Супер-леди Найтмэр Мун

Горький привкус победы

— Мы не любим снимать Наш шлем. Без него Мы ощущаем себя… уязвимой. Обнажённой..

Поднимаю бровь, одновременно вопросительно и насмешливо.

— Пони, вообще-то, практически всё время ходят голыми, — подначиваю я чёрную кобылу. — И, кроме того, перед кем ты чувствуешь себя уязвимой? Мы перебили практически всех твоих врагов!

Я — Анонимус, единственный на всю Эквестрию человек, запертый в сказочном, невозможном мире разноцветных лошадок. Кто бы мог предположить, что свалившись головой вперёд в багажник собственного автомобиля, можно выпасть на тропу посреди жуткого, населённого монстрами леса?

Монстрами? Хех… В этом мире и даже в этом лесу нашлись те самые существа, на изображения которых я… да ладно, я на них дрочил. Вот. Мультяшные лошадки. Пони.

Что должен сделать человек, попавший в сказочный мир? Вы же читали, догадайтесь! Так вот на всё это у меня не оказалось времени. Я стал союзником местного злодея. Злодейки. Можете называть это обаянием зла, если хотите, но по правде сказать… да, просто обаяние. Найтмэр Мун оказалась первым встреченным мною в Вечнодиком лесу разумным существом, и она не показалась мне страшной. Любопытной — разумеется, она расспрашивала меня — и достаточно приятной в общении. Пока мы вместе шли по заросшей лесной дороге, она рассказала мне про своё противостояние с сестрой, про волшебные артефакты — «Элементы Гармонии» — которыми она планирует завладеть прежде, чем их применят против неё.

Я знал, что произойдёт с ней в самом ближайшем будущем. Знал, что встреченная мной четвероногая красавица будет побеждена и превращена совсем в другое существо, пришибленное и неуверенное… Мне уже нравилась та гордая волшебная лошадка, которая шла рядом со мной, и я…

Нет, официально заявляю, что мгновенно появившаяся влюблённость не была причиной того, что я предложил ей помощь в свержении Солнечной Принцессы.

И вот теперь я здесь, рядом с самой могущественной кобылой Эквестрии.

Она фыркает и бросает на меня снисходительный взгляд.

— Селестия была любима своими подданными, Мы отнюдь нет. Наши враги весьма многочисленны и могут напасть в любой момент. Нам всегда надлежит опасаться появления наёмных убийц.

Вздохнув, я откидываюсь на спинку своего кресла рядом с огромным обсидиановым троном Луны.

— Ты сидишь в центре огромного замка в окружении верных Ночных Гвардейцев. Ну, как насчёт снимать шлем иногда, например, на время приёмов? Честно, без него ты выглядишь куда лучше!

— Ты правда так считаешь? — она моргнула и переспросила через секунду.

Подперев щеку рукой, представляю себе Найтмэр без брони:

— Да, определённо. Ты красивая, когда не мечешь молнии глазами и не скалишь двести острых зубов, — она очень странно смотрит на меня. — Не прячься за этим металлом. Тебе есть что показать, давай же!

Она шумно выдохнула и отвернулась; сквозь чёрную шёрстку не очень заметно, но я явственно увидел появившийся на её лице румянец.

— А… анонимус, оставь. Лесть абсолютно не нужна и неуместна… Тем более в присутствии гвардейцев.

Ха, а ведь она ещё ни разу не реагировала на мои слова так. Ощущая воодушевление, слегка наклоняюсь в её сторону и улыбаюсь словно кот.

— Да ладно… ты знаешь, что я прав. Ты могущественна, красива, держишь под копытом целую страну. Распусти свои волосы. Позволь им развеваться на магическом ветру.

— Анонимус, мы в присутствии придворных, сдерживай своё… своё… льстивое красноречие!

Ух ты… обычно мои неуклюжие попытки ухаживания просто раздражали её, и вдруг сработало? Восхваление очень часто приводит её в хорошее настроение, хотя вслух она и утверждает, что выше примитивной лести.

— Льстивое красноречие, да?

— С… СЛЕДУЮЩИЙ ПОДДАННЫЙ! ИЗЛАГАЙ СВОЁ ПРОШЕНИЕ!

---

Следующие несколько часов прошли как обычно, Королева общалась с просителями, а я… Ну, сидел рядом, иногда бегал за документами или вызывал чиновников. Да, если убрать все словесные приукрашивания, то получается что я посыльный; единственное моё отличие от любого из замковых слуг (ну, кроме количества ног) — Найтмэр Мун во всеуслышание заявляет, что не потерпит никого другого столь близко к себе.

И вот, наконец, часы бьют шесть. Время завершать Ночной Приём и поднимать солнце. Да, мне удалось уговорить её отказаться от этой хрени с «вечной ночью» — Королева, разумеется, гневно возражала, но потом всё-таки признала, что править страной умерших от голода и холода пони будет не очень увлекательно. И да, я чувствую себя мудаком, когда вспоминаю, как хохотал над радостью пони, когда они увидели первый восход, и их разочарованием, когда они осознали, что у власти остаётся Найтмэр Мун.

Сейчас я понимаю, что это выглядело, как злая шутка.

Не успевшие на приём просители разошлись, получив номерки для следующего приёма; сменились слуги и Ночные Гвардейцы — у Найтмэр было некоторое количество Дневных, в традиционной золочёной броне. Некоторое количество, да… Небольшое количество, и им явно не приходилось конкурировать за возможность оказаться поближе к Тронному Залу. Лишь немногие пони не отказались от службы при дворце, и найм новых шёл медленно — пони не стремились служить ужасающему монстру, победившему их милую и добрую солнечную принцессу.

А я… не возражал. Пусть я мальчик на побегушках, но это даёт мне возможность быть рядом с королевой. Что бы там ни думала о ней вся остальная Эквестрия, Найтмэр Мун нравилась мне. И вообще, это я помогал ей осуществить переворот, как я могу не радоваться успеху?

Утро проходит спокойно; уже шестой день подряд без покушений на королеву, новый рекорд. И это радовало — не потому, что я опасался за себя или за неё, но скорее потому, что мне просто не нравится, как она расправляется с повстанцами и предателями. ГРЯЗНО. В прямом смысле — немногочисленные слуги едва справляются с очисткой комнат, в которых она устраивает бой, залитые кровью и заляпанные ошмётками внутренностей ковры и гобелены приходится выбрасывать… а жить в воняющем мертвечиной замке как-то неприятно.

К слову — надо организовать закупку моющих средств и мастики для полов, запасы расходуются стремительно.

Завтрак… вот и главная привилегия. Настоящее мясо, доставленное из-за границы в зачарованной упаковке. Если кто и мог себе позволить столь дорогостоящую еду, то именно Она! В любом случае, на Земле я питался куда менее разнообразно, десятая размороженная пицца подряд как-то не очень радует.

Удивительно быстро пробегает время, и на часах уже десять утра.

Как обычно, отправляемся в наши покои — раздельные, разумеется! Но да, моя комната в том же крыле дворца и даже в том же коридоре, всего через пару дверей от королевской спальни. Часть программы «Привилегии для верных приспешников», не иначе.

Сейчас пожелаем друг другу «хорошего дня», она отправится дальше по коридору к своей двери, а я… Я замечаю, что Найтмэр остановилась рядом со мной и смотрит… неуверенно? Спросить, в чём де…

— Анонимус, то, что ты говорил во время приёма…

Ой, блин, сейчас я получу выволочку за то, что отвлекал её от разговора с подданными. Не первый раз уже, и у меня каждый раз возникает стыдное ощущение, словно мне выговаривают за играющее в жопе детство… Вполне заслуженно, к слову…

— Ох, это… Прости, пожалуйста, если я зашёл чересчур далеко. Я просто шутил, чтобы улучшить твоё настроение! — лепечу я, изо всех сил сдерживая нервную дрожь. Очень не хочется показывать, что я реально боюсь приступа её гнева.

С другой стороны, я говорю правду. Я периодически слегка флиртую с ней, а она либо вообще не обращает внимания на мои слова, либо с фырканьем отметает их. В основном я стараюсь придерживаться профессионально ровных отношений, хотя, возможно, она даже считает меня другом. Но иногда можно и похулиганить слегка… в любом случае она ни разу не показала, что заинтересована, лишь закатывала глаза или издавала усталые стоны после самых удачных комплиментов. Так или иначе, я могу быть рядом с ней, и хотя хотел бы много большего, это — тоже хорошо.

Она моргнула, с её лица пропало всякое выражение.

— Ты… просто шутил? — в её голосе, кажется, прозвучал намёк на разочарование, хотя я и не понял, отчего. Шлем, лежащий на её спине, взлетел и снова оказался на голове. Торопливость и порывистость, с которой это было проделано, показала, что она сожалеет о том, что вообще сняла его.

— Э-э-э-э… да. Я просто пошутил, Луна, — теперь надо очень осторожно подбирать слова, я похоже сам загнал себя в ловушку. — Ты же знаешь, я иногда пытаюсь тебя развеселить, но смущать не планировал…

Глядя ей в лицо, пытаюсь понять, насколько велики мои проблемы, но она выглядит абсолютно бесстрастной. Потом она отворачивается, так и не развеяв мои сомнения.

— Ты единственный, кому Мы дозволяем называть Нас Нашим истинным именем, — тихо ответила она.

Ой, а вот это важно. Она скатывается на старинную манеру общения в личном разговоре только тогда, когда раздражена или рассержена. Но, вообще, с чего она заговорила об имени? Да и на раздражённый выговор как-то слабо похоже. Попробую немножечко рискнуть.

— Я, э-э-э, я думал, что только я один знаю твоё старое имя, ну, за исключением Селестии?

Секунду помолчав, она ответила с усталой, грустной улыбкой на лице:

— Мы думаем, что так это и есть, — затем добавила уже другим, твёрдым приказным тоном: — и не забывай, так должно оставаться.

Шутливо отдаю честь:

— Так точно, моя королева!

С усталым вздохом, закатив глаза, она отворачивается и направляется к своей двери.

— Мы продолжим общение вечером, дорогой Анонимус.

Улыбаюсь и слегка киваю в её сторону.

— Разумеется.

Добравшись до своей комнаты, выполняю привычные поздне-утренние действия: принимаю душ, чищу зубы, очередной раз сожалею об отсутствии в дворцовых запасах человеческой пижамы и валюсь на кровать в одних трусах.

