Сердцу не прикажешь
Глава 4
— Погодка на улице — сущая погибель!
— Так и сидела бы с подругами, чего ради попёрлась?
Пока приглушенные голоса и шаги раздавались внизу, но рано или поздно тётушка вполне могла подняться проведать воспитанницу. В панике Граунд отпрыгнула от Айриса и завертела головой, только сейчас с ужасом сообразив, что на мансарде просто некуда спрятаться. Разве только…
— Лезь под кровать! — яростно прошептала она, одновременно подпихивая единорога. — Я спущусь, поговорю с ней немного, потом скажу, что собираюсь пораньше лечь, авось и не поднимется!
— Э, ладно, — растерянно сказал единорог. — Слушай, ты это… в таком виде собираешься пойти?
— В каком тако… ой-и-и-и-и! — Граунд прикусила копыто: весь её живот покрывала густая белёсая влага. И вытереться было нечем!
Заметавшись по сторонам, она уже собралась сдёрнуть одеяло, когда её взгляд упал на предательски ухмыляющегося Айриса.
— А ну-ка повернись! — подскочив к нему, она снова принялась пихать его. — Быстрее, нет времени объяснять.
— Ладно, — ничего не понимая, единорог отвернулся, но оглянулся через плечо. — А что ты… эй-эй! — он возмущённо ржанул и попытался взбрыкнуть, когда она напрыгнула на него сзади и сильно потёрлась животом о его круп и спину.
— Прости, — пропыхтела Граунд, слезая. — Я принесу тебе полотенце, хорошо?
— Ну знаешь!..
— Прости-прости! — быстро прошептала она, вытирая его хвостом оставшиеся потёки на бёдрах. — Я потом сделаю всё-всё, что захочешь!
— Ловлю на слове, — буркнул Айрис ей вслед, когда она уже выскакивала из комнаты. Почти что вовремя: тётушка с накинутым на спину полотенцем встретила её внизу лестницы.
— Вот и ты, ненаглядная, — Мирабель ласково взъерошила носом её гриву. — Я всё ворчу на тебя, когда ты загуливаешься, а сама-то хороша. Меня ещё уговаривали остаться подольше, но хорошо, что не послушалась — и так еле-еле добралась. Уф, хоть всю выжимай! Ещё и простыла, кажется, нос ничего не чует. Ну Богиня с ним, послушай, чего расскажу…
Переведя дух, Граунд принялась помогать вытирать пол у порога, куда натекло с плаща тётушки, а потом потрусила вслед за ней на кухню, слушая непрестанный поток новостей. Особняком среди них выделялся близящийся городской праздник, на котором молодой кобылке непременно будет ну самое место.
— Сходишь, алмазик, развеешься, — приговаривала Мирабель, шмыгая носом, пока насыпала в ковшик какао из пачки. — Говорят, конкурс танцев будет, так поучаствуй.
— Ой, да я танцевать не умею, — потупилась Граунд.
— Пустяки, — фыркнула тётушка. — Это ж не всамделишное соревнование, все просто повеселится приходят. Там мало кто танцевать умеет.
— Особенно ты, — усмехнулся появившийся на кухне дядя Свирл.
— Молчал бы, старый! — взмахнув хвостом, Мирабель едва не снесла сахарницу со стола, и нарочито громко застучала ложкой в ковшике.
— Вот именно так она и сделала в прошлом году, — громким шёпотом сообщил жеребец на ухо Граунд. — Сначала со стола судьи все бумажки своей махалкой смела, потом и сам стол крупом опрокинула.
— Ещё одно слово, и лягну по лбу, — угрожающе засопела Мирабель.
Граунд слушала перепалку, не прекращая улыбаться. Все давешние тревоги отошли назад и уже не казались сколь-нибудь серьёзными или неразрешимыми. Она представила, как поднимется обратно к Айрису… и может быть, они попробуют снова заняться кое-чем приятным… но говорить о нём всё-таки пока не следует!
— Скажите, а как вы познакомились? — мысль пришла ей в голову неожиданно. Одно дело — узнавать про отношения из книг, но в реальной жизни всё ведь совсем иначе происходит.
— Как-как, — ничуть не удивился вопросу дядя Свирл. — На Последнем дне лета, когда вот эта мадам на дармовщину сидра нализалась…
— Да что врёшь-то?! — негодующе взвизгнула тётушка. — Я всего кружечку выпила!
