Фоллаут: Эквестрия. Обречённые

Глава 4. Одна

Облака рассеялись, обнажив небо, полное ярких звёзд; слабо фосфоресцирующие волны лениво накатывались на берег, и лишь у самого горизонта временами сверкали белые вспышки – последний привет ушедшей грозы. Типпи пошевелилась и с неудовольствием подумала, что ведёт себя как глупая, маленькая кобылка. Вместо того чтобы валяться на веранде, ей следует просто лечь в кровать и спокойно проспать оставшиеся до рассвета часы. Завтра предстоит хлопотный день – нужно собрать вещи и подготовить «Молнию», чтобы на закате, подняв парус, отправится в путь. Вот только спать совершенно не хотелось. Вздохнув, единорожка плеснула на дно кружки небольшую порцию рома, щедро разбавила газированной водой из сифона и принялась неторопливо пить, продолжая лениво разглядывать отблески молний на горизонте. Внезапно подумалось, что сразу по приезду в Сулуланд следует обязательно купить несколько упаковок баллончиков для сифона, так как торговец, иногда приплывающий на остров, взвинтил цены в несколько раз, жалуясь на сложности военного времени. Ага, как же. Любая война – просто рай для спекулянтов…

Кобылка вздохнула и сильнее укуталась в плащ, в воздухе повеяло предрассветной сыростью. Вот уже почти восемь лет она живёт здесь, в этом доме, тихой размеренной жизнью, вдали от войн и потрясений, но воспоминания о прошлом не отпускают ни на минуту. Правда, в последнее время сильнее ночных кошмаров её стали мучить мысли о никчёмности собственного существования. Раньше Типпи считала себя особенной, не такой как все, и была твёрдо уверена в том, что её ожидает великое и славное будущее. Иначе просто не могло быть, ведь Духи Моря не раздают свои благосклонности запросто так. Но… день идёт за днём, месяц за месяцем, год за годом; скоро ей исполнится двадцать пять, а она продолжает изо дня в день заниматься рутинными делами, словно самая обыкновенная пони. Неужели всё зря? Неужели унылые дни так и будут сменять друг друга до самой смерти? Может, бросить всё и попытаться вернуться в Эквестрию? Ей удалось скопить достаточно денег, чтобы хватило на дорогу. Можно ведь уплыть в нейтральную Республику Сингай или Седловую Аравию и оттуда добраться до родины. Опасно, конечно, но при изрядной доле везения должно получиться, вот только… страшно. Очень страшно. После всего произошедшего трудно променять безопасный, размеренный быт на жизнь, полную угроз и неопределённости.

— Трусиха, — прошептала кобылка, закрывая глаза. — Моллюск. Жалкая студенистая медуза. Могла бы попробовать найти родных или друзей. Ту же Сирил, наконец…

Сирил. Они действительно больше никогда не встречались. Спустя примерно месяц после её ухода в копыта Типпи попала оккупационная газетенка, где на первой странице красовалась огромная цветная фотография подруги. Та стояла на сцене и пела, вздёрнув мордочку к потолку. Безумно красивое облачение из тысяч спускающихся до пола серебряных нитей удачно прикрывало её изуродованную шкурку и протезы передних ног. Статья под фото оказалась образцово-омерзительной, полной сюсюканья, сладких соплей и благодарностей в адрес «полосатых друзей», которые не дали «завянуть волшебному золотому колокольчику». Единорожка не без усмешки вспомнила, что автор этой подтирочной писанины до войны славился принципиально-непримиримой позицией по отношению к зебрам, в каждой публикации стараясь как можно больнее куснуть или лягнуть своих полосатых оппонентов. Теперь же… Впрочем, полгода жизни в гетто отучили Типпи удивляться чему-либо.

Оставшись в одиночестве, она продолжала жить так, словно ничего не случилось. Каждый день ходила на работу в порт, тратя все заработанные деньги на покупку продовольствия для стариков и бездомных жеребят, а в редкие выходные тупо валялась в постели, пытаясь хоть немного отдохнуть.

Тем временем в войне наметился постепенный перелом. Успешное летнее наступление, позволившее полосатым захватить юг Эквестрии, выдохлось и практически повсюду перешло в бесконечное отсиживание в окопах. Увеличилось число потерь, в городе целые кварталы оказались отведены под армейские госпитали, койки в которых никогда не пустовали. Пользуясь полным превосходством в воздухе, пегасы почти каждую ночь бомбили порт, а диверсанты время от времени устраивали взрывы на железной дороге, идущей через перешеек. Зебрика начала испытывать недостаток в рабочей силе, и имперский Сенат, после некоторых колебаний, принял закон о «привлечении к труду добровольцев с оккупированных территорий». Первоначально предполагалось, что пони добровольно и с огромным энтузиазмом поедут в Зебрику рубить уголь и вкалывать на арахисовых плантациях. Стены гетто запестрели множеством плакатов соответствующего содержания, призывающих и рисующих яркие перспективы. Но на вербовочные пункты пошли только старики и больные, которым, в сущности, было уже нечего терять, остальные пони, разумеется, не торопились ехать за сомнительным счастьем.

