Дружба миров
Три сердца и три сомнаморфа
Когда отзвучали поздравительные речи, пришло время выяснения менее приятных вопросов. Например, почему в самый ответственный момент система ориентации не смогла автоматически сориентировать корабль для выдачи тормозного импульса. Тем более, что корабль при подготовке к полёту несколько десятков раз проверили вдоль и поперёк, и всё было нормально. Специалисты Пилюгина и Раушенбаха долго изучали записи телеметрии. Выходило, что сигнал солнечного датчика был считан системой нормально, а вот дальше в электронике возник непонятный сбой.
Ситуация осложнялась тем, что система ориентации сгорела при входе в атмосферу вместе с приборно-агрегатным отсеком. Борис Викторович Раушенбах предположил:
– А может быть, проблема в плате сопряжения с вычислителем? Полупроводниковая техника ещё не всегда достаточно надёжна. Не могла туда попасть, скажем, бракованная плата?
– Так всё по двадцать раз проверяли, всё работало, – возразил Пилюгин.
– И всё же давайте проверим ещё раз, чудес не бывает. Была же какая-то причина отказа!
Когда доложили Королёву, он уже был «на взводе», завёлся с пол-оборота и направился разбираться. По журналу, в котором фиксировались операции сборки космического корабля, установили серийный номер платы, на которую пало подозрение, и отправились в лабораторию датчиков и измерительных систем 5-го научно-исследовательского комплекса Центрального НИИ машиностроения (НИИ-88), где их и собирали. (https://ru.wikipedia.org/wiki/НПО_измерительной_техники)
Такое высокое начальство на сборочные участки электроники заглядывало нечасто. Рабочие, видя маститых академиков в мрачном настроении, притихли и столпились кучкой. Перепуганный начальник участка долго не мог найти нужные номера в своём журнале. Королёв уже потерял терпение и начал ругаться:
– Что за бардак у вас тут с документацией? Почему ничего не найти? Всех премии лишить! Бракоделы! Из-за вас космонавтов чуть не угробили!
Рабочие обиженно зашумели – все знали, что брака на их участке уже давно не было. И вдруг Сергей Павлович почувствовал, что кто-то постучал ему по правому ботинку. Безмерно удивлённый Главный конструктор посмотрел вниз... и увидел небольшую беленькую пони, с медно-красной гривкой, держащую в зубах журнал регистрации, с вложенной в него бумажной закладкой.
– Не кричите! – строго сказала пони, перехватывая журнал копытцем и глядя на Сергея Павловича снизу вверх. – Вас и так все боятся. У нас брака не делают. Я отвечаю. Не надо на нас кричать.
– Пони? – изумился Королёв. – А она что тут делает?
– Работаю я тут, – ответила маленькая пони. – Кволити Сандэнс, мастер ОТК. Я сама каждую плату проверяла. Какой номер, точно?
Николай Алексеевич Пилюгин передал ей листок с записанным номером платы.
– Сейчас всё найду, – Кволити отошла к столу, раскрыла журнал, перелистнула несколько страниц.
В журнале у неё был идеальный порядок, наклеенные ярлычки помогали быстро найти нужный диапазон номеров и дат.
– Вот эта плата, помечена как годная, я её сама проверяла.
– Значит, плохо проверяла! – оборвал её Королёв.
– Неправда, платы из этой серии ставились на другие корабли, и всё было в порядке. Проверяю каждый раз одинаково, на одном и том же стенде, – упрямо возразила беленькая пони. – Если что-то не сработало – не валите на рабочих, а давайте думать, почему не сработало? Может, плата перегрелась, или, наоборот, остыла? Я проверяю платы при температуре 20 градусов. А сколько в отсеке было?
– Сергей Палыч, а ведь она права, корабль был долго ориентирован одним боком к Солнцу, даже люк деформировался, – напомнил Раушенбах.
– Выясните по телеметрии, до какой температуры могла нагреться плата, проверьте при этой температуре, результат доложите, – коротко распорядился Королёв и ушёл.
В конце дня в кабинет к Главному явились с докладом Пилюгин, Раушенбах и всё та же упрямая беленькая пони.
– Садитесь, докладывайте, – Королёв кивнул вошедшим на стулья вдоль длинного стола для совещаний.