— Это которая размером с ведро была?
— А сам будто не пил!
— По крайней мере я держался на ногах, когда тащил тебя в амбар отсыпаться. А потом меня как схватила, да как повалила на сено, — подмигнул дядя воспитаннице.
— Ну-ка замолчи, похабник! — взвизгнула тётушка, круто развернувшись. — Чего ты ребёнку рассказываешь?!
— Ладно тебе, мы всего на год старше были, чем она сейчас.
— Вот через год и расскажешь!
— А как вы поняли, что любите друг друга? — решилась спросить Граунд, честно пытаясь не захихикать от уморительно-серьезной морды дяди и пышущей возмущением тётушки.
— Да следующее утро, — невозмутимо продолжил жеребец, — когда ее брат нас застукал и чуть мой круп на вилы не насадил — вот тогда-то я понял, что от любви никуда не деться.
— Только сначала он заарканил и стреножил тебя, когда ты убежать собирался, — с ехидцей добавила Мирабель, прядая ушами.
— Я ж просто пробежаться собрался, у меня тело затекло.
— В пять утра?
— Рассвело уже.
— Что-то не припоминаю, чтобы ты потом горел желанием по утрам бегать, — пофыркивая, тётушка принялась разливать по чашкам дымящееся какао, от которого по кухне плыл сладковатый аромат.
— Так ты мне весь год до свадьбы спать по ночам не давала, — с ухмылкой парировал дядя Свирл, приняв чашку и с удовольствием слизнув пенку.
— На всё отговорки найдёт, — покачала головой Мирабель, прижимая изрядно порозовевшие уши. — Ещё пожалуйся, что живётся со мной плохо.
— Почему же? — удивился жеребец. — Очень хорошо. Целых сорок лет счастья… Даст Богиня, ещё двадцать проживём.
— Это уж как она решит, — присев рядом с мужем, пожилая пони ткнулась мордой в его подбородок. И они замолчали, размышляя о своём.
Ощутив себя немного лишней, Граунд взяла чашку в зубы и тихонько ушла. По пути к себе она думала, как завидует этим добродушным пони и мечтает о таком же счастье. Ведь оно же возможно и для неё, правда? И только на самом верху лестницы она вспомнила, что обещала Айрису принести полотенце.
— Знаешь, — донёсся из кухни задумчивый голос дяди Свирла. — Мне тут какой-то странный запах померещился.
— Какой же?
— Пахнет, как от твоего кузена… как его… ну того, который по кобылам слабоват…
— И чего тебе этот старый развратник вспомнился?
Уже направившаяся обратно вниз Граунд одним прыжком вернулась на площадку, сгорая со стыда на месте. Про запах-то она совсем забыла! Сама судьба уберегла её, наградив тётушку насморком.
В душ, и как можно скорее.
— Прости, задержалась немного, — невнятно пробормотала она, входя в мансарду. — Я…
Она замолчала, увидев пустующую комнату. Сердце пропустило удар, прежде чем она вспомнила и наклонилась, чтобы увидеть насупившегося единорога под кроватью.
— Можешь вылезать, — сказала Граунд негромко, ставя чашку на стол. — И… правда прости, не думала, что так выйдет…
Однако морда Айриса оставалась недовольной, даже когда он вылез и встряхнулся. Чувствуя себя виноватой, Граунд приблизилась к нему и потёрлась мордой о его грудь.
— Я забыла полотенце, — робко призналась, подняв на него глаза. — Сейчас точно принесу.
— Не надо, — мотнул головой единорог, сохраняя суровое выражение. — Ты, кажется, обещала мне всё что угодно сделать, да?
Граунд замешкалась и кивнула. Что он задумал? Неужели?..
Кровь не успела прилить к её ушкам, когда морда Айриса дрогнула.
— Можешь меня в туалет провести? — робко признался он, и Граунд приложила себя копытом по лбу.
Пока они прокрадывались в ванную и приводили себя в порядок — причём в самый неподходящий момент постучалась тётушка, и Айрису в лучших традициях незадачливых влюблённых пришлось спешно выпрыгнуть в окно и немало времени провести под ливнем, чтобы вернуться совершенно продрогшим — а затем поднялись обратно, на улице наступил вечер. Окно мансарды дребезжало под ударами дождя, в небе всполохи молний выхватывали «пегасьи пляски» туч, и не было видно конца и края разбушевавшейся стихии.
