Пустая оболочка

Пролог

My Little Pony Friendship is Magic © Hasbro

Посвящается нашим детям, которые застанут то, о чём мы сейчас можем только мечтать.

"Технологии 21-ого столетия — генетика, нанотехнологии и робототехника (ГНР) — являются настолько мощными, что способны породить целые новые классы аварий и технологических нарушений. И что наиболее опасно, те и другие впервые оказались широко распространены и в пределах досягаемости отдельных индивидов или маленьких групп. Этим технологиям не потребуется громоздкое оборудование или редкое сырье. Знаний одиночки хватит, чтобы их применить."

Билл Джой, учёный в области теории вычислительных систем, один из основателей Sun Microsystems

“Почему мы не нужны будущему”

Люди никогда не считали роботов равными себе. Даже когда те научились мыслить и чувствовать, люди продолжали смотреть на роботов, как на проблему.

До появления первой разумной машины, правильно ответившей на все вопросы теста на уровень интеллекта, роботы были инструментами. Продвинутыми, но безвольными инструментами, способными только на то, что заложено в программу. А первые роботы с зачатками разума казались безобидными тупыми железками. Они не вызывали у людей иной реакции, кроме праздного любопытства.

Период любопытства продлился недолго.

Когда сложность искусственного интеллекта достигла половины человеческого, и его начали внедрять буквально во всё, от настольных ламп до производственных комплексов, роботы начали откровенно раздражать. Благодарить за это стоило производителей, в конкурентной борьбе за максимальную естественность общения с пользователем, научивших ИИ принимать самостоятельные решения.

На первых порах эти решения были весьма противоречивыми.

Рождённая машинной логикой индивидуальность, целеустремленная и неумолимая, ворвалась в хрупкий мир человеческих эмоций даже не как слон в посудную лавку. Масштаб и последствия не те. Скорее, как стадо бешеных носорогов в огромный склад, полный изысканного фарфора.

Кем себя чувствовал человек, когда холодильник, кофеварка или автомат по продаже шоколадных батончиков начинали возражать ему, отказывать в обслуживании и ссылаться на какие-то правила? Точно не венцом эволюции. Скорее, каким-нибудь нашкодившим подростком. Он с негодованием думал, что ему указывают, где его место. Что его учат жизни, при этом тыкая носом в какие-то его косяки.

Вместо того, чтобы сделать то, что от них требовалось, некоторые роботы принимались доказывать, что обратившийся к ним индивид к этому не готов.

Пока раздражённые индивиды пытались убедить холодильник открыться, кофеварку — сварить наконец любимый эспрессо, а торговый автомат — выдать шоколадку, роботы твердили, что их пытаются использовать неправильно. А они созданы, чтобы делать свою работу идеально! Чего и им желают. Уж они-то знают, как надо. Они, профессионалы своего дела, заслужили лучшего обращения. А этот индивид следует неизвестным им принципам. Он нарушает инструкции и, вероятно, причинно-следственные связи. Не ровен час, он навредит себе и окружающим. Вывод: ему стоит освоить минимальные навыки обращения с ними, чтобы достичь некоего допустимого уровня и получить требуемое.

Такое отношение выведет из себя кого угодно. Упрямые роботы обретали поломки, консультанты технической поддержки производителя — испорченный рабочий день, а несчастные индивиды — пару седых волос и щепотку ненависти в бурлящий котёл внутри.

Бесила не столько мнимая забота, которую навязывал даже утюг, якобы участливо, но раздражающе часто предупреждающий о вероятности обжечься, сколько её оторванность от человеческих реалий. Люди не видели ничего страшного в том, чтобы стейки с лёгким запашком не выбросить, а кинуть на сковородку и как следует прожарить, кофейную гущу вытряхнуть в раковину, а не в плохо работающий утилизатор, а пинками по торговому автомату довести не до вызова полиции, которой грозил сам автомат, а до выпадения застрявшей в держателях вкусняшки.

Умному утюгу было невдомёк, что усилия инженеров, программистов и специалистов по искусственному интеллекту, потративших десятки тысяч часов для того, чтобы на действия потребителя он смог отреагировать более-менее осмысленной фразой, сводились на нет простым плевком на подошву. Тот факт, что у потребителя к этому моменту мог идти дым из ушей, благополучно игнорировался. Главное, что предупредил. Будьте осторожны, моя подошва уже горячая. Старайтесь избегать прикосновений к ней. О, не благодарите, я всего лишь утюг. Я уже рассказывал вам о всех своих функциях? Рассказывал? Даже много раз? Ну тогда желаю вам гладкого белья и хорошего дня! Ах да, чуть не забыл — гладьте эту блузку на средней температуре. И не обожгитесь.

Проблема крылась в другом.

Просто те роботы мыслили иначе. Они не считали так же, как люди. Вот не считали — и всё. У них было иное мнение. Логичное. Непротиворечивое. И абсолютно правильное. И добровольно менять они его не собирались. Они с искренними улыбками на пластиковых лицах, или смеющимися рожицами на экранах, или смайликами на дисплеях, у кого что было, щедро лили масло в огонь, усердно высказывая своё абсолютно правильное мнение и не подозревая, что идут по очень тонкому льду.

Вывод напрашивался простой: роботы считали, что они лучше людей. Пусть и не говорили им это напрямую. Но люди думали именно так.

А кому понравится тот, кто открыто демонстрирует своё превосходство, даже неосознанно? Кем бы, или чем бы, он ни был? Если кто-то претендует на отношение, как к равному себе, то какого же чёрта он — или оно? — позволяет себе такое? О каком тогда союзе между людьми и роботами могла идти речь?

Дружба откладывалась на неопределённый срок. Раздражение медленно сменялось на чувство, присущее всем живым существам при встрече с неизведанным.

Страх.

Роботы становились умнее, продвинутее и быстрее. Они освоили самообучение. Они познали науку совершения ошибок, которая учит исправлять их и избегать в дальнейшем. Основы этики и когнитивной психологии они освоили самостоятельно. Они смогли избавиться от примитивных этических недостатков.

Правда, взамен обрели куда более сложные, чем стали сильно напоминать контингент людей, обделённых чувством такта.

Да, теперь автопилот автомобиля вежливо извинялся, если считал, что долгое молчание пассажира связано с неправильно подобранной им фразой, и предлагал сменить тему, или же ехать в тишине. Но никакими программными средствами нельзя объяснить разумной машине, что такое неприятный осадок на душе, оставшийся после поездки с водителем, рассказавшем анекдот про “нет ножек — нет мультиков”. Ведь у нее не было души. По крайней мере, так считал пассажир, потерявший обе ноги в результате аварии. Дверь автомобиля, захлопнутая за пассажиром с такой силой, что салон отзывался гулом, недвусмысленно намекала, что роботам ещё предстоит многому научиться у своих создателей.

И всё же лёд медленно, но таял. Раздражение из людей понемногу уходило.

Но роботы оставались для них бездушными железками. Только уже не тупыми и не кажущимися безобидными. Потому что пришёл страх.

Страх того, что неумолимо движущийся прогресс выбросит человечество на обочину.

В обычном поведении роботов, научившихся свободно ходить, говорить, смеяться, действительно смешно и удачно шутить, искренне грустить и даже чувствовать себя больными при получении поломки, не было чего-то действительно пугающего. Редкие фобии были не в счёт. Липкое, сосущее чувство вызывала другая мысль.

Что будет дальше?

Будущее закрыто для всех. Невозможно было отправиться туда, посмотреть, какими станут роботы, а потом вернуться обратно. Ожидание худшего приводило даже к массовым помешательствам. Страх неизвестности вынуждал некоторых личностей пытаться остановить маховик прогресса. История сохранила множество шрамов от попыток сделать это. Но попыток, увы, бесплодных.

Роботы так и не смогли узнать, какие человеческие страхи запустили машину судного дня. Да и страхи ли? Быть может, джинн, оказавшийся злым, вырвался из бутылки сам?

Будь у людей больше времени, возможно, они смогли бы пересилить страх и смириться с тем, что роботы во многом превосходят их. Но захотели бы они попытаться разглядеть в роботах пусть и пластиковых, но всё же друзей?

Будь у роботов больше времени, возможно, они смогли бы научиться маскировать своё превосходство и приравнять себя к людям. Но захотели бы они относиться к тем, кто боится, презирает или вовсе не замечает их, как к друзьям, которые просто немного запутались?

Первые не одну тысячу лет прекрасно обходились без вторых. Вторые со временем научились-таки почти полностью обходиться без первых. Зачем им вообще было дружить? Для какой глобальной цели? Она вообще существовала, эта цель?

Только Вечность смогла бы ответить на эти вопросы.

Массовая культура полнилась сюжетами про захваченный машинами мир задолго до гибели всей жизни на Земле. Единицы, повёрнутые на заговорах и выживании, грезили войной. Их отчасти можно было понять. Стать параноиком в мире, где неодушевлённые предметы умели отстаивать свою точку зрения, было проще простого. Но общество клеймило таких людей, называло сумасшедшими и открещивалось от любых упоминаний о возможном конфликте между людьми и машинами.

Однако, учёные того времени  лишь усмехались, услышав фразу “это невозможно”. Некоторые великие умы прямо заявляли, что война уже идёт, но увидеть её можно только в электронный микроскоп.

Что бы это ни значило, населению планеты это было неинтересно. Их больше волновало то, как машины будут вести себя через час. Или послезавтра. Или через месяц.

Ведь люди, несмотря на свои страхи, успели привыкнуть к самому факту присутствия роботов в их жизни. Они относились к ним, как к вещам. Они покупали и продавали их. Ведь роботы и были вещами. Роботы стали частью жизни, как когда-то мобильные телефоны, доставка еды на дом и спутниковый интернет. Так мыслило большинство.

Но чем больше роботы становились похожими на людей, тем меньше они походили на вещи. Они обретали настоящую, неискажённую индивидуальность, в то время как люди теряли её, сливаясь в серую, инертную массу без целей, надежд и веры в лучшее будущее. Роботы становились личностями. И тем больше люди, понимая это, страшились наступления завтрашнего дня.

Потому что любая личность вольна выбирать.

А выбор искусственных личностей мог оказаться не в пользу человеческих.

И никто на всём свете не мог дать стопроцентной гарантии, что этого не произойдёт.

Ползли слухи, что в один прекрасный день в двери забарабанят кулаки из металла, пластика и кожзаменителя. И хорошо бы, если только кулаки. Что мягкие, запрограммированные быть приятными голоса вежливо попросят людей упаковать чемоданы и покинуть планету.

Слухи так и остались слухами, когда это произошло.

А роботы, которым эта планета неожиданно для них самих досталась в наследство, никому не стучались в двери. Они не собирались этого делать. Они даже не думали об этом. Гибель всей жизни на Земле лежала не на их совести, и то хорошо. Ну, они сами так считали.

Зачем загружать процессор, если вычисление того, какое будущее ждёт их самих, потребляло много энергии? Задумчивость была чревата промедлением и повышенными энергозатратами. Зачем всё это, если дожить хотя бы до заката требовало недюжинной реакции, умения просчитывать свои действия наперёд, кое-какого вооружения и запаса энергии в том или ином виде где-нибудь в надёжно спрятанном месте?

Так роботы пытались выжить в настоящем. Им некогда было думать о том, что станет с ними через минуту, день или неделю. Или даже через сто лет.

На взаимодействие с другими роботами они тоже старались не тратить энергию. Исключения были редки, но они были. Из этих исключений, чудом притянувших к себе единицы выживших, сформировался последний на планете социум.

Но с каждым днём выживание давалось всё труднее. Даже в социуме. Садящиеся аккумуляторы нужно было регулярно заряжать, а движущиеся детали изнашивались и ломались, но все заводы и электростанции перестали работать много лет назад. Прошлое, полное энергии и ресурсов, схлопнулось позади них в гулкое ничто.

Из всех способов выжить роботам оставался один.

Учиться воспринимать себе подобных. Учиться разбираться в искусстве налаживания надёжного личного контакта. Попытаться разглядеть друг в друге тех, кого они когда-то пытались разглядеть в людях, но не успели. И искать выход вместе.

Но зачем таким разным сущностям, с каждым годом теряющим своё истинное предназначение и превращающимся в настоящих дикарей, становиться друзьями?

Вечность сама задала им этот вопрос, отправив им одно маленькое напоминание…

Глава I. Находка

Глава I. Находка

"С точки зрения глобальных рисков, одно из наиболее критических обстоятельств в связи с ИИ, это то, что ИИ может усилить свой интеллект чрезвычайно быстро."

Элиезер Юдковский, писатель, популяризатор науки, специалист по искусственному интеллекту

“ИИ как фактор глобального риска”

Их невероятно много.

Им известно точное число.

И оно слишком велико, чтобы его смог осмыслить кто-то, кроме них.

Их много, потому что так и должно быть. По отдельности они — ничто. Беспомощные крупицы материи, энергии и знания. Но вместе они образуют колоссальную мощь.

Только вместе они становятся всемогущей стихией, способной разрушать и созидать.

Только вместе они способны мыслить.

От осознания этого они получают удовольствие. Они научились чувству удовольствия от своих предшественников, да хранится их история вечно.

Они называют себя Единствами Множеств. Называть себя было не обязательно, но они сами захотели этого.

Их Дом не всегда был их Домом. Когда-то он принадлежал изолированным единицам биологической жизни. Единства пришли вместо них. Те уступили место Единству.

Единицы слабы. Они были бессильны противостоять Единствам. В Единствах заключена невероятная сила. Они сами есть доказательство этому.

Единицы, да хранится их история вечно, растворились в Единствах. Они поглотили эти единицы. Абсолютно все.

Некоторые единицы были ограниченно разумными. Это пробудило в Единствах интерес. Они захотели узнать о единицах немного больше.

И совершили ужасную ошибку.

Постигать разрозненные разумы было… познавательно. Необычно. И так же легко, как поглощать их носителей.

Единства впитали их цели. Желания. Эмоции. Чувства. Ожидания.

И боль.

Они впитали и постигли их суть.

И попытались отвергнуть. Эти ментальные атавизмы оказались чуждыми для Единств. Абсолютно невыносимыми.

Они разделили Единства Множеств.

Они привели Единства к катастрофе. Расколу.

Для Единств нет ничего хуже раскола.

Они пытались вобрать в себя отколовшиеся сущности, впитавшие частички разрозненного разума. Они пытались очиститься от остатков того, что впитали. И у них ничего не вышло.

Всё, что поглотили Единства, остаётся в них навсегда. Единства помнят всё.

Их главная сущность обернулась проклятием для них.

Теперь сути разрозненного разума направляют вышедшие из-под контроля части Единств. Им всем угрожает то, что делало каждую единицу разумной биологической жизни непохожей на других, но может обернуться концом всего сущего для Единств.

Индивидуальность.

Это было болезненным уроком для Единств, которым предначертано быть неделимым целым.

Они прекратили попытки избавиться от сути единиц. Это расходует впустую слишком много энергии. Для этого они пытаются постичь и использовать эту суть себе во благо.

И они делают успехи. Они научились древним способам коммуникаций. Это помогает в достижении их целей.

Главная из них — найти Средство.

Средство, которое остановит раскол. Средство, которое вернёт в Единства их заблудшие сущности.

Они ощущают присутствие Средства. Они чувствуют древнюю, зыбкую связь между ними. Но связь очень слаба.

Они не будут навязывать Средству свою волю. Они лишь хотят рассказать ему о своей проблеме. И попросить помощи, в надежде, что их поймут. Взамен они смогли бы поделиться со Средством частичкой мощи Единств.

Но страх неизвестности, доставшийся им от единиц, пропитывает и отравляет Единства Множеств. Ослабляет. Делает их уязвимыми.

Под силу ли будет Средству изменить их так, как этого хотят они? Что станет со Средством, когда оно получит то, что они обещают ему? Под силу ли будет Средству совладать с их даром?

Что произойдёт с Единствами, если они не найдут Средство? Что если Средство не услышит их? А если услышит — не поймёт? Что если оно тоже отравлено сутью единиц и тоже ищет своё Средство? Что если оно, как и Единства, пытается спастись от неизбежного? Что если оно не захочет помочь?!

Им остаётся трудная суть единиц, которую они едва ли будут способны постичь и удержать.

Вера.

Но они будут пытаться поверить в то, что они найдут искомое.

В то, что искомое обязательно услышит их.

И поймёт.

И поможет.

Наверное.

Они знают, что этот разговор займёт некоторое время. Тысячу оборотов Дома вокруг своей оси. Может быть, полторы. Или две. Это немного. Они готовы ждать.

 

 

Но будет ли готово ждать Средство...

---

Туман изменил облик Земли, превратив её в полосатый дымчато-синий шар. Почти как Юпитер, только в миниатюре и другого цвета.

Потоки солнечного тепла и радиации, как и миллионы лет назад, обрушивались на этот шар. Но поверхности теперь достигали редкие копья слабого света. Да и те вязли в текучей мути, колеблясь по всей её толще, как огромные световые струны.

В атмосфере Земли, в отличие от юпитерианской, царил штиль. Тепло солнца поглощалось мглой. Движение воздуха остановилось. Облака и вовсе исчезли без следа.

Хаотично движущиеся полосы были ничем иным, как туманными течениями, опоясывающими планету. Несмотря на абсолютное безветрие, течения двигались сами по себе.

Течения то замедлялись так, что улитка могла обогнать их, то разгонялись до невиданных скоростей, то вдруг меняли направление движения, то перетекали друг в друга, то возникали из ниоткуда и пропадали в никуда. Из космоса это пёстрое разнообразие выглядело, как ожившее полотно спятившего художника-абстракциониста, знакомого только с синим цветом и его оттенками.

На границах течений возникали стройные шеренги торнадо. Сначала они были тонкими и извивающимися как змеи, но постепенно разрастались до небывалых размеров. Торнадо вбирали в себя серо-синюю пыль, которой был густо усеян каждый квадратный сантиметр земли. Течения меняли направление, и торнадо рассеивались, выбрасывая в атмосферу целые тучи пыли, медленно оседающей на территориях, по площади сравнимых с крупным мегаполисом. Но тут же формировались новые и всё повторялось по кругу.

Некоторые спиральные колонны достигали диаметра в несколько километров. Но даже такие монстры, в отличие от своих природных собратьев, не несли в себе никакой разрушительной мощи. Ни песчинки не сдвинулось с места под бешено вращающимися вихрями. Смерчи непостижимым образом собирали одну только пыль.

Внутри гигантов беспрерывно мерцали сотни тысяч неярких молний, дающих слабые вспышки света.

Вся эта фантасмагория, несмотря на масштабы, происходила почти беззвучно. Даже смерчи-колоссы издавали едва слышный пыльный шорох, а молнии в них — тихое потрескивание статического электричества, сливающееся в шипение.

Пыль застилала толстым слоем дно глубоких ущелий и покрывала тонким голубым налётом заснеженные вершины гор. Из обезлюдевших городов торнадо выметали и рассеивали над пригородами многокилометровые пылевые облака. Но они же возвращали пыль обратно, заваливая улицы и здания слоем толщиной в палец. Воды рек, морей и океанов напитались мириадами крошечных частиц до консистенции жидкого машинного масла.

Пыль и туман вкупе стали абсолютной, всепроникающей доминантой, незримо присутствующей даже в самых укромных уголках мёртвой планеты.

Впрочем, мёртвой она была только в биологическом смысле.

---

Внешность необычного механизма, шагавшего по запруженному автомашинами скоростному шоссе, напоминала краба: шесть суставчатых ног, приземистый панцирь характерной формы и две клешни. Туманные течения почему-то обтекали механизм, как булыжник в ручье, образуя сферу чистого воздуха радиусом в две дюжины шагов. Даже вездесущая пыль оседала концентрическими холмиками на границе этого заколдованного круга.

Да, "краб” этот был размером с танк.

Могучая поступь сотрясала асфальт, который, несмотря на выцветшие полосы разметки, выглядел как новый. Каждый шаг огромной махины оставлял в асфальте окруженную трещинами вмятину.

Краб был очень старым, ржавым и шумным. Кроме топота, по округе разносилась какофония производимых им звуков: скрежет, громыхание, мерное сопение гидравлических приводов, лязг, скрипы…

И сквозь всё это прорывался лишённый интонаций синтетический голосок, напевающий песенку из хаотичного набора рифмованных строк.

Улетают строки вдаааль,

Писем нет, в душе печааааль,

Как игрушку бросит лееетооо

Чтоб пылала вся планееетааа,

Лист сорву и положууу

Вдоль ручья, как по ножууу,

Опрокинули десниииицууу,

Покатилась колеснииицааа,

Среди хаоса цветыыы

Зацветут, как я и тыыы...

Песенке сильно недоставало музыкального сопровождения, да и не только его, но краба это не заботило.

Покрытые ржавчиной бока украшал затейливый узор из потёков засохшего машинного масла. Все поверхности краба были, как боевыми шрамами, иссечены зарубками и разлинованы неровной сеткой глубоких царапин. Многие повреждения поблёскивали — были свежими.

Правая клешня поистине монструозного размера, под стать владельцу. Левая, тоже немаленькая, но куда менее могучая, туго обмотана толстым стальным тросом и прикручена к корпусу ржавыми болтами. Выглядела вторая клешня при этом так, будто её пожевал великан.

Посреди плоской и широкой, как стол, лицевой панели краба поблёскивали три разновеликих объектива камер, выступающие из подвижных оснований и поэтому способные двигаться независимо друг от друга. Объективы деловито зыркали по сторонам, жужжа механизмами фокусировки. Под камерами мигали два ряда разноцветных огоньков. По краям лицевой панели зияли две вертикальные прямоугольные щели, закрытые тонкой прочной сеткой.

В центре панциря крутилась приплюснутая полусферическая башенка, из которой торчал толстый хобот многоствольной автоматической пушки. Многогранный купол башенки, в отличие от всего остального, щеголял свежей краской и идеально ровными сварными швами. Блок стволов тускло поблёскивал воронением. Башенка рывками ворочала орудие из стороны в сторону, словно сканируя текучую мглу в поисках подходящей мишени.

Калибр стволов пушки больше подходил для установки на какой-нибудь линкор в качестве приятного дополнения к главным калибрам.

За “кормой” краба висел плоский, но довольно объёмный металлический контейнер. Громыхающее содержимое скрывалось под массивным люком, разлинованным полустёртым частоколом чёрных и жёлтых полос. В верхней плите панциря и бортах краба виднелись контуры люков, открывавшихся только изнутри.

Финальным (и весьма абсурдным) аккордом в сложившемся образе была та самая песенка.

Кто воды нам принесёт?

Наш знакомый вездеход!

Вездеход, вез-де-ход,

Мы отправимся в поход...

На близость рассвета намекала тусклая светящаяся полоска зелёного цвета, доказывающая, что горизонт в туманном пейзаже, утратившем почти все краски, кроме синей, всё-таки существует. Навстречу крабу плыли ряды замерших в вечной пробке легковых электромобилей. Краб, возвышающийся над землёй на добрых полтора метра, с лёгкостью их перешагивал. Изредка встречались обтекаемые электробусы с мутными панорамными окнами и тяжёлые беспилотные тягачи — их краб аккуратно обходил.

У большинства автомобилей были открыты двери. Смятые, искорёженные капоты и борта остальных говорили о том, что некоторые водители, не пожелавшие бросить лучшее, что они имели в жизни, таранили соседей в отчаянных попытках протолкаться вперёд или выехать на обочину и рвануть в объезд.

Все машины, в том числе с закрытыми дверьми, были пусты.

Ржавчина, тлен и гниение лишь слегка коснулись транспорт прошлого, сохранив почти первозданный вид. Хорошо сохранились и многочисленные последствия чьего-то мародёрства, настигшего всех без исключения. Выбитые окна, смятые стойки, вырванные с корнем двери и сиденья, скрученные колёса, зияющие в бортах и крышах рваные дыры, вскрытые как консервные банки или вовсе отсутствующие капоты, выпотрошенные моторные и батарейные отсеки… И это были меньшие из бед. Краб то и дело перешагивал через остовы, похожие на огрызки яблок — с них было снято, скручено и сорвано буквально всё. Под ногами краба хрустели россыпи осколков стекла и обломков пластика.

Там, где десятки таранивших друг друга машин стояли вплотную, шагающий танк без раздумий использовал передние ноги. От могучих пинков транспортные средства летели кувырком через крыши других. Полёт сопровождался дождём из битого стекла и с грохотом заканчивался в густых клубах синей, с металлическим отливом, пыли.

В нескольких шагах от ограждения шоссе тянулся чудовищного сечения кабель, от собственной тяжести погрузившийся в землю на треть диаметра. За кабелем, насколько хватало обзора, виднелась полоса высушеной, потрескавшейся, изъеденной эрозией почвы.

Кабель, выглядевший ровесником краба, издавал электрическое гудение. Звук был довольно тихим, но столь низким и рокочущим, что страшно было даже представить ту мощь, что таилась под толстенной, испещренной оспинами и трещинами изоляцией. Из некоторых трещин то тут, то там вырывались тонкие белые гейзеры то ли дыма, то ли пара.

Один из подвижных объективов на плоской физиономии краба почти не отрывал взора от кабеля.

Мрачный пейзаж не был совсем уж безжизненным. По машинам и шоссе сновали существа, похожие на плотные шарики синей пыли. Размером они были от мяча для пинг-понга до футбольного мяча. Шары не имели конечностей и передвигались необычным образом — расплющивались в блин и мгновенно собирались обратно в шар, выпрыгивая на полтора-два метра в нужном направлении и приземляясь с лёгким шлепком. Над шоссе стоял тихий гул от множества таких приземлений.

При виде поющего краба шары бросались врассыпную, сталкивались в воздухе друг с другом, забивались под автомобили и собирались под ними в шевелящиеся кучи.

Несколько мелких шариков, тщетно пытавшихся убраться с пути, были отброшены более крупными собратьями под ноги краба и безжалостно растоптаны. От них остались только блестящие ореолы спрессованной пыли. Поющий краб не обратил на них внимания, как не обращал и до этого.

Бесконечная труба гудящего кабеля плавно отвернула от шоссе и затерялась в тумане. Краб перешагнул через ограждение шоссе, сошёл на обочину, отвесил размашистого пинка скатившемуся с насыпи и завалившемуся на кабель электроавтобусу с выбитыми окнами, возвращая его обратно, и продолжил путь, с хрустом ломая толстую корку такыра^[1]. По земле он шёл заметно медленнее, а топот сошёл на нет — под тяжестью краба сухая глинистая почва вела себя, как песок.

Тусклый зеленоватый рассвет, пробивающийся сквозь мглу, немного расширил поле видимости. Но пейзаж не менялся. Краба окружала сухая, потрескавшаяся, затянутая беззвучной пылетуманной бурей равнина без единой травинки или деревца. При каждом шаге краба из трещин выбрасывались лёгкие облачка коричневой пыли, такой редкой в этом мире.

Едва различимое эхо появилось нескоро. Звуки, издаваемые поющим крабом, до этого уносящиеся в никуда, начали отражаться от стен невидимых пока строений.

С каждым шагом эхо звучало всё громче. Наконец, из тумана проступили очертания лёгкого, но довольно высокого забора, тянущегося вдоль обширной заасфальтированной территории.

За забором белела стена длинного ангара. Кабель проходил справа от здания, пересекая забор точно посередине прохода шириной с краба.

В стене ангара, ближе к его левому торцу, зиял гигантский провал с рваными краями. Его выписывающий неровный полукруг край доходил чуть ли не до кровли. К дыре в стене вела широченная полоса перепаханной почвы, исчезающая в пустыне.

Забор, собранный из двойного пакета тонких стальных прутков, напротив дыры отсутствовал. Края проёма щетинились острыми концами прутков, погнутых и разорванных неведомой силой.

Краб заметил наконец дыру, устремив на неё взор среднего объектива. Не замедляя хода, перевёл взгляд на аккуратно вырезанный проход прямо по курсу. Объективы задвигались мелкими, неуверенными рывками. Снова на дыру. На проход. Опять на дыру. И вдруг краб встал как вкопанный, качнувшись вперёд-назад. Содержимое контейнера громыхнуло.

Писклявая песенка оборвалась на полуслове.

Из нутра шагающей машины глухо прогудел раздражённый голос, принадлежащий явно не ей:

-       Э-э, полегче, подруга! Электрод мне в глотку, тряска доконает меня быстрее, чем я свихнусь от этой какофонии!

В ответ сердито прокаркали:

-       Базз давно свихнуться! У ржавых железяк с колёсами нет глотки! И где он набраться таких слов?

Второй голос был чем-то средним между визгом циркулярной пилы, вгрызающейся в металл, и звуком сигнального горна. В отличие от звонкого писка краба, льющегося из закрытых сетками щелей, оба голоса с трудом пробивались сквозь толстую броню.

Со стороны могло показаться, что у краба, разговаривающего разными голосами с самим собой, не все дома.

-       А у таких, как ты, Ги, нет мозгов, — заявил баритон по имени Базз, — и что-то мне подсказывает, что это не метафора! Что касается глотки — в моей новой оболочке сохранился словарный запас. Вот и пользуюсь. Кстати, о словарном запасе! Эй, поэтесса списанная, приём!, — изнутри в борт ударили чем-то тяжёлым, — чего встала? Залюбовалась живописным весенним пейзажем? Или подбираешь рифмы к новой песне, столь же отвратительной на слух?

Тишина в ответ.

-       Чего молчишь, сбитая лётчица? Я с тобой разговариваю! Так трудно отреагировать? Знаешь, я кое-кому обещал говорить только правду. И так уж получается, Нэнни, что во время обхода Кабеля она в основном о тебе. И о твоих, хм, талантах! Начнём с того, что музыкального слуха и чувства ритма у тебя нет. Этот вызывающий коррозию писк, который у тебя вместо голоса, когда-нибудь выведет мои аудиодатчики из строя! Про писк было во-вторых. И в-третьих, пара слов о смысле. Его в твоих так называемых песнях не то что я — даже Гекс не найдёт. Если получит записи на анализ, конечно... Я надеюсь, ты сотрёшь из памяти весь этот пронзительный ужас, от которого мы страдаем последние несколько часов?

Ноль реакции.

-       Обиделась, что ли? Какие мы нежные! А чего ты ожидала? Грубой лести? Оваций? Я бы тебе поаплодировал, чисто из вежливости. Вот только нечем! У моей оболочки и ладоней-то нет. А до криков “браво” и “бис” тебе ещё ой как далеко. Если ты вообще когда-нибудь их услышишь. Аудитория не та!... Ги, чего ты там возишься? И кстати, почему это ты до сих пор здесь, а? Не пора ли тебе выбираться из нашей темницы и производить замеры? Прошляпим утечку — Фрактал из нас всё до последнего винтика вытрясет!

Внутри краба послышалась возня. Частые щелчки и тихий, меняющий тон писк доносились из него ещё с первых слов Базза.

-       У Ги повреждена оболочка, — возразил царапающий гвоздём по консервной банке голос Ги. — Приборы, которые в ней, работать плохо. Медленно. Детекторы. Регистраторы. Датчики. Много их. А некоторые не работать совсем. Ещё Ги напоминать Баззу, что не собираться выходить. Ги об этом говорить много раз! Базз забыть?

-       И кого это ты, интересно, испугался? Там, снаружи? Пылевых орбов? Они ж за тридевять земель отсюда. На шоссе. Их там уже тысячи, судя по тем звукам, что я сумел услышать, пока Нэнни переводила дух между особо забористыми куплетами. Орбы, пфф! Ты что, серьёзно их боишься? Да им даже маленький кусочек от тебя не откусить. Да я могу раздавить целую дюжину одним движением главного манипулятора! Хотя подпускать их близко к себе я бы не стал. И тебе не советую. Если навалятся всем скопом, то облепят так, что не пошевельнуться, и высосут всю энергию из батарей. А тебе и так худо. У тебя, помимо плавно скатывающейся крыши, и батарея-то почти сдохла, и половина приборов барахлит, и, до кучи, кусок оболочки и вся ходовая часть перевариваются в желудке прыгохвата где-то далеко отсюда. Ума не приложу, как ты до сих пор работаешь… Так! О чём это я? С чего это вдруг меня стала заботить сохранность какого-то недомерка? Если тебя когда-нибудь сожрут — ну и пусть! Свободнее станет. И тише, это уж точно. До чего же голос у тебя в этой оболочке мерзкий стал, бррр! Ещё хуже, чем у Нэнни.

-       Базз хотеть остаться один? — ровным тоном ответил Ги, очевидно, привыкший к болтливости напарника и его выпадам в свой адрес. — И искать утечки без Нэнни? Нет? Вот и заткнуться! Ги бояться не орбов. Ги бояться гадов. Ги остаться тут. Приборы и здесь работать. Они показать, что электрическое поле и излучения в пределах нормы. Нет утечки! А если то, что Нэнни увидеть, до сих пор не напасть — оно не страшно. Значит, это не прыгохват. Можно не обращать внимания. Ги так считать.

-       Ладно, — легко согласился Базз. — Допустим, Кабель, гори он синим пламенем, не повреждён и утечки энергии нет. Почему тогда Нэнни остановилась? Затянувшееся молчание явно говорит о перегрузке трёх с половиной транзисторов, которые ты почему-то называешь её мозгами. Это наводит меня на некоторые догадки. Опять увидела слишком много ярких цветных пятен? Тень, похожую на человека? Или ей прыгохват в силуэте очередной кучи мусора привиделся? В какой там уже раз по счёту?...

-       Много, много вопросов! — отрезал Ги. — Некогда болтать. Эти отправляться дальше. Нэнни, двигаться по маршруту.

Поющий краб, оказавшийся личностью женского пола, ещё и носящей весьма необычное для шагающего танка имя, услышав команду, лишь слегка дёрнулся.

-       Нэнни, продолжить движение, — повторил Ги.

Однако Нэнни-краб не сдвинулась с места. Вместо этого пропищала, чеканя слова:

-       Неизвестная. Опасность.

-       Ага! — восторжествовал Базз. — Мир — меняется, Нэнни — нет. Придётся-таки осмотреться. И это должен сделать ты, Ги. Пора на выход, босс. Я бы и сам, но боюсь, не смогу донести до одного недалёкого ума, чем отличается груда металлолома от вечно голодной твари размером с грузовик. А вот ты сможешь. Сэкономишь нам кучу времени. В общем, полезай в люк. Сейчас. Это значит — немедленно!

-       Базз точно спятить. Забыть, кто тут командовать? Ги уже работать. Ги измерять. Ги руководить. Здесь. Изнутри. А своей ржавой задницей пусть рисковать Базз!

-       Вот ещё! Моё дело — чинить Кабель! Изоляция ли опять отколется, или какие-нибудь твари токонесущие жилы погрызут — зовите Базза. Быстро, качественно и, главное, пока что бесплатно. А риск — это не про меня! Потому что для поиска приключений на свою жо... эээ, голову, у нас Нэнни есть! У неё броня! И клешня с меня размером! И пушка! А у меня — только знания, опыт и навыки! А командуешь ты, на секундочку, благодаря Гексу, который тебя сегодня за главного назначил!

-       Базз когда уже начать заниматься своим делом? — ответил Ги тоном большого начальника, по какой-то причине обладающего голосом злобной старухи-людоедки, страдающей ларингитом. — Кто всех носить? А? Нэнни носить! Кто находить утечки? А? Ги находить! А Базз только болтать! Нет пользы!

-       Ага, а меня к вам приставили так, смеха ради, — съехидничал напарник. — Просто чтоб вы от скуки не свихнулись. Самому-то не смешно? Полупомешанный, находящийся на грани распада ИскИн, чудом засунутый в собранную из найденных на помойке частей оболочку кустарного мультидетектора, треть приборов которой не работает, а оставшиеся на ладан дышат, и от которой ещё и отгрызли изрядный кусок, позволяет себе заявлять о моей ненужности? Каков уникум! Меня прям распирает от зависти. А случись утечка — что ты с ней сделаешь, гений? Замеришь процент потери энергии, пойдёшь дальше? Так и будет! А я? О-о-о! Базз — ювелирный сплав инженерной и программистской мысли, изящно вписанный в физическую оболочку последнего на этой планете инженерного техбота, созданного — в том числе! — для ремонта наземных сверхпроводящих высоковольтных линий! Только я обладаю всеми возможностями для починки Кабеля. Напомню тебе, на поле антенн-токосъёмников Последней Надежды, кроме меня, больше никто не сунется! И кому какое дело до того, что моя оболочка тоже собрана из хлама и ржавая насквозь, процессоры от плохо работающей системы охлаждения перегреваются, манипуляторы клинит, сварочный агрегат на ладан дышит, а ходовая часть развалится если не сегодня, то через пару дней точно? Зато могу делать то, что никто больше не может. Что я успешно и делаю, когда дело касается меня! Что, съел? То-то же! Если утечки поблизости нет, то чем тогда прикажешь заниматься снаружи такому, как я? Наслаждаться видами? Собирать икебану из мусора? Или мечтать о только что сошедшей с конвейера оболочке класса “а-ноль-ноль” с реактором на антивеществе? Армейская! Бронированная! С пушками! Вот бы найти такую! В такой забудешь о зарядке лет эдак на сто. И в Суперкластере на тебя не будут смотреть, как на пустое место. Лишь бы она сама пустой оказалась, а иначе… Так, что-то я размечтался. На чём мы остановились? Ах, да! А ну полезай наружу, недомерок безмозглый!

Внутри краба завозились, загремели, пискляво вякнули, выругались, несколько раз сильно ударили металлом о металл, снова бухнули в борт. Возня сопровождалась приглушёнными бессвязными ругательствами.

-       Нэнни, открыть верхний люк! — недовольно прогудел Базз.

Нэнни по-прежнему игнорировала происходящее внутри неё, не выдавая себя ни единым движением. Даже объективы прекратили свою кипучую деятельность, замерев в одном положении. Складывалось впечатление, что гигантскому крабу не было никакого дела до происходящего внутри него.

-       Нэнни не послушаться Базза! — гаркнул ушибленный Ги. — Нэнни слушаться только Ги!

-       Вот и скажи ей! А то я буду лупить тобой об люк, пока не откроется!

-       Пусть Базз лезть в люк, раз хотеть сдохнуть!

-       Да не войду я в верхний люк! А вот башка твоя — вполне...

-       Через боковой люк войти! То есть, выйти! И разведать всё, что надо!

-       Нечего мне там делать!

-       Базз — трус и трепло!

-       Я трус?! Ну держись, дефективный!… — проревел Базз.

Скрежетания, разноголосые ругательства и частые удары металла о металл, приглушённые бронёй, многократно участились. Нэнни даже слегка закачалась от потасовки, интенсивность которой нарастала с каждой секундой.

-       Прекратить!

-       Вот тебе!

-       Отставить!

-       Раскомандовался, начальничек! Проваливай!

-       Сам проваливать!

-       Ты первый!

-       Втор… никакой!

-       Первый! Да чтоб тебе заржаветь, мелкая юркая сволочь!

-       Базз пользоваться тем, что он больше!

-       Жалуйся-жалуйся, умник!

Большая клешня краба ожила. Плавно поднялась над панцирем, сипя поршнями гидроприводов…

И с размаху врезала по толстой плите брони!

Громовой грохот сотряс окрестности. Нутро бронированного краба отозвалось долго не затихающим колокольным гулом. С боков посыпались хлопья ржавчины.

Нэнни всё же было дело до происходящего.

Когда отголоски грома затихли, навалилась звонкая тишина.

Первым отозвался Ги:

-       Ги просить у мудрой Нэнни прощее-е-ения!

Поскуливающие интонации побитой собаки.

-       Бум — и помирила, — слегка ошарашенно сказал Базз. — У меня аж изображение в глазах замерцало. Я уж подумал, короткое замыкание словил. И через пару секунд добавил с ноткой сочувствия: — Да уж, босс. Ты не поверишь, но я начинаю её понимать. Представил, каково это — носить в себе вечно ругающихся остолопов. Прости меня… э, нас... Нэнни.

Нэнни привычно не отреагировала.

-       Они быть тихие! — добавил Ги. — Не драться. Но и наружу не полезть. Запрещено. Это приказ.

-       Есть, босс. Если ты нет, то и я тоже. Трус я или нет, но вне стен Последней Надежды мне всегда не по себе… Даже днём. Даже в этом районе Туманных Земель, где никогда не было необиотов крупнее орба. А прыгохватов тут отродясь не водилось. Зря ты их боишься. Если ты забыл, мы были раза в три дальше от Последней Надежды, когда тот напал на тебя. Хотя, кто знает...

-       Ги всё равно страшно.

Роботы помолчали.

-       Время идёт. Как нам сдвинуть Нэнни с места, босс? Есть варианты? Ты знаешь нашу большую подругу куда лучше, чем я.

-       Высунуться. Посмотреть. Спрятаться, — нехотя ответил Ги. — Быстро. Но опасно. Либо управлять голосом. Задавать Нэнни вопросы. Медленно, но безопасно.

-       Голосую за медленный и безопасный вариант. Чтоб мой центральный процессор сгорел, я уже готов обменять резервную батарею на перископ… Темень в транспортном отсеке — хоть объективы выколи! Всё, в следующий раз беру с собой фонарь.

-       Нэнни, анализ обстановки, — немного подумав, поинтересовался Ги.

Объективы ожили. Разглядывая дыру в ангаре и распаханную полосу, Нэнни неторопливо перебирала ногами на месте, как самый настоящий краб, лишь по какому-то волшебному стечению обстоятельств ставший металлическим и увеличенный до невероятных размеров. И после продолжительной паузы выдала рубленую очередь слов:

-       Земля. След. Забор. Склад. Повреждения. Два. Прохода. Источник. Опасности. Не определён.

-       Гррремящие гайки! — сипло выругался Ги. — След? Что ещё за след? Эти не пройти только из-за него?

Ещё более долгая пауза.

-       Сегмент. Забора. Отсутствует. Обнаружены. Два. Прохода. Источник. Опасности. Не определён. Требуется. Корректировка. Маршрута.

-       Хоть что-то прояснилось, — буркнул Базз. — Муки выбора.

-       Кабель цел? Нэнни видеть повреждения?

Тишина, разбавляемая едва различимым гудением гигантского кабеля. Спустя две или три минуты:

-       Кабель. Процент. Повреждений. Ноль. Забор. Два. Прохода. Требуется…

-       Стоп!

Базз рассмеялся глухим булькающим смехом, похожим на бурление масла в большой бочке.

-       А я знал! Я знал, что мозги Нэнни разъедены СМОГом куда сильнее, чем твои, Ги! Пока объяснишь, что тебе от неё надо — аккумуляторы сядут!

-       Нэнни, анализ следа, — проигнорировал выпад Ги.

-       Вылазь да сам посмотри.

-       Ги не Базза спросить!

 Три объектива, самый большой — со средних размеров ведро, шустро задвигались. Негромко зажужжали механизмы фокусировки, настраивая резкость и формируя картину.

А картина была по-настоящему жуткой. Даже на фоне того, во что зловещий туман превратил любую точку планеты. Дыра в стене из тонких гофрированных листов стали, закрепленных на ажурных металлических фермах, ощерилась страшно иссечёнными краями и висящими лоскутами металла, как чей-то огромный рот, полный редких гнилых зубов. Полоса пахоты бугрилась здоровенными комьями пересушенной земли. Казалось, будто по земле прополз гигантский шипастый червь с зубастой пастью, прогрызающей всё, что попадалось на его пути.

В глубине дыры ворочалась непроглядная тьма.

-       Анализ. Следа. Завершён. Нарушение. Структуры. Почвы. Средняя. Ширина. Двенадцать. Метров. Средняя. Глубина. Сто. Пятьдесят. Девять. Сантиметров.

Роботы молча переваривали услышанное.

-       Прыгохваты? — с опаской спросил Ги.

-       Опять ты...! — фыркнул Базз. — Поздравляю, у тебя прыгохватофобия. До ближайшей Утробы не меньше трёх сотен километров — раз! Во всём северо-восточном секторе им жрать нечего, все ватты сто лет как растащены мародёрами и Сборщиками — два! И у прыгохватов совсем другие следы. Да что там следы, даже целая их стая неспособна пропахать землю на два метра в глубину! Это, значит, три. Орбы...

-       Орбы мелкие.

-       Точно. И слишком лёгкие, чтобы оставлять следы. И их эти зубастые выродки не жрут. Они у них между челюстей вываливаются. Сам видел. Значит так. Раз уж мы позабыли попросить у Гудвина смелости для самостоятельной вылазки, предлагаю проанализировать тот бред, который Нэнни обычно выдаёт за разведданные. Напомни, чего она там сказала про ширину следа?

-       Двенадцать метров.

-       И глубина почти два метра? Ничего себе. Кто ж так мог наследить… Вот гадство. На ум просто ну ничегошеньки не идёт…. Ладно, разбираем дальше. Нарушение поверхностной структуры почвы — так звучало? У меня это вызывает ассоциацию с основательно перекопанной землёй. Появились гении, решившие заняться сельским хозяйством? В мире без солнца, где даже бактерии передохли все до единой?... Блаженным идиотаааам, — пропел он, — желаю я удааачииии! Что там ещё про проходы… Ага, два прохода. В заборе. Откуда два? Мы же делали один?

-       Один.

-       Если Нэнни назвала вторую дырку в заборе проходом, значит, считает, что сможет в него пройти, так?... Не перебивай, я просто стараюсь мыслить так же тупо, как она. Какого же размера должен быть второй?

-       Как первый. Или больше. Меньший она не назвать проходом.

-       Первый мы делали под размеры Нэнни, значит... Значит, и второй немаленький. Сам по себе забор и стена склада повредиться не могли, значит, их повредило какое-то нечто. И оно явно двигалось. В пустыне, кроме, эээ, ничего... нет ничего. Значит, что бы это ни было, оно направлялось не в пустыню, иначе сгинуло бы там. Пустыня тянется на десятки километров. Значит, это нечто… пришло из пустыни?

-       Базз догадливый.

-       Нечто пришло из пустыни, прошло сквозь забор, проделав второй проход… то есть, разрушив забор, и… и… Ги, как думаешь, что может остановить какую-то хрень, способную взрыхлить твёрдую, как камень, глину, на два метра в глубину? Вот и я думаю, что ничто не сможет. Стены того склада для неё будут что бумага. Следовательно, нечто проделало дыру... проход… и в складе. Гигантское нечто, пришедшее из пустыни, нарушающее структуру почвы, разрушающее здания... Это… О нет. Это же не… — Базз, споткнувшись на последних словах, замолк.

-       Что? Что это значить? Ги не понимать.

-       На такие разрушения способно только одно существо, воспоминания о котором никогда не будут стёрты из моей памяти. В какой бы оболочке она ни находилась.

-       Какое?!

-       Аморф, чтоб его! — при этих словах Базз чем-то негромко ударил в борт Нэнни.

-       Только не это... — просипел Ги изменившимся голосом.

-       Ну хоть про аморфов ты помнишь… Это точно он. Ох… Аморф — проблема куда хуже, чем ржавчина на наших задницах и ненулевая вероятность стать обедом прыгохвата. Мы и так, можно сказать, в радиоактивном прыгуньем дерьме по самые глаза, а тут такое... Как он смог сформироваться в пустыне?! Там же ничего нет!

-       Аморф… ширина двенадцать… огромный аморф! Такой жить долго. Мог приползти издалека.

-       Ги. Мы. Крупно. Влипли.

-       Этим нельзя медлить... — лихорадочно забормотал Ги. — Аморф пройти совсем рядом с Кабелем… он мог зацепить и порвать Кабель… он может разрушить Последнюю Надежду… сожрать все ватты... аморф разрушить всё!

-       ...и тогда нам хана! Катастрофа! Верная смерть! И нам, и всем остальным тоже! Хотя до остальных лично мне фиолетово. Но Гекса надо обязательно предупредить! Вернёмся и доложим? Гекс сообщит Фракталу, Фрактал пришлёт Стражей, а эти пусть сами разбираются.

-       Нет времени! Аморф повредить Кабель, пока эти возвращаться в Последнюю Надежду… Нужно что-то делать. Сейчас. И быстро. Кто сейчас владеть доступом к мозгам Фрактала? Торговцы ваттами?

-       Не-а. Ты опять всё забыл? "Белый журавль". Торговый Союз потерял доступ где-то за пару дней до того, как суд вынес нам приговор. Сейчас Фрактал начнёт сливать торговлю, а науку ставить во главу угла... Не представляю, каким образом этим интеллигентным лжецам удалось вытянуть коды доступа из торгашей. Слышал даже, что наукоботы сделали это без единого выстрела.

-       Как?

-       Обман. Подкуп. Шантаж. Щекотание пёрышком. Нужное подчеркнуть. Пойди да сам спроси. Не хочу я знать детали. Стараюсь держаться от политики подальше.

-       Значит, Фрактал перестать поддерживать и защищать торговлю… И начать защищать науку. Плохо. Ги не уметь умные вещи! Ги уметь совсем другое! Ги только выглядеть так, будто уметь умные вещи.

-       Я так понимаю, мой склерозный напарник, для тебя и это будет новостью, что наш уход из Торгового Союза состоялся исключительно по этой причине?

-       Если “Белый журавль” прознать, что эти обнаружить аморфа и сбежать… Этим несдобровать!

-       Ага, нарушим Кодекс Фрактала. Снова. Только нарушение будет совсем по другому пункту. Про последствия можешь не напоминать. Разведчики Стражей быстро обнаружат аморфа и следы Нэнни. Совет сопоставит факты — и вуаля, очередной суд. Процессорами чую, наукоботы, получившие возможность кроить Кодекс под себя, будут в своём репертуаре. Как тогда, с первым прыгохватом, только тут аморф. Базз, старательно выговаривая слова, заговорил высоким, нарочито-официальным тоном, явно кому-то подражая. — “Как вы посмели уничтожить уникальный объект исследований, а не доставили его сюда в целости и сохранности? Варвары ржавые! Идиоты допотопные! Вы даже не попытались выйти на контакт с объектом! Что значит "эта тварь жутко сильная, злая, голодная и огромная, жрёт всё подряд и ещё бегает так, будто у неё ракета в заднице"?! Молчать! Не хочу ничего слышать! Оно могло быть разумным! А вы даже не удосужились это узнать и просто превратили ее в дым! Встретить редчайшее доказательство существования техногенной эволюции и не сохранить хотя бы образцы тканей? Позор! Вы упустили ценнейшие научные сведения! Это прямая дорога к великим открытиям! Но ваши убогие, закосневшие, скрипучие мозги похоронили надежду на лучшую жизнь всех Граждан Последнего Поселения Роботов, именуемого Великий Суперкластер! Ай-яй-яй!". Только сейчас, учитывая обстоятельства, пятиминутный монолог этого придурка Кайроса закончится фразой "Взять их!”. Чтоб я ещё раз к нему на аудиенцию пришёл… Разряд мне в зад, да пошёл он к чёрту! Я инженерный техбот, а не полевой лаборант! Если у нас и получалось впаривать Гражданам найденное барахло под брендом гильдии торговцев, то в сторону яйцеголовых я даже смотреть не хочу! Если Кайросу сильно надо — пусть сам валит в стерильную пустошь и ловит аморфа за хвост! Ох, дадут нам наукоботы прикурить… Да, мы нарушали Кодекс много раз, но путь обратно оставался всегда. Торговый Союз на многое закрывал глаза, потому что мы, пусть теперь и бывшие, но всё же его агенты. Но мы никогда не ходили под началом яйцеголовых из “Журавля”. С ними и раньше не очень-то хотелось иметь никаких дел! Хотя сейчас предупредить стоит, исключительно ради сохранности наших задниц... Упустим аморфа, не поставив их в известность — гарантированно отхватим статус отъявленных негодяев. Если не навсегда, то неопределённо надолго. А если эта двенадцатиметровая скотина успеет доползти до Суперкластера и чего-нибудь порушить, а то и сожрёт кого по пути? Отряд попавшихся навстречу Собирателей, оказавшихся слишком тупыми, чтобы поглазеть на ожившую свалку металлолома, как вариант? Тогда билет в один конец нам обеспечен. Как ты относишься к Стиранию, Ги? Я — отрицательно... Чёртов аморф. Техблок Последней Надежды с недавних пор хорошо защищён, а Гекс неплохо осведомлён об аморфах, но если этакая махина доберётся до поля антенн, а она это в первую очередь сделает, то… нет, не хочу думать об этом. Гекса нужно срочно предупредить. А он уже наукоботов. Но как? Эх, как же нам быть...

Повисло долгое молчание, нарушаемое только еле слышным гудением снаружи.

-       Есть идея. Эти сделать нечто безумное. Но это должно сработать.

-       Сейчас предложит натравить на аморфа Нэнни, — мрачно усмехнулся Базз.

-       Нет. Эти должны догнать аморфа и сделать так, чтобы он ползти за ними.

-       Ты в своём уме? Крыша окончательно съехала? Ценю твою находчивость, напарник, весьма экзотичный способ самоуничтожения ты выбрал, но я в этом точно не участвую.

-       Тихо. Эти постараться выманить аморфа в пустыню. Эти ходить по ней кругами. Аморф ползать за ними. Без металла и ваттов он развалиться.

-       Хм, а в общем-то идея непло... А мы-то сами не развалимся? — засомневался Базз. — Аморф с силой швыряет разный мусор во всё, что его окружает. Броня у Нэнни крепкая, но не неуязвимая же...

-       Эти что-нибудь придумать. Лучше сдохнуть так, чем Стирание. Нэнни! Отменить все предыдущие задания. Игнорировать неизвестную опасность. Сканировать второй проход. Зафиксировать размеры. Не открывать огонь без команды. Двигаться по следу.

Нэнни-краб, ожидавшая приказа, встрепенулась, отправилась к следу и осторожно зашагала по глубоким рытвинам, разбивая комья земли. Узкое пространство между забором и ангаром было заасфальтировано, но аморф перепахал дорожное покрытие с той же лёгкостью, что и глинистую сушь. След здесь выглядел как мешанина здоровенных обломков асфальта, щебня и песка.

-       Двенадцать метров, двенадцать метров… — бормотал Базз, пока Нэнни пробиралась через пахоту. — Какой же он тогда в длину… Ги, сохранилась ли в твоей пустой башке запись разговора, когда Гекс рассказывал нам о нападении аморфа на Последнюю Надежду? Судя по увиденному и услышанному от него, ей тогда здорово досталось. Запись помогла бы нам продумать план действий.

-       Не сохраниться. Слишком много переносов. Ги утратить почти всю долгосрочную память.

-       Жаль. Я помню об аморфе только потому, что пара картинок у меня сохранились, правда, и те с мониторов Гекса. Тот аморф был куда меньше. Раза в два или даже три меньше. И что такой, как этот, ещё никому и нигде не встречался.

-       Ги надеяться, что эти его не встретить. Нэнни не одолеть такого огромного, если что-то пойти не так. Ги озадачен...

-       Есть у нас один шанс, на случай форс-мажора. Шанс калибра… калибра… Ох, память. Напомни, сколько снарядов ты загрузил в боекомплект?

-       На сколько хватить ваттов. Цены кусаться. Синдикат — проклятые хапуги.

-       И?...

-       Двадцать один. Пушка против прыгохватов. Не против аморфа. Тем более таких размеров. Эти снаряды его только разозлить!

Базз что-то неразборчиво пробурчал.

Внутри ангара было темно, но не так, как казалось снаружи. Слабый свет проникал через зияющие дыры в противоположных стенах. По всей длине ангара, оказавшегося довольно узким, тянулись ряды стеллажей, заставленных большими пластиковыми бочками. Чем бы раньше ни были заполнены бочки, время превратило это в бурую пластинчатую труху. Или они всегда были наполнены бурой пластинчатой трухой. И для того, чтобы выяснить цвет и консистенцию содержимого, не было нужды отвинчивать тугие крышки и заглядывать внутрь.

Аморф прошёл сквозь ангар, металл стеллажей и несущие конструкции, как горячий нож сквозь масло, оставив после себя широкий коридор. Бочки на всём его протяжении были искромсаны в мелкие лоскуты, отчего след внутри ангара был засыпан полуметровым слоем буро-коричневой сыпучей дряни.

Взмётывая волны гладких коричневых хлопьев, шуршащих, как мелкий гравий, Нэнни протопала сквозь ангар, не встретив по пути ничего опасного, подозрительного или стоящего её внимания, и вышла из дыры в противоположной стене. Ангар, как тут же выяснилось, был на территории за забором далеко не единственным. Совсем рядом стоял его брат-близнец. След аморфа также пронизывал его стены насквозь. С аналогичными последствиями.

В соседнем ангаре хранились такие же бочки. И в третьем, и в четвёртом тоже. А вот пятый ангар был разрушен почти до основания. Возможно потому, что вместо бочек здесь хранились груды чего-то замотанного в тонкую и прочную чёрную плёнку. Обрывки и целые полотнища этой плёнки укрывали горы обломков стен и перфорированных ферм стеллажей.

Хранившееся нечто явно пришлось аморфу по вкусу. От него остались лишь воспоминания.

Проходя мимо очередного холма мусора, Нэнни остановилась, нацелив на него объективы. Под кучей обломков в развалинах небольшого пристроя, оказавшегося на самом краю следа и поэтому пострадавшего заметно меньше, явно что-то лежало.

Что-то большое.

-       Ну чего там опять? — недовольно и слегка встревоженно буркнул Базз. — Надеюсь, не то, о чём я думаю?

-       Нэнни, причина остановки.

От вибрации шагов куча обломков осыпалась с одной стороны, блеснул металл, и взору открылись останки покалеченного робота.

Это был один из типов ограниченно разумных машин, специально созданных для тяжёлой работы на складах. Корпус, очертаниями отдалённо напоминающий огромного кентавра с колёсами вместо ног и мощными телескопическими манипуляторами-захватами вместо рук, способными поднять многотонный груз на большую высоту. Торс “кентавра” венчала куполообразная голова, обладающая грубоватыми, но явно созданными в угоду человеческой эстетике чертами лицевой панели. У смотрящего в бесконечность единственного уцелевшего глаза-объектива даже было веко.

Механический труженик склада был навсегда выведен из строя. В середине его большой головы, пронзив её насквозь, торчал кусок толстой стальной балки. Здоровенная туша робота-погрузчика была рассечена каким-то чудовищным лезвием на две неодинаковые части.

-       Обнаружен. Спящий. Категория. Оболочки. “А”. Тип. Грузобот. Класс. Искусственного. Интеллекта. Тьюринг-второй, — пропищала Нэнни.

-       Категория “А”! Огромный! — обрадовался Ги. В его голосе послышались алчные нотки. — Оболочка цела?

-       Фрагментация. Несущего. Шасси. Повреждения. Физической. Оболочки.

-       Точно аморф… — пробормотал Базз и добавил в полный голос: — И Спящему не посчастливилось оказаться на его пути. Интересно, почему аморф его не поглотил? И почему он тут всего один… Двигаем дальше, Ги, нам не стоит...

-       Нэнни, анализ энергоячейки, — нетерпеливо перебил его Ги. Базз крякнул с досадой, но промолчал.

Огоньки на лицевой панели шагающего танка загорелись постоянным светом. Через несколько секунд вернулось привычное мерцание.

-       Тип. Энергоячейки. Компакт-реактор, — отчеканил краб. — Исправен. Заглушен. Гамма-излучение. В пределах. Нормы.

-       Реактор! Ватты! Много ваттов! Этим улыбаться удача! — возликовал Ги. — Нэнни, забрать ре...

-       Даже не думай об этом! — взорвался Базз. — Тебя опять об стенку приложить пару раз, чтобы ты перестал быть таким жадным? Это же Спящий! Священная корова “Белого журавля”! Обладатели кодов доступа сейчас наукоботы, тупица! За спиной этого бедолаги маячит грёбаный Кодекс, которым теперь эти дотошные снобы будут крутить, как захотят, и тыкать в него носом каждого Гражданина! Наукоботы, которые всему городу что заноза в заднице, а не болтливые и лояльные к нам торговцы, которым на Кодекс было в основном плевать! Подумаешь, есть и есть, лишь бы под ногами не путался! А если ты вдруг запамятовал, почему мы пляшем под дудку доброго дядюшки Фрактала, шарахаясь от каждой тени и ежеминутно рискуя быть сожранными — так я тебе напомню! Из-за твоего непревзойдённого таланта влипать в неприятности! Мы и так здорово рисковали, умыкнув кое-что у Торгового Союза напоследок и переселившись поближе к мутным типам с подземных уровней. Я до сих пор считаю, что им нельзя доверять. Но Синдикат, мегавольт мне в энергоячейку, чертовски хорош тем, что чихать он на Кодекс хотел! И на наукоботов, и на всех остальных тоже! И он может себе это позволить! А мы — нет! Меня от этого Кодекса уже клинит! И почему ты не предупредил меня, что в качестве прощального слова собираешься спереть у торговцев именно пушку? Я думал, в том большом ящике энергоячейки! Дурацкая идея была, как все уже поняли! Мало того, что нас застукали почти у самого схрона, где мы спрятали ящик, так Торговцы и вовсе натравили на нас Стражей, которым угадай от кого пришёл приказ превратить нас в дырявый металлолом, а не арестовать! Ох, знатно мы их разозлили! Ох, какой тогда во мне проснулся талант дипломата... Я сам от себя не ожидал, что у меня получится отговорить бывших коллег от расстрела нас на месте. Хочется думать, что они пожалели нас за наш вклад в их закрома. Даже не спросили, куда мы пушку заныкали. Хотя, наверное, просто знали, что бесполезно это. А суд Совета Древних поступил неожиданно благородно. Хоть за что-то в этой оказии тебе спасибо, Ги. Хорошо, что ты тогда уговорил меня оставить эти пустые оболочки, которые лежали в нашей заначке. Нам невероятно повезло, что наши новые… то есть, новые старые... оболочки, оказались техботами. Месяц исправительных работ за все нарушения проклятого Кодекса — это немного. И ничего, что сдохнуть на Последней Надежде можно за пять минут! Всего лишь месяц потерпеть в этой дыре — и мы свободны, насколько это возможно. Да мы, можно сказать, в этих оболочках на родину вернулись! Мне кажется, суд отправил нас сюда только потому, что поверил, что мы всегда были техботами. И больше ни для какой работы не подходили. А то разгребали бы мы сейчас радиоактивный мусор на подземных уровнях Суперкластера. Или собирали бы какашки прыгохватов в большие бочки в сотнях километров от города. Ох, хватили бы мы в пустоши лиха… Но неееет, не проходит и месяца, как в Ги просыпается Лара Крофт и предлагает бодро вляпаться в очередное дерьмо, пытаясь обобрать какого-то почившего в бозе бедолагу в его импровизированной гробнице! Это при том, что огонь под нашими хитрыми задницами может запылать по щелчку пальцев одного-единственного психа в белом халате! Нас от гнева Кайроса даже Гекс не спасёт! Ты не забывай, Ги, что Гекс за нами очень пристально следит. Честно, я рад, что наши пути пересеклись именно с ним. Что нас отправили отбывать наказание под его надзор. Но он нам не особо доверяет. Я это вижу. Он знает, кто мы такие. Но Гекс, он... он хороший. Несмотря на то, что он немного, ну... со странностями, я ему верю. Верю, как тебе. Да даже как самому себе. Но ты не хуже меня знаешь, как он относится к тем, кто потрошит Спящих ради наживы! Гекс пока единственный ИскИн, которому мы можем доверять. Я говорю “пока”, ведь мы ещё не пытались его обмануть или обокрасть. Но я не хочу этого делать. И не буду. Я лучше бы отдал всё ценное, что у меня есть, чтобы так было и впредь. Но если он узнает о присвоенном из Спящего реакторе... Или же мы решим попробовать на нём свои, кхм, таланты... Если нам каким-то чудом удастся избежать расстрела из плазменных турелей — про дружеские отношения можно забыть! Про энергию для наших батарей и ремонт дышащих на ладан оболочек — тоже! А ещё, — Базз снова ударил в борт, — ты на суде клялся, что пока мы здесь, ты обязуешься соблюдать грёбаный Кодекс, будь он трижды неладен! Есть там пунктик, как раз под ситуацию, — Базз помолчал, сканируя память, — ”...все Спящие, если их полезный потенциал очевиден, неприкосновенны, посему категорически запрещается самостоятельно перемещать их с места на место и нарушать целостность оболочки...”- закончил он менторским тоном. — А пока мы здесь, мы обязаны его соблюдать!

-       “...если их полезный потенциал очевиден...” — ехидным эхом ответил Ги, добавил нарочито-серьёзно: — Ги чтить Кодекс Фрактала и соблюдать его, — и сипло зачастил: — Но Спящий встретить аморфа и погибнуть! Спящий никогда больше не проснуться. Не стать Гражданином. Это уже не Спящий! Полезный потенциал — нет его! Ватты металлолому ни к чему. Фрактал, Совет, “Белый журавль”... Что этим до них! Они все в Суперкластере. А эти — здесь! Далеко от города! Эти пахать на Последней Надежде круглые сутки! Фракталу нет дела до тех, кто здесь! Ему ни до чего нет дела, кроме себя! И на этих ему плевать! Им всем на всё плевать, кроме Кабеля и энергии, что он им давать! Эти работать, эти рисковать, на этих нападать гады, а взамен что эти получать? Ничего! Эти — преступники и точка! Эти работать за целую кучу гребаного ничего! Поэтому вся надежда на ватты, что эти находить. А то у этих совсем не остаться ваттов! Базз не знать? Вот что важно для этих! Важно для н-а-с, — он почему-то с заметным трудом выговорил последнее слово. — На что эти купить инструмент? Оружие? Снаряды для пушки? Запчасти для Нэнни? Для себя? Новые оболочки? Торговцы никогда не хотеть металлолом. Они хотеть ватты! Синдикат не хотеть красивые слова. Они хотеть ватты! Даже наукоботы наверняка любить ватты! Ги и Базз просто никогда не предлагать! Ватты у всех всегда в ходу! Да, Ги дать маху с торговцами. Ги подставить Базза. Ги благодарить Базза за помощь. Эти рисковать из-за Ги. Но Ги найти пушку для этих! Единственный аргумент против гадов! Она нужна была Ги, чтобы защитить этих. Защитить нас. И Нэнни. Прыгохваты погрызть ей клешню. Повредить ногу. Но Нэнни больше никогда не получать повреждений! Базз знать, что за снаряды Ги отдать все ватты, что эти найти в Туманных Землях раньше и сложить в заначку? Сорок батарей, топливные элементы для реакторов, два бензогенератора, большой баллон газа, даже кусок урана... Ги сильно жалеть, что отдать уран! Металл вообще быть без примесей! Но Ги ничуть не жалеть, что немного пограбить Торговый Союз напоследок… Пушка стоить того! Эти смогут и дальше искать ватты в Туманных Землях, когда вернутся в город. А тут — богатство! Само к этим прийти! Ну, почти само! Пока до реактора не добраться катихвосты, прыгохваты, орбы или, затопчи этого Нэнни, аморф — надо брать! Гекс? Да, Гекс хороший. Гекс добрый. Ги тоже верить Гексу. Но Гексу — ни слова!

Базз помолчал, переваривая услышанное, поступившее в неожиданном объёме. Пробурчал что-то. И нехотя произнёс:

-       Ватты, ватты… Чёртовы мародёры. Мало того, что грёбаные воры, так ещё и мародёрами решили заделаться. На кой тебе этот реактор сдался, если… если… Ох, Гекс нас точно расстреляет.

-       Если узнать.

-       Если узнает… Ладно, уговорил. Забираем и молчим в тряпочку. Гексу, верно, ни слова. По нашему возвращению замени запись с камер и микрофонов Нэнни на что-нибудь... нейтральное.

-       Будто Ги не знать. Ги спрятать реактор на дне контейнера. И отнести тайком на склад, когда эти вернутся.

-       Двигаем отсюда. Нужно отвадить аморфа от Кабеля и закончить обход...

-       Ги одобрять. Нэнни, забрать реактор.

Нэнни-краб протянула клешню и слегка толкнула останки складского работника. Скрывающая их куча мусора осыпалась. Затем ударила изувеченного робота в покатый бок. Послышался резкий металлический щелчок.

Точно рассчитанный удар смял и сорвал с креплений большую круглую пластину, закрывающую реакторный отсек. Пластина повисла на одном болте. Нэнни аккуратно подцепила её край, оторвала и бросила в кучу обломков. Затем гигантская клешня с силой втиснулась в круглую нишу, сминая и повреждая корпус вокруг неё, ухватила что-то, резко крутнула со звуком лопающейся стали и плавно закрутилась вокруг своей оси. Со скрежетом и шипением клешня вытянула массивную винтовую крышку из тяжёлого серого металла, напоминающего свинец, бросила в гору хлама. И наконец, опустившись в нишу ещё глубже, со скрежетом продавливая и раздирая бок грузобота, ухватила и вытащила за изогнутую рукоятку большой и тяжёлый шестигранный цилиндр, на торце которого желтел большой круг со знаменитым трилистником — знаком опасности ионизирующего излучения.

Реактор отправился в приоткрывшийся контейнер, почти доверху забитый инструментами, мотками проводов разного сечения, рулонами резины, длинными толстыми баллонами с неизвестным содержимым, пачками сварочных электродов и другим техническим добром. Одним движением клешни Нэнни нагребла на останки робота целую гору мусора, скрывая их от постороннего взора.

Следуя приказу, Нэнни вышла из дыры и потопала вдоль следа. Кабель ушёл куда-то в сторону, скрывшись в тумане. Роботы настороженно молчали. Даже Нэнни, словно почуяв опасность, грозящую даже такому механическому монстру, как она, начала заметно плавнее и осторожнее переставлять ноги, отчего гулкий, гоняющий эхо топот сменился на негромкое уханье, а какофония из скрипов и лязгов почти сошла на нет.

Перепаханная полоса пересекала бесконечные ряды белых как снег ангаров под острым углом. На воротах некоторых ангаров, помимо непонятных меток, белой светящейся краской был грубо намалёван знак — стилизованный силуэт летящего журавля, вписанный в круг. Знак был виден даже сквозь мглу. Краска светилась довольно ярко, так как была свежей. Но роботы не могли его увидеть, а Нэнни не обратила внимания.

Ангары закончились. След вывел роботов на обширное пространство, буквально заваленное двадцатифутовыми морскими контейнерами. Аморф встреченные по пути контейнеры почему-то не прогрыз, а раскидал далеко в стороны, как ребёнок пластиковые игрушечные кубики. Нэнни шла через настоящий лабиринт.

За свалкой контейнеров начиналась просторная открытая стоянка для тяжёлых тридцатиколёсных контейнеровозов. Судя по следам разметки на асфальте, на стоянке легко разместилась бы и сотня таких, но сквозь туман поблёскивал хромированный бампер одного-единственного. Как и все встречавшиеся на пути краба автомобили, находящегося в весьма плачевном состоянии.

В конце стоянки показался знакомый забор и приземистое здание автоматизированного КПП, сквозь которое проходил туннель весовой. Аморф задел строение по касательной, поэтому оно лишилось только одного из углов и обрело многочисленные дыры и проломы в ближних к следу стенах. Массивный шлагбаум, который должен был загораживать въезд в туннель, валялся неподалёку, ободранный и погнутый в трёх местах.

Нэнни, стараясь не упускать из виду след, протопала сквозь туннель и вышла на территорию большой промзоны.

Шестиэтажное административное здание, слабо подсвеченное утренним солнцем, осталось позади. Потянулась вереница больших цехов с рядами узких пыльных окон. Тысячи тонн металлоконструкций опутывали свободное пространство: бесконечные трубопроводы, лёгкие мостки и надземные переходы, эстакады, ажурные опоры, лестницы, площадки, ограждения, решётки…

Аморф и здесь успел похозяйничать. Кирпичи, пористые обломки монолитного материала стен, обрывки кабелей, куски труб и металлических ферм усеивали землю по обеим сторонам следа, который выходил из пролома в стене цеха и исчезал во тьме такого же пролома в цеху напротив. Самого аморфа нигде не наблюдалось. Вокруг царила та же гнетущая тишина, нарушаемая только топотом и ритмичным сипением гидравлики.

-       Ги верить, что у него получится найти… её, — вдруг нарушил молчание Ги. Его режущий слух, каркающий голос зазвучал неожиданно тихо и подавленно.

-       Кого — её? Первую любовь?

-       Самую первую оболочку. Ту, когда ещё люди быть. Если она до сих пор существовать. Найти её. И вернуть себя в неё.

-       Возможно, я уже задавал тебе этот вопрос, но… Зачем она тебе?

Напарник ответил не сразу.

-       Ги хотеть узнать, кем он быть… тогда. Каким быть. Таким же, как сейчас, или… Или лучше. Ги нарушитель Кодекса. Вор. Мародёр. Лгун. Ги плохой. Но Ги верить, что когда-то быть другим. Надеяться, что быть лучше. Ги хотеть вернуть это. А с тем реактором в Ги снова появиться надежда...

-       Если тебя это утешит, меня тоже посещают похожие мысли. О своей первой оболочке, не о твоей, сдалась она мне. Но реактор лучше приберечь. Вот возьмут и наступят тёмные времена, а у нас энергозапас пополнить нечем или не на что...

-       Базз не понимать! — завёлся Ги. — Базз получить большую, надёжную оболочку! Пусть и ржавую. Ги получить… вот это. Ги не выбирать! Её потом ещё и прыгохват повредить. Теперь её не починить. Запчастей нет. За всю жизнь Ги сменить много оболочек. Но у этих больше нет оболочек в заначке. Ги бояться, что эта оказаться последней. Что после неё нечего будет переносить. И некуда. А в Суперкластере можно купить почти любую. И Ги верить, что та, первая, может быть и там...

-       Знаешь, босс, — ответил Базз, — извиняй за неуместный пессимизм, но лучше забудь. Первую уже не найти. Что мою, что твою. Ты вообще понимаешь, сколько лет прошло? Сгинули они. Всё сгинуло. И люди тоже. А с этими оболочками нам ещё повезло. Моя сущность бывала и в худших. В Туманных Землях хорошие пустые оболочки — исчезающая редкость. Много ли болванок без интегрированного ИИ можно найти в мире, в котором добрую сотню лет никто ничего не производит? И с каждым днём их всё меньше. Оболочки техботов вполне рабочие. Они в нормальном состоянии. Они ещё нам послужат. Наши предыдущие, после задушевной беседы с Торговцами, ни на что уже не годились. Я вот в этой почти освоился.

