"На луне у Луны"

Мёд и сирень

Само по себе заклинание было достаточно простым — наверняка его прятали в Секретных Архивах Кантерлотской Библиотеки лишь из-за чудесных возможностей, что оно дарило. В самом деле, окажись такая магия не в тех копытах и проблем не оберёшься!

Став принцессой, Твайлайт могла безбоязненно заходить в любую, даже самую скрытную часть Архива и делать с предоставленными там книгами, свитками и артефактами всё что угодно — в том числе, и уносить домой. Теперь она сидела на кровати в спальне своего Замка Дружбы и, смешно наморщив носик, разбиралась в находке — о, пожалуйста, лишь бы она работала! Кобылка бросила горестный взгляд в сторону открытого балкона, с которого в комнату залетал тёпло-свежий ночной ветер: где-то там на горизонте, в саду Эпплов, девочки и Спайк уплетают бутерброды, смеются, делятся последними новостями... Ну и ладно! Зато как они удивятся, когда Твайлайт навестит их во сне, словно принцесса Луна!

Да, это манускрипт Заклятия Звёзд — сильно упрощённая версия той магии, что использовалась правительницей ночи для хождения по снам. Сделанные незнакомым почерком заметки на полях — угловатые чёрные буквы выглядели так, будто кончик притупившегося пера со злостью вдавливали в тонкий зебрийский папирус, — объясняли и переводили некоторые непонятные моменты, за что Твайлайт от всей души поблагодарила неизвестного читателя. Интересно, кто это был или была?

Для себя бывшая единорожка разделила заклинание на две части. Первую мог понять любой, кто хоть немного изучал староэквестрийский, но вторая, написанная обычным современным языком, оказалась странно составлена. Коль хочешь хорошо сотворить заклинание — пойми его всё и до конца; этим и занималась пони. Битый час она вертела свиток в копытцах, нюхала его, даже лизнула уголок, нагревала, сканировала... «Ларчик» открывался и вправду просто: обыкновенный волшебный текст. Значит, вся закавыка только в середине и конце.

Собственно, творить можно было и без учёта подозрительной второй части, но мало ли что важного там написано? Умудрённая жизненным опытом (расправленные крылья согласно хлопнули по одеялу), Твайлайт решила не рисковать. Спустя ещё полчаса упорной работы и напряжённого вспоминания всех знаний — даже тех, что казались когда-то ну совсем бесполезными, а потому и не задержались надолго в памяти, — завеса тайны приоткрылась: заклинание грозно предупреждало о «спокойствии нарушенном» и «сердце раненном». Этого аликорн не опасалась — она и не хотела лезть в чьи-то заветные тайны или подслушивать секреты; собиралась просто прогуляться, никуда не углубляясь, ничего не разведывая. Ей был интересен сам процесс вхождения в загадочный Мир Снов и его устройство. Стоило ли тратить столько времени на обыкновенное занудство? И так ведь всё понятно! Ещё и зашифровали так, что сам Дискорд рога сломит. Но, как бы там ни было, Твайлайт похвалила себя за упорство. Эх, придётся отложить гостьбу во снах подружек, если заклинание просит...

Теперь, когда капризное заклинание покорилось, юная принцесса могла смело отправляться в необычное путешествие. Вряд ли бы у неё всё получилось идеально с первого раза, но пони не привыкла отступать и сдаваться, даже не начав.

Несколько раз всё перепроверив и точно убедившись, что подвоха нет, Твайлайт собралась с силами. Отпихнув в сторону кучу мягких подушечек — никакого удобства, чтоб не заснуть раньше времени! — она вытянулась в струнку на безукоризненно заправленной кровати, расслабилась и с тихим вздохом закрыла глаза. Дыхание выровнялось, дрёма мягко коснулась пушистого бочка бывшей единорожки, баюкая и окончательно прогоняя напряжение суетного дня. Одновременно с этим волшебница пустила несильный заряд чистой, слегка приглушённой энергии в рог. Задача оказалась сложной: уже через несколько минут веки принцессы начали смыкаться. Перед глазами стояла прозрачная серебристая дымка; тело, чудилось, воспарило куда-то под потолок и даже выше, все мысли и чувства отошли на второй план, а в зыбкой хрустальной глубине, в которой Твайлайт растворялась и таяла, медленно проявлялись разноцветные дрожащие огоньки. Они неспешно выплывали из волшебного тумана, неярко мигая и выстраиваясь по странному, непонятному порядку. Словно карта какого-то неведомого чужого звёздного неба складывалась перед ней.

Легко отталкиваясь от окружающего её бледного марева и продолжая удерживать нить заклинания, Твайлайт плыла между переливчатыми, кое-как освещающими тусклое безмерное пространство жемчужинками снов. Она ожидала, что их будет много больше, но сегодня, видимо, все бодрствовали.

«Как назло», — шепнула аликорн, но не услышала ничего. Только сейчас она заметила, что не слышит даже звуков собственного дыхания или сердцебиения. Губы, как и всё физическое существо, почти не ощущались.

Прохладный вязкий туман лип к ней, втирался в кожу, закутывал как в кокон. Ориентироваться было тяжело: здесь не существовали понятия земли, неба, верха, низа… Пони чудилось, что она никуда на самом деле не движется, а ползёт и растекается лишь жидкое пространство вокруг неё. Всё перемешалось перед очами Твайлайт, и она, зажмурившись, тряхнула головой в попытке успокоиться. Непривычно. Странно. Да ещё и эти искры путали её: то исчезали, то появлялись, то бледнели до прозрачности. Аликорн еле подавила искушение заглянуть в такую «искорку» — предупреждение из свитка не забылось!

Странное свечение, расплывчатое, плавное, но почти что яркое, привлекло внимание путешественницы по Астралу. Повернувшись всем телом — при этом мир лениво скользнул вслед за ней — кобылка увидела перламутровое облачко размером с неё саму. Там мигало четыре десятка огоньков — столько удалось насчитать Твайлайт. Настоящий подвиг в таких условиях!

Облачко показалось ей подозрительным.

«Может, это что-то вроде коллективного сна? Я должна разобраться.»

Подлетев, Твайлайт осторожно ткнула его копытцем. Прикосновение неожиданно ощутилось, и чувства будто вернулись к волшебнице. Туманная масса была приятно тёплой и густой, как кисель. Твайлайт решила нырнуть — любопытство, к стыду аликорна, пересилило данное самой себе обещание. Да и что ей ещё тут делать? Ну а если вдруг что-то не понравится или чья-то тайна под угрозой окажется, то она сразу проснётся, не мешкая! Успокоив себя таким образом, кобылка зажмурилась (хотя это мало чем помогло: серый мир был везде, даже за веками, даже в сонных невнятных мыслях: Твайлайт пропиталась им, будто губка водой) и окунула в сон переднюю ногу. Подалась всем телом вперёд. Облачко потянуло её к себе, обнимая и окутывая, щекоча и поглаживая, и уже через мгновение путешественница ступила на безбрежную белизну.

~~~~~

Зал сегодня переполнен — в этом ночная принцесса убедилась, мельком выглянув из крохотной комнатки под самой крышей бара «На луне у Луны». Две причины побудили её открыть такое заведение: большинство пони были под присмотром, отчего ей не требовалось ходить по чужим снам, и — для себя Луна считала это гораздо более важным, — возможность если не помочь, то хотя бы обрадовать растерянных, расстроенных, обиженных и непонятых. Любой без исключения мог зайти сюда и съесть пирожок с чаем, поделиться своей историей и выслушать чужую. Здесь, в несуществующем месте вне времени, исчезали горе, тревога, грусть. К великому удивлению Луны, счастливые на первый взгляд пони толпами ходили в её бар, ища умиротворения, поддержки и покоя. То, что терзало их днём, пропадало тут. Жаль, что иногда не навсегда.

На самом деле, была ещё одна причина... Голубоватое облачко магии поднесло к принцессе высокий бокал на тонкой ножке. Чутки ноздри уловили любимый аромат, и губы Луны сами растянулись в усмешке — её любимый ананасовый коктейль! Безалкогольный, как и все напитки здесь. Конечно, пони могут смаковать все вкусы и оттенки дорогих вин, коньяков, ликёров, но не опьянеют ни на миг. Вряд ли они, испробовав любой возможный алкоголь безо всяких последствий, захотят напиваться в жизни и страдать похмельями и чем там ещё обычно страдают смертные...

Луна осмотрела любимую комнату: тесную, неяркую, заваленную по большей части всяким барахлом, а потому — уютную. Наверное, тут, как в любом порядочном заведении, должны лежать важные бумаги, пузатые книги учёта, счёты на столе; должен стоять сейф с накоплениями, спрятанный за картиной-пейзажем… Но в «На луне у Луны» нет надобности в деньгах, и потому не было ни счётов, ни бумаг, ни книг учёта. Зато висел пейзажик «Тихий полдень на ферме», списанный с Яблочных Акров, разливал свой мягкий карамельный свет ночник; бордовый ковёр с высоким пушистым ворсом ласкал копытца. Вот потрёпанный плюшевый диванчик с ворохом блестящих мягких платьев, приятно льнувших к телу; заставленный пудреницами, розоватыми флакончиками с духами и румянами трельяж с маленькими записочками, прилепленными к зеркалу; букет сухих потемневших роз, пахнувший всё так же сочно и сладко… Зайди сюда посторонний, и могло ему показаться, что это комната пожилой актрисы.

Аликорн хихикнула — просто так, потому что ей стало очень весело, — и подошла к диванчику, поднимая телекинезом простое бледно-голубое платье с тюлевыми рукавами и высоким бархатным воротником. Оно нравилось кобылице своей незатейливостью, и Луна решила надеть его — принцесса ожидала одну очень важную гостью. Обув ноги в серебряные туфельки-подковки, брызнув фруктовыми духами за ушками и собрав гриву в причудливую причёску, Луна сошла вниз, к гостям.

~~~~~

Твайлайт подняла голову — чёрная бездна равнодушно глядела на неё миллиардом своих бледных крошечных звёздочек. Зелёная планета Эквестрии светилась на ледяном полотне космоса нелепым чужим пятном.

«Я на луне», — быстро сообразила библиотекарша.

Твайлайт голову опустила — резкая болезненная белизна царапала глаз. Космос давил на хрупкую спину пони бесконечностью, безжизненная пустыня угнетала и страшила, тишина мяла своей глухой унылой тяжестью лавандовые ушки. Волшебница рассеяно мотнула головой: на миг ей почудилось, что она оглохла, а мир утратил краски, став строго чёрно-белым. И — ничего. Ни росточка, ни муравьишки, ни, тем более, живого пони…

«Тогда что это такое?» — спросила путешественница себя, и сама испугалась.

Здесь — на одинокой, мёртвой, холодной луне — высился дом. Красивый двухэтажный домик с кроваво-красной черепичной крышей, белоснежными чуть ли не до прозрачности стенами (если не вглядываться, то могло показаться, что стены так и растут из земли, а не были возведены), крыльцом с тремя ступеньками, синим ковриком у тёмной простой двери и деревом.

Заинтересованная аликорн поцокала к чем-то похожему на иву дереву. Тонкие гибкие ветви оплетали весь второй этаж, точно гигантский плющ, пряча стены под глянцевитой, голубой с серебристыми прожилками треугольной листвой. Твайлайт осторожно коснулась светло-серой бугристой коры и отошла. Только тут принцесса заметила прикреплённую на дверь небольшую табличку. Легко преодолев ступеньки, Твайлайт встала перед входом в симпатичный домик. Табличка гласила:

«Вы расстроены, обижены, испуганы?
Вам грустно, одиноко, скучно?
Не беда! Мы поддержим, развеселим, выслушаем».

Чуть ниже сообщалось:

«Бар „На луне у Луны“ работает еженочно, без перерывов и выходных.
Не стесняйтесь, входите и будьте как дома!»

До Твайлайт дошло: она во сне. Ей стало стыдно за свой испуг несколько минут назад, но всё вокруг было таким чётким и осязаемым… Лёгкий холодок, зарывающийся в густую шёрстку, твёрдая кора лунной ивы, синий ворсистый коврик, идеально вымытые стёкла окон — не знай пони, что она спит, то вряд ли отличила бы их от настоящих — если бы на настоящей луне всё это добро имелось, разумеется.

Твайлайт прислушалась — из бара доносились смех и музыка, кто-то пел красивым грустным голосом, на крыльце лежала узкая оранжевая полоска из-под двери. Кобылка попыталась заглянуть в окна, но в баре, видимо, опустили похожие на театральный занавес бордовые шторы. Волшебница решила войти. Помедлив, она осторожно постучала самым кончиком копытца, и дверь открылась сама собой, выпуская волну нежного тёплого света, аромат шоколадных кексов и тонкий протяжный голос, поющий чудесную, полную мелодичной грусти песню. Разве можно сопротивляться такому призыву? Вот и принцесса не смогла — она сама не поняла, как очутилась внутри.

У заучки Твайлайт, в жизни не бывавшей ни в каких барах, понятие о подобных заведениях было довольно стереотипным, и теперь, переступив порог одного из них, она не знала, что и думать. То ли стереотипы нагло врали, то ли Луна захотела сделать свой бар максимально уютным и «нетипичным» (такая версия казалась более правдивой), но от «бара обыкновенного, нормального» здесь осталась лишь длинная барная стойка, уходящая вглубь бесконечного зала. Где-то на другом его краю располагалась небольшая круглая сцена с блестящим чёрным роялем. Всё прочее словно расплывалось цветными акварельными пятнами, из которых медленно выделялись-проступали хаотично разбросанные по безразмерному помещению бара креслица, диванчики, столики… Через пару секунд кобылка смогла разглядеть обои цвета корицы, натюрморты в огромных тяжёлых рамах, узкую лестницу в далёком углу, ведущую куда-то наверх. Под ногами начал ощущаться мягчайший пушистый ковёр. Последними «появились» пони: бледные нечёткие пятна, едва касавшиеся Твайлайт собой. Она вновь тряхнула головой, отгоняя наваждение, и картина прояснилась, стала стройнее.

Чьё-то широкое тёплое крыло с мягкой силой накрыло кобылку.

— Рада видеть тебя здесь, Твайлайт Спаркл, — высокопарно промолвила Луна, становясь рядом с младшей принцессой. — Я знала, что ты навестишь мой уютный уголок. Как видишь, после той истории с Тантабусом коллективные сны у меня получаются гораздо лучше.

— Вижу, — согласилась Твайлайт, продолжая изучать бар. Тёплый бархатистый свет ласкал взгляд; казалось, всё вокруг излучало это нежное приятное сияние цвета топлёного молока, исходящее из ниоткуда. Хотелось купаться в нём. — Прекрасная работа, Луна. Выглядит очень уютно!

Ночная богиня не смогла сдержать широкую самодовольную улыбку.

— Правда? Отрадно слышать. Не желаешь немного пройтись, освоиться? Только предупрежу сразу: никого не пугай и не говори лишнего. Каждый из моих гостей думает, что сие лишь пустой сон, который забудется к утру, а все пони здесь — плод его воображения. Есть такие, кто начинает что-то подозревать, но пока всё идёт гладко, да и они не слишком спешат расставаться с этим местом и мной.

Твайлайт кивнула и обратила взор к сцене. Теперь она могла увидеть туманную фигурку певицы, её красное платье и красиво уложенную гриву. Но черты лица всё ещё оставались расплывчатыми, дрожащими.

— Кто так замечательно поёт? — спросила аликорн. Пони вокруг не замечали двух принцесс: сидели за барной стойкой в креслицах, ели ежевичные тортики, смеялись и шутили. Голоса их сливались в звонкий, милый слуху гул.

Луна ухмыльнулась.

— Что ж, давай подойдём.

Несмотря на то, что расстояние между принцессами и сценой с роялем мерещилось длиннее расстояния от луны до солнца, с каждым шагом кобылы подходили всё ближе и ближе. Вместе с тем, ласковый грустно-вопрошающий голос певицы казался Твайлайт всё более и более знакомым. Когда же хозяйка заведения и её гостья подошли вплотную к сцене, младшая из них не сдержала потрясённого вздоха.

— Это… Это же Флаттершай! — в смятении прошептала Твайлайт. Она не верила своим глазам. — Но… Но как же это… как она…

— Я же тебе говорила, что нипони не принимает мой бар за реальное место, пусть и расположенное за гранью реальности привычной? — так же тихо отозвалась Луна, пристально разглядывая стоящую перед микрофоном пегаску. — Она думает, что это всё лишь её мечта, находящая отражение во сне, потому и не стесняется. Пение — её счастье и слабость, её грёза и повесть, которую она вряд ли озвучит где-то ещё. Она уже преодолела себя и не боится петь легкомысленные стишки или подпевать вам, своим подругам, но ей до сих пор страшно идти дальше, заявить о себе громче и увереннее. Флаттершай знает множество чудесных песен и может мастерски их исполнить, но внутренние запреты ещё сильны.

После короткой паузы повелительница ночи добавила:

— Она многому научилась за эти годы и путешествия, однако впереди длинный путь. Самый страшный критик любого пони — он сам.

Твайлайт не нашла, что возразить. Флаттершай, не замечая никого вокруг, продолжала петь — голос у неё был идеальный, хотя и срывался иногда. Невольно принцесса Дружбы начала вслушиваться в слова песни.

Bad dreams never stay too long,
They always go away by the break of day.
So, just sleep when things go wrong,
They go away, leave with the day.

Sleep is night begins my day
Dreams are real and near is away
I close my mind off from the light
My day is sleep begins by night.^[1]

— Пойдём присядем, — с тихим вздохом предложила богиня, но не успели подруги и глазом моргнуть, как между ними мелькнуло с быстротой молнии что-то вёрткое, яркое и розовое. По ушам резанула неожиданная и неуместная в тихом баре праздничная музыка, полностью заглушившая нежное пение Флаттершай, а в нос ударил сбивающий с ног аромат сахара, выпечки и весёлого праздника. Не было ни малейшего сомнения, кто только что пролетел тут как на крыльях.

— А Пинки-то что здесь делает? Тяжело верится, что у неё есть какая-то беда, — спросила Твайлайт, забираясь с ногами в апельсинового цвета кресло и пододвигая к себе возникшую из воздуха тарелку с красивыми кексиками. Сама праздничная пони укатила куда-то, но звук её писклявых свистулек и бумажных хлопушек слышался повсюду, был вездесущ, словно всепроникающий мягкий свет.

Луна хихикнула. Сегодня она была очень весела.

— Не суди книгу по обложке, Твайлайт. Пусть твоя подруга и кажется беззаботнее бабочки, проблемы, тяготящие её, не понять ни мне, ни Селестии, ни тем более тебе. Слишком уж сложна для нашего обывательского понимания эта Пинки Пай, сложнее даже бесконечного космоса и неисчислимого времени. Не пытайся её постичь. Над своими бедами она задумывается редко, но когда задумывается… — со стороны ночной кобылицы послышался ещё один смешок. — Не переживай, её счастье искреннее, не напускное. Она действительно радуется каждому дню и каждой минуте, и, как видишь, не отдыхает даже ночью.

Твайлайт надкусила кексик. Яблочный.

Между принцессами возникло неудобное молчание. Бар вокруг жил своей жизнью.

— Ну, мне пора идти к остальным гостям, — прервала Луна затянувшуюся паузу и встала. — Делай что хочешь, но помни наш уговор. И не будь слишком назойливой.

Олицетворение Магии кивнула, и через миг хозяйка «На Луне» растворилась в разношёрстой толпе.

~~~~~

Её место пустовало недолго. Не успела Твайлайт доесть первый кекс и потянуться к следующему, с кокетливой клубничкой на помадке, как в стоящее напротив кресло плюхнулась симпатичная пони цвета солнца с рыже-золотистой гривой. От кобылки пахло мёдом, цветами и травами, а голубые глаза смотрели весело и приветливо. Под нежным светом бара её длинная гладкая шёрстка слегка сияла.

— Не против, если я тут посижу? — спросила она, и через мгновение ответила самостоятельно. — Вот спасибочки. Что это тут у тебя? Кексы?

— А-ага… — растерянно сказала Твайлайт, немного сбитая с толку задором соседки. Та, к слову, уже посматривала на принцессино блюдечко, облизывая губы кончиком языка. Твай заметила её жест. — Бери, если хочешь, я всё равно уже наелась.

Впрочем, в разрешении кобылка с кьютимаркой-пчёлкой не нуждалась — не успела аликорн великодушно предложить свой десерт, как он уже исчез во рту рыжей пони. Весь сразу.

— Я вообще сюда с подругой хожу, — пробормотала она с набитым ртом, не отрывая взгляда от Твайлайт. На носу у кобылки осталось пятнышко розоватой помадки. — Но сегодня, как видишь, её нет. И вообще, её неделю уже нет. Потому что тогда я сидела бы не с тобой, а с ней. Эх… — с явным трудом проглотив комок выпечки, медовая земная пони откинулась на спинку и прикрыла глаза, по-видимому, не настроенная продолжать беседу. Волшебница решила её разговорить. На миг ей вспомнились слова заклинания и обещание, данное Луне, но аликорн пообещала себе, что сильно надоедать не будет — так, поддержит разговор, и всё. Она ведь принцесса Дружбы, не так ли?

— А почему сегодня её нет? — осторожно поинтересовалась Твайлайт и придвинула к собеседнице чай. На дне чашечки из тонкого синеватого фарфора плавала одинокая ягодка. Собеседница вздохнула ещё тяжелее и обхватила чашечку двумя копытцами, потерянно уставившись на ягодку.

— Самой интересно. Считай, только во сне с ней и видимся. Расстояние — плохая шутка, дорогуша.

Она подняла глаза.

— Я, кстати, Бамблсвит. Просто так сообщаю, на всякий случай. Не навязываюсь, нет. Просто так говорю, мало ли что. Вдруг интересно станет или ещё что. Так, мало ли что. Если пригодится вдруг. А ты принцесса Дружбы, Твайлайт Спаркл Понивилльская. Я-то тебя знаю, — и пони вновь уткнулась взглядом в «пловчиху». Кажется, это была ежевичка.

— Приятно познакомиться, — отозвалась аликорн. Что-то в ней есть от Пинки Пай, подумалось «Твайлайт Спаркл Понивилльской» — и дело даже не столько в кудрявой гриве и гибком тонком теле, как в любви к чьим-то кексам, быстрой смене настроения и торопливой речи. — Вы живёте далеко друг от друга, да? Извини, если спрашиваю о чём-то сильно личном.

Бамблсвит угрюмо глянула на неё.

— Да не, всё в порядке, спрашивай что хочешь. Просто… да, очень далеко. У неё своя жизнь в Кантерлоте. У меня пчёлки в Филлидельфии. Потому что я пасечница.

Твайлайт хотела возразить, что из Филлидельфии копытом подать до Кантерлота, всего час езды на поезде, но она поняла, какую «далёкость» подразумевала медовая пони и решила не возражать. Вместо этого волшебница сказала:

— А кто она, твоя подруга?

— Лучшая из всех пони, Лайлак Линкс. Редкостная красавица. Мечтательница и фантазёрка, упорная и упрямая. Любит лезть напролом и спорить. И, как ни странно для пони с её темпераментом, любит рутину и постоянство. Верит во всякую мистику, гадания, параллельные вселенные... А уж какой у неё характер, у-ух! Как качели, то в одну сторону кинет, то в другую... Большая соня. Ничего никогда не кладёт на свои места и убирается раз в тысячелетие. Очень начитанная. Умеет варить варенье из сирени, суп из сирени, мёд из сирени и вообще что угодно из сирени. Любит ночь и дождь, не любит современную поп-музыку, жару и кошек — нет, ну ты подумай, как можно не любить кошек! Я вот не представляю себе, как можно не любить котеек... Имеет большого синего попугая по имени Попкадурак. Сейчас учится в Кантерлотском Институте Теории Магии — представляешь, наша земная пони в мире магии! — и не имеет определённого места жительства, — выпалила Бамблсвит и, задрав голову, в один глоток проглотила чай. Опустевшая чашка упала на стол. — Извини за такой подробный портрет, она правда замечательная. Хочу, чтобы весь мир об этом знал, — кобылка широко улыбнулась и совершенно неожиданно расхохоталась приятным смехом, напоминающим жужжание июльской пчёлки.

— Здорово, — одобрила Твайлайт рассказ. — Замечательно, когда пони так любят своих друзей! И как вы с ней познакомились?

— Чистая случайность. Приехала в Кантерлот купить редких ананасовых пчёл — ты, наверное, не знаешь, но у них самые большие ножки и жала, чтобы можно было устраивать ульи в зебрахарских янтарных ананасах, они на самом деле вовсе не из янтаря, просто очень похожи расцветкой, потому что... Ой, извини. В общем, купила я пчёлок и так радовалась, что нечаянно столкнулась с милейшей поняшей. Грохнулись на землю. Пчёлы, разумеется, такого не стерпели и все ка-а-ак вылетели пулей! А Лайлак, естественно, от них наутёк. Они — за ней. Загнали в тупик, грозно нависли над будущей жертвой… — Бамблсвит понизила голос, приближаясь к кульминации своей истории. — И тут я их всех поймала хитровымудренным способом, а милая Лайлак чуть не словила инфаркт, — неожиданно позитивно закончила она. — Пришлось долго слушать очень витиеватые ругательства на староэквестрийском и не менее долго извиняться. Ух, а ещё мы повалили чей-то ларёк, растоптали куклу малышке и зацепили какую-то расфуфырунную фифу. Точнее, не мы, а пчёлки. Но они всё равно запутались в её гриве — да такой бы сама Каденция позавидовала, точно говорю! — и её вовсе не покусали, всего-то немножко. А она всё равно ругалась, так же смешно, как и Лайлак.

Аликорн хихикнула.

— Здорово, — повторила она и заметила, что медовая кобылка на самом деле расстроена. — Не здорово только, что вы так далеко.

— Угу, — разбитым голосом подтвердила пони-пасечница и, отодвинув чашку, положила голову на стол. Рыжие кудри рассыпались по блестящей поверхности. — Знаешь, мне иногда кажется, что она вовсе не рада мне. Я лезу к ней со своей дружбой, тёплыми чувствами… — левая передняя ножка описала в воздухе дугу, будто подчёркивая масштаб трагедии, и шлёпнулась перед носом фермерши. — Согласись же, глупо спрашивать: «А ты же моя подруга, да? Настоящая, верно? Точно дружим, не понарошку?», но хочется иногда. Когда видишь с её стороны не так много эмоций, как даришь сама. Скорее всего, я сама себя накручиваю, но… — она вздохнула. — Иногда я думаю бросить всё, продать пасеку — в Кантерлоте же пчёл разводить нельзя, — и уехать к ней.

— Ты думаешь, тебе не обрадуются?

— Почти что уверена. Мы видимся редко и недолго, а Лунин бар стал для нас глотком спасительного воздуха, извини за пафос, — перехватив удивлённый взгляд собеседницы, Бамблсвит пояснила. — Лайлак раскусила её в первый же день. Она неплохо шарит во снах и всяких паранормальных штучках, я же говорила.

— Почему вы не переписываетесь? — спросила Твайлайт, внутренне покоробившись от некрасивого «Лунин».

— Письма идут вечность, да и отвечает она редко, — горько вздохнула земная пони. — Съездить бы к ней, да не на кого ферму оставить. И не знаю, где она, — «без определённого места жительства», помнишь? — и навязываться не хочу… Одни ямы везде. Из одной вылезу — в другую упаду. Это метафора, если что.

— Я поняла, — кивнула Твайлайт и вдруг просияла. Ей в голову пришла замечательная дерзкая мысль, воплотить которую для молодой принцессы было бы проще простого. — Слушай, а ты очень хочешь увидеться с Лайлак?

— Ты даже не представляешь, как, — тоскливо протянула Бамблсвит, подозрительно шмыгнув носом. — А что?

— Есть у меня одна задумка, — возбуждённо прошептала принцесса, чуть ли не подскакивая на месте от нетерпения. — Если ты согласишься на мою помощь, не пройдёт и двух дней, как вы встретитесь!

