Правдоискатель

Эндшпиль 3

Ответить Холлиф не успела — помешала набросившаяся на неё Октавия.

Сцепившиеся кобылки прокатились по полу пещеры и выкатились из круга. В местах, где их тела соприкасались, мех волчицы дымился, но она и не думала ослаблять хватку.

Обе кобылки замерли у дальней стенки пещеры. По-волчьи ощеренная Октавия нависла над Холлиф, прижав единорожку к земле лапой и слегка вдавив когти ей в горло.

— Оборотень?! — воскликнула Холлиф. — Откуда вы её взяли?

— Знаешь, мы просто полны сюрпризов, — прорычала Октавия. — Только взбрыкни — и станешь частью истории.

— Не убивай её! — крикнула вбежавшая в пещеру вслед за Винил Бон Бон. За ними последовала Пинки. — Она же тогда снова переродится! Лучше рог ей оторви!

— Этому не бывать, — прошипела Холлиф.

Рог единорожки запылал багрянцем и через секунду Октавию отшвырнуло под потолок.

«Тави!»

— Я в порядке, — приземлившись на все четыре лапы, выкрикнула волчица.

Холлиф, однако, получила лишь секундную передышку, ибо уже через секунду на неё набросилась Винил.

Лира бросилась к Винтер Белль, перепрыгивая через горящие линии рисунка, и наконец добралась до центра. Дитзи подлетела к ней.

— С ней всё в порядке? — спросила пегаска.

Лира села на пол, аккуратно приподняла кобылку с земли, ласково обнимая. Слава Селестии, она была всего лишь без сознания.

— По-моему, да, — сказала единорожка. — Она всё ещё дышит.

— Тогда валим, — с глубоким облегчением вздохнула Дитзи. — Унесём её отсюда, пока ещё чего не случилось.

Лира кивнула, перехватила маленькую кобылку телекинезом и взвалила себе на спину.

Кто-то закричал. Она обернулась к сражающимся.

Бон Бон отлетела в сторону от сильного телекинетического удара Холлиф. С грохотом приземлившись на бок, земная кобылка прокатилась ещё пару метров. Холлиф осталась стоять с полыхающим магией рогом.

— Как вы меня нашли? — выкрикнула она.

— Я помогла! — воскликнула в ответ Пинки, возникая из ниоткуда прямо у Холлиф за спиной и обхватывая её копытами. — Винил! Пора бить пиньятту!

«Ой, а я же забыла свою палку! — воскликнула в мыслесвязи Винил и бросилась вперёд. — Ладно, тогда просто шибану посильнее копытами!»

Единорожка прыгнула, занеся копыта для удара, но внезапно облачко багровой магии схватило её за горло и отбросило назад. Хрип Винил застрял в болезненно пережатой глотке.

— Хар-р…

Октавия атаковала сбоку и что есть силы ударила Холлиф в голову когтистой лапой. Закричав, та рухнула на пол и выпустила Винил.

Внезапно развернувшуюся битву заслонила мордочка Дитзи.

— Давай, Лира! Надо торопиться!

— Точно, — ответила Лира и, поудобней положив Винтер Белль на спину, побежала к выходу, аккуратно переступая через горящие линии. Теперь они горели куда ярче, просто ослепительно пылали. Даже смотреть на них было больно, и перед глазами единорожки заплясали чёрные полосы.

— Лира! Сзади! Цепи!

Услышав слова Дитзи, Лира обернулась, но ничего не увидела, хоть и не по ожидаемой причине.

— Какие цепи?

Будто бы в ответ сигилла вспыхнула ещё ярче, и в вершинах шестиугольника начали формироваться некие контуры. Вначале выдвинулись звенья того же цвета, что узор, а потом сформировались и сами цепи из света. Воспарив над землёй, они устремились к Лире.

— А! Эти цепи? Ясно.

Будто змеи, они ползли к Лире… нет, вскоре поняла единорожка, к кобылке, лежащей у неё на спине. Единорожка побежала к выходу ещё быстрее. С каждой секундой цепи были всё ближе и ближе, и лязг металла за спиной становился всё громче.

