Нелепый

Действие происходит во время первого пришествия Дискорда.

Смерть никогда не являлась для него чем-то, что вселяло бы неземной ужас. Впрочем, остальные грифоны здесь мало от него отличались. Куда страшнее было потерять честь… или тренированную правую лапу. Но ему не грозило ни то, ни другое.

Сыну герталки вообще можно было ни о чём не думать. Разве что об учёбе, пару часов в день. А так — ешь, сколько хочешь, спи, играй в «стрелу» с мелкими оборванцами (пока куратор не видит) или слушай мамашу на вечерних службах. Жрица лишнего не скажет, особенно если у тебя нет выбора, кроме как пойти по её стопам. А мамаша всегда говорила как в последний раз, что волей-неволей сам захочешь слушать её звенящий голос:

— …И тогда он сказал им: «Не бойтесь, мои братья. Здесь окончатся наши жизни, но не наши пути. И воля моя будет сильна в царстве неведения, чтобы каждый из вас получил то, что заслужил. И каждому я послужу так же, как он послужил мне». И тогда Гертал, третий король Грифонстоуна, повёл их в бой против столетнего дракона, что пришёл за идолом Борея. Пока воины храбро отвлекали злодея, он взлетел в самую высь и затем пронзил небо собою, словно стрелой. Гертал пробил гигантскую голову дракона насквозь, и тот безмолвно ринулся в бездну. Но Гертал не вернулся назад. Бездна унесла его вместе с врагом. Но никто не смел его оплакивать, ибо каждый знал, что встретится с ним…

А дальше слушать было неинтересно. В Гоулхиле ежедневно проходили собрания нескольких сект, и именно на этом моменте у всех начинались расхождения. Кто-то говорил, что Гертал будет судить за поступки при жизни; кто-то верил, что его отведут к предкам… Здесь каждый мог выбрать на свой вкус. Большинству же было достаточно знать, что где-то там, за чертой, о тебе позаботятся, и сделают, как надо.

Но не ему. Хотя бы потому, что няня ежедневно ему повторяла: «Вот вырастишь, станешь, как мама, и тоже будешь нести истину в народ. Даже имя у тебя очень подходящее…» А потом приходилось под её присмотром разговаривать с самим собой. Точнее, это называлось «очищением» и считалось, что Гертал слушает каждого. Но выходило, что за твоей спиной стояла няня, и за любое ненужное слово ты получал своё.

Всё это весьма утомляло. Но нельзя сказать, что ему было совершенно до лампочки. Были и самостоятельные попытки достучаться до небес, мольбы ответить или хоть как-то бы намекнуть. Но однажды, чуть не дойдя до истерики, он вдруг понял: отвечать некому. Там, за чертой, никого нет, кто бы волновался о тебе, иначе он хотя бы раз показал себя. Особенно тем, кто просит изо всех сил.

Тогда его это поразило до самых когтей. Как же, ведь никто этого не понимает! И как все расстроятся, если узнают! Жалко ему стало тогда весь род грифонский, даже самому стать захотелось каким-нибудь герталом, который водит всех за ручку к их мамам и папам. Но почти сразу же он по-грифонски заключил для себя: раз никого там нет — значит никого там не надо. Сами справимся. А с чем-то справиться обязательно придётся, в этом сомнений не было.

Теперь же он сидел в первом ряду и клевал в пол. Ему вовсе не обязательно сюда было приходить — куратор занимался им лично в таких вопросах. Просто больше нигде нельзя было увидеться со своей мамочкой. Целыми днями она проводила на службе, с раннего утра и до глубокой ночи оставляя его на попечении старой Гуфилии. Благо от неё можно было легко сбежать…

— Гурий!

Он встрепенулся. На скамьях было пусто. Жрица взглядом давила с пьедестала.

— Зачем ты ходишь сюда, если тебя хватает только на пять минут?! За моей спиной иногда посмеиваются, что ты перебежишь к Почитателям из-за моих скучных речей.
— Я не только к ним ходил! — само вырвалось у него.
— Вот как? Выходит, нам нужно опасаться большего?

