Зимняя пора
Глава XIII
Порой, чтобы окончательно проснуться, нужно немного проморгаться, чтобы не запутаться в том, какая из увиденных реальностей настоящая. Такие картины ведь отлично накладываются на переднюю фотоплёнку, если человек заведомо не скептично относится ко всем вещам с незамысловатой биркой «воображение». Иногда оно помогает отвлечься, иногда просто расслабиться, а иногда… всей головой погрузиться в этот маленький мирок, ставший уже настолько родным, что трудно определиться, где формальная, а где неформальная реальность.
Почему именно эти размышления не могут дать мне покоя? Ведь обдумывать можно всё что угодно: от теоретических до эмпирических аспектов. И ведь во многом благодаря этим думам мне всё тяжелее и тяжелее становится решать более насущные вопросы. Какой раз пытаясь убедить себя в том, что подобная философско-самобичевательная практика в итоге ни к чему полезному не приведёт, я в очередной раз, будто по приказу сверху, становлюсь заложником тягучих мыслей с громадными знаками вопроса в конце безымянных предложений.
— Джеймс, ты в порядке?
Сидя в откидном кресле, мужчина средних лет лениво перебирал документы, немного задерживаясь взглядом на верхних полях, где каллиграфическим почерком фиксировался номерной знак.
— Да, не беспокойся.
Бюрократический завал, царивший на столе, был одновременно и родным, и чуждым. С ощущением, будто ты всё время находишься за прозрачным стеклом, отделяющим тебя от реального мира, я продолжал что-то писать в своей записной книжке, почти не обращая внимания на новости, которые зачитывал диктор с экрана пластиковой коробки, а также нескончаемый городской гул за окном небольшого офисного помещения.
— Ты ведь слышал о планирующемся совещании на следующей неделе? — отложив в сторону папку, поправил свой пиджак мужчина напротив.
— …Слышал, — пытаясь отделаться от головной боли, почесал я висок.
— От генерального консульства пришла вербальная нота с вполне… — покрутил тот запястьем, — …отчётливым намёком на то, что тихо проблему решить не удастся.
— Пусть этим занимается Кудрин. Он ведь не собирается выносить на наднациональный уровень вопросы внутреннего распорядка нашего отдела.
— В том-то и дело. Он боится… — прокашлялся тот, — предполагает, что отчитываться за инцидент №14/1 EO в Сиэтле придётся руководителю отдела, — вальяжно надев очки, зачитал тот верхнюю строку отложенного моментом ранее документа.
— …У меня просто слов нет, — откинувшись в кресле, безразлично скрестил я пальцы. — Это ведь равносильно тому, что нас просто хотят сдать. Спецслужбы ведь находятся в ведении Агентства внутренней безопасности, а те, в свою очередь, нашего правительства.
— Выходит, они пожертвуют интересами не только нашего отдела, — пожал тот плечами, — но и своих сотрудников.
— Бессмыслица какая-то, — не выдержав напряжения, встал я со стула. — Мы выполняли государственный заказ: сперва, как ты помнишь, для военного комплекса, а потом и для спецслужб. Мы ведь не являемся частной компанией, — подойдя к одному из стеллажей, вытащил я крупную пачку документов.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Да, мы государственная корпорация. Но разве ты поступил бы иначе, будь ты на пороге мирового конфликта? Это ведь как, — почесал тот затылок, — объявляешь того, кто тебе неугоден, террористом — и теперь ты непричастен, ведь тот, кого ты хочешь подставить, становится раковой опухолью уже для всех стран… в том числе и тебя.
— Вот, посмотри, — вручил я мужчине одну из посланных месяцем ранее личных нот. — Я обсуждал это с министром не единожды… — прокашлялся я от подступившей сухости во рту, — что контроль за деятельностью осуществляется правительственной комиссией на основе ежемесячного представления корпорацией ежемесячного отчёта, аудиторского заключения по ведению…
— Но на практике это не работает, — крепко вжавшись руками в кресло, обречённо вздохнул тот. — Это можно было понять ещё тогда, когда начали поступать первые сигналы о том, что «штамп» выходит из-под контроля. А это, простите меня, не просто в чужом шкафу рыться, а создать неконтролируемый канал утечки информации десятка государств.
