Дружба миров
«Ковчег»
Упомянутые в первой главе боевые действия являются не более, чем историческим фоном.
Снаружи доносился отдалённый грохот разрывов, но Ирис сосредоточенно работала, стараясь не обращать внимания на звуки боя. Ей нужно было проверить все криокамеры, и систему термостабилизации хранилища.
Половинки тяжёлой двери шлюзовой камеры с шипением разъехались в стороны. В зал управления ввалился Лэнс, воин из клана Меча, начальник охраны комплекса «Ковчег». Воин устал, его доспех с ног до головы покрывала кровь, и он сам уже не чувствовал, только ли чужая. Позади него стояли ещё двое, они выглядели не лучше.
– Внимание всем! – объявил Лэнс, и все в зале повернули головы.
Обычно охрана старалась не мешать учёным и инженерам, действуя предельно корректно и незаметно, но сейчас Лэнс привлёк всеобщее внимание, и Ирис поняла, что это неспроста.
– Они наступают. Снова, – Лэнс всегда был немногословен. – Мы не сможем сдерживать их долго. Нам удалось захватить Древнего. Он смертельно ранен и долго не протянет. Мы оставили его в шлюзе. Связанного. Возьмите его генетический материал, столько, сколько сможете. Потом усыпите его. Этот успех обошёлся нам недёшево. Шесть воинов героически отдали свои жизни. Пусть их подвиг не будет напрасным.
Учёные и инженеры переглянулись. Захватить живьём одного из Древних – это был редкий случай.
– Сейчас мы уйдём, и больше уже не увидимся, – продолжал Лэнс. – Мы будем держать оборону столько, сколько сможем. Не ждите нашего возвращения. Как только наши огоньки на панели погаснут – блокируйте комплекс.
– Но… как же… – доктор Санфлауэр, глава научной части проекта, выглядела растерянной, у неё тряслись губы.
– Так надо, доктор, – коротко ответил Лэнс. – Нам не сдержать этих обезумевших. Другие комплексы, те, что ещё отзываются, тоже под атакой. Единственная наша надежда – проект «Ковчег». Вы должны переждать, пока безумцы на поверхности не перебьют друг друга. Тогда эпидемия прекратится сама собой. Не подходи, – он сделал предупреждающий жест.
Санфлауэр, сделавшая было шаг навстречу ему, остановилась.
– Мы контактировали с ними. Близко. Мы пока не знаем причину безумия, – пояснил Лэнс. – Если оно заразно… Сама понимаешь. Когда наши индикаторы жизни погаснут – завалите главный тоннель. Безумцы не смогут прокопаться через тысячи тонн камня.
У вас есть криокамеры, запас воздуха, пищи и воды. Вентиляция работает. Реактор антиматерии на малой мощности протянет не одну сотню лет. Вы должны выжить и сохранить генофонд! Это – наша последняя надежда. Проверьте запасные выходы, но не вскрывайте их, чтобы не привлечь обезумевших. Всем всё понятно? Тогда мы уходим.
Лэнс повернулся и скрылся в шлюзе. Двери захлопнулись за ним и его воинами, и Ирис поняла, что больше они не увидятся.
Санфлауэр вышла на середину зала, собрав всё своё самообладание:
– Вы все слышали Лэнса. Он прав, может быть, это наш единственный шанс. Нас мало, но мы – хранители генофонда. Пока хранилище цело – остаётся надежда. Алоэ, Пинус, Оук, – она взглянула на врачей из клана Синего Цветка, – займитесь Древним. Эйсер, помоги им.
Эйсер, техник из клана Щита, молча кивнул, взял сумку с инструментами и подошёл к медикам:
– Скажете, когда будете готовы.
Пинус кивнул, сосредоточенно собирая оборудование.
– Ирис, Дейзи, что с криокамерами? – спросила Санфлауэр.
– В основном порядок, но мы ещё не всё успели проверить, – доложила Ирис.
