Селестия
Аморальность
Звуком, что разбудил Санни, был не топот галопировавших на улице жеребят, не щебет птиц и даже не доносившиеся снизу разговоры в общинном зале. Это был звук переворачиваемой страницы. Ее пробуждающийся ото сна разум тут же зафиксировал все, что органы чувств, за исключением зрения, могли ей сообщить – от доносившегося от открытого окна ветерка, овевавшего ее лицо, до тепла постели... и до странной тяжести у нее на груди.
Слегка приоткрыв глаза, она увидела развалившуюся на ней Лулу, крепко спавшую и зарывшуюся лицом в одеяло. Открыв же их шире, Санни увидела Старсвирла, сидевшего на стуле, что стоял возле кровати, с потрепанным томом в копытах и не отрывающимся от страниц взглядом. Она не знала, сколь долго эта странная сцена продолжалась, однако в один момент Лулу пошевелилась во сне, и это положило ей конец. Движение кобылки привлекло внимание Старсвирла, что, в свою очередь, привлекло его внимание к Санни.
– Цепи, что мы сами возлагаем на себя, сломать никогда не просто, – произнес жеребец, и в первый раз за все время их знакомства отвел глаза в сторону, встретив взгляд единорожки. – Те же цепи, что были закалены виной, прочнее всех остальных. Хотел бы я сказать, что обстоятельства нашего прошлого разговора были лишь случайным совпадением, но это была бы ложь.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Санни, разум которой все еще не до конца отошел ото сна и вчерашних событий.
– Знаешь, Смарт Куки была права. Я действительно являюсь вероломным пауком, плетущим свои нити и заставляющим пони плясать, словно марионеток, – начал отвечать Старсвирл и, увидев недоумение на лице Санни, пояснил: – Я оказал тебе дурную услугу, скрывая правду, и коль скоро я собираюсь попросить тебя о великой жертве, мне надо начать исправлять это. Как уже говорилось, я давно подозревал, кем ты являешься на самом деле, и обстоятельства нашего прошлого разговора были специально подстроены таким образом, чтобы как можно сильнее выбить тебя из душевного равновесия. Санни, я должен принести тебе глубочайшие извинения за попытку повлиять на твое суждение, но твоя роль в грядущих событиях была слишком важна.
"Почему он извиняется за выполнение тех действий, что были необходимы? Старсвирл не ошибался, говоря, что этот мир погибнет, если Солария... если я утрачу контроль над солнцем или же смещу его с орбиты. Существует ли в подобной ситуации хоть что-то, что не может быть оправданно?" – подумала Санни, прежде чем едва слышно прошептать:
– Что будет дальше?
– Согласно моим вычислениям, на текущий момент солнце находится ближе к нашей планете, чем когда бы то ни было прежде, – произнес Старсвирл и, подняв седельные сумки в воздух, положил их у кровати. – Где-то в руинах столицы существует источник силы, но нам надо будет идти быстро, чтобы успеть все сделать до темноты.
– Я... Мне кажется, я знаю, о каком источнике ты говоришь, – заикаясь, выдавила из себя Санни очередную ложь.
"Я должна сказать ему правду... но здесь я этого сделать не могу. Слишком уж много вокруг посторонних пони, которые, услышав этот разговор, могут... неправильно все понять".
– Так я и думал, – кивнул Старсвирл и поднялся со своего стула. Его магия окутала спящую Лулу и передвинула ее чуть-чуть в сторону, как раз, чтобы дать Санни возможность выбраться из постели. Мягко погладив кобылку по голове, он что-то прошептал ей на ухо, прежде чем направиться прочь из комнаты вместе с последовавшей за ним единорожкой.
Единственным препятствием, что возникло у них на пути, был Кловер, который был одет не столько для путешествия, сколько для битвы. Толстая броня закрывала ноги и грудь мага, а с боков его рюкзака свисала четверка клинков. Бросив в сторону престарелого единорога упрямый взор, он подошел поближе.
– Тебе потребуется моя помощь, Старсвирл. В столице не осталось никого кроме разбойников и бандитов. Тебе будет нужен тот, кто сможет прикрыть твою спину.
– Я уже подумал об этом, Кловер, – ответил тот. – Мы выйдем из деревни и отойдем на некоторое расстояние, чтобы не выдать ее местонахождение, а после этого не будем использовать никакой магии до тех пор, пока не обнаружим источник силы. Когда же мы будем на месте, остановить нас уже никто не сможет. Кроме того, я не вполне уверен, учел ли ты опасность...
– Учел ли я опасность? – вспылил Кловер и топнул копытом. – Ты направляешься в самое опасное место в мире без прикрытия и говоришь, что я не учел опасность?
