Так держать, Менуэт, так держать!

Глава 6

Что я могу сказать о Филлидельфии? Ну... ты же знаешь Мэйнхэттен, верно? Филлидельфия немного похожа, но без статуи, порт поменьше, богатые пони не такие богатые, а бедные не могут позволить себе огнестрельное оружие и поэтому угрожают ножами, когда хотят тебя ограбить. Знаешь, когда я об этом задумалась, Филлидельфия с Мэйнхэттэном совсем не похожи.

Ладно, плевать. Я не Тандерхуф, и мне не надо рассказывать тебе обо всех достопримечательностях, знаменитых ресторанах, исторических событиях и обо всем прочем, что может предложить город, в котором я сейчас нахожусь. Мы даже не собираемся здесь задерживаться. Как только мы добрались сюда, то сразу отправились в порт. Прямо сейчас мы ищем ближайший корабль до Империи Грифонов.

Вернее, мы с Трикси ищем корабль. Винил все еще передвигается с трудом , поэтому она сидит с Инки в каком-то баре. Мы ходим от пристани к пристани, разговаривая с пони.

Ты можешь мне не верить, но когда я хочу, то прекрасно лажу с другими. Обычно это происходит, когда мне чего-то от них нужно. Трикси тоже довольно общительная пони и, в отличие от Винил, знает, где проходят границы, которые не следует пересекать, если не хочешь получить нож в спину. Так что она мне тоже очень помогает.

— Доброе утро, — говорю я старому жеребцу в матросской форме, который сидит в шезлонге рядом с большим пароходом. — Куда направляется этот корабль?

— Мэрсель, Пранция, — отвечает он. — Уходим завтра.

— Так вы не собираетесь в Империю Грифонов? — спрашиваю я.

— На следующей неделе будет корабль в Грейфенхаген, — отвечает жеребец. — Если я правильно помню, на этой их нет...

На следующей неделе? Отлично. До следующей недели бандюки делла Морте найдут нас и сдерут с нас шкуру живьем. После чего подручные дер Грауэна выкопают нас из могил, оживят, выпьют кровь и снова освежуют для ровного счета.

— Мэрсель тоже хорошо, — шепчет мне фокусница. — Трикси была там однажды. Это большой порт — там полно грифонов, пони, зебр, карибу и антилоп из Пранции, Империи Грифонов, Гермэйнии, Поньши, Великобридлтании, Найтерланда, Зебрики, Зебракистана и любой страны, которую ты сумеешь вспомнить. Там легко спрятаться.

— Хорошо. Тогда мы можем приобрести четыре билета до Мэрселя? — спрашиваю я.

— Конечно, — отвечает моряк. — Оружие есть?

Гадство. Я надеялась, что не нам не придется оставлять дробовик и снайперскую винтовку.

— Есть, — отвечаю я. — Н-но мы сертифицированные охотники на драконов, и оно нам необходимо...

Если подумать, это не такая уж тупая ложь. Представь, что мы вчетвером окружили дракона. Трикси защищает нас своими заклинаниями, Винил взрывает все из дробовика, Инки — девственница-приманка... И я, сидящая где-то далеко со снайперской винтовкой. Хотя, если подумать, это было бы самоубийством. У нас сейчас не средневековье, когда тебе нужна была девственница и хороший меч, чтобы убить дракона. Обычная зенитная пушка справиться гораздо лучше.

— Не волнуйся, — говорит жеребец. — Мы просто уберем его в сейф на время круиза. Требования техники безопасности.

— Ладно, — отвечаю я. — Не думаю, что по пути нам встретятся драконы...

Мы уходим, чтобы найти Инки и Винил. Портовое окружение не сильно гостеприимно — кучи ржавых контейнеров, вездесущий пар, дым и запах тухлой рыбы. Думаю, я буду чувствовать себя отлично во время круиза. Трикси, наверное, думает о том же.

— Можно ли прожить две недели без еды? — спрашивает фокусница. — У Трикси начинается морская болезнь даже от одного взгляда на этот корабль...

— Не думаю... — отвечаю я. — Ну, может быть, у Винил бы это получилось... Ее мозг почти не потребляет энергии...

Трикси смотрит мне прямо в глаза. Какого сена? Она собирается напасть на меня или что?

— Почему ты всегда ведешь себя с ней как сволочь?

Что?

— Правда? — спрашиваю я.

— Все время, — отвечает Трикси. — С ней, с Трикси... Да практически со всеми,  кроме Инки.

— Ну-у-у... Может, я так реагирую на тупость?

— Ты хочешь сказать, что Трикси тупая?

Да что с ней не так? Время для отвлекающего маневра.

— Конечно, нет, — говорю я. — Просто... это одно из моих правил: “тупой, пока не доказано обратное”.

Трикси вздыхает.

— Ты хочешь сказать, что Трикси, которая дважды спасла твою жалкую задницу, не говоря уже об убийстве самовлюбленного вампира и победе над Большой Урсой, не доказала, что она не тупа?

Похоже, пришло время для отвлекающего маневра номер два.

— Что с тобой случилось? — спрашиваю я. — С чего ты вдруг решила выяснить, почему я сволочь?

— Потому что Трикси только что поняла, что проведет две недели на корабле, и ее, вероятно, все время будет тошнить. Кроме того, начинается то самое время года, и она не хочет никого убивать... А ты будешь первой в очереди.

— Ладно, Трикси, ты не тупая. Как мне кажется, ты демонстрируешь немалые навыки планирования. С этого момента я постараюсь быть добрее к тебе... И к Винил, если хочешь...

— Спасибо, — отвечает фокусница. — Великая и Могучая Трикси рада, что мы уладили этот вопрос.

Вздыхаю с облегчением. Я бы предпочла не познавать на себе гнев Великой и Могучей Трикси. Того небольшого примера, что я видела на каменной ферме, мне точно хватило.

Мы рысим мимо еще какой-то кучи контейнеров (которые выглядят точно так же, как те, которые мы видели раньше), когда внезапно я что-то слышу.