~~~~~

Утром Твайлайт сразу же принялась за исполнение своего плана — пришлось отменить ещё несколько встреч, но долг и желание помочь были важнее личных интересов. Она написала несколько писем в Дворец, на всякий случай проверила по книгам кое-какие правовые нормы... Все эти дела аликорн успела переделать ещё до обеда, и оставшееся до ночи время бывшая единорожка откровенно скучала. Даже любимое чтение не могло её занять! Мысли отвлекались на удивительный мир Луны, и порой Твайлайт, задумавшись, пробегала глазами по одной и той же фразе несколько раз.

Чуть только закат догорел и высыпали на небо первые звёзды, как Твайлайт уже готовила-выстраивала своё волшебство, сплетала нити Заклятия. Сориентировалась в Астрале за минуту другую, хотя огоньков-одиночек оказалось больше, чем вчера, она легко отыскала знакомое жемчужное облачко, галопом вбежала в бар, распихивая призрачных, не успевших обрести чёткость пони... Бамблсвит — гораздо более грустная, — сидела у самого входа.

— Лайлак не приходила? — первым делом спросила запыхавшаяся Твайлайт и бухнулась в кресло, притягивая к себе стоящую на столе наполовину пустую бутылку апельсиновой газировки. Пасечница еле заметно тряхнула головой, не глядя на новую подругу.

— Замечательно! — вскричала принцесса и сразу поправилась. — То есть, замечательно, что вы скоро увидитесь, а значит, ваша встреча будет ещё радостнее, вот так.

Бамблсвит подняла взгляд от стола.

— Я… немного боюсь, Твай, — внезапно призналась она и начала нервно наматывать светлый локон на копытце. — Вдруг она мне действительно не обрадуется? Вдруг она уже совсем забыла, что есть на свете такая пони Бамблсвит? Я…

— Так, знаешь-ка, что, — неожиданно жёстко прервала сомнения пасечницы Твайлайт. — Перестань накручивать сама себя. Всё будет хорошо. Для друзей нет никаких преград!

Медовая кобылка нервно хихикнула и придвинула к себе газированную воду.

— Оно и видно.

Бар вокруг продолжал жить, не замечая двух встревоженных кобылок. Так же мягко и чарующе лился отовсюду сладкий свет, так же проникновенно и грустновато пела новую песню осмелевшая во сне Флаттершай, так же радовались и грустили посетители «На луне у Луны», рассказывая и слушая. Пахло фруктами, чаем, уютом и порохом из вечериночной пушки находящейся одновременно везде Пинки Пай.

— Итак, — сказала аликорн, тщательно подбирая слова. — Сегодня я смогла её разыскать. Точнее, не совсем я, а стража Селестии по моему указу. Похоже, у Лайлак сейчас дела идут не очень хорошо.

— Что ты имеешь в виду? — содрогнулась Бамблсвит.

— Ну… её нашли спящей на лавочке, завёрнутой в газету, — нехотя призналась Твайлайт. — А ещё её попугай чуть не выклевал одному гвардейцу глаз.

— О Селестия, я так и знала, — горько пробормотала медовая пони и залпом выпила остаток лимонада. — Извини, если что.

— Да ладно, — передёрнула плечами принцесса и устроилась в кресле поудобнее. — Итак, завтра жду тебя в Кантерлоте. За тобой прилетит колесница, так что доберёшься с комфортом. За пчёлами присмотрит одна моя хорошая знакомая, она отлично ладит с животными, так что не бойся.

— А что с Лайлак? — спросила Бамблсвит, катая опустевшую бутылку по столу. — Где она сейчас?

— В гостинице отдыхает, не переживай, — успокоила Твайлайт. Перегнувшись через стол, она неуклюхе похлопала пасечницу по плечу. — Всё будет хорошо.

Кобылки замолчали. Говорить больше было не о чем.

— Давай может пока в картишки перекинемся? — робко предложила волшебница и пододвинула к Бамблсвит белую коробочку с картами — подобно сладостям и напиткам, настольные игры появлялись здесь сами собой, по желанию посетителя. Пони кивнула, слегка повеселев.

— Давай. И, это…

— В чём дело? Что-то не так?

— Кажется, я не знаю, о чём буду говорить с лучшей пони всех времён, когда мы встретимся, — сокрушённо призналась любительница пчёл. Аликорн утешающе обняла её крылом.

— Ничего, сейчас что-нибудь придумаем! — жизнерадостно заявила Твайлайт. — Вот о чём вы обычно разговариваете?

Бамблсвит покраснела до корней волос.

— Ну… Мы больше молчим. Обыденное «привет-как-жизнь-что-нового»… и всё. Сидим, типа как наслаждаемся присутствием друг друга. Вот не согласна я с тем, что с друзьями и молчать легко. Или это настоящим друзьям молчать легко, а мы… — она тоскливо вздохнула. Твайлайт утешающее погладила её по лежащей на столе передней ножке.

~~~~~

Не успело солнце и наполовину взойти над Эквестрией, как две кобылки уже ломились в каждый магазин, открытый в такое раннее время. Словно ураган метался по торговому кварталу Кантерлота, перерывая полки, склады и сундуки в поисках красивого и необычного подарка для Лайлак Линкс.

— Да пойми же, — пыталась втолковать чародейка своей спутнице, едва поспевая за ней. — Она обрадуется тебе и без всяких подарков! Конечно же, ей будет приятно, но неужели ты думаешь…

— Ничего я не думаю, — сердито пыхтела Бамблсвит. — Просто будет некрасиво заявиться ни с чем. Этикет, простой этикет. Я же не жадина. Для подруги ничего не жалко. Помоги-ка лучше найти что-то стоящее!

Твайлайт вздохнула — на пасечницу её логические доводы и голос разума не действовали. Дело, разумеется, не в щедрости медовой пони — но, позвольте, сколько же можно сомневаться, выбирать, искать? Десятки изящных мелочей и безделушек мелькали в рыжих копытцах, точно вился вокруг них фарфорово-бархатно-стеклянный рой пчёл, и каждый раз Бамблсвит с грустным вздохом небрежно запихивала сувениры обратно.

Между тем занимался рассвет. Медленно поднималось дневное светило, освещая изящные дома и белокаменный дворец. Выходили на широкие улицы заспанные пони, из открытых настежь окон доносился вкуснейший аромат готовящихся завтраков. Город оживал, горожане втягивались в новый день, приступая к своим рутинным делам. Солнце неспешно продолжало свою дорогу на небосклоне, приближалось время обеда. После него, как и полагается природой, начала спадать августовская жара, выплыли из-за горизонта тучи, предвещая грозу, вечерняя прохлада и сумерки вкрадывались в каждый, даже самый маленький уголок столицы. И лишь тогда, когда упали на неё первые капли будущего ливня, помятые, голодные и изрядно уставшие земная пони и аликорн вышли из никому не известного и никому не нужного крохотного магазинчика на самой окраине Кантерлота. Пусть поиски достойного Лайлак презента и заняли у подружек несколько часов, но зато о лучшем и мечтать было нельзя! Две лёгкие серебристые подковки из блестящего металла — одна зацеплена за другую, — были увиты тонкими тёмно-зелёными стебельками неизвестного, но очень приятно и сильно пахнущего растения. По клятвенному заверению старенького продавца, не видавшего покупателей уже очень давно, росточки не нуждались ни в каком уходе и будут расти вечно, а подковки — никогда не заржавеют. Отвалив немалое количество денег, почти не торгуясь, — продавец верно оценил происходящее: несчастный вид кобылок показывал, что они слишком измучены для споров и слишком очарованы стальным блеском, — безмерно довольная Бамблсвит и безмерно вымотанная Твайлайт ступили в городские сумерки.

«Последний рывочек», — уговаривала себя принцесса, готовая на всё, лишь бы её побыстрее отпустили домой, в тёплую постельку. Земнопони же прыгала и скакала как утром, будто подзарядившись бодростью от подарка.

— Теперь куда? — вопросила она, вдоволь наскакавшись. Мысль о встрече с давней подругой мигом заставила Бамблсвит сделаться серьёзной и собранной. Засыпающая на ходу Твайлайт неопределённо кивнула куда-то в сторону:

— К гостинице, куда ж ещё.

Её пони нашли без труда — круглое четырёхэтажное здание располагалось в центре города и имело славу самого роскошного и дорогого отеля в Эквестрии. Где-то здесь сидела в роскошном трёхкомнатном номере скучающая Лайлак Линкс. Твайлайт достала из-под крыла измятую бумажку.

— Третий этаж, номер сто восемьдесят, — коротко сообщила волшебница.

Бамблсвит сделала глубокий вдох и сильнее сжала подковки в копытце — только тут аликорн задумалась, как пасечница всё это время ходила на трёх ногах. От Твайлайт не укрылась бледность и угнетённый вид храброй лишь на первый вид поняши.

— Идём быстрее, — еле выдавила из себя она.

По бокам от широких ступеней перед гостиницей стояли, устремив в небеса суровые взгляды, два гвардейца. Заметив Венценосную Особу, они дружно козырнули и вытянулись в струнку. Твайлайт дружелюбно кивнула им головой.

— Здравствуйте, господа.

— Здрасьте, принцесс’Твайлайт! — зычно рявкнули они в ответ. — Чем обязаны вашему высокоблагородному появлению?

Бывшая единорожка закатила глаза.

— Старсвирла ради, я же помню вас двоих ещё по военному училищу Шайнинга. К чему весь этот официоз? Ты — она указала кончиком рога на дюжего пегаса с ярко-красной гривой, — Санбим, а ты... — кобылка на мгновение замялась, но уверенно продолжила. — Циннамон, верно?

Обрадованные жеребцы довольно ухмыльнулись.

— Точно! — подтвердил Циннамон и расхохотался. — Наша принцесса никого не забывает! И всё-таки, зачем принцессе идти в гостиницу? Разве вам больше некуда идти?

— Нет, мы собираемся навестить одну очень важную пони. Вы же приводили некую Лайлак Линкс сегодня утром? Вам поступало указание?

— Точно-точно, я тоже её приводил. Еёшная птичка мне чуть глаз не выдернула, — ответил Санбим, нервно посмеиваясь. Ярко-фиолетовый «фонарь» под правым глазом сиял даже сквозь толстый слой коричневатой пудры.  — Очень красивая кобылка, чем-то похожа на вас, ваше Высочество. То ли цветом шёрстки, то ли искринкой в глазах, хе-хе.

Бамблсвит шумно сглотнула где-то позади Твайлайт, и та поняла, что пора спешить.

— Что же, значит, мы подружимся, — через силу улыбнулась аликорн. Они же почти дошли до цели, и вот их задерживают какие-то охранники! Всё сегодня играло против бывшей единорожки. — Не пропустите ли нас, доблестные стражи?

— Вас, да не пропустить?..

Похожие на ворота огромные двери распахнулись. Собрав последние остатки сил, Твайлайт лихо преодолела лестницу и приземлилась на мягчайшую ковровую дорожку — вроде тех, какие расстилают перед кинозвёздами.

— Вот это да! — выдохнула чародейка, когда её глаза привыкли к слепящему свету огромных люстр. — Как... богато! Это что, настоящая пальма?..

Бамблсвит не слышала восторгов подруги. Непредвиденная задержка сбила остатки напускной смелости, вновь швырнула кобылку с водоворот сомнений. Сердце бедной пони бешено колотилось, кровь мощно стучала в висках, доводя чуть ли не до головокружения. Всего несколько метров вверх — и они снова встретятся... Момент, который пасечница ждала так долго, наконец-то наступил — и что же она теперь робеет?

«Неужели я так сомневаюсь в нашей дружбе?» — в отчаянии подумала кобылка, чувствуя, как подкашиваются и без того слабые ноги. — «Трусиха... ничтожество... Я и правда не заслуживаю её дружбы! Лайлак смелая... она будет меня презирать. И пусть, я заслуживаю...»

Розовая вспышка пробежала сквозь обессилевшее тело словно электрический заряд, прорвалась к зрению кобылки сквозь пелену слёз.

— Бамблсвит! — зазвучал в оглохшем от горя ушке голос Твайлайт. Сильные копыта затрясли дрожащую как желе на блюдечке пони. — Ну же, мы почти дошли! Неужели ты всё так просто бросишь? Она тебя ждёт!

«А если нет?» — хотелось спросить фермерше, но губы не повиновались. Напрягшись, она вывернулась из хватки аликорна и попробовала овладеть собой. «Разберусь раз и навсегда, подруги мы или нет», — с напускным холодом подумала Бамблсвит и шагнула в сторону вычурного, похожего на лакированную телефонную будку лифта^[2].

Но сказать всегда проще чем сделать, и пасечница, ежесекундно коря себя за слабость воли, замирала у декоративных фонтанчиков, пальм в расписных горшках, притаившихся в нишах статуй — в общем, у любых атрибутов немыслимо помпезной гостиницы. Твайлайт призналась, что не видела столько богатств даже во Дворце, однако не удостоила роскошества и беглым взглядом. Всё её внимание было сосредоточено лишь на одном: не повалиться на этот умопомрачительно мягкий ковёр и не заснуть. 

Но любому пути свойственно заканчиваться, и теперь только дверь разделяет еле стоящую на ватных от страха ногах Бамблсвит, слегка взволнованную Твайлайт Спаркл и загадочную «редкостную красавицу» Лайлак Линкс.

Прошла, наверное, целая вечность, когда пасечница решилась сглотнуть тревожный комок в горле и робко постучаться в дверь. Для Бамблсвит исчезло всё — и залитый ярким жёлтым светом коридор, и компаньонка рядом, и назойливый душный аромат стеблей на амулете-подковках. Тоскливо медленно тянулись секунды и минуты, тем не менее, неминуемо приближая встречу двух подруг. Она страшилась этого, почти что порывалась убежать, всунув аликорн ставший бы никому не нужный подарок… но выстояла. Пони почувствовала, как волшебница осторожно коснулась её плеча копытом, и ощутила прилив благодарности. Что бы ни случилось, Твайлайт не бросит наедине с бедой.

«Нужно только не запутаться в словах и придумать нужную тему для разговора. А дальше — как по маслу. Соберись, тряпка! Не робеть!»

Ровно через мгновение после этих грозных слов (сказанных, разумеется, про себя, а не вслух) она решительно открыла дверь… и почти сразу же нос к носу столкнулась с недоумевающей кобылкой цвета сирени. Твайлайт, заранее обещавшая ждать за дверью, вытянула шею, силясь разглядеть «любительницу лезть напролом». Насчёт красоты фермерша не солгала: туманные гривка и хвост отлично сочетались с волнистой шёлковой шёрсткой. В чуть прищуренных аметистовых глазах были видны и смелость, и душевная мягкость, и залихватский добрый задор напополам с собранностью одновременно. Метку принцесса разглядеть не смогла, да и сразу позабыла про неё: «мечтательница и фантазёрка» начала говорить приятным, хотя несколько грубым для кобылки голосом.

— Бамблсвит? — она запнулась, отступая вглубь комнаты. — Ты… Не ожидала тебя увидеть. Гм...Не то чтобы я не рада, просто…

— Попкадурак! — внезапно гаркнул попугай. Земные пони и аликорн не смогли сдержать смешка: это несколько разрядило обстановку и дало подругам несколько секунд настроиться к опасному разговору. Все тщательно заготовленные слова и фразы развеялись как дым от одного вида бедовой студентки, но теперь Бамблсвит поняла — ей достанет сил и вдохновения сказать самое главное. Лишь бы голос не дрогнул...

— Знаю, что я, может быть, не совсем вовремя, да и о таких визитах надо бы предупреждать, но… — гостья шагнула вслед за Лайлак. Твайлайт же не смогла подавить искушения встать на порог: так было удобнее наблюдать за развитием событий. — Что случилось? Я ждала тебя «На луне», думала, переживала…

— Бамблсвит… — попыталась перебить её Лайлак, но фермерша предупредительно подняла копыто.

— Не перебивай меня, пожалуйста. Если тебе стало неинтересно моё общество или у тебя какие-то проблемы, или ещё что… Ты всегда можешь мне сказать. Я пойму. Даже если ты захочешь перестать со мной дружить...

И всё-таки голос подвёл.

— Что за глупости! — воскликнула Лайлак, переставая пятиться и становясь прямо перед подругой. — У меня просто не было времени куда-то заходить и что-то говорить! Мне срочно нужна была работа, дом Пеппердэнс сгорел, мы еле вылезли, нам некуда было податься, без денег и с попугаем меня никуда не пускали, пришлось обращаться сразу и всюду, лишь бы только было на что прожить!.. — выкрикнув всё это на одном дыхании, она резко оборвала свою гневную речь. — Во имя Бабочки, как вообще можно так грубо и бестактно рассуждать, не зная и пятой части правды?! Что за наглость?! Уж прости, у меня было полтора часа на сон, и я, представь себе, не хотела тусоваться, я хотела спать!

Только тут Бамблсвит заметила, что её подруга выглядит гораздо более худой, чем следовало бы, шёрстка с гривой словно потускнели, а под усталыми глазами начали намечаться тёмные круги.

Фермерше стало стыдно. И она ещё строила обиженную фигуру! И она ещё полезла обвинять!

— Прости меня… Извини, пожалуйста, — прошептала пони и почувствовала себя неимоверно глупо. Взгляд сам собою упал на сиротливо лежащие на ковре у её ног подковки с лианами. — А я тут тебе это… подарок купила…

Больше слов не находилось и Бамблсвит, взяв сувенир, подошла к Лайлак и вложила его опешившей кобылке в копытце. Не зная, что ей делать, пасечница встала на задние ноги и с максимальной осторожностью обняла подругу. Обе чувствовали странную, чуждую скованность, не позволяющую им просто взять и переступить через маленький и несерьёзный инцидент.

Гостиничный номер наполнился отвратительной вязкой тишиной. Сердце Твайлайт пропустило удар. Ей хотелось вмешаться, что-то сказать… Но сейчас она была лишней. Где-то вдали, на горизонте, недовольно зарычал гром.

Прошла минута, другая.

Серебристые подковки с тёмными ростками упали обратно на ковёр, а две земные пони крепко и искренне обнялись, уткнувшись носиками в мягкие гривы друг друга, словно извиняясь без слов… а за что извиняясь?

Твайлайт облегчённо вздохнула и прислонилась к дверному косяку.

В окно ударил наконец-то сорвавшийся ливень.

~~~~~

Она еле успела на последний поезд «Кантерлот — Понивилль». Будь родители в городе, Твайлайт осталась бы у них, но те совершенно некстати отправились в Мэйнхэттен.

Вообще, Твайлайт уехала бы сразу после примирения, несмотря на грозу, но Бамблсвит не могла отпустить, по её выражению, «свою спасительницу» просто так, а потому пришлось весь вечер сидеть с воссоединившимися подругами, гонять чаи и обсуждать всё на свете. Лайлак решила уйти из своего Института и уехать на ферму к Бамблсвит — «всё равно у меня теперь нет денег оплачивать обучение, да и самое интересное я уже узнала, хе-хе». Принцесса, хоть и не могла представить, как вообще можно бросить учёбу, поддержала её. Остаток дня три приятельницы провели за разговорами и шутками; поедали кексы из гостиничного кафе и скармливали Попкедураку крошки. Время пролетело незаметно, и когда ещё более усталая, но донельзя довольная Твайлайт вышла из номера — подруги решили остаться там: всё равно поезда до Филлидельфии уже давно не ходили, — на улице совершенно внезапно для аликорна наступила свежая сырая ночь.