— Да знаю я… знаю, — прислонив ладони к лицу, неожиданно ощутил я затылком холодное дуновение ветра. — Значит, чистыми мы из воды не выйдем?
— Отсюда никто уже не выйдет чистым… — лениво взглянув в потолок, выдохнул мужчина. — Независимо от того, насколько сильно правительство будет заявлять о своей непричастности, достанется всем… очень сильно, — взглянул тот на меня, лениво улыбнувшись. — А ты как думаешь?
— Я считаю, что следует придерживаться инструкций. Департамент по снижению юридических рисков будет выступать на нашей стороне.
— И, как и любая компания, они не застрахованы от давления сверху, — хмыкнув, встал тот с кресла. — Джеймс, наш проект — это ведь чистой воды наука. И даже, если так, — махнул тот рукой, начиная ходить взад-вперёд, — большинство стран уже начинает тыкать на нас пальцами, как на злостных нарушителей международного права и национального суверенитета.
— И пусть… — безразлично опустился я в кресло. — Нам-то что с того, что правительство одобряет проведение экспериментов со штампом, будучи не до конца осведомлёнными о возможных побочных действиях?
— Я не меньше тебя раздосадован… — развёл мужчина руками, остановишь напротив одного из книжных стеллажей. — Они ведь и нас крайними хотят сделать. Так сказать, — горько ухмыльнулся тот, — купировать рост бесчисленных издержек.
— А даже если и так, — облокотившись о стол, задумался я. — Для того, чтобы сделать нас крайними… потребуется более весомый повод. Это ведь не одного человека подставить, а заявить о том, что государственная корпорация вовсе является оплотом «террористической» в их представлении деятельности.
— Уверен, они что-нибудь придумают.
— …Они попросят Кудрина, — вслух задумался я, вызвав у мужчины напротив удивлённый взгляд. — По крайней мере, это единственный оставшийся прямой канал между нами и верхней палатой, — развёл я руками. — Сам же знаешь, что дипломатической переписке больше нельзя доверять.
— Они уже искусственным путём пытаются обрезать любой контакт между нашим отделом и правительством.
— В таком случае нам точно придётся поторопиться. Я зайду в отдел организационно-кадровой работы и наведу справки, — встав с кресла, направился я в сторону мужчины. — Пока этот мыльный пузырь не лопнул я продолжу исследования над штампом. Быть может, процесс ещё удастся стабилизировать.
— Это ведь будет равносильным признанию нашей вины, — пожав мне руку, задумался тот.
— Как бы это грустно ни звучало, но… да… — опустив взгляд, задумался я. — Будем решать проблему по мере её поступления. А пока… — неожиданно запнулся я, заметив на пиджаке белоснежную снежинку…
— …Пока тебе необходимо вспомнить… — задумчиво взглянул тот на меня, секундой позже растворившись в непонятно откуда взявшейся снежной метели…
— Джеймс, Дже-е-еймс… — раздался позади женский голос. — Ты чего, решил проветриться?
— А… что? — оглядевшись по сторонам, неожиданно меня окутало чувство холода.
— Я говорю, ты чего, решил проветриться? — появилась напротив знакомая девичья мордочка. — Ты ведь так и простудиться можешь.
— Флитфут? — до конца не понимая, что происходит, протёр я глаза.
— Так, — посмеялась та, прислонив крылышко к губам, — кажется, кто-то у нас слишком много выпил.
Я продолжал озираться по сторонам, и только спустя несколько секунд в моей голове окончательно зафиксировался образ уже знакомого провинциального городка с хорошо убранными от снега улицами. Вывеска «Сладкая вишенка», как это и подобало, точно так же продолжала лениво покачиваться в такт убаюкивающего ветра то в одну, то от легко порыва ветра в другую сторону. До ушей словно эхом понемногу начала доходить из-за открытой двери уже знакомая танцевальная музыка, а горожане, лениво гуляющие вдоль улиц, словно снятые с черно-белой киноплёнки, начали с каждым мгновением всё отчётливее и отчётливее проявляться на затуманенном взоре.
— Эй, ты в порядке? — обеспокоенно взглянула та меня, взлетев на уровень плеч. — На тебе лица нет.
