Архетипист
Глава 15
Флаттершай была из тех пони, что жили по солнцу: с восходом просыпалась, с закатом ложилась спать. Сама будучи пожизненной почитательницей Селестии, я понимала всю привлекательность подобного стиля жизни, хотя терпеть не могла просыпаться рано без какой-либо необходимости. Чтение при свете лампы было одним из моих любимейших занятий.
Мы со Старлайт вернулись из Кантерлота, как раз когда солнце начало садиться. Даже сквозь повязку и очки я видела тронутое сумерками небо, игравшее потрясающе красивыми оттенками красного и оранжевого. Последние минуты поездки я провела, восхищённо глазея не закат. Старлайт даже пришлось растолкать меня, когда поезд наконец остановился.
— Мне сходить с тобой? — спросила она. Придя домой, мы наскоро приготовили ужин из гранолы с гарниром из щавеля и расположились на кухне, не желая возиться с сервировкой в столовой. — Флаттершай живёт рядом с Вечнодиким, а там... может быть довольно опасно, особенно учитывая, что творится последнее время.
Верно. И именно поэтому я не хотела брать Старлайт с собой. Несомненно, могучая колдунья, она вполне могла постоять за себя почти в любой ситуации, однако сейчас были не совсем обычные времена, и Вечнодикий полнился чудовищами. Мне будет чуточку легче, если придётся беспокоиться лишь за свою шкуру.
Я на миг задумалась, о чём могли грезить чудовища.
— Я не знаю, как долго пробуду у неё, — отозвалась я. — К тому же хотя бы у одной из нас должен сохраниться нормальный режим сна. Неизвестно, насколько сумасшедшими могут стать следующие несколько дней, и я не хочу, чтобы мы обе валились с ног от недосыпа.
Судя по её хмурому взгляду, она на это не купилась, однако возражать не стала.
— Хорошо. Но будь осторожна. Если Дискорд там — не делай ничего опрометчивого.
— Это когда я была опрометчивой?
— Помнишь, когда у тебя в ванной была целая раковина?
— Это... — Я прокашлялась. — Такого больше не повторится.
Она тронула копытом мою ногу:
— Просто будь начеку, ладно? Ничто из случившегося за последнее время не заслуживает того, чтобы рисковать собственным здоровьем.
Я кивнула. Тут не поспоришь. Остаток ужина прошёл в тишине.
Как же приятно было летать ночью. Сияния звёзд вполне хватало, чтобы видеть город как на копыте. В окнах некоторых домов горел свет, слишком яркий для моих незащищённых повязкой глаз, но таких было мало. Какое-то время я неторопливо кружила над замком, делая каждый круг шире предыдущего, и просто наслаждалась прохладным ночным воздухом на моём непокрытом лице.
Дом Флаттершай встретил меня темнотой. Окна были по-прежнему открыты, а вот дверь — нет. Я постучалась, подождала, постучалась опять, после чего вошла внутрь.
Природа начала отвоёвывать интерьер жилища. Проникшие через окна зелёные усики от травы на крыше облюбовали мягкие земляные стены и пустили корни. Цокот моих копыт заглушал бархатный ковёр из гниющей листвы. Весь дом пропитался запахами леса; закрыв глаза, я могла даже представить, будто нахожусь в мирной рощице глубоко в Вечнодиком. Пройдя на кухню, я увидела там заполненную водой раковину, в которой плавал лист кувшинки.
На столе валялась неубранная с прошлого раза посуда. Я потратила несколько минут, расставляя её по шкафчикам. Из разнообразных тёмных уголков на меня взирали сверкающие маленькие глазки.
Сверху что-то зашуршало. Не оборачиваясь, я заговорила:
— Выходи, не бойся.
Мне ответило тихое карканье. Мгновение спустя со стропил, расправив крылья, спланировал мистер Ворон и тяжело приземлился на деревянный стол. Я приблизилась и протянула копыто, по которому он постучал клювом.
