Обретенная Эквестрия. Части 1-2
Глава. 14 Мама для мамонтёнка
На следующее утро я проснулся очень рано. За окном чирикали неугомонные пичуги, да негромко посапывала Алевтина, мирно дрыхнущая на соседнем матрасе. Немного полюбовавшись её милым личиком, я тихо выскользнул из-под одеяла и, наспех одевшись, вышел в большую комнату.
Жеребёнок Хвостик притулился под боком у Искорки, лежавшей на подстилке перед открытой книгой. Мордочка поняшки была сосредоточена, рог время от времени начинал светиться оранжевым – она, похоже, не столько читала, сколько пыталась переворачивать страницы при помощи магии. Получалось далеко не всегда, чаще всего сияние захватывало сразу несколько листов, после чего всё приходилось начинать сначала. Заметив, что за ней наблюдают, поняшка в сердцах вздохнула и захлопнула том.
— Доброе утро! Что читаешь?
Искорка пододвинула копытом книгу так, что стала видна обложка.
— «Странники Сферы»… Дурацкое название! Поражаюсь писателям, которые придумывают такие бессмысленные заголовки. Небось, опять фентези?
— Ага, — кивнула она. — Хотя книжка не так уж и плоха. Написана, конечно, коряво, но читать можно.
— Тебе виднее. Кстати, здорово у тебя получается.
— Что?
— Переворачивать страницы.
— Брось, — поморщилась она. — Такое ощущение, будто я пытаюсь шить, зажав иголку в копыторуке.
— Ты не умеешь шить.
— Вот то-то и оно…
— Всё равно, для единорога, открывшего магический талант несколько дней назад, это несомненный успех.
— Если б я ещё знала, КАК это происходит, обучение пошло бы значительно быстрее.
— Наловчишься со временем. Лучше скажи, ты что-нибудь почувствовала, когда на твоём боку проявилась эта милая картинка?
Искорка провела копытом по кьютимарке и покачала головой.
— Не знаю. В то время я валялась без сознания. Обидно, да? Если б Хвостик не подсказал – так бы и ходила в полном неведении.
— Глупости. Трудно не обратить внимания на такой большой рисунок.
Единорожка хмыкнула и тяжело вздохнула.
— Больше всего меня бесит то, что я не понимаю, что именно тогда произошло, — призналась она. — Эти дающие силу светящиеся колонны, увиденные мной в момент крайнего напряжения… Откуда они взялись? Что из себя представляют? Сейчас я как никогда раньше понимаю, насколько мне не хватает систематического образования.
— Образования? Какая чушь, ты самая эрудированная девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни.
— Ерунда! — Искорка раздражённо махнула копытом. — Все мои знания нахватаны по верхам, но этого мало. По-хорошему, мне нужно не носится, задравши хвост, отстреливая всяких шизиков, а учится в приличном университете у опытных преподавателей. Тогда, спустя несколько лет и несколько сотен экспериментов, я бы смогла дать верный ответ на вопрос «как» и «откуда». Увы, сейчас это невозможно.
— Согласен, — вздохнул я. — Тот самый нелепый момент, когда, даже имея прорву денег, мы ничего не можем сделать.
— Давай сменим тему, — предложила она, — а то и так параспрайты на душе скребут.
— Давай. Кстати, а куда подевался наш черношкурый друг?
— Заперся в ванне с твёрдым намерением избавится от краски на морде.
Она вздохнула и сладко потянулась.
— Селестия, как же занятия магией выматывают. Экспериментировала всего полчаса, а чувство такое, словно весь день землю пахала.
— Отдыхай. Всё равно никаких приключений на сегодня не намечается, во всяком случае, до тех пор пока мы с Алей не заменим двигатель в квадроцикле.
— Серьёзно?
— Ага. Череп дал добро. Он ещё вчера отогнал в мастерскую своего верного скакуна. Пока мы тут болтаем, механики вовсю разбирают ходовую часть. Надеюсь. Во всяком случае, за срочность им доплатили.
— Когда вы успели?
— Вечером. Ты ведь отрубилась сразу после ужина и ничего не помнишь, а мы не только мастерскую нашли, но и к Архивариусу сбегали.
— Это кто такой?
— Местный аналитик. Загрузили его работой по самую макушку. Сейчас он ищет всю информацию по Эквестрии, а также способы до неё добраться.