Тяжёлые шторы надёжно задерживают солнечный свет, комната погружается в абсолютную темноту. Перед тем как заснуть, я задумываюсь о последнем разговоре с Луной. К чему это всё было? И какая-то она растерянная сегодня… Похоже, на неё всё-таки давит, что она абсолютно непопулярный правитель. Но она осуществила свою месть в отношении Селестии, отомстила за равнодушие, за ссылку… Может быть, Луна ещё не полностью осознала ценность своей победы?

Не может же быть, чтобы она начала просто расклеиваться из-за того, что ей не поют хвалебные гимны! Она очень крепкая, просидеть тысячу лет в изоляции на луне и не превратиться в безмозглый, разрушенный душевными болезнями овощ. Нет! Её разум силён, она с первых же минут могла и вести бой, и рассуждать, и общаться… со мной, например…

Может быть ей просто нужно больше времени, чтобы привыкнуть к своему новому положению? Ей ведь так тяжело пришлось, и только теперь, спустя тысячу с лишним лет, она получает то, чего достойна. А я ей помогаю, я её верный лейтенант… и она такая замечательная!

Зеваю, поудобнее располагаясь на широкой кровати, когда-то сделанной для гостей принцесс.

Луна классная. Луна — супер-леди.

---

Луна.

Истинная Королева Эквестрии, Леди Тьмы, Хранительница Звёзд, Лунная Пони… Ночной Кошмар.

Но ранее всё же Луна.

Сотни лет она мечтала о мести и теперь почти всё происходит согласно её планам. Трон теперь принадлежит ей, старшая сестра получает то самое наказание, на которое в своё время обрекла её.

Полная победа, и надо торжествовать, испытывать счастье, которого не было во всей её долгой жизни.

У неё нет друзей, нет любимого, большая часть подданных боится и ненавидит её.

Они хотят, чтобы ими правила Селестия, а Луна куда-нибудь делась. Тысяча лет, и ничего не изменилось.

Вот оно какое, ощущение торжества. Вот она, победа, о которой она мечтала.

Кивнув Лунному Гвардейцу, стоящему на посту у дверей её спальни, Найтмэр заходит внутрь, чтобы отдохнуть от активно проведённой ночи. С тяжёлым вздохом она подходит к своему трюмо… нет, к трюмо Селестии.

Всё, начиная с замка, украдено у Селестии. Достойное возмещение за тысячелетнюю ссылку, на её вкус, но никак не получается довести переход собственности до логического конца, сменив декорации и отделку. Удалось лишь развесить немного знамён и полотнищ с символикой ночи и луны… но даже простыни, на которых сегодня она будет спать, белые с золотой каймой. И ни один ткач не вызвался сделать новые в её цветах.

Найтмэр останавливается перед зеркалом… как обычно, из-за стекла смотрит очень печальная и усталая кобыла, ничего нового. Ничего не меняется — а ведь она должна торжествовать, в теории…

Королева медленно снимает свой знаменитый шлем и ставит его на столик. Тяжёлая волна гривы освобождается, скатываясь по шее на плечи, эфирный ветер подхватывает её и превращает в облако таинственной ночной темноты, пронизанное мерцанием звёзд, узорами созвездий… названия которых не были интересны никому, кроме Луны.

— Он просто шутил, — со вздохом напоминает она отражению. Отражение не улыбается. Оно сегодня вообще неулыбчивое, и тысячу лет назад было таким же. Да, она достигла того же самого, что и сестра, она делает те же дела — так почему же они не желают её признавать? Почему она не нужна им?

Ещё один вздох, более сердитый. Тысяча лет размышлений не дали ответа на этот вопрос. Просто несправедливо!

Тёмное облако телекинеза снимает с неё доспех и переносит на стоящий рядом поникен — судя по размеру, на который Селестия развешивала свои платья. На безликую деревянную голову опускается шлем. И наконец четыре истинно королевских, поблёскивающих искрами серебряных накопытника переходят с живых ног на деревянные. Теперь кобыла за стеклом без «ужасающего» облачения выглядит по-другому. Впрочем, острые клыки, щелевидные зрачки тоже достаточно страшные.

Вот она, голая, как обыкновенная пони-селянка. Им это понравится? Решат ли они, что она стала ближе к ним? Кобыла фыркает — даже в своём мечтательном состоянии она понимает, что для завоевания сердец подданных потребуется нечто гораздо большее, чем просто раздеться.

Удивительно, что слова Анонимуса так её беспокоят. Её серьёзно задело его признание в том, что он шутил, но почему? Он же вроде бы не собирался её оскорбить, да и привыкла она уже к оскорблениям — она многое услышала от своих подданных, тех, что не способны поднять на неё острую сталь, но находят в себе душевные силы, чтобы произнести вслух ранящие слова. Так почему же его слова…

«Да ты же знаешь ответ, не мнись словно школьница, не делай сама перед собой вид, что не понимаешь причины. Ты теперь воспринимаешь его по-другому, не так, как всю свою жизнь воспринимала разнообразных самцов, и его издёвки тоже воспринимаешь всерьёз. Впрочем, в том, что он начал над тобой издеваться, тоже есть твоя вина. Он явно демонстрировал свой интерес, ты отвергла его. А он, как ни странно, остался верен тебе, несмотря на отказ».

«Пожалуй, оттолкнуть его было ошибкой».

«Анонимус был, пожалуй, единственным, кто не убегал или не атаковал, чтобы „остановить“ тебя. Вообще, он был рядом с первой минуты, с того самого момента, как ты заговорила с ним в лесу и он показал свою странную информированность о твоих планах и намерениях. Он помог тебе защититься, отомстить, и с тех пор остаётся с тобой».

«Да, по всем меркам понячьей красоты он не является привлекательным, это абсолютно очевидно, но… В нём есть что-то такое экзотическое, непривычное, другое и, пожалуй, отнюдь не отталкивающее. Она, пожалуй, со временем воспринимает его всё более интересным…»

«Ах, нет смысла думать об этом теперь…»

Загребая копытами, Найтмэр Мун подходит к огромному ложу Селестии и забирается под белое, разрисованное солнышками и лучиками одеяло. Всё аликорньих размеров сделано специально для Селестии… отобрано у Селестии. И даже пахнет до сих пор её духами, не успело как следует отстираться. Тысяча лет, а она до сих пор пользуется этим же ароматом…

«Это напоминание — ты победила, но ты теперь обитаешь в её мире».

«Ох уж эта невыносимо идеальная, идеально невыносимая сука…»

Закрывая глаза, королева думает…

«…испытывает ли он такие же чувства? Которые пытается удерживать, потому что уже знает, к чему приведёт их проявление? Может быть, он думает о тебе прямо сейчас? Ах, брось, он давно уже понял, что… Впрочем, можно проверить».

Тело становится всё легче и легче, возносясь над материальным планом. Глубоко внутри Луна улыбается — это её мир, единственный, который Селестия не смогла отобрать у неё даже после тысячелетнего заключения в холодном космическом камне.

Вокруг раскрывается мир снов.

Найти нужный сон не представляет труда, тот, кто его видит, сейчас находится буквально на расстоянии броска камнем, в нескольких десятках шагов дальше по коридору. Прежде, чем погрузиться в сон, Луна задумывается — «какие сны может видеть столь необычное создание? Снится ли ему родной мир? Прошлая жизнь?»

«Он рассказывал, что жил на другой планете, и однажды со смехом заявил, что надо было повернуть налево по дороге на «Альберт-кер-керкие», это какая-то старая шутка из его мира^[1]. Ты отказалась даже пытаться вникнуть в его объяснение, у тебя и современный его юмор вызывает головную боль… Может быть, пони и не поверят тебе, но ты любишь посмеяться — правда, только над тем, что реально является смешным.»

«А может быть у него есть семья, по которой он скучает? Друзья, общества которых ему не хватает? Разум человека может оказаться очень необычным и интересным местом!»

Не колеблясь более ни секунды, Луна ныряет в сон Анонимуса.

Великолепный странный сон

Открыв глаза, Луна оглядывается и обнаруживает себя в очень странном месте. Это явно город, под копытами твёрдая… мостовая?.. разрисованная продольными жёлтыми линиями. Перед ней широкая площадка, на которой стоят… механизмы?.. повозки?.. с чёрными колёсами, поблёскивающие разноцветной краской и полированным металлом, неравномерно расставленные в пределах жёлтых незамкнутых прямоугольников, нарисованных на мостовой. Вдалеке устремляются в безоблачное голубое небо многочисленные небоскрёбы и менее высокие здания.

«Это его родной мир? Какой-то он… переразвитый, чересчур яркий, чересчур резкий. Но признай, тебе нравится. Есть в нём своеобразная красота. Люди, похоже, твёрдо и ясно дают понять, что эта местность принадлежит им, и только им. Они доминируют, они владеют.

Но где же Анонимус?»

И только в этот момент Луна обращает внимание на чрезвычайно странное здание, и это достаточно серьёзное заключение, учитывая сколько странных зданий в Эквестрии и за её пределами ей случалось видеть. Здание было разноцветным, в карнавальном стиле.

ChuckE. Cheese^[1] — прочитала она слова на огромной вывеске вдоль крыши. «Интересно, это прозвище владельца заведения? Стоит ли туда зайти? Разумеется, стоит! Не очень понятно, что от такого странного места ожидать, но зная Анона, скорее всего, это будет чрезвычайно забавным. И практически наверняка, в переносном смысле этого слова».

Луна приблизилась к входу — и встретила первое препятствие. Входная дверь явно создавалась не для эквестрийцев. От лёгкого толчка плечом она даже не пошевелилась.

…терпения у Луны хватило на целых шесть секунд. Личный рекорд.

---

Вестибюль здания наполнился грохотом, звоном и блестящими брызгами стекла, когда разогнанный телекинетическим полем мусорный контейнер вынес дверь, косяки и панорамные окна вокруг них. Вступая в пролом, Луна мимоходом порадовалась наличию на её ногах накопытников — идти копытами по россыпям осколков было бы очень неприятно даже во сне.

Аликорн огляделась, чтобы понять, что же она видит… и не поняла практически ничего.

Слева несколько человек сидели за столами, на каждом из которых был установлен странный пластиковый механизм, периодически издающий противные звенящие звуки. Когда это происходило, человек поднимал часть механизма, привязанного верёвкой к основному корпусу, подносил к голове и, ни на кого не глядя, спрашивал невидимого собеседника о том, сколько тот готов пожертвовать на что-то, называемое пи-би-си^[2].