— Я… это… — протерев лицо ладонями, глубоко вздохнул я. — Кажется, я немного запутался…
— Эй, вы где там потерялись? — донёсся до ушей ещё один знакомый возглас. — Там Смолдер меряется силами с Большим Маком! Эй… что случилось? — подлетев спереди, немного смущённо спросила знакомая особа розового окраса c голубоватой гривой.
— Кажется, Джеймсу стало плохо… — положив крыло мне на спину, тише добавила аквамариновая пегаска. — Эй, ты без своего пальто точно простудишься, пойдём внутрь, — наклонившись ближе к моему уху, заботливо добавила та.
— Я в порядке, просто… я словно увидел кошмар наяву… — продолжая медленно брести ко входу в заведение, заплетающимся языком ответил я.
— Кошмар наяву? — выгнув бровь, удивлённым голосом спросила пегаска. — Так… сколько копыт ты видишь? — отлетев в сторону, выставила та переднюю в моем понимании ножку вперёд.
— Ты шутишь? — оторопев от такого комичного вопроса, немного улыбнулся я. — Ну… допустим, одно.
— А если так? — выставив вперёд четыре коготка, улыбнулась гиппогриф.
— Так, девочки… — отсмеявшись, ощутил я возвращающиеся нотки лёгкого опьянения. — Хватит меня уже мучать своими тестами: я школу и высшее учебное давно закончил, поэтому считать, поверьте, я хорошо умею.
— Ну, знаешь ли, — снова обняв меня крылом, милым голосом продолжила Флитфут, — иногда, когда перепьёшь сидра, в глазах может начать двоиться.
— Только не надо мне тут… «ля-ля»… — взяв высокий тон, не сдержался я и в конце предложения громко икнул, что вызвало у двух кобылок весёлый смех, заглушивший собой идущую из заведения музыку. — Так, хватит мне тут, — махнув рукой, побрёл я вперёд, как неожиданно мне преградил путь одетый в нечто похожее на полицейское обмундирование с черно-белым жезлом в коготках высокий путник.
— Так, у вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, будет использовано против вас в суде. А теперь, будьте добры, дыхните в трубочку, — выставив вперёд довольно знакомый агрегат, на одном дыхании сказал высокого роста незнакомец.
— …Правило Миранды? — осматривая с лап до головы ещё одно удивительное существо, сочетавшее в себе разные части тел разнообразных животных, ощутил я на себе странное чувство дежавю.
— Точно. Удивительная вещь… память, не правда ли? — ухмыльнувшись, скрестил тот лапы.
— Это Дискорд, — подлетев ближе, лукаво взглянула на того Флитфут, — наш… непредсказуемый весельчак.
— Поправлю, вообще-то неподражаемый дух раздора и…
— Был когда-то, — пролетев мимо, посмеялась Сильверстрим.
— Так, у меня вообще-то лицензия есть, — вслед за яркой вспышкой в руках последнего появился заверенный штампом свиток, в верхней строке которого значилось «Диплом Кантерлотской Академии Наук».
— А откуда тебе известно правило Миранды? — спросил я, продолжая под напором улыбающейся кобылки шагать обратно ко входу в заведение.
— Ну, знаешь ли, всегда нужно быть в курсе новостей. А ты разве не смотришь новости по утрам?
— Так, Флитфут, — обратился я к продолжавшей обнимать меня крылом кобылке. — Он вообще реальный, или это — очередная галлюцинация?
Посмеявшись в ответ на услышанный вопрос, та тише на ушко добавила:
— Не обращай внимания, он порой любит говорить чудные вещи.
— Что значит «не обращай внимания»? — наигранно обидевшись, начал тот плестись следом. — Может, как раз ему и не хватает небольшой осведомлённости о том, что творится в мире.
— Последний раз, когда я смотрел новости, я лежал у себя в квартире и считал, что существование других миров не выходит за рамки сказок, — с заплетающимся языком снова прошёл я внутрь заведения, в котором, судя по звукам, веселье только начиналось.