Подождав несколько дней, оккупанты изменили тактику и начали устраивать облавы, хватая всех подряд. Кроме того, комендант объявил вознаграждение за голову каждого приведённого «добровольца», что привело к мгновенному появлению отрядов «охотников», которые принялись отлавливать одиноких беззащитных прохожих. Именно в копыта этих молодчиков и попала Типпи, когда возвращалась вечером после работы. На жилетке единорожки красовался красный треугольник работника высшей категории, а в кармане лежал пропуск, в котором говорилось, что она трудится на стратегически важном объекте, а потому не подлежит депортации. Но, как оказалось, охотникам было плевать на все бумаги. Они содрали с единорожки жилетку и швырнули в сточную канаву, туда же отправился и грозный пропуск, предварительно разорванный на несколько кусков. Пленницу связали, и скоро она уже сидела в душном ржавом портовом ангаре в обществе других бедняг. Три дня спустя пароход «Касабанга» бросил сходни, готовясь принять партию живого груза, после чего судьба Типпи сделала очередной крутой зигзаг. Вонючий трюм, десять дней плавания, выбор охранников, палуба и отчаянный прыжок за борт. Яркое солнце и ослепительно синяя вода…

Единорожка плывёт, быстро работая всеми четырьмя ногами. Перед тем как кинуться в море, она успела «провентилировать» легкие, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, что давало возможность продержаться под водой лишние тридцать секунд. Её личный рекорд задержки дыхания – три с половиной минуты, но даже трёх минут будет вполне достаточно, чтобы отойти от корабля на приличное расстояние. Типпи уверена, что ради неё капитан не станет стопорить машину, ложится в дрейф и спускать шлюпку, а значит, единственное, что ей угрожает – получить пулю из винтовки охранника. Впрочем, она видела, в каком отвратительном состоянии находится оружие этих горе вояк, да и стрелять они толком не умеют, так что на средней и дальней дистанции опасности не должно быть никакой.

Почувствовав в лёгких сильное жжение, она выпускает лишний воздух, поднимается к поверхности, на мгновение высовывает нос из воды, делает вдох и вновь уходит на глубину. Ещё два-три таких всплытия, и можно ничего не бояться.

Вынырнув в пятый раз, она не погружается снова, а оборачивается и, отряхнув чёлку, смотрит назад. Корабль уже отошёл достаточно далеко, явно не собираясь сбавлять ход. Отлично! Всё спокойно, лишь на корме столпились несколько охранников. Вот блеснула вспышка, и в метрах десяти от Типпи воду пронзила пуля. Следующий выстрел оказался ещё более неточным, после чего чудо-снайперы прекратили пальбу, экономя патроны. Кобылка рассмеялась, затем в сильном рывке наполовину высунулась из воды и громко прокричала:
— Ну что, взяли мою шкурку? Взяли рог? Тупые брёвна с дерьмом вместо мозгов, идите и утопитесь!
Выплеснув таким образом эмоции, беглянка легла на правый бок и неспешно поплыла самым экономичным стилем из всех, что ей были знакомы. Следовало поберечь силы, ведь всё ещё только начиналось. Сейчас главное – выбрать, в каком направлении двигаться.

Когда Типпи вели по палубе, она явственно слышала шесть звонких ударов корабельной рынды, отбивающей склянки. Следовательно, сейчас около трёх часов дня. Зная время и высоту солнца над горизонтом, можно с некоторой погрешностью определить расположение частей света, а значит, и сторону, в которую нужно плыть. Если её расчёты были хоть немного верны и корабль в данный момент проходит к западу от архипелага Марракуд, нужно держать курс на восток. Конечно, будь сейчас ночь, знакомые созвездия указали бы дорогу лучше любой путеводной нити, но до темноты ещё следует дожить.

Взяв правильный курс, кобылка принялась старательно работать ногами. Разумеется, не было никакой гарантии, что в расчёты не вкралась ошибка, но пока оставался хоть малейший шанс спастись, следовало сделать всё возможное, чтобы выиграть эту гонку со смертью. В любом случае сдаваться беглянка не собиралась. Вода тёплая, сил достаточно, плавает она получше некоторых рыб – чего, собственно, бояться? Конечно, всему есть предел, рано или поздно слабость и жажда сделают своё дело, да и о морских хищниках не стоит забывать, но пока удача на её стороне.

