Яндерпи
Глава 4
Свет. Глаза ещё закрыты. Яркий белый свет.
Сознание возвращается ко мне. Мои веки трепещут, а потом поднимаются. Свет жжётся, жмурюсь.
Ладно, попробуем еще раз.
Отрываю глаза снова, только теперь помедленнее.
Вау.
А потолок здесь белый. Только это не ненормальный потолок. Он постоянно всё плывёт куда-то.
Это стоило мне больших усилий, но я поворачиваю голову вбок, чтобы оглядеть комнату. Перед глазами всё так же плывёт, но я стараюсь разглядеть каждую деталь. Рядом со мной некая машина… странная машина, которая пищит каждую секунду.
Хех. Хе-хе-хе. Звучит забавно.
Я слышу скрип двери. Медленно поворачиваю голову в направлении шума. Вижу, как приближается белая пони.
— Вы проснулись, — говорит кобыла. Вроде она из расы землепони, хотя трудно сказать уверенно, из-за смешной шапочки на голове. Если она единорог, то может шапочкой прикрыть рог.
— Как ощущения, Анонимов? — спрашивает она.
Сначала я не отвечаю. Я смотрю на её лицо, вернее на то, как оно плывёт перед глазами, прямо как потолок до этого. Выглядит неестественно.
— Я… — губы пересохли, провожу языком по ним. — я себя странно чувствую. Это хорошо, полагаю? Что я вообще что-то чувствую. Я больше не знаю, это безумно. Перед глазами, как… будто смотрю через густой кисель. Студень? Да студень. Студень — это неплохо. Так что, думаю, всё в порядке.
Вышло крайне невнятно, но пони понимающе кивает.
— Да, это эффект от лекарств, которые мы вам дали. Мы ввели их, чтобы немного облегчить боль. Надеюсь, вы не возражаете.
Боль? Наркотики?
Снова смотрю на монитор. Через него бежит прыгающая точка, оставляющая за собой кривую линию. Несколько раз перевожу взгляд с кобылы на черный ящик и обратно, прежде чем замечаете символ на ее шапочке.
Это маленький красный знак «плюс».
О, теперь понятно. Я в больнице.
Стоять. Это значит, что я ранен?
Это серьёзно беспокоит.
— Какие у меня повреждения?
— Ну… — пони достаёт планшет, и сверяется с записями. — Вы получили ожоги второй степени, в основном на лице, груди и левой руке. Также очень возможно, что у вас отёк мозга. Видимо вы сильно ударились головой после взрыва, но с сегодняшними достижениями в медицине это должно быть легко излечимо.
В голове поднимаются воспоминания. Образы которые приходят вслед за озвученными словами: ожоги, лицо, голова и…
…взрыв.
Все это вся память возвращается ко мне, путано и медленно.
Дерпи взорвала мой дом. Она чуть не взорвала меня, и скорее всего, подорвала себя.
— Да, это так. Дерпи никак не могла пережить тот взрыв. Даже там где я стоял, жар и сила взрыва были очень-очень мощными. Дерпи стояла ещё ближе, рядом с канистрой. Она должна была сгореть дотла.
Правильно?
…Может, стоит спросить медсестру?
— Сестра…
Вдруг я понимаю, что медсестры рядом больше нет. Некоторое время смотрю на дверь, гадая, когда она ушла и как ей удалось сделать это без шума.
— Да, Мистер Анонимов?
Я чуть не подпрыгнул от ее голоса. Медленно, я поворачиваю голову направо. Кажется, она смотрит на что-то на мониторе.
О, хорошо. По крайней мере, она присматривает за мной.
— У меня… э-э… вопрос.
Она в последний раз быстро проверяет экран, записывая что-то. Наконец она выжидательно поворачивается мне лицом.
Кажется, что пришло время для главного вопроса. Я прочищаю горло.
— Скажите, они нашли Дерпи?
Она моргает.
Я решаю уточнить.
— Дерпи она взорвала дом. Её тело нашли?
Глаза кобылы расширяются. Она быстро что-то записывает в блокнот.