— Круто, — вздохнула она, потом покачала головой, — вы все в трудах, и только я, бездельница…
— Прекрати, тебе надо отдохнуть и набираться сил.
— Уже набралась! Слушай, может, пока суть да дело, я начну просматривать эквестрийские записи на планшетнике Семурга? Вы успели его починить?
— Нет, конечно. Тут, знаешь, или переделка квадроцикла, или наладка компа – Аля у нас одна. Ничего, не горюй! Закончим с машиной, съездим в Новый-Понивиль, отдадим растяпе-мамаше её крылатое сокровище, — я кивнул в сторону мирно дрыхнущего Хвостика, — вернёмся обратно и приступим. К этому времени Архивариус нароет всё об Эквестрии, после чего переключим его на поиск твоих родителей…
Дверь распахнулась, и в комнату влетел чем-то очень расстроенный Череп. Взглянув на него, Искорка заржала в голос и, опрокинувшись на спину, замолотила в воздухе копытами. Внешний вид «Воина дорог» был неописуем. Проклятая краска, которую я нанёс широкими полосками, после умывания размазалась по морде равномерным слоем, превратив жеребца в нечто жуткое. Любой случайный прохожий, повстречавшийся с ним в тёмном переулке, бежал бы прочь, решив, что наткнулся на призрака.
— Я тебя сейчас убью! — рявкнула жертва моих косметических экспериментов. — Чёртов хуман, во что ты меня превратил?!
Услышав грозный рык, мирно спавший жеребёнок в панике вскочил и в ужасе закрутил головой: «Где, кого убивают?!»
— Перестань пугать детей, мистер Страшила, — фыркнул я, торопливо обнимая Хвостика за тонкую шею. — Успокойся, малыш, ничего страшного не произошло.
— Не произошло?! Да как я теперь на улицу выйду? Корешки меня за чудика считать станут!
— С каких это пор тебя начало интересовать чужое мнение?
Череп насупился и негодующе топнул передним копытом. Искорка, прекратив смеяться, поспешила взять ситуацию под контроль. Она подбежала к разгневанному жеребцу и легонько куснула его за ухо.
— Хватит ныть, сэр рыцарь! Ты не побоялся ворваться в узилище, наполненное злобными понихейтерами, чтобы спасти прекрасную даму, а теперь беспокоишься о том, что скажут соседи? Не будь таким занудой!
Как всегда, при звуках её голоса Череп впал в лёгкий транс и безропотно позволил увести себя на кухню.
Двадцать минут спустя, после плотного завтрака, мы разделились. Хозяин квартиры и единорожка остались дома, чтоб сообща решить неожиданную проблему, а наша троица, выкатившись на улицу, поспешила в сторону детской площадки.
Загон для малышни оказался обнесён крепким забором и охранялся не субтильным старичками-пенсионерами, а двумя мрачными амбалами в боевой броне – здешние обыватели ценили жизнь своего потомства и не экономили на страже.
Сдав Хвостика под присмотр улыбчивой воспитательницы и немного полюбовавшись на потешную возню жеребят, кобылок и человеческих детей, мы направились к мастерской.
— Послушай, а как ты попала к понихейтерам, и вообще, почему перешла на нашу сторону? — поинтересовался я.
Аля слабо улыбнулась и машинально поправила короткую чёлку.
— На самом деле я никогда не была с ними.
— Хочешь сказать, что просто там работала?
— Нет. Не просто. Тебе очень хочется знать?
— Да, — твёрдо ответил я, — Раз уж ты вошла в компанию и мы доверили тебе наши планы, то и ты должна доверится нам.
— Звучит разумно, — кивнула она. — На самом деле я трудилась на другую организацию…
— Республиканскую службу безопасности?
— Что? Конечно, нет, к РСБ я не имею никакого отношения. Мои работодатели – правительство Нового-Понивиля.
— Ты серьёзно? У свободных пони имеется своя агентурная сеть?
— Ну, сетью это назвать нельзя, скорее есть несколько честных и неравнодушных людей, которые снабжают их полезной информацией.
— И как тебя угораздило влезть во всё это?..
Девушка вздохнула и нехотя принялась рассказывать.
