Архетипист

Глава 1

— Ты знаешь, что такое архетипы? — спросил меня как-то утром Дискорд.

В девяти случаях из десяти я не обращала на драконэква внимания, когда он появлялся в библиотеке моего замка. И причиной тому было вовсе не отсутствие у меня к нему уважения или невежливость. Даже несмотря на мои противоречивые чувства касательно Дискорда, никто и никогда не смог бы обвинить Твайлайт Спаркл в том, что она плохая хозяйка.

Нет, чаще всего я его попросту не замечала. Такой вот эффект на меня оказывают книги. К тому же на удивление много чего учишься игнорировать, проживая в Понивилле.

Но это? Обдуманный вопрос? Да ещё и об архетипах? Я положила книгу на кристальный стол и подняла голову к потолку, где, совершенно наплевав на гравитацию, вверх ногами сидел Дискорд. Меньше размерами, чем обычно, — немногим больше пони — и без всяких своих нелепых нарядов, масок или ещё чего, он просто смотрел на меня, дожидаясь ответа.

Гм.

— Архетипы? — переспросила я. — Ты про литературные архетипы, что ли? Вроде гибкого воина-пегаса или мудрого мага-единорога?

— М-м, нет. — Дискорд вопросительно наклонил голову — и продолжил наклонять, подобно заводной пружине скручивая своё змеевидное тело всё сильнее и сильнее. Приняв форму шара, он не остановился, сворачиваясь и дальше, пока его тело окончательно не превратилось в тугой узел шерсти, чешуи и когтей, а кожа не натянулась настолько, что лопнула, как кожура сосиски, забрызгав меня и стол, за которым я сидела, каплями хаоса. Я отпрянула — они пахли лакрицей и звёздным светом.

Он слился обратно так же быстро, как и разлился. Жидкость стеклась воедино, попутно высушив мою бедную книгу (к вящей моей радости: заклинания сушки — та ещё морока), и собралась в нового драконэква, разлёгшегося на моём столе. Подложив под голову когтистую лапу, Дискорд задумчиво посмотрел на меня:

— Я про другие. Про те, которые во снах.

— Сны больше по части Луны, — ответила я и провела ногой по груди, проверяя не осталось ли на мне его следов. — Но понятие мне знакомо. С рождения заложенные в память картины, образы или пони, которые встречаются в сказаниях различных культур и периодов времени — а также, как ты и сказал, во снах. Во всяком случае, согласно предположениям.

— Предположениям?

Я пожала плечами:

— Архетипы существуют лишь в теории, никак не относясь к объективной реальности. Они не поддаются оценке, их нельзя проверить или описать в статье для научного журнала. Да, они вызывают любопытство, вот только что в этом такого, если всем нам, быть может, порой снятся тени — или причудливые духи-шутники? — Я многозначительно глянула на него.

Он поднял лапы, словно сдаваясь на милость:

— Эй, я тут ни при чём. Как ты и говорила, снами у нас заведует Луна... пока.

«Тонко». Я вздохнула:

— «Пока»? Что, планируешь расширяться?

— О, подумывал, — отозвался Дискорд. — Сны, знаешь ли, всегда меня интересовали. Такие непредсказуемые. Во снах не существует никаких ограничений, и никто не понимает, что творится вокруг них. Пони просто принимают хаос и плывут по течению, иногда радостно плескаясь, иногда в ужасе барахтаясь. Дикий восторг!

Я снова притянула к себе книгу и открыла. Почти минута прошла с начала беседы, а это значит, что он вот-вот отвлечётся на что-то новое и исчезнет.

— Я бы на твоём месте оставила сны в покое, Дискорд. Луна очень не любит чужаков в своём царстве.

Он скорчил кислую мину, у меня во рту появился привкус лимонов.

— Попахивает монополией, скажешь нет? — буркнул он. — Разве сны не принадлежат всем пони?

Я указала на него кончиком крыла:

— Твои сны принадлежат тебе. Мои — мне. — Я широко раскинула крылья, охватывая всё сущее. — Но сны в целом — царство грёз — принадлежат ей.

Он ухмыльнулся. Выражения его лица всегда были неприятными, сопровождаясь торчащими кривыми зубами и извивающимися змеиными языками — и нередко всё разом, но это конкретное пугало особенно, будучи зловещей и хитроумной ухмылкой, от которой веяло не радостью, а глумливым весельем. Я отдёрнулась, словно физически ощутив её удар.

— Твои сны? — сказал он. — Тебе небось книги снятся, да, книгоежка? Или, может, логарифмические линейки? Первое место в олимпиаде по математике? Все основные типы ботанских архетипов?

— Мои сны — это моё дело, — ответила я. — И книги, да будет тебе известно, интересны не только «ботанам».

— Да, да, книги — для всех, прям вон как там написано, — он небрежно махнул лапой в сторону висевших на кристальной стене мотивационных плакатов, которые достались мне как часть движения по привлечению новых членов в «Эквестрийскую ассоциацию библиотек» и на одном из которых действительно виднелась выполненная буквами в виде шариков надпись, что книги принадлежат всем. — Как бы там ни было, спасибо за уделённое время, Спарки. Я удаляюсь.

— Ну да. — Я из вежливости встала. — И ты не будешь лезть в сновидения пони?

— Лезть? Нет, нет, честное пионерское. — Он положил левую лапу на грудь, приставил правую ко лбу и накрыл макушку левой. Да, я в курсе, что это три лапы. — Я лишь хочу немного над ними пошаманить — глянуть, смогу ли сделать их чуточку интереснее, чем сейчас. Простой эксперимент. Тебе ведь нравятся эксперименты, так?

— Не приплетай сюда науку. И не заставляй меня обращаться к Флаттершай.

Это подействовало. Дискорд поморщился, его глаза расширились. Но спустя мгновение у него на губах вновь заиграла глумливая усмешка.

— О, её вмешивать совсем не обязательно, — проговорил он. Библиотеку омыло светом от яркой вспышки, и когда свет угас, от Дискорда осталась лишь тень, которая заскользила по кристальному полу в сторону выхода. В воздухе гулким эхом прозвучал его голос: — Пока-пока.

— Погоди! — воскликнула я, и, к моему удивлению, он остановился. Тень замерла, напоминая лужу пролитых чернил. Я не ожидала, что он послушается, из-за чего повисла тишина, пока я тупо пялилась на тень.

Наконец.

— Да, Спарки?

— Э-э. — Я прокашлялась. — А... а что снится тебе, Дискорд?

Он засмеялся. Когда же он заговорил, тень начала кипеть, поднимаясь в воздух и испаряясь в ничто.

— А кто говорит, что я и сейчас не сплю? Быть может, ты мне просто снишься.

Снова повисла тишина. Я какое-то время ждала, поскольку Дискорд порой любил притворяться, будто ушёл, а затем через секунду опять появляться в дверях, однако, судя по всему, он действительно исчез. Где-то в замке чуть слышно журчала вода: Спайк или Старлайт Глиммер занимались своими делами.

Я взяла книгу, что читала ранее, и положила её на тележку, после чего отправилась к стеллажам искать всё, что у нас было о снах.

---

В своих снах я никогда не чувствовала боли, как если бы её попросту не существовало. Что, наверное, к лучшему, учитывая те ужасы, которые случаются в мире грёз.

Первые несколько недель после моего превращения в аликорна меня мучили сны о падении. Вот я высоко в небе — летаю вместе с Селестией, Луной, моими друзьями, братом, Спайком и родителями, счастливая, как кобылка, получившая новую книгу; а потом мои крылья попросту отпадают прямо посреди взмаха, словно были недостаточно хорошо приклеены или новым костям не хватило времени окрепнуть.

Забавный факт: отделившись от тела, крылья несколько секунд продолжают лететь сами по себе — отдельно друг от друга, разумеется, и в разные стороны. Постоянный приток воздуха сохраняет их подъёмную силу, вследствие чего, до тех пор пока не начали падать, крылья становятся даже более эффективны: как-никак им больше не нужно нести вес остального тела. Это весьма интересно с точки зрения аэродинамики, но весьма ужасно с точки зрения падающего.

Вдобавок осознание падения приходит далеко не сразу. В животе возникает этакое чувство пустоты, словно кишечник пытается зачем-то передвинуться в лёгкие. Ведь когда до земли три километра, падать нужно ещё долго, прежде чем можно будет заметить какие-то изменения. Для падающей кобылы это — её крылья, которые отделились от неё и стремительно поднимаются вверх, а ветер идёт не со стороны полёта, а со стороны земли. Спустя несколько секунд недоумения приходит ужасающая мысль, что причиной этому является то, что направлением полёта теперь является земля. Ну и потому, что во снах время течёт не пойми как, падение с трёх километров заканчивается в считанные секунды, и лишь мгновения остаются на то, чтобы поразмыслить над неизбежной встречей с землёй и над тем, куда пони попадают после смерти.

Тем не менее смерть во снах безболезненна. В царстве Луны никогда не бывает боли — один из недооценённых даров принцессы ночи.

Но я причиняла боль.

Иногда в своих снах я не очень хорошая пони. Не та пони, которой я хочу быть. Своим легкомыслием я уничтожала дорогие вещи и причиняла вред друзьям. Когда я стала ученицей Селестии, меня несколько лет терзали кошмары, в которых я превращала своих родителей в неживые предметы: чашки, подносы с фруктами, свечи, черепа. Никто не наказывал меня за это, потому что я была всего лишь маленькой кобылкой, неспособной контролировать свою силу, вдобавок рядом не оказывалось доброго божества, чтобы исправить мои деяния. Так что я проживала свою жизнь в пустом доме, ухаживая за гниющими фруктами, пыльными черепами и незажёнными свечами.

Во снах я утоляла свои эгоистичные желания посредством лжи, воровства, жестокости или ещё чего похуже. И поскольку сны всегда ощущаются реальностью, в те моменты я — воровка, лгунья, насильница, убийца, каннибал.

И когда после каждого моего преступления красная пелена спадала с моих глаз, я пребывала в ужасе. Чувство вины душило меня, обжигало будто кислотой. Я настолько сильно и глубоко себя ненавидела, что единственным подходящим исходом для меня казалась смерть.

Так которая я настоящая? Чудовище, или же раскаивающаяся кобыла, которой становилась позже? Если сны — это зеркала, то что они отражают?

Ночью того дня, когда меня посещал Дискорд, я проснулась вся в поту и продрогшая, несмотря на горячий летний воздух. Моё сердце едва не выскакивало из груди, а кровь пела в жилах из-за сна, который ускользнул от меня вопреки всем моим попыткам запомнить его. Я на короткий миг вспомнила лица тех, кого одолела или уничтожила: Сомбры, Тирека, Найтмэр Мун и даже застывшее в камне ошеломлённое выражение Дискорда. Моя душа болела — а затем ощущение испарилось, сменившись облегчением. Это был всего лишь сон.

Я по-прежнему хорошая пони. Мысленно повторяя эту фразу снова и снова, я положила голову на подушку, холодную от пропитавшего её пота. За окном до сих пор царила ночь, над восточным горизонтом всё ещё мерцали звёзды. До рассвета оставалось несколько часов. Я закрыла глаза, дожидаясь, пока снова не засну.

В мире грёз темницы наших разумов переполнены до краёв.

«Такой вот эффект на меня оказывают книги. К тому же на удивление много чего учишься игнорировать, проживая в Понивилле».

Глава 2

— Необычные сны? — вопросительно наклонила голову Рарити. — Нет, не припоминаю такого.

— Ты уверена? — спросила я. После странного визита Дискорда в мою библиотеку прошла неделя. Мы с Рарити беседовали, сидя за столиком на веранде недавно открывшегося в Понивилле «Старбакса», предлагавшего напитки по баснословным ценам. Эта сеть кофеен никогда мне особо не нравилась, но Рарити настояла; к тому же, судя по всему, это заведение было довольно популярным, поскольку чуть ли не половина города выстроилась в длинной очереди, что выходила за двери, продолжалась вокруг веранды и заканчивалась где-то дальше по улице. Ну, хотя бы погода была хорошей.

Мои сны никак не изменились, или, точнее, я не заметила каких-либо изменений. У меня они всегда представляли собой разрозненные обрывки непонятных образов и событий, которые упорно сопротивлялись моим попыткам их запомнить. Не знаю даже, смог бы Дискорд сделать их ещё более запутанными.

Но Рарити? Рарити — это совсем другое дело. Утончённая, целеустремлённая и умудрённая жизнью кобыла, чьи сны наверняка были такими же изящными, как её наряды, и такими же яркими, как её воображение. Она по-прежнему грезила о принце, о белокаменных замках и элегантных слугах прямиком из сказки, которая начиналась первой встречей с её возлюбленным, продолжалась бурными ухаживаниями и заканчивались тем, что они оба оказывались в постели. Весьма богатая почва для проделок Дискорда.

— Вполне, — ответила она. — Кроме разве что одной ночи.

Я навострила уши:

— О?

— Ну, обычно работа мне не снится — видимо, за глаза хватает днём, — но той ночью, Твайлайт... той ночью мне снилась бабочка. Самая прекрасная бабочка из всех, каких я видела, размерами с меня и украшенная перьями и кружевами всевозможных цветов и оттенков. Она казалась настолько реальной, что мне захотелось коснуться её — и я коснулась! Она укутала меня своими крыльями в самом мягком объятии, которое только можно представить, и превратилась в потрясающее платье из нежнейшего шифона и с маленькими переливающимися чешуйками по всей ткани. Оно было настолько великолепным, что я вскочила с постели и быстро всё записала, чтобы не забыть!

— Не плохой сон, значит?

— О нет, даже напротив. Наутро я сделала эскиз этого платья, и как только мы с тобой здесь закончим, я вернусь в бутик и воплощу его в ткани.

— Понятно. — Я повернула свой бумажный стаканчик так, чтобы логотип с морской пони смотрел в ту же сторону, что и у Рарити. — Часто такое случается?

— Часто ли я вижу сны?

— Нет, часто ли твои сны настолько ясные, что увиденный в них новый дизайн можно превратить в настоящее платье?

Она на мгновение задумалась.

— Не думаю. Вообще, это, наверное, в первый раз.

— Значит, это всё-таки был необычный сон?

Рарити лишь отмахнулась:

— Все сны необычны, Твайлайт. Это как если бы случайно выбрать кого-то из толпы и заявить: «Как необычно! Из всех находящихся здесь пони это единственный жеребец с каштановой шерстью и светло-коричневой гривой!»

Она указала копытом мне за спину, я повернулась и увидела соответствующего её описанию земного жеребца, который возился с исходящим паром стаканчиком, в то время как его соседка устроила голову у него на плече.

Когда я развернулась обратно, Рарити продолжила:

— И такое можно сказать о любом пони, которого бы ты ни выбрала, согласись? Мы все одинаково уникальные.

Я нахмурилась:

— То есть ты утверждаешь, что у тебя был необычный сон, но в этом нет ничего необычного?

— Именно. А теперь не поделишься, почему ты выбрала столь странную тему для разговора? Да ещё и в такой замечательный летний день.

— Неделю назад меня навестил Дискорд. Говорил, что подумывает заняться снами пони. — Я отпила свой чай-латте. Корица и гвоздика настолько затмевали более тонкий вкус чая в напитке, что его вернее было бы назвать горячим молоком с пряностями. — Я написала письмо Луне, но она не казалась особо взволнованной: ответила, что сны — такая древняя магия, что даже Дискорду не под силу осквернить их.

— Ну, ей ли не знать, верно?

— Да, в знании снов ей не откажешь, однако она не знает Дискорда так, как знаем его мы. — Пока я говорила, у меня возникла мысль, что и тут я, возможно, ошибалась: Луна, может, и провела в заточении на луне тысячу лет, тем не менее до этого она помогла обратить духа-шутника в камень. Никто не заключает в камень того, о ком совершенно ничего не знает.

— Мне кажется, ты зря беспокоишься, — проговорила Рарити. Она допила своё эспрессо, затем промокнула губы салфеткой, скатала её в шарик и сунула в пустой стаканчик. Несколько стоявших посетителей придвинулись к нашему столику, заметив, что мы собирались уходить. — С моими снами всё нормально, и другие вроде не сходят с ума от кошмарных хаотических видений. Оглянись вокруг, дорогая. Разве эти пони выглядят так, будто у них проблемы со сном?

Я не ответила. Она была права: пони в толпе улыбались и вели непринуждённые разговоры. Более того, они выглядели даже оживлённее, чем обычно, — прямо полными жизнью. Мучимые кошмарами так не выглядят. Хотя, с другой стороны, это же кофейня. Возможно, причиной всему был кофеин.

— Ничего не могу с собой поделать, понимаешь?

Рарити вздохнула:

— Кобылам позволительно беспокоиться. Только слишком не усердствуй — иначе морщинки появятся.

— Да, да. — Я огляделась. Веранда медленно заполнялась стоящими пони, державшимися возле небольшой металлической ограды, отделяющей заведение от тротуара, или возле раздатчика салфеток. Они орлиными взглядами следили за столами, выискивая любой намёк на готовое освободиться место. — Готова?

— Да. — Рарити застегнула сумку и поправила свою летнюю шляпку, затем взяла магией оба наших стаканчика. Пони вокруг нас придвинулись ближе. — На счёт три.

Я кивнула и начала мысленный отсчёт. На счёт три мы обе встали и бросились к урнам. В следующий же миг на наш маленький столик обрушилась целая волна посетителей; десятки пони боролись за два свободных места в самом безжалостном варианте игры «Музыкальные стулья».

---

Я шла по тропинке между деревьями раскинувшегося за городом леса. Воробьи, жаворонки и синицы щебетали в гармонии с жужжанием цикад и щёлканьем златок, наполняя лес пением, что становилось тем громче, чем сильнее я удалялась от Понивилля. Рождённая самой природой музыка утихла, лишь когда поднялся зашуршавший листьями ветер, заставивший крохотных исполнителей прижаться к своим насестам, чтобы защититься от него.

День как будто был ярче, полным радости — каким и должно быть начало лета. На мгновение мои страхи показались мне настолько напрасными, что я едва не развернулась, чтобы вернуться в замок, устроиться на балконе с книгой и нежиться в лучах солнца. Но потом я вспомнила ухмылку Дискорда, и это послужило достаточным толчком идти дальше.

Вскоре росшие по краям тропинки вязы разошлись, и я вышла на поляну. Деревья сменились колышущейся на ветру ярко-зелёной меч-травой, щекотавшей мои бока и живот. Я на всякий случай наколдовала быстрое заклинание против клещей.

Наконец, преодолев холмы и небольшой ручей, я достигла своей цели. Густо поросшая травой крыша создавала впечатление, что дом Флаттершай сам по себе был живым. Из карниза торчала дюжина разноцветных скворечников и домиков для летучих мышей, целый рой самоцветов жужжал возле ярко-красной поилки, наполненной подслащённой водой. Колибри жадно пили лёгкую добычу. Когда я приблизилась, они начали носиться вокруг меня, а некоторые из самцов посмелее даже ненадолго присаживались на кончики моих ушей, после чего стремительно улетали.

Я села на крыльцо и постучала в дверь. Никто не открыл. Подождав минуту, я снова постучалась.

Никакого ответа. Гм. Я встала и, зайдя за угол, приблизилась к окну. Я не считаю себя излишне любопытной пони, однако не в духе Флаттершай было игнорировать стук в дверь, да и в городе я её не видела. Окно оказалось открыто, внутри было темно и слышался лишь еле различимый шорох маленьких коготков по полу.

Я уже собиралась позвать её, как вдруг позади меня кто-то пискнул. Я подпрыгнула на месте и, возможно, даже немножко взвизгнула, но, обернувшись, увидела лишь черноголовую иволгу, сидевшую на заборчике. Иволга снова пискнула и указала клювом вверх, после чего взлетела и исчезла за краем крыши. Я отошла от окна и посмотрела в том направлении.

И действительно, на самой верхней точке домика, почти наполовину погрузившись в мягкую траву, лежала Флаттершай с подставленными солнцу раскрытыми крыльями. Компанию ей составляла дюжина птиц, сидевших у неё в гриве или чистивших её перья своими клювиками. Заметив меня, она коротко помахала и приложила копыто к губам в универсальном жесте призыва к тишине.

Это можно. Я мягко захлопала крыльями, медленно поднимаясь по стене с помощью ног и стараясь сильно не шуметь. Птицы уступили мне место, когда я, добравшись до крыши, приблизилась к Флаттершай, шагая так, чтобы не наступить на её крылья.

Она потянулась и потёрлась носом о мою щёку. Её грива пахла свежим потом и полевыми цветами.

— Здравствуй, Твайлайт, — прошептала она.

— Привет, — тоже шёпотом отозвалась я и легла рядом. Прохладная трава приятно щекотала мой живот. — Почему мы шепчем?

— Не хочу напугать свою новую подругу, — она указала носом в сторону леса, начинавшегося сразу за поляной, окружающей её дом. Там лежал Вечнодикий лес — тёмно-зелёная тень на нашем мире. — Она слегка опасается пони.

О, вот в чём дело — появилась какая-то новая зверюшка. Я глянула по направлению её взгляда.

— А что это за животное?

— Я пока не уверена. Она — или он — ещё пока не готова показаться. Но я думаю, что это она и что ей одиноко.

— Оно не опасно?

Флаттершай медленно покачала головой, стараясь не потревожить семью щеглов, примостившихся у неё в гриве.

— Конечно нет. Животным нельзя приближаться к моему дому, если от них будут неприятности. Это одно из моих правил.

— Правил? — Я глянула на неё, затем на лес и на птиц, копошащихся в её гриве. — Очень сомневаюсь, что животные следуют правилам, Флаттершай.

— Моим — следуют, — чуть улыбнулась она. Мы снова замолчали, словно этот вопрос был окончательно улажен.

Ветер мягко трепал мои перья, создавая приятный контраст тёплым солнечным лучам. Самец голубой сойки, набравшись смелости, приблизился ко мне и после нескольких ободряющих слов со стороны Флаттершай запрыгнул на мою ногу. Я замерла, едва дыша из боязни спугнуть его любым движением. Хоть он и был довольно крупный, я практически не ощущала его веса, как если бы держала пушинку. Я запросто смогла бы поднять тысячу его сородичей.

Что-то коснулось моего плеча. Я как можно медленнее повернула голову и заметила маленькую серую острохохлую синицу, пробиравшуюся к основанию моего крыла. Птичка потыкалась клювом в пушистые покровные перья, затем прошествовала к более длинным маховым.

Затем что-то другое приземлилось на мой рог. Я подняла взгляд, скрестив глаза, и увидела смотревшего на меня темноглазого юнко. Я несильно тряхнула головой, отчего он шлёпнулся на мою гриву.

Флаттершай хихикнула:

— Кажется, ты им понравилась.

— Хе-хе, правда? Здорово. — Я ощутила, как расплываюсь в глупой улыбке. Это было не просто здорово — это было замечательно. У меня в груди расцветало чувство чистого бесхитростного счастья по мере того, как всё больше и больше птиц, осмелев, присоединялись к своим товарищам, сидевшим на моих крыльях и спине. Так много крохотных комочков, доверяющих мне свои жизни. Но тем не менее... — Они же на меня не накакают, нет?

Флаттершай пожала плечами:

— Это птицы, Твайлайт. Они не сделают ничего, что нельзя было бы смыть.

Ну, и правда не самое страшное, что с нами случалось. Я устроилась поудобнее, раскрыв крылья на манер Флаттершай, и решила просто наслаждаться отдыхом. Мы молчали, наша дружба была достаточно долгой и крепкой, поэтому в разговорах, призванных заполнить тишину, мы не нуждались. Нам было приятно просто находиться друг рядом с другом — вроде того, как когда я вместе с Рарити нежилась в горячей ванне спа-салона, позволяя жару проникать в наши кости и уносить с собой все тревоги. Такое же действие на меня сейчас оказывали солнце, ветер и птичьи трели. И всё это время Флаттершай смотрела в лес на изумрудные тени между деревьями. Её взгляд следил за чем-то, невидимым мне.

Было приятно — даже, возможно, слишком. В какой-то момент я задремала, войдя в то пограничное состояние, при котором грёзы наяву чуть сильнее приблизились к полноценным снам, а связь с настоящим оборвалась, из-за чего мои беспорядочные мысли начали конфликтовать с реальностью. Я по-прежнему находилась на крыше, по-прежнему рядом с Флаттершай, однако потерявшаяся на самом краю мира грёз.

Холодная капля дождя, упавшая мне между лопаток, выдернула меня из полудрёмы. Я вздрогнула всем телом, отчего десятки птиц, захлопав крыльями, поспешно покинули свой насест. Флаттершай глянула на меня, чуть улыбнулась, затем снова перевела взгляд на лес.

Минута понадобилась, чтобы мои запутавшиеся мысли медленно пришли в порядок. Я сложила крылья, чтобы защитить живот от случайных капель, падающих с массивного кучевого облака, которое толкала по небу фаланга пегасов. Некоторые помахали нам, пролетая мимо.

— С возвращением, — шепнула Флаттершай.

— Спасибо. — Я покраснела. — Прости.

— Ничего. Я тоже иногда люблю здесь вздремнуть. Тут намного лучше, чем на облаке.

— Да. — С этим я не могла не согласиться. Даже по прошествии нескольких лет с момента получения мной крыльев я до сих пор немного нервничала, находясь на облаках: слишком уж они были бесплотные и ненадёжные, да ещё и парили высоко над землёй. На твердой поверхности вроде этой я чувствовала себя гораздо увереннее.

Мой короткий сон напомнил мне кое о чём другом — о причине, по которой я сюда пришла.

— Флаттершай?

— Гм?

— У тебя последнее время были необычные сны? Казавшиеся не такими, как всегда?

Она наклонила голову:

— Вроде бы нет. А что?

— Просто... Дискорд мне кое-что сказал. Не знаю, пытался ли он подшутить или же просто был самим собой, но он упомянул сны и, ну, сама понимаешь.

Задумчиво хмыкнув, Флаттершай перевела взгляд с леса чуть в сторону, словно искала нечто другое.

— Хочешь, чтобы я с ним поговорила?

— Пока нет. Что бы он ни делал, это никому не вредит. Или, быть может, он просто забыл.

— Сомневаюсь. Он не такой легкомысленный, каким его считают пони. Видя его поступки, они полагают, будто он чокнутый, потому что только чокнутый пони станет вести себя подобными образом. Но он не пони — он совершенно на нас не похож.

— Ну, он по крайней мере исправился.

Она покачала головой:

— У него теперь есть друзья — это самое главное. И что вообще можно понимать под исправлением?

— Э-э, ну... он как Старлайт и Трикси.

— У них обеих сейчас есть друзья, разве нет?

Гм-м. Ответа у меня не было. По улыбке Флаттершай я поняла, что она его и не ожидала.

Она потянулась, разминая мышцы, и осторожно встала, не закрывая крылья, чтобы случайно не стряхнуть угнездившихся в перьях птичек. Постепенно проснувшись, они начали разлетаться, и как только последняя улетела, Флаттершай сложила крылья.

— Кажется, скоро дождь начнётся. Давай зайдём внутрь.

— Ага. — Я глянула вверх. Пегасы заволокли небо ещё сотней облаков, почти полностью загородив солнце. — Намечался небольшой.

— Фермеры оценят. Я дам тебе знать, если у меня будут необычные сны. Но особо не надейся, Твайлайт: все мои сны скучные. Я их едва помню.

Мы вместе спрыгнули с крыши и спланировали вниз. Вдалеке прогремел гром. Судя по всему, до замка мне придётся бежать. К усилившемуся ветру присоединился глухой перестук капель о сухую землю.

— Правда? — спросила я. — И никогда никаких странных? Мои вот всегда такие.

Она открыла дверь своего дома и встала в проходе. Десятки животных и птиц устремились внутрь, ища укрытие от приближающейся грозы.

— Только если я сплю с кем-то.

На секунду я забыла, как ходить, и едва не споткнулась.

— Что? Я хотела сказать, э-э... — Моё лицо залилось краской. — То есть, когда ты спишь с кем-то или спишь с кем-то?

— Мы говорим про сны, Твайлайт. Сама как думаешь?

— О, ну, да, разумеется, ха-ха. — Я покраснела ещё сильнее. К моей груди прилипла травинка с крыши, я сосредоточилась на ней, слишком смущённая, чтобы смотреть в глаза Флаттершай. — Прости, прости. Я просто, эм, не ожидала...

Она прервала меня, коротко потеревшись носом о мою щёку, и хихикнула.

— Тебе следует поторопиться, пока дождь не начался, Твайлайт. Если, конечно, ты не хочешь остаться ещё ненадолго.

Искушение было сильно, однако меня ещё ждали дела, выполнить которые из дома Флаттершай было невозможно.

— Да, точно. И, эм-м, спасибо за сегодня! Мне было очень приятно.

— Мне тоже. — Она наклонилась и подняла пухлого фазана, с трудом забиравшегося на ступени. — Я буду рада, если ты снова составишь мне компанию на крыше.

Я развернулась и зашагала прочь. После нескольких шагов я вдруг кое-что вспомнила.

— Погоди. А что насчёт того нового животного, которое ты высматривала? С ним ничего не случится?

Флаттершай застыла, затем выглянула из-за полузакрытой двери в сторону леса. Спустя мгновение она кивнула:

— С ней всё будет в порядке. Животным дождь не страшен.

Ну да. Я кивнула ей на прощание и опять повернулась к тропинке. Сделав несколько шагов, я раскрыла крылья и поднялась в воздух.

Животным дождь, может, и не страшен, а вот я предпочла бы не мокнуть.

«Животным нельзя приближаться к моему дому, если от них будут неприятности. Это одно из моих правил».

Глава 3

Я разложила мои заметки на несколько рассортированных по темам стопок и откинулась назад, наморщив лоб. Бумаги наморщились в ответ, как будто огорчённые, что помощи от них не было никакой. Я ощутила болезненный укол досады: бумага меня так ещё никогда не подводила.

— Значит, убедительных выводов никаких? — спросила Старлайт Глиммер, устроившаяся на подушке около стеллажей; рядом с ней, удерживаемая магией, парила чашка горячего утреннего кофе. Почувствовав другой ласкающий нос насыщенный аромат, я повернулась и увидела на столе возле бумаг мою кружку с надписью «Лучший в мире библиотекарь и четвёртая лучшая принцесса».

Старлайт Глиммер была отличной ученицей. Я взяла кружку и осторожно отхлебнула.

— Всё слишком субъективно, — отозвалась я. — Некоторые пони из опрошенных мной рассказали, что видели необычные сны, другие говорили, что не уверены. А ещё были пони вроде нас с тобой — которые не помнят свои сны. Толком ничего не ясно.

— А лучшее предположение?

— Лучшее предположение — не случилось ничего. — Я отошла от стола к подушкам у стеллажей и плюхнулась рядом со Старлайт, которая подвинулась, уступая мне место. Она принимала душ по вечерам, а не по утрам, поэтому от неё исходил лёгкий запах постельного белья, пота и свечных фитилей. — Что бы Дискорд ни пытался сделать, у него ничего не получилось. Либо результаты его действий настолько незаметны, что непонятно, сделал ли он вообще что-либо.

— Может, сны ему и правда не по зубам, — проговорила она. — Луна всегда мне казалась ревнивой хозяйкой.

— Она не плохая. Она просто... очень напористая временами. Очень целеустремлённая. И если это бережёт сновидения пони от проделок Дискорда, то оно только к лучшему, так ведь?

Старлайт открыла было рот, собираясь ответить, но библиотеку заполнил другой голос — глубокий, басовитый и елейный. И впервые на моей памяти порядком раздражённый.

— Проделок, говоришь? — Голос Дискорда просочился из-под обложек книг на полках, за чем последовало его тело, стекаясь по чешуйке, когтю и рогу, пока целиком не вытекло со стеллажа, образовав на полу тонкую плёнку в виде драконэква. Он собрался в лужу позади подушек, затем, окончательно сформировавшись, поднялся и лапами приобнял нас за плечи. — Я бы сказал... улучшений!

Я вмиг телепортировалась к столу с моими заметками и сердито уставилась на него. Старлайт лишь закатила глаза на эту шалость и прислонилась к нему.

— Привет, Дискорд, — сказала она. — Что, уши горели? Мы как раз о тебе говорили.

— Без преувеличения, многие говорят обо мне в любой момент времени, — отозвался он. — О чём ещё им говорить — о погоде? Скукотища. В наши дни с небес не падает ничего интересного.

— Мы говорили о том, что ты не смог изменить сновидения каким-либо существенным образом, — сказала я, машинально поправив магией стопки бумаг. — После нашего разговора я опросила десятки пони и не обнаружила никаких доказательств твоего вмешательства.

— О, так мы теперь полагаемся на доказательства? — махнул лапой он. — Вот почему никто не приглашает тебя на вечеринки, Спарки.

Старлайт пихнула его локтем:

— Веди себя хорошо.

— Я и так хороший. А ещё снова привет, Глимми. Как дела у Трикс?

— Неплохо. — Губы Старлайт растянулись в улыбке. — Через несколько дней она вернётся со своим фургоном в Понивилль. Заходи как-нибудь в гости.

— Обязательно. Так, а теперь что за дела с сомнениями насчёт моих способностей?

— Никаких сомнений, просто... мы... — она пожала плечами. — Ну, может, есть небольшие.

— Ты не должна сомневаться в своих друзьях, — пожурил он. — Иначе станешь такой же подозрительной, как старушка Эпплджек, которая не верит ни единому моему слову.

Это лишь доказывает её рассудительность. Я на мгновение задумалась, какие сны снились ей. Вероятно, благонравные, связанные с её семьёй.

— Значит, ты прекратишь все эти глупости с изменением снов?

— О, напротив. — Он щёлкнул пальцами и материализовался за столом напротив меня, одетый в пижаму и мягкую коническую шапочку с помпончиком на конце. — Я, кажется, понял, в чём кроется проблема. Невозможно так просто изменить архетипы, даже Луне это не под силу. Ведь что такое архетипы? Обычные истории, которые пони дружно согласились видеть в своих снах, потому что все они живут скучно и одинаково. Вы все боитесь темноты, поэтому она всем вам и снится. Та же ерунда со смертью, сексом и прочими мелкими плотскими утехами.

— Каждый пони по-своему уникален, — возразила я. — Частью взросления является как раз то, что мы учимся ценить наши различия.

— Для тебя — возможно. — Дискорд махнул львиной лапой, когти на которой были грязными и с заусенцами. — Держу пари, вороны могут отличать друг друга, но для меня они все одинаковые. Этот пони, тот пони — разный у них только цвет. Среди вас есть лишь горстка, кто действительно интересен. — Он ухмыльнулся Старлайт, однако она не ответила улыбкой.

— Про Флаттершай ты тоже так думаешь? — спросила она.

Его ехидное выражение смягчилось, сменившись чем-то более похожим на настоящую улыбку.

— Флаттершай — одна из особенных, пускай её сны немного... банальны. Но я могу ей в этом помочь! Я могу помочь всем вам!

— Ты уже пытался, — сказала я. — У тебя не получилось. Пройденный этап.

— Нет, у меня не получилось потому, что я всё делал не так. Я пытался изменить ваши архетипы, а это бесполезно. Архетипы — это море, в котором плавают наши сновидения; пытаться изменить их, чтобы преобразить сны пони, — как менять океан в надежде, что появится новая рыба.

— Стоит ли мне беспокоиться, что ты теперь сравниваешь пони с рыбой?

— Это я их ещё повысил, Спарки, — фыркнул он. — Для меня пони — словно муравьи. — Он стремительно выбросил вперёд лапу и, прежде чем я успела среагировать, выдернул небольшое покровное пёрышко у меня из крыла. — Вскоре и ты станешь их видеть так же. Тебе бы стоит начать записывать за Селестией.

— Дискорд... — проворчала Старлайт. Даже я слышала в её голосе предупреждение. — Мы уже говорили об этом.

— Ладно, ладно. Давай, стреляй в гонца. — В воздухе перед Старлайт появился арбалет, который упал на пол и громко разрядился. Болт исчез в глубинах библиотеки, где с глухим стуком воткнулся в какую-то несчастную книгу. Дискорд наклонился ко мне так близко, что я ощутила его запах — по-прежнему лакрица и звёздный свет. — Но вернёмся к основной теме — к сновидениям! У меня появилась просто замечательная идея. Способ добавить снам остроты, только на этот раз без дураков. Сделать так, чтобы пони с нетерпением ждали того, что случится, когда они лягут спать.

Я отклонилась назад:

— И как ты это сделаешь? Поменяешь рыбу?

— Не совсем. Я позволю рыбе меняться самой. — Он разразился своим фирменным безумным хихиканьем, затем поднял орлиную лапу и щёлкнул когтями.

Время замерло. Цвета резко отхлынули, оставив после себя пейзаж из чёрно-белых силуэтов. Один показавшийся вечностью миг единственным звуком был лишь бешеный стук моего сердца. Спёртый воздух душил меня, забивая лёгкие будто ватой. И когда мою грудь начало жечь, течение времени возобновилось.

Я жадно схватила ртом воздух и опустилась на стол. Сидевшая чуть поодаль Старлайт встряхнулась, на её лице читалось недоумение.

— Что... что случилось? — спросила она.

— Нечто удивительное, Глимми! — Дискорд восторженно всплеснул лапами. — Я освободил ваши сны! Больше никаких архетипов, вы можете грезить о чём угодно! Теперь вам может сниться всё, к чему бы ни пришли ваши прелестные маленькие муравьиные умишки! У-у, дождаться не могу, чтобы увидеть, как пройдёт сегодняшняя ночь!

Он запрокинул голову и расхохотался. Его тело поднялось в воздух, словно пар из кипящего чайника, и исчезло. Остался лишь смех, который несколько долгих секунд эхом раздавался в библиотеке.

Я кашлянула. Из моего горла выскочило крохотное сиреневое покровное пёрышко и опустилось на стол. Я хмуро поглядела на него.

— Старлайт, — хрипло проговорила я, — сделай ещё кофе. Займёмся исследованиями.

---

Спустя несколько часов стол был забит открытыми книгами и кипами бумаг. Свободное место с запасом осталось лишь в центре, где мы разложили дюжину исписанных карточек.

Не имея чёткой отправной точки нашим исследованиям, мы начали с архетипов. Исчерпывающего их списка не существовало, поскольку само понятие не было повсеместно принято ни философами, ни психологами, ни тем более настоящими учёными. Архетипы были лишь привлекательной теорией, преимуществом которой являлась невозможность доказать её ложность. Более того, изучение снов возобновилось только после возвращения Луны из тысячелетнего заточения, и даже сегодня лишь горстка учёных занималась ими с её помощью. А все эти заметки, книги и крутившиеся у меня в голове гипотезы были не более чем предположениями.

Предположения лишь тогда служили прекрасным подспорьем, когда вели к новым открытиям. А вот предположения о сновидениях? Поди разберись, каким образом их изучать. В них попросту не было ничего, за что можно зацепиться! Нахмурившись, я снова пробежалась взглядом по рядам карточек.

У Старлайт энтузиазма было больше. Что неудивительно: она всегда была экспертом в области того, как работали умы, пускай применяла свои умения не всегда с добрыми намерениями. Она понимала мыслительный процесс пони так, как не понимала его я, и уютно чувствовала себя на размытой границе между точной наукой и искусством. В природе пони она разбиралась хорошо.

— Вот что у нас есть на данный момент, — сказала Старлайт, парившая над столом под действием собственной магии. — Где-то дюжина архетипов. Идеи, которые встречаются в литературе и искусстве различных цивилизаций пони, начиная с многих тысяч лет назад и до сегодняшнего дня, а также независимо от языка или географического местоположения. Эго, тень, анима, мудрец, дитя, герой, дева и трикстер. О, и ещё они постоянно появляются в сновидениях.

Перечисляя, она стучала по каждой карточке, на которых мы оставили заметки и зарисовки, почерпнутые из научных журналов, найденных в библиотеке.

— Итак, первая теория, — проговорила я. — Архетипы либо никогда не существовали, либо не имеют особого значения. В таком случае любые действия Дискорда не будут иметь никаких последствий, из чего следует, что мы можем перестать беспокоиться и пойти поесть.

Это была моя любимая теория. Особенно её часть про еду. От мысли о сенобургерах у меня потекли слюнки.

— Вторая теория, — подхватила Старлайт. — Архетипы существуют и играют некую важную роль в культуре пони. И дабы избавиться от них, Дискорд должен изменить то, как мы видим сновидения, или то, что мы видим в них. Тогда поход за едой отменяется, и мы продолжаем исследования.

Помнится, я говорила, что Старлайт отличная ученица. Беру свои слова обратно. Мой живот заурчал.

Но тем не менее...

— Если мы примем вторую теорию и тем самым ошибёмся, то не потеряем ничего, кроме перекуса, — произнесла я. — Если же ошибёмся насчёт первой — цивилизация пони рухнет. Анализ степени риска говорит в пользу второй теории.