– Наша малышка как в воду глядела, Сергей Палыч, – сообщил Пилюгин. – При нормальной температуре всё работает как часы, но при нагреве плывут характеристики некоторых электронных компонентов. Корабль был долго ориентирован бортом к Солнцу, без закрутки, приборно-агрегатный отсек перегрелся, отказал вентилятор системы охлаждения в отсеке, вот этот момент на телеметрии, – он расстелил перед Главным бумажные ленты самописцев. – Тёплый воздух в невесомости стал скапливаться возле приборов, выделяющих тепло. Когда корабль снова закрутили, температура продолжала подниматься. В итоге, к концу полёта воздух вокруг платы нагрелся настолько, что она отказала.
Королёв долго изучал графики, сверяясь со временем. Наконец, широко улыбнулся:
– Молодцы, причину нашли. Теперь давайте, думайте, как её исправить, чтобы больше такого не было.
Он потянулся через стол к оторопевшей беленькой пони и слегка нажал пальцем ей на носик.
– Бип! – произнёс, улыбаясь, Главный конструктор. – А ты – главный молодец. Напомни ещё раз, как тебя зовут?
– Кволити. Кволити Сандэнс. Мастер ОТК, – пони довольно фыркнула и поправила. – Не «бип», а «буп»!
– Что? – удивился Королёв.
– Когда вы нажимаете пони на носик, надо говорить «буп», а не «бип», – пояснила Кволити. – Так положено.
– Гм... Спасибо, буду знать, – донельзя озадаченный Главный повернулся к Пилюгину:
– Николай, выпиши ей премию. Обязательно. Сам проверю, – он снова повернулся к пони. – И прости, что наорал. Не обижайся.
Вот так у Кволити появился новый телевизор.
Корпуса нового госпиталя поднялись у подножия Кантерлотской горы. Его строили по тому же проекту, что и НИИ специальных технологий, лишь слегка изменённому для привязки к местности. Это был совместный проект, в котором работали специалисты с всех трёх сторон. На открытие госпиталя приехали Хрущёв и Косыгин. Из Кристальной империи прибыли принцесса Кэйденс и принц Шайнинг Армор, из Сталлионграда – Генеральный секретарь Харитон Бронеус. От демикорнов присутствовала Иль-Хан Индиго Ирис.
Церемонию открытия проводили принцессы Селестия и Луна. Никита Сергеевич заметил, что перед зданием госпиталя установлено что-то, напоминающее памятник. Пока что оно было накрыто магическим куполом, который поддерживали два единорога из Кантерлотской гвардии. Над входом в госпиталь была укреплена вывеска, пока что закрытая длинным куском фиолетовой ткани, усыпанным золотыми звёздами.
– Здравствуйте, друзья! – принцесса Солнца обратилась ко всем присутствующим. – Мы очень рады приветствовать вас здесь, и счастливы, что вы почтили своим присутствием это замечательное событие. Сегодня мы открываем не просто новую больницу. Мы открываем новую эру сотрудничества наших народов, ради общего блага пони, людей и демикорнов.
Этот госпиталь оснащён лучшим оборудованием, разработанным инженерами и техномагами демикорнов, и сделанным на человеческих заводах. Здесь будут работать лучшие врачи-единороги и будут делиться опытом и знаниями лучшие специалисты-медики из мира людей. Здесь будут применяться лучшие лекарства и лучшие методики лечения, разработанные врачами наших народов.
Но ещё я хотела бы исправить одну очень давнюю несправедливость, и отдать дань памяти одной очень доброй и талантливой пони, имя которой едва не осталось забыто. Сейчас я передаю слово моей сестре Луне, и она расскажет вам всё подробнее.
– МЫ приветствуем всех гостей нашего праздника! – объявила принцесса Ночи. – Все вы знаете начальника Королевской Гвардии, генерала Тенакса, – принцесса повернулась в его сторону, и пожилой пегас коротко поклонился.
– От него мы узнали о том, что некая пони, называющая себя Оранж Дайс, неоднократно помогала воинам, пострадавшим в схватках, и исследователям пещер, попавшим под обвалы. Где-то в глубине этих пещер скрывались чудесные артефакты и оборудование, позволявшее вживить их в тело пострадавших пони. Эти случаи были редки, поэтому о них мало кто знал.
В поисках этих оставшихся с давних времён артефактов мы, вместе с нашими партнёрами из Советского Союза и демикорнами, организовали археологическую экспедицию. Факты, что удалось выяснить учёным, удивительны. Я попрошу Иль-Хана демикорнов, Индиго Ирис, рассказать эту историю, чтобы ничего случайно не исказить и не перепутать.
