Кто мы такие

— Эй, притормози! — Рэйнбоу Дэш споткнулась, когда хихикающая Пинки Пай раскручивала её, словно волчок. Глаза пегаски закрывала повязка, а если ещё добавить резкие движения земной пони, то станет понятно, что удержаться на ногах вовсе не просто.

— Пинки, не забудь, что ей надо повернуться не меньше шести раз, — любезно подсказала Твайлайт. — Тебе нужно полностью сбить её с толку.

— Ага, пусть у неё голова кружится как положено, ты уж постарайся, Пинки, — добавила ЭйДжей, не скрывая веселья, когда Дэш опять чуть не споткнулась о собственное копыто.

— Полегче там! — пегаска не договорила и сконцентрировалась на том, как бы не запутаться в собственных ногах и не оказаться на полу.

— О… ой, — пискнула Флаттершай, выглядывая из-за гривы. Пинки начала раскручивать Дэш всё быстрее и быстрее, отчего у робкой пони, не отрывающей от пегаски глаз, закружилась голова, и ей пришлось отвернуться.

— Дорогуша, тебе не кажется, что уже достаточно? — спросила Рарити.

— Не-а! — воскликнула Пинки.

— П-пинки. Я вряд ли смогу…

Никто так и не узнал, что именно не сможет Рэйнбоу; в ту же секунду Пинки бросилась на пегаску, резко остановила её и обняла за шею. Она прижалась губами к губам Дэш, покачиваясь вместе с подругой, которая оступилась от такой внезапности.

Эпплджек закатила глаза.

— Может, вы в отдельную комнату пойдёте? — поддела она их.

Пинки разорвала поцелуй и хихикнула, пока Дэш хватала ртом воздух, слегка заваливаясь влево.

— Это и так моя комната, глупенькая, — заметила она и изогнулась, зарываясь мордочкой в свой курчавый хвост. Через секунду-другую кобылка нашла то, что искала, и вытащила маленький синий хвостик с большой булавкой на конце.

— Твой выход, — сказала Пинки и дала Рэйнбоу ртом схватить булавку с тупого конца, срывая ещё один поцелуй. Хихикая, она направила пегаску на картинку с упрощённым изображением пони без хвоста и, пожелав подруге удачи, подтолкнула её к плакату.

Стараясь двигаться ровно, Дэш неуверенно шла к бесхвостой пони. Подруги наперебой давали ей советы, куда надо идти, и в их выкриках угадывались все возможные направления, поэтому она изо всех сил их игнорировала. Она сдвинула брови под повязкой, сопротивляясь головокружению, и медленно наклонилась.

Рэйнбоу хорошо оценивала расстояние, когда не крутилась (а иначе бы уже давно превратилась в самый крутой в Эквестрии блин), так что могла остановиться за шаг до стены. Даже когда у неё кружилась голова, всё сводилось к тому, чтобы идти прямо, не шатаясь из стороны в сторону. Наклонившись, пегаска коснулась стены булавкой во рту, и та оказалась лишь на несколько сантиметров дальше, чем предполагалось. Друзья стали давать советы ещё активнее, и даже Флаттершай отважилась на слабое «выше!». Рэйнбоу не обращала на них внимания, она словно отключила громкость, как при исполнении особо сложных трюков. Решив, что она повернула чуть влево от цели, Дэш подвинула булавку и воткнула её.

Пять пони взволнованно вздохнули, и этого было достаточно, чтобы пегаска победно улыбнулась. Срывая повязку, она приготовилась греться в лучах триумфа и собственной потрясности. Рэйнбоу улыбнулась и выгнула грудь колесом, а затем её взгляду открылось почти идеальное расположение булавки — если бы, конечно, к ней крепились усы.

Тишину нарушил хохот пяти подруг, а Дэш закатила глаза и вздохнула:

— Ну-ну. От смеха только не лопните, — Рэйнбоу указала на фиолетовый и жёлтый хвосты, украшавшие стену, и упавший на пол оранжевый. — Мой, по крайней мере, на пони.

— Теперь я! Моя очередь! — едва не до потолка подскочила Пинки, когда Рэйнбоу сняла повязку.

— Хорошо. Постой спокойно! — со сжатыми зубами произнесла Дэш, стараясь обернуть тряпку вокруг головы подруги.

Пинки хихикнула и прекратила прыгать, но, видимо, ей просто не было дано стоять спокойно. Кобылка покачивалась и пританцовывала, пускай даже и твёрдо стоя на полу всеми копытами. Она опять хихикнула, когда Дэш, фыркнув, наконец закрепила повязку.

— Время расплаты, — прошептала Рэйнбоу, чем вызвала очередную серию звонких смешков. Затем Дэш начала раскручивать Пинки.

— Ууу! — крикнула розовая кобылка. Она легко управлялась с копытами, хотя подруга довольно жёстко подталкивала её.

Эпплджек повернулась к Твайлайт и усмехнулась:

— Ставлю свой обед, шо Пинки побьёт Дэш, — сказала она, лениво подбрасывая в воздух яблоко.

— Принимаю, — улыбнулась единорожка. Она прикрыла глаза и слегка подняла подбородок. — Рэйнбоу прекрасно держит равновесие и находится в хорошей форме, а это даёт ей значительное преимущество в…

Флаттершай и Рарити удивлённо ахнули, привлекая её внимание к игре, и как раз вовремя — Дэш уткнулась носом в сияющую Пинки. Розовый хвост был приколот точно к кьютимарке нарисованной пони, и никаких комментариев тут не требовалось.

Эпплджек открыла рот и уже приготовилась отпустить колкость в адрес Твайлайт, но грохот распахнутой входной двери не дал ей произнести ни слова. Пони повернулись к лестнице, по которой кто-то изо всех сил нёсся наверх. Пару секунд спустя на площадку взбежал задыхающийся Спайк. Дракончик хватал ртом воздух, пот градом катился по его мордочке. Он остановился, чтобы отдышаться.

— Спайк?! — воскликнула Твайлайт. Она и предположить не могла, какая беда заставила его бежать, не останавливаясь, по-видимому, от самой библиотеки.

Спайк поднял взгляд на звук её голоса. Совершив последний рывок, он остановился перед единорожкой, протянул ей свиток и, задыхаясь, пояснил:

— Письмо. От. Принцессы! Особо важное!

Левитировав из его рук свёрнутый свиток, Твайлайт магией схватила со стола с закусками бокал пунша и передала обессиленному дракончику, а затем изучила письмо. Сургучная государственная печать Эквестрии нечасто использовалась в переписке единорожки с её наставницей. Она была нетронута, и ниже было написано «Особо важно». Пробежавшее по шее покалывание заставило напрячься, и Твайлайт чуть шире приоткрыла глаза.

Она перевела взгляд на подруг и нахмурилась. Все присутствующие пристально смотрели на письмо, и не было никаких сомнений, что они вспоминали прошлый раз, когда пришло подобное официальное послание. В тот раз дело кончилось тем, что им пришлось бороться с самым настоящим богом хаоса, при этом едва оставшись собой. Не теряя ни мгновения, Твайлайт сорвала печать, развернула свиток и начала читать вслух:

«Моя самая преданная ученица».

Она слегка расслабилась; письмо касательно Дискорда не начиналось с такого вступления.

«Уже несколько часов, как я не решаюсь отправить это письмо. Я не хочу волновать тебя или твоих подруг, но неожиданно появились новые сведения по поводу нападения чейнджлингов на Кантерлот, и вы имеете право знать их».

Твайлайт остановилась и вновь обвела подруг взглядом. Все они подались вперёд, внимая её словам. Даже Спайк, который до сих пор не отдышался, с огромным интересом смотрел на неё.

Она откашлялась и продолжила:

«Подтвердились подозрения, что чейнджлинги кое-где внедрили агентов ещё до нападения. Об этом говорят и некоторые письма, найденные среди вещей самозванки. Это может вызвать у тебя интерес, но я пишу по другой причине, непосредственно связанной с тобой и твоими подругами. Одно из писем — доклад от такого агента. Оно сильно повреждено, но в нём можно прочесть, как он выследил другого агента, которая не выходила на связь несколько лет. Та оказалась в неприметной деревушке, где завоевала репутацию достойного члена общества. Более того, в письме говорится, что она — общенародный герой...»

Зрачки Твайлайт сузились до точек, и её голос дрогнул, когда следующая фраза сорвалась с её губ:

«и Элемент Гармонии…»

Магия единорожки мигнула и исчезла, и свиток полетел на пол. Твайлайт смотрела, как он падает, и у неё голова шла кругом от такой новости. Неуверенно пятясь подальше от письма, она вспомнила о подругах и пристально посмотрела на каждую из них.

Флаттершай свернулась калачиком на полу и мелко дрожала. Грива почти полностью закрыла её лицо, оставляя на виду лишь крепко зажмуренный глаз. Пегаска кусала губы и вся тряслась. Рарити упала в обморок на кровать Пинки Пай. Хотя модельерша частенько перебарщивала с драмой, на этот раз реакция была обоснованной, и Твайлайт понимала это. Эпплджек стояла как вкопанная, на её вялом лице, казалось, отсутствовали эмоции, и лишь глаза были открыты столь же широко, как у Твайлайт. Когда единорожка начала читать, Рэйнбоу Дэш висела в воздухе. Теперь она упала рядом с Пинки Пай. Что касается хозяйки, она сидела на собственном крупе по-особому спокойно. Спокойно, как это бывает у обычных пони — не дёргаясь и не прыгая беспрестанно.

Она в ужасе замерла. Её друзья, пони, важнее которых нет ничего на свете, теперь знали её самую сокровенную тайну. Она боялась, что этот день настанет, с тех самых пор, как чейнджлинги напали во время свадьбы. Когда никто не выказал ни малейших подозрений, она расслабилась. Она была уверена, что сможет остаться в Понивиле, и выкинула это из головы. Сама мысль о побеге, об окончании этой главы жизни была невыносима; она не хотела даже думать об этом.

А теперь они знали; и самое главное — об этом знала Твайлайт. Эта пони не остановится, пока не разоблачит её. Собрав по крупицам силу воли, она вырвалась из потока переживаний. Позже ещё будет время подумать. И паниковать. Но для этого ей нужно продержаться до конца вечера. Даже если придётся намеренно манипулировать друзьями. Даже если ей тошно лишь от одной этой мысли. Ей предстоит самое сложное перевоплощение в жизни: ей нужно быть собой.

Твайлайт остро осознавала, как у неё пересохло во рту. А из мыслей осталось только совершенное потрясение от такой новости. Среди её подруг есть чейнджлинг? Она по очереди смотрела на них, и в груди у неё растекался холодок. Похоже, что их тоже поразило это известие.

— Нет, — заявила Рэйнбоу Дэш, поднимаясь. Все пони переключили внимание на неё, — не может этого быть. Ты не так всё поняла, Твайлайт, — она повернулась, чтобы пригладить перья, взъерошенные после падения. Когда пегаска вновь обратилась к Твайлайт, её губы были плотно сжаты, брови сдвинуты, а глаза метали молнии. — Среди нас не может быть врага.

— Но Принцесса Селест…

— Это невозможно, — отрезала Дэш и расправила крылья. Пинки осторожно коснулась её холки копытом, но пегаска даже не посмотрела в её сторону. — Я отказываюсь поверить в это, — её глаза вспыхнули, а в голосе появился металл. — Это просто розыгрыш!

— Не кипятись, Дэш, — Эпплджек смерила пегаску взглядом и мягко толкнула Рарити, чтобы привести её в сознание, — нечего орать на Твайлайт. Она прост прочла письмо Принцессы, — Фермерша вопросительно посмотрела на единорожку и уточнила: — Точно от Селестии?

Флаттершай ухватилась за этот лучик надежды и выглянула из-за гривы. Рог Твайлайт вновь засиял, и пурпурное облачко охватило письмо. Спустя мгновение сломанная печать замигала бледно-жёлтым.

— Всё в порядке, подлинное, — подтвердила Твайлайт, чувствуя во рту ни с чем не сравнимую горечь.

Внезапно все пони, включая Рарити, повернулись на выстрел хлопушки и свист. Пинки держала во рту пищалку, набирая полные копыта осыпающегося конфетти.

— Вы что такие кислые? Это же вечери…

— Пинки Пай, — крикнула Рарити, скатившись с кровати и вставая на ноги, — сейчас не время.

Флаттершай и Эпплджек согласно закивали, и даже Спайк посмотрел на неё с осуждением.

— Гм, — под неодобрительными взглядами подруг Пинки покрылась румянцем и нагнулась собрать кучку разбросанного конфетти. — Я думаю, что надо… — она запнулась и забежала за Рэйнбоу Дэш, — отложить это на потом.

— Так, м-м, — произнесла Флаттершай, прячась за гривой, и бросила взгляд на всех находящихся в комнате пони, — значит… одна из нас… одна из нас — чейнджлинг?

Она беспокойно заёрзала и опустила взгляд на пол.

— Похоже на то, — сказала ЭйДжей, помогая робкой пегаске подняться.

Дэш сморщилась и фыркнула:

— Возможно.

— Дэш, мне это тоже не по душе, но Принцесса б не стала лгать о таких серьёзных вещах, — Эпплджек взглянула на Твайлайт. — Так ведь?