Старлайт улыбнулась:

— Прямо читаешь мои мысли.

Я склонилась над столом и вгляделась в карточки с архетипами. Ближе всех лежала та, что была подписана «Трикстер», я нахмурилась, глядя на неё. У меня в голове промелькнул вопрос, почему пони на протяжении веков грезили о таком духе.

— Что там Дискорд говорил? — спросила я. — Что больше никаких архетипов, что он освободил наши сны? Как это вообще понимать?

Старлайт приземлилась возле меня.

— Если архетипы существуют и каким-то образом связывают сновидения пони, то это значит, что мы теперь... не связаны, наверное. Что мы свободны грезить о чём угодно.

Вроде ничего плохого. Ведь сны — это всего лишь сны. Беспорядочные отражения наших мыслей и ничего более. Они никогда никому не вредили. Я молча глядела на карточки, пока Старлайт не прокашлялась:

— Что теперь будем делать?

Я вздохнула:

— Навестим эксперта.

---

— Приветствую, Твайлайт Спаркл! — воскликнула Луна, когда мы со Старлайт Глиммер вошли в её покои. Поездка из Понивилля в Кантерлот на поезде заняла у нас час; вечер ещё только начинался, так что мне пришлось воспользоваться моими привилегиями, чтобы убедить стражу, что встреча с Луной была делом национальной безопасности, ради которого стоило разбудить её раньше времени.

— Здравствуй, Луна. Спасибо, что согласилась...

— Конечно! — Она ринулась к нам, обернула своими широкими крыльями и подтолкнула к небольшому столику возле камина, где уже стояли чашки и чайник. — Я была рада, когда стражники, разбудив меня в столь ранний час, сказали, что ко мне пришли посетители! Ну и ну, я ещё даже не до конца проснулась, а день уже начался замечательно!

Бывают пони, которые выдают сарказм в настолько сухой манере, что невозможно определить, есть ли в их словах насмешка или нет. Вот Луна была как раз из таких. Старлайт глянула на меня, широко распахнув глаза. Я лишь пожала плечами.

— Мы бы не пришли из-за пустяка, — сказала я. — Помнишь, я как-то писала тебе насчёт Дискорда?

— А, да. — Она посадила нас за столик и налила три чашки жасминового чая. Сидя вместе с нами, она возвышалась надо мной и Старлайт, как маленькая кобылка, устроившая чаепитие своим куклам. — У него ничего не получилось, как я и полагала?

У меня наготове была целая папка, забитая заметками, графиками и горой справочного материала касательно наших исследований. Но, мгновение поразмыслив, я решила рассказать всё своими словами.

— В общем и целом, да. Но это лишь толкнуло его попробовать кое-что другое. Ты когда-нибудь слышала об архетипах?

Луна секунду молчала, по её глазам я прямо видела работу мысли.

— Об архетипах? Да, слово мне знакомо. Это обозначение повсеместно используемых литературных образов?

— Да, но не только, — ответила я, затем открыла сумку и вытащила один из найденных мной со Старлайт наиболее подходящих по теме научных журналов, описывающих зарождающуюся область науки онейромантии. Я рассудила, что Луне эта тема будет близка. Открыв журнал на нужной странице, я передала его ей.

Луна взяла журнал магией и принялась читать. Время от времени она останавливалась, возвращалась на предыдущую страницу, задумчиво её изучала, после чего возобновляла чтение. Наконец, когда наш чай остыл, а Старлайт начала ёрзать, она положила журнал на стол.

— Понятно. Архетипы сновидений. Интересная идея. Поразительно, какие только теории не выдумали в моё отсутствие пони, чтобы объяснить ночь.

— Дискорд сказал, что освободил нас от них, — произнесла Старлайт. — Он думает, нам будут сниться более интересные вещи. Ну, или нечто новое.

— Он лишь хочет устроить хаос, — сказала я. — Посеять панику среди пони, заставить их бояться — вот его желание.

— Что ж, тогда ему нужно пытаться усерднее. — Луна поставила передние ноги на стол и наклонилась вперёд, нависнув над нами. — Не существует никаких таинственных невидимых цепей, связывающих воедино сновидения пони. Эти... архетипы — интересная теория, однако объективной реальностью они не обладают. Ваши сны не имеют какого-то общего шаблона, согласно которому они возникают. Каждый пони сам создаёт свои сны.

— Тогда почему кажется, будто архетипы действительно существуют? — спросила я. — Почему столь многим пони снятся одинаковые вещи?

Луна подняла чашку и отхлебнула чаю, видимо, будучи не против холодного.

— Ты спрашиваешь, почему столь многим единорогам снится то, что у них пропал рог? И почему земным пони снятся сны о падении? Потому что это подсознательные страхи, которые есть у каждого. Пони видят одинаковые сновидения по той простой причине, что все они имеют общие черты характера, желания и страхи. По этой же причине сны жеребцов отличаются от снов кобыл.

Я моргнула:

— А что снится жеребцам?

Луна ухмыльнулась. Её зубы были немного острее, чем обычно, — должно быть, близилось полнолуние.

— Тебе самой стоит спросить у них об этом, Твайлайт Спаркл. Заслужишь их доверие, и они тебе расскажут. Кто знает, быть может, заодно ты обретёшь кое-что ещё.

Завуалированными намёки Луны не были. Старлайт захихикала в копыто. Я кашлянула и глотнула остывшего чаю, чтобы скрыть выступивший на щеках румянец.

— Да, точно. Так что же Дискорд может сделать на самом деле? Он может просто... — я попыталась изобразить щелчок пальцами, но тщетно из-за отсутствия этих самых пальцев, — ...и изменить наши сновидения?

Луна покачала головой:

— Сны возрождаются каждую ночь. Он не сможет изменить их, потому что они не существуют, пока мы не призовём их нашими спящими умами. Он полагает, будто освободил вас от этих «архетипов», но они не более чем видимость. Боюсь, Дискорда ждёт очередное разочарование.

— О. — Старлайт понюхала чай, затем отодвинула от себя чашку вместе с блюдцем. — Значит, мы беспокоились напрасно?

— Дискорд и его проделки всегда заслуживают беспокойства, — отозвалась Луна. Глянув на чашку Старлайт, она потянулась кончиком крыла к камину, зачерпнула оттуда пляшущий язычок пламени и сбросила его в чашку, где он исчез, шипя и исходя паром. — Насколько я помню, у тебя с ним некие личные отношения?

Старлайт посмотрела на чашку, затем подняла её и сделала глоток.

— Да, он мой друг. Уверена, чего бы он ни хотел добиться, у него добрые намерения. Он просто иногда видит мир не так, как мы.

— Ну, тогда не стоит волноваться, — сказала Луна. — Изменить сновидения пони ему не под силу. Рано или поздно он это поймёт и тогда переключится на что-то другое. Как, собственно, он всегда и делает. А теперь прошу прощения — ночь зовёт. Надеюсь, выход вы найдёте сами.

С этими словами Луна встала и широко — шире комнаты — распахнула крылья, заполнив моё зрение своей прекрасной сине-фиолетовой тьмой. Она снова улыбнулась, и в этот раз я отчётливо увидела заострённые кончики её клыков. От неё во все стороны хлынули тени, затапливая помещение и окутывая нас целиком, после чего мир для меня померк.

Когда я открыла глаза, мы со Старлайт по-прежнему находились в покоях Луны, сидя за уютным чайным столиком возле камина. Принцессы ночи не осталось и следа, словно встреча с ней нам всего лишь приснилась.

Глава 4

Ночью мне снилась пустыня.

Было темно — настолько темно, что я едва видела окружающие меня дюны. Правда, смотреть было особо не на что: судя по звуку и запаху, пески простирались во все стороны от меня. Невыносимая жара в считанные секунды распалила мою шерсть и кожу под ней, копыта жгло от раскалённого песка. Сухой воздух испарил влагу с моих губ, заставив их растрескаться, я зажмурилась, защищая глаза от ветра.

Зачем мы куда-то идём в наших снах? Что движет нами? Опустив голову против ветра, я побрела, держась теней высоких острых скал. Путь к неизвестной цели по рыхлым барханам давался мне с огромным трудом, я будто шла по глубокому снегу.

Во тьме были цвета — постоянно меняющаяся радуга лиловых оттенков, растворяющаяся, как послеобраз солнца на сетчатке. Я моргала, отчаянно желая разглядеть в тенях хоть что-то, но слепота была практически полной. Остались лишь всеобъемлющая тьма и луна высоко в небе — хотя нет, поняла я, это была не луна, а солнце.

Остановившись на плато, я оглядела тёмную пустошь, затем подняла незрячие глаза к солнцу. Оно ответило своим пронизывающим взглядом, и тут я осознала, что причиной моей слепоты была вовсе не тьма, а свет. У меня по щекам побежали слёзы. Я принялась собирать их и, пользуясь сделанной из моего хвоста кистью, размашистыми мазками расширять свою тень, пока ближайшие пески полностью не окрасились слезами. Если я продолжу так делать, тень станет достаточно большой, чтобы укрыть меня от солнца, и тогда я снова смогу видеть, смогу выбраться из тьмы на...

Я проснулась, окутанная мягким сиянием моего замка. Его кристальные стены никогда не бывали полностью тёмными, даже в отсутствие внешнего источника света излучая лёгкое сиреневое свечение, похожее цветом на мою магию. Полезная штука, когда ночью захочется в уборную, хотя Спайку это казалось немного жутковатым.

Мне в глаз что-то попало: пылинка или ресница. Я несколько раз моргнула в попытке избавиться от неприятного ощущения, но оно никуда не делось. В конце концов я сдалась, усталость взяла верх над зудом.

Я закрыла глаза и положила голову обратно на подушку.

---

Когда я проснулась утром, Старлайт уже приготовила кофе. Влекомая ароматом, я как оживший мертвец приплелась на кухню, схватила кружку и сделала большой глоток, умудрившись сильно не облиться.

Мир стал чуточку краше.

— Утречка, соня! — сказала моя ученица, поставив передо мной тарелку с горкой блинчиков. — Снилось что странное?

— Наверное. Я не помню. — Я сунула в рот порцию блинчиков и попыталась развеять туман в голове. Как и всегда, обрывки моего сна ускользали тем дальше, чем сильнее я пыталась их вспомнить. — Кажется… что-то про невозможность видеть.

— Гм. — Старлайт пристально вгляделась в моё лицо. — У тебя глаза немного покраснели. Может, дело в этом?

— Аллергия или Дискорд — даже и не знаю, какое из зол меньше, — вздохнула я, откусив ещё кусочек. — А у тебя как?

— То же самое, — пожала плечами она. — Мне... мне вроде снился мой старый город, но... может быть, и нет. Пытаюсь вспомнить, а не выходит, понимаешь?

— Даже слишком хорошо. — Я отодвинула пустую тарелку и встала. — Что ж, пойду ещё поспрашиваю в городе. Хочешь со мной?

Старлайт покачала головой:

— У меня, вообще-то, появились кое-какие другие зацепки. Я буду в библиотеке, искать любую полезную информацию. А ещё завтра утром возвращается Трикси, и я хотела бы приготовить что-нибудь к её приезду.

Некая часть меня — маленькая и эгоистичная — хотела заставить её пойти со мной. Помощь Старлайт в расспросах мне бы очень пригодилась: сновидения были едва ли не самым сокровенным, что есть у пони, а она мастерски умела находить подход к собеседнику. Весьма, на мой взгляд, важное умение для главаря секты. Другая часть меня хотела отвлечь её от всего, что связано с Трикси. Но ещё я знала, насколько это по-жеребячески глупо и как много для Старлайт значила встреча с подругой, поэтому лишь улыбнулась:

— Никуда не торопись. Очень сомневаюсь, что странные сны за ночь приведут к концу света.

Когда я вышла из замка, Понивилль уже кипел жизнью. Мои уши наполнил привычный гвалт толпы, я невольно улыбнулась, несмотря на непрекращающийся зуд в глазах. Если и существует в Эквестрии город, более подходящий для проживания, чем Понивилль, я его пока не нашла.

Ближе к полудню я подошла к бутику Рарити. Она была одной из немногих пони, которые с удовольствием поболтают со мной о чём угодно, невзирая на скудность моих социальных навыков; а ещё ранее она упоминала, что видела необычные сны. Надеюсь, мне удастся что-нибудь выведать у неё на эту тему. Убедившись, что в окне бутика висит табличка «Открыто (и первоклассно)!», я открыла дверь.

Однако меня встретила не Рарити, а маленькая и писклявая её версия.

— Принцесса Твайлайт! — воскликнула Свити Белль, отложив книгу и подбежав ко мне, чтобы обнять. — Здрасьте! Как у вас дела? Вы к Рарити?

Я обняла её в ответ и потёрлась носом о её щёку.

— Да, вообще-то. Она здесь?

Свити помотала головой:

— Не-а! Она оставила меня за главную, а сама ушла за материалами для него!

— Для... — Я так и застыла с разинутым ртом, уставившись по направлению её вытянутого копыта.

В алькове, возле подиума с зеркалами, стоял поникен, на котором красовалось самое прелестное платье из всех, что я когда-либо видела. Переливающееся оранжевым, жёлтым, красным и чёрным, оно было выполнено из тысяч сверкающих чешуек, сшитых вместе с идеальной точностью. Его образ сперва показался мне едва угадываемым и почти что неопределённым, но, когда я приблизилась, сложился в подобие бабочки-монарха. Украшенное оборками платье струилось вдоль плеч и боков поникена и заканчивалось длинным шлейфом, создавая впечатление крыльев, начинавшихся от холки.

Это было не просто платье, а нечто такое, что вкладывало абсолютно новый смысл в понятие «наряд». Я с трудом могла себе представить, чтобы какой-то пони — несовершенное, неуклюжее животное из плоти и крови — мог носить это великолепное творение.

— Это... — Я заставила себя моргнуть. — Это она его сделала?

— Ага! — Свити пропрыгала мимо меня к поникену, и на одно ужасное мгновение я подумала, что она посмеет коснуться его. Но она остановилась на предпоследнем ярусе подиума. — Сестра работала над ним всё утро! А потом у неё кончились золотые нитки, и она ушла за ними.

— Жаль. — Я сумела оторвать взгляд от платья. — Если увидишь её, передай, пожалуйста, что я приходила поговорить. Как сможет, пускай зайдёт в замок. Или я сама попозже загляну сюда снова.

---

Компанию за обедом мне составляла пара красных бабочек-адмиралов. Нектара у меня для них не было, но я вспомнила, как читала, что бабочки крайне нуждались в натрии, поэтому насыпала чуть соли на стол рядом с салфеткой и капнула на неё воды, осевшей конденсатом на моём стакане с лимонадом. Вскоре бабочки и правда сели возле угощения и начали пить своими длинными хоботками. Будучи вежливыми гостями, они нисколько не мешали, пока я наблюдала за проходящими мимо кафе пони.

Подошедшая официантка удивлённо ахнула при виде бабочек. Поставив на стол тарелку с бутербродом с маргаритками, она спросила, не мешают ли они мне. После моих заверений в обратном она удалилась, оставив нас с бабочками наслаждаться обедом.

Мои глаза по-прежнему зудели. Казалось, будто виноват в этом был солнечный свет. Я потёрла веки копытом и попыталась вспомнить, есть ли у меня солнцезащитные очки или шляпа. Может, одолжу у Спайка.

— Страдают ли фасеточные глаза от аллергии? — спросила я троицу бабочек. Они не ответили.

Погодите-ка. Я прищурилась. И действительно, одна из бабочек отличалась от остальных.

— Дискорд, — проворчала я.

— Что? — отозвался минидраконэкв. Его в пару сантиметров длиной змеистое тело на бабочкиных крыльях перепорхнуло на край моей тарелки. Несмотря на рот размером менее булавочной головки, его голос слышался весьма отчётливо. — Я разве не могу присоединиться к подруге за обедом?

— Последние несколько дней ты только и делал, что злоупотреблял нашей дружбой, — прошептала я. Нехорошо будет, если другие посетители увидят, как их принцесса спорит с бабочкой. Могут поползти слухи. — И чего это ты так выглядишь?

— Мне нравятся бабочки. Мои любимые паучки. Есть в метаморфозе нечто такое интересное. — Он медленно помахал крыльями, пощеголяв украшающими их цветастыми точками. — Было б у них ещё побольше зубов.

Вот это мне представлять точно не хотелось.

— Мы вчера говорили с принцессой Луной. Она сказала, что твои забавы со снами — пустая трата времени. Пони сами создают свои сны каждую ночь. Не существует никаких архетипов.

— Отрицать не буду, о снах Луна кое-что знает, — отозвался он, затем вспорхнул в воздух и начал выписывать восьмёрки у меня перед глазами. Некоторые посетители заметили моего необычного гостя и открыто глазели на нас. — Но я настроен оптимистично! Ранние результаты уже обнадёживают. Как тебе спалось прошлой ночью?

— Нормально. Вполне неплохо. Ничего особенного не снилось.

Дискорд не ответил, но, клянусь, я заметила, как на его крохотных губах промелькнула усмешка. Ещё немного поболтавшись в воздухе, он распался на части: крылья улетели в стороны, как лепестки цветка, подхваченные ветром, а тело исчезло в хлопке дыма. Я услышала низкий смех, который с тем же успехом мог быть стуком крови в моих ушах.

— Тоже мне дружелюбный, — буркнула я и посмотрела на двух оставшихся бабочек, проверяя, что они настоящие. Всё вроде было нормально. Я сделала несколько глубоких вдохов и сосредоточилась на сердцебиении. Медленнее. Медленно — это хорошо.

— Это что ещё такое было?

Неожиданный вопрос напугал меня, выдернув из размышлений. Посетители кафе вернулись к своим делам, а возле меня стояла другая пони, глядевшая на мою тарелку. Мне в нос проник приятный запах сена, пота и разгорячённой солнцем шерсти.

— Привет, Эпплджек. — Я пригладила копытом вставшие торчком перья. — Прости, задумалась.

— Ерунда. — Она села на стул напротив. Стол качнулся, и мои подруги-бабочки взлетели в воздух. Мы с Эпплджек молча смотрели, как они какое-то время порхали рядом, пока не сели обратно. — Я тебе не мешаю, не?

— Нисколько. Будешь что-нибудь заказывать? Я почти закончила, но могу посидеть за компанию.

— Не-а, перекушу потом на ферме. Но всё равно спасибо.

От моего бутерброда осталась только корочка. Я не собиралась её есть, однако, понимая, что глупо так просто бросать еду, взяла и принялась грызть.

— Как дела у твоих родных?

Эпплджек улыбнулась. Уж что-что, а разговоры о семье гарантированно поднимали ей настроение. Ну, и ещё разговоры о яблоках. Про них она могла говорить часами.

— Хорошо. Биг Мак на неделю уехал к Шугар Белль. Заодно собирается познакомиться с её родителями.

Важный этап.

— Как, по-твоему, у него всё пройдёт?

— Нормально, если опять язык не проглотит. Сама знаешь, каким он бывает. Но я думаю, что их с Шугар Белль сердца принадлежат друг другу, поэтому мнение её родителей особой роли не сыграет. Если они, как она, пони толковые и добрые, то Мак им понравится таким, какой есть.

Я кивнула, слушая лишь вполуха. Есть ли такое слово, каким можно описать печаль, которую чувствуешь, осознавая, что твои друзья растут, и ничего уже больше не будет так, как прежде? Я снова пригладила перья.

— Похоже, у них всё серьёзно.

— Агась. Того и гляди свадьбу сыграют. Или жеребёнка заведут.

Я удивлённо вскинула голову, но не потому, что никто из нас не знал, что Биг Макинтош спит с Шугар Белль, а из-за того, как буднично Эпплджек говорила об этих возможных событиях. Она могла быть весьма безжалостной, когда дело доходило до защиты чести семьи.

— У тебя есть предпочтения? — поинтересовалась я.

— Я, естественно, хотела бы, чтоб они сперва поженились. Бабуле хочется понянчить внучат. Эппл Блум хочет и побыть кобылкой с цветами на свадьбе, и стать тётей. От радости места себе не находит.

— Знаешь, а мне так и не довелось побыть кобылкой с цветами. Зато я тётя. Это приятно, рекомендую.

— Ага. Особенно приятно, когда не нужно самой заботиться о карапузах.

На этом наша беседа сошла на нет. У меня закончилась корочка, а от лимонада остались только подтаявшие кубики льда. Но я всё равно поднесла стакан к губам, лишь чтобы чем-то занять копыта.

— Эм, можно я у тебя кое-что спрошу? Кое-что личное. Если не захочешь отвечать, я пойму.

Эпплджек приподняла бровь:

— Валяй.

— Тебе последнее время не снилось ничего странного?

Она наклонила голову:

— А разве не все сны странные?

— Я имела в виду, были ли твои сны не такими, как обычно? Совершенно новыми.

Она задумчиво хмыкнула и поскребла край стола копытом, счищая вылезшие щепочки.

— Не знаю даже, сложно вспомнить. Они...

Я изогнула бровь:

— Да?

— Прости... всякие глупости в голову лезут. Нет, ничего странного мне не снилось. А почему ты спрашиваешь?

— Да пустяк, скорее всего. Очередные шуточки Дискорда. Но если увидишь во снах что-то странное, дай мне знать, хорошо?

— Ну, это я могу. — Она несколько секунд смотрела на меня, безмолвствуя с таким напряжением, на которое способны только земные пони. — А что насчёт тебя? У тебя всё хорошо?

— Да, нормально всё вроде.

Эпплджек снова хмыкнула, затем взяла мой стакан и, закинув в рот один из полурастаявших кубиков льда, захрустела им.

— У тебя глаза чуть покрасневшие. Аллергия?

— Кажется. — Неожиданно вспыхнувшее желание потереть глаза чуть не заставило меня вздрогнуть. Я едва сдержалась. — Сейчас же то самое время года, да? Кедры вроде зацвели.

— Наверное. До кедров мне дела нет. Слишком напыщенные. Будь кедры пони, они были бы единорогами.

Это... Я несколько раз моргнула, пытаясь придумать ответ, но ничего на ум не пришло: мне и самой были знакомы некоторые «напыщенные» единороги. Я свернула на другую тему:

— Ты Рарити не видела? Я заходила в бутик, но там была только Свити. И продаются ли где-нибудь в Понивилле золотые нитки?

— Золотые нитки? Никогда их не покупала. Думается, за таким лучше в Кантерлот.

Что ж, значит, Рарити вернётся лишь через несколько часов. Но у меня были на примете кое-какие пони, с которыми можно поговорить. Я оставила на столе стопку битов, и наш с Эпплджек разговор зашёл о более обыденных вещах, нежели о снах. Посетители в кафе приходили и уходили, а вскоре и мои подруги-бабочки упорхнули, несомые ветром.

«Я с трудом могла себе представить, чтобы какой-то пони — несовершенное, неуклюжее животное из плоти и крови — мог носить это великолепное творение».

Глава 5

Лес на пути к домику Флаттершай полнился благоуханием лета. К глинистому запаху земли примешивался пряный аромат дикого чеснока. Где-то на юге слышалось тихое журчание ручья. Я старалась держаться в тени, огибая пятна солнечного света, пробивающегося сквозь кроны вязов. Сбоку тропинки рос небольшой кустик щавеля, я нагнулась и сорвала его губами. Он был кисленький, с лёгкой горчинкой и просто восхитительный на вкус.

Остановившись у края лужайки, я ощутила какой-то новый запах — и остолбенела. Пахло железом и солью. Кровь. Я нахмурилась и огляделась. Впереди в траве виднелась тревожимая ветром кучка серого пуха и перьев.

Гм. Похоже, не все животные следовали правилам Флаттершай. Я обошла останки и приблизилась к домику. Зная теперь, куда смотреть, я увидела на покрытой травой крыше жёлтую фигуру моей подруги. Её длинные грива и хвост трепетали на лёгком ветерке подобно флагам. Подпрыгнув, я распахнула крылья и на восходящих с луга тёплых потоках воздуха поднялась на крышу. Пара рыжегрудых ласточек зацепилась за кончики моих крыльев и проехалась до самого верха, после чего нырнула в тень под щипцом.

Флаттершай навострила уши, когда я приземлилась рядом, затем чуть повернула голову и улыбнулась. Стаи птиц на этот раз рядом не было, вместо этого компанию ей составлял огромный чёрный ворон, стоявший примерно в метре от неё. Его клюв был размером практически с мою ногу. Я остановилась в нерешительности.

Флаттершай, должно быть, заметила.

— Всё хорошо, Твайлайт. Мистер Ворон — мой друг.

— Прости. — Я подошла ближе, стараясь не раздавить травинки, и устроилась возле неё — с противоположной стороны от ворона. — Он, э-э, немного меня напугал.

Она развернула голову обратно к лесу:

— Во́роны не так страшны, какими их представляют. Они очень умные и дружелюбные.

— Верно, — ответила я. — А ещё они едят мертвечину.

— Такова их природа, Твайлайт, — с нотками упрёка в голосе отозвалась Флаттершай, будто отчитывала нагрубившего жеребёнка. Она протянула ворону ногу, тот наклонил голову, изучая её так и сяк. Наконец, постучав по ноге клювом, он хлопнул крыльями и запрыгнул на неё, отчего та опустилась под его весом. — Он не выбирал, каким родиться, как ни выбирали ты, я или кто-либо другой.

Ну да. Мои перья встали торчком, я с силой пригладила их.

— Я видела останки птицы по дороге сюда. На самом краю луга.

Губы Флаттершай чуть искривились в гримасе недовольства.

— Знаю. Заметила утром. Когда найду, я обязательно отчитаю того, кто это сделал.

— Думаешь, это было то новое животное, которое ты высматривала раньше? — Я обратила взгляд на лес. Как всегда, его густые тени скрывали всё дальше нескольких метров — и казались уютно прохладными.

— Не знаю. Но раз уж она решилась подойти к моему дому за птицей, то могла хотя бы зайти поздороваться. Тогда бы я объяснила ей мои правила.

— Надеясь, что она прислушается?

— Большинство прислушивается. А кто нет — тем здесь не рады. — Она потёрлась носом о голову ворона, от такой близости её глаз к его клюву меня пробрала нервная дрожь. Но птица лишь потёрлась головой в ответ, на что Флаттершай прошептала что-то, чего я не расслышала. Захлопав крыльями и роняя линялые чёрные перья, ворон спрыгнул с её ноги и полетел в лес, быстро исчезнув в тенях.

Я проследила взглядом за его полётом, затем вздохнула:

— Прости, не хотела показаться такой мрачной. Как у тебя дела?

— Хорошо. Очень хорошо. — Она встала, широко раскрыв крылья, после чего снова легла на траву, устроившись настолько близко от меня, что её тёплый бок и крыло касались моих. Она потянулась и потёрлась своей щекой о мою. — А у тебя?

— Тоже хорошо, — улыбнулась я впервые с тех пор, как пришла сюда. Отсутствие ворона, кажется, разрядило обстановку. — Аллергия вот только напала. Надо будет взять где-нибудь глазные капли.

— Кедры цветут. Может, дело в этом?

— Возможно... — У меня в голове промелькнули воспоминания о прошлой ночи: мрачные грёзы о пустыне, о песчаной буре, о слепящем солнце. Я моргнула зудящими глазами, стараясь отогнать эти мысли. — Скорее всего, да. Но забудем об этом, ты, эм, помнишь, что я у тебя спрашивала на той неделе?

Мгновение подумав, она кивнула:

— Насчёт снов, да? — На мой утвердительный кивок он продолжила: — Ох, мне такое вчера снилось, Твайлайт! И это было настолько необычно, что я знала, что ты захочешь услышать об этом. Я была... — Она замолчала, её глаза расфокусировались, будто она смотрела на что-то вдалеке.

Я наклонилась вперёд:

— Да?

— Э-э. Глупость какая. — Она опустила голову и закрыла лицо копытами. — Я забыла.

Я невольно фыркнула:

— Это и со мной бывает. Мои сны порой такие реалистичные, что я чувствую, будто на самом деле до смерти напугана, горю или ещё что. Но даже когда они становятся кошмарными настолько, что будят меня, я забываю их уже через несколько секунд.

— И всё равно как-то глупо, что я забыла, — проговорила Флаттершай. — Я лишь помню, что не боялась. Меня окружала целая толпа пони, но, сколько бы много из них ни смотрело на меня, я не боялась.

Я положила копыто ей на плечо:

— Тебя по-прежнему пугает компания других пони? Ты же знаешь, что рядом с нами тебе не нужно бояться, верно?

— Знаю. И всё не так плохо, как раньше. Я помню времена до твоего переезда в Понивилль... Я больше не такая. Но мне до сих пор неуютно, когда я встречаю новых пони. Или когда говорю перед толпой. Или когда говорю с новыми пони перед толпой. Последнее — особенно. О, и ещё неуютно на вечеринках.

Я скрестила передние ноги и опустила на них подбородок, чтобы наши головы находились на одном уровне.

— Если ты можешь видеть сны, в которых не боишься быть среди пони, то, возможно, это знак, что тебе вовсе не стоит бояться.

— Или это просто сны.

— Или это просто сны, — согласилась я. Она не ответила, поэтому мы вернулись к созерцанию леса за домиком, высматривая в тенях малейшие признаки животного, которое, по уверению Флаттершай, там таилось.

---

Когда я вернулась вечером домой, Старлайт всё ещё занималась исследованиями. На столах, подушках и полу библиотеки лежали десятки открытых книг, в воздухе под действием её магии медленно вращалась небольшая галактика листков с заметками. Я пригнулась, чтобы не зацепиться за них рогом, и прошла к центру вихря.

— Привет, — сказала она, не поднимая глаз. — Есть успехи?

— Ну-у, — я села на свободный пятачок на полу возле неё, — возможно? Кому-то снились разные сны. Многие сказали, что не помнят. Такое ощущение, будто они вовсе не хотели отвечать. Я что, задаю не те вопросы?

— Сны — деликатная тема, — отозвалась Старлайт. — Они показывают нас с самой уязвимой стороны. Надо обладать определённой харизмой, чтобы убедить пони рассказать о них.

— Тогда, может, нам стоит поменяться?

— Ха, когда-нибудь — возможно. — Записав кое-что на листок, она закрыла книгу. — Знаешь, я ведь завлекала пони в Наш Город отчасти тем, что как раз убеждала их разговориться. Убеждала их открыться мне. Находила к ним подход. Но самое главное — выясняла всё, что их тяготит. Удивительно, сколько всего пони расскажут, если думают, что тебе не всё равно. — Её голова опустилась, сияние рога замерцало, отчего бумаги начали опускаться к полу.

— Ух... — Я не хотела напоминать Старлайт о прошлом, но теперь, когда напомнила, не знала, как её остановить. Я неуверенно шагнула к столу.

Она продолжала:

— А когда пони уже поделились с тобой самым сокровенным, пути назад нет. Их доверие к тебе — словно зацепившийся за их плоть крючок, ждущий, когда ты его потянешь. Они уже не могут сбежать от тебя. Ты полностью владеешь ими. — На её лице возникла гримаса отвращения, а в словах было столько ненависти к самой себе, что я чуть ли не физически ощущала её вкус.

Мне нужно было сказать хоть что-то. Что-то обнадёживающее, что-то забавное — лишь бы только снять неожиданно возникшее напряжение. После этого мы бы посмеялись, поделились информацией и притворились бы, что этого разговора не было. Но я промолчала. Я попросту не знала, что сказать моей ученице и моей лучшей подруге.

Поэтому слова продолжали течь из её рта.

— Пони очень легко манипулировать, если знаешь, какие демоны их терзают. Учитывая это, ты, надеюсь, понимаешь, почему мне не стоит быть той, кто будет ходить и расспрашивать других об их снах.

Я кивнула. На такое ответить было проще.

— Извини, я не хотела...

— Ничего, — раздражённо выдохнула она. Её рог вновь осветился, все упавшие бумаги поднялись в воздух, закружились возле неё и сложились в аккуратную стопку на столе. — Прости. Не знаю, зачем я всё это наговорила.

— ...Вполне нормально сожалеть о случившемся. — Я подвинулась и укрыла её плечо крылом. Оно всё распушилось, выдавая моё волнение, однако, исходя из моего недолгого опыта обладания крыльями, те, кто не был пегасом, не могли прочитать эмоциональное состояние по перьям. На эту тему, скорее всего, существовала статья в каком-нибудь из научных журналов. — Главное помни — всё это в прошлом. Ты изменилась, и мы все тебя простили. Включая пони из твоего... э-э, Нашего Города.

— Знаю, — вздохнула она и положила голову мне на плечо. — Спасибо за тёплые слова. Просто это весь день было у меня на уме, и мне нужно было выговориться.

— Друзья для того и созданы, так ведь?

— Ага. — Она какое-то время не двигалась, и я уже начала задумываться, не нужно ли мне что-то сделать, но тут она выпрямилась и отодвинулась. Я ощутила холод на плече, где раньше была её голова. — Прости, э-э, ещё раз. Но я, эм, лучше пока останусь здесь.

Что за странная перемена. Когда-то библиотека была моим безопасным убежищем. Сейчас же она стала таковым для Старлайт. Я покачала головой, отгоняя грустную мысль, и уцепилась за другую, которая точно её развеселит.

— Скажи, завтра же приезжает Трикси, так?

Лицо Старлайт просветлело:

— Да! Ты не против, если я завтра сделаю перерыв в изучении снов? Я хотела, э-э, побыть с ней.

Ну да, «побыть с ней». Что конкретно она подразумевала этой фразой, было понятно даже, выражаясь словами Рэйнбоу Дэш, принцессе-невинности вроде меня. На долю секунды я пала жертвой самой ужасной из эмоций — зависти; только предметом её была не Трикси, к которой я не чувствовала ни какой-либо привязанности, ни влечения, а тот факт, что даже бывшая некогда отъявленной злодейкой Старлайт смогла найти любимую, в то время как я тащилась по жизни в компании одних лишь книг. С вековыми чернилами мне везло больше, чем с жеребцами.

Но так же быстро я прогнала эту мысль. Я выше этого. У меня есть друзья, которыми я дорожу и которые дорожат мной в ответ. И одна из них сейчас нуждалась во мне.

— Разумеется, — махнула я крылом. — Можешь не торопиться. Уверена, она будет рада вновь увидеться с тобой.

— Ага. — На губах Старлайт заиграла маленькая мечтательная улыбочка. Её мысли витали сейчас совершенно в другом месте. — О, а может, она сумеет помочь нам с исследованиями?

— Эм. — Как бы подипломатичнее ответить. — Возможно?

Спустя мгновение Старлайт прыснула:

— Ну да, вряд ли. Но я всё равно сделаю ради неё перерыв.

— Не думаю, что это нам как-то повредит. — Я забрала заметки из её магической хватки и принялась просматривать их. — Как-никак, торопиться некуда: сны для исследований нам несёт каждая ночь, которых впереди безграничное количество.

---

Ночью мне снова снилась пустыня. Мне снилось, как я расширяла тень своими слезами. Мне снилось неимоверно яркое солнце. Мне снилась слепота.

И я проспала — да и почему бы нет? Старлайт взяла выходной, а чем я хуже? Титул «принцесса дружбы» всё равно не налагал на меня никаких обязанностей. Пока мир не стоял на пороге катастрофы или монстры не свирепствовали по всей Эквестрии, я могла распоряжаться своим временем как душе угодно. Я даже еду не готовила. Этим занимались Спайк или Старлайт.

К тому времени как я вылезла из постели, солнце уже высоко висело над горизонтом. Город за окнами балкона гудел звуками спешащих по своим делам пони. По ярко-синему небу лишь изредка проплывали несомые ветром облака. Очередной погожий день. Я прищурилась, глядя на это великолепие, затем поплелась в ванную.

Замок появился с уже установленным санузлом. Я, честно сказать, понятию не имею, как так получилось. Сущность гармонии что, интуитивно догадалась, что мне нужна ванная комната с громадной раковиной, платяным шкафом размером с мою детскую спальню и душевой кабинкой, в которой может целиком поместиться хуфбольная команда? Потому что именно это я и получила. Находясь здесь, я ощущала себя одинокой маленькой кобылкой.

Эта ванная явно создавалась с расчётом на аликорна гораздо крупнее меня. Мне на мгновение вспомнилось, как мама давным-давно подарила мне свитер, который был на несколько размеров больше. Мы все посмеялись, а папа сказал: «Подрастёт ещё».

Воспоминания. Я не в первый раз задумалась, как было бы хорошо, если б пони не были их вечными заложниками.

Ну, в замке по крайней мере был неиссякаемый источник горячей воды. Правда, откуда она бралась, мы не знали. Бака на крыше не было, как не было ничего, хотя бы отдалённо похожего на обычный водопровод. В душевой кабинке и над раковиной лишь торчали стильные медные лейки, сделанные в форме петушиных голов, откуда нескончаемым потоком лилась вода. И счёт за неё нам до сих пор не пришёл.

Я зашла в просторную кабинку и поворотом кранов пустила воду. Вскоре пар затуманил стекло, я позволила крыльям расслабиться, опустила их и склонила голову чуть ли не до самого кристального пола. Потоки воды уносили с собой вчерашнюю грязь и воспоминания о сне. День уже казался приятнее.

Только вот глаза мои зудели. Я подавила желание почесать их и запрокинула голову. Тёплая вода омыла мне лицо.

Раздался стук, дверь в ванную открылась. Облако пара устремилось наружу, запотевшие стеклянные стены душевой начали проясняться. Я встряхнулась и вышла из-под струй воды.

— Да? — позвала я.

— Прости, — послышался голос Старлайт. Раздался цокот приближающихся копыт, затем она приоткрыла стеклянную дверь и сунула в щель голову. — Я просто услыхала, что ты проснулась. Завтрак будешь? Мы уже поели.

— Буду что осталось, — пожала плечами я.

— Фрукты, значит. — Она недолго помолчала. — Ты в порядке? Выглядишь немного уставшей.

— Только встала, — ответила я, сумев сдержаться и не добавить «очевидно же». — Плохо спалось.

— Я приготовлю кофе. Будет ждать тебя на столе! — Она стремительно вышмыгнула из ванной. Вслед за ней лёгкой дымкой закружился пар.

— Всё дразнишь! — крикнула я ей вдогонку, но губы мои всё равно растянулись в улыбке. Кофе — это хорошо, но ещё лучше, когда есть друг, готовый тебе его сделать.

Глава 6

Когда я всё ещё слегка мокрая после душа явилась на кухню, там меня дожидались Старлайт и обещанный ею кофе. А ещё там находилась синяя единорожка, бывшая без своих плаща и шляпы, зато с довольной ухмылкой на лице, которую она обратила на меня, как только я спустилась по лестнице.

— Трикси! — натянуто улыбнулась я. — Рада видеть тебя! Как прошла твоя поездка?

— Недурно, — провозгласила она. — Как и всегда, благодарным поклонникам, желавшим видеть моё представление, не было числа. Однако такова, знаешь ли — хотя откуда тебе знать, — гастрольная жизнь: каждая ночь наполнена толпами, скандирующими твоё имя и умоляющими показать чудеса феноменального магического искусства. Это приятно, пускай и утомляет. Быть настолько поразительной прямо выкачивает из меня все соки! Последние несколько ночей меня поддерживала одна лишь мысль о возвращении в Понивилль. Есть кое-что, чего в дороге сделать попросту невозможно. Как раз ради этого я приезжаю сюда, — повернув голову, она улыбнулась Старлайт.

Та засмеялась. Потом покраснела, будто шестнадцатилетняя кобылка. Я закатила глаза.

— Да, что ж, хорошо, что ты вернулась. — Я отошла к своему кофе и сунула нос в кружку, глубоко вдохнув замечательный аромат горячего напитка. Последние оставшиеся заторможенные нейроны моего мозга наконец ожили, я сделала большой глоток драгоценной влаги, которая обожгла мои губы и рот, но мне было плевать. Мир вдруг переменился в лучшую сторону. Меня перестало волновать даже присутствие в замке Трикси. Фальшивая улыбка на моих губах сменилась настоящей: — Можешь оставаться, сколько захочешь, конечно же. У нас полно гостевых комнат.

— М-м, спасибо, но Трикси сомневается, что воспользуется ими. — Она кинула в рот землянику из чашки и громко сжевала её. — Я, наверное, буду спать в фургоне. Или ещё где-нибудь.

— Сперва мы пойдём погуляем, — сказала Старлайт, сев рядом с Трикси и тоже взяв ягоду. — Проведаем друзей, прошвырнёмся по магазинам и всё такое прочее. Может, зайдём ещё в спа-салон.

Всё описанное ею было отличным времяпрепровождением. Особенно спа-салон. Прошло уже немало времени с тех пор, как я была там с Рарити, так что можно было бы без зазрения совести увязаться за ними. Тем не менее это означало, что придётся на несколько часов отвлечься от исследований, от моих книг или от расспросов пони об их снах. Несколько часов бесполезных разговоров, сдобренных неловкими паузами.