История Алевтины была интересна и по-своему печальна. Она родилась в Волхове – областном промышленном центре. Её отец был хозяином небольшой мастерской по ремонту бытовых электронных изделий – телевизоров, радиоприёмников, кухонных приборов. С ранних лет девочка помогала ему в работе и очень скоро лихо навострилась управляться с паяльником. Отец был рад усердию дочери и всячески поддерживал её увлечение. Он нашёл опытных учителей, а когда ей исполнилось семнадцать, отправил в столицу на курсы при Политехническом университете…
К сожалению, человеческая жадность и жестокость неистребима. Семья Алевтины входила в небольшую, дружную, свободную коммуну, обитатели которой жили обособленно, поддерживали друг друга и не платили дань ни местному криминалу, ни коррумпированным чиновникам. В конце концов кто-то нанял бандитов из шайки «Чёрных клинков», и те совершили кровавый, показательный налёт. Было сожжено несколько домов, убито много людей. Родители Алевтины погибли, а она вместе с несколькими другими симпатичными девушками оказалась в руках у мерзавцев. Главарь банды – Перстень, соблазнившись красотой пленницы, решил сделать из неё свою личную рабыню, но встретил неожиданный, яростный отпор. Вне себя от гнева он избил девушку до полусмерти, затем приказал посадить на цепь, для острастки других непокорных.
Бандиты неплохо устроились на территории небольшого лесопильного заводика, километрах в двадцати от Волхова. Захваченных во время налётов пленников они превращали в своих рабов, которые валили лес и обслуживали станки, обеспечивая хозяевам устойчивый источник дохода. Несчастную девушку избивали почти каждый день на глазах остальных невольников — для устрашения. Так продолжалось достаточно долго, но однажды ночью на логово напали. Жители окрестных деревень, потерявшие всякое терпение, наняли группу понивильских бойцов и объединенными силами атаковали завод. Во главе вооружённого до зубов отряда пони стоял сам Ен-Дрогос – суровый воин-пегас, некогда вместе со Странницей основавший в приладожских болотах поселение свободных эквестрийцев.
Привыкшие к полной безнаказанности бандиты не сумели оказать достойного сопротивления, и к рассвету всё было кончено. Пока освободители снимали с рабов оковы и искали среди них своих родных и близких, Ен внимательно осматривал закоулки в поисках раненых. Тогда-то он и наткнулся на Алевтину, лежавшую без сознания. Полумёртвую от побоев и голода девушку сразу отправили в Новый-Понивиль, где Странница со своими помощниками-врачами немедленно приступила к лечению.
Три недели спустя Аля смогла встать на ноги, но для полного выздоровления ей понадобилось почти четыре месяца. За это время она очень привязалась к новым друзьям и, желая хоть как-то отплатить добром за добро, предложила свои услуги – для специалиста её профессии в городе всегда нашлась бы работёнка. Но у Ен-Дрогоса имелось иное задание – опасное и в тоже время интересное. Роясь в записях, оставшихся после гибели Перстня, пегас выяснил, что главарь банды и Идол Семург в своё время были близкими друзьями. Потом их пути разошлись, но они продолжали поддерживать деловые отношения. Семург частенько нанимал «Чёрных клинков», а Перстень, в свою очередь, делился с хейтерами пленными пони.
Ен предложил Алевтине сделать попытку вступить в Церковь сектантов и начать шпионить для Нового-Понивиля. Она должна была представиться чудом уцелевшей участницей банды и попросить покровительства. Девушка легко могла пройти проверку, так как знала всех участников шайки поимённо. Конечно, шансы того, что Семург решит взять её на службу, были невелики, но всё же стоило попробовать.
План удался. После долгого допроса глава понихейтеров поверил Алевтине и зачислил в штат. Конечно, в первую очередь им двигали меркантильные интересы – опытный мастер-электронщик был очень нужен Церкви. Уже на следующий день у девушки появилась своя койка в общежитии и рабочее место.
Немного освоившись, молодая шпионка собрала парочку подслушивающих устройств, которые разместила в покоях Семурга и Кабинете Стратегического Планирования, благодаря чему всегда была в курсе событий, щедро делясь полученными знаниями с понивильским связным. Собранная ею информация по крайней мере трижды спасала город свободных пони от уничтожения.
