Так держать, Менуэт. Часть 2: Щупальца, мумии и прочее дерьмо
Глава 5
— Быть того не может, — говорю, глядя на вывеску. Я удивилась бы куда меньше, если бы отправилась на рыбалку и обнаружила тело Трикси, плывущее вниз по реке.
— Должно быть, это судьба, — отвечает Винил. — В любом случае, есть только один способ выяснить.
Диджейша бежит через улицу.
— Нам нужно навестить нашу старую подругу.
А почему бы и нет? Трикси, несмотря на все ее причуды, определенно была более утонченной, чем Винил, и как бы мне не нравились Инки и Хекси, но с ними можно разговаривать лишь о механике, выпивке и камнях. Будет приятно поговорить о чем-нибудь более интеллектуальном.
У дверей Триксиного "Веселого дома" нас встречает довольно странная пара. Слева стоит высокий минотавр, который, наверное, понравился бы Кэнди. В основном, сплошные мышцы и здоровенный боевой топор. Не какая-то мелкая игрушка, а огромный кусок стали, который разрубит тебя пополам, отскочит от тротуара, вернется в прошлое и отрубит хер твоему дедушке как раз перед тем, как тот собирался поваляться в сене с твоей бабушкой.
В тени минотавра заметен небольшой силуэт, который, при ближайшем рассмотрении, оказывается альпакой. На нем голубая рубашка с рисунком, напоминающим метку Трикси, и бейджик с именем “Пако”. Это уже второй Пако, которого я знаю.
— Говорить буду я, — сообщаю остальным моим спутницам и подхожу к Пако Второму. — Привет. Мы хотим видеть твоего босса.
Пако ничего не говорит, вместо этого достает бумажную карточку.
— Казино тебя не обманывало, и если ты нам не веришь, то Банана Сплит может тебе это доказать, — читаю я.
Минотавр кланяется и салютует топором.
— По-моему, это недоразумение, — говорю я медленно и отчетливо. — Мы друзья хозяйки этого места.
Пако улыбается и достает еще одну карточку:
“У Великой и Могучей Трикси нет друзей. Им всем нужны лишь ее деньги.”
— Печально, — бормочет Инки.
— Слушай, приятель, — я подхожу ближе к Пако, не сводя глаз с минотавра. — Для начала, это благодаря нам у нее появились деньги. И если ты достанешь еще одну карточку, я засуну ее тебе в задницу так глубоко, что ты наконец-то научишься говорить.
Пако невозмутим. Он берет папку и после недолгих поисков достает очередную карточку.
Я вздыхаю и смотрю на нее:
“Твои угрозы пусты, как и твоя голова. Банана Сплит подаст ее Великой и Могучей Трикси на серебряном блюде.”
— Именно этого я и пытаюсь добиться, — отвечаю я. — Хотя, конечно, предпочла бы остаться целой и невредимой, и ты можешь передать Трикси, что она может трахнуть себя серебряным блюдом, но ты понял идею, да? Старые amigos. Понятно?
На этот раз Пако требуется время, чтобы обдумать мое заявление. В конце концов, он берет еще одну карточку, но прежде чем показать ее нам, что-то пишет на ней.
“Великая и Могучая Трикси сейчас отсутствует. Она в...” на пустом месте нацарапано слово “опере”.
— Что она делает в опере? — уточняю я. Зная Трикси, она, наверное, скрылась под своим заклинанием незаметности и, притворяясь призраком, подглядывает за красавчиками-певцами.
На этот раз Пако быстро находит нужную карточку:
"Великая и Могучая Трикси является почетным меценатом всех культурных мероприятий в городе.”
Я киваю, поднимая бровь.
— Да, конечно, приятель, — поворачиваюсь к подругам. — Ладно, давайте прогуляемся до оперы и проверим, там ли она. Но если Пако навалил нам тут кучу бычачьего...
— Я почти уверена, что друг Пако может посчитать твое высказывание расистским, — прерывает меня Инки. — А я плохо умею сражаться с минотаврами, вооруженными топорами.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Руби. — Ты когда-нибудь уже дралась с ними?
— Ты не поверишь, кого мы только не нанимали работать на каменную ферму...
— Судя по тому, что вы наняли Трикси и нас, то я могу поверить практически во все, — хихикает Винил и резко оборачивается. — Ладно... Кто мне скажет, где находится опера?
— Ты имеешь в виду то большое здание в центре города? — спрашивает Хекси. — Видела его, когда мы заходили на посадку. Я почти уверена, что оно как Дворец культуры и науки в Мэршаве. Ты можешь заблудиться, только когда потеряешь его из виду.
— Ну, мы его видим, — говорит Винил, доказывая тот факт, что путешествия делают тебя умнее. Она трусит по улице, насвистывая какую-то веселую мелодию. Мы все следуем за ней, прогуливаясь по разноцветному району, состоящему в основном из домов торговцев каучуком, казино и баров. В Эквестрии, я бы сказала, что владельцы этих зданий пытаются понтоваться. Здесь же я чувствую себя как в отпуске. Ну, если учесть, что Дэринг Ду нас кинула, я, наверное, и правда в отпуске. Я даже надеваю свои очки-жалюзи.
— Как ты думаешь, здесь есть сувенирные лавки? — спрашивает Инки. — Мне нужно отправить открытки родителям, Мод, Пинки и Блинки. И Коко, конечно же.
— Пхе, — бурчит Винил. — Мне нужна новая шляпа. Какие у них тут шляпы?
— Ты же купила сомбреро в Мексикольт-Сити, — говорю я.
— Да, но это шляпа из Мексикольта. Теперь мне нужно что-нибудь отсюда, — Винил пожимает плечами. — А может, мне купить мачете, поймать крокодила и сделать себе шляпу? Или кошелек?
— Уверена, что в таком случае Три Хаггер из твоего крупа самокруток наделает, — бормочу я. — Если, конечно, крокодил не съест тебя первым.
— Ну, единственная проблема, которая возникнет у крокодила — высрать нахрен очки и мачете, — усмехается Руби.
Я вздыхаю.
— Что я тебе говорила об использовании таких слов?
— Что использовать их пиздец как неправильно, — Руби улыбается так, как улыбаются все кобылки, когда хотят показать, какие они милые и невинные. — Наверное, этот урок затерялся где-то между тем, что ты говорила о местной погоде и тем, что тетя Винил рассказывала о своем бывшем.
— И что я говорила о погоде? — спрашиваю я. — Хотя не надо. Я могу себе и так представить.
— О каком? — Винил поднимает свои солнечные очки. — О каком из моих бывших?
— О том, который был моряком, и когда мачта его яхты сломалась, он привязал кливер к своему херу и умудрился доплыть до порта.
— А-а-а, об этом, — диджейша ухмыляется. — Это не преувеличение. Ни в малейшей степени...
— Глядя на Рамбла или Пипсквика, я бы усомнилась, — говорит Руби. — Но Баттон Мэш, с другой стороны...
— Не желаю ничего об этом знать, — бью себя копытом в лоб. — Кстати, не говори об этом рядом со своей матерью.
— Конечно, нет. Я же не хочу, чтобы моя собственная мать его у меня украла... — бормочет Руби.
— Я имела в виду тяжкое телесное повреждение от удара бутылкой, — говорю я, стараясь не представлять Берри с жеребчиком не старше ее дочери. Я почти уверена, что бедняга предпочел бы сбежать, если бы, конечно, не потерял сознание от перегара.