Как оказалось, эпицентром событий, как это и полагалось, стала уже знакомая барная стойка, вокруг которой собралось огромное количество пони всех мастей и окрасов. И ведь Сильверстрим не приукрасила: под восторженные возгласы собравшихся вокруг удивительных существ оранжевая дракониха играла с каким-то жеребцом красного окраса с соломенной гривой в нечто, похожее на армрестлинг; где-то дальше симпатичная кобылка, явно наслаждающаяся умиротворяющими нотками коварного хмеля, исполняла прямо на барной стойке очень пылкий танец, умудряясь под резвую танцевальную музыку переставлять свои задние копытца так, что каждое движение вызывало эмоции, схожие с адреналином от предвкушения чего-то действительно важного. Где-то дальше были и те, кто наоборот решил выделиться и вместо типичных для вечернего заведения напитков попивать фруктовый сок, перекидываясь между партнёрами обычной колодой игральных карт. И даже встречались и те, кто создавали эту самую атмосферу. Вроде и резвая музыка, но талант, о котором мне когда-то говорил уже знакомый бармен, проявлял себя во всей красе. Как-то умудряясь попадать в такт резвой музыки, несколько кобылок организованно обменивались между собой, что удивительно, только одним микрофоном, при этом продолжая создавать своими красивыми голосами самую неподражаемую симфонию.
Весь этот обратный эмоциональный всплеск затмил собой все нахлынувшие ранее тяжёлые переживания о последствиях, сомнениях, о самом себе, а также странное, но очень знакомое ощущение, что любой возможный выбор имеет отрицательный стороны.
В ответ же всё в одно мгновение перевернулось уже на более позитивную пластинку, которая заставила немного забыться и от переполнивших грудь и все тело эмоций… просто добро улыбнуться.
— …Конечно, я не хвастаюсь, но в этом мире специалистов, которые обладают способностью изменять реальность, а также, — начал драконикус загибать коготки, — физические свойства и естественные законы до неузнаваемости не так уж и много… — пожал тот плечами.
— Слишком предсказуемо, — хихикнув, улыбнулась Флитфут, гарцующая где-то следом.
— Ну… я же даже справку для этого делал, — обречённо выставил тот лапы вперёд. — И ты даже не представляешь, сколько мне пришлось отстоять в очереди за этим заветным документом.
— Наверное… — задумалась та, — пару часов?
— Хуже, — помотал головой драконикус. — Если мне не изменяет память, три года.
— Три года? — удивился я, оглянувшись на переговаривающуюся между собой пару.
— Это мне ещё повезло, — закатив глаза, сдержал тот подступившую к уголкам рта улыбку. — Эти ведь бабули по ту сторону стекла любят в самый неподходящий момент выставить табличку «обеденный перерыв» и уйти пить чай, — наигранно нахмурившись, скрестил тот лапы.
— Даже по меркам моего мира — это слишком, — облокотившись о металлические перила, взглянул я на эпицентр танцевальных событий.
— Ну что, как ты там говорил, «с официозом покончено и теперь можно начать веселиться»? — подмигнула мне Флитфут, нежно прильнув к шее, от чего Дискорд лишь саркастично закатил глаза и секундой позже растворился в белоснежной вспышке.
— Напомни мне, что произошло после того, как я произнёс эту фразу? — погладив свободной рукой между крыльев раскрасневшуюся пегаску, улыбнулся я.
— Ох… — пискнул та, — так… ну всё, хватит, — не выдержав мягких прикосновений, немного отпрянула та, пытаясь скрыть под своей чёлкой раскрасневшуюся мордочку. — Мы всё ещё о чём-то долго болтали за стойкой, а потом ты просто взял и куда-то исчез.
— Прямо исчез? — снова проведя рукой между её крылышек, оглядел я Флитфут с копыт до головы.
— Не буквально, конечно, — тяжело дыша, легонько пихнула та меня в грудь. — Просто я тебя потеряла из вида и… нашла я тебя уже на улице. Ты просто стоял и смотрел куда-то вдаль.
— Странно, ведь я совсем ничего не помню, — задумался я, пытаясь хоть чуть-чуть освежить память.
— Ты что-то увидел? — понимающе взглянула та на меня, нежно обхватив мою челюсть копытцами.
— Да… — лишь кивнул я в ответ. — Это ведь самое заезженное клише: в самые неожиданные моменты терять память и приходить в себя только после того, как тебя кто-то окликнет.