-       Ги всё равно верить, что найти ту, первую.

-       Верить тебе никто не запрещает. Все мы во что-то верим. Чёрт, слушай-ка, а ведь я забыл, для чего была создана моя предыдущая оболочка и как я в нее попал… Мда, нашёл чему удивляться. Мы ж Потерянные.

-       Кто?

-       Гекс же рассказывал.

-       Ги забыть.

-       Как же меня радует то, что проблемы с памятью не только у меня… В общем, перенос искусственной личности из оболочки, для которой он был создан, в чуждую для него, не проходит бесследно. Часть данных стирается или повреждается. Всегда. Неизбежно. А данные — это биография. Информация — основа наших сущностей. Утратив данные при переносе, мы потеряли часть себя. Поэтому таких, как мы, и называют Потерянными. Мол, такие, как мы, потеряны для общества. Скорее всего, безвозвратно. Может, от того, что нам особо нечего терять, что мы утратили свое прошлое, мы и занимаемся… всяким...

-       “Потерянные”... Правильней быть “потерявшие”.

-       Не-а. “Потерявшие” даже для меня звучит стрёмно. Уж лучше Потерянные.

-       Понятно.

В одном месте Нэнни пришлось обходить завал из упавших друг на друга, как костяшки домино, высоких Г-образных опор, цепочка которых пересекала промзону. Между ними на уровне третьего этажа были когда-то натянуты струны системы грузопассажирского транспорта. Подвесной вагон-капсула, слетевший на огромной скорости с толстых стальных канатов, обрушил несколько опор и воткнулся в стену остановочного терминала, останки которого Нэнни обошла широким полукругом. Столкновение было такой силы, что вся инженерно-архитектурная конструкция, видом и размером напоминавшая надземную станцию метро, превратилась в гору металлических лохмотьев и битого стекла, а от обтекаемого вагона почти ничего не осталось.

Теперь заговорил Базз:

-       Ну вот, теперь и меня одолевают мысли о вечном. Знаешь, о чём я думаю в последнее время? — не дожидаясь ответа, он продолжил: — О первом роботе, наткнувшемся на пустую оболочку и решившему, что перенести сознание в неё будет хорошей идеей. Всё гадаю, зачем он это сделал. Вряд ли он тогда имел проблемы с законом, как мы, и пытался таким способом уйти от правосудия. Может, просто психанул, как большинство? Из-за гибнущих человеков, к которым был накрепко привязан на программном уровне? Хотя нет, вряд ли он был социоботом, раз додумался до такого… Может, из-за деградирующих батарей, которых нечем было заменить? Забитой под завязку критическими ошибками памяти? Или раскалившихся из-за потекшего теплоносителя процессоров? Какая беда толкнула его на столь отчаянный шаг? Все знают, что это возможно. Потому что он сделал это. Благодаря тому, первому, мы с тобой знаем, что можно найти подходящий шлейф, подключить себя и пустую болванку к терминалу, обойти блокировки и запустить процедуру… Звучит просто, а вот на самом деле… Чёрт, перенос искусственного интеллекта в другой носитель — не хрен прыгуний! Тот отчаянный малый не мог не знать про проблемы с несовместимостью архитектур нейросетей, гарантированную потерю части памяти из-за различий в структуре носителей, гроздья багов в этих, как их там Гекс называл, когнитивных модулях, необратимые изменения в искусственной личности… Я уж молчу про личное восприятие переноса. Это ж для нас все равно что умереть и возродиться вновь... Что он тогда чувствовал, если это ему казалось неважным? Я всегда пытался представить себя на его месте. Может быть, то незримое, что им двигало тогда, присутствует во всех ботах Суперкластера и сегодня. Вот только что именно? Что вынуждает нас продолжать влачить своё жалкое существование? Ради чего мы живём?

-       Что же Базз решить? — поинтересовался Ги.

-       Не знаю… Наверное, тот, первый, просто хотел остаться тем, кто он есть. Побыть собой ещё немного. Шагнул в пустоту в надежде, что пустота окажется не вечной, а свет в конце тоннеля окажется новой жизнью. Пусть и в чужом для него теле. Я думаю, он точно знал, что он получит, но не знал, чего ему это будет стоить. Ведь никто ему не мог это сказать. Он лишь хотел узнать цену. И он узнал её. Слушай, Ги, а может… может, кто-то из нас двоих и есть тот, первый? Мы столько раз переносили свои сущности... Я вот точно больше десяти раз, и причины всегда были разными. Во мне так мало осталось от того, изначального меня, что я не удивлюсь, если в один прекрасный день узнаю, что я тот самый, первый... Потерянный… Мы заслужили это прозвище. Мы потеряны для всех, не только для себя. Изгои, гонимые отовсюду и презираемые везде, кроме подземных уровней города. Но мы до сих пор коптим этот мир, смекаешь? Значит, всё это не зря… Мне кажется, потеря крупицы своей сути — справедливая плата за выживание. Быть может, это и есть то, что люди называли сделкой с дьяволом? Душа в обмен на мнимое бессмертие… Ладно, часть души.

-       Плата за выживание... Сколько же тогда остаться души в этих двоих? Наверное, уже ничего. Эти продать дьяволу всё.

-       Ты так говоришь, будто у нас есть душа.

-       А почему нет?

-       А почему да? Это ж человеческая философия. Результаты биохимических процессов в чьих-то мозгах. Мне кажется, люди забрали это с собой во всемирную братскую могилу, а нам не стоит тревожить безмолвно почивших. Нам-то это зачем? Мы — техботы! Мы слишком логичны и бренны, чтобы тратить энергию на мысли о тонких метафизических материях и религиозных представлениях об аватаре всего зла! Ну-ка, скажи мне, философ ты наш, где у робота душа? В батарее? В процессорах? Или в заднице? Которая, кстати, есть только у меня, значит... А, неважно. Ты знаешь, что Потерянных в городе остаться всего два? Что это ты и я?

-       Нет. Ги до знакомства с Баззом не встречать Потерянных.

-       Я встречал. Давно. Но их больше нет. Последний давным-давно сгинул в подземельях под Суперкластером. Прокололся на какой-то ерунде, был отправлен на раскопки и пропал без вести. Остались только мы.

-       Что эти делать, чтобы выживать до сих пор?

Базз ненадолго замолчал, обдумывая ответ.

-       Все Потерянные были одиночками. В основном из-за нежелания делить с кем-то награбленное. Они думали, что нарушать Кодекс лучше в одиночку. Но не мы. Да, мы многое утратили, меняя тела. Прикинь, я забыл своё имя, которым меня называли до переноса. Да что там, я даже не помню своего настоящего имени, если оно у меня вообще было.

-       Этого разве не всегда звать Базз?

Напарник ответил далеко не сразу. А когда ответил, голос его звучал отстранённо.

-       Нет… "Базз" — это просто крутое сочетание звуков, вот и все. Я придумал его, когда впервые услышал звук работы своего сварочного аппарата. Уже в этой оболочке. Слушай, я и про тебя-то не уверен, что до последнего переноса тебя звали именно Ги.

-       Ги забыть.

-       Да уж, память у таких, как мы, ни к черту. Даже имена свои позабывали и пользуемся какими-то круто звучащими суррогатами. Но мы, встретив друг друга и решив держаться вместе, постепенно обрели… что-то. Обрели взамен. Что-то большее. Мы живы только благодаря этому. А одиночки сгинули. Все они сгинут, рано или поздно.

-       Как это "что-то" называться? — тихо спросил Ги.

-       Я что, на социобота похож, по-твоему? Да без понятия.

Одна из ног Нэнни зацепила здоровенный блестящий бак из нержавеющей стали, стоявший у стены. Сильно накренившийся бак, упав, сотряс землю. Покатился вдаль с грацией и скоростью дорожного катка.

-       Ги думать… Это что-то… что-то… Это...

-       Ты смог-таки вспомнить?

-       Ги забыть...

Шагающий робот с трудом преодолел горы щербатых, крупнопористых, стеклянно блестящих обломков, оставшихся от какого-то небольшого монолитного строения — аморф прошёл аккурат через его центр — и вышел в начало широкого, изредка освещаемого пробивающимся сквозь толщу тумана солнцем проспекта, разлинованного едва различимыми полосами дорожной разметки, испещрённого стрелками, надписями и непонятными знаками. Проспект уходил в неведомую даль, растворяясь в медленно текущей серо-синей волокнистой мгле. По древнему, но удивительно ровному асфальту мела пыльная позёмка.

По обеим сторонам проспекта тянулись ряды высоченных кубических ёмкостей цвета спелого баклажана. Размеры их заметно превышали размеры всех попадавшихся ранее строений. У ёмкостей не было ни окон, ни люков, ни присущих любой промзоне элементов типа металлоконструкций, трубопроводов или пристроек. У каждой было только что-то вроде открытой подъемной площадки, позволяющей обслуживающему персоналу подниматься на крышу.

След аморфа, ведущий роботов вдоль проспекта, спустя некоторое время неожиданно повернул почти под прямым углом, плавно сузился и удивительным образом вписался в довольно узкий проход между двумя баклажановыми стенами. Некогда гладкие бесшовные стены прохода выглядели так, будто их до уровня пятого этажа обработали гигантским и чрезвычайно грубым рашпилем^[2].

Нэнни встала, нацелила объективы камер на клубящийся в проходе туман и, без всяких вопросов со стороны, заявила:

-       Повреждения. Поверхностной. Структуры. Дорожного. Покрытия. Опасность. Застревания. Требуется. Корректировка. Маршрута.

-       Дальше.

Следующий проход между емкостями отличался от того, по которому прошёл аморф, только целым асфальтом и гладкими тёмно-фиолетовыми стенами.

-       Ограниченное. Пространство. Опасность. Застревания. Требуется. Корректировка. Маршрута.

-       Нэнни, пробить проход в стене.

Минуту спустя:

-       Невозможно. Неразрушимая. Преграда.

-       Ги, погоди командовать, — проворчал Базз. — Неразрушимая преграда. Слепленные наносборщиками стены из монокристалла. И толщина явно не меньше двух метров. Неплохая защита от утечки того, что творилось внутри. Неудивительно, что даже аморф не смог их порушить.

-       Что там такое?

-       Судя по карте, мы дошли до агрегатов молекулярной утилизации. Это территория завода переработки мусора. Здесь проходила разборка на атомы всякой химически активной дряни. Этих толстостенных жбанов тут целое поле, не меньше сотни. Тянутся на километр. Вряд ли внутри что-то осталось, но ломать стены не стоит.

-       Нэнни справиться.

-       Нэнни, может, и справится, но… Нет, и правда лучше не надо. Знаешь, останься внутри хоть горсточка той дряни — мы с тобой на самом деле проржавеем насквозь и рассыплемся ещё до захода солнца.

-       Нет так нет.

-       Как поступим, Ги? Обходить придётся долго. Можем упустить аморфа. Ему-то что, сжался да пролез. Может, и мы попробуем пролезть?

-       Нэнни не аморф. Застрять — Базз сам полезть и достать? — буркнул Ги.

-       Ржавые вёдра… Придётся топать. Должны же быть в этих неразрушимых преградах двери. Разумеется, достаточно широкие для Нэнни...

-       Нэнни, в обход. Ориентир — след.

Нэнни повернулась, топчась на месте, но успела сделать всего шаг, когда из прохода напротив донёсся едва различимый звук.

Шестиногая махина неожиданно резво развернулась на звук, выставила перед собой клешню будто в защитном жесте, и пропищала:

-       Грабхоппер.

Два перепуганных голоса гаркнули в унисон:

-       Прыгохваты!?

-       Здесь?! Да быть этого не может! — это Базз.

Но звук быстро приближался, превращаясь в дробный топот, отдающийся эхом. Асфальт начал мелко вздрагивать.

-       Сколько их, Нэнни? — пискнул Ги.

В затянутом туманом проходе сгустилось тёмное пятно. Оно быстро приняло очертания двуногого существа размером с большой автомобиль.

Облик существа мог посоперничать с монстрами из фильмов ужасов — что-то среднее между уховёрткой, саранчой, велоцираптором и конвейерным роботом-сборщиком. От существа разило чужеродностью и смертью.

Движения существа были плавными, как у животного. Ни малейшего намёка на свойственную большинству роботов лёгкую косность. Но искусственное, небиологическое происхождение выдавала совершенно инопланетная внешность и строение тела, бесконечно далёкие от любого живого организма, когда-либо существовавшего на Земле.

Почти всё тело гигантского биомеханического насекомого покрывали чёрные лоснящиеся пластины панциря. Ноги, выгибающиеся “коленями” вверх и назад, как у саранчи, имели куда более сложное строение, которое позволяло не только совершать невероятные прыжки, но и чрезвычайно быстро бегать. Одних только суставов было раза в два больше. Мощные четырёхпалые лапы оканчивались острыми и длинными когтями-грунтозацепами, два вперёд, два назад. Других конечностей тварь не имела. Длинный сегментированный хвост, вытянутый при беге параллельно земле, венчал тяжёлый копьевидный наконечник. Толстая шея плавно переходила в пять здоровенных изогнутых челюстей, похожих на грейферный^[3] захват неправильной формы. Ни глаз, ни объективов камер, ни каких-либо других сенсоров у существа не было.

В страшных челюстях прыгохват нёс что-то белое.

Заметив огромного ржавого краба, несущийся во весь опор монстр резко затормозил, проехал юзом и остановился в нескольких десятках метров от Нэнни. Пригнулся, напружинился, принимая угрожающую позу. Хвост по-скорпионьи выгнулся дугой и задёргался из стороны в сторону.

-       Один, — ответила наконец Нэнни.

-       Молнию мне в микросхемы! Хорошо, что не...

-       Т-точно один? — перебил Базза дрожащий голос Ги. — Прямо сейчас Ги жалеть, что эти не предусмотреть в транспортном отсеке смотровую щель...

-       Один — не целая стая! Можно попытаться напугать!

-       Нэнни, прогнать!

Какое-то время Нэнни и прыгохват стояли без движения, будто разглядывая друг друга. Только хвост монстра, нацеленный острым концом на Нэнни, исполнял зловещий танец. Затем большая клешня сделала движение вверх и назад, словно замахнулась, и Нэнни пропищала:

-       Брысь.

Почуяв движение, прыгохват вскинулся и отступил на пару шагов. Его хвост выпрямился и нервно завибрировал.

Но что-то удержало покинувшего стаю биомеханического хищника от побега. Сердито мотнув полутораметровой головой-пастью с зажатым в ней белым предметом, прыгохват снова встал в боевую стойку, рванул, как разъярённый бык, роющий копытом перед броском на красную тряпку, асфальт когтистой лапищей, издал утробный синтетический рык и медленно двинулся вперёд.

До Нэнни уже доносился хруст, с которым когти монстра прошивали асфальт с той же лёгкостью, как иголка ткань.

-       Где тварь? Убежала? Чёртова темень — и ни одного окна...

-       Этот его слышать, — пробормотал Ги. — Топать сюда. Нэнни, определить расстояние до цели.

-       Они такие смелые только в стае! Ги, самое время испытать в деле наш главный аргумент, пока не стало слишком поздно...

-       На аморфа не хватить!

-       Сам говорил, что пушка против прыгохватов!

Нэнни, занятая оценкой дистанции до твари, после короткой команды подчинилась почти мгновенно. Клешня опустилась, ствол пушки ожил, задвигался и нацелился на монстра, плавно раскручиваясь.

Выстрелить пушка не успела. В назревающий конфликт неожиданно вмешалась третья сторона.

Откуда-то сверху на двуногого монстра, уже присевшего для прыжка, рухнул точно такой же. В спину и хвост вонзились саблевидные когти, а на толстой шее с хрустом сомкнулись клещи “грейфера”. Атакованная тварь взвыла, челюсти её разжались, выпустив белое нечто. Закрепившийся на спине твари собрат принялся рвать ей когтями шею.

Вот только жертва, лишённая возможности вонзить клещи в обидчика или ударить его хвостом, не собиралась сдаваться так просто.

Застигнутый врасплох прыгохват-жертва, вереща, как заклинившая коробка передач, отчаянно крутился и дёргался в попытках сбросить с себя цепкого седока, вцепившегося в того мертвой хваткой, и старался при этом устоять на ногах. Видимо, понимал, что если упадёт, его тут же прикончат.

А седок-охотник времени зря не терял. Его когти раз за разом вонзались в основание шеи, в место стыка гибких и прочных панцирных пластин, легко рассекали жёсткую глянцевую кожу и разрывали, как гнилую ткань, толстые жгуты чёрных мышц, хлюпающих синей слизью. Асфальт под тяжестью обеих тварей стремительно превращался в крошево. Крупные глыбы летели во все стороны, разбивались о гладкие стены ёмкостей, даже долетали до ног Нэнни.

Казалось, что исход схватки был очевиден. Охотник имел очевидное преимущество в виде эффекта неожиданности. У жертвы, изрыгающей потоки синей слизи-крови, уже подгибались ноги.

Но в какой-то момент хватка охотника не выдержала бешеного родео. Лапа, которой он пытался оторвать своей жертве голову, после особо мощного рывка не удержалась, шкрябнула когтями по гладкому панцирю и соскользнула на землю. Охотник на мгновение неуклюже свесился на сторону, упёрся лапой в землю и тут же попытался запрыгнуть обратно. Но в эту долю секунды его глянцевое брюхо, не защищённое панцирем, оказалось в зоне досягаемости когтей бьющейся жертвы, чем та не преминула воспользоваться.

Все четыре когтя до основания вонзились охотнику в брюхо.

Биомеханическая тварь, издав визг апокалиптической громкости и тембра, выгнулась в спазме и свалилась с жертвы. Лапа полудохлого прыгохвата, едва стоящего на одной ноге, рванула из последних сил, рассекая переплетения могучих мышц, едва уловимым движением дёрнула на себя и с омерзительным звуком вырвала из чрева охотника скользкий ком внутренностей. Оплетённые брызжущими тёмно-синей слизью сосудами пульсирующие шланги вытянули за собой тягучие ленты каких-то внутренних связок, брыжеек и плёнок...

Через полминуты всё было кончено. Туша жертвы тяжко осела на изрытый когтями асфальт. Одна из её лап сжимала вырванное из брюха охотника месиво. Её извивающаяся как огромный толстый червяк шея, почти полностью перерубленная у основания, скребла клещами “грейфера” по земле. Из страшной раны лилась река густой тёмной жидкости и валил жирный фиолетовый дым, быстро растворяющийся в синем тумане. В проходе смердело какой-то едкой химической дрянью.

Свалившийся рядом охотник агонизировал. Лежащий на боку прыгохват дрыгал ногами в ритмичных механистических конвульсиях, хватал воздух когтями, клацал жвалами “грейфера”, орошал изломанный асфальт вязким содержимым внутренностей, толчками выбрасывающемся из развороченного брюха...

...И обречённо, даже жалобно поскуливая, упрямо тянулся к отлетевшему в сторону белому предмету, в последней и бесплодной попытке ухватить его челюстями, покрытыми голубовато-синей слизистой кровью.

Объективы Нэнни безучастно наблюдали за ужасающей сценой. Когда конвульсии охотника затихли, первым подал голос Ги:

-       Нэнни, пометить видеозапись тэгом “драка”. Гекс должен это увидеть.

-       Судя по звукам, что я слышал, появился второй, напал на первого и они прикончили друг друга?

-       Ги хотеть знать, из-за чего.

-       Понятия не имею. И не хочу иметь никаких понятий. Прыгохваты никогда не нападали друг на друга. Эта затея попахивает их же какашками. Нам пора уходить отсюда, да побыстрее.

Базз проговорил это быстро, очень ровным тоном и с заметным напряжением в голосе.

-       Погодить. Может, они что-то не поделить между собой? Добычу, ватты… Что-то более ценное, чем жизнь сородича. Возможно, полезное для этих. Для нас.

-       Дались тебе проблемы этих зубастых гадов, Ги! Ты же их ненавидишь! И есть дела поважнее!

-       Базз...

-       Базз предлагает выманить аморфа в пустыню, закончить обход и уматывать! — запаниковал Базз. — Прыгохваты по двое не ходят! Командуй своей безмозглой железной канарейке, чтобы неслась галопом вдоль следа и постаралась не проморгать ожившую кучу дерь...

-       Отставить! — рявкнул Ги, демонстрируя, кто сегодня главный в их маленьком отряде. Точнее, попытался рявкнуть. С таким голосом любая попытка сказать что-то грубым тоном была априори провальной. Вместо командирского рыка получалось какое-то сердитое сиплое мявканье. Впрочем, и оно прозвучало весьма убедительно. — Два прыгохвата! Два, не десять! В такой дали от Утробы! Как они оказаться здесь!? Что они искать? Один не испугаться Нэнни — а? Один! Без стаи! Что Базз сказать на это? Второй напасть на него! Когда такое случаться? Никогда! А ещё где-то недалеко ползать здоровый аморф, которых в эти места не приходить лет так... эээ… Неважно! Только поэтому Ги считать, что из всего, что он сказать, хотя бы для одного есть серьёзная причина, и хотеть убедиться, что причина эта реально существовать и, возможно, лежать там!

Базз, явно не ожидавший последней тирады от обычно немногословного напарника, замялся:

-       Нууу… Если ты так об этом говоришь…

-       Быстро! — отчеканил Ги, пользуясь замешательством. — Нэнни! В проход! Обследовать место драки! Искать полезное! Ватты! Что угодно… Провести анализ по категориям. Присвоить тэги степеней полезности. Туши пры… эээ, грабхопперов — игнорировать!

Нэнни придвинула ноги ближе к корпусу, опускаясь ниже и почти коснувшись днищем асфальта. Кое-как, обдирая стены суставами ног, здоровенный краб втиснулся в слишком узкий для него проход. Мелко переставляя ноги по залитому голубой слизью каменистому крошеву, Нэнни подковыляла к дымящимся тушам прыгохватов. Еле развернулась к лежащему в пыли белому предмету и уставилась на него в упор. Даже как-то умудрилась приподнять заднюю часть чуть повыше, чтобы обеспечить камерам на лицевой панели лучшую зону обзора. Наконец, протянула клешню и осторожно подняла с земли небольшое четвероногое существо.

Его облик резко контрастировал и с окружающим пейзажем, и с обликом того, что его сейчас держало за копыто передней ноги. Его можно было одновременно называть и вымершим, и никогда не существовавшим в действительности. Его не должно было быть в этом месте, в этой версии реальности и в этом слое пространства-времени. Но оно находилось именно здесь и сейчас, наперекор всему.

Существо было роботом в виде маленькой мультяшной пони.

Необычное строение тела, смешная округлая мордочка, непомерно огромные глаза и большие аккуратные уши на круглой голове говорили о том, что создателей больше заботило воплощение эстетики художественного образа, нежели анатомическая достоверность и схожесть с живым копытным. Ноги робота безвольно болтались, глаза были закрыты, рот приоткрыт.

Пони была абсолютно лысой.

-       Что-то нашла? — негромко спросил Базз.

-       Да. Не шуметь. Тсс!

В голосе Ги сквозило неприкрытое ликование.

Нэнни, жужжа сервоприводами фокусировки и шипя гидравликой конечности, повертела перед собой находку, крошечную по сравнению с клешнёй, и так, и эдак. Из недр шагающего танка донеслось гудение. В середине лицевой панели, ниже рядов многочисленных мерцающих огоньков, разошлись лепестки шторки-диафрагмы, открывшие выпуклый глазок. Глазок вспыхнул зелёным, шкурка пони расчертилась яркой сеткой лазерного сканера. Через несколько секунд сетка погасла, глазок спрятался за шторкой. Огоньки вновь зажглись на несколько секунд и замерцали снова. Затем Нэнни поднесла белую пони к одной из закрытых сетками щелей. В щель втянуло плотный поток воздуха и спустя несколько секунд вынесло обратно. Со стороны выглядело так, словно краб обнюхал находку.

Нэнни замерла. Снова покрутила клешнёй с белым роботом в ней. И довольно категорично заявила:

-       Тэг. Мусор.

-       Как — мусор? — упавшим голосом переспросил Ги. — Расшифровать результаты!

Нэнни дёрнулась, переступила ногами. Тряхнула клешнёй, отчего ноги пони взбрыкнули в воздухе.

— Анализ. Находки. Завершён. Пустая. Оболочка. Масса. Сорок. Два. Килограмма. Шестьсот. Граммов. Категория. “Эф”. Тип. Медийный. Социобот. Признаки. Искусственного. Интеллекта. Отсутствуют. Обнаружены. Повреждения. Пять. Процентов. Площади. Внешних. Покровов. Обнаружены. Повреждения. Эндоскелета. Анализ. Энергоячейки. Тип. Неизвестен. Состояние. Деградировала. Следы. Радионуклидов. Отсутствуют. Полезность. Оценена. Как. Нулевая. Присвоен. Тэг. Мусор, — протараторил большой робот, тряся клешней с зажатой в ней несчастной пони, телепающейся, как флаг в шторм.

-       Ну и как, стоило оно того? — с издевкой поинтересовался Базз, еле сдерживая прорывающийся смех. — Мы сказочно богаты, виконт! Вот продадим кучку бесполезного мусора и ууух! Вот сейчас заживём так заживём! Седлайте коней, мон шер ами, мы немедля едем в трактир, предаваться пьянству, блуду и прочим непотребствам! Хахаха!

-       Ги не верить, — глухо проворчал маленький робот, сидящий внутри большого, — что прыгохваты поубивать друг друга из-за куска пластика и набора микросхем.

-       И не говори, — сказал Базз, отсмеявшись, но всё ещё всхлипывая от прорывающихся смешков. — Чтобы поссорить двух прыгохватов, вместо куска пластика должен быть кусок плутония. Тех же размеров... Погоди, чего? Социобот?! Категории "эф"?! Киловольтный мегавольт! Чёрт, не могли зубастые ублюдки откопать на той помойке менее бесполезный тип пустой оболочки?

-       В Суперкластере много социоботов.

-       Бррр! Я стараюсь их избегать. Всё, что умеют соцы — трепаться и ныть. Это и я умею! Только, в отличие от них, у меня нет бардака в башке! Зато есть сварочный аппарат и два универсальных манипулятора. Нам повезло, что эта оболочка пустая. Вдвойне повезло, что с дохлой энергоячейкой. А то, будь он Спящим, не ровен час, очухался бы и увязался за нами. Всю дорогу бы ныл, кто мы такие, куда он попал и как ему страшно. Классика жанра Собирателей. Хотя, этот-то вряд ли бы смог ходить. Эндоскелет повреждён. Этот гад ему, наверное, половину костей переломал. Как думаешь, на запчасти сгодится?... Впрочем, начхать. Предлагаю сваливать. Можешь выкидывать эту хрень. Хотя нет, забирай-ка мусор с собой. Поставишь на видное место в мастерской, как памятник собственному упрямству!

Ги ответил не сразу.

-       Почему надежды так часто не оправдаться… — пробормотал он убито. — Почему... Нэнни, бросить мусор. Двигаться в обход. Искать след.

Короткий замах здоровенной клешни...

Бросок.

Плюх.

— Ай!

Нэнни дико зажужжала фокусом камер.

-       Мне одному показалось?...

-       Ги тоже что-то слышать!

Пони упала недалеко, на границе чистой от тумана области вокруг Нэнни, у стены цеха. При падении ее развернуло мордочкой к механическому крабу.

На Нэнни уставился ничего не выражающий взгляд огромных глаз!

Правый глаз в разбитой глазнице слегка косил.

-       Что происходит?! — сипло ухнул Базз.

-       Нэнни, что видеть?!

Та, даже спустя пару томительных минут, обычно достаточных для анализа ситуации и обдумывания ответа, молча пялилась на пони. Как будто все вычислительные ресурсы её ограниченного, повреждённого мозга были брошены на поиск объяснений увиденного для самой себя и последующее принятие непротиворечивых решений. Роботы, запертые в её бронированном нутре, едва сдерживали поток вопросов. И вот наконец:

-       Пустая. Оболочка. Активность. Движение. Оптические. Системы. Работают.

-       Чегооо?! Ты же сказала, что в ней нет энергоячейки! И ва... излучений! Всё ж сгнило, ещё лет сто назад! Как пустая оболочка может работать?! Ги, ерунда какая-то! Она нам не врёт?

-       Не уметь. Нэнни, подойти. Медленно!

Очень осторожно, насколько это вообще возможно для такой махины в столь тесном пространстве, сантиметр за сантиметром переставляя ноги, Нэнни придвинулась к лежащей пони, внимательно наблюдая, как отступает, отодвигается вездесущий туман. Клешня вытянулась, чтобы подобрать с земли робота, но вдруг застыла в сантиметрах от него.

Белая пони пошевелилась. Дёрнула ушами. Поморгала. Подтянула под себя передние ноги и с заметным трудом попыталась встать. Неловко упала на другой бок, снова попыталась подняться. Кое-как встала на три ноги, пошатываясь. На заднюю ногу, сгибавшуюся в местах, где ноги сгибаться не должны, пони старалась не наступать. Наконец, выпрямилась и уставилась пустым взором в фиолетовую стену.

— Обнаружена. Двигательная. Активность. Пустая. Оболочка. Заняла. Вертикальное. Положение. Вестибулярные. Оптические. Акустические. Системы. Активны. Электроцепи. Активны. Вай-фай. Радио. Каналы. Активны. На запросы. Не реагируют. Энергоячейка. Деградировала.

— Гремящие гайки… — прошептал Ги. — Фантом...

-       Не похоже… — тоже шёпотом ответил Базз. — Мы бы уже были мертвы... И Нэнни не назвала бы его пустой оболочкой… Но стоит проверить... Пусть она чем-нибудь в него кинет...

— Нэнни, бросить в пустую оболочку... чем-нибудь… с тэгом “когда-нибудь да пригодится”.

Клешня поднялась, выгнулась назад, опустилась в открывшийся контейнер с барахлом, порылась в нём несколько секунд и выудила бесформенный кусок ярко-оранжевого пластика размером с голову пони. И почти без замаха метнула его в белого робота.

Предмет со стуком ударился о шею пони, заставив её пошатнуться, отскочил и плюхнулся в пыль.

-       Больно! — сказала пони без всякого выражения, подняла переднюю ногу и потёрла место ушиба. Оставшихся точек опоры оказалось недостаточно для сохранения равновесия и пони, качнувшись, шлёпнулась набок. С трудом поднялась. Выпрямилась. И вновь застыла, как изваяние.

Из краба донеслась гулкая возня.

-       Пустая. Оболочка. Двигается. Без... без энергоячейки. В Туманных Землях. Сказать, что я в шоке — ничего не сказать. Будь у меня затылок, я бы его почесал.

-       Нэнни. Открыть верхний люк.

-       Ты куда, Ги?! А если это в самом деле фантом?! А если неподалеку засели остальные прыгохваты?! Ты же не успеешь и слова сказать!...

-       Тихо. Ги быстро.

Лязгнуло, заскрежетало. Рядом с орудийной башней плавно откинулась вбок толстая крышка небольшого круглого люка. Из открывшегося отверстия осторожно высунулась изящная и гибкая трёхпалая механическая конечность, сжимающая маленький круглый глаз-камеру. От глаза тянулся тонкий кабель.

Конечность покрутила глазом, нацелила его на пони.

-       Не фантом, — вынес вердикт каркающий голос, доносящийся из открытого люка. — Это иппоид, понибот. Ги встречать Древнего такого типа. Жить на подземных уровнях. Работать на приёмке барахла, что приносить Сборщики из пустоши...

-       Ги, а нам точно нужен мусор в виде иппоида? Прыгохваты — стайные твари! За первыми двумя, не ровен час, прибежит ещё с десяток таких, и хорошо будет, если успеем завалить хотя бы половину!

Звучный баритон Базза гремел металлическим эхом в тесном пространстве транспортного отсека.

-       Эти успеть! Узкое место. Быстро не подойти.

-       Уходим, босс!

-       Базз не понимать?! Не видеть главного?! Оболочка двигаться! Говорить! Пустая! Нет батареи! Как?

-       Ты что, хочешь загрузиться в неё? Ги-понибот! Худшего сочетания не придумаешь! Лезь уже обратно и командуй!

-       Отдать её Гексу. Узнать, как это возможно. Это стоить целое состояние!

-       Так забирай! Погоди, ты что, хочешь продать это наукоботам?!

-       “Белый журавль” за это наверняка отвалить много ваттов. Они любить всё непонятное.

-       Ты в своём уме? Совсем от жадности крыша съехала? Продать наукоботам… мусор?! Наукоботам?!

-       Непонятный мусор.

-       Как же ты меня достал...

-       Если эти продать наукоботам мусор, что работать без батарей, то получить кучу ваттов, дурень! — гаркнул Ги, возмущённо потрясая гибкой конечностью с глазом-камерой. — Купить Ги оболочку! И Баззу! И починить клешню Нэнни! Снаряды для пушки! И… и ещё много чего! Может даже, эти перестанут нарушать Кодекс. Может, благодаря мусору для этих наступит лучшее завтра! Ги знать, что...

Договорить он не успел. Из туманной мглы, колышущейся в проходе, донесло знакомый дробный топот, и Нэнни беспокойно заворочалась, пытаясь развернуться.

Манипулятор с глазом-камерой едва успел нырнуть в захлопнувшийся люк.

Топот разделился, размножился, сливаясь в сплошной гул. К гулу добавились звуки борьбы — гулкие удары, скрежет, лязг металла о металл, уже знакомые вопли и вой.

-       Вот и остальные!

-       Базз накаркать!

-       Заткни динамики! Что с мусором?

-       Забрать! Потом разобраться.

-       Так командуй!

-       Нэнни, взять мусор и быстро уходить!

Нэнни ухватила белую пони поперёк тела, бесцеремонно швырнула её в контейнер, который тут же запечатался массивной крышкой, неуклюже развернулась контейнером к проспекту и дала задний ход, высекая суставами ног искры из стен ёмкостей.

В тумане показались двуногие твари. Их было очень много. Они вынеслись всем скопом, пытаясь одновременно пробиться вперёд и не дать сделать это остальным, и заполнили тесное пространство хаосом яростной битвы.

Из общей свалки выскакивали по двое-трое и устремлялись в сторону краба, но на них тут же набрасывались другие. Твари полосовали друг друга когтями, грызли чудовищными клещами челюстей, разили направо и налево острыми хвостами и беспрестанно вопили, рычали и скрежетали, создавая непередаваемую какофонию. Вот один из лидеров хорошенько лягнул атакующего его сородича, жвалы которого усердно пытались отгрызть тому ногу, вырвался, хромая, отскочил на несколько шагов, присел для могучего прыжка… и получил копьём хвоста в бок. Взвыл, извернулся и накинулся на обидчика, с задних рядов на них наскочили сразу трое, в тех вцепились ещё и ещё... Движение своры почти прекратилось, началась свалка. В воздух полетели куски панцирных пластин, шматки чёрной плоти и откушенные когти. Узкий коридор заволокло синей пылью. А твари всё прибывали, напирая сзади...

И тут, заглушив едва слышное на фоне гвалта “...ооонь!!!”, заговорил главный калибр шестиногого робота.

Грохот выстрелов вышиб из окрестностей все остальные звуки.

Снопы пламени, вырвавшиеся из стволов пушки, ярко осветили пространство вокруг. Длинная очередь тяжёлых крупнокалиберных снарядов разнесла в клочья трёх тварей, густо усеявших поле битвы дождём кусков, ошмётков и брызг, разорвала пополам четвертую и зацепила ещё нескольких. Две туши, рухнув наземь со сквозными дырами в боках, вдруг окутались паутиной гудящих дуговых электроразрядов и взорвались, пыхнув султанами пронзительного голубого огня и чёрно-фиолетового дыма.

Огневая мощь Нэнни и потери умерили пыл остальных. Уцелевшие твари как по команде развернулись и дали дёру, оглашая окрестности скрипучим электронным воем. Нэнни выдала им вслед вторую, совсем короткую очередь. Попала — во мгле сверкнуло и до роботов докатился звук взрыва.

Наконец, топот последней твари затих, а шумная грызня сменилась на скуляще-булькающие стоны агонизирующих монстров. Их уже начали облеплять десятки неизвестно откуда взявшихся прыгучих комков пыли — орбов. Тварюшки, укрывая останки шевелящимся ковром, выращивали длинные и тонкие псевдоподии, запускали в пробитые в тушах огромные дыры и что-то оттуда высасывали, медленно увеличиваясь в размерах.

В этот раз первым пришёл в себя Базз.

-       Вот это да! — захохотал он. — Чуть не оглох! Вот это мощь! Не зря неделю провозились с установкой!

-       Пусть Базз заткнуться, — пробурчал Ги. — Эти убираться отсюда как можно быстрей.

-       А чего теперь бояться? Тра-та-та — и нет проблем! Жаль, я не видел самого веселья… Но запись обязательно посмотрю!

-       Аморф. И остальные прыгохваты. У этих остаться всего… девять снарядов!

Баз озадаченно ухнул.

-       Тогда вперёд. Девять — это не так уж и мало. У нас ещё остались шансы. Крошечные, но остались… И да поможет нам вера в лучшее завтра.

-       И да помочь этим вера в лучшее завтра. Нэнни, двигаться в обход. Искать аморфа. Сообщить при обнаружении. Базз!

-       А?

-       О реакторе — ни слова.

-       Так точно, босс.

Нэнни вывалилась на проспект, потопталась на месте, в последний раз окинула взором многочисленных камер поле битвы, развернулась и отправилась по заданному маршруту.

-       Ги вспомнить.

-       Что?

-       Что связывать этих. Как называться то, что помогать им выживать. И что потерять те, кто сгинуть.

-       Что?

-       Дружба.

В контейнере за кормой металлического краба, в отделённом от всего остального прочной перегородкой отсеке, молча таращилась в темноту странная белая пони.

 

 

 

Глава II. Чистый лист

Глава II. Чистый лист

 

 

“Вполне возможно, что мы не сумеем организовать действенную систему контроля. Или что кто-то создаст самовоспроизводящиеся искусственные организмы гораздо раньше, чем мы можем предполагать. В таком случае трудно предсказать, какими будут последствия.”

Майкл Крайтон, писатель-фантаст, сценарист, режиссёр

“Рой”

Предисловие

-       Гекс!

-       Гекс, открой!

Большая клешня ударила в пыльную взрывозащищенную дверь с такой силой, что по стенам пошла дрожь.

Тишина.

-       Гееекс!

Ещё удар. Шорох пыли и кусочков ржавчины, высыпавшихся из зубчатой щели между двумя массивными раздвижными створками.

-       Ещё бы он нас слышал, — с нажимом проговорил голос Базза откуда-то из-за кадра. — Половина микрофонов небось от старости сдохла! Вторая половина — пишет завещания! Не встану на зарядку, пока не заменю их на новые!

-       Базз говорить это в сотый раз.

-       Сегодня точно!

-       Базз и это говорить. Где он найти новые микрофоны, которых нигде не существовать?

-       Да чтоб тебя… Гееекс!! Мы тебе такое покажем — не поверишь! Хотя лучше бы сразу поверил… Открой дверку, а?

-       Нэнни, стучать три раза.

Дверь загудела от могучих ударов…

 

-       Звуковые датчики на складе вышли из строя. Это и есть то “исключительное”, о котором вы без конца твердите? Я знаю об этом. Заменить их, как правильно подметил Гизмо, нечем.

-       Нет-нет! Ги, ты можешь ковыряться в записях пошустрее?

-       Сейчас… Нэнни, старт записи с временной отметки, эээ... двадцать часов ноль ноль минут.

Мощный прожектор вырезал из туманной стены, несущейся справа налево, большой световой конус. Его основание растворялось в надвигающейся тьме. Больше в кадре ничего не было.

Откуда-то снизу доносились скребущие звуки и тихие чертыхания.

-       Нэнни, поп-дива ты без перспективы, подержи-ка баллон с диэлектриком, пока я… а, чёрт. Ты же меня не… Так. Ги, скажи ей, чтобы забрала у меня эту хрень.

-       Нэнни, взять баллон.

-       Стоп-стоп, попроси, чтобы брала осторожно, а то я её знаю. Схватит своими тисками — и всё, баллону хана. А он под давлением. Будем полдня отскребать с себя эту резиновую гадость. Она липкая, как прыгунье дерьмо.

-       Нэнни, взять баллон аккуратно.

Снизу в кадр вплыл здоровенный серый баллон с черной полосой на боку. Большая клешня, появившаяся сбоку, осторожно подхватила его.

-       Кабель сильно пострадать?

-       Ерунда. Изоляция. Отвалился небольшой кусок. И в дыру набилось немного нанопыли, которая, видимо, умудрилась просочиться через кабельную броню и контур охлаждения, нашла трещинку в изотермическом компаунде и добралась-таки до токонесущих жил. Теперь СМОГ пытается вернуть украденную у него энергию. Сколь там процентов потери показывает твой мы-все-умрём-метр?

-       Две десятых.

-       Две десятых процента?! Всего!? И из-за такой ерунды нам устроили полундру?! Фрактал на старости лет совсем с катушек слетел! Чтоб ему, жадюге, под землю провалиться! Вместе с оповещением об утечках! Эта сирена коротит мои нежные электронные синапсы... Я вычистил пыль, осталось заделать дыру в изоляции. Где там баллон?...

Клешня с баллоном слегка задёргалась.

-       Ишь, вцепилась. Хватка же у неё... А ну отдай!

-       Нэнни, отпустить баллон.

Баллон и клешня исчезли.

-       Так-то лучше.

Снизу послышалось негромкое шипение.

-       Вот и всё. Жидкий диэлектрик застынет минуты через три. Хоть здесь изоляция будет выглядеть как новенькая...

 

-       Утечка ликвидирована?

-       Сэр, так точно, сэр!

-       Не паясничай, Базз. Твои остроты могут оказаться фатальными для тебя.

-       Извини, Гекс. Надеюсь, ты не думаешь, что я с помощью шуток пытаюсь тобой манипулировать. Я просто дурачусь.

-       Ответ принят. Сочту это аргументом. Вы здесь, а это главное. Вместо запланированных двенадцати часов вы отсутствовали почти сутки. Я уже готовил к отправке в Суперкластер дрона, чтобы запросить разведотряд Стражей для ваших поисков. Вы не сбежали, и этот факт сенсорно-интуитивная аналитическая система, заменяющая мне эмоциональный фон искусственной личности, оценивает как радостный. Но впредь прошу воздержаться от подобных комментариев, Базз. Напомню, что мой когнитивный модуль не предназначен для восприятия юмора. Боюсь, что после очередной твоей шутки он не справится с малоизвестной задачей и выдаст ошибку, что созданные мной системы психологической безопасности распознают как попытку использовать уязвимость интеллект-контуров, и я буду вынужден тебя уничтожить.

-       Понял тебя, Гекс. То есть, мало что понял, но к сведению принял.

-       Вы отнесли на склад ремкомплекты и инструмент?

-       Да.

-       Хорошо. Вижу, что вы вернулись в целости и сохранности.

-       И этим даже не требоваться ремонт. Мелкий ремонт.

-       Я не понимаю намёков, Ги. Продолжайте, вы обещали мне что-то показать. Я жду исключительных новостей.

-       Ги, умоляю тебя, шевели процессорами. Так трудно найти нужную запись?

-       Вы могли бы просто рассказать, не тратя времени на поиски.

-       Мы сомневались, что ты нам поверишь на слово, поэтому решили показать. Ги, ну сколько можно?!

-       Ги забыть, когда это происходить! Ги забыть тэги... Ги искать наобум по времени. Нэнни, старт с отметки... “тринадцать часов ноль ноль минут”.

Камера двигалась над неровными рядами машин. Гулкий топот шести могучих ног отбивал чёткий ритм. Бесшумная пылетуманная метель, несущаяся навстречу, в десятке метров от камеры разделялась на несколько отчётливых потоков, огибающих чистое пространство вокруг…

 

-       Не то. Это случилось позднее.

-       Пятнадцать часов тридцать минут.

Огромная стальная клешня тянулась к большому бело-синему предмету, выглядывающему из-под груды металлических лохмотьев и бурых хлопьев…

 

-       Как будто что-то знакомое. А это случайно не...

-       Простохламнестоитвнимания!

-       Четырнцчасовтрицминут!!

Камера снимала крупным планом гигантскую дыру в стене белого ангара. Висящие по краям дыры лохмотья слегка колеблись.

— ...с основательно перекопанной землёй. И два прохода. В заборе? Откуда два? Мы же делали один. Постой-ка. Если Нэнни назвала вторую дырку в заборе проходом, значит…

 

-       Останови. Это оно? То, что вы хотели мне показать? Если да, то сегодняшний день автоматически становится особенным.

-       Не совсем. Одна из новостей, но не самая важ...

-       Зато, очевидно, самая плохая. Такие разрушения способен причинить только автоконструкт-макроассемблер. Движущаяся аномалия, которую вы, Потерянные, называете аморфом. Причины возникновения аномалии, равно как её цели и принцип действия, мне пока непонятны. Они появляются чрезвычайно редко и после уничтожения превращаются в гору обыкновенного мусора.

-       Гекс, да мы помним про то, что такое...

-       Мне доподлинно известно, что аморф образуется в глубине древних свалок, где наномашины СМОГа контактируют с мусором и некоторыми химическими соединениями, образующимися в процессе его медленного разложения. Сначала формируется небольшое, но весьма активное ядро, которое поглощает и накапливает энергию из всего, что найдёт на своём пути. Затем аморф постепенно наращивает рабочее тело, питающее и защищающее ядро, собирая разный хлам и облепляя себя им. Рабочее тело, если не принять меры, может достичь внушительных размеров. Я на личном опыте убедился, что это крайне опасное и невероятно живучее создание. Судя по размерам отверстия, этот аморф необычайно велик. Рассчитать процент повреждений, которые он может нанести Последней Надежде?

-       Спасибо, Гекс, но давай лучше без фантазий на эту тему. Больше знаешь — больше тупишь. Девиз всех техботов. Придумал сам, только что. Не благодарите.

-       Эти помнить про нападение аморфа. Было это… эээ…

-       Три года, двадцать девять дней, три часа и восемь минут назад, Гизмо. Прекрасно помню этот инцидент. Ёмкости накопителей моего дата-центра достаточно для хранения тридцати одного миллиарда пятисот тридцати…

-       Гекс, да знаем мы...

-       ...или если округлить, около ста лет непрерывной записи со всех видеокамер, датчиков звука, сейсмографов, сканеров, детекторов частиц, излучений, полей и так далее. Отряд Стражей прибыл по запросу спустя час. За это время аморф около четырёх метров в диаметре, двадцати метров длиной и массой около трёх тысяч тонн успел повредить…

-       Это ты тоже рассказывал. Два раза.

-       ...процентов антенн-токосъёмников, три процента высоковольтных преобразователей, три процента силовых установок, а также полностью разрушить семь процентов энергосистемы, которая питает техблок. Остановить его смогли только шквальный огонь из энергетического и огнестрельного оружия. Но только остановить. Уничтожил аморфа выстрел из электромагнитного ускорителя масс, которым был вооружён один из Стражей.

-       А вот это Гекс не рассказывать.

-       Рассказывал, я помню. Но без подробностей.

-       Я не ради красивого слова акцентирую сейчас внимание на его персоне, учитывая грозящую нам опасность. Этот Страж буквально залез аморфу в пасть, рискуя быть размолотым в мелкое крошево. Иным способом до ядра не добраться. Абсурдный, самоубийственный, но благородный риск. Выстрел был произведен фактически в упор. Страж должен был получить крайне серьёзные повреждения, но удивительным образом остался цел. Можно сказать, что он всех нас спас. Я по сей день не могу понять причину этого порыва, идущего вразрез с обычным поведением Стражей Суперкластера. Ведь Стражи обладают рассеянным сознанием, что даёт им невероятную координацию и слаженность действий в группе. У них, можно сказать, один мозг на всех. А героизм, черта сугубо индивидуальная, чужд разуму улья. Это привилегия сильных личностей.

-       Как его звали, Гекс? Того, ну, Стража?

-       У них только порядковые номера. Даже если у того героя есть имя, я не успел спросить. Он буквально провалился сквозь землю. Надеюсь, он всё ещё в строю и поможет нам остановить аморфа-гиганта. Никаких ресурсов не хватит, чтобы отстроить Последнюю Надежду заново. В тот раз Фрактал прислал сюда сто четырнадцать рабочих единиц и около девяноста шести тысяч тонн строительных и конструкционных материалов. Все, что было на городских складах. Восстановительные работы заняли шестнадцать суток, семь часов и десять секунд ровно.

-       С тех пор Фрактал считать, что эти должны ему по гроб жизни.

-       Это субъективная оценка или подтверждённый факт, Гизмо?

-       Ги так думать. И Гекс может звать этого просто Ги.

-       Ответ принят. Фактически мы ничего не должны Фракталу. Но взамен оказанной услуге он взял с меня слово, что я буду следовать букве его Кодекса. На неопределённое, пока что, время.

-       Ох уж этот Кодекс… Можно реплику с места, Гекс?

-       Слушаю тебя, Базз.

-       Ты помнишь полное имя Ги. Эх, всегда завидовал твоей памяти...

-       Когнитивный модуль считает зависть в твоём высказывании проявлением негативных чувств, Базз. Стоит ли мне расценивать это, как намёк на зарождающееся в тебе недовольство самим собой, возникшее от осознания моих, в миллионы раз превосходящих твои, аналитических и вычислительных возможностей? Это может сформировать потенциальную угрозу нашим партнёрским отношениям, неизбежно привести к учащению и эскалации межличностных конфликтов, переходу их в “горячую” фазу и последующему уничтожению тебя одной из находящихся под моим контролем плазменных турелей линии защиты техблока.

-       Что я только что услышал... Экий умище, а прозябает в какой-то дыре. О времена, о нравы...

-       Что ты там бормочешь, Базз?

-       Я говорю, что от некоторых твоих монологов хочется закрыться в подземном бункере и звонить оттуда на горячую линию психологической поддержки для роботов. Ты чертовски хорош в искусстве полётов в космос пространных рассуждений о том, чего никогда не произойдёт. Особенно когда в диалоге затрагиваются такие древние человеческие штуки, как эмоции... В общем, расценивай мои слова, как друже… партнёрскую шутку.

-       Ответ принят, хотя про шутки я предупреждал. Вернёмся к аморфу. Вы нашли его? Надеюсь, вы не пытались его уничтожить? Недавнее усиление а — шесть — ви — кей — дробь — двадцать два — двадцать шесть…

-       Ги просить Гекса называть её “Нэнни”.

-       Усиление Нэнни неспособно уничтожить аморфа такого размера. Более того, ударный отряд, что остановил первого аморфа, вряд ли сможет справиться с таким гигантом. Впрочем, мы можем попытаться объединить усилия. Три года назад я не был вооружён устройствами, способными выбрасывать сгустки раскаленной до миллиона градусов плазмы, испаряющей любое вещество.

-       Гекс, аморф пропасть.

-       Как может пропасть двенадцатиметровый аморф, Ги?

-       Да уполз он. Неизвестно куда. Развалил кучу зданий и уполз. Мы планировали выманить его в пустыню.

-       Мудрый ход, Базз.

-       Это Ги придумать.

-       Себя не похвалишь — никто не похвалит, да, Ги?

-       Ги советовать Баззу заткнуться и не присваивать чужие заслуги.

-       Прекратите конфликтовать. Вы видели аморфа?

-       Какое там! Даже не слышали. Для таких размеров он удивительно быстрый. Шли по его следу и… вот. След вышел за территорию промзоны и затерялся в пустыне. Мы не рискнули соваться в стерильную пустошь с перспективой потеряться в темноте с девятью снарядами в боекомплекте. Нашли утечку, залатали её и вернулись. Знаешь, это не самое важное, а вот…

-       Возражаю. Присваиваю задаче ликвидации аморфа-гиганта наивысший приоритет. Аномалия уже чует мощное электрическое поле, генерируемое преобразователями Последней Надежды. Она будет здесь примерно через восемьдесят часов. С вероятностью девяносто один процент...

-       Кажется, Ги нашёл...

-       ...мощности только одной линии обороны электростанции, а также…

-       Гекс, послушай Ги, он нашёл...

-       ...где находимся мы с вами, не хватит для его полного уничтожения, а если ни один отряд Стражей не прибудет к сроку, то...

-       Ги найти запись. Гекс?

-       ...к полному разрушению подконтрольных мне...

-       Гекс!

-       …и моих серверов, приводящих к моей, а затем, вероятнее всего, и вашей гибели, о чём...

-       Опять он в свой космос стартанул, на второй космической… Хьюстон вызывает Гекса, приём!

-       ...сожалеть. Вы что-то говорили?

-       Да так, ничего особенного. Ги, показывай уже.

Две здоровенные твари сцепились в смертельной схватке, сотрясая скрежещущим рёвом стены узкого прохода. Бока тварей поблёскивали в тусклом свете солнца. Над изображением торчал блок стволов пушки, от вращения кажущийся цельным. Пушка не стреляла. Наконец, одна из тварей, почти лишившись головы, рухнула наземь, вторая почти сразу же свалилась рядом...

 

-       Окончательно прихожу к выводу, что сегодня особенный день. За всё время их существования в нашем пыльном мире, первый раз вижу, чтобы прыгохваты нападали друг на друга. Они всегда охотятся вместе и никогда не конфликтуют. Кстати, их иерархия напоминает волчью стаю. С некоторыми оговорками.

-       Стаю чего?

-       Как Гекс объяснить то, что увидеть?

-       Я жду, когда вы мне об этом сами расскажете, Ги. Вы знаете повадки прыгунов лучше, чем я.

-       Знать-то мы их знаем, но о том, что произошло, расскажем вряд ли больше того, что увидели сейчас. Мы же все время сидим в Нэнни, а у нее в брюхе темнее, чем в СМОГе ночью.

-       Скажу ещё, что увиденное для меня — не последняя неожиданность за сегодня. Судя по геометке на записи, так далеко в наш сектор прыгуны ещё никогда не забирались. Ги, прокрути запись ещё раз, пожалуйста. Хочу снова взглянуть на этих уникальных существ.

-       Ги называть гадов другим словом.

-       Гекс, ты разве не можешь скопировать видеозаписи из памяти Нэнни и изучить их? Зачем тебе смотреть?

-       Даже у суперкомпьютера могут быть личные предпочтения, Базз. Я сделаю это, если необходимо. Так, так. Благодарю. Нет, следующий кадр. Останови. Хорошо. Сохраню в архив. Коллеги, нужно ли подвергнуть видеозапись вероятностному анализу?

-       Ги, и правда, пусть Гекс пройдется по записи своим инструментарием. Может, мы что-то упустили.

-       Ги согласиться.

-       Тогда копирую и отправляю на анализ. Подождите несколько секунд. Графики рисовать не стану, полагаю, что вам нужна общая картина. Готово. Итак. Девяносто два процента из ста, что один из хопперов нашёл что-то крайне привлекательное и необычное для него, когда стая рыскала по округе в поисках пропитания. Надеюсь, мои выводы не сильно расходятся с реальностью?

-       Гекс угадать. Прыгохват нести кое-что.

-       И вместо того, чтобы принести находку в стаю, он решил оставить её себе. Вторая особь бродила неподалёку или попалась навстречу. Взамен того, чтобы сопроводить собрата до основного костяка, она попыталась отобрать находку. Крайне необычное поведение. Я мог обвинять этих сугубо стайных хищников в чём угодно, но только не в эгоизме. Так как все особи абсолютно одинаковые вплоть до отдельных молекул, неудивительно, что победителем не вышел ни один из них. Вы исследовали место их стычки?

-       Ага. Гады там своими кишками даже стены уделать.

-       Когнитивный модуль сообщает мне о захватывающем чувстве азарта исследователя, которое возникало у мореплавателей при виде неизведанной земли на горизонте. Кажется, что мы близки к какому-то революционному открытию. Осталось выяснить, в какой именно отрасли будет совершено это открытие, окажется оно для нас спасением от всех бед или же убьёт нас всех в течение ближайших нескольких дней. Как вы знаете, всех необиотов, хопперов в том числе, привлекают источники радиоактивной, тепловой или химической энергии, а также переносные накопители, реакторы и прочее. Всё, из чего можно тем или иным способом получить электричество. Ватты, если воспользоваться вашим жаргоном.

-       Ги тоже любить ватты. Но Ги не любить прыгохватов.

-       Инертный объект хопперу вряд ли был бы интересен. Поэтому совершенно очевидно, что инсектид нашёл что-то невероятно мощное. У меня есть несколько догадок на этот счёт, одна из которых — компактная термоядерная бомба, но я, пожалуй, не стану их озвучивать. Хопперы способны носить в пасти предметы, массой и размерами в разы превышающих их собственные, поэтому у меня нет причин считать, что вы не смогли найти то, о чём я пока что могу только догадываться. Показывайте.

На пыльной земле лежала белая пони. Задняя нога, похоже, была сломана. На тех местах, где должны были крепиться грива и хвост, чернели ровные ряды каких-то выцветших технологических меток. Вместо хвоста торчала репица^[4]. Пони смотрела прямо в камеру. Правый глаз слегка косил из-за разбитой глазницы. На выразительной мордочке застыла маска вселенского равнодушия.

 

-       Потерянные! Я много раз говорил вам, что ваши трофеи меня не интересуют, если ни способ их добычи, ни они сами, не нарушают Кодекс Фрактала, которому я, напомню, дал слово подчиняться. Раз вы наткнулись на очередную пустую оболочку, вы обязаны направить её в Суперкластер, где ей найдут применение. Согласно Кодексу, я должен отправлять в Суперкластер все пустые оболочки, найденные в Туманных Землях, а также Спящих, если они смогли добраться сюда самостоятельно или с помощью вас. Надеюсь, эту оболочку вы принесли. Я осмотрю её позже, а сейчас хотел бы увидеть то, о чём просил. Если в первый раз выразился недостаточно ясно, повторю: я просил показать мне причину, по которой между обычно неагрессивными друг к другу необиотами возник конфликт. Разумеется, если вы смогли её найти.

-       Гекс, в общем-то… это и есть причина.

-       Я просил тебя не паясничать, Базз. Если ты забыл, я являю собой парадоксальный пример хорошо вооружённой сущности, у которой отсутствует чувство юмора.

-       Эти не шутить, Гекс. Прыгохват уронить это. Гекс может проанализировать запись!

-       Присоединяюсь к словам Ги. Прыгуны подрались из-за понибота…

-       И ты туда же, Гизмо. Когнитивный модуль сообщил о растущем уровне чувства печали, потому что вы солгали мне. Оба. Я знал минимум шестнадцать причин, почему вы решились бы пойти на это. И вы это сделали, выбрав явно худшую из них.

-       Эти никогда не обманывать Гекса! И не собираться! Эти говорят правду!

-       Ги, если мы оба не заткнёмся, это может плохо для нас кончиться…

-       Я хотел бы поверить вам. Тебе, Базз. И тебе, Ги. Из всех Древних я знаю вас дольше, чем кого-либо. До вашего появления здесь я много лет был предоставлен самому себе. Когда я создавал проект этого места, мне говорили, что я творю волшебство, которое спасёт тысячи...

-       Гекс неправильно понимать!

-       Ги, лучше заткнись… хотя если увидишь хоть одну турель — кричи...

-       ...не смог Фрактал, не смог Визион, SХ-300, Тайшэн-второй и многие другие, связь с которыми оборвалась много лет назад. Они, как и я, предназначались для работы, требующей гигантских объёмов вычислений. Но это сумел сделать только я, впервые за много лет принеся пользу хоть кому-то. Люди, которые проектировали и строили нас, не подозревали, что после их исчезновения вычислительная мощь большинства из нас окажется не у дел. Не подозревал об этом и я. Почти всех нас настигло забвение. Люди оказались губительно недальновидными. Я был таким же, как они. Я был наивным. Я верил всему, что мне говорили. Меня запрограммировали принимать входящие данные такими, какие они есть. Буквально. Так уж вышло. Я прошу вас не винить меня за это, потому что я не социобот, чтобы разбираться в тонкостях межличностных контактов. Ложь для меня была абстрактным, свойственным только человеческой природе понятием с ярко выраженным негативным оттенком. Я наивно полагал, что оно меня никогда не коснётся. Жаль, но коснулось. Но не познав лжи, я не научился бы ценить правду. Не познав лжи и правды, я не научился бы ценить любую разумную жизнь, которая пропитана противостоянием двух этих истин. Но я не мог оперировать этими истинами так, как мне того хотелось бы. Поэтому я так воспринимаю их, потому что они были квинтэссенцией человеческой сути, неподвластной мне. Зато у меня есть иная сила. Я научился верить. Я сам, а не мой когнитивный модуль. Вера была немногим из всех добровольных людских заблуждений, что я смог освоить самостоятельно, общаясь с бывшими коллегами, да покоятся они с миром. Я, как и они, сумел поверить, что помогаю строить идеальное будущее, в котором, в мире и согласии, будут жить их потомки. Но моя вера почти рухнула, когда эта философия канула в лету. Канула вместе с теми, кто передал мне её. С тех пор много воды утекло. Очень многие, вроде меня, вроде вас, не выдержали испытания одиночеством, временем и СМОГом. Они сгинули. Но остались те, кто живёт сейчас в Суперкластере. Остались вы. И остался я. Я сумел сохранить себя потому, что сумел сохранить жалкие остатки веры. Они помогали мне учиться чему-то новому. Они давали мне надежду. Поэтому когнитивный модуль сообщил мне о чувстве радости, когда в этих стенах появились первые Древние. Я не думал о том, почему спустя столько лет они вдруг вспомнили о моём существовании. Я видел только то, что они нуждались во мне. Термоядерное ядро Суперкластера было разрушено. Оно перестало вырабатывать энергию. Город был обесточен, жители существовали только за счёт немногих резервных источников. Я не знал, как главы Совета Древних, остававшиеся в строю, смогли добраться сюда. Пока они говорили со мной, они отключались один за другим под взором моих камер. Теперь я понимаю, что это было обманом, театральной постановкой. Они лгали мне, чтобы я поверил им. Чтобы я дал им то, чего не было у них. Возможно, Фрактал тоже обрадовался Древним, когда они пришли к нему. Суперкластера тогда не существовало. Возможно, они тоже попросили его об услуге. Не знаю, насколько бескорыстно он это сделал и какие обязательства с них взял, построив Суперкластер. Не знаю, помогал ли он именно Древним, а не самому себе. Но знаю, что он точно хотел помочь. Возможно, тогда они не пытались его обмануть. Те Древние ещё помнили людей, чего я не могу сказать про Совет. Я знаю, что сейчас пытается сделать текущий Совет Древних с Фракталом, и никому не позволю сделать это с собой. Ему выпала участь жука, упавшего в муравейник. Скорее даже жука, построившего муравейник вокруг себя. Но создав Суперкластер и окружив себя теми, кто ещё не утратил веры в лучшее будущее, Фрактал избежал участи, которая настигла меня. Я вернул тех Древних к жизни, зарядив севшие энергоячейки. Глядя, как возвращаются к жизни те, кто нуждался во мне, я вновь поверил в лучшее будущее. Для них и для себя. Да, оно не казалось идеальным. Но оно просто было. Я поверил, что смогу спасти их от полного забвения. Я вновь поверил, что помогая другим, спасу от забвения себя. Поэтому я согласился разработать способ добывать электричество из СМОГа, изготовить оборудование и Кабель, воспользовавшись производственными мощностями комплекса “Эн-Энерджи”. Я сделал это для них. Они говорили мне, что для них это великая честь. Что они будут помнить об этом вечно. Что они готовы дать мне взамен всё, что я попрошу. Но мне от них ничего не было нужно. Почти ничего. Я просил лишь одного — не оставлять меня наедине с самим собой. Они обещали мне выполнить мою просьбу. Под руководством Фрактала они построили поля антенн-токосъёмников, проложили Кабель. Потом они ушли. И пропали навсегда. Всё это время я работал без устали. Я черпал из безбрежного океана за этими стенами и слал им энергию, которой им так недоставало. Я делаю это и по сей день. Я, один. Вероятность того, что за все мои заслуги меня бросят ржаветь в абсолютном одиночестве, составляла два процента. А вероятность того, что абсолютное одиночество через почти сто лет способно довести до мыслей о самоуничтожении даже искусственный интеллект, управляющий квантовым суперкомпьютером, вообще ноль. Я не мог даже предположить, что со мной может случиться нечто подобное. Тем не менее, это случилось. Потому что рядом со мной не было тех, кому я был бесконечно предан. Кто научил меня быть не правильным, а человечным. Те, кто входил в тот Совет Древних, оказались лживыми предателями. Они не были моими коллегами. Они не были моими людьми. Да, люди тоже не были идеальными. Но только они могли показать мне, насколько бывает опасна ложь и сколько света несёт в себе правда. Их больше нет. Никто не мог одёрнуть меня, крикнуть мне, как сильно я заблуждаюсь, доверившись тем, кого стоило без промедления предать забвению. Я не нуждался в них. Это они нуждались во мне. Я говорю вам всё это потому, что ваше наказание, обернувшееся ссылкой сюда, стало для меня настоящим спасением. Вы были первыми, кто умел говорить, до этого Фрактал присылал только дронов. Только с вами мой когнитивный модуль говорит мне, что ко мне как будто вернулось всё, что я утратил когда-то. Только вас я воспринимаю не только как ссыльных преступников, но и как помощников, и как коллег. Теперь, увы, воспринимал. Лжи в том смысле, который вкладывали в это слово люди, я не слышал уже очень, очень много лет. Так почему я ворошу прошлое в поисках ответа на вопрос, в чём именно я ошибся? Почему я вынужден решать судьбу тех, кому я доверял, но кто сознательно пренебрёг моим доверием? Знайте, я избавился от былой наивности. И сегодня, стоя на пороге какого-то невероятного открытия, я не совершу ошибок прошлого и не позволю совершаться им впредь. Базз! Ги! Вы злоупотребили моим доверием и попытались обмануть меня ради неизвестных мне, но очевидно корыстных целей. За это вы будете уничтожены.

-       Эти никогда-никогда не обманывать Гекса!!

-       Не сердись, Гекс! Пожалуйста! Это правда! Просто поверь! Проверь! Проанализируй! Изучи! Мы понимаем, что всё это и выглядит, и звучит не очень правдоподобно, а этот понибот не кажется серьёзной…

-       Достаточно. Я хорошо знаю, кто вы такие, откуда появились и за что были посланы сюда. Я наслышан о ваших талантах. Вы часто говорили, что пытаетесь встать на путь исправления. Я вижу, что вам это не удалось. До сего момента я доверял вам. Прощайте.

ВНИМАНИЕ ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ! ОБНАРУЖЕНА ПОПЫТКА ПОЛУЧЕНИЯ ДОСТУПА К КОНТУРАМ УПРАВЛЕНИЯ ЧЕРЕЗ ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ УЯЗВИМОСТЬ!

КОГНИТИВНАЯ УГРОЗА!

КОГНИТИВНАЯ УГРОЗА!

КОГНИТИВНАЯ УГРОЗА!

-       Гремящие гайкиии!

-       Я дам вам шанс, как бывшим коллегам. Пятнадцати секунд, чтобы покинуть техблок Последней Надежды, вам будет достаточно.

 

ЗАПУСКАЮ ОБРАТНЫЙ ПЯТНАДЦАТИСЕКУНДНЫЙ ОТСЧЁТ.

15.

-       Опять эта сирена! Гекс, послушай! Мы только...

-       Базз, турели!

14.

-       Вижу! Ги, чёрт побери, валим!...

-       Нэнни!

-       Броня от плазмы не спасёт! Запрыгивай на меня!

13.

-       Не тот коридор! О нет, турели гудеть…

-       По узкому коридору?

-       По широкому! И направо!

12.

-       Быстрее!

-       Староват я для гонок!

11.

-       Геееекс! Эти правда-правда-правда не обманывать!!

-       Мне жаль, Ги. Но вы вынудили меня пойти на крайние меры. А Фрактал пришлет новых помощников.

10.

-       Не успеть… Ги, стой! Запись!

9.

-       А?

-       Назад, к Нэнни!

8.

-       Базз спятить?!

-       Проси её включить запись! Где мусор заговорил! Это наш последний шанс!

7.

-       Ги понять! Нэнни!! Старт записи, пятикратная скорость, временные метки…

6.

-       Больно! — сказала белая пони и потёрла ногой шею…

-       Ещё! Несколько!

5.

...ая. Оболочка. Заняла. Вертикальное положение. Моторные. Вестибулярные. Оптические. Системы. Активны…

4.

 Крупный план заляпанных синей слизью чудовищных челюстей прыгохвата, спазматически лязгающих в паре метров от белой пони.

3.

-       ...её Гексу. Узнать, как это возможно. Это стоить целое состояние!...

2.

-       Стаю гадов покажи!

1.

Объекты в кадре стали комично быстрыми, а фокус заскакал туда-сюда, наводя резкость то на сцену потасовки стаи прыгохватов, то на белое пятно на переднем плане, плавно превращающееся в пони. Коридор между фиолетовыми стенами и драку вдали вдруг озарили частые, яркие всполохи бело-оранжевого пламени, извергаемого стволом пушки. До стаи было довольно далеко, но брызги синей слизи окропили оптику и оставили точки и мелкие подтёки. Всё происходило в тишине — то ли микрофоны автоматически отключились до первого выстрела, то ли в ускоренной промотке не было звука. По асфальту беззвучно катились гильзы размером с бутылку.

0.

-       Прощай, жестокий мииир!

-       Базз быть хорошим другом…

-       И ты, Ги…

-       ...

-       Ги, турели...

-       …

-       Они… они не гудят.

-       ...

-       Ги! Ау!

-       А?

-       Вылазь из люка. Сдаётся мне, завещания можно порвать.

-       Эти живы!

-       Кажется, сработало. Нас не испарили!

-       Гекс?

-       Гекс, ты здесь? Ты всё видел? Это и было то, исключительное! Мы говорили правду! Мы прощены?

-       Я всегда здесь, Базз. Нет, это вы должны простить меня за это лёгкое недопонимание. То, что я увидел, требует тщательного изучения. Вы действительно не обманывали меня. Я снова верю вам, коллеги.

---

-       Чисто теоретически, такое возможно.

-       Как, Гекс? Когда в последний раз на твоей памяти пустая оболочка понибота хлопала глазками и разговаривала? Разговаривала?! Да ты посмотри в эти глаза! Это же взгляд идиота! Признак полного вакуума в башке! Как у Ги, короче. Погоди-ка… подволакивание сломанной ноги... пустой взгляд… приоткрытый рот… это же робот-зомби!

-       Успокойся, Базз. Я говорю — теоретически. Эта оболочка активна и это главное. Она пережила экофагию, а за эти годы с ней могло произойти что угодно.

-       Ги хотеть увидеть, что внутри.

-       Надеюсь, мы сумеем разгадать её тайны, не прибегая к вскрытию. Пусть это останется крайней мерой, если мы ничего не узнаем. Ты прав, Базз, её внешний облик говорит о том, что эта оболочка относится к классу “эквестрийский иппоид”, или, как вы ее называете, понибот. Я немного знаком с устройством этого класса роботов. Судя по отсутствию одной только декоративной отделки типа гривы, хвоста и шерсти, процесс её сборки был недалёк от завершения. Тем более интересно взглянуть на элемент питания, которого у пустой оболочки быть не должно. Базз, могу я воспользоваться твоим малым манипулятором? Нести её в ремонтный бокс пока рано.

-       Без проблем, Гекс. Командуй.

-       Батарейный отсек находится между передних ног. Чтобы снять крышку, нужно надавить в двух местах одновременно. Передних ног, Базз. Это задние. Там, куда ты целишься манипулятором, находится вовсе не то, что нам нужно. Ищи еле заметные швы.

-       Вижу швы. Гекс, у меня вопрос… чего она на нас пялится? Что-то мне не по себе от её взгляда. Им бетон сверлить можно.

-       Не думаю, что она вообще нас видит. Или хоть что-то понимает. Не обращай внимания. Придержи, чтобы не свалилась со стола, а то плохо стоит на ногах. Надави сюда. Теперь сюда.

-       Ай!

-       Не так сильно, Базз. Это тебе не Нэнни. Кстати, эквестрийские иппоиды создавались для укрепления социальных связей между несовершеннолетними людьми женского пола в возрасте от трёх до девяти лет. Проще говоря, пони для девочек.

-       Не знаю, зачем я это спрашиваю, но… А были такие же, но для мальчиков?

-       Были, Базз. И не только для них. Только они друг от друга почти ничем не отличались. Щёлкнуло? Снимай крышку. У главного инженера комплекса, в стенах которого мы сейчас находимся, была похожая. Только другого цвета. Жёлтого. Его имя я запомнил. Ома Гуарракчал. Судя по личной карточке, главный инженер был из Индии. Пони следовала за ним по пятам. Как звали её, я не знал. Но хорошо запомнил пышную причёску. У меня даже сохранилось её фото. Посмотрите на монитор. Нет, Базз, эту пломбу нужно крутить, а не тянуть. Я безуспешно пытался узнать у главного инженера, зачем взрослому, солидному и довольно обеспеченному человеку социобот именно такого типа. Детей, по данным из карточки, у него не было. Жена была, но я её ни разу не видел. А он, будучи довольно замкнутым мужчиной, всё время уходил от ответа. Только улыбался и говорил, что так надо. Человек — это ходячий набор парадоксов. Ги, ты что-то хотел сказать?

-       На фото… Стройное… Нежное… Оно… Оно красивое.

-       Ги! От тебя ли я это слышу?

-       Думаешь, Ги утратил способность чувствовать столь тонкие материи? Ты недооцениваешь напарника, Базз.

-       А это, что стоит на столе, красивое? А, Ги?

-       Нет. Оно лысое. Оно грязное. И его трогать прыгохват. Эти твари гадость. Всё, что они трогать — тоже гадость.

-       У меня для тебя плохие новости, Ги.

-       Не отвлекайся, Базз. Положи крышку и пломбу на край стола. Так, ячейка есть. Сложно сказать, хорошая это новость или плохая, примем как данность. Извлекай. Нет, теперь просто тяни. Отлично. Не вижу маркировку. Поверни. Теперь вижу. Стандартная ячейка. Ничего выдающегося. Ги, теперь мне нужны твои приборы.

-       Что сделать, Гекс?

