Спасение

Пролог: Случайная встреча

Ксенофилия тупой клопфик без нормально сюжета и с одним лишь понивом! — говорили они.

Почитайте лучше Salvation, вот там даже если вырезать всё пониво то сюжет всё равно офигеннен! — писали они.

И, не найдя его на русском, я начал переводить... (с) ltybcs 2014

— Простите, эм-м, м-мисс. М-может, вам помочь с сумками?

Рэрити глянула через плечо. Её окликнул молодой длинноногий единорог, одетый в миленький жилет с вышитым названием магазина. На его прыщавом лице застыл полный обожания взгляд. Громкий хлопок. Дверь модного бутика, которую он должен был придерживать, захлопнулась прямо перед носом пожилой пегаски. Рэрити не смогла сдержать смешок.

“Ммм. Я всё ещё в форме”.

— Оу, дорогой, это так любезно с твоей стороны. — Она похлопала ему ресницами и глянула на сумки, медленно летящие за ней. По правде говоря, было бы очень даже неплохо, если бы у неё был персональный носильщик, который донёс бы их прямо до двери квартиры. Не то чтобы ей было тяжело, просто тогда можно будет позволить себе ещё больше покупок. Она сделала вид, что обдумывает его предложение, и, когда уже решила, что самое время согласиться, её взгляд поймал голубое пятно за окном.

На улице было много пони, но среди них легко можно было разглядеть Рэйнбоу. Стоя у витрины книжного магазина, она не придавала значения всему шуму и суете улицы. Её грива, ужасно яркая и бросающаяся в глаза, танцевала на лёгком осеннем ветерке.

От удивления Рэрити чуть не выронила сумки.

— Извини. Может, как-нибудь в другой раз! — ответила она жеребцу, даже не удостоив его повторным взглядом.

Распахнув дверь, она бросилась через всю улицу, увернувшись от небольшого трамвайчика, которые ездили тут и там по всему центру Филлидельфии. Подбежав, Рэрити остановилась прямо позади Рэйнбоу, которая всё ещё что-то разглядывала на витрине. Когда их глаза встретились в отражении на стекле, Дэш резко развернулась.

— Рэрити?! — Она была очень удивлена, впрочем, не меньше самой Рэрити, и уже было раскрыла крылья, готовясь быстро улетать. — Богини... Рэрити!

— О, так значит, это вправду ты! — У Рэрити сама собой появилась улыбка. — Я, значит, увидела тебя через улицу и подумала: “Рэйнбоу? Да быть того не может!”. Но всё же это ты! Что ты делаешь в Филлидельфии, дорогуша?

Улыбка исчезла с лица Дэш, а её крылья легли на бока. Она закусила губу и некоторое время смотрела куда-то вниз, прежде чем ответить.

— Эмм, ну, знаешь... Просто нашла немного свободного времени, — голос её звучал как всегда грубовато, но более низко, чем помнила его Рэрити по тем чудесным годам, когда они все жили в Понивилле. — На прошлой неделе у Болтов закончился сезон выступлений, и я подумала, что самое время немного попутешествовать. — На лице Рэйнбоу снова появилась улыбка, небольшая, еле заметная, уголки губ сами собой тянулись вниз. Жаль только, что она так и не отразилась в её малиновых глазах...

— Ну, как я люблю говорить, для путешествий время всегда верное. — В обмене любезностями Рэрити не было равных. Многочисленные светские вечера и званые ужины, на которые приглашались только самые высокие ценители моды, подарили ей не одну возможность попрактиковаться в искусстве говорить многое, не произнося при этом ни слова. Поэтому разговаривая с Рэйнбоу, единорожка изучала её лицо и осанку.

И ей не нравилось то, что она видела.

Под глазами Дэши от постоянного недосыпа висели мешки. Уши не стояли на месте, крутясь так, будто бы её окружала тысяча различных звуков, каждый из которых она пыталась уловить. Яркая грива, привлёкшая внимание Рэрити, вблизи, когда можно было рассмотреть каждую прядь, казалась тусклой.

— Так как ты? — спросила единорожка, как будто ответ не был очевиден. Она всеми силами старалась не выдать беспокойство голосом. — Я не видела тебя с...

— Похорон. Я знаю, — закончила за неё Дэш. — Со мной всё отлично. Всё лучше и лучше.

“Как давно это было? Почти полгода назад”, — осознала она. Холодный весенний дождь вперемешку с мокрым снегом шёл весь день похорон. Такое ощущение, что даже погода впала в траур. Хотя, скорее всего, пегасы погодной команды и старались так его подчеркнуть. Рэрити потрясла головой, чтобы выкинуть из неё все эти воспоминания.

— Приятно слышать. Очень приятно. — Она заставила себя снова улыбаться. — Видела кого-нибудь из девчонок с тех пор?

— Что? — Дэш немного дёрнулась. Видимо, тоже углубилась в воспоминания. У неё был слегка хмурый вид, но она тут же, придав лицу спокойное выражение, быстро перевела взгляд на Рэрити. — Не-а, я была... занята. Да! Реально занята. Всякими полётами и прочим. — Пауза. — И путешествиями. Агась, моталась по всему миру. Очень много путешествовала.

Толпа, которая явно не собиралась ждать, пока они поговорят, безостановочно продолжала своё движение. Сами того не замечая, они медленно зашагали бок о бок по улице в потоке окружающих их пони. Рядом с ними мелькало множество причудливых витрин: вот магазин со множеством ярких, разноцветных шляп с перьями, а прямо за ним была мастерская стеклодува с сотней разных сувениров из стекла, но кобылы не обращали на них внимание. Напротив витрин выстроились в ряд величественные клёны с красно-жёлтыми осенними листьями. Рэрити пригнулась, чуть не получив в лоб одной из веток.

— Путешествия. Как прелестно. — Рэрити старалась подбирать слова. Ей казалась, что она ходит по тонкому льду и одно неверное движение может его проломить. — А ты не думала съездить в Понивилль, когда будет свободное время? Девочки очень хотят тебя увидеть.

— Понивилль? — По лицу Дэши было заметно, что ей больно об этом говорить, хотя Рэрити до сих пор не могла понять почему. Она же не обиделась на что-то случившееся в Понивилле? Да и было это всё уже много лет назад и...

— А ты? — прервала её размышления Дэш. — Когда ты последний раз была дома?

— Дома? — Рэрити моргнула. — Что ж, я как раз хотела отправляться домой как... Ах, ты про Понивилль, ну конечно же. Последний раз я бывала там около года назад.

— А почему бы тебе самой не бывать дома почаще?

Этот вопрос поставил Рэрити в тупик. Она резко остановилась, а затем резко отступила вбок, чтобы в неё не врезался идущий позади единорог со своей семьёй. Двое маленьких кобылок просеменили след в след за отцом.

— Ну, Дэши... Думаю, сейчас мой дом здесь. — Она сделала неопределённый жест копытом, словно пытаясь охватить весь город, все его улицы и здания. Она это поняла ещё много лет назад, когда впервые ступила на шумные, полные жизни и суеты улицы Филлидельфии. В этом городе было всё, что ей нужно: полно магазинов, искусства, ресторанов и пони... сотня тысяч пони, каждый из которых стоит на своей ступеньке социальной лестницы.

— Именно, — сказала Рэйнбоу, кивая, словно Рэрити только что полностью с ней согласились. Повисло неловкое молчание. Рэрити почувствовала, как под её копытами затрещал лёд.

— Но знаешь, — вдруг быстро выпалила Рэрити, не особо задумываясь, — я как раз на днях хотела съездить в Понивилль. Давненько там не была. Так может, мы поедем вместе, а, Рэйнбоу? Мы могли бы... могли бы снова собрать всю нашу компанию! — вместо тревоги в её улыбке заиграла искренняя надежда.

Дэш какое-то время смотрела на неё, а затем, нахмурившись, опустила глаза. Её крылья слегка дрогнули, а затем снова легли на бока. Она на секунду закусила губу, а затем...

— Агась, Понивилль. Думаю, будет круто, — выпалила она со своей прежней нахальностью. — Можно будет устроить с Пинки вечеринку, пропустить пару стаканов с Эпплджек... Да и снова поговорить на всякие там умные темы с Твайлайт будет прикольно.

Рэрити выдохнула. Получилось! Уголки её рта медленно поползли вверх.

— Замечательно, дорогуша. Мне только надо будет сделать ещё пару важных дел, но мы можем взять билеты на поезд... — Она замолчала. Сначала она хотела сказать “который отправляется сегодня вечером”, но поняла, что на этот “сегодняшний вечер” у неё уже есть планы, которые она не особо хочет откладывать. — Который отправляется завтра вечером, — продолжила она после небольшой паузы. К счастью, недостаточно долгой, чтобы Дэш это заметила. — О, это будет весело. Я так давно не видела Свити Белль...

— Точно, весело. Это будет потрясно, — кивнула Рэйнбоу, смотря при этом куда-то в сторону. Рэрити не могла не почувствовать, что этой фразой пегаска просто пыталась убедить саму себя.

— Прекрасно, я так рада, что мы встретились. Пожалуй, это лучшее, что случилось со мной за весь этот месяц. — Рэрити шагнула к ней, пытаясь обнять. Дэш вздрогнула и хотела отстраниться, но было уже поздно. Единорожка нежно обхватила её плечи передними копытами.

Рэрити всегда была изящна. Её стремление к идеальному телу порой граничило с нездоровой одержимостью. Тщательная диета, лёгкие упражнения и плотный, беспросветный график дня надёжно держали её в тонусе. Точёная фигура и упругие формы притягивали взгляд, как бы говоря: “Привет, дорогуша. Да, ты. Я — идеал кобылы, эталон. Так вот, прими это к сведению. Просто знай”.

А вот Рэйнбоу Дэш, как казалось Рэрити, была далеко не в порядке.

Если бы Рэрити взяла деревянный поникен из бутика и обернула его стальными тросами, то по ощущениям было бы похоже на пегаску в её объятиях. В теле Рэйнбоу не было ни капли жира: под её шкурой лишь перекатывались тугие мышцы. Всё равно, что обнимать рельефные доспехи.

Рэрити прильнула к ней ещё сильнее, а затем разжала объятья.

— С то... с тобой точно всё в порядке? — спросила она шёпотом, чувствуя, что Рэйнбоу была вся напряжена, словно сжатая пружина, которая вот-вот выскочит.

— Я в норме, — сказала Дэш. — Ты слишком сильно за меня волнуешься, Рэр.

Дэш протянула копыто и беззлобно пихнула её в грудь. Хоть жест был и дружеский, Рэрити слегка вздрогнула.

— Кхм, да. Ты права, наверное, так и есть. Ну, а сейчас мне нужно отнести сумки домой, но мне так не терпится поскорее снова тебя увидеть...

— Может, тогда прогуляемся сегодня вечерком?

— Сегодня? Ну... — Этот вопрос застал её врасплох. Она заозиралась по сторонам, не в силах смотреть в глаза Дэш. — Дорогуша, дело в том, что у меня уже есть планы на сегодняшний вечер.

— О. Ну ладно. — Лицо Рэйнбоу осталось всё таким же равнодушным. — Нет проблем. Нагуляемся ещё в Понивилле.

“Планы? Теперь ты так это называешь?”

— Конечно, — сказала Рэрити, стараясь игнорировать ворчливый голос в голове. — Рада, что ты понимаешь.

“Ох, ну конечно, она поймёт. Может, не захочет больше дружить, но пойм...”

— Боюсь, я очень спешу, — продолжила Рэрити, перебивая собственные мысли. — Что ж, не могу дождаться, когда же мы снова увидимся. Пока-пока.

Она наклонилась, дружески обняла Дэши, а затем, глуповато кивнув, развернулась и ушла.

Её квартира, конечно же, находилась в другой стороне, но нельзя было больше тратить время на разговоры. Дойдя до конца следующего квартала, Рэрити повернула и направилась домой. Бросив последний взгляд в сторону Рэйнбоу Дэш, она лишь увидела синее пятно, которое быстро проглотила суета улиц Филлидельфии...

Жила Рэрити прямо над своим бутиком, так же, как и в Понивилле. Днём она могла работать внизу, а ночью удаляться наверх. И, конечно же, выйдя из бутика, она тут же оказывалась в лучшем модном районе города, где могла прогуляться по магазинам.

К её возвращению помощники уже закрыли бутик. На столе бухгалтера лежала аккуратная стопка заказов. Рэрити немного полистала её, но так и не нашла ничего интересного. По большей части заказывали повторы прошлогодней осенней коллекции, которая с наступлением холодов снова вернулась в моду. Нужно будет проверить, хватит ли на всё это ткани.

Внизу стопки нашёлся любопытный заказ на вечернее платье от светской львицы, с которой Рэрити посчастливилось работать ранее. Читая запрос, она слегка задумалась.

“Осенняя листва с рубинами и кружевами? Легко!”

Она написала помощникам небольшую заметку на заказе, попросив пригласить заказчицу для снятия мерок как можно скорее. Уже вернув перо в держатель, она осознала свою ошибку и ниже дописала: “Но не раньше следующей недели”.

Рэрити бегло оглядела остальную часть бутика: просторная и чистая, впрочем, как и всегда, приёмная с парочкой поникенов на витрине, где красовались одни из лучших её работ, на столике лежала пара модных журналов, тщательно подобранных под стать платьям. В мастерской царил небольшой беспорядок, но, если у тебя есть помощники, приходится идти на компромисс и немного сдерживать свою тягу к порядку, которой она так гордилась в Понивилле. Кроме того, этот творческий хаос иногда навевает прекраснейшие идеи для платьев.

Одна её квартира наверху была просторной, почти сопоставимой по размеру со всем её понивилльским бутиком. Вся мебель была сделана из дуба на заказ лучшими ремесленниками земных пони. Стены и пол были в том же стиле, что и бутик, всё расставлено так, чтобы не отвлекать внимание от самого ценного содержимого комнаты.

От её хозяйки, конечно же.

Она кинула пакеты у стены и повернулась к шкафу. Рэрити слегка преуменьшила, назвав эту комнату шкафом. По размерам “шкаф” был с половину спальни и вмещал целую кучу стеллажей и полок с любой одеждой, какую только можно представить: шляпы, сёдла, обувь, платья. И каждая одёжка умоляла, чтобы сегодня выбрали именно её.

Что же мне надеть, что надеть. Это самый сложный вопрос. Она хотела впечатлить своего избранника, но нельзя забывать и про остальных. Ужин в лучшем ресторане города? Её могут увидеть десятки потенциальных клиентов. Поход в театр на премьеру “Кобылки в ночи” сразу после? На неё же могут устремиться сотни пар глаз! Её взгляд пал на шляпку, обильно украшенную страусиными перьями. Не слишком вычурно?

“Просто надень то же, что и всегда”.

Нахмурившись, она подумала, не надеть ли ей шляпу, но, ничего не решив, двинулась дальше. Её внимание привлекло чёрное платье, висевшее почти в самом конце. Простое, но элегантное. Подойдёт для любого случая.

“Ты же уже знаешь, что наденешь. Как обычно, что-нибудь вызывающее”.

— Пожалуй, нет, — сказала она платью. Она была очень молода по сравнению с другими гигантами в индустрии моды и хотела найти что-нибудь, что бы очень хорошо это демонстрировало. Чтобы оно подчёркивало её мастерство и давало остальным пони понять, кто перед ними стоит. Она пошла к следующей полке.

И тут её взгляд зацепился за одно синее платье. Тёмно-синяя ткань, богатая и глянцевая, блестящая в тусклом освещении комнаты. Рэрити магией сняла его и зашагала обратно в спальню, к зеркалу. Застегнув последнюю застёжку на груди, она подняла голову, чтобы посмотреть на результат.

Единорожка в зеркале выглядела просто великолепно! Даже с такой помятой причёской, после долгого утомительного дня шоппинга, она была бы самой красивой пони в театре, даже красивее всех этих разодетых актёров на сцене. Синее платье хорошо подчёркивало её глаза и насыщенно-фиолетовые волосы. Надо носить синий почаще.

Она кивнула своему отражению в зеркале и пока отложила платье на стойку. До ужина оставалась всего пара часов, и это значит, что ей едва хватает времени на ванну.

— Так значит, твоя сестра всё ещё живёт в Понивилле?

Рэрити улыбнулась своему собеседнику. Они уже доели основное блюдо, восхитительное блюдо из слегка поджаренного овса с мелко нарезанной морковкой, политой мёдом, и ждали, когда принесут десерт. К слову, за последние месяцы она не пробовала ничего вкуснее.

Но лучше еды в этом ресторане были, конечно же, восхищённые взгляды остальных посетителей. Приглушенный свет, свечи... этот ресторан был одним из самых дорогих в городе, так что народу было не так много, не больше десяти других пар. С самого прихода Рэрити, взгляды всех жеребцов были устремлены на неё. Она упивалась вниманием к собственной персоне, как цветок солнечным светом.

— Живёт, живёт, — ответила единорожка.

Она притихла, смотря, как на стол ставят десерт. Что-то вроде морковного пирога. Рэрити попробовала кусочек и чуть не застонала от удовольствия. Так вкусно!

— Ох, просто прекрасно, — продолжила она. — В общем, я отдала Свити Белль свой старый бутик, чтобы она обустроила там студию. Слышал бы ты, как она поёт! Я уже много раз ей говорила, что её талант нашёл бы большое применение в таком городе, как Филлидельфия, но она всё упрямится. Говорит, что хочет остаться в Понивилле. Когда-нибудь я всё-таки уговорю её переехать.

— Ох, c’est magnifique^[1]

Собеседник кивнул. Даже на её избалованный вкус он был великолепным представителем единорожьего рода. Белого цвета, как и она, с тёмно-синей гривой, которая была слегка растрёпанной, но лишь настолько, чтобы казалось, будто мелочи вроде причёски его вовсе не волнуют. Он занимал государственный пост в региональном отделении пресс-службы её высочества принцессы Селестии. Филлидельфия порой казалась такой далёкой от королевского двора, из-за чего большинство пони часто забывали, что у них есть принцесса. Хотя, похоже, она и не возражала.

Он был умён, изящен и красив, с телом будто бы из сказки. Да и многие кобылки согласились бы, что он лакомый кусочек.

Если бы она только помнила его имя...

Вроде как в его имени было “Марк”. Физер Марк? Нет, это глупо. Вряд ли такое имя вообще может быть у жеребца. Может, Чек Марк? Или что-то вроде? Она размышляла, медленно поглощая пирог.

“Ой, как будто тебя вообще волнует, как его зовут...”

— Ну, если она хоть наполовину такая хорошая певица, как ты кутюрье, то я уверен, что она бы точно тут преуспела, — сказал жеребец. Он тоже попробовал пирог и довольно промычал.

“Похоже, он очень хороший пони. Лучше, чем ты заслуживаешь. Даже не помня его имени, ты будешь трахать его, пока, наконец, не поймёшь, что он не...”

— Однако уже поздновато, — вдруг сказала она. — Думаю, нам пора в театр. Не хотела бы я торчать на улице со всей толпой.

Он взглянул на старинные часы с маятником, стоящие у стены. До представления оставалось ещё очень много времени, даже если бы они сейчас пошли пешком ну очень медленной походкой.

— Да, согласен. Надеюсь, спектакль будет не хуже, чем ужин.

Она одарила его улыбкой и подняла копыто, подзывая официанта. Как и всегда, она рассчиталась за двоих и оставила щедрые чаевые.

— Как ты достала билеты сюда? — нежно шепнул он ей на ушко. Его дыхание щекотало гриву, и Рэрити плотнее прижалась к боку жеребца.

— Пара одолжений здесь, пара там... — прошептала она в ответ. Реплики актёров звучали достаточно громко, чтобы заглушать их тихий разговор. — Я сшила прекрасное платье для одной из актрис. Думаю, мы увидим его в последнем акте.

Он тихо шепнул что-то в ответ, и между ними снова повисла тишина. Пьеса, вообще-то, пока была ничего. Романтика, интрига, герои, злодеи. Прямо как один из тех глуповатых романов, которые она читала в детстве, и сейчас, на сцене, он оживал на глазах.

Софиты приглушили для смены обстановки, и, когда свет снова вернулся, перед зрителями уже предстали новые декорации. Теперь перед ними в своей постели спал принц, освещаемый луной, заглядывающей в его комнату под открытым небом. Тень метнулась по сцене и залезла в окно.

— О, я слышала об этом моменте, — шепнула Рэрити. — Кажется, это несколько, ммм, неприлично.

— Ну, я не думаю, что всё так плохо. Тогда бы в зал не пускали жеребя... — Он прервался и оглянулся. В зале ведь действительно не было жеребят. А тем временем героиня скользнула в постель к принцу.

— У нас в Понивилле не было таких постановок, — сказала Рэрити. Её спутник заёрзал на стуле. Она покраснела. Это всё, что она могла сделать, чтобы не усмехнуться.

— Спасибо за прекрасный вечер, мисс Рэрити, — сказал её спутник и подался вперёд, целуя в щёку. — Это было восхитительно. Надеюсь, скоро увидимся.

— Не за что, для меня это тоже был прекрасный вечер. — Она улыбнулась и скромно потупила взор, стараясь не показывать свои желания. Почему он не спрашивает? Да любой другой на его месте уже бы спросил! Ей что, нужно самой выпрашивать?

“Ты же хочешь этого! Упрашивать его прямо на улице! Тогда он точно увидит, кто ты на самом деле”.

— Ещё ведь не так поздно, — он немного замялся и продолжил. — Может, мы могли бы зайти и... выпить чего-нибудь?

Ну наконец-то. Она облегчённо вздохнула.

— О, это так мило с твоей стороны. Конечно, как я могу отказаться.

“И, может, ты предложишь что-нибудь ещё? Но, главное, не спешить. Главное, казаться хорошей пони...”

Он глуповато улыбнулся и придержал перед ней дверь в квартиру. Входя, Рэрити слегка потёрлась об него.

В квартире у него было темно, и лишь одна лампа разгоняла ночной мрак. Её ухажёр зажёг ещё несколько, осветив оставшуюся часть дома. Жилище выглядело очень опрятно по сравнению с другими холостяцкими квартирками, что Рэрити довелось видеть. Или же он просто возлагал большие надежды на этот визит. Впрочем, как и любой жеребец на его месте. Она скрыла ухмылку, когда хозяин квартиры вернулся с парящими рядом бутылкой и парой бокалов.

— Не против скотча? — спросил он. — Конечно же, я хотел бы предложить вина, но оно только тёплое.

— Скотч было бы прекрасно, — сказала она, поудобней устраиваясь на диване и подтягивая ноги под себя. До роскошности её дивана этот не дотягивал, но на государственное жалованье, если уж быть откровенным, можно позволить немногое.

Немного подумав, она всё же решила, что диван неплох.

Он тоже сел на коврик рядом с диваном, и один бокал поплыл к ней. Аккуратно взяв его магией, она чокнулась со своим ухажёром, и каждый сделал пару глубоких глотков. Обжигающая жидкость покатилась по горлу и, как показалась единорожке, остановилась где-то в груди, наполняя тело успокаивающим теплом.

— Ох, богини... — начала она. — Хорошая штука.

Он покрутил бутылку в воздухе, разглядывая этикетку.

— Мне подарили её пару лет назад. Хранил для особого случая.

“Ох, ты посмотри, он назвал тебя особенной. Хорошо, что он не знает, что он всего лишь безымянный жеребец, чьё единственное предназначение — хотя бы на время заполнить пустоту в твоей душе. Это, наверно, его бы несколько расстроило...”

Она игнорировала собственные мысли, стараясь заглушить их очередным глотком. Да и есть у него имя! Марк... Марк... какой-то Марк...

— Брайт Марк! — громко выпалила она, напрочь разбивая романтическую тишину.

Он растерянно посмотрел на неё.

— Эмм... Да?

— Ой, извини. Я просто хотела... — Она начала краснеть и очень надеялась, что в неярком свете ламп он этого не заметит. — Просто удивлена, что ты открыл свой подарок для меня, — придумала она оправдание.

Кажется, сработало. Он улыбнулся ей.

— Ты даже не представляешь, какая ты особенная.

На этот раз она уже надеялась, что он увидит румянец. Допив бокал, она поставила его на пол и положила голову на скрещённые передние ноги. Теперь их глаза были на одном уровне.

“Ну же, пойми намёк!”

И он понял. Поставив свой бокал рядом, он наклонился к ней и поцеловал в щёку. Даже не поцеловал — скорее нежно ткнул носом, и она, чтобы подзадорить его, издала стон удовольствия. Он улыбнулся, и их губы соприкоснулись. Сперва скромно, затем всё жарче и жарче, пока наконец их языки не сплелись в страстном единении. Тянулись долгие секунды.

Она отстранилась от него с тихим вздохом. На её вкус, он неплохо целовался. Уверенно, но не так агрессивно, как другие жеребцы. Она откинулась на бок, взглядом приглашая его к себе.

Он принял предложение и, втянув носом воздух, забрался к ней. На диване впритык хватило места для двоих, и это учитывая, что жеребец отчасти лежал на ней. Бедный диванчик просто не был рассчитан на такое времяпрепровождение. Подумав про это, Рэрити подняла голову, чтобы улучить ещё один поцелуй.

Он устроился поудобней, положив ноги по обе стороны своей партнёрши, чтобы не подминать её всем весом. Она извивалась, медленно поглаживая его широкую грудь, пока он покрывал её новыми поцелуями. Послевкусие скотча на языке медленно таяло, растворяясь в слюне.

— Секунду. — Она слегка вывернулась из-под него и, магией сняв застёжки, отправила платье в полёт. Аккуратно сложившись в воздухе, оно упало на ручку кресла. — Эм. Можешь продолжать.

Она снова откинулась на диван и положила копыто ему на грудь. Он улыбнулся, и следующие несколько минут пролетели как в тумане. Скотч мягко щекотал мозг, на время прогоняя постоянно преследовавшие её мысли. Она не думала — просто наслаждалась тем, как язычок жеребца нежно щекотал её язык. Наслаждалась приятной тяжестью тела, прижимающего её к дивану.

Поцелуи прекратились, и Рэрити уже хотела открыть глаза, узнать, что случилось, когда почувствовала, как его губы медленно спускаются по шее. Она тихо застонала, чувствуя тёплое дыхание, и тут же — мягкий укус.

“Хм, так значит, он по такому?..”

Она приподняла подбородок, всё больше открывая шею его губам. Между ног разлилось знакомое тепло, пульсирующее в такт биению сердца, и она сильнее прижалась бёдрами к партнёру. Он горячо выдохнул ей в шею и провёл языком до подбородка, оставляя влажный след. Потом и до уха. Оно отчаянно затрепетало, но тут он поймал его зубами и нежно прикусил твёрдую, чувствительную плоть.

Рэрити рассеянно сожалела о том, что не может укусить в ответ, но от удовольствия не могла даже думать, поэтому просто запустила копыто в его гриву и аккуратно провела по спине, бокам и снова вернулась к груди. У него было жилистое тело — несгибаемое, исполненное властностью и мощью, источающее силу истинного жеребца. Она извивалась под ним, стонала. Тепло между ног обратилось в пожар.

Он провёл копытом по её боку. Рэрити задрожала и ахнула, когда оно прижалось к её кьютимарке, а после снова ахнула, когда копыто опустилось между её ног, ища тот жгучий огонь, что наполнял комнату ароматом мускуса.

Несмотря на то, что тело подавалось порыву, она напряглась, копыта прижались к бокам. Она всегда боялась этого момента. Понимать, насколько же она бесстыжая и влажная там, чувствовать, как всё её тело изнывало в нетерпении. Он слегка коснулся там, между ног и вызвал ещё один протяжный стон, где в равной степени смешались удовольствие и страх. Нет, он явно нехороший пони. Будь он хорошим, он сразу бы раскусил её притворную фальшь и выставил за порог, вышвырнул бы на улицу, как бесстыжую потаскуху.

Но он этого не сделал. Вместо этого они снова погрузились в очередной глубокий поцелуй, а его копыто потёрлось о щёлочку, слегка раздвинув края. Волна удовольствия снова пронзила Рэрити, полностью вытесняя страх. Она снова похотливо застонала.

“Да ему плевать. Всем им, жеребцам, плевать. Он с самого начала знал, что ты шлюха”.

Нечаянно она сильно прикусила его губу, отчего её любовник чуть ли не хрюкнул от неожиданности и резко отстранился. Воздух, горячий, прерывистый, вырывался из ноздрей. Даже в таком тусклом свете она разглядела огонёк в его глазах: природные инстинкты стали потихоньку брать верх. Видимо, с прелюдиями закончено.

— Пойдём в спальню? — прошептала она.

Он кивнул и быстро слез с неё. Рэрити скатилась с дивана на пол, и они отправились вдоль по коридору, по пути игриво подталкивая и пощипывая друг друга. Постепенно их ласки становились всё жарче и откровеннее, да так, что они едва добрались до спальни.

Комната была довольно небольшой, впрочем, как и кровать, но — решила единорожка — им хватит и этого. Пройдя вперёд, она напоследок ещё раз толкнула его плечом и поставила на матрас передние ноги. Обернувшись, она махнула хвостом, как бы поддразнивая, на краткий миг обнажив кое-что из своих самых сокровенных прелестей.

И она добилась своего. Собираясь залезть на неё, он уже было шагнул вперёд, но Рэрити быстро запрыгнула на кровать. Её хвост лишь нежно щёлкнул его по носу.

— Дразнишься, — обиженно сказал жеребец. Она улыбнулась в ответ и разлеглась на кровати, копытами закапываясь в простыни. На удивление качественный крой, к слову.

Он тоже вскочил на постель, отчего та заскрипела. Рэрити задумалась, выдержит ли кровать их планы, но тут же отогнала эти мысли, когда он взгромоздился на неё, придавив почти всем весом. Сама того не замечая, она откинула хвост в сторону, обнажая все свои прелести. Он снова стал покусывать её шею. Снова сдавленный стон.

“Бесстыжая”.

— Готова? — Его дыхание щекотало ухо. Головка члена коснулась её входа, и она почувствовала, что её ноги задрожали, словно она только что пробежала с десяток километров.

“Ну же! Умоляй! Покажи ему, кто ты на самом деле!”

Она ничего не ответила. Это было и не нужно. Один короткий кивок, и его бёдра двинулись вперёд. Сантиметр за сантиметром он всё глубже входил в неё. Он рыкнул, толкнул снова. Она, вскрикнув, схватилась за одеяло, продолжая ахать. Как всегда, пока она достаточно не растянулась, не обошлось без небольшой боли, впрочем, быстро смытой волной животного удовольствия, от которого перехватывало дыхание. Единорожка застонала и тоже стала подмахивать бёдрами, пока он не вошёл на всю длину.

Пару минут они просто лежали неподвижно, переводя дыхание. Подвигав бёдрами, она почувствовала, как глубоко внутри пульсирует головка. Подмял под себя, вторгся внутрь, овладел телом — жеребец, её принц... Она могла бы лежать так всю вечность. И этого было бы для неё достаточно.

Но не для него. Он вцепился зубами ей в гриву и медленно задвигал бёдрами, постепенно набирая темп. Каждый толчок дрожью прокатывался по телу, криком вырывался из глотки, кротким и похотливым, не присущим леди. С каждыми шлепком плоти о плоть Рэрити всё больше и больше наполняло удовольствие. Она застонала громче и, повернув голову, впилась зубами в простынь.

“Шалава. Шлюха”.

Всё кончилось слишком быстро. К нему не было претензий, он долго держался, но в какой-то миг его движения стали слишком быстрыми и жёсткими, порывистыми, будто он больше не владел собой: каждый толчок сотрясал тело и раскачивал скрипучую кровать. Рэрити двигалась с ним в такт, бесстыдно жаждая большего.

Он погрузился в лоно последний раз, чуть не вдавив её в матрас. Член запульсировал, заполняя нутро тёплой жидкостью. Она напряглась, почти на пике, и опустила копыто между ног, легонько коснувшись клитора. Одно-единственное прикосновение, — и всё её тело забилось в экстазе.

Пару мгновений они лежали так, пытаясь отдышаться, и не шевелились. Он всё ещё был в ней. Она поглядела на него, и он её поцеловал. Так они и лежали, удовлетворённые, пока наконец он не выскользнул из неё и лёг рядом.

Рэрити никогда не знала, что нужно говорить в такие моменты, поэтому просто молчала. Он приобнял её, чтобы придвинуть поближе; она, с довольным вздохом, прильнула к его груди.

Это было неплохо.

“Очень даже неплохо”.

Они оба получили то, что хотели.

“Ага. Он тебя, а ты — забытье от всех проблем, хоть и ненадолго. Справедливая сделка, ага”.

Его дыхание щекотало гриву. Грудь медленно поднималась и опускалась. Он засыпал. Все жеребцы одинаковые!

“Из него вышел неплохой принц. Точнее, мог бы выйти, если бы он не был просто очередным безымянным жеребцом, с которым ты захотела переспать”.

Брайт Марк хороший пони, решила она. Вежливый, умный и щедрый. Последнее она особенно ценила.

“Правильно, Рэрити. Элемент щедрости, отличный образ для маленьких несмышлёных жеребят. Ну, конечно, если опустить ту часть, где ты показываешь, кто ты на самом деле. Шлюха”.

Она вздохнула и закрыла глаза. Нужно спать. Спать. Завтра будет трудный день, нужно подготовить всё в бутике перед отъездом в Понивилль. Работа не должна останавливаться из-за её отсутствия. Так приятно будет снова повидать всех подруг. Особенно Рэйнбоу.

“Потаскуха”.

Она не обращала внимания на мысли. В конце концов, всех порой одолевают сомнения. Кого-то чаще, кого-то реже...

“Бесстыжая дрянь”.

Может, поэтому жизнь Рэрити не такая, какой она её представляла. Настоящий принц всё ещё где-то далеко и, видать, не собирается показываться, так что пока сойдёт и этот. Она давно поняла, что ненависть к себе — не слишком высокая плата за некоторые вещи.

Она покрепче прижалась ко всё ещё обнимающему её спящему жеребцу.

“Ну да, продолжай убеждать себя...”

Такова цена бегства от одиночества.

¹↑ «Ох, просто прекрасно»

Глава 1: Воспоминания

В окне вагона Рэйнбоу видела яркий осенний пейзаж, буйство красок, цветов. Красный, жёлтый, оранжевый — в такие тона оделись клёны, и лишь изредка среди них можно было разглядеть ещё не пожелтевшие листья дубов и пару вечнозелёных сосен. Уже через несколько недель листья покоричневеют, и придёт время для Забега Листьев. Она печально вздохнула, голову переполняли воспоминания. Неужели и вправду с той гонки прошло уже девять лет?

Тем временем загудел свисток: поезд прибыл на станцию Понивилля. Вагоны стали быстро пустеть, и уже через минуту на платформе было не протолкнуться как от прибывших, так и встречающих. Дэши подождала, пока суета хоть чуть стихнет, и сошла с поезда.

Никто её не ждал, не встречал. Хотя это и не удивительно, ведь про то, что она всё же решилась приехать в Понивилль, знает только Рэрити, да и та раньше завтрашнего дня не появится. Несколько пони, в основном молодые пегасы, узнали её и приветственно помахали. Она натянула фальшивую улыбку и помахала им в ответ. Рэйнбоу как часть команды Вандерболтов должна быть вежлива со своими фанатами.

Итак, Понивилль. Она сделала глубокий вдох и поглядела по сторонам. Честно говоря, за год её отсутствия мало что изменилось. Ну, может, на улице появилось несколько новых пони, может, построили ещё пару новых домов на окраине, где раньше были пашни. Вдали, на холме, даже можно было разглядеть красный амбар, визитную карточку Эпплов, и обширные, уже пожелтевшие яблоневые сады, расстилающиеся вокруг.

Что ж, пора встретиться со старыми друзьями.

Дэши спрыгнула с платформы и поспешила вниз по улице, полной пони.

Открыв дверь “Сахарного Уголка”, Рэйнбоу услышала звонок колокольчика. Он всегда тут висел? Дэши чётко помнила, как много раз на дню заходила сюда, но ни в одном из воспоминаний не было этого звона, который так сильно сейчас привлёк её внимание. Ещё немного поразглядывав дверной колокольчик, она лишь пожала плечами и шагнула в пекарню. В нос сразу ударил запах свежей выпечки и глазури, от которого потекли слюнки. Похоже, ничего не попробовав уйти не удастся.

— Секундочку! — послышался из кухни голос жеребца, и, не нарушая своего слова, буквально через секунду мистер Кейк уже стоял за прилавком. Стоило ему увидеть посетителя, вошедшего в магазинчик, улыбка расплылась по его лицу. — О, неужели это сама Рэйнбоу Дэш! Как поживаешь, деточка?

Он вышел из-за прилавка и протянул копыто, которое она машинально стукнула. У неё уже выработалась такая привычка после сотен шоу в команде Вандерболтов. Он выглядел точно так же, каким она его помнила. Ну, может, чуть постарел, но всё же растить близнецов — не такая уж лёгкая задача, и может вымотать любого. Интересно, где же они сами?

— Привет, мистер Кейк. Да всё отлично. Наконец-то кончилось лето: самое загруженное время для Вандерболтов.

— Представляю, представляю, — начал он, но умолк на полуслове. И продолжил уже тише: — И мне очень жаль, что это случилось. Всем нам жаль.

В ответ она легонько кивнула. Поначалу, когда пони говорили ей, как они сожалеют о том, что произошло, соболезновали её утрате, она молча глотала слёзы. Теперь же это едва ли вызывало хоть какие-то эмоции. Да, они говорили от чистого сердца, и она это понимала, но чувство благодарности уже давно иссякло.

— Спасибо, — наконец выдавила она, кашлянув. Воздух в Понивилле был какой-то сухой, если сравнивать с той же Филлидельфией. — А Пинки дома? Я надеялась зайти, по...

— Дэши! — Рэйнбоу успела лишь краем глаза увидеть розовое размытое пятно, летящее в её сторону, как уже оказалась на полу, завёрнутая в розовую гриву хихикающей земной пони. Ей было приятно видеть, что Пинки не потеряла своего энтузиазма и оптимизма, хоть Рэйнбоу и чувствовала, что её рёбра сейчас треснут.

— Пинки, ты меня сейчас задушишь! — прохрипела она.

— Ой, извини! — Пинки села на пол рядом, глядя на Дэши с самой улыбчивой улыбкой в мире. — Просто когда я услышала, что кто-то произнёс моё имя, я была так взволнована! А потом, когда оказалось, что это была ТЫ, — она ткнула её в грудь, — я просто не могла ничего с собой поделать! Я тебя уже, наверное, лет десять не видела!

— Меня не было всего год, Пинки. — На лице Рэйнбоу появилась улыбка. Рядом с такой подругой просто невозможно грустить.

— Да знаю я, знаю! Целый ГОД! — ахнула Пинки. — Знаешь, что это значит?

Дэши была уверена, что знает:

— Вечери...

— ВЕЧЕРИНКА! — продолжила Пинки, перекрикивая подругу. — Вечеринка С-Возвращением-В-Понивилль-Рэйнбоу-Дэш!

Дэши усмехнулась:

— Вообще-то, Пинки, я думаю, лучше придумать для вечеринки другое название.

— Другое? Но почему? — Пинки непонимающе моргнула, кончики её ушей поникли.

— Потому что не я одна приезжаю в Понивилль. Завтра приедет и Рэрити.

На лице Пинки одна буря эмоций сменяла другую. Любой не знакомый с её чудачествами упал бы в обморок. Её глаза расширялись по мере того, как до неё доходило осознание слов, грива встала дыбом. Она начала набирать в грудь воздуха.

“Это будет громко...” — подумала Рэйнбоу. Но того стоит.

— УРА-А-А-А! — закричала Пинки, да так, что весь город это услышал.

Конечно, не сразу, но Рэйнбоу всё же удалось уйти от Пинки и семьи Кейков (в том числе и близнецов, которые долго бегали за ней, прося “тётю Дэши” покатать их по дому, пока мистер Кейк, наконец, не отправил детишек спать). Они нагрузили ей целый мешок разномастных пончиков, пирожных и печенек с самой разнообразной начинкой, которую она только могла представить, и взяли с неё обещание зайти ещё, когда подоспеет следующая партия вкусностей.

Какие хорошие друзья. Улыбка не покидала её лица.

От центра города до фермы Эпплов идти пешком довольно-таки долго, но воздух был такой свежий, а солнце так приятно пригревало, что не хотелось никуда спешить. Рэйнбоу неторопливо шла и наслаждалась шелестом листьев над головой, скрипом земли под копытами и мягким, слегка отдающим глиной запахом осени.

“Я давно должна была вернуться”.

Правда, остальным Вандерболтам это бы не понравилось. У них чёткий график. У них запланированы выступления. Да и, в конце концов, у них целая толпа фанатов, которые хотят увидеть Рэйнбоу Дэш, сфотографироваться с ней, получить автограф на плакате, снимке, или на официальной Вандерболтской кепке. (Только в официальном сувенирном магазине, всего за пятнадцать битов! Не больше пяти в одни копыта!)

“Забей на Бо́лтов”.

Она вздрогнула. Нет, это было бы нечестно — именно они дали ей всё. Даже то, что она потеряла, было у неё благодаря им. Без них она стала бы не более чем очередной пегаской из погодной команды, круглый год пахающей небо.

Впереди стоял мостик, перекинутый через реку, отделявшую ферму Эпплов от остальной части Понивилля. Дэши поднялась на него и остановилась посередине, чтобы взглянуть через край на водяную гладь. В речке плавали пескари, и когда на них упала тень нависшей сверху пегаски, они начали разбегаться в разные стороны. Рэйнбоу достала одну печенюшку и, раскрошив, бросила в воду, а затем двинулась дальше.

Теперь её окружали бесчисленные ряды яблонь. Да, именно бесчисленные, так как Дэши уже несколько раз пыталась их сосчитать, но дальше пятидесяти семи так и не продвинулась. Считать деревья так скучно!

Наконец, бесконечные яблоневые сады кончились, и Рэйнбоу увидела просторный двор Эпплов. Перед ней были всё те же старые ворота, всегда распахнутые, радостно зазывающие гостей в ту часть Понивилля, которая никогда не менялась: ферма была словно неподвластна времени. Менялись только её обитатели.

Из амбара доносился какой-то шум. Дэш постояла пару секунд, глядя то на него, то на дом, а затем пожала плечами и пошла на звук. Зная Эпплджек и её брата, она спокойно относилась к тому, что они могут работать с самого раннего утра и делать разом по десять дел, что, как казалось Рэйнбоу, не стоило таких больших усилий.

С другой стороны, у Дэши никогда не было своего амбара. Кто знает, чем Эпплы могут в нём заниматься.

— Хозяева? — Она просунула голову в открытую дверь. Тьму амбара пронзали косые лучи света, падающие из окон. Подсвеченные ими, в неподвижном душном воздухе плавали миллионы мохнатых пылинок. — Кто-нибудь дома?

Послышался громкий глухой стук, будто что-то большое и металлическое поставили на деревянный пол, а затем грузный топот копыт, который мог принадлежать только одному пони. Через мгновение из-за штабеля бочек (с яблоками, небось) показался Большой Макинтош. Увидев Рэйнбоу, он сначала резко остановился, но затем улыбнулся и продолжил идти к выходу.

— Да, я тут. Привет, Рэйнбоу Дэш. — Он совсем не изменился. Всё такой же большой, ростом почти с трёх пони. Его грива слиплась от пота, на ярко-красных боках висели прилипшие кусочки сена и виднелась пара грязных пятен. Это была цена усердной работы, той работы, которой Дэши всеми силами старалась избегать. В общем-то, как и все пегасы.

Но грязи Рэйнбоу не боялась. Она шагнула навстречу и обняла БигМака. Он нежно ответил тем же. Эта нежность всегда её удивляла.

— Ну и ну, столько времени прошло. Как ты поживаешь?

— Агась. Спасибо, хорошо. — Это и видно. БигМак всегда был спокоен, по сравнению с другими пони. Немногословен. “Слово-в-День”, как любила говорить Рэйнбоу. Но сейчас он выглядел по-настоящему счастливым, просто лучился радостью жизни.

”Видно, женитьба всё же меняет поней”.

— Секунду, сейчас позову Эпплджек, — сказал он и, набрав в грудь воздуха, крикнул: — Эй, Эпплджек! К тебе тут подруга!

— Скажи Пинки, что я занята! — через пару секунд послышалось с улицы.

— Это не Пинки!

— Тогда скажи Твайлайт... — фраза оборвалась. В воздухе повисло молчание.

Вскоре раздался приближающийся цокот копыт, и уже через мгновенье недоумевающее лицо Эпплджек выглянуло примерно оттуда же, откуда появился БигМак.

— Рэйнбоу Дэш?! — Эпплджек рванула к подруге с широчайшей улыбкой на лице. — О Принцессы, какой сюрприз! Ты давно приехала? — Она подалась вперёд и обняла подругу куда, куда крепче, чем её брат.

— Хех, я тоже рада тебя видеть, ЭйДжей. — Дэши дружелюбно похлопала её по плечу, когда та наконец выпустила её из объятий. — Только приехала, а Пинки уже готовит вечеринку.

Эпплджек бросила странный взгляд на лицо Рэйнбоу. Выражение её лица стало совсем не похоже на то радостное удивление, с которым она её только что встречала: — С тобой всё в порядке, Сахарок? Ты выглядишь немного напряжённой.

— Кто, я?! Пф-ф. — Дэши небрежно отмахнулась. — Я в полном порядке, ЭйДжей. Просто немного устала от тренировок и всё. Сама понимаешь, всегда нужно быть в форме, я же Вандерболт.

Эпплджек не ответила. Она просто осматривала Рэйнбоу с ног до головы. Если бы Дэши не знала её, то могла подумать, что её оценивают. И, похоже, что Эпплджек это и делала. Она ведь была последней, кого я...

— М-м-м, а ты как поживаешь? — спросил БигМак. Они обе обернулись и с удивлением уставились на него. Вроде такой большой жеребец, но временами о нём так легко забыть. — Давно же не виделись. С самых похорон.

“Похороны”. Последнее время Рэйнбоу так часто о них слышит... Надеюсь, что в итоге все её друзья уже выговорят свои последние воспоминания про похороны, и они смогут приступить к созданию новых, более нормальных. Ну вот, ещё одна причина, почему ей давно нужно было вернуться...

— Я же сказала, всё в порядке. — Она улыбнулась. — Просто немного попутешествовала, а сейчас летний сезон выступлений кончился. И это было здорово. Очень, очень здорово.

Что Рэйнбоу всегда нравилось в Эпплджек, так это то, что все её мысли можно было прочесть по лицу, как открытую книгу. И сейчас было видно, что она сомневается. Дэши хотела ещё раз попытаться успокоить друзей, но тут опять заговорил БигМак:

— Знаешь, кто очень хочет тебя увидеть? Флаттершай! Пошли, она в доме, готовит ужин.

Лицо Флаттершай словно расцвело, как только Дэши переступила порог. Рэйнбоу не успела сделать и второго шага, как Флатти уже повисла на ней. Прошла пара долгих минут, они так и продолжали стоять, просто обнимая друг друга.

“Я давно должна была вернуться”.

Должна была, нужно было... Флаттершай прижалась к пегаске посильней, а затем разжала объятия и отошла с наворачивающимися на глаза слезами.

— Привет, Флаттершай.

— Здравствуй, Рэйнбоу. — Флатти улыбнулась ей, может, не так широко и открыто, как Пинки, но было видно, что её не меньше переполняет радость. — С возвращением домой.

“Дом”.

Разве сейчас у Рэйнбоу был дом? Почти всё время Вандерболты проводят в воздухе, мотаясь из одного города в другой. С тех пор как она вступила к ним в команду, она больше времени проводила в номерах гостиниц, чем в своём домишке в Клаудсдейле, а когда ей всё же удавалось туда попасть, она обычно без сил плелась к кровати и тут же проваливалась в сон. Половина её вещей так и лежала по коробкам в прихожей, всё ожидая, когда у хозяйки наконец дойдут копыта их распаковать.

Дэши оглядела комнату. Это был настоящий дом. Каждый сантиметр комнаты заполняли личные сокровища, иному показавшиеся бы барахлом. Все стены были увешаны фотографиями и портретами семьи. Мебель, хоть и старая, но очень прочная и хорошо знакомая, как и сами друзья. Пони живут здесь.

— Спасибо. Как здорово наконец-таки вернуться. — Её голос прозвучал немного грубее, чем обычно. Дурацкий сухой воздух. — Как поживаешь? Со стороны выглядишь очень даже хорошо... — Она замолчала. Флаттершай выглядела ну уж слишком хорошо. Её лицо лучилось радостью, взгляд был спокойный, но при этом очень счастливый. Такой её Рэйнбоу ни разу не видела. И, кажется, она сильно потолстела, живот выпирал...

— Не может быть! — На лице Дэши появилась глуповатая улыбочка. — Ты что...

— Да. Скоро будет пятый месяц. — Флатти нежно погладила животик. — Доктор говорит, что скорей всего это пегас.

— Ух ты! Это просто... ух ты! — Рэйнбоу повернулась к БигМаку и дружески толкнула его в плечо. — Поздравляю, здоровяк!

— Ой, да ерунда. — Он опустил голову. — Ей досталось самое сложное.

— Это да, но... ух ты! — Слова Дэши звучали очень глупо, и она знала это. Но какая разница? Подумать только, Флаттершай будет первая из их компании, кто родит жеребёнка. Честно говоря, Рэйнбоу всегда думала, что первой будет Пинки.

— Ну, оставим вас на пару минут, — влезла в их милую беседу Эпплджек. — А вот мне и БигМаку нужно принять душ. — Несмотря на всю грязь после долгого дня работы, она остановилась, чтобы потереться щекой о щёку Флаттершай и шепнуть ей что-то на ушко, что-то, что Дэши не смогла расслышать, а затем схватила брата и потащила на улицу.

На ужин были жареные яблоки с початками кукурузы, тыква, запечённая с зефиром, слегка поджаренные кабачки со свежескошенной травой и тосты с овсом. Такое ощущение, что после отъезда Рэйнбоу у Флатти открылся скрытый талант повара.

Когда все вернулись, для Дэши быстро нашли четвёртый стул, и Флаттершай принялась накрывать на стол. Эпплджек опять ей что-то шепнула, и по возвращению та принесла Рэйнбоу вторую тарелку овощей. Ей наложили даже больше еды, чем для БигМака.

Ха.

Все сели за стол, и завязалась небольшая беседа о Флаттершай и их с БигМаком планах на жеребёнка. БигМак, конечно же, хотел жеребчика. Эпплджек же надеялась на кобылку. А Флаттершай была бы рада любому, и неважно — четыре у него будет конечности или шесть.

Из-за положения Флатти ужин решили не заканчивать традиционным виски Эпплов. Вместо этого они вытащили из погреба сидр и пропустили пару стаканов: он был таким же пенистым и вкусным, каким Дэши его помнила и любила.

К тому времени солнце уже закатилось за горизонт, и теперь в небе красовался лишь тонкий серп луны. Заслонив звёзды, проплыла пара грозовых туч, и Дэши отлично понимала, что это значит. Погода начинает меняться: мягкий, уютный, но увы, короткий промежуток между летом и осенью подходит к концу.

— О, так быстро стемнело, — произнесла она. Проще оправдаться чем-нибудь очевидным: — Поздновато уже возвращаться в город. Может, я останусь тут у вас на ночь?

А в ответ только тишина. Эпплджек с Флаттершай сначала с удивлением уставились на неё, затем переглянулись. БигМак лишь приподнял бровь.

— Да, конечно, сахарок, — ответила наконец Эпплджек. Она стала тянуть слоги, как будто оставляя себе время подобрать слова. — Если не хочешь лететь домой, у нас есть свободная комната наверху. Кровать застелена и всё такое.

Флаттершай встала из-за стола.

— Я покажу, — сказала она Эпплджек. — Пошли, Дэши.

Они вместе поднялись наверх, но, хоть и приглушённо, было слышно, как внизу Эпплджек и БигМак о чём-то разговаривают. От баса БигМака даже тут сотрясались половицы. Флатти толкнула первую дверь в тёмном коридоре. Только лишь тусклый свет луны позволял хоть что-то рассмотреть.

Стоп.

— Это что, старая комната Бабули Смит?

— Да, а что? — Грива Флаттершай колыхнулась в темноте.

— Ничего, просто... Правда её?

Флаттершай шагнула назад и её щека случайно прижалась к щеке Дэши. От её гривы пахло полевыми цветами.

— Уже нет, Дэши, — шепнула Флатти ей на ушко. — Четыре поколения Эпплов жили в этом доме. И когда-нибудь, когда меня не станет, моя внучка будет спать в этой же кровати. Мы все тут не больше чем гости.

Ох. Рэйнбоу печально вздохнула. Она, та, кто каждый день спал в разных городах, не успевая распаковать и половины своих вещей, не могла представить себе такое. Настоящий дом, связывающий каждое из поколений. А ведь ей даже не с кем было его разделить...

Она быстро заморгала. На глазах проступили слёзы.

— Эм, Флаттершай?

— Да?

— А... каково это? Ну, знаешь... — Дэши вытянула ногу и легонько погладила копытом животик Флаттершай.

Пегаска какое-то время молчала. Когда она наконец заговорила, её голос был наполнен уверенностью, какой Рэйнбоу никогда ни в ком не слышала:

— О, Дэши, это чудесно!

Кровать была уже застелена. Казалось, что всё это время комната лишь ждала, пока кто-нибудь в неё заселится. Дэши забралась на кровать и со вздохом растянулась поверх покрывала.

Вот и ты, Понивилль. Рэрити была права — так приятно снова увидеть старых друзей. А завтра, когда она тоже приедет, они попробуют вытащить Твайлайт из замка и выловить Пинки. Она, наверно, всё ещё готовит свою вечеринку, которая явно претендует на звание грандиознейшей вечерники года. Вечеринка Воссоединения Элементов Гармонии. Рэйнбоу тихо хихикнула.

Кровать была очень мягкой, и, когда сон начал тихо подкрадываться, готовя своё нападение, Дэши просто сдалась без боя.

— Неплохо, лейтенант. Знай я тебя хуже, то даже подумал бы, что ты и правда тренировала последний трюк.

Рэйнбоу с улыбкой посмотрела через плечо, выпрямилась по струнке и насмешливо отсалютовала крылом.

— Сэр, Вандерболты тренируют каждый трюк.

— Ну, теперь я знаю, что ты врёшь. — Соарин протянул к ней крыло, пытаясь ткнуть в бок, но она легко увернулась и, приплясывая, отбежала в сторону прежде, чем он успел попробовать снова. — Но всё равно, отличная работа.

Она пожала плечами.

— Была хорошая публика. Надо прилетать сюда почаще. — Дэш проводила его взглядом, пока он не скрылся за перегородкой, отделявшей раздевалку для кобылок от раздевалки для жеребцов. Появившийся через несколько минут из-за перегородки пони, избавившийся от очков и лётного костюма, для всех окружающих выглядел самым обычным пегасом, коего можно встретить на улице. Более крупным, наверно, с более атлетичной от долгих перелетов фигурой, но всё же ничего не выдавало в нём Вандерболта. Дэши засмотрелась на его мышцы и чуть не пропустила следующий вопрос.

— Ты раньше бывала в Филлидельфии? — спросил Соарин и подошёл к краю облака, на котором разместилась их команда, чтобы посмотреть на простирающийся под ними город. Филлидельфия протянулась на сотни миль, куда ни глянь: бетонно-стальная “мечта”, наполненная сотнями тысяч пони. Чуть выше же был небольшой облачный городок, дома пегасов.

Она подошла к Соарину, замерев на самом краю облака, в паре сотен метров над землёй.

— Нет, не выдавалось возможности. Я была лишь в парочке городов, из тех, где мы останавливались в этом сезоне.

— Угу. — Он кивнул, не сводя взгляда с города. Солнце всё клонилось к горизонту, пыталось перевалиться за него, отчего небо буквально горело. В золотом зареве голубовато-серые бока Соарина отливали розовым.

Какое-то время они стояли молча. После шоу, всей этой суеты, автографов и стольких фанатов, с которыми нужно было стукнуться копытами, что не сосчитать... С тех пор как она вступила в команду, такие тихие спокойные мгновения для себя, как сейчас, стали на вес золота.

— Дэш, — нарушил он тишину. — Ты же не устала?

Дэши на секунду задумалась. Да, крылья у неё немного болели, но не сильнее, чем после обычной тренировки.

— Да нет, не устала. А что?

Соарин пожал плечами, а затем подался вперёд и сиганул с края облака. Ничего не говоря, он раскрыл крылья и полетел вдаль.

Вот как? Рэйнбоу какое-то время просто стояла и смотрела вслед удаляющемуся силуэту, пока наконец её любопытство не взяло верх. Она с разбегу перемахнула через край и устремилась следом.

— Ну?

Соарин с еле заметной улыбкой посмотрел на Рэйнбоу. Между кончиками их крыльев была пара сантиметров, а они всё парили в вечернем небе.

— Что “ну”? — спросил он в ответ.

Она нахмурилась.

— Ну, вот это вот? — Ей приходилось повышать голос, чтобы перекрикивать свист ветра в ушах.

— Просто неторопливый полёт. — Он перевернулся на спину и вытянул ноги. Конечно же, ни на градус не меняя направления.

— С каких пор ты стал любителем неторопливых полётов? Я думала, ты предпочитаешь отдыхать посапывая в кроватке.

— Уже поздновато для сна. — Он снова перевернулся и полетел слегка боком, огибая надутое облако. Дэши, сама того не замечая, сделала то же самое. — И я думал, тебе нравится летать.

Она закатила глаза. У Соарина талант подкалывать окружающих, как сказала ей Спитфайр в тот день, когда Дэши присоединилась к их команде.

— Да, нравится. И даже больше, чем тебе! — парировала Рэйнбоу.

— Ага.

Он взмахнул крыльями и отстранился от неё, облетая очередное облако. Когда Дэши тоже завершила манёвр, Соарин был уже на десяток метров дальше неё. Догнать его не составило особого труда. Ветер стал дуть так сильно, что пришлось бы кричать друг другу, чтобы хоть что-то расслышать. Её крылья поймали лёгкий ритм, и она почувствовала, что расслабляется, напряжение во всём теле медленно таяло.

Соарин бросил на неё взгляд через плечо. Его крылья захлопали с удвоенной силой, и уже через мгновенье она снова осталась позади, плетясь в хвосте.

“О, так у нас с тобой гонка? — При одной этой мысли её сердце забилось быстрее, на лице заиграла азартная ухмылка, и Дэши стала набирать скорость. — Я! Не! Проиграю!”

Рэйнбоу вытянулась всем телом, крылья били с такой скоростью, что их уже было невозможно рассмотреть, скорость продолжала расти. Уже через несколько секунд она нагнала Соарина. Время от времени они менялись позициями в гонке: то Дэши догоняла его, то чуть отставала. В конце концов облака стали не более чем белыми полосами, пролетающими то с одной, то с другой стороны. Пегасы мчались быстрее, чем в любом из их шоу, так быстро, что ветер теперь буквально хлестал по лицу, всё тело вибрировало, и протянутые вперёд копыта слились в конус, рассекая податливый воздух, который просто не успевал убраться с дороги и теперь лишь разбивался на части.

И Соарин просто исчез из виду. Она накренилась, повернула назад и в конце концов заметила его на облаке, на самом краю города. Уже неторопливо Дэши подлетела к пегасу и приземлилась рядом. Он одарил её своей фирменной улыбкой.

— Ладно, ладно, ты быстрее, — сказал он. — Но ведь полёт это не только скорость.

Рэйнбоу усмехнулась.

— Такое ощущение, что медленный пони просто придумал себе оправдание. Ну и что же ещё?

— Манёвренность, например.

— Ха! Ты думаешь, что ты манёвренней меня? Манёвренней, чем Рэйнбоу Дэш? — её дыхание замедлилось и почти что пришло в нормальный ритм.

— Есть только один способ узнать! — Соарин быстро протянул копыто и тыкнул ей в нос. — Ты водишь.

Сказав это, он тут же спрыгнул с облака и умчался вниз.

На секунду Дэши просто ошеломлённо застыла на месте.

“Он только что?..”

Да, он это сделал. Она топнула копытом и полетела вслед за ним.

Рэйнбоу Дэш не привыкла быть хуже кого-либо в полёте.

В Понивилле она всегда была лучшим летуном. Без исключений. Это даже не обсуждалось. Ни один пегас даже близко не стоял с ней по мастерству. Даже когда Дэши была ещё совсем маленькой кобылкой, все шептали: “Настоящий Вандерболт!” — когда видели её в воздухе.

И сейчас, когда она наконец надела эту престижную форму, она ничуть не стала медленнее. Все Вандерболты могли похвастаться быстротой, конечно, но скорость явно была её стихией. Она — Рэйнбоу Дэш, самый быстрый пегас в Эквестрии и единственная за последние полвека освоившая Радужный Удар. Её и без того раздутое самомнение только росло каждый раз, когда ликующие толпы с трибун скандировали её имя.

Водить в догонялки с соперником в два раза больше тебя довольно сложно. Каждый раз, когда она догоняла Соарина и готова была уже тыкнуть его в нос, он раскрывал свои громадные крылья, отталкивался от воздуха, будто от чего-то твёрдого, и уносился в совершенно другую сторону. А Рэйнбоу проносилась вперёд и лишь неуклюже разворачивалась, яростно молотя крыльями.

— Да хватит уже! — проорала она после очередной попытки, когда Дэши не дотянулась буквально на сантиметр. Соарин рассмеялся в ответ, разворачиваясь на лету. Он был настолько гибкий, что буквально перетекал в воздухе.

— Ты точно Рэйнбоу Дэш?! — выкрикнул он. — Или, может, ты самозванка?! Ведь настоящая Рэйнбоу должна просто прекрасно летать!

Он взмахнул крыльями, когда Дэши почти подобралась к нему, и резко унёсся вверх, размахивая копытами.

— Ну прекрати ты уже уворачиваться!

Но, увы, он её не слушался. Она снова промахнулась, и он скрылся за небольшим серым облачком, терявшимся в лучах меркнущего солнца. Пока Рэйнбоу облетала его, Соарин и вовсе скрылся из виду.

— Соарин?

Ответа не последовало. Она кружила, пытаясь рассмотреть его голубой силуэт на фоне неба. Он, конечно же, был ловок, но не мог же он просто раствориться в воздухе.

— Ты водишь! — послышался голос из-за спины. Рэйнбоу повернулась на звук, и прямо в этот момент из облака высунулось копыто и тыкнуло ей в нос. Мгновенье спустя сверху из облака вылетел Соарин и снова умчался прочь.

“Я... Что... Он! Блин!”

А ведь ничто не мешало ей сделать то же самое. Она рванула за ним вдогонку, пока не увидела, как он огибает очередное облако. Вместо того чтобы лететь прямо за ним, как она делала пару последних минут, она решила повернуть и обогнуть облако так, чтобы оно оказалось между ними. И если Соарин не сбросит скорость или не повернёт... Да, должно получиться!

Рэйнбоу без труда занырнула в облако и весь её обзор захватила белая вата облака. Через секунду, вылетев с другой стороны, она оказалась буквально в метре от Соарина. Он не успел даже среагировать, как она, на полной скорости влетела в него. По удвоенной инерции от толчка, они полетели по дуге в одной куче перьев и крыльев, пока не рухнули на большое ровное облако неподалёку. В воздух поднимались обрывки облака, которое буквально вспахивали два катящихся по поверхности пегаса, всё ещё в одной куче.

— Ха! — Дэш, слегка пошатываясь, поднялась на ноги. Она посмотрела на Соарина, который ещё лежал и тихо стонал, потирая голову. — Ха! Теперь ты водишь! — Она тыкала ему копытом в нос, как бы подчёркивая каждое слово.

— Так вот как ты хочешь играть, да? — он отпихнул её копыто и выразительно посмотрел на пегаску.

“Ой-ёй”.

Она отпрянула и попятилась, когда он начал подниматься. Соарин оттолкнулся крыльями от облака и с силой дёрнул её за ногу, закрутившись на месте. Она гадала, что же это он задумал, но тут пегас запрыгнул на неё сверху, вдавив лицом в облако, и заломил ей ногу за спину.

— У тебя что, никогда не было братьев? — усмехнулся он ей на ушко. — Не знаешь, как нужно бороться?

Он грудью, ещё влажной от пота, прижимал её к облаку, держа словно в ловушке.

Дэши быстро дышала. Лёгкие горели, сердце было готово выскочить из груди, а под хвостом стали появляться всякие странные ощущения. Ей даже в каком-то смысле нравилось оказаться в такой западне. Нравилось, но не настолько, чтобы это чувство побороло тягу всегда побеждать.

— Да, но ты кое-что забыл, — сказала она. С таким весом, навалившимся на неё сверху, говорить было довольно-таки трудно. — Я была погодницей.

Облако под ней было твёрдым, как и для всех пегасов, а вот для обычных пони оно лишь водяной пар, через который они бы просто провалились (скорей всего крича всё падение). Однако погодные пони научились управлять облаками, лепить их как угодно, создавать новые из разрежённого воздуха или разбивать их одним ударом. Это была врождённая магия всех пегасов, которую при стараниях можно довести до мастерства.

И Рэйнбоу была лучшей в погодной команде. Одним мысленным усилием она сделала под собой щель в облаке, высвободив ноги. Прежде, чем Соарин успел среагировать, она извернулась, освобождаясь из-под него, а затем вцепилась ему в загривок, обвив шею крепкой хваткой передних копыт.

— О, как мило, — сказал он чуть хрипловато из-за того, что Дэши слишком сильно стискивала шею. Но в отличие от него, она была недостаточно большой, чтобы прижать противника к облаку, и поэтому он попросту стоял, а она висел у него на шее. Он упал на спину, опять придавив Рэйнбоу.

“Снова! Блин!”

Дэши вывернулась из-под пегаса и попыталась отбежать к краю облака, но Соарин схватил её поперёк туловища. Она замахала крыльями, вырывалась и даже смогла сдвинуться на пару шагов ближе к краю, но он всё равно прижал её к облаку. Видимо, ей нужно будет потренироваться в борьбе.

— Отпусти!

— Ха, а ты заставь!

“Сам напросился!”

Она саданула локтем ему в нос, использовала момент его дезориентации, чтобы повалить его, и вцепилась зубами в гриву. От резкой боли он сердито зарычал, они покатились...

...и сорвались с облака. Край с которого они рухнули стал быстро отдалятся. Она рефлекторно раскрыла левое крыло, но правое было плотно прижато к груди Соарина.

Соарин среагировал так же. Он расправил крылья, и их падение перешло в медленное скольжение. Рэйнбоу всё ещё не выпускала гриву из зубов, отчего его голова выворачивалась вбок. Пони скользили по неуправляемой траектории.

“Ой, а что это тут у нас?”

Одно из его крыльев было прямо перед ней. Протянув свободную ногу, она зажала крыло лодыжкой. Скольжение снова перешло в падение.

— Да отпусти ты! — Соарина едва было слышно из-за свиста в ушах.

Она выплюнула его гриву.

— А ты заставь!

— Мы падаем!

Да, это, конечно, был аргумент. Она посмотрела на землю, чтобы оценить расстояние. Около шестисот метров. Ещё полно времени!

— Ты первый! — крикнула она в ответ.

Повисла тишина. Ей даже показалась, что сквозь свист она услышала как у него в голове роятся мысли.

— Нет, сначала ты отпусти!

— Нет, ты!

Четыреста пятьдесят метров.

Соарин вздохнул.

— Это глупо! — выкрикнул он. — Давай оба отпустим на счёт три, хорошо?

Ничего хорошего Дэши в этом не видела, но земля была уже ужасно близко.

— Ладно. Один.

— Два, — как она поняла по движению губ. Его голоса она просто не могла услышать.

— Три!

Они одновременно отпустили и оттолкнулись друг друга, крылья в тот же момент раскрылись, переводя падение в скольжение. Не говоря ни слова, они парили по небу, пока не сели на облако неподалёку. Солнце окончательно провалилось за горизонт.

С расправленными крыльями они замерли в паре шагов друг от друга, пытаясь отдышаться. Тело Дэши трясло из-за переизбытка адреналина от падения и, конечно же, борьбы. Сердце стучало где-то в горле.

Она была действительно, реально напряжена.

Соарин смотрел на неё, переводя дыхание. Его бока быстро поднимались и опускались. Из носа бежала тонкая струйка крови. Она вспомнила, как ударила его локтем, и на секунду почувствовала вину. Но потом она вспомнила, как он прижал её к облаку, заломив ногу, и это чувство куда-то улетучилось.

— Так значит не любишь проигрывать, да? — спросил он, делая шаг навстречу к ней. В его глазах зажглась какая-то звериная искра, видная даже в сумерках.

— Хах. Можно и так сказать. — Она тоже сделала шаг в его сторону. — Прости за нос.

— Да ничего, бывает. — Он сделал ещё шаг, затем ещё один и ещё один, пока наконец не оказался всего в паре сантиметров от неё. Его тело блестело от пота, дрожало от возбуждения, как и сама Рэйнбоу. Он потянул к ней копыто, но резко остановился с нерешительностью во взгляде.

Ох эти жеребцы, все такие трусы! Дэши резко приблизилась и припала к его губам, агрессивно залезая языком в рот. Он был слишком ошеломлён, чтобы ответить.

К счастью, только на мгновенье. Пегас тоже двинулся вперёд с такой силой, что чуть не уронил её на круп. Поцелуй превратился в своеобразную борьбу, где каждый пытался перехватить инициативу, побороть своим языком чужой. Она почувствовала, как его копыто проскользило по шее и до боли вцепилось в волосы.

О да, теперь он безусловно готов.

Она тихо застонала, но звук терялся где-то между их ртов. Глубоко в душе какая-то часть Рэйнбоу так и хотела просто сдаться натиску, позволить крутить и вертеть собой, кусать, пока она не взмолится: “Возьми меня!”. Она уже представляла, как он снова прижмёт её к облаку и будет делать всё что захочет, несмотря на её беспомощную борьбу, и она ничего не сможет сделать, кроме как кричать от удовольствия.

Эта мысль была довольно привлекательна. Настолько, что от одного желанья у неё внизу стало влажно. Как жаль, что это не её стиль.

Она сделала подсечку, отчего Соарин, вскрикнув, резко плюхнулся на облако. Он перевернулся на спину, и, прежде чем он успел сделать что-то ещё, Дэши запрыгнула на него верхом, расставив ноги по обе стороны, и погрузилась в очередной поцелуй. Длился он почти минуту, и, закончив, они со вздохом оторвались друг от друга.

— Хорошо, но, во-первых, — начал он, переводя дыхание. Его грудь быстро вздымалась и опускалась. Приятное ощущение: — нехорошо пинать других пони, Рэйнбоу.

— Ну-у... — Она пожала плечами. Ей никогда не нравились все эти рассусоливания “вежливых” неженок. Да и если так посмотреть, было как-то не видно, чтобы он расстроился. Она прижалась к нему бёдрами.

Да, он определённо не расстроен. Её веселила его реакция.

— Во-вторых, — немного помолчав, продолжил Соарин, — я люблю быть сверху.

— Что, правда? — Дэши почувствовала, что его член упёрся в её живот. Она медленно потёрлась об него промежностью, наслаждаясь ощущением. — Забавно. Я тоже люблю быть сверху.

— Похоже, у нас проблема.

— Нет, похоже, у тебя проблема, — поправила она его. — Лично у меня всё отлично, — проговорила она и, подчёркивая свою точку зрения, снова прильнула к его губам. Поцелуй всегда лучше разговоров.

Какое-то время они оставались неподвижны. Соарин лежал на спине, а Рэйнбоу сидела сверху. Поцелуй так и не прекращался. Она чувствовала, как у него подёргивался под ней, и уже представляла, какие развратные мысли наполняли его голову. Желание взять её, поиметь. При одной только мысли на лице возникала улыбка. В окружающей темноте уже становилось трудно рассмотреть хоть что-то. Краски блекли, оставляя немые серые фигуры там, где только что были пони.

Долгий поцелуй, наконец, разорвался.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил Соарин.

— Да.

— Хорошо. Но ты сама этого захотела.

Его тело напряглось, и в то же мгновенье он резко оттолкнулся крыльями от облака и поднял их обоих в воздух. Жеребец обхватил её и выкрутил передние ноги за спину, едва она успела хоть что-то понять, и когда в следующий миг они врезались в облако, то он с лёгкостью вмял её лицом в мягкую пушистую вату.

“Ха, снова?”

Как она вырвалась в прошлый раз? А, точно! Дэши заворочалась, норовя заехать копытом ему в лицо, но в этот раз он с лёгкостью пресёк её попытку плечом.

“Ну и что дальше?”

Он снова всем телом прижал её к облаку. Беспомощная, она задрожала, когда он прильнул губами к её уху.

— Уже не такая самодовольная, да? — прошептал Соарин. — Что, нечего сказа-а-а..?

Он едва успел отдёрнуть голову, как в том месте щёлкнули зубы. Рэйнбоу попыталась ещё раз, но снова промах. Она уже хотела попытаться укусить и в третий раз, но пегас уткнул её лицом в облако.

Дэши стала подводить итоги.

“Так, мои крылья в ловушке. Он весит вдвое больше меня, так что с места мне не сдвинуться. Шансов ударить или укусить нет. Похоже, этот раунд за ним”.

Конечно, победа в данном случае понятие относительное. Она махнула хвостом, задевая его член. Эта дрожь и вздох были бесценны.

“Может, мы оба выиграем”.

Он убрал своё копыто с шеи, но вместо этого нежно приласкал поцелуем, легонько потрепал зубами и куснул за ухо, вызывая у неё протяжные стон удовольствия. Копыто же скользнуло ниже, пройдя вдоль живота, и замерло между её ног. Когда он, наконец, коснулся заветной щёлочки, Рэйнбоу показалось, будто для неё взошло своё маленькое солнце.

Единственное, о чём она могла думать, это движение его копыта. Все мысли о борьбе, сопротивлении, о том, чтобы опрокинуть его и оседлать, просто улетучились. Да, да, вот там, о да, вот так.... Кроме того, он выиграл честно, но ничего, в следующий раз она отвоюет у него место сверху.

Он мучал её копытом, двигая им вверх-вниз и иногда касаясь того замечательного места выше. Её тело захлестнула ещё одна волна удовольствия. Но она хотела большего...

— Соарин? — позвала она, облизывая губы.

Молчание. Его копыто прекратило движение.

— Да?

— Ты будешь дальше меня дразнить или, может, уже трахнешь? — бросила она ему.

На секунду он просто застыл. Даже его горячее и тяжёлое дыхание замерло. Он чем-то походил на статую, окаменевшую в момент порыва страсти. Горячую и возбуждённую, но всё же статую.

Когда он снова шевельнулся, то всё делал медленно и осторожно. Он разместил задние копыта по обе стороны её бёдер, а головка его члена коснулась промежности. Она вжалась в облако, готовая его принять, и отодвинула хвост в сторону, убирая последний барьер между ними.

Он вошёл, и в этот же момент его зубы сомкнулись у основания шеи. Причём укус был не тот, что прежде — это был самый, Селестия его дери, настоящий укус, от которого останется след по меньшей мере на пару дней. Вой боли и безграничного удовольствия вырвался из неё и медленно канул во тьме ночи.

Когда Дэши всё же пришла в себя, Соарин уже полностью был в ней. Он перестал её кусать и сейчас, будто извиняясь, покрывал шею и щёки быстрыми поцелуями. Она издала тихий смешок и стала шевелить бёдрами.

Он понял намёк. Не прекращая осыпать её поцелуями, он вытащил член, оставив внутри только кончик, — и одним быстрым мощным толчком погрузился снова, встряхнув всё тело. Он подобрал ровный темп, понимая подсказки её тела и вызывая тоненькие, будто девчачьи вскрики — она бы поморщилась, услышь она себя в ясном рассудке. Дэши зажмурилась, внутри всё сжималось с каждым ударом. В один миг напряжению стало невозможно сопротивляться, и волна наслаждения захлестнула её, как гроза, что проносится по степям, оставляя после себя лишь влагу, опустошения и тишину.

Он продержался не дольше. Покрытый соками, он вошёл в её конвульсивно сокращающееся влагалище последний раз, глубже и сильнее, чем прежде. Она почувствовала взрыв тепла глубоко внутри, а затем они, задыхаясь, растянулись на облаке, с трудом глотая воздух.

Она открыла глаза и посмотрела на лицо пони, лежащего рядом, всего в паре сантиметров. Какое-то время они не двигались, глядя друг на друга, незримые в темноте, которую рассеивал лишь тусклый свет луны. Его губы зашевелились, и она пододвинулась поближе, чтобы расслышать...

Рэйнбоу Дэш проснулась и, задыхаясь, с криком подскочила на кровати. Луна, блестя серебром, отбрасывала тень оконной рамы на стёганое одеяло. Та почти не сдвинулась — похоже, Дэши спала не дольше часа.

Пегаска почувствовала холод и осознала, что вся взмокла от пота и кое-чего ещё... Она раздосадовано что-то промычала и, спрыгнув с кровати, стала скидывать мокрый пододеяльник, наволочки и простынь, надеясь, что на завтрашнее утро у Эпплов не будет вопросов, почему она решила учудить такое посреди ночи. Когда холод вновь охватил её, она залезла обратно в кровать.

“Завтра приедет Рэрити. Наконец мы снова соберёмся вместе, устроим вечеринку, прямо как в старые добрые времена”, — твердила она себе снова и снова, пока слова не стали сливаться в один непонятный звук. Дрожь прошла, пот высох. Сердце замедлило свой ритм, дыхание успокоилось, и к ней снова незаметно начал подкрадываться сон.

“Призраков не бывает“, — сказала бы сейчас ей Твайлайт.

Но это не значит, что её не преследует что-то другое.

Глава 2: Вся банда в сборе

— Ох, поезда. Ну неужели никто не может придумать более гламурный способ передвижения? — пробурчала себе под нос Рэрити, разглядывая копыта.

Хуфикюр после последнего похода в “Неженку” — самый имиджевый спа-салон практически в центре Филлидельфии, — ещё не истёрся, но уже было видно, как по краям копыт понемногу сползает лак из-за короткой, но всё же прогулки по мощёным мостовым. Она немного нахмурилась, но лишь пожала плечами. Какая разница? Всё равно в Понивилле никого не будет интересовать её хуфикюр... Если вообще его заметят.

Тем временем, тоже никем не замечаемый, за окном вагона проносился дремучий девственый лес, на такой скорости больше похожий на калейдоскоп из осенних красок. Как только Рэрити нашла своё место, она сразу задёрнула шторы.

Утро началось с привычного ощущения неловкости, как всегда после вечера случайного секса. Конечно, Брайт Марк был настоящим джентлькольтом: он даже позволил ей первой воспользоваться душем. Она так спешила уйти, что в этот раз даже не скрывала своё желание поскорее удалиться. Неотложные дела, сказала ему она. Даже не соврала!

Они не договаривались об очередной встрече. Ну, чисто формально она сказала: “Увидимся”, — но они оба понимали, что это была элементарная вежливость. Малюсенькая ложь, чтобы сгладить понимание настоящей сути их... общения. Все так делают.

“Ну конечно, ты же у нас о лжи знаешь всё!”

Рэрити вздохнула и уткнулась в журнал. В нём были фотографии с показа её летней коллекции платьев. Так она провела около часа, листая страницы взад-вперёд, разглядывая свои творения на моделях. Модели, конечно же, были прелестны, ведь представлять шедевры модной индустрии — это их работа, и они справлялись с ней так же хорошо, как и Рэрити со своей. Тем не менее она оставила пару заметок на полях: пару идей, чтобы в следующем сезоне платья получились ещё лучше.

“Брайт Марк был хорошим пони. Ты ему понравилась. Может, пора уже остановиться и, наконец, задуматься: чего же ты хочешь от жизни?”

Она фыркнула при одной только мысли. Ей, и остепениться? Нет, это уж вряд ли. Она всегда ставила себе цели и мчалась к ним, как стрела. Просто на выполнение некоторых понадобилось больше времени, чем она ожидала.

Поезд начал потихоньку замедляться, и уже через пару минут надрывно заверещал свисток, предупреждая стоящих на перроне о прибытии. Рэрити подождала, пока состав полностью остановится, и начала доставать багаж.

В этот раз она была налегке. Всего-то пять чемоданов.

Пока Рэрити не было, Понивилль сильно разросся. Практически на каждой улице красовалась уйма новых домов и магазинчиков. И пони. Больше, чем она когда-либо здесь видела.

Конечно, этот городок был не более, чем скромной тенью Филлидельфии, но, без сомнений, сейчас он гораздо меньше походил на деревню, чем в момент её отъезда. Она даже на секунду представила, что снова переберётся сюда. Жизнь здесь размереннее, чем в большом городе, но и уютнее и, конечно же, куда беззаботнее. Столько друзей. Прямо как в старые добрые времена...

Она покачала головой. Мечтать будешь, когда скинешь куда-нибудь эти сумки! Хоть она и была недурна в магии, всё же не очень-то просто было таскать с собой такую кучу одежды, бижутерии, подков и косметики.

Студия “Карусель” ждала на том же самом месте, где Рэрити её и оставила: буквально в центре города. Теперь она была лишь малой частью длинного парада строений самых причудливых форм, как бы рекламирующих товары своих владельцев. В громадной птичьей клетке, как Рэрити поняла, торговали клетками для птиц. Небольшая оранжерея с пёстрыми цветами упиралась прямо в сад-террасу, с заборчиками состоящими из причудливых узоров, обвитых виноградными лозами, и журчащих ручейков. Рэрити одобрительно глядела на здания, всё ближе подходя к двери “Карусели”.

Сейчас наступает “лотерейная” часть. Перед отъездом у неё совсем не осталось времени, чтобы предупредить сестру о своём прибытии. Она так надеялась, что та не переоборудовала спальню для гостей на втором этаже под что-нибудь ещё. Рэрити сделала глубокий вздох и постучалась в дверь.

— Иду! — пропел мелодичный голос где-то внутри студии.

По ступенькам лестницы зацокали копыта, и буквально через мгновенье дверь распахнула белая единорожка с лавандово-розовой гривой.

— Рэрити! — Свити Белль бросилась вперёд, заключая сестрицу в объятья.

— Привет, Свити Белль. Извини, что не предупредила о своём приезде.

Рэрити обняла её в ответ, удивляясь тому, как та выросла: почти с неё ростом, фигура была стройной и статной, как бы говоря, что перед тобой кобылка на пороге взрослой жизни. Грива же растеряла почти все кудри и ниспадала с плеч водопадом шелковистых локонов, переливаясь в оттенках розового и лаванды. Скоро все жеребцы будут на неё засматриваться... а то и уже засматриваются. От этой мысли Рэрити на секунду оцепенела.

— Это же твой дом, Рэрити. Ты знаешь, тут тебе всегда рады, — сказала Свити, отступая назад и таща за собой сестру, а заметив количество багажа на улице добавила: — Всего на пару дней?

— Думаю, на недельку. Ты же не против?

— Не-а. — Свити вышла на улицу и через несколько мгновений вернулась, буксируя за собой пожитки сестры. — Тебе будет нормально в моей старой комнате? Я, ну, типа... переехала в твою.

— Ох, конечно, всё в порядке, дорогуша, — ответила Рэрити и последовала за ней вверх по лестнице. — Честно говоря, я думала, что придётся спать на диване.

— Я скорее сама пойду спать на диван, чем позволю это тебе, — проговорила Свити Белль, толкнула дверь в свою старую комнату и вошла внутрь. Внутри ничего не изменилось. Стены по-прежнему были завешаны рисунками Меткоискателей, всякими поделками из макарон ещё со времён уроков труда у мисс Черили, наградами с певческих конкурсов. На Рэрити нахлынула волна ностальгии, и она заморгала, чуть не пустив слезу.

“Раньше всё было так просто”.

— Спасибо, Свити. Брось вещи тут, я разберу их позже. — Сказав это, она замолчала, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы подойти к интересующей её теме. — Я тебе точно не помешаю? Не хотелось бы вмешиваться в твою... личную жизнь.

— Это так старшие сёстры спрашивают у младших про парня? — Свити вскинула бровь. Похоже, она еле сдерживала улыбку.

Рэрити вежливо кашлянула.

— Скажем, да. Ты довольно-таки точно уловила ход моих мыслей. — Она замолчала и подалась вперёд. — Ну так что?

— Давай лучше поговорим об этом за обедом.

На трапезу они отправились в дорогой салат-бар, который открылся после отъезда Рэрити. Уже около часа они расспрашивали друг друга о том, как им жилось всё это время. Свити была впечатлена успехами Рэрити в Филлидельфии, а та в свою очередь немного завидовала простым радостям, которыми полнилась жизнь её сестры.

Как оказалось, у неё всё же кто-то был, но, несмотря на все наводящие вопросы, Рэрити так и не смогла выведать его имя. “Узнаешь позже”, — и всё тут. После ещё пары безуспешных попыток вытащить из сестры хоть какие-нибудь непристойные детали, Рэрити надулась и бросила это дело, и дальше разговор продолжился о простых повседневных вещах.

К тому времени, как они обсудили все насущные темы, их тарелки уже опустели, а солнце уверенно перекатило зенит. Пони обменялись долгими объятиями и договорились ещё поболтать за ужином.

У Рэрити были планы встретить ещё кое-кого. От бара она отправилась прямо в центр города и, пройдя мимо ратуши, направилась к возвышающемуся над обычными зданиями, переливающемуся всеми красками хрустальному замку, кажется, выглядящему немного не таким, каким Рэрити его помнила.

“Думаю, то же самое можно будет сказать и о пони, живущей внутри”, — вскользь подумала она.

Вход никто не охранял, что было приятно. Двери были открыты, и интерьер внутри был таким же, как раньше: тускло освещённые стены, более изящные, чем снаружи, что наводило на мысли. Украшения и драпировки были в том же стиле, что и раньше, хоть многие комнаты и были переоборудованы под другие нужды. Тронный зал не изменился, в центре по прежнему была карта всей Эквестрии, но Твайлайт успела наставить тут кучу громадных книжных шкафов, каждый из которых был полностью забит. Повсюду располагались столы, покрытые воском после ночных исследований. И она даже поставила сюда тот самый круглый стол с странной скульптурой головы лошади возвышающейся по центру: одна из немногих вещей, спасённых из её старого домика-библиотеке в дереве.

— Привет? — позвала она. — Спайк? Твайлайт?

Голос эхом отразился от стен и пронёсся по коридору. Сопровождаемая стуком копыт, вскоре показалась принцесса собственной персоной. От вида гостьи у неё перехватило дыхание, и тут Рэрити ослепила яркая фиолетовая вспышка. Когда зрение к ней вернулось, она увидела перед собой прыгающую с ноги на ногу Твайлайт, с широчайшей улыбкой на лице.

— Рэрити! — Твайлайт подалась вперёд чтобы коснутся носами. Этому приветствию единорожка научила её сама, сказав, что оно очень модно в таких крупных городах, как Филлидельфия. — Дэш была права! Ты вернулась!

— Конечно я вернулась, дорогуша. Как я могу забыть о таком прекрасном месте, как Понивилль, — проговорила Рэрити и, натянув улыбку, оглядела свою подругу с ног до головы. С тех пор как она видела её последний раз, примерно год назад, мало что изменилось. Да, может только стала выше, ростом почти с Кейденс, и, наконец, уже позаботилась о своей гриве. Теперь её чёлка элегантно скатывалась в сторону, едва показывая основание рога. Смелое решения для такого книжного червя, как Твайлайт. Рэрити еле заметно одобряюще кивнула. И тут до неё дошла первая часть её фразы.

— Рэйнбоу уже тут? — спросила Рэрити. Она не могла понять почему, но ей было очень важно то, что Дэши уже в Понивилле.

— Скорей всего. Я сама её ещё не видела, но недавно заходила Пинки, выкрикивая “Рэйнбоу Дэш вернулась!”. — Рог Твайлайт засиял, и через секунду две подушки подплыли к ним, всем своим видом умоляя сесть на них. И, прежде чем продолжить, Твай так и поступила. — А ещё она сказала, что ты тоже скоро приедешь.

Рэрити с благодарностью приняла вторую подушку и уселась сверху. Хоть в Филлидельфии она и проводила целый день на копытах, но столько ходить так и не вошло у неё в привычку.

— Я ненадолго, может, на недельку. Думаю, времени узнать все свежие сплетни мне хватит.

— Кстати, а ты уже слышала о Флаттершай?

— Ох, конечно! — Она захлопала копытами. — Свити Белль мне всё рассказала. Ты представляешь, Флаттершай, наша Флаттершай, скоро станет мамой!

— Знаю. — Твайлайт на секунду задумалась, с мечтательной улыбкой на лице. — Она так рада. Тебе обязательно нужно увидеть эту пару. Флатти и БигМак... я никогда ещё не видела, чтобы кто-то был так счастлив.

Улыбка застыла на лице Рэрити.

“Так счастливы. Так может в этом суть? Ты находишь пони, того, кого уготовила тебе сама судьба, и вы живёте с ним вместе долго и счастливо”.

— Да, представляю, — сказала Рэрити, стараясь добавить в голос уверенности. — Они, кажется, идеально подходят друг другу.

— Агась. Пару идеальней просто не придумаешь. — Твайлайт слегка повернула голову, теперь смотря на Рэрити немного боком. — А что насчёт тебя? Всё ещё ищешь своего принца?

“Вот сучка!” — Она подавила слова, которые так и норовили слететь с языка. И ей стало стыдно. Твайлайт ведь вовсе не знала о её... проблемах... по этой части. Твайлайт просто была её подругой. Подругой, которая лишь пытается выудить интересные подробности, как то, буквально несколько минут назад, делала Рэрити в разговоре со Свити Белль. Рэрити улыбнулась, зная, за много лет практики, что эта улыбка будет неотличима от настоящей и пренебрежительно махнула копытом.

— Какие у тебя глупые шутки, Твайлайт. — Правда, слово “шутки” у неё вышло более напряжённо, чем она того хотела. — Нет, боюсь, сейчас я слишком занята бутиком, чтобы тратить время на поиск любви.

“С каждым разом лгать у тебя выходит всё лучше и лучше”.

— Ох, это печально. — Твайлайт одарила свою подругу улыбкой. — Знаешь, я тоже иногда так думаю, проводя тут весь день, взаперти с книгами.

— Мм. Я думала, ты с кем-то встречаешься. — Рэрити потёрла подбородок копытом. Как же его звали? “Доктор” какой-то. — С тем каштановым жеребцом, например?

— А, это. — Твайлайт вдруг покраснела. — Да, ты знаешь, мы до сих пор видимся. Ну, обычно. Как друзья.

— Да, как очень хорошие друзья. — Рэрити наклонилась вперёд. — Тебе надо будет как-нибудь рассказать о ваших ночных посиделках. И о том, насколько... "дружные" вы в это время с ним бываете. Конечно же, только между нами, девочками.

— Да, конечно. Только между нами. — Твайлайт отвела взгляд, окидывая им комнату, будто пытаясь что-то найти. — Эм. Кстати, я слышала, ты встретила Дэш в Филлидельфии.

Точно, Рэйнбоу. Весь смысл её импровизированного визита. У Рэрити резко сменилось настроение, будто ей только что на голову вылили ведро ледяной воды.

— Да, встретила. — Рэрити опустила взгляд вниз, на копыта. Когда она продолжила, голос стал низким и тихим. — С ней что-то не то, Твайлайт. Такое ощущение, будто она ничего не ест. Честно говоря, основная причина, почему я стала уговаривать её приехать в Понивилль, это то, что ей нужно помочь.

Твайлайт молча слушала. Она нахмурилась, уголки её губ сами собой тянулись вниз:

— Прошло уже полгода. Как думаешь, она ещё... скорбит?

Пауза.

— Я не знаю, как ещё это можно объяснить, — вздохнув, ответила Рэрити. — Я боюсь, что мы недостаточно для неё сделали. Ведь мы могли бы попросить её остаться у нас на время. Любой из нас мог.

— Но ведь она сама захотела остаться с Вандерболтами, — прервала её Твайлайт. — Она настаивала на этом, помнишь? Говорила, что это именно то, чего он бы хотел.

— Но это не помогло. — В словах Рэрити звучало отчаяние, и Твайлайт невольно отстранилась. — Она страдает, Твайлайт. И мы обязаны ей помочь. Она приехала на неделю, но может, у нас получится убедить её остаться. Болты могут обойтись и без неё, даже если она считает иначе.

“Ух ты, это прозвучало действительно заботливо. Кто ты и что сделала с Рэрити?”

Рэрити нахмурилась, а затем быстро, пока не заметила Твайлайт, вернула лицу привычное самодовольное выражение, беспристрастную маску. Но Твайлайт некогда было это подмечать: с печальной миной на лице она потупила взгляд и рассматривала свои копыта.

— Даже не знаю, Рэрити. Я давно её не видела, ещё с похорон, — наконец промолвила Твайлайт. Она сделала глубокий вдох и продолжила: — Но если ты права, мы действительно должны попробовать что-нибудь сделать. Я с вами.

Напряжённость, скрутившая все внутренности, отступила. Она была рада, что Твайлайт согласилась. Её подруга была умна, и если кто-нибудь способен помочь, то это она. Рэрити одарила принцессу улыбкой.

— Спасибо, Твайлайт, — выговорила она. — И, чуть не забыла. Как я понимаю, на сегодняшний вечер уже запланирована вечеринка?

Вечеринка была готова, и она оказалась просто невероятной.

О вечеринках Пинки всегда слагали легенды, но если раньше, когда она была ещё маленькой, всё ограничивалось скромной комнатой с хлопушками или, при совсем уж значимых событиях, одним домом, то теперь она закатывала такие вакханалии, что все взрослые в городе валились с ног как минимум на парочку дней. Память о вечеринках оставалась на годы. Правда, теперь и на организацию требовалось больше пони, но пара знакомых жеребцов всегда была рада ей помочь.

Как ни странно, такая смена масштабов произошла ровно тогда, когда Пинки стала достаточно взрослой, чтобы пить спиртное. Однажды Твайлайт даже предположила (увы, это случилось в ванной комнате, где её рвало, а Рэрити разминала ей плечи), что эти события в каком-то смысле связаны.

В общем, Рэрити предполагала, что к тому времени, как она доберётся до мэрии, вечеринка будет уже в самом разгаре. Оделась она без изысков: простое чёрное седло с плавными линиями и без оборок. К нему ещё прилагалась уздечка, но единорожка решила не надевать её. Та больше подходила для... вечеринок другого плана. Свити Белль упорно отказывалась одеваться во что-нибудь особенное, но после долгих уговоров, Рэрити всё же удалось заставить её надеть шарф. С наступлением осени и началом холодов шарфы медленно возвращались в моду.

Вся центральная площадь Понивилля была обвешана кучей плакатов, кричащих о приближающейся вечеринке. Сотни бумажных фонариков, разрисованных разнообразными кьютимарками, висели прямо над головой на нитках, тянущихся от столба к столбу. Свечки внутри них бросали на землю косые тени и пятна света, накладывающиеся друг на друга. Танцпол окружили десятки столов...

Рэрити протёрла глаза: ей не показалось, там действительно стоял танцпол. Прямо посреди городской площади.

— И сколько Пинки потребовалось времени, чтобы собрать его? — обратилась Рэрити к сестре. Вокруг них уже толпилось множество пони, и всё больше прибывало с каждой минутой.

— Думаю, как минимум пару часов, — ответила Свити. — Она всё готовит со вчерашнего дня. О, смотри! Твой фонарик!

Она показала рогом в сторону белого фонаря в паре шагов от них с красующейся на нём кьютимаркой в виде трёх голубых бриллиантов.

Рэрити уже хотела подойти поближе, чтобы лучше разглядеть свой именной фонарь, но тут её внимание привлекла суматоха, начавшаяся у ратуши. Пинки и белая единорожка со взъерошенной ярко-синей гривой вытолкнули на сцену два огромных динамика и затем, подключив к ним несколько проводов, удалились.

— Она ещё и диджея достала, — продолжила Рэр. — Пинки сама за это всё заплатила?

— Вообще-то, нет. Каждый год из городского бюджета для неё выделяется некоторая сумма ради таких вот вечеринок. Если углубляться в историю...

— ПРИВЕТ ВСЕМ! МЕНЯ СЛЫШНО? — динамики буквально взорвались громогласным приветствием Пинки.

Наступило краткое молчание. Кто-то из первых рядов крикнул что-то диджейке, которая что-то усердно крутила и дёргала на своём пульте.

— Извиняйте. Так лучше? — снова раздался из колонок голос Пинки. Всё ещё громкий, но уже не такой ушераздирающий. — Отлично! Добро пожаловать на первую ежегодную вечеринку в честь воссоединения Элементов Гармонии и памяти об этом! Не могу поверить, что прошло уже... — она затихла на пару мгновений, — девять лет, два месяца и двадцать девять дней, с тех пор как мы получили Элементы Гармонии и спасли принцессу Луну прямо тут, в Понивилле!

Да... Рэрити тоже не верилось. Девять лет?! На неё нахлынуло парализующие понимание того, насколько же она стара. Вот, казалось, только вчера она впервые встретила Твайлайт в своём бутике, а вот она уже одинокая старая кобылица на грани...

— Ой, ну хватит уже. — Свити толкнула свою сестру в бок. Её едва было слышно из-за гомона толпы и громких баек Пинки. — Ты не старая. Когда наши родители поженились, они были гораздо старше, чем ты сейчас.

Рэрити аж подавилась.

— Кхм, прости, дорогуша. Неужели по мне так видно?

— Не то слово.

Рэрити уже открыла рот, чтобы ответить, но тут прожектор качнулся и пригвоздил её к месту лучом света. Она замерла, ничего не видя, и услышала голос Пинки, рвущийся из динамиков:

— И последняя по списку, но не по важности — Рэрити! Давай, Рэрити, скажи привет!

Иная пони в таком неловком положении, приковав всеобщие взгляды, впала бы в панику. Рэрити, как обычно, пропустила почти всю речь Пинки. Даже родная сестра, Свити, бочком отодвинулась из-под софитов, оставляя минуту славы только ей одной.

К счастью, Рэрити привыкла быть в центре внимания. Инстинктивно она встала в позу: высоко поднятая голова и властно поднесённое к груди копыто.

— Привет, Понивилль! Надеюсь, сегодня всех ждёт восхитительный вечер! — воскликнула она голосом ясным и чистым, будто звон колокольчика. Народ ответил ей одобрительным рёвом.

— Ну ты даёшь. — Когда луч прожектора отправился вылавливать кого-то ещё, снова вернулась к ней Свити. — Большинство пони просто бы помахали.

Ну конечно же, что им ещё остаётся? Рэрити почувствовала, как на лицо наползает самодовольная ухмылка, и даже не стала утруждать себя, пытаясь её скрыть.

— Ну, не всем же быть такими шикарными, верно, дорогуша? — Она наклонилась к Свити и легонько чмокнула её в щёку. — Ну а теперь мне нужно найти девчонок. Не против, если я тебя оставлю?

Свити стрельнула глазами в сторону, а затем снова уставилась на Рэрити. Если бы та не смотрела на неё, то ничего бы даже и не заметила.

— О, конечно. Кажется, я видела пару своих друзей... Ну, я тогда пошла к ним... — Она одарила Рэрити улыбкой и направилась в толпу, с каждым шагом набирая скорость, пока уже через пару мгновений не скрылась в гуще пони.

“Точно!” — Рэрити пристально оглядела толпу, пытаясь угадать, кто же может оказаться сестрицыным ухажёром. Жеребцов её возраста было не так уж много, но кто сказал, что он не на пару лет старше? Что ж, ещё одна загадка, которую только предстоит разгадать.

Рэрити бесцельно слонялась по площади, видя, как вечеринка всё набирает обороты. Она не спешила искать своих друзей, а наслаждалась добротой и простодушием бесхитростного провинциального общества. Где бы она ни проходила, все пони, знакомые и нет, приветствовали её и радовались возвращению. Через какое-то время она даже заметила, что не может сдержать улыбку.

“Ты давно должна была вернуться”.

Может и так. Нельзя дать мыслям испортить себе настроение. Это вечеринка, а на вечеринке все должны быть весёлыми. Тем более у неё оставалось очень важное дело: помочь Рэйнбоу. И хандра в этом деле явно была лишней.

“Тебе бы не пришлось хандрить, если бы ты не уезжала. На что тебе сдалась эта Филлидельфия?”

Она нашла Эпплджек рядом с одним из столов в окружении небольшой толпы доброжелателей. Земная пони не надела ничего особенного и была только в своей обычной ковпоньской шляпе. Рэрити тихо вздохнула и подошла к ней.

— Привет, Эпплджек.

— Рэрити! Как делишки, подруга? — Эпплджек одарила единорожку своими костедробительными объятиями. — Дискорд тебя подери, помнится, последний раз я тебя видела аж на самых, эм...

Верно. Похоронах. Рэрити даже на секунду задумалась, как, наверно, Рэйнбоу достало слышать это от всех, а затем, потеревшись с земнопони носом, решила направить разговор в другое русло.

— У меня всё просто замечательно, дорогуша. А как поживаешь ты? Я тут слышала, что ты ждёшь племянницу...

— Или племянника, — Эпплджек, наконец, выпустила единорожку из мощных объятий и уселась рядом. — Мы с БигМаком даже поспорили. И если это будет кобылка, то я выберу ей имя.

— Вот как. — Рэрити приподняла бровь. — А Флаттершай знает про ваш спор?

— Хе-хе, — Эпплджек потёрла затылок. — Ну, в любом случае я имею право предложить имя.

— Ммм. И ещё кое-что... — Рэрити села рядом с Эпплджек и понизила голос. Теперь в сочетании с долбящей музыкой, ревущей из динамиков, их разговор был почти беззвучен. — Я слышала, вчера Рэйнбоу ночевала у тебя, на ферме.

— Да, у меня. — Лицо Эпплджек стало серьёзным. — И выглядела она неважно. Ты всё правильно сделала, когда уговорила её вернуться в Понивилль.

Рэрити покраснела и вжала голову в плечи.

“Когда последний раз хоть кто-нибудь говорил, что ты что-то сделала правильно?”

Она кашлянула в копыто.

— Ну да. Эм, спасибо. Она пришла с тобой?

Эпплджек кивнула и оглянулась, рыская взглядом по толпе.

— Мы были вместе, но она куда-то исчезла сразу после речи Пинки. Честно говоря, я бы посоветовала тебе в первую очередь проверить бар.

Что-то в этой простой фразе навело единорожку на печальные мысли. Нет, не та часть, что про бар: все Вандерболты были известными пьянчугами, а о Рэйнбоу ходили слухи, что она способна перепить любого жеребца. Рэрити поразмыслила об этом секунду, а затем разом отложила мысли в сторону.

— Пожалуй, последую твоему совету, — сказала, наконец, она. — Ещё увидимся.

Единорожка снова потёрлась носом об нос с Эпплджек и направилась вглубь толпы.

Бар был переполнен, но никого похожего на Рэйнбоу там не оказалось. Рэрити разочарованно вздохнула и направилась к барной стойке. Ей определённо нужно было выпить.

— Один космополитен, — сказала она бармену. Тот коротко кивнул, развернулся, чтобы приготовить адову смесь, и спустя секунду ловким движением толкнул бокал с напитком в её сторону через всю барную стойку. Она повторила за ним, отправив ему по столу пару битов за напиток, и была удивлена когда бармен не менее ловким движением их вернул.

— За счёт заведения, мэм. Это ведь вечеринка в вашу честь.

— Благодарю, голубчик. — Она одарила его расплывчатой улыбкой, и биты по воздуху поплыли в коробку для чаевых. — Я ищу одну мою знакомую, зовут Рэйнбоу Дэш. Голубая шёрстка, разноцветная грива. Не видели такую?

— Её трудно не заметить, — сказал бармен. Он на пару мгновений замолчал, пока собирал пустые стаканы и бросал их куда-то в нижний отдел стойки. — Была тут пару минут назад. Взяла два коктейля, когда я сказал, что для неё они бесплатны.

Теперь эта идея показалась Рэрити заманчивой. Но как только она сделала глоток космо, тут же передумала — похоже, одного только этого бокала ей хватит, чтобы напиться в стельку. Она одарила бармена ещё одной соблазнительной улыбкой и повернулась к толпе. Какое-то время она бродила, попивая свой напиток и пытаясь выхватить взглядом яркую гриву Рэйнбоу, но либо пегаски здесь не было, либо пёстрая толпа очень хорошо её скрывала.

В конце концов, устав от затянувшейся прогулки, Рэрити вернулась к центру площади, отыскала свободное место у столика и решила присесть. Все пони дружелюбно её приветствовали, и, пока она допивала коктейль, у неё даже завязалась небольшая беседа с молодой пегаской о преимуществах жизни в таком большом городе, как Филлидельфия.

Танцпол понемногу наполнялся. Рэрити молча наблюдала за ними со стороны. “Её платье слишком тесное. Да ещё... с вуалью? Мне точно нужно будет переговорить с этой кобылкой”. Впрочем, танцевавшим было сейчас не до моды. Когда песня закончилась, одна из пар поклонилась и укрылась в теньке ближайшего дерева. Перешёптываясь, они прижались друг к другу, полностью позабыв о окружающей их суете вечеринки.

Глядя на них, Рэрити вздохнула. Она уже хотела пойти заказать себе второй бокал, как вдруг рядом присела Твайлайт.

— Привет, Рэрити, — проговорила она. Её рог светился слабым фиолетовым светом, поддерживая в воздухе два напитка: себе и подруге. — Всё в порядке?

— О, Твайлайт, ты такая душка. — Рэрити тут же взяла предложенный бокал и затяжно пригубила коктейль через неоново-зелёную соломинку. Мейнхэттен, таки неплохой. — Я просто наблюдаю за молодыми парами. Они ведь даже не понимают, как им повезло. Вот ты, Твайлайт, знаешь, что в мире самое ценное?

Твайлайт какое-то время молчала. Она задумалась, а затем осторожно посмотрела на свою подругу.

— Полоний?

— Любовь, Твайлайт, — Рэрити продолжила говорить так, будто пропустила слова принцессы мимо ушей. — Истинная любовь! И когда это сокровище у нас есть, оно столь ослепляет, что мы не замечаем, чем владеем.

— Ах да, любовь. — Твайлайт хлебнула из своего стакана и что-то пробормотала себе под нос. Рэрити всей душой надеялась, что Твай знает, что такое метафора. Пару мгновений они так и сидели молча, глядя на танцующую толпу.

— Ты, случаем, не видела Рэйнбоу? — спросила Рэрити, когда сквозь алую жидкость стало видно дно бокала.

— В баре искала?

— Да. Я уже подумываю засесть и ждать её там. — Рэрити допила коктейль и нахмурилась. — Или, может, стоит побродить тут подольше...

— Я тоже поищу её. — Твайлайт поднялась. — Если найду, мы придём к тебе.

— Ммм, и где же тогда встречаемся?

Твайлайт посмотрела в свой бокал: почти пуст.

— Как насчёт бара?

— Я только за. — Рэрити встала, потянулась, и обе пони, потеревшись носами, растворились в толпе.

Поиски завершились, правда, так и не успев начаться. Рэйнбоу сидела через несколько столов от них, окружённая толпой, но по-прежнему одинокая. Она уставилась в одну точку. Рэрити попыталась проследить за её взглядом и уткнулась глазами в светло-голубой фонарик с рисунком крылатой молнии.

— Привет, — сказала Дэш, не сводя взгляда с фонаря, когда единорожка подошла ближе. Она была всё такой же поджарой и мускулистой, как и до этого, но хотя бы для приличия уложила своё привычное “птичье гнездо” на голове в подобие нормальной гривы.

— Эм, здравствуй, дорогуша. — Рэрити попыталась сесть на переполненную лавочку, протискиваясь с виноватым взглядом, и когда пони увидели, кто она такая, они улыбнулись и подвинулись. — Я так рада, что ты всё-таки решилась. Как ты?

— Отлично. Просто здорово. — Она указала на фонарь. — Ты знаешь, что это всё сделала Эпплблум? Почти три тысячи. Она потратила на них практически целый год.

Рэрити похлопала ресницами. Она вдруг осознала, сколько же пони живёт в этом на первый взгляд маленьком городе.

— Нет, Свити про это не говорила. Ты уже успела с ней повидаться?

Рэйнбоу покачала головой, отведя, наконец, взгляд от фанаря:

— Неа, просто я ночевала у них на ферме, и Эпплджек вскользь упомянула об этом по дороге сюда.

— Уже видела Флаттершай?

— О, да. — Рэйнбоу улыбнулась. Казалось, будто ползунок её эмоций с отметки ноль чуть сдвинули вверх. — Ты точно должна увидеть её, Рэр. Она так потолстела...

Рэрити поперхнулась и кинула на Рэйнбоу осуждающий взгляд:

— Невежливо говорить о ней так.

— Да брось, Флаттершай бы не обиделась. — Улыбка исчезла с лица Дэши, стоило ей обвести взором толпу. Предыдущая песня подошла к концу, и на несколько минут повисла тишина, пока диджей ставил следующий трек. — Она будет хорошей матерью.

Да, это точно. На мгновенье Рэрити представила: Флаттершай, со слипшейся от пота гривой и шёрсткой, прижимает к себе новорождённого жеребёнка. Внутри что-то сжалось, и она почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.

— Нам нужно будет приехать к родам, — выговорила она, когда её голос снова пришёл в норму.

Рэйнбоу кивнула. Если она и испытывала что-нибудь, то явно скрывала это лучше, чем Рэрити. Какое-то время они просто молчали, окружённые суетой вечеринки.

— Не хочешь потанцевать? — вдруг сказала Рэйнбоу.

Рэрити моргнула:

— Танцевать? Вместе? Мы с тобой?

— Ага. Было бы глупо танцевать в одиночку.

— Ну да... — Рэрити растерялась. Сейчас играл какой-то техно-трек с тяжёлыми повторяющимися басами, под который нужно было скакать и тереться о партнёра. Не такую музыку она предпочитает. Классический вальс, медленные танцы, даже лёгкий джаз — вот её стихия. Музыка, знакомая всему светскому миру. — Знаешь, я не очень люблю такую музыку.

— Ладно, не забивай голову. — Дэши махнула копытом. — Это не так важно. Не всем дано танцевать.

Рэрити подняла бровь:

— Уж позволь, Рэйнбоу, я умею танцевать. Просто эта музыка несколько... вульгарна, в отличие от той, что я предпочитаю.

— Всё нормально, я тебя не осуждаю. — Дэши упёрлась локтем на стол и с беспечным лицом тихо добавила: — Не то чтобы сильно...

Рэрити вскочила на ноги и изящно потянулась: скорее для демонстрации собственного тела, чем реально для разминки мышц. Когда она распахнула глаза, на неё глядели Дэши и ещё несколько стоящих рядом жеребцов (и даже пара кобылок). Она тихо довольно усмехнулась и, задев коричневого жеребца, направилась к танцполу, даже не оборачиваясь: она знала, что он пошёл за ней.

Новая песня началась сразу же, как только она достигла танцпола. Музыка то подскакивала, то затихала в точном, быстром, ритмичном темпе. Она пропустила пару “квадратов” трека, чтобы попасть в такт, и начала танцевать.

Танец состоял из простых движений и был нацелен лишь на привлечение внимания жеребцов. Она не соврала, когда сказала Дэши, что умеет танцевать: её плечи шли точно в ритм, а поцокиванье копыт дополняло мелодию и словно ставило точку в конце каждого такта. Когда в песне добавился второй бас-ритм, она поддержала его грациозными взмахами хвоста и гривы. Каждые пару квадратов она тёрлась об грудь или бока партнёра, лишь подогревая интерес. Когда песня подошла к концу, она уже глубоко дышала, и её шёрстка поблёскивала от пота, в общем-то, как и у танцевавшего с ней жеребца. Она улыбнулась ему и повернулась к своей подруге.

— Ну так что, хочешь потанцевать? — спросила Рэрити. Жеребец удручённо вздохнул, но не отчаялся и уже через мгновение пустился отжигать с другой кобылкой. У него всё будет хорошо.

Дэши закатила глаза, но всё же поднялась на танцпол. Кажется, по пути она начала слегка покачиваться в такт музыке.

— Что за выпендрёж, — бросила Дэши, задев крылом Рэрити.

— Ты о чём?! — Рэрити не могла понять, чего тут такого. Ну да, хоть танец был лучше, чем у большинства собравшихся, но на вечеринках у Пинки она видала и более эффектные номера. — Ничего такого не было.

— Я не про танец, а про жеребца.

Дэши задвигалась в такт музыке, скользя вперёд-назад так ловко, словно вода, дополняя это всё движениями крыльев. Рэрити поймала ритм и каждый раз отступала, чтобы не врезаться в неё.

— А что не так? — Рэрити повертела головой, пытаясь найти того жеребца, и нашла: он весело проводил время с кобылкой кремового цвета в нескольких шагах от них.

— Ты просто задела его, а он уже побеждал за тобой, как собачка. — Мелодия перешла на громкий бит, и Дэши теперь просто покачивалась, выпрямив крылья, будто сейчас взлетит. — Ты думаешь, если бы на твоём месте была любая другая кобылка, всё было бы так же? — Ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку.

Ну, нет. Но ведь всё-таки с опытом приходит мастерство, чем бы ты ни занималась. От этой грустной мысли лицо Рэрити помрачнело, и она не заметила, как мелодия подошла к концу. Дэши просто стояла рядом, буквально в шаге, и смотрела на неё. Рэрити заметила, что та даже не устала.

— Может, ему просто было одиноко, — попыталась оправдаться она. Сейчас по нему и не скажешь, что он одинок, но, может, до этого...

— Забей. — Дэши сдула чёлку с глаз. — Давай лучше пойдём немного выпьем. Потанцевать мы ещё успеем.

И она права. Когда заиграла новая песня, Рэрити с Дэш уже были на полпути к бару.

Один бокал быстро превратился в два, а два — в четыре. Когда Рэрити допила последний и чуть уже не оседала под стол, Рэйнбоу вернулась с новой партией. В этот раз у неё был скотч, а это совсем не тот напиток, который Рэрити рассчитывала увидеть в копытах у пегаски. Она с приподнятой бровью наблюдала, как Дэши помпезно ставила оба бокала на стол.

— Что, мне уже нельзя скотча выпить? — спросила Рэйнбоу. От выпитого алкоголя её голос и поведение как-то... подобрели, что ли. Она усмехнулась и села рядом с подругой.

— Ммм, да нет, всё в порядке, дорогуша. — Рэрити магией взяла стакан и сделала глоток. Скотч был не высший класс, но довольно-таки неплохой. Вообще, она не ожидала, что Пинки на свою вечеринку подготовит даже такие напитки.

Она чувствовала, как её охватывает приятное опьянение, и оно всё нарастает и нарастает. Рэрити облокотилась на Дэши, и они какое-то время пили в тишине. Окружающее веселье потихоньку сворачивалось: пары расходились по домам, а в большинстве бесчисленных фонариков, что висели у них над головами, свечки уже прогорели, и лишь крошечные угольки светили изнутри.

— О, девчонки, — раздался сзади голос Твайлайт. Она подбежала к ним, но резко остановилась, увидев на столике скопление пустых бокалов и стаканов. — Ух ты. У вас тут всё в порядке?

— Угу, всё просто прекрасно, спасибо. — Рэрити заулыбалась чуть сильней, чем обычно, и сделала ещё один глоток. — А ты, Дэши... как ты там?

— Усё круто.

— Видишь, у нас всё отлично. — Рэрити повернулась к Твайлайт, не сводящей с них скептического взгляда. — А ты как поживаешь?

— Трезво.

— О, это же так печально, — пробормотала Рэрити. — Эй, Дэши, а ты помнишь, как Твайлайт первый раз напилась?

— Ещё как помню, — фыркнула Дэши, а затем закатилась в приступе смеха. — До сих пор не выкину из головы лицо мэра, когда та узнала, что мы с Твайлайт вломились в школу и та кричала... — Она перевела дыхание и снова начала смеяться.

— Да, похоже, у вас тут всё отлично, — перебила Твайлайт. — Так что я, пожалуй, вернусь...

— “Мой телескоп! Они украли мой телескоп!” — наконец выкрикнула Рэйнбоу. Рэрити издала тихий смешок.

— Ага, мне уже пора. Надеюсь, вы двое сможете добраться домой без приключений? — проговорила Твайлайт, покачала головой и потрусила прочь, тихо ворча себе под нос.

Рэрити и Дэши подождали, пока Твай будет на безопасном расстоянии, и рассмеялись в полный голос.

— Надо будет завтра извиниться перед ней, — выговорила Рэрити, когда к ней вернулся дар речи. Алкоголь стал сильнее давать о себе знать: земля под ногами закачалась, будто бы она плыла на лодке.

— Ой, да всё будет в порядке. — Дэши встала на ноги и попыталась сделать несколько осторожных шагов. Кажется, алкоголь ударил по её равновесию намного слабее, чем у Рэрити. Рэйнбоу допила остатки скотча и издала довольный вздох. — Думаю, вечеринка уже вот-вот закончится.

Рэрити окинула взглядом пустующую площадь: на танцполе уже давно никого не было, диджей упаковывал оборудование, а остатки пони, что ещё не разошлись по домам, тихо сидели за столиками и беседовали о своём, медленно допивая остатки напитков. Даже бармен, кажется, потихоньку начал собираться.

— Да уж, пора закругляться, — ответила, наконец, Рэрити. — И Свити Белль уже нигде не видно. Похоже, пора возвращаться в бутик.

— Ты остановилась у своей сестры? — Дэши подставила плечо, и, поддерживая друг друга, они зашагали прочь с площади. Сейчас, после такой шумной вечеринки, они были не более чем две простые кобылки, идущие по пустой улице тёмной ночью.

Студия — или бутик, как его по старой памяти называла сама Рэрити — была всего в паре минут ходьбы. Дизайн “Карусели” практически не изменился, только вывеска другая. Две подруги остановились в паре шагов от двери.

— Так что, будешь ночевать тут? — спросила Дэши и тихо перевела взгляд на студию. Перья в её крыльях слегка подрагивали от лёгкого ветерка.

— Угу. А ты полетишь в свой старый... — Рэрити осеклась. Она вдруг вспомнила, что вчера Дэши осталась у Эпплов. Что ей мешало улететь спать в свой облачный дом?

— Да, но, знаешь... — Рэйнбоу перевела взгляд на копыта. — Сейчас уже слишком темно для полётов, как бы не врезаться во что-нибудь по дороге.

Слишком темно для полётов? Даже если брать во внимание алкоголь, это всё равно звучало глупо. Дэши постоянно летала в темноте. Когда вернулась Найтмэр Мун, она пролетела через кромешную тьму, не задев ничего на своём пути, и сейчас эта кобылка говорит, что слишком темно?!

Похоже, все её мысли хорошо читались по лицу: Рэйнбоу сжалась и отступила.

— Ну, я это, пойду загляну к Пинки, вдруг она ещё не спит, — начала пегаска. — Я раньше часто у неё ночевала, так что...

— Что за ерунда, — перебила её Рэрити. — У нас тут как раз есть свободная спальня. Так что, если хочешь, можешь остаться тут.

— Как-то не хочется вас стеснять, Рэр.

Несмотря на напускную нерешимость Дэши, единорожка даже сквозь сумерки и туманящую разум дымку алкоголя заметила облегчение, отразившееся на лице пегаски. Рэрити открыла дверь, и та молча последовала за ней.

Они начали тихо, настолько, насколько тихо вообще могут идти две пьяные кобылки, на цыпочках подниматься по лестнице, лишь раз притормозив и поворчав, когда кто-то наступил на чьё-то копыто. Остаток пути они проделали без происшествий и уже через пару минут оказались в старой комнате Свити Белль.

Пегаска притормозила на пороге, колеблясь.

— Всё в порядке, дорогуша?

— Эм, да. — Рэйнбоу медленно прошла в комнату, тщательно разглядывая всё, что хоть как-то выхватывал тусклый свет с улицы. — Стоп... А никто другой тут не жил? Ну, кроме тебя?

— Вообще-то это старая комната моей сестры, а не моя. А кроме неё тут никто и не жил.

— Верно. — Казалось, что у Рэйнбоу просто спала гора с плеч, хоть и непонятно почему, и она тихо залезла в кровать. — Кстати, спасибо, что разрешила мне остаться у вас.

— Никаких проблем. — Она наклонилась, чтобы потереться носами, а затем зевнула. Бесчисленные коктейли, выпитые на вечеринке, давили на неё всё сильнее. — Спокойной ночи.

Рэрити закрыла за собой дверь и на цыпочках спустилась вниз к уже ждущему её дивану.

Так значит и Дэши давненько не бывала в своём доме в Понивилле. Рэрити слышала, что облачные дома просто сдувает, если в них долго никто не живёт. Такие дома ведь совсем не походили на бутики, фермы или, например, замки на земле. Таким домам, как и самим пегасам, явно недостаёт постоянства.

Но если это и вправду так, почему не сказать об этом прямо? Зачем придумывать эти глупые отговорки про опасность полёта? Эти мысли явно требовали большей ясности рассудка, чем мог дать отупевший от алкоголя мозг, да ещё и поздней ночью, так что, с ворчанием укладываясь на диван, она постаралась их отбросить. Он был явно хуже, чем в Филлидельфии, но для сна сойдёт.

И вообще, что-то она последнее время стала слишком много думать о диванах.

“Неплохо для первого дня, верно?”

Очень даже неплохо. Старые друзья, семья, веселье. Всё, чего она лишилась из-за своего модельного бизнеса, прочно связанного с высшим обществом Филлидельфии. И, конечно же, из-за попыток отыскать своего принца.

“Уверена, что твой принц именно в Филлидельфии?”

Может и нет, но там остался Брайт Марк. Она вспомнила их вчерашнее времяпрепровождение, и на её лицо сама собой закралась едва заметная улыбка. Она буквально представляла, как они прижимались друг к другу, как он придавливал её к дивану.

“Хватит притворяться. От этого только хуже”.

