Fallout Equestria: Хроники Дитзи Ду
Глава 2. Мэй Кьюр
"Я знаю ещё много других способов помочь тебе. Не волнуйся, тебе станет лучше!"
Голоса.
Я плыла по течению в море тихой темноты, и единственное, что я могла воспринять через всеохватывающее ничто, это пара голосов. Они, казалось, звучали со всех сторон, как далёких, так и близлежащих одновременно. Я чувствовала, как мои уши поворачиваются, пытаясь определить, откуда исходят голоса. Я также поняла, что пытаюсь вспомнить, где я была и что я делала. Я не могла сосредоточиться должным образом, как будто туман, покрывал изнутри мою голову.
— Как она себя чувствует? — спросил один из голосов. По звуку, это была кобыла, примерно моего возраста.
— Лучше, — ответил другой. Ещё одна кобыла, хотя определенно моложе меня.
— Ей чертовски повезло, учитывая то, через что она прошла. Ещё пара минут, и мы бы уже, возможно, не смогли ей помочь.
— Как ты думаешь, насколько близко она была, когда рвануло? — мрачным тоном спросил первый голос, как будто говоря о чём-то болезненном.
— Не уверена, что хочу об этом думать, — настороженно признался второй голос.
— Основываясь на количестве радиации, которую она поглотила, удивительно, что она вообще жива. Это даже не учитывая падение после этого.
— Говори за себя, — отрезала старшая кобыла.
— Учитывая твою историю, ты, вероятно, получила такую же большую дозу, как и она. Может больше.
— Тогда я думаю, что мне тоже повезло.
Я, наконец, открыла глаза, прослушав спор двух кобылок в течение нескольких минут. Я сразу же могу сказать, что я была внутри, по-видимому, в фермерском доме, к которому я направлялась. Я подняла голову, чтобы посмотреть вокруг, хотя мой скошенный глаз скользнул вниз и нарушил моё восприятие. Я почувствовала матрас под моими копытами; не мягкий, но и не такой уж неудобный. Именно в этот момент, я поняла, что снова могу чувствовать передние ноги. Двигая мой хороший глаз, чтобы соответствовать нисходящему взгляду моего скошенного, я увидела, что обе ноги на данный момент обшиты медицинскими скобками.
— А, посмотрите, кто проснулся.
Я взглянула искоса, заставляя оба глаза сосредоточиться на говорившей. Это была та молодая кобыла, голос которой я слышала, когда отключалась. Она была всё тем же бледно-зелёным единорогом, с которым я столкнулась на окраине фермы, прежде чем потерять сознание. У меня был ряд вопросов к ней, многие из которых, были очень важны. Тем не менее, первое, что мне удалось сказать, было “Где я?”
— Каменная ферма семьи Пай, — ответила не единорожка.
Я посмотрела на неё справа, и предположила, что это та старая кобыла, голос которой я слышала раньше. Её пальто было бледно-серо-голубым, а грива — серебристая с серыми пятнами. Она была очень дородной, но в материнском смысле.
— Я — Марбл Белладонна Пай, — сказала она, тепло улыбаясь, — но вы можете называть меня Блинки, как это делают остальные.
Я нежно улыбнулась ей, а затем снова обратила внимание на единорожку. У меня всё ещё были проблемы с формированием мыслей в слова, мой ум по-прежнему был омрачён, либо из-за потери крови, либо из-за лучевой болезни, ну или же всё сразу.
— Я... не умерла? — Возможно, не лучший способ спросить об этом, но зато в самую точку.
— Не совсем, — ответила единорожка. — Вы подошли слишком близко к очагу. Пришлось использовать это супер-восстанавливающее зелье, чтобы поставить вас на ноги, сразу после того, как я подлатала бы их, плюс ещё пару обычных целебных зелий после. Не говоря уже о двух пакетиках Антирада, для собственного спокойствия. Надеюсь, вы не возражаете.
Я покачала головой; — Ну, для того они собственно у меня и лежали. Сколько ещё осталось? Я, на самом деле, не считала, сколько их напихала.
— Ну…
Единорожка пнула ногой в пол, выглядя немного неудобно. Затем, она жестом указала на переднюю часть комнаты. Я так сосредоточилась на единорожке, что не заметила остальную часть своего окружения. Я отвела взгляд от неё, огляделась, мой скошенный глаз снова задрейфовал сам по себе. Я видела, что нахожусь в гостиной сельского домика, но в настоящее время он был перепрофилирован. Два дивана и несколько матрасов покрывали пол, на каждом из которых лежали пони с травмами различной степени тяжести. Включая меня, в импровизированной клинике было семь пони. Двое, лежащих на кушетках, были покрыты бинтами с головы до копыт.
— Пожалуйста, поймите, все они были в очень плохом состоянии, — объяснила единорожка, её каштановая грива спадала ей на лицо.
— Некоторые из них могли бы умереть, если бы я не забрала ваши припасы; я должна была! МинМира вышвырнет меня, если я хотя бы не попытаюсь им помочь.
Я ухмыльнулась, удивляясь, что понибудь, претендующий на работу в Министерстве Мира, будет так беситься по поводу конфискации столь необходимых медикаментов.
— Эти поставки были фактически из партии МинМира, которую я доставляла, — объяснила я. — Конечно, не все из них, но, по крайней мере, они добрались туда, где были необходимы.
Единорожка успокоилась и глубоко вздохнула.
— Ладно, наверное, мне не стоит чувствовать себя виноватой, из-за того, что взяла их. — Хмыкнула она еле слышно, затем сказала мрачным тоном.
— И всё же, все пони здесь должны сказать вам “большое спасибо”. Если бы я не перестала верить в чудеса, я бы подумала, что вы одно из них.
Я твёрдо кивнула, приятно было успокоить её. Теперь, когда я проснулась и была начеку, моя концентрация потихоньку возвращалась. Было ещё несколько вещей, о которых я должна была спросить, хотя я и не ожидала, что мне понравятся ответы.
— Пожалуйста, — начала я тихо, — расскажите мне, что случилось.