— А тебя она оставляет за сторожа? — спросила я. Разумеется, он не ответил, но его глаза блеснули пониманием. Я положила переднюю ногу на стол, ворон пару секунд изучал её, после чего запрыгнул. Он оказался тяжелее, чем мне думалось, поэтому я аккуратно пересадила его себе на спину.
Мы прошли по тёмному дому к изгибающейся лестнице, что вела на второй этаж. На каждой третьей ступеньке стояли небольшие горшочки со сладко пахнущим вереском. Я остановилась проверить почву в горшках. Всё ещё влажная.
Значит, дом не заброшен. Я поднялась по лестнице, постучала в дверь спальни Флаттершай и открыла её, не дожидаясь ответа.
Никого. Из распахнутого дальнего окна наружу торчали шторы и трепетали на ночном воздухе. Я магией втянула их обратно и закрепила шнурками. Несколько любопытных усиков травяной крыши попыталось увязаться следом, но я аккуратно высвободила их и выбросила за окно.
Ворон спрыгнул с моей спины и перелетел на изголовье кровати. Судя по царапинам на дереве под его когтями, он проводил там немало времени, охраняя, должно быть, сны своей хозяйки.
Я взобралась на кровать. Простыни, хоть и смятые, были свежими. Зарывшись в них носом, я вдохнула аромат Флаттершай — пота и полевых цветов. На короткий миг мне показалось, будто моя потерявшаяся подруга вновь была рядом.
— Ты же не будешь против, если я подожду здесь? — обратилась я к ворону.
Тут у меня вырвался мощный зевок. Я была на ногах аж с самого пожара на «Сладком яблоке», и усталость целого дня начала брать своё. Мне нужно было отыскать Флаттершай — но и в отдыхе я тоже нуждалась.
Очень надеюсь, что она не рассердится, обнаружив меня вот так. Я свернулась калачиком на пахнущих ею простынях и закрыла глаза.
Сейчас осень. Я стара.
Я практически ощущаю, как прожитые года, подобно песку, скрипят в моих суставах при каждом шаге. Прежде подъём к самому верхнему уровню башни занимал всего несколько минут, теперь же на это уходит львиная доля часа. Я останавливаюсь на полпути по спиральной лестнице, чтобы успокоить своё бешено стучащее сердце. Лёгкие хрипят с каждым вздохом, словно горло забито ватой. В те редкие мгновения, когда я задумываюсь о себе, я замечаю признаки кобылы, жить которой осталось очень недолго.
Мысль о смерти уже давно не пугает меня. Я знаю моё место — мою ничтожность. Я послужила своей цели, и, как мне кажется, справилась вполне неплохо. Тем не менее, когда подкова окончательно изнашивается, её меняют — и то же самое верно для меня.
Я выхожу на крышу ровно к восходу. Ночная прохлада сменяется теплом солнечных лучей. Они омывают меня, растапливая иней на шерсти. Я поворачиваюсь точно к солнцу и купаюсь в его лучах. Пока я сижу здесь, на самом верхнем уровне башни, мои тревоги на время улетучиваются, и меня охватывает радость как тогда, когда я много лет назад ещё жеребёнком доказала своё благочестие. Солнце поёт мне свою песнь, и единственное, о чём я сожалею, — что не могу петь в ответ.
Башня опустела. Сейчас её населяют больше призраки, нежели пони, и с каждым годом нас становится всё меньше. Прошли годы с тех пор, как я стала иерофантом, хозяйкой этого святого места, — и с моей смертью наша служба окончится.
Со стороны лестницы доносится шорох. Это Данделион — пришёл на утреннюю молитву. Он садится возле меня, касаясь своим плечом моего, и мы час сидим в тишине и смотрим, как солнце начинает своё медленное восхождение по небесному своду.