Рэрити нахмурилась от собственных мыслей. Да кто она такая, чтобы судить, какими должны быть нормальные отношения? Многие кобылки придирчивы в выборе своих спутников. Лучше быть разборчивой, чем потом всю жизнь жалеть.

“Ты не разборчивая, ты просто поехавшая. Принцев не существует!”

Она перевернулась на спину, всё пытаясь устроится поудобней. Воспоминания о вчерашней ночи сами по себе всё ещё витали в утомлённом алкоголем и вечеринкой сознании. Она могла бы выбросить их из головы, но это лишь означало остаться наедине со своими несмолкающими скептическими мыслями, от которых хотелось кричать.

Но и вариант отдаться воображению был не без изъянов. Между ног заиграло знакомое тепло. Единорожка закусила губу и сжала бёдра, и от этого изо рта донёсся тихий стон — больше выдох, чем звук. Она закрыла глаза и представила, что Брайт Марк снова на ней, его копыто опускается всё ниже и ниже.

“Да, прямо туда”.

Её копыто словно невзначай начало поглаживать животик, с каждым разом спускаясь всё ниже. Она раздвинула задние ноги, и копыто, достигнув места назначения, стало дразнить половые губы, поднимаясь, чтобы коснутся той точки выше. От этого прикосновения её бёдра вздрогнули.

А потом Брайт Марк... Он... Она открыла глаза, уставившись в темноту. Почему-то она едва могла вспомнить, как он выглядел, и ещё меньше — какое удовольствие он доставил ей прошлой ночью. Она, конечно, помнила секс, но он ничем не отличался от любых других её “встреч” с десятками других жеребцов. Она издала разочарованный рык и сильней прижалась копытом к промежности. Ничего.

“Вот блин”.

Она подумала, что для остальных кобылок это не было проблемой. Уверена, та же Рэйнбоу Дэш, спящая этажом выше, всегда могла представить что-нибудь, чтобы поклопать. Рэрити подумала, а вдруг Дэш уже занялась этим, лёжа и неторопливо лаская саму себя.

От мысли к воображению. Она уже представляла, как Дэши разлеглась на кровати, даже не расправив её.

“Её яркая грива небрежно разбросана, а крылья подёргиваются в такт пронизывающим всё тело волнам удовольствия. Не одно, а оба бешено двигающихся копыта опущены между ног”.

И вновь копыта Рэрити нежно коснулись половых губ. Она издала тихий вздох, продолжая представлять.

“Рэйнбоу перевернулась на спину, её раздвинутые ноги теперь не скрывали ничего. Вся её щёлка и бёдра уже были в липкой прозрачной жидкости. Из-за скорости движения копыта были почти неразличимы”.

Да, это то, что нужно. Рэрити ещё сильней нажала копытом между ног. Там у неё всё было отвратительно влажным, и в воздухе уже стоял сильный запах возбуждения. Она представила, как склонилась над Дэши. Как бы она пахла?

“Рэйнбоу в удивлении открыла глаза, когда Рэрити нежно отодвинула её копыто, выставляя напоказ промежность пегаски. Влажные края её киски поблёскивали, будто раскрытый бутон на солнце. Рэрити опустила голову, и её язык направился к своей заветной награде, заставив Дэши застонать. Пегаска схватилась за гриву единорожки и стала наклонять её голову всё ниже.

Рэрити вдохнула, и это было как дышать чистым удовольствием. Её язык всё глубже проникал в пегаску, помогая копытами. Она схватила одну сторону губами и легко потянула, наслаждаясь судорожным стоном своей подруги. А в это время её собственные копыта опустились вниз, между ног, и начали своё яростное движение, граничащее с болью.

Она подняла голову, слыша разочарованный стон Рэйнбоу. Рэрити улыбнулась подруге и, аккуратно поцеловав тот уголёк, сверкающий на вершине её промежности, снова устремилась внутрь, всё чаще поднимаясь к той яркой точке, возвышающейся словно маяк, вокруг которого она медленно кружила языком. Рэрити чуть нажала копытом между половыми губами, мгновенно проникая в Дэши одним движением. Языком она чувствовала сердцебиение своей подруги. Крылья, вышедшие из-под контроля, отбивали на кровати безумные ритмы.

Наслаждаясь каждым миллиметром её тела, Рэрити медленно перевела взгляд на лицо пегаски, и та смущённо отвела свои сияющие во тьме, широко распахнутые малиновые глаза...”

Рэрити издала последний, очень громкий, стон, который эхом разнёсся в темноте и тишине бутика. Её копыто прижалось сильнее, а глаза распахнулись, когда её тело настиг самый мощный оргазм, который она только могла вспомнить. Долгое время она лежала, всё ещё держа копыто между ног, будто пытаясь удержать внутри то удовольствие, что она только что испытала. Всё ниже пояса было влажным. Пока никто не встал, ей явно нужно будет придумать, как оправдать чистку дивана посреди ночи.

Хотя это может и подождать. Она улыбнулась сама себе и начала медленно проваливаться в сон. Последнее, что она представила, засыпая — это Рэйнбоу, свернувшуюся клубочком, лежащую рядом с ней с довольной улыбкой на губах.

Какая же странная фантазия.

Глава 3: Ослабление запретов

Когда Рэйнбоу, наконец, проснулась, солнце уже заняло своё почётное место прямо посреди небосвода.

Поначалу Дэши не могла понять, где находится. Ярко-голубые стены были расписаны элегантными узорами. Потолок расчерчен, словно нотная тетрадь, которую кто-то разрисовал скрипичными ключами и нотами. Перина была... воздушной — единственное определение, приходящее в голову, чтобы описать то, на чем сейчас лежала пегаска. Не менее десятка разноцветных подушек соревновались за честь расположиться у изголовья, а не уступающее им по пышности одеяло покрывало оставшуюся часть постели. Было похоже, что это комната Рэрити.

Точнее, не Рэрити, а Свити Белль. Воспоминания о прошлой ночи медленно возвращались к ней, пока она продолжала валяться на кровати. Воспоминания о вечеринке, танцах и выпивке. Море выпивки.

Спешить было некуда, и Дэш снова закуталась в одеяло.

“Какое мягкое. Интересно, где можно такое купить? И сколько же оно будет стоить?” — рассеянно размышляла она, блуждая между сном и явью. В блаженной полудрёме она потеряла счёт времени.

Увы, это не могло продолжаться вечно. Дверь тихо приоткрылась, и в проёме показалась растрёпанная голова Свити Белль:

— Эй, сестра, ты уже... Ой! Простите, простите.

Единорожка исчезла, и дверь с тихим щелчком закрылась.

Рэйнбоу Дэш моргнула, глядя на дверь, потом зевнула и скривилась. Ей определённо нужно почистить зубы и умыться, желательно именно в таком порядке — ощущения во рту были такие, будто кто-то нагадил ей на язык.

Несколько минут у умывальника более-менее избавили её от неприятного привкуса. Глядя в зеркало, Дэш оценила состояние своей гривы — та больше походила на птичье гнездо, чудом уцелевшее во время взрыва на фабрике красок. “Не по уставу“, — как сказал бы Соарин. Пегаска хмуро поглядела на своё отражение, потом намочила копыто в воде и слегка пригладила волосы.

Вот так. Она тряхнула головой, забрызгав зеркало капельками воды. Превосходно.

Когда Рэйнбоу Дэш спустилась в гостиную, Свити Белль и Рэрити уже завтракали. Рэрити как-то ухитрилась выглядеть просто прекрасно, будто бы вовсе не она провела первую половину прошедшей ночи, отрываясь на вечеринке, а вторую в отключке. Ни один волосок не выбивался из гривы, шёрстка на её боках не была всклоченна, в отличие от боков той же Дэши, и даже макияж выглядел просто идеально. Стол был накрыт на троих, и пегаска заняла своё место. О, вафли. Отличненько.

— Доброе утро, Рэйнбоу Дэш! — сказала Свити, почему-то улыбаясь во весь рот. — Я так рада, что ты вернулась в Понивилль... и уже успела воспользоваться гостеприимством моей сестры!

— Э, да, здорово вернуться обратно, — ответила ей Дэш. Рэрити уставилась на сестру ничего не выражающим взглядом, а её губы сжались, как бывало всегда, когда что-то досаждало ей, но из вежливости она не хотела говорить об этом вслух, хотя при этом всё равно делала такое выражение лица, желая донести до собеседника своё раздражение, что было далеко от вежливости. Дэш переводила взгляд с одной единорожки на другую, размышляя, не пропустила ли чего.

— Рэрити только что рассказала мне, что дала тебе мою старую комнату, а сама отправилась спать вниз на диван. — Свити Белль прервалась, чтобы укусить вафлю и сделать долгий глоток из стакана с апельсиновым соком. — Якобы, — добавила она себе под нос, отвечая Рэрити самодовольным взглядом.

— Дэш, не могла бы ты довести до сведения моей сестры, — последнее слово воистину сочилось кислотой, — что после нашего возвращения с вечеринки я проводила тебя до твоей комнаты, а потом наши пути разошлись?

— Э... да? — Дэш не смогла скрыть замешательство в своём голосе. — Погоди, ты что, спала на диване? Я думала, у тебя тут есть ещё комната.

— Ну не могла же я позволить своей гостье спать на диване. — Казалось, одна только мысль об этом шокировала Рэрити. Самодовольная ухмылка Свити Белль по другую сторону стола сменилась гримасой разочарования.

Это показалась Дэш довольно странным. Сама она всегда именно так и поступала: каждый раз, когда кто-то из Вандерболтов оставался у неё на ночь, она отправляла его спать на диван. Ведь для этого-то диваны и созданы? Дэш только собралась это сказать, как Рэрити снова заговорила:

— Кстати, Свити, тебе удалось найти своего друга? — Рэрити подалась вперёд, облокотившись о стол. На её лице играла еле заметная, угрожающая улыбка. — Я с таким нетерпением ждала, когда же ты нас познакомишь.

Свити Белль залилась краской, тем самым очаровательным оттенком розового, какой может быть только у пони с белой шёрсткой.

— Ох, эээ... Ну, там была целая толпа пони, и мы так и не смогли тебя отыскать. А потом... Знаешь, давай-ка я лучше тут приберу. — Она поднялась из-за стола, и её рог засветился, увлекая за отступающей на кухню единорожкой вереницу грязных тарелок и пустых чашек.

Дэш в изумлении посмотрела вслед Свити Белль.

— Эмм... между вами всё в порядке? — спросила она у Рэрити.

— А? — Рэрити, похоже, удивилась такому вопросу. — О, ну конечно. У тебя что, не было сестры? Мы иногда подкалываем друг друга. Это всё лишь для забавы. — Она отпила из своей чашки, а потом внезапно крикнула в сторону кухни: — Кроме тех случаев, когда лезут не в своё дело!

Из кухни раздался грохот, как будто в раковину уронили кружку.

— А, ну хорошо, — сказала Дэш. — Не хотелось бы вам мешать.

— Ох, дорогуша, конечно же ты нам ничуть не мешаешь. — Рэрити коснулась передней ноги Дэш. — Поверь, Свити в восторге от твоего внезапного визита. Как и все мы.

Дэш улыбнулась собеседнице. С тех пор, как её последний раз приветствовали такими словами, прошло уже немало времени.

— Ну, спасибо. — Она покрутила в копытах чашку, раздумывая, что сказать дальше. — Так, у тебя уже есть планы на сегодня? Может, нам вместе типа затусить где-нибудь?

В комнате повисла тишина. Рэрити, хлопая ресницами, смотрела на пегаску, как будто та только что предложила ей копыто и сердце или что-то столь же нелепое. Холодная тревога скрутила живот Дэш. Она уже открыла рот, собираясь взять свои слова обратно, когда Рэрити заговорила:

— Почему бы и нет, Дэш, это было бы чудесно. — Медленно, будто бы сама по себе, на её лице появилась улыбка. — Вообще-то, я даже знаю подходящее местечко.

От такого ответа у Дэши появилось плохое предчувствие. Тем не менее, она встала из-за стола, и подруги направились к выходу.

— О, кстати, — произнесла пегаска.

— Да, Дэш?

— Что означало это “якобы”?

Планы Рэрити на первую половину дня начинались и заканчивались всего в паре кварталов от студии “Карусель”. К тому времени, когда подруги добрались до места назначения, Рэрити уже буквально подпрыгивала от нетерпения.

— Рэрити, это же спа, — застонала Дэш.

— Нет, Дэши, это не просто спа. Это одно из лучших спа, какие только существуют на белом свете! — Лицо Рэрити озарилось, когда она начала расписывать достоинства “Лотус Лакшери”. — Даже в Филлидельфии всего несколько заведений, где можно понежиться так же хорошо, как тут!

— Ты же знаешь, я не очень-то люблю спа.

— И снова — нет. Тебе только кажется, что ты их не любишь. — Рэрити магией распахнула дверь, и они вошли в холл. Спа поприветствовало их мягким журчанием воды и едва уловимым, дразнящим ноздри ароматом. Сандаловое дерево? — Но сегодня ты узнаешь, насколько они восхитительны.

— Ты имеешь в виду, насколько скучны.

— Восхитительны.

— Скучны! — снова фыркнула Дэши, сдувая свою чёлку в сторону. Проклятые волосы постоянно лезли прямо в глаза. — Кроме того, мне не нравится, когда трогают мои копыта.

Рэрити закатила глаза. Она будто это репетировала.

— Дэш, никто не тронет твои копыта, если ты этого не захочешь. В общем-то, нам вовсе не обязательно делать хуфикюр. Если хочешь, мы выберем что-нибудь другое.

Внезапно чувство тревоги вернулось. Дэш спросила:

— Но... ты ведь хочешь сделать хуфикюр?

Рэрити легко кивнула в ответ:

— Да. И я думаю, тебе тоже понравится, если ты только попробуешь.

“А чем ещё тебе заняться?”

В последнее время все дни Дэш были наполнены... ничем. Утром просыпаешься. Смотришь, как тренируются Вандерболты. Сопровождаешь их во время гастролей. Подписываешь автографы. Придумываешь оправдания, когда фанаты спрашивают, почему ты не участвовала в выступлении. Вечером валишься на кровать в каком-нибудь дорогущем отеле. И так снова и снова. А теперь, с окончанием сезона, она была лишена даже этого. Неудивительно, что коллеги упрашивали её попутешествовать.

“Развеешься, станет лучше. Это поможет тебе двинуться дальше”.

Ага, конечно. Дэш медленно выдохнула и взглянула на исполненное надежды лицо Рэрити.

— Ладно, я попробую. Но только никаких девчачьих штучек!

Ради одного только выражения на лице Рэрити в этот момент, стоило согласиться потерпеть. Даже если кто-то будет трогать её копыта.

— Ты не пожалеешь, дорогуша. — Рэрити потёрлась с Дэш носом, а затем повернулась к стойке, за которой сейчас никого не было. Единорожка занесла копыто и постучала по маленькому серебряному колокольчику, заполнившему комнату громким, высоким звоном.

— Иду! — донёсся голос с необычным акцентом. И, конечно-же, через секунду, занавески за стойкой раздвинулись и из-за них выступила прекрасная бирюзовая земная пони с нежно-розовой гривой. Увидев посетителей, она ахнула. — Мисс Рэрити! Добро пожаловать! Ви так давно к нам не заходили!

Рэрити вприпрыжку приблизилась к стойке и перегнулась через неё, чтобы обняться с хозяйкой заведения.

— Привет, Лотус! Знаю, знаю. О, а Алоэ здесь?

— Oui, Oui. Вам повьезло — мы только что открылись. Не желаете ли ви и мисс... Дэшь, верно? Не желаете ли ви воспользоваться нашими услугами?

— Ты читаешь наши мысли, дорогуша. Обработайте нас по полной программе!

— Итак, что входит в полную программу?

Рэрити навострила уши. Это слова впервые нарушили тишину за те несколько минут, проведённых в ванне с горячей водой, к которой Лотус провела подруг. Сейчас Дэш мысленно была согласна, что по крайней мере начало было весьма неплохим: горячая вода распарила кожу, и тепло медленно проникало в тело, расслабляя закаменевшие мускулы. Разноцветные пряди волос прилипли к голове и шее, напоминая пегаске, как давно она не подстригалась. Может быть, здесь и это поправят.

— Для начала, как ты, наверное, уже догадалась, мы хорошенько отмокнем в горячей воде. — Рэрити переместилась поближе и откинулась на край ванны рядом с Дэш. — Потом быстренько окунёмся в холодную, чтобы освежиться.

— Звучит как-то не очень, — сказала Дэш. Грива Рэрити, как веер, расползлась по поверхности воды, и несколько слипшихся прядок коснулись тела пегаски. Даже мокрая с ног до головы, единорожка выглядела потрясающе.

— Ну, честно говоря, так и есть, — признала Рэрити. — Но отлично взбадривает. Поверь, ещё чуть-чуть тут попаришься, и тебе самой захочется охладиться.

— Хм. — Последнее вызывало сомнения, ну да ладно. — А дальше?

— Потом массаж. Для начала предлагаю тебе выбрать расслабляющий. Самый приятный вариант.

— Расслабляющий, поняла.

— О, а потом полировка рога, — продолжила Рэрити. — Мы с Твайлайт заказывали её не реже раза в месяц. Гладкий и опрятный рог — как раз то, что нравится жеребцам! — Она хихикнула и на несколько секунд погрузилась в воду до глаз.

— Ээ... — Дэш скосила глаза на лбу, где у неё мог бы быть рог. — Ладно, а давай-ка на минуту представим, что я не единорог.

Единорожка под водой пихнула Дэш копытом.

— Да, да. Нашей Флаттершай обычно чистили и смазывали крылья, может, и тебе тоже понравится. И, наконец, хуфикюр, который ты можешь пропустить, если хочешь.

Дэш была уверена, что так и поступит. Но всё остальное выглядело не так уж и плохо.

— Так что теперь?

— Теперь? — Рэрити хихикнула. Поудобнее облокотившись на край ванны, она склонилась к подруге, так что их плечи слегка соприкоснулись. — Сейчас мы будем просто наслаждаться компанией друг друга и отмокать.

Это запросто. Дэш закрыла глаза и откинула голову назад. Горячая вода, казалось, проникала в каждую ноющую мышцу, в каждое сухожилие, в каждую пору её кожи, до самых костей. Тепло разливалось по телу пегаски, медленно, по капле изгоняя все заботы. Прислонившаяся к ней Рэрити напоминала мягкую живую подушку, нежную, как облако. Дэш подумала отстранённо, что она сама вряд ли кажется единорожке столь же мягкой.

Пегаска потеряла счёт времени. То, что время не застыло на месте, доказывал лишь звон разбивающихся о кафельный пол капель, эхом отражающийся от стен заполненной паром комнаты, да ещё медленное дыхание подруги под боком. В какой-то момент эти звуки усыпили Дэши.

Она очнулась от скрипа двери и потока холодного воздуха, хлынувшего в комнату. В рассеявшемся тумане стала видна моргающая спросонья Рэрити.

— Мисс Рэрити, ви готовы? — спросила Алоэ, спешащая к ванне с двумя перекинутыми через спину халатами.

— Мм, кажется, да. — Рэрити потянулась и выкарабкалась из ванны. — Вообще-то, у меня уже даже копыта от воды сморщились.

Единорожка влезла в предложенный ей халат и направила на Дэш взгляд больших голубых глаз, обрамлённых спадающей на лицо мокрой гривой.

— Ты идёшь, дорогуша?

— Ээ, да-да, иду.

Дэш выскочила из ванны, с трудом сдержав позыв отряхнуться по-собачьи. Крылья болтались у неё по бокам как два огромных намокших тюфяка, так что с чисткой и смазкой, похоже, придётся повременить. Пегаска втиснулась в свой халат, только уже без того изящества, с которым это проделала Рэрити.

Как только Дэш, наконец, оделась, они направились к соседней ванне поменьше. Рэрити быстро скинула с себя халат, передала его Алоэ и с громким “Ух!” прыгнула в воду.

Дэш в изумлении смотрела на происходящее. Она не знала, что именно потрясло её сильнее: то, что единорожка добровольно прыгнула в ледяную воду, или то, что она не поленилась надеть халат, только чтобы пройти пять шагов от одной ванны до другой.

— Т-теперь ты, д-дорогуша, — позвала Рэрити. Она как раз вылезла из воды и, дрожа, снова куталась в халат. Ну и зрелище.

— Хм, можно я это пропущу? — спросила Дэш. От воды веяло морозом.

— О, конечно можно. Я не стану тебя за это осуждать, и обещаю, что не расскажу остальным девочкам, какая ты на самом деле... как же это... ах, да, неженка. Какая ты на самом деле неженка.

“Ах вот, значит, как!”

Дэш прищурилась и сбросила халат.

“Неженка — да сена с два!”

Она окунула копыто в воду... и тут же отдёрнула. Холодная!

— Воу!

Рэрити приподняла одну бровь.

— Будет лучше, если ты просто туда запрыгнешь, дорогуша. — Пауза. — Неженка, — чуть тише добавила единорожка.

— Она вовсье не такая холодная, мисс Дэшь, — добавила Алоэ неубедительно.

Дэш фыркнула. Очевидно, купания не избежать, если не хочешь получить удара по самолюбию.

— Ладно. Но имей в виду, что если у меня остановится сердце, мой дух будет вечно преследовать тебя. — С этими словами она сделала вдох и прыгнула.

Насчёт температуры воды пегаска заблуждалась. Вода была не холодной. Она была ледяной! Как полёт сквозь метель на высоте шести тысяч метров, когда перья покрываются изморозью. Как падение в сугроб тёмной зимней ночью, когда нет сил пошевелиться и лишь безразличная луна наблюдает, как ты превращаешься в сосульку. Странно, что на поверхности воды не намёрзла толстая корка льда. У пегаски мгновенно перехватило дух, и она пулей вылетела из ванны.

— Ой, да ладно тебе. — Рэрити закатила глаза. — Тут не так уж холодно, уж точно не холоднее, чем в понивилльском пруду. Ты просто пересидела в горячей воде.

Дэш была уверена, что это враньё. Да здешнюю воду, должно быть, заколдовали, чтобы она не замерзала при минусовой температуре! Натянув халат и пританцовывая на месте, пегаска спросила:

— Л-ладно, ч-что дальше?

— Дальше? О, дальше самая замечательная часть. Пойдём. — Рэрити толкнула Дэш крупом и они последовали за Алоэ к выходу из парилки.

Дальше действительно последовало самое замечательное! По крайней мере, лучше предыдущих водных процедур. Не то чтобы они были чем-то плохим.

Но это... Да, это было настоящее блаженство.

Дэш пришлось выдохнуть, когда пара копыт уверенно надавила ей на спину. Прямо туда, на самое чувствительное место в основании крыльев. Потом копыта принялись массировать тугие крыльевые мышцы. Пегаска не выдержала и издала тихий стон.

— Ну что, наслаждаешься, дорогуша? — спросила Рэрити, лежащая на столике в шаге от Дэш. Одна из спа-пони... Алоэ, наверное? Дэш их не различала. Так вот, та не скупясь, втирала лосьон в уже блестящую в полутьме белую шёрстку единорожки, чья фиолетовая грива была зачёсана на одну сторону, открывая длинный изгиб шеи. В полуприкрытых глазах играла лёгкая усмешка, дополненная едва заметной улыбкой на губах.

— О... — Дэш собиралась ответить более красноречиво, но именно сейчас Лотус решила провести рёбрами копыт вдоль всей спины пегаски, как следует надавив. Давление почти причиняло боль, но мышцы Дэш ликовали под копытами земной пони. Волна невероятного облегчения накрыла пегаску с головой, оставив после себя приятное, тёплое гудение в голове. Это было похоже на опьянение, только без головокружения и тошноты.

— О? — Рэрити улыбнулась шире. — Не могла бы ты выражаться поточнее, дорогуша?

— Об... круть! — удалось наконец выдавить Дэш. — А... ох, вау, это было здорово!.. А ты сама как?

— Ради такого у меня появилось желание заезжать в Понивилль почаще.

Спустя несколько секунд Рэрити содрогнулась всем телом и широко распахнула глаза. Копыта Алоэ замерли.

— Ой, мисс Рэрити, я так извиняюсь. Надавила слишьком сильно?

Рэрити почти мгновенно успокоилась, однако по открытым глазам было видно, что она встревожена. Дэш не могла понять почему.

— Нет, Алоэ, всё было хорошо. Просто... задумалась кое о чём.

Как же. Пока Алоэ продолжала массаж, Дэш наблюдала за Рэрити, сразу же позабыв о том, что её спину тоже массируют.

“Странно. Интересно, что это с ней?”

Она, может, и развила бы мысль дальше, но как раз в этот момент Лотус нежно раскрыла её крыло на всю длину и надавила копытами на мышцу прямо под суставом.

“Во имя Селестия! Она же не пегас! Откуда ей об этом знать?”

— Поаккуратней, Лотус, — послышался голос единорожки. — Это её первый раз.

Они втроём засмеялись.

Между тем Лотус безжалостно продолжала работать над этой мышцей втирающими движениями. Дэш задержала дыхание, но давление становилось всё сильнее и сильнее, почти гранича с болью, — а потом судорожно выдохнула, когда массажистка отступила и бережно отпустила крыло. Пегаска едва успела перевести дух, прежде чем Лотус принялась за второе.

— Ну что ж, Дэш. — Рэрити снова обратила взор на пегаску. Алоэ, расставив задние ноги для устойчивости, передними копытами втирала лосьон в белую шёрстку на спине. Блестящая жидкость тонкими струйками стекала с бока единорожки. — Я ещё вчера хотела кое-что спросить. Не появился ли в твоей жизни кто-нибудь особенный?

“Встречаешься с кем-нибудь?” — перевела для себя Дэш вопрос подруги. Проглотив комок в горле, она ответила:

— Ты знаешь, постоянно куча дел в команде, ни на что не хватает времени. И... ну, и мне всё же кажется, что пока ещё слишком рано.

Рэрити ели заметно кивнула:

— Да, дорогуша, понимаю. Вовсе не следует торопиться.

На минуту они замолчали. Тишину нарушали только их дыхание и еле слышный звук копыт, трущихся о влажную шёрстку. Будто тая, Дэш всё глубже и глубже утопала в массажном столике.

— Но всё же, — нарушила молчание Рэрити, — нехорошо оставаться одной слишком долго. У каждой кобылки есть... потребности.

“Ох, вот и до этого дошло”.

Дэш почувствовала, что краснеет, и покосилась на спа-пони. Те, казалось, были полностью поглощены работой.

— Не волнуйся, дорогуша, — произнесла Рэрити. — Алоэ и Лотус — само благоразумие, и не стоит опасаться, что сказанное нами покинет пределы этой комнаты.

Обе спа-пони широко раскрыли глаза, их взгляд тут же стал серьёзен, и они согласно кивнули.

— Oui, пожалуйста, предьставьте, что нас тут нет, — прошептала Лотус на ухо пегаске. — И просто наслаждайтесь массажем.

Если второе было вполне осуществимо, то вот с первым было посложнее. Дэш сглотнула, и пока она пыталась собраться с мыслями, Лотус переместила копыта на шею пегаски и принялась нежно разминать затвердевшие мышцы, постепенно освобождая их от напряжения и скованности.

— Ну, знаешь... — На щеки Дэш вернулся румянец, но она всё-таки продолжила: — Есть другие способы справляться с... ну... ты поняла. О чём ты говорила.

Рэрити хихикнула:

— Ох, Дэш, извини, я не хотела тебя смущать. Забудь.

— Ничего я не смущаюсь! — Это была очевидная ложь, а Дэш совершенно не умела врать. Её лицо буквально горело.

— Конечно же не смущаешься. — Рэрити, похоже, могла врать безо всяких проблем. Тем не менее она воздержалась от дальнейшего развития темы. Спа-пони продолжили делать массаж в тишине.

Копыта Лотус поднимались вверх по бокам шеи Дэш, растирая её лёгкими круговыми движениями, потом добрались до затылка и, наконец, принялись массировать кожу на голове.

— Мисс Дэшь, у вас такая прекрасная грива. — Дыхание Лотус защекотало ухо пегаски. — Вам стоит лучше о ньей заботиться.

— Ммм, я ей это миллион раз повторяла. Хотя она никогда меня не слушает. — Рэрити говорила, отвернув голову в противоположную сторону, в то время как Алоэ трудилась над её шеей.

— Я слушаю, — сказала Дэш.

“Мне просто наплевать”.

Спустя какое-то время Лотус снова переключилась на спину пегаски. Её копыта прошлись вдоль позвоночника по длинным спинным мышцам: начиная над бёдрами, между крыльев и вернулись к шее. Дэш едва сдержала стон наслаждения, грозивший вырваться наружу. Земная пони повторяла это движение, с каждым разом начиная всё ниже и ниже. Наконец, Лотус всем весом уверенно надавила копытами на точку у самого основания хвоста. Пегаске показалось, что её таз сейчас расколется от нагрузки, и это было восхитительно! Потом вдруг...

— Эй-эй-эй! — Дэш вскинула голову и в панике распахнула крылья. Лотус моментально отдёрнула копыта от её ягодиц.

— Я так извиняюсь, мисс Дэшь. Вам не нравится?

Рэрити повернула голову и уставилась на происходящее.

— Ну ты что, дорогуша, тут массируют всё тело. Поверь мне, ощущения просто неземные.

— Да, но... — Никто не трогал её там с тех пор, как...

“Да ладно, какая разница. Это же обычный массаж”.

Пегаска сложила крылья и снова улеглась.

— Хех, извиняюсь. Просто это было слегка неожиданно.

— О, никаких пробльем, мисс Дэшь. А сейчас расслабьтесь.

Лотус подождала, пока пегаска устроится на массажном столике, снова положила копыта на ягодицы Дэш и навалилась всем весом, проминая толстый слой мышц. Это продолжалось несколько долгих секунд, и мышцы под давлением почти что начали болеть, заставляя Дэш прогнуться под копытами земной пони. Зато потом, когда копыта Лотус отстранились, блаженное облегчение было сравнимо с удовольствием от первых нежных прикосновений. Копыта массажистки скользнули ниже, на бедра, и снова надавили лишь немногим слабее.

“Ладно, согласна. Очень даже неплохо”.

Дэш улучила момент и взглянула на Рэрити, чей массаж уже продвинулся несколько дальше. Алоэ аккуратно с обеих сторон обминала лодыжку единорожки, постепенно поднимаясь по ноге вверх. Дэш ожидала, что она остановится где-нибудь на середине бедра, но нет: копыта поднимались и поднимались, пока... Пегаска моргнула. Закончила земная пони, только дойдя до копчика. Дэш наблюдала за этим с круглыми глазами, а тем временем Алоэ принялась за вторую ногу.

Рэрити перехватила взгляд пегаски, и уголки её губ изогнулись в лёгкой улыбке.

— Расслабься, Дэш. Все мы тут кобылки.

“Да, но..."

А эти спа-пони определённо не из стыдливых. Дэш только подумала об этом, как почувствовала, что Лотус принялась тискать её ногу, продвигаясь от лодыжки к бедру.

Массаж. Кто бы мог подумать?

Купание в ваннах расслабляло. Массаж же был... говоря откровенно, Дэш сбилась с толку. Удовольствие — да, даже самое настоящее блаженство, но точно совсем не то простое поглаживание, которое она ожидала по рассказам подруг. Определённо надо будет повторить.

— Пожалуйста, ложитесь сьюда, мисс Дэшь, — сказала Алоэ.

После массажа спа-пони поменялись клиентками. Теперь Лотус раскладывала на лотке перед Рэрити целый набор надфилей и щипчиков. Алоэ же, к немалому облегчению Рэйнбоу Дэш, держала только маленькую кисточку и флакон с маслянистой жидкостью.

Новый зал был просторней и светлей, чем уютная полутёмная комнатка для массажа. Здесь хватило бы места для нескольких клиентов и массажисток. Похоже, следующая часть не требовала такого уединения, что также добавляло пегаске спокойствия. Она устроилась на подушке, поджав ноги под себя.

— Чистка крыльев, да? Вы знаете, как это делается? — спросила Дэш.

Уход за перьями был одной из важнейших гигиенических процедур у пегасов. Хотя, по большей части, они летали за счёт врождённой природной магии, а не подъёмной силы машущих крыльев, всё же без прилежного ухода за перьями полёт был невозможен. “Несчастен, как пегас с растрёпанными перьями“, — говорилось в пословице. Дэш тратила бы на прихорашивание своих крыльев по часу каждый день, будь у неё такая возможность. За этим спокойным, умиротворяющим занятием обычно проводили время вместе родственники, близкие друзья или любимые.

И, похоже, спа-пони.

— Коньечно, мисс Дэшь. Уход за перьями пользуется большим спросом. Особенно умащьивание бальзамом. — Алоэ указала на флакон с жидкостью и устроилась напротив пегаски. — Пожалуйста, расслабьте крыло.

Точно, всё так же, как с Соарином. Дэш грустно вздохнула, но покорно вытянула крыло в сторону. Алоэ начала подвигаться ближе, пока не упёрлась плечом к плечу пегаски, и аккуратно провела копытом по переднему краю крыла.

— Такие сильные крылья. Ви, навьерно, очень хороший летун, oui?

— Ээ... хех, можно и так сказать. — Дэш натянуто улыбнулась. Рэрити неожиданно покосилась на неё из другого угла комнаты. На лице единорожки, кажется, смешались все эмоции сразу, но Дэш могла поклясться, что её подруга удивлена. На мгновение их глаза встретились и тут же разошлись.

Алоэ ещё раз погладила крыло, потом прильнула к нему и нежно ухватилась за перья губами. Небольшие кроющие пёрышки ещё не высохли после купания в ванне, и земная пони, соблюдая всю осторожность, чтобы не зацепить их зубами, принялась умелыми движениями выдавливать из них остатки влаги. Неторопливо пройдя по всей длине крыла, она переключилась на следующий ряд перьев. Эти, более крупные, она лёгкими подёргиваниями выстраивала в один ряд, медленно выравнивая беспорядочно торчащие перья в ровную, обтекаемую гладь.

Это невероятно расслабляло, даже лучше, чем массаж. Каждое пощипывание за перо стимулировало кровеносные сосуды в крыле пегаски и отзывалось во всем её теле. Постепенно мысли спутались, и тело поддалось древнему инстинкту, требовавшему начать расправлять перья своему партнёру. Дэш неосознанно потянулась головой к плечу Алоэ...

Но, конечно же, у её партнёра не было крыльев. Алоэ заметила внезапный порыв пегаски и хихикнула:

— Всё в порьядке, мисс Дэшь, — прошептала она на ухо. — Все пегасы так делают. Мне кажется, это так мило.

Нда. Рэйнбоу Дэш — милая. Она отвернулась, чтобы Алоэ не заметила румянца на щеках. Её взгляд упал на Рэрити, тихо беседовавшую о чём-то с Лотус, пока та миниатюрным надфилем подравнивала ей канавки на роге. Рэрити заметила взгляд пегаски и улыбнулась в ответ.

Алоэ передвинулась на другую сторону и занялась вторым крылом, уделяя каждому пёрышку столько заботы, что Дэш уверилась, что у земной пони когда-то был пегас-любовник. Как ещё она могла всему этому научиться? Это было просто потрясающе! Прошло несколько минут, и Дэши так и не решилась об этом спросить, а Алоэ уже закончила выравнивать перья и отошла за бутыльком и маленькой кисточкой.

“Хм, а сейчас что она будет делать?”

Дэш изогнула шею, чтобы не упускать из виду Алоэ, усевшуюся позади пегаски. Земная пони откупорила поставленный на пол флакон, окунула в него кисточку и стала аккуратно наносить капли густой жидкости на стержни её маховых перьев. Когда каждое перо было одинаково увлажнено, Алоэ стала равномерно размазывать бальзам по всей поверхности крыла. Везде, где проходила её кисточка, перья начинали сверкать подобно драгоценным камням. Когда она закончила свою работу, крыло пегаски искрилось, как водопад под лучами солнца.

— Ох, ты только посмотри! Просто сногсшибательно! — откуда-то сзади сказала Рэрити. По всей видимости, полировка её рога уже завершилась. — Флаттершай с блестящими крыльями была, без сомнения, великолепна, но ты... честно говоря, я совсем не ожидала увидеть тебя такой! Не в обиду сказано.

— Неа, я не обиделась. — Пегаска на пробу взмахнула крылом, чуть не уронив потоком воздуха полотенце. — Странные ощущения.

— Странные — в смысле плохие?

— Не, просто необычно. Привыкну. — Дэш сложила блестящее крыло и стала терпеливо дожидаться, пока Алоэ закончит с другим, а затем спросила: — Долго такая раскраска продержится?

— Несколько дньей, — ответила земная пони, уже убирающая кисточку и заткнутый пробкой флакон. — Чуть мьеньше, если ви будете много летать.

Рэрити искоса посмотрела на пегаску, но та сделала вид, что не заметила.

— Отлично. Итак... — Дэш огляделась в поисках кассы. — Сколько я вам должна?

Рэрити, конечно же, такой вопрос возмутил.

— Ах, gauche, — воскликнула она, что бы это ни значило, и вполголоса прочитала пегаске целую лекцию о том, как в порядочном обществе следует “вознаграждать” профессиональных представителей сферы услуг. А потом заплатила за обеих. Дэш так и не поняла, во сколько им обошлось посещение спа.

— ...но всё же, дорогуша, надеюсь, тебе понравилось, — завершила свою тираду Рэрити. Дэш спохватилась в последний момент, едва не пропустив вопрос мимо ушей.

— Знаешь, Рэр, это было не так уж и плохо.

На самом деле это было превосходно, но пегаска не могла вот так сразу признать свою неправоту. Может, через несколько дней...

— Ммм... Ну что же, я рада, что тебе не пришлось слишком сильно страдать из-за моей прихоти, — сказала Рэрити с лукавой улыбкой на лице.

Они шли по Понивилю, и сейчас его улицы были куда оживлённее, чем утром. Одни пони ходили по магазинам, другие спешили по делам, а некоторые просто прогуливались, наслаждались погожим деньком. Дэш не раз и не два замечала, что проходящие жеребцы провожают подруг взглядом. Она предпочитала думать, что все они оглядываются на Рэрити.

— Ну, куда двинемся дальше?

— Дальше? — Рэрити наклонила голову. Её пышная грива соблазнительно качнулась. — Давай-ка проведаем Пинки.

Сначала Пинки Пай, потом Твайлайт Спаркл и, наконец, Эпплджек с Флаттершай. До заката Дэш и Рэрити поочерёдно обошли всех своих подруг, успев насладиться свежей выпечкой, порадоваться новой книге, распить по кружечке яблочного сидра и наобниматься. Визг восторга Рэрити, когда она увидела Флаттершай, до сих пор стоял в ушах. Единорожка провела не меньше двадцати минут, прислонив голову к выросшему животу Флаттершай и слушая сердцебиение растущего внутри маленького жеребёнка. Никто из присутствующих не мог сдержать слёз радости, кроме Эпплджек. Оранжевая пони только закатила глаза и пробормотала: “Ох уж эти девчонки“. Но такая уж она была, за что её и любили.

Только под вечер они покинули ферму Эпплов. Небо над головами подруг было усыпано тысячами ярких блёсток. Тёмные кляксы редких облаков, медленно гонимые ветром, постепенно сливались с фиолетовым бархатом ночи. Тот же ветер приносил запах сухого сена и шелест опадающих листьев и заставлял Рэрити ёжиться от прохлады.

В “Карусели” их уже ждал ужин — запеканка из свежих овощей. Свити Белль потёрлась носом с Рэрити, обняла Дэш и принялась расставлять тарелки. Рэрити что-то прошептала на ухо своей сестре, после чего та положила на тарелку Дэш двойную порцию.

“Хм...”

— Ну, как прошёл первый день после возвращения? — спросила Свити, проглотив последний кусок. Зачем-то она отбирала все кусочки красного перца и откладывала их в сторону. Странно как-то.

— О, чудесно! Лучше просто не бывает, дорогуша! — сказала Рэрити. — Сначала, ты не поверишь, Дэш действительно пошла со мной в спа! Поразительно, да? Я же говорила, что когда-нибудь затащу её туда. И, веришь ли, ей действительно понравилось. Она отказалась от хуфикюра, увы, но, как я всегда говорила, надо в первую очередь довольствоваться тем, чего удалось добиться. О, и наконец-то я снова насладилась прекрасным массажем от сестёр Лотус. Да, конечно, спа в Филлидельфии вполне на уровне, уверяю тебя, но есть что-то очаровательное, когда приходишь в заведение, в котором ты не просто посетительница, но и хорошая подруга. А потом! Потом мы пошли в гости к девчонкам. Конечно, вчера на вечеринке я их почти всех повидала, но тогда у нас не было времени хорошенько поболтать. А сегодня всё было прямо как раньше, никто ничуть не изменился... ой, да что я говорю! Флаттершай беременна! Ну, ты-то, конечно, уже знаешь, но я впервые вижу её такой. О, подумать только, наша Флаттершай будет мамой! У меня слёзы на глаза наворачиваются от одной этой мысли. Она, конечно, будет превосходной матерью, я всегда была в этом уверена. Она самая добрая из нас и так хорошо заботится о зверушках, а у семейства Эпплов большой опыт с жеребятами... Ты знаешь, иногда я думаю, что они там что-то себе в воду добавляют. Каждый раз, когда я заезжаю к ним в гости, кто-нибудь или беременный, или уже нянчится с младенцем, или где-то рядом маленький бегает. Может, дело в жеребцах? Забавная мысль. Но тем не менее, отвечая на твой вопрос: день прошёл просто чудесно.

Рэрити умолкла и глотнула воды из чашки.

— Понятно. А ты, Рэйнбоу Дэш? Как прошёл день? — Свити, согласно кивавшая во время монолога своей сестры, задала вопрос пегаске.

— Э, неплохо.

— Неплохо — и то хорошо, — ухмыльнулась Свити.

Рэрити надула губы:

— Неплохо? Это всё, что ты можешь сказать, дорогуша?

— Ну... — Дэш задумалась. — Всё, о чем ты говорила, было клёво, да.

— И ты вновь поражаешь меня своим красноречием. — Рэрити изобразила саму невозмутимость. — Свити, позволь мне помочь убрать со стола.

Дэш беспомощно наблюдала, как две сестры удалились на кухню, перетягивая друг у друга фарфоровые тарелки и столовые приборы, “помогая” отнести посуду, чтобы вторая могла сразу приступать к мойке.

Следующие несколько часов они провели в главном зале студии, некогда бывшей бутиком. Ныне тут стояли призы, а на стенах висели медали и наградные грамоты, заслуженные младшей сестрой Рэрити на поприще начинающей певицы. Ещё здесь появились и книжные полки. Бесспорно, по количеству хранящихся на них книг они существенно уступали библиотеке Твайлайт Спаркл, но вряд ли ещё какой-то другой дом в Понивилле мог похвастаться такой богатой коллекцией. Даже у Флаттершай, наверное, меньше.

Бегло оглядев корешки, Дэш не могла не отметить, что здешнее собрание было не только многочисленнее, но и серьёзнее. Если Флаттершай могла гордиться самой большой коллекцией любовных романов и сентиментальных историй, то здесь были собраны сочинения по теории музыки, биографии известных музыкантов и творчество знаменитых поэтов.

Заметив знакомое название, Дэш взяла с полки книгу стихов и завалилась с ней на диван. Единорожки были увлечены общением.

На большую часть вечера она погрузилась в чтение, изредка поддакивая одной из сестёр или коротко отвечая на заданный вопрос. В основном те без умолку болтали друг с другом, навёрстывая годы разлуки.

Внезапно пегаска заметила, что разговор умолк. Она оторвалась от книги и перевела взгляд на сестёр, уставившихся на неё.

— Извиняюсь, что? Не расслышала.

— Я спросила: нашла новую книгу о Дэринг Ду? — На губах Рэрити промелькнула тень улыбки.

— А, ха, Дэринг Ду... — Дэш на секунду погрузилась в приятные воспоминания о тех романах. — Ты знаешь, не читала её уже несколько лет. Не в курсе даже, выходят ли ещё продолжения.

— Хм, а это тогда что? — Рэрити склонилась к книге, которую пегаска бережно держала в копытах. Сейчас единорожка выглядела неподдельно заинтересованной.

— Просто стихи.

Рэрити приподняла бровь. Свити Белль посмотрела на книжную полку, где стояла книга, и её лицо приобрело задумчивое выражение.

— Не знала, что тебе нравится такое... культурное времяпрепровождение, — произнесла Рэрити.

Дэш помедлила с ответом, водя копытом по странице.

— Соарину очень нравилась поэзия, — наконец, выговорила Рэйнбоу. — Остальные Вандерболты из-за этого постоянно над ним смеялись, но он не обращал на это внимание. Говорил, что стихи открывают истину, что одной строфой можно выразить то, что бессильны описать тысячи простых слов, они будут не такими ёмкими, слишком ограниченными.

Пегаска перевела взгляд на книгу и начала читать:

Вверх, вдоль безумной, жгучей синевы, —
С небрежной грациозностью мечты;

Там ни орла, ни жаворонка вы
Не встретите... Волнуясь, я проник
В чистейшую святыню высоты,

Простёр копыто — и тронул Божий лик.

Когда Дэш подняла глаза на сестёр, те смотрели на неё, как на какую-то незнакомку. Она беспокойно потёрла копыта друг о друга.

— Чего?

— Извини, просто это было... совершенно неожиданно, — ответила Рэрити. — Ты сильно изменилась с тех пор, как мы покинули Понивилль. Повзрослела, не в обиду тебе сказано.

— Все мы повзрослели, Рэр. — Пегаска пожала плечами. — Такова жизнь.

Она закрыла книгу и, подойдя к полке, поставила её на прежнее место.

“Нда, печальная мысль. В самый раз испортить настроение”.

Настроение не то чтобы испортилось, однако разговор больше не клеился. Свити, зевая, встала.

— Извините, девочки, но мне, в отличие от вас, завтра разлёживаться в постели нельзя. Не передеритесь за диван, — последнее она добавила с ухмылкой, перед тем как подняться по лестнице.

— Конечно не передерёмся, — сказала Рэрити. — Я сплю на диване, а Дэш наверху.

“Что? Нет!”

— Сегодня я сплю на диване. Ты уже спала на нём прошлой ночью.

— Это мой дом, дорогуша, а ты у меня в гостях. Я настаиваю, чтобы ты спала в нормальной постели.

— Вообще-то, это мой дом, — прокричала сверху Свити Белль. — Но тебе, Дэш, я советую делать, как она говорит. Иначе не отстанет.

“Ну и ладно. Самой же хуже от собственной щедрости”.

Рэрити ухмыльнулась, подбежала к ней и подтолкнула Дэши к лестнице. Потом, посмотрев наверх и убедившись, что Свити скрылась в своей комнате, она приблизила губы к уху пегаски и прошептала:

— Сразу не ложись. Я сейчас поднимусь.

Дэш вопросительно подняла бровь, но вместо ответа получила ещё один толчок в бок. Пожав плечами, она поднялась по лестнице и по тёмному коридору на ощупь добралась до старой комнаты Свити Белль. Уличный фонарь отбрасывал на стену квадратное пятно рыжего света, и ориентироваться было проще. Пегаска, подобрав под себя ноги, устроилась на заправленной постели и стала ждать.

Меньше чем через минуту раздался осторожный стук в дверь и Рэрити просунула голову в комнату. Увидев, что Дэш ещё не улеглась спать, она вошла внутрь. Её рог светился магией, наполняя комнату расплывчатыми тенями. В воздухе рядом с ней парили две пустые стопки.

— Снова привет, дорогуша. Одну секунду, она точно в какой-то из этих сумок... — Рэрити подошла к одному из своих чемоданов, которые до сих пор лежали в комнате. Немного покопавшись внутри, она радостно вскрикнула “ага!” и поскакала к кровати. К двум пустым стопкам в воздухе рядом с ней присоединилась высокая прозрачная бутылка.

“Воу!”

— Это то, о чём я думаю? — Дэш сощурилась, пытаясь в темноте разглядеть этикетку.

Рэрити хихикнула:

— Именно то! “Серый пегас“. Я бы открыла её внизу, но Свити ещё слишком молода, даже если она считает, что это не так. — Единорожка отвинтила пробку и разлила водку. Её рог на секунду засветился ярче, и стопки засияли холодным синим светом. — Вот так. Теперь надо чуток подождать, пока охладится.

Рэрити закупорила и отставила бутылку в сторону, а затем вскарабкалась на кровать рядом с Дэш. Их бока соприкоснулись, прямо как в ванне в спа.

— Хех, спасибо. — Дэш подобрала свою стопку копытом и подула на неё. Стекло запотело от дыхания. — Скажем тост?

— Определённо. — Рэрити подняла стопку. — За дружбу, отныне и навсегда.

“Конечно, почему бы и нет”.

Дэш со звоном чокнулась с Рэрити.

— За дружбу, отныне и навсегда, — повторила она и залпом выпила.

Отличная штука этот “Серый пегас”. Дэш зажмурилась, когда ледяная жидкость обжигающим потоком пронеслась по горлу, потом судорожно выдохнула. Судя по тому, как содрогался бок единорожки, та испытала то же самое.

— Ого, крепче, чем мне раньше казалось. — Рэрити ещё раз вздрогнула всем телом, её шёрстка при этом потёрлась о шёрстку Дэш. — Ещё по одной?

“Само собой!”

Пегаска улыбнулась до ушей и протянула подруге пустую стопку. Рэрити наполнила её, опять провернула свой фокус с охлаждающей магией, и они снова чокнулись. На этот раз они пили не залпом, а маленькими глотками. Водка была настолько холодной, что вкус совсем не чувствовался, если только не согревать её во рту, и тогда она начинала жечь. Спустя всего несколько минут пегаска ощутила лёгкое опьянение.

“Проклятье, крепкая штука!”

Напиток, похоже, подействовал и на Рэрити. Её постоянная высокомерная поза куда-то исчезла, и в темноте единорожка казалась обычной, хотя и очень красивой, кобылкой. Время от времени она отпивала из стопки, закрывая глаза при каждом глотке.

— Я прошу прощения, если обидела тебя, дорогуша, — сказала Рэрити, когда стопки опустели. Не спрашивая, она открыла бутылку и снова их наполнила. — Когда мы говорили о поэзии. Я вовсе не хотела намекать, будто раньше ты была невеждой.

— А, это. Не парься. — Дэш не смогла удержаться от улыбки. В этом вся Рэрити — переживать о такой ерунде. — Когда мы жили здесь, я и сама не подумала бы, что меня заинтересуют стихи.

Повисла тишина, когда они сделали ещё по глотку. Алкоголь уже закружил Дэш голову, и она расслабилась, как утром в спа. Рэрити удовлетворённо вздохнула и сильнее облокотилась на бок пегаски.

— Поэзия была одной из тех вещей, которые делали Соарина таким замечательным, — продолжила пегаска. — Он был... ну, он был просто потрясающим.

Дэш взболтала остатки жидкости в своей стопке.

Единорожка ответила не сразу. Фонари на улице, наконец, потухли, и комната погрузилась во тьму, нарушаемую лишь тусклым свечением рога Рэрити.

— Наверное, он был удивительным жеребцом. Я... Мне жаль, что я так и не познакомилась с ним поближе.

— Ты бы ему понравилась, — сказала Дэш. Она почувствовала, что её глаза становятся влажными, и с усилием удержалась от того, чтобы пустить слезу.

“Я не заплачу. Я не заплачу. Я Вандерболт. Я не заплачу”.

— Не сомневаюсь. — Рэрити тихонько шмыгнула и допила свой напиток. Она отставила в сторону пустую стопку и ополовиненную бутылку и продолжила: — Мы все были так рады за тебя. Мы никогда... Ну, я никогда не думала, что ты будешь первой, кто найдёт себе особенного пони.

“Ага, я тоже”.

Дэш опрокинула в себя остатки водки, смакуя то, как напиток обжигает язык. Не спрашивая, Рэрити взяла её стопку и поставила рядом со своей.

— Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, — продолжила Рэрити. Её голос совсем утратил присущую живость и теперь стал скорее невнятным бормотанием. Дэши никогда не видела Рэрити такой. — После произошедшего Твайлайт хотела попросить тебя вернуться и немного пожить в Понивилле. У неё, или, может быть, у Эпплджек... Любая из нас с радостью приютила бы тебя.

Вот это новость. Дэш поморгала, обдумывая слова лежащей под боком единорожки.

— А почему не попросила?

Рэрити ответила после недолгого молчания:

— Ты была... Ну, сначала мы решили поговорить со Спитфаер. Она сказала, что будет лучше, если ты останешься с Вандерболтами, что они о тебе позаботятся.

И они позаботились. Вандерболты сделали всё, чтобы поддержать Дэш в самые трудные дни её жизни. Они даже отменили ради неё несколько выступлений!

— Они позаботились. — Дэш прервалась, проглатывая накатывающийся комок в горле. — Но я рада, что вы хотели мне помочь. Правда рада.

Рэрити плакала. Слёз в темноте видно не было, но издаваемые ею звуки было невозможно перепутать ни с чем.

— Я просто... просто подумала, что тебе следует знать об этом.

“Я не заплачу. Я не заплачу. Я Вандерболт. Я не заплачу.”

В комнате снова воцарилась тишина, и Дэш решила, что Рэрити заснула. Её собственные глаза закрылись, и она тоже начала погружаться в сон. Единственным, что пока удерживало её в сознании, было размеренное дыхание прильнувшей к боку единорожки.

— Дэш?

Всё-таки ещё не спит. Пегаска зевнула, силясь собрать сонные мысли воедино.

— Хм?

— Почему... Почему ты не летаешь?

— Давай поговорим об этом завтра, Рэр.

Ответа не последовало. В глазах пегаски потемнело, и она провалилась в сон.

Пара копыт легла на закрытые глаза.

— Угадай, кто? — произнёс Соарин из-за спины.

Рэйнбоу Дэш усмехнулась. Эта шутка ему никогда не надоест.

— Спитфаер?

— Хм, неа, кто-то покрасивее. Попробуй снова!

— О, ну тогда точно Клауд Фаер.

Дэш попыталась развернуться, но копыта пегаса надёжно удерживали её на месте. Она, наверное, смогла бы вырваться, но это превратило бы милую игру в нешуточную борьбу, а для этого пока ещё было слишком рано. К тому же дремота Дэш ещё не развеялась до конца, а в постели было так уютно...

Жеребец, обнимавший пегаску, усмехнулся.

— Что, он? Да ты шутишь.

— Вот и нет. Он в самом деле самый красивый жеребец, которого я знаю, — Дэш оскалилась. — Такие сильные мышцы, красивая грива, а тело... Ох, какое у него тело. Точно. Ставлю на Клауд Фаера.

— Ну, всё равно, угадывай ещё раз.

— Оу... ты что, не мог притвориться Клауд Фаером? Проклятье, я связала свою жизнь с неудачником.

— Знаешь, ты сейчас просто растоптала моё достоинство. — Сжимавшие пегаску копыта ослабили хватку, и она развернулась лицом к своему любимому. Соарин состроил вид обиженного котёнка.

— Растоптанное достоинство, значит? Не соответствующее высоким стандартам? — Дэш провела копытом по груди жеребца, наслаждаясь упругостью мышц под кожей.

— Ну, это у тебя такие высокие стандарты. — Он приблизился к ней и лизнул в губы. — Да, кстати, с днём рожденья.

Вот блин. Пегаска скривилась.

— Что, сегодня? Как ты вообще запоминаешь даты?

— При помощи невероятного изобретения, называемого календарём. Будешь хорошей девочкой и когда-нибудь я научу тебя им пользоваться.

— Ха, хорошей девочкой. — Дэш похотливо улыбнулась и подвинулась ближе, скользнув копытом ниже по животу, прямо ему между ног. Соарин вздрогнул, когда пегаска принялась ласкать его яички — не прилагая, впрочем, излишнего рвения, так ему не нравилось. Однажды она переусердствовала, и Соарин преждевременно выбыл из их постельной игры, жалуясь на “боль, которую кобылке не дано познать”.

Улыбка Дэш расползлась ещё шире.

— Ага, хорошей. Хорошей и отзывчивой, — ответил ей пегас. Дыхание его участилось, а тело буквально источало напряжение.

— Это когда же я не была отзывчива? — проурчала пегаска и прильнула к губам своего любимого. Их языки игриво сплелись. Соарин погладил копытом по боку пегаски, и Дэш ощутила, как член жеребца медленно выходит из своего укрытия. Она легонько потянула за мошонку, просто забавы ради, и опрокинула партнёра на спину. Тот не стал сопротивляться, и пегаска забралась на него сверху.

Только потом парочка разорвала свой долгий поцелуй.

— Ладно, иногда ты бываешь отзывчивей, чем другие.

— Хм, пускай так. Потом расскажешь, какая я сегодня. — Она слегка ущипнула губами его подбородок, а потом медленно двинулась вниз, усыпая свой путь поцелуями и иногда легонько покусывая. Пройдя по шее, плечам, груди и животу, она упёрлась подбородком в член жеребца, полностью напряжённый и настойчиво требовавший её внимания.

И разве она могла его проигнорировать? Дэш на секунду перевела взгляд на лицо своего партнёра, широко улыбнулась и поцеловала головку. Член вздрогнул от прикосновения её губ, как будто радостно приветствуя старую подругу. От этой мысли пегаска чуть не расхохоталась.

— Что-то смешное? — Голос жеребца звучал натянуто.

— Ничего, — соврала Дэш. Она принялась лизать головку члена, извлекая из своего любимого стоны каждым движением языка. Её хвост невольно задвигался в ответ на нарастающий между задних ног жар. Пегаска открыла рот и обхватила член губами, энергично водя языком по головке.

Насколько можно было судить по участившемуся дыханию, Соарину нравилось. Его копыта теребили гриву пегаски, гладили шею и играли с ушами — в общем, всячески отвлекали её от самого важного занятия — обсасывания кончика члена. Это продолжалось несколько минут, жеребец всё сильнее ёрзал на месте, а промежность пегаски становилась всё горячее и влажнее.

— Дэш!

— Мм? — Дэш не ограничилась бы этими звуками, но её рот был занят.

— Если ты... ах-х-х... если ты прямо сейчас не остановишься, то я тебя всю уделаю.

Хм. Ей этого совсем не хотелось. По крайней мере пока. Она неохотно оторвалась от члена. Тонкая ниточка слюны, касаясь губ, протянулась от предмета её обожания, и разорвалась.

— Слишком отзывчива? — притворно надулась Дэш.

— Что-то типа того. — Соарин скинул пегаску на бок, а потом и вовсе очутился на ней. Движение не было сильным или исподтишка, как когда они боролись, так что пегаска охотно подчинилась. Как и всегда, какая-то часть её рассудка порывалась отбиваться, кусать и пинать любимого до тех пор, пока она сама не окажется сверху. Но стоило только Соарину слегка прикусить её загривок, как все эти мысли унёс поток животной страсти. Пожар между задних ног пегаски, казалось, разгорелся вдвое жарче, чем прежде. Она чувствовала, как на её половых губах собираются капельки влаги.

А потом Соарин двинулся ниже, покусывая сначала грудь, потом живот, потом сосочки. Она погрузила копыта в гриву жеребца, пытаясь подтолкнуть его голову ниже: к месту, отчаянно желавшему его прикосновения, но Соарин не спешил подчиняться кобылке. Он целовал её бёдра, приближаясь к горящей щелке, но не трогая её. Водил носом по промежности, дразня горячим дыханием и прикосновением щетинистого подбородка. Когда он ухватился копытом за её хвост и легонечко дёрнул, Дэш завыла так, что было слышно на всех соседних облаках.

“Давай же, сделай это! Ну сделай уже, чего ты тянешь!”

И он не заставил себя ждать. Шершавый язык Соарина прошёлся по её щелке, раздвигая края в стороны и задержался на самой главной точке сверху. Пегаска подавилась собственным дыханием, когда волна удовольствия прокатилась от задних копыт до кончиков ушей. Её тело, не послушное разуму, содрогнулось.

А Соарин и не думал останавливаться. Он беспощадно теребил губами щель подруги, открывая ласкам всё больше горящей влажной плоти. Наконец, он снова дёрнул Дэш за хвост и одновременно проник языком в её нутро. Сдавшись атаке с двух сторон, пегаска затряслась в первом и, как она надеялась, не последнем оргазме.

Когда она сумела собраться с мыслями, Соарин снова взобрался на неё. Их губы слились в поцелуе, и пегаска ощутила, как в промежность упирается головка члена. Дэш почувствовала, как партнёр напрягся, а потом резко подался вперёд, проникая внутрь. Её лоно с безропотной радостью уступило напору любимого. Внезапное безжалостное вторжение едва не заставило пегаску кончить ещё раз.

Если бы недавний оргазм не вытянул из неё все силы, Дэш отвечала бы в такт движениям партнёра, но всё, на что она была способна сейчас — это лежать, пока Соарин раз за разом пронзал её. Едва продержавшись минуту, он ускорился и, издав крик, от которого заложило уши, излился внутрь подруги.

Некоторое время они так и лежали, переводя дыхание — мокрая от пота пегаска внизу и её любимый сверху. Потом Соарин приблизил губы к самому уху Дэш и прошептал...

Рэйнбоу Дэш распахнула глаза. Лежавшая под боком пони, конечно же, не была Соарином, но на секунду пегаска почти поверила, что тот вернулся. Рэрити что-то грустно пробормотала и дёрнулась во сне. Очевидно, ей тоже что-то снилось.

Дэш заснула далеко не сразу.

Глава 4: Отныне и навсегда

Проснувшись, Рэрити впервые за долгое время почувствовала, что ей тепло и спокойно.

Стараясь не разбудить лежащую рядом пони, она медленно подняла голову. Рэйнбоу Дэш ещё спала как убитая, развалившись на спине и словно пытаясь занять всю кровать. Каким-то образом она умудрилась улечься так, что все шесть её конечностей торчали в разные стороны. Из открытого рта вывалился язык. Пегаска тихонько похрапывала, её грудь вздымалась и опускалась.

“Она выглядит такой умиротворённой”.

Словно вся та преследовавшая её боль, которую мог заметить каждый, отступила, стоило ей заснуть. Рэрити вытянула копыто и осторожно убрала с лица подруги несколько выбившихся из цветастой гривы прядей. От этого прикосновения Дэш повела ухом, но так и не проснулась.

Похоже, её было непросто разбудить, что оказалось для Рэрити очень кстати. Она аккуратно приблизилась к спящей пегаске и в ярком свете раннего утра принялась внимательно разглядывать её.

Кажется, та весила даже меньше Свити Белль. Пегасы по природе своей стройные, но Рэйнбоу Дэш сильно выделялась и на их фоне. Её шёрстка туго обтягивала каждую мышцу и кость, на теле не было ни капли жира. Когда она делала вдох, Рэрити легко могла сосчитать все её рёбра. Даже сейчас, когда пегаска лежала на спине, было видно, как выше кьютимарки резко двумя полукружьями выпирают тазовые кости. Под кожей ног и спины отчетливо вырисовывался каждый мускул.

Она не голодала. Не была истощена.

“Худая. Поджарая. Жилистая”.

Рэрити нахмурилась, мысленно перебирая слова. Каждое из них подходило, но ни одним из них невозможно было полностью описать спящую перед ней пони. Даже для такой идеальной гоночной машины, как Дэш, это было чересчур. Одно дело подтянутость, а другое — вот это. Как будто деревянный каркас, обитый железными пластинами. Рэрити коснулась её плеча копытом. Даже во сне мышцы пегаски были плотными, как глина.

“Время есть. Убедиться, что она ест. Заставить, если придётся. Обратиться к Пинки, уж она-то поможет”.

Неплохая задумка. Рэрити тихонько хмыкнула. В её голове прокручивались десятки замыслов и планов, как помочь Дэш нарастить хоть немного мяса на костях, а заодно как-нибудь попытаться вернуть её в реальный мир. Мыслей, как вытащить её из этой пропасти. Рэрити не была психологом, но она могла понять, когда у кобылки есть проблемы.

“Да, у тебя большой опыт в “кобылках с проблемами”. Может тебе стоит уже приложить хоть немного усилий, чтобы разобраться со своими...”

Рэрити поперхнулась и замерла: похоже, этим она разбудила Дэш. Что-то пробормотав, пегаска поводила ушами и перевернулась на живот, что было делом небыстрым, с такими-то крыльями. Рэрити пришлось пригнуться, чтобы увернуться от кончика крыла.

Медленно и осторожно единорожка сползла с кровати. У неё было немало возможностей отточить этот навык, впрочем, он явно было не из тех, которыми стоило хвастать. Однако сейчас ей нечего было стыдиться. Она всего лишь хотела дать подруге подольше поспать, а не испытывала отчаянное желание сбежать из постели безымянного жеребца, бывшего для неё лишь очередным членом да неким подобием принца. Когда все её четыре копыта прочно утвердились на полу, Рэрити улыбнулась и на цыпочках подошла к двери.

Настала пора переходить к следующей части. Она выглянула в коридор. Дверь в комнату Свити Белль была ещё закрыта. Еле слышно вздохнув с облегчением, Рэрити потрусила по коридору к лестнице на первый этаж. У неё ещё оставалось немного времени, чтобы подремать на диване, и, когда все наконец проснутся, никто ни о чём не догадается. Если, конечно, Дэш будет держать язык за зубами. Нужно перекинуться с ней парой слов, прежде чем Свити Белль предоставится возможность...

— Доброе утро, Рэрити! — В звонком голосе Свити Белль звучала неприкрытая радость. Такую радость испытывают некоторые пони, когда им удаётся застукать старшую сестру за чем-нибудь неприличным.

“Ну вот, в хвост мне перья...”

— Доброе утро, дорогуша! — Рэрити обернулась. Её лицо было как всегда спокойно, а голос не выражал ни малейшего намёка на то, что она пытается уйти от разговора. — Я и не думала, что ты уже встала. Как раз только что поднималась наверх к Рэйнбоу Дэш, проверить, всё ли у бедняжки в порядке.

— Хм. А я, когда спустилась сюда, всё думала, куда ты подевалась? — Свити Белль посмотрела на подозрительно пустой диван, и на её лице появилась широкая торжествующая ухмылка. Молодая единорожка сидела за кухонным столом, на котором уже расположились тарелки с целой кучей еды на завтрак. Опять вафли. Похоже, фигуре Рэрити придётся это как-то пережить. — Ну и как там Дэш? Уже проснулась?

— О, вообще-то она ещё спит. Не хочу её будить, — невозмутимо ответила Рэрити. Она всё ещё надеялась выйти сухой из воды. Не обращая внимание на ухмылку сестры, единорожка уселась за стол. — Кстати, спасибо, что приготовила для нас завтрак.

— О, это меньшее, что я могу сделать для своих гостей. Но, представь себе, как я удивилась, спустившись вниз и не обнаружив тебя на диване! — Глаза Свити Белль расширились. — Я волновалась и понятия не имела, где тебя искать!

Рэрити вздохнула. По крайней мере, хоть вафли выглядели что надо. Она откусила от одной из них крохотный кусочек. Весьма неплохие.

— Мне так полегчало, когда ты спустилась с лестницы, — продолжила Свити и состроила гримасу притворной озадаченности. — Но постой-ка, если я была внизу, а ты наверху, значит...

— Хорошо, довольно, — не выдержала Рэрити. — Я спала наверху. Вместе с Дэш. Ничего такого не было. Просто две кобылки спали в одной кровати.

— Конечно. Ничего такого. — Свити в три укуса умяла очередную вафлю. Она всё ещё пребывала в том счастливом возрасте, когда можно лопать всё что захочешь и не беспокоиться о фигуре. Тихонько фыркнув, Рэрити откусила ещё один маленький кусочек.

— Подумать только, ты и Рэйнбоу Дэш! — продолжила Свити. — Это просто нелепо.

— Совершенно нелепо, — согласилась Рэрити. Между ней и Дэш не было ничего, кроме настоящей дружбы. Ну да, может, её и посещали иногда фантазии об этой кобылке, но это и неудивительно: Дэш была необычной атлетически сложенной пегаской. Так почему бы не представить разок-другой, как развлекаешься с нею в постели?

Рэрити моргнула. И правда, её никогда не посещали подобные фантазии об остальных своих подругах, и она уж точно никогда не доводила себя до оргазма, представляя подобное. Так почему же ей овладели столь непристойные фантазии о Рэйнбоу Дэш? Что такого было в этой грубой, бестактной, несносной, самовлюблённой, упрямой, храброй и верной пони, что заставляло Рэрити думать о таких грязных вещах?

“Рэйнбоу перевернулась на спину, её раздвинутые ноги теперь не скрывали ничего. Вся её щёлка и бёдра уже были в липкой прозрачной жидкости...”

— Рэрити? — Голос Свити нарушил фантазии сестры. В нём больше не звучали высокомерные нотки.

— Эээ, да, дорогуша? — Рэрити быстро подняла глаза, на её лицо уже вернулась обычная улыбка.

— Ты, хм... честно говоря, ты выглядела как пони, полностью погружённая в свои мысли.

— Я только...

Только что?

“Прости, дорогуша, я только представила себе Рэйнбоу Дэш, задыхающуюся от наслаждения, и мой язык уже на полпути к её...”

Нет, так совершенно не пойдёт. Она кашлянула в копытце и продолжила:

— ...подумала, чем мне сегодня заняться. Ты... ты умеешь хранить секреты?

Свити приподняла бровь. Выражение её лица показалось Рэрити странно знакомым, и, недолго подумав, она вспомнила, где ей так часто доводилось его видеть — в зеркале. Чтобы скрыть секундное замешательство, она отхлебнула сока и продолжила:

— Ну конечно же, умеешь. Речь идёт о Дэш. — Рэрити посмотрела на лестницу. Всё тихо. — Возможно, ты заметила, что с ней не всё в порядке.

— Мы все заметили. Если бы не грива, я даже не узнала бы её. — Уставившись в тарелку, Свити нахмурилась. — Прошло уже шесть месяцев. Разве этого времени, ну, знаешь… не достаточно?

— Не знаю, дорогуша, — голос Рэрити перешёл на шёпот. — Но ей нужно больше поддержки, чем она получает в Клаудсдейле. Можно ей остаться здесь ещё на несколько дней? Думаю, среди друзей ей станет лучше.

— Конечно, сестричка. Сколько тебе понадобится.

— Сколько ей понадобится, — нахмурилась Рэрити.

— Точно, именно это я и хотела сказать. — Свити была сама невинность.

Ладно. Похмурившись ещё немного, Рэрити вернулась к завтраку. Вафли были возмутительно вкусны, да ещё... черника! Увидев целое блюдо, полное ягод, Рэрити втянула воздух и быстро отложила часть на тарелку. В Филлидельфии было почти невозможно достать свежую чернику. Свити улыбнулась ей через стол, и они погрузились в молчание, нарушаемое лишь звуками работающих челюстей.

— Так чем ты сегодня займёшься? — спросила, наконец, Свити, вытерев рот салфеткой.

— О, я собиралась узнать, найдётся ли для нас свободная минутка у кого-нибудь из девочек. Знаешь, посидеть, поболтать. — Рэрити потёрла подбородок копытцем. — Может, они захотят пойти в спа?

— Эээ... думаю, что Дэш рановато для повторного визита, — сказала Свити. — Тем более у меня есть идея получше.

— Правда? Что же, не томи.

— Сходите к Пинки.

Рэрити ждала продолжения, но Свити лишь молча улыбалась в ответ. Она вздохнула и хотела уже попросить сестру изъясниться поподробней, когда раздался цокот копыт. Единорожки повернулись к лестнице и увидели, как во всём своём взъерошенном великолепии к ним спускается Рэйнбоу Дэш. Заметив сестёр, пегаска сонно помахала им крылом.

— Эм, привет, девочки. О, вафли! — Вялая рысь Дэш сразу ускорилась, она подбежала к столу, заняла третий стул и набросилась на приготовленную для неё тарелку. Рэрити оставалось лишь с ужасом смотреть, как пегаска буквально всасывает в себя еду.

— Утречка, Дэш! — поприветствовала её Свити. На её лице вновь появилась эта раздражающая ухмылка. — Как спалось?

— Что? А, да, нам спалось пр... — Клацнув зубами, её рот захлопнулся, а глаза забегали между Рэрити и Свити.

— Она уже знает, — проворчала Рэрити. — Я ей всё рассказала. В том числе и то, что между нами ничего не было. — Последние слова она адресовала сестре, отчего та насмешливо фыркнула.

— Ага, точно. — Дэш откусила очередной кусок и, проглотив большую часть, продолжила. — Ты и я. Можешь такое представить?

Запросто, ведь уже представляла.

Свити больше ничего не сказала ни о Пинки, ни о том, как она собирается провести день, а Рэрити так и не смогла найти ни одного стоящего предлога, чтобы вытянуть из неё побольше подробностей. Не при Дэш. Вместо этого они поболтали о городе и о том, что в нём поменялось. Поговаривали о постройке ещё одной железной дороги или о том, чтобы просто пустить больше поездов по маршруту между Понивиллем, Кантерлотом и Филлидельфией. На заседании городского совета даже обсуждалась прокладка новых дорог — не грунтовок, как сейчас, а настоящих каменных мостовых, как в крупных городах.

Они также обсудили возможность появления в городе настоящего облачного района. Несмотря на то, что Понивилль всегда был известен как город земных пони, сейчас в нём проживало достаточно пегасов, чтобы оправдать существование постоянного небесного квартала.

“Такого же постоянного, как и всё у пегасов,” — подумала мимоходом Рэрити.

Дэш только кивала, но так и не высказала своего мнения ни о домах, ни об облаках. Свити Белль, милая проницательная Свити Белль, не стала её расспрашивать.

Прошло не так уж много времени, и Рэрити вновь очутилась на суетливых и шумных городских улицах вместе с Дэш, трусящей бок о бок. Завидя их, пони улыбались или махали копытами. Возможно, они ещё сохранили тёплые воспоминания о тех давних временах, когда подруги были самыми знаменитыми жительницами Понивилля. А может, подумала единорожка, это была лишь благодарность за то, что их приезд послужил поводом для такой грандиозной вечеринки. Как будто Пинки и правда нужны были поводы.

— Итак, дорогуша, у тебя есть планы на день? — Рэрити вдруг оглянулась на Дэш. Как правило, пегасам полагалось парить, они не привыкли касаться копытами земли дольше нескольких секунд. Ходить пешком для прежней Дэш было так же противоестественно, как и для рыбы.

“Всё ещё нужно будет расспросить её об этом.”

— Эээ, вроде нет. — Она невзначай пожала плечами. — Знаешь, мне как-то без разницы.

— Ммм... Как насчёт посмотреть чем занимаются девчонки? — Делая вид, что осматривается, Рэрити остановила взгляд на “Сахарном Уголке”. Конечно, это было спланировано. Она специально подгадала момент, чтобы задать этот вопрос меньше чем в паре домов от кондитерской. — Готова поспорить, Пинки дома.

— Ха, ладно. Думаешь, она занята? — Дэш взглянула на пекарню и потрусила к двери.

“Спроси Свити, она уж явно что-то знает”.

Чтобы догнать пегаску, Рэрити ускорила шаг.

— Ну, полагаю, не больше обычного. Она найдёт для нас время, если только на неё неожиданно не свалилась куча заказов.

С этими мыслями она открыла дверь и вошла. Внутри царила полная неразбериха.

Пекарню поглотил хаос. Рэрити увидела целые ряды тележек с подносами. Тут были и фруктовые пирожные, и пончики сотни разных вкусов, и слоёные круассаны, политые шоколадом, и кексы в глазури всех цветов радуги, и тортики с посыпкой из орешков. Высокие передвижные стеллажи были заставлены кусками блестящей от мёда пахлавы и бесчисленными трубочками с кремом, сочащимися на срезах густыми взбитыми сливками. В углу, на специальном столе, возвышалась целая гора помадки, словно алчный деспот, с трона взирающий на свои владения. Но гораздо сильнее этого зрелища их ошеломили запахи: дразнящий аромат тёплого парного молока, манящий запах тянущейся коричневой карамели из топлёного сахара и чистое блаженство свежей выпечки, не выходящее из головы и словно шепчущее тебе на ушко: “Да, знаю, я не пойду тебе на пользу. Я такая га-а-адкая маленькая штучка. Но ведь маленький кусочек никому не повредит, верно?”

Нет, не повредит. Рэрити ещё раз обвела взглядом пекарню. Её привычное пренебрежение калорийными закусками забилось в дальний угол сознания и рыдало от немого бессилия.

— Ничего себе, — раздался позади голос Дэш. Единорожка даже не услышала, как пегаска вошла. — Похоже, она явно занята, Рэр.

“Занята или же...”

Рэрити шагнула в зал. Сладостей и конфет вокруг неё было столько, что хватило бы на пир для всей страны. Столы ломились под весом яств. В центре комнаты возвышалась внушительная пирамида из тысячи кексиков, если не больше. На её вершине блестела коктейльная вишенка, водружённая как сияющий красный маяк, поставленный, видимо, для предупреждения пегасов, подлетающих слишком близко.

— Занята?! — внезапный возглас был в равной мере полон удивления и задора. Они обернулись и увидели Пинки Пай, высунувшую голову из-под прилавка. На самой макушке её гривы торчал белый поварской колпак. — Выпечка — не работа, глупышки! Это веселье!

Её голова вновь скрылась под прилавком (за исключением колпака, он был слишком велик), и секундой позже Пинки рысью выбежала им навстречу, огибая тележки, столы и попадающиеся на пути шоколадные скульптуры.

— Привет, Пинкс. — Дэш стукнулась с ней копытами и повернулась к окружающему их кулинарному великолепию. — Зачем тут, эм, всё это?

— Для фестиваля, конечно же! — Пинки взглянула на них с широченной улыбкой на лице. Ответа не последовало, и улыбка начала медленно таять. — Ну, знаете, праздник урожая, там.

И вновь нет ответа. Дэш и Рэрити переглянулись.

— Это, типа, вечеринка или что-то вроде того? — решилась, наконец, спросить пегаска.

Пинки театрально вздохнула, и поварской колпак на её макушке опасно качнулся, когда она низко склонила голову.

— Эх, Дэши, — сказала она таким тоном, словно обращалась к публично оконфузившемуся жеребёнку. — Фестиваль — не вечеринка. Это фестиваль!

Ах, как она скучала по этой неподражаемой логике Пинки. Рэрити сосчитала до трёх прежде чем ответить:

— Да, дорогуша, мы понимаем. А в честь чего этот фестиваль?

Пинки вздохнула с присущей ей наигранностью:

— В честь чего? В честь чего? Самого важного урожая в году, глупышки! — Внезапно она задумалась и на секунду умолкла. — Ну, то есть единственного урожая в году. Но от этого он лишь становится ещё важнее!

— Он, типа, не новый? — спросила Дэш. — А то нас, как бы, не было пару лет.

— Хм. — Пинки почесала затылок. — Ну да! Это будет уже третий ежегодный фестиваль! Неужели... неужели вас и правда не было так долго?

Обычно присущая ей невероятная живость голоса, казалось, ушла без следа, уступив место высоким мягким ноткам удивления и грусти.

“Даже дольше”.

Рэрити постаралась, чтобы печаль не отразились на лице:

— Полагаю, так и есть, Пинки. Но, боюсь, такова жизнь. Мы не можем вечно оставаться юными кобылками. Мир позвал нас, и мы откликнулись.

— Ага, но ведь Понивилль всегда будет вашим домом, правда? — Пинки уставилась на них широко раскрытыми глазами, полными надежды.

“Солги. Порадуй её”.

Рэрити улыбнулась:

— Конечно, дорогуша. Не поверишь, стоило мне сойти с поезда, я сразу почувствовала себя как в старые добрые времена.

— Ха, точно. — Дэш улыбнулась, и её улыбка была какой угодно, только не радостной. — Прямо как дома.

Угрожающе прищурившись, Пинки пристально уставилась на гостей. А затем, с таким же быстрым переходом, она вновь разулыбалась вовсю. Радость и смех, всегда переполнявшие душу розовой пони, ясно проступили на её лице, и она, втиснувшись между подругами, положила им передние ноги на плечи.

— Ну конечно, девочки! Понивилль всегда будет вашим домом. И значит, это будет ваш первый фестиваль урожая!

“Да, так лучше. Ты просто само великодушие”.

— Ну так, Пинки, — Рэрити сняла её ногу с плеча и отшагнула в сторону, — расскажешь нам об этом фестивале? Всё это, — она обвела копытцем окружающее их изобилие, — для него?

— Угу! — Пинки метнулась прочь, отчего Дэш едва не потеряла равновесие. Земная пони крутилась вокруг столов с угощениями, указывая то на одно, то на другое, и ни на минуту не переставала болтать: — Каждая семья сделает для праздника что-то своё! Эпплджек принесёт сидр, Бон-Бон — конфеты, Берри Пунш, ну... пунш. Твайлайт принесёт книги. — Она замолчала, чтобы набрать воздуха, и покачала головой. — А Кейки обеспечат десерт! Там будет весь город!

— Классно. Когда начало? — Дэш обошла кучу слоёных пирожных, чтобы рассмотреть скульптуру почти с неё размером. Это был пегас, отлитый из тёмного шоколада и смертельно раненый карамельным копьём. Его раны истекали шоколадным сиропом, который, скапливаясь в небольшом поддоне у его ног, затем закачивался обратно в статую неким скрытым механизмом. Дэш макнула копыто в поток сиропа и вылизала его дочиста. — Ммм, неплохо!

— Раньше его устраивали накануне Ночи Кошмаров, но Мадам Мэр сказала, что это слишком хлопотно. — Пинки подошла к пегаске и протянула её дольку апельсина. — Попробуй с шоколадом. В общем, теперь мы проводим его в день равноденствия.

— Равноденствия? — Рэрити моргнула. — То есть завтра?

— Ну да! — Она дала Дэш другую дольку, потом ещё и ещё, а затем просто вручила то, что осталось от апельсина. — Ничего себе, Дэш. Тебя что, в Клаудсдейле вообще не кормят?

Дэш опустила голову:

— Ну, ммм, знаешь... полёты отнимают кучу сил.

Рэрити покосилась на подругу, и Дэш внезапно начала с интересом рассматривать что-то в противоположном углу комнаты. Пинки посмотрела на них немного непонимающим взглядом.

— Так или иначе, мы не хотели мешать тебе, когда ты так занята подготовкой, — нарушив неловкое молчание, сказала Рэрити. — Ты можешь вернуться к...

— Мешать! — Словно телепортировавшись, Пинки вмиг оказалась перед самым носом единорожки. — Глупышка, друзья никогда не помешают! Особенно если они могут помочь с выпечкой!

Рэрити моргнула. Слова сестры “сходите к Пинки” всплыли в памяти.

— Прости, дорогуша. Помочь с выпечкой?

— Ага! — Пинки потащила её мимо прилавка на кухню. С озадаченным видом Дэш потрусила следом. — Если будем работать все вместе, то в два счёта управимся!

— Нет.

— Но Рэ-э-эрити... — захныкала Пинки.

— Ни за что, — Рэрити опустила копыта на пол. — Я помогу тебе печь. Я надену передник. Я даже измажу копытца в сиропе! — Она подняла переднюю ногу и приставила ко лбу, закатив глаза, словно сейчас упадёт в обморок. — Но я никогда, повторяю, никогда не надену эту шляпу.

Пинки словно сдулась, и на её лице проступила печальная гримаса. Отвергнутый поварской колпак в её копытцах, только что предложенный Рэрити, клонился к полу, не меньше расстроенный.

Столь же быстро она оправилась и протянула поварской колпак Рэйнбоу Дэш.

— Дэши, ты не хочешь...

— А как же! — Дэш ухватила колпак зубами и подкинула в воздух, умудрившись поймать его головой так, чтобы он утвердился аккурат на самой макушке. — Ха, класс! Глянь, Рэр! Я шеф-повар!

Это мы ещё посмотрим. Рэрити усмехнулась и покачала головой, а затем, обойдя огромный стол, направилась к плите. За время её отсутствия в Понивилле Кейки успели вложиться в новую кухню, и сейчас они могли похвастаться одним из самых полных комплектов кухонной утвари, какие только единорожке доводилось видеть. Возглавляла это всё массивная плита из нержавеющей стали, по бокам которой располагались буфеты и шкафы, заполненные всевозможными продуктами и разномастными приправами. Бочки — самые настоящие бочки — с мукой и сахаром были сложены в штабели выше её роста. Целый шкаф был отведён под шоколад. Рэрити никогда в жизни не видела столько шоколада за раз. И она могла лишь догадываться, что хранится в бесчисленных бочонках, баночках и солонках.

— Итак, что мы готовим? — спросила она.

— Пять сотен банановых кексиков с орехами! — раздался приглушённый голос Пинки. Рэрити повернулась и увидела её круп и пушистый хвост, торчащие из буфета. Спустя мгновенье она появилась целиком, волоча за собой большущий мешок муки. Взгромоздив его на стол, где уже были собраны остальные ингредиенты, она спросила:

— Ты ведь знаешь, как готовить кексики, правда?

Рэрити припомнила, как однажды она попыталась что-то испечь вместе со своей милой младшей сестрой:

«— Рэрити! К нам снова приехали пожарные! — крикнула с улицы Свити Белль.

— Тьфу! Скажи им, что я буду через минуту! — крикнула она в ответ. Из-за густого чёрного дыма, валившего из духовки, было трудно разглядеть, но она была почти уверена, что на таймере осталось от силы секунд тридцать. — Спроси их, не хотят ли они печенье!

Голос Свити на время затих. Внезапно в духовке что-то громко хлопнуло, и дым повалил вдвое сильнее. Рэрити пригнулась ниже, где пока ещё можно было дышать.

— Они сказали, что тебе нужно немедленно уходить оттуда! — голос Свити раздался вновь.

— Ладно, но если печенье получится недопечённым, это будет их вина! — насупилась Рэрити.»

— Конечно знаю, дорогуша, — ответила она. — Вообще, приготовление выпечки совсем как шитьё: берёшь нужные компоненты и соединяешь вместе. А затем, эм, суёшь всё это в духовку. — Посмотрев на мешок муки, единорожка слегка нахмурилась. Над этой метафорой ещё следовало поработать.

— Прекрасно! — Пинки повернулась к пегаске. — Дэши, а ты умеешь печь?

— Неа!

— Прекрасно! — Похоже, для Пинки прекрасным был любой ответ. Порывшись в ящике с инструментами, она вытащила молоток. — Сможешь наколоть грецких орехов?

— Смогу ли я?! — Схватив молоток зубами и готовясь к нападению, пегаска принялась озираться вокруг. Пинки указала ей на мешок в углу, и Дэш мигом очутилась рядом с ним. В ту же секунду кухню наполнил громкий треск раскалываемой скорлупы несчастных орехов, встретивших свой ужасный конец.

“Иногда энтузиазм вполне способен возместить недостаток умения”, — подумала Рэрити, глядя на пегаску. Тем временем Пинки вытащила из-под стола огромную миску и поставила её перед собой. Рэрити была почти уверена, что вполне смогла бы использовать эту миску вместо ванны.

— Так, мука есть, — сказала Пинки. — Рэрити, не принесёшь две чашки соды? — она показала копытцем на другой стол напротив, заставленный различными ёмкостями и мерными кружками.

— Непременно, дорогуша. — Подойдя к нему, Рэрити наклонила голову. Четыре чаши, наполненные с виду одним и тем же белым порошком, казалось, посмотрели на неё в ответ. Она пожала плечами и, взяв телекинезом большую мерную кружку, зачерпнула из первой попавшейся чаши, а затем понесла её к Пинки.

— Это кукурузный крахмал, — сказала Пинки, взглянув на порошок.

Ой. Рэрити потупила взгляд и вернулась к столу. Высыпав крахмал обратно в чашу, она наполнила кружку из другой.

— А это сахарная пудра, — сказала Пинки, почти не глядя.

Рэрити нахмурилась. Как ей удаётся отличать одно от другого? Она аккуратно понюхала пудру и чихнула.

Снова к чашам. Высыпав пудру обратно, она уставилась на две оставшиеся. Один из порошков был больше похож на сахар, а другой, чуть поблескивающий на свету, напоминал соль. Пожав плечами, она наполнила кружку тем, что рассыпчатей.

Даже не успев повернуться к Пинки, Рэрити услышала её голос:

— Это мука.

— Серьёзно? — Рэрити высыпала обратно “муку”, если это и правда была она, и наполнила кружку из последней чаши. — Ты никогда не слышала об этикетках?

— Что-о-о-о? Этикетки? Они портят всё веселье! — Выхватив кружку из магического поля Рэрити и мельком взглянув на неё, Пинки вывалила её содержимое в миску.

— Но что, если однажды ты что-нибудь напутаешь? — спросила Рэрити. — Разве это не испортит рецепт?

— Может и испортит, а может у тебя получится что-то изумительное! — Пинки плюхнула в тесто щедрый кусок сливочного масла. — Что-то, чего никогда-никогда раньше не пробовал ни один пони! Что-то... — Она наклонилась и прижалась щекой к щеке Рэрити. Дыхание Пинки обдало ухо единорожки, и розовая пони прошептала глубоким, хриплым, даже немного сексуальным голосом: — Что-то удивительное!

Ох. Моргнув, Рэрити уставилась на миску, которая, подрагивая, стояла на столе, пока лопасти современного электрического миксера медленно превращали её содержимое в нежную кремовую массу.

— Так почему же тогда тебе не подошли те первые три кружки?

— Ну ясен кекс, Рэрити, потому, что нам нужна сода! — Пинки макнула в тесто кончик копытца, и, облизав его, пару раз причмокнула губами, распробуя с задумчивым видом, а потом решила добавить в миску ещё молока. — Дэши, что там по орехам?

Размеренный треск, идущий с противоположного конца кухни, стих, и Дэш повернулась к ним, всё ещё держа молоток во рту. Её гриву, лицо и плечи покрывали бесчисленные кусочки ореховой скорлупы. Ими же был усыпан весь пол, образуя своеобразное море, которое громко затрещало под копытами, когда пегаска двинулась за несколькими орехами, пытающимися сбежать. Дэши положила их к остальным, в кучу на столе.

— Столько хватит? — Смахнув орехи крылом прямо в тарелку, она подошла с ней к Пинки. — Думаю, здесь типа наберётся пара чайных ложек.

Рэрити быстро заглянула в тарелку. Она была почти доверху заполнена орехами.

— Ты хотела сказать, чайных чашек, дорогуша?

— Без разницы. Я не пользуюсь метрической системой. — Дэш потрусила обратно к ореховому кладбищу за молотком. — Надо сломать что-нибудь ещё, Пинки?

— Хм, неа. Думаю, этого хватит. — Она начала медленно сыпать орехи в миксер. — Теперь нам нужны бананы!

Банановые кексики с орехами вышли изумительными. Пинки настояла, чтобы каждая из них попробовала по одному в целях “контроля качества”. За кексиками последовали булочки из кабачкового теста и арахисовые ириски в шоколаде. Когда печеньки, покрытые сливочной глазурью всех цветов, были доедены, время обеда подошло к концу. Полдень они потратили на то, чтобы приготовить карамель с арахисом, что было для Рэрити в новинку и вызвало небольшой спор, следует ли нарезать карамель на аккуратные квадратики, или просто небрежно разломать на неравномерные куски. Стоит ли говорить, что в споре победила Дэш и её молоток.

Когда настал вечер, они как раз доготавливали яблоки в карамели. Рэрити отважно попыталась съесть одно, но не успела умять и половину, как её желудок взбунтовался. Целый день она поглощала столь желанные, но запретные сладости, и, наконец, это вышло ей боком. Издав тихий стон разочарования, она положила недоеденное яблоко обратно на поднос.

И оно тут же исчезло. Единорожка моргнула, повернулась и увидела Дэш, довольно уплетающую остаток яблока вместе с огрызком и семечками. Пегаска была словно бездонная бочка.

“Ну, ты же сама хотела немного её откормить, верно?”

Не находя слов, Рэрити какое-то время наблюдала за подругой, а затем усмехнулась. Похоже, она задолжала Свити Белль обнимашки.

— Уф! Спасибо, девочки. Если бы вы не пришли, я провозилась бы с этим весь день! — воскликнула Пинки.

— Были рады помочь, дорогуша, — ответила Рэрити. — Думаю, сегодня я узнала о выпечке больше, чем за всю свою жизнь.

В частности она узнала, как не сжечь кухню дотла. Одно только это окупало всё потраченное время.

— Ага, и закуски были потрясные! — Дэш громко рыгнула и смущённо прикрыла рот копытом. — Ой, пардон.

— Где твои манеры, дорогуша? — Рэрити вздохнула. Она готова была продолжить тираду и ещё отругать подругу, но многолетний опыт подсказывал единорожке, что это бесполезно, так что она лишь закатила глаза и сделала очередной большой глоток воды из стакана.

— Хех, простите. — Пегаска выглядела как угодно, но только не виновато. Она погладила копытом живот и плюхнулась на одну из подушек, разбросанных по комнате Пинки. Пони перешли сюда, когда закончили с выпечкой. Из-за всех этих лакомств внизу просто не осталось места.

— Так что, вы идёте завтра на фестиваль? — Ухватив подушку зубами, Пинки подтянула её поближе к подругам. Лицо земной пони было весёлым и приветливым, но при этом куда более сосредоточенным, чем привыкла видеть Рэрити. По-видимому, Пинки научилась отключать свою непредсказуемость или, по крайней мере, ненадолго брать её под контроль.

— Ну, я об этом особо не задумывалась, — сказала Рэрити, бросив на Дэш беглый взгляд. Они не обсуждали, чем займутся завтра — пока что их визит в Понивилль не отличался особой продуманностью. Как провести день, они решали на ходу. — Хотя звучит неплохо. Что скажешь, Дэш?

— Как по мне, почему бы и нет. Знаешь, завтра я совершенно свободна.

— Хороший выбор, Дэши. — Пинки наклонилась к ней и дружески ткнула под рёбра копытцем, отчего пегаска болезненно охнула. — Там будет весь город!

— А что будет на фестивале? — Рэрити аккуратно уселась на подушку, стараясь не испачкать её шоколадным сиропом, сахарной пудрой или ванилином, налипшими на копытца. Каким-то образом Пинки умудрялась содержать весь дом в чистоте, что было поразительно, учитывая живущих в нём близнецов и её характер.

— Хм. — Пинки состроила задумчивую рожицу, почёсывая подбородок и уставившись в потолок, словно на нём мог быть написан ответ. — Будет куча еды и... ещё там будет просто куча еды. И пони! Там будет весь город!

— Да, ты уже говорила. — Так или иначе, это была ещё одна возможность вновь погрузиться в размеренную жизнь Понивилля, и это многого стоило. А кроме того, появится шанс застукать Свити Белль с её ухажёром. Рэрити тихонько хмыкнула в предвкушении.

— Так, а ты будешь с кем-нибудь? — спросила Дэш. Этого вопроса, невинного и бесхитростного, хватило, чтобы здорово удивить Рэрити.

“Пинки? С кем-то?”

— Может быть!

Дэш и Рэрити переглянулись, но не стали углубляться в детали. Ничем хорошим это бы не кончилось. Эта секундная заминка дала Рэрити время задуматься, и ей в голову пришла тревожная мысль:

— Получается, на этот праздник положено приходить парами? — спросила она. Обычно, ей не составило бы труда найти спутника для светского мероприятия, даже несмотря на то, что со стороны несложно было догадаться об истинной цели свидания. Брайт Марк, единорог, с которым она делила постель всего несколько ночей назад, был всего лишь последним из длинного списка жеребцов, чьим обществом ей довелось насладиться. Но в Понивилле таких не водилось. Здесь буквально вообще не было жеребцов, с которыми она могла представить себя вместе.

“Надо же, так значит, теперь ты у нас сама разборчивость? Никто здесь не подходит к твоим стандартам, но, во имя Селестии, если вдруг найдётся хоть кто-то подходящий, ты трахнешься с ним не раздумывая. Может, тебе стоит представить себя с кем-то из этого города? Так, для разнообразия”.

— Так и есть, но не волнуйся, Рэрити. Все знают, что вы лишь приехали погостить, да и вы всё же будете вместе. — Она закончила фразу с лёгкой улыбкой, сузив глаза, что было совсем не похоже на прежнюю Пинки. Единорожке даже показалось, что она сделала акцент на слове “вместе”.

Конечно же, Дэш ничего не заметила.

— Ха, точно, ты можешь пойти со мной, Рэр. Мы будем самой потрясной парой на всей вечеринке! — Она прикрыла мордочку копытом и послышался приглушенный смешок.

— Ой, Рэйнбоу Дэш, ты такая шутница, — сказала Рэрити, не отводя взгляда от Пинки. Та лишь улыбалась вовсю. Её лицо выражало невинность и полное отсутствие скрытых мотивов и недомолвок. Прямо как у Свити Белль. Единорожка задумалась на секунду, а не сговорились ли они сосватать её Дэш, но тут же чуть не расхохоталась. Пинки и сговор? Абсурд.

— Да это просто смеха ради, Рэрити, — успокоила её Пинки. Она легла на подушку и устроилась на ней так тихо и спокойно, что, случись это лет пять назад, они бы диву дались. А сейчас, похоже, для неё уже не было проблемой просто сидеть на одном месте, не прыгая по всей комнате.

— Там будут все девчонки? — спросила Дэш. Она перевернулась на живот, подобрав под себя передние ноги и навострив уши, чтобы ничего не пропустить.

— Угу. Придёт даже Твайлайт, хотя она иногда опаздывает и не особо притрагивается к угощениям. — Сказав это, Пинки напустила на себя задумчивый вид, переживая за несомненные страдания подруги. Секунду спустя её лицо вновь озарилось радостью. — Зато над ней так классно подшучивать! И в этом году ей придётся привести своего кавалера!

Настал черёд Рэрити навострить уши. Их собственная местная принцесса была замкнутой кобылкой, хоть и прошла долгий путь с тех давних пор, как неприветливой, думающей лишь о книгах отшельницей, впервые появилась в их городе много лет назад. Очень уж уклончиво упоминала она о своём “друге”, словно стыдилась, что их отношения покажут её с излишне эмоциональной стороны.

— Что, правда? У неё кто-то есть? — Дэш есть Дэш, она не любила ходить вокруг да около.

— Кхм! Дэш, не стоит сплетничать о своих подругах и об их личной жизни! — Рэрити гордо задрала нос, дождалась от Дэш разочарованного стона и усмехнулась: — Ха! Шучу, конечно. Расскажи нам всё, Пинки.

— Хм-м-м... — Пинки сделала вид, что внимательно осматривается, словно Твайлайт могла прятаться среди игрушек и плюшевых зверей, которыми была набита её комната. — Ммм... неа!

— Что? — Рэрити дёрнулась, почти оскорблённая столь резким отказом. — Пинки, ты не можешь вот так взять и затронуть подобную тему, а потом просто замолчать! Это важная информация. Нам нужны подробности. — Она наклонилась вперёд. — Поведай своим наперсницам.

— Ага, расскажи напер... ну, или что там Рэрити сказала, — добавила Дэш. Она выпрямилась, её крылья чуть распахнулись от внезапного воодушевления.

— Так вы хотите пикантных подробностей? — Пинки проговорила эти слова медленно, словно пробуя на вкус. Она ухмыльнулась и тоже наклонилась вперёд. — Услуга за услугу, Рэрити. Я поделюсь с вами пикантными подробностями, если ты выложишь скабрёзные детали своей личной жизни. — Земная пони начала поигрывать бровью.

Это заставило Рэрити умолкнуть. То, что Пинки знала слово “скабрёзные” и могла использовать его в разговоре, было уже поразительно. Но хуже всего был взгляд розовой пони, намекающий, что она о чём-то знает. Рэрити облизнула губы и попыталась сменить тему.

К счастью, Дэш пришла ей на помощь:

— Ха! Зря стараешься, Пинки! Рэрити никогда не рассказывает о том, что творится у неё под одеялом, — сказала пегаска, демонстративно подмигнув подруге.

“И это только к лучшему, не так ли? Если бы ты рискнула рассказать, мы бы застряли тут надолго”.

— Культурной кобылке не к лицу касаться деликатных тем, — сказала Рэрити. Она вскинула подбородок, развернула уши назад и гордо задрала нос. И всё же ей не удалось сдержать легкой ухмылки. — Как правило. Так ты точно не можешь чуть больше рассказать о кавалере Твайлайт? Об этом... “Докторе”?

— Прости, Рэрити. — Было видно, что Пинки и правда жаль. — Но-о-о... они всё равно будут на завтрашнем празднике. И ты сможешь спросить у неё всё что захочешь. И у него тоже!

— Значит, мы рассядемся и станем есть и поддразнивать Твайлайт? — спросила Дэш. — Хм... звучит весело.

— Вот это настрой, Дэши! — Пинки засмеялась и взъерошила гриву пегаски. Они накинулись друг на друга и обе пони сплелись в шуточной борьбе, которая закончилась тем, что они, хихикая, распростёрлись на полу.

Пока Рэрити молча наблюдала за ними, что-то в этом зрелище навеяло ей странную мысль. Что-то здесь было необычное, непривычное, даже несмотря на то, что рядом с ней были самые близкие подруги. Она знала их лучше всех на свете и всё равно чувствовала себя рядом с ними странно неуместной. Несколько минут Рэрити молча наблюдала за тем, как Пинки и Дэш продолжали резвиться, и не могла понять, что не так.

Она никогда не оставалась с ними наедине.

Теперь, смотря на прошлое, она понимала, что у этого была причина. Все они, конечно же, оставались лучшими друзьями, но даже они делились на отдельные группы. Твайлайт — вот их общее сердце, способное объединить таких разных пони, как Рэрити и Пинки Пай. Но без неё они вновь разбивались на привычные круги общения: Рэрити и Флаттершай, Пинки с Дэш и Эпплджек. Если бы Твайлайт не приехала в город, вряд ли бы её общение с Пинки и Дэш ушло дальше случайной встречи, если бы вообще состоялось.

Похоже, эти мысли отразились у неё на лице. Пинки и Дэш, прекратив бороться, уставились на единорожку.

— Эй, Рэр, ты в порядке? — спросила Дэш. Она смотрела на подругу, изогнув шею: Пинки намертво вцепилась зубами ей в гриву. Пегаска попыталась было освободиться, но быстро сдалась и снова переключила всё внимание на Рэрити.

— Да... — Голос подвёл её, и она кашлянула в копытце. — Прости, я в порядке. Просто задумалась о том, как же нам всем повезло.

— Повезло? — Дэш умудрилась просунуть копыто между собой и шеей Пинки и оторвать от себя розовую кобылку.

Рэрити кивнула и сделала вид, что осматривает комнату.

— Не знаю, чем я заслужила всё это, всех вас. И просто ли по совпадению за декорации к Дню Летнего Солнцестояния отвечала именно я? Или что ты, Дэш, отвечала в тот день за погоду? Случайно ли Твайлайт встретила нас и взяла с собой, чтобы вместе сразиться с Найтмер Мун?

— Что? Неа. — Дэш помахала копытом, будто бы это даже глупо обсуждать. — Взгляни на нас! Мы лучшие друзья на свете! Даже если бы Твайлайт не встретила нас в тот день, мы всё равно нашли бы друг друга. Это, типа, судьба или вроде того.

Они повернулись к Пинки, жующей плюшевого крокодильчика. Заметив, что на неё внезапно обратили внимание, она моргнула и выплюнула игрушку.

— Не смотрите на меня так! Я закатываю вечеринки для всех, особенно для замкнутых книжных пони-отшельниц!

— Ну, тем не менее я чувствую, что мне повезло, — сказала Рэрити. — Может, мы стали бы друзьями и так, а может нет. Но я просто не могу представить свою жизнь без вас обеих и всех остальных наших подруг.

“И всё же ты оставила их. Тебе и не нужно представлять жизнь без них — ты уже живешь ей”.

Видимо, Дэш подумала о чём-то похожем. С её лица исчезла дерзкая ухмылка, сменившись задумчивым, отсутствующим выражением. Крылья пегаски опустились и прижались к телу, края ушей поникли. Пинки молча смотрела на них и хмурилась, и тем сильнее, чем больше расползалась по комнате тишина.

— Ну чего вы скисли! Улыбнитесь! — Обхватив голову Дэш копытами, она потянула её за щёки, отчего на лице пегаски возникла вымученная улыбка. Пегаска оттолкнула розовую пони, и между ними вновь завязалась борьба.

Глядя на них, Рэрити тихонько усмехнулась. Рядом с некоторыми пони просто невозможно грустить, и она всегда считала, что её подруги явно из их числа. Ей и правда повезло.

В этой шуточной битве Рэрити, в основном, играла роль стороннего наблюдателя. Один раз подруги попытались втянуть и её, но после громких протестов и криков отпустили её, успев, однако, измазать в сиропе, муке и всём прочем, что налипло на них за целый день готовки. Но сегодня в кои-то веки она не боялась испачкаться.

Наконец, они то ли устали, то ли же им просто надоело выкручивать друг дружке копыта и дёргать за гриву, и они начали вспоминать старые времена, свои приключения и дурачества. И снова глядя, как весело смеются Пинки и Дэш, Рэрити поняла, насколько она здесь не к месту. Но этим вечером она чувствовала, что её приняли в свой круг. Она чувствовала себя как дома.

К тому времени, когда запас их баек иссяк, солнце зашло и стало понятно, что им придётся остаться на ночь. “Булочная ночёвка”, как назвала её Пинки, хотя они давно уже закончили с выпечкой. Конечно, Рэрити могла бы запросто отправиться домой, но ей ещё никогда не доводилось ночевать у Пинки, и этого привкуса новизны на кончике языка оказалось достаточно, чтобы остаться.

Кроме того, Дэш тоже будет здесь. А Дэш нуждается в ней. Рэрити твердила это себе снова и снова, пока не поверила сама.

— Что ж, девочки, боюсь, маленьким розовым поняшам пора отправляться на боковую. — Пинки встала с подушки и потянулась. Несмотря на то, что изо всех шести подруг она была самой крупной и пухлой, ей всё же удавалось двигаться с почти кошачьей грацией. Рэрити была вынуждена признать, что она управляется со своим телом не хуже неё, при этом без изнурительных упражнений и заботливого ухода.

— Чур, я первая в душ! — продолжила Пинки. — Дэши может пойти после меня. Тогда Рэрити сможет мыться столько, сколько захочет.

— Хорошо, — ответила Дэш. Рэрити даже не успела возмутиться такому оскорблению. Что до Пинки, она вылетела из комнаты ещё до того, как единорожка успела хотя бы кинуть ей вслед сверлящий взгляд.

— Да ладно, — фыркнула она. — Не так уж и долго я моюсь!

— На меня не смотри, — пожала плечами Дэш. — Я вообще предпочитаю птичьи ванны.

“Птичьи ванны?”

Рэрити вдруг ярко представила себе Дэш, радостно плескавшуюся в неглубоком каменном фонтанчике, расталкивая воробьёв и голубых соек. Её радужная грива, мокрая и налипшая на лоб, искрилась в лучах воображаемого солнца. А доносящееся из душа журчание воды делало эту картину ещё реальней.

— Завтра, кажись, намечается бомба, — сказала Дэш, прервав поток мыслей Рэрити, прежде, чем тот унёс её совсем уж в интересные дали. — Мы не собирались вместе с самых... ох... — она запнулась буквально на секунду и отвела взгляд. — С самых... ну, ты знаешь.

Да, она знала. Рэрити проследила взгляд подруги до окна и увидела облака с серебристыми краями, набегающие на восходящую луну.

“Тёмные облака под её ногами, плотные, словно намокшая вата, при каждом шаге разбрызгивали капли и оставляли за единорожкой цепочку лужиц в форме копыт. Порывистый ледяной ветер почти сбивал с ног и, каждый раз, когда ей приходилось останавливаться, она тут же начинала дрожать. Пегасы, привыкшие к холодным небесным просторам, изредка косились с сочувствием, а она благодарно улыбалась и шла дальше. Впереди, у края облака, рядом с Рэйнбоу Дэш уже стояли Твайлайт и Флаттершай. Голубая шёрстка пегаски казалась почти что серой, её обычно цветастая грива — безжизненной и блёклой. Увесистая медицинская шина была примотана бинтами к левой передней ноге, и Рэйнбоу неловко прижимала её к груди. Но хуже телесной травмы было выражение её лица: потерянное, будто у жеребёнка, которого отняли у родителей и бросили в большой, суровый, не прощающий ошибок мир”.

— Да, с тех самых пор. — Рэрити сглотнула комок в горле. Журчание воды в ванной стало тише, теперь оно сопровождалось негромкими мелодичными звуками. Рэрити решила, что это Пинки что-то напевает. — Знаешь, я тут подумала. До этого дня я никогда не проводила столько времени с тобой и Пинки.

— Ха, точно. Странно, правда? — Отвернувшись от окна, Дэш чуть улыбнулась. — Наверное, в то время у нас было мало общего.

“А ты уверена, что сейчас много? Ты всё ещё обманываешь себя”.

— Ну, нам с тобой через многое пришлось пройти. И мы подруги... Знаешь, в Филлидельфии друзья большая редкость.

— О чём это ты? — Дэш повернула к ней уши. — В этом городе, типа, целый миллион пони.

— Да, но в компаниях, в которых я бываю... — Рэрити поводила копытом кругами по полу. — Эти пони не стремятся завести друзей, они хотят стать знаменитыми или богатыми. Мы просто карабкаемся вверх по лестнице, Дэш.

“Не похоже, чтобы Брайт Марк тоже “карабкался по лестнице”. Может быть, проблема не в других пони? Может быть, проблема в тебе?”

— Ого. — Дэш слегка взмахнула крыльями, отчего на другом конце комнаты шевельнулись занавески. — Это, хм... в порядке вещей? Ты с этим согласна?

В ответ Рэрити одарила её безупречной улыбкой. Годы практики подсказывали, что глаза её не выдадут.

— Конечно, дорогуша. Как бы то ни было, такова цена гламурной жизни.

Ничего не ответив, Дэш уставилась на пол с непроницаемым выражением лица. Рэрити выждала несколько секунд, но ничего не услышала в ответ. Пожав плечами, единорожка решила не нарушать тишину, которая не казалась ни напряжённой, ни неловкой. Скорее как те моменты спокойствия, которыми сопровождался их массаж или разговор прошлой ночью перед сном.

Безмолвие было нарушено возвращением Пинки. Она вышла, что-то напевая и разбрызгивая капли воды. Её грива была обмотана огромным полотенцем, которое, казалось, с каждой секундой разбухало всё больше. Даже Рэрити, счастливая обладательница внушительной коллекции больших полотенец, была поражена.

— Так, Дэши, ты следующая! — Пинки схватила подушку зубами и подтащила к единорожке. — Постарайся не потратить всю горячую воду. Этим займётся Рэрити.

— Ах! Туше, Пинки. — Рэрити положила копыто на грудь, изображая смертельную рану от колкости земнопони. Взглянув на этих двоих, Дэш закатила глаза и направилась в ванную. Прошло ещё несколько секунд, и тишина отступила перед звуком льющейся из крана воды.

Наедине, с Пинки Пай. Когда же это случалось в последний раз? Рэрити тщательно перерыла в памяти последние несколько лет, пытаясь припомнить что-то подобное. Она оставалась с Пинки чтобы подогнать той платье по фигуре, и, хотя тогда не было заплачено ни бита, это была чисто деловая встреча. Ничуть не похоже на встречу собравшихся безо всякого принуждения друзей. Перед мысленным взором пролетали годы их дружбы, тысячи проведённых вместе с подругами ночей, и она искала хотя бы один случай, где бы она бы вот так сидела одна с Пинки Пай.

Но так ничего и не вспомнила. Если не считать того ужасного возвращения на дрезине из Додж-Джанкшен, Рэрити никогда просто не проводила время исключительно с Пинки.

— Что-то не так, Рэрити? — спросила Пинки, садясь рядом с ней на подушку. — Уже навечеринкалась?

“Она тоже так думает? Её это беспокоит?”

От этих мыслей Рэрити нахмурилась и постаралась прогнать их подальше.

— Прости, дорогуша. Я просто подумала о том, что мы с тобой никогда не проводили достаточно времени вместе, тогда, до моего отъезда. Разве это не странно?

— Хмм... Неа! — Пинки широко улыбнулась.

— Ох. — Столь быстрый ответ застал Рэрити врасплох. — Тебе не кажется, что это несколько необычно? То есть, мы всегда были такими хорошими подругами... — Она осеклась. А в чём точно это проявлялось?

— Такие ли мы хорошие подруги? — Пинки склонила голову. Казалось, этот вопрос она задавала одновременно и Рэрити, и себе.

Единорожка уставилась на неё.

— Пинки! — сказала она, безуспешно попробовав изобразить негодование в голосе. Тогда, вместо этого, она лихорадочно попыталась что-нибудь сообразить: — Ну, конечно же, мы... мы всегда готовы помочь друг другу, и мы... мы вместе прошли через столько приключений, сражались с драконами, спасали Эквестрию... Это ли не дружба?

— Может быть. — Пинки всё ещё улыбалась, но её пронзительный взгляд будто бы проникал сквозь тщательно сотканный покров иллюзий, которым Рэрити окружила себя. — А может быть, дружба — это совместное посещение спа каждую неделю? Или чаепития в замке холодными зимними днями?

— Или булочные ночёвки? — парировала Рэрити.

— Или булочные ночёвки! — усмехнулась Пинки. — Может, для нас ещё не всё потеряно.

Почувствовав, как у неё буквально гора упала с плеч, Рэрити с облегчением вздохнула.

— Конечно, дорогуша. Может, мы и не были так близки, как другие девочки, но посмотри на нас сейчас. — Рэрити опустила голову и взглянула на свои липкие копыта, измазанные в муке, сиропе, шоколаде и даже немного в кабачковом пюре. — Знаешь, думаю, мне и тогда бы это понравилось.

— Угу. — У Пинки не сходила с лица улыбка. Она быстро взглянула в сторону, на тонкую дверь, из-за которой было слышно, как Дэш плещется в ванне. Рэрити обеспокоенно подумала, что на полу окажется полным-полно холодный воды. — Ты и с Дэши никогда не проводила столько времени.

— Да, верно, не у каждой пони совпадают интересы. У нас было не так много общего.

Пинки удивлённо приподняла бровь.

“Было?”

Незаданный вопрос повис в воздухе.

— А сейчас... — продолжила она после непродолжительного неловкого молчания. — Ну, пони меняются. Я к тому: просто взгляни на меня! Я на булочной ночёвке!

Розовая пони медленно кивнула. Рэрити могла бы назвать выражение её лица задумчивым, но это слово ужасно не подходило той Пинки, которую она привыкла знать.

— Думаешь, ты сможешь ей помочь? — спросила Пинки, всё ещё не отрывая взгляда от двери ванной. Она понизила голос почти до шёпота.

Тон её голоса заставил Рэрити нахмуриться и тоже повернуть голову в сторону двери. Единорожка задумалась и лишь через минуту смогла ответить.

— Я не знаю. Но мы должны попытаться, верно? Иначе что мы за друзья? Она страдает.

— Это так, — подтвердила Пинки. Шум воды за дверью прекратился, а затем скрипнули половицы. Скоро настанет очередь Рэрити. — А как насчёт тебя?

— Что ты имеешь в виду, дорогуша? — быстро взглянув на неё, спросила Рэрити.

— Как тебе живётся в Филлидельфии? — Пинки вновь была сама невинность. — Я так и не успела спросить. Ты счастлива?

“Так”.

Рэрити заставила себя расслабиться. Её жизнь была идеальна, так должны думать окружающие. Ни одна из её... проблем не должна просочиться наружу, попасть всем на глаза.

— Что за странный вопрос! Конечно, у меня всё хорошо. Мой бутик процветает так, как я даже мечтать не могла. А светскую жизнь в Филлидельфии я в жизни ни на что не променяю. У меня всё в порядке.

— Но счастлива ли ты там?

Лицо Рэрити слегка нахмурилась:

— Я же только что сказала, Пинки...

— Ты сказала, что у тебя всё в порядке. Что ты успешна. Но счастлива ли ты? Разве эти слова си-но-ни-мы? — Пинки медленно произнесла последнее слово по слогам, словно пробуя каждый из них на вкус.

— Они довольно близки по значению, — рявкнула Рэрити. Она бы сказала больше, но тут дверь ванной, наконец, отворилась, и в комнату вошла чистая, но мокрая Дэш.

— Уф, так-то лучше, — сказала пегаска, не обратив внимание на напряжение, повисшее в воздухе. — Ванная в твоём распоряжении, Рэр.

— Чудесно, дорогуша. — Демонстративно не обращая внимания на Пинки, единорожка поднялась на ноги. Проходя мимо, она улыбнулась Дэш и отправилась в ванную. Стоило ей закрыть дверь, из комнаты вновь донёсся тихий неразборчивый разговор, но когда она одним касанием магии открыла кран, даже его стало не слышно. Она любила горячие ванны.

После пары минут, проведённых в воде, Рэрити почувствовала себя чище, но с этим ощущением пришло лёгкое раскаяние. Пинки Пай всегда Пинки Пай, так что не нужно было на неё срываться. Её удивительная способность угадывать или интуитивно понимать вещи, о которых не говорят вслух, раздражала, но по большому счёту от неё не было ни жарко, ни холодно. Всего лишь один секрет между подругами?

“Между подругами”.

Единорожка опустилась в ванну, так, что над водой остался лишь кончик носа, и позволила ей унести свои тревоги прочь. Грива расплылась вокруг неё, как облако. Высушить и уложить её будет непросто, но несмотря на все свои старания сохранить волосы в чистоте, во время их булочного приключения она умудрилась испачкать их в муке, сиропе и даже немного в шоколаде. Конечно, шоколад — лучший друг кобылки, но не тогда, когда он у неё в волосах.

За дверью раздался взрыв смеха. Выпрямившись, Рэрити села и замерла, пытаясь расслышать, что же послужило его причиной, но подруги разговаривали слишком тихо. Через пару секунд она вновь опустилась в воду и протяжно вздохнула.

По крайней мере, Дэши нравился этот вечер. На сегодня этого было достаточно.

Глава 5: Лучше бы я не уезжала

Хлопья пепла метались в раскалённом воздухе.

Рэйнбоу Дэш распахнула левый глаз. Правый слипся и безумно болел. Она тщетно попыталась подняться на ноги, но лишь уткнулась лицом в горячую землю. Тело, разбитое гораздо сильнее, чем в любом из её детских падений, подвело пегаску, и она лишь беспомощно забилась в пыли.

“Стоп. Остановись. Ты паникуешь”.

Дэш сделала вдох — и едва не подавилась обжигающим воздухом. Жжение в горле добавило ещё один жирный мазок к той картине боли, в которую превратилось её тело. Она закашлялась, выплёвывая губительную гарь прежде, чем та сожжёт ей лёгкие.

“Вспомни, чему тебя учили. Оглядись вокруг”.

Дэш расслабилась и повернулась, осматриваясь по сторонам. Густые клубы дыма вздымались в небо над её головой, заслоняя солнце. Ближайшие казались настолько горячими, что могли опалить волоски на её шёрстке. Где-то рядом неистово ревело пламя. Вдалеке едва различимо завыла сирена.

“Сориентируйся. Произошёл несчастный случай. Я ранена и не знаю, как сюда попала. Я в опасности”.

В её памяти всплывали правила поведения в чрезвычайных ситуациях, которые беспощадно вбивали в головы всем новым Вандерболтам. Ни один пегас не допускался до полётов в команде, пока эти правила не начинали отскакивать у него от зубов в самых сложных ситуациях, какие только могли создать остальные Вандерболты для нового члена команды. Сейчас эти правила стали якорем, удерживающим полумёртвую пегаску в море кипящего вокруг хаоса.

“Составь план. Я должна встать. Я должна попробовать взлететь. Я должна помочь другим раненым, потом я должна убираться отсюда”.

Лаконичная, почти как полётный план, последовательность мыслей помогла успокоить безудержно бьющееся в груди сердце. Просто список дел, ничего сложного.

“Твайлайт любит списки”.

Отстранённая мысль пронеслась в голове пегаски, но та не уделила ей внимания.

Всё равно сейчас она не смогла бы вспомнить, кто такая эта Твайлайт Спаркл.

“И действуй”.

Дэш перевернулась на живот и постаралась подтянуть под себя ноги. Одна из них — левая передняя, — похоже, не слушалась. Отложив эту проблему на потом, пегаска собралась и сумела нетвёрдо встать на трёх остальных. Поле вокруг неё было взрыто, обнажившаяся из-под дёрна коричневая земля была до черноты обожжена невообразимым жаром. В трёх метрах от неё из разнесённого вдребезги входа хранилища извергался поток дыма.

— Соарин? — прокричала Дэш. Он должен быть где-то здесь.

Она помнила, что он летел на расстоянии вытянутого крыла от неё, прямо перед тем как... что-то произошло. А сейчас рядом с ней не было никого, лишь дым, хаос, боль и страх. Только тянущая вдалеке свою тревожную песню сирена доказывала, что пегаска находится на тренировочной площадке, а не провалилась в Тартар после смерти.

Дэш попыталась сделать шаг, но кувырнулась на землю, когда её передняя нога потеряла опору. От повреждённой конечности по телу растеклась тошнотворная волна боли. Когда пегаска снова встала, нога повисла безвольной плетью, согнувшись в ещё одном месте чуть ниже колена. Дэш ошеломлённо посмотрела на неё ничего не понимающим взглядом, потом сосредоточила свои разбежавшиеся мысли на поисках Соарина.

“Оглядись вокруг...”

Рэйнбоу Дэш рывком поднялась на кровати. От этого движения тонкое шерстяное одеяло соскользнуло с её плеч и комом упало на пол. Пот пропитал шёрстку и гриву пегаски, её перья встопорщились, будто всё ещё чувствуя пережитую во сне боль. Дэш вцепилась в остатки сновидения, но те ускользали от неё и таяли. Она помнила, что ей снился тот самый день, но подробности — всего минуту назад бывшие столь живыми, будто наяву — исчезали, как туман под лучами утреннего солнца.