Отношение местных властей к Новому-Понивилю было спокойным. Областные чиновники отлично знали, где он находится, но не предпринимали никаких карательных мер. На то имелось несколько причин. Во-первых, город был укрыт посреди огромного болота, пересечь которое можно было только по редким, пристрелянным до последней кочки тропинкам. Никакая техника там пройти не могла, наступать пришлось бы в пешем строю под непрерывным огнём. Конечно, тяжёлая артиллерия и авиация могли легко подавить огневые точки защитников, но ни того, ни другого в распоряжении властей не было, а привлекать армейское командование никто, естественно, не собирался – слишком хлопотное дело. Кроме того, пони исправно платили дань деньгами и продуктами питания, которую продажные «слуги народа» с охотой принимали.
Иначе дело обстояло с Единой Церковью Понихейтеров. Для сектантов существование Нового-Понивиля было что кость в горле. Своих четвероногих противников они были готовы видеть исключительно распятыми на жертвенных столах, и никак иначе. Поэтому на уничтожение независимого поселения тратились огромные средства. Впрочем, пони не собирались сдаваться и покорно подставлять горло под нож. Все попытки штурма отбивались с редким хладнокровием, кастеляны Церкви, роняя слезы, подсчитывали убытки, а стратегам понихейтеров всё труднее удавалось найти наёмников, готовых сложить головы в коварных торфяных болотах.
Но чем дольше Аля работала среди сектантов, тем сильнее она испытывала отвращение к самой себе. На её глазах мерзавцы совершали гнусные злодеяния, а она должна была молчать и делать вид, что всё в порядке. Её тошнило всякий раз, когда взгляд падал на ограду, украшенную отрубленными головами, а крики убиваемых жеребят и кобылок бередили совесть, не давая спать по ночам. Вот почему девушка чуть ли не с радостью согласилась помочь нам, хотя понимала, что, лишившись такого ценного сотрудника, город окажется в тяжёлом положении…
Возня с квадроциклом продолжалась целый день. У меня имелся большой опыт в наладке ЭТП-двигателей, Алевтина работала за двоих, ребята из мастерской, воодушевлённые обещанной премией, пахали как черти, но сделать было нужно много. Ближе к вечеру к нам на огонёк заглянули Искорка, Череп и Хвостик. Морда жеребца приобрела свой естественный цвет, что, похоже, совершенно примерило его с действительностью, а роскошный ирокез исчез, уступив место стильной короткой причёске. Искорка завила гриву, сделала хувскюр и накрасила глаза. Жеребёнок обзавёлся парой симпатичных перемётных сумок, до краев наполненных яркими игрушками. Похоже, что, в отличие от нас, усталых, раздражённых, перепачканных смазкой с ног до головы, эта троица провела время гораздо веселее.
— Ну вы прямо как семейка во время воскресного шопинга, — ядовито заметил я, разгибая задеревеневшую спину. — Чем занимались? Вижу, тебе, парень, удалось избавиться от последствий моего дурачества.
— Мы сходили в салон красоты, — цедя сквозь зубы каждое слово, ответил Череп. — Я! В салон красоты! Словно какой-то извращенец! Слава Луне, что никто из корешков не видел моего позора, иначе пришлось бы уехать в Австралию!
— Зато там всё быстро поправили, — защебетала единорожка. — И меня заодно в порядок привели. Как, нравится?
— Сойдёт. Что поделаешь, столица! Это тебе не в деревне кузбасслаком копыта красить!
Искорка гневно фыркнула и хотела достойно ответить, но тут к нам подбежал жеребёнок и принялся хвастаться игрушками. Выросший в лесу малыш просто лучился от счастья, заполучив в собственность такую кучу сокровищ. Постепенно стало ясно, что работать нам сегодня больше не дадут, потому пришлось закругляться.
На следующий день мы закончили монтаж и испытали машину на ходу. Череп был в полном восторге. Мощность нового двигателя оказалась на двадцать процентов выше, работал он почти бесшумно, но главное, теперь не нужно было беспокоится о топливе, благо, чистой воды вокруг имелось сколько угодно. Осталось только проверить обновку в полевых условиях. Поездка в Новый-Понивиль отлично подходила на роль окончательного теста.
