Фоллаут: Эквестрия. Обречённые

Глава 13. Где сидр пенится

Ник Блейн, единорог, хозяин ресторана «У Ника», стоял за стойкой и с угрюмым видом глядел в полутёмный зал, наполненный густыми клубами табачного дыма. В это время суток он предпочитал обслуживать клиентов сам, словно обычный бармен. И дело здесь было не в экономии – доходы Ника позволяли ему вообще не работать, просто хорошо он чувствовал себя только за барной стойкой, для него она была словно капитанский мостик для прожжённого морского волка. Беседуя и ругаясь с клиентами, отпуская комплименты хорошеньким кобылкам, он ощущал себя живым и нужным хоть кому-то. В остальное время его мучила депрессия и скука, справится с которыми можно было только при помощи хорошей порции коньяка. Но нельзя же всё время пить, так и копыта откинуть недолго.
— Эй, тапёр… В смысле, тапир, повтори то, что ты только что сыграл! — хрипло крикнул пьяный шкипер сидящему за инструментом пианисту-тапиру. Приятели шкипера по столику громко загудели, поддерживая товарища. Музыкант быстро взглянул на хозяина.
— Сыграй это снова, Сэм, — разрешил Ник, и тапир принялся виртуозно стучать копытами по клавишам, в особо сложных местах помогая себе широким длинным носом.

Довольные моряки радостно заревели и потребовали новые порции подлинного лиурдийского рома. Ресторан «У Ника» был приличным заведением, его посещала исключительно «чистая» публика, сюда не было хода портовым оборванцам. Соответственно, и выпивку здесь наливали первоклассную. Вновь зазвенели стаканы, застучали столовые приборы, послышался довольный смех, чьё-то нестройное пение. Но вот, наконец, композиция подошла к концу и пианист Сэм, выйдя из-за инструмента, подошёл к персональному крошечному столику у подножья сцены, где его уже ожидал запотевший бокал с чем-то слабоалкогольным. Матовые шары электрических ламп начали постепенно тускнеть, шум разговоров и звон посуды стал тише. На сцену, мелко трепеща декоративными зелёными крылышками, выполз коатль Шшуш Снаппи – известный всей Копытобланке конферансье. Его крупная чешуя и перья отливали благородной бронзой, узкий раздвоенный язык время от времени вылетал изо-рта чудной алой лентой. Свернув под собой тугие кольца мощного хвоста и подняв вертикально верхнюю часть туловища, Шшуш, взмахнув парой тонких изящных рук, заговорил на удивление мягким, насыщенным баритоном, абсолютно лишённым шипящих и свистящих ноток.
— Добрый вечер, дорогие гости. Не обращайте внимания на мой внешний вид, я сегодня слегка не в форме. Просто вчера мне пришла «повестка счастья», и я весь день доказывал жирному полкану в мундире, что не могу быть призван в ряды доблестной сингайской армии, потому как являюсь инвалидом детства. Руки есть, а ноги так и не отросли!
Шутка оказалась встречена громким смехом, и конферансье почтительно поклонился.
— Впрочем, не стану жаловаться, возможно, когда-нибудь они всё-таки вырастут, на радость господам из военкомата. Зато у особы, которую я с огромным удовольствием вам сейчас представлю, с конечностями всё более чем в порядке. Итак, встречайте, несравненная Тина Серпенто!

Снаппи взмахнул руками, затем подполз к большой радиоле, стоящей у края сцены, и быстрым движением опустил тонарм на чёрный диск виниловой пластинки. Послышалось тёплое ламповое потрескивание, затем зазвучали первые аккорды тягучей пронзительной музыки. Свет в зале погас, и лишь два прожектора высветили центральную часть сцены, на которой словно из ниоткуда возникла высокая, статная единорожка с хвостом и гривой, заплетённой сотней тонких, тугих косичек. Кобылка мягко тряхнула головой, и в то же мгновение послышался лёгкий звон – кончик каждой косички оказался украшен крошечным хрустальным колокольчиком. В зале наступила полная тишина, лишь гремела экзотическая музыка, томная, возбуждающая. Внезапно вновь зазвенели колокольчики, тело единорожки выгнулось дугой, широкие золотые браслеты на ногах вспыхнули в лучах софитов.

Тина Серпенто танцевала сложный, завораживающий «Танец Земли», один из четырёх Высших храмовых танцев зебр. Её обнажённая, лишённая одежды, натёртая маслом серебряная шкурка блестела, словно ртуть. Сильное гибкое тело соблазнительно извивалось, пробуждая в сердцах зрителей скрытые желания. Страстный, дикий танец был полон неприкрытого эротизма и мог свести с ума даже ханжу или строгого поборника нравственности. Впрочем, в ресторан «У Ника» ходила совсем иная публика. Десятки жеребцов и кобылок сидели за своими столиками как приклеенные, не в силах отвести глаз от происходящего на сцене.

Но вот музыка стихла, танцовщица остановилась, тяжело дыша и роняя на гладкие доски тяжёлые капли пота; Шшуш перевернул пластинку и приготовился вновь опустить иглу. Несколько секунд ничего не происходило, затем зал заполнился восторженным топотом, лязгом и рёвом. Под ноги Тины полетели цветы. Она улыбнулась, опустила голову, подхватила зубами огромную орхидею и сделала знак Снаппи. Тот включил проигрыватель.