— Это всё звучит привлекательно, и мы это сделаем, — сказала Трикси, опрокинув чашку с земляникой себе в рот и быстро прожевав ягоды. — Но вначале Трикси должна кое-что показать Старлайт в её фургоне. Идём!

— О? — Старлайт встала. — Что... ох. О-о! Ха-ха, да, нужно, э-э, глянуть кое на что. В твоём фургоне. Мы скоро вернёмся. Но если нет, эм, не ищи нас.

И вот опять у меня в груди вспыхнул огонёк зависти. Прежде чем я успела его подавить, он заставил меня спросить:

— Трикси, у тебя последнее время были необычные сны?

Трикси резко остановилась, шаркнув копытами по кристальному полу, и повернулась ко мне так быстро, что грива хлопнула её по щеке. Она уставилась на меня, открыв рот. Старлайт замерла возле неё.

— Я... — Трикси моргнула. — Нет. Нет, конечно. С чего это ты задаёшь такой... такой глупый вопрос?

— Просто кое-что изучаю, — отозвалась я, не обращая внимания на нахмуренный взгляд Старлайт в мою сторону. — Если заметишь что-то необычное, пожалуйста, расскажи Старлайт или мне.

— Трикси расскажет. — Она какое-то время неподвижно стояла и глядела меня; я ждала, не добавит ли она ещё что. Но в конце концов Трикси тряхнула головой и, развернувшись, пошла к выходу, махнув Старлайт хвостом, когда проходила мимо.

Старлайт подождала, пока Трикси не уйдёт дальше по коридору, затем буркнула:

— Умеешь же ты создавать настроение.

— Прости, не знала, что она так отреагирует. Как думаешь...

— Да, — шумно выдохнула Старлайт. — Спрошу попозже. Со мной она будет более открытой.

Эвфемизм? Мои уши дёрнулись.

— А тебе ночью что-нибудь снилось?

— Мне... Да, я снова была в...

— Старлайт! — эхом отразился от кристальных стен голос Трикси. — Трикси тебя терпеливо ждёт!

— Потом поговорим, — произнесла я. — Спешить некуда, помнишь?

— Ага, некуда. — Рог Старлайт осветился, и она исчезла во вспышке магии, оставив меня одну на кухне.

Ну, не совсем одну. Со мной ещё был кофе. Я взяла кружку и направилась в библиотеку.

---

Где-то после полудня начались странности.

Я махнула копытом на исследование объективной стороны снов. У меня в библиотеке были работы с самыми свежими открытиями в области онейромантии, однако современное изучение сновидений было сосредоточено на постижении того, как они возникали. После возвращения Луны учёные умы вновь открыли древнее искусство чтения снов, создав богатую почву для гадания и прорицания.

Я отложила эти книги, убрав в тележку, чтобы расставить по полкам позже, и отправилась в секцию психологии. Именно психологи первыми предложили архетипы, написали о них и больше всех верили в их существовании. Я наугад выбрала одну книгу, коей оказалась «Архетипы: язык снов», и принялась читать, как обычно, погрузившись в неё с головой.

Что-то пощекотало моё ухо. Я дёрнула им, отгоняя ощущение. Однако через несколько секунд оно вернулось, вынудив меня опустить книгу.

В библиотеке шёл снег. Лёгкая пороша неслась по кристальному полу и грудилась возле стеллажей. Снег таял, касаясь моей шерсти, и оставлял после себя горошины воды, впитывающейся в волоски. Моего носа достиг тонкий аромат первоцвета.

А-а.

— Луна?

— Должно быть, это весьма увлекательная книга, Твайлайт Спаркл, — произнесла принцесса ночи, возникнув в библиотеке словно из воздуха, как если бы прошла через дверной проём на границе восприятия. Одно мгновение я была одна, а в следующее — она уже кралась между высоких стеллажей, сливаясь с тенями подобно пантере. Она то появлялась, то снова исчезала. Лишь ритмичный звон серебряных подков по кристальному полу выдавал её присутствие. — Мы здесь уже несколько минут.

Я привстала, проявляя вежливость по отношению к другой принцессе:

— Прости, на меня так книги влияют. Тебе принести чего-нибудь: кофе, чаю?

Луна бурей вылетела из-за стеллажей, порыв теней и ветра заставил меня отвернуться. Когда я повернулась обратно, она уже сидела рядом со мной на вышитой серебром атласной подушке, которой среди моих точно не было.

— Благодарю, но откажусь. От них я лишь буду дольше бодрствовать, а мне хочется поскорее отправиться спать и не терпеть это неприятное время суток. У тебя, полагаю, всё хорошо?

— Да, вполне. — И именно в этот момент мои глаза решили зачесаться, я сдержалась, чтобы не зажмуриться, вместо этого несколько раз моргнув. — А у тебя как?

— Безупречно. — Из уст Луны это звучало не проявлением высокомерия, а обычной констатацией факта. — Но нас беспокоит Дискорд.

Я сглотнула:

— Он же действительно что-то сделал с нашими снами, да? Ты это видела?

— Верно, что-то изменилось, но что именно — не знаю. Я должна его найти.

— Удачи с этим. — Я закрыла книгу, пока лёгкий снежок не испортил страницы. Глянув вверх, я не обнаружила облаков; снежинки будто появлялись из ничего. Больше всего их падало около Луны, и они не таяли от соприкосновения с её шерстью. — Он явился мне на следующий день после нашего с тобой разговора, но отыскать его не получится, если он сам этого не захочет.

— О, он всегда хочет, чтобы его нашли, Твайлайт Спаркл. Все его действия направлены на привлечение нашего внимания, а какой смысл ему утруждать себя, если он не будет поблизости, чтобы этим вниманием насладиться? Научись пони его игнорировать, он, думаю, исчезнет вовсе.

— Он сказал, что больше не будет так делать. — Мысль о его двуличии заставила меня нахмуриться. — Когда мы его освободили, он пообещал, что не будет вредить пони! Он должен был исправиться!

— Вполне вероятно, он полагает, будто никому не вредит, — ответила Луна. — Его восприятие реальности искажено настолько, что лежит за пределами как твоего понимания, так и моего. Я уже чувствую, как мир грёз меняется. Что бы он ни сделал, это обратило сновидения пони в нечто совершенно иное. Будет ли это им во благо или же в худо — сказать я пока не могу.

— Мы можем уговорить его остановиться. Можем заставить его это сделать.

— Не исключено, что до этого дойдёт. Я сомневаюсь, что он покажется мне, Твайлайт Спаркл, так что, когда увидишь его в следующий раз... — Тут Луна замолчала, наклонив голову. Её уши беспрестанно двигались, она встала и принюхалась.

— Э-э... — я тоже встала, — в чём дело?

— Ты разве не чувствуешь? Здесь несёт его магией. — Меня на мгновение ослепила тёмная вспышка, в которой исчезла Луна. Порыв холодного воздуха и звон серебряных подков по кристаллу пришли откуда-то из глубины библиотеки.

Я зашагала на звук.

— Луна?

— Сюда, — донёсся её голос за несколько стеллажей от меня. Я побежала со всех ног и в одном из проходов между рядами обнаружила Луну, держащую магией книгу. 

Она передала её мне:

— Его работа?

Я осторожно взяла её. Это была толстая книга в деревянном резном переплёте, который украшало выполненное из сусального золота стилизованное солнце. Однако самым странным в ней был арбалетный болт, торчащий из корешка. Древко вошло в книгу почти до самого оперения. Я подёргала болт, но он застрял намертво.

— Одна из его шуточек, — ответила я. — Кое-что, что он сказал Старлайт несколькими днями ранее. — Я мысленно добавила порчу книг в список проступков, за которые он должен ответить.

Хмыкнув, Луна посмотрела на переплёт, затем тихо фыркнула:

— Дай догадаюсь, «не стреляй в гонца»?

— Да, а как ты... — Я опустила взгляд и прочитала название книги, написанное на одном из вариантов староэквестрийского. У меня ушло мгновение, чтобы мысленно перевести его. — Ох, ну конечно.

«Посланники Пресветлой: история». Я подняла глаза, желая спросить Луну, не читала ли она её прежде, но обнаружила, что снова одна. Из тёплого воздуха упали последние снежинки и начали таять.

---

Пообедав и выйдя наконец на улицу, я заметила под одним из навесов замка припаркованный фургон Трикси. Судя по его свежевыкрашенным бортам и позолоте вдоль краёв, она по-прежнему неплохо зарабатывала. Мне показалось, будто из фургона донеслись шепотки, но, зная, что Трикси не из тех пони, что шепчут, я решила, что это мне просто послышалось.

Когда я пришла к бутику, он был открыт. Рарити находилась внутри и напевала какую-то негромкую, смутно знакомую мелодию. Она коротко помахала мне, когда я вошла, после чего вернулась к платью, стилизованному под крылья бабочки.

За ночь оно увеличилось в размерах. С бедёр ниспадали новые рюши с чешуёй, скрывая бока и бёдра поникена. Я молча наблюдала, как Рарити с точностью швейной машины целую минуту пришивала очередную оранжевую чешуйку. А таких на платье были тысячи. Мой разум взбунтовался, когда я попыталась мысленно прикинуть, сколько всего на это ушло времени.

— Поразительно, — прошептала я.

— Пока нет, — мотнула головой Рарити. — Видела бы ты образ у меня в голове, Твайлайт, ох... Ну, возможно, ещё увидишь, если я закончу это платье.

— Что ты будешь с ним делать?

— Продам, разумеется. — Её неожиданный и незамысловатый ответ ошеломил меня, что должно быть, отразилось на моём лице. — Моя страсть — создание нарядов, дорогая, а не коллекционирование. Если бы я хранила каждое платье, которое нахожу прекрасным, мне бы понадобился отдельный склад. Как только творец создаёт нечто, он должен с этим расстаться. А если своими творениями он зарабатывает себе на жизнь, то тем более следует продать.

— Прости. Ты права, конечно же. — Я шагнула к платью и протянула ногу. Когда Рарити кивнула, я осторожно провела надкопытьем по чешуйчатой груди. Весь наряд переливчато засверкал, когда чешуйки задвигались. — Мне просто... трудно взять в толк, как можно вот так запросто продать такую прелесть. Не знаю даже, смогла бы я решиться на такое.

— У многих так, Твайлайт. Однако большинство творцов принимают то, что должны навесить ценники на любимые вещи и расстаться с ними, если, конечно, не желают голодать. Расставание всегда болезненно, а тех творцов, которые не готовы на это пойти, мы зовём любителями.

— Вот как. — Я обошла платье, дабы одновременно и рассмотреть его со всех сторон, и выгадать немного времени, дабы поразмыслить. — А это когда-нибудь становится легче.

— Да. Мы зовём таких творцов шлюхами.

— Рарити!

— Шучу, — улыбнулась она. — Или же нет? Разве не кажется, будто в творцах, слишком легко поддающихся зову денег, есть что-то неприглядное? Быть может, я считаю их проститутками лишь затем, чтобы самой не пойти той же дорожкой. Чтобы никогда не забывать, что мне должно быть жаль расставаться с чем-то вроде этого даже за все деньги мира.

— Э-э. — Я поломала голову над ответом. — Я не считаю тебя проституткой.

— О-о, льстишь, дорогая, — махнула она мне хвостом, затем подошла к дивану и села. — Итак, что привело тебя в бутик? Кроме, естественно, желания увидеться со мной.

Я села рядом с ней. Вместо чая она предложила лимонад, который налила мне и себе. Резкий и кислый вкус прохладного напитка как нельзя лучше подходил для жаркого летнего дня. Одним глотком я осушила сразу полстакана.

— Сны.

— Опять?

— И снова. Дискорд что-то сделал с тем, как пони видят сновидения, и это... — Я замолчала. У меня во рту вдруг пересохло, несмотря на добрую порцию лимонада. — Ты последние несколько ночей не замечала ничего необычного? Может, видела какие-нибудь странные сны?

— Все сны странные. Мы же уже говорили об этом.

— Ну, да, но... брось, Рарити. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты говорила, что тебе приснилось это платье, так? А что ещё тебе снилось?

— Обычно я на такие темы не разговариваю. — Она отпила лимонаду, после чего отклонилась на спинку дивана и посмотрела на меня, только более внимательно, чем обычно. Её взгляд пронзил меня насквозь, прочитав быстро и тщательно в присущей всем публичным пони манере, какой мне никогда не достичь. — Ты ведь серьёзно, да? И это тебя очень волнует.

— Мы с Дискордом имеем дело, волнения заслуживает всё, что как-то к нему относится. Вмешалась даже Луна.

— Тогда нам вряд ли стоит беспокоиться. Принцесса Луна всегда казалась мне весьма способной кобылой. Если Дискорд суёт свой нос в её царство, она уж точно поставит его на место.

— Надеюсь. — Я покатала стакан в копытах. Из-за выступившего конденсата он стал весь скользкий, так что я взяла его магией. — Но я хочу ей с этим помочь, а это значит, нужно выяснить, что именно он наделал.

— Ладно. — Она испустила настолько тихий вздох, что я не знала, послышался он мне или нет, и перевела взгляд на платье на противоположной стороне помещения. — Последний раз мне снилось, как я что-то плела. Что-то огромное, поразительное и сложное. Правда, конца этому не было. Я просто продолжала бесконечно прясть это нечто. И в мою нить постоянно попадали бабочки. Всё остальное было размытым, непостоянным и невозможным, какими всегда и бывают сны, однако бабочки были настолько отчётливыми, что казались настоящими. Такими же настоящими, как вон то платье. Я помню, что была очарована их красотой, причём настолько, что хотела ловить их ещё и ещё. Как думаешь, что это означает?

— Эм. — Я мысленно пробежалась по выдержкам из «Архетипы: язык снов» и ответила: — Тебе нравятся бабочки?..

— И это всё? — приподняла бровь Рарити.

— Я не пытаюсь толковать сны. Я лишь хочу разузнать, меняются ли они и что произойдёт с пони в конечном итоге. Работать с чем-то настолько расплывчатым очень... тяжко, Рарити.

Она подвинулась ближе и накрыла моё копыто своим.

— Я понимаю, дорогая. Прости. Мне известно твоё отношение к науке и тому подобному. Постарайся сильно не беспокоиться на этот счёт, хорошо? Я в порядке, Свити Белль в порядке, сны всегда немного странные, и... — Она замолчала. Её лицо было в каких-то тридцати сантиметрах от моего, она глядела мне в глаза так пристально, что я начала чувствовать себя неуютно. — У тебя всё нормально, дорогая? Выглядишь так, будто недавно плакала.

— Ох, это. — Я изобразила улыбку. В груди защемило. — Нет, просто у меня глаза последнее время зудят. Обычная аллергия.

— Гм, — нахмурилась она, затем кивнула. — Попробуй листья белокопытника. Они должны помочь. У Флаттершай, скорее всего, найдутся.

Я кивнула. Щемящее чувство отступило.

— К ней и пойду. Всё равно собиралась снова повидать её сегодня.

Ну, так, по крайней мере, я хотела сделать, только вот, когда я пришла к Флаттершай, дома её не оказалось.

Глава 7

Отсутствию Флаттершай наверняка была куча вполне разумных объяснений: бегала по делам, проведывала чью-то заболевшую зверушку, вышла перекусить, решила сходить в спа-салон, болтала с нашими друзьями. И это хорошо, напомнила я себе, что ныне она могла преодолеть робость настолько, чтобы гулять в одиночку. Какой-никакой, а прогресс.

Но всё же я не могла удержаться от волнения, неприятно скрутившего мой живот.

Я взлетела на крышу, надеясь найти там Флаттершай. Небольшой участок травяной кровли был немного примят, повторяя очертания пегаски, лежавшей здесь на животе, однако сама пегаска отсутствовала. Не было видно ни птиц, ни насекомых, ни каких-либо других лесных обитателей — лишь одна я находилась на крыше и щурилась под слишком ярким солнцем.

Ветер переменился, задув со стороны леса на краю луга, и принёс с собой новые запахи — листьев, мха и чего-то похожего на кровь. Нахмурившись, я поглядела на укрытые тенями промежутки между деревьями.

— Флаттершай! — позвала я во весь голос. — Ты там?

Только ветер ответил мне, ласково потрепав перья и соблазняя к полёту. Я раскрыла крылья, поймав восходящие потоки, и воспарила на несколько десятков метров вверх. С такой высоты моему взору предстал лес, простирающийся на многие километры к югу; я видела бесконечное море деревьев, скалы и искажённые летним маревом далёкие горы.

Солнце было слишком ярким. Я зажмурилась и сложила крылья. На мгновение мой желудок поднялся к горлу от ощущения падения, но я легко приземлилась на крышу дома. Ещё несколько перелётов, и я оказалась внизу, в благодатной тени его стен.

В окнах было темно, дверь — закрыта. Я постучалась и, не дождавшись ответа, открыла её.

— Флаттершай!

Никого — лишь темнота. И не было слышно даже шуршания её животных, реагирующих на гостя. Я осторожно ступила внутрь. Повернувшись к лестнице, находившейся в нескольких шагах от двери, я позвала ещё раз:

— Флаттершай!

На стропилах что-то зашевелилось, заставив моё сердце подпрыгнуть. Я глянула вверх и заметила десятки смотревших на меня маленьких глазок, сверкающих подобно самоцветам. Послышалось царапанье когтей и хлопки крыльев, и на кухонный стол с дребезжанием столовых приборов и подскочивших чашек приземлился огромный ворон, который был с нами на крыше во время моего прошлого визита.

Всего лишь безобидная птица. Я мысленно пожурила себя за пустые страхи и подошла к ворону, остановившись, правда, на некотором расстоянии. Так далеко, чтобы его большой клюв не смог достать моих глаз в мгновение ока.

— Здравствуй, мистер Ворон. Где твоя хозяйка?

Он издал низкую трель. У воронов весьма широкий голосовой диапазон, а некоторые даже способны имитировать речь пони. Неловко пропрыгав по столу, он приблизился и посмотрел на меня. Даже я, пони, которая почти ничего не знает о животных, видела в его глазах проблески интеллекта. Я протянула ногу, как тогда сделала Флаттершай.

Ворон наклонил голову, изучая предложенную конечность. Он снова выдал трель, что-то невнятно пробормотал и, вытянув шею, тукнул клювом по копыту. По ощущениям было похоже на стук в дверь. Увидев, что я не убрала ногу, ворон прыгнул ещё ближе и ласково по-кошачьи потёрся головой и клювом о моё надкопытье.

На шерсти осталось пятно крови. Я поморщилась и убрала ногу. Ворон с любопытством наблюдал за мной.

— Флаттершай, — проговорила я. — Она здесь?

— Да.

Горда сообщить, что я не закричала — лишь несильно взвизгнула и резко развернулась навстречу раздавшемуся позади меня голосу. Напуганный ворон захлопал гигантскими крыльями и взлетел к потолку, опять устроившись на стропилах. На меня упали несколько линялых чёрных перьев.

— Флаттершай! — Вырвавшийся у меня смешок был отнюдь не из-за веселья. — Прости. Ты меня немного напугала.

Она улыбнулась:

— Извини, я не ожидала увидеть дверь открытой и кого-то у себя на кухне.

Ах да, вторжение без спросу.

— Э-э, прости. Я стучалась, но никто не открыл, а когда проверила крышу, тебя там не было, поэтому я решила заглянуть внутрь и проверить, не занята ли ты чем-то громким, из-за чего не слышала мой стук; но в доме было темно и казалось, будто никого нет, так что я немного разволновалась и... — Спохватившись, я замолчала, переводя дыхание. Опять я начала тараторить. Я принцесса, а принцессам такое не к лицу. Я глубоко вздохнула, затем ещё раз.

Прежде чем я успела окончательно изойти на нервы, Флаттершай потянулась ко мне, прижала свою щёку к моей и прошептала:

— Всё хорошо, Твайлайт. Я всегда рада тебе у себя дома, независимо от того, здесь я или нет, — тебе и всем остальным друзьям.

И в тот же миг все мои глупые страхи улетучились. Я ощутила, как губы растягиваются в нелепой улыбке, и ответила на ласку Флаттершай. Её грива пахла полевыми цветами, свежим потом и землёй.

— Ты была в лесу, — сказала я.

— Да. — Обойдя меня, она приблизилась к столу, поправила разбросанные вороном столовые приборы и смахнула перья к остальным на полу. — Снаружи замечательный день, да и лес очень спокойный.

— Искала то новое животное?

— Она всё ещё там, — кивнула Флаттершай. — Я временами замечаю оставленные ею следы: сломанные ветки и тому подобное. Иногда — остатки пищи.

— В смысле?

— Хищники редко поедают добычу полностью. Некоторые части несъедобны.

Ох. Я сглотнула. Мне послышалось, будто где-то вверху на стропилах прыгал ворон.

— Ты узнала, что это за животное?

Флаттершай отрицательно покачала головой. Впервые на её лице возникла лёгкая гримаса недовольства: между бровями пролегли еле заметные морщинки, уголки губ самую малость опустились вниз.

— Нет. Она, думаю, очень умна, а вдобавок ещё застенчива. Животным свойственно такое поведение, если они не привыкли к пони.

— Ну, уверена, что ты её скоро отыщешь, — поспешила я утешить свою подругу. Всё что угодно, лишь бы вернуть ту улыбку. — Скажи, а у тебя, случаем, не найдётся белокопытник?

Флаттершай моргнула, сбитая с толку внезапной сменой темы разговора, затем понимающе ахнула:

— Тебе для глаз? Кажется, был! Минуточку. — Она сорвалась с места жёлто-розовой молнией, выскочила за дверь и забежала за угол дома, да так быстро, что уследить было невозможно. Послышался звук открывающегося погреба и грохот чего-то упавшего.

Спустя минуту действия повторились, только в обратном порядке. Флаттершай поставила на стол небольшую стеклянную баночку, закупоренную сургучом. За мутными стенками виднелись толстые сочные листья округлой формы с крохотными шипами — как помесь толстянки и падуба. Я приподняла бровь.

— Мне их несколько месяцев назад дала Зекора, чтобы помочь справиться с сенной лихорадкой, — объяснила она. — Сожги листья и добавь чуток получившейся смолы в любой напиток. Лучше всего подходят горячие вроде чая. Это поможет твоим глазам, а ещё при отравлении ядовитым плющом, случись у тебя такая беда.

Я взяла баночку магией и аккуратно положила в сумку.

— Спасибо. — Одних лишь слов казалось категорически недостаточно, так что я потянулась вперёд и потёрлась о её щёку своей.

Она ответила на жест, сияя улыбкой.

— Не за что. Тебе нужно что-нибудь ещё?

Вообще, да.

— Ты Дискорда не видела?

— Последний раз — до того, как началась эта проблема. — Судя по её тону, проблемой ей это особо не казалось. Однако она просто не воспринимала Дискорда так же, как я, и не слышала предупреждений Луны. — Но если я его увижу, дам знать, что ты хочешь поговорить.

— Он и так это знает. Скажи ему, что он должен с нами поговорить. А ещё лучше, пускай прекратит лезть в сновидения пони. Это намного опаснее, чем ему кажется. Уже даже Луна вмешалась.

Её ушки стали торчком, а глаза расширились:

— О нет! У него неприятности?

Да, и ещё какие. На его месте у любого были бы. Но разве можно чем-то пригрозить духу хаоса?

— Нет. Но будут, если он продолжит свои делишки.

Флаттершай чуть слышно притопнула копытом:

— Тогда я обязательно скажу ему! Скажу, что больше никаких чаепитий, пока он снова не станет вести себя хорошо!

Ну, видимо, пригрозить всё же было чем. Всё сводилось, как и говорила Луна, к его желанию привлечь к себе внимания. Быть может, я неверно подходила к решению этой проблемы, и следовало плюнуть на мои бесполезные исследования, вернуться в библиотеку и тихо-мирно читать книги, а там, глядишь, всё само собой придёт в норму. Так, наверное, мне и нужно было поступить.

Ага, как же.

— Спасибо, Флаттершай. Это очень смело с твоей стороны, — улыбнулась я, и, Селестия мне в свидетели, на этот раз улыбка была стопроцентно искренней. — Тебе, э-э, необычного ничего не снилось?

Она мотнула головой:

— Мои сны скучные, Твайлайт, ты же знаешь. Я их не помню. Мне снятся просто... образы. Странные идеи, лишённые всякого смысла, которые мигом забываются.

— Ну да. Если, конечно, ты не спишь с... то есть рядом!.. Если не спишь рядом с кем-то! Ха-ха. Ох... — Я прямо остолбенела, когда у меня в голове возникла одна крохотная идейка. Безобидная проверка. Только ради науки! Дружеское предложение. Мы, девочки, раньше уже делили друг с другом постели. В этом нет ничего предосудительного. Молодые кобылки делают так постоянно. Да и жеребцы, скорее всего, тоже. Вероятно. Я не знала ни одного жеребца, у кого смогла бы осмелиться спросить нечто настолько откровенное, так что эта крупица знания навсегда останется вне моей досягаемости. Но вот Флаттершай... я бы могла попросить её, и она наверняка согласится. Я уже даже представляла себе её тело возле моего на матрасе и её лёгкий запах — полевых цветов и свежего пота. Какие грёзы увидела бы она в моей компании? А какие увидела бы я?

Она захихикала, вырвав меня из размышлений.

— Из твоих уст это звучит прямо совсем непристойно, Твайлайт. Но я понимаю, насколько важны для тебя все эти дела со снами, поэтому, если мне приснится что-то странное, я обязательно дам тебе знать.

Ох. Ну, так тоже можно. Я сглотнула.

— Замечательно! Отлично!

— Это наименьшее, что я могу сделать. — Флаттершай вытянула крылья, разминая мышцы. — А теперь, если ты не против, я вернусь в лес. Хочу поискать свою новую подругу, пока солнце не село.

Мы перекинулись ещё парой слов, но у меня не было желания задерживать её, так что я снова потёрлась о щёку своей и вышла вслед за ней наружу. Она закрыла дверь, помахала мне и улетела в лес.

Я прищурилась. Неужто солнце стало ярче за время моего пребывания в доме? По ощущениям было именно так. Я подняла ногу козырьком к глазам и шла так, пока не достигла укрытой тенями вязов тропинки в Понивилль.

---

Я отрезала квадратик фольги размером примерно с моё копыто и положила на него пухлый листочек белокопытника. Под завязку наполненный маслами, он задрожал подобно желе. Я сморщила нос от исходящего от него горького запаха. Ну, лекарству необязательно хорошо пахнуть.

К счастью, в моей лаборатории была вытяжка. Я закрепила фольгу с листиком на держателе над бунзеновской горелкой, выкрутила огонь на максимум и принялась ждать. Листок потрескивал и шипел выгорающей зеленью, пока на фольге не осталась вязкая чёрная лужица. Я сняла фольгу с горелки и дала смоле остыть.

Не знаю насчёт остальных, но я в приготовлении средств народной медицины использовала науку.

Выйдя из библиотеки, я услышала доносящиеся из кабинета возле кухни приглушённые женские голоса. Принадлежали они наверняка Старлайт и Трикси, вернувшимся после долгого дня хождений по магазинам и визита в спа-салон, а также интимных отношения, про которые я уж точно не думала. На несколько минут гудение пламени под чайником и тихий свист пара заглушили их голоса. Я заварила обычный жасминовый чай, вполне подходящий для начала вечера, и добавила в горячую воду немного смолы белокопытника. Она растворилась мгновенно, оставив после себя лишь едва заметный горький запах, почти неразличимый на фоне цветочного аромата чая.

— Есть кто? — громко сказала я, прежде чем войти в кабинет. Негоже было бы зайти в тот момент, когда они слишком уж наслаждаются компанией друг друга. Если ж они хотели уединения, тогда не стоило занимать одну из открытых зон замка, и поэтому я задержалась перед дверью всего на пару секунд.

Выяснилось, беспокоилась я зря. Вместо занятий какими-то непристойностями они сидели рядышком на диване и читали журнал. Образ довершали исходящие лёгким паром чашки и тарелка с кусочками нарезанного яблока.

— О, привет, Твайлайт, — улыбнулась Старлайт, помахав мне. — Хочешь к нам? Трикси как раз показывала мне свои новые фокусы.

— Надеюсь, неопасные в закрытом помещении? — Я могла только представить, какой урон могло нанести одно из шоу фейерверков Трикси в такой маленькой комнатке. 

— Нисколько, принцесса, — ухмыльнулась Трикси. — Готовься удивляться самому виртуозному представлению колдовского искусства из всех, когда-либо виденных тобой! — Её голос приобрёл сценические интонации, достаточно мощные, чтобы заполнять собой пространство и резонировать у меня в груди. Она протянула копыта и повернула их, показывая, что они пусты.

Вот только пустыми они не были. В них внезапно оказалась колода карт. Ни свечения магии, ни использования потайных карманов — колоды сперва не было, а потом она просто появились. Я моргнула и хотела было спросить Трикси, как у неё это удалось без явного использования рога, но она уже принялась её тасовать. Карты сливались одна с другой, пока она стремительно разделяла их и перемешивала.

— А теперь не будет ли моя прелестная помощница столь любезна, чтобы снять колоду? Дабы недоверчивые пони не заподозрили Трикси в жульничестве. — Удерживая колоду карт на копыте, она протянула её Старлайт, которая, захихикав, отделила магией несколько карт сверху и перенесла их под низ. 

Трикси забрала колоду и разложила карты веерообразной дугой на столе, причём промежутки между каждой совпадали идеально. Я бы и за час не смогла разложить их так, как она — одним движением копыта.

— Пожалуйста, выбери одну. Взгляни на неё, запомни, а потом положи на место. И не говори Трикси, что это за карта.

О, участие зрителя? Ладно. Я оглядела карты, выискивая малозаметные отличия в рисунках рубашек — любые подсказки о том, как она могла догадаться о моём выборе.

Трикси заметила и закатила глаза:

— Мнительная какая. Так лучше? — Она полностью отвернулась и закрыла лицо копытами.

Я выбрала случайную карту примерно из середины и осторожно вытянула, но не совсем, а так, чтобы можно было чуть приподнять её и разглядеть лицо. Четвёрка цепей. Я сунула карту обратно и для верности встряхнула стол, перемешивая остальные. Удачи ей с отгадыванием.

— Выбрала? Отлично. — Трикси повернулась обратно, собрала карты и начала ими манипулировать: складывала, стучала и тасовала так и этак со всё той же молниеносной скоростью, что и прежде. Попутно она говорила: — Ты же запомнила свою карту, да? Выйдет ужасный конфуз, если ты забыла! Да что там, это, скорее всего, испортит представление ещё до его начала!

— Запомнила, не волнуйся, — отозвалась я. Нельзя было спускать глаз с её копыт. Плевать на остальную часть фокуса — один её способ тасовки при помощи копыт сам по себе был волшебным.

Трикси перемешала колоду последний раз и положила её посреди стола между нами. Три раза постучав копытом по верхней карте, она поводила над ней ногами и объявила:

— Удивляйся же, ибо эта не твоя карта!

Она перевернула её. Девятка тайн.

Я медленно поаплодировала:

— Поразительно.

Трикси улыбнулась ещё шире:

— Мы ещё не закончили, принцесса, поскольку это тоже не твоя карта! — Следующей перевернутой был ангел звёзд

Я дёрнула плечами:

— Вероятность того, что одна из этих карт окажется моей, была меньше четырёх процентов.

— Ты права, моя любящая математику подруга. Однако Трикси наверняка знает, что и это не твоя карта! И ни эта, и ни эта, и ни эта...

С каждым повторением Трикси переворачивала карты: восьмёрка тайн, двойка мотыльков, королева цепей. Она продолжала переворачивать, пока наконец не осталась лишь одна карта. Её копыто задержалось над ней.

— Что ж, колода кончилась. Трикси полагает, что эта карта должна быть твоей, так?

— Ладно, ты меня подловила, — вздохнула я. — Но как ты это сделала? Я не видела...

Она оборвала меня на полуслове, перевернув последнюю карту. Принц мотыльков.

Э-э. Я ошалело моргнула:

— Куда делась моя карта?

— Ты про неё, что ли? — Трикси наклонилась вперёд, потянувшись к моей голове. Её копыто коснулось моего уха, и, клянусь Селестией, я ощутила, как она действительно что-то вынула из моей гривы. Не просто ловкость копыт — а как если бы у меня в гриве было нечто, чего я не замечала, пока она это не вытащила.

Трикси положила карту на стол рубашкой вверх. Я перевернула её. Четвёрка цепей.

— Как ты это сделала? — спросила я.

— Магией, естественно, — пожала плечами она.

— Нет, — мотнула я головой. — Я всё время наблюдала за твоим рогом. Ты вообще не использовала магию. — Я подняла карты телекинезом и разложила в воздухе. Ты наверняка использовала какой-то хитроумный трюк, который я не заметила. — Покажи мне, как ты это сделала.

Трикси рассмеялась:

— Ох, Твайлайт, какая ж ты идеальная жертва. Ну почему ты не ходишь на каждое моё представление?

Я попробовала другой подход:

— Это не настоящая магия, а лишь... введение в заблуждение. Иллюзия. Ты меня как-то отвлекла.

— Угу. Так и есть, скорее всего. — Трикси собрала карты из воздуха и снова перетасовала. Я на мгновение бросила взгляд на Старлайт, а когда посмотрела обратно, колоды уже не было. Старлайт заметила мою реакцию и усмехнулась:

— Она тренировалась. — Затем лишённым прежнего веселья голосом произнесла: — Трикси, расскажи Твайлайт то, о чём говорила мне раньше.

— Что? — Трикси взяла кусочек яблока с тарелки, кинула его в рот и громко захрумкала. — Про сон, что ли?

Это привлекло моё внимание. Я отбросила глупые мысли о картах и полностью сосредоточилась на Трикси.

— Что там насчёт снов?

Она вздохнула, долго и нарочито громко.

— Не знаю, что в этом такого особенного, но последние несколько ночей мне снились на удивление ясные сны — которые в кои-то веки были осмысленными. И знаете, про что? — Она наклонилась вперёд, поставив копыта на стол. — Мне снилось величайшее представление на свете. А зрителями — тысячи пони. Целый город, который пришёл удивиться невозможному — ни каким-то там ерундовым фокусам и заклинаниям, которые может выучить любой единорог, а самой настоящей магии!

Трикси подняла ногу и повернула её, явив виду карту, стоящую ребром на её копыте. Она медленно и осторожно поставила её также ребром на стол, каким-то образом удерживая от падения.

— Смотри внимательно, — сказала она, затем наклонилась и подула на карту.

Та зашаталась и через секунду упала.

— И это всё? Что должно было... — Слова застряли у меня в горле, когда я подняла взгляд от карты. Старлайт негромко ахнула.

Трикси исчезла.

«Здравствуй, мистер Ворон. Где твоя хозяйка?»

Глава 8

Исчезла Трикси, разумеется, не насовсем. Настолько мне удача не благоволила. Оказалось, она просто ходила на кухню за очередной порцией яблок, заодно стащив немного моей драгоценной карамели для глазировки. Про сны она больше не говорила, как и упрямо молчала про секреты своего искусства. Я бросила допрашивать её и ушла, чтобы заняться более продуктивным времяпрепровождением — чтением.

У меня в распоряжении были самые свежие журналы со статьями на тему исследования снов, онейромантии и совершенно бесполезной в научном плане психологии. Я оглядела кучу периодики, разбросанной на столе, и совсем упавшая духом бухнулась на кровать, пробормотав под нос:

— Селестия, дай мне силы.

Однако была в этой куче кое-какая книга, которая не имела ко снам никакого отношения. Оставалось загадкой, как на мой стол попала «Посланники Пресветлой», из которой по-прежнему торчал выпущенный арбалетом Дискорда болт. Я поднатужилась и вынула его, после чего он просто растворился в воздухе.

Я перевела взгляд на книгу, надеясь, что и повреждения тоже исчезнут. Увы, не исчезли.

— Бедняжечка, — произнесла я. Некоторые испорченные книги ещё можно было восстановить, но вот попадание из арбалета являлось для них смертельным так же, как и для пони. Тут поможет только замена. Когда дело касалось повреждённых книг, я старалась сохранять хладнокровие, но сейчас отчего-то вдруг расчувствовалась и открыла «Посланников Пресветлой». Пускай эту книгу уже не спасти, я хотя бы смогу прочитать её последний раз, перед тем как отправить в макулатуру.

Не знаю даже, чего именно я ожидала. Название на обложке было написано на староэквестрийском, поэтому мне подумалось, что и остальной текст будет таким же; однако он оказался на вполне обычном эквестрийском, немного устаревшем, но отлично читаемом, как если бы его писал кто-то, живший не более пары веков назад. Мои переводческие навыки не пригодятся.

Будучи наполовину историей и наполовину сказкой, эта книга рассказывала о непродолжительно существовавшем за несколько столетий до Объединения некоем религиозном ордене, поклонявшемся «пресветлой богине солнца» Селестии («культ» подошло бы больше, но автор старательно избегал этого термина). В ней сухо и прозаично описывались события, которые не могли произойти, и пони, которых не должно существовать. Это была беллетристика, маскирующаяся под историю, и после нескольких глав я махнула копытом на попытки увязать то, о чём говорилось в ней, с тем, что я знала сама. У меня даже промелькнула мысль, не создал ли эту книгу Дискорд как часть хитроумной — и, по его мнению, чрезвычайно тонкой — шутки. Тем не менее кое-что было не под силу даже Дискорду.

Вдобавок культов, поклоняющихся Селестии, никогда не существовало. Они образовывались только вокруг ложных авторитетов, настоящая же богиня в них не нуждалась. Я одолела книгу лишь наполовину: дальше повреждения от болта стали слишком серьёзными, сделав оставшиеся страницы практически нечитаемыми, из-за чего мне пришлось отложить её.

Но кое-что положительное у сухих исторических романов всё же было — сон после них приходил мгновенно.

---

Сейчас самый разгар лета моего девятого года, и родители отдали меня под опеку Высших.

Равнины близ Мэйрафона горят жаром пика сезона. Выжженная солнцем трава колышется на бескрайних полях, расчерченных тут и там ведущими в столицу пыльными дорогами с кедрами по обочинам. Очередной конфликт с языческими кланами пегасов на многие месяцы лишил нас дождя. Горы на западе укрыты густой пеленой облаков, тёмных практически до черноты и разбухших от воды, которой хватило бы на весь сезон. И там эти облака и останутся, пока мы не заплатим пегасам выкуп или пока они не начнут голодать и не прекратят свою глупую грызню с нами.

Однако я не против жары, безоблачного неба и гибнущих равнин, ибо это — мирские заботы, а меня выбрали в услужение чему-то не от мира сего, образу изумительного идеала, посланному самими небесами, дабы одарить благодатью наши порочные тела и очистить их. Дабы выжечь всё зло. Родители отдали меня под опеку Высших, и я последую за ними, чтобы познать пути и радости пресветлой Селестии.

Перед нами семерыми лежит долгий путь. Сверкающая мраморная башня горного храма белеет на горизонте ярким смазанным пятном; в ясные зимние дни из Мэйрафона можно увидеть парапеты и флаги, что обрамляют её балконы, но сегодня витающая в воздухе дымка не позволяет этого сделать. Пот застилает глаза, и я опускаю их к копытам.

Подле меня шагает Данделион. Его светлая шерсть запорошена дорожной пылью до серо-коричневого цвета. Лишь в проложенных по́том дорожках виднеется его истинный зелёный окрас. Улыбнувшись мне, он дёргает плечами, поправляя вьюк на холке, и проходит вперёд. Его радость от путешествия уступает лишь моей.

Позади бредёт Танжерин. Дыхание рывками выходит у неё из груди. С губ на землю падает слюна. Она родом из богатейшей семьи Мэйрафона, а потому непривычна для таких нагрузок. Долго она не протянет.

Других я знаю не так хорошо. Одного со мной возраста, они так же, как и я, избраны своими семьями ради великой чести. Здесь тихая Элегия, беспокойный Райзом, отважный Вудвинд, Астериск, седьмой сын в его семье. Мы идём под сенью Слуги, подошвы наших копыт горят, губы растрескались, глаза слезятся. Но несмотря на всё это я улыбаюсь, ибо каждый шаг приближает меня к судьбе.

Вдали уже виднеется башня, высокая, изящная и гордая, будто рог единорога. Её окружают мраморные пристройки, по-своему тоже благородные, поскольку являются опорой тому величию, что пылает внутри.

Мы пересекаем небольшой мостик над высохшим ручьём. Эта веха отмечает, что до башни осталось лишь десять лиг. Словно заметив нас, зеркальные лампы вдоль наблюдательного уровня обращаются в нашу сторону, освещая путь дюжиной солнц.

Окружающие меня жеребята пытаются прикрыть глаза, я же улыбаюсь и поднимаю голову выше, упиваясь светом.