Квадроцикл и мотоцикл с коляской неслись на север по Мурманскому шоссе. Искорка сидела за спиной у Черепа и нежно обнимала его передними ногами. Было видно, что жеребец очень доволен таким соседством. Впрочем, и я не оказался обделён вниманием противоположного пола – тёплые Алины руки сомкнулись на моей груди. Восторженный Хвостик восседал в коляске, во всю наслаждаясь высокой скоростью и ветром, бьющим в мордочку.
Дорога находилась в относительном порядке, хотя нас и предупредили, что в районе Лодейного Поля могут начаться проблемы с покрытием. Впрочем, мы не собирались ехать так далеко – Новый-Понивиль находился примерно в ста двадцати километрах от Питера.
Машин было мало – в основном небольшие грузовики и легковушки мелких торговцев. Дальнобойщики, катающиеся в Петрозаводск или Мурманск, по одиночке не ездили. Они собирались в крупные конвои и шли под охраной наёмников – два-три обшитых бронёй автобуса со стрелками и парочка бронетранспортёров. Что поделаешь, Карелия славилась своими «Робин Гудами», потрошащими любого зазевавшегося путешественника.
Свернув с шоссе у небольшого посёлка Кисельня, мы покатили по изрытой просёлочной дороге, всё дальше и дальше уходя в глубь приладожских лесов. Постепенно дорога становилась хуже – местность заметно понижалась, под колёсами хлюпала жижа, несколько раз приходилось останавливаться и выталкивать машины на редкие сухие участки.
— Во времена Советской Империи здесь велись активные торфоразработки, — пояснила Алевтина, когда мы, перепачканные грязью с ног до головы, остановились на короткий прекус. — Тогда мелиораторы осушили большинство болот.
— Оно и видно, — пробормотал я, сбивая ладонью крупного комара, удобно устроившегося на моём правом запястье. — Сухо, как в Сахаре.
— Не смейся. С тех пор прошло почти сто лет. За это время дренажная система разрушилась и всё постепенно вернулось на круги своя. Теперь здесь вновь непроходимые топи, которые тянутся вплоть до Ладожского озера.
— И как тут выживают пони? — скептически поинтересовался Череп. — Отрастили ласты вместо ног и научились плавать в грязи?
— Нет. Среди болот торчит невысокий песчаный холм, примерно три километра в диаметре. Город стоит на нём.
— Всё хорошо, но нам туда надо ещё как-то добраться.
— Доберёмся, не переживай, скоро будет нечто вроде пограничной заставы, а от неё до Нового-Понивиля рукой подать.
Спустя примерно полчаса убитая дорога вывела нас к заимке, укрывшейся среди кривых невысоких берёз с мохнатыми от лишайника стволами. Обнесённый невысоким забором бревенчатый дом, из кирпичной трубы которого поднималась тонкая струйка сизого дыма, несколько стоящих вразнобой сараев со щелястыми стенами, вросший в землю древний бульдозер без гусениц – всё это выглядело тоскливо и как-то совсем не походило на пограничный пост.
Из будки во дворе вырвалась огромная лохматая собака и залилась низким, кашляющим лаем. Мы остановились метрах в десяти от забора, и Алевтина отправилась на переговоры.
Хлопнула дверь, из дома вышел невысокий старик, который, прихрамывая, двинулся в нашу сторону. Ковылял он медленно, с трудом опираясь на суковатую палку, с подозрением глядя на нас маленькими глазками, почти скрытыми за густыми бровями. Переговоры заняли несколько минут, после чего Аля вернулась назад.
— Подъезжаем к воротам, только медленно! — сказала она. — Главное – не доставайте оружие и не делайте резких движений!
Мы с Черепом переглянулись, но спорить не стали. Покосившиеся ворота, которые на первый взгляд были такими ветхими, что плюнь – развалятся, легко отворились под тихое гудение электромоторов.
— Ого, — протянула Искорка, — да они здесь неплохо замаскировались.
Собака продолжала лаять, а старик, потерявший всякий интерес к происходящему, побрёл к дому.
— Теперь медленно поехали по дороге. Сворачивать не советую, обочины заминированы.
— Гм, — буркнул Череп. — Это какая-то паранойя!
— Это необходимость, — отрезала девушка. — Не забывайте, что город находится под постоянной угрозой вторжения.
— Хромой старик с посохом – самый лучший защитник, — съязвил я.