К счастью, наш разговор прерывается, когда мы выходим к оперному театру — большому зданию лососевого цвета с большими, опирающимися на арки, балконами по обе стороны. Каждое из многочисленных окон обрамлено белым мрамором. Сверху все венчает разноцветный купол, который, честно говоря, на фоне остального здания смотрится как колпак шута на голове посла из Седловской Аравии.
— Посмотрим, что там они ставят... — Винил поднимается по лестнице, ведущей к затененным аркадам.
Вдруг на середине лестницы я слышу знакомый голос. Однако он принадлежит вовсе не Трикси.
— Я клянусь, эта история про Пранцию — полная чушь. Только представь себе, встречаться с музыкантшей, живущей в подвале...
Вот дерьмо. Я смотрю на Винил, но уже слишком поздно. Она тоже узнала его и несется вверх по лестнице.
Видя, что способа повлиять на дальнейшее у меня нет, я поворачиваюсь к Хекси:
— Хочу поспорить, что...
— Я не делаю ставок на очевидные вещи, — отвечает механик.
— Да, но я имела в виду... Десять бит на правый хук.
— Десять бит на левый апперкот, — Хекси ухмыляется. — Как насчет тебя, Инки?
Мой второй пилот смотрит на диджейшу, которая в настоящий момент несется галопом с криком “Тави!”:
— Десять монет, что лягнет с разворота. Но не слишком сильно.
— Сложный удар, — бормочу я, наблюдая за серой кобылой, идущей между арками. — Не думаю, что это возможно.
— А если они начнут трахаться? — ухмыляется Руби.
— Это неизбежно, — говорит Хекси. — Рано или поздно, но это произойдет.
— Тави! — кричит Винил, подбегая к Октавии, которая смотрит на нее с выражением, что обычно появляется, когда кто-то наблюдает за умеренно интересным спором между соседями. Внезапно Октавия встает на передние ноги, разворачивается и пинает диджейшу в морду задними — насколько я могу судить, только в четверть своей обычной силы. Ну, если бы она била изо всех сил, то пыль и бумажные обрывки, которыми набита голова Винил, наверное, долетели бы до нас. А так единорожка просто падает на круп и теряет свои очки.
— Ты! — кричит Октавия. — После всего, что я достигла без тебя... Я даже перестала принимать наркотики после того, как бросила тебя! А теперь мне придется принимать их снова!
Я бегу к ним на случай, если побои продолжатся. Винил, может, и идиотка, но она моя идиотка, и если кто-то ее и убьет, то это буду я.
Диджейша встает и отряхивает шерстку от пыли.
— Тави, милая, что ты здесь делаешь? — Винил надевает солнечные очки. — Я не ожидала тебя здесь увидеть...
— Держите меня, или я брошу ее в сраную реку и буду держать, пока пузыри не перестанут идти! — продолжает кричать Октавия. Это побуждает ее спутницу — синюю кобылу из Кантерлота, которую, если я правильно помню, зовут Бьюти Брасс, — выйти из тени и схватить ее.
— Почему ты такая серьезная? — спрашиваю я.
Октавия поднимает копыто, указывая на Винил.
— Я... Я изменила всю свою жизнь, и теперь она здесь... Опять! Сначала на корабле и вот снова... В сраном Мэнаусе, за тысячи миль от Эквестрии! Она никогда не прекратит преследовать меня!
— Успокойся, Тави... — Винил широко улыбается. — Я уверена, что мы можем...
— Нет, не можем! — резко прерывает ее Октавия. — Я теперь с Бьюти Брасс!
Она целует голубую кобылу, которая пытается отстраниться, но лишь чуть-чуть.
Винил улыбается еще шире.
— Знаешь, что это означает? — она подходит к виолончелистке поближе. — Теперь мы можем устроить тройничок!
— Ты ударила ее слишком сильно, — говорю я Октавии. — У нее сотрясение мозга.
— Она всегда была такой, — отвечает Октавия, уворачиваясь от объятий диджейши. — Ладно, Винил, если ты не хочешь уходить, то уйду я. Прощай, подруга.
Она разворачивается и идет в оперу, таща за собой Бьюти Брасс.
— Кажется, она серьезно, — бормочет Хекси. — Ладно, у нас тут не менее серьезные дела.
Она поворачивается к Инки и достает десять монет из перевязи, в которой держит инструменты.
— Откуда ты знала, что она ее лягнет?
— Виолончелистка перед концертом скорее побережет свои передние копыта, — отвечает Инки. — И она не стала бы бить ее сильно, потому что они все еще любят друг друга...
— Угу, или она предпочла бы избежать ареста прямо перед концертом, — бормочу я, доставая десять бит и отдавая их Инки. — А теперь, пока Винил не поняла, что ее только что бросили, нам лучше пойти и найти Трикси.
— Да... — Руби вздыхает. — Но как мы попадем внутрь?
Я смотрю на маленькую дверь, скрытую в тени под арками.
— Поскольку ты маленькая кобылка, то будешь стоять здесь на стреме и смотреть, не идет ли кто, пока тетя Менуэт не откроет этот дерьмовый замок. Секунд за тридцать.
Ровно тридцать две секунды спустя мы идем по узкому темному коридору, полному странных вещей, таких как старые музыкальные инструменты, выцветшие наряды, тупые мечи и поддельные черепа.
— Эй, Менуэт! — восклицает Винил. — Я пират!
Поворачиваюсь к ней и вижу, что она нацепила повязку на глаз и держит телекинезом абордажную саблю. Похоже, она дошла до стадии отрицания.
— Я собираюсь взять Тави на абордаж!
А может, и нет. Забираю у нее саблю.
— Ты поранишься.
— Отдай обратно, — диджейша выхватывает у меня оружие. — Мне нужно штурмовать вражескую крепость!
Она несется по коридору. Не имея другого выбора, мы следуем за ней.
Внезапно начинает играть громкая, оптимистичная музыка. Она становится громче по мере того, как мы продвигаемся вперед. Вступают струнные. Винил достигает вершины крутой лестницы и исчезает. Не знаю где, но я уверена, что она скоро сделает какую-нибудь глупость.
Тяжело дыша, я взбираюсь по лестнице и смотрю на помещение передо мной. Вернее, на долбаную сцену. Винил уже там, сражается с несколькими пони, которые тоже одеты как пираты. Все они используют типичный оперный стиль боя на мечах: широкие замахи, нацеленные на мечи друг друга, чтобы создать как можно больше шума, не причинив никому вреда. Перед сражающимися пиратами какой-то жеребец, одетый как идиот, тащит куда-то кобылу. Оба поют на нейталианском — насколько я понимаю, это дуэт тенора и сопрано.
Я решаю двигаться вперед, пробираясь позади декораций. Мне нужно добраться до Винил — она только что пнула одного из пиратов в живот, и я уверена, что этого в сценарии не было.
Внезапно музыка сменяется низким органным риффом, который меня почти оглушает. Толстый жеребец с явно поддельной рыжей бородой выходит на сцену, поворачивается к тенору и вытаскивает саблю. Но вместо того, чтобы порубать дерзкого похитителя кобыл, жеребец начинает петь арию комическим басом.
— Винил! — кричу я, но мой голос тонет в музыке. Тем временем жеребцы на переднем плане начинают драться: рыжебородый теснит тенора к лестнице. И конечно же, оба они поют.