Поезд оказался для волшебницы чуть ли не самым тяжёлым испытанием за весь день: мягкий мерный перестук колёс, темнота и удобное сиденье под попой чуть ли не силой заставляли Твайлайт расслабиться и заснуть. Из последних сил сражаясь с усталостью, она создала себе магией тонкий бумажный лист, перо, зажгла на кончике рога крохотный огонёк и начала писать при его тусклом свете:

«Дорогая принцесса Луна,
Возможно, вас удивит, что в этот раз я пишу не Селестии, но не удивляйтесь. Сегодняшние свои уроки я посвящаю вам. Две пони из „На луне у Луны“ помогли мне понять кое-что, а я помогла им встретиться.
Во-первых, спасибо за бар. Ваше заведение способно многим помочь и многому научить. Я рада, что вы создали его, и рада, что побывала там. Он действительно значим. Он нужен.
Во-вторых: расстояние дружбе не помеха, но серьёзная проверка. Тяжело дружить на расстоянии, но важно лишь не забывать своего друга. Это не так уж и сложно. Пишите ему, думайте о нём.
В-третьих: не бойтесь своих друзей! Просто не бойтесь. Иногда они могут скрывать свои чувства, иногда они могут выражаться неправильно и вводить вас в заблуждение, но… не бойтесь. Высшее искусство дружбы состоит в том, чтобы быть максимально честным и правдивым перед собой и своим другом.
В-четвёртых: никогда не обвиняйте, не зная.
В-пятых: иногда быть чуточку назойливым даже полезно.
Извините за кривой слог и некрасивый почерк: сильно хочется спать. Но день прожит не зря.
Ещё раз спасибо.
Твайлайт Спаркл.»

Лёгкая вспышка — и письмо отправлено адресату. Чтобы отвлечься и не заснуть окончательно, аликорн прижалась мордочкой к прохладному стеклу, стараясь реже моргать.

Шелестели высокие мокрые травы, стряхивая холодные дождевые капли, доносились приближающиеся ароматы сонной деревушки, ещё более благоуханные после ливня; сияли умытые звёзды, а в чистом небе царила и горела круглая белоснежная луна, близкая и прекрасная, похожая на доброе родное лицо. Где-то там, на обманчиво-мёртвой поверхности возвышается единственным цветным пятном пристанище для всех расстроенных, обиженных и одиноких. Где-то там, в баре «На луне у Луны» поёт ангельским голосом ещё гостящая на пчелиной ферме Флаттершай, стреляет из вечериночной пушки Пинки Пай, едят ежевичные тортики и делятся без утайки всем наболевшим грустные и весёлые пони.

Твайлайт Спаркл не могла дождаться момента, когда она снова окажется там.

Галактический сон

Бар «На луне у Луны» по праву считается самым уютным и гостеприимным местом не только во всей Эквестрии, но и за её пределами. Пусть и находится он в неуловимом и загадочном Мире Снов, забота и внимание друзей, ласковый румяный свет и вкус отменных сладостей вполне реальны. Если сначала бар задумывался как место для всех обделённых и несчастных, то теперь он стал пристанищем для огромной, во всю страну, компании любимых и любящих товарищей — не отклоняясь, впрочем, от своего первоначального замысла. И пускай каждую ночь десятки (а то и сотни!) пони переступали порог лунного дома, впечатлялись и соблазнялись его теплом, как это ни странно, не все.

Черригалáктик была одной из образованнейших единорогов королевства. Все свои силы она отдавала учёбе и той единственной работе, которую никогда не бросала — составление карт звёздного неба, — не видя и не желая видеть ничего кроме этих двух занятий. С отличием окончив несколько престижных столичных университетов, сдав экзамены перед самой принцессой Селестией, завязав хорошие знакомства с каждым преподавателем, она... исчезла в никуда, словно растворилась в воздухе после получения очередного диплома. Отличница, победительница всех научных конкурсов даже не явилась на выпускной, получив все свои медали и грамоты почтой. Её смелый, пожалуй, даже кощунственный проект оказался осмеянным, запрещённым указом свыше — и непонятая никем гениальная пони ушла в добровольное изгнание. Друзья и подруги не могли её поддержать или переубедить, не могли защитить от нападок — потому что Черригалактик не нуждалась в друзьях и не умела их заводить. Лишь мечта, безумная и неисполнимая, была смыслом её жизни, путеводной звездой.

Черригалактик болела космосом. Мысли о его необъятной, непостижимой глубине, совершенной ледяной пустоте без единого вздоха жизни и радости, не давали кобылке покоя ни днём, ни ночью. Где-то там, прямо у неё над белогривой головой, царила непокорная Вечность, и всё, что только представляется скудному уму обывателя — всё это ничто, пыль, глупость! Всё, совершенно всё не имело ни малейшего значения: будут расти и падать цены на овёс, будет меняться мода на подковки, будут умирать и рождаться пони, а в миллиардах километров от них, слепцов, гаснут и загораются тысячелетние звёзды... Масштабы Вселенной сводили учёную единорожку с ума, но в сто крат сильнее её волновало то, что ей никогда не то что не прочувствовать — не увидеть и сто миллионной доли этого безразмерного мира. Ведь даже на то, чтобы добраться с Эквуса^[3] до хотя бы ближайшей звезды, придётся потратить целую жизнь!

Ещё в детстве, гуляя с влюблённым в неё по уши глупым жеребчиком, Черригалактик тянула его не в парк и не в кино, а к поросшему высокой густой травой нехоженому обрыву, где прекрасно было видно звёздное небо во всём блеске и красе. Бесцеремонно обрывая робкий лепет своего «ухажёра», единорожка заводила трёхчасовую лекцию о бессмысленности потребительского образа жизни и Бесконечности, для которой все они — не более чем жалкий прах на ветру. Жеребчик, как правило, сбегал через двадцать минут, а на следующий день прохаживался с более «нормальной» кобылкой. Черри же, когда поток словес иссякал, просто сидела до рассвета, заворожено любуясь гордыми глубинами, теряясь в них, после чего с огромным сожалением уходила домой, даже не вспомнив, что с ней кто-то был.

Став взрослой, единорожка не навязывала своё мировоззрение первому встречному, но безграничные, как Галактика, горькая тоска напополам с отчаянием, никуда не делись, а наоборот, росли и ширились. Уже половина жизни прошла, и чего она, Черригалактик, добилась, что сделала? И любимая Вселенная никогда не запомнит её...

Внезапное появление принцессы Луны — соправительницы Эквестрии, богини луны и ночи, сестры Селестии, существа из древнейших времён, основоположницы астрономии, и прочая и прочая — разделило жизнь кобылки на «до» и «после». Потратив последние деньги на билет, заняв у всех, кого можно было и нельзя, она на следующий же день после представления диарха народу покатила в давно оставленный Кантерлот. Конечно, её не пустили и на порог Дворца: он был закрыт на целый месяц, а все приёмы и гуляния в его стенах — отменены. Пришлось ни с чем возвращаться обратно. Пони завидовала чёрной завистью бессмертной принцессе Луне, в упор не видя всей трагедии её заточения. О, оказаться бы на её месте! Черригалактик с величайшей радостью согласилась бы провести на спутнике и тысячу, и десять тысяч лет — зато бы она хоть как-то приобщилась к тому единственному, что имело значение.

Но больше всего Черригалактик угнетало то, что космос ей почти не снился. Да и когда снился, то лишь мелькал извращённым фоном для какой-то типичной для снов фантасмагории. Разве можно в таких условиях наслаждаться его величием и объёмом? Несколько раз она пробовала путём сосредоточения и медитаций достигнуть нужного возвышенного состояния, но почти сразу засыпала от скуки и не добивалась желаемого эффекта. К какому бы методу ни прибегала отчаявшаяся пони — ничто не действовало. Чёрная магия, за которую вполне могли заточить в изгнании, сложные зебрийские руны, самонастрой, непоколебимая вера в успех — все способы только тратили время и повергали в уныние своими результатами, точнее, их отсутствием. Почему, ну почему у неё, могущей за четыре минуты выучить назубок две страницы текста, могущей на глаз определить температуру любой, даже самой дальней звезды, не получаются такие простые вещи? Разве её великолепный острый ум, отточенный до совершенства в сложнейших математических задачах, не способен на такую малую малость?..

Сотни раз пыталась волшебница забыть и отказаться от своей грандиозной мечты, пыталась не смотреть на обманчиво-мирное небо и занимала себя пустыми мыслями о завтрашней погоде и кексиках из «Конфетти»... Но каждый раз не выдерживала и, задирая голову, умоляла пустоту помочь, избавить её от этого наваждения, а ночью вновь не спала, лежала на крыше своего домика в глухой лесной деревне — там лучше видно звёзды: ненужный свет ненужных фонарей и окон в городах, как известно, мешает, — и смотрела ввысь, размышляя.

~~~~~

Та памятная ночь началась с совсем не памятного дня: сделав безо всякого удовольствия свою скучную обыденную работу (теперь Черригалактик варила вишнёвое повидло для местной дешёвой столовой под весёленьким названием «Конфетти»), пони полдня маялась, не зная, чем себя занять. Художественные книги она не особо любила, музыка и веселье раздражали, казались глупой насмешкой и издевательством над её личной трагедией и проблемами жизни вообще; на прогулках единорожка быстро уставала — да и всё их крошечное село она исходила вдоль и поперёк... С нетерпением дождавшись момента, когда на темнеющем небосводе проступят первые бледные звёзды, Черри телепортировала себя на крышу и устроилась поудобнее, наблюдая, как из-за сплошного серого облака на горизонте медленно выплывает красноватая, похожая на спелую вишенку, луна. Единорожка заворожено наблюдала за ходом величавого светила, за тем, как сумерки переходят в ночь... а потом она заснула. Такое бывало иногда, и удивило кобылку не это. Вместо диких и пугающих фигур привычного странного сна она видела широкий, полный тёплого коричного света зал, глубокие кресла и обычных нормальных пони, весёлых и болтливых, как в жизни.

Пытаясь избавиться от навязчивого видения жизнерадостных пони, Черри пробивалась сквозь толпу, увиливала от объятий и дружелюбных вопросов, толкнула лакированную дверь наружу... и застыла на пороге, как вкопанная.

Она наконец нашла то, что так долго искала.

~~~~~

Сначала Твайлайт думала выйти в Мир Снов с помощью уже привычного заклинания, но, едва её голова коснулась мягкой подушки, аликорн мгновенно заснула, через минуту обнаружив себя прямо в "На луне".

«Видимо, все попадают сразу в здание, никто не приходит снаружи. Тогда, получается, пространство Астрала является дальним космосом для этого места?»

Твайлайт глянула на сцену — сегодня публику развлекала Пинки, робкой пегасочки не было видно. Усевшись в первое попавшееся свободное кресло, кобылка представила перед собой поднос с цветочными бутербродами — он возник перед ней на низком стеклянном столике, застеленном белой скатёркой. Через минуту появился "бонус": стакан с ярко-розовым напитком, от которого шёл такой мощный аромат лесных ягод и хвои, что, чудилось, он был слышен и на другом конце заведения. Молодая принцесса подняла стакан магией и только собралась осторожно потянуть носом приятный приторный запах... как он со всей силы ударил по не готовому к такой атаке обонянию пони: задохнувшись, Твайлайт отпрянула от стакана и чуть не разлила жидкость на ворсистый ковёр. Стакан резко приземлился обратно, расплескав немного напитка, кобылка со вскриком откинулась на мягкую спинку кресла. Во рту появился стойкое ощущение малины и чего-то похожего на мяту. Слизистую невыносимо жгло. Бывшая единорожка вздохнула и глянула на аккуратные квадратики бутербродов — кушать теперь не хотелось совершенно, но можно попытаться заесть начинающуюся головную боль. Ломтик хлеба с помидором, сыром и двумя лютиками выглядел очень соблазнительно, и Твайлайт, пересилив себя, отправила его в рот. Разжевала, почти не чувствуя наверняка отличного вкуса. Так, один за другим, исчезло содержимое всего подноса, но лучше не стало, скорее даже наоборот: жара, шум, громкий смех заставили аликорна раздражённо вздохнуть и прикрыть глаза. Интересно, получится ли уснуть во сне? Вот в таком — точно нет, поняла она спустя несколько минут, когда кто-то закричал "ура" прямо у неё над ухом, заставив её подскочить на месте.

Надо выйти «подышать» — атмосфера здесь, в баре, была душная, горячая и невыносимо приторная, полная звуков и гама. Морщась и ещё ощущая вокруг себя удушливый аромат розового питья, Твайлайт вышла на крыльцо и привалилась к перилам, жадно вдыхая ледяной острый "воздух" спутника и наслаждаясь тишиной, наступившей, едва закрылась дверь. Первые секунды кобылка ничего не могла разобрать в сплошном хаосе белого и чёрного цвета, но стоило глазам привыкнуть, как аликорн заприметила небольшой силуэт, запятнавший идеальную чистоту луны. Пятнышко, догадалась Твайлайт, было пони. Наверное, тоже угораздило «попробовать» какой-нибудь ароматный напиток... Принцесса сошла с крыльца и невесомо зашагала к товарке по несчастью, заодно разглядывая её. Тёмно-синяя единорожка ровно и неподвижно сидела на жемчужном песке, её белая грива сливалась с поверхностью луны. Странным образом пони была различима на фоне антрацитовой бездны космоса. Когда Твайлайт подошла почти вплотную, она увидела метку — две вишенки на рисунке спиральной галактики, и широко раскрытые немигающие глаза рубинового цвета.

— Привет, — поздоровалась аликорн, подсаживаясь рядом. — Тоже вышла отдышаться?

Единорожка искоса посмотрела на неё и, ничего не сказав, вновь обратила своё внимание на звёзды. Это несколько покоробило принцессу, но она решила разговорить странную пони. Вдруг ей тоже надо чем-нибудь помочь, как Бамблсвит?

— Не понимаю, зачем нужны такие пахучие газировки. У меня даже голова заболела, — вымученно хихикнула Твайлайт и выразительно потёрла затылок копытом. Глянув на «собеседницу» краем глаза, она поняла, что той безразличны её попытки, и попробовала по-другому. — Ты не хочешь говорить?

— Не вижу смысла, — равнодушно бросила единорожка, не меняя позы.

— А-а-а...

Разговор зашёл в тупик. Спаркл нервно кусала губы: такое на её памяти случалось впервые. Даже когда она проводила почти всю свою жизнь в Кантерлотской Библиотеке за усердной учёбой, её так не игнорировали.

«Ой, да. Это же я всех игнорировала».

Не зная, что ещё можно сделать, Твайлайт уставилась на мерцавшее прямо перед ней созвездие Дружбы. Бледный блеск звёздной россыпи и яркое сильное мерцание самой большой звезды, Магии, заворожили и успокоили её, головная боль начала отступать. Принцесса никогда не обращала особого внимания на ночное небо, к "космическим объектам" у неё было чисто научное отношение, но теперь, увидев всю их красоту и величину распростёртой над луной "Вселенной", подумала, что было бы неплохо хоть двадцать минут любоваться ими перед сном. Мечтать, строить планы...

Движение сбоку отвлекло Твайлайт, и она глянула на единорожку — та беззастенчиво рассматривала её.

— Аликорн, — сообщила наблюдательница таким тоном, словно все вокруг были аликорнами. Голос у неё оказался сухой и невыразительный. — Метка красивая. Что она значит?

— Это Искра, символ магии. Она похожа на Элемент Магии.

— Вот как.

— А чего ты не в баре? Там весело, — опять попыталась завязать беседу Твайлайт, проклиная свой так не вовремя закостеневший язык. Хоть она и не слишком ожидала ответа, единорожка отозвалась.

— Не люблю толпу. И я здесь не за этим.

— А зачем? — рискнула спросить Твайлайт, уже догадываясь, что ей скажут. Принцесса угадала — волшебница подняла переднюю ногу и точно обвела ею безграничное небо.

— За этим всем.

— Как тебя зовут?

— Черригалактик. А ты, если не ошибаюсь, Твайлайт Спаркл. Завсегдатай Кантерлотской Библиотеки, если я ничего не путаю. Это же ты? Всегда сидела за столиком в самом дальнем уголке.

— Да, я. Вот что интересно, никто не знает меня как...

— Аликорны бессмертны? — внезапно выпалила Черригалактик, резко поворачиваясь к собеседнице и впиваясь в неё откровенно голодным взглядом. Теперь пони была полностью заинтересована.

— Ну-у-у... — растерялась Твайлайт, не ожидавшая такого нападения. — Судя по всему, да. Сами принцессы это никак не комментируют, но записи выдающихся древнеэквестриских магов — по большей части, учеников Старсвирла Бородатого и его Академии, — говорят, что да. Огромные волшебные силы, могущие подпитываться извне и из магического Потока, даруют большое здоровье и выносливость, продлевая жизнь подчинившего их. Чем лучше контроль Потока и самоконтроль, чем больше силы и чем больше источников её извне, тем больше, собственно, здоровья и жизни. И так до бесконечности... В некоторых легендах говорится также о рецептах Амброзии и прочей «пищи вечной молодости», но современная наука в это верит не больше, чем в сказки про астрологию и гороскопы. Как-то так, — только сейчас принцесса сообразила, что её, мягко говоря, занесло — сказывалась привычка.

Тем не менее, Черригалактик казалась вполне удовлетворённой — её тонкие губы даже растянулись в чём-то похожем на улыбку.

— Замечательно, — с холодным довольством произнесла она. — Помнится, я тоже любила заливать длиннющие речи всем, кто был готов и не готов их слушать.

— Что за речи?

Пони замялась. Видимо, она не собиралась обсуждать что-то настолько личное, но, подумав, начала.

— Посмотри внимательно вон туда, — тёмно-синее изящное копытце указало на Магию и словно прочертило на небе полосу, подчеркнувшую созвездие. — Всё это — бесконечность. Вечная, постоянная, надёжная. Мы все, даже ты, — мы все маленькие песчинки, сор. Для бесконечности длина нашей и даже аликорновой... аликорнской... как правильно? жизни — один миг. Как секунда пролетает за один взмах ресниц, так и для всей безграничной Вселенной мы не то что пролетаем — мы не существуем. Вся наша суть, всё, что нас окружает — ничто. Вселенную нельзя ограничить рамками ничтожных километров, нельзя подчинить пониманию, нельзя сделать обыденной и доступной, как какой-нибудь кремовый торт. Даже время теряется в её пустоте, и, и... — Черри явно могла продолжать до скончания веков, но невероятным усилием воли остановила себя. — Ну, суть ты поняла. Раньше такие лекции растягивались на несколько часов.

— Отличный рассказ, — искренне похвалила её Твайлайт. — Ты случайно не писательница? Красивая речь.

Единорожка помрачнела.

— Пыталась. Думала, что моё буквенное барахло будет кому-то интересно, но, разумеется, нет. Назвали "слишком непонятной и заумной". Естественно, лучше мы будем печатать одни и те же слезливые романы про несчастную любовь... Извини, заболталась. Ненавижу жаловаться и ныть, но заносит порой.

— Бывает, — успокоила её волшебница. — А что насчёт какой-нибудь научной литературы? Ты ведь точно разбираешься в этой теме! Сейчас как раз большое спрос на энциклопедии, попробуй!

Разговор неожиданно оборвался. Собеседница снова устремила взгляд на вселенскую панораму (если можно оскорбить её величину и масштаб таким невзрачным словом), ничего больше не сказав. Странная пони, с лёгкой неприязнью решила Твайлайт... или, возможно, просто чрезмерно скромная, как Флаттершай когда-то? Ну что ж, не хочет общаться — не надо. Посидим в тишине.

Неприятный холодок пробежал по лиловой шёрстке. Твайлайт зябко поёжилась и расправила широкие крылья, надеясь закутаться в них, как в тёплое одеяло. Ей понравилась мысль о том, что где-то далеко в Эквестрии она лежит и улыбается во сне, уткнувшись носиком в мягкую подушку...

— Можно ли здесь взлететь? — задала пони риторический вопрос и встала, с наслаждением разминая затёкшие конечности. Сколько она просидела здесь, на ледяном песке? Черри, как ни странно, — Твайлайт уж подумала, что та на неё обиделась, — ответила, как всегда, односложно.

— Попробуй.

Стоило только несильно оттолкнуться — и лунная поверхность легко отпорхнула в сторону, оставляя летунью в полной пустоте, огромном свободном пространстве. Закружились и смешались созвездия, расчерчивая затягивающую ровную черноту серебристыми полосами. Растрепались и взмыли вверх, как на сильном ветру, грива и хвост. Закрыв глаза, аликорн расслабилась и поплыла в пространстве, "перевернувшись" на спину. Безмятежность охватила её и понесла, будто могучая спокойная река щепочку. Где-то вдали, внизу, потрясённо вздыхала Черригалактик.

— Это так здорово! — крикнула Твайлайт, но её слова обратились в еле слышный шёпот. Наверное, они стали похожи на белый дымок, отстранённо подумала принцесса. — Лети сюда...

Через мгновение острожное мягкое касание к крылу вывело её из транса. Повернув голову, Твайлайт увидела восхищённую единорожку – в первый раз за вечер — и, вероятно, за всю жизнь, — она была счастлива, дала волю своим эмоциям: пыталась поглотить такую желанную картину широко раскрытыми глазами, узреть сразу всё... Зависнув в пространстве, Черри осторожно протянула копытце, словно стремясь зацепить созвездие Дружбы. Антрацитовые волны тихо покачнулись от несильного тычка, и кобылка почувствовала, как вниз по щеке ползёт непрошеная слезинка

— Чудесно, — одними губами произнесла Черригалактик. У неё, немногословной, это слово хоть и не могло передать и сотой доли всей радости и восторга, но являлось высшей похвалой. Почему она сама не догадалась взлететь?

Твайлайт изумлялась совсем другому.

— Вот что значит качественная работа! — восторженные выкрики становились похожи на шелест опадающих осенних листьев, но ей это ни капли не мешало. — Все созвездия, все системы!.. Всё точно так же, как и должно быть в жизни!.. Каждая планета на своём месте, как с карт срисовали! Сколько же труда ушло на такую... такой результат?

Ответа не последовало. Не отрываясь взглядом от небесной бездны, Черригалактик слепо нашарила своей ногой переднюю ногу Твайлайт и с удивительной силой впилась в неё, будто в спасательный круг. Первый контакт со Вселенной, такой внезапный, полностью выбил пони из колеи, она не знала, что ей теперь делать, куда парить...

Твайлайт мягко потянула её за собой — и, взявшись за передние ножки, две кобылки полетели по звёздному пространству: одна без умолку шептала, хваля проделанный ночной принцессой труд, другая — молча, стараясь взглядом обхватить всю величину воображаемой Вселенной. Совсем рядом, под боком, как рыбки проплывали Галактики, вились огненными мушками кометы, завихрялись, скручивались и изгибались в невозможных в реальности направлениях созвездия и луны.

— Ты представляешь, сколько времени заняла такая работа! Как у неё хватает сил поддерживать всё: и бар, и... и это... Вот так труд! Даже не...

— Пожалуйста, помолчи и не мешай.

Когда они миновали очередную туманность, взгляд ученицы Селестии выхватил из миллиарда серебристых крошек знакомые очертания. Твайлайт слегка повернула голову в сторону парящей рядом волшебницы, надеясь показать ей...

— Неуловимое созвездие Мантикоры, — бодро и громко, точно читая лекцию в огромной аудитории, провозгласила аликорн. Получилось, конечно, совсем не так. – Появляется на небе, согласно новейшим научным данным, раз в шестьсот лет, и последний раз было видно целиком в четырёхсот двадцатом году от изгнания принцессы Луны, когда в Праздник Летнего Солнца последние маги Академии без разрешения принцессы Селестии вывели его на небосвод, восхваляя и...

— Во-первых, — бесцветным голосом проговорила словно проснувшаяся ото сна Черригалактик. — Созвездие Мантикоры в последний раз появлялось триста лет назад, сейчас оно расформировано принцессой Луной сразу же после возвращения из ссылки — предположительно потому, что оно всё время заточения было прямо перед ней и успело дико намозолить глаза. — Твайлайт могла поклясться, что видела в рубиновых глазах собеседницы лукавую искорку. — А во-вторых, это вовсе не Мантикора, а Химера — у Мантикоры ещё по две звезды с каждого края.