— Они должны быть где-то тут... Эти две голубые кобылы — умные. Мы должны быть начеку, парни, — говорит кобыла с другой стороны контейнера. У нее характерная шипящая манера речи, которая появляется, когда у тебя есть клыки, но ее акцент совсем не похож на тех бэтпони, что я встречала. Похоже, она родилась в доках какого-то городка в северной части Великобридлтании.

— Как думаешь, это случайно не наши приятели? — спрашиваю я фокусницу.

— Трикси думает, это они. Что нам делать? Сбежать?

Это звучит как хороший план. В конце концов, мы не знаем точно, сколько “парней” там с нашей таинственной преследовательницей. Но вдруг ужасная мысль приходит мне в голову.

— А что, если они найдут Винил и Инки до того, как мы до них доберемся? Они же не смогут защититься от них.

— А мы сможем? — спрашивает Трикси.

— Не волнуйся, у нас численное превосходство, — говорю я. — Нас тут двое, а они там одни...

— Это не убеждает Трикси...

— У меня есть хороший план. Я вернусь и встречусь с ними мордой к морде, а ты обойдешь контейнер и нападешь на них сзади. Один магический выстрел по яйцам, и мы сбежим.

— Ты очень хочешь отпинать чей-нибудь круп, да? — спрашивает Трикси.

— Типа того. Ты же знаешь, что я была фанаткой хуффбола в молодости, — объясняю я. — И знаю, как драться...

— Да, Трикси помнит. Но она все еще думает, что ты ненормальная.

— Возможно. Давайте просто сделаем это...

Не дожидаясь, пока она еще что-нибудь скажет, я бегу назад и обхожу контейнер. Один из ”парней“, вероятно, услыхал топот моих копыт, потому что я слышу его слова:

— Эй, Вайлд Хант! Тут кто-то есть.

Я захожу в проход между двумя контейнерами и останавливаюсь прямо перед ними. Неплохо. Кобыла-бэтпони с вишневой гривой, черный грифон и два серых земных пони, которые выглядят точно так же, как телохранители делла Морте. Может, он их клонирует?

— Привет, — произношу я нараспев. — Не меня ищете?

— О да, — произносит кобыла, которую, вероятно, зовут Вайлд Хант. Хотя, держу пари, что она произносит его как “Хунт”. — Семья делла Морте хочет поговорить с тобой. Не говоря уже о том, что мой босс — Носферату дер Грауэн — недоволен тем, что ты сделала с его подручным...

— Ну, он должен был знать, что нельзя просто броситься на вертолетный винт и выжить, — я хихикаю. — К тому же, все не так уж плохо. Мы упустили возможность трахнуть его дочь...

— Это объясняет, почему она не хотела, чтобы мы тебя преследовали, — отвечает Вайлд Хант. Я вижу, как Трикси появляется позади нее и целится рогом в грифона. — В любом случае, у нас нет времени на болтовню.

— И что теперь? — спрашиваю я, видя, что Трикси нужно время, чтобы скастовать заклинание. — “Меня зовут Вайлд Хант! Ты убила моего отца! Готовиться к смерти!”?

Она не отвечает. Вместо этого грифон бросается ко мне. Заклинание Трикси промахивается на дюйм. Ай! Весь левый бок словно огнем горит. Бэтпони тоже летит ко мне. Гадство, она не из тех болтливых негодяев.

Время для контратаки. Я бью грифона головой и слышу, как он кричит, когда мой рог оставляет на его морде неприятную царапину. Вайлд Хант пытается укусить меня, но я уворачиваюсь и бью ее по затылку. Дерьмо! У нее довольно толстый череп. Она и грифон взлетают на несколько футов над полем боя и пикируют на меня. Я уворачиваюсь в последний момент, и грифон, промахнувшись, с громким стуком влетает в контейнер. На секунду я вижу, как Трикси сражается с двумя земными пони, но затем бэтпони врезается в мой раненый бок, выбив воздух из легких.

Не люблю оставаться в долгу, поэтому пинаю ее в живот и хватаю за шею. Она хватается за мой рог, не давая мне закончить бой маленьким аккуратненьким огненным шаром прямо ей в морду. Схватившись друг с другом, мы катаемся по земле. Я стискиваю зубы — грифон своей первой атакой располосовал меня когтями от передней ноги до самой метки. Хлещет кровь, и мне определенно придется наложить несколько швов.

К счастью, грифон все еще валяется без сознания после столкновения с железной стенкой контейнера, а некоторые из моих ударов сумели таки нанести небольшой урон Вайлд Хант. Я забираюсь ей на спину, выдрав клок волос из гривы. Она яростно хлопает крыльями, и вдруг я замечаю, что мы поднимаемся в воздух. Грифон пришел в себя и смотрит на бэтпони, не зная, что делать. Земные пони загнаны в угол Трикси, которая стреляет в них заклинаниями.

А я, тем временем, участвую в гребанном воздушном родео. Вайлд Хант изо всех сил старается стряхнуть меня со спины, а я, естественно, вцепилась в нее так, словно она моя любящая мамочка.

— Ты долбаная... пизда... — бормочу я сквозь стиснутые зубы.

— Гребаная кукла!

— Скотина траханая! — кричу я, ударяя ее по затылку. Вообще-то, это не очень хорошая идея — мы в пятидесяти футах над землей.

— Каторжница сраная! — шипит бэтпони. Каторжница? Ну, у моего отца достаточно характерный акцент, но мой почти незаметен. Но, в конце концов, у бэтпони отличный слух.

— Сука! — кричу я. У меня вроде как кончились идеи.

— Шлюха!

Ладно, она перешла черту. Помнишь, я говорила, что у бэтпони хороший слух? Ну, так ее милые пушистые ушки прямо под моей мордой. Я открываю рот и хватаю одно из них зубами.

Прости, но я не буду говорить, как она отреагировала на подобное. Если вдруг моя мать услышит эту историю, то отправиться в Холлоу Шэйдс и убьет ее. Знаешь ли, моей маме сильно не нравится, когда кто-нибудь что-нибудь нехорошее про нее говорит. Кроме того, у меня есть и более важные дела. Грифон сейчас в воздухе позади нас и готовится к атаке.