— Она иногда любит пошутить над пони и устроить небольшие розыгрыши, — призналась кобылка, — но они всегда безобидные и не предполагают никаких последствий.

— Если даже Принцессе нельзя доверять, то кому вообще тогда можно верить? — Рарити отбросила копытом гриву.

— Друзьям, вот кому! — Дэш взмахнула крыльями и, нагнувшись и широко расставив ноги, начала угрожающе приближаться к единорожке. — Мы можем доверять друг другу!

Эпплджек загородила собой Рарити, не давая пройти пегаске:

— Но не обманщице, которая выдаёт себя за одну из нас!

— Пожалуйста… — всхлипнула Флаттершай, — не кричите.

— Флаттершай права. Нам надо перестать хмуриться и улы…

— Что ты хочешь сказать, Эпплджек?

— Ах, хуже просто не придумаешь!

— Я ничего такого не говорю. Ты шо заводишься?

— Не могли бы вы прекратить кричать, пожалуйста…

— Девочки, думаю, что мы должны спокойно и взвешенно обсудить это. Принцесса Селестия…

— Да брось, Твайлайт. Принцесса рогом ударилась, если думает, что…

— Моя дорогая! Недопустимо говорить о королевской особе в такой грубой фор…

— И ты туда же. Заткнись!

— Принцесса Селестия…

— А ну не смей с ней так разговаривать!

— Пожалуйста, не кричите. Прошу.

— Это она начала!

— Нет, ты!

— Нет…

— ЗАМОЛЧИТЕ! — воскликнула Пинки, перекрикивая спорящих. Все повернулись к ней. Обычно энергичная, кобылка сейчас словно приросла к полу. Она не подпрыгивала и не покачивалась, а только смотрела под ноги. — Почему вы ссоритесь? — она шмыгнула, и в её глазах выступили слёзы. — Мы же друзья. А вечеринки должны быть весёлыми, — её волосы слегка разгладились, пока она говорила. — Знаю, когда дурачишься, иногда получается шумно, но сейчас вы кричите совсем не от радости.

Дэш мигом подбежала к ней и ткнула расстроенную кобылку носом. Пинки, слегка вздрагивая, зарылась лицом в её короткую гриву. Рэйнбоу сузила глаза, осторожно повернулась и совсем не дружелюбно посмотрела на четырёх пони:

— Вот и всё, — произнесла она, — вечеринка окончена, — она махнула задней ногой в сторону лестницы и обняла крылом плачущую подругу. — Этот разговор продолжим завтра, когда к вам вернётся здравый смысл.

— Но… — начали было кобылки.

Дэш опустила на них взгляд столь твёрдый, что им можно было резать сталь. Она заговорила отрывисто и кратко, а её командный тон на какое-то мгновение вызвал у них желание осадить пегаску:

— Вон, — скомандовала она, сжав зубы и сверкая глазами.

Эпплджек, казалось, была готова принять вызов, но Рэйнбоу смерила её таким свирепым взглядом, что фермерша решила сегодня не выводить пегаску из себя:

— Ну ладно. Ладно…

Рэйнбоу ещё сильнее прищурилась, и огни вечеринки, такие мягкие и манящие, отразились в её глазах, не предвещая ничего хорошего. Эпплджек поборола желание сглотнуть слюну, развернулась и поспешно спустилась по лестнице, стараясь, чтобы не создалось впечатление, будто она сбегает. Флаттершай, Рарити и Спайк молча направились следом, дракончик не выпускал из рук бокал.

Когда они ушли, Дэш одарила вниманием кобылку, которая всё ещё прижималась к её шее. Пегаска смягчилась, и намёки  на злость, все предвестники надвигающейся потасовки исчезли. Она погладила гриву Пинки так заботливо, словно она была сделана из хрупкой карамели. Она нежно уткнулась в неё носом и крепко обняла.

Около лестницы Твайлайт замешкалась:

— Рэйнбоу… мне жаль. Я не хотела, чтобы… чтобы так вышло.

Не поднимая головы, не шелохнув крылом и ни на миг не отворачиваясь от Пинки, Дэш ответила таким усталым голосом, который был ей совсем не свойственен:

— Твайлайт, это не твоя вина. Но… давай завтра. Хорошо?

Единорожка хотела утешить Рэйнбоу. Она бы осталась, чтобы помочь ей, ненавязчиво, но сейчас пегаска старалась быть сильной ради Пинки и, скорее всего, вновь потребовала бы от Твайлайт уйти.

— Завтра так завтра, — согласилась она и поскакала вниз по лестнице.

---

— Пинкс, ты в порядке?

Пинки шмыгнула:

— Ага, Дэши. Как помидор на грядке. Хотя, скорее, как яблочко, в которое ты попала своим вопросом.

Дэш хохотнула:

— А что, смысл в этом есть. Так в чём дело? Только не говори, что на тебя подействовала новость о чейнджлинге.

Пинки качнула головой, и её грива потёрлась о шею Рэйнбоу:

— Все так разозлились. Ты, Эпплджек, Твайлайт…

Дэш не отпускала Пинки и ждала, когда та продолжит. Прошло несколько долгих секунд; она перестала всхлипывать, и её дыхание выровнялось.

— Ты… — она заговорила спокойно, в её голосе вновь проявлялись неизменные звонкие и радостные нотки. — Казалось, будто ты сильно расстроилась оттого, что одна из твоих подруг может выглядеть немного по-другому. Ты, вроде как, не была бы её другом, будь она чёрной и с дырками в ногах, — Пинки нахмурилась. — Ты… всё равно будешь дружить с ней, да?

— Мы можем… поговорить об этом позже?

— Конечно, Рэйнбоу Дэш, — Пинки выскользнула из объятий подруги и посмотрела ей в глаза. — Если пообещаешь кое-что.

— Для тебя — что угодно, Пинки. Ты же знаешь.

— Постарайся не ненавидеть её, кем бы она ни оказалась.

Дэш сузила глаза; злость, которую испытала на себе Эпплджек, частично вернулась.

— Так ты думаешь, что среди нас есть плохиш.

— Не-а! — Пинки покачала головой. — Но ты не хотела говорить об этом, верно?

— Я… ага, — Дэш на секунду отвернулась. — Мы можем просто об этом не думать сегодня?

— Ну конечно, Дэши! — Пинки оживилась, постепенно возвращая голосу былую весёлость. — О! — выдохнула она. — Мы можем поиграть в настольную игру! Или почитать книжку! Я точно знаю: где-то здесь те новые потряснейшие комиксы!

— Хорошо, Пинки, — улыбнулась Рэйнбоу, — давай.

Дэш потянулась к коробке, в которой Пинки хранила их игры для двоих.

— А потом мы устроим пижамную вечеринку! Только мы с тобой! Ура!

Рэйнбоу засмеялась:

— Брось, Пинкс. Ты же знаешь, что на рассвете я должна разогнать облака. Если я останусь, мы всю ночь будем играть, — она бросила взгляд через плечо и увидела, что Пинки высунула язык. — Да-да. Не волнуйся, я не пропущу твои блинчики.

— Вуху! Блинчики! — Пинки вскочила. — Я сделаю супер-пупер великолепные блинчики!

Дэш фыркнула:

— Будто они у тебя могут получиться не потрясающими, — она полезла в коробку и вытащила потёртый экземпляр «Дэринг Ду и колдуны Вуду. Первое издание». — Как тебе эта? — предложила она.

— О! Это моя любимая!

Дэш закатила глаза:

— Ты так обо всём говоришь, Пинки.

— Потому что так оно и есть! — Пинки прыгнула и устроилась на подушке перед очагом. — То, что ты читаешь, непременно будет моей любимой книгой.

---

За дверью «Сахарного Уголка» Твайлайт услышала разгорячённые голоса. Она не могла разобрать слова, но почти не сомневалась, что увидит, как посреди улицы спорят Эпплджек и Рарити, а Флаттершай пытается либо держаться подальше от них, либо разнять их. Она толкнула дверь, и её подозрения подтвердились.

— … Я ж не сказала, шо хочу, шоб одна из вас оказалась чейнджлингом, но не думаю, шо Принцесса будет шутки шутить, коли всё так серьезно, — Эпплджек сверлила Рарити взглядом. — Мне кажется, шо пони, которая совсем и не пони, не сильно обрадуется, когда мы это выясним.

Рарити раздражённо взглянула в ответ:

— А я говорю, что тебе не следовало начинать этот разговор и пугать нас с Флаттершай, когда мы собирались идти спать.  Я же теперь не усну, это просто исключено.

Флаттершай, в свою очередь, съёжилась, сложила крылья и прижала хвост.

— К Дискорду, Рарити! Я…

— Что здесь происходит? — перебила её Твайлайт.

Пони вздрогнули от неожиданности, и три пары глаз повернулись к ней.

Первой, прокашлявшись, заговорила Рарити:

— Эпплджек как раз развлекала нас леденящей душу небылицей…

— Ничего подобного! — земная пони топнула передними копытами. — Я ток сказала, шо мы должны были остаться у Пинки. Пятеро против одного — наш маленький чейнджлинг никаких фокусов не выкинет, ведь шансов у него меньше, чем у мороженого летом.

Флаттершай задрожала и закрыла уши копытами.

Твайлайт сузила глаза и уставилась на Эпплджек.

— Ну спасибо, ЭйДжей, — прошипела она. Твайлайт повернулась к подругам и сказала уже мягче. — Я с большим удовольствием могу приютить вас в библиотеке.

— Спасибо, Твай. Но я сперва предупрежу Мака и бабулю. Я…

— Нет! — Твайлайт едва не закричала. Эпплджек повела бровью, но не стала протестовать, что её перебили. — Мы никому не можем говорить об этом, — прошептала она. — Это вызовет панику!

Рарити в замешательстве наморщила лоб:

— Дорогая, ты, разумеется, не предлагаешь скрывать это даже от наших семей? Какой в этом смысл?

— Тебе мало того, что на нас не будет глазеть весь город и нас не будут избегать, пока мы всё не выясним?

При этих словах Флаттершай широко открыла глаза.

— В-весь город? — от одной только мысли она затряслась.

Твайлайт подошла к дрожащей пегаске и тыкнулась в неё мордочкой, а затем продолжила:

— А ещё это вопрос безопасности, — она толкнула Эпплджек копытом. — Ты сейчас говорила, как тебя беспокоит, что чейнджлингу известно, что мы о нём знаем. Как думаешь, что будет, когда ты расскажешь семье?

Эпплджек округлила глаза, поняв, что сказала Твайлайт:

— Так значит, каждый, кому мы скажем, каждый, кто узнает, может быть в опасности?

— Эпплджек, я не знаю. Кем бы она ни оказалась, пока она не навредила никому из нас. Но… — Твайлайт не закончила. Она повернулась к пегаске и ещё раз ободряюще тыкнулась в неё носом. — Пойдём, Флаттершай. Можешь сегодня переночевать в библиотеке.

— О. Я не хочу меш…

— Я настаиваю, — Твайлайт подняла взгляд на подруг. — По правде говоря, я настаиваю, чтобы вы все остались у меня.

— Но Твайлайт! — начала жаловаться Рарити. Эпплджек была полна решимости поспорить с фиолетовой единорожкой.

— Всё просто. Если я буду присматривать за вами тремя, а Дэш и Пинки тоже будут держать ухо востро, чейнджлинг ничего не сможет сделать, не разоблачив себя.

Эпплджек решительно сжала челюсти и прищурилась. Твайлайт знала, что фермерша опять непременно будет упрямиться. Про себя единорожка прикидывала, стоит ли с ней спорить, и заключила, что ничего страшного не случится, если отпустить пони, которые захотят уйти. Даже если она и чейнджлинг (эта мысль до сих пор не укладывалась у неё в голове), худшее, что она сделает — сбежит. Да и вообще, из её друзей никто не был способен намеренно навредить другим. Даже потасовки между ЭйДжей и Рэйнбоу они сами называли не иначе как дружескими.

— Ты права, шо Биг Маку и остальным не надо рассказывать об этом, но я не оставлю их, беззащитных, этой ночью, и не надейся.

— А я уже пообещала Свити, что она может остаться на ночь в бутике. Я просто не могу бросить её!

Твайлайт вздохнула:

— Хорошо, — она перевела взгляд на съёжившуюся кобылку. — А ты, Флаттершай? Тебе случайно не нужно присмотреть за приболевшим хорьком или что-нибудь подобное?

Флаттершай покачала головой.

— Да? Так ты не против переночевать у меня?

Она кивнула и посмотрела Твайлайт в глаза:

— Но, м-м, — тихо заговорила она, заикаясь, — мне нужно убедиться, что зверьки поедят сегодня. И я совершенно точно, непременно должна вернуться пораньше, чтобы накормить их завтраком, — Флаттершай шаркнула передними копытами и отвернулась.

— Флаттершай, — сказала Твайлайт, — хочешь, я пойду с тобой?

Пегаска кивнула.

— Что же, прекрасно! — решительно подытожила единорожка. — Мы с Флаттершай отправимся кормить животных, а вы идите домой спать. Пинки и Дэш, — сверху донеслись приглушенные голоса и взрыв хохота, — займутся чем захотят! А завтра утром мы всё решим!

