Полет Аликорна

События в эпизоде «Sweet and Elite» приводят в действие цепь событий, в результате которых единорожка-модельер принимает участие в величайшей регате воздушных яхт в мире — Кубке Аликорна. И оказавшись вдали от дома, встревает в заговор против Эквестрии в компании самого невыносимого жеребца, которого она встречала.

Рэрити Принц Блюблад Другие пони Фэнси Пэнтс

Сверхнова

Изгнанная тысячу лет назад Элементами Гармонии, Дэйбрейкер возвращается в Эквестрию. Но она не помнит своего прошлого. Почему она была изгнана? И почему Селестия отвернулась от нее? Тем временем над Эквестрией сгущаются тучи. Тьма и Хаос набирают силы. Демоны выходят в реальность, намереваясь поглотить все живое на своем пути. Сможет ли Дэйбрейкер найти прощение Селестии и уберечь Эквестрию от зла или же, будучи отвергнутой, она поглотит весь Эквус полным безумия всепожирающим пламенем?

Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони ОС - пони Дискорд Найтмэр Мун Кризалис Принцесса Миаморе Каденца Тирек

Истории из "Лунной Ивы"

Добро пожаловать в "Лунную Иву". Скромное Мэйнхеттенское кафе, для тех кого ночами мучает бесоница.

ОС - пони

Самая длинная ночь

У каждого была своя "Самая Длинная Ночь" - когда время идёт, но рассвет не становится ближе. Для Селестии такая ночь началась когда она впервые подняла луну вместо своей сестры. Её сердце было разбито тоской по сестре, которую она могла никогда больше не увидеть, и увидев падающую звезду, Селестия загадала желание - увидеть её ещё хотья бы раз. Тогда она ещё не знала, что звёзды слышат. Короткая история о двух сёстрах и одной Верной Ученице.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна

В лаборатории

“Put your arms around me, fiddly digits, itchy britches, I love you all”. ("Frank")

Твайлайт Спаркл Спайк

Долгосрочная комбинация

Этого момента она ждала годы. Новая правительница Эквестрии навещает свою самую ценную пленницу, чтобы в подробностях описать масштабы её поражения. Этому моменту предшествовали многие годы обмана, махинаций и предательств, и теперь она намерена насладиться каждой эмоцией, что отразится на лице принцессы дружбы. А когда аликорн в полной мере осознает, как хитроумно её обыграли, тогда останется всего одно незавершённое дело…

Твайлайт Спаркл Старлайт Глиммер

Полёт Лайтинг

Любопытство юной принцессы Твайлайт Спаркл вынудило Луну поведать ей об одном из самых страшных секретов аликорнов.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони

В Эквестрии богов нет!

Рассказ о том как главный герой потерял память, но в странном месте и при неизвестных обстоятельствах. Кто он такой и что его ждёт? Это ему только предстоит узнать...

Другие пони ОС - пони

Дело о Великой Дыне

В Великом Поньгенче, столице Великого Хорезма наступает Великий Праздник, гвоздём которого должно быть угощение Великой Дыней первых пони Великого Царства

Рэйнбоу Дэш Рэрити ОС - пони

Дискордиллион

Книга бытия, запрещённая в большинстве городов Эквестрии как бессмысленная, антинаучная и написанная допотопным языком.

Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони Дискорд

Автор рисунка: MurDareik

Кнопка и я

Глава седьмая

Каждый новый день начинался примерно одинаково: я с некоторой опаской открывала глаза, но, увидев над собой знакомый деревянный потолок (это означало: “Ура,я все еще в Эквестрии!”), радостно вскакивала с постели. Наскоро пригладив короткую гриву щеткой (телекинез все так же отказывался мне повиноваться, я, признаться, уже к этому привыкла и больше не предпринимала попыток его освоить, а управляться со щеткой прекрасно выучилась и без его помощи), я бодрой рысцой спускалась по лестнице на первый этаж и для начала направлялась в ванную, где чистила зубы и умывалась. Покончив с водными процедурами, я перемещалась на кухню, вежливо здоровалась с уже вовсю суетившейся у плиты Крим Харт, которая приветствовала меня ласковым “Доброе утро, солнышко, как спалось?”, и занимала ставшее уже привычным место за столом. Вскоре подтягивались и остальные члены небольшого семейства; еще не до конца проснувшись, я уже в который раз благодушно наблюдала повторяющуюся изо дня в день и ставшую уже привычной сцену: Баттон придумывает все новые и новые уловки, чтобы увильнуть от чистки зубов и сесть завтракать с немытыми копытами, а мама раз за разом его изобличает.

Но был и еще один непременный пункт — букетик.

Сначала я думала, что таким образом Крим Харт пытается создать уют в моей комнате. Однако с течением времени я начала в этом сомневаться. По-видимому, тот, кто эти букеты собирал, не особенно хорошо разбирался в ботанике и флористике: например, запросто мог разбавить пучок ромашки веточками полыни или сунуть в него устрашающего вида чертополох (очевидно, перепутав с отдаленно похожим на него васильком). К тому же эти гербарии непредсказуемо появлялись в самых неожиданных местах: сегодня букет стоял в вазочке на туалетном столике (где, признаться, ему было самое место), на следующий день — лежал на подоконнике, перевитый вместо ленты широкой травинкой (точно так же в детстве собирала букеты и я). Ну а в этот раз обнаружился прямо у порога моей комнаты. Говоря откровенно, открыв дверь, я чуть на него не наступила. На сей раз терпение мое лопнуло; закатив глаза, я отправилась на поиски предполагаемого виновника.

В ответ на мой вопрос Баттон только выпучил глаза.

— Всякие цветочки только девчонкам дарят! — возмутился он столь праведно, что я, про себя умирая от смеха (вот, за мной уже и права называться девчонкой не признают!), прекратила допрос.

Словом, начинались эквестрийские деньки примерно одинаково, и в таком размеренном течении дел была своя прелесть, нечто постоянное и незыблемое, вроде устоявшейся со временем традиции. А вот как они продолжались и чем в итоге заканчивались — угадать было невозможно.

На сей раз приключения начались со стука в калитку, раздавшегося где-то после обеда. Поскольку я в этот момент находилась поблизости — с превеликим удовольствием возилась с растениями в маленьком палисадничке — то открывать пришлось тоже мне.

За калиткой обнаружились три кобылки — по виду примерно ровесницы Баттона. Увидев незнакомую пони, малышки растерялись было, но очень быстро взяли себя в копытца.

— Здравствуйте, а Баттон дома? — нежным голоском пропела одна из них, белая с двухцветной гривой, напоминающей своим видом изысканный зефир.

— Мы тут задумали кой-чё... — начала было вторая, желтая с красной гривой и глазами цвета концентрированного яблочного сока.

— Кхе-кхе, — громко, заглушая слова желтой, прокашлялась оранжевая с стоящей торчком, как у панка, фиолетовой гривой, и предупреждающе подтолкнула подругу копытом. — Мы хотели позвать Баттона с нами погулять.

И вся троица лучезарно улыбнулась мне, растянув уголки губ до ушей. Сама невинность во плоти — только нимбов поверх голов не хватало. Я усмехнулась про себя — моментально узнала знаменитых меткоискателей, и своим показным простодушием им нисколько не удалось меня обмануть.

— Сейчас я его найду, — пообещала я и, оставив троицу с любопытством озираться по сторонам, деловито процокала по садовой дорожке в дом.

— Баттон, можно тебя на минутку? — я заглянула в комнату жеребенка. Тот сидел в углу, уткнув нос в игровую приставку в хорошо мне знакомом блаженно-сосредоточенном состоянии — он пребывал в нем всякий раз, стоило ему взять в копыта любимую вещь.

— Мм-хм, — неопределенно протянул тот, рассеянно пожав плечами. И вопросительно добавил: — Ммм?