– Если нас обнаружат до того, как мы обнаружим источник, то наша миссия, скорее всего, будет провалена в любом случае. Как тебе превосходно известно, звуки боя разносятся далеко и привлекают других охочих до наживы, – терпеливо объяснил Старсвирл, после чего устало улыбнулся. – Ты скоро станешь отцом, Кловер... и я не хочу, чтобы на моей совести появилась еще одна сирота, – прервавшись и на пару секунд отведя взгляд в сторону, он закончил: – кроме того, если мы преуспеем, то Куки мне голову оторвет за то, что я позволил тебе пойти с нами.
Кловер несколько раз открывал и закрывал рот, пытаясь сформулировать подходящий ответ, но, в конце концов, все же уступил:
– Один день, Старсвирл. Если вы не вернетесь к завтрашнему полудню, я отправлюсь в столицу вслед за вами. На большее я не соглашусь, – не дожидаясь ответа, он развернулся прочь и направился обратно в тот дом, в котором жил вместе со своей женой.
Старсвирл беспомощно усмехнулся, надел свою широкополую шляпу и, когда его лицо скрылось за ней, произнес:
– Гордость жеребца – хрупкая вещь... Пошли, Санни. У нас мало времени, и мне очень не хочется задерживаться еще сильнее.
Так и не посмотрев на нее, он направился прочь, и единорожке оставалось лишь следовать за ним. Спустя несколько секунд они покинули деревню и вошли в окружавший ее густой лес.
Прошло несколько часов, и солнце уже начинало клониться к горизонту, прежде чем они, наконец, сделали остановку на поляне. На окружавших ее сплошной стеной деревьях шелестела листва, а покрывавшая поляну высокая трава начала щекотать круп единорожки, в то время как они вдвоем продолжали идти по практически невидимой тропе. Тепло солнца тут же начало согревать шкурку Санни.
"Ему должно быть невероятно жарко под этим плащом... почему он его не снимет? – подумала она, бросив взгляд на жеребца. – Сосредоточься, Санни! У тебя есть более серьезные заботы!"
– Старсвирл... – начала было она, однако вся ее решимость рассказать правду тут же испарилась, стоило лишь ей встретить его взгляд.
– Да, Санни? – спросил единорог, посмотрев на нее из-за плеча, и миг спустя повернулся к ней полностью. – Санни, ты выглядишь... неуверенной. Ты передумала о своем решении?
– Нет. Не совсем...
"Расскажи ему! Он заслуживает знать правду, и эта возможность рассказать ее ничем не хуже любой другой, – попыталась одолеть свои сомнения Санни, прежде чем еще одна мысль возникла у нее в голове. – Но действительно ли он должен ее знать? Я могу просто дать ему сотворить свое заклинание, а затем "преобразиться", и никто ни о чем не догадается", – лживость этого варианта столкнулась с отчаянным желанием исповедаться и избавиться от ужасного груза, лежавшего на ее сердце. Однако секунду спустя этот момент прошел, и решение было принято за нее.
Хрусть.
Треск сломавшейся ветки прозвучал на тихой поляне подобно взрыву, и Старсвирл среагировал мгновенно.
– МЫ ЗДЕСЬ НЕ ОДНИ! – проревел он, его рог засиял, и могучий порыв ветра согнул окружавшие поляну деревья практически до земли. Лишь одно воспротивилось этому порыву. Лазурно-голубая сфера рассекла ветер, словно камень – волну, и находившаяся за ней закутанная в плащ кобылка не отступила ни на шаг.
В ту же секунду, когда Старсвирл узнал эту скрывавшуюся за щитом фигурку, порыв ветра утих.
– Солнце в небесах, Лулу! Ты не должна здесь находиться! Тут опасно, и у нас нет времени на игры! – начал он ее отчитывать, и в его голосе одновременно слышалось облегчение и гнев.
– Я здесь не для того, чтобы играть! – прокричала Лулу в ответ, и тон ее голоса заставил и Старсвирла, и Санни отшатнуться. – Я не какая-нибудь глупая кобылка, Старсвирл! Я знаю, что, отослав меня вернуть книгу, ты отвел Санни на разговор с Кловером в общинном зале, и каждый раз, когда это происходило в прошлом, этот пони уходил навсегда! – ее лицо было скрыто капюшоном, но злости в ее голосе было более чем достаточно для того, чтобы передать эмоции юной единорожки.