— Не вопрос, Твай.

— Разумеется, дорогуша.

— Ах, было бы чудесно.

Попрощавшись, пони пошли каждая своей дорогой.

---

Твайлайт вздохнула и поворочалась в кровати, укутываясь одеялом. Она всё читала и перечитывала письмо, пока не выключила свет, как того требовали правила вежливости по отношению к гостье. Было кое-что ещё. Селестия потребовала «придумать, как выйти из этого положения». Единорожка вновь освежила в памяти заклинание, которое применяла во время последнего сражения, чтобы лишать чейнджлингов маскировки. Она вспомнила о нём сразу же, как только вернулась домой, и теперь чувствовала себя виноватой в том, что не использовала его у Пинки.

Тем не менее, Твайлайт порадовалась, что не сделала этого; заклинание было… не самым безобидным. Если подумать, его результат был слишком противоречивым. Чейнджлинги, на которых она использовала заклинание, бесспорно, принимали исходный облик, но, кроме того, они лишались сознания. Получив согласие подруг, единорожка бы сразу его применила, будь дело только в том, что она могла их оглушить.

Новые образы были незнакомы чейнджлингам, и заклинание обращало это против них. Они перевоплотились непосредственно перед нападением; этот облик был им совершенно чужд. Поэтому для заклинания не нужно было много сил. Тем не менее этого хватало, чтобы чейнджлинг, который находился в новом образе едва ли несколько минут, свалился без чувств. Однако сейчас среди них был чейнджлинг, который, как было сказано в письме Принцессы, скрывался годами. Для заклинания понадобится такая магическая мощь, что единорожка может серьёзно навредить себе, не говоря уже о последствиях, которые ожидают её подругу, оказавшуюся не пони. Почему-то ей не давала покоя мысль, что чейнджлинга придётся ранить. Эту тревогу не объяснить одним лишь нежеланием причинять боль живым существам. На самом деле, может она и не должна…

Твайлайт опять поворочалась и фыркнула. Мысли разбегались кто куда, потрясения этой ночи как сговорились подкинуть задачу посложнее.  Придётся разобраться со всем этим утром. Убедившись, что сегодня она больше ничего не может сделать, Твайлайт сомкнула веки и в ту же минуту уснула.

---

Она должна уйти — раствориться в ночи, навсегда. При этой мысли грудь пронзила острая боль. Она не желала уходить. Несколько последних лет были лучшими в её жизни, даже лучше, чем дружба, которую она открыла для себя — и которая теперь выскользала из копыт.

Кроме того, Твайлайт будет её разыскивать, как и остальные подруги. Насколько она могла судить, она была опытной и, вероятно, сумеет сбежать. Она знала, что при этом друзья возненавидят её — и станут презирать.

Эта мысль ранила сильнее, чем любые пытки в подземельях Селестии, которые она только могла представить. Даже быть изгнанной на Луну лучше, чем знать, что её ненавидят самые близкие друзья. Изгнание означало лишь годы, утекающие сквозь копыта, годы, проведённые в одиночестве и без любви, пусть даже не к ней, а к её образу. Ненависть её друзей, которую её раса воспринимает как никто другой, разорвёт ей сердце. Живой она останется лишь формально — пустой и разбитой оболочкой. Даже если Кризалис получит её потом, пытать уже будет некого.

Она могла бы сдаться. Может быть, тогда она бы избежала открытой ненависти. Негодование, неприязнь, одиночество никуда не денутся. Но это лучше, чем ненависть. Возможно.

В голове её мелькнула дурная мысль из почти забытой прошлой жизни. Она могла бы воспользоваться магией её расы; в Понивиле её очень любили и поддерживали, так что ей хватит сил почти на любое заклинание, она может заставить их забыть. Она ощутила привкус желчи во рту и свернулась клубком на кровати, сопротивляясь рвотным позывам. Как она вообще могла подумать так о друзьях?

Она тут же едва не сбежала. Если была хоть малейшая вероятность что она навредит им, то она заслуживала ожидающих её ненависти и презрения. Она будет страдать в миллион раз сильнее. Она сейчас же отправится к Кризалис. Поменять далёкое прошлое она была не в силах, но она могла навсегда отказаться так вести себя с пони.

Несколько долгих минут спустя ей удалось побороть тошноту и распрямиться. Она не может бежать, не может сдаться и категорически отказывается использовать магию против пони, которые ей доверяют. Не будет она и инсценировать свою смерть, хотя такая мысль пришла ей в голову, ведь это принесёт её друзьям лишь горе и страдания. И, в конце концов, она останется одна, а они так и не узнают, был ли среди них чейнджлинг.

Оставался последний вариант, к которому она всегда стремилась. Она может остаться. Её, пожалуй, поймают — Твайлайт не остановится, пока не доберётся до правды, даже если это станет делом всей её жизни — но пока её не раскроют, она будет копить чудесные воспоминания и проводить время с пони, важнее которых нет ничего. Даже её собственное будущее не столь важно.

Луч надежды мелькнул перед ней: её вообще могут не обнаружить. Она бы и не надеялась на это, если бы скопировала кого-то так, как это обычно делают чейнджлинги. Притворяться всегда непросто, особенно когда известно, что кого-то подменили. Чейнджлинги были способны менять внешность, цвет, формы, голос. Скопировать личность невозможно, но на этот раз она не играла чужую роль. Хотя её шкурка была не настоящей, а кьютимарку она подобрала, а не получила, себя она не обманывала. Её эмоции и действия были искренними. Она могла не беспокоиться, что её поймают на плохой игре, ей просто нужно быть собой.

— Селестия, прошу тебя, — прошептала она в ночь, — пусть же этого будет достаточно.

---

Раздался грохот, и Твайлайт мигом вскочила с кровати. Приземлившись, она согнула ноги в коленях, её сердце бешено стучало, а рог гудел, накапливая магию для схватки с незваным гостем. Встревоженная, и оттого чрезвычайно бдительная, единорожка кое-что заметила. Во-первых, было раннее утро, наверное ещё даже не наступил рассвет. Во-вторых, ни Спайка, ни Флаттершай не было в кроватях. И в-третьих, Спайк вцепился когтями в потолок и висел с глазами размером с блюдца; внезапный шум разбудил его точно так же, как и её.

— О нет! — в обычных условиях Твайлайт не услышала бы слабый голос, она разобрала слова только благодаря повышенному вниманию из-за выброса адреналина. Звук донёсся из-за двери.

Собрав волю в копыто, она исчезла в белой вспышке и появилась по ту сторону двери, готовая стать лицом к лицу с грозным…

— Флаттершай? — изумленно воскликнула Твайлайт.

Пегаска тоже вскрикнула и подскочила, молотя воздух ногами и прижав крылья к бокам. Прикрытый крышкой поднос, который она пыталась водрузить на спину, опять с грохотом упал. Твайлайт заметила, как проступили мышцы на спине Флаттершай, когда она безуспешно попыталась расправить крылья. Она упала, перевернулась на спину и поджала ноги.

— Ах, Твайлайт! — сказала она. — Извини, я не хотела… м-м...

— Ты не ушиблась? — спросила Твайлайт и магией подняла поднос.

Пегаска перекатилась и поднялась на ноги, а затем кивнула:

— Извини за шум, я не хотела тебя будить.

— Ладно, а что ты делала? — поинтересовалась единорожка, удерживая магией поднос перед собой, и сняла крышку. Внутри совершенно беспорядочно перемешались апельсиновый сок, поджаренный овёс, какой-то салат и намокшая гренка. Твайлайт уставилась на остатки блюд, которые было бы не стыдно подать и в ресторане, на её взгляд. — Ты приготовила это всё? Для меня?

— Ну, я не знала, что тебе нравится, а ещё я хотела отблагодарить тебя за то, что ты позволила переночевать здесь, и за помощь с животными, и… — Флаттершай повесила голову. — Прости.

— Нет, всё в порядке! — сразу же заверила подругу Твайлайт. — Просто я никак не ожидала… Ты не…

Неловкое молчание заполнило прихожую, пока пони изо всех сил думали, что же сказать, но в голову не приходило ничего кроме извинений. Обстановку разрядил вышедший из спальни Спайк, чья рука не слишком успешно скрывала зевок от кобылок.

— А, привет, Флаттершай, — поздоровался он и потянулся, закрыв глаза, а его рот скривился в очередном зевке. Флаттершай моргнула, ей раньше не приходилось смотреть драконам в рот, не чувствуя при этом страха. Она ещё раз моргнула и немного отошла, когда её задело дыхание дракончика.

— Ух ты! Это гренка? — Спайк взял несколько размякших кусков хлеба и закинул их в рот. — И апельсиновый сок! — от волнения он вытаращил глаза. — Спасибо, Флаттершай! — он выхватил поднос из магической ауры. — Твайлайт мне завтрак никогда не готовит! Вот здорово!

Обе пони ошеломлённо смотрели, как дракончик направился вниз, на ходу выбирая с подноса лучшие кусочки и нахваливая их. Как только он исчез за углом, воцарилась тишина.

— Твайлайт? — подала голос Флаттершай. — Ещё раз спасибо, что разрешила переночевать у тебя. Я… м-м. Это много для меня значит.

— Ладно тебе, это совсем не трудно, — Твайлайт улыбнулась и выпрямилась. Правила этикета требовали приуменьшить свои заслуги.

Флаттершай мотнула головой:

— Я имею в виду, что ты позволила мне остаться. С тобой. Одной… После письма… — она умолкла и слегка нахмурилась.

Зрачки единорожки сузились, когда она поняла, что пыталась сказать Флаттершай. Единорожка приютила пони, которая могла оказаться чейнджлингом. Эта мысль не приходила ей в голову раньше.

— Ой… Я… — Твайлайт стала заикаться, когда до неё дошёл смысл. — Флаттершай, ты бы вряд ли мне как-то навредила.

Флаттершай улыбнулась:

— Я правда должна накормить Эйнджела завтраком, иначе он рассердится, — она тыкнулась в ошеломлённую Твайлайт мордочкой, ещё раз тихо поблагодарила её, подпрыгнула и плавно полетела вниз.

---

Твайлайт отправила в рот очередную ложку хлопьев и продолжила уныло жевать. Мысленно она прокручивала события прошлой ночи, в результате которых они со Спайком подверглись опасности. Флаттершай могла оказаться чейнджлингом. Твайлайт знала об этом, и именно поэтому предложила друзьям провести ночь у неё. Как же она так оплошала, что пустила переночевать только одну из них? Значило ли это, что Флаттершай не чейнджлинг? Ночью Твайлайт отдала себя на милость другой кобылки. Флаттершай могла бы…

А, собственно, что могла бы? Как единорожка ни старалась, ей трудно было представить Флаттершай, способную хотя бы ударить её во время сна. Это было просто чуждо пони, которую Твайлайт знала все эти месяцы; пегаска была слишком добра.

Итак, Флаттершай могла быть обычной пони, и тогда она бы не навредила Твайлайт, либо она была чейнджлингом и пыталась её запутать, притворяясь обычной пони, которая никогда не поднимет на подругу копыто. В любом случае, если судить по тому, что Найтмер Мун и Дискорд проиграли, она должна быть воплощением Элемента Доброты.

То же самое можно было сказать и об остальных. Нельзя просто притвориться доброй, преданной или щедрой: пони должна олицетворять идеал, чтобы управлять Элементом. Такое подделать невозможно. Твайлайт почувствовала себя неуютно, осознав это, она почти согласилась со словами Рэйнбоу Дэш: Принцесса Селестия могла и ошибиться.

Подумав о подруге, Твайлайт выглянула в окно. Прогноз погоды обещал безоблачное утро, но добрая половина неба до сих пор была усеяна тучами, оранжеватыми в отблесках рассвета. Пушистое розово-оранжевое облако исчезло, когда в него врезалась тёмная точка; Рэйнбоу Дэш усердно работала.

Твайлайт внезапно охватило желание поговорить с кем-нибудь. Ей хотелось, нет, ей нужно было выговориться, поделиться вдруг появившимися сомнениями в наставнице. Единорожка левитировала остатки завтрака в раковину и вышла за дверь.

Напоминая себе не бежать сразу после еды, Твайлайт поспешила к ратуше, где большую часть облаков уже расчистили. Несколько минут она высматривала цветастую летунью и, наконец, увидела её. Рэйнбоу Дэш парила в воздухе, держась с помощью крыльев, расслабив ноги и закрыв глаза. Её рот ритмично открывался при каждом вдохе. Твайлайт показалось, что она слышит тихий храп.

— Рэйнбоу! Рэйнбоу Дэш! — окликнула она. Ответа не было, и единорожка, вначале легонько, а потом сильнее, дёрнула кобылку магией за хвост. — Рэйнбоу!

Пегаска зевнула и потянулась.

— А, привет, Твайлайт, — поздоровалась она и ещё раз зевнула. — Куда тебя понесло в такую рань?

— Рэйнбоу, мне надо с тобой поговорить, — после этих слов пегаска спустилась и встала рядом с единорожкой.

— Конечно, Твай, — Дэш улыбнулась и опять зевнула. Она потрясла головой, отчего её грива начала подскакивать.

— Это… насчёт письма.