— Ну, — нагнула та голову, мило улыбнувшись, — мы ведь в волшебном мире, и тут всякое случается, — закинула та передние копытца мне на шею.
— Да, но вот люди… Признай, что такого как я ты видишь впервые.
— Я тебя прекрасно понимаю, ведь эти эмоции, исходящие от тебя, ощущаются, как запах свежеиспечённых пирожков, — облизнулась кобылка, секундой позже мило рассмеявшись.
— Вот как, — ухмыльнулся я. — Значит, я для тебя не более, чем закуска перед десертом, — прижав Флитфут ближе к себе, нежно прикусил я ту за шею, услышав в ответ лишь протяжный писк с глубоким дыханием.
— Умеешь ты, конечно, создавать драмы, — прикрыв глазки, промурлыкала та, несколько раз дернув крыльями.
Дамы и господа! Встречайте! Всеми любимая и неподражаема-а-а-ая-я-я… Dj Pon 3!!!</b> — протянув последний слог, объявил молодой жеребец в микрофон смену диджейской пластинки, вслед за которой весь клуб наполнился очень бодрыми и весьма оригинальными по меркам нашего мира музыкальными аккордами.
— Пойдём, нас там, наверное, все заждались, — подняв Флитфут на руки, более уверенным голосом продолжил я, начиная спускаться в эпицентр всех событий.
— О, Джеймс, а мы тут тебя потеряли, — протирая бокалы, улыбнулся нам навстречу не перестающий унывать бармен. — Повторить?
— В принципе… — вопросительно поглядел я на прижимающуюся ко мне всем телом Флитфут.
— Два Эйриша со взбитыми сливками, — продолжила та за меня, обратившись к молодому жеребцу.
— Как тогда в больнице?
— Как тогда в больнице, — утвердительно кивнула та, чмокнув меня в щеку.
— Помнится, за мной должок за тот незабываемый танец в твоём исполнении, — заметив, как жеребец после увиденного незаметно подмигнул мне, улыбнулся я.
— …У тебя нет шансов, — мило поиграла та своими ресничками, явно мыслями находясь где-то далеко отсюда.
— Ты так думаешь? — улыбнулся я, взяв поставленные барменом два готовых к подаче бокала. — Помнится, на мой вопрос «раздаются ли по итогу призы» ты лишь загадочно ответила… «посмотрим», — наклонился я, потёршись о её маленький носик. — Ты должна понимать, что я человек деловой, и у меня должен быть… стимул к победе.
— Так, значит? — отпив, мило икнула та. — Ну, если ты деловой человек, то ты должен понимать, что призы раздаются… только… после… окончания… соревнований, — на каждом слове легонько тыкала та меня в грудь.
— То есть, независимо от того, выиграю я или проиграю? — отпив из бокала, загадочно выгнул я бровь.
В ответ та лишь игриво посмотрела на меня и секундой позже переместилась на стоящий рядом стул:
— Ишь, вот ты какой хитрый? В этот раз я тебе точно поддаваться не буду.
— Это кто кому ещё будет поддаваться, — переглядываясь с барменом, пытался я сдержать предательскую улыбку. — Между прочим, если ты помнишь, то я тогда ещё проходил курс реабилитации и был… немного не в форме, — наигранно сделал я кислую мину.
— Ой, только не надо тут давить на жалость, — забавно закатила та глаза в ответ на мои «профессиональные» актёрские навыки.
— Между прочим, лучше, чем у Флаттершай это уже никому не удастся сделать, — обвив всё моё тело змейкой, высоким голосом встряла неожиданно появившаяся уменьшенная копия Дискорда. — Селестия свидетель, на мне это не работает.
— А откуда ты тогда об этом знаешь? — наклонилась к тому вплотную Флитфут, не обращая внимания на то, что моё тело с ног до предплечья было обвито змеиным телом.
— Не буду увиливать, — вслед за вспышкой принял тот обычную форму в виде постоянного завсегдатая подобных заведений, держа в руках нечто похожее на кубинскую сигару. — Когда меня повторно освободили из камня, уже известная шестёрка пыталась меня перевоспитать… и они до сих пор думают, что успешно, — потерев ладони, зловещим голосом добавил тот, заставив свет во всём заведении на мгновение потускнеть. — И тогда-то моя… кхм… просто Флаттершай попыталась применить этот взгляд. И, как видите, не сработало.