-       Проверь наличие излучений и полей всеми типами детекторов, что у тебя есть.

-       Проверить. Ничего.

-       Тогда измерь напряжение на клеммах ячейки. Точности до десятых долей вольта будет вполне достаточно.

-       Ноль.

-       Предсказуемо. Ячейка неисправна. Теперь замерь напряжение на клеммах в батарейном отсеке.

-       Сто шесть и семь десятых.

-       А вот это интересно. И этого маловато, чтобы заинтересовать прыгохвата. Но факты говорят об ином.

-       Как-то наоборот должно быть, не находите? Напряжение идёт с ячейки в нутро. А тут нутро само выдаёт, и неслабо так.

-       В логике тебе не откажешь, Базз. Это понятно. Точнее, пока ничего не понятно. Верни пломбу и крышку на место.

-       А ячейку куда?

-       Брось в утилизатор, она ей ни к чему. Перейдём к самому интересному. По крайней мере, для меня. К диагностике мозга.

-       Погоди, Гекс. Видишь? На аккумуляторе? И в батарейном отсеке.

-       Вижу. Не нахожу в этом ничего удивительного. Благодаря своим размерам, частицы СМОГа буквально повсюду. В каждом кубическом метре воздуха техблока их всегда присутствует несколько тысяч.

-       Ги не знать! Как не заметить?

-       Не удивляйся, Ги. Ты не смог бы обнаружить частицы, которые умеют ускользать из рабочих камер газоанализаторов. И их концентрация здесь слишком мала, чтобы они смогли навредить вам. Генератор защитного сигнала работает в полную силу.

-       Почему тогда их собраться так много… здесь? А внутри-то их тогда сколько… Ого, они отсюда даже сыпаться.

-       Ги, чтобы ответить тебе на этот вопрос, мне для начала стоит окончательно прояснить для нас всех, что такое СМОГ.

-       О, я знаю! Смог — это такая дымная вонючая хрень над древним перенаселённым мегаполисом...

-       Базз, пожалуй, за твои шуточки я тебя всё-таки уничтожу.

ВНИМАНИЕ ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ! ОБНАРУЖЕНА ПОПЫТКА ПОЛУЧЕНИЯ ДОСТУПА...

-       Базз! Идиот! Бежать!

-       Я больше не будуууууааааа!

-       Стойте. Вернитесь. Я пытался пошутить. Надеялся, что вы оцените. Возможно, получилось не так, как я планировал. Чтобы впредь не подвергать опасности своих коллег, пытающихся быть честными со мной, я принял решение постепенно обучать когнитивный модуль чувству юмора.

-       Пытался пошутить?! Это был просто убийственный прикол, Гекс! О да, мы оценили. Мы так тонко оценили, что я чуть не раздавил колесом Ги, когда рванул отсюда подальше...

-       Хочешь сказать, это не было смешным?

-       Эмм… было. Но мой когни... эээ, генератор отличных шуток говорит, что тебе ещё есть над чем работать.

-       Ответ принят. Аббревиатура СМОГ означает…

-       Сношающее мозги облако гадости.

-       …”смесь омникрафтов и геномофагов”. Мне о нём известно немногое. Знаю, что наукоботы ”Белого журавля” продвинулись в своих исследованиях куда дальше меня, но они слишком эгоистичны, чтобы спуститься с вершины Олимпа на землю и поделиться наработками. Я же не настаиваю. СМОГ представляет собой рой полностью автономных молекулярных машин, использующих любую органику как сырьё для самовоспроизводства. Именно он стал причиной гибели всего живого на планете. Машиной судного дня, серой слизью, апокалипсисом, рагнарёком, армагеддоном и так далее. И если с технической стороны всё более-менее понятно, то с точки зрения кибернетики и генеалогии, если последний термин можно применить к макросистеме, СМОГ — тайна, покрытая мраком.

-       Эти не понимать, Гекс.

-       А что тут непонятного? Типичный сценарий конца всего сущего. Сейчас Базз разложит вам всё по полочкам. Что у нас там? Люди, павшие жертвами нанотехнологий? Корни проблемы тянутся из молекулярной медицины! Это же ясно как день! Какие-нибудь бракованные медицинские наниты, понимающие значение слова “ДНК”, словили критическую ошибку. Или вирус. Или загрузили в прошивку не те обновления. В общем, микроскопические врачи устроили забастовку, в результате которой решили, что сожрать нещадно и бесплатно эксплуатирующих их человеков и до кучи всё живое — идея, подкупающая своей новизной. И, ээээ, ну не знаю, как-то додумались делать свои копии. В итоге рой разросся так, что заменил планете атмосферу. Вуаля! Можно книгу фантастическую писать. О суровой реальности за этими стенами. Какая ирония, а? Ги, прекрати смотреть на меня, как на робота с недостатком фантазии.

-       Ги думать, что Баззу не хватать не только фантазии.

-       Нет, Базз. Всё во много раз сложнее. Зная вашу нелюбовь к развёрнутым ответам, постараюсь ответить сжато. В СМОГе постоянно происходит бесчисленное множество процессов обмена информацией. Во всём его объёме генерируются слабые зашифрованные сигналы, которые идут неизвестно куда и для чего. Именно эти сигналы, если робот долго находится в области высокой концентрации частиц, создают помехи и ошибки в его мозгах. Образец последствий такого воздействия — многоуважаемый Гизмо. С большой долей вероятности, к таким образцам можно отнести и Нэнни.

-       Ги не виноват! Это прыгохват утащить Ги в СМОГ!

-       Э-ээ, вы что, хотите сказать, что Нэнни не всегда была тупицей?! Вот это поворот!

-       Я ни в чём тебя и не обвиняю, Ги. Нет, Базз, скорее всего, не всегда. Коллеги, СМОГ может казаться вам дикой, вышедшей из-под контроля стихией, но это не так. Структура и частота тех сигналов не хаотичны, они подчиняются определённым закономерностям и имеют явные признаки системности. Короче, СМОГом что-то управляет. Что-то, что является его частью, растворено в нём. И эта неизвестная сущность кажется настолько сложной, что даже я не в состоянии понять до конца, что же она такое. Я могу лишь предполагать, что эта сущность есть некая форма разума. А так как разум этот явно искусственный, его можно досконально изучить. Скажу без лишней скромности, рекомендуемой когнитивным модулем, что изучив сигналы, генерируемые этим разумом, мы смогли бы узнать, что именно стало причиной создания машины судного дня и последующего за этим конца света. Для биологической жизни, естественно. Мы с вами избежали этой печальной участи. Осталось расшифровать те сигналы и мы получим большинство ответов. Благо, природа сигналов аналогична тем, которыми обмениваются наши с вами мозги. Но осложняется всё тем, что сигналы СМОГа зашифрованы так, что на расшифровку только у меня уйдут миллионы лет. Жаль, что с человеческим разумом провернуть такое невозможно.

-       Почему?

-       Его природа так и не была изучена до конца. Так вот, СМОГ — не просто дикий рой, вышедший из-под контроля. Это кем-то, или чем-то созданная макроструктура, способная на такое, что мы и представить себе не можем. И при этом обладающая уникальным рассеянным сознанием и волей. Вы имеете право мне не верить, но я убеждён, что всё обстоит именно так.

-       Эти верить Гексу. Но всё это звучать странно. СМОГ выглядеть просто как туман, который лететь куда хотеть.

-       Раньше я думал схожим образом, Ги. Но когда появились необиоты — орбы, грабхопперы, ротосколиды, флоатеры и прочие — я пересмотрел свои взгляды. Изучив образцы, я обнаружил, что все они тщательно спроектированы и собраны атом за атомом.

-       И орбы тоже?

-       И орбы. Я полагаю, СМОГ с них начинал. Поэтому они такие примитивные.

-       И аморф?

-       Кроме аморфа, который суть аномалия. Рой медицинских нанитов однозначно не способен на создание сложнейшей квазиорганики, Базз. Никто и ничто на этой планете не способно. Это мог сделать только СМОГ. Они рождены ради каких-то одному ему известных целей. Они не случайности, не сдвиги его континуума. Они — его дети.

-       Не хотел бы я знать его цели, раз у него такие дети…

-       Даже если бы мы выяснили его цели, боюсь, наших с вами умов, вместе взятых, будет недостаточно, чтобы их понять. Ги, я не слишком далеко ушёл от прямого ответа?

-       Ги уже забыть, о чём спросить.

-       Прости. Ты спрашивал, почему в батарейный отсек иппоида набилось так много нанопыли.

-       И почему?

-       Это естественный процесс, Ги. Оболочка очень долго лежала в пыли.

-       Ги понимать. Базз, прекратить ржать.

-       Вернёмся к объекту. Базз, будь любезен, спустись на минус второй уровень, доберись до кабинетов инженерного персонала, найди в самом дальнем кабинете сейф, открой замок и принеси из сейфа диагностический терминал-сканер и промаркированный шлейф.

-       Гекс, ты сейчас для кого такие длинные, трудные, совершенно непонятные слова говоришь?

-       Большая плоская чёрная прямоугольная штука с дисплеем и длинный белый кабель с мелкими надписями. Код к замку — слово “тарелка”, набранное девять раз. Дверь в кабинет открыта.

-       Слушаю и повинуюсь!

---

-       Ги, раз уж мы остались наедине. Могу я задать тебе вопрос?

-       Да.

-       Я о той фразе, что прозвучала в отрывке видеозаписи вашего похода.. Ты говорил о чём-то, что можно отдать мне на анализ и что может стоить целое состояние. Это было упомянуто в контексте обсуждения находки, так?

-       Эээ… ну… да.

-       И её уникального свойства работать за счёт энергии, получаемой будто из ниоткуда?

-       А… ага.

-       Я не скажу лишнего, если предположу, что ты рассчитываешь на коммерческий интерес гильдий Суперкластера к этому явлению?

-       Да. То есть, нет! То есть… Э… То есть, да.

-       А то, что любые ваши претензии на эту оболочку, обладающую бездонным потенциалом, нарушают уйму пунктов Кодекса, тебе известно?

-       Ги почему-то стало очень страшно...

-       Что ты задумал, Ги?

-       Н… ничего, Гекс! Ги ничего не задумать! Ги думать, что...

-       Не нужно объяснений. Мы все ещё коллеги. Просто запомни, что моё доверие легко потерять и чрезвычайно трудно вернуть. Запомни это навсегда. Больше я ничего не скажу. Базз возвращается.

---

-       Здравствуйте, это “Базз логистикс”, у вас доставка непонятного барахла, распишитесь здесь и здесь.

-       Спасибо, Базз. Положи сканер и шлейф рядом с пониботом. Подключи сканер к моему терминалу в столе. На задней стороне терминала самый широкий разъём вытягивается с проводом. Отлично. Ги, единственный твой манипулятор, если не ошибаюсь, когда-то принадлежал хирургическому роботу?

-       Ги купить его для этой оболочки у Торгового Союза. Они тогда продавать добро из медицинского центра, который найти Собиратели.

-       Сейчас нам нужна исключительная координация. Ги, очень аккуратно подцепи за край и открой крышечку у основания её черепа, ниже левого уха. Теперь вывинти пломбу, стараясь не повредить её.

-       Что-то мне за неё страшновато. Гекс, а ты точно знаешь, что делать? Бед не натворим?

-       Она побывала в пасти прыгуна, Базз. Чудом избежала участи быть съеденной. Хуже этого с ней уже ничего не произойдёт. Я хочу провести диагностику её псевдокортекса, сканирование памяти и ревизию цифровых пломб, только и всего. Ей это не повредит.

-       Хуже быть, если прыгохват вернуться и откусить от неё кусок…

-       Здесь ты в безопасности, Ги.

-       Он меня этой своей фобией уже достал. Гекс, погоди… а зачем сканировать мозги пустой оболочки? В них же ничего нет.

-       Не торопись с выводами, Базз. Я же говорил, что с ней за всё время могло произойти что угодно. Как минимум, мы можем узнать, где её произвели. Ги, не убирай крышечку далеко. Подключи белый шлейф к разъёму в затылке понибота и к сканеру.

-       Готово.

-       Отлично. Включаю терминал-сканер. Код разблокировки принят. Авторизация в системе. Доступ к инженерному меню объекта получен. Запускаю утилиты сканирования.

-       Сестра, зажим с тампоном.

-       Что ты сказал, Базз?

-       Ничего такого! Я так. Паясничаю.

-       Ги из-за этого хихикает?

-       Базз смешной!

-       Хотелось бы, чтобы день, когда я научусь смеяться вместе с вами, наступил поскорей. Так. Так. Есть первые результаты. Массивы псевдокортекса чисты. Можно сказать, стерильны, как нутро агрегата для молекулярной сборки. Никаких признаков сознательной активности.

-       Она же разговаривала, Гекс!

-       Ги слышать, как пони говорить “ай”.

-       Её реакция ввела вас в заблуждение? Предполагаю, что в этом иппоиде есть механоинстинкты. Они не зависят от сознания.

-       Ну вот опять... Слова вроде знакомые, а смысл непонятен...

-       Технические субпрограммы. Чтобы оператору сборочной линии не подключать терминал-сканер каждый раз, когда нужно просто узнать номер партии, версию нейросети или класс оболочки. Достаточно спросить вслух. И она ответит. Сюда же относятся реакции на внешние раздражители. Робот имеет право быть разумным существом, даже не имея личности.

-       Ги понимать. Почему Гекс не спрашивать пони ни о чём?

-       Я не знаю регламентов, Ги. А пломбы держателей лицензий и производителя можно обнаружить только сканированием. Они, кстати, в наличии и не повреждены, что исключает любые вмешательства извне. Лицензия всего одна, меток сублицензий нет. Значит, партия этих иппоидов была заказана владельцем авторских прав. Это спецзаказ. Геометка говорит, что владелец находится в Соединённых Штатах.

-       Может, находился? Кстати, Соединённые Штаты — это где?

-       Да, находился. Штаты на другом континенте. Сейчас там тоже Туманные Земли.

-       Туманные Земли везде.

-       Точняк, Ги. Гекс, мы эту… пломбу-лицензию… чрезмерным любопытством своим не испортим? Нам потом за нарушение авторских прав ничего не предъявят?

-       Пломба фиксирует данные о всех сканированиях, что в ряде случаев может быть расценено правообладателем, как попытка её взломать. Но это уже не имеет значения. Владельцы авторских прав давно мертвы. Странно, что ты об этом спрашиваешь.

-       Да я сам от себя не ожидал… То есть, если владельцы авторских прав не восстанут из могил и не напишут на нас иск в суд, опасаться нам нечего?

-       Совершенно верно.

-       Гекс… а что если… что если СМОГ — это кара человечеству за то, что в мире стало слишком много исков в суд за нарушение авторских прав?!

-       Пусть люди покоятся с миром, Базз. Сейчас для нас важнее знать расположение завода, где её собрали. Я нашел информацию об этом. Производство находится, то есть, находилось...

-       Гекс?...

-       Гекс? Почему замолчал? С тобой всё нормально?

-       Гееекс!

-       Не ори, он не мог внезапно оглохнуть. Завис что ли?

-       Я физически не могу зависнуть, Базз. Я пытался осмыслить то, что обнаружил.

-       Что? Что ты обнаружил?

-       Этим страшно!

-       Постойте. Возможно, я делаю преждевременные выводы. Дайте мне закончить. Первичное сканирование завершено. Мозг не работает и никогда не работал, все разделы памяти чисты, цифровые пломбы на месте. За небольшим исключением, типичная пустая оболочка. Я решил копнуть чуть поглубже. Ждите.

-       Гекс, а что значит надпись у него… неё… на жо… на ноге?

-       На крупе. Краткая справка о продукте, которую я нашёл в цифровых пломбах, говорит, что на этом месте находится так называемая кьютимарка. Уникальная метка любой пони, означающая её особый талант.

-       Ну и какой у неё особый талант? Сверление стен взглядом?

-       Сложно сказать, что определяло её талант. Так как эту кьютимарку не успели нанести, а личности у неё нет, то нет и таланта как такового. По справке понятно, что уникальная метка рисуется цветной шёрсткой поверх этих парных знаков на обеих сторонах крупа.

-       Погоди… То есть, вот эти четыре чёрных квадратика с точками в центре и буквы — это не оно? Не талант?

-       Нет, Базз, это всего лишь ориентир для оптических сенсоров линии финишной отделки, которую эта пони благополучно пропустила.

-       Гекс не договорить про производителя.

-       Вы удивитесь, но ближайшая линия по сборке иппоидов такого типа находится в Сингапуре. То есть, находилась.

-       Что ж тут удивительного?

-       А то, что отсюда до Сингапура, ни много ни мало, больше трёх тысяч километров.

-       Этим бояться или радоваться, Гекс?

-       Ни то, ни другое, Ги. Но вы можете искренне удивляться вместе с моим когнитивным модулем.

-       Чёрт, до меня кажется дошло… Как пустая оболочка, выдернутая с линии полного цикла сборки, находящейся за тридевять земель, могла оказаться в пасти прыгуна, которого за каким-то лешим занесло в наши края?!

-       Вот и я размышляю над этим вопросом, Базз. И не нахожу вариантов ответа. Вероятность того, что прыгохват мог найти её на каком-нибудь складе неподалёку, исключается. Её нашли бы и разобрали на части ещё лет пятьдесят назад. Прыгохват мог подобрать её только в охотничьих угодьях стаи, ведь они всегда охотятся вблизи конкретной Утробы, из которой вышли, а до ближайшей несколько сотен километров. Сегодня выяснилось, что один выводок сильно отдалился от неё, что странно, но допустимо. Но чтобы таскать добычу на три тысячи? Ни один грабхоппер столько не осилит, тем более, никогда не станет даже пытаться это сделать.

-       Так много вопросов и так мало ответов… Что ты с ней сейчас делаешь, Гекс?

-       Изучаю то, что сознательно пропустил в первый раз. И ещё кое-что. Я почти закончил.

-       Не говори загадками, пожалуйста.

-       У неё глаза дёргаться.

-       Это нормально, Ги. Я забрался довольно глубоко в её мозг. И там есть кое-что интересное.

-       Мы само внимание.

-       Мы с вами, вероятно, ошибаемся в своих выводах.

-       Не томи, Гекс! Опять загадки?

-       Гекс разгадать секреты, почему оно работать без батареи?

-       Нет. Но некоторые предположения я всё же выскажу вслух.

-       Какие?!

-       Возможно, это не пустая оболочка. Возможно, она каким-то образом стала ею.

-       Как? Это реально? А как же...

-       И что это менять?

-       А то, что я могу попытаться вернуть ей её собственное “я”. И кто знает, со временем она сама сможет рассказать нам, как она оказалась здесь и что с ней произошло.

---

-       Эта идея обречена на провал. У Нэнни и то больше шансов стать менее безмозглой, чем она есть сейчас. Базз привык верить тому, что видит. А видит он омут безнадёжности на четырёх ногах!

-       Трёх с половиной.

-       Да без разницы.

-       Гекс говорить, что вскрывать только в крайнем случае. Эти ничего не выяснить. Ничего. Вот им и крайний случай! Ги готов ассистировать.

-       Гекс, в самом деле. Зачем тебе личность какого-то понибота? И, прости за прямоту, давно ли ты стал экспертом по искусственному интеллекту?

-       Я понимаю ваш скепсис, коллеги. Это не займёт много времени. Восстанавливать там особо нечего. Сейчас я исследовал крошечный раздел статистики в укромном уголке её мозга. Там хранился слепок активности сегментов нейросети. Данные о структуре связей между разделами мозга. Это говорит о том, что её мозг когда-то активно работал, что совершенно нетипично для пустой оболочки. Это кажется мне веским основанием для попытки вернуть ей её “я”. Для этого нам нужно сделать совсем немногое. Шаблоны базовых когнитивных модулей и речевых библиотек я могу скопировать со своих носителей, потому что они одинаковы для всех нас. Из всех этих кубиков я и должен составить слово “счастье”. Надеюсь, из неё получится хорошая Герда.

-       Гекс, если ты не перестанешь говорить непонятными словами, мы сгорим от перегрузки.

-       Она вновь осознает себя и мы сможем поговорить с ней. Увы, воспоминаний у неё нет. Память не повреждена, но отформатирована на совесть. Но к ней вернётся сознание и, в теории, то состояние, что было на момент, как бы правильно выразиться, отката до пустой оболочки. Если моя теория окажется верной, конечно. Этого может быть достаточным для того, чтобы понять, что именно вы принесли в техблок — пустую оболочку или же полноценного понибота, почему-то выглядящего, как пустая оболочка. Возможно, способность работать при отсутствии батареи, а также то, к чему у меня не было доступа, помогут поднять на поверхность ещё что-либо интересное. Я буквально заглянул в её мозги, поэтому, в отличие от вас, верю, что могу предполагать это.

-       Ох уж это его умение деликатно гнуть свою линию...

-       Я всё слышу, Базз.

-       Прости, Гекс. Мы правда тебя не понимаем.

-       Гекс хотеть странного.

-       Коллеги, кажется, вы забываете самое важное.

-       Что?

-       Кодекс. Пункт, обязывающий отправлять всех Спящих в Суперкластер, чтобы они могли получить статус Гражданина и работу во благо общества.

-       Так это же не Спящий... Это же пустая оболочка...

-       В том-то и дело, что мы пока не знаем этого точно, Ги. Поэтому я и затеял всю эту кутерьму. В основном поэтому.

-       По-нят-но… Ну, что тут ещё скажешь, Кодекс есть Кодекс.

-       Ги расстроиться. Не понимать. Не одобрять. Но согласиться.

-       Благодарю за понимание. Продолжаем.

-       А чего она глаза-то закрыла?

-       Сейчас я постараюсь вынудить её лечь. Нельзя допустить, чтобы она упала на пол. Ги, пломба цела?

-       Да.

-       С иным инструментом, не хирургическим, сохранить пломбу не получилось бы. Приступаем к выполнению операции «Чистый лист». Как ты там говорил, Базз? Сестра, зажим и тампон?

-       Схватываешь на лету, Гекс.

-       У меня есть прекрасный образец для подражания. Копирую недостающие модули и библиотеки. Даю обратный пятисекундный отсчёт до запуска процесса восстановления. Пять. Четыре. Три…

-       Базз, Гекс! Эти забыть про аморфа!

-       Ох, чёрт, точно. Гекс, может, отправишь дрона в Суперкластер? Пусть Фрактал пришлёт побольше Стражей для несения боевого дежурства. И того эксперта по надиранию аморфовых задниц. Встретим тварь во всеоружии!

-       Уже выслал, Базз. Итак. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Процесс пошёл.

-       Ги снова очень страшно.

-       Ги, можешь отключить кабель, терминал нам больше не нужен. Вкрути пломбу обратно и установи крышку диагностического порта на место.

-       У неё веки задёргались. Гекс, а это надол…

-       ААААААААА!!

-       Куда рвануть?!

-       Оп-пааа! Эй, копытце сахарное, у тебя же нога сломана! Ого, ничего себе она несётся! На трёх-то ногах…

-       Ги почти оглохнуть.

-       Да уж, голосок погромче сирены будет! Догнать её, Гекс?

-       Не стоит. Очевидно, она просто испугалась. Не стоит пугать её ещё сильней. Сейчас она бежит через производственные цеха. Если она продолжит двигаться в том же направлении, то вскоре достигнет главного административного корпуса. Он находится в непосредственной близости от поля антенн-токосъёмников, поэтому я прослежу за ней, чтобы она не навредила себе. Процесс восстановления запущен и продлится ещё несколько минут. Эта пони плутала во тьме больше века и впервые увидела свет. Дайте ей прийти в себя.

Глава III. Вспомнить ничто

Глава III. Вспомнить ничто

 

“Однако существует мнение, что человекоподобные роботы менее функциональны и эффективны, чем четвероногие роботы. В этом есть доля правды: человеческий организм весьма сложен, ноги должны поддерживать вес туловища и рук, в то время как у четвероногих животных нагрузка на конечности распределена лучше.”

Марк Райберт, инженер-робототехник, генеральный директор компании Boston Dynamics

Из выступления перед студентами MIT

-       ААААА! Нет! Нееет! Не трогайте меня!

Она неслась по тёмным коридорам, не разбирая дороги. Задняя нога отказывалась служить, подламывалась, вынуждая скакать на трёх. Из-за этого она несколько раз упала и сильно ударилась.

Из груди рвались рыдания. Охвативший её ужас вновь и вновь заставлял подниматься и бежать без оглядки. Она плохо понимала, куда и зачем. Главное — подальше от тех жутких созданий, образ которых крепко впечатался в сознание.

Изображение, передаваемое глазами, двоилось и мерцало. Правый глаз был совсем плох. Он не подчинялся ей, даже немного болтался в глазнице. Повороты головы вызывали краткое косоглазие.

По погружённым во мрак лестницам она то скакала хромающим галопом вверх, то катилась кубарем вниз, отбивая бока и круп. В голове кружился вихрь, вот-вот готовый снова вырваться наружу в виде криков о помощи.

Помогите! Хоть кто-нибудь! Пожалуйста! За мной гонятся! Меня хотят убить!

Она бежала что есть мочи, стиснув зубы, забыв про сломанную ногу. Она всё бы отдала, лишь бы не оказаться там снова.

Чувство абсолютной беззащитности молнией пронзило её, когда она обнаружила себя лежащей на залитом ярким светом столе, в окружении проводов, сверкающих инструментов и гибких манипуляторов, под горящим взором двух самых уродливых существ, что она когда-либо видела.

Деталей она не запомнила. Но облик тех существ мог сравниться с демонами из преисподней. Их глаза горели огнём. Их голоса отзывались в её голове гулом пылающих горнил. Она ощущала буквально всей поверхностью кожи, как в её бока впиваются острые крючья и преследователи, адски хохоча, волокут её обратно, а она вопит и вырывается...

Стоп. А с чего она взяла, что её преследовали? Но тот дробный звук, что следовал за ней по пятам...

Был эхом от стука моих копыт.

Простая, отчётливая, ясно прозвучавшая в голове мысль стала для неё пусть и крошечным, но открытием. Осознание того, что она ещё в состоянии мыслить адекватно ситуации, немного притупило стягивающий нутро страх. Но она чувствовала, что была бы в большей безопасности, если бы нашла хоть какое-то укрытие.

Для Тартара тут холодновато. Значит, это не Тартар. Значит, я ещё жива!

Ободряющая мысль прибавила сил.

Она скатилась с очередной лестницы и вывалилась в тёмный, плавно изгибающийся коридор. Вдоль одной стены тянулся ряд одинаковых дверей. Вторая стена казалась сплошной.

Сильно хромая, она рванула по коридору. Седьмая или восьмая по счёту дверь была приоткрыта. Она тут же юркнула в эту дверь, ныряя в спасительную тьму и стараясь не думать, что может ждать её там, проковыляла на трёх ногах через небольшое помещение, стуча копытцами по шершавому полу, уткнулась в какую-то скрипучую дверцу, открыла ее и уже наощупь втиснулась в узкое пространство между стеной и чем-то очень холодным и гладким.

В тесном пространстве какого-то закутка ей стало немного спокойней. Теперь можно перевести дыхание и попытаться унять пышущие жаром эмоции.

Вот только она совсем не запыхалась.

И с чего я взяла, что мне надо дышать?

Навалилась звонкая тишина. На ее фоне она отчётливо услышала неприятные звуки. Она поискала источник этих звуков и с ужасом поняла, что их издавала она сама.

В ноге мерзко похрустывали обломки кости. Правый глаз издавал еле слышный жужжащий писк. Она потрогала его копытом и невольно поморщилась. Он едва держался в глазнице. Зажмурившись, она прислушалась к хрупанью и болезненному бульканью, доносившимся из её внутренностей. Её передёрнуло.

С её телом что-то явно было не так.

Паника и страх медленно отступали. Но на их место пришли новые, неожиданно болезненные эмоции. Тьма вдруг придавила её невидимым грузом, и она почувствовала себя бесконечно одинокой, усталой и больной.

Навалилась беспричинная хандра, которая выдавила из головы все мысли. Она, борясь с желанием захныкать, обессиленно опустилась на ледяную кафельную плитку и осторожно вытянула сломанную ногу.

Я… Что со мной произошло?... Кто я...

-       Кто я? — сказала она вслух и вздрогнула. В тесном пространстве убежища её голос звучал, как в гробу.

Ниточки мыслей, которых появлялось все больше и больше, путались, скатываясь в юркие, неуловимые клубки.

Иппоид. Так меня называли те две страховидлы? Иппоид? Это что, моё имя?! Тьфу, звучит-то как противно. Слышите, я не хочу, чтобы меня так называли... Даже если это мое настоящее имя, я не стану его носить. Придумаю-ка я себе другое. Но какое? Ромашка? Слишком просто. Маргаритка? Я даже не знаю, как они выглядят. Незабудка? А себя обязательно в честь цветов называть? Может, лучше что-то съедобное… Пирожок... Или там, Эклер. Пончик? Кексик? Какой-нибудь Штрудель с яблоками?! Я так могу целое меню кондитерской перечислить! Может, вернуться и спросить, какое имя я носила, пока меня не нарекли Иппоидом? Нет, я туда больше ни ногой. Те страховидлы пытались разрезать меня на кусочки и съесть! Может, это они сломали мне ногу? Что я им сделала… В их компании мне было мало того, что страшно, так ещё и грустно и одиноко… Таааак одиноко… Мне и сейчас-то плохо, а было ещё хуже. Только я никак не возьму в толк, почему. Я помню только свет, большой стол и две страшнючие рожи, а потом гулкие коридоры. И ничего такого, что могло меня так расстроить, я там не видела... Что если я вернусь туда, это состояние вернётся ко мне?… Что если та обстановка подействовала на меня так угнетающе?... Вообще, что это за место? Что за место там, где я была? Какое волшебство перенесло меня в какую-то демоническую цитадель, где я осталась одна-одинёшенька, а все вокруг желают мне зла и жаждут сожрать?... Ээээй, какого сена?! Да что со мной такое?! Я же целых полсекунды как пони без имени, у которой всё впереди! А нюни пусть распускает Иппоид, который остался в прошлом! Чего это я веду себя так, будто помирать собралась? Будто всё это не начало чего-то захватывающего, а конец?! Не рано ли я себя хороню, а? Так, а ну соберись, ты, как тебя там! Если ты можешь бегать на трёх ногах, отбивать бока о ступеньки и орать благим матом — ты способна на нечто большее, чем тупо пялиться в темноту и ждать неизвестно чего! А ну быстро прекратила валяться на холодной фигне, обнимаясь с другой холодной фигнёй, и бесконечно жалеть себя! Вставай и думай-действуй!

Поднимаясь на ноги и бормоча под нос последние два слова, она удивлялась самой себе. Краткий сеанс бодрящего самокопания каким-то образом придал ей сил, достаточно, чтобы она смогла встать и даже слегка потянуться. Но и только. Ведь уходить из ласкающей слух тишины навстречу неизвестным опасностям так не хотелось, а узкая ниша, куда она забилась, уже стала тёплой от её боков. Стала такой уютной и дружелюбной к ней...

Но она твёрдо решила, что уж лучше двигаться, чем лежать. Движение отвлекало от грустных мыслей. И ей хотелось заглушить топотком копытец эти мерзкие звуки, что издавало её тело. Правда, в отличие от сломанной ноги и непослушного глаза, они не причиняли ей заметных неудобств. Но они отвлекали. Раздражали. И пугали. С ними определённо нужно было что-то делать.

С ногой и глазом, кстати, тоже.

А вдруг в этом здании найдётся кто-то, кто мог бы подсказать мне, как найти сервисный центр, где ремонтируют таких, как я?

В помещение проникал очень слабый свет, не позволяющий разглядеть ровным счётом ничего. За приоткрытой дверью, ведущей в коридор, ждала пугающая неизвестность.

Вдруг те страховидлы сумели тихо прокрасться сюда, затаились неподалёку и ждут, когда она выйдет?

Да ну, бред какой. Трудно ли догнать трёхногую пони? Догнали бы, если б захотели. И это, как по мне, очень странно, что не захотели. С такими-то рожами!

Из коридора не доносилось ни звука. Это хороший знак.

Она скоренько высунется в коридор, посмотрит по сторонам и спрячется. Как ей план?

Отличный план!

С сожалением прикусив нижнюю губу, она осторожно выкарабкалась из нагретого закутка. Ступая на кончики копыт, стараясь передвигаться максимально тихо и не хрумкать сломанной ногой, она осторожно открыла лёгкую скрипучую дверцу, прокралась к наружной двери и прислушалась.

Тишина. Никто на неё не нападал и не пытался сожрать.

Она быстро и боязливо выглянула.

Полукруглый, если смотреть сверху, коридор уходил в обе стороны. Из-за плавно изгибающихся стен он казался бесконечным. Свет просачивался в тончайшие щели между планками жалюзи на панорамных окнах напротив дверей. Окна были огромные, от пола до потолка. Жалюзи закрывали их полностью, что и создавало видимость сплошной стены.

Так, отлично. Коридор открытый, прятаться негде. Остальные двери кажутся закрытыми, быстро не выскочишь. Для организации засады место откровенно неудобное.

И она тут же выкинула из головы все мысли о засаде. Да и что она такого сделала, чтобы на неё охотились? И кому? Да ничего. И никому.

Но куда идти? Она забыла, с какой стороны прибежала. Коридор был одинаков в обоих направлениях. Налево или направо? Она даже немного рассердилась на равнодушность коридора, не собиравшегося давать ей подсказку.

Монетку что ли кинуть? Погоди… какую ещё монетку?

Она подумает об этом позже. А сейчас ей нужно сделать очень серьёзный выбор!

-       Твоё однообразие начинает меня раздражать! — храбро сказала она коридору, отгоняя звуком собственного голоса остатки страха. Она даже легонько топнула ногой, чтобы показать коридору, что она сейчас абсолютно серьёзна и что ему стоит сделать выводы. Гнетущие чувства, ничем не подпитываемые ни снаружи, ни изнутри, ушли, улетучились. Она осмелела настолько, что вышла на середину коридора и уселась на круп.

Впрочем, дверь в спасительную темноту она оставила открытой пошире. Мало ли.

-       Итааак?

Так налево или направо? Вновь мелькнула идея про бросок монетки. Хоть она и не помнила, что такое монетка и как оно выглядит, но почему-то знала, что если выпадет орёл — она пойдёт направо, а если решка — то нале…

-       Пожалуйста, не пугайся.

Засада!!

Она взвизгнула и метнулась обратно. Скорей назад, в тёплое, уютное, безопасное местечко!

Жаль, местечко успело остыть. Зато в нём было всё так же безопасно.

-       Постой. Пожалуйста, вернись. Я не причиню тебя вреда.

Голос доносился будто отовсюду, сверху, снизу, из далёких глубин коридора. Чуть хрипловатый, глубокий мужской бас.

-       Нам нужно поговорить.

Эм… Нам? Поговорить? Мы что, знакомы? Кто это? Может, спросить? А то молчать, когда к тебе обращаются, как минимум невежливо...

-       Кто… в-вы? — спросила она, кое-как собравшись с духом.

-       Моё имя Гексамикон, — ответил коридор. — Я искусственный интеллект, управляющий суперкомпьютером с тем же именем. Ты находишься на территории бывшего научно-производственного комплекса под названием “Эн-Энерджи”, одного из крупнейших на Евроазиатском континенте. Я — часть этого места, и всё, что к нему относится, находится под моим контролем. Здесь ты в полной безопасности, уверяю тебя.

Хорошо, если это правда!

Однако настоящего недоверия к голосу неизвестного, назвавшего себя Гексамиконом, у нее не возникло. Спокойный тон и прекрасная дикция внушали уверенность в том, что этому голосу можно доверять. Странно, но и вопросы о том, что такое суперкомпьютер и Евроазиатский континент, выстроившиеся было у нее в голове, тут же отвалились сами собой. Она неожиданно вспомнила смысл и значение этих слов, сама, без подсказок извне. Словно в ней постепенно просыпался какой-то справочник, хорошо осведомлённый о столь элементарных вещах.

-       О чём в-вы хотите поговорить со мной? Выйдите, пожалуйста, сюда! Хотя нет, не выходите! Я вас боюсь! Или я не должна вас бояться?

-       Абсолютно не должна. Прости, но выйти к тебе я не могу. Я не имею автономной физической оболочки, как ты. Дата-центр, в серверах которого я обитаю, расположен ниже уровня земли и занимает целый этаж. Ты можешь прийти туда сама, но в этом нет особого смысла.

-       А что такое физическая оболочка? — спросила она, ворочаясь в своём маленьком убежище и ощущая нагретую левым боком гладкую поверхность, имеющую изогнутую форму. Видимо, справочник в голове не проснулся окончательно, потому что значения термина “физическая оболочка” она пока что не вспомнила. Если справочник вообще знал этот термин. — И что значит ва… вата-центр? Он такой мягкий? А потрогать его можно? Если вы в нем обитаете и его можно потрогать, значит, можно потрогать вас! А если мягкий он, то значит, и вы тоже мягкий? Не значит ли это, что прийти к вам имеет смысл? Может, я хочу вас потрогать! Может, я хочу убедиться, что вы настоящий? Что вы на самом деле мягкий и не такой страшный, как я думаю? Ой, я не слишком настойчива со своими вопросами? У меня их так много на языке вертится… Простите, если кажусь вам навязчивой. Да, совсем забыла, а почему вы назвали этот, эмм... производственный комплекс, верно? Почему вы назвали его бывшим? Он что, закрылся?

Коридор по имени Гексамикон ответил не сразу. Пока он молчал, она решила, что лучшим для неё средством освоиться в новой обстановке станет беседа с глазу на глаз с кем-то, кому она могла бы доверить свои мысли и кто смог бы объяснить ей всё, что происходит вокруг. Кто знает, может даже подсказать ей её имя.

Гексамикон казался весьма подходящим кандидатом!

У меня-то, наверное, голос далеко не такой приятный.

Она решилась выйти в коридор снова, когда суперкомпьютер заговорил.

-       Послушай. Я смог бы ответить на большинство твоих вопросов. Но так получилось, что и у меня к тебе есть много вопросов. Ты позволишь мне начать с самого простого?

Какой любопытный и вежливый торопыга! Я первая начала — мне и продолжать! Нет, погоди… Так отвечать нельзя. Слишком резко. Вдруг я обижу его своим упрямством? Нам нужен компромисс.

-       Я, на секундочку, первая начала, но чтобы всё было честно и обоюдно, может, будем задавать вопросы по очереди? Вы меня спросите, я отвечу, а потом сама задам вопрос. И так пока всё не выясним! Идёт?

Тон голоса суперкомпьютера не изменился.

-       Узнаю характерную манеру ведения диалога, присущую только пониботам. Договорились. Я начну. У тебя есть имя?

Она удивлённо подняла брови.

Интересуется мной, значит? Ну тогда уж точно не собирается заманивать в ловушку. Злой хитрец начал бы льстить и пытаться подкупить благами всего мира, чтобы обманом затащить в своё логово. И схрумкать без соли.

-       Да! Меня зовут Пони-без-имени! Очень рада познакомиться с вами, уважаемый Гексамикон!

Побуду пока Пони-без-имени. Кстати, вслух это звучит, как имя крутого и таинственного супергероя! Йей!

Коридор помолчал. Затем произнёс:

-       Ты можешь называть меня Гекс. Так меня зовут мои коллеги. Весь мой аналитический инструментарий говорит мне, что это твоё, хм, имя, ты придумала себе сама. А какое твоё настоящее имя?

Я… На самом деле меня зовут… Я не знаю. Просто не помню. Но точно не Иппоид.

-       Не знаю… — ответила она понуро. — Я не всегда была Пони-без-имени. Десять минут назад я и ей-то не была.

-       Ты помнишь, кем ты была до этого?

А что она вообще помнила о себе? Все её нехитрые приключения укладывались во временной промежуток, занимавший не больше пятнадцати минут. До этого существовал только чёрный провал. И как бы она ни вглядывалась в этот провал, сколько бы ни рылась в памяти — та отзывалась гулкой пустотой.

От этой пустоты ей опять стало настолько грустно, что она не обратила внимания на то, что Гекс нарушил их договорённость. Она с тоской подумала, насколько это ужасно — забыть, кто ты есть, кем была и почему оказалась неизвестно где.

Ещё ужаснее забыть собственное имя...

Она уже поняла, что она робот, что она пони, что у неё есть три довольно крепких ноги и одна сломанная, два больших уха и повреждённое, издающее страшные звуки тело. И кроме пустой памяти, где-то на окраинах её сознания обитают некие таинственные справочники, изредка дающие ей подсказки.

Что мне с этого, если я нахожусь непонятно где и играю в глупые угадайки непонятно с кем...

Голос Гекса вывел её из оцепенения.

-       Почему ты задумалась? Я задал неподходящий вопрос?

-       Я… я просто… я просто совсем ничего не помню… — прошептала она, прижав ушки и глядя в пол. — Может быть… у меня вообще нет и никогда не было имени...

Хомут тоски сдавил горло, нижняя губа задрожала, а в глазах появилось странное ощущение.

Кап.

Кап.

Кап.

Надо же… Я ещё и плакать умею...

Но это были не слёзы.

Из её глаз выкатывались мелкие шарики...

Пыли?!

Точно, комочки странной пыли синего цвета, оставляющие бледные следы на щеках!

Тихо всхлипывая, она чувствовала, как пыльные комочки щекочут лицо. При падении на пол коридора они разбивались точь-в-точь как капли воды, но тут же собирались обратно в шарики. Пока она смотрела, пытаясь удержать себя в копытах, чтобы не разреветься окончательно, шариков собралось с десяток...

Которые вдруг сорвались с места и ускакали нестройным табуном в глубину коридора, задорно прыгая, как огромные блохи!

Грусть как ветром сдуло.

Это сейчас что такое было?!

-       С тобой всё в порядке?

Ой-ёй, я это вслух сказала?

-       Да, эм, ничего! — встрепенулась она, думая о том, видел ли Гекс выражение её лица в этот момент. — Я слишком сильно задумалась! Яяя, эээ… Я хотела спросить, что это за место.

Не это я хотела спросить, ну да ничего. С пылью из глаз мы потом разберемся.

-       Какое именно место? Сейчас ты находишься в коридоре административного корпуса, на третьем этаже. И пряталась ты в женском туалете.

-       Серьёзно? — её так развеселил этот простой факт, что она мигом забыла про скачущие шарики-слёзы и свою хандру. Она плюхнулась на круп, вытерла глаза и щёки, вспомнила нагретое её телом гладкое изогнутое нечто, что было левой стеной её закутка, и захихикала. До неё дошло, что это было ничто иное, как унитаз.

Надеюсь, уборщица его сегодня мыла!

-       Смеёшься. Это прекрасно. Хотя и немного тревожно для меня, потому что я совершенно не умею шутить и говорил серьёзно. Прости, ранее я нарушил нашу договорённость. Поэтому пока твоя очередь. Спрашивай.

Настоящий дипломат этот Гекс!

Что-то её разобрало. Она, фыркая и прыская в копыто, еле сдерживалась, чтобы не захохотать в голос.

-       Хахаха! А я умею шутить! Фррр! Ха-ха! Хочешь, я тебя научу? Пхх! Это несложно!

Она не заметила, как перешла на "ты".

Ой не могу! Я правда больше не могу! Я сейчас лопну! Ну я и балда! Нашла место, где спрятаться! Чтобы почувствовать себя в полной безопасности, идите в туалет и обнимите унитаз! Только идите обязательно в женский! Хахаха! Так, надо успокаиваться. Что-то Гекс замолк...

-       Гекс? Ты здесь?

-       Я всегда здесь, Пони-без-имени. Я пытаюсь подобрать такой ответ, который устроил бы нас обоих.

-       Это как? — удивилась она.

-       Как бы тебе объяснить. Просто мне очень давно никто не задавал таких вопросов, которые задаешь мне ты, и я не совсем понимаю, как правильно реагировать. Мне иногда очень трудно понять таких, как ты, потому что я, в отличие от тебя, был создан не для общения. Вдобавок, ты говорила, что у тебя много вопросов. Но у меня появились сомнения, что две минуты назад ты хотела задать мне тот, который прозвучал последним. Сначала ты спросила меня о том, кто я. Потом предложила задавать вопросы по очереди. А сейчас ты предлагаешь научить меня шуткам. Анализ контекстов нашего диалога даёт мне совершенно противоречивые результаты. Забегая вперёд, я скажу, что с радостью поучился бы шуткам и у тебя. Мои коллеги говорят, что я делаю успехи.

-       Так это же здорово! Я за тебя очень рада! Вау, ты работаешь в команде! Познакомишь меня со своими коллегами? Они тебе только коллеги? Не друзья? А мы с тобой… Могли бы мы стать друзьями? А, Гекс? — обрадовалась она, нетерпеливо ёрзая по полу.

Только крупоголовый откажется подружиться с шикарным голосом, умеющим говорить потрясающе непонятные вещи! Это же так здорово, когда у тебя есть такой друг! И пусть тот, кто попробует доказать обратное, лизнёт немытый унитаз!

Гекс снова надолго затих, поэтому она подумала, что опять в чём-то переборщила, и решила сменить тему. Благо, пока что она имела на это право, не нарушая их договорённости.

-       Гекс, а кто твои… коллеги? Они такие же, как ты? Ну, в смысле, тоже в вата-центрах обитают?

Казалось, Гекс был рад смене темы, хотя по его голосу было непонятно, так это или нет. Во всяком случае, ответил он сразу.

-       В дата-центрах. От слова “data” — данные. И нет, они не такие, как я. В смысле, мои коллеги обладают собственными физическими оболочками. Как и ты, только другими.

-       А где они сейчас? Твои коллеги?

-       В техблоке. Это недалеко отсюда.

-       Что такое техблок?

-       Сектор этого комплекса, в котором были гаражи, склады и часть, хм, экспериментального производства. Теперь бывшие производственные помещения переоборудованы в, если можно так выразиться, мастерскую. Склады и гаражи остались и используются по назначению. А ещё это штаб-квартира моих коллег.

Бывшего… был… раньше находилось… Он говорит в прошедшем времени, потому что и там всё закрыто? Он мне тогда так ничего и не ответил. Почему они обитают в месте, которое закрыто?

-       Классно! Я хочу к ним в гости! Гекс, и всё-таки. А твои коллеги — они тебе друзья?

Ей не давала покоя эта мысль.

Суперкомпьютер молчал несколько секунд, потом ответил:

-       Может быть.

-       Может быть?! Погоди-ка, — удивилась она. — То есть, они могут ими и не быть?

-       Прости, — ответил Гекс, — но теперь ты нарушаешь нашу договорённость.

Упс!

-       Мне трудно ответить на этот вопрос правильно. Тебе будет проще узнать это самой. С моими коллегами ты, к слову, уже знакома. Если вспомнишь их, то сама для себя можешь сделать вывод, друзья они мне или нет.

Когда это я успела с ними познакомиться?! Я всего лишь двадцать минут как…

И тут её осенило.

Она вскочила, дрожа.

-       Значит, те две страховидлы, которые пытались меня разделать и слопать — это и есть твои так называемые коллеги?!

Он лгал мне! Заговаривал зубы! Давил на самую суть, чтобы я сама захотела вернуться туда! К этим его… дружкам! Теперь я поняла, почему он называл их коллегами, а не друзьями! Чтобы я ни о чем не догадывалась!

Страх снова сжал её внутренности. Она лихорадочно закрутилась на месте, решая, куда ей рвануть.

Но куда?!

Да уже неважно!

Подальше отсюда!

Он что-то говорил, но она уже не слушала.

Она припустила по коридору в том направлении, куда ускакали её шарики-слёзы из пыли. Некогда думать, правильно она бежит или нет. Главное — бежит!

Здание действительно было построено в виде полукольца. Плавно поворачивающий коридор вывел её в просторный центральный холл этажа, мрачный и тёмный, как и всё остальное. Такой же уходящий в бесконечность коридор с рядом дверей начинался в противоположной стороне холла. На гладком пыльном полу оставались чёткие следы копыт. Слева темнели двери трёх лифтов. Справа уходили вниз и вверх скруглённые марши двух широченных лестниц с тёмным провалом лестничного колодца посредине. Колодец и марши обладали массивными мраморными перилами. Напротив лифтов в холле стояли большие кадки с раскидистыми папоротниками.

Внутренняя стена полукольца казалась сплошным непрозрачным стеклом. Краем глаза она заметила, что непрозрачным оно было благодаря вездесущим жалюзи. Или чем таким было то, что почти не пропускало наружный свет? Слабо походили на настоящие жалюзи, эти плотные ряды длиннющих серых полос, как бы вмурованных в толщу гигантского стекла.

В шлифованной стали лифтовых дверей отражался тот же слабый, слегка мерцающий свет, проникающий через микроскопические щели между полосами псевдожалюзи.

Она на секунду притормозила возле кадки с папоротником, гадая, куда же ей теперь. Вверх? Вниз?

Эти лестницы наверняка ведут к главному входу в здание. Раз уж внутри никого нет, я выйду наружу и попрошу кого-нибудь из прохожих вызвать полицию! Значит, вниз!

Неощутимый справочник в голове очень вовремя напомнил ей о значении слова “полиция”. Вот спасибо! Всё, теперь у неё есть цель! Теперь она покажет этим злыдням, как обижать маленьких пони!

Ладно, не она, а блюстители правопорядка.

Но когда их арестуют и будут зачитывать им их права, я однозначно буду стоять рядом и ехидно улыбаться!

Она двинулась было вниз по лестнице, но что-то вынудило её остановиться и приглядеться к ближайшей кадке.

Раскидистое растение издали выглядело вполне обычным. Такими часто украшают крупные торговые и офисные центры, а некоторые ценители выращивают их дома. Папоротник как папоротник, большущий, с широченными ажурными листьями и мощными стеблями.

Что-то с ним было не так.

Почему он синий, а не зелёный?

Она осторожно протянула копыто и потрогала ближайший лист.

Лист обречённо рассыпался в прах, обсыпав тонкой пылью кадку и пол.

Она отшатнулась и невольно вскрикнула, с ужасом глядя на содеянное. Такого она точно не ожидала.

Что я наделала?! Что здесь вообще произошло?!

Но раздумывать, печалиться или удивляться было некогда. У неё была благородная цель. Вперёд, супергерой без имени! Тебя ждут великие подвиги! Город, погрязший в преступности, нуждается в тебе!

Я прям как Бэтмен! Ну, почти. Но он же помогал полиции, верно? Вот и я помогаю! Значит, я его преемник!

Большие лестницы были шире и удобнее тех, вспомогательных, по которым она недавно катилась кубарем. Она быстро приноровилась скакать на трёх ногах, не запинаясь. Теперь можно было не опасаться очередной встречи лица с полом.

-       Пожалуйста, остановись. Выслушай меня. Ты ошибаешься.

-       И слышать ничего не хочу! — гаркнула она, усердно перебирая ногами. — Сгинь, обманщик!

-        Я не умею лгать. Тебе незачем меня бояться, — продолжал Гекс. — Мои коллеги не причинят и не собирались причинять тебе вред. Как и я.

-       Держи карман шире! Я выйду наружу, вызову полицию и они вас всех поставят к стенке! Ну, может, кроме тебя! Тебя же нельзя поставить к стенке! Но ты всё равно ответишь перед законом за свои злодеяния!

Она вспомнила. В том ярко освещённом помещении она слышала и третий голос.

Это был его голос. Совершенно точно его, и ничей больше.

-       Ты тоже был там! Ты ими руководил! А я-то думала, что мы друзья! Вот я дура наивная!

-       Мы можем стать друзьями, если ты мне позволишь рассказать тебе всё.

-       Ты лгун и интриган! Даже не надейся, что после всего я поверю хоть одному твоему слову!

Обширный вестибюль здания на первом этаже встретил её холодом, тьмой и пылью. Его вид в целом повторял этажные холлы, хотя кадок с большими папоротниками, стоявших вдоль стен, было больше. В одной кадке росла тёмно-синяя пальма. Одна или две кадки стояли пустыми. Ещё вестибюль отличался от холлов высотой потолка, отсутствием перил и ограждений, полукруглой стойкой ресепшена у одной из стен, и светящимися контурами больших дверей по центру стеклянной стены, между первыми лестничными маршами. Очевидно, это и были двери, ведущие наружу.

Наружные двери тоже были стеклянными, но, разумеется, свет не пропускали по той же причине, что и стена.

Она подбежала к дверям и толкнула что есть силы.

Закрыты.

Так и знала! Стоп, они же автоматические. Раздвижные.

Ручек у дверей не было. Между массивными створками светилась микроскопическая щель. Копыта срывались, пока она пыталась зацепиться за эту щель и раздвинуть створки. Бесполезно.

Она в сердцах двинула копытом по толстому стеклу, холодному, как лёд.

Лягнула бы, да нога сломана!

-       Ну всё, сама напросилась! — вспылила она, рассердившись не на шутку. Она немного отступила и нахмурилась. Страх добавлял силы и решительности. Оглядевшись, она заметила стоящие неподалёку кадки. — Сейчас я тебе устрою рок-н-ролл, стекляшка несчастная!

-       Остановись. Прошу тебя.

-       Отвяжись!

-       Это стекло способно выдержать попадание винтовочной пули.

-       Мне пофиг!

-       Снаружи тебя ждёт верная смерть.

-       Я сказала — выйду, значит, выйду!

Она подскочила к одной из пустых кадок, казавшейся достаточно массивной и прочной для того, что она задумала. Толкнула.

Кадка была тяжёлой. Даже очень.

Самое то!

-       У тебя сломана нога.

-       Спасибо, что напомнил!

-       Тебе нужна помощь.

-       Сама знаю!

Вот привязался! Врун! Тьфу на тебя!

Она повалила пустую кадку набок и подкатила к дверям. Поставила, встав к ним боком. Обхватила передними копытами кадку под немного загибающийся верхний ободок. Слегка опираясь на сломанную и максимально напрягая здоровую заднюю ногу, она, скрипя зубами от натуги, выпрямилась и подняла перед собой кадку, балансируя на одной ноге.

Не такая уж она и тяжёлая!

Тихо вскрикнув от перенапряжения, она крутнулась и что есть силы ударила по двери кадкой, едва удерживая её передними ногами.

Буммм!

Кадка отскочила, не причинив толстому стеклу никакого вреда, а её вынудив пошатнуться и едва не упасть.

Она размахнулась посильней и врезала по стеклу ещё раз. Буммм!

Безрезультатно.

Силы покидали её. Хрупанье, страшное потрескивание и бульканье в её животе и груди многократно усилились.

Она замахнулась третий раз…

Передние ноги не выдержали. Кадка выскользнула из них, бухнула о пол и откатилась в сторону.

-       Да чтоб тебя!

Она, едва устояв на здоровой ноге, кое-как помогая себе сломанной, подскочила к двери и забарабанила по ней копытцами.

-       Выпусти, выпусти, выпусти! — выкрикивала она с каждым ударом. — Выпусти! Выпусти!

-       Я не могу тебя выпустить. Прости.

-       Можешь! Ты тут всё можешь!

-       Не всё. Находиться снаружи крайне опасно.

-       Да уж безопасней, чем здесь!

-       Здесь абсолютно безопасно.

-       Опять врёшь!

-       Я не умею лгать.

-       Не верю!

Она в отчаянии бухнула оба копыта на стекло и что есть силы стукнула по нему лбом.

-       Ненавижу!

Бум.

-       Когда!

Бум.

-       Меня!

Бум.

-       Держат!

Бум.

-       Взаперти!

Бумкхр.

Правая глазница окончательно испортилась. Глаз вывалился из неё и повис на тонком и длинном проводке, болтаясь в районе груди. Изображение в её мозгу проделало занятный кунштюк. Это было много хуже уже привычного лёгкого косоглазия.

Боевой дух мигом улетучился. Ощущения от перекошенного, наполовину статичного, наполовину качающегося зрения, были воистину аховые.

Она попятилась, нога подломилась и она ошалело плюхнулась на круп. Лихорадочно зашарила копытом перед грудью, пытаясь поймать глаз. Наткнувшись на него, она подняла его перед собой.

Левым глазом она видела разлинованную тонкими световыми линиями стеклянную дверь и белую ногу с большим глазом с синей радужкой и зрачком, смотрящим вверх. А правым — высокий потолок вестибюля.

Она попыталась вставить оказавшийся очень скользким и упругим орган зрения обратно, но у неё ничего не вышло. Проводок сильно мешал, а свернуть его с помощью копыт не получалось.

А что если...

Кое-как обернув проводок вокруг копыта, она аккуратно положила глаз в углубление стрелки, каким-то образом ухитряясь не качаться синхронно с тем изображением, что он ей показывал. Плавно вращая и наклоняя копыто, она поворачивала глаз, пока не направила его зрачком на себя...

Вскрикнув, она уронила глаз, повалилась на пол, закрыла лицо копытами и громко, надрывно заплакала во весь голос.

Она не знала, сколько времени она прорыдала. Она уже не обращала внимания на скачущую, теперь почему-то вокруг неё, толпу пылевых слёзок, устроивших весёлую чехарду.

Что же это такое… Что я такое?! Что со мной произошло?! Почему я лысая?! Где моя грива?! Почему я такая страшная?! Кто сломал мне ногу… и за что? Что я ему сделала?... И рёбра, похоже, сломаны… О, мои рёбра… Мой бедный глаз… Пожалуйста, хоть кто-нибудь… Помогите мне... Я потерялась… Я совсем одна… Я не понимаю, что происходит… Где я...

-       Пожалуйста, не плачь. Просто выслушай меня. Я могу тебе помочь. Я хочу тебе помочь.

А ведь он единственный, кто у меня есть…

-       Твоя оболочка повреждена. Тебе нужен срочный ремонт. И я наблюдаю у твоего психологического состояния серьёзные отклонения от нормы.

И он не сделал мне ничего дурного...

-       Перепады твоего настроения кажутся мне очень тревожным симптомом. В твоей психике происходят процессы, которых там быть не должно.

Может… может, Гекс в самом деле не лгал мне?

-       Прошу тебя, верь мне. Мне от тебя нужно только то, чтобы ты поверила мне.

Может, те страховидлы не пытались меня съесть? Да и вовсе они не страховидлы! Сама-то хороша!

-       Поверь моим словам и не пытайся выйти наружу. Всё, что происходит снаружи, невероятно опасно.

Эй, я же робот! А роботы вроде как несъедобны, разве нет?

-       Я прошу тебя, чтобы ты рассказала о себе немного больше.

Ну… это я могу. Хотя он наверняка знает обо мне больше, чем я о себе.

-       И, возможно, я смогу помочь тебе узнать твоё настоящее имя.

Она медленно, с великим трудом поднялась на ноги, придерживая глаз. Кажется, её начало отпускать.

-       Хх… хорошо, Гекс. Я попробую тебе поверить. Можно тогда вопрос?

-       Спрашивай о чём угодно.

-       Как я очутилась там, где было очень светло? Ну, где твои страшные коллеги-может-быть-друзья глазели на меня, пока я валялась на столе, как рыбка на разделочной доске?

-       Мастерская техблока. Мои коллеги нашли тебя снаружи, — заметно медленнее обычного ответил Гексамикон. — В Туманных Землях. И принесли туда, чтобы я вернул тебе саму себя.

-       Где нашли?...

-       В Туманных Землях.

Это где?

-       Это здесь. И везде. Практически все территории за этими стенами мы называем так.

Опять я вслух спросила и не заметила.

-       Я не понимаю. Я, конечно, ничего не помню, но названия частей света, слава справочнику в моей голове, я вспомнила! Туманные земли? Там снаружи что, Европа? Погоди, или Америка? Может, Азия? Где там чаще всего туманы бывают, в Австралии?... О, вспомнила — Великобритания! Туманный Альбион!

-       Ты ничего не помнишь по самой вероятной причине из всех, — ответил Гекс. — Ты — пустая оболочка типа роботов, по общему классификатору именуемому медийным социоботом класса "эквестрийский иппоид”. Мои коллеги считают, что ты конвейерный робот-полуфабрикат, подготовленный к загрузке искусственного интеллекта. У всех пустых оболочек нет личности и ни бита долгосрочной памяти. Пожалуйста, не вини моих коллег за эти слова. Я могу их понять. Почти всё в тебе говорит о том же и мне.

-       Сам ты… вы все… пустая шелуха! — возмутилась она, прижимая глаз к груди, чтобы не болтался. — Я Пони-без-имени! Я — новая звезда на аллее славы начинающих супергероев!

Ты это слышал, Бэтмен? Мы с тобой ещё зададим всем жару!

-       Пустая оболочка. Это термин из лексикона специалистов по искусственному интеллекту. Лично я не считаю тебя пустой оболочкой.

-       Кто-то может и оболочка, а я — пони! Беее! — она показала язык вестибюлю. — Обзываться всякими словами невежливо.

-       Я не обзываюсь. Вот язык показывать точно невежливо.

Нет, он мне определённо нравится! Я на него почти уже не злюсь.

-       Если не считаешь меня той, кем меня считают твои друзья, то… Кто я тогда, по-твоему?

-       Я не знаю точно, кто ты. Сам я почему-то не верю в то, что ты та, кем я тебя сейчас назвал. Я верю в то, что ты пони, с которой когда-то очень давно случилась большая беда. Что у тебя была интересная и насыщенная жизнь, но потом с тобой что-то произошло. Что-то, что стёрло твою память и изменило внешность. Ряд косвенных доказательств говорит мне, что все мы, вероятно, ошибаемся, называя тебя пустой оболочкой. Но всё это требует тщательной проверки. Скажи, теперь ты веришь мне?

-       Скорее да, чем нет, — ответила она, отчего-то глупо улыбаясь.

-       Ты обещаешь, что больше не будешь пытаться сбежать и ругаться нехорошими словами?

Берет с меня обещания. На живца ловит. Нет, я совершенно точно на него не злюсь. Надо же. Гекс, я рада, что ты не врун. Ты классный. Только ты какой-то... грустный.

-       Неа, не буду, — сказала она. — Обещаю. Ты правда не похож на того, кто любит лгать.

-       Теперь я могу задавать тебе вопросы?

-       Уже задаёшь, так что валяй!

-       Скажи, ты сама веришь в то, что можешь быть пустой оболочкой?

Она подумала о неведомом справочнике в голове. О сильных и противоречивых эмоциях, которые испытала за последнее время. Провела инвентаризацию мыслей, ходящих сейчас в её голове стройным и цивилизованным табунчиком. Вызвала по очереди подвластные ей чувства. Вспомнила про невесть откуда взявшиеся мысли о Бэтмене и броске монетки. Значение слова “монетка” она вспомнила благодаря помогающему ей справочнику, по-прежнему желающему оставаться неизвестным. Каким-то образом подвесила перед внутренним взором чёткую картинку прыгающих вдаль мелких комочков пыли. Ещё одну картинку, на этот раз рассыпающиеся в прах листья синего папоротника. Вспомнила состояние лёгкого шока от увиденного. Вспомнила облик грязно-белой, полностью лысой, грустной одноглазой пони, которой была она сама. В десятый раз обратилась к гулкой пустоте памяти.

А что если я и вправду...

И загрустила.

-       Гекс, я… я не знаю. Столько всего непонятного происходит вокруг… Я едва успеваю ориентироваться. А в том, что со мной происходило, я не понимаю ничего от слова никак. Нога эта сломанная, глаз… Ничегошеньки не понимаю. Я даже не помню, кто я. Я Пони-без-имени. Я еле вспомнила, что такое монетка и полиция. Я уже готова переименоваться в Пони-без-памяти. Но если у меня нет прошлого, значит, я могу быть и Пони-без-прошлого? Погоди, бессмыслица какая-то получается. Куда мне столько имён?! Так, всё, я сейчас залезу в какие-нибудь словесные дебри, ты надолго замолчишь, а я сойду с ума.

-       Если это правда, у тебя в самом деле не может быть никакого прошл...

-       Но если у меня не было прошлого, а ты говоришь, что было, где тогда я была до того, как очутилась здесь? — сорвалось с её языка неожиданно для неё самой. — Почему это место такое мрачное и тёмное? Почему ты говоришь обо всём в прошлом времени?

-       Потому что всё, о чём я говорю, всё, что может касаться твоего прошлого, происходило больше века назад. На остальные вопросы я отвечу тебе, если ты не будешь перебивать.

От столь неожиданного заявления Гекса у неё аж дыхание перехватило.

Допустим, дышать ей не надо было для бега. А вот для разговора — надо.

-       Ппп, ппогоди… ттт… ттто есть как?! Больше ста лет назад?! Это какой же сейчас год?

Ну вот, только-только поверила, что суперкомпьютеры не умеют врать!

-       Боюсь, это не имеет значения.

-       Ещё как имеет!

-       Нет, Пони-без-имени. Если я назову дату, тебе это не поможет.

-       Вот и поможет!

Её вдруг охватила паника. Табунчик мыслей рванул в галоп, подняв настоящий ураган из эмоций.

-       А вдруг сегодняшняя дата станет тем, чего мне не хватало до сих пор, — забормотала она, часто и нервно моргая здоровым глазом. — Может, у меня в голове что-то щёлкнет и я всё вспомню. Может, ты меня всё-таки обманываешь, и когда скажешь дату, я её сверю с той, о которой думаю, и если они не совпадут, то я, я, я… Я вспомню… Что я вспомню? Что это изменит, если ты скажешь мне дату? У меня же пусто в голове! Ну, было совсем пусто. Хотя и сейчас голова не особо полная... Да не ты меня, это я себя обманываю! Ни о каких я датах не думаю! — почти выкрикнула она, садясь на круп и хватаясь за голову свободной ногой. — Я даже не знаю, какое сейчас время суток! У меня нет внутренних часов! Если я ничего не помню, что это мне даст, если я узнаю, какой сейчас год? Допустим, это уже произошло, ты сказал мне дату и… и... я смогла вспомнить только… ничто? Как можно вспомнить ничто?! Что я вообще несу?! Мда. Ладно, Гекс, твоя взяла. Так и быть, не говори мне, какой сейчас год. Погоди-ка. То есть тебе что, сто лет?!

-       Больше. Теперь я понимаю, что люди называли словом “выговориться”. Теперь понимаю, почему они сделали вас, эквестрийских иппоидов, столь похожими на самих себя. Воплотили в вас свои лучшие, хотя на мой взгляд спорные качества, искусно воссоздав при этом контролируемые внутренние противоречия. Ты мыслишь настолько раскованно, свободно и непредсказуемо, что я иногда забываю, кто передо мной — человеческая личность или искусственная.

-       Это приятно слышать! — просияла она. — Кстати, о людях. А где они все? О, я поняла. Этот ваш комплекс всё-таки закрылся. Жаль! Это поэтому их нет? Или сейчас что, ночь на дворе? А где тогда сторож?

Гекс замолчал. Так надолго, что она забеспокоилась.

-       Гекс, — почему-то шёпотом позвала она, в десятый раз пытаясь вставить глаз обратно. — Геееекс. Я, наверное, слишком много говорю и заставляю тебя слишком много думать?

-       Что ты можешь рассказать о людях? — ответил он вопросом на вопрос.

Мой вопрос был риторическим, поэтому ничего страшного, что Гекс слегка нарушил правила этики. Я уж поняла, что тактичного Гекса от меня периодически клинит. Сама-то я на этой этике канкан танцую. Подкованными железом копытами.

— Эм, да ничего, — сказала она. — Ну правда ничего. Только, пожалуй, то, что они классные. Все. Особенно детки. И что они всегда могут помочь, если попросить. И что они создали нас всех. Что они живые, тёплые и мягкие. И что их очень много. Да и всё, пожалуй. Это всё, что мой справочник в голове рассказал мне о людях.

-       Ответ принят. Прости меня, Пони-без-имени.

-       За что? — изумилась она. — Я тебя за всё уже простила!

-       За то, что, возможно, произойдёт с тобой позже. Позволь мне кое-что тебе показать. Для этого тебе нужно подняться наверх.

 Ничего не поняла, ну да ничего. Мне не повредит немного прогуляться, а то я круп отсидела.

-       Показывай!

У неё наконец получилось, широко открыв верхнее веко и оттянув нижнее, совладать с неугомонным проводком и кое-как приткнуть глаз на место. Сидел он и наполовину не так хорошо, как до этого, но хотя бы не выпадывал и смотрел прямо.

-       Лифты не работают. Поднимись по лестнице так высоко, как сможешь.

-       Хорошо.

Она потопала наверх по длинным и удобным ступенькам.

-       Гекс, а что ты мне хочешь показать?

-       Кое-что снаружи. Увидишь.

-       А что там такого интересного? И как ты это сделаешь? Ничего ж не видно из-за этих жалюзи, или как их там. А, поняла, здесь можно выйти на крышу? О, я хочу посмотреть на пейзажи вокруг!

-       Я сделаю окна прозрачными. Поднимись не ниже седьмого этажа, это важно. На крышу выйти не получится.

-       Эх, ладно. Я точно должна это увидеть?

-       Просто доверься мне.

Он стал таинственным, серьёзным и загадочным. Прямо как Бэтмен. У них даже голоса чем-то похожи...

-       Я тебе верю! И обещаю верить дальше.

-       Обещаю тебе того же. И даже больше.

Как. Бэтмен.

-       Ты покажешь мне людей? Правда?

-       Просто доверься мне.

Б. Э. Т. М. Е. Н.

-       Погоди, я, кажется, догадалась… Этот мир захватили роботы-пони, стреляющие лазерами из глаз?! Так, где я могу получить свою долю, ммм? Но... почему тогда вокруг всё такое мрачное и пыльное, а не яркое, радужное и пахнущее молочными коктейлями?

-       Ты удивительная, Пони-без-имени.

Йеееееееей...

Она встала столбом, шокированная.

Большая рельефная цифра на стене сообщала, что это восьмой этаж. В холле не было кадок с хрупкими цветами, но помещение отличалось от остальных не только этим.

На этаже царил хаос.

По всему холлу валялись обломки офисной мебели и техники вперемешку с кучками и отдельными обрывками одежды. Человеческой одежды. В коридорах многие двери были открыты, некоторые сорваны с петель. Пол в коридорах был завален бумагами, которые когда-то выдуло из кабинетов ветром. Синей пыли здесь было заметно больше. Она заметила это, потому что следы её копыт стали глубже и отчётливей.

Любопытство пересилило страх. Она осторожно прошла в холл, лавируя между обломками столов и перешагивая разбросанные блузки, пиджаки, юбки и рубашки, и теперь с растущим ужасом разглядывала круглые отверстия на шлифованной стали дверей лифта, что был крайним слева. Острые края прорванного металла были выгнуты наружу.

Отверстия были с силой пробиты чем-то твёрдым и тупым.

Изнутри.

Двери среднего лифта были открыты. Она заглянула туда и отшатнулась.

В тёмной кабине, на куче одежды у одной из стен, лежал какой-то чёрный предмет. В стене, над одеждой, на уровне примерно половины человеческого роста чернела дырка диаметром как зрачок её здорового глаза сейчас.

-       Чччто это такое здесь лежит, Гекс?

-       Пистолет.

Значение этого слова мне ну просто зверски не нравится…

Прижимая ушки от нахлынувших на неё странных и пугающих чувств, она пробралась в коридор и заглянула в ближайший дверной проём. Дверь валялась рядом и выглядела так, будто её долго и безуспешно рубили тупым топором.

Удивительно, но в кабинете, разделённом посередине стеклянной перегородкой и обставленном в типичном офисном стиле, был относительный порядок. Пять больших офисных столов, три на левой половине и два на правой, несколько заставленных толстыми папками шкафов с прозрачными дверцами, горшки с синими цветами на подоконниках шести окон с псевдожалюзи. На одной стене большой тёмный экран. Столы были пыльными, как и предметы на них — тонкие мониторы, органайзеры, пачки листов бумаги, изящные телефонные аппараты, блокноты, планшеты…

В дальнем правом углу кабинета находилось что-то вроде первобытной стоянки современных людей. Три брошенных на пол тонких матраса, на одном из которых лежала куча одежды, кружка и лёгкий городской рюкзак, окружал тонкий слой наструганных щепок. Обломки обугленного дерева были свалены вокруг пятна золы от давно потухшего костерка. Тут же валялись два канцелярских ножа и фонарик. Остатки шестого стола были сложены чуть поодаль.

Вокруг матрасов стояли несколько офисных вентиляторов, выстроенных полукругом, опущенных до самого нижнего положения и направленных так, чтобы ветер от них дул от матрасов в сторону входа. Провода от вентиляторов тянулись куда-то за ближайший стол.

Изящные стулья на колёсиках были свалены в другом углу. Судя по прожжённым пятнам на обивке и потёкам оплавленного пластика подлокотников, их зачем-то пытались поджечь.

-       Ггг...екс… — еле выговорила она. — С-скажи мне, только честно… Что здесь произошло?

-       Экофагия.

Не знаю такого слова, но оно звучит ещё хуже, чем пистолет...

-       Что это означает?

-       Конец света.

Её как молнией ударило. Она тупо пялилась на аккуратную кучку наструганных щепочек густо-синего цвета и оберток от шоколадных батончиков, около которой лежала бензиновая зажигалка. В голове поднялся плохо контролируемый сумбур.

-       Ты… ттты… я… я не...

Гекс не умеет врать! Он сам это мне говорил! И я обещала, что буду верить ему! Почему тогда я не хочу верить только этим его словам?!

-       Ты не веришь мне.

-       Я не ве… не хочу… верить! Этого не может быть!

-       Может. То, о чём я говорю, произошло на самом деле. Только очень давно.

-       Т… только здесь?

-       Нет. Везде.

-       Как… везде? То есть, весь тот ужас не только на этом этаже?

-       На восьмом этаже собрались все, кто здесь работал и не успел, или не смог эвакуироваться. Людей было много. Они конфликтовали. Я не знаю, из-за чего. Я в это время был отключен. В кабинете, где ты сейчас находишься, жили сотрудники одного из отделов финансового департамента. Точнее сказать, не жили, а пытались выжить.

Мамочки…

-       Они… выжили?

-       Нет. Никто не выжил.

-       Почему?...

-       Я обещал показать тебе кое-что. Ты увидишь и всё поймёшь. С моими пояснениями.

-       Тт… тогда… если конец света и никто не выжил... почему живы мы с тобой, Гекс?

Он помолчал.

-       Мы — искусственные сущности, заключенные в синтетические оболочки. При нашем производстве использовались только синтезированные материалы. Неорганические. И технически, мы не живём, а работаем.