Выкинув из головы панические мысли, Типпи продолжала неторопливо плыть, придерживаясь выбранного направления. Постепенно солнце закатилось за горизонт и небо украсилось россыпью ярких созвездий. Океан дремал, сонно шелестя низкими ленивыми волнами, и единорожка, последовав его примеру, закрыла глаза. Это не было полноценным сном, ей приходилось время от времени двигать конечностями, чтобы не захлебнуться, но в промежутке между действиями мозг успевал на несколько секунд отключится, давая столь необходимый отдых.
Когда солнце вновь выкатилось на небо, Типпи постаралась сбросить сонную одурь и принялась жадно осматриваться по сторонам. Невозможно понять, какое расстояние она смогла проплыть за ночь, но кобылка надеялась, что не меньше пятнадцати миль. К утру волны усилились и ориентироваться стало сложнее – полный обзор открывался лишь на несколько мгновений, с гребня волны. Трудно описать ту радость, которую испытала единорожка, когда, в очередной раз взлетев вверх, она разглядела зелёную кромку далёких пальм справа от себя. Остров! Самый настоящий остров!

До спасительного клочка суши было не меньше трёх-четырёх миль. Не так уж и много, вот только усилившийся ветер мог свести на нет все надежды юной пони. К счастью, пока течение играло на её стороне, и в какой-то момент она даже позволила себе снизить скорость, экономя силы.

Остров приближался медленно, почти незаметно, с ленивой неспешностью. Судя по всему, то был коралловый атолл, весь заросший кокосовыми пальмами, лишь на пару метров поднимающийся над уровнем моря. Обычно атоллы окружены барьером рифов, что делает воды вокруг весьма опасным местом. Вот и сейчас, чем ближе Типпи подплывала к берегу, тем больше возникало преград на пути. К счастью, океан ещё не успел чересчур расшалиться, поэтому кобылке удавалось без труда огибать острые скалы. Постепенно стала видна береговая полоса и линия прибоя. Единорожка удвоила усилия – сейчас или никогда! Чем ближе она подплывала к земле, тем сильнее сносило её течение, а сил оставалось всё меньше. В какой-то момент кобылка с ужасом решила, что проигрывает битву, но, увидев перед собой узкую отмель, далеко уходящую в океан, с облегчением поняла, что спасена.

Отмель состояла из цепочки крошечных островков, соединённых между собой неким подобием естественной дамбы. В прилив «дамба» затоплялась водой, а во время отлива обнажалась так, что по ней можно было пройти, не замочив копыт. Кобылка выбралась на узкий клочок суши и со стоном повалилась на кучу сухих водорослей. Ноги противно дрожали, дыхание сбилось. Страшно хотелось пить. Облизав нос сухим и шершавым, словно наждак, языком, она принялась терпеливо ждать, пока отлив не сделает основную работу. До берега было не больше пяти кабельтовых, совсем немного, но лучше потерпеть и дойти пешком, чем вновь подвергать себя риску быть унесённой в открытое море.

Спустя два часа Типпи поднялась и нетвёрдой походкой двинулась по обнажившимся кораллам, внимательно глядя себе под ноги. Идти было невероятно трудно, того и гляди упадёшь, но кобылка имела в этом деле огромный опыт, потому смогла преодолеть последнее на сегодня препятствие достаточно быстро и без потерь. Когда же копытца увязли в мягком белом песке пляжа, единорожка, громко всхлипнув, прошла ещё несколько шагов, а затем повалилась на бок, не в силах поверить в собственное спасение.

На то, чтобы хоть немного восстановить силы, ушло минут двадцать. Конечно, ей хотелось продолжать валяться в тени до бесконечности, но Типпи знала, что праздность плохо сочетается с кодексом добродетелей пони. Кроме того, она буквально умирала от жажды. Язык пересох, горло саднило, во рту стоял противный привкус морской соли. Тяжело вздохнув, беглянка поднялась и двинулась к ближайшей пальме. Светло-коричневые сферы кокосовых орехов висели на недосягаемой вышине, словно дразня измученную кобылку. Пони не умеют лазить по деревьям, а пытаться сбить вожделенный плод лупя копытами по стволу – тоже ни к чему хорошему не приведёт, пальма – это вам не яблоня. К счастью, Типпи была единорогом и, кроме того, знала одно простое и между тем мало кому известное заклинание, позволяющее не только срывать кокосы, затрачивая минимум усилий, но и определять спелость и качество ореха на расстоянии.

Его придумали профессиональные сборщики копры и по понятным причинам не спешили делиться полезным знанием с первым встречным, ревностно оберегая секрет. Кобылка уже не помнила, чем так смогла очаровать пожилого хранителя тайны с острова Фирула, что он решил научить её этому полезному навыку, но с тех пор заклинание не раз выручало её в трудную минуту.

Вот и сейчас, подойдя к пальме на нужную дистанцию, Типпи вскинула голову, из её рога вырвался узкий, едва видимый при ярком дневном свете луч. Словно чувствительный палец, он коснулся сначала одного ореха, затем другого… Единорожку интересовали исключительно те кокосы, в которых имелось максимальное количество жидкости. Сделав выбор, кобылка послала короткий и резкий, словно удар бича, импульс. Его оказалось достаточно, чтобы орех полетел вниз. Слегка подправив телекинезом траекторию полёта, она направила коричневый мяч прямо на острый край торчащей из песка коралловой глыбы. Удар, громкий треск, летящие в разные стороны осколки скорлупы, и вот уже беглянка жадно глотает прохладную бесцветную водичку, в просторечии именуемую «кокосовым молоком». За первым орехом последовал второй, затем третий… Напившись до отвала, единорожка подняла острый осколок раковины и принялась сосредоточенно выскребать из скорлупы белую маслянистую мякоть – копру, способную отлично утолить голод.