Справа были двое людей, выглядевших… ярко. Один из них, чернобородый, одет в странную шляпу, украшенную рисунком человеческого, очевидно, черепа; впрочем, остальная его внешность никак не соответствовала столь грозному символу. Волосы, покрывавшие голову и шею второго, были непривычного для Луны ярко-рыжего цвета. Эти двое неотрывно смотрели на установленный на столе светящийся прямоугольник, периодически разражаясь то хохотом, то грязными ругательствами, то обсуждением, как им круто на некоем пути в ад.

Они явно были безумцами…

Луна оглядывалась, безуспешно пытаясь понять смысл происходящего. Это сон Анонимуса, значит он должен быть где-то здесь… секундочку… вот здесь?

Пройдя вперёд, сквозь барьер из толстых, но очень лёгких и мягких пластиковых труб, она заметила Анонимуса, одетого в странную спортивную униформу с надписью на спине… Ottawa Sokem-Bopers?

Сидя на корточках, Анонимус словно торопливо разыскивал на полу нечто невидимое; позади него из темноты выступил опасного вида человек, удерживающий перед собой вырывающуюся женщину и прижимающий к её горлу небольшую клюшку, словно намеревался с помощью изогнутой деревяшки перерезать ей горло.

В целом это выглядело… слово «безумно» казалось тусклым и слабым. Луна пришла к выводу, что пытаться понять смысл ночных видений пришельцев ей, похоже, просто не дано.

— Анонимус?

Не глядя на неё, он продолжал свой торопливый, безрезультатный поиск, бормоча что-то вроде: «не могу сейчас остановиться, он где-то здесь». На гладком полу не было абсолютно ничего.

— Что ты ищешь, Анонимус?

— КОД, КОД, Я ДОЛЖЕН НАЙТИ КОД! — внезапно заорал тот в ответ.

Луна отшатнулась, поражённая громкостью и неожиданностью вопля и, заранее опасаясь ещё одного такого же, уточнила:

— Что за код?

Бросив в её сторону косой взгляд, он поднёс палец к губам и театральным шёпотом произнёс:

— Помни, ни слова по-русски!

Надежда на содержательный разговор полностью оставила Луну; произнеся: «не стоило мне ожидать от тебя способности к осознанным сновидениям…», она призвала заранее подготовленное заклинание. Поток голубых искр охватил Анона, тот замер на несколько секунд, пока магия вступала в полную силу, затем начал оглядываться со столь же удивлёнными видом, что и стоящая рядом Луна.

— Ой… какого дьявола, что это за хрень? — произнёс он, рассматривая рукава своего странного одеяния.

Удовлетворённая тем, что человек явно осознал себя, Луна негромко фыркнула.

— Это то, что тебе снится. Наверное, для тебя во всём этом есть какой-то смысл?

На его лице замешательство сменилось пониманием, он снова огляделся и ответил:

— Знаешь, не то чтобы очень… Не я же выбирал, мой мозг сам набросал в кучу случайные куски воспоминаний, смешал их миксером и вывалил мне на голову…

«Очень необычные воспоминания» — подумала Луна.

— Людям снятся именно такие сны? Ты занимался чем-то… бессмысленным.

— Как ни странно, пока спишь, всё выглядит правильным и осмысленным. И только потом, когда проснёшься… — и тут до него дошло. — Погоди, какого чёрта я осознаю, что нахожусь во сне? И ты… ты же не можешь быть настоящей Луной, ты просто моё воспоминание, основанное на дневных впечатлениях!

Луна фыркает и закатывает глаза.

— Мы заверяем тебя, что являемся абсолютно настоящей и единственной Луной! — «Ты вроде бы даже обиделась, когда он назвал тебя воспоминанием?» — Мы — прин… КОРОЛЕВА ночи, Анонимус. Сны — Наш мир, и Мы требуем уважительного отношения к Нам!

Он кивает, соглашаясь.

— Сноходец. Бывает.

— С тобой такое бывало?

— Честно? Ещё ни разу.

Луна, хихикнув, шагнула вперёд и обняла его крылом; человек, рассмеявшись в ответ, по-дружески обнял её одной рукой за шею.

А потом задал вопрос, которого Луна опасалась больше всего.

— Слушай… а что ты здесь делаешь?

Луна сглотнула, пытаясь придумать подходящий ответ, тактичный, но правдивый; это оказалось неожиданно сложно. Потом она оглянулась, вспомнила, где находится, и снова обрела уверенность в себе.

— Мы пришли в твой сон, чтобы подробно расспросить тебя о твоих словах, произнесённых в Наш адрес во время приёма; ежели же разговор примет неподобающий оборот, Мы просто уйдём отсюда и сотрём твою память о самом существовании этого сна.

— Подожди… чего?

— ПОЧЕМУ ТЫ ЗАЯВИЛ, ЧТО ПРОСТО ПОШУТИЛ? УЖЕЛЬ МЫ НЕ ЯВЛЯЕМСЯ КРАСИВОЙ ПО ТВОИМ СТРАННЫМ ИНОМИРНЫМ МЕРКАМ? ИЛИ ЖЕ ТЕБЕ ПРОСТО НРАВИТСЯ ИГРАТЬ В ИЗВРАЩЁННЫЕ, ОСКОРБИТЕЛЬНЫЕ ИГРЫ С СЕРДЦЕМ ТВОЕЙ КОРОЛЕВЫ?

«О, только Кантерлотского Гласа во время сна ему не хватало. У тебя, не иначе, совсем нервы ни к чёрту, кобыла?»

Все странные фигуры, до того населявшие сон, теперь стояли неподвижно и глядели на орущую Луну; подсознание Анона было захвачено мощью колдовского голоса. Луне, впрочем, было наплевать. Она — королева, и подданный не смеет её игнорировать!

Анон был поражён и оглушён, его тело слегка подёргивалось, словно звуки Кантерлотского Гласа были электрическими разрядами, ударяющими по его нервам; впрочем, он довольно быстро пришёл в себя и посмотрел на Луну с удивлением:

— Эй, откуда это в тебе взялось? Я же видел, что тебя раздражают мои попытки ухаживания. Точно помню, как ты в ответ называла меня «обезьяной в костюме»!

«Он прав, ты неоднократно высмеивала его попытки романтического сближения, так что с его точки зрения твоё… неровное поведение действительно должно быть удивительным…»

— Д… да… — разум Луны метался, пытаясь подобрать слова, оправдывающие создание сегодняшнего прецедента. — По здравому размышлению, Мы осознали, что… чудовищно заблуждались?

«Ещё улыбнись и зубки покажи. Ему, кажется, это нравится!»

Анон скрещивает руки на груди.

— Серьёзно? И что же изменилось?

«О бездонные небеса, придётся выворачивать всю душу наизнанку, чтобы он поверил… Впрочем, возможно, тебе пойдёт на пользу!»

— Сложно объяснить… В последние несколько ночей Мы предались… личным размышлениям, назовём это так. Мы обнаружили, что ранее были настолько поглощены местью, что оказались не способны осознать собственное состояние.

Анон качает головой.

— И что? Какое же изменение в состоянии привело к тому, что ты осознала неправильность своего отношения ко мне? Вдруг ощутила, что удовлетворена победой меньше, чем ожидала?

Луна снова нервно сглотнула.

«А он жесток… и явно осознаёт твою слабость, которую не закроешь ни зубами, ни магией. Ну, где твоя власть, Королева Тьмы?»

— Мы ощутили… что властвуем над страной, которая отвергает Нас… — «Чувствуешь эту боль? Это сердце…» — и что после всего прошедшего времени никто не любит Нас, не желает Нас, не хочет Нам помочь. Все лишь мечтают, чтобы Мы навечно исчезли во тьме!

Луна говорила, опустив голову. В её словах звучала боль и отчаяние, но глаза были сухими. За тысячу лет, проведённых в ссылке, она научилась сдерживать слёзы.

«Да, ты способна удержать власть в этой стране, в отличие от Селестии. Ты победила… и проиграла, хотя победила. Больно, правда?»

— Луна… — Анон протягивает к ней руки, словно хочет обнять, но Королева продолжает говорить.

— Ты рядом уже давно… и Мы не обращали внимания, до последнего времени. Раньше Мы видели в тебе лишь полезный инструмент, которым оказалось удобно воспользоваться против Селестии и Элементов… изначально Мы собирались просто изгнать тебя после захвата трона…

— Господи…

«Угу, тебе неловко?»

— Но потом Мы почувствовали, что привыкли к твоему присутствию. Ты заботишься о Нас, и благодаря тебе Мы ощущаем атмосферу дружелюбия, которой были лишены столь долгое время…

Анон неловко отводит взгляд.

— Долгое время? У тебя был бойфр… гм… компаньон?

Луна сердито закатывает глаза.

— ДА, у Нас раньше был бойфренд! — с рычанием произносит она. — Но это было тысячу лет… — «Нет, подожди… вспомни…» — Это было тысячу двести… — «Нет, тот не считается; он сам заявлял, что хотел быть просто другом». — У Нас не было бойфренда тысячу четыреста девяносто три года!

«…да…»

Анон явственно потрясён услышанным; Луна смущённо отводит взгляд и откашливается.

— Воистину, прошло очень немало времени с тех пор, как кто-либо относился к Нам, как ты!

— Это заметно! — Анон говорит не задумываясь, потрясённый масштабами открывшегося его взгляду одиночества.

Собравшись с силами, Луна продолжает:

— Да, Мы были немного… поглощены Нашей местью, и не были уверены в твоих чувствах в отношении Нас. Но теперь, мы видим твою верность и благорасположение, желание помочь…

— В свержении твоей сестры и захвате власти?

— Да, в том числе и в этом. Мы воспринимали твою верность и дружбу как само собой разумеющееся и теперь желаем извиниться!

«Оказалось проще, чем ты боялась. И даже как-то легче стало… словно исправилась какая-то ошибка…»

Анон выглядит изумлённым, но теперь ещё и смущённым.

— Не стану лгать, Луняша, обоснование для смены твоих чувств получилось слабенькое, но… раз это поможет нам обоим, то, пожалуй, я поверю. Так что, гм, извинения приняты, вот. Я не питаю к тебе зла за игнорирование меня и всё такое, готов признать, что тебе раньше просто не было нужно. И я не оставался бы рядом с тобой, если бы не видел, что ты так или иначе ценишь моё присутствие.

— Теперь… — «Эй, ты чего, краснеешь?» — Теперь, после такого объяснения, Мы бы хотели принять твоё предложение романтических отношений. Разумеется, если оно ещё действует.