Единорожка стиснула зубы.
— Зебры, — горько ответила она. — Вчера утром, они ударили по Эквестрии мегазаклинаниями.
Я ахнула в ужасе.
— Мегазаклинания были... немыслимы! Никто не будет настолько глуп, чтобы использовать хоть одно из них; так много пони погибнет.
Я хотела протестовать, сказать ей, что она, должно быть, ошиблась. Однако, прежде чем я начала, я вспомнила взрыв, который заставил меня разбиться. Эта тошнотворная масса зелёного огня поглотила весь Клаудсдейл и сожгла посыльную пегаску позади меня до смерти. Я подавилась собственными словами, они напрочь застряли у меня в горле. Мои глаза горели от свежих слёз. Кобыла сердито вздохнула, а затем продолжила.
— Предупреждений почти не было. Насколько мне удалось собрать сведения воедино, они уничтожили Клаудсдейл, Мейнхэттен, Филлидельфию и Хуффингтон, прежде чем мы смогли нанести ответный удар. Миллионы пони мертвы из-за этих полосатых ублюдков.
Я сжалась, моя голова снова поплыла, так как мой разум не мог должным образом созерцать тот ужас, который только что был мне описан. Миллионы погибших в одно мгновение, и бесчисленное множество других впоследствии. Мой разум померк, и я отключилась в очередной раз.
— ...не могу винить её за потерю сознания, — раздался голос Блинки Пай, плывущий до меня сквозь затуманенный рассудок. — Такой шок поверх травм, как у неё...
— Она снова приходит в себя, — прервала её единорожка из Министерства Мира.
Я открыла глаза, глядя на неё, стоящую надо мной. Мой правый глаз скатился вниз, подальше от её взгляда. Мой живот сжался, и я почувствовала, как желчь снова подступает к горлу. Я отвернулась от единорожки и меня начало тошнить. Ведро зависло перед моим ртом, удерживаемое полем магической левитации. На мгновение, странная мысль о том, что же могло остаться в моём желудке после всего, промелькнула у меня в голове. Я оглянулась на единорожку, она смотрела на меня, ухмыляясь. Я слегка улыбнулась, когда она левитировала ведро к Блинки, дабы та избавилась от его содержимого.
— Вы справляетесь с новостями так же хорошо, как и я, — заметила единорожка, её выражение мордочки было мягким, но грустным.
Она отвела от меня взгляд в сторону Мейнхэттена.
— Я была достаточно близко к Мейнхэттену во время атаки, чтобы видеть как город взлетел на воздух. Меня ударило стеной перегретого, облучённого воздуха, как я подозреваю. По крайней мере, в тот момент, мне посчастливилось оказаться на земле. — Кобыла оглянулась на меня, слёзы полились из её глаз.
— Где же мои манеры, — пробормотала она, вытирая лицо копытами, — я совершенно забыла представиться. Меня зовут Мэй. — Она протянула мне копыто в знак приветствия.
— Дитзи Ду, — коротко ответила я. Мне пришлось передвинуть переднюю ногу, чтобы взять её копыто, но она ахнула и внезапно отдёрнула его.
— Извините, — выпалила Мэй, — сила привычки. Затем она указала на мои передние конечности; — Я приложила слишком много усилий, чтобы вылечить эти ноги, поэтому вы не будете шевелить ими, пока я вам не скажу.
Я кивнула, засунув ноги под себя. Затем я взглянула на других пони, лежащих в комнате. Большинство из них, казалось, были в таком же состоянии, как и я, побитые, но не сломленные. Однако два забинтованных, как мумии, тела, лежащих на кушетках, были с совсем другой историей.
— Что насчёт них? — Спросила я, показывая на сильно израненных пони.
Мэй выглядела так, как будто она собиралась ответить, но её прервал громкий треск статического взрыва, доносящийся из соседней комнаты. Мы с ней оба посмотрели на источник шума, но там, где лежала я, из-за стены ничего не было видно. Мой правый глаз закрутился как колесо, очевидно, пытаясь найти для себя положение получше.
— Ага! — донёсся оттуда молодой и бодрый голос. — Я же говорил, что могу это исправить.
— Поздравляю, пацан, — ответил ему невозмутимым тоном более старый и морщинистый пони.
— Теперь у нас есть куча статического электричества, чтобы скоротать время.
Следуя голосам, Мэй направилась в соседнюю комнату. Блинки последовала за ней. Несмотря на настойчивость Мэй, что я буду держаться подальше от активных действий своих недавно отремонтированных ног, я хотела узнать, что же было такого увлекательного в другой комнате. Осторожно взмахнув крыльями, я поднялась с матраса, на котором лежала. В состоянии, наконец, двигать передними ногами, я сгруппировала их таким образом, чтобы они не касались пола. Они всё ещё очень сильно болели. Следуя за Мэй и Блинки, я впервые смогла по-настоящему рассмотреть их кьютимарки. У Мэй был красный крест, с наложенным поверх него шприцом, в то время, как у Блинки Пай была просто небольшая кучка камней. Комната, в которой я оказалась, была кухней. Источником голосов были пара жеребцов. Одним из них был тёмно-зелёный земнопони, который выглядел закалённым войной, с неприятным шрамом вдоль лица. Он был вооружён лёгким боевым седлом, защитная обшивка которого скрывала его кьютимарку. Другой жеребец, единорог, был едва старше жеребёнка и выглядел гораздо менее суровым. У него было коричневое пальто и светло-красная грива, а кьютимаркой были шестерёнка и гаечный ключ. Он не носил никаких доспехов, хотя у него был небольшой пистолет, закреплённый ремешком на его плече. Несколько маленьких мешочков с патронами висели вдоль него. Остальная часть его экипировки была сделана почти полностью из карманов, большинство из которых содержали небольшие высокоточные инструменты. Он также носил жилетку с логотипом Стойл-Тек на спине. Мягкое, серебристое свечение вокруг его рога исчезло, когда он поместил пару своих инструментов обратно в карманы, предназначенные для них. Звук статического электричества, который привлёк меня и других кобылок в комнату, в первую очередь излучался старым радио. Как я поняла, до этого момента оно не работало, а этот подпалый единорог был единственный, кто смог починить его.