Всего на миг она обернулась — цепи были уже всего в паре метров от неё.

— Дитзи? — крикнула она. — Немного помощи тут не помешает!

Над головой единорожки раздавались хлопки крыльев, Дитзи летела прямо над ней.

— Э-э-э… я не знаю, что делать! —  закричала в ответ пегаска. — Всё, что я могу в ближайшие полминуты, не поможет. Мне нужно больше времени!

Цепи были настолько близко, что Лира практически чувствовала исходящий от них жар.

— Нет у нас времени! — завопила она. — Сделай что-нибудь!

— А-а-а… ладно! Делаю что-нибудь.

Дитзи спикировала вниз, сорвала Винтер Белль со спины Лиры и вместе с ней взмыла к потолку пещеры.

Цепи ринулись за ней куда быстрее прежнего. Дитзи никак не улететь до…

— Дитзи!

Две цепи изогнулись вокруг пегаски и вошли в грудь Винтер Белль. Несколько звеньев исчезли, проникнув куда-то внутрь маленькой кобылки. Цепи натянулись и Дитзи, держащая Винтер, перекувыркнулась через голову.

В отчаянии пегаска вцепилась в тело единорожки и как никогда заработала крыльями.

— Отпусти её! — крикнула она. — Отпусти!

И тем не менее, она неуклонно проигрывала. Цепи тянули Винтер Белль, а с ней и Дитзи назад к центру ритуального круга.

Рог Лиры окутался светом — и золотая аура охватила Винтер Белль. Единорожка что есть силы сжала зубы и потянула её назад.

— Давай… давай!

Это не возымело никакого эффекта. Ещё четыре цепи присоединились к своим товаркам и с утроенной силой потянули кобылку назад.

Это было слишком для Лиры и единорожка взвыла от боли, когда магический захват был разорван. В одиночку Дитзи долго не протянула.

— Нет! — крикнула пегаска, когда Винтер Белль выскользнула из её копыт. Словно тряпичная кукла, кобылка устремилась к центру зловещего круга.

Она зависла в метре от земли. Цепи выгнулись стальными радугами и звено за звеном начали исчезать в груди кобылки. Та забилась в конвульсиях, от боли её глаза распахнулись и вновь закрылись, снова и снова, пока цепи погружались всё глубже и глубже в её тело.

Лира кинулась вперёд, чтобы попытаться освободить кобылку от оков, но застряла у края круга. Было слишком жарко, чтобы сделать ещё хоть шаг, будто она оказалась перед полыхающим костром, так что ей ничего не осталось, кроме как отступить назад, машинально прикрыв мордочку лапкой.

Внезапно цепи клацнули — и тут же устремились обратно. С каждой секундой они двигались всё быстрее и всё сильнее натягивались, словно на той стороне зацепились за что-то тяжёлое.

— Винтер Белль! — вскрикнула Лира.

Стоявшая рядом Дитзи испуганно водила взглядом по пещере, вглядываясь, казалось, сразу во всё.

— Нет… нет… нет… — сказала она. — Ничего, ничего не работает.

Лира бросила взгляд на сражение. Холлиф успела окружить себя защитным полем и теперь сдерживала атаки остальных. Поверхность поля покрылась сетью трещин, как разбитое зеркало, и с каждым ударом их число только росло.

— Мы можем как-нибудь разрушить чары? — спросила единорожка.

— Я… я не могу! — крикнула Дитзи. — Я даже не понимаю, что вижу! Будь это какое-то временное заклятье, то конечно, но это? Я даже не представляю, что оно вообще…

Её глаза вдруг расширились от страха, она бросилась на Лиру и сшибла её наземь.

— Ложись! — крикнула она. — Ло…

А потом всё взорвалось.

Вначале звук тысячи раскатов грома пронёсся по пещере, эхом отражаясь от стен и заглушая звуки боя.

А затем Лира полетела, подхваченная волной света и тепла, перекувыркнулась в воздухе и врезалась в стену пещеры. От удара у неё перехватило дух.

Единорожка рухнула на холодный шершавый пол. Глаза застилала белая пелена, в голове царила звонкая пустота. Она оглохла. Мысли отчаянно пытались всплыть сквозь густой туман шума на поверхность разума, но безуспешно.