Затем она снова смотрит на меня, качая головой.
— Я не в курсе всех деталей. Однако я не думаю, что они нашли какие-либо трупы или иные останки.
Останков нет. Что-то должно было остаться, каким бы мощным ни был взрыв.
— Даже костей?
Она качает головой.
— Мне очень жаль. Дерпи, она была вам близка?
Я не сразу понял, о чем она спрашивает. Эта пони взорвала мой дом, какая близость? От понимания вопроса нелепости её слов, у меня вопросительно поднимается бровь.
— А вы как думаете, сестра?
Медсестра, внезапно, начинает выглядеть очень виноватой.
— Простите. Я лучше пойду.
Сестра выходит из комнаты, закрывая за собой дверь и оставляя меня сидеть в тишине.
Так, мля. Дерпи жива.
А может, и нет. Может, они просто еще не нашли ее тело. Или того, что от нее осталось.
Ну уж нет, эта моя маленькая пони полна сюрпризов и надеяться на лучшее не стоит. И если мы предположим, что она жива, значит точно представляет угрозу.
Колоссальную угрозу. Такие пони не гибнут просто так, взорвав себя с домом. Что это значит? Значит у нее уже есть план. Какой-то злой, извращенный, больной на голову план, чтобы заставить меня любить её.
Кругом идиоты. Поразительно, сколько пони вокруг живёт в маленьком, блаженном мирке, где Дерпи не какая-то сумасшедшая маньячка, а милая кобылка. Медсестра даже спросила, близки ли мы с Дерпи. Идиоты. Они меня не поймут, никто меня не поймёт.
Никто не поверит мне, если я скажу, что маленькая серая косоглазая пони спалила мой дом керосином. Может быть, только может быть, Кэрот могла бы, но нельзя же ожидать, что она сможет защитить меня от этого маленького маньяка. От Дерпи меня и весь Понивилль не защитит.
Значит я должен действовать один. Пришло время взять всё в свои руки.
Пришло время дать отпор.
Я плетусь по городу, на мне одетый в больничный халат.
Кругом темно. Часы на ратуше показывают час быка. Вся больница спала, кроме нескольких охранников, патрулирующих коридоры. Пройти мимо них было нетрудно. Большинство из них в этот момент уже наполовину уснули. Или проснулись. Сложно сказать наверняка.
Я помню, где живут Кэррот и Дерпи. Туда сейчас и иду. Вооружен я своими кулаками и медикаментозной невосприимчивостью к боли.
Спасибо врачам.
Кстати говоря, я начинаю чувствовать ожоги. Боль нарастающая, но терпимая.
Возможно, еще немного той дряни помогло бы. Тем не менее, я не могу ждать до завтра, когда они дадут еще одну дозу. Я должен разобраться как можно скорее. Никто не знает, что может предпринять эта сумасшедшая пони.
В следующий, она меня точно прикончит. Нужно сделать так, чтобы следующего раза не было.
Та-ак, а вон и пункт назначения. Мысленно прорабатываю предстоящее дело.
Приближаюсь к дому. Через некоторое время я у двери. Покрутил ручку. Конечно же заперта, но я к этому готов.
— Кия! — поднимаю ногу с криком. Бью со всей мощью накачанного химией тела. Дом содрогается, дверь остается запертой.
Может окна не заперты.
С другого бока дома, нашёл приоткрытое окно. Но пока возился с ним, услышал громкий удар. Любопытствуя, решил вернуться и посмотреть, поэтому сперва выглянул из-за края.
Это она. Вижу её, смущенно стоящую в дверях. Сама дверь лежит на тропинке к дому.
Так и знал. Так и знал. Дерпи все еще жива. Каким-то образом она выжила.
Она возвращается в дом, бормоча что-то себе под нос.
Дверь открыта. Самое время, чтобы войти.
Я вошёл внутрь. Я уже был здесь несколько раз с Кэррот, но сейчас память моя затуманилась. Не помогает и то, что дом тускло освещен, лишь несколько мерцающих свечей освещают гостиную.
— Антон? Это ты?