Второй танец оказался быстрее и легче первого и больше напоминал гимнастическое упражнение. Кобылка скользила над сценой, совершала длинные замысловатые прыжки и перекаты, скакала на задних или передних ногах, кружила юлой и только что не взлетала к потолку, при этом ни на секунду не выпуская орхидею изо рта. Зрители, эмоционально перегруженные первым танцем, получили столь необходимую разрядку и потому, когда музыка смолкла, хлопали и стучали ничуть не меньше, чем в первый раз.
Собрав цветы и непрерывно кланяясь, Тина покинула сцену, Шшуш объявил нового выступающего, и вечер покатился своим чередом…

Как и всякий большой южный портовый город, Копытобланка была шумной, грязной, суматошной. Всё это выглядело настолько знакомо, что Типпи в первый момент решила, что каким-то мистическим образом вновь вернулась в Эпплсид. Старый добрый предвоенный Эпплсид, богатый и весёлый, не знающий ещё ни ужаса оккупации, ни липкой безнадёжности гетто. Потолкавшись немного по тенистым бульварам и до колик объевшись вкуснейшим мороженным, единорожка, собрав волю в копыто, принялась действовать. Так как пребывание здесь могло растянуться на неопределённый срок, следовало подумать о надёжном убежище. Пройдя в прибрежный район, населённый в основном рыбаками, кобылка начала обходить одну забегаловку за другой, задавая хозяевам всего один вопрос – не сдаёт ли кто из местных обитателей жильё. Спустя полтора часа она нашла то, что хотела – чистую небольшую комнатку в аккуратном домике на берегу океана. Хозяйка – Салли Роуз, вдова, отягощённая долгами мужа и шестью жеребятами, запросила немного, Типпи заплатила за месяц вперёд и отправилась обратно в порт за лодкой. Салли также принадлежал пустой лодочный сарай, который единорожка арендовала за отдельную плату. Спрятав в него «Молнию» и крепко заперев ворота, кобылка со спокойным сердцем отправилась спать.

Два дня она самым постыдным образом пробездельничала, отъедаясь и отсыпаясь за всю дальнюю дорогу, но всему хорошему так или иначе приходит конец. Первым делом Типпи решила посетить врача и выяснить, какие последствия для неё имела лучевая болезнь. Найдя недорогую клинику, она несколько дней сдавала анализы, глотала лекарства и кротко переносила все, зачастую весьма изуверские процедуры. Врачи не нашли патологий или отклонений от нормы, что не могло не радовать. Единственной крупной неожиданностью оказалось известие, что её одиночеству вновь пришёл конец.
— Поздравляю вас, милочка, — сказала дородная врачиха, поправляя очки в стальной оправе, съехавшие на самый кончик носа. — У вас будет малыш.
— Что? — слабым голосом переспросила кобылка. — Я… Я беременна?
— Уже полтора месяца. Ну не надо так волноваться, дорогая. Ребёнок – это всегда радость.
— Д-да, конечно…
— Вот и отлично. Надеюсь, ваш муж будет счастлив.
— Несомненно. Просто в восторге…
Выйдя из кабинета, Типпи прошла на ватных ногах несколько шагов и плюхнулась в ближайшее кресло. Известие ошеломило. Нет, не то чтобы она не хотела жеребёнка, напротив, просто сейчас было немного не то время и место. В любой момент жизнь могла выкинуть новый финт ушами, и тогда… Кобылка прикрыла глаза и тихо застонала. Духи моря, сделайте так, чтобы я уже завтра оказалась в Эквестрии, пожалуйста, очень вас прошу!
Ситуация и правда была не из лёгких. Мало того, что она находилась в постоянной опасности быть схваченной зебриканской контрразведкой, мало того, что она просто не знала, как найти названных Шоном агентов, так ещё и кошелёк стал угрожающе тощим. Тех денег, что осталось, хватит ненадолго даже при самой экономной жизни. И тут ещё беременность для полного счастья. Как будто других проблем мало… Нет, нельзя. Нельзя думать о плохом.
Слабо улыбнувшись, она полезла в сумку и вынула небольшую бархатную коробочку, внутри которой лежала раковина «Мантия цезаря». Ласково коснувшись щекой холодного пурпура, Типпи прикрыла глаза.
— Слышал, дорогой? — прошептала она, — ты теперь не одинок. Я выращу и воспитаю нашего малыша таким, что тебе будет не стыдно.

Известие о том, что Ник Блейн, владелец знаменитого «У Ника», набирает новую команду артистов, после того как насмерть разругался со старой, Типпи услышала, когда сидела на открытой веранде кафе, уничтожая очередную порцию мороженного. Сначала она не придала значения этому известию, но потом внезапно подумала, что ей, возможно, удастся заинтересовать хозяина ресторана своим умением исполнять экзотические храмовые танцы зебр. Этому запретному искусству её обучила беглая полосатая жрица, несколько месяцев скрывавшаяся в их доме. Конечно, с тех пор прошло немало лет и единорожка основательно подзабыла прежние навыки, но чем Дискорд не шутит, терять ей особо нечего…