Все еще держа ухо кобылы зубами, я соскользнула с ее спины за долю секунды до того, как грифон врезался в нее и они полетели вниз. Что за идиот. Ну, не только он. Я тоже. Земля приближается слишком быстро, как по мне. И я не Флаттершай, бабочки меня не спасут...

— Менуэт! — слышу я крик Трикси. Мгновение спустя волна магии замедляет мое падение. Вместо того, чтобы расплескаться кровавым пятном по бетону, я лишь заработала несколько новых синяков. Кроме того, поскольку Вайлд Хант рухнула на Трикси сразу после того, как она скастовала заклинание, земные пони теперь обратили свое внимание на меня. И знаешь что? Грифон снова без сознания. Может, оно и к лучшему для его же соратников.

Я встаю и чувствую, что у меня во рту какая-то гадость, которую я и выплевываю. Опаньки, похоже я сделала с бедной бэтпони то, что сотворил с соперником Майк Тайкольт. Заметив приближающихся земнопони, я засвечиваю рог и направляю его на одного из них. Выбираю того, что слева. Когда я колдану, второй наверняка нападет на меня, и я бы предпочла, чтобы меня били не в тот бок, на котором красуются раны от грифоньих когтей.

Я вижу, что Вайлд Хант в настоящий момент угрозы не представляет. Она гораздо легче Трикси, так что просто отскочила от нее и упала на землю. Более того, Трикси прижала одно из ее крыльев копытом и направила на нее рог с таким видом, словно говорит: “только дернись и тебе понадобиться повязка на глаз”.

— Эй, ты, — говорю я земному пони, целясь в него рогом. С моих губ капает кровь, но мне все равно. — Мое заклинание нацелено на твою мошонку. Даже если ты увернешься, оно все равно попадет в нее. Если ты или твой приятель попытается напасть на меня, то у вашего дружка-грифона на ужин будут жареные яйца...

Может, ты не знаешь, но “угрозы” — мое второе имя. Или, третье. Второе — “Романа”, но никому не говори.

— Эм-м-м... Стив? — говорит земной пони своему приятелю. Я вижу капли пота у него на лбу. — Может быть, нам стоит передумать...

— Не волнуйся, Стив, — говорит второй земнопони. — Она блефует. Если бы она действительно могла это сделать, то уже сделала бы. Если только у нас тут не случай “злодейской тупости Дэринг Ду”...

— Ты имеешь в виду, когда злодей начинает рассказывать все свои планы Дэринг Ду, вместо того чтобы просто стрельнуть в нее? — спрашивает Стив Первый. — Мне никогда не нравился этот троп. Так ты думаешь, она сейчас начнет длинный монолог, надеясь, что мы сбежим?

Я вздыхаю и стреляю заклинанием ему в яйца. Он кричит еще что-то плохое о моей матери и падает, схватившись за промежность. Стив Второй вслепую бросается на меня. Он куда тяжелее, чем я, и мне уже во второй раз за день приходится испытать радость полета. В этот раз на гораздо меньшей высоте, но это не отменяет того факта, что гравитация — бессердечная сука.

Весь мир вращается вокруг. Стив Второй стоит надо мной, а Трикси все еще держит Вайлд Хант. Кажется, у нас ничья.

— Сдавайся, — говорит фокусница. — Или Трикси свернет ей шею...

— Что серьезно? — жеребец закатывает глаза. — Мексиканское противостояние? Я ее едва знаю, мы только вчера познакомились...

— Но ты все еще можешь подружиться с ней, — бормочу я. — В конце концов, дружба — это магия...

— Я твое мнение, рогатая, не спрашивал... — говорит Стив.

— Это расизм... — отвечаю я. — И спасибо, что напомнил.

— Напоминил о чем?

Секунду спустя волна магической энергии отбрасывает его от меня. Жеребец приземляется на землю с таким выражением морды, словно только что обнаружил, что его обдурил продавец на распродаже после Дня Согревающего Очага.

— Ты держал мои копыта, но забыл про рог, — отвечаю я. — Прости, чувак, c’est la vie.

— Дерьмо, — бормочет он и пытается встать, но мое заклинание удерживает его на месте. Оно будет действовать еще в течении часа или около того, и ты точно не хочешь знать, зачем я его вообще выучила. Я повторяю заклинание на Вайлд Хант — у них будет время подружиться.

Мы медленно идем в сторону бара, где оставили Винил и Инки. Я едва могу двигаться — раны на боку неглубокие, но они все еще кровоточат как... как... как что-то очень кровоточащее. Такое состояние определенно вредно для здоровья. Не говоря уже о том, что у этого грифона могло быть что-то на когтях. Столбняк, гангрена, птичий грипп... Все что угодно. Сдается мне я умру раньше, чем увижу Пранцию...

Кажется, показалась моя внутренняя Винил.

Мы подходим к бару и видим, что внутри собралась огромная толпа. Интересно, что происходит. Может, на Винил напала банда лесбиянок-борцов в грязи? Кто знает, кого еще нанял делла Морте. Увидев Стива и Стива, думаю, что и лесбиянки-борцы у него где-нибудь могли заваляться.

— Освободите проход для Великой и Могучей Трикси! — кричит фокусница. Толпа медленно раздвигается в стороны. Трикси идет как ледокол, а я следую за ней. Несмотря на то, что у меня уже в глазах темно, я все еще слышу голос Винил.

— ...а потом старый пони говорит: “Когда я был молод, я трахнул попугаиху, а вот теперь думаю, не мой ли ты сын?”

Толпа смеется. Я шатаюсь и падаю. Вот это я называю шоу. Все замолкают. Или, может, у меня просто слух отказал. Нет, точно нет, так как я слышу крики Инки. Эй, это прям как в кино. Ну знаешь, кто-то внезапно теряет сознание, кто-то кричит, потом монтажная склейка, ты просыпаешься и видишь доктора с тростью, который говорит, что это определенно волчанка. А иногда ты вообще не просыпаешься, и какой-нибудь рыжий урод говорит над твоим телом гадости, надевая солнцезащитные очки.

В этот раз по чуть-чуть и того и другого. Когда я открываю глаза, то нахожусь в больнице. Доктора нет, но зато есть Винил.