— Тебя хочет видеть троица меткоискателей, — терпеливо продолжила я. Баттон, разумеется, нисколько не удивившийся тому, что кобылки мне знакомы, со вздохом отложил приставку в сторону и направился со мной в садик.

— Только не сдавай меня! — прошипел он мне перед тем, как выйти из дома. И уже громко, для всех присутствующих, провозгласил:

— Привет, девчонки! Знакомься, это Свити Белль, Эппл Блум и Скуталу, — обратился он персонально ко мне. — Мы с ними в одной школе учимся. А это — Ани… то есть Нит Стич, мой очень хороший друг. И друг нашей семьи. Помните, меня некоторое время не было в Понивилле? Так вот, я у нее гостил, — пояснил он для меткоискателей.

— Очень приятно познакомиться, девочки, — я поняла, что мне нельзя показывать того, что я уже знаю этих кобылок. В противном случае получится, что это Баттон мне о них рассказал. А какой мальчишка в таком признается? Я не хотела ставить малыша в неловкое положение.

— Нам тоже, — ответила Свити Белль своим певучим голоском. – А где вы живете? Баттон мне так и не сказал, где был так долго.

— В большом городе, — какие у них там есть города? – В… эээ… Балтимэйре. Но мне куда больше нравится ваш Понивилль, — добавила я поспешно, пока Свити не начала задавать вопросы и тем самым не загнала меня в тупик. – У вас тут так тихо и спокойно… никакой суеты…

— Мы пойдем поиграем, можно? – вмешался Баттон.

— Конечно, можно. Резвитесь, молодежь, — разрешила я, чувствуя, тем не менее, что на душе заскребли кошки. Баттон – еще совсем ребенок, а у ребенка должны быть друзья, это нормально. Но, судя по тому, как вели себя друг с другом Свити и Баттон, в дальнейшем они могли стать чем-то большим, чем просто друзья… А может, все дело в том, что он так легко может променять мое общество на общество кого-либо еще?

Возможно, именно так чувствует себя мать, когда осознает, что ее ребенок уже вырос?

Я отвернулась и уставилась в сторону, чтобы жеребята не заметили на моем лице и тени этих мыслей, и не знаю, каким чутьем Баттон понял, что что-то не так, но внезапно он покинул метконосцев и вернулся ко мне.

— Я пойду играть, а тебя бросаю… Ты не обидишься? – он потерся мордочкой о мою, для этого ему пришлось встать на задние ноги. – Мне это важно. Я тебя очень люблю.

— Ну, раз так, то не обижаюсь, — ответила я, куснув его за ухо. На душе хоть немного, но полегчало. — Иди, Свити Белль тебя ждет.

Баттон метнул в меня взгляд, призванный испепелить адресата на месте, полюбовался на мой высунутый в ответ язык и, развернувшись, потрусил вниз по дороге. До меня донесся отзвук веселого разговора и дружного четырехголосного смеха. Я обратила внимание на то, что жеребенок старался держаться бок о бок со Свити Белль, а значит, скорее всего, я не так уж далеко ушла от истины в своих предположениях...

Я немного постояла, глядя веселой компании вослед, потом тихо закрыла калитку. Хватит с меня, пожалуй, на сегодня садоводства. Пожалуй, лучше подремлю немного тут, в саду, на послеполуденном солнышке...


Видимо, я и вправду задремала, и разбудил меня настойчивый шепот.

— Нита… Нита!

К этому времени практически все, включая Крим Харт, обращались ко мне как к Нит Стич, да что там — даже я сама уже начинала срастаться с новым именем, и только Баттон упорно продолжал звать меня так, как привык раньше. Я открыла глаза – уже вечерело, солнце садилось за дома. Вернее, садилось не само, а принцесса Селестия опускала его, поправила я себя… И перевела взгляд на Баттона, который переминался с ноги на ногу рядом со мной.

— Можно тебя на минутку? – он выглядел подозрительно притихшим, и это сильно меня встревожило.