Трапеза продолжалась почти полчаса, Типпи никуда не торопилась и потому могла себе позволить действовать не спеша. После десяти дней тошнотворной каторжной баланды, вкус обычной кокосовой стружки вызывал исключительно положительные эмоции. Отшвырнув в сторону последнюю скорлупку, кобылка довольно улыбнулась и рассеяно погладила себя по изрядно раздувшемуся пузичку.

— Как же хорошо! — проговорила она вслух, сладко облизываясь. — Госпожа Дегару, вы явно вытянули счастливый билет. Думаю, вам следует отправиться в тенёк и посопеть часок-другой. Или вы так не считаете?

Разумеется, она так не считала. Какой, к Дискорду, может быть сон, когда её копыта стоят на песке совершенно незнакомого, возможно, даже таинственного острова! А вдруг, пока она спит, её шкурка приглянется какому-нибудь кровожадному хищнику или толпе злобных зебр-каннибалов? Следовало немедленно отправляться на разведку, пока солнце ещё не окунулось в воды океана, решив немного освежиться после тяжёлого трудового дня.
Отлипнув от пальмового ствола, она встала на все четыре копыта и уверенными, хотя ещё не совсем твёрдыми шагами направилась к видневшемуся неподалёку низкому холму. К счастью, в силу известных обстоятельств, перед ней не стоял вопрос, мучающий большинство потерпевших кораблекрушение – «остров или материк?». Типпи твёрдо знала, что никакого материка поблизости быть не может, так что оставалось только выяснить примерные размеры куска суши, на который Духи Моря соизволили выкинуть свою юную последовательницу.

Холм, а вернее сказать бугор, оказался невысок – метров десять, не больше, но по здешним приземистым меркам он спокойно мог потянуть на внушительную горную вершину. Легко взбежав на его лысую макушку, единорожка крутанулась на месте, оглядываясь по сторонам. Как известно, атоллами называют коралловые острова, имеющие форму разорванного кольца, а водоём, находящийся внутри, именуют лагуной. Здешнему островку до атолла было ещё очень далеко, своей формой он напоминал полумесяц с сильно загнутыми внутрь рогами. Его длина без учёта отмелей составляла, на взгляд Типпи, около двух километров, а ширина не превосходила сотни метров. Позже она, от нечего делать, измерила островок шагами и убедилась, что первые впечатления не слишком разошлись с действительностью.

— Ну что, же, — важно сказала кобылка, — с географией мы определились, пора идти искать разумную жизнь. Впрочем, копыто даю на отсечение, что никого я здесь не найду, слишком уж мало места.

Увидев справа от себя небольшую бамбуковую рощу, единорожка прорысила к ней. Бамбук сам по себе на подобных островках вырасти не может, значит, его посадили специально. Мало кому известно, что это растение – не только хороший строительный материал, его молодые побеги можно употреблять в пищу, по вкусу они напоминают спаржу. Приятное дополнение к скудному рациону.

Посреди рощи яркой голубой кляксой светилось маленькое, полувысохшее озерцо. Типпи осторожно попробовала воду. Она оказалась пресной, но вкус её оставлял желать лучшего. Разумеется, на острове не было своего источника питьевой воды и этот маленький прудик наполнялся исключительно во время дождей. Значит, бамбук здесь посадили ещё и для того, чтобы защитить водоём от прямых лучей солнца. Что же, весьма разумное решение. Конечно, не очень приятно пить подтухшую воду, но кобылка не привыкла привередничать. Впрочем, в данный момент жажда её не мучила, проблема заключалась немного в другом. Засветив рог, она магией зачерпнула вдоволь драгоценной жидкости и, сформировав большой шар, подвесила над своим телом. После долгого бултыхания в морских волнах её шерстка, грива и хвост обильно просолились и теперь, высохнув, слиплись неприятными сосульками, блестящими на солнце множеством крошечных соляных чешуек. Хороший душ, вот что требовалось юной беглянке. Вода хлынула вниз множеством тонких струек, смывая соль и песок. Громко сопя от удовольствия, кобылка повторила процедуру несколько раз. Очистившись, насколько это было возможно, она яростно отряхнулась и, весело помахивая хвостом, выскочила из рощи, полностью довольная собой и окружающим миром.