— Ну, предположим, защитников тут чуть больше. Эти сараи: далеко не то, чем кажутся. В случае опасности их внешние стенки упадут, и тогда нападающих ждёт неприятный сюрприз.
— Даже так?
— Ага.
Мы медленно катили по дороге между деревьями, гадая, что ждёт нас впереди. Внезапно лес кончился и колёса застучали по узкому бревенчатому настилу гати. Вокруг расстилалось унылое болото, украшенное редкими кипами кустов и тонкими стволами рахитичных деревьев. Впереди, километрах в трёх-четырёх, виднелась невысокая гора, покрытая лесом.
— Нам туда, — сказала девушка. — Советую не разгоняться, гать петляет как змея.
— Дома! Мы скоро будем дома! — обрадовался Хвостик и забарабанил копытами по краю коляски. — Ура!
Гать действительно была мало приспособлена для гонок – слишком узкая и слишком скользкая. Местами брёвна, крепко связанные стальным тросом, полностью уходили под воду. В этом случае ориентироваться приходилось исключительно по хилым вешкам. Представляю, какой кошмар ожидал безумцев, решивших вторгнуться сюда с недобрыми намерениями. Местами из болота поднимались невысокие холмики, густо покрытые растениями. Интуиция подсказывала, что не просто так они там торчат. Конечно, гаубичная артиллерия и системы залпового огня препахают любые укрепления, но серьёзная войсковая операция стоит бешеных денег, и прижимистые вояки без нужды не станут тратить дефицитные боеприпасы на уничтожение каких-то там пони. Так что, если б не хейтеры, обитатели Нового-Понивиля могли бы спать спокойно. Впрочем, будем надеяться, что грызущимся за власть сектантам сейчас не до разноцветных лошадок.
Нам никто не препятствовал при входе в город, мы без проблем оставили технику на небольшой стоянке, взяли вещи и отправились по делам. Сначала Алевтина предложила заглянуть в ратушу – ей нужно было отчитаться перед Ен-Дрогосом, затем отвести домой Хвостика и, наконец, встретиться со Странницей. Предложение было принято единогласно.
Внешне поселение больше напоминало крупный партизанский лагерь или деревню хоббитов. Жители обитали в землянках, вырытых по склонам холма. Узкие улицы и переулки были замощены досками, а крутые подъёмы оборудованы лестницами. Вокруг царила немыслимая чистота, все свободные места были заняты газонами и клумбами с цветами. Как позже объяснила Алевтина, дворников тут не имелось, придомовые территории были разделены на сектора, и каждый из них закреплялся за отдельной семьёй, которая следила за порядком. Немногочисленных лентяев, наплевательски относящихся к делу, не штрафовали, но подвергали общественному порицанию и бойкоту. Пони в большей степени социальные существа, чем люди, для них одиночество или изоляция – жестокое наказание, так что нарушители почти не встречались.
Мы медленно шли, любуясь красотами, а я думал, каким, наверное, прекрасным местом был настоящий Понивиль, раз его неказистая копия вызывает столько положительных эмоций.
— Как здесь хорошо… — прошептала Искорка. — Жизнь на болоте, конечно, не сахар, но мне хотелось бы остаться тут навсегда!
— А по мне, эта деревня – просто дыра, — буркнул Череп. Впрочем, его слова прозвучали очень неискренне.
Обогнув большую землянку, судя по всему, служившую складом, мы вышли на площадь, которая в данный момент использовалась как детская площадка. Полтора десятка крошечных жеребят и кобылок возились в песочнице под присмотром молодой сиреневой пегаски с печальной мордочкой. Воспитательница глядела на малышей пустым взглядом, было заметно, что её мысли витают где-то далеко-далеко. Завидев нас, она встряхнулась и, явно вспомнив о своих обязанностях, громко сказала:
— Так, а теперь давайте споём нашу любимую песенку! Свитти Ель, начинай, солнышко!
Маленькая единорожка с белой, как снег, шёрсткой прекратила беготню, стряхнула песок с мордочки, важно откашлялась и затянула тоненьким, не лишённым некоторого очарования голоском:
Думали, что Бэбс очень-очень милая,
Подругой будет той, что нас бы поняла!
Но позже мы узнали, что она лишь хулиган,
Носится так быстро, как восточный ураган…
Куда б мы не пошли, она нас впереди!