— Видишь? Я знала, что ты... — диджейша надевает очки, — ...влет оклемаешься!

Угу. Мой бок онемел, и когда я смотрю туда, то вижу повязки, скрывающие длинные ряды швов. Ура мне…

— Ты пыталась трахнуть попугаиху или чего? — спрашивает Винил и садится на стул рядом с моей кроватью, пристроив на ней свое травмированное копыто.

— На нас напали твои друзья, — отвечаю я. — Включая грифона.

— Гельмут? — Винил смотрит на меня с любопытством, словно пытаясь сравнить мои раны с когтями своего приятеля. — Он же тупой…

— Да, я заметила... Но в любом случае ему удалось меня достать... — я потираю бок и шиплю от боли. — Гадство... У тебя тут есть виски?

— Тебя наширяли целой кучей лекарств. Антибиотики и прочее дерьмо. Тебе нельзя пить.

— Отлично... Мы можем уйти отсюда? Завтра у нас корабль, чтоб ты знала... — я стискиваю зубы, чувствуя, как в боку нарастает волна боли.

— У тебя капельница, — подмечает очевидное Винил. — Тут написано "морфий"...

Ну, это объясняет, почему я чувствую себя немного под кайфом. Но все в порядке. Я выберусь из больницы и как-нибудь переживу круиз на болеутоляющих и водке.

— Кроме того, у тебя запланированы анализы. В том числе колоноскопия...

— Чего? Винил, во имя сосков Селестии, меня грифон отмудохал! Какого хрена мне нужна колоноскопия? — восклицаю я. Извини, но это отверстие работает только наружу.

— Она была бесплатной, — отвечает единорожка. — Эй, я бы тоже не отказалась. Ты знаешь, сколько непереваренной пищи гниет в кишечнике пони? От этого можно серьезно заболеть. Интересно, они здесь делают гидротерапию толстой кишки?

— Ага, — бормочу я. — В твоем случае она добралась до мозга, и это объясняет, почему ты такая засранка. Пресвятая Селестия! Если бы лоботомия была бесплатной, ты бы меня и туда записала?

— А она бесплатная. И я этот вариант рассматривала, — отвечает Винил. — Но по какой-то причине Трикси запретила мне это делать.

Трикси, как только я отсюда выберусь, то куплю тебе пива. Или два. И даже сделаю тебе массаж. Со счастливым концом. Просто приди сюда и спаси меня от этого медика-самоучки!

Как только я об этом думаю, дверь распахивается, и входит Трикси в сопровождении Инки.

— У нас проблема, — говорит фокусница.

— У меня проблема... — бормочу я, указывая на Винил.

— Нам нужно выбираться отсюда... — говорит Трикси, очевидно, не замечая меня. — Прежде чем они убьют нас...

— Мне нужно выбираться отсюда, прежде чем Винил убьет меня... — говорю я. — Погоди, чего?

— Зови невролога, — говорит диджейша. — Это эхолалия. У нее повреждение мозга!

— Заткнись! — Трикси и я кричим одновременно. У Винил отвисает челюсть, но, к счастью, она подчиняется нашей команде.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— В больницу только что поступили новые пациенты, — говорит Инки. — Грифон с сотрясением мозга, бэтпони с переломанными ребрами и земной пони с ожогами второй степени на его... эм-м-м...

— Звучит знакомо... — вздыхаю я. — А как насчет Стива Второго?

— Он где-то тут, — говорит Трикси. — И не один...

Я знаю два иностранных языка и могу материться на еще десяти, включая зебрикаанс и ниппоньский. Тем не менее, я не могу найти ругательство, которое соответствовало бы этому моменту. Perkele? Kammelneuker? Ima Shelcha Matzetza Li Etmol?

— Пошли отсюда, — говорю я, пытаясь встать с кровати. У меня сразу же жутко закружилась голова. Гадство, что со мной такое? Я же чувствовала себя нормально, до того. Ну, если не считать обморока. А сейчас? Они что, приволокли меня сюда, чтобы я тут копыта отбросила, а они меня сразу же на органы продали? Это, конечно, Винил во всем виновата.

Я чувствую, как Инки закидывает меня на спину. Это что, у нас какая-то новая традиция? Менуэт отрубается — давайте ее куда-нибудь уволочем... В прошлый раз я очнулась в гробу. Мы идем по коридору, Винил с Трикси несут наши вещи. Чую, добром это не кончится.

— Что здесь происходит? — спрашивает кто-то. Я оборачиваюсь и вижу медсестру, стоящую у нас на пути. — Куда это вы собрались с пациенткой?

— Пациентка чувствует себя лучше, — говорит Трикси. — Мы уже опаздываем на наш корабль.

— Лучше она не выглядит, — медсестра с любопытством смотрит на меня. И не говори. Рот у меня пересох, как хер дохлого динго, тянет блевать и хочется обосраться или и то и другое разом, но одно я знаю точно — тут оставаться нельзя. Особенно, когда рядом бродят головорезы делла Морте, которые могут нанести мне визит в любое время.

— Я всегда так выгляжу, — отвечаю я, пытаясь улыбнуться. Это достаточно сложно, когда у тебя в животе началась революция. Не помню, что я ела, но оно только что провозгласило создание Новой Лунной Республики. Это все может закончиться только одним способом.

— Вы уверены? — спрашивает медсестра. — Если вы всегда так выглядите, то у вас возможно рак. Или сильнейшее недоедание...

Знаешь, как лучше всего справиться с революционерами? Изгнать их. Жаль, что я не принцесса Селестия и не могу изгнать содержимое своего желудка прямо на луну. Вместо этого, когда я открываю рот, часть приземляется на пол, часть на шерстку Инки, а часть прямо на медсестру, которая отступает назад.

Винил не из тех пони, что думают дважды, когда противник отвлекся.

— Бежим! — орет она. К счастью, вопросов никто не задает. Трикси и Инки бросаются вслед за ней по больничному коридору. Кто-то пытается нас преследовать, но подскальзывается на моей блевотине. Знаешь ли, тряска, когда Инки ринулась бегом, мой желудок совсем не успокоила.