Улыбка пегаски увяла, сменившись угрюмым выражением лица. Рэйнбоу пригнулась и широко развела крылья, словно намереваясь напасть на единорожку.

— Твайлайт, послушай. Знаю, это похоже на хороший повод поразмять мозги, — прорычала она, — но я…

— Скажи только, почему? — выпалила Твайлайт, прерывая разглагольствования Дэш.

Пегаска медленно расслабила крылья и выпрямилась:

— Почему?

— Да. Скажи, почему ты не веришь тому, что написано в письме?

Дэш села на круп и наморщила лоб. Она открыла рот, но затем, не произнеся ни слова, закрыла его. Её уши поникли, и её очень заинтересовал пучок травы справа. Твайлайт уже собиралась повторить вопрос, когда Дэш заговорила.

— Это Пинки, да? — тихо пробормотала Рэйнбоу, словно разговаривая сама с собой, — Только она подходит. — когда Дэш повернулась к Твайлайт, у той отпала челюсть: глаза пегаски были полны слёз. — ЭйДжей и Рарити отпадают, они здесь выросли. Это точно не я, а Флаттершай я знаю уже давно и заметила бы, что её подменили. Получается, остаётся Пинки, — Дэш всхлипнула и вытерла нос. — Я думала… думала, что знаю её. Если она… не настоящая Пинки, что ещё окажется не настоящим? Может и у нас с ней всё… не по-настоящему?

Твайлайт нерешительно шагнула к подруге, а затем подбежала, не медля. Дэш прильнула к ней, зарываясь в гриву. Вскоре она отодвинулась, утёрла слёзы и последний раз всхлипнула. Теперь о минутной слабости напоминали только красные глаза.

— Поэтому Принцесса должна ошибаться. Не хочу даже думать, что Пинки может так играть со мной.

Твайлайт попыталась понять, от чего хочет защититься Дэш, яростно отрицая письмо. Она с трудом могла представить, каково это, когда самая близкая пони оставляет тебя в дураках. Сама мысль, что Селестия могла сказать что-то вроде «ты — лишь средство, чтобы вызволить сестру из объятий Найтмер», разрывала ей сердце. Теперь Твайлайт знала, что когда Дэш не соглашалась, она основывалась не на логике или каких-то неизвестных остальным фактах; столь горькая правда была слишком тяжела для неё, только и всего. Рэйнбоу держалась на удивление стойко, прикрываясь столь хлипким щитом.

— А если это не так? — голос Твайлайт нарушил тишину. — Что, если она не притворяется?

— Чего?

— Итак, ты абсолютно уверена, что если среди нас чейнджлинг, то это она, — Дэш открыла рот, чтобы возразить, но Твайлайт не дала ей и слова сказать. — Я могу рассказать, как магия чейнджлингов способна влиять на разум, но ты уже представила наихудший сценарий, и он гложет тебя, — Твайлайт толкнула Дэш копытом в грудь и посмотрела ей в глаза. — Так что не перебивай меня и послушай.

Она не отрывала взгляда, пока Рэйнбоу Дэш не закрыла рот и не кивнула.

— Помнишь, как я пыталась рассказать, что Каденс действует странно? — пегаска ещё раз кивнула и слегка покраснела. — Так вот, я знала, что-то не так, ведь Каденс так себя не ведёт. Если бы Кризалис могла, то скопировала бы и её личность.

— Я знаю, Твайлайт, — Дэш закатила глаза. — Тебе не надоело говорить об этом?

— Не надоест, пока ты не поймёшь, — Твайлайт сосредоточилась. — Не важно, чейнджлинг Пинки или нет, ведь та Пинки, которую мы знаем, и есть её личность.

Дэш наклонила голову и наморщила лоб. Она в замешательстве посмотрела на Твайлайт и немного нахмурилась.

Твайлайт прикрыла глаза и потёрла основание рога:

— Хорошо, попробуем иначе. Представь, что Рарити покрасила Пинки в синий цвет и поменяла ей причёску. Она всё еще будет Пинки?

Дэш подняла бровь:

— Само собой. Какие-то краска и стрижка не изменят сути. Это просто нелепо.

— А если это сделать очень умело? То есть, так хорошо, что можно одурачить любого, кто её увидит?

Рэйнбоу Дэш закатила глаза и фыркнула:

— Ладно, пусть так. Но как только она заговорит, постарается устроить вечеринку или скорчит рожицу, станет очевидно, что она — Пинки, — Дэш смерила Твайлайт взглядом. — Ты будто хочешь сказать, что меня волнует только… — пегаска перестала хмуриться и перешла на шёпот, — …её внешность.

Рэйнбоу покачнулась и села на круп, её взгляд стал рассеянным, а рот удивлённо приоткрылся.

Твайлайт едва удержалась от смеха, глядя на забавное выражение лица подруги, но не могла не улыбнуться. Всего лишь нужно было, чтобы кто-нибудь заставил Дэш задуматься о непростой ситуации хотя бы на минуту. Может быть теперь, когда эмоции перестали управлять пегаской, для Твайлайт пришло время заговорить о собственных переживаниях и сомнениях. Ей нужна была пони, которая подтвердит её мысли и объяснит, в чём могла ошибаться Селестия, или скажет, что единорожка была не права и почему.

— Спасибо, Твай. Буду должна, — произнесла Дэш, взлетая. — Позже пересечёмся! — крикнула она через плечо и помчалась в небеса.

— Но… — Твайлайт протянула копыто к удаляющейся пегаске. Она могла закричать или использовать магию, могла потребовать, чтобы та помогла ей справиться с её дурацкими сомнениями, но какой в этом толк? Она не могла помочь Твайлайт. Дэш отвергала письмо не из-за логических аргументов. Единорожке требовался рациональный подход, а не эмоциональный.

Кобылка опустила копыто, развернулась и медленно направилась в библиотеку. Об этом нужно будет поразмыслить.

---

— Шо такое? — спросила Эпплджек. Подняв бровь, она сверлила взглядом Рарити и Флаттершай. Кобылки переглянулись; Флаттершай старательно изобразила улыбку, а Рарити всем своим видом выражала сильное неодобрение, — Вы шо-нибудь скажете или так и будете молчать?

— Дорогая, в спа просто недопустимо появляться… в таком виде, — Рарити указала копытом на местами запачканную шёрстку Эпплджек. — Ты попросту выглядишь грязной. Без обид, дорогуша.

— Я думала, шо в том и вся суть этой девчачьей чепухи — помыться, — фыркнула Эпплджек, а затем отвернулась и сплюнула. — Извините.

Флаттершай съёжилась от такой показной грубости. Она всё ещё пыталась улыбаться, но улыбка постепенно угасала:

— Ох… так и есть, но это же не речка и не озеро.

Рарити даже не пыталась выражаться столь дипломатично:

— Эпплджек! — в голос она вложила почти всё отвращение к неотёсанным выходкам подруги и произнесла это таким же тоном, который ЭйДжей припасла для слова «цитрус». — Я не потерплю такое вопиющее бескультурье в моём присутствии.

— М-м, может, я пойду проверю, почему Твайлайт задерживается? — предложила Флаттершай.

— Кроме того, такое грубое неуважение просто оскорбительно по отношению к хозяйкам этого заведения, — Рарити сделала всё возможное, чтобы угрожающе нависнуть над Эпплджек. Изящная осанка и годы практики в умении преподносить себя делали своё дело. Полный благородства жест был обречён на провал, но, даже будучи столь лаконичным, он немало впечатлял. Единорожка с безукоризненно чистой шёрсткой выпрямилась во весь рост; то же самое сделала упрямая земная пони. Они вытягивались всё больше и больше, их лица становились всё ближе, и каждая кобылка пыталась внушить сопернице благоговейный страх. Рарити сосредоточилась на неприязни к грязи и земле, Эпплджек, её непрошибаемому упрямству, и, казалось, воздух между ними готов воспламениться.

— А может, я проверю, где Пинки Пай? Или Рэйнбоу Дэш?

Они сближались, пока завиток фиолетовой гривы не коснулся заляпанного грязью лба Эпплджек. Рарити отдёрнулась и устремила взгляд на локон, на котором появилось коричневое пятнышко. Она затряслась, затрепетала, как Пинки Пай в ожидании чего-то сногсшибательного. Единорожка испустила пронзительный вопль и закружилась на месте, поднимая облачко пыли бешеным топотом копыт.

— Тогда я пойду… если вы не против, — отсутствие ответа Флаттершай приняла за согласие и полетела прочь так быстро, как только позволяли крылья.

— Ах, моя грива! Моя прекрасно уложенная грива!

— Уймись, Рарити, — посоветовала Эпплджек, даже не пытаясь убрать с лица ухмылку. — Ты, вроде как, уже у спа.

Единорожка продолжала носиться кругами, и слова фермерши прошли мимо её ушей.

Фермерша пожала плечами и обошла Рарити. Она наклонилась схватить ртом дверную ручку. Её зубы коснулись латуни, и она про себя поблагодарила изящных хозяек салона за то, что они позаботились о земных пони и пегасах, которым не приходится пробовать на вкус что-то неприятное, заходя внутрь. Хотя было бы неплохо поставить распашную дверь, как в салуне. Когда Эпплджек схватилась зубами за ручку, она заметила, что пронзительный, пробирающий до дрожи крик самой чистоплюйской из её подруг прекратился.

— Эппл-джек, — в том, как по слогам было произнесено её имя, таилась какая-то опасность, и по спине пони пробежал холодок. Она обернулась, не собираясь предоставлять Рарити преимущество, что бы та ни задумала.

Единорожка тяжело дышала, она расставила пошире ноги, а на лице застыла гримаса. Её рог сиял. В воздухе парили, охваченные голубой аурой, орудия её гнева: поливной шланг, ведро и жёсткая мочалка.

— Ты не посм… — Эпплджек широко раскрыла глаза, глядя, как Рарити перенесла вес и слегка отвела ногу. С криком, который был более уместен на полях давних сражений, ещё до основания Эквестрии, единорожка бросилась вперёд.

---

Напевая какую-то песенку, Пинки помешивала тесто для маффинов в миске. Хихикнув, она облизала копыто, покрытое фруктовым тестом. Она решила испечь маффины с кусочками шоколада ещё прошлой ночью, но идея добавить малину пришла в голову внезапно, только после того, как Рэйнбоу Дэш вернулась, съела блинчики и уснула прямо за столом.

Когда Пинки решила, что шоколада достаточно, она наклонила миску, разливая липкую смесь в формочки в виде сердечек. Кондитерша опять хихикнула: Дэш жаловалась и кривилась каждый раз, когда она их использовала, зато потом подруг ожидали самые крепкие и приятные объятия. Хотя Пинки и не хотела признавать, она бы сейчас от них не отказалась.

Сверху раздался грохот — проснулась Рэйнбоу. Пегаска ночевала у Пинки уже два месяца, но никак не могла запомнить, что когда скатывается с кровати, до пола остаётся всего полметра. Кондитерша носом задвинула противень в духовку и установила таймер.

Цокот копыт наверху говорил о том, что Дэши уже полностью проснулась, поднялась на ноги, и осталось лишь несколько секунд, прежде чем она спустится. Пинки, не медля ни секунды, бросила на решётчатый поддон несколько пирожных с кусочками фруктов и сверху покрыла глазурью из одной миски и присыпала карамельной крошкой из другой. Дэш очень нравилась клубника, хотя пегаска и не любила признаваться в этом, ведь клубника не была чем-то особенно крутым.

Охлаждая пирожные, Пинки взмахнула хвостом всего лишь три и одну седьмую раза, а затем ударила по поддону копытом и запустила их дугой через всю кухню на поднос. Хорошо, что Дэши так долго спала; многочисленные пони, приходящие пообедать, уже ушли, так что впереди у неё много времени, особенно чтобы пообниматься. А если никто больше не зайдёт, может быть, она уговорит подругу потыкаться мордочками.

— Привет, Пинкс, — сказала Дэш, приземляясь внизу лестницы. Пегаска зевнула и потянула крылья и ноги.

— Дэши! — воскликнула Пинки, бросившись к ней, обняла подругу и прижалась к ней. — Я соскучилась! — призналась она, не отпуская пегаску и не переставая прыгать. По ней пробежали мурашки, когда Дэши обняла её за шею.

Пинки расплылась в улыбке и стиснула пегаску крепче, ощущая исходящее от неё тепло. Они продолжали обниматься, и пони улыбнулась ещё шире. Если они обнимались достаточно долго, счастье переполняло её и щекотало за ушком, и не хихикать просто не получалось. Но даже если Пинки закусывала выбившуюся прядку гривы или ушко подруги, Дэш часто разрывала объятия задолго до этого. На этот раз Пинки твёрдо решила обниматься как можно дольше и схватила зубами голубую и зеленую прядки.

— Пинки, — мотнув головой, Деш вытащила гриву изо рта подруги, — насчёт вчерашнего… Прости меня, — голос пегаски был слегка уставшим, словно она целый год, не отвлекаясь ни на что, готовилась к соревнованиям Лучших Юных Летунов.

Сияя от радости после очередных объятий, Пинки отошла на шаг, чтобы посмотреть Дэш в глаза.

— За что? — спросила она. И, не дожидаясь ответа, выпалила. — За то, что ты уделала меня в карты?

— Нет…

— За то, что ты съела оба тыквенных кексика?