А потом к ней вернулся слух — и она услышала крик.

Это был не её голос, её лёгкие едва успели втянуть воздух. Лира попыталась проморгаться и осмотреться.

Потом попыталась встать. Неудачно.

Понемногу её зрение начало проясняться. Как и мысли. Достаточно, чтобы понять, что звук, который она слышала, был не совсем криком…

Или, по крайней мере, не понячьим. Впрочем, кто бы там ни голосил, особой разницы нет.

Лира ещё раз крепко зажмурилась и открыла глаза. Теперь она снова могла видеть. Мятная единорожка окинула взглядом пещеру.

Рядом с ней, уткнувшись мордочкой в землю, лежала Дитзи. Одно крыло пегаски было болезненно согнуто, другое и вовсе вывернуто, но согнутое дёргалось. Значит, она была жива.

Тушка Октавии распласталась на полу пещеры. Мех волкопони был опалён и дымился. Лира не могла понять, дышит она или нет.

Винил лежала позади неё, раскинув странно изогнутые лапки в стороны. Её белый мех был залит красным — лопнули пакеты с кровью в седельных сумках, поняла Лира, но также была и пара чёрных пятен.

Пинки лежала в нескольких метрах от неё, спиной к Лире. Тем не менее, единорожка всё-таки видела её выгнутые под неестественными углами ноги. Чем-то напоминало паука… нет! Только не это.

Лира нигде не видела Бон Бон. Она безуспешно искала её взглядом, но… нет! Вот же она! У противоположной стены из груды обломков торчало кремовое копыто. И оно двигалось! Слава Селестии, оно двигалось!

Затем она перевела взгляд в центр комнаты, откуда исходило наполняющее зал неоновое свечение.

Тело Винтер Белль безвольно лежало в центре круга. Цепи больше не держали единорожку — её предназначение в этом ритуале было выполнено.

Над ней, охваченное цепями из света, висело нечто. Раньше Лира видела его лишь мельком. Тогда Лира не знала, что о нём думать. Теперь Лира знала.

Это не было существо из плоти, костей и жил. Оно состояло из самого мироздания или, возможно, из его искажения. Казалось, оно не столько существует в нашем мире, сколько просто отбрасывает тень на ткань реальности. Тень, которая висит в воздухе, подвешенная на цепях и пойманная в ловушку. Единственным признаком её присутствия были искривляющиеся и искажающиеся свет и воздух, проходящие через неё.

Это — и крик.

В зале была ещё кое-кто, кого Лира знала слишком хорошо. Она попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на неё. Тело двигалось крайне неохотно, вяло и болезненно… Но всё-таки вскоре она увидела, как щит единорожки, проскользив мимо ног, ушёл в землю.

Холлиф.

Хотя на месте одного глаза кобылицы зиял тёмный провал, из носа текла кровь, а тело испещряло с десяток кровоточащих ран…

…она всё ещё стояла.

Её губы растянулись в улыбке, а взгляд сосредоточился на сущности в центре зала.

— Прелестно, — пробормотала она. Кобылка сделала шаг вперёд и крики матери Винтер Белль стали во много раз громче. — По-настоящему прелестно.

Лира попыталась пошевелиться, встать, но тело её не слушалось. Ноги её не слушались. Почему у неё не двигаются ноги?

Это усилие заставило её поперхнуться и закашляться. Холлиф, кажется, каким-то образом её услышала, остановилась и повернула к ней голову.

— Всё ещё дышишь? — удивилась она. — Неважно, это ненадолго. Я не позволю тебя помешать мне. Не сейчас.

Кобылица вскинула горящий магией рог, и с его конца вспышкой слетел разряд. Лира ничего не смогла сделать, когда он ударил её по ногам. Стало холодно — хороший знак, значит она всё ещё могла чувствовать, и вверх по телу поползли кристаллы. Сперва по ногам, затем и выше. Вскоре они уже плотно сковывали всё тело, вплоть до самого горла, но дальше подниматься не стали.

Холлиф сотворила то же самое заклинание для остальных, заключив их в личные кристальные тюрьмы.