Мы несемся вниз по лестнице, и Инки, за неимением лучшего слова, меня теряет. Я имею в виду, что в эту секунду я еще у нее на спине, а в следующую уже вдруг оказываюсь на полу. Почему это всегда происходит именно со мной? Почему я не могу быть как Трикси? Да, я бы страдала одновременно от охоты, запора, тошноты и внезапных приступов агрессии, но, по крайней мере, я бы не не валялась на полу и у меня не темнело бы в глазах от боли в раненом боку, на который я рухнула.

Инки вновь подхватывает меня и бежит вдогонку за Трикси и Винил. Наконец мы добрались до больничного гаража и останавливаемся перед одной из карет скорой помощи.

— Инки, клади Менуэт назад, — приказывает диджейша. — Трикси, ты нас потащишь.

— А что насчет тебя? — спрашивает земнопони.

— Я включу сирену. Всегда хотела это сделать, — отвечает Винил. Меня кладут на носилки в задней части повозки, и мы несемся по гаражу. У выезда есть какие-то загородки, но для Трикси это не препятствие — она проламывается сквозь них, и мы оказываемся на улице.

Винил, на этот раз, действительно хорошо придумала с сиреной — на улице все от нас разбегаются. Или, может быть, это из-за того, как она выглядит, стиснув поводья. С точки зрения безрассудной езды, она получше, чем Флиттер. Если бы я не была серьезно больна, то опасалась бы за свою жизнь. В настоящий момент я как-то мутно себя чувствую. Может, из-за потери крови, может, из-за морфия. Не вижу, куда мы едем. Думаю, мы отправимся в порт, сядем на корабль и останемся там до завтрашнего отправления. По крайней мере, я бы так и поступила. Прямо сейчас я стою в углу кареты скорой помощи, наблюдая за своим телом, и никак не могу повлиять на решение, которое примут мои спутники.

Стоп. Что я только что сказала? Я стою в углу кареты скорой помощи и ЧТО делаю?! От дерьмище. Просто великолепно. Я тут, а мое тело там. Все совсем не так, как должно быть. По крайней мере, мне так кажется. Я не знаю. Более двадцати лет я была внутри своего тела и достаточно сильно привыкла к такому положению вещей. Кроме того, если уж я не в своем теле, разве не должна я быть, например, в Тартаре, с Тиреком в картишки перекидываться? Или в Элизиуме, где мне должны выдать пару крыльев, нимб и арфу. Где, блядь, мои крылья? Меня обманули, драть вас всех!

Круто. Если я все еще тут, то это может означать, что у меня еще остались дела в этом жестоком мире. Например, спасти этих трех идиоток от участи быть сброшенными мафией в реку. Ну, просто потрясающе. И как я могу сделать это без своего тела?

Я вижу, как Инки смотрит на него, и ее глаза расширяются в панике.

— Винил! — кричит она. — С Менуэт что-то не так!

— Что с ней? — спрашивает диджейша, забегая в фургон и разглядывая мое тело.

— Она не дышит, — отвечает Инки, неуверенно тыкая меня копытом.

— Почему ты думаешь, что это неправильно? Я бы сказала, что это стабильное состояние, — Винил ухмыляется. Она поднимает мое копыто и отпускает его. Звук, с которым оно падает на носилки, заставляет меня поежится. Могут ли призраки вообще ежится?

— Но так не должно быть, — говорит Инки. — Знаешь, у нас была еще одна сестра, но когда она перестала дышать, то отец похоронил ее под деревом.

Винил внимательно осматривает мое тело и облизывает губы.

— Думаю, я знаю, что нам делать. Я видела это в одном фильме... — она делает глубокий вдох и наклоняется ко мне.

Ни за что! Ты не будешь делать мне искусственное дыхание, вонючая ты пизда! Мгновение спустя я вновь в своем теле и ору во все горло. Одно из моих копыт реагирует инстинктивно — я бью Винил по морде, отбрасывая ее к стенке кареты.

— Ох! — стонет диджейша. — Я спасаю тебе жизнь, а ты так со мной обращаешься?

— У тебя изо рта воняет, — отвечаю я. — На самом деле я вернулась из загробной жизни, лишь бы ты не оказывала мне первую помощь...

— У меня изо рта воняет? Да ты блеванула на медсестру! Знаешь, как от тебя смердит? — восклицает Винил. — Кроме того, я возвращаюсь к поводьям. А ты умерла. Сама знаешь, что обычно случается с пони после смерти...

Вот дерьмо. В прямом смысле. Теперь я умру во второй раз. На этот раз от стыда. Я закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Это непросто, с учетом того, что Инки время от времени тычет меня копытом, проверяя, жива ли я, но в конце концов мне это удается.

---

Я просыпаюсь в кровати, чистая и со свежими повязками. Здесь есть маленькое круглое окошко, и когда я смотрю в него, то вижу океан. Ура! Кажется, мы это сделали. Если, конечно, это не какой-то реально долбанутый вариант посмертия.

Дверь открывается, и входит Инки. Она садится на стул рядом с моей кроватью.

— Как долго я была в отрубе? — спрашиваю я. Удивительно, как слабо звучит мой голос. Богини свидетели, это последний раз, когда я ввязываюсь в драку по собственной воле.

— Два дня, — отвечает Инки. — К счастью, на корабле есть врач...

— Отлично, — говорю я. — Как остальные?

— Винил — в баре, Трикси — в гальюне, борется с охотой и морской болезнью...

Фу! От одного этого образа у меня кружится голова. Я не собираюсь пользоваться этим туалетом. Я даже думать обо всем этом не хочу, на самом-то деле. Я лежу в кровати, собираясь с силами. Круиз долгий. У моих ран и копыта Винил будет время исцелиться.

Мне требуется день, чтобы набраться сил, прежде чем я смогла выбраться из каюты. За это время почти ничего не происходит. Инки кормит меня, а Винил изредка навещает, пьяная, обдолбанная или и то и другое разом. Когда никого рядом нет, я представляю себе Биг Мака. Уже копыта натерла, и голова время от времени болит от этого — думаю, мне не стоит перенапрягаться. Но что я могу сделать? Гормоны Трикси буквально витают в воздухе.