— Винил, драть тебя... — я сама себя едва слышу. Что еще хуже, Руби тоже последовала за мной на сцену, украла аркебузу у одного из фальшивых пиратов и попыталась выстрелить в потолок, возможно, чтобы привлечь всеобщее внимание. К сожалению, аркебуза оказалась такой же фальшивой, как и пират.
Погодите, я сказала "к сожалению"? Эта фиговина длиннее Руби; если бы она выстрелила, то отдачей кобылке бы ноги переломало, не говоря уже о том, что пуля такого калибра, вероятно, привела бы к обрушению потолка.
Пока я пытаюсь добраться до диджейши, не привлекая лишнего внимания, дуэль наверху лестницы достигает своего апогея. Тенор стоит на перилах и решает скрыться от своего противника типичным способом, то есть прыгнув на люстру и съехав вниз. Прыжок удался на славу — у него получилось схватиться за удобно расположенную люстру, но вместо того, чтобы соскользнуть вниз к своей героине, он просто висит там, посматривая вниз, как идиот.
Оркестр перестает играть. Певец на люстре сбрасывает одежду, продемонстрировав пару пегасьих крыльев, и спархивает на сцену.
— Что происходит? — кричит какой-то придурок в костюме, выходя на сцену. — Почему люстра все еще там?
— Эм-м-м... — из-за кулис появляется Хекси с отверткой во рту. Она выплевывает ее и продолжает: — Веревка, удерживающая люстру, выглядела так, будто она вот-вот оборвется, так что я ее закрепила получше...
— А ты кто такая, Дискорд тебя дери? — идиот, вероятно являющийся режиссером, поворачивается к зрителям. Их немного: всего несколько пони в невероятно дорогой одежде. — Она здесь работает?
Никто не отвечает, вероятно, по той простой причине, что все они говорят только на понитугальском. Тем не менее, я легко замечаю, что одна из кобыл в зале, скрытая в тени, смотрит на Хекси широко распахнутыми глазами.
Я решаю выйти вперед.
— Извините, — говорю я. — Думаю, мы случайно свернули не туда и оказались на сцене.
Актеры, музыканты, и зрители смотрят на меня. Чего? Они ждут, что я об этом спою? Через мгновение я понимаю, что они смотрят на Винил, которая стоит в центре круга потерявших сознание пиратов. Кроме повязки на глазу и абордажной сабли, диджейша успела обзавестись банданой, кожаной жилеткой и полосатыми штанами.
— Йо-хо-хо и бутылка рома? — произносит она.
Богатые пони из зала начинают переговариваться друг с другом. Все, кроме кобылы, которая прячет мордочку в копытах.
Инки подходит ко мне.
— Нам лучше поторопиться, — шепчет она. — Когда они перестанут думать, что мы тупые, то вызовут стражу.
— О да, — бормочу я. — Вот чего тут еще не хватает, так это эскалации конфликта.
— Эй, одна из этих важных сучек идет сюда, — Руби размахивает в воздухе аркебузой. — Мы убегаем или как?
Действительно, какая-то кобыла идет к нам. На ней невероятно вычурное вишневое платье и изысканная шляпка того же цвета. Несмотря на это, я абсолютно точно знаю, кто она такая.
Режиссер бросается к ней.
— Мисс Луламун, я все исправлю...
— ТРИКСИ НЕ СОБИРАЕТСЯ ПРЕКРАЩАТЬ ФИНАНСИРОВАТЬ ОПЕРУ, ТЫ, НАДОЕДЛИВЫЙ ПРЕЗРЕННЫЙ НЕГОДЯЙ! — она отталкивает беднягу и направляется к нам. — Olá amigos. Что вы здесь делаете?
— Тебя ищем, — отвечает Винил, салютуя Трикси саблей. Инки, Хекси и Руби присоединяются к нам. — Чувак из твоего казино показал нам карточку, где было написано, что ты здесь.
— Пако? — спрашивает фокусница. — Ну конечно. Но как вы узнали, что это казино Трикси?
Я смотрю ей в глаза.
— Здоровенная, как пиздец, неоновая вывеска послужила нам небольшим намеком.
Трикси чешет голову.
— Ну, может быть. В любом случае, Трикси знает, что еще пожалеет об этом, но она рада вас видеть. Ты! — единорожка поворачивается к режиссеру. — Трикси считает, что это было поистине великолепное представление. Но теперь ей придется уйти.
С этими словами она бросает дымовую бомбу на сцену, позволяя нам убежать за кулисы. Ну, большинству из нас, так как сама она спотыкается о платье перед тем как скрыться.
— Трикси клянется, что когда-нибудь эта одежда убьет ее... — бормочет она, спускаясь с нами по лестнице.
— Ты не думаешь, что твоя репутация может пострадать после того, как ты покинула сцену таким образом? — спрашиваю я.
— Ой, да перестань, — фокусница закатывает глаза. — Трикси появилась здесь два года назад с чемоданом, полным денег, и стала одной из самых важных пони в городе. Местные думают, что Трикси — цыганская принцесса или что-то типа того. Трикси должна быть эксцентричной.
— Разве это не другое слово для "умственно отсталых"? — спрашивает Руби. — Потому что именно так Сильвер Спун назвала Динки, когда та засунула мелки себе в...
— Нет, это не так, — отвечаю я. — Оно означает “странный”, но только если странный пони богат.
— О, значит я лягнула Сильвер Спун и украла ее очки без причины, — кобылка вздыхает.
— Я уверена, ты извлечешь из этого какой-нибудь урок, — говорит Инки.
— Ага. У Даймонд Тиары неплохой правый хук, и не сильно умно доебываться до ее друзей.
Хекси качает головой.
— Ох уж эти сегодняшние дети... В мое время мы просто бросали кирпичи в жеребят, которые нам не нравились...
Мы выходим из оперы и направляемся к "Веселому дому". Пони, которых мы встречаем по пути, часто улыбаются и кланяются Трикси. Кажется, что к владельцу лучшего питейного заведения в городе здесь относятся с большим уважением.
— Так как же вы оказались в Мэнаусе? — спрашивает фокусница.
— Дэринг Ду нас не выебала, но наебала, — отвечает Винил.
— Угу, конечно. А Трикси заставила Прэнси Дрю визжать, как мелкую сучку...
— Мы серьезно, — говорю я. — Совершенно серьезно.
— Трикси тоже серьезно, — единорожка пожимает плечами. — Она просто наколдовала много конфет.
Трикси смотрит на нас и поднимает бровь.
— Чего? Прэнси это кобылка, а вы что подумали?
— Ничего такого, — бормочет Руби. — Ты умеешь наколодовывать конфеты?
— Конечно. Но Трикси нужна картонная коробка и два зеркала, — фокусница ухмыляется и машет копытом. — Но хватит об этом. Что именно заставило вас почтить Трикси своим присутствием?
— Дэринг Ду наняла нас, чтобы мы доставили ее сюда, — отвечает Инки. — Но когда мы добрались, она бросила нас и отправилась в джунгли с Лирой.
— Ну, типа того. Так что, мы можем пить, играть и трахаться столько, сколько захотим, — Винил подходит к Трикси и обнимает ее копытом. — И поскольку ты, очевидно, владеешь лучшим местом в этом городе, где мы всем этим можем заняться...
Трикси стряхивает с себя копыто диджейши.
— Разрушения! — восклицает она. — Возгорания! Вандализм!! Думаешь, Трикси не знает, какие бедствия ты несешь?