Она тихо выдохнула и огляделась. В ответ на неё посмотрела комната Пинки, пастельно-яркая даже в тусклом утреннем свете. Кровать Пинки пустовала: розовая пони, по всей видимости, уже встала и занялась подготовкой к фестивалю. Дэши размышляла, не подремать ли ей ещё хотя бы пять минуток, но тут она краем уха уловила шуршание ткани. Она оглянулась и в нескольких шагах от себя увидела Рэрити, лежащую на куче подушек. Единорожка не спала и пристально смотрела на пегаску.

Дэш сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло.

— Эм, доброе утро.

— Доброе утро, — ответила Рэрити шёпотом. — С тобой всё в порядке? Ты говорила во сне.

— Ага, в порядке, — не раздумывая произнесла пегаска. Она могла бы умирать, истекая кровью, но всё равно ответила бы то же самое. — Что... э, что я говорила?

Тишина. Лицо Рэрити застыло, словно мраморная маска.

— Боюсь, я не смогла разобрать, — наконец, сказала единорожка.

“Ложь”.

Но Дэш не стала докапываться. Всё равно, что бы она сделала, получив правдивый ответ? Вместо этого пегаска пожала плечами и снова опустила голову. Она могла бы урвать ещё несколько мгновений сна, если бы как раз в этот момент в комнату не ворвалась Пинки.

— Девчонки! Вставайте! — она не кричала, но всё же её голос пробирал до самых копыт. — Вы опаздываете на фестиваль!

Сказав это, Пинки ухватила обеих подруг за гривы — Дэш копытами, а Рэрити зубами — и выволокла их из комнаты раньше, чем единорожка успела издать возмущённый вопль.

— Пинки.

— Да, Рэрити? — Пинки оторвалась от стола, который помогала накрывать. Прямо сейчас она расстилала на влажной от утреннего тумана столешнице белую в красную клетку скатерть. Вокруг них суетились пони, раскладывая кучи овощей, сладости и горячую, только из духовки, выпечку. Дэши, чей желудок заурчал при виде такого изобилия, особенно притягивал столик, заставленный кексами.

— Мы вовсе не опаздываем на фестиваль, Пинки. — Рэрити не злилась, но в её интонации было слышно раздражение.

— О. — Пинки замерла на секунду, задержав в воздухе прямо над столом поднос с карамельными черепашками, чьи панцири были сделаны из орешков. — Я, наверное, имела в виду, что вы опаздываете на подготовку к фестивалю.

— Итак, что мы должны делать? — вмешалась Дэш. Лучше вклиниться в разговор прежде, чем Рэрити закатит сцену.

— Просто выкладывайте всё на столы. — Пинки указала на пустые столы поблизости, не отрываясь от работы. — Эти для выпечки Кейков. Почему бы вам не начать со стола со всем шоколадным?

Это можно. Рэрити что-то пробормотала себе под нос, но тем не менее последовала за пегаской к “Сладкому Уголку”, чтобы нагрузить тележку, которая сумела вместить лишь небольшую часть приготовленных шоколадных угощений. Глядя на кучу ещё остававшихся припасов, Дэш стала понимать желание Пинки начать подготовку пораньше.

— Ну как, всё ещё нравится в Понивилле? — задала вопрос Дэш. Прежде чем взяться за очередной поднос с шоколадом, она широко улыбнулась, так, чтобы Рэрити не могла не заметить. Тележка была уже почти забита, а они ещё даже не приступили к горе ирисок.

— Ох, конечно же. — Рэрити окинула одну из шоколадных статуй оценивающим взглядом, потом аккуратно отлевитировала её Дэш. — Извини, просто я не ожидала, что с раннего утра впрягусь в тележку со сладостями. Но вечером все усилия окупятся, и, конечно, будет потрясающе снова повидаться со Свити и со всеми подругами. Ну, хватит обо мне. Тебе самой нравится?

— Ага, здесь круто. — Пегаска посмотрела, как всё было уложено, сдвинула поплотнее и впихнула ещё несколько упаковок шоколада. Рэрити молчала, и Дэш развернулась к единорожке, по всей видимости, ждущей более подробного ответа. — Я имею в виду, ну, знаешь, снова повстречаться со всеми, потусить, всё такое. Это весело.

— Просто весело, дорогуша? — Лёгкий намёк на тревогу в голосе Рэрити застал пегаску врасплох, и она остановилась, всё ещё держа в зубах полузакрытый откидной борт тележки.

“Да что такое, в последнее время она как-то странно себя ведёт”.

Дэш толчком закрыла борт и уставилась внутрь повозки, сделав вид, будто чего-то ищет, и в то же время думая, что сказать. Но среди груды сладостей ответа не нашлось.

— Ага, ну, ты знаешь, веселье, расслабуха и всё такое. — Она оттолкнулась от повозки и прошмыгнула мимо Рэрити. — Пойдём, нам ещё где-то с миллион кексиков надо погрузить.

После этого разговора подруги нашли себе занятие в разных уголках фестивальной площади. Что ж, пегаска не стала об этом сожалеть. Рэрити, хотя и отличалась непревзойдённым трудолюбием и усердием, была склонна к бесконечной и бесцельной болтовне, в основном на тему личных взаимоотношений других пони. Дэш и сама была не против посплетничать, но прямо сейчас ей почему-то не хотелось обсуждать с единорожкой чьи-то романы и интрижки.

И всё же спустя несколько часов, когда солнце уже подбиралось к зениту, а Рэйнбоу Дэш заканчивала сервировку стола, уставленного кексами всех известных вкусов и видов, пегаска почувствовала, что скучает без неумолкающего голоса подруги. Весёлого, легкомысленного, хитрого, саркастично остроумного. Все эти черты, на которые раньше она не обращала никакого внимания, после прожитых с Соарином лет были необходимы ей как воздух под крыльями.

Дэш отбросила эти мысли. Небо необъятно и пустынно, и пегасам не привыкать надолго оставаться в одиночестве. К тому же ещё надо накрыть оставшиеся столы и помочь другим пони.

Хотя уже нет. Поставив последний, багрово-красный кекс на край стола и слизнув отколовшийся кусочек глазури (вкусняшка!), она огляделась вокруг. Пони тихо беседовали друг с другом. Не меньше сотни столов, ломящихся от самых разнообразнейших угощений, лакомств и напитков, заполнили центральную площадь Понивилля, а вокруг была расставлена ещё целая сотня пустых, только и ждущих прибытия всё подходящих семейств и дружеских компаний. Пегасы сновали между домами и натягивали верёвки для флажков, гирлянд и прочих украшений. По кругу площади ехал огромный фургон с тюками сена, всюду разбрасывая свой мягкий груз, который позже послужит импровизированными сиденьями.

— Выглядит отлично, Дэши. — Голос Пинки застал её врасплох. Пегаска крутанулась на месте и увидела розовую пони, носом расставляющую кексы в определённом порядке (или, зная её, скорее беспорядке). — Это тебе Рэрити помогла?

— А? Нет, она, э... — Дэш огляделась по сторонам. Куда подевалась Рэрити? Для пони с такой ярко-белой шёрсткой, единорожка удивительно легко терялась из виду. — Она, вроде, помогала раскладывать булки. Ну, знаешь, такие с глазурью и повидлом.

— Сдобы, — поправила Пинки, встав на стол передними копытами и внимательно осматривая площадь. Нахмурив брови, земная пони добавила: — Она должна была оставаться с тобой.

— А? С чего бы? — Дэш прекратила высматривать единорожку и обернулась, но Пинки уже не было. Наверняка, отправилась сеять ещё больше неразберихи. Дэш покачала головой и отправилась на поиски остальных подруг.

Найти Эпплджек было совсем несложно — она стояла посреди водоворота суеты возле сцены. Под её чутким надзором десятки пони с яблоками или чем-то, связанным с яблоками на кьютимарках, перетаскивали и раскладывали целые мешки лучшей продукции фермы Эпплов. Пегаска просочилась сквозь снующую толпу и оказалась на островке спокойствия.

— Привет, Эй-Джей. Классно выглядят. — Действительно, яблоки выглядели отменно. Дэш с трудом удержалась от того, чтобы прихватить парочку из кучи. Бизнес-модель Эпплджек не предусматривала бесплатных дегустаций.

— Здаров, залётная. — Эпплджек повернула голову и краткой улыбкой поприветствовала пегаску, потом обратилась к жёлто-коричневому жеребцу: — Карамель! Побудь пока за главного, лады?

— Если ты занята, не парься. Не хочу тебя отвлекать, — сказала Дэши.

Но она уже отвлекла подругу, и её последняя фраза была искренней лишь наполовину. Эпплджек проигнорировала слова пегаски и потянула её к уложенным в штабель бочкам, источающим насыщенный запах сладкого сидра.

— Чушь. Яблоки таскать не сложно. Кроме того, такой шанс наверстать упущенное. — Не спрашивая, она схватила две пустых кружки и наполнила их из бочки. Пенистая жидкость перелилась через края и расплескалась по земле. — Во так вот. Ну как, стало лучше?

— Спасибо. — Пегаска приняла кружку и ополовинила её одним большим глотком. Сидр был всё так же хорош, как и раньше. Секунду спустя Дэш осмыслила вторую часть фразы. — Что ты имеешь в виду? Я в порядке.

— Ну, знаешь. — Эпплджек отвела взгляд в сторону и на какое-то время прильнула к кружке. — Той ночью ты выглядела подуставшей, сахарок.

— Много путешествовала в последнее время. Такое любую пони измотает, — пожала плечами Дэш.

— Ага. — Глаза Эпплджек быстро пробежали по бокам пегаски, потом снова уставились на её лицо. Если бы пегаска не наблюдала за подругой, то не заметила бы этого. — Просто интересуюсь.

— Ага, — повторила за ней Дэш, и судя по изменившемуся лицу Эпплджек, пегаске не удалось скрыть раздражение в своём голосе. Внезапно почувствовав себя не в своей тарелке, она нахохлилась и спросила: — Эй, а Флаттершай тоже где-то тут? Хотела бы с ней повидаться.

— Пособляет Твайлайт. Книги, наверно, таскает. — Эпплджек, похоже, была озадачена идеей притащить на фестиваль книги, но не особо удивлялась. Раньше подруги сталкивались и с более странными выходками фиолетовой пони.

— Спасибо. Ах, да. — Дэш обернулась к Эпплджек. — Ты, типа, тут будешь? Ну, поболтать попозже.

— Конечно, сахарок. О чём-то конкретном?

— Ну, знаешь. — Дэш пожала плечами, взмахнув при этом крыльями. — Так, о всяком.

— О всяком?

— Ага, о всяком разном.

Допив остатки сидра, Эпплджек отставила в сторону кружку и бросила на пегаску долгий пристальный взгляд.

— Когда угодно. Мы всегда готовы выслушать тебя. — Земная пони помедлила. — Любая из нас готова.

Улыбка вернулась на лицо Рэйнбоу Дэш.

— Знаю. И спасибо за сидр! — Покончив с тем, что ещё оставалось в кружке, пегаска отправилась на поиски Флаттершай.

Стол библиотекарши — или стенд, или как это тут называли — находился на противоположной от огромной выставки достижений хозяйства Эпплов стороне городской площади. Что, по мнению Дэш, было к лучшему: чрезмерная близость книг и яблок, пожалуй, могла бы довести некоторых наиболее впечатлительных пони до приступа.

Твайлайт Спаркл стояла спиной к подошедшей пегаске, вокруг её головы, словно планеты по своим орбитам, кружились несколько книг. Дэш посмотрела, как принцесса выдернула одну из них из потока, положила на стол и стала вдумчиво разглядывать со всех сторон. Похоже, этот том не прошёл проверку, потому что вскоре он опять оказался в воздухе, а единорожка принялась рассматривать другой. Дэш заметила, что стол был практически пуст.

— Эй, Твайлайт, — окликнула пегаска, заходя внутрь круговерти книг и пригнув голову, чтобы увернуться от одного особенно увесистого тома по истории астрономии. — Выглядит... забавно.

— Привет, Дэш. — Твайлайт повернула голову и ответила еле заметной краткой улыбкой. — Ты зашла как раз кстати. Какую книгу мне стоит положить на первый ряд? “Историю трёх племён” Понхарта или “Любовь во время колик” Вайт Квилла?

— О, конечно же Квилла. Отличная книга. — Дэш в жизни ничего не слышала ни об этих авторах, ни об их произведениях.

— Хм. — Твайлайт уставилась на обсуждаемые книги, высунув кончик языка, как она делала всегда, когда погружалась в размышления. Дэш подавила смешок, уже готовый вырваться из её груди. — Ну что же, тогда Квилл.

— Отличный выбор. Эй, а ты не видела Флаттершай?

— Она подвозит ещё книги из библиотеки. — Твайлайт уже передвинулась к следующей куче книг. — Я бы предположила, что сейчас она где-то на полпути. — Единорожка рассеянно помахала копытом.

— Ты позволяешь ей возить книги?

Эта реплика сумела привлечь внимание. Твайлайт обернулась к пегаске, подняв бровь.

— Позволяю ей?

— А-а, неважно. — Несмотря на весь свой ум, иногда Твайлайт могла быть чудовищно недогадливой. Оставив подругу с её книгами, пегаска рысью пустилась к возвышавшемуся неподалёку замку.

Подойдя ближе, она увидела, что пока её не было, Твайлайт посадила несколько молодых дубов вдоль дороги, ведущей ко входу, видимо в знак памяти о том дереве, где была её старая библиотека. Их маленькие кроны были изумительны: легкое касание осени окрасило их во все оттенки красного, жёлтого и золотого. Внезапное дуновение ветерка заставило листья на ветвях зашелестеть и на мгновение развеяло тепло от солнечных лучей.

У входа в замок стояла небольшая, наполовину нагруженная тележка. Как раз когда Дэш подбежала к ней, навстречу, из широких дверей, вышла Флаттершай с книгой во рту, балансируя с ещё несколькими на спине между крыльями.

— Флаттершай! — воскликнула Дэш. Жёлтая кобылка остановилась, оглянулась на Рэйнбоу и помахала ей крылом, потом аккуратно положила книгу в тележку. Дэш рванулась к своей подруге, схватила с её спины остальные книги и свалила их в повозку.

— Эй, ты что делаешь? Тебе нельзя носить тяжести.

— Очень мило с твоей стороны, Дэш. — Флаттершай тепло улыбнулась. — Но в этом не было необходимости. Я вполне могу переносить книги.

— Да, но всё же ты не должна. Подумай, что будет с жеребёнком!

— Дэш, я беременна, а не больна. — Флаттершай обошла вокруг телеги и просунула шею в хомут. — Беременность не делает нас слабыми. С жеребёнком всё будет в порядке. И всё же, большое спасибо за заботу. — Она подчеркнула последние слова, нежно коснувшись Дэш носом, потом потянула телегу с книгами к центральной площади.

Дэш пошла рядом и вскоре поймала себя на том, что каждые несколько шагов косится на Флаттершай, чтобы убедиться, что та справляется со своим грузом.

— Ну, ты не торопись, ладно? Мы же не хотим, чтобы... что-нибудь нехорошее случилось.

Похоже, Флаттершай задумалась над её словами. Наконец она остановилась и проговорила с лёгкой улыбкой:

— Предположим, у меня сегодня немного ноют копыта. Не потянешь за меня телегу?

— Хех, конечно! С радостью!

Когда они объявились с книгами на площади, Твайлайт не стала задавать лишних вопросов, только подняла бровь, увидев Дэш впряжённую в тележку Флаттершай. Разделив работу на троих, они выложили привезённые книги на стенд, причём Твайлайт почти не переставляла их по кучу раз как лучше. Дэш сомневалась, что последний выпуск Вестника Математики был именно тем, что могло завлечь пони к стенду библиотекарши, но, с другой стороны, замковая библиотека тоже не могла похвастаться большим количеством посетителей.

После полудня они прервались, чтобы перекусить. Дэш и Флаттершай ждали за небольшим столиком на краю городской площади, пока Твайлайт ходила за едой. Принцеса принесла аппетитную порцию латука с ромашками для себя, набор из свёклы и других корнеплодов для Флаттершай, и целый поднос с овощами и выпечкой для Дэш. Та прищурилась, оглядывая гору еды, но приняла её без возражений. Во время обеда Твайлайт читала одну из своих книг, оставив подруг рассеянно беседовать о радостях и трудностях беременности.

Раньше беременность представлялась Дэш некой абстрактной вехой на её жизненном пути, нежелательной прямо сейчас, но, возможно, желанной в отдалённом будущем. Беременные пегаски не особо-то хорошо летают, и определённо не могут блистать на выступлениях Вандерболтов. В их с Соарином планах на семейную жизнь были только они вдвоём, и не было места детям. Жеребята? Потом. Когда-нибудь. Наверно.

Но теперь это “потом” означало “никогда”. Мысль об этом зудела на границе её сознания, пока она, улыбаясь, беседовала с Флаттершай. Когда Дэш собралась уходить, под предлогом поиска Рэрити, подруги не стали её останавливать.

— Удачи тебе в этом, — всё, что сказала Твайлайт.

Странно. Вроде Рэрити и не пряталась, чтобы считать её поиски трудными.

После полудня народу на площади прибавилось. Земля под копытами прогрелась, а солнечные лучи прогнали прохладу ранней осени. Дэш улыбалась чистоте открытого неба и едва не пропустила Рэрити, которая стояла у стола, загромождённого свечами всех форм и размеров. Белая кобылка помахала копытом, привлекая внимание Дэш, и та подбежала к ней.

— Привет, Рэр, — сказала пегаска. Поняв, что всё ещё улыбается, она натянула на лицо невозмутимое выражение. — Что случилось?

— Здравствуй, Дэш. — Рэрити тоже улыбалась. — Не будешь ли ты так добра встать с той стороны стола?

Хм. Пегаска глянула на Рэрити, на свечи, потом на предлагаемое ей место. Поскольку единорожка больше не произнесла ни слова, Дэш пожала плечами и подошла к столу.

— Вот так?

— Превосходно. — Рэрити глянула вперёд. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом взгляд единорожки скользнул в сторону, за спину Дэш. — Не поворачивайся. Мы следим за Свити Белль.

— Оу. — Дэш подыграла подруге и взяла в копыта большую восковую свечу. Воск был ароматизирован и источал фруктовый запах, который пегаска не могла распознать. — Ты имеешь в виду — шпионим?

— Конечно же нет. Мы с ней просто играем в небольшую игру. Она с кем-то встречается, но не желает говорить мне, с кем.

— Ты поспрашивала у её друзей?

— Нет, это всё равно, что признать своё поражение. — Рэрити посмотрела на свечи, потом снова за спину Дэш. — Рано или поздно я поймаю её с поличным.

— Ты знаешь, я совсем недавно видела её со Снэйлзом. Они выглядели довольно близкими друзьями.

Свеча, которую держала единорожка, с громким стуком упала на стол, оставив на деревянной столешнице красный восковой отпечаток.

— С кем?!

Дэш только улыбнулась. Спустя секунду Рэрити спохватилась и одарила пегаску хмурым взглядом.

— Уверена, Снэйлз достойный юный жеребчик, — сказала единорожка, снова поднимая свечу. От удара о стол та немного помялась с одного конца. Рэрити нахмурилась, глядя на вмятину, и развернула свечу, скрывая повреждённую сторону из виду. — Но Свити... Знаешь, не хочу показаться надменной, но она заслуживает кого-то превосходного.

— Разве все остальные пони не заслуживают того же?

— Каждая кобылка заслуживает своего особенного пони. — Рэрити лукаво поглядела на подругу. — Она ещё слишком молода. Я просто не хочу, чтобы она наделала глупостей и вступила во взрослую жизнь не с того копыта, а именно сейчас это и происходит.

— А ты, конечно, знаешь, что для неё будет лучше? — Вылетевшие слова прозвучали несколько резче, чем хотелось Дэш. Чтобы смягчить их, она широко улыбнулась единорожке.

— Нет. Но я знаю, каких ошибок следует избегать. — Рэрити не отрывала взгляда от свечей. Наконец, она выбрала высокий тонкий стержень из пурпурного с лавандовыми прожилками воска. Подняв его магией, а также прихватив повреждённую ранее свечу, единорожка пошла искать владельца стола.

“Ошибок?”

Дэш сначала подумала, что ослышалась. К тому времени, когда она разобралась, что же Рэрити имела в виду, та уже скрылась из виду.

День продолжался. Высоко над головой яркая синева неба нарушилась белыми мазками перистых облаков. С земли они и впрямь казались перьями, и Дэш невзначай задумалась, каковы они на ощупь? Могут ли пегасы ходить по ним? Конечно же, никто из пегасов не сможет взлететь так высоко, чтобы потрогать их. Они останутся недостижимыми навсегда.

Насколько Дэш могла судить, подготовка к фестивалю завершилась. За исключением той части, где рассядутся пони, площадь была заполнена. Незажжённые светильники свисали с протянутых над головой тросов. Десятки расставленных рядами длинных столов ломились под весом всего, что в этом году уродилось на полях, и другого добра. Даже стенд Твайлайт, к её собственному изумлению, привлёк внимание нескольких прохожих.

Особый стол, пустой, если не считать столовых приборов и табличек с именами, был установлен в центре площади специально для Элементов Гармонии, рядом со столом, за которым будет сидеть мэр. Кто-то решил, что Дэш должна сидеть рядом с Эпплджек и Флаттершай, в то время как место Рэрити — согласно надписи на табличке — между Биг Макинтошем и “гостем принцессы Твайлайт Спаркл”. Пегаска дождалась момента, когда в её сторону никто не смотрел, и поменяла местами таблички со своим именем и именем Биг Мака. Так-то лучше.

На площадь потихоньку стекались пони. До начала фестиваля оставался ещё час, но здесь, казалось, уже собралась половина города, пользуясь удобным поводом, чтобы выбраться с друзьями и родными в этот, наверное, последний перед наступлением зимы погожий денёк. Дэш остановилась и на несколько секунд замерла без движения. Дуновения прохладного ветерка взъерошили её шёрстку на левом боку, но падающие справа тёплые лучи солнца изгнали холод из тела. Два лика осени, встретившиеся в день равноденствия. Пегаска молча стояла, закрыв глаза и наслаждаясь этими теплом и прохладой, вдыхая запахи сена и праздничных угощений, внимая тихой болтовне сотен пони, в довольстве проживающих свои жизни в маленьком, полном любви городке.

“Лучше бы я не уезжала”.

Но она уехала, что делало моменты вроде этого ещё более ценными.

Так она простояла несколько минут, пока её сознание не уловило разговор, явно чуждый гомону толпы вокруг.

— Вот видишь? Я же говорила, что она придёт, — прозвучал голос Свити Белль, высокий и певучий, как перелив колокольчиков. — Давай, поговори с ней.

— Похоже, она занята. Не хочу её отвлекать. — Второй голос, скрипучий, как будто его хозяйке слишком часто приходилось говорить на повышенных тонах. Прямо как её собственный, осознала Дэш. Хотя, когда она слышала его в последний раз, он не звучал так низко. Пегаска улыбнулась и открыла глаза.

— Привет, девочки. — Три жеребёнка, нет, три юных кобылки, поправила себя Дэш, стояли у лавки на почтительном расстоянии от неё. — Как дела, Скутс? Давненько не виделись.

— Хай. — Улыбка юной пегаски была втрое шире, чем подходила её лицу, даже кожа вокруг глаз натянулась. — Да, э... и правда, давненько. Ты как? — Спустя мгновение, Скуталу поморщилась и бросила взгляд на ногу Дэш.

“Спокойно. Тебя это не волнует. Ничего особенного”.

— Всё в поряде, конечно же. — Синяя пегаска потянулась, делая акцент на движение левой передней ногой. — Доктор сказал, как новенькая. — Это было неправдой, и доктор никогда ей такого не обещал. Ногу ломило всякий раз, когда менялась погода, или когда Дэш во время полёта слишком быстро взлетала или снижалась.

— О, отлично. — Натянутая улыбка Скуталу уменьшилась до размера, который можно было счесть нормальным и она повернулась к Свити и Эпплблум. — Эй, можно нам поговорить минутку наедине?

— Конечно, мы будем за нашим столиком, — сказала Свити. Эпплблум, нахмурившись, помедлила секунду, но потом всё же последовала за единорожкой. Скуталу выдохнула, когда пегаски остались одни.

— Всё в порядке? — Дэш вопросительно подняла бровь. Прошли годы с тех пор, когда она в последний раз видела её такой нервной.

— Да, в полном. В полном. — Скуталу села, рассеянно распахнув и сложив крылья. — Я просто хотела извиниться.

Дэш моргнула:

— Извиниться за что?

— Ну, знаешь, что не прилетела тебя повидать. — Младшая пегаска отвела взгляд, притворяясь, что её интересует праздник. — После несчастного случая, — уточнила она, хотя это и не требовалось.

— А... Послушай. — Дэш подошла и села рядом. Сейчас Скуталу почти не уступала ей в росте, но из-за своей ссутулившейся позы смотрела на Дэш снизу вверх. — Тогда всё так завертелось, что ты бы и не смогла меня повидать, даже если бы хотела. — Это, конечно, не было чистой правдой — ведь все собрались на похоронах, и ещё раньше, когда она лежала в госпитале. Но в последующие недели Вандерболты снова отправились колесить по стране, если и не устраивая полноценных выступлений, то хотя бы показываясь перед публикой. За это время, и до той случайной встречи с Рэрити, Дэш не встречалась ни с кем из Понивиля.

Скуталу шмыгнула носом:

— Ты получила нашу открытку, да?

— Хех, да. Я получила вашу открытку. — После несчастного случая Дэш получила сотни открыток. В больничной палате, в которой она лежала, вторую кровать заменили столом, чтобы разместить их все. Но открытка от Скуталу и её подруг была слишком большой, чтобы положить её на стол: небесно-голубую, с буквами цвета радуги, картонку, больше полуметра в высоту, повесили, как плакат, над кроватью Дэш. Даже ночью, в смутном, пробивающемся из коридора свете, пегаска могла прочесть слова, написанные на ней покрытыми блестками буквами.

— Спасибо за неё.

Она склонила голову и ткнулась Скуталу носом.

— Не слишком большая получилась?

— Нет, в самый раз. — Дэш встала. Ногу пронзила резкая боль, маленькое напоминание о том, что надо бы быть поосторожнее. — Ладно, а ты сейчас чем занимаешься? В погодной команде?

Скуталу покачала головой и, встав, отправилась за Дэш, бесцельно идущей сквозь толпу.

— Не, даю частные уроки.

— Уроки? Математике учишь?

— Ха! Нет, хотя за уроки математики, пожалуй, платили бы больше. Учу летать.

Да, в этом было больше смысла. Ну серьёзно, математика? Дэш качнула головой:

— Извини, не подумала. Сейчас тут что, так много пегасов?

Скуталу кивнула:

— И с каждым годом всё больше. Ещё пока недостаточно для полноценной лётной школы, как в Клаудсдейле или Лас-Пегасе, так что старшие учат младших. Прямо как ты меня.

— Ааа. — Дэш припомнила первый урок Скуталу, начавшийся на балконе Твайлайт, самом высоком месте в городке на тот момент. — Надеюсь, не совсем так же.

— Ну не совсем. Хотя, твой способ был куда веселее.

Ну а то! Дэш подавила самодовольную улыбку:

— Не каждый же сможет выдержать такой уровень крутизны! Оно и к лучшему.

Они уже обошли всю площадь и подходили к тому месту, откуда начали. Свити Белль и Эпплблум сидели за столом городского пекаря, лениво перебрасываясь словами между собой и с другими пони их возраста, когда те проходили мимо. Эпплблум помахала копытом, чтобы привлечь внимание.

— Вы закончили? — Эпплблум подняла бровь, глядя на Скуталу. Её тон был настолько далёк от того, который вы ожидали бы услышать от любого из семейства Эпплов, насколько это вообще было возможно. Дэш заподозрила, что дни воссоединения Эпплов сейчас проходили гораздо интереснее, чем раньше.

— Ага, спасибо, что подождали. Еда уже готова?

— Почти, — ответила Свити. — Ждём только мэра.

— Тфу, она снова речь толкает? — Эпплблум скривилась. — В прошлом году это растянулось на целую вечность.

— Еда никуда не убежит. — Дэш пожала плечами. Краем глаза она заметила Рэрити, которая стояла у столика неподалёку и делала вид, будто внимательно рассматривает разложенные на нём товары, в то же время поглядывая в её сторону. Нет, в сторону Свити Белль. Пегаску посетила озорная мысль.

— О, Свити, тебя Снэйлз недавно разыскивал. Сказал, у него к тебе какое-то важное дело.

— Снэйлз? — Свити наклонила голову. — Странно. Сейчас, девочки, я мигом, — бросила она Эпплблум со Скуталу и порысила прочь. Спустя секунду, Рэрити тенью скользнула сквозь толпу вслед за своей сестрой.

— Ты как, просто погостить приехала, или поживёшь здесь? — задала вопрос Эпплблум.

Дэш помедлила, оглядывая собеседницу. Огромный красный бант, с которым у неё всегда ассоциировалась кобылка, исчез, уступив место тонкой ленте, обвивающей длинную, сплетённую в косу, алую гриву. Бок кобылки украшало изображение тонкой кисти в баночке красной краски. Дэш вспомнила, какой переполох вызвало на ферме появление такого рисунка. Впервые за много поколений в семействе Эпплов кто-то получил кьютимарку, не связанную с едой или работой на ферме.

— Просто погостить. — Дэш перевела взгляд обратно на расставленные столы с угощениями. Пялиться на чужие кьютимарки было не то чтобы неприлично, но и не очень-то круто. — Вандерболты никогда не задерживаются на месте, знаешь? Через несколько недель у нас будет первое осеннее выступление.

— В Лас-Пегасе, да? — спросила Скуталу. — Ты участвуешь?

— Хм, по обстоятельствам, — уклончиво ответила Дэш. — У нас есть несколько новеньких, которых нужно испытать. Может, дадим им полетать, опыта набраться.

— Оу... — уши Скуталу опали. — Это тоже круто. — Она хотела сказать что-то ещё, но сбилась, внезапно дёрнув плечём. Выдавив улыбку, она взметнулась в воздух и исчезла, оставив после себя только растрепавший гриву Дэш порыв ветра.

Нахмурившаяся пегаска смотрела, как Скуталу, сделав несколько кругов вокруг ратуши, скрылась из виду за низкой грядой облаков. Несколько лет назад ей пришлось бы буквально прогонять Скуталу, чтобы отделаться от неё.

“Хотя, она пропустила несколько наших выступлений..."

Эти мысли, должно быть, отразились на её лице. Эпплблум бочком подошла к ней и легонько толкнула в плечо.

— Знаешь, её не беспокоят ваши шоу, — в голосе молодой земной пони не осталось ни намёка на деревенский говор её сестры. — Она просто хочет, чтобы всё было как раньше.

— Ну да... — прежняя Дэш легкомысленно сказала бы что-нибудь в духе “забудь про прошлое, смотри в будущее”. Что-нибудь оптимистичное. Сейчас она молчала, пока вокруг её “прошлое” завершало последние приготовления к празднику.

Что ж, пора сменить тему.

— Ну, а ты как? Слышала, больше не живёшь на ферме.

— Съехала оттуда в прошлом году. Честно говоря, нам всем от этого стало легче.

— Не скучаешь по семье?

Толпа вокруг будто получила невидимую команду, и пони начали подтягиваться к своим столам. Дэш глянула на часы на башне ратуши. День клонился к вечеру, и тени вокруг сдвинулись, растягиваясь разными фигурами по всей площади.

— Пока нет. Я постоянно с ними вижусь.

— А. — Дэш, вслед за Эпплблум, направилась к увеличивавшейся кучке пони. — Погоди, пока?

Эпплблум кивнула:

— Осенью переезжаю в Мэйнхеттен. Уже договорилась, что меня возьмёт в ученики Инк Доб, — назвав имя, она секунду молчала, глядя в лицо Дэш. — Довольно известный художник.

— О да, я, похоже, слышала о нем. — Скорее всего так и было. Дэш много о ком слышала. — Но все-таки, думаешь, тебе и вправду необходимо уехать?

Эпплблум усмехнулась:

— Понивиль не место для творческих личностей, Дэш. Это место для пони вроде моей сестры.

— А как же... — должен же быть в Понивиле кто-нибудь творческий. — Рэрити! Чем не творческая личность.

— Да, и она уехала. — Эпплблум покачала головой. — Пойдём, они уже начинают.

— Ты в порядке?

Рэрити вздрогнула. Когда Дэш подошла, та сидела, уставившись на свою тарелку и закусив губу.

— Извини, дорогуша? — переспросила она у усевшейся рядом Дэш.

— Ты выглядишь немного рассеянно.

— А, да. — Единорожка посмотрела по сторонам, а затем пригнула голову и прошептала на ухо подруге: — Ты не поверишь, с кем я только что застала Свити.

Дэш могла бы поручиться, что поверит. Не смотря на все попытки сдержать улыбку, кончики её губ предательски изогнулись.

— С кем?

— Со Снэйлзом! — практически прошипела Рэрити.

— Воу! Думаешь, между ними что-то есть?

— Я не знаю. Не представляю, что она могла в нём найти? Подумать только, в таком городке, как Понивиль, молодая единорожка... О, привет, Пинки. — В ту секунду, когда Рэрити заметила стоящую за ними Пинки Пай, её тон изменился, как по щелчку выключателя. В мгновение ока он стал спокойным и уравновешенным, как у настоящей светской кобылки.

— Привет, девчонки, — улыбнулась им Пинки. — Не знала, что у вас места рядышком.

— Они были зарезервированы — Дэш для убедительности постучала копытом по табличке со своим именем.

— Были так были. — Пинки улыбнулась и, судя по этой улыбке, она знала несколько больше, чем хотела бы Дэш, но, тем не менее, не стала развивать тему. — Ну тогда желаю вам двоим повеселиться! И, Рэрити, не беспокойся о своей фигуре. Ты прекрасно выглядишь.

Рэрити подождала, пока Пинки удалилась, и фыркнула:

— Как и всегда. — Она посмотрела на свою грудь, потом изогнула шею и оглядела бёдра. — Тебе же не кажется, что я слишком полная, да?

— Без понятия. Как по мне, так все вокруг толстые.

Стоп. Пегаска поняла, что ляпнула что-то не то, в том числе по пристальному взгляду Рэрити.

— Ну, знаешь, по сравнению с пегасами, я имею в виду.

— Серьёзно, Рэйнбоу Дэш. — Рэрити шумно выдохнула. — Иногда ты...

Дэш ждала, что её собеседница договорит, но продолжения фразы не последовало. И, судя по выражению на лице единорожки, это было к лучшему. Возможно, ещё было не поздно поменять обратно таблички с именами.

— Привет, Рэрити, Рэйнбоу.

Воздух наполнился ароматом полевых цветов. Дэш повернула голову влево и увидела Флаттершай, устраивающуюся на своём сиденье. Жёлтая пегаска была столь же изящна, как и всегда, несмотря на тяжесть округлившегося живота.

— Не видала тебя сегодня, Рэрити. Как дела?

— В порядке. Только, по всей видимости, немного растолстела. — Ещё один гневный взгляд.

— О, ты вовсе не толстая, Рэрити, — сказала Флаттершай. — Выглядишь вполне здоровой.

Единорожка резко кивнула:

— Спасибо. Слышала, Дэш?

— Слышала что? — Дэш допустила толику раздражения в голос. Целый день она только и делала, что старалась не задеть нежные чувства Рэрити, и это начало утомлять. — Я услышала, как беременная кобылка сказала, что ты не кажешься ей слишком толстой.

Что бы не собиралась сказать единорожка в ответ на это — а, судя по сузившимся глазам, полные негодования слова уже вертелись у неё на языке — её тирада была прервана появлением Твайлайт. Та быстрым прикосновением магии отодвинула два стула, справа от Рэрити, и посторонилась, пропуская к столу своего спутника. Высокий коричневый жеребец с белым воротничком, затянутым зелёным галстуком, улыбнулся подругам.

— Девочки, я думаю, вы уже знаете доктора Хувса, — сказала она, усаживаясь за стол и стараясь избегать любого прикосновения к жеребцу. — Он мой друг.

— Друг? — Рэрити спросила тщательно выверенным ничего не выражающим голосом, но совсем не такова была её улыбка. — Что ж, я так рада наконец-то познакомиться с вами — я так много о вас слышала!

— Правда?

— Правда?! — воскликнула Твайлайт одновременно со своим другом, в её голосе прорезалась паническая нотка. Жеребец ошеломлённо посмотрел на свою подругу.

Коварно улыбаясь, Рэрити ответила:

— О, только в общих чертах. Вы учёный, верно? Ну, как и Твайлайт. Расскажите, как долго уже вы дру-ужите? — слово “дружите” она растянула, на самую капельку больше, чем требовалось.

Жеребец уже открыл рот, но Твайлайт опередила:

— Некоторое время. Мы дружим уже некоторое время. Крепко-крепко дружим. Разве дружба не восхитительная штука, Рэрити?

Её взглядом можно было поджечь лист бумаги.

— Эй, док, — позвала Дэш. — Я Рэйнбоу Дэш. Думаю, мы уже несколько раз встречались, когда я жила здесь.

Доктор откинулся назад, в равной степени чтобы поговорить с пегаской и желая выскользнуть из-под перекрёстного огня продолжившейся полушёпотом дружеской перепалки Твайлайт и Рэрити.

— О, да. Думаю, встречались. Ты из Вандерболтов, правильно?

— Хех, ага. Был когда-нибудь на нашем шоу? Могу достать вам с Твай парочку билетов.

Жеребец глянул на Твайлайт, которая все ещё вполголоса обменивалась колкостями с Рэрити.

— Я думаю, это было бы замечательно. А ты как считаешь, Спарки?

Подруги сидели, пригнувшись, почти упёршись друг в друга носами и яростно перешёптываясь. Уши Твайлайт резко развернулись, когда та услышала своё имя. Она резко подскочила и развернулась, а её щёки покрыл румянец тёмно-лавандового цвета.

— А?... Да, э-э-э, звучит... неплохо?

Дальнейший разговор был прерван появлением первых тарелок с едой. Единорог, которого Дэш не знала, левитировал поднос с горой дымящихся на свежем осеннем воздухе поджаренных овощей, приправленных подсолнечным маслом. За первым подносом следовал второй, заставленный кружками, источающими густой запах сидра, из-под которого пробивалась резкая нотка алкоголя.

Когда тарелки заполнились, беседа перешла к более обыденным вещам — жеребёнок Флаттершай, планы Эпплджек на ферму, следующая вечеринка Пинки, переписка Твайлайт с Селестией. Даже “друг” Твайлайт, Доктор, дружелюбно и непринуждённо разговаривал со всеми, как будто знал их много лет.

Только когда тема разговора переключалась на Рэйнбоу Дэш или Рэрити, плавное течение беседы прерывалось, поскольку никто, казалось, не знал, что же сказать. Они вернулись в Понивиль, но, как вдруг осознала Дэш, не в тот Понивиль, из которого они уехали. Городок переменился без них, вырос, пока их не было. Несмотря на веселье вокруг, эта мысль оставила после себя необъяснимую грусть. Из десятка жеребцов и кобылок, сидящих с ними за одним столом, похоже, одна Рэрити чувствовала то же самое. Как показалось Дэш, хоть и лишь на мгновение, на паузу между двумя словами в бессмысленной беседе, лицо единорожки отразило то же чувство потерянности.

Угощение было восхитительным, выпивка — несравненной. Царящее чувство товарищества было дороже всех сокровищ принцессы Селестии. И на всё это Дэш смотрела, будто подглядывая в чужое окно. Это счастье, это единение, это веселье — принадлежали другим пони. Ей же доставались лишь жалкие крохи с их стола. Она здесь больше не дома.

“Лучше бы я не уезжала”.

Она бросила взгляд на Рэрити. Счастливая улыбка не сходила с лица единорожки, но, когда их глаза встретились, уголки её губ, казалось, опустились. Дэш знала, что Рэрити всегда носит маску, и сейчас, впервые, смогла увидеть её.

Пони ели, разговаривали, смеялись. Всё местное население собралось и жило своей жизнью. Час проходил за часом, как листья, плывущие по поверхности реки. А наверху, сначала по одной, по две, потом тысячами — загорались звёзды, безмолвные свидетели неспешного возрождения ночи.

— Эй-Джей!

Эпплджек вскинулась и посмотрела поверх своей повозки. Тележка была почти пуста, за время фестиваля её “яблочное” содержимое перекочевало в ненасытные желудки горожан. Увидев, кто её зовёт, земная пони остановилась и опустила оглобли на землю.

— Эй, Дэш. Подкинуть? — Она мотнула головой в сторону пустой телеги.

— Думаю, немного старовата для этого, — ответила Дэш. — Есть минутка?

— Канешно. Выкладывай, что у тебя на уме?

“Рэрити”.

— Ничего такого, знаешь, просто хотелось поболтать. Ну, как дела, и всё такое?

Эпплджек изогнула бровь. Установилось неловкое молчание, что Дэш могла слышать, как шумит кровь у неё в ушах.

— Я в порядке, сахарок, — наконец, произнесла Эпплджек, растягивая слова. — Ты уверена, что ни о чём таком особенном не хочешь поговорить?

— Ну, э... — Дэш умолкла и огляделась по сторонам. Центральная площадь почти опустела, остались только несколько пони, помогавших убирать столы и декорации. Рэрити и Свити Белль уже вернулись в бутик. — На самом деле, о Рэрити.

— А, Рэрити. — Голос Эпплджек был каким угодно, только не удивлённым. — Я, наверно, не та пони, с которой стоит о ней говорить.

— Ага... — Дэш скривилась. К несчастью, это была чистая правда. Из её подруг, Эпплджек и Рэрити были настолько далеки друг от друга, насколько это вообще возможно. Почти настолько же далеки, насколько далека от Рэрити была она сама, если уж на то пошло. Эта мысль отрезвила Дэш. — Я знаю. Но, по крайней мере, я тебе доверяю.

— Угу. — Эпплджек обдумала сказанное. — Для начала и эт неплохо. Так что там о ней?

— Ты думаешь, она счастлива?

— Счастлива? В смысле, как Пинки?

— Нет, как... — “Как что?” Дэш нахмурилась и ударом копыта выбила кусок дёрна из земли. — Как будто она рада, как у неё всё складывается в жизни.

— Она говорила, что у неё всё хорошо. Она себя вела, как будто у неё всё хорошо. Что в этом плохо?

— Ага, это, конечно, хорошо, но... — Пегаска снова огляделась. Рядом по-прежнему никого. — Я с ней недавно говорила. Не помню, о чём. Но она что-то упомянула об ошибках, которые допустила. А потом, во время ужина, она казалась... Даже не знаю... не такой, как обычно.

Услышав это, Эпплджек дёрнула ушами и смерила Дэш взглядом.

— Это может означать целую кучу всякой всячины, сахарок. Мы все совершали ошибки.

— Знаю. Но она это говорила с такой... драмой в голосе.

— Это же Рэрити.

— Нет... — Хотя, на самом деле, да. Может быть, она пытается докопаться до скрытого смысла там, где его нет? Пегаска прокрутила ситуацию в голове с учётом такой возможности. Эпплджек молча ждала: терпеливо и не отводя взгляда.

— Ладно, возможно я просто туплю, — сказала Дэш через несколько секунд. Селестия свидетель, это не впервые. — Просто... Ну, если бы кто-то из нас попал в беду, мы бы ей помогли, да?

Эпплджек отвела глаза:

— Конечно, сахарок. Как раз это... — она прервалась чтобы прочистить горло. — Как раз это и делает нас друзьями, верно?

Дэш улыбнулась. Старая добрая Эй-Джей, на которую всегда можно положиться. Пегаска дружески ткнула собеседницу копытом в плечо, и с удивлением заметила, что толчок заставил ту поморщиться. Она же вовсе не сильно.

— Ну, хех, спасибо, что выслушала. Всё же, может, присмотришь за Рэрити? Знаешь, если она будет поблизости.

— Конечно. — Улыбка Эпплджек почему-то показалась натянутой. Наверно, просто устала после тяжёлого дня. — Кстати, куда сейчас? Обратно на своё облако?

— Не, Рэрити приютила меня у Свити Белль. Круто с её стороны, а?

— Эт там же, где она сама остановилась?

— Хех, ага, довольно круто, по-правде говоря. — Внезапно почувствовав смущение, Дэш потёрла загривок копытом. — Я, и зависаю у Рэрити. Никогда бы не подумала, да?

— Видывала вещи и поудивительней. — Эпплджек снова подняла оглобли телеги и поудобней устроила их на своих плечах. — Хотя и не так много. Береги себя, ладно?

— Обязательно. — Дэш пританцовывала вокруг телеги, ступая легко, как никогда, даже не используя крылья. — И спасибо за яблоки!

Эпплджек покачала головой, но всё же Дэш разглядела улыбку на её лице. И, пока пегаска шагала по дороге к бутику, ночь вокруг неё казалась ей не такой уж и тёмной.

Когда Дэш добралась, Рэрити и Свити уже спали наверху. Свет был выключен, за исключением одной лампы, оставленной зажжённой у входа, чтобы поприветствовать пегаску и осветить ей дорогу. Проходя мимо, она задула огонь.

Дэш обдумала идею присоединиться к Рэрити в спальне наверху, но отбросила её как слишком невежливую. Единорожка, вероятно, уже спит, и не следует будить её, особенно учитывая, что она, возможно, будет ей не рада. Вместо этого Дэш наощупь добралась до дивана и устроилась на нём. Ночи были ещё достаточно тёплыми, чтобы обходиться без одеяла.

Рэрити, Рэрити, Рэрити. Пегаска не была уверена, но, кажется, с её подругой что-то было не так, что-то поменялось в той повзрослевшей молодой кобылке, которую помнила Дэш. И, что бы это ни было, оно тщательно скрывалось за “вуалями” и “масками”. Рэрити была из тех пони, которые будут утверждать, что они в порядке, да, в полном порядке, до тех пор, пока мир вокруг них не развалится на куски.

“Никого тебе не напоминает?”

Дэш фыркнула. Конечно, Рэрити не единственная упрямица в мире, но в своей иллюзорной убеждённости, что в любой ситуации она сможет сохранить лицо, она зашла дальше всех знакомых пегаске пони. Когда дело касалось её личной жизни, Рэрити никогда не просила других о помощи. Похоже, она просто неспособна сделать это.

Неважно. Всё это может подождать до завтра. Улёгшись на бок поудобнее, Дэш закрыла глаза и выбросила все мысли из головы.

Через несколько минут она открыла глаза, как и прежде не чувствуя ни малейшей сонливости.

“Вот дерьмо”.

Тогда попробуем дыхательные упражнения. Сделать долгий вдох, пока лёгкие не наполнятся до предела, а грудь не будет готова лопнуть. Потом медленно выдохнуть, выталкивая из себя весь воздух до последней капли. Пауза. Её сердце замедлило темп, каждым ударом заставляя тело содрогаться, а перья трепетать. Медленно вдохнуть. Задержать дыхание. Медленно выдохнуть. Пауза.

Она могла продолжать бесконечно, делая только три или четыре вдоха в минуту. Детская забава здесь, на поверхности, где воздух густой и насыщенный. Там, наверху, в безвоздушье высоких небесных просторов, её лёгкие работали как обезумевшие кузнечные мехи, отчаянно пытаясь урвать достаточно кислорода для поддержания движения крыльев и жизни мозга. Земные пони и единороги не понимали, не осознавали, что они всю жизнь проводят купаясь в воздухе. Не раз и не два Дэш возвращалась после сверхвысоких полетов кашляя кровью. Отёк лёгких, говорил их штатный доктор, а потом отчитывал пегаску за то, что та ведёт себя слишком безрассудно. Но лёгкие пегаса вполне способны выдерживать такое, и она посмеивалась над распоряжениями доктора. Полёты были её жизнью.

Резкое болезненное чувство пощипывало её грудь, и тут она осознала, что уже почти на минуту позабыла дышать. Но, всё равно, продолжила выжидать, позволяя боли разгораться в лёгких. Одна из её маленьких забав, один из способов, которыми она испытывала себя и раздвигала для себя, как для летуньи, границы возможного. Прошла ещё минута. Сердце снова вернулось к своему обычному ритму, потом ускорилось. Ноги попытались дёрнутся. Пегаска усилием воли заставила их замереть.

Третья минута, и Дэш позволила воздуху просочиться наружу сквозь плотно сжатые губы, потом неглубоко вдохнула. Даже и не близко к её рекорду, но сегодня её задачей было уснуть, а не практиковаться в задержке дыхания. Она перекатилась на спину и вздохнула.

Считать овец? Пегаска не стала даже и пытаться. Ей никогда не удавалось досчитать до двадцати прежде, чем это занятье ей наскучит и её мысли переключатся на что-нибудь другое.

“Считать овец, какая глупость, кто вообще додумался до счёта овец?”

Бессонница была для Рэйнбоу Дэш чем-то новым. До несчастного случая, всякий раз, когда она засыпала с Соарином в одной постели (или на одном диване, или облаке, или дереве), сон приходил к ней внезапно и без предупреждения, обычно после очередного раунда любовных утех. Не каждую ночь... ну, ладно, может быть и каждую. Даже после выступлений, когда почти вся команда валилась с ног в изнеможении, Дэш и Соарин сохраняли в себе чуточку сил, ровно столько, чтобы немножко повеселиться друг с другом.

“Проклятье, стоит попробовать.”

Она села на диване и обвела взглядом тёмный бутик. Её уши резко двигались, стараясь уловить скрип половицы или скрежет петель открывающейся двери. Ничего. Дом был тих и недвижен. Безмолвие нарушалось только доносящимся снаружи лёгким шорохом сухих листьев.

Она одна. Отлично. Дэш опустилась на диван и потянулась, наслаждаясь тем, как ткань — гораздо более грубая, чем облако, на котором пегаска обычно спала — скребёт по её шёрстке. Она закрыла глаза и провела плоской частью копыта по животу. Никакой продуманной схемы, никаких планов, просто беспорядочные лёгкие поглаживания.

В её воображении, её трогал другой пони. Прикосновения его копыт, более крупных и сильных, дразнили её брюшко. Волна горячего дыхания омыла её шею, за ней последовали нежные касания губ и более грубые щипки зубами. Она прикусила губу и сжала бедра. Пульсация, исходящая из её промежности, ещё не была настоящим удовольствием, но всё же заставила её дыхание сбиться.

Это его копыто теперь приглаживало шёрстку на её боках, пересекая облако и молнию её кьютимарки. Она прикусила губу, наполовину в предвкушении, наполовину — чтобы сдержаться и не нарушить тишину бутика смехом. В том месте ей всегда было очень щекотно, и он знал это.

Хватит притворства. Она скользнул копытом к горячему угольку, прячущемуся между задних ног. Набухшая щёлка, пока ещё едва влажная, но страстно желающая большего, легко раздвинулась под её нажимом. Пегаска томно ахнула и надавила копытом на узелок удовольствия, укрывавшийся между складок.

Теперь она могла почувствовать свой запах, мускусный аромат, никак не влиявший на неё саму, зато доводящий Соарина до исступления. К этому моменту их любовной игры его член уже всерьёз мешал бы поглаживаниям и покусываниям, требуя от Дэш перейти к более активным действиям. Сейчас копыто пегаски легко скользило между её губок, блестящее от первых капель её возбуждения.

В какую-нибудь другую ночь она могла бы провести немало времени играя с собой и предаваясь разным фантазиям, в то время как её копыто все сильнее и быстрее тёрло бы место между ног. Но сегодня она просто хотела разрядиться, и когда разрядка пришла, её едва ли можно было счесть оргазмом. Всего лишь скоротечная волна удовольствия, на миг захлестнувшая промежность и столь же быстро отхлынувшая во тьму ночи.

Хотя, этого было достаточно. Дэш перекатилась на бок, накрытая волной изнеможения. Она закрыла глаза и за считанные секунды обрела прежде ускользавший от неё покой сна.

Дэш поучаствовала позади себя движение на диване. Она тихо забормотала и с трудом разлепила глаза. Всё ещё темно. Пегаска подтянула передние ноги под себя, чтобы приподняться, когда тихий голос произнёс ей на ухо:

— Тс-с... спи.

Тёплое и мягкое тело прильнуло к её боку.

Совет показался разумным. Дэш зевнула, прижалась к источнику голоса, и быстро провалилась в темноту.

Интерлюдия: Несчастный случай

Что-то с этой рубиновой пуговицей не так.

Лишь прищуренные глаза Рэрити выдавали её раздражение. Последние полчаса она только и возилась с этим проклятым пальто, завершающим штрихом её весенней коллекции, но пуговица на воротнике всё портила. То слишком большая, то слишком маленькая, не в том месте, неверного цвета, неправильной формы или просто смотрелась глупо.

А ведь это была пуговица декоративная! Под неё даже не было прорези, она существовала только для украшения и Рэрити не была уверена, что ей нравится подобный подход. Но против моды не попрёшь, а в этом сезоне мода говорит, что на дамском пальто обязательно должна быть дополнительная пуговица чуть выше левого нагрудного кармана. Для иного подхода не было ни времени, ни места — обычное весеннее пальто есть обычное весеннее пальто, что тут поделаешь. Хорошо ещё, что ей удалось сделать его не только удобным, но и довольно красивым.

Кроме этой проклятой пуговицы, в которой не было ни грамма практичности. Рэрити поворчала себе под нос и отложила иглу. Небольшой перерыв на чай поможет лучше мыслить.

Она подошла к чайнику, одной из новых моделей, которые сами подогревают налитую в них воду с помощью электричества. Никакого огня, ни капли магии, только электричество. Рэрити начинала нервничать каждый раз, включая его в розетку, но, вроде как, от этой штуки ещё никто не умирал.

Дождь вперемешку со снегом стучал в окно, а она всё ждала, когда же вода закипит. Зима, если верить календарю на стене её кабинета, уже через неделю должна была закончиться. Однако, погодная команда, похоже, свой календарь потеряла. Уже несколько дней погода всё портилась и портилась. Сначала небо просто затянулось облаками, потом они пролились холодной моросью, и закончилось всё сегодняшним безобразием на улице. Единорожка глядела в окно, пока то не запотело от её дыхания, а потом, со вздохом, отвернулась.

“В Понивилле уже готовятся к уборке зимы. И ты могла бы быть там. Ещё не поздно вернуться домой”.

Вот только уже поздно. Сейчас на ней висело с десяток заказов, каждый из которых требовал её личного внимания. А она просто бросит всё и уедет в Понивилль потому что захотелось? Клиенты будут в ярости.

Единорожку отвлёк свист электрочайника. Подумав секунду, она выбрала пакетик с нежной жасминовой заваркой и опустила его в заварник.

— Прошу прощения, мисс Рэрити? — Её помощница, Тимбл, выглянула из-за двери. — Вам пришла телеграмма.

— Просто кинь её в ту кучу с почтой, дорогуша, — ответила Рэрити, доставая пару фарфоровых чашек из шкафа. — Не хочешь чаю? Я заварила целый чайник жасмина.

— О, спасибо, но нет, мэм. От жасмина я становлюсь немножечко нервной, — хихикнула земная пони. — Но телеграмма помечена как срочная. Уверены, что её прочтение стоит откладывать?

“Срочная?” Рэрити нахмурилась:

— Ну, это другое дело. Давай посмотрим.

Запечатанный конверт поднялся из копыт Тимбл и поплыл к единорожке. На нём был штамп главного почтового отделения Понивилля. Когда Рэрити увидела это, по спине у неё пробежала холодная дрожь. Что-то случилось со Свити Белль? Она вскрыла конверт и достала единственный листок, что был внутри.

ДЛЯ РЭРИТИ ТЧК ПРОИЗОШЁЛ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ ТЧК РЭЙНБОУ РАНЕНА СОАРИН ПОГИБ ТЧК ВОЗВРАЩАЙСЯ В ПОНИВИЛЛЬ Я ВСТРЕЧУ ТЕБЯ НА ВОКЗАЛЕ СЕГОДНЯ В ШЕСТЬ ВЕЧЕРА ТЧК ТВАЙЛАЙТ СПАРКЛ

Как ни позорно это признавать, но первой реакцией было облегчение. Со Свити всё в порядке. Позже, от осознания насколько мелочны и эгоистичны были её мысли, Рэрити стало тошно. А когда до неё, наконец, дошёл смысл телеграммы, голова закружилась, и единорожка сама не заметила, как осела на пол.

— Рэрити? Рэрити? Вы в порядке? — лицо Тимбл было всего в паре сантиметров, а её глаза переполняла тревога. — Что-то случилось... что-то с вашей...

— Нет, — отрезала Рэрити. Её голос звучал тихо и приглушённо, будто доносился за тысячу километров. — Свити в порядке. Мне нужно... нужно... — она остановилась, чтобы сглотнуть. Во рту было суше любой пустыни. — Мне нужно ненадолго уехать, Тимбл. Сможешь с Вив последить за бутиком несколько дней, пока меня не будет? Точнее, неделю?

— Эм... — Тимбл сделала шаг назад. — Да, думаю, сможем. Если не принимать новых заказов, у нас будет время закончить текущие проекты. Можно нам использовать вашу ткань?

— Да, конечно. Всё что угодно. — Обычно Рэрити приберегала свой особый запас тканей и аксессуаров для необычных проектов, но Тимбл и Вив были её самыми опытными ученицами, и если они останутся в бутике за главных, то и материалы им нужны лучшие. — Можешь пойти передать остальным, что я отлучусь как минимум на пару дней? Нужно навестить друзей.

— Да, мэм. Что-нибудь ещё?

Рэрити взглянула на часы. Сейчас уже полдень, а поезд до Понивилля идёт несколько часов. Надо торопиться.

— Нет, всё в порядке, — ответила единорожка. — Просто следи, чтобы работа не встала, пока меня нет. Вы справитесь. — Рэрити резко встала и, обойдя Тимбл, направилась к двери.

Впервые в жизни Рэрити ехала куда-то, не собрав в дорогу ни одной сумки.

— Куда направляетесь?

— Понивилль. Экспресс, пожалуйста.

Рэрити толкнула кучку бит через стойку кассиру, светло-коричневому пони носящему модные офисные очки. Он пересчитал деньги и нажал пару клавиш на устройстве перед ним. Спустя несколько секунд из него вылезла тонкая бумажка, которую кассир оторвал и толкнул ей.

— Благодарю.

Она быстро проглядела текст на билете и отправилась на платформу посадки. На нём было указано время прибытия в Понивилль: 17:55. Ну конечно же, Твайлайт сверилась с расписанием поездов.

Платформу заполнял с десяток других кобылок и жеребцов, в большинстве своём земные пони. Возле скамеек одна парочка приглядывала за тремя жеребятами, а двое сидящих на скамейке пожилых пони смотрели на них с улыбкой.

“Соарин погиб”.

Рэрити почти его не знала, но это всё равно повергло её в шок. Когда-то она знала пони, которых сейчас уже не было в живых, но все они были пожилыми кобылками и жеребцами, чьё время подошло к концу. Но никогда ничего подобного. Не такие молодые пони, у которых вся жизнь впереди, как Соарин.

И Рэйнбоу Дэш. Разве сложно было добавить в телеграмму хоть пару слов, чтобы было понятно, насколько всё плохо?. Может, у неё просто царапина, или, может, она при смерти. Рэрити оставалось только гадать.

Мимо прошёл жеребец примерно такого же возраста, что и Свити Белль, с огромной пачкой газет на спине. Он открыл витрину, достал утренние газеты и заменил парочкой более свежих номеров. Рэрити краем глаза увидела заголовок и через секунду буквально чуть не вырвала бедную дверь витрины, пытаясь достать газетку.

“Трое погибших от взрыва в Клаудсдейле,” — гласил заголовок. Чуть ниже на зернистой фотографии был запечатлён столб дыма, поднимающийся с земли под городом. По крошечным пятнышкам, летящим пегасам, можно было понять каких громаднейших масштабов был пожар от которого и валил весь этот дым.

“Ох, во имя Селестии, что там случилось?”

В статье не называлось имён, но Соарин и Дэши оба жили в Клаудсдейле. Если исключить невероятное совпадение, то, скорее всего, именно это происшествие Твайлайт имела в виду в телеграмме. Рэрити проглядывала статью, в поисках подробностей, но текст был удручающе скуден на детали. Даже касательно основных событий не было ясности: ничего не известно о причине взрыва, сколько пони пострадало или действительно ли, перед большим взрывом, запечатлённым на фотографии, был взрыв поменьше, как заявляют некоторые очевидцы.

Громкий свист прервал её раздумья. Поезд в Понивилль вот-вот отправится. Она сложила газетку пополам, села со всеми, кто ещё оставался на платформе, на поезд и уже через минуту возвращалась домой.

Всю поездку она смотрела в окно. Когда без пяти минут шесть поезд прибыл в Понивилль, она не смогла припомнить ничего из увиденного.

— Рэрити! — Голос Твайлайт прорезался сквозь шум толпы. Единорожка тянула шею, уже не первый раз в жизни жалея, что не выросла чуточку выше. Пони вокруг образовывали разноцветную стену, которая не торопилась рассасываться.

— Твайлайт! — отозвалась она. — Стой на месте, я иду!

Она начала пробираться сквозь толпу, бормоча извинения каждому, случайно оттолкнутому, пони. В конце концов, она добралась до края платформы, где её ждали Твайлайт Спаркл и Пинки Пай.

Твайлайт выглядела слегка уставшей. Местами из её гривы в разные стороны торчали пряди волос, а крылья выглядели так, будто кто-то погладил их “против перьев”, но, несмотря на это и мешки под глазами, она выглядела нормально.

Пинки же наоборот. Её привычная яркая шёрстка поблёкла, кудряшки обвисли вдоль шеи и плеч. Розовая пони не сводила с единорожки своих ярких голубых глаз с того момента, как та вырвалась из толпы. Когда настал её черёд обняться с подругой, Пинки подошла совершенно деревянным шагом, полная противоположность её прежней походке в припрыжку.

Рэрити крепко обняла её, затем аккуратно отпустила.

— Как она?

— Ранена, — ответила Твайлайт. Она машинально обняла Рэрити, затем резко развернулась и направилась с платформы вниз по лестнице в сторону улицы. — Ну же, все уже ждут нас у воздушного шара.

— Воздушного шара? — Подскальзываясь на мокрых булыжниках мостовой, единорожка устремилась за подругой. С каждым шагом по лужам на её шерсти появлялись всё новые серые следы от брызг. — Какого воздушного шара?

— Моего, — сказала Твайлайт, не замедляя шаг, и посмотрела на пасмурное небо. — Нужно спешить. Уже темнеет.

— Зачем он нам? — спросила Рэрити. Она никогда не видела Твайлайт в таком состоянии и это более чем обескураживало.

— Это единственная возможность нам всем добраться до Клаудсдейла, — ответила Твайлайт. Она ускорила шаг, обходя закрытый ларёк с капустой. — Придётся потесниться, но по весу укладываемся.

Конечно. Пять вымокших пони в маленькой корзинке. Рэрити поморщилась от этой мысли. В небе будет ещё и холодно, а из одежды на ней был только тонкий бежевый шарфик.

— А разве Флаттершай не может просто, ну, полететь?

— Она уже там, — ответила Пинки, что было немного неожиданно для Рэрити: земная пони сегодня была такая тихая, что единорожка про неё совсем забыла. — Она улетела сегодня утром.

— Они будут ждать нас в больнице, — добавила Твайлайт. Она даже не потрудилась оглянуться, пока говорила. — А теперь поспешим, нас ждёт долгий полёт.

— Это... точно безопасно?

— Совершенно безопасно.

Твайлайт была первой, кто вылез из корзины, наложив на свои копыта и копыта подруг заклинание хождения по облакам. Её копыта на пару сантиметров погрузились в облако, но она не провалилась насквозь и не барахталась сейчас, падая где-то под Клаудсдейлом. Хотя, конечно, ей и не нужно было это заклинание, так что это не особо успокаивало.

Эпплджек, держась за края корзины, наполовину перелезла через край, проверяя передней парой копыт устойчивость облаков. Удовлетворённая результатом, она спрыгнула к Твайлайт.

— Агагсь, прям как в прошлый раз.

Точно, как в прошлый раз. Вот только этот прошлый раз был связан с не самыми приятными для Рэрити воспоминаниями. Она нервно вздохнула, осторожно перелезла через борт и схватилась за край корзины. Быстро помолившись про себя, она отпустила край и пролетела последние сантиметры до облака.

— Видишь? Безопасно, — сказала Твайлайт. Она дождалась, пока Пинки присоединится к ним на платформе, куда уже с невероятной скоростью стекались любопытствующие пегасы. Видимо, единороги и земные пони всё ещё были редкостью для Клаудсдейла. — Ну, и где он? Обещал же нас здесь встретить.

— Где кто? — спросила Рэрити. Она топнула по облаку, но оно легко выдержало. Когда она подняла ногу, остался небольшой отпечаток, но не прошло и секунды, как облако затянуло его без следа, от того что оно постоянно клубилось.

“Будто ходишь по воде”.

— Клаудфаер, — рассеяно ответила Твайлайт, сосредоточенно всматриваясь в толпу. — Он должен был... ага!

На платформу приземлился молодой мускулистый пегас в форме Вандерболтов. Он пробился через толпу и подошёл к ним.

— Принцесса, дамы, благодарю вас, что прилетели. — Теперь, вблизи, Рэрити заметила, что его униформа была не выглажена, не все пуговицы застёгнуты, и некоторые значки висели криво, будто бы он одевался в спешке. Он с любопытством взглянул на ноги прибывших и продолжил: — Мы приготовили для вас колесницу, но, как погляжу, вам она не нужна. Вы, должно быть, Рэрити?

Рэрити пришлось начинать разговор, так как обратились именно к ней:

— Эм, да. Клаудфаер, верно? Очень приятно. — Она развернулась к остальным. — А вы уже знакомы?

— Агагсь. Клауди был с Болтами, когда они приехали в Понивилль в прошлом году, — отозвалась Эпплджек.

— Помнишь то выступление, ради которого ты не могла вырваться домой? — Голос Твайлайт был так резок, что казалось, об него можно буквально порезаться. Рэрити дёрнулась.

— А, да, то самое. — Рэрити прочистила горло. — Было так много дел в бутике, да и вообще... — Она прервалась. Все уже выдвинулись, следуя за Клаудфаером, скорее всего в сторону больницы. Она поспешила их догнать.

“Что ж, Твайлайт, ты тоже иди в зад”.

В мемориальной больнице Клаудсдейла, к удивлению Рэрити, были настоящие полы. Покрытые линолеумом, вымытые до блеска, что аж скрипели под копытами. С этого она и решила начать беседу, отчаянно пытаясь максимально уйти от предыдущей темы:

— А? — Твайлайт обернулась, будто бы только сейчас узнала, что Рэрити здесь. — А, верно. Думаю, таковы правила. Здесь ничего не сделано из облаков на случай, если им придётся лечить единорогов или земных пони.

— Или, что более вероятно, если у кобылки родится жеребёнок не-пегас, — добавил Клаудфаер. — А случается это гораздо чаще, чем вы можете подумать.

— Должно быть, это неловко, — вставила Эпплджек.

— Надеюсь, что никогда этого не узнаю, — сказал Клаудфаер. — В любом случае на третьем этаже у нас зал ожидания. Там может быть полно народу, но, если придётся, мы можем выгнать пару пони. Капитан сказал, что вы пятеро имеете привилегии.

“Пятеро?”

На Рэрити накатило осознание:

— Флаттершай здесь?

Он кивнул:

— Она прилетела пару часов назад. Не думаю, что она уже виделась с Эл-Ти. Доктор никого не пускает.

— С эл... ти? — прошептала Рэрити Эпплджек. Она не хотела снова показывать своё незнание перед Твайлайт.

— Он имел в виду Дэш, — прошептала Эпплджек в ответ. — Она лейтенант.

Точно, все эти военный штучки. Рэрити никогда не вникала в детали того, как Вандерболты служили короне. Они не похожи на стражу, которую она видела во дворце, суровую, строгую и дисциплинированную. Если на то пошло, шоу Вандерболтов больше походило на показ мод, чем на выступление солдат, со всем этим заводом толпы, раздачей автографов и встречами с кучей поклонников. Но, похоже, в какой-то мере их бывшее военное положение всё-таки оставило на них отпечаток в виде рангов.

— Спитфаер здесь? — спросила Твайлайт. Они остановились у лифта в конце коридора и ждали, пока он приедет. Рэрити бросила взгляд на указатель висевший неподалёку и прикусила губу.

“Третий этаж: Отделение интенсивной терапии, Ожоговое отделение, Лётная медицина, Неврология”.

— Нет, она встречается с семьями. — Клаудфаер ещё раз нетерпеливо ткнул уже нажатую кнопку. — Сейчас она очень занята.

— А ты как? — голос Пинки, внезапно, прозвучал из-за спины Рэрити. Это было первое, что она сказала с их прибытия в Клаудсдейл.

— Всё в порядке. Я не был тогда на тренировочной площадке. — Он ещё раз с силой надавил на кнопку кончиком копыта.

— Я имела в виду, как ты...

— Сказал же, всё в норме! — Клаудфаер ударил по кнопке с такой силой, что по пластику пошли трещины. Спустя секунду она погасла, и перед ними распахнулись двери лифта.

Это была очень тихая поездка до третьего этажа.

Флаттершай ждала их, как это ни прозаично, в комнате ожидания. Увидев подруг, она, изящно взмахнув крыльями, встала и поскакала к ним, чтобы заключить их всех в большие объятия, и Рэрити оказалась зажата между двумя земнопони. Она чуть не начала задыхаться, когда объятья прекратились.

Всё это время висела тишина, которую прервал Клаудфаер, прочистив горло:

— Что ж, я должен вернуться к капитану. Если понадобиться какая-то помощь, можете спросить любого Болта. Они с радостью помогут.

Флаттершай посмотрела на него:

— С тобой всё будет хорошо?

Снова тишина. Рэрити закусила губу.

— Ага, — всё что он сказал и, ничего не добавив, развернулся и ушёл.

— Не похоже, что он в порядке, — сказала Пинки. Она не сводила глаз с двери, которая уже захлопнулась за Клаудфаером.

— Он просто расстроен, — ответила Флаттершай и аккуратно полетела от них обратно в сторону ряда свободных стульев. — Сегодня была его очередь проводить тренировку, но он поменялся сменами с Соарином.

“Ох. Оуууууу”.

Рэрити ещё раз посмотрела на дверь:

— Соарин... Он...

— Он не выкарабкался. — Голос Флаттершай звучал тихо, но не так, будто она стеснялась, как, по памяти Рэрити, это бывало раньше. Похоже, единорожка уже не была в Понивилле слишком долго: кое-что успело измениться.

— Верно. Так было написано в письме, но... — Она снова прервалась. Почему никто ещё не спросил? Всем же хочется знать. — Мне так жаль, но я должна спросить. Как она? Когда мы сможем её увидеть?

— Будет жить, — ответила Флаттершай. По лицам остальных было видно хоть и лишь небольшое, но облегчение. — Операция закончилась примерно час назад. Хирург сказал, что им удалось спасти её ногу.

“Спасти её ногу?” Рэрити на секунду показалось, что Флаттершай говорит на каком-то непонятном языке, потому что её мозг не мог осознать смысл такой простой фразы. “Спасти её ногу?”

— Мы можем с ней повидаться? — спросила Эпплджек. Она неуверенно шагнула в сторону палат.

— Не раньше, чем она очнётся, — Флаттершай снова села на стул. — Но сначала её должны осмотреть доктора. Вам лучше присесть. Это займёт какое-то время.

“Спасти её ногу?” Правда, что это может значить? Остальные уже начали занимать места рядом с Флаттершай, а Рэрити всё стояла, будто прикованная к полу. Пинки и Эпплджек сели рядом и, наклонившись друг к другу, о чём то шептались. Твайлайт нервно ёрзала на стуле, пока Флаттершай нежно не прижалась к ней носом. “Спасти от чего?”

— Рэрити?

Они же это не всерьёз? Она никогда не видела пони без ноги. Как такое вообще возможно? Шьют ли для них особую одежду?

— Рэрити, почему бы тебе не присесть?

И как вообще Рэйнбоу будет выглядеть без ноги? Рэрити даже не могла представить. Могла представить обычную Рэйнбоу Дэш, с её классической самодовольной ухмылкой на лице, но представить, что ей больно? Или вообще кому-то из её подруг? Что они ранены. Часть, а не целое. “Разорвана на части. Как Соарин”.

— Она сейчас... — Мир потемнел, не дав ей услышать конец фразы.

— Прости. Я была слишком... резка с тобой, так ведь?

— Всё в порядке, дорогуша. Это был тяжёлый день для нас всех, — ответила Рэрити. Рядом с ней сидела Твайлайт, сжавшаяся в своём сидении, жалкая на вид, уставшая и измотанная, какой Рэрити видела её впервые. Голова фиолетовой единорожки поникла, её грива, обычно ровно уложенная, была взъерошена и спутана, с торчащими во все стороны прядями. Картину завершали большие мешки под красными измученными глазами.

Она выглядела так, как Рэрити себя чувствовала внутри. Прошло уже почти десять часов с такого момента как она упала в обморок на холодный линолеум пола. Это был не самый унизительный момент в её жизни, который она разделила с подругами, даже не в тройке худших, но всё равно приятного мало.

— Да, но ты всё равно того не заслужила. — Твайлайт тихо шмыгнула. — Прости ещё раз. Я серьёзно.

— Знаю. — Рэрити наклонилась и положила голову на плечо Твайлайт. — Но сейчас нужно думать о Дэш.

— Верно. Дэш. — Твайлайт бросила еле заметный взгляд на дверь к палатам. Она больше не открывалась с тех пор, как примерно час назад, оттуда вернулся Клаудфаер. Сейчас он сидел рядом с Флаттершай, и они тихо дремали. На соседних стульях устроились Пинки и Эпплджек, облокотившись друг на друга головами. Только их нервно дёргающиеся уши выдавали, что они ещё не спали.

“Пегас с пегасом, земнопони с земнопони и единорог с единорогом. Какое совпадение”.

Прошло уже столько лет, но Рэрити всё равно считала Твайлайт единорогом, даже не смотря на то, что крылья принцессы тёрлись об неё с каждым вздохом. На секунду ей даже захотелось подсесть к Флаттершай и Клаудфаеру, чтобы убрать это чёткое разделение, но она отбросила эту идею, как глупую. Твайлайт нужна была её компания, а остальные неплохо чувствовали себя друг с другом. Не было смысла рушить такую идиллию.

— Так... что будет дальше? — прошептала Твайлайт. — Что нам делать?

— Думаю, это зависит от... положения Дэш. — Рэрити сделала паузу перед словом и тут же захотела его забрать. “Положения,” будто бы Дэш была просто залетевшей кобылкой. Она скривилась, но продолжила: — И нам нужно будет помочь ей пройти через его похороны. Все похороны.

— Точно, похороны. — Глаза Твайлайт расширились, как будто она только сейчас о них вспомнила. — Как они... — Она прочистила горло. — В смысле, какие у них церемонии?

— Боюсь у меня нет ни малейшего понятия. — Рэрити, конечно, бывала на похоронах, но только земных пони и единорогов. Какие бы церемонии не бытовали у пегасов, они проводят их вдалеке от земли. У неё даже проскользнула пугающая мысль, что их могут вообще не пригласить.

— Можно спросить у Флаттершай, — сказала Твайлайт после паузы. — Она должна знать. И должна знать, как помочь Дэш.

Звучит оптимистично. Правда, Рэрити не стала ничего говорить, а лишь снова положила голову на скрещенные перед собой ноги. Твайлайт, непонятно из-за чего, нахмурилась, и они обе замолчали.

Спустя какое-то время, около часа или что-то вроде — Рэрити потеряла счёт времени — дверь со скрипом распахнулась, и к ним вышла бледно жёлтая кобылка в белом докторском халате. Она подозвала Клаудфаера и ушла с ним в коридор. Он вернулся через какое-то время, один, и откашлялся достаточно громко, чтобы разбудить дремавших пони:

— Она очнулась. Доктора проводят осмотр, но мы сможем увидеть её через пару минут.

— Как она? — спросил один из Вандерболтов. Рэрити даже не стала узнавать его имя: в этой униформе они всегда одинаковые.

— Ей лучше, — ответил Клаудфаер. — Никаких непоправимых травм, и крылья в порядке. Ей очень повезло.

Огромный груз упал с плеч Рэрити. Было видно, как по небольшой собравшейся толпе проходит волна облегчения, некоторые даже улыбнулись. “Очень повезло, это точно. Вот только...”

— Она уже знает? — задала вопрос Рэрити. — Насчёт Соарина.

Тишина. Клаудфаер потупил взгляд.

— Пока нет, — выговорил он с тяжёлым вздохом. — И буду честен: я не знаю, как ей сказать. Никогда не делал ничего подобного.

— Ну, кому то придётся это сделать, — проговорила Эпплджек. — Нельзя от неё такое скрывать.

Никто не спорил, но никто ничего и не сказал. Ожидая, пока кто-то вызовется добровольцем, все пони переводили взгляды друг на друга, их уши нервно дёргались. На секунду, все взгляды устремились на Рэрити, и её сердце сжалось в панике. “Я?! Нет, это должен сделать кто-то другой, я не могу! Не могу, не могу...”

— Я поговорю с ней. — Голос Флаттершай, тихий, но уверенный, прервал тишину. — Эпплджек, можешь пойти со мной?

— Эм... — Эпплджек непроизвольно сделала шаг назад, и только Рэрити стояла достаточно близко чтобы разглядеть тот промелькнувший в её глазах страх. Нужно отдать должное: промелькнувший лишь на мгновение. Она резко кивнула Флаттершай и последовала за ней из комнаты ожидания. Внезапно всё снова поглотила гнетущая тишина.

Все переглядывались, комната была полна пони. Они ждали, сами не зная чего. Проходила минута за минутой и Рэрити казалось, что с каждой секундой у толпы рос страх. Буквально за соседней дверью жизнь их подруги вот-вот будет разрушена.

Они ждали, пока опустится гильотина.

Наконец, высокий звук пробился сквозь тихое шипение вентиляции.Похожий на плач жеребёнка, слабый крик, усиливающийся и спадающий вместе с ритмом дыхания. Громче, затем снова тише. Будто игла, впивающаяся Рэрити прямо в мозг.

Это было слишком. Она развернулась и, игнорируя шокированные взгляды её подруг, просто ушла.

Глава 6: Цена верности

Рэрити пришла к выводу, что этот диван был явно не предназначен для двоих.

Она не спала уже некоторое время. Первого намёка на солнечный луч, пробившийся сквозь окна Карусели, всегда было достаточно, чтобы разбудить её. Прошли годы, но Рэрити так и не смогла избавиться от этой привычки. Даже когда спала на диване, чего она никогда не делала раньше, когда жила здесь. Стремление проснуться и встать вместе с солнцем, судя по всему, настолько глубоко укоренилось в ней, что стало её неотъемлемой частью.

Они с Рэйнбоу Дэш ютились на диване. Рэрити подумала, что пегаска была похожа на кошку — так же стремилась занять всё свободное пространство. Было непросто найти, куда втиснуться.

Но оно того стоило. Крыло Дэш было словно самое мягкое одеяло на свете, его полые кости чуть вибрировали в такт её сердцебиению, оно касалось шёрстки Рэрити как тёплое дыхание. Нежное живое одеяло, прижимавшее её к не такому уж и мягкому боку пегаски.

Лицо Дэш казалось почти детским. Гордость, самоуверенность, настойчивость и боль оставили её, стоило лишь уснуть. Прядки цветастой гривы рассыпались по сторонам, лишь изредка колыхаясь, когда их касалось и поднимало в воздух дыхание спящей пегаски. Они были длиннее, чем помнила Рэрити — Дэш или решила поэкспериментировать с необычными стилями, или ей стало плевать.

Лестница скрипнула, и Рэрити, навострив уши, обернулась на звук. Она увидела замершую в изумлении, на полпути вниз по лестнице, Свити Белль, уставившуюся на них округлившимися глазами. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем Свити, легонько кивнув ей, вернулась наверх. Раздался еле слышный звук: в её спальне закрылась дверь.

“Как мило. Впрочем, похоже, так и так нужно вставать”.

Точно. Рэрити тихонько вздохнула и тут же застыла на месте, когда, под её боком шевельнулась пегаска. Мышцы крыла напряглись, и Дэш на мгновение приоткрыла пурпурные глаза. Она пробормотала что-то неразборчиво, кажется улыбнулась и вновь задремала.

Рэрити воспользовалась этим шансом выскользнуть из-под крыла. В комнате оказалось прохладнее, чем она ожидала, и единорожка, не мешкая, отправилась на кухню, чтобы начать готовить завтрак.

— Ну, и как вам спалось?

Рэрити посмотрела на сестру, сидящую за другим концом стола. Это были её первые слова с тех пор, как она вошла на кухню четверть часа назад. Свити невинно улыбнулась в ответ и продолжила кусочками нарезать горсть клубники им на завтрак.

— Весьма неплохо, дорогуша, — ответила Рэрити.

Чтобы не мешать спящей в соседней комнате Рэйнбоу Дэш, она говорила вполголоса, хотя, скорее всего, в этот раз её осмотрительность была впустую. Если уж пегаску не разбудили шкворчание вафли в вафельнице и шумящая в раковине вода, вряд ли это смог бы сделать негромкий разговор.

— У нас сломалась кровать, или что-то вроде того?

Свити стряхнула нарезанную клубнику на поднос и, взяв магией гроздь бананов, опустила её на кухонную столешницу. Замелькал нож, умело превращая их в дольки, размером с монету, отправившиеся вслед за клубникой. Стук её ножа о разделочную доску заполнил кухню.

— Уверена, с кроватью всё в порядке, — лукаво взглянув на сестру, ответила Рэрити, а затем перевернула вафельницу и подняла крышку, выпустив на кухню до невозможности соблазнительный запах поджаренного теста.

“Если уж он не сможет разбудить Дэш, то ничто не сможет”.

— Просто так вышло, что Дэш вернулась домой чуть позже нас, и в её глупенькую голову пришла мысль улечься спать внизу, на диване, — продолжила она. — Разумеется, я просто обязана была к ней присоединиться.

— А, разумеется, — сказала Свити. — В конце концов, здесь внизу так холодно по ночам.

— Именно. Рада, что ты понимаешь.

Рэрити наколола вафлю на вилку, переложила на поднос и вылила на всё ещё шипящий противень новую порцию теста. Прежде чем она закрыла крышку, её нос пощекотал завиток приятного пара.

— Кстати, ты готовишь вафли каждое утро? — спросила Рэрити, недвусмысленно стрельнув глазами на бёдра Свити. — Не самая полезная еда, знаешь ли.

— Только в особых случаях, — ответила она, притворившись, что не заметила взгляда сестры. Сунув в рот ломтик банана, на котором ещё оставалась кожура, единорожка прожевала его и продолжила:

— К тому же, строго говоря, это ты готовишь вафли. Я нарезаю фрукты.

— Туше. — Рэрити поддела вилкой и выложила на поднос вторую вафлю. Она решила, что их стоило бы оставить Дэш. — Как думаешь, сколько ещё приготовить?

Свити выглянула в гостиную, где всё ещё дремала пегаска.

— Ещё двe будет достаточно. В холодильнике позади тебя есть взбитые сливки.

Следующие несколько минут они посвятили тем мелочам, без которых не бывает хорошего завтрака: столовым приборам, салфеткам, тарелкам, чашкам с водой и кувшину с соком. Рэрити выгрузила на поднос последнюю вафлю и пролевитировала его на стол, где Свити Белль уже закончила выкладывать оставшиеся фрукты.

— Может, уже пора разбудить твою особенную кобылку? — с еле заметной улыбкой спросила Свити.

Рэрити не обратила внимания на подначку.

— Почему бы тебе не пойти и не привести её сюда, пока я разложу всё по тарелкам, а?

Свити слегка надула губы, но не дождавшись от сестры никакой реакции, потрусила в гостиную будить Дэши. Рэрити услышала, как единорожка произнесла несколько неразборчивых фраз, в ответ на которые послышались стоны и жалобы Рэйнбоу Дэш.

“Ох уж эти пегасы. Если им не мешать, они могут спать до полудня”.

Иногда Рэрити задавалась вопросом, как вообще могут функционировать такие города, как Клаудсдейл. Но, с другой стороны, ведь были и такие пегасы, как Флаттершай, своими привычками больше похожие на земных пони. Возможно, сложившиеся стереотипы были не столь безошибочны, как она думала.

Рэрити покачала головой и сосредоточилась на тарелках. Выбрав вафлю из тех, что поменьше, она разрезала её на две части и положила одну себе, а другую — Свити. Три оставшихся она взгромоздила друг на друга, посыпала ягодами, намазала толстым слоем взбитых сливок и полила расплавленным шоколадом. После недолгих раздумий она увенчала эту горку еды одной единственной вишенкой и подвинула тарелку к месту Дэши. Безупречно.

И как раз вовремя. Потирая глаза сгибом крыла, нетвёрдой спросонья походкой шагая за Свити, в кухню вошла Дэш. Но стоило ей увидеть вафли, она тут же оживилась, и едва пробормотав “Доброе утро!”, набросилась на них с голыми копытами. При виде такого безобразия Рэрити поморщилась.

“По крайней мере, она ест”.

Верно. Рэрити села за стол и начала изящно резать собственную вафлю. Сидящая напротив Свити уставилась на Дэш со смесью изумления и ужаса на лице. Пегаска уже наполовину съела свою порцию, лишь ненадолго отрываясь от еды только затем, чтобы набрать полный рот сока.

— Итак, Свити, какие планы на день? — спросила Рэрити. — Встретиться с кем-нибудь?

— А? — Свити пришлось оторвать взгляд от беспорядка учинённого Дэш. — О, просто занятия, по большей части. И я уверена, что встречусь со множеством пони.

— С кем-нибудь особенным? — Рэрити откусила ещё один кусочек.

“Пожалуйста, только не Снейлз, только не Снейлз”.

— Я считаю всех своих друзей особенными. — Свити забросила в рот очередной ломтик банана.

— Ей хочется узнать, кто твой кавалер, — выпалила Дэш. Рэрити бросила на неё испепеляющий взгляд, и пегаска, покраснев, снова зарылась в поедание стопки вафель.

— О, Дэш, не валяй дурака. — Улыбка Свити была едва ли не шире её лица. — Рэрити знает, что всегда может просто спросить меня об этом. Мы же сёстры, в конце концов.

“Ха! Я так легко не сдамся”.

Проигнорировав их обеих, Рэрити уделила всё своё внимание вафле, которого та несомненно заслуживала. Завтрак продолжился в безмятежной тишине. Дэш как-то ещё умудрилась доесть свою порцию раньше всех и принялась слизывать с тарелки остатки взбитых сливок, пока Рэрити не вырвала её из копыт пегаски с помощью магии и сердитого взгляда.

— Что? — спросила Дэш. — Лежит на тарелке, значит, еда!

— Это заправка, неотёсанная ты пони, — со вздохом ответила Рэрити и вернула начисто вылизанную тарелку на стол. Всё это почему-то здорово рассмешило Свити.

— Не ссорьтесь, девочки, — с улыбкой сказала она. — Как бы то ни было, какие у вас планы на день?

Хороший вопрос. Рэрити быстро взглянула на Дэш — пегаска выжидающе посмотрела в ответ. Её мордочка была вся измазана в сливках, ягодах и даже чуть-чуть в помадке. Этого зрелища было достаточно, чтобы исторгнуть из груди Рэрити очередной вздох, уже как минимум третий за день.

Но оно же навело её на мысль. Рэрити потёрла подбородок копытцем.

— Ну, сначала надо тебя отмыть...

— Да ладно! Разве мы, типа, не были недавно в одной из них?

— Мы были в спа, Рэйнбоу Дэш, — поправила её Рэрити, — а это парикмахерская. Тебе уже доводилось бывать в парикмахерских.

— Да, но не в этой. — Дэш сдула в сторону чёлку, упавшую на глаза. Она остановилась перед входом, чтобы рассмотреть висящую над ним вывеску — стилизованную гриву, на которой изящными буквами было выведено название заведения: Моднострижка.

— Какая-то она слишком модная, — сказала Дэш.

— В этом нет ничего плохого. Она открылась после нашего отъезда, но Алоэ утверждает, что это лучшее место в городе, сейчас, после того, как Силвер Шис перебралась в Мэйнхэттен, — вздохнула Рэрити. Долгие годы, пока она жила в Понивилле, Силвер Шис была её стилистом. Известие о том, что она покинула город в поисках чего-то лучшего и большего, стало для единорожки ещё одним напоминанием о том, как много она пропустила.

— Мне не нужна укладка гривы, Рэрити.

— Если ты не захочешь, никто тебя не заставит, — сказала Рэрити, толкнув дверь и входя внутрь. Антураж был примерно таким, как она и ожидала от заведения подобного уровня: хорошо обставленная зона ожидания, множество комнатных растений, тихая музыка и яркое освещение. На удивление молодо выглядевшая кобылка оливковой масти с тёмной гривой и почти ничем не примечательной причёской улыбнулась при виде посетителей и шагнула им навстречу.

— Здравствуйте! Добро пожаловать в Моднострижку, — сказала она, подойдя поближе. Вблизи Рэрити заметила, что на самом деле её грива, невесомо струящаяся вокруг ушек, искусно подстрижена и уложена. — Вы по записи?

— Простите, мы буквально прошлой ночью прибыли из Филлидельфии, — ответила Рэрити, без особого труда напустив на себя вид светской пони и одарив кобылку лукавой, многозначительной улыбкой. — Боюсь, моя подруга уже слишком много месяцев не посещала стилиста, да и мне не помешало бы кое-что подправить. Может, у нас получится попасть к вам этим утром?

Кобылка сделала вид, что внимательно изучает пустой салон.

— Хм, думаю, мы сможем втиснуть вас в график. Только гривы, или вместе с шёрсткой и хвостом?

Обернувшись, они уставились на Рэйнбоу Дэш, заёрзавшую под их пристальными взглядами. Помимо неухоженной гривы, её хвост был слишком длинным и бесформенным, да и шёрстка не многим лучше. Как правило, волосяной покров пегасов гуще, чем у земных пони и единорогов, подстраиваясь под жестокий холод, царящий на большой высоте, но Дэш была близка к тому, чтобы обзавестись, вдобавок к нему, мохнатыми венчиками вокруг копыт и пушистыми кисточками на ушах. Рэрити и кобылка хмыкнули в унисон.

— Давайте всё и сразу, — сказала Рэрити.

Оказалось, оливковую кобылку звали Олив. Ловкость, с которой она орудовала ножницами, граничила с магией. Рэрити решила, что она была одной из тех немногих земных пони, чьему мастерству позавидовали бы даже лучшие из единорогов. Стилизованные хищно заострённые изогнутые ножницы, изображенные на её бедре, недвусмысленно свидетельствовали о мудром выборе карьеры.

— У вас такая красивая грива, — сказала Олив, усадив Рэрити в кресло и проведя по изгибам её волос копытцем. — Вы её сами укладываете?

— Боюсь, лишь по утрам. Обычно я могу подправить кое-что, если в течение дня что-то пойдёт не так, но, конечно же, время от времени мне нужно её подравнивать.

— Хм... — Олив ещё какое-то время осматривала гриву единорожки, а после, перейдя на шёпот, сказала: — Скажите честно, мэм...

— О, пожалуйста, просто Рэрити.

— Рэрити, вы подравнивали гриву буквально пару дней назад. — Она замолчала, осматривая кончик одного из локонов единорожки. — Рискну предположить, значит, вы здесь только ради своей подруги?

Ой. После завтрака и часа не прошло, а одну из её интриг уже раскрыли. Рэрити раздраженно нахмурилась, досадуя лишь на саму себя.

— Да, как видишь, она не из тех, кто посещает салоны красоты в одиночку. Как думаешь, сможешь тогда просто помыть мне голову?

Олив хихикнула. Звук её смеха был более глубоким и страстным, чем Рэрити могла ожидать от такой молодой кобылки.

— Думаю, можно. Причём бесплатно, привлечения нового клиента и всё такое.

— Мм, ты просто прелесть. Как ты вообще попала в Понивилль?

Пока Олив и Рэрити беспечно болтали, без чего не обходятся ни в одном салоне красоты по всему миру, на другом конце комнаты Дэш уселась в кресло перед единорожкой песочного оттенка. Рэрити не могла разобрать, о чём у них шёл разговор, но он сопровождался бешеной жестикуляцией со стороны Дэш, указывающей копытом на свою гриву и хвост. Песочная кобылка не выглядела удивлённой.

— Так чем занимается ваша подруга? — дыхание Олив шевельнуло ухо единорожки.

— Вообще, она Вандерболт, — ответила Рэрити. Олив наносила ей на гриву шампунь, поэтому она сидела, откинув голову назад, и больше не видела подругу. — Рэйнбоу Дэш. Она была одной из самых известных жительниц Понивилля, пока не переехала несколько лет назад.

Она получила лишь хмыканье в ответ. Какое-то время они снова провели в тишине, пока Олив взбивала шампунь в пену. Когда она касалась гривы единорожки или кожи головы, Рэрити чувствовала, какие мягкие и нежные у неё копытца. Это было почти так же приятно, как массаж у Алоэ и Лотос, но имело дополнительное преимущество — чистую до блеска гриву. Рэрити уже было почувствовала, как её охватывает блаженная полудрёма, как Олив снова шепнула её на ухо:

— Она встречается с кем-нибудь?

Это. Да, это был ужасный вопрос, от которого Рэрити чуть не подскочила. Лишь годами отточенное умение натягивать маску безразличия помогло ей остаться на месте. Тем не менее, Олив, должно быть, что-то почувствовала:

— А, конечно, простите. Мне стоило догадаться.

— Да нет, всё в порядке. — сказала Рэрити и сделала глубокий вдох, снабдивший её не только воздухом, но и временем на ответ. — Просто, ну...

“Просто, что? Ты ведь прекрасно знаешь ответ. Она одинока”.

— Просто всё немного сложно, — закончила она. — Тебе стоило самой спросить её об этом.

“Ух ты, какой трусливый способ уйти от ответа. Даже ложь была бы лучше — по крайней мере ты была бы честна сама с собой о своих собственных желаниях”.

Рэрити чуть слышно фыркнула. Иногда в голову приходят просто безумные мысли. Какой ей смысл лгать о Рэйнбоу Дэш? Ведь было бы просто чудесно увидеть её с кем-нибудь. Это было бы её величайшим достижением за несколько месяцев. Одна только мысль, как Рэйнбоу Дэш...

“Захихикав, Рэйнбоу Дэш и Олив нырнули под слабые тени на окраине Вечнодикого леса. Из страха перед тем, что может скрываться под его сводами, понивилльцы редко забредали в это уединённое место, и со временем оно стало их тайным убежищем. Подминая под себя нежные папоротники и не разжимая объятий, их копыта скользили по телам друг друга, пока они всё катались в подлеске, их языки слизывали солёный пот с шёрстки друг друга.

Но вот их игра подошла к концу и началась другая. Олив опрокинула более миниатюрную кобылку на спину и прихватила губами её шею, отчего Рэйнбоу Дэш издала тихий стон. Губы земной пони спускались всё ниже и ниже, копытца следовали за ними, пока пегаска не превратилась в извивающийся от страсти клубок из крыльев и ног. Лукаво улыбнувшись, Олив высунула язык, чтобы лизнуть...”

— Извини, я хотела сказать, она кое с кем встречается, — поправилась Рэрити. Она надеялась, что проступивший на её лице румянец Олив спишет на горячую воду.

Копытца парикмахерши ненадолго остановились.

— Понимаю. Что ж, всё на свете не получишь, верно?

Да, кое-что точно не удастся. Рэрити тихонько вздохнула и попыталась расслабиться под мытьё головы.

“Отличная работа. Наверное даже к лучшему, что больше никто не пытается с ней подружиться. В конце концов, не хотелось бы, чтобы она выбралась из своей скорлупы. Помни: до тех пор, пока она в депрессии, она вся твоя. И нахер всю эту щедрость”.

— Вообще-то, кажется, я оговорилась. Думаю, она всё-таки одинока.

После чуть большей паузы, чем в прошлый раз, Олив продолжила массаж. Она ничего не сказала, но Рэрити заметила, как она украдкой взглянула на другой конец комнаты, где, беспокойно ёрзая, сидела Рэйнбоу Дэш, обхаживаемая единорожкой. Вокруг её кресла уже начал образовываться ковёр из роскошных ярких прядок волос, становившийся всё больше и больше прямо на глазах.

— Что ж, кое-кто стал выглядеть немного лучше, — сказала Рэрити.

В кои-то веки тот факт, что на неё обратили внимание, не вызвал у Рэйнбоу Дэш раздражения. Её грива была обрезана до той, какой, по воспоминаниям Рэрити, она и была много лет назад, даже чуть короче у шеи, почти в военном стиле. Её хвост укоротился на целое копыто, суживаясь к концу, так, чтобы едва не касаться земли, когда она размахивала им из стороны в сторону. Её щётки над копытами и уши были подровнены, но стилист, похоже, решила не останавливаться на этом, и заодно прошлась ножницами и по остальному телу, оставив лишь короткую, блестящую на свету, шёрстку.

— Странное ощущение, быть так коротко остриженной, — отметила пегаска, почесав копытцем грудь. — Будто я стала легче.

— Что ж, хорошо. — Рэрити посмотрела в сторону кресла Дэш. Песочная единорожка подметала копну из обрезков гривы и шёрстки, которой можно было заполнить целое ведро. — Выглядит намного лучше, дорогуша. Больше похоже на то, что я помню. Постарайся всё так и сохранить, ладно?

— Ничего не обещаю, — ухмыльнулась ей Дэш. Словно собака, выбравшаяся из воды, она встряхнулась, и в воздухе повисло голубое облачко состриженных волосков.

— И обещай не делать так, когда мы вернёмся в Бутик. — Единорожка слегка подтолкнула её плечом и отправилась к стойке регистратора. Олив последовала за ними и выписала им счёт. Рэрити увидела, что мытьё головы и правда было бесплатным. Она сделала себе мысленную пометку: прибавить несколько бит к чаевым.

Когда Рэрити расплачивалась, Дэш подошла поближе.

— Ничего себе, а не многовато ли за обычную стрижку?

— Это модельная стрижка, дорогуша. Совсем не одно и то же.

— Да? — Дэш снова почесалась. — Ладно, тогда, чур, я плачу за обед.

Хм. Позволить подруге платить за что-либо, шло вразрез с её инстинктами, но Рэрити по своему опыту знала, что некоторые пони терпеть не могут, когда всё делают за них. Иногда щедрость бывает чем-то большим, чем просто деньги. Она коротко кивнула пегаске.

— Как тебе угодно. У тебя есть на примете какое-нибудь местечко?

Теперь решение позволить Дэш выбрать для них обед казалось Рэрити ошибкой. Эти мысли стали закрадываться, когда пегаска заказала у уличного торговца, чей прилавок был установлен на выходе из нового парка Понивилля, три шиш-кебаба из дыни, две яблочные оладьи, кувшин лимонада, бутерброд с ромашкой и ростками пшеницы, банановый крем и один апельсин. Нескладный прыщавый жеребчик, стоявший за прилавком, вежливо принял у неё заказ и начал готовить, сгрузив большую часть продуктов во фритюрницу.

— А что для вас, мэм? — спросил он Рэрити с неловкой, но искренней улыбкой. И брекетами.

— Я буду... эмм... — Она внимательно изучила меню в поисках чего-нибудь, содержащего меньше дневной нормы калорий. — Знаете, просто дайте мне апельсин и немного воды.

— Да ладно тебе, Рэрс, я же сказала, что платить буду я. — Дэш легонько толкнула единорожку в плечо. — Я не бедствую, знаешь ли.

— Знаю, просто... — Она снова заглянула в меню. В нём ничего не изменилось, по-прежнему сплошной уличный фастфуд. — Ээ, ладно, думаю, я возьму два апельсина.

— Вот это другой разговор. О, спасибо! — Она схватила с прилавка яблочные оладьи и слопала их за четыре укуса. При виде этого повар вытаращил глаза.

— Так, ты всегда так питаешься? — спросила Рэрити. Изо всех сил стараясь не обращать внимание на пятно от яблочной начинки на мордочке пегаски, она очистила апельсин и разделила его на аккуратные дольки. Он был удивительно сочным и ароматным, намного лучше, чем те фрукты, к которым она привыкла в Филлидельфии. Единорожка оглядела оставшуюся от него кожуру, чтобы найти наклейку и узнать, где он был выращен, но её не было. Наверное, его вырастили в Понивилле?

— Ага, знаешь, когда постоянно в дороге от одного шоу к другому, то ешь что придётся. — Пока Рэрити чистила апельсин, Дэш успела прикончить два кебаба из трёх. — Иногда нашу команду приглашают на званые обеды или другие мероприятия в ночь перед выступлением, но обычно на них всё сводится к приветствиям и разговорам.

— И никакой готовки?

— Ха, неа. Соарин иногда пытался, но в этом он был не так хорош, как он думал.

— Хм, полагаю, как и все жеребцы, дорогуша.

Собираясь что-то ответить, Дэш открыла рот, но тут на прилавок легла последняя часть её заказа. Она обернулась, чтобы забрать её, расплатилась с жеребчиком и, вернувшись с едой к Рэрити, казалось, забыла, что хотела сказать. На её щеке всё ещё красовалось пятно яблочной начинки.

— Так, куда теперь? — спросила Дэш.

Рэрити посмотрела в сторону парка, а затем медленно обернулась кругом, пытаясь оценить панораму окружающего их города. Столько всего изменилось. Даже линия горизонта выглядела непривычно.

— Давай просто прогуляемся.

— Знаешь, есть такое выражение: нельзя дважды войти в одну реку, — сказала Рэрити.

Подруги бродили по улицам Понивилля уже почти час. То одна, то другая то и дело указывала на дома, здания, фонтаны, уличные фонари, парки и магазины, появившиеся за время их отсутствия. Прошёл год с тех пор, как Рэрити была здесь последний раз, и всего пять с тех пор, как она перестала называть этот город своим домом, но за это время он изменился до неузнаваемости. Они остановились перед детской площадкой, полной неугомонных жеребят: носящихся, кричащих и резвящихся со всей необузданной энергией юности. В стороне от неё мирно беседовали кобылки и жеребцы, время от времени бросая взгляды на своих детей.

— И всё же, мы здесь, — возразила Дэш.

— А ты уверена, что это всё ещё наш дом? — Рэрити внимательно посмотрела на пегаску. Хоть та и не улыбалась, прогулка по городу, казалось, немного подняла ей настроение.

Дэш посмотрела в безоблачное небо:

— Думаю, пока нас не было, он здорово изменился. И всё равно, приятно здесь побывать.

Так оно и было. Рэрити гостила в Понивилле всего три дня, но уже подумывала написать в Филлидельфию, что задержится здесь как минимум ещё на неделю. Конечно, Свити Белль не будет против такой компании, сказала она себе, к тому же не то чтобы она сама хотела переехать обратно. Просто погостит чуть дольше, чем ожидалось. Единорожка взглянула на Дэш и подумала, не посещают ли подругу подобные мысли.

Они снова двинулись в путь и в конце концов достигли окраины города. К западу простирался Белохвостый лес, его симпатичная солнечная опушка перемежалась бесчисленными полянками и лужайками. Раскинувшееся слева большое пастбище, пустующее этим осенним утром, так и манило к себе Рэрити. Она сошла с дороги в высокую траву, не беспокоясь о том, что испачкает копыта или что-нибудь пристанет к её шёрстке. “В конце концов, будет лишний повод навестить спа”, успокаивала она себя.

— В Филлидельфии нет таких мест, как это, — сказала она Дэш, когда та догнала её. — Есть парки, но они вечно переполнены, трава там всегда подстрижена, и в них так мало деревьев.

Она огляделась вокруг: усеянные мелькающими тут и там поздними полевыми цветами, волнующиеся травы раскинулись на сотни метров во все стороны. Вокруг жужжали насекомые, а где-то вдалеке раздавались крики птиц.

— Скучаешь по всему этому? — после недолгого молчания спросила Дэш.

— Немного, — призналась она. — Не так, как скучала бы Эпплджек или Флаттершай, но... да, я скучаю.

Рэрити опустила голову, чтобы рассмотреть дикую ромашку. Она пахла землёй и свежестью, и единорожка откусила её со стебля в одно движение.

— А мне не хватает возможности подремать на облаке, — сказала Дэш. Она посмотрела вверх, на ясное голубое небо. — На подремать больше не остаётся времени.

Размышляя над её словами, Рэрити неторопливо жевала ромашку.

— Вообще-то, я хотела спросить тебя об этом. С тех пор, как мы вернулись в Понивилль, не думаю, что видела, чтобы ты хоть раз летала.

К её удивлению, Дэш искренне улыбнулась:

— Ага. Я больше особо не летаю.

Потрясённая единорожка уставилась на подругу. Её меньше удивила бы Твайлайт, поклявшаяся больше не читать книг.

— Почему?

— Это больше не радует, Рэрс. — Дэш ковырнула землю копытцем, обнажив чёрную, влажную почву. — Я потратила годы и годы, пытаясь стать лучшей летуньей на свете, и посмотри, куда это привело.

“О, Селестия, что же мне сказать?”

Наконец-то ей начало удаваться пробиться сквозь панцирь Дэш, и она понятия не имела, что же делать дальше. У неё словно отнялся язык. В итоге, она произнесла первое, что пришло в голову:

— Это привело тебя сюда. Я тоже здесь.

Дэш подняла на неё взгляд. Её пурпурные глаза никогда не казались такими бездонными. Уголки её рта чуть поднялись вверх в еле заметной улыбке.

— Ха, и то дело. Может, здесь не так уж и плохо.

Рэрити позволила себе выдохнуть. Она понятия не имела, отчего ей в голову пришли эти слова. Она даже не была уверена, что именно они значат.

— Мне просто нужно отдохнуть. От Болтов, от выступлений, даже от полётов. После гибели Соарина для меня всё это слишком. — Пегаска уселась на землю. — Мы с ним всё делали вместе, но самое главное, мы летали вместе.

Рэрити шагнула вперёд и села рядом с подругой. Пожелтевшая трава щекотала ей круп.

— Не думаю, что ему это бы понравилось.

Дэш снова удивила её, кивнув в ответ:

— Знаю. Ты не первая, кто спрашивает об этом. Но то, что это правда, не делает этого легче.

“И разве она не права?”

— Даже если и так, Дэш, всё равно это правда, — сказала Рэрити, тщательно подбирая слова. — Мы все немного беспокоились о тебе, и... ну... я была бы очень рада когда-нибудь снова увидеть тебя в небе.

Некоторое время Дэш сидела молча. Рэрити не торопила её с ответом. Высоко над их головами сияло полуденное солнце, прогоняя осеннюю прохладу, таящуюся в лёгком ветерке. Вокруг них жужжали насекомые, с любопытством наблюдая за двумя чужаками на поляне, но ничто не могло нарушить их самокопания.

“Что ж, по крайней мере она знает, что мы о ней беспокоимся”. Невелика победа, но лучше, чем ничего. Рэрити сдержала вздох и встала на копыта.

— Знаешь, — неожиданно сказала пегаска, — возможно, это тянется уже слишком долго.

Она встала и, расправив крылья, устремила взгляд в небо.

— Тебе решать, дорогуша, — моргнув, сказала Рэрити, — хотя я считаю, что ты готова.

— Точно. — Дэш окинула взглядом небосвод, и Рэрити поняла, что она высматривает других пегасов. — Не сдашь чутка назад?

Единорожка сделала, как ей было сказано, не совсем, правда, понимая, зачем. Когда все они ещё жили в Понивилле, пегаске постоянно взлетала, находясь прямо рядом с ними. Может быть, она переживала из-за своего стиля, или опасалась, что будет при этом смотреться неуклюже? Рэрити уже собиралась сказать, что ей не о чем волноваться, как вдруг Дэш с немыслимой скоростью ударила крыльями.

Большинству пегасов, чтобы взлететь, требовался небольшой подскок. Тем, кто поспортивнее, хватало для этого одних задних ног. А некоторые просто хлопали крыльями до тех пор, пока не набирали достаточную высоту.

Рэйнбоу Дэш взмыла в небо, словно ею выстрелили из пушки.

Не было переходной фазы между стоянием и полётом. Рэрити даже вообразить себе не могла, что пегаска способна так сильно взмахнуть крыльями — вот она есть, а вот на её месте осталось лишь расплывающееся облачко пыли. Резкий порыв ветра, едва не сбивший с ног единорожку, пригнул к земле траву на добрый десяток метров вокруг.

“Плакала моя грива”. Пока Рэрити отмахивалась от пыли и сорванных ветром травинок, ей в голову пришли несколько слов, совсем неподобающих леди. Прищурившись, она взглянула в безоблачное небо и увидела маленькое тёмное пятнышко — парящую в воздухе Рэйнбоу Дэш. Плотно прижав крылья к бокам, она достигла самой высокой точки и перешла в свободное падение, распахнув одно крыло и переводя спуск в изящный штопор. Когда до земли осталось чуть больше тридцати метров, она выровнялась, раскрыв второе крыло, и как молния пронеслась над головой единорожки. Кончики её крыльев оставили в воздухе медленно рассеивающийся на ветру инверсионный след.

А затем Рэйнбоу Дэш, Вандерболтский мастер одиночных выступлений, показала, что такое настоящий полёт.

Достигнув края пастбища, она заложила широкий наклонный поворот. За пегаской начала тянуться тёмная дымная полоса, и за какие-то несколько секунд она описала в небе вокруг Рэрити гигантский круг чуть ли не километрового диаметра. Начиная новый круг, она ещё быстрее взмахнула крыльями, и над полем пронёсся сильный порыв ветра, пригибая траву к земле. Вокруг единорожки вихрем закружились опавшие листья, а со всех сторон начал раздаватся непрекращающийся грохот, словно отзвук далёкой грозы.

Рэрити осмелилась на секунду отвести взгляд от подруги. Накладываясь друг на друга, инверсионные следы, оставляемые Дэш, образовывали чудовищную спираль, и с каждым витком она сужалась всё сильнее. Внутри этой спирали бушевал жестокий ветер. Над головой единорожки кружился вихрь из листьев, травинок, веток, кусочков почвы и всего, что не было закреплено на земле, поднимающийся всё выше, и выше, и выше в воздух. Над ней, на самом верху, начало образовываться тонкое облако, похожее на свисающую вниз верёвку.

“Не выглядит безопасно”. Воронкообразное облако, нависшее над Рэрити, с каждым сужающимся кругом, описываемым пегаской, становилось всё мрачнее. Тёмный след, тянущийся за ней по воздуху, втягивался в воронку, отчего та стала совсем чёрной и пугающей, вплоть до самой своей вершины, парящей где-то в сотнях метров наверху. Деревья, растущие по краям поляны, начали гнуться от ветра.

Очертания Дэш исчезли среди тёмных облаков. Вместо них остались лишь серии разноцветных вспышек, надолго отпечатавшихся на сетчатке Рэрити. Красные, жёлтые, голубые — по мере того, как пегаска набирала скорость, эти вспышки становились всё ярче и чаще, и вот они уже слились в один поток радужного света, озарившего тучи изнутри. Страшный рёв, словно шум несущегося в шаге поезда, заполнил поляну. Под копытами единорожки дрогнула земля.

Воронкообразное облако — нет, мысленно поправилась она — торнадо, начало опускаться к земле. Ветер завывал, словно что-то живое. Яркое полуденное солнце сгинуло без следа за чёрными, как уголь, плотными облаками. “Дэш, если ты собираешься что-нибудь сделать, сейчас самое время!”

Словно услышав её мысли, что, конечно, было невозможно, Дэш тотчас же сменила курс. Яркая радужная искра нырнула в торнадо, и в тот же миг всё оно взорвалось в ослепительной разноцветной вспышке. Когда спустя несколько секунд Рэрити открыла глаза солнце сияло вновь, а в небе красовалось не одно, а с целый десяток радужных, медленно расширяющихся, колец. Самое высокое из них, кажется, находилось на высоте нескольких километров.

Позади единорожки раздался глухой удар. Она обернулась и увидела Рэйнбоу Дэш, с ухмылкой глядевшую в небо. Её грива была вконец растрёпана.

— Неплохо, а? — сказала она. — Представь, Болты не позволяют мне показывать этот номер на выступлениях. Если кто-нибудь из них узнает, что я устроила это здесь, у меня, наверно, будут проблемы.

— Это было... просто потрясающе... дорогуша. — У Рэрити всё ещё звенело в ушах от ветра, отчего ей приходилось следить за тем, чтобы не срываться на крик. Ужасные воспоминания о том, как она стояла в самом центре урагана, постепенно стирались из памяти, сменившись чувством радости, что у неё вышло. “Дэш улыбается! Улыбается!”

— Ага! Я называю это Радужным Торна... ого! — осеклась пегаска, впервые после своего приземления взглянув на Рэрити и широко распахнув глаза. — Эмм... твоя грива. Она немного... того.

Дэш сделала неопределённый жест в сторону подруги.

Рэрити аккуратно ощупала гриву копытцем, и то, что она нащупала, было ужасно. Она заметила, что её шёрстка вся облеплена влажной травой и листьями, а ноги по самый живот забрызганы грязью.

— Да, вижу, — сказала она. — Как бы впечатляюще не было за этим наблюдать, но, Дэш, думаю, Болты были кое в чём правы.

— Хм... возможно?

— Как бы то ни было, почему бы нам не вернуться в город? — спросила Рэрити. — Думаю, после всего этого мне не помешает ещё раз принять ванну.

Конечно, роскошный спа салон Лотос никогда бы не принял настолько грязную клиентку, какой чувствовала себя сейчас Рэрити. Дружба дружбой, но у салона были собственные стандарты, которых он придерживался. Единорожка знала это так хорошо, что даже не подумала постучать в его двери или снова заглянуть к Олив.

К счастью, стандарты остальных её подруг были не столь высоки.

— Привет, девочки! — сказала Твайлайт Спаркл, встречая их в фойе своего замка. — Вы видели, какая невероятная гроза разразилась к северу отсюда? Просто поразительная область низкого атмосферного давления! А то, как она рассеялась... эээ... Рэрити, с тобой всё в хорошо?

— Всё в порядке, дорогуша, — ответила Рэрити. Прежде чем ступить на кристальный пол главного зала, она тщательнейшим образом вытерла копытца. — Боюсь, эта самая гроза застигла меня врасплох. Ты не против, если я на минутку займу твою ванную?

“Или на десять?”

— Разумеется, не против. Входите.

Твайлайт улыбнулась Дэш и слегка потыкалась с ней носом, а затем повернулась и потрусила вслед за Рэрити.

— Хотя, если ты не возражаешь, позволь мне спросить: зачем тебе моя ванная? Разве у тебя нет своей в бутике?

Вообще-то, в бутике у Рэрити была просто огромная ванная комната. В течение долгих лет единорожка могла по праву гордится самой большой ванной в городе, не считая тех, что стояли в спа. Конечно, в замке Твайлайт было несколько более просторных ванн, но едва ли было справедливо сравнивать замок и обычный дом.

— О, ну, до бутика так далеко идти, — ответила она и понизила голос до шёпота: — У Дэш только что случился небольшой прорыв, и будет лучше, если она сможет с кем-нибудь пообщаться, а не станет сидеть без дела, дожидаясь, пока я приму ванну.

— Понятно. Тогда можешь не торопиться, — кивнула Твайлайт. С жизнерадостной улыбкой на лице она обернулась к пегаске: — Эй, Дэш, хочешь, я заварю чай? Кажется, это надолго.

“Ха! Et tu, Твайлайт?”

Рэрити стряхнула в её сторону немного грязи и, не дожидаясь возмездия, потрусила вверх по лестнице. Просторная ванная комната была точно такой же, какой она запомнила её во время своих прошлых визитов. Даже полотенца, казалось, были теми же самыми. Рэрити со вздохом окинула её взглядом и мысленно дала себе слово когда-нибудь помочь Твайлайт обновить её интерьер. “Как бы то ни было, давай посмотрим, насколько всё плохо”. Она подошла к зеркалу и сердито уставилась на собственное отражение.

“Могло быть и хуже”, решила она. Её гриву нужно было укладывать заново, но в ней хотя бы не было смолы, как однажды, после одного из приключений Свити Белль и Метконосцев. Её шёрстка и копыта были в порядке, их нужно было лишь отмыть. Хвост был слегка загнут в сторону, но это, скорее всего, можно было поправить при помощи щётки. Показав зеркалу язык, Рэрити подошла к ванне и открыла кран. Как только от воды, текущей из крана, пошёл пар, она поочерёдно засунула под струю все свои четыре копыта, пока с них не смыло всю грязь, и она не стекла в водосток.

Пока ванна наполнялась водой, Рэрити решила ещё раз осмотреть комнату. Оказывается, она ошибалась — кое-что в ней всё-таки изменилось. Твайлайт, будучи супер-организованной кобылкой, содержала умывальник в безупречном порядке, и теперь все основные предметы, стоящие на полочке рядом с ним, наличествовали в двойном экземпляре: две зубные щётки, две скребницы, два набора для подравнивания копыт. Единорожка мгновенно разобралась, что к чему — некий пони довольно часто оставался у Твайлайт ночевать.

“Что ж, рада за неё”.

Тем временем ванна наполнилась почти наполовину. Рэрити закрутила кран и медленно, шипя сквозь зубы и вздрагивая, погрузилась в горячую воду. Пожалуй, стоило сделать её чуть прохладнее.

“Как хорошо, что у Твайлайт кто-то есть. Такая замкнутая, но даже она всё-таки сумела отыскать свою любовь. Не то, что ты”.

Рэрити нахмурилась. Похоже, Твайлайт пользовалась лишь самыми обычными шампунями и кондиционерами, а не растительными смесями и комбинированными ополаскивателями, которые предпочитала единорожка. Она откупорила одну из бутылочек и осторожно понюхала. Он даже не ароматический!

“Знаешь, в чём твоя проблема? Ты считаешь, что слишком хороша для любви. И вот ты создаёшь для себя образ идеального партнёра, которого нет и никогда не будет, и не соглашаешься на меньшее. Ты никогда никого себе не найдёшь”.

Подумав так, Рэрити едва не рассмеялась. Как это — она никогда не встретит особенного пони? Её личная жизнь насыщенней, чем у любой кобылки из тех, кого она знала. Она могла встречаться — и встречалась — с самыми завидными единорогами Филлидельфии. Она точно не была одинока.

“Но это не личная жизнь. Это лишь случайный секс с жеребцами, чьи имена ты едва ли сможешь вспомнить. Об этом ли ты мечтала, отправляясь в Филлидельфию? Прости, но если всё, что тебе было нужно — это член, ты могла бы получить его в...”

Рэрити с головой погрузилась в воду. Это вряд ли спасло бы её гриву, но, честно говоря, та пострадала так, что ничто в этой ванной уже не могло ей помочь. Единорожка энергично помотала головой, породив целый поток пузырьков и пены, и со вздохом вынырнула на поверхность.

В дверь ванной постучали. Рэрити так удивилась, что чуть не выронила бутылочку с шампунем.

— Открыто! — крикнула она.

Скрипнув, дверь открылась, и в неё просунулась голова Рэйнбоу Дэш. Перед тем, как остановить свой взгляд на Рэрити, пегаска быстро осмотрела комнату.

— Эй, эм, Твайлайт хочет узнать, останемся ли мы на ужин.

Пауза.

— О, и сегодня готовит Спайк, а не она. Твайлайт просила упомянуть об этом.

Ну, если уж Спайк...

— Думаю, это прекрасная идея. Если ты останешься, то и я тоже.

Рэрити осознала, что до сих пор сидит по шею в воде и встала на ноги. У неё не было особых причин стесняться Дэш, особенно после их недавнего посещения спа.

— Лады, я ей передам, — сказала пегаска. Её взгляд задержался на лице Рэрити, и после недолгого молчания она неожиданно добавила:

— Знаешь, так твоя грива выглядит круче.

Рэрити ничего не ответила. С слабой улыбкой, Дэш вышла из ванной и закрыла за собой дверь.

Спустя некоторое время, когда вода начала остывать, Рэрити покинула ванную и спустилась по лестнице. Начинался вечер, падающий сквозь окна свет приобрёл тёплый оттенок, голубое небо постепенно становилось серым, а огромное оранжевое солнце висело над самым горизонтом. Рэйнбоу Дэш и Твайлайт, сидя на подушечках, о чём-то тихо болтали в библиотеке. В воздухе витал просто неземной аромат, травяной, аппетитный и осенний, от которого её рот тут же наполнился слюной.

— Эй, Рэрити, — окликнула её Твайлайт. Рог принцессы засветился, и ещё одна подушка скользнула к ним по полу. — Выглядишь гораздо лучше.

— Спасибо, дорогуша. — Рэрити улеглась на предложенную подушку, подобрав под себя копытца. Она решила даже не пытаться уложить гриву и позволила ей просто свисать по бокам лица и шеи. Зато ей удалось отчистить шёрстку, и та вновь стала такой же белоснежной, как и всегда. — Кстати, напомни мне как-нибудь купить тебе настоящий шампунь. Твой, обычный и не ароматизированный, просто не подходит истинной леди.

— Что ты имеешь в виду? — Твайлайт наклонила голову. — Там должна была стоять целая бутылка с лавандой и душистым горошком наверх... А, ты, наверное, взяла его шампунь.

Внезапно Рэрити почувствовала себя снова грязной и попыталась сдержать хмурую гримасу.

— А? “Его”, это кого? — спросила Дэш, в замешательстве глядя на подруг.

— Эээ, никого! — вскрикнула Твайлайт, глядя в пол. — Погодите минутку, мне надо, эм... посмотреть, как там наша еда! Спайк! — Со скоростью, чуть большей, чем требовали обстоятельства, она пронеслась мимо них на кухню.

На ужин был тыквенный суп, поданный в горшочках из выдолбленных тыкв, приправленный побегами щавеля и щедро сдобренный мускатным орехом. Рэрити попыталась было прикинуть, сколько в нём калорий, но после первой же ложки оставила эту затею. Она решила, что некоторые блюда стоят того, чтобы не беспокоиться об этом.