Анон прикладывает руку к подбородку и задумывается. Его лицо слегка меняет выражение, становится более жёстким.

«О великие звёзды, он что, правда не уверен? Он способен отказать тебе сейчас?»

— Знаешь, когда я подумал об этом… ты заставила меня усомниться в понимании твоих мотивов. Может быть, ты как-то сможешь их подтвердить?

«Не может быть… просто не может быть. Ну… честно сказать, он имеет право на „эмоциональную компенсацию“ за то, что ты его использовала, учитывая, что у тебя в выигрыше власть над всей Эквестрией. Да, это справедливо. Он самец, а ты знаешь, что именно нужно всем самцам…»

— Ах вот как?! Ты предполагаешь некий вариант сексуального подкупа? Что же, если для доказательства Наших слов тебе требуется…

Луна, задрав свой призрачно-чёрный хвост, начала разворачиваться задом к Анону, но прежде чем совершила половину оборота, тот торопливо шагнул вперёд, твёрдо остановив ладонью её фланк.

— ЭЙ-ЭЙ, Луна, остановись! Я ПОШУТИЛ!

«Ох, кажется я его обидела предположением, что ему интересно совокупление со мной? В его культуре такое не поощряется? Что же делать, он больше меня не хочет…»

— Слушай… Для меня забраться тебе под хвост никогда не было главным. Ты мне сама по себе нравишься, понимаешь? И это почти не изменилось, когда ты сказала, что я тебе не интересен как мужчина; я остаюсь с тобой как друг, как подчинённый, потому что ты добра ко мне! — ладонь Анона мягко надавливает на фланк Луны, разворачивая её обратно лицом к нему. — Ты не должна отдаваться мне в качестве извинения или о чём там ты сейчас подумала. Я считаю, что ты замечательная пони, и горд тем, что нужен тебе больше, чем раньше. Так что да, предложение действует без дополнительных условий!

Луна внезапно чувствует себя словно во сне.

— Ты… правда считаешь, что Мы — «замечательная пони»?

— Для меня — точно да. Ну то есть захват власти, казни и прочее разозлили всех остальных пони, но… Пошли они нафиг.

Ни на секунду не задумываясь над своими действиями, Луна шагнула вперёд и обняла Анона крыльями, прижавшись головой к его шее. Он было дёрнулся, но потом просто поудобнее повернулся и обнял её в ответ. Аликорн почувствовала знакомое покалывание в глазах, признак подступающих слёз, и привычным усилием сдержала их. Не стоит показывать Анону ещё один признак слабости.

Дрожащим голосом она ответила:

— Спасибо… спасибо, что хочешь Нас…

Насладившись объятиями в течение ещё нескольких секунд, Луна решилась сделать следующий шаг. Разорвав на секунду объятия, она подняла лицо к лицу человека и прикоснулась губами к его губам. Он издал какой-то странный короткий звук, но в следующую секунду раскрыл губы и прижался к ней в ответ, явно наслаждаясь поцелуем.

«Во-о-от… как тебе этого не хватало. Даже приятнее, чем победа над Селестией, удивительно, правда?»

Рука Анона погладила её шею, непривычно мягкое, тёплое прикосновение вызвало ответное ощущение где-то там, сзади и внизу.

Неохотно, Луна завершила поцелуй.

— Анонимус… Мы знаем друг друга уже довольно давно, участвовали вместе в весьма сближающих событиях… как насчёт «сразу перейти к более увлекательным делам»?

Зеленолицый человек был, похоже, на секунду ошарашен её прямотой.

— К увлекательным делам? Ты о?..

— О-хо-хо-хо! — запрокинув голову, аликорн расхохоталась, затем смахнула с глаз слёзы краем крыла. — Анонимус, дорогой мой… если Мы читаем эротическую новеллу, то уж точно не ради сюжета!

— Луняша, серьёзно, ты не обязана…

«Глупый, глупый жеребёнок…»

Стремительным, хищным движением Луна толкнула Анонимуса плечом, сбивая его с ног, чтобы тут же подхватить ногой и крыльями, притянула к себе и снова впилась в его губы поцелуем.

— Ах, красавчик, это даже не конкретно для тебя… — она втянула ноздрями воздух, наслаждаясь его запахом, потом медленно провела языком по его щеке, — это для Нас!

«Похоже, ты всё ещё привлекательна как кобыла. Смотри на его глаза, на лицо, он просто плывёт…»

Именно в этот момент Луна внезапно осознала, что вокруг стоит толпа пялящихся на них фигур. Сглотнув внезапно появившийся в горле комок, она встретилась взглядом с обитателями сна; Анон, почувствовав что она остановилась, вывернулся из объятий и встал рядом.

Многочисленные фигуры неподвижными взглядами смотрят на парочку, обнимающуюся и уже почти готовую заняться сексом.

— Гм… они ненастоящие. Просто плод моего воображения, — задумавшись, он потирает подбородок. — К слову…

Сосредоточившись, Анон обратил свою волю к окружающему пространству сна. Его мешковатая спортивная униформа превратилась в чёрный костюм-двойку, с рубашкой и тёмно-красным галстуком. Убедившись, что его воздействие на сон происходит успешно, человек обернулся к толпе статистов, стоящих вокруг словно в ожидании увлекательного зрелища. Все они, один за другим, внезапно превратились в точные копии самого Анона.

Потрясённая зрелищем толпы Анонов Луна слегка отшатнулась.

«Они все видят, что у тебя между ногами мокро?»

Ухмыляющийся Анон-оригинал повернулся к аликорне:

— Каждый из них это практически я. Не обращай внимания; считай, что их глаза это звёзды на небе. Так на чём мы остановились?

Человек протянул руки к Луне…

— ЭЙ, СНИМИ С СЕБЯ ВСЁ!

— КОНЧИ В НЕЁ!

— ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ КОБЫЛИЙ ПЕЛЬМЕНЬ, ОГО-ГО!

— ПОЩУПАЙ ЭТИ ПОЛУМЕСЯЦЫ!

— ДАВАЙ, ТЫ СЗАДИ, А Я СПЕРЕДИ!

— …ох, мои ноги устали…

— НУ ЖЕ, ПРИСТУПАЙ!

Ошарашенная Луна не знала, как ей реагировать на эти пошлые вопли. Надо бы разозлиться на посторонних жеребцов, смеющих произносить такое в её присутствии, но технически они были Аноном. В любом случае, ей было очень неловко.

— Анонимус, пожалуйста… — простонала она.

— Аххх, ну ЛАДНО!

По щелчку пальцев человека все Анонимусы, кроме главного, превратились в разлетающиеся облачка разноцветного конфетти. Все разнообразные декорации также испарились, оставив Луну и Анона стоящими в центре пустого пространства на чёрно-белой шахматной клетке пола. Следующий щелчок пальцев вызвал к существованию огромную кровать.

Луна тихонько ахнула.

«Смотри, тёмно-голубые простыни с серебристыми звёздочками и разными фазами луны. Он такой заботливый…»

Не заботясь об аккуратности или изяществе, Луна сорвала с себя доспех, звонко лязгнувший об пол; поочерёдно брыкнув ногами, сбросила накопытники. Анон торопливо стаскивал с ног ботинки.

Шлёпнувшись на постель, аликорна поманила к себе человека:

— Наше тело чересчур долго страдало без ласковых прикосновений, — произнесла она, оскалившись в сторону Анона. — Пора покончить с вынужденным целомудрием!

Слегка трясущимися пальцами Анонимус расстёгивал пуговицы на пиджаке; нетерпеливая кобыла сочла, что процесс происходит чересчур медленно — тёмное облако магии охватило человека, раздался характерный звук раздираемой ткани, и в первый раз перед Луной наконец предстал обнажённый Анон во всей своей чужеродной, природной красе.

«Там, внизу… как необычно он устроен, похоже совсем нет чехла. Как же он ходит, бедняга, с постоянно выпущенным пенисом? Ах, прикладная экзобиология! Ну ничего, сейчас я…»

Течение мыслей аликорны прервалось из-за внезапного ощущения тяжести на спине, руки охватили её грудь, она почувствовала, как её обнимают. Повернув голову, она ощутила, как Анон ласково целует её шею, нежно поглаживая своими волшебными пальцами с другой стороны.

«Ахххх…»

— Ахххх…

«Пускай он делает что хочет, у него получается так… приятно… ты устала, просто лежи…»

Луна расслабленно вытянулась боком на постели, предоставив Анону покрывать поцелуями её шею; вяло подняла переднюю ногу, чтобы в свою очередь приласкать его, но поняла, что просто не сумеет коснуться находящегося сзади любовника, её суставы не согнутся настолько, и покачавшись в воздухе, нога снова опустилась на простыни — по дороге вдруг попав между ласковыми ладонями, одна поддержала ногу на весу, другая прошлась по ней взад и вперёд.

«Да, гладь меня, гладь ВЕЗДЕ!»

Это неозвученное желание начало само собой исполняться: поцелуи, один за другим, ощущались всё ниже и ниже.

«О сверкающие звёзды, как же давно ты не чувствовала тёплого, влажного прикосновения языка… да, всё ближе к тому месту…»

Мягкая рука ласково похлопала её по боку, кобыла поняла, что от неё требуется, и перевернулась на спину, открывая взгляду человека стройный чёрный животик. Она тяжело дышала, её грудь вздымалась, управление телом всё больше брал на себя инстинкт продолжения рода.

Подняв взгляд, она увидела Анона, с интересом рассматривающего её живот. Откуда-то возникло лёгкое ощущение уязвимости.

— Те… тебе нравится Наша внешность?

— Я могу спросить то же самое.

Луна тихо рассмеялась — его необычная внешность ОЧЕНЬ ей понравилась, особенно в сочетании с этими ласковыми прикосновениями.

— Твоя внешность очень приятна для Нашего взгляда, — ответила аликорна слегка дрожащим голосом. — Пожалуйста, возьми Нас…

С многообещающей улыбкой лицо Анона опустилось к нижней части живота кобылы, и поцелуй, чудесным образом пришедшийся, кажется, в самое чувствительное место, заставил её выгнуться. И тут же следующий, чуть ниже. И ещё один. Потом, несколько секунд, ничего — Луна вынуждена была открыть глаза и поднять голову, чтобы посмотреть, чем же он занят, и вдруг мягкое прикосновение к соску.

— Ах!

Его руки гладили и ласково сжимали её молочные железы; потом снова прикосновение губами к соску, к коже рядом с ним, линия, проведённая вокруг соска языком… тело кобылы то расслаблялось, то конвульсивно вздрагивало; потом настал момент, когда его губы ухватили сосок и нежно потянули.

