Обретенная Эквестрия. Часть 3. Хранители
Глава 2. За тех, кто в море!
Непослушная палуба под ногами вздрогнула и провалилась в преисподнюю. Я уцепился левой рукой за поручень, а правой распахнул дверь кают-компании. В помещении было пусто, лишь корабельный врач Павлышин сидел в задумчивости над шахматной доской, решая очередную головоломную задачу.
— Доброе утро, Слава! Белые начинают и выигрывают?
— Привет, — не поднимая головы, бросил он. — Утро добрым не бывает.
— Особенно если весь вечер проводить за инвентаризацией запасов медицинского спирта.
— Не будь таким занудой, — поморщился он. — Тем более что дело совершенно не в этом.
— Как хочешь. Лучше скажи, ты сегодня случайно Искорку не встречал?
— Случайно встречал. Не более как полчаса назад она стояла у правого борта с подветренной стороны. Судя по страдальческому выражению морды, её голова была полна мыслями о тщете всего сущего и неразрешимости загадки смысла бытия.
— Опять? — вздохнул я. — Пойду попробую уговорить её вернуться обратно в каюту.
— Попробуй. У меня не получилось. Кстати, не забыл о матче-реванше?
— Дались тебе эти нарды! Ладно, сегодня вечером. Идёт?
— Как скажешь, как скажешь…
Я толкнул тяжёлую дверь и вышел на палубу. Дыхание мгновенно перехватило, лицо стало мокрым от тучи брызг, гонимых ледяным ветром. Отплёвываясь и прикрывая глаза рукой, я двинулся к маячившей вдали фигурке. Искорка стояла, просунув голову между леерами ограждения, и не отрываясь смотрела на высокие волны, равномерно хлещущие чёрный борт сухогруза. Ветер безжалостно трепал её промокший насквозь коричневый комбинезон, но поняшка, похоже, совсем не чувствовала холода.
— Привет!
— Почему я не сдохла, когда имела такую возможность? — риторически спросила она, не поворачивая головы.
— И тебя тоже с добрым утром! Непогода разыгралась не на шутку. Может, лучше пойдешь радоваться жизни в каюту?
— Жизнь – бесполезная трата времени, лишённая всякого смысла. Странно, что раньше такая простая мысль не приходила мне в голову.
— Ты вся промокла. Сходи хотя бы переоденься.
Вместо ответа она внезапно дёрнулась вперёд, и скудная порция недавней трапезы полетела навстречу волнам. Просто удивительно, что в её желудке ещё что-то осталось.
Ситуация на первый взгляд казалась анекдотической, но нам всем было не до смеха. Кто бы мог подумать, что пони, без пяти минут сверхсущества, настолько подвержены морской болезни? Разумеется, нас с Алей тоже не миновала чаша сия и первые несколько дней мы почти не слезали с коек, тем более что сразу после выхода в Баренцево море «Сегежа» попала в сильный шторм. Но затем всё пришло в норму, а вот наши четвероногие спутники продолжали тихо страдать. В дни, когда качка становилась слабее, их начинало слегка отпускать – появлялся аппетит и даже некоторая резвость. Но стоило только слегка усилиться ветру, как всё возвращалось на круги своя – мученический взгляд, пространные разговоры о бессмысленности существования и… ежеминутные пробежки до гальюна или ближайшего борта. Особенно мучался Череп, который считал, что его имиджу «крутого мачо» был нанесён непоправимый урон.
Причём дело здесь было не в особенностях трёх конкретных пони – приступам морской болезни оказались подвержены все эквестрийцы, имевшие неосторожность выйти в океан. Суперкарго «Сегежи», землепони Блэк Оушен, ходивший с Загатиным уже десятый год, страдал от неё до сих пор, хотя и не в такой острой форме. Что касается обычных четвероногих пассажиров, то тут исключений не было никогда. Мы с Алей как могли помогали друзьям, с ужасом ожидая того момента, когда наш отряд будет вынужден покинуть гостеприимный борт сухогруза и на крохотном кораблике отправится в самостоятельное плавание.