— Это и правда очень вкусно, Спайк, — сказала она, посмотрев на дракона. Даже сидя на полу, он всё равно был на целую голову выше любой из кобылок. Его светло-лиловая чешуя начала приобретать оттенок тёмного аметиста, а шипы на голове теперь уж точно стали достойны его имени.

— Спасибо, Рэрити, — ответил Спайк. Его голос был на удивление таким же высоким и юным, как она его помнила. — У меня было достаточно практики. Мы бы померли с голоду, если бы готовила Твайлайт.

— Очень смешно, мистер, — нахмурилась Твайлайт, но Рэрити заметила улыбку в её глазах. — Я отлично справляюсь, когда тебя нет.

— Это потому что ты каждый вечер заказываешь еду на дом, — ответил он.

Дэш хихикнула. Твайлайт открыла было рот, но видимо не придумав, что возразить, вместо этого вновь принялась за суп.

Остаток трапезы прошёл в молчании. Дэш прикончила свою порцию и съела тыквенный горшочек ещё до того, как её подруги едва осилили половину. Дожидаясь, пока они догонят её, пегаска болтала со Спайком. Рэрити откусила от своей тыквы пару кусочков и отставила её в сторону, решив, что это уже чересчур. Она чувствовала, что наелась до отвала.

— Эй, ты будешь её доедать? — спросила Дэш, уставившись на тыкву Рэрити. Единорожка усмехнулась и передала горшочек подруге.

После тыквенного супа ужин завершился распитием различных сортов сидра, свежайших, только что с Яблочных Акров. Спайк раздал кобылкам бокалы, а затем что-то прошептал Твайлайт на ухо. Она кивнула и легонько, по-сестрински, ткнула его носом в щёку, после чего дракон развернулся и вышел за дверь. Проходя в неё, ему почти пришлось пригнутся, как отметила про себя Рэрити.

— Куда он пошёл? — спросила она.

— А? — Твайлайт оторвала взгляд от своего бокала. — О, вообще, он здесь больше не живёт. Спайк по-прежнему мой помощник номер один, но ему захотелось иметь собственный дом. Какой-то драконий обычай.

Почему-то, при этом известии у Рэрити кольнуло в груди. Разумеется, её совершенно не касалось, где жил Спайк, но он и Твайлайт всегда были неразлучной парой. Твайлайт и Спайк, библиотекарь и ассистент. Ещё один знак того, что мир, когда-то оставленный ею в Понивилле, исчез без следа.

“Как сентиментально. Серьёзно, ты что, не можешь в кой-то веки побыть счастливой?”

— Нельзя войти в одну реку, да? — улыбнулась Дэш, встретившись с ней взглядом.

Рэрити тихо вздохнула, прильнув к бокалу. Увы, пегаска была права. Пока их не было, дом успел измениться.

На смену сидру пришли вина, которые намного лучше справились с поднятием настроения Рэрити. Когда после победы над Тиреком из под земли вырос кристальный замок, оказалось, что в его подвале есть полностью укомплектованный винный погреб. С тех пор в Понивилле минуло немало лет, но подругам так и не удалось нанести ему хоть какой-нибудь заметный ущерб. Даже по меркам Филлидельфии рислинг, которым они сейчас наслаждались, был восхитительным — сухим и терпким, с небольшой остринкой. Уютно устроившись на подушках поближе друг к другу, подруги вели негромкую беседу, время от времени прерываемую хихиканьем. За стенами замка скрывшееся за горизонтом солнце сменил месяц, тускло светивший во тьме.

— Итак, Твайлайт. — Рэрити прервалась, чтобы отхлебнула из своего бокала и позволила вину задержаться несколько секунд на языке, прежде чем глотать. — Я не могла не заметить, что в твоей ванной появились кое-какие излишние вещи. Две зубные щётки, две скребницы и, конечно же, гораздо больше шампуня, чем необходимо одной кобылке.

Залившись краской не хуже Флаттершай, Твайлайт попыталась спрятаться за копытцами. Убедившись, что это не вызвало ничего, кроме смеха её подруг, она покраснела ещё сильнее и сделала большой глоток вина.

— Так, эмм, немного удобнее, — наконец, ответила она. — А ещё у него есть своя полка в шкафу. Думаю, в этом нет ничего необычного?..

— Что ты, дорогуша, наоборот — это признак серьёзных и здоровых отношений, — успокоила её Рэрити. Сидящая рядом Дэш согласно кивнула. — Вы собираетесь продвинуться чуть дальше?

— Думаю, да, — призналась Твайлайт, нервно дёргая копытцами, а затем сделала ещё один глоток из бокала. — Просто он такой умный и добрый, и ему интересно то, чем я занимаюсь... Он заставляет меня чувствовать себя особенной.

Рэрити почувствовала, как в её груди снова кольнуло. Немудрёное счастье, звучавшее в голосе Твайлайт, было приятно слышать, но оно же причиняло боль. Это она должна была первой отыскать любовь, она должна была найти своего принца и, опять же, она должна была жить с ним долго и счастливо. Вместо этого, из них всех самой первой встретить своего особенного пони посчастливилось именно Твайлайт. Рэрити нахмурилась и, чтобы скрыть это, допила остатки вина.

— Это потрясно, — сказала Дэш. На её лице была лёгкая улыбка, но в тусклом свете горящего камина было видно, что у неё на глаза накатывают слёзы.

— Похоже, ему повезло, дорогуша, даже несмотря на своё странное имя. — Рэрити неуверенно покачала головой. Тайм Тёрнер? Серьёзно? — Но, хватит тянуть! Нам нужны подробности!

— Э?.. — Твайлайт беспокойно поёрзала. — Подробности о чём?

— Ясное дело, о нём. — Дэш хихикнула. — Каков он из себя?

— А, ну, у него коричневая шёрстка и тёмно-коричневая грива, но я думаю, вы и так уже это зна...

— Нет, дорогуша, — прервала её Рэрити, и они с Дэш подались ближе к подруге. — Нам нужны пикантные подробности.

— О. О! — Твайлайт снова покраснела. Она попыталась отхлебнуть ещё вина, но обнаружила, что её бокал опустел. Торопливо наполнив его, она сделала большущий глоток. — Ну, эм, знаете, он очень нежен. Он обожает целоваться. У него чувствительные уши, их так забавно покусывать, пока он не начнёт смеяться и отталкивать меня.

Рэрити усмехнулась. Становится интересно. Она допила свой бокал и наполнила его снова, прежде чем придвинуться ещё ближе. Мордочки подруг почти соприкасались.

— Продолжай.

— Ещё? — С расширившимися глазами Твайлайт сделала глубокий вдох. — Ладно, эм, у него на шее есть одно местечко, если слегка прикусить его зубами, он замрёт и не сможет двигаться, пока вы его не отпустите. После такого ему иногда даже приходится носить шарф.

— Ого, как мило. — Дэш пихнула её крылом в бок. — Молодчина, подруга. Валяй дальше!

Твайлайт хихикнула, чувствуя себя всё менее некомфортно в обсуждаемой теме.

— Ну, он очень любит, когда я... — Она оглянулась по сторонам, словно высматривая, не подслушивает ли кто, а затем наклонилась к подругам и прошептала: — Когда я целую его. Ну знаете, т... там.

В притворном ужасе Рэрити ахнула, прикрыв рот копытцем. А Дэш рядом с ней, стуча ногами по полу, расхохоталась.

Реакция подруг заставила Твайлайт отстраниться.

— В этом ведь нет... ничего дурного, ведь так?

— О, нет, абсолютно ничего, дорогуша, — с успокаивающей улыбкой заверила её Рэрити. — Это совершенно нормальное проявление любви. Мы с Дэш были просто удивлены — приятно удивлены — тем, какая полноценная у тебя сексуальная жизнь. Ну и ну, представить себе не могу...

“Присев между задних ног своего любимого, Твайлайт медленно водила краем копытца вверх и вниз по внутренней стороне его бедра. Её шёрстка слегка поблёскивала от пота. Ещё не пришедший в себя после их предыдущих любовных игр, её партнёр под ней тяжело дышал, но от нежных касаний её губ и языка его член постепенно твердел. Когда он был полностью готов, она, проведя языком по всей его длине, обхватила губами его...”

Моргнув, Рэрити вернулась в реальность. Как оказалось, представить это было очень даже легко. Чтобы скрыть секундное отвлечение, она покашляла в копытце.

— Кстати, это правда, что болтают о земных пони? — спросила Дэш.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, дорогуша, — сказала Рэрити, — говорят, природа их кое чем щедро наградила.

Повисло долгое молчание. Твайлайт недоумённо моргнула.

— У них здоровенные елдаки! — выпалила пегаска.

— Дэш! — нахмурилась единорожка. — Совсем не обязательно так выражаться.

— Что? Да их все так называют! Блин. — Дэш закатила глаза.

— Кхе-кхе! — Твайлайт снова покраснела, но решила храбро стоять до конца. — Боюсь, я не смогу ответить. Размер моей выборки слишком мал для детального анализа. Точное научное исследование этого вопроса потребовало бы сотен измерений, а также учёта дополнительных факторов, таких, как размер тела и возраст.

— Хм. — Лицо Дэш приобрело задумчивое выражение. — Когда ты сказала “сотни измерений”, что именно...

— Кхе-кхе! — Рэрити пихнула пегаску копытцем. — Твайлайт, нас интересует, большой он или нет.

— Эмм... — Лицо Твайлайт приобрело такое же задумчивое выражение, словно она пыталась что-то припомнить. Наконец, она вытянула перед собой копытца. Между ними был изрядный промежуток. — Примерно такой?..

Возникла ещё одна долгая пауза. Рэрити и Дэш уставились на этот промежуток и всё, что он собою подразумевал.

А подразумевал он многое.

— Ничего себе! — сказала Дэш. Её голос был чуть громче шёпота.

— Ты... ты уверена, дорогуша? — Рэрити почувствовала, что её воображение готово вновь сорваться с цепи.

Твайлайт наклонила голову, чуть подвигала копытцами, а затем вернула их в первоначальное положение.

— Ага, точно. Если хочешь, я завтра это проверю.

— Не стоит, в этом нет необходимости. — Рэрити тихонько выдохнула и откинула гриву на другую сторону шеи. В библиотеке явно становилось жарче. Или, возможно, всё дело было в вине. Она сделала ещё один глоток, чтобы убедиться. — Ладно, Рэйнбоу Дэш. Теперь вопрос к тебе.

— Да ну? — Крылья пегаски распахнулись, и она широко улыбнулась подруге. — Давай, покажи на что ты способна.

— Это правда, что пегасы спариваются в воздухе?

— Я тоже это слышала! — сказала Твайлайт. Она сделала большой глоток, усмехнулась чему-то и наклонилась вперёд с нетерпеливым выражением на лице. Её крылья затрепетали.

— Этой байке сто лет в обед, — с, кажется, разочарованным видом ответила Дэш и вздохнула. — Каждый пегас пробовал такое хоть раз в жизни, но это совсем не так круто, как звучит.

— Что-что? — переспросила Рэрити. — Это звучит просто головокружительно!

Твайлайт с энтузиазмом закивала в поддержку.

— Ага, забавно именно звучит, но подумайте об этом хорошенько. Во-первых, вы находитесь у всех на виду, а мы, несмотря на то, что вы, возможно, слышали о пегасах, не занимаемся сексом где попало.

— Правда? Ты ни разу не делала этого на облаке? — спросила Твайлайт.

— Ну-у... эм, неважно. Во-вторых, вам придётся начинать на большой высоте, так? Не менее трёх километров, и там холодно. Для кобылок это не такая уж и проблема, но представьте, каково при этом жеребцам.

Рэрити попыталась представить. Возможно, она могла бы заниматься этим подольше, но Дэш ждала ответа. — Да, полагаю, там немного прохладно. Что ещё?

— Ладно, даже если предположить, что у твоего жеребца умудрился встать, вы не можете лететь, пока занимаетесь этим. Вы просто падаете. Вы знаете, сколько времени занимает падение с высоты трёх километров?

— Около восьмидесяти секунд, — почти мгновенно ответила Твайлайт.

— Эм, да. — Дэш пару раз моргнула, уставившись на неё, а затем продолжила. — Не так уж и долго, верно? Мне нужно быть неслабо возбуждённой, чтобы успеть за это время, пока мы не врезались в землю. И, да, вы ведь падаете, так что во время секса ты думаешь только о том, как бы не склещиться и не погибнуть, что тоже не слишком помогает настрою.

— И если вам этого мало, — продолжила она, — может статься так, что он тоже будет думать лишь о том, чтобы не разбиться вдребезги и не сможет кончить, и вот на высоте примерно двухсот метров вы расцепляетесь и летите над самой землёй, а его причиндалы болтаются на ветру на зависть всему миру. А затем вам придётся опять взобраться наверх и попробовать снова!

Ого. Сколько всего стоит обдумать. И представить. Пытаясь сделать и то и другое, Рэрити отхлебнула вина из своего бокала. Он почти опустел, и она раздумывала, не наполнить ли его снова. Все они уже давно миновали стадию лёгкой эйфории и перешли в приятное состояние устойчивого опьянения, когда мысли и чувства текут свободно, а способность к связной речи ещё не утрачена.

— Это было очень подробное описание, Дэш, — сказала Твайлайт с хитрой ухмылкой на лице. — Так сколько всего попыток на это потребовалось?

— О, эм... вроде как, четыре, — Дэш покраснела. — Мы почти сдались, но он продолжал настаивать. И он оказался прав! Хотя потом мы всё-таки решили, что с этим было слишком много проблем, чтобы попробовать такое ещё раз.

— Ха! — Рэрити в изумлении покачала головой. — Хотела бы я на это посмотреть!

— Э, ага. — Дэш смущённо улыбнулась, а затем неожиданно моргнула. — Стоп, что?

“Упс”.

— Эм... это просто фигура речи, дорогуша, ну знаешь, фразеологизм, — откашлявшись в копытце, объяснила Рэрити установившимся на неё подругам.

— А, ладно. — Дэш слабо хихикнула. — На пару секунд мне показалось... — Она осеклась и сделала ещё один глоток, допив вино в бокале до конца.

— Как бы то ни было, — продолжила она, — теперь моя очередь. Думаю, любая из вас сможет ответить. Это правда? Насчёт ваших рогов?

Несколько секунд Твайлайт и Рэрити молча обдумывали этот вопрос, а затем ответили на него практически одновременно:

— Да, конечно.

— Нет, не совсем.

Глядя на Твайлайт, Рэрити удивлённо моргнула. Та моргнула в ответ. Дэш в замешательстве переводила взгляд с одной подруги на другую.

— Правда, дорогуша? — спросила Рэрити. — Совсем ничегошеньки?

— Как это вообще может быть? — Твайлайт скосила глаза, разглядывая свой рог. — Это не половой орган. Это просто такая же часть тела, как и остальные.

— Да, но он очень чувствительный. — Рэрити насупилась, пытаясь разглядеть собственный рог, почти полностью скрытый её чёлкой. — Это очень интимная часть нашего тела, даже если он и не является, как ты вульгарно выразилась, половым органом. Я думаю, для нас он то же, что для пегасов их крылья.

Твайлайт взглянула на Дэш, пожавшую плечами.

— Правда? Это... хм. — Пауза. — Хммм...

Наступила тишина. Вместо того, чтобы попытаться нарушить её, Рэрити залпом допила свой бокал. Таким чудесным букетом вина нужно было наслаждаться не торопясь, смакуя каждый глоток, но ей вдруг захотелось заняться чем-то, помимо разговора, и поэтому вином пришлось пожертвовать.

Хотя, даже выпитое залпом, это всё равно было хорошее вино.

Твайлайт заговорила первой:

— Что ж, не хочу показаться занудой, девчонки, но мне пора спать. Вы вернётесь в Студию, или заночуете у меня?

“Бутик”, мысленно поправила её Рэрити. И он навсегда останется её бутиком. Пока она раздумывала над этим, Дэш ответила за них обеих:

— Да ладно, мы в порядке. Тут идти-то всего ничего.

Идти было и правда всего ничего, но они успели оторваться по-полной. Легкие тычки и подталкивания на ходу, возможно случайные, а возможно и нет. Хихиканье, когда они вспоминали наиболее пикантные сегодняшние признания. Долгие рассуждения о том, было ли правдой то, что Твайлайт рассказала им о своём парне.

— Думаю, она всё же немного преувеличивает, — сказала Рэрити. Она старалась говорить потише, хотя улицы по причине позднего времени были практически пустынны. Даже если бы она кричала, мало бы кто это услышал.

— Что, Твайлайт? Неа. Это наверняка правда.

— Ну, мы же не знаем, от какого места она его меряла.

— Хочешь вернуться и спросить?

“Немного, да”.

Рэрити усмехнулась:

— Может, в другой раз.

Вскоре они достигли бутика и, как уже бывало раньше, прокрались наверх. Рэрити почувствовала мимолётный укол вины, когда подумала, что Свити Белль, возможно, ждала их к ужину, но когда они добрались до спальни, эта мысль успела улетучиться. Дождавшись, когда Дэш как следует устроится на кровати, единорожка нерешительно опустила копытце на покрывало.

— Залезай уже, — сказала пегаска. — Какая разница, что подумает Свити? Это всего лишь кровать.

И верно. Рэрити запрыгнула на постель и улеглась рядом с ней. Дэш расправила крыло и накрыла им подругу, словно одеялом, буквально приглашая прижаться поближе.

— Я не сказала этого раньше, но твой полёт был просто потрясающим, — прошептала Рэрити, практически дыша пегаске в ухо. — Я... ладно, мы все немного боялись, что ты никогда больше не будешь летать.

Какое-то время ответа не было. По горлу пегаски было видно, что она сглотнула, преждем чем отвернутся и сказать:

— Да, это было нечто, верно?

— Так и есть, — мягко подтвердила единорожка. Неожиданно вернулось то старое чувство, словно она ступает по тонкому льду. — Я уже давно не видала тебя такой счастливой. Видя это, я и сама становлюсь счастливой.

Снова тишина. Уши пегаски печально поникли.

“Нет! Всё так замечательно шло!”

Закусив губу, Рэрити быстро оглядела тёмную комнату, пытаясь отыскать хоть что-нибудь, что смогло бы спасти положение.

— Разве это было не здорово?

Дэш тихо вздохнула и опустила голову на одеяла.

— Мне и правда было хорошо, Рэрс. Я не летала с тех пор, как он погиб, самое большее — перепархивала с облака на облако. Но кроме этого, я чувствую, будто нарушаю обещание. Будто... будто я пытаюсь его забыть. — Пегаска еле заметно вздрогнула. Первый раз со времени их встречи в Филлидельфии Рэрити вновь увидала в её глазах всё то же затравленное выражение.

“О, Селестия, что же сказать?”

Рэрити ничего не знала о том, как помочь кому-нибудь преодолеть такое горе. Она облизнула губы и, не имея лучших идей, сказала первое, что пришло в голову:

— Думаю, он хотел бы, чтобы ты была счастлива, — прошептала она на ухо Дэш. Грива единорожки, всё ещё не завитая и не уложенная как надо, лежала на плече подруги. — Тебе не запрещено быть счастливой. Не думаю, что он хотел бы, чтобы ты помнила его только в горе.

— Нет, не хотел бы. — Голос Дэш прозвучал, как всхлип. — Он сказал бы мне, что нужно двигаться дальше и найти себе кого-нибудь ещё и быть счастливой, ведь он был хорошим пони. Но я просто не могу, Рэрити. Не могу. Он любил меня, и я не могу его предать.

“Верность. Такая тяжкая добродетель”.

Быть щедрой было гораздо легче, особенно для такой богатой и успешной пони, как Рэрити. Она могла отдавать и отдавать и отдавать, совершенно не испытывая той боли, которая сейчас терзала Дэш. Это было легко. Ей было легко.

“Ты устроила из этого настоящее представление. Пони думают, что ты щедрая, но ты отдаешь им всего лишь деньги, всего лишь вещи. Доводилось ли тебе хоть раз в жизни поделиться с ними чем-то, что тебе по-настоящему дорого?”

— Тише, тише... — Она начала нежно вылизывать гриву пегаски, как поступали её родители, когда маленькая Рэрити плакала в их объятьях. Ей нечего было сказать, и она солгала: — Ничего. Всё хорошо.

Дэш слабо покачала головой. Она закрыла глаза, вздрогнула, и из них полились слёзы. Всё счастье, что целый день кропотливо собирала Рэрити, утекало сквозь её копытца, словно песок.

“Ты прячешь своё сердце в шкатулку и говоришь, что оно для принца. Но ты знаешь, что принца не существует, и, значит, твоя шкатулка останется запертой навсегда. И в этой тёмной душной коробке твоё сердце станет непроницаемым, несокрушимым, неуязвимым. Никто и ничто не сможет его разбить. Оно станет как камень”.

“О, Селестия, что же мне делать?”

— Дэш... Дэш, послушай меня. — Рэрити облизнула губы. — Любовь — это не монетка, которую ты, потратив однажды, теряешь навсегда. Мы все тебя любим. Мы заботимся о тебе. Будь верной... будь верной его мечтам, а не только памяти.

Даже если Рэйнбоу Дэш услышала её, она ничего не ответила. Рэрити обняла дрожащую пегаску и крепко прижала к себе.

Они обе ещё долго не могли заснуть.

Глава 7: Всего лишь призраки

— Привет, красотка. Я соскучился.

Улыбнувшись, Рэйнбоу Дэш подняла глаза от книги. Это была очень скучная книга — казалось, прошли часы с тех пор, как она открыла её и начала листать, читая лишь по несколько строк на каждой странице — и она даже не могла вспомнить её названия. Или о чём она. Или зачем она вообще её читала.

Или где она была.

Пегаска положила книгу на одеяло. На её обложке были какие-то слова, но они показались ей совершенно бессмысленными. Ей было всё равно.

— Привет, любовничек. Я тоже соскучилась.

Соарин присел на кровать рядом с ней. Его грива была, как обычно, взъерошена, а на лице застыло наивное удивлённое выражение с которым он, казалось, появился на свет, словно всё, что он видел, наполняло его лёгким чувством изумления и счастья. Даже в здешнем тусклом освещении она смогла разглядеть в его глазах весёлый огонёк.

— Знаю. — Он наклонился и ласково фыркнул ей в гриву, отчего пегаска тихонько хихикнула. — И прости меня за это. Я не хотел тебя расстраивать.

— Главное, что ты вернулся, а остальное не важно, — сказала Дэш. Она легонько оттолкнула голову пегаса, а когда тот, не торопясь, попытался отстраниться, игриво куснула его в плечо. Лежащие под ними одеяла казались знакомыми, но с ними было что-то не так: вместо её привычных, с символикой Вандерболтов, были другие: нежных голубых тонов, с вышитыми тёмной нитью музыкальными нотами каждые пару сантиметров. Пегаска с любопытством коснулась их копытцем, но тут её отвлёк оказавшийся в ухе язык.

— Собираешься снова погибнуть, Соарин? — спросила Твайлайт Спаркл. Она лежала на животе на соседней кровати, что стояла буквально в метре от них, её синее одеяло было украшено жёлтыми звёздами и серебряными полумесяцами. Твайлайт была не одна. С ней спаривался тот коричневый земной пони, которого Дэш видела на фестивале.

— Твайлайт, прекрати это! — сказала пегаска. Она считала, что неприлично заниматься сексом на глазах у других.

— Это моя кровать. Что хочу, то и делаю, — ответила Твайлайт.

— О. — С этим не поспоришь. В конце концов, ей бы тоже не понравилось, если б кто-нибудь осудил её за то, что она занимается сексом в собственной постели. — Прости, забудь.

— Нельзя умереть дважды, Твайлайт, — ответил Соарин. Он немного сдвинулся, оставив на светлом одеяле тёмный мазок пепла. Похоже, его совершенно не волновало то, чем занимались Твайлайт со своим партнёром.

Дэш не знала, что на это ответить. Соарин продолжил ласкать её гриву носом, и это было восхитительно, но почему-то не вызывало того влечения, которое она обычно испытывала к нему. Твайлайт наблюдала за ними с невозмутимым, сдержанным выражением на лице, не слишком уместным для кобылки в подобной ситуации.

— Не думаю, что это происходит на самом деле, — сказала Рэрити. Дэш обернулась и с удивлением посмотрела на неё...

С рыком Рэйнбоу Дэш перевернулась на бок. Сон медленно ускользал от неё, сменяясь смутной тьмой бутика. Её затуманенный разум всё хватался за образ Соарина, только что прижимавшегося к её боку, но вместо него она чувствовала сейчас чьё-то тёплое тело, пахнущее кобылкой, и такое мягкое, каким никогда не был Соарин.

“Его здесь нет. Он уже несколько месяцев как умер. Тебе опять приснился сон”.

Осознав эту жестокую истину, она испытала шок, такой же свежий и болезненный, как и тот первый приступ невыносимого горя, который она ощутила тогда, на больничной койке. Но спустя мгновение он сменился всё тем же чувством усталого оцепенения, похоже, навсегда поселившимся в её душе. Шрам остался недолечен, он всё ещё кровоточил. Пегаска дёрнулась, потревожив мягкую белую фигуру, лежащую рядом, и во тьме открылись сияющие бирюзовые глаза. Она почувствовала, как к её щеке прижался тёплый влажный нос.

“Он мёртв. Это всего лишь сон. Это не взаправду. Это не взаправду. Это не взаправду. Это не вза...”

— Здесь куда больше пони, чем я ожидал, — прошептал стоящий рядом с ней пегас песочной масти.

Рэйнбоу Дэш нервно кивнула в ответ. Её ноги дрожали, хотя к счастью никто из кандидатов или, упаси Селестия, постоянного состава Вандерболтов, не мог этого видеть. Её хвост не слушался и сам по себе хлестал из стороны в сторону, словно в него впились тысячи мух. Лишь крылья были ещё в порядке. Напряжённые, они прижались к бокам, готовые вырваться и взлететь.

— А-ага. Куча пони. Просто дохрена, — прошептала она, а затем мысленно выругала сама себя.

“Дохрена? Да ладно, что со мной не так?”

— Первый раз пробуешься? — спросил её жеребец. Он нарушил строй, чуть выглянув из шеренги, чтобы посмотреть на неё. Заметив это, в нескольких рядах от них пегаска из постоянного состава Вандерболтов резко на них посмотрела. Воцарилась тишина, пока та снова не вернулась к осмотру кандидатов.

— Да, я лишь пару недель назад стала достаточно взрослой для этого. А ты? — Голос Дэш был так тих, что ему пришлось наклониться к ней ближе.

— Третий.

Она рискнула повернутся, чтобы взглянуть на собеседника. На его лице была еле заметная улыбка, словно две предыдущие неудачи не слишком его обеспокоили. В придачу к песчаного цвета шёрстке, его хвост и грива были в голубовато-серую полоску. На его боках красовалось стилизованное изображение огонька свечи, синее у основания и красное на конце. Как отметила себе пегаска, бока были довольно-таки подтянутые и мускулистые.

— Разве у нас не всего две попытки? — спросила Дэш.

— Две, если ты не покажешь никакого прогресса, — ответил пегас. Чтобы его расслышать, ей пришлось наклониться к нему ещё ближе. — Если они думают, что у тебя есть потенциал, они позволят тебе попытать счастья ещё раз. Сказали, Спитфайр поступила лишь с пятой попытки.

“Спитфайр? Быть не может”.

Дэш подняла глаза и посмотрела на высокий помост перед строем, на котором блистательная жёлтая кобылка, чья грива была похожа на пламя, о чём-то тихо беседовала с крупным жеребцом. Окидывая взглядом толпу подающих надежду кандидатов, они, казалось, улыбались.

— Ага, только... — у Дэш перехватило дыхание и ей пришлось несколько раз сглотнуть. — Мне хватит и одной. Кстати, я Рэйнбоу Дэш.

— Клаудфаер.

— Так, пони, все сюда. И расслабьтесь, это уже не построение.

Соарин стоял на краю облачного поля. В метре позади него белая поверхность обрывалась в пустоту глубиной в добрых три километра. Где-то внизу, словно лоскутное одеяло, вдаль растянулись зелёные и коричневые поля. По земле безмолвно скользили тёмные внушительные тени, отбрасываемые другими облаками, парящими в небе.

Рэйнбоу Дэш незаметно подошла поближе к краю и бросила взгляд вниз. Она удивилась, что место для тренировочных полётов находится так высоко — большинство выступлений Вандерболтов проходили на высоте не более трёх сотен, или около того, метров от земли. Взлети они повыше, и зрителям будет уже трудно разглядеть детали программы. На такой высоте, как сейчас, ветер был яростным и морозным, и даже самые крепкие облачные строения, как правило, разваливались спустя несколько дней после их возведения. Такая высота не терпела ничего постоянного.

— Что это за тест? — прошептала она Клаудфаеру. Они почти не расставались с ним прошедшие три отборочных дня, и сейчас она была довольна тем, что их записали в один и тот же испытательный полёт.

Соарин пихнул его в плечо:

— Это ваш тест на скорость. Как вы наверное догадались по его названию, он позволит нам узнать, насколько быстро вы можете летать. — Он ткнул копытом куда-то вдаль. Десяток пони из лётного звена Дэш повернулись, все как один, и посмотрели, куда он указывает. — Вон, видите облако с флагом? Оно отмечает половину дистанции. До него ровно два с половиной километра. Каждый из вас должен слетать туда и обратно так быстро, как только сможете.

— Есть ограничение по времени? — спросила тёмно-коричневая кобылка. Она выглядела несколько старше остальных претендентов и более массивной, с мощными мускулистыми плечами и грудной клеткой.

— Нет, — ответил Соарин, — но не забывайте, что места в команде ограничены. Из каждого курса мы отбираем только самых лучших летунов. Обычно это не больше одного на каждое звено.

Эта информация была воспринята десятью кандидатами в Вандерболты в полном молчании. Глаза забегали, оценивая своих оппонентов. Дэш внезапно почувствовала, как дружелюбная до этого группа стала куда менее дружелюбной.

— Не волнуйся, — шепнул ей Клауд. — Они любят скорость, но это не единственное, что важно.

Не сумев сдержаться, пегаска хихикнула:

— А я и не волнуюсь.

— Вопросы? — Соарин оглядел группу. — Нет? Ладно. Зефир — ты первая.

Тёмно-коричневая кобылка дёрнулась, когда прозвучало её имя, но подбежала к краю облака безо всяких колебаний. Она расправила свои изящные, как у сокола, крылья и снова прижала их к бокам, потом повернулась к Соарину, крутящему в копытах секундомер, по сигналу спрыгнула с облака и растаяла где-то внизу.

Остальные кандидаты сгрудились у его края. Зефир уже была лишь крохотной точкой в сотне метров под ними и с каждой секундой становилась всё меньше. Буквально за миг до того, как исчезнуть из виду, она расправила крылья и начала поворачивать, выходя из пике, с приличной скоростью направляясь к флагу вдалеке.

— Нам разрешается пикировать? — спросил один из пегасов, которого, как вспомнила Дэш, звали Чинук.

— Для того, чтобы добраться до флага и вернуться обратно, вы можете делать всё, что захотите, — ответил Соарин. — Но помните, что подъем потребует больше энергии, чем сможет дать вам падение.

“Верно, но пикирование даёт тебе скорость мгновенно. А чтобы набрать высоту у неё впереди весь полёт”.

Дэш наклонилась через край облака, пытаясь проследить за траекторией Зефир, рассекающей пустое небо. Кажется, та хорошо справляется. Приближаясь к флагу, она уверенно набирала высоту, время от времени взмахивая своими длинными крыльями, чтобы сохранить набранную при пикировании скорость. Она вошла в крутой поворот, огибая облако с флагом буквально в упор, и вновь перешла в пике, чтобы вернуть скорость.

— 45 секунд до флага, неплохо, — сказал Соарин, что-то коротко черкнув в своём планшете.

Весьма неплохо. Возможно, ничего особо выдающегося, но вполне достойно. Дэш снова склонилась к Клауду:

— Так что, если она сохранит темп, выйдет пять километров за 90 секунд?

— Меньше, — шёпотом ответил он. — Ведь на обратном пути не нужно тормозить.

“Оу. Точно”.

Если бы на неё не смотрели другие пони, Дэш треснула бы себя копытом по лбу. И верно, спустя пару секунд, безостановочно хлопая крыльями, чтобы разогнаться ещё сильнее, мимо их облака стрелой пронеслась Зефир. Ей потребовалась почти целая минута, чтобы затормозить и вернуться в группу.

— 71 секунда! — объявил Соарин, когда Зефир, наконец, подлетела к остальным. Её грудь ходила ходуном, а концы крыльев безвольно волочились по поверхности облака. Некоторые кобылки из числа кандидаток подошли к ней, чтобы обнять и сказать пару-тройку комплиментов. Дэш не сдвинулась с места.

Настала очередь остальной группы. Разумеется, большинство пегасов уложились в две минуты. Как и ожидалось, результаты жеребцов были хуже, чем у кобылок, но, казалось, это совершенно их не беспокоило. Кобылки были легче, и просто созданы для скорости.

— Так, ещё один полёт и мы сделаем перерыв. Рэйнбоу Дэш. — Соарин усмехнулся пегаске. — Прошло уже несколько лет, малая. Ещё не передумала?

Ничего не ответив, она подошла к краю облака. Её крылья, крошечные по сравнению с другими пегасами, казалось, жили своей собственной жизнью. От их резких взмахов в разреженном сухом воздухе появлялись и таяли туманные белые прядки. Её лицо само собой растянулось в ухмылке.

Соарин помедлил, будто ожидая ответа, а затем пожал плечами:

— Ладно. Я начну отсчёт, когда ты...

Окончание фразы пропало впустую, когда Дэш унеслась прочь. Обратный поток воздуха, возникший при её старте, разрушил несколько метров облака и отбросил в стороны двух незадачливых пегасов. Их негодующие вопли мгновенно растаяли позади.

Её крылья работали с такой скоростью, что стали почти невидимыми. Когда кончики её маховых перьев преодолели скорость звука, вокруг них взвыл разрываемый воздух. Прежде чем пегаска сумела прикрыть глаза, встречным ветром ей чуть не оторвало веки.

“Лётные очки. Надо было надеть очки”.

До флага оставалось полпути, когда она начала готовится к широкому развороту. Остановка заняла бы слишком много времени, поэтому она заложила вокруг него головокружительный вираж и понеслась обратно. За её спиной облако, на котором был установлен флаг, дико завертелось и развалилось на части. Флаг начал свой долгий путь к земле.

Пока всё шло неплохо. Её ухмылка, похожая из-за встречного ветра на гримасу ужаса, стала ещё шире.

“Пришло время настоящего полёта”.

Вытянувшись вперёд, она как-то умудрялась взмахивать крыльями всё быстрее и быстрее. Чтобы лучше разрезать плотный воздух, она вытянула копыта вперед. Вокруг неё возник туманный конус конденсата, и на несколько мгновений весь окружающий мир исчез в белизне.

А затем она прорвала его. Её ослепила вспышка всех цветов радуги, и небо закрыли проносящиеся мимо яркие полосы. Всё произошло так быстро, что она чуть не пропустила финиш.

Рэйнбоу Дэш пролетела пять километров за 26 секунд. Ещё шесть километров ей потребовалось на то, чтобы затормозить и остановится

Дэш перекатилась на другой бок, её крылья безвольно мотнулись в темноте. Рядом с ней на кровати что-то шевельнулось, и она почувствовала, как чьи-то передние ноги обняли её за плечи и прижали к мягкому тёплому телу.

— Тише, тише... — прошептал голос Рэрити. Гривы пегаски мягко коснулся чей-то язык.

Дэш отбросила одеяло и несколько секунд слабо вырывалась, затем внезапно остановилась. Бледные серебряные лучи, льющиеся сквозь окно, заполняли комнату тенями и неясными очертаниями. Музыкальные ноты, вышитые на простынях, поблёскивали в лунном свете.

— Я установила рекорд, Рэрс. — Её горло пересохло, отчего голос Дэш был ещё более хриплым, чем обычно. В её грудной клетке и суставах крыльев прочно обосновалась ужасная режущая боль.

“Слишком долго я не летала. Слишком долго”.

Наверное, она должна была сейчас заплакать. В этот момент было сложно судить, что реально, а что нет. На мгновение Дэш показалось, что ноги, обнимающие её плечи, прижали её чуть креп...

Рэйнбоу Дэш со стоном рухнула на койку. Они не спали уже почти сорок часов, постигая основы ориентирования и оказания первой помощи — двух навыков, которые, как она надеялась, никогда не пригодятся ей в карьере Вандерболта. Её крылья были всё ещё испачканы в грязи, смоле и крови, на них налипли сосновые иголки. Она окинула всех взглядом и лишь всхлипнула. Они — без пяти минут Вандерболты — должны были приводить себя в порядок перед сном, но она так ужасно устала.

В двух койках от неё, Клаудфаер уже дрых без задних ног. Перед сном он слегка почистил перья, удалив из них большую часть приставших за день мусора, но Дэш видела, что в них ещё остались кусочки коры и обрывки хлопка, который они использовали для перевязки. Вздохнув, она подлетела к пегасу и толкнула его носом.

— Ооо... уйди. — пробурчал он сквозь сон и повернулся от неё на бок.

— Ну же, Клауди! — Она подсунула голову под его плечо, пытаясь привести товарища в вертикальное положение. — Почистимся, и можешь спать дальше.

— Всё равно завтра мы опять испачкаемся.

Она ненадолго замолчала.

“И правда. Снова ориентирование на местности”.

Завтра им даже не придётся летать, только бродить целый день по лесам в поисках путевых точек.

— Ага, но... как же правила?

— К Дискорду правила. — Он зевнул, но затем, тихо, но весьма красноречиво проворчав что-то, всё-таки выпрямился. — Бьюсь об заклад, тебе просто не терпится поближе познакомиться с моим телом.

Эта фраза стоила ему грубого тычка копытом.

— Разве что, когда закончим обучение, умник.

Подождав пару секунд, пока он перестанет ворчать, пегаска наклонилась и принялась аккуратно очищать его левое крыло. Несмотря на то, что большей части мусора в нём уже не было, ей пришлось потратить не одну минуту на каждый ряд перьев, убирая с них губами грязь, иголки, семена и травинки. Вскоре она почувствовала, что Клауд тоже занялся её крылом.

Спустя почти час они перешли в горизонтальное положение: она лежала на спине, очищая нижнюю поверхность его маховых перьев, в то время, как он делал то же самое для неё. В других обстоятельствах эта поза казалась бы весьма неприличной, но теперь, после двух месяцев тренировок, они едва удостоились беглого взгляда остальных претендентов, вошедших, спотыкаясь от усталости, в палатку. От их прежнего звена осталось всего шестеро.

— Эй, Клауди?

— М? — ответил он, не отрываясь от крыла Дэш. Пегас был немного медленнее её, он старался уделить достаточно времени каждому перу, тщательно расчёсывая опахало и бородки до тех пор, пока они не становились полностью чистыми и не вставали в ровный ряд с остальными.

— Почему ты не смог поступить раньше?

— А. — Он закончил ещё с одним пером и только потом продолжил. — Из-за командной работы. Неважно, насколько хорош ты сам по себе, но если не докажешь, что умеешь работать в команде, тебя не возьмут.

Дэш ненадолго умолкла. Клауд склонился над ней, его грудь легонько касалась шёрстки пегаски, когда он переходил от одного пера к другому. До этого подобную близость она испытывала лишь с несколькими жеребцами, и все они были её любовниками.

Конечно, в этот раз шансы невелики. Она подавила зевок и лягнула воздух задними копытами. Находясь в такой позе, Клауд, возможно, увидел при этом кое-что интересное, но он или был настоящим джентельпони, или просто настолько устал, что не обратил на это никакого внимания. От этой мысли Дэш усмехнулась и снова зевнула.

“Командная работа, да? Не вопрос, я хренов Элемент Гармонии. А Гармония это, типа, ещё одно название для командной работы”.

С довольной ухмылкой на лице, она заснула на его койке.

— Привет.

Рэйнбоу Дэш вздрогнула и подняла взгляд от койки. Уже двадцать минут она была в палатке одна, упаковывая последние вещи. В двух седельных сумках, лежащих на койке, уместились все её пожитки, что она взяла на тренировки.

— Привет... — Это короткое слово прозвучало как хрип, и ей пришлось откашляться, прежде чем попробовать снова. — Привет. Поздравляю.

Клаудфаер присел рядом. В своей новой лётной форме Вандерболтов он выглядел потрясающе, даже несмотря на то, что по сравнению с формой пони более высоких рангов, таких как Спитфайр, она выглядела довольно неказисто. Ему шли цвета.

— Ты в порядке? — Он легонько ткнулся носом пегаске за ухо, а затем откинулся назад, чтобы взглянуть ей в глаза. — Ты ушла сразу после объявления результатов.

— Ну, я... — Какое-то время она занялась ремнями своих сумок. Они и так уже были затянуты накрепко. — Мне просто захотелось побыть одной.

Всё то время, что она притворялась, что проверяет свой багаж, Клауд молчал. Через несколько минут в палатку зашла Зефир. Увидев их, она остановилась, а затем, сочувственно улыбнувшись Дэш, поспешно вышла.

— Можешь мне поверить, я знаю, как это отстойно, — сказал Клауд, усевшись рядом с ней на круп. — Это больно, особенно в первый раз. Я был так уверен, что у меня получится, мне ведь просто суждено было стать Вандерболтом, ведь так? Как я могу не пройти?

На мгновение седельные сумки, на которые смотрела пегаска, дрогнули и расплылись. Быстро моргнув, она восстановила зрение, и на её щеках остался след от двух горячих дорожек.

— После этого я так разозлился, — продолжил он. Если Клауд и заметил её слёзы, ему хватило такта не упоминать об этом. — Я даже прекратил летать почти на месяц. Зачем вообще напрягаться, верно? После всей этой боли мне показалось это таким, блядь, бессмысленным. Ну типа, я тут жопу рвал, пытаясь выкладываться на все сто, и всё равно оказался недостаточно хорош.

На какое-то время снова повисла тишина. Дэш перестала делать вид, что занята своими сумками и просто сидела, опустив голову и безвольно повесив уши. Она уже не могла сдерживать слёзы.

— Но когда через девять месяцев объявили о наборе следующего курса, я был в первых рядах, — сказал он, затем замолчал и огляделся. — Проходя обучение, я оставил здесь почти год своей жизни. Три попытки, и вот я наконец прошёл. Поверь мне, Дэш, оно того стоит.

— С чего ты взял, что я вернусь? — фыркнула пегаска.

Клауд рассмеялся — действительно, рассмеялся. В тишине палатки его смех прозвучал громко, как удар хлыста:

— Ты? Дэш, да никто не сомневается в том, что твоё место здесь, и один отказ этого не изменит. Просто сделай всё так, как сказал Соарин, и в следующий раз тебя примут.

“Так, как сказал Соарин”.

Она попыталась не вспоминать об этом. Он был с ней таким добрым, таким понимающим. Таким же, как и с другими отчисленными, предположила она. Это было частью его работы, мягко и деликатно прощаться со словами поддержки и ободрения. Практики в этом ему хватало.

— Он сказал, что мне нужно научиться быть командным игроком, — сказала она. — Помогать своим товарищам, а не пытаться обогнать их.

— В тебе было чуть больше духа соперничества, чем нужно, — пожал крыльями пегас.

— И что же мне делать эти девять месяцев?

— Поступай как я. — Он снова ткнулся в её щёку носом на прощание и встал. — Перестань злиться и приступай к тренировкам.

Рэйнбоу Дэш слабо дрыгнула копытами и задела пони, спящего рядом с ней. Кто бы это ни был, он что-то пробормотал во сне и попытался отодвинуться. Судя по голосу, это была кобылка, и затуманенный разум Дэш наконец сумел свести воедино имя Рэрити и бледный силуэт пони, разделившей с ней тьму.

— Прости, — пробормотала она. — Крылья болят.

Рэрити изменила позу, и кровать под ними чуть дрогнула. Дэш почувствовала, как копытца единорожки легли поверх её копыт и слегка прижали их к простыням, а нос уютно устроился под её подбородком. Тёплое дыхание щекотало шею пегаски.

Она попыталась было выбраться, но на это потребовалось бы слишком много усилий, да и, к тому же, лежащее в её копытах тело было слишком ценно, чтобы его беспокоить. Постепенно напряжённые мышцы пегаски расслабились, ноги и крылья обмякли, и она сдалась. Глубоко вздохнув, на неё снова навалился сон.

— Нервничаешь?

Рэйнбоу Дэш слышала голос, но не видела его обладателя. Её глаза были закрыты, то, чем она занималась, было для неё чем-то вроде медитации: глубоко вдохнуть, сделать паузу, выдохнуть, снова пауза. Подождать. Сосчитать удары пульса, почувствовать, как с каждым из них вибрируют её перья. Подождать ещё, пока ноги не начнуть нервирующе гореть, пока приступ паники не стиснет грудь. Подождать ещё немного, пока лёгкие буквально не начнут вопить от боли. И подождать ещё чуть-чуть, просто чтобы доказать, что ты можешь.

Наконец, глубокий вдох. Пауза. Выдох. Пауза.

— Похоже, нет, — сказал голос. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это был Клаудфаер.

— А должна? — спросила пегаска. — Полёт прошёл хорошо, вышло прямо как на настоящем шоу.

— Да, было неплохо. — Сейчас он стоял прямо у неё за спиной. — Но это ещё не всё, что им от тебя нужно. Для них важнее будущий член команды, чем мастер пилотажа.

Пегаска подвигала плечами. Они ныли после полёта, а завтра должны будут разболеться ещё сильнее, но это её не беспокоило. Впервые за долгое время в её душе был мир.

— Я сделала всё возможное. Если этого окажется недостаточно, я попытаюсь снова, через девять месяцев.

— Третий раз — счастливый, да? — усмехнулся пегас.

Она открыла глаза и обернулась. Последний раз она видела его почти год назад, но Клаудфаер совсем не изменился. Всё та же голубая форма, на ней лишь чуть прибавилось знаков отличия.

— Надеюсь, двух хватит. — Она наклонилась вперёд и приветливо потёрлась о него щекой. — Не думаю, что ты видел результаты, ведь так?

— Я? — фыркнул пегас. — Я даже не всегда знаю, в каком городе мы будем выступать в следующий раз, что уж говорить о результатах отбора. Это известно лишь Спитфайр и экспертной комиссии.

— Хм. — Она выпрямилась и сделала ещё пару медленных вдохов и выдохов. Её крылья всё ещё были напряжены, и Дэш пришлось несколько раз согнуть и разогнуть их. Последнее испытание для будущих Вандерболтов — имитация выступления — не было самым тяжёлым из всех, но позади у них были три месяца суровых изматывающих тренировок. Даже самым спортивным пегасам, вроде неё, было сейчас нелегко.

— Эй, Клауди?

— А?

— Ты когда-нибудь думал о том, кем ещё ты мог бы стать? Ну, кроме этого? — Она вытянула крыло и коснулась его кончиком эмблемы Вандерболтов на бедре пегаса. Это прикосновение продлилось чуть дольше, чем было необходимо.

Он помедлил с ответом. Снаружи доносились голоса и шум сотен пони, заполнивших огромный зал и ожидающих объявления окончательных результатов.

— Если честно, я не знаю, — ответил, наконец, Клаудфаер. — Быть кем-то ещё? Быть обычным? Нет. Не для меня.

— Что плохого в том, чтобы быть обычным?

— Это не плохо, это просто... — он нахмурился. — Это просто не моё, понимаешь?

Они снова замолчали. По мере того, как зал заполнялся пегасами, шум голосов становился громче. Уже через несколько минут прибудут Вандерболты и объявят имена счастливчиков, которые смогут носить их знаменитую форму.

— Думаю, да, — ответила Дэш. Она вдруг поняла, что её уже не волнует объявление результатов. Если она не пройдёт сегодня, она попытается в следующем году или ещё через год. Её жизненной целью было стать Вандерболтом, и это значило, что у неё есть целая жизнь, чтобы этого добиться.

— Давай уже, пойдём посмотрим результаты.

Хлопья пепла метались в раскалённом воздухе.

Ей снилась боль, и когда она проснулась, её сон стал явью.

Она дёрнулась и, задыхаясь, проснулась. На какое-то короткое мгновение ночная тьма слишком сильно напомнила ей жуткие тени её сна, и сердце Дэш захлестнула паника. Её шёрстка насквозь промокла от холодного пота, и когда страх и смятение немного утихли, она начала дрожать. В её сломанной когда-то левой передней ноге пульсировала тупая боль, словно призрак давнишней тяжёлой травмы. Пегаска несколько раз согнула и разогнула копыто, пока та не начала стихать.

“Долбаные сны. Проклятые долбаные сны”.

Она почувствовала, как рядом с ней кто-то шевельнулся. Рэрити не спала и смотрела на неё своими огромными, бесконечно глубокими глазами. Они были как бездонные колодцы, и Дэш могла смотреть в них всю ночь напролёт.

“Фу, я её тут всю пропоте...”

— Кошмары? — шёпотом спросила единорожка. Её голос был еле слышен во тьме.

Не было смысла отвечать. Рэйнбоу Дэш опустила голову на скрещенные копытца и укрыла её крылом. Пару секунд спустя Рэрити отодвинула его в сторону и пристроилась рядом, нос к носу с пегаской. Её дыхание было тёплым и сладким, в нём ещё чувствовались нотки сидра и вина, выпитых несколько часов назад.

— Ты... с тобой часто так бывает, дорогуша?

“А ты как думаешь?”

Чтобы не смотреть в эти бездонные глаза Дэш положила голову набок.

— Нет.

— Хм. — Судя по голосу, единорожка не особо ей поверила. — Ты не пробовала кому-нибудь о них рассказать?

— Это всего лишь сны, Рэрити, — фыркнула пегаска. — Они ничего не значат.

— Но...

— Они ничего не значат, — повторила Дэш. — Это всего лишь воспоминания. Всего лишь призраки.

Рэрити промолчала. В конце концов, Дэш почувствовала, как та отвернулась, и её тёплое дыхание сменила ночная прохлада.

“Долбаные сны”.

Глава 8: В царство снов

Рэрити уже не раз доводилось делить постель с другими пони.

Будь она помоложе, эта мысль смутила бы её, даже оскорбила. Ей определённо претило быть одной из кобылок, которые поддерживают “отношения” со множеством пони. Искушённой — прекрасно. Раскрепощённой — разумеется. Но не распутной. Не потаскухой.

Не шлюхой.

Но жизнь, помимо прочих её прелестей, непредсказуема. И если бы Рэрити могла изменить прошлое, она всё равно сделала бы всё по-старому. Всё повторилось бы вновь: каждый жеребец, чей взгляд ей посчастливилось поймать, каждое соблазнительное предложение, произнесённое шёпотом за бокалом вина, каждое нежное движение губ, касающихся мягкой кожи, и языка, пробующего на вкус покрывающий их шёрстку пот. Конечно же, не было ничего плохого в том, кем она была. Или с кем она была.

“Шалава”.

Однако все похождения не смогли подготовить её к тому, что рядом с ней плакала во сне её подруга, кто-то, кто был ей очень дорог. Ничего не понимая, Рэрити могла лишь в оцепенении смотреть, как лежащая рядом с ней пони всхлипывает и судорожно бьётся под одеялом, то и дело задевая её крыльями и копытами. Через несколько долгих минут конвульсии Рэйнбоу Дэш стихли и её крохотное тело охватила дрожь.

“Она вся мокрая от пота. Должно быть, ей холодно”.

Рэрити придвинулась ближе и обняла содрогающуюся Дэш передними ногами, крепко прижав к себе. Через некоторое время дрожь прошла, лихорадочное дыхание пегаски постепенно вернулось к обычному спокойному ритму. Рэрити выдохнула, лишь сейчас обнаружив, что неосознанно сдерживала дыхание.

Тихонько застонав, Рэйнбоу Дэш приоткрыла глаза. Её расфокусированный взгляд обежал углы тёмной комнаты. Она осторожно вытянула перед собой передние ноги и, вздрогнув, медленно покрутила в воздухе левым передним копытцем, словно разминаясь перед гонкой. Наконец напряжение оставило её, и она негромко вздохнула.

“Всё ещё болит? Врачи уверяли, что всё будет в порядке”.

Рэрити осторожно приподняла голову, стараясь получше рассмотреть ногу Дэш. На ней, чуть повыше сгиба, виднелась слабая полоска взъерошенной шёрстки — всё, что осталось от ужасного шрама в том месте, где сломанная кость прорвала кожу. От одной мысли о столь ужасной ране внутренности единорожки буквально скрутило в клубок, и она чуть отшатну...

Её движение привлекло внимание Рэйнбоу Дэш, и их глаза встретились. Казалось, пока они смотрели друг на друга, прошла целая вечность.

— Кошмары? — облизнув губы, спросила Рэрити.

Вопрос остался без ответа. Наконец Дэш отвернулась и опустила голову на скрещенные копыта. Она попыталась закрыться крылом, но Рэрити это совершенно не устраивало, и она бережно отвела его прочь.

— Ты... — единорожка остановилась. Хочет ли Дэш вообще говорить об этом? Она решила, что это неважно. — C тобой часто так бывает, дорогуша?

— Нет. — Голосу пегаски явно не хватало убедительности.

Хм. Рэрити прижалась носом почти к самому уху Дэш:

— Ты не пробовала кому-нибудь о них рассказать? — прошептала она.

Дэш тихонько откашлялась:

— Это всего лишь сны, Рэрс. Они ничего не значат.

— Но...

— Они ничего не значат, — оборвала её пегаска. — Это всего лишь воспоминания. Всего лишь призраки прошлого.

Слово “призраки” прозвучало куда весомее, чем того хотела Дэш. Будто повиснув между ними в воздухе, оно свело на нет все дальнейшие попытки продолжить разговор.

“Ну что ж, ладно...” Рэрити откашлялась и опустила голову на подушку. За её спиной подруга чуть изменила позу. Пропитавший шёрстку единорожки пот Дэш начал высыхать, и Рэрити почувствовала, как холод покалывает кожу, приходя на смену приятному теплу тела пегаски.

Нечасто ей приходилось чувствовать такое одиночество, деля с кем-то постель. Тогда Рэрити и решила, что должна сделать для Дэш нечто большее.

Когда несколько часов спустя Рэрити проснулась, она была под одеялами одна, но доносившееся из соседней ванной слабое журчание воды выдавало, куда пропала Рэйнбоу Дэш. На постели ещё остался чуть заметный отпечаток тела пегаски, и когда Рэрити коснулась этого места копытцем, она ощутила едва уловимые остатки её тепла. Она почувствовала запах Дэш: запах пота и дождя, с лёгкой, почти незаметной ноткой озона, специфической, как воздух после грозы. Вдохнув полной грудью, она удобно устроилась на мягких покрывалах, чтобы поваляться ещё несколько минут.

Успевшую задремать единорожку разбудил металлический скрип закрывшегося крана. Спустя несколько секунд она услышала, как повернулся ещё один кран и тишину сменил негромкий шум душа. Сквозь этот звук время от времени пробивалась еле слышная мелодия, и Рэрити, невольно улыбнувшись, поняла, что это пела Дэш.

“Она всё ещё поёт в душе? Как мило”.

Рэрити перевернулась на спину и осмотрела себя. Её шёрстка немного топорщилась от высохшего пота — единственное оставшееся напоминание о кошмарах Дэш. Без заколок и ленточек, которые единорожка обыкновенно использовала чтобы сохранить укладку ночью, её грива и хвост совершенно растрепались. Завеса волос свободно рассыпалась вокруг неё, словно бурная волна разлилась по голубым простыням. Глядя на них, Рэрити тихонько вздохнула.

На мгновение она задумалась, а не выставить ли пегаску из душа и не запрыгнуть ли туда самой, пока Дэш не спустила всю горячую воду. Но это был бы не самый щедрый поступок, да и ещё один душ всего через полдня после вчерашнего совершенно обезжирил бы её шёрстку. Сейчас, когда зима не за горами, она не могла позволить себе риск пересушить кожу.

Другое дело — грива и хвост. Скатившись с кровати, Рэрити потянулась, изогнувшись так, что если б её увидала Дэш, то открыла бы рот от удивления, а случись такое на публике — не миновать бы скандала. Единорожка усмехнулась и застыла в этой позе на пару мгновений дольше, чем нужно.

“Главное — получать удовольствие от того, как ты выглядишь”.

Предупредив Дэш лишь негромким стуком, она вошла в ванную. К счастью, ничем таким кроме пения пегаска в ванной не занималась. Воздух внутри был тяжёлым от влажности, но не заполненным паром, как она ожидала. Видимо Дэш не любила горячий душ. Рэрити едва успела подумать об этом, как из-за душевой занавески высунулась голова подруги. Её потемневшая от воды и уже не столь яркая грива была откинута назад.

— А, привет, ты встала, — сказала Дэш, вновь скрывшись за занавеской. — Погоди чуток, я ополоснусь, и она вся твоя.

— Нет никакой спешки, дорогуша. Прошлым вечером я уже принимала долгую замечательную ванну.

Рэрити повернулась к зеркалу, чтобы получше рассмотреть себя. Её отражение искажала туманная пелена на слегка запотевшем стекле, и она протёрла его полотенцем.

Кобылка, смотревшая на неё из зеркала, была, как всегда, красива: просто сногсшибательна, даже без макияжа и с неуложенной гривой, уже начинающей завиваться по краям. Она покачала головой, чтобы равномерно распределить волосы, а затем собрала их в хвост, весьма похожий на тот, который носила Эпплджек, после чего единорожка в зеркале стала выглядеть на несколько лет моложе, почти как жеребёнок.

“Какая невинность. Ты стала просто потрясающей притворщицей”.

Она нахмурилась. Возможно, ещё оставалось достаточно времени, чтобы всё-таки уложить гриву, как-нибудь несложно, но при этом изысканно, наприме...

— Красиво, — сказала Дэш. Вокруг её головы было обмотано полотенце, и ещё одно — вокруг тела в районе диафрагмы, чтобы высушить крылья. Она подошла к зеркалу и встала рядом с Рэрити. — Собираешься оставить так? Выглядит классно.

Она что, шутит? Рэрити уставилась на отражение пегаски, а затем на своё собственное.

— Так? Тут нет никакого “так”, дорогуша. Это даже не причёска. Это просто моя грива.

— Да, ну, мне нравится.

— Ну... полагаю, в ней нет ничего плохого, — сказала Рэрити, приподняв бровь. — К тому же, если я ещё хоть пару часов с тобой проведу, укладке всё равно снова придёт конец. Ха! Сэкономит время!

Порывшись в ящиках туалетного столика, она нашла несколько лент и использовала их, чтобы зафиксировать гриву. Ещё одну ленту единорожка повязала на кончик хвоста, отчего вдруг стала похожа на дальнюю, причём более красивую кузину Эпплджек. Возможно из числа фермеров-виноградарей? На некоторое время она задумалась над вопросом, что выращивают самые изысканные фермеры, и возможно эти размышления затянулись бы надолго, если бы Дэш не распахнула дверь:

— Ну же, пошли позавтракаем! Держу пари, Свити готовит вафли!

Как оказалось, Свити Белль готовила не вафли. К великому-но-недолгому разочарованию Дэш, она, по-видимому приняв замечания Рэрити близко к сердцу, стояла сейчас у плиты и помешивала в большом горшке исходящую паром овсяную кашу. На столе уже красовалось множество разнообразных мисочек, наполненных черникой, земляникой, ломтиками бананов, коричневым сахаром, корицей, мёдом и даже чем-то ещё, чего Рэрити не разглядела издалека. Она подошла поближе и, наклонившись над столом и принюхавшись, издала тихий радостный звук. Сушёные персики, в такое-то время года!

— Привет, сестрён, Дэш, — поздоровалась с ними Свити. Она подкрутила вентиль, и газовое пламя под горшком стало почти невидимым. — С минуты на минуту будет готово. Возьмите пока что-нибудь попить.

— Свити, ты должна позволить мне хоть раз приготовить для тебя, — сказала Рэрити, налив стакан воды и заняв нагретое солнцем местечко за столом. — Мы начинаем чувствовать себя нахлебницами.

— Ага, и я могу что-нибудь приготовить. — сказала Рэйнбоу Дэш. Зачерпнув из маленькой миски полное копыто черники, она закинула её в рот, словно попкорн.

В воцарившейся тишине сёстры смотрели, как она жуёт. Рэрити не выдержала первой:

— Да, ну, так или иначе, я была бы просто счастлива приготовить следующий завтрак. — Она обернулась к Свити. — Блинчики? Картофельные оладьи?

— Хмм, удиви меня?

— Я умею готовить! — повторила Дэш.

— Да, дорогуша, мы тебя слышали. И всё-таки, Свити, как насчёт маффинов на завтрак? Вечером я могу заскочить в Сахарный Уголок и кое-что оттуда захватить.

— Эй, я сказала, что умею готовить!

— Маффины были бы кстати. Банановый орех и, может, немного овсяных отрубей?

— Безусловно. — Рэрити рискнула посмотреть на Дэш. Пегаска надулась и сидела, скрестив передние копытца на груди. — Дэш, как насчёт маффинов завтра с утра?

— Ладно-ладно, маффины. — Пегаска закатила глаза. Внезапно её уши встали торчком. — Эй, как по-вашему, они ещё делают те самые, коричные с сахарной посыпкой?

— Маффины с душистым перцем? — спросила Свити. Она осторожно пролевитировала горшок, из которого шёл пар, к столу и положила каждой из них по половнику каши. Заметив знак, незаметно поданный ей Рэрити, она положила в миску Дэш дополнительную порцию. — Должно быть, но если нет, мы попросим Пинки состряпать нам партию. От парочки таких и я бы не отказалась.

— Классно! О, спасибо. — Дэш втянула носом поднимающийся от овсянки пар, и всё огорчение от недооценки её кулинарных талантов тут же испарилось без следа. Она быстро ссыпала в свою кашу почти всё содержимое чашек с заправками. Когда она закончила, в её миске было больше всяких фруктов и приправ, чем самой овсянки.

— Что-нибудь ещё, дорогуша? — Рэрити заглянула в чашку с земляникой. В ней остались лишь две ягоды. Вздохнув, она передала её Свити.

— Мммф, нет, мне хфатит! — с полным ртом овсянки пробормотала пегаска.

— Чудесно. — Она повернулась к Свити Белль, которая смотрела на Дэш со слабой заговорщицкой улыбкой на лице. — Итак, какие у тебя планы на день? Увидеться с кем-нибудь?

— По правде говоря, да. — Свити закинула в рот последнюю земляничку и, прожевав её, продолжила: — Хотите пойти со мной?

Они услышали метконосцев задолго до того, как увидели.

Солнце едва поднялось над вершинами деревьев, когда они покинули Бутик, но уже было ясно, что день будет довольно тёплым. Ветерок, касавшийся их шёрстки, был прохладным, а не холодным, как вчера, словно лето ещё не хотело уступать дорогу постепенно всё более темнеющим дням осени, чьи знаки были уже ясно видны в опавшей листве. Ветер поднимал её, ярко-жёлтую и огненно-красную, и она кружила вокруг них, словно облако.

Возможно, таких дней уже не будет. Рэрити сделала глубокий вдох, наслаждаясь ароматами уходящего лета, а затем медленно выдохнула. На ней была мягкая зелёная туника, специально выбранная для сегодняшней прогулки, и когда она касалась её шёрстки, единорожка ощущала лёгкое покалывание. Она знала, что когда станет ещё теплее, она снимет её и, возможно, повяжет вокруг шеи, словно шарф. Такой уж это был день.

Свити привела их на окраину города, которая теперь находилась гораздо дальше от Бутика, чем в те времена, когда Рэрити ещё жила в Понивилле. Вдоль улиц выстроились новые дома, выкрашенные в яркие краски, и, проходя мимо них, она слышала, как, готовясь к ленивым осенним выходным, просыпаются их обитатели, как где-то вдалеке визгливо перекликаются жеребята, играющие в какую-то неведомую игру.

Да, этот день был слишком хорош, чтобы отсиживаться дома, и когда они подошли к городскому парку на окраине, тот уже начал заполняться понивилльцами. Судя по всему, остальные метконосцы успели опередить Свити Белль — Рэрити услышала неразборчивый выкрик Скуталу и последовавший за ним дикий хохот Эпплблум.

“Она совсем как её сестра”. Рэрити взглянула на Свити. Услышав своих подруг, юная единорожка просияла и бросилась вперёд, чтобы поприветствовать их. К тому времени, как Рэрити и Дэш её нагнали, все три метконосца сжимали друг друга в тесных объятьях, казалось, им не было никакого дела до происходящего вокруг.

Взгляд Рэрити невольно задержался на них подольше. На мгновение, какое-то мимолётное мгновение, она представила, что это были три другие пони посреди совсем другой осени, годы назад, когда груз мира на её плечах был не тяжелее её нынешней туники, а все взрослые заботы были лишь далёкой тенью на горизонте. Она вздохнула и обернулась к Дэш. Пегаска смотрела на подругу, удивлённо приподняв бровь.

— Никого не напоминает? — спросила Дэш. Её губ коснулся лёгкий намёк на улыбку.

— Может быть, — ответила Рэрити, понизив голос, чтобы её не услышали остальные: — Что с нами произошло?

Пегаска лишь пожала плечами. Возможно, она сказала бы что-нибудь, но тут метконосцы наконец повернулись к ним, и эта возможность была утрачена.

— Эй! — крикнула Скуталу, похоже только сейчас заметив их присутствие. — Вы тоже пришли, чтобы поиграть?

— Поиграть? — Голос Дэш прозвучал так, словно “игра” была её давно потерянным и наконец обретённым другом. Пегаска расправила крылья. — А то! Во что играем?

— Хуфбол. — Скуталу наклонилась и, вытащив из седельной сумки Эпплблум красный резиновый мяч, ударом копыта прибила его к земле. — Ворота будут между теми деревьями, — она указала крылом на пару деревьев, растущих на краю парка метрах в пяти друг от друга, — и между скамейкой и беседкой.

К счастью, сейчас никто не сидел ни в беседке, ни на скамейке, а не то эта игра могла бы стать куда интереснее, чем ожидалось.

— А ещё никаких крыльев и магии, — добавила Эпплблум.

— Никаких крыльев? Так же не интересно! — выпалила Дэш.

Эпплблум ухмыльнулась:

— Вполне интересно, только тебе придётся чутка побегать. Ты ж не боишься этого, а?

— Эй! Если уж я смогла обогнать твою сестру в Осеннем забеге, то и тебя обгоню! — Крылья пегаски распахнулись во всю ширь. Она выглядела так, словно вот-вот набросится на маленький красный мяч.

Рэрити решила, что настало время вмешаться. Подойдя к Дэш, она аккуратно надавила на её крыло, чтобы опустить его вниз.

— Если я правильно помню, дорогуша, в тот раз вас обеих обогнала Твайлайт Спаркл. Не из-за того ли, что вы слишком увлеклись соперничеством?

— Да... но Эпплджек я всё-таки обставила. — Чтобы вновь сложить крылья ей потребовалось некоторое время. — Лады, никаких крыльев. Я и Скутс против вас со Свити?

— Да, так будет честно, — кивнула Эпплблум. — Постараюсь не размотать вас вконец. Рэрити, будешь судить?

— На самом деле, я хотела бы сыграть, если вы не против.

Все молча уставились на неё. Повисла тишина.

— Ты, эмм... — Свити Белль на секунду задумалась. — Ты уверена, сестрён? Это довольно контактная игра.

— Я знаю, дорогуша. — Рэрити пренебрежительно помахала копытцем. — Я тоже играла в хуфбол, когда была жеребёнком.

— Ага, просто...

— Скуталу, ещё когда ты была юной пони, мне приходилось сталкиваться лицом к лицу с драконами, мантикорой, параспрайтами, гидрой, материальным воплощением извечного хаоса и, разумеется, с Найтмер Мун. Думаю, я переживу игру в хуфбол с подругами.

Что бы Скуталу ни собиралась сказать, она осеклась, на секунду замерев с открытым ртом, а потом закрыла его, отчётливо клацнув зубами.

Дэш пришла в себя первой:

— Ладно, народ. Как будем разбиваться на команды? Как ни крути, получается двое против трёх.

— Рэрити может играть в твоей команде, — предложила Свити Белль. Все остальные, даже Скуталу, тотчас же закивали в знак согласия.

Вопросительно приподняв бровь, Дэш взглянула на Рэрити. Та улыбнулась в ответ и кивнула.

— Думаю, так будет честно. Ещё какие-нибудь особые правила?

— Да нет, — ответила Скуталу. — Ты можешь сделать с мячом три шага. Конечно, нельзя пользоваться ни крыльями, ни рогом. А ещё нельзя лягаться, хвататься или кусаться.

Последний запрет был адресован непосредственно Эпплблум, показавшей в ответ язык.

— Душить друг друга тоже нельзя, — добавила Свити Белль.

— Ага, а ещё плеваться. Серьёзно, Эпплблум.

— Это было всего один раз. — Она закатила глаза. — Блин, вы точно уверены, что хотите сыграть, а не попить чаю или ещё чего?

Крылья Скуталу возмущённо распахнулись, задев маховым пером ухо Эпплблум и растрепав ей гриву:

— Хватит. Будешь подавать первой?

Вместо ответа Эпплблум вытянула ногу и катнула мяч к себе, а затем резко пнула его копытцем, отчего тот взлетел высоко в воздух, и мастерски поймала его на голову.

— Идёт. Удачи, девочки, — Широко ухмыльнувшись подругам, она, вместе со Свити Белль, отправилась на свою сторону поля.

Рэрити почувствовала, как в её груди растёт лёгкое беспокойство. Похожее ощущение ей доводилось испытывать, когда она бралась за заказ, что ей немного не по плечу.

— Похоже, эм... похоже, она относится к этой игре весьма серьёзно.

— Ага, а ещё она любит играть корпусом. Будь осторожна, — сказала Скуталу. Она распахнула крылья и притянула Рэрити и Дэш поближе к себе. — Ладно. Они, конечно, хороши, но у нас в команде на одну пони больше. Я возьму на себя Свити, а ты закроешь Эпплблум. Дэш, на своих четырёх ты обгонишь кого угодно, так что просто займёшься теми, кто сумеет от нас уйти. Вопросы? Нет? Порядок, мы готовы!

Вообще-то у Рэрити было несколько вопросов, причём первый и самый важный из всех — почему она должна закрывать перевозбуждённую земную пони, а не, скажем, свою милую младшую сестру. Она открыла было рот, чтобы спросить об этом, но обнаружила, что её товарищи по команде уже на полпути к воротам противника. Им навстречу зигзагами неслись Эпплблум и Свити, одна с мячом, а другая, собираясь занять нужную позицию. Кажется, мяч они пинали довольно сильно.

— Давай, Рэрити! — обернувшись, крикнула Дэш. — Шевелись!

Спустя примерно час, к началу третьего тайма, Рэрити пришлось признать, что карьера профессионального игрока в хуфбол ей совершенно не светит.

Закрывать Эпплблум оказалось не очень трудно. В смысле — не очень болезненно. Разумеется, Рэрити ни разу не посчастливилось не дать земной пони отобрать у себя мяч или блокировать её передачу. Даже когда Эпплблум, использовав свои три шага, была вынуждена избавляться от мяча, она всё равно легко уводила его от тянущихся ног Рэрити и посылала точно куда ей было нужно — к Свити Белль или в ворота.

С другой стороны, гораздо хуже было ощущать, как уже её саму закрывает Эпплблум.

Исход игры был ещё не решён — Эпплблум и Свити Белль вели всего четыре очка. Казалось, они играли вполсилы, смеясь и специально сдерживая шаг, чтобы задыхающаяся Рэрити не слишком от них отставала. Они даже привлекли небольшую группу болельщиков — жеребят и их родителей, разражавшихся радостными возгласами, когда мяч переходил к Скуталу.

Рэрити сосредоточенно прислушивалась к коли в боку, когда все зрители неожиданно закричали. Она подняла глаза и увидела Дэш и Скуталу, со всех ног несущихся с мячом через поле. Буквально по пятам за Дэш следовала Свити, готовясь перехватить мяч, когда придёт пас. Видя это, Скуталу на мгновение остановилась и, совершив могучий бросок, дугой запустила мяч прямо к Рэрити.

“Вот оно! Мы можем забить!” Забыв про свой бок, Рэрити кинулась к мячу. Он был ещё высоко, поэтому она остановилась, ожидая, когда он приземлится около неё.

Этого так и не произошло. Не успел он достичь высоты в два роста пони от земли, как что-то врезалось в бок единорожки и сбило её с ног, отчего она покатилась по мокрой траве. От этого жестокого удара из её груди вышибло весь воздух, а окружающий мир на несколько секунд превратился в беспорядочный калейдоскоп из неба, земли и ярких древесных крон.

— Уф... — Она с трудом уселась на круп, опираясь о землю передними ногами. Недалеко от неё Эпплблум уже твёрдо стояла на всех четырёх копытах, хотя было похоже, что и она тоже немного ошеломлена этим столкновением. Так никем не пойманный, маленький красный мяч, отскочив несколько раз, прокатился по траве и застыл в метре от ворот. Рэрити нахмурилась.

“Почти удалось”.

— Сестрён, ты в порядке? — Единорожка обернулась и увидела трусящую к ней Свити Белль. Подойдя ближе, она положила копытце на плечо сестры, а затем угрюмо посмотрела на Эпплблум: — И что это было? — строго спросила она.

— Простите! — опустив голову, сказала земная пони, на мгновение напомнив Рэрити ту юную кобылку, которую она знала много лет назад. — Я бежала за мячом. Я не знала, что она остановится!

В этот момент подлетели пегаски и опустились на землю между ними. Видимо правило “никаких крыльев” действовало только во время игры.

— Это было потрясно! — сказала Скуталу. — То есть, эмм, вы в норме?

— В порядке, — просипела наконец Рэрити. Это было всё, что она могла — диафрагма всё ещё почти её не слушалась. Вздрогнув от боли в боку, она заставила себя сделать несколько медленных глубоких вдохов.

— Уверена? — Дэш накрыла её спину крылом. — Это было довольно сильное столкновение. Хотя ты держалась молодцом!

— Совершенно уверена, дорогуша, спасибо. — Заставив себя встать на все четыре ноги, она обернулась к Эпплблум. — А ты как? Тебе должно быть досталось не меньше.

— Попробуй сыграть с Эпплджек, — пренебрежительно помахала копытцем Эпплблум. — У нас такое бывает не реже пяти раз за игру.

— Ага, похоже на неё. Иногда она слишком увлекается соперничеством, — сказала Дэш. Всё-таки хоть какой-то стыд в ней остался. По крайней мере, она покраснела, когда все уставились на неё после этих слов.

— Полагаю, это была довольно точная формулировка, — покачала головой Рэрити, а затем посмотрела на маленький красный мяч — источник всех своих бед. Её рог на секунду засветился и, подхваченный левитирующим полем, мяч поплыл по воздуху по направлению к ним. — Если вы, девочки, не против, думаю, мне стоит немного передохнуть.

— Само собой. — Ударив по нему кончиком крыла, Скуталу отправила мяч на землю и прижала его копытцем. — Среди болельщиков я видела Пипси и Фезервейта, думаю, они будут рады сыграть.

Рэрити, даже пребывая в растрёпанных чувствах, не могла не заметить, как на мгновение расширились глаза Свити Белль, стоило той услышать имена жеребцов. Впрочем, так же быстро на её лицо вернулась обычная счастливая улыбка. Отметив эту пикантную подробность и решив поразмыслить над ней позже, Рэрити дружелюбно потыкалась носом со всеми четырьмя кобылками и отошла в сторону.

Между тем утро подошло к концу, и отдыхающих в парке прибавилось. Молодые пары, занявшие нагреваемые солнцем местечки между деревьями, уже раскрывали корзинки для пикников и расстилали одеяла прямо поверх травы, всё ещё покрытой росой. Юные кобылки и жеребчики всех возрастов без присмотра носились между пони, играя в ими же придуманные игры и напоминая Рэрити о бесконечных беззаботных днях её собственного детства.

Как же тогда всё было просто. Единорожка тихонько вздохнула и уже было собралась погрузится с головой в воспоминания, как вдруг заметила двух знакомых пони, болтающих о чём-то в тени ближайшего дерева. Моргнув от удивления, она потрусила к ним.

Флаттершай и Твайлайт Спаркл поприветствовали её тёплыми улыбками. Между ними, прямо на голой траве, было разложено немудрёное угощение из хлеба и сыра, и, судя по количеству крошек на мордочке Твайлайт, они уже успели перекусить. Принцесса никогда не отличалась особой аккуратностью в еде.

— Привет, Рэрити. Ты в порядке? Это было такое неприятное падение... — спросила Флаттершай. Вытянувшись, она лежала на боку: вероятно, для неё это было самое удобное положение, учитывая размер её живота.

— О, ты это видела? — Рэрити усмехнулась. — Просто наслаждаюсь временем, проведённым с сестрой. Она лишь чуть больше любит, эм, подвижные развлечения, чем я в её возрасте.

Твайлайт хмыкнула и перевела взгляд на возобновившуюся игру.

— Как дела у Дэш?

— Ах... — Рэрити посмотрела в ту же сторону. Пегаска была в самой гуще схватки за мяч, вместе с метконосцами и несколькими жеребцами и кобылками, которых те, по-видимому, убедили присоединиться к игре. Судя по выражению лица — это было видно даже издали — она была вне себя от радости. Было слышно, как Дэш выкрикивает указания новым членам своей команды. Похоже, ей было весело.

“Всего лишь призраки”.

На мгновение вокруг единорожки сгустилась ночная мгла, и ей показалось, что она вновь обнимает всхлипывающую Рэйнбоу Дэш. Она моргнула и потрясла головой, чтобы избавиться от воспоминаний.

— С ней всё в порядке, — ответила Рэрити. — Я бы сказала, она прямо-таки наслаждается жизнью.

— Это хорошо. Не хочешь к нам присоединиться? Похоже, тебе не помешает немного отдохнуть.

— О, Твайлайт, так мило с твоей стороны. — Обойдя подруг и выбрав место, откуда можно будет наблюдать за игрой, Рэрити, поморщившись от боли, медленно опустилась на траву. От непривычной нагрузки и грубых копыт Эпплблум её бёдра и плечи уже начали ныть. Единорожка подозревала, что завтра утром под белоснежной шёрсткой вместо левого бока у неё будет один сплошной синяк.

Следующий час они провели, болтая о всякой всячине и наблюдая за игрой. Похоже, принцесса готовилась обзавестись собственным учеником: это был молодой единорог, не сильно старше, чем была она сама, когда стала ученицей Селестии. У Твайлайт для него уже были готовы длинный план обучения и расписание занятий, но несмотря на все эти приготовления, в её голосе Рэрити послышалась лёгкая нервная дрожь. Она поняла, что для Твайлайт превращение из ученицы в наставницу было огромным шагом, возможно самым важным с тех пор, как она стала принцессой.

Флаттершай была немногословна, но в этом не было ничего необычного. Казалось, хлеб и общество подруг — это всё, что ей нужно. Время от времени она вставляла добродушную фразу-другую для поддержания беседы.

Наконец хлеб был съеден, и Флаттершай осторожно поднялась на ноги. Даже сейчас, обременённая дополнительным весом, она как-то умудрялась казаться самой грациозной кобылкой из всех, которых когда-либо знала Рэрити.

— Спасибо за угощение, девочки, но мне пора вернуться к моим животным. И, не волнуйся, Твайлайт, я уверена, у тебя всё получится.

Твайлайт понурила голову, но сумела улыбнуться:

— Я знаю, просто... это очень важно. Мне ещё никогда не доводилось никого учить. А вдруг я совершу ошибку?

— Тогда мы поможем тебе. — Флаттершай наклонилась и, прощаясь, быстро потыкалась носом в мордочки Твайлайт и Рэрити.

Они молча смотрели, как она уходит. В конце концов, Твайлайт вздохнула:

— Она будет отличной матерью.

— А ты станешь прекрасной наставницей, дорогуша. Постарайся поменьше беспокоиться об этом, ладно? Ты же знаешь, как у тебя иногда бывает.

— Ага, знаю. — Твайлайт ковырнула землю копытцем. — Как бы то ни было, мне нужно вернуться в замок. Спайк скоро приготовит обед.

— О. — Рэрити хотела встать и попрощаться с подругой, но тут ей в голову пришла неожиданная мысль. — Постой, у тебя найдётся ещё минутка?

— Конечно. — Взгляд Твайлайт ненадолго переместился на кучку пони, празднующих окончание хуфбольного матча. Среди них было легко заметить ослепительную гриву и хвост Рэйнбоу Дэш. — Ты хочешь о чём-то поговорить?

— Да, о Рэйнбоу Дэш. — Рэрити понизила голос и придвинулась ближе к Твайлайт. — Она не... ну, когда я до этого сказала, что у неё всё в порядке, я несколько погрешила против истины.

Принцесса приподняла бровь и быстро взглянула на пегаску, но ничего не сказала. На несколько неловких секунд повисла тишина, а затем Рэрити продолжила:

— Это может прозвучать глупо, но у неё было несколько плохих снов. По правде говоря, кошмаров. О том несчастном случае.

— И не удивительно, честно говоря, — кивнула Твайлайт. — Это очень сильно её травмировало.

— Да, но... Твайлайт, ей очень больно. Прошлой ночью она буквально плакала во сне. Я никогда не видела ничего подобного.

На этот раз у Твайлайт приподнялись обе брови, и Рэрити мысленно выругалась. Она не собиралась пока предавать огласке детали их ночного времяпровождения, но нужно было дать ей понять, насколько серьёзной была эта проблема. Кроме того, об этом уже знала Свити Белль, значит вскоре это станет известно и всем их друзьям.

— Что-то непохоже на то, что ей больно.

— Видела бы ты её в Филлиделфии, Твайлайт. Когда я встретила её, она выглядела ужасно. Ты знаешь, что с того несчастного случая она почти прекратила летать? Думаю, Вандерболты оставили её в команде лишь из жалости. Когда я увидела её прошлой ночью... — У Рэрити запершило в горле и она осеклась. Почувствовав, как её глаза наполняются слезами, она несколько раз моргнула и попыталась сглотнуть.

Твайлайт закусила губу. Она быстро взглянула на Рэрити, затем на отдалённую фигуру Рэйнбоу Дэш, а затем на свои копытца.

— Эпплджек рассказывала мне что-то подобное на следующий день после вашего возвращения. Дэш осталась ночевать у Эпплов, и, думаю, они заметили что-то неладное. Я надеялась, что они просто преувеличивали, но... ну, может, и нет.

— Не думаю, что они преувеличивают, дорогуша, — сказала Рэрити и тихонько вздохнула. — Так что, ты мне поможешь?

— Хм. — Твайлайт немного отодвинулась. — Что ты имеешь в виду? Помогу с чем?

— С её снами. Я надеялась, что ты что-то читала или знаешь заклинание... что-нибудь, что сможет заставить их прекратиться.

— Магия снов сложна, Рэрити, и я никогда ею не занималась. Возможно в Кантерлоте есть единороги, которые смогли бы помочь, но не думаю, что мне это под силу.

— Ты можешь хотя бы поискать? Мне бы не хотелось смотреть, как она страдает, если есть способ ей помочь.

— Ну... — Твайлайт кинула на Дэш ещё один взгляд. — Конечно, я могу поискать. Хотя ничего не обещаю. Приходи в замок сегодня вечером.

У единорожки будто гора упала с плеч. Она с облегчением осела на землю и, наклонившись, прижалась щекой к мордочке Твайлайт.

— Спасибо, дорогуша. Это очень много для меня значит.

— Не за что, Рэрити. Она ведь и моя подруга. — Они немного помолчали. — И похоже они почти закончили. Увидимся позже, хорошо?

И правда, похоже игра наконец завершилась. О чём-то болтая между собой, к ним направлялись Рэйнбоу Дэш и Скуталу. Эпплблум и Свити Белль остались позади, в компании юных жеребцов. Поднявшись на ноги, Рэрити порысила им навстречу.

— Эй, Рэрс, тебе лучше? Ты пропустила классную игру, — спросила пегаска. Её шёрстка была вся взъерошена и перемазана коричневыми и зелёными потёками, но на лице сияла самая неподдельная улыбка из всех, какие Рэрити доводилось видеть с момента их возвращения в Понивилль.

— Намного лучше, дорогуша. Хотя, думаю, утром я об этом пожалею, — ответила единорожка и посмотрела на себя. Казалось, она была ещё грязнее Дэш. Это был, пришла к выводу Рэрити, один из недостатков такой светлой шёрстки.

— Ха! Если у тебя болят мышцы, значит ты всё делаешь правильно! — Дэш распахнула крылья и взмахнула ими несколько раз, прежде чем снова сложить их по бокам. — Надо бы завтра сыграть по новой!

— Мм, прекрасная идея, дорогуша. — Или нет. Но если это делает Рэйнбоу такой счастливой... Когда Рэрити представила себе ещё одну игру, её передёрнуло. — Как бы то ни было, после такого мне нужно принять ванну и хорошенько пообедать. Встретимся в Бутике?

— Само собой. Пошли, Скутс, я провожу тебя до дома. — Дэш вытянула крыло и щёлкнула кобылку по уху, а затем развернулась и ушла. Скуталу засмеялась и догнала старшую пегаску.

“Так просто”. Посмотрев им вслед, Рэрити вздохнула. Она почти было отправилась в Бутик одна, но вспомнила о Свити Белль. Обернувшись, она увидела сестру, о чём-то беседующую с тем молодым пятнистым жеребцом, Пипсквиком. Она успела поймать момент, как они стояли в стороне от своих друзей, а их головы были всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

“Ну, привет”. С лёгкой улыбкой на лице, Рэрити потрусила к ним. Когда она подошла ближе, они подняли на неё глаза.

— Вижу, ты пережила эту игру, Свити, — сказала единорожка. — И, Пипсквик, не так ли? Хорошо повеселился?

— Играть с друзьями всегда весело, мисс Рэрити, — ответил он. Она была рада услышать, что Пипсквик сохранил свой очаровательный троттингемский акцент. — И, смею добавить, приятно снова видеть вас в Понивилле. С тех пор как вы уехали, этот город ни разу не казался таким красивым.

— О, прекрати. — Она удостоила его знойной улыбкой. — И когда ты успел стать таким очаровашкой?

— Как оказалось, это один из моих особых талантов. — Он подмигнул ей так игриво, что даже для Свити Белль это оказалось чересчур, и юная единорожка закатила глаза. — Ладно, мне надо догнать парней. Увидимся, Свити!

Он наклонился и чмокнул её в щёку, а затем быстро потрусил вслед за кучкой галдящих жеребцов, направляющихся обратно в город.

Рэрити не смогла сдержать улыбку. В свою очередь, её сестра закашлялась и внезапно обнаружила что-то очень интересное в траве у себя под ногами.

— Знаешь, а мне вдруг полегчало, — сказала Рэрити. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Кхм. Нет. — Свити наклонила голову и потрусила мимо, направляясь домой, в Бутик. Рэрити пристроилась рядом и несколько долгих секунд они двигались в молчании.

Впрочем, это была слишком хорошая возможность, чтобы её упускать.

— Итак, мама с папой уже успели рассказать тебе о...

— Ну сестрён!

Спустя несколько часов после лёгкого обеда и быстрого душа, смывшего с её шёрстки большую часть грязи, Рэрити вновь гуляла по улицам Понивилля. В небе на западе полосы высоких облаков купались в багряном золоте заходящего солнца, а ветерок медленно уносил прочь тепло дня, оставляя лишь вечернюю прохладу. Единорожка подумала, что это недолгое возвращение летней погоды скоро закончится, и настанет осень.

Когда Рэрити подошла к замку, двери были ещё открыты. Она вошла внутрь без стука и направилась в библиотеку. Судя по нескольким книгам, оставшимся лежать на столах и подставках для чтения, сегодня здесь были посетители, но сейчас не было видно ни одного пони. Она уже собиралась идти искать принцессу, как вдруг из двери, ведущей на кухню, высунулась голова Твайлайт.

— Привет, Рэрити, присаживайся. Будешь чай? — Она снова скрылась на кухне, откуда вскоре донёсся приглушённый свист закипающего чайника.

— Было бы чудесно, — отозвалась единорожка и уселась на подушку за наименее загромождённым столом во всей комнате. Кучи разрозненных бумажных листов, испещрённых аккуратными записями Твайлайт, боролись за каждый клочок свободного места с книгами, посвящёнными основам волшебства. Видимо, это было связано с подготовкой к её новой роли преподавателя, подумала Рэрити.

Внезапно листки бумаги засияли слабым лавандовым светом и сложились в аккуратную стопку, освободив на столе достаточно места для двух исходящих паром чашек чая. Пробормотав слова благодарности, Рэрити сделала осторожный глоток. Жасмин с ноткой улуна, очень неплохо. Она подула на него и сделала ещё один глоток, побольше.

— Итак, — сказала Твайлайт, поставив чашку на стол, — сны.

— Есть успехи? — кивнув, спросила Рэрити.

— И да и нет. Сны были предметом многих исследований и теорий, но лекарство от повторяющихся кошмаров так и не было найдено. Они лишь симптом некой психологической травмы, лежащей в основе. Просто прекратить их, это всё равно что... ну, например, приложить лёд к сломанной конечности. Это притупит боль, но кость всё ещё сломана и необходимо лечение.

— Так как же нам её вылечить? — Рэрити запнулась. — Нет, не так. Она не больна. Просто... она очень страдает.

— На это потребуется время. Прошло всего полгода.

Единорожка вздохнула и сделала ещё один глоток чаю. Теперь, когда он немного остыл, его вкус стал ярче, и она позволила ему задержаться у себя на языке, прежде чем продолжить разговор:

— О таких вещах легко говорить днём, Твайлайт, когда кажется, что всё у неё в порядке. Конечно, она храбрится. Она не из тех пони, что могут позволить себе выглядеть слабыми. Но ей не становится лучше. Если бы ты видела её ночью, ты бы со мной согласилась.

— Прости за эти слова, Рэрити, но ты уверена, что твои суждения не продиктованы собственными эмоциями? — немного помолчав, спросила принцесса.

Рэрити застыла. На одно ужасное мгновение она испугалась, что Твайлайт каким-то образом узнала о её жизни в Филлиделфии, о десятках безымянных жеребцов, и о тех отчаянных ночных свиданиях, полных животной похоти, после которых она расставалась с ними навсегда. Её мысли были прерваны вспышкой боли, и она поняла, что до крови прикусила щёку. Вежливо кашлянув, единорожка облизала губы, не обращая внимание на медный привкус во рту.

— Что ты имеешь в виду, дорогуша? — Её речь была столь же гладкой, как и всегда. Даже Эпплджек не смогла бы распознать в ней ни страха, ни обмана.

— Я к тому, что вы с Рэйнбоу Дэш стали очень близки в последнее время, — ответила Твайлайт. — Очень близки.

“И всего-то?” Рэрити едва не рассмеялась от облегчения. Вместо этого она позволила себе лишь лёгкую, тщательно отмеренную улыбку.

— Рэйнбоу Дэш — хорошая подруга, Твайлайт, как и ты. Вот и всё.

— Хм. — Твайлайт кинула на неё долгий взгляд, а затем отпила чаю. Перед тем, как продолжить, она покрутила почти пустую чашку в воздухе. — Разумеется. Тем не менее, с кошмарами можно сделать не так уж и много. Есть заклинания и медикаменты, блокирующие сновидения, но это вредно для здоровья. Пони должны видеть сны, иначе возникнут другие психические проблемы.

— Хуже чем...

— Бессонница, психозы. Деменция.

— О. — Рэрити уставилась в свою чашку. Определённо, это звучало плохо. — Значит, ты ничего не можешь сделать?

Твайлайт молчала. Её взгляд быстро перебегал с книжной полки на чайную чашку и обратно.

— Твайлайт? — Рэрити приподняла бровь.

— Ну, это не лечение, но... ты слышала поговорку, “Раздели бремя с другом, и оно станет вдвое легче”?

— Да, — медленно ответила Рэрити. — И что с того?

— Существует заклинание, которое может позволить тебе сделать это, причём, в данном случае, буквально. Оно называется “Сноходец”. Если Дэш достаточно доверяет тебе, чтобы опробовать его и пустить тебя в свои сны, ты сможешь в прямом смысле разделить их с ней. Вместе вы, надеюсь, сможете противостоять их первопричине.

— И тогда они прекратятся?

— Эм, может быть?.. По большей части, это всего лишь моя теория.

Рэрити нахмурилась. Всё это не очень обнадёживало.

— А оно вообще работает?

— А как же! — выпалила Твайлайт. — Сноходец существует уже много веков. Это был один из первых даров принцессы Луны единорогам. После её изгнания оно почти вышло из употребления, но эта методика всё ещё действует.

— Ясно. Оно, конечно, безопасно?

— Довольно безопасно. В конце концов, это всего лишь сон. Он может напугать тебя, но и только.

Рэрити опять нахмурилась, но на этот раз мысленно.

“Дэш не хочет обсуждать свои проблемы. Это могло бы ей помочь”.

Тем не менее, идея разделить с другой пони её сны, а тем более кошмары, начала её немного беспокоить.

“Оно могло бы ей помочь”.

— Так что, ты можешь научить меня этому заклинанию?

Твайлайт фыркнула, и единорожка почувствовала мгновенную вспышку гнева, которая была тут же подавлена.

— Если только у тебя в запасе есть несколько месяцев. Без обид, Рэрити, но оно совсем не похоже на поиск драгоценных камней.

— Хорошо. — сдержавшись, Рэрити проглотила ядовитую реплику, почти сорвавшуюся с языка. — Тогда что мы будем делать?

Принцесса встала и подошла к другому столу, заваленному справочниками. Открыв ящик стола, она подняла оттуда в воздух голубой самоцвет, размером с большую жемчужину. Рэрити уставилась на него с внезапным любопытством, пока Твайлайт возвращалась с ним к столу.

“Океанский сапфир. Причём довольно крупный”.

Этот камень не был особенно редким, но перед ней был прекрасный образец — идеально круглый и глубокий, насыщенного синего цвета, сверкающий на свету как вода. Она легонько коснулась его копытцем и посмотрела на Твайлайт.

— Я подготовила его к твоему приходу, — сказала принцесса. Она выглядела немного нервной или, возможно, взволнованной. — В нём заключено одноразовое заклинание Сноходец. Используй его непосредственно перед тем, как вы ляжете спать, и он поможет вам разделить сновидения друг друга.

— Она... — Рэрити отдёрнулась от камня. — Она тоже сможет увидеть мои?

— Да. Как я уже говорила, это упрощённая версия. Вероятно, принцесса Луна смогла бы создать заклинание, работающее в одну сторону, но для этого требуются особые навыки, которых у меня просто нет.

— Уверена, ты прекрасно справилась, дорогуша. Как им пользоваться?

Принцесса наклонилась к столу и легонько ткнула самоцвет копытцем.

— Он хрупче, чем кажется. Если ты разобьёшь его, в твоём распоряжении окажутся несколько капель нейтрального раствора жидкой тауматургии... — Заметив растерянный взгляд Рэрити, она осеклась. — Эм, несколько капель вещества, похожего на воду. Перед сном нанесите их на лоб.

— И всё?

— И всё. При условии, что оно вообще сработает.

До чего обнадеживающе.

— А если не сработает? — нахмурилась Рэрити.

— Значит, я впустую потратила один из камней Спайка. Это заклинание ни в коем случае не навредит никому из вас, если тебя это беспокоит.

— Теперь, когда ты об этом упомянула, я предпочла бы не пострадать. Есть ещё что-нибудь, что мне нужно знать?

— Едва ли. Этот сон может слегка отличаться от обычного. Думаю, он будет больше похож... ну, на реальность.

Рэрити наклонилась к столу и ещё раз внимательно осмотрела камень. На вид он ничем не отличался от других океанских сапфиров, за годы работы с самоцветами она повидала их достаточно. Но если верить принцессе... Единорожка покачала головой и выпрямилась.

— Это потрясающий подарок, Твайлайт. Чем я смогу отплатить за него?

— Это ради Дэш, — помахала копытцем волшебница. — Если ты и правда хочешь отблагодарить кого-нибудь, подари Спайку красивый самоцвет на замену.

Запросто. Она взяла камень и спрятала в своей гриве для сохранности.

Сегодня ночью всё будет по-другому.

Как сказала бы Флаттершай, их день закончился очень мило.

Совершенно ничего драматичного или волнующего, просто Рэрити со своей сестрой и с Дэш тихо поужинали чечевицей с гарниром из кедровых орехов, проведя остаток вечера у камина, пока снаружи медленно опускалась ночь. Свити читала одну из своих книг по теории музыки, время от времени черкая что-то в отрывном блокноте или тихо напевая себе под нос, когда она думала, что никто не заметит.

Рэрити, впервые за несколько дней, вспомнила о своём призвании и, позаимствовав у Свити немного бумаги, пыталась набросать несколько эскизов, пришедших ей в голову. Пегасья мода никогда не была её сильной стороной, она больше склонялась к Кантерлоту и его высшему обществу, состоящему преимущественно из единорогов, требовавших нарядов, достойных своего положения.

Но разве пегасы не обладали своим собственным варварским благородством? Свободные, неукротимые, упрямые? Ну, не все, конечно — она вспомнила Флаттершай и подавила смешок. Но большинство из них были похожи на птиц, причём иногда и внешне. Свирепые и безудержные, и они заслуживали нарядов, отражающих их дух

— Есть какие-нибудь предложения, дорогуша? — Она посмотрела на Рэйнбоу Дэш, уже почти час тихо наблюдавшую за рождением её эскиза.

— Неа, просто классно смотреть, как ты работаешь, — покачала головой пегаска. — Вот так ты и придумываешь все свои наряды?

— Не все. Иногда у заказчиков бывает своё, довольно конкретное представление о будущем наряде, и они хотят, чтобы я просто воплотила его в жизнь. Я стараюсь избегать подобного. — Она внимательно посмотрела на Дэш.

— Хе, ага, точно. Прости меня за тот раз. Снова.

— Не всем из нас суждено быть модельерами, дорогуша.

За всё оставшееся время, пока огонь в камине не догорел, а света углей не стало недостаточно для того, чтобы писать или рисовать, было сказано немного слов. Наконец, собрав свои эскизы, Рэрити взглянула на сестру. Свити уже спала без задних ног, её голова уютно устроилась на книге, как на подушке.

— Сегодня ей пришлось здорово побегать, — хихикнув, прошептала Дэш.

— Как и всем нам. Знаю, что утром я об этом пожалею.

— Понимаю. Так что, просто оставим её здесь?

Рэрити покачала головой. Подойдя поближе, она потрепала сестру за плечо. Свити открыла сонные глаза, а затем зевнула и поднялась на ноги.

— Мм, прости, похоже, я устала сильнее, чем думала, — сказала она. — Вы двое собираетесь ложиться?

— Что до меня, то без сомнения. Дэш?

— Наверно. Уже, типа, поздно.

— Хорошо, только постарайтесь не шуметь. Кое-кому из нас завтра рано вставать. — Махнув хвостом в сторону сестры, Свити потрусила к себе в комнату, не дожидаясь ответа.

Рэрити фыркнула. “И в самом деле. Мы — словно парочка озабоченных подростков, или вроде того”. Конечно, это было не так — они были просто близкими подругами. Она быстро глянула на пегаску, а затем последовала вслед за сестрой, вверх по лестнице.

Вместе они уютно расположились на кровати поверх одеял. Такой тёплой ночью необходимости в них не было, а вполне хватало тёплого бока подруги, лежащей рядом. Грива Дэш была в полном беспорядке, совершенно неухоженная, даже после душа или ванны, которые ей пришлось принять после игры в хуфбол. Рэрити улыбнулась и взъерошила её копытцем. Дэш дёрнула ушами и повернула голову, чтобы потереться щекой о переднюю ногу единорожки.

— Только посмотри на нас, — пробормотала Дэш. — Хуфбольный матч в Понивилле. Никогда бы не подумала, что снова буду этим заниматься.

— То же самое можно сказать и про всю эту неделю, верно? — Рэрити опустила копытце, осторожно накрыв им копыто Дэш. Ничего особенного — просто удобное место, куда можно пристроить переднюю ногу. — Я только и делаю то, чем никогда не ожидала заняться.

— Ага. — Дэш на секунду перевела взгляд на их соединённые копыта, а затем снова посмотрела на Рэрити. — Ну так, эм, как долго ещё ты собираешься здесь оставаться?

Рэрити уже собиралась ответить, но её остановила внезапная мысль. Не было никакой необходимости в срочном возвращении в Филлиделфию. Если потребуется, её магазин мог целыми неделями прекрасно обходиться и без неё. Было бы так просто сказать, что она собирается остаться здесь навсегда, или, по крайней мере, настолько, насколько захочет.

Но…

— Не знаю, дорогуша. Я жила довольно оживлённой светской жизнью в Филлиделфии. Понивилль очень мил, но ведь мы оставили его не просто так, на то были причины.

“Причины? Десяток жеребцов на одну ночь, ты это называешь причиной?”

Возможно, Рэрити лишь показалось, но при этих словах пегаска на мгновение печально опустила уши, прежде чем снова внимательно навострить их.

— Ага, да и мне надо бы вернуться к Болтам. К тренировкам и всему такому прочему.

“О да, ведь вы так много теряете здесь, в Понивилле. Только подумай, ты могла бы сейчас трахать какого-нибудь жеребца, чьё имя ты даже не помнишь, а она — плакать от одиночества в собственной квартире. Какая прекрасная жизнь, к которой вам так не терпится вернуться!”

— Так ты снова будешь с ними летать? Бьюсь об заклад, они будут рады это услышать, — сказала Рэрити, тщательно пытаясь не выдавать эмоции в голосе.

— Да, это будет здорово! Мне уже лучше, — ответила Дэш, старательно отводя глаза.

“Спроси её о кошмарах. Расскажи ей о заклинании”.

— В таком случае, думаю, у нас осталось не так много времени. Хотя, это было чудесно, правда? — Тут Рэрити заметила, что всё это время она бессознательно поглаживала своей передней ногой копытце Дэш и остановилась. К счастью для неё, было уже слишком темно, чтобы пегаска увидела проступивший на её щеках румянец.

Они помолчали. Чувствуя неловкость, подруги не знали на чём остановить взгляд: они то вглядывались в темноту, то переводили глаза друг на друга, словно лишь для того, чтобы в смущении снова посмотреть в другую сторону. Их хвосты, лежащие поверх одеяла, нервно дёргались, задевая друг друга.

— Так что, эм, спокойной ночи? — сглотнув, спросила Дэш.

— Спокойной ночи, дорогуша, — не сумев сдержать улыбки, ответила Рэрити. А затем, повинуясь внезапному порыву, она наклонилась вперёд и легонько поцеловала подругу в уголок рта. Глаза пегаски расширились от удивления, и на одно леденящее кровь мгновение Рэрити показалось, что она совершила ошибку.

Нет. Губы Дэш шевельнулись, и вдруг она, наклонившись навстречу, вернула ей поцелуй. Он был долгим и крепким. Кончик языка пегаски коснулся губ Рэрити, и затем она отстранилась. В наступившей тишине слышалось лишь тяжёлое дыхание подруг.

“Что ж”. Грудь Рэрити просто сотрясалась от бешеного сердцебиения, и она чувствовала, как, ничуть не слабее, колотится сердце лежащей рядом с ней Дэш. Перья на её крыльях трепетали, как листья на ветру. Не зная, что сказать, единорожка открыла рот, но Дэш опередила её:

— Ты замечательная подруга, Рэрс. Спасибо.

— Тебе не за что благодарить меня, дорогуша.

— Нет, есть за что. — Пегаска ткнулась носом в щёку Рэрити, а затем опустила голову, пристроив подбородок между вытянутых передних ног. В конце концов, её глаза закрылись, дыхание замедлилось, и что-то, что вполне могло быть умиротворением, коснулось её засыпающего разума.

Рэрити ждала. Она подождала, пока лунные тени не переползут через кровать, пока не уверилась в том, что Дэш крепко спит и не проснётся.

А затем она подождала ещё.

Наконец, через несколько часов, она осмелилась достать спрятанный в гриве маленький синий самоцвет. Она сжимала его своей магией всё сильнее и сильнее, и когда она уже почти сдалась и решила убрать его, она почувствовала, что он поддался. На его поверхности появилась крошечная белая линия, и Рэрити увидела показавшиеся наружу капельки жидкости.

Она подержала камень над головой пегаски, позволив жидкости капать ей прямо на лоб и впитываться в шёрстку. Когда Рэрити решила, что этого достаточно, она размазала остатки по своему лбу, прямо под рогом. Ей показалось, что жидкость слегка пахнет можжевельником. Она принюхалась ещё раз, но запах уже исчез.

Что ж, пришло время узнать, так ли хороша магия Твайлайт Спаркл, как она думала. Рэрити закрыла глаза и, в конце концов, сон добрался до неё.

А вместе с ним и кошмары.

Интерлюдия: Похороны

Клаудсдейл — не самый удобный город для бескрылых пони.

Справедливости ради стоит сказать, что он никогда и не предназначался для единорогов и земных пони, и инженеры, проектировавшие улицы и дома, едва ли могли предположить, что когда-нибудь их сородичам с поверхности вздумается тут побывать. Город ведь даже не висел в одной точке: сегодня летает неподалёку от Кантерлота, а завтра чинно дрейфует между Филлидельфией и Лас-Пегасусом (где, как ни странно, жили в основном земные пони). Не придерживался он и одной высоты, а поднимался в полуденную жару и опускался с наступлением ночной прохлады.

Пегасы мыслили не в двух измерениях. Их соседи жили не просто через улицу, но ещё над головой и под ногами. Клаудсдейльские дороги — в местном их понимании — взбегали вертикально вверх по башням из облаков, огибали скопления тучек и просто рассекали пустоту между городскими районами, словно внизу не было бездонной пропасти. Сам облик города был непостоянен, перетекая из одного в другой, когда здания и целые кварталы переносило с места на место по прихоти ветров. Не существовало способов управлять таким городом хоть сколько-то эффективно, особенно в сравнении с выстроенными как будто по линейке мегаполисами земных пони, но кому бы пришло в голову обвинять пегасов в стремлении к эффективности? Клаудсдейл был неряшлив, переменчив, органичен и прекрасен, совсем как его обитатели, а большего им было и не нужно.

К последним, разумеется, не относилась редкая бескрылая гостья. Настолько редкая, что вид бегущей по облакам белой как алебастр единорожки с модно завитой аметистовой гривой так поражал окружающих, что уличное движение буквально останавливалось. Рэрити привыкла быть в центре внимания, да и сама частенько прилагала для этого множество усилий, но даже ей от постоянных взглядов становилось не по себе.

Ориентироваться в Клаудсдейле было сложно, но возможно. Благо инженеры и архитекторы, которые следили, чтобы город попросту не развалился, всё же подумали о том, что в городе могут жить не только пегасы, и предусмотрели, чтобы все главные районы были соединены нормальными твёрдыми (настолько, сколько это вообще возможно с помощью облаков) тротуарами и лестницами. В основном они предназначались для тех, кому было трудно летать: для жеребят и беременных кобылок — но пригодились и для Рэрити с подругами.

Было бы проще, подумала она, пока шла от отеля до одного из многочисленных рынков города, просто послать за покупками Флаттершай. Но Флаттершай всё ещё в больнице, и было бы несправедливо просить её оставить Рэйнбоу Дэш только чтобы принести что-нибудь перекусить остальным.

И так, размышляя, Рэрити шагала вперёд.

Она бы предпочла видеть рядом с собой своих друзей, но эти узы начали расшатываться в последние несколько дней. Твайлайт Спаркл проводила своё время, планируя похороны, точнее, пытаясь спланировать их. Её предложение помочь в организации мероприятия были вежливо, но последовательно отвергнуто Вандерболтами, и вместо этого она проводила время в гостиничном номере, читая книги о горе и тяжёлых утратах и время от времени делая заметки, которые попадали в папку с цветными вкладышами. Остальные были не против — разные пони по-разному справляются со стрессом.

Эпплджек и Пинки Пай проводили большую часть своего времени в больнице. Они возвращались только ночью и, свернувшись калачиком на одной постели, засыпали на несколько беспокойных часов, прежде чем проснуться с рассветом и поплестись назад. В этом не было ничего романтичного или интимного, насколько Рэрити могла видеть. Они просто не хотели быть в одиночестве.

Опять же, разные пони по-разному справляются со стрессом.

Для Рэрити этим способом был поход по магазинам. В спешке покинув Понивилль, она не захватила с собой никакой одежды, а всем шести её подругам нужно было что-то надеть на похороны. Это не должно быть что-то выделяющееся, но похороны были церемонией, а церемонии были более весомы, если их участники одевались соответственно. Нагота была хороша для повседневной жизни, но не для этого случая.

Торговая площадь была почти пуста, когда Рэрити наконец прибыла. За последние несколько дней она поняла, что пегасы не являются ранними пташками — большинство магазинов открываются только перед обедом, хотя они могут не закрывать свои двери почти до полуночи. И это если предполагать, что они вообще удосужатся открыться, а не решат отдохнуть денёк. Несколько пегасов, с которыми она столкнулась, выглядели так, как будто они всё ещё пытались проснуться, зевая, с затуманенными глазами и развевающимися на ветру гривами, которые, вероятно, не видели расчёски уже долгое время. Насчёт пегасов это было трудно сказать наверняка.

Первый магазин, который она посетила, был, как ни странно, уже открыт, хотя, когда она вошла в двери, других покупателей не было. Там был лишь немолодой жеребец с модной козлиной бородкой и кольцами в ушах, склонившийся над кассой. Как только она вошла, он с улыбкой поднял голову и потрусил к ней из-за прилавка.

— Доброго утра, мисс. Могу я помочь вам что-нибудь подыскать?

Наконец-то пони, чья первая реакция не была шоком при виде единорожки. Улыбка появилась на её усталом лице, и она подошла к нему поближе, обходя витрину с весенней коллекцией, которую, как она смутно помнила, рекламировали в одном из журналов. В отличие от большинства пегасов, он на самом деле позаботился о том, чтобы уложить свою светло-голубую гриву и хвост. Она заметила, что этот цвет очень хорошо дополнял бледно-серую окраску его шерсти и красиво подчёркивал тёмно-синий галстук, который был его единственным аксессуаром.

— Можете. — Она замолчала и склонила голову набок, разглядывая висящие на стене широкополые шляпы, попутно как-бы невзначай демонстрируя свои бока. — Я ищу несколько строгих сёдел, предпочтительно угольного или другого тёмно-серого цвета.

Его глаза задержались на ней на мгновение, прежде чем вернуться к витрине.

— Вы уверены, что не хотите чего-нибудь более красочного? Строгие праймериз популярны этой весной, и я думаю, что приятный канареечно-жёлтый цвет подойдёт к вашей гриве.

Приятный канареечно-жёлтый хорошо бы сочетался с её гривой, но не в этом был смысл её визита. Она коротко кивнула в ответ на его предложение, просто из вежливости.

— Я уверена, что так и будет, но боюсь, что это для серьёзного мероприятия. Мистер?..

— Пожалуйста, просто Циррус. Думаю, у меня есть пара вещей, которые вам подойдут. Не хотите примерить?

— В этом нет необходимости, Циррус. Я просто хотела бы увидеть цвет и фасон. — Она уже давно запомнила размеры каждой из своих подруг и могла бы подогнать их в темноте. И такая простая вещь, как седло, едва ли требовала знания их мерок.

— Конечно. Один момент, я принесу несколько образцов. — Он одарил её улыбкой, которая была немного теплее, чем это было необходимо для отношений между клиентом и продавцом, и она обнаружила, что её глаза задержались на его фигуре, когда он отступил в кладовую. Сколько времени прошло с тех пор, как она спала с жеребцом-пегасом? Больше года, осознала она. Каким он будет? Будет ли он смеяться, если она будет покусывать кончики его крыльев? И облака! На что это было бы похоже...

“Может хватит уже? Ты в городе на похоронах и всё ещё не можешь перестать пытаться переспать со случайными жеребцами. Да что с тобой такое?”

Что ж, ничего такого. Её голова поднялась и откинулась назад, и сдержанное выражение на лице сменил открытый интерес. И вообще, это были не случайные жеребцы, а первоклассные жеребцы, лучшие жеребцы, каких она и была достойна.

Она бы ещё долго пыталась убедить себя в этом, если бы не вернулся продавец со стопкой сёдел самых разных фасонов, от простых и обычных до вычурных и украшенных оборками. В итоге, из всех вариантов она выбрала один из самых простых, украшенный только прозрачной чёрной бахромой, которая будет слегка прикрывать кьютимарку владельца. Она записала пять наборов мерок и передала их через прилавок.

— Обычно такой заказ занял бы неделю, но в этом случае я потороплюсь, — сказал он. — Они должны быть готовы к пятнице. Шестьсот битов за все.

Она моргнула, услышав это предложение. Это было не просто дёшево — это едва покрывало стоимость материалов, не то что его время.

— Это очень щедрая цена. Они для... эм... — Она замолчала.

Похороны — это вообще подходящее слово? Как это называют пегасы?

— Для похорон, — сказал он. — Я должен был понять это, как только вы вошли. Мы не часто видим здесь единорогов, и это было во всех новостях. — Он на мгновение остановился. — Мне жаль твою подругу. Надеюсь, ей станет лучше.

Рэрити почувствовала, что вот-вот расплачется, и обнаружила, что не может говорить. Вместо этого она кивнула и сделала то, что, как она надеялась, было вежливым кашлем. Он воспринял это как намёк на то, чтобы отнести седла обратно в кладовую.

Судя по лёгкому удивлению на его лице, он не ожидал, что она всё ещё будет в магазине, когда он вернётся. Она изобразила скромную улыбку, в которой не было и намёка на её прежнее горе.

— Так, есть какие-нибудь планы на вечер?

Дыхание Цирруса за её ухом было горячим и прерывистым. Он утопил нос в её гриве, словно пытаясь напиться её ароматом, и усыпал её шею поцелуями и крошечными укусами, которые заставили её постанывать и задыхаться.

Часть её хотела почувствовать стыд. Там, в гостинице, Эпплджек и Пинки Пай, без сомнения, беспокойно спали, ворочаясь под одеялом. Твайлайт Спаркл, вероятно, всё ещё читала, пытаясь узнать всё, что могла, о традициях пегасов, прежде чем буквально заснуть на своих книгах. Флаттершай, должно быть, дремала в кресле, просыпаясь каждые несколько часов, чтобы проведать Рэйнбоу Дэш и убедиться, что ей ничего не нужно, что она не страдает от боли или что она не проснулась только чтобы залиться неудержимым плачем. Снова.

Но не Рэрити. Рэрити наслаждалась, собой и своим маленьким отпуском. Рэйнбоу Дэш ощущала только вкус пепла — Рэрити все ещё ощущала вкус семени Цирруса после их первого раунда игры. Как и большинство пегасов, его было легко возбудить и довести до кульминации, но, также как и большинство пегасов, он быстро восстанавливался. Его член едва только перестал пульсировать у неё во рту, и он снова был готов. Это было довольно примечательно для кобылы, которая проводила большую часть своего времени с единорогами.

Она обнаружила, что ей это нравится.

Её бедра прижимались к нему с каждым толчком, заставляя его проникать немного глубже. У него был не такой большой, как у других жеребцов, но этот недостаток с лихвой компенсировался энтузиазмом. Он двигался с такой скоростью и силой, что утром у неё наверняка будет всё болеть.

И ей было всё равно. Она прикусила облачную подушку, чтобы сдержать неподобающий леди стон, грозивший вырваться из груди. Её нутро начинало гореть от знакомого удовольствия, достигая пика с каждым толчком, когда его член всё продолжал растягивать её. С минуты на минуту...

“Шалава. Шлюха. Что бы они подумали, увидев тебя? Завтра похороны, а ты готова улечься под первого встречного?”

Неважно, что они думают — они никогда не узнают об этом. Кроме того, она немало потрудилась, покупая эти красивые седла для похорон. Конечно, она имела право потратить какое-то время на себя.

Единственной вещью, которая отвлекала её от секса, была раздражающая манера Цирруса елозить копытами по её плечам. После нескольких минут полусвязного анализа, прерываемого случайным стоном, когда он покусывал её уши, она поняла, что он пытается играть с её крыльями. Она рассмеялась над внезапно возникшей мысленной картиной, и этого было достаточно, чтобы подтолкнуть её к краю.

Оргазм нахлынул на неё мгновение спустя, сопровождаемый потоком тепла глубоко в тазу. Она рухнула на облачный матрас, а его тело всё ещё лежало на ней — он весил значительно меньше её. Она могла бы провести всю ночь в таком положении, всё ещё с членов внутри, тяжело дыша и сочась спермой.

“Конечно могла бы. Ты этим живёшь”.

— Ещё раз? — шепнул он, потёршись носом об её ухо.

Да. Конечно, почему нет? Разные пони по-разному справляются со стрессом.

В день похорон небо над Клаудсдейлом буквально почернело — столь плотны были тучи. Ливень вперемешку с талым снегом нещадно хлестал по лицу. Рэрити шагнула из повозки на открытую площадку, отведённую под церемонию: сотни пегасов толпились и толкались на самом краю обрыва, высоко над промозглой равниной.

Облака под её ногами при каждом шаге сочились влагой, оставляя за единорожкой цепочку лужиц в форме копыт. Она невольно дрожала, медленно промокая насквозь, и только ничтожная преграда в виде чёрного седла на спине не давала ознобу пронять тело. Пегасы вокруг, привыкшие к холодным небесным просторам, изредка косились с сочувствием, а она благодарно улыбалась в ответ и шла дальше.

Впереди, у края облака, Твайлайт и Флаттершай уже стояли рядом с Рэйнбоу Дэш. Голубая шёрстка последней казалась почти что серой, её обычно цветастая грива — безжизненной и блёклой. Увесистая медицинская шина была примотана бинтами к левой передней ноге, и пегаска неуклюже прижимала её к груди. Но хуже физической травмы было выражение её лица: потерянное, будто у жеребёнка, которого отняли у родителей и бросили в большой, суровый, не прощающий ошибок мир

Рэйнбоу Дэш единственная из всех не облачилась в траурные цвета. Вместо этого она надела форму Вандерболтов, переделанную так, чтобы можно было носить её, несмотря на травму. Не комбинезон, в котором выступала, — полную форму с кантами и медалями, с круглой фуражкой с козырьком, которая загадочным образом умудрялась держаться на её копне.

Рэрити наклонилась вперед, чтобы прижаться щекой к Дэш. Она скорее почувствовала, чем услышала вздох кобылы.

— Хей. Спасибо... спасибо, что пришла, Рэрити.

— Конечно, дорогуша, — шепнула Рэрити в ответ. — Для тебя всё что угодно. Мы все с тобой.

Сама церемония мало напоминала похороны, на которых Рэрити когда-то бывала. Во-первых, не было гроба. Вместо этого в передней части платформы был установлен небольшой помост, украшенный чёрными флагами и увенчанный серебряной урной. Она в замешательстве смотрела на всё это в течение целой минуты, прежде чем Твайлайт наконец заметила это.

— Это он, — зашептала она, понизив голос, чтобы Дэш не расслышала. — Его кремировали сегодня утром. Это его пепел.

Кремировали. Это слово нечасто услышишь. Но если так задуматься, всё логично: пегасы, проводящие всю жизнь в небе, не стали бы хоронить покойных в земле.

— Что тогда... Что они делают с пеплом? — прошептала Рэрити в ответ.

— Его развеет друг или любимый усопшего, — взгляд Твайлайт на миг метнулся в сторону Рэйнбоу Дэш. — Это сделает Клаудфаер.

Потому что Рэйнбоу Дэш не может — осталось недосказанным. Действительно, Рэйнбоу Дэш едва держалась на ногах. Она оперлась на Флаттершай для поддержки, её глаза были прикованы к урне, как будто это была единственная вещь во всей вселенной.

В этом ритуале было мало помпезности и торжественности. В какой-то заранее определённый момент Клауд Файр вышел из толпы к помосту. Он медленно подлетел ближе и взял урну в передние копыта. Рэрити увидела, как шевельнулись его губы, когда он обратился к своему усопшему другу, а затем он открутил крышку и медленно перевернул сосуд над краем облака.

Рэрити удивилась: пепел был жемчужной белизны. А ей почему-то казалось, что пепел — чёрный. В паре шагов от неё, Рэйнбоу Дэш тихонько завыла. Ветра унесли её любимого прочь.

— Ну, это было... — Рэрити осеклась. На удивление, она полностью растеряла слова. — Очень красиво. Очень душевно.

Они собрались уже в гостинице. Рэйнбоу Дэш не было с ними — Спитфайр забрала её с собой почти сразу по окончанию церемонии. У них едва хватило времени чтобы попрощаться.

— Она справится, как думаете? — спросила Эпплджек. — Вид у неё не ахти.

— Прошла всего неделя, — сказала Твайлайт, стоявшая рядом с кроватями. Она выстроила свои чемоданы в ряд и левитировала в них свои вещи. — Всё, что я читала, указывает на то, что скорбь занимает месяцы. Ей нужно время.

— Но ведь ей станет лучше, правда? — спросила Пинки. Она выглядела лучше, чем в первый день, когда Рэрити увидела её, но в её голосе всё ещё не было привычной живости.

Никто не ответил. Наконец Рэрити откашлялась и заговорила:

— Значит, она просто вернётся в команду и всё? Я думала, что они дадут ей больше времени.

— Я говорила об этом со Спитфайр, — сказала Твайлайт. — Я сказала, мы найдём местечко для Дэш в Понивилле. Но она, кажется, думает, что Дэш придёт в себя быстрее, если вернётся к своим обычным занятиям.

Своим обычным занятиям? Рэрити сомневалась, что это поможет, но ничего не сказала вслух. Остальные, судя по выражению их лиц, подумали то же самое.

— Кто-нибудь видал родичей Соарина? — спросила Эпплджек. — Я думала, они в первых рядах будут.