— Что-то вроде гипноза? — отпив из бокала, облокотился я о стойку.
— Точно, что-то вроде гипноза, — щёлкнув пальцами, так же быстро, как и появился, растворился тот в белоснежной вспышке.
— Однако тут и «взгляда» не нужно, чтобы держать его на коротком поводке, — отсмеявшись, наклонилась Флитфут ближе к моему уху.
— Нет уж, простите, — вслед за повторной неожиданной вспышкой снова появился драконикус. — Не знаю, что вы тут додумываете, но…
— Дело не в том, что ты знаешь…
— А в том, что сможешь доказать, — неожиданно по правую руку возник уже знакомый пернатый. — А ведь это действительно работает, — одарив доброй улыбкой, взглянул тот на меня.
— Ой, да бросьте, — скрестил руки Дискорд.
— Да ладно, — забавно икнула Флитфут, быстро прикрыв ротик крылышком. — В этом же нет ничего плохого. И порой дружба может перерасти… — заметив мой прикованный взгляд, запнулась та.
— Бла-бла-бла, — смущённо покривлялся драконикус. — Не знаю, как вы, а я в домике, — вслед за белоснежной вспышкой снова пропал тот.
— Интересный он парень… — посмотрев на пустующее напротив место, где ранее сидел Дискорд, попытался я перекричать громкую музыку.
— Да, он такой, — покрутившись на стуле, также задумчиво протянул Галлус. — Правда он, скорее, не «парень».
— Да, он ведь, по слухам, даже старше принцессы Селестии и принцессы Луны, — добавила Флитфут, присосавшись к стакану.
— Это насколько? — удивился я.
— Думаю, более трёх тысяч лет. Хотя нигде в учебниках не указана точная информация, — ответил Галлус.
— Матерь Божья, — закинул я голову назад. — Получается, и истории Эквестрии столько же?
— Есть ещё доэквестрийский период, но о нём до сих пор ведутся самые различные споры, — приземлилась рядом Оцеллус.
— Серьёзно? — спросил я с легкой саркастической ноткой.
— Правда, не исключается, что большинство книг затеряны в Кантерлотских катакомбах, — приземлилась мне на колени Сильверстрим.
— Шутите? — немного удивился я прибавившейся компании.
— И ходят слухи, что ещё раньше Эквестрийские земли разделяли между собой первые колонисты с Зебрикании и драконы, — подлетев ближе, присела прямо на стойку оранжевая дракониха, свесив свой хвост вниз.
— …Вот теперь это полноценный читательский клуб, — утвердительно кивнув, посмотрел я на Флитфут. — Может, и ты знаешь какой-нибудь интересный исторический факт?
— Что… я? — улыбнувшись, указала та на себя копытом. — Разве что ещё в период объединения трёх племён за погоду никто не отвечал, и она менялась сама.
— Прямо, как в нашем мире сейчас, — не успел я допить остатки Эйриша, как меня обдало сильным жаром.
— То есть, погоду у вас никто не регулирует? — выгнув бровь, поинтересовалась дракониха.
— Я тоже до сих пор не пойму, по каким законам работает их мир, — наклонившись вперёд так, чтобы было слышно, зевнула Флитфут.
— По физическим, — выставил я палец вперёд. — А времена года в принципе такие же: весна, лето, осень… зима. Летом холодно, зимой тепло.
— Может, наоборот? — ухмыльнулась дракониха.
— Тьфу ты! — махнул я рукой. — Я ведь даже не помню, когда в последний раз пил, мне прощается.
— Так ты помнишь? — вроде обычным голосом спросила Оцеллус.
— Помню ли я… помню ли я… — опустил я голову. — Нет, ничего не помню.
— Вот и хорошо. Значит, будем наполнять тебя новыми воспоминаниями… — робко обняла меня аквамариновая кобылка, начиная, если мне не показалось, тихо сопеть мне на ушко.
— Эй, Вондерболт, ты чего? — мягко помассировав её ушки, посмеялся я. — А ну-ка не спать, — добавил я, услышав правым ухом громкий зевок.