— Ну, буду должна, — заметила Блинки Пай. — Эта старая развалюха не работала годами.
— Я еще не встречал прибор, который я не смог бы починить, — с гордостью заявил жеребец. Игнорируя своего младшего товарища, военный повернулся лицом к Мэй.
— Ну, Мисс Кьюр, — начал он, — Гизмо заставил его работать, как он обещал. Вы действительно думаете, что с его помощью сможете получить какие-либо сообщения? Радио вроде как старое.
— Честно говоря, нет, — ответила Мэй. Я сначала долго не понимала, что фраза "Мисс Кьюр" была адресована именно ей. — Однако, когда мой Пипбак вышел из строя, для нас это стало лучшим и, пока что, единственным шансом поймать хоть какую-то передачу вообще.
Мэй подняла переднюю ногу, хотя уже и не ту, что она предлагала пожать ранее. Она была оснащена каким-то энергомагическим устройством, которое выглядело как отпрыск компьютерного терминала и наручных часов. Я видела такие устройства раньше, хотя то, которое она носила, выглядело относительно новым, но слегка покрытое золой. Солдат ухмыльнулся, а затем бросил взгляд на единорога, которого я теперь знала, как Гизмо.
— Почему же ты не смог починить его раньше?
Гизмо возмутился; — Отвали, Рейдер, — огрызнулся он. — Я уже говорил вам, что мне был нужен специальный ключ матрицы заклинаний, чтобы перезагрузить сломанный ПипБак.
Любопытство стало сильнее меня, и я вмешалась. — Что именно вы все пытаетесь сделать со старым радио?
Услышав мой голос, Мэй повернулась на месте и подняла копыто в знак предупреждения. Она выглядела так, как будто собиралась наказать меня за то, что я поднялась с кровати без её разрешения. Увидев, что я парю, удерживая вес моих передних конечностей, как она и просила, она опустила копыто, продолжая ворчать себе что-то под нос. Она обернулась и взглянула на радио. Её рог загорелся мягким красным светом, и соответствующий красный свет, образовался вокруг шкалы на радио, настраивая его.
— Пытаюсь получить хоть какое-то представление о том, что происходит снаружи, — ответила Мэй, возясь с радиоприёмником. — Я обычно использовала радио в своём ПипБаке, но он сломался, когда я получила удар от обратной волны мегазаклинания за пределами Мейнхэттена. — Радио издавало различные визги и шипения статического электричества, когда она регулировала ручки, пытаясь найти рабочую частоту.
— Если нам повезёт, что, кажется, является одной из моих особенностей, эта штука может быть в состоянии поймать любые частоты с транслируемыми на них экстренными сообщениями.
— Мисс Кьюр, — заявил жеребец по имени Рейдер, — кто она?
— Новый друг, — предположил Гизмо, — или просто ещё один пациент?
Мэй на мгновение перестала возиться с радио, водя взглядом взад и вперёд между мной и двумя жеребцами.
Она сделала фейсхуф; — Верно, а я и забыла вас представить. — Она указала на меня, ногой, на которой располагался её ПипБак. — Это Дитзи Ду. Это она наткнулась на это поле вчера вечером. Она также является источником тех целебных зелий, так что вам бы лучше быть благодарными.
Старший жеребец твёрдо кивнул, в то время, как молодой жеребенок едва улыбнулся. Затем Мэй повернулась ко мне, теперь уже указывая на двух других пони.
— Это прапорщик “Рейдер” Стронгхуф и Гизмо, младший техник Стойл-Тека. Встретила их обоих возле Разбитого Копыта. Рейдер был там надзирателем, в то время, как Гизмо оказался там для того, чтобы починить сломанный служебный лифт в шахте.
— Как тогда они очутились здесь? — Спросила я.
Я знала, что Разбитое Копыто было исправительной колонией Министерства Морали (а также местом жестокого сражения, хотя этот горный хребет был на другом конце страны), и я поинтересовалась, почему же один из надзирателей покинул это место, в свете того, что произошло.
— Заперли, — просто ответил Гизмо.
Рейдер дополнил: — Я охранял внешнюю стену периметра, когда мегазаклинания ударили по Мейнхэттену. Я оставил свой пост, чтобы получше рассмотреть, что же произошло, и пошёл к ближайшему хребту. — Он ухмыльнулся и бросил взгляд на Мэй. — Ей повезло, что я это сделал, иначе я бы никогда её не встретил.
Мэй сердито взглянула на Рейдера, пытаясь заставить его не говорить об этом. Он не обратил на неё никакого внимания и продолжил: — Она была достаточно далеко от города, чтобы избежать смерти, но всё-таки получила огромную дозу радиации. Она бесцельно шаталась по рельсам, блевала кровью. Я добрался до неё и силой накормил Антирадином и целебными зельями из её собственных запасов.
— Ты не должен был говорить об этом, — возмутилась Мэй. — Теперь я не кажусь такой уж крутой. — Я сухо усмехнулась. Проигнорировав её, Рейдер продолжил свою речь.
— Изначально я планировал сопроводить её обратно к Разбитому Копыту, но путь туда был заблокирован, когда рухнула коммуникационная сеть.
— Был ли там понибудь в ловушке внутри? — Спросила я с тревогой.
— Нет; согласно записи на главном терминале ворот, весь ключевой персонал был эвакуирован незадолго до блокировки, — заявил Рейдер. — Внутри остались лишь “нежелательные” пони.
— Они всё ещё пони! — Запротестовала я, разозлившись, что он меньше волнуется за их жизни, лишь потому, что они совершили в жизни какие-либо преступления.
— Не беспокойся об этом, — сказал Рейдер, даже его тон раздражал меня. — У них есть достаточно еды, чтобы продержаться пару дней, и много воды. Насколько я помню, с ними также остался инспектор, чтобы присматривать там за всем. Как только всё уладится, МинМорали пошлёт новых надзирателей, чтобы деактивировать блокировку и привести объект в порядок.