— Пинки, я…

— А! Наверное, за то, что ты…

— Пинки Пай! — теперь Дэш заговорила громче, а от усталости в голосе не осталось и следа. Цель достигнута. Пинки смягчилась и, ухмыльнувшись и подпрыгивая, стала ждать, когда Дэш принесёт свои глупые, ненужные извинения.

Рэйнбоу недовольным взглядом сверлила Пинки почти рекордные семь секунд, прежде чем расплылась в улыбке и закатила глаза.

— Игры тут ни при чём, — Дэш глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Прости меня за то, что вчера я повела себя как последняя идиотка.

Нахлынувшие воспоминания о вечеринке заставили Пинки распахнуть глаза. Крик, споры, раздражённые голоса и злые лица — всё это внезапно появилось и отпечатало в сознании свой след, словно хлопушка, которая после взрыва оставляет конфетти даже в самых дальних углах. Перед ней всплыл образ Рэйнбоу — пегаска агрессивно выступала против друзей, стараясь их перекричать, и едва сдерживала пылающую в глазах ярость.

— Эй, — голос Дэш звучал удивлённо, — это Пинки-чувство?

Пинки вдруг поняла, что дрожит, хотя и вовсе не от холода. Было бы хорошо ответить «да», но ведь это не было так. Она покачала головой, стараясь не встречаться с Дэш взглядами, но когда встречаешься со спортсменкой, в этом есть свои недостатки. Пегаска была слишком быстрой. Когда Пинки моргнула, то увидела перед собой розовые глаза.

Рэйнбоу поняла, что Пинки не знает о том, что она уже успокоилась, и, наверное, волнуется, что пегаска вновь сорвётся на крик.

— Ах, Пинки! — Дэш отшатнулась, и по её лицу пробежало выражение ужаса. — В этом нет ничего плохого, клянусь!

— Обещаешь? — такого она не спрашивала с тех самых пор, как кобылки начали встречаться — не было нужно. Но сейчас это было важно.

— Клянусь, — Дэш расслабилась и без особого энтузиазма жестами изобразила что-то приблизительно похожее на Пинки-клятву. — Через сердце на Луну, что-то как-то я ну-ну.

Несмотря на чувство, словно она превращается в растаявшее мороженное, Пинки не могла сдержать улыбку, глядя на Дэш.

— Тогда ладно! — весело согласилась она и прогнала прочь дурацкие видения, вспоминая эту ночь. В этом ей помогла клятва Рэйнбоу Дэш. Пинки потрясла головой — а вдруг какой-то глупый образ зацепился за ухо — и сосредоточенно посмотрела на подругу.

— Ну, — Дэш посмотрела себе под ноги, почесала шею сзади, а затем перевела взгляд на балки под потолком. Стараясь не смотреть Пинки в глаза, Рэйнбоу продолжила. — Утром я говорила с Твайлайт о… — она умолкла и встретилась взглядом с подругой, — о тебе.

— Обо мне? — Пинки наклонила голову.

Дэш вздохнула, а её крылья опустились, коснувшись пола.

— Прости, Пинки, я думала, что ты — чейнджлинг.

Прежде чем Пинки успела сказать хоть слово, Дэш заткнула ей рот копытом.

— А еще я подумала, что если ты солгала о том, кто ты есть, тогда ты лгала и обо всём остальном. О нас, обо мне и вообще, — Дэш взмахнула хвостом, и мелькнувшая радуга на мгновение отвлекла Пинки.

— Мшскф? — спросила она с копытом во рту, слегка качнув головой.

— Нет, это еще не всё. Я здорово на всех разозлилась, особенно на ЭйДжей. Когда они твердили, что в письме написана правда, я лишь слышала «Пинки тебя не любит». И…

Пинки выплюнула изо рта копыто Дэш и коснулась носом подруги.

— В жизни не слышала ничего глупее! — воскликнула она, а затем закрыла глаза и поцеловала Дэш. Обычно пегаске нравилось целоваться на публике еще меньше, чем обниматься, но Дэш прильнула к Пинки и не хотела отступать. Пинки самой пришлось прервать поцелуй, её нос был прижат к носу пегаски, и у неё начала кружиться голова, а в глазах потемнело, хотя у Рэйнбоу дыхание почти не сбилось.

— Вот и я о чём, бестолково получилось, да? — от одной только улыбки пегаски Пинки захотелось вновь рискнуть отключиться. Потеря сознания подобна сну, а это — худшая вещь в мире, потому что во время сна можно опять пропустить что-то интересное.

Рэйнбоу Дэш потупила взгляд.

— Знаешь, я, вроде как, до сих пор думаю, что это ты.

Пинки дёрнула ушами и распахнула глаза.

— Правда?

Дэш кивнула.

— Типа того. И если это так, то я понимаю, почему ты ничего не сказала. Не то, чтобы это имело какое-то особое значение.

Пинки просияла.

— Значит, ты ни на кого не сердишься за вчерашнее?

— Не-а!

Пинки полуприкрыла глаза, её взгляд был отчаянно соблазнительным, и даже широкая улыбка не смогла уменьшить эффект.

— И в Пинки тебя привлекает не только её шикарное тело?

— Хех, — ухмыльнулась Дэш, — я бы так не сказала, — заметила она, покрутив глазами и покачав головой. — В смысле, фигура у Пинки Пай действительно ничего себе.

— Ты не будешь возражать, если у Пинки окажутся секреты? — пони легонько прикоснулась лбом к подруге.

— Ну, — тихо сказала Дэш, — есть кое-что, за что я бы на тебя рассердилась.

— Да? За тот случай с осой?

— Нет, глупенькая, — засмеялась пегаска и покраснела. — Если ты чейнджлинг, то мы могли бы всё это время проводить у меня дома.

— Зачем нам это? Дэши, кондитерская находится здесь.

Лицо пегаски вытянулось, когда она высунула язык и изобразила рвотные позывы.

— Пинки, матрасы — полный отстой.

---

— Ты предпочитаешь аромат ромашки или жимолости? — поинтересовалась Рарити, изучая ассортимент шампуней, хотя в этом не было никакой нужды. Она знала его наизусть, но никогда не помешает убедиться, что от её взгляда не скрылась какая-нибудь новинка. — О! Сено и гранат, наверное, ты оценишь. Или этот, с малиной и…

Эпплджек встряхнула головой, и Рарити с её суетливостью отошла на второй план. Пони не слишком любила посещать спа. Конечно, бывает приятно расслабиться в тёплой ванне, развеяться после тяжёлого дня на ферме, но сейчас было лишь немного за полдень, а в спа к ванне прилагалось куда больше всей этой девчачьей чепухи, чем следует. Понюхав сладко пахнущую воду, Эпплджек поморщилась и тихо сказала, что она думает о пони, которым важно, чтобы даже от воды исходил такой странный аромат. Фермерша пришла только затем, чтобы провести время с подругами, а они опаздывали.

— Эпплджек? — услышав своё имя, она повернулась к кобылке, которая в замешательстве выгнула бровь и в целом выглядела встревоженной. — Что-то не так, дорогая? Ты вся выходишь из себя.

— Хочешь сказать, я толстая? — вдруг взвилась Эпплджек. От потрясения Рарити потеряла дар речи, и прежде, чем она хоть как-то отреагировала, фермерша вздохнула: — Прости, Рарити. Эти девчачьи штуки мне не особо по душе. И этой ночью я плохо спала.

Рарити смягчилась и сочувственно усмехнулась:

— Мне тоже не удалось уснуть пораньше, Эпплджек, — Рарити копытом поправила гриву, накрученную на бигуди. — Я, знаешь ли, разволновалась после твоих леденящих душу слов.

Эпплджек зашла в воду и склонила голову, едва не касаясь лицом поверхности. Она тяжело вздохнула:

— Рарити, я и сама не в восторге от энтого. Не думаю, шо найдётся причина посерьёзнее для моего расстройства, — она открыла глаза и взглянула на отражение. — Прости мою резкость, но я не могу думать ни о чём другом, — Эпплджек повернулась к подруге и потупила взор. — Одна из моих самых близких подруг лгала мне. Возможно, не один год. Я… — она покачала головой, — просто не знаю, как мне поступить, — вновь вздохнув, пони ещё больше погрузилась в воду, почти коснувшись её носом. — Как можно доверять пони, которая лжёт о самой себе? Она словно пытается притвориться кем-то другим, изменив внешность.

Скривив губы и погрузившись в размышления, Рарити поднесла к подбородку копыто и закатила глаза.

— Тебя это в самом деле так сильно беспокоит? — поинтересовалась единорожка. Эпплджек подняла бровь, и Рарити пояснила: — Что пони меняет внешность, чтобы произвести на других лучшее впечатление? Что она использует свою красоту, чтобы добиться преимущества в различных ситуациях? — Рарити умолкла, а когда заговорила вновь, то её голос прозвучал куда тише: — Вылитая я, правда?

Эпплджек нахмурилась и опустила взгляд на воду. Рарити смотрела на подругу, выражая всё большее неодобрение и едва дыша в ожидании ответа.

— Рарити, ты замечательная пони и всё такое, ты всегда по-своему пытаешься помочь другим, и я люблю тебя такой, какая ты есть, — Эпплджек остановилась, затем закрыла глаза, глубоко вздохнула и продолжила: — Но не сказала б, шо мне по душе, как ты иногда прихорашиваешься или флиртуешь с пони.

— Ты так говоришь, словно я распутница какая.

— Шоб мне на Луну попасть, Рарити, никакая ты не распутница. И не моё это — толкать такие речи, — Эпплджек вздохнула. — Слушай, я хочу сказать, шо ты так себя ведёшь в основном потому, шо тебе самой энтого хочется. Ты ж следишь за собой не только шоб получить шо-то от других. Даж если энто иногда и так. Точно так же и Рэйнбоу Дэш проделывает трюки и всё остальное не для того, шоб пони за неё болели, хотя энто ей по душе, — Эпплджек почесала шею. — Я думаю, шо когда ты подправляешь внешность, ты не пытаешься обдурить пони, не притворяешься кем-то другим. Вот в чём тут дело.

Пока Рарити обдумывала, что сейчас сказала Эпплджек, повисло неловкое молчание. Фермерша, в свою очередь, не могла решить, как же перевести разговор на другую тему. Она не хотела слышать ни о чейнджлингах, ни о платьях, ни о чём таком. Она уже совсем было отчаялась и была готова заговорить об уходе за гривой, когда Рарити взяла слово.

— Мне пришла в голову мысль, она меня не то, чтобы тревожит… скорее, сбивает с толку, — Рарити нахмурилась и уставилась в пустоту. — А что, если… — не договорила она.

— Если шо? — после долгой паузы спросила Эпплджек.

— Да нет, забудь. Это глупо, — Рарити натянула фальшивую улыбку и махнула копытом, словно отгоняя прочь недавние мысли.

— Ну давай, Рарити. Энто не может быть глупее доброй половины тех вещей, о которых мы бы могли разговаривать.

Рарити вздохнула и покрутила копытом прядь гривы:

— Хорошо. Что если наш дорогой чейнджлинг не пытается никого обмануть, притворяясь кем-то другим?

Эпплджек закатила глаза и фыркнула:

— Рарити, они именно энто и творят. Выдают себя за других и насыщаются любовью. Так сказала сама принцесса чейнджлингов, угостить бы её гнилыми яблочками за её манеры.

Рарити отрицательно покачала головой.

— Да нет, я говорю не о её внешности, — сказала она, изучая кончик копыта, и сморщила носик, обнаружив некий крохотный изъян. Потом перевела взгляд на подругу. — Я имею в виду, что если она ведёт себя так, как и должна, будучи собой? Сомневаюсь, что будь моя шёрстка такого же цвета, как у нашей дорогой Пинки, твоё отношение ко мне было бы иным.

— Но энто другое! — повысила голос Эпплджек. — Она…

— Едва ли могла бы рассчитывать на тёплый прием в Понивиле, если бы выглядела не как пони, — закончила за подругу Рарити. — Будь я чейнджлингом, который хочет жить в мире и шить платья, я бы приняла самый естественный облик. А может, ты забыла, как мы говорили о Зекоре, когда впервые увидели её?

Слова отрицания так и не сорвались с губ фермерши, потому что Рарити попала точно в цель. Действительно, они осудили Зекору лишь за жуткий вид. Чейнджлинги же выглядели куда более пугающими и странными, нежели Зекора.

— Э… ты права, — Эпплджек, казалось, сама от себя не ожидала этого. — В Понивиле у неё бы не было шансов, да?

Рарити криво улыбнулась и покачала головой:

— Больно признавать, но это так.

— М-да, круче не придумаешь, — теперь настал черёд Эпплджек смотреть в никуда. Она открыла рот, но в тот же миг распахнулась дверь в спа.

— Да! — воскликнула Рэйнбоу Дэш, влетая внутрь. Следом, с хвостом пегаски во рту, вприпрыжку и хихикая заскочила Пинки, а за ними появились Твайлайт и Флаттершай. Одним могучим взмахом крыльев Рэйнбоу поднялась над бадьёй, утягивая Пинки за собой. Эпплджек и Рарити с восхищением смотрели, как закружилась пегаска с розовым преследователем на хвосте. Затем подруги шлёпнулись в воду, и всех с ног до головы забрызгала льющая через край волна.