Похоже, мне не придётся спотыкаться в полутьме. Передо мной стоит пони со светлой гривой. Глаза ещё заспанные, но уже широко открыты, голова ещё плохо соображает.
Поэтому не теряя время бью боковой в голову.
С хрустом колено соединяется с черепом. От такого глаза её глупо перекосились, впрочем как и всегда. Упала она на пол с глухим стуком. Прекрасно, она без сознания.
Хватаю ее за задние ноги и тащу на кухню, затем начинаю рыться в ее ящиках в поисках ножей.
Ха. Она пыталась держать ножи подальше от меня. Но вот они, все так красиво разложены.
Вот этот подойдёт. Вытаскиваю его, а затем поворачивают к лежащему на полу бревну.
Внутренне съёживаюсь, от мысли о том, что мне предстоит сделать. Наркотики притупили боль, но не человечность.
Наклоняюсь и рассматриваю пони, которая лежит на боку. Грудь её мерно поднимается и опускается, одна из её ног дергается каждые несколько минут.
Ну же, Антон. Ты можешь это сделать. Эта кобыла пыталась убить тебя, помнишь?
Я переворачиваю нож в руке ручной вниз. От волнения сжимаю ручку так, что костяшки пальцев побелели.
На счет три. Готов?
Один… два…
Черт возьми, я же не могу —
ТРИ!
Опускаю нож, и острие попадает ей между ребер. Всё же рука дрогнула и в конце удара отдёрнулась, от чего нож так и не вошёл глубоко в кожу. Небольшая царапина только на боку.
Ещё раз переворачиваю нож остриём вперёд, наклоняюсь над ней, а затем нажимаю всем телом на на рукоятку ножа. Кончик лезвия втыкается в грудь и из открытой раны начинает сочиться кровь.
В этот момент, меня чуть не стошнило. Нож всё глубже погружается под кожу и тут начитает проходить через что-то более твёрдое. Не знаю через что, но эта мысль заставляет меня содрогнуться.
Давлю ещё раз и на этот раз кончика ножа уже не видно, лезвие начинает входит на полную.
Бессознательно дыхание пони учащается. Подергивания становится все более и более беспорядочным, и кровь маленькими капельками стекает из ее рта на кухонную плитку. Вскоре она вообще перестает двигаться.
Есть. Ты сделал это. Ты убил ее.
Постепенно и не сразу отпускаю нож, оставляя его всё еще воткнутым в бок пони. С отвращением поднимаюсь на ноги и смотрю на то что сделал.
Облегчённо выдыхаю и оборачиваюсь. Хочу идти к выходу, но тут же замираю. На выходе из кухни, передо мной жеребец с широко открытым ртом.
Мы вдвоём стоим так некоторое время, застыв. Не знаю как долго мы стояли, но я опомнился первым.
Проделываю тот же трюк, что с Дерпи и нокаутирую его хорошим, твердым ударом. Он падает, как подкошенный, без сознания.
Смотрю на него, пытаясь решить, что с ним делать. Замечаете, что его челюсть не на месте, и в сотый раз за сегодняшний вечер съеживаюсь.
Серьезно? Ты только зарезал другую пони, тебя беспокоит чья-то повреждённая челюсть.
Качаю головой.
И что ты теперь будешь делать? Спрячешь тело? Все будут гадать, куда делась Дерпи.
А это идея. Опять же, даже Кэррот Топ не знает, где была сумасшедшая пони. Я уже сказал медсестре, что Дерпи погибла в огне… это может сработать в мою пользу.
Но они не нашли никаких останков на месте пожара. И все же, какие бы выводы ни сделали, они мне не грозят. Все будут слишком заняты, обсуждая историю с пожаром и искать улики на пепелище… но они не найдут их там.
Однако, есть этот жеребец… Вот он другое дело. Откуда он вообще взялся?
Эм. Вероятно, обеспокоенный сосед, который услышал какой-то шум и просто случайно вошел в неподходящее время. Им я займусь позже.
Первым делом — спрятать тело Дерпи. Начинаю обыскивать кухню в поисках пластикового пакета.