Если хорошо прислушаться, если наклонить уши под правильным углом, если не обращать внимания на хрип в лёгких и перестук наших с Данделионом сердец и если ветер ненадолго стихнет — можно услышать, как мир живёт своей жизнью без нас. Город, в котором я родилась и названия которого я уже не помню, заметно вырос — теперь почти что полис. Я чую запах дыма из его многочисленных очагов и слышу далёкий стук колёс фургонов, катящихся по улицам из булыжника. Когда-то они посещали нас ежемесячно, привозя десятину и пожертвования в обмен на благосклонность Селестии. Ныне же их редкие визиты ограничиваются только продажей нам еды. И хорошо, что в башне остались только мы с Данделионом: прокормить кого-то ещё у нас не получится.
Мой час под солнцем истёк, однако впереди меня ожидает лишь возвращение в тени башни и потакание тривиальным, животным потребностям этого умирающего тела, которому нужно питаться, испражняться и спать. Я размышляю над грядущими днями: над краткими, но радостными часами под солнцем, над следующими за этим бесчисленными часами хождений по мрачным коридорам внизу.
До чего же легко, понимаю я, будет просто остаться здесь. Я вновь поднимаю лицо, чувствуя на щеках тепло Селестии. С точностью подсолнуха я нахожу её на небе и представляю, будто вижу сквозь сросшиеся веки и загрубевшие шрамы крохотную искру её света.
Много лет прошло с момента, когда я последний раз видела собственное отражение. Порой, оставаясь одна, я касаюсь лица копытами и на ощупь чувствую отметины, оставленные солнцем. Я помню прошлого иерофанта, проверявшего меня, когда я впервые прибыла в башню, и какое восхищение испытала при виде него. Воспоминание приходит вновь, и на мгновение я прямо чую запах пота и ужаса жеребят, которые не прошли проверку.
Я тянусь и нащупываю плечо Данделиона. Немного удивившись, он поворачивается ко мне, но не возражает, когда мои копыта находят его щёки и нос. Лёгкими прикосновениями я добираюсь до его глаз и ощущаю покрытую следами от волдырей голую кожу на том месте, где они были раньше.
— Ты прекрасен, — шепчу я.
Я наклоняюсь и прижимаюсь к Данделиону, он отвечает тем же. Несмотря на тьму, я не чувствую себя потерянной. Наоборот, я ощущаю восторг от принятого только что решения. Данделион вздрагивает, его сердцебиение учащается. Он принял то же решение.
До чего же это замечательно — умереть под солнцем.
Весь матрас содрогнулся, когда что-то увесистое приземлилось на него. На мгновение оказавшись на грани сна и бодрствования и совершенно сбитая с толку, я замахала копытами и попыталась встать, но нечто мягкое и тёплое прижало меня обратно.
— Спокойно, — прошептала Флаттершай, щекоча губами мою шею чуть ниже уха, и, словно кошка, прошлась носом по моей щеке и вверх к рогу. — Не хотела тебя напугать.
— Флаттершай. — Поняв, кто это был, я перестала вырываться и расслабилась. — Ох, слава Селестии. Я тебя какой уже день ищу.
— Я слышала. Мои друзья-животные говорили, что ты приходила. — Она подняла голову. Проследив за её взглядом, я увидела, что она смотрит на ворона, который сидел на изголовье и чистил перья. Он, видимо, наблюдал за мной, пока я спала.
Я попыталась выбраться из-под Флаттершай, но она навалилась на меня и вжала в простыню. Кое-как изловчившись, я всё-таки сумела перевернуться на спину и высвободить ноги, однако оказалась в таком положении, где её живот прижимался к моему. Настолько интимной позиции у меня не было никогда в жизни. Последние остатки сна вмиг улетучились, и я нервно сглотнула:
— Э-э...
Флаттершай скрестила передние ноги у меня на груди и положила на них подбородок. Несмотря на темноту, я отлично видела свою подругу, как если бы в комнате повсюду стояли лампы. Взлохмаченная грива окружала голову Флаттершай ореолом торчащих во все стороны волосков и придавала ей дикий, неукротимый вид, будто она сама была таким же животным, что и обитающие у неё зверюшки. Её глаза вряд ли видели в темноте так же хорошо, как мои, однако это, похоже, нисколько не мешало ей смотреть прямо на меня — и смотреть очень пристально.