Граунд не любила вечерние грозы, а ночные — в особенности. Но сейчас она поймала себя, что совершенно спокойно лежит на кровати и читает книжку, пока сидевший за столом Айрис при свете лампы доделывал урок геометрии. Его морда казалась сосредоточенной и отрешённой одновременно, и Граунд нет-нет, но поглядывала на него.
Всё-таки он был привлекательным; вполне себе красивый и умный белый единорог, пускай и не воин-маг-принц из историй — но так даже к лучшему. Такие герои хороши для книг, не для жизни. Да и вряд ли бы она заинтересовала кого-либо из них; отношения с Айрисом казались ей маленьким чудом.
Слегка нахмурившись, Граунд отодвинула книгу и опустилась головой на копыта. Вчера они впервые заговорили друг с другом — а уже сегодня пытались заняться любовью. Вышло спонтанно, и удовольствие получил один Айрис, но всё-таки не слишком ли быстро они настолько сблизились?
Она вспомнила, как единорог помогал ей мыться, намыливая бока и поливая из душа: стеснения между ними уже не существовало. Сам догадался спрятаться снаружи при появлении тётушки, мёрз, но терпел, лишь бы не поставить подругу в ужасное положение. Если первое ещё казалось простым жестом вежливости, то второе уже говорило о большем. Хотя бы о том, что он готов нести некую, пока ещё гипотетическую, ответственность; вопрос в том, готова ли она сама довериться ему, рассказать про себя? Может, их столь быстро развившиеся отношения — шутка судьбы, которая решила проверить крепость сделанного накануне обещания? И потом все исчезнет столь же стремительно, как и появилось?
Граунд помотала головой, и для надёжности стукнулась лбом пару раз о подушку. Мама всегда говорила, что у неё привычка размышлять на пустом месте.
— Я закончил, — сообщил Айрис, отодвигая учебник. — Если хочешь, можешь сейчас переписать, ну или завтра утром.
— Ммм, — не до конца избавившись от давешних мыслей, Граунд не нашлась с ответом. — Может быть…
— Вставать неохота?
— Ага! — кивнула она радостно, ухватившись за невольный предлог. И уже на самом деле зевнула. — Присоединяйся и попробуй, — постучала копытом рядом с собой по одеялу.
Вот тут жеребец замешкался.
— С тобой лечь? — уточнил он.
— Ну не на полу же тебе стелить, — улыбнулась Граунд, увидев по глазам жеребца, что нечто похожее он и рассчитывал. — В самом деле, давай… кончить на меня не постеснялся, а просто полежать — проще хвост сжевать? — притворно возмутилась.
— Какая-то ты бойкая стала — где тихоня, которая за полгода не решилась подойти? — вернул он колючку. Тем не менее погасил лампу и мгновением позже взобрался на кровать. Та закачалась под весом двух пони, но устояла.
— Потому что ты теперь рядом, — призналась Граунд. — Слушай… обнимешь меня? — она порадовалась скрывшей её мордочку темноте. Что не помешало единорогу на ощупь положить копыто ей на спину и неуклюже придвинуть к себе.
— Эмм, вот так? — глуповато спросила темнота.
Снаружи совсем близко полыхнуло, громыхнуло, и Граунд с писком вжалась в единорога, зажмурившись.
— Д-да, — она прянула ушами, пытаясь вытряхнуть из них звон. А через мгновение Айрис обнял её обеими передними ногами и уткнулся мордой ей в макушку. И как-то — очевидно, своей магией — набросил на неё край одеяла.
— Трусишка, — негромко пробормотал он.
— То же мне, храбрец нашёлся, — тихо фыркнула Граунд, зарываясь носом в шёрстку на груди единорога и погружаясь в сонное тепло. Она уже забыла, как здорово засыпать в обнимку — как когда-то с матерью.
Но подступающую дрему прогнал Айрис, губами ухватив и потянув за кончик уха. Граунд снова пискнула, уже от неожиданности, а он стал мордой ерошить и укладывать ей гриву. Глубоко вздохнув, она попробовала снова заснуть — и опять не смогла, на этот раз от тихого шёпота.
— А? Ты сказал что-то?
— Люблю тебя, — дрожащим голосом повторил он. — Наверное, уже давно.