Инки подходит к фокуснице.
— Не волнуйся. Если что-то пойдет не так, я ее вырублю. Верь мне.
Трикси пожимает плечами.
— Хорошо. Но если моя развлекательная империя сгорит, вы познаете гнев Великой и Могучей Трикси!
Ну, абзац... Когда зебры взорвали ее фургончик, она чуть конец света не устроила, так что если из-за нас что-нибудь случится с ее драгоценным казино... Мне бы не хотелось провести остаток вечности в виде пары глазных яблок, плывущих сквозь Мультивселенную.
Пока я думаю о последствиях нашей встречи, мы подходим к “Веселому дому Трикси”. Пако кланяется, а минотавр салютует хозяйке топором.
— Это особые гости Трикси, — говорит она Пако. — Делайте, что они говорят, если это не выходит за грань разумного.
Пако кивает. Трикси открывает дверь и приглашает нас внутрь.
Мне всегда нравилась идея, что то, как пони украшают свой дом, многое говорит о них. Оформление моего, например, довольно аскетично и демонстрирует мои хобби: механические часы, песочные часы, различные инструменты... Инки тоже предпочитает простоту: в ее комнате в “Сахарном Уголке” есть только кровать, шкаф и несколько полок с книгами, фотографиями Коко и редкими камнями. Даже боксерская груша обычно где-то спрятана.
Здесь же, в “Веселом доме Трикси”... Ну, помните Арианну и ее, похожие на влагалища, комнаты? Здесь вместо розового у нас золотой и красный, колонны, арки... Все перемешано, словно огромный клоун проглотил целый цирк, закусил минотаврианским храмом и, запив все это средневековым замком, выблевал обратно. Все слишком большое и слишком вычурное. И это всего лишь коридор.
— Как вам нравится? — спрашивает Трикси. — Сначала мы пойдем в ваши комнаты. Как насчет номера с кроватью королевского размера с балдахином и минибаром, полным шампанского?
— До тех пор, пока мне не придется жить с Винил, — бормочу я.
Руби вздрагивает.
— А можно мне вместо всего этого шкаф?
О. Помните, что я говорила о комнатах? Ну, в комнате Руби обычно темно, и она вся заполнена довольно необычными сувенирами и книгами, которые не ожидаешь, что кобылка будет знать или любить. Ее кровать служит еще одной дополнительной полкой, в то время как сама она спит в шкафу, завернувшись в спальный мешок. Когда мне пришлось какое-то время присматривать за Руби, и она ночевала у меня в гостевой комнате, то все равно пряталась в шкафу. Меня чуть кондратий не обнял — я решила, что она сбежала, и ее продали в цирк или что-то в этом роде.
Так или иначе, вопрос Руби остался проигнорированным. Трикси ведет нас наверх, через этажи, полные казино, курительных комнат, танцевальных залов и чего-то, что выглядит как небольшой скромный бордель. В пентхаусе есть несколько гостиничных номеров, так что мы просто закидываем туда наши вещи из самолета. Небольшой перекус, душ, и мы готовы погрузиться в разврат. Вернее, большинство из нас. Руби зевает и достает свой спальный мешок.
— Буду ждать тебя с лекарством от похмелья, — бормочет она. — Меня все равно в казино не пустят.
— Ладно. Развлекайся, — говорю я, прежде чем спуститься вниз.
День клонится к вечеру, и казино медленно заполняется пони. Винил, будучи тупой чмошницей, закуривает сигарету и направляется к игральным автоматам. Интересно, что Хекси тоже идет туда — кто-то должен сказать ей, что подкручивать в них что-нибудь не разрешается.
Я, будучи более искушенным игроком, иду к бару, где закидываюсь несколькими стаканами виски с содовой. Затем, шатаясь больше, чем мне бы хотелось, направляюсь к столу для игры в очко.
— Привет, милый, — я моргаю, глядя на крупье — голубоватого альпаку с небольшой бородкой. — Мне всегда было интересно, как играть в эту игру...
Слушаю его объяснения вполуха, внимательно наблюдая за тем, как он сдает карты. Мой разум медленно заполняется числами. Два, четыре, шесть это два, пять это три. Семь — один, восемь — ноль... Девять — минус один, все остальное — минус два. Шесть колод, минус двенадцать. Время делать ставки... или нет.
Через несколько минут у меня становится на несколько фишек больше. Знаете, я бы, наверное, разбогатела гораздо раньше, но у Берри Панч совсем плохо со счетом. Не говоря уже о том, что у меня просто не было денег на поездку в Лас-Пегасус.
Несколько выигрышей спустя, ко мне подходит Трикси.
— Извини, — шепчет она. — Знаешь, что случилось с последним жеребцом, которого поймали за подсчетом карт?
— А должна? — спрашиваю я, прикидывая, сколько карт осталось в колоде.
— Раньше его звали Трехногий Трапасейро. После разъяснительной беседы с Банана Сплитом, его зовут Двуногий Трапасейро, — Трикси кивает в сторону двери, где стоит минотавр с топором.
— Ясно, — бормочу я. — Знаешь, в очко я уже все равно наигралась...
Встаю и иду к бару, где Инки медленно потягивает пиво.
— Как ситуация? — спрашиваю я ее.
— Винил проигрывает свои последние сбережения в рулетку, — отвечает мой второй пилот. — И Хекси взломала игровой автомат, но Трикси об этом скоро узнает.
— Значит, к концу ночи мы будем на мели, — бормочу я, осматривая зал. Внезапно мой взгляд падает на покерный стол. — Погоди... Ведь твоя сестра может предсказывать будущее по картам, верно?
— Пинки? — Инки пожимает плечами. — Обычно она использует для этого хрустальный шар.
— А у тебя с этим как? — спрашиваю я. — Ты можешь хотя бы узнать, какие карты у других пони, посмотрев на свои?
— Нет, — Инки неуверенно смотрит на меня. — Но в покер я играть умею, если ты ведешь именно к этому.
— Ты умеешь? Откуда?
— Ну ты же не думала, что единственное развлечение на каменной ферме, это раскалывание камней? — Инки закатывает глаза. — Мне удавалось выиграть у Мод. У Мод.
Задумчиво киваю.
— Вот это настрой. Тебе не кажется, что те двое немного заскучали? — я указываю на стол. Кобыла в роскошном платье и молодой жеребец в форме сидят за ним, время от времени переглядываясь.
Инки допивает пиво. Плохой знак — на самом деле, бокала пива более чем достаточно, чтобы она захмелела.
— Ладно, давай посмотрим, что мы сможем с этим сделать, — говорит она.
Мы подходим к столу.
— Привет, — говорю я. — Хочу поиграть.
— Конечно, — отвечает единорог в форме. Я не знаю, к какой армии он принадлежит. Его акцент, хотя и едва заметный, звучит знакомо. Кроме того, у офицеров какой армии используются сердца в качестве знаков отличия? С таким же успехом он может быть стриптизером.
— Офицер возвращается из Марегентины, — говорит кобыла в платье.
— Это все объясняет, — ворчу я. — А вы, мэм?
— Я кинозвезда, — отвечает она. — Играла в “Кобыльих бурлесках”.
— Я смотрела, — Инки улыбается.
— Но он же был снят лет шестьдесят назад... И если я правильно помню, в нем снимались только маленькие кобылки... — Инки требуется время, чтобы сложить два и два. — Ох...