— Какой же прелестный у меня тут подарочек, — промурлыкала она. Её голос завибрировал в груди у нас обеих. — Прокрадываешься в кровать к другой кобыле, Твайлайт? Какая ты напористая.
— Ну, я просто не хотела упустить тебя — снова. Нам надо поговорить. — Я осторожно подняла её и перекатила вбок. Неуклюже кувыркнувшись, Флаттершай тряхнула крыльями, потянулась всем телом и обиженно надула губы:
— Дразнилка. — Она несильно шлёпнула меня по бедру своим хвостом — длинным, извилистым, покрытым оранжево-коричневой шерстью и с кисточкой на конце, как у львиного. Затем она облизала лапы ненормально широким языком, потёрла ими гриву, приводя ту в порядок, и провела когтями по взъерошенной шерсти у меня на груди. Их острые кончики щекотали мою кожу. — Итак, — я ощутила на шее её горячее дыхание, — что привело тебя ко мне?
Та-а-ак. Ладно. Это была всего лишь Флаттершай. Я могу справиться с этой ситуацией. Я села и отодвинулась к самому краю кровати, оставив между нами ложбину из смятой простыни.
— Мне нужно отыскать Дискорда. Он должен прекратить эту шутку, пока мир не развалился окончательно. Такими темпами мы скоро перестанем быть пони и превратимся... — Я облизнула губы. — Превратимся в чудовищ.
Флаттершай хмыкнула и села с такой грациозностью, о которой я могла только мечтать. Под её кожей перекатывались тугие мышцы — жидкость в обличье пони.
— Мне не кажется, что я чудовище.
Чудовищам так никогда не кажется. Эту мысль я оставила при себе.
— Он переворачивает мир с ног на голову. Одним из условий его освобождения было его согласие не менять пони, а сейчас он делает это с каждым из нас. Ему придётся прекратить это безумие, или... Или мы его остановим — как остановили раньше.
Она пристально посмотрела на меня. Её привычного зелёного цвета глаза светились подобно изумрудам, только зрачки в них были щёлочками, расширенными из-за темноты.
— Обратим в камень?
Я кивнула:
— Очень не хочется этого делать, но... да. Если он не исправит, что сотворил, то этим всё закончится. И если ты действительно считаешь его своим другом, Флаттершай, заставь его остановиться.
— А что, если я не хочу, чтобы он останавливался? — Она хлопнула крыльями, подняв ветер, который смёл одеяло с постели и высвободил шторы из завязок. Ворон каркнул и перепрыгнул на другой край изголовья. — Что, если мне нравится то, что он с нами делает, Твайлайт? Я больше не боюсь пони! До этого я постоянно была такой робкой, такой слабой и беспомощной, всегда полагалась на тебя, Рарити или Рэйнбоу Дэш, чтобы вы заступились за меня. Неужели ты думаешь, будто я хочу вновь стать той жалкой размазнёй? Будто хочу иметь столько надежд и желаний, но бояться их осуществить — бояться поступать так, как мне угодно?
С каждым словом она придвигалась всё ближе и ближе. Я попыталась слезть с кровати, но не успела снять ноги, как она обхватила меня своими длинными передними ногами и крыльями и опять прижала к простыне. Её вибриссы щекотали мою щёку. Я резко вдохнула носом — и утонула в аромате полевых цветов, пота и крови.
— Плохая ли я пони, что хочу этого? — прошептала она.
Тепло её живота углями жгло мой бок. Её клыки зависли в считанных сантиметрах от моего горла. Спустя мгновение она медленно выпуталась из объятий и плюхнулась на кровать рядом со мной. Будто разом лишившись всей энергии, она молча смотрела на меня, пока я пыталась унять сердце.
На минуту я потеряла дар речи. За окном, нарушая тишину, жужжали цикады и шелестели листья. Прислушиваясь к тихим звукам природы, я постепенно успокоилась.