---

Я проснулась в лихорадке. Пот пропитал простыни и одеяло, сделав их липкими и холодными. Фыркнув, я выпуталась из них, вылезла из постели и, шатаясь, побрела в ванную. Приглушённое ночное освещение замка было ярче, чем обычно, создавая заметные тени.

Наполнив необъятную раковину прохладной водой, я опустила в неё лицо. Жжение в глазах утихло, мысли прояснились.

Я подняла голову. Вода стекала по лицу и капала с рога в раковину. Из зеркала на меня смотрело измождённое лицо с покрасневшими глаза.

— Что ты с нами сделал, Дискорд? — спросила я своё отражение.

Оно не ответило. Чуть погодя я вернулась в кровать и провалилась в беспокойный сон без сновидений.

---

Ближе к завтраку стало получше.

Не знаю, догадалась ли Старлайт, что мне плохо спалось, но на кухне меня дожидалась тарелка со внушительной горкой блинчиков, щедро покрытых взбитыми сливками и обсыпанных шоколадной крошкой, а также исходящая паром кружка с зебриканским кофе. Бессонница почему-то всегда разжигала во мне неуёмный аппетит, так что я с энтузиазмом принялась за угощение.

Мой глаза уже не болели. Только вот замок казался слишком ярким. Если не найду солнцезащитные очки, поход на улицу окажется болезненным.

— Доброе утро, — раздался сзади голос Старлайт. Она подошла и села рядом со мной, держа в копытах чашку кофе. — Ты как?

Я проглотила порцию блинчиков и запила кофе точно так, как мои родители отучали меня делать.

— Беспокоюсь. Что бы Дискорд ни сделал, это, по-моему, становится хуже.

— И так можно сказать.

— Ты о чём? — глянула я на неё.

— Ни о чём. Извини, просто мысли вслух.

— Какие мысли? — настойчиво спросила я. — Старлайт, ты же знаешь, что можешь поделиться со мной чем угодно.

— Знаю. Прости. — Она побарабанила копытами по столу, будто нервничая. — Слушай, кое-что случилось. Я не хочу, чтобы ты волновалась.

Меня прошиб холодный пот. Сердце учащённо забилось.

— Что случилось? Кто-то пострадал?

— О, нет-нет, ничего такого, — улыбнулась она, нисколько меня не успокоив. — Просто, ну, не хотела тебя напугать. Точнее, она не хотела. Она, кстати, в порядке, и...

— Кто — она? — не удержалась и рявкнула я, вскочив на ноги. Пустая болтовня была не в духе Старлайт. — Что случилось?

— Ну вот, видишь, ты распаляешься. А совсем не нужно! Потому что всё в порядке и...

— Кто тут распаляется? — оборвал её голос явившейся на кухню Трикси. — Твайлайт опять ударилась в панику, что ли? — Она уселась за стол напротив Старлайт и притянула к себе мою тарелку с блинчиками.

— Никуда я не ударилась! — Ну, может, чуть-чуть. Но сейчас этому были свидетели, так что мне пришлось успокоиться. — Я просто хочу, чтобы Старлайт объяснила, что случилось.

— Э-э, ну. — Старлайт переглянулась между мной и Трикси. — Ты... э-э, не видишь?

— Что я должна видеть? — непонимающе моргнула я.

— Ну-у... — Она замолчала и дёрнула носом в сторону Трикси, которая поглощала стащенные у меня блинчики так жадно, будто не ела несколько дней. — Вот это.

— Что — это? — опять спросила я. Готовая взорваться из-за тяжёлой ночи, странных снов, скверного утра и украденных у меня проклятых блинчиков, я уже собиралась было накричать на свою лучшую подругу и тем самым обидеть её, как вдруг заметила то, что она пыталась донести до меня.

Трикси кусочек за кусочком ела блинчики прямиком из тарелки — так же, как едят пегасы и земные пони, что было вполне логично, учитывая отсутствие у неё рога.

Ошарашенная настолько, что не могла говорить, я пялилась на её лоб. Несомненно, это была какая-то игра света или рог просто закрывала чёлка, однако чем дольше я стояла и глазела на лоб Трикси под внимательным взглядом закусившей губу Старлайт, тем яснее становилось, что смотреть там не на что. Буквально.

— Это... это какой-то фокус, — пролепетала я. — Ты показываешь какой-то фокус, как вчера вечером.

Вопросительно хмыкнув, Трикси подняла голову от тарелки. На кончике её носа осталось пятнышко сливок, она скосила на него глаза и быстро слизнула.

— Какой такой фокус?

— Твой рог. — У меня возникло ощущение, когда знаешь, что говоришь какую-то несусветную глупость, но поделать с этим ничего не можешь. Ненавижу это чувство. — Он пропал.

— А, ну да. — Она наклонила голову, словно это могло как-то помочь разглядеть нечто, расположенное у неё на лбу, и пожала плечами: — Пустяки. Не особо и нужен.

— Но... — Я замолчала и вдруг поняла, что мне не хватает воздуха. В какой-то момент я забыла, как дышать. Мою грудь будто сдавила невидимая змея. Сердце возмущённо пыталось пробиться сквозь рёбра. По краям зрения танцевали маленькие цветные пятнышки.

— Эй, дыши, — послышался голос Старлайт. Она подошла ко мне сбоку и положила ногу на плечи, одновременно и успокаивая, и не давая упасть, чего мне сейчас очень хотелось. — Всё хорошо, всё нормально. 

— Хорошо? Нормально?! — пискнула я. — Как это может быть нормально? Она... — Покалечена. Обезображена. Слова застряли у меня в горле. Я открыла рот в сухом позыве тошноты.

— С Трикси полный порядок, — сказала Трикси. — Право слово, Спаркл, временами ты нагнетаешь драматизм почище меня. А я артистка.

— Как ты можешь такое говорить? — оторопело отозвалась я, затем обратилась к Старлайт: — Как она может такое говорить?

— Запросто, потому что это правда. — Трикси проглотила последний кусочек блинчика и для верности облизала тарелку. — Рог был всего лишь костылём. А без него я могу блистать. Поражать воображение! Пускай единороги играются со своей глупой магией, я же — волшебница!

Я положила на стол ноги и сверху на них — голову. Прохлада кристальной поверхности помогла мне успокоиться. Я глубоко вздохнула:

— Именно это тебе и снилось, да?

Трикси наклонила голову:

— Опять ты про сны заговорила. Может, и снилось. Что в этом такого?

— Что такого? — вырвалось у меня, наверное, громче, чем хотелось бы. — Что такого?! Трикси, твой рог попал!

— И ничего ценного я не лишилась. — Она встала и отнесла тарелку в мойку, проявив несвойственную ей ответственность, которая была бы похвальна, не укради она эту тарелку вместе с блинчиками у меня.

Правда, мой живот крутило так, что я всё равно не смогла бы ничего съесть. Меня одолевала дурнота. Я повернулась к Старлайт, которая, немного хмурясь, пристально наблюдала за мной широкими, встревоженными глазами.

— Как ты можешь просто так сидеть? Она же твоя особенная пони!

— Ну, да. — Старлайт переглянулась между нами. — Но это её не беспокоит. Если бы беспокоило, я бы расстроилась, но... не беспокоит ведь.

Точно. Из-за близости их с Трикси отношений Старлайт не понимала, насколько ужасным было положение. Она, в отличие от меня, не могла беспристрастно взглянуть на эту проблему. Сделав ещё несколько глубоких вздохов, я проговорила:

— Ладно. Ладно. Это нормально... то есть нет, не нормально, но забудем пока об этом. Тут явно постарался Дискорд.

— Ага, явно. И... что теперь? — спросила Старлайт.

— Отыщем его и заставим исправить Трикси.

— Я всё ещё здесь, знаете ли, — сказала Трикси. — Никуда не уходила. И меня не нужно исправлять, благодарю покорно.

— Ну да, — протянула я. Она, вероятно, ещё до конца не осознала, что лишилась рога. Видимо, по-прежнему находилась на стадии отрицания. Хотя едва ли стоило её винить за это: если б я проснулась без рога, то, скорее всего, сразу бы закричала. — Ладно. Флаттершай должна знать, где его найти. Я схожу за ней. Старлайт, можешь остаться с Трикси?

— У Трикси, вообще-то, были на сегодня планы, которые никак не относятся к какому бы то ни было кризису, который ты себе придумала, — произнесла Трикси. — Поэтому благодарю за завтрак и на этом откланиваюсь. Старлайт, увидимся позже. Если, конечно, ты сможешь выпутаться из этого. — Она с намёком ухмыльнулась Старлайт, затем пружинистым шагом ушла прочь.

Я подождала, пока она не отойдёт за пределы слышимости.

— Когда это произошло?

— За ночь, — пожала плечами Старлайт. — Когда мы проснулись, его уже не было.

Её беспечный тон всколыхнул нечто отвратительное в моём сердце. Я позволила этому озвучить своё мнение:

— Значит, когда ты спала с ней, он был на месте?

— Насколько мне известно, — спокойно ответила она, но взглядом ясно дала понять, что я перегнула палку. — Делать что-то хочешь?

Хочу — хочу вернуть всё, как было раньше. И это относится не только к треклятым Дискордовым проделкам со снами, а вообще ко всему: убрать из моей жизни Трикси, сделать так, чтобы мои друзья были прежними, вернуть дерево. Я медленно выдохнула, тщательно подбирая следующие слова.

— Ситуация близка к критической. Я найду Флаттершай, выслежу Дискорда и заставлю его вернуть всё, как было.

— Всё? А что, есть ещё что-то?

— Я... — О Селестия, как же мне сейчас нужен кофе. Ну почему на нас снова не напали чейнджлинги? — Я не знаю. Но многим пони, похоже, снились необычные сны, и если они — причина исчезновения рога Трикси, тогда нам стоит серьёзно беспокоиться. Что снилось тебе?

— Э-э... — Старлайт отвела взгляд в сторону. — Ничего особенного.

— Ну же, Старлайт. Ты же знаешь, что можешь мне довериться. Мы друзья как-никак.

— Прости. — Она откашлялась. — Мне снился мой старый город. Только дела у нас шли хорошо. Эксперимент удался. К нам желали присоединиться пони со всей Эквестрии. И я искала новые способы... улучшить нас. Стереть все различия, что существуют между пони.

Ну, вроде ничего плохого. Ей хотя бы не снилось, что её рог исчез. Я бы не выдержала, случись с ней нечто подобное. У меня комок к горлу подкатывал от одной только мысли об этом.

— А что тебе снилось? — спросила Старлайт.

— Эм. — Ослепляющее сияние в окнах вдруг стало ещё ярче. Недостаток проживания в кристальном замке — все поверхности хорошо отражают свет. Я сморгнула яркие послеобразы. — Ничего особенного — всего лишь книги.

— Книги, — повторила она, пристально глядя на меня, пока я не отвернулась, затем негромко выдохнула: — Ладно. Раз уж Трикси ушла по своим делам, что делать мне?

Пойти со мной. Эти слова едва не соскочили у меня с языка, но я успела сдержаться. Потратив мгновение, чтобы заставить горло слушаться, я проговорила:

— Проверь город. Выясни, не происходят ли ещё какие странности. Я тем временем найду Флаттершай, после чего вернусь за тобой, и мы вместе прижмём Дискорда. Возможно, попросим ещё помощи у Луны и Селестии.

— А если он не захочет, чтобы его нашли?

— У Флаттершай есть свои методы. Мы отыщем его, где бы он ни прятался, а потом обязательно всё исправим.

До чего же просто это звучало из моих уст. Но если надежда, как говорится, окрыляет, тогда, думаю, неудивительно, что у меня её было больше всех.

Глава 9

Я шагнула за порог замка — и тут же, развернувшись, зашла обратно. Даже спустя лишь час после восхода солнце было слишком ярким. Со слезящимися глазами и танцующими перед ними тёмными пятнами я на ощупь взобралась по лестнице в спальню.

У меня где-то была летняя шляпа, которую мне несколько лет назад подарила на день рождения Рарити — и которую я положила в шкаф, благополучно про неё забыв. Если увижу сегодня мою дорогую подругу, обязательно расцелую.

Дальше — солнцезащитные очки. Их у меня не было, потому что они являлись атрибутом «крутых пони», к коим я, конечно же, не относилась. Но Спайк кем-то подобным себя считал, и я, будучи хорошей старшей сестрой, ему потакала, а потому подарила на день рождения симпатичную пару тёмных очков в сиреневой оправе, подходящей по цвету к его чешуе. И вот, защитив глаза не одним, а аж двумя подарками, я наконец-то вышла на улицу.

Очки даже сочетались цветом с моей шерстью, создавая впечатление намеренности моего образа.

Понивилль казался другим. Я чувствовала это, просто шагая по его улицам. Земля под копытами вибрировала, словно провод под высоким напряжением. Ходящие тут и там пони будто кипели от скрытой в них энергии: говорили слишком громко, смеялись слишком часто. Они махали мне и казались счастливыми.

Каждый раз я махала в ответ. Ни у кого из знакомых я не заметила отсутствующих частей тела; но всё равно терзаемая смутными опасениями, я спешила по рынку мимо прилавков и по мощёным улицам в сторону леса, возле которого жила Флаттершай. Я бы полетела, однако Рарити сделала шляпу без учёта крылатых пони. В будущем стоит попросить её пришить подбородочный ремешок.

Я добралась до дома Флаттершай в рекордный для пешей пони срок. Лёгкие горели, дыхание рывками вырывалось из груди. Я остановилась передохнуть в тени деревьев на краю леса.

Увидев, что на крыше Флаттершай нет, я прошла прямиком к двери и постучалась. Никто не ответил. Я постучалась ещё раз и открыла её:

— Флаттершай! Это я! Нам нужно отыскать Дискорда! 

И снова никакого ответа. Тут до меня дошло, что в доме было темно. Я сняла очки, дала глазам приспособиться и огляделась.

На столе во множестве грудились тарелки. Раковина была заполнена застоявшейся водой. На полу валялись клочки пуха и шерсти, оставшиеся от её лесных друзей, но их самих видно не было. Я не слышала даже обычно звучавшего здесь шороха крохотных коготков.

— Где же ты, — прошептала я, затем громко позвала снова: — Флаттершай!

Невежливо было заявляться в чей-то дом без приглашения. Ещё более невежливо — вламываться в чью-то спальню. Но как раз это я и сделала, поднявшись по лестнице, открыв дверь и остановившись на пороге.

В спальне не было ни души. В воздухе витал лёгкий мускусный запах диких животных. На кровати бесформенной кучей лежало покрывало. Хозяйка дома как сквозь землю провалилась, а сам дом выглядел опустевшим. Отсутствовал даже нагонявший жути ворон.

— Проклятье, — выругавшись, я оглядела комнату последний раз, развернулась и ушла.
На рынке было в разы больше народу, чем ранее утром. Объяснялось это просто: близился обед. Десятки пони встречали меня дружелюбными улыбками и приветствиями. Я неловко улыбалась им в ответ.

— Твай! Эй, Твайлайт!

Обернувшись на зов, я увидела Эпплджек, махающую мне из-за небольшого яблочного прилавка. Как и всегда, она стояла на выгодном месте, находясь у перекрёстка в центре города. Я подошла к прилавку и потёрлась о щёку подруги своей. Наши шляпы столкнулись, а мои очки стукнули её по щеке.

— Прости, — извинилась я. — Глаза беспокоят.

— Пустяки. Всё аллергия?

Яркая башня на горе. Я сморгнула видение.

— Да, немного. Слушай, а ты Флаттершай не видела? Мне очень нужно её найти.

Она села прямо:

— Не-а. А что, случилось чего?

Я на миг задумалась, как много можно ей рассказать, но потом поняла, насколько глупыми были эти мысли. Дискорд переворачивал мир с ног на голову, а я отчего-то вдруг решила, что будет разумным держать секреты от моих друзей, чья помощь нужна мне, чтобы справиться с этой катастрофой.

— Да. Дискорд что-то сделал, и это вышло из-под контроля. От его действий начали страдать пони, поэтому мне нужна Флаттершай, чтобы найти его и остановить.

Эпплджек понимающе ахнула и бросила взгляд мимо меня на рынок.

— Ты это про сны?

— Ага, — сглотнула я. — Тебе, э-э...

Она медленно кивнула:

— Помнишь тот раз, когда ты спросила, были ли у меня необычные сны, и я ответила, что нет? Так вот, тогда я самую малость приврала.

— Ты солгала, — моргнула я.

— Зачем же так грубо, — поморщилась она. — Просто, ну... сны — это ж личное, разве нет?

— Именно так и должно быть. — Сны были приятными и безобидными, пока оставались заперты у нас в головах. Однако Дискорд каким-то образом высвободил их, в чём, собственно, и крылась суть проблемы. — Ты не заметила ничего... плохого, что ли?

— Не, плохого — ничего. — Эпплджек явно уклонялась от ответа. В её случае это всегда было видно сразу. — Ну да хватит обо мне, ты-то чего такая взвинченная? 

— Из-за Трикси. У неё ночью исчез рог. Она сейчас прямо как земная пони. — Слишком поздно осознав, с кем говорю, я вмиг пожалела, что не могу взять свои слова обратно. Но они уже вылетели, так что мне оставалось только наблюдать, как Эпплджек, переварив услышанное, широко распахнула глаза. — Эм, я имела в виду, что она стала...

— Я тебя поняла, — оборвала меня Эпплджек, кажется, не разозлившись. — Она в порядке?

— Разумеется, нет! Её рог пропал! — Ну почему остальным так сложно это понять?

— Я в смысле, как она это приняла?

— Она... пока в порядке. Но, похоже, до сих пор в шоке. Вела себя так, будто ничего плохого не случилось. Сказала ещё, что это совсем как в её сне.

— Тогда, может, ничего плохого в этом и впрямь нет?

— Вот именно, что есть! — Я перегнулась через прилавок, заставив Эпплджек отпрянуть. — Я не имею абсолютно ничего против земных пони, но это не то, кто она есть! Она должна быть единорогом! А Дискорд каким-то образом нашёл способ... исказить это! Извратить даже! Кто знает, что может случиться дальше?

Эпплджек задумчиво промычала и глянула на мои бока:

— У пони могут вырасти крылья.

— Это совсем другое. — Я села и плотнее прижала крылья к бокам, будто могла их как-то спрятать. — Я ничего не теряла. Они, э-э, просто олицетворяют магию всех рас, объединённых дружбой.

— Ну да. — Эпплджек мои слова явно не убедили. — Это всё, конечно, хорошо, сахарок, но ты, надеюсь, понимаешь, почему исчезновение рога не кажется мне такой уж бедой.

Потому что у тебя его никогда не было, и ты не знаешь, чего лишаешься. Благо, у меня хватало ума не ляпнуть такое вслух, поэтому я просто кивнула.

На её лице возникла маленькая улыбка:

— Хорошо. Что ж, полагаю, ты хочешь продолжить поиски Флаттершай, так что не буду задерживать. Я сама тоже буду посматривать. Кстати, яблоко не хочешь? — Она нагнулась за прилавок и вытащила сочный фрукт зубами за черешок.

Я хотела вежливо отказаться, но тут мой живот заурчал. Что б эту Трикси и украденные блинчики! Я покраснела и приняла яблоко магией.

— Спасибо. Сколько с меня?

— Даром. Я всё равно собиралась возвращаться на ферму.

— Уже? — Уходить ещё до полудня было сильно не похоже на Эпплджек

— Ага. Как-то неохота торчать здесь сегодня, понимаешь?

Вполне. Меня тоже не особо прельщала мысль торговать яблоками на рынке. Я развернулась и пошла прочь, но, вдруг кое-что вспомнив, снова повернулась к ней:

— Ты говорила, что тебе снились странные сны, так?

Покраснев, она кивнула.

— О чём?

Эпплджек отвела взгляд, затем подняла глаза к небу, будто ответ скрывался где-то в вышине. Она долго молчала, и мне подумалось, что она не собирается отвечать и просто ждёт моего ухода. Когда я уже собиралась неловко попрощаться, она произнесла:

— О свободе.

Что-то в её ответе заставило меня встревожиться. В животе возникла пустота. Я сделала неуверенный шажок ей навстречу и остановилась, когда она пристально воззрилась на меня.

— Но... — я облизнула губы, — ты же ведь свободна. Не так ли?

Она рассмеялась. Только смех этот был горьким, лишённым всяческого веселья.

— Разве? Твайлайт, ты умнейшая пони из всех, кого я знаю. Однако ж порой ты такая недалёкая.

— Эй! — Пускай и крайне уставшая, я всё равно возмутилась. Совсем не в духе Эпплджек было оскорблять друзей даже настолько легко. Часть меня хотела разозлиться, другая же — выяснить, что она имела в виду.

Но Эпплджек не оставила мне времени на размышления.

— Ну да ладно, я возвращаюсь на ферму. Покедова.

Она вышла из-за прилавка — и тогда я их увидела. Наверняка я заметила их раньше — как уж тут не заметишь, — только мой мозг решил исключить их из общей картины как нечто настолько невозможное, что они не просто заслуживали игнорирования, а требовали его. Но теперь, когда она стояла, разминаясь, и с улыбкой махала мне, готовясь к отбытию, я попросту не могла не обращать на них внимания и дальше — не могла продолжать обманывать себя. Иллюзия разрушилась. Окружающие пони тоже увидели их и начали переговариваться друг с другом.

Эпплджек распахнула свои крылья и взлетела. Неуклюже поднявшись в воздух, будто пони, всё ещё учащаяся летать, она вскоре исчезла за крышами домов на западе.

---

Если бы я закрыла глаза, встав посреди просторной душевой кабины в гигантской ванной комнате, соединённой с моими личными покоями в замке; если бы сделала воду настолько холодной, что моё тело задрожало, зубы застучали, а копыта зацокали по кристальному полу — я почти могла бы забыть, где нахожусь. Я могла бы притвориться, будто стою под декабрьским дождём где-то совершенно в другом месте. Вода смыла все мои заботы, остудив перегретые нервы. Лихорадочные мысли замедлились, пока внимание полностью не сосредоточилось на холоде, воде и пляшущих перед закрытыми глазами послеобразах, схлестнувшихся в яростной битве.

В какой-то момент вода прекратила течь. Я услышала приближающийся стук копыт, затем ощутила на моих трясущихся плечах шершавое тепло полотенца. За ним последовало ещё одно, накрывшее голову и мокрую гриву. Я открыла глаза и всё также едва не ослепла от лучиков света, пробивающихся сквозь ткань.

Я глубоко вдохнула через нос. Постельное бельё, пот и свечные фитили.

— Старлайт, — прохрипела я.

— Вылезай, ты вся замёрзла. — Она схватила меня за ногу, вытащила из кабины и принялась энергично тереть полотенцами мои шерсть, гриву и хвост, пока я, как беспомощный жеребёнок, стояла на месте. Когда она наконец убрала полотенца, я поморщилась и закрыла лицо крыльями:

— Слишком ярко.

— Прости.

Послышалось шуршание, и мне на голову легло другое полотенце — сухое и тёплое. Неуклюже обернув его вокруг глаз, я позволила отвести себя в кровать, куда легла, удобно устроившись на мягком покрывале

Старлайт примостилась возле меня и крепко обняла. Тепло её тела начало медленно согревать меня. Когда она снова заговорила, в её голосе звучали гневные нотки.

— Ты что, хочешь заболеть? Не знаю, могут ли аликорны замёрзнуть насмерть, но что, если бы я тебя не нашла?

— Ничего бы не случилось, — отозвалась я. События дня, стресс, тревоги, беготня по городу, режущий глаза свет — всё это, будто сговорившись, навалилось на меня одновременно, оставив с чудовищной усталостью. — Всё трещит по швам, Старлайт.

Она фыркнула. Её горячее дыхание взлохматило волоски моей гривы.

— Ну, не так уж всё пока и плохо. Трикси в порядке. Я в порядке. Ты... а ты в порядке? Что с твоими глазами? 

— Ничего, всё нормально. — Пытаясь подобрать слова для того, что нужно было сообщить ей дальше, я захихикала, осознав полнейшую нелепость этого. — Как думаешь, Старлайт, а у Эпплджек тоже всё нормально? Она теперь пегас.

— Она... пегас?

Я перевернулась, не вылезая из её объятий. Полотенце всё ещё закрывало мои глаза, но я мысленно представила, будто вижу выражение её лица — озадаченное, неуверенное, встревоженное. От знания того, что причиной этой тревоги отчасти была я, моё сердце обливалось кровью.

— Прости. За всё это, я имею в виду. Прости меня. Спасибо, что вытащила из душа. И да, она теперь пегас — с крыльями и всё такое.

— О. — Последовало долгое молчание. — Что ей снилось?

— Свобода. Она сказала, что ей снилась свобода.

— А-а. — Снова молчание. — Это ведь не так уж и плохо, да?

— Это... — Нет, не плохо. Пускай ужасная, пугающая и противоречивая, эта мысль всё же сидела у меня в голове. Когда единорог лишается своего рога — это ужасно. Когда земная пони обретает крылья — это поразительно. Феномен прямиком из сказки. Но как выразить такое словами и при этом не оскорбить целую расу? — Это неправильно. Она земная пони. Она не должна иметь крылья.

И опять молчание. Я ощутила взгляд Старлайт на моих крыльях.

— Это совсем другое дело, — проговорила я.

— Ну да. — Я услышала, как она сглотнула. — Ты нашла Флаттершай?

— Нет. Её дом выглядит так, будто там давно никто не появлялся. Она, скорее всего, в лесу, ищет новое животное.

— Думаешь, с ней всё хорошо?

— Ага. — Флаттершай была намного крепче, чем казалась. Общество пони её, быть может, и пугало, однако опасности леса ей были нипочём. Она вернётся лишь тогда, когда сама захочет, и ни мгновением раньше. — Дискорд не допустит, чтобы с ней что-то случилось. Она единственная пони, о которой я сейчас не беспокоюсь.

— Никто... — Старлайт замолчала. Ей понадобилась минута, чтобы подобрать нужные слова. — Я провела день в городе. Никто не пострадал, но... кое-что происходит.

Я попыталась собраться с духом — насколько это вообще возможно, будучи на мягкой постели и в тёплых объятиях лучшей подруги.

— Что именно происходит?

— Просто... перемены. — Старлайт сдвинулась, немного отстранившись, из-за чего меня обдало прохладцей в том месте, где наши тела касались друг друга. — Миссис Кейк беременна.

— Ох, ну... рада за неё.

— Ага, да только дело в том, что она на очень позднем сроке беременности. Выглядит так, будто вот-вот родит. Они с Кэрротом на седьмом небе от счастья.

— Ла-адно. — Когда я на днях покупала выпечку в Сахарном уголке, никаких признаков беременности у неё не было. Я минуту обдумывала возможные причины этого явления, затем потратила ещё несколько в попытке их забыть. — Что ещё?

— Мэр уволилась. Купила всем подчинённым обед, а потом села на поезд до Кантерлота. Сомневаюсь, что она вернётся.

Я кивнула.

— А у тебя как?

Молчание. Спустя несколько мгновений она вздохнула:

— Пока ничего. Всё та же прежняя Старлайт Глиммер.

— Это не так уж и плохо.

— Ой ли? — фыркнула она. — Прежняя я была отвратительной. Я отбирала у пони самое дорогое, что у них есть, — их индивидуальность. Разве я не должна хотеть измениться?

— Но ты же уже изменилась. — Я села на кровати, стараясь при этом не сбросить её ног. Слепящий свет проник мне в глаза из-за чуть сдвинувшегося полотенца. Я плотнее замотала его вокруг головы. — Ты и так достаточно изменилась. Ты хороша такой, какая есть. А все остальные... они были в порядке до вмешательства Дискорда.

— Никто не пострадал. Даже Трикси рада случившемуся.

— Значит, она пока ещё не осознала, чего лишилась. Но вскоре осознает и захочет вернуть свой рог. И мы обязаны сделать так, чтобы это произошло, Старлайт. Нам необходимо найти Дискорда и положить конец тому, что он наделал.

— Ага, — вздохнула она, снова притянув меня вниз. — Но сперва тебе нужно отдохнуть. Я волнуюсь за тебя, Твайлайт.

— У меня всё нормально. У меня всё будет нормально.

— Как бы то ни было, постарайся поспать. — Она отодвинулась и взамен своих тёплых объятий укрыла меня одеялом. Его уютной мягкости вполне хватило, чтобы унести меня в мир грёз. Последним, что я запомнила перед тем, как окончательно погрузиться в сон, стал запах постельного белья, пота и свечных фитилей.

«Всё та же прежняя Старлайт Глиммер».

Глава 10

Ночью мне ничего не снилось. Сон стал блаженной передышкой от всех волнений.

Старлайт принесла мне завтрак в постель. Я слышала, как она разговаривала с Трикси в коридоре возле моей комнаты. Съев вафли, тост и грейпфрут, я распахнула шторы. Одних только тёмных очков оказалось недостаточно, чтобы защитить глаза от чрезмерной яркости; однако я обнаружила, что тонкие шёлковые шарфики, которые Рарити подарила мне в честь коронации, блокировали достаточно света, чтобы сделать утреннее солнце терпимым и в то же время не ослепить меня полностью.

Я вышла на восточный балкон понаблюдать за пробуждением города. Солнце уже давно взошло — середина лета, как-никак, — поэтому я закрыла глаза, но даже сквозь веки, ткань и тёмные очки всё равно отчётливо видела его. Огромное и тёплое, оно было переполнено любовью и жизнью. Его сияние впитывалось в моё тело, проникая под шерсть и через плоть к самим костям. Воспоминания о вчерашнем ледяном душе развеялись подобно дурному сну.

По небу энергично носились пегасы. Я с закрытыми глазами наблюдала за их тенями. Одна из них двигалась медленно, неуклюже и нескладно: хлопала крыльями слишком сильно и быстро и металась по воздуху, будто пони на льду. Но даже отсюда, с балкона, я слышала смех Эпплджек, впервые на моей памяти наполненный таким безмерным счастьем.

Пора её навестить.
Старлайт решила отправиться со мной. Я её не просила, но всё равно была рада компании. Мне пришлось чуть обождать у входа, пока она забирала сумки из своей комнаты.

— Всё, готова! — проговорила она, слегка запыхавшись от беготни по лестницам. — Знаешь, мы могли бы затемнить твои глаза магией. Тогда ничего этого не нужно было бы.

— Это... вообще, неплохая идея, — призналась я. Стоило, конечно, догадаться самой, однако мои личные заботы, честно сказать, волновали меня меньше всего. Со своими проблемами я разберусь после того, как справлюсь с проблемами остальных.

Мы зашагали по дороге к «Сладкому яблоку». Старлайт держалась близко ко мне — причём настолько, что наши плечи соприкасались и я ясно ощущала её запах, даже когда мы проходили мимо рынка, благоухающего ароматами созревших даров лета: капусты, яблок, моркови, имбиря, горчицы, подсолнечного масла, корицы и всего прочего, что может пригодиться на кухне. Складывалось впечатление, будто Старлайт считала себя этакой собакой-поводырём, а меня — своей слепой хозяйкой. Её преданность была такой трогательной, что я не пыталась отстраниться.

Правда, зрение у меня было прекрасным. Пускай для моих глаз всё и казалось слишком ярким, солнечный свет позволял мне видеть с потрясающей ясностью. Я могла даже сосчитать волоски в её гриве.

Около одного из прилавков на самом краю рынка виднелась небольшая толпа. Поддавшись любопытству, я направилась туда. Старлайт удивлённо ахнула и поспешила за мной.

В центре внимания был цветочный прилавок Роузлак. Пони стояли перед ним плотными рядами и пытались разглядеть диковину, которую показывала цветочница. Я протиснулась сквозь толпу без особых усилий: ростом лишь очень немногие жеребцы могли сравниться со мной, да и пони вообще относились ко мне с уважением и даже нередко кланялись вопреки всем моим попытками остановить их.

Однако ж, отрицать не буду, это было весьма полезно при проталкивании через толпу.

За прилавком стояла только Роузлак, остальные сёстры-цветочницы, видимо, занимались своими делами. Как обычно, она выставила на продажу десятки роз всевозможных сортов, расцветок и ароматов. Но всеобщее внимание было приковано к единственной гигантской розе в горшке, стоящем посреди прилавка. Её цветок был размером чуть ли не с мою голову и рос на стебле толщиной, как у подсолнуха. Каждый её лепесток был больше моего копыта и ярким, будто рассветное небо. Крохотные капельки воды сверкали на них подобно алмазам.

Старлайт сумела пробиться сквозь толпу и встала возле меня.

— Ого! Где ты взяла такую розу, Роузлак? Вырастила?

— Наверное... — неуверенно отозвалась цветочница. — Она расцвела когда-то ночью. Ну, то есть мне так кажется. Когда я встала утром, она была на грядке «Закатных Красавиц», но такой культивар я вижу впервые. Я никогда раньше не встречала грандифлору таких размеров, а тем более распустившуюся из бутона всего за день.

— Магия, быть может? — спросила я. Нам всем уже приходилось видеть магические цветы, которые росли так же быстро: совсем недавно город был атакован подобными быстрорастущими магическими растениями.

— Похоже на то, принцесса, — склонила она передо мной голову. — Но это не всё. Смотрите. — Она потянулась и коснулась кончиком носа ближайшего лепестка.

Цветок вздрогнул, затем начал судорожно подёргиваться. Лепестки затрепетали, словно конечности многоножки, проколотой булавкой, — и в следующий миг изменились, с молниеносной скоростью став такого же бледно-жёлтого цвета, что и её шерсть. Толпа восторженно ахнула.

— И она выросла за ночь? — поинтересовалась я и, протянув ногу, легонько коснулась копытом края лепестка. Цветок снова задрожал, вытянулся, заизвивался и окрасился в фиолетовый под цвет моей шерсти.

— Да, ваше высочество. — Роузлак нагнулась за прилавок и вытащила опрыскиватель, из которого побрызгала розу водой. — Думаю, я назову этот сорт «Хамелеон».

— Подходящее название, — проговорила Старлайт, после чего тоже потянулась к цветку, но застыла, увидев, что на неё обратились взгляды всех пони, ждущих очередную перемену цвета. Кашлянув, она поставила копыто обратно на землю. — Простите.  

— Пустяки. — Взгляд Роузлак обратился на меня. — Хотите её, принцесса? Волшебный подарок для волшебной пони.

— Ах. — Селестия предупреждала меня об этом. Всегда с осторожностью высказывай одобрение или желание что-то получить, говорила она, поскольку пони будут дарить эти вещи, дабы просто увидеть нашу улыбку. — Спасибо, Роузлак, но вынуждена отказаться: если я стану единственной пони, которая будет её трогать, она никогда не изменится — а ведь именно это делает её волшебным. Пускай она лучше останется на прилавке, где ты сможешь показать её красоту всем желающим.

По толпе пронеслось одобрительное бормотание. В кои-то веки я смогла верно подобрать слова. Может, Селестия была права — может, я и правда начала расти соответственно своему высокому титулу.

Роузлак, естественно, осталась довольна моим ответом. Ей не придётся расставаться с розой. Она улыбнулась и снова поклонилась, не поднимая головы, даже когда я выпуталась из толпы. Старлайт вскоре нагнала меня.

— Сны? — спросила она.

— Вероятно, — отозвалась я. — Ну, хоть безвредные.

— Они вроде пока что все безвредные.

— А вот тут не могу с тобой согласиться, — ответила я чуть более пылко. Мы уже достаточно отошли от рынка и других пони, так что я могла позволить себе немного расслабиться. — Даже если ты не считаешь... перемену Трикси вредной, это может быть только начало. Не прошло и недели, как пони начали менять расу. А что случится на следующей неделе? А в следующем месяце?

— Не знаю. Что, если мы подождём и посмотрим, что случится на следующей неделе?

— К тому времени может стать уже поздно.

Оставшийся путь до «Сладкого яблока» мы проделали молча, сопровождаемые так до конца и не утихшим гулом города. Когда мы добрались до садов Эпплов, я уже была готова вновь услышать голос других пони.

Однако же у судьбы были другие планы: первым встреченным нам Эпплом оказался неразговорчивый Биг Макинтош. Я с четырёхсот метров разглядела его мощную красную фигуру, что-то делавшую с забором, окружающим ферму. В заборах я не сильна, так что предположила, что он, скорее всего, занимался починкой. Увидев нас, Биг Мак отложил инструмент и вышел нам навстречу. 

— Доброе утро, дамы, — гулко завибрировал его голос у меня в груди. Жеребец несколько мгновений пялился на очки и ткань, скрывающие мои глаза. — Пришли к Эй-Джей, я так понимаю?

— Она здесь? — спросила Старлайт.

Он дёрнул головой к небесам.

— Где-то там. Ранее была с мисс Дэш. Сейчас, может, в садах.

Мы поблагодарили его и пошли по дорожке, ведущей от амбара к стройным рядам деревьев в саду. Запах Биг Макинтоша, почти такой же, как у его сестры — пота, сена и нагретой солнцем шерсти с лёгкими нотками мускуса, дававшими знать, что он жеребец, — проник в мой разум и отпечатался в памяти. Я остановилась и развернулась:

— У тебя последнее время были необычные сны, Биг Мак?

Он какое-то время обдумывал мой вопрос — да так долго, что я уже подумала, будто он вовсе не собирается отвечать. Но в конце концов он кивнул:

— Агась. А разве они не у всех такие?

Я кивнула. Старлайт тоже. Мы ждали, когда он продолжит.

Он не продолжил. Наконец, поняв, что больше от него ничего не добьёмся, мы пошли дальше.
— Чего я не понимаю, — сказала мне Рэйнбоу Дэш, — так это того, почему ты до сих пор там, внизу, когда можешь быть здесь, наверху.

Наверху — это на сучьях яблочного дерева, метрах в четырёх над моей головой. По-кошачьи развалившись на одной из кажущихся крепкими ветвей и свесив вниз ноги и хвост, Рэйнбоу глядела на меня с самодовольным выражением того, кому удалось отыскать идеальное место, чтобы вздремнуть и сбежать от всех обязанностей.

На мгновение, честно признаться, я хотела поддаться искушению — но затем увидела на соседней ветке Эпплджек с точно таким же самодовольством на лице.

— Мы пришли проверить, всё ли у тебя в порядке, — сказала я. — Я про Эпплджек — не про тебя, Дэш. Хотя о тебе я тоже беспокоюсь.

— У меня... — протянула Эпплджек, расправив крылья и размяв ноги, — всё как никогда отлично, сахарок. Очень любезно с твоей стороны прийти аж сюда, чтобы поинтересоваться. Как твои глаза?

— Нормально. Просто немного чувствительные.

— Угу. — Её взгляд задержался на мне чуть дольше необходимого, после чего перескочил на Старлайт. — А ты? Как ты меняешься?

Моё сердце ёкнуло. Я заговорила прежде, чем Старлайт успела ответить.

— Она в порядке — не меняется

Повисла тишина. Старлайт закусила губу. Эпплджек приподняла бровь. Рэйнбоу Дэш выглядела озадаченной, что, сказать по правде, было не так уж необычно.

И наконец.

— Да, — проговорила Старлайт. — У меня всё нормально.

— Угу, — снова промычала Эпплджек, только на этот раз более многозначительно.

— Мы лишь хотели убедиться, что у тебя всё хорошо, — сказала я. — Ну... я в том смысле, что у пони за ночь не могут вот так запросто вырасти крылья. — Вдруг поняв, какую глупость только что сморозила, я плотно прижала крылья к боками и как ни в чём не бывало продолжила: — Э-э... как твоя семья это приняла?

— Да нормально вроде. Я и не знала, что они должны это как-то принимать.

— Погоди-ка, — наконец уловила суть разговора Рэйнбоу. — Ты что, считаешь это чем-то плохим? У неё есть крылья. Крылья! Это ж круто!

— Конечно, крылья — это замечательно, — отозвалась я. — Но они не должны были появиться. Наш мир подчиняется определённым правилам; если у пони ни с того ни с сего могут вырасти крылья, исчезнуть рог или случиться ещё невесть что — тогда никто из нас не в безопасности! Всё, что мы знаем, может сгинуть в мгновение ока! Ты точно хочешь жить в таком мире?

— Э-э, ну, если ты говоришь про мир, в котором за ночь просто так происходит что-то крутое, то да, хочу.

— Хватит называть это крутым! — топнула я копытом. — Тебе, Дэш, разве никогда не снилось, как твои крылья отваливаются прямо посреди полёта? Мне вот снилось! Ты хочешь, чтобы это стало явью?

Рэйнбоу Дэш вздрогнула, будто я сунула ей под хвост высоковольтный провод. Её глаза широко распахнулись, я даже видела белки вокруг её малиновых радужек. Длилось это всего лишь мгновение, и так же быстро она нахмурилась:

— Это кошмар, а не сон. И... Нет! Мне такое никогда не снилось!

