Спасение
Глава 9: Свет былого
В бывшей комнате Свити Белль было темно. Лишь слабое сияние убывающего месяца, льющееся сквозь широкие окна, чуть освещало двух находящихся внутри пони.
Рэрити лежала на кровати рядом с Рэйнбоу Дэш. При помощи телекинеза она медленно подняла треснувший океанский сапфир и положила его на комод, рядом со старой расчёской. Несколько капель волшебной жидкости, скрытой доселе в камне, стекали по её лбу, между глаз и по носу. Слабый аромат можжевельника щекотал ноздри единорожки.
Рэрити взглянула на Дэш. Лоб пегаски был ещё влажным от той же самой жидкости, во сне она сморщила нос.
“Похоже, она не любит можжевельник”.
Теперь осталось лишь подождать и увидеть, сработает ли заклинание Твайлайт. Постепенно веки Рэрити отяжелели, матрац под ней становился всё мягче и мягче и в конце концов тёмная комната с музыкальными нотами, нарисованными на потолке, исчезла.
Никто из спящих подруг уже не увидел, как странная жидкость, пропитавшая их лбы, начала пульсировать слабым серебряным светом.
Как и большинство единорогов, Рэрити предпочитала заниматься любовью в постели.
Собственно, она даже не отдавала себе в этом отчёта. Проще говоря, она не осознавала, что для типичного единорога спальня является излюбленным местом сексуальных утех, хотя если бы она лишь на минуту задумалась над этим, наверняка пришла бы к такому же выводу. Единороги не были похожи на пегасов, смелых и бесстрашных, обожающих открытое пространство, из-за чего большинство их любовных приключений происходило в облаках. Да, иногда её посещали фантазии — как правило после одного или двух грязных любовных романов — каково это, целоваться, кусаться, прижиматься и быть пронзённой жеребцом прямо посреди бескрайних голубых небес, но в её случае, они так и останутся фантазиями.
А земные пони? Такие неотёсанные и простоватые и, ну да, приземлённые. Они могут укрываться со своими возлюбленными в полях или лесах и там вольно заигрывать с ними, ласкать, слизывая соль с шёрстки друг друга, не обращая внимание на птиц, наблюдающих за ними с ветвей. Она вполне могла представить себе Эпплджек, тайком пробирающуюся со своим любимым в амбар.
“Но с кем? С жеребцом, конечно. Суровым земным пони, чьи копыта покрыты пылью после долгого дня работы, а грудь упругая и мускулистая”.
Рэрити тут же вообразила себе избранника Эпплджек и то, как он уводит её в амбар, а затем вверх по лестнице в темноту сеновала, где они, свив себе уютное гнёздышко, начинают ласкаться и целоваться, нежно пробуя на вкус языки друг друга, а также всякие другие места.
Но единороги никогда бы так не поступили. Ещё на заре своей истории они уже возводили города, дома и башни. Облака были для них недоступны а, следовательно, бесполезны. Леса и поля они считали вотчиной грязи, убожества и тяжкого труда, уделом простаков. Чтобы кратко охарактеризовать эту расу, было достаточно лишь одного слова, и это слово было — цивилизация. Оно же определяло и характер их интимной жизни. Единороги были лордами и леди. Лордам и леди подобало иметь высокие стандарты.
Рэрити тоже была леди. Её трахали в постели.
Простыни, по которым елозили её копытца, совсем перекрутились. Они были белыми, почти такими же белоснежными, как её шёрстка. Прижавшись к ним щекой, Рэрити почувствовала, какие они мягкие. Из любопытства она прикусила их, на время позабыв о жеребце, прижимавшем её своим весом к постели.
Какой изысканный вкус. Больше похоже на воду, чем на хлопок. Она уделила бы им чуть больше внимания, если бы особенно жёсткий толчок её любовника не вернул её к насущному вопросу: его члену. Он был куда больше, чем она привыкла, настолько, что почти доставлял дискомфорт. Он растянул её почти до самых пределов того, что она вообще могла вынести, отчего восхитительное чувство заполненности начало слегка походить на боль, которую прекрасно дополняли шлепки тяжёлых яиц, болтающихся у самого её входа. Всего лишь намёк на боль, предчувствие, а затем он выходил из неё, и она сразу же начинала страстно желать его возвращения.
Уж лучше боль, чем пустота. Он вошёл в неё снова, и с губ единорожки сорвался слабый стон.
“Бесстыжая”.
Ей было всё равно. Её негромкие крики, наполовину стоны, наполовину вздохи, раздавались уже при каждом толчке. На боль ей было наплевать. У Рэрити был собственный жеребец — она не была одинока — и только это имело значение.
Но всё же, эти простыни и правда что-то особенное. Настолько нежные и мягкие, что Рэрити не могла даже представить, из какой тонкой нити они сотканы. Единорожка снова потёрлась о них щекой, наслаждаясь шелковистой гладкостью. Они были нежными, словно сон.
Жеребец наверху — по крайней мере, она предположила, что это был жеребец: по какой-то причине она не могла его видеть — брал её всё жёстче и жёстче, от его дыхания шумело в ушах. Она знала, что хватит его ненадолго. Дойдя до этой точки, жеребцы всегда теряют контроль над собой и просто бьются об неё бёдрами, пока не кончат, и не требовалось даже никаких других предупреждений. Не то, чтобы Рэрити беспокоило, попадёт в неё их семя или нет — противозачаточное заклинание, изученное ею ещё в молодости, было очень полезной вещью.
И конечно же, он продержался ещё всего несколько секунд. Единорожка прикусила губу, когда он, буквально впечатав в неё свои бёдра, вогнал член в её лоно даже чуть глубже, чем ему удавалось до сих пор.
“Ты хотела сказать — в твою манду. Это именно то, чем могут похвастаться шлюхи. Шлюхи и шалавы и...”
Её тело содрогнулось от слабого оргазма, едва достойного столь громкого названия. Конечно же, это не имело значения. Смысл был не в этом. Задние ноги единорожки подкосились, и Рэрити рухнула на необъяснимо мягкие простыни. Прекрасные, изумительные простыни. Сквозь туман посткоитального блаженства прорвался резкий укол вины: она почувствовала, как из её "манды" вытекла на кровать струйка спермы. Покрывала были такими мягкими и красивыми, они никому не сделали ничего плохого, а она взяла и запачкала их.
— Чтобы ты знала, это облака, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Вот почему они такие мягкие.
— О? — Рэрити подняла голову и внимательно посмотрела на простыни. Дэш была права — кровать была мягким пушистым облаком, широко раскинувшимся во все стороны. Потолок оказался тёмным сводом ночного неба, испещрённым звёздами. Их слабого света едва хватало, чтобы придать окружающему миру контуры и формы.
— Приятно, верно? — Пегаска перевернулась с боку на бок, её крылья подбросили в воздух несколько клочков облачного пуха. — Намного лучше тех кроватей, что вы, пони, используете внизу, на земле.
— Довольно мило. — Рэрити пощупала облако копытцем. Жеребец, с которым она только что бурно совокуплялась, казалось, исчез без следа. Несколько секунд она осматривалась вокруг в поисках пропавшего партнёра, а затем снова перевела взгляд на Дэш. — Хотя я думала, только пегасы могут отдыхать на облаках.
— Не смотри на меня, — пожала плечами пегаска. — Это ведь твой сон.
Рэрити нахмурилась. Она открыла рот, чтобы возразить подруге, но тут облако под ней внезапно исчезло, открыв бездонную пропасть, уходящую вниз в бесконечность. Сосущее чувство невесомости заполнило её внутренности, бешеный порыв ветра рванул гриву, и она, вместо того, чтобы сказать что-нибудь, попыталась закричать.
Но, прежде чем малейший звук успел сорваться с её губ, она проснулась.
Но не совсем.
— Помни, всё как на тренировке. Ты уже сто раз это делала.
Сказав это, Спитфайр даже не посмотрела в её сторону. Глаза пегаски, скрытые под глухими синими защитными очками, частью лётной формы Вандерболтов, были устремлены на толпу далеко внизу. По их меркам толпа была невелика, всего-то несколько тысяч пони собрались на зелёных лужайках близ города Нью Хейвен. Сверху они казались волнующимся пастельным морем, поднимавшимся и опадавшим, когда пони приветствовали пролетающих над ними пегасов. Чтобы достичь высокого облака, на котором они готовились к выступлению, радостным крикам зрителей, подобным шуму прибоя, требовалось несколько секунд.
— Ага. У меня всё под контролем, — ответила Рэрити. Она поправила собственные лётные очки, чтобы убедиться, что её короткая грива не зацепилась за ремешок. — Легче лёгкого. Всё как на тренировке.
— Двадцать секунд, — сказал Соарин. Он стоял на краю облака, его крылья уже были широко распахнуты и готовы превратить энергию падения в скорость. — Пятнадцать секунд.
— Просто держись за мной, — сказала Спитфайр низким шёпотом, так, чтобы её не услышал никто, кроме Рэрити. Остальные члены команды, находившиеся на облаке, даже не смотрели в их сторону. — Не обращай внимания на толпу, чего бы это ни стоило. Попутного ветра.
— И чистого неба, — тихо прошептала Рэрити вторую половину неформального девиза Вандерболтов. Она плотно прижала крылья, чтобы их дрожь не выдала её волнения.
— Десять секунд, — Соарин согнул передние ноги и наклонился над краем облака, готовясь броситься в пустоту. — Пять.
Рэрити распахнула крылья и вместе с четырьмя своими товарищами по команде шагнула к краю облака. Соарин стоял в центре, Спитфайр и Скайлайт — слева и справа от него. Двое новичков, Рэрити и Зефир, для которых это было первое выступление, держались позади. У них не было ведомых, так что, если что-нибудь пойдёт не так, они смогут легко покинуть строй, чтобы перегруппироваться в пункте сбора. Унизительно, конечно, зато безопасно.
— Пошёл! — крикнул Соарин, бросаясь вперёд. На одно долгое мгновение, показавшееся Рэрити вечностью, он завис в воздухе, силой прыжка преодолевая неумолимую хватку гравитации. А затем, наклонившись всем телом вниз, он подогнул передние ноги к груди и, словно стрела, пущенная из лука, ринулся к земле. Мгновением позже к нему присоединились Спитфайр и Скайлайт, и прежде чем Рэрити успела даже подумать, её ноги сами бросили тело вперёд.