— Ты не плохая пони, Флаттершай. Наоборот, одна из лучших, что я знаю. Однако есть способы стать той пони, которой ты хочешь, без всего этого — без этих изменений. Как только... как только мы заставим Дискорда всё исправить, мы соберёмся все вместе и поговорим. Мы сумеем помочь тебе стать уверенной, как Рэйнбоу Дэш, и сильной, как Эпплджек. Мы твои друзья.
Она улыбнулась — и на мгновение будто превратилась в прежнюю Флаттершай. Я бы могла просто не обращать внимания на изменения и сосредоточиться на её прелестном лице. Мы можем помочь ей во всём! И обязательно поможем! Мы и без вмешательства Дискорда поможем ей стать смелой и решительной кобылой, какой она хочет быть.
— Спасибо. — Она села, но в этот раз на некотором отдалении. — Я скажу Дискорду, чтобы он завтра нашёл тебя. Вот только он может не захотеть помогать.
— Знаю, — вздохнула я. — Мне... нам, скорее всего, придётся пригрозить ему. Он должен вернуть всё, как было, пока не стало слишком поздно. Через несколько недель, боюсь, исправлять будет уже нечего.
— Или будет уже нечего разрушать. — Её взгляд пробежался по моему телу от рога до хвоста, немного там задержался, после чего прошёлся в обратном направлении. — И-и... раз уж мы на этом закончили, не хочешь ли остаться? Эта кровать такая большая. Даже слишком большая для одной пони, согласись?
— Ох. Ха-ха. Я, э-э... осталась бы, но пообещала Старлайт вернуться. Не хочу её беспокоить понапрасну, понимаешь? И ещё Трикси в городе, и мне надо подготовиться ко встрече с Дискордом, и ещё куча других дел! Дел, которые нужно сделать вот прямо сейчас.
Задумчиво хмыкнув, она посмотрела на меня, потом пожала плечами:
— Ладно. Что ж, перекушу и лягу спать. Но если передумаешь — прокрадись сюда снова. У тебя это уже неплохо получается.
Ну да. Тайное проникновение в чужие постели ночью — «отличное» дополнение к моему резюме. Я слезла с кровати и прошла к окну, чтобы вылететь наружу. Но только я поставила передние ноги на подоконник, как услышала трепыхание крыльев и пронзительное карканье, которые внезапно смолкли, сменившись глухим хрустом маленьких полых костей.
Я медленно обернулась. От потрясения у меня кровь застыла в жилах. На кровати, поднявшись на задние лапы и опёршись передними об изголовье, стояла Флаттершай и с хрустом жевала. Из её рта на подушку упало тёмное крыло с веером перьев — единственное, что осталось от мистера Ворона. Она запрокинула голову и сглотнула.
«Перекушу и лягу спать». Я глазела на крыло, ожидая, будто оно вот-вот взлетит само по себе. Всё это было какой-то ошибкой. Такого попросту не может быть.
Границы моего зрения начала заволакивать темнота. Мысли путались, словно моя голова отделилась от тела и парила где-то далеко. К горлу подступил мерзкий комок желчи, который я выплюнула за окно. Я едва не вывалилась следом, но сумела кое-как уцепиться за подоконник.
Спустя минуту, когда ощущение близкого обморока отступило, я посмотрела на Флаттершай. Крыло пропало, и ничто больше не напоминало о мистере Вороне, за исключением нескольких чёрных перьев. Она облизнула лапы и стёрла ими кровь с лица.
— Ты нашла животное, которое тогда искала, Флаттершай? — не более чем хрип вырвался у меня из горла.
Она какое-то время молчала — возможно, из-за перьев, что всё ещё оставались во рту. Наконец она кивнула:
— Да. Она всегда была здесь, Твайлайт, — таилась у двери в моё сердце. Мне всего-то и оставалось, что впустить её.
Я ждала продолжения, но Флаттершай уже закончила. Свернувшись клубочком на кровати, она последний раз глянула на меня полуприкрытыми глазами, затем зевнула и сунула голову под крыло. Её грудь поднималась и опускалась в мерном ритме сна.
Мы ещё можем это остановить. На этом всё закончится не должно.
Я выпрыгнула в ночь.