— Ано-о-он… — Луна и не представляла себе, сколько великолепного удовольствия может принести такое посасывающее прикосновение.

Чтобы вторая молочная железа не почувствовала себя забытой, на неё ласково легла тёплая ладонь, пальцы прижимали и поглаживали сосок.

Потом снова наступила пауза. Луне показалось, что на лице Анона, во взгляде, направленном на её вымечко, появилась тень разочарования.

«Неужели он ожидал?.. Ох, как давно это было…»

— Сожалею, Анон, Мы не можем дать тебе то, что ты ожидаешь. Ты опоздал примерно на полторы тысячи лет…

— Подожди… что, правда?..

«А почему бы и не рассказать ему? Чем это может повредить?»

— Да, у Нас не было молока с тех пор, как Мы выкармливали Нашего последнего жеребёнка, и это было как раз тогда…

— Ух ты, у тебя был ребёнок!

Аликорна фыркнула и закатила глаза — уже ставшим привычным движением при общении с Аноном.

— Да, возможно, тебя это и удивит, но за Нашу долгую жизнь Мы несколько раз имели счастье быть матерью. Селестия — тоже.

— Это странно, — увидев, что Луна нахмурилась, человек тут же продолжил: — Извини, странно не то, что у тебя были дети, а то… ну… подумать только…

Луна вспомнила ту практически забытую тоску и причину, по которой они с Селестией приняли решение перестать обзаводиться жеребятами. Ни один из их потомков не унаследовал бессмертия, и гарантированная обязанность хоронить собственного ребёнка… подумать только, её самый младший сын мёртв уже четырнадцать столетий…

«Ты решила испортить себе настроение воспоминаниями? Именно тогда, когда у тебя вновь появился свой жеребец? Просто не стоило ему позволять играть с твоим выменем…»

— Минуточку… Это же мой сон, значит я здесь властен надо всем? — голос Анона прервал её печальные размышления, но прежде чем Луна успела спросить, о чём он завёл речь, ответ пришёл сам.

В её вымечке появилось забытое распирающее ощущение; не болезненное, но точно дискомфортное.

— Что ты делаешь?! Нам неприятно! — быстрый взгляд подтвердил, что её молочные железы слегка увеличились.

Она снова уронила голову на простыни, слегка застонав не только от того, что в вымечке появились неприятные ощущения, но и из-за того, что именно с ней это происходит..

— Просто расслабься.

Снова его пальцы ласково прошлись по молочным железам, и ощущение было уже другим, более острым, вымечко стало куда чувствительнее. Невольно вернулись воспоминания о её последней, такой далёкой, беременности.

— Пожалуйста, Анонимус… не надо.

— Тише, тише…

«Он издевается, негодяй… Эти прикосновения, они делают всё только хуже…»

А потом, это случилось. Его губы снова сомкнулись вокруг соска, и чувство избавления нахлынуло на Луну. Он тихонько потянул, и снова вернулось то великолепное ощущение, которое аликорна не испытывала даже дольше, чем оргазм. Она почувствовала, как молоко покидает вымя, ощущение было не возбуждающим, но невероятно расслабляющим и успокаивающим.

— О-о-о-ох…

«О-о-о-ох…»

Короткая пауза, и это чувство возникло снова, столь же приятное, в другой молочной железе.

«Надеюсь, ему нравится. Впрочем, стал бы он сосать столь жадно, если бы ему не нравилось?»

Ещё несколько минут, и молоко закончилось; соски слегка болели, и это ощущение было таким замечательным… она снова почувствовала себя настоящей кобылой.

— Ну как тебе такие предварительные ласки? — весёлым голосом произнёс Анон.

В ответ раздался лишь томный стон.

«Как он ухитрился настолько тебя возбудить? Не иначе, это какая-то таинственная инопланетная магия…»

Анон встал на колени, и Луна наконец увидела его — полностью возбуждённый символ самцовости.

«Для экзотического инопланетного органа выглядит… мило. Хотя и поменьше, чем у жеребцов. Главное вслух ему это не скажи».

— Ну что, я могу приступать, или тебе хочется ещё поразглядывать?

— Твоя королева требует, ВОЗЬМИ ЕЁ!

— Твоя воля… — он усмехнулся.

Его тело приблизилось, и аликорна почувствовала прикосновение, когда кончик его пениса искал путь внутрь.

«Ох, ка-а-ак же это приятно! Полтора тысячелетия, соскучилась?»

Луна ухитрилась даже сдержаться и не застонать, когда тёплый, плотный пенис приоткрыл её вход и начал медленно погружаться внутрь.

А когда ей всё-таки захотелось заорать, на её губах обнаружился рот Анона, и получился только глухой стон.

«О звёзды, как хорошо!»

Его таз двинулся назад, и ощущения стали ещё острее. Пусть более короткий, чем у жеребцов, человеческий орган доставал до всех нужных местечек.

В движениях человека появился ритм, у него явно было достаточно энергии, кобыла же вдруг ощутила себя расслабленной и чуть ли не растекающейся.

«Это… нормально… хоть весь день так…»

Но к её чести, в теле аликорны всё же сработали нужные рефлексы, мышцы влагалища начали напрягаться и расслабляться, сжимая ласкающий их член. Луна даже тихонько порадовалась за себя, за то, что полтора тысячелетия воздержания не лишили её возможности ощущать каждый сантиметр этого великолепного органа.

Постепенно дыхание Анона стало куда более тяжёлым.

— Лу… Луна, ты готова?

«Что? Что он говорит? Думать… сейчас?»

— А-а… Аа-а-ах! — Луна снова ощутила это великолепное ощущение от поцелуя в шею.

«И он надеется, что ты при этом сможешь говорить?»

— Я… уже почти…

В эту секунду мозг Луны всё же сумел обработать нужную порцию информации. Её огромные чёрные крылья попытались раскрыться, хотя это оказалось невозможным из-за веса двух тел, прижимавших их к кровати, мышцы напряглись.

— ДА! ДА, В МЕНЯ! ВЛАДЕЙ МНОЙ!

Энергия оргазма прорвала плотину и затопила тело. Луна потом извинится за то, что заорала Анону прямо на ухо Кантерлотским Гласом, но это будет потом.

Кобыла вцепилась в человека, ноги прижимали его тело, влагалище сжалось вокруг члена, чтобы не позволить ни капле семени вытечь наружу; Анон в ответ застонал, и она почувствовала, как член стал содрогаться и заполнять её распалённое влагалище семенем.

Они лежали, вцепившись друг в друга, аликорна опасалась пошевелиться, чтобы не выпустить из себя постепенно обмякающий орган Анона; тяжело дыша, она потянула его голову к себе, и человек с готовностью ответил на поцелуй, пропуская в свой рот её требовательный язык. Ещё раз насладившись его вкусом и запахом, Луна завершила поцелуй, полурасслабленными ногами удерживая Анона на себе.

— Ох, Анонимус… это было… великолепно. Давай… поспим… вот так?

Секунда тишины, а затем человек сонно ответил:

— Но… мы и так…

---

Я с трудом открыл глаза, веки словно не желали подниматься, сознание сопротивлялось переходу в бодрствующий режим.

Вставай, Анонимус, день закончился. Да, я уже давно адаптировался к ночному образу жизни, мне и на Земле зачастую приходилось спать днём.

Однако, как же здорово я выспался! Тело так и гудит от переполняющей его энергии!

Рывком встаю… и тут же замираю от противного ощущения липкой влажности в трусах. Вся ширинка — одно большое влажное пятно.

Вот бля!

---

Быстро принимаю утре… вечерний душ, отправляю обкончанные трусы в кучу грязного белья, чищу зубы, одеваюсь в свежую одежду — нормальный ритуал человека, готового выйти за дверь с радостным воплем: «Привет, мрачный мир, я тот самый парень, который помог изгнать вашу обожаемую принцессу, и мне наплевать!».

Ты ни на что серьёзное не способен, говорили они. Ну и кто смеётся последним?

Да, я как-то необычно свеж и активен, смутное ощущение, что что-то хорошее то ли произошло, то ли произойдёт наполняет меня нервной энергией. Круто!

К слову о крутости, пора завтракать крутой овсянкой.

Быстро, почти вприпрыжку добираюсь до дворцовой кухни и обнаруживаю, что там никого нет. Что, в пятничный вечер все разошлись раньше времени? Да и не проблема, сам справлюсь. Миска, кувшин молока, коробка овсяных хлопьев («Завтрак Здоровых Жеребцов», с добавлением Здоровья!™).

Пристраиваюсь за столом, и в это время в кухню вплывает Найтмэр Мун, необычно пружинистым шагом и с довольной улыбкой на лице.

— Солнце ушло, начинается тишина и покой ночи!

— Воистину!

— Добрый вечер, мой Анонимус!

Она практически пританцовывает вокруг меня, похоже, у неё сегодня замечательное настроение. Тоже хорошо выспалась?

— Добрый вечер, Луняша. Тебе, как обычно, кошмарно хорошо спалось?

Её улыбка внезапно пропадает.

— Ты… не помнишь?

Замираю с полупустой ложкой овсянки в руке.

— Э-э-э… Не помню что? — блин, такое впечатление, что я забыл о чём-то очень важном, и она чрезвычайно этим недовольна.

Найтмэр Мун останавливается рядом со мной, с видимым усилием успокаивается и произносит:

— …ахем… Ты не помнишь некоего сна… который видел сегодня? — продолжаю хлопать глазами, пытаясь понять, в чём же я собственно провинился. — Некоего… необычного сна?

Она наклоняется надо мной, чуть ли не упираясь рогом мне в лоб. В чём дело-то? Снова пытаюсь понять, о чём идёт речь, и снова не понимаю.

— Нет, извини.

Её взгляд становится всё более мрачным.

— Знаешь, сны, они такие… Как правило, просыпаясь, я их абсолютно не помню… (плюх!) Эй, Луна! Это был мой завтрак, не могла бы ты вытащить своё лицо из моей миски!

Чёрная маска

Странно начавшись, ночь продолжалась ещё страннее. Не очень понятно, что именно повлияло на настроение Найтмэр Мун, но это самое настроение теперь нехорошее. В смысле, более нехорошее, чем обычно. Да, разумеется, все уже привыкли к нервной, опасной и чуть что переходящей на грозный рык Найтмэр, но я, благодаря нашему общему прошлому, обычно являлся исключением из списка целей. Так вот — не сегодня.