Бескрайний мир раскинулся перед её глазами. В сотнях метров внизу зеленела стремительно приближающаяся земля.
“Классно, да? — прозвучал голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — И так каждый раз. Но мне никогда это не надоест”.
Метрах в тридцати под ней, Соарин всё ещё набирал скорость, стремительно несясь к земле. В пятнадцати метрах, Спитфайр уже начала маневрировать, занимая нужное место в строю. Рэрити старалась не отрывать глаз от её ярко-оранжевой гривы, похожей на пламя, трепещущее на ветру. Сейчас она была важнее всего на свете. Всё остальное — чистое небо, несущаяся навстречу земля, другие пони — не имело никакого значения. Только грива. Она была её путеводной звездой, её компасом. От этого ориентира зависела её жизнь.
Ещё во время обучения кандидаты в Вандерболты знакомились с краткой историей своих предшественников. Многие используемые по сей день построения и пилотажные приёмы были придуманы капитаном по имени Кумулюс десятки лет назад, когда команда только появилась и стандартам безопасности не придавали такого значения. Считается, что главным его вкладом стало изобретение принципа “следуй за мной и делай как я”.
Его смысл прост. Вместо того чтобы, как обычно, следить за поверхностью земли или линией горизонта, ведомым нужно было лишь следовать за ведущим — все заботы по навигации ложились на него. Если ведущий поворачивал влево, все поворачивали влево. Если ведущий пикировал, все пикировали. Всё что было нужно ведомым — не спускать с него глаз.
Методики Кумулюса произвели настоящую революцию в лётной акробатике. Воздушные представления превратились в масштабные шоу, их посещали тысячи зрителей. Групповые полёты стали выверенной, высококлассной демонстрацией мастерства и отваги. Наблюдать за ними было в тысячу раз увлекательней, чем за отдельным пегасом, выполняющий тот же манёвр. Благодаря Кумулюсу, название команды — Вандерболты — стало именем нарицательным.
Но однажды Кумулюс чуть помедлил, выходя из пике, и врезался в крутой прибрежный утёс на скорости, лишь вполовину меньшей скорости звука. Всё его звено последовало за ним в камни. Скорее всего, они погибли так быстро, что даже не заметили собственной смерти.
Мораль, которую должны были почерпнуть будущие Вандерболты из этой истории, была проста: в групповых полётах будь предельно осторожен, иначе ты можешь погубить всю команду в мгновение ока.
Оранжевая грива Спитфайр приближалась по мере того, как Рэрити занимала свою позицию позади. Жёсткий встречный ветер впился в уши, плотно прижав их к голове. Хвост бешено болтался, так, что, казалось, он вот-вот оторвётся и улетит прочь.
Впереди, едва видимые краем глаза, распахнулись крылья Соарина. Он был единственные жеребцом в строю, и, соответственно, падал чуть быстрее, чем более лёгкие кобылки, следовавшие за ним. Рэрити, как и Спитфайр, держала свои крылья плотно прижатыми к бокам, чтобы набрать больше скорости. До земли оставалось не более трёхсот метров.
Оранжевая грива наклонилась и скользнула вперёд, переводя полёт в горизонтальное положение. Рэрити позволила своим крыльям расправиться и опереться о воздух, чтобы изменить курс и сохранить идеальный строй. Они выровнялись, и их пике превратилось в стремительное планирование над самыми верхушками деревьев. Вытянутые вперёд копыта Рэрити едва не касались кончика крыла Спитфайр.
Идеально.
“Неа, вообще, можно было чутка быстрее, — снова прошептал в её голове голос Рэйнбоу Дэш. — Во время тренировки вышло гораздо круче. Наверное, просто нервы”.
Далеко впереди, толпа зрителей ещё не заметила приближающееся звено. Их внимание было приковано к шестому Вандерболту, выписывающему прямо над их головами несложные петли и перевороты. Роль Клаудфаера была проста — отвлекать зрителей, приковав их взгляды к себе.
И он отлично справлялся со своей задачей. Его большие крылья изогнулись и поймали воздушный поток, развернув его на месте, а копыта, казалось, столкнулись с невидимой стеной и оттолкнулись от неё. Секундой позже, в месте, где он только что был, ярко вспыхнул сверкающий красный фейерверк, отчего зрители оглушительно застучали копытами. Одобрительные крики становились всё громче.
Соарин свёл вместе задние копыта и активировал заклинание, ещё до выступления наложенное единорогом из команды поддержки. Сверкнула яркая вспышка, и позади вытянулся толстый шлейф серого дыма. Остальные пегасы последовали его примеру, и в небе расцвели пять параллельных полос, похожих на копья.
Тем временем, всё внимание зрителей сосредоточилось на Клаудфаере, вращающемся на месте. Вокруг него, словно звёзды в ночном небе, вспыхивали тысячи миниатюрных огоньков. Рёв толпы становился всё громче и громче.
Как только он достиг своего апогея, звено Соарина промчалось чуть ли не в десятке метров над головами зрителей. Воздух буквально взорвался, и раскаты грома обрушились на ошеломлённую толпу, громкие настолько, что заглушили их собственные мысли. Крылья Соарина накренились, и всё звено, как единое целое, взвилось вертикально вверх, словно пять стрел, выпущенных в небо разгневанным божеством.
Неплохой способ начать представление.
Несколько часов спустя, Рэрити наконец-то стянула с себя лётную форму Вандерболтов. Шёрстка пони потемнела и слиплась от пота, крылья ломило, а в затылке, прямо за ушами, поселилась ноющая боль.
Но с её лица не сходила широченная ухмылка. Лучший день в жизни.
Она окунула голову в раковину, позволив прохладной воде смыть подсохшую солёную корку вокруг глаз. Во время полёта пот обтекал её очки, а встречный ветер почти моментально высушивал его, оставляя на голубой шёрстке вокруг глаз белые солёные круги. Рэрити потёрла крошащиеся кристаллики копытом и снова опустила лицо в воду.
— Да ты просто ас, как я погляжу.
Взгляд Рэрити метнулся к зеркалу, висящему над раковиной. В нём она увидела Клаудфаера, прислонившегося к стене раздевалки. Он успел снять форму, хотя его растрёпанная грива была ещё в полном беспорядке.
Прежде чем ответить, Рэрити потянулась. В зеркале она увидела, как взгляд пегаса прошёлся по её стройной фигуре от плеч до бёдер, и двинулся ниже, к её радужному хвосту и потайному местечку под ним. Задержавшись там на мгновение, он резко переместился к её лицу. Лицо Клаудфаера тронул лёгкий румянец, еле заметный под песочного цвета шёрсткой.
“Ха. Шоу ещё продолжается, да? — Ехидный комментарий Рэйнбоу Дэш проскользнул где-то на задворках разума Рэрити словно вода, не оставив никаких следов”.
— Да и ты был тоже ничего, Клауди. — Она прошла мимо него, её плечи двигались, как у кошки, подкрадывающейся к добыче. — Что у нас дальше?
— Ну, после того, как все покончат с душем, мы обычно встречаемся за ужином.
— Прекрасно. Так... сколько времени у нас в запасе?
— О, думаю, час или около того, чтобы кто-нибудь чего-нибудь не заподозрил.
— Час, да? — кивнула Рэрити. — Не то, что после тренировок.
— О, нет. Можно не спешить. Просто куча времени.
— Что ж, тогда пойду приму душ, — усмехнулась Рэрити. Она сделала несколько шагов вперёд и оглянулась через плечо. — Ты идёшь?
Ответом ей было молчание. Она почти подошла к душевым, когда за её спиной раздалось догоняющее её торопливое цоканье копыт.
И правда, лучший день в жизни.
Рэрити прикусывала губу. Эту неосознанную привычку она приобрела ещё годы назад в Понивилле. В прошлом у неё даже были из-за этого проблемы: однажды она неосознанно куснула себя так сильно, что поранилась и занесла в ранку небольшую инфекцию и несколько дней ходила со щекой, распухшей, как персик.
С той поры она стала осторожнее обращаться с зубами. Но всё же, в такие дни, как этот, когда от одного единственного часа зависели месяцы усилий, планирования и надежд, старая привычка возвращалась, и её зубы вновь принимались за своё, пока у неё во рту не появлялся привкус крови. Вот и сейчас, почувствовав вкус меди, она ненадолго нахмурилась, но вскоре её мысли снова вернулись к самому важному дню в её жизни.
Уже целых два месяца она жила в Филлидельфии, пропадая в студии на втором этаже, выполняя заказы светских кобылок. Два месяца она экономила каждый бит, брала в долг, планировала, работала и ждала, ждала этого дня, этого самого часа, когда распахнутся двери Карусель Кутюр, и она вновь станет управлять магазином модной одежды.
Но здесь всё будет совсем не так, как в Понивилле. С тем маленьким магазинчиком могла управиться и одна пони, он был просто детской игрой по сравнению с дерзким начинанием, предпринятым ею в Филлидельфии. Это был уже настоящий бизнес, и он открывался в суматошном городе с развитой индустрией моды. Здесь были конкуренты, пони, которые станут улыбаться тебе в лицо и праздновать открытие ещё одного бутика, и в то же время строить планы как подставить и выкинуть тебя из бизнеса. Для этого города просто создавать одежду было недостаточно, нет, здесь было нужно отвоевать себе нишу и постараться как-то в ней преуспеть.
Но мало того, теперь у Рэрити были пони, зависящие от неё. Полагающиеся на неё. Взгляд единорожки, только что внимательно изучавший фойе, дабы не пропустить ни малейшего изъяна, метнулся к её помощнице, Тимбл, которая как раз готовила к демонстрации новую осеннюю коллекцию. Рэрити где-то читала, что осень является наилучшим временем для открытия собственного модного предприятия: наступившие холода вынуждают пони покупать больше одежды, причём выбирая больше по необходимости, чем из эстетических соображений.
Тимбл была слишком занята, чтобы заметить взгляд модельерши. Она уставилась на ряд пуговиц, сбегающих по груди манекена и слегка нахмурилась. В отличие от живых пони, манекены не могли помочь ей надеть эти великолепные наряды красновато-коричневых тонов, так что бедняжка потратила уже несколько часов разбирая искусственных пони и собирая их уже в одежде. Это была нудная и изнурительная работа, но Тимбл взялась за неё с тем самоотверженным упорством, которое Рэрити давно считала неотъемлемой чертой земных пони. Было похоже, что она закончит задолго до торжественного открытия.