— Кажется, у нас боевые потери, — скрестив лапы, посмотрел Галлус сначала на пустой бокал, а потом на распластавшуюся на моём плече кобылку.
— Я не сплю… — несколько раз тихо шмыгнула пегасочка носом. — Просто я… это…
— Понятно. Не спишь, но хочешь спать, — посмеявшись, поднял я ту на руки, — А как же танцы? — спросил я, неожиданно ощутив, как та легонько прикусила мочку моего уха.
— Это ещё не поражение… — икнула та.
— Ясно. Не поражение, а тактически-алкогольное отступление, — улыбнулся я, услышав её тихий смешок. — Ладно, ребята. Было очень весело, завтра ждите меня в Академии.
— А где ты будешь спа… — не успела договорить Оцеллус, как её ротик прикрыла ладошка добро улыбнувшейся Сильверстрим.
— Вы идите, а мы тебя, если что, прикроем, — улыбнулся гиппогриф, прикрыв глазки.
— Вы все просто золото, — помахав всем на прощание и в том числе бармену, начал я вместе с кобылкой на руках подниматься вверх по лестнице в сторону выхода из клуба…
— Ничего не вижу… Где у тебя тут выключатель? Или свет у вас тоже от заклинаний работает?
— Справа, — зевнула та, — на стене…
Я щёлкнул тумблером справа от входа, и миниатюрный зал, обставленный в минималистическом стиле, осветился яркой люстрой, висевшей прямо над громоздким диваном.
— Может тебе чаю сделать? — сняв обувь, закрыл я за собой дверь, наконец-то оказавшись в привычном тепле и уюте. — Или… что тут у тебя ещё есть?
— Если хочешь, могу приготовить для тебя покушать, — спрыгнув с рук, взглянула та на меня уставшими глазами.
— Девочка моя, — присев на колено, погладил я ту по голове. — Я что, по-твоему, изверг, чтобы заставлять тебя сейчас готовить?
В ответ она начала тереться своей головой о мою руку, вызывая у меня внутри самый бурный всплеск разнообразных эмоций.
— Давай так, — опустил я голову, — сейчас я уложу тебя спать и… двинусь обратно в Академию.
— Куда ты в такую метель? — стряхнув крылом с моего пальто горсть снега, снова зевнула та. — Мы что-нибудь придумаем, — краем глаза глянув на меня, медленно пошла та в сторону кухни. — И всё же ты хочешь что-нибудь перекусить. У меня с утра осталось пару кусочков пирога с салатом.
— Если тебя это не обременит, то давай, — повесив пальто на вешалку, пошёл я следом. — Хотя, лучше давай так. Ты сейчас присядешь, а я все быстро смастерю.
Догнав медленно плетущуюся в сторону кухни кобылку, я быстро схватил ту на руки и опустил уже стул, стоящий задвинутым под небольшой кухонный столик.
— Джеймс… — мило улыбнулась та, выгнувшись кошечкой.
— Ничего не говори, — махнув обеими руками, также устало улыбнулся я. — Сейчас мы всё найдём.
Кухня в принципе ничем не отличалась от привычной… человеческой. Приправы, пакетики с заваркой, кастрюли, холодильник. Даже чайник, что самое удивительное. Будь я не заложником всей возникшей ситуации, я бы, наверное, подумал, что просто зашёл к кому-то в гости после работы. Но, глядя сейчас на мило улыбающуюся пегасочку, я в очередной раз не мог отделаться от ощущения, что всё это было лишь обычным сценарием, спешно написанным кем-то на бумагу, заляпанную чернильными пятнами. Быть может сказывалось действие алкоголя, или уже знакомой привычки драматизировать ситуацию в стиле лирического героя. Но одно я не мог понять точно…
Где эти два чёртовых куска вкусного пирога.
— Джеймс, пироги в…
— Знаю, не говори. В холодильнике… — щёлкнув пальцами, посмотрел я на Флитфут, получив в ответ утвердительный кивок. — Может, разогреть? — достав небольшую тарелочку, на которой стояла заветная еда, спросил я.
— Не надо, я ужас, как голодна, — погладила та копытцем свой животик.