Нет, глупый Антон. Этого будет недостаточно. Тебе нужно одеяло.
Иду коридор, в поисках шкафа, в котором хранят одеяла. Там света почти нет, поэтому дело идёт не быстро. В потёмка несколько раз ушиваю пальце ног, но это нормально, потому что я их даже не чувствую.
Возвращаюсь на кухню с двумя охапками одеял. Скидываю одеяло рядом с ее телом и начинаю думать, как всё упаковать.
Прежде всего, надо вероятно, начать с жеребца соседа. Не дай бог, он проснется, и —
О, черт.
На ковре в коридоре пусто.
Жеребец пропал.
Я бегу к двери. Паника захватывает меня, когда я понимаю, что жеребца, который только что видел, как я убил Дерпи, нигде не видно.
У него сломана челюсть, так что возможно тебя есть время, чтобы сбежать, прежде чем об этом узнают, Антон. Мало того, пони не могут просто вызвать королевскую стражу — они должны физически добежать до одного из постов в городе.
Это дает мне хорошую фору.
Я обыскиваю кладовую в поисках любых не портящихся продуктов. Возможно придётся некоторое время быть в бегах, поэтому забиваю одно из одеял как можно большим количеством банок с маринованными фруктами и хлебом.
Прости, что забрал твои вещи, Кэррот, но они мне очень понадобятся.
Стоять. Она действительно проспала всё это время?
Не важно. Нужно как-нибудь переждать месяц, придётся поголодать. Мешок вышел тяжеловат, но думаю его хватит, чтобы, по крайней мере, выбраться из Эквестрии. Оборачиваюсь.
Ух ты, вот до чего дошло? Покинуть страну волшебных, дружелюбных говорящих пони?
Черт.
Оглядываюсь на тело, лежащее на полу. Тусклый свет придает ее шёрстке зловещий желтый оттенок.
Нет смысла убирать тебя сейчас. Прощай, Дерпи. Надеюсь, это стоило всех неприятностей, которые ты мне причинила.
С этими словами я исчез в ночи.
Здесь темно. Здесь влажно, жарко и пахнет деревом.
Коробки. Они повсюду. Почему везде коробки?
О, да. Ты на складе. Ты здесь прячешься.
Да! Да, это так. Точно! Я здесь прячусь.
Голова болит… У меня баловная боль. У меня ужасная, ужасная головная боль.
Почему она не хочет проходить? Такое чувство, будто кто-то засунул в затылок раскаленный металлический шар.
На самом деле, такое ощущение, что в голове их полно. Раскаленные шарики, то появляются, то исчезают в голове, прожигая мой мозг.
Нога тоже. Видимо, с ней что-то совсем не так, потому что она болит уже несколько недель. Наверное, из-за того, что я ты пытался выбить ею дверь.
Похоже, что план залечь на дно, не сработал.
Сколько времени прошло? Я проверяю дату на лежащей рядом газете. Буквы перед глазами путаются, не говоря уже о сложных цифрах.
Слишком долго.
Они искали меня, всё это время. Это было ясно по газетам, по афишам на зданиях, по лицам прохожих пони.
Я почти добрался до побережья Филлидельфии, в основном на грузовом поезде, а потом спрятался на этом складе, тут меня и подкосило.
В последнее время я многое забываю. Иногда я прихожу в себя и не могу вспомнить, где я и почему вообще прячусь.
Но в данный момент, я всё помню. Я убил. Я убил Дерпи.
Никто не понимает. Никому нет дела, все боятся. Я. Кэррот не искала меня, не пыталась оправдать или помочь. Она, наверное, думает обо мне так же, как и остальные пони.
Сумасшедший. Маньяк. Преступник.
Я постоянно скучаю, по рыжегривой фермерше. Я люблю её. Хочется поговорить с ней, обнять ее и держать так, пока она плачет, вне себя от радости, что я наконец вернулся… но сейчас она так далеко. Трудно любить кого-то, кого ты больше никогда не увидишь. К кому никогда не прикоснёшься. Кто никогда не ответит тебе на любовь.