Когда кобылка вошла в кабинет, то увидела перед собой двоих – угрюмого, худого, как сушёная селёдка, земнопони и пожилого единорога с растрёпанной седой гривой. Первый был хозяином заведения, второй – антрепренёр Монти Лумман. Будучи в прошлом известным театральным режиссёром, Монти пристрастился к зебриканским наркотикам и постепенно скатился на самое дно, откуда был выдернут Ником, которому требовался профессионал, умеющий работать с капризными господами артистами. Лумман прошёл курс лечения у известного эквестрийского мага, избавился от зависимости и вот уже пять лет работал на Блейна.
Увидев вошедшую Типпи, жеребцы многозначительно переглянулись.
— Давненько не видал такого прекрасно сложенного тела, — задумчиво протянул Ник. — Эти крепкие мышцы, эта широкая грудь… Вы спортсменка, милочка?
— Нет, — буркнула единорожка. — Профессиональная ныряльщица за раковинами.
— Ещё лучше. Что ты думаешь, Монти?
— Думаю, что если она будет просто стоять бревном на сцене, время от времени виляя задницей, мы и в этом случае останемся в плюсе. А уж если она ещё что-нибудь сделает… Что ты умеешь? Петь?
— Нет, танцевать.
— О, уже интереснее. Бездарных куриц без голоса и слуха пруд пруди. А вот танцовщицы попадаются не так часто, как хотелось бы. И каким танцем ты собираешься нас порадовать? «Галопом пьяных кобылиц» или «Козьими поскакушками»?
— Нет, «Танцем Земли».
Лумман резко вскинул голову.
— Зебриканским «Танцем Земли»? — уточнил он.
Жеребцы посмотрели друг на друга.
— Любопытно, — протянул Ник. — Впервые слышу, чтобы не зебра…
— Полагаю, малышка просто где-то увидела его и решила сделать свою вариацию на тему, — хмыкнул Монти, потом уставился на Типпи, — я прав?
— Нет, — тряхнула гривой кобылка. — Меня учила беглая храмовая жрица, правда, очень давно…
— Серьёзно? Ну, это легко проверить.
Единорог резво вскочил со стула и подбежал к огромному шкафу, забитому множеством виниловых пластинок. Засветив рог, он принялся обыскивать полки и, наконец, с довольным видом извлёк плотный картонный конверт.
— Вот, — не без злорадства в голосе сообщил он, подходя к проигрывателю. — Здесь у меня запись музыки «Танца Земли» в исполнении Императорского Симфонического Оркестра Зеверры. Посмотрим, как ты сможешь выкрутиться, милочка.
— Позвольте мне сначала один раз прослушать запись, — вздохнула Типпи.
— Как скажешь.

Игла упала на крутящийся диск, и единорожка закрыла глаза. Очень похоже на то исполнение, под которое Фэтти в своё время учила её танцевать… Напрасно она это затеяла, ей никогда не удастся произвести впечатление на двух пресыщенных жизнью снобов. Может, уйти прямо сейчас, чтобы не позорится ещё сильнее? Нет, нужно идти до конца. Не в её характере сдаваться без боя.
Музыка стихла, наступила тишина. Типпи сбросила с себя одежду и вышла на середину кабинета.
— Я готова, — просто сказала она.
Монти ухмыльнулся и вновь опустил иглу…
Когда танец окончился, единорожка осталась стоять на месте, тяжело дыша, опустив глаза в пол. Какой ужас! Она танцевала хуже пресловутого бревна. Уродка. Единственное, на что она способна – целыми днями сидеть на заднем дворе дешёвой харчевни и чистить мидий для похлёбки. Ничего более серьёзного ей поручать нельзя.
— Ну и? — осторожно спросил Ник.
— Плохо, очень плохо, — фыркнул Лумман, потрясая седой гривой. — Никакого изящества, никакого стиля. Правда… — тут он поскрёб копытом подбородок, — девчонка не соврала, это не интерпретация, а настоящий Танец Земли, уж можешь мне поверить.
— Согласен, — кивнул хозяин ресторана, — в таком виде её на сцену выпускать, разумеется, нельзя. Но у малышки, несомненно, есть потенциал…
— Потенциал на лепёшку не намажешь. Если б такая фифа завалилась ко мне в театр, я бы точно дал ей под хвост копытом!
— Но мы не в театре, — хмыкнул Ник. — Сюда приходят в первую очередь пожрать и напиться, а уж потом…
— Я слышал это миллион раз, давай не будем начинать сначала. Ты готов рискнуть?
— Да.
— Хорошо… — Монти повернулся к Типпи. — Мы заканчиваем набор через семь дней. Если неделю спустя ты покажешь нам достойный номер, то будешь зачислена. Если нет…
— Поняла, — не поднимая глаз, ответила кобылка. — Но мне негде тренироваться, да и проигрывателя у меня нет.
Ник стукнул копытом.
— По утрам моё заведение закрыто для посетителей, соответственно, сцена будет свободна. Ты можешь приходить каждый день и скакать с девяти до одиннадцати. Думаю, Монти для такого случая пожертвует пару пластинок из своей фонотеки?
— Так уж и быть, — фыркнул единорог.
— Разумеется, — продолжил хозяин, — ты будешь тренироваться не бесплатно. Каждое занятие обойдётся тебе в пятьсот клавдиев, так что готовь деньги.
«Двадцать пять солеев за сеанс, — быстро подумала Типпи. — Не так уж и много, но…»
— Вы ведь не даёте никакой гарантии, что примите меня? — вслух произнесла она.
— Разумеется, — оскалился Ник. — Мы даём лишь шанс.
Кобылка на мгновение задумалась.
— Хорошо, — наконец сказала она.
— Вот и славно. Можешь начинать прямо сегодня…