– Продолжайте. Я свяжусь с комплексом Древа. Анемон, Кранберри – она посмотрела на парочку из клана Свитка, операторов дата-центра, – попробуйте переписать информацию в наш банк данных.
– Конечно, Санни.
– Думаю, стоит стереть из памяти всех комплексов упоминания о проекте «Ковчег», – предложила Кранберри. – На случай, если кто-то из противников придёт в себя и получит доступ к базе данных. В криокамерах мы будем беззащитны.
Санфлауэр обвела взглядом коллег:
– Все согласны?
Все переглянулись. Анемон молча кивнул.
– Д-да… так безопаснее, – сказала Строберри, инженер из клана Стилуса.
Её голос слегка дрожал.
– Решено. Все за работу.
Ирис и Дейзи, ещё одна инженер из клана Шестерни, с которой они обычно работали вместе, снова сосредоточились на проверке криотехники. Время от времени Ирис поглядывала на контрольную панель, где жёлтыми и зелёными огоньками горели сигналы жизнедеятельности каждого из членов персонала комплекса. Ряды огоньков отдела охраны постепенно окрашивались красным, потом начинали мигать, и гасли.
Прошло много часов, Ирис перестала ощущать время. Трое врачей и Эйсер вернулись из шлюза:
– Всё. Древний мёртв. Мы собрали всё, что смогли, – доложил Пинус.
– Заложите собранное в хранилище и отдыхайте, – приказала Санфлауэр.
Едва они ушли, как снаружи послышался грохот обвала, и последние несколько огоньков охранников на панели погасли.
– Тоннель завален, – бесцветным голосом произнесла Дейзи. – Теперь никто не сможет сюда войти. И выйти.
– Это и не понадобится… В ближайшее столетие, как минимум… – проворчала Ирис.
Подготовка заняла почти месяц. Все жутко вымотались, даже Кранберри перестала выкладывать на общий сервер проекта свои короткие, смешные и ехидные рассказики о жизни и соперничестве двух вымышленных кланов, за которые она заслужила прозвище «Развесистая». Последние дня два к привычной уже канонаде взрывов примешивались редкие гулкие удары, от которых содрогался весь гигантский подземный комплекс, а с потолков сыпалась пыль. Эйсер сказал, что это бьют орудия «Фортитьюдо» оборонительного комплекса «Щит». Ирис мельком удивилась — до этого им ещё не приходилось пускать в ход эти чудовища, каждое попадание которых способно проделать новую долину в стене окружающих гор. Видимо, Древние усилили натиск, может быть, даже пошли на решающий штурм. Но она так устала, что уже была неспособна удивляться.
Ей и Дейзи помогали почти все учёные и инженеры комплекса. Даже Старгэзер и Мундансер из клана Орб, обычно не часто общавшиеся с инженерами и техниками, сами, без команды Санфлауэр, взяли сумки с инструментами и занялись проверкой рекреационных камер, внимательно выслушав инструктаж Дейзи. Санфлауэр назначила Ирис старшим инженером, вместо старого ворчуна Кактуса, не выдержавшего столь интенсивного темпа работ. Старик умер прямо на рабочем месте.
Работы было очень много. Нужно было проверить более тысячи криокамер, хранилище генофонда, полтысячи рекреационных камер, несколько камер сомноопыта, взятых из проекта «МОРФ», дата-центр, энергетическую систему, фильтры и вентиляцию, водопровод и систему водоотведения, и множество других вспомогательных систем и устройств.
Наконец, всё оборудование было подготовлено, криокамеры и хранилище генофонда проверены многократно. Ирис доложила руководству о готовности. По команде Санфлауэр все члены персонала комплекса разошлись по криокамерам. Перед её глазами закрылась стеклянная створка. Послышалось лёгкое шипение усыпляющего газа, и Ирис почувствовала, что её неумолимо клонит в сон.