— Не волнуйся, — кобыла делает большой глоток водки и икает. — Я была очень милой кобылкой...
— Неважно, — бормочет офицер. — Кто вы, и что привело вас в Мэнаус?
— Вообще-то, у нас тренировочный полет, — отвечаю я. — Учу юную Инкле...
— Инкредентию, — вздыхает Инки. — Если тебе действительно нужно мое полное имя, то это “Инкредентия”.
— ...юную Инки, как летать, — заканчиваю я.
— Летать? — офицер пожимает плечами. — Что-то я не вижу у вас крыльев...
— Наука творит чудеса, — ворчу я. — Но мы пришли сюда не разговоры разговаривать. Время играть!
Мы садимся за стол. Закатившаяся кинозвезда в настоящий момент за сдающую, поэтому офицер должен сделать малый блайнд.
— Как говорит Сноудроп: “Что плохого, когда маленький?” — я хихикаю, бросая на стол несколько фишек. Судя по взглядам остальных игроков, старые шутки здесь запрещены.
Мне дают две карты, и я смотрю, что мне досталось. Ну, погнали. Шестерка треф и семерка бубей.
— Уравниваю, — бормочет кинозвезда.
— Повышаю, — ухмыляется офицер.
Я бросаю на него злобный взгляд.
— Уравниваю, — бурчу я сквозь стиснутые зубы.
— Уравниваю, — на мордочке Инки не дрогнул ни один мускул.
Кинозвезда вздыхает и допивает свой напиток:
— Пасую.
Офицер останавливается. Поскольку все наши ставки равны, дилер выкладывает на стол три карты. Туз треф. Королева чейнджлингов ухмыляется на карте с пиковой дамой. Их сопровождает скромная семерка пик.
Пара семерок. Могло быть хуже, но я уверена, что могло быть и лучше. Посмотрим, на нервы офицера.
— Поднимаю, — говорит он. Вот ублюдок!
Я смотрю ему в глаза и беру свои фишки.
— Поднимаю.
— Пас, — вздрагивает Инки. Похоже, мы ее напугали.
Офицер даже глазом не моргнул:
— Уравниваю.
Четвертая карта, да? Хорошо. Давайте посмотрим, что... Вот, дерьмо. Девятка червей. Я все еще одна со своими семерками.
— Передаю ход, — офицер улыбается. Почему у него зубы белее шерсти?
Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Я поднимаю ставку и этот белокурый кусок дерьма, конечно, уравнивает.
— Я вижу, вам придется показать мне, что у вас есть, мисс...
— Тернер, — отвечаю я. — Пара семерок.
— О. Какая жалость, — ухмыляется офицер, показывая мне десятку бубей и туза червей. — Пара тузов, мисс Тернер.
Он сдвигает магией фишки к себе.
— Как насчет отыграться?
— Всегда, — отвечаю я.
На этот раз с меня малый блайнд, а с Инки — большой. Король треф и бубновая королева. Несколько ставок спустя шестерка пик, бубновый валет и тройка червей лежат на столе, что означает, что я снова в проебе. Несмотря на это, я жду четвертой карты, как и все. Бубновая шестерка.
Офицер цокает языком.
— Как сказал мой отец под Сталлионоградом: “Мы ни за что не проиграем”. Все помнят, что тогда произошло. Пас.
Я тоже собиралась пасовать, но хрен с ним. У меня все еще есть небольшой шанс выиграть с этим дерьмищем.
Через минуту восьмерка червей говорит мне, что я была неправа. У моей пары шестерок нет шансов даже против Инки и ее двумя парами шестерок и троек. Однако закатившаяся кинозвезда, видимо, получила две десятки на старте. Она празднует это, допивая еще один напиток.
— Похоже, наша дуэль все еще продолжается, мисс Тернер, — кивает офицер.
— Если вы хотели побыстрее, надо было попросить Винил, — бормочу я.
— Как сказала моя мать: “Нет ничего лучше семейной вражды за карточным столом”, — говорит Инки.
— Это ты к чему? — спрашивает кинозвезда.
— Карты, — Инки пожимает плечами. Мне не следовало давать ей второе пиво.
После того, как первые три карты выложены на стол, у меня остается скромная пара пятерок. Да пофиг, сделаю что-нибудь глупое. После нескольких повышений ставок мне удается заставить бывшую актрису спасовать. На столе, в свою очередь, появляется еще пятерка. Сет пятерок? Неплохо. Поднимаю.
Инки икнула:
— Как однажды сказал мой отец: “Пасуй сейчас же, или будешь неделю копать камни". Пасую.
— А вы, офицер? — спрашиваю я, даже не пытаясь скрыть торжествующую улыбку.
— Как сказал мой генерал: “Если враг кажется более безумным, чем ты, пора отступать”. Пас.
Я смеюсь, подхватывая фишки магией.
— Ладно, но я еще не закончила с тобой, приятель. Еще разок?
— Извините, но вынужден отказаться, — отвечает офицер. — У меня завтра дирижабль до Манэгаскара.
— Жаль, — бормочу я. — Инки?
Та рыгает.
— Ладно, я поняла. Если кто-нибудь меня спросит, то я буду снаружи, подышу свежим воздухом.
Встаю и выхожу из зала. Затем я направляюсь вниз, решив исследовать другие части “Веселого дома Трикси”.
Если я правильно помню, где-то сзади был небольшой паб в полуподвале. Это место мне нравится — тут даже есть отдельный выход, так что ты можешь попасть внутрь, не привлекая внимания Пако и его приятеля с топором. В пабе наличествует пиво со всех концов мира, сварливая кобыла-бармен, матерящаяся как боцман, и низкорослый мул-вышибала, который должно быть куда крепче чем выглядит, раз протянул тут два года.
Я даже не успеваю подойти к бару, как меня кто-то похлопывает по спине. В подобном месте это может быть хорошим знаком — если бы я кому-то здесь не понравилась, мне бы просто воткнули заточку под ребро. Но с другой стороны, возможно меня хотят трахнуть как-то иначе.
Я оборачиваюсь, и мои худшие опасения сбываются. Передо мной стоит высокая мускулистая кобыла-бэтпони, чья морда больше похожа на мишень для дротиков. От нее пахнет пивом, но это, кажется, не сильно влияет на координацию. Я уверена, что на такую кучу мышц пары капель алкоголя будет мало. Однако сейчас самой важной частью ее анатомии было ухо. Вернее, половина — другая половина осталась в Филлидельфии, где ее, вероятно, съели чайки. И что значительно ухудшает мое положение, так это то, что неровный край шрама в точности соответствует прикусу моих зубов.
— Вайлд Хант, — говорю я, высматривая что-нибудь достаточно тяжелое, чтобы замедлить ее и дать вышибале шанс добраться до нас. — Давно не виделись. Что ты делаешь в Мэнаусе?
Я нервно хихикаю.
— Ты, — рычит кобыла. — Когда я вышла из больницы, я хотела убить тебя за это...
Она показывает на свое ухо. Не уверена, в чем ее проблема — ухо едва заметно по сравнению со шрамом, который выглядит так, как будто кто-то пытался вырезать ее правый глаз, но передумал, закончив на две трети. Но с другой стороны, я не знаю, что она сотворила с тем, кто это сделал.
— Слушай меня! — орет Вайлд Хант. — Я слышала, что ты отбросила копыта, после того, как твои подруги вытащили тебя из больницы. Услышав это, я всю ночь клопала в туалете...