До сих пор Твайлайт Спаркл, проводя ночь в баре «На луне у Луны» с бутылкой памятной ярко-розовой шипучки, не может понять, чему она тогда удивилась больше: тому, что какая-то неизвестная провинциальная кобылка разбирается в астрономии лучше неё... или тому, что после своей тирады Черригалактик широко и искренне улыбнулась и, подлетев поближе, по-сестрински похлопала её, ошеломлённую, по плечу.

~~~~~

Так и началась их дружба. Черри оказалась очень интересной и умной собеседницей, много знавшей и разбиравшейся в астрономии как в чём-то пустячном и лёгком. Каждую ночь Твайлайт спешно «снилась» к седогривой пони и они, даже не заходя в бар, путешествовали, осторожно взявшись копытцами, и каждый раз улетали всё дальше, и дальше, и дальше... Иногда принцесса пробовала заикнуться о другом времяпровождении, но видя блаженство подруги, ничего не говорила. Потом хитро налаженная система заклинания будила её в полседьмого утра, а Черри...

Они говорили обо всём — точнее, Твайлайт говорила и рассказывала, единорожка же молча слушала, изредка вставляя односложные комментарии, но сама разговор никак не продолжая и ничего не спрашивая. Какой была её жизнь вне межзвёздных полётов, чем увлекалась, о чём думала — всё это оставалось для аликорна тайной, покрытой мраком. Несколько раз она задавала наводящие вопросы в надежде, что Черри попадётся в её «ловушки», но единорожка виртуозно парировала. «Просыпаясь» на луне, Твайлайт сразу видела знакомую тёмно-синюю фигурку, казавшуюся чёрной на кипельно-белом фоне спутника.

И с каждым разом Олицетворение Магии чувствовала: она привязывается к этой странной отчуждённой кобылке. Её трескучий безжизненный голос, сухие глаза, жёсткая шёрстка — всё в единорожке притягивало, очаровывало каким-то странным очарованием увядшего ноябрьского сада. Твайлайт поймала себя на мысли, что ей очень хочется увидеть Черри в жизни, в быту. Где она живёт, что ест и пьёт? Возможно, у неё есть семья, подруги?

Укладываясь в постель ровно через неделю после той памятной встречи, Твайлайт поставила себе задачу: разузнать о кобылке всё, что можно. Самые тонкие намёки, самые осторожные вопросы...

«В конце-то концов, принцесса Дружбы я или нет?» — подбадривала себя аликорн, поудобней зарываясь в плед.

Появилась она, как обычно, уже в баре. До лакированной двери можно было дотянуться крылом. Несколько минут Твайлайт меланхолично разглядывала медную дверную ручку, соображая, что же сказать, как подготовить почву для расспросов... Быть может, парочка кексиков подсобит в нелёгких раздумьях? Ведь у них в любом случае есть целая ночь... ну, у Черри точно. Да и Твайлайт была не против хорошенько выспаться.

Кексик сменялся кексиком, превосходный дюшес тёк в пересохшее от волнения горло рекой, но бывшая единорожка так и не решалась выйти наружу к приятельнице, начать откровенный разговор глаза в глаза. Соблазн отыскать её имя в списках лучших институтов страны и отследить дальнейшую судьбу был велик... Но скрытная Черригалактик наверняка бы страшно возмутилась и обиделась — не стоило даже думать о такой подлости.

Как же решиться, как же решиться... Ещё ни разу Твайлайт не встречала настолько ушедшую в себя пони. Аликорн ничего о ней не знала, кроме её фанатичной любви к космосу и презрения ко всему, что космосом не являлось. Предложить ей целый день веселья в Королевском Планетарии? «Зачем мне бездарная подделка, когда есть реальное небо» — проговорила маленькая воображаемая Черригалактик в голове принцессы. Или совместная работа над Большой Энциклопедией, предложение хорошего оклада и квартиры в центре столицы? Если только единорожка не была богата и без того... А ещё, судя по её речам, она презирала материальные ценности...

— Эй, Твайлайт.

Подскочив, пони быстро обернулась, стряхнув копытом тарелку с недоеденными кексами, и наткнулась на ничего не выражающий взгляд Черри. Даже то, что её тихий скрипучий голос прорвался сквозь шум и гам бара, не удивляло так, как приход кобылки в столь чуждое ей по духу место.

— О... Приветик! — со всей возможной радостью произнесла Твайлайт. Время на подготовку закончилось. — А что ты здесь, м-м... делаешь? Я думала, ты больше любишь сидеть снаружи...

— Подумала, что, раз это сон, здесь будет любая еда, какую я захочу. Надеюсь, мне сейчас приснятся пончики с карамелью и «Дасти Крим», — ответила она, усаживаясь слева от Твайлайт. — В нашей глухомани из молочных напитков продают только прокисший кефир.

Аликорн застыла. Мысли её вновь начали свой хаотичный бег, сталкиваясь в умозаключения и догадки, — ох, ну почему она всё поняла лишь сейчас? Черри не была скрытной, как, например, Флаттершай несколько лет назад, — Черри просто не трепалась обо всём подряд, как Пинки или Рэйнбоу. Да ведь она, Твайлайт, почти не разговаривала с новой подругой на некосмические темы... какие выводы она вообще собиралась делать? Достаточно было просто поговорить на не слишком личные темы, постепенно уходя всё дальше и дальше в глубины загадочной души...

— Э, Твайлайт? Всё хорошо?

— О, а, ага, — рассеянно отозвалась та, не выныривая из глубин своих раздумий. — Просто... Думаю кое о чём.

— Это хорошо, — безразлично пожала плечами Черри и посмотрела на возникшие блюда. Твайлайт чуть склонила голову и посмотрела тоже.

Пончики с карамелью и «Дасти Крим». Хит продаж в «Пончиковой пони Джо»: идеальные глазированные шарики апельсинового цвета и молочный коктейль с голубикой, малиной, шоколадным соусом и маленькими розовыми зефирками... Живот принцессы не по-королевски заурчал. Сколько лет она не ела всю эту вкуснотень! «Пончиковая» была ближайшим заведением к Академии Одарённых Единорогов Селестии, и молодые волшебники каждый вечер после занятий бегали к доброму кондитеру на ранний ужин... На самом деле, этот вкусный дуэт продавался по заоблачно высоким ценам — но для тех, у кого глаза не покраснели от упорного чтения учебников, и рог не выстреливал устало хаотичными искорками магии. Школяры с удовольствием лакомились прекрасным десертом, обычным пони приходилось покупать что-нибудь дешевле или же тратиться.

«Ностальгия отвлекла меня от анализа», — досадливо поморщилась кобылка и снова нырнула в поток мыслей. Итак, Черригалактик училась когда-то в той же Академии. «Ты, если не ошибаюсь, Твайлайт Спаркл. Завсегдатай Кантерлотской Библиотеки, если я ничего не путаю», эхом раздалось у неё в голове. Вероятно, они даже были знакомы... Разрозненные факты медленно собирались в одно целое.

И Твайлайт решилась.

— Тоже любила этот комплект? — спросила она, носом показывая на высокий фужер с коктейлем. Черри, медленно жевавшая пончик, исподлобья глянула на неё.

— Да, — будто бы нехотя призналась единорожка. — После того, как «Вишнёвый закат» перестали готовить, я думала, больше ничего никогда в его забегаловке не куплю. Но это... вкусно. Пожалуй, мне даже...

Она неожиданно замолчала, как выключенный радиоприёмник, и хмуро опустила глаза.

«Нравится», закончила Твайлайт за неё. Никакого «Вишнёвого заката» принцесса в жизни не пила, но поздно отступать...

— «Вишнёвый закат»?! Кажется, я помню что-то такое... С корицей, да?

Взгляд Черри этим вечером отлично изображал феникса: то потухал и рассеивался пеплом какой-то ещё не понятой аликорном обиды; то опять загорался нездоровым восторгом.

— О Луна, да, с корицей! — Твайлайт и не представляла, что жёсткий утомлённый голос кобылки мог быть таким живым. — Этот Джо постоянно перебарщивал с корицей, поэтому никому мой «Вечерний закат» не нравился. Ну вот и хорошо, я могла покупать его литрами... Так хорошо было смотреть через окошко на горизонт и пить вкусный коктейль, заедать его яблочными чипсами, сидеть до закрытия и до поздней ночи гулять... гулять...

Словно сама Мечта поселилась в распахнутых глазах Черригалактик — но на одно мгновение. Договорив, волшебница вновь увяла, и теперь казалась почти что сердитой.

«Я могу понять её», — с радостью подумала Твайлайт. — «Я была такой же. Она хочет общения, поговорить...»

— Прекрасное время, не правда ли? — тихо спросила кобылка и осторожно положила копытце поверх неухоженной ножки подруги. Только сейчас Твайлайт заметила разительное отличие волшебницы от любого другого посетителя бара: Черри была неухоженной. Сон сглаживал любые недостатки внешности, но единорожка всё равно выглядела запущенной: давно не мытая грива, свалянная грязноватыми прядями, странная худоба — сквозь кобальтовую шёрстку уже проступали рёбра, — нервно вздрагивающие ушки...

— Прекрасное время, — ледяным тоном отозвалась Черри, грубо скинула ногу принцессы с своей и, чтобы скрыть подступавшие слёзы, магией приблизила фужер к лицу. Знала бы Твайлайт, какая буря металась в её душе! Годы непонимания и одиночества сделали из темпераментной говорливой поняшки собранную молчаливую кобылу с трезвым холодным умом, тщательно взвешивающую слова и контролирующую себя с достойной Сестёр-Богинь строгостью, но как иногда хочется дать выход эмоциям, посмеяться, поговорить...

«И наступить потом на те же грабли, ага», — оборвала себя чародейка. — «Выбрось эту сентиментальную чушь из своей тупой головы».

Твайлайт не знала о буре, но догадывалась — и, пока единорожка пыталась перебороть себя, с состраданием разглядывала её несчастную мордочку. Аура одиночества и безнадёжности окружала белогривую кобылку будто тесный кокон... какая бабочка может выйти из него? Старлайт Глиммер, Сансет Шиммер, принцесса Луна — эти пони остались когда-то без внимания и поддержки, замкнулись в себе и выбрали путь зла, хоть и были добрыми по натуре. Черригалактик не могла, не должна была повторить их ошибки!

Похоже, пора немного надавить.

— Давай по-честному, Черри, — ласково, но твёрдо произнесла Твайлайт, чуть нагнувшись к подруге и опять обхватывая её копыто своим. — Давай поговорим начистоту. Я вижу, тебя что-то очень беспокоит — расскажи мне всё, и я обещаю тебе помочь!

Неловкая тишина повисла над столиком волшебниц, отделяя их от шумного бара. Твайлайт надеялась, что её нежный умоляющий взгляд растопит холодное сердце кобылки, Черри же смотрела на неё как смотрят столичные аристократы на толпу говорливых непосредственных земнопони, расставляющих свои лотки на базарной площади перед Дворцом, — с недоверием и лёгким презрением, чуть испуганно.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем единорожка разомкнула пересохшие губы.

— Ты это серьёзно? — только и сказала она.

— Конечно! — уцепилась за спасительную нить Твайлайт. — Каждая пони важна и значима, Черри! Самый важный урок, который я выучила за всю свою жизнь, — дружба действительно способна на многое! Поверь, я действительно считаю тебя подругой. Нет такой проблемы, которую нельзя решить...

Пугливая мягкость исчезла из глаз Черригалактик, будто её и не было.

— Ты ничего не понимаешь, Твайлайт, — жёстко сказала пони и с грохотом отодвинулась от столика. Каким образом мягкое кресло с обёрнутыми тканью ножками могло греметь по пушистому ковру — та ещё загадка, но аликорну было не до того: несчастливица стремительно удалялась, бесцеремонно распихивая весёлую толпу посетителей.

— Подожди, Черри! — взвыла принцесса, перевешиваясь через спинку кресла и яростно размахивая передними ногами; кобылка даже не обернулась на отчаянный крик. Догонять её уже поздно, времени подумать не осталось, и Твайлайт ляпнула первое, что пришло в голову. — Тогда я сама тебя найду! Перерою всю Эквестрию, но обязательно найду!

Черри замерла и как-то странно покачнулась, вильнула всем телом, будто пьяная, — на миг Твайлайт показалось, что она сейчас упадёт в обморок, но, едва аликорн подумала об этом, оскорблённая кобылка сорвалась в галоп и... Не достигая двери, исчезла в ослепительной бело-голубой вспышке. Бывшая единорожка не успела зажмуриться, и всплеск магии ослепил её.

Твайлайт знала, что телепортация здесь невозможна — тогда что Черри сделала? Такая яркая вспышка, такая... настоящая.

Принцесса огляделась и увидела старых знакомых: среди массы разноцветных пони засияли два огонька, бледно-сиреневый и медово-рыжий. Сначала она решила подойти к ним и поболтать, может быть, рассказать о своих затруднениях... Но вместо этого только подсела поближе: так, чтобы видеть всё и остаться незамеченной. Ей хотелось увидеть процесс пробуждения.

Нежность и умиление переполняли сердце Твайлайт: мир менялся с каждой парой счастливых подруг! Не существовало большего наслаждения, чем наблюдать за их смехом, шутками, разговорами и смутно осознавать, что есть в их счастье капля твоего труда, твоей магии...

Болтовня внезапно прервалась — Бамблсвит дёрнулась словно ужаленная в круп и тоскливо возвела глаза к потолку.

— Проклятый будильник меня будит, — пожаловалась она. — Пойду просыпаться... Ты точно-точно завтра приедешь?

— Клянусь, — пообещала Лайлак Линкс. Пасечница заметно расслабилась.

— Вот и чудненько! Смотри мне! Хорошенько выспись завтра перед поездом и не ешь помидоры в дорогу; ты знаешь, что с тобой происходит после килограмма помидоров! И не забудь сувенир в гостинице... как в прошлый раз. Посмей хоть на денёчек задержаться, п’нятненько? Я и так слишком долго тебя ждала!

Лайлак расхохоталась.

— Я уже забыла, о чём ты сказала сначала. Можешь всё повторить?

— Ах ты!..

«Слишком... мило...» — сердце принцессы сладко сжалось в комочек чистого обожания.

Прошло ещё несколько минут, а пони за столиком никак не могли распрощаться. Твайлайт терпеливо ждала, пока громкий вопль сбоку не отвлёк внимание; странная единорожка, неестественно вздрагивая и подпрыгивая, выскочила прямо перед её столиком, чуть не перевернув его.

— Ты мне ещё за это ответишь, ясно? Поняла меня, а? Я тебя в порох перемолочу, гадюка! Я такую подставу никогда тебе не прощу!

Твайлайт была в лёгком ступоре: она никогда не видела таких скандальных пони в лунном баре... да и в жизни редко, честно говоря. Стоило бы вмешаться, отстранённо подумала принцесса, разглядывая нервные конвульсии истеричной кобылки; особенно взгляд притягивала её правая передняя нога, слишком тощая и сухая по сравнению с остальными, — будто странный вампир высосал соки из этой ножки, оставив кость, обтянутую короткой тёмно-бирюзовой шерстью с пятнами... сажи, что ли? Твайлайт надеялась, что это всего-навсего сажа.

Разразившись бурной бранью, единорожка широко мотнула головой и вздохнула.

— Я просыпаюсь, — буркнула она себе под нос; маленький огонёк загорелся на острие короткого рога, раскидывая вокруг себя прозрачно-рыжие лучи. Силуэт скандалистки замерцал, рассеиваясь, как облачко цветного тумана, пока лучи не окружили её всю.

Аликорн очнулась от наваждения — только сейчас она вспомнила, что ей, как принцессе, полагалось утихомирить крикливую пони. Но ритмичные вздрагивания больной ноги как-то странно завораживали... Оказывается, в Эквестрии гораздо больше нуждающихся в помощи, чем Твайлайт себе представляла.

Тем не менее, самое главное он увидела — заклинание пробуждения. Совсем не то, что сотворила, убегая, Черригалактик. Вся магия в баре соответствовала самому миру, была тихой и неяркой... сонной; волшебство единорожки было на порядок сложнее, Твайлайт в этом не сомневалась.

Что ж, пора за работу! Так не хотелось покидать уютный бар...

«Ну нет, сегодня я и без того вела себя просто ужасно! Когда я успела стать такой... безответственной?..»

Мурашки ужаса пробежали по её спине, и Твайлайт, стараясь не останавливаться на леденящей кровь мысли, — только неконтролируемой паники на глазах у всего народа ей не хватало! — сосредоточилась на своём заклинании. Идея покинуть Мир Снов, пролетев через космос, соблазняла... но надо торопиться. Пони расслабилась и зажгла рог; прохладные струйки чародейной энергии, словно нежные шёлковые ленты, обвили её ноги и крылья. Касания волшебства были такими приятными, ластились, будто стая сиреневых котят, и Твайлайт, забыв обо всём, упала в их мягкие объятья, пока веяния не стала плотнее, белее, окончательно превратившись в простынь и одеяло на широкой кровати в спальне понивилльского Замка.

Твайлайт открыла глаза и быстро взглянула на будильник — золотистые цифры призрачно светились в темноте, показывая половину четвёртого. Спать больше не хотелось. Отшвырнув одеяло, кобылка выскочила из тёплой постели и потрусила вниз, в свой рабочий кабинет.

~~~~~

Молодая принцесса не могла объяснить — ни Спайку, ни подругам, ни даже самой себе, — почему дела и проблемы заведения Луны так её беспокоили. Безусловно, она не могла стоять в стороне, когда под угрозой стояли дружба и чьё-то счастье, но ведь невозможно помочь каждому и каждой — один из множества грустных законов жизни богини-правительницы. Интересно, случалось ли такое с Селестией, Луной, Каденс? Пытались ли они охватить своим вниманием и любовью всех сразу, постепенно сдаваясь под натиском великого, необъятного количества бедствий, от действительно важных и до по-смешному бытовых? Как смогли они устрожить свои сердца ровно так, чтобы сохранять ледяное спокойствие в ответ на смерти, болезни, разорения, — и не загрубеть, не замкнуться ото всех в своей непостижимой ни для кого божественности?

Твайлайт остановилась и посмотрела на лежавший перед ней лист: задумавшись, она механически водила перьевой ручкой по бланку. Вместо данных о Черригалактик поля оказались заполнены каракулями.

— Глупая пони, — процедила принцесса сквозь зубы и в раздражении смяла бумагу телекинезом. — Придётся всё начинать сначала.

Итак, дубль-два. Твайлайт собиралась написать заявку в Розыскной Корпус Королевской Стражи: для этого требовалось указать всё, что было известно о «потеряшке». Стиснув зубы, бывшая единорожка приказала себе отложить все возвышенные мысли до отпуска и заняться наконец-таки работой.

«Имя: Черригалактик,

Раса и пол: кобыла-единорог,

Метка Судьбы: две красные вишенки на фоне спиральной галактики,

Внешний вид: тёмно-синяя шерсть, белые грива и хвост, глаза рубинового цвета. Выглядит истощённой и усталой, возможно, недоедает или живёт в неподобающих условиях,

Уровень образования, особенности речи и поведения: проявляет высокий уровень образованности, судя по косвенным признакам, ранее выпускница Академии Одарённых Единорогов Селестии. Имеет обширные познания в области астрономии. Характер скрытный, вероятно, является социопаткой, живёт в аскетизме. Отрицает материальные ценности,

Место жительства: с высокой долей вероятности, это не Кантерлот, Понивилль или прочие оживлённые города. Один раз в беседе неосторожно проговорилась о «глухомани»,

Особые приметы: не наблюдаются,

Прочие указания, замечания: не имеются.»

Немного подумав, Твайлайт аккуратно прочертила карандашом дополнительную строчку, дописала «Прошу разыскать как можно скорее!» и поставила свою изящную подпись в самом уголке документа. Белоснежный конверт с глянцевой маркой проглотил письмо, и пони, воровато оглядевшись, быстро лизнула языком клейкую ленту, запечатала послание.

Спайк ещё спал и просыпаться явно не собирался, — аликорн не стала его будить. Пока Помощник Номер Один видит десятый сон, её собрат по ночным изысканиям, верный труженик готов принять ночную вахту.

— Совелий! — тихо позвала Твайлайт, и филин с приветственным «ух» слетел на стол откуда-то с потолка. — Отнеси, пожалуйста, это письмо в Кантерлот, капитану Острое Око^[4]. Не заблудишься?

— Уху? — удивлённо угукнула птица.

— Да-да, Ночная Стража. Их штаб-квартира в соседнем доме напротив Отделения Рыцарей Дня.

— Ухм?

— Да, я знаю, что слова «отделение» и «Рыцари Дня» стилистически не сочетаются! Им стоило бы назваться «Орден Рыцарей Дня» или... да это вообще неважно! Пожалуйста, просто отнеси письмо и возвращайся, пока ночь не закончилась.

Совелий закатил глаза и сотворил странный жест крыльями, который бывшая единорожка расценила как «пожатие плечами».

— Уху, — примирительно сказал филин и, взяв лапками свиток, выпорхнул в окно навстречу первым лучам рассвета. Твайлайт долго смотрела ему вслед, пока он не потерялся маленькой точкой в огромном чёрно-синем, с уже розоватыми краями, небе. Передышка закончилась, осталась самая сложная и опасная работа — распланировать все возможные варианты диалога, предугадать все фразы и реакции Черригалактик. В том, что Розыскной Корпус её отыщет, Твайлайт не сомневалась, но вот как отыскать дорогу к холодному сердцу...

Что ж, кажется, вечеринка с друзьями опять переносится на неопределённый срок. Аликорн громко вздохнула и с отчаянием прижалась к спинке кресла, потирая лицо копытами: назвалась, как ЭпплДжек говорит, груздем — полезай, значит, в кузов.