– Здравствуйте, всепони! – приветствовала собравшихся Ирис. – Очень давно, задолго до правления Дискорда, до удара Волны Хаоса, наши собратья, эквиридо, изначально созданные как разумное оружие, обрёли свободу воли и способность самостоятельно размножаться. Это стало неожиданностью для наших создателей. Чтобы облегчить им познание нашего народа, живущего намного дольше, чем обычные пони, под руководством Дайвидеры, главы комплекса «Круг Древних», были разработаны камеры сомноопыта, и автономные модули интерфейса, способные принимать облик пони и общаться с ними. Они были названы «сомнаморфами».
Ирис сделала знак стоявшей чуть в стороне Дэйзи. Толпа гостей ошеломлённо вздохнула. Из группы демикорнов, сопровождавшей Иль-Хана, вышло удивительное чёрное существо на четырёх лапках, словно состоящее из одного позвоночника в чехле, перетянутом десятками стяжек. На плоской мордочке светились две пары маленьких красных глазок – два побольше, и два поменьше. Больше всего бросалась в глаза грива существа, похожая на иглы дикобраза.
(Картинка автора DxD2 «Сомнаморф и его оператор»)
– Не бойтесь, это всего лишь искусственное создание, автономный модуль интерфейса сомноопыта. Оператор управлял ими из камеры сомноопыта, получая знания и навыки, которыми овладевали сомнаморфы. В камере сомноопыта операторы проводили большую часть своей жизни, находясь в состоянии стазиса. Многие из них прожили не одну сотню лет. Этот проект назывался «МОРФ». Секции «МОРФ» были в каждом древнем городе и в каждом подземном комплексе.
Одной из таких операторов была Оранж Дайс. Она провела в камере сомноопыта более семисот лет. Стыдно признаться, но про неё все забыли. Когда комплекс был атакован тварями из Тартара во время Великого катаклизма, сомнаморфы под управлением Оранж Дайс спасали пони, помогая им эвакуироваться. Сама Оранж осталась в камере и умерла, когда отказали системы жизнеобеспечения.
Но группа её сомнаморфов каким-то образом унаследовала её сознание, и продолжила её дело самостоятельно. Мы ещё не разобрались в деталях, но, похоже, у этих сомнаморфов была самообучающаяся программа.
Наша совместная экспедиция нашла в заброшенном комплексе записи, оставленные сомнаморфами Оранж Дайс. Их накопилось очень много, мы только начали их изучать. Но уже сейчас ясно, что эти сомнаморфы в течение тысячелетий продолжали, сменяя друг друга, помогать попавшим в беду пони, лечить их, ставить протезы и адаптационные артефакты, из остававшихся в разных комплексах запасов.
Наши исследователи обнаружили в зале комплекса разбитую камеру сомноопыта Оранж Дайс, и её останки, а также найденных в подземелье повреждённых сомнаморфов и вывезли их, чтобы похоронить.
(События, упоминающиеся в «Летописях демикорнов» гл. 11 и «Наследии богини» гл. 2)
Ирис закончила рассказ и уступила микрофон принцессам.
– Узнав о многолетней благородной деятельности этих удивительных существ, мы с сестрой приняли решение почтить память Оранж Дайс, а также – всех демикорнов, павших в попытках остановить тварей Тартара, и в сражениях с армией Сомбры, – объявила принцесса Луна. – Демикорны сражались до конца, и в последний миг отдавали свою жизнь в ослепительной вспышке, унося с собой жизни врагов. На месте взрыва оставалось лишь алое кристаллическое сердце, вращающееся в воздухе столетиями.
В их честь построен этот мемориал, который мы сегодня открываем. Но лучшим памятником Оранж Дайс будет этот новейший госпиталь, который мы решили назвать её именем.
По знаку принцессы Ночи единороги сняли купол, до поры скрывавший памятник. Взглядам присутствующих предстал цилиндрический постамент, на котором замерла, опираясь на пульт управления, пони-единорог. При взгляде с одной стороны она выглядела как пони, а с другой – как сомнаморф. Вокруг постамента, на плоской круглой плите ниже основной статуи замерли фигуры ещё трёх сомнаморфов. Впереди и по обеим сторонам от памятника, подвешенные в электромагнитных подшипниках, на невысоких колоннах, медленно вращались макеты сердец демикорнов, выполненные из алого стекла. Их подсвечивали снизу лучи красных лазеров, отчего сердца светились, словно наполненные алым светом.
На постаменте была надпись на эквестрийском. Никита Сергеевич не мог её прочитать и попросил перевести стоящую рядом Ирис.
– «Оранж Дайс. Она отдала жизнь ради познания, и даже в посмертии продолжала спасать жизни», – прочитала демикорн. – По-моему, очень хорошо написано.