Флаттершай ответила — впервые после возвращения в отель она что-то произнесла:

— Там, в толпе, возможно и был кто-то из родственников, но они не были бы в передних рядах. Пегасьи похороны главным образом для друзей.

— Но... — Рэрити попыталась сформулировать связный вопрос, но обнаружила, что не может. Концепция похорон только для друзей, без членов семьи, была просто слишком невероятной. Она непонимающе уставилась на Флаттершай.

— Пегасы не похожи на единорогов и земных пони, — продолжала Флаттершай, сложив голову на передние ноги и старательно избегая взглядов. — У пегасов жеребята, когда взрослеют, покидают родительское гнёздышко. И у нас... как бы это... семейные узы не такие прочные.

Непостоянство. Это слово, казалось, во всём сопровождало пегасов. От их взбалмошного характера и до их облачных домов: пегасы никогда не казались такими неизменными, как другие племена. Она вдруг подумала о Флаттершай, скрывающейся в своём доме со всеми её друзьями-животными.

— Я уже не перечесть сколько лет Дэш знаю, — Эпплджек похлопала глазами с тем же недоумением, что закралось в душу Рэрити. — Она моя самая близкая подруга. Да она, блин, Элемент Верности!

— О да, друзья для пегасов самое важное. А семья... ну, она просто есть. — Такой печали на лице Флаттершай Рэрити никогда ещё не видела.

Они отбыли из Клаудсдейла на следующее утро. Прошло целых полгода, прежде чем Рэрити снова повстречалась с ними.

Глава 9: Свет былого

В бывшей комнате Свити Белль было темно. Лишь слабое сияние убывающего месяца, льющееся сквозь широкие окна, чуть освещало двух находящихся внутри пони.

Рэрити лежала на кровати рядом с Рэйнбоу Дэш. При помощи телекинеза она медленно подняла треснувший океанский сапфир и положила его на комод, рядом со старой расчёской. Несколько капель волшебной жидкости, скрытой доселе в камне, стекали по её лбу, между глаз и по носу. Слабый аромат можжевельника щекотал ноздри единорожки.

Рэрити взглянула на Дэш. Лоб пегаски был ещё влажным от той же самой жидкости, во сне она сморщила нос.

“Похоже, она не любит можжевельник”.

Теперь осталось лишь подождать и увидеть, сработает ли заклинание Твайлайт. Постепенно веки Рэрити отяжелели, матрац под ней становился всё мягче и мягче и в конце концов тёмная комната с музыкальными нотами, нарисованными на потолке, исчезла.

Никто из спящих подруг уже не увидел, как странная жидкость, пропитавшая их лбы, начала пульсировать слабым серебряным светом.

Как и большинство единорогов, Рэрити предпочитала заниматься любовью в постели.

Собственно, она даже не отдавала себе в этом отчёта. Проще говоря, она не осознавала, что для типичного единорога спальня является излюбленным местом сексуальных утех, хотя если бы она лишь на минуту задумалась над этим, наверняка пришла бы к такому же выводу. Единороги не были похожи на пегасов, смелых и бесстрашных, обожающих открытое пространство, из-за чего большинство их любовных приключений происходило в облаках. Да, иногда её посещали фантазии — как правило после одного или двух грязных любовных романов — каково это, целоваться, кусаться, прижиматься и быть пронзённой жеребцом прямо посреди бескрайних голубых небес, но в её случае, они так и останутся фантазиями.

А земные пони? Такие неотёсанные и простоватые и, ну да, приземлённые. Они могут укрываться со своими возлюбленными в полях или лесах и там вольно заигрывать с ними, ласкать, слизывая соль с шёрстки друг друга, не обращая внимание на птиц, наблюдающих за ними с ветвей. Она вполне могла представить себе Эпплджек, тайком пробирающуюся со своим любимым в амбар.

“Но с кем? С жеребцом, конечно. Суровым земным пони, чьи копыта покрыты пылью после долгого дня работы, а грудь упругая и мускулистая”.

Рэрити тут же вообразила себе избранника Эпплджек и то, как он уводит её в амбар, а затем вверх по лестнице в темноту сеновала, где они, свив себе уютное гнёздышко, начинают ласкаться и целоваться, нежно пробуя на вкус языки друг друга, а также всякие другие места.

Но единороги никогда бы так не поступили. Ещё на заре своей истории они уже возводили города, дома и башни. Облака были для них недоступны а, следовательно, бесполезны. Леса и поля они считали вотчиной грязи, убожества и тяжкого труда, уделом простаков. Чтобы кратко охарактеризовать эту расу, было достаточно лишь одного слова, и это слово было — цивилизация. Оно же определяло и характер их интимной жизни. Единороги были лордами и леди. Лордам и леди подобало иметь высокие стандарты.

Рэрити тоже была леди. Её трахали в постели.

Простыни, по которым елозили её копытца, совсем перекрутились. Они были белыми, почти такими же белоснежными, как её шёрстка. Прижавшись к ним щекой, Рэрити почувствовала, какие они мягкие. Из любопытства она прикусила их, на время позабыв о жеребце, прижимавшем её своим весом к постели.

Какой изысканный вкус. Больше похоже на воду, чем на хлопок. Она уделила бы им чуть больше внимания, если бы особенно жёсткий толчок её любовника не вернул её к насущному вопросу: его члену. Он был куда больше, чем она привыкла, настолько, что почти доставлял дискомфорт. Он растянул её почти до самых пределов того, что она вообще могла вынести, отчего восхитительное чувство заполненности начало слегка походить на боль, которую прекрасно дополняли шлепки тяжёлых яиц, болтающихся у самого её входа. Всего лишь намёк на боль, предчувствие, а затем он выходил из неё, и она сразу же начинала страстно желать его возвращения.

Уж лучше боль, чем пустота. Он вошёл в неё снова, и с губ единорожки сорвался слабый стон.

“Бесстыжая”.

Ей было всё равно. Её негромкие крики, наполовину стоны, наполовину вздохи, раздавались уже при каждом толчке. На боль ей было наплевать. У Рэрити был собственный жеребец — она не была одинока — и только это имело значение.

Но всё же, эти простыни и правда что-то особенное. Настолько нежные и мягкие, что Рэрити не могла даже представить, из какой тонкой нити они сотканы. Единорожка снова потёрлась о них щекой, наслаждаясь шелковистой гладкостью. Они были нежными, словно сон.

Жеребец наверху — по крайней мере, она предположила, что это был жеребец: по какой-то причине она не могла его видеть — брал её всё жёстче и жёстче, от его дыхания шумело в ушах. Она знала, что хватит его ненадолго. Дойдя до этой точки, жеребцы всегда теряют контроль над собой и просто бьются об неё бёдрами, пока не кончат, и не требовалось даже никаких других предупреждений. Не то, чтобы Рэрити беспокоило, попадёт в неё их семя или нет — противозачаточное заклинание, изученное ею ещё в молодости, было очень полезной вещью.

И конечно же, он продержался ещё всего несколько секунд. Единорожка прикусила губу, когда он, буквально впечатав в неё свои бёдра, вогнал член в её лоно даже чуть глубже, чем ему удавалось до сих пор.

“Ты хотела сказать — в твою манду. Это именно то, чем могут похвастаться шлюхи. Шлюхи и шалавы и...”

Её тело содрогнулось от слабого оргазма, едва достойного столь громкого названия. Конечно же, это не имело значения. Смысл был не в этом. Задние ноги единорожки подкосились, и Рэрити рухнула на необъяснимо мягкие простыни. Прекрасные, изумительные простыни. Сквозь туман посткоитального блаженства прорвался резкий укол вины: она почувствовала, как из её "манды" вытекла на кровать струйка спермы. Покрывала были такими мягкими и красивыми, они никому не сделали ничего плохого, а она взяла и запачкала их.

— Чтобы ты знала, это облака, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Вот почему они такие мягкие.

— О? — Рэрити подняла голову и внимательно посмотрела на простыни. Дэш была права — кровать была мягким пушистым облаком, широко раскинувшимся во все стороны. Потолок оказался тёмным сводом ночного неба, испещрённым звёздами. Их слабого света едва хватало, чтобы придать окружающему миру контуры и формы.

— Приятно, верно? — Пегаска перевернулась с боку на бок, её крылья подбросили в воздух несколько клочков облачного пуха. — Намного лучше тех кроватей, что вы, пони, используете внизу, на земле.

— Довольно мило. — Рэрити пощупала облако копытцем. Жеребец, с которым она только что бурно совокуплялась, казалось, исчез без следа. Несколько секунд она осматривалась вокруг в поисках пропавшего партнёра, а затем снова перевела взгляд на Дэш. — Хотя я думала, только пегасы могут отдыхать на облаках.

— Не смотри на меня, — пожала плечами пегаска. — Это ведь твой сон.

Рэрити нахмурилась. Она открыла рот, чтобы возразить подруге, но тут облако под ней внезапно исчезло, открыв бездонную пропасть, уходящую вниз в бесконечность. Сосущее чувство невесомости заполнило её внутренности, бешеный порыв ветра рванул гриву, и она, вместо того, чтобы сказать что-нибудь, попыталась закричать.

Но, прежде чем малейший звук успел сорваться с её губ, она проснулась.

Но не совсем.

— Помни, всё как на тренировке. Ты уже сто раз это делала.

Сказав это, Спитфайр даже не посмотрела в её сторону. Глаза пегаски, скрытые под глухими синими защитными очками, частью лётной формы Вандерболтов, были устремлены на толпу далеко внизу. По их меркам толпа была невелика, всего-то несколько тысяч пони собрались на зелёных лужайках близ города Нью Хейвен. Сверху они казались волнующимся пастельным морем, поднимавшимся и опадавшим, когда пони приветствовали пролетающих над ними пегасов. Чтобы достичь высокого облака, на котором они готовились к выступлению, радостным крикам зрителей, подобным шуму прибоя, требовалось несколько секунд.

— Ага. У меня всё под контролем, — ответила Рэрити. Она поправила собственные лётные очки, чтобы убедиться, что её короткая грива не зацепилась за ремешок. — Легче лёгкого. Всё как на тренировке.

— Двадцать секунд, — сказал Соарин. Он стоял на краю облака, его крылья уже были широко распахнуты и готовы превратить энергию падения в скорость. — Пятнадцать секунд.

— Просто держись за мной, — сказала Спитфайр низким шёпотом, так, чтобы её не услышал никто, кроме Рэрити. Остальные члены команды, находившиеся на облаке, даже не смотрели в их сторону. — Не обращай внимания на толпу, чего бы это ни стоило. Попутного ветра.

— И чистого неба, — тихо прошептала Рэрити вторую половину неформального девиза Вандерболтов. Она плотно прижала крылья, чтобы их дрожь не выдала её волнения.

— Десять секунд, — Соарин согнул передние ноги и наклонился над краем облака, готовясь броситься в пустоту. — Пять.

Рэрити распахнула крылья и вместе с четырьмя своими товарищами по команде шагнула к краю облака. Соарин стоял в центре, Спитфайр и Скайлайт — слева и справа от него. Двое новичков, Рэрити и Зефир, для которых это было первое выступление, держались позади. У них не было ведомых, так что, если что-нибудь пойдёт не так, они смогут легко покинуть строй, чтобы перегруппироваться в пункте сбора. Унизительно, конечно, зато безопасно.

— Пошёл! — крикнул Соарин, бросаясь вперёд. На одно долгое мгновение, показавшееся Рэрити вечностью, он завис в воздухе, силой прыжка преодолевая неумолимую хватку гравитации. А затем, наклонившись всем телом вниз, он подогнул передние ноги к груди и, словно стрела, пущенная из лука, ринулся к земле. Мгновением позже к нему присоединились Спитфайр и Скайлайт, и прежде чем Рэрити успела даже подумать, её ноги сами бросили тело вперёд.

Бескрайний мир раскинулся перед её глазами. В сотнях метров внизу зеленела стремительно приближающаяся земля.

“Классно, да? — прозвучал голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — И так каждый раз. Но мне никогда это не надоест”.

Метрах в тридцати под ней, Соарин всё ещё набирал скорость, стремительно несясь к земле. В пятнадцати метрах, Спитфайр уже начала маневрировать, занимая нужное место в строю. Рэрити старалась не отрывать глаз от её ярко-оранжевой гривы, похожей на пламя, трепещущее на ветру. Сейчас она была важнее всего на свете. Всё остальное — чистое небо, несущаяся навстречу земля, другие пони — не имело никакого значения. Только грива. Она была её путеводной звездой, её компасом. От этого ориентира зависела её жизнь.

Ещё во время обучения кандидаты в Вандерболты знакомились с краткой историей своих предшественников. Многие используемые по сей день построения и пилотажные приёмы были придуманы капитаном по имени Кумулюс десятки лет назад, когда команда только появилась и стандартам безопасности не придавали такого значения. Считается, что главным его вкладом стало изобретение принципа “следуй за мной и делай как я”.

Его смысл прост. Вместо того чтобы, как обычно, следить за поверхностью земли или линией горизонта, ведомым нужно было лишь следовать за ведущим — все заботы по навигации ложились на него. Если ведущий поворачивал влево, все поворачивали влево. Если ведущий пикировал, все пикировали. Всё что было нужно ведомым — не спускать с него глаз.

Методики Кумулюса произвели настоящую революцию в лётной акробатике. Воздушные представления превратились в масштабные шоу, их посещали тысячи зрителей. Групповые полёты стали выверенной, высококлассной демонстрацией мастерства и отваги. Наблюдать за ними было в тысячу раз увлекательней, чем за отдельным пегасом, выполняющий тот же манёвр. Благодаря Кумулюсу, название команды — Вандерболты — стало именем нарицательным.

Но однажды Кумулюс чуть помедлил, выходя из пике, и врезался в крутой прибрежный утёс на скорости, лишь вполовину меньшей скорости звука. Всё его звено последовало за ним в камни. Скорее всего, они погибли так быстро, что даже не заметили собственной смерти.

Мораль, которую должны были почерпнуть будущие Вандерболты из этой истории, была проста: в групповых полётах будь предельно осторожен, иначе ты можешь погубить всю команду в мгновение ока.

Оранжевая грива Спитфайр приближалась по мере того, как Рэрити занимала свою позицию позади. Жёсткий встречный ветер впился в уши, плотно прижав их к голове. Хвост бешено болтался, так, что, казалось, он вот-вот оторвётся и улетит прочь.

Впереди, едва видимые краем глаза, распахнулись крылья Соарина. Он был единственные жеребцом в строю, и, соответственно, падал чуть быстрее, чем более лёгкие кобылки, следовавшие за ним. Рэрити, как и Спитфайр, держала свои крылья плотно прижатыми к бокам, чтобы набрать больше скорости. До земли оставалось не более трёхсот метров.

Оранжевая грива наклонилась и скользнула вперёд, переводя полёт в горизонтальное положение. Рэрити позволила своим крыльям расправиться и опереться о воздух, чтобы изменить курс и сохранить идеальный строй. Они выровнялись, и их пике превратилось в стремительное планирование над самыми верхушками деревьев. Вытянутые вперёд копыта Рэрити едва не касались кончика крыла Спитфайр.

Идеально.

“Неа, вообще, можно было чутка быстрее, — снова прошептал в её голове голос Рэйнбоу Дэш. — Во время тренировки вышло гораздо круче. Наверное, просто нервы”.

Далеко впереди, толпа зрителей ещё не заметила приближающееся звено. Их внимание было приковано к шестому Вандерболту, выписывающему прямо над их головами несложные петли и перевороты. Роль Клаудфаера была проста — отвлекать зрителей, приковав их взгляды к себе.

И он отлично справлялся со своей задачей. Его большие крылья изогнулись и поймали воздушный поток, развернув его на месте, а копыта, казалось, столкнулись с невидимой стеной и оттолкнулись от неё. Секундой позже, в месте, где он только что был, ярко вспыхнул сверкающий красный фейерверк, отчего зрители оглушительно застучали копытами. Одобрительные крики становились всё громче.

Соарин свёл вместе задние копыта и активировал заклинание, ещё до выступления наложенное единорогом из команды поддержки. Сверкнула яркая вспышка, и позади вытянулся толстый шлейф серого дыма. Остальные пегасы последовали его примеру, и в небе расцвели пять параллельных полос, похожих на копья.

Тем временем, всё внимание зрителей сосредоточилось на Клаудфаере, вращающемся на месте. Вокруг него, словно звёзды в ночном небе, вспыхивали тысячи миниатюрных огоньков. Рёв толпы становился всё громче и громче.

Как только он достиг своего апогея, звено Соарина промчалось чуть ли не в десятке метров над головами зрителей. Воздух буквально взорвался, и раскаты грома обрушились на ошеломлённую толпу, громкие настолько, что заглушили их собственные мысли. Крылья Соарина накренились, и всё звено, как единое целое, взвилось вертикально вверх, словно пять стрел, выпущенных в небо разгневанным божеством.

Неплохой способ начать представление.

Несколько часов спустя, Рэрити наконец-то стянула с себя лётную форму Вандерболтов. Шёрстка пони потемнела и слиплась от пота, крылья ломило, а в затылке, прямо за ушами, поселилась ноющая боль.

Но с её лица не сходила широченная ухмылка. Лучший день в жизни.

Она окунула голову в раковину, позволив прохладной воде смыть подсохшую солёную корку вокруг глаз. Во время полёта пот обтекал её очки, а встречный ветер почти моментально высушивал его, оставляя на голубой шёрстке вокруг глаз белые солёные круги. Рэрити потёрла крошащиеся кристаллики копытом и снова опустила лицо в воду.

— Да ты просто ас, как я погляжу.

Взгляд Рэрити метнулся к зеркалу, висящему над раковиной. В нём она увидела Клаудфаера, прислонившегося к стене раздевалки. Он успел снять форму, хотя его растрёпанная грива была ещё в полном беспорядке.

Прежде чем ответить, Рэрити потянулась. В зеркале она увидела, как взгляд пегаса прошёлся по её стройной фигуре от плеч до бёдер, и двинулся ниже, к её радужному хвосту и потайному местечку под ним. Задержавшись там на мгновение, он резко переместился к её лицу. Лицо Клаудфаера тронул лёгкий румянец, еле заметный под песочного цвета шёрсткой.

“Ха. Шоу ещё продолжается, да? — Ехидный комментарий Рэйнбоу Дэш проскользнул где-то на задворках разума Рэрити словно вода, не оставив никаких следов”.

— Да и ты был тоже ничего, Клауди. — Она прошла мимо него, её плечи двигались, как у кошки, подкрадывающейся к добыче. — Что у нас дальше?

— Ну, после того, как все покончат с душем, мы обычно встречаемся за ужином.

— Прекрасно. Так... сколько времени у нас в запасе?

— О, думаю, час или около того, чтобы кто-нибудь чего-нибудь не заподозрил.

— Час, да? — кивнула Рэрити. — Не то, что после тренировок.

— О, нет. Можно не спешить. Просто куча времени.

— Что ж, тогда пойду приму душ, — усмехнулась Рэрити. Она сделала несколько шагов вперёд и оглянулась через плечо. — Ты идёшь?

Ответом ей было молчание. Она почти подошла к душевым, когда за её спиной раздалось догоняющее её торопливое цоканье копыт.

И правда, лучший день в жизни.

Рэрити прикусывала губу. Эту неосознанную привычку она приобрела ещё годы назад в Понивилле. В прошлом у неё даже были из-за этого проблемы: однажды она неосознанно куснула себя так сильно, что поранилась и занесла в ранку небольшую инфекцию и несколько дней ходила со щекой, распухшей, как персик.

С той поры она стала осторожнее обращаться с зубами. Но всё же, в такие дни, как этот, когда от одного единственного часа зависели месяцы усилий, планирования и надежд, старая привычка возвращалась, и её зубы вновь принимались за своё, пока у неё во рту не появлялся привкус крови. Вот и сейчас, почувствовав вкус меди, она ненадолго нахмурилась, но вскоре её мысли снова вернулись к самому важному дню в её жизни.

Уже целых два месяца она жила в Филлидельфии, пропадая в студии на втором этаже, выполняя заказы светских кобылок. Два месяца она экономила каждый бит, брала в долг, планировала, работала и ждала, ждала этого дня, этого самого часа, когда распахнутся двери Карусель Кутюр, и она вновь станет управлять магазином модной одежды.

Но здесь всё будет совсем не так, как в Понивилле. С тем маленьким магазинчиком могла управиться и одна пони, он был просто детской игрой по сравнению с дерзким начинанием, предпринятым ею в Филлидельфии. Это был уже настоящий бизнес, и он открывался в суматошном городе с развитой индустрией моды. Здесь были конкуренты, пони, которые станут улыбаться тебе в лицо и праздновать открытие ещё одного бутика, и в то же время строить планы как подставить и выкинуть тебя из бизнеса. Для этого города просто создавать одежду было недостаточно, нет, здесь было нужно отвоевать себе нишу и постараться как-то в ней преуспеть.

Но мало того, теперь у Рэрити были пони, зависящие от неё. Полагающиеся на неё. Взгляд единорожки, только что внимательно изучавший фойе, дабы не пропустить ни малейшего изъяна, метнулся к её помощнице, Тимбл, которая как раз готовила к демонстрации новую осеннюю коллекцию. Рэрити где-то читала, что осень является наилучшим временем для открытия собственного модного предприятия: наступившие холода вынуждают пони покупать больше одежды, причём выбирая больше по необходимости, чем из эстетических соображений.

Тимбл была слишком занята, чтобы заметить взгляд модельерши. Она уставилась на ряд пуговиц, сбегающих по груди манекена и слегка нахмурилась. В отличие от живых пони, манекены не могли помочь ей надеть эти великолепные наряды красновато-коричневых тонов, так что бедняжка потратила уже несколько часов разбирая искусственных пони и собирая их уже в одежде. Это была нудная и изнурительная работа, но Тимбл взялась за неё с тем самоотверженным упорством, которое Рэрити давно считала неотъемлемой чертой земных пони. Было похоже, что она закончит задолго до торжественного открытия.

Всё остальное было просто безупречно. Столы, украшенные драпировкой и покрытые скатертями под цвет гривы Рэрити, были уставлены крошечными, дорогими и не-очень-то-и-вкусными закусками, которые великосветские пони, казалось, просто обожали. Вина, цена которых, когда-то в Понивилле, поразила бы её, были выставлены десятками бутылок. По углам комнаты в декоративных вазах стояли цветы, чьи названия она не смогла бы даже выговорить. Они добавляли в общий цветовой ансамбль вспышки красного, оранжевого, жёлтого и всех остальных осенних тонов.

Это торжественное открытие успело стать событием недели. Некоторое оживление вызвал уже сам её переезд в Филлидельфию, заставивший местных сплетниц обсуждать слухи о том, что Рэрити, одна из Элементов Гармонии, достигла наконец успеха и решила открыть магазин в настоящем городе. Весь цвет эквестрийского модельного бизнеса объявил о своём намерении присутствовать. Снаружи, возле дверей магазина, в опускающейся тьме раннего вечера, небольшая кучка пони-папарацци готовила свои фотовспышки к охоте на знаменитостей.

— Этот вечер был важен для тебя, да? — спросила Рэйнбоу Дэш.

Рэрити снова нахмурилась. Пегаски не должно было здесь быть. Собственно, как и не было и остальных её подруг. Она не винила их за то, что они тогда не приехали — от Понивилля до Филлидельфии был целый день пути, и к тому же, изо всех пяти, лишь Флаттершай хоть как-то разбиралась в моде. По правде говоря, большинство её подруг были бы здесь ужасно неуместны. Особенно учитывая их склонность портить великосветские мероприятия. Внезапно на единорожку нахлынули воспоминания о Гран Галопин Гала, и она быстро от них отмахнулась.

Но Рэйнбоу Дэш оказалась здесь, а Рэрити, прежде всего, была гостеприимной хозяйкой.

— Важнее всего, — ответила она. — Знаю, это звучит глупо, учитывая то, через что мы прошли. Спасали мир, бились с чудовищами, выручали из беды принцесс... — Единорожка тихонько вздохнула. — Но никогда за всё время наших приключений я не испытывала такого страха, как сейчас.

Разглядывая бутик, пегаска что-то тихо напевала про себя. Рэрити заметила, что на её левой передней ноге закреплена толстая гипсовая повязка.

“Это неправильно. Та катастрофа произошла спустя годы после моего переезда в Филлидельфию”.

На мгновение ей показалось, что бутик дёрнулся и немного сдвинулся, словно весь мир был пони, заснувшим в неудобной позе и пытающимся найти положение поуютнее. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, Рэрити потрясла головой.

— Ты в порядке? — шепнула Рэйнбоу Дэш ей на ухо. Ноги пегаски были в полном порядке, как Рэрити их и помнила.

— Да, извини... нелёгкий денёк выдался, знаешь ли.

— Ага, знаю. — Рэйнбоу стянула маленький крекер с одного из столов с закусками. Понюхав его, она скривилась, но всё-таки закинула в рот. Шумно прожевав, она продолжила: — Кстати, прости, что я пропустила твоё открытие. Если бы я знала, насколько это для тебя важно, я бы приехала.

— Всё в порядке, дорогуша. В конце концов, ты была занята с Вандерболтами.

— Ага, но... не знаю, хоть одна-то из нас могла бы прийти. Флаттершай, например. Или Твайлайт

— И для чего же? — Вытянув копытце, Рэрити убрала упавшую на глаза Дэш радужную прядку. — Это ведь моя жизнь, не их.

Казалось, Дэш задумалась. Она тряхнула головой, вернув на место локон, поправленный Рэрити, отчего вновь стала похожа на сорванца, который не причёсывался уже несколько недель.

— Ага, ну, мне всё равно стоило бы приехать. В любом случае, что будет дальше?

— О, дальше будет просто как в сказке, — ответила Рэрити. — Через час зайдёт солнце и двери моего магазина откроются. Погода окажется чуть теплее, чем я ожидала, так что вечеринка выльется на улицу. Мы даже вынесем наружу несколько манекенов, чтобы посмотреть, как платья будут выглядеть при уличном освещении. К тому времени, как минует полночь и мы закроемся, у меня уже будет достаточно заказов, чтобы хватило до конца сезона, а одна юная кобылка, ровесница Свити Белль, попросит взять её секретаршей. Через несколько лет она станет моей второй помощницей.

Услышав это прекрасное описание, Рэйнбоу Дэш, казалось, расслабилась.

— Так что, получается у тебя всё сложилось хорошо?

Бесчисленные свидания с безликими жеребцами. Бездонная яма в груди, полная отчаяния. Жестокий внутренний голос, не устающий напоминать о том, какой гадкой маленькой пони она стала. Все они ждали её за гранью этой ночи.

— Просто превосходно, дорогуша, — ответила она слабым голосом. Голосом потерявшегося жеребёнка. — Всё просто превосходно.

Рэрити прилегла на один из жёстких казённых диванчиков в дежурке Вандерболтов. На стенах вокруг неё красовались яркие плакаты, по одному на каждое шоу, в котором команда приняла участие в прошлом сезоне. Всего их было восемнадцать, по три на каждый месяц гастролей. Восемнадцать изнурительных недель, заполненных приветствиями бесчисленных поклонников, бесконечными тренировками построений и разучиванием особенностей местности и привязок к ориентирам. Хроническая усталость, которой она не чувствовала с последних недель учебного лагеря Вандерболтов, придавила её к земле, как стотонное одеяло.

И всё же, она улыбалась. На другом конце комнаты, на таком же диванчике, развалился Клаудфаер. Увидев её улыбку, он ухмыльнулся в ответ:

— Классно провели время, да? Ничего, первый сезон всегда самый трудный.

Она фыркнула и пожалела, что ей нечем в него бросить.

— Кто бы говорил! Сам только второй сезон с Вандерболтами.

— Ага, и мне уже проще.

Они оба засмеялись, а затем наступила умиротворённая тишина. Им осталось завершить ряд формальностей, после чего сезон будет закрыт и у команды начнутся долгие шестинедельные каникулы. Когда в первый день зимы они соберутся вновь, в Клаудсдейле откроется ежегодный тренировочный лагерь для кандидатов в Вандерболты, и всё начнётся сначала. Рэрити знала, что в чьём-то календаре этот день уже обведён красным. Какая-то юная кобылка или жеребец уже были на последнем этапе тренировок для пробы на место в команде Вандерболтов.

Подумав об этом, она вздохнула. Даже сейчас на её место уже метили юные пони. Неудивительно, что обычно Болт не удерживался в команде дольше трёх сезонов.

Слабый шорох крыльев прервал её невесёлые мысли, и она почувствовала, как кто-то мягко прижал её к дивану. Нежно обняв за шею копытами, он жарко выдохнул ей прямо в гриву. Запах Клаудфаера — песок, прокалённый солнцем пустыни, — коснулся её ноздрей, и Рэрити улыбнулась.

Такое одеяло устраивало её гораздо больше.

“Ты знала, что он был первым, кого я полюбила? — тихо спросил голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — Не первым жеребцом, нет, я занималась сексом и до него. Много раз! Но он был первым, кто... кто дал мне почувствовать то, что я чувствую сейчас. Ты ведь понимаешь о чём я?”

Рэрити понимала. Она покрутила головой, чтобы потереться своей щекой о щёку пегаса.

В один из прочих дней, после какого-нибудь другого шоу, когда они не были бы настолько смертельно уставшими, их невинное тыканье мордочками могло бы перерасти во что-нибудь куда более дружелюбное. Но сегодня Рэрити было достаточно просто лежать на диване, ну а Клаудфаеру — просто лежать на ней.

Рэрити вглядывалась в широкое дорогое трёхстворчатое зеркало, занявшее целый угол спальни, расположенной над новым бутиком. Зеркало было достаточно большим, чтобы пони могла видеть себя полностью с трёх сторон одновременно без необходимости поворачиваться.

Кобылка, глядящая на неё из зеркала, была безупречна. Её грива спадала вдоль шеи, словно река цвета индиго, аккуратные завитки волос были именно такого размера, чтобы выглядеть естественно, но не неухоженно. Сдержанное чёрное седло на спине выдавало в ней утончённую натуру, в то же время, не отвлекая внимания от роскошной внешности хозяйки. В любом случае, его строгая чернота подчёркивала почти безупречную белизну её шёрстки. Она потратила целую минуту на поиски любого несовершенства, любого, способного смутить потенциального поклонника, изъяна.

Наконец она решила, что таковые отсутствуют. Её отражение было настолько безупречным, насколько вообще может мечтать смертная пони.

— Классно выглядишь, — неожиданно откуда-то сзади раздался голос Рэйнбоу Дэш. — По какому случаю?

— Свидание, — взволнованно выдохнула она. — Первое с тех пор, как я переехала в Филлидельфию.

— А, круто, — Дэш дружески пихнула её копытцем в бок. Отражение Рэрити, одинокое в своём зазеркалье, поморщилось. — И кто этот счастливчик?

— Уикер Спарк. Его мать владеет ткацким бизнесом. Мы познакомились, когда я покупала ткани для бутика.

На самом деле, это было не совсем так. Семье Спарк принадлежали крупнейшие ткацкие предприятия Эквестрии, кроме того, она контролировала большую часть импорта таких экзотических тканей, как лён и шёлк. Рэрити встретила Уикера во время переговоров об отгрузке партии хлопка особого вида, и они решили продолжить обсуждение дел тем же вечером, за парой коктейлей.

С тех пор минуло три недели. Всё шло хорошо, достаточно хорошо, чтобы они встретились ещё раз, а затем ещё, и вот наконец настал этот день — её первое настоящее бесспорное свидание за те полгода, как она покинула Понивилль.

— Похоже, тебе повезло. — Рэйнбоу Дэш иронично пошевелила бровями. — Каков твой план?

Обернувшись к Дэш, Рэрити кинула на неё лукавый взгляд.

— Просто ужин, а затем, возможно, мы выпьем по чашечке кофе в одном из магазинчиков поблизости. Они повырастали, как сорняки. Мне иногда кажется, что куда не повернись — уткнёшься носом в кофейню.

— И что с того? Пони любят кофе.

— Мм, ну, надеюсь, он тоже его любит. — Рэрити в последний раз поправила гриву и повернулась к лестнице. — Идём?

Стоял февраль. Когда они покинули бутик, направляясь в шикарный Нейпонский ресторан, который Рэрити и Уикер выбрали для своего первого свидания, солнце уже скрылось за горизонтом. Вечер ещё только начинался, но несмотря на это, внутри уже было много народу, а у входа собралась очередь. Рэрити заметила, что некоторые пони одеты в наряды из её бутика.

— Какая толпа, — удивилась Дэш. — Встанем в очередь?

— Незачем, — ответила Рэрити и подошла к консьержу. — Спарк, столик на двоих?

Единорог-консьерж заглянул в список, лежащий перед ним на специальной подставке, и улыбнулся:

— Всё верно. Вам сюда, мисс Рэрити.

Он провёл их через переполненное фойе и главный зал в более тихую отдельную комнату, где за немногочисленными столиками сидели и тихо разговаривали ещё менее многочисленные богато одетые посетители. На противоположной стороне зала, рядом с огромным аквариумом, занимавшим почти всю стену, стоял симпатичный юный жеребец-единорог. Увидев их, он улыбнулся.

Или, скорее, он улыбнулся, увидев Рэрити, которой пододвинул свободный стул. Дэш он даже не заметил, но непохоже было, что её задело такое пренебрежение. Пегаска позаимствовала незанятый стул за соседним столиком и уселась рядом.

— Здравствуй, Уикер, — сказала единорожка. Её голос был нежным и приятным. — Спасибо, что подождал.

— О, я сам только что прибыл, — помахал он копытом. — Как прошёл день?

— В делах, как и всегда. Ты знаешь, как бывает.

Тем временем, Рэйнбоу Дэш внимательно изучала кавалера подруги, и ей явно понравилось то, что она увидела. Наклонившись ближе, она игриво толкнула Рэрити в бок:

— Ты не говорила, что он такой красавчик, Рэрс.

Хотя Рэрити и не ответила на это замечание, она не смогла удержаться от того, чтобы оглядеть фигуру своего кавалера сверху донизу. Для единорога он был довольно крупным, с шёрсткой светло-бежевого цвета и гривой на несколько оттенков темнее. Глаза Уикера были изумрудно-зелёными, такого же цвета были его магическая аура и три дубовых листа на кьютимарке, расположенные почти так же, как бриллианты у Рэрити. Его лицо никогда ничего не скрывало, и Рэрити, после нескольких недель знакомства, уже читала все эмоции Уикера, как открытую книгу. Он был одним из самых дружелюбных и привлекательных пони, которых ей доводилось встречать, проницательным и остроумным, его приятный юмор мог заставить её улыбнуться даже после самых тяжёлых дней.

Похоже, Дэш была права, ей и правда повезло. Рэрити почувствовала, как в её груди распускается робкий бутон надежды.

Они мирно болтали, пока не подошла официантка, чтобы принять заказ. Слишком поздно Рэрити сообразила, что совсем забыла о Рэйнбоу Дэш.

— Прости, дорогуша, тебе заказать что-нибудь? Мы можем позвать её снова. — Рэрити приподняла переднее копытце, чтобы привлечь внимание официантки.

— Неа, это ведь твой сон. Представь, что меня здесь нет.

— Ты уверена?

— Просто наслаждайся свиданием, — кивнула Дэш.

Рэрити повернулась к единорогу, с улыбкой ждавшему, пока она закончит. Если он и заметил их разговор, то решил промолчать.

— Прекрасно. Скажи, Уикер, тебе доводилось жить где-нибудь, кроме Филлидельфии?

Остаток вечера оказался именно таким, каким он запомнился Рэрити. Изысканным, приятным и весёлым. Доев свой ужин, они выпили по чашечке кофе, а затем по доброму бокалу вина. Когда подошло к концу и вино, они неторопливо покинули ресторан и направились к бутику Рэрити. Рэйнбоу Дэш следовала за ними, время от времени отпуская ехидные замечания или шепча на ухо подруги тихие ободряющие слова.

Но вот их свидание закончилось. Дрожа на февральском ветру, они стояли у дверей бутика. Рэрити подумала, что сейчас ей очень пригодился бы шарф.

— Спасибо тебе за вечер, Рэрити, — сказал Уикер. Он наклонился к ней и поцеловал в щёку. — Надеюсь, он был не последним.

Рэрити показалось, что время остановилось. Она обдумывала ответ — ещё один вечер, подобный этому, был бы прекрасен. Единорожка наконец-то могла обрести то сокровище, что ускользало от неё все эти годы, с той самой ужасной ночи Гранд Галопинг Гала. У неё мог бы быть жеребец, которого она назвала бы своим, её принц, плечо, на которое можно опустить усталую голову. Её спутник. Любимый.

Она приняла решение.

— Было славно, верно? — она немного помолчала. — Не хочешь зайти?

Его глаза широко распахнулись от удивления. Как и у Рэйнбоу Дэш, стоящей позади неё.

— Ого! — ухмыльнулась пегаска. — Ничего себе. Ничего себе! Ты что, просто...

— А, ну, — быстро придя в себя, Уикер откашлялся. — Не хочу тебя стеснять...

— Пустяки. — Рог Рэрити засветился, и дверь бутика распахнулась. Внутри царила тьма. — Пожалуйста, чувствуй себя как дома.

Не дожидаясь, пока она передумает, жеребец шагнул вперёд. За ними по пятам, с ухмылкой на лице, проследовала Рэйнбоу Дэш.

Как только Рэрити перешагнула порог, магазин осветился — оставленные ею заклинания опознали хозяйку и сработали при её появлении.

— О, не обращай внимания на этот беспорядок, — сказала единорожка Уикеру, быстро метнувшись мимо него к лестнице, ведущей на второй этаж. — Нам наверх.

Жильё Рэрити, в отличие от бутика на первом этаже, пока ещё было обставлено гораздо скуднее. Внизу она должна была производить впечатление на заказчиков. Здесь же, наверху, она была сама по себе и могла позволить толику недоделанности. Рэрити надеялась, что это не спугнёт Уикера.

Так и оказалось. Преодолев секундной нерешительность, он уселся на диван и осторожно улыбнулся. Его хвост метался из стороны в сторону, словно у возбуждённого щенка.

Обойдя кофейный столик, Рэрити взобралась на диван рядом с ним. Её сердце колотилось как бешеное, единорожка боялась, что он заметит, как она вся дрожит от волнения. Глубоко вздохнув, она медленно выпустила воздух и откинулась на спинку дивана, всё ещё глядя на своего гостя.

— Что ж, — Уикер беззвучно сглотнул, и на его шее, под шёрсткой и кожей, резко проступили жилы. — У тебя здесь очень мило.

— Мило? — Она сделала вид, что разглядывает полутёмное помещение. — Ну, думаю, вполне нормально. Для нового дома. Я всё ещё пытаюсь подобрать для этой комнаты подходящие принадлежности.

— По-моему, она прекрасна. — Голос жеребца больше не дрожал, а глаза теперь смотрели прямо на неё.

Услышав этот комплимент, Рэрити покраснела и не сразу нашлась, что сказать. Вместо этого она просто придвинулась ближе к Уикеру. Теперь, при каждом вдохе, их шёрстки касались друг друга.

— Неплохо, — прошептала Рэйнбоу Дэш. Едва войдя в комнату Рэрити, она взлетела в воздух и сейчас, как птица на ветке, восседала на спинке дивана. — Что же было дальше? Только не говори мне, что вы... — сказала пегаска, глядя вниз на двух пони. Её глаза были распахнуты, а на лице блуждала широкая нетерпеливая ухмылка.

— Ну, знаешь, это случилось так давно... а он был таким прекрасным экземпляром, — откашлявшись, сказала Рэрити. Она быстро взглянула на Уикера и вновь перевела взгляд на Дэш. — И не говори мне что ты, скажем так, никогда не была легка на подъём.

— Да, это про меня. — Пегаска вытянулась и разлеглась поверх диванной спинки. — Но я никогда не думала, что ты... ну, ты знаешь.

— Ну и что? Что в этом плохого?

— Ничего. Просто это странно.

— Странно? — фыркнула Рэрити и гордо выпрямила спину. — Что странного в абсолютно естественных и здоровых отношениях?

— Эй, эй! — немного отодвинувшись, сказала Дэш. — Я такого не говорила. Просто, знаешь, это не совсем то, чего я от тебя ожидала.

— Хм. — Рэрити повернулась к Уикеру, до сих пор смотревшему на неё всё с тем же невинным, полным надежд выражением лица. Так что там было дальше? Она вспомнила, как они немного поболтали, оба не решаясь сделать следующий шаг, пока наконец не...

Ага. Единорожка слегка улыбнулась Дэш и, наклонившись вперёд, мягко поцеловала Уикера в губы. Тот был настолько ошарашен, что застыл как истукан, лишь испуганно моргнув в ответ.

— Вау! Неплохо, подруга. — Глядя на неё сверху вниз, Дэш ухмыльнулась, уже забыв о недавнем споре.

Да, это и правда было неплохо. Этот вечер был одним из драгоценных её воспоминаний. Прекрасная встреча с симпатичным жеребцом, в ту давнюю пору, когда сожаления и стыд ещё не отравили ей душу и в ней не поселился жестокий безжалостный внутренний голос, готовый мучить её день и ночь. Постаравшись загнать эти мысли подальше на пыльные задворки своего разума, Рэрити обратила всё внимание на Уикера.

Он всё ещё не оправился от потрясения. Скромно улыбнувшись, Рэрити в ожидании откинулась назад. С минуты на минуту...

Она буквально видела, как он собирает всю свою смелость. Облизнув губы и нерешительно уперевшись копытами в подушки, он наконец наклонился, и их губы встретились. Рэрити улыбнулась, и из её горла вырвался еле слышный звук ободрения.

Её плеча робко коснулось дрожащее копыто. Когда она не отстранилась, Уикер медленно провёл им по белоснежной шёрстке, вокруг шеи, пока оно не утонуло в густых завитках её гривы. Рэрити позволила ему немного поиграть с волосами, не переживая о испорченной причёске. В конце концов, гриву всегда можно уложить заново.

Она нежно приоткрыла губы, позволив своему языку коснуться его губ. От этого неожиданного влажного прикосновения жеребец вздрогнул всем телом, но затем его губы разомкнулись и она почувствовала осторожное прикосновение его языка, всё ещё хранившего вкус выпитого за ужином вина.

Поцелуй всё длился и длился, и Рэрити потеряла чувство времени. Но вот его горячее дыхание и звук трёх лихорадочно бьющихся сердец вернули её в реальность. Она чуть отстранилась от партнёра, лишь настолько, чтобы взглянуть на Рэйнбоу Дэш. Пегаска наблюдала за ними с горящим от смущения лицом и широко раскрытыми глазами. Рэрити улыбнулась и хотела уже пошутить над подругой, но тут Уикер куснул её за шею. Ощущение было острым, болезненным и абсолютно восхитительным. Рэрити одобрительно мурлыкнула, когда жеребец двинулся дальше, покусывая её тело и опускаясь к груди.

Она захотела перекатиться на бок, но диван был слишком узким. Что-то проворчав, единорожка безуспешно попыталась перевернуться поудобнее, но, в итоге, сдалась и встала на ноги.

— Иди за мной, — сказала она, направляясь в спальню. Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что жеребец следует за ней.

Ненадолго остановившись, Рэрити скинула седло. Никаких особенных мест оно не прикрывало, но единорожка хотела, чтобы каждый сантиметр её шёрстки был открыт для того, что ожидало их впереди. Шёлковые простыни на кровати были единственной дорогой вещью, которую ей удалось приобрести для своего нового дома, они касались тела нежно, как вода. Ничуть не заботясь о том, что за ней наблюдает Уикер, она немного покаталась по ним, пока не улеглась на бок.

На фоне горящих в гостиной свечей жеребец казался плоским тёмным силуэтом. Он подошёл к лежащей на боку единорожке, и та заметила, что его сотрясает дрожь. Она ждала, но он застыл у спинки кровати, уставившись на ту будто на преградившую путь зияющую пропасть. Сейчас, много лет спустя, единорожке пришло в голову, что он вполне мог оказаться у постели кобылки первый раз в жизни.

Но в прошлый раз Рэрити даже не подумала об этом.

— Уикер, — сказала она, нетерпеливо дёрнув хвостом, — я буду безмерно рада, если ты присоединишься ко мне.

Похоже, это сработало. Он осторожно поднял копыто и шагнул на кровать. Его шумное дыхание было самым громким звуком во всей комнате. Ещё один шаг, дрожащий и нерешительный, и вот он наконец устроился на кровати, нос к носу с единорожкой. Они вернулись к тому, с чего начинали.

Это было мило, но она пригласила Уикера в свою спальню не за этим. Рэрити придвинулась ближе и вновь прижалась своими губами к его.

Немного погодя, она услышала совершенно неуместный звук — по деревянному полу простучали чьи-то копытца. Она подняла глаза и увидела Рэйнбоу Дэш, стоящую в дверях и глядящую на них широко раскрытыми глазами.

“Вот я глупая. Так увлеклась воспоминаниями, что забыла о своей подруге.”

Единорожка встретила её взгляд, и, немного погодя, еле заметно кивнула.

Дэш поняла намёк. Бесшумно взмахивая крыльями в темноте, пегаска поднялась в воздух и через всю комнату подлетела к кровати, на которой и устроилась рядом с подругой. Запах пегаски — немного пота, дождь и острая нотка озона, как после грозы — последовал за ней.

Рэрити с трудом удержалась от того, чтобы прижаться мордочкой к боку Дэш. Этот сон был не о ней, а об Уикере. Если Дэш захотела бы собственный сон, что ж, возможно они придумали бы что-нибудь позже.

“Секунду, сон? Что это значит, что проис...”

Уха единорожки коснулся тёплый влажный язык, и она застонала, первый раз за весь вечер. На передний план стали выходить новые ощущения: неистовый стук сердца, солёный вкус пота, выступившего на его шёрстке и, в особенности, то, как горячо и влажно стало у неё между бёдер. Рэрити скрестила ноги и изогнулась на постели, подставив свою грациозную шею его губам.

Когда Уикер, нависая над Рэрити, перенёс свой вес на передние копыта, кровать немного просела. Покрывая поцелуями тело единорожки, он двинулся вниз, от уха к челюсти, шее и плечам, губы жеребца не пропускали ни сантиметра её кожи. Она перевернулась на спину, отдав беззащитные грудь и живот на милость победителя. Её копытца танцевали в воздухе, иногда задевая крепкие ноги и грудь молодого единорога, опускающегося всё ниже и ниже. Звуки тяжёлого прерывистого дыхания трёх пони заполнили спальню.

Украдкой она посмотрела ему между ног и была вознаграждена замечательным зрелищем. Похоже, эти игры возбудили его не меньше, чем её: член Уикера был полностью напряжён и почти прижат к животу. При каждом ударе сердца он еле заметно покачивался вверх и вниз. Рэрити заметила, что его кончик влажно поблёскивает. Любопытная единорожка вытянула копытце и нежно провела им по всей длине его ствола. На миг она почувствовала, как всё тело её любовника напряглось и услышала, как у него перехватило дыхание.

В иную ночь, годы спустя, оставив позади куда больше жеребцов, чем она смогла бы припомнить, Рэрити могла бы решиться немного поиграть с ним своим языком. Она могла бы слизнуть эту драгоценную каплю с его головки, могла бы немного приласкать его губами, чтобы вышло ещё. Могла бы сделать что-нибудь другое из той грязной книги, что она стащила у матери когда была совсем юной кобылкой.

Но она ещё не стала той пони. Вместо этого она мягко отстранила Уикера и перевернулась на живот, приподняв зад и призывно задрав хвост. Жеребец не заставил себя долго упрашивать. Рэрити почувствовала, как на её спину навалилось массивное тело, а секундой позже в половые губы настойчиво упёрлось что-то толстое, медленно раздвигая их в стороны.

Это неожиданное ощущение заставило Рэрити судорожно вздохнуть, и он замер. Ответом на безмолвный вопрос послужил её отрывистый кивок, и Уикер продолжил, входя всё глубже и глубже, пока его бёдра не прижались к её ягодицам. Хвост единорожки, зажатый между их телами, дёргался при малейшем движении его члена.

Спальня Рэрити, открытая, большая и просторная, сейчас казалась тесной и душной, наполненной запахами пота, секса и её собственного возбуждения. Единорожка упивалась этими ароматами, наслаждалась ими, особенно одним, незнакомым, чей источник был рядом с ней, на кровати. Она повернула голову и увидела Рэйнбоу Дэш, чьё тело сотрясала дрожь. Она опиралась на одну из передних ног, в то время как вторая скрывалась где-то под животом, между бёдер.

Их глаза встретились, и Дэш залилась краской, её лицо почти сравнялось по цвету с красной прядкой в её гриве. Дрожащее копытце пегаски замерло, и она, отвернувшись, уставилась в голую стену спальни.

Так не пойдёт. Рэрити потянулась и коснулась её ноги:

— Здесь нечего стыдиться, Дэш.

Подруга снова повернулась к единорожке. Её лицо всё ещё пылало от смущения, она открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но не издала ни звука. Уикер снова задвигался, и Рэрити переключила всё внимание на него.

Он входил в неё снова и снова, и она с трудом сдержала стон. Неумелый и слишком нетерпеливый, Уикер не был особо искусным любовником, но он был искренним, в каждом движении его тела Рэрити ясно видела неприкрытое вожделение и настойчивое желание доставить ей удовольствие. Именно это чувство, а не только простое наслаждение, всё сильнее разгорающееся у неё между ног, медленно привело её к самому краю. Закусив губу, она, при каждом его движении, начала подавать бёдрами навстречу, беззвучно умоляя жеребца брать её сильнее, быстрее и глубже.

По меркам нынешней Рэрити, в их любовном акте не было ничего примечательного. Классическая поза, и никаких попыток изменить темп или даже просто сделать паузу. Он входил и выходил, и, собственно, этим всё и ограничивалось, кроме одного момента, когда он, дерзко сжав зубами её гриву, потянул за неё, заставив единорожку оторвать голову от покрывал. Она застонала, и этого оказалось достаточно, чтобы он кончил. После нескольких последних судорожных толчков, она почувствовала, глубоко внутри себя, поток жидкого тепла, за которым последовала опьяняющая волна её собственного оргазма.

Тяжело дыша, они рухнули на кровать. Уикер ткнулся носом в челюсть единорожки, чуть пониже уха, и она повернула голову, чтобы получить от него скромный поцелуй, словно бы уравновешивающий всё то, что они только что сделали. Они поцеловались снова, медленно, безмятежно и неторопливо.

Сквозь тёплый туман, потихоньку застилающий разум Рэрити, пробился еле слышный стон, и она повернула голову, чтобы взглянуть на Рэйнбоу Дэш, почти достигшую оргазма. Опираясь на локоть, пегаска лежала на боку, её второе копыто, яростно двигавшееся взад и вперёд, было прижато между широко расставленными задними ногами. Половые губы Дэш, набухшие и раскрывшиеся, блестели от обильной прозрачной смазки, шёрстка вокруг них намокла и потемнела. Наконец она прижала копыто к верхней части своей щёлки и содрогнулась всем телом. Прошла не одна секунда, прежде чем, обессилев, пегаска опала на матрас. Их глаза встретились, и Рэрити не могла сказать, сколько времени они провели вот так — глядя друг на друга в темноте.

А затем она почувствовала, как Уикер обнял её своим сильным копытом и крепко прижал к себе. Тьма заполнила спальню и, казалось, росла и росла, пока вскоре весь мир не канул в безмятежное небытие.

— Это ведь твой сон, — прошептала Рэйнбоу Дэш. — Не мой.

Рэрити медленно открыла глаза. Они по-прежнему были на кровати в её бутике в Филлидельфии. Крепко прижавшись к спине, мирно спал Уикер Спарк, чьё тихое дыхание шевелило волоски её гривы. Чуть поодаль лежала на животе Рэйнбоу Дэш. Её грива была в полном беспорядке.

Рэрити почувствовала, как у неё в животе шевельнулось слабое беспокойство:

— Что ты имеешь в виду, дорогуша?

— Я к тому, что я знаю, что сплю, — ответила она. — Это не может быть взаправду. Но всё это похоже... похоже на твой сон. Твои воспоминания. Здесь нет ничего моего.

Рэрити закусила губу.

— Может быть, ты просто воображаешь себе это? Мы провели вместе много времени.

— Да, но... — брови Дэш сошлись, и она, прищурившись, сердито уставилась на простынь, словно она скрывала от неё некий секрет. — До этого, с Клаудфаером, это ведь были мои воспоминания. Но в них была ты. Словно я просто наблюдала со стороны, как ты переживаешь мой сон.

Так вот, значит, что случилось? Подробности по капле ускользали, словно вода, зачерпнутая копытом, но единорожка помнила первое шоу Вандерболтов с участием Дэш и последующие свидания её подруги с Клаудфаером. Рэрити не знала, что пегаска выбрала его своим любимым. До этого момента ей и в голову не приходило, что Соарин был не первым членом команды, чьё сердце Дэш удалось покорить.

Рэрити потрясла головой. Её заносит куда-то не туда. Всё это задумывалось, чтобы помочь Дэш.

— Твои сны, они ведь беспокоят тебя, правда?

— Нет. — Она помолчала. — Хорошо, может быть. Но не этот. Этот просто странный. Почему в нём ты? Почему в нём я?

— Разве это важно? — Рэрити осторожно приподняла копыто Уикера и подползла поближе к пегаске. — Мы подруги. Мы доверяем друг другу. Может, это хорошо, что мы вместе, — сказала она и поспешно добавила, — здесь, я имею в виду.

Дэш поднялась на ноги и с грохотом спрыгнула с кровати, пинком откинув зацепившуюся за копыто простыню.

— Нет, нет. Этого не должно происходить. Ты не должна была...

Она не успела закончить, как они проснулись.

Но не совсем.

— Эй, эм... — Клаудфаер осёкся, покашлял и попробовал снова. — Как дела?

— Хорошо, — ответила Рэрити, не отрывая взгляда от огромной карты, разложенной поверх стола в дежурке Болтов. Рядом с её копытцем валялись несколько цветных маркеров со снятыми колпачками. Пару минут она изучала карту, а затем взяла один из них и провела аккуратную линию между двумя ориентирами. — Отлично. А у тебя?

— О, ну знаешь. Хорошо.

— Ну и отлично. Я рада.

Она взяла другой маркер и проложила на карте курс будущего полёта. Зелёная линия прорезала высокие холмы, окружающие учебный центр Клаудсдейла, пересекла глубокую речную долину и упёрлась в строевой плац. Неплохая разминка для завтрашней утренней тренировки.

Рэрити услышала, как пегас нерешительно шаркнул копытами по покрытому линолеумом полу. Начав было подходить ближе, он передумал и решил, судя по всему, обойти стол и встать по другую сторону, напротив неё.

Повисла тишина. В ожидании, Рэрити молча продолжала изучать карту.

— Так, планируешь маршрут, да? Выглядит интересно.

Она лишь что-то уклончиво буркнула в ответ.

Снова тишина.

“О Селестия, в тот день я вела себя с ним как настоящая сука, верно? — Возникли в пустоте мысли Рэйнбоу Дэш. — Хотя, думаю, он это заслужил. Отчасти”.

— Думаю, ты, э, слышала о нас с Авророй?

И даже более того. В Мэйнхэттене, когда закончилось последнее выступление Вандерболтов, Рэрити видела его с ней за трибунами, где так легко укрыться от взглядов зрителей и членов команды. Стоя рядом и сдвинув головы, они тихо шептались о чём-то. Расставаясь, они долго не могли оторвать друг от друга глаз, а их прощальный поцелуй длился ещё дольше.

Да уж, она о них слышала.

— Я слышала, что ты с кем-то встречаешься, — ответила Рэрити. Она гордилась тем, как спокойно прозвучал её голос, словно речь шла о погоде или чём-то столь же несущественном. — Похоже, она ничего.

— Ага, ничего. — При этих словах беспокойство покинуло голос пегаса. Рэрити буквально слышала, как он улыбнулся.

“Драный ублюдок”.

— Здорово, — сказал она вместо этого. — Очень рада за вас. Желаю вам двоим весело провести время.

И вновь тишина. Рэрити подумала, а не вложила ли она в слово “двоим” чуть больше эмоций, чем следовало?

“Неа”.

— Ну, я просто хотел, э, поговорить с тобой об этом, — сказал Клаудфаер. — Убедиться, что между нами всё в порядке.

— Ага, всё в порядке.

“И правда, немного как сука. Когда я увижу его в следующий раз, напомни, чтобы я извинилась, Рэрс”.

Она услышала, как он вновь зашаркал копытами.

— Ладно, эм, я просто хотел поговорить с тобой об этом. Не буду тебе мешать.

Она ничего не ответила. В конце концов он понял намёк и ушёл.

И всё было в порядке.

Рэрити оторвалась от работы и подняла голову. Лежащее на столе перед ней маленькое прозрачное платьице, состоящее целиком из кружев с рубинами, было наполовину готово. Ему недоставало только последнего штриха, вдохновения, которые соберёт все его части в неделимое целое. На другой стороне комнаты Тимбл и Уив ненадолго прервали беседу и застыли в ожидании, но поскольку Рэрити промолчала, они вновь сдвинули головы и продолжили обсуждать линейку одежды для ближайшей весны.

— Какого хрена, Рэрити! — крикнула Рэйнбоу Дэш. Она крутанулась на месте, глядя на нежно-голубые стены бутика так, словно они были тюремными решётками. — Что происходит?

— Успокойся, Дэш. Это просто сон...

— Нет! — прежде чем Рэрити смогла коснуться её, пегаска отпрыгнула в сторону. — Там была я! Я и Клауди, мои воспоминания, моя жизнь! Как ты туда попала?

— Мы просто делимся ими, Дэш. Только и всего. Ты не доверяешь...

— Доверяю? — Хриплый голос Дэш стал выше на целую октаву. — Дело не в доверии. Что за хрень ты со мной сделала?

— Ты ведь тоже видишь мои сны, — ответила Рэрити. Она попыталась приказать бешено стучащему сердцу хоть немного замедлиться и продолжила, стараясь говорить мягче и спокойнее насколько это вообще возможно. Кто-то ведь должен вести себя по-взрослому, хотя бы одна из них. — Думаешь, я всем подряд рассказывала о той ночи с Уикером? Это тоже личное, знаешь ли.

— А может, я не хотела этого видеть? — выпалила в ответ Дэш. — Ты подумала об этом? Может, я не хочу делиться воспоминаниями. Останови это!

Рэрити поморщилась:

— Я не... не думаю, что могу, дорогуша. Это не моё заклинание.

— Ну, а чьё тогда? Скажи им, чтобы это прекратилось!

— Я не могу, — повысив голос, сказала Рэрити. — Я тоже здесь застряла. Но не волнуйся. Твайлайт сказала, что сны не могут никому навредить.

— Твайлайт? — уставившись на неё, спросила Дэш. Она вся дрожала, а на глазах выступили слёзы. — Какого хера Твайлайт может знать о снах?

Рэрити пришло в голову, что, пожалуй, этот вопрос ей действительно следовало бы задать. Если подумать, уже не раз бывало так, что их подруга-всезнайка казалась такой уверенной в чём-то, но позже выяснялось...

О. Хм.

— Дэш, дорогуша, что бы тебе не приснилось, я не стану относиться к тебе хуже. Надеюсь, ты это знаешь. — сказала Рэрити, отчаянно пытаясь заставить голос не дрожать. — Просто расслабься, прошу тебя. Пожалуйста.

— Нет. Нет, нет, НЕТ! — Дэш крепко зажмурилась и отступила назад. — Я должна проснуться. Должна проснуться. Должна...

Прежде, чем она закончила, они проснулись.

Но не совсем.

— Неплохо, лейтенант. Знай я тебя хуже, даже подумал бы, что ты и правда тренировала последний трюк.

Рэрити с улыбкой посмотрела через плечо, выпрямилась по струнке и насмешливо отсалютовала крылом.

— Сэр, Вандерболты тренируют каждый трюк.

Она пожала плечами:

— Была хорошая публика. Надо прилетать сюда почаще.

Рэрити проводила его взглядом, пока он не скрылся за перегородкой, отделявшей раздевалку для кобылок от раздевалки для жеребцов. Появившийся через несколько минут из-за перегородки пони, избавившийся от очков и лётного костюма, для всех окружающих выглядел самым обычным пегасом, коего можно встретить на улице. Более крупным, наверно, с более атлетичной от долгих перелётов фигурой, но всё же ничего не выдавало в нём Вандерболта. Рэрити засмотрелась на его мышцы и чуть не пропустила следующий вопрос.

“Ты знаешь, что за два года в команде я никогда не смотрела на Соарина так, как сейчас? — спросил голос Рэйнбоу Дэш где-то в глубине её сознания. — Что бы я только ни отдала, чтобы вернуть эти годы...”

— Ты раньше бывала в Филлидельфии? — спросил Соарин.

— Нет, нет... — простонала где-то рядом с Рэрити Рэйнбоу Дэш. Вокруг них, по тротуарам и мостовым Филлидельфии, двигался нескончаемый поток пони. Яркое солнце, застывшее высоко в небе, грело своими лучами шёрстку подруг. Раздавленная безысходностью Дэш, казалось, всего этого не замечала. — Пожалуйста, останови это, Рэрити. Ты не хочешь этого видеть. Я не хочу этого видеть.

— Прости, дорогуша, я не могу. — Впервые с тех пор, как начался их общий сон, Рэрити почувствовала зарождающуюся волну паники. — Не могу. Я не знаю, как это сделать. Но Твайлайт утверждала, что сны не могут никому навре...

Пара копыт легла на закрытые глаза.

— Угадай, кто? — произнёс Соарин из-за спины.

Рэрити усмехнулась. Эта шутка ему никогда не надоест.

— Спитфайр?

— Хм, неа, кто-то покрасивее. Попробуй снова!

— О, ну тогда точно Клаудфаер.

Рэрити попыталась развернуться, но копыта пегаса надёжно удерживали её на месте. Она, наверное, смогла бы вырваться, но это превратило бы милую игру в нешуточную борьбу, а для этого пока ещё было слишком рано. К тому же её дремота ещё не развеялась до конца, а в постели было так уютно...

Жеребец, обнимавший Рэрити, хохотнул:

— Что, он? Да ты шутишь.

— Вот и нет. Он в самом деле самый красивый жеребец, которого я знаю, — она оскалилась. — Такие сильные мышцы, красивая грива, а тело... Ох, какое у него тело. Точно. Ставлю на Клаудфаера.

“Надо же, я и правда такое сказала. Никогда бы не подумала, что смогу шутить на эту тему. Странная штука — любовь. Время исцеляет любые раны, да?”

— Ну, всё равно, угадывай ещё раз.

— Оу... ты что, не мог притвориться Клаудфаером? Проклятье, я связала свою жизнь с неудачником.

— Знаешь, ты сейчас просто растоптала моё достоинство.

Сжимавшие её копыта ослабили хватку, и она развернулась лицом к своему любимому. Соарин состроил вид обиженного котёнка.

— Растоптанное достоинство, значит? Не соответствующее высоким стандартам? — Рэрити провела копытом по груди жеребца, наслаждаясь упругостью мышц под кожей.

— Ну, это у тебя такие высокие стандарты. — Он приблизился к ней и лизнул в губы. — Да, кстати, с днём рожденья.

“О, Селестия, так это был мой день рождения? Кажется, он был совсем недавно...”

— Прекрати! ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ! — Крик Рэйнбоу Дэш пронзил сердце единорожки словно острый нож. По саду вокруг них, болтая и пробуя на вкус специально выставленные дорогие закуски, ходили гости, приглашённые на устроенную Рэрити изысканную вечеринку под открытым небом. Тут же прохаживались с десяток эффектных жеребцов и кобылок, демонстрируя надетую на них одежду из новой разработанной Рэрити летней линейки, иногда обмениваясь с гостями парой слов. Владелица бутика уже стала достаточно богатой, чтобы позволить себе живые манекены.

— Прости, прости, прости! — не в силах остановиться бормотала Рэрити. Извинения потоком лились из её рта. Она попыталась зажечь рог, сотворить заклинание, хоть какое-нибудь, чтобы разбудить себя или Дэш и прекратить этот сон, но ничего не получалось. Ничто было не в силах нарушить неестественную целостность окружающего их мира. Вытянув копытце, она опустила его на плечо пегаски, и чтобы успокоиться самой, и чтобы утешить подругу.

— Отвали от меня! — Дэш откинула её копыто в сторону и отступила назад. — Я сказала тебе прекратить это!

— Я не могу! — вслед за подругой Рэрити сорвалась на крик. — Прости, я не знаю, как это сделать!

Дэш застонала и, прижав оба копыта к голове, крепко зажмурилась, пытаясь избавиться от кошмара:

— Убирайся, убирайся, убирайся...

— Дэш, пожалуйся, оста...

— Прочь! Вон из моей головы! — Со всего размаху пегаска ударила себя по голове копытом. Ещё и ещё. Её голубая шёрстка чуть ниже уха потемнела от крови.

— ...ты поранишься...

— Вон из моей головы, прочь, прочь, ПРОЧЬ!

Резко повернувшись, Дэш ударилась головой о дверь позади себя. Всё здание содрогнулось, и Рэрити услышала, как от этого ужасного удара треснул деревянный дверной косяк. Пегаска откинула голову назад, и в воздух взвился целый веер капелек крови. Изо всех сил она вновь ударилась о дверь, и на пол градом посыпались деревянные щепки и обломки, окрашенные ярко-алым.

Всё это время она, не переставая, кричала. Пока не проснулась.

Но и в этот раз, увы, не совсем.

Рэрити на долю градуса повернула левое крыло. Поток воздуха, обтекающий её маховые перья, сместился, превратив прямой полёт в медленный, широкий вираж, направивший её к расположенной над дальней стороной огромной поляны тренировочной площадке.

Впереди, лениво паря в воздухе, её дожидались Соарин и Зефир. Даже издалека она видела, что их шёрстка блестит от пота. День был необычно тёплым для столь ранней весны, но Рэрити была и не против. Зима никогда не была её любимым временем года, и вид снега, постепенно уступающего место зелёной траве, навевал приятные воспоминания из детства.

— Не прошло и полгода! — крикнул Соарин и помахал ей крылом, когда она подлетела ближе.

— Что? У меня были важные дела.

— Ага. Подремать часок-другой?

Она не удостоила его ответом, отчасти потому, что так оно и было. Не то, чтобы это имело какое-то значение — сегодняшний день даже не был тренировочным. Их ежегодные сборы только что завершились, и все инструкторы традиционно получили по неделе каникул, чтобы отдохнуть от изнурительных занятий. Работать по восемнадцать часов в день семь дней в неделю было нелегко для любого пегаса, как кандидата, так и Вандерболта.

Так что, после всего этого, если она и вздремнула чутка, они вряд ли её осудят.

— Эй, Рэрити, — Зефир подлетела ближе и приветственно стукнулась с ней копытами, — готова вернуться к работе?

— А то! Что нужно делать?

— Мы займёмся пиротехникой. А ты можешь делать всё, что захочешь, — ответил Соарин. Рэрити заметила, что его копыта, как и у Зефир, были обвешаны креплениями для фейерверков, дымовых шашек и других пиротехнических средств. Внизу команда поддержки открыла одно из подземных хранилищ и наблюдала, как его освобождают от неиспользованного с прошлого сезона инвентаря, заменяя на только что доставленный из Клаудсдейла.

— Ха. Только не забудь в этот раз принять душ, лады? — сказала она. — В прошлый раз когда ты работал с фейерверками, ты вернулся, воняя словно лесной пожар.

Соарин молча закатил глаза. Зефир тихонько фыркнула.

Рэрити уже собиралась было лететь на тренировку, как вдруг ей в голову пришла одна мысль.

— Постой, а где Клауди? Я думала, он сегодня возвращается.

— Он продлил свой отпуск ещё на один день. Я его подменяю, — ответил Соарин. — Мы же обсудили это на вчерашней летучке, помнишь?

— А, да, конечно. — На самом деле Рэрити едва помнила, что они там обсуждали на утренней планёрке. Впрочем, нельзя сказать, что она вообще уделяла им много внимания. — Вылетело из головы, знаешь?

— Хм. В любом случае, не подлетай к нам ближе пары сотен метров. Мы используем небольшие заряды, но они все из прошлогодних запасов. Они могут быть более нестабильными, чем обычно.

— Ладно, ладно. Что-то ещё?

— Думаю, это всё. Зефир? — Она покачала головой и он продолжил. — Ладно. Мы поработаем до полудня, а затем пообедаем.

Рэрити кивнула. Внизу один из единорогов команды поддержки поднял голову вверх и, увидев их, помахал копытом. Она улыбнулась и помахала в ответ. Поклонники, никуда от них не деться.

Пегасы разделились и приступили к тренировкам. Для Рэрити это были упражнения на развитие манёвренности. Она ещё не стала столь же ловкой, как Соарин, но уже давно не была тем неуклюжим чучелом, только и умевшим, что развивать невероятную скорость на одной лишь чистой силе воли и своей репутации. Сейчас ей даже иногда удавалось осалить Соарина во время их воздушной игры в пятнашки.

Однако в том, что касалось борьбы, он всё ещё был сильнее её.

Взлетев высоко над лужайкой, она занялась привычным делом. В качестве импровизированной полосы препятствий прекрасно подошла гряда оказавшихся поблизости облаков, случайно дрейфовавших в тёплых восходящих потоках. Первые два часа утренней тренировки Рэрити провела, летая между ними со всей возможной скоростью, стараясь не коснуться их.

К тому времени, как солнце приблизилось к зениту, с неё уже градом лил пот. Далеко внизу наземные команды всё ещё разгружали хранилище. Сейчас они выкладывали на травянистое поле ряды металлических бочек и деревянных ящиков. Рэрити кинула вниз любопытный взгляд и хотела уже вернуться к тренировке, но тут до её ушей донёсся голос Соарина. Она подняла голову и увидела его неподалёку, с Зефир, летящей с ним крыло о крыло. Лёгкое движение крыльями, и она заняла в их строю свободное место.

— Что, уже обед? — спросила она. Пегасы летели довольно медленно и достаточно низко, так что разговаривать было ещё возможно.

— Наземная команда хочет, чтобы мы убрались подальше, — покачал головой Соарин. — На время загрузки хранилища необходимо очистить небо.

— Что, серьёзно? Дай угадаю, они просто боятся, что мы чем-нибудь на них капнем?

Он попытался шлёпнуть её кончиком крыла, но Рэрити, легко уклонившись, вернулась в строй ещё до того, как оно снова полностью раскрылось. При виде этого маленького обмена любезностями Зефир ухмыльнулась, но промолчала.

“Безопасность. Это делалось ради безопасности, — прошептал голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — Лишь во время таких замен все взрывчатые вещества оказываются снаружи, а двери всех подземных хранилищ открываются.

— Они просто следуют инструкциям, лейтенант, — ответил Соарин. — Слыхала о таких? Заглядывала в большую книгу, которую нам всем положено знать?

— Ага. Это не та, в которой сказано о том, что нельзя трахать своих товарищей по команде?

Он здорово покраснел, и Рэрити мысленно добавила очко к своему счёту.

— Это правило не применялось целые десятилетия. И я не думаю, что хоть кому-то есть до него дело, если верить историям.

— Так почему же об этом написано в книге? Кто-то не хочет, чтобы мы немного повеселились?

— Потому что так можно избежать многих проблем. Помнишь, как ты целый месяц не разговаривала с Клауди? Вот, примерно таких.

— Это он был виноват, а не я! Может, им просто стоит добавить правило, что не нужно вести себя как мудак с сокомандниками...

— Эй, что это? — прервала их Зефир. Её голос был спокойным и ровным, как всегда. Это было так неожиданно, что Рэрити мгновенно замолкла и взглянула вниз, туда, куда показывала пегаска.

Внизу, у открытых дверей хранилища, что-то происходило. Они летели достаточно близко, чтобы разглядеть свечение, охватившее рог начальника команды. Пони вокруг него, побросав работу, со всех ног ринулись в разные стороны, прочь от бочек и ящиков, сложенных на земле. Буквально за несколько секунд они отбежали от них на расстояние хуфбольного поля. После, единорог развернулся и тоже бросился бежать, сияние его рога угасло.

Всё это случилось так быстро, что Рэрити не успела почувствовать ничего, кроме лёгкого беспокойства, шевельнувшегося в груди. Она подлетела к Соарину, так близко, что ветерок от взмахов его крыльев коснулся её перьев.

— Что за хрень? — Она вымученно улыбнулась, пытаясь скрыть дрожь, готовую прорваться в голосе. — Думаю, нам нужно убираться отсю...

Под ними сверкнула ослепительная вспышка, яркая, как солнце. Рэрити только успела повернуть голову и увидеть взлетевшую в воздух навстречу ей землю, прежде чем её поглотила тьма.

Хлопья пепла метались в раскалённом воздухе.

Рэрити распахнула левый глаз. Правый слипся и безумно болел. Она тщетно попыталась подняться на ноги, но лишь уткнулась лицом в горячую землю. Тело, разбитое гораздо сильнее, чем в любом из её детских падений, подвело пегаску, и она лишь беспомощно забилась в пыли.

“Стоп. Остановись, — прозвучал спокойный и неторопливый голос Рэйнбоу Дэш в её голове. — Ты паникуешь”.

Рэрити сделала вдох — и едва не подавилась обжигающим воздухом. Жжение в горле добавило ещё один жирный мазок к той картине боли, в которую превратилось её тело. Она закашлялась, выплёвывая губительную гарь прежде, чем та сожжёт ей лёгкие.

“Вспомни, чему тебя учили. Оглядись вокруг”.

Она расслабилась и повернулась, осматриваясь по сторонам. Толстые клубы дыма вздымались в небо над её головой, заслоняя солнце. Выглядели они достаточно горячими, чтобы опалить волоски на её шёрстке. Где-то рядом неистово гудело пламя. Вдалеке, едва различимо, завыла сирена.

“Сориентируйся. Произошёл несчастный случай. Ты ранена. Ты в опасности”.

“Составь план. Ты должна встать. Ты должна попробовать взлететь. Ты должна помочь другим раненым, потом ты должна убираться отсюда”.

“Твайлайт любит списки”.

Отстранённая мысль пронеслась в голове пегаски, но та не уделила ей внимания.

Всё равно, сейчас она не смогла бы вспомнить, кто такая эта Твайлайт Спаркл.

“И действуй”.

Рэрити перевернулась на живот и постаралась подтянуть под себя ноги. Одна из них — левая передняя, — похоже, не слушалась. Отложив эту проблему на потом, пегаска собралась и сумела нетвёрдо встать на трёх остальных. Поле вокруг неё было взрыто, обнажившаяся из-под дёрна коричневая земля была до черноты обожжена невообразимым жаром. В трёх метрах от неё из разнесённого вдребезги входа хранилища извергался поток дыма.

— Соарин? — прокричала Рэрити. Он должен быть где-то здесь.

Рэрити попыталась сделать шаг, но кувыркнулась на землю, когда её передняя нога потеряла опору. От повреждённой конечности по телу растеклась тошнотворная волна боли. Когда пегаска снова встала, нога повисла безвольной плетью, согнувшись в ещё одном месте чуть ниже колена. Рэрити ошеломлённо посмотрела на неё ничего не понимающим взглядом, потом сосредоточила свои разбежавшиеся мысли на поисках Соарина.

Её внимание привлекла кучка коричневых перьев, заляпанных красным. Не обращая внимание на обжигающий жар, поднимающийся от разбросанных повсюду тлеющих углей, она на трёх ногах заковыляла в ту сторону. Не дойдя до своей цели пары метров, остановилась.

На обнажившейся земле лежала половина крыла Зефир. На нём осталось лишь несколько изодранных перьев. Пару секунд Рэрити, онемев, не могла отвести от них взгляд, затем отвернулась и продолжила поиски.

По земле скользнула тень, за ней другая. Не обратив внимания на боль, пронзившую шею, она подняла голову и посмотрела вверх. Высоко в небе появились пегасы, они кружили вокруг поднимающейся с земли колоссальной колонны дыма. Застыв на месте, Рэрити какое-то время смотрела на них, а затем продолжила поиски.

— Соарин! — крикнула она. В горле тут же появился мерзкий горячий металлический привкус. — Соарин!

Сквозь непрестанный вой сирены пробился слабый звук, похожий на кашель. Спотыкаясь, она бросилась в его сторону, но тут ноги снова подвели её и она рухнула. Рэрити поползла к почти невидимой в едкой дымке неглубокой яме, не замечая, как её кожу на животе режут острые осколки горячего камня. Поднявшись на низкий гребень взрытой земли, она наконец увидела своего любимого.

При каждом вдохе грудь Соарина слегка вздымалась. Ему удалось перевернуться на спину, всё тело было покрыто кровью так, что невозможно было даже представить состояние его ран.

Когда она приблизилась, он повернул голову и — это невозможно, безумно, невероятно — улыбнулся.

“В отчёте о несчастном случае сказано, что этого никогда не было, — прошептал голос Рэйнбоу Дэш. — Он погиб в момент взрыва, как и Зефир. Они сказали, что мне это почудилось”.

Его губы шевельнулись, и она скорее вообразила, чем услышала слова: “Привет, красотка”.

— П-привет... — она остановилась и облизнула губы. Они были сухими и потрескавшимися. Рэрити почувствовала во рту железный привкус. Она попыталась улыбнуться в ответ, а затем поднялась, вставая на три оставшихся копыта, и посмотрела на летающих в небе пегасов. — На помощь... эй, помогите! Спасите нас!

Кружащие тени сменили курс, приблизились. Подул ветер, унося прочь ядовитую дымку, и на мгновение Рэрити почувствовала, как на смену оглушающему ужасу, сковавшему всё её существо с самого пробуждения в этом аду, приходит надежда.

Вой сирены внезапно прекратился. Несколько секунд, постепенно затихая, вдалеке ещё слышалось эхо, пока единственным звуком не осталось потрескивание пламени.

Странно. Сирена должна была звучать, пока аварийные команды не возьмут ситуацию под контроль. Как могла, она огляделась вокруг одним уцелевшим глазом. Нет. Никаких признаков спасателей.

В её измученном разуме мелькнула мысль, что всё вокруг — всего лишь тест, очередная проверка, и в любой момент Соарин и Зефир засмеются и встанут на ноги, и они отправятся в столовую, чтобы насладиться заслуженной выпивкой, за которой последует душ и в нём немного близости...

Поток этих утешительных мыслей был прерван внезапным трескучим гулом, таким громким, словно рухнуло вековое дерево и яростным, словно стая шершней. Он с лёгкостью заглушил рёв пламени. В вышине, смутные силуэты кружащихся пегасов унеслись прочь, оставив после себя лишь пустое небо и дым. Потрясённая, Рэрити молча смотрела им вслед.

“Они следуют инструкциям, — неслышно ответил голос Дэш. — Это сработала сигнализация хранилища. Где-то внутри возник пожар, и рано или поздно защита на взрывчатых веществах не выдержит. Если ты слышишь этот звук, нужно бросать всё и уносить ноги”.

— Нет... — Рэрити снова повернулась к Соарину. Его глаза были закрыты, и лишь по еле заметному движению грудной клетки можно было предположить, что он ещё жив. Пошатываясь, она двинулась к нему. Её сломанная нога болела всё сильнее, она заметила, что за ней, на земле, остаётся непрерывная кровавая дорожка.

— Рэрити... Рэрити!

Она взглянула вверх и увидела Спитфайр, парящую в паре метров над ними. Её жёлтая шёрстка была вся измазана сажей, но, похоже, она была не ранена. В широко распахнутых глазах пегаски читался ужас.

— Что ты творишь? — Вытянув копыта, она схватила Рэрити за гриву и изо всех сил потянула прочь, подальше от входа в хранилище. — Давай, шевели задницей!

— Нет. — Вырвав гриву, она упёрлась копытами в землю. — Он ранен. Нужно забрать его отсюда.

— Что? — На мгновение она уставилась на Рэрити, а потом повернулась к яме. Лицо Спитфайр скривилось, но она тут же схватила Рэрити и снова потащила прочь. — Просто... иди.

— Нет. Нет! Он ранен!

— Он мёртв! — заорала Спитфайр и потянула изо всех сил. Внезапный толчок бросил Рэрити на колени, и она почувствовала, как в её левой передней ноге что-то разорвалось. Она посмотрела вниз и увидела обнажившийся широкий осколок кости, весь покрытый кровью. Вся нижняя часть ноги безжизненно свисала, словно ошмёток сырого мяса.

— Блядь! — Спитфайр передёрнуло. — Блядь. Ладно, ладно. Просто... залезай мне на спину. Шевелись.

— Но Соарин...

— Быстрей! — Поднырнув под Рэрити, Спитфайр взвалила её на спину. Ей было неудобно, она едва могла достаточно расправить крылья чтобы взлететь, но всё же справилась. У Рэрити не было сил сопротивляться, и Спитфайр унесла её прочь.

Рэрити вывернула шею, пытаясь разглядеть Соарина сквозь клубы дыма позади. Они успели отлететь на несколько сотен метров, когда холм, в котором было устроено хранилище, взвился в воздух, словно сама земля решила отправиться в полёт. Спустя пару секунд раздался оглушительный взрыв, самый громкий, что ей доводилось слышать в жизни, а за ним пришла ударная волна, швырнувшая их на землю.

А потом она проснулась.

Наконец.

Глава 10: На следующее утро, часть 1

Когда Рэйнбоу Дэш проснулась, рассвет был лишь тусклым розовым мазком, протянувшимся вдоль восточного края горизонта. Из окна спальни его было почти не видно.

Её лёгкие горели, словно она задержала дыхание минут на десять, а то и больше. Задыхаясь, пегаска сделала судорожный вдох, но тут же закашлялась, подавившись густым, влажным воздухом, окутывающим поверхность земли. Иногда она забывала о том, что её место — высоко в облаках, в почти безвоздушном пространстве, и здесь, внизу, она всегда останется чужой. Незваной гостьей в их тёплых домах и счастливых семьях.

“Всё это не твоё. Тебе здесь не место”.

Пытаясь отдышаться, она сидела, дрожа и обливаясь потом. Перед её внутренним взором проходили последние события её сна, такие яркие и реальные, словно она только что пережила их наяву. Они не уходили, постепенно тая, как обычные сны, не исчезали из памяти, словно вода, утекающая из решета. Каждая сцена была живой и точной. Завершённой. Настоящей.

И невозможной.

Она никогда не бывала в бутике Рэрити в Филлидельфии. Она точно не увязывалась за Рэрити и Уикер Спарком, когда они шли заниматься любовью. Видения молодого единорога на Рэрити вихрем пронеслись в её голове, она даже почувствовала слабый приятно-терпкий аромат его шёрстки. На её языке всё ещё оставался вкус его пота, жеребца, которого она не встречала никогда в жизни.

“Какого хрена”.

Она вспоминала ещё и ещё, одна сцена сменяла другую. Вандерболты. Соарин. Клаудфаер. Рэрити. Всюду Рэрити: каждое воспоминание буквально провоняло сиренью — её духами, и еле уловимым пьянящим мускусным запахом возбуждённой кобылки. Пегаске тут же захотелось чихнуть.

Этот резкий воображаемый запах был не единственной странностью. Дэш скосила глаза и увидела, что от её мордочки исходит слабое рассеянное свечение. Она коснулась лица копытом и увидела, что на нём осталось несколько капель странной жидкости, от которой струилось мягкое серебристое сияние, словно от лунной дорожки на поверхности океана. Жидкость пахла можжевельником.

Это... это было странно. Неправильно. Она могла узнать магию, увидев её, и когда она ложилась спать, её лицо не было перемазано в светящемся зелье, пахнущим можжевельником. Ей на ум пришли обрывки недавнего разговора.

"Твои сны, они ведь беспокоят тебя, правда?"

Рэрити. Дэш повернула голову к тёплому телу, пристроившемуся под боком. Единорожка, разделившая с ней постель, ещё спала, хотя её лицо скривилось от боли, а шёрстка блестела от пота. Её тело сотрясалось от мелкой дрожи, и Рэйнбоу слышала, как хрипло она дышит.

И весь её лоб, переносицу и даже нос покрывали капли той же самой жидкости, сияющей словно звезда, которая вот-вот исчезнет с рассветом.

"Твайлайт сказала, что сны не могут никому навредить."

— Что ты сделала, Рэрс... — Она протянула копыто к лицу единорожки. В паре сантиметров от него, остановилась. Рэрити содрогнулась всем телом, кошмар ещё не оставил её. Копыто Дэш задрожало. Какое-то затаённое внутри чувство умоляло пегаску наклониться и коснуться губами этой мягкой белоснежной шёрстки и всё ещё дрожащего тела.

— Что ты...

Глаза Рэрити распахнулись. Резко выгнув спину, так, что грудная клетка и голова оторвались от матраса, она изумлённо уставилась в тёмный потолок. Раскрыв рот так широко, что в него могло бы войти копыто, она со свистом громко втянула в себя воздух, словно крик наоборот. Простыни под её копытами перекрутились, раздался отрывистый треск лопающихся швов.

Наконец шум её дыхания утих, а Рэрити надолго застыла всё в той же позе, с задранной к небу головой, широко раскрытыми глядящими в никуда глазами и напряжёнными, словно железные прутья, ногами. Кончики аметистовой гривы подрагивали в такт её бешеному сердцебиению. Дэш почувствовала, как ей в нос ударил исходящий от единорожки острый запах страха.

Ещё не проснувшись до конца, они застыли, неподвижные, словно скульптуры. Дэш, с запозданием, поняла, что всё это время её крылья были распахнуты, готовые в любую секунду поднять её в воздух. Взгляд Рэрити метался по тёмной комнате, не останавливаясь, ни на чём не фокусируясь, ничего не видя. Её ноги задрожали, но стоило Дэш подумать, что единорожка сейчас опять рухнет на кровать, та встала.

Попыталась встать. Она выпрямила ноги, но запуталась копытами в разорванных простынях и упала на колени. Снова встала, на трёх ногах, неловко прижав левую переднюю к груди, но её подвела слишком мягкая кровать. Соскользнув, она вновь не устояла и, с глухим стуком, свалилась с матраса прямо на деревянный пол. Дэш скорее услышала, чем увидела, как единорожка, пятясь, отползает от кровати, царапая копытами половицы. Лишь когда она упёрлась спиной в противоположную стену, этот звук стих.

Тёмная спальня погрузилась в безмолвие, нарушаемое лишь хриплым тяжёлым дыханием Рэрити. Рэйнбоу Дэш слезла с кровати и сделала осторожный шаг в сторону подруги, затем другой. На полпути она остановилась.

— Рэрити?

Череда порывистых вдохов и выдохов прервалась, резко, словно звук рвущегося полотна. Ненадолго вернулась полная тишина. Дэш увидела тусклый силуэт Рэрити, вжавшейся в стену и крепко прижимавшей левую переднюю ногу к груди. Слабое свечение жидкости, размазанной по их лицам, уже угасло, о ней напоминали лишь зябкие прикосновения ночного воздуха к мокрой шёрстке и ещё не выветрившийся запах можжевельника.

— Д-дэш? — отозвался из темноты дрожащий и прерывающийся голос единорожки.

— Ага. — Пегаска подошла ближе. На секунду её левую переднюю ногу пронзила фантомная боль. Как всегда, она не обратила на неё внимания. — Что стряслось, Рэрс? Что ты сделала?

— Я... я... — она замолчала и стала ртом хватать воздух. Казалось, она не может остановиться даже чтобы произнести слово. — Я хотела... я просто хотела... — Легкие опять подвели её, и она вновь начала отчаянно глотать воздух.

Часть сознания Рэйнбоу Дэш машинально отметила на лице подруги явные признаки шока: бледные губы, проступивший пот, дезориентация, учащённое дыхание. Будь единорожка стажёром Вандерболтов, Дэш приказала бы ей лечь, пока она не свалилась в обморок. Но поскольку она уже лежала, всё, что оставалось Дэш — это ждать и смотреть, сможет ли она говорить или просто отключится.

— Просто... держись, хорошо? — Не сводя глаз с Рэрити, она медленно двинулась к прикроватной тумбочке и стоящей на ней лампе. Это была старая керосиновая лампа с синим, разрисованным нотами основанием и длинным стеклом, потемневшим от сажи. Несмотря на то, что бутик Карусель давно перешёл на электрическое освещение, похоже, Свити пока не видела смысла провести его в спальни. Несколько раз вхолостую чиркнув колёсиком лампы, Дэш удалось наконец зажечь её, и спустя несколько секунд мягкий тёплый свет прогнал ночные тени прочь. — Хорошо.

Она замолчала и перевела дыхание, а затем повернулась к Рэрити. Та свернулась калачиком вплотную к стене, словно пытаясь продавить её спиной. Вывернутая голова плотно прижата к обоям, глаза крепко зажмурены от боли. Единорожка держала левую переднюю ногу подальше от пола, прижимая правой к груди. Шёрстка была покрыта блестящими полосками пота, а грива промокла так, что слипшиеся пряди спадали на лицо.

— Послушай меня, Рэрити. — С этими словами Дэш подошла ближе и уселась перед подругой. — Давай, ты меня слышишь?

Несколько секунд единорожка была неподвижна, а потом дёргано кивнула, её щека оставила на стене тёмный влажный мазок.

— Хорошо, отлично. Я хочу, чтобы ты дышала вместе со мной. — Она аккуратно опустила копыто на плечо подруги, надавив лишь настолько, чтобы та почувствовала её прикосновение. Шёрстка под копытом была холодной и липкой, а сердце Рэрити заходилось в безумном паническом ритме. — Дыши вместе со мной. Медленный вдох.

— Дышать...

— Да, дыши. Вот так. — Дэш сделала долгий медленный вдох через нос, задержала воздух в себе, а затем с мягким шипением медленно выпустила через рот, отчего волоски в гриве Рэрити затрепетали.

Ещё раз отрывисто кивнув, Рэрити попыталась сделать глубокий вдох. Он был слабым и прерывистым, но ей всё же удалось наполнить грудь воздухом, прежде чем он судорожно вырвался наружу.

— Хорошо, хорошо. Молодец. — Мягким круговым движением, Дэш потёрла ей спину между плечами. — А теперь давай ещё раз. Вдох...

Спустя несколько минут дыхательных упражнений Рэрити перестала трястись и открыла глаза. Её взгляд обежал всю комнату, старательно обходя Рэйнбоу Дэш.

С этим можно было пока обождать. Дэш провела копытом вдоль левого плеча и передней ноги Рэрити, остановившись, не дойдя до колена, когда почувствовала, как напряглось тело единорожки. Она надолго застыла, пока не утихла дрожь, не успокоилось дыхание и не улеглось бешеное сердцебиение.

— Это был всего лишь сон, — прошептала пегаска. — Твоя нога в порядке. Смотри.

Рэрити резко мотнула головой. Влево, вправо, снова влево. Она крепко зажмурила глаза и ещё сильнее прижала левую ногу к груди.

— Да, да. Видишь? Никакой крови. Она в порядке.

Дэш повела копыто дальше по ноге, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы Рэрити могла сделать вдох. Наконец она достигла того самого места, чуть выше колена, где...

“Она посмотрела вниз и увидела обнажившийся широкий осколок кости, весь покрытый кровью. Вся нижняя часть ноги безжизненно свисала, словно ошмёток сырого мяса”.

...на её собственной ноге толстый уродливый шрам рассекал шёрстку и всё ещё иногда болел, особенно, когда она этого не ожидала.

Но нога Рэрити была совершенна и безупречна, впрочем, как и остальные части тела. Дэш прижала копыто к её воображаемой ране:

— Видишь? Она в порядке.

Медленно, миллиметр за миллиметром, Рэрити отвела копыто от груди. Наклонив голову, она уставилась на свою невредимую ногу. На несколько долгих секунд комната погрузилась в полную тишину, даже дыхание затихло, пока единорожка внимательно разглядывала её со всех сторон.

— Видишь?

Рэрити покрутила копытом, как спортсмен, разминающийся перед забегом. Её губы разошлись, челюсть отвисла — она изумлённо созерцала свою внезапно исцелившуюся ногу. Дрожь, сотрясавшая её с ног до головы, ушла, и, испустив долгий мучительный вздох, единорожка закрыла глаза. На её лице проступило выражение небывалого облегчения.

Потянувшись к ней, Дэш деликатно надавила на её копыто, заставив опустить его на пол.

— Ну как, тебе лучше?

Рэрити какое-то время не отвечала. Вместо этого, она молча обхватила ногу Дэш своей и притянула к груди, а затем взяла её в копыта. Прижавшись щекой к уродливому шраму, единорожка глубоко вздохнула.

— Похоже, я почти забыла, — сказала она, и тёплое дыхание подруги омыло шёрстку Дэш, — как страшно было нам тогда, когда мы ждали тебя в больнице. Первые несколько минут после нашего прибытия мы даже не знали, переживёшь ли ты ночь.

Дэш почувствовала, как у неё перехватило горло. Прежде чем глаза смогли выдать её, она зажмурилась.

— Лишь когда все мы собрались в приёмной, мы узнали, что ты выкарабкаешься. — Рэрити потёрлась щекой об её ногу, чуть ниже старого перелома, и пегаска почувствовала, как по её шёрстке скатилось несколько тёплых капель. — Когда нам сказали, что врачам удалось спасти твою ногу, все вздохнули с облегчением. Все, кроме меня.

Возникла пауза. Дэш облизнула губы.

— Почему, кроме тебя?

Тихий смешок Рэрити дрожью отозвался в ноге Дэш.

— А я упала в обморок.

О. Дэш снова сглотнула.

— Они никогда об этом не рассказывали.

— Потому, что я их попросила, — Рэрити чуть повернула голову и прижалась к шраму губами. — Тебе и без этого было о чём беспокоиться.

— Ага, но... — Но что? Не в силах закончить мысль, Дэш нахмурилась, но мягкое ощущение губ подруги, прижавшихся к шёрстке, быстро заставило её забыть об этом вопросе. Как легко было просто лежать вот так, вместе с подругой, не обращая внимание на тусклый утренний свет, пока сон вновь не возьмёт их под своё крыло.

А может, и кое-что ещё. Дэш знала, что Рэрити не будет против, если она, наклонившись ближе, прижмётся щекой к её мягкому белому лицу и коснётся языком её губ. И тогда нелепая шарада последних дней разрешилась бы и...

“Нет”.

Пегаска отдёрнула копыто. Вместо тёплых губ Рэрити её шёрстку поцеловал холодный воздух, словно один из призраков прошлого настиг наконец свою добычу. Единорожка подняла на неё глаза с испуганным, болезненным выражением на лице.

— Что ты сделала, Рэрити?

— Не уверена, что понимаю о чём ты, дорогуша...

— Сны. Эта штука на наших лицах.

Скосив глаза, она взглянула на свою переносицу. Сияние исчезло, но шёрстка была испещрена тёмными пятнами, словно капельки волшебной жидкости ещё не высохли. Быстрый взгляд, брошенный на подругу, подтвердил: её лицо носило те же следы.

— О. Это. — Рэрити чуть опустила голову и отвела глаза. — Просто кое-что от Твайлайт. Мы подумали, что оно поможет тебе лучше спать.

— Лучше спать? — Легкомысленный ответ единорожки прозвучал для Дэш, как пощёчина. — Рэрити, тёплое молоко помогает лучше спать. И оно не лезет в твои сны!

— Совсем не обязательно кричать, дорогуша. Ещё так рано, почему бы нам просто не вернуться в постель и поговорить об этом утром? — говоря это, она вытянула копыто и попыталась притронуться к ноге Дэш.

Та встала и отступила назад.

— Ты была там, Рэрити. Была вместе со мной. Ты была в моей голове!

— Мы просто кое-чем поделились, Дэш, вот и всё. — Рэрити встала, на секунду потеряв равновесие, когда перенесла вес на левую переднюю ногу, и шагнула к пегаске. Её голос дрожал. — Ведь так и должны поступать подруги?

— Поделились? Мы... ты... — Дэш почувствовала, что её крылья начинают подниматься, и что вся она дрожит от ярости. — Мы не делились! Ты украла их у меня!

— Дэш, ты разбудишь Свити...

— Ты видела нас с Соарином! Ты наблюдала за нами, когда мы были в постели!

“И на облаке. И в душевой”.

От этих мыслей стало ещё хуже. Рэрити увидела — и пережила — каждое из этих священных мгновений близости. Их первый поцелуй, каждое бесконечное ленивое утро, проведённое в объятиях друг друга. Самые личные воспоминания, единственное, что осталось ей от любимого, всё было украдено этой ночью. И масштабы этой кражи, совершённой Рэрити, потрясали воображение.

— Ты тоже наблюдала за мной, помнишь? — Рэрити выпалила в ответ, избавляясь от притворства спокойного обсуждения. — Ты была со мной и Уикером всю ночь. В ресторане, в бутике, в спальне, в моей постели. — Наклонившись, она прошептала последние слова прямо в ухо Дэш. — Не очень-то ты тогда протестовала, а?

— Как будто у меня был выбор! — Подняв вверх крылья, пегаска запрыгнула обратно на кровать, подальше от Рэрити. — Я была в ловушке!

— Да, и мне жаль. Я не... ладно, я не знала, что оно сработает именно так. — Усевшись рядом с кроватью, Рэрити положила на неё переднюю ногу рядом с ногой Дэш, но не касаясь её. — Ты ведь знаешь, я никогда не навредила бы тебе намеренно. Никто из нас не навредил бы. Мы просто... мы просто хотим тебе помочь.

Она могла бы в это поверить. В это было легко поверить — разумеется, Рэрити хотела помочь. Дэш даже представить себе не могла, что кто-то из её подруг не захотел бы. А Рэрити, самая щедрая из всех, всегда первой бросалась на помощь. Её намерения были чисты.

Но пони судят не по намерениям, а по поступкам. Для Вандерболтов просто не могло быть иначе. Когда смерть следует за тобой по пятам, когда каждый трюк может стать последним, намерения уже не значат ничего. Только опыт, отвага и сила. Пегаска, уповающая на намерения подруги спасти её, проживёт лишь до столкновения с землёй.

Дэш поняла, что Рэрити продолжает что-то говорить. Она моргнула, прогоняя видение кружащихся облаков и стремительно несущейся навстречу земли.

— ...все беспокоились о тебе. Только не говори мне, что ты не голодала, и ещё ты прекратила летать. Летать, Дэш! Я скорее поверила бы, что Твайлайт расстанется с магией, чем...

Копыто Рэрити всё ещё было в паре сантиметров от неё. Стоит лишь чуть шевельнуть ногой, и этот разрыв будет преодолён. Дэш уже видела, что будет дальше: они вновь улягутся вместе и расскажут друг другу всё, что скрывали до сих пор, откроют все страшные тайны, обнажат воспалённые раны своих измученных сердец. Проплакав до самого восхода, они снова уснут, убаюканные мирным теплом своих тел и тесными объятиями. И они смогут поцеловаться. Она тоже видела это. Когда им будет уже нечего скрывать друг от друга, рухнут те хрупкие преграды, что они воздвигли этой ночью, и ничто не сможет остановить её губы, скользящие по щеке Рэрити, шее и бёдрам, дальше и дальше, пока все сокровища её тела не откроются перед ней.

Она могла бы это сделать. Всё это лежало совсем рядом, ждало в паре сантиметров от её копыта. Она могла бы снова стать счастливой.

“Продолжай жить, так они говорили. Я могла бы просто продолжить жить”.

Рэрити замолчала. Широко раскрытыми, блестящими от слёз глазами, она посмотрела на пегаску, а затем на их копыта, на крошечный промежуток между ними. Дэш услышала, как у неё перехватило дыхание, и на несколько долгих мгновений весь мир, казалось, замер. Замер в ожидании.

“Продолжить жить”.

Дэш закрыла глаза и почувствовала, что покрывало чуть сдвинулось, когда Рэрити наклонилась вперёд, чтобы коснуться...

Дэш шагнула назад. Ощутив под копытами пол, она направилась прямиком к выходу из спальни, а затем, не оглядываясь, вниз по лестнице и дальше в ночь. Рэрити, оставленная ею позади, даже не шелохнулась.

Холодный воздух на высоте в полкилометра над Понивиллем помог ей привести мысли в порядок.

Город, раскинувшийся внизу, ночью было почти не узнать. Во времена её молодости, когда она ещё не покинула его ради Вандерболтов, после захода солнца улицы Понивилля почти не освещались. Лишь площадь, больница и несколько главных дорог. Всё остальное поглощала тьма. Однажды лишь слабо сверкающее отражение луны в водах озера позволило заблудившейся пегаске сориентироваться на местности.

Но не сейчас. Город утопал в огнях — на каждой улице сверкал десяток газовых фонарей, отгоняющих прочь ночные тени. Сверху Дэш могла читать его как карту, и она провела почти час, лениво кружа над Понивиллем. Здесь для неё изменилось слишком многое, она с трудом узнала лишь несколько зданий.

“Нельзя дважды войти в одну реку”.

Она тихо фыркнула и потрясла головой, прогоняя эту мысль. Резкий порыв ветра подхватил её и сбил с устойчивого курса. Она пролетела, кувыркаясь, несколько десятков метров, прежде чем её крылья снова поймали поток воздуха. Издав негромкое ворчание по поводу столь неуклюжего полёта, пегаска признала, что, пожалуй, пришла пора приземляться.

Когда она долетела до сада фермы Сладкое Яблоко, солнце уже ярко горело на востоке, прямо над горизонтом. Невидимое за облаками, оно заставило их сиять ослепительно-красным светом. Подлетев поближе, она заметила крохотные фигурки, двигавшееся возле дома и амбара. Отыскать среди них нужную не составило большого труда, и, сложив крылья, Дэш совершила мягкую посадку в ветвях старой яблони.

Эпплджек, должно быть, что-то услышала. Она посмотрела вверх, водя зелёными глазами из стороны в сторону, пока они наконец не остановились на развалившейся у неё над головой Дэш. Губы земной пони тронула лёгкая улыбка.

— Ну, здарова, бродяга. Только не говори мне, что ты теперь каждый день так рано встаёшь.

— Зависит от того, будет ли сегодня шоу, — пожала плечами Дэш. — Подготовка занимает много времени, к тому же, никто не захочет смотреть на заспанную пегаску.

— Хм. — Эпплджек отцепила оглобли от хомута и принялась расставлять пустые корзины для яблок под ближайшими деревьями. — Так что привело тебя сюда? Может, завтрак?

— Эм... — Позавтракать было бы неплохо, но это могло и подождать. — Знаешь, я просто хотела поговорить.

— Разговоры. Чет их стало многовато. — Дэш услышала, как Эпплджек пробормотала эти слова себе под нос и задумалась, предназначались ли они для её ушей. Земная пони сняла с шеи хомут — уменьшенную версию того, что обычно носил Биг Мак — и положила его в тележку. — Ну, так и так пора передохнуть. Что стряслось, сахарок?

Дэш быстро оглядела пустые корзины, а затем всё ещё скрытые туманом отдалённые силуэты пони, бродящих вокруг амбара.

— Передохнуть? Похоже, вы только начали.

— Эт моя ферма, когда хочу, тогда и отдыхаю, — отмахнулась Эпплджек. — Хорош увиливать, выкладывай уже.

Ага, выкладывай. Облизнув губы, Дэш оглянулась и вновь посмотрела на пони, работавших в саду. Похоже, они были слишком далеко, чтобы подслушивать и слишком заняты, чтобы им было до этого дело. Она услышала нетерпеливый возглас и перевела взгляд на подругу, усевшуюся под деревом и смотрящую на неё снизу вверх. С годами черты её открытого честного лица немного заострились и стали изящнее, как и подобает взрослой кобылке, а не подростку, стоящему на пороге зрелости, какой запомнила её Дэш, когда впервые попыталась тайком полакомиться яблоками из этого сада.

Она вспомнила, что в те времена Эпплджек была куда суровей, чем сейчас. Рана от потери родителей была совсем свежей и ещё кровоточила. “Как ты посмела тырить яблоки моего отца?! А ну свали с дерева!”

Дэш встряхнула головой, чтобы избавиться от воспоминаний. Эпплджек подняла бровь, но промолчала.

— Рэрити сделала кое-что глупое, — сказала пегаска.

— Хм. Знаешь, я люблю эту кобылку, но время от времени она совершает дурацкие поступки. Что на этот раз?

Что она сделала? Дэш сама ещё точно не знала, у неё было лишь неубедительное признание Рэрити. Прежде чем продолжить, она глубоко вздохнула.

— Она получила от Твайлайт заклинание. Оно позволило нам разделить наши сны.

Эпплджек немного помолчала.

— Ну, Дэш, по мне так вы обе чутка виноваты, если в них что-то пошло не та...

— Она не спросила у меня разрешения.

Тихо лязгнув зубами, Эпплджек захлопнула рот. Повисла тишина, нарушаемая лишь далёкими звуками фермы.

В конце концов, она заговорила.

— Ох.

— Ага.

— Так ты с ней, э...

— Ага.

Опустив глаза, Эпплджек замолчала. Дэш отстранённо уставилась на капельку росы, которая медленно скользила вниз по листу яблони, оставляя за собой чёткий влажный след. Достигнув кончика листа, она повисла, увеличиваясь и становясь всё тяжелее, собирая в себе всё больше воды, чтобы, достигнув критической массы, оторваться от листа и обрушиться вниз.

— Что ж, думаю, это и правда было глупо, — сказала Эпплджек. После долгой паузы, она продолжила. — Хотя... эти сны. У тебя ведь были с ними проблемы?

Дэш быстро взглянула на подругу, делающую всё возможное, чтобы смотреть вверх, не встречаясь с ней глазами. Когда пегаска вновь перевела взгляд на листок, капли росы на нём уже не было.

— Все видят сны, ЭйДжей. — Пегаска перевернулась на спину, позволив шершавой ветке царапнуть одно восхитительное местечко между крыльями. Над её головой, словно пятнистое тёмное небо, нависла густая листва, сквозь которую был еле виден слабый утренний свет.

— Но не у всех бывают кошмары. Каждую ночь, насколько я слышала.

— Так ты теперь слушаешь всякие сплетни, ЭйДжей? — Дэш скривила губы, практически нахмурилась.

Прошло несколько секунд, прежде чем земная пони ответила. Не видя её, Дэш представила, как та пожимает плечами.

— Я слушаю своих друзей. Может, Рэрити болтает чуть больше, чем нужно, но такая уж она есть. За это мы её и любим.

— Ну и что с того, что у меня бывают кош... плохие сны? — Перевернувшись ещё раз, она встала на ветке, раскинув крылья, чтобы было удобней балансировать на этом тонком насесте. — Это мои сны. Что бы ты почувствовала, если бы кто-то влез тебе в голову пока ты спишь?

Дождавшись, пока в саду затихнет эхо после гневного выкрика Дэш, Эпплджек ответила. Её голос был так тих, что пегаске пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать подругу.

— Думаю, я бы расстроилась. Как ты сейчас.

— Расстроилась? — сказала, словно плюнула, Дэш. — А ещё что бы ты почувствовала, ЭйДжей?

— Злость.

Дэш издала короткий лающий смешок.

— Разве что на саму себя. Я и забыла, какая она. Всего-то четыре года прошло, а я уже забыла и позволила ей приблизиться к себе. Ты разбираешься в животных, ЭйДжей и знаешь, что случится, если позволить змее подползти слишком близ...

— Я вижу, ещё тебе больно. Не позволяй своей боли сказать за тебя что-то, о чём ты потом...

— Больно? Больно?! — Свалившись с ветки, пегаска с глухим стуком приземлилась на утоптанную землю перед Эпплджек. — Что ты вообще можешь знать о боли? Тебе вообще доводилось страдать, ЭйДжей? Доводилось терять кого-то, кто был тебе дорог?

Не успело последнее слово слететь с её губ, как Дэш осознала свою ошибку. В одно неуловимое абсурдное мгновение ей захотелось вытянуть копыта, поймать этот ужасный вопрос, пока он не достиг ушей земной пони и засунуть себе обратно в глотку. Но было слишком поздно: она увидела, как глаза Эпплджек расширились, немного, буквально на волосок.

Повисла тишина.

Облизнув губы, Дэш уже открыла рот, чтобы извиниться, но Эпплджек её опередила.

— Ты закончила?

Да, она закончила. Пегаска ответила подруге еле заметным кивком.

— Хорошо. Я знаю, что тебе больно, — произнесла фермерша, медленно и осторожно подбирая слова. — Я не стану винить тебя за то, что ты наговорила. Хочешь знать, что я думаю?

Ещё один кивок. Она была ещё не настолько уверена в себе, чтобы открыть рот.

— Я думаю, ты чувствуешь себя преданной, — продолжила Эпплджек. Замолчав, она оглянулась через плечо и шагнула к подруге. — Ты позволила Рэрити сблизиться с тобой, а она растоптала твоё доверие. Думаю, это ранило бы любую из нас, но тебя — сильнее всего.

Вновь тишина. Клубившийся вокруг них утренний туман наконец сгинул без следа, стоило лишь первым лучам осеннего солнца принести цвет и живость ферме. Гривы подруг трепал лёгкий ветерок.

— Ага, ну... — Дэш попыталась проглотить комок, застрявший в горле. — Да.

Она не была уверена, что же произошло дальше. Помнила лишь, как Эпплджек шевельнулась, а затем пегаску обняла пара грубых натруженных ног, которые, тем не менее, были нежнее любого облака. Опустив голову на плечо подруги, она закрыла глаза и заплакала.

Спустя некоторое время, когда слёзы наконец иссякли, Дэш подняла голову и попыталась отвернуться.

Разумеется, у неё не было ни шанса. Эпплджек поймала подбородок подруги и нежно повернула его к себе, так что у пегаски не осталось никакого другого выбора, кроме как посмотреть в её широко раскрытые зелёные глаза.

— Пока у тебя есть друзья, не всё потеряно, Дэш. — Она аккуратно подтолкнула пегаску передней ногой. — Кстати о друзьях, бьюсь об заклад, Флаттершай была бы рада увидеть тебя прямо сейчас. Пойдём.

И они пошли, оставив тележку и корзины.

Глава 10: На следующее утро, часть 2

Они нашли Флаттершай за легендарным красным амбаром Эпплов, ухаживающей за маленькой полоской подсолнухов, посаженных бок о бок с кроличьим садком, который Рэйнбоу Дэш не доводилось видеть здесь раньше. Он выглядел так, словно его построили совсем недавно: деревянные рейки ещё не стёсанные и прямые, краска свежая и яркая, как майская роза. Изнутри доносилось шуршание, и ей показалось, что она видит десяток маленьких глаз, наблюдающих за ней из темноты сквозь крохотные окна.

— О, Рэйнбоу! — Флаттершай потрусила — ну, на самом деле поковыляла — к ним, чтобы потереться мордочкой о щёки подруг. Её раздувшийся живот ещё не достиг китовых размеров, но она, конечно, уже не была той стройной длинноногой пони, которую с детства знала Дэш. Но, несмотря на это, она всё ещё была грациозна, а по красоте превосходила всех кобылок, что видела пегаска по возвращению в Понивилль.

Кроме, возможно, одной. Она резко встряхнула головой, чтобы избавиться от воспоминаний о фиолетовой гриве и духах с ароматом сирени.

— Утречка, сестрёна, — сказала Эпплджек и кинула оценивающий взгляд на подсолнухи. С приходом осени они увяли, их стебли согнулись и опустили свои роскошные корзинки к земле, словно старые пони, уже не способные поднять голову. — Похоже, пора собирать урожай.

— Думаю, завтра, — легонько кивнув, ответила Флаттершай. — Тогда успеют дозреть последние семена. — Она повернулась и поставила лейку на маленькую тележку, посреди прочего садового инвентаря. — Итак, Дэш, что же привело тебя в такую рань? Только не подумай, что я не рада тебя видеть, конечно.

— Ну, знаешь, просто хотела тебя проведать. — Затылком почувствовав тяжёлый взгляд Эпплджек, она поправилась. — И, может, эм... поговорить.

Взгляд Флаттершай метнулся в сторону, к земной пони, но уже через мгновение её глаза вновь смотрели прямо в глаза Дэш, а на лицо вернулась мягкая улыбка.

— Приятно слышать, — сказала она. — Эпплджек, похоже я оставила где-то в амбаре садовые ножницы. Может быть, ты сможешь найти их для меня?

— Ка-анеш’н, — протянула Эпплджек. Повернув голову, Дэш увидела, что губы подруги тронула лёгкая улыбка. — Амбар большой, придётся долго искать. Эт если их не взял Мак, чтоб подстричься, тогда придётся разыскивать ещё и его. — Она взмахнула хвостом и ободряюще погладила им пегаску по плечу, а затем потрусила к амбару и её поглотили тени, выплеснувшиеся из его широких дверей.

Флаттершай подождала несколько секунд, пока их подруга не скрылась из виду и не стих гулкий цокот её копыт по деревянному полу амбара. Затем, повернувшись к подсолнухам, она приподняла на пару сантиметров левое крыло и сделала им еле заметный жест.

Правильно истолковав её намёк, Дэш подошла поближе. Откуда-то из ближайших садов ласковый ветерок принёс ароматы яблок и свежевскопанной земли. Он взъерошил им гривы, и Дэш увидела, как Флаттершай сделала глубокий вдох и улыбнулась.

— Ты родилась в Клаудсдейле, так ведь? — Этот вопрос застал Дэш врасплох. Она повернула голову и увидела свою подругу совсем рядом, их лица разделяли буквально несколько сантиметров. Они оказались настолько близко, что чтобы взглянуть в глаза более высокой кобылке, Дэш пришлось задрать голову вверх.

— Эм, ага. — Она запнулась, борясь с желанием сделать шаг назад. — Как и ты, верно?

Флаттершай еле заметно кивнула. Подняв копыто, она отвела от лица несколько выбившихся из гривы прядей — и ветер тут же вернул их обратно. Раздражённо фыркнув, она сдула их в сторону, улыбнулась и вновь посмотрела на подсолнухи.

— Наверное то, где ты родилась, имеет значение, — мягко сказала она. — От этого зависит кто ты, и кем ты станешь. В последнее время я много думала об этом.

— Ты собираешься вернуться туда, ну знаешь, перед?..

— Родами? — Флаттершай улыбнулась. — Нет. Мы даже не знаем, будет ли она пегасом. К тому же, я просто не могу представить, что моя дочь появится на свет не здесь, а где-нибудь ещё. Понивилль всегда был моим домом, даже до того, как я свалилась с облаков много лет назад. Он был им, когда я ещё не знала, что он существует. Нужно было лишь отыскать его.

— Ага, ну... — Дэш пнула копытом рыхлую землю у них под ногами. Этого оказалось достаточно, чтобы его украсил грязный мазок. Совсем не как облака. — Это довольно круто, наверное.

— Довольно круто, да. — Флаттершай хихикнула. Мелодичный звук, несколько нот не дотягивающий до смеха. — Но тут я и нашла своё счастье, Дэш. Думаю, это важнее всего.

Нет, не важнее. Счастье — как аромат яблок, разлитый в воздухе. Приятно, но стоит подуть ветру — и его как не бывало. Дэш достаточно пережила, чтобы усвоить этот урок.

Возможно, горечь этой мысли отразилась на её лице. Флаттершай нахмурилась и наклонилась ближе.

— О чём ты хотела поговорить, Дэш?

Ага, поговорить. Усевшись на круп, Дэш глубоко вздохнула.

— Рэрити.

— А. — Флаттершай оглянулась, возможно, высматривая Эпплджек, и уселась рядом с Рэйнбоу. — В последние несколько дней ты проводила с ней немало времени.

Вот уж точно. Проводила время и занималась... кое чем ещё. Обрывки воспоминаний о снах прошлой ночи сбили её с мысли, и она попыталась загнать их подальше на задворки своего разума.

— Знаешь, вернуться в Понивилль была её идея. Она сказала, что будет как в старые добрые времена. Когда нас было шесть. До того, как... как мы уехали.

Флаттершай немного помолчала. Поодаль доносилось чириканье рассевшихся на ветках воробьёв, а из кроличьего садка рядом с ними — тихое шуршание. Ветер взлохматил её розовую гриву, но пегаску, похоже, это не беспокоило.

— Никто из нас не осуждает вас за то, что вы уехали, — сказала она.

— А стоило бы, — фыркнула Дэш.

— Может, и стоило, но мы не стали. Вы отправились заниматься такими замечательными вещами. Ты знаешь, что у Твайлайт есть альбом, в который она вклеивает фотографии с твоих выступлений и вырезки из каталогов Рэрити?

Пегаска моргнула. Твайлайт никогда не проявляла интереса к моде, а когда Дэш учила подругу пользоваться новообретёнными крыльями, это были самые простые уроки. Речь и не заходила о продвинутых лётных техниках вроде тех, которые демонстрировались во время шоу.

— Правда?

— Ага. И она такая не одна. То, чего добились вы с Рэрити, не было магией, как Элементы Гармонии. Это результат тяжёлого труда и самоотверженности. Вы сделали куда больше, чем все мы.

— Не... уф, — скривилась Дэш. — Не говори так, Шай.

— В желании стать выдающейся пони нет ничего плохого, Дэш. У тебя есть Вандерболты. У Рэрити — целая Филлидельфия. А у меня — вот это. — Она обвела копытом маленький сад, кроличий садок и возвышающийся позади них амбар.

“Дом, пустующий по полгода. Нераспакованные вещи в коробках. Бесконечная череда гостиничных номеров, настолько похожих друг на друга, что для неё они слились в одну абстрактную комнату”. Дэш закрыла глаза, чтобы не видеть эти образы.

— Если... если подумать, в этом нет ничего выдающегося, Шай. Когда у меня был Соарин, этого хватало, но... — Но что? Язык отказался повиноваться, прежде чем она закончила эту предательскую мысль.

Флаттершай помолчала. Её копыто скользнуло вниз и остановилось на аккуратно округлившемся животике — неосознанный жест, которого она, скорее всего, даже не заметила.

— Ты думала о том, чтобы вернуться сюда, Дэш? Я имею в виду, насовсем.

Ещё бы. С тех самых пор, как несколько дней назад она сошла с поезда, эта мысль не оставляла её в покое. Понивилль притягивал её как магнит, маня обещаниями домов, полных неподвластных времени жизни и дружбы. Те повседневные сокровища, которыми полнился дом Эпплов, могли принадлежать и ей. Нужно было лишь отказаться от своей мечты.

Она покачала головой. Исключено.

— Рэрити однажды сказала, что нельзя дважды войти в одну реку.

— И ты считаешь, что она права? — Флаттершай опустила голову, пытаясь встретиться взглядом с потупившейся пегаской.

— Ну, кому ещё об этом знать, как не ей? У неё в Филлидельфии идеальная жизнь, которая только и ждёт, когда Рэрити вернётся.

— Возможно. — Что-то в тоне Флаттершай насторожило пегаску. Она подняла взгляд и увидела, что подруга смотрит в сторону. — Но ты ведь не Рэрити, верно? Что же удерживает тебя?

Дэш моргнула.

— Что? Вот так взять и оставить команду?

Флаттершай кивнула.

— Я... нет. Я не могу. Что бы они сказали на это? Что бы сказал Соарин?

— Соарина больше нет, Дэш. Он бы хотел, чтобы ты была счастлива.

— Он бы хотел... — Дэш запнулась, обнаружив, что стоит, распахнув крылья. Флаттершай широко раскрыла глаза и немного, почти незаметно отстранилась.

“Дыши глубже. Медленный вдох. Пауза. Медленный выдох”.

— Он бы хотел, чтобы я осталась в команде, — закончила она. Крылья пегаски опустились, и она пригладила свою взъерошенную шёрстку копытом. — Что я и собираюсь сделать.

Поколебавшись лишь мгновение, Флаттершай ответила крошечным кивком.

— Хорошо. А как насчёт Рэрити?

— С ней всё будет в порядке. Её жизнь идеальна. Она была идеальна и без меня, и останется идеальной, когда я уеду.

— Ничья жизнь не идеальна, Дэш. Если бы мы были идеальны, нам некуда было бы расти. Мы были бы похожи на статуи в парке Селестии. Неизменные, безупречные и бесчувственные.

— Да, но... — Мысль Дэш внезапно перескочила на Рэрити, её прекрасную белую шёрстку и гриву, из которой никогда не выбивался ни один волосок. На изгиб её изящных ног, прекрасный настолько, что способен был бы тронуть скульптора до слёз. — Это ведь то, чего она так хочет. То, чего она заслуживает. — Она практически выплюнула последнее слово.

Флаттершай вздрогнула. На мгновение Дэш увидела в ней всё ту же испуганную юную кобылку, что и много лет назад, прячущуюся за розовой гривой, словно та была способна защитить её от целого мира. Но так же быстро, как появилось, это видение рассеялось и на смену ему пришла взрослая уверенная в себе пони с суровым взглядом и нахмурившимся лицом.

— Прости, Шай. — Дэш прикусила губу. — Она просто... у меня была тяжёлая ночь.

Пегаска нахмурилась сильнее.

— Она сделала тебе больно?

— Нет. — В наступившую за этим словом тишине был слышен лишь шум ветра. — Ладно, может быть. Тут всё непросто.

— Ты говорила с ней?

— Ага, — фыркнула пегаска. — Это не помогло.

— Может, вы говорили не о том, о чём нужно?

Дэш задрала голову вверх и уставилась в небо. Денёк был безоблачный, просто идеальный для полётов. Она распахнула крылья и припала к земле.

— Мне с ней больше не о чем разговаривать, Шай. — Она подпрыгнула, и земля осталась лишь воспоминанием далеко внизу.

Впервые за несколько месяцев, ничто не мешало ей летать. Цепи, сковывавшие её сердце и тянувшие к земле, исчезли, безжалостно вырванные и отброшенные прочь. Раны, оставленные ими, болели и кровоточили, но она наконец освободилась. Она чувствовала себя легче пёрышка.

Отсюда город казался лишь мазком на земле. Пони, ползающие по его улочкам, были не больше муравьёв. Вдалеке, наполовину скрытый утренним туманом, на склоне горы раскинулся Кантерлот. К югу тёмное пятно среди облаков выдавало присутствие Клаудсдейла. Пегаске с лихвой хватило бы часа, чтобы долететь до любого из них, покинув Понивилль навсегда.