— А насколько велика разница между кошмаром и сном? — спросила Старлайт. — Все делают вид, будто это две разные вещи... как если бы, ложась спать, увидишь либо то, либо другое. Но ведь на самом деле это не так, разве нет? Каждый кошмар — это сон.

— Ох ты ж, — ухмыльнулась Эпплджек и махнула копытом. — Видать, есть в этих садах чегой-то такое, что подталкивает на мудрёные рассуждения.

— И тем не менее она права, — сказала я. У меня в груди вспыхнул крохотный уголёк злости. Пускай Эпплджек и моя подруга, ни она, ни кто-либо другой не смеет относиться к моим ученикам с пренебрежением! — С физиологической точки зрения, нет никакой разницы между сном и...

— Не-а. Я знаю, что ты скажешь, и это ерунда. — Эпплджек сдвинулась на ветке. Ловкостью она сильно уступала Рэйнбоу, поэтому вся крона затряслась, обсыпав нас листьями и насекомыми. — Вот тебе простенькая мыслишка: когда я просыпаюсь ото сна, мне грустно, а вот от кошмара мне хочется проснуться поскорее.

— Ага-ага, — поддакнула Рэйнбоу, каким-то образом перевернувшись на спину так, что не дрогнул ни один листочек. — Можешь болтать сколько влезет. У моей лучшей подруги появились крылья и это кру... замечательно. Да, замечательно.

— Я и не говорю, что... что это конкретное изменение плохое. — Мне приходилось тщательно взвешивать каждое слово: слишком уж сильны были бурлящие во мне эмоции. — Случай с Эпплджек... особенный, но противоречит естественному ходу вещей. Это противоестественно! Эпплджек, ты как никто другой должна знать, насколько плохим может быть нечто противоестественное!

— Ну блин, не знала, что в этом есть что-то плохое. — Она повернула голову назад и прошлась зубами по основанию крыла, избавляясь от зуда в перьях. — Хочешь магией снять их с меня, чтобы я вернулась к сбиванию яблок? Это тебя устроит?

— Я... Нет. Ну, они вроде как тебе не вредят. И никак не помешают твоей работе. Не помешают тебе, э-э, быть собой. Быть прежней собой. — Я оглянулась. Вдалеке, за деревьями, слышался мерный стук молотка Биг Макинтоша. — Но, эм, тебе разве сейчас не нужно работать? Что насчёт всех этих яблок?

— Да пускай себе висят, ничего с ними не случится. — Она сорвала с ближайшей ветки яблоко и откусила ровно половину. Сок потёк по её подбородку и закапал на грудь. — Хочешь?

— Попозже. — Я негромко вздохнула и глянула на Старлайт. Она лишь пожала плечами. — Ты об этом грезила всю свою жизнь, Эпплджек? О возможности летать?

Фыркнув, она съела вторую половину яблока.

— Может, раз или два. Да и у кого такого не было, а? Я ж уже тебе говорила: не это мне снилось перед тем, как я проснулась с этими красавицами. — Она встала на ветке, с лёгкостью балансируя распахнутыми крыльями, и на короткий миг показалась прирождённым пегасом.

— Тебе снилось, что ты свободна, да? — наклонила голову Старлайт. — Так ты сказала?

— Ага. Что я свободна. И знаешь что? Это приятно. Крайне рекомендую. — Эпплджек захлопала крыльями и после нескольких усердных взмахов взлетела над кроной. С растревоженной ветки на землю вокруг нас обрушился град яблок. — Эй, Дэш, наперегонки!

— Лады! — Рэйнбоу Дэш поднялась в воздух намного легче и грациознее, оттолкнувшись от ветки, как от трамплина. Она покружила вокруг Эпплджек, затем стремительно унеслась на запад. Напоследок махнув нам ногой, Эпплджек улетела за ней.

На землю упало ещё несколько яблок. Их глухой стук отдался у меня в костях, но почему-то не прекратился. Лишь спустя пару мгновений я осознала, что причиной этому было моё вырывающееся из груди сердце. Ярость — ни с чем не сравнимая ярость клокотала внутри меня, заставляя сердце трепетать и разгоняя по жилам раскалённую кровь. На какое-то время мою голову заполонили чудовищные мысли. Я могла бы поймать Эпплджек и вернуть сюда. Могла бы магией приковать к земле, сделав её ноги подобно тяжёлым валунам. Могла бы выдрать перья с её крыльев и...

Я остановилась и схватила ртом воздух, который устремился в мои лёгкие, сметая эти жестокие помыслы. Закрыв глаза, я напомнила себе, что дело было не в ней, что Эпплджек — одна из храбрейших, добрейших и благороднейших пони на свете и что мне повезло иметь её в друзьях. Я мысленно представила, как собираю одолевающие меня злость, боль и чувство предательства, засовываю их в неразрушимую кристальную бутылку, а после выбрасываю в самые мрачные глубины моего разума.

Всё, с этим покончено. Я сделала глубокий вдох, чуть подержала, затем выдохнула. Так-то лучше.

Холодный нос ткнулся мне в шею, возвращая в настоящее.

— У тебя всё хорошо? Ты выглядела, э-э, немного не в себе.

Я потёрлась о щёку Старлайт своей. Аромат постельного белья, пота и свечных фитилей подействовал как успокаивающий бальзам.

— Да, извини. Просто... чуток разозлилась.

— Понимаю. — Старлайт глянула в небо, где между облаками резвились еле заметные силуэты пегасов. — Пойдём обратно.

Самая разумная мысль. Я подняла магией пару яблок и отдала одно Старлайт. Сойдёт, чтобы перекусить позже. Так, по крайней мере, наш визит сюда оказался напрасным не полностью, а лишь по большей части.

Глава 11

Шли дни.

Я стала носить очки, шляпу и повязку на глаза постоянно — даже в помещениях. Казалось, будто солнце находилось везде, согревая меня и наполняя своим светом. Восхитительное ощущение, вне всяких сомнений, однако слепящая яркость всё же малость мешала.

Лучше становилось, когда я смотрела прямо на солнце, отчётливо видя его даже сквозь кристальные потолки и стены моего замка, затемнённые линзы, тканевую повязку и закрытые веки. Когда я целиком концентрировалась на нём, остальной мир словно исчезал, а вместе с ним — все мои тревоги. Я забывала тот хаос, что ворвался в нашу жизнь и перевернул с ног на голову маленький, чудной, идеальный городок, который мне так полюбился.

Думаю, чуть постаравшись, я смогла бы исправить глаза, однако у меня были более насущные заботы. И одна из таких как раз сидела напротив.

Сегодня Старлайт была оранжевой. Не самый, по-моему, подходящий ей окрас, но, имея в друзьях несколько пони с оранжевой шерстью, я не желала показаться чёрствой, говоря, что он мне не нравится. Пускай новый цвет неплохо сочетался с её светло-янтарной гривой и тёмно-шоколадными глазами, всё это казалось каким-то неправильным. Мне попросту не хватало духу сказать ей об этом.

Она ела блинчики. Трикси тоже. Старлайт передвинула соусник с сиропом своей особенной пони и коснулась копытом её копыта, задержавшись так несколько дольше обычного. Их взгляды пересеклись. Старлайт покраснела. Трикси похотливо ухмыльнулась.

Не так давно, до переезда в Понивилль — до того, как завела друзей, достойных, чтобы разделить с ними жизнь, — я завтракала в одиночку. Я нисколько не скучала по тем временам, однако же сейчас мне очень хотелось, чтобы Трикси в моей жизни не было. 

— Хорошо выглядишь, — промурлыкала она. — Этот цвет на тебе просто великолепен.

Старлайт просияла. Только так я и могла описать эту улыбку, полную такой безграничной радости, что её лицо прямо-таки светилось от счастья. На секунду оно даже показалась мне ярче солнца. Эта кобыла была влюблена по уши. На меня нахлынула глубокая печаль от осознания того, что в жизни Старлайт существовал кто-то более дорогой ей.

Мы ведь должны радоваться, когда наши друзья находят любовь, правильно? Может, дело просто в том, что я плохая пони.

— Оставишь его? — спросила я.

Старлайт подпрыгнула на месте, вырванная из своих любовных мечтаний. На несколько мгновений её копыта заскребли по столу, чуть не сбив блинчики, после чего она улыбнулась мне:

— Скорее всего, нет. В мире множество цветов, понимаешь? Зачем останавливаться только на одном?

— У остальных из нас он один.

— Это пока, — пожала плечами она.

«Пока». Отлично подошло бы в качестве девиза прошлой недели. Всё казалось каким-то эфемерным, балансирующем на грани некой резкой перемены. Проклятие Дискорда исковеркало всё, бывшее когда-то привычным мне.

Флаттершай, Эпплджек, Рарити, Трикси, Старлайт — со всеми ними что-то происходило. С одними это было нечто сразу бросающееся в глаза, с другими — намного менее заметное. И это, на мой взгляд, пугало больше всего.

Лишь на себя я могла полагаться — Старлайт и та отдалялась от меня.

Она о чём-то беседовала с Трикси. Я вышла из раздумий, как раз когда Трикси исполняла очередной трюк: она, словно маску, сняла своё лицо с головы, явив нам ошеломлённое лицо Флаттершай. Затем Трикси сняла и его, представив личину напуганного чейнджлинга. Потом сняла ещё раз — лицо принцессы Селестии. Ещё — моё собственное. И наконец — ничто. Из под её сценической шляпы на нас смотрела пустота. Сама шляпа парила в воздухе над пустым же плащом.

Старлайт поаплодировала. Я тоже — из вежливости, да и просто потому, что это был весьма впечатляющий фокус для не единорога. Не сказать, правда, что я знала единорогов, которые могли бы повторить его. Видимо, придётся остановиться на том, что фокус был впечатляющим — и точка.

Интересно, куда заведут её грёзы? Доев блинчики, я отправилась осматривать Понивилль.
Я лениво кружила над городом. Сверху казалось, будто он особо не изменился. Ну, возможно, стал более пустым. На рынке было не так много пони. Вполне вероятно, что жители просто решили поспать подольше по случаю выходного, или, может, существовала какая-то другая причина. Не всё, как-никак, должно быть результатом проделок Дискорда. Начни я видеть следы его вмешательства во всём, не ровен час загремлю в мягкую комнату в психиатрическом отделении Понивилльской городской больницы.

Солнце припекало шерсть и перья, приятно обжигая меня. Я придумала игру, в которой солнечные лучи были дождём, а облака — гигантскими зонтиками, под которые я залетала «обсушиться» от света. Вскоре мои гудящие от энергии мышцы заныли из-за непривычной нагрузки непрерывного праздного полёта. Глупое и полное мимолётного веселья, это занятие было абсолютно бессмысленным — и я с упоением ему предавалась. Пускай будущая Твайлайт разбирается с проблемами, которые ждут на земле.

Интересно, грезил ли кто из пегасов о бесконечном полёте? О том, чтобы поменять свои соколиные или орлиные крылья на крылья альбатроса и, оседлав восходящие тёплые потоки, подниматься всё выше и выше, пока мир не превратится в мозаику из полей, лесов и прочих грёз.

Не такая уж и плохая мысль. Я закрыла глаза и позволила свету унести мои заботы.
Я не стала приземляться у дома Флаттершай: с высоты было ясно видно, что никого там нет.

Из открытых окон торчали хлопковые занавески, запутавшиеся в ветвях, что росли вдоль стен. Густая трава на крыше выглядела неухоженной и дикой, будто бы в отсутствие хозяйки растения стремились вырваться на свободу. Из ветвей ивы, растущей возле ручья, выпорхнула стайка певчих птичек. Они покружили вокруг меня, двигаясь в вихревых потоках, создаваемых моими большими крыльями, затем развернулись и улетели к Вечнодикому, быстро исчезнув в тумане, что окутывал его. Я на мгновение задумалась, могли бы они отыскать Флаттершай.

Услышав резкий клёкот, я повернула голову и увидела рядом ворона Флаттершай. Он был настолько большим, что я чувствовала, как вихри от его крыльев щекочут кончики моих маховых перьев. Я свернула, желая проверить, последует ли он за мной — и он действительно последовал.

— Где же твоя хозяйка, мистер Ворон? — пробормотала я себе под нос.

Он не ответил. Мы ещё немного покружили над лугом, после чего разлетелись кто куда.

---

— Мы могли бы снова обратиться к принцессе Луне, — предложила Старлайт. — Она наверняка сумеет отыскать Флаттершай быстрее нас.

Она шла рядом со мной. От обеда остались лишь воспоминания — и жирный комок счастья у меня в животе. Зря они спросили у меня, куда я хочу пойти перекусить. Ответом, разумеется, стал «Сенбургер». Могли бы уже и запомнить. 

— По поводу пропавших пони обычно обращаются в полицию, — заметила Трикси. Ах да, она тоже была с нами, видимо, прилагаясь к Старлайт как часть комплекта. Вот честно, я, наверное, была бы не против Трикси, если б она не портила всё время, проводимое мной со Старлайт.

В кои-то веки Трикси была без своих нелепых плаща и шляпы. Я уже привыкла видеть её без них в замке, но было весьма необычно, что она вышла так на улицу. Однако ж их отсутствие никак не сказалось на её раздражающей самоуверенности: нагота стесняла её не больше, чем любого другого пони, проходившего мимо.

— Я могу попросить их поглядывать, но активно искать они не станут, если не будет явных признаков того, что что-то случилось, — ответила я. — А Луна может поискать её сны.

Мы неспешно прогуливались по Понивиллю. Всюду, куда ни глянь, виднелись странности. Магазин «Чернильницы и чайные сервизы», закрывшийся несколько лет назад в связи со смертью владельца, был снова открыт. Табличка в окне приглашала на церемонию открытия. На противоположной стороне улицы торговцы выкладывали на прилавки остатки товара для послеобеденных покупателей. Здесь были и свежая зелень, и пряный чеснок, и колючая опунция, но совершенно отсутствовали яблоки.

— Или ты могла бы попросить Луну всё исправить, — сказала Трикси. — Разве не для этого нужны принцессы?

— Мы и кое-чем другим иногда занимаемся, — отозвалась я.

Я не хотела показаться раздражённой, но они, видимо, всё же заметили резкость у меня в голосе, поэтому весь оставшийся путь до бутика Рарити мы проделали молча.
О нашем приходе возвестил звон маленького колокольчика над дверью. Секунду спустя из примерочной послышался голос Рарити:

— Добрый день! Добро пожаловать в бутик «Карусель», где всё... — Она вышла в прихожую и, завидев нас, вмиг сменила деловой тон на дружеский. — О, дорогуши! Прошу, входите, входите же. Прочь с этой ужасной жары. Присаживайтесь, пожалуйста. Я сейчас заварю чаю.

Старлайт хотела было помочь, но Рарити настойчиво усадила её вместе с Трикси на тахту, а меня — на подушку рядом. Спустя некоторое время она вернулась из кухни с тремя чашками жасминового чая. Трикси держала свою, разумеется, копытами, мы же пользовались магией. Если Рарити как-то и удивило отсутствие у неё рога, она умело это скрыла.

Судя по выставочной комнате, Рарити не прекращала творить. То первое платье исчезло, но вместо него появились десятки разнообразных аксессуаров: сёдла, уздечки, шляпки, банты, жилеты — и все они были выполнены в мозаичном стиле, напоминающем крылья бабочки. Даже сквозь повязку и очки я видела, как они сверкают на солнце. Любая из этих деталей сама по себе могла бы стать изюминкой моего собственного гардероба, если б мода заботила меня настолько, чтобы я решилась на покупку.

— Вижу, времени ты даром не теряла, — заметила я.

— Как можно, когда работа приносит столько радости? — отозвалась Рарити. — Словами не описать, насколько счастлива я была, создавая все эти аксессуары. Не знаю даже, смогу ли вернуться к заказам. Мне больно от одной лишь мысли, что придётся делать что-то другое.

— Прелесть какая, — проговорила Старлайт. — Даже с трудом верится, что их создала пони. Они прямо-таки... само совершенство.

Мы немного полюбовались коллекцией, затем одновременно повернулись к Трикси. Она заметила наши взгляды и пожала плечами:

— Да, весьма неплохо.

Рарити улыбнулась уголком рта:

— Уверена, это высокая похвала от Великой и могучей Трикси. — Она отпила чаю, после чего повернулась ко мне — и тут я впервые увидела то, как свет отражался от её глаз. Их фасеточный вид походил на таковой у кристальных пони — или у стрекозы. — Раз уж вы пришли втроём, то, полагаю, ваш визит не просто дружеский?

Я покачала головой:

— Это проклятие — не знаю, как ещё назвать эту Дискордову проделку — становится хуже. Сновидения каким-то образом просачиваются в реальный мир. Хотя, думаю, ты и сама начала это замечать.

Рарити неопределённо хмыкнула, затем произнесла:

— Я на днях видела Эпплджек. Она казалась весьма счастливой.

— Ты пыталась купить у неё яблоки? Что-то я сильно сомневаюсь, что они теперь хоть как-то её волнуют.

— Ну, она в своём праве, разве нет? — пожала плечами Рарити. — Не стоит ожидать от пони двигаться по жизни лишь одним путём только потому, что так удобно нам. Если бы мы никогда не менялись, где бы сейчас оказалась ты, Твайлайт?

Мои крылья чуть распушились. Я пыталась их удержать, но они будто бы всегда знали, когда речь заходила о них.

— Я бы осталась единорогом — и это было бы хорошо. У меня была полноценная жизнь с замечательными друзьями и...

— Нет, — прервала меня Старлайт, затем, тяжело сглотнув, продолжила: — Она говорит про то, что было до этого. Если бы ты не изменилась, то до сих пор сидела бы затворницей у себя в башне в Кантерлоте. Я бы осталась тираном, медленно убивающим пони, которые доверяли мне. Трикси по-прежнему в одиночестве металась бы из города в город, удивляя пони своими представлениями и одновременно вызывая к себе ненависть.

Я глянула на Трикси. Её глаза были широко распахнуты, рот — приоткрыт, словно она хотела что-то сказать. Тем не менее она молчала, её подрагивающее копыто еле заметно подвинулось к Старлайт, которая крепко схватила его своим копытом.

Я ощутила, как в некой крохотной, скрытой глубоко внутри частичке моей души, куда я выбрасывала те чувства и мысли, которых стыдилась, вспыхнул огонёк прежней ненависти. Моё сердце учащённо забилось, сотрясая полые кости, и на мгновение меня захлестнуло жгучее желание потянуться, расцепить их копыта и вернуть...

— Отлично сказано. — Изящный голос Рарити вернул меня в действительность. Я оторвала взгляд от сцепленных копыт Старлайт и Трикси, заметив, что Рарити с улыбкой наблюдала за мной. Стыд яркой краской залил моё лицо. Разумеется, она догадалась. — Перемены могут быть как плохими, так и хорошими, разве нет, Твайлайт? Главное то, какую пользу мы можем извлечь из них.

В горле пересохло, я отпила чаю.

— Тогда мы должны стремиться, чтобы польза от них была наилучшей.

Ни у кого не нашлось, что ответить, поэтому воцарилось молчание. Когда мы с Рарити оставались наедине, крепость нашей дружбы не позволяла тишине перерасти в неловкую; естественно, то же было верно и в отношении Старлайт: мы с ней нередко проводили многие часы за чтением или изучением чего-то, в процессе перекидываясь лишь парой-другой слов. Но сейчас, когда мы собрались все вместе, включая ещё и Трикси, тишина будто бы превратилась в напряжённое живое существо, которое неумолимо росло, угрожая без остатка поглотить нас, если мы не избавимся от него. Я облизала губы, мысленно подыскивая хоть какую-нибудь банальность, чтобы нарушить гнетущее молчание, медленно сдавливающее мне грудь.

Первой заговорила Старлайт:

— Ты Флаттершай не видела?

— Вообще-то, видела, — отозвалась Рарити. — Буквально вчера.

— Как у неё дела? — спросила я. — Дискорда с ней не было?

— О, дела у неё просто замечательно, дорогая. Обычно она тихоня каких поискать, но вчера выглядела такой энергичной — практически необузданной. И ещё прекрасной. Знаешь, мне на миг даже показалось, что она беременна, потому что, как говорят, именно у беременных кобыл есть этакое внутреннее свечение. Но на мой вопрос она лишь рассмеялась и ответила, что это глупости. Флаттершай сказала такое, представляешь! И откуда только у кобылы вроде неё могла вдруг взяться подобная уверенность в себе?

Из сновидений. Вслух я не сказала, но мы все наверняка подумали про это.

— А Дискорд?

— Прости, его я не видела, — покачала головой Рарити. — И спросить Флаттершай тоже не додумалась. Если она вернётся — обязательно спрошу.

Значит, подвижек никаких. Но небольшое облегчение её слова всё же принесли. У Флаттершай всё хорошо. Мне раньше не приходилось терять друзей, и я даже представить не могу, что буду делать, если она пострадает от дурацких проделок Дискорда.

— Спасибо. Передай ей, что мы должны отыскать его как можно скорее, — сказала Старлайт.

— Конечно. — Рарити поставила чашку на стол. — Не хотите ли остаться пообедать? Я могу сделать бутерброды, или мы можем сходить...

— Мы уже поели, — произнесла Трикси тихим, будто бы извиняющимся голосом. — Но, вообще-то, у Трикси есть одна просьба. Она... я хотела бы, чтобы ты кое-что для меня сделала.

— О? — Рарити наклонилась вперёд. — Желаешь заказать какую-то вещь? Что ж, обычно количество заказов у меня строго ограничено, но, думаю, для подруги моей подруги я могу сделать исключение. Чего ты желаешь?

Трикси запустила ноги в сумку и вынула оттуда небольшую коробку, перевязанную шпагатом. Поставив её на стол, она сняла крышку. Внутри оказались аккуратно сложенные плащ и остроконечная шляпа, украшенные звёздами.

— Они много лет служили мне верой и правдой, — проговорила Трикси, мягко проведя по ткани копытом, — но уже порядком поизносились и устали. Пришла пора им уйти на покой. Можешь сделать мне новые?

— Ох, Трикси... — Рарити притянула коробку к себе и ощупала ткань. — У меня даже слов нет. Ты точно хочешь...

— Конечно. Ты же лучшая в этом деле, так ведь?

— Ну. — Рарити наигранно отвела взгляд. — Прямо вот так не скажу, но, эм, кое-что о шитье я знаю...

— Одежда красит пони — так, кажется, говорят? — спросила Трикси. — Если это правда и если ты так же хороша, как Старлайт тебя описывает, тогда я лучше доверю это тебе, нежели кому-то другому. — А потом она встала, подошла к Рарити и как ни в чём не бывало поцеловала её прямо в губы.

Я выпучила глаза, дожидаясь звука пощёчины, возражений Старлайт, да чего угодно! Вместо этого Рарити лишь улыбнулась и, коснувшись губ копытом, посмотрела на коробку:

— Начну немедленно.

Я поглядела на Старлайт, ожидая взрыва негодования, но она просто наблюдала за ними с маленькой улыбкой на губах.

О Селестия, да что случилось с этим городом? Я тряхнула головой.

— Рарити, тебе так до сих пор бабочки и снятся?

Она вырвалась из раздумий и кивнула:

— Да. Вспомнить сны, конечно же, мне по-прежнему сложно, но у меня теперь есть целая коллекция бабочек грёз. Ну, так мне кажется, по крайней мере. Сотни, возможно, тысячи. А ты знала, что шёлк получают от бабочек? Они плетут из него коконы на стадии личинки. Вот ведь странность: самую ценную в мире нить создают обычные насекомые.

Может ли пони превратиться в бабочку? Как это будет выглядеть? Я пристально посмотрела в пронзительные фасеточные глаза Рарити.

Если не сумеем снять это проклятие, наверняка узнаем.

Глава 12

Тем вечером перед сном меня навестила Старлайт. К ней вернулся прежний окрас, но что-то всё равно казалось необычным. Я пару мгновений изучала её гриву и глаза, гадая, что же изменилось, — и тут наконец поняла.

Её метка пропала. Без неё она выглядела будто бы голой и вдобавок сильно помолодевшей. Даже удивительно, насколько зрелыми нас делают эти небольшие изображения на шерсти.

Старлайт села рядом со мной на диван.

— Как твои глаза?

— Нормально. — Единственным источником света в комнате были свечи, поэтому я сидела без повязки и очков. Но даже так маленький кабинет казался освещённым не хуже, чем балкон замка в безоблачный полдень. — Они не болят. Просто всё кажется слишком ярким.

Хмыкнув, она глянула на книгу у меня в копытах:

— Дело или развлечение?

— Чуть того, чуть другого. — Я опустила потрёпанных «Посланников Пресветлой». Почти вся середина книги была безнадёжно испорчена арбалетным болтом, однако последние главы более-менее уцелели. Пускай жизнь культа, возможно, навсегда останется для меня загадкой, я хотя бы смогу узнать, как он окончил своё существование. — Что будем делать, Старлайт? 

— То, что считаем правильным. Так сложнее ошибиться.

— Но что, если я всё-таки ошибаюсь? Что, если пони и впрямь рады тому, что делает Дискорд? — У меня перед мысленным взором промелькнула ленивая, довольная улыбка улетающей ввысь Эпплджек.

— Тогда не будем торопиться бросаться в крайности. — Она снова заглянула мне в глаза. — Что тебе снится, Твайлайт? 

— Солнце, да такое яркое, что затмевает всё остальное, из-за чего я не могу видеть. — Лишь это я помнила из своих снов: как силюсь что-то разглядеть в кромешной тьме, в конце концов осознавая, что это на самом деле свет.

— Скверно. 

— Отнюдь нет. Наоборот — прекрасно. Хотелось бы, правда, понять, какой в этом смысл. — Я положила книгу на столик возле дивана, где она будет ждать меня до утра. — Завтра отправимся в Кантерлот и поговорим с Луной. Она скажет, что нам делать.

— А нам точно нужно её руководство?

— Ну, — нахмурилась я, глядя на свои копыта, — следовать её советам мы вовсе не обязаны.

— И то хорошо. — Старлайт наклонилась и потёрлась своей щекой о мою. Я ощутила знакомый успокаивающий запах постельного белья, пота и свечных фитилей. К нему примешивались более резкие нотки кордита и пиротехники — скверна Трикси. Я попыталась не обращать на это внимания. — Спокойной ночи.

— Очень надеюсь. — Потому что только надежда у меня и оставалась.

---

Сейчас самый разгар лета моего девятого года. Наша группа пересекла равнины Мэйрафона и достигла Башни солнца. Иерофант встречает нас на наблюдательном уровне.

У расположенного здесь балкона отсутствует ограждение. Ничто не сдерживает пони от падения, кроме их собственного здравого смысла. Ходят слухи, что такое порой случается с ослеплёнными солнцем сосудами. Их со всеми почестями хоронят вместе с остальными мучениками.

Мы почтительно склоняем головы, но заслуживаем от иерофанта лишь упрёк. Таков наш первый урок: дабы выказать почтение, голову нужно поднимать. Взгляд вверх — вот величайший знак уважения.

Воды нам не дают уже несколько часов. Танжерин больше не потеет: её тело избавилось от жидкостей. Она часто дышит, ещё чуть-чуть — и её хватит солнечный удар. Идеально чистый белоснежный мрамор, на котором мы стоим, отражает солнце с абсолютной ясностью. Стоя всего в шаге от края бездны и со всех сторон окутанный жаркими лучами ослепительного солнца, поневоле начинаешь испытывать некое головокружение. Я чувствую, будто моя душа, отделившись от тела, поднимается над этой печкой, наблюдая за нами подобно призраку.

Танжерин шатается. Её ноги подгибаются, и она как подкошенная падает на раскалённый мрамор. Дрожа, она с трудом заползает в тень одной из зеркальных ламп. До нас доносятся звуки её хриплого, частого дыхания.

— Не годится, — говорит иерофант. — Недостаточно благочестия.

Слуги в белых рясах выступают вперёд и уволакивают Танжерин в башню. Её время с нами окончено. Я лишь на долю секунды задумываюсь, выживет она или нет.

Больше никто из нас не падает, поэтому иерофант встаёт у края балкона и разворачивается к нам. Настала пора для второго урока. Он поднимает копыта и развязывает изысканно украшенную шёлковую повязку, скрывающую его глаза. Они плотно закрыты воспалёнными красными шрамами. Из-за инфекций и ожогов, преобразивших его лицо, можно лишь догадываться, каким красивым он был когда-то.

Сейчас же он прекрасен. Я вдруг понимаю, что у меня по щекам бегут слёзы.

— Любите ли вы пресветлую Селестию? — спрашивает иерофант.

— Да! — во весь голос кричу я. Остальные отвечают не так страстно, за исключением Данделиона: его голос так же громок, как у меня.

— Можете ли вы взирать на её великолепие, не отводя глаз?

— Да! — Я могу! Я тренировалась! Я могу это сделать! Я поднимаю взгляд к солнцу. Мои глаза непроизвольно зажмуриваются, но я изо всех сил заставляю их открыться. Лишь это — лишь это одно сейчас важно. Её свет врезается в мою сетчатку, и через несколько секунд я опускаю голову, тяжело дыша. Моё зрение заполнено чёрными точками. Балкон плывёт перед глазами. Рядом слышатся стоны других неофитов. Кто-то плачет.

— Ещё раз, — произносит иерофант. — Дольше.

Я снова отыскиваю взглядом солнце. Спустя пару мгновений меня одолевает боль.

Двое неофитов не решаются на вторую попытку. Слуги оттаскивают их. Иерофант следит за ними незрячим взором.

— Не годятся. Недостаточно благочестия. Ещё раз!

Я опять поднимаю взгляд. Боль из режущей превратилась в тупую, пульсирующую с каждым ударом моего сердца. Зрение меркнет, и хоть мои глаза открыты, я на мгновение теряю солнце за чёрными точками. Чуть сдвинув глаза, я вновь отыскиваю его.

Не знаю, сколько проходит времени за этим занятием. Один за одним неофиты выбывают: либо падают, либо закрывают глаза ногами. Они, в отличие от меня, не могут вынести её сияния. Их оттаскивают прочь, возвращая к прежним бесславным жизням. На балконе остаёмся только мы с Данделионом.

Я больше не слышу его дыхания. Я больше не слышу ничего: ни ветра, ни голоса иерофанта, ни тихого шороха хлопковых ряс слуг. Я слышу лишь шёпот солнца. Поражённо охнув, я тянусь вверх...

Я лежу на боку на раскалённом мраморе. Перед глазами лишь тьма, послеобразы и танцующие тени. Взмахнув ногами, я во что-то попадаю.

— Не годится, — слышится голос иерофанта. — Недостаточно благочестия.

Меня хватают сильные ноги и приподнимают. Я начинаю скользить по мраморному полу к башне и её теням.

— Нет! — кричу я так громко, как никогда в жизни. В горле что-то рвётся. — Нет! Я смогу!

Вырвавшись из хватки слуг, я на шатающихся ногах вслепую иду к центру балкона. Останавливаюсь я лишь тогда, когда моя нога не находит опоры. На мгновение я зависаю над бездной, балансируя на самом краю, после чего вновь вскидываю голову.

— Селестия! — кричу я. Солнца не видно, но я лицом чувствую тепло. Усилием воли я открываю незрячие глаза — и в непроглядном мраке вижу крохотную искру. — Селестия! Выбери меня! Я достойна! Я вижу тебя! ВЫБЕРИ МЕНЯ!

---

Меня разбудил лихорадочный перестук копыт в коридоре снаружи моей комнаты. Мгновение спустя в дверь кто-то забарабанил. Осоловело моргая, я поднялась на кровати — тут дверь распахнулась, и внутрь стрелой влетела Старлайт.

— Что случилось? — спросонья спросила я, прекрасно видя её даже в полной темноте.

— Эпплджек! — выпалила она, глотая ртом воздух. — На ферме беда!

У меня кровь заледенела в жилах. Сон как копытом сняло. Я выпуталась из простыней и поковыляла к Старлайт, однако вспомнила, что теперь могла пользоваться не только дверями. Развернувшись, я силой мысли открыла окно и выпрыгнула в ночь.

Глава 13

Несмотря на темноту ночи, ферму было хорошо видно — и вовсе не благодаря моему новообретённому феноменальному зрению. Просто её освещало яркое зарево пожара.

Даже удивительно, сколько дыма способно произвести горящее строение. Теоретически объяснить это не так уж и сложно: в процессе горения дом или семья преобразуются в эквивалентный объём горячих газов, смешанных с микрочастицами сажи; и, разумеется, всем этим веществам нужно куда-то деваться. Когда горела моя старая библиотека, дым застилал собой небо, а город на несколько дней стал серым от пепла.

Над «Сладким яблоком» высился непроницаемый чёрный столб дыма, подсвеченный снизу резким, переменчивым оранжевым сиянием. Потоки искр волнами уносились ввысь, на несколько секунд затмевая звёзды, после чего гасли.

Я никогда не была быстрой летуньей. По скорости я уступала любому другому урождённому пегасу, не говоря уже о Рэйнбоу Дэш. Но увидев над фермой дым и обжигающе яркий свет, ощутив приторно-едкую вонь пепла яблоневой древесины, я полетела так быстро, как не летала никогда в жизни, дав фору, возможно, даже Рэйнбоу. Моё сердце наверняка бы взорвалось, вздумай я такими темпами преодолеть больше тех полутора с небольшим километров, что разделяли замок и край сада. Однако, несмотря на эту безумную скорость, мне казалось, будто я лечу целую вечность. И всё это время перед моим мысленным взором стояла ужасающая картина того, как моя подруга и её семья, застрявшие в горящем доме под обвалившимися стенами и крышей, кричат в смертных муках, пока огонь сантиметр за сантиметром пожирает их шерсть, медленно подбираясь к...

Хлёсткие удары веток прервали мои страшные мысли. Я рухнула между деревьями и проскользила по земле до самой террасы дома. Даже с трёх с половиной метров бушующее пламя опалило мою шерсть, заставив меня отшатнуться и закрыть лицо крыльями. Мои губы вмиг растрескались. Желая позвать подругу, я глубоко вдохнула — и тут же закашлялась от обжигающего воздуха. Согнувшись пополам в приступе удушающего кашля, я бы непременно упала, если б пара сильных ног не схватила меня и не оттащила назад. Я пыталась сопротивляться, но сил на это не оставалось.

— Стой! — раздался у меня в ухе бас жеребца. Я скорее ощутила форму слова, слетевшего с его губ, нежели услышала за рёвом огня. — Там никого нет! Спасать некого!

Я неуклюже вырвалась из хватки. Позади меня стоял Биг Мак, его красную шерсть прочертили струйки пота. Видимых повреждений у него не было: ни ожогов, ни опалённых волос, ни копоти в гриве. Его состояние казалось даже лучше моего, отчего меня взяла оторопь.

— Что?.. Ты в порядке? — спросила я. — А что с остальными? Где Эппл Блум? Как она?

— Всё нормально! С ней и бабушкой всё нормально! — Он махнул копытом в сторону забора позади него, где, опираясь на поперечину, на трясущихся ногах стояла старшая из Эпплов, чья белая грива, обычно собранная в пучок, была распущена на ночь. Мрачно поджав губы, она прижимала к груди вырывающуюся Эппл Блум.

Ужас немного отпустил меня, но в следующий миг вернулся с новой силой. Эпплджек! Где Эпплджек? Я развернулась к огню. Жар ударил меня по лицу словно молотом. Противопожарных заклинаний я не знала, зато лучше остальных могла разобрать обломки. Мой рог вспыхнул ослепительной мощью, я потянулась к огню магией, чтобы...

Схватив зубами за хвост, Биг Мак дёрнул меня назад, не дав совершить какую-либо глупость.

— Стой! Её тоже там нет! Там никого нет. Просто... дай ему догореть.

Я плюхнулась на круп. Основание хвоста болело, несколько волосков наверняка вылезло, но я практически не чувствовала этого.

— Мы можем спасти его! Можем позвать пожарную бригаду, или... или я могу принести воды!

На ферме Эпплов располагался коровий пруд, воды в котором точно хватит, чтобы потушить пожар. Проблема только была в том, что удержать воду телекинезом не так-то просто: она то и дело норовила просочиться сквозь магическое поле. Я попыталась сориентироваться относительно яблочного сада, но из-за дыма, темноты и столба дыма, застилающего звёзды, едва понимала даже, где находится город.

Взамен шоку, страху и адреналиновому возбуждению пришло другое ощущение — беспомощности. Я входила в число могущественнейших пони во всей Эквестрии, но даже мне было не по силам обратить вспять пожар. Из моих уже слезящихся от жгучего воздуха и дыма и ослеплённых ярким пламенем глаз хлынули новые потоки слёз.

Стоявшая неподалёку бабуля Смит что-то сказала, но ревущее пламя начисто заглушило её слова. Тем не менее Эппл Блум перестала вырываться и, ссутулившись, опёрлась о забор возле неё. Биг Мак бросил на меня ещё один взгляд, затем подошёл к ним и обнял ногой свою младшую сестрёнку. 

Несмотря на омывающий нас чудовищный жар, мне было холодно. «А принцессу дружбы-то обнять некому», — презрительно фыркнул голос на задворках моего разума.

Я сидела и дрожала, всем сердцем желая, чтобы появилась Старлайт Глиммер или вообще кто-либо.
Старлайт прибыла вместе с пожарной бригадой. К этому времени стало ясно, что дом не спасти. Вместо того чтобы тушить его, пожарные направили струи воды на ближайшие деревья и амбар, дабы огонь не перекинулся на них. Старлайт поначалу ходила за ними, но вскоре поняла, что лишь мешается, а потому отошла к нам. Биг Мак негромко перекинулся с ней парой слов, указав копытом в мою сторону.

Она села возле меня. Сухая, выжженная трава захрустела под её крупом. Старлайт немного поводила по ней копытом, затем приобняла меня одной ногой.

— Ты в порядке? Не ранена?

Я покачала головой:

— Нет. Со мной всё нормально. С остальными тоже.

— Ну, это самое главное. Вещи можно заменить, а вот пони — нет. Э-э, так вроде говорят, да?

— Ага, — сглотнула я. Горло саднило после часа глотания горячего воздуха и едкого дыма. — Но тем не менее это не совсем верно. Заменить можно далеко не всё. Иногда, когда случается пожар... — я неопределённо махнула ногой, — кое-что вернуть уже невозможно.

Я уже несколько лет не плакала над гибелью моего дерева и тех вещей, которых лишилась вместе с ним. Порой проходили недели, а я про него даже не вспоминала. В последнее же время при мыслях о тёплой, живой древесине и гигантской кроне, постоянно шуршавшей на ветру, я лишь улыбалась. Но сейчас, сидя рядом со Старлайт и глядя за тем, как гибнет дом Эпплов, я вдруг ощутила потерю настолько остро, что на долю секунды показалось, будто меня пырнули ножом прямо в сердце. В то самое мгновение я бы отдала всё — свои крылья, замок, да даже Элементы, — лишь бы вернуть моё дерево.

Видимо, я издала какой-то звук, потому что Старлайт обняла меня крепче. Я зарылась лицом в её гриву и глубоко вдохнула носом, желая ощутить любой другой запах, кроме вони дыма; однако аромат постельного белья, пота и свечных фитилей был полностью уничтожен огнём.

Не зная, должно быть, что сказать, она просто держала меня. Перестав обращать внимание на треск горящего дерева, суету пожарных, гомон пони, явившихся из города, чтобы помочь, я полностью сосредоточилась на сердцебиении Старлайт и постаралась в очередной раз забыть мой старый дом.

Старлайт никак не реагировала на слёзы и сопли, которыми я пачкала её гриву, что лишний раз доказывало, насколько замечательной подругой она была. Однако спустя минуту она вздрогнула и отстранилась. Я подняла голову, вытерла глаза ногой и кашлянула:

— Что?

Старлайт не ответила, лишь указав носом в сторону сада.

Гм? Сощурившись, я взглянула на тени. Глаза горели от дыма, но я всё же сумела различить сидящую между деревьями оранжевую фигуру — оранжевую фигуру со шляпой и крыльями.

Старлайт не стала возражать, когда я встала. Зашагав навстречу Эпплджек, я и сама не заметила, как вскоре перешла на бег, тяжело глотая ртом воздух.

Как только я приблизилась, она слегка кивнула:

— Принцесса.

— Эпплджек! — выдохнула я, потратив несколько секунд, чтобы перевести дух. — Ох, как же я рада тебя видеть. Ты не ранена? Биг Мак сказал, что никто не пострадал, но я не увидела тебя, а пожар был таким сильным, что...

— Я в порядке. — Она повела плечами, задевая траву кончиками перьев. У меня сперва тоже так было, пока Рэйнбоу Дэш не показала, как правильно держать крылья во время сидения. — Всё нормально. Незачем так волноваться.