Твайлайт и Эпплджек усмехнулись, Рарити же выразила недовольство. Пинки прижала крылья Дэш к бокам и не отпускала, пока та, после короткой борьбы, не извинилась. Когда пони устроились в бадье, им принесли халаты и полотенца. Какое-то время подруги делились последними сплетнями и новостями, ведь прошлой ночью вечеринка закончилась раньше, чем хотелось бы. Пинки по случаю выдала пару новых шуток, и пони проводили в сауну. Когда они оказались внутри, и парогенератор заработал на полную мощность, Алоэ заверила их, что они могут отдыхать сколько захотят.

Твайлайт наблюдала, как её подруги шутят и смеются над повседневными событиями, происходящими в Понивиле. Сама же она сейчас не принимала участия в беседе. Её мысли не занимало то, какие теперь галстуки предпочитает носить доктор Хувс. Она не обратила внимания ни на новости из Эппллузы, ни на рассказ Дэш о её особо ловком трюке, сопровождаемый комментариями и звуковыми эффектами от Пинки Пай. Она даже не заинтересовалась, когда Рарити пересказала слух о том, что Принцессу Луну видели на концерте за пределами Кантерлота. Она думала только об одном: о заклинании истинного облика.

Она целый день работала над ним, разбирая в мельчайших подробностях магию, которую инстинктивно применила тогда, в пылу сражения против чейнджлингов. Твайлайт была очень близка к тому, чтобы усовершенствовать заклинание; оно, по крайней мере, не должно навредить настоящим пони. То, как быстро она сумела разобраться в заклинании, должно вернуть ей хорошее настроение. Вскоре единорожка использует его, выявит чейнджлинга, и всё станет как раньше.

Нет, не станет. После этого ничего уже не будет как раньше. Их останется лишь пятеро.

Если бы прошлой ночью у неё было это заклинание, она бы немедленно применила его, но теперь её одолевали сомнения. С обнаружением чейнджлинга их дружба разрушится. Твайлайт ощутила лёгкое жжение в глазах. К счастью, благодаря пару никто из подруг не заметил влагу в уголках её глаз, иначе расспросов избежать бы не удалось.

Это нечестно. Ну почему этот чейнджлинг не мог оказаться кем-то другим? Почему это должна быть одна из самых близких подруг? Внутри неё разгоралась ярость. Зачем Селестия обременила её столь тяжкой ношей, зачем поведала ей эти знания? Почему она настолько хороша в магии? Никогда раньше ей не было так тяжело обладать этим даром. Она закончит с заклинанием и разоблачит тайну чейнджлинга. И это будет стоить ей друга.

Внезапно она заметила, что вокруг стояла тишина. Исчезли и раскаты смеха, и переговаривающиеся голоса. Пропало даже шипение пара. Перед ней появилось размытое голубое пятно, и она подняла взгляд, проверяя, что же произошло с подругами.

— Алло! Эквестрия вызывает Твайлайт, — произнесла Дэш и вновь помахала перед лицом единорожки копытом. — Есть кто дома?

Твайлайт потрясла головой и через силу улыбнулась. Улыбка получилась не искренней, но, кажется, никто не заметил.

— Прости, Дэш. Я задумалась.

Рэйнбоу закатила глаза.

— Только не это. Мы собрались поговорить, а не изображать яйцеголовых, — заметила она. Дэш перекувыркнулась и подлетела обратно к Пинки, по пути превратив в ничто облачко пара неподалёку.

— О чём ты думаешь? — спросила Пинки. — А! Могу поспорить, ты думаешь, какой вкусный должен быть кексик с кремовой начинкой, если его макнуть в шоколад.

Рэйнбоу фыркнула и ткнула её локтем.

— Последнее, что тебе нужно, это ещё больше сахара. Утром я опять полечу разгонять тучи, так что на этот раз ты не уломаешь меня всю ночь играть в «Змеи и лестницы», — Дэш подпёрла голову копытами. — И ещё: продолжишь есть все эти штуки — растолстеешь так, что я тебя не подниму.

Пегаска взвизгнула, когда Эпплджек ущипнула её за круп.

— Не сказала б, шо Пинки надо бояться лишнего веса, сахарок.

Дэш покраснела и принялась тереть бок, и даже Твайлайт не смогла не захихикать.

— Прости, Твай. Так что ты собиралась сказать?

Твайлайт вздохнула и натянула кривую улыбку. Подруги не оставят её в покое. Чем сильнее она попытается не выдать свои мысли, тем упорнее они будут наседать, докапываясь до правды. Уступая неизбежному, она призналась:

— Я вновь размышляла о чейнджлинге.

Короткий миг тишины, и улыбки начали исчезать.

— Почему ты вдруг вспомнила об этом, Твайлайт? — спросила Рарити, обнимая Флаттершай. — Я определённо не желаю более заострять на этом внимание. Кроме того, ты напугала бедняжку Флаттершай.

— Эм, вообще-то... — пегаска робко улыбнулась. — Вообще-то я уже не боюсь так сильно. Извини.

Внимание всех пони теперь было приковано к ней. Флаттершай съёжилась под взглядами подруг и спряталась за Рарити. Пинки подскочила к ней и стиснула в объятия.

— Вухуу, это просто замечательно, Флаттершай! — воскликнула она, позабыв, что можно говорить тише. — Теперь мы вместе в команде, которая ничего не боится!

— Молодцом, сахарок, — поздравила подругу Эпплджек. — Но скажи, если энто не секрет, почему ты изменила своё мнение? Прошлой ночью ты была сама не своя.

— Ну, в общем… С утра я поблагодарила Твайлайт за то, что она приютила меня на ночь, хотя я могла оказаться чейнджлингом, и она уверила меня, что и представить себе не могла, что кто-нибудь из подруг навредит ей, — Флаттершай поскребла копытом. — Так что, м-м. Я подумала об этом и… Никто из моих друзей не способен ни на что ужасное.

Эпплджек качнула головой, но первой заговорила Рарити:

— Что ты имеешь в виду? Ты же помнишь, что было на свадьбе, не так ли?

При упоминании свадьбы Флаттершай зажмурилась и вздрогнула. Рэйнбоу Дэш поспешила обнять её, отгоняя любые поводы для беспокойства.

— Да брось, Рарити. Разве ты можешь представить, что... да хотя бы, что Эпплджек попытается напасть на тебя? — Дэш хмыкнула, и Флаттершай, открыв глаза, посмотрела на неё и неуверенно улыбнулась.

Эпплджек фыркнула:

— Ясное дело, нет. Я ж не чейнджлинг.

— Эй! — Пинки пошевелила бровями и ухмыльнулась. — Чейнджлинг именно так и сказал бы, — она нахмурилась, и улыбка исчезла с её лица. — Но и пони сказала бы то же самое, — она сдвинула брови и высунула язык.

— В самом деле, Эпплджек, ты идеально подходишь на роль чейнджлинга, — заметила Рарити. — В твоей семье знакомы практически со всеми пони в городе. И ты… весьма нечасто бываешь в центре внимания, но тебя все знают. Тебя вообще никто не заподозрит, поэтому чейнджлинг, превратившись в тебя, получил бы превосходное прикрытие.

— Точно. Семья, — Эпплджек закатила глаза. — Трудновато оказаться не пони, раз уж рядом со мной всю жизнь Мак и бабуля. Прости, сахарок, но я не могу быть чейнджлингом.

— Нет, можешь! — выпалила Твайлайт. — В смысле, теоретически, — добавила она, когда ЭйДжей смерила её взглядом. — Магия чейнджлингов помогает им приспосабливаться и сливаться с окружением. Любые неровности в своём поведении королева могла сгладить с помощью ментальной магии. Она попалась лишь потому, что ей не было известно, что я знаю Каденс. Вполне  вероятно, что ты можешь быть чейнджлингом, а бабуля Смит и Биг Мак только лишь думают, будто помнят тебя ещё жеребёнком.

— А может чейнджлинги и Понивиль основали, — хихикнула Дэш. Держась за Флаттершай, она засмеялась. — Может мы тут все чейнджлинги, просто не знаем об этом!

Пинки Пай зажмурилась и стиснула зубы. Через мгновение она тихонько зарычала. На лбу у неё проступил пот, и она выгнула спину, а её хвост и бёдра мелко задрожали.

Дэш с беспокойством посмотрела на подругу. Пытаясь не расхохотаться, пегаска с изумлением в голосе обратилась к ней:

— Пинки Пай, что ты делаешь?

Услышав вопрос, Пинки остановилась. Она выпрямилась и широко улыбнулась.

— Пробую, не получится ли у меня создать крылья! — ответила она. — Если ты права, я думаю, что вполне могла бы отрастить крылья и устроить для тебя вечеринки и дома, и на работе, и вечеринки-в-честь-красивого-заката!

Дэш внимательно посмотрела на Пинки, после чего согнулась от хохота пополам.

— С-спасибо, Пинки, — выдавила пегаска. Мгновение спустя Пинки засмеялась вместе с подругой, и вскоре веселье охватило всех пони.

До самого расставания они пребывали в хорошем расположении духа. Никто больше не поднимал вопрос ни о чейнджлингах, ни о письме, хотя Твайлайт показалось раз-другой, будто Пинки пытается отрастить крылья. Постепенно вечер сменялся ночью, и единорожка почти забыла о терзавшей её хандре, предпочтя отдаться веселью с подругами. Она улыбнулась, наслаждаясь бодрящим, лёгким ветерком и наблюдая, как прощаются Рэйнбоу и Пинки. Это заняло немного больше времени, чем обычно для этого нужно, но она не раз услышала слова “пора спать” и “утренняя смена”. Освободившись из объятий Пинки, Дэш проводила единорожку домой, после чего растворилась в ночном небе.

В библиотеке было темно, Спайк уже спал. Твайлайт добралась до кровати, поплотнее укуталась в одеяла и уснула, улыбаясь очередному чудесному дню, проведённому с подругами.

---

Провал. Да, подруги её не заподозрили. По крайней мере, никто ничего не сказал и не вёл себя иначе в её присутствии, но всё равно это был провал. Её мир начал рушиться, когда Твайлайт набралась решимости раскрыть её. Всё было хорошо, не происходило ничего необычного, но всё же мысли Твайлайт были сосредоточены на ней. А когда Твайлайт Спаркл думает о чём-то, она не просто достигает результата, она исследует результат с такой тщательностью, что её уместно будет назвать навязчивой, если уж что и говорить об этом. Прямо сейчас Твайлайт думала о ней; даже в компании она не думала ни о чём другом. Её время истекало.

Возможно, дело было в эгоизме. Теперь, когда она знала, что её мгновения сочтены, каждый миг означал много больше, чем она когда-либо могла себе представить. Она бы не поступилась ни единой секундой прошлого, даже если бы это могло избавить её и её подруг от боли. Она бы копила такие мгновения и пересчитывала их, как иные пони пересчитывают биты, собирая их всё больше и больше. Её эгоизм приведёт к тому, что её поймают, а её подруги испытают страдания.

А может она заслужила свою судьбу? За ложь, за хитрость. За то, как она пользовалась друзьями. И это терзало её больше всего на свете. Она использовала их, питалась их чувствами, не говоря им ни слова. Она попыталась оправдаться. Она ничего не забирала с тех пор, когда была ребёнком и делала так инстинктивно. Не перехватывала эмоции, если они предназначались не ей, хотя многие чейнджлинги поступали именно так. Подруги дарили ей любовь и дружбу, и она возвращала их с каждым ударом сердца. Так отчего же ей было так скверно всякий раз, когда она об этом думала? Будто они не рисковали друг ради друга. Насыщалась она их чувствами или нет, разве это взволнует подруг больше, чем её смерть, вдруг она случись? Короче говоря, она никого ни к чему не принуждала, ничего не требовала и не украла. Но она и не спрашивала. Не сказала им. И не доверяла им.

Да и как они смогли бы ей верить? Поведай она им хоть что-то, затем пришлось бы рассказывать и об остальном. О десятках, сотнях, которых она копировала, прежде чем стать достаточно искушённой в искусстве приспособления. О том, как стирала воспоминания о себе, покидая очередное временное пристанище. О постигших её неудачах; о том, что её изгоняли и она вынуждена была уйти. О том, как, в конечном счёте, она с помощью магии внедрилась в общество пони, отчего теперь ей было так тяжело.

Она даже не знала, изменила бы она хоть что-нибудь. Не сотвори она воспоминания и собственную историю, она бы никогда не повстречала их. Никогда бы не узнала, как отчаянно ей нужно почувствовать себя на своём месте и завести друзей. Для её вида это не было чем-то особенным, хотя кое-кому любовь была почти жизненно необходима. Она знала, что заслуживала кары, потому что вновь вделала бы всё это, лишь бы быть со своими подругами.

— Эгоистка, — бросила она отражению. Она с трудом смотрела на лицо, которое уже привыкла считать своим; сейчас ложь ранила слишком сильно. Впервые за более чем десять лет она отбросила маску прочь. Зелёно-голубые глаза на незнакомом лице её естественной формы вглядывались в неё. Уже годы она не думала об этом лице, как о своём, и сейчас казалось, будто незнакомец смотрит на неё. Она опустила взгляд. Чёрные, дырявые и такие чужие копыта схватили фотографию, на которой были изображены они вшестером. Их сфотографировали вскоре после победы над Дискордом, когда они всю ночь отмечали восстановление дружбы.