«Я сама втянулась в это», — напомнила себе Твайлайт и вновь взялась за перо.

~~~~~

Ответ пришёл через несколько дней — обычно сыщики Корпуса справлялись максимум за сутки. Всё, что касалось прошлой жизни Черригалактик, без труда нашлось в архивах, нескольких газетных статьях и памяти очевидцев, однако чем старше становилась кобылка, тем больше её судьба покрывалась туманом неизвестности.  И всё-таки, вот они — самые полные сведения, какие удалось отыскать... даже те, которые очень тщательно запрятали. Признаться, у Твайлайт глаза полезли на лоб, когда ей в копыта легла пухлая, посеревшая от времени папка с таким содержимым... Но, с другой стороны, кто ещё, как не Черри, способен на подобное? Разве только сама Твайлайт... Найденное заставило принцессу призадуматься: если сначала она была уверена, что замкнутость и отстранённость являлись следствием любви к Вселенной, то теперь аликорн считала иначе: недружелюбный характер единорожки мог сформироваться под влиянием... тех вещей, что последовали после появления странной папки. Но сейчас важно не это.

Черригалактик ожидала её (на самом деле не ожидала и, вполне возможно, даже не хотела видеть, но Твайлайт убеждала себя в обратном) где-то в безграничных северных лесах за Кантерлотской Горой, в полузаброшенном посёлке на берегу большой полноводной реки. Сады, бывшие дачи столичных снобов, целые рощи из яблонь, груш и слив; вековые ели чудовищной высоты плотно переплетали свои огромные разлапистые ветви — каждая шириной не менее половины Понивилля, — не пропуская ни лучика света на полянки. Разваленные избушки, пересохшие колодцы, единственное в деревне кирпичное белое здание с выцветшей надписью «Конфетти» — всё крохотное садоводство выживало кое-как, будто бы придавленное тенью Горы, обитая в вечном мраке.

Дом кобылки — весь заросший сорной травой и колючим плющом; с выбитым окном и огромной зияющей дырой в крыше, — стоял на краю небольшого утёса, с которого хорошо просматривалась река, и находился на приличном расстоянии от села. По просьбе молодой принцессы сыщики Корпуса не стали обыскивать здание. Твайлайт решила сама осторожно туда наведаться, чтобы не растерять последние остатки доверия.

Ну и что с того, что, по словам жителей деревни, в доме давно уже никого не было, а сама Черри в один прекрасный момент бесследно исчезла, никого не предупредив? Твайлайт не собиралась усугублять ситуацию ещё больше, вламываясь в чужое жилище без спроса, или, ещё того хуже, с помощью каких-то двух молодчиков из Королевской Стражи! Нет, аликорн самолично прилетит на место, немножко потопчется на пороге и, допустим, что-то подскажет ей о судьбе подруги.

Решив не откладывать расследование в долгий ящик, Твайлайт начала сборы на следующее же утро. Проснувшись с первыми петухами, она, даже не позавтракав, забросила в седельную сумку несколько книг, свои заметки, парочку бутербродов, кошелёк и — никогда нельзя приходить в гости без подарка! — прямоугольную коробочку в синей обёрточной бумаге. Солнце только-только взошло из-за горизонта, и воздух ещё хранил свежесть ночи; Твайлайт с наслаждением втянула ноздрями прохладный ветерок, не сумев сдержать довольную улыбку. Что бы ни ждало её впереди, сейчас её ждёт несколько часов прекрасного полёта.

Однако путешествие оказалось несколько длиннее. Даже с картой, парящей рядом в хватке телекинеза, аликорн долго выискивала взглядом маленькое село, то подлетая очень близко к земле, то поднимаясь к облакам и осматривая местность с высоты птичьего полёта. Тень Горы сбивала с толку, глаз терялся в однообразной тёмно-бирюзовой и малахитовой мешанине елей...

Через ещё полтора часа бестолкового порхания в воздухе принцесса наконец-то заприметила деревушку — здание столовой «Конфетти» неожиданно выступило из сине-зелёной гущи ярким белым пятном. Обрадовавшись, Твайлайт приземлилась точнёхонько на грязную крышу. Посадка вышла немного жёсткой, и пони ушибла копыта, но боль сразу исчезла, заглушенная вернувшейся тревогой.

Стремительно темнело. Засветив кончик рога, Твайлайт побрела по тропинке. Несмотря на лёгкую усталость, прочно вцепившееся в сердце нехорошее предчувствие и предстоящий разговор с Черригалактик, аликорн не отказала себе в удовольствии полюбоваться живописными местами. Идти было неудобно: тяжёлые ветки ёлок порой свешивались до земли, не давая проходу; несколько раз кобылка влипала мордочкой в жирные нити паутины — к счастью, Твайлайт повезло не встретиться с хозяевами природных плетений. Узкая ровная дорожка, протоптанная некогда сотнями копыт, покрывалась тонкими стебельками вновь растущей травы. За всё время прогулки бывшей единорожки не попалось ни одной живой души кроме парочки ежей; иногда Твайлайт мерещился тёплый свет чьих-то окон, еле различимый из-за расстояния и густой еловой хвои. Когда принцесса проходила мимо густых зарослей кустов ежевики, дикой малины и других ягод, ей послышались весёлые разговоры и смех: повернувшись и на всякий случай приготовившись атаковать, Твайлайт с удивлением увидела двух товарищей, чуть ли не целиком влезших в колючие ветви. Она немного понаблюдала за странной парочкой — те не обратили ни малейшего внимания на появившийся источник розового света, увлечённо разглядывая нечто в изумрудной листве, — и пошла дальше. Что ж, эта деревня отличное место для странноватых пони... но друзья-в-ветвях были радостными, живыми и, как смогла разглядеть Твайлайт по их мордочкам, добродушными. А что же с бедной Черри?..

Пони не заметила, как поднялась на утёсик — уже окончательно стемнело; одинаковые, вырезанные как по шаблону ели не давали ей нормально сориентироваться. Дом Черригалактик вырос будто из-под земли, и Твайлайт, конечно, знала, что он будет не в самом лучшем состоянии, — даже успела выстроить целую теорию, почему Черри ей ничего не рассказывает: живёт в нищете, боится, гордая, насмешки со стороны обласканной жизнью принцессы...

Что за бедствие приключилось с домом белогривой молчуньи? От дощатого заборчика осталась пара палок, весь двор — в колючих сорняках с пони ростом, вишнёвые деревца с больными неухоженными листьями так и ломятся от крупных сочных ягод... Твайлайт невольно облизнулась и переступила с ноги на ногу. Итак, она на месте... Что дальше? Уйти? Заглянуть хоть одним глазком внутрь? Вернуться в бар и подождать, когда Черри вернётся? Вернётся ли?

С ней могло произойти всё, что угодно. Твайлайт ясно представила, как заплаканная единорожка вбегает в свою ванную комнату, чтобы смыть ледяным душем боль и обиду, рассказать боль обжигающе-холодной воде... но кафель на полу скользкий и мокрый...Черри неловко поскальзывается и ударяется головой прямо о...

Тьфу! «О Селестия, что за мерзкие мысли!»

Ноги сами понесли принцессу вперёд. Что, если у единорожки серьёзные проблемы со здоровьем — это, кстати, объясняет её ужасный вид, — и после ссоры ей стало плохо, прихватило сердце или что-то такое... Спасительное лекарство так далеко, магия не слушается полуживую кобылку... Некого позвать на помощь...

Сильный удар о ветхую, но всё-таки твёрдую дверь отрезвил Твайлайт. Дверь закрыта, крыльцо скрипит... Некогда, некогда ненавидеть себя за эти необузданные, совершенно алогичные догадки! Усилием воли аликорн схватила свой разум за удила и сконцентрировала всё внимание на простенькой защёлке с той стороны двери. Хватило одной вспышки волшебства, чтобы давно проржавевшая задвижка рассыпалась в порошок. Черри явно не беспокоилась о безопасности — в Понивилле такими закрывали разве что уличные туалеты...

Твайлайт осторожно просунула мордочку в щель, но не успела ничего увидеть или услышать: словно вся пылища мира впилась ей в нос! Пони чуть не кувыркнулась с крыльца, громогласно чихая; даже старый домик затрясся вместе с ней. Несколько мучительных минут ушло на освобождение бедного фиолетового носика, однако обоняние вернулось через полчаса.

Досадуя на свою глупость, принцесса нацепила на мордочку заслон из магической энергии и вернулась в прихожую. Теперь Твайлайт не церемонилась: от её «апчхи!» наверняка сотряслась сама Кантерлотская Гора, так что кто бы ни был сейчас в домике, он — точнее, она, — поняла, что прибыли нежеланные гости.

— Черри? — вопросила Твайлайт в тёмную пустоту. Свет её рога выхватывал из тьмы простенькую мебель, продавленные диван и креслица, треснувшее зеркало, — через минуту представление о маленькой неинтересной гостиной окончательно сложилось, и кобылка осторожно, как на тонкий лёд, ступила на древний паркет. Приходилось выворачивать шею под невозможными углами, чтобы не попасть лицом в густую паутину.

Потом Твайлайт заглянула в ванную комнату, обрадовавшись и ужаснувшись в один момент. Обрадовалась она тому, что Черри не поскользнулась на мокром кафеле и не... Повод ужаснуться был серьёзней: в такой ванной комнате могло произойти нечто в разы страшнее, чем просто удар головой. Ржавый водопроводный кран, закрученный в спиральку с обугленными краями, лежал перед копытами принцессы как молчаливое свидетельство... чего-то невероятного и пугающего. Интересно, как Черри смогла расколоть на мелкие кусочки чугунную ванну?

В заваленном книжками и пожелтелыми газетами чулане Твайлайт отыскала прелюбопытный экземпляр «Физики без границ» и, стараясь заглушить возмущённые крики совести, бережно положила его в сумку. Столько интересных книг... Похоже, за ними Черри хоть как-то, но ухаживала, — здесь слой пыли был значительно тоньше, чем на любом другом предмете в доме. Пообещав себе обязательно что-нибудь сделать для спасения прекрасной литературы, кобылка двинулась дальше.

Оставались кухня, спальня и чердак — принцесса уверенно двинулась к закрытой комнате с крепкой прочной дверью и хорошим замком. Все мысли о морали и законности такого вторжения давно исчезли из головы Твайлайт, остались лишь уверенность и какой-то странный азарт. Присев перед замочной скважиной, кобылка легонько ткнула её кончиком рога: будто мельчайшие разряды тока побежали по сложному механизму замка, безнадёжно его ломая. Там чуть уменьшить, там надавить...

Что-то глухо щёлкнуло, и дверь приоткрылась, приглашая.

И Твайлайт увидела Черригалактик вживую.

Ярко-розовое пятно волшебного света искажало цвета и придавало кобылке жутковатый потусторонний вид. Мордочкой она уткнулась в спинку дивана, длинная грива, свешиваясь до земли, жирно поблёскивала в малиновых лучах. Нелепый грязно-серый плед полностью скрывал всё тело пони, однако невозможно было не заметить её ужасающую, невозможную худобу.

Как ни странно, Твайлайт не испугалась. Глубоко внутри себя, своей души, она уже готовилась увидеть смерть... и принять её. Молодой принцессе ещё не доводилось встречаться с чьей-то смертью, и пока что ей не было страшно... просто очень и очень грустно. Примерно как тогда в детстве: провожая свою единственную близкую приятельницу из младших классов Академии на перроне, единорожка понимала, что эта разлука — навсегда, и теперь она будет одна; на душу легла какая-то горькая пустота, заставляющая плакать от обиды и осознания, что они с подружкой видятся в последний раз и больше никогда не будут вместе играть и учиться.

На негнущихся ногах аликорн поплелась к диванчику... и с размаху врезалась в невидимый магический щит, тотчас же гневно сверкнувший синими всполохами. Всё поплыло, закачалось перед глазами Твайлайт, и она схватилась копытом за гудящую голову. Мир вновь исчез во тьме: удар сбил заклинание освещения. Пару секунд пони тёрла ушибленный лоб, терпеливо дожидаясь, когда пройдёт ноющая боль, и с третьей попытки вернула огонёк на остриё своего рога. Диван с бездыханной кобылкой продолжал расплываться и покачиваться, но Твайлайт удалось сфокусировать глаза в одной точке, точнее — на грязно-белой гриве, и медленно отвести взгляд вниз.

Да, прозрачный магический купол хорош — только тонкая полоска гари на полу могла вызвать подозрение у знающего волшебника. Где-то за постелью наверняка стояли аккумулятор и распределитель энергии, причём довольно мощные, Твайлайт слышала их тихий мерный гул... но зачем они вообще нужны? Что это, попытка мумифицировать себя? Опять же, для чего?

Вот теперь Твайлайт стало жутко. Она одна в забытой Богинями лесной глуши, в разрушенном доме, с мёртвой кобылкой на расстоянии вытянутой ноги... Аликорн в тревоге завертела головой: здесь ведь нет могучего артефакта, взявшего её на мушку и уже готового разрядить мощный заряд волшебства ей в лицо? Или... что, если всё это — грандиозная ловушка, и через секунду принцессу — растерянную, безоружную и с начинающейся головной болью, — схватят беспощадные враги?  Или...

Смятенный взгляд скользнул по чему-то белому, что не было гривой Черригалактик, и Твайлайт ухватилась за пыльно-блёклое прямоугольное пятно как за последнюю надежду что-либо прояснить... да это и была последняя надежда.

Чуть выше головы принцессы висел кусочек бумаги в клетку, криво вырванный из тетради. Он оказался прикреплён прямо к щиту, отчего края записки обуглились, а сама она свернулась, как высохший древесный лист. Осторожно сняв письмо, Твайлайт приблизила его к себе и начала всматриваться в высокие тонкие буквы, давно выцветшие от пыли и времени.

«Пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, не будите меня, не трогайте и вообще ничего не делайте. Всё хорошо.

Я просто сплю. Можете забирать любые вещи.

Я сделала это по доброй воле. Никто меня не принуждал. Никто мне не угрожал.

Мне просто нечего делать в этом мире. Надеюсь, что добрый сон станет мне настоящим и любимым домом

Если вы действительно хотите мне помочь — покройте щит своей магической энергией, любым количеством. Даже самого маленького заряда хватит.

Заранее спасибо.

Черригалактик».

Она просто спит.

Она всего лишь сотворила очень опасное и энергоёмкое заклинание, чтобы вечно спать и умереть через несколько лет от истощения. Или проснуться, когда волшебство в механизмах и её теле закончится, и испытать на себе все ужасы боли, недоедания и жажды, атрофии мышц, ночного холода...

Твайлайт закусила губу, размышляя. Как ей поступить? Ответ лежал на поверхности, тут и думать нечего — пора немедленно снимать щит и вызывать подмогу из Дворца. Быть может, лучшим лекарям Эквестрии удастся спасти то, что осталось от здоровья кобылки, Твайлайт устроит ей прекрасное будущее... Да, Черри не обрадуется пробуждению, но забота принцессы любую жизнь сделает гораздо проще и веселее, не так ли? Да, Черри по каким-то причинам — точнее, по некоторым определённым причинам, — ненавидит свою судьбу, но, Дискорд побери, такая образованная и выносливая кобылка не смеет пропадать в глуши! Нельзя замыкаться в своём мирке навсегда, она должна понять это!..

Праведный гнев на эгоистично похоронившую себя Черригалактик воодушевил бывшую единорожку. Чем дольше она разглядывала прощальную записку, тем прочнее становилась её уверенность в собственной правоте. Если и жила в мире пони, способная помочь несчастной волшебнице, то это, безусловно, Твайлайт Спаркл и только она одна.

Аликорн прикрыла глаза, сосредоточилась — по куполу побежали мутные красные волны, а внутри потекли, расплываясь, струйки огненного цвета – словно в воду капнули краской. Механизмы за диваном взревели, не выдерживая количество обрушенной на них магии, но Твайлайт прикинула точно так, чтобы устройства едва-едва, но всё же справились. С циничным интересом настоящей учёной она, подойдя к щиту почти вплотную и не обращая внимания на электрические покалывания по всему телу и дыбящуюся от излишка энергии шерсть, наблюдала, как распрямляется, будто после глубокого вздоха, впалая грудь Черригалактик, как вздрагивает худая спинка. Не то чтобы принцесса собиралась оставлять подругу здесь ещё хоть на неделю, но вдруг что-то пойдёт не так...

Не задерживаясь более ни на секунду, Твайлайт вышла из обители Черригалактик. Ночь окончательно завладела лесом. Непролазные чащобы вокруг, забытые дома, виднеющиеся вдалеке, непроницаемая тьма, нехарактерное для дикой природы безмолвие — всё подавляло и угнетало. К тому же начал накрапывать дождь. Летать в таких условиях трудно и даже опасно, но Твайлайт спешила скорее покинуть неуютное место и продолжить нелёгкий бой с Самой Отчуждённой Кобылкой На Свете. Развязка так близка... Сложный паззл почти собрался в целую картинку, и только честный разговор глаза в глаза мог окончательно решить судьбу Черригалактик.

~~~~~

Домой Твайлайт вернулась уже к рассвету — торопливо отшвырнула сумку, сразу поймав её магией и поставив на место, на ходу запихала в голодный рот свежее яблочко (молодец ЭйДжей, помнит подругу) и быстрым шагом, состроив суровое лицо пони-воина из доселестийских времён, направилась в спальню. Так хотелось лечь в мягкую кроватку... разумеется, не навсегда, как делают некоторые. Что хорошего в вечном сне? Неужели Черри так нравится «созерцание бесконечности», что она может променять многогранную интересную Жизнь с тысячей возможностей на мир иллюзий? Или в её добровольном уходе виновато то, о чём говорится в пухлой, посеревшей от времени папке?

Сотни вопросов не дали бы Твайлайт заснуть, заставили бы ворочаться с боку на бок и гневно размышлять, но спасибо заклинанию — в доли секунды чародейка очутилась между чёрным и белым, на низеньком холме. Внизу она видела бар, растущее у порога дерево... и всё.

— Ну, а как же иначе, — проворчала аликорн, изо всех сил всматриваясь в жемчужную поверхность луны.

Ох, будь проклято её испорченное зрение! Твайлайт никогда не экономила на здоровье и всегда читала при хорошем освещении, не жалея свечей, но постоянное чтение всё-таки влияло на глаза. Никаких тёмно-синих пони не видно. Придётся искать её в заведении ночной богини, в этом лабиринте кресел и столиков... если она вообще там.

— Твайлайт.

От неожиданности юная принцесса чуть не скатилась вниз по пологому склону. Планы, мысли, сценарии — всё заготовленное в течение нескольких дней усердного раздумья шарахнулось прочь стаей перепуганных птиц... и было схвачено вернувшимся самообладанием Твайлайт. Без страха она посмотрела в чуть прищуренные глаза стоявшей позади неё Черригалактик. Единорожка казалась неприступной крепостью: суровый взгляд исподлобья, закрытая поза — прямая спина, прижатые друг к другу ноги, навострённые уши, — равнодушный голос...

— Здравствуй, Черри, — вежливо, но с холодцей отозвалась аликорн, разворачиваясь к подруге всем телом и не сводя с неё внимательного, всё подмечающего взора.

— Спасибо за энергию. Меня как электричеством тряхануло. Один из генераторов не выдержал и треснул пополам, так что мне... — она запнулась на секунду, но не изменилась в лице. — Пришлось ненадолго проснуться. Спасибо.

— Почему твоё «спасибо» звучит как «дать бы тебе по морде»? — слегка ухмыльнулась Твайлайт и приободрилась: по крайней мере, Черри сама пришла к ней. Единорожка ковырнула кончиком копыта сероватый грунт.

— «Спасибо» значит «спасибо», — безо всяких эмоций ответила она и мелкими неуверенными шажками побрела мимо принцессы; Твайлайт решила пока не шевелиться.

— Погоди, — тихо сказала аликорн, когда Черри отошла на несколько метров. — Я бы хотела поговорить с тобой.

Черригалактик неуловимо напряглась, и Носительница Магии сделала шаг в её сторону.

— А я бы не хотела.

Что ж, пока всё идёт по плану. «Один. Два. Три».

Единорожка замедлилась

— Если в нашем разговоре появится что-то вроде «тебе надо проснуться и жить как нормальная пони», то я, пожалуй, заранее откажусь

Твайлайт не хотела так жестоко поступать с несчастной кобылкой, но других вариантов не было. Обманчиво-беззаботный смешок сам слетел с губ.

«Прости меня, прости меня, прости...»

— О, вовсе нет. Ничего такого. На самом деле, мне нужно твоё разрешение на публикацию того прелестного сочинения — на публикацию от моего имени, конечно же. Тебе ведь всё равно не нужны авторские права, верно?

Единорожка споткнулась на ровном месте и чуть не упала, Твайлайт с трудом подавила в себе желание подскочить, поддержать, извиниться... Нет. Она доведёт дело до конца, каким бы этот конец ни был. Так надо. Чем раньше она научится хамить и манипулировать для всеобщего счастья, тем лучше.

Но от этого принцессе не стало легче.

Повисла тишина — всего на несколько секунд, но какими долгими они показались для обеих пони! Черри чуть покачивалась, как тогда в баре, Твайлайт заставляла себя стоять на месте.

— Тогда... почему ты вообще спрашиваешь моё разрешение? Могла бы просто забрать все документы... никто бы не стал возникать.

Даже сейчас, получив сокрушающий удар в самое сердце, она пыталась сохранить спокойствие, не сломаться прямо перед насмехающейся аликорном... Твайлайт искренне восхитилась подругой. Голос бедняжки дрожал от поступающих слёз, колени едва заметно тряслись, исчезла совершенная осанка... но кобылка всё ещё держалась! Перевидавшая множество самых разных пони, Твайлайт чувствовала это напряжение. Любой другой обидчик немало бы удивился, растерялся и отстал — или просто сменил тактику, — но принцесса знала, с кем имеет дело, и продумала все варианты

— Ну, знаешь, мне не нужны скандалы или твои внезапные претензии. Лучше я сразу решу всё миром, чтобы дальше не было никаких проблем. Если хочешь, я упомяну тебя где-нибудь на странице пятьсот восемьдесят восьмой, например: «По словам некоей. Черри Г., ведомые принцессой Луной по ночному небу звёзды состоят из горячего, постоянного взрывающегося вещества, которое схоже с оным веществом, благодаря которому сияет Солнце Селестиево...». Твоя работа так прекрасна и точна, что несколько ссылок на какую-то никому не известную Черри Гэ не убавят моего великолепия, — Твайлайт не сводила глаз с подруги: видеть, как по капле покидают её самообладание и стойкость, было невыносимо больно, но каково ведь сейчас самой единорожке? «Ох, пожалуйста, ломайся быстрее...» — Спасибо за чудесные теории, они произведут настоящий фурор! Ещё никто со времён Стеллар Брайта не мыслил так широко и глубоко! Даже страшно представить, сколько сил ты вложила... Не понимаю, почему столь смелый и свободный от боязливости стереотипов проект остался забыт. Такие изыскания появляются хорошо если раз в семьдесят лет! Знаешь, когда я была совсем маленькой, мне очень хотелось написать великий труд, способный перевернуть сознание пони-обывателя, показать новый путь, предложить что-то уникальное!.. Честно говоря, мне бы просто не хватило фантазии и дерзости.

Неприступность чародейки таяла словно мороженое в жаркий день; теперь она походила не на холодную каменную статую, а на оплывшую, уже догорающую свечу из бледно-белого воска. Содрогались от рыданий худые плечи, спутанные космы гривы упали на лицо, изящная мускулистая шея бессильно поникла, опустив мордочку почти до земли... Крупные слёзы падали в белёсую пыль. Твайлайт бесшумно подошла к Черригалактик. Сейчас аликорн стояла на перепутье, ей предстояло выбрать наилучшую из нескольких линий поведения. Недостаточно просто разбить крепкий стеклянный сосуд, нужно ещё и выпустить заточённого в нём джинна... Фиолетовая мордочка бесцеремонно ткнулась в поникшее тёмно-синее ушко, слегка приподняв его.

— Очень жаль, что мне не повезло найти твою работу раньше! Я бы стала такой известной, мне бы даже не пришлось...

— Не-а!

Угловатый носик впечатался в нос принцессы, огромные глаза Черригалактик заняли всё поле зрения Твайлайт. Глухой скрежещущий звук сверлом впился в нежный звук аликорна, и она через мгновение сообразила, что единорожка смеётся — хрипло, надрывно, истерично гогочет, не переставая плакать.

— У тебя ничерта бы не вышло! Тебя бы зарубили точно так же! Посмотрели первую страничку, и... и... выкинули бы вместе с тобой, обсмеяли... Никому не нужны твои идеи... мои идеи! Мы никому не нужны! Я-а-а...

Неистовый смех перетёк в истошное, полное боли и горечи завывание; Твайлайт немедля сдавила Черри в объятиях, и она, не сопротивляясь, уронила голову на мягкое плечо.

— Кто так поступил с тобой? — с материнской заботой шептала Твайлайт, мягко раскачивая пони в своих объятиях. — За что? Кто тебя обидел?

Черри вздохнула полной грудью — тяжело, устало, но с каким-то облегчением.

— Эта... Эта стерва, Дивайн Рэдиенс... ты знаешь её, наверное... преподаёт астрономию в нашей Академии и ещё что-то там... Председательствует. Я попросила помощи с некоторыми деталями... Я ведь так старалась, мне столько всего пришлось выучить, вспомнить... Она говорила, что я особенная, что я её подруга...

— И поэтому ты спряталась от всего мира, да? — ласково, без укора спросила принцесса, решив пропустить «стерву» мимо ушей.

Единорожка замерла на мгновение, словно призадумавшись, — безумие истерики уже прошло, и, похоже, Черри вновь обрела контроль над собой. Всё-таки она очень сильная пони... но даже самые стойкие не заслуживают измывательств.

— Наверное... знаешь, да, — неохотно сказала Черри и осторожно выпуталась из объятий. Прохладный ветерок пробежался по мокрым от слёз щёчкам и потным бокам, слегка остужая кобылку; затёкшие ноги чуть покалывало. Волшебница глянула на небо — звёзды, давно ставшие родными и близкими, ободряюще подмигивали ей. Карты раскрыты, маски сброшены, и наконец настала та минута, которую Черри и боялась, и ждала. Минута честности и, может быть, понимания...