Типпи припудрила носик, накинула на тело невесомую газовую попону, отлично прикрывающую лоснящуюся от масла шкурку, и вышла из гримёрки. До следующего выступления осталось сорок минут, а значит, можно спокойно посидеть в зале и расслабится. Единорожка усмехнулась. Уже два месяца она танцует на сцене ресторана под псевдонимом Тина Серпенто. Кажется, совсем небольшой срок, а у неё уже появилась целая армия преданных фанатов и поклонников. Ник Блейн рискнул поставить на неё и сорвал увесистый джек-пот, многие посетители специально приходили поглазеть на «несравненную Тину». А ведь скоро подойдёт к концу её трёхмесячный контракт. Интересно, что скажет хозяин, когда узнает, что она не собирается его продлевать? Жеребёнок во чреве постепенно растёт, ещё немного, и она просто не сможет так легко и грациозно летать по сцене…
Единорожка вышла в общий зал и остановилась, оглядевшись по сторонам. Посетителей было много – одиночек, семейных пар и шумных компаний. За большим столом у самого входа веселилась группа зебриканских военных моряков, а ближе к сцене стучала кружками разномастная команда, явно сошедшая на берег с торгового корабля. Тапир Сэм наигрывал что-то мягкое и тягучее, и несколько пар неспешно кружились в красивом, плавном танце.
— Эй, подруга, не хочешь посидеть за нашим столиком? — спросил высокий полосатый моряк. — Мы тебя угостим.
— Только «посидеть», — строгим тоном сказала кобылка. — Для «полежать» у нас другие красотки имеются!
— Без вопросов, мы порядок знаем, — улыбнулся жеребец.
Типпи кивнула и присела за стол моряков-торговцев.
— Что будешь пить?
— Коктейль «Слеза младенца» или «Морозный бриз».
— Но они же безалкогольные, — скривился зебриканец.
— Впереди ещё три выступления, — вздохнула единорожка. — Если я сейчас надерусь, хозяин меня на улицу выкинет.
Полосатый кавалер понимающе кивнул и подозвал официантку.
— Давай знакомится, — сказал он, когда перед Типпи возник бокал с зелёной жидкостью внутри и шапкой мелко колотого льда сверху, — меня зовут Лу. Шкипер Лу. А эти млекопитающие, — он кивнул в сторону остальных участников посиделок, — моя бравая команда. Пит, Салли, Иван, Олле и этот… блин, всё время забываю… — шкипер сделал вид, что мучительно пытается вспомнить имя, — Тлальтекутли Шолтли.
Молодой коатль весело зашипел, дразнясь раздвоенным языком, и затряс трескучей погремушкой на конце длинного гибкого хвоста.
— А ты классно танцуешь, — не без зависти сказал Лу. — Только полосок не хватает. Я как увидел, то словно домой вернулся. Моя семья спокон века живёт в священном городе Инь. Слышала о таком?
— Не только слышала, но и была один раз. Проездом из Зеверы в Сонгани. Мы с родителями специально остановились на два дня, чтобы осмотреть Открытый Храмовый комплекс. Величественное место.
— О да, самый гигантский храм на континенте. А где вы жили?
— В гостинице… э… Не помню названия. Там ещё здоровенный крокодил был на вывеске.
— «Зуб крокодила»! — воскликнул довольный шкипер. — Это ведь батина… Вернее, уже моего старшего братца гостиница. Вот дела, так мы с тобой почти земляки?
— Выходит.
— По этому делу надо выпить…

Тем временем на сцене вновь возник Шшуш Снаппи и объявил нового артиста. Им оказался популярный шансонье Мишель Крулл, грузный пегий земнопони, под чьим внушительным весом жалобно заскрипели прочные доски сцены. Вычурно поклонившись и трубно прочистив горло, певец важно кивнул Сэму, и тот заиграл мелодию, пронизанную явными трагическими нотками. Типпи, не любившая Мишеля за наглость и дремучее невежество, недовольно стриганув ушами, повернулась к Лу, который, захлёбываясь, рассказывал какую-то солёную матросскую байку. Больше всего на свете ей хотелось сидеть сейчас на берегу океана, слушать шелест волн и крики чаек, потягивать через соломинку какой-нибудь безалкогольный (увы) напиток и ни о чём не думать…
Кобылка потёрла носик и тяжело вздохнула. Интересно, она до конца жизни будет обречена торчать в этом прокуренном зале, полном шумных нетрезвых созданий со всех концов Мира? Или, может быть…
Хлопнула дверь, и внутрь вошла новая компания, при виде которой шум и разговоры резко оборвались. Семь военных моряков. Пони. Пять офицеров и два мичмана. Они вальяжно пересекли зал, устроились за пустым столом, и высокий молодой коммандер, самый старший по званию, принялся требовательно стучать копытом, подзывая официанта. Взгляды всех посетителей мгновенно устремились на военных зебриканцев, которые, прекратив веселиться, угрюмо уставились на пришельцев, время от времени обмениваясь короткими резкими фразами, больше похожими на команды.

Мишель Крулл тем временем закончил петь надрывную балладу, в которой преступник, получивший пожизненный срок в жестокой каторжной тюрьме, жалобно прощался со старушкой-мамой, утёр платком губы и кивнул пианисту. Тот дружно ударил копытами по клавишам, и зал наполнила зажигательная мелодия разудалого шлягера, вот уже три года радующего слух любителей весёлых матросских песенок. Мишель приблизился к микрофону и проникновенно начал:

В Хувстаунском порту, с пробоиной в борту,
«Ксабанга» поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти в далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.

Идут, сутулятся, по темным улицам,
И шерсть в полосочку ласкает бриз.
Они идут туда, где можно без труда
Найти себе кобылок и вина.

Где сидр пенится, где пить не ленятся,
Где юбки узкие трещат по швам.