Впереди, у самого берега, громоздились конические кучи правильной формы. Типпи уже не раз видела подобные отвалы на других островах и потому могла безошибочно сказать, из чего именно они состояли. Скорлупа кокосовых орехов. Вне всякого сомнения, атолл необитаем, но эти горы лучше всяких слов доказывали, что сюда время от времени приплывают сборщики копры, а раз так, то у неё имелись все шансы рано или поздно покинуть остров. Вот только, с учётом сложившихся обстоятельств, к добру это будет или к худу? Особенно если вспомнить, что архипелаг является частью Зебрики. С другой стороны, торчать тут в одиночку много лет, ожидая окончания войны… В этом тоже не было ничего хорошего. К тому же атолл слишком мал, чтобы спрятаться, и когда сюда приплывут сборщики, они обязательно её обнаружат. Так что не следует бежать от собственной судьбы, лучше положиться на удачу, чем трястись от страха, поджавши хвост и зарыв мордочку в песок.

Приняв это эпохальное решение, Типпи ускорила бег и вскоре достигла первой кучи. Обогнув её, поняшка увидела перед собой небольшую хижину и девственно чистый берег. Ни лодок, ни отпечатков копыт. Лачуга оказалась сложена из самых разных материалов – корявых, выбеленных морем кусков плавника, досок от ящиков и разбитых корпусов давно погибших кораблей, бамбуковых стволов… Судя по тому, как выглядели стены, дом построили уже очень давно – лет тридцать, а то и полвека назад. И лишь крыша, крытая пальмовыми листьями, не смотрелась откровенным антиквариатом; было ясно, что перестилали её года два назад, не больше.

Придав мордочке максимально приветливое выражение, единорожка подошла к щелястой, криво висящей двери, и постучала.
— Привет, есть кто дома? Вы не будете против, если я войду?
С самого начала она понимала, что без толку сотрясает воздух – дверь закрыта и прижата большим камнем. Но Типпи была воспитанной кобылкой и предпочитала выполнять формальности до конца.
— Эй, вы меня слышите?
«Похоже, госпожа Дегару, нас не слышат. Интересно, где хозяева? Наверное, ушли в магазин за кресс-салатом и маргаритками к обеду. Раз так, думаю, они не обидятся, если мы войдём без приглашения…»

Исполнив таким образом долг вежливости, поняшка откатила копытом камень и переступила порог. Внутри, как и ожидалось, было пусто. Обстановка жилища полностью соответствовала ожиданиям: несколько низких самодельных лежанок, грубо сколоченный стол, табуретки из обрубков пальмовых стволов, шкафы и стеллажи вдоль стен. Ни печки, ни очага, ибо в здешних широтах обогревать жилище не принято. Зато снаружи имелся навес – нечто вроде летней кухни, где стояла неказистая печурка, сделанная из ржавой железной бочки. Шагах в тридцати от хижины, на невысоком пригорке, Типпи увидела несколько огромных низких столов, сколоченных из разнокалиберных досок, на которых в период сбора урожая сушились кусочки копры.

Кобылка вернулась обратно в дом и принялась осматривать ящики и полки на стеллажах. Там нашлись все необходимые для жизни вещи, от посуды и столовых приборов до ножей, мачете и топоров. Но больше всего на свете её обрадовала найденная самодельная маска для ныряния и ласты на все четыре ноги. Смерть от голода ей явно не грозила.

На балках, под самым потолком, лежали пять скрученных в тугие коконы матрасов. Типпи стянула один и развернула. Матрас оказался набит джутовым волокном, и чистота его оставляла желать лучшего. Но заниматься стиркой сегодня очень не хотелось, больше всего на свете беглянка мечтала лечь на что-нибудь мягкое и вытянуть ноги. Швырнув его на ближайшую лежанку, единорожка со стоном повалилась на бок, ощущая чудовищную, непередаваемую усталость. Несколько минут спустя она уже крепко спала глубоким сном, лишённым сновидений.

Вынужденное отшельничество продолжалось четыре с половиной месяца. Нельзя сказать, что это было лучшее время в её жизни, но и худшим его тоже назвать было нельзя. Типпи отдыхала душой и телом после ужасов гетто и каторжного корабля. Она упивалась свободой, вольным ветром и запахом моря. Казалось, всё плохое навсегда ушло в прошлое и впереди её ожидает лишь веселье и радость. Главным было то, что она вернулась в естественную среду обитания, туда, куда постоянно звало сердце. Город с его душными улицами и высокими домами – не для неё. Гул голосов заглушает плеск волн, а каменные стены заслоняют солнце. Как хорошо снова обрести себя, вновь очутиться на привычном месте. Ради этого стоило немного пострадать, не так ли?
Рацион Типпи не отличался особым разнообразием, но поняшка великолепно обходилась и без изысканных деликатесов. Она собирала орехи и мягкие стебли бамбука, кроме того, в южной части острова кобылка наткнулась на заросли карпобротуса – стелящегося растения с мясистыми листьями, чьи сладкие плоды великолепно шли как в сыром, так и в варёном виде. И, разумеется, благодаря маске и ластам в её распоряжении имелся неиссякаемый запас морепродуктов из лагуны.