– Лулу, это – не то, что здесь происходит, – произнес Старсвирл, и его гнев сменился чем-то гораздо более мягким. Он направился к кобылке и не остановился, когда она вновь закричала:
– Ты лжешь! Я не хочу, чтобы Санни уходила! Она умная, и добрая, и всегда говорит мне правду! – ее слепые глаза не смогли заметить того, как оба взрослых одновременно поморщились. – Она слушает меня и никогда не ругается из-за моих розыгрышей! Она сама устраивает розыгрыши вместо этого! И она... отпусти! – несмотря на ее крики, Старсвирл продолжал идти вперед и, как только оказался достаточно близко, заключил ее в крепкие объятия. Кобылка начала вырываться и молотить жеребца по спине, но тот не обращал на ее удары ни малейшего внимания.
Все то время, что эта сцена разворачивалась, Санни оставалась отчуждена от нее. Боль, гложущая единорожку изнутри, достигла совершенно новых высот, и некое неизвестное чувство подсказывало ей, что единственный способ облегчить ее – это присоединиться к ним двоим. Однако она так и не смогла заставить себя приблизиться к жеребцу и кобылке.
– Лулу, я никуда не ухожу. И я всегда буду рядом с тобой, – наконец, удалось ей произнести.
Лулу начала постепенно успокаиваться и, спустя некоторое время, ответила на объятия Старсвирла. Ее немигающие глаза посмотрели на Санни из-за плеча жеребца.
– На веки вечные? – робко спросила она, и ее голос был немногим громче шепота.
Санни хотела было согласиться, но другая ужасная истина пронеслась у нее в голосе.
"То, что она считает вечностью – лишь миг для меня. Сколько она может прожить? Семьдесят лет? Восемьдесят? Восемьдесят лет – ничто. Но восемьдесят лет – это целая жизнь", – это осознание лишило ее слов, и потому все, что она смогла сделать – это молча кивнуть.
– Боюсь, присутствие Лулу поставило нас в неудобное положение, – произнес Старсвирл, выпустив, наконец, свою внучку из объятий и вернув ее на землю. – Если мы возвратимся домой, то день подойдет к концу, и наш шанс исчезнет вместе с ним. Телепортировать ее отсюда я также не рискну, поскольку это может скомпрометировать местоположение деревни, – он закусил губу и через пару секунд вновь наклонился. – Лулу, мы идем туда, где очень много нехороших пони. Единственное, во что они любят играть – это прятки, так что если мы собираемся победить нехороших пони, то нам надо вести себя очень тихо и не использовать магию. Но ты можешь следовать за колокольчиками, верно?
Лулу радостно кивнула, но не произнесла ни слова, и Старсвирл повернулся к Санни.
– Насколько я помню, ты собиралась что-то сказать, Санни? – произнес он, бросив уставший взгляд в сторону кобылы. – Если это так, то сейчас – самое время. В столице нам будет не до разговоров.
– Нет… это уже не важно, – солгала белая единорожка, снова посмотрев на Лулу. Воспоминания о криках и смертельном ужасе кобылки столкнулись с только что произнесенным ей заявлением и вместе с ним навалились на правду о том, кем Санни являлась на самом деле.
"Я не могу рассказать ему об этом сейчас… только не рядом с Лулу. Я не хочу причинять ей еще больше боли!"
Старсвирл продолжал пару секунд сверлить Санни взглядом, после чего его глаза скрылись за широкополой шляпой.
– Я понимаю. Приготовьтесь, мы телепортируемся в столицу.
Столица сильно изменилась с тех пор, как Санни была здесь в прошлый раз. Раньше вокруг вздымались сотни кристально-белых башен из полированного камня и стекла, за которыми неустанно следило множество пони, посвятивших всю свою жизнь их ремонту и улучшению. Великий город сиял подобно маяку того порядка, что Солария стремилась построить во всем мире.
Но в отсутствие аликорна столица переварилась в гниющий труп ее идеала. Лишь несколько башен продолжало стоять, и все блестевшее на солнце стекло уже давно было выбито и разбито. Некоторые строения заметно пострадали от пожаров, и единственным признаком того, что в умирающем городе все еще кто-то жил, были периодически раздававшиеся вдали крики и вопли.
Вид ее величайшего достижения, пришедшего в подобный упадок, потряс Соларию до глубины ее души. Однако ей все же удалось сохранить внешнюю невозмутимость, в то время как они продолжали пробираться вперед среди руин, приостанавливаясь лишь когда Старсвирл бросал на белую единорожку вопросительные взгляды. Когда это случилось в первый раз, ей потребовалась пара секунд на то, чтобы понять, чего именно престарелый жеребец ожидал от нее. Робко приподняв копыто, она указала в сторону крепости Соларии на вершине холма, и Старсвирл повел их в указанном направлении, перемещаясь от укрытия к укрытию.