Всё остальное было просто безупречно. Столы, украшенные драпировкой и покрытые скатертями под цвет гривы Рэрити, были уставлены крошечными, дорогими и не-очень-то-и-вкусными закусками, которые великосветские пони, казалось, просто обожали. Вина, цена которых, когда-то в Понивилле, поразила бы её, были выставлены десятками бутылок. По углам комнаты в декоративных вазах стояли цветы, чьи названия она не смогла бы даже выговорить. Они добавляли в общий цветовой ансамбль вспышки красного, оранжевого, жёлтого и всех остальных осенних тонов.
Это торжественное открытие успело стать событием недели. Некоторое оживление вызвал уже сам её переезд в Филлидельфию, заставивший местных сплетниц обсуждать слухи о том, что Рэрити, одна из Элементов Гармонии, достигла наконец успеха и решила открыть магазин в настоящем городе. Весь цвет эквестрийского модельного бизнеса объявил о своём намерении присутствовать. Снаружи, возле дверей магазина, в опускающейся тьме раннего вечера, небольшая кучка пони-папарацци готовила свои фотовспышки к охоте на знаменитостей.
— Этот вечер был важен для тебя, да? — спросила Рэйнбоу Дэш.
Рэрити снова нахмурилась. Пегаски не должно было здесь быть. Собственно, как и не было и остальных её подруг. Она не винила их за то, что они тогда не приехали — от Понивилля до Филлидельфии был целый день пути, и к тому же, изо всех пяти, лишь Флаттершай хоть как-то разбиралась в моде. По правде говоря, большинство её подруг были бы здесь ужасно неуместны. Особенно учитывая их склонность портить великосветские мероприятия. Внезапно на единорожку нахлынули воспоминания о Гран Галопин Гала, и она быстро от них отмахнулась.
Но Рэйнбоу Дэш оказалась здесь, а Рэрити, прежде всего, была гостеприимной хозяйкой.
— Важнее всего, — ответила она. — Знаю, это звучит глупо, учитывая то, через что мы прошли. Спасали мир, бились с чудовищами, выручали из беды принцесс... — Единорожка тихонько вздохнула. — Но никогда за всё время наших приключений я не испытывала такого страха, как сейчас.
Разглядывая бутик, пегаска что-то тихо напевала про себя. Рэрити заметила, что на её левой передней ноге закреплена толстая гипсовая повязка.
“Это неправильно. Та катастрофа произошла спустя годы после моего переезда в Филлидельфию”.
На мгновение ей показалось, что бутик дёрнулся и немного сдвинулся, словно весь мир был пони, заснувшим в неудобной позе и пытающимся найти положение поуютнее. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, Рэрити потрясла головой.
— Ты в порядке? — шепнула Рэйнбоу Дэш ей на ухо. Ноги пегаски были в полном порядке, как Рэрити их и помнила.
— Да, извини... нелёгкий денёк выдался, знаешь ли.
— Ага, знаю. — Рэйнбоу стянула маленький крекер с одного из столов с закусками. Понюхав его, она скривилась, но всё-таки закинула в рот. Шумно прожевав, она продолжила: — Кстати, прости, что я пропустила твоё открытие. Если бы я знала, насколько это для тебя важно, я бы приехала.
— Всё в порядке, дорогуша. В конце концов, ты была занята с Вандерболтами.
— Ага, но... не знаю, хоть одна-то из нас могла бы прийти. Флаттершай, например. Или Твайлайт
— И для чего же? — Вытянув копытце, Рэрити убрала упавшую на глаза Дэш радужную прядку. — Это ведь моя жизнь, не их.
Казалось, Дэш задумалась. Она тряхнула головой, вернув на место локон, поправленный Рэрити, отчего вновь стала похожа на сорванца, который не причёсывался уже несколько недель.
— Ага, ну, мне всё равно стоило бы приехать. В любом случае, что будет дальше?
— О, дальше будет просто как в сказке, — ответила Рэрити. — Через час зайдёт солнце и двери моего магазина откроются. Погода окажется чуть теплее, чем я ожидала, так что вечеринка выльется на улицу. Мы даже вынесем наружу несколько манекенов, чтобы посмотреть, как платья будут выглядеть при уличном освещении. К тому времени, как минует полночь и мы закроемся, у меня уже будет достаточно заказов, чтобы хватило до конца сезона, а одна юная кобылка, ровесница Свити Белль, попросит взять её секретаршей. Через несколько лет она станет моей второй помощницей.
Услышав это прекрасное описание, Рэйнбоу Дэш, казалось, расслабилась.
— Так что, получается у тебя всё сложилось хорошо?
Бесчисленные свидания с безликими жеребцами. Бездонная яма в груди, полная отчаяния. Жестокий внутренний голос, не устающий напоминать о том, какой гадкой маленькой пони она стала. Все они ждали её за гранью этой ночи.
— Просто превосходно, дорогуша, — ответила она слабым голосом. Голосом потерявшегося жеребёнка. — Всё просто превосходно.
Рэрити прилегла на один из жёстких казённых диванчиков в дежурке Вандерболтов. На стенах вокруг неё красовались яркие плакаты, по одному на каждое шоу, в котором команда приняла участие в прошлом сезоне. Всего их было восемнадцать, по три на каждый месяц гастролей. Восемнадцать изнурительных недель, заполненных приветствиями бесчисленных поклонников, бесконечными тренировками построений и разучиванием особенностей местности и привязок к ориентирам. Хроническая усталость, которой она не чувствовала с последних недель учебного лагеря Вандерболтов, придавила её к земле, как стотонное одеяло.
И всё же, она улыбалась. На другом конце комнаты, на таком же диванчике, развалился Клаудфаер. Увидев её улыбку, он ухмыльнулся в ответ:
— Классно провели время, да? Ничего, первый сезон всегда самый трудный.
Она фыркнула и пожалела, что ей нечем в него бросить.
— Кто бы говорил! Сам только второй сезон с Вандерболтами.
— Ага, и мне уже проще.
Они оба засмеялись, а затем наступила умиротворённая тишина. Им осталось завершить ряд формальностей, после чего сезон будет закрыт и у команды начнутся долгие шестинедельные каникулы. Когда в первый день зимы они соберутся вновь, в Клаудсдейле откроется ежегодный тренировочный лагерь для кандидатов в Вандерболты, и всё начнётся сначала. Рэрити знала, что в чьём-то календаре этот день уже обведён красным. Какая-то юная кобылка или жеребец уже были на последнем этапе тренировок для пробы на место в команде Вандерболтов.
Подумав об этом, она вздохнула. Даже сейчас на её место уже метили юные пони. Неудивительно, что обычно Болт не удерживался в команде дольше трёх сезонов.
Слабый шорох крыльев прервал её невесёлые мысли, и она почувствовала, как кто-то мягко прижал её к дивану. Нежно обняв за шею копытами, он жарко выдохнул ей прямо в гриву. Запах Клаудфаера — песок, прокалённый солнцем пустыни, — коснулся её ноздрей, и Рэрити улыбнулась.
Такое одеяло устраивало её гораздо больше.
“Ты знала, что он был первым, кого я полюбила? — тихо спросил голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — Не первым жеребцом, нет, я занималась сексом и до него. Много раз! Но он был первым, кто... кто дал мне почувствовать то, что я чувствую сейчас. Ты ведь понимаешь о чём я?”
Рэрити понимала. Она покрутила головой, чтобы потереться своей щекой о щёку пегаса.
В один из прочих дней, после какого-нибудь другого шоу, когда они не были бы настолько смертельно уставшими, их невинное тыканье мордочками могло бы перерасти во что-нибудь куда более дружелюбное. Но сегодня Рэрити было достаточно просто лежать на диване, ну а Клаудфаеру — просто лежать на ней.
Рэрити вглядывалась в широкое дорогое трёхстворчатое зеркало, занявшее целый угол спальни, расположенной над новым бутиком. Зеркало было достаточно большим, чтобы пони могла видеть себя полностью с трёх сторон одновременно без необходимости поворачиваться.
Кобылка, глядящая на неё из зеркала, была безупречна. Её грива спадала вдоль шеи, словно река цвета индиго, аккуратные завитки волос были именно такого размера, чтобы выглядеть естественно, но не неухоженно. Сдержанное чёрное седло на спине выдавало в ней утончённую натуру, в то же время, не отвлекая внимания от роскошной внешности хозяйки. В любом случае, его строгая чернота подчёркивала почти безупречную белизну её шёрстки. Она потратила целую минуту на поиски любого несовершенства, любого, способного смутить потенциального поклонника, изъяна.
Наконец она решила, что таковые отсутствуют. Её отражение было настолько безупречным, насколько вообще может мечтать смертная пони.
— Классно выглядишь, — неожиданно откуда-то сзади раздался голос Рэйнбоу Дэш. — По какому случаю?
— Свидание, — взволнованно выдохнула она. — Первое с тех пор, как я переехала в Филлидельфию.
— А, круто, — Дэш дружески пихнула её копытцем в бок. Отражение Рэрити, одинокое в своём зазеркалье, поморщилось. — И кто этот счастливчик?
— Уикер Спарк. Его мать владеет ткацким бизнесом. Мы познакомились, когда я покупала ткани для бутика.
На самом деле, это было не совсем так. Семье Спарк принадлежали крупнейшие ткацкие предприятия Эквестрии, кроме того, она контролировала большую часть импорта таких экзотических тканей, как лён и шёлк. Рэрити встретила Уикера во время переговоров об отгрузке партии хлопка особого вида, и они решили продолжить обсуждение дел тем же вечером, за парой коктейлей.
С тех пор минуло три недели. Всё шло хорошо, достаточно хорошо, чтобы они встретились ещё раз, а затем ещё, и вот наконец настал этот день — её первое настоящее бесспорное свидание за те полгода, как она покинула Понивилль.
— Похоже, тебе повезло. — Рэйнбоу Дэш иронично пошевелила бровями. — Каков твой план?
Обернувшись к Дэш, Рэрити кинула на неё лукавый взгляд.
— Просто ужин, а затем, возможно, мы выпьем по чашечке кофе в одном из магазинчиков поблизости. Они повырастали, как сорняки. Мне иногда кажется, что куда не повернись — уткнёшься носом в кофейню.