Если верить учёным, изначально пони (равно как и зебры) ели исключительно растительную пищу. Но, по мере того как осваивались новые, менее плодородные земли, племенам переселенцев приходилось приспосабливаться к окружающим условиям. Далеко не все территории подходили для сельского хозяйства, так что в рацион поняш вошли молочные продукты, а так же яйца птиц. Те же, кто поселился вдоль берега моря, стали употреблять в пищу некоторые виды водорослей, моллюсков и рыбу. Да-да, именно рыбу, что вызывало сильное раздражение у их вегетарианских собратьев. В древние времена это даже послужило поводом для нескольких войн. Затем всё успокоилось и постепенно рыба, в первую очередь сушёная, стала проникать и на внутренние рынки. В городах начали открываться заведения, где подавали блюда из морепродуктов, которые на некоторое время даже вошли в моду у тогдашней аристократии. Что касается простого народа, то дешёвая калорийная еда многим пришлась по вкусу, я уж не говорю про жеребят, обожавших хрустеть солёными рыбными чипсами. Правда, жители традиционных сельскохозяйственных районов вроде «яблочного» Понивилля всячески сопротивлялись нововведению, но большая часть обитателей Эквестрии с удовольствием хлебала уху, на радость рыбакам и торговцам.

Понятно, что Типпи, выросшая на берегу океана, привыкла питаться дарами моря. Почти каждый день она уплывала на охоту и редко когда возвращалась с пустыми копытами. Будучи единорожкой, она не нуждалась в гарпуне или пике. Магия под водой действовала совсем иначе, не так как на поверхности, и для охоты требовались особые заклинания, которые, разумеется, были ей отлично известны. Из выловленной рыбы она, как правило, варила свой любимый суп «рупус», в состав которого, помимо всего прочего, входило пальмовое масло, мякоть кокоса и четыре вида водорослей, приготовленных особым образом. Остальную добычу она сушила на солнце и складывала в корзины, «на чёрный день».

Постепенно жидкость внутри кокосов становилась всё жирней и гуще, сигнализируя о том, что скоро они окончательно созреют. Следовало ожидать сборщиков. И те наконец появились – длинная узкая лодка-катамаран под косым разноцветным парусом, в которой сидели четверо пони. Взрослый единорог Тувус Хатти и его дети-подростки: жеребята Вис и Лурди, а также кобылка Ролисса. Они, разумеется, страшно удивились, увидев, что в их хижине поселилась незваная гостья, но, будучи как и большинство островитян добродушными пофигистами, легко приняли Типпи в свою компанию, тем более что единорожка оказалась отличной помощницей, которой не нужно было объяснять, что и как делать.

Разговаривали они на языке островитян южной части Безбрежного океана. Беглянка знала его достаточно хорошо, так что проблем с общением не возникло. Своим новым друзьям она сообщила, что была смыта за борт корабля во время шторма, и те, поверив, больше не задавали вопросов, но для более серьёзных слушателей эта легенда никуда не годилась. Типпи понимала, что не сможет выдать себя за здешнюю уроженку – её с головой и ушами выдавал слишком явный эквестрийский акцент. И если обычным жителям архипелага по большому счёту было наплевать на происхождение юной кобылки, то представители власти – совсем другое дело. Тувус Хатти и его отпрыски приплыли с острова Гулас, что находился примерно в шестидесяти милях от атолла, и в их деревне располагалась резиденция «виджигирейнта» – чиновника-зебриканца, осуществляющего надзор за жителями острова. Разумеется, он быстро узнает о подозрительной новенькой поняшке, и дальнейшая судьба Типпи окажется исключительно в его копытах. Тувус клялся и божился, что наместник, проживший в деревне больше тридцати лет, само воплощение справедливости и доброты и всегда защищает пони, но у единорожки на этот счёт имелись определённые сомнения…

В кабинете было прохладно и тихо. Когда Типпи переступила порог, хозяин – массивный, очень тучный жеребец, приветливо взмахнул полосатой головой и слегка приподнялся.

— Очень рад видеть вас, юная мисс, — пробасил он. — Пожалуйста, присаживайтесь. Хорошо, что не стали тянуть время и сразу посетили старика.

«Можно подумать, у меня был выбор», — не без раздражения подумала кобылка, но вслух сказала, разумеется, совершенно другое:
— Добрый день, господин виджигирейнт, я тоже очень рада знакомству. Позвольте представиться – Типпи Дегару.

Зебриканец вновь кивнул и пожевал губами, внимательно рассматривая гостью. Его заплывшие жиром глазки смотрели неожиданно остро и внимательно. Единорожка вздохнула. У неё действительно не было особого выбора. Как только лодка высадила своих пассажиров на берегу у деревни и мешки, туго набитые сушёной копрой, оказались перенесены в сарай, Тувус мягко, но решительно положил копыто ей на плечо.

— Идём, — коротко приказал он, и Типпи покорно двинулась следом.

Дом наместника стоял на холме и был возведён в традиционном имперском стиле, внешне почти не отличаясь от вилл, построенных где-нибудь в окрестностях Зеверы. Хозяйка, пожилая зебра, встретила их на пороге и, улыбаясь мягкой доброй улыбкой, провела единорожку во внутренний дворик, маленький, но очень уютный.
— Подожди здесь, милая, — приветливо сказала она, указывая копытом на удобную скамейку в тени какого-то благоухающего куста, — я сообщу мужу о твоём приходе.