Он обиженно сверкнул глазами на неё и медленно опустил голову. Нет, если бы мама правда злилась, то наверняка бы крикнула так, что треснули бы окна. Такое уже бывало. Но сейчас на него выливалась одна только вечная мамина усталость, которой надолго никогда не хватало.

Она вздохнула, неторопливо подошла и прикрыла сына крылом.

— Сегодня я успею к ужину, обещаю, — сказала она тихо. — И ты пообещай мне не наделать глупостей к этому времени.
— Да у остальных ещё скучнее, чем здесь.
— Ах, кому, как не мне, знать это. Мне даже не пришлось для этого рыться в свитках Вознесённых…
— Они самые скучные.
— Не сомневаюсь.

Оба молча поглядели друг на друга.

— Ладно, — вздохнула жрица. — Мне пора. Гуфилия опять, наверное, тебя потеряла. Не нужно волновать её. Ну же, беги скорей.
— Ладно…
— Ладно.

Этим двойным «ладно» кончался всякий разговор. Словно взаимные обещания, оно не имело никакого смысла, быстро и незаметно растворяясь в памяти. И после него никто уже не помнил, что говорил, что хотел сказать, что обещал и на что надеялся…

Стоило грифончику подняться в воздух, как его тут же окликнули:

— Гуря, пойдёшь в «стрелу»?
— А то!

На высоте ветер вёл себя, как ему заблагорассудится, но пятерым шалопаям он совсем не мешал. На крайний случай можно было закопаться в облако, правда тебя тут же подняли бы на смех.

— Вот, сигаем отсюда — и до дымелки, — очертил старший. — Кто зацепится за трубу и не грохнется — тот зачётник. Идёт? Всё, поехали.

Вожак первым спикировал с «мыльницы», за ним по очереди последовали и остальные. Прыгнул и Гурий. Ветер здесь окончательно распоясался, но ничем новым не удивил. Даже наоборот, можно было спокойно пожать его невидимую лапу, если не боишься сломать свою.

Обычно Гурий так и делал. Однако сейчас его голову вдруг стала штурмовать странная мысль: хоть бы Солнце на месте стояло. А то мало ли, что их принцессы вытворить могут! Они многое могут… А сейчас это было бы некстати очень.

Впрочем, разумеется, они такое делать не стали. Огненный круг вовсе не собирался раньше времени сползать к себе за горизонт.

Он просто упал туда.

В один миг небо потухло, и с другой стороны, как ни в чём не бывало, на место дневного светила выехало ночное.
Только это не помогло. Ночью нельзя летать на скорости по городу, это каждый знал. Но остановиться уже было невозможно…

Резкий удар прервал сразу несколько задних мыслей разумного существа.

Полумрак, обнимая всё вокруг, не столько пугал, сколько как-то сковывал движения. Казалось, что именно он и не давал взлететь из того странного места, похожего на колодец. Ну или башню, если говорить точно. Только лестница, которая должна вести вверх, была скатана, как ковёр, и этот моток упрямо преграждал тебе дорогу. А вниз можно было спускаться до бесконечности, судя по всему.

Всё это было слишком нелепо, чтобы быть правдой. Так что грифончик по-грифонски и весьма справедливо вновь заключил для себя: если всё это как-то слишком — то, видать, сон всё это. Бывают же сны, где можно всё замечательно помнить и чувствовать. Ну и здесь так же. Подумаешь, головой стукнулся.

Очевидно, двигаться нужно было вверх, причём по этой самой лестнице, потому что расправить крылья всё ещё не получалось. Гурий попробовал навалиться на каменный моток — и, к его удивлению, тот легко поддался, несмотря на внешнюю массивность. До поверхности оставалось недалеко, и грифончик за минуту выкатил себе дорогу наверх.

Едва он выбрался из этой дыры, как вся площадь внизу отвердела, стала ровной, будто и была такой. Но не это удивило малого.

Вокруг него и далеко впереди были тысячи точно таких же башен. Все они буквально парили в сером океане пустоты и уходили глубоко вниз. Такой пейзаж сам по себе ввергал в какое-то странное уныние, из которого самому выйти было невозможно. Но одиноким здесь нельзя было стать.