– Да, лучше не скажешь, – согласился Первый секретарь.
По знаку принцессы Селестии несколько единорогов из Гвардии телекинезом сняли ткань, укрывавшую вывеску. Ирис перевела Никите Сергеевичу надпись:
– «Центр восстановительной травматологии и ортопедии имени Оранж Дайс».
– А протезирование почему не упомянули? – удивился Первый секретарь.
– Оно, вроде как, входит в ортопедию, как часть целого, – пояснила демикорн. – Так мне Алоэ объясняла.
Принцессы тем временем пригласили всех гостей пройти осмотреть вновь открытый медицинский центр. Его персонал уже занял места по штатному расписанию – в окошечках регистратуры сидели две пони в белых халатах и шапочках медсестёр, готовые принять посетителей, на этажах врачи проверяли оборудование и медикаменты.
Войдя в отделанный белым мрамором холл, Никита Сергеевич осмотрелся. В углу холла был выделен Уголок памяти Оранж Дайс. Он подошёл поближе – посмотреть. Здесь установили её камеру сомноопыта, отмытую и почищенную, но всё ещё с разбитым стеклянным колпаком.
– Стекло решили не менять, – пояснила Ирис. – Оставили, как есть, чтобы было видно, что камера подлинная. Только сгладили острые кромки, чтобы уборщицы не поранились.
На стене была укреплена мраморная доска, на ней золотыми буквами была написана история Оранж Дайс.
– О ней пока не так много известно, – сказала Ирис. – Надеюсь, когда мы прочтём записи, собранные её сомнаморфами, мы сумеем узнать о ней больше, и можно будет организовать полноценный небольшой музей. Самое удивительное – где-то в руинах комплексов ещё работает сервер управления сомнаморфами. Мы его пока не нашли, но продолжаем искать.
Рядом с Уголком памяти стоял торговый автомат, наполненный алюминиевыми банками с различными соками. Он напомнил Первому секретарю автоматы, виденные в США, но по конструкции отличался от американских, однако не был похож и на советский. В СССР напитки в алюминиевых банках не выпускали – соки обычно отпускались в розлив, в гранёные стаканы, которые наполняли из высоких конических сосудов с краником на узком нижнем конце.
– Интересный автомат, – Никита Сергеевич разглядывал устройство. – У нас таких не делают, с банками. Откуда он?
– Его сделали по образцу древних автоматов, которые совместная экспедиция находила в разрушенных подземных комплексах, – ответила Ирис. – В руинах одного из комплексов случайно сохранилась автоматическая линия вытяжки этих банок. Ну, как сохранилась... большая часть превратилась в ржавый хлам, но уцелела оснастка, на которой изготавливались банки. Почти уцелела.
Нам удалось привести оснастку в порядок, а сделать под неё новую линию по образцу существующих ваших роторных линий было уже нетрудно. Заодно, в процессе, подготовили всю документацию, можно будет начать выпускать напитки в таких банках и торговые автоматы в СССР.
К автомату вдруг подошла малиновая пони-единорожка. У неё были оранжевые хвост и грива, глаза тоже были чистого морковно-оранжевого цвета. Кьютимарка на бедре изображала два кубика апельсинового цвета – похожих на игральные кости. Единорожка начала нажимать на кнопки автомата, затем бросила в щель монетку. Схватила выкатившуюся банку сока, ловко вскрыла её и припала к отверстию.
– Вкусно! – пискнула пони. – Сладкий сок из банки! Оранж так давно не пробовала сока!
– Оранж?! – переспросила Ирис, не веря своим ушам.
Демикорн смотрела на кьютимарку малиновой единорожки – оранжевые кубики.
– Оранж Дайс? – спросила Ирис.
– Да, я – Оранж Дайс. Сок... сладкий... из банки... Какое счастье!
Никита Сергеевич смотрел на неё, ничего не понимая. Ирис телекинезом достала стилус и провела им по спине пони, глядя на возникшее изображение:
– Это – сомнаморф! Один из сомнаморфов Оранж Дайс! Какая удача! Дэйзи выяснила из записей, что она очень любила сок из таких банок. Поэтому мы и поставили тут этот автомат. У нас было подозрение, что сомнаморфы из группы Оранж Дайс ещё действуют до сих пор. Их специально делали очень долговечными.
– А как они пьют, у них же рта нет? – удивился Хрущёв.
– Они не пьют, но у них есть вкусовые рецепторы, ей достаточно почувствовать вкус.