— Эта информация уже лишняя, — бормочу я, прикидывая, смогу ли поднять магией стол позади нее так, чтобы она не заметила.
Вайлд Хант хватает меня за плечи.
— А потом я услышала, что ты жива, и что ты выебала делла Морте...
О да. Я получила письмо от Носферату дер Грауэна, в котором он благодарил меня за помощь в захвате Лас-Пегасуса после ареста делла Морте. Он даже простил меня за то, что я натравила на него Черри Берри, хотя она, по-видимому, выбила все дерьмо из пары его охранников.
— Я хотела пойти к тебе и вырвать трахею, но потом меня перевели сюда. И знаешь, что случилось? — бэтпони наклоняется ко мне. — Оказывается, жеребцы здесь пиздец как западают на шрамы...
— Ч-что? — удивленно поднимаю брови.
— Благодаря тебе я тут самая горячая штучка в округе, — отвечает Вайлд Хант, поглаживая мою гриву. — Ты нормальная пизда, если ты понимаешь, о чем я...
— Так... У нас все круто?
— Круто, как с тем ублюдком, который это сделал... — бэтпони указывает на шрам вокруг глаза.
— Наверное, больно было... — бормочу я, еще не уверенная, насколько болезненно меня убьют.
— Пф-ф-ф. Да не особо, — она поднимает копыто, показывая мне круглый шрам. — Зато валяющийся на газоне дротик от дартса был просто пиздец. Пойдем выпьем.
Три стакана пива спустя мы уже лучшие друзья. Некоторое время мы препираемся по поводу ушей и сломанных ребер, а потом приходит время новостей.
— Так все таки... — я пытаюсь сосредоточиться на стакане передо мной. — Что ты здесь делаешь?
— Один из местных каучуковых магнатов занял у моего босса много денег, чтобы начать бизнес, — отвечает Вайлд Хант. — Босс заподозрил, что этот придурок пытается нас наебать, поэтому послал Симфони приглядеть за ним.
Симфони? Последний раз, когда я ее видела, ее куда больше интересовали вечеринки, чем разборки с клиентами мафии.
— Потом он послал меня и Тилуана присматривать за Симфони, — говорит бэтпони. — Босс хочет, чтобы его дочь была независимой, но в разумных пределах.
Тилуан? Звучит знакомо. О, точно. Последний раз, когда мы встречались, я пыталась приударить за ним, поэтому он закрыл меня в гробу. Веселое было время.
Прямо как сейчас. Семь стаканов спустя, я ловлю себя на том, что пытаюсь их сосчитать, но они... два... восемнадцать... семь... три... еще несколько. Например, трудно осознавать окружающие события, а также их непрерывность, когда количество этанола в крови преодолевает определенный порог, после которого уже ничего не остается прежним и, выражаясь научным языком, начинает происходить всякое странное дерьмо. Из-за вышеупомянутой ситуации, когда непрерывность восприятия восстанавливается, а размытая окружающая действительность приобретает хоть какую-то резкость, обнаруживаю, что мы находимся в каком-то темном переулке, и я держу свой хвост во рту.
Через некоторое время мой мозг медленно вспоминает, что обычно я так делаю, когда мне нужно отлить в неудобном месте. Да, похоже, сдерживаться смысла больше не имеет, и я расслабляюсь.
Гадство. Должно быть, это было просто смехотворно огромное количество пива. Прислушиваясь к хлещущему потоку, делаю мысленную пометку: не забыть взять немного воды — учитывая сочетание моего опьянения и обезвоживания, дневная жара может привести к летальному исходу. Что было бы о-о-о-очень нехорошо.
Я оглядываюсь и замечаю, что Вайлд Хант на меня смотрит.
— Ты отвратительна, — бормочу я.
— Эй, это же ты сказала, что не пойдешь в туалет, — отвечает бэтпони и хихикает, когда лужа на тротуаре почти достигает ее копыт.
Я пожимаю плечами, используя магию, чтобы высушить промежность. Это достаточно просто, хотя большинство единорогов предпочитают использовать туалетную бумагу, как будто их магия может испачкаться.
— Знаешь, мне всегда было интересно... Когда бэтпони висят вверх ногами, они могут пописать?
Вайлд Хант бьет себя копытом в лоб.
— Ну, это все равно что в постель напрудить...
— То есть, ты хочешь сказать, что это ваш культурный эквивалент непроизвольного ночного мочеиспускания?
— Да насрать. В общем, это возможно. Типа, там все соединено таким образом, что на морду себе не попадаешь.
Я смеюсь, пытаясь представить себе это.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Как это вообще возможно?
— Нет, правда. Эволюция или еще какое дерьмо.
— Покажи, — бормочу я.
— Когда ты смотришь? — Вайлд Хант морщится. — Ни за что.
Я ухмыляюсь и качаю головой.
— Эй, но ты подсматривала за мной!
Бэтпони вздыхает.
— Ладно. Но никому не говори, — она взлетает к трубе над нами и цепляется за нее хвостом. Затем она меняет позу, расправляет крылья и слегка раскачивается, раздвигая задние ноги.
— Ух ты... — дальность впечатляющая, тем более, что она может ее поддерживать даже при падении давления. — Ты можешь выссать свое имя?
— Только зимой и определенно не здесь, — отвечает Вайлд Хант. Она приземляется на единственный сухой кусок переулка и сравнивает лужи. — Моя больше. Ты должна мне выпивку.
— Вообще-то, я больше пить не хочу, — бурчу я. — Это плохо, когда я чувствую, что делаю вещи еще более тупые, чем Винил...
— Хорошо, — отвечает бэтпони. — Думаю, я знаю место, где мы можем отдохнуть.
Мы идем вниз по улице. Кабак, куда мы направляемся, еще дальше от заведения Трикси, чем оперный театр, и скрывается в лабиринте темных переулков и тупиков. Судя по всему, это здание было времянкой, которая, как и многие подобные временные строения, особенно учитывая дефицит на рынке недвижимости, протянуло куда дольше, чем первоначально предполагали строители.
Кабак находится в конце улицы и больше похож на раковую опухоль, медленно метастазирующую в окружающие строения. Стволы бамбука, листовой металл, дерево и грязь из реки наслаиваются друг на друга до такой степени, что хватит одной молнии, чтобы это обрело самосознание.
Вайлд Хант толкает дверь, которая выглядит так, будто вот-вот развалится от дуновения ветра. Мы даже не успеваем войти внутрь, как из тени появляется пони. Огромная коричневая гора мускулов, еще здоровее, чем Вайлд Хант. Коротко стриженая грива и кожаная куртка, вся утыканная серебряными гвоздями. Причем кожи там достаточно, чтобы Флаттершай разорвала несчастного владельца на части.
— А, это ты, — говорит пони с сильным местным акцентом. Я понимаю, что это самая здоровенная кобыла, которую я когда-либо видела. Она пристально смотрит на меня. — Гляжу, ты нашла себе подружку...
Она хихикает и хлопает меня по спине, чуть не сломав позвоночник.
— Знаешь, Вайлд Хант, раз уж ты оказалась лесб...
— Заткнись, Дизель, — бормочет бэтпони, затаскивая меня внутрь.
— Вайлд Хант, — шепчу я, пока мы идем сквозь темноту и дым. — Это же стремный лесбийский бар...
— Ну и что? Рис с бобами они готовят просто офигенно.
— Я натуралка...
— Я тоже, — пожимает плечами бэтпони. — У всех свои недостатки.