Она аккуратно наклонила крылья, ловя ветер маховыми перьями, и вошла в поворот, описывая вокруг города огромную петлю. За кончиками её крыльев, взрезавших влажный воздух, на добрую сотню метров потянулись две инверсионные полосы. Дэш лениво крутилась в полёте, оставляя в небе спиральные узоры.

“Всё ещё пытаешься устроить представление? Никто тебя здесь не увидит”. Она наклонила голову — никто из пони, далеко внизу, не смотрел вверх, казалось, они даже и не подозревали о её присутствии.

Неважно. Заметив свою цель, пегаска наклонилась к ней и, сложив крылья и плотно прижав их к телу, рухнула в крутое пике. Зашумел рассекаемый воздух, земля понеслась навстречу со скоростью несущегося на всех парах поезда. Не прошло и десяти секунд, как Дэш снизилась почти на километр.

Она раскрыла крылья, когда до земли оставалось не больше тридцати метров. Ей показалось, что её связки и мускулы протестующе вскрикнули, угрожая порваться от столь резкого и непривычного усилия. Она не обратила на это внимания: годы, проведённые в Вандерболтах, подарили ей удивительную способность оценивать резервы своего тела. Просто экстремальное торможение, подобное этому, не выходило за пределы её личной зоны комфорта. Жадно вцепившись в воздух, её перья развернулись, как веер, и копыта пегаски коснулись булыжной мостовой почти беззвучно.

Пони вокруг неё вздрогнули и отшатнулись от внезапно возникшей среди них фигуры. Не обратив на них внимания, пегаска потрусила к кристальным дверям Замка дружбы. Как обычно, в это время суток они были ещё заперты, но Дэш коснулась их копытом и внутри что-то негромко щёлкнуло. Двери распахнулись перед ней: для Элементов гармонии вход был всегда открыт.

Внутри царило пугающее безмолвие, сразу напомнившее, что несмотря на размер этого замка, в его обширных залах обитала всего одна пони. Дэш ненадолго замедлила шаг, и её захлестнули воспоминания о том, как приятно было развалиться среди подушек на полу старой библиотеки, свернувшись калачиком с книгой о Деринг Ду, часами переворачивать страницы в тишине, двигаясь лишь для того, чтобы оставаться в тёплым пятне солнечного света, падающего из окна. В те годы библиотека была для неё вторым домом, более любимым, чем роскошный-но-пустой облачный дом, куда она прилетала ночевать.

Новый замок был… другим. Ей бы и в голову не пришло поспать на его холодном жёстком полу или свернуться на подоконнике с интересной книгой. Пегаска нахмурилась и отбросила старые воспоминания прочь.

Цоканье когтей по кристальному полу вырвало её из раздумий, и она увидела Спайка, спускающегося в библиотеку, удерживая в лапах колеблющуюся стопку книг. Стоя на задних ногах, он был выше неё, возможно, он уже без труда смог бы взглянуть прямо в глаза любой из принцесс. Проследив, как он подошёл к одной из книжных полок, Дэш откашлялась.

Услышав внезапный звук, дракон резко обернулся, встопорщив шипы на голове. При виде знакомой пегаски, он тут же расслабился и широко улыбнулся.

— Привет, Дэш. — Опустив оставшиеся книги на пол, он неспешно подошёл к ней. — Извини, не сразу тебя заметил. Ищешь Твайлайт?

— Ага. — Она взмахнула крыльями и поднялась на метр в воздух, чтобы не задирать голову при разговоре со Спайком. Чуть помедлив, она протянула ему копыто и дракон стукнул в него одним из своих изогнутых когтей. — Я думала, ты здесь больше не живёшь.

— Твайлайт любит, когда я открываю за неё библиотеку, так она может подольше поспать, — усмехнувшись, он взглянул в сторону лестницы, ведущей в жилые помещения, а затем, повернувшись, направился на кухню. — Ты уже поела? Я как раз собирался позавтракать.

— Всё нормально, — ответила Дэш, подлетев к лестнице. — Значит, она ещё не встала?

— Неа, и, вероятно, встанет не скоро. — Спайк наклонил голову, чтобы не удариться головой о дверной косяк. — Ты уверена, что ничего не хочешь? Я мог бы поджарить блинчики.

— Всё нормально, — повторила она. Почему, в последнее время, каждый пытается её откормить? Ей, внезапно, вспомнились гигантские порции, выпавшие на её долю с самого возвращения в Понивилль. За эти дни она съела больше, чем за те месяцы, что провела в одиночестве после... Пегаска поморщилась и посмотрела в сторону, ощутив внезапное желание избавиться от этой мысли.

— Ты, эм, Дэш, ты в порядке? — Спайк шагнул назад, к ней. Его шипастый гребень снова выпрямился. — Не обязательно блинчики, я могу приготовить что-нибудь е...

— Я не голодна. Твайлайт наверху?

— Чего? Ага, но она ещё спит. Это... Эй! — Она рванула вверх по лестнице, и голос Спайка остался позади. Дверь была не заперта, и пегаска, не раздумывая, вломилась в спальню, захлопнув её за собой.

Занавески были задёрнуты, но пробивающегося по краям утреннего света было достаточно, чтобы рассмотреть обстановку. Комната была забита книгами, их было почти столько же, сколько в библиотеке этажом ниже. Вдоль четырёх стен, они выстроились вокруг массивной кровати с балдахином. Смятые голубые одеяла шевельнулись, и из под них показалась голова Твайлайт. На её сонном лице было непонимающее выражение.

Пролетев разделяющее их расстояние меньше чем за секунду, Дэш приземлилась на кровать и встала копытами по обе стороны от лежащей Твайлайт. Сердце пегаски бешено забилось, её охватила такая дрожь, что матрасные пружины заскрипели в ответ. Все мелкие детали — резкие тени, улёгшиеся вдоль стен, рисунок из звёзд и полумесяцев на одеяле Твайлайт, блеск её широко распахнутых испуганных глаз — стали вдруг на удивление чёткими и острыми.

— Нам надо поговорить, — сказала Дэш. Её голос немного дрожал.

Молчание. Твайлайт глядела на неё, открыв рот. Пегаска хотела было сказать что-то ещё, но тут одеяла рядом с ней зашевелились, и тот, кто делил с принцессой постель, поднялся на ноги.

Жеребец — она никак не могла вспомнить, как его зовут — не отличался особыми размерами, но он был земным пони и, вероятно, весил больше, чем они обе, вместе взятые. Его уши были плотно прижаты к голове, Дэш буквально чувствовала, как напряжены его мышцы. Несколько долгих секунд они втроём молча смотрели друг на друга, ожидая, кто первый решится что-то сделать.

Это оказалась Твайлайт.

— Всё в порядке, — сказала она, притронувшись копытом к ноге жеребца. — Нам с Дэш нужно немного поболтать. Почему бы тебе не пойти, эм... начать завтракать?

Пока Дэш не соскочила с кровати, он даже не шевельнулся. Лишь после этого он склонил голову и что-то прошептал на ухо Твайлайт. Она неслышно ответила, и после долгой тяжёлой паузы жеребец кивнул и спустился на пол. Пока он не покинул комнату, его глаза не отрываясь следили за пегаской, лишь когда за ним закрылась дверь, исчезло напряжение, отчётливо повисшее в воздухе. С облегчением Дэш медленно выдохнула, только сейчас поняв, что всё это время она непроизвольно сдерживала дыхание.

Краем глаза она заметила слабое лавандовое свечение. С негромким шорохом занавески разошлись, и в комнату хлынуло утреннее солнце. Прищурившись от яркого света, Дэш посмотрела в сторону окна, а затем повернулась к Твайлайт.

Принцесса сидела поверх одеял, выражение её лица было невозможно прочесть. Её грива была в полном беспорядке — слежавшаяся с одной стороны головы, и дико растрёпанная с другой — но взгляд был острым и внимательным. Она смотрела на Дэш, как на раненое животное: с жалостью и опаской. Вновь повисшую тишину нарушало лишь неровное дыхание пегаски да шум крови у неё в ушах.

— Ты в порядке, Дэш? — спросила Твайлайт, чуть сдвинув вперёд правое копыто, сократив тем самым разделяющее их расстояние на бесконечно малую величину.

“Вдох. Пауза. Выдох”.

— Ты его любишь? — позволив воздуху медленно покинуть ноздри, спросила пегаска. Её глаза на мгновение метнулись к закрытой двери, а затем вновь встретились со взглядом Твайлайт.

— Люблю ли?.. — вслед за Дэш она стрельнула глазами в сторон двери. Повозив копытом по одеялу, она закусила губу.

— Ты меня слышала. Ты любишь его?

— Думаю, что да, — с трудом произнесла Твайлайт. Её голос был слабым, как перистые облака, раскинувшиеся на огромной высоте. — Дэш, Рэрити сделала тебе больно?..

— Что бы ты почувствовала, если бы он тебя предал? Если бы ты доверилась ему настолько, чтобы открыть перед ним все свои старые раны, а он, когда ты ждёшь этого меньше всего, сорвал бы с них повязки, просто из любопытства, станут они кровоточить?

Твайлайт закрыла глаза.

— Дэш...

— Как думаешь, это больно, Твайлайт? — Пегаска встала и принялась ходить по комнате, её хвост раздражённо хлестал из стороны в сторону как у тигра. Слова, полные злобы, так и рвались наружу, словно извергаемые из некоего жерла, скрытого глубоко в груди. Они требовали, чтобы их произнесли вслух. — Как думаешь, это будет похоже на “помощь”?

— Нет, нет. — Твайлайт высунула кончик языка и облизала пересохшие губы. — Дэш, где Рэрити?

— Не знаю. Где угодно. — Дэш махнула копытом в сторону окна, за которым лежал Понивилль.

— Она пострадала?..

— Мне плевать! — заорала пегаска. Она с рычанием повернулась к Твайлайт, заставив ту испуганно отпрянуть назад. — Нахер. Рэрити. Нахер её глупые идиотские планы. И нахер тебя за то, что помогала ей!

Твайлайт уставилась на неё, широко распахнув глаза и по-дурацки открыв рот. С её лица, казалось, сошли все краски, губы побледнели, а шёрстка превратилась в жалкое подражание былому великолепию. Её уши печально повисли, а копыто, протянутое к Дэш, задрожало.

На мгновение пегаске показалось, что она зашла слишком далеко. Но потом она вспомнила последние мгновения их сна, боль в сердце из-за гибели Соарина и едкую, тошнотворную, мерзкую горечь от предательства Рэрити. Эти чувства подлили масла в огонь, и она позволила ему спалить остатки своей нерешительности дотла. Теперь пегаска смотрела на Твайлайт с чувством, о котором не вспоминала многие годы.

Это было что-то, весьма похожее на ненависть.

— Ты помогла ей, — прошипела она. — Ты знала, что она задумала, но ты не подозревала, или тебе было просто плевать на то, как сильно это может меня ранить.

Каждое слово пегаски вонзалось в Твайлайт, будто стрела, заставляя вздрагивать от боли. Из её глаз закапали слёзы.

— Прости, Дэш. Я виновата не меньше Рэрити. Я должна была объяснить ей, что это может не сработать, тогда после того, как вы всё обсудили, вы были бы более осведомлены...

— Обсудили? — Рэйнбоу издала невесёлый лающий смешок. — Твайлайт, это же Рэрити. Когда она вообще просила у кого-нибудь разрешения? Я узнала об этом долбаном заклинании только после того, как она рассказала о нём в нашем сне!

Твайлайт закрыла глаза и медленно выдохнула воздух. Прошла целая минута, прежде чем она смогла ответить.

— Дэш, пожалуйста, пойми. Что бы не случилось прошлой ночью, мы думали, что это должно помочь. Судя по всему, что я читала...

— Читала? Твайлайт, твои проклятые книги не могут...

Принцесса продолжила, словно Рэйнбоу её не перебивала.

— ...обмен опытом, лежащим в основе травмы, может вызвать катарсис...

— ...ответить на любой вопрос на свете! Это тебе не какое-нибудь волшебное зеркало!

— ...нивелирующий негативные эмоции, связанные с...

— Не пытайся оправдать это! Вы не имели права!

— Мы хотели помочь!

Голос Твайлайт надломился. С трудом расправив поникшие плечи, она сошла с кровати.

— Ты даже не представляешь, Дэш, как больно было видеть тебя такой. Целых шесть месяцев мы наблюдали за тем, как гибнет наша подруга. Да, мы видели это! Не качай головой! Думаешь, мы не заметили, что ты прекратила летать, навещать нас, даже писать письма? Ты думаешь, никто не заметил, как ты исхудала? Когда ты сошла с поезда ты выглядела как умирающая, Дэш, и только у Рэрити был план. У неё был план, и он работал. Он... работал...

Слабый голос Твайлайт затих, силы оставили её. Она осела и сгорбилась, превратившись в жалкий комок и почти коснувшись мордочкой пола.

Сгустившуюся вокруг них тишину нарушали лишь разгорячённое неровное дыхание Дэш и икающие всхлипывания Твайлайт.

— Именно, — прошептала пегаска, глядя на дрожащую подругу. — Работал.

Когда Дэш вышла, Твайлайт не сказала ни слова. У подножия лестницы пегаска наткнулась на Спайка и жеребца Твайлайт, провожающих её широко распахнутыми глазами. Даже не удостоив их второго взгляда, она прошла мимо и оставила замок позади.

Когда появилась Рэйнбоу Дэш, “Сахарный Уголок” уже работал во всю. Войдя через главный вход, она увидела целую очередь пони, пришедших за утренними покупками: слоёными пирожными, пончиками — всем тем, что дарило понивилльцам силы с рассвета до полудня. Увидев её, те пони, что оказались поближе, улыбнулись, и, выискивая в толпе свою розовую цель, Дэш заулыбалась им в ответ, несмотря на свой мрачный настрой — дали о себе знать старые инстинкты, приобретённые после сотни воздушных шоу.

Из кухни донёсся безошибочно узнаваемый смех, и она, извинившись, прошла сквозь очередь внутрь, по пути кивнув нёсшему свою вахту за прилавком мистеру Кейку.

— О! Здравствуй, дорогая! — Пробегая мимо с подносом, полным выпечки, ещё пышущей жаром духовки, миссис Кейк чуть не сбила её с ног. — Извини. Пинки! Пришла твоя подруга! — она дружески подтолкнула Дэш своим пухлым бедром и унеслась прочь. Пегаска даже не успела поздороваться.

— Дэши! — Мир вокруг неё внезапно стал месивом розовых волос и запахом сахарной ваты. Пара ног, крепких, как сталь, вышибли весь воздух из лёгких, и она почувствовала, как её ненадолго приподняли вверх. Копыта Дэш забились в воздухе в тщетных поисках опоры, и она издала сдавленный звук, нечто среднее между приветствием и мольбою о помощи.

Похоже, Пинки поняла намёк и опустила её на пол.

— Что привело тебя к нам в такую рань? Завтрак? — Развернувшись на месте, она одним движением ухитрилась открыть духовку, выхватить из неё полный противень овсяных и коричных маффинов и сунуть его прямо под нос пегаске. Идущий от него жар едва не опалил ей волоски на морде, и она резко отпрянула.

— Э... нет, я...

— Тогда, может, возьмёшь что-нибудь для Рэрити? — Пинки поиграла бровями и, выхватив словно из ниоткуда коричневый бумажный пакет, быстро запихнула в него половину маффинов с корицей, пригоршню эклеров, пончики в глазури, посыпанные шоколадом и карамелью, и сдобную корзинку с ореховым ассорти.

— Знаешь, она немного сладкоежка. Угости её чем-нибудь вкусненьким и покрытым сахарной глазурью, и она просто растает в твоих копытах, — при этом Пинки сладострастно подмигнула, не оставив никакой возможности для неправильного толкования.

— Н-нет, спасибо, — Дэш толкнула пакет обратно к Пинки. — Я просто хотела...

— Немного постряпать вместе? — достав из воздуха высокий поварской колпак, Пинки водрузила его пегаске на голову. — Я как раз подумывала приготовить на обед кексики “Красный бархат”! Мы каждый день готовим штук по сорок таких!

— Нет, Пинки, я...

— О, ты хочешь поиграть с близняшками? Устроить ночёвку? Пойти к Зеркальному Пруду и наделать своих копий, чтобы захватить мир? Начать готовиться ко Дню Горящего...

Дэш остановила Пинки единственным известным ей способом — просто засунув копыто ей в рот. Она словно заткнула течь: неудержимый поток слов тут же сошёл на нет. Несколько секунд они в полной тишине смотрели друг на друга, а затем Дэш медленно убрала ногу.

— Я просто хочу поговорить, — сказала она.

— Так что ты сразу не сказала, глупышка? — ухмыльнулась розовая пони. Она повернулась и запрыгнула на высокий стул, стоящий у прилавка. — Присаживайся, поболтай со своей тётушкой Пинки.

Дэш тихонько вздохнула. Провести хоть немного времени рядом с Пинки Пай было верным способом повредиться рассудком, и сейчас пегаска изо всех сил старалась похоронить оставшиеся от недавнего спора с Твайлайт угольки гнева. Те ещё тлели у неё в груди, но их жар был притушен нахлынувшим чувством вины, вызванным воспоминаниями о плачущей, съёжившейся подруге. Гордится тут было нечем. Возможно, этот разговор был необходим, но он не делал ей чести. Собравшись с мыслями и поразмыслив над этим, пегаска взмахнула крыльями и присоединилась к Пинки, сидящей за прилавком.

С чего бы начать, с чего бы начать. Она открыла рот, захлопнула его, снова открыла и вновь, промолчав, закрыла.

Пинки подняла бровь.

— Мы, ну... — Не лучшее начало. Вздохнув, Деш провела копытом по прилавку, оставляя еле заметный след в мучной пыли. — Рэрити. Я имела в виду, что хочу поговорить о Рэрити.

— В последнее время вы проводите вместе кучу времени, — сказала Пинки таким спокойным тоном, словно обсуждала погоду или что-то подобное.

— Ага, насчёт этого. — Дэш откашлялась. — Она хорошая пони, понимаешь? Милая, умная, красивая, щедрая, от неё хорошо пахнет и... — И пегаска поняла, что это всё отговорки. Глубоко вздохнув, она попробовала начать заново. — Ну да, мы вместе проводили время. Тусовались.

— Вам хорошо вдвоём?

— Ага. — Она замолчала, обдумывая свои слова. — Да, думаю да.

— Так о чём тут говорить?

— Ну, знаешь, — Пегаска облизнула губы, — она очень умная, но иногда бывает дура-дурой. Понимаешь, о чём я?

Пинки чуть улыбнулась уголком рта.

— Думаю, понимаю. Что случилось, Дэши?

— Мы, ну... Она, она сделала кое-что, чего делать не стоило. — Дэш постаралась как можно подробнее пересказать события прошлой ночи, проведённой с Рэрити, время от времени замолкая, пытаясь припомнить всё до малейших подробностей. Это оказалось нелегко и потребовало много времени. Когда она закончила, её голос совсем охрип, пегаска сидела, не в состоянии оторвать взгляд от абстрактных узоров, которые она, волнуясь во время рассказа, чертила копытом на покрытом мукой прилавке.

Пинки молчала. Во время рассказа Дэш она не перебивала её, только обнадеживающе бормотала что-то вроде “Мм...” или “А...” или “Продолжай”, если подруга замолкала. Когда пегаска решилась поднять глаза, она увидела Пинки, отстранённо потирающую копытом подбородок.

— ...ну? — не выдержав, наконец спросила Дэш.

— А? — Розовая пони моргнула и покачала головой. — Прости. Многое надо обдумать. Ты говорила об этом с кем-нибудь ещё?

— О том, что сделала Рэрити? Ага, я только что от Твайлайт, и она... она сказала, что ей очень жаль.

— Это хорошо, но я имела в виду другое, — сказала Пинки. — Ты говорила с кем-нибудь об этих снах?

— Это всего лишь сны, Пинки — глядя в сторону, ответила Дэш. — Всего лишь... — Она глубоко вздохнула. — Всего лишь призраки прошлого.

— Призраки не могут тебе навредить, — сказала Пинки. Её голос был мягче, чем когда-либо слышала Дэш, доносящийся из соседней комнаты гам почти заглушил его. — Получается, не могут и сны?

“Твайлайт сказала, что сны не могут никому навредить“. Уверенный голос Рэрити пронзил её мозг, словно сосулька, и на секунду дыхание Дэш остановилось. Воспоминания прошлой ночи были яркими и свежими, будто всё это происходило наяву, и совсем не походили на туманные, расплывчатые образы, обычно преследующие её во снах. Отдаться этим воспоминаниям, повторно пережить их и осквернить было мучительно больно. Ей казалось, будто её сердце обмотано медной проволокой, врезающейся в него при каждом биении пульса. Она вновь почувствовала боль от старого перелома.

“Вдох. Пауза. Выдох”.

Дэш выполняла дыхательные упражнения, пока не почувствовала, что её копыта перестали дрожать.

— Ладно, может быть... некоторые сны способны навредить, — сказала она, проглотив застрявший в горле комок.

— Может быть, может быть, — Пинки наклонилась и прижалась носом к щеке Дэш. — Не хочешь сделать перерыв?

“Вдох. Пауза. Выдох”.

— Нет, — ответила пегаска. Прогнав воспоминания прочь, она сосредоточилась на запахе свежих маффинов и тёплых солнечных лучах, льющихся из окна. — Я в порядке.

— Угу. Знаешь, Дэши, не все пони переносят боль одинаково. Не все такие сильные, как ты.

— Я не сильная, — фыркнула она.

— Но это так! Даже если ты чувствуешь боль, ты переборешь её, потому что ты нужна другим пони. Такова твоя натура. — Она ткнула пегаску копытом в грудь, в то самое место, где висел бы Элемент Верности, если бы она его носила.

Когда Дэш ничего не ответила, Пинки продолжила:

— Я? Каждый раз, когда мне больно, вместо того, чтобы кричать “Ай!”, я смеюсь. Не знаю, заметила ли ты, но смех — это вроде как моя фишка.

— Ага, Пинки, я заметила, — со слабым смешком ответила пегаска.

— Значит, кое-что у меня получается, — Пинки чуть улыбнулась в ответ. — А как насчёт Рэрити?

При звуке этого имени, мышцы Дэш напряглись.

— А что насчёт неё?

— Иногда она бывает глупышкой, но она всё ещё самая щедрая пони из всех, кого я знаю. Так что же она делает, когда ей больно? Не когда она изображает королеву драмы, — Пинки картинно закатила глаза, — а когда ей на самом деле больно?

— Она, эм... — Пытаясь вспомнить, Дэш чуть не сломала голову. Недавняя игра в хуфбол? Нет, не считается. Они пережили вместе множество неловких моментов, но в них не было ничего болезненного. — Я... я не знаю? Она щедрая. Как могут сочетаться щедрость и боль? Её же нельзя отдать.

— Верно, нельзя. — Пинки отвела взгляд, уставившись на кухонную дверь. — Но даже если бы она могла, это было бы не слишком щедро с её стороны.

Щедрость. Для такой пони, как Рэрити, это был очень странный элемент. Гордая и тщеславная, скорая на критику, обладающая острым и быстрым умом. Поверхностная. Капризная. Бессердечная. Обманчивая. Любую другую пони, обладающую такими чертами характера, Деш презирала бы безо всяких колебаний.

Но это была Рэрити. Под всеми недостатками скрывалась одна великая добродетель: её безграничная щедрость. Щедрости было достаточно, чтобы искупить всё остальное, достаточно, чтобы превратить её не просто в хорошую пони, нет, в одну из лучших пони и лучших подруг, которых когда-либо знала Дэш. И это было величайшее чудо из всех, что она видела в жизни.

Так что же щедрой кобылке — самой щедрой кобылке — делать со своей болью? Дэш нахмурилась, обдумывая это, её уши опустились и плотно прижались к гриве.

Она не стала бы выставлять её напоказ, хотя обычно Рэрити не стеснялась проявлять любые черты своего характера, она просто ничего не могла с этим поделать.

Она не смогла бы посмеяться над своей болью. Смех недостоин леди, а Рэрити была просто одержима поддержанием своего образа.

Не смогла бы она и просто перебороть её, или не обращать на неё внимания. Честно говоря, признала Дэш, Рэрити никогда не была сильной пони.

— Что бы она сделала с болью? — пробормотала пегаска. Она увидела, как Пинки, чьё лицо было в нескольких сантиметрах от неё, подняла бровь.

— Ты говорила, что она щедрая, — сказала розовая пони.

— Да, но... — Она не могла поделиться ею. Или, может и могла, но это было бы не очень щедро. Нет, щедростью было бы... Дэш подскочила, когда внезапно ей в голову пришёл ответ.

— Она спрятала бы её в себе. Она... она стала бы копить её. — Дэш почувствовала, как её мысли понеслись вскачь. — Она не смогла бы поделиться ею, потому что это может ранить нас. Она и виду не подала бы, что ей больно. Она просто продолжила бы вести себя так, словно всё идеально.

— Так как же мы тогда узнали бы, что ей больно?

— Мы не узнали бы. Мы... — глубоко вздохнув, пегаска спрыгнула со стула. — Я... Прости. Мне нужно идти.

— Подожди! — Крик Пинки застал Дэш на пороге, и она обернулась, увидев слезающую со стула подругу. — Так что насчёт прошлой ночи?

— Эм... — на секунду пегаска отвела взгляд. — Не знаю, Пинки. Мы... мы разберёмся с этим. Что-нибудь придумаем.

— Похоже на план, — улыбнулась розовая пони. Схватив зубами пакет, лежавший на прилавке, она ловко швырнула его Дэш. — Передай ей и Свити, что я шлю им приветы!

Вот это подруги. Поймав пакет в воздухе, пегаска прижала его к груди и направилась к выходу. Пакет источал неземные ароматы и был тяжелее, чем казалось на первый взгляд. — Передам. Спасибо, Пинки. Огромное.

— О, Дэши, это всего лишь пончики! Два бита за десяток по выходным!

— Нет, — она усмехнулась, смахнув слёзы, застилающие глаза. — Спасибо за всё.

А затем она шагнула за порог и вышла в яркое понивилльское утро.

Когда Дэш вернулась, Твайлайт, сгорбившись, сидела за круглым столиком в центре библиотеки. Её глаза покраснели, а шёрстка вокруг них слиплась. Увидев пегаску, принцесса резко выпрямилась и вытерла глаза передними копытами.

— Дэш! Я, эм, это…

— Не волнуйся. Мы все совершаем ошибки. — Опустив пакет с пончиками на стол, она выудила один и поделила пополам. Откусив кусочек, она передала вторую половину подруге.

— Теперь о том заклинании, которое ты использовала, что-то там насчёт разделить сны, — продолжила она. — Ты можешь создать его снова?

Глава 11: Взаимный обмен

Для Рэрити рассвет наступал долго.

Она едва ли пошевелилась с тех пор, как Рэйнбоу Дэш произнесла свои последние слова. Всё ещё протянутая нога покоилась на скомканной и изодранной простыне. Перед мысленным взором единорожки представала сгорбившаяся фигура Дэш, которая глядела на неё, готовая протянуть ногу и ухватиться за копыто, подобно утопающей, чтобы вытянуть из воды. Запах пегаски — пот, и перья, и резкая нотка озона как после грозы — маячил в воображении Рэрити. Закрыв глаза она могла бы сделать вид, что сейчас они вместе, прижались друг к дружке, их ноги переплетены, а горячее дыхание смешивается в воздухе между разделёнными не более чем на длину волоска губами. Две пони с одной тенью, черпающие друг в друге мужество в противостоянии огромной, всепоглощающей ночи.

Но Рэрити не могла сомкнуть век. Её глаза были открыты и уставлены на пустую кровать. Сердце слабо шумело в груди, а огромная, бездонная пустота заполнила тело единорожки, словно какое-то безразличное божество извлекло из неё все внутренности и оставило от пони только оболочку. Она не плакала, хотя какая-то отстранённая часть её сознания настаивала, что надо бы. Рэрити не чувствовала, в общем-то, ничего.

Так проходили минуты, пока тьма за окном не уступила серому свету зари и стало уже больше невозможно делать вид, что Дэш вот-вот зайдёт обратно в комнату к Рэрити. Сами того не осознавая, они перешагнули некую опасную черту, перед которой была дружба, а за которой — только пепел и сожаления.

Дэш не вернётся.

Великий план сорвался.

Рэрити провалилась.

"Нет, не провалилась. У тебя с самого начала не было ни шанса."

Наконец, она разрыдалась.

Когда Рэрити в итоге спустилась, Свити Бэлль ждала её.

Этим утром никто не занимался приготовлением обильного угощения на завтрак. Кухонная печка стояла холодной, а тарелки всё ещё были расставлены по своим полкам. Старый деревянный стол, на котором Рэрити играла маленьким жеребёнком и который ей подарили родители, когда она съехала из их дома, был пуст. Свити, со всё ещё взъерошенными шёрсткой и гривой, сидела на подушке в полутьме неосвещённой кухни и молча глядела на приближающуюся сестру.

Увидев её, Рэрити замерла, так и не опустив на пол поднятую для шага ногу. Никто не должен был видеть её такой, с растрёпанной гривой, со слипшейся от пота шёрсткой, всё ещё пахнувшей страхом, с красными глазами и дорожками, проложенными катившимися по лицу слезами. Ей следовало бы остаться наверху, собраться, и использовать свои расчёску, косметику, магию — до тех пор, пока трещины в её маске не станут невидимы для окружающих. Тогда пони будут замечать лишь ту, которую ожидают увидеть: идеальную, безупречную куколку соблазнительницу, ошеломляющую жеребцов и притягивающую завистливые взгляды кобылок. Кобылку, которая источает гламур, которая дышит модой, от которой несёт высшим обществом и деньгами и сексом, да, сексом, потому что неважно сколь невинными они прикидываются, все пони — от Селестии и Луны до распоследней давалки в подворотне — пони всё ещё остаются животными, и эта простейшая потребность управляет ими сильнее, чем мог бы любой щёлкающий кнут возчика. Было бы так просто развернуться, подняться к себе и надеть маску, которую она носила годы, маску, без которой теперь она чувствовала себя обнажённой.

— Рэрити? — спросила Свити Бэлль тихим голосом, словно боясь нарушить спокойствия раннего утра. — Ты... Всё в порядке?

— Конечно, — на автомате ответила Рэрити. — Разве что не очень хорошо спалось, при такой-то погоде, вот и всё. Просто немножко прохладно, даже под одеялом, вот я и...

— Я вас слышала, — прервала её сестра. — Слышала вас обеих. Дэш прошла прямо у меня под дверью.

Рэрити захлопнула рот, совсем неподобающе для приличной кобылки лязгнув зубами. Несколько долгих секунд сёстры провели, уставившись друг на друга, пока в конце концов Свити не отвела взгляд.

— Извини. Я не собиралась вас подслушивать. Но я услышала крики, и...

Рэрити медленно выдохнула.

— Нет, не извиняйся. Мы, э... мы поспорили, и... ну, ты слышала. Она ушла. Она просто... ушла, — с этими словами напускная бравада покинула Рэрити. Она, ссутулившись, уселась на подушку напротив сестры.

Вдобавок ко всему, никак не проходила боль в ноге, чуть выше колена. Кость пульсировала в такт ударам сердца, должно быть, так же как у Рэйнбоу Дэш во время похорон и все месяцы спустя. Рэрити, не произнося ни слова, пристально смотрела на ногу, пока не почувствовала на своих плечах тёплые объятия прижавшейся к ней сбоку сестры.

— Мне жаль, — снова виновато прошептала Свити, не обратив внимания на возражения сестры. — Ты не против, если я спрошу, что случилось? Мне казалось, всё складывалось неплохо.

Рэрити немного подумала, прежде чем ответить.

— Да, казалось, но на самом деле нет. Она поправлялась, стала больше есть, улыбаться, смеяться... Ты знаешь, на днях она даже летала? Она практически зареклась летать после несчастного случая, но пару дней назад устроила целое воздушное представление, для меня одной.

Свити легонько сжала её плечи.

— Да, мы все это заметили. Видела бы ты Скуталу после того дня, когда мы играли в хуфбол. Она была так рада, что старая Дэш вернулась.

Рэрити кивнула.

— И Дэш снова была прежней, по крайней мере днём. Но по ночам... Свити, произошедшее всё ещё преследует её. Оно постоянно ей снится.

"Хлопья пепла метались в раскалённом воздухе".

Рэрити задрожала и прижалась к боку сестры. Обрывки сна до сих пор прокручивались перед её глазами — она всё ещё чувствовала запах гари.

Свити повернула голову, чтобы посмотреть Рэрити в глаза.

— Она рассказала тебе об этих снах?

— Она, э... — Рэрити сглотнула. — Что-то вроде того, да. Она ими со мной поделилась.

— Хм. И всеми этими ночами, которые вы вместе провели в одной постели, больше она с тобой ничем не делилась?

Прежняя Рэрити залилась бы краской, услышав подобное предположение. Но она прожила несколько лет в Филлидельфии и оставила за своим хвостом с десяток гораздо более постыдных любовных связей, так что теперь эти слова едва заставили её лишь закатить глаза.

— Свити, умоляю, мы просто подруги.

— Врунья, — Свити ткнула её в рёбра локтем. — Думаешь, никто из нас не заметил? Вы всё время проводите друг с дружкой, гуляете вместе по городу. Да ради Селестии, вы спите в одной кровати... Что-то происходит между вами.

— Ну, э... — Рэрити сбилась на невразумительный лепет, прекратившийся лишь когда инстинктивная манерность милостиво пришла ей на выручку и заставила прикусить ставший внезапно непослушным язык. Повисла неловкая пауза. Рэрити, что бывало с ней нечасто, оглянулась на свою жизнь незашоренным взглядом. Не на всю жизнь, конечно, даже не на последние несколько лет — столь раннее утро не подходило для такого жестокого самокопания. Но она вспомнила Дэш в своих объятьях, поцелуй, которым они обменялись, тот уют, который всю долгую тёмную ночь исходил из лежащей рядом тёплой пегаски. И головокружительное, ребяческое ликование, охватившее её при виде счастливой Дэш.

Свити слегка сжала её плечи.

— Ну?..

— Ну... может быть, я была немного... увлечена, пожалуй. Просто в ней есть что-то такое, Свити, не могу объяснить. Знаешь, она же совершенно неотёсанная. Нахальная, грубая, хвастливая. Но если ты сможешь вытерпеть её поведение, ты сможешь увидеть, что за пони за всем этим скрывается. Она ранима, вдумчива, и ты знаешь, что она всё для тебя сделает. Она умрёт ради нас, если на то возникнет какая-то ужасная причина. Она положит за нас свою жизнь, даже не раздумывая. Возможно, именно поэтому она так тяжело переживает тот несчастный случай. Ей хотелось бы умереть вместо Соарина, и сейчас каждая минута её жизни — это напоминание о том, что у неё не получилось этого сделать.

Свити, молча кивая, выслушала бессвязный поток слов.

— И как она относится к тебе?

— Сейчас? — Рэрити протяжно вздохнула. — Сейчас, я думаю, мне повезёт, если она ещё хоть раз заговорит со мной.

— Ох... настолько плохо?

— Да, настолько. Свити, послушай меня. Не знаю, насколько у вас серьёзно с твоим другом, — внезапный румянец на лице Свити послужил ответом, — но никогда не предавай его доверия. Пожалуйста.

Пришла очередь Свити лишиться дара речи.

— Я, э... мы, просто... знаешь. Просто друзья.

— Ммм. — В иной раз ничто не доставило бы Рэрити больше удовольствия, чем вытягивание из Свити всех пикантные подробностей — в конце концов, для этого и существуют старшие сестры. Но фантомная боль в ноге и мучительное жжение в груди отодвинули на второй план установленные прежде правила родственных отношений. Сейчас она была просто кобылкой с разбитым сердцем, прильнувшей к своей сестре в полумраке предрассветных сумерек.

"Разбитое сердце. Спорю, ты никогда не думала, что это снова с тобой произойдёт".

Рэрити вздрогнула, и Свити рядом с ней пошевелилась.

— С тобой всё в порядке?

— Да, просто... — Рэрити судорожно выдохнула. — Мне просто... надо пройтись. С твоего позволения, дорогуша.

С этими словами она встала, коснулась губами щеки сестры и рысью выскочила за дверь, прежде чем Свити успела возразить.

Газон вокруг Бутика припорошило тонким слоем инея, превратившего изумруд травы в хмурую серость. Травинки хрустели под копытами Рэрити, а лёгкий ветерок насквозь пронизывал шёрстку, унося с собой тепло. Она задрожала и задумалась, а не вернуться ли в Бутик за шарфом или седлом. Но вернуться назад означало бы снова столкнуться со Свити, а Рэрити была не в том расположении духа, чтобы разделить любящую заботу сестры.

Ей лучше побыть одной.

Понивилль по большей части ещё спал, хотя некоторые дома показывали признаки оживления. Деревья вдоль дороги были заполнены птицами, чьё весёлое щебетанье отогнало прочь ночную тишину. Откуда-то издалека доносился еле ощутимый запах пекущегося хлеба, и Рэрити знала, что если доверится своему носу, тот приведёт её к Сахарному Уголку, где Кейки и Пинки Пай уже несколько часов готовят завтрак для половины городка. Где-то в необъятных садах к югу, как полагала единорожка, Эпплджек уже трудится, стряхивает с веток последние яблоки этого сезона прежде чем они сморщатся и покоричневеют от кусачего зимнего мороза. Флаттершай, должно быть, уже встала и вся в хлопотах по многочисленным домашним делам, а Твайлайт... Ну, Твайлайт всё ещё спит, в этом Рэрити была совершенно уверена. Эта кобылка пролёживала большую часть утра, если ей давали такую возможность.

Прямо как Рэйнбоу Дэш. Или, по крайней мере, прежняя Дэш, которая ещё не присоединилась к Вандерболтам и не переняла их строгого распорядка, однообразной униформы, дурацких правил и, конечно, ранних утренних подъёмов. Старую Дэш можно было уверенно отыскать дрыхнущей на облаке в любое время дня. Рэрити, будто наяву, видела: преисполненные изящества крылья, распростёртые солнечным лучам, прекрасную, испещрённую росинками с облака-постели свисающую вниз радужную гриву, длинные жилистые — можно различить каждую мышцу — ноги подрагивают, когда пегаска во сне сжимает кого-то в...

Мысли Рэрити, как и её движение вперёд, были прерваны неровным камнем мостовой, о который она зацепилась копытом. Если бы она уделяла хоть толику внимания дороге перед собой, то легко бы перешагнула через препятствие, но увы... Она споткнулась и, взвизгнув, приземлилась на колени. Единорожка поспешно вскочила на ноги и быстро огляделась по сторонам. Увидев, что вокруг нет ни единого пони, который мог бы стать свидетелем её небольшой, но унизительной оплошности, она облегчённо выдохнула и отряхнулась.

Глупо, как глупо, — укорила себя Рэрити и отбросила мысли о мирно дремлющей голубой пегаске.

К тому времени, когда она вышла к центру городка, солнце наконец-то выглянуло из-за деревьев на востоке. Теперь вокруг было гораздо больше проснувшихся пони. Самые ранние пташки раскладывали лавки для своих товаров, иные проходили мимо, спеша на работу. Стайка молоденьких кобылок и жеребят промчалась в сторону окраины, туда где располагалась школа. Рэрити проводила их глазами и попыталась вспомнить время, когда сама была столь же энергичной.

"И невинной. Такое не забудешь".

— Определённо не забудешь, — прошептала Рэрити про себя.

Со стороны выглядело бы странно, продолжи она весь день стоять на центральной площади, источая, подобно земной пони, запах пота, с гривой набекрень, явно забыв перед выходом из дома наложить макияж. Это вызвало бы у окружающих вопросы, на которые у Рэрити не было бы подходящего ответа.

Поэтому она поскакала дальше.

И часа не прошло как солнце показалось из-за горизонта, а Рэрити поймала себя на том, что она уже снова возвращается обратно к центральной площади. Понивилль хоть и разросся за прошедшие годы, но всё ещё оставался Понивиллем, считанные улицы которого недолго обойти. Совсем не похоже на Филлидельфию, где можно бродить годами и ни разу не пройти мимо одной и той же витрины. Этот растущий мегаполис мог бы за раз проглотить этот маленький городок, даже не заметив.

Всего-то час прошёл, а Рэрити уже осмотрела всё что можно. В эту минуту она припомнила, почему же уехала отсюда.

Минута воспоминаний могла бы затянуться, но именно в этот момент единорожка почувствовала мягкое и тёплое прикосновение к своей шее. Она взвизгнула, второй раз за утро, и, путаясь в ногах, развернулась в сторону опасности.

Флаттершай ответила ей взглядом расширившихся от удивления глаз. На секунду две пони застыли, не сводя друг с друга глаз и не в силах вымолвить ни слова.

Рэрити выдохнула.

— Флаттершай, дорогуша, ты меня перепугала. Когда это ты научилась так подкрадываться?

— О, эм... я вовсе не пыталась подкрасться, — она произнесла это как прежняя застенчивая Флаттершай, из тех времён, когда дружба ещё не расколола ограждавшую её скорлупу робости. — Я несколько раз тебя окликнула.

Окликнула? Рэрити могла бы поклясться, что её никто не звал. Но Флаттершай была не из тех пони, которые выдумывают всякие небылицы, или, как, например, Пинки Пай, подкрадываются к кому-нибудь, чтобы внезапно ткнуться в них мордочкой.

— Извини, должно быть, я тебя не услышала, — ответила единорожка. Всего пара фраз, и она снова заговорила спокойным, неторопливым, убедительным тоном, позволившим ей идеально влиться в филлидельфийское общество. Тоном, который мог и утешать и потворствовать, который составлял столь же важную часть её притворного образа, что и внешний вид, достигнутый ценой долгих часов, проведённых наедине с зеркалом. — Боюсь, мне не очень-то хорошо спалось этой ночью, вот и всё. А ты как?

Флаттершай присела на задние ноги и провела копытом по животу. Насколько могла судить Рэрити по внешнему виду, пегаска была ещё не на сносях, но уже приближалась к этому состоянию.

— Мы в порядке. Меня уже больше не тошнит по утрам. Биг Мак этому очень рад.

— Я думаю, он и должен этому радоваться.

— О, на самом деле, когда мне бывало плохо, он вместе со мной пропускал завтрак. А он очень любит позавтракать.

Рэрити могла себе это представить. А ещё она не могла удержаться от улыбки при мысли о таком бесхитростном выражении глубокой привязанности со стороны супруга Флаттершай.

"Прелестно, не правда ли? Вот это и зовут любовью".

— Что ж, рада это слышать. — Рэрити присела рядом и прильнула к пегаске. Ей уже не было холодно — теперь-то, когда солнце взошло — но почему-то ощущение мягких, нежных пёрышек под боком умиротворяло. — Не сложно было добраться сюда?

— О, нет, — Флаттершай весело запрядала ушами. — Я по возможности стараюсь не летать, но ходить от фермы до города и обратно я буду, пока не придёт пора родить.

Рэрити моргнула и подалась назад.

— Э, дорогуша, ты уверена, что это благоразумно? Что если, ну... знаешь...

— Если схватки начнутся, когда я не дома? — Флаттершай улыбнулась и прильнула к Рэрити, чтобы зарыться мордочкой в её гриву. Оттуда она прошептала единорожке на ухо: — Тогда я пойду обратно на ферму, и там произведу на свет своего жеребёнка.

— Оу, — сказанное звучало как-то по-деревенски. Но, с другой стороны, Флаттершай же теперь и жила на ферме, так что, пожалуй, такие слова были вполне уместны. Рэрити не удивилась бы такому поведению Эпплджек, если та каким-то образом ухитрится забеременеть. Но единорожка не могла вообразить себя в положении Флаттершай, совершающей пешие прогулки на такие расстояния. Если уж на то пошло, она вообще затруднялась представить себя беременной.

Должно быть её мысли отразились у неё на лице. Флаттершай хихикнула и лизнула единорожку в щёку. Довольно фамильярный, даже интимный жест — но определённо не то, на что Рэрити обиделась бы. Она лизнула щёку пегаски в ответ, и в установившейся уютной тишине они вдвоём наблюдали, как в городке вокруг них утро сменяется днём.

Шло время. В продолжавшемся молчании вновь вернулись дурные воспоминания. Всплыли ещё не потускневшие в памяти суровое лицо Дэш и уязвлённое уходом пегаски самолюбие. Одна мысль потянула за собой другую, и Рэрити стала погружаться всё дальше в прошлое, от момента расставания, через кошмарное пробуждение с несуществующим переломом ноги и раздавленным скорбью сердцем, через каждую секунду совместного сна, пока не остановилась на воспоминании о зачарованном сапфире Твайлайт и том роковом, дурацком решении разломить его и незванной вторгнуться в чужие тайны. Размышления об этом решении полностью заняли сознание Рэрити, она зациклилась на них, подобно собаке, вцепившейся в старую растрескавшуюся кость, не обращая внимания на раны, которые оставляли в душе отщепившиеся занозы.

Сморщив мордочку, она уставилась в землю, шею и плечи свело так, что всё тело содрогалось от напряжения. В этот момент Флаттершай снова прошептала на ухо:

— Я говорила с Дэш этим утром.

Внезапно мир застыл. Все мысли и воспоминания тут же покинули Рэрити, вытесненные леденящей волной и медленно оживающим ужасом осознания того, что её ошибка — нет, преступление — не осталось в тайне. Она снова затряслась и почувствовала себя такой обнажённой, какой не чувствовала до сего момента, даже когда, выставляя на показ свою ничтожность и легкомысленность, лежала на спине, раздвинув ноги перед жеребцом. Не пони, а искусная подделка, у которой не было ничего для собственного оправдания, даже любви.

"Бесстыжая. Шлюха".

— Я... я, эм... — Рэрити умолкла и облизнула губы. Её взгляд в панике заметался по сторонам в поисках опоры, любой зацепки, позволившей бы ей вывернуться. — Она, это...

"Она что? А ты что? Просто расскажи всё как есть".

— Ты сделала ей больно, — голос Флаттершай был всё ещё едва слышен. — Похоже, ты и так это уже знаешь.

— Я не хотела. Я просто пыталась помочь.

— О, я знаю. Думаю, Рэйнбоу Дэш тоже это понимает, даже если сейчас и злится на тебя. — Флаттершай укрыла плечи единорожки своим крылом. — Она знает тебя. Знает, что ты всего лишь пони, а пони иногда совершают ошибки.

— Это... было не просто ошибкой.

— Однако со стороны это выглядит именно как ошибка, Рэрити. Ужасная, должно быть, но совершённая во имя любви и с благими намерениями.

— Благие намерения! — выплюнула единорожка и судорожно сжала веки. — Так я себе и говорила, и не беспокоилась ни о чём, потому что была совершенно уверена, что излечу её и всё снова будет в порядке, а получилось, что я её ограбила. Вломилась к ней в голову, чтобы проехаться по её снам. Святая Селестия, да это практически изнасилование.

Повисла тишина. Крыло пегаски сдавило ей плечи почти до боли.

Будто по щелчку выключателя, все эмоции иссякли. Разум Рэрити стал чист, как в те утренние часы, проведённые наедине с самой собой в пустой кровати. Пелена чувств спала, и пришло внезапное осознание произошедшего.

— Она должна ненавидеть меня, — прошептала единорожка. — Ты должна ненавидеть меня.

— О, нет, нет, нет, — произнесла Флаттершай. Она прижалась лбом к плечу подруги. — Рэрити, никому бы из нас и в голову не пришло ненавидеть тебя. Да, ты причинила ей боль, но зачастую те, кого ты любишь, могут ранить сильнее всех.

— Пожалуйста, Флаттершай, не говори мне о любви. У тебя... — единорожка вздохнула. — У тебя-то её вдоволь, а у меня нет ни капли.

— Рэрити, послушай меня, — голос Флаттершай звучал настойчиво, твёрже, чем единорожка могла когда-либо припомнить. — Мы дружим уже почти двадцать лет. Я знаю тебя. Ты вовсе не плохая пони, и окружающие любят тебя. Если... Если ты о чем-то не договариваешь, пожалуйста, не бойся. Мы можем тебе помочь.

"Расскажи ей. Поговори с ней, дурёха".

Чтобы отведать её презрения? Нет, этого Рэрити совершить не могла. Она посмеялась бы над этой идеей, если бы была способна выдавить хоть какие-то эмоции из своего пустого, словно выскобленного изнутри сердца. Вместо этого она аккуратно высвободилась из обнимавшего её крыла и встала.

— Извини, — прошептала она. — Всё не так просто.

А потом она побежала. Не слишком быстро, но с достаточной скоростью, чтобы беременная кобылка и не надеялась её нагнать.

Убегая, она не выбирала какого-то определённого направления. Не важно, где бы она оказалась, лишь бы это место было подальше от Флаттершай. Рэрити многое могла перенести — усталость, презрение, страх, даже боль, хотя только немногие близкие друзья знали, какая сталь скрывается под изнеженной холёной внешностью. Единорожка была одержима, и подобная чепуха не могла погасить пылавшего в её сердце пожара. Превратности судьбы лишь распаляли это пламя и сильнее гнали её вперед. Амбиции и гордость текли по её жилам вместо крови, благодаря им, лицо Рэрити было известно по всей Филлидельфии, а её имя благоговейно переходило из уст в уста в самых высоких слоях общества. Это было причиной, по которой она действительно заслужила всё, чем обладала. И лишь немногие вещи она не могла вынести.

Одной из таких вещей была затаённая в глазах подруги жалость. Поэтому она бежала прочь, покуда крики Флаттершай не затерялись в уличном гаме.

Единорожка остановилась, окончательно выдохшись, поблизости от центра городка. Теперь, когда утро было в самом разгаре, он заполнился пони. Их активная и целеустремлённая суета, которой они оживили главную площадь, не показалась бы неуместной и на переполненных улицах Филлидельфии. Пони толкались у торговых лавок и сбивались в табунчики, болтали с соседями, обсуждая свежие сплетни. Прикосновениями и запахами они укрепляли связывающие их узы дружбы. На какое-то мгновение Рэрити почувствовала себя дома.

Единорожка мотнула головой и прогнала эту мысль прочь. Теперь её домом была Филлидельфия. В Понивилль она просто приехала погостить.

"Дом изменился, пока нас не было".

Словно ветер в ушах, голос Дэш дразнил единорожку. Она снова встряхнула головой. Её глаза зацепились за резкий проблеск впереди, за ратушей. Нахмурившись, Рэрити принялась прокладывать к нему путь сквозь толпу.

Пространство, прилегающее непосредственно к замку Твайлайт, было довольно безлюдно, что и неудивительно для такого времени. Те пони, которые имели дело с принцессой Дружбы, как правило, знали, что приходить надо где-то после полудня, когда та полностью проснётся. Рэрити прошла мимо нескольких опоздавших, спешащих присоединиться к толпе на площади, и остановилась перед дверью.

Какая-то её часть желала вломиться внутрь и начать орать. Описание действия заклинания хождения по снам, данное Твайлайт, оказалось прискорбно неполным, и часть Рэрити — та часть, которая никогда не признавала своей вины, которая всегда отчаянно искала причину неудачи в других пони — хотела выложить принцессе все мысли по этому поводу. Если бы Твайлайт предупредила её, она могла бы быть осторожней. И для начала, если Твайлайт знала, насколько опасным может быть хождение по снам, она вообще не должна была отдавать ей сапфир.

Несколько мгновений Рэрити тешила себя этими рассуждениями, потом отринула их. В этом бардаке виновна только одна пони, и зовут её не Твайлайт Спаркл. Придя к такому заключению, единорожка положила копыто на дверь и толкнула, открывая проход в Замок.

Твайлайт сидела в библиотеке, как будто ожидая гостей. Расположившись спиной ко входу, она ссутулилась перед деревянным столиком с этой странной скульптурой в форме лошадиной головы, которую десятилетия назад приобрёл один из предыдущих владельцев библиотеки. Рэрити уже собиралась подать голос и поприветствовать подругу, когда заметила что-то странное.

Всё тело Твайлайт содрогалось. Дверь затворилась за спиной единорожки, наконец обрезав уличный гомон, и в последовавшей тишине стал слышен еле различимый плач кобылки.

"О Селестия, скольким из нас я причинила боль?"

Прибытие Рэрити не осталось незамеченным. Твайлайт подняла голову со стола и глубоко вдохнула.

— Извините, — произнесла она разворачиваясь. — Библиотека закрыта...

Взгляд покрасневших глаз остановился на Рэрити и принцесса прикусила язык, оставив недосказанной вторую половину фразы.

Единорожка сглотнула. Наспех спланированная речь с признанием совершённой ошибки замерла у неё на языке. Рэрити уставилась на подругу и заговорила, неуклюже подбирая слова.

— Твайлайт, — единорожка облизнула губы. — Она... Дэш приходила сюда?

— Дэш? — Твайлайт произнесла имя пегаски медленно, как будто услышала его впервые. Она покачнувшись поднялась и медленно пошла в сторону Рэрити.

— Да. Ты, э... — единорожка попыталась попятиться, но остановилась, упёршись задом в книжную полку. — Твайлайт, ты выглядишь как-то не очень.

Твайлайт остановилась в нескольких шагах.

— Подумать только, и с чего бы? — Она громко хлюпнула носом и часто заморгала, будто пытаясь отогнать накатывающие на глаза слезы. — Не хочешь ли узнать почему, Рэрити? Нет, не отвечай, я всё равно тебе расскажу. Видишь ли, этой ночью мне снился прекрасный сон... забавно, даже не могу припомнить, о чём именно. Но, всё равно, мне снился прекрасный сон. Мне было так тепло под одеялом. Я лежала в объятьях своего друга. Его дыхание щекотало мне сзади шею, но, знаешь ли, меня это абсолютно не беспокоило, Рэрити. Это было замечательное утро, одно из тех, которые лучше бы никогда не заканчивались.

Она замолкла, и установилась неловкая тишина. Рэрити подождала, потом подождала ещё, и уже готова была заговорить, когда Твайлайт внезапно продолжила.

— Именно тогда она и влетела, — Твайлайт с громким треском саданула копытом по полу. — Прямо как в старые добрые времена. Она запрыгнула на мою постель, и у нас состоялся очень непростой разговор, Рэрити. Я была бы рада расстаться с левым крылом, только бы избежать его. Но для этого уже слишком поздно, поэтому просто спрошу тебя напрямую: это правда?

Само естество Рэрити побуждало её всё отрицать. Сказать "нет" и выдумать какое-нибудь правдоподобное объяснение поведению пегаски. Это было бы нетрудно, Твайлайт — доверчивая пони, а Рэрити — настоящая мастерица водить других за нос. Ещё не поздно передумать.

"Ты можешь лгать, как немногие пони. Даже себе самой".

Она глубоко вздохнула.

— Это... Да, Твайлайт. Я не знаю точно, что именно она тебе рассказала, но это правда.

Твайлайт вздрогнула как от удара и отступила, лишь чудом не запутавшись в собственных ногах и не усевшись на пол.

— Что... Почему? Как тебе в голову пришло что-то настолько... настолько... настолько глупое?

— Я просто хотела ей помочь...

— Помочь? У меня есть для тебя новости, Рэрити. У тебя не получилось! Ты должна была сначала у неё спросить!

— Ты не заостряла на этом внимания...

— Что? — Твайлайт выпрямилась и направила на единорожку трясущееся копыто. — Не сваливай это на меня! Ты знала, ты должна была знать, что сначала надо спросить у неё разрешения! Это же заклинание хождения по снам! Нельзя просто так влезать в чьи-то сны!

— Ой, да ладно, — огрызнулась Рэрити. В ней оставалось уже мало раскаяния и совсем вышел запас терпения. — Мы же о Рэйнбоу Дэш говорим. Думаешь, она пошла бы на это? Да она нас на километр к своим снам не подпустила бы.

— Тогда, наверно, и не следовало в них лезть! — Твайлайт меряла шагами холл, её грива яростно моталась туда и сюда, когда она выкрикивала слова. — Или, может быть, она удивила бы нас. Но теперь мы этого никогда не узнаем, потому что ты п... ты... ты всё проебала!

Рэрити моргнула, на мгновение остолбенев. За почти десять лет их знакомства единорожка не могла припомнить ни одного раза, чтобы Твайлайт ругнулась. До этого момента она не была даже уверена, что её подруга вообще способна произнести подобное слово, настолько глубокий след в ней оставило полученное от Селестии воспитание.

Потрясение должно быть отразилось на её лице. Твайлайт остановилась и прижала уши к голове.

— Извини, просто... Во имя Селестии, Рэрити, — она тяжело опустилась на пол, привалившись к книжной полке, и закрыла глаза. — Знаешь, за это ты можешь отправиться за решётку. И я тоже могу, просто за то, что вручила тебе этот проклятый сапфир. Это было всё равно что дать нож жеребёнку.

Та минутная душевная слабость, что ещё оставалась в единорожке, сразу исчезла, как только она услышала это сравнение.

— Хотя я, может, и совершаю ошибки, Твайлайт, но будь всё же любезна не звать меня жеребёнком.

— Тогда перестань вести себя по-детски! Ты хоть немножко подумала, прежде чем прокрадываться в её постель?

— Я никуда не прокрадывалась, спасибо. Мы... — Рэрити замолкла и прикусила губу, потом ринулась вперёд, не дожидаясь, пока решимость покинет её. — Мы делим постель уже несколько ночей. Почти с самого приезда.

Это заткнуло Твайлайт. Принцесса заморгала с отвисшей челюстью. Мгновение спустя она тряхнула головой, поднялась на ноги и шагнула к Рэрити.

— Вы... — Твайлайт остановилась и в течение пяти ударов сердца пристально глядела на единорожку. — В самом деле?

— Да.

— Оу, — ещё одна пауза. — А вы, ну... это... — Она изящно стукнула передними копытами друг о друга.

Какая прелесть. Часть Рэрити хотела подбежать к подруге и потискать её за щёки. Но вместо этого она тихонько вздохнула.

— Нет, Твайлайт, мы не были настолько, э... близки друг с другом. Пока ещё.

— Пока... ещё?

— Да. А теперь, наверно, никогда и не станем, — Рэрити стиснула переносицу своими копытами. — Твайлайт, я всё испортила. Я совершила ошибку, и мне жаль, что ты оказалась в ней замешана. Мне бы хотелось... хотелось бы иметь возможность отмотать всё назад, чтобы избавить нас от этой боли.

Твайлайт смотрела в сторону. Её горло задрожало, и прошло несколько секунд, прежде чем принцесса заговорила.

— Да, мне тоже жаль.

"Похоже, вокруг тебя все сожалеют".

Единорожка сомкнула веки и сделала несколько медленных глубоких вдохов. Когда она открыла глаза, Твайлайт всё ещё смотрела в сторону, избегая её взгляда.

Понимать намёки Рэрити умела.

— Увидишь Свити, скажи ей, что я уехала домой.

Произнеся, едва ли не шёпотом, эти слова, она вышла.

— Один билет до Филлидельфии, пожалуйста.

Кассир, жеребец средних лет, сверился с приколоченной к стенке сбоку от него таблицей. Крапинки серебра уже начали пробиваться сквозь рыжеватую шёрстку на его мордочке, придавая ей тот благородный вид, который вызывал у Рэрити и восхищение и одновременно зависть. Как же несправедливо, что годы добавляют жеребцам солидности, но лишь уносят с собой юношескую красоту кобылок. Одна за другой, эти мысли проносились у неё в голове, пока размышления не прервал кассир.

— С вас пятнадцать битов.

Рэрити магией положила на прилавок монету в двадцать битов и приняла выданный взамен билет.

— Сдачи не надо, — пробормотала она, уже отворачиваясь.

В это время утра народу на платформе было немного. Рэрити направилась сюда прямо из замка Твайлайт, задержавшись не дольше, чем нужно было, чтобы снять со счёта в понивильском банке достаточное на обратную дорогу количество монет. Её пожитки всё ещё оставались в Бутике, где им и суждено храниться до тех пор, пока Свити не перешлёт их в Филлидельфию или не перетащит в кладовку. В любом случае, грустно заметила Рэрити, в следующем письме ей нужно будет объясниться с сестрой.

Конечно, с её стороны было ужасно невежливо покидать Понивиль не попрощавшись со Свити. Но она знала, что если вернётся в Бутик, то сестра настоит на разговоре, и вместо того, чтобы быстро попрощаться, Рэрити будет долго изливать сестре своё горе, пока незаметно солнце не зайдёт за горизонт. После этого Свити предложит ей остаться ещё на одну ночь, и она согласиться, а к тому времени, когда солнце взойдёт, от её решимости не останется ничего.

Нет, так лучше. Гноящиеся раны надо вскрывать скальпелем, чем раньше, тем лучше. И вот, в пять минут одиннадцатого, ни разу не обернувшись назад, она села в вагон скорого поезда Понивиль — Филлидельфия.

Устроившись на своём месте, Рэрити по привычке потянулась, чтобы закрыть шторку. Обычно в поездке она либо дремала, либо читала, а виды проносящейся за окном поезда сельской местности не способствовали ни первому, ни второму. Но когда шторка была уже наполовину опущена, её глаза ухватили промелькнувшее за окном цветное пятно и она замерла, уставившись на город.

Даже если разглядывать Понивилль из небольшого окошка, он был прекрасен. Меньше и проще, чем Филлидельфия, но всё же прекрасен. Алые и золотые деревья пылали в лучах восходящего осеннего солнца, и при каждом дуновении ветра их листья начинали кружиться в воздухе. По улицам шли пони, целые сотни, все улыбались, разговаривали друг с другом, были полны жизни. Их головы не свисали понуро, их спины не изнывали под тяжестью навалившегося на них мира. Одним словом, они были счастливы.

"Что поделать, невозможно получить от жизни всего, чего мы от неё хотим. Кто-то будет счастлив, а ты вволю потрахаешься со случайными жеребцами. Каждому своё".

Рэрити фыркнула и позволила шторке скользнуть вниз и закрыть окно до конца. Она почувствовала, как закачался вагон, и город снаружи, теперь уже невидимый, двинулся, чтобы остаться позади.

В самом деле, так даже лучше. Она не была предназначена для Понивилля, а Понивилль, определённо, не предназначался для неё. Рэрити на мгновение прикрыла глаза, подавила всхлип и откинулась на спинку сиденья.

Когда она открыла глаза, Понивилля за окном уже не было. На самом деле, там не было даже окружавшей Понивилль сельской местности. Поезд уже проехал пасторальные рощицы и пастбища, и, судя по виду проносящихся мимо маленьких городков, был уже на половине пути к Филлидельфии.

"Должно быть, утомилась сильнее, чем думала."

Рэрити подавила зевок и покрутила головой, пытаясь избавиться от боли в затёкшей во время сна шее. К счастью, рядом не было ни одной пони, и никто не мог подсмотреть, как она дремлет или, упаси боже, как из уголка её рта сочится слюна, что иногда случалось, если она засыпала сидя. Рэрити потянулась всем телом и, бросив последний взгляд в окно, до конца задёрнула шторку.

Так-то лучше. Она снова откинулась назад и собиралась закрыть глаза, когда что-то с громким лязгом стукнуло в потолок, словно ветка дерева, рухнувшая на черепицу дома. Рэрити уставилась вверх и заморгала, а когда за внезапным шумом, словно эхо, последовала серия удаляющихся в сторону конца вагона более тихих ударов по крыше, проводила их взглядом.

Она услышала, как открылась дверь, завыл ветер, потом дверь закрылась. Шаги — а эти звуки не могли быть ничем иным — теперь приближались, на этот раз внутри вагона. Мгновение спустя внутрь купе просунулась голова Рэйнбоу Дэш. Грива пегаски растрепалась и сбилась на сторону, видимо, во время нелёгкой погони за поездом, а бока вздымались и опускались в такт глубокому, размеренному дыханию.

— Э-э... Привет, — произнесла Дэш и ступила на ковёр купе. — Ты не против, если я, э... — она глянула на незанятое место напротив Рэрити.

Единорожка вытаращилась, но отточенные светской жизнью манеры быстро примчались на выручку.

— Отнюдь нет, дорогуша. Располагайся, — она указала копытом на пустое сиденье.

— Спасибо, — Дэш уселась и потратила несколько секунд на приведение крыльев в порядок. Губами она быстро нащупала выбившиеся перья, которые торчали под углом к остальным, и вернула их в правильное положение. — Извини. Я, э... у меня нет билета.

— Не стоит беспокоится, тут билеты проверяют только при посадке, — единорожка помедлила. — Дэш, зачем ты здесь?

— Что, уже нельзя повидать старую подругу?

Рэрити приподняла бровь.

— Э, неудачное выражение. Подругу, с которой я давно знакома?

— Уже лучше, — пробормотала единорожка. Что-то изменилось в Рэйнбоу Дэш. Её поза была более настороженной, чем обычно, уши чуть ли не вытянулись вперёд. В глазах читалось нечто, чего Рэрити давным-давно в них не видела.

Беспокойство за неё.

— Что же на самом деле привело тебя сюда?

Крылья Дэш начали расправляться, и пегаска с видимым усилием прижала их к бокам.

— Ну, я хотела бы извиниться, для начала.

Услышав это, Рэрити фыркнула:

— Не надо. Пожалуйста, не надо. Это я должна извиняться. У меня не было права вот так вторгаться в твои сны. Это... Это было глупо с моей стороны, Дэш. Я не вытворяла ничего настолько глупого или грубого с тех пор, как была жеребёнком, — Единорожка закрыла глаза и вспомнила тёплые ночи под боком у спящей Дэш. — У меня нет слов, чтобы описать, как я сожалею об этом. Мне так жаль.

Когда она открыла глаза, голова подруги была повёрнута в сторону окна, а её взгляд прикован к опущенной шторе, как будто пегаска могла сквозь неё видеть проносящиеся за окном пейзажи. Дыхание Дэш успокоилось, теперь Рэрити едва могла уловить, как поднимается грудь подруги.

— Я говорила с девочками, — произнесла Дэш так тихо, что Рэрити пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать. — Я была слепа, уже столько времени, и они помогли мне открыть глаза. Они заставили меня осознать, как сильно ты мне помогла.

— Дэш, я...

— Нет, дай закончить. Я была в настоящей чёрной полосе, когда ты нашла меня, Рэрити. Всего неделя прошла, а кажется, будто целая жизнь. Я чувствую себя совсем другой пони. Я не чувствовала себя так с... с тех пор, — голос пегаски дрогнул, когда она произносила последние слова, будто она всё ещё не могла до конца принять их. — До этого утра я и не понимала, как много ты для этого сделала.

— То же готова была сделать любая из нас, — произнесла Рэрити, но в её голосе не было уверенности. Она почувствовала, как её лицо загорелось от этих слов.

— Да, но сделала именно ты. Не они, а ты. И это много значит. Очень.

Рэрити перевела взгляд обратно на Дэш и увидела, что подруга пристально на неё смотрит. Хоть расстояние между ними и было не больше длины вытянутой ноги пони, внезапно оно показалась широкой пропастью. Рэрити жаждала перебраться через неё.

— Я поговорила с Твайлайт, — продолжила Дэш. — Рэрити, ты мне доверяешь?

"Готова доверить хоть свою жизнь".

— Да, — выдохнула единорожка.

— Ладно, — Дэш коротко вздохнула и кивнула. — Ладно.

Пегаска изогнула шею и залезла мордочкой в свою гриву. Развернув голову обратно, она положила на сиденье рядом с собой маленький синий предмет.

Это был сапфир цвета морской волны. Рэрити уставилась на него расширившимися глазами, до потери рассудка шокированная открывшимся ей вложенным в слова подруги смыслом.

— Как я уже сказала, я поговорила с Твайлайт. Рэрити, ты по-настоящему доверяешь мне?

"О Селестия, только не это. Что угодно, только не это".

Она узнала секреты Дэш, но в них не было ничего плохого. Некоторые, конечно, были весьма личными, как всегда бывает с сексом, но ничего такого, чего следовало бы стыдиться. Дэш тоже увидела подобные моменты из её жизни. Но поменяться ролями, позволить Дэш окунуться в её душу, в её позор... Единорожка содрогнулась, не в силах отвести взгляда от самоцвета.

"Может, ты настолько отвратительная потаскуха, настолько грязная шлюха, что узнав, кто ты на самом деле, никто не сможет и дальше любить тебя. Но если вдруг существует такая пони, единственная пони настолько верная, что не отвернётся от подруги и продолжит любить её несмотря на её недостатки, как думаешь, кто бы это мог быть?"

Рэрити отвела взгляд от сапфира. Дэш пристально смотрела на неё, ожидая ответа.

Единорожка сглотнула.

— Да, доверяю.

Глава 12: Волшебный дар, часть 1

Такая странная штуковина. Слишком маленькая, чтобы внушать страх.

Рэйнбоу Дэш не моргая смотрела на океанский сапфир. Она расслабленно вытянулась на кровати и, казалось, была готова уснуть, но стоило ей коснуться камня, взглянуть на него или даже подумать о нём, как её внутренности буквально скручивало от беспокойства. И вот он, лежит между ними. Ждёт их.

— Так как, говоришь, он работает? — пробормотала пегаска, нарушив длившееся уже несколько минут молчание.

Рэрити тихонько вздохнула. Она тоже не сводила с самоцвета глаз.

— Я воспользовалась им лишь однажды, дорогуша, но это было достаточно несложно. Просто сдави его, пока не треснет. Вытечет немного жидкости. Нанеси несколько капель мне на лоб, потом себе, а затем просто постарайся заснуть.

— Ха. — Дэш перевела взгляд с камня на Рэрити. Выражение лица единорожки было невозможно прочесть в полутёмной спальне, освещённой лишь льющимся из окна слабым лунным светом и волшебным сиянием, исходящим от самоцвета. Это сияние придавало белоснежной шёрстке Рэрити голубоватые оттенки, играющие медленными переливами подобно танцующему высоко в зимнем небе полярному сиянию, что пару раз доводилось видеть пегаске. Сияние казалось почти живым.

— Ты уверена, что хочешь этого, Дэш? — спросила Рэрити, не отрывая глаз от камня. — Не знаю, что сказала тебе Твайлайт, но... я не думаю, что сны так уж безобидны, как она считает.

— Это мои сны были опасны, Рэрс. Думаю, с модой и Филлидельфией я как-нибудь управлюсь.

Взгляд Рэрити метнулся было к подруге, но тотчас вернулся обратно к камню. Единорожка ничего не ответила.

Пожалуй, можно было подобрать слова и получше. Дэш тихонько сглотнула и, несмотря ни на что, упорно продолжила:

— Значит, нам нужно просто заснуть? Я не очень-то устала.

— Не думаю, что имеет значение, как долго тебе придётся ждать, пока ты не заснёшь. Главное, чтобы это случилось до восхода солнца. Когда ты уснула, я ждала несколько часов, прежде чем использовать самоцвет.

— О. — Пегаска беспокойно поёрзала. — Ну, так что же, начнём?

— Дэш... — Рэрити снова вздохнула, на этот раз глубже, опустила голову на передние ноги и отвернулась, уставившись в угол. — Я помню, что согласилась на то, чтобы ты сделала это, и я не изменила своего решения. И, по сравнению с твоими, мои сны могут и правда оказаться безвредными. Но это не значит, что они не смогут причинить тебе боль. Что они не смогут навредить нам.

— И всё же я рискну.

— Ты говоришь так потому, что ещё их не видела. Ты никогда не видела настоящую меня, Дэш, лишь эту маску, что я постоянно ношу. И, поверь мне, маска гораздо, гораздо привлекательней реальности.

— Не знаю. Реальность тоже довольно привлекательная. — Она провела копытом по гриве Рэрити, опустилась вдоль шеи, вниз, между плеч и остановилась на бедре единорожки.

Рэрити вздрогнула.

— Подлиза.

— И с каких пор это стало тебе не нравится?

— Туше. — Перекатившись поближе, Рэрити устроилась на спине, плотно прижавшись к боку подруги, и уставилась в тёмный потолок. — Дэш, я...

— Рэрити, ты сделала это, желая мне помочь, верно? — Пегаска протянула копыто и коснулась камня. От прикосновения он на мгновение вспыхнул, отбросив ночные тени прочь. — Не знаю, удалось это или нет, но ты видела те глубины моей души, которых не касался никто другой, даже Соарин. Видела кошмары, преследующие меня по пятам. Я хочу сделать для тебя то же самое.

— У меня нет никаких кошмаров.

— Лгунья.

Рэрити ничего не ответила. Повернув голову, она остановила взгляд на океанском сапфире.

— Но что ты скажешь на следующее утро?

— Я... хорошо, я не знаю. — Прижавшись носом к шее подруги, пегаска глубоко вдохнула. Сирень и хлопковая пряжа. — Но я всё равно буду любить тебя.

Вновь тишина. Рэрити сглотнула и потом лишь порывисто кивнула в ответ.

“Что ж, ладно”.

Дэш почувствовала, как у неё внезапно пересохли губы, и она облизнула их таким же сухим языком. Собравшись с духом, она наклонила голову и взяла в зубы океанский сапфир. Тут же пегаска почувствовала во рту покалывание, словно она схватила зубами оголённый провод или летела сквозь грозовые тучи.

“Сдави его, пока не треснет”.

Некая часть её воспротивилась идее разгрызть драгоценный камень — в конце концов, она ведь не Спайк — но пегаска медленно сжимала челюсти, пока в тишине комнаты не раздался негромкий хруст. Этот звук заставил обеих подруг вздрогнуть, но боли не было, как и привкуса крови во рту, так что, скорее всего, сломался не один из зубов Дэш. Тут же её нос заполнился слабым запахом можжевельника, а электрическое покалывание во рту стало вдвое сильнее.

Она склонилась к Рэрити и позволила нескольким каплям волшебной жидкости упасть ей на лоб. Единорожка и глазом не моргнула, когда капли стали покрывать её лицо и нос, хотя Дэш была почти уверена, что какую-то часть из них составляла её слюна. Всё ещё держа в зубах камень, она пробормотала неразборчивые извинения.

Настал черёд пегаски. Выплюнув камень на копыто, она покатала его по своему лицу, начиная со лба, вниз, между глаз и до самого носа. Дэш показалось, что ей досталось меньше жидкости, чем Рэрити, но запах можжевельника был таким же сильным.

— Как думаешь, этого достаточно? — прошептала она, опустив чёрный, треснувший камень на простыни. Он больше не светился.

Рэрити ничего не ответила, во всяком случае, вслух. Она просто наклонила голову и прижала своё лицо к лицу Дэш. Покрывшие их капельки волшебной жидкости смешались, а горячий влажный язык коснулся губ пегаски и прошёлся вверх по её щеке.

— Да, — прошептала Рэрити. — А теперь нам надо заснуть.

Она прижалась щекой к плечу подруги и закрыла глаза. Паузы между вдохами и выдохами становились всё дольше и дольше, и вскоре ночную тишину нарушал лишь звук её тихого дыхания.

Ага, просто заснуть. Дэш коснулась копытом губ, чтобы убедиться, что они настоящие, что ей всё это не привиделось. Она сглотнула и опустила голову, пристроив её всего в паре сантиметров от лица подруги, а затем позволила своим глазам закрыться. В голове пегаски беспокойно роились мысли: язык Рэрити, запах можжевельника, тепло мягкого тела, прижавшегося к её боку, смех Соарина, бугристый шрам и фантомная боль в левой ноге, хлопья пепла в раскалённом воздухе, любовь и потеря, снова любовь и снова потеря. Воспоминания носились по кругу, словно преследуя друг друга, закручиваясь, как водоворот, медленно сужающийся к центру — зияющей глотке ночи, поглощающей все её мысли и оставляющей за собой лишь призраков и тьму.

Дэш проснулась в тумане.

В буквальном смысле. Она ничего не видела, настолько плотными были окружающие её клубы. Воздух был горячий и сырой, словно на болоте, не прошло и нескольких секунд, как с её шёрстки закапала влага. Чтобы не промокли крылья, она начала обмахиваться ими, но всё, чего добилась пегаска — несколько туманных вихрей рядом с собой.

Всё ясно. Она ведь, в конце концов, была погодной пони. Чуть изменив позу, Дэш сосредоточилась, и мгла вокруг неё начала медленно рассеиваться. Лужицы тёплой воды росли вокруг копыт пегаски по мере того, как туман конденсировался, открывая взору комнату вокруг.

Дэш увидела, что находится в спа-салоне, точнее, в каком-то незнакомом спа-салоне. Он был слишком велик для Понивилля. Выложенный плиткой пол простирался на десятки шагов во все стороны, до возносящихся ввысь мраморных стен. Потолка она не видела, его закрывали облака. Прямо перед ней был ряд утопленных в пол бассейнов, каждый по размеру больше чем вся её ванная комната, наполняющих воздух клубами пара. Некий скрытый механизм заботился о том, чтобы вода в бассейнах не застаивалась, и, словно звук тихого водопада, эхо журчания бегущей воды наполняло помещение.

— Ну здравствуй, дорогуша, — раздался сзади чей-то голос, ровный и светский, с намёком на благородный акцент. — Мне было интересно, когда же ты наконец появишься.

— Привет, Рэрс, — ответила пегаска, оборачиваясь. — Где это мы... — Она осеклась и изумлённо раскрыла рот при виде открывшегося ей зрелища.

Рэрити находилась в одном из бассейнов, но он не был заполнен водой, да и пони в нём была не совсем той, кого помнила Дэш. Над поверхностью грязевой ванны возвышались лишь её плечи и голова, и было видно, что всё в ней стало утончённее и длиннее. Её рог был большим и острым, а мордочка вытянулась и стала изящной, как у принцесс. Дэш знала, что если Рэрити встанет из бассейна, она окажется намного выше любой из них.

— Ты, эм... ты выглядишь по-другому.

— Полагаю, так и есть. — Рэрити подняла ногу и вытянула перед собой, наблюдая, как грязь медленно стекает с неё обратно в бассейн. Её конечность была стройней и куда длиннее, чем помнила Дэш. — Ты видишь идеал: более красивую и элегантную меня, существующую лишь в моих... ну, в моих снах. Таких, как этот. — Она обвела комнату копытом.

— Ты и так красивая.

— Подлиза. — Губы не-Рэрити тронула едва заметная улыбка.

— Это не проблема, помнишь? — Улыбнулась в ответ Дэш. Замолчав, она огляделась вокруг. — Итак, где же мы?

— Как я и сказала, во сне. — Единорожка кивнула в сторону исходящего паром бассейна рядом с собой. — Не желаешь присоединиться?

Дэш уже собиралась согласиться, но не успела и рта открыть, как окружающий мир сместился. На мгновение её поглотила тьма, а когда она вновь пришла в себя, то обнаружила, что сидит в бассейне по шею в воде.

Интересно.

Рэрити улыбнулась ей из соседнего бассейна. Она и правда стала выше. На секунду Дэш снова почувствовала себя жеребёнком, но затем вспомнила, зачем они здесь оказались.

— Рэрити, где, эм... где это мы?

— Разумеется, в Понивилле, спим на кровати в доме Свити Белль. А может быть, мы пытаемся расслабиться в спа. Или мы в некой воображаемой волшебной реальности, ожившем сне, и ничего из окружающего не существует. — Она замолчала, сделав глоток вина из бокала, которого не было ещё мгновение назад. — Смотря с какой стороны посмотреть.

— В прошлый раз было не так.

— Сны изменчивы, Дэш, — пожала плечами Рэрити, отчего грязь в её бассейне неприятно хлюпнула. — Они почти никогда не повторяются дважды.

— Мои повторяются, — прошептала пегаска.

Рэрити помедлила с ответом несколько долгих секунд.

— У тебя всё по-другому, — сказала наконец она.

— А может, не так уж и по-другому.

— Мм... — Сделав из бокала последний глоток, Рэрити перегнулась через край бассейна и скрестила передние ноги на полу, измазав плитку грязью. — Твоя принципиальная ошибка, дорогуша, состоит в том, что ты думаешь, будто вы двое похожи. Ты хорошая пони, по правде говоря, одна из лучших в мире. Верная, любящая, смелая. Ты совсем не похожа на ту шлюху, что делит с тобой постель.

Что. Что. Моргнув, Дэш ошеломлённо застыла в тишине, глядя на Рэрити. Пегаска не могла поверить — не могла осознать — что она только что услышала.

— Ч-что?

— Ты меня слышала. Потаскуху, что спит рядом с тобой. Рэйнбоу Дэш, если бы ты хоть немного знала о том, что она творила в Филлиделфии, ты бы не торопилась её целовать. — Поддельная Рэрити — а она должна быть поддельной, эти слова не могли быть правдой — уставилась в потолок и захихикала. Это был невыносимо жестокий звук, такое красивое горло просто не должно было порождать подобное. — Она грязная, Дэш. Как сточная канава. Совершенно тебя не достойна.

— Ты... ты лжёшь! — Рэйнбоу Дэш попыталась встать, но дно бассейна, казалось, было бесконечно глубоко, и её ноги не смогли найти опоры. Она извернулась и ухватилась за боковую стенку, но скользкие плитки не давали возможности опереться, и всё, что она могла, это постараться не утонуть в исходящей паром воде. — Что всё это значит? Что ты такое?!

— Я? Я единственная оставшаяся честная часть Рэрити. — Тварь вытянула длинную элегантную шею. При других обстоятельствах это зрелище растрогало бы пегаску до слёз, она молила бы о возможности поцеловать это алебастровое совершенство. — Рэрити, которую ты знаешь? Это ложь, Дэш.

— Нет! Ты просто какое-то чудовище, засевшее у неё в голове. — Ловя ртом воздух, Дэш вновь попыталась выбраться из бассейна, но что бы она ни делала, результат был прежний. — Ну, теперь-то я о тебе знаю! Я могу победить тебя! Наши друзья могут!

— Вот почему ты такая хорошая пони, Дэш. — Рэрити наполовину вылезла из бассейна. Грязь, прилипшая к её идеальному телу, на фоне сияющей шёрстки казалась темнее, чем есть, почти чёрной. — Ты верная, и заботишься о своих друзьях. А ещё ты дура.

— Иди на хер!

— Верная, заботливая и немного вульгарная, — усмехнулась единорожка. Это выражение прекрасно подходило к её идеальному, жестокому лицу. — Скажи мне, Дэш, в чём мой особый талант?

Внезапная смена темы сбила пегаску с мысли, и она ненадолго забыла о гневе, пылающем в её груди.

— Это... типа, что-то насчёт драгоценных камней, да? Ты можешь их находить?

— Да, это моя способность, и довольно полезная. Но что делает меня особенной, Дэш? Чем я так знаменита?

Своими притворными драмами? Впрочем, это был явно не лучший ответ, и Дэш решила рискнуть ещё раз:

— Мода?

— Очень хорошо, — улыбнулась Рэрити, и её лицо вновь засияло красотой. — Мода, но в более глубоком смысле — притворство. Обман. Маскировка. Рэрити, которую ты знаешь — ничто иное, как тщательно созданный набор масок, надетых одна поверх другой. Та, которую она носит наедине с тобой, деля с тобой постель, может заставить подумать, что она доверяет тебе, но и это всего лишь ещё одна маска. У неё их десятки, и самая глубокая из них нужна для того, чтобы обманывать саму себя. Заставить поверить, что она всё ещё хорошая пони, как ты и девчонки.

— Неправда! Она добрая и умнее всех, кроме Твайлайт, и она самая щедрая пони на свете. Ради нас она сделает всё, что угодно!

— О, боюсь, это ложь. — Рэрити-из-сна упёрлась передними ногами в кафельный бортик бассейна и выпрямилась, возвышаясь над Дэш. — Она кое-что скрывает и никогда этим не поделится. Не сможет поделиться. И если ты не оставишь этого глупого упорства в потакании её лжи, она причинит тебе боль. Она не сможет избежать этого.

Безмолвно, пегаска уставилась на Рэрити. Губы Дэш двигались, но она не могла произнести ни слова. Единорожка молча смотрела на неё. Грязь, покрывающая её шёрстку, казалось, стала как-то гуще и темнее. Словно жидкая ночь, она сияла как полированный обсидиан.

— Я не понимаю, — произнесла наконец Дэш. Её голос был тихим и слабым, словно у маленькой кобылки.

— Я знаю, — сказала Рэрити, отведя взгляд. — Но уже слишком поздно. Вам не следовало трогать этот камень. Теперь мы обе в ловушке, и это закончится единственно возможным образом.

Она шагнула к Дэш, и пегаска впервые заметила, что воздух вокруг этого существа колеблется, словно над пламенем свечи. Когда Рэрити подошла ближе, ноздри Дэш внезапно наполнило странное резкое зловоние, обжигающее лёгкие и разъедающее глаза. Пегаска попыталась отодвинуться, но всё, что ей удалось — это загнать себя в угол бассейна.

Рэрити опустила копыто рядом с Дэш, и вода вокруг него мгновенно закипела. Чёрная склизкая грязь — нет, не грязь, а что-то совершенно иное — капала с её тела, образуя на поверхности воды маленькие кружки, похожие на чёрные монеты. Вода вокруг них сразу же начинала дымиться. От единорожки исходил сильный удушливый жар, словно она была живой печью.

— Тебе доводилось слышать такую поговорку, дорогуша? — Рэрити погрузилась в бассейн целиком, и вокруг неё взвились плотные клубы пара. Дэш скорее почувствовала, чем увидела, как ноги единорожки, всё ещё покрытые мерзкой чёрной слизью, тянутся к ней, хватают и заключают в обжигающие объятия. Голубые волоски её шёрстки начали обугливаться. Её перья поникли и почернели, а затем вспыхнули. Хватка Рэрити была невероятно сильной, и ни один из бешеных рывков и ударов Дэш, даже когда она начала поджариваться заживо, не смог разорвать её.

— Грязью играть — копыта марать, — прижав свои губы к уху Дэш, прошептала Рэрити.

Пегаска закричала. А затем проснулась.

Но не совсем.

— Я уже говорил тебе, как ты сегодня красива?

Рэйнбоу Дэш не смогла сдержать лёгкой улыбки. Она привыкла к комплиментам — особенно тем, что касались её внешности — но это не делало их менее желанными. Она дёрнула ухом, словно отгоняя муху, и сделала глоток вина из своего бокала, прежде чем ответить.

— По правде говоря, да. — Ещё один глоток. — Но я буду не против, если ты продолжишь.

— Так, с чего бы начать? — Пегас, сидящий напротив неё в маленькой ресторанной кабинке, положил передние копыта на стол и наклонился вперёд, окинув пони внимательным взглядом с головы до ног, что в иных обстоятельствах выглядело бы весьма неприлично. — Полагаю, с твоей гривы. Я знаю, что ты не просиживаешь часами перед зеркалом, без конца расчёсывая её, но выглядит она именно так. При свечах она отблёскивает золотом, и ни одна принцесса не могла бы похвастаться столь же богатым и глубоким оттенком индиго, подобным тому, что можно увидеть на самом краю радуги.

— Мм... — Дэш нравилось, к чему всё идёт. — Продолжай.

— Ещё? Ну хорошо. Твоя шёрстка безупречна, белоснежная, как облако при полуденном солнце. Твои ноги, о Дэш, я мог бы часами воспевать их, изящные, стройные и, в то же время, сильные. — Он снова наклонился к ней, так близко, что их носы почти соприкоснулись, и поймал её взгляд. — Но, думаю, больше всего я люблю твои глаза. Они... они подобны сапфирам, глубокие, как океан. Я мог бы смотреть в них всю жизнь, заблудившись в них, утопая в них. Вот как сейчас.

— Подлиза. — Она наконец покраснела. Прежде, чем он успел возразить, Дэш наклонилась вперёд и скромно поцеловала его в губы. По крайней мере, начало было скромным, когда поцелуй закончился, кончики их языков были влажными от слюны друг друга и Дэш могла слышать весёлое хихиканье пар, сидящих по соседству. Она не обратила на них внимания, не отводя глаз от своего ухажёра.

Кедр Бриз с закрытыми глазами откинулся на спинку стула. Он улыбался, но в этом не было ничего необычного — казалось, он улыбался всегда, когда был с ней, и его веселье было заразительно. Как правило, пяти минут в его обществе было достаточно, чтобы Дэш, забыв о заботах и тревогах, связанных с управлением Бутиком, начинала улыбаться за компанию.

— Слишком напыщенно, даже для тебя, — продолжила она. — Ты что, тренировался, пока я одевалась?

— Вообще-то, я готовился всю смену. Чем ещё заняться, если весь день ты вынужден пялиться в стену?

— Значит, мне не показалось, что это прозвучало слегка отрепетировано. Но мне понравилась та часть, где о моих глазах. Тебе стоит делать это почаще.

— Что, тренироваться? Или говорить комплименты о твоих глазах?

Она сделала вид, что раздумывает над ответом.

— И то и другое.

— Тогда зачем останавливаться на глазах? — Протянув переднюю ногу, он положил копыто на её копытце. Нежно придерживая его, он наклонился вперёд и прошептал: — Позволь мне восхищаться твоими фланками, твёрдыми, гладкими и идеально сложенными?

— Кедр, тебя услышат! — Покраснев, прошипела Дэш, но не могла сдержать тронувшей губы предательской улыбки.

— И как насчёт твоего языка? — продолжил жеребец, всё ещё так тихо, чтобы слышала только она. — Он... ладно, сдаюсь, я не могу придумать подходящий эпитет, но мне нравится, как ты с ним управляешься.

— А теперь ты ведёшь себя глупо. Даже вульгарно. — Она поднесла бокал к губам, чтобы сделать очередной глоток. — Не останавливайся.

— Хорошо. — Он прижался щекой к её щеке и шепнул ей на ухо: — Я люблю твою кожу, тот вкус, когда я покусываю её. Я люблю твой запах, особенно, когда ты забываешь воспользоваться этими цветочными духами. Я люблю, как напрягается твой живот и твердеют соски, когда я...

— Кедр! — Засмеявшись, Дэш оттолкнула своего кавалера. Её смех был самым громким звуком во всём ресторане, и мгновенно взгляды присутствующих устремились прямо на них.

Ей было всё равно. Дэш овладел приступ хихиканья, справиться с которым удалось только через минуту, да и то лишь отхлебнув ещё вина. Усмехнувшись, Кедр сделал то же самое.

“Рядом с ним всегда так приятно”, прозвучал голос Рэрити в голове Дэш. Сбитая с толку, она оглянулась по сторонам в поисках источника звука, но, не услышав продолжения, повернулась обратно к Кедру. Если тот и заметил что-то неладное, на его лице это никак не отразилось.

— Ты, знаешь ли, неисправим, — сказала ему Дэш. — Неужели все пегасы такие?

— Лишь самые красивые. — Воспользовавшись подходящим моментом, он распушил крылья. Они были тёмно-русого оттенка, цветом как и одноименное дерево, и приятно контрастировали с коротко подстриженными, “по уставу”, как он часто говорил, серовато-зелёными гривой и хвостом.

— Знаешь, мама всегда говорила мне, что на свете бывают и скромные жеребцы. Надеюсь, однажды мне такой попадётся.

— Это большой мир, всё может статься. — Казалось, он хотел добавить ещё что-то, но тут подошла официантка с блокнотом, парящим рядом с ней в магическом поле. Быстро схватив меню, он начал лихорадочно листать его. — Эм, заказывай пока ты.

Жеребцы. Покачав головой она быстро заглянула в меню, скорее по привычке, чем из необходимости: она знала, что закажет, ещё до того, как пришла в ресторан.

— Мне, пожалуйста, баклажаны с пармезаном и кускус с базиликом и нарциссами. И поменьше базилика.

— А как насчёт джентелькольта? — спросила официантка, записав заказ.

— Хм... — Пролистав всё меню ещё раз, Кедр, в итоге, вернулся на первую страницу. — Я возьму салат по-домашнему.

— Салат? — удивилась Дэш. — Брось, дорогуша, мы же ужинаем в хорошем ресторане. Ты можешь выбрать что-нибудь получше простого салата.

— Ага, но... — Он снова взглянул в меню, и его щёки на мгновение окрасились лёгким румянцем. — Ты в курсе.

— И я ведь говорила тебе, не думай об этом. Я не против.

Он кивнул, но румянец никуда не делся.

— Ладно, тогда я возьму, эм, перцы, фаршированные чечевицей, и пранцузский луковый суп.

— Прекрасный выбор. Всё будет готово через несколько минут. — Официантка захлопнула блокнот, забрала меню и направилась в кухню, оставив пару в тишине.

Тишина затянулась.

До того, что от этого стало некомфортно.

Наконец молчание зашло слишком далеко, и они заговорили одновременно, перебивая друг друга, и тут же оба умолкли.

— Ты первая, — сказал Кедр, качнув в её сторону крылом.

— Хорошо, извини. — Дэш тихонько вздохнула. — Я же сказала, тебе нечего стыдиться. Я бы не стала заказывать столик в этом ресторане, если бы не хотела, чтобы ты хорошо поужинал.

— А я и не стыжусь. — Под её взглядом он смущённо заёрзал. — Ну ладно, немного. Просто эта еда стоит больше, чем я зарабатываю за целый день.

— Ну и что? Не тебе же её оплачивать.

— От этого не легче.

— Ну прости. — Она опустила бокал на стол чуть резче, чем требовалось. — Прости за то, что я хочу вкусно поужинать в прекрасном ресторане в хорошей компании. За первые две вещи я могу заплатить, но, боюсь, последнее не купишь ни за какие деньги.

— Это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь. — Его крылья раздражённо встопорщились. — Слушай, давай поговорим о чём-нибудь ещё.

— Хорошо. — Она немного помолчала. — Ты уже подал своё прошение?

Его поза чуть изменилась. Немногие пони заметили бы это, но она была экспертом в языке тела.

— Нет.

— Я думала, крайний срок уже на этой неделе.

— Ага, так и есть. — Он сделал медленный глубокий вдох. — Не думаю, что я стану это делать.

Спокойно. Спокойно. Дэш помедлила с ответом.

— Думаю, ты уже готов, дорогой. Тебя примут.

— Я знаю, капитан сказал, что я подхожу. Я просто... не уверен, что хочу быть офицером.

— Значит, ты просто хочешь навсегда остаться стражником?

— Это почётная профессия. — Он выпрямился. — Многие пони так и служат принцессам всю свою жизнь.

— Да, но ты мог бы получить титул! Быть офицером — это почти то же самое, что быть благородным. Многим такое даже не снилось!

“Погоди, сон, о чём мой сон, почему я...”

— Мне снилось, как я становлюсь стражником. Я стал им наяву. Сколько пони могут похвастаться тем, что их мечта сбылась?

— Офицеры могут позволить себе хорошую еду, — возразила она.

— Пони на службе получают еду бесплатно.

— Да, но тебе не пришлось бы смущаться, когда я за тебя плачу. — Кобылка вздохнула. — Пожалуйста, просто подумай об этом, пока не стало слишком поздно.

Пегас кивнул.

— Но учти, я ничего не обещаю.

— И не надо, — она помахала копытцем. — Теперь, пожалуйста, давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Ладно, ладно. — Он подождал, пока Дэш сделает глоток вина. — Мы могли бы снова поговорить о твоих сосках.

Она поперхнулась, забрызгав весь стол вином.

— Кедр! — прошипела она, безуспешно пытаясь скрыть возмущённый смешок. Болтовня за соседними столиками в миг утихла, и посетители обернулись, чтобы посмотреть, в чём дело.

— Что? — Его лицо хранило выражение полнейшей невинности. — Ты же сама хотела сменить тему.

— Ты ведь курсе, что ты безнадёжен? — Хоть и не сразу, Дэш удалось избавиться от улыбки, и она изящно вытерла брызги вина салфеткой. — И что мне с тобой делать?

— О, я могу придумать несколько занятий... — У него был такой вид, словно он вот-вот назовёт то, о чём подумал, Дискорд бы побрал этих любопытных пони за соседними столиками, но тут подошла официантка с подносом, и он, смущённый или нет, накинулся на тарелку как всегда делали пегасы — с полной самоотдачей, словно сама их жизнь зависела от того, насколько быстро они сумеют заглотить пищу.

Она покачала головой, улыбнулась и деликатно откусила кусочек баклажана. Восхитительно.

Остаток вечера пролетел как во сне. Она помнила, что расплатилась за ужин и сделала вид, будто не замечает унижения на лице Кедра, помнила, как вышла на улицу, чувствуя себя слегка навеселе после вина и воспользовалась этим, как предлогом, чтобы теснее прильнуть к своему кавалеру. Она помнила, каким грациозным и полным сил ощущался Кедр и как он укрыл её крылом, когда налетел лёгкий вечерний дождик, выпадавший тёмными пятнами на каменную мостовую и смывший наконец вездесущий запах сажи, весь день копившийся в воздухе, оставив после себя аромат чистоты и свежести.

Она помнила, как они добрались до её ателье и поцеловались под фонарём у входа, как, открыв дверь, прямиком направились в спальню — они занимались этим достаточно раз, чтобы сразу пропустить часть представления с диваном и напитками.

А затем они оказались на её кровати, лёжа бок о бок. Слегка куснув жеребца за ухо, Дэш откинула голову, подставляя шею его губам. Поцелуи Кедра оставили влажную дорожку от подбородка до самого плеча, а затем он склонил голову и как следует зарылся мордой в её гриву, чтобы сделать глубокий вдох.

— Что ты делаешь? — Дэш хихикнула.

Он выдохнул, и от его горячего дыхания по её спине побежали мурашки.

— Упиваюсь твоим запахом.

— О, прекрасно, — Она повернула голову, чтобы поймать его губы, и они слились в долгом поцелуе. Поначалу он был довольно простым: они нежно посасывали губы друг друга, но вскоре она почувствовала кончик его языка и встретилась с ним своим. Разведка, поддразнивание и, наконец, борьба.

Дэш могла целовать его часами. В иные ленивые дни, когда бутик был закрыт, а Кедр был в увольнении, бывало, они не вставали с кровати с утра до вечера, ничего не делая, просто лёжа рядом и целуясь, засыпая и просыпаясь, чтобы вновь целоваться. Это был один из её любимейших способов проводить время.

Но сегодня их ждало кое-что другое, то, что она обожала ничуть не меньше. Даже во время поцелуев она чувствовала, как хвост Кедра хлещет её по бокам. Не отрываясь от его губ, она улыбнулась, дёрнув хвостом в ответ, отчего их хвосты мягко переплелись, натягиваясь в такт поцелуям.

Дэш не была уверена, как это у жеребцов, но для кобыл дёрганье за хвост было или крайне неприятным, или же в точности наоборот, в зависимости от обстоятельств. Сейчас, лёжа в постели рядом с любимым, чувствуя, как её язык тесно прижимается к его столь же горячему и скользкому языку, это было восхитительно. Тепло, уже возникшее в груди, медленно опускалось вниз по животу, чтобы занять своё место между ног. Застонав в рот Кедра, она откатилась в сторону, переворачиваясь на бок.

Он последовал за ней, нежно обняв передней ногой за плечо, чтобы поддержать голову. Одна из его задних ног прижалась к её бёдрам, и она чуть раздвинула их, ровно настолько, чтобы их ноги переплелись. Всё это время их долгий поцелуй не прерывался ни на секунду.

Кедр отодвинул голову, и она разочарованно застонала. Он что-то мягко прошептал ей на ухо, а затем его губы вернулись, лаская её шею, грудь, и опускаясь по животу. Дэш довольно замурлыкала, а затем ахнула, почувствовав его зубы, прикусившие шёрстку. Следы небольших укусов, оставленные пегасом, разожгли в её груди огонь, и она подтолкнула его голову ниже, к своим раздвинутым ногам.

Чуть-чуть не дойдя до её паха, Кедр остановился, и Дэш почувствовала, как грубая щетина его подбородка кольнула один из сосков. Это было неприятное, почти болезненное ощущение. Она резко втянула воздух, а затем медленно выдохнула, беспомощно вздрогнув, когда язык жеребца нежно коснулся затвердевшего бугорка. Его зубы осторожно сомкнулись вокруг него, удерживая на месте, пока кончик языка скользил по нему взад и вперёд. Дэш выгнула спину так, что она приподнялась над постелью, и снова застонала.

После нескольких минут этой восхитительной пытки Кедр переключился на другой сосок, твёрдый край его копыта коснулся бёдер Дэш. В ожидании она затаила дыхание, и вот он нежно провёл копытом по контуру её половых губ. Её сердце билось так, что сотрясало грудную клетку, и она вновь застонала, на этот раз гораздо громче.

Спустя несколько часов они лежали в объятиях друг друга, обессилевшие, потные и липкие. Дэш знала, что утром будет чувствовать себя грязной, но сейчас она ощущала себя скорее удовлетворённой, как, по её представлению, чувствовала бы себя Эпплджек, покрытая пылью и потом после долгого дня, наполненного тяжёлой работой. Шёрстку Дэш покрывали пятна и потёки, но она носила их с гордостью, как доказательство того, что она была кобылкой, которую стоит желать, которая может возбудить своего жеребца и поглотить его похоть, как в прямом, так и в переносном смысле.

Уткнувшись носом ей в грудь, Кедр пробормотал что-то неразборчивое. Она дёрнула ухом в его сторону, но его веки уже сомкнулись, а дыхание стало медленным и размеренным, грудь вздымалась и опускалась как ровные спокойные волны.

Это было то, ради чего стоило жить. Она могла смеяться с ним по утрам и дарить ему своё тело ночью. Её даже не беспокоило, что ей приходится платить за их совместные обеды — теперь, когда Бутик стал преуспевающим предприятием, деньги перестали быть для неё проблемой. Вместе они могли бы быть счастливы.

Элемент Щедрости, успешная бизнес-пони и магнат моды вместе с ничем не примечательным стражником, дни напролёт стоящим во дворце по стойке «смирно», уставившись в стену в ожидании войны, что никогда не настанет. С жеребцом, интересы которого ограничиваются только службой. Жеребцом, довольным своим скромным положением.

“Он был таким добрым, нежным и любящим, — прозвучал в голове Дэш голос Рэрити. — Думаю, с ним я могла бы быть счастлива. Чем бы тогда всё закончилось?”

Она порвала с ним спустя три дня.

— Так это и есть твой дом, да? — Клаудфаер высунулся из окна поезда, уже прибывающего на станцию Понивилля. Стояло яркое безоблачное июньское утро, а городок уже гудел от голосов пони, в предвкушении шоу. — А он больше, чем я ожидал.

— Да, с тех пор, как я уехала, он немного вырос. — Дэш попыталась выглянуть из-за плеча пегаса, чтобы посмотреть на город, но окно было слишком тесным для двоих. Она боднула Клаудфаера лбом в плечо, а когда это не помогло, схватила зубами за гриву и втянула обратно в вагон. — Блин, хватит заслонять обзор!

— Да ладно тебе, ты же уже тысячу раз видела этот город! — Пегас хлестнул её бок хвостом, шлепок получился достаточно сильный, чтобы заставить Дэш подскочить, и он тут же как ни в чём не бывало откинулся на сиденье, прежде чем она успела ответить. — К тому же, если ты видел хоть один городишко, считай видел их все.

— Большинство городов — да, но не этот. Понивилль... Ну, он просто другой. — Пегаска вытянула шею, пытаясь разглядеть словно покрытую глазурью крышу Сахарного Уголка или изящные флажки, развевающиеся над бутиком Карусель. Они ещё прятались за разноцветным хаосом Понивилля, ставшего куда больше, чем она помнила, но вдалеке над кричаще-яркими крышами и шпилями зданий она видела весело искрящийся замок Твайлайт, сияющий сквозь утреннюю дымку. От этого зрелища она невольно улыбнулась и ей тут же захотелось расправить крылья и, послав в Тартар церемонии, полететь разыскивать подруг, оставив позади замедляющийся поезд.

Но нет, так поступила бы прежняя, желторотая Дэш. Новая Дэш, вандерболт, была дисциплинированной. Терпения ей было не занимать и, если надо, она могла часами сидеть на месте, не шевельнув ни одним мускулом. Она будет вести себя как настоящий профессионал, вежливо поприветствует горожан, собравшихся чтобы встретить поезд, и не станет жадно высматривать среди них своих друзей, пока церемония не завершится.

Взволнованно трепеща крыльями, она твердила себе это снова и снова, а затем тихонько вздохнула и опустилась на сиденье.

— У тебя всё в порядке? — приподняв бровь, спросил Клаудфаер.

— Ага, просто... Знаешь, я не видела их с тех пор, как уехала.

— И что? Они ведь придут тебя встречать.

— А что, если нет? Что, если они заняты, и, ну знаешь... есть дела поважнее чем всё это?

— Ну, тогда с тобой буду я, — не без ехидства усмехнулся пегас.

Ха, что верно, то верно. Она опустила взгляд, уставившись в пол, который скрипел и содрогался, пока колёса поезда замедляли свой ход. Вагон накренился и наконец остановился.

— Ага, будешь, — кобылка улыбнулась в ответ. — Спасибо, лейтенант Фаер.

— Пожалуйста, лейтенант Дэш, — ухмыльнулся он. — Ну что, приступим?

— Через пару минут. Спитфайр сказала, что мы должны дес-чего-то-там одновременно.

— Десантироваться?

— Ага, точно. — Она отвернулась к окну, и пегасов накрыла лёгкая уютная тишина. Они встречались так давно, что уже забыли о неловкой необходимости заполнять словами возникающую между ними пустоту. Они были словно две скалы, непоколебимо застывшие бок о бок в лесу.

— Я и не представляла, что это для тебя так важно, — послышался ещё один знакомый голос откуда-то слева. Дэш повернула голову и увидела Рэрити, сидящую рядом с ней на сиденье.

— О, привет, Рэрс, — сказала пегаска. — Ага, то есть, это был мой первый раз, когда я вернулась в Понивилль как вандерболт. Все эти годы я твердила вам о своей мечте... Я представляла себе это, у меня было, наверное, с десяток вариантов моего возвращения: вот я, в новой лётной форме, во главе строя Вандерболтов пронзаю небеса... Это было, эм-м, довольно глупо. Наверное.

— Не глупо, — возразила Рэрити. — Каждая кобылка мечтает поразить своих друзей. Но, позволь спросить, почему ты приехала на поезде?

— Так путешествует наша команда. — Пегаска махнула копытом в сторону безмолвно наблюдавшего за ними Клаудфаера. Доносившийся снаружи шум, казалось, внезапно стих, словно весь город непостижимым образом застыл в неподвижности. Деревья ещё колыхались на ветру, и она слышала шелест листвы, но в остальном жизнь остановилась, словно весь мир чего-то ждал. — Я имею в виду, мы могли бы и прилететь, но нам нужно так же доставить всё наше оборудование и команду поддержки. Так что, обычно мы просто садимся на поезд.

— О, это так... — единорожка ненадолго задумалась, — практично, полагаю. Даже неожиданно.

— Ага, я тоже удивилась.

Они опять замолчали. Звуки города вновь ворвались сквозь открытое окно, и Дэш почувствовала, как задрожал пол, когда пони из других вагонов двинулись к выходу.

— Итак, что будет дальше? — спросила Рэрити.

— Небольшая церемония прямо на платформе. Нас представит Спитфайр, поприветствует мэр, думаю, несколько юных кобылок подарят нам свои поделки, которые они смастерили в школе. Немного глупо, но при этом весело. — Дэш снова выглянула в окно и почувствовала, как её губы тронула лёгкая улыбка. — О, а ведь девочки тоже там были. Увидев меня, они все так обрадовались.

— Звучит чудесно, — сказала Рэрити. Её голос был мягким и немного грустным. — Прости, что я не смогла там присутствовать.

— Не переживай. Всё было нормально. Ты же не смогла приехать из-за того показа мод.

— Были и другие показы. Один я могла бы и пропустить.

— Значит, тебе пришлось бы расстаться со своими мечтами, чтобы сбылись мои. И какой бы я тогда была подругой?

И вновь тишина. Дэш услышала шорох диванной подушки, когда Рэрити придвинулась ближе, и почувствовала, как та прижалась к её боку. Тёплое дыхание коснулось её гривы, и ей стало щекотно, когда единорожка шепнула ей на ухо ответ:

— Любимой.

— Ага. — Очередная пауза. — Но ты не приехала.

— Знаю. И мне жаль.

Клаудфаер, сидевший напротив, встал и потянулся. Махнув в сторону Дэш хвостом, он вышел в проход.

— Давай уже, а то опоздаем!

Подруги посмотрели ему вслед.

— Ну что, пойдём? — спросила Дэш.

Рэрити кивнула.

— Пойдём.

Глядя на парящую перед ней брускетту, Рэйнбоу Дэш нахмурилась. От крекера осталась только половина, вторая всё ещё была у неё во рту. Она медленно пережёвывала его, чтобы затем, безо всякого удовольствия, проглотить. Что-то с этой закуской было не так: помидор, что ли, попался недозрелый, а может, листик щавеля как-то умудрился угодить в начинку. Она оглядела комнату, где проходил званый обед, и, убедившись, что никто из гостей не смотрит в её сторону, выбросила остаток hors d'oeuvre в цветочный горшок.

“Казалось, у них тут закуски могли быть и получше”.

Ну и ладно. Она вновь пролевитировала к губам бокал вина и сделала приличный глоток, чтобы избавиться от кислого послевкусия.

— Уже навеселилась? — шепнул ей на ухо женский голос. Подпрыгнув от неожиданности, Дэш повернулась и увидела стройную земную пони, с улыбкой стоящую почти вплотную.

— О, Синоба, ты меня напугала. — Дэш наклонилась и прижалась щекой к щеке подруги. — И, конечно же, у меня нет слов, чтобы выразить, как я признательна тебе за приглашение.

— Мхм. — Синоба взяла кусочек брускетты и закинула в рот целиком. Видимо, у неё не было претензий к их вкусу. — Тогда почему ты хандришь тут в углу?

— Что? Я не хандрю. — Глядя на кобылку с шёрсткой цвета корицы, Дэш нахмурилась. — Я просто решила, эм, перевести дух.

— Да? Ты что, успела несколько раз обежать вокруг дома, пока я отвлеклась? — Она легонько ткнула подругу в бок, отчего, поскольку Синоба была земной пони, у Дэш едва не перехватило дыхание. — Давай, присоединяйся к вечеринке.

— Вообще-то я думала, что мне стоит... ай! — Чего бы там ни планировала Дэш, это было уже неважно: Синоба, ухватив её зубами за гриву, потащила её обратно в гостиную к собравшемуся там табунчику гостей. Дэш еле успела поправить волосы, прежде чем к ним повернулись ближайшие пони.

— Вот ты где, Синни, — сказала высокая пожилая единорожка. Рядом с ней парили как минимум три бокала вина различной наполненности. В её голосе была какая-то особенная нотка, словно каждый слог нёс на себе тяжесть всего мира, и ей было это известно. Дэш могла представить, что такой акцент когда-нибудь будет и у неё. — Я думала, ты решила нас бросить. Кто твоя подруга?

Синоба протиснулась в круг, легко расчистив место и для Дэш — опять же, земная пони.

— Ну как я могу оставить собственную вечеринку, Белладонна? После такого мне никогда не восстановить свой винный погреб. — Она слегка подтолкнула Дэш к единорожке. — Как бы то ни было, это Рэйнбоу Дэш, новая модельерша, о которой я тебе рассказывала. Она владелец того бутика, о котором писали в “Секретах Филлидельфии” месяц назад.

— О, да! — Белладонна, сжав её копыто, наклонилась, чтобы вскользь поцеловать Дэш в щёку. — Я так много слышала о тебе, дорогая. Жаль, не могу сказать “Добро пожаловать в Филлидельфию” и всё прочее, ты ведь, как я понимаю, у нас уже довольно давно?

— Да, так и есть, несколько месяцев, — ответила Дэш. — Хотя, если задуматься, то уже почти год. Я ужасно рада, что у меня снова есть собственный магазин, и крайне благодарна за тёплый приём всем жителям Филлидельфии.

— О, да ты ещё и дипломат, — заметила Белладонна. Она допила один из трёх бокалов и поставила его на пустой стол. — Надо будет заглянуть в твоё заведение, когда окажусь в вашем районе в следующий раз. Мой муж постоянно жалуется на то, что я слишком много трачу на одежду, но это мои деньги, и я буду делать с ними всё, что захочу.

— Это звучит весьма разумно...

— А если ему это не нравится, пусть отправляется жить к своей любовнице! Они могут хоть голышом по улице ходить, мне-то что!

— Эм... — Дэш отодвинулась назад и заметила, как Синоба закатила глаза.

— Донна, ты снова кричишь. Иди, возьми себе ещё выпить.

— Хм, отличная идея. — Старшая кобыла улыбнулась Синобе и скрылась в толпе в сопровождении своих ещё полных бокалов. — Привет, юный жеребец... — Её голос растворился в бормотании зала и исчез.

— Извини, — сказала Синоба. — Белладонна бывает несколько... хм, эксцентричной, особенно когда переберёт.

— Я заметила. Как думаешь, может, ей не стоит больше пить?

— А? О, ещё как стоит, когда она выпьет, она просто ого-го! Ни один из этих жеребцов не будет в безопасности. — Кобылка захихикала. — Кстати о жеребцах, а где твой?

— Прости, что значит, мой? — напряглась Дэш.

— Твой жеребчик. Ну знаешь, тот стражник?

Конечно, Дэш знала, что этот момент настанет. Вряд ли можно разорвать длительные отношения, не столкнувшись с некоторыми социальными последствиями, или каким-то образом умудриться скрыть этот роман от своих друзей. Она сделала ещё один глоток вина, позволила ему на мгновение обжечь язык и проглотила.

— Да, Кедр. Боюсь что... что ж, у нас с ним ничего не вышло.

Не успев отпить из собственного бокала, Синоба замерла и распахнула глаза. Одно неприятное мгновение она пристально смотрела на Дэш.

— Вы... Вы расстались?

— Да, — кивнула Дэш. — Полюбовно, по взаимному согласию и, конечно, безо всяких обид.

— Но... Поверить не могу, Дэш, мне так жаль. Ты в порядке?

— О, конечно же, да, — она снова кивнула. — Такое случается, Синоба. Мы оба осознали, что не подходим друг другу и не хотели продолжать отношения, которые могли закончиться только слезами.

Синоба нахмурилась. Опустив свой бокал на стильный комод, который стоил больше месячной прибыли бутика Дэш, она деликатно увела её в тихий уголок, подальше от толпы.

— Это правда, но вы всегда казались такими счастливыми вместе. Вы в этом уверены?

“Такими счастливыми”.

Дэш закрыла глаза, вспоминая улыбку и смех, которые ей никогда не удавалось сдержать рядом с ним. Она вспомнила ленивые дни, когда они лежали бок о бок, только и делая, что обмениваясь поцелуями и шепча друг другу на ушко.

А затем она вспомнила выражение лиц других пони, когда она представляла Кедра на вечеринках. Слегка расширившиеся глаза, а затем немедленная бурная хвала его службе в качестве стражника. Пустая покровительственная болтовня, на которую так щедры богачи, общаясь с трудолюбивыми бедняками.

— Мы просто не подошли друг другу, — пробормотала она.

— Ладно, — выдохнула Синоба. — Что ж, опять-таки, мне очень жаль это слышать, Дэш. Если тебе нужно поговорить с кем-нибудь, ты ведь знаешь, что я всегда рядом?

— О, конечно, Синни. — Дэш наклонилась и прижалась щекой к крепкой шее земной пони. — Со мной всё будет в порядке. Я и так в порядке. А теперь возвращайся к гостям, они, наверное, уже головы ломают, о чём мы тут секретничаем.

— Хм. — Хозяйка оглядела комнату. Все пони сгрудились возле стола с закусками и стойки бара и, казалось, совершенно не обращали на них внимания. — Дэш, пока здесь ещё осталось что съесть и выпить, думаю, мы можем поджечь это место, и они ничего не заметят.

— Ну, это хороший дом, — хихикнула Дэш. — Не хотелось бы этого делать. — Она легонько подтолкнула земную пони в бок. — Пойдём, поболтаем.

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Обычно Дэш могла болтать даже с камнями, но сейчас, после своего признания хозяйке вечера, она заметила, что ей проще позволять собеседнику взять большую часть беседы на себя. Она открывала рот лишь когда разговор заходил о моде или её новом бутике. Такая сдержанность могла показаться гостям странной, но судя по сочувствующим взглядам, что украдкой бросали на неё другие пони, слухи о её разрыве с Кедром, по всей видимости, успели распространиться.

Она допивала четвёртый или пятый бокал (а может, и седьмой — к этому времени всё выглядело немного расплывчатым), когда заметила нового пони, стоящего на почтительном расстоянии. У него был необычный окрас: почти такая же белоснежная шёрстка, как и у неё, но перемежающаяся синими волосками, придающими телу серебристый оттенок. Это было поразительно, и несколько нечётких мгновений она просто, моргая, разглядывала его, пока не подключилась остальная часть её разума.

— О, эм, привет! — сказала она и тут же мысленно обругала себя. — То есть, добрый вечер, сэр.

— Добрый вечер, миледи, — ответил он. — Надеюсь, я вас не побеспокоил?

На его губах играла улыбка, а пронзительный взгляд, довольно редкая для благородных пони из высшего общества черта, был будто обнажённый клинок, ищущий ножны. Его тёмная грива, серовато-синяя, словно джинсовая ткань, была зачёсана назад, но в модном стиле, а не как напомаженная швабра, которую можно заметить на головах у столь многих городских пони. Одежды на нём не было — необычно, но в Филлидельфии не такая уж и редкость, — не считая простого шейного платка. На белой ткани сверкнуло пятнышко света, и Дэш, приглядевшись, увидела маленькую золотую булавку в виде колибри с крошечным бриллиантом, зажатым в когтях.

“Вот тебе и привет”.

Дэш почувствовала, как её щёки охватывает лёгкий румянец, который, конечно же, не мог быть вызван ничем, кроме вина, однако это всё ещё был весьма интересный пони. Точнее, весьма интересный жеребец.

— Вовсе нет, сэр, — ответила она, чуть-чуть склонив набок голову, что выражало притворную застенчивость и одновременно выгодно демонстрировало идеальную линию шеи. — Я просто кое о чём задумалась и не заметила, как вы подошли.

— Что ж, я не намеревался подкрадываться к вам. — Он подошёл чуть ближе, так, чтобы можно было разговаривать не повышая голоса и слышать друг друга в негромком шуме вечеринки. — Вы подруга Синобы?

— Да, мы познакомились во время “Фантазии” прошлой осенью. Синоба была одной из её организаторов, а я участвовала в первый раз, и она зашла ко мне вечером накануне открытия, чтобы убедится, всё ли подготовлено. Мы проболтали несколько часов, и она помогла мне всё закончить, и теперь она, вероятно, моя самая близкая подруга, — Дэш ненадолго замолчала. — В Филлидельфии.

— Как на неё похоже, — улыбнулся жеребец. — Она одна из самых добрых пони, которых я только встречал. Это всё принадлежит ей, — он обвёл вокруг копытом, показывая на окружающий их интерьер, — но если бы вы встретили её на улице, вы бы подумали, что она — одна из ваших соседок.

“Она была хорошей подругой, — тихо произнесла Рэрити. При этом внезапном вмешательстве Дэш дёрнула ушами, но не отвела взгляда от стоящего напротив жеребца. — Я думаю, что из всех богатых и гламурных пони, которых я повстречала в Филлидельфии, она была одной из немногих, кто был бы так же счастлив, живя в Понивилле”.

— Значит, по-вашему, богатые чаще бывают претенциозны? — Дэш приподняла бровь.

— К сожалению, да. Впрочем, мои соседи тоже довольно богаты.

— Я имею дело с модой, сэр. Претенциозность это не всегда плохо. — Она сделала ещё один глоток вина и улыбнулась ему, чтобы смягчить сказанное. — Кстати, рада с вами познакомиться. Рэйнбоу Дэш.

— Взаимно. — Он вытянул копыто, и Дэш стукнулась с ним своим. — Лукинг Гласс, к вашим услугам.

Рэйнбоу Дэш в растерянности оглядела тёмную безликую равнину. Тонкая серая пыль, покрывающая землю под её ногами, окружала со всех сторон и тянулась до самого горизонта вдали. Над головой, словно чёрный беззвёздный свод, нависло небо. Не было ни солнца, ни луны, ни какого-либо другого видимого источника света, а лишь бесконечный покой серой равнины и стук сердца в её груди.

— Наверху, дорогуша.

Дэш обернулась и увидела ступени, поднимающиеся из пыли всё выше и выше, пока они не становились похожи на узкую ленту на фоне пустого чёрного неба. Казалось, ничто их не поддерживало, они просто висели, словно нить воздушного змея. Кто бы ни был владельцем воззвавшего к ней голоса, он затерялся где-то в надзвёздных краях, там, где кончалась лестница.

Она поставила копыто на первую ступень, затем на вторую, на третью и так пока земля внизу не утратила очертаний, превратившись в одноцветную мешанину серого и тёмного-серого, похожую на волнующееся море, застывшее в вечности. Дэш смотрела вниз на бескрайнюю пустошь, такую чудовищно огромную, что она закрыла глаза, лишь бы её не видеть.

“Выше”, — шепнул кто-то в её голове. Она вновь подняла взгляд к пустоте над головой и ступеням, ведущим на несуществующие небеса и сделала ещё один шаг. И ещё, и ещё, пока безжизненный мир не остался далеко внизу. Она карабкалась вверх, часы, дни и ночи, которые были неотличимы друг от друга, ибо не было ни солнца, ни луны, чтобы следить за ходом времени. Бесконечно она взбиралась все выше и выше, а годы летели мимо, и невидимые звезды двигались на чёрном небосклоне, и века превращались в пыль, и всё же она поднималась всё выше и выше, пока мир под ней не превратился в крошечное пятнышко света, единственную звезду в бесконечной, всеохватывающей тьме, которая и была её вселенной, и всё, что осталось — это лишь она сама, лестница над ней и голос, шепчущий в голове, маня сделать ещё один шаг. Она неутомимо карабкалась вверх, ибо в её душе не было ничего, кроме одного-единственного приказа: “Выше”.