Длинная тень упала на маленького грифона. Страха, однако, почему-то не возникло, и Гурий спокойно обернулся. Позади стоял его сородич, который зачем-то поднялся на задние лапы, отчего выглядел настоящим гигантом. Всё тело пожилого на вид незнакомца было окутано золотистой мантией; он пристально смотрел на гостя, если даже не сквозь.

Грифончик тоже уставился на великана. Его одежда как нельзя подходила под описание одного очень известного грифона…

 — Так ты и есть Гертал?

Тот не шевельнул даже глазом, что не могло не смутить. Но спустя пару секунд он тихо, как будто в пустоту, произнёс:

— Неужели?..
— Я думал, ты мне поможешь.
— Разве была нужда в этом? — уже более резко ответил гигант, сфокусировавшись на собеседнике.
— Ну, нет…

Наступило молчание.

— Немногие догадываются сами. Таким я даю выбор. Что ты хочешь?
— А… чего я хочу? А что можно?..

Грифон вздохнул и опустился на передние лапы, словно только чтобы его одежда смогла исчезнуть. Крылья расправились и помогли великану набрать высоту, но удержаться на ней у него получилось и без их работы.
Гурий тоже легко взлетел, повинуясь жесту, что сделал спутник. Недалеко от них выросла скала с обширной вершиной, куда хозяин сразу же перелетел. Грифончик последовал следом и сел рядом. Вокруг темнели всё те же странные столбы, уходившие далеко вниз, в туманную пустоту.

Хозяин, уже переставший казаться таким уж огромным, смотрел прямо перед собой и, по-видимому, терпеливо ждал вопросов.

— Так… где мы? И что это всё такое?
— Единственное название этому месту, которое мне известно, — измерение снов. Однако оно себя не исчерпывает…
— Так мы спим?
— Здесь материя принимает более тонкую форму, — продолжал грифон всё тем же холодным голосом, — благодаря чему ею можно легко творить одной лишь мыслью.
— Так всё это ты сделал сам?

Гертал повернул голову к маленькой почемучке.

— Вы создали мне сущность, наделили её силой и сплавили меня с ней, постоянно питая её, — как будто раздражённо ответил он. — Я же не создавал ничего нового. Лишь дал форму тому, что уже есть.

С этими словами перед сидящими грифонами появился ещё один столб, который перетянул внимание обоих, а затем и их самих.

— Густав, летописец, — сказал Гертал, глядя вниз. — Ему давно пора…
— И ему тоже придётся катить этот клубок? Зачем это всё тебе?
— Всё, что выпадает на нашу долю, остаётся с нами. Пока мы не перекуём это в дорогу. Но всё, что не успеваем при жизни, придётся делать после. И не в моей силе это изменить.

Гурий с едва дрожащим клювом вглядывался в тоскливую даль под ним. Ему уже стало казаться, что она буквально тянет к себе.

— А что, если помочь ему?

Грифон молча перевёл взгляд на малыша и снова сделал вид, что ждёт. Гурий не стал дожидаться ответа и ринулся вниз. К счастью, далеко лететь не пришлось.

— А?.. Кто ты, что ты?.. Ты Гертал?
— Привет. Нет, я Гурий. А он там, наверху…
— Ты слуга его? Помоги мне, скажи, что делать?.. Мои крылья слишком слабы стали…
— Я не слуга! И… ну, в общем, надо вот это катить наверх, — он махнул лапой к "небу".
— Что?..
— Ну да, я так и делал. Смотри!

Грифончик на лету попытался сдвинуть с места каменную махину, но она весила тонну, не меньше.

— Эм, может, ты попробуешь? А то тут всё у него по-хитрому…
— Если ты не смог… То как же я?.. Ох… за что мне всё это?.. Где Гертал?..
— Он наверху, говорю же. Ладно, спрошу у него.

Гурий вылетел из колодца в замешательстве. Это всё меньше и меньше становилось похоже на сон. А если это и в самом деле не было сном? Тогда непонятно, что делать: читать про загробную жизнь было ещё скучнее, чем слушать.