Так или иначе, через пару дней я встаю с кровати и иду прогуляться по кораблю. Он довольно большой и роскошный, с двумя барами, бассейном и казино. С моей больной головой я не рискую идти в казино, хотя уверена, что Винил уже успела продуть там свою часть денег делла Морте. Вместо этого я выбираю один из баров. Нет, напиваться я не буду. Хромаю до стойки, сажусь рядом с фиолетовой кобылой-земнопони со светлой гривой и в очках с толстой оправой и заказываю стакан газированной воды.

— Плохой день? — спрашивает кобыла, указывая на мой перевязанный бок.

— Скорее “плохие последние две недели”, — отвечаю я. Затем поднимаю магией стакан воды и делаю глоток.

— Ой, да ладно, это не может быть так уж плохо... по крайней мере, тебе не надо путешествовать с сумасшедшей музыкантшей, идиоткой, которая говорит о себе в третьем лице, и застенчивой, скрытой лесбиянкой...

Стакан застывает на полпути между стойкой и моим ртом.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.

— Что? Тебе тоже? — она вдруг протягивает ко мне копыто. — Грейс Маневиц.

— Менуэт, — говорю я, стукаясь копытом о ее копыто. — Ну, что насчет твоих?

— Ну, мы едем в Пранцию в рамках мирового турне Октавии Мелоди, — отвечает Грейс. — Я должна присматривать за ней и двумя пони, отвечающими за ее наряды — Фото Финиш и Коко Поммель...

— Звучит не так уж плохо, — говорю я. — Знаешь, я убегаю от мафии с диджейшей, которая в детстве упала в котел с волшебной травой и с тех пор постоянно под кайфом, странствующей магичкой с о-о-очень проблемными родителями и кобылой-подростком, которая сбежала с каменной фермы...

— Я тебе завидую... — отвечает Грейс. — Октавия нюхает кокс как пылесос, и мне приходится изо всех сил стараться, чтобы она не присоединилась к “Клубу 27” на два года раньше. Коко однажды упала в обморок, услышав, как я ругаюсь, а Фото Финиш из Гермэйнии...

— А что в этом плохого? — спрашиваю я. В конце концов, в Гермэйнии варят хорошее пиво.

— Хочу напомнить, что моя фамилия Маневиц. Она все время твердит мне, что в молодости... — Грэйс закатывает глаза. — И у нее есть нижнее белье с Арианной...

— Фу-у-у... — в который раз за последние несколько дней, мой мозг был атакован очередным неприглядным воображаемым образом. — Ладно, значит, она считает тебя Unterpferd. Должна признать, это хуже, чем все те пони, которые думают, что я лесбиянка...

— Да, такое тоже происходит, — Грейс пренебрежительно машет копытом. — Мне потребовалось время, чтобы объяснить Коко, что я не такая.

— У меня с Инки тоже самое, — отвечаю я. — Кроме того, Винил, типа, совершенно не замечает происходящего вокруг нее. Как жеребенок, играющий с гранатой.

— Видела бы ты Октавию, когда она под кайфом... — земная пони показывает мне шрам на животе. — Однажды я пыталась вытащить ее из бара, полного психопатов. И угадай, от кого мне достался на память этот шрам?

— Ну, ты сама видишь... — я указываю на свой бок. — Мафия прислала грифона-убийцу. Я чуть не умерла, а когда очнулась, Винил пыталась сделать мне искусственное дыхание.

— Везет же тебе! — восклицает Грейс и заказывает еще виски. — Если бы со мной случилось что-то подобное, то Октавии было бы плевать, Коко бы впала в панику, а Фото Финиш просто закинула бы меня в печь...

— Не думаю, что все так уж плохо, — замечаю я. — По крайней мере, тебе не пришлось ехать автостопом с двумя сестрами-близняшка, состоящими в лесбийских БДСМ-отношениях...

— Я бы не отказалась... — Грейс закатывает глаза. — Индустрия моды и шоу-бизнес... Я знаю жеребца, который женился на своей собаке...

— А это вообще законно?

— Нет. Ему пришлось отправиться в Найтерланд для этого.

С минуту мы сидим молча.

— У Трикси проблемы с агрессией, — говорю я. — Она почти захватила Эквестрию. Дважды.

Я заказываю еще воды.

— Видела бы ты Фото Финиш, когда она сердится, — Грейс выпрямляется на стуле. — Пошему это не сделать? Я, Фото Финиш говорить, что это надо сделать, грязный Schweine! Фы должны делать лучше! Быстрее! Я приказать! Wenn die Kraft zum Kämpfe um die eigene Gesundheit nicht mehr vorhanden ist, endet das Recht zum Leben in dieser Welt des Kampfes. Sie Gehört nur dem kraftvollen „Ganzen” und nicht dem schwachen „Halben”!!!¹

Пони в баре неуверенно смотрят на нас. Один из них падает в обморок, хотя, возможно, это от водки.

— Ладно, твоя взяла, — быстро говорю я. — Просто больше так не делай. Хотя, готова поспорить, что никто из твоих друзей не безумнее Винил. Она, как бы, была моей почти-невесткой.

— Кем? — Грейс удивленно поднимает брови.

— Бывшая моего брата. Веселые были времена. Ну, если ты конечно считаешь веселым просыпаться в тюрьме или вдруг обнаружить, что она опустошила твой холодильник. И они были... шумными, — я вздыхаю. — Но я скучаю по тем временам. У меня была работа, и мафия за мной не гонялась...

— Иметь работу не так уж и весело, — говорит Грейс. — У меня вот есть работа, но это полный отстой...

— И все же я бы предпочла работать. Я бедна, скучна, и моя сексуальная жизнь почти отсутствует.

— Сексуальная жизнь? А что это? — хихикает Грэйс.

Внезапно у меня появилась идея, которую можно было бы считать великолепной. Не меньше. Помнишь, в прошлый раз, когда мне пришла в голову великолепная идея, я оказалась в фургоне Трикси с кучей денег и чемоданчиком кокаина.

— Ты упомянула, что Коко — застенчивая лесбиянка? — спрашиваю я Грейс. — Думаю, тут кое-что можно с этим сделать...