"Мне надо будет убедить Старсвирла, что заклинание сработало, и что я изменилась… но я не имею ни малейшего понятия, как именно оно должно сработать! Чары активируются мгновенно или постепенно? Встроил ли он в их структуру некий индикатор, сообщающий об успехе, или же он рассчитывает лишь на визуальное подтверждение?" – тысячи вопросов снова и снова раздавались в голове у Санни, в то время как они приближались к замку Соларии. С каждым из них ее паника усиливалась, что лишь еще сильнее отвлекало ее от происходящего вокруг. Но к тому моменту, когда ей удалось вновь взять себя в копыта, было уже слишком поздно.
Старсвирл выглянул из-за угла и с опаской оглядел центральный бульвар, прежде чем замереть на месте. Спустя почти целую минуту он, наконец, повернулся туда, где скрывались Лулу и Санни, и едва слышно позвенел колокольчиками. Лулу стрелой помчалась на звук, а все еще не пришедшая в себя Санни на пару секунд замешкалась.
Поскольку Старсвирл обернулся назад, Лулу была слепа, а Санни все еще пребывала в глубокой задумчивости, никто из них не смог остановить булыжник размером с копыто, вылетевший из одного из строений и ударивший престарелого жеребца точно в затылок. Звук его падения вернул Санни с небес на землю; второй камень уже летел в ее направлении, и она едва успела отшатнуться и торопливо выставить щит, от которого тот безобидно отскочил.
– Эй, Бакшот, ты снял лишь одного! – прозвучал грубый окрик сверху. – Теряешь хватку! – пегас в потрепанной ливрее капитана ревнителей приземлился точно позади все еще бежавшей Лулу и наступил копытом на ее плащ. Кобылка успела лишь сдавленно вскрикнуть, рухнув на землю, вызвав смех у пегаса и у других пони, появившихся из руин.
– Кажется, мы сорвали джекпот. Кобыла-единорог и жеребенок? За них обеих дадут очень неплохую цену на рынке, – произнес еще один жеребец, единорог в изодранной робе магистра, подойдя к продолжавшей вырываться Лулу. Зеленоватый ореол окружил брыкающуюся кобылку и поднял ее вверх. – Хм, похоже, мы не настолько везучи, как мне показалось сперва. Эта – порченый товар, пойдет разве что в качестве племенной кобылы, когда подрастет. Не столько немедленная выплата, сколько инвестиция.
– Твое лицо – порченый товар, отпусти меня! – прокричала Лулу в ответ, и одно из ее копыт заехало жеребцу точно по носу.
В тот же миг удерживавшая ее в воздухе магия исчезла, однако любая возможность побега была немедленно оборвана, поскольку единорог развернулся и ударил задним копытом ее точно по лицу, отбросив кобылку к каменной стене одного из строений. В воздухе прозвучал влажный хруст ломающихся костей, и на том месте, где Лулу ударилась о стену, остался кровавый отпечаток.
Еще больше жеребцов появилось из окружающих руин, но Санни едва замечала их. Она не могла оторвать глаз от обмякшей фигурки Лулу, и леденящая кровь мысль пронеслась у нее в голове.
"Если бы я сказала правду… то Лулу все еще была бы жива. Я… я убила ее".
Ирония этого осознания, того, что она прошла весь круг, вернулась туда, где все это началось, и косвенно достигла того, что намеревалась сделать месяцы назад, не прошла мимо нее. Она ударила единорожку подобно молоту, который почти сумел сломить ее.
Почти.
Новая эмоция начала закипать внутри нее, когда она перевела взгляд с фигурки Лулу на окружавших их разбойников. Пегас зловеще ухмылялся по ту сторону щита, в то время как магистр начал собирать магию, пытаясь нейтрализовать ее чары. Остальные бандиты, по большей части, земнопони и пегасы, вытряхивали содержимое сумок Старсвирла на землю, пнув перед этим попытавшегося было подняться жеребца.
Эта эмоция не была ни жгучей, резкой болью, ни медленно тлеющим и выедающим ее изнутри ощущением, что причиняли ей столько неудобств за последние несколько недель, ни даже раздражением от очередного розыгрыша Лулу или чем-либо еще, с чем ей доводилось сталкиваться. Нет, эта новая эмоция полностью поглотила ее разум и заполонила каждую мышцу ее тела острой потребностью, которая требовала немедленного удовлетворения.
Это удовлетворение не могло прийти к ней из-за щита, и потому она развеяла его.
Иллюзия Санни Скайс развеялась вместе с ним.