Я вздохнула, мой гнев затих. То, что он сказал, по крайней мере, звучало разумно, хотя мне всё ещё не очень нравилась эта идея.
— Что случилось потом?
— Как только Мэй встала на ноги, она настояла на том, чтобы помочь каждому пони, что мы найдём или встретим. По пути сюда, мы прошли через город, уничтоженный стандартной зебринской ракетой.
Рейдер указал на гостиную, превратившуюся в клинику. — Это были выжившие, которых мы смогли нашли. Мы полагаем, что остальные пони были либо эвакуированы, либо мертвы.
Я вздрогнула при упоминании о смерти, снова вспоминая сожжённый труп пегаски. Я знала, что мне придётся привыкнуть говорить об этом, учитывая всё то, что произошло. Я поймала себя на мысли о том, возможно, те, с кем я дружила, умерли, но заставила себя отбросить эту мысль в сторону. Я не хотела перегружать мой и без того сильно загруженный мозг. Я также не хотела, чтобы меня снова стошнило, так как я была гостьей в чьём-то доме.
— Нам очень повезло, что мы наткнулись на каменную ферму Миссис Пай, — отрезал Гизмо. — После того, как мы пробежали рысью полдня от Разбитого Копыта, мы все были уставшими и изнемождёнными. Мы пробыли здесь не так долго, как ты.
Лицо Блинки покраснело, и она покачала копытом: — Не думайте об этом, дорогие мои, я рада помочь любому нуждающемуся пони.
Когда Гизмо упомянул про “полдня”, я поняла, что понятия не имею, сколько времени прошло с момента инцидента. Я оглядела кухню, пытаясь найти хоть какие-то часы. Мой скошенный глаз заметил одни из них, стоявшие на полке над головой Блинки. Они выглядели такими же старыми, как радио, но судя по мягкому тикающему шуму, исходящему от них, я позволила себе предположить, что они всё ещё работали должным образом. Судя по часам, сейчас было около часа после полудня. С момента моего крушения прошёл день, но всё это казалось слишком сюрреалистичным.
— Так что теперь? — спросила я Мэй.
Единорожка Министерства Мира оставила Гизмо играть с радио, пока она навещала своих пациентов, раздавая жидкое рагу, которое Блинки сделала для нас. Я уже съела свою порцию и теперь помогала Мэй кормить одного из забинтованных пони. По-видимому, они были найдены в военкомате, который попал под удар ракеты, упавшей на город. Они оба получили ожоги третьей степени по всему телу. Их состояние стабилизировалось, благодаря целебным зельям, которые Мэй взяла у меня, но они всё ещё находились в весьма плачевном состоянии.
— Честно говоря, я понятия не имею. — Мэй остановилась на мгновение, чтобы засунуть ложку тушёнки в рот обожжённого пони. — Это было отличное место для госпиталя, и я бесконечно благодарна Блинки, но… — Она отвернулась от пациента, шепча мне на ухо. — Боюсь, что эти двое не справятся без надлежащего лечения. Если бы работала связь, я могла бы вызвать экстренный телепорт, но этого не произойдёт.
— Есть ли хоть что-нибудь ещё, что ты можешь сделать? — спросила я. У меня не было ни малейшего желания видеть, как понибудь ещё умирает; слишком много смертей за последнее время.
— Если бы я смогла доставить их в надлежащую клинику, тогда, возможно. — Мэй бросила взгляд на кухню, где она могла видеть Гизмо, усердно старающегося отрегулировать радио.
— К сожалению, ближайшее место с клиникой — Разбитое копыто, и оно закрыто. В городе, в котором мы их нашли, было только почтовое отделение и продуктовый магазин.”
Мэй ворчала про себя, проклиная обстоятельства, в которых мы оказались. — Моя другая надежда заключалась в том, чтобы услышать что-то по радио, что-то, что может указывать на помощь, которая находится в пути, но это кажется всё менее и менее вероятным.
Из соседней комнаты донёсся голос, не принадлежавший ни Блинки, ни Гизмо, ни Рейдеру. Он был быстро заглушён восторженным визгом Гизмо.
— Эй, Мэй! У меня есть кое-что! Я думаю, это экстренная частота.
Мэй была ещё в процессе кормления мумифицированного жеребца с ложечки и так и просила передать. Гизмо кивнул в понимании, затем включил громкость радио на максимум. Это было старое радио, и сигнал был слабым, но мы могли слышать голос кобылы по радиоволнам.
— ...рян контакт с другими центрами Мейнхэттена. Ни слова от -БЗЗЗ!-фии, Кантерлота, Клаудс-КРРР!- или Хуффингтона. — Статика старого радио продолжала врезаться в трансляцию, искажая сообщение.
Рог Гизмо загорелся, окутывая радио в своём сиянии. По-видимому, это заклинание, казалось, помогло приёму, поскольку трансляция теперь продолжалась без помех.
— Ещё раз повторюсь, это подполковник Мэгпай из Мэйнхэттенского отделения Министерства Тайных наук. Система аварийного вещания теперь передает на всех активных частотах.
Я подумала, что количество частот, которые до сих пор активны, не должно быть очень большим, учитывая то, что настройка этой частоты заняла так много времени. Голос по радио продолжил: — Заклинания магических щитов вокруг этого объекта защитили нас от взрыва мегазаклинания, но остальная часть города потемнела. Мы потеряли все контакты с другими Мэйнхэттенскими отделениями Министерств. Также на контакт не выходят Филлидельфия, Кантерлот, Клаудсдейл, Троттингем и Хуффингтон. Если хоть понибудь слышит нас, пожалуйста, свяжитесь с нами, как только сможете. Любая новая информация будет транслироваться по мере её поступления.
Запись голоса кобылы, передающей сообщение по АЧМТН (Аварийная Частота Министерства Тайных Наук), отмоталась к началу сообщения, отчаянно пытаясь достичь понибудь ещё, кто может её услышать. Моё сердце заболело после прослушивания трансляции, несмотря на то, что Мэй мне уже рассказывала о нападениях. Представляется маловероятным, чтобы какие-либо крупные центры Министерства продолжали реагировать. Больно было думать, что Мэгпай не может услышать никого, оказавшись в зоне взрыва мегазаклинания.