— Но... — Я сглотнула и начала по-новой. — Слушай, я понимаю, насколько это тяжело. Мне хорошо знакомо то, что ты сейчас чувствуешь. Главное — помни, что мы всегда рядом. Мы найдём место... Нет, со мной! Вы все можете остаться в замке! А мы построим вам новый дом не хуже старого! Если начнём прямо завтра, уверена, закончим к Забегу Листьев!

— А, — снова пожала плечами она, — обойдусь.

Я уставилась на неё, огорошенная заявлением.

— Что?

— Я обойдусь, а другие, может, примут твоё предложение. Особенно Эппл Блум.

— Что... — Слова давались мне с трудом. — А как же ты?

— Да всё нормально со мной будет. — Она подняла взгляд к небу. Столб дыма превратился в плотную пелену, медленно плывущую на восток. Неяркий свет ещё не поднявшегося из-за горизонта солнца окрашивал розовым её края. — А вообще, я чувствую себя просто здоровски.

— Ты ещё не отошла от шока, — сказала я. Единственное разумное объяснение. Стоило сразу догадаться. Для пони вроде Эпплджек потеря родного дома была ещё большей трагедией по сравнению с тем, что испытывала я после того, как лишилась своего дерева-библиотеки. — Слушай, не... Просто помни, что мы рядом, ладно? Я знаю, как ты себя чувствуешь.

— Правда? — вопросительно наклонила она голову. — И как же я себя чувствую, Твайлайт? 

— Потерянной. — Крепко зажмурившись, я вдруг на мгновение мысленно вернулась в Понивилль в тот день, воспоминания о котором по-прежнему были свежи, будто это случилось вчера. Почерневшая кора превращается в прах под копытами. Миллионы страниц устилают площадь: некоторые до сих пор тлеют, другие — пепел. Большие полые стены ещё стоят, но обугленные и безжизненные. — Ты чувствуешь себя потерянной. Брошенной на произвол судьбы. Как если бы вдруг исчезло то единственное, что держало тебя здесь.

Эпплджек медленно кивала на мои слова.

— Ага, всё верно. — Она глубоко вздохнула, затем улыбнулась: — И это восхитительно.

Чувство реальности покинуло меня. Я словно смотрела на мир через окно. Звуки приглушились. Сердце отказывалось работать. Минута потребовалась, чтобы я опять могла говорить.

— Нет, — помотала я головой. — Нет. Эпплджек, только не говори, что это ты...

— Мне пришлось, сахарок. Ты всё правильно сказала. Как если бы исчезло то, что держало меня. — Она глубоко вдохнула, затем выдохнула и опять улыбнулась: — А всего-то потребовалось — чуток керосина. Лучший выбор в моей жизни.

Моё сердце затрепетало. Дыхание стало частым. Я прикинула расстояние между нами и время, за которое смогу его преодолеть.

— Кто-то же мог пострадать. Твоя собственная семья! Ты могла убить их!

— Не, — отмахнулась она. — Я сперва вывела их, сказала, что люблю и прочую сопливую чепуху, а уж потом подожгла.

— Я могу тебя арестовать. Я... я должна тебя арестовать!

— Не спорю. — Эпплджек смерила меня взглядом. — Ну?

Мой рог вновь вспыхнул магией. Это будет так просто: какой бы сильной ни была Эпплджек, она всего лишь земная пони. Я могу схватить её. Я могу лично оттащить её в тюрьму. А любую её попытку сопротивления я могу жёстко пресечь. Это будет так просто — не сложнее, чем оторвать крылья у мухи.

Я зажмурилась. Свечение рога мигнуло и погасло. Не она ответственна за случившееся — всему виной Дискорд. Именно его мы должны наказывать. А Эпплджек такая же жертва, как все остальные.

— Гм, — буркнула она, после чего послышался тихий шелест травы. Я открыла глаза и увидела перед собой лежащую на земле шляпу. — Передашь её Эппл Блум, хорошо?

Я не ответила. Эпплджек, видимо, и не ждала ответа, потому что сразу же развернулась, захлопала своими всё ещё неуклюжими крыльями и взмыла в ночное небо.

«Эпплджек медленно кивала на мои слова. “Ага, всё верно. — Она глубоко вздохнула, затем улыбнулась: — И это восхитительно.”»

Глава 14

Я сидела перед огромной раковиной в своей гигантской ванной комнате. Несмотря на закрытую дверь и выключенное освещение, я прекрасно всё видела: аметистовые кристальные стены пропускали достаточно солнечного света, наполнявшего помещение мягким фиолетовым свечением. Я сидела и смотрела в зеркало, размышляя об Эпплджек.

С ней я была не настолько близка, как с Рарити или Старлайт: слишком уж сильно отличались наши характеры и происхождение. Она с пренебрежением относилась к чтению, а я не представляла себе жизни без книг. Семья для неё была превыше всего, я же виделась со своей очень редко.

Семья. Если и существует слово, которым можно описать Эпплджек, то это оно. Она была такой кобылой, которая на всё пойдёт ради своей семьи. Это стало самым первым, что я узнала о ней тогда, несколько лет назад, когда впервые приехала в Понивилль.

И теперь случилось это. Свобода, говорила она. Как долго она грезила об этом — о том, чтобы быть свободной от всех уз, что связывают наши смертные оболочки? Представляла ли она, как отрезает собственную ветвь от своего генеалогического древа, уходящего корнями в далёкое прошлое?

Я поняла, что плачу — тихо, неосознанно. У меня из глаз бежали слёзы, увлажняя тонкую шерсть на щеках. Я наклонилась над громадной раковиной, силясь достать до кранов. Наконец, после нескольких тщетных попыток, я повернула их магией, дождалась, пока в раковину не нальётся достаточно воды, затем копытами плеснула её себе на лицо.

«Мы всё ещё можем это исправить, мы всё ещё можем это исправить», — мантрой повторяла я эти слова снова и снова. Однако постепенно чудовищность случившегося с семьёй Эпплджек стала укладываться у меня в голове. Моё дыхание участилось. Я пыталась как-то его успокоить, но лёгкие уже действовали на автомате. Я начала задыхаться.

Всё трещало по швам. Эпплджек, Флаттершай, Старлайт, Трикси. Мир менялся слишком быстро, и на сей раз я знала, кто был в этом виноват. Дискорд, где бы он сейчас ни прятался, наверняка дико хохочет от всего этого хаоса. Ему наконец-то удалось нас одурачить. Самый, чтоб его, лучший день в его нескончаемой жизни. Испустив громкий надтреснутый всхлип, я зависла над раковиной. Грудь сотряслась от вырвавшегося у меня истерического, судорожного смеха.

Из переполненной раковины на пол хлынула вода. Я отчаянно махала ногами в попытках достать краны, но бесполезно. Принцесса королевства, одна из величайших магов за последние несколько тысяч лет, неоднократная спасительница мира — и не могу дотянуться до грёбаного крана своей Селестией проклятой раковины, потому что она слишком большая. Мои копыта шлёпали по воде, расплёскивая её повсюду.

Тут во мне что-то оборвалось. Я закричала так громко, что зазвенели кристальные стены, — громче, чем мог кто-либо из смертных пони. Слепая ярость вспыхнула у меня в сердце, огнём прошлась по жилам и раскалила мой разум. Я снова закричала и обрушила копыта на кристальную раковину, с лёгкостью пробив алмазно-твёрдый материал и пройдя до самого пола. Во все стороны брызнули осколки. Зеркало разбилось. Пол треснул. Я топала по обломкам раковины, пока не остались лишь мелкие кусочки и струя воды, хлещущая из покорёженной трубы подобно крови из открытой раны.

Тяжело дыша, я стояла посреди обломков. Моя насквозь промокшая шерсть окрасилась розовым от маленьких порезов, оставленных острыми осколками. Я ощущала, как они уже затягиваются, исцеляясь в считанные секунды.

Дверь с грохотом распахнулась. В ванную проник свет, ослепив меня. Я прикрыла глаза крылом, с трудом сумев разглядеть силуэт Старлайт с горящим магией рогом. Выражение страха на её лице привело меня в чувство.

Она несколько долгих секунд глазела на меня. Я съёжилась, закрывшись крыльями. Наконец Старлайт заговорила:

— Ты в порядке?

— Ага. — Я облизнула губы. — Раковина не понравилась.

Неопределённо хмыкнув, она пнула в сторону кусок кристалла, что валялся рядом с дверью.

— Ну, можно, наверное, и другую установить.

— Хорошо бы.

Её рог снова осветился. Я крепко зажмурилась от слепящей яркости. Чуть погодя раздался скрежет металла, когда Старлайт запечатала трубу.

— И... что теперь будем делать?

— Отыщем Луну.

---

Кантерлот... изменился. Несмотря на середину дня, небо было усыпано звёздами. Вместо мучительного летнего зноя, как в Понивилле, нас встретила приятная свежесть чуть прохладного горного воздуха. Небольшой перебор, на мой взгляд, но, пока солнце светит, я могла с этим смириться. 

Пони бродили по улицам будто в оцепенении. Грезящие, которые грезили, что бодрствуют. Вестибюль замка занимало гигантское лавровое дерево, чьи раскидистые ветви ежечасно звенели. Пригнувшись под густой кроной, мы отправились к покоям Луны. Спустя несколько минут блужданий по извилистым коридорам нас нашёл привратник и проводил до нужного места. Я хотела было его поблагодарить, но он растворился в воздухе подобно туману.

— В какой-то момент, — проговорила Старлайт, вместе со мной наблюдая за исчезающим жеребцом, — страх того, что сны проникают в реальный мир, сменился страхом, что мы попросту до сих пор не проснулись.

— Я не засыпала, — сказала я.

— Как и я, — вздохнула она. — Но я никогда не засыпаю во снах. Идём.

Старлайт пару раз постучала в дверь и вошла, не дожидаясь приглашения.

Огня в камине не было, в помещении царила настоящая зима. Возле стен грудились наносы снега. Я распушила крылья, чтобы сохранить тепло, Старлайт же оставалось только дрожать от холода.

— Луна! — позвала я. Комната казалась пустой, но в случае принцессы ночи это впечатление могло быть обманчивым. — Нам нужно поговорить!

Пол чуть заметно вздрогнул, как если бы кто-то уронил нечто тяжёлое на другом этаже, а вибрации прошли через каменные колонны, выложенные плиткой полы и наши ноги прямиком к костям. Очередная дрожь, и снег вокруг нас посерел от осыпавшейся со стропил пыли.

О чём может грезить аликорн ночи? Комната вновь сотряслась. Вместе с ней задребезжал стоявший на столике возле камина фарфоровый чайный сервиз.

Дальняя стена вдруг стала искривляться, растягиваясь и чернея, пока не превратилась в ширящийся иссиня-чёрный пузырь. Его поверхность обрела рельеф, натянувшись вокруг некой фигуры, — и в следующий миг, заставив моё сердце ёкнуть от неожиданности, в комнате возникла Луна. 

Она была огромной. Едва-едва даже помещалась здесь. Её необъятные крылья задевали потолок и чертили перьями замысловатые узоры на занесённом снегом полу. Обсидиановый спиральный рог в метр длиной запутался в хрустальной люстре и сорвал её на пол с мелодичным звоном. Луна насмешливо фыркнула, затем наклонилась и воззрилась на нас.

— Так говори, — гулко завибрировал у меня в груди её голос.

Да, точно. Говорить. Я дрожала, но отнюдь не из-за холода. Справившись со страхом — передо мной была Луна, моя подруга, — я решительно начала:

— Проклятие Дискорда усиливается. Он меняет нас всех. Вскоре от нас может не остаться ничего, что...

— Это не работа Дискорда, — прервала меня Луна. Она подогнула под себя свои древоподобные ноги и легла, но даже в таком положении была гораздо выше меня. — Все эти ночи я тщательно искала следы его влияния в наших снах, однако не обнаружила ничего. Ответственность за все эти изменения лежит не на нём.

— Получается, это вышло из-под его контроля?

Луна пожала плечами. Комнату наполнил громкий шорох трущихся друг об друга перьев.

— Или же это никогда и не было под его контролем. Не в его природе контролировать что-либо.

— А он может это остановить? — спросила Старлайт. — Вернуть всё, как было прежде? Если, э-э, пони захотят.

— Возможно. В его могуществе сомневаться не приходится. Тем не менее, если эти изменения не его лап дело, тогда вполне вероятно, что он не сможет обратить их вспять. Боюсь, вам придётся продолжать его поиски.

— Мы стараемся, — сказала я. — Флаттершай может помочь, но её невозможно застать дома, хотя пони говорили, что видели её в городе. Мне кажется, она в Вечнодиком — ищет какое-то животное.

Луна кивнула:

— Не могу сказать, где она проводит дни, Твайлайт Спаркл, но я видела её сны. Ты пробовала навестить её ночью?

— Я... нет. — Я покраснела, осознав, насколько банальную допустила ошибку. — Думаешь, она будет дома?

— Предсказывать будущее я не умею, однако, как мне кажется, вероятность этого достаточно велика. Только будь осторожнее, дабы не потревожить её сны слишком сильно.

— Вас разве всё это не беспокоит? — спросила Старлайт. — Сны же являются вашим царством, а Дискорд лезет в них. 

Луна замолчала. Она смотрела на Старлайт так долго, что та принялась неловко переминаться с ноги на ногу, а я занервничала. Когда я уже начала продумывать пути отхода, Луна заговорила:

— Нет, нисколько. У Дискорда нет власти над нашими снами. Как я уже говорила, изменения, которые вы видите в своих друзьях, — не его работа.

Я нахмурилась:

— Тогда... чья это работа? Твоя?

— Нет, Твайлайт Спаркл, — рассмеялась Луна. — Я всего лишь свидетельница сему грандиозному представлению. Но если ты найдёшь ответственного — сообщи, будь добра. Подобное великолепие не должно остаться без похвалы.

Она встала, после чего пригнулась, напружинив ноги, и прыгнула вверх. Я с криком бросилась на пол и закрыла голову передними ногами, ожидая, что на нас вот-вот обрушится потолок, однако ощутила лишь лёгкое касание снега. Подняв взгляд, я увидела, что Луна исчезла.

— И ради этого мы явились в Кантерлот? — проговорила дрожащая Старлайт. Я смахнула крылом собравшийся на её холке снег.

— Кое-что новое мы всё же узнали. — Правда, не слишком много. И не тот простой ответ, на который я надеялась. Как бы то ни было, у нас появилась возможность найти Флаттершай. Найдём её — найдём и Дискорда, а потом... ну, не знаю, что будет потом. Возможно, сумеем убедить его всё исправить, если он, конечно, сможет.

Однако это было проблемой будущей Твайлайт. Спешка лишь навредит. Мы побрели по растущим сугробам из покоев Луны обратно в коридор. Стражники не особо удивились двум мокрым, продрогшим кобылам, вслед за которыми тянулось дыхание зимы.

Не исключено, что они попросту уже привыкли к такому.

Глава 15

Флаттершай была из тех пони, что жили по солнцу: с восходом просыпалась, с закатом ложилась спать. Сама будучи пожизненной почитательницей Селестии, я понимала всю привлекательность подобного стиля жизни, хотя терпеть не могла просыпаться рано без какой-либо необходимости. Чтение при свете лампы было одним из моих любимейших занятий.

Мы со Старлайт вернулись из Кантерлота, как раз когда солнце начало садиться. Даже сквозь повязку и очки я видела тронутое сумерками небо, игравшее потрясающе красивыми оттенками красного и оранжевого. Последние минуты поездки я провела, восхищённо глазея не закат. Старлайт даже пришлось растолкать меня, когда поезд наконец остановился.

— Мне сходить с тобой? — спросила она. Придя домой, мы наскоро приготовили ужин из гранолы с гарниром из щавеля и расположились на кухне, не желая возиться с сервировкой в столовой. — Флаттершай живёт рядом с Вечнодиким, а там... может быть довольно опасно, особенно учитывая, что творится последнее время.

Верно. И именно поэтому я не хотела брать Старлайт с собой. Несомненно, могучая колдунья, она вполне могла постоять за себя почти в любой ситуации, однако сейчас были не совсем обычные времена, и Вечнодикий полнился чудовищами. Мне будет чуточку легче, если придётся беспокоиться лишь за свою шкуру.

Я на миг задумалась, о чём могли грезить чудовища.

— Я не знаю, как долго пробуду у неё, — отозвалась я. — К тому же хотя бы у одной из нас должен сохраниться нормальный режим сна. Неизвестно, насколько сумасшедшими могут стать следующие несколько дней, и я не хочу, чтобы мы обе валились с ног от недосыпа.

Судя по её хмурому взгляду, она на это не купилась, однако возражать не стала.

— Хорошо. Но будь осторожна. Если Дискорд там — не делай ничего опрометчивого.

— Это когда я была опрометчивой?

— Помнишь, когда у тебя в ванной была целая раковина?

— Это... — Я прокашлялась. — Такого больше не повторится.

Она тронула копытом мою ногу:

— Просто будь начеку, ладно? Ничто из случившегося за последнее время не заслуживает того, чтобы рисковать собственным здоровьем.

Я кивнула. Тут не поспоришь. Остаток ужина прошёл в тишине.

Как же приятно было летать ночью. Сияния звёзд вполне хватало, чтобы видеть город как на копыте. В окнах некоторых домов горел свет, слишком яркий для моих незащищённых повязкой глаз, но таких было мало. Какое-то время я неторопливо кружила над замком, делая каждый круг шире предыдущего, и просто наслаждалась прохладным ночным воздухом на моём непокрытом лице.

Дом Флаттершай встретил меня темнотой. Окна были по-прежнему открыты, а вот дверь — нет. Я постучалась, подождала, постучалась опять, после чего вошла внутрь.

Природа начала отвоёвывать интерьер жилища. Проникшие через окна зелёные усики от травы на крыше облюбовали мягкие земляные стены и пустили корни. Цокот моих копыт заглушал бархатный ковёр из гниющей листвы. Весь дом пропитался запахами леса; закрыв глаза, я могла даже представить, будто нахожусь в мирной рощице глубоко в Вечнодиком. Пройдя на кухню, я увидела там заполненную водой раковину, в которой плавал лист кувшинки.

На столе валялась неубранная с прошлого раза посуда. Я потратила несколько минут, расставляя её по шкафчикам. Из разнообразных тёмных уголков на меня взирали сверкающие маленькие глазки.

Сверху что-то зашуршало. Не оборачиваясь, я заговорила:

— Выходи, не бойся.

Мне ответило тихое карканье. Мгновение спустя со стропил, расправив крылья, спланировал мистер Ворон и тяжело приземлился на деревянный стол. Я приблизилась и протянула копыто, по которому он постучал клювом.

— А тебя она оставляет за сторожа? — спросила я. Разумеется, он не ответил, но его глаза блеснули пониманием. Я положила переднюю ногу на стол, ворон пару секунд изучал её, после чего запрыгнул. Он оказался тяжелее, чем мне думалось, поэтому я аккуратно пересадила его себе на спину.

Мы прошли по тёмному дому к изгибающейся лестнице, что вела на второй этаж. На каждой третьей ступеньке стояли небольшие горшочки со сладко пахнущим вереском. Я остановилась проверить почву в горшках. Всё ещё влажная.

Значит, дом не заброшен. Я поднялась по лестнице, постучала в дверь спальни Флаттершай и открыла её, не дожидаясь ответа.

Никого. Из распахнутого дальнего окна наружу торчали шторы и трепетали на ночном воздухе. Я магией втянула их обратно и закрепила шнурками. Несколько любопытных усиков травяной крыши попыталось увязаться следом, но я аккуратно высвободила их и выбросила за окно.

Ворон спрыгнул с моей спины и перелетел на изголовье кровати. Судя по царапинам на дереве под его когтями, он проводил там немало времени, охраняя, должно быть, сны своей хозяйки.

Я взобралась на кровать. Простыни, хоть и смятые, были свежими. Зарывшись в них носом, я вдохнула аромат Флаттершай — пота и полевых цветов. На короткий миг мне показалось, будто моя потерявшаяся подруга вновь была рядом.

— Ты же не будешь против, если я подожду здесь? — обратилась я к ворону.

Тут у меня вырвался мощный зевок. Я была на ногах аж с самого пожара на «Сладком яблоке», и усталость целого дня начала брать своё. Мне нужно было отыскать Флаттершай — но и в отдыхе я тоже нуждалась. 

Очень надеюсь, что она не рассердится, обнаружив меня вот так. Я свернулась калачиком на пахнущих ею простынях и закрыла глаза.

---

Сейчас осень. Я стара.

Я практически ощущаю, как прожитые года, подобно песку, скрипят в моих суставах при каждом шаге. Прежде подъём к самому верхнему уровню башни занимал всего несколько минут, теперь же на это уходит львиная доля часа. Я останавливаюсь на полпути по спиральной лестнице, чтобы успокоить своё бешено стучащее сердце. Лёгкие хрипят с каждым вздохом, словно горло забито ватой. В те редкие мгновения, когда я задумываюсь о себе, я замечаю признаки кобылы, жить которой осталось очень недолго.

Мысль о смерти уже давно не пугает меня. Я знаю моё место — мою ничтожность. Я послужила своей цели, и, как мне кажется, справилась вполне неплохо. Тем не менее, когда подкова окончательно изнашивается, её меняют — и то же самое верно для меня.

Я выхожу на крышу ровно к восходу. Ночная прохлада сменяется теплом солнечных лучей. Они омывают меня, растапливая иней на шерсти. Я поворачиваюсь точно к солнцу и купаюсь в его лучах. Пока я сижу здесь, на самом верхнем уровне башни, мои тревоги на время улетучиваются, и меня охватывает радость как тогда, когда я много лет назад ещё жеребёнком доказала своё благочестие. Солнце поёт мне свою песнь, и единственное, о чём я сожалею, — что не могу петь в ответ.

Башня опустела. Сейчас её населяют больше призраки, нежели пони, и с каждым годом нас становится всё меньше. Прошли годы с тех пор, как я стала иерофантом, хозяйкой этого святого места, — и с моей смертью наша служба окончится.

Со стороны лестницы доносится шорох. Это Данделион — пришёл на утреннюю молитву. Он садится возле меня, касаясь своим плечом моего, и мы час сидим в тишине и смотрим, как солнце начинает своё медленное восхождение по небесному своду.

Если хорошо прислушаться, если наклонить уши под правильным углом, если не обращать внимания на хрип в лёгких и перестук наших с Данделионом сердец и если ветер ненадолго стихнет — можно услышать, как мир живёт своей жизнью без нас. Город, в котором я родилась и названия которого я уже не помню, заметно вырос — теперь почти что полис. Я чую запах дыма из его многочисленных очагов и слышу далёкий стук колёс фургонов, катящихся по улицам из булыжника. Когда-то они посещали нас ежемесячно, привозя десятину и пожертвования в обмен на благосклонность Селестии. Ныне же их редкие визиты ограничиваются только продажей нам еды. И хорошо, что в башне остались только мы с Данделионом: прокормить кого-то ещё у нас не получится.

Мой час под солнцем истёк, однако впереди меня ожидает лишь возвращение в тени башни и потакание тривиальным, животным потребностям этого умирающего тела, которому нужно питаться, испражняться и спать. Я размышляю над грядущими днями: над краткими, но радостными часами под солнцем, над следующими за этим бесчисленными часами хождений по мрачным коридорам внизу.

До чего же легко, понимаю я, будет просто остаться здесь. Я вновь поднимаю лицо, чувствуя на щеках тепло Селестии. С точностью подсолнуха я нахожу её на небе и представляю, будто вижу сквозь сросшиеся веки и загрубевшие шрамы крохотную искру её света.

Много лет прошло с момента, когда я последний раз видела собственное отражение. Порой, оставаясь одна, я касаюсь лица копытами и на ощупь чувствую отметины, оставленные солнцем. Я помню прошлого иерофанта, проверявшего меня, когда я впервые прибыла в башню, и какое восхищение испытала при виде него. Воспоминание приходит вновь, и на мгновение я прямо чую запах пота и ужаса жеребят, которые не прошли проверку.

Я тянусь и нащупываю плечо Данделиона. Немного удивившись, он поворачивается ко мне, но не возражает, когда мои копыта находят его щёки и нос. Лёгкими прикосновениями я добираюсь до его глаз и ощущаю покрытую следами от волдырей голую кожу на том месте, где они были раньше.

— Ты прекрасен, — шепчу я.

Я наклоняюсь и прижимаюсь к Данделиону, он отвечает тем же. Несмотря на тьму, я не чувствую себя потерянной. Наоборот, я ощущаю восторг от принятого только что решения. Данделион вздрагивает, его сердцебиение учащается. Он принял то же решение.

До чего же это замечательно — умереть под солнцем.

---

Весь матрас содрогнулся, когда что-то увесистое приземлилось на него. На мгновение оказавшись на грани сна и бодрствования и совершенно сбитая с толку, я замахала копытами и попыталась встать, но нечто мягкое и тёплое прижало меня обратно.

— Спокойно, — прошептала Флаттершай, щекоча губами мою шею чуть ниже уха, и, словно кошка, прошлась носом по моей щеке и вверх к рогу. — Не хотела тебя напугать.

— Флаттершай. — Поняв, кто это был, я перестала вырываться и расслабилась. — Ох, слава Селестии. Я тебя какой уже день ищу.

— Я слышала. Мои друзья-животные говорили, что ты приходила. — Она подняла голову. Проследив за её взглядом, я увидела, что она смотрит на ворона, который сидел на изголовье и чистил перья. Он, видимо, наблюдал за мной, пока я спала.

Я попыталась выбраться из-под Флаттершай, но она навалилась на меня и вжала в простыню. Кое-как изловчившись, я всё-таки сумела перевернуться на спину и высвободить ноги, однако оказалась в таком положении, где её живот прижимался к моему. Настолько интимной позиции у меня не было никогда в жизни. Последние остатки сна вмиг улетучились, и я нервно сглотнула:

— Э-э...

Флаттершай скрестила передние ноги у меня на груди и положила на них подбородок. Несмотря на темноту, я отлично видела свою подругу, как если бы в комнате повсюду стояли лампы. Взлохмаченная грива окружала голову Флаттершай ореолом торчащих во все стороны волосков и придавала ей дикий, неукротимый вид, будто она сама была таким же животным, что и обитающие у неё зверюшки. Её глаза вряд ли видели в темноте так же хорошо, как мои, однако это, похоже, нисколько не мешало ей смотреть прямо на меня — и смотреть очень пристально. 

— Какой же прелестный у меня тут подарочек, — промурлыкала она. Её голос завибрировал в груди у нас обеих. — Прокрадываешься в кровать к другой кобыле, Твайлайт? Какая ты напористая.

— Ну, я просто не хотела упустить тебя — снова. Нам надо поговорить. — Я осторожно подняла её и перекатила вбок. Неуклюже кувыркнувшись, Флаттершай тряхнула крыльями, потянулась всем телом и обиженно надула губы:

— Дразнилка. — Она несильно шлёпнула меня по бедру своим хвостом — длинным, извилистым, покрытым оранжево-коричневой шерстью и с кисточкой на конце, как у львиного. Затем она облизала лапы ненормально широким языком, потёрла ими гриву, приводя ту в порядок, и провела когтями по взъерошенной шерсти у меня на груди. Их острые кончики щекотали мою кожу. — Итак, — я ощутила на шее её горячее дыхание, — что привело тебя ко мне?

Та-а-ак. Ладно. Это была всего лишь Флаттершай. Я могу справиться с этой ситуацией. Я села и отодвинулась к самому краю кровати, оставив между нами ложбину из смятой простыни.

— Мне нужно отыскать Дискорда. Он должен прекратить эту шутку, пока мир не развалился окончательно. Такими темпами мы скоро перестанем быть пони и превратимся... — Я облизнула губы. — Превратимся в чудовищ.

Флаттершай хмыкнула и села с такой грациозностью, о которой я могла только мечтать. Под её кожей перекатывались тугие мышцы — жидкость в обличье пони.

— Мне не кажется, что я чудовище.

Чудовищам так никогда не кажется. Эту мысль я оставила при себе.

— Он переворачивает мир с ног на голову. Одним из условий его освобождения было его согласие не менять пони, а сейчас он делает это с каждым из нас. Ему придётся прекратить это безумие, или... Или мы его остановим — как остановили раньше.

Она пристально посмотрела на меня. Её привычного зелёного цвета глаза светились подобно изумрудам, только зрачки в них были щёлочками, расширенными из-за темноты.

— Обратим в камень?

Я кивнула:

— Очень не хочется этого делать, но... да. Если он не исправит, что сотворил, то этим всё закончится. И если ты действительно считаешь его своим другом, Флаттершай, заставь его остановиться.

— А что, если я не хочу, чтобы он останавливался? — Она хлопнула крыльями, подняв ветер, который смёл одеяло с постели и высвободил шторы из завязок. Ворон каркнул и перепрыгнул на другой край изголовья. — Что, если мне нравится то, что он с нами делает, Твайлайт? Я больше не боюсь пони! До этого я постоянно была такой робкой, такой слабой и беспомощной, всегда полагалась на тебя, Рарити или Рэйнбоу Дэш, чтобы вы заступились за меня. Неужели ты думаешь, будто я хочу вновь стать той жалкой размазнёй? Будто хочу иметь столько надежд и желаний, но бояться их осуществить — бояться поступать так, как мне угодно?

С каждым словом она придвигалась всё ближе и ближе. Я попыталась слезть с кровати, но не успела снять ноги, как она обхватила меня своими длинными передними ногами и крыльями и опять прижала к простыне. Её вибриссы щекотали мою щёку. Я резко вдохнула носом — и утонула в аромате полевых цветов, пота и крови.

— Плохая ли я пони, что хочу этого? — прошептала она.

Тепло её живота углями жгло мой бок. Её клыки зависли в считанных сантиметрах от моего горла. Спустя мгновение она медленно выпуталась из объятий и плюхнулась на кровать рядом со мной. Будто разом лишившись всей энергии, она молча смотрела на меня, пока я пыталась унять сердце.

На минуту я потеряла дар речи. За окном, нарушая тишину, жужжали цикады и шелестели листья. Прислушиваясь к тихим звукам природы, я постепенно успокоилась.

— Ты не плохая пони, Флаттершай. Наоборот, одна из лучших, что я знаю. Однако есть способы стать той пони, которой ты хочешь, без всего этого — без этих изменений. Как только... как только мы заставим Дискорда всё исправить, мы соберёмся все вместе и поговорим. Мы сумеем помочь тебе стать уверенной, как Рэйнбоу Дэш, и сильной, как Эпплджек. Мы твои друзья.

Она улыбнулась — и на мгновение будто превратилась в прежнюю Флаттершай. Я бы могла просто не обращать внимания на изменения и сосредоточиться на её прелестном лице. Мы можем помочь ей во всём! И обязательно поможем! Мы и без вмешательства Дискорда поможем ей стать смелой и решительной кобылой, какой она хочет быть.

— Спасибо. — Она села, но в этот раз на некотором отдалении. — Я скажу Дискорду, чтобы он завтра нашёл тебя. Вот только он может не захотеть помогать.

— Знаю, — вздохнула я. — Мне... нам, скорее всего, придётся пригрозить ему. Он должен вернуть всё, как было, пока не стало слишком поздно. Через несколько недель, боюсь, исправлять будет уже нечего.

— Или будет уже нечего разрушать. — Её взгляд пробежался по моему телу от рога до хвоста, немного там задержался, после чего прошёлся в обратном направлении. — И-и... раз уж мы на этом закончили, не хочешь ли остаться? Эта кровать такая большая. Даже слишком большая для одной пони, согласись?

— Ох. Ха-ха. Я, э-э... осталась бы, но пообещала Старлайт вернуться. Не хочу её беспокоить понапрасну, понимаешь? И ещё Трикси в городе, и мне надо подготовиться ко встрече с Дискордом, и ещё куча других дел! Дел, которые нужно сделать вот прямо сейчас.

Задумчиво хмыкнув, она посмотрела на меня, потом пожала плечами:

— Ладно. Что ж, перекушу и лягу спать. Но если передумаешь — прокрадись сюда снова. У тебя это уже неплохо получается.

Ну да. Тайное проникновение в чужие постели ночью — «отличное» дополнение к моему резюме. Я слезла с кровати и прошла к окну, чтобы вылететь наружу. Но только я поставила передние ноги на подоконник, как услышала трепыхание крыльев и пронзительное карканье, которые внезапно смолкли, сменившись глухим хрустом маленьких полых костей.

Я медленно обернулась. От потрясения у меня кровь застыла в жилах. На кровати, поднявшись на задние лапы и опёршись передними об изголовье, стояла Флаттершай и с хрустом жевала. Из её рта на подушку упало тёмное крыло с веером перьев — единственное, что осталось от мистера Ворона. Она запрокинула голову и сглотнула.

«Перекушу и лягу спать». Я глазела на крыло, ожидая, будто оно вот-вот взлетит само по себе. Всё это было какой-то ошибкой. Такого попросту не может быть.

Границы моего зрения начала заволакивать темнота. Мысли путались, словно моя голова отделилась от тела и парила где-то далеко. К горлу подступил мерзкий комок желчи, который я выплюнула за окно. Я едва не вывалилась следом, но сумела кое-как уцепиться за подоконник.

Спустя минуту, когда ощущение близкого обморока отступило, я посмотрела на Флаттершай. Крыло пропало, и ничто больше не напоминало о мистере Вороне, за исключением нескольких чёрных перьев. Она облизнула лапы и стёрла ими кровь с лица.

— Ты нашла животное, которое тогда искала, Флаттершай? — не более чем хрип вырвался у меня из горла.

Она какое-то время молчала — возможно, из-за перьев, что всё ещё оставались во рту. Наконец она кивнула:

— Да. Она всегда была здесь, Твайлайт, — таилась у двери в моё сердце. Мне всего-то и оставалось, что впустить её.

Я ждала продолжения, но Флаттершай уже закончила. Свернувшись клубочком на кровати, она последний раз глянула на меня полуприкрытыми глазами, затем зевнула и сунула голову под крыло. Её грудь поднималась и опускалась в мерном ритме сна.

Мы ещё можем это остановить. На этом всё закончится не должно.

Я выпрыгнула в ночь.

Глава 16

Дискорд найдёт меня, где бы я ни находилась. Место встречи мы не обговаривали, и ждать его в замке мне особо не хотелось; поэтому, проснувшись следующим утром, выполнив рутинные утренние процедуры и рассказав Старлайт о моей встрече с Флаттершай (за исключением некоторых подробностей), я надела повязку, очки и шляпу и отправилась в понивилльский «Старбакс».

Несмотря на всё происходящее в Понивилле, в кафе не было отбоя от посетителей. Бариста, пурпурная земная пони с модной, дерзкой прической, о которой я могла только мечтать, казалась за стойкой как у себя дома. Быть может, она грезила о том, чтобы подавать кофе и при этом круто выглядеть? Занимательная причуда.

Хотя кто я такая, чтобы судить? Странными сны были у всех.

Я выбрала местечко на веранде. Над каждым из столиков там возвышался большой зонт; я опустила свой, позволив лучам Селестии омывать меня подобно дождю. Яркий свет проникал через все защитные слои на моих глазах и слепил меня, но я не обращала на это внимания. Видеть мне сейчас не требовалось.

Я почти допила своё первое латте и подумывала заказать ещё одно, как вдруг пространство напротив меня негромко схлопнулось. Пони за соседними столиками удивлённо ахнули и принялись переговариваться.

— Дискорд. — Я поставила чашку на стол и повернула её так, чтобы логотип с морской пони был перпендикулярно нам. — У тебя неприятности.

— Вот обязательно говорить это так? — скрестив лапы, нахмурился он. — Ты точно уверена, что должна быть библиотекарем, а не строгой училкой? Задатки для этого у тебя просто отличные.

— Я не очень хороша с жеребятами.

— Не прибедняйся. Жеребята хороши с чем угодно, особенно если добавить щепотку корицы. — Поковырявшись когтем в зубах, Дискорд что-то вытащил оттуда и щелчком выбросил. — Ну да неважно, Флаттершай говорила, что мне прямо кровь из носу надо отыскать тебя. Что ж, вот он я — отыскал.

Я воззрилась на драконэква. Видеть его в привычном смысле этого слова я не могла: мешали повязка и тёмные линзы. Вместо этого я с кристальной ясностью ощущала его фигуру вплоть до единой перекошенной чешуйки и спутанной волосинки. Я вдохнула через нос и уловила его запах — звёздного света и лакрицы. И пота.

А ещё страха. Осознание этого потрясло меня до глубины души. Он чего-то боялся, и причиной этому была не я.

— Ну? — нетерпеливо протянул он. Видимо, я пялилась так долго, что даже ему стало неуютно. — Язык проглотила, что ли? И кстати, в моём случае это не просто выражение, так что лучше начинай что-нибудь говорить, да поживее.

Я сглотнула. К счастью, только слюну — пока.

— Ты боишься.

Он вздрогнул. Я ощутила это через стол. От заполнившего рот резкого лимонного привкуса меня чуть не стошнило. Мы оба отпрянули от стола.

Дискорд оправился первым.

— Я? Боюсь?! Ты... ты умом-то особо не блещешь на самом деле, да, Спарки? Воображаешь себе подобные глупости.

— Но я ведь права, так? — Трясущимися копытами я подняла латте и сделала глоток, чтобы смыть послевкусие его шока. — Что ты сделал, Дискорд? Что ты с нами сделал?

Губы драконэква растянулись в кошмарном оскале, обнажив ряды острых драконьих зубов. С каждой секундой их становилось всё больше и больше, пока его рот не переполнился ими настолько, что они, как слюни, начали падать на стол со звонким стуком. Затем его жуткие челюсти захлопнулись, и лишние зубы исчезли, оставив после себя только царапины на дереве. Дискорд навис надо мной, целиком поглотив своей тенью, и прошипел:

— Я — бог, маленькая пони. Я не боюсь ни тебя, ни Селестии с Луной, ни дурацких разноцветных камешков, с которыми носишься ты и твои подружки. Даже после того как вы все давно обратитесь в прах, а от гармонии останутся дурные воспоминания, вселенная по-прежнему будет полна хаоса, потому что хаос — это её нормальное состояние. Чего, по-твоему, я могу бояться?

Уж точно не наших наказаний. Да, мы можем обратить его в камень, но раньше он уже освобождался — освободиться и снова. И навредить ему каким-то другим способом мы не можем: я видела, как его разрезали пополам, расплавляли, растирали в пыль, съедали, раздавливали — и каждый раз он, смеясь, возвращался. В отличие от других разумных существ, с которыми мне доводилось общаться, его сущность не заключалась в его теле. Он представлял собой идею — а идеям навредить невозможно. Чего может бояться такое создание?

Я ломала голову, сидя в его тени. Пони за соседними столиками давно сбежали, оставив «Старбакс» пустым впервые с самого момента открытия кафе. Похоже, никому не хотелось наблюдать с первых рядов за битвой между аликорном и богом. Дискорд был так близко, что я слышала его дыхание и бег крови (или какая там жидкость у драконэквов) в его жилах. До чего же странно, неожиданно поняла я, что существо, которому совершенно не нужно смертное тело, потрудилось сымитировать его настолько точно.

Возможно, он не так уж и сильно отличался от нас, как мне казалось.

Возможно, его страхи не отличались от моих.

— Ты боишься потерять нас. — Я не думала — просто высказала первое, что пришло в голову. — У тебя наконец-то появилась подруга, и теперь ты теряешь её. Она превращается в нечто, больше тебе не знакомое, и это тебя пугает, верно?

Тишина. Слышалось лишь его дыхание и тихая песня солнца. Я видела его даже сквозь нависшее надо мной тело драконэква — видела, как оно светит прямо сквозь его череп. На время я отвлеклась на солнце, оставив Дискорда раздумывать над ответом.

И наконец.

— Я не хотел всего этого. Я лишь хотел сделать ваши сны интереснее. И всё. Разве это плохо?

— Но что именно ты сделал? — Я наклонилась вперёд. — Первый раз у тебя не получилось. Что ты сделал во второй раз?

— Архетипы, Спарки. Скучные истории, о которых вы, пони, продолжали грезить. Нужен был лишь небольшой толчок, чтобы вам стало сниться что-то совершенно другое, поэтому я избавил вас от них. И всё! Вам должно было сниться нечто новое, захватывающее и пугающее, чтобы на следующий день вы просыпались, довольные до соплей, что я сделал ваши унылые жизни чуточку интереснее! Вы не должны были стать... такими. — Он щёлкнул когтем по моим очкам.

Я отдёрнулась. Больно не было, просто солнце на миг проникло под линзы и обожгло мои глаза даже через повязку — восхитительное ощущение.

— А ты можешь превратить нас обратно? Вернуть всё, как было раньше? — спросила я.

Он поморщился. Мне в нос ударила вонь серы.

— Мои силы так не работают, Спарки. Я не могу... приводить всё в порядок. Попытайся я провернуть такое, наверняка исчезну полностью! Мне нужна помощь.

Помощь...