Я ласково обнял Искорку за шею и, преодолевая вялое сопротивление, повёл страдалицу прочь. Пусть уж лучше пачкает пол каюты, чем торчит в одиночку на палубе. И для здоровья полезнее, и мне спокойнее…
Капитан Загатин жил в элитном посёлке «Огни Мурманска» на окраине города. Чтобы туда попасть, мы долго катили по Ленинградскому шоссе, забираясь всё выше и выше в гору. Дом владельца «Сегежи» расположился на самом краю крутого обрыва, с которого открывался отличный вид на Скалистое озеро. Мы прошли по дорожке, выложенной чугунными колосниками, и приблизились к крыльцу. Хозяин, ожидавший на пороге, умело скрыл удивление при виде разношёрстной компании и не говоря ни слова провёл в свой рабочий кабинет.
Мы расселись за большим письменным столом, после чего я без лишних предисловий сразу приступил к делу. Загатин слушал с непроницаемым лицом, изредка пощипывая аккуратно подстриженную «шкиперскую» бородку, на его губах время от времени появлялась саркастическая усмешка. Когда я замолчал, он откинулся в кресле и забарабанил пальцами по столешнице.
— В первый раз вижу людей… и пони, решивших избрать такой изощрённый способ самоубийства, — наконец изрёк он. — Почему бы вам просто не броситься под поезд?
— Не вижу в этом ничего смешного, капитан.
— А я вижу. Давайте подведём итог. Вы хотите, чтобы «Сегежа» доставила вас в некую точку и высадила посреди Ледовитого океана, так? Кстати, где именно? Можете назвать координаты?
Я протянул ему листок с указанием широты и долготы.
— Море Лаптевых, — поморщился он, — побережье Таймыра… Интересно, интересно…
Загатин открыл толстый атлас, лежащий на краю стола, и зашелестел страницами.
— Вот оно что… Гипполис! Простите за любопытство, но что вам понадобилось в этом мёртвом городе? Хотите откопать довоенные сокровища?
— Вполне возможно. Похоже, вы скептически относитесь к нашей идее.
— А как вы думаете? Ничего глупее мне слышать ещё не доводилось.
— Значит, вы не возьмёте нас на борт.
— Конечно, нет. Любой капитан несёт ответственность за безопасность команды и пассажиров. Даже если они решили свести счёты с жизнью.
— Послушайте, — вспыхнул я, задетый насмешливым тоном Загатина, — Хватит называть нас самоубийцами!
— Успокойся, Максим, — неожиданно сказала Твайлайт, касаясь копытом моей правой руки. — Лучше, будь так любезен, помоги снять комбинезон.
— Тебе жарко? — удивился я. — Подожди немного, думаю, что мы сейчас уйдём все вместе.
— Разговор ещё не закончен, — невозмутимо ответила она, глядя куда-то мимо Загатина.
Я проследил за направлением её взгляда и увидел на противоположной стене цветной плакат, вставленный в рамку. То была фотография «понивильской шестёрки» в полном составе. Мне мгновенно стал понятен замысел единорожки. Расстегнув молнию, я помог ей стянуть с себя одежду. Поняшка энергично встряхнулась и подошла к капитану, который с интересом следил за происходящим.
— При знакомстве нас не представили друг другу, позвольте исправить эту ошибку! Моё имя – Твайлайт Спаркл!
— Очень приятно, — не без растерянности ответил Загатин, пристально разглядывая её кьютимарку.
— Мы отправились путешествовать не для того, чтобы мародерствовать в руинах Гипполиса. Причина в другом. Не так давно мне стало известно, что две мои лучшие подруги – Рейнбоу Дэш и Флаттершай – не пропали без вести во время зачистки Эквестрии, как считалось раньше, а оказались брошены в тундре вместе с несколькими другими жителями Понивиля. Есть надежда, что им удалось выжить на запасах, оставшихся после ухода людей. В любом случае, мой долг – найти подруг или окончательно убедиться в их смерти. Именно ради них я затеяла эту опасную экспедицию. Шанс невелик, но он есть, и мы не успокоимся до тех пор, пока не достигнем цели!