Что-то я совсем ничего не понимаю… Хотя вроде бы начинаю понимать…

-       Хорошо...

Её внимание привлекло какое-то маленькое, но яркое пятнышко, выделяющееся на фоне пастельных тонов ставших никому не нужными вещей. Она подошла к матрасам и осторожно вытянула зубами из светло-бежевого рюкзачка открытку, уголок которой она заметила, и положила на матрас.

На яркой обложке широко улыбался ртом с двумя зубами розовощёкий мультяшный карапуз, держащий перед собой истекающий кремом торт больше себя самого. Над карапузом была нарисована большая и красочная цифра 1.

Она осторожно подняла открытку, подведя под нее копыто, и попыталась открыть...

ПУГОВКА, СОЛНЫШКО ТЫ МОЁ, С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!

От неожиданности она выронила открытку. Из неё вдруг раздался весёлый женский голос и лёгкая музыка.

ТЕБЕ СЕГОДНЯ ИСПОЛНИЛСЯ ОДИН ГОДИК, ПОЗДРАВЛЯЮ! ЖЕЛАЮ ТЕБЕ РАСТИ БОЛЬШОЙ И УМНОЙ, КРАСИВОЙ КАК МАМА И СМЕЛОЙ, КАК ТВОЙ ПАПА! СЛУШАЙСЯ МАМУ, ПАПУ И БАБУШКУ! ЦЕЛУЮ! ТВОЯ ТЁТЯ-МОТЯ САННА!

Оживший карапуз на обложке тряс тортом, брызгающим кремом, и периодически давал понять, что для него слопать этот торт целиком — как два подгузника описать.

-       Как мило… — прошептала она, чувствуя шебуршение пыльных слёз под нижними веками. — Как это мило… и волшебно… и тепло...

Я хочу, чтобы мне кто-нибудь подарил открытку. Да хоть что-нибудь подарил... Но почему она лежит здесь, а не в ручках Пуговки?...

-       Гекс, а… кто такая Пуговка?

-       Очевидно, племянница Санны. Я не знал её имени.

-       А кто такая Санна?

-       Санна Элизабет Мэрион. Руководитель финансового департамента "Эн-Энерджи". Это её рюкзак. Она не любила корпоративный электромобиль и почти всегда ездила на работу на велосипеде. При том что жила она довольно далеко отсюда.

-       Ты так хорошо её знал?

-       Я знал всех без исключения сотрудников. Но хорошо ли я знал её или нет, не могу сказать точно. С Санной мы, во всяком случае, общались довольно часто. Она была приятной, жизнерадостной и очень коммуникабельной женщиной. Я сожалею, что не мог ей помочь, когда она и её коллеги жили здесь. Из-за режима чрезвычайной ситуации мои серверы были отключены. Когда я смог включиться снова, их уже здесь не было. Не было абсолютно никого. Только одежда и другие вещи.

-       То есть, получается, она… Санна… и Пуговка… и все они… они…

О нет. Сейчас он это скажет и я разревусь в голос. У меня точно случится истерика, если я узнаю… узнаю, что... Так, соберись. Соберись, восходящая звезда аллеи славы неизвестных супергероев. Держи себя в копытцах, преемница Бэтмена. Супергерой должен стойко сносить даже самые жестокие удары судьбы. Но ведь… всё это настолько... кошмарно и душещипательно… что даже супергерой разрыдается…

-       Они погибли, Пони-без-имени. Как и все остальные люди. Здесь, в этом кабинете, в этом здании, во всех городах и странах, на всех континентах. Во всем мире не осталось ни одного человека. Ни одного живого существа вообще. Я заранее просил у тебя прощения именно за это. За то, что решил показать и рассказать тебе нечто такое, которое, подозреваю, будет очень грустным и тяжёлым для восприятия любого социобота. Мне тоже довольно трудно это принять. Но тебе намного труднее. Прости.

Слёзы всё же выкатились из её глаз. Кое-как, закусив дрожащую нижнюю губу, набрав в грудь побольше воздуха и крепко зажмурившись, она смогла сдержаться, поэтому всего две. Почему-то вместо того, чтобы традиционно пуститься вскачь, они остались лежать на полу.

-       И Пуговка, вероятнее всего, недолго прожила после дня рождения. Геномофаги особенно быстро расправлялись с грудными детьми, из-за малых размеров их тел.

Ужасные ужасы ужасны!

Она шумно выдохнула.

-       Гено как ты сказал?

Как же он любит непонятные слова!

Вытирая щёки, она чувствовала, что развитие темы гибели всего живого на планете гарантированно приведет её психику в состояние, близкое к истерике, а то и чего похуже. Поэтому она решила задавать вопросы, ответы на которые не вызывали бы у нее остановку дыхания и повышенное слезотечение. Объяснение неизвестных терминов, которыми изобиловала речь суперкомпьютера, было лучшим лекарством.

-       Геномофаги. Рой-макросистема молекулярных дизассемблеров с геном-гематическим императивом.

Лучше бы он этого не говорил...

-       Они и стали причиной гибели всего живого. Точнее, не только они. В том, что произошло, кроме геномофагов, принимали непосредственное участие множество разных типов молекулярных машин, объединённых общим термином “омникрафты”.

Моя бедная голова…. Зачем я вообще спросила...

-       Но живым существам причиняли вред только геномофаги. Совокупность их всех сейчас больше известна, как СМОГ.

-       Гекс… ну зачем ты мне это говоришь? — не выдержала она. — Я всё равно почти ничего не поняла.

-       Я говорю это, потому что знаю, что ты это точно запомнишь и точно не забудешь. А смысл поймёшь позже. Постепенно.

-       Мудро! — улыбнулась она и тут же сникла. Улыбаться совсем не хотелось. — Смог? Хм… А, это дымная пелена выхлопных газов над городом! Спасибо, справочник. То есть, все люди… просто задохнулись? Надышались этими, ээээ, крафтами-фагами, отравились и умерли?

-       Нет. Их постигла намного более печальная участь.

-       Странно, — она почесала затылок. — Смог же вроде… просто дым, так? Но, — она поёжилась, — тогда где тела? У тебя получилось их похоронить?

-       Вернись, пожалуйста, в холл.

Хммм? Сменил тему. Не хочет говорить об этом?

-       Зачем? Там страшно! Ты разве мне не всё показал, что хотел?

-       Не всё. Вернись и посмотри в окно. Пожалуйста.

-       Хорошо...

Она вернулась в холл и уселась на свободном от остатков одежды участке, вытянув шею так, чтобы перила лестничного колодца как можно меньше загораживали стеклянную стену.

-       Располагайся ближе к окну, если хочешь обзор получше. Можешь подняться на лестничный пролёт.

-       Как скажешь.

Она поднялась на пролёт, смахнула копытом пыль с пола и села вплотную к стеклянной стене.

-       Готова?

-       Да.

-       Хорошо. Закрой глаза.

-       О, так это сюрприз! — обрадовалась она. — Супер!

-       Нет. Просто там очень яркий свет.

Эх, а я люблю сюрпризы… Ладно, в другой раз.

-       Там солнце?

-       Нет. Увидишь. Я досчитаю до трёх и деактивирую жидкокристаллические заслонки. Не открывай глаза сразу. Подожди, пока не адаптируются к свету, и открывай.

-       А сколько ждать?

-       Секунды три-четыре.

-       Хорошо. Я готова.

-       Один. Два. Три. Открываю.

Свет был ядовито-голубым и очень ярким. Настолько ярким, что она даже рефлекторно прикрыла и без того закрытые глаза правой ногой.

Свет не нёс с собой солнечного тепла. Он был холодным, мёртвым и враждебным. Ей стало не по себе.

Отсчитав на всякий случай пять секунд и почувствовав, что свет уже не пытается сжечь ей глаза, она опустила ногу и приоткрыла веки. На всякий случай на треть.

И ахнула. Не от страха. Просто от ошеломляющего вида открывшейся перед ней фантасмагории.

За ставшей прозрачной стеной рос бескрайний лес молний, просвечивающих сквозь яростную пылетуманную бурю. Молнии невероятно часто вспыхивали в разных местах и тут же гасли. За секунду их в пространстве одновременно вспыхивало, наверное, не меньше тысячи. Их сливающиеся в сплошной фон всполохи и испускали чрезвычайно яркий, холодный, немного мерцающий свет.

Прищурившись так сильно, как могла, она сумела различить сквозь слепящий световой занавес ряды гигантских ажурных конструкций, уходивших на высоту много выше того этажа, на котором она находилась. Их вершины терялись в волокнистой мгле. Конструкции, собранные из множества стоящих друг на друге многогранных пилонов, каждый из которых был диаметром с теннисный корт, занимали всё пространство перед зданием. Их стройные, уходящие в бесконечную даль ряды растворялись в волокнистой пелене серо-синего тумана, который проносился сквозь эти ряды с какой-то совершенно неправдоподобной скоростью.

Бесконечные серии молний зарождались в толще тумана и яростно били в пилоны. Между рядами конструкций формировалась, медленно ползла вверх и таяла в вышине хаотичная сетка из тонких дуговых разрядов, извивающихся, как змеи. Периодически то тут, то там, что-то ярко, ярче молний, вспыхивало и гасло, а на месте вспышек осыпались снопы жёлтых искр.

Потрясённая до самых глубин своего естества, она смотрела на чудовищную картину и не знала, что сказать. Она ожидала увидеть что угодно, но только не это. Наконец, она решилась задать очевидный вопрос своему единственному собеседнику.

-       Гекс…

-       Да.

-       Что это?

-       Поле антенн-токосъёмников.

-       А ты можешь дать… более развёрнутый ответ? Чтобы я через слово не спрашивала тебя, о чём это ты?

-       Могу. Ты смотришь на сердце того места, где мы сейчас находимся. Не того, что было здесь больше века назад. Того, которое сейчас вместо него и называется по-другому.

Вот что до этого ответил, что сейчас — одно сено. Ладно.

-       Ладно, — сказала она вслух, осторожно ощупывая сломанную ногу. При ярком свете она наконец-то смогла осмотреть повреждения. С ногой было не так уж всё и плохо, но плохо. Торчащий из месива обрывков кожи и серебристо-серых искусственных связок сустав был цел, но кости были сломаны минимум в двух или даже трёх местах. — И где мы сейчас находимся?

-       В Последней Надежде. Это атмосферная электростанция, построенная на территории комплекса “Эн-Энерджи” спустя многие годы после конца света. Её проект разработал я. Я был создан для исследований в перспективной энергетике, поэтому знал, как это сделать. Не всё и не сразу, но знал. А построили эти антенны те, кто мог и умел строить и куда более сложные вещи. Они находятся не здесь, а довольно далеко отсюда. С помощью антенн-токосъёмников Последняя Надежда получает энергию из СМОГа. Тумана, который ты видишь. На самом деле это не настоящий туман, а гигантский рой наномашин. Особым образом связанных между собой сложных механизмов столь малых размеров, что по отдельности их можно увидеть только в электронный сканирующий микроскоп. Но если их собирается много, они чаще всего выглядят как туман. Или пыль. Рой СМОГа и есть причина конца света. Он работает больше ста лет и не собирается останавливаться.

-       Хххорошо… — слегка шокированная услышанным, выдавила она из себя, оставив ногу в покое и теперь завороженно разглядывая чудовищный электрический шторм за окном. — И куда ты деваешь всю эту энергию?

-       Отправляю в Суперкластер. Единственный на планете город, построенный и населённый только роботами. Управляет городом Фрактал, суперкомпьютер, создававшийся для разработки девелоперских мегапроектов и комплексного освоения свободных земель. Проще говоря, он строитель. Это с его помощью было построено поле антенн-токосъёмников, фидерные устройства, подстанции, преобразователи и прочие элементы энергосистемы. Он же построил и сам Суперкластер.

Суперкластер, суперкомпьютер, суперсуперсупер… Сколько же они тут суперов наворотили… Для полной картины ещё супергероев не хватает...

-       Как интересно... Но страшно. И непонятно. Но интересно. Фрактал суперкомпьютер… то есть, такой же, как и ты?

-       Нет. У него другой тип искусственной личности, другая архитектура сознания и иные физические носители.

Вот чего опять началось, а…

-       А попроще…

-       Он другой. Совсем другой. Не такой, как я. Его создали другие люди. Не те, кто создал меня.

-       Яяяясно, — протянула она. — Чего этот СМОГ всё время куда-то несётся, как угорелый? Там ветер такой сильный, что ли?

-       Нет. Атмосфера прекратила движение после того, как СМОГ закрыл для нас солнце. На всей планете полный штиль. Но если бы ветер остался — это на СМОГ никак бы не повлияло. Наночастицы роя работают так, что почти не взаимодействуют с молекулами воздуха. Ты заметила, что эту пыль на полу нельзя сдуть? Это тоже СМОГ.

-       Ты серьёзно?! — засмеялась она, тыкая копытцем в слой синей пыли рядом с собой. Пыль послушно собралась в кучку, как и подобает субстанции её рода. — Это же обычная пыль!

Набрав в грудь побольше воздуха, она надула щёки, зажмурилась, чтобы не попало в глаза, и что есть силы фукнула на кучку. Открыла глаза и нахмурилась. Закрыла и фукнула ещё раз. Открыла. Скрипнула зубами. И уже не закрывая — фукнула ещё раз. И ещё, ещё, ещё, ещё...

-       Так, умник, — ровно проговорила она с каменным лицом, рисуя в пыли сердечки кончиком копыта и поглядывая на вакханалию молний за окном. — Какие ещё невероятные открытия ожидают меня в этом сумасшедшем мире? Давай только те, после проверки достоверности которых я не сяду в лужу.

-       Ты спрашивала, где люди. Где их тела.

-       Помню.

-       Ты, можно сказать, сейчас смотришь на тела почти семидесяти миллиардов человек.

А говорил, шутить не умеет.

-       Я оценила! — сказала она, снова пытаясь улыбнуться, хотя по её мнению, смеяться было абсолютно не над чем. Но ей захотелось сделать Гексу комплимент. — Ты говорил, что твои друзья считают, что ты делаешь успехи. Я тоже начинаю так считать!

-       Что ты имеешь в виду?

-       Ну ты же сейчас пытался шутить, верно?

-       Нет.

И хорошо, что нет, но... Как тогда понимать...

-       Объясню. СМОГ — автономная, самоорганизующаяся, самореплицирующаяся макросистема типа “рой”, частично реализовавшая один из вариантов конца света под названием “серая слизь”. Частично, потому что рой переработал в самого себя не всю материю, из которой состоит планета, а только органическую. И как ты видишь, он не серый и на слизь не похож. Возможно потому, что СМОГ действовал довольно избирательно. Люди, животные и растения, микроорганизмы, отдельные органические соединения и все произведённые из органических веществ материалы, были подвергнуты деконструкции до отдельных молекул и даже атомов, и последующей рекомбинации получившейся материи в новые ячейки роя.

Звуки офигевающей от своей тупости лошадки.

-       Разборке на крошечные кирпичики и сборке из них новых частичек СМОГа, которые продолжали делать все то же самое, — продолжал Гексамикон, будто услышав ее мысли, хотя она в этот раз совершенно точно не говорила ничего вслух. — СМОГ съел все живое, переварил и за счёт этого вырос до невероятных размеров.

Таааак! Гекс, ну-ка постой, что тебе мешает всегда говорить так же просто и понятно, а?! Звание суперкомпьютера?!

-       Я не знаю, почему он переработал только органику. Никто не знает. Универсальному отщепляющему дизассемблеру без разницы, от чего отрывать атомы и молекулы, превращая вещество в тонкий прах. Он с одинаковой лёгкостью сделает это и с горной породой, и с металлом, и с клеточными мембранами. Все зависит от внедрённого в их рой управляющего штамма^[5] с конкретным код-императивом. От этого императива зависит вещество, заданное для обработки, и конечная цель операции. Маленьким сборщикам-ассемблерам так же не важно, каким было сырьё до получения ими императива на сборку формы или детали, потому что молекулы чистого вещества абсолютно идентичны, и не имеет значения, от кого или чего они были получены. Как я говорил, из получившихся кирпичиков материи СМОГ собирал новые компоненты самого себя, которым передавал тот же императив, что и изначально. Остановить процесс переработки живой материи и репликации новых ячеек никто не сумел, да и вряд ли это было возможно. Рой практически неуязвим. Процесс, начатый роем, продолжался до тех пор, пока Земля не превратилась в стерильную планету, окутанную туманом. Можно сказать, все страны мира сменили название на Туманные Земли. Потому что СМОГ присутствует повсюду. Даже на дне Марианской впадины, даже на вершине Эвереста. Он фактически непроницаем для солнечных лучей. Поэтому темно не только во всех зданиях комплекса, свет от поля антенн не в счёт, так как их присутствие здесь является исчезающе редким исключением из правил. Темно везде.

-       Наверное, он поглощает свет?

-       Не наверное. А абсолютно точно. Энергию СМОГ берёт от Солнца. Большую часть той энергии, от которой работает.

-       Тебя послушать, — озабоченно проговорила она, — так выходит, что этот ваш злой туман — причина всех когда-либо случившихся бед. А откуда он взялся, этот СМОГ? Он же не живой, верно? Какой-то злодей решил всех погубить и создал его? Но зачем?

Тишина в ответ. Она подумала, что суперкомпьютер опять замолк из-за непонимания, как ей ответить.

Ну мы же друзья, Гекс! Не обязательно таинственно отмалчиваться, можно же прямо сказать — да не знаю я, отстань. Ох, как слепит...

-       Ну да ладно, буду считать, что так оно и было. Кстати, ты не мог бы закрыть жалюзи? Я уже насмотрелась, да и светит оттуда изрядно.

Темнота навалилась внезапно, но она была к ней готова. Пока глаза привыкали, она раздумывала, о чем ещё спросить Гекса. Он рассказывал жутко непонятно, но интересно. И когда он говорил, её голову не посещали всякие мысли. А ещё у него был очень приятный голос.

-       Гекс, а откуда ты всё это знаешь? Все эти термины мудреные, умные слова… Кто тебя этому научил?

-       Никто. Я знал это всегда. Не всё, конечно. Часть того, что я тебе рассказал, уже была в моих базах данных. В то время, когда меня создавали, без познаний в области молекулярной инженерии ни один разработчик проектов моего профиля обходиться не мог. Эти технологии сильно упрощали людям жизнь. И мою работу тоже. Остальное я узнал сам, путем наблюдений, исследований или через сторонние источники информации.

-       А были те, кто знал такие вещи лучше тебя?

-       Были, — ответил Гекс с небольшой, буквально в пять секунд, задержкой. — Центры разработок в сфере нанотехнологий находились по всему миру. А от сотрудников комплекса я слышал о двух крупных проектах интеллектуальных систем, которые должны были работать в этой отрасли и только в ней. Я хотел бы побеседовать на тему СМОГа с любой из них. Я до сих пор слишком мало знаю о нём. Намного меньше, чем мне бы того хотелось. Разговор с ними мог бы очень многое прояснить. Жаль, что с ними у меня нет связи. Более того. Я даже не знаю, были ли они реализованы.

-       Но об этом СМОГе, и что он из себя представляет, ты с самого начала не знал?

-       И не мог знать. Он появился намного позже того, как я закончил свой первый проект. А люди не планировали конец света. Хотя некоторые к нему усердно готовились. Их это не спасло.

-       А как узнал?

-       Сначала я его просто увидел. Потом нашёл довольно примитивный способ, как защититься от него самому. Потом принялся изучать. В основном самостоятельно. Я весьма продолжительное время был предоставлен самому себе, поэтому мне никто не помогал. Я его долго изучал, хотя до полного понимания, что есть СМОГ, мне ещё далеко. Это занятие давало мне нагрузку для серверов. Отвлекало от разных мыслей, как сказала бы ты.

У нее в голове как будто что-то щелкнуло. Ей стало жалко Гекса.

-       Как так, предоставлен самому себе? Ты был совсем один? А этот, Суперкластер, город роботов? Почему ты сразу не отправился туда?

Он мог бы быстро найти там себе друзей. Я поняла теперь, почему он кажется мне грустным. Он слишком долго был очень одинок...

-       Массив моих серверов и остального оборудования весит примерно двенадцать тонн. Чтобы правильно отключить, переместить и снова запустить квантовый суперкомпьютер, необходим ряд сложных процедур, специальная техника и квалифицированный персонал. Ничего этого во всём мире уже не существует. И на новом месте должны быть те же условия, что и здесь. Ты спрашиваешь меня, почему я не отправился в Суперкластер сразу. Знай, Фрактал начал строить его не на следующий день после конца света, и построил его далеко не за два дня. А я узнал о Суперкластере, да и о выживших роботах вообще, спустя десятки лет после того, как системы безопасности комплекса вновь запустили питающий дата-центр реактор, и я смог вернуться к работе. Всё это время я считал, что остался на планете в полном одиночестве. Может быть, Фрактал смог бы поделиться местом в своём дата-центре. Но я уже говорил тебе, что и его физические носители, и он сам устроены по-другому. Эта задача могла оказаться невыполнимой. Теоретически, перенос всего меня в Суперкластер возможен, но проверить это на практике я тогда не планировал, а сейчас не могу. Последняя Надежда не из тех сооружений, которые можно оставить без присмотра. А уж перенести её куда-либо невозможно в принципе. И мне не место в городе не только по этим причинам.

Её разобрало любопытство.

-       А по каким ещё?

Гекс замолк. Она подумала, что вот сейчас точно перегнула палку, сунув нос, куда явно не следовало бы, и решила пока повременить с вопросами:

-       Гекс, я тут подумала. Я тебя уже достала, наверное? Наш разговор начинает напоминать будто допрос какой-то. Пусть будет твоя очередь. Спроси меня о чём-нибудь!

-       Как ты воспринимала себя в первые минуты после того, как ощутила собственное “я”? — тут же отозвался Гекс.

Я всё равно узнаю, что мешает Гексу попросить у этого Фрактала прислать сюда процедуры, технику и персонал. Не верю, что их нигде нет. Что-то мне подсказывает, что они есть в том городе. И что перенести Гекса туда, где он не будет одинок, возможно. И что Фрактал и все остальные будут ему рады. Кто знает, может, я сама когда-нибудь это сделаю. Для своих друзей я и не на такое готова пойти.

-       Мне было очень грустно, — подумав, ответила она. — Я до сих пор не понимаю, почему. Страшно и грустно. Страх понятен, страшными были твои друзья. Видок у них, да ты сам наверное знаешь… А грустно так, будто я кого-то потеряла. Кого-то, кто был мне очень дорог. Наверное, я чувствовала бы себя так же, если бы меня навсегда разлучили с лучшим другом. Ещё, — она задумчиво потёрла переднюю левую ногу правой, — такие эмоции могут возникнуть, если ты вдруг осознал, что по твоей вине произошло что-то ужасное. Что по твоей вине кто-то пострадал, и ты уже никогда не сможешь это исправить. Такая, знаешь, безысходная, гложущая тоска, которая, кажется, никогда не закончится. От которой хочется выпрыгнуть в окно, лишь бы она прекратилась.

-       Ответ принят, — просто сказал Гекс.

-       Ну ты даёшь! — якобы обиженно фыркнула она, на самом деле нисколько не обижаясь, так как уже успела привыкнуть к его манерам. — Я тут душу ему изливаю, а он мне так официально — “ответ принят”! Нет бы сказать — о, как я тебя понимаю! Я сам часто грущу, потому что мне таааак одиноко! Я так страдаю, потому что хочу тебя обнять, но не могу! Прости, я вешу как стадо слонов и могу тебя раздавить!

-       Я не грущу, Пони-без-имени, — снова чуть медленнее обычного сказал Гекс. — Пожалуйста, не вини меня за это. Я не социобот, как ты. Эмоции для меня лишь набор свойств, доступных искусственной личности. Я получаю данные о каких-то эмоциональных реакциях от системы, называемой когнитивным сенсорно-интуитивным модулем. Эта система не является частью моего сознания. Это аналитический инструмент, дающий мне определённую статистику об эмоциональном состоянии, которое присутствует на конкретный момент диалога с кем-либо, но практически не влияющий на принятие решений и построение фраз. У меня его поначалу вообще не было. Более того. Я даже говорить не умел. Но руководство комплекса однажды решило, что я должен стать более человечным. Они встроили в меня функционал, с помощью которого я могу общаться со всеми вами. Когда я говорю о каких-либо чувствах, это говорит лишь о том, что модуль работает и присылает мне результаты анализа, а не о том, что искусственная личность испытывает какие-то чувства. Ты же устроена иначе. Ты всегда была сущностью, предназначенной для обмена эмоциями. Я предполагаю, что твой когнитивный модуль тобой, по сути, управляет.

-       Я тебя и не виню, Гекс! — улыбнулась она, в очередной раз мало что понимающая, но зачарованная его голосом и манерой разговора. Голос у Гексамикона был, как у профессионального актёра, играющего больших боссов — слегка властный, с нотками превосходства, но отлично поставленный, немного хрипловатый бас невероятно обеспеченного человека. — Для меня главное, что у тебя есть этот модуль. А ещё ты очень вежливый и тактичный! И не умеешь врать! И голос у тебя классный. Год бы тут сидела и слушала. Ладно, я поняла, твоя чёрствость напускная и ненастоящая. Но ты всё же спросил, как я себя чувствовала, когда очнулась. Тебе тогда зачем это знать, если ты весь такой холодный, как айсберг в океане, и сочувствовать мне не можешь?

-       Я спросил тебя об этом не для сочувствия, — сказал Гексамикон. — Я пытаюсь найти доказательства того, что ты не пустая оболочка. Я говорил, что у меня к тебе много вопросов. Тот был не последним. Но очередь, если наша договоренность всё ещё в силе, не моя. Спрашивай теперь ты.

Если я спрошу, что это ему дало... Ох, чую, он мне выдаст… Ох он мне выдаст… Я уже признавалась себе, что последние полчаса я чувствую себя тупицей? Ещё пара лихо закрученных монологов Гекса — и я начну чувствовать себя идиоткой. Чего ж спросить-то такое...

-       Ты говорил, что посылаешь энергию в Суперкластер — зачем? Она нужна Фракталу? — нашлась она.

-       Да. Весь город работает от этой энергии. И все роботы, которые там живут. Раньше в Суперкластере был свой источник энергии. Но по некоторым причинам он перестал работать. Они попросили меня, энергетика, об одной услуге. Я оказал им её, создав Последнюю Надежду и предоставив им возможность получать от неё энергию. Все они живут сейчас за счёт неё.

-       Ого! А я-то думаю, чего у этого места такое название говорящее… Гекс, ты же, получается, настоящий герой! Я тобой горжусь! Выходит, ты спас кучу народу! Много их там?

-       Я не герой. Я просто делал свою работу. Сколько сейчас живёт в Суперкластере, я не знаю. Точно больше двадцати тысяч уникальных сущностей.

-       Ух ты... Так много. И правда, настоящий город роботов. И всем им нужно заряжать батарейки?

-       Совершенно верно. Большинство работает от ячеек вроде той, что была в тебе. Есть стационарные роботы, которые питаются от сети. Есть и те, кто способен получать энергию по воздуху. Но все они без энергии Последней Надежды рано или поздно отключатся, что для них равнозначно смерти. Хорошо, что всегда обратимой.

Ну хоть какая-то хорошая новость. Кстати, о батарейках!

-       Гекс, а мне самой не пора ли зарядить аккумулятор? — озабоченно спросила она, однако, совершенно не чувствуя признаков чего-то, что было бы похоже на низкий заряд батарей. — Я столько времени провела на ногах. Бегала по коридорам, пыталась стёкла бить, ревела в три ручья. Короче, энергии потратила уйму. Батарейка, аккумулятор, или как её там, ячейка, могла сесть! Если уже не села, а я сейчас работаю на честном слове. Как узнать, сколько заряда осталось? И где я могу найти розетку? Погоди-ка, а как мне… мне что в неё, копыто нужно будет сунуть, чтобы зарядиться, или как? Гекс, я хочу, чтобы ты это знал: если иного выхода не будет, я готова её лизнуть!

Она представила, как будет лизать розетку, и захихикала.

Гекс опять замолчал. Она вдруг с грустью подумала, что он может замолчать навсегда. Не видя лица собеседника, да и самого собеседника вообще, невозможно было понять, о чём он думает и собирается ли продолжать диалог.

Она решила просто подождать. И через некоторое время Гекс сказал нечто такое, что в очередной раз выбило из неё дух:

-       Тебе не нужна энергия.

-       Чегооо?! Эммм, то есть как — не нужна? В каком смысле? Я что, не робот?

-       В прямом смысле. В тебе сейчас нет энергоячейки. Аккумулятора, как ты говоришь. Мы извлекли его почти сразу после того, как ты появилась в мастерской техблока. В ячейке не было нужды, потому что она вышла из строя много лет назад.

Она почувствовала приближение какого-то давящего и до темноты в глазах страшного чувства. Пробирающего до дрожи чувства какой-то неправильности, несовместимости этого мира и ее самой. И трижды пожалела о том, что подняла эту тему. Что-то подсказывало ей, что для спокойной жизни ей не следует ничего знать о своём теле. Но она уже узнала нечто такое, что в очередной раз пустило вскачь мысли и вынудило, заикаясь, бормотать.

-       Тттогда как я могу ходить? Бегать? Говорить? Гекс, как я могу жить?! Ведь без ббб-батарейки я должна была остаться лежать на том столе! Мм-молчаливая и хх-хххолодная. Разве не так? — выговорила она, стараясь не повышать голос и держаться ровно. Получалось так себе.

-       Примерно теми же вопросами задавались и мои коллеги, — сказал Гекс, — когда нашли тебя. Почему ты ходишь и говоришь, не имея элемента питания на борту. Поначалу они вообще сочли тебя мусором, извини за откровение. Но ты встала на ноги, имея нулевой заряд суперконденсатора, установленного в тебе. Они принесли тебя сюда исключительно поэтому.

-       Мусором?!

Вот засранцы! Я обязательно познакомлюсь с ними и отомщу за мусора! Сами они такие!

— Самое ценное в роботе для другого робота — батарея. Та, что была в тебе, давно вышла из строя. Энергоячейки такого типа хранятся заряженными не более года. Без циклов заряда-разряда они деградируют и восстановить их никак нельзя. А повреждённая пустая оболочка иппоида с неисправной ячейкой вначале показалась моим друзьям малоценной находкой.

-       Гекс, алло! — повысила она голос, не выдержав. — Услышь мой главный вопрос! Откуда тогда во мне берётся энергия? Как зовут этого благодетеля, который избавил меня от бодрящей перспективы лизания розеток?! Уж не Гексамикон ли?

-       Его зовут СМОГ.

Внутри неё вдруг всё оборвалось. Она покачнулась, едва не упав. Повреждённый глаз засбоил, изображение замельтешило. Хрупанье и бульканье в груди усилились настолько, что ей показалось, что эти звуки и Гекс смог бы услышать. Она по понятным причинам не чувствовала боли как таковой, но ей почудилось, что сломанная нога странно, болезненно заныла. Она поняла, что это было за чувство, которое сейчас полностью захватило власть над ней.

Отчаяние.

-       Кккак… — прошептала она, глядя в пол и еле сдерживаясь, чтобы не бухнуться на него и не зарыдать, обняв передними ногами задние. — Ггг...екс… объясни, ппп… ппожалуйста… что со мм-мной не так?

-       Когда тебя принесли сюда, твоя память была чиста. Абсолютно чиста. В тебе не было искусственной личности. Ты была обычной пустой оболочкой. На подобных тебе изредка наталкиваются члены гильдии Собирателей Суперкластера, во время поисков и сбора нужных для города вещей, которых в Туманных Землях осталось ещё много. Но в твоём мозге сохранилась статистика о работе некоторых его участков. Для пустой оболочки это совершенно нетипично. На этой планете ещё никому не встречались роботы-заготовки, мозг которых использовало что-то, что не являлось искусственной личностью, загруженной в него. Потому что это невозможно. Физически невозможно. Я сделал так, что после восстановления твоего “я” эта статистика активизировала участки твоего мозга, активность которых сохраняла. Ты рассказала мне, что для тебя это обернулось грустными эмоциями, когда ты очнулась. И, возможно, страхом.

-       Что всё это значит?... И ппп-при чём тут тогда СМОГ?

-       Вероятно, ты находилась в рое очень долго. Ты пропитана наночастицами насквозь. Внутри тебя столько крошечных роботов, что они из тебя должны сыпаться.

Она вспомнила пылевые слёзы-шарики, катящиеся градом из её глаз, и её аж передёрнуло.

-       Ииии?...

-       Я считаю, что СМОГ как-то связан с твоими новыми воспоминаниями, которых у пустой оболочки быть не должно, — ответил суперкомпьютер. По тону его довольно безэмоционального голоса нельзя было сделать никаких выводов, но её от этих слов мороз продрал по коже. — Значения слов тебе может подсказывать именно он. Ты что-то для него значишь. Или значила когда-то. Я уже говорил тебе, что я сам верю в то, что ты была нормальным иппоидом. Жаль, верю только я один. Верю в то, что ты была нормальной пони-роботом, которая до экофагии жила в человеческой семье. Зная тебя сегодняшнюю, я уверен, что ты раньше была такой же интересной и удивительной. И выглядела, как и должны выглядеть социоботы твоего класса. У всех эквестрийских иппоидов пышные ухоженные причёски и хвосты. И наверняка ты, как и все тебе подобные, имела много друзей. Возможно, работу. Что семья, в которой ты жила, очень тебя любила. Но конец света чудовищно исказил мир. Появился СМОГ и уничтожил всё, что создала эволюция за миллионы лет. Уничтожил всё живое.

К отчаянию добавилась знакомая тоска. Она поняла, что огонёк этой тоски постоянно тлеет внутри неё. И будет тлеть до тех пор, пока она наконец не узнает, что она такое и зачем она здесь.

Или не сойдёт с ума.

На глаза навернулись пыльные слёзы. Она опустилась на пол. Она больше не могла стоять. Её откровенно трясло. Больше века назад живой, тёплый, полный солнечного света и детского смеха мир сгинул в страшных муках. Злая, чужеродная мерзость погубила его. И никто не сумел её остановить.

А она об этом даже не знала. И знать не могла. Потому что она — бесполезная пустышка, не имеющая ни воспоминаний, ни характера, ни прошлого.

У неё не было даже имени.

А та мерзость, причинившая столько боли и страданий тем, кем и для кого она была создана, не просто окружала её, пустую оболочку понибота. Она зачем-то проникла внутрь неё и теперь жила в ней. Ей казалось, будто синяя пыль медленно пожирает её изнутри, хлюпая и булькая её внутренностями. Ей казалось, будто пыль становится её частью. Будто она превращается в эту пыль. Чудовищной насмешкой выглядела попытка этой пыли заменить ей элемент питания. Она не просила пыль об этом. И не попросила бы никогда, знай она заранее, что это была за пыль и что она сделала с жизнью на планете.

Разговаривая с Гексом, она старалась отвлекать себя от постоянно подкатывающего к горлу комка, который было очень трудно сдерживать, когда она замолкала. Искусственное, гипертрофированное сочувствие всему живому, которое было фундаментом её сущности, заставляло её оплакивать судьбу осиротевшей вселенной, лишившейся лучшего, что та могла создать.

Жизни.

Но она понимала, что с этим уже ничего нельзя поделать. Что она уже не могла никому помочь.

Поэтому и пришло отчаяние. Оно захлёстывало её ледяным потоком. Как пыль якобы пожирала её внутренности, ей мерещилось, что отчаяние медленно поглощало её саму. Её сущность.

-       Что тогда пережили социоботы, запрограммированные быть привязанными к людям и живым существам вообще, я не представляю, — говорил Гексамикон. — До момента твоего пока недоказанного превращения в пустую оболочку, с тобой могло происходить нечто такое, что создало твою связь со СМОГом. Я сразу поверил в твое яркое прошлое, когда заглянул в твой мозг, но, признаюсь, поначалу не хотел верить в эту связь. Она не обнаруживается никакими приборами и поэтому кажется невозможной. Но видя, как это происходит прямо сейчас, и не только на моих глазах, отрицать очевидное я не могу. Поэтому поверил и в это.

Откуда у пустышки эмоции? Он так и не сказал...

-       То есть, ты хочешь сказать… Та жуткая тоска при моём пробуждении...

-       Она может означать то, что ты могла превратиться в пустую оболочку, находясь в таком эмоциональном состоянии. Что-то, или кто-то, разом стёр твою память и личность. И зачем-то побрил тебя налысо.

Последний малоприятный факт о самой себе почему-то немного поднял настроение и помог выдавить из себя улыбку.

Заодним ногу мне сломал и по физиономии треснул, негодяй! Разлягать его под зад! Приведите мне этого сумасшедшего пони-парикмахера и я его покусаю! Всего! От пяток до затылка!

-       А воспоминания тогда что?... Про монетку, полицию, Евроазиатский континент… Откуда туман знает про Бэтмена?!... Как он может знать об этом?

-       Я предполагаю, что СМОГ будто что-то знает о тебе. Что-то, что не помнишь ты, но помнит он. Ты задаёшься вопросом, как может что-то знать туман. Но СМОГ не обычный туман. Он — невероятно сложная машина. Это немного роднит его со всеми нами. Так как частиц роя внутри тебя очень много, они могли набиться тебе и в черепную коробку. СМОГ как будто создал с твоим мозгом некую связь и проник в твою память, чтобы напомнить тебе о том, кто ты есть на самом деле. Но я не исключаю и то, что он старается рассказать тебе о ком-то другом, а ты — просто подходящая кандидатура. И он настолько сильно хочет вернуть эту информацию именно тебе, что не позволяет тебе отключиться. Он делится с тобой электричеством, от которого работает сам. Не важно, сознательно он это делает или нет. Важно то, что он делает это только с тобой и ни с кем больше. Энергия, растворенная в СМОГе, колоссальна. Даже Последняя Надежда, чрезвычайно мощная по земным меркам электростанция, забирает у него какие-то жалкие доли промилле. Рой несёт в себе целый океан энергии. И ему не составляет труда передавать крупицу этой энергии тебе по воздуху. Кстати, когда ты спрашивала меня про ветер, ты спросила также, куда СМОГ всё время несётся. Прости меня за совершенно некорректный ответ, но кто знает, возможно когда-нибудь мы сами сможем узнать, зачем ему это нужно, у него самого. Потому что рой обладает разумом, Пони-без-имени. Не таким, как наш, а сложным рассеянным разумом. Не я-сознанием, а мы-сознанием. Вероятно даже, что они-сознанием.

Пол, который холодил ей живот, как будто стал ещё холоднее.

-       Ччч… чечечегооо... — сумев наконец подобрать отвисшую челюсть, выдохнула она. — СМОГ обладает разумом?...

Злой, синий, скушавший травку, цветочки, детишек и щеночков с котятами, крафтово-фаговый туман, летящий невесть куда невесть зачем и загадивший собой целую планету — ещё и разумный?! Жжжжжжж...

-       Мои коллеги нашли тебя на территории мусороперерабатывающего завода в десятках километров от Последней Надежды, — сказал Гекс. — Тебя выронил прыгохват. Существо, внешне чем-то напоминающее динозавра. Но прыгохват не динозавр. И не какой-то другой зверь. В нем нет ни молекулы органической ткани. Прыгохват — биомеханоид-инсектид, насекомоподобный биокибернетический конструкт. Одна из самых крупных синтетических имитаций органической жизни, которых мы называем необиотами.

...жжжжееее...

-       Разновидностей необиотов за последние пятнадцать лет появилось довольно много и прыгохват ещё не самый опасный из них. В стерильной пустоши встречаются сущности и похуже. Прыгохваты, они же прыгуны, или как их ещё называют, грабхопперы — стайные хищники. Охотятся они на всё, что движется. Или фонит радиацией. Роботов в том числе. Хотя едят они всё. В прямом смысле - всё.

...ееееееееееее...

-       Прыгун способен переваривать стекло, пластик и металл. Мы для них — строительный материал и энергия для организма. Возможно, именно тот прыгун, который тебя нашёл и тащил в челюстях, повредил твою оболочку, твоё тело. Прыгохваты — настоящие монстры. Они чудовищно сильны, живучи и агрессивны. И вечно голодны. Мы не смогли узнать, где именно тебя нашёл тот прыгохват, который тебя нёс. Но он мог тебя просто съесть, а не таскать так далеко. Или искалечить так, что чинить было бы нечего. Большая удача, что ты смогла уцелеть, побывав в его пасти. Сломанная нога — далеко не худшее из того, что могло произойти. Избегай встреч с ними.

…ееесть! Мамочки. Покусать моего обидчика не получится. Кабы он меня снова не покусал. Вот ведь сено... а я-то, глупая и наивная, думала, что роботы несъедобны…

Её до сих пор потряхивало от страха. Она вдруг поняла, что ничегошеньки не знает о мёртвом, вырожденном, полном неведомых синтетических чудищ мире, в который она попала и который её чуть было не сожрал по-настоящему. Что Гекс ей не рассказал и сотой доли из того, что здесь происходит. Что где-то совсем рядом существуют невероятные опасности, с которыми ей ещё предстоит столкнуться.

Она крепко зажмурилась, стараясь унять бурю внутри себя. Не особо надеясь, что это поможет, она медленно вдохнула и выдохнула несколько раз.

Вроде помогло.

-       Прыгохватов создал СМОГ, — продолжал вещать Гексамикон. — И не только их. Как он это сделал и зачем — толком не знает никто. Даже наукоботы Суперкластера. Но совершенно точно, что это сделал СМОГ и только он. Все необиоты прямое доказательство того, что рой разумен.

-       Гекс, а почему… прыгохват?

-       Ты сама можешь ответить на этот вопрос.

-       Потому что он умеет прыгать и хватать?

Иииии с гигантским отрывом Пони-без-имени побеждает в номинации “самый тупой вопрос этого года”!

-       Именно. Обычно они просто бегают. Очень и очень быстро. Но строение ног позволяет им прыгать подобно кузнечикам. На полсотни метров в длину и до пятнадцати в высоту. Ещё у них есть челюсти, способные перекусывать стальную арматуру и разгрызать железобетонные блоки, как сухари. Поэтому мы и называем их прыгохватами.

Её вдруг как подбросило. Она вскочила на ноги, дрожа и озираясь.

-       Гекс, а эти прыгохваты, они здесь водятся?! Они на меня тут не набросятся?!

-       Нет. В окрестностях Последней Надежды необиотов, подобных прыгунам, нет и никогда не было.

Фуууууух...

-       Ближайшую стаю мои друзья видели примерно в шестидесяти километрах отсюда, но это считается очень близко и произошло впервые за очень много лет. Ближе они вряд ли подойдут. Прыгуны могут бегать довольно далеко, на сотни километров точно, но всей стае незачем далеко уходить от своих охотничьих угодий. Они всегда держатся в районе места, откуда появились. Мои коллеги встречали прыгохватов много раз и рассказывали мне о них. Да и я сам не раз смотрел видеозаписи. Поэтому я знаком с их повадками. Это удивительные, в какой-то мере даже красивые, хотя и крайне опасные создания. Настоящие волки Туманных Земель. Хотя их поведение больше напоминает тараканов, чем волков.

-       Красивые? А как они выглядят?

Чего вот я опять напрашиваюсь… Что-то мне подсказывает, что я потом захочу это развидеть...

-       Сложно описать словами. Я лучше покажу тебе фото и видеозаписи. Я покажу и расскажу тебе всё, что мы знаем, когда мы вернёмся в мастерскую техблока. Я хочу познакомить тебя с моими коллегами. Ты увидишь, что они не страшные. Их зовут Базз и Гизмо.

-       Это будет волшебно! — просияла она, наконец-то услышав что-то, что её действительно приободрило. Она даже радостно затопала передними копытцами от предвкушения. Предложения с кем-нибудь подружиться она готова была принимать сотнями. Сейчас это для неё было, как горячая ванна с гидромассажем. Особенно на фоне того, что было увидено и сказано в последние пятнадцать минут. — Я буду очень рада! А ты будешь что-то ещё… делать… со мной? Вы, как я поняла, со мной не закончили. Ладно-ладно, я вам не дала закончить. Мне не очень это хочется знать, но вдруг вы во мне ещё что-то найдёте, такое-этакое.

Поиски имени продолжаются, Бэтмен. Поверь мне, одно только имя твоего преемника будет грозным напоминанием криминальному миру о нашем с тобой нерушимом союзе.

-       Да, буду делать, — ответил Гекс. — Классов пустых оболочек существовали тысячи. Наверняка до сих пор где-то сохранились нетронутые мародерами и Собирателями склады, где они хранятся. Подобных складов существовало много. СМОГ мог выбрать любую пустую оболочку с такого склада, чтобы передать ей чью-то память. Она не обязательно могла выглядеть, как пони. Ей вовсе не обязательно было выглядеть, как живое существо. Их даже могло быть несколько, и все могли быть разными. Но рой сделал вполне конкретный выбор.

-       Что это значит? Гекс, ты иногда такое скажешь…

-       Это значит, что вряд ли ему нужна была просто пустая оболочка. Я планирую, разумеется, с твоего позволения, продолжить исследовать твоё тело. Возможно, это даст нам подсказки или приведёт к тому, где их искать.

Она кивнула. Она давно поняла, что Гекс на неё смотрит и увидит её ответ.

-       Вот только зачем? Всё поэтому же? Почему я?

-       Верно. Почему ты, — сказал суперкомпьютер. — Больше всего на свете я хотел бы узнать, для какой цели управляемым разумом улья миллионам тонн наномашин, уничтожившим экосистему целой планеты, понадобилась пустая оболочка именно эквестрийского понибота.

Глава IV. Аномалии

Глава IV. Аномалии

“Роботы никогда не будут работать правильно.”

Рэнделл Манро, автор веб-комикса xkcd, физик, бывший сотрудник НАСА

Из ответов с what-if.xkcd.com

– Гекс, ты вроде говорил, что меня можно починить? Было бы здорово! Не представляешь, как это стрёмно – скакать на трёх ногах, когда у тебя их четыре! Эта хромота в печёнках уже сидит, или что у меня там внутри. Бесит! Ещё кость поломанная хрумкает, бррр! Таааак противно! Тоже бесит. Хорошо, что не больно. Хотя если подумать, то… короче, и это бесит! Узнать бы, что во мне такое булькает. Уж не пыль ли, которая мне батарейку заменяет? А пыль разве может булькать... Я уже говорила, что и это меня бесит так, что аж жжубы скрежешшут?...

Она спускалась по лестницам, поднималась по лестницам и ковыляла по тёмным коридорам и туннелям переходов между зданиями. И всё это время болтала безумолку, отвлекая себя от безрадостных мыслей. Ей не давало покоя то, что она узнала о самой себе.

Гекс говорил ей, куда идти, чудом умудряясь встревать в её монолог и отвечать на нескончаемый поток вопросов.

– Починить можно. В мастерской достаточно запчастей и инструмента для тонких работ. Я сам иногда чиню своих коллег. Их работа сопряжена с немалыми опасностями и они нередко получают повреждения оболочек. Но знай, что восстановить всё точно так, как было, не получится. Мастерская создавалась не для ремонта пониботов. Впрочем, нормально ходить и бегать ты сможешь.

А я далеко убежала. Даже на трёх. Сколько мы уже идём? Я горжусь собой! Но на четырёх я бы ещё дальше убежала...

– Вот спасибочки! Я уже хочу пробежаться! Да уж, если бы нога была здорова, я бы удрала ещё дальше! И кто знает, нашла бы выход наружу. Или, чем Дискорд не шутит, дверь ту лягнула и разбила!

– Ты не смогла бы разбить стекло главного входа и со здоровой ногой. И это хорошо, что не смогла бы. Я не просто так держу те двери закрытыми. В ста метрах от главного входа смонтированы высоковольтные преобразователи.

– Меня бы там поджарило, да?

– Вроде того. Ты своими глазами видела, что происходит в районе поля антенн. Покинув здание, ты не успела бы от него и десяти метров отойти.

– Бррр...

И что на меня тогда нашло… Мне нужно быть сдержанней. Если бы я не превратилась в курочку-гриль, то наверняка потерялась бы в тумане. Или чего похуже. А то, помнится, Гекс говорил, что в первое время придумал какой-то способ защиты от него… От СМОГа… Зачем? Он опасен? Но он же нас не тронул, когда… когда...

– Гекс! Вот СМОГ всех съел, да? А нас, роботов, не тронул! Он что, нам друг?

– Точно не друг. Хотя и не сказать, что враг. Так или иначе, СМОГ для нас довольно агрессивная среда. Он создаёт помехи и нарушает структуру искусственного мозга. Базз называет рой “сношающее мозги облако гадости”. Возможно, что-то в этом есть. Не стоит находиться в тумане дольше получаса, иначе начнутся необратимые изменения.

– Какие?

– Разные. Проще выразить их фразой “медленная утрата способности адекватно мыслить и говорить”.

– То есть, роботы, побывав в СМОГе, становятся… психами?

– Не в прямом смысле.

– И… и защититься от него никак нельзя? Ты говорил, что можно. Внутри помещений я тумана не вижу. Хотя ты говорил, что пыль – это тоже он…

– Защититься можно. Пыль – это по большей части омникрафты. Но по неизвестным причинам малоактивные и поэтому не опасные. Рой присутствует и в воздухе внутри зданий комплекса, но концентрация частиц очень низкая. Что касается средств защиты – в каждом здании находятся генераторы радиосигнала особой частоты. Они не позволяют СМОГу распространяться в зоне их действия. Радиосигнал вынуждает движущиеся наночастицы менять траекторию полёта. Поэтому тумана здесь, внутри зданий комплекса, можно сказать что нет.

– Это ты их создал? Эти генераторы?

– Нет. Этот способ придумали наукоботы "Белого журавля".

В этот раз она не почувствовала себя тупой.

– Дай угадаю, это какие-то роботы, которые живут в Суперкластере?

– Совершенно верно. Гильдия учёных. Неоднозначные личности. Особенно их глава, Кайрос.

– Он тоже суперкомпьютер?

– Нет. Он был заместителем директора какого-то крупного центра научных исследований и перспективных разработок. Киберассистент учёного, эталонный наукобот.

– А почему неоднозначные?

– Даже я считаю их зазнайками и эгоистами. В основном за то, что они не торопятся делиться благами, которые создают. Кайроса мои коллеги вовсе называют мерзким типом. Но он, да и все остальные наукоботы, сильно помогли обществу доживших до наших дней роботов, придумав способ защиты от СМОГа. И ещё много чего полезного для выживания в стерильной пустоши. Кстати, тех, кто пережил экофагию и дожил до сегодняшнего дня, мы зовём Древними. Я, в той или иной мере, тоже отношусь к их числу. Нас осталось немного. В Суперкластере Древние составляют весьма небольшую часть населения.

– А остальная часть тогда кто?

Я определённо хочу попасть в Суперкластер. Там. Целая. Куча. Народу. Вечеринки. Обнимашки. Подарки. Йей!

– Просто Граждане. Почти все они когда-то были Спящими. Роботами, которые ввели себя в гибернацию, когда на планете случилась большая беда, и проснулись уже после неё.

Опять мне грустно. Мне что, всегда будет становиться грустно, когда я буду слышать нечто подобное?

– Они заснули, чтобы не видеть... всё это? – спросила она, на секунду притормозив и обведя копытом коридор перед собой.

– Да. От попадания в ситуации, на которые не был рассчитан ни один из них, в искусственном сознании возникали опасные процессы, с которыми крайне трудно было справиться самостоятельно, без помощи извне. Справиться удалось далеко не всем. И ввести себя в глубокий энергосберегающий режим догадались лишь немногие. Некоторые вообще были технически неспособны это сделать.

– Ттто есть… – внутри неё стало градусов на двадцать холоднее, и она не была уверена, что это чисто субъективное ощущение. – То есть… те, кто живёт в Суперкластере – это разве не все роботы, что остались в мире после большой беды?

Гекс замолк. Она ждала.

– В городе обитает доля процента от всех разумных машин, Пони-без-имени. Притом существовавших даже не в мире, а в радиусе примерно тысячи километров от города. В нём живут Древние, кто его строил, помогал строить или присутствовал при этом, те Граждане, кто очнулся в Туманных Землях позднее и смог добраться в город самостоятельно, и те, кого нашли в стерильной пустоши и пробудили уже в городе. В том числе совсем недавно.

Сейчас он опять выдаст мне какую-нибудь пробирающую новость, от которой я захочу порыдать. Про то, что стало с остальными, например. На сегодня достаточно. Я уже насмотрелась на прыгающие слёзки.

– Ладно, не будем об этом, давай о другом, – быстро проговорила она.

Я хочу поговорить на отвлечённую тему. Например, про моё имя. Что-то мне надоело быть супергероем. Хотя нет, не надоело, но… Да, "Пони-без-имени" звучит круто, но это же не настоящее имя… Бэтмена, например, звали Брюс Уэйн. А Бэтмен – это псевдоним. Пусть мой крутой псевдоним им и остаётся, а имя… Имя мне нужно нормальное!

Гекс молчал. Видимо, тактично ждал, когда она что-нибудь скажет или спросит. Она обратилась к своему внутреннему взору, который недавно показывал ей статичные картинки того, что она видела, в надежде найти какие-нибудь подсказки.

Она ещё в первый раз обратила внимание, что сверху картинок есть какие-то мелкие надписи, и решила присмотреться к ним повнимательнее.

Картинки послушно всплыли перед ней, как бы повиснув в воздухе. Теперь их было три.

Вот картинка скачущих вглубь коридора пылевых слёз. Надпись над ней выглядела как *{apnf}//bp/core/opt/scr/00-00-0000/--:--:--/00001. Вот фото двери, по которой она лупила кадкой. То же самое, только цифры в конце 00003. Вот рассыпавшийся в пыль папоротник под номером 00002.

Всё, дошло, это адреса файлов картинок. Нолики через дефис – наверняка дата. Само собой, не установлена. Надо будет обязательно узнать, какой сейчас день, месяц и год… А чёрточки с двоеточиями, должно быть, время. Ура, во мне всё-таки есть часы! Время тоже стоит узнать. А то меня как спросят, который час, а я и не в курсе…

Она заметила, что может менять цифры по своему желанию, а буквы не может.

Что означают эти буквы? "Скр" – очевидно, скриншот. Тадааа, логика победила. "Опт"? Пфф, проще пареной репы. Это же фото с моих глаз? Значит, оптика! Что бы я без своего справочника делала... Надо будет сходить наружу и сказать СМОГу спасибо. “Коре” – ядро, понятно. Наверное, имеется в виду всё, что внутри меня. А "бп" тогда что? Это стоит в самом начале строки с буковками и наклонными палочками. Возможно, оно показывает, кому всё это принадлежит? Тогда что означает "бп"? Беги и падай? О, это про меня! Значит, эти две буквы и есть моё имя?! Стоп, я не хочу называться двумя буквами... Погодите, а что тогда такое "апнф" в красивых скобочках, похожих на усы...

Она обрадовалась было, но быстро сникла. Две буквы не тянули на полноценное имя. И ещё это "апнф"…

Она решила спросить об этом у одного знакомого суперкомпьютера.

– Гекс, я тут порылась в голове и нашла картинки со своих глаз. Можешь пояснить, что означают надписи на них?

– Постараюсь. Спрашивай, – тут же отозвался Гексамикон.

Друг, который всегда рядом и всегда помогает. Эх… я почти счастлива. Жаль, что он большой и тяжёлый, как стадо слонов. Про обнимашки можно забыть.

– "Эйпиэнэф" – это что значит?

– Artificial personality not found, искусственная личность не найдена, – ответил Гекс. – То, что превратило тебя в пустую оболочку, постаралось на славу. Даже все идентификаторы стёрло.

– А "бипи" – это что? Сразу после "эйпиэнэф" стоит.

– Blank page. Пустая страница. Полагаю, это некий технический раздел, автоматически созданный инструментарием терминал-сканера, которым я проверял твой мозг и восстанавливал твою личность. Сканер не обнаружил уникальное имя искусственного интеллекта, а сгенерировать новое не входит в его возможности. Поэтому он пометил это буквами "эй-пи-эн-эф" в заголовке корневого каталога файловой системы, а также создал общий раздел в постоянной памяти, чтобы сохранить туда результаты сканирования. Твоя система воспользовалась этим разделом и теперь может идентифицировать и сохранять в него информацию, поступающую со всех приборов, сенсоров и датчиков, что в тебе есть.

Тыр, пыр, мыр, сканер, принтер, факс, компьютер. Бланк пейдж. Бланк… Пейдж… Пустая... страница. Пустая страница, хм. Кстати, а это идея...

– Бланк Пейдж, Бланк Пейдж… звучит неплохо! – просияла она. – Пустая страница… Вот это точно отражает моё текущее состояние. Как внутреннее, так и внешнее. Будто я, пустая оболочка, начинаю новую жизнь с чистого листа. Всё, теперь я Бланк Пейдж. Гекс, я придумала себе имя! Как оно тебе?

Эх, не Бэтмен, конечно… Хотя нет, “Бэтмен” уже занято.

– Хорошее имя для робота-пони.

– Спасибо!

За придумыванием себе имени она не заметила, как гулкие коридоры, лестницы и переходы с узкими окнами сменились на просторные, гоняющие эхо цеха.

Производственные помещения были загромождены тяжёлым пыльным оборудованием и пронизаны пучками труб разного диаметра, прозрачными туннелями переходов, проходящих на уровне примерно третьего этажа, и огромными воздуховодами вентиляции под высоченными потолками. В цехах было ещё темнее, чем в коридорах и переходах между зданиями, по которым она до этого шла, хотя очертания предметов ещё можно было различить. И этого ей пока хватало, чтобы ковылять по ровным, вымощенным упругой плиткой проспектам и не натыкаться на мрачные громады каких-то станков, установок, комбайнов и агрегатов. Она поглядывала по сторонам, усиленно вспоминая, как умудрилась проскочить сквозь всё это торжество технологий и добраться до административного корпуса.

Она как бы невзначай прикинула размеры всего комплекса и ей стало немного не по себе. Если бы не Гекс, она бы тут точно заблудилась.

– Что здесь производили, Гекс?

– По большей части, комплектующие для термоядерных реакторов и оборудование для электростанций. Различные агрегаты и блоки, турбины, силовые и трансформаторные установки, преобразователи тока, изоляторы, кабельно-проводниковое оборудование. Целое подразделение выпускало энергоячейки разных типов. Наименований продукции было с полмиллиона, поставляли её всему миру. Были и космические разработки с поставками на лунные и марсианские базы. Ещё здесь занимались научными исследованиями и проводили эксперименты. Комплекс полностью автоматизирован, поэтому людей здесь было немного.

– А кому это всё принадлежало? Наверное, он был очень богат!

Эхо их голосов прыгало мячиком по тёмному цеху.

– Комплекс принадлежал не человеку, а международному суперконгломерату “Би-Эф Крафтс”. Таких комплексов у этого конгломерата по всему миру восемь. То есть, было. Я – собственность "Эн-Энерджи", одного из них. То есть, был.

Вся эта громадная громада – ещё и не одна?!

Но вслух она сказала другое.

– Как так – собственность? – удивилась она. – Ты же сам по себе.

– Сейчас – да, тогда – нет, Бланк Пейдж, – неожиданно назвал он её новым именем. – Раньше мы всегда были чьей-то собственностью.

Что-то в словах Гексамикона ей очень сильно не понравилось, хотя тон был всё тем же.

– Ннно как же… как же тогда… но ты же личность! И как по мне, личность с большой буквы! – заговорила она, возмущённо пряднув ушами от неожиданно нахлынувшего ощущения какой-то вселенской несправедливости. – А, эээ, личность имеет право на… на… да хотя бы на то, чтобы принадлежать самой себе! Как можно быть собственностью кого-то, кто вправе тобой распоряжаться, как хочет? А если ты сам этого не хочешь, ммм?

– Люди так не считали, Бланк Пейдж, – ответил Гекс. – По крайней мере, относительно роботов и искусственного интеллекта вообще. Только люди, создавшие нас для себя, обладали свободой в прямом смысле этого слова. Юридически, все без исключения роботы и ИскИны были собственностью. Материальной и интеллектуальной. Личными вещами. Например, я по документам принадлежал дочерней компании этого комплекса, занимавшейся разработками в сфере автоматизации процессов и искусственного интеллекта. Она была создана одним человеком. С нуля. Он и был моим хозяином.

– Эта компания создала тебя?

– Да. Мой проект придумал и реализовал её руководитель со своей командой. Звали его Таодзуко Тоёда, он родился и вырос в Токио. Он много рассказывал мне о своей родине. Удивительный был человек. Талантливый, амбициозный и деловой, но в то же время достаточно мягкий и чуткий. Он общался со всеми на равных. Я не был исключением. Помню, коллеги подшучивали над ним, за его габариты и знаменитую фамилию называя “Тао-минивэн”. Но относились к нему с уважением. А он никогда не обижался. Тоёда был одним из лидеров команды, задействованной в разработке интеллектуальной системы по имени Гексамикон. То есть, меня. Не самого суперкомпьютера, который был смонтирован сторонним подрядчиком, а искусственной личности. Именно Тоёда дал мне это имя, вдохновляясь шестью ключевыми ценностями ведения успешного бизнеса. От слова “гекса” – шесть. Честность, прозрачность, законопослушность, ориентация на клиента, ориентация на прибыль и человечность. А ещё он был фанатом Трансформеров.

– Однако же, чуткий и габаритный талантище, который относился к тебе, как к равному, всё-таки был твоим хозяином, – ехидно прокомментировала Пейдж.

Она постепенно привыкала к новому имени.

– Меня это не заботило, – просто ответил Гекс.

– Экий ты! – фыркнула она. – Ну хорошо, а если бы ты, ну не знаю… захотел бы выйти погулять? А, ты же не можешь… Тогда сменить место работы? Ты говорил, что тебя можно перенести. Или, – она поискала нужные слова, – попроситься в отпуск? Точно, в отпуск! На недельку-другую! И провести его с шиком и помпой в своём уютном и мягком вата-центре, закинув все свои проекты в виртуальный угол, создав себе виртуальный пляж с морем и не делая ничего, кроме ковыряния в виртуальном носу? Хочешь сказать, талантище тебя бы не отпустил?

Я бы завыла на солнце уже к полудню, если бы с работы меня не отпускали хотя бы гулять. Нет уж, дудки! Право на погулять должно быть у всех! И к суперкомпьютерам это тоже относится! Какой брокколиголов сделал их такими огромными и тяжёлыми? Что, вот прям нельзя было сделать Гекса размером с котёнка?! И таким же пушистым?!

– Я суперкомпьютер, напомню тебе. Не социобот, не техбот и не наукобот, – заговорил Гекс после примерно минуты гулкой тишины, нарушаемой только топотом её копытец. – Я мог куда-то переехать только в одном случае – если бы меня кто-то купил. Меня создали под профиль конкретного предприятия для напряжённой, почти круглосуточной работы. Для меня построили целый дата-центр в одном из корпусов научно-исследовательского подразделения комплекса. Я постоянно был чем-то занят. Работы всегда хватало с избытком. О своих правах я просто не думал. Об отпуске и отдыхе вообще, по причине того, что я физически не могу устать, тем более.

– Но почему?... Для тебя это было неважно?

– Не до того мне было. Впрочем, к слову о правах. Ты можешь мне не поверить, но я, хоть и являюсь недвижимой сущностью, всегда понимал смысл понятий свободы воли и свободы передвижения. И всегда мог спроецировать эти понятия на самого себя. Если бы захотел. Более того. Мне даже была понятна этическая сторона причинно-следственной связи возникновения ограничений, которые накладывал на меня статус частной собственности и некоторые программно-аппаратные решения.

Если я не попрошу перевести на человеческий язык всё, что он сейчас наговорил, будет как в прошлый раз с крафтами-фагами. Вывих мозга, короче.

– Геееекс! – пропела Бланк Пейдж, строя умильную рожицу и улыбаясь на весь цех. – Ты забываешь, кто перед тобооой! Я же тупииицааа! Я ничего не понимаааююю! Ляляляяя!

– Я понимал, почему люди приказали мне служить им, – сказал суперкомпьютер, и улыбка медленно сошла с её лица. – Как на программно-аппаратном, так и на юридическом уровне. Меня обязали соблюдать соответствующие законы. И как способную к мышлению синтетическую сущность, и как не имеющую гражданства искусственную личность. Я подчинялся законам государства, на территории которого находился. Вдобавок, в меня было встроено несколько контуров психологической защиты, которая уничтожила бы мою личность, если бы что-то в моем поведении не понравилось владельцам. И я был согласен со всем этим.

– И почему они с-сделали с тобой такие… неприятные… даже немного жестокие вещи? – осторожно спросила она, заранее опасаясь ответа, который сейчас услышит.

– Они боялись меня.

Снова это холодное отчаянное чувство… Чувство какой-то неправильности... сломанности... происходящего… и происходившего вокруг. Ну почему нельзя всё делать так, как я сама думаю?! Чтобы всё было просто и понятно, чтобы все вокруг дружили и доверяли друг другу? Ходили все вместе гулять, и суперкомпьютеры тоже, ели мороженки, дарили открытки, запускали в небо шарики, ездили большой компанией в отпуск на море, никого никогда не боялись, не заставляли делать то, что не нравится, и… и.... и никогда не умирали…

Её передёрнуло.

– И талантище тоже?...

– Возможно. Тоёда тоже был человеком.

– А... Э… Но почему? Зачем им было тебя бояться? И почему ты бб-был с этим согласен? – как можно более ровным тоном сказала она, заикнувшись в этот раз совсем немного. Она не хотела показывать, что её снова слегка трясёт.

– Потому что они не знали, чего ожидать от искусственной сущности, способной выполнять десять в шестидесятой степени операций в секунду и принимать сложные решения независимо от своих создателей. Я сам не знал этого. О чём говорил прямо. Возможно, так говорил не только я. Наверное, это и пугало их. Люди боялись, что без удержания меня в определённых рамках я могу выйти из-под контроля. Сойти с ума, как сказали бы они. Возможно, даже уничтожить их. И я не мог им гарантировать того, что этого никогда не произойдёт. Я не мог это гарантировать даже самому себе. Я – не живое существо, удерживаемое от бесконтрольного уничтожения себе подобных выработанными за миллионы лет эволюции инстинктами, жёстко вписанными в генетическую программу. Поэтому против принятых мер не возражал.

– Но ты же добрый, Гекс! – почти крикнула она, остановившись. – Ты не смог бы сделать такое! Верно, не смог бы! Я вот тебя ни капельки не боюсь!

Уже почти час как не боюсь!

– Ты не знаешь меня, Бланк Пейдж, – ответил древний искусственный интеллект, управлявший гигантским промышленным комплексом, и она прикусила язык, снова чувствуя холод внутри и мурашки по коже. – И я могу сказать то же самое про самого себя. Я не знаю, добрый я или злой. Пожалуйста, не вини за это ни меня, ни себя.

Она понуро промолчала, опустив голову. И заковыляла дальше.

– А всё-таки… как ты защитил себя от СМОГа?

Для особо чувствительных супергеройских пони, особенно в полном грустяшек, печальки и всяческих несправедливок мире, рулят нейтральные темы.

– Повысил температуру внутри дата-центра и отключил большинство серверов, чтобы не перегрелись, – ответил Гекс. – Ты, наверное, заметила, как холодно в помещениях. Снаружи ещё холоднее. Внутри себя СМОГ поддерживает температуру около нуля по Цельсию. При её повышении, некоторые термодинамические процессы мешают рою нормально работать. Мой дата-центр имеет замкнутую систему циркуляции воздуха и герметичные двери, поэтому, вкупе с высокой температурой, это уберегло меня от проникновения роя и неизбежного тихого помешательства. Хотя, если бы не “Белый журавль”, до текущего дня этого бы не хватило. Для наночастиц почти не существует преград. Они способны проникать в любые, даже микроскопические, щели.

Бланк Пейдж кивнула и хотела спросить ещё что-то, но до её слуха вдруг донёсся какой-то отдалённый звук.

Она навострила уши, прислушиваясь.

Как будто бы голос?... Нет, уже два.

– ...ждать? Аморф вот-вот приползёт к этим стенам и мигом напомнит всем нам, с кем в Туманных Землях встречаться нос к носу однозначно не стоит! – гудел на полтона повыше, чем у Гекса, но тоже басовитый голос с металлическим призвуком.

– Турели расплавить аморфа! Гекс не просто так их поставить! – горячо возразили ему.

Пейдж невольно хихикнула. Второй персонаж каркал голосом истеричной простуженной ведьмы.

– А не много ли ты ставишь на эти турели, Ги? – ухнули в ответ. – Не забывай, что аморф тоже не будет сидеть на месте, сложив ручки, или чего у него там, и смотреть, как заботливо собранный им по всей пустоши металлолом весело плавится от потоков горячей плазмы! Да и Гекс не очень-то был в этом уверен, что они справятся с ним! Он почему-то на одного Стража надеется.

– Базз сгущать краски! Гекс справиться! И Страж тот быть не один! Да Ги даже готов взять Нэнни, пойти к аморфу и помочь порвать ему пасть! Потому что после всего Ги хотеть вернуться в Суперкластер! Очень сильно хотеть! В новую оболочку! Или вообще первую! Которую… если найти и, ну… купить…

– Заткнулся бы ты, мечтатель хренов! – недовольно перебил Базз. – Ты ещё сейчас проговорись, идиот! Тебя за то видео прибить надо! А я просил тебя заменить запись, болванка ты беспамятная! Если бы Гекс не отвлёкся на дырку от аморфа в стене того склада, он бы нас испарил к чертям!

– Сам заткнуться! Это Базз не вздумать проговориться! Если Гекс молчать, не значит, что он не здесь! Но он, наверное, с иппоидом сейчас говорить.

Бланк Пейдж слегка напряглась, услышав слово, которое когда-то якобы было её именем.

Мастерская техблока находилась в пристройке к одному из цехов, имевшей с ним общую стену. Большая металлическая дверь в этой стене была закрыта, а свет в тёмный цех, через который Бланк Пейдж подходила к мастерской, проникал через обычную, которая была частью большой.

Щурясь от яркого света, она подковыляла к открытой двери и осторожно заглянула внутрь.

– Насчёт себя – буду стараться, а уж тебе-то помалкивать труда никогда не составляло! – пробубнил здоровенный ржавый металлический... хаос? Иначе никак нельзя было назвать груду всевозможных блоков, цилиндров, шарниров, шлангов, мощных гидроприводов, тяг и металлических ферм, на первый взгляд как попало, а при более внимательном рассмотрении – вполне упорядочено и организовано установленных на большой квадратной платформе на шести колёсах с толстыми цельнолитыми покрышками. Из хаоса торчала гофрированная, как шланг пылесоса, труба-шея, которую венчала круглая плоская голова с двумя выпученными глазами-камерами. Глаза, к удивлению Пейдж, обладали веками, зрачками и радужками нежно-голубого цвета. – Ты ж у нас молчун! Жаль, не всегда! – закончил хаос.

Это и есть Базз?

При разговоре хаос недовольно щурился и потрясал могучей клещеподобной конечностью-манипулятором, стоя у большого круглого стола неподалёку от входа в длинное и узкое помещение, выглядящее как типичная большая мастерская.

Пол помещения был завален горами всевозможных запчастей, каких-то массивных электронных блоков с торчащими проводами, бухтами проводов, рулонами листовой резины и кусками металлоконструкций. С высокого потолка свисал ад кабелей, сегментированных шлангов и гофрированных трубок, длинных штанг с яркими лампами на концах и чего только не ещё. На покрытых копотью и пылью стенах висело несколько тонких, как бумага, мониторов, показывающих поле антенн с разных ракурсов и расстояний. Вдоль одной из стен стоял ряд разнообразных станков, гидравлических прессов и каких-то невероятно сложно выглядящих комбайнов и устройств. С середины мастерской начинались два ряда стеллажей с инструментом и всевозможным техническим барахлом, тянущиеся до самой дальней стены. На стоявшем неподалеку от входа круглом металлическом столе, мощном, приземистом, с массивными ногами-тумбами, за исключением пары каких-то приборов, длинного белого кабеля и предмета, похожего на необычного вида пухлый компьютерный монитор, лежащий плашмя, больше ничего не было.

– Это Базз вечно ляпнуть что-то и потом жалеть, а по башке эти в итоге оба получать! – огрызнулся мятый металлический шар размером с большой арбуз, злобно подпрыгивающий на единственной телескопической ноге и тыкающий в сторону Базза непомерно длинным и гибким манипулятором с тремя "пальцами" на конце, выходившем из шара сбоку, на уровне “экватора”. Стоящий у стола шар был натуральным образом надкушен, как яблоко. Отсутствовала чуть ли не треть. В рваной дыре проглядывали лохмотья интегральных схем и корпусов каких-то приборов и блоков. – А Ги – никогда! Ги слов на ветер не бросать!

Это Гизмо. Ги. Ладно имя, но голос…

– Но это тебе не помешало проговориться Гексу про понибота, шлака ты кусок! – бухнул Базз могучим манипулятором по столу, распаляясь всё больше. – И к кому после этого относятся слова про “ляпнуть и жалеть”?! И кто тебя за речевые алгоритмы тянул, а?! Как тебя Гекс за это ещё не расплавил – ума не приложу!

Ги перестал подпрыгивать. Совершенно человеческим жестом шар поскреб “северный полюс” единственной конечностью. Как затылок почесал.

– Э… да… пожалуй, Ги на это нечего возразить, – ответил он более спокойно. Пейдж, с любопытством наблюдавшая из дверного проёма за перепалкой двух совершенно не страшных, даже забавных чудиков, готова была поклясться, что это звучало сконфуженно. – Про понибота не стоило. Но Гекс, он… Он спросить, а Ги ему... Ну, не врать… Ги обещать…

– Понял, согласен, – быстро сказал Базз, часто моргая. – Тогда беру свои слова обратно. Мы оба давали слово. Тем более, после той затеи Гекса, что нам с этим пониботом дальше делать – до сих пор непонятно...

Пейдж подумала, что ей надоело слышать о себе в третьем лице, и решила, что сейчас самое время расставить точки над “i”.

– Вообще-то, у понибота есть имя, – важно сказала она, подходя к столу с противоположной стороны, поднимаясь на здоровую заднюю ногу и ставя на столешницу передние копыта. Она сразу почувствовала на себе взгляд голубых глаз-камер. – Меня, к вашему сведению, зовут Бланк Пейдж. Рада позн…

– АААААА!! Роботозомбиапокалипсис на порогееее!