Обычно вечер пятницы — утро субботы проходит без особых происшествий. Да-да, именно так выглядят рабочие часы дворца, привязанные к ритму жизни Найтмэр Мун. Если ты работаешь по ночам, значит ты на ногах, когда один день недели сменяется другим, полностью разрушая восприятие времени. Впрочем, по выходным не проводится приём, что хорошо…

— И на этом Мы завершаем сегодняшний приём. Оставшиеся дела будут рассмотрены в полночь понедельника. Всем спокойной ночи!

…в понедельник и пятницу приём вдвое короче. Ура, выходные!

Придворные завершают свои дела и начинают расходиться, Найтмэр Мун встаёт с трона и уходит, не оглядываясь на меня. Вообще, этой ночью она вела себя со мной словно я обычный подданный, для меня не было поручений… совсем. Несколько моих «подай-принеси» были поручены одному из Ночных Гвардейцев.

У неё явно плохое настроение, и это совсем нездорово. Надо как-то выводить её из этого состояния.

Когда я предложил отметить начало выходных полуночным теннисом (обычный теннис, но играют в него в полночь), мне в ответ достался привычный яростный взгляд. Вряд ли мои рассуждения о просиживании трона всю неделю и необходимости разминать мышцы были убедительными, но в итоге я получил ворчливое согласие.

Очень надеюсь, что игра вернёт ей нормальное настроение. С улыбкой на лице она мне нравится куда больше, честно.

---

Я не такой уж плохой игрок… но сегодня не игра, а сплошное дерьмо.

— Наша подача! — с нейтральным выражением лица заявляет королева.

Бля, опять!

ШЕСТЬ последних подач были её. Впрочем, я не уверен, что она их считает. И, судя по дюжинам синяков и ссадин на моих руках, животе и груди, её «неудачные» подачи оказываются такими абсолютно преднамеренно.

Я отчаянно сжимаю в руках ракетку и выставляю её перед собой, словно щит, защищающий меня от удара врага. Впрочем, почему «словно»?

Она телекинезом подбрасывает вверх ярко-зелёный мячик, её лицо стремительно превращается в маску ярости… «Аррр!», «ТУП!»

— АААА! — десятый раз я валюсь на землю от жуткой боли, хватаясь за живот, в который врезался «пушечный» мяч. — Аааа, БЛЯ!

Боль и ЯРОСТЬ! Чёрная Королева уже вывела меня из себя! Я даже не понимаю, за что она меня избивает!

А Найтмэр лениво вертит ракетку в магическом поле и со скукой на лице в очередной раз произносит:

— Ах, Мы снова ошиблись при подаче. Будем продолжать?

Подбираю мяч, который прилетел мне в живот, и отвечаю:

— РАЗУМЕЕТСЯ, БУДЕМ ПРОДОЛЖАТЬ!

Ярость окрашивает мир в моих глазах в красный цвет, с губ, наверное, капает пена. Совершенно не задумываясь о том, что же я творю, подбрасываю мяч в воздух и со всей дури отправляю ракеткой прямо в неё! «Аррр!», «ТУП!»

Мой «снаряд» прилетает точно ей в фланк, и вряд ли изящная спортивная попонка хоть насколько-то ослабляет удар.

— Ай! — её вскрик вызывает торжествующую гримасу на моём лице. Так ей!

Впрочем, королеву такой результат подачи почему-то не радует.

— ТЫ! Мерзкая КРЫСА!

Пожимаю плечами, удовлетворённым голосом отвечая:
— Извини, неудачная получилась подача. Передай мячик, пожалуйста, я попробую ещё раз!

— Мы сейчас передадим, ещё как… — её гневная гримаса демонстрирует сверкающие клыки.

Едва успеваю моргнуть, как мяч, наверняка на сверхзвуковой скорости, прилетает мне в левое плечо. Снова ору от боли.

«Дружеский» матч превращается в полноценную, хотя и довольно странную технически, драку.

Пожалуй, хорошо, что шкурка королевы чёрного цвета, и на ней не будут заметны синяки — потому что ни один из нас так и не зарабатывает ни одного очка, если не считать за очко вопли боли. Моя грудь, наверное, сейчас выглядит как обваренный полуочищенный помидор; из носа Найтмэр течёт струйка крови — одна из моих «подач» удалась даже лучше других.

И наконец, обе команды объявляют себя проигравшими, оба игрока шлёпаются на утоптанную глину корта. Всё моё тело невыносимо болит, и не сомневаюсь, что она вряд ли чувствует себя намного лучше. Хорошо…

…чем это хорошо?! Зачем я это делаю? Зачем я преднамеренно делаю ей больно? И что важнее, зачем она напала на меня? Сам себе не верю — как я могу получать удовольствие от того, что ей больно? Что, чёрт побери, происходит?!

— Ну зачем, Луна, ЗАЧЕМ? — ору я через всё поле в сторону валяющейся на земле королевы.

Она не могла не услышать, но не отвечает. Может, она просто не знает, что сказать? У неё неудачный день? Кто-то нассал ей в кофе? Когда мы только проснулись, она была бодра и весела и вдруг по волшебству превратилась в разъярённую суку…

На четвереньках я пробираюсь к сетке, чтобы заглянуть проблеме в глаза, в эти лазурные глаза с узким драконьим зрачком.

Найтмэр Мун лежит неподвижно, и я уже начинаю беспокоиться, но вдруг слышу всхлип и вижу, как она вытирает глаза ногой. Затем она встаёт, судя по движениям — разъярённая.

— ПОЧЕМУ ТЫ ВСЁ ЗАБЫЛ?

Ой…

— Что…

Громко топая копытами, она подходит к сетке со своей стороны.

— МЫ ОТКРЫЛИ ТЕБЕ СВОЁ СЕРДЦЕ, И ЭТО НЕ НАСТОЛЬКО ВАЖНО, ЧТОБЫ ТЫ ЗАПОМНИЛ?

Открыли? Запомнил? Чёрт побери, о чём она вообще?

— Луна, что я сделал не так? Прошлым вечером всё было нормально, даже утром всё было в порядке… Я не знаю, чем я тебя обидел, но я сожалею, честно!

Громкое фырканье в ответ — это оказались явно не те слова, что она хотела услышать.

— Ты извиняешься даже не понимая ЗА ЧТО! Ты отвратителен, омерзителен…

— ЧТО? Что я сделал такого, что ты настолько зла на меня? СКАЖИ ЖЕ! Я забыл про твой день рождения? Про юбилей нашей встречи? ВО ИМЯ ЛЮБВИ ИИСУСА ГРЁБАНОГО ХРИСТА, ОБЪЯСНИ МНЕ, ИДИОТУ, ЧТО Я СДЕЛАЛ НЕ ТАК?

Господи, у меня аж горло заболело от такого вопля… Надо не забыть как-нибудь научиться высказывать аргументы, не начиная орать. Ну, хоть перечисление моих недостатков прекратилось.

Она смотрит на меня уже не с пылающей ненавистью, а с… разочарованием? С болью?

— Ты забыл… ты забыл сон, который снился тебе вчера.

Офигение на моей физиономии наверняка сказало ей больше, чем все возможные слова.

— Я… чего? Какого чёрта он имеет значение? И почему ты превратилась в такую суку?

— МЫ БЫЛИ ТАМ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ, придурок!

Её слова должны были бы возмутить меня, но звучащий в них надлом всё меняет.

— Ты… была там?

Она выпрямляется, прижимая ногой один из недавно полученных ушибов. Глубоко вздыхает и более спокойным тоном произносит:

— Скажи нам… ты помнишь хоть что-нибудь, или не способен вспомнить о своём сне совсем ничего?

Это всё какое-то сумасшествие, какое отношение сон может иметь к нашим отношениям? Сны — это мешанина впечатлений и фантазий… ну, разве что у тех, кто владеет способностью к осознанным сновидениям, которой у меня нет… гм, что-то мне вспоминается именно на тему осознанности сновидений… вчерашнее сновидение… о боже…

— Я был в Chuck E. Cheese, разыскивая…

— Код?

Да, именно так.

— Угу. Мне надо было найти код, потому что иначе Мэл Гибсон убил бы мою сестру игрушечной клюшкой для лакросса…

— И два человека сидели за столом и смотрели…

— Ride to Hell: Retribution. И ещё клерки из PBS выпрашивали пожертвования, а я был одет в дурацкую бейсбольную униформу несуществующей команды с идиотским названием вроде…

— Ottawa Sockem-Boppers…

— …OttawaSockem-Boppers.

Найтмэр Мун вдруг улыбнулась. Совершенно от неё не ожидал. В мозгу вихрем метались образы, я пытался вспомнить всё как можно более подробно. Это безумие какое-то, ОНА ПРАВДА ТАМ БЫЛА? Но это означает, что потом…

— Пожалуйста, скажи Нам, что было дальше? — ехидная ухмылка на её лице, несомненно, ответ на то, что от моего лица сейчас сигареты можно прикуривать, такой я красный…

— Затем… ты вошла…

— Мы помним, что всё было точно наоборот…

Ну просто здорово. Всё было именно так, как я мечтал, и я это не запомнил? Сбылась моя самая драгоценная мечта, я должен был бы запомнить это до конца своих дней, а вместо этого воспоминание пришлось выковыривать из подсознания. Луна отдала мне всю себя, я в ответ отдал ей себя… Я, пожалуй, понимаю насколько сильна её обида.

Цепляясь за сетку, я кое-как поднимаюсь на ноги. Всё тело болит, но мне на это плевать. Протягиваю руку над сеткой, чтобы обнять мою любимую королеву… одну руку, потому что другую надо прижимать к тому месту…

— Прости меня, Луна. Ты дорога мне, и я не ожидал, что забуду нашу ночь вместе…

Она протянула ногу, чтобы обнять меня в ответ, было больно, но я изо всех сил постарался не поморщиться.

— Мы также должны извиниться, Анонимус. За Нашу реакцию на утренний разговор и за Нашу неспособность признаться в Наших чувствах в разговоре лицом к лицу. Мы трусливо перенесли разговор в мир снов, опасаясь отказа; следовало же говорить прямо и, как любая нормальная пони, с готовностью принять любой ответ.

Как же это мило — когда она говорит без своего ужасающего высокомерия, я и не подозревал, что когда-либо увижу такое.

— Если честно, ты не любая пони…

Она такая милая… но у неё продолжает течь кровь из носа, и один взгляд на её лицо снова заставляет меня почувствовать себя говнюком.