– Вкусный сок... сладкий... из банки... Капли сока из банки сладки... – улыбаясь, подтвердила малиновая пони.
– Ваши Высочества! – Никита Сергеевич энергичными жестами подозвал принцесс.
Селестия и Луна, обсуждавшие что-то с Фэнси Пэнтсом, подошли к ним, следом за принцессами подтянулись и остальные гости.
– Позвольте представить вам одного из сомнаморфов Оранж Дайс, – произнесла Ирис, указывая на малиновую единорожку, усевшуюся с банкой сока прямо на пол. – Технически, это и есть Оранж. Часть её сознания, сохранившаяся в искусственном интеллекте модуля интерфейса сомноопыта. Правда, небольшая часть...
– Не может быть, – ахнула принцесса Селестия, глядя на оранжевые кубики кьютимарки.
– Оранж что-то сделала не так? – обеспокоенно спросила сидящая на полу малиновая единорожка. – Пожалуйста, не ругайте Оранж... Оранж так давно не пробовала сок из банки...
– Ну что ты, милая... Никто тебя не ругает, – успокоила её принцесса Солнца. – Мы знаем, что ты всю жизнь помогала другим пони. Мы тебе очень благодарны. Ты знаешь, что эту больницу мы назвали твоим именем?
– Нет... Оранж не понимает... Оранж только помогала пони...
– Такие абстрактные концепции для её искусственного интеллекта слишком сложны, – тихо подсказала Ирис.
Принцесса Луна сориентировалась моментально. Она что-то прошептала на ушко сестре. Селестия кивнула, соглашаясь:
– Конечно, сестра, как я могу возражать? Объявишь?
– Да. Всепони и дорогие гости! – принцесса Ночи слегка повысила голос, но лишь слегка, чтобы не пугать сидящую перед ними малиновую кобылку. – Властью, дарованной НАМ тремя народами пони, МЫ, принцесса Луна Эквестрийская, в знак признания заслуг Оранж Дайс и её сомнаморфов, провозглашаем их национальными героями Эквестрии! С этого дня корона выделит средства на выплату регулярной ренты для содержания сих сомнаморфов. Госпиталь сей, названный именем Оранж Дайс, да будет их домом, поелику они того пожелают.
В ознаменование сего даруем мы сомнаморфам, именующим себя Оранж Дайс, право носить собственный герб – три алых сердца в золотом поле, и три золотых сомнаморфа в алом поле. Повелеваем украсить сим гербом госпиталь, халаты персонала, посуду, постельное бельё и прочие предметы обихода.
– Быть по сему, – подтвердила речь сестры принцесса Солнца. – Полагаю, Иль-Хан Индиго Ирис подскажет нам, как организовать содержание сих сомнаморфов, чтобы они жили долго и работали на благо всех пони и всех друзей Эквестрии, из этого и других миров.
– Конечно, Ваши Высочества, медицинские и технические моменты в обслуживании сомнаморфов мы возьмём на себя, – ответила Ирис.
Сидящая на полу малиновая кобылка не понимала, о чём говорят все эти важные пони, собравшиеся вокруг неё. Она только поняла, что ругать её не будут, и она сможет и дальше помогать другим пони. А ещё тут есть другие существа, не похожие на пони. Пусть они ходят на двух ногах, но ведь им тоже, возможно, понадобится её помощь? А ещё тут есть вкусный сок...
– Оранж всегда помогала пони... Оранж хочет помогать пони и дальше... выполнять свое предназначение...
– Конечно, милая, – успокоила её Селестия. – Ты будешь помогать пони. А мы будем помогать тебе.
– Спасибо! – малиновая пони поднялась на ноги. – Я позвала остальных.
В двери холла одна за другой вошли ещё две кобылки и жеребец, разных цветов, но у всех были одинаковые кьютимарки в виде двух оранжевых игральных кубиков. Они подошли к малиновой пони, она передала им банку с соком, и каждый из замаскированных сомнаморфов по очереди припал к отверстию, наслаждаясь вкусом.
– Они все – Оранж Дайс, – прошептала принцесса Селестия, и по её щеке прокатилась слеза.
Сомнаморфы Оранж не замечали ничего вокруг. Они были счастливы. После нескольких тысячелетий, проведённых в холодных пещерах разрушенных комплексов, они, наконец-то, обрели дом. Здесь им рады. Здесь они будут и дальше помогать пони. И здесь есть сок, вкусный, сладкий сок из банки... Они так давно его не пробовали.
Окончание 2й сюжетной арки