— Спасибо, Твайлайт, что посвятили меня в свои планы, — протянул капитан. — Вам следовало открыться с самого начала… — он неожиданно встал и, подойдя стене, отдёрнул занавеску, скрывающую глубокую нишу. Там, на небольшом постаменте, стояла скульптура пегаски с развёрнутыми крыльями, высеченная из белоснежного мрамора. Рисунок кьютимарки в виде молнии, бьющей из облака, лучше любой подписи говорил о том, кто послужил моделью.
— Отличная работа! — воскликнула Твай. — Просто как живая! Можно узнать имя автора?
— Автор я, — не без смущения ответил Загатин. — Перед вами плод моей юношеской увлечённости скульптурой. Знаете, Твайлайт, из всей шестёрки Дэши нравилась мне больше всего. Когда в новостях сообщили, что она и Флаттершай пропали во время «планового перемещения излишков биологического материала в рамках оптимизации работы научно-производственного комплекса «Эквестрия»… Боже, ну и формулировочка, я был просто раздавлен, а затем решил запечатлеть её в камне, на память…
Капитан вернулся к столу и вновь опустился в кресло.
— Выходит, что вы, словно лорд Гленерван, сотоварищи, решили отправиться на поиски Гарри Гранта?
— В отличие от нас, — не без сарказма заметила Искорка, — почтенный шотландский лорд имел в своём распоряжении превосходную яхту.
— И вы хотите, чтобы «Сегежа» стала «Дунканом»?
— Всё зависит от того, захочет ли капитан Геннадий Загатин стать Джоном Манглсом. Хотя бы на короткий срок.
Хозяин дома усмехнулся и покачал головой.
— Не в обиду будет сказано, но люди, что конструировали ваш народ, слегка переборщили с обаянием. Разве можно отказать, когда на тебя смотрят такие глаза? Но… — тут он вновь стал серьёзным, — есть несколько вещей, о которых вам следует знать. Гипполис – очень опасное место, откуда не вернулась ещё ни одна экспедиция. Говорят, что в его развалинах обитают монстры, вырвавшиеся из Эквестрии, после того как страна оказалась запечатана.
— У меня есть большой опыт в борьбе с мутантами, а мои спутники отважны и хорошо подготовлены.
— Ладно, допустим. А как вы собираетесь вернуться к цивилизации?
— Перезимуем в городе, а весной двинемся в порт Дудинка на Енисее. Если повезет, то успеем добраться раньше, чем начнутся морозы.
— И всё равно, это безумие, — покачал головой Загатин.
— Риск есть, я согласна, но не забывайте, что на кону жизни пони, попавших в беду. Поверьте, что ради спасения подруг я готова на всё.
— Отчего же, охотно верю. Но есть препятствие, о котором вы точно не подозреваете. Вам, Твайлайт, наверное, никогда не приходилось совершать океанское плавание?
— Нет, к сожалению.
— К сожалению? Пожалуй, тут будет уместным сказать «К счастью»!
— Что вы имеете в виду?
— Пони плохо переносят качку. Гораздо хуже людей.
— Пустяки, — вмешалась Искорка. — Подумаешь, морская болезнь, эка невидаль!
Капитан криво усмехнулся:
— Боюсь, ты слишком переоцениваешь свои силы, девочка, и даже не представляешь, на что идёшь. Впрочем, дело ваше. «Сегежа» отходит через шесть дней. Если успеете подготовиться – добро пожаловать на борт. Если нет – увы. Стоимость проезда мы обсудим отдельно. Вы в курсе, что для того, чтобы покинуть страну, вам необходимо иметь въездную визу в какое-нибудь иностранное государство, находящееся на пути следования корабля?
— Слышали краем уха. Вы ведь будете заходить на Тайвань? — спросил я.
— Конечно.
— Тогда получим тайваньскую, и дело с концом. Правда, имеется проблема с посудиной, на которой нам предстоит покинуть ваш корабль. Можете дать совет?
— Идеальным вариантом была бы закрытая спасательная шлюпка с корпусом, рассчитанным на плавание в полярных водах. Эти шлюпки надёжны, непотопляемы и в случае оверкиля быстро возвращаются в исходное положение. Погубить их может только столкновение со скалой или льдиной, да и то далеко не всегда. При хорошем запасе топлива и нормальном движке вы без труда доберётесь до берега. Если хотите, могу дать адрес склада, на котором хранится оборудование, оставшееся после экспедиций Мартынова и Каца. Возможно, сможете подобрать что-нибудь по вкусу.