— Что стряслось? – вскрикнула я шепотом, вскакивая на ноги.

— Ты не пугайся только. Короче… вот, — он повернулся ко мне боком.

— О Пресветлые Сестры… — только и смогла вымолвить я. – Где тебя носило?

— В амбаре у Эппл Блум… там доски были. С гвоздями.

На крупе жеребенка красовался длинный узкий порез. Шерсть вокруг него набухала кровью, а сам Баттон кусал губы, чтобы не зареветь.

— А маме ты говорил? – спросила я, сама осознавая абсурдность своего вопроса. Безо всяких сомнений, будь мать Баттона в курсе, он не стоял бы сейчас передо мной с раной на боку.

— Не, — отрывисто бросил он. – Не хочу ей говорить…

— Все равно узнает, — хладнокровно произнесла я.

— Узнает. Потом. Помоги мне как-нибудь!

— Тебе срочно к врачу надо, — я помолчала, глядя, как жеребенок пытается дотянуться до раны, чтобы зализать ее.

— Не надо! – вскинулся Баттон. – Само пройдет!

— Нет, такое не пройдет. Рану придется зашить. – Констатировала я безжалостно: порез был глубокий, с ровными краями. Подобные травмы заживают очень долго.

— Так зашей ты! – вскинул голову жеребенок, в его глазах сверкала решимость. – У тебя же иголка с ниткой на кьютимарке!

Ну да, логично. Настолько, что дальше некуда. Подобное доверие тронуло меня, но… при одной только мысли о том, что мне придется проткнуть его шкурку иглой, да еще и не один раз, мне стало нехорошо.

— Ты ведь мне веришь? – я опустила голову так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он кивнул.

— Ну, а раз так, то давай сделаем то, что я предложила. Где у вас тут больница?


— Быстрее! Жеребенку срочно нужна помощь! Очень сильный порез, — выпалила я прямо в лицо пони-медсестре, сидевшей в регистратуре. Насколько я помнила из мультика, пони звали сестра Рэдхарт, и она представляла собой полную мою противоположность – то есть излучала преступное, на мой взгляд, спокойствие.

— Пожалуйста, назовите его данные, — невозмутимо произнесла пони-регистраторша. — Полное имя, возраст…

— Данные… нам врач нужен. Срочно!

Сестра Рэдхарт вопросительно вскинула бровь, но явно даже не подумала о том, чтобы двинуться с места. Раздраженно подумав, что бюрократия уже добралась и до Эквестрии, я выпалила:

– А, впрочем, ладно, записывайте. Баттон Мэш, восемь… то есть уже девять лет, и… что там еще нужно? – я затанцевала на месте всеми четырьмя копытами и внезапно поняла, что веду себя точь-в-точь заполошная мать-наседка.

— Ваше имя. Кем вы приходитесь пациенту? – медсестра подняла голову от листочка, в который заносила предоставленную мной информацию.

— Имя… ээээ… – до сих пор не привыкла к нему! И вообще, при чем тут я? – Нит Стич. А прихожусь я…

– Она мой лучший друг, – вклинился Баттон, прижавшийся к моей ноге.

— Н-ну… друг семьи будет вернее, да, все так, — кивнула я.

— Первый кабинет. Доктор там, – бросила пони.

— Спасибо! – я зубами цапнула заполненный талон и устремилась в указанном направлении, подталкивая Баттона, который внезапно заартачился и передвигался теперь со скоростью улитки.

Мы в нерешительности остановились перед белой дверью.

— Ну?... – спросила я.

— Один я туда не пойдуууу…. – глаза Баттона подозрительно замерцали, а голос надломился. Вот-вот грозила начаться очередная истерика.

— Ладно. Не плачь только. Не брошу я тебя, — я чуть-чуть подтолкнула его в плечо. – И в мыслях такого не было.

И я, подняв переднее копыто, решительно постучала в дверь.