— Слушай… мы достаточно намяли друг другу бока, и оба об этом сожалеем. Как насчёт… знаешь… двигаться дальше: понять и простить?

На прекрасном лице Её Величества появляется улыбка, волшебная сила слегка подталкивает меня вперёд, и наши губы снова соприкасаются — на этот раз впервые в реальном мире, а не в зыбком мире сновидений, в этой волшебной «Матрице».

Через пару секунд наслаждения она отстранилась и стянула с головы удерживающую гриву упругую спортивную повязку, затем проделала то же самое с четырьмя меньшими повязками над копытами, бросила их кучкой возле лежащей на земле ракетки.

— Мы бы очень этого хотели.

Когда мы вместе выходим с корта, она обнимает меня крылом и прижимается головой к моему плечу.

— У нас впереди целые выходные, когда никто не станет нас отвлекать, — задумчиво произношу я, оценивая перспективу менее болезненного варианта отдыха.

…и мне пригодится немножко природного эндорфина, потому что ушибы болят.

---

Дорога в замок оказалась, внезапно, достаточно тяжёлой. Моя новая подружка всерьёз постаралась, развлекаясь со мной в не особенно хорошем смысле этого слова, а я, говнюк, воздал ей по заслугам — и мы оба теперь об этом сожалели.

Я попытался было пошутить на тему «не стоило мне обижать женщину, которая на несколько тысяч лет старше меня», но под вспыхнувшим гневом взглядом Найтмэр тут же извинился ещё и за глупые шутки. Чисто из самосохранения.

Обычный путь по коридору к спальням оказался на этот раз необычно длинным — мимо моей двери, к комнатам Луны. Глубоко внутри меня возникла мимолётная вспышка гордости: «ух ты, я побываю в королевской спальне!». Ну да, там мало кто бывает, разве что уборщицы. Обращаю внимание, что непроизвольно потираю руки.

…кстати, если бы я участвовал в штурме дворца, то мог бы застать здесь предыдущую хозяйку комнаты.

Найтмэр Мун открывает дверь, переступает порог и с улыбкой манит меня за собой. Ох, я более чем счастлив исполнить её пожелание!

---

Это… не совсем то, что я ожидал увидеть. Да, комнаты больше и роскошнее моих, но… гм… ненамного. Или просто я зажрался? И, кроме того, бело-золотое постельное бельё, многочисленные рисунки, гравировки и прочие украшения на тему солнца и солнечных лучей…

Найтмэр замечает мои удивлённые взгляды и упавшим тоном произносит:

— Мы… ещё не нашли подрядчика для оформления Наших покоев в соответствующем стиле… даже солдат найти достаточно сложно; Мы вообще благодарны, что есть согласные служить Нам после смены власти.

— …хорошо, что я предотвратил то волшебное «исцеление»…

— Что-что?

— Ничего, я просто задумался. Знаешь, у Селестии нет могилы, на которой можно было бы сплясать, но может быть ты воспримешь возможность потрахаться на её простынях как вариант мелкой мести?

На её лице появляется злая ухмылка. Ну, злая, конечно, но на этот раз довольно-таки добрая. Несколько коротких вспышек магии и остатки её спортивной одежды небрежно отброшены в угол.

— Думаем, она не станет возражать!

Аликорна делает изящный шаг в мою сторону, я торопливо шагаю ей навстречу, и наши губы снова соприкасаются; на этот раз не настолько торопливо, нежнее, ласковее. Наслаждаясь вкусом губ моей любимой, начинаю нежно гладить её шею. В ответ она поднимается на задние ноги, закидывает передние мне на плечи и сжимает мою голову крепким, но любящим объятием. Приятно… очень приятно чувствовать её прикосновения. Она очень красивая кобыла, она знает, что ей надо, и получает то, что хочет.

Несколько стонов, несколько движений языком, и поцелуй завершается. Она продолжает оставаться в той же позе, и я чувствую, как её копыто повторяет движения моей руки. Несомненно, ощущения от человеческой ладони были бы приятнее, но намерение важнее. Прямо передо мной её глаза, прекрасные, лазурные, с узким хищным зрачком и истинно королевскими пурпурными тенями… Настоящая хищница, даже свою привлекательность использующая как могучее оружие. Сегодня я её добыча… и я ни секунды не против, пока у меня есть возможность смотреть в эти глаза.

— …секунду.

Я не слышал, что она говорила, выйдя из созерцательного транса только на последних словах.

Её ноги и копыта покидают меня, и я чувствую лёгкое разочарование.

— Извини, что-то не…

— Нет, — ласково останавливает она меня. — Сегодня мы решили, что между нами не будет секретов, не будет масок. Мы уже совершили одну ошибку, без спроса придя в твой сон.

Ничего не понимаю. Она чувствует вину?

— Луна, о чём ты?

Глажу её по щеке, она, чуть дрожа, несколько секунд наслаждается прикосновением, затем неохотно отстраняется, отводя мою руку копытом.

— Сейчас увидишь, — тихо шепчет она.

Прежде чем я успеваю сказать ещё хоть что-то, она делает шаг назад, закрывает глаза, глубоко вдыхает и откидывает голову. Вокруг направленного в потолок чёрного рога возникает магическое сияние, на его кончике загорается яркий огонёк, медленно спускающийся к основанию… и внезапно всё тело чёрной аликорны оказывается охвачено ослепительным ореолом. Я вижу лишь сверкающий силуэт, яркость заклинания заставляет меня отвести глаза. Через несколько секунд в комнате постепенно становится темнее, я снова решаюсь посмотреть на Найтмэр…

— Господи, Луна, что это бы… — я её не вижу!

Хотя… надо было всего лишь слегка опустить взгляд. На том месте, где только что стояла великолепная, рослая, тёмная кобыла теперь стоит… всё равно великолепная и тёмная, но заметно менее рослая кобылка. Её грива эфирная, но выглядит по-другому, с более резкими краями и куда более глубокого синего цвета. Шёрстка тоже изменилась, она уже не абсолютно чёрная, а тёмно-синяя. Даже цветовая схема кьютимарки теперь другая: больше не синий полумесяц на пятне фиолетовых чернил, а белый полумесяц на очень тёмно-синем пятне.

Найтмэр Мун… изменилась? Глубоко вздохнув, она открывает глаза, больше не сверкающие серебристым огнём, с обычным круглым зрачком.

Улыбнувшись при виде моего ошарашенного лица, королева поясняет:

— Это необычное преображающее заклинание Мы изучили после давнишней интрижки с королевой чейнджлингов. Для того, чтобы использовать и поддерживать его, расходуется удивительно немного магии.

Её голос… это уже не глубокий, чувственный, слегка угрожающий, привычный мне голос Найтмэр Мун. Он… звучит моложе, но тоже с нотками тяжёлого жизненного опыта.

— То есть… твоё тело, раньше…

— Маска, которую Мы надели тысячу лет назад. Символ, — она печально опускает голову. — Это должно напоминать Нам о Нашей новой жизни, новой личности. Старые слабости отброшены, и Мы пребываем в новой форме, Мы больше не «ещё одна» слабая, никому не нужная сестричка, Мы… — Луна решительно поднимает голову. — Так и вышло — никто больше не считает нас незначительной и слабой с тех пор, как Мы надели маску!

Я чуть не подавился воздухом. Вся моя сила воли уходила сейчас на то, чтобы не спросить её, что будет с маской, если она умрёт? Намеревалась ли она быть разоблачённой? Какой следующий шаг её зловещих планов? Уже несколько раз она резко обрывала меня, когда я начинал рассуждать о земных суперзлодеях и стандартах их поведения, отзываясь о моих словах как об оскорбительной глупости… Так что сейчас — явно неподходящий момент.

В любом случае эта тёмно-синяя лошадка — всё та же соскучившаяся по вниманию Найтмэр Мун, которую я люблю, и мне совершенно не хочется играть в психолога вместо того, чтобы забраться с ней в кровать.

Впрочем, хочу я или нет, а, кажется, именно в этом будет заключаться моя основная роль при дворе. Опускаюсь на колени и успокаивающе кладу руку ей на плечо.

Кто же знал, что внутри огромной ужасной Найтмэр Мун на самом деле обитает миниатюрная, безобидно выглядящая девчонка?

— Слушай, Луна, я всё равно тебя люб…

…я не успеваю договорить, когда сильный толчок копытами отбрасывает меня на пол. Больно! Она что, не помнит, каково мне пришлось после «теннисного избиения»?

— Ты забыл своё место, смерд? — Луна смотрит на меня сверху вниз с лёгким отвращением на лице.

Опа… кажется моё восприятие этой «новой» Луны оказалось… немного… ошибочным.

Королева наклоняется надо мной:

— Мы находились под впечатлением, что если возвысить тебя до статуса Королевского Любовника, это организует для нас весьма приятное приключение, — её горячее дыхание касается моей шеи, и меня начинает трясти — и от возбуждения, и, в основном, от страха. — Мы ошибались?

Ну, я-то точно ошибался. Эта Луна ничуть не менее страшная, чем чёрный вариант.

— Н…нет, Луна, ни в коем случае, я всего лишь…

— Нашим НАСТОЯЩИМ титулом! Мы твоя повелительница, и ты должен обращаться к Нам правильно!

Да, сильно я сбился с курса…

— Ваше Величество, Королева Найтмэр Мун, да, я виноват, я подумал, что вы…

Насмешливый фырк перебил меня.

— Мы не желаем слушать твои невнятные извинения, и не пытайся ДУМАТЬ, крестьянин, эта способность не относится к твоим достоинствам.

Ух, а теперь она меня оскорбляет. Чего из неё всё полезло? Эта Найтмэр Мун злобн… злобнее, чем обычная.

Внезапно она протягивает в мою сторону копыто, теперь украшенное искрящимся накопытником. Бросив взгляд вверх, вижу, что жёсткое выражение её лица сменилось более привычным.

— Нет, твои достоинства… в другой области… Займись своим делом и раздень Нас! — после чего промурчала, словно огромная тигрица, изображающая котика. — Мы изголодались, Анонимус. Насыть же нас!

Ах, вот в чём дело… Что ж, не следует заставлять твою Королеву/подружку/потенциальную убийцу чересчур долго ждать. Надо приниматься за работу.

Изо всех сил игнорируя боль в избитом теле, сажусь, затем встаю на колени. Быстрый взгляд на её лицо подтверждает — она довольна моим образом действий. Осторожно беру её ногу в одну руку, другой снимаю драгоценную декоративную обувку с её тёмно-голубого копыта. Отставив накопытник в сторону, легонько массирую мягкую часть стрелки и, ещё ниже нагнувшись, целую.