— И что с того? Пони любят кофе.
— Мм, ну, надеюсь, он тоже его любит. — Рэрити в последний раз поправила гриву и повернулась к лестнице. — Идём?
Стоял февраль. Когда они покинули бутик, направляясь в шикарный Нейпонский ресторан, который Рэрити и Уикер выбрали для своего первого свидания, солнце уже скрылось за горизонтом. Вечер ещё только начинался, но несмотря на это, внутри уже было много народу, а у входа собралась очередь. Рэрити заметила, что некоторые пони одеты в наряды из её бутика.
— Какая толпа, — удивилась Дэш. — Встанем в очередь?
— Незачем, — ответила Рэрити и подошла к консьержу. — Спарк, столик на двоих?
Единорог-консьерж заглянул в список, лежащий перед ним на специальной подставке, и улыбнулся:
— Всё верно. Вам сюда, мисс Рэрити.
Он провёл их через переполненное фойе и главный зал в более тихую отдельную комнату, где за немногочисленными столиками сидели и тихо разговаривали ещё менее многочисленные богато одетые посетители. На противоположной стороне зала, рядом с огромным аквариумом, занимавшим почти всю стену, стоял симпатичный юный жеребец-единорог. Увидев их, он улыбнулся.
Или, скорее, он улыбнулся, увидев Рэрити, которой пододвинул свободный стул. Дэш он даже не заметил, но непохоже было, что её задело такое пренебрежение. Пегаска позаимствовала незанятый стул за соседним столиком и уселась рядом.
— Здравствуй, Уикер, — сказала единорожка. Её голос был нежным и приятным. — Спасибо, что подождал.
— О, я сам только что прибыл, — помахал он копытом. — Как прошёл день?
— В делах, как и всегда. Ты знаешь, как бывает.
Тем временем, Рэйнбоу Дэш внимательно изучала кавалера подруги, и ей явно понравилось то, что она увидела. Наклонившись ближе, она игриво толкнула Рэрити в бок:
— Ты не говорила, что он такой красавчик, Рэрс.
Хотя Рэрити и не ответила на это замечание, она не смогла удержаться от того, чтобы оглядеть фигуру своего кавалера сверху донизу. Для единорога он был довольно крупным, с шёрсткой светло-бежевого цвета и гривой на несколько оттенков темнее. Глаза Уикера были изумрудно-зелёными, такого же цвета были его магическая аура и три дубовых листа на кьютимарке, расположенные почти так же, как бриллианты у Рэрити. Его лицо никогда ничего не скрывало, и Рэрити, после нескольких недель знакомства, уже читала все эмоции Уикера, как открытую книгу. Он был одним из самых дружелюбных и привлекательных пони, которых ей доводилось встречать, проницательным и остроумным, его приятный юмор мог заставить её улыбнуться даже после самых тяжёлых дней.
Похоже, Дэш была права, ей и правда повезло. Рэрити почувствовала, как в её груди распускается робкий бутон надежды.
Они мирно болтали, пока не подошла официантка, чтобы принять заказ. Слишком поздно Рэрити сообразила, что совсем забыла о Рэйнбоу Дэш.
— Прости, дорогуша, тебе заказать что-нибудь? Мы можем позвать её снова. — Рэрити приподняла переднее копытце, чтобы привлечь внимание официантки.
— Неа, это ведь твой сон. Представь, что меня здесь нет.
— Ты уверена?
— Просто наслаждайся свиданием, — кивнула Дэш.
Рэрити повернулась к единорогу, с улыбкой ждавшему, пока она закончит. Если он и заметил их разговор, то решил промолчать.
— Прекрасно. Скажи, Уикер, тебе доводилось жить где-нибудь, кроме Филлидельфии?
Остаток вечера оказался именно таким, каким он запомнился Рэрити. Изысканным, приятным и весёлым. Доев свой ужин, они выпили по чашечке кофе, а затем по доброму бокалу вина. Когда подошло к концу и вино, они неторопливо покинули ресторан и направились к бутику Рэрити. Рэйнбоу Дэш следовала за ними, время от времени отпуская ехидные замечания или шепча на ухо подруги тихие ободряющие слова.
Но вот их свидание закончилось. Дрожа на февральском ветру, они стояли у дверей бутика. Рэрити подумала, что сейчас ей очень пригодился бы шарф.
— Спасибо тебе за вечер, Рэрити, — сказал Уикер. Он наклонился к ней и поцеловал в щёку. — Надеюсь, он был не последним.
Рэрити показалось, что время остановилось. Она обдумывала ответ — ещё один вечер, подобный этому, был бы прекрасен. Единорожка наконец-то могла обрести то сокровище, что ускользало от неё все эти годы, с той самой ужасной ночи Гранд Галопинг Гала. У неё мог бы быть жеребец, которого она назвала бы своим, её принц, плечо, на которое можно опустить усталую голову. Её спутник. Любимый.
Она приняла решение.
— Было славно, верно? — она немного помолчала. — Не хочешь зайти?
Его глаза широко распахнулись от удивления. Как и у Рэйнбоу Дэш, стоящей позади неё.
— Ого! — ухмыльнулась пегаска. — Ничего себе. Ничего себе! Ты что, просто...
— А, ну, — быстро придя в себя, Уикер откашлялся. — Не хочу тебя стеснять...
— Пустяки. — Рог Рэрити засветился, и дверь бутика распахнулась. Внутри царила тьма. — Пожалуйста, чувствуй себя как дома.
Не дожидаясь, пока она передумает, жеребец шагнул вперёд. За ними по пятам, с ухмылкой на лице, проследовала Рэйнбоу Дэш.
Как только Рэрити перешагнула порог, магазин осветился — оставленные ею заклинания опознали хозяйку и сработали при её появлении.
— О, не обращай внимания на этот беспорядок, — сказала единорожка Уикеру, быстро метнувшись мимо него к лестнице, ведущей на второй этаж. — Нам наверх.
Жильё Рэрити, в отличие от бутика на первом этаже, пока ещё было обставлено гораздо скуднее. Внизу она должна была производить впечатление на заказчиков. Здесь же, наверху, она была сама по себе и могла позволить толику недоделанности. Рэрити надеялась, что это не спугнёт Уикера.
Так и оказалось. Преодолев секундной нерешительность, он уселся на диван и осторожно улыбнулся. Его хвост метался из стороны в сторону, словно у возбуждённого щенка.
Обойдя кофейный столик, Рэрити взобралась на диван рядом с ним. Её сердце колотилось как бешеное, единорожка боялась, что он заметит, как она вся дрожит от волнения. Глубоко вздохнув, она медленно выпустила воздух и откинулась на спинку дивана, всё ещё глядя на своего гостя.
— Что ж, — Уикер беззвучно сглотнул, и на его шее, под шёрсткой и кожей, резко проступили жилы. — У тебя здесь очень мило.
— Мило? — Она сделала вид, что разглядывает полутёмное помещение. — Ну, думаю, вполне нормально. Для нового дома. Я всё ещё пытаюсь подобрать для этой комнаты подходящие принадлежности.
— По-моему, она прекрасна. — Голос жеребца больше не дрожал, а глаза теперь смотрели прямо на неё.
Услышав этот комплимент, Рэрити покраснела и не сразу нашлась, что сказать. Вместо этого она просто придвинулась ближе к Уикеру. Теперь, при каждом вдохе, их шёрстки касались друг друга.
— Неплохо, — прошептала Рэйнбоу Дэш. Едва войдя в комнату Рэрити, она взлетела в воздух и сейчас, как птица на ветке, восседала на спинке дивана. — Что же было дальше? Только не говори мне, что вы... — сказала пегаска, глядя вниз на двух пони. Её глаза были распахнуты, а на лице блуждала широкая нетерпеливая ухмылка.
— Ну, знаешь, это случилось так давно... а он был таким прекрасным экземпляром, — откашлявшись, сказала Рэрити. Она быстро взглянула на Уикера и вновь перевела взгляд на Дэш. — И не говори мне что ты, скажем так, никогда не была легка на подъём.
— Да, это про меня. — Пегаска вытянулась и разлеглась поверх диванной спинки. — Но я никогда не думала, что ты... ну, ты знаешь.
— Ну и что? Что в этом плохого?
— Ничего. Просто это странно.
— Странно? — фыркнула Рэрити и гордо выпрямила спину. — Что странного в абсолютно естественных и здоровых отношениях?
— Эй, эй! — немного отодвинувшись, сказала Дэш. — Я такого не говорила. Просто, знаешь, это не совсем то, чего я от тебя ожидала.
— Хм. — Рэрити повернулась к Уикеру, до сих пор смотревшему на неё всё с тем же невинным, полным надежд выражением лица. Так что там было дальше? Она вспомнила, как они немного поболтали, оба не решаясь сделать следующий шаг, пока наконец не...
Ага. Единорожка слегка улыбнулась Дэш и, наклонившись вперёд, мягко поцеловала Уикера в губы. Тот был настолько ошарашен, что застыл как истукан, лишь испуганно моргнув в ответ.
— Вау! Неплохо, подруга. — Глядя на неё сверху вниз, Дэш ухмыльнулась, уже забыв о недавнем споре.
Да, это и правда было неплохо. Этот вечер был одним из драгоценных её воспоминаний. Прекрасная встреча с симпатичным жеребцом, в ту давнюю пору, когда сожаления и стыд ещё не отравили ей душу и в ней не поселился жестокий безжалостный внутренний голос, готовый мучить её день и ночь. Постаравшись загнать эти мысли подальше на пыльные задворки своего разума, Рэрити обратила всё внимание на Уикера.
Он всё ещё не оправился от потрясения. Скромно улыбнувшись, Рэрити в ожидании откинулась назад. С минуты на минуту...
Она буквально видела, как он собирает всю свою смелость. Облизнув губы и нерешительно уперевшись копытами в подушки, он наконец наклонился, и их губы встретились. Рэрити улыбнулась, и из её горла вырвался еле слышный звук ободрения.
Её плеча робко коснулось дрожащее копыто. Когда она не отстранилась, Уикер медленно провёл им по белоснежной шёрстке, вокруг шеи, пока оно не утонуло в густых завитках её гривы. Рэрити позволила ему немного поиграть с волосами, не переживая о испорченной причёске. В конце концов, гриву всегда можно уложить заново.