— Элементы гармонии?

Даже простое упоминание будто причинило ему боль. Он вжался в спинку стула. 

— Никогда не думал, что скажу это, но да. Они созданы как раз для того, чтобы создавать порядок и насаждать гармонию. Если что и способно исправить этот бардак, то только они.

Совсем не этого я ожидала из нашего разговора. Я хотела, чтобы он щёлкнул когтями, как тогда в библиотеке, и всё само собой вернулось бы на свои места. Просто хлопок дыма или, может, вспышка света, и все мои друзья стали бы такими, как прежде. Эпплджек — с улыбкой ежедневно продаёт яблоки; Флаттершай — робкая, тихая и добрая; Старлайт — раскаивающаяся и всегда готовая помочь. Я бы даже смирилась с Трикси, если бы это входило в уговор. Порой в довесок к хорошему нужно уметь принимать и нечто плохое.

Но раз уж Дискорд не в силах сделать всё это в одиночку, тогда я помогу ему. Мы ему поможем. А если мои друзья откажутся — что ж, иногда ради достижения гармонии не обойтись без некоторых усилий. Нам всем придётся с чем-то расстаться. Я воззрилась на солнце.

— Приходи в замок вечером, — проговорила я. — Мы всё исправим.

Он ссутулился, размякнув, словно пудинг, оставленный на солнце. Его облегчение осело на моём языке терпкой сладостью.

Прогресс. Один кусочек головоломки. А другие были почти у меня в копытах. Я потянулась к солнцу магией. Его и так уже ослепляющая яркость усилилась многократно. Она сожгла меня, содрала кожу, разорвала на куски, после чего восхитительная тьма перенесла меня в другое место.

---

Мои мысли переместили меня в бутик Рарити. Я появилась в её выставочном зале во вспышке телепортации и потратила несколько мгновений, чтобы сориентироваться. Задёрнутые шторы окутывали помещение тенями, что пахли хлопком и жасмином. Несмотря на летнюю жару, дома у Рарити никогда не воняло потом; как она это делала — оставалось для меня загадкой и по сей день. Быть может, она просто часто принимала холодный душ.

Меня окружали десятки новых проектов — настоящих шедевров из чешуи, висевших на плечиках или надетых на поникены на вращающихся подиумах. Туники, шляпы, сёдла, платья — все созданные словно вовсе без использования ниток, отчего создавалось впечатление, будто они были выращены, нежели сшиты. Их украшали переливчатые чешуйки, наполнявшие комнату множеством крохотных отражений. Я с восхищением глазела на наряды, поражённая, как и в прошлый раз, что такую прелесть создала обычная неуклюжая смертная пони.

— Здесь кто-то есть? — послышался голос Рарити из глубин бутика. Выставочный зал от того места отделяла простая тканевая занавеска, по границам которой танцевали сполохи света.

— Только я. — Приблизившись, я отодвинула занавеску и очутилась в мастерской Рарити, где, собственно, и происходил процесс шитья. Разумеется, здесь было намного светлее, чем в зале, так что мне пришлось прикрыть завязанные глаза крылом. — Прости, что без приглашения. Я говорила с Дискордом, и... — Тут я замолчала, наконец увидев её.

Рарити зависла над одним из столов. На её рабочем месте лежали рулоны ткани, ножницы, мерные ленты, подушечки для булавок, десятки различных карандашей и сотня других инструментов портновского искусства, назначение которых я даже не пыталась угадать. Однако ничего из этого меня не интересовало; я подняла взгляд кверху, где находилась моя подруга.

Всю комнату занимала гигантская паутина, центр которой располагался над столом. Шёлковые нити размером не толще волоска из моего хвоста были сплетены в лёгкие кручёные верёвки, искрящиеся на свету подобно алмазам. Их кончики крепились к каждой поверхности помещения. А посреди всего этого хозяйствовала Рарити, чьи восемь длинных, тонких ног, заканчивающихся изогнутыми когтями, без труда позволяли ей цепляться за паутину. Когда я вошла, она повернулась ко мне. Её прекрасная аметистовая грива вуалью закрывала половину лица и россыпи фасеточных глаз.

— Здравствуй, дорогая, — улыбнулась она. По крайней мере, рот её не изменился: клыков, точнее, хелицер не было. — Прости, что предстаю в таком виде. Я почти закончила с заказом Трикси.

Я глазела на неё. Кажется, в какой-то момент я начала плакать. Повязка высушивала мои слёзы, едва они успевали появиться.

— Не бабочка, — пробормотала я.

— Что, прости? — Вытянув ноги, она зацепилась за другие нити и чуть подвинулась ко мне.

— Ничего, — сглотнула я. — Как, э-э, как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь?

— О, просто замечательно! — Она прямо светилась неподдельным счастьем. — Знаю, выгляжу я пугающе, но и с модой такое порой случается. И на мой взгляд, очень скоро пони начнут ценить столь смелые решения! Да ну хватит обо мне. Как ты? Глаза всё ещё беспокоят?

— Нет, просто немного чувствительные. — Я пробиралась по комнате со всей осторожностью, пригибаясь под шёлковыми верёвками и висящими полотнами паутины. Мой рог зацепился за одну из верёвок и разорвал её, послав вибрации по всему помещению. Рарити с лёгкостью поправила ноги, телом не сдвинувшись ни на миллиметр.

— Говоришь, видела Дискорда? — Она опустила одну из своих длинных ног, взяла со стола ножницы и принялась отрезать ткань от рулона тёмно-синего шёлка, магией складывая её в стороне, чтобы использовать позже. — Ты добилась от него, чего хотела?

— Да. Он поможет нам всё исправить. Мы вернём всё, как было раньше.

Рарити застыла.

— Исправить? Дорогая, но ведь ничего не сломано.

— Нет, сломано всё! — Разгорячившись, я распахнула крылья, зацепившись кончиками перьев за паутину. Я пыталась их высвободить, но от резких движений они лишь сильнее запутывались. Не успела я опомниться, как мои крылья полностью увязли в паутине. Перед глазами промелькнул образ мухи, попавшей в сети паука. Я отчаянно пыталась выпутаться, одолеваемая паникой, что изгнала все мысли о дружбе и понимании и заменила их слепым страхом. Моего плеча коснулся твёрдый хитиновый коготь, и я закричала.

— Ш-ш, ш-ш-ш. — Рарити прижалась щекой к моей гриве. Её запах — хлопка и жасмина, никак не изменившийся — окутал меня, успокаивая. Я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на дыхании. Ноги Рарити аккуратно трогали мои крылья, очищая от паутины и приводя перья в порядок. — Ну вот, намного лучше. Ты у нас сегодня малость на нервах, да?

Моё тело до сих пор вздрагивало с каждым биением рвущегося из груди сердца. Воздуха в лёгких хватало лишь на несколько слов.

— Сломано всё, Рарити. Я единственная пони, кто это понимает. Дискорд тоже понимает, но он не может справиться с этим в одиночку.

— Пони меняются, Твайлайт.

Рарити погладила мою гриву хитиновой конечностью, после чего вернулась на паутину. Я заметила, что на её нижнем животе вместо молочных желёз располагалась пара острых паутинных бородавок. Она двумя ногами осторожно вытянула оттуда тонкие шёлковые нити и, сплетая их воедино, начала наматывать на катушку.

— Пони меняются, — вновь проговорила Рарити. — Мы растём, учимся и в конце концов становимся теми, кто мы есть. Так ли это плохо, что Дискорд помог нам — помог измениться чуточку сильнее и стать чуточку ближе к тому, кем мы хотим быть?

— Есть изменения, а есть хаос. Ты слышала, что натворила Эпплджек?

— Весь город об этом слышал. — Когти Рарити не останавливались ни на секунду, сплетая сверкающую подобно цепочке из самоцветов нить и наматывая её на катушку. — Собираешься её арестовывать?

— Ну... возможно, и следует! Умышленный поджог ещё считается преступлением, или как?

— А сколько домов уничтожила ты, гм? Ты разве раньше не в дереве жила?

— Это... — Мне пришлось прерваться. Вспышка гнева залила алым мою шею и расцвела на щеках. — Это был Тирек, а не я! Я пыталась спасти мир! Спасти вас всех! Это он уничтожил моё дерево! 

— Да, неуместное сравнение. Прости, пожалуйста, я не хотела тебя расстроить. — Рарити потянулась и погладила меня когтем по щеке. — Но подумай, что чувствовала Эпплджек. Возможно, она полагала, будто сжигает собственную тюрьму.

— А вот семья её так не считала, — буркнула я и отошла за пределы досягаемости паучьих лап. Разумеется, вся комната теперь была логовом Рарити. В безопасности я оставалась лишь до тех пор, пока она не надумает...

Я почти закончила эту мысль. На короткое мгновение я почти поверила, что одна из моих лучших подруг — одна из тех немногих пони на целом свете, с которыми я могла делиться самыми глубокими переживаниями, может навредить мне. Может сделать со мной то, что Флаттершай сделала со своим вороном. Второй раз за день мне стало дурно. Я закрыла голову крыльями и глубоко задышала.

Паутина загудела под ногами Рарити: толщины шёлковых нитей хватало, чтобы они вибрировали, как струны скрипки, наполняя комнату тихим мелодичным звучанием. Концерт одного паука. Я бы назвала это прекрасным, не знай, что именно служило инструментом.

Рарити слезла с паутины со стуком когтей по деревянному полу. Её передние ноги — по-прежнему как у пони, по-прежнему с копытами — обхватили меня в крепком объятии. И так мы сидели: она держала меня, а я захлёбывалась слезами.

Когда мои рыдания наконец прекратились, я заговорила:

— Извини. Просто... последние несколько дней — несколько недель — выдались очень тяжёлыми.

— Меняться всегда тяжело. — Она пригладила мою разлохматившуюся гриву. — Знай, что я всегда буду рядом. Какие бы изменения ни произошли, мы навсегда останемся друзьями.

— Правда? — сглотнула я. — Тогда сделаешь ли ты ради друга кое-что, чего делать не хочешь?

— Естественно, — без промедлений ответила она, будто у неё и в мыслях не было отказаться. — Что тебе нужно?

— Приходи вечером в замок. Помоги мне использовать Элементы, чтобы исправить всё это. Даже Дискорд считает, что зашёл слишком далеко. А после... после мы поговорим об изменениях. Обсудим, быть может, как помочь пони осуществлять их грёзы без угрозы чему бы то ни было — и чтобы при этом они оставались пони.

Она уставилась на меня. Я поняла, что она больше не может моргать.

— Я...

— Прошу тебя, Рарити... Если ты и впрямь дорожишь нашей дружбой, помоги мне.

— Что ж, — она отвернулась, — о меньшем ты никогда не просила, да?

— Если бы существовал другой способ, я бы выбрала его.

Она отошла и вновь залезла на паутину, вернувшись на прежнее место над столом в центре комнаты. 

— Возможно, всё это было лишь сном. До чего же печально будет проснуться.

Печально — да, но пони не могут жить одними лишь грёзами.

— Ты поможешь?

— Помогу — ради тебя, — вздохнула Рарити, паутина загудела с ней в унисон. Потянувшись вниз, она достала из-под стола коробку для одежды. — Передашь её Трикси?

Я взяла коробку магией. Она оказалась тяжелее, чем я думала. Обычная одежда такой тяжёлой быть не могла. Наверное, всё из-за золотой вышивки и самоцветов. Я подавила желание открыть коробку и заглянуть внутрь.

— Ты же говорила, что не закончила.

Рарити отмахнулась:

— Теперь это не важно. Только отдай до того, как мы используем Элементы. Трикси наверняка захочется получить его.

Что ж, это я могу. Я положила коробку себе на спину.

— Спасибо, Рарити, — за всё. Когда это кончится, я обещаю, что буду тебе подругой ещё лучше, чем прежде.

Она улыбнулась:

— Ты себя недооцениваешь, дорогая. А теперь иди домой и поспи, хорошо? Ты выглядишь уставшей.

И то верно. Я чувствовала себя не просто уставшей, а выжатой досуха чуть ли не буквально.

— Долго рассказывать. Если... если увидишь остальных, можешь передать им, чтобы они тоже пришли? Чем больше Элементов будет, тем лучше, к тому же я сомневаюсь, что Эпплджек явится.

— Постараюсь. — Она подняла ногами одновременно ножницы, катушку, мерную ленту и рулон ткани. — И не сбрасывай пока со счетов Эпплджек. Она тоже по-прежнему твоя подруга.

Что-то с трудом верится. Хотя кто я такая, чтобы судить? Всего лишь принцесса дружбы.

Интересно, значил ли мой титул сейчас хоть что-то. Размышляя над этим, я вышла под ослепительно-яркое солнце.

Глава 17

Старлайт дожидалась меня в библиотеке. Сегодня она была чейнджлингом — из того нового вида со светлым панцирем, который у неё цветом напоминал её прежнюю шерсть, и парой внушительных рогов, как у жука-оленя. Увидев, что я вернулась, она щёлкнула и зажужжала крыльями:

— Нашла его?

— Нашла. Мы поговорили. — Я перенесла несколько книжек со стола на тележку и поставила на их место коробку Трикси. Хоть там была всего лишь одежда, по ощущениям казалось, будто я сняла со спины тяжёлый груз. — Он напуган не меньше нашего, и поможет вернуть всё на свои места.

— Поможет? А почему он просто... — она неопределённо махнула копытом, — не сделает так, как обычно делает? Щёлкнет когтями и — пуф! — всё снова нормально?

— Так он создаёт хаос, нам же нужно совсем не это. Нам необходимо обратить хаос вспять, а для этого требуются Элементы гармонии.

— О, — немного расстроено проговорила она. — Ну, тогда я... поболею за вас в сторонке.

— Старлайт... — Я подошла к ней и крепко обняла. Несмотря на преображение — твёрдый панцирь вместо кожи, гребешок полупрозрачного перламутра вместо гривы, — запах у неё оставался прежним: постельное бельё, пот, свечные фитили и нотки кордита, оставшиеся после ночей, проведённых с Трикси. — Ты сделала больше, чем кто-либо. Без тебя я бы так и блуждала в потёмках. Без тебя я бы так и осталась тогда в душе, пока не замёрзла насмерть. Когда всё это закончится, героиней будешь ты, а не я.

— Что-то я себя героиней не чувствую, — вздохнула она, но всё равно ответила на объятия. Какое-то время мы просто молча сидели и держали друг друга.

В конце концов она повернулась к коробке на столе:

— А это что?

— Рарити передала. Новые плащ и шляпа для Трикси. Она здесь? Ей наверняка захочется поскорее забрать их.

— Да, здесь где-то. Опять невидимая. — Старлайт выпуталась из моих ног, подошла к столу и с помощью магии притянула коробку к себе, разрезав перевязывающий её шнурок. Стенки коробки втянулись внутрь, когда она подняла крышку.

Тихо охнув, Старлайт отложила крышку. Я ждала, не скажет ли она ещё что, но она просто глазела на содержимое коробки. Приблизившись, я тоже заглянула внутрь — и точно так же остолбенела.

Плащ притягивал взгляд подобно бурному водовороту. Переливающийся тысячей оттенков синего, своей яркостью он напоминал сапфир, а насыщенностью — океан. Россыпь украшающих его звёзд будто парила в невесомости — настолько бездонной казалась ткань. Я бы запросто могла свалиться в неё и падать до скончания веков.

Разложив стенки коробки магией, я подняла плащ. Он распахнулся полностью — и часть моей библиотеки словно перестала существовать, сменившись холодной синевой предрассветного неба. Тысячи звёзд горели на ткани крохотными угольками и будто бы перемещались и сверкали в такт моему сердцебиению.

— Как... — Старлайт бережно подняла копытами шляпу и прижала её к щеке. — Как она создала такое? Как может вообще кто-либо создать нечто подобное?

У меня перед глазами всплыл образ Рарити, вытягивающей шёлк из собственного тела. Я тряхнула головой, избавляясь от наваждения.

— Новые инструменты помогли. Можешь передать вещи Трикси?

— Конечно. О Селестия... жду не дождусь увидеть, как она отреагирует. — Старлайт взяла плащ и свернула его в аккуратный треугольник. Несмотря на сверхъестественную красоту, свойства у него были, как у обычной ткани. — Что-то ещё нам нужно сделать?

— Да, отыскать остальные Элементы, собрать их вечером здесь и убедить помочь.

— А если они не захотят?

«Что насчёт Эпплджек?» — вот что на самом деле она хотела спросить. Внятного ответа у меня на это не было.

— Я просто поговорю с ними. Если они по-прежнему олицетворяют Элементы, то придут. Этого... должно хватить. Будем работать с тем, что есть.

Кивнув, Старлайт свернула шляпу вместе с плащом и прижала их груди. Она открыла рот, словно намереваясь добавить что-то ещё, но вместо этого развернулась и быстро удалилась в жилые помещения замка.

Я подняла взгляд к потолку и солнцу за ним. Ни толща кристалла, ни тёмные очки, ни плотная повязка, ни закрытые веки — ничто не мешало мне видеть его. Теперь оно от меня никогда не спрячется. Эта мысль успокаивала меня, пока я собиралась с духом, дабы отправиться на поиски того, что осталось от моих друзей. Не важно, справимся мы сегодня вечером или нет, солнце останется навсегда. И пока существует оно — я никогда не буду одинока.

Но тем не менее мне хотелось вернуть своих друзей. И ради этого я пойду на всё. Затянув повязку потуже, я вышла в видение наяву, коим стал Понивилль.

---

Отыскать всех моих подруг я не смогла: Флаттершай дома не оказалось, а Эпплджек, естественно, летала Селестия знает где. Но зато у меня получилось найти Рэйнбоу Дэш, которая орлом парила над равнинами западнее Понивилля. Она находилась так высоко, что казалась точкой в небе, и я почти час потратила на то, чтобы подняться к ней. Кончики моих крыльев заледенели, из-за разреженного воздуха дышалось с трудом и быстро таяли силы. Поговорить удалось, только когда Рэйнбоу заметила меня и опустилась до моего уровня. Дыхания хватало лишь на несколько слов за раз, после чего мне приходилось жадно глотать ртом воздух.

Я объясняла наше положение, а она слушала... наверное. За всю беседу она не проронила ни слова, да и мне, честно сказать, не верилось, что она могла говорить с таким-то клювом. И как только это получается у грифонов? Возможно, их клювы более гибкие, чем кажется. Клюв Дэш, видимо, таковым не был, поэтому она просто парила рядом, пока я говорила. Когда же мои лёгкие наконец не выдержали и крылья сложились, как мокрая бумага, она аккуратно подхватила меня когтями и опустила на землю. Тень от её крыльев накрыла собой половину города.

Пинки была в «Сахарном уголке» и выглядела точно так, как я помнила. Настолько обычно, что даже как-то подозрительно. Мы разговорились о сновидениях за чашечкой горячего какао, она рассказала, что грезила о том, чтобы иметь собственную кондитерскую и дарить пони улыбки. И теперь, когда чета Кейков исчезла, её грёзы сбылись.

Я заверила, что куплю ей кондитерскую, если получится вернуть всё, как было. Принцессы вроде как могут так делать, да и очень сомневаюсь, что кто-то станет меня останавливать. К тому времени, когда солнце наконец село, и в свои права вступила ночь, усыпавшая небо мириадами сверкающих звёзд, я была уверена в поддержке трёх моих подруг.

Четырёх Элементов гармонии должно хватить, чтобы добиться многого. Или, возможно, вовсе ничего: под гармонией понимается сотрудничество индивидов, как единого целого, а с единением-то у нас как раз напряжёнка.

Однако особого выбора у меня попросту не было. Я собрала драгоценные ожерелья с Древа Гармонии и крепко прижала их к груди, точно жеребят. Даже сквозь повязку и тёмные линзы я видела искрящуюся в них магию. Касаться их было сродни прикосновению к самой надежде.

Солнце давно село. Я телекинезом водрузила корону на голову, пустила сквозь себя поток её магии и телепортировалась домой.

---

Старлайт дожидалась меня в библиотеке, глядя в окно на вечерний город. Возле неё в воздухе, будто подвешенные на невидимых нитях, парили плащ и шляпа Трикси. Они подлетали вверх, прижимались к полу и выписывали изящные пируэты; на мгновение я словно увидела саму незримую кобылу, что радовала нас танцем. Края плаща звонко щёлкали, вышитые на ткани звёзды блестели яркими алмазами, ослепляя меня. К концу представления плащ порхнул ко мне, пощекотал мой подбородок, пролетая мимо, и устремился к Старлайт, устроившись у неё на плечах с беззвучным вздохом ткани. Через мгновение за ним последовала шляпа, которая мягко легла ей на голову, примостившись настолько уютно, что будто бы только там и желала находиться.

Я подошла к Старлайт, которая по-прежнему оставалась в обличье чейнджлинга. Она потёрлась щекой об украшенный воротник плаща и улыбнулась мне.

— Привет. — Я вежливо коснулась носом её щеки. Она пахла постельным бельём, потом, свечными фитилями и кордитом. — Куда Трикси подевалась?

— Она на мне. Ты всех нашла?

Ох. Укол почти что сожаления на миг заставил замереть моё сердце. Я коснулась плаща на Старлайт. Тёплый.

— Всех, кроме Флаттершай и Эпплджек.

— Они придут. — Старлайт копытом потёрла меня по спине между крыльев там, куда у меня никогда не получалось достать. — Они всё ещё твои друзья. Если ты в них веришь — они придут.

— А точно ли друзья? — Сами эти слова причиняли мне боль. Но их нужно было сказать. Спустя несколько недель безумия их должен был кто-то сказать. — Слишком уж сильно они все изменились. Точно ли мы всё ещё друзья?

— Ну... — Старлайт переступила с ноги на ногу, пожужжав и щёлкнув крыльями. — Я — да. То есть мы с тобой друзья... вроде бы. Я по-прежнему... Пони ведь могут любить своих друзей, да? Ни в романтическом или сексуальном плане, а просто иметь такие глубокие узы, что они затрагивают их души. Потому что... ну, вот это вот я чувствую к тебе. Как друг. — Её крылья снова зажужжали. — А ты... что чувствуешь ко мне ты?

От её слов у меня в сердце вспыхнула теплота, которая поднялась по шее и зарумянила мои щёки. На глаза навернулись слёзы, я крепко зажмурилась.

— Да, — выдохнула я. — К тебе я чувствую то же самое, Старлайт. Спасибо.

— Тогда, быть может, не так уж и много чего изменилось.

— А тут ты ошибаешься, Старлайт, — покачала я головой. — Мы... Впервые приехав в Понивилль, я была самой одинокой кобылой на свете. У меня не было настоящих друзей. Я любила свою семью и Селестию, но проявляла любовь лишь к книгам. Даже к Спайку я относилась... как к прислуге. — Я тяжело сглотнула. Повязка на глазах намокла. — Будто он был моей собственностью. Но потом я встретила этих потрясающих пони, и они показали мне, как это замечательно — иметь друзей. Даже когда мне в них что-то не нравилось, или между нами возникали разногласия, или мне не хотелось находиться с ними постоянно — я знала, что они рядом. Впервые за многие годы моя жизнь обрела смысл, потому что я делила её вместе с кем-то. А теперь... теперь наша дружба рушится. Из-за своих грёз они всё сильнее отдаляются от меня. Я... я как будто прожила десять самых восхитительных лет моей жизни — и теперь им пришёл конец.

Старлайт обняла меня. Наши размеры несколько отличались: она, чейнджлинг, была чуточку меньше, я, аликорн, — чуточку больше, но тем не менее я ощущала себя маленькой кобылкой, которую обнимала старшая сестра.

— Мы по-прежнему здесь, — прошептала она.

— Я знаю. Спасибо. — Слова застряли у меня в горле, словно я проглотила булавку. Я слабо откашлялась. — Что мне делать?

— То, что считаешь правильным.

Ну отлично, оставим судьбу мира в копытах кобылы, чьё эмоциональное состояние оставляет желать лучшего. Что может пойти не так? Я высвободилась из объятий Старлайт и прошла к библиотечному столу, где лежали все наши материалы по исследованию снов и онейромантии. Сдвинув журналы в сторону, я перебрала стопку книг, пока не нашла желаемую — «Посланники Пресветлой: история», — которую открыла посередине, на том месте, что больше всех пострадало от арбалетного болта. Лишь немногое можно было разобрать на повреждённых страницах, поэтому узнать, чем закончится история, не получится.

Но сейчас мне этого было достаточно. Старлайт устроилась со своими книгами, в то время как я погрузилась в обрывки, повествующие о тех древних временах, даже сквозь повязку без труда читая о последних днях пони, которые любили солнце слишком сильно.

Глава 18

Спустя несколько часов прибыли мои подруги, проникнув в библиотеку в подходящей их новому облику манере. Рарити спустилась с высокого потолка на шёлковой нити. Потянувшись вниз длинной хитиновой ногой, она подобрала ожерелье с аметистом и нежно погладила самоцвет, как щёку возлюбленного, встреченного после долгой разлуки. Затем она поднялась вверх, снова укрывшись в тенях, и продолжила своё нескончаемое плетение.

Сияющие за открытым окном звёзды заслонил тёмный силуэт. На секунду показалось, что Дэш не влезет в узкий проём, но она сумела-таки протиснуть внутрь свои крылья, которые подняли в библиотеке вихрь, распахнувший книги и метелью взвивший бумаги. Она клювом забрала свой Элемент и примостилась на самом высоком стеллаже.

Флаттершай, сфинкс с розово-оранжевой гривой, явилась подобно тёмному, тёплому ветерку. Скользнув ко мне, она потёрлась о мой бок, помечая своим запахом. То же самое она проделала с остальными, включая Старлайт, а Рэйнбоу ещё поцеловала в клюв. Закончив с приветствием, она взлетела к укрытым мраком высотам, где затаилась Рарити. Моих ушей достигло нечто похожее на смех.

Пинки Пай просто вошла через дверь. Выглядела она никак не изменившейся после нашей прошлой встречи, только, может, чуточку более энергичной, если такое вообще возможно. Она взяла своё ожерелье с камнем в виде воздушного шарика, отыскала книгу шуток в секции для жеребят и устроилась возле меня. Наклонившись, чтобы потереться носом о её гриву, я ощутила сладкий запах сахарной пудры и карамели.

Но самым неожиданным для меня оказался приход Эпплджек. Она застыла, когда мы все воззрились на неё, затем пожала плечами:

— Рэйнбоу сказала, что я тут нужна. И не говорите после, будто я вам ничего не делала. — Она подняла своё ожерелье, покрутила его на копыте и села в центре комнаты.

Мне хотелось подбежать к ней и обнять. Сказать, чтобы она больше никогда нас не покидала. А ещё ударить за те страдания, что причинила. Мне хотелось стереть эту самодовольную мину с её лица — и заодно, быть может, выдрать ей крылья. Теперь, когда прежних правил больше не существует, я вполне могла бы это сделать. Раз уж она, поддавшись прихоти, сожгла собственный дом, то и я... вольна делать всё, что мне заблагорассудится.

У меня мурашки пробежали от этих мыслей. Я плотно сжала веки и попыталась вспомнить, какой была жизнь до перемен. Когда погожим летним днём мы вшестером собирались вместе после очередного приключения, лишённые абсолютно всяческих забот и думавшие только о том, какие радости может принести завтрашний день. Я задержала этот образ у себя в голове. Я схватила его, как драгоценный камень, и крепко прижала к груди, разве что только не глотая. Скоро это ощущение вернётся. Очень скоро оно вернётся.

Тишину прервал треск и вспышка молнии, от которой у меня перед глазами заплясали звёзды. Я сморгнула их и посмотрела на Дискорда, возникшего посреди помещения. Его губы исказила гримаса горького недовольства.

— Только посмотрите на себя. Как же сильно вы изменились, — покачал головой он. — Не этого я хотел.

Я в последний раз закрыла свою книгу. Если она не исчезнет после того, как мы закончим, — отправится прямиком в огонь.

— Ты знаешь, что сделал не так? — спросила я. — Я, кажется, поняла.

— Дело в архетипах. Они, видимо, были как-то важны. Связывали вас в единую концепцию пони, верно? Без них вы как отрезанные от ниток шарики, вразнобой мечущиеся туда-сюда по ветру. Ну, сейчас мы это поправим, Спарки! В кои-то веки мы с пользой применим те книги, что ты держишь у себя в головушке, и восстановим...

— Ошибаешься. — Мне пришлось повысить голос, чтобы прервать его тираду. — Мы все ошибались. Всё это время мы ошибались.

Он прищурился. Мир как будто сжался в ответ: длинное стало коротким, узкое — широким.

— Ты о чём?

У меня закружилась голова. Мир наклонился влево, а я, пытаясь это компенсировать, попыталась наклониться вправо — и начала заваливаться. Прежде чем я успела рухнуть на кристальный пол, меня поддержала Старлайт. Я уткнулась лицом в её плечо, силясь отдышаться.

— Держу тебя, — прошептала она.

— Спасибо, — одними губами проговорила я, не в состоянии набрать воздуха для слов. Она, видимо, почувствовала движение моих губ, потому что улыбнулась и помогла выпрямиться. Я снова подняла голову и посмотрела на Дискорда:

— Позволь задать другой вопрос. Существуют ли тени?

— Естественно, существуют. — Он махнул лапой. — Их пруд пруди в этой комнате.

— Ошибаешься. Никаких теней не существует.

Он уставился на меня. Библиотеку заполнила гнетущая тишина, которая будто влажной ватой забивала мои лёгкие.

— Ещё как существуют, — отозвался он. — Я их вижу. Мне холодно, когда я стою в них.

— Но что они такое на самом деле? Лишь идея нашего разума. Результат взаимодействия между источником света и неким объектом. Они не относятся к объективной реальности, Дискорд. А вот солнце вполне реально. Его свет существует, а там, где он заканчивается, начинаются тени. Вот и всё.

— Пф, семантика. Какое это имеет отношение к архетипам?

— Архетипы похожи на тени, — ответила я. — Мы полагали, что именно они связывали пони воедино, однако верно обратное: архетипы существовали, поскольку на некоем уровне все пони были одинаковыми. А теперь... ну, ты освободил нас. Архетипы исчезли отнюдь не из-за того, что ты отсёк нас от них, а потому, что ты отсёк нас друг от друга.

— Луна была права всё это время, — проговорила Старлайт. Пожужжав крыльями, она окинула взглядом моих подруг. — Мы больше не пони, так ведь? Мы превращаемся в нечто иное.

— Ага, ну, сейчас это прекратится, — сказал Дискорд, затем выпрямился во весь рост и словно увеличился в размерах, как если бы призвал из небытия ещё больше своей сущности. — Всё вернётся на круги своя: я буду хаосом — увлекательной искрой в ваших унылых жизнях; а вы станете прежними заурядными маленькими мясными тушками, до безумия благодарными моему присутствию. А теперь, Спарки, если не возражаешь, готовься помогать этими своими самоцветиками.

Он поднял лапы, и я ощутила, как мир пришёл в движение, будто был марионеткой в его когтях. Нечто далёкое взывало ко мне — взывало, умоляя нас вернуться. Мы можем снова оказаться дома. Я сосредоточилась на этом ощущении, драгоценный камень в моей короне засиял светом гармонии. Всё пространство вокруг меня заполонил свет от Элементов моих подруг. Я ухватила изливающуюся из нас магию и направила в сторону этого чудесного зова.

Он был там, парил в моём мысленном взоре — маяк, что указывал путь домой. Передо мной тянулась дорожка обратно; я бы могла даже избавиться от своих крыльев, если бы захотела, — могла бы вернуть всё, как было раньше. Мои губы растянулись в широкой жеребяческой улыбке. Переполняющая меня эйфория опьяняла.

Сейчас мы это сделаем. Сейчас мы станем прежними. Я повернулась к Старлайт, дабы заверить, что всё будет хорошо.

Её глаза покраснели, по щекам текли слёзы. Она глянула на меня и постаралась улыбнуться.

Странно. 

— Почему ты плачешь?

Она покачала головой и потёрла щёку ногой, но тщетно: новые слёзы набежали почти мгновенно.

— Извини. Мне просто грустно.

Её слова будто ножом резанули меня по сердцу. Я в недоумении уставилась на неё:

— Но ведь... всё вернётся, как было. Ты... Трикси снова станет прежней. Тебе не нужно будет оставаться чейнджлингом. Мы снова сможем быть наставницей и ученицей — навсегда.

— Знаю.

Я попыталась отстраниться от неё, но оказалась слишком слаба, чтобы стоять самостоятельно. Отвернувшись, я погрузилась в лихорадочные размышления, выискивая другую точку опоры. Рарити! Уж она-то точно должна желать обратить изменения вспять. Она превратилась в жуткое, безобразное чудище. Я задрала голову вверх и увидела, что она тоже плачет. Видимо, её новые глаза всё ещё позволяли ей плакать.

— Рарити! — крикнула я. — Посмотри на меня! Когда-то ты была прекрасной — и сможешь стать такой снова! Тебе необязательно быть чудовищем!

— Чудовищем? — Лучащийся из её аметистового Элемента свет на миг потускнел. — Ты считаешь меня чудовищем?

— Да! — Горькая правда, которую мне было больно говорить. Сам её вид внушал отвращение. Ни один здравомыслящий пони не стал бы с этим спорить. — Но ты не останешься такой надолго! Мы исправим тебя! Ты снова станешь пони!

Её ноги дёрнулись. Одна длинная, заканчивающаяся когтями хитиновая конечность вытянулась перед её лицом.

— Ты права. Я ведь обещала тебе помочь, да? Но знаешь ли ты, Твайлайт, о чём я грезила? Я грезила о том, чтобы быть лучшей швеёй в мире. Мастерицей. Ткачихой, не имеющей себе равных. И это сбылось. Я стала той, кем всегда хотела быть. Неужели это так ужасно? Неужели так чудовищно?

Я тряхнула головой. Рарити потерялась в своих грёзах. Но, быть может, остальные ещё в состоянии отличить сон от реальности. Я отыскала глазами сияние Элемента Флаттершай. Сгорбившись, она сидела на краю паутины Рарити. Грива скрывала её лицо, однако опущенные плечи выдавали её чувства. Плотно обернувшись крыльями, она дрожала.

— Флаттершай! — Я попыталась взлететь к ней, но ослабевшие крылья лишь подняли слабый ветерок. — Разве ты хочешь остаться такой?

Раскрыв крылья, она посмотрела на меня. В её покрасневших глазах блестели слёзы.

— Я больше не боюсь, Твайлайт. После стольких лет жизни в постоянном страхе мне больше не нужно бояться.

— Но ведь именно это делает тебя тобой — делает тебя особенной! — Мой голос треснул, я ощутила во рту привкус крови. — Ты Флаттершай — робкая, прекрасно ладишь с животными, но стесняешься пони! Как раз поэтому мы любим тебя! Поэтому Дискорд любит тебя!

— Пусть так. — Её взгляд на мгновение перескочил на Дискорда, и я увидела тень сомнения в её глазах. — Но и себя мне тоже нужно любить.

Я отпрянула. Чего угодно я ожидала, но только не предательства. Мои собственные друзья отвернулись от меня. Я пошатнулась и привалилась к боку Старлайт.

— Так будет лучше. Мы можем вернуться — можем стать такими, как прежде! Пожалуйста! Мы всё ещё можем стать прежними!

— Уж ты-то как будешь рада, а? — сказала Эпплджек. Она хотя бы не плакала, да и я сомневалась, что Эпплы вообще могли плакать. Её плотно сжатые губы не выражали ни улыбку, ни гримасу недовольства, но тем не менее ясно передавали её неприязнь.

— Обещаю, за поджог тебе ничего не будет! — Я мигом прощу её проступок, когда всё это кончится. Если потребуется, я собственными копытами отстрою её дом до единой дощечки. — Мы обратим всё вспять! Ты сможешь вернуться к своему саду и семье! Они примут тебя!

— Ага, примут обратно в мою клетку.

— Ничего, — проговорила Пинки Пай. Она улыбалась мне, но в её глазах стояли слёзы. — С нами всё будет хорошо.

— Прошу вас... — Не могла же я быть единственной пони, которая хотела этого. Я попросту не могла быть той единственной, кто не сошёл с ума. Комната кружилась, я крепко вцепилась в Старлайт. — Рэйнбоу! Рэйнбоу, скажи им, что это ради их же блага! Мы можем... мы снова сможем смотреть, как ты летаешь! Мы можем помочь тебе быть самой лучшей... самой лучшей юной летуньей! Ты... ты разве... разве не хочешь сделать это снова?

Я пристально глядела на неё, всей душой умоляя, чтобы она согласилась. Однако она лишь отвернулась.

— Живее, Спарки, — сказал Дискорд. Его неожиданно раздавшийся грубый мужской голос вернул меня к заклинанию, что держало нас. Магия по-прежнему текла через меня, направляя домой. От меня требовалось лишь последовать за ней, и всё будет кончено. — Хватит попусту тратить время.

Я видела его. Словно моряк, заметивший на горизонте порт, я видела наше прошлое. Оно ждало нас. Мне нужно было лишь позволить заклинанию завершиться. Элементы сделают всё остальное.

Я задержала магию в своём сердце — а потом отпустила. Протяжный вой вырвался у меня из горла. Сияющие нити мигнули и исчезли.

— Ты что делаешь? — Гнев Дискорда встряхнул комнату. — Помогай мне, чтоб тебя! Мы справимся!

— Прости. — Мне хотелось плакать. Часть меня желала умереть, но это была моя слабая часть, и она быстро утонула в пучине нежеланных мыслей на задворках моего разума. — Я не могу. Мы не можем.

— Нет. Нет. — Дискорд вытянулся, нависнув над нами. Его голос сотрясал комнату. — Я хотел не этого! Если ты отказываешься помогать мне, тогда я всё сделаю сам.

Он поднял лапы, и я ощутила, как весь мир содрогнулся, сопротивляясь ему. Своей силой Дискорд мог лишь создавать хаос, а не приносить порядок. Он не мог просто щёлкнуть когтями и отменить все эти ужасные изменения. Тем не менее он являлся одним из могущественнейших созданий во вселенной; вполне возможно, что ему удастся совершить это, вот только цена будет чудовищной. 

И я бы могла позволить ему это сделать. Я бы могла просто сидеть и плакать и позволить ему исправить мир. А после я бы могла уверить друзьям, что это было необходимо. Когда же они в конце концов согласились бы со мной, мы бы вернулись к прежним жизням, будто ничего вовсе никогда не менялось.

От меня требовалось лишь подождать. Мои грёзы сбудутся. А все остальные... все остальные научатся быть счастливым без своих.

Нет.

Моя корона вновь вспыхнула светом. За ней последовали остальные Элементы, и на миг в библиотеке стало так же ярко, как на городской площади в безоблачный полдень. Свет ослепил меня, но я сумела-таки ухватить магию, что струилась из наших сердец, и направить её. Я устремила всю эту мощь на Дискорда и позволила гармонии делать свою ужасную работу.

Библиотеку наполнил рёв. Мир заходил ходуном. Громкий звон треснувших кристальных стен оглушил меня.

А после — тишина. Я сняла тёмные очки и повязку. Свет исходил лишь от нескольких свечек, что мы расставили тут и там, но и он слепил меня, словно я смотрела прямиком на солнце. Сощурившись, я подождала, дав глазам приспособиться насколько это было сейчас возможно.

Передо мной стояла статуя драконэква с широко распахнутыми от недоумения глазами. Вытянутой вперёд каменной лапой Дискорд будто пытался защититься от нашей магии. Вроде давно должен был понять, что это не работает.

— Ну, вот и всё, кажись, — сказала Эпплджек, затем потянулась, разминая мышцы, сняла своё ожерелье и бросила его на пол. — Покедова — или нет. До скорого, Дэш. — И тут же вылетела наружу, сократив наше количество на одну.

Рэйнбоу Дэш удалилась следующей, протиснувшись в окно и растворившись в ночи. Следом за ней — Флаттершай.

— Рада, что всё разрешилось! — Пинки Пай приблизилась и обняла меня, после чего прошествовала к двери. — Заходи как-нибудь перекусить, ладно? У меня для принцесс есть особые предложения!

Нас осталось трое. Ну, или четверо. Не знаю, считалась ли ещё Трикси. Я подняла взгляд к потолку, где на паутине сидела Рарити.

Она улыбнулась:

— Ты знаешь, где меня искать, дорогая. Я никуда не денусь. — Её ноги замелькали, она собрала тени вокруг себя, подобно шёлку, обернулась ими и исчезла.

Я сомкнула веки. Это не помогло. Несмотря на изобилие теней, в комнате всё равно было слишком ярко для моих глаз. Облегчение я почувствовала, лишь глянув вниз, сквозь планету, на далёкое солнце. Оно взывало ко мне, успокаивало. Даже ослепнув, я бы смогла его видеть. Только лишь его, осознала я, мне и нужно было видеть.

Только лишь его.