— Тебе тяжело понять, как так можно — жить во сне, в нереальном мире, в фантазии. Тебе это кажется глупым, нелогичным, ведь жизнь такая увлекательная, весёлая и лёгкая! — Черри возвысила голос, делая его высоким и пародийно-радостным, зубоскальничая над аликорном. — Но космос всегда был моей судьбой. «Так кьютимарка мне моя велит», — она изогнула шею и посмотрела на свою Метку, на две вишенки и спиральную галактику. — Мне нет дела до всей этой обывательской мишуры, до игр в дружбу и добро... Вечна одна Вселенная! Здесь, во сне, я могу бродить по луне и представлять себя изгнанной принцессой Луной, летать... Мне скучно жить, понимаешь? Я страдала, маялась, хотела сбежать — и нашла решение, прекрасное решение! Теперь я счастлива!

— Но так было не всегда, — уверенно возразила Твайлайт, поднимаясь на ноги. — Ты ни за что бы не решилась на свой «побег», если смогла опубликовать свой труд. Тебя бы взяли на работу в Совет Учёных Эквестрии и ты служила бы во имя космоса и науки — вот этого ты хотела. Я права?

Слёзы вновь замерцали в глазах Черри и она медленно закрыла их, признавая поражение в споре.

— Верно, Твайлайт.

Одним шагом Носительница Элемента преодолела расстояние между ними и в одобряющем жесте положила переднюю ногу на плечо единорожки.

— Я помогу тебе, — пообещала она, нежно сжимая плечико подруги. — Я знаю, что за пони Дивайн Рэдиенс, и её давно уже пора приструнить! Мы обязательно дадим ход твоей работе...

Взгляд Черри загорелся надеждой.

— ...И тебе больше не надо будет жить в вечном сне! — сияя от радости окончила аликорн. — Ты проснёшься, подлечишься и опять будешь счастлива! Ура?

Неудобное безмолвие вернулось снова, как затишье перед новой бурей. Чародейка, нахмурившись, пытливо смотрела в светлое от наивной радости лицо Твайлайт; сама Твайлайт лихорадочно вспоминала свой план и возможные аргументы, позабыв убрать дурацкую улыбку.

«Рановато я обрадовалась...»

— Я пока не хочу просыпаться, — буркнула Черригалактик и, качнувшись, высвободила плечо из нежной хватки лилового копыта. — Спасибо за заботу, но мне что-то не хочется. И так хорошо.

— Тогда как мы выпустим твой труд и поставим тебя на место Дивайн? — осторожно спросила принцесса.

Гаденькая ухмылочка размазалась по мордочке единорожки.

— Ты же хотела опубликовать его от своего имени? Оставить от меня лишь «Черри Гэ» где-то на пятьсот-какой-нибудь странице?

Твайлайт покраснела до корней волос, и, пытаясь скрыть смущение, нервно захихикала:

— Ну... это была шутка?

— Нет, это была попытка довести меня до точки кипения с целью обратить в свою веру дружбомагии, — закатила глаза кобылка. — И ты даже не извинилась.

— Извини, — совершенно искренне сказала аликорн, на что Черригалактик досадливо махнула хвостом.

— Проехали. Дивайн когда-то делала точно так же, просто ты надавила на больное. И, погоди-ка... Ты сказала, «поставить меня на место Дивайн»? Серьёзно? Я же не справлюсь!

— Обязательно справишься! Ты — одна из начитаннейших моих знакомых! Надо будет всего-то подтянуть уровень знаний до современного...

— Речь не об этом! — не выдержав, Черри начала нарезать круги вокруг Твайлайт. — Я никогда не умела общаться с пони! Дивайн, конечно, ужасная пони, но может решить любую проблему... У неё есть авторитет и свои товарищи... Да они все меня там съедят!

— Не съедят!

— Съедят и не поморщатся!

Твайлайт прыснула со смеху, но немедленно посерьёзнела.

— Нет. Не съедят. Гарантирую. Совет Учёных мало-помалу превращается в кружок для своих, а кумовство губительно для любых организаций.

— Так вот кто я — «тёмная лошадка»? Марионеточная начальница? Вот ты какова, Твайлайт Спаркл...

— Что?! Черри, ты... — тихий усталый смех единорожки оборвал горячее возмущение принцессы. — Ой, ты только шутишь... Ха-ха, да. Но тебе всё же надо проснуться. Если хочешь, можешь пока пожить у меня. Никто не будет тебя тревожить.

Черригалактик медленно тряхнула головой:

— Нет. Пока что нет. Если я проснусь сейчас, то заснуть обратно уже не получится, — заметив, как Твайлайт переменилась в лице от её слов, она поспешно добавила. — Ну, надеюсь, мне больше не придётся засыпать... если я проснусь... Когда я готовилась к этому всему, то решила: если ничего не получится, то брошусь с крыши «Конфетти» копытцами вверх, и будь что будет. Для меня это как переезд в другую страну! Мне и так поплохело после твоего посещения, я боялась, что не смогу настроить всё обратно...

— Хорошо, — сдалась Носительница Элемента. «Ничего страшного, самого главного я добилась». — Но мы должны кое о чём договориться.

— Что ещё?

— Тебя перенесут в Кантерлот и отдадут в наблюдение лучшим врачам и магам. Если твоё состояние ухудшится, они немедленно тебя разбудят и начнут лечение. Ты ведь точно знаешь, что волшебство такого уровня истощает за несколько лет? Большая удача, что у тебя есть качественные механизмы и ёмкие аккумуляторы...

«И огромный магический потенциал», — добавила про себя Твайлайт, помечая себе на будущее переговорить с принцессой Селестией о постоянно увеличивающемся множестве могучих чародеев вокруг.

— Разумеется, я точно знала, на что шла, — раздражённо вздохнула единорожка. — Я не настолько глупа, чтобы отдать свою жизнь и здоровье не пойми чему. На самом деле, это было бы даже интересно, — она в задумчивости погладила копытцем подбородок. — Что случилось бы, когда мои силы закончились? Я бы проснулась и умерла в агонии, в шаге от мечты? Или, скажем так, «ушла бы в вечное плавание по Астралу», не заметив изменений? Или... что, если это уже случилось?

— Черри!

— Ой, да ладно тебе. Всё сразу стало бы гораздо проще!

— Черри, — не терпящим возражения голосом сказала Твайлайт. — Это вовсе не смешно! У тебя будет прекрасная достойная жизнь и светлое будущее впереди! Хочешь ты того или нет, но будет!

Кобылки замолчали, осознавая сказанное, — теперь их обняла мягкая дружеская тишина. Через мгновение две волшебницы разразились хохотом, беззаботным и счастливым. Но даже хлопая крыльями в приступе смеха, Твайлайт уделила уголок сознания на анализ и размышления: итак, она победила! Пусть даже Черри осталась здесь, на «луне», теперь ей ничто не угрожает. Лёд отчуждённости и недоверия треснул, разбился на крупные куски... Но ещё не растаял. И, кажется, ей, Твайлайт, простили эту бессовестную игру на струнах обиженной, обманутой души.

«Ух. Не хотелось бы мне повторять это снова».

— Итак, может, по коктейльчику? — вдоволь насмеявшись, предложила аликорн. — Ничто не мешает тебе получать удовольствие от простых радостей жизни, верно? Вселенная не обидится

— И то верно, — легко согласилась Черри и подумала, что улыбаться очень даже приятно. — Как раз угостишь меня своей «пахучей газировкой».

И подруги, обнявшись, спустились вниз, к уютному гостеприимному зданию «На луне у Луны».

Тень, отброшенная тобой

Она затаилась в самом незаметном уголке, жадно вслушиваясь и всматриваясь в разношёрстную толпу весёлых пони. Напряжённые теневые мышцы — ощущение «физического тела» помогало не растворятся в ауре Мира Снов полностью, — не знали покоя уже несколько часов, пристальный взгляд быстро скользил по каждой улыбающейся мордочке, силясь отыскать нужную. Ананасовый коктейль — их любимый! — всё не кончался, и хотя посетительница знала о магии «На луне у Луны», ей нравилось думать, что это владелица заведения заботливо подливает ещё и ещё... Но это было невозможно.

Бар подстраивался под каждого, и потому маленький столик под лестницей прятался в полумраке; лишь единственная оранжевая искорка тусклым мерцанием разгоняла темноту. Здесь Найтмэр Мун чувствовала себя почти как дома — приятная иллюзия защищённости и комфорта, пусть и могущая разрушиться в любой момент. Они с Луной были слишком близки, слишком связанны... Когда-нибудь маленькая принцесса почувствует, и тогда всё — уютное глубокое кресло, коктейль, спокойствие, — исчезнет, и вновь придётся скитаться по изменчивой реальности, отдыхая иногда в чьём-нибудь сне. Да, риск никуда не исчезал, повелительница ночи могла уничтожить её полностью, приняв за обычный страх, кошмар, но именно в «На луне...» Найтмэр становилась сама собой. В лакированной поверхности стола кобылица видела своё отражение — тощий высокий скелет, обтянутый жёсткой угольно-чёрной шкурой, покрытые ржавчиной доспехи и усталые, затянутые какой-то мутной плёнкой глаза. Не без сожаления она вспоминала о роскошной звёздной гриве и хвосте: здесь их не существовало...  И крылья, два прекрасных полотна, наводившие некогда ужас... Она даже не могла изменить свой облик: нетрудно скрыть лицо за маской, но душа всегда постоянна — а здесь Найтмэр Мун была именно душой... точнее, её слабой частью, почти замолкнувшим отголоском. Да и вряд ли бы Луна купилась на такой лёгкий трюк.

Странные решения, губительная самоуверенность — и вот её силой выдирают из Луны, перемалывают, растирают в порошок... Что удержало её от окончательного исчезновения? Как бы ни были сильны эмоции принцессы тысячелетие назад, Элементы оказались сильнее. Несколько лет Найтмэр плавала в полусне, ни о чём не думая, ничего не желая.

Потом она приснилась.

Основы мироздания содрогнулись от грандиозного, заполонившего весь Астрал сна; зыбкая грань между измерениями колебалась как натянутая струна, нервно вздрагивала и трепетала. Поверженная богиня — порождение ненависти и тёмного колдовства, — воскресла, с первым же ударом «сердца» учуяв магию Луны... и не только её. Луна, Селестия и какая-то неизвестная могущественная волшебница — они бодрствовали во сне, и силы их разливались полноводными реками, пропитывая ткань всего сущего. Что-то было не так: хаос, огонь, причудливо переплетающиеся День и Ночь... Но это не волновало Найтмэр, занятую двумя мыслями: она снова жила... и кому она могла присниться с такой яркостью? Неужели Луна вспомнила о ней? Найтмэр слепо кружилась в вихре сияющего огня, даже не пытаясь проникнуть внутрь, но чувствуя: кто-то видит её той — всемогущей богиней с галактиками в синей гриве. Что-то родное: до дрожи противоположное, мерзкое, как солнце, но близкое по духу буйствовало там — однако слабая тень могла не более чем догадываться. Потом наступило пробуждение живых, и Найтмэр опять осталась одна в пустоте. С великим трудом она нашла чей-то крепкий сон и спряталась там, размышляя.

~~~~~

В этот вечер Луна была особенно прекрасна: платье небесно-голубых оттенков напоминало о их юности, о её мягкой лёгкой гривке. Агрессивно-красный мех на воротнике перекликался с такого же цвета беззаботной заколкой-цветочком в хитро забранных на затылке волосах. Всё-таки несмотря на опыт и мудрость она осталась той склонной к излишней драме беззаботной кобылкой, любительницей роскошных нарядов и всеобщего почитания. Что ж, теперь у Луны есть всё, и Найтмэр — какая-то там созданная ею верная, идущая с ней до конца хоть на смерть Найтмэр, — больше не делает из неё чудовище, не выпивает силы и жизнь...

Как же хорошо им жилось вдвоём! Беззащитная, всеми брошенная Луна была смыслом её жизни. Найтмэр существовала лишь ради её улыбки и живого блеска в больших доверчивых глазах, ради тонкого певучего голоса и искреннего, жаждущего настоящей любви сердца. Неужели в тот раз Луна поступила как предательница, незаметными мыслями заставляла их поступить не так? Ради Луны Найтмэр без колебаний сожгла бы весь Вечнодикий вместе с этими... Носительницами Элементов. Одна мысль о том, что маленькая принцесса поверила в свою «вину», жгла кобылицу как раскалённый металл. Бедная, внушаемая крошка! Найтмэр представила, как Луна, заливаясь слезами, униженно просит прощения, а эта солнечная мегера царственно кивает, плохо скрывая своё удовольствие...

Изящный бокал на длинной ножке не выдержал давления и взорвался в ожесточённо сжатом копыте острыми осколками. Ярко-оранжевая густая жидкость медленно побежала по антрацитовой шерсти, и единорог раздражённо цокнула языком — не стоит так бурно проявлять свои эмоции: здесь они все на виду. Воплощение кошмара покосилось на Луну — та расслабленно сидела за столиком на противоположном краю бара, нежными губками отщипывала крем с верхушки тортика и слушала активно жестикулирующую светло-сиреневую пони, чей рот не закрывался ни на мгновение. Найтмэр всматривалась в изящную мордочку принцессы ночи и готова была поклясться, что видит в бирюзовых глазах презрение и усталость. Ну зачем она поверила уродам и лгунам! Каждый день томиться, ненавидеть, страдать в одиночестве — не это ли навязывают ей «доброжелательные друзья» и сестра? Как смеют они называть их чудесное лунное тысячелетие пыткой, заточением?

«Селестия нашипела», — клокотало в душе у кобылицы. Стремясь успокоить ярость, она попробовала отвлечься на разносящееся по всему залу дивное пение. Бархатистый переливчатый голос ласкал слух; песня сменялась песней, совершенно непохожей на предыдущую, но чудесная исполнительница покоряла все вершины — редкое мастерство! Хаос побери, каким соловьём нужно заливаться, чтобы даже Найтмэр Мун, воплощение кошмара, захотела пуститься в пляс под зажигательный рок-н-ролл? Она быстро оглянулась: принцессы нигде не было видно. Решиться? Впервые за долгое время что-то зацепило Найтмэр, впервые в жизни она отвлеклась от центра своей вселенной — Луны. Наступит рассвет, бар опустеет, и опять придётся уйти... Ей захотелось хоть в один вечер побыть счастливой. Стремительное движение — и единорог переместилась в другой угол, выбрав удобное место за чьей-то широкой спиной. Певица начала новый романс, в котором Найтмэр с удивлением узнала популярную тысячелетие назад «Историю о бабочке». Вытянув шею, она попыталась разглядеть, кто так прелестно поёт... и едва не выдала себя удивлённым вскриком, разглядев.

Там, на сцене, полуоблокотившись на внушительных размеров рояль и зажав в левом копытце микрофон, стояла Флаттершай!

Павшая богиня с изумлением пялилась на неё — на стройную фигурку в тёмно-красном бархатном платье, с хитро завитыми розовыми локонами. Неужели она та трусиха-пегаска из понивилльской ратуши, что в истерике жалась к своим друзьям? Какие изменения! И ведь красивая, с приятным голоском...

«Элемент Доброты», — с отвращением подумала единорог, вспомнив умиротворённое лицо пони в момент высвобождения Гармонии: разогнавший вечную тьму Дворца Двух Сестёр волшебный свет, гудящий от магии воздух, аромат цветов и лета, блеск золотых ожерелий и горевших цветными пожарами камней... О, эти проповедницы дружбы и любви были счастливы разделить самых близких пони во всём мире!!! Найтмэр мотнула головой, прогоняя из глаз отблески Элементов. Флаттершай тем временем перешла к новой песне, на которую публика среагировала улюлюканьем и бурными овациями.

Раздражённо застонав, кобылица вновь встретилась взглядом со своим отражением на гладкой столешнице. Чувствовать одиночество, оторванность от любимой создательницы — настоящая пытка, еженощная каторга. Все эти смертные пони так счастливы, веселы, заливисто смеются и обнимаются... Почему они с Луной обделены? Её, королеву, втоптали в пыль, лишили короны, судьбы, — Найтмэр покосилась на своё пустой бок, — силы, права вечно служить Луне... И ещё гривы! Тонкое сильное копыто на автомате дёрнулось к плечу, стараясь нащупать космические локоны... Не было их!

Она резко встала.

«Как смею я потакать этой дерзновенной кобыле, лишившей Нас нашего счастья и единства... слушать её сиренье пение!»

Найтмэр приподнялась над паркетом, расслабила мышцы и мускулы — переплетение гибких теней, — и едва заметным облачком полупрозрачного дыма в момент преодолела расстояние до двери. В который раз бывшая богиня подивилась мастерству и точности своей хозяйки: даже замочная скважина как из реальности, вплоть до пятнышек ржавчины! Единорог легко просочилась в отверстие, выплыла наружу и собралась обратно. Величаво сошла с крыльца, сохраняя совершенную царскую осанку, и ступила на белоснежную землю. Как тихо! Чувство дежа-вю сжало сердце Найтмэр: совсем недавно они вместе, единым целым, так же стояли и смотрели в бескрайние небеса, полные подлинной вечной ночи... «Ведь мы хотели именно этого! Почему ты печальна, Луна?» – говорила она тогда с наивной надеждой, что это не грусть и тоска по дому, а гордость, выдержка, хладнокровие, присущие истинной королеве. Но Луна упорно молчала, изредка отмахиваясь от своей тёмной стороны парой скупых фраз.

«Я была так слепа», – повторялось в голове у Найтмэр снова и снова, в настойчивости своей не уступая какой-нибудь мантре. Эта мысль кусала и царапала, просыпала на кровоточащие душевные раны отборную крупную соль, не давала идти... Кобылица кое-как добрела до небольшого обрыва — там её подкосило очередное жалящее воспоминание — и устало рухнула в пыль. Исчезли надменный вид и осанка: сжавшись в комочек и уткнувшись носом в локоть, она раз за разом переживала самое болезненное воспоминание.

~~~~~

Мощный поток радужного света неудержимой лавиной нёсся сквозь космическую пустоту, увлекая и подминая под себя измученную богиню. На всех парах луч Гармонии врезался в небесную твердь младшего светила и разнёсся по нему нестерпимо ярким, солнечным сиянием — оно плясало и горело на куполе спутника ещё восемьдесят лет, словно последнее унижение, издёвка от Селестии.

Невыносимая тяжесть пропала, и Найтмэр ушла в свободное падение, кувыркаясь в «воздухе», — но, собрав жалкие остатки сил и гордости, она приказала себе выровняться и спокойно взмахивать смятыми, как бумага, крыльями. Надо потерпеть ещё немного... Последнее движение — и аликорн резко приземлилась на самом краю утёса. Она зашаталась, чувствуя, как почва уходит из-под уставших ног, но нельзя было падать под этим золотым светом! Найтмэр с трудом удержалась на копытах; глаза слезились от яркого пламени и боли, но надо, надо держаться... И Луна — где-то на задворках сознания юная принцесса тоже держалась, показывала себя молодцом, глушила истерику.

 — Извини, – сказала она ровным голосом. Как скоро эта хрупкая уверенность расколется на части? Чуткое впечатлительное сердце пони, без сомнения, попало в центр шторма, но ум пока ещё властвовал над эмоциями — достойное поведение! — Я совсем забыла об Элементах. Я думала, сестра не может нести их одна.

От Найтмэр не укрылась боль, с которой Луна упомянула солнечную тиранку.

— Ты не виновата, — прошипела владычица тьмы, облизывая разбитые в кровь губы. — Она поступила нечестно... но как легко она от нас избавилась! Даже не дала права на честный бой. В этом вся твоя Селестия — права только она, и кончено.

Несогласие всколыхнуло душу Луны, но принцесса не стала спорить.

 — Что нам теперь делать? — беспомощно спросила она.

Найтмэр глянула в блистающие небеса и в раздражении сжала челюсти. Ненависть вдохновила её, придала сил, даже боль, казалось, отступила.

— Жить, — сказала кобылица. — Копить силы. И радоваться. Теперь у нас есть вечная ночь, тишина, покой, звёзды... Лет через семьдесят магия рассеется, и мы вновь их увидим.

— А что делать мне?

Аликорн без труда разгадала двойной смысл вопроса Луны: когда я опять начну контролировать своё тело? Стану собой?

— Ни о чём не волнуйся, дорогая. Это наше последнее поражение. В следующий раз ничто не защитит Селестию от нашего праведного гнева.

Горячая слеза капнула на спутанную чёрную шерсть, и Найтмэр очнулась. Прерывисто вздохнув, кобылица распрямилась и села, смаргивая набегающую влагу. Тогда они были измождёнными, слабыми... но счастливыми! Побеждённые, но не сломленные, две части одного целого верили в свой будущий триумф, насмехались над всполохами угасающей Гармонии — видели в этом счастливый знак, искали темноты в пещерах... На двухсотом году им даже удалось вырастить хилую бледную яблоньку, но как Луна радовалась, собрав с неё ничтожный урожай! Сморщенные плоды имели вкус пыли и обещали долгую изжогу, но тот уголок души Найтмэр, что был живой маленькой пони с искрами в глазах, ликовал, и Найтмэр ликовала тоже. Они поддерживали друг друга: строили грандиозные планы, играли в «Угадай созвездие», экспериментировали над всем и по-всякому, тренируя магию во всевозможных испытаниях... В их тандеме, как ни странно, именно Луна отвечала за разработку тактики и знания — юная принцесса обладала громадной эрудицией, а количество прочитанных ею книг наверняка исчислялось тысячами, — тем не менее, Найтмэр быстрее соображала и умело использовала эту грамотность. Она тасовала факты и информацию как карты, приходя порой к весьма неожиданным результатам; два сознания учились друг у друга, вместе разбирали огромный багаж вычитанного из древних замшелых талмудов. Воплощение Кошмара также была грубой силой, но именно Луна направляла её копыто. Не поэтому ли они тогда проиграли? Принцесса знала, что сила Элементов убила бы только Найтмэр.

Павшая богиня чувствовала себя преданной. Она пыталась отвлечься на красоту звёздного неба, но от этого становилось только больнее. Неужели Луна никогда по-настоящему её не любила? Иначе почему с приближением свободы маленькая принцесса становилась всё отстранённее и холоднее? Один раз — за сорок девять лет и четыре месяца до Дня Мести, — кобылка додумалась до совершенно дикой идеи: предложить Селестии перемирие и править всем вместе! Тогда кобылица, стараясь не сорваться на подругу окончательно, взорвала несколько сот подземелий и парочку красивых каньонов, которые очень нравились Луне... Может, так она отомстила за них? Воистину! Ведь не могла же она на самом деле усомниться в своей любимой, ею же взлелеянной Найтмэр Мун, с которой они всё делили пополам целое тысячелетие...

— Чудесный сегодня сон, не правда ли?

Единорог обернулась с быстротой молнии и едва не скатилась кубарем с обрыва — точно так же, с точно таким же испуганным изумлением на лице, словно став зеркальным отражением кобылицы, отшатнулась Флаттершай.

— Най...

У неё был единственный шанс, без права на ошибку, — и бывшая аликорн его использовала, синим призраком обернувшись вокруг пегаски. Паникующая Флаттершай каталась в пыли, старалась разлепить заклеенный кобальтовым дымом рот, с удивительной для такой маленькой тощей пони силой колотилась о землю.

«Успокойся!!!» — рявкнула Найтмэр всем своим «телом», её иллюзорная поверхность содрогнулась от крика. — «Я не собираюсь... причинять вам зло».

— Ммм м? — спросила Флаттершай, прекратив трепыхаться.

«По вашей милости я теперь могу обитать только в Мире Снов. Бар Луны – самое совершенное место в обоих измерениях. Я прихожу сюда каждую ночь. Часто видела ты тут смятение и хаос?»

— М-м-м... м-м, — ответила кобылка и жалостливо улыбнулась.

«Это конец. Она донесёт, и...» — подумала Найтмэр, прекрасно понимая, что не сможет удерживать Носительницу Доброты вечно. Как же глупо и неожиданно! Весь этот вечер был одной сплошной глупостью: выходить на открытое пространство, где её чёрный силуэт будет хорошо заметен; раскисать и плакать на вражеской территории...

Но поздно сожалеть. Она соскользнула с Флаттершай на белый песок, собралась обратно в кобылицу и — пусть знает, что Найтмэр Мун проиграла красиво! — выжидающе и смело уставилась прямо пегаске в глаза. Та неспеша встала и отряхнула измятое платье.