— Не знаю почему, но по какой-то причине лесбиянки находят меня очень привлекательной, и мне бы не хотелось доводить все до неловкой ситуации, — ворчу я, полностью осознавая, что Инки (когда она была молодой и наивной) и банда пони, известных как “Винил Скрэтч и ее гей-компания”, не являются достаточно репрезентативной выборкой, но тем не менее.
Вайлд Хант закатывает глаза.
— Погляди на меня и ответь, попыталась бы ты увести у меня подружку? — она ухмыляется, оскалив клыки. — Мне так не кажется.
— Вышибала может попытаться...
— Пардала дас Колинз Вердас, также известная как Дизель? — опять усмехается бэтпони. — Она состоит в счастливом браке с барменшей.
Бэтпони указывает на миниатюрную кобылку за стойкой.
— Ладно. Тогда остаются только пони, напрочь лишенные инстинкта самосохранения... — я делаю паузу, заметив пони, которые однозначно соответствуют моему определению. Винил сидит на барном стуле и курит сигарету в которой табака абсолютно точно нет. Сидящая рядом с ней Инки выглядит такой же пьяной как я несколько минут назад, когда ссала в каком-то укромном переулке. Из чего можно сделать вывод, что третий стакан пива она уже выпила.
— Итак, давай разберемся, — говорит диджейша. — Ты женилась, когда тебе было девятнадцать. Тебе не кажется, что это все равно что уйти с вечеринки до десяти вечера?
— Вечеринки становятся опасными после десяти... — Инки икает.
— Ага, но ты, типа, даже не прочитала меню, а просто выбрала первое, что попалось на глаза — шпинат.
— Я люблю шпинат... — возможно, это случайность, но Инки напрягает мышцы. Может быть, она не такая сильная, как Вайлд Хант или Дизель, но определенно быстрее.
Я решаю вмешаться.
— Винил, ты просто невыносимая идиотка, — ворчу я, стоя рядом с ней. — Нельзя напоить кобылку, а потом сравнить ее жену со шпинатом.
— Заткнись, — отвечает диджейша. — Я пьяна, и моя любовь меня бросила.
Вот дерьмо. Похоже, она перешла от отрицания к... хм, гневу? Торгу? Смеси того и другого? Она что, идиотка?
— Да, но попытка закадрить Инки тебе не поможет, — отвечаю я. — У тебя от этого только синяков прибавится. Особенно, когда об этом узнает Коко.
Я не шучу. Попытка наебать Коко может привести к долгой и мучительной смерти, главным образом потому, что с учетом ее силы, Коко потребуется несколько дней, чтобы серьезно ранить кого-либо. Но вот решительности и настойчивости ей не занимать...
— Да, но я просто пытаюсь сказать Инки, что она совершила ошибку, — говорит Винил. – И есть только один способ исправить это, а если быть точной, то пойти со мной в отель и...
Ее довольно грубо прерывает копыто Инки, сбившее диджейшу со стула.
— Прости, я просто не могла больше слушать это дерьмо, — бормочет Инки, демонстрируя, что она действительно пьяна.
— В чем дело? — Винил встает с пола. — Сегодня что "Национальный день избиения Винил”?
— Я тебя тоже ударю, если ты не вернешься в отель и не проспишься, — говорю я. Внезапно чувствую чье-то мощное присутствие позади.
— У вас проблема? — спрашивает Дизель тоном, предполагающим, что любую проблему в мире можно решить, выпнув всех нас сквозь стену.
— У меня проблема с десяти лет, — я указываю на диджейшу. — Вон она сидит.
Судя по тому, что через секунду в двери бара появляется отверстие в форме Винил, у Дизель нет чувства юмора. Или, может быть, она понимает эквестрийский куда хуже, чем я думала.
— Нам лучше пойти и помочь ей, — говорю я Вайлд Хант. — Было приятно встретиться, но я бы предпочла на этом откланяться.
Мы с Инки выходим из бара, чтобы выудить Винил из грязи. В этот момент к бару подходит еще один гость. Ведомая инстинктами, Дизель несется к нему.
— Никаких жеребцов! — она прижимает беднягу к стене. — Если только ты не трансвестит, но я в этом сомневаюсь.
Я слишком занята поисками очков Винил в слое грязи, который, наверное, помнит восшествие Селестии на престол, но когда жеребец наконец что-то говорит, я его мгновенно узнаю.
— Я просто ищу подругу...
— Тилуан! — кричу я. — Давно не виделись, сексуальная ты бестия...
Он так удивлен, что ему каким-то образом удается выскользнуть из захвата Дизель.
— Менуэт! Было бы здорово хоть раз увидеть тебя трезвой...
— Пойдем, Инки, — говорю я. — И да, Вайлд Хант там, приятель. Разбирайся с этим сам.
Инки смотрит на Тилуана, которого Дизель снова прижала к стене, и закидывает Винил себе на спину.
— Я думаю, ты с ним слишком сурова, — говорит мой второй пилот. — Однажды он спас нам жизнь.
— Возможно, — я пожимаю плечами. — Эй, Дизель, Не бей его. Он нормальный.
Дизель смотрит на меня взглядом “я-сделаю-что-захочу-и-да-я-помню-что-тебя-выгнали-из-бара”, но, по крайней мере, она отпускает Тилуана. Я поворачиваюсь к Инки, и мы уходим.
Через некоторое время диджейша приходит в сознание, если судить по тому, что она пытается облапать круп Инки. К счастью, поблизости есть стоянка такси, поэтому мы просто закидываем ее в ближайшее, садимся рядом и, используя наши ограниченные способности к понитугальскому, объясняем тягающему такси альпаке, куда нам надо.
Вечеринка, вернее, несколько вечеринок в “Веселом доме Трикси”, все еще в самом разгаре. Мы бредем наверх. Инки кидает Винил на кровать в одной из комнат, затем ложится спать в другой, даже не пожелав мне спокойной ночи.
Я иду в свою комнату, где все кажется нормальным — Руби спит в шкафу, Хекси спит в горячей ванне с бокалом шампанского в одном копыте и окруженная стопками монет. На моей кровати осталась записка, написанная элегантным копытописным почерком Трикси.
Спроси у этой негодяйки с гаечным ключом, что она сотворила с игровыми автоматами Трикси. Она делает вид, что не понимает по-эквестрийски, а Трикси не может сама это исправить.
Искренне ваша,
Великая и Могучая Трикси
Да, может быть, завтра. А теперь, пора спать.
Завтра начинается с похмелья, усугубляемого тем, что Хекси поет что-то сильно похожее на понилэндскую версию песни о пьяном моряке. По крайней мере, Руби принесла мне томатный сок, который, очевидно, должен помочь от похмелья. Ну, помог он лишь тем, что Хекси перестала петь, решив, что меня рвет кровью.
Приняв душ, я иду в комнату Инки, где встречаю ее и Винил, грустно сидящих над чашками чая. Сажусь с ними, пытаясь собраться с мыслями, но безрезультатно. Жизнь лишена смысла, мир лишен красок... Особенно для Винил, которая со вчерашнего дня не проронила ни слова.
Вдруг кто-то стучит в дверь. Прежде чем кто-либо из нас успевает встать, чтобы открыть ее, в комнату врывается Хекси и тут же прячется под кровать.
— Если придет Трикси, то я в городе, — бормочет она.
Я даже не успела среагировать, как Трикси резко распахивает дверь.