Она нежно приоткрыла губы, позволив своему языку коснуться его губ. От этого неожиданного влажного прикосновения жеребец вздрогнул всем телом, но затем его губы разомкнулись и она почувствовала осторожное прикосновение его языка, всё ещё хранившего вкус выпитого за ужином вина.
Поцелуй всё длился и длился, и Рэрити потеряла чувство времени. Но вот его горячее дыхание и звук трёх лихорадочно бьющихся сердец вернули её в реальность. Она чуть отстранилась от партнёра, лишь настолько, чтобы взглянуть на Рэйнбоу Дэш. Пегаска наблюдала за ними с горящим от смущения лицом и широко раскрытыми глазами. Рэрити улыбнулась и хотела уже пошутить над подругой, но тут Уикер куснул её за шею. Ощущение было острым, болезненным и абсолютно восхитительным. Рэрити одобрительно мурлыкнула, когда жеребец двинулся дальше, покусывая её тело и опускаясь к груди.
Она захотела перекатиться на бок, но диван был слишком узким. Что-то проворчав, единорожка безуспешно попыталась перевернуться поудобнее, но, в итоге, сдалась и встала на ноги.
— Иди за мной, — сказала она, направляясь в спальню. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что жеребец следует за ней.
Ненадолго остановившись, Рэрити скинула седло. Никаких особенных мест оно не прикрывало, но единорожка хотела, чтобы каждый сантиметр её шёрстки был открыт для того, что ожидало их впереди. Шёлковые простыни на кровати были единственной дорогой вещью, которую ей удалось приобрести для своего нового дома, они касались тела нежно, как вода. Ничуть не заботясь о том, что за ней наблюдает Уикер, она немного покаталась по ним, пока не улеглась на бок.
На фоне горящих в гостиной свечей жеребец казался плоским тёмным силуэтом. Он подошёл к лежащей на боку единорожке, и та заметила, что его сотрясает дрожь. Она ждала, но он застыл у спинки кровати, уставившись на ту будто на преградившую путь зияющую пропасть. Сейчас, много лет спустя, единорожке пришло в голову, что он вполне мог оказаться у постели кобылки первый раз в жизни.
Но в прошлый раз Рэрити даже не подумала об этом.
— Уикер, — сказала она, нетерпеливо дёрнув хвостом, — я буду безмерно рада, если ты присоединишься ко мне.
Похоже, это сработало. Он осторожно поднял копыто и шагнул на кровать. Его шумное дыхание было самым громким звуком во всей комнате. Ещё один шаг, дрожащий и нерешительный, и вот он наконец устроился на кровати, нос к носу с единорожкой. Они вернулись к тому, с чего начинали.
Это было мило, но она пригласила Уикера в свою спальню не за этим. Рэрити придвинулась ближе и вновь прижалась своими губами к его.
Немного погодя, она услышала совершенно неуместный звук — по деревянному полу простучали чьи-то копытца. Она подняла глаза и увидела Рэйнбоу Дэш, стоящую в дверях и глядящую на них широко раскрытыми глазами.
“Вот я глупая. Так увлеклась воспоминаниями, что забыла о своей подруге.”
Единорожка встретила её взгляд, и, немного погодя, еле заметно кивнула.
Дэш поняла намёк. Бесшумно взмахивая крыльями в темноте, пегаска поднялась в воздух и через всю комнату подлетела к кровати, на которой и устроилась рядом с подругой. Запах пегаски — немного пота, дождь и острая нотка озона, как после грозы — последовал за ней.
Рэрити с трудом удержалась от того, чтобы прижаться мордочкой к боку Дэш. Этот сон был не о ней, а об Уикере. Если Дэш захотела бы собственный сон, что ж, возможно они придумали бы что-нибудь позже.
“Секунду, сон? Что это значит, что проис...”
Уха единорожки коснулся тёплый влажный язык, и она застонала, первый раз за весь вечер. На передний план стали выходить новые ощущения: неистовый стук сердца, солёный вкус пота, выступившего на его шёрстке и, в особенности, то, как горячо и влажно стало у неё между бёдер. Рэрити скрестила ноги и изогнулась на постели, подставив свою грациозную шею его губам.
Когда Уикер, нависая над Рэрити, перенёс свой вес на передние копыта, кровать немного просела. Покрывая поцелуями тело единорожки, он двинулся вниз, от уха к челюсти, шее и плечам, губы жеребца не пропускали ни сантиметра её кожи. Она перевернулась на спину, отдав беззащитные грудь и живот на милость победителя. Её копытца танцевали в воздухе, иногда задевая крепкие ноги и грудь молодого единорога, опускающегося всё ниже и ниже. Звуки тяжёлого прерывистого дыхания трёх пони заполнили спальню.
Украдкой она посмотрела ему между ног и была вознаграждена замечательным зрелищем. Похоже, эти игры возбудили его не меньше, чем её: член Уикера был полностью напряжён и почти прижат к животу. При каждом ударе сердца он еле заметно покачивался вверх и вниз. Рэрити заметила, что его кончик влажно поблёскивает. Любопытная единорожка вытянула копытце и нежно провела им по всей длине его ствола. На миг она почувствовала, как всё тело её любовника напряглось и услышала, как у него перехватило дыхание.
В иную ночь, годы спустя, оставив позади куда больше жеребцов, чем она смогла бы припомнить, Рэрити могла бы решиться немного поиграть с ним своим языком. Она могла бы слизнуть эту драгоценную каплю с его головки, могла бы немного приласкать его губами, чтобы вышло ещё. Могла бы сделать что-нибудь другое из той грязной книги, что она стащила у матери когда была совсем юной кобылкой.
Но она ещё не стала той пони. Вместо этого она мягко отстранила Уикера и перевернулась на живот, приподняв зад и призывно задрав хвост. Жеребец не заставил себя долго упрашивать. Рэрити почувствовала, как на её спину навалилось массивное тело, а секундой позже в половые губы настойчиво упёрлось что-то толстое, медленно раздвигая их в стороны.
Это неожиданное ощущение заставило Рэрити судорожно вздохнуть, и он замер. Ответом на безмолвный вопрос послужил её отрывистый кивок, и Уикер продолжил, входя всё глубже и глубже, пока его бёдра не прижались к её ягодицам. Хвост единорожки, зажатый между их телами, дёргался при малейшем движении его члена.
Спальня Рэрити, открытая, большая и просторная, сейчас казалась тесной и душной, наполненной запахами пота, секса и её собственного возбуждения. Единорожка упивалась этими ароматами, наслаждалась ими, особенно одним, незнакомым, чей источник был рядом с ней, на кровати. Она повернула голову и увидела Рэйнбоу Дэш, чьё тело сотрясала дрожь. Она опиралась на одну из передних ног, в то время как вторая скрывалась где-то под животом, между бёдер.
Их глаза встретились, и Дэш залилась краской, её лицо почти сравнялось по цвету с красной прядкой в её гриве. Дрожащее копытце пегаски замерло, и она, отвернувшись, уставилась в голую стену спальни.
Так не пойдёт. Рэрити потянулась и коснулась её ноги:
— Здесь нечего стыдиться, Дэш.
Подруга снова повернулась к единорожке. Её лицо всё ещё пылало от смущения, она открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но не издала ни звука. Уикер снова задвигался, и Рэрити переключила всё внимание на него.
Он входил в неё снова и снова, и она с трудом сдержала стон. Неумелый и слишком нетерпеливый, Уикер не был особо искусным любовником, но он был искренним, в каждом движении его тела Рэрити ясно видела неприкрытое вожделение и настойчивое желание доставить ей удовольствие. Именно это чувство, а не только простое наслаждение, всё сильнее разгорающееся у неё между ног, медленно привело её к самому краю. Закусив губу, она, при каждом его движении, начала подавать бёдрами навстречу, беззвучно умоляя жеребца брать её сильнее, быстрее и глубже.
По меркам нынешней Рэрити, в их любовном акте не было ничего примечательного. Классическая поза, и никаких попыток изменить темп или даже просто сделать паузу. Он входил и выходил, и, собственно, этим всё и ограничивалось, кроме одного момента, когда он, дерзко сжав зубами её гриву, потянул за неё, заставив единорожку оторвать голову от покрывал. Она застонала, и этого оказалось достаточно, чтобы он кончил. После нескольких последних судорожных толчков, она почувствовала, глубоко внутри себя, поток жидкого тепла, за которым последовала опьяняющая волна её собственного оргазма.
Тяжело дыша, они рухнули на кровать. Уикер ткнулся носом в челюсть единорожки, чуть пониже уха, и она повернула голову, чтобы получить от него скромный поцелуй, словно бы уравновешивающий всё то, что они только что сделали. Они поцеловались снова, медленно, безмятежно и неторопливо.
Сквозь тёплый туман, потихоньку застилающий разум Рэрити, пробился еле слышный стон, и она повернула голову, чтобы взглянуть на Рэйнбоу Дэш, почти достигшую оргазма. Опираясь на локоть, пегаска лежала на боку, её второе копыто, яростно двигавшееся взад и вперёд, было прижато между широко расставленными задними ногами. Половые губы Дэш, набухшие и раскрывшиеся, блестели от обильной прозрачной смазки, шёрстка вокруг них намокла и потемнела. Наконец она прижала копыто к верхней части своей щёлки и содрогнулась всем телом. Прошла не одна секунда, прежде чем, обессилев, пегаска опала на матрас. Их глаза встретились, и Рэрити не могла сказать, сколько времени они провели вот так — глядя друг на друга в темноте.
А затем она почувствовала, как Уикер обнял её своим сильным копытом и крепко прижал к себе. Тьма заполнила спальню и, казалось, росла и росла, пока вскоре весь мир не канул в безмятежное небытие.
— Это ведь твой сон, — прошептала Рэйнбоу Дэш. — Не мой.
Рэрити медленно открыла глаза. Они по-прежнему были на кровати в её бутике в Филлидельфии. Крепко прижавшись к спине, мирно спал Уикер Спарк, чьё тихое дыхание шевелило волоски её гривы. Чуть поодаль лежала на животе Рэйнбоу Дэш. Её грива была в полном беспорядке.
Рэрити почувствовала, как у неё в животе шевельнулось слабое беспокойство:
— Что ты имеешь в виду, дорогуша?
— Я к тому, что я знаю, что сплю, — ответила она. — Это не может быть взаправду. Но всё это похоже... похоже на твой сон. Твои воспоминания. Здесь нет ничего моего.