— Даже Кантерлот? — заметила Мэй, закончив кормление ложкой. — Это серьезно.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросила я, также закончив кормить другую жертву ожога.
— Вероятно, принцесса Луна отрезала город от остального мира, — размышляла Мэй. — Это имеет смысл, учитывая, что радиоактивные осадки от взрывов мегазаклинаний такого масштаба имеют очень долгий срок распада.
— Ты ведь не думаешь, что Кантерлот тоже был уничтожен? — воскликнула я, осознавая, что такая ужасающая возможность могла произойти и со мной, оказавшись я там.
— Сомнительно, — заявила Мэй. Несмотря на её неуверенность во всём, что происходило, её голос не вызывал сомнений. — Принцесса Селестия тоже была там вчера, поэтому, даже если бы зебры попытались попасть в Кантерлот, они бы потерпели неудачу.
Я кивнула, по крайней мере, немного успокоившись от её уверенности. — Надеюсь, Мэгпай сможет добраться до других центров Министерства. Не хотелось бы, чтобы Эквестрия превратилась в бесплодную, безжизненную пустошь.
— В самом деле, — согласилась Мэй. — К сожалению, — мрачно сказала она, — это значит, что кучка таких ничтожеств, вроде нас не будет приоритетом. Это означает, что мне придётся спасти их самой.
Мэй засияла на мгновение с энтузиазмом, а потом взглянула на меня с нервным смешком. — Есть идеи, как я могу это сделать?
Я заржала, посмеявшись над смесью доверия и дилеммы Мэй. — Ну, ты сказала, что нам нужно найти клинику, чтобы вылечить их должным образом. Разбитое копыто — самое близкое место с любым медицинским учреждением, но это не вариант. Что ещё находится поблизости?
— Мало чего, — вздохнула Мэй побеждённо. — Эта каменная ферма находится как бы в глуши...
Она посмотрела в сторону кухни, мельком заметив пони из Стойл-Тека. — Эй, Гизмо, — позвала она, отвлекая его внимание от радио, — здесь есть какие-нибудь Стойла?
— Хм… — ответил он, сморщив лицо и задумавшись. — Стойла 32, 35 и 38 — до всех меньше дня ходьбы отсюда. — Его выражение лица стало настолько суровым, я и представить не могла, что такое лицо вообще бывает у жеребят.
— Но я не могу этого допустить. Протоколы безопасности уровня Омега были запущены, когда мегазаклинания нанесли удар. Все Стойла были бы уже заполнены и опечатаны. Даже если бы у меня была возможность открыть двери, чего я, кстати, не могу; слишком низкий уровень доступа, я бы не стал этого делать. Стойла были предназначены для защиты пони от того, что произошло здесь, снаружи, и я не стану делать этого ради горстки пони, даже если один из них — я.
Я поняла, что не могу возразить, впечатлённая словами Гизмо. Несмотря на свой юный возраст, он, казалось, обладал довольно солидным чувством ответственности. Я поймал себя на мысли, что, возможно, как только всё уладится, у него будет шанс вырасти в хорошего взрослого пони.
— Хорошо, хорошо, — лихорадочно сказала Мэй, размахивая перед ним копытами в знак протеста. — Я просто спросила, возможно ли это. — Вздохнула она с чувством поражения; — Итак, Стойла отпадают. Ёще раз, я ОТКРЫТА для предложений.
Желая хотя бы попытаться быть полезной, я вмешалась.
— Как далеко мы от Понивилля? Это может быть и маленький городок, но, насколько я помню, в клинике медсестры Редхарт всегда был неплохой запас медикаментов.
Мэй скептически посмотрела на меня, хотя Гизмо, казалось, всерьёз обдумывал это предложение. — При хорошей скорости бега, я думаю, мы могли бы добраться до Понивилля за три дня, может быть, два, если мы сократим время на сон.
— Ты ведь не серьезно, правда? — спросила Мэй. — Факт в том, что мы не знаем, что происходит на территории остальной части Эквестрии, и эти двое не в состоянии совершить такую поездку. Даже если допустить мысль о том, что жители Понивилля имеют при себе какие-либо медикаменты, скорее всего, они не станут ими ни с кем делиться.
— Не обязательно, — вмешался Гизмо. Он уточнил: — Большая часть населения Понивилля укрылась в Стойле 2. Большой город — достаточно далеко, так что времени для эвакуации у них было достаточно. Учитывая то, кто была назначена смотрительницей Стойла 2, я думаю, что она приняла в него даже больше пони, чем надо.
— Почему никто не хочет слушать мнение профессионального врача? — возмутилась Мэй, бросая украдчивые взгляды между Гизмо и мной. — Даже если клиника Понивилля является целесообразным вариантом, до неё всё равно не менее двух дней пути. А эти жертвы ожогов не могут сейчас даже сидеть прямо, не говоря уже о передвижении. Нам с Гизмо пришлось левитировать их всю дорогу сюда из того проклятого города.
— Вы говорите, что вы профессионал? — Спросила я, немного поигрывая с чувством собственной ценности Мэй.
— Конечно, — сказала она, довольная тем, что её эго после этого вопроса подскочило на ещё большую высоту. — Я была в Департаменте Исследований Заклинаний Министерства Мира. У меня целая куча трюков в рукаве. — Поняв, что я немного играю с ней, она усмехнулась. — За что?
— Если бы, — начала я, вложив в слова немного меркантильного обаяния, которое я разработала за всё время работы в качестве курьера, — у нас был способ безопасно переместить их, Вы смогли бы поддерживать их в стабильном состоянии до тех пор, пока мы не доберёмся до Понивилля?