— Почему ты так подумал? — затаив дыхание, спросила Граунд.
— Ну… чего… помнишь, как сказал, что заметил твою слежку? Я ведь и сам посматривал на тебя время от времени. Видел, как ты со своей подругой смеешься, как поддерживаешь ее, как вроде бы сердишься на нее, а через секунду прощаешь. Но не видел, чтобы ты была злой или подлой. Тогда, наверное, и понял, что меня тянет к тебе.
Граунд уже давно открыла глаза, но видела перед собой лишь темноту. Недавние размышления снова заполнили голову; но думай — не думай, а существовал только один способ закончить их. Теперь она точно знала, что Айрис доверял ей; так отчего бы ей не довериться ему? Ведь единорог невольно сказал правду: сейчас она отчаянно трусила, хотя и по другому поводу. Но она и любила его, и даже если бы увидела его только недавно, то все равно влюбилась бы.
Как сказал дядюшка Свирл, от любви никуда не деться.
— Граунд? — прошептал Айрис, и она вздрогнула. — Что-то случилось?
«И вот как он почувствовал?» — всю её немногую решимость как хвостом смело. Она глубоко вдохнула, выдохнула, а после прошептала, не отодвигая мордочки от единорога.
— Я хочу тебе кое-что рассказать.
— О чём же?
— Обо мне… и о нас, — Граунд по-прежнему не отодвигалась — точно так же в детстве она рассказывала матери о своих провинностях. — Скажи… я правда тебе нравлюсь? Мне же не снится, что мы начали встречаться? Ты не оставишь меня?
— Ну ты глупая, — слегка обиженно всхрапнул Айрис. — Конечно же нет! Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой.
— Я тоже. Я сильно-пресильно хочу оставаться с тобой, быть рядом всё время. Ты даже не представляешь, насколько, — горячо прошептала Граунд. — И плевать, что мы так долго тянули, у нас впереди три недели и ещё целое лето. И потом тоже! Но понимаешь, — тут её голос дрогнул. — Рано или поздно мне надо будет уехать домой… я же не отсюда родом. И я не знаю, вернусь ли.
— Понимаю, — задумчиво произнёс Айрис. — Могу ли я поехать с тобой? Твоя семья не будет против?
— Они все удивятся, — Граунд попыталась представить взгляды родных. — Думаю, маме ты понравишься. Но есть ещё кое-что… дело в том, что я… — она принялась застенчиво пощипывать губами шёрстку единорога, — в каком-то смысле наследница матери, и в будущем должна возглавить семью.
— Погоди, — озадачился Айрис. — Вы живёте кланом, и твоя мать вроде верховной кобылицы? Слышал я про такие штуки, но вроде бы они только у знатных семей. Выходит, ты из какого-то древнего рода, благословлённого богиней? — слегка охрип он.
— Из древнего, да, но никто нас не благословлял, — вздохнула Граунд. — Хотя богиня знает про нас, и в какой-то мере нам благоволит, даже покровительствует. Но кроме неё, о нашей семье знают только те, кому положено знать.
— Это слегка пугает, — признался Айрис. И хотя Граунд не ощущала в нём страха, всё равно она завозилась, поднимаясь на кровати, пока их морды не оказались вровень.
— Не бойся меня, — прошептала ласково, уткнувшись носом в его лоб.
— Я не боюсь, — вот теперь он расслабился, а его копыта сжались чуть крепче.
— Хорошо, — сглотнув, Граунд наклонилась и произнесла ему на ухо. — Ведь я не пони.
Прежде, чем Айрис успел понять или переспросить, в комнате разлился бледный свет — точь-в-точь, как единороги подсвечивают рогом в темноте. Вот только свет исходил от головы Граунд, а ведь никакого рога у неё в помине не было.
Раскрывшимися глазами он смотрел, как всё тело кобылки засветилось, а затем начало… истаивать или сгорать, как неосторожно поднесённый слишком близко к свече лист бумаги. И из-под этого «листа» проступали точёные черты существа — существа с чёрным гладким телом, с гигантскими стрекозиными крыльями, с испещрёнными дырами ногами… с большими, горящими зелёным огнём глазами.
Превращение уже закончилось, но Айрис всё лежал неподвижно, напрочь лишившись каких-либо мыслей.
— Вот как-то так, — голосом Граунд закончило существо в его объятии.