Рэрити закусила губу.
— Может быть, ты просто воображаешь себе это? Мы провели вместе много времени.
— Да, но... — брови Дэш сошлись, и она, прищурившись, сердито уставилась на простынь, словно она скрывала от неё некий секрет. — До этого, с Клаудфаером, это ведь были мои воспоминания. Но в них была ты. Словно я просто наблюдала со стороны, как ты переживаешь мой сон.
Так вот, значит, что случилось? Подробности по капле ускользали, словно вода, зачерпнутая копытом, но единорожка помнила первое шоу Вандерболтов с участием Дэш и последующие свидания её подруги с Клаудфаером. Рэрити не знала, что пегаска выбрала его своим любимым. До этого момента ей и в голову не приходило, что Соарин был не первым членом команды, чьё сердце Дэш удалось покорить.
Рэрити потрясла головой. Её заносит куда-то не туда. Всё это задумывалось, чтобы помочь Дэш.
— Твои сны, они ведь беспокоят тебя, правда?
— Нет. — Она помолчала. — Хорошо, может быть. Но не этот. Этот просто странный. Почему в нём ты? Почему в нём я?
— Разве это важно? — Рэрити осторожно приподняла копыто Уикера и подползла поближе к пегаске. — Мы подруги. Мы доверяем друг другу. Может, это хорошо, что мы вместе, — сказала она и поспешно добавила, — здесь, я имею в виду.
Дэш поднялась на ноги и с грохотом спрыгнула с кровати, пинком откинув зацепившуюся за копыто простыню.
— Нет, нет. Этого не должно происходить. Ты не должна была...
Она не успела закончить, как они проснулись.
Но не совсем.
— Эй, эм... — Клаудфаер осёкся, покашлял и попробовал снова. — Как дела?
— Хорошо, — ответила Рэрити, не отрывая взгляда от огромной карты, разложенной поверх стола в дежурке Болтов. Рядом с её копытцем валялись несколько цветных маркеров со снятыми колпачками. Пару минут она изучала карту, а затем взяла один из них и провела аккуратную линию между двумя ориентирами. — Отлично. А у тебя?
— О, ну знаешь. Хорошо.
— Ну и отлично. Я рада.
Она взяла другой маркер и проложила на карте курс будущего полёта. Зелёная линия прорезала высокие холмы, окружающие учебный центр Клаудсдейла, пересекла глубокую речную долину и упёрлась в строевой плац. Неплохая разминка для завтрашней утренней тренировки.
Рэрити услышала, как пегас нерешительно шаркнул копытами по покрытому линолеумом полу. Начав было подходить ближе, он передумал и решил, судя по всему, обойти стол и встать по другую сторону, напротив неё.
Повисла тишина. В ожидании, Рэрити молча продолжала изучать карту.
— Так, планируешь маршрут, да? Выглядит интересно.
Она лишь что-то уклончиво буркнула в ответ.
Снова тишина.
“О Селестия, в тот день я вела себя с ним как настоящая сука, верно? — Возникли в пустоте мысли Рэйнбоу Дэш. — Хотя, думаю, он это заслужил. Отчасти”.
— Думаю, ты, э, слышала о нас с Авророй?
И даже более того. В Мэйнхэттене, когда закончилось последнее выступление Вандерболтов, Рэрити видела его с ней за трибунами, где так легко укрыться от взглядов зрителей и членов команды. Стоя рядом и сдвинув головы, они тихо шептались о чём-то. Расставаясь, они долго не могли оторвать друг от друга глаз, а их прощальный поцелуй длился ещё дольше.
Да уж, она о них слышала.
— Я слышала, что ты с кем-то встречаешься, — ответила Рэрити. Она гордилась тем, как спокойно прозвучал её голос, словно речь шла о погоде или чём-то столь же несущественном. — Похоже, она ничего.
— Ага, ничего. — При этих словах беспокойство покинуло голос пегаса. Рэрити буквально слышала, как он улыбнулся.
“Драный ублюдок”.
— Здорово, — сказал она вместо этого. — Очень рада за вас. Желаю вам двоим весело провести время.
И вновь тишина. Рэрити подумала, а не вложила ли она в слово “двоим” чуть больше эмоций, чем следовало?
“Неа”.
— Ну, я просто хотел, э, поговорить с тобой об этом, — сказал Клаудфаер. — Убедиться, что между нами всё в порядке.
— Ага, всё в порядке.
“И правда, немного как сука. Когда я увижу его в следующий раз, напомни, чтобы я извинилась, Рэрс”.
Она услышала, как он вновь зашаркал копытами.
— Ладно, эм, я просто хотел поговорить с тобой об этом. Не буду тебе мешать.
Она ничего не ответила. В конце концов он понял намёк и ушёл.
И всё было в порядке.
Рэрити оторвалась от работы и подняла голову. Лежащее на столе перед ней маленькое прозрачное платьице, состоящее целиком из кружев с рубинами, было наполовину готово. Ему недоставало только последнего штриха, вдохновения, которые соберёт все его части в неделимое целое. На другой стороне комнаты Тимбл и Уив ненадолго прервали беседу и застыли в ожидании, но поскольку Рэрити промолчала, они вновь сдвинули головы и продолжили обсуждать линейку одежды для ближайшей весны.
— Какого хрена, Рэрити! — крикнула Рэйнбоу Дэш. Она крутанулась на месте, глядя на нежно-голубые стены бутика так, словно они были тюремными решётками. — Что происходит?
— Успокойся, Дэш. Это просто сон...
— Нет! — прежде чем Рэрити смогла коснуться её, пегаска отпрыгнула в сторону. — Там была я! Я и Клауди, мои воспоминания, моя жизнь! Как ты туда попала?
— Мы просто делимся ими, Дэш. Только и всего. Ты не доверяешь...
— Доверяю? — Хриплый голос Дэш стал выше на целую октаву. — Дело не в доверии. Что за хрень ты со мной сделала?
— Ты ведь тоже видишь мои сны, — ответила Рэрити. Она попыталась приказать бешено стучащему сердцу хоть немного замедлиться и продолжила, стараясь говорить мягче и спокойнее насколько это вообще возможно. Кто-то ведь должен вести себя по-взрослому, хотя бы одна из них. — Думаешь, я всем подряд рассказывала о той ночи с Уикером? Это тоже личное, знаешь ли.
— А может, я не хотела этого видеть? — выпалила в ответ Дэш. — Ты подумала об этом? Может, я не хочу делиться воспоминаниями. Останови это!
Рэрити поморщилась:
— Я не... не думаю, что могу, дорогуша. Это не моё заклинание.
— Ну, а чьё тогда? Скажи им, чтобы это прекратилось!
— Я не могу, — повысив голос, сказала Рэрити. — Я тоже здесь застряла. Но не волнуйся. Твайлайт сказала, что сны не могут никому навредить.
— Твайлайт? — уставившись на неё, спросила Дэш. Она вся дрожала, а на глазах выступили слёзы. — Какого хера Твайлайт может знать о снах?
Рэрити пришло в голову, что, пожалуй, этот вопрос ей действительно следовало бы задать. Если подумать, уже не раз бывало так, что их подруга-всезнайка казалась такой уверенной в чём-то, но позже выяснялось...
О. Хм.
— Дэш, дорогуша, что бы тебе не приснилось, я не стану относиться к тебе хуже. Надеюсь, ты это знаешь. — сказала Рэрити, отчаянно пытаясь заставить голос не дрожать. — Просто расслабься, прошу тебя. Пожалуйста.
— Нет. Нет, нет, НЕТ! — Дэш крепко зажмурилась и отступила назад. — Я должна проснуться. Должна проснуться. Должна...
Прежде, чем она закончила, они проснулись.
Но не совсем.
— Неплохо, лейтенант. Знай я тебя хуже, даже подумал бы, что ты и правда тренировала последний трюк.
Рэрити с улыбкой посмотрела через плечо, выпрямилась по струнке и насмешливо отсалютовала крылом.
— Сэр, Вандерболты тренируют каждый трюк.
— Ну, теперь я знаю, что ты врёшь. — Соарин протянул к ней крыло, пытаясь ткнуть в бок, но она легко увернулась и, приплясывая, отбежала в сторону прежде, чем он успел попробовать снова. — Но всё равно, отличная работа.
Она пожала плечами:
— Была хорошая публика. Надо прилетать сюда почаще.
Рэрити проводила его взглядом, пока он не скрылся за перегородкой, отделявшей раздевалку для кобылок от раздевалки для жеребцов. Появившийся через несколько минут из-за перегородки пони, избавившийся от очков и лётного костюма, для всех окружающих выглядел самым обычным пегасом, коего можно встретить на улице. Более крупным, наверно, с более атлетичной от долгих перелётов фигурой, но всё же ничего не выдавало в нём Вандерболта. Рэрити засмотрелась на его мышцы и чуть не пропустила следующий вопрос.
“Ты знаешь, что за два года в команде я никогда не смотрела на Соарина так, как сейчас? — спросил голос Рэйнбоу Дэш где-то в глубине её сознания. — Что бы я только ни отдала, чтобы вернуть эти годы...”
— Ты раньше бывала в Филлидельфии? — спросил Соарин.
— Нет, нет... — простонала где-то рядом с Рэрити Рэйнбоу Дэш. Вокруг них, по тротуарам и мостовым Филлидельфии, двигался нескончаемый поток пони. Яркое солнце, застывшее высоко в небе, грело своими лучами шёрстку подруг. Раздавленная безысходностью Дэш, казалось, всего этого не замечала. — Пожалуйста, останови это, Рэрити. Ты не хочешь этого видеть. Я не хочу этого видеть.
— Прости, дорогуша, я не могу. — Впервые с тех пор, как начался их общий сон, Рэрити почувствовала зарождающуюся волну паники. — Не могу. Я не знаю, как это сделать. Но Твайлайт утверждала, что сны не могут никому навре...
Пара копыт легла на закрытые глаза.
— Угадай, кто? — произнёс Соарин из-за спины.
Рэрити усмехнулась. Эта шутка ему никогда не надоест.
— Спитфайр?
— Хм, неа, кто-то покрасивее. Попробуй снова!
— О, ну тогда точно Клаудфаер.
Рэрити попыталась развернуться, но копыта пегаса надёжно удерживали её на месте. Она, наверное, смогла бы вырваться, но это превратило бы милую игру в нешуточную борьбу, а для этого пока ещё было слишком рано. К тому же её дремота ещё не развеялась до конца, а в постели было так уютно...