Сейчас я мог бы посочувствовать Дерпи.
Дерпи.
Дерпи.
Дерпи.
Корень всех твоих проблем.
Если бы она не была одержима тобой, ничего бы не случилось. Из-за нее ты сейчас здесь один, с одеялом, газетой и уменьшающимся количеством банок из-под банок с маринованными фруктами. Из-за нее у тебя ужасно болит голова, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Но не могу же я просто винить её во всём!
Похоже, она слишком сильно меня любила. И это было ее единственное преступление.
Ну, кроме того, что она спалила твой дом и сделал харакири своему глазу в твоей в ванной.
И все же, если бы она не была такой безумной и одержимой, я мог бы… ну, принять её.
Если бы она была менее настойчивой, если бы она просто немного больше контролировала себя… все могло бы сложиться по-другому.
Если… если… если бы я мог полюбить ее в ответ…
Да Антон, она любила тебя, что бы ты ни делал. Неважно, как сильно ты пытался оттолкнуть ее, как часто ты кричал на нее, как сильно ты ее ненавидел… она всегда возвращалась. Всегда готовая быть рядом с тобой. Всегда готовая пожертвовать.
Для меня.
Почему-то эта мысль меня успокаивает. Я уверен, что даже после смерти, она будет думать обо мне. Даже зная, что я с ней сделал, она будет рядом.
Если бы она могла быть здесь со мной, прямо сейчас. Утешить меня. Сказать, как сильно она меня любит.
Я хочу… Я почти хочу, чтобы она была…
— Привет, Антон.
Я кричу и чуть не вскакиваю, раненая нога не даёт.
Нет. Нет. Этого не может быть.
— Д-Дерпи?
Сейчас она стоит перед тобой, такая же настоящая, как и всегда всегда. Её второй глаз на месте, никакой пустой глазницы, как до этого. Единственная разница теперь в том, что он прямой, как у любого нормального пони.
— Я знала, что ты вернешься ко мне, Антон. Я знала, что однажды ты поймешь, что любишь меня… даже если это будет перед последним вздохом.
Она подходит ко мне. Я даже не вздрагиваю, когда она садится перед тобой, наклоняется и прижимается носом к моей шее.
Я могу чувствовать ее. Ее мягкое, приятное тело, ее теплое дыхание, скользящее по моей коже, когда она продолжает обнюхивать меня. Черт, она даже пахнет, как все те чертовы письма, которые она носила с собой.
— Я-я думал, что убил тебя, — говорю я все еще не веря.
Она поражённо глядит на меня, прежде чем искренне рассмеется.
— О, глупенький Антон! Ты не убивал меня. Я погибла при взрыве! Разве ты не помнишь? Или ты слишком сильно ударился головой?
Это немного тревожит. Она только что сказала, что умерла, но она здесь, сидит у меня на коленях.
Однако прежде чем вы сможете высказать свою мысль, на ум приходит другая, очень тревожная.
— Погоди… Если я убил не тебя, то кого…?
Невинная, но почему-то очень тревожная улыбка медленно расползается по ее лицу.
— Думаю, ты уже понял кого, Антон.
Нет.
Нет.
Не может быть.
— Все в порядке, — говорит она. Она кладет копыто на грудь, мягко давя, чтобы я лёг. — Даже если ты сделал это не ради меня… Я рада, что ты это сделал. Я горжусь тобой, Антон.
Вскоре я оказался на спине, глядя в её завораживающие золотые глаза. Она улыбается мне.
— Мы можем быть всегда вместе, Антон. Ты никогда не будешь отвлекаться на другую кобылу. Только мы вдвоем, вечность, — полуприкрыв глаза, она целует меня в лоб. — Все, что тебе нужно сделать, это заснуть.
Тут я почувствовал, насколько сильно устал. Я пытаюсь бороться со сном, но веки становятся неподъёмными. Мысли о сне настолько соблазнительные, что я постепенно теряю сознание.
Головная кажется перестала болеть. Чувствую себя… счастливым. Безмятежным.
— Спи…