— Спасибо, мы поедем туда прямо сегодня.
Загатин покачал головой.
— И всё равно, вы рискуете. Впрочем, я многое отдал бы за то, чтобы отправиться с вами до конца…
Тайваньское консульство занимало три крохотные комнатки в покосившемся насыпном бараке, построенном, наверное, ещё во времена правления Иосифа Сталина. Сотрудников было всего четверо – сам генеральный консул, низенький плотный китаец, и три местные барышни бальзаковского возраста. Оформление документов по сложности лишь слегка превосходило процедуру покупки билета в автобусе и занимало всего несколько минут.
Дело в том, что Тайвань, сумевший таки сохранить независимость от континентального Китая, заплатил за это слишком высокую цену. Большая часть острова лежала в руинах, а остатки населения ютились вдоль побережья, влача жалкое существование. Чтобы хоть как-то пополнить государственный бюджет, власти перешли на торговлю единственным, что у них ещё оставалось – въездными визами. Их не глядя выдавали любому, кто мог заплатить. Очень быстро остров превратился в крупнейший перевалочный пункт, сквозь который ежегодно проходили десятки тысяч человек, мечтавших осесть в странах Азии, быстро возрождавшихся после нескольких десятилетий клинической смерти.
Не последнюю роль в новом «пробуждении азиатских тигров» сыграло восстановление движения по Севморпути. После того как Израиль, применив сейсмическое оружие, полностью уничтожил Суэцкий канал, мировые торговые потоки претерпели серьёзные изменения. Северное море кишело норвежскими и исландскими пиратами, а в Средиземном лютовали флибустьеры Сицилийской Империи. Африка представляла собой одно огромное кладбище с полностью разрушенной инфраструктурой – единственным приличным портом оставался Кейптаун, но до него следовало ещё дойти. В этой ситуации северное направление оказалось востребованным, тем более что из-за глобального потепления срок навигации значительно увеличился.
Отстояв часовую очередь и получив все необходимые документы за пять минут, мы отправились в старый Рыбный порт, где в одном из гигантских ангаров размещался вожделенный склад. Его хозяйка внимательно выслушала наши пожелания, изучила рекомендательную записку с автографом Загатина и, немного подумав, кивнула:
— У меня есть то, что вам нужно. Просто идеальная посудина, и отдам недорого. Тася, отвези их к «Аргамаку».
Молодая круглолицая девушка впустила нас в ангар и, улыбнувшись, подвела к странной повозке, которую, похоже, собирали на свалке из обрезков металлолома.
— Садитесь, — сказала она. — Что зря ноги мять. Для лошадок места, конечно, нет, но вы можете бежать сзади, верно? Если нет, тогда подождите, пока не пригоню грузовую платформу.
Искорка уверила ее в том, что они не развалятся от короткой пробежки; Тася кивнула и, усевшись за рычаги, нажала на педаль.
Внутри ангар напоминал запутанный лабиринт, собранный из множества стеллажей, забитых всевозможным хламом. Коробки, ящики, контейнеры громоздились без какого-либо видимого порядка. Интересно, а сами хозяева склада знают, что в них лежит? Белый налёт покрывал пол и крышки ящиков толстым неаппетитным слоем. Гнездящиеся на потолочных балках бакланы и чайки трудолюбиво удобряли все горизонтальные поверхности. Ещё немного, и гуано можно будет собирать в промышленных масштабах для дальнейшей переработки в экологически чистые удобрения.
Спустя несколько минут рыдван остановился около продолговатого предмета, старательно укрытого кожухом. Тася лихо спрыгнула на пол и повернулась к нам.
— Приехали, — важно сообщила она. — Помогите снять чехол.
Под пластиком, щедро покрытым птичьим помётом, скрывался небольшой кораблик совершенно футуристического вида. Больше всего он напоминал маленькую подводную лодку.
— Вот, «Аргамак», — не без гордости сказала девушка. — Уникальная штука, сейчас таких уже не делают.