У меня слезы на глаза навернулись, когда я увидела малыша распростертым на врачебном столе. Я приложила все усилия, чтобы Баттон этого не заметил – ему и так пришлось несладко. Впрочем, в кабинете врача мы пробыли недолго, минут пятнадцать. Доктор оказался настоящим профессионалом, работал быстро и четко. Раз – и рана промыта. Два – и медик уже приступил к основной части работы. Я тревожно поглядывала на врача — пожилого седогривого единорога, который лихо орудовал иглой и ниткой. Баттон почти сразу начал всхлипывать, а потом принялся слегка подвывать. Стоиком он и так никогда не был, а тут еще и это… Я встала, загораживая Баттону обзор на его бок, и гладила его гриву, шепча ему на ухо успокаивающие глупости. Видимо, это подействовало. Во всяком случае, он теперь он только тихо поскуливал и вздрагивал всей шкуркой.

— Молодец, умница, Баттон, — бормотала я. – Сейчас все закончится, мы пойдем в «Сахарный уголок» и купим тебе там столько маффинов, сколько в тебя влезет…

Наконец врач громко возвестил:

— Готово! Больше не бегай, где не положено… Если рана будет плохо заживать, промывайте ее отваром вот этих трав, — он сунул мне мешочек с сушеными листьями. – Недели через две придете снять швы. И не смей чесать рану, а то у тебя будет шрам там, где положено быть кьютимарке, — напоследок обратился он к Баттону лично.

— Сердечное вам спасибо, — произнесла я, слегка поклонившись. – Так быстро и так аккуратно… Баттон, скажи доктору «Спасибо» и пойдем. Или тебе тут понравилось?

Баттон моментально «ожил», вскочил на ноги, спрыгнул со стола и крикнул:

— Нет! Спасибо! – И тут же, безо всякого перехода – уже мне: – А можно еще молочный коктейль? Шоколадный. Ну пожалуйста!

Я не выдержала и расхохоталась во все горло. Видимо, дало о себе знать пережитое напряжение. Секунду помедлив, ко мне присоединился и врач.


Следующая пара дней прошла спокойно — даже подозрительно спокойно. Баттон, как видно, приходил в себя после испытанных волнений и заодно позволил перевести дух и мне. А потом прекрасным субботним днем (Крим Харт отправилась посудачить с соседками, а Гибсон смылся куда-то в компании друзей, так что, кроме меня и младшего жеребенка, дома как раз никого не было) я увидела его в компании с материнским зонтиком, балансирующего на крыше дома на манер канатоходцев.

В голове промелькнул дурацкий каламбур – конек на коньке – а потом, опомнившись, я крикнула:

— Баттон! Ты зачем туда залез? Да еще с зонтиком! Ох, и надерет тебе мама уши...

— А ее нет дома! — тут же ответствовали сверху. Ну еще бы. — Ааа… эээ… а это мы с меткоискателями хотели проверить, получатся ли из них парашютисты, но в конце концов решили, что на стропилах амбара для этого недостаточно высоко, — это прозвучало уже не так бойко и, как мне показалось, не вполне искренне.

Да, конечно, Меткоискатели прославились на весь Понивилль, примеряя на себя все возможные и невозможные профессии. Подобное упорство и преданность делу не могли не вызывать некоторого уважения, но девять из десяти их экспериментов неизбежно оказывались небезопасны для жизни. Как, например, сейчас.

В тот момент я даже и не подумала, при чем здесь Баттон, если эксперимент ставят меткоискатели, — его поиски метки вроде бы никогда особо не интересовали. А также о том, что подобное обычно проворачивают тихо, втайне от взрослых — а то поймают и всыплют хорошенько, чтобы впредь неповадно было, — а он даже и не пытался спрятаться от меня.

Но обо всем этом я задумалась уже после — тем более что именно в этот момент жеребенок как будто бы оступился и заскользил вниз по скату крыши — ме-е-едленно и неотвратимо, как в кошмарном сне.