— Спасибо, — сказала она таким тоном, что Найтмэр захотелось её придушить. — А, эм, что ты здесь делаешь?

Единорог моргнула, пытаясь сдержать недоумение. Почему Хранительница Гармонии не бежит со всех копыт обратно в заведение, почему Луна ещё не вылетела с околосветовой скоростью, готовая в любой момент метнуть смертоносное заклинание?.. Кобылица покосилась на пони: Флаттершай продолжала смотреть на неё с той же детской улыбкой, словно действительно ждала доверительного разговора по душам!

— Тебе я не собираюсь ничего рассказывать. Интересно знать, откуда такая самоуверенность? — медленно, с презрением растягивая каждый звук, проговорила Найтмэр. Флаттершай пожала плечами.

— Ну, я знаю много злодеев, которые на самом деле просто были одиноки: Старлайт Глиммер, Дискорд, наверное, даже Кризалис бы...

Это стало последней каплей.

— Ты думаешь, что я просто одинока? — взвилась Найтмэр, в ярости вскакивая с земли и забывая о всякой осторожности. Новость о Дискорде прошла мимо: по её мнению, он был не более чем не особо талантливый клоун, да и о каких Дискордах может идти речь, когда ей, богине и королеве, с издёвкой плюют в лицо!

Флаттершай сжалась в комочек.

— Ну... Да? Просто ты... — пегаска не успела договорить: перекошенная яростью антрацитовая морда с силой врезалась в мягкий носик кобылки. Она инстинктивно дёрнулась назад, попыталась закричать, но захлестнувшая всю луну волна чистейшей, полной яда ненависти будто парализовала её.

— Лицемерка! Ты, это ты виновата в моей... нашей бесприютности, нашем одиночестве! Ты и твои подружки, мелюзга, кто дал вам право распоряжаться нашей судьбой? — истерично хрипела Найтмэр, захлёбываясь слюной, вперившись расширенными безумными глазами в полные страха глазки Флаттершай; выражение ужаса на милом личике распаляло кобылицу всё сильнее и сильнее, избавляло от последних остатков предусмотрительности. — И теперь ты смеешь потешаться надо мной, потешаться над Луной, паразитировать на ней! Ты вовсе не Элемент Доброты, ты Элемент Коварства, ты унизила её, показала ей «её место», позволила всей проклятой Эквестрии делать то же самое!.. Не-е-ет, когда-нибудь Луна всё поймёт, обязательно всё поймёт! Она сбросит ваши оковы, она поймёт, что только Я любила и люблю её по-настоящему, и тогда она вспомнит обо мне, она...

Мощный порыв ветра пробежал по луне, принося еле слышный треск разбивающегося в щепки дерева, — и сердце Найтмэр всколыхнулось, зажглось собачьей беспредельной любовью, преданностью, узнаванием... И, вместе с тем, страхом загнанного, обречённого зверя. На пороге бара стояла, вскочив на дыбы и перебирая в воздухе передними ногами, Луна; её объятый магическим сиянием рог горел как сверхновая. В одну секунду павшая королева обратилась в тень и скользнула вниз с обрыва, едва заметными прозрачно-синими клочьями цепляясь за камешки и выступы, растекаясь по крутому склону. Конечно, можно было бы рискнуть и пойти ва-банк, скрыться в безбрежности Мира Снов... Но зачем? Безразличие овладело бывшей богиней, и она самоубийственно решила: пусть уже всё это закончится. Поймает, не поймает — будь что будет!

Мелкие камешки и песок дождём посыпались на призрачную кобылицу — Луна лихо затормозила на самом краю: похоже, она угрожающе вглядывалась в даль, надеясь увидеть улепётывающую в страхе Найтмэр Мун. Аура аликорна жгла огнём, воздух потрескивал от тысячи крошечных молний; Найтмэр — давно уже не пони, давно уже всего лишь тень, — как могла затаилась в трещинах и пыли, словно впадая в спячку: малейшее колебание, движение — и она обнаружена. Пускай её ледяного спокойствия хватит всего на пару минут, но зато она не предаст себя. Ни одной мысли, ни одного, даже самого бледного, чувства...

— Я её не вижу, Флаттершай, — как бы издалека донёсся голос принцессы. — Наверняка она уже успела сбежать... Придётся оставить бар. Я обязана отыскать Найтмэр Мун! Ты сможешь немного подстраховать меня?

— Я? — с удивлением переспросила пегаска, но тут же поправилась. — То есть, конечно, принцесса. Вы всегда можете на меня рассчитывать!

— Спасибо, Флаттершай. Я скоро вернусь: надеюсь, Найтмэр не ушла далеко — чем дальше, тем страннее становится Мир Снов...

Охватившее весь мир напряжение исчезло, и кобылица позволила себе немного расслабиться — если не нервничать и не психовать, вполне реально протянуть до конца ночи, а там...

— Вылезай. Я знаю, что ты здесь.

Найтмэр содрогнулась, но ужас сразу уступил место замешательству. Как простая пони смогла её найти, если это не удалось даже у всемогущей ночной богини? Единорог нехотя поползла вверх по шершавой поверхности и заново стала собой, старательно избегая взгляда прозорливой кобылки.

— Почему ты меня не сдала? — угрюмо спросила бывшая королева. Она рискнула бросить быстрый взгляд на лицо Флаттершай, но обожглась о нежную, почти материнскую доброту её бирюзовых глаз, — и первый раз в своей жизни Найтмэр Мун опустила голову, не выдержав этого «единоборства»... перед кем она сдалась!..

— Потому что когда ты кричала на меня, — сказала пегаска, катая копытцем камушек. — Ты плакала.

Найтмэр вздрогнула и, высунув узкий тёмно-красный язык, потрогала щёку снаружи. Шерсть под глазом была слегка солёной.

— И я предположила — нравится тебе или нет, — продолжала Флаттершай беспечным голоском. — Что пони, которая плачет, не может быть... ну, совсем-совсем плохой. Я не очень много знаю о жизни, но она меня научила кое-чему! Ты не очень права, и всё-таки... Пожалуйста, не смотри на меня так... Ну, наверное, ты любишь Луну, да? Ты ведь думала о ней, переживала, и приходишь сюда...

«Это всё неправда!» – хотелось выкрикнуть бывшей аликорну, однако остатки гордости не позволяли ей оправдываться. Что происходит?! Она, грозная королева ночи, краснеет, бледнеет и совершенно теряется перед этой... вот этой вот! Обида и стыд жгли щёки Найтмэр, слова застревали в горле, но единорог кое-как смогла выдавить из себя:

— И... что с того?

— Если ты станешь доброй и вежливой, то тебе вовсе не надо будет прятаться! — просто сказала пегаска и окончательно сразила усталую кобылицу своим горделиво-уверенным видом.

Найтмэр лихорадочно думала. Поддаться? Можно ведь притвориться послушной, завоевать доверие Луны... И, когда все расслабятся, нанести удар — принцесса сама скажет ей спасибо! Но как много времени уйдёт на притворство? Долгие разговоры о «дружбе», неусыпный контроль, боязнь в любой момент потерять их «уважение» — и всё же погибнуть, но теперь не как гордая героиня, а как предательница, перед смертью усердно целовавшая ноги своим врагиням...

— Я согласна.

Короткие два слова вырвались против её желания — очередное безрассудство пополнило длинную цепочку безрассудностей этого вечера. Впрочем, а был ли выбор? Так у кобылицы появилась надежда, путеводная звезда, пусть даже до неё придётся добираться с величайшей осторожностью, обдумывать каждый шаг, рискуя в любой момент сорваться. Несогласие с Флаттершай означало смерть — вот он каков, Элемент Доброты! Пегаска же несказанно обрадовалась и чуть не бросилась Найтмэр на шею:

— Чудесно! Тогда не будем терять ни минуты! Только вот... — она с сомнением потянула носом воздух. — Ночь кончается. В баре почти никого не будет, и нас легко увидят. Я сейчас проснусь и скоро приду — ты же сможешь прийти ко мне в сон?

— Бар может работать, когда Луна спит? — спросила единорог, решив пропустить глупый вопрос мимо ушей.

— Кажется, да. Помню, она объясняла мне, как это возможно, но я... не очень хорошо всё запомнила, — хихикнула Флаттершай, чтобы скрыть смущение. Найтмэр коротко кивнула.

— Ясно. Тогда я найду тебя, — ответствовала она и небольшим усилием воли вытолкнула себя из мира Луны, отпустив все нити-нервы, позволяющие ей удержаться здесь. Всё вокруг засияло серебристо-голубым: творение принцессы растворилось в сверкании Астрала; бар, дерево, весь спутник сжались в еле заметную искорку, потерявшуюся среди миллиона других искорок-снов.

В пустоте королева почувствовала себя уверенней: относительная безопасность и лёгкость расплывшегося облаком «тела». Она мягко понеслась по бирюзовым просторам, чувствуя, как слабые потоки магии свободно проходят сквозь неё. «Когда-то мне удавалось без труда выхватить их даже из настоящего воздуха», — с горечью подумала кобылица, но с презрением одёрнула себя. Нет времени на сожаления! Нужно думать, искать выход... Мгновение несдержанности грозило обернуться днями балансирования на тонкой грани между уничтожением и полной потерей своего «я». Найтмэр не узнавала себя — жалкая, сентиментальная, постоянно творящая какие-то безумства: не те славные безумства из короткой эры хаоса и тьмы, а нелепые детские глупости. Может, это любовь так действует? В любой другой момент Найтмэр бы даже и не вспомнила такое лживое дурацкое слово, но теперь ей уже было всё равно. В тех немногих прочитанных ими романтических повестях даже самые хладнокровные герои превращались в буйнопомешанных: любовь явно не терпела серединного состояния и требовала полного сумасшествия. Очередной инструмент для подчинения и контроля! Насилие хотя бы было честным, «добро» же постоянно брехало.

Прочь, прочь посторонние мысли! Какой бы рисковой Найтмэр не стала в последнее время, одна черта, неубиваемая и вечная, являлась сутью всего её характера: королева была готова на всё ради победы, чего бы та ни стоила. Тем более когда на кону стояла Луна! Придётся, стиснув зубы, мило улыбаться и разучивать слова благодарности, выдержать и не сломаться... Затем... Заручиться поддержкой Флаттершай и вновь познакомиться с Луной? Вот где будет непросто! Малейшая ошибка — та, на которую обычный пони не обратит никакого внимания, — будет на раз-два раскрыта самым совершенным психологом и самой чуткой кобылой в одном лице — принцессой ночи. Какой выдержанной и скромной придётся стать! Сама по себе единорог обладала невероятной сосредоточенностью... в те редкие моменты, когда эмоции не захлёстывали её с головой. Какой смысл злодействовать серьёзно? Оставим это Селестии и её шайке. Именно право маниакально хохотать давало Найтмэр понимание: она — королева, она выше всех этих узких рамок. Она — живая, полная сил...

Даже этого у неё теперь нет!

Нужно перестать отвлекаться. Нужно думать. Есть ли другие пути? Будь у неё сообщение с реальным миром, можно было бы пристать к Луне как зараза, как подцепленная болезнь. Наверное, она бы даже и не сразу догадалась, в чём дело... Здесь же — только усердное, осторожное давление, расшатывание принцессиной уверенности; крошечная слабина — и Найтмэр просочится внутрь. В этот раз насилие не могло помочь, Луна бы вмиг испепелила свою бывшую одержимость.

Но постойте-ка...

Призрак резко затормозила. Двигаться становилось тяжелее, она словно увязала в насыщенном магией пространстве. Лазурно сияние померкло, как темнеет со временем старое серебро. Всё вокруг кобылицы напряжённо застыло и будто бы закостенело. Бывшая аликорн колыхнулась «вперёд», но с таким же успехом живое тело могло просочиться сквозь каменную стену. Здесь стоял барьер — зачем он в Мире Снов? Найтмэр жадно прильнула к ограде, расплываясь по ней тончайшим слоем, стараясь тщательно ощупать все наномиллиметры ограды. Тонкая, но прочная и непроницаемая, сделанная с минимальными затратами энергии... явно что-то прячет. Королева знала магию Луны: ею даже и не пахло. Казалось, здесь заканчивался Астрал... но ведь это невозможно, верно? Он бесконечен, как магия богинь-аликорн, как вселенная... Или же...

Найтмэр знала, что Мир Снов невидимым и неосязаемым слоем лежит на реальности: между небесной твердью и ужасающим, холодным, никому не известным Космосом он парит невесомыми облаками; волшебные вечные сумерки между селестийским вечным днём жизни и вечной же ночью звёздного пространства... От чего граница берегла единорога? Похоже, барьер протягивался не горизонтально, а вертикально — хотя в Мире Снов сложно было сказать наверняка. Никто, кроме принцесс и особо могучих магов, не мог перемещаться между этими «слоями жизни»... Но Найтмэр была опытной, упрямой и сильной. Она расщепила себя на миллиарды мельчайших частичек злой магии, размером с крохотные кирпичики стены, и налегла на препятствие, отравляя его собой. Ей противостояла сила мироздания, истинный порядок, однако кобылица упорно разъедала барьер в намеченных местах, прогрызая себе дорогу — правда, не очень большую, ведь крупные повреждения могли привлечь внимание Луны, да и сил бы ушло очень много. Пожалуй, это колдовство было самым сложным во всех жизнях Найтмэр: бывшая богиня вкладывала частички одна в одну, делая их более ядовитыми и сокрушительными; уменьшалась в несколько раз, чтобы проникнуть в получающиеся трещинки и разрушать их изнутри... Приходилось взрывать «кусочки» себя в одно время с растворением и яростным стиранием уже разрушившихся кирпичиков, что требовало чрезвычайного контроля. Точно таким же образом, только веселее и проще, она могла бы разрушить даже заперший их на луне Щит Гармонии: как ни парадоксально, его природа была гораздо хаотичнее. Хотя, он так нестерпимо сиял и горел...

Найтмэр не знала, зачем она делает бесполезное дело: может быть, именно прирождённое упрямство заставляло её не отступать перед какой-то там стеной? Или же инстинкт самосохранения, инстинкт загнанного зверя — хоть и приобретённый не так давно, но уже намертво приросший к ней, — заставлял кобылицу отвоёвывать себе маленький уголок относительного покоя? Есть немаленький шанс, что мощь Природы восстановит барьер... И если, когда начнётся исцеление преграды, Найтмэр окажется внутри трещин и сколов, ничто её не спасёт...

Оглушительный треск не был слышен, но единорог почувствовала его своим «телом». Созданные ею мелкие трещинки объединились в мизерных размеров аккуратный кружок с тонкими и длинными «лучами» пустоты, уходящими в глубь заграждения. Символ, похожий на... Найтмэр содрогнулась от отвращения, но пересилила себя и вплыла в отверстия, устраиваясь поудобнее. Пусть её туманное тело полежит на этих «полках», отдохнёт, не боясь раскрытия...

«Ах!»

Найтмэр очутилась в настоящей пустоте, так хорошо ей знакомой по тысячелетнему изгнанию — в первые секунды падения эмоции и воспоминания овладели королевой: паникуя, она собралась в облако и воспарила к «входам» пробитой стены. Мир Снов ощущался спиной, а впереди...

Космос. Легчайшие струйки магии дрожали и лениво текли, как чистая вода в холодном прозрачном ключе; антрацитовый простор в вышине колебался в такт им. Последние ряды «кирпичиков стены»... Пробить их — и вот подлинная Вечность. Найтмэр не разрушила стену, лишь просочилась в неё. Тут смешивалось вселенское и астральное чародейство, такое знакомое и родимое бывшей богине, такое легкоусвояемое... Как просто будет его подчинить! Внутри барьера кобылица почувствовала себя значительно свободней: радуясь, как жеребёнок в Ночь Кошмаров, властительница тьмы с прежней силой создавала молнии и штормы, упивалась «вновь обретённым» могуществом, раздваивалась и растраивалась, будто в старые-добрые времена, на несколько разных пони... Настоящая арена! Отличная возможность отточить свои подзатупившиеся навыки. Целая маленькая вселенная — для призрачного единорога она была бесконечной: сознание богини перемешивалось с волшебством, вплеталось в его суть, и волшебство становилось частью её; нельзя было отличить, где кобылица и где — магия. Любое желание королевы исполнялось здесь.

Ну разве сие не подарок судьбы?

~~~~~

— О, ты наконец пришла! Располагайся.

Найтмэр осмотрелась. Сон Флаттершай оказался... маленьким. Крохотная звёздочка и тесное пространство внутри, словно даже в бескрайнем Мире Снов кобылка боялась лишнего размаха. Впрочем, королеву это занимало не более секунды. Идеально выдерживая баланс между расслабленным спокойствием обычной пони и мнимыми стеснением-неуверенностью раскаявшейся злодейки, она прошла к свободному креслу напротив Флаттершай и села — неудобно мягкое, с противной пушистой обивочкой. Единорог вопросительно глянула на пегаску и зажгла в глазах искорку растерянности: что мы будем делать? Ты точно не предашь меня?..

«...Как Луна»

— Итак, приступим, — прощебетала Флаттершай и ответила кобылице тёплым взором. — Расскажи мне всё, как на духу. Это очень важно для понимания проблемы. Клянусь, что никто ничего не узнает! Бери чай, если хочешь, вот ватрушки.

Найтмэр с безучастным видом посмотрела на аккуратный столик, едва сдерживая гомерический хохот. Как наивна и легкомысленна эта... этот Элемент Доброты! Что за комедия! Или еда заколдована? Вряд ли, но бывшему аликорну стало смешно. Почему бы не продолжить веселье?

— О, конечно, — «рассеянно» пробормотала она и магией подняла чашечку. — Видишь ли, Луна... она воплотила меня из своих эмоций. Её терзала обида, зависть, злость... Мысль о вечности в тени «сиятельной прекрасной богини» была мучительна! Просто представь: бесконечная, бессмысленная работа на благо тех, кто это не ценит! Когда ты сиятельней и прекрасней в разы, но все смотрят на Солнце, слепящее огненное Солнце, на которое невозможно смотреть... Луна была на расстоянии вытянутого копыта для всех, кто нуждался бы в ней, но Селестия сделала пропасть между ней и жизнью космической величины... во всех смыслах...

Найтмэр задохнулась от ужаса. Какого Тартара она выкладывает всю правду? Почему издевательские небылицы — не слишком небывалые, чтобы не возбудить подозрения, вполне правдоподобные, — закончились, не успев начаться? Кобылица в смятении покосилась на пегаску, но та, полуприкрыв глаза и обняв чашку обеими копытами, потягивала чай. Что теперь? Продолжать выкладывать всю подподковную? Упрямо замолчать? Тогда Флаттершай легко решит её судьбу. Собрав все свои таланты, единорог поднапряглась и издала полувсхлип-полустон.

— Из... извини, я просто не могу об этом говорить...

О, как жаль роскошной гривы! Не имея возможности прикрыться локонами, Найтмэр спрятала лицо в копыта и горестно вздохнула, её плечи задрожали якобы от рыданий. Кажется, сработало! Она ощутила легчайшие похлопывания мягким крылом по своей спине и добавила в причитания неприлично громкое шмыганье носом. Розовые волосы скользнули по её шее, и мордочка Флаттершай ткнулась в прижатое к голове ухо.

— Всё в порядке... Знаешь, многие думают, что слёзы — признак слабости, но на самом деле они признак честности. Никогда не стесняйся своих слёз!

Началось. Вот и премудрости из слащавых книжек.

Спустя пару секунд Найтмэр прекратила «плакать» и расслабленно откинулась на спинку кресла. Вместо слёз на щеках кошмара тускло мерцали две крохотные магические блёстки, ради которых даже не пришлось напрягаться. Пегаска уже отпустила её и теперь так усердно отворачивалась в другую сторону, что чуть не вывихнула себе шею. Кобылица сидела молча, Флаттершай тоже бездействовала. Когда пауза стала неприлично затянутой, она робко кашлянула и сделала шажок к своему месту. Единорог позволила тонкую ухмылку в спину пони: надо же, какая деликатность! Но залезшая на кресло Флаттершай увидела перед собой разбитую, запутавшуюся в сложной жизни поверженную королеву.

 — Не переживай. Если вдруг захочешь обсудить прошлое, то я всегда с радостью тебя выслушаю.

«О, конечно же с радостью! Смотри не упади без чувств от счастья»

Мордочка Найтмэр оставалась растерянно-несчастной. Она мелко кивнула, и пегаска воодушевилась.

— Честно говоря... мне приятна твоя честность! — проникновенно заговорила Носительница. Её кресло пододвинулось неприлично близко к креслу кобылицы, однако столик продолжал стоять как прежде. — Я вот верю, что смогу тебе помочь!

«Иначе бы я не тратила своё время на тебя, пегаска»

— Спасибо, милая Флаттершай, — прошептала бывшая аликорн, с трудом подавив рвотный позыв. — Никто ещё не верил в меня… Кроме Луны...

Пони тепло улыбнулась ей.

— Всё в порядке, Найтмэр! Кстати... как насчёт смены имени? — заметив недоумение на лице королевы, она поспешила развить свою мысль. — Ведь тебе больше не надо быть злой, кошмарной, а имя — важная часть пони... Возможно, Луна даже не сразу поймёт, что перед ней именно... ну, ты.

Словно рассвет после невыносимо длительной, полной муки ночи забрезжило на задворках разума единорожицы решение. Оно, долгожданное, начинало расти, собираясь из событий, слов, догадок — но ещё ускользало, не давалось в копыта. Рассматривая смущённую мордашку Флаттершай, падшая богиня старалась думать одновременно в двух направлениях: имена, решения, самоконтроль, перспективы...

— Это чудесная идея, Флаттершай! — ответила она, усилием воли отогнав назойливые, жалящие, будто туча ос, мысли. Пегаска засияла: всё складывалось как нельзя лучше!

— Я рада, что ты поддерживаешь мои идеи... У меня для тебя один сюрприз!

Она спрыгнула с малинового цвета подушки и уселась в свободное пространство между креслами. Закрыв глаза, кобылка с шумом втянула носом сладковатый воздух и, после минуты задержки, тихонько выдохнула его через полуоткрытый рот. Крылья свободно легли вдоль боков, и бывшая аликорн не без зависти посмотрела на них — в случае сражения с Луной они могли бы хоть каплю помочь...

— Повторяй за мной, — еле слышно шепнула Флаттершай. — Это упражнение полностью усмиряет любой гнев. Ярость — акула: почуяв хоть каплю горячей крови, она впивается в тебя и уже не отпускает. Делай так, и ничто не оцарапает тебя. Любая кровоточащая рана затянется за доли секунды.

Пони приоткрыла один глаз и впилась спокойно-ледяным взглядом в потрясённую Найтмэр Мун. Даже сердце Флаттершай словно перестало биться! Ни единого движения души... Не владея собой, поражённая единорожица опустилась рядом и попыталась так же расслабиться, но водоворот мыслей никак не затихал. Стоило добиться хоть относительной тишины, как всё прятавшееся внутри и ждавшее своего часа на обдумывание прорывалось наружу: ненависть, обида, разочарование, страх...

— Останови все печали.

Этот голос — ровный, без следа эмоций, — принадлежал Флаттершай! Если бы несколько часов назад бывшей королеве сказали, что сочное, яркое сопрано^[5] и тот средний, бездушный тембр, слышимый ею сейчас — голос одной и той же пони, она бы ни за что не поверила. Разительная перемена произошла с нежной пегаской! Выдержка, достойная легендарных Гвардейцев Ночи... Интересно, как бы Носительница Доброты выглядела в облике слуги тьмы?

— Ох, Найтмэр Мун! Если ты не проявишь хоть чуточку усердия, то у тебя ничего никогда не получится! Соберись!

Кобылица вздрогнула и подняла голову — Флаттершай стояла над ней с обиженным выражением мордочки. Тончайшее, незаметное обычному глазу «усико» магической энергии скользнуло к мягкой шёрстке на груди пони: её сердце билось чётко и размеренно, как и полагается.

— Извини, просто ты... Как ты это делаешь? Тебя невозможно почуять даже на нижнем слое Мира Сна!

Пегаска скромно потупилась.

— Не знаю, просто умею. Иногда я хочу разгромить целый свет, а упражнения мне здорово помогают.

Вот как! Очень интересная информация. Найтмэр запомнила эту легкомысленно брошенную фразу — мало ли для чего может пригодиться Носительница...

— Отличное упражнение! — искренне сказала единорог, поднимаясь на ноги. — Не дождусь, когда выучу его!

— Давай попробуем её раз? — предложила её «учительница»

Флаттершай мягко опустила веки, падшая богиня повторила за ней. Сейчас она не собиралась успокаиваться вслед за «подругой»: тысячи щупалечек — каждое не толще волоска, — плотно прижались к нежной коже кобылки, закопавшись в мягкую бледно-жёлтую шёрстку. Сверхчувствительные струны магии отзывались на любые колебания, но сейчас они просто опутывали её как грубая леска...

...И даже не вздрогнули, когда Флаттершай встала с кресла.

Она осторожно открыла глаза и приподняла переднюю ногу — нити волшебства тянулись вслед её движению, как резинки. Найтмэр по-настоящему удивилась. Что ж, эти Носительницы и в самом деле непростые пони, а слабейшая из них внезапно оказалась невероятно крепкой в ментальном плане. Только сейчас единорожица поняла, кому она бросает вызов — помимо «всемогущей дружбы» каждая из них была стойкой, сильной личностью.

«Я ни за что не сдамся», — поклялась себе Найтмэр и поскорее притворилась расслабленной. Она мастерски умела наблюдать сквозь щели полуприкрытых глаз — Флаттершай стояла рядом, рассматривая свою «ученицу». Бывшая аликорн не удержалась от маленькой радости устроить с ней «поединок взглядов»: то, что пегаска не подозревала о нём, и было самым приятным. Несколько долгих минут кобылы созерцали друг друга в совершенном безмолвии. Найтмэр выжидала, Флаттершай...

— По-моему, ты не стараешься, — сказала наконец пони тем же холодным тоном. Она легонько вздохнула, и чувства вернулись к ней: пряди волшебного тумана вспыхнули антрацитово-чёрным, темнее самой тьмы, — и, однако, сияющим, как звёзды, — светом, быстро задрожали-заколебались.

— Извини, просто я восхищаюсь тобой, — ласково возразила единорожица. — На что это похоже? Когда ты успокаиваешься...

Усики магии развеялись лёгким дымом, но лишь две пони во всех мирах могли заметить это. Флаттершай не была одной из них.

— Наверное... На акулу? Кажется, я уже приводила тебе такой пример... Ярость — акула, а ты мгновенно заживляешь кровавые раны, чтобы она не учуяла тебя полностью. Непонятный пример, да? — не дождавшись ответа, пегаска продолжила. — Тогда, наверное, это стена. Ты — стена, выстаиваешь под ударами своих эмоций. Ты — каждый кирпичик стены из себя, своего спокойствия. Ты в связке с тем, что тебе дорого и удерживает тебя на плаву; как скреплены одним цементом. И оберегаешь за стеной-собой всё дорогое, любимое... И выстаиваешь под ударами этого тарана-мира. Наверное, вот так.

— Здорово, — выдавила из себя её собеседница. Красноречие живой и призрачной кобыл внезапно иссякло.

«Беспощадная судьба издевается надо мной», — в смятении подумала Найтмэр. — «Закручивает линии жизни моей в неразрешимые узлы. Скоро я разрублю их одним ударом! Мы разрубим!»

Самообладание вернулось к бывшей богине. Какие бы меткие аналогии не подбирала Флаттершай (пусть даже и сама не зная о своей прозорливости), разве может это выбить её, грозную-грозовую Найтмэр Мун из колеи!

— Спасибо, Флаттершай, — сказала единорожица уже тысячный раз за вечер. — Я обязательно буду стараться!