Жеребец, обнимавший Рэрити, хохотнул:
— Что, он? Да ты шутишь.
— Вот и нет. Он в самом деле самый красивый жеребец, которого я знаю, — она оскалилась. — Такие сильные мышцы, красивая грива, а тело... Ох, какое у него тело. Точно. Ставлю на Клаудфаера.
“Надо же, я и правда такое сказала. Никогда бы не подумала, что смогу шутить на эту тему. Странная штука — любовь. Время исцеляет любые раны, да?”
— Ну, всё равно, угадывай ещё раз.
— Оу... ты что, не мог притвориться Клаудфаером? Проклятье, я связала свою жизнь с неудачником.
— Знаешь, ты сейчас просто растоптала моё достоинство.
Сжимавшие её копыта ослабили хватку, и она развернулась лицом к своему любимому. Соарин состроил вид обиженного котёнка.
— Растоптанное достоинство, значит? Не соответствующее высоким стандартам? — Рэрити провела копытом по груди жеребца, наслаждаясь упругостью мышц под кожей.
— Ну, это у тебя такие высокие стандарты. — Он приблизился к ней и лизнул в губы. — Да, кстати, с днём рожденья.
“О, Селестия, так это был мой день рождения? Кажется, он был совсем недавно...”
— Прекрати! ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ! — Крик Рэйнбоу Дэш пронзил сердце единорожки словно острый нож. По саду вокруг них, болтая и пробуя на вкус специально выставленные дорогие закуски, ходили гости, приглашённые на устроенную Рэрити изысканную вечеринку под открытым небом. Тут же прохаживались с десяток эффектных жеребцов и кобылок, демонстрируя надетую на них одежду из новой разработанной Рэрити летней линейки, иногда обмениваясь с гостями парой слов. Владелица бутика уже стала достаточно богатой, чтобы позволить себе живые манекены.
— Прости, прости, прости! — не в силах остановиться бормотала Рэрити. Извинения потоком лились из её рта. Она попыталась зажечь рог, сотворить заклинание, хоть какое-нибудь, чтобы разбудить себя или Дэш и прекратить этот сон, но ничего не получалось. Ничто было не в силах нарушить неестественную целостность окружающего их мира. Вытянув копытце, она опустила его на плечо пегаски, и чтобы успокоиться самой, и чтобы утешить подругу.
— Отвали от меня! — Дэш откинула её копыто в сторону и отступила назад. — Я сказала тебе прекратить это!
— Я не могу! — вслед за подругой Рэрити сорвалась на крик. — Прости, я не знаю, как это сделать!
Дэш застонала и, прижав оба копыта к голове, крепко зажмурилась, пытаясь избавиться от кошмара:
— Убирайся, убирайся, убирайся...
— Дэш, пожалуйся, оста...
— Прочь! Вон из моей головы! — Со всего размаху пегаска ударила себя по голове копытом. Ещё и ещё. Её голубая шёрстка чуть ниже уха потемнела от крови.
— ...ты поранишься...
— Вон из моей головы, прочь, прочь, ПРОЧЬ!
Резко повернувшись, Дэш ударилась головой о дверь позади себя. Всё здание содрогнулось, и Рэрити услышала, как от этого ужасного удара треснул деревянный дверной косяк. Пегаска откинула голову назад, и в воздух взвился целый веер капелек крови. Изо всех сил она вновь ударилась о дверь, и на пол градом посыпались деревянные щепки и обломки, окрашенные ярко-алым.
Всё это время она, не переставая, кричала. Пока не проснулась.
Но и в этот раз, увы, не совсем.
Рэрити на долю градуса повернула левое крыло. Поток воздуха, обтекающий её маховые перья, сместился, превратив прямой полёт в медленный, широкий вираж, направивший её к расположенной над дальней стороной огромной поляны тренировочной площадке.
Впереди, лениво паря в воздухе, её дожидались Соарин и Зефир. Даже издалека она видела, что их шёрстка блестит от пота. День был необычно тёплым для столь ранней весны, но Рэрити была и не против. Зима никогда не была её любимым временем года, и вид снега, постепенно уступающего место зелёной траве, навевал приятные воспоминания из детства.
— Не прошло и полгода! — крикнул Соарин и помахал ей крылом, когда она подлетела ближе.
— Что? У меня были важные дела.
— Ага. Подремать часок-другой?
Она не удостоила его ответом, отчасти потому, что так оно и было. Не то, чтобы это имело какое-то значение — сегодняшний день даже не был тренировочным. Их ежегодные сборы только что завершились, и все инструкторы традиционно получили по неделе каникул, чтобы отдохнуть от изнурительных занятий. Работать по восемнадцать часов в день семь дней в неделю было нелегко для любого пегаса, как кандидата, так и Вандерболта.
Так что, после всего этого, если она и вздремнула чутка, они вряд ли её осудят.
— Эй, Рэрити, — Зефир подлетела ближе и приветственно стукнулась с ней копытами, — готова вернуться к работе?
— А то! Что нужно делать?
— Мы займёмся пиротехникой. А ты можешь делать всё, что захочешь, — ответил Соарин. Рэрити заметила, что его копыта, как и у Зефир, были обвешаны креплениями для фейерверков, дымовых шашек и других пиротехнических средств. Внизу команда поддержки открыла одно из подземных хранилищ и наблюдала, как его освобождают от неиспользованного с прошлого сезона инвентаря, заменяя на только что доставленный из Клаудсдейла.
— Ха. Только не забудь в этот раз принять душ, лады? — сказала она. — В прошлый раз когда ты работал с фейерверками, ты вернулся, воняя словно лесной пожар.
Соарин молча закатил глаза. Зефир тихонько фыркнула.
Рэрити уже собиралась было лететь на тренировку, как вдруг ей в голову пришла одна мысль.
— Постой, а где Клауди? Я думала, он сегодня возвращается.
— Он продлил свой отпуск ещё на один день. Я его подменяю, — ответил Соарин. — Мы же обсудили это на вчерашней летучке, помнишь?
— А, да, конечно. — На самом деле Рэрити едва помнила, что они там обсуждали на утренней планёрке. Впрочем, нельзя сказать, что она вообще уделяла им много внимания. — Вылетело из головы, знаешь?
— Хм. В любом случае, не подлетай к нам ближе пары сотен метров. Мы используем небольшие заряды, но они все из прошлогодних запасов. Они могут быть более нестабильными, чем обычно.
— Ладно, ладно. Что-то ещё?
— Думаю, это всё. Зефир? — Она покачала головой и он продолжил. — Ладно. Мы поработаем до полудня, а затем пообедаем.
Рэрити кивнула. Внизу один из единорогов команды поддержки поднял голову вверх и, увидев их, помахал копытом. Она улыбнулась и помахала в ответ. Поклонники, никуда от них не деться.
Пегасы разделились и приступили к тренировкам. Для Рэрити это были упражнения на развитие манёвренности. Она ещё не стала столь же ловкой, как Соарин, но уже давно не была тем неуклюжим чучелом, только и умевшим, что развивать невероятную скорость на одной лишь чистой силе воли и своей репутации. Сейчас ей даже иногда удавалось осалить Соарина во время их воздушной игры в пятнашки.
Однако в том, что касалось борьбы, он всё ещё был сильнее её.
Взлетев высоко над лужайкой, она занялась привычным делом. В качестве импровизированной полосы препятствий прекрасно подошла гряда оказавшихся поблизости облаков, случайно дрейфовавших в тёплых восходящих потоках. Первые два часа утренней тренировки Рэрити провела, летая между ними со всей возможной скоростью, стараясь не коснуться их.
К тому времени, как солнце приблизилось к зениту, с неё уже градом лил пот. Далеко внизу наземные команды всё ещё разгружали хранилище. Сейчас они выкладывали на травянистое поле ряды металлических бочек и деревянных ящиков. Рэрити кинула вниз любопытный взгляд и хотела уже вернуться к тренировке, но тут до её ушей донёсся голос Соарина. Она подняла голову и увидела его неподалёку, с Зефир, летящей с ним крыло о крыло. Лёгкое движение крыльями, и она заняла в их строю свободное место.
— Что, уже обед? — спросила она. Пегасы летели довольно медленно и достаточно низко, так что разговаривать было ещё возможно.
— Наземная команда хочет, чтобы мы убрались подальше, — покачал головой Соарин. — На время загрузки хранилища необходимо очистить небо.
— Что, серьёзно? Дай угадаю, они просто боятся, что мы чем-нибудь на них капнем?
Он попытался шлёпнуть её кончиком крыла, но Рэрити, легко уклонившись, вернулась в строй ещё до того, как оно снова полностью раскрылось. При виде этого маленького обмена любезностями Зефир ухмыльнулась, но промолчала.
“Безопасность. Это делалось ради безопасности, — прошептал голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — Лишь во время таких замен все взрывчатые вещества оказываются снаружи, а двери всех подземных хранилищ открываются.
— Они просто следуют инструкциям, лейтенант, — ответил Соарин. — Слыхала о таких? Заглядывала в большую книгу, которую нам всем положено знать?
— Ага. Это не та, в которой сказано о том, что нельзя трахать своих товарищей по команде?
Он здорово покраснел, и Рэрити мысленно добавила очко к своему счёту.
— Это правило не применялось целые десятилетия. И я не думаю, что хоть кому-то есть до него дело, если верить историям.
— Так почему же об этом написано в книге? Кто-то не хочет, чтобы мы немного повеселились?
— Потому что так можно избежать многих проблем. Помнишь, как ты целый месяц не разговаривала с Клауди? Вот, примерно таких.
— Это он был виноват, а не я! Может, им просто стоит добавить правило, что не нужно вести себя как мудак с сокомандниками...
— Эй, что это? — прервала их Зефир. Её голос был спокойным и ровным, как всегда. Это было так неожиданно, что Рэрити мгновенно замолкла и взглянула вниз, туда, куда показывала пегаска.
Внизу, у открытых дверей хранилища, что-то происходило. Они летели достаточно близко, чтобы разглядеть свечение, охватившее рог начальника команды. Пони вокруг него, побросав работу, со всех ног ринулись в разные стороны, прочь от бочек и ящиков, сложенных на земле. Буквально за несколько секунд они отбежали от них на расстояние хуфбольного поля. После, единорог развернулся и тоже бросился бежать, сияние его рога угасло.