Оставшись одна, Типпи принялась нервно оглядываться по сторонам, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать дальше. Все загодя придуманные планы благополучно вылетели из головы, следовало сочинить что-нибудь новое. Вновь появилась хозяйка с большим хрустальным кувшином в зубах. Кувшин был заполнен розовой водой, по его запотевшим бокам стекали тонкие ручейки, на поверхности плавали кусочки колотого льда.

— Угощайся, прошу тебя. Ты, наверное, очень хочешь пить, — сказала зебра, наполняя высокий стакан.
— Благодарю, — прошептала единорожка, с удовольствием делая первый глоток. — Мммм, восхитительно. Огромное вам спасибо!
— Ну что ты, дорогая. Гость всегда приносит в дом счастье. Надеюсь, после разговора с Цоссом ты останешься на обед?
— Да, разумеется, — пробормотала Типпи. — Цосс – это ваш муж?
— О, да. Цосс Клаудус – мой любимый супруг. Рада, что ты не торопишься, пойду отдам распоряжение повару…

Хозяйка удалилась, оставив гостью в замешательстве. Клаудус… Любопытная фамилия. Похоже, местный виджигирейнт – уроженец имперской провинции, если не самой Зеверры. Нужно быть очень осторожной…

Спустя десять минут зебра вернулась и отвела её к мужу. И вот теперь единорожка сидит в уютном кресле и ёжится под изучающим взглядом пары глаз. Стоит тишина. Постепенно Типпи берёт себя в копыта и начинает украдкой осматривать кабинет. Он очень уютен и обставлен с изяществом и вкусом. Вдоль стен стоят книжные шкафы, туго набитые пухлыми томами. Трудно поверить, что у мелкого чиновника может оказаться столь богатая библиотека. Большинство из стоящих на полках трудов – фундаментальные издания в строгих коричневых переплётах, и лишь один шкаф выделяется из общего ряда легкомысленной расцветкой корешков своих книжек.
Единорожка начала разглядывать их с удвоенным интересом, некоторые казались ей очень знакомыми.
«Сказки, детские энциклопедии, научно-популярные сборники, в основном посвящённые морю… А вот эту книгу я читала… и эту тоже… Папина монография «Тайны неведомых глубин», третье издание, дополненное и расширенное… Интересно, а здесь есть… Есть, конечно, вон стоит на третьей полке сверху! Боже мой, какой ужас…»
Хозяин кабинета проследил за взглядом гостьи и несколько смущённо пояснил:

— Это книги моего сына. После того как он уехал в столицу, я перенёс их к себе в кабинет… эм… как напоминание…
— Понимаю, — кивнула Типпи. — Он учится в университете?
— Учился. Сейчас Юсиус призван на военную службу. Во флот.

Цосс вздохнул и устало потёр копытом глаза. Затем положил перед собой лист чистой бумаги.

— Итак, госпожа Дегару, давайте приступим к делу. Вы, насколько я понимаю, эквестрийка?
— Да, — коротко ответила кобылка. Акцент, разумеется, её выдал. Как и следовало ожидать.
— Хорошо… — наместник написал на листе несколько слов. — Как именно вы оказались на территории Империи? И есть ли у вас документы, удостоверяющие личность?
— Документов нет. Что касается «как именно попала», то это долгая история…
— Я никуда не спешу. Слушаю вас.

И Типпи начала рассказ. Она решила, что в сложившихся обстоятельствах разумнее всего говорить правду. Её собеседник слишком умён и легко раскусит любую ложь, а если дело дойдёт до специалистов из Палаты Истины, то хороший допрос с применением наркотических препаратов развяжет любой язык. Плавали, знаем.

Наместник слушал молча, не перебивая, изредка покачивая лобастой головой. Когда единорожка наконец замолчала, он поскрёб копытом подбородок и неожиданно спросил:
— У вас очень странное имя. Не эквестрийское. Такое впечатление, что я его уже где-то слышал, вот только не помню, где именно.
— Возможно, от вашего сына?
— Хотите сказать, что были с ним знакомы? — тонко улыбнулся зебриканец.
— Исключительно заочно, — рассмеялась Типпи. — Позвольте…

Она засветила рог и сняла с полки замеченную ранее ненавистную книгу. То был изрядно потрёпанный пухлый том большого формата. Положив его перед Цоссом, она подошла и указала на обложку.
— Смотрите. Ничего не напоминает?

Жеребец взял очки, нацепил на нос и склонился над книгой.