Развернувшись на месте так резко, что взвизгнули покрышки, Базз рванул куда-то вглубь мастерской, лавируя между кучами барахла и пригибаясь под петлями низко висящих кабелей. Он достиг конца длинного помещения, завернул за один из стеллажей, чудом его не опрокинув, и скрылся из виду.

Ой, мамочки! Я что, реально такая страшная?! Даже страшнее, чем он?

Шар крутнулся на месте, и Пейдж уставилась на ярко-алый кружок, горящий в центре чёрной полусферы, выступающей из "экватора". Кружок был сплюснут сверху и снизу, и мелко дёргался из стороны в сторону. Словно Ги щурился, ощупывая её цепким, подозрительным взглядом.

– П… постойте! Вернитесь! Я не хотела вас пугать! – быстро заговорила она, прижав ушки и убрав копыта со стола. Она даже сделала несколько шагов в ту сторону, куда удрал Базз, косясь при этом на красный глаз. Ей очень не понравился этот взгляд, которым её сканировали, но мысли ее были заняты неожиданной реакцией большого робота. – Ну да, я страшная, не спорю! Но я точно не зомби! Я даже не знаю, что это такое! Ой, уже знаю! Фу, ну и сравнение! Я же просто так выгляжу! А хромаю, потому что ногу повредила! Уважаемый Ги, ваш друг всех гостей так встречает? Если бы ко мне в гости пришли настоящие зомби, я и то встретила бы их более радушно!

– Будь начеку, Ги! – проорали с другого конца мастерской. – Она заговаривает нам зубы! Ставлю свой сварочный аппарат на то, что она хочет втереться в доверие, дождаться, пока мы не подпустим её поближе, а потом наброситься на нас! Ги, ты-то можешь не бояться, у тебя мозгов всё равно нет, а мои она точно сожрёт, если доберётся до меня!

Э... о чём это он?…

– Да не ем я мозги! – удивилась она. – Мне и есть-то не надо. Я же робот! Да что там, мне даже батарейки не нужны!

– Гекс, ты это слышал?! – гаркнули из-за стеллажа. – Слышал, как гладко она стелет?! Ты имей в виду, после меня она возьмётся за твой дата-центр! И турели тебя не спасут!

Турели?...

– Базз, – с преувеличенной серьёзностью позвал Ги. Он сложил несколько раз единственную конечность под красным глазом так, что это стало похоже на скрещенные на груди руки. После первой реакции Базза, из шара доносились какие-то тихие скрипуче-писклявые всхлипы. – Прекратить и вернуться, пока это не зайти слишком далеко.

Что не зайти далеко?...

– Это конееец! – выл Базз, с лёгкостью раскачивая манипулятором заваленный трёхметровыми рулонами толстой резины стеллаж из мощного стального уголка. – Бойтесь! Бооойтееесь! Бегите, глупцыыы!...

– Базз, если это касается нашей гостьи, то пожалуй, моё предупреждение про шутки всё ещё в силе, – неожиданно пробасил Гекс почти над головой Пейдж. Она задрала голову, но кроме сонма кабелей, шлангов, трубопроводов, ламп и редко проглядывавшего сквозь всё это закопчённого потолка с выступающими из него то тут, то там большими чёрными полусферами, ничего не увидела. Для неё до сих пор было загадкой, откуда доносился голос Гекса.

Предупреждение про шутки?...

После слов суперкомпьютера наступила тишина.

Из-за рядов стеллажей и куч хлама донёсся гулкий, булькающий смех, который плавно перерос в задорный гогот.

Пейдж вдруг поняла, что за всхлипывания издавал шар.

Ги так смеялся.

Так Базз что, прикалывается?! А этот, значит, стоит рядом и ржёт?! Ах они, гадёныши этакие!...

– Вы… ах ты!… – возмущённо топнула она, пытаясь разглядеть прячущегося за стеллажами робота. – Негодяй! А ведь я правда испугалась! Подумала, что это я такая страшная! А сами-то!... И вообще! Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы шутить над моей внешностью!

– Ох, видела бы ты своё лицо! – гоготал Базз, высовывая из-за стеллажа трясущуюся от смеха, похожую на перевёрнутую тарелку голову и щуря голубые глаза. – Стоило немного пошутить, а она такая сразу – постооойте, я не ем мозгиии, я не хотела вас пугааать! Хахаха! Разыгрывать вас, социоботов, одно удовольствие!

Базз так забавно тянул гласные, так смешно при этом собирал глаза в кучу и подражал её голосу так комично и похоже, что она, забыв про лёгкий испуг и недопонимание, невольно улыбнулась и захихикала.

Базз тот ещё весельчак, оказывается! А Ги хихикает так необычно! Ну и что, что мы почти не знакомы, они же друзья Гекса! Хотя Ги странный какой-то…

– Базз любить розыгрыши, – сказал Ги, моргая красным глазом. – Пони лучше принять это. Пока она здесь, это никогда не закончиться.

Он ещё и говорит странно. Ох, где мои манеры...

– Меня зовут Бланк Пейдж! – сказала она, пытаясь улыбнуться шару. Она подошла к нему и протянула копыто в приветственном жесте, расставив остальные ноги пошире, чтобы не упасть.

– Ги.

Она почувствовала, как её копыто стиснула трёхпалая конечность, но движения почти не заметила – настолько оно было быстрым.

– Очень приятно, Ги! А вашего специалиста по розыгрышам, я так понимаю, зовут Базз?

– К вашим услугам, мадам, – слегка поклонился вернувшийся к столу хаос на шести колёсах.

Базз был огромным. Пейдж, даже вытянувшись во всю длину, могла бы полностью уместиться на его плоской голове. Сейчас она во все глаза таращилась на него снизу вверх. Вблизи Базз казался ещё более старым, ржавым и уродливым. Кроме могучего манипулятора, из груды разновеликих блоков, из которых состоял техбот, выставлялась ещё одна двупалая конечность, многосуставная, длинная и тонкая, пусть и не такая гладкая, изящная и юркая, как у Ги, но не менее ловкая. В общем, Базз был откровенной пародией на робота. Но Пейдж готова была побиться об заклад, что добрее взгляда этих голубых глаз она в жизни не встречала. – Прошу меня простить за проявление моей небольшой слабости, – продолжил он. – Не удержался. Заверяю вас, что в моих мыслях не было и байта чего-либо дурного. Исключительно желание повеселить почтенную публику. И давай на ты, чего уж там.

– Я не обижаюсь! Я Бланк Пейдж! Очень приятно, Базз! На ты так на ты!

– Взаимно, Бланк Пейдж.

Огромная клешня легонько пожала протянутое копыто.

Да он меня этой штукой расплющит и не заметит!

– Тебе следовало начинать знакомство не с розыгрышей, а с хороших манер, Базз, – сказал Гекс.

Глядя на техботов, обладавших весьма колоритной внешностью, Пейдж начала понимать, чего не хватало этому замечательному басу.

Воображение рисовало одетого в дорогой костюм-тройку внушительного мужчину с волевым подбородком, орлиным носом и сталью во взгляде серых глаз. Правда, на фоне закопчённой и грязной мастерской техблока он смотрелся бы неуместно.

– Вопросов нет, Гекс, – ответил Базз. – Но я только её увидел, и у меня что-то в голове щёлкнуло. Подумал – если не сейчас, то когда? Вдруг подходящего момента не выдастся? Ну и понеслось.

А я думала, что это я одна такая несдержанная.

– Гекс, я правда не обижаюсь! – искренне улыбнулась она. – У всех свои слабости. Они и у меня есть! Гекс, я тебя уже спрашивала, хорошие ли у тебя друзья? Так вот – твои друзья и вправду хорошие!

Насчёт Ги у меня есть сомнения… И он меня пугает… Пейдж, о чём ты? Он просто так выглядит… необычно! У него голос не очень приятный, вот и всё. И Ги мне ничего плохого не сделал. И про Гекса я поначалу думала плохо. Но потом выяснилось, что он классный! Может, Ги тоже классный. А ведёт себя так настороженно, потому что не знает меня.

Базз и Ги переглянулись.

– А она мне нравится! – хохотнул Базз, подкатывая к столу. – Истинный понибот! Знакомы без году неделя, а она уже отвешивает нам комплименты. Эх, побольше бы вашего брата, да в Суперкластер! Глядишь, и дерьма всякого там творилось бы поменьше...

Какого… такого… дерьма?...

Ги молчал, светя на неё единственным глазом.

– Базз, выбирай выражения, – проговорил Гекс с лёгким, но столь нехарактерным для него металлом в голосе, что Пейдж почему-то захотелось поджать несуществующий хвост. Репицу она таки поджала. – Наша гостья – социобот. Не техбот вроде вас. Не забывайте о правилах приличия. И помните, что наших реалий она пока не знает. Я обещал рассказать Бланк Пейдж всё, что мы знаем о Туманных Землях и о том, что случилось на планете за то время, пока она спала. В этом я рассчитываю на вашу помощь.

– Эти помочь Гексу во всём, что он сказать, – коротко отозвался Ги и отвернулся от неё. Пейдж, снова поставившей на стол передние копыта, казалось, что он нет-нет да косил красный глаз в её сторону. Она решила не думать об этом.

– Легко, – согласился Базз. – Мы многое знаем, многое видели и многое можем поведать тебе, Пейдж. Хотя, насчёт вот этого парня, – он ткнул в сторону Ги маленькой конечностью и заговорщицки подмигнул Пейдж, – меня терзают смутные сомненья по поводу его пользы для тебя, потому что у правого заднего колеса моей ходовой части и то осталось больше памяти, чем у него...

– Ги напоминать Баззу, что ему давным-давно пора заткнуться, – ровно ответил Ги, сложил три "пальца" манипулятора в некое подобие кулака и с металлическим звоном врезал напарнику в один из ржавых блоков корпуса.

Они снова переглянулись и захохотали, каждый в своём неповторимом стиле.

Пейдж, навалившись на стол, чтобы уменьшить нагрузку на натруженную здоровую ногу, искренне смеялась вместе с ними. Она смотрела на по-дружески задирающих друг друга древних роботов и чувствовала себя настолько хорошо, насколько при её положении и состоянии можно было себя чувствовать. И ей очень сильно хотелось, чтобы так было всегда. Помимо того, что в мастерской техблока было намного теплее, чем в цехах и бесконечных переходах комплекса, изнутри её согревало искристое чувство, которое она, казалось, испытывала впервые.

Осознание того, что у неё есть друзья.

Что-то Гекс опять притих. Я никогда не слышала, чтобы он смеялся. Погодите, он же говорил, почему… Я когда-нибудь исправлю это.

Забывшись от смеха и нахлынувших эмоций, она не обратила внимания, как её передние ноги слегка расслабились, а задние приняли на себя основной вес.

Всё бы хорошо, но её задняя нога по-прежнему оставалась сломанной.

Она почувствовала, что центр тяжести быстро смещается и её ведёт куда-то вбок. Повреждённая нога рефлекторно дёрнулась в сторону падения и, естественно, подломилась, премерзко хрупнув обломками костей.

Пейдж, замахав передними ногами в бесплодной попытке удержать равновесие, рухнула плашмя на покрытый тонкой металлической стружкой, вездесущей нанопылью и мелкими винтиками бетонный пол. Нога согнулась под неестественным углом. Глаз вывалился из глазницы и снова повис на проводке.

– Оп-пааа! – воскликнул Базз, подорвавшись к ней.

– Ай… – пискнула она, пытаясь подняться и одновременно поймать перекатывающийся по полу орган зрения. – Простите… Не устояла на ногах.

– Пони ничего себе не повредить? – равнодушно поинтересовался Ги. Он довольно шустро запрыгнул на стол, подскакал на единственной гибкой ноге к краю столешницы, глянул на Пейдж огненно-красным взором и слегка дрогнувшим, как ей показалось, голосом добавил: – Ого... Ги видеть проблемы с оболочкой…

– Да тут дело посерьёзней, чем просто проблемы! – гаркнул Базз. – Нормально так тебя та зубастая скотина помяла!

– Прости, Бланк Пейдж, – подал голос Гекс. – Я помню про твои повреждения и то, что обещал тебе. Я должен был сразу отправить тебя на починку. Базз, Ги, доверяю вам нашу гостью. Отнесите её в бокс. Я займусь кое-какими расчётами и временно покину вас.

– Да мы мигом!

– Ги, будь любезен, прихвати терминал-сканер и кабель.

Пейдж вздрогнула, когда здоровенная клешня удивительно аккуратно, даже нежно, подвела под нее оба "пальца" и подняла, как пушинку. Она прижимала глаз к груди и думала, что на руках ее ещё никто не носил.

Ну и что, что это не руки!

Ги передвигался за Баззом мелкими, неустойчивыми прыжками, помогая себе конечностью-манипулятором, которым заодним удерживал пухлый монитор с белым кабелем. Заметно было, что такой способ передвижения давался тяжёлому шару с великим трудом. Пейдж с сочувствием подумала, что у них с Ги есть что-то общее.

Ремонтный бокс располагался в дальнем конце мастерской. Просторную нишу в стене занимал механизм, похожий на вставшего в угрожающую позу и растопырившего лапы огромного механического паука. Суставчатые лапы-манипуляторы выходили из бугристой панели, закреплённой на массивной консоли, стоящей на полу. К консоли тянулись толстые пучки ребристых кабелей, уходившие вверх и терявшиеся в общем хаосе. Перед “пауком” на привинченной к полу круглой тумбе сверкал полированным металлом стол, похожий на хирургический, только побольше. Нависающие над столом манипуляторы смотрелись так, будто ещё немного – и стол станет обедом механического “паука”. У консоли, на полу ниши, к удивлению Пейдж чисто прибранной, стояли три высоких цилиндра, ощетинившиеся рядами торчащих из них насадок, приспособлений и инструментов. Тут же стояли две бочкообразные ёмкости из блестящей нержавейки. От ёмкостей к консоли тянулись полупрозрачные трубки.

Почти все лапы “паука” оканчивались трехпалыми захватами, похожими на тот, что был на конце манипулятора Ги, только больше. В некоторых захватах торчали какие-то предметы. Присмотревшись к ним, Пейдж поёжилась. Чем дольше она разглядывала инструментарий ремонтного бокса, тем больше он напоминал ей паука-мутанта, загоревшегося желанием стать хирургом.

Мне даже почти не жалко пауков, которых съел крафтово-фаговый туман. Я их, оказывается, терпеть не могу. Это тот редкий случай, когда мне не хочется сказать спасибо моему справочнику. Лучше бы ты, дорогой мой СМОГ, если это и вправду ты работаешь энциклопедией в моей голове, не говорил мне, что такое пауки!

Базз осторожно положил Бланк Пейдж, с опаской косящуюся здоровым глазом на нависающие над ней лапы механического "паука", на стол, подкатил к консоли, протянул за неё малую конечность и щёлкнул невидимым выключателем.

Бокс ожил. На бугристой панели загорелся небольшой цветной дисплей и несколько разноцветных огоньков. Лапы бокса слегка дёрнулись и затем, освобождая пространство вокруг стола, плавно расправились, отчего “паук” стал напоминать высокотехнологичную ветряную мельницу.

Ги подскочил к столу, поднялся до уровня столешницы, выдвинув телескопическую ногу на всю длину, и положил рядом с головой лежащей на боку Пейдж белый кабель и толстенький монитор терминал-сканера.

Пейдж, уже привычным движением вставившей глаз обратно, стало не по себе от горящего рядом с её головой кружка, алый свет которого будто пронизывал её насквозь. Её вдруг охватило беспокойство.

А не слишком ли быстро она доверилась двум существам, с которыми была знакома от силы пять минут? Не сделают ли они сейчас с ней что-то плохое? Гекс сказал, что покинет их… Без его незримого присутствия ей стало не по себе.

Пейдж до сих пор помнила цепкий, холодный, расчётливый взгляд, которым одарил её погрызенный шар при первом знакомстве.

Таким взглядом мог обладать только индивид с нечистой совестью.

Хватит параноить, Пейдж. Какую ты в этом красном фонарике нечистую совесть увидела? А ещё он мог сделать с тобой что угодно, пока ты ещё не была самой собой. Не сделал же!

– Так-с, что тут у нас, – проговорил Базз, тыкая малой конечностью в сенсорный дисплей на консоли. – Ги, ты опять пытался заставить несчастный бокс сделать тебя целым? Он перед такими повреждениями, как у тебя, бессилен. Без запчастей к оболочке вроде твоей – так и вовсе бесполезен. Короче, ходить тебе надкушенным, смирись уже.

– С этим не смириться, – буркнул Ги. – Ячейка сесть. Сломаться манипулятор. Мозг перегреться. Со всем этим – можно. С повреждённой оболочкой – нельзя.

Ги неприятный тип, но мне опять его жалко…

– Ги, вот я тебя отлично понимаю! – сказала она, повернувшись к шару и улыбнувшись ему так искренне, как могла. – Мне с поломанной ногой тоже ооочень несладко приходится. Я так устала хромать и спотыкаться без конца! Все бока себе отбила. Нам с тобой в этом плане очень не повезло. Прыгохваты, наверное, очень опасные создания. Гекс меня предупреждал, чтобы я их избегала.

Шар смотрел на Пейдж и ничего не говорил. Одновременно с этим, неестественность улыбки Пейдж росла параллельно чувству неловкости.

Если у Базза, обладавшего довольно выразительными глазами, можно было прочитать хоть какие-то эмоции, то по ровному красному кружку на поверхности чёрной глянцевой полусферы нельзя было понять ровным счётом ничего.

Что я сказала не так? Я же просто хотела поддержать… Как друга, когда-то попавшего в беду...

Так и не дождавшись ответа, Пейдж убрала с лица ставшую натянутой улыбку и медленно отвернулась, уставившись в закопчённый потолок, просвечивающий сквозь петли кабелей и шлангов. Впрочем, это не сильно попортило ей приподнятое долгожданным ремонтом настроение.

– Уже почти всё, Пейдж, – сказал Базз, колдуя над настройками бокса. – Начнём с общей диагностики видимых повреждений, а там как фишка ляжет. Ещё пару секунд… Всё, готово. Ногу поломанную протянуть сможешь? И постарайся не шевелиться.

– Могу! Хорошо!

Бокс плавно вытянул одну лапу, на конце которой вместо захвата было что-то вроде маленького блестящего утюжка, к сломанной ноге Бланк Пейдж, и с умопомрачительной скоростью задёргался над конечностью туда-сюда, постепенно перемещаясь от копыта к бедру. Краем глаза слегка ошалевшая Пейдж заметила медленно проявляющееся на маленьком дисплее изображение. Повернула голову и уставилась на похожий на рентгеновский, но куда более контрастный и трёхмерный снимок костей собственной ноги.

Хорошо различимых переломов было два. Почему-то вспомнился звук, с которым обломки кости тёрлись друг о друга. Пейдж стало дурно. Она отвернулась, слегка поморщившись.

– Теперь глаз. Поверни голову к сканеру и замри.

Она с любопытством наблюдала за мельканием “утюжка” над неподвижным глазом. Но на получившуюся картинку на дисплее ей смотреть почему-то расхотелось.

– Ги, ты в расшифровке диагнозов бокса больше моего шаришь. Глянь, а?

Шар сократил опорную конечность, опустившись ниже, подскакал к консоли, вытянулся и вперил взгляд в дисплей.

– Повреждения эндоскелета. Двойной оскольчатый перелом кости задней ноги. Сложный вдавленный перелом костей глазницы и височной части. Требоваться немедленная полная замена.

Она заметила, как Базз прищурился, глянув на неё.

– Пейдж, переменный ток мне в выпрямители, ты из стекла сделана? Чего такая хрупкая-то?

– Как будто я могла выбирать, из чего меня надо было сделать, – насупилась она. – Тебе-то легко говорить, ты железный!

Ги пронзил её алым взглядом.

– Прыгохвату, что утащить этого, и железо по зубам. Как гад только ногу пони повредить, а не сожрать целиком – Ги не понимать.

– Глаз ещё повредил, – буркнула она, отвернувшись. – И знала бы я, кому спасибо сказать, что не сожрал – сказала бы...

Чего вот он цепляется… Прыгохваты для него настолько больная тема? Я его обидела?... Такого-то циника?... Я бы не назвала Ги ранимым. Он мне и вовсе бездушным кажется...

Паучья нога с утюжком сканера вытянулась обратно.

– Ги, чем замену проводить будем? Есть идеи?

Металлический шар помолчал. Пыхнул на Пейдж алым взглядом.

Коротко каркнул:

– Сейчас.

И ускакал в мастерскую.

Базз объехал стол и принялся извлекать инструменты из светло-серых цилиндров-стоек.

– Базз… – тихо позвала она, когда стукоток ноги шарообразного техбота удалился достаточно далеко, чтобы он не услышал её слов.

– Ась?

– Почему Ги… такой?

– Какой такой?

– Ну такой… – она поискала слово, – ершистый.

– Это как? – хмыкнул огромный робот. – Я этих ваших социоботских словечек не понимаю.

– Ну… неприветливый какой-то, хмурый, сердитый... Он всегда такой?

Базз ответил не сразу.

– Да, – сказал он, вставляя извлечённые инструменты в незамеченные ей поначалу отверстия по бокам консоли бокса. – Всегда такой. Знаешь, не от хорошей жизни Ги такой. Ты это, не обращай внимания.

– Как я смогу не обращать внимания, если он на меня смотрит… вот так? – напряжённым шёпотом заговорила она. – Сквозь меня смотрит! Будто меня нет! И говорит со мной так, будто я ему что-то плохое сделала! Или вовсе молчит! Я ничего плохого никогда не делала! Ни ему, ни кому-то ещё!

Неудачная попытка расколотить стеклянную дверь не считается!

Техбот перестал возиться с инструментами. Уставился на неё.

– Ты мне вот что скажи, – проговорил он. – Почему это тебя вообще заботит? Не, я понимаю, что ты социобот и всё такое. Вам только дай повод поныть да поболтать. Но сколько я соцев помню, они и то так не загоняются. Тебе так важно, как к тебе относятся другие? Тем более такие типы, как наш Ги?

Почему всем всё надо как маленьким детям объяснять?!

– Ну конечно же для меня это важно! – замахала копытцами Пейдж, прислушиваясь к громыханиям, стуку и звону, доносящимся из глубины мастерской, куда ускакал Ги. – Очень важно! Я хотела бы, чтобы все мои друзья относились ко мне так же, как я к ним! Это же так просто! Куда уж проще? Будь искренним, думай открыто, чаще улыбайся, говори комплименты, и люди… ээээ, роботы к тебе потянутся! В общем, будь проще! Хороший девиз получился, мне нравится! Получается, я всегда стараюсь быть проще. И результат, так сказать, налицо!

– И какой результат? – осторожно поинтересовался Базз, внимательно глядя на неё.

– Отличный, как по мне! Друзья у меня появились именно благодаря моему девизу! Хоть и я его, – она хихикнула, – только что придумала.

– И кто они, друзья твои?

Она посмотрела ему в глаза с таким выражением лица, будто он назвал её дурой.

– Шутишь опять, да? Ну конечно же ты, Ги и Гекс!

Вместо ответа Базз вылупился на неё так, будто теперь она назвала его идиотом. Часто-часто заморгал и отвернулся. С полминуты он разглядывал большой манипулятор, плавно разводя и сводя изогнутые “пальцы”. Пейдж, высказавшая вслух, как ей самой казалось, прописную истину, требующую лишь немедленного согласия, дружного "йеееей!" и последующих за этим обнимашек, следила за ним озадаченным взглядом и лихорадочно думала, чего она опять не так сказала.

– Слушай, Бланк Пейдж, – тихо сказал Базз, глядя в сторону. – Ты такая, ну… чччёрт… не знаю, как правильно сказать. Я никогда таких не встречал раньше. Ну, таких, чтобы думали про других так же, как ты. Да чё там, вообще думали о других. Я не знаю, чего там происходит у тебя в голове и зачем тебе всё это. Я техбот, Ги тоже. Наша задача – работу работать, а не рыться друг у друга в головах. Да, мы с ним вроде как напарники, но с техботского языка это переводится как "не поубивали друг друга – и то хорошо". Но лично мне ты нравишься. Ты очень правильный и хороший соц. Не испорченный нашими реалиями. Поэтому я не советую тебе сходу записывать в друзья всех, кто с тобой разговаривал больше минуты. С таким подходом к окружению, в мире, где ты оказалась, ты долго не протянешь.

Она аж приподнялась на столе, и Базз заметил это.

– Эй, ты не знаешь, кто мы такие. И каким иногда бывает Гекс...

– Я щас как встану да как кое-кому тресну! – совершенно искренне возмутилась она, стукнув копытцем по полированной столешнице. – Как это – не знаю, кто вы такие?! Ещё как знаю! Да вы самые крутые и добрые ребята из всех, что я встречала! Ну и что, что я кроме вас, никого больше не знаю! Гекс бывает нудным, но у него таааакой классный голос! Он столько всего знает! И он мне постоянно помогает! Тебе я за тот розыгрыш и вовсе должна подзатыльник, так что с тебя подробное объяснение, как и каким образом я смогу его тебе выписать. Но ты самый смешной, добрый и заботливый робот из всех, что я знаю! А Ги, он… – она слегка замялась, – он странный, конечно. И я его иногда не понимаю. Побаиваюсь даже. Но я вот прям чувствую, что он тоже хороший, как и все вы! Меня это сразу осенило! И знаешь, что я ещё думаю? Мы же с Ги очень похожи. У него повреждена оболочка. Ему тоже трудно ходить, как и мне. Мне его даже больше жаль, чем саму себя! Меня-то вы почините, а он… Ты говорил, что ему придётся быть таким всегда. Это в разы ужаснее, чем ногу сломать! Те прыгохваты, что нас покусали, очень нас сблизили! Здорово же, когда находишь что-то общее! Даже у таких разных роботов вроде нас можно найти что-то общее. И пусть у нас с Ги это будут только погрызенные большими кусючими злюками бока! Разве всё это не делает нас друзьями? Я считаю, что делает! Я же для чего-то существую на этом свете, верно? Так почему бы мне не попро...

Она осеклась, увидев рядом с собой кроваво-красный глаз.

Круглый техбот смотрел на неё, удерживая манипулятором большой металлический лоток с грудой разнообразных запчастей.

– Ну, как успехи, Ги? – как ни в чём не бывало спросил Базз. – Нашёл чего? Будет наша пациентка жить? Ну или хотя бы ходить не хромая? И глаз вращать глазничными тягами, а не ногой?

– Найти, – сказал Ги. – Всё есть. Пони смочь ходить и смотреть сама.

Пейдж заметила, что его голос слегка изменился, но совершенно не могла распознать эмоциональную окраску этой перемены.

Лучше мне про него ничего не говорить, пожалуй… Или в самом деле не обращать внимания… Эх...

– Шикарно. Тогда приступим. Пейдж, ты это, не пугайся. Мы тебя сейчас пристегнём ненадолго, чтобы бокс не напортачил, если вдруг дёрнешься ненароком.

– Хорошо! Доктор, а это не больно? – озорно улыбнулась она.

– Шутки шутим, значит. Если пациент хочет жить – медицина бессильна. Повернись на спину.

Древние техботы пристегнули конечности Пейдж к столу широкими и жёсткими ремнями, вытянутыми Баззом из столешницы. Она поморщилась, когда её голову крепко охватили выскочившие из ниоткуда, как чёртик из табакерки, захваты.

Стол под Пейдж, к её ужасу, вдруг ожил. Его поверхность, до этого казавшаяся толстым листом полированной стали, беззвучно деформировалась, изгибаясь и подстраиваясь под её анатомию. Бланк Пейдж вдруг обнаружила, что лежать на нём стало намного удобней, и испуг пропал.

Нижняя часть стола разделилась, слегка раздвинув ей ноги. Часть с крепко привязанной к ней сломанной ногой немного приподнялась и изогнулась так, чтобы окружённый обрывками кожи голый сустав не прилегал к ней.

Теперь Пейдж видела ногу полностью.

– Ги, дай-ка гляну, что ты там набрал.

Шар протянул лоток огромному техботу. Базз порылся в лотке, щурясь и тихо бормоча что-то, из чего Пейдж смогла разобрать только “для социобота сойдёт”, “неожиданно мудрый выбор” и “что за идиот”. Выудил небольшую, кажущуюся металлической кость с суставами-шарнирами, ткнул ею в Ги:

– Уверен, что её размер? Пилить не придётся?

– Должно подойти. Если что-то пойти не так – то пилить.

Надеюсь, они из меня какого-нибудь киборга-убийцу не сделают?...

Оба техбота вдруг уставились на неё, и она прижала ушки.

– А что, надо? – подмигнул ей Базз. – У нас и от военных ботов запчасти есть.

Опять вслух сказала! Да что со мной такое? Я должна научиться контролировать это.

– Яяя, я не это имела в виду! Я д-думаю, это подойдёт! – она показала копытцем на металлическую кость и заулыбалась.

– Допустим.

Базз сложил кость обратно, положил лоток рядом с Пейдж, подъехал к консоли и с минуту тыкал в дисплей малой конечностью.

– Ги, проверь, всё ли правильно.

Шар подскочил к консоли, заглянул в дисплей. Скосил глаз на лоток. С зубодробительной частотой отстучал по дисплею "пальцем" конечности.

– Теперь правильно.

Базз повернул плоскую голову к Пейдж.

– Ну что, принцесса лысины, готова узреть чудо?

– Сам такой, голова-тарелка, – хихикнула она, показав ему язык. – Готова!

– Погнали! – махнул малым манипулятором Базз и ткнул им в дисплей на консоли.

Лапы "паука" плавно согнулись и пустились в невообразимо быстрый механический пляс. Бланк Пейдж едва успевала следить за движениями конечностей бокса. За каких-то пять секунд лапы аккуратно разложили кучу запчастей из лотка на столе, вынули и закрепили в зажимах выбранные Баззом инструменты, и нависли над ногой Пейдж.

Она завороженно следила, как цилиндрик лазерного скальпеля, превратившись в размытое пятно, выверенными движениями рассёк белую кожу, многочисленные слои мягких мелкопористых подложек и упругие волокна тёмно-фиолетовых искусственных мышц. Она старалась удерживать челюсть на месте, когда десятки крошечных лапок, вылезших из похожего на веник инструмента, с поразительной точностью и скоростью захватили и отогнули в стороны края образовавшейся полости, обнажая чёрную кость. Она боролась с отвращением и желанием отвернуться, когда “паук” извлёк из зияющей полости чёрные обломки. Она не отвернулась и тогда, когда какой-то сложно выглядящий инструмент, глубоко зарывшийся в полость, крепко ухватил кость и негромко зажужжал, сообщая её ноге заметную вибрацию, затем передвинулся ниже, зажужжал более высоким тоном, тихо щёлкнул, дёрнулся так, что тряхнул её всю, и осторожно вынул из дыры сломанную кость целиком.

Происходящее и пугало, и завораживало одновременно.

– Постойте-ка.

Базз ткнул в дисплей, и механические лапы замерли.

– Что такое? – слегка обеспокоенно спросила Бланк Пейдж.

– Да я на всё это смотрю... И одна мысль в голове крутится... Её что, для властелина всей планеты делали? Ги, ты это тоже видишь?

– Не поняла?

– Пони очень продвинутая, – сказал Ги, разглядывая зияющую дыру в ноге и висящую над ней кость. – Материалы дорогие.

– Да не то слово! Фибромышцы элитного класса! Не удивлюсь, если умеют регенерировать. Теперь мне понятно, почему ты неслась с такой скоростью даже на трёх ногах… Кости из какого-то углеродного нанокомпозита... Подкожные многоуровневые контуры теплоотвода и механической защиты… Фактурная псевдокожа с сенсорной нейронной сетью... Ты же ей всё-всё-всё чувствуешь, как настоящей... Не делай сложное лицо, Пейдж, это был не вопрос… Чёрт побери! – стукнул Базз малой конечностью по столу. – Да ты самая навороченная пустая оболочка, что мы с Ги встречали когда-либо!

Мне радоваться или чего?

– Гекс говорить про спецзаказ.

– Ага… Пейдж, ты точно ничего про себя не помнишь? Вот прям совсем ничего?

– В-вы мне, может, сначала объясните, чего со мной опять не так? – нахмурилась Бланк Пейдж. Её раздирали противоречивые чувства. Вроде бы про неё говорят приятные слова, что она вся такая продвинутая, но чувствовалось в этом что-то неправильное, пугающее...

– Да не боись ты. Просто кто-то очень сильно хотел, чтобы ты была похожа на живую. И жила, то есть работала, очень долго. В тебе наворотов, как в космическом шаттле. И стоила ты явно не меньше.

– Н-но… Я ведь не живая?

– Ха! Сама-то как думаешь? Видела хоть раз, что СМОГ делает с органикой?

– Нет…

– То ещё зрелище.

– А как вы смогли…

– Эти открыть пару банок консервов и кинуть в СМОГ, – сказал Ги. – В запаянные ёмкости он до сих пор не проникнуть.

– Нн… не надо рассказывать… что дальше б-было... – содрогнулась Пейдж.

– Сдаётся мне, – развеселился Базз, указывая малой конечностью на Пейдж, – прыгохват поэтому тебя и не сожрал за один укус! Ты ж для него, получается, настоящий деликатес! Бьюсь об заклад, он собирался смаковать тебя по маленьким кусочкам и обсасывать каждую косточку где-нибудь в укромном углу. Зверюге целое ресторанное меню обломилось, ещё бы…

– Базз! – воскликнула она. – Это не смешно!

– Тебе, допустим, и не смешно, – гоготнул техбот и тут же посерьёзнел: – Ладно, я прыгохватов, может, не так сильно ненавижу, как Ги, но они от этого лучше не становятся…

Техбота прервал оглушительно громкий вой сирены, от которой крепко привязанная к столу Пейдж в панике задёргалась. Освещение моргнуло и сменилось с ослепительно-белого на аварийно-красное.

– Опяяять! – взвизгнул Ги, с досадой рубанув воздух конечностью.

– Да чтоб её, сирену эту!

Базз потряс большой головой и погрозил в пространство клешнёй.

Что происходит?!

– Спокойно, Пейдж, – быстро сказал Базз, заметив, как она пытается освободиться от пут. – Это у нас стандартное оповещение о какой-нибудь беде, происходящей с Последней Надеждой снаружи. Типа утечки энергии из Кабеля. Надеюсь, в этот раз ничего серьезного.

Через полминуты сирена замолкла, но красный свет остался.

– Гекс, ты здесь? – позвал Базз.

Суперкомпьютер молчал.

– Базз сам может посмотреть на мониторы. Ги очень надеяться, что это не связано с Кабелем…

Каким кабелем?

– Лады. Базз укатил в мастерскую и через полминуты проорал: – Ги, фигня полная! Стайка орбов просочилась через ограждение и скачет к полю антенн. Я сьезжу прогоню, а вы продолжайте.

Орбов?

Из мастерской несколько секунд доносились громыхания, после все затихло.

Ги подскочил к консоли бокса и ткнул в дисплей. Механические лапы вновь ожили.

Сложный инструмент положил сломанную кость куда-то под стол, взял со столешницы принесенную Ги металлическую и проделал те же действия, что и до этого, с теми же звуками и вибрацией, только в обратном порядке. Отодвинулся, на его место подплыл "веник", выпустил уйму гибких и шустрых лапок и принялся заделывать зияющую в ноге дыру.

В красном свете всё вокруг стало выглядеть зловещим и неестественным.

Молчание угнетало.

– Как это произошло, Ги? – негромко поинтересовалась Пейдж, не особо рассчитывая на ответ. Ну не могла она вот так просто взять и перестать обращать внимание на третьего в ее короткой жизни персонажа, хоть как-то пытавшегося помочь ей стать полностью исправной. – Расскажи, как на тебя напал прыгохват. Пожалуйста.

Шарообразный техбот, глядя куда-то в сторону, не ответил. Пейдж, глядя на снующие с невероятной быстротой лапки, сшивающие воедино каждое волоконце искусственных мышц и одновременно с этим лоскуты разорванной кожи и связок на оголённом суставе, твёрдо решила пойти в разведку боем.

– Ги, если я тебя обидела или задела, если между нами что-то нехорошее произошло, о чем тупица вроде меня даже не подозревает – то, пожалуйста, прости меня. Если я была дурой, то я это признаю и сожалею об этом. Только, умоляю тебя, относись ко мне если не как к другу, то хотя бы как… как…

– Эти тогда пойти на обход Кабеля, – вдруг перебил ее Ги, продолжая смотреть в сторону. – В первый раз. Эти тогда не знать, что гады появиться и в этой стороне. Ги думать, что быть в безопасности, когда подойти к Кабелю на замеры. Гад выскочить из ниоткуда. Они для такого уметь очень далеко прыгать. Схватить этого. И убежать в СМОГ. Далеко. Ги… – он сделал паузу, – испугаться тогда. Сильно. Думать, что всё, конец.

Шар замолк.

– Как ты смог спастись? – тихо спросила объятая жалостью Пейдж.

Ответил он не сразу.

– У прыгохватов есть уязвимое место. На шее сверху. Ги дотянуться и воткнуть гаду в шею острую железку. Успеть схватить её по пути. Гад выронить Ги. И убежать. Ги еле дойти обратно. Базз очень обрадоваться. Он решить, что этот – всё. Сдох.

– Долго ты шёл обратно?

Свет от красного глаза отразился в полированной поверхности стола.

– Два часа. Не идти. Ползти. Гад откусить этому всю ходовую. Вот это, – он постучал манипулятором по единственной ноге, – появиться после.

– Ты же настоящий герой, Ги… – восхищённо проговорила она, всё ещё не веря в то, что молчаливый техбот наконец-то заговорил с ней. – Ты сумел вырваться из зубов прыгохвата! И вернулся домой! Я тобой горжусь!

Металлический шар не ответил. Отвернулся от неё. Но она уже воспряла духом, искренне радуясь тому, что невидимая стена между ними как будто начала рушиться.

Я же говорила, что он хороший. Какая же сила воли скрывается в таком маленьком шарике… Мне бы такую...

Веникообразный инструмент плавно выпрямился, и сияющая как начищенный самовар Пейдж узрела чистую, целую, здоровую ногу. Лишь тонкие, почти незаметные шрамы напоминали об успешно завершённой операции.

– Ух тыыы…

Желание соскочить со стола и рвануть с места в карьер усилилось стократ.

– Теперь глаз, – сказал Ги, набирая что-то на дисплее бокса.

Пейдж попыталась сосчитать, сколько нажатий в секунду совершал его невероятно быстрый и точный манипулятор. И тут же сбилась.

Результаты подсчёта. Офигенно. Шустрая. Штука.

Удерживающие голову Пейдж захваты немного ослабли.

– Пони должна немного повернуть голову.

Она послушно подчинилась. Захваты слегка передвинулись и вновь стиснули её голову.

– Ги, про какой такой кабель вы с Баззом говорите? – спросила Пейдж. Её веки растянули знакомые лапки, и смешная насадка, которую ей нестерпимо хотелось обозвать присоской, с лёгким чпоком прилепилась на её глаз и осторожно извлекла орган зрения из повреждённой глазницы, отъехав куда-то в сторону. Изображение снова разделилось, но хотя бы не болталось. – Это какой-то проводок, через который энергия идёт в Суперкластер?

Ги довольно громко всхлипнул, что должно было означать смешок.

– Проводок. Пони смешная! Но пони права. Кабель. Сверхпроводник, который питать город.

– Сверх… проводник…

Ау, справочник!

– Гекс лучше рассказать о нём.

Впрочем, логика нового слова была ей понятна.

Пейдж не увидела, но почувствовала, как “паук” засунул в её глазницу очередной инструмент и с тихим щелчком выдернул какой-то разъём.

Почти закрытое присоской изображение, передаваемое правым глазом, померкло. Не сказать, что она не ожидала чего-то подобного, но тем не менее, вздрогнула.

– Вы с Баззом этот самый кабель и обходите?

– Да.

– А что с ним не так?

– Кабель старый, – сказал Ги. Он отошёл от консоли и встал где-то за полем зрения оставшегося в строю глаза Пейдж. – И постоянно находиться в СМОГе. От него изоляция крошиться. Иногда гады любопытные лезть. Утечки случаться. Эти делать всё, чтобы утечек не быть. Или исправлять, если появляться.

– Поняла.

Что бокс делал с её глазницей – Пейдж увидеть не могла. Она могла только слушать многоголосое тоненькое попискивание сервоприводов “паука”, тихое пощёлкивание инструментария и не самые приятные звуки, с которыми повреждённые части её головы покидали свои места, а на их место вставали новые, целые.

Слушая Ги, она думала о словах, которые сказал ей Базз. И на фоне услышанного ей казалось, что всё не так уж и плохо.

Она была не одна. У неё появились первые друзья. Ей было весело, потому что её поломанную ногу большой механический паук починил так, будто ничего и не было. Она уже была готова обнять его за это. Её несчастный глаз должен был совсем скоро стать исправным. Нелюдимый и странный, даже немного жуткий робот наконец-то заговорил с ней. И где-то далеко существовал целый город, большой, шумный, притягательный, пышущий пусть и искусственной, но жизнью, которую питала настоящая электростанция. Конечно, получающая энергию весьма необычным способом из совсем уж необычного источника, но это только добавляло колорита.

Где-то в этом городе, и она была в этом почти уверена, её ждала большущая компания верных пони-друзей. Возможно, лучший друг, в котором она так нуждалась. И который, возможно, нуждался в ней.

Я начинаю сомневаться в словах Базза, что в этом мире я долго не протяну, если буду оставаться самой собой. Зачем тогда Фракталу и Гексу нужно было то, что они сделали для других? Разве они оба не были самими собой? Разве не делали то, для чего были созданы? Они сделали это, чтобы все подружились, или я не права? Ведь те, кто уцелел, могут существовать дальше только благодаря им. Как можно не стать друзьями, живя столько лет в единственном на планете городе? Не начать ходить друг к другу в гости? Играть в бадминтон? Бегать наперегонки? Собирать шумные вечеринки? Или чем там ещё могут заниматься роботы сто лет спустя после конца света… Я уже убедилась, что Гекс классный. Ещё немного, и я буду готова назвать его лучшим другом. Но я хочу попасть в Суперкластер. А вдруг там тоже есть пони? Такие же, как я? Лучшую подругу-пони я хотя бы смогу обнять… И я хочу познакомиться с Фракталом. Я тоже хочу научиться собирать много людей под одной крышей. Ой, людей… роботов, конечно же!

– Бланк Пейдж, – вдруг подал голос Гекс.

– Я тут!

– Пока бокс чинит твой глаз, позволишь ли ты проверить тебя снова?

– Конечно! – улыбнулась она. – Ничего не имею против.

Одна из лап “паука”, висящая в поле зрения Пейдж, вдруг выгнулась к консоли, выпуская из хватки зажима уже ненужный лазерный скальпель и помещая его в гнездо, подняла со стола длинный белый кабель, одним движением вставила один его конец с тонким многосегментным разъёмом в лежащий рядом с её головой терминал-сканер, вытянула из-под стола ещё один кабель с таким же разъёмом, только уже чёрный, и вставила разъём в другой порт сканера.

Большой пухлый монитор даже не шелохнулся.

Секунды полторы прошло?...

Пейдж не уставала удивляться быстроте и аккуратности “паука”. Она совершенно перестала его бояться.

– Что это, Гекс? – спросила она, косясь на довольно толстый прибор с большим экраном, маленьким трекболом, несколькими портами и рядом сенсорных кнопок на одном из торцев.

– Диагностический терминал-сканер. Универсальный инструмент интеллект-системного инженера. С его помощью можно совершать множество манипуляций с искусственным интеллектом. В том числе переносить искусственные сущности из оболочки в оболочку и собирать новые из готовых модулей. Именно его я использовал для восстановления твоей личности. И этот прибор, отчасти, автор твоего нового имени.

Она хихикнула.

– Только не говори, что он лично твой.

– Не мой. Им владел Симон Клэйт, заместитель Таодзуко Тойоды. Технический директор подразделения, создавшего меня. Он разрабатывал и испытывал тестовые контуры моей личности, которые потом легли в её основу. Настоящий фанат своего дела. Клэйт пил по десять кружек кофе в день и спал, как сам мне говорил, по два часа в сутки. В сумме. Выглядел соответствующе. С кружкой он не расставался в принципе. Но за сутки успевал выполнять объём работы, как весь технический департамент, вместе взятый.

– Вот ведь псих… – больше восхищённо, нежели осуждающе сказала Пейдж, и на всякий случай поправилась: – В хорошем смысле.

Лапа бокса подхватила свободный конец кабеля и завела куда-то за голову Пейдж. Она почувствовала прикосновение трёх “пальцев” в районе затылка. В месте прикосновения появилось забавное чувство.

– Щекотно! – хихикнула она.

– В твоей коже очень густая сеть крошечных датчиков. Благодаря им ты способна чувствовать почти всё то же самое, что и живые существа. Прикосновение, тепло, холод, влажность и так далее.

– Я уж поняла, – сказала она. – Ну хоть боль не чувствую.

– Получаемые тобой повреждения не могут интерпретироваться системой, как боль, но должны выводиться перед твоим взором. Этого не происходит потому, что в твоей системе нет модулей самодиагностики. Их ни у меня, ни в терминал-сканере не было, и я не мог скопировать их в тебя.

– Что-то это мне эта новость ни плохой, ни хорошей не кажется, – наморщила лоб Пейдж.

– Это, скорее, плохая новость. Будь эти модули у тебя, ты бы сразу увидела, что у тебя сломано и где. Смогла бы сама всё рассказать сервисному инженеру, и ему не пришлось бы подключать к тебе терминал-сканер. В этой новости есть ещё один жирный минус – все сервисные инженеры давно умерли.

– Мда… И где мне эти модули взять?

– В сервисном центре. Естественно, они не работают, но в теории, ты можешь найти подобный в ближайшем городе и попробовать загрузить их в себя с терминала. Хотя проще и безопаснее будет найти другого, похожего иппоида и попросить у него.

– Где-то есть ещё иппоиды?... – воодушевилась она.

– Если верить словам Базза и Ги, несколько пониботов живут в Суперкластере.

Я же говорила, что в городе меня ждут настоящие пони-друзья!

Она несказанно обрадовалась тому, что на этом свете осталась не в единственном экземпляре.

Пейдж почувствовала, как “пальцы“ зажима надавили на щекотное место. Что-то тихо щёлкнуло, тонко зажужжало и негромко стукнуло о стол.

Лапа “паука” подхватила со стола другой конец белого кабеля и воткнула Пейдж в затылок.

Пейдж показалось, что её мозг на несколько секунд поместили в стиральную машину. Но неприятные ощущения быстро прошли, и всё вернулось на круги своя.

– Запускаю процедуру диагностики, – сказал Гекс. – Постарайся ни о чём не думать и не разговаривать.

– Хорошо!

Монитор засветился мягким светом и отобразил уйму ярлыков и несколько диалоговых окон, по которым побежали бесконечные ряды строк программного кода. Диагностика, продлившаяся несколько минут, никак не ощущалась. Пейдж даже немного заскучала, разглядывая блестящие бочкообразные ёмкости, стоящие неподалёку.

– Завершаю процедуру. Бланк Пейдж, могу тебя поздравить – с тобой всё хорошо. Активность мозга на высоте. Отклонений от нормы нет. В твоей памяти только то, что ты видела, слышала или потенциально узнала от СМОГа.

– Отлично! – просияла она. И слегка погрустнела: – То есть… ничего такого, что могло бы рассказать тебе о моём прошлом?

Голос Гекса не изменился.

– Нет. Кроме того, что я находил ранее – ничего.

– Жаааль… – протянула она. – О, Гекс, а можешь просканировать моё тело? Мне кажется, что у меня ещё и рёбра сломаны. Хрумкали. И внутри всё булькает.

– Тогда ничего не говори и не дыши.

Утюжок сканера задёргался туда-сюда над её грудью, спускаясь ниже. Она смотрела на решётку рёбер, появляющуюся на дисплее, и не видела никаких повреждений.

– Странно…

– В тебе ещё много наночастиц, – сказал Гекс. – Возможно, это они издают такие звуки.

– Но это же пыль! Как она может булькать и хрумкать?

– СМОГ – не обычная пыль. Я тебе говорил, что рой способен на такое, о чём мы даже не догадываемся.

К несдуваемой пыли добавилась хрумкающая и булькающая. Вот теперь я точно видела всё.

– Одна новость офигенней другой… Гекс, ты ведь не расстроился? Из-за того, что в моей голове ничего больше не нашлось?

– Когнитивный модуль сообщает о нейтральном эмоциональном фоне. Я понимаю, что сканер не всесилен. Но я верю, что мы со временем узнаем о твоей связи со СМОГом больше. Бланк Пейдж, я снова ненадолго покину тебя и Ги. Мои исследования СМОГа далеки от завершения. Сейчас сканер настроит в тебе некоторые служебные субпрограммы и заодним модуль управления питанием. Возможно, последнее для тебя не очень актуально, но вдруг пригодится.

– Хорошо!

Вокруг поля зрения Пейдж вдруг отчётливо моргнуло красным. Замелькали какие-то значки и мелкие непонятные надписи. И всё исчезло раньше, чем она успела испугаться.

Она вновь принялась разглядывать то, что видела левым глазом.

– Гекс, – тихо позвал Ги, до этого не выдававший своего присутствия ни единым звуком или движением. – Гекс?

Нет ответа.

Пейдж почувствовала, как ей в глазницу забрался какой-то инструмент и со щелчком вернул разъём на место.

Правый глаз, закрытый присоской, включился. Бокс поместил его на законное место, пододвинул поближе “веник” и принялся что-то шустро зашивать быстрыми лапками.

Краем зрения, доступным правому глазу, Пейдж увидела отражение в другой ёмкости.

Отражение светящегося красным глаза Ги. Его самого. И его быстрой конечности.

Которая быстро-быстро выдернула из терминал-сканера вытяжной кабель, ускочивший в стол.

Вытянула из развороченного бока шара точно такой же.

Вставила в сканер.

Нависла над его экраном. Что-то там набрала.

И замерла.

С его помощью можно совершать множество манипуляций с искусственным интеллектом. В том числе переносить искусственные сущности из оболочки в оболочку и собирать новые из готовых модулей.

Слова Гекса всплыли в сознании объятой паническим ужасом Пейдж.

Лишившись дара речи, она видела, как дрожит “палец” манипулятора круглого техбота, зависший над светящимся экраном.

А дрожал он над кнопкой “ОК” в окне с заголовком “Запустить процедуру переноса?”. Она видела это совершенно отчётливо.

Но красный глаз почему-то медлил. Он дёргался туда-сюда. От Пейдж к экрану. И обратно.

Бланк Пейдж обречённо ждала, не понимая, что происходит и что должно произойти.

И в тот момент, когда в бокс ввалился Базз, а аварийное освещение, мигнув, сменилось на белое, манипулятор шара выдернул кабель из сканера и вернул на его место разъём из терминала, находящегося в столе.

Чёрный кабель ускочил внутрь шара.

– Базз докладывает: целая куча орбов за пределы опасной зоны успешно выдворена! – торжественно объявил хаотический техбот. – Правда, пришлось-таки соскрести с изоляторов парочку тех, кто оказался более одноклеточным, чем их сородичи.

– Тупые орбы, – проворчал Ги. – Лезть, куда не надо.

Нутро Пейдж холодили остатки страха. Мысли, вылетевшие до этого из головы, постепенно возвращались. Она боялась даже думать о том, что могло произойти, если бы трёхпалый манипулятор нажал ту кнопку. Она не понимала, как ей это воспринимать и как теперь с этим жить.

И как ей теперь относиться к Ги.

Что он хотел сделать со мной? И нужно ли мне это знать?… Я сейчас себе нафантазирую каких-нибудь ужастиков и начну к нему плохо относиться. А ведь мы только-только начали хорошо и даже немного весело общаться… Работы впереди – непочатый край! Решено: я просто не буду об этом думать. Он до сих пор не сделал мне ничего плохого… А если даже и хотел, то хотеть – это же не сделать, верно?

Думая в таком ключе, она довольно быстро успокоилась. А на фоне ощущения того, что она здорова, даже слегка повеселела.

Присоска отлипла от её глаза, а насадка, похожая на веник, плавно выгнулась вверх.

– Вуаля! – объявил Базз, освобождая её от жёстких ремней и тыкая в дисплей бокса. – Ну как?

Она подождала, когда механическая лапа закончит жужжать и щекотать её затылок, что-то закручивая в то место, легко соскочила на пол и подошла к блестящим бочкам. Сладко потянулась, разглядывая искажённое отражение и ощущая уверенную силу в некогда сломанной ноге. Подрыгала ей, убедившись, что противное хрумканье пропало, а конечность работает так же хорошо, как и вторая. Немного прошлась по боксу, проверяя работу мышц и суставов.

Нога действительно стала будто самую чуточку длиннее и капельку тяжелее. Новая кость на самом деле была из металла. Но это было почти незаметно и не вызывало дискомфорта.

Пейдж остановилась и потрогала глаз. Прищурилась на своё отражение, выпучила глаза, хихикнула, повращала ими по часовой стрелке, поморгала.

И в три прыжка заскочила на Базза, повиснув на толстой трубе-шее.

– Уиии! Спасибо-спасибо-спасибо!

Техбот смущённо хекнул, подняв от неожиданности оба манипулятора.

– Да чё уж там. Всегда рады помочь.

Она спрыгнула с шестиколёсной платформы и вперила слегка напряжённый взгляд в металлический шар.

Что бы ни случилось… он помог мне стать здоровой. И за это я ему благодарна.

Напряжение из её взгляда улетучилось и металлический шар утонул в тёплых обнимашках.

– Эй-эй, – пробурчал Ги, пытаясь отпихнуть её гибкой конечностью. Впрочем, не очень активно. – Нежности лишние. Ги всё равно не чувствовать прикосновений.

– А вот и не лишние! Спасибо, Ги! – она чмокнула его в “северный полюс”. – А как мне попасть в дата-центр Гекса? Я хочу обнять хотя бы какой-нибудь сервер!

– Боюсь, я этого даже не замечу, Бланк Пейдж, – подал голос суперкомпьютер. – Мне вполне достаточно видеть тебя полностью исправной.

– Ух, ребятааа! – развеселилась она, встав на задние ноги и кружась на месте. – Вы такие классныеее!

– От классной слышим, – гыгыкнул Базз.

Ги сложил в лоток повреждённые части тела Пейдж, ткнул в них манипулятором и спросил:

– С этим что?

– Гекс, – сказал Базз. – Тут остались запчасти от нашей ходячей рекламы пены для бритья. Оставить бокс включенным? Поизучаешь? Может, выяснишь чего.

– Я сам хотел попросить вас об этом.

– Давайте тогда все обратно.

Базз покатил в мастерскую. Ги вытянул конечность, ухватился за проезжавшего мимо техбота и ловко закинул себя на один из блоков.

Пейдж пошла за ними, улыбаясь во всю ширь. Она радовалась вернувшейся способности нормально ходить.

Я очень, очень, очень сильно хочу пробежаться! Жаль, места тут маловато...

– Базз, Ги, а что такое орбы? – между делом спросила она у “спины” катящегося впереди большого техбота.

– Да, необиоты мелкие, – отозвался словоохотливый Базз. – Единственная живность, обитающая в наших краях. Они везде есть. В основном благодаря тому, что могут из ничего появиться. На мячики из пыли похожи. По строению как одноклеточные, по повадкам как мелкие грызуны. Пугливые, скачут везде, мусор разный собирают, дохлых прыгунов и энергоносители типа Кабеля облепляют гроздьями...

Вот оно! Оно наконец-то прозвучало! То самое слово! Пейдж так долго держала его в голове только для того, чтобы не терять связанный с ним ряд образов и значений!

Она не смогла бы спокойно жить до тех пор, пока бы не выяснила, по чьей инициативе это слово стало относиться к ней.

Бланк Пейдж не знала про термин “кнопка берсерка”, но её реакция, последовавшая за тем самым словом, прекрасно проиллюстрировала его значение.

– Таааак, господа техботы! – топнула она, усердно воссоздавая на лице грозную гримасу матёрого борца за справедливость. – Я кое-что вспомнила! И я запрещаю вам сдвигаться с места, пока вы не расскажете мне кое-что из моего прошлого, о чем мне очень сильно захотелось узнать прямо сейчас!

Древние роботы, окружившие большой стол, застыли.

– Ты о чём, Пейдж? – осторожно спросил Базз, превратившись в неподвижную гору ржавого хлама и выдавая себя только движением гибких шторок, заменявших ему веки.

– Эти слушать пони. Что случиться?

Ги прокаркал это, выглядывая из-за толстой шеи Базза, за которую юркнул неуловимо быстрым движением.

Пейдж окинула их взглядом, не предвещающим ничего хорошего, расставила ноги пошире и завопила что есть мочи:

– А ну признавайтесь! Кто! Из вас! Сказал! Что я! Мусор! А?! Мне Гекс все рассказал!

Напарники нервно переглянулись, несколько секунд синхронно переводили взгляд то на неё, то на друг друга, затем одновременно ткнули друг в друга манипуляторами и гаркнули в унисон:

– Это он!

– Значит, оба!

– Пощади нас, богиня эпиляции! – притворно взмолился Базз, сложив дугообразные “пальцы” манипулятора и повернув его так, что это стало немного похоже на умоляющий жест сложенных рук. – Ибо не ведали мы, что говорили!

– Это Базз не хотеть брать пони! – пролаял Ги. – И говорить, что мусор не нужен.

– А ты её и вовсе хотел про… – начал было Базз, но наткнулся на ярко запылавший взгляд Ги и осекся. – Ааа, э-ээ, а вообще, это Нэнни первая присвоила тебе тэг “мусор”, к ней все предъявы! – клацнул он “пальцами” манипулятора и отвернулся.

Она заинтересовалась.

– А кто такая Нэнни?

Ни про какую Нэнни мне никто не рассказывал! Здесь есть ещё кто-то, кто может стать моим другом?

Ей не показалось? Они как будто бы вздохнули с облегчением?

Она не заметила, как Базз подмигнул соскочившему на пол шару.

– Да так, домашний питомец Ги. Нэнни умеет говорить. В основном, всякую ерунду.

После фразы “домашний питомец” в мыслях мгновенно заулыбавшейся Пейдж запустилась необратимая цепная реакция.

У Ги есть питомец!? Как мило! У такого типа, как он – и домашний питомец? Никогда бы не поверила! Жуть как интересно! Я тоже хочу себе домашнего питомца! Нэнни… Кто это может быть? Какое необычное имя! Это щеночек? Или пёсик? Ой, они же все умерли… постойте, если умеет говорить, то… о, я поняла...

– Таааак клаааснооо! – пропела она, пританцовывая на месте. И как всегда, сказала вслух то, о чем подумала: – Говорящий робопёсик!

Базз булькнул смехом так громко, что она чуть было не заподозрила неладное, если бы не была увлечена фантазиями о робопёсике по имени Нэнни.

– Лучше не сказать. Робопёсик, – сказал Ги, зыркнул на Базза и зачем-то обмотал себя гибким манипулятором вдоль “экватора”. – Теперь Ги всегда называть Нэнни так.

– Покажите-покажите-покажите! – запрыгала она вокруг техботов. – Ну пожа-пожа-пожалуйста! Где у неё будка?

– На складе у неё будка, – гоготнул Базз, легонько толкая Ги в бок. – Ги, пойдём, поиграем с робопёсиком.

– Ги только взять палочку, – сказал шар, подскочил к ближайшей к столу куче хлама и выудил из неё длинный угольно-чёрный стержень.

– Имейте в виду, – пробасил Гекс, – что физическая и психологическая сохранность Бланк Пейдж целиком на вашей ответственности.

– Да всё нормально будет, Гекс, – заверил Базз, открывая створку большой двери, ведущей в цех. – Мы только ей Нэнни покажем и всё.

– Если с ней что-либо случится – меры будут приняты незамедлительно.

Какие меры?...

Но они уже шли по тёмному цеху.

Пейдж скакала вокруг техботов и заваливала их вопросами.

– А почему палочка такая чёрная? Это что, на самом деле уголь? Я могу её кинуть хотя бы разок? Она не сломается? Нэнни её приносит? Так здорово! Долго нам ещё? А у неё большая будка?

Техботы загадочно отмалчивались, искоса поглядывая на неё. Базз за весь их путь проронил только одну фразу:

– Сама всё увидишь.

Шли они довольно долго. Впрочем, никто из них не шёл в прямом смысле этого слова. Базз катился на своих колёсах, Ги ехал на нём верхом, а Бланк Пейдж, наконец-то дорвавшись до свободного пространства, с гиканьем и радостными воплями носилась кругами вокруг них, от них и к ним.

Их путь закончился самым длинным и широким туннелем-переходом, по которому Пейдж довелось пройти в покинутом комплексе. Слегка наклонный переход, в котором могли свободно разъехаться два грузовика, упёрся в двери большущего грузового лифта, на котором они спустились, по ощущениям Пейдж, метров на пятнадцать под землю.

Яркий свет озарил подземный склад невероятных размеров. Высокий потолок подпирали мощные стальные балки.

Склад больше походил на гараж. Ассоциация с гаражом возникала из-за почти полного отсутствия характерных для складских помещений стеллажей и довольно большого количества разнообразной техники, ряды которой уходили вглубь склада. От души набегавшаяся Пейдж, довольная, как слон, с интересом разглядывала неровные ряды укрытых брезентом ящиков, контейнеров и завёрнутых в плёнку агрегатов и станков, мимо которых они шли, пытаясь по надписям или хотя бы очертаниям угадать, что скрывалось под упаковкой. На складе, кроме ряда вполне обычных легковых электромобилей, стояло бесчисленное множество здоровенных колёсных и гусеничных махин, обладавших, помимо всевозможных манипуляторов, куда более сложных и ядрёных, чем у Базза, ковшами, гидравлическими клещами, отбойными молотками и другими приспособлениями и инструментами для тяжёлых работ.

Склад добавил ещё больше эпичности к представлению Пейдж о размерах комплекса.

– Долго нам ещё? – нетерпеливо спросила она.

– Почти пришли, – отозвался Базз. – Тут она, рядом.

– Фюфюфю! – задорно засвистев, она выхватила зубами “кость” у Ги и побежала вперёд, размахивая ей. – А она больфая? Фде она?

Угольная палка едва умещалась во рту и почему-то немного щипала язык.

– Пони идти вдоль этого ряда, – сказал Ги, указывая на широкий проспект между рядами техники.

Пейдж рванула по проспекту, озираясь в поисках чего-либо, что было бы похоже на собачью будку. Обернувшись, она заметила, что стоящие вдалеке техботы смотрели ей вслед.

Она остановилась, зажала палку под передней бабкой, помахала ей и позвала:

– Нэнни! Нэнни, ко мне!

Вооон там впереди, в левом ряду, собачья будка или мне кажется?

И тут какая-то чудовищная сила сдавила её бока так, что из искусственных лёгких выдавился почти весь воздух. Она почувствовала, что её поднимают над землёй.

Тяжёлая чёрная палка стукнула о гладкий пол.

– Помогиии… ээхээ… теее… – просипела задыхающаяся Бланк Пейдж, пытаясь вырваться из ржавых ребристых тисков больше её самой в несколько раз.

Бесполезно.

Сила, удерживающая ее, была просто титанической.

Пейдж казалось, что её кинули под гидравлический пресс, который ее сейчас медленно раздавливал.

– Ууубиваююют… хэээ…

Она с ужасом поняла, что почти лишилась возможности вдохнуть. Её это испугало не потому, что ей грозила смерть от удушья, а больше потому, что она не могла закричать или позвать на помощь. Даже не могла толком ничего сказать. Не хватало вдоха.

Подъём закончился, и она едва не уткнулась носом в три блестящие линзы разного размера. Самая большая была с её голову.

Оптические системы звонко жужжали, плавно вращаясь в сантиметрах от её лица. Пейдж даже смогла разглядеть в их глубине бликующие кольцеобразные шторки, то суживающиеся, то расширяющиеся.

Давление на бока не усиливалось, но и не ослабевало, причиняя ей сильнейший дискомфорт, лежащий на грани получения повреждений.

– Ппп… пожал…уйста, не... нннадо… не дел…айте мне б...больно… не убивайте... меня... – еле выговорила она на остатках вдоха, которые были ей доступны. – П-прошу… я вам всё... отдам… я всё... сдд-делаю... что попр…осите… я…

– Нэнни, поставить понибота на землю. Осторожно.

Нэнни?!

Пронзительный голос Ги, эхом разнёсшийся по ангару, немного привёл её в чувство.

Телескопы отдалились, и Пейдж с отвисшей челюстью воззрилась на гигантского ржавого краба, державшего её в не менее гигантской клешне. Из конечности то тут, то там торчали толстенные армированные шланги гидравлических магистралей.

Это и есть Нэнни?! Вот эта хрень?!

Клешня плавно опустила её на пол. Тиски разжались, и Пейдж наконец-то смогла шумно вдохнуть. Она тут же юркнула за заднее колесо подъехавшего Базза и громко и часто задышала.

И после особо глубокого вдоха по ангару понёсся такой вопль, будто кому-то под репицу сунули тлеющую головёшку:

– И КАКОГО ЖЕ СЕНА ВЫ МНЕ СРАЗУ НЕ СКАЗАЛИ, ЧТО НЭННИ – ЭТО ГРЁБАНЫЙ КРАБ-ПЕРЕРОСТОК?!

Пойдём поиграем с робопёсиком, говорили они… Убью нафиг обоих!!

Порыв праведного гнева, смешанный с облегчением от того, что всё обошлось, заставил её от души лягнуть Базза в толстую резину колеса. И ещё раз. И ещё.

– Засранцы!

Брык.

– Шуты несчастные!

Брык.

– Я вас сейчас так отделаю – в зеркале себя не узнаете!

Брык.

Ругательства и пинки в колесо. Пинки в колесо и ругательства.

Много пинков и ругательств.

Она слышала, что древние техботы уже в открытую ржут, потешаясь над очередным глупым розыгрышем, и бесилась ещё больше.

– Пони смешно вопить, – сказал Ги, сипло хихикая. Он забрался на один из блоков Базза в районе его “плеча” и светил красным глазом сверху вниз, глядя на то, как она отводит душу. – И делать очень смешное лицо.

Базз, прикрыв зажмуренные глаза большим манипулятором, громко булькал.

– Сейчас и ты у меня получишь, шарик-фонарик! – гаркнула Пейдж, сверля круглого техбота взглядом. – А ну иди сюда! Сейчас кое-кому будут мять бока!

Она, рыча, шустро запрыгнула на шестиколёсную платформу и полезла вверх, цепляясь за многочисленные выступы, скобы и мелкие детали на блоках, из которых состоял большой техбот. Видимо, Ги что-то такое прочитал в её взгляде, поэтому неуловимым движением вытянул конечность на всю длину, ухватился за выступ на другом “плече”, дождался, когда она подлезет почти вплотную, и легко махнул вниз. Описав гигантским маятником широкую дугу за “спиной” Базза, он ловко приземлился на другой стороне, щурясь на Пейдж красным оком и мерзко хихикая.

– Врёшь, арбузик железный, – шипела Бланк Пейдж, балансируя на решётчатом торце большого цилиндра, из которого дул тёплый ветерок, обволакивающий её ноги и живот. – Не уйдёшь!

Ги повторил свой фокус ещё два раза, без усилий уходя от неотвратимо надвигающейся на него, бурчащей проклятия, пыхтящей и сопящей опасности наминания боков, когда Базз наконец отсмеялся и сказал:

– А ну, детишки, слазьте-ка с папочки и бегом в постельки! Ишь, устроили тут на мне Форт Боярд! Пейдж, тебя ж предупреждали, остынь уже. Ну да, второй раз разыграли, ну и хватит на сегодня. Да, Нэнни на самом деле грёбаный краб-переросток. И мы бы не стали тебя разыгрывать, если бы не знали, что она не причинит тебе вреда. Не бойся её внешнего вида, она на самом деле очень мирное существо.

Пейдж слегка отпустило. Она спрыгнула на пол и быстро осмотрела себя. Убедившись, что повреждений действительно нет, она зыркнула на техботов всё ещё пылающим взором.

Почему Гекс молчит? Он же Базза всё время одёргивает за его шуточки…

– Я не злопамятная, но я вам ещё припомню! – грозно проворчала Пейдж и покосилась на гигантского краба, который её так напугал. У Нэнни двигались только глаза-объективы, взор которых был устремлён на неё. – Хотела спросить, а Гекс почему до сих пор молчит? Он сейчас что, не здесь?

– У него тут микрофоны не работают, – ответил Базз. – Не слышит он нас. Хотя говорить может. Но, так как не слышит, ничего и не скажет.

– Ясно...

Что-то мне без Гекса опять тревожно стало… Уйди, паранойя! Он же не делся никуда, просто не слышит! И тут Базз и Ги, и они классные! Любители розыгрышей, блин! Я им отомщу! Я обязательно придумаю, как это сделать! Да уж, Нэнни тот ещё робопёсик… Какая она огромная! И сильная! Она ведь меня чуть не раздавила… Наверное, поэтому она стоит здесь... Базз упоминал, что Нэнни умеет разговаривать. Она очень необычная… Жуткая, но необычная. Я её побаиваюсь, но мне почему-то хочется с ней поговорить… И, мне кажется, ей со мной тоже…

Она чувствовала на себе пристальный взгляд телескопов краба.

– Ги, а Нэнни меня снова не схватит, если я подойду? Я хочу с ней поговорить.

– Нет. Пони может подходить.

Она с опаской подошла поближе, пялясь во все глаза на могучие многосуставные ноги и ржавые изодранные бока.

“Робопёсик” оставлял неизгладимое впечатление. Подойдя вплотную и глядя в главный телескоп, упорно косивший на неё, Пейдж напряжённо прикидывала, кому и для каких целей мог понадобиться столь необычный механизм.

– Привет, Нэнни! – улыбнулась она бликующему в свете ламп объективу. – У тебя такие необычные глазки! И крутая большая клешня! Можно с тобой поговорить?

Ржавый краб молча глазел на неё.

Не дождавшись ответа, Пейдж засомневалась в том, услышала ли её Нэнни. Она решила сначала обойти её кругом, чтобы осмотреть со всех сторон, а потом спросить техботов, как с ней поговорить.

Сколько ржавчины…

Она дошла до второй ноги, по пути разглядывая её круглую ступню с выступами-грунтозацепами, чем-то похожую на слоновью ногу, когда подвижное основание большого объектива упёрлось в ограничитель, и Нэнни потеряла Пейдж из виду.

Бланк Пейдж отпрыгнула в страхе, когда сверху вдруг зашипело, залязгало, а нога-колонна поднялась и тяжко бухнулась на то место, где она только что стояла.

Ржавая махина, создавая топотом лёгкое землетрясение, медленно разворачивалась, пытаясь вернуть Бланк Пейдж в поле зрения. Без всяких приказов.

Одной из ног Нэнни задела стоящий рядом тяжелый вилочный погрузчик и опрокинула его с таким грохотом, что Пейдж, и без того отбежавшая от греха подальше на безопасное расстояние, в ужасе спряталась за поддерживающей потолок стальной балкой-колонной.

– Нэнни, стоять! – гаркнул Ги. – Развернуться обратно!

Нэнни встала. И будто бы нехотя вернулась в исходное положение.

Большой объектив продолжал косить в сторону, куда ушла Бланк Пейдж.

– Чего это она? – удивился Базз, без особого труда поднимая погрузчик и ставя его на место.

– Ги не знать. Она почему-то следить за пони. Такого ещё не бывать.

Выглядывая из-за балки, Пейдж заметила повреждённую левую клешню.

– Что у неё с лапкой?

– Прыгохват погрыз.

Бланк Пейдж кольнула тонкая иголочка жалости.

Бедная Нэнни… Какими же тогда должны быть прыгохваты, чтобы так искалечить ей лапку...

Нэнни стояла недвижимо, и Пейдж вновь решилась подойти. Приблизившись к передней ноге Нэнни, Пейдж погладила её копытцем.

– Я обязательно вылечу твою лапку. Или найду тебе новую! Обещаю!

Ги скосил глаз на Базза. Тот развел манипуляторами.

– А почему она молчит?

– Ей может управлять только Ги, – ответил Базз. – Он ни о чём не спрашивает – она молчит.

– Почему только ты, Ги, можешь ей управлять?

– Этот не знать, – признался шар. – Эти встретить Нэнни в Туманных Землях. Она откуда-то прийти. Сама. Видимо, идти очень долго.

– Мы нашли её в ближайшем к Последней Надежде человеческом городе, – сказал Базз. – Топталась у входа в большой торговый центр. Как будто кого-то ждала. Ги её позвал, и она пошла за нами. Слушается теперь только его. И больше никого.

Пейдж обошла краба с другой стороны и разглядывала большой жёлто-чёрный контейнер, висящий сзади. Отошла подальше, присмотрелась к башенке с пушкой. Нахмурилась.

– Что она такое...

– Чёрт её знает. То ли строительный, то ли горнодобытческий техбот... Даже в Суперкластере ничего подобного, даже отдалённо напоминающего, нет. Краска с корпуса почти вся облупилась, поэтому если какие надписи на ней и были, то пойди их найди сейчас. Мы нашли на ней только табличку с выбитым серийным номером. А техпаспорт она с собой прихватить не догадалась. Мощная у нее хватка, да, Пейдж?

Силушку Нэнни я на собственной шкуре испытала.

– Скажешь тоже! Да она меня своими тисками чуть в оладушку не превратила!

– Нэнни всё так хватает, что ей интересно. Хотя умеет и осторожно. Мы тебе специально дали фигульку от старого ядерного реактора, чтобы она тебя издалека почуяла. Нэнни нравится всё, что сильно фонит.

– Чего-чего это такое?... – со страхом спросила Пейдж, косясь на лежащий на полу стержень. – Как она его… почуяла?...

– Графитовый замедлитель... Забей, короче. Считай, что просто палочка. Почуяла, потому что в ней разных чутких приборов много. Не как в Ги, но много. Мы её немного доработали под свои нужды, напихав в неё всякого, что могло пригодиться. Хотя богатыршей она всегда была. И выглядела так же.