Мэй поднесла копыто к подбородку, обдумывая моё предложение. Её сопротивление, казалось, пошатнулось. Хотя, вероятно, это было больше связано с её заботой об обожжённых пони, чем с моими попытками убеждения. — Это может сработать, но я всё ещё не понимаю как.. — Прервав ответ Мэй, я полетела на кухню, где нашла Блинки Пай, моющую посуду, используемую в приготовлении нашего обеда. — У вас есть тележки, достаточно большие, в них должны уместиться три пони?
— Я всё ещё склоняюсь к мысли, что всё это — полнейшее безумие, — застонала Мэй, сидя в большой тележке. По моей просьбе, Блинки показала нам большую тележку, лежащую у бункера. Она использовалась для транспортировки горных пород с фермы на дробилку, например в Разбитое копыто. Она была достаточно громоздкой, чтобы вместить двух раненых пони, и при этом оставалось место для Мэй, которая сможет сидеть с ними и держать их под постоянным наблюдением. Рейдер и я взяли пару матрасов, чтобы положить на них бедолаг, в то время, как Мэй помогала Блинки подготовить некоторые припасы для поездки. Затем, она с Гизмо, аккуратно левитировали пациентов на телегу, и затем Мэй накрыла их одеялами.
— Я знаю, что это может быть не самая отличная идея, — призналась я, проскользнув в упряжь с одной из сторон и становясь перед вагоном. Рейдер уже был привязан с другой стороны. — К сожалению, это лучшее, что у нас есть сейчас.
Мэй вздохнула, потерпев поражение. Она знала, что наши возможности ограничены, и всё же этот план даёт двум сожжённым пони хоть какой-то шанс выжить. Она попыталась взять ситуацию под контроль. — Разве ты не можешь отдать управление тележкой тому пони, чьи ноги хотя бы НЕ сломаны?
Я ничего не сказала, но задорно хлопнула крыльями. Мэй застонала. Сборы перед нашим путешествием заняли чуть больше часа, и у нас осталось ещё большое количество времени до конца дня, при дневном свете всё-таки легче путешествовать (учитывая слишком преувеличенное определение “дневном свете”; ведь небо всё ещё было полностью закрыто облаками). Гизмо взял с собой старое радио, оснастив его энергомагической батареей. К нам подбежала Блинки Пай, неся несколько коробочек с едой и пару бочонков с водой, заполненных из соседнего колодца. Она распределила их между нами, а затем отвернулась и начала идти обратно к ферме.
— Подождите, — крикнула я, вытягивая крыло перед уходящей кобылкой. — Разве вы не пойдёте с нами?
Блинки посмотрела на меня и твёрдо покачала головой. Затем она бросила тоскливый взгляд на ферму. — Эта война отняла у меня мужа, двух сыновей и даже двух сестёр, — сказала она с горечью в голосе, который до этого момента был довольно весёлым. — Эта старая каменная ферма — единственное, что осталось в моей жизни. Может мне и одиноко здесь, но я не могу просто взять и покинуть это место.
Я понимающе кивнула, опустив крыло и позволив ей вернуться на ферму. Пусть она и не показывала этого, но я думаю, что она начнет плакать, как только вернётся в дом. Я сочувствовала ей, хотя понимала, что никогда не смогу перенять её боль. У меня никогда не было такой большой семьи, и мои родители умерли ещё до этой ужасной войны. Теперь, когда у нас была еда и вода, мы были готовы отправляться в путь. Я попросила Рейдера начать тащить тележку, после чего я бы сравнялась с его темпом, летя при этом на низкой высоте. Я привыкла летать с повозкой, зачарованной для воздушного транспорта, в одиночку, поэтому тележка для земнопони была немного непривычной для меня. Рейдер снял своё боевое седло, чтобы запрячься в упряжь телеги. Когда он начал движение, я смогла наконец увидеть его кьютимарку. Золотой замок в форме звезды и соответствующий ключ. Я не могла не задаться вопросом о том, кем же он был до войны, сделавшей его бойцом. Я осознавала, что к концу двух или трёх дней путешествия до Понивилля, большинство из которых я бы провела, тупо перевозя тележку вместе с Рейдером, я бы уже просто умирала от скуки, сопровождавшей нас во время всего пути. Я взглянула на Рейдера, я хотела завязать с ним разговор, но суровый жеребец не выглядел так, как будто он хотел поболтать. Вместо этого я оглянулась на Мэй, решив узнать её поближе.
— Итак, почему Рейдер называл вас “Мисс Кьюр”? — Спросила я. Мне было это любопытно с тех пор, как Рейдер назвал её так, но у меня пока не встречалось возможности утолить свой интерес.
— О, — сказала Мэй. Она остановилась на мгновение, как будто была не была уверена в ответе. — Моё полное имя — Мэйфлауэр Кьюр, — закончила она наконец. — Кьюр — было именем, которое моя семья использовала для маленькой клиники, в которой мы работали, а Мэйфлауэр — это в честь моей бабушки. Это красивое имя, но оно также старит меня, как минимум, на пару поколений. И поэтому, я — просто Мэй.
Я ухмыльнулась, ещё раз довольствуясь ответом странной, но добродушной кобылки. Отвернувшись от неё, я бросила взгляд вверх, но мои глаза столкнулись лишь с пеленой серых облаков, которые покрывали всё Эквестрийское небо. Мой скошенный глаз скатился вниз, и это дало мне понять, что облака растянулись до самого горизонта.
— Почему пегасы до сих пор не расчистили небо от облаков?
Мэй пожала плечами: — Ты мне скажи. Я не совсем в курсе политики контроля погоды пегасами.
— Это тактика дымовой завесы, — донёсся твёрдый голос Рейдера. — Когда Клаудсдейл был уничтожен, военное подразделение пегасов закрыли сплошной облачной завесой свои остальные поселения. Также, большинство магически облучённых частиц тяжелее, чем воздух, поэтому облака также защитили их от взрыва мегазаклинания.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Мэй. Я собиралась спросить то же самое.
— Не знаю, — признался солдат. — Это как раз то, что я бы сделал, будь я на их месте. Зебры не могут попасть по цели, которую не видят.
— Но атаки закончились, — отметила я, — разве они не должны спуститься и помочь уцелевшим?