Стекло намокло от её слёз, но даже так изображение пробуждало приятные воспоминания. Приняв почести, оказанные Селестией, они покинули дворец и целую ночь смеялись, плакали и извинялись, рассказывая во всех подробностях об ощущениях от наложенного Дискордом эффекта. До самого рассвета они жарили зефир и пили сидр, пока не отправились спать.

Зелёная вспышка — и она вновь приняла привычный облик. Фотография задрожала. Её копыта тряслись. Хотя она и порадовалась воспоминаниям, на стекло упало ещё больше капелек. Её подруги улыбались, и она была одной из причин этих улыбок, и это грело ей душу. Она была с ними искренней насколько возможно. Да, бывало, они ссорились и ругались, она не идеал, но она никогда не притворялась кем-либо ещё. Разумеется, ей нравилось, когда пони воспринимали её определённым образом, но она не прикидывалась, не играла роль. Она поступала так, потому что хотела и нуждалась в этом. И они любили её за это, за неё саму. Может быть этого будет достаточно, чтобы однажды они её простили.

---

Твайлайт разбудил восхитительный запах яблок и корицы, донёсшийся сквозь открытую дверь. Единорожка бросила взгляд на часы и поняла, что сегодня она спала дольше обычного. Она тут же вскочила с кровати. Подчинившись требованию желудка, она причесалась менее тщательно, чем обычно, и поспешила спуститься на кухню, где Спайк изо всех сил старался над завтраком.

— Доброе утро, Спайк.

— А! Доброе утро! — Спайк посыпал щепоткой корицы коричневое месиво, последний раз помешал и разлил по тарелкам. Положив ложки, он толкнул одну из тарелок через стол.

— Спайк, — проговорила Твайлайт, разглядывая размякшие ломтики яблока в коричневой пасте, — что это такое?

— Жареные яблоки! Эпплджек поделилась рецептом, — ответил Спайк и отправил в рот полную ложку. — Фовевная еда!

Твайлайт скривилась:

— Вначале прожуй, затем говори.

Проглотив кусок яблока, Спайк вдруг выпучил глаза и схватился за горло. Он опрокинулся со стула, и Твайлайт услышала отрыжку. Она уже собиралась сделать ему замечание, когда в зелёном огне его дыхания материализовался свиток.

Пока она вчитывалась в письмо, Спайк забрался обратно на стул. Убедившись, что кобылка поглощена посланием, он опрокинул в себя содержимое чашки и в один присест проглотил завтрак.

Зрачки Твайлайт сжались до размеров булавочной головки. Спайк закрыл глаза и откинулся на спинку стула, приготовившись выслушивать ворчащую единорожку.

— Спайк, — едва слышно произнесла кобылка, — найди Пинки и скажи ей, чтобы она собрала всех остальных.

Дракончик открыл глаза и уставился на Твайлайт. Она не обращала на него ни малейшего внимания, её взгляд до сих пор был прикован к письму. Единорожка левитировала в рот кусочек яблока.

— Твайлайт, в чём дело?

Не мигая, она пожевала яблоко, а затем ответила:

— К нам едет Селестия.

---

Рэйнбоу Дэш нетерпеливо постукивала копытом, пока Пинки Пай распутывала очередной узелок в радужной гриве.

— Ну же, Твайлайт, — простонала пегаска, — мы тут уже час торчим.

Пинки хихикнула, отчего грива Рэйнбоу затряслась.

— Эм, на самом деле прошло всего несколько минут, — прошептала Флаттершай. — Но может быть, ты была здесь задолго до меня?

Дэш лишь закатила глаза.

— Потерпи, — велела Твайлайт, измеряя шагами пространство перед подругами. — Я отправила Спайка за Эпплджек, а затем за Рарити, это не займёт много времени.

— Ты можешь хотя бы сказать, зачем мы здесь? — Дэш дёрнула головой, выдернув гриву изо рта Пинки. — У нас там блинчики стынут.

— Не волнуйся об этом, глупенькая, — успокоила подругу Пинки и чмокнула её в щёку. — Я всегда могу приготовить ещё. Блинчики нужны не только для того, чтобы будить тебя своим запахом, — она широко открыла глаза. — О! Я могу испечь их к обеду!

Флаттершай хихикнула в копыто, глядя, как Дэш пытается сохранить недовольное выражение лица, но не может удержаться от смеха, когда Пинки начала корчить рожицы.

Твайлайт было не до смеха, но она промолчала. Остальные скоро узнают, зачем они их собрала. Стоило только об этом подумать, как распахнулась дверь, за которой показались Рарити и Эпплджек.

— … не понимаю, что может быть столь важным? Ты не дала мне возможность окончательно привести в порядок гриву, — голос Рарити был слышен издалека, даже до того, как Эпплджек открыла дверь и впихнула её внутрь. — Я хочу сказать, что не завершила обычные утренние дела. Да я ведь даже не позавтракала!

Эпплджек выпрямилась и сняла шляпу. Она пожала плечами и хрустнула шеей, прежде чем ответить.

— Сахарок, пока ты прихорашиваешься, можно поле засеять, пожать и ещё раз засеять, — фермерша улыбнулась подругам. — Утречка, девочки. Простите за опоздание.

— А где Спайк? — спросила Твайлайт.

— Я попросила его присмотреть за Свити Белль. Было очень мило с его стороны согласиться, пока я буду нужна здесь.

— А потом мы можем поесть блинчики! — воскликнула Пинки. На какое-то время воцарилась тишина, и никто не двигался.

Дэш моргнула.

— Ну, — начала она, — и зачем мы здесь?

Твайлайт почувствовала обращённые на себя взгляды. Она опять прошла мимо подруг и развернулась к ним. На её лице чередовались самые разные эмоции; стальной взгляд сменялся состраданием, затем он вернул твёрдость, прежде чем уступить покорности и печали.

— Тут в ней дело, да? — необыкновенно тихо произнесла Пинки. — В чейнджлинге.

Глубоко вдохнув, Твайлайт кивнула.

— Утром я получила ещё одно письмо. Селестия прибудет, чтобы лично получить подробности об этом деле.

— Сюда едет Селестия?! — завопила Рарити. — А у меня грива в таком состоянии!

— Она ждёт, что я смогу разобраться с… этой проблемой.

— Ну, — начала Эпплджек, — я думаю, шо в энтом мы слегка увязли, если ток наш друг сам не решит показаться. Или, по крайней мере, если в одной из твоих книжек не нашлось заклинания, шоб обнаружить чейнджлинга, — Эпплджек ухмыльнулась, но улыбка медленно увяла, когда фермерша заметила, что выражение лица Твайлайт ничуть не изменилось. — Сахарок? Энто была шутка.

Твайлайт едва заметно качнула головой. Она открыла рот, но не издала ни звука. Облизывая губы, она обвела взглядом подруг, и после этого у каждой из них улыбка сползла с лица.

— У меня… — закрыв глаза, она решительно закончила. — У меня есть заклинание.

У неё перехватило дыхание. Дура, дура, дура. Разумеется, у Твайлайт было заклинание. У неё найдётся заклинание для чего угодно. Она вновь потеряла бдительность. Думала, если о нём не было ни слова, то его и не существует. Как она могла упустить из вида библиотеку своей прилежной подруги?

Она не могла сбежать. Не могла спастись. У неё на глазах разваливалась вся её жизнь в Понивиле. Тонкий лучик надежды погас. Она отгородилась от той части сознания, которую поглотили невнятные причитания, полные страха и сожаления. Молясь любому, кто её слышал — не то, чтобы это могло как-то помочь делу, просто единственной альтернативой было впасть в глубокое отчаяние — она искренне надеялась, что на этот раз у Твайлайт не получится. Она желала подруге неудачи и чувствовала, как это ранит её; словно тяжёлого камня на душе было мало. И всё же она цеплялась за эту соломинку, этот призрак надежды.

Когда она впервые оказалась среди пони, то услышала старую легенду. Одна юная кобылка, бывшая просто-напросто в неволе в семье злой тётушки, загадала Солнцу желание. Селестия услышала её и, видя, что её просьба  вполне достойна, а кобылка чиста сердцем, исполнила его. Если хоть что-то из историй и слухов, которые ей приходилось слышать, было правдой, она надеялась, что Селестия внемлет ей, и её желание исполнится.

— Вопрос в том, должна ли я применить его?

Воцарилась тишина. Пони переминались с копыта на копыто, помахивали крыльями, обменивались нерешительными взглядами, но никто не проронил ни слова.

— Сегодня здесь будет Селестия, — пояснила Твайлайт. — Она может прибыть в любой момент. И она хочет знать… — глубоко вдохнув, единорожка успокоилась и продолжила. — Она хочет знать, удалось ли нам что-нибудь выяснить.

Некоторое время пони молчали. Казалось, все они погрузились в размышления, или их ошеломили слова Твайлайт. Даже Пинки не двигалась с места. Дэш первой заговорила, нарушив тишину.

— Да-давай, читай своё заклинание, Твайлайт, — произнесла она хрипло, словно плача. Пинки прильнула к ней, но Дэш вдруг повернулась и уставилась на подругу. — Что? — рявкнула она. — Принцесса будет здесь, и она всё равно узнает, что у Твайлайт есть заклинание. И заставит его применить!

— Рэйнбоу Дэш, — заговорила Рарити.

— Нет. Кто бы это ни был… вначале это узнаем мы, — Дэш едва не шептала. — Только мы.

Пинки обняла Рэйнбоу Дэш. Вскоре к ним присоединились Рарити, Эпплджек и Флаттершай, и у всех у них на лице была боль.

— Эм. Я думаю… — едва слышно прошептала Флаттершай. — Я думаю, что Рэйнбоу Дэш права. Мы должны сделать это до того, как прибудет Принцесса.

— Все согласны? — спросила Твайлайт. Ответом ей были угрюмые кивки. — Тогда идите за мной.

Твайлайт провела подруг в основное помещение библиотеки. В середине комнаты она заранее расчистила место, где пони и собрались. Единорожка обратилась к подругам:

— Я начну читать заклинание. Как только я его исполню, примерно на минуту чейнджлинг примет свой настоящий облик.

Пони еще раз кивнули.

Она зажмурилась и постаралась сконцентрироваться. Магия не поддавалась ей, как будто что-то мешало ей или её мысли были заняты чем-то другим. Твайлайт решила, что дело было в том, как внезапно всё произошло, и попыталась ещё раз. Но и на этот раз её рог лишь охватило розовое сияние, а больше ничего не случилось.

Твайлайт не могла понять, почему у неё никак не получалось. Два дня назад она бы сразу применила заклинание, если бы оно у неё было. Сегодняшние события убедили её в… в чём? В том, что чейнджлингу надо посочувствовать? С каких пор это пришло ей в голову? Одна из подруг лгала ей. Она должна быть в ярости. Она должна негодовать. Должна, но не может.

Подруги. Конечно же, она сопереживала им. И разве вчера она не убеждала Дэш, что отношения между ними всеми были самыми настоящими? Что внешность не имеет значения? Значит, она рисковала не только сорвать маску с чейнджлинга, но и выдать самую сокровенную тайну своей подруги.

Она широко раскрыла глаза; переход от чейнджлинга к подруге произошёл так быстро. Рэйнбоу и Пинки, Флаттершай, Эпплджек и Рарити всё равно были её подругами и знакомыми ей пони, даже если одна из них скрывалась под чужим обличьем. Она не сбежала и не причинила им вреда; не похоже, чтобы Твайлайт или её подруг контролировали магией чейнджлингов, и в их поведении не было странностей как тогда у Шайнинг Армора. Её подруга оставалась всё той же пони, вместе с которой они одолели Найтмер Мун, которая помогла победить Дискорда, которая пошла с ней против своих на свадьбе. Да, бывало, они не сходились во мнениях, но ничто не говорило о том, её подруга вдруг перестала ей быть. Перед ней промелькнули воспоминания.

Совместные приключения…

Флаттершай, хмурясь, сверила взглядом дракона, когда её подруги съёжились у каменного обломка.

…минуты радости и веселья…

Эпплджек, стиснув зубы, вслепую двигалась вперёд. Твайлайт и Рарити кричали, подсказывая, куда нужно идти, но, в конце концов, она врезалась прямиком в колонну из подушек. Подруги рассмеялись.

…моменты, когда они мирились со странностями…

Пинки Пай надела ей на голову зонтик радужной расцветки. Твайлайт до сих пор было неловко из-за того, что она не верила подруге, но она даже не успела нахмуриться, как розовое копыто нажало ей на нос.

…и когда поддерживали её…

Внутрь ворвалась Рэйнбоу Дэш. Одним прыжком, перевернувшись в полёте, она оказалась между ней и Селестией. Пусть её наставница и не собиралась забирать Твайлайт, Рэйнбоу не знала об этом. Она выставила вперёд копыто, словно защищая её, и сказала «нет» старейшей и мудрейшей пони Эквестрии.