— Вот, — сказала она. — Больше мне никто не помешает.

Её взгляд снова обратился к существу.

Она достала что-то из привязанного к животу мешочка. Бутылка, вскоре поняла Лира. Стекло сосуда было инкрустировано золотом, а в горлышке торчала деревянная пробка.

Нет. Не бутылка. Фляга.

Холлиф подняла фляжку, направила горлышком в сторону матери Винтер Белль и магией вырвала пробку.

Аморфная, колеблющаяся масса света и мерцающего воздуха изогнулась, изменила форму и вытянулась в сторону колбы. Будто бы джинн, которого затягивало в лампу, кричащая масса начала стекать на дно сосуда. Цепи, удерживающие мать Винтер Белль на месте, рассеялись, но она не стала свободной, лишь сменив одну клетку на другую.

Продлилось это недолго, вскоре всё тело существа скрылось во фляге Багаттеля, и когда Холлиф вставила пробку обратно, крики наконец-то стихли.

Стало темно, поскольку единственный источник света исчез вместе с криками. Настолько темно, что ничего было и не разглядеть.

На миг в пещере воцарилась тишина.

А потом раздался смех. Хриплый, но не вымученный. Даже с небольшим оттенком облегчения.

Холлиф.

Лира открыла рот, попыталась что-то сказать, но лишь закашлялась. Что-то произошло. Лира не знала, что именно, да честно говоря, и не хотела знать.

Она попробовала снова.

— Клевер, — прохрипела мятная единорожка.

В следующее мгновенье Холлиф встала перед ней. Лира видела только её глаз и подсвеченные тусклым свечением рога и фляжки контуры мордочки.

— А? — сказала она. — Ты всё-таки догадалась?

— Только что, — сказала она.

С каждым разом становилось всё проще.

— Прискорбно, должна признаться, мне нравилось, что ты не знаешь кто я такая, — сказала Холл… нет, Клевер. — Но что же меня выдало?

— Старсвирл, — сказала Лира. — И ещё дневник. Из музея.

— А, дневник, — сказала Клевер. — Взяла по старой памяти. Уверена, на моём месте ты бы поступила точно так же.

Кобылка прищурилась.

— Но Старсвирл? — она буквально выплюнула слова, когда называла его имя. — При чём он тут? Ты же не хочешь сказать, что этот старый дурак до сих пор жив? Впрочем, я бы уже не удивилась.

— Нет, просто временные перемещения, — сказала Лира. — Готова поспорить, это ты поймала его в той поддельной временной петле.

— Ты и об этом знаешь? — удивлённо вскинула бровь Клевер.

— А кто, как ты думаешь, помог ему освободиться?

— Так это была ты? — она рассмеялась. — Мой сын говорил о какой-то кобылке, но я и подумать не могла… уже тогда ты мешала моим планам.

Она снова залилась смехом, а после вернулась к своему обычному холодному взгляду.

— Глупая была затея, — сказала она. — Я надеялась, что так я смогу выиграть время, чтобы найти окончательное решение. К сожалению, эти надежды рухнули в тот миг, когда я поняла, что время на самом деле не оборачивается вспять.

— Решение? Ты про исцеление от своей болезни? — спросила Лира.

— Да, — поморщилась Клевер. — Я уже говорила при нашей прошлой встрече. Я хочу вернуть то, что моё по праву. Жизнь, которой у меня не было, ту, которую мне обещали. Ту, которой я заслуживаю.

— И теперь ты её получила, — сказала Лира. — Ты ведь постоянно меняешь тела, живёшь жизнью родственников, ведь так?

— Каждый из них мой потомок, — кивнула Клевер. — Непредвиденное последствие моего заклинания, и того, насколько же сильно разросся мой род за прошедшие годы.

— Ну, тогда ты технически бессмертна, — сказала Лира. — У тебя, наверное, тысячи, да что там, десятки тысяч потомков! Ты снова можешь жить своей жизнью! Зачем ты всё это делаешь?

— Жизнью? — фыркнула Клевер. — Ты называешь это жалкое паразитирование жизнью? Это не то, к чему я стремилась. Я вынуждена постоянно переходить из одного тела моего потомка в другое, потому что каждое следующее сгорает быстрее предыдущего…

— Сгорает?