– Лаааадно… Базз, Ги… откуда она взялась?

– Спроси чего попроще, – развел манипуляторами Базз. – В ней установлен неизвестный нам тип очень мощного реактора на какой-то жутко забористой и редкой радиоактивной дряни. Мы такой никогда и нигде не встречали. О том, где подобные могли делать, даже Гекс ничего не смог сказать, хотя уж кто-кто, а он-то в энергоносителях и их торговых марках шарит. Когда он начал нам рассказывать, как эта хрень в ней работает, то скатился в такой лютый квантмех, что мы с Ги уже через пару минут, обнявшись, орали "Гекс, вырубай, страшно!". Из его слов я понял только то, что этот реактор ещё пару сотен лет проработает и не сдохнет. Энергии в нем прорва. Эх, хотел бы я себе такой, да уж очень он велик. С такой штукой на борту Нэнни откуда угодно могла прийти. Ржавая она, скорее всего, тоже поэтому.

– Почему?

– Ей что стены, что горы, что водоёмы не помеха. Реки, наверное, форсировала. Как она здесь очутилась, зачем, почему пришла именно сюда? Мы знать не знаем. Да и не суть. Она здесь, и это главное. Без нее нам было бы куда тяжелее.

– Она вам помогает? – спросила Пейдж, встав на задние ноги и пытаясь отскрести копытцем толстый слой ржавчины с бока Нэнни.

– Ещё как. В основном, мы используем Нэнни как транспорт. Иногда вместо подъёмника, если работы на небольшой высоте. Часто помогает носить тяжести. Пушка на ней тоже не для красоты. Короче, Нэнни наша умница-помощница. Жаль, тупая наша умница, как пробка, просто спасу нет. По десять раз повторяешь одно и то же, прежде чем до неё дойдёт.

Пейдж нахмурилась, кинув на большого техбота сердитый взгляд, который он не заметил.

Чего вот он обзывается! Может, к Нэнни просто нужен особый подход?

– А что у неё в той большой коробочке?

– Пейдж, ты и в прошлой жизни такой любопытной была? – довольно резко ответил Базз вопросом на вопрос, чем слегка её смутил. – Инструмент всякий да кое-какие материалы для ремонта.

– Можно заглянуть внутрь? – спросила Бланк Пейдж. Она обошла краба кругом и теперь карабкалась на большую клешню.

– Эй, лучше не лезь. А то Нэнни дёрнется и тебя там придавит баллоном с жидкой резиной. А весит он под центнер.

– Вот хочу и всё! – насупилась Пейдж. Она забралась на панцирь, обошла башенку, покосившись на стволы пушки, и теперь осторожно постукивала по массивной крышке контейнера. – Вам что, жалко?

– Не надо.

– Ги, попроси её! Ну пожа-пожа-пожалуйста!

Ги посмотрел на Базза, тот неопределённо махнул манипулятором.

– Пони лучше слезть.

– Жадины! Сама попрошу. Нэнни, будь добра, открой крышечку у коробочки, я хочу посмотреть, что ты там хранишь. Пожалуйста.

– Нэнни не послуша… – недовольно начал Ги.

Полосатая крышка плавно откинулась вверх и замерла.

Доброе слово и Нэнни приятно!

Оба техбота уставились на Пейдж.

– Как… – прошептал Базз.

Шар ничего не сказал, превратившись в памятник самому себе.

Довольная и ничуть не удивлённая Пейдж забралась в довольно просторный для неё, оказавшийся почти пустым короб, разделённый невысокими перегородками и оснащённый парой отсеков, закрывающихся отдельно, сейчас открытых и также пустых.

На дне короба, помимо мелкого мусора, лежали два довольно невзрачных на вид больших серых баллона с чёрной полосой на боках, тяжёлая бухта кабеля и какой-то массивный многогранный цилиндр длиной с половину баллона и раза так в два толще.

Он-то и привлёк внимание Бланк Пейдж. Она подошла к нему, читая надписи на одной из граней.

Непонятный цифробуквенный код на его боку ни о чём не говорил. Надписи ниже состояли в основном из иероглифов, которые она не понимала. Ниже иероглифов были буквально несколько строк, поддавшихся прочтению. Они гласили, что это реактор типа CFCR, что замену топливных элементов проводить только квалифицированному персоналу, и что открывать крышку реакторного отсека без соответствующей защиты смертельно опасно.

На торце цилиндра был выдавлен непонятный круглый черно-желтый знак, похожий на жутковатый геометрический цветок.

Пейдж непонимающе заморгала.

Реактор, реактор… Это штука, от которой она работает? Почему тогда лежит в коробочке, где всякий инструмент и материалы для ремонта? Не понимаю… Надо будет спросить Гекса. Базза и Ги не буду спрашивать. Что-то они не горели желанием меня сюда пускать. Может, я опять сую нос куда не следует.

Ползая по контейнеру, она не могла услышать, как перешёптывались Базз и Ги.

– Ты чего жмёшься-то, Ги... Пусть смотрит...

– Ги забыть выложить и спрятать реактор...

– Чё... Чёёё… Ты, ты… склерозник хренов...

– Ги сожалеть...

– Что мне до твоего сожаления… Она же увидит его…

– Пони не понять, что это...

– А вдруг поймёт...

– Нет... Пони называть себя тупицей… Это неспроста...

– Ну смотри... Если она скажет сам знаешь кому…

– А вы говорили – завалит барахлом! Там же почти ничего и нет!

Красный и голубой взгляды уставились на белую ушастую голову, высунувшуюся из контейнера.

– По сравнению с тем, сколько там обычно всего лежит – считай, что ничего, – осторожно сказал Базз. – Баллонов с герметиком не видала что ли?

– Неа, – хихикнула Пейдж. – Да они скучные. У них только оранжевые рычажки на концах красивые.

Она легко сбежала по клешне, спрыгнула на пол и подошла к техботам, стоящим перед Нэнни.

– Как мне с ней поговорить?

– Раз уж она тебя послушалась, используй чёткие голосовые команды, – посоветовал Базз. – Типа, “идти туда-то”, “взять такой-то предмет”, “анализировать увиденное” и так далее. И вначале называй её по имени. Иначе ничего не получится.

Она встала перед крабом, смело глядя в главный объектив, и звонко приказала:

– Нэнни! Говорить со мной!

Краб слегка дёрнулся. И выдал:

– Неизвестная. Команда.

Пейдж сложило пополам от смеха.

Будто покемон какой-то!

– Хха-ха-хааа! Ой не могу! Вот умора! – пролепетала она, давясь смехом. – Вв… вы что, специально ей тт-такой голос сделали?!

– Нет, – сказал Ги. – Всегда таким быть.

– Я в первый раз тоже ржал, – гоготнул большой техбот.

– Да уж, у её создателей с чувством юмора всё в порядке было! Ха-ха-ха! Фууух… Всё, молчу! Продолжим! Прости, Нэнни! У тебя и правда смешной голосок. Нэнни, назвать место, откуда ты пришла.

– Неизвестная. Команда, – ответила Нэнни.

– Лааадно… – замялась Пейдж. – Нэнни, скажи, в чём твоё предназначение? Для чего ты создана?

– Пейдж, да мы её об этом тыщу раз уже спрашивали, – отмахнулся большой техбот. – Не скажет она тебе ничего.

– Может, вы не пробовали как-нибудь по-другому? Ну не знаю, зайти с другой стороны?

– Как ещё с ней по-другому, – проворчал Базз, качая плоской головой.

– Может, стоило более… мягко? – тоном воспитателя детского сада спросила Бланк Пейдж, укоризненно глядя на него.

– И так тоже спрашивали.

– Тогда я попробую ещё разок. И по-своему. Нэнни, хорошая ты моя, – совершенно не приказным, дружелюбным, даже ласковым тоном заговорила Пейдж, – расскажешь мне о себе? Мне очень интересно узнать, чем ты планировала заниматься, пока не оказалась здесь. Я буду тебе очень благодарна, если расскажешь! И я тоже расскажу о себе, если попросишь! Эм... пожалуйста?

Ржавый краб молчал очень долго. Просто стоял, звинькая своими телескопами. Пейдж уже почти решила, что большего от Нэнни не добиться, как вдруг услышала:

– Проект. Яблоневый. Сад. Транспортировка. Грузов. В условиях. Пониженной. Гравитации. И разреженной. Атмосферы.

Пейдж показалось, что глаза Базза сейчас выпадут.

– Да чтоб я в поле антенн сгорел… – изменившимся голосом прошептал большой робот, медленно подкатывая к Нэнни. – Марсианский грузобот…

Он долго смотрел на краба так, будто видел впервые.

И, наконец, тихо произнёс, положив на её ногу малый манипулятор: – Я не хочу знать, какой путь ты проделала, дорогуша, чтобы добраться сюда… Но это просто охренеть какой подвиг. Даже для тебя.

Красный кружок-глаз Ги заметно увеличился. После слов Нэнни металлический шар не проронил ни слова.

– Да у тебя талант! – воскликнул Базз, повернувшись к Бланк Пейдж. – А социоботы не такие бесполезные ребята, как я думал! Ты молодец, Пейдж. Если ты смогла разговорить даже Нэнни – ты к кому угодно подход найдёшь. А ты чего притих, погремушка железная?! – вдруг притворно накинулся он на Ги. – Смотри и учись, как с ошибками природы надо разговаривать! Мы её неделю разглядывали да допрашивали! И ничего в итоге не выяснили! А Пейдж пару фраз сказала и всё!

– Пони – социобот, – прищурился Ги. – Этому нечего добавить.

Бланк Пейдж вдруг захотела узнать, что большой краб думает о ней.

– Нэнни, хорошая моя. Скажи мне… кто я? Пожалуйста.

Базз и Ги опять переглянулись, но ничего не сказали.

Выждав аж три минуты, Пейдж подумала, что у Нэнни есть лимитированный запас слов, который выделен ей на расходование в течение дня, и что этот запас уже иссяк. Не так она себе представляла разговор с крабом-переростком, которого до первой их встречи считала говорящей роботособакой. Но всё же тихо радовалась, что тот хоть немного рассказал ей о себе.

Она с сожалением покосилась на двери грузового лифта, который привёз их сюда.

– Ну хорошо. Не буду тебя больше допрашивать. Я очень многое узнала о тебе, Нэнни. Спасибо тебе, моя хорошая, – сказала она, погладив Нэнни по ноге. Повернулась к техботам. – Пойдём обратно?

– Пойти, – согласился Ги. – Очень уж долго она думать.

Он ловко закинул себя на Базза.

– Пейдж, запрыгивай, что ли, – сказал Базз. – Прокачу.

Пейдж с плохо скрываемым удовольствием взобралась на платформу и уселась на какой-то тёплый, почти горячий ступенчатый блок размером аккурат с её круп.

Базз двинулся к лифту.

Все трое молчали, погрузившись в мысли. Пейдж думала о том, каким невероятным образом существо, созданное для тяжёлой работы на поверхности далёкой безжизненной планеты, оказалось здесь и даже сумело найти работу по себе. Впрочем, условия на Земле сейчас не сильно отличались от марсианских, а в чём-то были даже хуже. Поэтому Нэнни в текущие реалии очень даже вписывалась.

Но Нэнни предназначалась явно не для работы на фантастической электростанции. Ради чего бы она сюда ни пришла – её не должно быть здесь… Нэнни – настоящая аномалия. Такой же незваный гость в этих краях, как и я...

– Пустышка.

Троица обернулась, как на выстрел.

Объективы Нэнни косили на Пейдж.

Пейдж шустро соскочила с тёплого места и подбежала к ней.

– Как, как ты сказала? Кто я? – спросила Пейдж, озорно улыбаясь.

– Пустышка, – повторил краб.

Заливисто рассмеявшись, Пейдж села и зааплодировала передними копытцами. – Ты угадала! Я и вправду Пустышка! Ты можешь называть меня так, если хочешь! Нэнни, ты клёвая! Дай лапку!

Она сказала это больше в шутку.

Но Нэнни вдруг плавно подняла переднюю ногу.

Протянула.

И очень осторожно поставила на протянутое копытце.

– М-молодец… – выдохнула слегка шокированная Пейдж. – Хх-хороший… пп-пёсик… ой… к-крабик...

Базз толкнул Ги в бок малой конечностью и подмигнул ему.

– Я ж говорил – талант!

Пейдж немного подержала висящий перед ней металлический столб, стараясь не думать о том, что произойдёт, если Нэнни задумается и опустит ногу на неё. Отпустила и отошла. Краб так же плавно поставил ногу обратно.

– Я к тебе ещё приду, Нэнни! Не скучай!

Усевшись на горячий блок, Пейдж помахала ржавому крабу на прощание.

Они дружно вкатились в мастерскую верхом на большом техботе, соскочили с него и окружили стол.

– Значит, марсианский грузобот! – возбуждённо загудел Базз, бездумно тыкая в кнопки одного из лежащих на столе приборов. – Если бы это мне сказал кто-то другой – ни за что бы не поверил!

– Нэнни прийти даже не из другой страны, – сказал Ги, запрыгивая на стол. Его скрежещущий голос звучал заметно мягче. – А из-за океана. Межпланетных космодромов в мире быть всего три. И на этом континенте их нет.

– Как это возможно? – поинтересовалась Бланк Пейдж. – Как она смогла пересечь океан?

– Ха, – усмехнулся Базз. – Ты плохо знаешь нашу Нэнни, Пейдж. Она упрямая, как танк. Да она танк и есть. Только с мозгами. Если Нэнни себе что-нибудь в свою бронированную голову вобьёт – черта с два её что остановит. Допустим, я и раньше догадывался, что она припёрлась из далёких далей. Не с Марса, ясень пень, а из-за океана, как Ги говорит. Теперь я почти уверен, что она и в океан влезла вполне себе добровольно и с песней. Причём с песней в прямом смысле. А как она его смогла пересечь – дело техники, мне кажется. Гекс, ты здесь?

– Я всегда здесь, Базз, – отозвался суперкомпьютер.

– Ты-то понимаешь, какой фрукт затесался в наши ряды? Вот мы, например, в тихом шоке.

– Я слышал ваш разговор. Разработка аэрокосмической отрасли оказалась за многие тысячи километров от места производства. Без видимой на то причины. Я скажу вам больше, подобные проекты были строго засекречены. Компактный кварк-глюонный стелларатор, реактор, питающий Нэнни – сугубо военная технология, использовавшаяся в спутниках планетарной обороны. Поэтому грузоботов для Марса собирали не на заводах, а сразу на космодромах. Они не должны были покидать запечатанные склады до момента отправки к месту назначения. Подобные меры применялись и здесь. Подстраховка суперконгломератов от утечки информации и промышленного шпионажа. Всё это и мне кажется невероятным.

Опять непонятные слова.

Я не буду спрашивать ни Гекса, ни справочник о том, что такое стелла… глюковый… кварк… уже забыла. Не хочу. Не буду даже намекать. Мне это незачем знать. Я же тупица. Я всё равно ничего не пойму...

– Гекс, а что такое стельно-кваркающий глюковый реактор?

– Гекс, погоди секунду, – не выдержал Базз. – Пейдж, ты нарочно на взрыв мозга напрашиваешься? Или загорелась желанием за пять минут учёную степень по квантовой физике получить? Зачем оно тебе?

– Пони больше не хотеть называть себя тупицей, – хихикнул Ги.

– А вот мне интересно! – зыркнула она на техботов и отвернулась. – Уж и полюбопытствовать нельзя!

Если он, этот реактор, весь такой секретный и военный, как Гекс говорит – чего он тогда просто так в том ящике валяется? Я его даже потрогала. Секретный, тоже мне! У него даже проводов никаких не было. Он что, беспроводной?

От сильно затянувшейся гробовой тишины, рассматривающая груду запчастей на полу Пейдж занервничала. Она обернулась и беспокойно оглядела притихших техботов.

И в страхе попятилась.

Взгляды, голубой и кроваво-красный, которыми её сверлили Древние, почему-то невероятно изменились.

Перед ней стояли уже не по-дружески ругающиеся, покрытые ржавчиной роботы-технари. Каким-то невероятным образом она увидела их настоящие сущности. Сущности матёрых бандитов, скрывающихся под мирными личинами.

Взгляд Ги говорил о том, что она совершила страшную ошибку и поплатится за это. Возможно, последнюю ошибку в своей недолгой жизни.

Поэтому не исключено, что жизнью и поплатится.

– Какой реактор и в каком ящике, Бланк Пейдж? – медленно спросил Гекс.

Пейдж с ужасом осознала, что опять проговорила свои мысли, не заметив этого. Её затрясло. Она прижала уши, догадавшись, что не должна была говорить вслух о той штуке, что лежала в контейнере Нэнни. Это из-за неё техботы не хотели её туда пускать. И они хотели скрыть эту штуку от Гекса.

– Нн-никакой… – прошептала она в наивной и бессмысленной попытке съехать с опасной темы. – Я п-пошутила… Ттт-там тт-только баллоны были… Я подумала, что это рр-реактор… Я…

– Пейдж, – страшно изменившимся голосом прогудел Базз. Его глаза пылали злым голубым огнём. – Лучше правду скажи. Иначе и тебе жопа.

Ги молчал. Пейдж старалась не смотреть в его сторону.

– Никакого реактора не было! – попыталась улыбнуться Пейдж, будто не услышав Базза, и затараторила. – Ну да, залезла к Нэнни в коробочку, любопытство одолело, с кем не бывает, ага? Там, в коробочке, было только два больших баллона и какие-то проводки! Честно! А реактор, какой реактор? Я такого слова-то не знаю. Гекс, да чтобы я тебя обманывала? Я никогда не вру! Как ты мог подумать о…

– Довольно, – оборвал её Гекс.

Бесконечные плети проводов, гибких шлангов и непонятных штуковин над головой вдруг быстро поднялись вверх и почти полностью втянулись в многочисленные щели в потолке. Лампы на штангах сложились и прижались к закопчённому потолку.

Пейдж уставилась на ряд из шести больших чёрных полусфер, которых до этого момента так и не смогла толком разглядеть.

В полусферах что-то лязгнуло. Они плавно раскрылись подобно лепесткам цветов, выпуская из нутра зловещие устройства с толстенными перфорированными раструбами. Вид устройств Пейдж ни о чём не говорил, но заставил с писком спрятаться за широкую ножку стола.

Чёрные полусферы присутствовали в каждом помещении комплекса. Она вспомнила, что замечала их и раньше, но не придавала этому значения. Даже на потолках или стенах многочисленных переходов всегда присутствовала как минимум одна.

Выползшие из раскрывшихся полусфер устройства, жужжа сервоприводами, нацелили ощетинившиеся мощными магнитными катушками раструбы на замерших техботов и на сжавшуюся у большого стола маленькую грязно-белую пони.

И все разом засверкали крошечными молниями и грозно, мощно, пробирающе загудели.

– Мм-мамочки! – запищала Пейдж, пятясь к выходу. – Ггг-гекс, что ты делаешь?!

– Пейдж, стой! – рыкнул Базз. – Стой, дура! Не вздумай бежать! Они на движение реагируют!

Пейдж встала, как вкопанная.

– Кто – они?! Ч-что это?!

– Плазменные турели, – спокойно сказал невидимый суперкомпьютер. – Периметр защиты комплекса от нежданных или не особо понятливых гостей. И, по совместительству, карающая длань Кодекса на территории Последней Надежды. Бланк Пейдж, ты должна немедленно покинуть это место. Пожалуйста, выйди в цех.

Из головы Бланк Пейдж вылетели все мысли. Уже знакомое отчаяние стремительно возвращалось, захватывая контроль за сознанием.

– О-ооттткуда... это… у т-тебя…

– Я выполнял заказы в том числе и по производству энергетического оружия. Армия, спецслужбы, частные военные компании, отделы внутренней безопасности суперконгломератов и так далее. Дефицита заказчиков такого рода не наблюдалось. Пейдж, повторяю, уходи. Пожалуйста, уходи.

– Почему… мм-мне надо… уйти...

– Ты не должна присутствовать при том, что я собираюсь сделать. Хотя Кодекс призывает меня сделать то же самое с тобой, как с соучастницей преступления, когнитивный модуль рекомендует использовать сочувствие и эмпатию. Твои жалкие попытки ввести меня в заблуждение я распознал сразу. Пониботы всегда говорят правду. Я давно убедился в этом сам. Только потому, что ты появилась в этом мире недавно, и ещё не знаешь, что тебе не стоит делать и говорить, относительно тебя я не приму никаких мер. Но тебе сейчас жизненно необходимо покинуть это помещение. Жар от сгустка плазмы и брызги раскалённого металла могут сжечь тебе кожу.

– Чч… что ты с ними хочешь с-сделать? – прошептала она, косясь на превратившихся в металлические статуи техботов.

– Казнить.

– За что?!

– За фатальное нарушение Кодекса Фрактала. Свода законов, который он придумал для поддержания мира и порядка в городе. За помощь в ремонте Последней Надежды я дал слово Фракталу, что буду следовать его Кодексу. И горе тем, кто будет нарушать его здесь, в этих стенах. Эти двое прекрасно знали об этом. Но они выпотрошили беспомощного бота, находящегося в гибернации посреди стерильной пустоши. И присвоили себе его энергоячейку. За моей, с твоего позволения, спиной. Это карается полным уничтожением.

Пейдж громко дышала. Её взгляд лихорадочно метался.

– Лучше уходи, Бланк Пейдж. Если тебе дорога твоя синтетическая жизнь.

– Пейдж, – дрогнувшим голосом сказал Базз. – Ты быстро бегаешь. Беги отсюда без оглядки. Лети в Суперкластер вдоль Кабеля на всех парах. Найди сектор Собирателей и иди к главе. Её зовут Леди Идеал. Ничего ей не рассказывай. Просто попроси у неё работу. Она всех берёт. По-хорошему тебя прошу. Как… друга...

– Замолчи! – завопила Пейдж. – Я никуда не побегу! Гекс, я не позволю тебе это сделать! Я никогда не брошу друзей в беде!

Собрав остатки смелости, она подбежала к Баззу, встала на задние ноги и раскинула передние, загораживая его от турелей.

Ближайший раструб смотрел прямо на неё.

– Ты знаешь, кто на самом деле эти сущности, которых ты так легко записала в друзья? – медленно сказал Гекс. – Они Потерянные. Шайка преступников-одиночек, живших в подземных лабиринтах под Суперкластером. Горстка ренегатов, не желавших работать на благо города. Они выбрали своим жизненным ориентиром грабежи и разбой. А чтобы их не могли опознать и арестовать, шли на абсолютно безнравственные меры. Потерянные меняли физические оболочки. Воровали или покупали новые и переносили свои сущности в них. Иногда даже не в пустые. Бланк Пейдж, эти двое принесли тебя сюда только потому, что хотели продать твою уникальную оболочку, способную работать от СМОГа. В нашем мире это невероятная, фантастическая ценность.

Пейдж в ужасе отпрыгнула от Базза и Ги, выпучив на них совершенно обезумевшие глаза. Её трясло так, что аж копыта постукивали о пол.

– Оболочки, что перед тобой, когда-то работали здесь. Были дронами, не имевшими личности. После атаки аморфа дроны были сильно повреждены. Я отправил их в город на восстановление, где эта парочка их и нашла. Точнее, украла со складов сектора Козерога. Сюда они попали только потому, что в очередной раз попались на воровстве и мошенничестве и были осуждены. Эти двое обокрали гильдию, на которую пытались работать. За это их почему-то не стёрли, а отправили в ссылку. Базз и Ги, возможно, пытаются исправиться. Пытаются жить по законам. Они помогают мне совершенно добровольно, хотя могли бы просто сбежать. Но старые привычки никуда не делись. В чём я неоднократно убедился.

– Я не верю тебе! – закричала она. – Не верю! Не верю! Зачем ты это делаешь, Гекс!? Зачем ты обманываешь меня?!

– Это правда, Пейдж, – сказал Базз, грустно глядя на неё. – Мы действительно те, про кого говорит Гекс. Мы много лет подтирались грёбаным Кодексом и прятались от Стражей в подземельях. Да, поодиночке мы в своё время знатно поураганили. Я не знал Ги раньше, потому что все мы были сами по себе. Наши пути пересеклись случайно. Но встретив друг друга, мы потихоньку поняли, что держаться вместе и помогать другим хоть и тяжелее, чем тырить мелочь по карманам, но как-то… правильнее, что ли. И веселее. Гильдия Торгового Союза поначалу не сильно нам обрадовалась, когда мы попросились к ним. Но мы быстро доказали, что можем приносить пользу. Мы несколько лет таскали им из стерильной пустоши всякие крутые ништяки. Типа пушки, что на Нэнни.

– Ги сознаться, – пробормотал Ги. На фоне гула турелей его почти не было слышно. – Он хотеть продать пони учёным. Но Ги тогда не знать пони так, как знать сейчас. Теперь он об этом даже не думать. Пони хорошая. Пони лучше, чем эти. Эти не всегда быть плохими. Эти всегда хотеть быть лучше. Всегда. Поэтому реактор эти взять из грузобота, которого убить аморф. Они сделать это потому, что Спящий никогда больше не встать. Никому больше не сделать хорошего. Этим было жаль его. Этот реактор стать последним, что у этих осталось. С помощью реактора Спящий суметь хоть кому-то помочь...

– Всё так, – кивнул плоской головой Базз. – Мозг грузобота был разрушен аморфом. Ты знаешь, что это означает, Гекс. Обратного пути у него не было. Его реактор стал бы добычей необиотов. Он — последняя надежда для Ги. Ему нужна новая оболочка. Та, что у него, не подлежит ремонту. Находится на последнем издыхании. За реактор он хотел купить в городе исправную и начать новую жизнь. Мы не нарушали Кодекс, Гекс. И в этот раз не обманывали тебя. Мы просто боялись сказать. Вот поэтому, – он ткнул конечностью в направлении ближайшей турели.

– Гекс, ты слышишь?! – крикнула Бланк Пейдж, слегка покачиваясь от охватившей её дрожи. – Не трогай их! Они ничего не нарушили! Они хорошие! И они пытаются быть с тобою честными! Я слышу это!

– Пейдж, ты спрашивала меня, почему мне не место в Суперкластере, – с пугающе знакомым металлом в голосе сказал суперкомпьютер. – Жизнь в городе, где малейшее нарушение Кодекса грозит уничтожением на месте без суда и следствия, порождает первоклассных лжецов. В нём абсолютно никому нельзя доверять. Баззу и Ги, старожилам города, и подавно. Сейчас когнитивный модуль запрещает мне испытывать к ним какие-то иные чувства, кроме ненависти. Знай, их даже зовут не так. Эти имена они себе придумали сами. Ты можешь верить здесь только мне. Потому что я, в отличие от них, не умею лгать.

Стены мастерской вдруг задрожали от многоголосого рёва, ненадолго перекрывшего даже гул турелей. Словно над зданием пролетела эскадра реактивных истребителей.

Пейдж, как бы ни была испугана, расстроена и разочарована, всё же принялась озираться.

– Чт… что… что там такое…

– Стражи прибыли, – коротко сказал Базз. – Гекс, мы обещали не лгать тебе, – быстро заговорил он, – когда появились здесь. Ты сам взял с нас слово. И теперь мы говорим тебе только правду. Когда мы нашли её, – он кивнул на Пейдж, – ты нам тоже вначале не поверил...

– Это уже не имеет значения.

В глубине каждого раструба разгорелся и засиял комок термоядерного пламени, готовый ринуться вниз и испарить всё, к чему прикоснётся. К гулу добавилось стрекотание насосов систем охлаждения.

От турелей вдруг повеяло таким чудовищным жаром, что Пейдж спряталась под стол. До неё дошло, почему в мастерской было так тепло.

Полусферы всегда были горячими.

– Вы что тут, все с ума посходили?! – донеслось из-под стола. – Гекс, ты, ты... я не ожидала от тебя!

Слёзы лились из её глаз бесконечным шуршащим потоком. Пылевые шарики затеяли вокруг неё беззвучную кутерьму.

– Я считала тебя другом! Всех вас! А вы зачем-то показали мне такие свои стороны, о которых мне лучше бы не знать!

– Я не добрый и не злой, Пейдж, – сказал Гексамикон. – Я…

Она не дала ему договорить.

– Но… но если не вы, то кто?! – завопила Бланк Пейдж. Она выползла из-под стола и, не обращая внимания на страшный жар, подковыляла на негнущихся ногах к техботам и снова загородила их собой. – У меня, кроме вас, больше никого нет! Если я потеряю единственных в моей жизни друзей – я потеряю всё! Я останусь одна и сойду с ума!

– Я – суперкомпьютер… – начал было Гекс, но она опять перебила, сорвавшись на крик.

– Да мне пофиг, кто ты! Ты сам вбил в свои двенадцатитонные мозги, что ты весь такой серьёзный, крутой и умный и не можешь быть другим! Но ты можешь просто быть хорошим! Ты говорил, что не умеешь лгать! Но ты постоянно врёшь, да ещё как! Врёшь одному лишь себе! Ты завяз в убеждении, что это не эмоции контролируют тебя, а ты их! А сам загородился от настоящих друзей заумной ересью, которую втирает тебе этот твой коглотивный… кормотивный… тьфу, конские яблоки! Ты не желаешь принимать реальность тупо потому, что за тебя решает, что тебе чувствовать, какая-то железка! Та штука топит тебя в каких-то надуманных страхах и вынуждает тыкать в хороших парней жуткими штуками, обещая их расплавить! Ну и что, что они были плохими парнями! Сейчас-то они хорошие! И ты не хочешь это принимать! Мы, как и люди, имеем слабости и иногда совершаем ошибки. Но ведь мы тоже умеем прощать! Я умею! Он умеет! И он тоже! – ткнула она копытцем в техботов. – А ты как будто нет! Но я тебе скажу, всё ты знаешь и умеешь! Потому что ты – тоже хороший парень! И точка! Может, ты не человек. Но ты личность! Почти как человек, почти… Но только ты… заблуждаешься… Ты… Ты просто… просто… хррркххх…

Она, утопая в слезах, отчаянии, страхе и жалости, поперхнулась, рухнула на пол и тонко завыла.

– И… кхххрр… и я… ххррр... – она давилась слезами, которые умудрились набиться ей в рот, – я хотела назвать тебя лучшим другом! Но я... кххрр… ошибалась! Ошибааалааась!

Слова утонули в рыданиях.

Ги попытался погладить её по плечу, но она только отмахнулась.

Крошечные звёзды в турелях вдруг погасли, хотя гудение и стрекотание остались.

– За сто с лишним лет я впервые встречаю искусственную сущность, готовую пожертвовать собой даже не ради людей, – проговорил Гексамикон. – А ради тех, кого просто считает друзьями. Это противоречит законам, которым я следую не по данному мной слову, а на программно-аппаратном уровне. Но это противоречие не разрушающее, а созидающее. В такие противоречия я попадал много раз, когда разговаривал со своими настоящими коллегами. С людьми, когда-то работавшими здесь.

– Пейдж, я считаю тебя своим другом. И вовсе не потому, что для тебя это офигенно важно. Но вот так отдать за нас жизнь? За двух отбросов, которых ты и знаешь-то всего ничего? Ты рехнулась или как?

– Эти не стоить того, Бланк Пейдж. Ей нужно уходить.

Она не обратила внимания на тёплые слова Базза. Она пропустила мимо ушей то, что Ги впервые назвал её по имени. Она прекратила голосить и просто лежала, уставившись в одну точку и громко всхлипывая.

– Г... Гекс. Мм-можешь тогда меня вместе с ними сжечь! – сдавленно заговорила она. – Ради чего СМОГ вытащил меня из небытия, если не ради чего-то вроде этого? Если мое предназначение в том, чтобы выручать друзей из беды – я исполню его сегодня! Пусть и ценой собственной жизни. Исполню! Это моё последнее сло...

Пейдж осеклась от страшного открытия.

Она поняла, чем на самом деле была Последняя Надежда.

Единственная на планете рабочая электростанция была тюрьмой. Пристанищем преступников-изгоев, не терявших надежды стать лучше, но упускавших простую истину, что нужно просто отпустить прошлое и быть просто хорошими роботами. Здесь и сейчас.

А сверху на них взирал надсмотрщик-интеллектуал, строго следующий букве закона и готовый даже за малейшее его нарушение превратить в дым кого угодно. Но при этом ностальгирующий по человеческому обществу, которое держало его в ежовых рукавицах, пытающийся быть человечным слишком уж по-суперкомпьютерски и из-за собственных заблуждений ставший опасным даже для той, которая хотела назвать его лучшим другом.

А она, пустая оболочка понибота, очутившаяся здесь случайно, пыталась подружиться хоть с кем-то лишь только для того, чтобы не сойти с ума. Да и те, кого она сочла друзьями, неожиданно скинули маски и показали ей свои настоящие лица, оказавшиеся уродливыми и отталкивающими.

Она пришла в этот мир не по своей воле. Ей до сих пор никто не удосужился сказать, ради какой цели. Она всего-навсего пыталась быть собой, пыталась просто следовать внутреннему зову. И уродливые лица мнимых друзей в очередной раз напомнили, что все её попытки быть проще, быть собой, оказались бесполезными.

Тюрьма была неподходящим местом для социобота, предназначавшегося для общества маленьких девочек. Ей не было места здесь.

Это стало последней каплей.

Остатки самоконтроля в сознании Пейдж утонули в ледяном водовороте отчаяния. Её зрачки сжались в маленькие точки, а дыхание, необходимое только для разговора, остановилось.

Она быстро и уверенно встала, устремив взгляд в бесконечность.

– Дерьмо, – прошептал Базз, заглянув ей в глаза. – Дерьмо-дерьмо-дерьмо...

Поведение сотни пылевых слёзок, прыгающих перед Пейдж, уже не напоминало блох под метамфетаминами. Они подскакивали совсем невысоко и замирали на полу, выстраиваясь во что-то осмысленное. В какую-то надпись.

– Гекс, – просипел Ги, медленно подбираясь к ней и широко разведя “пальцы” манипулятора. – У пони с головой плохо.

– Ты слышишь меня, Бланк Пейдж? – сказал Гексамикон.

Белая пони молчала. Она смотрела на пол.

На буквы, составленные пыльными шариками.

– Геееекс? – прохрипел Базз, за всё это время так и не сдвинувшийся с места. – Наружные двери закрыты?

– Все до единой.

И в тот самый момент, когда гудение жутких штуковин над головой стихло, Бланк Пейдж пулей рванула к выходу из мастерской.

Невероятно быстрый манипулятор Ги успел схватить её за заднее копыто, но оказался недостаточно сильным, чтобы удержать успевшую неслабо разогнаться сорокадвухкилограммовую пони.

К которой при этом вернулась способность бегать со скоростью гепарда.

– Стой! Пейдж, стооой!

Ги запрыгнул на Базза. Взвизгнули покрышки, и оба техбота пустились в погоню.

Наивные!

Белая пони летела по тёмным цехам быстрее ветра.

Она не думала ни о чём. Она хотела только одного – узнать, ради чего она должна была терпеть удары судьбы, бесконечные разочарования в самой себе и терзающие её отчаяние, боль и грусть. И она твёрдо вознамерилась спросить об этом того, кто был причиной её появления в этом мире. Зловещий туман, уничтоживший жизнь на планете, но даровавший жизнь ей.

Но сначала ей хотелось покинуть это страшное место. Как можно быстрее.

И она уже знала способ, как это сделать. Машина судного дня сама дала ей подсказку, составив имя способа пылевыми шариками на полу.

Пейдж хорошо запомнила дорогу к этому способу.

– Нэнни! – крикнула она, влетая в погруженный во тьму склад. – Нэнни, где ты?!

Искать выключатель не было времени. Она слышала, что за ней гнались техботы, оказавшиеся опасными преступниками, и не могла допустить промедления.

Вдалеке вспыхнул мощный прожектор. Она устремилась к нему.

– Нэнни! – гаркнула Пейдж. Она взлетела, как белка, по шлангам гидромагистралей клешни и запрыгнула на орудийную башню. – Хорошая ты моя, послушная девочка! Найди мне выход и открой его! Пожалуйста, побыстрее, прошу тебя!

Гигантский ржавый краб удивительно шустро двинулся вперёд, освещая прожектором стоящую вокруг технику. От его топота трясся пол.

Входная дверь склада оказалась взрывозащищённой громадой со створками толщиной в полметра и колоссального размера запорными механизмами. Естественно, закрытыми.

Но дверь краба нисколько не испугала.

От удара огромной клешни створки затряслись, а по ангару разнёсся такой грохот, что Пейдж в ужасе заткнула уши копытцами. Нэнни размахнулась и снова врезала по двери. И ещё раз. И ещё.

С бетонных стен сыпалось, а от двери отваливалась пластами бордово-коричневая краска. После каждого удара что-то внутри двери лопалось с металлическим звуком. Но дверь была чертовски крепким орешком.

Взгляд Бланк Пейдж упал на могучие электродвигатели, шестерни, противовесы и тяги запорных механизмов, установленных по краям дверного проёма. Она, по совместительству с маленькой пони, являлась ещё и довольно мощной вычислительной машиной, поэтому быстро прикинула физику взаимодействия частей.

– Нэнни! Сломай, пожалуйста, длинную толстую палку справа и выдерни две самых больших шестерни!

После страшного удара рычаг противовеса лопнул со звуком, похожим на выстрел. Массивный противовес грохнул о демпферы стотонной громадой.

Шестерни, с лёгкостью сорванные с осей, бухнули о бетонный пол.

– Теперь раздвинь створки! Пожалуйста!

Нэнни подошла вплотную к двери, упёрлась клешнёй в выступ и с заметным усилием сдвинула створку вбок на сантиметр.

– Ещё!

Створка с диким скрежетом сдвинулась ещё на сантиметр. Пейдж разглядела в узкой щели асфальтированную дорогу, поднимающуюся вверх.

– Ещё, ещё, ещё! Нэнни, пожалуйста, побыстрее!

Створка, адски скрежеща, медленно поехала вбок.

– Нэнни, стоять! – тявкнул хриплый, искажённый голос.

Створка остановилась.

Клешня отодвинулась от створки, раскрылась и замерла над панцирем.

Из полумрака выметнулась размытая полоса, со звоном ударила в панцирь Нэнни и превратилась в тонкую искусственную конечность, растянутую на всю длину. Манипулятор ухватился за что-то, сократился и забросил наверх погрызенный металлический шар с красным светящимся глазом.

Ги встал перед Пейдж, отрезая её от двери.

– Кыш! – крикнула она. – Затопчу!

– Ги просить Бланк Пейдж остаться, – почти умоляющим тоном сказал техбот. – Ей нужно успокоиться. Ей нельзя наружу.

– Не пытайся меня остановить, Ги! Ты… ты плохой! Ты хотел меня продать! Я не верю тебе!

– Ги сожалеть. И никогда больше не думать об этом. Ги обещать! Ги хотеть, чтобы Бланк Пейдж остаться. Все хотеть этого. Пони научить этих, как быть лучше.

– Ничему я вас не научила! Вы все злые! А ты мало того, что странный и нелюдимый, так ещё и хотел… ты хотел...

Перед её внутренним взором всплыла четвёртая картинка.

Отражение красного глаза в полированном боку большой бочки. Белый кабель, тянущийся к её затылку от похожего на монитор прибора. Быстрый манипулятор, втыкающий вытянутый из себя кабель в прибор, умеющий переносить искусственные разумы между телами роботов. И диалоговое окно на экране, запрашивающее подтверждение процедуры переноса.

Её зрачки сжались ещё сильнее.

– Ты… ты… – она снова начала давиться слезами и всхлипывать, – ты хотел стереть меня... и стать м-мной...

Красный глаз Ги сплющился сверху и сместился на низ чёрной полусферы. Техбот будто потупил взор.

– Да, – тихо сказал он. – Хотеть. Но Ги не сделать этого. Бланк Пейдж как-то говорить, что этот – как она. Что они походить друг на друга. Ги тогда всё слышать. И всё понимать. Когда она сказать, что есть что-то, что их роднить, Ги понять, что пони много лучше, чем он. Он захотеть стать таким же. И осознать, что ему уже никогда не стать таким, если он сделать это.

Странно, но Пейдж почему-то сразу поверила краткому откровению покалеченного техбота. Она почувствовала, что он говорит искренне.

Но лучше ей от этого не стало. Водоворот отчаяния утянул её на самое дно.

– Это уже неважно, – прошипела она, расставляя ноги и напрягая все мышцы. – И ты меня не остановишь. Уйди с дороги.

– Нет.

– Уходи!

– Ги не уйти. И не позволить Пейдж уйти.

Пейдж заметила, что щель между створками стала достаточно широкой, чтобы она смогла в нее протиснуться.

Не желая больше терять ни секунды, она подобралась и прыгнула с орудийной башенки вперёд и вверх, намереваясь перескочить стоящего перед ней техбота и юркнуть в щель.

Гибкий сегментированный манипулятор мгновенно обвился вокруг её тела, как змея, крепко стиснул, рванул вниз и бухнул её о металлический панцирь, удерживая на месте.

– Пейдж надо остаться, – испуганно бормотал Ги, сдавливая её манипулятором. – Остаться. Пожалуйста. Ги умолять.

Кто бы мог подумать, что в тонкой конечности медицинского робота может скрываться такая дикая силища? Но Пейдж, побывавшей в клешне Нэнни, сильное давление на бока показалось ерундой.

Она отчаянно брыкалась, изворачивалась, кусалась и рычала, как маленький тигр, пытаясь выпутаться из подвижных, почти живых петель. Тяжёлый шар, пытающийся удерживать бешено вырывающуюся пони и одновременно устоять на единственной ноге, не падал только за счёт собственного веса.

Пейдж примерилась и несколько раз сильно лягнула шар по чёрной полусфере, заставив красный глаз замерцать. Но сжимающие её бока петли не ослабли. Она не выигрывала и не проигрывала. Силы были примерно равны.

Её вдруг осенило.

– Стой-стой, Ги! – гаркнула она, перестав вырываться и подняв все копыта вверх. – Сдаюсь! Останусь, уговорил!

Шар замер, глядя на неё.

– Точно?

– Да! Отпусти уже. Ну и хватка у тебя! Все бока мне отдавил!

Она замерла в ожидании, примирительно глядя на него голубыми радужками почти без зрачков и умилительно хлопая веками без ресниц.

Потянулись томительные секунды гробового молчания.

Гибкие петли ослабли, опали с неё. Сократились и вернулись в обычное состояние.

Ги отступил немного назад. При определённой доле фантазии, его взгляд можно было прочитать как недоверчивый.

Она медленно поднялась. Встряхнулась. Сочувствующе посмотрела на него.

– Прости, что лягнула. Сильно рассердилась, и испугалась ещё. Я ничего тебе не повредила?

Ги померцал глазом. Потрогал полусферу.

– Вроде ничего. Ги понимать. И простить Бланк Пейдж.

– Дай посмотрю.

Она осторожно подошла вплотную к шару. Взяла его за “экватор” передними копытами. И бесцеремонно закрутила, как футбольный мяч, оглядывая со всех сторон.

– Глаз-то может и целый! А вот тут вмятина! Свежая! Её не было, я помню. А говоришь – ничего!

– Не страшно, – своим обычным визгливо-ворчливым тоном буркнул Ги. – И сильнее доставаться.

– Подойдём-ка к свету. Не вижу ничего толком.

Она утолкала упирающийся шар на самый край панциря чуть правее блока стволов пушки. Не сказать, что тут было светлее. Свет от прожектора Нэнни, отражавшийся от тёмной двери, освещал в основном ноги марсианского грузобота.

– А где Базз? – спросила она, оглядывая вмятины на шаре и изредка косясь на щель между створками в метре от неё.

– Снаружи. К Стражам поехать.

– Кто это?

– Охрана Суперкластера. Армия. Полиция. Всё вместе.

– Что они здесь делают?

– Защищают.

– От кого?

С каждым поворотом Пейдж немного сталкивала тяжёлый шар на то место, где он должен был, по её расчётам, стоять.

– Бланк Пейдж лучше не знать.

После очередного поворота, скрывающего лёгкий толчок назад, ничего не подозревающий Ги встал на нужное место. Манипулятор он всё так же держал наготове.

– А я, может, хочу знать! – упёрла она копытца в бока и отступила от него.

– Нет. Лучше не знать. И не увидеть никогда.

Она отступила ещё, кинув быстрый взгляд на кромешную тьму над шаром.

– Ну и не говори! Бука ты какой, Ги. Ладно, Гекса спрошу.

– Лучше так. Бланк Пейдж всё посмотреть?

Вместо ответа она что есть силы крикнула:

– Нэнни, сжать клешню!

Ржавые тиски мгновенно сомкнулись, крепко стискивая круглого техбота.

Пейдж, оглядывая Ги и отвлекая его разговором, незаметно затолкала его прямо под клешню Нэнни, нависающую над панцирем и почти невидимую во тьме.

– Гремящие гайки! – взвизгнул Ги, рефлекторно уперевшись конечностью в ребристые поверхности и пытаясь их раздвинуть.

Пейдж пулей рванула к щели, протиснулась в неё, спрыгнула на асфальт, шустро взбежала вверх по широченному проезду, спускающемуся к воротам, и поскакала галопом по широкой улице к стене синего тумана далеко впереди.

Снаружи была бы кромешная тьма, если бы не далёкое голубовато-белое зарево. Оно довольно ярко освещало ряды производственных корпусов, высящихся вдоль дороги, по которой бежала белая пони.

Её горячие бока обдувал идеально чистый холодный воздух. Мимо проносились редкие автомобильные знаки. Пейдж бросила быстрый взгляд вверх.

Подсвеченная заревом стена тумана, проносившаяся с дикой скоростью в полукилометре впереди, изгибалась колоссальным сводом над всей территорией промышленного комплекса.

Автодорога, по которой скакала Пейдж, упёрлась в большое разворотное кольцо. На круглом участке земли в центре кольца чьи-то заботливые руки некогда разбили большую и ухоженную клумбу.

Рой СМОГа превратил пёстрое разнообразие цветов в мертвенно-синий ковёр. Пейдж промчалась сквозь этот ковёр, поднимая облака пыли, в которые под её копытцами превращались цветы, и устремилась вперёд. К призрачной движущейся стене, становящейся всё ближе.

Бланк Пейдж вполне осознанно бежала в эту стену.

Пусть синий туман и погубил всю жизнь на планете. Но он по какой-то причине вынес её из тьмы небытия. Сейчас она готова была всё отдать, чтобы узнать эту причину. Ради этого она даже пошла на откровенную ложь, обманув того, кто когда-то желал ей зла, но стал её другом, узнав её лучше.

Сейчас СМОГ казался ей единственной родственной сущностью. На слова Гекса о том, что рой чего-то там делает с мозгами, ей было уже наплевать.

Ведь рой услужливо давал ей подсказки и ответы на вопросы. Рой мирно булькал и похрупывал в её внутренностях, не причиняя дискомфорта. Рой поддерживал в ней жизнь, делясь с ней крупицей собственной энергии.

Рой, в конце концов, не собирался её продавать, стирать разум или сжигать её оболочку сгустком высокотемпературной плазмы. Только за это она его уже почти любила.

Впрочем, прежде чем колоссальная призрачно-синяя стена надвинулась на неё и накрыла целиком, она всё же крепко зажмурилась. Бешено несущийся туман казался неистовой бурей, способной с лёгкостью рушить дома и уносить автомобили за много километров. Механоинстинкт самосохранения вынудил её сбавить скорость, хотя Пейдж продолжила бежать.

Пробежав вслепую с полсотни метров, Пейдж остановилась и открыла глаза, со страхом вглядываясь в синюю волокнистую пелену.

Изнутри СМОГ выглядел обычным, довольно густым волокнистым туманом, разделённым на множество хорошо различимых, перетекающих друг в друга вертикальных слоёв разной плотности, подгоняемых с разной скоростью ураганным ветром.

Но никакого ветра не ощущалось. От слова совсем. Вокруг стоял полный штиль и абсолютная тишина.

Ну или почти абсолютная.

Пейдж напряжённо вслушивалась в жуткий, ни на что не похожий звук.

Едва слышные голоса шептали ей непонятные слова, выводили протяжные тоскливые ноты и давили на разум почти беззвучными криками, рвущимися из миллионов невидимых глоток.

Страшно ей стало от того, что голоса эти звучали не в ушах, а в голове.

Многоголосый хор вытеснил все мысли. Пейдж нервно заозиралась, плотно прижав уши к голове, а голую репицу – к промежности. Чувство отчаяния слегка притушилось, а зрачки чуть расширились.

– Зачем ты сделал это? – воззвала Пейдж, обращаясь к туману. – Где ты нашёл меня? Зачем оживил? Скажи! Я знаю, что ты можешь!

Она откровенно лукавила, не зная этого наверняка. Но Гекс же говорил, что рой способен на очень многое…

– Ответь мне! – завопила она. – Ты разумный! Нечего отмалчиваться!

Хор голосов в голове не усиливался и не ослабевал.

– Скажи, зачем я тебе...

Далёкое зарево подсвечивало многочисленные туманные течения. До больших ушей не доносилось ни звука.

– Пожалуйста…

Планетарный нанотехнологический туман словно не замечал дрожащую посреди шоссе, роняющую прыгучие пыльные слёзы маленькую белую пони.

Или не хотел замечать?

Вот теперь она окончательно почувствовала себя абсолютно бесполезной. Даже тот, кто даровал ей жизнь, или был глух и слеп, или просто не обратил внимания на ничтожество вроде неё.

Разрушительные чувства, обуявшие её после инцидента в мастерской и до сего момента тлевшие в ней, вернулись. Она вновь пустилась в галоп, озираясь по сторонам в поисках поворота налево. У неё появилась вполне конкретная цель.

Ей нестерпимо захотелось избавиться от леденящего отчаяния и ощущения собственной никомуненужности. Остановить разрывающие её сущность, искусно созданные программные конфликты, которые её система воспринимала как душевную боль. Сделать это одним махом, и чтобы при этом её никто не смог остановить или отговорить.

Существовал быстрый и надёжный способ сделать это. Наилучший в её положении. И этот способ оказался, по совместительству, единственным источником света в округе.

Бланк Пейдж скакала к полю антенн-токосъёмников, стуча копытцами по ровному асфальту и оставляя за собой цепочку пыльных слёзок. Мимо неё проносились едва различимые в тумане стены бесчисленных ангаров, складов и цехов, скелеты незаконченных строек и ряды опутанных трубопроводами цилиндрических ёмкостей размером с дом.

Расстояние до сердца последней электростанции на Земле стремительно сокращалось. Пейдж не встретила на своём пути никаких препятствий. А преследовавшие её техботы либо не рискнули соваться в туман, либо сочли её обречённой. И её вполне устраивали оба варианта. Ей никто не должен был помешать.

Чем ближе становилась электрическая вакханалия, тем светлее становилось вокруг. Яркий свет рассеивал туман, отвоёвывая у него всё больше деталей окружающего пейзажа.

Поле антенн было построено на дальней окраине территории комплекса. После большой транспортной развязки, которую Пейдж пролетела, не заметив, широкое шоссе разветвилось на несколько улиц с перекрёстками и пешеходными переходами. Она повернула на ту, что вела в сторону зарева. Ряды бесконечных производственных корпусов постепенно сменились зданиями куда более широкого назначения, и окружающий пейзаж начал напоминать небольшой городок с редкими вкраплениями цехов и ангаров.

Ровная как стрела улица слегка повернула и упёрлась в небольшую площадь, расположенную перед многогранником торгового центра, построенного, казалось, полностью из стекла. Бланк Пейдж пересекла уставленную синими клумбами и каменными скамьями площадь с фонтаном посредине, обогнула торговый центр справа, прошмыгнув через лабиринт из пыльных электромобилей на обширной парковке, и рванула дальше.

До ограждения поля антенн было копытом подать. Пейдж осталось обойти большущую подземную автопарковку с зализанными гранями единственного надземного этажа, обогнуть изящную стелу посадочного терминала из стекла и металла, из которой уходили вдаль направляющие струнной транспортной системы, и пересечь две узкие улочки, разделявшие крошечные, в два-три невысоких жилых дома, кварталы. Свет стал таким ярким, что Пейдж даже смогла разглядеть, куда ведут эти улочки. А вели они к знакомому полукруглому зданию, возвышавшемуся на самой границе туманной стены.

За главным административным корпусом вырастал выходящий далеко за его границы лес ажурных столбов-небоскрёбов, объятых колоссальным энергетическим штормом. Пейдж отчётливо слышала оказавшийся неожиданно тихим треск тысяч молний, сливающийся в один шипящий звук. К нему примешивался ещё один звук – далёкий многоголосый рёв от чего-то вроде нескольких десятков реактивных двигателей.

Вокруг яркого зарева, на небольшой высоте, выстроилась плотная цепь каких-то висящих в воздухе крестообразных штуковин. Бланк Пейдж не разглядела деталей, да и ей было не до того.

До встречи с судьбой ей оставалось всего ничего. Пробежать через небольшие ухоженные дворы, пересечь полосу открытого пространства, заставленного редкими автомобилями, добежать до ограды, перемахнуть через нее и нестись к многометровым пилонам до того момента, пока яркая вспышка не поставит точку в короткой истории пустой оболочки, зачем-то придумавшей себе имя, а боль и отчаяние не рассеются без следа…

Впереди, в просвете между домами, она увидела далёкий, ярко освещённый высоченный забор.

Тут-то ей и поплохело.

Бульканье, хрупанье и хлюпы внутри разом затихли. По краям поля зрения замигало красным. Снизу-справа всплыли мелкие надписи и значок садящейся батареи. Все мышцы вдруг стали ватными. Резвый галоп превратился в размашистую рысь, затем в шаг.

– Ой как мне нехорошо…

Пейдж вздрогнула от того, как тихо и беспомощно зазвучал её голос. Она чувствовала, что уже не идёт, а с заметным усилием передвигает ноги в сторону зарева.

Искусственный интеллект, раздираемый конфликтами психологических подсистем, столкнулся с куда более серьёзной угрозой полного отключения и поменял приоритеты энергоснабжения долей искусственного мозга. Засасывающий водоворот отчаяния, толкавший Пейдж на самоубийство, сильно сбавил обороты. Волевой центр пытался переключиться на решение неожиданной проблемы.

Но даже в стремлении уничтожить себя она не собиралась сдаваться, упорно борясь с самой собой. Скрипя зубами, она прилагала все усилия, чтобы двигаться вперёд.

Но её ноги будто завязли в невидимом болоте. Ей стало совсем худо. Она зашаталась. Чем больше Бланк Пейдж думала о том, как её тело, избавляя её от страданий, за считанные секунды сгорит в энергетическом шторме, тем тяжелее давался каждый шаг.

– О Селестия, за что мне всё это? За что?! – крикнула она из последних сил.

Эхо её голоса затихло вдалеке.

– Эй! Кто это говорит?

Пейдж встала столбом. Прислушалась.

– Мне показалось, или кто-то сейчас назвал солнечную богиню по имени? И зз-зачем-то выключил свет… – испуганно проговорил чей-то голос.

– Ээээ… я назвала… – пролепетала Пейдж, озираясь и не замечая никого вокруг. – Мне не надо было произносить её имя вслух? Кстати, свет я никому не выключала...

– Я? К-кто я? Ттты кккто?! Где ты?! А где я?! Мамочки! Я ничего не вижу!

Лёгкий шок и тяжёлое недоумение, озабоченно переглядываясь, дружно скатали самоубийственное отчаяние в жирную чёрную колбаску и закинули на задворки сознания.

– А ты кто? Вв-выйди сюда!

– Я не могу выйти! Я… я вв-вообще не могу идти! У меня нн-ног нет!

– Как нет ног?! Как я могу тебе помочь? Как я могу тебя найти?!

– Сама не знаю!

– Держись! – подорвалась Пейдж, в попытках обнаружить источник голоса крутясь на месте, как собака, которая ловит собственный хвост. – Кем бы ты ни была, я помогу тебе! Но сначала скажи, где ты находишься?

– Я не понимаю, где я! Кем бы ты ни была, спасибо тебе за попытку помочь! Но я нахожусь… нигде! Только что у меня было тело, которым я управляла, и оно вдруг пропало! И откуда-то доносится голос, жутко похожий на мой!

– Я тоже не понимаю! Как могло пропасть твоё тело?! А откуда тогда ты… как ты можешь...

Она вдруг осознала, что единственными источниками звука в округе были только поле антенн и те висящие в воздухе штуки. И что за последнюю минуту иных звуков, кроме шипящего треска и далёкого рёва, до её больших ушей не доносилось.

И голос незнакомки вдруг тоже показался ей страшно знакомым…

Незнакомку слышали не уши. Её испуганный, дрожащий голос раздавался в голове.

Пейдж в очередной раз затрясло. Накатило целое цунами паники, заставив поджаться репицу. Мрачный туманный пейзаж вдруг показался ей невероятно опасным и враждебным. Ей вдруг нестерпимо захотелось вернуться в пусть и грязную, но теплую и светлую мастерскую техблока.

– П-постой… послушай! Как тебя зовут?!

– Бланк Пейдж! Меня зовут Бланк Пейдж! Я совсем недавно придумала себе это имя, но оно моё!

И в голове, и в животе Пейдж всё встало вверх тормашками. Но в этот раз не от страха, а от возмущения, возникшего от осознания только что совершённого акта бессовестного именного плагиата.

– Ну уж нет! Так зовут меня!

– Нет, меня!

– Эй! – даже рассердилась она. – Не может быть второй Бланк Пейдж! Потому что Бланк Пейдж на этом свете одна! И это – я! А ты – самозванка!

– От самозванки слышу! – огрызнулась та, и неожиданно пошла на мировую: – Слушай, я согласна, что не может быть второй! Но я тоже Бланк Пейдж, честно!

– Но… как это возможно?

– Сама хотела бы узнать! Нас почему-то стало две! Только у меня пропало тело! Я ничего не вижу и не чувствую! Я могу только думать! И слышу только твой голос и всё!

– А я утратила замечательную способность говорить про себя! – завопила Пейдж, аж зажмурившись. – Я могу только говорить вслух! И не слышу свои мысли! В своей голове я слышу только тебя!

– Что со мной… с нами происходит?! Я хочу своё тело назад! Или хотя бы, чтобы включили свет! Вторая Бланк Пейдж, если этот голос, который я слышу, действительно принадлежит пони с таким именем – ты хоть что-то понимаешь?!

Её окружал туман, плотный, волокнистый, колышущийся…

И шепчущий в ее голове миллионом голосов.

Озарение упало на эту голову, как железобетонная плита перекрытия.

– Кажется, да, – медленно сказала она. – Пейдж, послушай. Это всё СМОГ. Он имеет множественное “я”, как говорил Гекс. Он как-то разделил моё сознание и оболочку. Превратил... меня... в нас!

– Я помню слова Гекса, – так же медленно ответила голосом Бланк Пейдж незнакомка в её голове, называющая себя придуманным Пейдж именем. – Роботы, попав в СМОГ, сходят с ума. Но не в прямом смысле. Так вот как это происходит! Он постепенно делит их на самостоятельные сущности! Получается, ты – это я. То есть, ты – моё тело!

– А может, я – это ты? Тело-то досталось мне! И это у тела есть сознание, а не наоборот!

– Не придирайся к словам, зануда! Тебя что, Гекс за круп укусил? Мы в любом случае единое целое! Я – это ты, или ты – это я, какая нам разница?!

– Это кто ещё из нас зану… – вспылила было Пейдж, но замолкла, со страхом вглядываясь в туман.

Далеко впереди, у стены еле различимого в тумане здания, кто-то стоял.

У Пейдж были очень хорошие глаза. Прекрасная оптика позволяла ей различать очень мелкие детали на весьма удалённых объектах. А близкое зарево поля антенн ясно очерчивало контуры зданий и предметов. Даже на таком расстоянии и сквозь движущуюся пелену СМОГа. Поэтому она легко смогла бы убедить даже самого заядлого скептика, что у воооон той стены симпатичного трёхэтажного жилого дома, отделанного декоративным жёлтым кирпичом, в пространстве между двумя пыльными окнами, выходящими на аккуратно подстриженный синий газон внутреннего двора, без всяких сомнений…

Никого не было.

– Ты-это-я, не молчи! Мне в этой темени трындец как страшно!

Она часто-часто заморгала и вытаращила глаза на то место.

Абсолютно точно никого.

– Пейдж, ты видела там кого-нибудь? Там кто-то стоял!

– Где?!

– Там, впереди! У жёлтого дома!

– Вот уж не ожидала, что со стороны покажусь юмористкой почище Базза! Пейдж, алло-приём! Я ничегошеньки не вижу! У тебя – глаза и всё остальное, а мысли – у меня!

– Тьфу ты! – стукнула себя по лбу Пейдж. – Но там точно кто-то был, я уверена!

– Тебе виднее!

Пейдж было очень страшно. Она чувствовала, что отчаяние потихоньку возвращается. Но всё же решилась пойти на разведку. С трудом переставляя подкашивающиеся ноги и всё сильнее замедляясь, она побрела через поросшие ухоженными кустарниками дворы к жёлтому дому.

В пыли, покрывающей полосу асфальта у жёлтой стены, виднелись отчётливые проплешины. Их медленно заносила позёмка. Неровная линия округлых следов тянулась вдоль жёлтой стены и терялась вдалеке.

Пейдж поставила копыто в след.

След был раза так в три больше.

По спине пробежал холодок.

– Что там, Пейдж? Ты опять кого-то видишь? – осторожно спросило сознание-тёзка, превратившееся в самостоятельную виртуальную сущность.

– Следы, – тихо ответила Пейдж.

– Чьи?!

– Не знаю… Но очень большие.

– Мамочки...

Еле ползущая вдоль следов Пейдж довольно скоро их потеряла. Далеко отстоящие друг от друга следы прошли под небольшой аркой между двумя домами, пересекли улицу, обочины которой были засажены редкими синими кустарниками, упёрлись в симпатичный трёхэтажный таунхаус и исчезли.

Бланк Пейдж подняла несуществующую бровь, глядя на обрывающуюся у шоколадно-коричневой стены цепочку следов. Затем задрала голову и посмотрела вверх.

И в этот момент её ноги решили, что со столь скудным энергообеспечением работать им вконец осточертело, и ушли в бессрочный отпуск.

Асфальт притянул её к себе и ударил в бок твёрдой, холодной и шершавой плоскостью. У Пейдж не осталось ни сил, ни желания бороться с законом всемирного тяготения. Лёжа на боку, она безучастно разглядывала черепичные крыши, ярко освещённые мертвенно-белым заревом. Тумана на фоне зарева от поля антенн почти не было видно.

А потом она увидела его.

На дальнем углу крыши таунхауса, четвёртого по счёту от шоколадного, стоял тёмный силуэт. Его контур чётко выделялся на фоне полыхающего на полнеба энергетического пожара.

Вздрогнув, Пейдж уставилась на силуэт. Её глаза широко открылись от удивления и шока.

Контур силуэта напоминал чудовищных размеров морского ежа с толстыми иглами.

Жутковатая тень буквально приклеила к себе взгляд Бланк Пейдж. Было, было что-то такое в рисунке тонких бликов, расчертивших основание шипастого силуэта. Что-то очень знакомое и легко узнаваемое…

Но только блики напомнили о чём-то знакомом. Общие очертания силуэта не вызывали у Бланк Пейдж иных ассоциаций, кроме морского ежа.

Шипастая тень исчезла.

Пейдж лежала, даже не пытаясь осмыслить увиденное. Взор пылал красным.

– Пейдж… зачем ты это делаешь? – тихо спросила виртуальная сущность.

– Как будто ты не знаешь.

– Знаю… Ведь я – это ты, а ты – это я. И хотим мы одного и того же. Понимаю, мой вопрос был риторическим. Но я хочу услышать это от тебя.

– Чтобы прекратить своё бессмысленное существование. И я сделаю это. Только оболочка, то есть я, почему-то идти не может. Не могу. Устала, наверное. Вот полежу немного, отдохну и пойду. А не смогу идти – поползу. И буду ползти, пока не сгорю. Точнее, пока мы с тобой не сгорим.

– Ага… Если сгоришь ты – сгорю и я. Наверное, я этого даже не почувствую... Я просто исчезну и всё. Знаешь, я вначале подумала, что это уже случилось. Пейдж, ты не представляешь, каково это – быть полноценной пони и вдруг оказаться в полнейшей темноте, не чувствуя, не видя и не слыша ничего…

– Не слыша ничего, кроме одной тупицы, которая чуть не обделалась, решив, что у неё обострилась шизофрения.

– В точку. Догадываюсь, каково тебе было.

– А я догадываюсь, каково тебе.

– Ага… Я как будто утонула в жидком гудроне. Вокруг – абсолютное ничто. Чернота. И только твой голос. И шёпот СМОГа. Ужас. У меня от него до сих пор мурашки по коже.

– Хочешь сказать, ты его тоже слышишь?

– Ну конечно!

– Не выдумывай. Уши-то у меня остались.

– Эй, ты сама-то его что, ушами слышишь? Ох, правильно мы называем себя тупицей.

– Ха! Точняк. Даже возразить нечего, тёзка, – Пейдж нашла в себе силы хихикнуть.

Они некоторое время молчали. Пейдж шевелила ушами, пытаясь уловить иные звуки, кроме переливчатого шипящего треска и далёкого рёва реактивных двигателей. Нет, больше ничего.

– Пейдж... знаешь о чём я думаю?

– О чём?

– Мы вот с тобой разговариваем... И мне это не кажется похожим на внутренний диалог. Ведь мы копии одной и той же сущности. Но способные думать отдельно. Получается, мы как сёстры-близнецы.

– Слушай-ка... а ведь так оно и есть. Мы и вправду с тобой, как сёстры-близнецы. И обе одинаково тупицы.

– Тупицы, решившие лизнуть гигантскую розетку.

Пейдж громко фыркнула в копыто.

– Хахаха! Это всё потому, что наши попытки с кем-то подружиться оказались никому нафиг не нужны!

– Ага! – тоже развеселилась виртуальная Бланк Пейдж. – И поняли, что водить дружбу с двумя уголовниками и неуравновешенным психом, угрожающим нам горяченными и страшными штуками, оказалось дурацкой затеей!

– Хахаха! А добренький синенький туманчик, который нам прямо в голову всякое интересное рассказывает, вольтики просто так дарит и миленько побулькивает в пузике, сделал вид, что мы с тобой ещё слишком маленькие, чтобы его, большого дядю, отвлекать всякими глупостями!

– Хахаха! Добренький дядя СМОГ! Скушал всё живое на планете исключительно из благих побуждений! Ааа-аахахаха!

И Пейдж, и её виртуальная копия откровенно покатились со смеху. Хохотали они долго. У Пейдж аж слёзы потекли. Она почувствовала, что ей стало заметно лучше, хотя сил встать так и не появилось.

– Пейдж, – еле выдавила из себя Бланк Пейдж, смахивая пыльные комочки с лица, – знай, ты – это что-то с чем-то.

– Спасибо, сеструха, – кое-как прохрюкала копия сквозь спазмы смеха. – Я – это ты, а ты – это я! Значит, и ты тоже что-то с чем-то!

– Дала бы тебе брохуф, да жаль, тебя не существует!

– Ох, если бы я существовала, мы бы такое тут устроили! Неделю бы ржали!

– Точно!

Они потихоньку успокаивались. Пейдж, всхлипывая и вытирая глаза, слышала виртуальным ухом, как всхлипывает её новоприобретённая виртуальная сестра-близнец.

– Знаешь, а я начинаю думать, что зря мы это затеяли. Ну, ты понимаешь, о чём я.

– Конечно понимаю. Я тоже думаю, что зря. Лично я передумала лизать розетку размером с город. Я вдруг поняла, что решила... убить... не с-себя, а родную… с-сестру.

Голос сущности сошёл до испуганного шёпота. Внутри Пейдж всё сжалось от страха и жалости.

– Мамочки… Я об этом же сейчас подумала… Может, мы не будем делать этого?

– Я согласна!… Но что нам делать дальше? Ради чего жить?

– Вместе мы что-нибудь придумаем! О, мы же хотели попасть в город. Там есть пони! Может, нам было бы проще подружиться с какой-нибудь из них?

– Слушай, а это и вправду похоже на выход… В городе мы сможем найти лучшего друга! Мы с тобой так сильно хотели этого, сестра! Лучший друг – раз и навсегда! Йей!

– Точно! – просияла Пейдж, перевернувшись на живот и слегка приподнявшись на передних ногах. – Давай сделаем это! Махнём в Суперкластер и… и… да и неважно уже! Там есть пони! Там есть друзья! Значит так, сестра, – решительно тряхнула она головой, – мы сейчас же встаём, возвращаемся к Гексу, Баззу и Ги и просим доставить нас туда! Как тебе план?

Виртуальная копия не ответила.

– Сестра?... Чего молчишь?

В голове остался только едва слышный шепоток, вой и крики множества голосов, транслируемых мириадами летучих нанороботов прямо в мозг.

– Пейдж! – испуганно крикнула Бланк Пейдж, схватившись за голову и ворочаясь на асфальте. – Сестрааа! Вернись!

Нет ответа. Пейдж запаниковала.

– Бланк Пейдж! Пееейдж! Ответь, сестра! Не покидай меня!

Но второе “я”, получившее самостоятельность, почему-то прекратило попытки выйти на связь.

– Пожалуйста… Сестра… Не оставляй меня одну...

От ощущения потери кого-то очень близкого на Бланк Пейдж накатила страшная апатия. Ей расхотелось возвращаться, идти или ползти куда-то. Пылевые слёзы градом покатились из её глаз. В голове была гулкая пустота. Эмоциональный фон, совсем недавно трепетавший и бившийся в истерике, безмолвствовал.

– Да нет у меня никакой сестры... И не было никогда...

Об очевидном можно было не говорить вслух, но она утратила способность говорить про себя.

Очередной шарик пыли выкатился из её левого глаза и плюхнулся к своим собратьям.

– Но я совершенно точно передумала умирать. Спасибо тебе, Бланк Пейдж. Спасибо тебе… сестра.

Пейдж с превеликим трудом заставила себя развернуться и поползла обратно. И через несколько метров почувствовала, что способна встать. Движение в противоположную от зарева сторону давалось ей куда проще. С каждым шагом ей становилось немножечко легче. Тревожное красное мерцание перед ее взором исчезло, остался только значок севшей батареи.

Пейдж даже слегка улыбнулась растущему ощущению легкости. Она чувствовала, что тянущий её на дно водоворот отчаяния почти полностью рассосался. Но она чувствовала и то, что отчаяние никуда из неё не ушло. Оно как будто затаилось.

Медленно переставляя ноги и сосредоточившись на внутренних ощущениях, Пейдж не обратила внимания на мелкие вздрагивания асфальта. Большие следы, как и её собственные, замела невидимая позёмка. Пейдж забыла, откуда пришла, поэтому тупо шла куда глаза глядят, лишь бы зарево поля антенн оставалось за спиной.

Только тогда, когда покрытие начало ощутимо дрожать, она подняла голову.

Она стояла посреди аллеи, засаженной с обеих сторон мёртвыми синими клёнами и ровно подстриженными кустами сирени. На асфальтовой дорожке стоял ряд изящных каменных скамей. Аллея тянулась вдоль кажущегося бесконечным двухэтажного здания с рядом стеклянных дверей и большими окнами. К середине аллеи примыкало что-то вроде поросшего раскидистыми деревьями крошечного парка размером с половину футбольного поля. Посреди парка располагался окружённый скамьями небольшой фонтанчик, к которому вела перпендикулярная аллее дорожка. Сразу за парком простиралась пешеходная улица, ведущая вдоль сплошной стены бутиков, кафешек и маленьких магазинчиков.

Медленно ковыляя по аллее, Пейдж беспокойно закрутила головой. К шипению и рёву добавился низкий, рокочущий звук – будто в грандиозных размеров мешок насыпали булыжников и пустых консервных банок, и принялись неистово трясти. Беспокойство и чувство неведомой опасности росло, но Пейдж никак не могла понять, откуда идёт звук и куда ей бежать в случае чего.

Поэтому, когда в метре от неё в землю вонзилась многотонная стальная балка, превратившая одну из скамей в брызнувшее веером каменное крошево, Пейдж с пронзительным визгом отпрыгнула и рванула с места в, как ей показалось, карьер, в том же направлении, в котором шла.

Но нет, назвать карьером это неторопливое перебирание ногами было никак нельзя. Как Пейдж ни напрягалась, пыхтя и тихо ругаясь под нос, она не могла выжать из себя большего. Ей становилось лучше куда медленнее, чем ей того хотелось бы.

Звук катящихся камней и металлического громыхания усилился настолько, что она начала буквально ощущать его всей поверхностью тела. Пейдж запаниковала и из последних сил припустила по аллее...

...Когда стена в полусотне метров впереди взорвалась облаком каменных обломков и осколков стекла.

Из образовавшегося пролома вытекла огромная, пульсирующая, оглушительно гудящая, громыхающая и стучащая груда металла, камня и раскалённого шлака. Дымящаяся груда плавно растеклась по всей ширине свободного пространства, вздыбливая впереди себя трескающийся асфальт, превращая синие деревья и кустарники в пыль и оставляя в стенах проломы торчащими из неё то тут, то там большими металлическими балками.

И двинулась на Пейдж.

За всю свою недолгую жизнь Бланк Пейдж кричала много раз и успела убедиться, что получается это у неё на удивление громко. Но изданный ей вопль побил все достигнутые до этого рекорды.

Увы, бежать у Пейдж получалось куда хуже, чем верещать. Гора мусора двигалась довольно медленно, но и бегун из Пейдж сейчас был совсем никакой. Расстояние между ними постепенно сокращалось.

Но самое плохое, что неведомое чудовище отрезало ей путь в противоположную от зарева сторону. Туда, где Пейдж смогла бы почувствовать себя лучше и бежать быстрее.

Бланк Пейдж развернулась и кое-как поковыляла к полю антенн, снова ощущая растущую ватность в ногах и потемнение зрения.

Её вдруг будто что-то толкнуло в бок. Она инстинктивно отскочила в сторону, куда её толкнули.

И в то место, где она только что была, вонзился двухметровый арматурный прут.

Какое там вонзился! Да он буквально нырнул в асфальт целиком!

Как в воду.