Не успели прозвучать первые аккорды, как из-за зебиканского стола поднялся широкоплечий амбал с боцманскими нашивками и неторопливо, вразвалочку, приблизился к столу, оккупированному поняшами. Медленно жуя табак и поминутно сплёвывая на пол, он начал что-то говорить сидящему рядом коммандеру. Тот внимательно слушал, время от времени кивая тяжёлой лобастой головой. Внезапно он резко вскочил, одним стремительным движением сгрёб здоровяка в охапку, затем без видимого усилия вскинул его над собой и отправил в свободный полет, целясь в зебриканский столик. Впрочем, до товарищей боцман не долетел и грохнулся на пол, раскинув все четыре ноги в разные стороны, словно огромная морская звезда. Это послужило сигналом к действию. Загрохотали отлетающие стулья, пони и зебры повскакивали с мест и, громко крича, кинулись друг на друга…

Но вот ворвался в порт понячий пароход
В сиянии своих прожекторов.
И свой покинув борт, сошли гурьбою в порт
Двенадцать эквестрийских моряков.

У них походочка, как в море лодочка,
А на пути у них таверна «Кэт».
Они пришли туда, где можно без труда
Найти себе кобылок и вина.

Где сидр пенится, где кольты женятся,
Где юбки узкие трещат по швам…

Продолжал надрываться Крулл под аккомпанемент музыки, треск дерева и рёбер. Моряки разошлись не на шутку, к ним присоединились и несколько особо задиристых посетителей. Впрочем, остальные сидящие в зале предпочли играть роль любопытных зрителей, наблюдающих за потасовкой с безопасного расстояния. Несколько могучих, как скалы, вышибал даже не пытались разнять дерущихся, они просто оцепили периметр, не давая драчунам выйти за пределы огороженной области. Ник Блейн глядел на происходящее безобразие с выражением неописуемой скуки на мордочке.

Зайдя в тот ресторан, увидев зебрикан,
Поняши стали вмиг разозлены.
И кортики достав, забыв морской устав,
Они дрались, как ярости сыны.

Но спор в Хувстауне решает «фаурнинг»,
И зебрикане начали стрелять.
Война пришла туда, где можно без труда
Найти себе кобылок и вина.

Где сидр пенится, где пить не ленятся,
Где юбки узкие трещат по швам…

Внезапно, пришедший в себя боцман подскочил к коммандеру, самозабвенно боксирующему с худым, как щепка, полосатиком и, возвращая долг, отправил того в полёт через добрую половину зала. Пролетев мимо изумлённого вышибалы, пони рухнул на стол, за которым восседала дружная компания шкипера Лу, и заскользил по гладкому дереву, сшибая кружки и тарелки. Остановившись напротив замершей в оцепенении Типпи, он как ни в чём не бывало галантно поклонился и сказал:
— Здравствуйте, прекрасная незнакомка. Позвольте представится – Тимоти Крейг, старший помощник капитана крейсера «Сын грома», их высочеств принцесс Селестии и Луны флота Безбрежного океана. Что вы делаете сегодня вечером?
Единорожка вздрогнула, словно в неё плеснули кипятком.
— Коммандер Тимоти Крейг с «Сына грома»… — медленно произнесла она, глядя в огромные глаза жеребца. — Я… мне… э… В моей гримёрке через три часа.
— Идёт! — Крейг одним быстрым движением соскочил со стола и кинулся в гущу схватки. Типпи шумно выдохнула и закрыла глаза.

Когда пришла заря, в далекие моря
Отправился понячий пароход.
Но не вернулись в порт и не взошли на борт
Двенадцать эквестрийских моряков.

Не быть им в плаваньи, не видеть гавани,
Их гривы пышные залила кровь.
Им не ходить туда, где можно без труда
Найти себе кобылок и любовь.

Где сидр пенится, где кольты женятся,
Где юбки узкие трещат по швам…

Несмотря на пессимистический прогноз Мишеля, ни пони, ни зебры не стали преступать рамки главного неписанного закона хорошей кабацкой драки – «никакого огнестрела, ножей и магии, только копыта». Постепенно потасовка выдохлась, её участники расползлись по углам – считать синяки и выбитые зубы. Коммандер, боцман и ещё несколько офицеров, с полосками и без, принялись совместными усилиями устранять последствия скоропалительной схватки, беззлобно подшучивая друг над другом. Глядящий на это Лу громко фыркнул и иронично заметил:
— Мне кажется, что это начало прекрасной дружбы.

Типпи продолжала сидеть, забыв обо всём, наблюдая из-за полуопущенных век за молодым коммандером. Выглядел он весёлым и свежим, словно не вышел только что из водоворота жестокой драки. Наконец, кобылка поднялась и, попрощавшись со шкипером и его весёлой командой, отправилась в гримёрку, приводить себя в порядок перед следующим выступлением. Она шла, а в её голове билась только одна мысль: «Неужели мои молитвы оказались услышаны»?