Она вытащила из папки несколько скрепленных между собою листов и начала зачитывать избранные места:
— Так… Построен для атомного ледокола «Газпром» в 2047 году. Корпус из зеротуна, усиленный титановыми вставками… Такой и из пушки не пробьёшь. Длина девять метров, ширина три с половиной. Что ещё? Вот… Подвергся существенной модернизации для нужд научной экспедиции Мартынова во время исследования Чёрного Айсберга и циклической аномалии Гросса. Был поставлен более сильный движок, добавлены дополнительные топливные танки, так что дальность автономного плавания при крейсерской скорости десять узлов превышает тысячу миль. Внутреннее пространство разделили перегородкой на каюту и трюм, оборудовали камбуз, расширили гальюн… Да что я говорю, лучше сами всё посмотрите.
Она протянула нам мощный аккумуляторный фонарь и, вскарабкавшись наверх, отдраила входной люк. Внутри было грязно и плохо пахло, но эту проблему решить было просто. Больше всего меня волновала целостность корпуса и работоспособность движка. Мы с Алей как могли осмотрели его в первом приближении и остались довольны, хотя, конечно, железу требовалась полная диагностика.
В то же самое время поняши обследовали корпус снаружи, выстукивая копытами подозрительные места. Спустя час мы вновь собрались вместе и принялись обмениваться впечатлениями.
— Полагаю, что шлюпка нам подходит, — сказала Твайлайт. — Я, конечно, не большой знаток морского дела, но корпус абсолютно цел. Зеротун, насколько мне известно, вообще трудно разрушить. А что у вас?
— Движок нужно перебрать, генератор полностью идёт под замену, аккумуляторы скисли, зато мотопомпа работает как часы и электропроводка цела. Думаю, с запчастями проблем не будет, так что нужно брать.
— Мы успеем привести всё в порядок? — с сомнением спросил Череп. — До отхода «Сегежи» осталось шесть дней!
— Успеем, если поторопимся.
— Тогда не будем медлить.
Покупка шлюпки и всех необходимых запчастей, включая новый, в смазке, генератор и аккумуляторы, обошлась в полтора миллиарда рублей, что почти прикончило запас бумажных денег. Впрочем, оставались ещё золотые талеры, которых с избытком должно было хватить на оплату услуг капитана Загатина и снаряжение экспедиции. На следующий день кораблик, единогласно переименованный в «Брониносец», был доставлен в порт и установлен на верхней палубе сухогруза. Капитан «Сегежи» оказался настолько любезен, что разрешил воспользоваться корабельной мастерской и помощью второго механика Антипова.
— Нечто подобное я и имел ввиду, — сказал он, внимательно осмотрев нашу покупку. — На этой скорлупке Кац в восемьдесят первом прошёл вдоль побережья Кольского полуострова от Мурманска до Кандалакши и обратно. Надёжная штука, можете быть уверены.
Убедившись в отсутствии непоправимых дефектов, мы решили отложить полный ремонт «Брониносца» на время плавания, а сами занялись закупкой снаряжения и оружия. Требовалось учесть любые мелочи на случай непредвиденной зимовки или какой другой неприятности. Первым делом пришлось решить проблему мотоциклов, которые занимали слишком много места и чья полезность в условиях тундры вызывала большие сомнения. В конце концов Загатин посоветовал нам арендовать контейнер на складе у одного своего знакомого и поставить машины на прикол. Пришлось согласиться. Мы закатили байки внутрь контейнера, крепко заперли его на несколько замков и, оплатив аренду на три года вперёд, ушли, повесив носы. Хотелось плакать.