В глазах Баттона впервые за все это время промелькнул испуг, словно он только сейчас понял, в какое опасное дело ввязался. Жеребенок выронил зонт и отчаянно заскреб копытами по кровле, хотя ясно было, что тем самым он только оттягивает неизбежное  — довольно крутой скат напоминал ледяную горку, по которой он и поехал вниз хвостом вперед.

Моим первым порывом было сорваться с места и, очутившись на предполагаемом месте падения жеребенка, подставить ему собственную спину, но…

Мне даже сейчас было ясно, что я не успеваю до него добежать!

Со мной произошло нечто странное. Тело словно сковало неподвижностью от ужаса. Зато разум вдруг заработал ясно и четко.

Во мне поднималась какая-то непонятная, незнакомая мне сила. Так, если бы я была человеком, я попробовала бы в один прыжок преодолеть это расстояние и протянула бы руки, чтобы поймать… протянула бы… протянула бы…

У меня сейчас есть только четыре копыта. И рог. Рог!

Мой отчаянный порыв, мой страх за Баттона и желание во что бы то ни стало спасти его, горячей волной захлестнувшие все мое существо, внезапно сконцентрировались в одной точке посередине лба. Я отчаянно зажмурилась, напрягая все силы… из рога, по-видимому, посыпались искры, они опалили шерстку на лбу…

— Получилось! – вопль Баттона заставил меня открыть глаза. Жеребенок парил в пустоте, захваченный облаком магической ауры серебристого, почти прозрачного цвета. Я резко мотнула головой, словно за веревку потянула, и опустила его на твердую землю.

И только тогда позволила себе рухнуть на траву. Рог непривычно жгло, голова раскалывалась, ноги дрожали, а сердце стучало так, словно я только что пробежала стометровку.

Баттон рысцой подбежал ко мне и потерся мордочкой о мою.

— Ты в порядке? Я же говорил, ты сможешь! Я верил! Я так и знал, что это поможет…

И осекся, осознав, что сболтнул лишнее.

— Ты… — во рту у меня пересохло, язык ворочался с трудом, я не говорила, а хрипела, и, боюсь, прозвучало это далеко не так внушительно, как задумывалось. – Ты хочешь сказать, что сделал это специально?

Видимо, что-то этакое в моем голосе все-таки было. Ушки Баттона опустились, он затанцевал на месте, косясь по сторонам с самым лживым видом. Кажется, думал, не пора ли уносить отсюда копыта.

— А ну, стоять! – Я приподняла голову и еще раз мысленно попробовала ухватиться за него. Удалось. – Ну-ка повтори…

— Н-но… я же как лучше хотел! – взвизгнул шкодник.

— Как лучше… ты ноги себе переломать мог. Или, что еще хуже, шею свернуть. О-о-о-о, за что мне это наказание… — я снова бессильно уронила голову на землю.

— Так ведь этого не случилось же! – он смотрел на меня с наивным непониманием во взгляде. – А ты теперь магией владеешь. Принцесса Твайлайт была права, когда сказала, что от сильного испуга...

— Твайлайт? Только не говори мне, что это она тебе дала такой совет! В жизни не поверю.

— Н-ну… не совсем мне… Она Свити и остальным меткоискателям уроки дает. Иногда. Вот Свити как-то раз и поинтересовалась у Твайлайт, что делать, если у пони никак-никак не пробуждается магия. Принцесса рассказала ей о пони, которая никак не могла освоить те-ле-ки-нез, — по слогам произнес Баттон сложное слово, — до тех пор, пока не оказалась в смертельной опасности.

— Все. Хватит. Я точно расскажу обо всех этих выходках твоей матери, — устало выдохнула я.

— Твое молчание будет лучшей мне благодарностью, — пафосно выдал жеребенок.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — Я из-за тебя чуть не заработала инфаркт, и я же тебе за это еще и спасибо должна сказать?

— Но магию-то ты освоила, — ответил Баттон. Крыть мне было нечем.

Тем более что потренироваться в телекинезе мне пришлось практически сразу же — до прихода Крим Харт надо было еще достать с крыши намертво застрявший там зонт.