---

Мы лежим на шезлонгах рядом с бассейном, загораем и смотрим, как Коко и Инки сидят перед нами на одеяле и... Ну, на самом деле, они просто сидят. Я этого не понимаю. Коко симпатичная, у нее голубая грива, кремовая шерстка и такая милая мордочка, что мне хочется сменить ориентацию. Хочу заметить, что такое случается нечасто.

Винил рысит к нам с какой-то выпивкой, удерживаемой магией, и тоже ложится на шезлонг.

— Они что-нибудь сказали друг другу? — спрашивает она, отхлебывая из стакана.

— Кроме “привет”? Неа, — отвечает Грейс и потягивается.

Винил смотрит на Коко и Инки и кивает.

— Знаете, когда я училась в школе, у меня были уроки химии...

— Ты училась в школе? — спрашиваю я. — Кто бы мог подумать...

— Заткнись, — бормочет диджейша и достает сигарету из... Ну, я бы предпочла не знать откуда. И это не совсем сигарета. Я имею в виду, что внутри не табак. Она поджигает ее магией и затягивается. Надеюсь, Винил не будет во все стороны дымить. Я не планировала сегодня ловить кайф. — У меня была химия. Мой учитель говорил мне, что у меня талант. Когда я получала этанол...

— Ближе к делу, Винил... — я ее давно знаю и уяснила, что если позволить ей болтать, она до вечера трындеть будет.

— Ладно... Я помню, что иногда два химических вещества не хотят реагировать сами по себе... — диджейша затягивается и указывает на Коко и Инки. — Им нужен катализатор. Кажется, тут именно такой случай...

— Что ты имеешь в виду под катализатором? — неуверенно спрашивает Грейс. Думаю, я знаю ответ.

— Подожди и увидишь... — отвечает единорожка. Она встает с шезлонга и направляется к сидящей парочке. — Привет, девчонки! Хотите косячок?

— Нет, спасибо... — отвечает Инки. Коко густо краснеет.

— Точно? — спрашивает Винил, поднося телекинезом косяк поближе к ним.

— По-моему, это негигиенично... — бормочет Коко себе под нос. Я ее уже люблю. Инки — сильная, Коко —рассудительная. Чудесная пара.

— Ладно... — вздыхает диджейша. — Может, хотите сидра?

— Да, пожалуйста, — отвечает Инки.

— Я не пью... — говорит Коко, краснея еще больше.

Винил садится рядом с ней и обхватывает ее копытом, заставляя взвизгнуть.

— Никогда не поздно, чтобы начать... — говорит единорожка, выдыхая дым в мордочку земной пони. Коко очаровательно кашляет. Ну, слегка обдолбаться тоже хороший способ, хотя я бы его не рекомендовала. Кто знает, какие демоны спят внутри Коко и только и ждут, чтобы их разбудили. Знаешь, сейчас она взвизгивает и краснеет, а потом добавляет слабительное в твой кофе.

— Эм-м-м... ладно, я тоже выпью сидра... — еле слышно произносит Коко. Так держать, Винил. Этот корабль скоро утонет из-за тебя. Не знаю точно почему, но это по любому связано с тем, что ты заставила Коко пить. Я в этом уверена.

— У меня такое чувство, что она сейчас толкнула камень, который скоро перерастет в лавину, что потопит этот корабль, — говорит Грейс, наблюдая, как Винил идет к бару.

— Ты что, читаешь мои мысли? — спрашиваю я, но Грейс меня не слышит. Вместо этого, она смотрит на серую кобылу, стоящую на палубе, более или менее на полпути между Винил и баром.

Диджейша тоже ее видит.

— Тави! — кричит она. Вот гадство. Это имя навевает воспоминания.

Давным-давно, до того, как Винил начала встречаться с моим братом, у нее были отношения с виолончелисткой, которую она всегда называла “Тави”. В зависимости от настроения единорожки в момент рассказа, Тави была либо ангелом, упавшим из Элизиума, либо демоном из глубочайшей бездны Тартара. Я замечаю шрам на мордочке Грейс, и тут до меня кое-что доходит.

“Тави” и Октавия это одна и та же пони.

— Тави! — кричит Винил, бросаясь к серой кобыле. — Любовь всей моей жизни! Королева моей мечты! Моя самая любимая, самая красивая, самая сексуальная...

Хлоп!

Ну, это было неожиданно. Винил катится по палубе, придерживая челюсть и бормоча под нос проклятья. Октавия стоит над ней, глядя на нее с презрением.

— Ты! — восклицает виолончелистка. — Ты бросила меня, сволочь!

— Чего? — спрашивает диджейша. —Это ты бросила меня!

— Я? — Октавия снова толкает ее. Я уже серьезно собираюсь вмешаться. Только мне можно третировать Винил. — Я ездила к маме!

— Ты два месяца не возвращалась! — орет диджейша.

— А когда вернулась, то обнаружила, что ты свалила, украв две тысячи бит из сейфа!

Кажется, я уже слышала эту историю. Мораль: когда встречаешься с Винил, даже сейф тебе не поможет.

— Я их только одолжила! — отвечает единорожка. — И могу их вернуть!

— Мне на них плевать! — кричит Октавия. — Я только хочу знать, почему ты насрала на ковер перед уходом!

— Эй, это не я! — Винил встает с палубы и стоит перед Октавией, глядя ей в глаза.

— Ну, конечно. Кто еще мог натыкать туда зубочисток и написать на стене: "Берегись ёжика"?

Винил застенчиво улыбается.

— Ну... может быть... В любом случае, Тави, я так рада тебя видеть! Я действительно по тебе скучала... Знаешь, когда я оставила тебя, то поняла, какую ошибку совершила...

Я вздрагиваю, слыша эхо еще одной пощечины. По-видимому, Октавия знает, как обращаться с диджейшей, но все равно на это больно смотреть. В конце концов, мне бы хотелось присоединиться к ней.

— Если ты действительно так скучала по мне, иди в мою спальню и докажи это... — Октавия помогает Винил встать.

— Конечно, — отвечает единорожка. — Ты еще будешь умолять отпустить тебя...