— Знаешь… А он не хочет…
— Каждый этот путь проходит в одиночку. И каждый проходит до конца, даже если ничего не предпринимает. Вопрос лишь только во времени…
— У меня даже не получилось помочь ему!
— Выходит, это не нужно? Лишь некоторые оказываются достойны даже наставлений.

Всё это начало уже жутко надоедать. Грифончик крутился на месте, пытаясь найти выход, но его просто не могло быть рядом.

— Так что ты хочешь? — вновь спросил Гертал. — Может быть, ты хочешь стать драконом? Почтенные самодостаточные существа, которые не обременены надобностью думать об остальных…
— Эти злые жадюги? Ещё чего!

Слова Гурия были полны злобы, но внутри него царило невероятное спокойствие. Грифончик только сейчас это заметил и сам даже удивился тому: словно кто-то другой разговаривает и думает за тебя, в то время как не разделяет твои настоящие чувства. Только теперь казалось, что какие-либо эмоции пропали ещё раньше, стоило лишь выйти из своей башни.

— Тогда, может быть, ты хочешь стать пони?
— Которые толком не умеют держать свет на небе?
— Жизнь пони весьма спокойна и определённа. Они больше нашего понимают, что выбора у нас большого нет…
— Хватит! Я хочу назад, собой быть, к маме хочу!
— Не волнуйся. Ты забудешь её.
— Нет! — чуть не плача вскричал грифончик, и снова про себя удивился. Словно через какую-то стену прорвались тоска и горе, но они были чем-то сторонним, чужим, давно отброшенным. И важны они были всё только для того, кто управлял словами.
— Ты забудешь её, как и наш разговор. И будешь новым грифоном, если захочешь. Или фениксом. Если захочешь.

Здесь Гурия окончательно прошибло. Всё внутри исчезло, осталось только одно жгучее желание, чей источник отыскать было непосильным трудом. Но за это желание "внешний Гурий" ухватился, как за последний канат.

— А можно… ну, чтоб не забывать?

Гертал просверлил его взглядом.

— Прямо… вот совсем никак?
— Можно… — загадочно улыбнулся тот. — Только нам придётся поменяться ролями.
— То есть… Мне стать Герталом? А так можно?
— Можно.

Да, это было оно. Желание, возникшее однажды и тут же зарытое в дальний угол, открыло себя полностью и стояло за каждым словом, что выбирал говорящий.

— А… а что надо сделать?

Грифон снова встал на задние лапы, и мантия снова окутала его вместе с крыльями. Он протянул верхние лапы к малышу.

— Бери.
— Брать что?..
— Бери, — с усилием повторил тот, — и верь, что берёшь.
— Оттого, что поверю, оно и получится?
— Наш мир существует лишь по этой причине, бери! — уже прошипел великан.

Гурий молча протянул свои лапы к чужим и попытался что-то взять из них. А там и в самом деле что-то было, что быстро забралось к нему в грудь и начало там обустраивать свою жизнь, с каждой секундой всё больше выталкивая всё старое.

— А теперь что?
— Отпусти меня.
— Это значит…
— Сделай так, чтобы я исчез!
— Ну, попытаюсь… Эм. Прости, — какие-то последние остатки старого выскочили наружу и застыли — то ли чтобы сохранить себя, то ли чтобы помочь. — Надо оставлять последнее слово или что-то вроде того?..
— Ты ещё не раз проклянёшь себя.

На удивление это отлично помогло, и лишнее улетело прочь. Гурию в самом деле захотелось теперь, чтобы тот исчез. Он попытался как-то отмахнуться от него… И грифон буквально испарился в воздухе. Только поднялась блёклая дымка с его места и улетела куда-то вверх.

И маленький грифон сидел всё ещё с запрокинутой головой и чувствовал, как пропадает Гурий. Да, грифончик оставался, а Гурий пропадал, отдавая место кому-то более сильному, тяжёлому. И страха по-прежнему не возникало, словно всё уже было знакомо и пройдено сотни раз. Только Гурий никак не мог во всё это поверить, и потому, наверное, исчезал. А разве можно было во всё это поверить?

Ведь всё это было слишком нелепо, чтобы быть правдой…