— Держу пари, они ждут подтверждения, что угроза действительно миновала, — сказал Рейдер. — Кроме того, они могут бездействовать, опасаясь радиации. Не знаю, сколько времени это займёт, но невелика разница. Они же не могут оставаться там вечно.
Следующие два дня прошли почти так же. Рейдер и я тащили тележку, в то время, как Мэй ухаживала за больными, как могла. Мы спали, но не так много, как должны были, ставя экономию времени и скорость выше отдыха. Мы провели время за разговорами и периодически проверяли АЧМТН, чтобы узнать, нашла ли Мэгпай хоть какие-либо другие центры Министерства, которые всё ещё работают. К сожалению, казалось, что единственное, что она сообщала — это подтверждение о большом количесте мест, которые были уничтожены атаками зебр. Она ничего не слышала от Кантерлота, и это придавало доверие теории Мэй о том, что принцессы запечатали город. Хотя я не думала об этом, с тех пор, как впервые сделала предположение, была ещё одна причина, почему Понивилль был, возможно, лучшим вариантом, учитывая все обстоятельства. Маленький, непримечательный городок был довольно близко к столице. Кроме того, он открывал беспрепятственный вид на скалу, где стояла столица, и это дало бы нам возможность увидеть, какие последствия постигли город. К сожалению, поездка в Понивилль не обошлась без проблем. Утром второго дня нашего путешествия, один из сожженных пони умер от осложнений, вызванных его травмами. Мы нашли время, чтобы похоронить его должным образом, это было самое меньшее, что мы могли для него сделать, а затем удвоили наш темп в сторону небольшого, отдалённого городка. Нас подгоняла явная сила воли Мэй, которая не хотела видеть, как истекает срок жизни ещё одной её пациентки. В течение двухдневной поездки была одна вещь, которая поразила меня больше, чем что-либо ещё: Эквестрия затихла. За целых два дня, единственным признаком жизни, был голос подполковника Мэгпай, вещавшей через АЧМТН. С каждой трансляцией, она, казалось, становилась всё более и более отчаянной, не ожидая уже получить хоть какого-то ответа. Также, у Мэгпай, казалось, развивается плохой, резко звучащий кашель. Мэй подозревала, что она переутомилась до болезни, так как она редко покидала трансляцию в течение двух дней. Мы, наконец, прибыли в Понивилль поздно вечером на вторые сутки со дня нашего отъезда из каменной фермы семьи Пай. Как и предупреждал Гизмо, это был город-призрак. Не осталось ни души, по крайней мере, на первый взгляд. Имея приоритеты по спасению жизни оставшегося обожжённого пони, Рейдер и я дотащили тележку вплоть до клиники медсестры Рэдхарт. Рейдер быстро освободился от сбруи и ворвался в запертую входную дверь, позволив Мэй левитировать своего пациента внутрь. Четверо других выживших последовали за Редхарт в клинику, по-видимому, либо предложить какую-либо помощь, либо отдохнуть после долгой поездки. Рейдер, Гизмо и я, однако, имели другие планы. Гизмо нацелился на Понивилльское отделение Стойл-Тека. У Понивилля не было военной базы, если не считать торговый центр Айроншод Аммо, который Рейдер решил исследовать на случай “неприятностей”. Он не объяснил на какие-такие “неприятности” мы можем здесь наткнуться. Я осталась одна. Возможно, я пошла бы помочь одному из других, но сначала я хотела кое-что проверить. Я захлопала крыльями, поднимая себя в воздух, чтобы я могла видеть, что творится за пределами различных домов и магазинов, составляющих город. Развернувшись, я, наконец, мельком увидела Кантерлот, но не знала, как расценивать то, что я вижу. Весь город выглядел неподвижно и был покрыт одеялом странного розового облака. Еще одна тактика дымовой завесы? Мне придётся сообщить остальным при встрече.
Я села на землю, больше не жалуясь на мои ноги, хотя они всё ещё были в скобках. По крайней мере, они чувствовали себя крепче, и боль исчезла. Я пробралась ко входу в Стойло, дверь которого открылась без усилий. Полагаю, у Гизмо был с собой ключ, подходящий к этому замку. Войдя, я обнаружила его за прилавком, смотрящим на терминал. На его лице сияла улыбка. Забыв о своих новостях, я подошла к прилавку и спросила его: — Что тебя так взволновало?
— Я был прав, — просто сказал он. Не говоря больше ничего, он вбил ключ в терминал. Сообщение, записанное на терминале, начало воспроизводиться. Послышался голос жеребца средних лет, у которого был акцент, который предполагал, что он родился и вырос в Троттингеме.
Последняя запись:
“Это Пипсквик, докладываю в штаб-квартиру Стойл-Тек в Мэйнхэттене. Протоколы угрозы уровня Омега были получены и введены в действие в соответствии с инструкциями. Смотрительницей назначили Свити Белль. Расчётное время до полной эвакуации: двенадцать минут. Я присоединюсь к ним, чтобы служить главным инженером Стойла и ПипБак-техником. Всем остальным гражданам было рекомендовано эвакуироваться.”
Жеребец на записи вздохнул, затем продолжил.
“Я не знаю, услышит ли хоть понибудь это сообщение, учитывая то, что происходит сейчас, но я просто хотел оставить запись о том, что нам удалось сделать. Мы спасли всех, кого смогли."
Я взглянула на Гизмо со слабой улыбкой на лице. — Я рада, — сказала я честно, — по крайней мере, некоторые пони были избавлены от этого ужаса.
Гизмо кивнул в знак согласия. — Плюс это лишь одно Стойло. С учетом их всех, по крайней мере, тысяч сто пони должны были быть спасены.
Я ужаснулась; миллионы пони умерли, и, по сравнению с ними, сумма в сто тысяч спасённых казалось безумно малой. Я покачала головой, говоря себе, что я должна радоваться, что они в безопасности, независимо от того, сколько их там было. Ещё одна мысль пришла мне в голову, касательно сообщения на терминале.
— Пипсквик — ПипБак-техник? — размышляла я, ухмыляясь о том, как смешно это звучало.