— Что ж, я тогда поставлю чайник…
Скромно по меркам этого мира накрыв стол, мы наконец-то присели, отдавшись очень приятному чувству насыщения. Попивая чай, да закусывая пирогом, я, наверное, со стороны выглядел очень забавно, ведь каждый кусочек был на вкус просто неописуемым. Причём настолько, что мне было трудно провести параллель между человеческой и эквестрийской кухней. Единственное, что я мог дать в качестве описания — это словосочетание… по-домашнему.
Флитфут же, на удивление, ела скорее даже больше меня. Видимо, тело пегаса так и устроено, что ежедневные полёты отнимают много энергии и компенсировать это можно лишь вкусной и здоровой пищей. В любом случае ела та так же с не меньшим удовольствием.
— Джеймс, — икнув, начала та. — Так что же ты увидел?
— Я? — отпив чай, задумался я, неожиданно ощутив вроде только прошедшую головную боль. — А отговорка в стиле «я просто пошёл подышать воздухом» не подойдёт?
В ответ та помотала головой.
— Скажу честно, — помедитировав чайной ложкой, склонил я голову, — не знаю. Всё это так быстро накладывается друг на друга. Попадание сюда, лечение, танцы… выпивка, — грустно усмехнулся я. — Быть может, мой мозг просто не успевает обрабатывать такое количество информации, вот и… выдаёт подобные сбои.
— Но ведь это не ответ на мой вопрос, — вслед за мной отпив чаю, выгнула та бровь.
И была та чертовски права.
— Трудно объяснить… — немного задумавшись, прислонил я ладонь ко лбу. — Будто в кино сходил. Причём на представление, где в главных ролях выступаю… я. Это была… зарисовка ситуации, случившейся настолько давно, что я не могу точно сказать, случалось ли это в действительности…
— И что же там было? — заинтересованно спросила та, отложив все в сторону.
— Я могу описать только эмоции, которые испытывал… — взглянув в окно, за которым была кромешная тьма, нарушавшаяся лишь снежной бурей, задумался я. — Страх… сожаление… ощущение, будто любой выбор имеет отрицательные последствия… Мне было всё настолько чуждо, что с каждым мгновением хотелось всё сильнее и сильнее вернуться туда, с чем я сравнивал тогдашнюю повседневность. К тебе… — взглянув в её глаза, прочитал я в них нечто похожее.
— Джеймс… — чаще начала та дышать…
— Флитфут… — продолжал я пристально глядеть на ту, боясь, что в какой-то момент вся эта картинка возьмёт и, как пазл, рассыплется. — То, что со мной происходит здесь — самое удивительное приключение в моей жизни. И даже такое чувство, — помотал я головой, глядя вниз, — что вовсе и не было этого «до»… У того, кто пишет эту историю… нет чувства юмора…
В ответ она просто взлетела и секундой позже крепко меня обняла, прижавшись носиком к моей шее.
— Давай пойдём спать, — прижав ту крепче к себе, встал я со стула и побрёл в сторону зала. — Направляй… Вондерболт.
— Сейчас налево, — в манере квартирмейстера, стоящего у штурвала, указывала та копытцем.
И пройдя в небольшую комнату, которая была обставлена лишь уютным диваном да двумя тумбочками по обе стороны, я аккуратно уложил пегаску головой прямо на подушку.
— Я буду в зале, — развернувшись к двери, побрёл я в обратную сторону, как вдруг от чьей-то крепкой хватки не удержал равновесие и повалился на эту же кровать.
— И ты думаешь, я тебя отпущу? Разве забыл, что с тебя ещё причитается за тот проигрыш с танцами? — спикировав мне на грудь, ткнула та кончиком копытца мне прямо по носу.
— Да… кажется, что-то припоминаю, — обхватив руками её бедра, чаще задышал я.
— Вот и славно, — улыбнулась та, секундой позже кончиком копытца дотянувшись до настенного выключателя прямо над кроватью. — И кстати, Джеймс… — услышал я в кромешной темноте голос пегаски. — …с праздником…
И после следующей фразы она нежно прильнула к моим губам, в одно мгновение растворив все насущные проблемы.
Остались только я и этот нежный поцелуй...