Анализируя данные последнего эксперимента, Тихон Лентов почувствовал, что нащупал что-то интересное. Несколько дней подряд он никак не мог отделаться от мысли, что он бродит вокруг чего-то важного, но результат никак не давался. Владимир Александрович Фок, с которым он обычно советовался, на этот раз тоже не мог ничего подсказать. Лентов строил графики по бесконечным колонкам цифр, выползающим из печатающего устройства, накладывал их друг на друга, пытаясь выявить закономерности, но кривые расползались хаотично, и он никак не мог связать их между собой.
Лентов попробовал варьировать модулирующую частоту, и в одном из пробных прогонов, внутри стальной ограничивающей рамы неожиданно соткалось мерцающее зелёное полотнище света. Это произошло так внезапно, что Тихон Андреевич даже вздрогнул. Он ожидал, что явление тут же погаснет, так же быстро, как и появилось, но оно, похоже, было устойчивым. Лентов записал параметры, на которых работала установка. Соваться в зелёное сияние он не рискнул, выключил аппаратуру и сначала как следует обдумал ход дальнейших экспериментов.
Для начала он попытался воспроизвести явление на тех же параметрах. Оно действительно оказалось устойчивым – зелёное сияние вспыхивало внутри рамы каждый раз, когда он включал ток и выводил поле на нужные частоты. Вся хитрость как раз и заключалась в подборе требуемых соотношений частот. В ходе этих экспериментов в лабораторию вошёл профессор Фок, а следом за ним – Роберт Людвигович Бартини. Оба учёных, не веря своим глазам, разглядывали мерцающий лоскут зелёного сияния.
У них на глазах Лентов сунул в сияние обычную палку от швабры, готовый в любую минуту бросить её. Но ничего не произошло. Бартини обошёл вокруг рамы и заглянул за неё.
– Тихон Андреич, а палка сзади не торчит, – констатировал он.
– Кажется, мы на пороге грандиозного успеха, – Лентов не мог сдержать радости.
– Или грандиозного шухера, – добавил Фок, усмехаясь.
– Нам нужен какой-то зонд, радиоуправляемый аппарат, который мы могли бы отправить в проход, – предложил Бартини. – Например, один из этих новых роботов на гусеницах. Неизвестно, какие в том мире условия, к примеру, там может быть другой состав атмосферы, низкое давление, вредные бактерии в атмосфере… Или вообще атмосферы не будет.
Радиоуправляемую гусеничную тележку доставили через два дня. Учёные занялись монтажом приборов и их подключением к аппаратуре связи. Главными приборами были телекамеры. Одну из них смонтировали на двухметровой штанге. Робот сдвинулся с места, приблизился к раме и вдвинул камеру в мерцающее сияние. На экране телевизора, подключенного к камере, учёные увидели прекрасный пейзаж. Природа была похожей на земную. Более всего пейзаж напоминал большой яблоневый сад.
Они попытались выводить камеру из сияния, выключать поле, затем включать и вводить камеру в поле снова, и каждый раз видели на экране телевизора один и тот же прекрасный пейзаж с яблонями, усеянными крупными, сочными, налитыми плодами.
– Похоже, товарищи, тоннель устойчив, – заключил Бартини.
В том, что это был именно гиперпространственный тоннель, никто из учёных не сомневался. Решившись рискнуть роботом, учёные запрограммировали тележку на самое простое движение – вперёд и назад. Робот въехал в проход и вернулся через несколько минут, взяв пробы воздуха, почвы и растительности. Анализ проб воздуха показал, что его состав слегка отличается от земного – в нём было несколько больше кислорода, чем на Земле, намного меньше углекислоты и окислов азота.
Срочно организованная Фоком биологическая секция, проведя тщательные исследования, подтвердила, что микрофлора хотя и отличается от земной, но опасных микроорганизмов не обнаружено.
– Поздравляю, Тихон Андреич, похоже, вы сделали ту самую «дверь в лето», – задумчиво произнёс Бартини.