А потом ступени закончились скромной площадкой всего нескольких метров в поперечнике. Она была такой же пустой и невыразительной, как и лестница, но в её центре стоял огромный трон, широкий и с высокой спинкой, сделанный из чистого золота, сияющего во тьме, что не знала солнца. Красная бархатная подушка покрывала сиденье, а на ней развалилась Рэрити, её подбородок и передние ноги лежали на подлокотнике трона. Не Рэрити — подруга Дэш, а фальшивая Рэрити, злобное создание, красивое, стройное и высокое.

— Здравствуй, дорогуша, — произнесло чудовище своим певучим голосом. — Я рада, что ты добралась. Я уже начала беспокоиться.

— Я тебе не дорогуша, — огрызнулась Дэш. Она осторожно поставила копыто на платформу и, когда она, казалось, выдержала, забралась на неё целиком. Горячий металлический запах ударил ей в нос, а яркие цвета золотого трона и алой подушки и, конечно же, сияющих фиолетовых волн гривы Рэрити слепили глаза, так давно привыкшие вглядываться во тьму. — Что это такое? Где мы?

— Ты всё время задаёшь этот вопрос. Мы не сдвинулись, дорогуша, а всё ещё лежим вместе на кровати в доме Свити Белль в Понивилле. А может, мы в воображаемом мире, заполненном самыми разными образами, извлечёнными из глубин разума твоей шлюшки-подруги. Разве не для этого ты здесь?

— Не... — Дэш вздрогнула. — Не говори этого слова. Рэрити — прекрасная пони, и ты ничего о ней не знаешь.

— О да, она прекрасна, признаю?. Но не скажу, что это пошло ей на пользу.

Дэш осторожно шагнула ближе к трону. Металлический запах, похожий на запах раскалённого железа, становился всё сильнее.

— Но ведь она была счастлива, правда? С Кедром?

— Была, верно. Так же, как и ты с Соарином.

Её слова кольнули Дэш, но лишь на мгновение.

— Почему она решила порвать с ним?

— А почему скорпионы жалят? Такова её натура — она не могла больше оставаться подружкой никчёмного стражника, как ты не можешь отрезать себе крылья.

— Она... она не настолько мелочная. Просто иногда она такой кажется.

— В определённый момент, Рэйнбоу, дорогуша, — вздохнула Рэрити, — “казаться” и “быть” сливаются воедино. Для неё этот момент настал уже давным-давно.

— Но ты сказала, что она носит маски, а настоящая Рэрити совсем другая. Если “казаться” и “быть” для неё одно и то же, то разве маски — это не она сама?

Несколько долгих секунд самозванка не отрывала от неё глаз, в которых зажглась странная искра: интереса, а может, удивления.

— Весьма проницательное наблюдение. И, возможно, маски стали её неотъемлемой частью. Но, Дэш, если бы ты могла заглянуть в её душу так же глубоко, как я, тебе бы не понравилось то, что там скрывается.

— Я тебе не верю.

— Не важно, во что ты веришь, дорогуша. После того, как вы раскололи этот камень и использовали заклинание, вам больше нет дороги назад. Прежде чем закончится эта ночь, ты увидишь, что лежит у неё на сердце.

— Ну и ладно. — Дэш топнула копытом по платформе, издавшей жуткий, призрачный звон, отдавшийся эхом в бесконечной тьме вокруг. — Я увижу эту "настоящую" её, и я всё ещё буду любить её такой, какая она есть, потому что мне наплевать на глупые секреты.

Вновь тишина. Чудовище вытянуло свою длинную прекрасную шею вдоль подлокотника трона, став на мгновение похожим на настоящую Рэрити, застигнутую в момент задумчивости.

— Твоя верность делает тебе честь, Дэш. Ты прекрасная пони и заслуживаешь гораздо, гораздо лучшего, чем то, что случилось. И того, что ещё ждёт впереди.

Рэйнбоу не смогла удержаться. Она протянула копыто, чтобы коснуться её мягкой щеки, но остановилась в нескольких сантиметрах от неё. Застыв на месте, она медленно опустила ногу и опёрлась ею о трон.

— Ты не можешь этого знать. Все, что ей нужно, это... — неожиданно острая боль прервала её, и она с криком отдёрнула ногу от трона. Пятнышки крови усеяли её шёрстку там, где она касалась золота, а на подлокотнике остались прядки синих волосков.

— Что за... Рэрити, какого Тартара... — она отшатнулась и впервые сосредоточила внимание на самом троне, а не на пони, лежащей на нём. Это было не литое золото, как она предполагала, а безумный клубок из проволоки, игл, шипов и булавок, всё тонкое и ужасно острое, с ужасными зазубринами. Они вились друг вокруг друга и сквозь друг друга, словно густые лесные заросли из прекрасного смертоносного металла.

— Не притворяйся такой удивлённой, дорогуша, — сказала Рэрити. Она приподняла голову с подлокотника, но половина кожи на её лице оказалась содрана, а из раны рекой хлынула кровь. Теперь Дэш видела, что всё остальное тело чудовища удерживается на троне золотыми крючьями, вцепившимися в её плоть, пронзающими её, пьющими её кровь. Подушка под ней была не из красного бархата, а из белого хлопка, запятнанного алым. Горячий металлический запах был запахом её крови.

— Под масками может скрываться многое, — сказало существо с ободранным, изуродованным лицом. Рэрити шевельнулась, и безжалостный трон сделал своё дело, сняв с неё шкуру, словно перчатку. — Ложь, а также боль.

Это было уже слишком. Попятившись, Дэш оступилась и свалилась с платформы, куда-то в окружающую её тёмную пустоту. Падая, она почувствовала капли тёплой крови, бьющие ей в лицо. Её крылья рефлекторно распахнулись, но тёмный воздух не давал им никакой опоры, и ветер пронзительно взвыл, когда она начала своё долгое падение к яркой звезде на дне бесконечной бездны.

Она закричала. А потом проснулась.

Но не совсем.

Глава 12: Волшебный дар, часть 2

Рэйнбоу Дэш медленно обошла спальню, левитируя перед собой тонкую зажжённую свечку. Она была ароматической, с запахом фимиама, и оставляла в воздухе тоненькую вьющуюся струйку дыма, пока её хозяйка шествовала от подсвечника к подсвечнику, зажигая по очереди небольшие свечи, призванные скорее создавать настроение, нежели светить. Но когда она закончила обходить комнату, они рассеяли тени, наполнив спальню тёплым, неярким, мерцающим светом, который всегда напоминал Дэш о романтических ужинах и свиданиях у горящего камина. Улыбнувшись последней мысли, пони представила, как, растянувшись на ковре, наслаждается теплом огня, выставив напоказ каждый сантиметр своего тела, беззащитно открытая своему избраннику — сначала для взоров, потом для поцелуев, затем для покусываний и, наконец, для всех тех способов, которыми жеребец может взять кобылку.

Дэш слегка поёжилась. Почти неделя прошла с тех пор, как она видела Лукинг Гласса в последний раз, и она уже чувствовала нетерпение. Похоть.

Вожделение.

Задув свечку, она наблюдала, как от тлеющего фитиля поднимается дымок. На миг она смогла увидеть собственное дыхание, колышущее дымку и заставляющее её клубиться в воздухе, а затем налетел случайный сквозняк и унёс всё прочь, оставив пони в компании оплывающих свечей и огромной роскошной кровати. На ней было слишком уж много подушек, словно кто-то решил их коллекционировать, вместо того, чтобы использовать для сна. Не то, чтобы это беспокоило Дэш — подушками было весело швыряться или лупить ими других пони, к тому же она так и так не планировала много спать на этой кровати.

Нет, на кровать были другие планы. От этой мысли на её губах появилась шаловливая усмешка.

Донесшийся из коридора щелчок замка нарушил тишину, и Дэш услышала, как где-то в отдалении за её спиной открылась дверь. Застучали копыта, всё ближе и ближе к спальне, и вот кто-то — жеребец, судя по мускусному запаху, — прошёл через занавешенный дверной проём, чтобы составить ей компанию. Гость принёс цветы, их запах она тоже почувствовала, и бутылку вина, которую он поставил на стол с тихим стуком стекла по дереву. Дэш облизнула губы, и ей потребовалась вся её выдержка, чтобы не обернуться. Так будет лучше — подождать, заставить его подойти самому. Это ведь она была объектом вожделения.

Всё словно застыло. Тишину нарушали лишь биение её сердца да шум крови в ушах. Дэш была не прочь продлить это напряжённое ожидание — терпения ей было не занимать, если надо, она могла прождать целую вечность, и неважно, как сильно зудит в животе, и как возбуждённо дрожит её хвост, словно умоляя немедленно откинуть его в сторону и вверх и выставить её отчаянную страсть на всеобщее...

Как она и думала, Лукинг Гласс не выдержал первым. Три быстрых шага, и вот он уже рядом с ней, его передние ноги обхватили её за шею, чтобы втянуть в грубый, яростный поцелуй. Охнув от неожиданности, Дэш рефлекторно попыталась отстраниться, но лишь на мгновение, а затем вновь прижалась к нему, её жадные губы раскрылись, а язык метнулся вперёд, чтобы бороться с его языком и попытаться проникнуть ему в рот. Он зарычал и толкнул её в стену с такой силой, что задребезжала мебель, а будильник упал с прикроватного столика. Жеребец потянул копытом за её гриву, как раз так, как ей нравилось, и она застонала, наполовину от боли, наполовину от удовольствия.

Дэш разорвала поцелуй и откинула голову, чтобы посмотреть на своего партнёра. У неё перехватило дыхание, и это было всё, что она могла сделать, чтобы удержать его губы достаточно далеко от себя и получить возможность говорить.

— Ого, вот это напор.

— Тсс. Пожалуйста, — сказал он и снова навалился. С минуту они ничего не говорили, борясь в грубом, агрессивном поцелуе. Его язык медленно овладел её языком, и она пригласила его к себе в рот, посасывая и пробуя на вкус. Жеребец содрогнулся всем телом, и когда они наконец разъединились, именно он отстранился первым.

— Я хочу тебя. Хочу прямо сейчас. — Лукинг Гласс поднялся на дыбы, прижимая её к стене, и стало ясно, что он возбуждён до крайности. Его член, напряжённый как ни у одного из жеребцов, что доводилось видеть Дэш, упирался ей в грудь, и она чувствовала, как он вздрагивает с каждым ударом его сердца.

— Весь день, Дэш, — прошептал он. — Весь день я думал о тебе. Каждая кобыла, которую я видел или чей запах ощущал, напоминала мне о тебе. Каждый раз, когда они касались меня... О, Дэш, никогда не будь богатой пони. Клянусь, эти кобылы думают, что стоит им только повернуться и позволить мне заглянуть им под хвост, я тут же сделаю для них всё, что угодно. Деньги, Дэш. Деньги делают из пони шлюх.

— Бедняжка, — мурлыкнула Дэш. — Юные кобылы весь день трясут перед тобой своими прелестями? Как это ужасно. — Она провела копытом по всей длине его члена и легонько сжала головку. Его тело вновь содрогнулось, и она услышала, как он издал слабый сдавленный звук. — Но ты сохранил себя для меня? Я думаю, что это заслуживает награды.

— О, Селестия, пожалуйста, Дэш, пожалуйста, пожалуйста... — Он замолчал, когда её губы вновь встретили его, и на короткое мгновение они обменялись медленным, чувственным поцелуем. Те, что последовали за ним, были ничуть не хуже: нежные языки, их прикосновения, приветствие и, наконец, прощание.

“Удивительно, как он умел меняться, — прошелестел в её голове голос Рэрити. — Такой спокойный, собранный, благородный жеребец, но стоит ему оказаться в спальне, как...”

— Эти кобылы, что тебе хотелось сделать с ними? — прошептала она, позволяя своему горячему дыханию коснуться его гривы. Её язык юркнул вперёд, чтобы лизнуть его в щёку, длинно, медленно и влажно, доходя до его уха. Ухо было отдёрнулось, но она поймала его зубами и укусила достаточно сильно, чтобы из груди жеребца вырвался болезненный стон.

— Ты знаешь, чего я хотел. — Отвернув голову в сторону, он сумел избежать укуса Дэш, а затем прижался лбом к её животу. Она поняла, что жеребец пытается развернуть её. Чтобы поставить в нужную позу.

Она не сдавалась. Дэш знала, что поддразнивания лишь сделают их вечер ещё лучше.

— Всё равно расскажи.

— Я хотел их оттрахать, — яростно выдохнул жеребец. — Мне было плевать, увидит кто или нет, я хотел взбираться на них, кусать и трахать, хотел трахнуть каждую из них, но я не стал. Из-за тебя, Дэш.

— Неужели я столько для тебя значу?

— Ты для меня всё. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Она оттолкнула его. Он опустился на четыре ноги, всё его тело дрожало, и даже после того, как она отвернулась, она чувствовала его пристальный взгляд, провожающий её до самой кровати. Вспышка её рога смела дурацкие подушки, и она опустила передние копыта на матрас, упёршись на него, раздвинув задние ноги и закинув на спину хвост. Даже для их пылких свиданий эта поза была достаточно бесстыдной, чтобы щеки Дэш вспыхнули румянцем. Она посмотрела на жеребца поверх плеча.

— Возьми меня, Лукинг Гласс.

Конечно, прозвучало глупо, но это сработало. По его туловищу пробежала дрожь, и внезапно жеребец, рванувшись к кровати, в одно движение запрыгнул на Дэш. Его член хлопнул её по животу, оставив липкое пятно, и она не смогла удержаться от лёгкого смешка, когда партнёр, постанывая, начал елозить копытами по её плечам, слишком возбуждённый, совершенно потерявший голову, чтобы справиться с простой задачей: войти в неё. Она шевельнула бёдрами и использовала капельку магии, чтобы там сзади кое-что подправить, а затем...

Он пытался быть нежным, но она знала, что от жеребцов не стоит ждать чудес, когда они взвинчены до такой степени, что даже не могут самостоятельно попасть куда надо. Он ударил бёдрами и погрузился в неё сразу наполовину, отчего она резко вздохнула. Лукинг Гласс не был крупным жеребцом, но он был достаточно большим, чтобы его внезапное вторжение растянуло её до боли, даже такую намокшую, как сейчас. Всё тело Дэш напряглось, и она почувствовала, что он остановился.

— Прости, ты...

— Я в порядке, — перебила она, и это была чистая правда. Дискомфорт прошёл, когда её чресла оправились от внезапного шока, вызванного резким проникновением, а мышцы, сжимавшие его внутри себя, расслабились. Она слегка покачала бёдрами, прижимаясь к нему, и никаких других намёков ему не потребовалось.

Он снова двинулся вперёд, на этот раз медленно, погружаясь сантиметр за сантиметром, пока не вошёл по самые яйца. Его ляжки прижались к заднице Дэш, а её хвост затерялся где-то под его бёдрами. Они застыли, не двигаясь, если не считать тяжёлого дыхания и непроизвольного подёргивания его члена внутри неё.

Вот, вот она — её любимая часть. Первые секунды после проникновения, пока всё, как и всегда, не свелось к возне и банальному траху. Не то чтобы они сами по себе не доставляли ей удовольствия, но именно в такие минуты, когда она держала его пленником своего тела, рабом своих чар, она чувствовала себя самой настоящей кобылой. Дэш знала, что многие жеребцы считают, что во время секса они играют главенствующую роль, но это было просто глупо: несмотря на то, что она была под Лукинг Глассом, штурвал был в её копытах.

Надолго его терпения не хватило. Передние ноги жеребца напряглись на её плечах, и он, сдав назад, сделал ещё один выпад, сотрясший всё её тело. Его зубы впились в гриву Дэш, оттянув её голову назад, и она невольно ахнула. Ещё один удар, и ещё, всё непроизвольнее, всё сильнее и сильнее.

Она знала, что долго это не продлится. Он был слишком возбуждён, слишком взвинчен, всю неделю мечтая о ней, и, конечно же, наслаждаясь сейчас её телом. Именно из-за неё он так беспорядочно и отчаянно двигал бёдрами, уже не владея собой. Его ноги задрожали, и он ударил в последний раз, сильнее, чем когда-либо прежде, словно пытаясь познать каждый влажный миллиметр её глубин, прежде чем разрядиться.

И он взорвался. Собственно говоря, она не почувствовала, как жеребец кончил, но содрогание его таза и громкий стон оставляли мало места для сомнений. Он ещё долго не отпускал её, совершая последние толчки, его бёдра дёргались каждые несколько секунд, а затем он откинулся вбок и его член выскользнул с влажным хлюпаньем. По её бедру потоком хлынула сперма, что когда-то заставило бы юную Рэйнбоу Дэш покраснеть и смутиться.

Конечно же, сейчас это вызвало у неё лишь улыбку. Это просто физическое проявление их любви, и хотя она сама была ещё далека от оргазма, тёплого ощущения его семени, капающего из неё, для начала было более чем достаточно, учитывая, что впереди у них была вся ночь.

Жеребец привалился к кровати, дрожащие ноги ещё какое-то время держали его, но вскоре они подкосились и он рухнул на пол. Он лежал на спине с закрытыми глазами, задыхаясь, словно только что пробежал марафон. Изящно подобрав под себя копытца, Дэш улеглась рядом с ним.

— Ну как, полегчало? — прошептала она прямо ему в ухо.

Ответил он не сразу. Облизнув губы, он попытался открыть рот, и его челюсть задрожала.

— Да, лучше. А ещё я боюсь, как бы у меня не случился разрыв сердца.

— Постарайся повременить с этим, — хихикнула она. — Я с тобой ещё не закончила.

— Ты жестокая пони, Рэйнбоу Дэш.

— Мм, это ложь. — Она наклонилась и провела языком по его длинной жилистой шее, уголку губ, до самого уха. Она почувствовала солёный пот на его шёрстке и медленно выдохнула, омывая жарким дыханием его лоб и рог. — Вообще-то я очень щедрая.

— Щедрая? Ха! — Попытавшись как следует усмехнуться, Лукинг Гласс почувствовал, что у него перехватило дыхание, и повернул голову, чтобы откашляться. — Сколько жеребцов ты уже убила таким образом?

— Ни одного. Пока. — Она отодвинула его ноги в стороны и поцеловала в грудь, наслаждаясь сплетением мускулов под шёрсткой. Она знала, что жеребцу не потребуется много времени, чтобы прийти в себя, и когда это произойдёт, их следующий раунд продлится намного, намного дольше. Она поцеловала его ребра, потом живот, всё ниже и ниже, пока её губы не коснулись поникшего члена. Он всё ещё был испачкан смесью их жидкостей и был горьким, солоноватым и кислым на вкус, но она всё равно лизнула его по всей длине. То, что представлял собой этот вкус, значило для неё гораздо больше самого вкуса, и она тихо застонала.

— Значит, нам с тобой повезло. Все эти жеребцы ещё живы, а ты всё ещё на свободе. Ты можешь... Ох! Полегче, полегче с этим... Ты можешь, можешь представить себе, как неловко было бы в суде? — К концу фразы его слова вперемешку со стонами звучали почти неразборчиво.

— Мм... — Дэш сказала бы больше, но она была занята другим. Несколько недель назад она обнаружила, что может взять в рот одно из яичек Лукинг Гласса, что, казалось, доставляло ему равное количество удовольствия и паники. Впрочем она была осторожна, чтобы не давить слишком сильно языком или, убереги Селестия, не использовать зубы.

Ну, иногда она пускала в ход зубы. Она была совершенно уверена, что ему это нравится.

Она переключилась на другое яичко и осторожно пососала его, перекатывая во рту языком. Всего через несколько секунд подобной ласки она почувствовала, как у самого её лица член жеребца начал напрягаться всё сильнее, и вскоре твёрдо встал над его животом.

Она отстранилась, затем поползла вверх по его телу, пока они не оказались лежащими живот к животу, его член был зажат между их телами. Пара обменялась ещё одним поцелуем, на этот раз он длился дольше и был куда неторопливее. Так же, как и все последовавшие за ним любовные утехи.

— Ты готов? — прошептала кобылка. Его голова дёрнулась, он кивнул, и они продолжили.

Прошло несколько часов, все свечи погасли или догорали, а Рэйнбоу Дэш в изнеможении лежала на кровати. Лукинг Гласс, простонав что-то задыхающимся голосом, рухнул на подушки рядом с ней. Она смотрела на оштукатуренный потолок, детали которого медленно растворялись, когда свет последних оставшихся свечей уступал тьме, они гасли одна за другой.

Номер? Весьма неплох. Отель? Просто отличный. Они всегда встречались в лучших местах, какие можно снять в Филлидельфии, и Дэш не возражала спать с любимым вдали от бутика. Её жилище было маленьким, бедным и совершенно неподходящим для пони с его богатством и социальным статусом. Так что во время еженедельных визитов Лукинг Гласса они втречались в отеле, где пили вино, заказывали еду в номер и пачкали там простыни. Она была признательна за то, что эти встречи не грозили ей дополнительной стиркой.

Но отель — это не дом. Тщательно обдумав эту мысль, она почти осмелилась произнести её вслух, а затем с тяжёлым вздохом прогнала прочь. Рядом с ней заворочался Лукинг Гласс, пробормотал что-то, а затем, обхватив её ногами, заключил в мягкие объятия.

“Это воспоминание. В нём я была счастлива. — В тишине ясно прозвучал воображаемый голос Рэрити. — Счастлива и исполнена удовлетворения. Это была вершина, Дэш. Последняя ночь перед тем, как началось падение”.

Но это было в будущем Рэрити. Для Дэш было достаточно того, что есть. Она прильнула к Лукинг Глассу так, что её спина прижалась к его мускулистой груди, и позволила медленному метроному его дыхания убаюкать себя.

— Последнее время ты выглядишь очень счастливой.

Слова Синобы совсем не сочетались с её тоном. Эти слова должны были быть произнесены с удовлетворением, или с радостью, или, возможно (и это было бы всё ещё приемлемо), с завистью. Они должны были вызвать у Рэйнбоу Дэш улыбку.

Но не вызвали. Дэш, собиравшаяся съесть ещё немного садового салата, замерла на месте, на её губах остались прилипшие лепестки маргаритки. Мгновенно взяв себя в копыта, она слизнула их языком, поднеся магией салфетку ко рту, чтобы скрыть своё неподобающее поведение а заодно дать себе несколько секунд, чтобы поразмыслить над тоном подруги.

Он был обеспокоенным.

— О, полагаю, дела в бутике идут хорошо. Подготовка весенней линейки идёт отлично, уже на следующей неделе я смогу выставить на витрину новые манекены. Это всегда приводит к росту заказов. — Она отпила глоток воды. — По-твоему, я выгляжу... счастливее?

Синоба склонила голову набок, словно высматривая любителей подслушать чужие разговоры. Конечно, в маленьком шикарном кафе, где они обедали, это было бы нетрудно: столики стояли так тесно, что между ними с трудом поместился бы пони, и она могла слышать, чувствовать запах и практически касаться сидящих вокруг них посетителей. Их разговоры тихим гулом доносились до её ушей, и она поймала себя на том, что тоже оглядывается по сторонам, от внезапного приступа паранойи по её позвоночнику пробежала дрожь.

— Да, выглядишь... — продолжила наконец Синоба, — С той самой вечеринки в прошлом месяце.

— Да, пожалуй. — Ещё один глоток. — Наверное, я просто привыкаю к Филлидельфии.

— Хм. — Синоба поправила копытом солнцезащитные очки, глядя на подругу поверх тёмных стёкол. — Если я правильно помню, ты тогда переживала разрыв со своим жеребцом.

— Ничего я не переживала, — ответила Дэш. Замолчав, она сделала над собой усилие, чтобы сбавить резкий тон. — С этим уже было покончено. Я двинулась дальше.

— Да. — Синоба вновь посмотрела в сторону и не смогла встретиться взглядом с Дэш. — Я слышала о тебе и Лукинг Глассе. Вы двое не так осторожны, как вам кажется.

Дэш ощетинилась. В буквальном смысле — она почувствовала, как волоски на её шёрстке встали дыбом, и когда она заговорила, её слова звучали резко и нервно:

— И что с того? Я считаю, что обладаю правом самостоятельно решать вопросы своих личных отношений.

— Да, но...

— Но что? — Дэш бросила салфетку на стол. — Ты считаешь, что разница в нашем социальном положении слишком велика? Что я этакая скромная лавочница, а он — благородный член высшего общества?

— Дэш, это совсем не...

— Да я дружу с самой принцессой Селестией! — Дэш знала, что устраивает сцену, но ей было всё равно. Гул остального кафе затих, когда другие посетители повернули к ним свои уши. — Я преуспевающая швея и бизнеспони!

— Это не то, что я хотела сказать, — прошипела Синоба, наклонив голову. — Конечно, ты заслуживаешь кого-то особенного, кого-то столь же замечательного, как и ты. Но Лукинг Гласс...

— Что, но? — Дэш наклонилась над столом. — Почему бы мне не заслуживать такого доброго, страстного и, да, богатого пони, как он?

— О, ради всего... — Синоба прижала к вискам копыта. — Потому что он женат, глупая.

Тишина. Остальная часть кафе, шум из кухни, даже стук сердца Дэш — всё, казалось, исчезло, когда слова подруги, словно стрелы, вонзились в её душу.

— Он... что?

— Он женат, Дэш. Его жена — Терраццо, прелестная пегаска, я несколько раз встречала её в Мэйнхэттене. Она немного нервная, но они женаты, я не знаю, по крайней мере, уже несколько лет.

— Но... это невозможно. — Дэш откинулась на спинку сиденья и уставилась на остатки своего салата. — Он бы сказал мне, если бы был женат.

Синоба даже не потрудилась ответить. Она просто посмотрела на подругу взглядом, полным сочувствия и, немного, раздражения.

— Послушай, Дэш, мне очень жаль. Я уже несколько недель пытаюсь набраться смелости, чтобы сказать тебе, но...

— Нет, нет. — Дэш выпрямилась на стуле. Она глубоко вздохнула, потом ещё раз. — Тебе не о чем сожалеть. Я... я поговорю с ним сегодня вечером, и мы... эм... разберёмся с этим.

Синоба долго смотрела на неё, прежде чем заговорить.

— Ты уверена, Дэш? Может быть, тебе не стоит встречаться с ним ни сейчас, ни вообще, если уж на то пошло. Кстати, почему бы тебе не зайти ко мне сегодня вечером? Мы можем устроить ночёвку, только мы вдвоём, как жеребята.

Дэш сделала глубокий вдох и попыталась задержать дыхание, но дрожь в груди не дала ей этого сделать. Выдыхая, она содрогнулась и едва удержалась, чтобы не глотнуть ещё воздуха. Её глаза жгло, и она крепко зажмурилась.

“Видишь? Тогда я этого не понимала, но это был мой шанс. — Голос Рэрити каким-то образом прорвался сквозь какофонию в голове Дэш, такой же ровный и бесстрастный, как замёрзший пруд зимней ночью. — Несмотря на всю боль, Дэш, это мог быть мой надир, когда темнее некуда и ниже пасть уже невозможно. Я могла бы начать долгое восхождение из этой ямы, и всё это стало бы не более чем глупой историей, интрижкой, чтобы потчевать вас, девочки, через много лет, когда такие байки потеряют свою унизительную остроту и будут лишь напоминать нам о том, какими беспечными мы были в юности. О Дэш, я отдала бы свой левый глаз, чтобы вернуться в этот день и встать на лучший путь”.

Вдох, пауза, выдох. Дэш провела несколько секунд, сосредоточившись только на своём дыхании, не обращая внимания на горячие слёзы, текущие по мордочке. Она смахнула их копытом, и Синоба, благослови её Селестия, сделала вид, что ничего не заметила.

А потом всё закончилось. Приступ слабости миновал, и осталась только кобыла, поднявшаяся из самых низов, заслужившая Элемент Гармонии, спасшая королевство и превратившая себя в самую горячую новинку Филлидельфии.

Дэш отпила воды. Стакан еле заметно дрожал в её копыте.

— Я ценю твоё предложение, Синоба, и понимаю, к чему ты это. Но всё же я уверяю тебя, со мной всё в порядке. Мне просто нужно поговорить с Лукинг Глассом, и тогда мне станет намного лучше.

— Ты уверена, что это разумный поступок?

— Нет. — Ещё глоток. — Но именно так я и поступлю.

Когда Лукинг Гласс прибыл в их гостиничный номер, Рэйнбоу Дэш его уже ждала. Это был тот же номер, что и на прошлой неделе: аппартаменты в пентхаусе, которые, как выяснила Дэш, пролистав каталог в вестибюле, стоили не меньше пятисот битов за ночь. Она редко зарабатывала столько за один день — иногда, если дела шли неважно, то и за целую неделю.

За те несколько месяцев, что они встречались... нет, не встречались, поправила она себя. Слишком уж невинно сказано. Встречаются пони, у которых одна романтика на уме. Всё, что когда-либо было нужно Лукинг Глассу, — это её подхвостье, и, как глупая провинциальная кобылка, она отдала его без раздумий, слишком ослеплённая очарованием жеребца из высшего общества. Так и не поняв, что он просто использовал её как удобный сосуд, куда он мог изливать избытки своей страсти.

У неё заболели челюсти. Боль была достаточно сильной, чтобы отвлечь Дэш от кровожадных мыслей о Лукинг Глассе и о том, чего он заслуживал. Она осознала, что её зубы вот-вот треснут — так сильно она их стискивала. Дэш закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов и посоветовала себе набраться терпения. Ждать.

И вот дверь открылась, в комнату вошёл Лукинг Гласс. Дэш увидела, что он опять принёс цветы и вино. Просто ещё одна строчка в его вечернем счёте.

И она была в нём самой дешёвой вещью.

— Привет, дорогая. Всё в порядке? Ты выглядишь...

Она не дала ему закончить. Её рог засветился, и острые, как бритва, портняжные ножницы пронеслись между ними, промахнувшись мимо его щеки на волосок. Их лезвия на несколько сантиметров вошли в твёрдую, обшитую деревянными панелями стену.

К его чести, он не закричал и не упал в обморок. Жеребец лишь уронил цветы и вино и уставился на неё, потрясённо открыв рот.

Ну и ладно. Так или иначе, теперь её очередь говорить.

— Привет, дорогой. — Последнее слово прозвучало словно плевок. — Как долго ты рассчитывал скрывать это от меня?

Тишина. Его глаза обежали комнату, прежде чем наконец остановиться на ней.

— Что скрыва...

— Нет! — взвизгнула она. — Хватит ломать дурака. Я всё знаю о Терраццо.

На самом деле это была ложь. Она знала не больше того, что сказала ей Синоба, но Лукинг Глассу было необязательно об этом сообщать. Она гневно фыркнула и шагнула ближе, припирая его к стене.

— Да, Терраццо. — Он облизнул губы, его взгляд был направлен куда угодно, только не на неё. — Почему бы нам обоим не присесть, не успокоиться и не поговорить...

— Успокоиться? Думаю, можно. — Она выдернула ножницы из стены, и на ковёр дождём брызнули щепки. — А ещё можно сделать из твоих яиц пару изящных брошек. Одну для себя, а другую для твоей жены. Как думаешь, ей это понравится?

— Ладно, ты злишься. Понимаю, и ты имеешь на это полное право.

Дэш замолчала, но ножниц не убрала: они парили перед ней в сиянии магической ауры.

— Продолжай.

Словно получив тайный сигнал, Лукинг Гласс осел на пол с выражением облегчения на лице.

— Ты права, Дэш, я не был с тобою честен. Позволишь мне попробовать объяснить, почему?

— Потому что ты мудак, наслаждающийся тем, что может... может трахать свою любовницу, когда уезжает из дома? Потому что именно так я и думаю!

— Нет, Дэш, ты не любовница. Пожалуйста, что бы ты ни думала обо мне, не думай так плохо о себе. — Он подался вперёд. Широко распахнутые глаза на открытом лице словно умоляли собеседницу. — Дэш, когда-то ты говорила мне, что знакома с аристократами и знатью. Тебе ведь доводилось бывать в высшем обществе Кантерлота, не так ли?

От его тона в голове Дэш звякнул тревожный звоночек. Она отстранилась.

— Да, конечно. Я же рассказывала тебе, что у моих подруг и принцесс были кое-какие совместные приключения.

— Тогда ты знаешь, как в этой среде заключаются браки.

Нет, не знала. Наверное, так же, как и везде, предположила она. Впрочем, единственным ответом, в котором он нуждался, было напряжение, проступившее на её лице.

— Нет? Послушай, Дэш, это не... ну, всё совсем не так, как в любовных романах. Браки завязаны на бизнесе. Они объединяют влиятельные семьи. Обеспеченные семьи. Старейшие семьи. Семьи, вроде моей. Мать Терраццо владеет половиной погодных фабрик Клаудсдейла. Наш брак не был связан с любовью — это было скорее корпоративное слияние. Я познакомился с Терраццо лишь за неделю до свадьбы.

Прошла почти минута, прежде чем Дэш смогла ответить. Даже если предположить, что это была правда, её оказалось слишком много, чтобы переварить, на это потребуется время.

— Что... тогда почему ты скрывал это от меня?

— А что бы ты сделала, если бы на той вечеринке я представился тебе женатым жеребцом? — шагнув ближе, спросил он. — Что бы ты подумала?

— Я бы подумала, что ты обычный распутник, что, как мы теперь знаем, было бы правдой! — Дэш отступила в сторону, стараясь держаться от него подальше. — Сколько ещё кобыл ты приводил сюда?

Он замер на месте.

— Ни одной, Дэш. Даже при таком браке не по любви, как у меня, требуется немало мужества, чтобы подступиться к другой кобыле. Я не храбрец.

Она открыла рот, почти поддавшись неосознанному побуждению защитить жеребца от этого самоуничижения. Дэш пришлось сделать над собой усилие, чтобы промолчать, и она уставилась на него, кипя от злости. Однако, несмотря на злость, впервые после разговора с Синобой она почувствовала лёгкое сомнение и позволила ему оформиться в слова:

— Тогда почему ты заговорил со мной?

— Почему? — он невесело усмехнулся. — Да потому что, Дэш, ты была самой красивой кобылой во всём зале. Самой красивой из всех, кого я встречал за последние месяцы. Ты была непохожа на других на той вечеринке — ты не родилась богатой, тебе не преподносили всё на блюдечке. Ты вскарабкалась на эту высоту из ничего, спасала Эквестрию больше раз, чем у меня копыт, открыла новый, самый впечатляющий модный бутик, который этот город видел за последние десятилетия, и ты добилась этого, не забывая о том, кто ты есть. Дэш... Дэш, я даже не могу перечислить всё то, что делает тебя особенной. Конечно, я заговорил с тобой. Любой жеребец, знающий, кто ты такая, поступил бы так же.

Слушая, как Гласс воспевает её достоинства, Дэш не смогла сдержать смущённого румянца. Она знала, что не являлась той, кого её друзья назвали бы скромной пони, но, с другой стороны, она и не выпячивала свои достижения напоказ. Слышать, как их так перечисляют, было... приятно.

Однако. Этот жеребец лгал ей, лгал, чтобы овладеть ею, а теперь умолял её, чтобы она осталась с ним. Для её гордости это было слишком.

— Лукинг Гласс, — сказала она. — Я не стану делать вид, что смогу смириться с тем, как ты поступил. Неважно, считаете ли вы с Терраццо ваш брак настоящим или нет, для всех остальных он такой и есть. За то, что ты сделал, за то что сблизился со мной и переспал, скрывая своё положение, я... что ж, мне очень жаль, Лукинг Гласс, но для меня это неприемлемо. — Всё время, пока она говорила, он молча не сводил с неё глаз. Когда она закончила, он помедлил, прежде чем ответить.

— Рэйнбоу, повторяю, я понимаю твои чувства. Понимаю, ты, наверное, считаешь, что я тебя предал, и если я причинил тебе боль, то искренне прошу за это прощения. Если всё кончено, что ж, я это пойму. Я просто хочу, чтобы ты знала: я никогда не считал тебя своей любовницей. Никто тебе не указ, ты заслуживаешь особенного жеребца, такого же особенного, как ты.

Она кивнула и убрала ножницы обратно в седельные сумки.

— Что ж. Спасибо за... назовём это так, демонстрацию чувств. Надеюсь, Лукинг Гласс, что наша следующая встреча произойдёт при более благоприятных обстоятельствах.

Его губы дрогнули, и на миг она подумала, что он может попробовать разыграть ещё одно представление. Но потом уши жеребца опустились, и он печально кивнул:

— Ладно. Но если тебе что-нибудь понадобится, помни, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Они замолчали. Дэш подумала, что, наверное, нужно хоть что-то сказать в ответ, но пока она решала, что именно, он ушёл, и она осталась одна в номере дорогущего пентхауса.

Прошло полгода, прежде чем она снова встретила его.

Трибуны почти опустели. По рядам уже сновали уборщики, орудуя большущими мётлами, чтобы смести попкорн, брошенные напитки, флаеры, плакаты, огромные поролоновые копыта и всё остальное, что осталось от праздника. Немногие задержавшиеся зрители были в основном семьями с детьми: жеребята уже спали на спинах своих родителей, умаявшись после целого дня воплей, аплодисментов и набивания животов жирными праздничными угощениями, которые почему-то на вкус казались лучше всего, что когда-либо едала Рэйнбоу Дэш, но при этом, всего через несколько минут после того, как были съедены, вызывали тошноту от одной мысли проглотить ещё кусочек.

Это было странное ощущение. К счастью, к началу следующего лётного шоу оно успевало пройти, и уже ничто не мешало ей вновь совершить всё ту же ошибку. Слишком уж Дэш любила эти вкусности из обжаренного теста, сдобренного сахаром, корицей, сливкам, карамелью, подрумяненными на огне яблоками, сахарной пудрой, даже если после этого ей становилось так плохо, что она буквально не могла летать.

На самом верху трибун, на галёрке, зрителей осталось ещё меньше. По правде говоря, похоже, лишь она и Рэрити. Некоторое время Дэш не обращала внимания на подругу, забравшись с ногами на сиденья самого верхнего ряда, свесив передние копыта с заднего ограждения и глядя на пони, суетящихся далеко внизу. До земли было метров пятнадцать — не так уж высоко для пегаса, но достаточно, чтобы они превратились в море разноцветных грив, спин и хвостов, целеустремлённо дрейфующих к выходу.

Рэрити уселась рядом с Дэш. Она попыталась тоже посмотреть поверх ограждения, чтобы проследить за взглядом подруги, но одного вида разверзшейся головокружительной бездны было достаточно, чтобы единорожка тут же развернулась в более безопасном направлении. Она потрясла головой, чтобы прийти в себя, а затем заговорила:

— Здравствуй, дорогуша. Ну что, как тебе представление?

— Да, представление ещё то. То есть, шоу вышло потрясное. У нас наконец-то получилось выполнить Петлю Вандерболтов и нигде не облажаться, так что Спитфайр и Соарин остались довольны. Можешь мне поверить, когда выступление закончится, тебе не захочется быть с ними рядом, если кто-то из команды оплошает. Особенно если это была ты.

— Ну тогда, наверное, поздравляю с удавшимся шоу?.. — Рэрити наклонилась чуть ближе. — А высматриваешь ты там что?

— Где-то там, внизу, Клаудфаер встречается с кобылой, с которой переписывался уже несколько месяцев. Он не сказал мне этого, очевидно, поскольку он просто невероятный мудак, который думает, что только потому, что мы разрешили друг другу встречаться с другими пони, он может обжиматься с кем попало сразу после представления! — Дэш ударила копытом по металлическим перилам, издав лязг, разнёсшийся эхом по всей длине трибун и вернувшийся обратно, а затем снова сердито уставилась на пони внизу.

— Да, я помню, — немного помолчав, сказала Рэрити. — Вы с ним немного поссорились.

— Мы не ссорились. Мы просто договорились сделать перерыв, а он вдруг решил, что это даёт ему право совать свой нос под хвосты других кобыл. Ну и хер с ним, Рэрс. Надеюсь, он с ней счастлив.

— Но ты... — Рэрити откашлялась. — Похоже, ты не очень-то счастлива.

— Я счастлива. А уж он-то, небось, так счастлив, что... — Дэш попыталась придумать что-нибудь ужасное, связанное со счастьем, но у неё ничего не вышло и она разочарованно рыкнула. — Даже не знаю! Ублюдок. Хер с ним, Рэрс. И со всеми жеребцами.

— Ты же сама сказала, что вы разрешили друг другу встречаться с другими пони. — Рэрити придвинулась ближе и слегка подтолкнула подругу копытом. — Похоже, ты не так уж была готова сделать перерыв, как думала.

— Да без разницы. Может, и не была, — сердито фыркнула пегаска. — Вообще-то я должна быть просто в восторге. Если бы этого не произошло, я никогда не сошлась бы с Соарином и лишилась бы двух лучших лет своей жизни вместе с ним.

— Но ты всё ещё злишься на Клаудфаера?

— Да. Нет. Наверное, не очень. Он... он очень помог мне после несчастного случая. Может быть, он чувствовал себя виноватым. — Дэш прислонилась к перилам, наблюдая, как толпа внизу постепенно редеет. — Но иногда мне снится этот день, и тогда, вместо того, чтобы просто смотреть, как он целуется со своей подружкой Авророй, я лечу туда, к ним, бью его или её, или они бьют меня, или трибуны рушатся на нас, и я героически спасаю их обоих, и Клаудфаер понимает, что он был неправ, бросив меня, и умоляет вернуться, но, конечно, я этого не делаю, а ещё, может быть, я вовсю тискаюсь с Авророй у него на глазах просто для того, чтобы растравить его раны, и после этого обычно сон заканчивается, или я просто просыпаюсь. Странно, да?

— Да, дорогуша. Но думаю, это нормально.

— Ха, ну что ж, большое облегчение. — Дэш отвернулась и села, прижавшись боком к Рэрити. — Эй, а разве мы не должны быть в твоих снах вместо...

— Я думаю, это последний, мисс Дэш, — сказала Тимбл. Помощница положила счёт поверх остальных, а затем взяла всю стопку и постучала ею по столу, чтобы её края стали ровными, как страницы в книге. Удовлетворённая, она поставила её на место и посмотрела через стол на Дэш.

Стараясь не встречаться с ней глазами, та не могла отвести взгляд от пачки счетов, до отвращения пугающе толстой. За каждым из счетов стоял пони, или компания, или банк, которым она задолжала значительную сумму. Гораздо больше, чем у неё было в наличии, или чем она рассчитывала заработать в ближайшие несколько месяцев. Возможно, даже больше, чем чистая стоимость всего бутика со всем его содержимым.

Больше, чем она смогла бы заплатить до того, как выйдут все сроки. Она беззвучно сглотнула.

— Мы... мы ведь справимся, да? — Голос Тимбл был чуть громче шёпота. Она закусила губу, и Дэш, подняв на неё глаза, увидела, что уши кобылки безвольно опустились и прижались к гриве.

— Ну, Тимбл, мы знали, что эта летняя коллекция была довольно рисковой. Можешь мне поверить, даже у лучших дизайнеров бывают проекты, которые не оправдываются. Это в порядке вещей, и это помогает нам становится лучше. — Да, если так сформулировать, звучит гораздо лучше — словно урок дружбы, усвоенный ею вместе с лучшими подругами, а вовсе не катастрофа, уничтожающая всю карьеру. Ради своей помощницы она произнесла это нейтральным тоном и сохраняя спокойное выражение лица.

— Да, но... Мисс Дэш, я в этом разбираюсь. Даже если зимняя коллекция окажется хитом, мы не увидим этих денег до того, как придёт пора платить по счетам. Те... — Она замолчала и сделала несколько коротких, неглубоких вдохов. — Те летние платья разрабатывала я. Это всё из-за меня, а не из-за вас или Уив. Если бутик... если бутик переживёт это, я пойму, если вы не захотите, чтобы я и дальше работала у вас.

— Тимбл! — рявкнула Дэш. — Послушай меня. Летние платья — это твой проект, да, но это мой бизнес, и я несу ответственность за каждое принятое нами решение. Я верила и до сих пор верю в то, что твои дизайны были великолепны, а твоё мастерство непревзойдённо. Если вся остальная Филлидельфия не согласна, что ж, нам просто нужно приложить больше усилий, чтобы переубедить её.

Тимбл вздрогнула от такой отповеди и с каждым словом никла лицом. В конце она была уже не в силах смотреть на собеседницу. Утерев глаза, помощница спросила:

— Но как быть со счетами?

— Это уже моя забота. У меня есть возможности, Тимбл. Нельзя же несколько раз спасти мир так, чтобы не нашлось ни одной пони, готовой отплатить тебе благодарностью. — Она рассмеялась, но смех вышел невесёлый. — Иногда мне кажется, что вы с Уив забываете, чем я занималась до того, как приехала в Филлидельфию.

— О нет, мисс Дэш. Мы...

— Всё в порядке, Тимбл. — Дэш повернулась к окну. Небо за ним было низким и серым, она едва могла видеть мелькающие силуэты пегасов, доставляющих всё новые облака. Скоро наступит первое осеннее ненастье, и посетителей прибавится. Магазин сможет выжить.

— Почему бы тебе не помочь Уив с витринами? Я думаю, вскоре нас ждут новые клиенты.

— Да, мэм. — Тимбл встала из-за стола и помедлила, словно собираясь что-то сказать, но не решилась и, нервно покачав головой, выбежала за дверь.

Дэш закрыла дверь телекинезом и заперла на ключ. Оставшись одна, она снова перевела взгляд на пачку счетов на столе, и пустота в её груди, казалось, до краёв наполнилась отчаянием.

“Я не могла оплатить эти счета, — прозвучал в голове Дэш голос Рэрити. — Ни одного. Всё до последнего бита я вложила в открытие своего бутика, и всё шло прекрасно до той треклятой злополучной летней коллекции. Это должно было стать концом, Дэш. Я должна была с позором вернуться в Понивилль, чтобы начать всё сначала. О, Селестия, Дэш, как бы я хотела, чтобы всё так и было”.

Дэш молча смотрела на счета, её разум методично перебирал всё, что она могла бы продать, всё, на чём могла бы сэкономить, каждую услугу, о которой могла бы попросить. Даже в лучшем случае, если она уволит Тимбл и Уив, продаст всё, что не было прибито гвоздями, и возьмёт у Твайлайт или Эпплджек взаймы, она едва ли протянет этот месяц.

Это было бы просто недопустимо. Выпроводить помощниц, только что устроившихся на работу? Это станет чёрной меткой, которая останется с ними на долгие годы. Нет, ей нужно придумать, как оставить их, не потерять магазин, сохранить лицо и выживать до тех пор, пока её собственные проекты не позволят им вновь оставаться на плаву. Полгода было бы вполне достаточно — если только ей удастся продержаться так долго.

И вот, думая о Тимбл и Уив, она взяла чистый лист пергамента и перо и начала писать.

Как и запомнилось Дэш, номер в пентхаусе “Филлидельфия Хай Степ” стоил дорого. Настолько дорого, что, по правде говоря, на оплату одной ночи у неё ушли почти все оставшиеся биты. Следующим утром ей даже не хватит на такси, чтобы вернуться домой.

А может, и хватит. Это зависело от того, как пройдут следующие несколько часов. Она тихонько вздохнула и в последний раз критически оглядела своё отражение в большом ростовом зеркале рядом со шкафом.

Её грива была безупречна, как и всегда, каждая прядь цвета индиго строго на своём месте. Шёрстка начищена до блеска, так, что казалась скорее серебряной, чем белой. Хвост завит, пружинист и достаточно дерзок, чтобы показать её в лучшем виде, не впадая в непристойность. Беспокоили только глаза — если приглядеться достаточно близко, вот как сейчас, они всё ещё были покрасневшими и припухшими от переживаний.

Что ж, с глазами уже слишком поздно что-либо делать. Она заставила себя отвернуться от зеркала и потрусила в главную комнату номера, где рядом с двумя высокими узкими бокалами охлаждалась в ведёрке со льдом бутылка вина. Вино тоже обошлось ей в кучу битов, чего она больше не могла себе позволить, но, что ни говори, сегодня её главной заботой было произвести нужное впечатление.

В дверь постучали. Дэш ещё раз быстро оглядела комнату, чтобы убедиться, что всё в полном порядке, и поспешила ко входу. Прежде чем гость успел постучать ещё раз, она нацепила застенчивую улыбку и распахнула дверь.

— Добрый вечер, мистер Гласс, — сказала она. — Спасибо, что так быстро ответили на моё письмо.

— Иначе и быть не могло, мисс Дэш, — ответил Лукинг Гласс. Он последовал за ней в номер и окинул его быстрым оценивающим взглядом. Его глаза задержались на бутылке вина, но только на мгновение, а затем его внимание снова обратилось на кобылку. — Я рад, что когда я прочитал его, у меня уже был запланирован визит в Филлидельфию. Иначе могли пройти недели, прежде чем мы бы смогли встретиться.

— Пожалуйста, после всего, что между нами было, зовите меня просто Рэйнбоу. — Дэш устроилась на диване, подобрав под себя ноги. — Вина?

— Спасибо, с удовольствием. И я настаиваю, оставь и ты этого “мистера Гласса”. Мы ведь старые друзья, не так ли? — Вопрос был риторическим, но в то же время и нет. Дэш заметила, как в конце фразы он наклонился к ней, внимательно ожидая её ответа.

— Разумеется, Лукинг Гласс. — Она улыбнулась, и он явно расслабился. — Пожалуйста, присаживайся, пока я наполняю бокалы.

Он почти что запрыгнул на диван, аккуратно, впрочем, выдерживая дистанцию. Не настолько близко, чтобы случайно коснуться, чтобы вдруг не столкнуться плечами, не имея таких намерений. На расстоянии вытянутого копыта, вполне безопасный промежуток.

— Ну, как поживаешь? — спросила она, передавая ему вино и наливая себе. Они соприкоснулись бокалами в привычном тосте, и каждый сделал по глотку.

— Всё время занят, как и всегда. Похоже, с каждым годом мой список перспективных мест для развития бизнеса становится длиннее на один город. — Он взболтал вино в бокале и отпил ещё. — Впрочем, благодаря этому у меня есть крыша над головой, так что не стоит жаловаться.

— Хм. — Дэш тоже сделала глоток, незаметно оценивая жеребца. Он почти не изменился за те полгода, что они не виделись: всё такой же опрятный и ухоженный, с тёмными кругами под глазами, выдающими пони, на которых возложено слишком много ответственности. На нём был тот же аккуратный платок на шее и булавка в виде колибри, что и во время их первой встречи, почти год назад, в доме Синобы. — А как у вас с Терраццо?

Лукинг Гласс замер, на миг его лицо приобрело оценивающее выражение, тут же сменившееся напускным безразличием.

— О, полагаю, у нас всё в порядке, — сказал он. — Живём в согласии, как я, кажется, уже объяснял. Мы исполняем свои обязанности мужа и жены и не вмешиваемся в то, как мы... скажем так, проводим свободное время.

— Мм... — Дэш сделала большой глоток вина, едва ощущая его вкус и желая лишь побыстрее опьянеть. — Ну, я рада, что вы, как ты это называешь... живёте в согласии. Гармонию в семье стоит ценить.

— Несомненно. — Он поставил свой бокал и повернулся к ней. — Дэш, когда я прочитал твоё письмо, у меня сложилось впечатление, что твои дела идут не совсем хорошо. Тебе нужна помощь?

Это был тот самый ужасный вопрос, ответ на который она репетировала часами, но теперь, когда он был задан, все её осторожные просьбы, придыхания и мольбы мигом улетучились из головы. Она замерла и уставилась на крошечное пятно на диване между ними.

Он не стал нарушать молчания. Лишь после того, как её охватила дрожь, он потянулся вперёд, плавным медленным движением приблизив к ней своё копыто.

— Дэш?

— Да, — выпалила она. Внезапно словно прорвало плотину, и она начала рассказывать, не в силах удержать в себе ни малейшей подробности. Всё — провальная летняя коллекция Тимбл, решение Дэш несмотря ни на что поддержать её, гора счетов, обрушившаяся на бутик, и неизбежное банкротство, — всё это хлынуло из неё нескончаемым потоком, а он молча слушал почти час, пока она изливала ему душу.

Наконец она закончила. Её горло болело, глаза жгло. Повисло молчание, и Дэш, подняв глаза, увидела, как жеребец внимательно разглядывает свой бокал.

— Лукинг Гласс? — решилась спросить она тихим голосом.

Он кивнул в ответ.

— Сколько?

— Восемь тысяч бит, — сглотнув, ответила кобылка.

— Всего-то? — На его губах появилась лёгкая улыбка, а живот дрогнул от сдерживаемого смешка. — Дэш, я могу назвать с десяток банков, которые с радостью ссудят тебе...

— В месяц, — перебила она. — И как минимум в течение полугода.

Лукинг Гласс резко захлопнул рот, и вновь наступила тишина.

— О, — произнёс он наконец. — Теперь я понимаю, почему ты написала мне, а не в банк.

Она облизнула губы, а когда заговорила, её голос дрогнул.

— Я не знала, к кому ещё обратиться. Ни у кого из моих друзей там, дома, нет таких денег, а даже если бы и были, как бы я могла попросить их об этом? Я — Щедрость, Лукинг Гласс. Ты знаешь, что это значит? Всю жизнь я одаривала других пони, жертвуя всем ради них. Если я вернусь и попрошу у них... нет, стану умолять их дать мне денег... — она буквально выплюнула последнее слово, и в её голосе впервые за весь вечер прозвучал напор. — Они никогда больше не будут смотреть на меня так, как раньше. Я не могу этого сделать.

— Хм. — Судя по его лицу, он почти не слушал: слегка нахмурившись, он глядел в сторону. — А если бы я предоставил твоему бутику кредит, какие условия ты могла бы мне предложить?

Ей показалось, что с плеч свалился чудовищный невидимый груз. На миг Рэйнбоу Дэш почувствовала себя пегаской, готовой воспарить в воздух. Она сделала глубокий кружащий голову вдох и произнесла хорошо отрепетированную фразу:

— Я могу предложить тебе десять процентов годовых с каждого ежемесячного перевода. Срок полного погашения через год, с возможностью реструктуризации, если дела пойдут плохо. Как бы то ни было, эти средства гарантируют, что мы останемся на плаву. Ты получишь свои деньги назад, Лукинг Гласс. Я обещаю. В худшем случае, твой кредит даст нам время, чтобы свернуть дело, вместо того, чтобы пустить его с молотка, и ты будешь первым в очереди на возврат долга.

— О, я сомневаюсь, что это так уж необходимо. — Он махнул копытом, словно отгоняя назойливую муху. — Я видел твои проекты, Рэйнбоу. Я знаю, что ты переживёшь это и заработаешь ещё много бит. Хотя, возможно, тебе стоит хорошенько подумать, прежде чем ставить все средства на работы своих помощниц.

— Ха, да уж. — Она сделала большой глоток из бокала, допивая вино. — Думаю, можно и не говорить, что отныне бутик будет управляться железным копытом.

— И я уверен, что для него так будет гораздо лучше. — Жеребец допил свой бокал, поставил его на стол и вновь повернулся к ней. Его василькового цвета глаза, пронзительный взгляд которых она помнила с их первых ночей, были широко открыты.

— Тогда, эм... — Дэш отвела взгляд. — Может... ещё вина?

Он придвинулся ближе, сокращая дистанцию.

— Нет, думаю, не стоит. — Наклонившись к ней, жеребец сделал глубокий вдох, втягивая воздух через ноздри.

Внезапно Дэш пожалела о том, что решила сегодня воспользоваться духами.

— Хорошо, что ж... — Она почувствовала, что у неё пересохло во рту, несмотря на выпитое вино, и несколько раз сглотнула. — Я очень благодарна тебе, Лукинг Гласс. За помощь. Я... благодарна тебе, — шёпотом закончила она.

Почти уткнувшись носом ей в шею, он прижался щекой к её щеке.

— Я знаю, Рэйнбоу Дэш. Знаю.

“О боги, Дэш, я хотела сбежать, — прозвучал шёпот Рэрити в голове. — Просто встать и уйти. Но как я могла это сделать?“

Дэш поняла, что её копыта дрожат, и прижала их к дивану, чтобы остановить дрожь. Однако её грудь охватил трепет, и она знала, что он тоже это чувствует.

— Я, эм... Вы с Терраццо...

Что бы она ни собиралась сказать, он не обратил на это внимания.

— Я и забыл, как чудесно ты пахнешь, — шепнул он ей на ухо. — Ради Селестии, Дэш, знаешь, сколько раз я мечтал увидеть тебя снова? Обещаю, ты об этом не пожалеешь.

И она, конечно же, ни о чём не жалела. Сожаления были для пони, которые были не способны на достойную жертву. Она повторяла это про себя, как мантру, пока покорно следовала за ним в спальню их роскошного номера. Дэш забралась на кровать, игнорируя унижения, причиняемые его носом, сначала прижавшимся к её ягодицам, а затем нырнувшим ей под хвост. Она вздрогнула от внезапного прикосновения, но не издала ни звука.

Очевидно, жеребец был не настроен ждать. Едва опустившись на одеяло, она почувствовала, как он залез на неё сверху, схватил передними копытами за плечи и впился зубами в гриву.

Он не был таким нежным, как в прошлый раз.

“Да и с чего бы ему быть нежным? — Голос Рэрити звучал в голове Дэш, даже когда та стонала под жеребцом. Это было не больно, но и радости от слияния двух тел тоже не было. Он входил, а она принимала его в себя. — Он достаточно за это заплатил, и имел полное право распоряжаться мною так, как ему заблагорассудится”.

К счастью, это продолжалось недолго. Лукинг Гласс сделал последний мощный толчок, от которого у Дэш лязгнули зубы, сжал её изо всех сил в объятьях, а затем соскользнул с неё обратно на простыни. Она выпуталась из его объятий и, дрожа, свернулась на пустой половине кровати.

“Это должно было быть оправдано, — вновь прошептала Рэрити. — Должно было, Дэш”.

В наступившей тишине раздался тихий смешок Лукинг Гласса:

— Ого, это было... Не думал, что доведётся снова пережить такое. — Он наклонился и уткнулся носом в её гриву. — Повторим?

— Конечно, — прошептала она, — конечно.

Лукинг Гласс проспал почти до полудня.

В отличие от Рэйнбоу Дэш. По правде говоря, она вообще не спала. Всю долгую ночь она глядела в огромное панорамное окно на Филлидельфию и небо над городом, наблюдая, как медленно гаснут огни, а потом, много часов спустя, серый рассвет медленно пожирает звезды одну за другой.

Ей было о чём подумать. Однако, как ни странно, её мысли постоянно возвращались к самым нелепым деталям их долгой ночи любви.

“Нет, это не было любовью. Ею и не пахло. Просто случка. Ебля”.

Её шею покрывали вспухшие рубцы от укусов. Её шёрстка была заляпана его выделениями. Особенно выделялось одно пятно на боку, покрывающее часть её кьютимарки. Дэш не хотелось думать о том, что оно символизирует.

Нет, она вспоминала свой оргазм. Всего один, ближе к концу ночи, но его было невозможно забыть, несмотря на то, что он был слабым и ничем не примечательным. Лукинг Гласс только что вновь спустил в неё и прикусил ей ухо, когда выходил, и этого оказалось достаточно, чтобы толкнуть её за край.

Стало быть, она не просто шлюха, а блядь из тех, кто получает удовольствие, обслуживая своего жеребца. Тех, кто от этого кончает. Тех, кто потеет, стонет и встречает своего партнёра с широко раздвинутыми ногами.

Рядом шевельнулся Лукинг Гласс. Она закрыла глаза и притворилась спящей.

— Ммм... Доброе утро. — Его мягкие губы коснулись её загривка. — Хорошо спалось?

— Да, — прошептала Дэш.

— Мне тоже. Мне тоже. — По голосу она могла понять, что жеребец улыбается. — Если хочешь, можешь спать дальше. А я пойду и рассчитаюсь за номер.

Ещё один пункт в ценнике на неё — стоимость номера в гостинице. Она покачала головой.

— Стало быть, на следующей неделе в то же время?

Дэш крепко зажмурилась. Восемь тысяч бит в месяц, да ещё пятьсот в неделю за пентхаус. Итого, на неё тратится десять тысяч с мелочью. Почти двадцать пять сотен за один раз.

“Сколько шлюх зарабатывают больше двух тысяч за ночь? Держу пари, не так уж и много. — Несмотря ни на что, голос Рэрити был до ужаса спокойным. — Я бы за себя так много не дала, хотя, с другой стороны, я и не богата. Но, честно говоря, дорогуша — я столько и не стою. Только моя манда”.

— На следующей неделе, — прошептала она.

— Чудесно. — Его губы коснулись гривы Дэш, а потом он ушёл. Она услышала, как за ним захлопнулась дверь.

Наконец, она заплакала.

Глава 12: Волшебный дар, часть 3

Рэйнбоу Дэш положила сумки в ногах гостиничной кровати и тихо вздохнула.

Стоящая у соседней кровати Чинук дёрнула ушами.

— Всё хорошо? — спросила она. Её собственные пожитки (в основном форменная одежда, но так же туалетные принадлежности и личные вещи) были разложены на покрывале, как будто она готовилась к проверке. Там даже была баночка с лаком для копыт.

Забавное, однако, выражение: “Всё хорошо?”. В последнее время это, пожалуй, была самая распространённая фраза, которую Дэш слышала. Пони задавали ей этот вопрос так же машинально, как махали знакомым на улице. Не проходило и двадцати минут, чтобы её не поприветствовали этим “Всё хорошо?” или родственными ему “Как ты себя чувствуешь?” и “Ты в порядке?”

Несмотря на плохое настроение, при виде кровати Чинук Дэш улыбнулась. Она вспомнила своё первое путешествие с командой и то, как она брала с собой всего по две штуки, просто на случай, если потеряется заколка для гривы или кто-то из команды забудет зубную щётку: она могла бы вытащить запасную и стать героем дня. Глупая, ребяческая мысль, но иногда её голова работала именно так.

И, по-видимому, у Чинук тоже. Дэш, прихрамывая, подошла к ней и оглядела шеренгу вещей, разложенных на кровати. Вдобавок к парадной форме Вандерболтов, лётной форме, запасной лётной форме, потом ещё одной лётной форме и комплекту форменной одежды для ношения вне службы, Чинук захватила с собой набор для выживания в зимних условиях. В Лас-Пегасус. В июне.

— Ты действительно думаешь, что тебе понадобится термобельё, Чи-Чи?

Чинук потупилась, лёгкий румянец проступил сквозь её шёрстку цвета морской волны. Не только на щеках — Чинук была одной из тех кобылок, которые краснеют всем телом. В команде это даже стало чем-то вроде состязания, кто чаще и наиболее публично сможет вогнать её в краску.

— Оно было в списке! — возразила пегаска.

Дэш хихикнула. Уже давно никто не слыхал от неё такого, и уши Чинук снова дёрнулись на звук.

— Чи-чи, этот список просто набит всякой фигнёй. Но когда мы в разъездах, мы поступаем как большие девочки. Каждый сам отвечает за себя: если ты считаешь, что летом посреди пустыни тебе не понадобится зимнее обмундирование, ты можешь оставить его дома.

— Ох. — Пегаска посмотрела на разложенное поверх кровати снаряжение под новым углом, и её уши поникли. Уши были огромными и так явно выдавали её настроение, что Клаудфаер однажды, когда они с Дэш выпили после выступления, назвал их “кошачьими”. Теперь каждый раз, глядя на Чинук, Дэш была не в силах выкинуть этот образ из головы. — Ладно, а ты что взяла?

Дэш вернулась к своей кровати и неуклюже забралась на неё. Левую переднюю ногу пегаски всё ещё фиксировал металлический каркас, хотя, к счастью, он был намного меньше, чем огромная гипсовая повязка, которую она носила целых два месяца. Она даже могла снимать его на ночь.

— Только парадную форму и кое-что в плане гигиены.

— И всё?

— Ага, мы ведь в самом центре города. Если я что-то и забыла, просто выйду на улицу и куплю.

Чинук хмуро посмотрела на заваленную вещами кровать.

— Вот ведь. Жаль, что я об этом не подумала.

— Да ладно, это же твоё первое выступление. — Дэш подобрала под себя три ноги, оставив сломанную вытянутой вперёд. — Со всеми случалось.

— Даже с тобой?

— Агась. Ты как, в предвкушении?

— Нервничаю. — Чинук распушила крылья, словно собиралась взмыть в воздух прямо сейчас. — Я, эм... Я просто надеюсь, что мы сможем летать так же хорошо, как летали вы. — Она запнулась. — То есть, как летаешь ты, я хотела сказать.

— Ага. — Дэш кашлянула и отвернулась, чтобы выглянуть в окно. Они поселились почти на самом верхнем этаже, как это было заведено у пегасов, и из окна открывался вид на необъятные просторы Лас-Пегасуса, уходящие в туманную даль. — Ты прекрасно справишься. И Сайрус тоже.

Чинук ничего не ответила, и они погрузились в молчание. Рэйнбоу Дэш совсем потеряла счёт времени, глядя в окно и наблюдая, как солнце ползёт по небу, а облака расписывают поверхность земли своими огромными тенями. Это было похоже на полёт, только совсем по-другому.

— Полагаю, это было уже после несчастного случая? — Над ухом пегаски раздался мягкий, словно облако, голос Рэрити.

— Думаю, месяца два спустя, — ответила Дэш. Она чувствовала тёплое присутствие подруги рядом с собой, а воздух дразнил слабым ароматом духов, которыми Рэрити постоянно пользовалась. — Наше первое выступление после того, как мы возобновили работу. Чинук и Сайрус были в резерве, их вызвали когда стало ясно, что в ближайшее время я не вернусь в строй.

— Чтобы подменить тебя, они вызвали двоих?

— Нет. Чинук заменяет меня, а Сайрус — Соарина.

— Ох. — Рэрити помолчала пару секунд. — Конечно. Прости.

Дэш дёрнула хвостом, задев им бок Рэрити.

— Не извиняйся.

— Кем бы я была, если не сочувствовала горю подруги? Особенно такой, как ты. — Рэрити прижалась мордочкой к шее Дэш словно мать, тыкающая носом своего жеребёнка. Мягкий, успокаивающий и вполне желанный жест.

Дэш вздохнула и прильнула к боку Рэрити. Она старалась не забывать, что эта Рэрити была самозванкой, прекрасным и ужасным чудовищем, отравляющим разум её подруги. Но сейчас она была для неё просто мягким и тёплым якорем в этом холодном, равнодушном мире.

— Мы можем просто остаться здесь? — прошептала пегаска. За окном лёгкий ветерок гнал облака по сверкающему голубому небу.

— Прости, дорогуша. — Рэрити легонько коснулась носом её макушки. — Нас ждут другие сны.

— Ладно. — Дэш прикрыла глаза. — А мы можем тогда просто побыть тут ещё несколько...

Рэйнбоу Дэш отмеряла ткань от рулона, когда услышала звон висящего над входом в бутик колокольчика. Вскоре из-за двери мастерской послышались тяжёлые шаги её помощницы Тимбл, сменившиеся тихим бормотанием голосов.

В последнее время дела шли неплохо. Благодаря деньгам Лукинг Гласса они сумели полностью восстановиться после летней катастрофы, и теперь осенняя линия полуофициальной одежды, шарфов и шляп расходилась как горячие пирожки. Как она и ожидала, яркие основные цвета, особенно оттенки красного, стали последним писком моды, и её фирменный логотип с тремя бриллиантами снова был хедлайнером крупнейших городских показов мод. Через несколько месяцев она расплатится по последним оставшимся кредитам, и сможет начать возвращать свои долги Лукинг Глассу.

Она всё ещё встречалась с ним раз в неделю — да и как она могла отказаться? Хотя они никогда не говорили об этом прямо, их негласный договор оставался в силе: одну ночь в неделю, в самом дорогом пентхаусе города, её тело принадлежало ему. Как бы он не пожелал им воспользоваться, она это позволяла, и позволяла охотно. Страстно.

Дэш уже больше не лгала себе, что ей это не нравится. Секс есть секс, а секс с Лукинг Глассом всегда доставлял ей удовольствие, по крайней мере, когда она не зацикливалась на том, что происходит на самом деле. Когда она не думала о банковском чеке на восемь тысяч бит, что появлялся в её почтовом ящике каждый месяц, подписанном оттиском его кьютимарки: колибри, вглядывающейся в своё отражение.

Так что нет, о финансовой части сделки она предпочитала не думать. Она просто наслаждалась сексом и тем, что её бизнес снова приносил доход. Всё остальное было не важно.

“Шлюха”.

По этой причине шаги очередного клиента, заглянувшего в бутик во вторник после обеда, не вызвали у неё особого интереса. Она редко встречалась с покупателями лично, для этого существовали помощницы, и Тимбл с Уив прекрасно справлялись с большинством посетителей, если только речь не шла о пошиве на заказ. Поэтому она продолжала отмерять тончайшую багровую ткань, время от времени делая на ней пометки, пока не скрипнула дверь мастерской, и в открывшийся проём не просунулась голова Тимбл.

— Мисс Дэш? Посетительница хочет с вами поговорить.

— Да? — Она засунула восковой мелок за ухо — единственное место, где он, казалось, никогда не терялся. — Скажи ей, что я сейчас приду.

— Вообще-то она хотела поговорить с вами наедине.

Опять же, ничего особенного. Многие кобылки предпочитали не предавать снятые с них мерки огласке.

— Конечно. Пожалуйста, попроси её составить мне компанию.

Приводить мастерскую в порядок было не обязательно — это было её личное пространство, и она содержала его в идеальной чистоте.

Тимбл кивнула и исчезла за дверью. Дэш слышала слабые отзвуки разговора, пока ставила рулон ткани обратно на стойку, и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как в дверь вошла незнакомая, довольно немолодая пегаска.

Она была пегой масти, что встречалось достаточно редко, чтобы такие пони выделялись в толпе, и Рэйнбоу Дэш невольно стала представлять себе различные цветовые схемы, которые могли бы подчеркнуть красоту её шёрстки. В основном она была тёмно-синей, но крапинки лазури и аквамарина взбирались по ногам гостьи и разбегались вверх по груди и вниз к животу, становясь всё более бледными, пока не исчезали где-то на бёдрах. Крылья тоже были окаймлены полосами, в основном такими же тёмно-синими, как и её шёрстка, но с редкими яркими перьями.

Необычно. Дэш подумала, а не модель ли она часом, но тут же отбросила эту мысль. Лицо кобылки было утончённым и совершенно невозмутимым, но ей не хватало той неземной красоты, к которой стремились модели. Да, она была красива для своего возраста, и её шёрстка могла бы вскружить ещё немало голов, но этого было не совсем достаточно для профессионала.

Что ж, значит, просто клиент. Она улыбнулась и шагнула навстречу.

— Добрый день, мэм, я Рэйнбоу Дэш. Чем я могу вам помочь?

Кобылка ответила не сразу. Вместо этого она оглядела комнату, окидывая взглядом всевозможные наряды, некоторые из которых уже были готовы переместиться в выставочный зал, а другие находились на разных стадиях завершения. Она остановилась у одного из них, вечернего платья из прозрачной чёрной ткани, надетого на манекен. Это была одна из лучших работ Дэш, сделанная на заказ для одной из подруг Синобы, и когда она будет закончена, то здорово поможет ей расплатиться с долгами.

— Это в-вы придумали? — едва заметно заикаясь, спросила она. Возможно, последствия какого-то не исправленного вовремя детского порока речи. Она шагнула к манекену и осторожно провела тыльной стороной копыта по воротнику платья.

— Да. — Дэш не смогла сдержать улыбки, когда подошла к кобылке. — Боюсь, оно уже заказано. Но если вы захотите себе что-то подобное, я могла бы вам помочь. Хотя я бы предложила другое цветовое решение, чтобы подчеркнуть вашу шёрстку, которая, должна сказать, дорогуша, просто потрясающая. Может быть, безупречный ярко-красный цвет, чтобы контрастировать со всеми вашими оттенками синего?

— Хм. — Похоже, предложение Дэш не произвело на кобылку особого впечатления. — Возможно. Знаете, я слышу это слишком часто. Как с-сногсшибательна, экстравагантна или необычна моя шёрстка, как будто это я её так раскрасила. А вот подобрать под неё даже самую обычную одежду просто сущая му́ка.

— Ну, никто не говорил, что быть красивой легко. — Дэш вскинула голову, отбрасывая завитые локоны гривы цвета индиго на другую сторону шеи. — Вы говорите так, словно разбираетесь в моде.

Кобылка улыбнулась. Однако её выражение лица казалось каким-то хрупким, как будто готовым вот-вот разлететься вдребезги. Морщинки вокруг её глаз стали ещё заметнее.

— Это... это очень важно в тех кругах, где я вращаюсь. Уверена, вы меня понимаете.

— Конечно, разумеется. — Дэш вернулась к своему рабочему столу и очистила его своей магией, оставив пустой холст, готовый к созданию нового шедевра. — Не хотите воды или, может быть, чаю?

— Нет, спасибо.

Повисла тишина.

Дэш ждала так долго, как только могла, пока пауза не стала неловкой. Возможно, эта кобылка неуютно чувствовала себя с незнакомыми пони или стеснялась своего небольшого заикания. А может, ей действительно понравилось это чёрное платье.

— Итак, кхм... — Дэш откашлялась. — Что бы вы хотели, мэм? И как вы позволите мне вас называть?

При этих словах кобылка повернулась, и Дэш успела поймать выражение её глаз. Оно было тщательно спрятано, но теперь, глядя прямо в лицо, его невозможно было не заметить: гнев и боль. Гостья подошла к столу, её крылья трепетали на боках.

— М-моё имя, — выдохнула она, — Терраццо. И я бы хотела, чтобы ты перестала спать с моим мужем.

Казалось, время застыло. Её сердце буквально остановилось и пропустило полный удар от шока, вызванного словами кобылки. Грудь модельерши словно сдавило ужасными, удушающими тисками, и на мгновение Рэйнбоу Дэш в панике подумала, может ли кобыла её лет умереть от испуга. Её поле зрения сузилось, и она заметила, что мир по его краям начал выцветать и становиться серым. Голова казалась лёгкой, как пёрышко, словно она вот-вот оторвётся и улетит прочь.

Дэш закрыла глаза и заставила себя дышать. Её сердце с трудом вернулось к жизни и теперь бешено стучало, несомненно пытаясь наверстать упущенное за последние несколько секунд. По всему телу выступил холодный пот, насквозь пропитав шёрстку, и она знала, даже не глядя в зеркало, что её губы стали бледными и бесцветными, как мокрая вата.

— Терраццо, — сказала она. Она произнесла её имя так быстро, что это был скорее резкий выдох, чем настоящая речь. — Вы Терраццо.

— Так и есть. — Её глаза сузились, словно она не поверила в искренность реакции Дэш, а затем она фыркнула: — Только не говори мне, что ты не знала, что Лукинг Гласс женат.

— Нет, я... — Дэш отвернулась, поставив копыта на стол, чтобы не упасть. Хороший, крепкий стол, не позволивший комнате поплыть перед глазами. Она облокотилась о него и сделала ещё один глубокий вдох, медленно считая про себя во время выдоха. Только бы не упасть в обморок. Только бы не упасть в обморок. Всё ещё можно исправить.

Когда она подняла глаза, Терраццо всё ещё смотрела на неё.

Солгать? Исказить факты? Сказать правду? В голове у Дэш крутился миллион планов, но ни один из них не шёл дальше следующих пяти минут, кроме как пережить гнев этой кобылы и вытащить её из бутика, не вызвав скандала. Слава Селестии, они хотя бы были наедине. Возможно, Терраццо тоже не хотела закатывать скандал.

Дэш решила, что стоит попробовать. Она закрыла глаза, притворяясь, что охвачена минутной слабостью — ну может быть, не так уж и притворяясь — и изобразила на лице подходящее выражение. В основном потрясение, что было нетрудно, капельку неискренности и чуть-чуть непонимания.

— Он сказал, что женат, — ответила наконец она, когда почувствовала, что это выражение подходит к её лицу, как хорошая маска. — Но он сказал, что вы расстались. Что ваш брак был только формальностью, не имея ничего общего с любовью. Терраццо, поверьте, я понятия не имела, что он делает вам больно.

— Конечно, конечно, он бы так и сказал, — пробормотала Терраццо почти про себя. С этими словами она отвернулась, окидывая взглядом остальную часть мастерской Дэш. — Р-разрази его Селестия, этот жеребец лжёт. Дай угадаю, когда ты впервые узнала об этом, ты разозлилась?

— Ещё бы! — Дэш ухватилась за крупицу истины, как тонущий за спасательный круг. — Терраццо, когда я узнала об этом, я порвала с ним. Так и было! Несколько месяцев я его просто видеть не могла.

При этих словах уши Терраццо дёрнулись и она резко повернула голову, чтобы посмотреть на собеседницу. Движение было суетливым и резким, отчего она оказалась гораздо больше похожей на птицу, чем любой пегас, которого Дэш когда-либо встречала.

— Тогда зачем же ты снова начала с ним встречаться?

Это... был не тот вопрос, на который Дэш была готова ответить. По крайней мере, ответить правдиво — она и себе-то едва могла признаться в том, что была шлюхой, продающей свою манду Лукинг Глассу за восемь тысяч битов в месяц. На всём белом свете ничто не заставило бы её рассказать об этом такой почти что незнакомой пони, как Терраццо.

— Но ведь... тогда-то он и рассказал мне об этом! Что вы больше не живёте вместе! — ответила Дэш. Казалось, это идеальный вариант, она даже почувствовала, что сама начинает в это верить. Разве Лукинг Гласс не сказал, что его брак был фиктивным? Это почти то же самое, что жить по отдельности, пусть условно, а не буквально. Она не сделала ничего плохого.

“Ага, если не считать того, что ты шлюха. Но давай-ка лучше сосредоточимся на браке, который ты рушишь”.

— И этого оказалось достаточно? — Издевательская ухмылка на лице Терраццо ранила Дэш сильнее, чем удары плетью. — Ты просто опять з-запрыгнула к нему в к-кровать? Может, надеясь на миленькую побрякушку, а то и две?

О нет. Нет, нет, нет, нет. Дэш яростно замотала головой и остановилась лишь когда завитки гривы буквально хлестнули её по лицу.

— Терраццо, это не так, я не такая! Вы же знаете Лукинг Гласса, он галантный и очаровательный, и да, может быть, я была глупой кобылкой в розовых очках, но вы должны поверить мне, вы должны поверить, что я никогда в жизни не хотела причинить боль ни одной пони. Если бы я знала правду, я порвала бы с ним навсегда и никогда его больше не видела.

— И как? Сделаешь это?

— Сделаю? — Дэш моргнула, и тут до неё дошёл истинный смысл собственных слов. — О, то есть, конечно, я бы так и сделала. Я так и сделаю! Я... Я сейчас же напишу ему письмо и прекращу с ним все отношения! Я скажу ему, какой он ужасный пони, если обманывает такую милую, добрую и понимающую кобылку, как вы, и всё будет кончено! Мы никогда больше не увидимся. Даю вам слово, Терраццо.

— Даёшь слово.

— Да! Терраццо, я знаю, что мы никогда не сможем стать друзьями, но я не плохая пони. Я никому не хочу причинять боль, и ему придётся с этим смириться.

Терраццо молчала. Она смотрела на Дэш, её крылья и уши время от времени подёргивались, и Рэйнбоу практически видела мысли, проносящиеся у гостьи в голове. Ожидая худшего, модельерша втянула голову в плечи.

Но ничего не произошло. Когда Терраццо заговорила, её речь звучала мягко, а каждое слово, казалось, застревало у неё в горле.

— Наш брак — это всё, что у меня осталось. — Голос кобылы был ломким, словно собеседница была на грани срыва. — Я отдала м-мужу всё, вложила в наш союз всю свою жизнь до последней капли, и вот чем он мне отплатил. Он... Он бросил меня, чтобы найти себе молодую, красивую кобылку, солгал ей о наших с-священных узах, лгал мне о том, зачем он постоянно ездит в Филлидельфию, и теперь я понимаю, почему. Ты и правда прекрасна, Д-дэш. Неудивительно, что он захотел тебя.

— Терраццо, пожалуйста...

— Ты хочешь денег? Я м-могу дать их тебе.

— Я говорю серьёзно! — Дэш подалась вперёд и припала к ногам кобылки. — Вам не нужно мне ничего давать, Терраццо. Он никогда больше не увидит меня, а если попытается это сделать, я лягну его в лицо! Всё кончено!

— Ты лжёшь.

— Нет! — Дэш попыталась сказать что-то ещё, но почему-то у неё перехватило дух. Всё, что она могла делать, это тяжело дышать, отчаянно нуждаясь в воздухе. — Всё кончено, всё кончено, — выдавила наконец она.

— Хм. — Терраццо нахмурилась, глядя на неё сверху вниз, а затем фыркнула и отвернулась. — Р-ради всех нас, надеюсь, что это так, Рэйнбоу Дэш.

Не дождавшись ответа, она ушла.

Дэш смогла подняться с пола не сразу. Шок прошёл только через несколько минут после ухода Терраццо, и леденящий холод в груди исчез, смытый волной пылкой ярости. У неё защипало в глазах, и она вытерла слёзы, прежде чем те успели оставить следы на её мордочке.

Будь он проклят! И она вместе с ним! Ухватив телекинезом рулон ткани и дёрнув к себе, Дэш отшвырнула его прочь, а когда он размотался, впилась зубами в огромный кусок, чтобы заглушить свой яростный крик. Она кричала в него до тех пор, пока не заболела грудь, а глаза не начали вылезать из орбит, и потом ещё немного.

“Ты что, и правда расстроилась? Надеюсь, ты не думала, что твоя маленькая интрижка закончится пожатием копыт и поцелуем в щёчку?”

— Я просто... Просто пытаюсь всем помочь, — прошептала Дэш. Тимбл, Уив — им было нужно, чтобы она была сильной, чтобы бутик продолжил работать. Вот почему она это делала.

Срок её соглашения с Лукинг Глассом истекает только через два месяца. Осталось ещё шестнадцать тысяч бит, которые нужны ей независимо от того, как пойдут их дела. Она не могла рисковать общим благополучием лишь ради гордости одной кобылы.

“А как насчёт твоей гордости?”

Её гордость сейчас тоже не имела значения, если вообще имела хоть когда-нибудь. Она шмыгнула носом, стараясь не думать о том, как ужасно выглядит, и магией привела мастерскую в порядок. Рулон материи смотался сам собой, бумаги и чертёжные принадлежности поплыли по воздуху на предназначенные им места. Она сделала пару долгих глубоких вдохов и вышла в демонстрационный зал, где Тимбл и Уив, да будут благословенны их невинные сердца, работали с улыбками на лицах.

Терраццо придётся подождать ещё пару месяцев, прежде чем она заполучит своего мужа обратно.

Дэш приземлилась неудачно, её ноги подогнулись, словно были набиты сеном, и она заскользила на животе по холодной грязи вперемешку с песком. Она с трудом остановилась, едва не набрав полный рот грязной жижи, и тряхнула головой, чтобы прогнать пелену, застилающую разум.

Забавно, она не могла вспомнить, как летела.

Заворчав, она поднялась на копыта и, как могла, постаралась очистить шёрстку. Как правило, она не боялась испачкаться, но она никогда, повторюсь, никогда не запарывала ни одного приземления, а грязная полоса, протянувшаяся через её шею и грудь, недвусмысленно говорила любому пони, что в этот раз она, так сказать, ударила в грязь лицом.

Вот только... похоже, вокруг не было ни души. Она находилась в Понивилле, это она точно могла сказать, но улицы были пустынны, и единственным звуком был тихий свист ветра в кровлях домов. Небо было затянуто зеленоватыми тучами, низкими и угрюмыми, наполненными льдом и бешено клубящимися, готовыми выплеснуть свою ярость на мир, лежащий внизу. Дэш плотно прижала крылья и инстинктивно пригнула голову, уже почти чувствуя, как в её тело впиваются первые льдинки. Даже мелкий град был способен повредить перья, а более крупные градины могли лишить крылатых пони сознания и отправить навстречу земле и смерти. Град был опасной штукой — ни один пегас не связывался с ним и даже не приближался к нему, если у него был выбор.

Итак, нужно найти укрытие. Она повернулась и резко остановилась при виде открывшегося перед ней зрелища.

До бутика “Карусель” было не больше десяти шагов, но это был не тот бутик, который помнила Дэш. Его некогда белые стены покрылись пятнами от времени и запустения, покоробленные, посеревшие доски проглядывали из-под краски, будто гнилые зубы. Разноцветных флажков больше не было: клочья выцветшей ткани бешено трепетали на ветру. На её глазах лоскут одного из них оторвался и унёсся прочь, словно взлетевшая птица.

Окна были пусты. В сорняках, выросших по стенам бутика, виднелись торчащие осколки стекла, а внутри была только темнота. Похоже, дома никого не было.

— Это всего лишь сон, — пробормотала она. — Всё это не настоящее. Это всего лишь сон.

Она остановилась перед дверью. Та была как новенькая, такая же идеальная, какой её помнила Дэш. Краска не выцвела, дерево не потрескалось, а медные дверное кольцо и ручка были безупречны и ничуть не потускнели. Эта дверь здесь выглядела так, словно вместо недостающего кусочка в паззле воспоминаний Дэш на пустое место впихнули фрагмент из совсем другой головоломки.

Она покачала головой, а когда снова посмотрела на дверь, та уже исчезла. Осталась только сломанная притолока и тёмная пустота за ней.

“Это всего лишь сон. Всего лишь сон”.

Затаив дыхание, она переступила через обшарпанный порог и подождала, пока глаза привыкнут к полумраку бутика.

Внутри царил полнейший разгром. Если бы Рэрити — настоящая, а не чудовище, преследующее её во сне — увидела это, она не смогла бы удержаться от вскрика. Изысканная мебель, подобранная модельершей чтобы обеспечить комфорт гостям или заказчикам, была разбита в щепки, разбросанные по всей комнате вперемешку с обрывками десятка платьев. Безголовый поникен, всё ещё закутанный в малиновый шарф, прислонился к перилам лестницы, грозя в любой момент рухнуть. Из стены торчала половина кофейного столика. Ковёр под копытами был изодран и сдвинут, из-под него виднелось голое дерево. Всё выглядело так, словно никто не бывал здесь уже много лет. А может, и десятилетий.

— Рэрити? — позвала она. — Это Дэш.

Наверху что-то сдвинулось. С потолка посыпалась известковая пыль, и пегаска почувствовала, как её крылья напряглись, инстинктивно готовясь к немедленному бегству. Она заставила их вновь прижаться к бокам и позвала снова:

— Рэрити?

Долгое время ответом ей был лишь шум яростного ветра, доносящийся снаружи, и скрип обветшавших, непрочных стен бутика. Пока она ждала, прошло несколько минут, а может быть, даже часов, она не могла сказать с уверенностью.

Наконец, как она и предполагала, Рэрити отозвалась:

— Я здесь, — раздался голос из кухни. Фраза нерешительно оборвалась, и Дэш подумала, что она закончилась безмолвным «дорогуша» — скорее намерением сказать, чем самим словом.

Рэрити ждала её за столом. В болезненном зеленоватом свете сумрачного дня, просачивающемся снаружи, только её шёрстка казалась чистой и безупречной. Всё остальное на кухне представляло из себя такую же катастрофу, как и вестибюль: шкафы разлетелись на кусочки, раковина провалилась в яму, заполненную водой, а потолок местами провис, как шкура старого пони. Самозванка ждала Дэш за столом, положив на него переднюю ногу, повернув голову в профиль и глядя в окно на бушующую бурю. Она возвышалась над комнатой, её длинный рог почти касался гниющих открытых стропил над их головами.

— Привет, — прошептала Дэш. Она медленно подошла к столу и запрыгнула на чудом сохранившийся стул. Тот скрипнул под её тяжестью, но выдержал. Пегасы, особенно кобылки, были самыми лёгкими из пони.

— Рада тебя видеть, Дэш. Лучше бы ты не приходила, но я всё равно тебе рада. — Она умолкла, и её губы чуть изогнулись в хмурой гримасе. — Звучит совершенно бессмысленно, правда?

— Да, но я понимаю.

— Хм. — Она наклонила голову, указав подбородком на окно. — Ты видела бурю? Это будет что-то невероятное.

— Ага, видела. — Она ненадолго умолкла. — Рэрс, где мы?

— Мы спим на старой кровати Свити в бутике “Карусель”. Или мы в Понивилле после того, как он был заброшен и превратился в руины. Или же мы находимся в некой метафизической конструкции, созданной моим спящим разумом, в своего рода отражении моего внутреннего “я”. — Она взглянула на провисший потолок. — Довольно жалкое зрелище, верно?

— Это место видало и лучшие дни.

— Лучшие годы. — Она повернулась лицом к подруге, и та увидела, что левая глазница единорожки превратилась в отвратительную яму, тёмную дыру, края которой были испачканы красным. — У меня для тебя кое-что есть, Рэйнбоу Дэш.

“Пожалуйста, только не глаз. Пожалуйста, только не глаз”. Пегаска с трудом подавила рвотный позыв. Она вздрогнула, но не отвела взгляда от уцелевшего глаза Рэрити.

— И что же?

— Выход. — Рог Рэрити засветился слабым лазурным светом, и непонятно откуда выплыла крошечная голубая звёздочка, опускаясь на стол между ними. Несколько мгновений огонёк дрожал, а затем магия Рэрити погасла, открыв маленький драгоценный камень, размером с перепелиное яйцо, идеально круглый и мерцающий в глубине, как ночной океан.

— Очевидно, наше последнее приключение, связанное с хождением по снам, заставило Твайлайт поволноваться, поэтому она добавила к заклинанию защитный механизм, — продолжила Рэрити. — Раскуси этот камень, как ты раскусила другой, и мы обе проснёмся.

— Вот так запросто?

— Да. Думаю, ты уже достаточно насмотрелась на моё прошлое. Ты видела... — она сделала паузу, — мой разум изнутри, так же как я твой. Мы достигли определённого паритета. Мы в равной мере осознаём страдания друг друга.

— Опять драматизируешь.

— Что ж. — Она повернула голову осматривая заброшенный бутик и царящую в нём разруху. Если отсутствующий глаз и беспокоил её, то она никак этого не показывала. — Осмелюсь сказать, сейчас это вполне оправданно.

Порыв ветра ударил в бутик, сотрясая всё здание. Уши Дэш резанул пронзительный скрип измученных, почти ломающихся досок.

— Тебе и правда нужны сны получше, Рэрс, — сказала она, когда ветер немного утих. — Мы можем... Я могу тебе помочь.

— Это сны шлюхи, Дэш. А шлюхам снятся лишь утраты.

— Ты не... — Дэш поняла, что стоит на стуле и уже не говорит, а кричит. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и снова опустилась на место. — Никогда не называй себя так, Рэрити. Мне плевать, какие ошибки ты совершила, или что, по твоему мнению, должна была сделать. Ты всё та же красивая, любящая и щедрая кобылка, которую я помню.

Какое-то время Рэрити молчала. Дэш слышала лишь стук своего сердца и доносящийся с улицы шум ветра.

Она медленно потянулась копытом через стол и остановилась всего в паре сантиметров от ноги модельерши.

— Рэрити, пожалуйста, позволь мне...

— Ты помнишь, что я тогда сказала? Я не шутила, — перебила её единорожка, словно Дэш ничего и не говорила. Она подняла переднюю ногу и потёрла щёку, оставив на мордочке алый мазок. — Именно это я и имела в виду. Я бы с радостью вырвала себе глаз, лишь бы вернуться и исправить свои ошибки. Провести хотя бы пять минут с собой из прошлого. Предупредить её. Иногда, когда я притворяюсь храброй пони, я готова отдать за это даже оба глаза.

— Рэрс, во-первых, ты всегда была храброй пони. А во-вторых, это просто смешно. — Впрочем, в их положении мало что могло показаться смешным. Заброшенный бутик скрипел на ветру, и она услышала, как наверху что-то упало на пол с громким звоном разбитого стекла. Ставни колотились об окна с такой силой, словно хотели во что бы то ни стало пробиться внутрь, и Дэш пришлось повысить голос, чтобы перекричать их. — Это всё твой разум, он вцепился в одну маленькую ошибку и раздул из мухи слона. Очень, очень большого слона.

— Я понимаю, почему ты так думаешь, — сказала Рэрити. Она лениво покатала океанский сапфир своим копытом, на мгновение закрыв его свет и вновь погрузив комнату во тьму. — Просто ещё одна кобылка, которая спит с женатым жеребцом. Просто ещё одна шлюха. Должно быть, это происходит по тысяче раз на дню. С чего это мой проступок должен чем-то отличаться от других, да?

— Эм... — Это было не совсем то, что Дэш имела в виду. По крайней мере, насчёт проступка. — Я... ага, наверное. Тебе нечего стыдиться, Рэрити. Уже нечего. Ты можешь оставить это позади.

Вновь взвыла буря, а затем Дэш чуть не оглохла от ужасного чудовищного треска. Бутик затрясся, будто от удара великанского копыта, и из лестничного пролёта, ведущего на второй этаж, внезапно налетел порыв ветра и дождя. Куски того, что, возможно, когда-то было верхним этажом, посыпались вниз лавиной мокрых обломков, и лужицы вокруг копыт пегаски начали медленно расти.

— Никто из нас не может оставить позади прошлое, Дэш, — сказала Рэрити. Лицо кобылки было повёрнуто к окну, и хотя она говорила тихо, Дэш слышала её так же отчётливо, как если бы они находились в старой библиотеке Твайлайт. — Ты не можешь оставить память о Соарине, а я не могу... — Её рот резко захлопнулся, аж зубы щёлкнули, и она повернулась к океанскому сапфиру, сверкающему на столе между ними. — В общем, оставить это.

— Оставить что, Рэрити? — Дэш пришлось кричать, чтобы её было слышно несмотря на ревущий ветер. Она прижалась к столу и накрыла голову крыльями, чтобы защититься от пронизывающего дождя, хлеставшего сквозь трещины в шатающихся стенах бутика.

— Я не могу сказать, Дэш. Это сон — ты можешь только смотреть. И я снова молю тебя, не делай этого. — Она легонько толкнула океанский сапфир, и тот покатился по столу в сторону пегаски.

Дэш прищурилась от бушующего ветра. Воздух вокруг них был наполнен летящими обломками, некоторые из которых были достаточно острыми, чтобы ранить её до крови. Не обращая внимание на боль, она сосредоточилась на идеально круглом камне. Она знала, что если разгрызть его, он хрустнет на зубах и будет пахнуть можжевельником.

— Прости, Рэрс. Я не могу. — Пегаска ткнула камень копытом, отправляя его обратно. Он покатился к краю стола, покачиваясь, застыл на миг, а затем нырнул вниз, канув с беззвучным всплеском во всё прибывающей воде.

Модельерша кивнула.

— Я так и думала. — Теперь ей тоже приходилось кричать, чтобы быть услышанной в грохоте разрушающегося бутика. Стены начали прогибаться, в них появились огромные трещины, сквозь которые хлынул яростный, болезненный свет бури. Даже пол под копытами Дэш сдвинулся с места, словно больше не был прикреплён к земле. — Мне очень жаль, Дэш. Я сожалею обо всём, и мне жаль, что я не рассказала тебе этого раньше.

— Всё нормально, Рэрс. — Дэш перегнулась через стол и крикнула единорожке прямо в ухо: — Как ты и говорила, я сама должна это увидеть.

— Нет, я не об этом, — покачала головой Рэрити. Брызги дождя, пробивающиеся сквозь треснувшие стены, размазали алое пятно на её мордочке и смыли розовые слезы, текущие из пустой глазницы. — Я так ни разу и не сказала, что люблю...

Раздался оглушительный треск. Последние стены бутика рухнули, и деревянные балки, штукатурка, занавески, черепица и всё, из чего состоит дом, разлетелись на куски, рухнули и унеслись вдаль, увлекаемые ветром в бешеную бурю и вечную ночь. Пони, находившиеся внутри, были изувечены и смяты, и Дэш в последние секунды агонии успела пожалеть о том, что не воспользовалась камнем и не проснулась.

Но самоцвет исчез, и остался только сон.

Когда солнце выглянуло из-за горизонта, Рэйнбоу Дэш уже не спала.

Строго говоря, лето уже кончилось, прошло несколько дней после осеннего равноденствия, но воздух всё ещё был свежим и благоуханным, и даже ночью в Филлидельфии было достаточно тепло, чтобы пони могли свободно выходить на улицу без пальто и шарфов. Но каждые несколько часов неизменно поднимался ветер, касаясь шёрстки прохладным поцелуем, словно обещание и предупреждение о грядущих переменах. Три месяца Селестии миновали, и мир отдалялся всё дальше от солнца навстречу долгой зимней ночи.

А это значит, бутик снова нарасхват.

Впрочем сейчас Дэш об этом не думала. Бутик находился в нескольких километрах отсюда, в городском районе мод и нарядов, а не в шикарном деловом квартале, где располагался отель “Хай степ” и его фантастически дорогой пентхаус, сквозь огромные панорамные окна которого она взирала на просыпающийся мир. Она видела, что день обещает быть ясным, лишь несколько облаков словно тёмные пятна омрачали изумительное лазурное небо на рассвете.

“Красиво, правда? Честная красота, которая не притворяется чем-то другим. Если бы природа была пони, она никогда не носила бы одежды, и мы боготворили бы её за это”.

Дэш тихонько вздохнула. Лежавший позади Лукинг Гласс, прильнувший к её спине, пробормотал что-то во сне и притянул её ближе. Его тёплое дыхание щекотало ей гриву.

Она попыталась вспомнить, были ли у него назначены встречи в других городах. Иногда, проведя с ней ночь, он вставал рано и первым же поездом отправлялся в Мэйнхэттен или Кантерлот. В другие дни, когда у него не было срочных дел, они часами лежали в постели, пока прислуга не приходила убирать комнату. Тогда они могли бы успеть на поздний завтрак или прогуляться по шумному городу, всегда оживлённому, даже в субботу. Она была не против проводить с ним больше времени — за восемь тысяч бит в месяц он более чем это заслужил.

Осталось всего три недели до того, как на её счёт поступит последний платёж, и тогда... ну, тогда всё осложнится. Сейчас она получает от него деньги, а потом ей придётся их отдавать. Это шаг вперёд, но её положение всё ещё оставалось шатким. К тому же проблема с Терраццо никуда не делась: она, должно быть, не будет в восторге, если узнает, что Дэш всё ещё трахается с её мужем.

“Есть над чем подумать, верно? Впрочем, могло быть и хуже — ты могла быть дешёвой шлюхой. Да, кстати о шатких положениях, прошлая ночь была действительно впечатляющей. Как тебе удалось сохранить равновесие, когда...”

Дэш ещё крепче прижала ноги к груди. Этого движения было достаточно, чтобы потревожить её соседа по постели, и она почувствовала, как он зашевелился.

— М-м-м... — Он уткнулся мордой в её гриву и глубоко вдохнул. — Утра.

— Доброе утро, — прошептала она.

— Как спалось?

— Прекрасно. — Она провела копытцем по его ноге от начала до конца. — В общем-то ты меня и разбудил.

— Прости. — В порядке извинения он слегка куснул её за ухо, а затем разорвал объятия. Когда жеребец слез с кровати, матрац чуть сдвинулся. — Если хочешь, можешь поспать ещё, а я пойду приму душ.

Дэш промолчала. Но она знала его достаточно хорошо и понимала, что ответа от неё он и не ждёт. Вместо этого она подцепила копытом одеяло и натянула на плечо, словно восполняя утраченное тепло его тела. Это было, конечно, притворство, но хорошо отрепетированное, и она знала, что оно вызовет у него чувство некоторого удовлетворения.

“Хорошо исполнено. Осталось научиться изображать оргазм, и ты заткнёшь за пояс любую шлюху в этом городе”.

Оставшись наконец одна, Дэш закрыла глаза. Прошлой ночью ей удалось поспать несколько часов, но, как всегда, её сон был прерывистым. Осталось ещё несколько минут до того, как ей придётся встать и, спотыкаясь спросонья, в свою очередь отправиться в душ, и они были едва ли не величайшим сокровищем на свете. Она зевнула так широко, что у неё клацнули челюсти. Проделав это несколько раз, она снова уронила голову на подушку. Чудесную, мягкую подушку. Дорогую, наверное, но теперь, когда бутик снова встал на ноги, она могла позволить себе такие отличные вещи. Надо будет проверить перед уходом, есть ли у неё этикетка, и что на ней написано.

Эта дурацкая мысль засела у неё в голове, как иногда бывает с мыслями, что приходят на грани сна и бодрствования, и не хотела покидать её, пока Дэш всё глубже и глубже погружалась в забытьё. Когда она почти заснула, в комнате внезапно потемнело, как будто солнце спряталось за тучей. Этого было достаточно, чтобы она открыла глаза.

За окном, как птица притулившись на бетонном подоконнике шириной всего в несколько сантиметров, стояла пегаска, судорожно взмахивая крыльями, чтобы удержать равновесие. Её лицо было прижато к стеклу, и Дэш видела, что её дикие глаза были широко раскрыты, а зрачки сжались так, что радужка была почти не видна на фоне белков.

Её взгляд пронзал Дэш словно стрела. Кобылка вскрикнула и попыталась вскочить на копыта, но ноги запутались в одеяле, и всё, что ей удалось сделать, это в панике свалиться с кровати. Она отчаянно пнула его ногой и сумела встать, сердце стучало в груди, как отбойный молоток.

Пегаска по ту сторону стекла внимательно следила за лихорадочными метаниями Дэш. Теперь модельерша могла различить её цвета: в основном синий, с бирюзовыми и зелёными крапинками, сверкающими в лучах утреннего солнца как драгоценные камни. Но их красота померкла — шёрстка свалялась и была испачкана грязью, а длинная грива совсем спуталась. Крылья были не лоснящимися и гладкими, а неряшливыми, как у голубя, с редкими перьями, торчащими во все стороны.

Впрочем Дэш было не до этого — она не могла отвести взгляда от глаз Терраццо. В них ясно читалась боль от предательства и намёк на что-то ещё. Что-то, весьма похожее на решимость.

Прежде чем Дэш успела закричать вновь, Терраццо стремительно взмахнула крыльями и исчезла. Модельерша обнаружила, что осталась одна, пытаясь отдышаться и глядя на прекрасный восход.

— Дэш? У тебя всё в порядке? — Она услышала, как выключился душ, и дверь ванной со скрипом приоткрылась. — Мне показалось, я что-то слышал.

— Да-да, всё хорошо. — Это была, пожалуй, самая худшая ложь за всю её жизнь. В голосе Дэш слышалась паника. — Я... Я должна идти!

— Подожди, что... — Голос Лукинг Гласса затих, когда Дэш, спотыкаясь, выбежала из двери пентхауса в коридор отеля. В такую рань он ещё пустовал, хотя перед каждым номером уже лежали газеты. Она галопом пронеслась по коридору к лифтам и ударила копытом по кнопке “вниз”. Эта проклятая штуковина добиралась сюда целую вечность, по крайней мере секунд десять, и Дэш нырнула внутрь, как только двери раздвинулись достаточно широко, чтобы пропустить стройную пони внутрь.

— О Селестия, о Селестия, — пробормотала кобылка. Она была на сороковом этаже, и потребовалось больше минуты, чтобы спуститься вниз. А вдруг Терраццо уже ждёт её в вестибюле? Некстати она вспомнила, что забыла в номере шарф, он так и остался лежать в сумочке, и мысленно выругала себя за то, что выбежала без него.

Что ж, нет времени возвращаться. Дэш высунула голову из открывшейся двери — вестибюль был пуст, если не считать персонала отеля и нескольких со вкусом подобранных растений в горшках. Она рассеянно подумала, достаточно ли они тяжёлые, чтобы их можно было использовать в качестве оружия.

Она прошла через вестибюль, так и не столкнувшись с обезумевшей пегаской, и через несколько секунд уже стояла на тротуаре. Здесь, по крайней мере, она почувствовала себя в безопасности — её окружали десятки пони, уже успевших проснуться, и почти все они были единорогами. Если она будет держать голову пониже, то сможет затеряться в толпе достаточно надолго, чтобы сесть в такси. Ну а потом, когда Терраццо неизбежно проследит за ней до бутика... что ж, тогда она что-нибудь придумает.

Дэш раздумывала о том, как оформляется запрет на приближение, когда до её ушей донёсся странный звук. Все пони вокруг неё встали как вкопанные и задрали головы. Некоторые из них указывали копытами куда-то высоко вверх. Дэш проследила за их взглядами, и её сердце чуть не остановилось снова.

На сорокаэтажный высоте, на самом краю крыши отеля “Хай степ”, появилась ярко-синяя искорка. Пегасы не были редкостью в Филлидельфии, но они нечасто залетали так высоко, а тем более устраивали насесты на крышах небоскрёбов. Вот это уже было достаточно необычно, чтобы привлечь несколько взглядов. Дэш это зрелище скорее напомнило о коршуне, выслеживающем добычу.

Синий силуэт пошевелился и превратился в размытое пятно, стремительно несущееся к земле. Дэш съёжилась и приготовилась к бегству. В любую секунду эти крылья распахнутся, и Терраццо устремится к ней. Вот она и попалась.

Терраццо падала всё быстрее. Она миновала тридцатый этаж, затем двадцатый.

Затем десятый. Пятый. Последний. Её крылья так и не раскрылись.

Пони завопили и бросились врассыпную от тротуара перед входом в отель. Краешком глаза Дэш успела заметить на нём что-то синее, перемазанное ярко-красным, а затем мир развернулся на девяносто градусов, и она почувствовала под правой щекой грубый асфальт.

Из этого ужасного дня она не запомнила больше ничего.

Глава 13: Умиротворение

Когда Рэрити открыла глаза, ещё не рассвело.

Вся правая сторона её лица воспалилась и пульсировала от боли при каждом ударе сердца. Горячий металлический привкус во рту подсказал ей причину, и она осторожно провела языком по зубам. Между двумя коренными, чуть ниже скулы, была щель, и она задержалась на ней кончиком языка. Дёсны давно зажили, и только в минуты когда не было других забот, вот как сейчас, она вспоминала, что когда-то здесь тоже был зуб.

Вскоре боль утихла, а вместе с ней исчез и вкус крови. Она несколько раз открыла и закрыла рот, просто чтобы убедиться что всё в порядке, но какой бы призрак ни вызвал к жизни её старые раны, он уже исчез.

“Просто воспоминания”.

Она безвольно уронила голову на бок и увидела лежащую рядом Рэйнбоу Дэш.

“Всего лишь сны”.

Грудь пегаски поднималась и опускалась, но движение было таким медленным, что его было легко не заметить. Казалось, та делает вдох лишь раз в минуту, а может быть, и реже. Рэрити из любопытства потянулась к ней и прижала копыто к боку подруги. Он был тёплым, даже сквозь плотную шёрстку, и она почувствовала как бьётся сердце Дэш, его медленный и мягкий ритм, успокаивающий метроном, каждым тактом уносящий кусочек ночи.

Рэрити опустила голову на матрас, её копыто отодвинулось и прижалось к груди, единорожка погрузилась в раздумья. Как часто она лежала вот так? Где-то между явью и сном, скользя во мгле, разделяющей миры, словно пони, пытающийся удержаться на плаву в штормовом океане. Волны схлестнулись у неё над головой, и она почувствовала, что глаза закрываются, несмотря на все усилия оставаться в сознании. Веки были ужасно тяжёлые, словно жернова, и она позволила себе отдаться нежному ночному прибою.

Но несмотря на это, её связь с реальностью не прервалась. Она чувствовала мягкое одеяло под собой и тепло, исходящее от тела подруги. Запах хлопчатобумажных простыней и слабые оттенки озона и пота, отмечающие присутствие Дэш. Она ощущала два запаха перьев: выдохшийся, слегка грубоватый запах пуха, которым была набита подушка, и острый, пыльно-затхлый запах пегасьих крыльев. Вместе эти ароматы сливались в единый букет, который она подсознательно ассоциировала со сном в роскошной постели с подругой. Рэрити придвинулась ближе к раскинувшейся на кровати Дэш, зарылась мордочкой в шёрстку между её крыльями и глубоко вздохнула. Запах поглотил единорожку, и она задержала его в себе, пытаясь, несмотря на застилающую разум сонную пелену, вспомнить, когда в последний раз она чувствовала себя в такой безопасности.

“Пожалуйста, пусть это длится вечно”.

Конечно, это было невозможно, но, быть может, Луна услышала её молитву, потому что это продлилось дольше, чем она имела право надеяться. Прошло, казалось, несколько часов, и во всём мире не было ничего, кроме мягких пушистых перьев под подбородком, нежного тепла, ласкающего её живот, и всепроникающего запаха Рэйнбоу Дэш, окутывающего её разум, словно дурман. Это продолжалось до тех пор, пока тьма за окном не начала медленно уступать рассвету. Пока она не увидела линию горизонта и нечёткие тёмные очертания деревьев и крыш на фоне мрачного серого неба.

И когда всё закончилось, она призналась себе, что не смогла бы придумать лучшего способа провести свои, возможно, последние часы с Рэйнбоу Дэш.

Она почувствовала, как пегаска пошевелилась, её тёплое тело отодвинулось на пару сантиметров. Рэрити открыла глаза и увидела, что глаза Дэш тоже открыты, их малиновые радужки едва различимы в предрассветном сумраке. Не двигаясь, лишь время от времени моргая, она уставилась в стену. Если она и знала, что подруга не спит и смотрит на неё, то не подавала виду.

— Здравствуй, — выдохнула Рэрити.

— Привет, — ответила Дэш. Она нахмурилась, потянулась к челюсти и поморщилась, коснувшись её копытом. Рот пегаски беззвучно шевельнулся, и она скорчила гримасу, будто в рот попало что-то противное.

— Лицо болит, — сказала она наконец.

— Знаю, думаю, это побочный эффект заклинания. Он должен исчезнуть через пару минут. Вкус крови тоже.

Дэш кивнула и опустила голову обратно на простыни, но всё ещё продолжая каждые несколько секунд тыкать себя копытом в щёку, пока её уши не перестали дёргаться от каждого прикосновения. Она открыла и закрыла рот, сморщила нос и снова повернулась к Рэрити.

— Что произошло? — спросила пегаска.

— После того, как разбилась Терраццо, я потеряла сознание. Помнишь?

— Да. — Дэш отвела взгляд. — Это случилось на самом деле, верно? Это были твои воспоминания?

— Да, мои. Во всяком случае, насколько я помню. — Несмотря на мрачную тему разговора, Рэрити не смогла сдержать скользнувшей по губам лёгкой улыбки. — В общем, я ударилась щекой о бордюр, сломав один из коренных зубов. Дантисту пришлось его удалить.

— А. — Дэш долго изучала её лицо. — На вид и не скажешь. Никаких неровностей или типа того.

— Знаю. Я велела врачу вырвать такой же зуб и с левой стороны.

Дэш моргнула. Лишь через несколько секунд её рот приоткрылся и она тихо охнула.

— Всё в порядке. — Рэрити перевернулась на спину. Серебряные музыкальные ноты и нотные линейки, нарисованные на потолке, слабо поблёскивали в темноте. — Никто даже не заметил. Думаю, ты первая, кто об этом узнал.

— А разве это, ну, не мешает тебе есть?

— Разве что, поначалу. А потом, полагаю, я привыкла.

Раздался тихий шорох, и она почувствовала, как Дэш коснулась её щеки. Сначала робко, мягче, чем бабочка, севшая на кончик уха, но по мере того, как бежали секунды, а Рэрити не отстранялась, пегаска, должно быть, смогла набраться смелости, и вот её копыто нежно скользнуло вниз по подбородку подруги, мимо её дёрнувшегося уха и, наконец, в гриву.

— Скрываешь ещё какие-нибудь раны? — спросила Дэш едва ли не беззвучным шёпотом.

— Ничего достойного упоминания.

— Хм. — Копыто Дэш покинуло её гриву, и мгновение спустя Рэрити почувствовала, как оно прижалось к её груди, прямо над сердцем. — Ты уверена?

Ответила она не сразу. Касание Дэш было слишком драгоценным, чтобы испортить его пустыми словами.

— Да.

— По-моему, ты врёшь. Я же была в том сне, помнишь?

Ох. Рэрити закрыла глаза и откатилась в сторону.

— Шрамы, Рэйнбоу Дэш. Шрамы, не раны.

Кровать скрипнула, когда позади неё Дэш придвинулась ближе. Ночной холод исчез, сменившись прикосновением мягкой шёрстки и нежным теплом. Крыло накрыло её, как одеяло.

— Думаю, они тоже многое значат, Рэрс.

— Может быть. — Рэрити с трудом подавила в себе глупое желание забрать крыло Дэш в рот и пожевать его, как она делала со своими одеялами, когда была жеребёнком. Её подруга, вероятно, такого не оценит. — Знаешь, мы просто ходим вокруг да около.

— Ага. — Дыхание пегаски щекотало её загривок. — Так что же, эм, случилось? После этого, я имею в виду.

— Провели дознание. Никаких обвинений предъявлено не было, поскольку никто не мог сказать, какие законы мы нарушили. Бульварные газеты опубликовали некоторые из наиболее непристойных слухов, всплывших в результате расследования, но слишком многие пони были заинтересованы в том, чтобы просто спустить всё на тормозах. Лукинг Гласс, конечно же, но и семья Терраццо тоже.

— Но почему? Я думала, они захотят отомстить ему.

— О, они так и сделали. Они попытались разрушить его бизнес, но он сумел продать свои активы и скрыться прежде, чем они смогли серьёзно испортить ему репутацию. Последнее, что я о нём слышала, это то, что он уехал в Лас-Пегасус.

— А что насчёт тебя?

Рэрити пожала плечами, наслаждаясь ощущением перьев Дэш, скользящих при этом по её телу.

— Им было наплевать на меня. Терраццо никому не рассказала о нашем разговоре. C точки зрения её семьи я была всего лишь другой его кобылкой. Недостойной их мести.

— Не то, чтобы я была так уж не согласна с их решением, но ты — нечто большее.

Рэрити перевернулась, оказавшись нос к носу с Дэш. Она обхватила передними ногами ноги пегаски и крепко прижала их к себе.

— Я спала с жеребцом за деньги, Рэйнбоу. Какой пони надо быть, чтобы творить такое?

— Без понятия. Отчаявшейся? Испуганной?

— Всё это лишь отговорки.

— Ага, ну... — Она надолго замолчала. — А что случилось с твоим магазином?

— Нам повезло. — Рэрити протянула копыто, чтобы пригладить непослушный пушок, топорщившийся на груди Дэш. Она, должно быть, спала на ней, отчего сейчас он нахально возвышался над гладкой шёрсткой, напоминая всклокоченную со сна гриву. — Конечно, я так и не получила последний чек Лукинг Гласса, но бутик уцелел. Тимбл вызвалась работать бесплатно целый сезон, но, к счастью, до этого не дошло.

Рэрити ничего не сказала о месяцах, когда она спала на полу в мастерской после продажи своей квартиры, или десяти килограммах, которые она потеряла после самоубийства Терраццо. О друзьях, которых она больше никогда не видела, или, что ещё хуже, о выражении лица Синобы, когда они случайно столкнулись на оживлённом рынке. Шок узнавания сменился жалостью, вспышкой гнева и, наконец, презрением. Синоба, возможно, не знала всей истории смерти Терраццо и бегства Лукинг Гласса, но она была умной кобылкой и сумела заполнить пробелы. Рэрити сомневалась, что она когда-нибудь снова пригласит её на один из своих шикарных званных обедов.

— О. Эм, если тебе нужно, знаешь, я тут скопила несколько бит. Я могла бы поделиться ими, если это необ...

Рэрити легонько поцеловала Дэш в самый кончик носа. Всего лишь чмокнула, но этого было достаточно, чтобы кобылка мгновенно замолчала и на её щеках вспыхнул яркий румянец, заметный даже в предрассветном сумраке.

— Это очень мило с твоей стороны, но в этом нет нужды. Я вновь платежеспособна, и мне не грозит остаться без средств. И даже биты Лукинг Гласса с процентами за два года ждут его на специальном счёте, если он когда-нибудь объявится.

Некоторое время пегаска молчала. Её взгляд был устремлён в никуда, а уши отчаянно дёргались. Успокоились они далеко не сразу.

— Ты... подожди, ты собираешься вернуть ему долг?

— Конечно. Таково было наше соглашение.

— Но... — она осеклась, её рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. В конце концов она взяла себя в копыта, её пронзительный взгляд буквально пришпилил Рэрити к месту. — Он их не заслуживает! Только не после всей боли, которую он причинил!

— Никто из нас не заслужил того, что случилось, Дэш. Это просто жизнь. Но если я верну эти деньги, то смогу притвориться, будто это была всего лишь коммерческая сделка...

— Но она умерла! — Дэш села, глядя на Рэрити сверху вниз. — Из-за этих денег умерла Терраццо!

— Кредит, выданный на особых условиях...

— Нет! Не притворяйся, что дело только в деньгах!

Рэрити тоже села. На её лице было тщательно подобранное нейтральное выражение, та самая пустая маска, которую последние два года она носила на публике, чтобы скрыть смятение в своём сердце.

— Это всё, что у меня осталось, Дэш. Когда я сказала, что с радостью вырву себе глаз ради возможности вернуться и исправить свои ошибки, я имела в виду именно это. Если бы можно было выбросить эти биты в океан, чтобы вернуть Терраццо, я поступила бы так не раздумывая. Но я не могу сделать ни то, ни другое. Это всё, что мне остаётся — соблюдать соглашения, которые я заключила.

Взволнованно взмахнув крыльями, Дэш соскочила с кровати. Она развернулась на месте и вздрогнула, когда Рэрити опустила на пол копыто.

— Тогда, не знаю... отдай их на благотворительность или типа того! Зачем их ему возвращать?

— Дело не в нём. Дело во мне. Я должна с ним расплатиться. — Рэрити осторожно шагнула вперёд и остановилась, когда Дэш отпрянула от неё.

— Но почему? Какой вообще в этом смысл? Ему, очевидно, всё равно, а другим пони они принесли бы больше пользы.

— Потому что тогда счёт будет оплачен. И станет обычным погашенным кредитом, как все остальные. А тогда, Дэш, — она шагнула вперёд, не обращая внимания ни на то, как уши Рэйнбоу Дэш прижались к голове, ни на то, как она осела, — тогда я смогу притворяться, что я не шлюха. — Конец фразы она произнесла уже еле слышным шёпотом.

В комнате воцарилась тишина. Дэш, не двигаясь, с полуоткрытым ртом смотрела на единорожку, словно собираясь что-то возразить.

Рэрити поняла, что ей больше нечего сказать. Она повернулась и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

“В этом доме каждое утро хуже предыдущего”.

Это была недобрая мысль, но Рэрити не могла думать ни о чём другом, сидя на пустой кухне и баюкая кружку дымящегося кофе в копытах. Свити Белль ещё спала или, по крайней мере, делала вид, что спит, а Дэш до сих пор не вышла из их комнаты. Поскольку единорожка понятия не имела, что сказать пегаске, это не обязательно было плохо.

И всё же, подумала она, могло быть и хуже. Проснувшись, Рэйнбоу не бросилась прочь, возмущённая правдой о том, как Рэрити жила в Филлидельфии. Она не проклинала и не осуждала её, не поспешила рассказать о её позоре их друзьям и не потребовала отказаться от любых притязаний на Элемент Щедрости или любую другую награду из тех, что они заслужили за все эти годы.

Ничего из этого она не сделала. Вместо этого, она лежала с ней, шёрстка к шёрстке, расспрашивая. Даже после того, как она увидела худшую сторону Рэрити, незаживающую язву её больной души, она осталась и попыталась помочь.

Об этом стоило призадуматься. Она подула на кофе и сделала осторожный глоток.

Послышался скрежет дерева по дереву, и Рэрити, обернувшись, увидела, как рядом с ней её сестра отодвигает стул. Ни одна из них не произнесла ни слова, пока Свити садилась и ставила на стол свою кружку. Рэрити мельком взглянула на неё и подняла бровь.

— Не знала, что ты пьёшь кофе.

— И не пью, если у меня выступление, — пожала плечами Свити. — Но сегодня лишь упражнения и отдых.

— О. Очень важно иногда отдыхать.

— Угу. — Свити отхлебнула немного кофе, позволив ему на мгновение задержаться на языке, а затем не торопясь проглотила. — Я могла бы сейчас сказать о тебе и Рэйнбоу Дэш что-нибудь двусмысленное, но что-то подсказывает мне, что сегодня не самое подходящее утро для этого.

— Проницательна, как всегда. Кстати, пока ты не заговорила о ней слишком громко, имей в виду — она всё ещё наверху.

Ушки Свити дёрнулись, развернувшись к лестнице, а затем вновь обратились к Рэрити. — Что ж, она может присоединиться к нам. Но это не значит, что мы не можем поговорить.

— О, так ты решила поговорить?

— Это никогда не поздно. Я слишком часто позволяла тебе уклоняться от этого, с тех пор как вы вернулись. И каждый раз я укоряла себя: "Я не должна была позволить ей уйти от разговора". Но я позволяла, потому что ты моя старшая сестра, и я думаю, что часть меня всё ещё считает, что ты удивительная и совершенная и никогда ни в чём не ошибаешься, особенно в любви. И теперь, когда второе утро подряд я встречаю тебя на кухне ещё до рассвета, похожую на призрак смерти, это заставляет меня задуматься, почему я не остановила тебя раньше.

Слова Свити обрушивались на Рэрити, уставившуюся на стол. Когда сестра закончила, последовавшая за этим тишина распростёрлась над ними, словно подвешенная на волоске наковальня, готовая упасть и раздавить их в лепёшку.

Наконец Рэрити сглотнула.

— Я просто пытаюсь помочь...

— Тогда ты делаешь что-то не то, сестрён. Прямо сейчас не похоже, что именно ей нужна помощь.

Рэрити с глухим стуком поставила кружку на стол.

— Если я чему и научилась, живя в Филлидельфии, Свити Белль, так это тому, что мне не нужна помощь. У меня есть всё необходимое, чтобы решить свои проблемы. Это мою подругу преследует смерть любимого пони, и если ты в курсе, её жизнь разваливалась на куски ещё всего неделю назад. Я собираюсь ей помочь, и если это означает, что мне придётся провести на кухне два-три невесёлых утра, то так тому и быть.