Тимоти Крейг остановился возле двери, на которой красовалась аккуратная табличка «Тина Серпенто», и громко постучал.
— Войдите!
Голос прозвучал немного странно, с надрывом, словно она сильно волновалась или была напугана. Жеребец крепче сжал в зубах букетик белых хризантем и переступил порог.
Оказавшись внутри, он сразу понял, что нести цветы популярной артистке было глупо – вся гримёрка оказалась уставлена вазами, вазочками, банками и корзинками, заполненными самыми разнообразными букетами. Запах стоял, как в цветочном магазине.
— Добрый вечер, сударыня, — галантно поклонился моряк, опуская хризантемы на ближайший столик. — Не помешал?
Хозяйка быстро взглянула на него и нервно тряхнула гривой.
— Нет, — лаконично ответила она. — Я вас ждала.
При этом выглядела она как гимназистка на первом свидании.
«Нервничает, — подумал Крейг, — интересно, почему?»
— Отлично, — вслух сказал он, доставая из сумки бутылку вина. — Полагаю, что нам стоит выпить за знакомство.
— Если хочешь, пей, — вздохнула она. — Я не буду.
— Правда? Что, алкоголь мешает танцам?
— Почему мешает? Даже способствует. Просто… мне сейчас нельзя. Да и тебе пока тоже. Дабы сохранить ясность мышления и всё такое.
— Мы так легко перешли на «ты»…
— Не вижу смысла в пустых формальностях.
«Да что с ней такое? Ведёт себя как-то странно…» — Тимоти все меньше нравился их диалог.
— Вот что… — голос танцовщицы буквально зазвенел от напряжения. — Сейчас я произнесу… несколько букв и цифр, а ты, будь добр, ответь тем же. Если твой ответ будет правильным, беседа продолжится, если нет… то всего доброго. Договорились?
Не дав собеседнику и рта раскрыть, единорожка прикрыла глаза и произнесла длинную, на первый взгляд абсолютно бессмысленную тираду. Крейг выслушал её с невозмутимой физиономией, лишь выражение глаз изменилось – взгляд стал колючим и неприятным. Кобылка замолчала и вся подалась вперёд.
— Я жду отзыва, — напомнила она.
Моряк огляделся по сторонам, хмыкнул и, глядя в глаза собеседницы, заговорил, тщательно выговаривая каждое слово. Выслушав монолог до конца, Типпи облегченно откинулась назад и провела копытом по мокрому от пота лбу.
— Всё верно, — сказала она. — Даже не представляешь, какое это для меня облегчение.
— Зато для меня совсем наоборот, — буркнул Крейг. — Это индивидуальный пароль для экстренных случаев…
— Да, знаю. Шон предупреждал.
— Шон? Он открыл тебе своё подлинное имя? Не представляю, что могло заставить его сделать это?
— Всё просто. Мы знали друг друга ещё до того, как он стал шпионом.
— Понимаю. Где вы повстречались?
— Там, куда его направило начальство. Тебе что-нибудь известно о его последнем задании?
— Откуда? Знаю только то, что его сорвали с места и спешно отправили куда-то на юг.
— Верно. На архипелаг Марракуд.
Брови жеребца поднялись, он с изумлением посмотрел на Типпи.
— Вот оно что… — пробормотал он еле слышно. — Испытания нового оружия…
— Мы встретились с ним в Сулуланде, вместе бежали, затем отправились к атоллу Байкини, на котором, собственно, всё и произошло.
— Вы видели? Видели взрыв?
— Да… — по мордочке кобылки скользнула судорога. — Я многое отдала бы за то, чтобы не видеть его никогда.
— Он действительно настолько мощный, как говорят?
— Гораздо мощнее. Взорви одну такую бомбу в центре мегаполиса, погибнут миллионы. Понимаешь – миллионы.
Тимоти громко выругался, затем посмотрел на собеседницу.
— Вам удалось сфотографировать сам взрыв и собрать образцы?
— И сфотографировали, и собрали… Даже больше, чем ты можешь представить.
— Но почему материалы ещё не в Кантерлоте? И где, собственно, сам Шон?
— Он умер, — глухо сказала Типпи, чувствуя, как к глазам подступают предательские слёзы.
Крейг отшатнулся, затем навис над кобылкой, его глаза пылали яростью.
— Кто его убил? — прорычал он. — Говори! Какая тварь смогла…
— Я не говорила, что его убили, — рявкнула в ответ единорожка. — Он! Умер!
— Чушь! Шон был здоров, как буйвол. Или хочешь сказать, что бедняга поскользнулся на дынной корке и расшиб голову?
— Почти. — Типпи резко отмахнулась копытом. — Прекрати истерику, ты ведёшь себя сейчас как ребёнок.
— Извини, пожалуйста, — буркнул Тимоти, опускаясь на стул. — Просто Мур был моим другом. Лучшим другом. Я просто не могу поверить… Возможно, ты ошиблась?
— Увы, — кобылка опустила голову. — Я сама, вот этими копытами паковала его тело в парус, чтобы предать волнам. Мы спрятались на рифе в шести милях от атолла, и после взрыва Шон в одиночку направился к эпицентру за образцами. У него был химкостюм и противогаз, но они не смогли защитить его от излучения, которое зебры назвали «магической радиацией»…
Крейг слушал молча, не перебивая, его губы были плотно сжаты.
— А потом он вернулся… с образцами, мы ушли в море, а на следующий день это случилось.
Крейг встал со стула и прошёлся по комнате.
— Где образцы и бумаги с «Голубой Бездны»? — наконец спросил он.
— На квартире. Не думаешь же ты, что я стану таскать их с собой?
— Ты их отдашь?
— Обязательно. Если поможешь мне вернуться в Эквестрию.
— Без проблем. «Сын грома» послезавтра уходит в Эпплсид.
— Куда? Он что, снова наш?
— Да, вернули не так давно. Но прежде я должен взглянуть на добычу.
— Без проблем. Завтра в десять утра приходи на площадь Печальных Лип. Только один, без сопровождающих.
— Я никогда не хожу на свидания в компании друзей и помощников.
— Хотелось бы верить…