— Мрррр… — мурлычет от удовольствия она.

Ей, похоже, нравится, когда с ней обращаются как с драгоценностью. Снова бросаю взгляд на её лицо — она улыбается. По-настоящему, не злобной ухмылкой. Теперь дошло, как надлежит себя вести с сексуально озабоченным тираном?

Она забирает свежепоцелованное копыто и подставляет следующее. Повторяю свои действия, накопытник оказывается на полу рядом с предыдущим; прижав большими пальцами нижнюю, мягкую внутреннюю часть копыта, массирую плотную кожу. Резкий вздох удовольствия у меня над головой показывает, что я всё делаю правильно. Наклоняюсь и целую копыто.

Вместо того, чтобы тут же его забрать, Найтмэр ласково проводит им по моей щеке. На её непривычно юном лице удовлетворённая улыбка.

— Великолепно покорный… — певуче произносит она. Её копыто приподнимает мою голову за подбородок, и моих губ касается лёгкий поцелуй. Даже не требовательный… пока.

Сделав шаг назад, она ускоряет процесс разувания, просто стряхнув накопытники с задних ног. Да, можно было и так, оказывается. Изящной походкой она отходит к кровати, на ходу слегка виляя бёдрами… не могу оторвать взгляд от её покачивающегося зада.

Дойдя до кровати, она шлёпается на спину, открывая свои прелести мне на обозрение. Похоже, ей не терпится перейти прямо к делу.

Она подзывает меня движением копыта, и я послушно повинуюсь, торопливо сдирая с себя одежду. По дороге к кровати споткнувшись и чуть не пропахав по полу носом. Честно говоря, я ни разу в жизни так быстро не раздевался, но ситуация требует — сейчас мне предстоит ублажать могущественную, нетерпеливую полубогиню, Королеву Луны и Всея Эквестрии, так что стоит поторапливаться.

Ухитрившись всё же удержаться на ногах, останавливаюсь на секунду и бросаю взгляд на раскинувшуюся передо мной на кровати Найтмэр Мун. Она выглядит… мило. И слегка комично. Когда она лежит на спине, её ногам просто некуда деться, кроме как торчать вверх. Это страна волшебных, разумных, разноцветных лошадок — и вот эта поза напоминает мне, что они именно лошади. И ещё — по не прикрытому хвостом местечку заметно, что она сейчас чувствует — она… мигает. Похоже, ею сейчас владеют очень непристойные мысли, она смотрит на меня с требовательным вожделением.

Её «истинное» тело жаждет моего прикосновения, истомившееся за тысячу четыреста девяносто три года воздержания. Пора развеять это проклятие.

Наклоняюсь между её задних ног. Господи, как же она возбуждена — кожа моего лица издали чувствует исходящий от неё жар. Вид заставляет мою кровь устремиться в чресла — её тёмно-голубые губы подрагивают, словно просят о прикосновении, сочится струйка прозрачного сока. Во мне внезапно просыпается любопытство — отличается ли «эта» Найтмэр на вкус от «той». Прикоснувшись языком к краю щёлки, медленно провожу кончиком по всей длине, наслаждаясь вкусом лунной пони. Раздающиеся при этом стоны показывают, что я на правильном пути. Добравшись до высшей точки её жен… кобыльственности, сосредотачиваюсь на самом уязвимом для ласк месте. Найти, где именно прячется её клитор, мне было абсолютно несложно, я столько раз об этом читал. Провожу языком по чувствительному местечку — содрогание тёмно-голубых бёдер, словно с трудом сдержанное желание выпрямить ноги во всю длину, ясно демонстрирует мне — «продолжай, мне нравится!»

Сосредоточившись на ласках, я даже пропускаю мимо ушей все эти «ДА! О ДА!»

Ух, какая же она… звонкая, когда возбуждёна. Побочный эффект от тысячелетнего отсутствия практики? Я аж опасаюсь, что если она не станет орать чуть тише…

— Ваше Величество! Всё ли…

— ПШЁЛ ВО-О-ОН!!!

Я даже не успел поднять голову, чтобы увидеть происходящее — но судя по звуку магического взрыва, мгновенно перекрывшего и задавившего голос гвардейца, тому пришлось очень несладко. Очень надеюсь, что я не убил несчастного стража куннилингусом его озабоченной повелительнице.

Я начинаю всё интенсивнее ласкать влажные складки языком, её бёдра внезапно сжимаются, сдавливая мою голову и прижимая лицо к её щёлке. Эй, я что, оказался в постели с Ксенией Онатопп^[1]? Мышцы влагалища сжимают мой язык, словно член, безуспешно пытаясь выдавить из него отсутствующее содержимое. Воздух и её выделения смешиваются у меня во рту и в носу, когда я отчаянно пытаюсь вздохнуть, оргазмические вопли заглушают мой хрип.

К моему огромному облегчению, её мускулистые ноги расслабляются, выпуская мою голову из захвата. Мы оба тяжело дышим, но, вот смешно-то, по разным причинам. Пока я тихо радуюсь самой возможности дышать, Луна расслабляется, прижимая передние копытца к груди, с милой улыбкой на лице.

Да, похоже, ей это было очень нужно.

— Это… это было… великолепно, Анонимус… Пожалуйста… теперь… — её задние ноги снова раздвигаются, — дай Нам твоё семя.

Если бы у меня было желание размышлять о высоких материях, из этих слов я бы сделал какой-нибудь мудрый вывод об её психике, или, возможно, фетишах… Но я не учёный, не психолог… я возбуждённый мужчина с очень возбуждённым пенисом. Ощущая на своём лице такую же улыбку, что вижу на лице Найтмэр, я развожу руками её задние ноги и подвожу головку члена к её горячему, влажному входу. Первые же сантиметры — и ощущение горячих стенок, смыкающихся вокруг моего члена, уносит меня в мир заполненный восторгом и счастьем обладания. Пусть она старше моих пра-пра-прадедов, но по ощущениям — этим путём ещё никто не ходил. Моя очередь издавать странные звуки от наслаждения. Вся разница — ради меня не прибежит стражник.

Я погружался в неё всё глубже и глубже, пока не достиг своего предела; ощущения от её напрягающегося и расслабляющегося влагалища просто волшебные, превосходящие по интенсивности самые буйные мои мечты, и да, теперь я помню, я там уже был.

Не выходя, развожу её ноги ещё шире и всем телом опускаюсь на неё; передо мной её лицо, раскрасневшееся, с полузакрытыми глазами и отвисшей челюстью. Она просто невероятно милая сейчас, я не могу удержаться от того, чтобы погладить её по щёчке.

— А…Анонимус, Мы так долго этого ждали…

— Знаю.

Теперь осторожно…

Ласково целую её в щёчку.

— Ты много трудилась, чтобы достичь всего… — ещё один поцелуй, в другую щёку, — моя Королева.

Мои слова, и синхронное с ними движение тазом, вызывают у неё сладостный стон. Она обхватывает меня всеми четырьмя ногами; я обнимаю её в ответ и начинаю двигаться, постепенно наращивая скорость.

Учащённое дыхание, перемежающееся короткими стонами, резко поднимает мою самооценку; я обнимаю её ещё крепче, прижимаясь лицом к пушистой шейке. Честно, я бы хотел зарыться лицом в её гриву, но в этой позе не получится; в любом случае шейка тоже великолепна.

Чувствую, как её тёплая, пушистая мордочка тоже приживается ко мне; очень хочется произнести «Я тебя люблю» или что-нибудь подходящее к ситуации, но я вспоминаю, что уже проходил курс отучения от этой мысли… Делаю движения взад и вперёд, ощущая, как трахнутая Луна содрогается подо мной.

Трахнутая Луна. Сразу два смысла. Ха-ха-ха!

Она напрягается и дрожит всё сильнее, потом я ощущаю, что её влагалище судорожно сдавливает мой член, а на плече ощущается внезапное тепло слюнки.

— Л… Луняша… я… сейчас… — надеюсь, ЭТО её не обидит?

Никакого ответа, лишь постоянные стоны и тяжёлое дыхание — ей не до того, она погружена в собственный оргазм. Что-то ей удаётся пробормотать, но совершенно невнятное и почти неразличимое, типа «в меня» и «снова стать мамой»… Очень надеюсь, что она понимает несовместимость моей инопланетной спермы с её волшебно-лошадиными яичниками…

…но помочь ей немножко пофантазировать я готов, это просто БЕЗУМНО приятно. Собрав все те немногие силы, что ещё остались у меня, я сдвигаюсь вперёд, ещё сильнее нажимая тазом на её бёдра, ещё шире раздвигая их, ещё глубже и настойчивее погружаясь в неё. Предчувствуя приближение финала, изо всех сил сжимаю её в объятиях.

Великолепное ощущение высвобождения — я ощущаю, как струя за струёй, моё семя изливается в сокровенную глубину волшебной лошадиной королевы. Мы вцепляемся друг в друга, разделяя сладостное ощущение… кажется, сперма вылетает из меня просто литрами!

…в самых диких моих мечтах я не доходил до такого.

…сил почти не осталось, я бы согласился ещё полежать на пушистой лошадке, но всё же приподнимаюсь и выхожу из неё. С тихим, может быть вообще воображаемым хлопком мой член покидает её влагалище, и вслед за ним вытекает белёсая струйка. Я подбираю её пальцем и погружаю обратно, не позволяя убежать. Найтмэр тихонько мурлычет, ощущая себя, несомненно, очень качественно оплодотворённой кобылой.

Следующие минуты я не помню, пост-оргазменное счастье накрыло меня с головой, но каким-то образом я оказался под бело-золотой простынёй, прижимая к себе свернувшуюся в комочек пони.

— Спасибо тебе, Анонимус. Ты замечательный Королевский Любовник… Так давно Мы не ощущали всего этого… Мы чувствуем себя… чувствуем себя…

Ей явно не хватает слов. Ладно, я помогу.

— Супер-леди?

На какую-то секунду её лобик морщится, и я уже ожидаю в ответ чего-то вроде «нет, это звучит глупо», но потом она расслабляется и отвечает:

— Да, Мы ощущаем себя очень даже «супер» леди…

Улыбаюсь ей в ответ. Если ей всё это подходит, что ж, пусть так и будет. Обнимаю её, прижимаю её голову к своей груди, ощущая могучее желание заснуть.

Эти эквестрийские пони просто не понимают, что за Королева им досталась.

Ну… сами виноваты.