— Хекси здесь нет, особенно под кроватью, — говорю я.
— Хрен с ней, — отвечает Трикси. — Дэринг Ду только что пришла сюда и ищет тебя.
— Видишь? Я же говорила. И чего она хочет?
— Можешь спросить у нее лично, — Трикси тычет копытом в коридор позади себя.
Дэринг Ду выглядит не очень. Шлем пробит стрелой, пегаска вся покрыта грязью, укусами москитов, древесным соком и листьями чего-то, что, скорее всего, ядовито. Вот жеж, у нее даже в хвосте прячется несколько мелких лягушек, а в жилетку вцепилась дохлая пиранья. Только через некоторое время я понимаю, что куча грязи, которую она тащит за собой, — это Лира.
— Нам нужна твоя помощь, — говорит пегаска.
— Винил, твоя очередь, — говорю я, видя, что диджейша действительно хочет что-то сказать.
Мне не нужно повторять дважды. Винил подходит к Дэринг Ду и начинает, глядя ей прямо в глаза.
— Слушай, ты, засранка. Ты бросила нас тут, как только мы тебя сюда привезли... Ты отправилась в джунгли курить травку с туземцами, пока нам пришлось пить, терять все наши деньги, расставаться с любимыми кобылками, драться с лесбиянками, здоровенными как что-то действительно здоровенное, и теперь ты просишь нас о помощи? — Винил щурится. — Я думаю, мы никуда...
Внезапно ее сильно рвет прямо на копыта Дэринг Ду.
— Точно в нужный момент, — бормочет фокусница. — Трикси завидует.
— Просто повезло, — говорит Инки.
— А я думала, что хуже всего было, когда обезьяны швырялись в нас дерьмом, — шепчет Лира со своего места. — Но гигантские осы — это совсем не круто. Не говоря уж о ебучих лианах...
— Ты имеешь в виду колючие лианы? — переспрашиваю я.
— Нет.
— Мне очень жаль... — Винил застенчиво улыбается, глядя на пегаску. — Наверное, чай был несвежий...
Дэринг Ду тяжело вздыхает.
— Ладно... Если кто-то все еще хочет меня слушать, то джунгли, через которые нам надо было пройти, в настоящее время непроходимы. И там негде посадить самолет. Единственный способ добраться до места назначения — река.
— Здесь полно лодок, — говорю я. — Почему бы тебе не нанять кого-нибудь, как ты сделала это с нами?
— Ахуизотль добрался сюда первым, — отвечает пегаска. — Никто не хочет со мной разговаривать.
— Интересно, с чего бы это, — бормочет Инки себе под нос.
Лира встает с пола и пытается стряхнуть с себя грязь, отчего Трикси едва не падает в обморок.
— Мы нашли старый пароход, но он сейчас не в лучшем состоянии. Где Хекси?
— Не знаю, но точно не под кроватью, — отвечаю я.
Входит Руби со шкворчащей на сковороде яичницей. Когда я это вижу, то чувствую, что приближается еще одна волна тошноты.
— Привет, — говорит Руби. — Мы снова отправляемся в приключение?
— Я бы с удовольствием, но они не хотят мне помогать...
Руби смотрит на нас и хмурится.
— Вставайте, ленивые жопошницы! Сейчас же!
— Это было подло... — бурчу я, бросая на пегаску злобный взгляд.
— Если мы на этом поплывем, то потонем нахрен, — бормочет Хекси, рассматривая судно. Единственная хорошая новость заключается в том, что тут все еще есть двигатель. Однако все это дерьмо последний раз плавало, когда Принцесса Кейденс еще на горшок не ходила. Пароход стоит в доке, который раньше, вероятно, был сухим, но теперь превратился в болото. Почти сожранный ржавчиной, он все еще не утонул только потому, что болото слишком густое, чтобы позволить ему это.
Хекси поднимается на палубу и проверяет все, от трубы до киля. Гребные колеса, кажется, еще можно спасти, но я не возлагаю больших надежд ни на что другое.
— Ладно, — говорит Хекси. — Я могу привести его в идеальное состояние за два года, хотя, думаю, было бы проще взорвать его и построить новый.
— Два года? — спрашивает Дэринг Ду. — У нас нет столько времени.
— Трикси не будет вечно позволять вам жить у нее, — бормочет фокусница. Я понятия не имею, почему она вообще пошла с нами, но ее, кажется, забавляет вся эта ситуация.
— Как насчет "не идеально, но мы пройдем пятьдесят миль вверх по реке, не развалившись на части"? — спрашивает Лира.
Хекси еще раз окидывает взглядом судно и пинает какую-то ржавую трубу.
— Дайте мне два дня... — отвечает она. — И много синей изоленты...
— Она знает, что делает? — спрашивает Дэринг Ду, наблюдая, как Хекси колотит молотком по какой-то трубе.
— Не волнуйся, — отвечаю я, садясь в шезлонг рядом с ней. — Она родилась на вокзале и знала, как разобрать и потом собрать паровой двигатель, прежде чем научится ходить.
— Греби, греби на лодочке, прямо вдоль ручья... — напевает Винил, разбивая на куски что-то неважное.
— Хекси, а оно должно тут двигаться? — спрашивает Руби, указывая на одну из труб.
— Нет, — отвечает наш механик.
— Ладно, — Руби подхватывает магией изоленту и приматывает трубу к соседней.
— Мотай побольше, — Хекси берет металлический лист и пытается пристроить его поверх одной из дыр по правому борту. — Мы же не хотим, чтобы она расплавилась, когда труба нагреется.
Она надевает маску сварщика.
— Эй, а ты знаешь эту шутку? — восклицает Винил. — Жеребенок нашел маску сварщика...
— Заткнись, — бормочет Лира, налепляя ленту каким-то замысловатым узором поверх сломанной лопатки гребного колеса. — Думаешь, оно нормально продержится в воде?
— Нет, — отвечает Хекси. — Но на обратном пути нам двигатель будет не нужен.
Встаю с шезлонга, подхватываю магией доску и прибиваю ее к поврежденной лопатке.
— Должно держать, — говорю я. — Никогда не знаешь, из-за чего нам может понадобиться и дальше идти вверх по течению.
— У нас есть желтая краска? — спрашивает Винил. На стене позади нее я вижу набросок Сапфир Шорс с оскаленными зубами, держащей нож и вилку над тарелкой с каким-то испуганным жеребенком.
— Нет времени на красивости! — кричит Дэринг Ду. — Просто надо, чтобы это корыто поплыло! Нам нужен только работающий двигатель и корпус, который не протекает!
Трикси хватает мегафон и кричит:
— Мы заставим двигатель работать, и корпус не будет протекать! А потом мы поставим вокруг него двигатели поменьше и другой корпус, чтобы вода не достигла первого!
— Ну, чтобы он заработал, мне нужен уголь, — говорит Хекси. — Или еще что-нибудь горючее...
— У меня есть травка, — отвечает диджейша.
Пегаска подлетает ко мне и Лире и вздыхает.
— Мы собираемся отправиться туда в настоящем плавучем борделе, да?
Я киваю, наблюдая, как Руби рисует узор из членов разного размера и формы на палубе.
— Похоже на то.
— Другого выхода нет?
— Сомнительно, — отвечаю я. — Так работают мои подруги.
— Как тебе удается с этим справляться?
— Плыву по течению, — отвечаю я, глядя на реку. — Я просто плыву по течению...