— Их тела не способны удержать мою душу слишком долго, нас разделяет так много поколений, что у меня есть в лучшем случае неделя, прежде чем оно меня отвергнет и умрёт. Холлиф была особым случаем, особо сильная связь, но даже в её теле я могла бы жить в лучшем случае пару месяцев. Большинство остальных давали мне лишь пару секунд, прежде чем кануть в небытие! Нет, это было лишь временное решение.

— Поэтому ты попыталась завладеть заклинанием Твайлайт?

— МОИМ заклинанием! — внезапно крикнула Клевер.

Если бы Лира могла, она бы сейчас вздрогнула.

— Оно предназначалось мне! Если бы он его закончил…

— Но он его закончил, — сказала Лира.

— Лжёшь!

— Только истина, Клевер, — сказала Лира. — Он мне его показал. Старсвирл собирался подарить его тебе на день рожденья.

— Но… но… — Клевер отпрянула и её глаза удивлённо расширились. — Значит, он… он был там, чтобы…

— Однако тот Старсвирл, которого я встретила, — сказала Лира, и хоть ей было больно, уголки её губ растянулись в кривой усмешке, — он никогда бы не отдал подобное заклинание кому-то вроде тебя.

— Замолчи! — разнёсся крик Клевер по пещере.

— Довольно, — гораздо тише сказала она. — Для меня это уже не важно. Прошлое… прошлое уже осталось далеко позади.

Из ещё одного мешочка на боку она вытащила какой-то предмет, блеснувший в тусклом свете.

— Смарагд Поничар Мэдж Мидоубрук, — догадалась Лира.

— Она прославилась уже после моего ухода, — сказала Клевер. — Если верить вашим учебникам истории — она была хорошим другом старого дурака. Какая ирония, её творение — путь к моему вознесению.

— Кстати, — сказала Лира. — Единственное, чего я не понимаю, так это зачем тебе Белль?

— О? — удивилась Клевер. — Неужели ты не догадалась, что в этой кобылке особенного?

— …Песнь её сердца?

Кобылица расхохоталась.

— Именно, песнь её сердца… песнь, способная подчинить саму реальность её капризам. Изменить материю, искривить пространство и переписать сами законы мироздания! И такая сила используется только для жеребячьих игр?! А я… о, я смогу использовать её в полной мере.

— И всё это только для того, чтобы украсть её магию? — спросила Лира.

— Не просто украсть, — сказала она. — Перенять в полной мере. С помощью смарагда я смогу вплести её магию, эту мелодию космоса, в само моё существо. Я вознесусь над смертными, вознесусь даже над аликорнами! Я стану богиней!

— Я встречала богов, — сказала Лира. — С некоторыми даже знакома лично. Они не так уж и впечатляют.

— Тогда я вознесусь и над ними! — воскликнула кобылка. — Я займу своё законное место в этом жалком мире! В мире, где ребёнок может заболеть болезнью, которая навсегда отнимет у него жизнь. В мире, который порождает пони, жаждущую лишь убивать. В мире, полном чудовищ и отвратных созданий ночи… и я сделаю всё возможное, чтобы его исправить.

— Ты сошла с ума, — спокойно сказала Лира.

— Может, и так, — ответила Клевер. — Я много лет пробыла в той коробке. Вряд ли это уже имеет значение.

— Я хотела оставить тебя в живых, чтобы ты стала свидетелем моего вознесения, — сказала Клевер, сделав шаг вперёд. — Однако это будет излишним риском. Мимолётное удовлетворение просто того не стоит. Мир, который я создам, будет совершенным, истинной утопией! Но тебе в нём не будет места.

Рог Клевер запылал ярче. Багровое сияние стало яростным и злым.

— Я, — сказала кобылица, — буду жить вечно. А ты… Ты сейчас умрёшь.

Рог Клевер вспыхнул.

— Лира! — послышался чей-то отчаянный крик.

Мир превратился в море белого сияния, огня и боли, а затем…

Лиры Хартстрингс не стало.