Самые лучшие воспоминания связаны с этими пятью пони. Как можно сомневаться в том, что они её друзья, независимо от их вида? Как можно быть орудием, лишающим её одной из них?

Может ей и нужно исполнить заклинание, но она не обязана смотреть на результат.

Она закрыла глаза и в третий раз за сегодня ощутила уже знакомую, пульсирующую внутри магию. Всякое иное заклинание, начиная от простейшей левитации и заканчивая заточением Дискорда, несло в себе эйфорию, след самой настоящей жизни; магия словно ликовала. Но не в этот раз. Сейчас магия была вялой, безжизненной, и требовала напряжения всех сил, чтобы запустить её с кончика рога. Яркая белая вспышка, видимая даже через закрытые веки, — и заклинание было исполнено.

---

Сжав зубы, Твайлайт ожидала услышать поражённые вздохи и, возможно, последующую за ними потасовку. Пока что никто не произнёс ни слова; может быть, они тоже зажмурились из-за яркого света. В конце концов, сама она пока тоже не открывала глаза. Твайлайт твёрдо решила не смотреть; хоть это и она применила заклинание, она не обязана называть подругу, за которой скрывается чейнджлинг, и разрывать узы дружбы.

Ожидание затягивалось. Слепящий свет уже угас. Твайлайт подавила накативший было страх, что своим заклинанием она ослепила подруг.

— Эм… — нарушила она тишину. — Ну как, сработало?

Будет так глупо, если ничего не получилось. И так жаль, если всё получилось как надо.

— Не знаю, — подала голос Эпплджек. — Мои глаза закрыты.

Как только Твайлайт услышала это, то едва тут же не распахнула свои. Её подруга не желала смотреть? Неужели она пришла к тем же заключениям? Значит, дружба стоила того, чтобы сберечь эту тайну?

— М-м… — в почти идеальной тишине голос Флаттершай прозвучал необычайно громко. — И у меня тоже, — у Твайлайт отвисла челюсть. — Прости.

Твайлайт поверить не могла. Флаттершай до смерти перепугалась при одной лишь мысли о том, что среди них скрывается чейнджлинг. Она тоже предпочла смириться с этим?

— Флаттершай, не извиняйся! — нараспев сказала Пинки. — Мои зенки зажмурены сильнее некуда! И кстати, — доверительно сообщила она. — если выдать тайну это самый быстрый способ потерять друга, то узнать её без спроса это, должно быть, наибыстрейший способ.

Слова Пинки отразили её собственные чувства, те, о которых Твайлайт и не задумывалась. Она почувствовала себя виноватой. Виноватой не только за ускорение развязки, но за то, что заставила подругу открыться. Как бы повели себя Дэш и Пинки, если бы она принудила их признаться в своих чувствах, вместо того, чтобы постепенно понять их?

— Должна признаться, — взяла слово Рарити, — я вовсе не желаю кого-то разоблачать. Не уверена, что я вообще хочу это знать. Не таким способом. Вынуждать нашу подругу вот так — варварство, не иначе.

— Твоя правда, Рарити, — сказала Дэш.

В ответ она не услышала ничего, лишь собственное дыхание. В тишине проходили секунды за секундами.

— Так что, — протянула Рэйнбоу, — никто не против? Второго раза не требуется, а, Твай?

Она покачала головой. Частично в знак ответа, а по большей части от потрясения. Все её подруги согласились? Никто не желал знать правду? Когда они к этому пришли? И как? Она едва не закричала. Она могла бы избежать стольких волнений, стольких страданий, если бы только нашла в себе желание поднять эту тему.

— Едва ли я смогу себя заставить это сделать, — ответила Твайлайт. — Сомневаюсь, что я смогу исполнить заклинание второй раз.

— Тогда сколько ещё?

— Сколько?

Дэш раздражённо вздохнула и пояснила:

— Сколько ещё нам тут стоять, будто мы играем в «приколи пони хвост»?

— Э, вообще-то, — Твайлайт дважды перепроверила внутренний таймер, — прямо сейч…

Вдруг кто-то начал барабанить в дверь, отчего она подскочила и повернулась, в удивлении открыв глаза. Зелёная вспышка осветила комнату, и Твайлайт увидела, как на дальней стене мелькнула её собственная тень. Снаружи опять громко постучали, словно желая разнести дверь на куски.

— Одну минуту! — крикнула Твайлайт, не скрывая раздражения в голосе.

Она не обернулась; её подруга-чейнджлинг, кем бы она ни была, могла не до конца принять свой облик. Твайлайт не была уверена, что она осознала произошедшее. Кто-то в третий раз замолотил по двери, заставляя трещать дверной косяк.

Она отодвинула засов и открыла дверь. За ней возвышался крупный белый жеребец. С головы до копыт он был облачён в золотистые доспехи.

— Твайлайт Спаркл, — она не узнала пони за одеянием, лишающим индивидуальных черт, но это был не вопрос.

— Да? — почему вдруг за дверью оказался гвардеец Селестии? Раньше она обходилась без подобных формальностей.

— Её Высочество Принцесса Селестия, — страж отступил в сторону, и на порог ступила её наставница. Неожиданная радость от встречи с Принцессой воспарила в ней. И её начал душить внезапный страх, что Селестия здесь чтобы вынести окончательное решение. Впервые с тех пор, как она стала самой преданной ученицей Принцессы, Твайлайт не чувствовала радостного возбуждения от встречи с ней. Она поклонилась, не зная, что ещё делать.

— Поднимитесь, мои маленькие пони, — мелодичный голос Селестии почти вынудил её встать, но, тем не менее, Твайлайт избегала смотреть Принцессе в глаза. У неё не получилось выяснить, кто из её подруг — чейнджлинг. Нет, не так. Неудачу можно простить. Она не подчинилась. У неё были и средства, и возможность выполнить приказ Селестии, а она решила этого не делать. И поступила бы так снова. Эти горькие мысли нельзя отрицать.

— В чём дело, Твайлайт? — на лице Селестии было написано беспокойство.

— Я не выяснила, кто из нас чейнджлинг, — пояснила единорожка. — Я этого не знаю. И не хочу этого знать.

— Вот как? — её эмоции стало совершенно невозможно прочитать, а улыбка сползла с её лица. Твайлайт посмотрела на Принцессу. — И почему же моя самая преданная ученица не хочет узнать, которая из этих пони обманывала её?

Как она смогла бы объяснить? Какая-то часть её сгорала от любопытства. Та самая часть, которая жаждет коснуться копытом огня, которая не боится осы, пока та не ужалит. Которая требовала ещё раз исполнить заклинание и узнать. И которую наголову разбила любовь к подругам. Она подставила бы огню не только своё копыто, но копыта всех подруг.

— Разве ты не хочешь узнать?

Твайлайт едва не рассмеялась. Принцесса взывала напрямую к её любопытству, чем лишь подчеркивала, сколь мало значит знание перед лицом дружбы. И именно подруги избавили её от необходимости отвечать.

— Вам не понять, Принцесса, — голос Дэш дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она, расправив крылья, вскочила между Селестией и Твайлайт. — Не важно, чейнджлинг ли Пинки Пай…

— А я что, чейнджлинг?

— А важно, что она — мой лучший друг на всём белом свете. Я люблю её. И будь она ослицей или грифиной, вас бы здесь не было, — Дэш указала копытом на Селестию. — Она моя подруга из-за того, что она улыбается, смеётся и всегда старается развеселить пони, а не из-за гривы или шёрстки! Она никогда бы не навредила своим друзьям. И никаким другим пони.

Пинки прыгнула перед Твайлайт.

— Ага! И всем всё равно, что Дэши чейнджлинг. Ладно, может быть тем пони, которых она уложила на лопатки звуковой радугой, и не всё равно, но на самом деле никто из-за этого не беспокоится. Всё равно она наикрутейшая, потряснейшая и самая вернейшая подруга, о которой только можно мечтать! И мне супер-пупер повезло, что я нравлюсь ей так же, как она мне!

Вперёд вышли Эпплджек, Рарити и Флаттершай и присоединились к Рэйнбоу и Пинки. Эпплджек откашлялась.

— Вы уж мя простите, но ни капельки не важно, хто именно энта пони. Шо важно, так энто шо она из себя представляет, шо она делает.

— Пони — не только внешние признаки, Ваше Высочество, — Рарити качнула гривой. — Если бы мы судили лишь по внешности, я, пожалуй, с трудом могу представить, что мы с Эпплджек начали бы беседовать, не говоря уже о том, чтобы подружиться.

— Эм. Думаю, что мои подруги — самые лучшие на свете. И я бы, м-м, не хотела хоть как-нибудь навредить им, и не думаю, что они бы навредили мне.

— Как видите, Принцесса, — Твайлайт шагнула вперёд, к своим друзьям, — может, я и не знаю, кто именно чейнджлинг, но я… мы решили вопрос.

— Вижу, — холодно произнесла Селестия, не выдавая чувств. — Все ли из вас так считают?

Она по очереди посмотрела каждой из них в глаза.

— М-м, да.

— Агась.

— Ещё спрашиваете!

— Вполне.

— Да.

— Что же, кажется, я должна поверить Твайлайт на слово, — Селестия развернулась к выходу.

— И это всё? — прошептала Дэш.

Если бы Селестия не проявила твёрдость, если бы расслабилась до того, как отвернулась от них, они могли бы понять. Они не видели ни как напряжение отпустило её шею, ни как тяжкая ноша отлегла от сердца. Уже второй раз она рисковала, делая ставку на Твайлайт, и второй раз такой шаг сполна себя оправдывал.

Увидев, как она покидает библиотеку, Луна, прятавшаяся вне поля зрения, подняла бровь. Селестия лишь покачала головой. Когда дверь закрылась, она, наконец, позволила себе улыбнуться.

— Мы полагаем, всё прошло хорошо?

— Лучше, чем можно было рассчитывать. Они не знают и им всё равно.

— Нам это приятно, — хотя речь Луны была по старинке строгой, Принцесса улыбалась. — Нам было тяжело принять, что на их долю выпало такое испытание, ведь мы многим им обязаны.

Селестия оглянулась и посмотрела на дерево.

— Я тоже, сестра моя. Я тоже.

---

Прошла неделя; целая неделя с тех пор, как подруги встретились с Селестией лицом к лицу, защищая её, пусть они и не знали этого. Неделя, как они бросили вызов богине Солнца ради неё. Она надеялась — молила — что они думали именно об этом.

Поначалу она была совершенно потрясена. Едва ли она смела надеяться, что разговоры о том, что им всё равно и что они не хотят узнать, выльются во что-то подобное, но именно это они и имели в виду. Прошла уже неделя, но единственный раз эта тема всплыла в одной беззаботной шутке. Никто ничего не подозревал и не ворошил. Подруги относились к ней и друг к другу как раньше. Они доверяли и себе, и ей.

Более она не могла скрываться; она должна показать, что их доверие для неё значит. Должна показать, что сама доверяет им. На вечеринке как раз представился подходящий случай. Они собрались вместе, вшестером; Спайка там не было.

Откашлявшись, она привлекла внимание подруг. Ради их же блага она надеялась, что они тогда не лгали.

— Я… я должна вам кое-что сказать, — начала она. Ей показалось, что голос прозвучал вяло, безжизненно. Может быть, решив пройти через всё это, она теперь неосознанно колебалась? — Я…

Она не могла пояснить. Не получалось подобрать слова. Она понимала, что должна сказать им, эта тайна разрывала её изнутри. Ещё до письма Селестии, до свадьбы она страдала, вынужденная скрываться от подруг. Она закрыла глаза, и слёзы разочарования потекли из-под прикрытых век. Если она не может им сказать, то она покажет.

Как по волшебству, она вдруг поняла, какое значение могут иметь десять глаз, смотрящих на неё. Казалось, они побуждали её двигаться вперёд, требовали поступать правильно, довериться. В первый раз после знакомства с ними и понимания, что дружба для неё значит, она полностью расслабилась.

— Мне жаль, —  маска была отброшена прочь, а напряжение покинуло её. Удивлённые вздохи подруг пронеслись сквозь неё, но она не съёжилась от страха, как того ожидала. Что сделано, то сделано; её судьба теперь не в её копытах. Если они испугаются и призовут Селестию, чтобы заключить её в тюрьму, она будет рыдать, но не будет сопротивляться. Если они выкажут презрение, она зачахнет — она бы этого хотела. Зачем нужна жизнь без друзей?

Она полностью доверилась им. И надеялась, что не причинила им боль.

Она зажмурилась, ожидая криков и упрёков. Даже неделю спустя ей казалось, что это возможно. Она вздрогнула, услышав мягкую поступь копыт. И ещё раз вздрогнула, почувствовав объятия пары копыт. Вскоре ещё четыре пары присоединились к ним, отчего страх и чувство вины стали таять, пока не исчезли окончательно.

Её прорвало, и слёзы градом покатились из глаз.

— Мне так жаль, — прошептала она. — Пожалуйста… простите меня.

Подруги ничего не ответили, и никто не разжал копыт.

Кризалис ошибалась; она всегда ошибалась. Чейнджлинг не может жить, не может дышать без любви. Её можно украсть; её можно забрать, влача жалкое существование и вечно жаждая ещё. Но с дружбой, бескорыстной и взаимной…

С дружбой жизнь становится настоящей.