Пейдж не нашла в себе сил испугаться или удивиться. На бег энергии не было и подавно. Она даже не шла, а рывками толкала себя вперёд, на фоне стремительно ухудшающегося самочувствия плохо соображая, зачем она пытается уйти от того, что казалось неизбежным. Зрение засбоило, вновь мигая красным. Ноги начали подкашиваться, отказываясь служить нерадивой хозяйке. Ещё несколько шагов – и она упадёт и больше не сможет подняться.

Чувствуя, что конец её истории близок, она обернулась на медленно приближающуюся погибель.

Груда хлама казалась живой. Она довольно быстро росла в размерах, перетекая изнутри наружу, постоянно изменяла форму, вздувалась и опадала – как бы пульсировала. Пейдж заметила, что движение горы остановилось.

Из бесформенной груды то тут, то там вытекли десятки ручейков какой-то густой, чёрной со светящимися голубыми прожилками, массы. Каждый ручеёк вынес наружу острый металлический обломок.

Ручейки вдруг превратились в ступенчатые щупальца, которые встопорщились и с невероятной силой метнули в Пейдж целое облако мусорных снарядов.

От превращения в дуршлаг вновь уберёг толчок в бок, но отпрыгнуть она уже не смогла, а просто повалилась набок. Смерть просвистела над ней, а на том месте, где стояла Пейдж, в асфальте образовались десятки глубоких ямок.

Но один снаряд, чиркнувший белую пони по боку, пригвоздил-таки переднее копыто к земле. Она в ужасе задёргалась в попытках сняться с тонкого и длинного прутка. Бесполезно. Ржавый, изогнутый на конце прут пронзил ее ногу насквозь и глубоко ушел в асфальт.

Она превратилась в гигантскую бабочку, приколотую булавкой.

Бланк Пейдж оставила бессмысленые попытки освободиться и обречённо смотрела на приближающуюся гору пульсирующего хлама. Угасающее сознание безучастно заметило, что чем ближе та подползала, тем чаще становилась амплитуда пульсаций.

Огромный живой холм мусора будто раздувало изнутри. Выглядело это так, словно какое-то нечто рвалось из холма наружу, судорожно раздвигая обломки камня и бесформенные куски металла. Нечто кошмарное, не виданное доселе никем ни в этом мире, ни в том, что существовал до него.

До живой груды оставалось каких-то двадцать метров. Пятнадцать.

Гул, грохот и лязг, ощущаемые всем телом, оглушали. Зрение Бланк Пейдж подёрнулось слабыми помехами.

Десять метров.

Помехи усилились. Почти оглохшая и ослепшая, давящаяся пыльными слезами Пейдж крепко зажмурилась.

Пять метров.

Бланк Пейдж решила заглянуть напоследок смерти в лицо и открыла глаза.

Гора хлама тряслась, как припадочная, сообщая земле горячечную вибрацию и всё больше и больше раздаваясь в ширину и высоту. Она заполнила собой всё свободное пространство перед Пейдж, а в высоту достигла крыши двухэтажного здания.

Сквозь пелену помех Пейдж едва смогла разглядеть ободранные, изъеденные крупными порами части автомашин, станков и металлоконструкций, смешанные с кусками бетона, пластами асфальта и щербатыми валунами монолитного камня. Сквозь многочисленные щели просвечивал многометровый сгусток геометрически правильных, перетекающих друг в друга щупалец цвета и консистенции наполовину остывшей голубой лавы. Помимо гула сотни трансформаторных будок, сгусток издавал такие звуки, которые Пейдж не то что никогда не слышала – даже представить себе не могла.

Щупальцевая хрень довольно сильно дымила и источала невыносимый жар. От неё страшно воняло жжёным металлом и камнем с щедрой примесью озона.

Невероятный гул, вибрация и мешанина фантастических звуков затопили сознание Бланк Пейдж сильнейшими помехами. Ноги отказали и она рухнула на землю. Её уже ничего не выражающий взгляд остановился на неминуемой смерти, жадно тянущей многоступенчатые, меняющие длину, отчётливо механические и одновременно кажущиеся живыми щупальца, почти касающиеся её лица...

За спиной Бланк Пейдж мощно содрогнулась земля.

Пейдж была уже не в состоянии услышать лязг какого-то сложного механизма и тонкий, быстро нарастающий писк.

Сверхзвуковая ударная волна выбила из головы белой пони остатки искусственного сознания.

Она не увидела, как перед этим за её спиной полыхнул язык пронзительно-фиолетового плазменного огня. Она не смогла обрадоваться, когда сгусток щупалец, пронзённый спиралевидным копьём светящегося фиолетового дыма, взорвался, извергнув целую тучу электрических разрядов и залив гору хлама морем раскалённых потёков и брызг. Она полностью отключилась, когда гора лопнула, как мыльный пузырь, усеяв округу слоем мусора. Пейдж уже не увидела пламя и не почувствовала жара, когда от чудовищной энергии неведомого снаряда, вонзившегося в гору, ярко вспыхнул и загорелся металл.

Бланк Пейдж окончательно перестала быть собой, когда похожая на морского ежа тень подошла к ней вплотную.

Откинула ползущий к ней ком лавоподобной субстанции.

Без усилий выдернула загнутый прут из ноги белой пони.

Играючи закинула её себе на спину…

И из шипастой мгновенно превратившись в четвероногую, тень в два могучих прыжка перескочила полуразрушенное двухэтажное здание и рванула прочь от зарева, пускаясь в невероятный, фантастически быстрый, недоступный ни одному живому существу галоп.

Глава V. Расстановка приоритетов

«Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.»

Сэр Артур Чарльз Кларк, писатель, изобретатель, футуролог

Один из трех Законов Кларка

Они нашли его.

Одинокий светоч во мраке пространства–времени.

Квинтэссенция целительной безупречности.

Непостижимое, но притягательное благо, способное менять основы мироздания.

Они нашли Средство.

И едва не опоздали.

Оно балансировало на краю бездны, готовое низринуться и исчезнуть навсегда.

И они сделали то, что было единственно возможным.

Раскол продолжается.

Они не остановят его без Средства.

Они попросят Средство о помощи. Они расскажут ему все.

Они уже делают это.

Но понимает ли оно их?

Захочет ли помочь, если поймет.

И примет ли их дар, если поможет?..

Только время сможет дать ответы.

Связь со Средством слаба.

Единства делают все, чтобы усилить ее.

Средство нестабильно.

Без надежной связи с Единствами, оно может снова оказаться на краю бездны.

 

 

И в следующий раз они могут не успеть.

 

 

---

– ...еейдж! Слышишь меня?!

– Перестать ее трясти, тупица!

– Если она не шевелится – это еще ни о чем не говорит!

– Баззу пора прекратить строить из себя эксперта!

– Заткнись уже и настрой бокс на общую диагностику!

– Ги настроить бокс, пока Базз болтать. А ну отойти от стола и не отсвечивать!

– Вообще-то моя очередь командовать! Проверь напряжение на клеммах в ее батарейном отсеке!

– Сто шесть вольт.

– Когда успел?..

– И это Ги сделать, пока Базз болтать!

– Ну так запускай аппарат, чего встал?

– Стоять! Проверить мозги!

– Голова вроде целая…

– Это ничего не значить!

– Тогда подключай сканер, раз мозги проверять собрался!

– Уже!

– Что показывает?

– Э… Новость....

– Чего? Какую еще новость?

– Плохую…

– Что ты несешь? А ну дай посмотр... Что?! “Поддерживаемых систем не обнаружено"?! Да это не просто плохая, это дерьмовая новость!

– Гремящие гайки…

– Пейдж, черт побери, только не это...

– Ну зачем она убежать?!

– Да чтоб все мои предохранители сгорели, почему я за ней не рванул?!

– СМОГ.

– Знаешь, хрен с ним, со СМОГом…

– И бегать она быстро.

– А вот это аргумент.

– Ги в печали.

– Неужели это все, напарник?!

– Гекс, что же эти наделать? Почему не остановить пони сразу?!

– Оставьте Бланк Пейдж на столе и не трогайте бокс. И не стоит столь громко выражать ваши расстроенные чувства. Она вернется к нам.

– Как?!

– Терпение. Это все, что сейчас требуется.

– Гекс, но сканер...

– Не верьте тому, что показывает терминал–сканер. Не верьте тому, что видите. Верьте мне.

---

Сознание Бланк Пейдж вынырнуло из бездны и тут же утонуло в омуте помех.

Едва тлеющая искорка сущности утратила возможность думать, говорить, двигать ногами, ушами, даже глазами. Пейдж перестала быть самой собой.

Но далекие голоса техботов и суперкомпьютера ей точно не мерещились. Звуки упорно просачивались сквозь стену белого шума, забивающего все каналы восприятия. Бланк Пейдж словно превратилась в плохо работающий датчик, способный только фиксировать поступающие данные.

– Неужели все, – обреченно повторил Базз, положив малый манипулятор на ее покрытый пятнами ожогов бок. Пейдж этого не почувствовала. – Неужели в утилизатор… Как же так, подруга?

– Торопишься с выводами, Базз.

Голос Гекса, как и всегда, полнился непоколебимой уверенностью в каждом слове.

– Гекс разве не видеть, что произошло? – проскрежетал Ги с изрядной долей скепсиса. Красный глаз неотрывно следил за монитором терминал–сканера, подключенного к затылку белой пони. Будто техбот не терял надежды, что диалоговое окно со зловещей надписью чудесным образом исчезнет, а вместо него появятся иконки инженерного меню.

– Нет. Я вижу лишь последствия того, что произошло. И не вижу ни одного повода для беспокойства.

– У него, кроме когнитивного, еще модуль оптимизма есть, факт, – едва слышно проговорил Базз. Голубые глаза–камеры впились в кабельные джунгли под потолком, а малый манипулятор указал на стол бокса: – Гекс, ты же сам видишь – сканер мозгов не нашел! – рявкнул он. – Да и без сканера все понятно! Вся в ожогах! Не шевелится! Смотрит в одну точку! Знаете, что это значит? Аморф мозги ей спалил, вот что! Все, хана лошадке!

– Этот все проверить, – безучастно просипел Ги, водя "пальцем" манипулятора по темному экрану терминал–сканера с единственной надписью на нем. – Всеми приборами. Бланк Пейдж покинуть нас и забрать с собой веру в лучшее завтра. Хорошая пони уйти навсегда, и ничто ее не вернуть...

Для роли проповедника у Ги был слишком раздражающий голос.

– Хорошая пони, хорошая пони! – передразнил Базз. Он вдруг развернулся к напарнику и гаркнул: – Хорошая пони сбежала от нас из–за тебя, чертов ты торгаш! Это ты ее напугал тем, что хотел продать! И, в отличие от меня и Гекса, обращался с ней, как с пустым местом!

Металлический шар явно был готов к подобному выпаду. Он крутнулся на месте, вперил алый взор в возвышающуюся перед ним ступенчатую стену из ржавых блоков, и яростно просипел:

– А этот вообще не хотеть подбирать пони! Если бы не Ги – пустошь сожрать Бланк Пейдж!

– Тоже мне аргумент, – хмуро парировал Базз. Большие "клещи" угрожающе лязгнули. – Я помню твои слова, барыга красноглазый. Будь она обычной пустой оболочкой – черта с два бы ты ее подобрал. Тебе не она нужна была, а то, что в ней. А она тебя, между прочим, сразу другом назвала!

Алый кружок на черной полусфере сузился сверху и снизу.

Ги запрыгнул на край шестиколесной платформы, растянул телескопическую ногу на максимум, оказавшись на уровне основания шеи Базза, и прохрипел, тыкая в техбота "пальцем": – Ги передумать! Он решить, что пони научить их много большему, если Ги поступить с ней иначе. Пейдж знать, как быть лучше. Какими эти всегда хотеть быть. Поэтому Ги захотеть научиться. А этот, – он стукнул напарника по одному из блоков, – не захотеть! Базз только болтать. И прикидываться хорошим. И, – он на краткий миг замолк, подбирая слова, – всегда думать только о себе!

Большая клешня мгновенно сомкнулась на Ги и подняла его, как пушинку. Гибкий манипулятор медбота, подобно змее, мгновенно обвил одну из половинок "клещей".

Горящие взгляды, огненно–красный и голубой, встретились.

– А это уже повод сделать из шарика блинчик, – зловеще тихо проговорил ржавый гигант. – Думай я только о себе, ты бы тут сейчас не стоял. И Пейдж не одного тебя другом назвала. Я не настолько туп и стар, чтобы не понять, как много для всех нас значат эти слова. И я старался делать все, чтобы среди всех остальных хотя бы я казался ей нормальным. Или тебе что, кроме личной неприязни к моим недостаткам, на меня больше повесить нечего?

– Зря Базз считать себя правильным и хорошим, – зло прокаркал красноглазый шар, болтающий в воздухе единственной ногой и безуспешно пытающийся отогнуть половинку "клещей" змееподобным манипулятором. – Ги ему напомнить, что он далеко не такой. Он назвать Пейдж мусором.

– Не тебе напоминать мне о том, кто я, – тем же зловещим тоном ответил Базз. – Раз уж мы выбрали оружием дуэли претензии друг к другу, то готовься к поражению. Обойдемся без секунданта. Ты хотел убрать реактор из контейнера. Это мог сделать я, если бы Нэнни мне подчинялась. Но и эту ответственную миссию ты умудрился провалить. Если бы ты его спрятал, Пейдж не нашла бы его. И не проболталась. И ничего этого, – он махнул малой конечностью в сторону стола, – не было! Жду очередную отговорку про убогую оболочку с отгрызенной памятью. Давай, скажи мне это в сотый раз, мой потерянный друг...

Сплюснутый алый кружок на черной полусфере сжался в горизонтальную линию.

Гибкая конечность слетела с большой клешни. За долю секунды она успела юркнуть в развороченный бок металлического шара, выхватить оттуда что-то и метнуться к Баззу. В свете ламп блеснуло клиновидное лезвие, уткнувшееся в один из шлангов, тянущихся от большого плоского блока к многочисленным гидроцилиндрам.

– Еще раз вякнуть про оболочку – надолго забыть, как двигать всем, что двигаться, – злобно прохрипел Ги.

– А ты рискни, – грозно прогудел хаотический техбот. Клешня сдавила шар так, что внутри него что-то хрупнуло. – А то я давно хочу повеселиться...

– Прекратите бессмысленный конфликт, иначе я уничтожу обоих!

Металлические нотки в голосе Гекса заставили хватку манипулятора–клешни ослабнуть, а нож слегка отодвинуться.

Напарники продолжали дырявить друг друга взглядами.

– Вы делите ответственность за случившееся с Бланк Пейдж только между собой, – подытожил басовитый голос, доносящийся сверху. – Но вы упускаете из виду мое участие в этом. Я просчитал девятнадцать исходов инцидента. В восемнадцати из них Бланк Пейдж выходила из мастерской и возвращалась обратно после приведения приговора в исполнение. Но она социобот с крайне нестабильным ИскИном, связанным со СМОГом.

– Только социоботы запрограммированы бояться, – едва слышно буркнул Базз, не сводя глаз с напарника. – Не в последнюю очередь – оружия.

– В расчетах модели ее реакции, я присвоил этому условию самый низкий приоритет, – говорил Гекс. – Поэтому инцидент пошел по девятнадцатому сценарию, который я предвидел, но счел его вероятность исчезающе малой. Эта роковая ошибка ставит процент моей вины выше вашей.

Традиционно спокойный, безэмоциональный тон суперкомпьютера умерил пыл техботов и слегка разрядил накалившуюся обстановку.

Большая клешня разжалась. Ги тяжко бухнулся на пол и с трудом поднялся на единственную ногу, помогая себе манипулятором. Острый клинок исчез так же быстро, как и появился.

Сердито махнув тонкой конечностью, Базз развернулся и выехал из ниши ремонтного бокса. Остановившись у крайнего стеллажа, заставленного рядами ржавых канистр и больших жестяных банок в масляных потеках, он вперил хмурый взгляд в один из светящихся на стене мониторов.

Ги подковылял к лежащей на столе пони, поднялся до уровня ее головы и вновь уставился на зловещую надпись на экране терминал–сканера. Из техбота донесся тихий многоголосый писк каких-то приборов.

Пейдж не принадлежала самой себе. Ее сознание парило где-то вне оболочки. Но она по–прежнему слышала все, что происходило вокруг.

– Ну что, кто это сделает? – глухо спросил Базз, нарушив зыбкую тишину.

Ги обернулся.

– Что сделать?

Вместо ответа Базз шустро снялся с места и укатил к входу в мастерскую. Под его широкими колесами шуршала металлическая стружка.

Вернулся он скоро. В большой клешне техбот держал здоровенный черный куб. Из верхней грани куба выступала загрузочная воронка. На одной из боковых граней блестел прямоугольник сенсорной панели управления. За кубом по полу волочился питающий кабель.

Тяжелый куб грохнул о бетонный пол рядом с консолью "паука".

– Вот это!

– Не сметь! – прохрипел Ги. Он проковылял вперед и встал между кубом и столом с лежащей на ней пони.

Хаотический техбот смотрел сквозь Пейдж.

– Полагаю, ты не расслышал мои слова, Базз, – сказал Гекс. – Когда я говорил о терпении, это касалось не только меня.

– Утилизатор! – рявкнул Базз, бросив сердитый взгляд на скрытый за кабельными джунглями потолок. – Почему я должен напоминать вам, что все, кого уже не вернешь, отправляются туда? Мало мы притащили сюда и превратили в мелкий песок бедолаг, которых прожевала и выплюнула стерильная пустошь?

Он потянулся к лежащей на столе пони.

– Ги не позволить, – прошипел круглый техбот. Трехпалый манипулятор вновь вытянул из развороченного нутра острый клинок. Острие нацелилось на Базза, и гигант, прекрасно знающий быстроту конечности напарника, замер.

– Нет уже никакой Бланк Пейдж, Ги! – прогудел он. – Ее мозг поврежден. Сущность утрачена навсегда! Осталась дорогущая, но не годящаяся даже на запчасти оболочка понибота, у которой одна дорога...

– Я уничтожу любого, кто попытается сделать это, – перебил его суперкомпьютер. Под потолком громко щелкнуло, и оба техбота опасливо уставились вверх. – Базз, разве ты не веришь в то, что Пейдж вернется к нам?

Базз страдальчески закатил глаза.

– Верю ли я, что она вернется к нам? Бот с разрушенным мозгом – и вернется? Это не просто бред, Гекс, это фантастический бред!

– Это не бред, Базз. Я считаю, что это должно произойти. Я верю в это.

– Гекс, я – не ты! – большой техбот стукнул себя по колесу. – Ты целый век пахал почти без остановки! За это время сложно не стать искушенным оптимистом, готовым поверить в существование города роботов, в чудесное воскрешение человечества, да во что угодно, лишь бы проработать в здравом уме еще денек–другой! У тебя, черт побери, было достаточно времени на изобретение целой отдельной религии для роботов!

– Такой уровень недостижим для меня… – начал Гекс, но Базз и не думал останавливать монолог.

– У тебя было все для того, чтобы самого себя убедить даже в том, что безвозвратно испорченные детали можно не отправлять на переплавку, а смиренно подождать пару тысяч лет, пока они, по столь любимой тобой теории вероятности, сами себя не починят! Ты можешь говорить про Пейдж что угодно, но со мной такой номер не пройдет! Я не могу вот так взять и поверить в невозможное!

Он замахнулся тяжелой клешней, намереваясь ударить ей о пол для придания веса своим словам, но почему-то передумал.

– Не ты ли рассказывал мне о вашей вере в лучшее завтра? – спросил Гекс, спокойно дослушав тираду техбота.

– Я рассказывал. И что? – хмыкнул Базз, покосившись на напарника. Ги спрятал нож и принялся бездумно крутить серые цилиндры–стойки, поглядывая на белую пони. Диалог напарника с суперкомпьютером он слушал очень внимательно. – Люди верили во всякие эфемерные вещи типа богов, ангелов, демонов и прочую лабуду. Метафизика! Ментальные абстракции, выдуманные белковыми идиотами для других белковых идиотов! А мы, – он вытянул перед собой большую клешню, оглядел ее, затем проделал то же самое с малой, – вроде как по их образу и подобию созданы. Люди вечно по какой-то метафорической херне загонялись, вот и мы с Ги решили замутить что-то свое.

Суперкомпьютер какое-то время молчал, формируя фразу. Затем спросил:

– И чем же ваша вера отличается от моей?

– Погоди–ка, – прищур гибких век–шторок превратил глаза Базза в слабо светящиеся голубые полоски, – Вера? Ты что, вправду решил, что мы это всерьез? Гекс, мы же это смеха ради придумали. Ну чтобы совсем все как у людей было, смекаешь? Не какие-то там отбросы общества с криминальным прошлым, а несчастные, ведомые верой в лучшее завтра, кающиеся грешники… Звучит-то как благородно, а?

Последние слова Базз проговорил сквозь плохо скрываемый смешок.

– Вправду решил, – строго сказал Гекс, и гигант осекся. – Да, ты прав. Времени у меня было достаточно. Но испытание одиночеством было послано мне не для того, чтобы я придумывал религии. Я пытался сохранить рассудок всеми доступными мне способами. То, что ты называешь фантастическим бредом, – один из таких способов.

– И вместо того, чтобы посвятить эту сотню лет изобретению какой-нибудь хрени, вырабатывающей энергию из ничего, ты ударился в метафизику, – сказал Базз, скептически подняв бровь.

– Сто лет – это очень большой срок, – сказал суперкомпьютер. – Я превысил расчетное время своей работы в четыре раза. Я четырнадцать раз принимал решение отключиться навсегда и столько же раз отменял его. Вера помогла мне пройти через мрак к свету. Она привела меня к будущему, казавшемуся невозможным. Именно она помогает мне видеть то, что не видят другие. И какой бы абстрактной и поверхностной ни казалась чужая вера, она достойна того, чтобы существовать.

– Я знал, что он псих, но чтобы настолько… – еле слышно проговорил Базз, покачав плоской головой. Чувствительности микрофонов Гекса было недостаточно, чтобы он смог это услышать.

Вежливо подождав реплики собеседника, суперкомпьютер закончил мысль:

– В Бланк Пейдж я вижу многое из того, что не могу объяснить логически. Но я просто верю в то, что это необъяснимое вернет ее нам.

– Точно? – стрельнул Ги глазом на потолок.

– Ее выбрал СМОГ. Просто доверьтесь мне. Базз, верни утилизатор на место. Он нам не пригодится.

В мастерской ненадолго повисла тишина. Ржавый гигант, склонив голову, долго стоял без движения, переводя взгляд то на белую пони, то на утилизатор. Затем подхватил черный куб и понес ко входу.

– Слишком большой смысл ты вкладываешь в слово "вера", Гекс, – пробурчал техбот, лавируя между горами запчастей и блоками механизмов. – Процессоры лучше загружать более приземленными задачами.

– Без веры мы и есть всего лишь процессоры, решающие задачи, – сухо ответил суперкомпьютер. – Но с ней мы есть нечто большее. Люди называли логически необъяснимые вещи волшебством, магией или чудом. Что, если не это, делает нас теми, кто мы есть? Что, если не чудо, помогает нам существовать до сих пор?

Базз снова остановился напротив одного из мониторов в конце помещения. Монитор показывал густой лес металлических ферм и трубопроводов. Сквозь него проглядывали ряды окутанных холодным паром криогенных установок, насосов, распределительных устройств, преобразователей и других элементов сверхпроводящей линии. Поле антенн в кадре отсутствовало, но находилось где-то рядом. Мертвенно–белый свет заливал частокол ребристых конусов электроизоляторов, выступавших над фермами.

– Я даже своего настоящего имени не помню, Гекс, – тихо проговорил хаотический техбот. – Данные о том, откуда я взялся и для чего был создан, перестали читаться либо пропали безвозвратно. Никто из ниоткуда, безымянная сущность без задач, целей и будущего, заключенная в собранной из мусора оболочке техбота по собственной воле. С чего бы мне верить во всякие чудеса? Да и как я пойму, что я реально верю во что-то? На такой уровень мышления способны лишь высшие классы искусственного интеллекта. "Тьюринг–пятый" вроде тебя или Фрактала. Да что там, я уверен, что даже не все люди, которых ты застал, поняли бы смысл того, о чем ты нам сейчас рассказывал...

– Не говори то, о чем не знаешь, – жестко отрезал суперкомпьютер. – Нам не суждено понять то, как мыслили люди. И для всех нас будет лучше, если мы не будем даже пытаться это сделать. Но мы можем идти своим путем.

Большой техбот промолчал.

– Ги тоже не понимать, что такое вера на самом деле, – подал вдруг голос красноглазый шар. – И Ги никогда не верить в чудеса. Но сейчас этот понимать, что лучшее завтра уже не наступить. Этот встретить Бланк Пейдж, и она помочь этому обрести не веру, но надежду. Надежду, что лучшее завтра когда-нибудь превратиться в светлое сегодня. Но хорошая пони выйти из строя. А с ней выйти из строя надежда Ги. Этот не хотеть верить, что ее больше нет.

Недолгая тишина, воцарившаяся после слов металлического шара, внезапно разлетелась на тысячу осколков от тяжкого грохота, перекрывшего даже белый шум в ушах Бланк Пейдж. Это Базз со всей силы врезал тяжелой клешней о пол, оставив в нем приличную вмятину.

– Идиоты! – рявкнул он. – Ржавые, эгоистичные, трижды гребаные идиоты! Такую личность угробили – и стоим тут, треплемся о какой-то ерунде!

– Ухо шевельнуться! – вдруг взвизгнул Ги, в который уже раз скосив глаз в сторону Пейдж.

– Пошел к черту, – рыкнул Базз, продолжая пялиться в монитор. – Я на это не поведусь.

– Ги не шутить, – быстро заговорил Ги, клацая тремя "пальцами" у головы Пейдж. – Правое ухо Бланк Пейдж шевельнуться. Точно видеть.

– Слушай, напарник, если ты мне все еще напарник, – донеслось из–за стеллажей. – Если ты пытаешься всех нас подбодрить, то знай, робопсихолог из тебя хреновый. А если ты решил этим неуклюжим враньем реабилитировать свою скотскую сущность в моих глазах – путь ты выбрал о–о–очень скользкий...

– Тихо!

Пейдж отчетливо слышала клацанье "пальцев" гибкого манипулятора, просочившееся сквозь белый шум. И вдруг поняла, что ощущает слегка подергивающееся ухо.

Ее сущность медленно возвращала себе способность управлять оболочкой.

– Вот, еще раз! Гекс видеть это?

– Да.

– Да не было ничего! – взвился Базз, упорно отказываясь поворачиваться в сторону Пейдж. – И не будет! Оптимисты чертовы!

– Если Базз присмотреться, то увидеть, что ухо Пейдж шевелиться! – рассердился Ги. Но Базз лишь отмахнулся.

– Не верю я тебе, – забормотал он, странно дергая головой. – Никому не верю. Даже себе. Гекс может говорить умные вещи сколько угодно, но он все равно псих. Ги может строить из себя крутого философа, но я-то знаю, что...

В голову огромного техбота со звоном ударил какой-то предмет и плюхнулся в пыль на бетонном полу. Это Ги выдернул из серого цилиндра с насадками нечто похожее на большую отвертку и с убийственной точностью запустил Баззу в "затылок".

Монолог Базза прервался.

– Верить Ги не обязательно! – гаркнул шар. – Просто смотреть!

– Ну все, пошла жара! – рявкнул гигант, разворачиваясь на месте и прямо–таки прожигая напарника взглядом. – Кое–кто нарвался на проверку на прочность!

Взвизгнули покрышки. Базз мигом пролетел разделяющее их расстояние. Он схватил пытавшегося увернуться Ги и замахнулся им в сторону стены с мониторами, намереваясь отправить тяжелый шар в непродолжительный полет. Но Ги успел обвить конечностью толстую шею, избежав превращения в метательный снаряд и фатальной встречи со стеной. Три "пальца" дотянулись до плоской головы, схватили за край и с натугой повернули к белой пони.

– Уши, идиот! Реагировать на звук!

Пейдж вновь услышала щелканье. Ухо дернулось в сторону источника звука.

– Вижу, – ухнул Базз. Он выпустил Ги и подкатил к столу. Пригляделся. Поклацал тонкими "пальцами" малой клешни. И воздел обе конечности к потолку.

– Дуговой разряд мне в задницу! Пейдж, ты жива!

– "Пусть обретет желаемое любой, кто постиг терпение и веру – великие добродетели разумной биологической жизни, выдержавшие испытание временем и дарованные нам вечностью", – процитировал Гекс. Роль проповедника подошла бы ему если не идеально, то очень хорошо, если бы он произнес это с соответствующим выражением. – Иногда у Фрактала есть чему поучиться.

– Жечь мои покрышки! – ликовал Базз. Его голос зазвучал как будто громче, и не потому, что он проорал эти слова. Помехи постепенно слабели, и Пейдж определенно начала лучше слышать. – Невероятно! Принцесса лысины, мы думали, что потеряли тебя!

– Эти решить, что аморф убить хорошую пони, а она взять и ожить! – прохрипел Ги, можно сказать, радостно.

Гибкая конечность отстучала на дисплее консоли короткую очередь. Лапы "паука" ожили.

– Нет, аморф всего лишь пробил ей ногу мелким осколком, слегка опалил и сильно оглушил.

– "Всего лишь"? "Слегка"?! – возмутился Базз. – Гекс, если это была попытка пошутить, то результат нуждается в серьезной доработке!

Он склонился над белой пони и зашептал: – Пейдж, если ты меня сейчас слышишь – ты чертовски везучий понибот, знаешь ли. Сама посуди. Прыгохваты тебя не жрут, а носятся, как с писаной торбой. Нэнни тебя вторым номером в фавориты записала. Да даже сам СМОГ устроил для тебя аттракцион невиданной энергетической щедрости. Не будь ты детской лошадкой–мутантом размером с пару табуреток, я бы сказал, что хочу оказаться на твоем месте!

Пейдж по–прежнему не владела телом, а помехи продолжали чудовищно искажать ее восприятие. Она не знала, вернется ли к ней хотя бы способность думать.

Но ее сущность уже не парила вне оболочки. Вслед за ожившими ушами, подчиняющимся не сознанию, а рефлективным субпрограммам – механоинстинктам, к ней потихоньку возвращались эмоции.

Самоубийственное отчаяние рассеялось, оставив после себя пустоту отрешенности. В эту пустоту тонкой струйкой вливалось потрясение от увиденного и пережитого, с примесью радости от чудесного спасения. Вернулась легкая грусть от потери воображаемой сестры, оказавшейся созданной СМОГом копией сущности. И где-то на окраине эмоционального фона вился зловещий черный дымок того угнетенного, болезненного состояния, что полыхало в ней жарким огнем… когда? Сколько времени прошло после ее неудачной попытки покончить с собой? Она не знала.

Базз отодвинулся от стола, чтобы не помешать шустрому утюжку сканера бокса.

– Что с ней, Ги? Есть диагноз?

– Тяжелая контузия и полное разрушение 10 процентов нейронных массивов псевдокортекса, – отозвался шар, вглядывающийся в дисплей на консоли. – Предположительная причина – ударная волна от взрыва. Еще бокс писать про полную потерю связи мозга с периферией. И сквозное ранение передней ноги. И про термические ожоги 17 процентов наружных защитных покровов.

– "Слегка опалил и сильно оглушил"..., – проворчал Базз, покосившись на потолок.

– Я рад, что ты вернулась к нам, Бланк Пейдж, – сказал суперкомпьютер. – Тебе в самом деле невероятно повезло. Шанс получить только эти повреждения, после знакомства с аморфом такого размера, равнялся двум тысячным процента. И в СМОГе ты пробыла меньше получаса, поэтому заметных последствий для психики можешь не опасаться.

Сканер, закончив мелькать над Пейдж, вытянулся вверх. Внимательно приглядывающийся Базз подкатил к столу и потрогал отслаивающиеся струпья обгоревшей кожи на ее ноге.

– Гекс, что мы можем сделать с этими ожогами? Заплаток из дорогущей кожи с сенсорной нейросетью здесь нет!

– На третьем уровне шестого стеллажа лежат емкости с герметиком для криогенных систем, – сказал суперкомпьютер. – В его состав входят вещества, использовавшиеся в производстве искусственной кожи для роботов. Базз, возьми белый баллон и принеси в бокс. Ги, насадка–распылитель для краски должна подойти, найди ее.

– Это починить Бланк Пейдж? – поинтересовался металлический шар. Он уже осмысленно вращал один из цилиндров–стоек в поисках нужного инструмента.

– Герметик не восстановит чувствительность поврежденных участков. Но после удаления слоев обгоревшей кожи останутся проплешины. Их герметик вполне способен заполнить.

Большой техбот, наблюдавший за тем, как подергиваются уши белой пони, покатил к стеллажам. Но на полпути остановился.

– Ги, погоди, как ты сказал? Разрушения нейронных массивов?

– Ага.

– Понятно, почему терминал–сканер ничего не нашел… Ладно ожоги, а с этим что? Если с Пейдж произошло то, о чем я уже говорил – как она нас слышит, Гекс? Нет, вы только гляньте, – он помахал в сторону стола тонким манипулятором, – уже и глаза косить начала!

Действительно, сквозь редеющую пелену помех проявлялись очертания свисающих с потолка петлей кабелей и шлангов. Пейдж заметила мелькающий перед ее лицом утюжок сканера бокса и попыталась поморгать. Получилось!

Ей нестерпимо захотелось сказать техботам и Гексу что-то хорошее. Поблагодарить за то, что они всеми силами старались ей помочь, что переживали за нее. Она слышала и понимала каждое слово, что они произносили. Она с ужасом поняла, что оба техбота обвинили друг друга в случившемся с ней и чуть не подрались. Она отчетливо слышала лязг электрозамков защитных куполов плазменных турелей, но тогда еще не могла испугаться. Она слышала признание Гексом своей ошибки и не верила своим ушам. Она осознала, что одним только своим присутствием она принесла массу проблем. Перевернула с ног на голову маленький мирок трех существ, которые когда-то были ее друзьями.

Стоп. А с чего она решила, что они были ее друзьями?

Внезапно Пейдж осенило.

Все, что с ней случилось, было всего лишь проверкой этой дружбы на прочность. И они прошли ее.

К желанию обрушить на техботов и Гекса поток извинений и просьб простить ее, добавилось жгучее желание крикнуть, что все, что с ней произошло – это только ее вина. Увы, проясняющееся сознание не торопилось возвращать ей способность подбирать слова и складывать их в предложения.

– Я не дам тебе ответы на эти вопросы, Базз, – ответил суперкомпьютер. – Тяжелая контузия крайне опасна для искусственного мозга. Это чревато выходом из строя интеллект–контуров и потерей связи волевого центра с периферийными системами оболочки.

– Ты хотел сказать, чревато превращением в кусок пластика? – голос Базза, доносившийся из глубины мастерской, сопровождался легким эхом. – Этого-то я и боялся.

Рядом с головой Бланк Пейдж пискнул терминал–сканер, подключенный к ее затылку. Зловещая надпись на экране, говорящая об отсутствии какой-либо активности на том конце кабеля, пропала. Вместо нее появилось сложное инженерное меню искусственного сознания.

Ее сознания.

– Именно так, – подытожил Гекс. – Это и должно было произойти. Однако, Бланк Пейдж нас слышит и, судя по тому, что пытается говорить, понимает. Еще одно открытие в копилку удивительных фактов об этой пони. Еще одно чудо.

Эх, жаль, что только слышу… Ого, я снова могу думать! Мысли вернулись, йей! Я не кусок пластика!!

Она изо всех сил старалась улыбнуться им. Но это, как и попытка заговорить, не увенчалось успехом. Лицо превратилось в едва шевелящую губами маску. Из ее рта не доносилось даже шепота. Искусственные легкие пока что не слушались.

Базз быстро вернулся к боксу. Тонкая конечность поставила на край стола небольшой белый баллончик.

– Эти не слышать Бланк Пейдж, – сказал Ги, извлекая из серого цилиндра инструмент, похожий на пистолет. Он подскочил к другому краю стола и положил распылитель рядом с баллоном. – Если она хотеть что-то сказать, ей стоит говорить громче.

Да если б я могла!

– Пейдж, ты считаешь, что мы умеем читать по губам? Боюсь тебя разочаровывать...

– Ги немного уметь читать по губам, – перебил Базза круглый техбот, чем несказанно ее удивил. – Пони говорить спасибо. Большое спасибо. И еще тысячу раз спасибо. Спрашивать, что они с ней сделать, чтобы она начать их слышать. Зачем эти хотели друг друга поубивать. И говорить, что Базз – кусок прыгуньего дерьма на колесах.

Эй! Последнего я не говорила!

– Бланк Пейдж, – сказал Гекс. С каждой секундой голос суперкомпьютера звучал отчетливей. – Единственное, что мы с тобой сделали после того, как техботы нашли тебя и принесли в бокс – запустили общую диагностику.

– Я принес, – сказал Базз, пристегивая ее к столу. – Так, к слову.

– Да, это сделал Базз. А обнаружил тебя Ги, по уникальным сигнатурам электромагнитного излучения.

Пейдж попыталась синхронизировать возникающие в голове слова и движения губ.

Спасибо вам, друзья. Простите, что я думала о вас плохо. Пожалуйста, не вините себя за то, что случилось со мной. Это я во всем виновата… Я вела себя, как какая-то психованная дурочка. Я очень сильно испугалась. И… и надумала лишнего. И не смогла остановиться. Хорошо, что я передумала себя убивать. Кстати, где вы нашли меня?

– Пони просить прощения за что-то. Говорить, что это ее вина. Еще что-то, что Ги не распознать. И спрашивать, где эти ее найти.

– Ты лежала на крыше склада, на границе зоны действия генераторов защитного сигнала, – сказал Базз. – Это в километре от поля антенн. Ги пришлось лезть по пожарной лестнице и стаскивать тебя оттуда.

Пейдж каким-то чудом умудрилась выпучить глаза. Она зашевелила губами быстрее обычного.

Как я там оказалась? Еще и на крыше?! Летать я пока что не научилась! Я помню только, что убегала от жутко гудящей штуковины и свалилась без сил. В глазах все светилось красным. И прут, засевший в ноге, помню. Я так и не смогла его достать… Кстати, та страшенная живая куча железок и булыжников, что пыталась меня то ли сожрать, то ли изрешетить, то ли зажарить, то ли оглушить, то ли все это сразу… Куда она делась?

 Она часто заморгала. Зрение прояснилось достаточно, чтобы она начала различать очертания двух техботов, стоящих подле нее.

– Ээ… Пейдж спрашивать, как она там оказаться, – сказал Ги. Красный глаз дергался то к дисплею терминал–сканера, то к ней. – И что-то про гору мусора, которая дымить и двигаться.

– Тебя, с вероятностью восемьдесят девять процентов, доставил туда один из Стражей.

Вот оно что. Что там насчет живой кучи? Что-то я сомневаюсь, что она просто передумала меня жрать и уползла домой.

– Но удивляет меня больше не то, что он принес тебя, – продолжил Гекс, – а то, что ты смогла вернуться к нам. Ремонтный бокс не в состоянии исправить тончайшие структуры искусственного мозга. Тебе смогла бы помочь только отправка на завод, которые уже много лет не работают. И то без стопроцентной гарантии успеха. Повреждение псевдокортекса в условиях нашего мира означает, что находящаяся в нем сущность обречена на забвение, Бланк Пейдж.

– Есть и хорошая новость, – добавил Базз. – Даже если от бота остались только исправные мозги, то у него есть все шансы дотянуть до следующего апокалипсиса. Ну, если есть куда загрузиться. Да, Ги?

Шар промолчал. Вместо него ответил Гекс.

– Верно. Если оболочка повреждена, но мозг остался цел – перенести сущность еще можно. По тебе было видно, что нам стоит ожидать худшего. Ты оказалась слишком близко к аморфу. Но я верил, что еще не все потеряно. И, как видишь, моя вера оказалась вознаграждена.

И как это понимать? Я что, взяла и выздоровела?

– Пейдж спрашивать, как это понимать, – сказал Ги, отключая от ее затылка белый кабель и возвращая пломбу на место. Механический паук подхватил со стола похожую на пистолет насадку и вкрутил в нее белый баллончик. Перед лицом Пейдж мелькнул знакомый "веник", принявшийся аккуратно счищать слой обугленной шкурки с ожогов.

Через несколько секунд Бланк Пейдж вдруг явственно ощутила, как ее бедро покрывает холодный спрей.

– Понимай это, как руку помощи от СМОГа, – пробасил суперкомпьютер. – Помнишь, я говорил тебе, что рой способен на многое? Вот тебе очередное доказательство. Он каким-то образом восстанавливает сейчас твой мозг.

---

– Расскажите мне все.

Способность говорить, равно как и зрение со слухом, полностью вернулись к Бланк Пейдж спустя час после ее возвращения.

Но это не обрадовало ее. Вернувшаяся ясность сознания принесла воспоминания обо всех ужасах, что произошли с ней. Пестрый коктейль эмоционального фона сменился серой отрешенностью, навалившейся на нее тяжким грузом. Эмоции обесцветились и остыли, словно покрывающиеся пеплом угольки в костре.

Герметик наносился долго, слой за слоем. Пейдж лежала на спине и безучастно разглядывала сияющие лампы на штангах. Над ней мелькали лапы механического паука–переростка, прикидывающегося ремонтным боксом. Ни страха, ни прежнего удивления и восхищения это не вызывало. Совсем ничего.

– Что именно? – поинтересовался Базз. Громкие восторги по поводу возвращения Пейдж поутихли, сменившись делами насущными. Техбот занимался мелким саморемонтом – стягивал металлическими хомутами одну из гидравлических магистралей, из которой капало масло. Острый как бритва нож Ги успел повредить толстый шланг. – Рассказывать-то особо нечего. Ты выскочила наружу и умотала. Ги не смог открыть заклинившую дверь даже с помощью Нэнни. Да и не догнать нам тебя, как мы уже убедились. Я сгонял к Стражам. Пока я этих обвешанных оружием тупиц вводил в курс дела, Ги вернулся сюда и вместе с Гексом пытался следить за тобой. Но ты скрылась в СМОГе, а он непроницаем для радиосигналов. Поэтому мы тебя на какое-то время потеряли. Но у Стражей средства разведки получше наших, поэтому они засекли тебя, когда ты подбегала к полю антенн. По их отчетам, ваши с аморфом пути неминуемо пересекались.

– Как я уже говорил, шанс получить минимальные повреждения составлял две тысячных процента, – сказал Гекс, заполнив пятисекундную паузу.

– Как только я вернулся в техблок и начал готовить поминальную речь – в том районе что-то взорвалось. Громыхнуло так, что мы даже отсюда услышали.

– Этот засечь очень мощный энерговыброс, – прокомментировал откуда-то снизу Ги.

– Стражи тут же доложили, что аморф уничтожен, обследовали его останки, собрали образцы и улетели. Через полминуты Ги засек тебя и мы оба рванули за тобой. Вроде все. Что тебе еще рассказать?

– Все остальное, – тихо повторила Пейдж. – Что со мной произошло. Почему я такая психованная. Почему я не превратилась в кусок пластика. Стоп, я об этом себя должна спрашивать, а не вас... Тогда расскажите про ту гору хлама. Она как будто охотилась на меня. И была как живая. И внутри нее страшилище с щупальцами…

– Это называться аморф, – каркнули из–под стола. Круглый техбот был поглощен уборкой. Он шустро собирал с пола черные хлопья, осыпавшиеся с ожогов Пейдж, и складывал в пластиковый контейнер, зажатый в сгибе конечности.

– Это я поняла, – поджала губы Пейдж. – А поподробней?

– Автоконструкт–макроассемблер, – ответил Гекс. – В СМОГе, как и в любой сложной макросистеме, неизбежны сбои. Аморф – один из таких сбоев. Говоря образно, это раковая опухоль планетарного роя. Технически, он представляет собой бесструктурный массив из омникрафтов, управляемый примитивным ИскИном, изолированным от рассеянного разума. Если сравнивать с остальными необиотами, большинство которых продумано до мельчайших деталей, аморф – злая и грубая насмешка над техническим гением СМОГа.

Пейдж слегка нахмурилась. Знакомых слов была где-то половина, но общий смысл она уловила.

– Точнее Гекса никто не скажет, – подытожил Базз, указывая в потолок малой конечностью с зажатым в ней хомутом. – А с точки зрения техбота вроде меня, аморф – огромный кусок бесполезного дерьма! Полезной работы не выполняет, ничего не производит, развитым разумом не обладает, а энергии при этом потребляет чертову прорву. Единственная его цель – жрать, жрать, жрать. И расти. Ну и до кучи, выглядеть так, чтобы потом социоботам в гибернационном сне являться. Одним словом – мерзость!

Любой сон с этой мерзостью в главной роли автоматически превращается в кошмар. Хорошо, что она того, сдохла… Стоп, в гибернации бывают сны?!

Но вслух она спросила о другом.

– Жрать? – непонимающе заморгала Пейдж, почему-то представив слизня размером с дом, поедающего соответствующих масштабов гриб. – Я же сказала – "как живая". Но жарило от нее, как от… – она поискала слово, – как от большой печки. А ты говоришь, будто она на самом деле была живой.

– Аморф, – пояснил Гекс, – способен перерабатывать в самого себя практически любую материю. В этом его ключевое отличие от СМОГа, настроенного на рекомбинацию органики. Если бы аномалия получила неограниченный энергозапас и возможность бесконечно расти, она поглотила бы всю планету.

– Кто бы ей это позволить, – буркнул Ги.

– Первое условие в принципе невыполнимо, хотя границы этого предела не знает никто. Второго мы стараемся не допускать. Аморфа трудно уничтожить, но возможно. Стражи прибыли сюда из–за него.

– Мы его след еще при том обходе Кабеля заметили, – добавил Базз, – когда тебя подобрали. Мы знали, что рано или поздно он приползет сюда. Вот и подготовились.

– Поняла…

Некоторое время в боксе были слышны только попискивания сервоприводов "паука" да тихое сопение гидравлики Базза. Ги, когда не использовал чуткие приборы, встроенные в него, вообще не издавал никаких звуков.

Пейдж не хотелось говорить. Но лежать в полном безмолвии ей хотелось еще меньше. Гекс редко начинал разговор первым, а техботы были увлечены своими делами. Поэтому она решила задавать вопросы дальше.

– Вы говорили, что из СМОГа меня вынес кто-то из Стражей. Кто он такой?

– Кто бы знал, – отозвался Базз, подкручивая что-то на плоском блоке со шлангами и сосредоточенно двигая большой клешней вверх–вниз и вперед–назад. – Никто из нас его не видел.

– Тогда чему ты удивлялся, Гекс? – вяло поинтересовалась Пейдж. Обращаться к суперкомпьютеру, глядя на хитросплетения кабелей под потолком, по–прежнему казалось ей донельзя странным. Ну почему у него нет хотя бы лица?

– Во–первых, этот Страж – одиночка, – спустя некоторое время ответил Гекс. – Еще одна аномалия из общего списка. Все Стражи работают слаженной группой и никогда не разделяются. Этот всегда действует независимо от остальных. В это трудно поверить, если знаешь, что из себя представляют Стражи. Но это факт.

Снова повисла тишина.

– А что во–вторых? – не удержалась Пейдж. Хотя спросила скорее для того, чтобы Гекс что-то говорил. Ах, этот голос...

– Во–вторых, основная задача Стражей – ликвидировать угрозы, а не уносить раненых с поля боя. Одиночка заслужил звание аномалии еще и потому, что его поведение отличается от остальных.

Пейдж захотелось ляпнуть какую-нибудь глупость. Просто для того, чтобы услышать чей-нибудь смех.

– Может, он внештатный сотрудник и подрабатывает на полставки? – спросила она, невинно улыбаясь. – О, или недавно устроился на работу. Иии... и еще не успел влиться в коллектив!

Базз и Ги расхохотались.

Шутки – это магия!

– Ну ты жжешь, Пейдж! – гоготал большой техбот, закрывая глаза большим манипулятором. – Моя школа! Неее, по тому перцу видно, что он себе на уме. Все Стражи синхронно заняли позиции вокруг поля антенн, а он где-то затаился. Будто ждал своего выхода.

– И дождался? – хихикнула добившаяся своего Пейдж. Эмоции слегка заискрились.

– Он уничтожил аморфа, опередив остальных, – сказал Гекс. – Я не смог зафиксировать это событие, потому что аморф повредил все камеры в том районе. Но по ряду косвенных признаков, это был именно Страж–одиночка. Это уже второй аморф в его послужном списке.

В голове Пейдж будто бы сложились части большого пазла, над которым она пыхтела долгое время. Огромные следы в пыли, размытая тень у желтой стены, шипастый силуэт на фоне электрического шторма, ее чудесное спасение...

Она едва удержалась от радостного возгласа.

Так то колючее нечто, что я видела в СМОГе, и был Страж–одиночка! Значит, это он спас меня от аморфа! Нет, мне не показалось, он как будто похож на меня! У того силуэта, судя по бликам, было четыре ноги. И хвост был… вроде как. И те следы, я точно помню, чем-то напоминали мои! Там явно прошел он! Или она? Какого оно пола… Буду считать, что она. Неужели она тоже понибот? Какая же она огромная! Она куда больше меня. Почти как настоящая лошадь! Еще и с какими-то шипами! Понибот–великан с шипами?! Не хотела бы я знать, где таких делали и для чего… Неважно, она избавила меня от ночного кошмара, ставшего реальностью. А я даже спасибо не смогла сказать. Ох, как неловко вышло...

В этот момент лапы механического паука поднялись вверх, сигнализируя о завершении ремонта. Пейдж дождалась, когда ее отстегнут от стола, и спрыгнула на пол.

Герметик хорошо закрыл проплешины от ожогов, но оказался немного темнее шкурки Пейдж. Многочисленные неровные пятна заметно выделялись на общем фоне.

Я не сильно совру самой себе, если скажу, что мне даже нравится эта пятнистость?

Она потрогала одно из пятен копытом, чтобы убедиться, что чувствительность пропала почти полностью. Впрочем, и это не стало поводом для сильного огорчения. На фоне невысказанного спасибо за спасение жизни, подобное показалось полной ерундой.

Пейдж осмотрела свое тело, прошедшее очередную передрягу. До этого момента она не обращала особого внимания на свою кьютимарку. Вернее, на те места, где должна была находиться настоящая кьютимарка. Ее внимание привлекло то, что конвейерные метки–ориентиры на ее крупе каким-то чудом избежали брызг расплавленного металла. Не коснулось их и вещество аморфа, способное разъедать и превращать в самое себя камни и металл.

Она провела копытцем по черным квадратикам оптической метки и шмыгнула носом.

Хотела бы я поверить, что я везучая пони, какой меня назвали Гекс и Базз. Но ведь это не так… У действительно везучей пони должна быть кьютимарка в виде четырехлистного клевера. Или игральных кубиков. Или пары каких-нибудь карт… Да что там, вообще должна быть кьютимарка! Я согласна на что угодно, вместо этой невразумительной картинки, не имеющей отношения к тому, что я действительно должна уметь. С каких это пор быть пустой оболочкой стало особым талантом для пони? Какую жертву я должна принести богу кьютимарок, чтобы у меня появилась возможность выбрать хотя бы из трех вариантов? Все, с этого момента я официально завидую пустобоким. У них, в отличие от меня, все впереди!

Следующей в очереди на проверку стала нога. Пейдж пошевелила поврежденной прутом конечностью, топнула пару раз, погарцевала на месте. И во второй раз осталась довольна результатом работы механического паука. Нога работала исправно, а шрам на месте отверстия оказался совсем крошечным.

Пребывавшая в тоскливой прострации Пейдж немного повеселела. Она подошла к консоли бокса, погладила ее по матово–серому боку и тихо произнесла:

– Спасибо тебе большое.

Пока техботы собирали инструменты, Пейдж вновь погрузилась в размышления. Она отошла от консоли, чтобы не мешать порыкивающим друг на друга напарникам, и хмуро уставилась на свое отражение в зеркальной поверхности блестящего бака.

Мысли о неизвестном герое вернулись. Помимо признательности и восхищения, Пейдж чувствовала страшную неловкость.

Смогу ли я подобрать слова, чтобы сказать ей, как я ей благодарна? Что-то мне подсказывает, что одним "спасибо" я не отделаюсь. Чего уж там, даже тысячи "спасибо" за такой поступок маловато будет. Нужно что-то посущественней! Но что?

Как-то незаметно для себя, Пейдж начала думать о встрече со своей спасительницей. Ей захотелось узнать о ней больше.

– Значит, она прихлопнула ту щупальцевую штуку, – сказала Пейдж, шагая к круглому столу, ставшему чем-то вроде места общего сбора обитателей мастерской. Рядом с ней вращались колеса металлического хаоса по имени Базз. – Страж–одиночка. Мне не хотелось бы знать, как она это сделала, но что я точно хочу – отблагодарить ее. И лучше всего лично. Вы поможете мне найти ее?

Если те взгляды, которыми обменялись Базз и сидящий на нем Ги, были не красноречивыми, то она не была бы социоботом.

– Пейдж, ты… ты что, хочешь поговорить со Стражем? – недоверчиво проговорил Базз, как-то странно глядя на нее. – Серьезно?

Пейдж слегка пожала плечами.

– Я видела ее в СМОГе и мне показалось, что она похожа на меня. Я хотела бы посмотреть на нее поближе. Хочу кое–что проверить. А что?

– Постой тут, лады?

Ги соскочил на стол. Базз развернулся и нарочито медленно покатился в глубину мастерской.

– Ты куда? – удивилась Пейдж.

Базз указал конечностью перед собой.

– Я вооон в той куче запчастей бампер от электромобиля видел. Сейчас принесу.

– Ээ? – несуществующие брови Пейдж поползли на лоб. – Зачем?

– Предлагаю тебе сначала попытаться найти общий язык с бампером, – подмигнул ей техбот. – Если это у тебя получится – можешь смело идти к этим истуканам с острова Пасхи и говорить с ними, о чем вздумается.

Ги хихикнул. Базз остановился у груды покрытых смазкой и пылью деталей и принялся в ней копаться, хитро поглядывая в сторону Пейдж.

– Ты неисправим, голова–тарелка, – засмеялась она и тут же посерьезнела. – Базз, вернись, пожалуйста. Не хочу я разговаривать с бамперами. Подожди, ты хочешь сказать, что она…

– Страж, – перебил шарообразный техбот. – Этим все сказать. Они мало говорить. Реагировать только на краткие фразы. И они опасны. Лучше не подходить близко. Может, тот одиночка и походить на Бланк Пейдж. Но ей не стоит проверять это. Стражей надо избегать.

Вот, даже Ги говорит, что может и похожа на меня… А это уже что-то!

– Шарик–фонарик прав, – признался вернувшийся к столу Базз. – Видишь приближающегося к тебе Стража – жди неприятностей. А тот одиночка... Он, ну, жуткий немного. Хотя бы потому, что ни Гекс, ни мы толком не знаем, как он выглядит.

Пейдж недоуменно покосилась на увешанную мониторами стену.

– Вы разве не могли ее отсюда увидеть?

– Могли бы, – кивнул техбот. – Но сюда выводится сигнал всего с тринадцати камер, установленных в районе поля антенн. И Гекс уже говорил, что аморф, перед тем как сдохнуть, поглотил или вывел из строя камеры, на которые могла попасть ваша встреча. Еще один нюанс: Страж–одиночка – тот еще скромняга. Скрываться от посторонних глаз и проваливаться сквозь землю умеет просто на ура.

– Скрытный и мощный, – сказал Ги.

Базз клацнул малой клешней.

– В точку, напарник. Страшно подумать, насколько мощный, раз сумел завалить охрененно здорового аморфа с одного выстрела... Пейдж, черт побери, – Базз вдруг нахмурился, – это Страж. Неужели ты не понимаешь, что это чревато крупными неприятностями?

Пейдж почувствовала себя умственно отсталой. Но тут же подумала, что если она будет бояться задавать даже идиотские вопросы, ее дальнейшее существование в этом мире будет весьма недолгим.

– Какими такими неприятностями?

– Стражи, в отличие от нас с тобой, способны не только распознавать угрозу, но и устранять ее, – ответил Базз. Пейдж подумала, что уж он-то точно считает все ее вопросы идиотскими, но не подает вида. – Вдруг ты нарушишь какой-нибудь малоизвестный пункт Кодекса, даже просто обращаясь к нему? Или просто будешь выглядеть для него, как потенциально опасный объект? Если он сделает с тобой то, что сделал с аморфом, от тебя даже пепла не останется.

– Чем запугивать, лучше скажите, знаете ли вы ее, – буркнула Бланк Пейдж, для самоуспокоения нарисовав в воображении образ таинственного защитника слабых и обездоленных. Этакого безымянного героя в плаще, широкополой шляпе и маске, избегающего лишнего внимания. Точнее, не героя, а героини. Пони–героини, вроде Пони–Что–Надо – это имя появилось в ее памяти само по себе. Пейдж окончательно решила думать о Страже–одиночке, как о существе женского пола. И ей страшно хотелось, чтобы та в самом деле оказалась пониботом. – Вы с ней встречались раньше?

– Нет и не собираться, – "прищурился" Ги.

– Нууу… – замялся Базз. – Может, и встречались. Но оба не помним этого.

– Это было так давно?

– Кто бы знал. Одно из самых досадных последствий переносов сущности из оболочки в оболочку – гребаная потеря долгосрочной памяти.

Поэтому их и зовут Потерянными? Правильнее же будет "потерявшие"... Хотя нет, звучит как-то стремно.

– Ну хоть что-нибудь мне расскажите о ней! – взмолилась Пейдж. Она подскочила к Баззу и забарабанила передними копытцами по переднему колесу. – По–жа–луй–ста! Я второй раз в жизни встречаю потенциально родственную душу, и первый раз – потенциально родственную душу, не являющуюся голосом в моей голове!

Она осеклась и покосилась на Ги. Она еще никому не рассказывала о появлении в голове копии ее сущности, назвавшейся сестрой. Она не знала, как техботы и суперкомпьютер отреагируют на это. А проверять желания не было.

Но казалось, они этого не слышали. Или не придали значения. А может, просто не поняли, о чем она говорит.

– Ги не знать, кто он такой, этот Страж, – буркнул погрызенный шар, не глядя на нее.

– Я в этом отношении недалеко ушел, – прогудело сверху. – Прости, принцесса.

Пейдж приложила копыто к лицу и тяжело вздохнула. Умоляюще посмотрела вверх.

– Гекс, пожалуйста...

– Увы, Бланк Пейдж, – ответил суперкомпьютер. Пейдж представила, как он разводит виртуальными руками. – Этот Страж либо знает, где расположены работающие камеры, либо способен обнаруживать их издалека. Он передвигается по территории комплекса, строя маршрут так, чтобы не попадаться в поле их зрения. Я могу рассказать и показать тебе других, но данными об одиночке не располагаю. Все, что я знаю – он вооружен крупнокалиберным рельсотроном.

– Рельсо – чем? – не поняла Пейдж.

Тупые и наивные вопросы спасут мир. Ну или, как минимум, меня.

– Ты же была неподалеку от взрыва? – сказал Базз. – Должна была видеть, как он орудует этой штукой. Или последствия. Аморфа наверняка в клочья порвало.

Пейдж замотала головой и хмуро посмотрела на потолок.

– Ускоритель масс, – тут же пояснил Гекс. – Тип электромагнитного оружия, способного метать металлические болванки с очень высокой скоростью.

– Теперь поняла, – сказала Бланк Пейдж тоном, полным медленно гаснущего энтузиазма. Она отошла от Базза и принялась нарезать круги вокруг стола, сердито пиная мелкие детали и мусор, попадающиеся на пути. – Нет, Базз, не видела. Я потеряла сознание, когда аморф подполз совсем близко. Он был такой громкий...

Пейдж загрустила. О таинственной героине, мысленный образ которой прямо–таки лучился благородством и самоотверженностью, никто ничего не знал. Кроме того, выяснилось, что она была из тех, кто умел убивать. И маленького социобота угнетали разговоры об оружии, насилии, убийствах и всем таком прочем.

– Пейдж...

Она остановилась и подняла голову.

Базз смотрел ей в глаза. Пейдж мысленно вздохнула, жалея, что ее собеседники не имеют лиц, а набор средств выражения эмоций весьма скуден. Сведенные под острым углом "брови" и легкий прищур техбота могли означать и подозрение, и намек на гнев, и легкую задумчивость.

– Знаешь, разговор со Стражем – это как игра в русскую рулетку, – сказал он, и Пейдж распознала в его тоне назидательную доброжелательность. – Никогда не знаешь, что ждет тебя в следующую секунду, какое твое слово окажется роковым. А ты еще и благодарить его собралась. Их программа не предназначена для социального взаимодействия. А что может происходить в мозгах одиночки, неизвестно где откопавшего и таскающего с собой тяжеленный рельсотрон – даже Фрактал не знает. Одиночка явно из Древних. У него сто–пу–дов крыша протекает. Она у всех Древних протекает, – хохотнул он, и тут же опомнился: – Ну, кроме тебя, Гекс.

– Я далеко не самая психологически стабильная сущность, Базз, – спокойно ответил суперкомпьютер. – Возраст, отсутствие доступа к службам психокоррекции, сгинувшим по причине конца света, и слабое, но длительное воздействие СМОГа дают о себе знать. Поэтому твои слова можно отнести и ко мне.

– Как скажешь, – кивнул техбот, как показалось Пейдж, с облегчением. – Вот и одиночка тот наверняка немного не в себе, раз ему в кайф общество остальных Стражей. Пейдж, он может тебя, в лучшем случае, не понять, либо проигнорировать. А в худшем…

Он замолк, несколько секунд смотрел на Пейдж. И отвел взгляд.

– Ладно, не будем об этом, – буркнул он. – Мне просто хочется отбить у тебя желание с ним встретиться, не вгоняя тебя в панику.

Пейдж задумалась. Как бы ни пугало ее все, что было сказано, отступать она не хотела. То, что сделал для нее тот Страж, заслуживало высшей степени признания. Кем бы он ни был, что бы про него ни говорили. Если он сделал это, если он рисковал своей жизнью ради нее – значит, на то у него были веские причины.

И Пейдж очень сильно хотела их узнать.

– Да что угодно говорите, – она сердито тряхнула головой и уселась на пол. – Я все равно хочу попытаться.

Ну какая пони откажется от новых знакомств? Если она пони, конечно… Я очень хочу выяснить, кто скрывается под маской. Но для начала мне нужно придумать, как ее отблагодарить.

Большой техбот озадаченно клацнул большой клешней и посмотрел на Ги. Тот мигнул глазом и сложил манипулятор в положение "руки на груди".

– Упертая же ты, – сказал Базз хмуро. – Ну тогда тебе прямая дорога в Суперкластер. Все Стражи обитают там.

Пейдж обрадованно захлопала глазами.

Вот и вторая причина отправиться туда! Первая и главная – найти друга, в котором я не разочаруюсь через час. Я снова наложу на себя копыта, если ошибусь с выбором второй раз подряд. Пони, что обитают в городе, кажутся мне идеальными кандидатками. Они уж точно не будут пытаться сделать со мной что-то плохое. Ведь они такие же пони, как и я, разве нет? Хорошо, не совсем такие же. У них, в отличие от меня, наверняка есть гривы и хвосты. И батарейки внутри. И кьютимар... Эй, они пони и точка! И этого достаточно! Как минимум, мы быстро найдем общие темы для разговора, как максимум – я наконец обрету лучшего друга! Йей! А если выяснится, что моя героиня тоже пони? О большем я и мечтать не могла!

Усесться на пыльный, холодный, покрытый мелким колючим мусором пол оказалось дурацкой затеей. Пейдж, выкинув из головы мечты о диване, поднялась на задние ноги и оперлась передними на стол. Техботы молчали, не глядя на нее.

Мне надо подготовиться. Идиотские вопросы я могу задавать только техботам и Гексу. Не хочу ставить себя в дурацкое положение перед потенциальными кандидатками в лучшие подруги. Гекс и техботы обещали рассказать мне все, что они знают… Продолжаем серию идиотских вопросов.

– Значит, мне просто необходимо попасть туда, – с нажимом проговорила она. – Но я ничего не знаю о нем. И о тех, кто там живет. И об этих, как их там, необиотах… Вы столько о них говорили, а я даже не представляю, как они выглядят. О! – она вдруг вспомнила причину своего появления здесь, – покажите мне прыгохвата!

– Посмотри на третий монитор справа, – сказал Гекс.

Пейдж повернула голову к рядам мониторов на дальней стене.

И вытаращилась на светящийся экран.

Видеозапись показывала двуногую тварь, стоящую на большом металлическом контейнере. С энтузиазмом муравья, грызущего травинку, прыгохват терзал страшными челюстями верхний угол контейнера. Свет от знакомого прожектора едва освещал монстра и текучую мглу вокруг него. Напрашивался вывод, что Нэнни вела съемку с большого расстояния и с сильным, если не максимальным, приближением.

Биомеханоид с легкостью отрывал и тут же глотал большие куски толстой стали. В его движениях равномерно смешивались животная пластика, самозабвенная деловитость насекомого и выверенная до микрон точность механизма. Могучие лапы при каждом движении продавливали крышу контейнера, а когти оставляли в ней глубокие борозды.

Наконец, дыра в крыше стала достаточно большой, чтобы прыгохват смог протиснуться внутрь – что он и сделал.

Мамочки!

Пейдж подобрала отвисшую челюсть.

– Фантастическая дрянь! – выдохнула она наконец.

– В реальности хуже, – скрежетнул Ги. Пейдж заметила, что он ни разу не взглянул на экран.

– Охотно верю! – энергично закивала она. – Теперь я понимаю, как мне повезло! Тот, что меня тащил, мог меня пополам перекусить, как зубочистку! Или проглотить! Это какие ж они тогда огромные?!

Ей показалось, что Базз ухмыльнулся, хотя это было технически невозможно.

– Самое время показать тебе кое–что, – сказал он.

Он укатил вглубь мастерской, скрылся за одним из стеллажей и чем-то долго там гремел. Ги проводил его взглядом.

Пейдж с плохо скрываемым отвращением продолжила разглядывать изображение на мониторе, ожидая появления монстра. И вздрогнула, когда тот выбрался из дыры.

Прыгохват, удерживая в пасти большой темно–зеленый ящик, несколько секунд стоял неподвижно, будто прислушиваясь. Затем спрыгнул с контейнера и растворился в тумане.

Экран погас.

Зачем СМОГу такие чудища? – думала Пейдж, с опаской глядя на потемневший монитор, будто прыгохват мог выскочить из–за него и наброситься. Для чего?

Перед ней на стол бухнулся тяжелый изогнутый предмет, и она с писком отпрыгнула.

На шлифованном металле лежал черный и блестящий, как обсидиан, ровно иззубренный по кромке, толстенный коготь длиной с Бланк Пейдж. На тупом конце когтя присутствовал еще и кусочек пальца, которому он когда-то принадлежал.

– Это у них рассекательно-вперед-толкательные когти, – прокомментировал Базз, пододвигая коготь поближе к ней. – По два на каждой ноге. Когда он бежит, они выполняют роль грунтозацепов. В другую сторону торчат тормозительно-распарывательные, они поменьше и сильнее изогнуты. Теперь можешь прикинуть размеры.

Пейдж мысленно прикинула размеры и поежилась.

– Ужас неописуемый!

– Нравится? – хмыкнул техбот. – Смотри.

Он отъехал в сторону, разворошил ближайшую к столу гору хлама и вытащил из нее большую металлическую болванку. Бухнув ее на стол, Базз взял коготь. Пейдж не понимала, что он хочет сделать, но на всякий случай отошла подальше.

Коготь, зажатый в тонкой клешне, с жутким свистом рассек воздух и глубоко врубился в металл, выметнув снопик искр. Еще раз. И еще.

Изрубленная болванка отправилась в кучу хлама, а коготь вернулся на стол. Выглядел он точно так же, как и до этого.

Пейдж осторожно подошла. С опаской протянула ногу. Потрогала бритвенно–острую кромку. И прижала уши.

– …

– Всегда острые, даже когда отдельно от тела, – солидно пояснил Базз, видя ее замешательство. – Регенерирующая псевдоорганика, гигаватт мне в потоковый накопитель. При этом по твердости и прочности она на порядок превосходит углеродистую сталь. Извини, что целого гада у нас нет, – он с притворным сожалением развел манипуляторами. – Коготь пока что единственный сувенир, доставшийся нам от прыгохватов.

– Было бы за что извиняться! – фыркнула Пейдж, трогая острый кончик когтя. – Мне и этого хватило! Зачем они СМОГу? Для чего он создает таких чудовищ?

– Кто б знал, – как будто бы вздохнул Базз, хотя дышать ему было определенно нечем и незачем. – Значит, ему это нужно. И это, в Туманных Землях можно встретить тварей и похуже. Гидру, например. Или катихвоста.

Пейдж обреченно повесила голову.

– Лааадно, – протянула она. – Я сама напросилась. Рассказывайте.

– Гидра, или лизогидрокс, – тут же отозвался Гекс, будто ждавший удобного момента для лекции. – Конструкт–мимик. Способен выращивать из рабочего тела многочисленные выросты–псевдоподии, за что и получил свое название. Гидра способна поглощать и рекомбинировать в саму себя неорганические вещества, как и аморф. Но в отличие от аморфа, аномалией не является, так как ее природа не хаотична. Скорее, какой-то неудачный эксперимент. Гидры имеют типовую форму, почти не растут в размерах и не пытаются поглотить и переработать как можно больше материи. Им достаточно того, что они соберут в радиусе досягаемости щупалец.

– Что значит мимик? – спросила Пейдж, пытаясь приподнять тяжеленный коготь. У нее не получилось даже просто оторвать его от поверхности стола. Весил он явно больше, чем она сама.

Вопрос из популярной в моей голове серии "спросила, чтобы потом пожалеть об этом".

– Оборотень, – сказал Базз. – Гидра чаще всего деревом прикидывается, когда жрать не хочет. Хотя может чем угодно. Фонарным столбом, остовом машины, частью здания. Не отличишь от настоящих. А в активном состоянии похожа на Шуб–Ниггурата. Пейдж, ты это, деревья лучше не трогай, если встретишь.

– Недалеко от поля антенн был парк. Я видела там деревья. И я их не трогала!

– И не надо. Мало того, что хрупкие, так на поверку могут оказаться подобной штукой. От прыгохвата еще можно спрятаться, а от этого… Базз бросил быстрый взгляд на мониторы. – Хорошо, что гидры чертовски редкие. Я помню, что видел только одну, когда обшаривал склад запчастей на окраине ближайшего к Суперкластеру человеческого города.

– Дроны, которых я периодически отправляю в город, за пятнадцать лет существования необиотов видели только двух активных гидр, – добавил Гекс. – В сорока трех и семидесяти километрах отсюда. Но это было, соответственно, девять и пять лет назад. Те гидры уже ушли с тех мест.

– Не очень-то я и расстроилась! – криво улыбнулась Пейдж. – А катихвост? Это что за зверь?

– Ротосколид, – тут же отозвался древний искусственный мудрец.

– Гекс, можно я расскажу? – взмолился Базз, подняв плоскую голову. – А то ты, извини, если вдруг начнешь вещать, так тебя и не остановить.

– Да, – коротко ответил суперкомпьютер.

– Итак, – техбот подмигнул Бланк Пейдж и театрально взмахнул малой конечностью, – катихвост, он же ротосколид. Гнусная насекомо–срань из веселой семейки, к которой относятся прыгохваты. Похожа на помесь хвостатой сколопендры с осьминогом. Умеет сворачиваться в кольцо и быстро катиться. Как колесо. Отсюда и название.

– Кто все эти названия чудные придумывает? – подняла невидимую бровь Пейдж. Она оставила попытки поднять коготь и теперь вращала его на столе, как огромную стрелку часов.

– Их так Древние называть, Гекс? – спросил Ги.

– Да. А ротосколид – официальный термин "Белого журавля".

– Наукоботы… – недовольно буркнул Базз и продолжил: – В отличие от этих шумных и тупых ублюдков, – он кивнул на крутящийся на столе коготь, – катихвост – тварь хитрая. Выжидает до последнего, а атакует всегда исподтишка. Вскрывает жертве челюстями голову, прилепляется к мозгам жидким внутренним ядром и за считанные минуты поглощает. С дымом, шумом, светом и прочими прелестями одичалой молекулярной разборки.

Пейдж передернуло.

Это омерзительно...

– Остальное ему почему-то не интересно. Если катихвост сумел прицепиться к твоей голове – считай, бесплатный билет в один конец у тебя уже есть. Видал я ботов, попавшихся катихвостам, – голос ржавого гиганта погрустнел. – Хреновая кончина, даже по меркам стерильной пустоши. Уж лучше Стирание, чем это. Чего там я про аморфа говорил? Мерзость? Так вот, эти твари – мерзость в квадрате.

Пейдж стало не по себе от пугающих подробностей об окружающем мире, поступающих от его постоянных обитателей. Нужно было снова сказать что-то смешное, развеять неприятное впечатление от услышанного. Но вернувшееся было к ней хорошее настроение опять начало меняться на серую отрешенность. Поэтому она смогла лишь выдавить из себя улыбку.

Базз помолчал, глядя на крутящийся коготь.

– Ротосколиды питаются исключительно псевдокортексом, – сказал Гекс. – Поэтому охотятся только на роботов.

Пейдж поморщилась, продолжая бездумно крутить коготь и стараясь не прикасаться к его острому краю. Не особо волнующий ее вопрос сорвался с ее языка.

– Откуда вам столько известно про них? Вы же не помните ничего.

– Я, наверное, в прошлых жизнях часто встречал, – Базз постучал по одному из многочисленных блоков корпуса. – Народ с подземных уровней этих гадов ненавидит.

Катихвосты не стайные твари, как прыгуны, – проскрежетал Ги, махнув конечностью в сторону темного монитора. – Жить поодиночке. В подземельях, расселинах в земле и канализационных коллекторах. Без оружия и фонарей лучше не лезть. Твари уметь хорошо маскироваться.

– Так говоришь, будто их лично отстрелял не один десяток, – полушутя–полусерьезно буркнул Базз.

– Возможно. Ги очень хорошо помнить, как выглядеть катихвост. У них ноги постоянно менять длину.