Они медленно уходят. Я поворачиваюсь к Грейс и вижу, что ее глаза широко распахнуты в ужасе, как будто она внезапно увидела айсберг, приближающийся к нашему кораблю. Кто знает, кому из нас придется утонуть из-за неспособности удержаться за дверь, плавающую на поверхности моря...

— О-они только что... — заикается Грейс.

— Да, — отвечаю я. — Извини, я на минутку. После увиденного меня мутит.

Я убегаю. Мне очень нужно прогуляться и подышать свежим воздухом. Мои раны все еще немного болят, не говоря уже о моей бедной голове. Я обошла примерно половину палубы и вижу жеребенка, балансирующего на перилах.

Какого хрена? Где его родители? Это маленький симпатичный желтый земнопони с оранжевой гривой. Возможно, жеребчик, хотя он в подгузнике, так что сложно сказать. Все эти маленькие засранцы одинаковы.

Как раз перед тем, как жеребенок, наконец, падает в глубины океана, я ловлю его своей магией. Он начинает смеяться, прямо как Винил, когда она под кайфом. Какого сена? Я подтягиваю его к себе, пытаясь заглянуть ему в глаза. Это трудно, потому что он все еще смотрит на мой рог и смеется так сильно, что у него сопли из носа летят. Не говоря уже о том, что, судя по запаху, ему нужно сменить подгузник.

— Да, я знаю, что он выглядит как член. А теперь перестань хохотать, — бормочу я. — Где твоя мама? Мне нужно рассказать ей пару вещей о воспитании жеребят.

— Ба! — отвечает он. Просто великолепно. А я чего ожидала?

— Можешь хотя бы сказать, как тебя зовут? — спрашиваю я.

—Ба!

— Ладно, ты не можешь говорить. Не волнуйся, я тебя научу. Повторяй за мной: “Моя мама — тупая пизда, из-за которой я умру, еще до своего первого дня рождения”.

Он начинает плакать. Так держать, Менуэт. Ты очень плохой родитель. Все еще лучше, чем мать этого жеребенка, но все равно отстой. Я кладу его себе на спину. Он приободряется и пытается отгрызть мое ухо, напомнив мне о Вайлд Кант, или как там ее звали. Жеребенку, правда, задуманное не удается, потому что у него нет зубов.

— Менуэт!

Гадство. Я узнаю этот голос. Прежде чем я успеваю хотя бы обернуться, Лира Хартстрингс оказывается прямо передо мной.

— Привет! — восклицает она и указывает на жеребенка. — Это твой?

— Нет, слава Селестии, — отвечаю я. — Мой будет красно-черным аликорном с кожистыми крыльями и трагичной предысторией...

Лира неуверенно смотрит на меня. Думаю, я знаю, что она думает — со мной, в качестве родителя, любая предыстория будет трагичной.

— Тогда чей же он?

— Без понятия. Я нашла его здесь, когда он пытался стать приманкой для акул. Если не найду родителей, то продам его в какой-нибудь цирк, — я вздыхаю и сбрасываю жеребенка со спины. Судя по внезапной перемене позы, он теперь нуждается в смене подгузника еще больше, чем раньше. — А ты что здесь делаешь?

— Я еду с профессором Ирлинг в Минотаврию, — отвечает Лира. — Мы собираемся раскопать руины лабиринта...

А точно. Забыла упомянуть, что Лира археолог. Она путешествуют по всему миру с профессором А. К. Ирлинг, раскапывает какое-то древнее дерьмо и иногда чуть не гибнет от какой-нибудь хитроумной ловушки в храме, построенном неизвестным племенем. Кстати об этом...

— Я нашла его в заброшенной шахте, — говорю я, доставая кольцо, которое нашла там, где мы спрятали деньги. — Можешь сказать мне, что это?

Лира с любопытством смотрит на кольцо.

— Честно говоря, ничего интересного, — говорит она. — Это реликвия существ, которые населяли мир до пони, но стерли себя с лица земли с помощью какой-то неизвестной технологии. Эти кольца довольно распространены. Вот если бы там был скелет...

Ладно, я не собираюсь упоминать о том, что там и правда был скелет. А то она тут же отправится туда, возможно даже вплавь. И потом еще и остаток наших денег найдет.

— В любом случае, нам нужно найти родителей этого ребенка, — говорю я. Жеребенок тем временем пытается укусить меня за ногу. У него фетиш или что? — Я не могу оставить его себе.

— А почему бы и нет? — спрашивает Лира. — Он такой милый... Кстати, ты знаешь, что собаки такие же умные, как двухлетние жеребята?

— Ага. Но считаю, что это свидетельствует не о том, что собаки умные, а о том, что жеребята тупые.

— Почему такой негатив? — спрашивает единорожка. — А то можно подумать, что ты пожираешь домашних питомцев и маленьких детей...

— Я просто не считаю умным того, кто ест свое дерьмо, — бормочу я. — Кстати насчет еды, ты сказала, что он милый...

—Ба! — жеребенок машет копытами, все еще пытаясь укусить меня.

— Видишь? Он согласен.

— Простите... — я слышу голос кобылы позади меня. Серьезно, почему все ко мне подкрадываются? Однажды я так случайно кого-нибудь убью... — Это мой жеребенок.

— Неужели? — спрашиваю я, поворачиваясь к кобыле-земнопони, которая вздрагивает, увидев мою улыбку. — Он чуть не упал с перил. Где ты была?

— Я... я была с мужем...

— Хороший совет: не заводи второго жеребенка, если не можешь справиться с первым, — подхватываю его магией и сажаю матери на спину. Жаль, что подгузник не протекает. — Кстати, как его зовут?

Кобыла вздыхает с облегчением.

— Ганнибал, — отвечает она. Потом быстро разворачивается и уходит.

— Ух ты... — бормочет Лира. — Ты не только ешь детей, но и не брезгуешь их родителями...

— Это будет ей уроком, — отвечаю я, глядя, как кобыла уходит с маленьким Ганнибалом и приближается к своему мужу — коричневому жеребцу-земнопони, чья метка один в один как у меня.

— От Дискорд вас всех подери... — бормочу я.

— Менуэт! — восклицает Лира. — Ты не сказала, что стала тетей!