Всё это случилось так быстро, что Рэрити не успела почувствовать ничего, кроме лёгкого беспокойства, шевельнувшегося в груди. Она подлетела к Соарину, так близко, что ветерок от взмахов его крыльев коснулся её перьев.
— Что за хрень? — Она вымученно улыбнулась, пытаясь скрыть дрожь, готовую прорваться в голосе. — Думаю, нам нужно убираться отсю...
Под ними сверкнула ослепительная вспышка, яркая, как солнце. Рэрити только успела повернуть голову и увидеть взлетевшую в воздух навстречу ей землю, прежде чем её поглотила тьма.
Хлопья пепла метались в раскалённом воздухе.
Рэрити распахнула левый глаз. Правый слипся и безумно болел. Она тщетно попыталась подняться на ноги, но лишь уткнулась лицом в горячую землю. Тело, разбитое гораздо сильнее, чем в любом из её детских падений, подвело пегаску, и она лишь беспомощно забилась в пыли.
“Стоп. Остановись, — прозвучал спокойный и неторопливый голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — Ты паникуешь”.
Рэрити сделала вдох — и едва не подавилась обжигающим воздухом. Жжение в горле добавило ещё один жирный мазок к той картине боли, в которую превратилось её тело. Она закашлялась, выплёвывая губительную гарь прежде, чем та сожжёт ей лёгкие.
“Вспомни, чему тебя учили. Оглядись вокруг”.
Она расслабилась и повернулась, осматриваясь по сторонам. Толстые клубы дыма вздымались в небо над её головой, заслоняя солнце. Выглядели они достаточно горячими, чтобы опалить волоски на её шёрстке. Где-то рядом неистово гудело пламя. Вдалеке, едва различимо, завыла сирена.
“Сориентируйся. Произошёл несчастный случай. Ты ранена. Ты в опасности”.
В её памяти всплывали правила поведения в чрезвычайных ситуациях, которые беспощадно вбивали в головы всем новым Вандерболтам. Ни один пегас не допускался до полётов в команде, пока эти правила не начинали отскакивать у него от зубов в самых сложных ситуациях, какие только могли создать остальные Вандерболты для нового члена команды. Сейчас эти правила стали якорем, удерживающим полумёртвую пегаску в море кипящего вокруг хаоса.
“Составь план. Ты должна встать. Ты должна попробовать взлететь. Ты должна помочь другим раненым, потом ты должна убираться отсюда”.
Лаконичная, почти как полётный план, последовательность мыслей помогла успокоить безудержно бьющееся в груди сердце. Просто список дел, ничего сложного.
“Твайлайт любит списки”.
Отстранённая мысль пронеслась в голове пегаски, но та не уделила ей внимания.
Всё равно, сейчас она не смогла бы вспомнить, кто такая эта Твайлайт Спаркл.
“И действуй”.
Рэрити перевернулась на живот и постаралась подтянуть под себя ноги. Одна из них — левая передняя, — похоже, не слушалась. Отложив эту проблему на потом, пегаска собралась и сумела нетвёрдо встать на трёх остальных. Поле вокруг неё было взрыто, обнажившаяся из-под дёрна коричневая земля была до черноты обожжена невообразимым жаром. В трёх метрах от неё из разнесённого вдребезги входа хранилища извергался поток дыма.
— Соарин? — прокричала Рэрити. Он должен быть где-то здесь.
Она помнила, что он летел на расстоянии вытянутого крыла от неё, прямо перед тем как... что-то произошло. А сейчас рядом с ней не было никого, лишь дым, хаос, боль и страх. Только тянущая вдалеке свою тревожную песню сирена доказывала, что пегаска находится на тренировочной площадке, а не провалилась в Тартар после смерти.
Рэрити попыталась сделать шаг, но кувыркнулась на землю, когда её передняя нога потеряла опору. От повреждённой конечности по телу растеклась тошнотворная волна боли. Когда пегаска снова встала, нога повисла безвольной плетью, согнувшись в ещё одном месте чуть ниже колена. Рэрити ошеломлённо посмотрела на неё ничего не понимающим взглядом, потом сосредоточила свои разбежавшиеся мысли на поисках Соарина.
Её внимание привлекла кучка коричневых перьев, заляпанных красным. Не обращая внимание на обжигающий жар, поднимающийся от разбросанных повсюду тлеющих углей, она на трёх ногах заковыляла в ту сторону. Не дойдя до своей цели пары метров, остановилась.
На обнажившейся земле лежала половина крыла Зефир. На нём осталось лишь несколько изодранных перьев. Пару секунд Рэрити, онемев, не могла отвести от них взгляд, затем отвернулась и продолжила поиски.
По земле скользнула тень, за ней другая. Не обратив внимания на боль, пронзившую шею, она подняла голову и посмотрела вверх. Высоко в небе появились пегасы, они кружили вокруг поднимающейся с земли колоссальной колонны дыма. Застыв на месте, Рэрити какое-то время смотрела на них, а затем продолжила поиски.
— Соарин! — крикнула она. В горле тут же появился мерзкий горячий металлический привкус. — Соарин!
Сквозь непрестанный вой сирены пробился слабый звук, похожий на кашель. Спотыкаясь, она бросилась в его сторону, но тут ноги снова подвели её и она рухнула. Рэрити поползла к почти невидимой в едкой дымке неглубокой яме, не замечая, как её кожу на животе режут острые осколки горячего камня. Поднявшись на низкий гребень взрытой земли, она наконец увидела своего любимого.
При каждом вдохе грудь Соарина слегка вздымалась. Ему удалось перевернуться на спину, всё тело было покрыто кровью так, что невозможно было даже представить состояние его ран.
Когда она приблизилась, он повернул голову и — это невозможно, безумно, невероятно — улыбнулся.
“В отчёте о несчастном случае сказано, что этого никогда не было, — прошептал голос Рэйнбоу Дэш. — Он погиб в момент взрыва, как и Зефир. Они сказали, что мне это почудилось”.
Его губы шевельнулись, и она скорее вообразила, чем услышала слова: “Привет, красотка”.
— П-привет... — она остановилась и облизнула губы. Они были сухими и потрескавшимися. Рэрити почувствовала во рту железный привкус. Она попыталась улыбнуться в ответ, а затем поднялась, вставая на три оставшихся копыта, и посмотрела на летающих в небе пегасов. — На помощь... эй, помогите! Спасите нас!
Кружащие тени сменили курс, приблизились. Подул ветер, унося прочь ядовитую дымку, и на мгновение Рэрити почувствовала, как на смену оглушающему ужасу, сковавшему всё её существо с самого пробуждения в этом аду, приходит надежда.
Вой сирены внезапно прекратился. Несколько секунд, постепенно затихая, вдалеке ещё слышалось эхо, пока единственным звуком не осталось потрескивание пламени.
Странно. Сирена должна была звучать, пока аварийные команды не возьмут ситуацию под контроль. Как могла, она огляделась вокруг одним уцелевшим глазом. Нет. Никаких признаков спасателей.
В её измученном разуме мелькнула мысль, что всё вокруг — всего лишь тест, очередная проверка, и в любой момент Соарин и Зефир засмеются и встанут на ноги, и они отправятся в столовую, чтобы насладиться заслуженной выпивкой, за которой последует душ и в нём немного близости...
Поток этих утешительных мыслей был прерван внезапным трескучим гулом, таким громким, словно рухнуло вековое дерево и яростным, словно стая шершней. Он с лёгкостью заглушил рёв пламени. В вышине, смутные силуэты кружащихся пегасов унеслись прочь, оставив после себя лишь пустое небо и дым. Потрясённая, Рэрити молча смотрела им вслед.
“Они следуют инструкциям, — неслышно ответил голос Дэш. — Это сработала сигнализация хранилища. Где-то внутри возник пожар, и рано или поздно защита на взрывчатых веществах не выдержит. Если ты слышишь этот звук, нужно бросать всё и уносить ноги”.
— Нет... — Рэрити снова повернулась к Соарину. Его глаза были закрыты, и лишь по еле заметному движению грудной клетки можно было предположить, что он ещё жив. Пошатываясь, она двинулась к нему. Её сломанная нога болела всё сильнее, она заметила, что за ней, на земле, остаётся непрерывная кровавая дорожка.
— Рэрити... Рэрити!
Она взглянула вверх и увидела Спитфайр, парящую в паре метров над ними. Её жёлтая шёрстка была вся измазана сажей, но, похоже, она была не ранена. В широко распахнутых глазах пегаски читался ужас.
— Что ты творишь? — Вытянув копыта, она схватила Рэрити за гриву и изо всех сил потянула прочь, подальше от входа в хранилище. — Давай, шевели задницей!
— Нет. — Вырвав гриву, она упёрлась копытами в землю. — Он ранен. Нужно забрать его отсюда.
— Что? — На мгновение она уставилась на Рэрити, а потом повернулась к яме. Лицо Спитфайр скривилось, но она тут же схватила Рэрити и снова потащила прочь. — Просто... иди.
— Нет. Нет! Он ранен!
— Он мёртв! — заорала Спитфайр и потянула изо всех сил. Внезапный толчок бросил Рэрити на колени, и она почувствовала, как в её левой передней ноге что-то разорвалось. Она посмотрела вниз и увидела обнажившийся широкий осколок кости, весь покрытый кровью. Вся нижняя часть ноги безжизненно свисала, словно ошмёток сырого мяса.
— Блядь! — Спитфайр передёрнуло. — Блядь. Ладно, ладно. Просто... залезай мне на спину. Шевелись.
— Но Соарин...
— Быстрей! — Поднырнув под Рэрити, Спитфайр взвалила её на спину. Ей было неудобно, она едва могла достаточно расправить крылья чтобы взлететь, но всё же справилась. У Рэрити не было сил сопротивляться, и Спитфайр унесла её прочь.
Рэрити вывернула шею, пытаясь разглядеть Соарина сквозь клубы дыма позади. Они успели отлететь на несколько сотен метров, когда холм, в котором было устроено хранилище, взвился в воздух, словно сама земля решила отправиться в полёт. Спустя пару секунд раздался оглушительный взрыв, самый громкий, что ей доводилось слышать в жизни, а за ним пришла ударная волна, швырнувшая их на землю.
А потом она проснулась.
Наконец.