Впрочем, отказ от техники помог мало. Внутренний объём «Брониносца» казался огромным лишь до того момента, пока не началась погрузка. Быстро выяснилось, что далеко не всё можно втиснуть, кое с чем придётся расстаться. Это привело к постоянным перебранкам, каждый пытался протащить на борт что-то своё, абсолютно необходимое для жизни. Помню, как я сцепился с Твай, купившей на распродаже пять огромных мешков сушёных яблок. Единорожка авторитетно заявила, что в условиях зимы мы будем молиться на это неземное лакомство, и, чтобы между нами не начались потасовки за каждый кусочек, его следует взять с большим запасом. Все уверения, что у нас имеется полный запас витаминов на десять лет вперёд, были с возмущением проигнорированы. В конце концов пришлось уступить, хотя я был крайне недоволен. Затем Череп приволок портрет Курта Кобейна в раме из литого чугуна, собираясь украсить им аскетичный, по его мнению, интерьер каюты, после чего жалкие мешки с яблоками оказались быстро забыты…
Шесть дней пролетели незаметно, и вот хмурым холодным утром «Сегежа», отвалив от причальной стенки, двинулась по Кольскому заливу, навстречу открытому морю. Если не считать приступов морской болезни у поняш, наше плавание проходило спокойно. С командой мы быстро поладили, особенно после того, как Алевтина сумела подключить планшетник к телевизору в кают-компании. Телевизор был старый, довоенной сборки, купленный Загатиным в Японии у тамошних сталкеров, потрошащих руины Токио. К нему прилагался громоздкий, как тумбочка, ламповый видеомагнитофон – вершина современной технической мысли. Люди только начали восстанавливать электронную промышленность и, будучи не в силах пока освоить выпуск продвинутых моделей, принялись клепать старые добрые видеокассеты. Качество изображения было, конечно, ужасным, но когда Аля подключила планшетник, все просто ахнули от чистоты и яркости картинки. И теперь каждый день в кают-компании «Сегежи» устраивались просмотры «Приключений понивильской шестёрки». Поразительно, но суровые морские волки, брутальные ребята из тех, что бреются паяльником и подпоясываются титановым ломом, ждали каждого сеанса как детсадовцы вечерней радиосказки. Когда же им стало известно, что одна из пассажирок – «та самая» Твайлайт Спаркл, плывущая выручать из беды подруг, отношение к нам улучшилось до максимума. Впрочем, все сливки достались в основном мне с Алей, так как досуг поняшек был по большей части заполнен пробежками до гальюна и обратно...
Всему рано или поздно приходит конец. Ажурная стрела корабельного крана медленно повернулась, и два стропаля ловко вставили крюки в проушины. Участники экспедиции сидят внутри «Брониносца», и только я в оранжевом спасательном жилете торчу из аварийного люка в крыше рубки. «Сегежа» лежит в дрейфе, машины работают вполсилы, удерживая сухогруз на месте. Море Лаптевых тяжело дышит, обрушивая на стальные борта тяжёлые волны. К шлюпке медленно подходит суперкарго – пожилой пони Блэк Оушен. Заметив его, Твай открыла один из иллбминаторов и высунула в него фиолетовую мордочку.
— Сделай это, пожалуйста, Твайлайт, — шепчет он срывающимся голосом. — Верни нам родину! Без дома мы превратились в горстку сухих листьев, гонимых ветром. Я хочу, чтоб мои внуки жили в Эквестрии и могли ходить с высоко поднятыми головами.
— Мы сделаем это, Блэк. Понимаешь, именно МЫ. Вместе. И ты не забудь о своём обещании – чем больше пони узнают о нашем походе, тем лучше.
— Да, конечно, счастливого пути! — бормочет старик и отступает назад.
Оглушительно ревёт корабельная сирена. Твай закрывает иллюминатор, а в следующую секунду «Брониносец» отрывается от палубы и, раскачиваясь, плывёт по воздуху в сторону борта. Минута, и под нами лишь бушующие волны. Слышится далёкий крик «Майна!», вода быстро приближается, сокрушительный удар в днище подбрасывает шлюпку вверх, за ним следует ещё несколько ударов, вытряхивающих душу из тела, затем кораблик начинает швырять из стороны в сторону, я торопливо выползаю из рубки и начинаю отсоединять тросы. Волна почти кладёт посудину на бок, из каюты слышится обречённый стон несчастных поняш. Снова гудит сирена, винты сухогруза пенят воду, и «Сегежа» начинает движение, стараясь как можно быстрее отойти от места высадки.
Я возвращаюсь в рубку, задраиваю люк и запускаю движок. Всё. Дальше сами. Теперь как повезёт. Сквозь иллюминаторы видна корма удаляющегося корабля, где собрались все свободные от вахты члены экипажа. Они машут руками и что-то кричат. До свидания, ребята, мы ещё обязательно встретимся! До свидания, и спасибо за всё!