Остальные детсадовцы перестали валяться в песке, выстроились в некое подобие шеренги и нестройно подхватили:
Бэбс Сид, Бэбс Сид, что же делать нам?
Задира на хвосте, нужно спрятаться, но где?
Бэбс Сид, Бэбс Сид, ходит по пятам!
Нужно нам сбежать и скрыться, так давайте торопиться!
Бэбс Сид, Бэбс Сид, она лишь всем вредит…
Тут из-за наших спин вырулил приотставший Хвостик. Заметив воспитательницу, он остановился как вкопанный, а затем, забыв обо всем, рванулся вперёд, крича на ходу: «Мама! Мама!» Та вскинула мордочку, открыла рот, пытаясь что-то сказать, и в этот момент маленькая молния с расправленными крылышками врезалась в её бок, чуть не сбив с копыт.
Мы молча смотрели, как плачущая пегаска крепко-крепко прижимает к груди своё сокровище, как верещит Хвостик, пытаясь вырваться из материнских объятий, как радостно скачут вокруг малыши, поднимая копытцами клубы песка и пыли…
— Давайте уйдём, — шепнула Аля, вытирая слёзы. — Не будем им мешать!
Руководитель города был высок, широкоплеч и грозен. Его светло-коричневая шкура бугрилась шрамами, огромные глаза смотрели пронзительно и прямо. Чувствовалось, что перед нами суровый, закалённый в битвах воин. Доклад Алевтины он выслушал молча, не проронив ни звука. После того как девушка замолчала, он переступил передними ногами, вздохнул и покачал головой.
— Жаль, что так вышло… — голос Ена был низким и хриплым, — Сейчас твоя помощь была как никогда кстати.
— Мне не оставили выбора…
— Понимаю. В любом случае, огромное спасибо за всё, что ты для нас сделала. Весь город находится перед тобой в неоплатном долгу.
— Да ладно, — покраснев, пробормотала смущённая Аля и отступила на шаг.
— Значит, Идол Семург мёртв… — продолжил пегас. — Плохо. Очень плохо.
— Почему? — не выдержал я. — Он ведь был вашим врагом!
— Да, верно. Но он был ПРЕДСКАЗУЕМЫМ врагом. Понимаешь? За внешностью нелепого клоуна скрывался умный, расчётливый и очень рационально мыслящий человек. Для него на первом месте всегда была собственная власть. Потому он никогда не рисковал. А вот Кон Аргон – совсем другое дело. Этот человек – одержимый фанатик, который может пойти на всё ради своих безумных идей.
— Понимаю, — мрачно кивнул я. — Значит, мы совершили большую ошибку.
— Нет! — твёрдо сказал он. — Вы поступили, как благородные пони… и люди. Я сам действовал бы также!
С этими словами Ен подошёл к Искорке и склонился в глубоком поклоне.
— Благодарю тебя, сестра, за то, что спасла ребёнка. Это великий подвиг! Спасибо всем вам!
— Но что вы собираетесь делать с хейтерами?
— Ничего. Если вновь нападут, будем драться. В крайнем случае бросим город и отступим к Ладожскому озеру. В нашем распоряжении имеется небольшой флот рыболовных судов. Уйдём на остров Коневец. У меня очень хорошие отношения с настоятелем тамошнего православного монастыря. Конечно, всё придётся начинать заново, но стены всегда можно отстроить, а покойников не воскресишь!
— Мы привезли вам небольшой подарок, — сказал я. — Возможно, он поможет в предстоящей битве.
— Да? И что это такое? — поинтересовался пегас.
— Три лазерных ружья, полностью готовых к бою.
— О, это, конечно, здорово! — обрадовался Ен. — У нас есть одно, но у него почти выработан ресурс фокусирующих кристаллов, мощность выстрела упала на шестьдесят процентов. Это… Это просто королевский подарок!
Передав ему контейнер с оружием, мы покинули ратушу. Последнее, что я слышал, уходя, были слова, обращённые радисту – Ен-Дрогос созывал командиров боевых отрядов на экстренное совещание. Да, этот парень даром время не терял.