— Гм, — задумчиво пробормотал он, — «Типпи – кобылка из моря»?
Затем хозяин внимательно посмотрел на цветную фотографию, где крохотная мисс Дегару лежала в обнимку с детёнышем морского леопарда, и перевел взгляд на гостью.
— Да, определённое сходство есть… Сколько вам тогда было?
— Пять лет. Но внутри имеются более поздние снимки. Эту взяли на обложку исключительно из-за её трогательности.
— Понимаю… — растерянно протянул Цосс. — Как же вас угораздило?
— Эта драма всей моей жизни, — вздохнула кобылка. — В детстве я была полностью предоставлена самой себе, родители оказались слишком заняты наукой. Временами, когда они всё же вспоминали, что у них есть дочь, мамочка брала фотоаппарат и делала несколько фоток, запечатлевая меня в привычной обстановке. «Типпи ковыряет копытцем в носу», «Типпи лопаткой для песка препарирует каракатицу, дабы посмотреть, что у неё внутри», «Типпи целуется с детёнышем Морского Змея»… Со временем у них накопилось множество снимков. Однажды их случайно увидел папин издатель и пришёл в дикий восторг. Он предложил выпустить фотоальбом про «невинную крошку, живущую в гармонии с природой, играющую с морскими ежами, юными муренами» и прочее в том же духе.
— И ваши родители согласились?
— Ещё бы. Отобрали две сотни самых сопливых и трогательных, добавили идиотские подписи и издали. С коммерческой точки зрения то был безусловный успех. Ни одна другая книга моего папочки не продавалась настолько хорошо. Даже в вашей стране она выдержала не меньше пяти изданий.
— Но вы, я вижу, этому не рады?
— А чего радоваться? Я стала «Типпи – кобылкой из моря». Знали бы вы, как из-за этого меня травили в школе…
— Догадываюсь, — наместник улыбнулся и захлопнул книгу. Затем его мордочка приняла озабоченное выражение. — Всё это, конечно, похвально, но я совершенно не представляю, что мне с вами делать.
— Может, просто отпустите?
— Куда? — он нахмурился и забарабанил копытом. — Я не могу просто взять и отпустить вас на все четыре стороны. Вы – гражданка страны, с которой мы ведём долгую, кровопролитную войну. Если об этом узнают наверху, и вас, и меня ждёт суровое наказание. С другой стороны, отдавать вас на расправу хищникам из Палаты Истины жестоко и несправедливо, вы и так хлебнули горя… Сколько вам сейчас лет?
— Пятнадцать.
— Очень хорошо. Тогда могу предложить способ избежать депортации в трудовой лагерь. Сразу хочу сказать, что он… достаточно неприятен. Но альтернативы, увы, нет.
— Я вас внимательно слушаю, — медленно проговорила Типпи.
— Вся проблема заключается в том, что ваш правовой статус не определён. Вы гражданка враждебного государства, незаконно проникшая на территорию Империи. Можно, конечно, закрыть глаза на ваше эквестрийское происхождение, к примеру, сказав, что вы прибыли из Сингая, но факт незаконного пересечения границы остаётся в силе…
— Значит, мне нужно найти юридическое обоснование пребывания здесь?
— Верно! Вы поразительно догадливы, юная леди. В данной ситуации сделать это можно только одним способом. Выйти замуж за кого-нибудь из островитян.
Типпи поперхнулась и уставилась на Цосса.
— Что?
— Увы, да. Став законной супругой местного жителя, вы вместе с его фамилией автоматически получите подданство Империи и все сопутствующие права и обязанности.
— Это… как-то неожиданно…
— Согласен. Но повторюсь, иного выхода нет. В противном случае я должен посадить вас под замок и сообщить наверх. А там сулуландская Палата Истины, допросы и в лучшем случае трудовой лагерь где-нибудь на арахисовых плантациях.
— Выбор невелик.
— Верно.

Типпи задумалась. С одной стороны, ей страшно не хотелось в лагерь. Она понимала, что выжить там будет ох как непросто. С другой, выходить замуж за первого попавшегося пони…

— И да, вот ещё что. Сразу хочу предупредить, что при всём желании вы не сможете стать спутницей жизни своему ровеснику. Местные брачные традиции очень сложны и запутаны. Ни одна семья не отдаст сына за кобылку без роду-племени, да ещё и не имеющую приданого. Единственное, на что вы можете рассчитывать – пожилой вдовец. В этом есть и своя светлая сторона.
— Какая?
— Вам не придётся ждать смерти мужа слишком долго.
— Дискорд!
— Согласен. В деревне есть несколько вдовцов, желающих взять молодую жену. Если вы согласитесь, я пошлю за ними. Но учтите, что выбирать будете не вы – выбирать станут вас. Надеюсь, разница ясна?
— Яснее некуда… — Типпи замолчала, прикрыв глаза. Чего угодно ожидала она от этого разговора, но только не такого. Проклятье!
— Я согласна!
— Вот и отлично. Рад, что разум не оставил вас, мисс Дегару!

Наместник широко улыбнулся, скомкал листок с пометками и запустил его в мусорное ведро.
— Прошу, подождите во дворе, пока я напишу письма потенциальным женихам. И да, надеюсь, вы отобедаете с нами?

Единорожка уныло кивнула и, опустив уши, медленно поплелась к двери.