— Не принесёшь мне ниток? — попросила я.

Старлайт, Трикси и я провели вместе несколько часов, размышляя о наших друзьях. Мы строили догадки о том, во что они могут превратиться, и представляли, какие удивительные вещи ждут всех нас. Я же тем временем зашивала свои веки.

«Архетипист»

Кода: много лун спустя

«Архетипист» заканчивается не так. История кончилась в предыдущей главе. Если вы остались довольны концовкой, читать дальше вовсе не обязательно.

Но если вы хотите узнать больше — вот кое-что, что могло бы случиться. Один из возможных вариантов развития событий.

Я сидела на балконе замка и нежилась в лучах утреннего солнца, широко раскрыв влажные после душа крылья. Как раз к этому времени прибыл мой второй завтрак.

Справедливости ради, я не из тех пони, что обычно завтракают дважды. Иногда я вообще забываю про завтрак, или просто покупаю маффин-другой в «Сахарном уголке», пока занимаюсь своими делами. Порой случается, что я задерживаюсь в замке дольше обычного и тогда, проголодавшись, как правило, готовлю себе миску овсянки, ещё добавляя немного коричневого сахара или порезанного банана. Простенькие блюда — такие, которые без угрозы пожара может приготовить кобыла, совершенно не разбирающаяся в кулинарии.

Один подобный завтрак я уже съела — миску кукурузных хлопьев с молоком; теперь же, видимо, меня ждал другой, бывший, если судить по запаху, намного лучше предыдущего.

Почуяв тёплый, пряный аромат карамели, масла и взбитых сливок, я повернула голову, стараясь держать под солнцем ещё не высохшие крылья. Позади меня лёгким ветерком на балкон явилась Трикси, которая несла тарелку, где высилась горка блинчиков с кремом, кленовым сиропом и черникой. Она метнулась вперёд, коснувшись моего левого крыла, затем повернулась у меня за спиной к моему правому боку и поставила тарелку на кристальные перила. Блинчики зашатались, балансируя над гудящим городом далеко внизу, и лишь в самый последний момент я сумела схватить тарелку магией. Одна черничка не удержалась, укатилась прочь от своих сестёр, проскользила через крем и вывалилась за край тарелки, отправившись в долгое падение.

Тут из-под балкона выпорхнул крохотный ярко-синий крылан, который поймал ягоду, кувыркнулся в воздухе и вернулся с добычей обратно в свой укромный уголок. Сквозь кристальный пол послышалось радостное чириканье его и его подруги.

— Это мне? — спросила я. Глупый вопрос: кроме меня на балконе никого не было. Но будет очень неловко, если я начну есть, и окажется, что блинчики предназначались кому-то другому.

Трикси не ответила. Избавившись от веса тарелки, она танцевала, как флаг на ветру, поглощая солнечные лучи своими прелестными трепещущими складками — всё равно что окно в ночь. Она погладила краешком с бахромой мою грудь, легонько пощекотала подбородок и улетела внутрь. Через пару мгновений за плащом последовала шляпа, переваливаясь в воздухе, как утёнок, бегущий за матерью.

Гм. Я посмотрела ей вслед, затем повернулась к блинчикам. Пахли они просто восхитительно. 

Незачем добру пропадать, даже если кушать мне не особо хотелось. Я откусила кусочек, потом другой — и вскоре все воспоминания о несчастных кукурузных хлопьях испарились. С таким великолепием им никогда не сравниться.

Лишь позже, когда мои крылья высохли, а блинчики приятно улеглись в животе, я задумалась о причине такого подарка. За все годы, что Трикси жила в замке, я ни разу не замечала, чтобы она приносила завтрак вообще кому бы то ни было, а уж тем более мне. С момента, как она отняла у меня Старлайт, мы с ней едва ли сблизились; вдобавок она была из тех, кто скорее сворует чей-то завтрак, чем сделает его для кого-то.

На тарелке ещё оставались ягоды черники. Я бросила их за перила кружащим в воздухе крыланам, понаблюдала, как играют их тени, и вернулась в замок.

---

Спустившись по лестнице, я обнаружила в прихожей библиотеки Старлайт, которая, завидев меня, улыбнулась. Она была в своём прежнем обличье, но без метки.

Я потёрлась о её щёку своей в вежливом жесте приветствия:

— Привет. Странная вещь только что случилась.

Она зашагала рядом со мной вглубь библиотеки.

— Ты, случаем, не про большую горку блинчиков, что принесла тебе Трикси? Я видела, как она возилась с ними на кухне.

— Ага, это самое. — Мы остановились возле стола библиотекаря, я вытащила коробку с возвращёнными книгами. Ни одна из них не была просрочена, так что я перенесла их на тележку, чтобы попозже расставить по полкам. — Это ты её надоумила? Кстати, они были очень вкусными.

— Может быть. — Старлайт окутало зелёное пламя, и на её месте возникла прежняя Трикси ещё с рогом. — А может, она просто захотела сделать тебе что-нибудь приятное. Ей это не возбраняется.

— Трикси делает мне приятное, только когда ей что-то нужно. — Тут я остановилась и вздохнула, вдруг поняв, в чём было дело. — Ну и чего же ей нужно?

Старлайт фыркнула. Волна зелёного пламени — и она приняла облик чейнджлинга, который обычно носила. Её крылья щёлкнули.

— Понятия не имею. Мне она не говорит.

— Так даже. — Я огляделась в поисках волшебницы. Её самой в комнате не было, но её тень от меня никогда не скроется. Трикси находилась несколькими этажами выше, в личных покоях, что делила со Старлайт, и лежала на письменном столе. Блики солнца на серебряных нитях плаща я видела даже сквозь несколько метров кристалла.

Что же ты задумала, Трикси? Я понаблюдала за ней ещё немного, ожидая, не выдаст ли она своих намерений, но вскоре переключилась обратно на Старлайт и библиотеку.

Ведь если смотреть на потолок слишком долго, кто-нибудь обязательно начнёт задаваться вопросом, всё ли у меня в порядке с головой.

---

— По-моему, Трикси пытается начать всё с чистого листа, — сказала Рарити.

Мы сидели на веранде нового «Старбакса», беседуя за горячими напитками. Рарити предпочитала находиться в полумраке и поэтому никогда с ним не расставалась. Сейчас защитой от солнца ей служил небольшой зонтик из теней, пойманных в паутину и связанных вместе подобно шариками на ниточках. Она подула на своё макиато, остужая его.

Я сидела к её полумраку настолько близко, насколько могла. Полуденное солнце нещадно пекло мою спину. Я чувствовала этот жар у себя в костях. Восхитительное ощущение.

— На это у неё в распоряжении были годы, — ответила я и отпила своего чая-латте, не обращая внимания на обжигающую температуру напитка. Одно из преимуществ физиологии аликорна — можно пить любую раскалённую жидкость, не дожидаясь, пока она остынет. — Зачем начинать сейчас?

— А кто говорит, что она начала только сейчас? — возразила Рарити. — Ты же помнишь, когда она впервые явилась в Понивилль? Тогда она едва ли была той кобылой, в которую влюбилась Старлайт. Возможно, ей просто требуется время, чтобы сблизиться с другими пони.

— Рарити права, — проговорила Флаттершай, которая нежилась на солнышке возле меня и не спеша вылизывалась. Я чувствовала тепло её тела, соперничающее с солнечным. — Может, она просто хочет таким образом поблагодарить тебя за всё, что ты ей сделала. Было очень мило с твоей стороны позволить ей жить в замке.

— Вот именно, — улыбнулась Рарити. — Очень сомневаюсь, что Старлайт влюбилась бы в Трикси, будь та плохой кобылой. Если уж не доверяешь нашему суждению — доверься её.

— Конечно же я доверяю вашему суждению, — отозвалась я. — И доверяю суждению Старлайт. Хотя у неё оно может быть несколько...

Хищно ухмыльнувшись, Флаттершай села и прислонилась ко мне. Под её кожей перекатывались тугие мышцы, словно её шкура была лишь плащом, накинутым на тело. Она некрепко обвила меня ногами и положила подбородок мне на плечо. Жгучий жар её живота сильно отличался от стерильного тепла солнца.

Честно признаться, дыхание у меня участилось.

— Не хочешь ли ты сказать, — нарочито громко, чтобы и Рарити тоже услышала, прошептала мне на ухо Флаттершай, — что её суждение затуманено? Что, быть может, она ослеплена любовью?

Окружившее Флаттершай синее свечение отдёрнуло её от меня. Она обиженно надула губы и снова устроилась на животе — лужица ленивой грации, что приковала внимание всех жеребцов (и нескольких кобыл), сидевших на веранде помимо нас. Рядом с ней я ощущала себя сливового цвета вороной.

— Не дразни её так, дорогая, — пожурила Рарити и после небольшой паузы добавила: — По крайней мере, не на глазах у всех. Наедине можешь дразнить сколько угодно.

— Спасибо, Рарити. — Я попыталась пригладить топорщившиеся перья, но они отказывались слушаться. — Что же мне всё-таки делать?

— Что же тебе всё-таки делать насчёт чего? — спросила Флаттершай.

— Насчёт Трикси!

— Ну, если ты не возражаешь против проявлений дружбы и щедрости от кобылы, что живёт в твоём замке, рекомендую наслаждаться блинчиками и дальше.

Блинчики мне действительно понравились, так что возражать против этого я точно не буду. Но тем не менее крохотный камешек сомнения никак не хотел уходить из моего сердца.

— Но почему? Почему именно сейчас?

— Ты лучшая подруга её возлюбленной, — сказала Флаттершай. — Разве этого недостаточно?

Должно быть достаточно. Уж кому-кому, а мне лучше всех должно быть известно, что принимать предложение дружбы следует всегда, какая бы ни стояла за этим причина. Что дружба — самое ценное сокровище, которое может быть у пони, дороже даже золота, власти и знаний. В конце концов я ощутила, как упрямый крохотный камешек в моём сердце распадается, смываемый бесконечным током крови. Но даже когда он исчез полностью и я поняла, что любая хорошая кобыла на моём месте примет предложение Трикси, тень от него никуда не делась. Мерзкая, низменная мысль будто загораживала солнце, как густой маслянистый дым.

Трикси всё ещё оставалась той кобылой, что отняла у меня Старлайт. И эта рана до сих пор не затянулась.

---

Старлайт застала меня за чтением. Запрыгнув на диван рядом со мной, она открыла свою книгу. Мы обменялись улыбками и углубились в чтение.

За последние несколько лет в эквестрийской литературе случился этакий ренессанс. Писателей сильно поубавилось, но те немногие, что остались, насыщали свои истории настолько бурными и яркими эмоциями, что казалось, будто они нашли способ вложить в свою работу частичку собственного естества. Быть может, они узнали, как грезить о писательстве.

Книга, что я читала, была как раз из таких, написанная прошлым летом кантерлотским единорогом, который был либо кобылой, либо жеребцом в зависимости от дня недели. «Потерянные ночи» была наполовину дневником, наполовину сказкой и затягивала так, как очень немногие романы, которые мне доводилось читать. Сердцем я всё же предпочитала исторические тексты и биографии, но эти новые творения заставили меня пересмотреть мои взгляды. Возможно, когда-нибудь я уступлю уговорам Старлайт и позволю выставить в прихожей библиотеки стенд с бестселлерами месяца.

Не знаю, сколько времени мы провели за чтением. Довольно долго, судя по всему, потому что солнце скрылось за горизонтом. Старлайт отправилась зажигать лампы, в свете которых я давно не нуждалась. Когда она вернулась, с ней была Трикси.

Великолепные шляпа и плащ повисли в воздухе перед нами, словно устроившись на невидимой кобыле. Ткань повторяла очертания плеч, спины и крупа пони. Неосязаемая кобыла поклонилась нам, поднялась на дыбы и принялась танцевать.

Даже просто лежащий на столе, плащ, сделанный Рарити для Трикси, потрясал своей красотой. Я пыталась описать его тем, кто не встречался с ней, но у меня никогда не получалось. Он походил на кусочек ночного неба, вырезанный с небосвода портняжными ножницами и расшитый серебряными звёздами. В его глубинах обитали тени бериллов, опалов, сапфиров и прочих ночных самоцветов. Он завораживал даже меня — ту, кто больше не мог видеть ночное небо.

Неподвижно лежащая, Трикси была потрясающе красивой; когда же она, струящаяся и живая, танцевала — её красоту вообще невозможно было выразить словами. Она кружила по комнате в лёгких пируэтах, будто застёгнутая на невидимой шее. Бесплотные копыта хватали шляпу и вертели в такт с бедрами. Подпрыгнув над мебелью и нашими головами, она воспарила к высокому потолку. Спустя несколько минут, волнуясь складками, будто вода на камнях, она опустилась на спину Старлайт и закрепилась на её шее. Ткань несильно дрожала, словно переводя дыхание.

Спустя мгновение с потолка спустилась шляпа, без особых церемонии приземлившись мне на круп. Старлайт хихикнула.

Мне пришлось сглотнуть подступивший к горлу комок:

— Прекрасное выступление.

Плащ затрепетал. Один краешек поднялся с тела Старлайт, несильно щёлкнул, и в нём внезапно оказался листок бумаги. Я еле успела поймать его, прежде чем он упал на пол.

Я поднесла листок к глазам. Старлайт заглянула мне через плечо.

Это была рекламная листовка, приглашающая на «Третий ежегодный кантерлотский фестиваль художественной самодеятельности». Ниже названия находился список участников. Единственным знакомым мне было имя Трикси, шедшее третьим сверху. Начиналось мероприятие через три дня.

Я улыбнулась:

— Ты хочешь, чтобы я пришла, Трикси?

Ответить она, разумеется, не могла, однако по ней пробежала рябь, отчего Старлайт захихикала и проговорила:

— Мы обе будем рады, если ты придёшь.

Таить злобу было сродни расчёсыванию болячки: результатом и того и другого была лишь боль. Сердцем я знала это. Чувствуя, как это давит на меня, я смотрела на листовку.

И тем не менее... если любое из тамошних представлений будет хотя бы наполовину таким же замечательным, как у Трикси, сходить всё же стоит. Но самое главное, что моя лучшая подруга — или, быть может, подруги — хотела, чтобы я пошла. Этой причины мне было вполне достаточно.

— Ну, думаю, будет здорово снова наведаться в Кантерлот, — отозвалась я.

---

Столица немного успокоилась после «Озарения». Ночь здесь больше не стояла всё время, хотя единорогов (или бывших единорогов) вполне хватало, чтобы звёзды светили постоянно, независимо от времени суток. Луна и солнце держались на небе на почтительном расстоянии друг от друга. Я чуть нахмурилась при виде ночного светила: за последние четыре года случилось два естественных затмения, и лишь в это время я не могла видеть солнце. То выдались весьма холодные несколько минут, после которых меня трясло много часов.

Стайка жеребят заметила, как мы сходим с поезда, и подбежала к нам, принявшись сыпать вопросами. Да, я принцесса. Да, это настоящие крылья. Нет, я их не нагрезила. Да, Селестия действительно любит тортики настолько сильно. Только я собиралась пуститься в поучительную речь о важности библиотек, как подошли родители жеребят, извинились за доставленное беспокойство и увели их прочь.

Старлайт улыбнулась им вслед:

— Похоже, детишки по-прежнему хотят стать принцессами, когда вырастут.

— Ну, возможно, и станут. — Поднявшийся ветер взъерошил мне перья, на мгновение я пожалела, что не захватила с собой шарф. Гора заставала меня врасплох прохладным воздухом каждый раз, когда я приезжала в Кантерлот.

Заметив, видимо, что я дрожу, Трикси слетела с плеч Старлайт и улеглась на мои. Я вопросительно приподняла бровь (только затем я их и оставила) и глянула на Старлайт, но она лишь пожала плечами и улыбнулась.

Гм, наверное, холод ей был нипочём. Долгое проживание в тундре, где находился Наш Город, должно быть, закалило её к стуже в той же мере, как проживание в Понивилле закалило меня к случайным проявлением хаоса.

Уже не так сильно замерзая, я направилась вместе со Старлайт сквозь толпу пони и бывших пони к саду в самом сердце города.

---

Немалая публика собралась, чтобы посмотреть представления. Большая часть была пони, но тут и там виднелись грифоны, сфинксы и прочие странные создания. У края сада таилась тень, похожая на ламию. Несколько кобыл сердито зыркнули на неё и отогнали ближайших жеребцов к противоположной стороне двора, чтобы не дать ей соблазнить их. 

Грёзы некоторых пони были опаснее, чем у других.

Явились мы слишком рано. Обычное сборище пони стало походить на фестиваль лишь спустя некоторое время, когда торговцы с рынков Кантерлота переместили к границам сада свои лотки. В воздухе повис целый букет разнообразных ароматов: пива, фруктовых соков, печёных овощей, сладостей и всевозможных жареных угощений. Небольшие группки школьников наполнили сад непрекращающимся гамом. В какой-то момент одна бойкая янтарная кобылка стянула шляпу Трикси и превратила её в объект для игры, что включала в себя догонялки, подножки и препирательства. Сердитые учителя тщетно пытались угомонить развернувшийся бардак. Я на мгновение задумалась, насколько близко к фоновому хаосу должна находиться статуя Дискорда, чтобы тот освободился. Затем задумалась, как Трикси терпит всё это.

Она, похоже, нисколько не возражала — точнее, та её часть, что была плащом. Он спокойно трепетал на моих плечах.  

К началу представлений толпа была в прекрасном настроении. Пони по-прежнему радовались любому празднеству — хотя, вернее будет сказать, радовались те пони, что остались в городах. Любители одиночества отправились на поиски своих уединённых местечек.

Трикси отстегнулась с моих плеч и перелетела на Старлайт. Её шляпа вернулась обратно. Я вопросительно глянула на них.

— Мы пойдём готовиться. — Старлайт потянулась и потёрлась своей щекой о мою. — Наслаждайся представлениями.

— Обязательно. — Без них будет холоднее, но терпимо. Какими бы тусклыми и алыми от крутого угла падения ни были здесь солнечные лучи, мне их вполне хватало. Я поймала их магией и сплела в ожерелье. Несколько ближайших пони благодарно ахнули и придвинулись ближе, ловя их тепло.

Открыла фестиваль группа барабанщиков, исполнявших произведение, вдохновением которому послужила какая-то зебринская легенда. Лидером группы даже был настоящий зебра. Я задумалась, не знал ли он Зекору, но потом мысленно пожурила себя за подобное: не все зебры должны знать друг друга лично. Я позволила ритмичному стуку заглушить мои нелепые мысли и чуть погодя принялась вместе с толпой топать копытами в такт барабанам. Глухие звуки сотрясали пустоты в моей груди и вибрировали в перьях.

Неплохо для первого представления. Когда группа сходила со сцены, я поняла, что улыбалась так сильно, что заболели щёки. Весьма и весьма неплохо.

Далее шла художественная декламация сборника популярных поэм. Занимательно для тех, кто увлекался поэзией. Я не увлекалась, а потому хлопала просто из вежливости, дожидаясь выступления Трикси.

Наконец на сцену вышла Старлайт, как обычно, одетая в Трикси. Поклонившись толпе, она встала на задние ноги и сбросила с себя плащ и шляпу, которые, вместо того чтобы разлететься в стороны и упасть, застыли в воздухе в сантиметрах от её копыт. Старлайт опустилась обратно на четыре ноги и ушла за кулисы, а плащ и шляпа остались неподвижно висеть, будто инклюзы в янтаре. 

Последовавшая тишина оглушала. Затаив дыхание, публика дружно подалась вперёд. Но шляпа и плащ так и висели, как нарисованные. Пони вокруг меня начали перешёптываться.

И когда напряжение достигло апогея, заиграла скрипка, и Трикси начала представление. Она танцевала под переливчатую мелодию, двигаясь по сцене подобно воде. Хоть я уже и видела этот танец раньше, у меня всё равно захватило дух. Когда она закончила, публика дружно зааплодировала. Плащ и шляпа припали к сцене в поклоне и улетели за кулисы.

Фестиваль продолжился. В какой-то момент ко мне снова присоединились Старлайт и Трикси. Плащ слегка дрожал от измождения, я заметила на краях несколько разрывов.

— Не волнуйся, — проговорила Старлайт, заметив моё беспокойство. — Маленькие прорехи затягиваются сами собой через несколько дней, а большие может починить Рарити. 

Гм, удобно, наверное, иметь швею в качестве врача. Интересно, пыталась ли Рарити лечить пони своим новым шёлком.

Следующие несколько номеров тоже были по-своему интересными. Пиромантка буквально зажгла сцену своими танцами. Пара пегасов спустила вниз облако и прямо на наших глазах изваяла из него иву, которая получилась настолько реалистичной, что каждая веточка с листьями качалась на незаметном ветерке. Кобыла-единорог как-то сумела спеть обе партии дуэта; лишь к концу представления я заметила свечение её рога и поняла, что она пользовалась магией времени, чтобы сжигать свою жизнь вдвое быстрее.

Все эти номера были поразительными, хотя для меня лучшей всё равно оставалась Трикси. Я аплодировала вместе с толпой.

К моменту, когда технический персонал принялся готовить сцену к последнему представлению, солнце скрылось за горизонтом. Я по-прежнему видела его свет через землю под основанием города. Для всех же остальных протянули провода с висящими на них фонарями. Ветер похолодал, и мне пришлось прижаться к Старлайт, чтобы согреться. Трикси растянулась, накрывая наши спины.

— Сейчас будет самое интересное, — сказала Старлайт. — Гвоздь программы.

Гм? Я вынула из сумки листовку. В финале значился, судя по названию, какой-то дуэт. «Любовники». Я окинула взглядом толпу, в которой оставалось немало жеребят.

— Там же не будет ничего... неприличного?

— Нет-нет, — покачала головой Старлайт. — Просто смотри. Сама всё увидишь.

На сцене тем временем приглушили освещение. Пятно света от единственного прожектора выхватило из темноты земного жеребца, который вышел из-за кулис, поклонился публике и, сев, начал петь.

Звучало... вроде неплохо. А капелла исполнение «Селестия, рождаются рассветы пред тобой», популярной романтической баллады, написанной чуть более века назад. Я как раз думала, кто будет исполнять женскую партию, когда его партнёрша приземлилась на сцену.

Она была огромной, как и все взрослые грифоницы. Деревянный настил сцены прогнулся, когда она встала на него. Перья на её груди были окрашены в фиолетовый — цвет изгнанников Грифонстоуна. Своим большим клювом она бы запросто смогла расколоть череп пони. Но ничего этого я не замечала, потому что, подобно многим другим в толпе, глазела на её крылья.

Они представляли собой голый скелет. Из плеч грифоницы двумя веерами торчали крупные белые с желтоватым оттенком кости, соединённые в суставах сухими связками. По всей длине костей виднелись маленькие отверстия, будто они принадлежали многовековому трупу, нежели живому существу. И настолько велико было моё изумление, что я не сразу заметила, как она начала петь.

Её голос походил на гуляющий в горах ветер: пробирающий до костей, отдающийся эхом и наполненный горечью утраты. Он преобразил жизнерадостную композицию в скорбный плач по упущенной возможности. Грифоница исполняла песню в совсем для неё не предназначенном минорном ключе. В её устах старая песня превратилась в новую.

Продолжая петь, грифоница встала на колени. Жеребец приблизился к ней сзади и, глубоко вдохнув, приложил губы к одному из отверстий на кости крыла возле плеча — и тогда их выступление началось по-настоящему.

Как известно, кости пегасов полые. То же верно и для костей грифонов. Мои кости также были полыми, ну, по крайней мере, некоторые из них. Стоило сразу вспомнить, что из костей крупных птиц когда-то делали флейты.

Забавно, как на подобные незначительные факты лишь тогда обращаешь внимание, когда они оказываются прямо перед носом.

Меж тем грифоница продолжала петь, а жеребец — играть. Его копыта танцевали по отверстиям её крыла, меняя течение воздуха. За гранью слышимости начал нарастать звук, зарождающийся подобно рассвету и наполняющийся красками жизни. Она пела, а он выводил звуки, что резонировали в тонких стенках её костей. Чудесная, заунывная мелодия, извлекаемая из живого инструмента.

Публика притихла. Когда любовники закончили, мы будто пробудились от глубокого сна. В толпе раздались жидкие аплодисменты, но в основном слышались только перешёптывания. Дуэт, видимо, ожидал подобное: жеребец и грифоница поклонились и покинули сцену, не дожидаясь, пока мы придём в себя.

— Неплохо, да? — спросила Старлайт. Свет зажёгся снова, толпа наконец начала аплодировать — всё громче и громче и не останавливалась несколько минут.

Вскоре я сумела ответить:

— Понятно теперь, почему их поставили последними. Прости, Трикси, но у тебя, кажется... — Я замолчала, заметив, что Трикси исчезла.

— Куда... — начала я.

— Она кое за чем ушла. — Старлайт обошла меня и направилась вдоль сада. Толпа превратилась в медленный поток начавших расходиться пони. — Идём.

Я, конечно же, по-прежнему видела тень Трикси. Она была на другой стороне сада, видимо купаясь в лучах славы от благодарных зрителей. На мгновение мои мысли омрачила старая неприязнь, которую я испытывала к ней из-за её хвастовства и гордыни. Но только лишь на мгновение, после чего она стихла до лёгкого недовольства, а потом и вовсе переросла в приятное осознание, что Трикси заслуживала это внимание. Что мне тоже следует восхищаться ею.

И вот поэтому я с улыбкой шла к ней через толпу вместе со Старлайт. Моя радость за неё росла с каждым шагом, я наконец была готова отбросить прежние обиды и враждебность, которые держала в сердце все эти годы. Я наконец была готова стать ей другом.

Мы прошли сквозь последнюю группу пони, и я увидела Трикси, надетую на плечи оранжевой пегаски. Плащ повернулся, потянув кобылу за собой — и тут я впервые за несколько лет увидела лицо Эпплджек.

Я застыла. Эпплджек моргнула, словно не узнав меня. Её взгляд прошёлся по моим зашитым веками к рогу и к крыльям, после чего она кивнула:

— Ну, привет, принцесса. Не думала тебя здесь встретить. — Движением плеч она сбросила с себя плащ.

Я повернулась к Старлайт. Её натянутая улыбка выражала пополам надежду и беспокойство. Я ощущала запах пота, выступившего на её шерсти. 

Трикси подлетела и улеглась мне на плечи. Уперевшись в мои щёки краешками ткани, она мягко развернула мою голову к Эпплджек, которая с любопытством наблюдала за нами.

— Кажись, у вас троих всё нормально, — сказала она. — Как в Понивилле дела?

Хорошо — хотелось ответить мне. Даже отлично. Но я никак не могла заставить свои челюсти разомкнуться, а губы — произнести слова. У меня в мыслях стояла та ночь в Понивилле, когда всё было далеко не хорошо. Одна из худших ночей в моей жизни. Та ночь, когда Эпплджек разорвала все узы и улетела.

— С твоей семьёй всё нормально, — проговорила я. Затем, искренне желая, чтобы слова могли ранить, добавила: — Если тебе до этого есть хоть какое-то дело.

— Такое же дело, как и до других пони, — пожала плечами Эпплджек. — Навредить я им не пыталась.

— Ты сожгла их дом. Свой дом! — чуть повысила голос я. Пони вокруг нас начали переговариваться. — И ты думала, это им не навредит?

— Навредило, знаю. — Эпплджек огляделась, едва ли обращая внимания на взгляды пони, как будто не мы были в центре последнего представления фестиваля. — Но я должна была это сделать. С такой обузой летать невозможно.

Я сглотнула.

— Знаешь, они тебя простили.

— Не удивлена, — кивнула Эпплджек. — Они хорошие пони.

— Тебя это вообще заботит?

Эпплджек уставилась на меня. Её взгляд был прикован к моему лицу, где раньше находились глаза; тут я поняла, что она впервые видит меня такой. Мне стало интересно, как она это воспринимает.

Наконец она произнесла:

— А ты простишь меня?

Трикси крепче сжала мои плечи. Я услыхала, как Старлайт задержала дыхание, и представила, что случится, ответь я утвердительно.

— Пони меняются, — сказала я. — Возможно, когда-нибудь я стану той, кто сможет простить тебя. А ты станешь той, которая желает прощения. Однако... ни той, ни другой сейчас не существует.

Эпплджек неопределённо буркнула. На секунду показалось, будто она скажет что-то ещё, но она лишь пожала плечами. Хлопнув крыльями, она взлетела намного грациознее, чем я помнила, и растворилась в ночи. Через несколько секунд её запах исчез, и я наконец смогла вздохнуть свободно.

Старлайт поникла. Трикси перелетела к ней и обернулась вокруг плеч. Я ждала их упрёков.

Но их не последовало. Старлайт была слишком замечательной подругой. Я такой не заслуживала. Она лишь подняла взгляд к небу вслед нашей улетевшей подруге. Бывшей подруге. Неважно.

— Прости, — пробормотала я. — Я не смогла.

— Да ну, — она промокнула глаза тыльной стороной копыта, — пустяки.

Никакие не пустяки. Однако это было наше решение. Даже в этом новом мире видений, грёз и невероятных вещей нас по-прежнему определяли наши решения.

Я размышляла об этом всю дорогу домой.

Послесловие

«Архетипист»: ретроспектива и ответы

Привет, народ.

Это послесловие (у автора это запись из его блога на Fimfiction— примечание переводчика) призвано ответить на некоторые вопросы, которые могли возникнуть у вас при прочтении истории. Заодно я публикую коду к самой истории, если вы хотите ответы в более «книжном» формате.

Сперва позвольте мне поблагодарить вас за чтение. Даже если вы не дочитали до конца или история вам не понравилась — я всё равно благодарен. Говорят, писать нужно только для одного человека — для себя, но у меня так никогда не получалось. Итак, прежде чем начинать, скажу: я рад, что вы заглянули.
Текст будет довольно объёмным, так что я разобью его на части.
1. Персонажи.

Рэйнбоу Дэш. В «Архетиписте» Рэйнбоу — одна из персонажей, чьи грёзы близко отражают её характер и желания. Она отважная, амбициозная и любит летать. Со временем она превращается в такую отличную летунью, что начинает парить на границе с космосом на крыльях шириной с город. Она от силы второстепенный персонаж, и мы не узнаём о ней особенно много. Она практически не разговаривает (даже если может), но по-прежнему понимает пони и может, если захочет, сотрудничать с ними или работать бок о бок.

Пинки Пай. Пинки грезила о простом: иметь собственную кондитерскую и радовать с её помощью пони. Когда Кейки исчезли, «Сахарный уголок» перешёл к ней. Никаких превращений не потребовалось. Она по-прежнему любит закатывать праздники, хотя порой ей приходится изобретательно подходить к приготовлению угощений.

Рарити. Когда-то, ещё ребёнком, Рарити прочитала легенду об Арахне, швее, которая была проклята богами и превращена в паучиху, дабы ткать вечно в наказание за свою гордыню. Она, скорее всего, давным-давно забыла про это, но, возможно, некие крупицы этой легенды всё же остались у неё в голове. Из всех основных персонажей внешне она изменилась наиболее сильно, однако её личность осталась прежней. Она всё такая же щедрая, заботливая, проницательная и чуточку гордая. И делает потрясающие наряды.

Трикси. Удивитесь ли вы, узнав, что Трикси мучает неуверенность в себе и ощущение собственной бесполезности? Неудачи годами преследовали её, и лишь жёсткий самоконтроль — или, возможно, самообман — удерживал её от осознания, что она на самом-то деле никакая не великая и не могучая. Благодаря дружбе со Старлайт Глиммер она изменилась в лучшую сторону, но так и продолжает грезить о том, чтобы другие восхищались её мастерством фокусницы. А если пони видят лишь её маску и всё равно ценят это — ну, тогда тоже неплохо. Ныне её редко видят без Старлайт.

И вот мы добрались до двух пони, чьи личности из грёз разительно отличаются от того, кем они являются в реальном мире.

Флаттершай. Флаттершай грезит быть уверенной в себе кобылой, при этом зная, что может стать такой, если только перестанет бояться. Она желает быть сильной, как Эпплджек, или уверенной, как Рэйнбоу Дэш. Их никто не третирует — их никто и никогда не посмеет третировать. Некоторые из её друзей-зверушек такие же. Волки, пумы, мантикоры — они не боятся пони. В своих грёзах Флаттершай тоже не боится. Ныне она продолжает заботиться о больных и раненых животных в своём домике. Здоровые животные также могут приходить, но им стоит быть настороже.

Эпплджек. Эпплджек живёт ради своей семьи. Она живёт ради усердного труда и любит его потому, что, каждый день возвращаясь домой после работы в саду до седьмого пота, знает, что добилась больше, чем любой пегас, валяющийся на облаках. Пони полагаются на неё, и ничего другого ей не нужно. Но в своих грёзах она не сбивает яблоки днями напролёт. Она не презирает пегасов за безделье. Иногда она присоединяется к ним и забывает о тех пони, что полагаются на неё. Ведь в грёзах, как-никак, сложно быть ответственной. Ныне она любит странствовать.

Теперь к нашим главным героям.

Дискорд. Бедняга. Грезил ли он вообще? Об этом позже.

Старлайт Глиммер. Старлайт — исправившийся злодей, но прошлое постоянно преследует её. Не требуется особых усилий, чтобы она вспомнила то плохое, что совершила, а её сновидения отравлены плохими поступками, что она едва не совершила. Случись всё хоть немного по-другому, она бы могла навредить множеству пони. Она грезит о том, чтобы отстраниться не только от совершённых ею плохих поступков, но и от плохой пони, которой она была раньше. Она хочет стать кем-то совершенно новым.

Твайлайт Спаркл. Странно, наверное, быть на короткой ноге с подлинным божеством. Существом, что управляет солнцем. Что взрастила тебя, как собственную дочь, и сделала своей ученицей. Все мы когда-нибудь должны вырасти и осознать, что наши родители, как и мы сами, не лишены недостатков, что они несовершенны, что стареют и умирают. Что у них нет ответов на все вопросы. Но они стараются. У Твайлайт нет этой проблемы. Селестия будет всегда. Она всегда будет безупречной. Остальной мир может измениться — солнце же вечно.
2. Концовка
Итак, на самом деле основных у нас тут только два вопроса. Первый часто мелькал в комментариях (на Fimfiction — п.п.): хорошая ли это концовка или плохая.

По крайней мере, для меня ответ один — не хорошая и не плохая. Важнее то, что это концовка, которую персонажи заслужили.

Если вы считаете её плохой (что наверняка может быть) — то это потому, что в последней сцене Твайлайт не смогла поступить правильно. У неё была возможность отменить хаос, который неумышленно причинил Дискорд, и вернуть всё, как было раньше. Кое-какой ущерб всё равно бы остался — сожжённый дотла дом Эпплов, например, — но это можно было бы исправить. Пони стали бы прежними, и они бы радовались этому также, как радовались до этих событий. Лишь из-за вмешательства Дискорда пони начали меняться, и эти перемены заставили их думать, будто они счастливы.

Если вы считаете, что концовка была хорошей (и да, многие так посчитали) — то это потому, что в последней сцене Твайлайт сделала правильный выбор. У неё была возможность отменить перемены, но она поняла, что её друзья довольны своими новыми сущностями и хотят таковыми остаться. Действия Дискорда высвободили их истинное «я». Они довольны результатом, и хоть мир, вполне возможно, изменился необратимо, эти перемены необязательно к худшему. Сейчас на них лежат заботы сделать мир лучше, чем он был прежде.

Одной из нескольких постоянных тем в моих историях является то, что почти всегда в финале персонажи получают концовку, которую они заслужили. Я писал несколько историй с «плохими» концовками («The Carnivore’s Prayer», «The Glass Blower»), и во всех них плохая концовка случилась не из-за каких-то внешних врагов или сил, которые персонажи не смогли одолеть, а вследствие плохих решений, что эти персонажи приняли, или каких-то изъянов их характеров.

Второй вопрос, который часто всплывал в комментариях (на Fimfiction — п.п.): было ли всё это сном.

Ответ вам не понравится. Возможно! Вполне себе приемлемая трактовка. И это ведёт к другому, более интересному, на мой взгляд, вопросу: чей это был сон?

Поскольку повествование ведётся от лица Твайлайт, резонно предположить, что это её сон. Почти всё время сюжет двигается за счёт её действий и решений, и лишь изредка что-то случается без неё в непосредственной близости от места действия. История отвечает на вопрос, который она задаёт себе в самом начале. Множество перемен в её друзьях завязаны на чертах их характеров, которые особенно значимы для Твайлайт.

Но я хочу подбросить вам другую идею: всё это было сном Дискорда. Он заглавный персонаж; он архетипист, который обрезал невидимые узы, что связывали пони. В начале истории он даже спрашивает: «А кто говорит, что я и сейчас не сплю? Быть может, ты мне просто снишься». Архетипы существовали лишь в его разуме, а когда он от них избавился — его сны взбесились. Случившееся в истории было его кошмаром.

Все эти трактовки верны. Выбирайте любую, какая вам больше нравится.
3. Темы
В «Архетиписте» две основные темы. Вы, скорее всего, их заметили, потому что я такой очевидный.

Одна — серьёзный вопрос, которым история пропитана насквозь, начиная с самой первой главы. Суть его — кто мы такие на самом деле. Являемся ли мы теми, кто мы есть в реальном мире — кто принимает осознанные решения о том, что сказать или сделать в той или иной ситуации, как представить самих себя в обществе и какую маску надеть, когда это необходимо. Или же мы являемся теми, кто мы есть в наших сновидениях, где мы не скованы нашим сознанием.

Сны — это нечто очень личное. Мои сны уникальны для меня. Иногда в своих снах я совершал благородные и добродетельные поступки. Я принимал тяжёлые решения, которые были правильными. Я преодолевал трудности, потому что так было правильно. Если это настоящий я, тогда замечательно.

Но также у меня были сны, где я был трусом или же вредил кому-то из-за небрежности, дурного поведения либо халатности. Где я отказывался брать ответственность за свои действия или проступки. Очень надеюсь, что это не настоящий я.

Целью «Архетиписта» было задать этот вопрос. Каждый персонаж предлагает разную перспективу, и именно читателю решать, каким будет ответ. Столь значительная перемена Эпплджек и Флаттершай происходит потому, что они (как и многие другие) меняются в соответствие с тем, как они видят себя в своих снах. Если это конфликтует с их характерами, которые известны нам по сериалу, — то это из-за того, что их личности в сновидениях отличаются от их личностей в реальном мире. Естественно, я не знаю, действительно ли это так, поскольку они персонажи из мультсериала. Но раз уж эта история моя, то я решил, что это так.

Наконец, вторая — тема перемен и того, как трудно Твайлайт их принять. До начала сериала она была затворницей, компанию которой составляли лишь книги. Потом она познала магию дружбы и несколько лет жила замечательной жизнью, полной испытаний и наград. Но ничто не длится вечно; единственная постоянная — перемены. Помимо всего прочего, это история о переменах и том, как трудно нам бывает их принять. На протяжении всего сюжета Твайлайт противится переменам, и лишь в самом конце, когда видит, как сильно её друзья хотят этого, она наконец уступает. Это им, а не ей, решать, кем они желают быть.
Ну и напоследок несколько часто возникавших вопросов.
1. Может ли Твайлайт видеть? Может ли по-прежнему читать?

Да и да. Я, кажется, ясно выразился в тексте, но если же нет — Твайлайт прекрасно видит через повязку, закрытые глаза и тёмные очки. Она не слепнет на протяжении истории — наоборот, её зрение становится всё чувствительнее и чувствительнее. В самом конце ей, чтобы видеть, глаза уже не нужны.
2. Могут ли персонажи меняться и дальше?

Так же, как и мы. Думаю, с уверенностью можно сказать, что большинство из них достигло максимальной точки магических перемен, вызванных Дискордом. Однако же они остаются личностями. Если можем измениться мы — то и они тоже могут.
3. Что случилось с четой Кейков?

Понятия не имею. Но они не умерли! Пинки не убийца.
4. Было ли всё это лишь сном?

Если хотите. Если не хотите — есть кода.
5. Что насчёт Спайка? Что насчёт других видов?

Открыто нигде не говорится, но я твёрдо верю, что в этом сеттинге ничего особенного насчёт именно пони нет. Они точно такие же личности, как и другие разумные виды. Я не вижу ни одной причины, почему перемены, случившиеся с пони, не могут случиться с другими видами.

А что касается Спайка — его просто нет в этой истории. Уехал в Кристальную империю или ещё что.
6. Обречено ли общество пони на гибель?

Скорее всего, нет. Любовь и дружба существуют в сновидениях, поэтому уместно предположить, что наши «я» во снах могут иметь друзей и влюбляться. Пока пони способны на это — не вижу причин, почему общество пони обречено.

Исключением, конечно же, является Эпплджек, но только если она не решит, что свобода значит для неё меньше, чем дружба.
И на этом всё.