На улице нас ждала целая толпа галдящих пони, во главе которой стояла счастливая мать, обретшая сына. Запинаясь и поминутно вытирая слёзы, она поблагодарила за спасение первенца. Сам виновник торжества крутился в ватаге таких же юных оболтусов, хвастаясь игрушками. До нас ему дела, естественно, не было. Кое-как вырвавшись из доброжелательной толпы, сто раз пообещав обязательно зайти на вечеринку, которую собирались устроить в честь благополучного возвращения блудного дитя, мы, отряхнувшись, отправились на встречу со Странницей. Та, если верить словам Ена, в данный момент находилась в школе.
Школа Нового-Понивиля размещалась внутри огромной землянки, способной вместить больше сотни обитателей города. Помимо обучения подрастающего поколения, помещение играло роль зала собраний, а также культового сооружения – там находился алтарь Селестии и Луны. Хотя верующих среди пони было очень мало, это не мешало им собираться каждую среду для богослужения и молитвы. Впрочем, сейчас школа пустовала, и мы надеялись переговорить со Странницей, никому не помешав.
Войдя внутрь, мы оказались в большом, слабо освещённом зале. Несколько толстых бревен словно колонны поддерживали потолок, деревянный пол устилали толстые камышовые циновки. В центре стояли парты двух видов – для жеребят и для человеческих детей.
Правая стена оказалась завешена рисунками. Они были не ахти, в меру корявы, в основном на них присутствовало нечто пониподобное. Больше всего доставляли подписи: «Это мой первый рисунок, прошу не топтать копытами!», «А вот вам понифицированный Гагарин в скафандре!», «Мне чойто ни училося на уроке и я ришила накалякать няшную Флатти в насочках. Цок!», «Я устал. Я ухожу!», и прочее в том же духе. Сбоку висела великолепная картинка, изображающая очень красивую человеческую девочку лет двенадцати. Подпись гласила: «Скай Игл. Пегас. Портрет моей тульпы». Смотрелся он очень мило, непонятно было только, почему художник написал имя своей подружки с маленькой буквы.
Дав нам время оглядеться, Аля подошла к ближайшей парте и несколько раз звонко хлопнула ладонью.
— Странница, ты тут? Будь добра, выйди на секунду.
За большой ширмой, стоящей у дальней стены, послышалась какая-то возня. Громко стукнуло копыто.
— Кто там? — спросил мелодичный, но несколько сонный голос. — Что случилось?
— Это я, Алевтина! Мне сказали, что ты здесь, и я зашла поздороваться.
— Аля? Вот так сюрприз. Погоди немного, я, кажется, слегка задремала, эти дети способны укатать даже бешенного мустанга…
Звонко застучали копыта, и из-за ширмы вышла стройная фиолетовая единорожка с заспанной мордочкой и всклокоченной чёрной гривой, пронизанной редкими пурпурными прядями. Заметив нас, она в растерянности остановилась.
— Добрый день, — сказала она, близоруко щурясь.
— Добрый день, — ответили мы хором.
— Знакомься, это мои друзья, — затараторила девушка. — Они новички в городе, и я решила лично их представить…
Алевтина болтала, а я с нарастающим изумлением разглядывал единорожку. Сразу бросилось в глаза удивительное сходство Странницы и Искорки. Не в фигуре – моя подруга была ниже ростом, имела более широкую грудь, её ноги были короче и толще, что вполне естественно, учитывая внушительный процент крови землепони, текущей в жилах, но вот цвет шерсти, гривы и форма морды…
Всё ещё рассеяно слушая болтовню Алевтины, Странница развернулась к нам боком и потянулась зубами к краю занавески, закрывающей маленькое подслеповатое окно. Внезапно Искорка громко вскрикнула и пихнула меня копытом в голень – на крупе хозяйки школы красовалась роскошная кьютимарка: пурпурная шестилучевая звезда, окружённая пятью маленькими белыми звёздами.
— Ты что кричишь, девочка? — дружелюбно поинтересовалась Странница, поворачиваясь к Искорке. — Мы ведь, кажется, раньше никогда не встречались?..
Тут она замолчала и вся подалась вперёд. Её глаза увеличились до размера чайных блюдец. Озадаченная Алевтина разглядывала нас, не понимая, что происходит. В наступившей тишине послышалась тихое покашливание, и моя подруга медленно, запинаясь на каждом слове, хрипло спросила:
— Так это что?.. Значит… Значит, получается, ты и есть… моя мама?