Листья с лип, украшавших площадь, давно облетели, так что выглядели они не печальными, а очень даже мёртвыми. Крейг остановился и с любопытством огляделся по сторонам. Его поразило, что на открытых верандах многочисленных кафе, несмотря на ранний час, сидит много прилично одетых молодых и не очень молодых кобылок. Заметив статного моряка, барышни принялись разглядывать Тимоти с настолько откровенным интересом, что привыкший ко всему коммандер неожиданно почувствовал себя не в своей тарелке.
— А ты им понравился, — весело сказала незаметно подошедшая Типпи. — Вон как глазеют. Пойдём?
— Пойдём, — согласился Тимоти. — А по дороге, будь добра, объясни, что это за выездное заседание «Клуба одиноких дев»?
— Всё просто, — засмеялась единорожка, увлекая спутника в узкий переулок. — Так повелось, что на этой площади собираются желающие любви богатые дамы, дабы найти себе жеребца для приятного времяпровождения.
— Гейши?
— Нет, конечно. Названные тобой особы обитают в других местах. Здешним красоткам денег не платят, деньги платят они. Понимаешь разницу?
— Понимаю. И любовника на пару часов выбирают тоже они?
— Конечно. Шебутным уродцам с вялыми мышцами и гнилыми зубами тут делать абсолютно нечего. Зато пылким самцам, вроде тебя, будут рады в любое время.
— Всё ясно. Не могу понять одного, зачем ты назначила встречу в таком… пикантном месте?
— Просто я слишком известна в этой части города. Если меня увидят в компании с каким-то морячком, сплетники начнут гадать, кто ты и откуда взялся, а так… Скучающая кобылка решила развлечься и подцепила себе партнёра для совместного поедания мороженного. Просто и понятно.
— Да уж. Ты всегда такая предусмотрительная?
— Ещё как.

На самом деле Типпи малость лукавила. В первую очередь она назначила встречу так далеко от дома с целью проследить, не идёт ли за ними ещё кто-нибудь. Потому она и вела своего спутника преимущественно длинными узкими улицами, на которых заметить слежку было значительно проще.
Они миновали элитную часть города, застроенную особняками и дорогими доходными домами, прошли через торговый район со множеством магазинов, лавок и лавчонок, спустились вниз по широкой гранитной лестнице и очутились в лабиринте улочек Старого города. Дома здесь в основном были одноэтажные, сложенные из ракушечника.
Проплутав с полчаса по пустынным в это время суток переулкам и убедившись в отсутствии слежки, Типпи подошла к непримечательной калитке в высокой глинобитной стене. Повернув в замке тяжёлый медный ключ, она ввела спутника в небольшой уютный дворик и заперла дверь.
— Ну, вот мы и дома, — со вздохом облегчения сказала единорожка. — Выводок моей квартирной хозяйки сейчас в школе, так что нам никто не помешает. Эти жеребята такие любопытные…
Они пересекли двор, кобылка отперла замок на двери сарая и тихо скользнула внутрь.
— Ого, — протянул Крейг, разглядев в полумраке помещения большую чёрную лодку. — Вот это посудина.
— Шону она тоже понравилась с первого взгляда, — вздохнула Типпи.
— Ещё бы… — моряк внезапно запнулся и во все глаза уставился на спутницу. — Погоди, ты хочешь сказать, что пересекла океан на этой скорлупке?
— Верно.
— Но как…
— Немного удачи, много проклятий и очень много солёной воды. Было трудно, но я справилась.
— Потрясающе, — Тимоти покачал головой. — Как спортивное достижение это, конечно, огромный успех, но зачем было так рисковать? Не проще ли купить билет на пароход?
— К сожалению, характер моего груза исключал такую возможность. Кроме того, я не хотела бросать «Молнию».
— И потому ты пошла на риск?
— И потому пошла на риск.
— Ладно, у каждого свои тараканы в голове. Давай посмотрим на вашу добычу.
— Изволь. Но сначала придётся немного поработать.
Они подошли к большой неопрятной куче всякого хлама, мирно лежащей у дальней стены.
— Давай сдвинем это барахло.
В два рога они переместили мусор на несколько метров в сторону, открыв участок ровной, плотно утрамбованной земли.
— Знаешь заклинание «Землекопа»? — спросила Типпи.
— Обижаешь.
— Тогда вместе на раз, два, три…

Широкие энергетические «лопаты» вонзились в плотную землю. Несколько минут спустя они откопали крышку контейнера, а ещё чуть позже и весь ящик целиком. Единорожка вытянула его телекинезом, поставила рядом с собой и, хитро улыбаясь, посмотрела на Тимоти.
— Это сколько же образцов наковырял бедняга Шон, — потрясённо воскликнул моряк.
— Я тебя обманула, — хмыкнула Типпи. — Все собранные образцы Шон выкинул ещё на острове. Испугался, что мне повредит их радиоактивное излучение. Там лежит нечто иное. Более важное.
— Ты шутишь? Что может быть важнее образцов?
— Открой и сам увидишь.
Недовольно морщась, Крейг откинул крышку и даже вскрикнул, машинально отступив на шаг.
— Святая Селестия, — потрясённо прошептал он. — Это… Это то, о чём я думаю?
— Верно. Жар-бомба. Целая и невредимая.
— Но как…
Выслушав рассказ кобылки, шпион только покачал головой.
— Теперь мне всё понятно. И почему ты не могла воспользоваться пассажирским кораблём, и почему сидела здесь… И многое другое, кстати. Знаешь, последние месяцы зебриканская разведка просто с цепи сорвалась, а мы никак не могли понять, почему. Полосатики распустили слух о том, что у них похитили какой-то ценный научный прибор, обещали десять миллионов солеев золотом тому, кто сможет его вернуть. Так вот что на самом деле они искали.
— Десять миллионов? Хех, немалая сумма. Не зря Шон запретил мне соваться в посольство.
— Конечно. Эти мерзавцы продали бы тебя не задумываясь.
— Там ещё бумаги из сейфа доктора Линга и образцы препаратов, защищающих от радиации.
— Уф… — жеребец опустил крышку контейнера и задвинул засов. — Давай спрячем это обратно. Мне даже страшно подумать…
— Ты возьмёшь на борт меня и груз?
— Глупый вопрос. Конечно да.
— А капитан?
— У меня есть полномочия в экстренных случаях отдавать приказы капитану. А ЭТО – экстренный случай. Экстренней не бывает. Осталось только решить, как пронести бомбу на борт. Таможенники для нас не помеха, но за крейсером тщательно наблюдают.
— Всё просто. Вы выходите в море и идёте в бухту на побережье, которую я вам укажу. Там принимаете меня, груз и «Молнию», после чего…
— Лодку тоже?
— Разумеется. Неужели ты думаешь, что я брошу её после всех приключений. Я просто мечтаю передать её в Этнографический музей Кантерлота.
— Даже так?
— Конечно. Или хочешь сказать, что своим гигантским весом она потопит твоё судно.
— Судно в больнице, — машинально ответил Крейг. — У нас корабль. Да, без вопросов, мы сможем забрать «Молнию» с собой.
— Отлично. Теперь только осталось назначить точку рандеву…