~~~~~

Найтмэр уже вполне освоилась в пограничной черте. Барьер постоянно восстанавливался, но для искусной в магических делах бывшей аликорна не составило труда перенаправить поток целебного волшебства преграды в русло «себя». Оставшееся пустое пространство до боли напоминало ей так полюбившийся космос: спокойная безбрежная свобода, ни единого звука или луча проклятого света... Правда, границы всё же имелись: освобождать себе место приходилось осторожно, прощупывая толщу чародейного материала — оказалось, что для сдерживания двух миров нужен крепкий «потолок». Каждый раз, продвигаясь вширь, Найтмэр трепетала от мысли, что пара миллиметров не туда, и... Ориентироваться здесь было нереально. Кобылица продвигалась исключительно на ощупь.

Но ничто не могло остановить вдохновлённую Найтмэр Мун! Она стремилась к цели как пустынный кочевник рвётся к живительному источнику; все свои умения и таланты она положила на свою последнюю отчаянную битву. Ошибка — смерть, миг слабости — вечный побег и вечная трусость. Недостижимый идеал наполнил существование единорога новым смыслом, дал силы терпеть и работать. Поверженная богиня чувствовала себя живой и, как ни странно, нужной. Вот она опять, как и некогда давно, сражается против всех во имя своей хозяйки, совершает невозможное...

Сейчас кобылица смотрела в созданное ею зеркало, раздумывая над новым обличием. Спокойная душа не вызвала бы подозрений у Луны, но высокая чёрная фигурина одним своим видом заставляла сердце биться с тревогой, подозрением и страхом. Значит...

Яркие тёплые цвета резали глаза, проникали своим навязчивым сиянием даже сквозь плотно сомкнутые веки, жгли призрачную плоть нестерпимым пламенем... Найтмэр стиснула зубы так, что клыки закачались в вязких дёснах: ради Луны она вытерпит всё, как выдержала когда-то экзорцизм Элементов, долгие скитания, беспокойный сон в атмосфере этого мира...

Сегодня вечером Флаттершай представит её истинной королеве всех миров — и эта встреча стоит всех страданий

~~~~~

— Принцесса Луна, здравствуйте!

Повелительница оглянулась через плечо — к ней спешила, сияя улыбкой, самая любимая певица в «На луне...». Уже несколько недель Носительница Доброты и нос не казала к ним в бар: лишь попросила Твайлайт передать, что всё в порядке, только-то небольшой творческий кризис. Одно из пять негласных правил заведения гласило: никто никого не может заставить что-то делать, так что Луна пожала плечами и «послала» кобылке открытку с пожеланиями успехов.

— Здравствуй, Флаттершай! Присаживайся.

Пегаска лукаво ухмыльнулась и чуть отошла: за ней стояла, растягивая тонкие губы в аристократическую улыбку, изящная, чуть полноватая земнопони с такой пышной гривой, что даже Пинки Пай наверняка бы диву далась.

— Мэджестимун, — представилась она и внаглую уселась на подставленный для Флаттершай стул. Её чуть раскосые бирюзовые глаза впились в принцессу; этот взгляд — въедливый, изучающий, холодный, — наполнил Луну чувством какой-то... мерзости? Похожее аликорн испытала пару лет назад на королевской кухне, взяв в копыто яблоко: красивое с одного боку, оно оказалось совершенно гнилым и чёрным. Испорченная мякоть смылась легко, а вот запах испарился нескоро

— Рада знать тебя, Мэджестикмун, — на автомате ответила принцесса, старательно выгоняя из души смутную тревогу. Она смущённо рассматривала невысокую кобылу с россыпью веснушек на плоской жёлтой морде; этот вызывающий цвет резал глаза будто брызнувший в глаз лимонный сок. Зелёные и синие перепутанные кудри прятали под собой спину, шею и круп новой посетительницы, но умные очи горели ледяными, прожигающими насквозь огнями. И всё-таки... Мэджестикмун не выглядела злой или угрожающей... Вероятно, просто мудрая не по годам пони?

— Чем ты занимаешься в жизни? — приветливо спросила Луна, приказав своей чересчур чуткой интуиции заткнуться. Здесь её бар, её друзья и добрая Флаттершай, которая никогда не приведёт никого подозрительного! Робкая певица пугалась даже совершенно безопасных вещей и личностей, и если уж она подружилась с кем-то, эта пони действительно достойна дружбы!

Ниточка улыбки Мэджестик растянулась до ушей. Охватив возникшую перед ней чашку чая копытцами, кобыла прижалась носом к краю и втянула в себя завивающийся пар.

— Изучаю тексты старины, — ответила она и сделала неторопливый глоток. — Прошлое лучше настоящего, не так ли, принцесса?

Ухо Луны дёрнулось.

— Я не согласна, — мягко возразила аликорн и создала ананасовый коктейль.

— Почему же? Чем настоящее лучше? — Найтмэр понимала, на какую опасную почву она ступает своими вопросами, но искушение поговорить с бывшей владелицей пересиливало осторожность. Даже если принцессе было неприятно общаться с Мэджестикмун, она не могла и предположить, кто натянула на себя солнечно-жёлтую шерсть. Интересно, что Луна скажет «простой пони»? Всё произнесённое аликорном может быть — и обязательно будет! — использовано против неё. Знание этого заставляло единорожицу прятать довольную ухмылку за белой чашкой.

— Я не могу изменить прошлое, но настоящее в моей власти, — озадаченно произнесла Луна, накручивая на копыто прозрачно-синюю прядь. Её взгляд бесцельно обводил высокий бокал с бледным напитком, из которого аликорн ещё не отпила ни капли. — Я совсем недавно вернулась в жизнь, и она... такая удивительная! Из тьмы доклассической эпохи — в гармонию, которую мы с сестрой так желали. У меня есть всё, и даже больше того. Мои подданные...

Она внезапно замолчала и, схватив бокал телекинезом за тонкую ножку, опрокинула всё содержимое себе в рот. Найтмэр заворожённо следила за её простыми, размашистыми, но в то же время изящными движениями: если бы не отточенное до мастерства упражнение Флаттершай, тень бы раскрыла себя в момент.

— Вижу, вы быстро изменились, — сказала единорог. — Неужели вас никогда не посещали... идеалы прошлого? Неужели всё и правда изменилось за один удар Элементов?

Словно северный ветер взметнул гриву Найтмэр — Луна в гневе обернулась к ней всем телом; глаза повелительницы в буквальном смысле метали молнии. Спокойствие! Невероятным усилием воли «земнопони» сдавила панический страх, смяла его и растёрла в пыль... Спокойствие! Нельзя бояться. Сердце замерло между призрачных рёбер. Бесконечно долго кобылицы сверлили друг друга невыносимым взглядами: одна — огненным, другая — ледяным.

«Она поняла, кто я есть», — равнодушно подумала Найтмэр в одну секунду с тем, как Луна начала говорить; её слова полнились горечью и огорчением. Буря вокруг хозяйки ночи исчезла, посетители же вовсе не заметили ссоры.

— Уже семь лет^[6] прошло с той поры, как я очистилась от яда Найтмэр Мун, — прошептала владычица, не заметив, как передёрнулось лицо Мэджестик. — Я начала новую, благородную жизнь во благо своей страны и всех пони. Я не хочу более вспоминать то, что было, я хочу работать во имя того, что будет, — она вздохнула и потёрла лоб крылом. — То, чего я желала... Чудовищная, абсурдная идея-фикс! Я поняла, чего хотела тогда — падения всех устоев мира, падения самой гармонии, ради которой мы с Селестией существовали. Я стала точно второй Дискорд, но я-то предала саму свою суть. Мне удалось излечиться той силой, которую я пыталась уничтожить. Почему и теперь, в настоящем, все ждут от меня тирании и злобы? Я, безусловно, хотела ужасного, но разве я недостаточно искупила свою вину?.. Прости, что напугала тебя этим глупым нападением, просто...

Луна вздохнула так тяжко, что её собеседница не смогла подавить маленького, приглушённого, но всё-таки всплеска нежности.

— Обида иногда застилает мне очи, — призналась аликорн; очередной коктейль исчез с громким «глыть». — Однако, с другой стороны, не могу же я вечно быть идеальной и терпеливой? Я же не Твайлайт Спаркл, — добавила Луна с нервным смешком.

Найтмэр тоже не имела терпения — исповедь принцессы нарушила тщательно возведённое Спокойствие. Как же отчаянно хотелось высказаться этой всегда холодной, всегда сдерживающей себя кобыле, если она, увидев какую-то посетительницу, вывернула перед ней всю душу! Пришло время спасти её от ложного чувства стыда и вины, пришло время... Страха не было, и «земнопони» не дала ему появиться — как можно мягче и деликатней она положила своё копыто поверх безвольно лежащей на столе передней ноги Луны. Та удивлённо вскинула брови и подняла голову, напоровшись на суровый взгляд слушательницы.

— Моя принцесса, — голос Найтмэр дрогнул. Как давно она не называла Луну так! — Вы неправы. Вы...

Никаких лишних слов — все тщательно выстроенные, выверенные речи «Мэджестик» рухнули. Счёт шёл на секунды. Рог единорожицы вспыхнул, раскидывая столики и стулья мощной магической волной: этого хватило, чтобы ослепить и ошеломить жертву; ещё мгновение спустя принцесса и её тень исчезли в огне телепортации.

~~~~~

Луна барахталась во тьме, ощущение разрывающей, давящей пустоты мешало думать и сосредоточиться. Она слепо махала конечностями, силясь нащупать хоть что-нибудь, но здесь воистину не было ничего. Что за место, кто эта...

— Ты так быстро забыла меня, принцесса? Неужто, посмотрев в мои глаза, не нашла там меня?

Узкая морда сгустилась из черноты перед взором Луны, и та невольно отшатнулась от горящих гневом очей. Она даже не успела подумать о заклинании духоубийцы: бирюзовые бездны казались гораздо опасней и глубже, чем вакуум вокруг, затягивали и заставляли тело дрожать от еле сдерживаемой паники.

— Как ты... — язык не слушался, горло внезапно пересохло. Пожалуй, ещё ни разу в жизни Луна не находилась в такой растерянности: что, как, почему, откуда... Мысли в голове аликорна наваливались друг на друга, теснились и толпились, как пони в первый раз в «На луне...»

Найтмэр не стала терять времени зря — бесшумно подлетев к бывшей хозяйке сквозь чернильную пустоту, она осторожно, почти ласково приподняла изящный подбородок копытом и заглянула в лицо любимой. На кону стояло всё: власть, жизнь, счастье... Лишь бы дозваться до неё, пробудить от лживого сна! Осязание шелковистой шёрстки, прижимающейся к подошве^[7], было невообразимо восхитительным, и с каким сожалением единорог приказала себе остановиться! Сумеречные тени замерцали звёздным светом по её приказу — их нежный свет склонил бы к откровенности и доверию; аромат тропической ночи, ананасов и пряного мёда, как помнила Найтмэр, очень нравился Луне. Ноги кобыл коснулись мягкой почвы. Бывшая королева успела создать приятную атмосферу за долю секунд, но некогда восхищаться собой...

— Принцесса, послушай свою верную слугу, — вкрадчиво начала она, как можно выразительней глядя на затаившую дыхание аликорна. — Я давно следила за тобой, долго смекала, как же нам поговорить с глазу на глаз. Неужто ты действительно забыла всё? Я не хочу обвинять тебя, но... — небольшая пауза обдумать произнесённое. — Тогда, в Вечносвободном лесу, ты предала меня. Неужели ты и правда поверила словам этой солнечной мегеры и её марионеток? Я вижу, как ты несчастна, принцесса. Ты никогда так просто не отступалась от своих целей, так почему же твои крылья покоятся на сытых боках? Я знаю, почему твоя душа стенает от голода...

Луна стряхнула оцепенение и вильнула головой. Найтмэр покорно убрала копыто.

— Чего ты хочешь? — спросила она, и холод безучастности в её голосе неприятно уязвил единорожицу. Падшая богиня изумлённо всмотрелась в нахмуренное лицо пони: ни капли заинтересованности, лишь отчуждение и... Найтмэр не стала разбираться — шанс переубедить околдованную кобылу стремительно таял.

— Но послушай! — она возвысила тембр своего трагического шёпота, чуть приподнимаясь на кончиках копыт; призванный дым сгустился и засверкал за её спиной, как сверкала когда-то могущественная грива, сделав ломкую фигуру ещё тоньше и выше. Ещё бы крылья, запоздало подумала Найтмэр... — Я преодолела множество опасностей, чтобы вновь соединиться с тобой! Я нуждаюсь в тебе, принцесса. Ты нужна своему народу, чтобы повести его мудро и справедливо. Я сделаю всё ради тебя! Ведь мы были как сёстры, как... Я была с тобой вместе тысячелетие, так зачем ты гонишь меня? Разве я больше не нужна тебе, разве...

— Нет.

Мгновенно распались, будто башенки из песка, клубы дыма. Искусно воплощённый лунный свет стал похож на тусклые лучики старой запылённой лампочки. Хрупкая атмосфера покрылась трещинами и стала похожа на блёклую, обшелушивающуюся краску. Исчезла храбрая выправка: Найтмэр увяла вместе с тропическими ароматами и — что за дела?! — словно уменьшилась в размерах... да она и была пыль перед гневной Луной.

— Нет, — жёстко повторила она, распахивая свои настоящие крылья — широкие, мягкие, крепкие. — Ты никогда не любила меня. Все твои речи — одно сплошное «я», «я» и «я». Тебе не нужно моё счастье.

Бирюзовый серпантин заклинания обнял длинный рог. Найтмэр глядела немигающим взглядом на повелительницу ночи, как глядит змея на покачивания дудочки факира. Пространство «пещеры» искажалось от излучаемой аликорном энергии справедливой ненависти и презрения, сдавливало и удерживало тень на месте. Единорог могла только наблюдать, как тогда, семь лет назад; смотреть в лицо своей смерти, не имея возможности шелохнуться.

Но тогда они были вместе, заодно — и Найтмэр не хотела умирать.

Сейчас она была одна.

— Тебе нужна послушная тихая Луна, — прошипела принцесса, делая уверенный шаг в сторону противницы. — Тебе нужна паинька Луна, которой можно будет прикрываться как щитом. Тебе нужно сильное тело, мощная магия... Я тебе не нужна. Появится кто-то «достойнее», сильнее, покорнее — и ты побежишь за ним хвостом. Присосёшься как пиявка.

Найтмэр не успела возразить, испугаться, возненавидеть.

Она просто исчезла.

~~~~~

— Ой мама, мамочки-мамочки...

Бар жил своей жизнью — кто-то плясал, кто-то налегал на бесконечные маффины, но никто из них не видел разрушенный укромный уголок и плачущую Флаттершай.

Всхлипывая и вздрагивая всем телом, кобылка кое-как поднялась с пола. Столик и стулья были перевёрнуты, напитки растеклись липкой лужей под ногами, деревянные поверхности обуглились от магической вспышки. Неужели она, Флаттершай, виновата в... том, что случилось? А что случилось? Мэджестикмун села рядом с принцессой, они разговорились, Флаттершай отвлеклась на своих друзей по выступлениям... Затем — беззвучный гром, от которого подскочило на своём фундаменте всё заведение, ледяной огонь, опаливший спину, медовый свет под потолком заморгал и погас...

От «земнопони» и аликорна остался лишь пепел в форме полумесяца — опытная Флаттершай уже знала, что такие фигуры остаются после Особо Важных Телепортаций... а если нет? Вдруг это что-то другое? Ох, какая же она дура! Но ведь всё так хорошо шло, Найтмэр вроде раскаялась, прилежно училась Спокойствию... Слёзы опять побежали по бледно-жёлтым щёчкам. Со вздохами и причитаниям пегаска не очень аккуратно схватила зубами спинку опрокинутого стула — ножка, издав слабый треск, отломалась окончательно, — и прислонила его к стене: какой-никакой, но труд, всё же успокаивал.

Надо кого-то позвать на помощь, догадалась Флаттершай... Твайлайт! Точно, кто как не она, умница, разберётся со всей этой чертовщиной... Уф... Напрягшись, пони вернула стол на законное место: она и не знала, что во сне может быть так тяжело, да ещё и полированное дерево скользило, не даваясь в копыта и крылья... Что ж, зато победа над упрямой мебелью слегка взбодрила её.

Итак, надо найти Твай...

Серебристая искра рассекла воздух, и из межпространственного пролома вышла мрачная Луна — нагрудник съехал влево, развевающиеся звёздные локоны устало упали на плечи. Флаттершай бросилась к ней.

— Простите, — начала она и осеклась на полуслове. Отодвинув лучшую певицу бара словно препятствие, принцесса доплелась до стены и бухнулась на первый увиденный ею стул. Тёмно-синий круп смешно шлёпнулся на пол вместе с обломками несчастного сиденья, но ни одна из кобыл не засмеялась над комичной ситуацией: было не до веселья.

Носительница Доброты на цыпочках прокралась к расстроенной повелительнице. Пегаска понимала, что, раз Луна здесь, то Найтмэр больше не угроза, но... как много «но» за один вечер! Флаттершай не могла заставить её быть честной, зато могла утешить — мягкое копытце начало нежно гладить аликорна по голове, почёсывая за ушком.

— Что случилось? — не удержалась Флаттершай от терзавшего её вопроса.

— Я уничтожила Найтмэр Мун, — буднично ответила богиня, вытягивая шею навстречу ласковым движениям подруги. — Зачем-то высказала всё, что думаю о её пафосной речи и... Ещё потратила всю магию на восстановление границы между нашим миром и Вечностью. Неизвестно, сколько энергии просочилось сюда...

Луна вздохнула и улеглась прямо в приторную корку засохших коктейлей. Кобылка решила пока не тревожить хозяйку бара и просто продолжила ласку.

— Как ты вообще встретила её?

Флаттершай шмыгнула носом и вытерла крылом влажные от слёз глаза.

— Простите, я... Я просто хотела исправить её, чтобы она стала как все пони... М-мне показалось, она вас любит...

— Что?! — Луна вскинула голову так быстро, что мышцы усталой шеи заскрипели. — Ты серьёзно это говоришь? Флаттершай, ты же знаешь, кем была... я под влиянием Найтмэр! Она не пони, она — безумие! Моя злая тень! Если бы с ней можно было договориться, вы бы не стали использовать Элементы Гармонии! И Селестия не стала бы!

Пегаска попыталась что-то ответить, но тихий голос смялся в испуганный писк, и она спряталась в своей длинной гриве, слабо всхлипывая. Принцессе стало жаль её.

— Ты не виновата — признаться, я даже восхищаюсь твоим желанием направить на путь истинный всех и каждого. Такие пони нужны Эквестрии, и, надеюсь, эта неудача не сильно тебя заденет... — внезапно принцесса расхохоталась во весь голос. — Завтра приглашу Твайлайт прочесть всем лекцию о природе духов и демонов. А ведь я ещё и душу излила перед ней, перед Найтмэр Мун!

Кобылка в ответ выдавила из себя неубедительное «хи-хи».

— Она так убедительно говорила про любовь к вам, и я, наверное, немножко купилась на её красивые слова...

— Пустое, Флаттершай, — небрежно взмахнула копытом Луна. — Мне она тоже много чего говорила: и тогда, и вот сейчас...

Аликорн резко вскочила — передняя нога пегаски отлетела вниз, чуть не ударив её по носу. Волшебная грива уже восстанавливалась, издавая звёздное сияние, и Флаттершай не могла не залюбоваться её спокойным веянием.

— Вот только я знаю, что она может любить одну себя. Потому что я так хотела, — с болью усмехнулась повелительница и неторопливо вышла в закипающее веселье Большой Еженедельной Лунной Вечеринки.

— Но, принцесса... м-м... может быть, я ошибаюсь... Но...

— Что? Говори, не бойся.

— Если она совсем-совсем вас не любила, то... как тогда она выжила?

Луна остановилась.

— Не знаю и знать не желаю, — резко ответила она — Пожалуйста, Флаттершай, давай закроем эту тему?

Пегаска несмело кивнула и, убедившись, что всё в уютном уголке починилось и встало на свои места, направилась вслед за богиней ночи.

Примечания