Встретив столь яростный отпор, Свити откинулась назад, но как только Рэрити закончила, она овладела собой.

— Сестрён, я ценю, что ты пытаешься ей помочь, но чем, по-твоему, всё это должно закончится?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась единорожка.

— Я имею в виду, это навсегда? Вы с ней теперь пара? Потому что я не понимаю, как то, что ты, переспав с ней несколько раз, уедешь потом обратно в Филлидельфию, приведёт к долгосрочному улучшению её душевного состояния.

— О, ну, мы, эм... не пара. — Рэрити на миг сбилась с мысли, припомнив некоторые сцены их общих снов. — В общепринятом смысле, я имею в виду.

Свити Белль приподняла бровь.

— То есть, возможно, мы сделали некоторые вещи, которые были бы сочтены, эм, необычными для двух пони, не состоящих в отношениях.

Вторая бровь Свити последовала за первой.

— Знаешь, мне кажется, я уже сказала достаточно. — Рэрити взяла свою чашку и сделала глоток. — Мы очень близки. На этом и остановимся.

— Понятно. А эти вот “очень близкие” отношения, что они дают тебе?

— Ничего. Я просто помогаю подруге.

— Помогаешь подруге.

— Я так и сказала.

— И ты делаешь это совершенно бескорыстно?

— Я получаю удовольствие, помогая подруге, — фыркнула Рэрити. — Этого вполне достаточно.

— Это довольно щедро с твоей стороны. Скажи, как думаешь, что ответит Рэйнбоу Дэш, если я прямо сейчас поднимусь наверх и скажу ей, что ваши “близкие отношения”, которые, как я предполагаю, по сути довольно интимные, — это просто акт милосердия с твоей стороны? Как тебе интересно только помочь с её текущими проблемами, а что будет дальше тебя не касается?

Повисла настолько долгая тишина, что Рэрити на мгновенье испугалась, что её сердце остановилось.

— Ты... — её голос прервался, а сердце наконец забилось, бешено и тяжело. — Ты не можешь так поступить.

— Да? — Свити Белль отодвинула стул и встала. — Рэрити, это ненормально для вас обеих, и мне надоело видеть, как моя сестра и одна из моих лучших подруг причиняют друг другу боль. Хочешь спать с Рэйнбоу Дэш, — полный вперёд. Но убедись, что ты выбрала для этого правильную причину.

— Если ты оставишь свои советы при себе, я буду очень...

Её прервал донёсшийся из-за спины скрип. Обе сестры резко повернулись в сторону источника звука и обнаружили Рэйнбоу Дэш, уже стоящую одной ногой на верхней ступеньке лестницы. Её влажные волосы свисали с шеи и вокруг ушей так, словно она только что вылезла из-под душа, позабыв, зачем нужны полотенца. Хотя учитывая то, как обычно выглядела грива Дэш, Рэрити не была уверена, что её подруга хоть когда-нибудь имела ясное представление о том как ими пользоваться.

Хотя никто не произнёс ни слова, Рэрити легко представляла, какие мысли бились в их головах. Её мысль была абсолютно очевидна: “Что она успела услышать?”

Наконец Свити откашлялась.

— Ну, думаю, я пойду раздобуду что-нибудь на завтрак. Вам что взять?

Никто не ответил, и спустя мгновение она дёргано кивнула головой и поспешила за дверь.

“И вот их стало двое”.

Мгновение Рэрити тешила себя мыслью метнуться вслед за своей сестрой, но подобное малодушие лишь отложило бы момент её объяснения с Рэйнбоу Дэш. Вместо побега единорожка нервно кашлянула и снова уселась на место. Её рог заискрился, и опустевший стул Свити развернулся, приглашая пегаску к столу.

Дэш уставилась на неё с высоты лестницы. Взошедшее наконец солнце залило светом коридор за её спиной, превратив тело пегаски в силуэт, чернота которого нарушалась только парой алых искорок глаз. Мокрые крылья выгнулись вдоль боков, однако Рэрити не взялась бы сказать, было ли это неосознанной рефлекторной попыткой их высушить или проявлением душевного состояния подруги. Хотя минуло всего несколько секунд прежде чем Дэш, фыркнув, тряхнула головой и поскакала вниз по лестнице к пустому стулу, Рэрити показалось, что прошли часы.

— Доброе утро, дорогуша, — произнесла Рэрити. — В смысле, ещё раз.

— Ага, и тебе утречка, наверно, — Рэйнбоу нахмурилась, глядя на брошенную Свити кружку. — И правда, всего неделя прошла?

— Неделя с небольшим, — Рэрити сделала последний глоток из чашки. Растерявший всё своё тепло кофе оставил на языке привкус холодной грязи.

— А кажется, куда больше. Рэрити, чем мы тут занимаемся?

— Стараемся помочь друг дружке, полагаю. Разве не так поступают подруги?

— Подруги помогают друг другу, ага. Но подруги не спят вместе, а после этих снов я думаю, что у меня было с тобой больше секса, чем у некоторых твоих настоящих любовников.

Рэрити залилась столь горячим румянцем, что, казалось, её грива вот-вот вспыхнет. Она отвернулась к окну и выждала, пока её щеки немного остынут.

— Нам обеим в последнее время здорово досталось. Ничего необычного в том, чтобы, э... искать утешения после такого.

Невероятно, но на губах Дэш заиграла лёгкая улыбка.

— И твой способ утешиться спрятан у тебя под хвостом?

— Неделю назад я бы отвесила оплеуху любой пони, сказавшей мне подобное.

— Ага, ну, я вызываю у окружающих такое желание.

— И, будь на то воля Селестии, когда-нибудь ты это перерастёшь.

— И не надейся. — Дэш потёрла копытом по столу, счищая с поверхности пятнышко, оставшееся после одной из прошлых трапез. — Итак, у нас близкие отношения, что офигеть как круто. Однако ты сказала своей сестре, что это всё только чтобы мне помочь. Знаешь, услышав такое, я бы обиделась.

Рэрити несколько раз вдохнула и выдохнула прежде чем ответить.

— Но ты не обиделась?

— Нет. — Дэш покачала головой. — Я думаю, ты врёшь.

— Вру? — У Рэрити перехватило дыхание.

— Угу. Ты можешь прятаться за всей этой своей щедростью, но мы слишком многое узнали друг о друге, чтобы я приняла это за чистую монету.

— Ты намекаешь, что мои действия корыстны?

— Нет. Может, мне и не понравились те сны, Рэрити, но они только доказали, что ты одна из лучших кобылок кого я знаю. Ну да, может, всё закончилось плохо, но вини в этом недальновидность, или неудачу, или гордость. Не прикидывайся, что позабыла что такое щедрость, и теперь вынуждена бороться, чтобы это вспомнить.

— Предположим, что это правда, а не шитое белыми нитками оправдание поступков, убивших кобылку. Причём тут ложь? — Рэрити нахмурилась и бросила взгляд на дверь. Сколько времени займёт добежать до Сахарного Уголка и купить маффинов?

— Потому что это ложь, если на самом деле ты что-то чувствуешь, когда мы вместе.

Они уставились друг на друга в тишине. Рэрити почувствовала, что изо всех сил пытается не закричать на другую кобылку, и от этого напряжения у неё сузились глаза. Огромным усилием она подавила рвущиеся из её глотки слова, сделала глубокий вдох и заговорила, отбросив колебания.

— Мне не нужно лишнего, Дэш. Я не заслуживаю того, о чём ты говоришь.

— Заслуживаешь? Как будто любовь это монета, Рэрити? Быть щедрой, значит делиться, но когда речь идет о любви, разве это не означает в том числе и брать то, чем делятся с тобой?

“Как будто любовь это монета”. Рэрити дёрнулась от такого сравнения и едва удержалась от падения со стула. Монеты, драгоценности, время... всё, что она ценила в жизни, предназначалось быть отданным другим. Это то, что определяло её суть, что делало её Элементом Щедрости.

Любовь же ничем не отличается? Дарить и дарить, но никогда не принимать? Рэрити была столь захвачена своими мыслями, что ей потребовалась почти минута, чтобы соотнести вторую часть фразы Дэш с самой собой.

Она подняла глаза на пегаску.

— Любовь?

Глаза Дэш расширились, внезапно она отвела взгляд в сторону и принялась беспокойно теребить копытом пряди ещё влажной гривы. Слова слетали с её губ с запинкой.

— Ну, я имею в виду, похоже что мы, типа... В смысле, мы же очень, очень сблизились, и, знаешь...

В этот момент дверь открылась и в комнату зашла Свити Белль. Позади неё парила небольшая белая коробка, и даже со своего места Рэрити могла разобрать доносящиеся изнутри ароматы яблок, клубники, крема, грецких орехов, бананов, черники и многого другого, вкупе с пьянящим благоуханием горячих маффинов.

— Ладно, я взяла всего по одной штуке, — произнесла Свити, опуская коробку на стол. — Кто проголодался?

— О, хвала Селестии, — ответила Дэш. Она сорвала крышку с коробки, схватила ближайший маффин и за один укус оттяпала половину. Пока она жевала, её взгляд непрерывно перескакивал между угощением в её копытах и лицом Рэрити.

— Безупречный выбор момента, сестра, — пробормотала Рэрити. Она подняла магией маффин с бананом и орехами и поднесла ко рту, чтобы изящно откусить кусочек.

—А?

— Ничего, — Рэрити откусила ещё и кинула взгляд на Дэш. — Просто думаю кое о чём.

В конце концов, ещё только завтрак. У них впереди есть целый день, чтобы поговорить.

Поглотив достаточное для пяти обыкновенных завтраков количество маффинов, Рэрити, извинившись, отлучилась в душ. Часть её трепетала от мысли оставить Рэйнбоу Дэш наедине со Свити Белль, которая, без сомнения, воспользуется возможностью выжать из пегаски все до последней мрачные подробности проведённой вместе недели. Конечно же, Рэрити беспокоилась не о пикантных секретиках — они-то были для сестёр той валютой, которую они постоянно отнимали или крали друг у дружки. Нет, не о них она беспокоилась.

Но что если Дэш расскажет о других увиденных ею вещах? О жеребцах, деньгах, катастрофах и смерти, которые преследовали их во снах. Расскажет ли Дэш об этом? Обычно раньше пегаска не увлекалась распространением слухов, но сейчас вряд ли обычные времена.

В конце концов, у Рэрити не нашлось ответов на волновавшие её вопросы, поэтому она отогнала их лучшим способом из ей доступных — подсунув голову под самый душ и позволив струйкам воды впиться в щёки и закрытые веки. Ей просто придётся положиться на то, что Рэйнбоу Дэш сохранит их общие секреты. И, что уже хорошо, пегаска не израсходовала всю горячую воду.

Спустя некоторое время, когда её шёрстка набухла от влаги как губка, а грива и хвост превратились в прилипшие к телу промокшие пурпурные ленты, она выключила душ и встала, пока вода уходила в сливное отверстие. Окно ванной комнаты было плотно закрыто, чтобы не впускать прохладный утренний воздух, но яркий луч солнечного света пробивался сквозь пар и осевший конденсат, освещая комнату и превращая бесчисленные капельки воды, разбрызганные по плиткам, в целое море звёзд. Выбираясь из ванны, Рэрити поёжилась и потянулась за полотенцем.

Но никаких полотенец не нашлось, ни на вешалке, ни на плетёных полочках, которые она специально для этой цели повесила ещё несколько лет назад. Видимо, Дэш всё-таки знала, для чего нужны полотенца, и, вместо того, чтобы израсходовать всю горячую воду, в этот раз она решила использовать их все. В голове Рэрити негодование боролось с весёлым изумлением, пока наконец единорожка не сдалась и не захихикала.

Тем не менее, её всё ещё ждала холодная и мокрая прогулка до занятой ею комнаты, и всю дорогу по коридору Рэрити ворчала.

Когда Рэрити снова спустилась, с высушенной шёрсткой и гривой, Свити Белль уже ушла. Рэйнбоу Дэш, устроившаяся на диване с лежащей перед ней открытой книгой, подняла голову, когда Рэрити уселась на одно из стоящих в гостиной обитых плюшем мягких кресел, легонько кивнула и вернулась к чтению.

Рэрити, несмотря на годы ухаживаний и отношений, никогда ещё по-настоящему не жила с другой пони. Самое похожее было со Свити Белль, когда младшая сестра, будучи маленькой кобылкой, иногда проводила с ней в Бутике дни, недели, или даже месяцы. Но даже это было просто расширением того же уклада, который сложился во время проживания в родительском доме, только без родителей. Всю свою взрослую жизнь, а особенно после переезда в Филлидельфию, она жила одна.

Каково это, жить с другой пони? Такой, на которую кровные узы не накладывают обязательства любить, несмотря на все недостатки? Такой, которая была бы связана с ней, на самом деле, единственно любовью?

Это вообще для неё? Сможет ли она провести остаток своей жизни, десятки тысяч дней, никогда снова не оставаясь по-настоящему одной? Всегда тенью сопровождаемая другой душой? Сколько пройдёт времени, прежде чем они исчерпают все темы для разговоров, разделят все возможные волнующие моменты, и их жизнь погрузится во взаимное молчание, и они станут подобны призракам, преследующим друг друга, даже не умерев приличия ради?

Разве не будет неловко, подумала Рэрити, вместе проводить часы в тишине? Она едва могла выдержать полминутную паузу в разговоре и не почувствовать неудобство. Как пары выдерживают годы брака?

— Эй, Рэрити? — голос Дэш вырвал её из раздумий. — Тут есть местечко, — сказала она, похлопывая копытом по пустой подушке рядом с собой.

— А, благодарю, — Кобылка соскочила с кресла, подошла к дивану и устроилась у Дэш под боком. Спустя мгновение крыло пегаски вытянулось и накрыло спину Рэрити. Ещё ни одно одеяло не согревало единорожку так, как это.

Решив, что, раз уж она здесь, плечо Дэш отлично сойдёт за вполне приемлемую подушку, кобылка прислонила к нему голову. Расположившись таким образом, Рэрити вернулась к размышлениям, а Дэш вернулась к своей книге, и что-то подобное тишине снова завладело гостиной.

Если не считать того, как осознала Рэрити, что полной тишины не было. Она всё ещё слышала биение сердца Рэйнбоу Дэш.

— Ты сказала, любовь не монета.

Рэйнбоу остановилась, прижавшись мордочкой к странице, которую она переворачивала когда голос Рэрити нарушил тишину. Это был первый настоящий звук за несколько часов — в какой-то момент Рэрити задремала, а когда проснулась, солнце уже сдвинулось, и теперь его лучи вливались через смотрящее на юг окно, медленно согревая комнату. Дэш моргнула, очевидно застигнутая врасплох, потом склонила голову к единорожке.

— Помнишь? — спросила Рэрити. — Мы разговаривали про любовь и щедрость, и ты сказала, что любовь это не монета, которую можно отдать.

— Ах, да. Потому что это не монета.

Рэрити пересилила желание нахмуриться.

— Да, любовь и в самом деле не маленький металлический кружочек. Я понимаю метафоры, Дэш. Но что ты хотела этим сказать?

— Я уже сказала тебе.

— Да, но я хочу услышать ещё раз.

— А, извини, но я уже забыла.

— Ты не забыла!

— Забыла, — Рэйнбоу снова повернулась к книге, на её губах играла лёгкая улыбка. — Извини.

— Рэйнбоу, я серьёзно, — Рэрити подчеркнула свою серьёзность, кольнув плечо Дэш рогом. — Повтори что ты сказала.

Некоторое время Рэйнбоу Дэш молчала. Кожа вокруг её глаз натянулась, и несколько ударов сердца спустя она закрыла книгу и отложила её.

— Это была просто глупая мысль, — сказала она, не глядя на Рэрити. — Но слова Свити про то, что всё сделанное тобою для меня сделано из чувства милосердия... они не могли быть правдой.

При этих словах у Рэрити перехватило дыхание, и ей пришлось громко сглотнуть, прежде чем она смогла сказать хоть слово.

— Дэш, прошлой ночью ты увидела настоящую меня. Произвела ли я впечатление пони, способной на здоровые любовные отношения?

— Я увидела кобылку, которая страдает. Похоже, в последнее время это происходит со многими.

Ах, туше. Рэрити глянула в сторону, прежде чем снова встретиться с Дэш глазами.

— Может быть. Может быть, я страдаю от своей вины и от своих же неправильных решений. Но ты страдаешь из-за трагической потери, в которой нет твоей вины и которой ты, конечно, не заслужила. Когда я увидела тебя на прошлой неделе, Дэш, ты выглядела сломленной. Я никогда так не боялась ни за одну из своих подруг.

— И за это я вечно буду тебе благодарна, Рэрити, — Дэш подалась вперёд чтобы потереться щекой о щёку единорожки. — Но это не оправдание пренебрежению своими собственными ранами.

— Это лишь царапины, Дэш, ничего более.

— Врёшь.

— Не делай вид что мы похожи, Дэш, — покачала головой Рэрити. — Ты хорошая пони.

Дэш закатила глаза.

— Чёрт, ну ты и непробиваемая, знаешь ли.

— О, так теперь мы друг-друга оскорбляем? Ну, я тогда...

Что бы ещё ни собиралась сказать Рэрити, всё вылетело из её головы как только Дэш начала двигаться, быстрая, как молния. Протянутая передняя нога пегаски обхватила голову Рэрити и потянула её вперёд, мордочка Дэш встретила мордочку подруги, рты слились в грубом, одностороннем поцелуе. Единорожка ощутила, как язык Дэш касается её губ и проходится по ним, прежде чем устремиться вперёд с горячим, влажным упорством.

Конечно, она впустила его внутрь. Это было самым простым решением, что ей приходилось принимать за последние месяцы. С её губ слетел стон, когда её язык встретил язык Дэш. Они играли друг с другом, грубо, неуклюже, словно два подростка, украдкой урывающие свой первый поцелуй, спрятавшись за домом родителей. Зубы Дэш стукнулись о зубы Рэрити, носы неудобно упёрлись, и единорожка могла различить в слюне Дэш вкус глазури, оставшейся от утренних маффинов. Поцелуй был неряшливым, никудышным, полной противоположностью всему, к чему Рэрити стремилась, когда занималась любовью.

Он был восхитительным.

Позабыв дышать, они провели так несколько секунд, а потом разорвали поцелуй и уставились друг на друга. И проглядев всего мгновение, обе тут же нашли, куда ещё можно отвести взгляд: на диван ли, на собственные копыта, или на потолок, или на ничем не примечательный кусок стены. От тишины теперь определённо не осталось и следа — собственное торопливое дыхание отдавалось в ушах Рэрити, и она могла поклясться, что слышит, как тяжело дышит Рэйнбоу Дэш, чьё крыло, укрывающее спину единорожки, подёргивалось с каждым ударом сердца.

— Ну! — Рэрити мотнула головой, стараясь небрежно откинуть гриву с глаз, но смогла лишь сделать движение, похожее на клюющую птицу. — Это было, э... С твоей стороны это было очень прямолинейно, Рэйнбоу Дэш.

— Ага, извини, — уши Дэш поникли, и она облизнула губы. — Я просто, ну, знаешь... В смысле, ты вроде выглядела так, будто...

— Я не сказала, что это было плохо, дорогуша. Просто прямолинейно.

— О, — уши Дэш снова встали торчком. — Ладно. Тогда, типа, если я повторю, ты будешь не против?

Рэрити знала, что ей следовало бы сострить, отпустить одну из тех шуточек, что она всегда держала наготове, чтобы разрядить обстановку и одновременно продемонстрировать, что она спокойна, непринуждённа, и контролирует ситуацию. Она мастерски умела управлять ходом подобных сексуальных баталий, и этот раз ничем не должен был отличаться.

Но сейчас она оказалась способна только кивнуть и понадеяться, что не слишком много остатков утреннего завтрака застряло у неё в зубах.

В этот раз Дэш приблизилась медленно и заколебалась, чуть-чуть отпрянув назад, когда их губы соприкоснулись. Рэрити выждала секунду, чтобы дать ей набраться храбрости, но, когда продолжения не последовало, сама наклонилась вперёд, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние.

Их второй поцелуй был сдержанней. Более неспешный, более обдуманный, по крайней мере, со стороны Рэрити. Единорожка не могла вообразить, что твориться в голове Дэш, но если судить по тому, как дрожала её челюсть и дёргались во все стороны уши, она была либо до крайности взволнована, либо смущена, либо возбуждена.

Рэрити надеялась на последнее. Она раздвинула губы и позволила своему языку осторожно исследовать проход между губами Дэш. Почувствовала, как дёрнулась пегаска и как перехватило её дыхание. Но довольно скоро язык Дэш присоединился к её языку, они дразнили друг друга, двигаясь во влажном танце в месте, где соединялось дыхание подруг. Этот поцелуй длился гораздо дольше чем первый, торопливый, и когда наконец Дэш оторвалась от Рэрити, её дрожь уже прошла.

— Это, ох... — Дэш облизнула губы и на секунду замерла, словно вспомнила, что именно она слизывает. — Э, извини. Давненько я этого не делала.

— Ты неплохо справилась, дорогуша, — Рэрити метнулась вперёд и ещё раз легонько коснулась губами губ подруги. — Осмелюсь сказать, я тоже не делала этого слишком долго.

— Что именно, целовала кого-то?

— Нет. Целовала кого-то по-настоящему.

На этом Рэрити откинулась на спину, и прошло немало времени, прежде чем они заговорили снова.

— Так что, собираешься остаться в Филлидельфии навсегда?

Рэрити огляделась и увидела Рэйнбоу Дэш, приближающуюся к её скамейке в парке. Коричневый бумажный пакет, сквозь который проступили тёмные жирные пятна, балансировал у неё на спине между крыльями. Усаживаясь, пегаска поставила свою ношу на скамейку между подругами. Из пакета окатило насыщенным ароматом масла, жаренного теста и сахара.

“К чёрту, в любом случае значение диеты переоценивают”.

Придя к этому заключению, Рэрити магией залезла в пакет, и в воздух взлетела кружевная лепёшка. Когда единорожка откусила кусочек, с лепёшки снегом посыпалась сахарная пудра, крапинками оседая на деревянной скамье и на её белой шёрстке.

— Ну? — снова спросила Дэш. Она зарылась мордочкой в пакет и выбралась оттуда с ещё одной лепёшкой в зубах. Бедное пирожное прожило ещё всего пару секунд, прежде чем от него остались лишь крошки и воспоминания.

Эта сцена заставила Рэрити покачать головой.

— Ты что, умрёшь, если станешь есть помедленней, дорогуша?

— Может быть. Никогда не пробовала.

— Что ж, постарайся быть поаккуратней, хотя бы на публике, ладно? — Рэрити протянула копыто и стряхнула несколько крошек с мордочки Дэш. Половина лица пегаски всё ещё была усыпана белой сахарной пудрой, но с этим ничего не поделать.

— Как скажешь. Итак, Филлидельфия?

Рэрити снова обратила взор на парящую перед ней лепёшку. Как и почти все сладости родом из Сахарного уголка, эта была самим воплощением своего вида. Хрустящая, но пышная, сладкая, но не приторная, сахарной пудры ровно столько, сколько надо чтобы порадовать, но не забить вкусовые рецепторы. Однако несмотря на всё это, всего двух кусочков оказалось достаточно, чтобы насытить единорожку, и она передала остатки Рэйнбоу, которая их немедленно проглотила.

— Милый город, — ответила Рэрити. — Мне понравилась тамошняя жизнь.

— В Эквестрии полно милых городов.

— Но не в каждом существует собственная индустрия моды. Только в Кантерлоте и Мэйнхеттене разве что.

На это Рэйнбоу Дэш ответила молчанием, и, повернувшись, Рэрити увидела, что пегаска уставилась на траву перед скамейкой, хмуро поджав губы. Перья на её крыльях взъерошились, но, не считая подрагивания ушей и хвоста, Дэш оставалась неподвижной.

— А ты? — наконец спросила Рэрити. — Ты выросла в Клаудсдейле, но большую часть жизни провела здесь. Ты можешь представить себя живущей где-нибудь ещё?

— Я не... Я, на самом деле, не живу в Клаудсдейле большую часть года. Только в межсезонье.

— Похоже, что ты так нигде и не... э, осела, полагаю? Но это ведь не проблема для пегасов?

Дэш пожала крыльями.

— Не особо. Многие пегасы склонны обустраиваться на одном месте, скорее, при появлении жеребят, но даже это только на время. Как только те оперятся, родители возвращаются к вольной жизни.

— А ты когда-нибудь об этом думала? О жеребятах, я имею в виду.

Ответила Дэш не сразу.

— Раньше не задумывалась, когда Соарин был жив, — лишь спустя несколько секунд сказала она. — Да ты и не можешь завести жеребят, если ты Вандерболт. Если ты кобылка-Вандерболт, во всяком случае. Жеребцы-то, полагаю, могут иметь столько детей, сколько пожелают.

Рэрити фыркнула.

— Сложно назвать это справедливым.

— Да, но так всё устроено. Многие из тех трюков, которые мы выполняем, они доводят твоё тело до самого предела. Пытаться повторить их, нося в себе жеребёнка... — Дэш покачала головой. — Я даже думать об этом не хочу.

— Так значит, ты никогда об этом не думала?

Рэйнбоу Дэш избегала смотреть Рэрити в глаза и, глядя вниз, скребла скамейку кончиком копыта. Тёмная, влажная краска отслоилась, оставив ярко-светлый шрам, пересечённый полосками древесных волокон. Посмотрев на оставленную отметку, пегаска нахмурилась, но её взгляд остался отстранённым, и Рэрити гадала, что же Дэш видит на самом деле.

Молчание продолжалась. В прежние дни Рэрити, наверно, нарушила бы его, побуждая Дэш ответить, или сама принялась бы болтать, чтобы заполнить пустоту в их беседе. Молчание и копание в себе редко приводили её к чему-то хорошему, и за прожитые годы она выучила десятки способов отвлечься от этого.

Но прошедшая неделя всё поменяла для них обеих, и единорожка позволила затишью затянуться. Дэш либо ответит, либо не ответит, и не Рэрити принуждать её. И, в конце концов, принуждать и не потребовалось.

— Знаешь, вроде как задумывалась, — произнесла Рэйнбоу Дэш. Её голос был таким тихим, что Рэрити пришлось наклониться, чтобы расслышать его среди ветра. — После того, как его не стало, я провела много времени, подсчитывая всё, что я потеряла, и это была одна из таких вещей. Мы были вместе больше двух лет и ни разу даже не говорили на эту тему, но после его смерти я осознала, что у меня с ним уже никогда не будет жеребят. Я потеряла нечто, чего у меня никогда не было и чего я никогда осознанно не желала, пока оно не пропало. Глупо, да?

Рэрити проглотила подкативший к горлу ком и моргнула, чтобы прочистить глаза. Голос Дэш дрожал всё сильнее пока она говорила, и когда она закончила, по её мордочке стекали слёзы, оставляя на шёрстке тёмно-синие полоски.

“Не этого я хотела”.

Рэрити крепко сжала веки и вытянутой ногой нежно притянула голову Дэш к себе. Когда лицо Дэш приютилось у неё на груди и она почувствовала горячее прерывистое дыхание пегаски, она прошептала единственные слова, пришедшие ей на ум.

— Сожалею. Я здесь, с тобой.

Их, очевидно, оказалось достаточно. Что-то внутри Дэш надломилось, и она заревела, уткнувшись в шёрстку Рэрити на скамье посреди парка, позабыв про мир вокруг.

— Извини. Я просто немного, ну, знаешь... Я имею в виду, обычно со мной такого не бывает.

— И я уже сказала, в этом нет ничего постыдного, дорогуша, — Рэрити слегка подтолкнула Дэш крупом, и они продолжили свой путь к Бутику. Золотое пятно солнца зависло внизу небосклона, и подруг сопровождали вышагивающие вместе с ними тени. Тепло дня уже рассеивалось, и Рэрити подозревала, что ночь выдастся морозной.

— Ага, но всё же, — Дэш протёрла глаза задней частью копыта. Глаза больше не были красными и припухшими, но с близкого расстояния любой пони разобрал бы, что она плакала, и пегаска настояла на том, чтобы поужинать в Бутике, а не в городе.

— Ничего не всё же. Никто не станет думать о тебе хуже из-за пары слезинок, Дэш, а если и подумают, всё равно их мнение не так уж важно.

— Я знаю, — она снова прочистила горло, как делала каждую минуту в течение последнего получаса. — Кстати, спасибо тебе.

Почти сработал рефлекс — отклонить благодарность, заявить, что это было самое меньшее, что она могла сделать. Вместо этого Рэрити приблизилась и потёрлась щекой о щёку подруги.

— Пожалуйста.

Остаток пути обратно в Бутик они проделали в тишине. Свити Белль уже вернулась, и когда подруги открыли дверь, их поприветствовал запах ужина.

Это был неплохой день, решила Рэрити, когда Дэш практически галопом помчалась к еде. То, что началось со страха и обречённости, закончилось слезами, но не боли.

Она и не была уверена, что это были слёзы облегчения, но это и не важно.

У них было время.

Глава 14: Безбрежный океан ночи

Как оказалось, Свити Белль готовила ужин на четверых. Для себя, своей сестры, Рэйнбоу Дэш и кое-кого ещё, из тех, кого пегаска никак не ожидала увидеть: Пипсквика.

Когда она вошла на кухню, жеребчик уже стоял у раковины по локоть в мыльной воде, отмывая дуршлаг. Свити Белль была на другом конце комнаты, колдуя у плиты: на глазах Дэш она шумно втянула длинную полоску лапши, задумчиво хмыкнула, а затем убавила огонь. Кипящая кастрюля с пастой внезапно успокоилась, и пышная шапка пены, готовая вот-вот перевалиться через край, исчезла всего за пару секунд.

Пахло не только лапшой — в горячем воздухе кухни витали соблазнительные ароматы обжаренной тыквы, чесночного масла и томатного соуса. Вдохнув их, кобылка почувствовала, что у неё потекли слюнки, и шагнула к плите. Аппетитные шипящие ломтики всех видов тыкв — деликата, чёрной арахисовой, желудёвой, мускатной и многих других, которых она даже не смогла узнать, потрескивали и исходили паром на сковородке. Рядом с ними, остывая на тарелке, лежали ещё штук десять уже готовых, и Дэш наклонилась вперёд, чтобы стянуть один из них.

— Нет! — Откуда ни возьмись, деревянная ложка, мокрая и пахнущая макаронами, стукнула её по носу. — Не перебивай аппетит! Иди лучше помоги Пипу с посудой или накрой на стол. — Свити прищурилась на пегаску и угрожающе взмахнула ложкой, удерживая её своей магией, а затем снова повернулась к кипящей кастрюле.

Ну и ладно. Дэш потёрла мордочку и потрусила к раковине, где Пипсквик встретил её сочувствующей улыбкой. В его гриве пристроились несколько пузырьков, а шёрстка из-за брызг мыльной воды стала ещё более пятнистой, чем обычно.

— Простите, мисс Дэш, — сказал он. Из-за акцента его голос звучал так, словно его обладатель был раза в два старше, чем на самом деле, но неизменная улыбка и огонёк в глазах были точь-в-точь такими же, как у жеребёнка, которого она знала много лет назад. Он наклонился к ней и заговорщицким тоном продолжил: — Она хорошо готовит, но не терпит, когда ей лезут в кастрюлю. Даже не подпускает меня к плите.

— Я и хотела-то всего кусочек! — прошипела в ответ Рэйнбоу. Она сердито зыркнула через плечо на Свити Белль, которая вновь отдала всё своё внимание пасте, а затем опять повернулась к раковине. — Тебе помочь?

— Хм, неа. Но если вы начнёте расставлять столовые приборы, это будет просто супер.

Фу, приборы. Ещё одно изобретение единорогов. А может, и нет — она видела, как ими пользуются земные пони, как-то ухитряясь бережно удерживать их сгибом копыта. Но в целом они были пустой тратой времени: если просто засунуть нос в тарелку, дело пойдёт быстрее, да и мыть приборы дольше, чем просто вытереть лицо салфеткой.

Будь она в гостях у кого-то другого, то уже бы взялась спорить. Но это был дом Рэрити, или, возможно, правильней сказать, дом Свити Белль, и из всех пони в мире они были последними, кто отказался бы от столь дорогих их сердцу столовых приборов. По правде говоря, если бы Рэйнбоу Дэш оказалась настолько неразумной, что предложила бы обойтись без них в присутствии сестёр-единорожек, они могли обратить эту утварь против неё. Поэтому, чтобы её ненароком не ткнули столовым ножом, она разложила их, а также ложки и вилки, рядом с каждой салфеткой.

Для своего появления Рэрити выбрала именно этот момент. Она застыла в дверях, при виде жеребчика у раковины её глаза расширились, а затем кобылка улыбнулась.

— О, Пипсквик! Как я рада снова тебя видеть, — сказала она, осторожно подходя к нему и стараясь не испачкать шёрстку о раковину. — Ты присоединишься к нам за ужином?

— Думаю, задумка была такой, мисс Рэрити. Надеюсь, вы тоже удостоите нас своим присутствием.

— О, ты мне льстишь! — Она наклонилась и целомудренно поцеловала его в щёку. — Тогда у меня нет выбора, кроме как провести с вами вечер. Кстати, что сегодня на ужин, Свити? Запах просто неземной.

— Лингуине с томатно-базиликовым соусом и баклажанами, а также обжаренное тыквенное ассорти и освежающий грушевый сидр, которым меня почти задаром снабдила одна из кузин Эпплблум. — Свити достала из кастрюли ещё одну полоску лапши, откусила кусочек и слегка кивнула. — И всё уже почти готово. Не хотите пока выпить сидра? Кувшин в холодильнике.

“Почти готово” обернулось в итоге едва ли не десятью минутами суеты, пока Рэрити и Свити Белль болтали, хлопоча над столом, а затем у них ушла почти целая вечность на то, чтобы договориться, где кого усадить, что было окончательно решено только тогда, когда Пипсквик и Рэйнбоу Дэш просто заняли места по разные стороны стола. После недолгого ворчания сёстры поделили между собой два оставшихся стула, а затем, наконец, ужин был подан.

— Итак. — Рэрити долго разглядывала ярко-красный соус для пасты, а затем аккуратно повязала салфетку вокруг шеи. — Другое дело. Кхм. Итак, Пипсквик, как у тебя дела? Чем сейчас занимаешься?

— Работал несколько месяцев у мистера Рича в “Сельских товарах”. Учёт, продажи, помощь клиентам, когда было слишком много покупателей — ответил жеребчик. — А следующим летом поеду поступать в Уник.

— Уник? — переспросила пегаска. Несколько секунд она безуспешно пыталась справиться с вилкой, а затем бросила это дело, подхватила кусочек тыквы языком и слопала за один укус.

— Университет, дорогуша, — ответила Рэрити. Похоже, она хотела добавить что-то насчёт манеры Дэш вести себя за столом, но вместо этого просто закатила глаза и сделала глоток сидра, прежде чем снова повернуться к Пипсквику. — И куда же ты отправишься? Вернёшься в Троттингем?

— О нет, гораздо ближе. В Кантерлот, — сказал он. Рэйнбоу Дэш поймала мимолётный взгляд, который он при этих словах бросил на Свити.

Её сестра, должно быть, тоже это заметила, но промолчала. На несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая лишь хрустом пережёвываемой тыквы, шумным поглощением лапши и тихими довольными звуками.

— Кантерлот не так уж далеко. Ты даже сможешь приезжать в Понивилль на выходные, — произнесла наконец Рэрити.

— Да и я могла бы съездить в Кантерлот разок-другой, — сказала Свити. — Чтобы он не забывал о нас, бедных старых понивилльцах. В конце концов, там может быть очень одиноко.

— Да, но говорят, что любовь в разлуке только крепнет, — улыбнулась Рэрити, глядя на сестру через стол. — И возможно, крепнет очень сильно.

— Я люблю всех своих друзей. — Свити промокнула губы салфеткой.

— Хм. — Рэрити перевела взгляд на Пипсквика. — А ты, Пипс?

— Я тоже люблю всех друзей Свити Белль, — ответил жеребчик. На его губах мелькнула еле заметная улыбка.

— Хоть и всех по-разному, — добавила Свити.

— Разумеется.

— Ну, я уверена, тебе там понравится, — сказала Рэрити. Она сделала паузу, чтобы съесть ещё один аппетитный кусочек пасты. — Твайлайт Спаркл сама из Кантерлота, и она отзывается об этом месте очень положительно. Правда, мои визиты туда, как правило, связаны со всякими катастрофами, но, кажется, это хороший город.

— Я пару раз выступала в Кантерлоте с Болтами, — добавила Дэш. — Вообще, было довольно круто. Зрители располагаются на склоне горы, поэтому большинство наших трюков происходят на одном уровне с ними, а то и ниже. Да и виды там потрясающие.

Они обсудили ещё несколько историй из собственной жизни, затем местные сплетни и, наконец, погоду. Поскольку Рэйнбоу Дэш больше не возглавляла погодную команду Понивилля, у неё не было точной информации о расписании осадков, но она могла сказать наверняка, что снег вряд ли выпадет ещё по крайней мере несколько недель. Скоро должны начаться холодные дожди, которые заставят последние упрямые деревья подготовиться к листопаду и, по мнению пегаски, эти несколько недель перед Забегом Листьев были самым прекрасным временем года в Понивилле, когда мир под её крыльями превращался в лоскутное буйство красок и оттенков.

Вскоре долгий ужин был закончен. Хозяйки-единорожки принялись прибираться, решив, впрочем, не тратить несколько часов на то, чтобы отскоблить сковородку, и оставили её отмокать до утра.

— Великолепно, дорогуша. — Рэрити легонько толкнула сестру бедром, когда они убрали последние тарелки. — Кто это научил тебя так готовить?

— Я сама, методом проб и ошибок. В основном ошибок. — Свити взяла кухонное полотенце и вытерла насухо копытца. — Вы с Дэш ночуете здесь?

Рэйнбоу Дэш глянула на широкое окно бутика. Было ещё не поздно, но солнце уже скрылось за горизонтом, и мир вокруг успел погрузиться во тьму, если не считать слабого сияния на западе и света уличных фонарей Понивилля. Осень и правда подкралась незаметно.

— Похоже, что да, — ответила она. — Если только ты не хочешь потусоваться с девчонками, Рэрс.

— Ммм, это был долгий день. Может быть, устроим сбор завтра в Сахарном Уголке?

— Стало быть, мне пора, — сказал Пипсквик. — Дамы, спасибо за компанию, и Свити, как всегда, благодарю за прекрасное угощение. — Он наклонился, чтобы поцеловать её в щёку, и после недолгого колебания, покраснев, она ответила ему тем же. Вежливо кивнув остальным, он с улыбкой исчез за дверью.

Рэрити подождала, пока он уйдёт, и улыбнулась сестре:

— Как всегда? Ты часто приглашаешь нашего милого Пипсквика перекусить?

— Так часто, как захочу.

— Ой, не сердись. — Рэрити махнула копытцем, а затем подошла к кобылке и обняла её за плечи. — Он славный жеребчик, и, кажется, с ним у тебя всё в порядке. Просто помни, что, если нужно, ты всегда можешь поговорить со мной или с мамой. В основном, конечно, со мной.

— Буду иметь это в виду. — Несмотря на пренебрежительный тон, Свити улыбнулась и чмокнула Рэрити в щёку. — Ты как, примешь душ первой, или, может, я...

Не успела она закончить, как Рэрити уже была на полпути к лестнице.

— Хочешь пить?

Рэйнбоу Дэш моргнула и подняла глаза от раскрытой книги, лежащей между её копытами. Она снова лежала, растянувшись на диване, в той же позе, в которой провела большую часть утра рядом с Рэрити. Даже книга была та же самая, хотя пегаска успела уже довольно далеко продвинуться в зачитанном до дыр экземпляре “Сборника стихов Сонг Спэрроу”, который она позаимствовала у Свити Белль. Последняя строка случайной строфы, которую она прочитала несколько страниц назад, невольно промелькнула у неё голове: “Промчись по небесам, звезда с копьём горящим, и принеси, на счастье, прибой рассвета нам”.

Она снова моргнула и потрясла головой, прогоняя непрошеную мысль.

— Прости, можешь повторить?

Свити Белль ответила ей озорной улыбкой с порога кухни:

— Не хочешь чего-нибудь выпить? Я собиралась налить кое-что себе.

Немного воды было бы весьма кстати, решила пегаска. Будучи профессиональным летуном-каскадёром, она обычно выпивала с десяток литров в день, чтобы не упасть в обморок во время тренировки или выступления. Последние полгода осёдлой жизни отучили её от этой привычки, но если она собирается снова летать, то должна вновь начать больше пить, даже если это означает, что ей придётся вставать посреди ночи, чтобы пописать.

— Ага, было бы классно.

— Вот и отлично. — Свити исчезла на кухне, и на несколько секунд единственными звуками в комнате остались слабый шелест бумаги, когда Дэш перевернула страницу, и тихое шипение душа наверху, где Рэрити уже провела слишком много отведённого ей времени и, несомненно, проведёт ещё больше, прежде чем они увидят её снова.

Дэш почти успела вновь погрузиться в книгу с головой, когда почувствовала, что воздух рядом с ней шевельнулся, и повернулась, чтобы увидеть бокал для вина, наполненный почти до краёв тёмно-красной жидкостью. Он плавал в воздухе рядом с ней, охваченный бледно-зелёной магией Свити Белль. Глаза пегаски расширились от удивления, и она схватила его, чтобы вино не пролилось.

— Э-э-э, ну... — она оглянулась и увидела сидящую неподалёку единорожку с другим бокалом и открытой бутылкой, которые она держала в своём магическом поле. — А ты не слишком маленькая для подобного?

— Считай, уже нет. — Свити Белль ненадолго замолчала, чтобы сделать глоток. — Кроме того, вино полезно для разговоров. Развязывает язык, понимаешь?

— Ага, э-э, наверное. — Какое-то время Дэш молча разглядывала полный бокал в своём копыте. Вероятно, это был какой-то дорогой сорт, но для неё вино всегда пахло лишь виноградом, дрожжами и алкоголем. Не слишком-то утончённый вкус, как, наверное, сказала бы о ней Рэрити. Вандерболты были поклонниками более крепких напитков. Однажды они с Соарином провели всю ночь, поливая шёрстку друг друга виски и вылизывая её дочиста. Таким образом им удалось выпить только четверть бутылки, но будь она проклята, если это был не самый весёлый способ напиться.

— За развязанные языки! — Она подняла бокал и сделала небольшой глоток. Вино нужно пить маленькими глотками — насколько она знала, это было одной из неотъемлемых особенностей этого напитка.

Свити усмехнулась и тоже подняла бокал. Тёмное вино оставило заметный след на её губах. Возможно, поэтому Рэрити предпочитала белые сорта. Просто удивительно, на что была готова пойти эта пони, чтобы сохранить свой имидж.

И как легко она была готова с ним расстаться. На Дэш тут же нахлынули воспоминания обо всех случаях, когда она видела Рэрити покрытой грязью, или пылью, или промокшей до нитки во время их всевозможных приключений.

— Чему это ты улыбаешься? — Её размышления были прерваны голосом Свити.

— Да так, просто кое о чём задумалась, — моргнув, ответила пегаска. Она помолчала и, сделав ещё один глоток, продолжила: — Рэрити.

— Я так и поняла. Вы с ней, кажется, проводите много времени вместе.

— Так и есть. В последнее время она была со мной очень милой.

— Очень милой? — Кобылка приподняла бровь. Будь на её месте Рэрити, этот жест выглядел бы изысканно и элегантно, но лицо Свити было для этого всё ещё слишком жеребячьим.

— Я так и сказала. И я слышала ваш разговор сегодня утром, так что, если хочешь, мы можем сразу перейти к самому интересному.

— Ну вот, никакого веселья. Ну и ладно, — притворно надув губы, сказала Свити и наклонилась вперёд. — Расскажи мне всё.

— Может быть, когда ты станешь чуть постарше, — ответила Рэйнбоу Дэш, припомнив кое-что из их общих с Рэрити сновидений. Свити закатила глаза.

— Ой, да ладно. Мне столько же лет, сколько было моей сестре, когда вы, девочки, начали спасать мир. Кроме того, у меня есть кольтфренд. Я разбираюсь, что к чему.

Что ж, это аргумент. Дэш пришлось сделать ещё один глоток прежде, чем она смогла продолжить.

— Думаю, Рэрити уже успела тебе всё рассказать. Мы с ней близки. Мы, эм...

Пара? Не в том смысле, как она и Соарин, или Рэрити и её многочисленные жеребцы. Но она разделила с подругой то, о чём не знал ни один другой пони, и Рэрити, без сомнения, доверила ей свои самые потаённые и тёмные моменты её жизни. И это даже не считая тех снов, через которые они прошли, и которые, по воспоминаниям, чувствовались слишком уж реальными. Сны, в которых она носила воспоминания и тело единорожки, чувствовала языки жеребцов под своим хвостом, чувствовала, как они входят в неё, кончают в неё, а затем обессилено наваливаются сверху.

И, если подумать как следует, всё это было ужасно личным.

Свити всё ещё ждала продолжения. Старательно сохраняя нейтральное выражение лица, она сделала глоток вина.

— Тут всё непросто, — сказала наконец Дэш. — Мы поделились друг с другом такими вещами, о которых никогда не рассказывали другим пони, и она помогла мне. Знаешь, очень помогла. Я не... Я не знаю, где бы я была без неё. Наверное, всё ещё блуждала бы впотьмах.

— Что ж, я рада, что она нашла тебя. — В голосе Свити не осталось даже намёка на иронию. — А ты помогла ей?

Как много она знала о проблемах сестры? Не в подробностях, конечно, иначе единорожка уже давно сама бы вытащила Рэрити в Понивилль. Но она, должно быть, поняла: что-то не так. Дэш откашлялась и пробормотала что-то себе под нос, сделав вид, что наслаждается вином, чтобы выгадать время для ответа.

— Думаю, да. Я... — Пегаска нахмурилась, глядя в бокал. — Это не моё дело, делиться её секретами.

— Конечно не твоё. Но я знаю, она что-то скрывает. В искусстве прятаться под маской ей нет равных, но никто не может спрятать всё. — Свити Белль замолчала и уставилась в свой бокал, словно ища в нём ответ. — О её бизнесе в Филлидельфии ходили разные слухи. Было несколько статей в модных журналах, о том, что она умудрилась просто феерично провалить один из сезонов, а то и несколько, и все сомневались, что её бутик сможет это пережить. Но она как-то справилась, судя по тому, что он всё ещё работает. Я видела вырезки из её рекламных проспектов.

И что на это ответить?

— Да, у неё бывали трудные времена.

— Что ж, жаль, что она ничего мне о них не рассказывала. Не стоит держать такое в себе. — Не успев закончить, Свити взглянула на Дэш и прикусила губу. — Ой. Прости. Мне не следовало так говорить. Тебе пришлось пережить гораздо больше, чем ей.

“Именно так я когда-то и думала”. Но правда ли это? Дэш потеряла самого близкого пони на свете, но Рэрити потеряла то, что, должно быть, было для неё словно часть собственной души. Кто мог сказать, чья боль была сильнее?

Должно быть, Свити приняла её молчание за упрёк. Она сглотнула и отвернулась, уставившись в камин. Сверху вновь донеслось слабое шипение душа Рэрити.

— Всё в порядке. Я... Смерть Соарина далась мне очень тяжело, и я не понимала, как сильно нуждаюсь в помощи, пока Рэрити не нашла меня. Так что, знаешь, мои дела идут на лад. — Она одарила Свити улыбкой. Слабой, но искренней.

— Рада это слышать. Все беспокоились о тебе. Я думаю, до сих пор ещё беспокоятся, но, да, сейчас ты выглядишь лучше. Гораздо лучше.

— Можешь сказать спасибо Рэрити. — Дэш вздохнула. — Я так и не отблагодарила её по достоинству.

— Думаю, это не нужно. Она просто хочет, чтобы ты снова была счастлива.

Пегаске вспомнился обрывок утреннего разговора.

— И это всё, чего она хочет?

Глядя на неё, Свити Белль моргнула, а затем улыбнулась.

— Нет, я так не думаю. Но это то, что вы сами должны решить друг для друга.

“Друг для друга”. Дэш закрыла глаза и вспомнила звук сердцебиения Рэрити, когда они вместе лежали на кровати, мягкий аромат хлопка и сирени, который, казалось, сопровождал единорожку всегда и везде, даже когда она была покрыта грязью и потом.

Она открыла глаза и увидела, что Свити всё ещё улыбается.

— И когда ты успела так повзрослеть?

— Оно как-то само свалилось на меня. — Единорожка сделала последний глоток вина и поставила пустой бокал на край стола. — Хотя я всё ещё не чувствую себя взрослой.

— Ну, что бы ты ни делала, продолжай в том же духе. — Теперь пришла её очередь улыбнуться. — Кстати, насчёт твоих дел, как у тебя с Пипсквиком?

А вот это уже был румянец что надо. Единороги бледной масти никогда не могли скрыть своего смущения, что уж говорить о Свити, щёки и шея которой буквально вспыхнули ярко-розовым. Казалось, чуть-чуть порозовели даже её плечи и грудь. Кобылка снова потянулась за своим бокалом, затем нахмурилась, вспомнив, что он пуст, и слегка шмыгнула носом. Потребовалось несколько секунд, чтобы её шёрстка вернулось к своему обычному цвету белоснежной голубки.

— Кхм. Ну, очевидно, мы стали довольно близки. Ты же знаешь, он настоящий джентелькольт. Не то что большинство жеребчиков нашего возраста. Он добрый и заботливый и всегда может заставить меня улыбнуться. — При этих словах она и правда улыбнулась. — И конечно же, этот акцент. Он такой милый, что это, ну, просто нечестно.

— А что он думает о тебе?

— Ну, надеюсь, то же самое. Кроме акцента, конечно. — Она сделала паузу и отвела глаза, уставившись куда-то между пегаской и лестницей. — Я много размышляла об этом в последнее время. Особенно с тех пор, как вы с сестрой вернулись. О том, что, возможно, мы уже готовы к следующему шагу.

В бокале Дэш ещё осталось немного вина. Она откинула голову и позволила ему стекать по языку, пока она обдумывала ответ.

— Всё прям по-взрослому.

— Ещё нет, но скоро будет. Он не боится.

— Но ты ещё очень молода. Большинство кобылок в твоём возрасте не задумываются о таких вещах. — Как это было и у Дэш, конечно же. Много любовных встреч на одну ночь. Несколько более длительных, в основном катастрофических романов, которые лишь убедили её, что настоящие отношения — для пони, живущих медленной, степенной и не такой насыщенной жизнью. Другими словами, не для неё.

Соарин избавил её от этого заблуждения. Это была ещё одна вещь, которую она ему задолжала, вдруг осознала пегаска. Прошло уже полгода, а её долги перед ним всё продолжали расти. Она закрыла глаза.

— Всё верно, — ответила тем временем Свити Белль. — Может быть, у нас получится, а может, и нет, но я не могу провести всю свою жизнь в ожидании кого-то получше.

Рэйнбоу Дэш нечего было на это сказать. Её мысли блуждали, и она поймала себя на том, что так страстно мечтает о холодном, чистом воздухе высоких небес, что у неё дрожат крылья. Шесть долгих месяцев она отказывалась летать, всё ради траура, и зачем? Небо не было её врагом. Она должна быть там прямо сейчас, мчаться, рассекая облака. Навёрстывая упущенное за полгода. Если вылететь немедля, можно...

Тут по водопроводным трубам откуда-то сверху донёсся слабый скрип и громыхание, после чего негромкое шипение душа стихло. Без него сразу же воцарилась глубокая тишина.

— Судя по звуку, Рэрити закончила, — сказала Свити Белль. — Ты следующая?

— Не, я уже принимала душ утром. Он весь твой.

— Ладно-ладно. — Тем не менее, Свити Белль не двинулась с места, пока к ним не присоединилась Рэрити, голова которой была обёрнута огромным полотенцем того же сногсшибательного оттенка, что и её грива.

— Привет, мои дорогие. Болтаете, да? — Она сбилась с шага, заметив бокалы из-под вина, и, сев на диван, бросила на Свити пронзающий взгляд. — Да, Свити, я смотрю, у тебя тут вино. Не думаю, что это мама его тебе дала.

Свити с невозмутимой грацией посмотрела на неё в ответ.

— Нет, я сама его купила.

Сёстры долго мерили друг друга взглядами, пока Рэйнбоу Дэш не начала ёрзать, собираясь выступить в защиту Свити, а заодно и в свою. Но как только она открыла рот, Рэрити фыркнула и отвернулась.

— Ну, тогда не забудь ещё раз почистить зубы. Красные вина оставляют пятна, знаешь ли.

Свити Белль ухмыльнулась, продемонстрировав зубы, которые и правда были окрашены в светло-фиолетовый цвет.

— Спасибо, мамочка. Но я пока не собираюсь в кроватку. — Она вскочила на ноги и слегка покачнулась. — Ого, ха, крепкая штука. Неважно. Я отлучусь на некоторое время и, вероятно, не вернусь. Могу я оставить вас одних сегодня без присмотра?

— Уверена, мы будем паиньками, — ответила Рэрити. — Помни, если тебе понадобится поддержка, ты всегда можешь опереться о фонарные столбы. Для этого они и существуют.

— Собираешься потусоваться с друзьями? — вставила Дэш.

— С другом. — На лице единорожки появилась лёгкая улыбка. — Мне было очень приятно поболтать с тобой, Рэйнбоу Дэш. Увидимся с вами утром. — Она беспечно помахала сестре копытцем и пружинистой рысью выскочила за дверь.

— Ну, кажется, она счастлива, — сказала Рэрити. — Дай угадаю, решила навестить Пипсквика?

— Ага, скорей всего.

— Как думаешь, она спит с ним?

Дэш потёрла мордочку копытом.

— Ага, она вроде как на это намекала. А что не так?

Рэрити глубоко вздохнула.

— Да нет, всё так. Она уже взрослая или почти взрослая. Ей позволено жить своей жизнью, а это значит, делать выбор и совершать ошибки. Худшее, что может случиться — это сердечные раны.

— Угу. Или жеребята! У тебя может появиться маленькая племянница или племянник! — Она игриво подтолкнула Рэрити копытом.

— Тьфу, типун тебе на язык, Рэйнбоу Дэш!

— Тётушка Рэрити! Неплохо звучит.

— Ха! Ну уж нет, мы никогда не станем использовать это слово. — Она пролевитировала к себе пустой бокал Свити и бутылку с остатками вина, внимательно изучила этикетку, а затем пожала плечами и перелила вино в бокал. — Никакой. Тётушки. Рэрити! Никогда.

— А что так? Это мило. И, я думала, ты не любишь красные вина.

— О, ничего против них не имею, дорогуша. — Она сделала глоток, покатала его во рту и кивнула. — Что ж, по крайней мере у Свити неплохой вкус. В общем, я люблю красные сорта, но они оставляют пятна. Но это уже неважно.

— Это почему же?

— Ну, ты его тоже пила. Теперь мы стоим друг друга.

— Это мило. Наверное.

Рэрити прислонилась плечом к плечу подруги.

— Мило. Просто прими это.

— Идёт. — Пегаска подняла крыло и осторожно положила его на спину Рэрити. — Кстати, спасибо тебе за весь этот день.

Придвинувшись чуть ближе под этим нежным перистым одеялом, Рэрити тихонько мурлыкнула.

— Это мне нужно сказать тебе спасибо. После прошлой ночи я бы не удивилась, если бы ты просто встала и ушла.

— Я бы никогда так не поступила.

— Что ж, может, и нет. — Рэрити сделала ещё один глоток. — Для этого ты слишком хорошая пони. Уж точно лучше меня.

— Эй. — Дэш наклонилась, пытаясь поймать взгляд подруги. Единорожка отвернулась, и Дэш потянулась копытом к её плечу, мягко сдвинув их мордочки вместе. — Никогда так не говори, Рэрити. Мы все совершаем ошибки, но это не значит, что ты плохая пони.

Она фыркнула.

— Скажи это семье Терраццо.

— Думаю, мы могли бы. — Дэш погладила спину Рэрити маховыми перьями своего крыла, как делал её отец, когда пегаска была ещё жеребёнком и возвращалась из лётной школы в слезах. — Если ты считаешь, что обязана это сделать, или если это может им помочь. Но ты всё ещё можешь жить своей жизнью. А не просто... плыть по течению. Как делала я.

Рэрити потёрлась щекой о щёку Дэш, а затем опустила голову ей на холку.

— Как делала ты. Я думаю, что в страдании, должно быть, есть нечто магнетическое, Рэйнбоу Дэш. Пони, испытывающие боль, тянутся друг к другу.

— Это чересчур смазливо даже для тебя, Рэрс.

— Сказала кобылка с книгой стихов в копытах.

Хм, справедливо. Дэш взглянула на сборник поэм Сонг Спэрроу, затем осторожно закрыла книгу и положила её на край стола. — Так лучше?

— Ты на правильном пути, — выдохнула Рэрити в ухо пегаске. Она чуть наклонила голову и нежно прикусила кожу у неё за подбородком.

Рэйнбоу Дэш была не из тех пони, кого легко заставить нервничать. Годы головокружительных трюков, проведённых на виду у десятков тысяч зрителей, многочисленных радиоинтервью, дипломатических приёмов и государственных мероприятий, не говоря уже о всевозможных приключениях с подругами, научили её относиться к напряжённым ситуациям несколько по-другому, чем большинство пони. Стычки с драконами, гидрами, чейнджлингами и тёмными духами вызывали у неё скорее волнение, а не страх.

Но откуда тогда взялась эта нервная дрожь? Её сердце забилось быстрее, шкуру покалывало, каждый волосок пытался встать дыбом. Всё внутри сжалось, а мочевой пузырь просто возопил, внезапно решив, что ей нужно пописать.

“Прекрати! Успокойся. Ты же не жеребёнок”.

Дэш сделала долгий, медленный вдох и притянула Рэрити ближе своим крылом. Спустя несколько ударов сердца она успокоилась, и они снова стали просто двумя кобылками, сидящим рядом на диване, одна из которых, без сомнения, ждала взаимного ответа на свой поцелуй.

И Дэш ответила. Она повернула голову и прижалась губами к мордочке Рэрити. Их рты открылись, на мгновение языки соприкоснулись и каждый из них почувствовал вкус вина на другом. Копыто Рэрити нашло копыто Дэш, и она крепко прижала его к груди.

— М-м, — пробормотала Рэрити, когда они оторвались друг от друга. Она прижалась лицом к шее Дэш и глубоко вдохнула, наслаждаясь её запахом, а когда выдохнула, её дыхание чуть не обожгло кожу пегаски. — Знаешь, мы сегодня очень рано встали. Возможно, нам стоит и лечь пораньше.

— Эм, ты устала?

— Не совсем, — ухмыльнулась ей Рэрити и быстро допила вино. — Не хочешь сперва принять душ?

Дэш на секунду задумалась. Она всё ещё чувствовала себя чистой.

— Неа, я в порядке.

Единорожка моргнула.

— Ты уверена, дорогуша?

— Ага, я же мылась утром, помнишь?

Прошло несколько секунд, прежде чем Рэрити ответила, и Дэш могла поклясться, что она увидела, как её подруга почему-то закатила глаза.

— Да, конечно, как глупо с моей стороны было забыть об этом. Ну, тогда пошли. — Она хлестнула пегаску по боку хвостом, всё ещё немного влажным после её собственного душа, и потрусила вверх по лестнице, кокетливо оглядываясь через плечо.

Но направилась она не в спальню. Дэш нашла единорожку в ванной, она разматывала с гривы полотенце. Та всё ещё пахла сыростью, и, стоя в дверях, Рэрити ощупала её копытом и нахмурилась.

— Могла бы просто высушить феном, — сказала Дэш.

Рэрити пренебрежительно махнула ногой.

— На это ушло бы не меньше двадцати минут, дорогуша. А на сегодняшний вечер у меня есть планы получше. — Дверной проём не был особенно узким, но она плотно прижалась к Дэш, проходя мимо неё. Медленным, томным движением она взобралась на кровать, демонстративно потянулась, выставляя напоказ все линии и изгибы своего тела, и, завладев полным и безраздельным вниманием подруги, плюхнулась на бок, хихикая, как школьница.

— Никак пытаетесь меня соблазнить, мисс Рэрити? — с улыбкой спросила Дэш, забравшись на кровать рядом с единорожкой.

— Возможно. — Она обняла пегаску за шею передней ногой и притянула к себе для долгого, продолжительного поцелуя. Больше никакой утончённости, только сплетение языков, терпких от вина, и странный, тревожащий, соблазнительный вкус чужой слюны. Спустя мгновение они разорвали поцелуй, и Рэрити игриво прикусила её за подбородок. — И как, у меня получается?

— Скажу через пару минут, — прошептала Дэш. Она стала перешагивать через распростёртое тело Рэрити, осторожно ступая по мягкому матрасу, и ещё раз поцеловала её в шею. Единорожка мурлыкнула под ней, их тела были так близки, что Дэш почувствовала, как от этого звука у неё защекотало в груди, а когда Рэрити заёрзала, то её шёрстка пощекотала живот пегаски.

Дэш медленно опустилась, её бедра оседлали бок Рэрити, а соски и промежность прижались к кьютимарке единорожки. В этом поступке было нечто неуловимо запретное. Кьютимарки были сакральным истинным выражением сущности пони, визуализацией самой их души. А она почти трётся своим хозяйством о метку подруги.

Если это и беспокоило Рэрити, она не подала и виду. Лишь хихикнула, когда Рэйнбоу прикусила кожу под её шеей, а затем, нежно лаская пегаску, провела передней ногой по её боку. Потом она нашла крыло Дэш и взъерошила копытом короткие кроющие перья.

— Хмм... Дорогуша, остановись на минутку.

Опершись на передние ноги, Дэш приподнялась, глядя вниз на распростёртое под ней тело Рэрити.

— Ты в порядке?

— Конечно. Я просто хочу на них посмотреть. — Единорожка вывернулась из-под неё и села, так что они прижались грудью друг к другу. Она вытянула копыта, ухватившись за крыло Дэш, и потянула его с нежной настойчивостью.

— На мои крылья? — Дэш расправила его, прежде чем Рэрити успела дёрнуть слишком сильно. — А что в них такого?

Рэрити провела копытом по его переднему краю. Перья там были короткие и гладкие, плотно прижатые друг к другу для создания аэродинамического профиля, необходимого пегасам для получения подъёмной силы. Рэйнбоу не могла управлять ими так, как маховыми перьями, но все они были так же пронизаны кровеносными сосудами и нервами. Они и должны такими быть, чтобы во время полёта она чувствовала ветер и малейшие изменения потока воздуха.

— Они такие мягкие. — Рэрити наклонилась и потёрлась щекой о перья. — Как пух.

— Это и есть пух.

Единорожка улыбнулась.

— Даже лучше пуховой подушки. Мягкие и такие тёплые. — Она легонько подтолкнула Дэш, укладывая её спиной на матрас и следуя за ней, и прижалась лицом к нижней стороне крыла пегаски.

Теперь копыта Дэш были свободны, и она воспользовалась ими, чтобы исследовать тело Рэрити. Её грива всё ещё была влажной и прохладной, но на этом фоне шёрстка белоснежной пони просто пылала жаром, как будто в её прекрасной груди горел костёр. Пегаска обхватила подругу передними ногами, наслаждаясь слабым биением её сердца.

Она может к этому и привыкнуть.

Спустя секунду Рэрити подняла голову, пристально глядя на её перья. Она сложила губы в трубочку и дунула, заставляя их трепетать и дрожать, а затем опустила нос, чтобы коснуться их кончиков. Это было щекотно, и Дэш не смогла сдержать улыбки.

Рэрити этого не заметила, так пристально она разглядывала перья подруги.

— Наверное... для пегасов это очень личное, да? Позволить кому-то ухаживать за своими перьями?

— Наверное? Это всё равно, что позволить кому-то причесать тебя или расчесать твою гриву, разве что ему придётся делать это губами. Из-за этого всё получается чуть более интимно, понимаешь? — Она провела копытом по гриве Рэрити, на мгновение задавшись вопросом, какова она на вкус. Как фруктовый шампунь, наверное. Что ж, у неё было достаточно времени, чтобы это выяснить. Она приподняла голову, пытаясь схватить её гриву губами, но под тяжестью подруги, лежащей на её груди, не смогла до неё дотянуться.

— Хм. А как мне... ну, знаешь, сделать это?

— Э-э... — Рэйнбоу Дэш нахмурилась. Как превратить годы бездумной практики, инстинкт, присущий всем пегасам с самого рождения, в простые слова? — Типа, просто представь, что ты их расчёсываешь. Ты можешь почувствовать губами, что некоторые перья лежат неровно. Попытайся вернуть их на место. Аккуратно. И не вздумай их тянуть.

Рэрити переместила свой вес, скользя вверх по телу пегаски, пока её губы не достигли основания крыла подруги. Она нерешительно наклонила голову, остановившись буквально в волоске от него, и Дэш почувствовала, как тёплое дыхание заполняет пространство между её перьями. Это было словно полёт в тёплый летний день, и она закрыла глаза с тихим вздохом.

Первое прикосновение Рэрити было словно удар током. Её губы едва касались перьев Дэш, но спустя пару секунд она осмелела и сильнее прижала мордочку к крылу, выравнивая каждое перо по отдельности, позволяя им скользить между губами, когда она наклоняла голову. Пегаска почувствовала, как язык Рэрити выскользнул наружу и прошёлся по опахалам, оставив их влажными и горячими.

Единорожка была не слишком искусна, но это было и не важно. Рэйнбоу Дэш почувствовала, как у неё перехватывает дыхание, а кожу покалывает при малейшем прикосновении пёрышка к губам Рэрити. Конечно, она каждый день ухаживала за крыльями, но ощущение того, как другая пони прижимается губами к её коже, нежно лаская самую чувствительную часть её тела, казалось, проникало прямо в душу, словно подруга обнажила её сердце и провела языком по его бьющейся поверхности.

Впрочем, не самую чувствительную часть, судорожно вздохнув, поняла она. Ею был пылающий уголёк между её задних ног, там, где было прижато бедро Рэрити, и где она, без сомнения, чувствовала растущее возбуждение Дэш.

Пегаска поняла, что настал переломный момент. Конечно, было уже довольно жарко, учитывая, что Рэрити буквально лизала её крыло, но у каждого свидания была граница, за которой оно переходит от просто интимного к откровенно сексуальному, и, судя по тому, как единорожка двигала бедром, прижимая его к паху Дэш, они уже её перешли.

— Перестань ёрзать, дорогуша, — прошептала Рэрити. Но прошептала с улыбкой и ещё крепче прижалась бедром к промежности Дэш, отчего та содрогнулась, и единорожке пришлось ухватиться передней ногой за плечо подруги, чтобы удержать равновесие. Когда Дэш снова смогла дышать, Рэрити вернулась к её крылу и некоторое время то покусывала перья губами, то дразняще поглаживала её пах бедром.

Затем настала очередь второго крыла.

Вскоре простыни под ними стали влажными от пота. Воздух вокруг будто бы загустел и окутал Дэш, как шерстяное одеяло, горячий и густой от мускуса и смешанных запахов их пота и возбуждения. Она схватила Рэрити за переднюю ногу, подтянула её к своей мордочке и провела по ней языком до самого плеча единорожки. На вкус она была как хлопок и соль, пропитанные тяжёлым, пьянящим запахом секса.

Рэрити оторвала губы от крыла Дэш и окинула её невидящим взглядом. Пряди гривы прилипли к её лицу, глаза по-совиному моргали в полумраке комнаты. Она хихикнула от прикосновения языка пегаски и попыталась высвободить ногу.

Чего, разумеется, никак нельзя было допускать. Попытка освободиться превратилась в потасовку, и вскоре они уже катались по кровати, их ноги и крылья переплелись, рты целовали и облизывали друг друга. Шальное копыто подруги ткнулось Дэш в нос, и она зарычала, толкая её изо всех сил, пока, наконец, Рэрити не оказалась распростёртой под ней. Они остановились, тяжело дыша, обхватив копытами плечи друг друга. Шея Рэрити была всего в нескольких сантиметрах от пегаски, и Дэш прижалась к ней губами, нежно целуя её кожу, затем покусывая, затем кусая, всё сильнее и сильнее, пока единорожка не взвизгнула.

Этот звук был музыкой для её ушей, вкус кожи Рэрити был лучше любой сласти. Приторный запах мускуса затуманил её разум, и она глубоко, судорожно вздохнула, но острая боль в ухе вернула её в реальность. Рэрити впилась в него зубами, а затем повернула голову, перекатывая Дэш на спину. Единорожка не была тяжёлой кобылой, но она навалилась всем своим весом, вдавливая подругу в матрас. Зубы Рэрити превратились в иглы, челюсти — в тиски, и Дэш ахнула. Из её груди вырвался слабый жеребячий крик, отчего её лицо вспыхнуло от унижения.

— Тише, тише... — голос Рэрити был похож на выдох. Она медленно разжала челюсти, и через миг боль сменилась успокаивающим прикосновением языка единорожки, ласкающего уязвлённую плоть. — Ах, дорогуша, прости меня. Тут немного крови.

Прошло несколько секунд, прежде чем Дэш смогла ответить. Она усмехнулась и закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением языка Рэрити.

— Я в порядке. Просто, знаешь, это было неожиданно.

— Угу. — Дэш почувствовала, как около её уха шевельнулись губы Рэрити: эта кусачая засранка улыбнулась. Ничего, она ей это ещё припомнит.

Рэйнбоу Дэш провела копытом по боку Рэрити. Он был горячим и скользким от пота. Забавно, та Рэрити, которую знала пегаска, должна была прийти в ужас и тут же метнуться в душ, но вместо этого они лежали, сплетясь друг с другом, смешивая свой пот, в то время как язык подруги успокаивал её раны.

— Ты всегда такая в постели? — спросила пегаска.

Рэрити приподняла голову, чтобы ткнуться носом в щёку Дэш, а затем наградила её долгим, томным поцелуем, прежде чем ответить.

— Я стараюсь приспособиться к партнёру.

— Очень любезно с твоей стороны. — Пегаска дёрнула ухом и не смогла удержаться от улыбки. Оно уже было распухшим и горячим. — Хотя и оставляет следы. Что скажут пони?

— Кого это волнует? — Рэрити поцеловала её ещё раз, а затем поднялась на передние ноги, нависая над распростёртым телом Дэш. Её грива рассыпалась по плечам спутанными курчавыми локонами, достаточно длинными, чтобы достать и щекотать грудь пегаски, и она положила копыто на её живот, описывая круги, которые медленно спускались всё ниже и ниже, уже миновав пупок.

“Сюда”.

Дэш зажмурилась и чуть дёрнулась всем телом, когда копыто Рэрити коснулось её сосков. Обе пони замерли, понимая, что вот-вот перешагнут какую-то новую черту.

— Последняя возможность отступить, дорогуша, — прошептала Рэрити. — Ты хочешь пойти дальше?

А то. Обычно, отвечая на такие вопросы, Дэш никогда не лезла за словом в карман, но сейчас всё, что она смогла сделать, это еле заметно отрывисто кивнуть.

“А ты уверена? Она твоя подруга, и ты помнишь, что случилось, когда ты в последний раз пересекала эту границу”.

Вернулись воспоминания о двух её прошлых любимых: Соарин, тяжело дышащий вместе с ней на вершине облака, их гонка закончилась, вот-вот начнётся борьба, которая завершится тем, что он повалит её на спину и овладеет ею. Клаудфаер, последовавший за ней в душ после её первого выступления.

И после нескольких секунд раздумий, даже не заметив, что Рэрити приподняла бровь, она поняла, что ей всё равно. Нарушение границ дружбы, стёртых любовью (или похотью, сексом, или чем бы то ни было ещё), никогда не причиняло ей боли. В отличие от жизни, но она должна была продолжать жить.

Рэрити всё ещё ждёт, вдруг осознала она. Очевидно, одного кивка было недостаточно. Пегаска облизнула губы, обнаружив, что они вдруг стали сухими, как пергамент.

— Да. Хочу.

— Хорошо, — улыбнулась Рэрити. — Я тоже. — Она наклонила голову, чтобы поцеловать Дэш в пупок, и скользнула вниз, удобно устроившись на матрасе, так, чтобы её плечи оказались на одном уровне с тазом пегаски. Она снова поцеловала подругу в живот и нежно обхватила её бёдра передними ногами, раздвигая их, чтобы отдать во власть ночи её самые сокровенные места.

Дэш сглотнула. Дыхание пегаски стало неровным и прерывистым:

— Ты уже, эм, делала это когда-нибудь? С кобылкой, я имею в виду?

— С кобылкой? Нет, — ответила Рэрити, ненадолго прекратив её целовать. — Но я думаю, что немного знаю о том, чего любят кобылки. Сейчас мы это и проверим. — Она опустила голову, и кончик её языка коснулся соска Дэш. И ещё, и ещё.

Первое прикосновение было словно шок. Ощущение горячего, влажного языка, скользящего по такой чувствительной, интимной части её тела, заставило пегаску содрогнуться. Когда Рэрити пустила в ход ещё и зубы, Дэш едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть и не отпрянуть.

Но Рэрити была очень нежной. Её зубы лишь удерживали Дэш на месте, в то время как язык ласкал сосок, зажатый между ними. Каждое его прикосновение пронзало всё тело удовольствием, и она обнаружила, что ритмично двигает бёдрами навстречу единорожке, пытаясь потереться промежностью о её грудь.

“Эдак я всю её перепачкаю”.

Вздрогнув от этой мысли, Дэш попыталась обхватить спину подруги задними ногами, чтобы поймать её в ловушку. Увы, для этого ей не хватило гибкости. С озорной ухмылкой Рэрити подняла на неё взгляд.

— Терпение, дорогуша. — Она сомкнула зубы вокруг соска Дэш, достаточно сильно, чтобы заставить её вскрикнуть, но в тот же миг вернулась к поцелуям, её мягкие губы скользнули вниз по последним сантиметрам живота пегаски к тому месту, где сходились бёдра. Она помедлила, наслаждаясь этим зрелищем, затем повернула голову набок и слегка прикусила внутреннюю сторону её ноги.

— Пожалуйста, пожалуйста... — проскользнув сквозь роскошную гриву кобылки, копыта Дэш надавили ей на загривок, толкая её голову вниз. Всё что угодно, лишь бы сделать так, чтобы язык Рэрити оказался там, где он был нужнее всего.

Рэрити застыла. Она чуть наклонила голову, так, чтобы их взгляды встретились, и долго смотрела Дэш в глаза. Затем, не отрывая от неё взгляда, она начала медленно опускать мордочку, буквально по миллиметру в секунду, пока Дэш не почувствовала её горячее дыхание, а затем лёгкое прикосновение, нежное, как пёрышко, когда губы Рэрити коснулись её промежности.

Дэш не видела, что произошло дальше, она не могла оторвать взгляда от глаз Рэрити. Но почувствовала, как та высунула язык, чтобы лизнуть её естество. Раз, другой, потом решительно просунула его между половых губ Дэш и протянула его к маленькому бугорку, спрятанному наверху, и на этот раз пегаска действительно вскрикнула. Рэрити накинулась на него, и у Дэш перехватило дыхание. Изящные, но уже безжалостные копытца, держали её промежность открытой, раздвигали губы, распахнув горячую, влажную, тайную плоть, которую знали лишь любовники Дэш. Её гладкие складочки не сопротивлялись ощупывающему языку единорожки.

Похоже, Рэрити больше не думала её дразнить. Она наклонилась ниже, её губы обхватили крошечный бугорок, спрятавшийся там, где сходились половые губы Дэш, чтобы оголить его, на расправу своему языку. Это было быстро, жёстко и беспощадно.

Рэйнбоу Дэш не продержалась и десяти секунд. Давление внутри неё росло, как воздушный шарик, готовый лопнуть, ему не хватало только булавки. Она задыхалась, дёргалась, отчаянно желая, чтобы последний толчок бросил её через край.

“Не останавливайся! Не останавливайся! О Селестия, не останавливайся!”

Рэрити и не собиралась. Её язык ласкал Дэш изнутри ещё несколько мгновений, а затем скользнул обратно вверх по щели, туда, где скрывался её бутон. Всего лишь касание, лёгкое нажатие и облизывание. Давление между ног пегаски достигло пика: воздушный шарик лопнул, пороховая бочка взорвалась. Она вскрикнула, когда оргазм сотряс её тело, и тёмная комната вспыхнула ослепительным светом, после которого осталась лишь темнота.

Возможно, она на миг потеряла сознание. А может, и нет. Просто несколько секунд всем, что она видела, были лишь крошечные искорки, танцующие на периферии её зрения, а всем, что чувствовала — вес тела Рэрити на своих бёдрах. Когда она наконец вспомнила, что нужно дышать, воздух хлынул в её лёгкие, пропитанный мускусом, сексом и дыханием единорожки, когда она прижала свои губы к её губам для долгого, неторопливого поцелуя.

Когда поцелуй закончился, Рэйнбоу Дэш провела языком по мордочке Рэрити. Шёрстка на её подбородке потемнела от соков пегаски, они были кисловатыми и резкими на вкус, но она вылизывала её, пока не осталось ничего, кроме аромата кожи своей партнёрши и соли её пота.

Сами не заметив как, они перевернулись, и теперь Рэрити лежала под ней, тихо бормоча что-то, пока Дэш покусывала её шею. Под короткими изящными волосками её шёрстки виднелось несколько красных рубцов, оставшихся от их прежней игры, и Дэш поцеловала их в знак извинения.

— Первый раз с кобылкой? Правда? — прошептала она, когда её зубы, продолжающие покусывать шею Рэрити, оказались у её уха.

— А ты что, недовольна? — Белое копытце слегка коснулось плеча пегаски.

— После такого? — хихикнула Дэш. — Мне повезло, что я вообще осталась жива. — Она подчеркнула свои слова поцелуем в грудь Рэрити, потом ещё и ещё, каждый раз опускаясь чуть ниже.

Рэрити тихо мурлыкнула в знак одобрения, её тело чуть дрогнуло под тяжестью Дэш. Она подождала, пока та лизнёт её в живот, прежде чем вмешаться:

— Ты не обязана делать для меня то же самое, дорогуша. Уверяю, мне это понравилось не меньше, чем тебе.

— Ага, ну... А может, я этого хочу.

— Тогда не буду мешать, — усмехнулась Рэрити. — Приступай.

Она откинулась на подушку и, не колеблясь ни секунды, раздвинула ноги.

Во все глаза Дэш уставилась на представшую перед ней бесценную награду. Промежность Рэрити была такой же, как и всё остальное — прекрасной. Стройный живот встречался с идеально очерченными ногами, а между ними пегаску ждала пара изящных, совершенных губ. Сейчас они были набухшими, скользкими от влаги, и между ними виднелась пара складочек чуть потемнее. От одного взгляда на них она почувствовала, что ей снова становится жарко.

“Ладно, ты сможешь. Это то же самое, как с Соарином”. Вот только всё было совсем по-другому. Например, у Соарина был член, а у Рэрити, конечно же, нет. Дэш опустила голову так низко, что её мордочка оказалась всего в паре сантиметров от паха единорожки. Дразнящий мускусный аромат сводил её с ума, требуя немедленно наброситься на сладкую, чувствительную плоть, лежащую перед ней. Нет, определённо никакого члена тут нет.

“Ладно, тогда просто сделай то, что делала Рэрити”.

И верно. Она могла бы. Влёгкую. Дэш сделала глубокий вдох и осторожно выдохнула. Рэрити тихо застонала, и капля прозрачной жидкости стекла по её губам.

”Ну же, давай. Сейчас или никогда!”

Она начала с поцелуя, слегка прижавшись губами к вагине Рэрити. Пегаска осторожно высунула язык, коснувшись её скользких складок. Вкус показался ей... необычным. Солоноватым и резким, но не неприятным. Она снова лизнула Рэрити, желая попробовать ещё. Единорожка снова застонала, и мягко подалась бёдрами навстречу мордочке Дэш.

Как раз такого одобрения и не хватало пегаске. Её язык с каждым разом погружался всё глубже, она воспользовалась копытом, чтобы держать промежность Рэрити открытой, обнажая всё больше влажной манящей плоти. Внутренние губы единорожки разошлись, как лепестки цветка. Из любопытства Дэш слегка прикусила их и получила в награду ещё один резкий вздох и толчок бёдер подруги.

Пегаска усмехнулась и скользнула языком глубже между складок Рэрити, дразня ту у самого входа. Копыта единорожки вцепились ей в гриву, чтобы сильнее прижать её мордочку к промежности. Каждое касание языка Дэш вызывало тихий стон единорожки и спазм глубоко у неё внутри. Её соки свободно стекали по подбородку пегаски, пропитывая хвост Рэрити и простыни под ними.

В конце концов стоны единорожки затихли, и даже самое активное вылизывание вызывало у той лишь тихое удовлетворённое мурлыканье. Дэш на мгновение отстранилась, не обращая внимания на разочарованный стон, и решила раскинуть мозгами. Что всегда потом делал Соарин?

“Вот, блин. Надо же быть такой дурой”.

Обоими копытами она раздвинула губы Рэрити, обнажив укромный бутон, притаившийся на их вершине. Он мягко подрагивал с каждым вздохом белоснежной пони, почти невидимый в темноте. Медленно, осторожно Дэш провела по нему кончиком языка. Реакция была именно такой, на какую она и рассчитывала.

— Да! — крикнула Рэрити. Её передние ноги, лежащие на загривке Дэш, переплелись, притягивая её голову ещё ближе и теснее и прижимая её губами к паху.

От этого вскрика Дэш ухмыльнулась и лизнула крошечный бугорок напряжённой плоти ещё сильнее. Бёдра Рэрити содрогнулись, толкнув мордочку Дэш, словно единорожка была жеребцом, пытающимся загнать в неё свой член. Пегаска наклонилась вперёд, чтобы прижать её к кровати. Для такой, казалось бы, неспортивной пони, Рэрити силы было не занимать.

Впрочем, это уже было не важно. Каждый поцелуй, казалось, всё больше сводил её с ума, и вот через минуту она издала последний задыхающийся всхлип, её бёдра напряглись, а копыта рванули гриву Дэш. Промежность Рэрити была горяча как печь, этот жар обволакивал и обжигал мордочку пегаски. Белоснежная пони содрогнулась, а затем рухнула, словно в её теле не осталось ни одной кости. Её грудь вздрагивала при каждом вздохе, а широко раскрытые расфокусированные глаза уставились в темноту.

С трудом перебирая копытами и прижимаясь к Рэрити, Дэш поднялась выше, к её лицу. Они обе были скользкими от пота и не только, простыни липли к ним, а воздух пах сексом, и Рэйнбоу Дэш буквально упивалась этим. Она перекатилась на матрас, прижавшись к боку подруги, и положила переднюю ногу ей на грудь, пока та переводила дыхание.

— Ну как... — она примолкла, чтобы прикусить зубами прядь гривы Рэрити. Так и есть, на вкус как фруктовый шампунь. — Было неплохо?

— Всё не так просто, дорогуша, — хихикнула Рэрити. Она перекатилась на бок, прижавшись к пегаске грудью. Их дыхание смешалось.

— Ага, но... Да ладно тебе, на кону моё эго.

— Ах да, конечно. — Единорожка поцеловала её в кончик носа. — Это было... неплохо.

— Круто. — Она пыталась подавить зевок, но безуспешно. — Ну, эм, и что дальше?

— Дальше? — Рэрити немного помолчала. Казалось, она уже полностью пришла в себя. — Полагаю, мы ляжем спать, а остальное решим уже утром. Утро вечера мудренее.

Хорошая мысль. Дэш хотела сказать это вслух, чтобы похвалить мудрость Рэрити, но ночь уже окутала её разум своей пеленой, а кровать была такой мягкой, да и в объятиях подруги пегаска чувствовала себя в полной безопасности.

И она уснула.

К моменту как Рэйнбоу Дэш проснулась, прошло уже много часов.

Высоко в небе, с южной его стороны, стояла луна. Её холодный свет заполнил комнату, отбросив на пол возле окна квадратные тени. Для пегасьих глаз Дэш было светло как в полдень.

Рэрити развалилась рядом и спала как убитая. Во сне кобылки разорвали объятья, и теперь их разделяло несколько сантиметров влажных простыней. Рэйнбоу придвинулась ближе, чтобы уничтожить этот разрыв, и прижалась мордочкой к изгибу шеи единорожки. Восхитительный, пьянящий аромат секса всё ещё исходил от неё, исходил от них обеих, и Рэйнбоу жадно вдыхала его.

Рэрити пошевелилась. Её глаза приоткрылись, и на губах мелькнула еле заметная улыбка. Она прижалась теснее, пробормотала что-то, чего Дэш не расслышала, а затем снова отключилась. Остался лишь звук её медленного дыхания.

“Так кто же мы?”

Вопрос возник словно из ниоткуда. Рэйнбоу Дэш обдумывала его, не сводя глаз со спящей Рэрити. Подруги? Пара? Что-то среднее?

Ей нужно было поразмыслить, и она почувствовала, что холодное небо вновь зовёт её к себе. Пустые ледяные просторы небес, где она могла целыми днями парить с закрытыми глазами, позволяя морозному воздуху уносить прочь её волнение и страх. Где она могла бы быть самой собой.

Медленно, чтобы ненароком не разбудить Рэрити, она выбралась из постели. На полу лежало забытое одеяло, сброшенное в порыве страсти, и она, схватив его ртом, накрыла им спящую подругу. Единорожка что-то тихо пробормотала во сне и крепко прижала его к себе копытами.

Их комната была на втором этаже. Дэш выскользнула в окно, прикрыла его за собой и исчезла в безбрежном океане ночи.

Глава 15: Любовь — это не монета

Когда Рэрити проснулась, в воздухе уже веяло утренней прохладой. Она почувствовала, что у неё мёрзнут лицо и плечи, и зябко подтянула одеяло повыше. Оно было тёплым и пушистым, так что единорожке сразу вспомнилось, как она пряталась под крыльями Дэш, и на какое-то время кобылка позабыла про холод.

Интересно, каково это — иметь собственные крылья? Когда у тебя всегда с собой такое безупречное одеяло, куда бы ни лежал твой путь? Рэрити уже доводилось летать, и ей не очень-то это понравилось, но в туманной дымке между сном и явью она пришла к неспешному смутному выводу, что истинная польза крыльев, независимо от того, что думают об этом пегасы, заключается в том, чтобы всегда быть в тепле и согревать своих любимых.

Это было бы здорово. И правда, было бы неплохо сделать это прямо сейчас. Она улыбнулась и перекатилась на другой бок, пытаясь нащупать копытами спящую с ней пони.

Никого. Пустое одеяло и холодные простыни. Её глаза распахнулись, и Рэрити сердито фыркнула.

“Ну ладно. Может, я и правда слишком долго спала”.

Кобылка зевнула, потянулась и села, понимая, как ужасно она сейчас выглядит. Одеяло сползло с неё, распластавшись по матрасу, и она слегка встряхнула шёрстку, чтобы её распушить. Грива Рэрити была всё ещё прямой и неухоженной, за исключением тех мест, где по ней прошлась Рэйнбоу Дэш, помяв ту в своих благонамеренных попытках привести её в порядок.

Комната была наполнена запахом вчерашнего секса, и единорожка поморщилась, принюхавшись к себе. Дело было не в том, что от неё плохо пахло, просто любому, кто подошёл бы к ней хоть на пару метров, было бы ясно, чем она занималась прошлой ночью и, скорей всего, с кем именно. Она понадеялась, что Рэйнбоу Дэш пришла к тому же выводу и не слонялась по Понивиллю, благоухая, как она сейчас. Другими словами, определённо, пришло время принять ванну.

Спустя полчаса Рэрити вышла из ванной, чувствуя себя такой свежей, какой не чувствовала несколько дней. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, растопив иней на оконных стёклах. Единорожка, применив капельку магии, открыла окно. В комнату тут же хлынула утренняя прохлада, но воздух был чистым и бодрящим, а так же слегка пах опавшими листьями. В иных обстоятельствах она бы, не торгуясь, заплатила за свечу с таким же ароматом, но сейчас кобылка лишь положила передние копыта на подоконник и сделала глубокий вдох, позволяя холоду проникнуть в лёгкие и прогнать последние остатки сна, окутавшие её разум.

Свити Белль была внизу, на кухне, расставляя последние тарелки того, что выглядело как роскошный завтрак. Рэрити остановилась у порога и, моргая, уставилась на эту картину.

— О, привет, Свити. Я думала, ты... — Она замолчала, собираясь с мыслями. — Не ожидала увидеть тебя сегодня утром.

— Ага. — Свити Белль поставила исходящий паром чайник на подставку в центре стола, затем выдвинула два стула и уселась на один из них. — То есть ты думала, что я проведу ночь с моим кольтфрендом, просплю до обеда и вернусь только к полудню?

“Да!”

— Конечно нет, дорогуша. Я просто думала, что у тебя есть дела поважнее, чем готовить нам завтрак. — Она села рядом с сестрой и положила себе на тарелку несколько ягод клубники и ломтиков дыни. — Но я тебе очень за него благодарна. Надеюсь, всё прошло хорошо?

Свити откусила кусок от четвертинки яблока, посыпанной солью.

— Так и есть. Мы слушали музыку и играли в карты, а потом, поскольку я такая хорошая младшая сестра и знала, что ты не захочешь, чтобы кто-то слишком внимательно прислушивался к вам с Рэйнбоу Дэш прошлой ночью, осталась у него ночевать. На диване.

— Хм. — Рэрити налила себе чашку чая и поднесла её к носу, чтобы вдохнуть пар. Какой-то фруктовый мате. Она сделала маленький глоток. Неплохо. — Карты и музыка. Что-нибудь... ещё?

Свити не торопилась с ответом. Она доела оставшееся яблоко и запила его половиной чашки чая.

— Как ты там всегда говоришь, Рэрити? "Леди не обсуждают свидания и поцелуи"?

— Мы же сёстры, Свити. У нас нет секретов. — По крайней мере, не о таких глупостях, как любовь. Что касается других секретов, что ж, некоторые из них всё-таки стоит сохранить.

— Я же сказала, что провела ночь на диване. — В первый раз лёгкий румянец проступил сквозь шёрстку Свити, окрасив её щёки в нежный светло-розовый цвет.

Рэрити подняла бровь. Терпения ей было не занимать. Она умела ждать.

Румянец удвоился. Свити уставилась на свою маленькую чашку, словно обращаясь к ней:

— И он, э-э, тоже.

— И? — усмехнулась Рэрити.

— И! Это всё, что я собираюсь сказать. — Свити поставила чашку и подняла мордочку, но, несмотря на упрямое выражение лица, на её губах играла лёгкая улыбка. — Это был чудесный вечер, и мы прекрасно провели время. Но ему было рано вставать на работу, и я отправилась домой. А теперь, что насчёт тебя и Дэш?

— Ах, это. — Рэрити взмахнула копытом, словно отгоняя назойливую муху. — Думаю, теперь мы понимаем друг друга.

— Понимаете друг друга?

— Да.

— Ага. — Свити сделала ещё один глоток. — Полагаю, это такой эвфемизм.

— А вот и нет. В последнее время мы так много времени провели вместе, так много друг о друге узнали... я думаю, что мы понимаем и ценим друг друга.

Рэрити на мгновение закрыла глаза, вспоминая худшее из последних двух недель: ужасное чувство стыда, когда Рэйнбоу Дэш обвинила её в том, что она вторглась в её сны, и страх, который она почувствовала, проснувшись после того, как пегаска сделала с ней то же самое. Абсолютная уверенность в том, что ни один пони никогда даже не ляжет рядом с кобылкой, запятнанной ошибками, алчностью и ненавистью к себе. Не говоря уже о любви.

Но, конечно, такая пони была. Самая преданная пони из всех, кто когда-либо жил на свете, и Рэрити поняла, какой дурой она была, что не видела этого раньше.

— О. — Свити Белль сглотнула. — Извини, я не это имела в виду. Я очень рада за вас обеих и очень горжусь тем, как сильно ты ей помогла.

— Представь себе, она помогла мне ещё больше. — Рэрити улыбнулась, поставила чашку и встала. — И это, кстати, тоже был эвфемизм.

Свити моргнула.

— Погоди, так вы...

Ухмылка Рэрити говорила сама за себя.

Свити рассмеялась. Это был лёгкий, воздушный звук, похожий на звон колокольчиков, и Рэрити могла бы слушать его весь день. Через мгновение сестра заключила её в объятия и они крепко прижались друг к другу.

— О, я так рада за тебя, сестрён! — Свити откинулась назад и легонько ткнула Рэрити копытцем в плечо. — Значит, теперь всё официально? Могу я называть вас парой?

— Наверное, сначала надо спросить Рэйнбоу Дэш. — При этих словах Рэрити оглядела кухню, пытаясь понять, куда та подевалась. — А кстати, где она? Ты видела, как она спускалась?

На мгновение воцарилась тишина. Свити склонила голову набок.

— Хм, нет. Я думала, она ещё спит. С тобой.

Впервые за всё это утро Рэрити почувствовала, как вверх по её загривку прополз настырный червячок неуверенности. Почему кровать была пуста? Неужели Дэш срочно нужно было быть где-то ещё?

Или было место, где ей быть не хотелось?

Свити всё ещё, не отрываясь, смотрела на неё. Рэрити стряхнула с себя задумчивость и натянула на лицо улыбку.

— О, она, должно быть, рано встала. Я тут вспомнила, она что-то упоминала о встрече с погодной командой, — солгала единорожка.

Лгать она научилась виртуозно — в основном самой себе, но это было то же самое.

— Так или иначе, меня ждут дела, — продолжила она, прежде чем Свити успела что-то сказать. — Спасибо за завтрак, дорогуша. Я скоро вернусь. Чао!

Она хотела как можно быстрее оказаться подальше.

Поверхность земли была похожа на карту.

С высоты трёх километров реки казались сверкающими синими линиями. Леса представляли собой пёструю мешанину цветов, меняющихся в зависимости от преобладающих пород деревьев: алых и оранжевых клёнов, жёлтых ясеней и берёз, угрюмых коричневых дубов. Только горы, ставшие пристанищем для сосен и кедров, сохраняли свой зелёный покров до глубокой осени. Дороги стали тонкой сеткой, которая становилась всё плотнее по мере приближения к городам. Железнодорожные пути протянулись от горизонта до горизонта, словно швы, скрепляющие землю. Облака отбрасывали на карту тёмные тени, будто кляксы, оставленные божественным пером.

Сколько же времени прошло с тех пор, как Рэйнбоу Дэш смотрела на мир с такой высоты? По крайней мере, не меньше полугода. Даже её короткие выступления в течение последних двух недель, когда она пыталась произвести впечатление на Рэрити, не были настоящим полётом. Ведь полёт, истинное предназначение пегасов — это долгая воздушная дорога, когда можно часами парить в небе, даже не опускаясь на землю.

Рэйнбоу Дэш мало что помнила о днях, прошедших после несчастного случая. Обезболивающие, которые врачи вводили ей в кровь, были сильнодействующими препаратами, и время, проведённое ею в больнице, представлялось пегаске чем-то похожим на смутный томительный ад. Но они не давали ей слишком часто вспоминать о Соарине и Зефир, или размышлять о том, что она бросила своего любимого, когда тот умирал на обожжённой земле.

Она помнила, как первый раз летала после того, как покинула больницу. Первый настоящий полёт, а не обычное перепархивание с облака на облако в Клаудсдейле. Она покинула город, её сломанная нога всё ещё была плотно перебинтована и примотана к груди. Пегаска парила над обширными равнинами, простирающимися к западу от Кантерлота.

И там, где было лишь бескрайнее пустое небо над головой, раскинувшаяся во все стороны плоская равнина под ногами и ничего, кроме воздуха вокруг, она поняла, как одинока. Пылинка, единственный атом в бесконечной пустоте. И у неё больше не было пони, который летел бы с ней крылом к крылу.

Это был её последний полёт за прошедшие полгода. Пока Рэрити случайно не встретила её в тот день в Филлидельфии две недели назад.

Она закрыла глаза. Порыв ветра попытался сбить пегаску с пути, но её крылья тут же рефлекторно приспособились, десятки мускулов наклонили перья под нужным углом, чтобы не сбится с курса. Даже по прошествии шести месяцев она всё ещё была прирождённой летуньей. Лучшей в мире. Так её когда-то называли.

Но она никогда не была так же хороша, как Соарин. Быстрее, да, но никто и не ожидал от жеребцов рекордов скорости. Вместо этого он был мастером высшего пилотажа, танцуя и кувыркаясь в воздухе, так же легко, как большинство пони ходят по земле. Иногда, на тренировках, она просто проводила время, наблюдая, как он выполняет свои упражнения.

Со всё ещё широко распахнутыми крыльями она перевернулась на спину и уставилась в небо. Высоко над ней парили несколько перистых облаков, нарушающих идеальную небесную синеву осеннего утра, и она поймала себя на мысли, какие же они на ощупь. Возможно, где-то на свете жили пегасы, чей особый талант заключался в том, чтобы летать так высоко и задерживать дыхание так надолго, что они могли достичь этих тонких пушистых прядей и даже постоять на них несколько неустойчивых мгновений, прежде чем рухнуть обратно на землю.

Но Рэйнбоу Дэш была не из этих пони. Перистые облака были издевательски недосягаемы даже когда пегаска была в гораздо лучшей форме. Она посмотрела на них и нахмурилась.

Ещё один порыв ветра подхватил её, и она кувыркнулась в воздухе, слишком отвлечённая на мысли, чтобы правильно среагировать. Стиснув зубы, она нырнула вниз, опустившись на несколько сотен метров в поисках менее турбулентной зоны.

Ей удалось отыскать более спокойный воздух, но не душевное спокойствие.

Рэрити пришлось постучать дважды, прежде чем Твайлайт Спаркл открыла дверь. Её грива была всклокоченной после сна, а мешки под глазами говорили о том, что принцесса только что проснулась.

— Рэрити, — сказала она дружелюбным, но довольно-таки хриплым голосом. — Входи, входи. По-моему, Спайк хотел приготовить кофе. О Селестия, надеюсь, он приготовил кофе.

— Прости, дорогуша. Я тебя разбудила? — Рэрити сделала усилие, чтобы изгнать из своего голоса нервную дрожь. На самом деле ей вовсе не о чём было нервничать. С ней, конечно же, было всё в порядке. Всё отлично.

— Так и так пора было вставать, — ответила Твайлайт, невольно подтвердив опасения Рэрити, пока они добирались до кухни. — Дай мне пару минут.

Кухня замка была примерно в пять раз больше, чем нужно, учитывая, что единственным постоянным его обитателем была сама Твайлайт. Четыре отдельных кухонных стола длинными рядами располагались в центре похожего на пещеру пространства, причём каждый из них был оборудован разделочной доской и аксессуарами для приготовления пищи, которые, как показалось Рэрити, никогда не использовали. Над ними, словно сталактиты, свисали с крючков многочисленные кастрюли и сковородки, тёрки и сита, кру́жки, подносы и казаны, не менее десяти разных. Все они звенели, как хрустальные колокольчики, стоило лишь пронестись лёгкому сквозняку. А ему было где разгуляться — под высоченным потолком спокойно смог бы летать пегас, причём не испытывая особого дискомфорта.

Да, кухня была пустынной, но не совсем уж необитаемой — у одной из раковин возился с посудой Спайк. Рядом с ним уже булькала, наполняя воздух живительным ароматом кофеина, украшенная самоцветами турка для кофе. Когда они вошли, он вскинул голову и удивлённо приподнял бровь.

— Привет, девочки, — начал он. — Не хотите немного... — Он оборвался на полуслове, когда Твайлайт взяла турку и отнесла её к пустой стойке с парой высоких табуретов. Она вскочила на сиденье и уставилась на тёмную жидкость, медленно наполняющую кувшин.

— Эм-м, кружек к вашему кофе? — закончил он.

— Спасибо, Спайки, — поблагодарила Рэрити. Она встала на задние копыта, чтобы чмокнуть дракона в щёку, а затем отнесла пару кружек подруге. — Как насчёт кружки, Твайлайт?

— Сейчас, сейчас. — Принцесса подтолкнула турку копытом. — Давай, наполняйся. Сил уже нет ждать.

Рэрити закатила глаза. То, что независимо от того, как долго она отсутствовала в Понивилле, некоторые вещи никогда не менялись, по-своему успокаивало. Например, привычка Твайлайт зачитываться допоздна, а затем валяться в постели до самого обеда, пока Спайк буквально не вытаскивал её оттуда силой. Очевидно, библиотекаршу не превратить в раннюю пташку, даже если она станет принцессой.

Вскоре у каждой из них в копытах оказалась исходящая паром кружка, правда, Твайлайт успела прикончить свою ещё до того, как Рэрити сделала первый глоток. Она с изумлением наблюдала, как её подруга так же быстро допила вторую кружку и принялась за третью.

— Во имя Селестии, Твайлайт, может, тебе проще пить прямо из кувшина?

— Спайк не позволит, — фыркнула принцесса.

— Это правда, — сказал Спайк. Он закрыл воду и вытер лапы полотенцем, висевшим на ручке шкафа. — Кто-то же должен следить за соблюдением правил.

Рэрити взглянула на быстро пустеющий кувшин.

— Ну, я бы предложила тебе кружечку, но не уверена, хватит ли нам самим.

— Не страшно, я всё равно предпочитаю чай. Так или иначе, я иду в Сахарный Уголок. Принести вам чего-нибудь?

— Я уже позавтракала, но спасибо за предложение, дорогуша.

Твайлайт покачала головой.

— Нет. Хотя погоди, да! Принеси немного тех розовых клубничных маффинов с сахарной посыпкой.

После ухода Спайка они молчали, пока Твайлайт допивала третью кружку кофе. Рэрити отхлебнула из своей и задумалась, лучше ли начать разговор прямо сейчас или подождать, пока принцесса не вернётся из туалета, ведь ей наверняка приспичит пописать.

Наконец Твайлайт опустила кружку и глубоко вздохнула.

— Ну вот, совсем другое дело. Лучший помощник номер один в мире.

— Полегчало, дорогуша?

— Да, ещё бы. — Голос Твайлайт был почти нормальным. — Итак, что же привело тебя ко мне в такую рань?

Рэрити взглянула на часы над плитой. Было почти десять утра. Она снова посмотрела на принцессу, потом снова на часы.

— Эм... иногда я не могу заснуть, пока не почитаю несколько минут. — Она сделала ещё глоток. — Или часов. Но, неважно! Как твои дела?

— О, неплохо, неплохо. Ты, случайно, не видела поблизости Рэйнбоу Дэш?

— Например, пока спала?

О, хм. Рэрити нахмурилась.

— Полагаю, что нет. Прошу прощения, Твайлайт. Я разбудила тебя, а теперь беспокою глупыми вопросами.

Твайлайт усмехнулась.

— Ничего, Рэрити. Как я уже сказала, мне в любом случае нужно было вставать. А теперь у меня есть кофе, так что всё нормально.

Ах, если бы все жизненные проблемы можно было решить с помощью кофе. Рэрити печально вздохнула.

— Вообще-то, дорогуша, раз уж я всё равно здесь... ты не возражаешь, если я задам ещё один вопрос?

— Нисколечко. — Твайлайт с интересом поставила кружку на стол. — Что ты хочешь узнать?

— Ну, это насчёт твоего кольтфренда, Тайм Тёрнера...

Рэрити замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

— О, вообще-то я думала над этим вчера вечером, — сказала Твайлайт. — Я посмотрела литературу, так вот, длину пениса положено измерять когда он полностью эрегирован, от кончика головки до основания мошонки. Для этого используется специальная измерительная лента, но у меня есть кусок бечёвки, который должен справиться с этим не хуже, чем...

— Вообще-то, дорогуша, у меня был другой вопрос. — Хотя, честно признаться, этот был тоже очень интересен и, возможно, заслуживал дальнейшего обсуждения как-нибудь в другой раз. — Когда вы двое полюбили друг друга?

Не успев закрыть рот, Твайлайт моргнула. Она наклонила голову и прикусила губу, а затем погрузилась в раздумья, обратив свой взгляд кверху.

— Знаешь... Я не могу точно сказать. Мы встретились на конференции по темпоральной физике, где он представил теорию о нелинейной природе времени. — Она сделала паузу, чтобы налить себе ещё кружку. — Что, кстати, полная ерунда. Время течёт лишь в одном направлении. Как бы то ни было, мы поспорили о некоторых его уравнениях, а потом нас выгнали с конференции, так что нам пришлось пойти в кафе, чтобы продолжить спор. Потом мы договорились встретиться за ужином, чтобы поспорить ещё немного. В какой-то момент мы перестали спорить и просто наслаждались разговором друг с другом... ха, знаешь, я действительно не могу сказать, когда я в него влюбилась. Просто однажды я это поняла. Насколько это странно?

Рэрити вздохнула.

— Думаю, не так уж и странно. Дэш рассказывала то же самое о себе и Соарине. Если выкинуть всё, что касается физики. И вместо споров у них были гонки.

Твайлайт кивнула.

— Любовь с первого взгляда бывает лишь в сказках. В жизни всё гораздо запутаннее.

— Иногда уж слишком запутанно. Всё было проще, когда мы всего лишь спасали мир. Теперь я смотрю на своих родителей или на семью Кейков и понимаю, что то, через что они прошли, было намного сложнее. Любить кого-то, жить с ним, растить с ним жеребят... О звёзды, Твайлайт. Они бо́льшие герои, чем я когда-либо была.

— Возможно, любовь даёт каждому шанс стать героем. — Твайлайт неторопливо отхлебнула кофе. Очевидно, она была наполнена им почти под завязку. — И, кстати, мне кажется, что ты немного недооцениваешь себя. Не только как спасительницу мира, но и как подругу.

— Это очень мило с твоей стороны, дорогуша.

Рэрити не смогла сдержать румянца.

— Но это правда. И когда-нибудь, я думаю, ты сделаешь кого-то очень счастливым.

Ну вот, опять всё по новой. Рэрити поймала себя на том, что её мысли вновь возвращаются к пегаске, рядом с которой она не проснулась сегодня утром.

— Хотелось бы и мне разделять твою уверенность, Твайлайт.

— У меня нет привычки делать необоснованные предположений, Рэрити. Я полагаюсь на доказательства. Например, на то, как Рэйнбоу Дэш вела себя, когда недавно появилась здесь, требуя сделать для неё ещё один камень хождения по снам, чтобы использовать его с тобой. Должно быть, она очень сильно переживает за тебя, если хочет этого.

Рэрити отвела взгляд.

— Может быть, это просто потому, что она моя подруга. Она очень верная, ты же знаешь.

— Что за херня, Рэрити. — К её чести, произнеся такую вульгарность, Твайлайт покраснела, но это её не остановило. — Есть верность, а есть любовь.

“Если она любит меня, то где же она сейчас?”

Рэрити проглотила эти слова, прежде чем они успели вырваться наружу.

— Я думаю... я думаю, что Дэш всё ещё пытается со всём разобраться.

— Угу. А если она решит, что любит тебя?

“Она видела меня с самой худшей стороны. Если после этого она всё ещё сможет найти для меня место в своём сердце...”

Рэрити покачала головой.

— Слишком много предположений, дорогуша. Если увидишь Рэйнбоу Дэш, пожалуйста, скажи ей, чтобы она меня нашла.

И сказав это, она ушла, чтобы продолжить собственные поиски.

В паре километров над горами воздух был спокойнее. Гладкий, как масло. Дэш парила в небе на неподвижных крыльях, перелетая с одного восходящего потока на другой с той непринуждённой грацией, которая впервые привлекла внимание Соарина.

“Ты ведь знаешь, что ты идиотка?”

Да, она знала. Это было единственное, в чём сейчас она была абсолютно уверена. Всё остальное представляло собой полную неразбериху. Там, в Понивилле, её ждала прекрасная, заботливая, щедрая единорожка, прошедшая ради неё через ад. Чудесная кобылка, которая делилась с ней всем, которая помогла ей больше, чем все её друзья, вместе взятые. Любимая, вернувшая её к жизни. А теперь она лежала в постели одна, наверное, гадая, куда улетела Рэйнбоу Дэш.

Она бросила своих друзей, чтобы сохранить верность призраку.

“Любовь — это не монета, которую ты, потратив однажды, теряешь навсегда”.

Это были слова Рэрити. Она помнила их довольно смутно, но они никак не хотели оставить её в покое. Конечно, Рэрити ничего не знала о любви. Она сама так сказала.

“Она называла себя потаскухой. Шлюхой. Она и правда в это верила”.

Чудовище, осколок личности Рэрити, преследовавшее её во сне, говорило, что есть одна вещь, которой Рэрити никогда не сможет поделиться, и тогда Рэйнбоу Дэш не придала этому особого значения. Ведь в конце концов, сны были запутанным, беспорядочным местом, пропитанным ядом воспоминаний. Но сейчас, паря в нескольких километрах над землёй, Рэйнбоу поняла, что оно имело в виду.

Сердце Рэрити. Единорожка никогда не умела любить.

И всё же... прошлой ночью Рэрити разделила с ней своё тело. И за последние две недели она сделала то, что не смог бы сделать ни один пони — она собрала осколки Рэйнбоу Дэш вместе, пусть даже ради этого ей пришлось раскрыть ей свои самые болезненные секреты. Рэрити, пони, для которой всё должно было быть идеально, пригласила подругу заглянуть в самые тёмные уголки своего сердца.

— Ведь с самого начала это и была любовь, разве нет? — пробормотала пегаска. Порыв ветра унес её слова прочь. — Эта тварь ошибалась.

Итак. Ей было сделано предложение, но хватит ли у неё смелости принять его? Сможет ли она забыть о Соарине и признать, что другая пони заняла его место в её сердце?

Полгода назад его тело сожгли и развеяли по ветру. Она достаточно разбиралась в метеорологии и атмосферных явлениях, чтобы понять: пролети она хоть миллионы лет сквозь миллиарды кубических километров окружающего их мир воздуха, она может никогда не встретить ни одной молекулы, когда-то принадлежавшей её любимому. Его больше нет.

Но дух его остался. Закрыв глаза, она увидела его улыбку и почувствовала слабый запах пота, облаков и перьев. Она услышала его смех.

— Что скажешь, Соарин? — прошептала она.

Разумеется, никто не ответил. Она не могла говорить за него и не верила в призраков. Был только ветер и ответ, который она знала всегда. Единственный ответ, который он мог дать, потому что он был хорошим пони, лучше, чем она заслуживала.

“Будь счастлива”.

Она вздохнула и заложила круг. Она снова была одна — синяя точка посреди бескрайнего голубого неба. Она снова была одна, но её одиночество не обязано было длиться вечно.

Она спикировала к земле и помчалась обратно в Понивилль.

Когда Рэрити добралась до дома было уже около полудня. Утренний гул города стих, уступив место полуденному затишью, когда пони ненадолго прекращали свои дела, чтобы пообедать или вздремнуть. Только рынок на городской площади был по-прежнему оживлён — фермеры выставляли на прилавки сезонные дары природы.

Рэйнбоу Дэш она так и не нашла. Конечно, Рэйнбоу была пегаской, так что вполне возможно, что Рэрити просто искала её не там где надо. В любом случае не было никакого смысла бродить по улицам Понивилля. Она либо вернётся в бутик, либо нет. Всё, что оставалось единорожке, — это ждать.

“В студию. Теперь это студия Свити, а не бутик”.

Она толкнула дверь и вошла.

— Свити, я вернулась. Я буду наверху, если ты...

Она чуть не споткнулась. Её сестра расположилась на диване и дожёвывала бутерброд.

Но её остановило не это. Рядом со Свити, явно нервничая, сидела Рэйнбоу Дэш. Пегаска облизнула губы и встала.

— Привет, сестрён, с возвращением. — Взгляд Свити перескочил с одной кобылки на другую. — Я оставлю вас на минутку. Хочешь бутерброд?

Рэрити ничего не ответила. Она и не могла ответить. Подождав ещё немного, Свити хихикнула и поскакала на кухню.

Тишина. Из кухни донёсся звук льющейся воды. Не выдержав первой, Дэш кашлянула в копыто.

— Привет, эм... ладно, во-первых, прости за это утро. Было не круто бросить тебя вот так, особенно после всего, о чём мы говорили прошлой ночью. Мне очень, очень жаль.

В ожидании ответа, пегаска замолчала. Рэрити еле заметно кивнула.

— Уфф, ладно, хорошо, — продолжила Дэш. — Во-вторых, я тут подумала, и ты права. Любовь — это не какая-нибудь там монета, которую можно потратить лишь однажды. Любовь вообще не похожа на деньги. У тебя её может быть столько, сколько захочешь. Я всё ещё могу любить Соарина. Я могу любить Соарина и, может, кого-то ещё... — Когда она закончила, её голос был слабым, почти неслышным.

Рэрити покачала головой. Ей никак не удавалось избавиться от комка в горле, и она несколько раз сглотнула, прежде чем смогла заговорить.

— Это... очень приятно слышать, дорогуша. Я тоже думала и разговаривала с некоторыми умными друзьями. Я думаю... может быть, пришло время простить себе некоторые прошлые ошибки. В конце концов, если кто-то ещё может любить меня, возможно, я всё-таки не такая уж никчёмная.

— Ты не никчёмная, Рэрити. И никогда не была. — Дэш встала с дивана и подошла к ней, прижавшись щекой к её щеке. — Ты умная щедрая и сильная. Сильнее всех, кого я когда-либо встречала.

Рэрити прижалась носом к шее Дэш и глубоко вдохнула. Озон, как воздух после грозы, и лёгкий пыльный запах перьев.

— Я знаю одну пони, которая ещё сильнее. Кроме того, она также верная.

— Да? Похоже, она просто находка.

— Да, она не так уж плоха. — Рэрити отодвинулась назад и посмотрела пегаске в глаза. — Можно мне сказать это, Дэш? Я люблю тебя.

Рэйнбоу широко улыбнулась, и у неё перехватило горло, когда она ответила:

— И я люблю тебя, Рэрити. — Она шмыгнула носом. — Ха, ого, нам потребовалось время, чтобы до нас дошло, да?

Рэрити помахала копытом, а затем промокнула им глаза.

— Хорошие вещи требуют времени, дорогуша.

Она наклонилась вперёд и прижалась губами к губам Дэш в долгом, нежном поцелуе.

— Ух ты, ладно, согласна, — сказала Дэш после. — И всё же, ты и я... Мы немного разные. Как думаешь, у нас получится?

Рэрити склонила голову набок.

— Ты говорила, что вам с Соарином потребовалось некоторое время, чтобы понять, что вы влюблены, верно? — Когда Дэш кивнула, она продолжила: — Что ж, если ты со мной, я готова попробовать.

И они так и сделали.

Эпилог: Величайшее сокровище

Несколько месяцев спустя...

Рэйнбоу Дэш опустила на шею лётные очки и быстро оглядела себя в зеркале. Несмотря на неустанные попытки Рэрити создать из её гривы некое подобие причёски, она всё ещё была непослушной. Сама пегаска, пожалуй, больше не выглядела такой истощённой как раньше: её бока слегка округлились, а мускулы и сухожилия уже не так отчётливо проглядывали сквозь шёрстку.

Если подумать, не так уж и плохо.

Она потрусила вниз, где Рэрити уже приготовила завтрак. Снова фрукты. Единорожка, как выяснила Дэш, была не лучшим в мире поваром. Пегаска усмехнулась своим мыслям и, слопав несколько кусочков, схватила пакет с обедом на столе, оставленный для неё подругой. Сверху была приклеена крошечная жёлтая записка, исписанная её ровным почерком: “Не забудь, сегодня вечером у Свити концерт. Люблю тебя. Рэрити”.

Мда, веселуха. Три часа сидеть и слушать, как пони пытаются петь.

Тем не менее, это делало Рэрити счастливой, и Свити, несомненно, опять сразит всех наповал. Почему она соизволила остаться в Понивилле, когда весь мир хотел её услышать, было для Дэш загадкой.

Сунув пакет с обедом в седельную сумку, пегаска вылетела за дверь. Её ждала работа.

Небо над Понивиллем было затянуто тучами. Позднее зимнее солнце всё ещё стояло низко, едва согревая пегасов, трудящихся рядом с Дэш. Снежная буря должна была начаться через несколько часов, а у них до сих пор торчал тут целый антициклон, который нужно было убрать, прежде чем его место сможет занять буря. Дэш внимательно наблюдала за ходом работ вокруг, иногда подсказывая менее опытным пегасам как лучше бороться с густыми тяжёлыми облаками.

Она услышала приглушенное “пфф” позади себя и обернулась, чтобы увидеть пегаску, стоящую на облаке всего в нескольких метрах от неё, которая явно не работала в погодной команде Понивилля.

— Капитан Спитфайр. Добро пожаловать в Понивилль, — кивнула Дэш вновь прибывшей пони.

Спитфайр стряхнула лётные очки и слабо улыбнулась пегаске.

— Лейтенант. Ты даже не представляешь, как здорово снова увидеть тебя в воздухе.

— Ха, ага... Теперь всё гораздо лучше.

— Рада слышать. — Спитфайр помолчала, наблюдая за десятками пегасов, снующих вокруг них. — Знаешь, раз уж всё наладилось... ты уверена, что хочешь этого?

— Агась. А ты что, хочешь меня отговорить?

— Я бы соврала тебе, если б сказала, что нет, — вздохнула Спитфайр, а затем полезла в седельную сумку и вытащила оттуда маленький конверт. — Ваши документы готовы. Лейтенант Дэш, настоящим вы назначаетесь в резервный отряд Эквестрийской команды воздушной акробатики. Вы обязаны посещать не менее одной тренировки в месяц и не менее одного лётного шоу в год. Вам понятны эти распоряжения?

— Понятны. — Дэш улыбнулась ей. — И спасибо, что помогли протолкнуть это решение.

— Да ладно, ты это заслужила. — Спитфайр передала конверт Дэш, которая сунула его в седельную сумку. — И кстати, если ты когда-нибудь передумаешь...

Остальное осталось недосказанным.

— Спасибо, но не думаю, что это случится. Здесь... здесь и правда всё хорошо. — Дэш обернулась, чтобы посмотреть, как её команда перетаскивает ещё несколько облаков. Она руководила ими меньше двух месяцев, но они уже слушались её так, словно знали всю жизнь.

— Хм... Знаешь, я встречала Рэрити несколько раз. Прости, но, по-моему, вы друг другу не подходите. Ты уверена, что у вас всё получится?

Дэш наклонила голову. Она задавала себе этот вопрос десятки раз. Ночью, перед тем как заснуть в объятиях Рэрити. Утром, просыпаясь прижавшись к её мягкой шёрстке. Когда они были вместе. Когда были порознь. Ответ всегда был один и тот же.

— Не знаю, Спитс. И не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь знает. Но я не была так счастлива с тех пор, как погиб Соарин.

Его имя, произнесённое вслух, больше не причиняло боли. Это было похоже на шрам — оставшийся навсегда, но больше не кровоточащий. Больше не рана в её душе.

Спитфайр кивнула.

— Хорошо, тогда не буду тебе мешать. — Она развернулась и потрусила прочь, но остановилась на краю облака. — Эй, Дэш?

— Да?

— Когда-то ты могла возглавить команду. Даже сейчас ещё можешь. Если ты передумаешь, то можешь стать величайшим Вандерболтом на свете.

Дэш на мгновение задумалась. Она посмотрела через край облака на шумный город, раскинувшийся внизу. Где-то в этой мешанине зданий белая единорожка усердно трудилась над своими платьями. В глубине души Дэш знала, что Рэрити нет-нет да подумает о небесно-голубой пегаске с ослепительно-яркой гривой.

— Ага, может быть. — Она обернулась, чтобы улыбнуться Спитфайр. — Может, когда-нибудь. Но сейчас мне больше нравится быть самой счастливой пегаской в Понивилле.

И это была истинная правда.

А игра эта называется...

Грани одного города

Огнём И Копытом

Отвергнутая королева роя

Pony Souls

Луна иллюзий

Как разрушить Эквестрию: пособие для начинающих

Одиночный бой

Fallout:Equestria: Виват, Литтлпип!

Селестия и Старсвирл. Знакомство

Спасение

Пролог: Случайная встреча

Глава 1: Воспоминания

Глава 2: Вся банда в сборе

Глава 3: Ослабление запретов

Глава 4: Отныне и навсегда

Глава 5: Лучше бы я не уезжала

Интерлюдия: Несчастный случай

Глава 6: Цена верности

Глава 7: Всего лишь призраки

Глава 8: В царство снов

Интерлюдия: Похороны

Глава 9: Свет былого

Глава 10: На следующее утро, часть 1

Глава 10: На следующее утро, часть 2

Глава 11: Взаимный обмен

Глава 12: Волшебный дар, часть 1

Глава 12: Волшебный дар, часть 2

Глава 12: Волшебный дар, часть 3

Глава 13: Умиротворение

Глава 14: Безбрежный океан ночи

Глава 15: Любовь — это не монета

Эпилог: Величайшее сокровище

Пролог: Случайная встреча

Глава 1: Воспоминания

Глава 2: Вся банда в сборе

Глава 3: Ослабление запретов

Глава 4: Отныне и навсегда

Глава 5: Лучше бы я не уезжала

Интерлюдия: Несчастный случай

Глава 6: Цена верности

Глава 7: Всего лишь призраки

Глава 8: В царство снов

Интерлюдия: Похороны

Глава 9: Свет былого

Глава 10: На следующее утро, часть 1

Глава 10: На следующее утро, часть 2

Глава 11: Взаимный обмен

Глава 12: Волшебный дар, часть 1

Глава 12: Волшебный дар, часть 2

Глава 12: Волшебный дар, часть 3

Глава 13: Умиротворение

Глава 14: Безбрежный океан ночи

Глава 15: Любовь — это не монета

Эпилог: Величайшее сокровище

Предупреждение