— Забавно, как иногда звучат имена, не так ли? — ответил Гизмо. — Не думайте о частице “Пип”; он был старшим инженером в Стойл-Теке. Одним из лучших. Плюс, хотел он этого или нет, он оставил мне одну из них. — Рог Гизмо засветился, левитируя небольшое, техномагическое приспособление, которое, как я могла только предполагать, было тем самым, что поможет починить ПипБак Мэй.
— Он оставил что-нибудь ещё? — спросила я с любопытством.
— Не похоже на то, — заявил Гизмо с ноткой разочарования в голосе. — Я, вероятно, мог бы состряпать парочку приборов из запчастей, валяющихся тут, но держу пари, что большинство хороших вещей было взято с собой в Стойло.
Гизмо начал рыскать по заброшенному магазину, собирая уцелевший хлам и запчасти. Я оставила его одного, мой опыт как торговца заставляет меня чувствовать себя немного раздражённой, исходя из того, чтобы брать вещи из магазина, не заплатив за них. Опять же, технически он работал на компанию, чей магазин он обчищал. Хотя, если он сказал, что всё в порядке, то так оно по-видимому и есть. Выйдя из магазина, я снова столкнулась с Рейдером. По его словам, торговый центр Айроншод остался полностью нетронутым. Это не показалось мне странным; как пули и оружие могут быть полезны в подземном бомбоубежище? Он оставил магазин нетронутым, решив сохранить всё, что хранится там в настоящее время. Вместе с Рейдером мы вернулись обратно в клинику Рэдхарт. Внутри мы нашли Мэй, лечащую тяжело больного пони. “Лечащую” в этом случае означало, что “вливающую несчастному в глотку одно целебное зелье за другим”. Остальные выжившие также были внутри, спали на больничных койках, восстанавливая силы. Я чувствовала себя немного уставшей, но могла и потерпеть ещё немного. Я надеялась увидеть, как сгоревшего жеребца откачают. Рейдер решил пойти спать, сделав большую часть работы, чем я. Я пристально наблюдала за Мэй около получаса, делая в голове заметки о её методологии на случай, если мне когда-нибудь понадобится самой кого-то лечить. Учитывая ситуацию в настоящее время в Эквестрии, я чувствовала высокую долю вероятности подобных обстоятельств. Залив не менее восьми целебных зелий в горло жеребца (я была права насчёт того, что здесь достаточно запасов), Мэй продолжила менять повязки. Как только она сняла старые, я заметила, что, хотя жеребец теперь полностью лишён волос, его кожа медленно, но верно заживала. Вероятно, то же самое, можно было сказать и о его внутренних травмах. Как только его повязки были должным образом поменяны, Мэй положила жеребца на ближайшую кровать. Она молча отошла от него, подойдя ко мне, стоящей у двери клиники.
— Он справится, — сказала она. Её голос звучал с надеждой, впервые после ухода с каменной фермы.
— У меня тоже есть хорошие новости, — сказала я, желая поделиться. — Гизмо нашёл запись в магазине Стойл-Тек. Все понивилльцы дошли до Стойла 2.
Мэй засветилась от услышанного. — Это замечательно! Жаль, что мы не можем присоединиться к ним из-за риска заражения, — отрезала она. Правда разочаровывала, но мы всё ещё были живы, как и они.
— На самом деле, есть ещё одна вещь, — сказала я, указывая копытом, чтобы она следовала за мной наружу.
— О? — сказала Мэй с любопытством.
— Да. — Я вывела Мэй из клиники и прошла с ней почти через весь Понивилль, объясняя, что я нашла что-то, что ей стоило бы увидеть собственными глазами.
— Я получила представление о том, что происходит в Кантерлоте, пока вы помогали тому жеребцу. Он по-прежнему там, и выглядит почти нетронутым.
Глаза Мэй расширились почти комично.
— Правда?! — выпалила она. Затем она поскакала впереди меня, направляясь к окраине города, чтобы взглянуть самой. Будучи не такой уж молодой, как она, мне пришлось лететь, чтобы догнать её. Я наблюдала, как Мэй вышла за пределы города, взглянув на скалу, где находился Кантерлот. Она замерла и упала на корточки. Я предполагала, что это было от радости, но когда я приблизилась к ней, я заметила, что она молча дрожала. Её рот открылся, а глаза широко распахнулись от ужаса. Сначала я надеялась, что это был радостный шок, но её шёпот жестоко убил эту надежду.
— О, нет… Её содрогание становилось всё более жёстким, её глаза заливались слезами. Она выглядела так, будто она заболевает. — Не... Литтлхорн… Больше она ничего не говорила, превращая голос в жалкие рыдания.
Единственное, что я знала о Литтлхорне, это то, что это была личная школа магии принцессы Луны. Её жители, в основном молодые студенты, были убиты Зебрами в середине войны. Последствия этого события заставили принцессу Селестию отречься от престола в пользу своей младшей сестры. Я могла только представить, какие ужасы там происходили, хотя Мэй явно знала об этом намного больше, чем я. Пытаясь успокоить её, я присела рядом с ней, положив копыто ей на плечи. Она с силой оттолкнула меня, её рыдания были неуправляемы. Когда моя нога соскользнула с неё, несколько кусков её шёрстки отпали вслед за ней. В тот же миг, выпало несколько прядей из её гривы. Я не заметила, что произошло со мной в тот момент, из-за моей заботы о Мэй, но моя собственная шерсть тоже начала сползать.
Заметка: Обновление Статуса!
Текущий Статус: Прогрессирующая Гулификация.
Эффект: Воздействие больших доз радиации навсегда изменило ваше тело. Теперь вы получаете иммунитет к радиационному облучению, а излучения свыше 400 рад/с запускает процесс регенерации. Ваша продолжительность жизни резко возросла.
Характеристики S. P. E. С. I. А. L. Мэй:
Сила: 4
Восприятие: 5
Выносливость: 5
Харизма: 5
Интеллект: 8
Ловкость: 6
Удача: 7
Перевод: Julia_Craft93
Редактор: Shade Past