Решётчатая стрела корабельного крана нависла над лодкой, словно гигантская лапа. Загудел мотор, и «Молния», легко оторвавшись от воды, начала быстро подниматься. Стоящая на палубе Типпи внимательно наблюдала за всеми эволюциями крошечного судёнышка, её сердце бешено колотилось. Получилось. У них всё получилось. Крейсер пришёл на место встречи без опоздания, и теперь осталось уже недолго. Через несколько дней корабль прибудет в Эквестрию, она сдаст груз и… Вот именно – «и». Чем заняться дальше? Может, стоит попробовать предложить свои услуги Принцессе Луне?

Лодка благополучно коснулась палубы, моряки отцепили крюки, закутали её брезентом и закрепили несколькими прочными ремнями. Типпи выдохнула и огляделась по сторонам. Селестия, она даже и не представляла, насколько «Сын грома» велик. Настоящий плавучий город.
Построенный два года назад линейный крейсер по праву считался одним из лучших боевых кораблей Эквестрии. Быстрый и маневренный, закованный в прочную броню, он был вооружён девятью одиннадцатидюймовыми орудиями в трёх башнях главного калибра и мог выйти победителем из боя с кораблём своего класса или даже линкором предвоенной серии. Право же, единорожка могла ничего не бояться, находясь на его борту.
— Простите, мастер, когда мы ориентировочно прибудем в Эпплсид? — обратилась она к стоящему рядом капитану Эддару Винджаммеру. Тот улыбнулся и ответил:
— Если ничего не случится, то через четверо суток, сударыня. Пойдём под всеми парами, так сказать. Силовую установку после этого придётся ремонтировать. Надеюсь, ваш груз, — он кивнул в сторону контейнера, стоящего рядом с кобылкой, — стоит подобных усилий.
— Не хочу вас обидеть, капитан, — мило улыбаясь, ответила единорожка, — но содержимое ящика дороже целой эскадры новейших линкоров. Поверьте, ваш корабль ещё никогда не вёз груз ценнее этого.
— Хотелось бы верить, — хмыкнул Эддар. — Не хочется думать, что старину «Грома» понизили до уровня жалкого курьерского миноносца.
— Каюта готова, мэм, — сказал появившийся рядом Крейг. — Позвольте сопроводить вас.
— Благодарю, — сдержанно ответила Типпи. — До завтра, господин капитан.
— Доброй ночи, сударыня. Надеюсь увидеть вас утром за завтраком.
— Всенепременно, — кивнула кобылка, подхватила телекинезом контейнер и направилась следом за Тимоти.

Оказавшись в каюте – небольшой, но очень уютной, она попрощалась с Крейгом, заперла дверь и со стоном рухнула на койку – последние два дня выдались на редкость суматошными. Следовало умыться, но даже на это нет сил. Утром. Умоюсь утром. Последнее, что услышала единорожка, прежде чем провалилась в сон – нарастающее гудение двигателей. Могучий корабль выходил в океан.
Утром кобылка проснулась достаточно поздно. Немного повалявшись на мягкой койке и полюбовавшись на свет солнца, падающий сквозь иллюминатор, она внезапно подумала, что завтрак, скорее всего, уже давно закончился. Странно, капитан недвусмысленно дал понять, что хочет видеть гостью за своим столом. Почему же тогда её никто не разбудил? Спешно поднявшись на ноги, кобылка подошла к двери, отодвинула засов и толкнула ручку. Бесполезно, дверь стояла как влитая. Она толкнула ещё и ещё. Заперто. Её заперли снаружи! Вот дела. Опустившись на передние колени, Типпи прильнула глазом к замочной скважине и увидела, что справа и слева от проёма стоят два земнопони в форме морских пехотинцев. Коротко выругавшись, единорожка встала и отошла к койке.
— Похоже, вы влипли, госпожа Дегару, — вслух сказала она. — И кто бы мог подумать, Тимоти выглядел таким хорошим пони. Одно успокаивает… — Типпи подошла к контейнеру, откинула крышку и убедилась, что жар-бомба лежит на месте. — В случае чего я смогу уничтожить эту лоханку к Дискордовой бабушке одним движением копыта.