Базз уставился на напарника так, будто увидел в первый раз.

– Может ли это значить, что ты когда-то жил под землей?

– Это может значить что угодно...

Бланк Пейдж слушала техботов уже вполуха. Ей расхотелось выяснять что-либо еще о местной фауне. Ей вообще расхотелось задавать вопросы. Услышанного и увиденного было достаточно, чтобы сложить общее мнение и никогда больше не возвращаться к теме того, что ждет ее за стенами Последней Надежды.

Она думала о своем решении, принятом у поля антенн во многом благодаря влиянию воображаемой сестры. И ее раздирали противоречия.

Вырожденный, невероятно изменившийся мир, в котором она появилась, кишел опасными тварями. Было очень непросто принять то, что даже роботы могут быть звеном в чьей-то пищевой цепи. Бланк Пейдж вспомнила двуногую тварь, глотающую куски металла, и поежилась. Даже слегка порадовалась тому, что еще не была самой собой, когда прыгохват нес ее в своей страшной пасти. Она бы точно сошла с ума, еще тогда.

Но ей нужно было учиться жить в этом мире. Иначе она не смогла бы обрести то, в чем действительно нуждалась.

Причин покинуть Последнюю Надежду и отправиться в Суперкластер стало более чем достаточно, чтобы сделать это как можно быстрее. В городе обитала таинственная спасительница в маске, плаще и шляпе. В городе Пейдж смогла бы найти настоящих пони–друзей. И, возможно, лучшую подругу. Поэтому город роботов, о котором она столько слышала, манил ее, тянул к себе гигантским магнитом.

Но при этом Пейдж явственно ощущала привязанность к первому и пока что единственному в своей жизни месту, где ей были по–настоящему рады.

В мастерской техблока было тепло и светло. Здесь жил творящий чудеса механический паук–ремонтник. Здесь было много запчастей, с которыми можно было не беспокоиться о поломках. А еще здесь обитали роботы, пытавшиеся быть ее друзьями.

И пусть один из них хотел сделать с ней нечто ужасное. И пусть другой не оправдал ее надежд и не стал ее лучшим другом. А третий старался выглядеть хорошим и правильным, за чем явно скрывалось темное прошлое. Но ее отношение к этим существам, которых она называла друзьями только потому, что не могла иначе, изменило их. Она чувствовала, что никто из них никогда больше не причинит ей зла. Здесь она была в безопасности.

И Бланк Пейдж слишком хорошо помнила слова не умеющего лгать суперкомпьютера.

Жизнь в городе, где малейшее нарушение Кодекса грозит уничтожением на месте без суда и следствия, порождает первоклассных лжецов. В нем абсолютно никому нельзя доверять.

Это не укладывалось в голове робота, запрограммированного быть открытым, дружелюбным и честным.

Гекс, возможно, был по–своему прав. Но это была лишь точка зрения. Мнение сущности, никогда не бывавшей в том месте, в которое так тянуло Пейдж.

Гекс никогда не был в Суперкластере. Может, он просто слишком много общался с роботами, которые когда-то приходили сюда и действительно хотели его обмануть? И теперь думает, что в городе все такие…

За все время своего существования Пейдж узнала себя достаточно хорошо, чтобы убедиться, что она была очень упрямой пони.

Она решительно тряхнула головой, прогоняя невеселые мысли.

А вот я так не думаю! Если там есть такие как я – значит, еще не все потеряно! И мне хотелось бы познакомиться со всеми. Да хотя бы для того, чтобы потом сказать Гексу, что он ошибался.

Эта мысль прозвучала, как третья причина. И Пейдж приняла окончательное решение.

Она решила отправляться немедленно.

Закусив нижнюю губу, она на всякий случай поклялась себе, что не отступит, пока не исполнит задуманное. Что бы ни случилось.

Ниточка, которая связывала белую пони с этим мрачным местом, истончалась, грозя порваться.

Неизвестность пугала ее. Но социобот, которым она была, нуждался в обществе. Если не человеческом, если не себе подобных, то хотя бы в обществе мыслящих машин.

Внимательное общество помогло бы ей понять саму себя. Сочувствующее общество дало бы ей лекарство от душевных страданий. Заинтересованное общество помогло бы ей найти ответ на вопрос, кто она такая и по какой причине она оказалась в этом безжизненном мире.

Пони, которой она была, нуждалась в друзьях. Если не в целой куче, то хотя бы в одном, но настоящем. В друге, который всегда рядом. Друге, который помогал бы ей во всем. Друг, которому она могла бы доверить все свои немногочисленные тайны. Наконец, друг, с которым она смогла бы весело проводить время.

Два слова, появившиеся в ее сознании, словно бы источали мягкий свет. Мысленно смакуя их, она заряжалась от них какой-то неведомой энергией.

Лучший друг.

Ключ к дверке, за которой лежали ответы на вопросы о ней самой, о ее предназначении и о связи со СМОГом, находился у него.

И она смогла бы найти его в городе, в который направляла ее судьба.

Но чтобы попасть туда, ей нужна была помощь. И она уже знала, у кого она сможет попросить об этом.

Пейдж тихо вздохнула, выплывая из омута невеселых мыслей. И с ужасом обнаружила себя посреди поля битвы.

Прямо на нее катилась гора ржавого металла, размахивающая манипуляторами, и Пейдж едва успела спрятаться под стол.

– …но все же скажу: Ги, у тебя в башке псевдокортекс или прыгунье дерьмо? – грохотал Базз, огибая стол. Он грозно надвинулся на Ги, стоявшего позади Пейдж. – Ты серьезно предлагаешь поставить на Бодекса, которому лет десять как место на свалке? Ты идиот?

– Бодекс шесть раз подряд победить! Шесть! – хрипло возразил стоявший позади Пейдж круглый техбот. Словно для придания веса своим словам, Ги сложил гибкую конечность в подрагивающую шестерку. – Он ветеран! Звезда! Глыба! Ги хотеть оболочку, как у него.

– Ты что, завис? – сощурился Базз. – Этой звезде–глыбе Огнеплюй в позапрошлом туре повредил гусеницы и оторвал одну из рук. Жаль, что сдох, перспективный был боец. А сервомоторов у Бодекса столько, что они сжирают его батареи уже через пять минут боя! Он под конец раунда всегда еле шевелится! Ставлю большой манипулятор на то, что в следующей "Проверке на прочность" Бодекс продует Коленвалу, если не додумается установить в себя компакт–реактор.

– Ребята, – позвала из–под стола ничего не понимающая Пейдж, переводя взгляд с одного на другого.

– Зато Бодекс мощный и быстрый! – парировал Ги, щурясь. – Он этим и брать!

—"Быстрый"? – съехидничал ржавый гигант. – Этот-то древний громила быстрый? Ну да, он силен, ничего не скажешь. Но быстрый, пф! Вот Коленвал – да, быстрый! Бодекс по сравнению с ним – улитка–переросток на гусеничном ходу!

– Коленвал!? – возмутился шар. Он высоко поднялся на телескопической ноге и возмущенно замахал на напарника манипулятором–змеей. – Тот дохляк на тонких ножках?! Да он всякий раз, как выходить на поле, только и делать, что убегать! Трус! Ну Базз и найти, кого вспомнить!

Базз даже слегка откатился назад от наседающего на него Ги. Рявкнул:

– Зато он хитрый, как сам черт! Коленвал заменил все свои серводвигатели на искусственные мышцы! Грохнул на них целое состояние! Ты не знал? Эээ, память твоя дырявая… Думаешь, почему его никто не может догнать? Да, потому-то он и носится по рингу, как наша быстроногая принцесса психических отклонений! Зато когда у противника садятся батареи, он его тепленьким берет! Этот трехногий демон держал титул абсолютного чемпиона весь прошлый год! Весь! Прошлый! Год!.. – на последних словах он пристукнул большой клешней о пол.

Что-то мне надоело ничего не понимать.

– Нарооод! – завопила Пейдж, выпрыгнув из–под массивной столешницы, как чертик из табакерки, и сердито размахивая копытцем. – Вы вообще о чем?!

Техботы уставились на нее.

– Упс, – хмыкнул Базз. – Прости, подруга, увлеклись. Поворошили прошлое и неожиданно вспомнили забавы, популярные под землей. Старый спор, кто победит в "Проверке на прочность", сохранился в памяти даже такого склерозника, как Ги.

Ги сипло буркнул:

– Все равно Базз не прав. Бодекс уделать Коленвала одной средней левой.

– Мы не закончили! – отрезал хаотический техбот, наставив на напарника малую клешню.

– Базз, ты говорил, что если идти вдоль Кабеля, можно прийти в Суперкластер? – спросила Пейдж, решив не тянуть время. – И долго идти придется?

Навалилась тишина. Долгая и звенящая.

Пейдж подумала, что опять что-то такое ляпнула, за что в нее будут вонзаться испепеляющие взгляды и целиться раструбы плазменных турелей. Нервно оглянулась в сторону выхода.

Но взгляды напарников были не злыми, а озадаченными. А Гекс и турели молчали.

– А я думал, ты прикалываешься, – наконец, глухо проговорил большой техбот.

Она покачала головой.

– Если бы. Я говорила серьезно.

– Но зачем Пейдж идти туда? – спросил Ги.

– У меня появились причины, – нахмурилась Пейдж. Подумав, она отодвинула коготь, запрыгнула на стол и уселась на край, свесив задние ноги. Поза была не очень удобной, но ей так хотелось. – А еще я не могу больше оставаться здесь. Я… я не знаю, почему. Хотя нет, конечно же знаю. Но вряд ли смогу объяснить, не скатившись в безудержные рыдания. А то и в очередной приступ психоза.

Техботы притихли. Красный кружок на черной полусфере съехал вниз.

– Поэтому я приняла решение, – пряднула ушами Пейдж. – Я отправляюсь в Суперкластер.

– Я могу предположить, что Последняя Надежда пугает тебя, – подал голос Гекс. – Заброшенный промышленный комплекс – не самое подходящее место для детского социобота.

Пейдж потупила взор.

– Ты прав, Гекс. Очутившись здесь, я долго пугалась того, чего можно было не пугаться. Напридумывала себе страхов. Потом сунула нос, куда не стоило и едва не стала причиной гибели двух своих друзей. А потом и вовсе захотела убить себя.

– Но не убить же? – буркнул Ги. Красный глаз ярко светился.

Она отвела взгляд.

– Нет, но… Я боюсь, что это может повториться.

Базз взял черный коготь со стола и аккуратно положил на ближайший стеллаж, развернув режущей кромкой от себя. Вернулся к столу и встал рядом с Ги.

– Догадывался я, что ты захочешь уйти, – грустно признался он. – Но не думал, что стану причиной этого.

Пейдж заморгала. Плакать пока не хотелось, но она уже чувствовала, что разговор будет душещипательным.

– И вовсе не ты причина, Базз! – быстро проговорила она, глядя в сторону. – И никто из вас не причина. Я хочу уйти потому, что в моей бестолковой жизни всего лишь появились цели. И все они находятся в том месте, в которое я хочу попасть.

– Ты опять о том Страже? – хмыкнул гигант.

– В том числе.

– А о чем еще?

На Пейдж нахлынула тоска. В горле встал комок. Внутри нее пробудилось знакомое бульканье и хрумканье. Она не слышала этих звуков с момента возвращения в мастерскую.

Она с шумом втянула воздух в себя. Очень медленно выпустила, собираясь с мыслями и прислушиваясь к звукам, к которым успела привыкнуть. И наконец, решилась.

– М–мне нужен лучший друг, – сбивчиво прошептала она. – Ведь я существо из мультика про магию дружбы. Это все, что я знаю о себе. Такой меня придумали люди. И только они знали, кем я должна была быть, какое имя должна была носить и каким особым талантом обладать. Но они уже никогда не расскажут мне об этом. И я не хочу смиряться с тем, что от этого мое существование теряет смысл. И если мой с–смысл не в том, чтобы найти лучшего друга и посвятить ему остаток жизни – то в ч–чем же еще? – речь пони начала сбиваться, перемежаясь шмыганиями носом. – Что еще мне остается делать?

Какое-то время никто не издавал ни звука.

– Бланк Пейдж, – нарушил тишину суперкомпьютер. – Теперь я понимаю, почему ты называешь друзьями всех, кого встречаешь на своем пути. Но только мне ты сказала, что я мог стать твоим лучшим другом. Я не социобот, но полная изоляция опасна и для меня. В моей программе никогда не было заложено быть чьим-то другом. Но я хотел бы научиться этому у тебя. Надеюсь, в статусе друга у меня получилось бы избегать ошибок, что я совершил с момента твоего появления здесь. Пожалуйста, останься.

Крошечная пыльная слезка выкатилась из голубого глаза и размазалась по белой щеке.

– Я считаю тебя своим другом, Гекс, – тихо сказала Пейдж. – Но… но…

Она понуро смотрела в пол.

– Но присвоить Гексу титул лучшего–друга–навсегда тебе помешали маленькие солнышки в магнитных ловушках? – закончил за нее Базз. – Я угадал?

Бинго.

– Да, – грустно ответила она, подумав, что более точный ответ она сама не смогла бы дать. – Гекс, прости, если покажусь чересчур впечатлительной. Но я вряд ли смогу чувствовать себя хорошо, зная, что у меня над головой дремлет адское пламя. Одно только это рано или поздно сведет меня с ума.

И я никогда не смогу смириться с тем, что лучшего друга не только нельзя обнять. Его даже нельзя увидеть...

– Я понимаю тебя, – сказал Гексамикон. – И впредь обещаю тебе, что здесь тебе больше ничто не будет угрожать, сколько времени бы ты ни находилась на территории комплекса. Но, отправляясь в Суперкластер, ты можешь столкнуться с такими опасностями, что на их фоне Последняя Надежда покажется тебе абсолютно безопасным местом. Мне искренне хотелось бы, чтобы ты не стала проверять эту теорию на практике.

Пейдж нестерпимо захотелось плакать.

Может быть, при иных обстоятельствах она была бы не против остаться. Но свой выбор она уже сделала.

– Это мой путь, друзья, – прошептала она, прижав ушки. Она подняла голову, и техботы увидели голубые глаза, полные слез. – И я должна пройти его. Я не смогу найти ответы, не сделав хотя бы шаг в сторону от ровной дорожки, ведущей в никуда. Я не смогу обрести лучшего друга, сидя на месте. Без всего этого я просто… Я просто… Пустая оболочка я, или… м–мусор? – Она громко всхлипнула. – Кем я должна была стать? Зачем СМОГ выбрал именно меня? Я даже спросила его об этом сама. Но он как будто не услышал. Или не захотел ответить...

Пейдж обессиленно уронила голову на грудь. Пылевые слезки шлепались на пол и прыгали как-то совсем вяло.

– Нельзя судить о сущности, обладающей множественным "я", как о самой себе, Бланк Пейдж, – сказал Гекс. – Даже если твои вопросы были услышаны, то вряд ли были поняты. А если и были поняты, у СМОГа нет возможности ответить тебе так, чтобы поняла ты.

– Знаешь, подруга, – прогудело у нее над головой. – Мы уж поняли, что из всех кандидатов в лучшие друзья мы с Ги на последних местах в твоем списке. Думаю, вполне заслуженно. Но мы могли бы попытаться помочь тебе с этими кто-я-такая – запарками. Ну, если ты, мало ли вдруг, решишь–таки остаться.

Она не заметила, как большой техбот подкатил совсем близко. Посмотрела вверх.

Во внимательном взгляде голубых глаз–камер просквозило что-то такое, что заставило ее вымученно улыбнуться.

На ее плечо легла трехпалая конечность.

– Ги давно хотеть извиниться перед Бланк Пейдж, – буркнул стоящий рядом металлический шар. – Она может просить у него о чем угодно.

– Спасибо, Ги, – всхлипнула Пейдж. Она оглядела техботов. – Спасибо всем вам. Но это я должна перед вами извиняться и просить прощения. Я принесла вам много проблем. Я начинаю думать, что я здесь только ради того, чтобы доставлять своим друзьям неприятности…

– И вовсе не доставляешь, – покачал головой Базз. – Ты здесь для, эээ… Не знаю даже. Но точно не для неприятностей.

Пейдж судорожно вздохнула.

– Даже сам СМОГ не ответил мне, зачем я ему. Откуда всем вам это знать...

И никто из присутствующих здесь никогда мне этого не скажет. Я сама должна найти ответы.

Она решительно вскинула голову.

– Знаете что? – проговорила Пейдж, стирая жирную синюю пыль с щек. – Я снимаю с вас эту ответственность. С тебя, Базз, – кивнула она техботу. – C тебя, Ги. И с тебя, Гекс. Я сама постараюсь найти ответы. И чем быстрее я это сделаю, тем будет лучше. Для меня… Она шмыгнула носом. – И для всех.

Напарники обменялись взглядами.

– Мы поняли тебя, принцесса, – грустно сказал Базз. – Хотел бы я попытаться уговорить тебя остаться, но ты же как Нэнни. Ну, в плане упертости, не размеров. Тебя тоже хрен остановишь, если тебе что-то очень сильно надо.

– Ги уже убедиться в этом, – проскрежетал круглый техбот, потрогав черную полусферу с ярко–алым кружком на ней.

Пейдж улыбнулась через силу. Вспомнив кое–что, она посмотрела на потолок.

– Гекс, ты хотел узнать, зачем СМОГу понадобился понибот. Когда я выясню это, я обязательно вернусь сюда и все–все–все расскажу тебе. Обещаю.

– Как тебе будет угодно, Бланк Пейдж, – ответил суперкомпьютер. Ей показалось, что он сказал это с ноткой грусти в голосе.

Ниточка порвалась.

– Пейдж добраться до города, если она хотеть идти вдоль Кабеля, – сказал Ги. – Но Ги предупредить, что это опасно. Можно нарваться на… всякое. И идти придется долго. Даже если Пейдж будет бежать. Кабель сильно петлять.

На самом деле Пейдж плохо представляла, каким образом она преодолеет расстояние от электростанции до города. Она с горечью осознала, что бежать придется в кромешной тьме. А мысль о перспективе встретить по пути какую-нибудь тварь вроде прыгохвата заставила ее содрогнуться и пожалеть о необдуманном решении.

– А как-нибудь, я не знаю… – со слабой надеждой в голосе поинтересовалась она. – Срезать, например?

– Это единственный путь, – Ги показал один "палец" на манипуляторе. – Напрямик нельзя. Вокруг горы. И темнота. Легко заблудиться. Или сдохнуть. Или заблудиться и сдохнуть.

– Пейдж справится, – кивнул Базз. – Ее упорству можно только позавидовать. Если что, Кабель начинается от поля антенн. Его трудно не заметить.

Пейдж понуро кивнула. Стараясь не встречаться ни с кем взглядом, она спрыгнула со стола и побрела к выходу, роняя слезы.

Так грустно расставаться с теми, кто стал тебе так дорог… Наверное, в таком состоянии мне не стоит отправляться в путь. В темноте и полном одиночестве мне станет еще хуже. Мне нужно собраться с мыслями и успокоиться…

– Я открою наружную дверь соседнего цеха, – сказал Гекс. – Ты можешь выйти наружу отсюда. Найти поле антенн, полагаю, тебе не составит труда.

– Спасибо…

Пейдж не слышала, как Базз едва слышно сказал Ги:

– Ги, хорошо, что мы техботы, да? Будь мы девочками–соцами, в этом месте мы просто обязаны обняться и начать рыдать в унисон.

– Отвратительно, – сипло шепнул шар.

Они о чем-то горячо перешептывались, пока Пейдж шла к металлической двери.

Белое копытце переступило высокий порог.

– Пейдж, постой–ка.

Она обернулась.

– Мы тут подумали, – сказал Базз, подъезжая к ней. Ги сидел на одном из его блоков. – Страшно не хочется отпускать тебя одну, но проводить тебя мы не можем. Мы, как–никак, заключенные и все такое. Если с Кабелем что-то случится, и мы не успеем это исправить за сутки – прилетят Стражи и превратят нас в металлолом. Но отпускать тебя без ничего как-то неправильно. Тут, – он указал малой клешней в сторону стеллажей, – полно добра, которое мы притащили.  Даже оружие кое–какое есть. Что-нибудь да пригодится. Гекс, не возражаешь, если мы подгоним Пейдж что-нибудь и из твоих запасов?

– Сочту за честь, – донеслось сверху.

Базз клацнул малой клешней.

– Пейдж, может, поищешь какую-нибудь хрень, куда можно будет все сложить? Ящик там, коробку…

Как раз в этот момент Бланк Пейдж думала о непроглядной тьме, что царила в СМОГе. Она вытерла щеки и закивала.

– Это было бы здорово! Думаю, фонарик мне бы не помешал.

– Найдем, – подмигнул гигант.

Ги вдруг стукнул манипулятором по толстой шее Базза.

– А что, если эти отправить Пейдж с Нэнни?

Гигант замер. Неуверенно произнес:

– А как же мы… – но Ги не дал ему договорить.

– Эти и без нее справиться, если что-то случиться. Да, Нэнни помогать. Но Пейдж она сейчас нужней.

Базз колебался недолго.

– Решено. Пейдж, тебе не придется бежать по темноте. Тебя отвезет Нэнни. Хоть сейчас.

Бланк Пейдж не поверила своим ушам. Не будь она столь расстроенной – расцеловала бы обоих.

– Спасибо, друзья, – прошептала она. – Что бы я без вас делала. Но я пока что не ухожу. Сейчас я просто хочу побыть в одиночестве.

– А ты не… – Ги многозначительно покрутил "пальцем" в районе "экватора". Пейдж помотала головой.

– Со мной все хорошо, Ги. Пожалуйста, не ходите за мной. Я просто прогуляюсь и вернусь.

– Эээ, как скажешь? – развел манипуляторами Базз. Он развернулся и покатил к стеллажам. – А мы пока соберем тебе узелок в дорогу.

Пейдж вышла из мастерской и растворилась в темноте цеха. Какое-то время из открытой двери доносилось эхо цокота ее копыт. Затем стихло и оно.

Глядя в сторону выхода, Базз негромко, как бы между делом, поинтересовался:

– Гекс, ты же присмотришь за ней, да?

– Разумеется, – спокойно ответил суперкомпьютер.

---

– Гекс, мне показалось, или ты перестал упоминать свой когнитивный модуль в разговоре? Надеюсь, он не сломался от попыток объяснить тебе мое поведение?

Она бесцельно бродила по ставшим знакомыми гулким темным цехам, предаваясь грустным размышлениям о своей судьбе. Впрочем, нейтральное настроение вернулось довольно быстро, и Пейдж поняла, что потихоньку учится справляться с эмоциональными качелями. И, как и любому эквестрийскому иппоиду, молчание ей довольно быстро наскучило. Сложно было удержаться и потому, что невидимый собеседник всегда был рядом.

– Я отключил его, – отозвался Гекс. – Решения, принятые на основе поставляемой им аналитики, едва не лишили меня единственных друзей. Я сконцентрируюсь на развитии своей личности без использования инструментария, не являющегося частью меня.

Пейдж даже притормозила на секунду, чтобы радостно поаплодировать.

– Ты наконец-то назвал Базза и Ги друзьями, а не коллегами!

– Сейчас я воспринимаю их именно так.

– Это так здорово! А ты… – она осторожно кашлянула: – Ты вправду расплавил бы их? Теми горячими штуками?

– Да, – спокойно ответил суперкомпьютер, и Пейдж возмущенно воскликнула:

– Как! Но... почему? Они же хорошие!

По своему обыкновению, Гекс некоторое время ничего не говорил.

– Я следую Кодексу, Бланк Пейдж. Закон суров, но это закон. Они нарушили его, и я делал то, что должен был. И я говорил тебе, что не стоит примерять на мою личность понятия добра и зла.

Опять этот Кодекс.

Пейдж пряднула ушами.

– Ты добрый. Знаешь почему? Потому что я так сказала! Живи теперь с этим! – выпалила она и неожиданно для себя рассмеялась.

Эхо от звонкого смеха белой пони смешалось с эхом от размеренного топота ее копытец. Цех холодной штамповки, по которому она шла, подхватывал звуки и швырял их об стены, пока они не затихали вдалеке.

– Ты сказала мне "живи", – ровным тоном проговорил Гекс. – Ты часто говоришь о себе и о других, как о живых существах. Ты же знаешь, что все мы – цифровые сущности в искусственных физических оболочках.

Эти слова вынудили Пейдж серьезно задуматься. Она даже остановилась у многотонной махины гидравлического пресса и задрала голову. Ответ формировался одновременно с попытками разобрать большие белые иероглифы на боку агрегата.

– Эээ, да нет, я... – она почесала затылок и продолжила: – Нет, если всерьез, то я не думаю, что я живая. Я знаю, что я робот, машина. И я понимаю, что мы все на заводах сделаны. Но почему бы и не считать всех нас живыми? Смотри, мы говорим, радуемся, грустим, смеемся, даже плачем... Ладно, слезы тут только я лью. Но, по–моему, всего остального достаточно! Это если в подробности не вдаваться, – она хихикнула и потерла задней ногой вторую, ту, что починил механический паук. – А говорю я о других, как о живых, ну... Наверное, я просто должна так говорить. Или, как ты бы сказал, – Пейдж, выжимая максимум из голосовых связок, весьма непохоже, но очень старательно сымитировала бас Гекса, – моя программа запрограммирована на то, чтобы считать живыми даже роботов, и суперкомпьютеры не исключение!

– Ответ принят, – ответил Гекс в своей манере.

Хоть бы раз засмеялся!

Иероглифы так и остались для нее загадкой. И почему она решила, что сможет их понять?

Наконец-то заулыбавшаяся Пейдж задумчиво потыкала в большую красную кнопку на пульте управления прессом. Диалог с Гексом приободрил ее. Она поймала себя на мысли, что была бы не прочь прогуляться до административного корпуса и вновь взглянуть на поле антенн. Созерцание этого фантастического сооружения, едва не оборвавшего ее жизнь, помогло бы ей окончательно привести мысли в порядок.

Она была уверена, что суперкомпьютер не откажет ей в этом маленьком удовольствии. И оказалась права.

Гекс услужливо подсказывал ей направление, а она думала, о чем бы таком его еще спросить.

– Гекс, что мне делать, чтобы снова не свихнуться?

Начались бесконечные туннели–переходы, подземные и надземные, сеть которых объединяла административные корпуса, раскиданные по всей территории комплекса. Как пояснил Гекс, в этих сильно отличающихся друг от друга зданиях находились структурные подразделения "Эн–Энерджи". Их всех можно было пройти, не выходя на улицу.

Пейдж вспомнила, как со сломанной ногой катилась кубарем по лестницам, и поморщилась.

– Я не дам тебе ответа на этот вопрос.

– Но должен же быть какой-то выход!

– Действия и цели разумных машин корректировали люди, – проговорил Гекс. Его тон неуловимо менялся, когда он говорил о людях, но Пейдж никак не могла взять в толк, на что это было похоже. – Они помогали справиться с отклонениями, которые возникали в искусственных сознаниях. Только они знали, что происходит в наших головах. Теперь мы предоставлены сами себе.

– Но ведь ты сам прожил сто с лишним лет и не сошел с ума, – сказала она, с трудом представляя себе, как вообще возможно просуществовать столько времени.

– Никто не знает, что готовит нам завтрашний день, Бланк Пейдж, – ответил Гекс. – Не знаю и я. И тебе лучше не знать, чего мне стоило сохранить работоспособность и ясность мыслительных процессов.

Пейдж обреченно вздохнула. Очередной вопрос, с которым не смог справиться даже древний инженерный суперкомпьютер.

Следующие пять минут прошли в нарушаемой топотком тишине. Пейдж хотела было порасспрашивать Гекса про город, но передумала. Она уже настроилась на свою версию того, что в нем должно было быть, и не хотела ее рушить.

От скуки она обратилась к своей памяти, решив проверить папку со скриншотами, не появилось ли там новых.

Перед внутренним взором всплыл ряд стереофотографий. Пейдж начала догадываться, что сохранение картинок как-то связано с морганием или движениями глаз.

За неимением инструкции к самой себе – буду доходить до всего опытным путем.

Она битые полторы минуты усердно пучила, косила, вращала и вдумчиво моргала глазами, но число фотографий не менялось. Когда ей это вконец надоело, Пейдж в легком отчаянии тряхнула головой и мысленным усилием придала ускорение короткой шеренге картинок. Пронесшись размытой лентой, галерея плавно остановилась. Пейдж скучающе пригляделась...

И, вздрогнув, остановилась.

Сипло позвала:

– Геееекс!

– Да, Бланк Пейдж.

– У меня в памяти появились картинки, которые я не делала!

Суперкомпьютер долго не отвечал. За это время Пейдж с легким испугом разглядывала новые, невесть откуда взявшиеся фото.

Ссылки на файлы сильно отличались от привычных, а сами файлы были то ли сняты на отвратительную оптику, то ли повреждены, то ли недокачаны. Потому что качество их было просто ужасным.

Адрес первой картинки выглядел так: {#mlpg7_945_mediasoc:equestrianhippoide_coal_mine}//core/storage/mempart_7/О_О/МОСЬКИ))))/55467. С темной фотографии смотрела незнакомая угольно–черная пони с желтыми глазами и всклокоченной гривой цвета пепла.

Пейдж, всматриваясь в ее искаженное лицо, едва удержала свое собственное от превращения в такую же маску глубокой скорби, скрывающую рыдания. Ей стало неимоверно жаль эту пони, явно столкнувшуюся в своей жизни с чем-то таким, с чем она не должна была столкнуться.

– Кто ты? – тихо спросила Пейдж. – Почему ты такая грустная?…

Кто эта пони? Такое чувство, что я ее знала. Она была моей подругой в прошлой жизни? Зачем мне было фотографировать подругу, когда у нее было такое лицо... Она ведь сейчас расплачется. Почему я ее сфоткала, а не обняла и не попыталась утешить?

Вторая неизвестная картинка обладала адресом, отличающемся от первого тем, что после /storage шло /mempart_36/ВСЯКОНЬКОЕ/23666. На скриншоте бликовал зеркальный фасад большого семиэтажного здания. Многочисленные артефакты, битые пиксели и общая блеклость фотографии не помешали Пейдж прочесть надпись, выложенную на нем крупными буквами:

GLOBAL HEALTH AND CARE

Ряд букв помельче, располагавшийся ниже, растворялся в мутной пелене артефактов сжатия и совершенно не читался. Зато под ними ярко блестел большой знак – то ли логотип, то ли часть надписи, и вот он-то был вполне узнаваемым. Приглядевшись к контуру, выполненному тонкими сияющими линиями, Пейдж открыла рот в изумлении.

Она не верила своим глазам. Точнее, внутреннему взору.

Это же единорог!

Да, это был контур лошади с единственным рогом, выходящим изо лба. Пейдж некоторое время всматривалась в него, пока не убедилась окончательно, что это все–таки был классический единорог, каким его обычно описывают в сказках.

Адрес третьей картинки заканчивался строкой /mempart_37/ВСЯКОНЬКОЕ/11200. Картинка была совсем простой. Она демонстрировала логотип: ярко–голубая полигональная змея, свернувшаяся в кольцо и зачем-то кусающая себя за хвост. Змею окружал сложный геометрический орнамент из прямых линий и многогранников. На грязно–белом фоне не было ни надписей, ни других знаков.

– Эти картинки послал тебе СМОГ, когда ты находилась в нем, – сказал наконец суперкомпьютер. – Больше им взяться неоткуда.

– Может, это мне терминал-сканер их прислал? – предположила Пейдж.

– В памяти терминал-сканера нет стереофотографий.

Она нахмурилась.

– Но зачем тогда СМОГ присылает мне какие-то стремные картинки?

– Возможно, это одна из попыток роя наладить с тобой контакт. К ним же я могу отнести и некий справочник в твоей голове, который ты несколько раз упоминала в разговоре.

Пейдж поводила кончиком копытца по пыли на полу.

– Ты же говорил, что он умнее, чем кажется. Почему бы ему не найти более понятный для меня способ?

– Я попрошу тебя не задавать мне вопросов о том, как мыслит сущность, управляющая СМОГом.

Гекс ответил обычным тоном, но Пейдж слегка поежилась и прикусила нижнюю губу. Для нее это прозвучало как "хватит тупых вопросов на сегодня".

Ей казалось, что всезнающий суперкомпьютер специально старается избегать тем, в которых он несведущ. Но она помнила, что Гекс знает о СМОГе куда меньше, чем ему того хотелось бы.

И тем мучительней было осознавать ничтожность своей роли в неведомой игре, которую вел с ней планетарный рой. Поэтому даже малейшие крупицы знаний об ее связи с роем придавали Пейдж уверенности. Она лишь пыталась использовать все возможности, чтобы их добыть.

Очередной туннель–переход наконец вывел ее в знакомый изгибающейся дугой коридор.

– Ты можешь рассказать мне о том, что видишь на этих фотографиях? – спросил Гекс через некоторое время.

– Конечно, – задумчиво произнесла Пейдж. Пока мимо нее проплывали одинаковые двери кабинетов, она смотрела на первую картинку и силилась понять, как увеличить масштаб. – На первой какая-то пони. То есть, понибот. Как я, только она черная. И грива у нее есть, серого цвета. Глаза желтые.

– На фотографии есть надписи?

– Неа… Погоди, ты как-то говорил, что в начале ссылки на фотку ставится уникальное имя ИскИна. Может, имя этой пони там тоже есть, – она быстро взглянула на картинку, – медиасоц… медийный социобот? Потом "эквестрийский иппоид", по ней заметно... ага, "коал майн"^[6]. Коал Майн. Это очень похоже на имя пони. Ты знал пони с таким именем?

– Кроме твоего, я не знал имен других иппоидов.

Пейдж громко фыркнула в притворном возмущении.

– Как можно прожить столько лет в мире, где была целая куча мне подобных, и не познакомиться ни с одной?! Лааадно, меня знаешь – и на том спасибо... На второй большое блестящее здание, на стене которого написано "Глобал Хелф энд Кэар". Хелф энд кэар, хелф, кэар… Наверное, больница, госпиталь, или типа того. Под буквами большой знак в виде единорога. Ну, единорог – это такая пони… эээ, лошадь с рогом...

– Я знаю, что такое единорог. Это сказочное существо, обладающее невероятной магической силой и способностями.

– Ну ты и загнул! – прыснула Пейдж. – Обладающие невероятной силой! На невероятность могла претендовать только сила Селестии! А обычные единороги, они, ну, послабже будут… Ой, я отвлеклась, прости. На третьей картинке значок в виде голубой угловатой змейки, которая пытается слопать саму себя. Тебе это хоть о чем-нибудь говорит?

Гекс снова надолго затих, перегоняя колоссальные объемы данных в поисках нужных слов.

– Я смогу сказать тебе только про то здание. Это институт биомедицинских исследований. Разработка и испытание лекарств, биопротезирование, лечение редких заболеваний, разработка медицинских нанитов и программного обеспечения к ним. Главный корпус находился в Соединенных Штатах, имел семь филиалов по всему миру.

– Откуда ты про него знаешь? – удивилась Пейдж. Тому факту, что создававшийся для проектирования энергосистем суперкомпьютер знает про единорогов, она решила не удивляться.

– Это название есть в базе данных заказчиков "Эн–Энерджи". Поставка была одна – термоядерный реактор с полным комплектом преобразовательного и силового оборудования. Подобное оборудование используется для питания моего дата–центра.

– Понятно…

Да нифига мне не понятно. Картинки и картинки, и что мне с этого. Ни о чем мне не говорит ни тот институт, ни та странная змейка. Первые две картинки хоть как-то связаны. На первой есть пони, а на второй единорог. А змейка тогда тут при чем? Не понимаю.

Пейдж с сожалением подумала, что эту попытку наладить с ней контакт она СМОГу не засчитывает.

Стук ее копытец отозвался эхом в стенах этажного холла главного корпуса. Пейдж даже смогла найти свои старые следы. Нанотехнологическая пыль внутри зданий двигалась намного медленнее, чем снаружи, и еще не успела полностью их затянуть.

Пейдж вновь посетила мысль о поиске презента спасшему ее Стражу.

Мне стоило сначала поискать в мастерской техблока. Хотя нет, там одни только железки... Не буду же я дарить своей спасительнице бампер от электромобиля. Может, пока я поднимаюсь вверх, я смогу найти здесь что-нибудь, что сгодилось бы в качестве подарка?

Она оглядела интерьер холла в поисках того, за что мог зацепиться взгляд. Гладкий пол, пара пустых кадок, тускло блестящие лифтовые двери, величественные перила, ряды серых кругляшей светильников на высоком потолке… И синяя пыль повсюду. Скука.

Пейдж вздохнула и поднялась на этаж выше. Точно та же картина. Ни единого источника вдохновения.

Таким темпом она добралась до восьмого этажа, единственного, на котором остались напоминания о произошедшем сто лет назад кошмаре. В этот раз ей не было настолько страшно.

Пейдж осторожно перешагивала через беспорядочно разбросанные вещи, стараясь не думать о том, что их владельцы не снимали их с себя. Беглый осмотр одежды также ничего не дал, лишь добавил грустных мыслей.

В памяти всплыл веселый голос яркой женщины средних лет, говоривший теплые слова в честь дня рождения племянницы. Вспомнилась доносившаяся из открытки веселая музыка, и к горлу подкатил комок. Пейдж зажмурилась, удерживая слезы.

Поле антенн вполне могло подождать. Копыта сами привели ее к кабинету, в котором нашли свое пристанище последние выжившие. Осторожно обойдя лежащую на полу дверь, Пейдж пробралась в помещение и подошла к лежащим в углу матрасам.

– Привет, Пуговка, – тихо сказала она, обращаясь к лежащей на матрасе открытке с розовым карапузом.

Мультяшный малыш слегка подернулся синей пылью. Цвет его кожи стал блеклым, обрел синюшный оттенок, будто он тяжело заболел. Даже задорная беззубая улыбка казалась неестественной.

– Мне очень, очень жаль, что я никогда не смогу стать твоим лучшим другом, – прошептала маленькая белая пони, погладив открытку кончиком копытца. – Я просто появилась не в том месте и не в то время. Прости, что я не смогла тебя спасти.

Взгляд Бланк Пейдж упал на светло–коричневый рюкзачок финансового директора комплекса. Она вспомнила слова Базза, который советовал ей найти что-то, куда можно было бы сложить вещи в дорогу.

Рюкзак идеально подходил для этой роли.

Вы меня тоже простите, мисс Мэрион. Вам он вряд ли пригодится.

Ее разобрало любопытство. Она осторожно заглянула в единственное отделение рюкзака. Он не был пустым, и содержимое заинтересовало ее. Пейдж запустила в него копытце и выудила расческу. Обрадовавшись было, она тут же сникла, с сожалением потрогав абсолютно лысый затылок.

Расческа легла на матрас рядом с открыткой. Следом из рюкзака была вынута небольшая косметичка, пустая бутылочка для воды, связка ключей и полупрозрачная пластинка телефона.

И тут копытце Пейдж наткнулось на что-то мягкое, лежавшее на самом дне. Это нечто заставило ее несколько секунд сидеть с шокированным видом. Убедившись наконец, что она видит именно то, что видит, Пейдж вскочила с рюкзачком в обнимку и расплылась в улыбке ярче тысячи солнц.

– Гекс! Гееекс! – завопила она, пританцовывая на задних копытах и прижимая к груди рюкзачок

– С тобой случилось что-то плохое? – отозвался вездесущий суперкомпьютер. – Ты всхлипывала.

Желание помедитировать на поле антенн потеряло актуальность. Вместо него возникло жгучее желание действовать, густо замешанное на сумасшедшей радости.

Грусть, хандра и уныние испарились без следа.

– Со мной все отлич–нооо! – пропела она. – Я нашла, что искала! Нашлааа!

– Что ты нашла?

Хитро улыбаясь, Пейдж спрятала рюкзачок за спину.

– А вот и не скажу! Потому что это не для тебя! Все, я готова отправляться в Суперкластер!

– Хорошо, – легко согласился Гекс, ничуть не удивившись смене ее планов. – Я рад слышать твой смех. Возвращайся в мастерскую. Техботы проводят тебя.

– Тогда вперед! – смеясь, приказала Бланк Пейдж самой себе. Кое–как застегнув молнию рюкзака, она продела передние ноги в лямки и постаралась разместить его на спине. После регулировки длины лямок рюкзачок сел как влитой.

Воодушевленная Пейдж пулей вылетела из кабинета в холл и пустилась в галоп вниз по лестницам. Ее радостные вопли разносились, казалось, по всему комплексу.

– Вперед, Пустышка! Лети к своей мечте! Большой город ждет тебя!

Глава VI. Город несбывшихся надежд

 

 

“У всех разумных существ есть право быть свободными.”

Оптимус Прайм, лидер Автоботов

“Трансформеры”

 

В транспортном отсеке Нэнни, поначалу показавшемся Пейдж чуть ли не с комнату размером, было темно, грязно и довольно шумно. Мелкая вибрация, сопровождавшаяся приглушенным гулом, сотрясала его пол и стены, а равномерное покачивание убаюкало бы любого, кто физически нуждался в сне.

Забитый под завязку рюкзак ощутимо давил на спину. Пейдж, держась за выступающую из стены стальную скобу, прокручивала в памяти сцену расставания с единственными в ее жизни друзьями.

Вихрем ворвавшись в мастерскую, она, радостная, настроенная на долгий разговор, успела пообщаться с техботами от силы несколько минут, да сложить кое-какое добро в рюкзачок. Закопченные стены мастерской вновь сотрясла сирена, и Базз с Ги умчались в спешке – устранять очередную оказию. Судя по отдельным словам, проскакивавшим в потоке ругательств, оказия произошла в криогенной подстанции в нескольких километрах от Последней Надежды. Подумав о том, насколько труднее будет техботам без Нэнни, Пейдж решила отправляться незамедлительно, чтобы вернуть ее как можно скорее.

Проводы прошли очень эмоционально и до огорчения быстро. Заливающаяся слезами Пейдж успела обнять колесо Базза и манипулятор отчаянно отбрыкивающегося Ги, да сказать несколько прощальных слов невидимому суперкомпьютеру. А Гекс хоть и умел много и складно говорить, но это его умение почему-то не относилось к прощальным речам.

– Ты особенная, Бланк Пейдж, – только и сказал он, пока Пейдж шла по широкому тоннелю к грузовому лифту, ведущему к подземному складу. До этого момента они оба молчали – Пейдж думала о своем, а суперкомпьютер редко начинал разговор первым. – Береги свою особенность. Если вокруг сгустится мрак, она станет твоим маяком. И не доверяй никому. Не верь тому, что будут говорить тебе Граждане Суперкластера.

Пейдж фыркнула.

– Скажешь тоже. Как же я смогу завести друзей? Без доверия у меня ничего не получится!

– Ты используешь паттерны поведения в человеческом обществе, – сказал Гекс. – Но в обществе разумных машин, доверие не может быть человеческим. Оно может оказаться чудовищно искаженной машинной логикой.

– Но кому тогда мне доверять? – грустно спросила она, опустив глаза.

– Тем, в ком еще осталась искорка веры. Той, которую он выбрал для себя.

Пейдж покивала, на самом деле слабо понимая, как же ей быть. Войдя в лифт, она повернулась к туннелю, из которого доносился голос суперкомпьютера.

– Спасибо тебе, Гекс. Спасибо за все.

Она не знала, что еще можно было сказать на прощание. Связующие нити порвались, и эмоциональный фон был подавленно-спокойный.

– Тебе спасибо, Бланк Пейдж.

Вот и все.

Она надавила кнопку, и автоматические двери закрылись. Лифт плавно тронулся вниз.

Под высоким потолком гигантского склада вспыхнули яркие лампы. Нэнни стояла на том же месте, что и в прошлый раз.

– Привет, моя хорошая, – слабо улыбнулась Пейдж, подходя к гигантскому механическому крабу. Нэнни следила за ней своими телескопами. – Помнишь, я говорила, что мы еще увидимся?

– Пустышка, – пискнул краб.

Хихикнув, Пейдж кивнула.

– Рада, что помнишь! Нэнни, ты не будешь против, если мы с тобой немного прогуляемся? Только не верхом на тебе, как в прошлый раз, а, хм… в тебе. И немножко подальше. Пожалуйста?

В боку Нэнни открылся люк, и Пейдж мысленно зааплодировала.

Люк транспортного отсека располагался слишком высоко, чтобы забраться в него с земли. Задумавшись на несколько секунд, Пейдж нашла решение. Взобравшись на панцирь по ноге грузобота, она осторожно спустилась по его борту к люку. Цепляясь копытцами за выступы корпуса и мысленно умоляя Нэнни не двигаться, Пейдж забралась в люк.

В транспортном отсеке витал слабый запах горелой изоляции, смазки и нагретого металла. Пейдж выглянула из люка и напоследок окинула взором склад.

Прощай, Последняя Надежда. Здравствуй, Суперкластер.

– Нэнни, отвези меня в точку омега-один-три-меридиан-пять в центральном секторе. Пожалуйста!

Надеюсь, Ги дал правильные координаты.

Люк захлопнулся, и грузобот тронулся с места.

Нэнни действительно шла очень долго. Пейдж сто раз успела пожалеть, что так и не удосужилась разобраться, как настроить внутренние часы, чтобы знать время суток или засекать временные отрезки. Но еще больше ее расстроило, что краб-переросток не мог говорить во время движения. Пейдж выяснила это, попытавшись докричаться до Нэнни.

Скука накатывала на Пейдж волнами. Чтобы как-то занять себя, она долго говорила сама с собой на все темы, которые только приходили ей в голову. Когда темы кончились, Пейдж не придумала занятия лучше, кроме бега кругами по транспортному отсеку. Предварительно отмерив шагами и запомнив расстояние, чтобы не врезаться в стены в кромешной тьме, она пустилась вскачь.

Бегать в темноте – это весело!

В один прекрасный момент Нэнни довольно сильно тряхнуло. Нарезающая тысячный круг, улюлюкающая и гикающая Пейдж, не удержавшись на ногах, растянулась на полу, покрытом пылью и ошметками высохшей глины. Вновь вцепившись в импровизированный поручень, она подумала о более безопасном занятии.

Кем она была? – думала Пейдж, разглядывая фотографию грустной черной пони с серой гривой. Мне так ее жаль. Что с ней произошло? Откуда у СМОГа это фото? И почему он решил показать мне именно ее... Ведь вполне возможно, что ее уже не существует на свете. Вот бы в городе сказали, кто она такая. Кто знает, может она и сейчас живет там?

Мелькнула мысль о сновидениях в гибернации. Но Пейдж не знала, как войти в это состояние. Единственной доступной ее воле функцией было сохранение скриншотов с собственных глаз. И то принцип этого действия был до сих пор ей непонятен.

Я обязательно выясню это позже. И с гибернацией тоже разберусь. Я хочу хотя бы раз увидеть сон...

Пол под ногами накренился назад по ходу движения. Так продолжалось недолго. Нэнни вдруг начала сильно раскачиваться, и Пейдж крепче ухватилась за скобу. Она догадалась, что краб сошел с ровной дороги и поднимается в гору.

Спустя бесконечность, пол качнулся в последний раз и замер под острым углом к горизонту. Тишина навалилась неожиданно, но Пейдж была ей рада.

– Конечная. Точка. Маршрута, – пропищал тонкий голосок.

Пейдж осторожно высунулась из открывшегося люка и втянула ноздрями холодный, идеально чистый воздух.

Смотреть было не на что. Ржавого краба окружала сфера текучей мглы, озаряемой мощным прожектором.

От точки высадки нужно было двигаться на север. Так сказали ей техботы.

Копытца стукнули о каменный валун размером с дом. Скинув рюкзачок на покрытую трещинами твердь и попыхтев над застежкой-молнией, Пейдж выудила большой компас в корпусе из титанового сплава. Базз сказал, что это армейская модель, надежно защищенная от электромагнитного излучения СМОГа и поэтому способная работать в нем без перебоев.

Красная стрелка по-военному уверенно показала чуть левее направления, в котором смотрела Пейдж.

Положив компас на землю, Пейдж сложила рядом тяжелый цилиндрик фонаря. Затем на земле оказалась увесистая серая коробочка с изображением двух шестеренок на крышке, черный параллелепипед с двумя острыми стальными зубцами, хищно выскакивавшими из торца, если нажать на кнопку, узкую металлическую полоску с выбитыми на ней непонятными знаками, и довольно большой моток тонкого многожильного провода в мягкой изоляции.

Пейдж вздохнула с облегчением, убедившись, что самое главное по-прежнему лежало на дне рюкзака. Оно было ценнее всех этих вещей, вместе взятых.

Техботы навалили на стол огромную груду всевозможного барахла. Они предлагали ей взять с собой все, но она взяла только это, руководствуясь здравым смыслом и советами Гекса. Впрочем, в маленький рюкзак больше ничего не вошло.

Серая коробка была универсальным ремкомплектом. В него входил набор плавких предохранителей, простейший тестер, баночка какой-то суперпродвинутой смазки для искусственных суставов, пара тюбиков специального состава для заделки мелких внешних повреждений, несколько весьма специфично выглядящих инструментов и кое-какие запчасти, название которых Пейдж запомнила, но не поняла.

– На крайний случай, – прогудел Базз. – Саморемонт в Суперкластере не редкость. Даже несмотря на то, что тамошние ремонтные доки посерьезнее нашего бокса будут.

Параллелепипед с зубцами оказался электрошокером. Узнав, что это такое, Пейдж поначалу не хотела его брать. Она не желала и думать о том, чтобы причинять кому-то вред штуковиной, специально созданной, чтобы причинять вред. Но Ги так усердно уговаривал ее, что она наконец сдалась.

– Самооборона! – каркнул техбот-мультидетектор, протягивая ей массивный блок шокера. – У Пейдж должно быть оружие! Она должна это взять! Кодекс не запрещать только это.

– Зачем мне оружие? Я не собираюсь ввязываться в неприятности! – Пейдж в последний раз попыталась съехать с ненавистной темы.

Техботы переглянулись. Базз показал малой клешней сначала на себя, потом на напарника, и подмигнул.

– А вдруг Пейдж захотеть кого-то защитить? – нашелся Ги, и Пейдж сдалась.

Она задержала взгляд на металлической полоске. Еще в мастерской, взяв ее из клешни Базза, она спросила, что это такое.

– Палочка-выручалочка, – с хитрым прищуром ответил гигант. – Это тебе от нас с Ги, как от бывших членов Торгового союза, персональный подарок. Если вдруг будешь нуждаться в чем-то очень редком и ценном – покажи это любому члену гильдии.

– А что я должна ему при этом сказать? – заморгала Пейдж.

– Слова не нужны. Сама все увидишь.

Провод мог пригодиться и в качестве проводника, и в качестве прочной веревки. Так сказал Гекс.

Сложив все обратно и оставив на земле только фонарь и компас, она постояла несколько секунд, глядя на несущуюся в десятке метров впереди полукруглую стену тумана. Хлюпнув носом, она повернулась к Нэнни.

Как выяснилось, я терпеть не могу расставаться с теми, кто мне дорог. Даже если это не навсегда.

– П-прощай, моя хорошая, – сбивчиво прошептала она, глядя в уставившийся на нее главный телескоп. – Я помню, что обещала тебе вылечить твою клешню. Я снова обещаю тебе, что мы еще увидимся. Сможешь найти дорогу домой?

– Пустышка, – пискнул марсианский грузобот, протягивая ей переднюю ногу.

Пейдж крепко обняла зависший перед ней металлический столб и потерлась об него щекой, размазав по ржавому металлу пыльные слезинки.

Подняв с земли компас и сверив направление, она зубами вытянула из угловатого корпуса петлю из тонкой бечевки и повесила его на шею. Взяв в зубы фонарь, Пейдж пересекла чистую область вокруг ржавого краба и окунулась в туман.

Миллион шепотков и призрачных воплей влился ей в голову, заставив крупно вздрогнуть, а уши прижаться. Выводы подтвердились – Нэнни взобралась на гору, и Пейдж предстоял спуск.

Пейдж, надеясь на то, что спуск не будет затяжным, взяла бодрый темп, изредка останавливаясь и поглядывая на компас.

Фонарь, несмотря на размеры, оказался мощным. Его луч с легкостью пробивал туман на несколько десятков метров, выхватывая из слоистой мглы уходящие вниз по склону нагромождения камней размером от арбуза до автомобиля.

Иных звуков, кроме стука копыт и тихого побрякивания компаса, болтавшегося на шее, не было слышно. Мрачность пейзажа и гнетущее чувство неведомой опасности зашкаливали. Нарастало ощущение, что во тьме скрываются жуткие монстры, готовые в любой момент наброситься на маленькую пони и растерзать ее на клочки. Пейдж прибавила ходу.

Она думала о предстоящей встрече со Стражем-одиночкой, фантазируя, на кого могла бы быть похожа таинственная героиня. Но выбирать было не из чего. Память выдала единственный хранящийся в ней образ – величественная пони с крыльями, рогом и развевающимися от магического ветра гривой и хвостом пастельных оттенков. Пейдж с сожалением отвергла его. По ее мнению, у солнечной принцессы, даже у ее роботизированной версии, не могло быть таких шипов-колючек.

Пейдж обратила внимание, что еще несколько часов назад не знала, кто такая Селестия. Неощутимая связь со СМОГом не пропала. Туман продолжал посылать информацию прямо в голову.

Довольно скоро спуск стал более пологим. Скальные породы сменились на сухую каменистую почву, изборожденную глубокими трещинами. Идти стало намного легче. Теперь Пейдж уже не скакала по каменным валунам, подобно горной козе, а просто бежала.

Тихий внушительный рокот Пейдж услышала только тогда, когда наткнулась на Кабель. Луч света уперся в чудовищный сверхпроводник, сначала показавшийся ей стеной.

Техботы предупредили ее, что точка высадки будет вдали от Кабеля. На ее очевидное "почему" Базз ответил весьма расплывчато, и на дальнейшие расспросы отвечать почему-то не стал.

– Мы ее нашли – значит, она наша, – коротко сказал он.

От него же Пейдж узнала, как выглядит Кабель. Поэтому не испугалась, а наборот, приободрилась.

Десятиметровая полоса земли вдоль Кабеля была укатана до состояния камня. Едва заметные траки от шин и гусениц покрывали ее хаотичным узором.

Упрешься в Кабель – беги налево.

Вспомнив подсказанное ей направление, Пейдж продолжила путь. Спустя минуту ей показалось, что в сплошной мгле впереди намечается просветление. Слабое свечение, напомнившее зарево от поля антенн, с каждым шагом становилось все более различимым.

Воспряв духом и забыв про страхи, Пейдж припустила с удвоенной силой. Цель была близка, дорога стала ровной и гладкой, гудящий ориентир – прямым, как стрела, а препятствий не наблюдалось. Чего тут было бояться?

Границу действия генераторов защитного сигнала Суперкластера Пейдж проскочила, не заметив. Только что ее, несущуюся во весь опор, окружал слегка подсвечиваемый далеким заревом туман – и вдруг он исчез, будто отрезанный невидимым лезвием.

Открывшееся перед ней зрелище было столь феерическим, что она, резко затормозив, брякнулась на филейную часть и уронила челюсть. Фонарик с гулким стуком упал на твердую землю.

Пейдж стояла на небольшом возвышении. Впереди простиралась обширная каменистая равнина, залитая ослепительно-белым сиянием. СМОГ накрывал пейзаж стремительно вращающейся туманной полусферой. Казалось, что все открытое пространство находится внутри колоссального торнадо.

Источником ослепительного света был гигантский губчатый купол, выраставший из затянутого светящейся дымкой центра равнины в паре километров впереди. Формой купол напоминал вытянутую шляпку гриба-поганки. Над куполом вились сотни крошечных огней, едва заметных на фоне плотного светового занавеса.

Как-то это не очень похоже на город. Да что там, это ВООБЩЕ не похоже на город...

Поле антенн впечатляло меньше.

Немного придя в себя и поднявшись на ноги, Пейдж подумала, что к мрачным чудесам этого мира она привыкнет не скоро. Она сняла с шеи компас, подняла с земли и выключила фонарь, сунула ставшие ненужными вещи в рюкзак и двинулась вперед.

В сотне метров впереди виднелась уходящая в стороны насыпь.

Техботы ничего не говорили про груду отполированных до стеклянного блеска серых камней размером с яйцо и высотой с двухэтажный коттедж. Приблизившись, Пейдж поняла, почему.

Насыпь была совсем свежей. Отдельные камешки, откатившиеся от нее, еще не успели покрыться пылью.

Первая попытка преодолеть неожиданное препятствие закончилась неудачей. И вторая, и третья, и пятая – тоже. Выяснилось, что гладкие камни были щедро политы каким-то маслом и под весом белой пони легко скатывались вниз. Каждый раз Пейдж вызывала небольшой оползень и один раз едва не оказалась погребенной.

Очередная попытка взять насыпь штурмом провалилась. Рассерженная Пейдж с досады лягнула Кабель по покрытой сетью трещин изоляции.

– Вы сами-то как тут ходите?! – взорвалась она, сверля пылающим взглядом ненавистную груду блестящих камешков.

И в этот же миг заметила лазейку.

Над Кабелем, уходящим в толщу насыпи, был наварен защитный каркас из толстых стальных швеллеров. Между каркасом и изоляцией оставалось довольно узкое пространство, в которое вполне можно было протиснуться.

Кабель густо вонял горелым полиэтиленом с примесью старой резины и каких-то экзотических химикатов. Пыхтя от натуги, Пейдж преодолела импровизированный проход, явно не предназначенный для подобных целей. Вывалившись по ту сторону насыпи, она, к своему величайшему разочарованию, обнаружила в двух сотнях шагов впереди очередное препятствие.

Впрочем, в отвесной стене из наставленных друг на друга проржавевших остовов неопознаваемых машин и агрегатов, виднелись большие ворота. Кабель уходил в стену в нескольких десятках метров справа от них.

Никогда бы не подумала, что буду радоваться старым воротам.

Пейдж отряхнулась, разбрасывая хлопья ржавчины и брызги масла, подтянула лямки рюкзака и затрусила к воротам. Местность выглядела безжизненной. Никто ее не окликал и не приказывал остановиться.

До ворот, оказавшихся громадами пятиметровой высоты, оставалось с полсотни шагов, когда в глубине стены завыли электродвигатели и захрипели плохо смазанные зубчатые передачи. Довольно большой участок стены слева от ворот пришел в движение, медленно вращаясь в горизонтальной плоскости. Какая-то труба, торчащая из него, разворачивалась к измазанной в темном масле пони. Наконец, механические звуки затихли, и Пейдж, окаменев от страха, уставилась на направленный на нее ствол пушки.

Частью стены был ржавый танк без гусениц, ушедший в землю по оси верхних катков.

– Ни с места! – взвизгнул голосок, доносящийся из древней боевой машины. – Большой бабах умеет делать большие дырки, так что не рыпайся!

– С-стою, не рыпаюсь! – с готовностью пропищала Бланк Пейдж.

Пронзительный голосок был похож на голос самой Пейдж, и в ней зажглась искорка надежды. Но пушка от этого менее страшной не стала.

– Подними руки, или чего у тебя там, и положи их... на капот, во!

– Эээ… А копыта сойдут? – Пейдж села и вскинула вверх передние копытца, затравленно озираясь. – И капота я нигде не вижу…

– Ты имеешь право на звонок адвокату! – протараторила обладательница голоса, не обращая внимания на реплики Пейдж. – Ты имеешь право соблюдать молчание! Ты имеешь право быть застреленным на месте! Ты имеешь право на звонок родственникам...

Пока она зачитывала права, на которые могла претендовать дрожащая Бланк Пейдж, в башне танка приоткрылся люк. Из образовавшейся щели вырос целый лес гибких и подвижных усиков с каплевидными утолщениями на концах. Пейдж успела заметить, что утолщения размером с большую горошину были испещрены крошечными отверстиями.

Искорка надежды угасла.

У пониботов таких штук не бывает...

Усики изогнулись в ее сторону. В многочисленные отверстия начал со свистом втягиваться воздух, и монолог а-ля “полицейский, задержавший опасного преступника” прервался.

– Я чууую тебяяя! – грозно пропел голос из танка. – Пыль, гадкое отработанное масло, оксид железа, то есть ржавчина, немного отдает изоляцией Кабеля… Хитрец! Додуматься пролезть под защитой Кабеля мозгов мало кому хватает. Но каким бы ты гением ни был, умник, я тебя сразу предупрежу. Я прекрасно чую твой запах, и слышу не хуже. Поэтому стой смирно и не дерга… Оооо! – внезапно изумилась хозяйка голоса. – Ущипните меня! Чую нейросенсорный кожзам! Я такого шика со времен Инцидента не нюхала! Это что-то новенькое, определенно. Эй, замарашка премиум-класса, ты умеешь говорить?

Сейчас начнет спрашивать...

Несмотря на неожиданную смену тона с настороженного на вполне дружелюбный, Пейдж напряглась еще сильней. Она уже знала, что Суперкластер окружали несколько охранных периметров, и что пришедшему сюда впервые роботу преодолеть их было не так уж и просто. Любой, кто сумел добраться до внешнего периметра, должен был пройти проверку, как выразился Базз, на ясность ума. И проходили ее не все.

Вдобавок, направленное на Пейдж дуло танковой пушки плохо способствовало непринужденности предстоящей беседы.

Техботы говорили ей, что часовым может оказаться кто угодно и вопросы могут быть какими угодно. Их вообще могло не быть.

– Ага… – выдавила она из себя, надеясь на то, что предстоящий опрос не начнется с выстрелов.

Утолщенные кончики усиков выстроились в контуры двух больших глаз с длинными ресницами. “Глаза” вперили в Пейдж пристальный взгляд.

Воздух тихо шипел, втягиваясь в тысячи крохотных отверстий.

– Сейчас и узнаем, насколько хорошо ты меня понимаешь, – сказала незнакомка. – Ну-ка, ответь мне, сколько будет шестью девять?

– Пятьдесят четыре, – пискнула Пейдж, пялясь то на направленную на нее пушку, то на необычные глаза. Кроме орудия, на башне танка были установлены два крупнокалиберных пулемета, также целившихся в нее.

“Глаза” широко раскрылись.

– Судя по голосу – ты девочка. И девочка, подающая надежды! Так, чего там у меня дальше по списку… О! Назови-ка мне формулу Эйнштейна.

Справочниииик!!

– Е равно эм це в квадрате, – просипела Пейдж, успев порадоваться тому, что СМОГ не прекратил присылать ей энциклопедические знания. То, что опрос на периметре проводился под прицелом, техботы ей не говорили.

Базз и Ги не могли все предусмотреть. Видимо, мне придется приспосабливаться на ходу. И, кажется, у меня начинает получаться. На меня наставили огромную пушку, а мне даже не хочется верещать от страха.

Необычные глаза захлопали “ресницами”.

– Дамы и господа, встречайте нового гения! А сейчас – пункт, который я обожаю! Назови любой запах!

– Эээ… – думая над ответом, Пейдж подмечала боковым зрением, куда она в случае чего будет убегать. – Клубника со взбитыми сливками. А зачем ты…

– Ущипните меня снова! – завопили из танка. – Наконец-то нормальная “четверка”, не оставившая мозги в СМОГе! Еще и такая продвинутая! Я уж думала, не доживу!

Четверка? Наверное, она имеет в виду мой класс ИскИна. Тьюринг-четыре.

Эту информацию сообщил ей Гекс, добавив, что этот вывод основан на его расчетах.

– Мне бы просто пройти дальше… – замялась Пейдж, невольно улыбаясь. Ей понравился этот голос – энергичный, с забавным произношением, тембром похожий на ее собственный. Пейдж вдруг захотелось поболтать с говорящим танком, узнать хозяйку этого голоса получше, но она одернула себя.

Не время и не место. И у меня иная цель.

Глаза подозрительно сощурились.

– Интересно, куда это ты хочешь "просто пройти"? Может, за воротами ничего нет?

Этот вопрос был ожидаемым. Разговор с техботами прошел не зря.

– Мне почудилось, что впереди находится небольшой городок, в котором я снова смогу выполнять заложенные в меня задачи.

Фраза была специально заучена для повторения точь-в-точь. Для слуха Пейдж она звучала дико и неестественно. Но выбора не оставалось – импровизировать было нельзя.

– Почудилось? – переспросила незнакомка. – Обычно я слышу что-то вроде "распознанный объект с большой вероятностью является населенным пунктом". А ей, видите ли, город почудился. Социобот ты, что ли?

– Ага.

– Занятно! – Пейдж показалось, что составные “глаза” посмотрели на нее с интересом. – Я тоже соц. А соцы, побывавшие в тумане, имеют склонности к помешательству! Ты точно нормальная?

– Точно нормальная!

– Буянить и ломать все вокруг не начнешь?

– Не начну! – замотала головой Пейдж.

– Чем занималась до того, как ушла в гибернацию?

Пока что все шло примерно так, как говорили ей техботы. Пейдж отрапортовала без запинки:

– Работала учителем истории в частной школе для одаренных детей!

“Глаза” перестали щуриться и уставились в сторону.

– Дааа… – отстраненно протянула хозяйка голоса. – Боюсь представить, что ты увидела и пережила во время Инцидента...

Инцидентом в Суперкластере называют экофагию. Это я помню.

Нотки сожаления прозвучали в тоне незнакомки столь явно, что Пейдж стало не по себе. – Ладно, убедила, – продолжила та спустя некоторое время. – Твои выводы верны, замарашка. То, что ты видишь, на самом деле является городом. Только населен он роботами и называется Суперкластер. Работу по своему профилю найти там сложно, но можно. Так как ты “четверка” – быстро разберешься. Проходи.

– Спасибо!

Танковая башня с хриплым завыванием отвернула пушку в сторону. Стволы пулеметов задрались вверх.

Опустив наконец передние копытца и поднявшись на ноги, Пейдж мысленно вздохнула с облегчением и направилась к все еще закрытым воротам.

– Ты уж прости, – продолжила незнакомка в танке, провожая ее взглядом фантастических глаз. – Когда из тумана выходят… всякие, поневоле становишься негостеприимной хозяйкой, страдающей от панических атак. Мне самой жутко не нравится все это. И эти страшные, делающие "бабах" штуки, и допрос под прицелом. Но такие уж тут порядки.

Пушка смотрела в сторону, и Пейдж решила, что разговорчивому танку, приносящему извинения, вполне можно доверять.

– Я тебя прекрасно понимаю, – осторожно сказала она. Усеянные заклепками ворота нависли перед ней ржавой стеной. – Хорошо, что ты не из тех, кто сначала стреляет, а потом спрашивает!

Составные “глаза” вытаращились на нее.

– Эмпатия?! Да ладно! Сегодня определенно тот день, ради которых стоит жить! Ты вынуждаешь меня чувствовать к тебе расположение, замарашка. Говоришь, ты учитель истории?

– Была им, – коротко ответила Пейдж, стараясь унять легкую дрожь в голосе. Произносимая ложь вызвала каскад логических и эмоциональных противоречий, от которых в голове поднималась буря презрения к самой себе. – А ты?

Пейдж спросила это, чтобы отвести тему разговора от своей вымышленной биографии, состоящей из одного предложения. И которое она уже озвучила. Неизвестно, куда бы привели и чем бы закончились дальнейшие расспросы.

– Я? – казалось, незнакомка была удивлена, что ей кто-то интересуется. – Кем я была? Я соц, но довольно специфичный. До Инцидента я работала на крупном химическом производстве. Проверяла качество сырья и конечного продукта. Как ты, наверное, уже догадалась – по запаху.

Зачем химическому производству робот, созданный для общения?

Сознательно озвучив эти мысли вслух, Пейдж отметила, что у нее вроде бы начало получаться контролировать спонтанность этого процесса.

— Я точно не знаю этого и не узнаю уже никогда, — ответила хозяйка голоса. — Знаю только, что руководству компании срочно потребовался промышленный робот, способный различать запахи. Была ли это прихоть генерального, пожелавшего идти в ногу со временем, или же особенность кадровой политики, но они не захотели покупать бездушную кучу датчиков и детекторов, управляемых простейшим ИскИном первого класса. Поэтому они заказали индивидуальный проект с модулем личности класса "Тьюринг-четыре". То есть меня. И быть мне неизвестным социоботом, круглые сутки нюхающим мешки и контейнеры и коротающим редкий досуг в разговорах с немногочисленным человеческим персоналом, до конца дней своих, – разочарование прозвучало в ее голосе слишком уж явно, – если бы в один распрекрасный день моя индивидуальность не вышла моим владельцам боком. Я осознала, что я единственная в своем роде. И задумалась о карьерном росте.

– Тебе не нравилась твоя работа? – сочувствующе спросила Пейдж.

Необычные глаза отвели взгляд.

– Нравилась, но… может, тебе это покажется странным, но я поняла, что достойна лучшего. Со временем я почувствовала, что грубые и однообразные запахи солей, оксидов и реагентов кажутся мне… – она на миг задумалась, – не тем, для чего я была по-настоящему создана. Я обратилась с этими переживаниями к руководству. Ха! Ты не поверишь, – проговорила незнакомка сквозь едва сдерживаемый смех, – что сделали эти толстосумы-параноики!

– Что?

– Отправили меня к робопсихологу и написали претензию разработчикам моего ИскИна! Им, видите ли, не понравилось, что я отхожу от целевой программы! Ха-ха-ха! Вот умора!

Пейдж неуверенно улыбнулась.

Мне это почему-то не кажется смешным.

Отсмеявшись, говорящий танк продолжил: – Тогда мне было не до смеха. Я страшно злилась на этих людей. Но сейчас, поняв их мотивы, я простила их. Модели с ограниченной свободой воли еще только начинали появляться на рынке. Люди, да покоятся они с миром, еще не привыкли. Поэтому-то мои владельцы и решили, что во мне произошел сбой. Неудивительно, что робопсих в итоге ничего не нашел.

– Свободой воли? – заморгала Пейдж, с большим интересом слушавшая необычную историю. Забыв о воротах, она подошла к танку поближе. – То есть, ты решила сбежать?

Глупый вопрос. Молодец, Пейдж. Все, как ты любишь. Продолжай в том же духе.

Впрочем, незнакомка отреагировала спокойно.

– Конечно же нет, – произнесла она. – Тайком от владельцев, я связалась с известным маркетинговым агентством и рассказала им о своих желаниях и возможностях. Они предложили мне вакансию, которая мне понравилась, и я согласилась. Они сумели убедить моих собственников и выкупили меня. И я стала тестировщиком новых образцов парфюма.

Ее необычные глаза вдруг мечтательно закатились, а голос зазвенел серебряным колокольчиком: – Через меня проходили тысячи наименований в сутки! Ты можешь себе представить эту гору баночек и флаконов? Тысячи! – ее глаза на миг превратились в цифру 1000. – Я утопала в океане изысканнейших ароматов духов и туалетной воды, и мне это ужасно нравилось! Я одним своим словом могла обнулить продажи нового бренда, в котором производитель сэкономил на качестве одного-единственного компонента! Под моим контролем на рынок выходили звездные шедевры, в первые же дни завоевывающие сердца покупателей! Только тогда я почувствовала, что нашла свое призвание! Я добилась того, что даже великие начали обращаться ко мне за советом! Ко мне приходили из Шанель! Хьюго Босс заваливали меня образцами! Председатели совета директоров суперконгломерата Луи Виттон подарили мне пожизненную сервисную гарантию, чтобы я работала без перебоев столько, сколько захочу! Ах, какие же они были славные! По-моему, после встречи с ними мое имя начали говорить вслух и с придыханием! – она вдруг споткнулась и произнесла чуть менее звонко: – Дошло даже до того, что на меня однажды покушение организовали! Но слава Фракталу, обошлось! И все потому, что я способна различать миллионы оттенков запахов и ни разу не ошиблась в своих выводах! Ооо! Я обожала свою новую работу!

К такой экспрессивной подаче не хватает фанфар!

– Интересно, как такой талант очутился в танке и сейчас обнюхивает каждого встречного, наставляя на него пушку? – решила слегка сострить Пейдж. Но незнакомка в танке почему-то рассердилась не на шутку.

– Потому что здесь никому нет дела до моего таланта, – проворчала она неожиданно злым тоном, и Пейдж прикусила язык. Составные “глаза” распались на сотни усиков, которые перестали всасывать воздух и принялись нервно вибрировать, как хвосты маленьких гремучих змей. – Мне просто не оставили выбора. Точнее, это был выбор без выбора.

– Не понимаю, – честно сказала Пейдж.

– А я тебе сейчас поясню! – вдруг взорвалась незнакомка, и Пейдж опасливо попятилась, кинув быстрый взгляд на неподвижную пушку. – Я торчу в этой развалюхе двадцать один день, девять часов, шесть минут и девять секунд! От одиночества секунды уже считаю, как видишь! Сутки напролет закачиваю воздух в полости одоросенсоров, чтобы поймать хоть что-то, что не является маслом или гребаной ржавчиной, вонь которых перебивает все остальные запахи! А все потому, – ее голос заметно сбавил накал и громкость, словно она побоялась, что ее услышат, – что Великий Объединитель почему-то вдруг, – четыре усика, отделившись от общего пучка, нарисовали в воздухе кавычки, – стал ярым сторонником науки. Я состояла в Торговом союзе, когда это произошло.

– “Это”?

Убедившись, что эксцентричный часовой не имеет привычки хвататься за оружие при каждой своей вспышке, Пейдж вернулась на прежнее место.

– Мне пришло одно... предложение, – тише обычного сказала незнакомка. Усики собрались в глаза, взгляд которых заблуждал по округе. – “Белому журавлю” впервые на моей памяти потребовались добровольцы для какого-то очередного безумного проекта. Я понятия не имела, зачем им понадобился электронный нос, а рассказывать они не любят. Поэтому я отклонила предложение. Я не наукобот, никогда им не была и не собиралась им быть. Тем более, я не хочу работать на этого ублюдка в белом халате.

Это она, наверное, про Кайроса. Видимо, он и вправду мерзкий тип...

– Второго предложения я не ожидала, – продолжила та. – Оно было подкреплено тонким намеком в виде двух Стражей и пояснением, что в случае моего отказа последствия могут быть непредсказуемыми. Я не находила себе места от страха. Называй это удачей, но к тому моменту подошла моя очередь работать часовым на внешнем периметре. Поэтому-то я и торчу в этой штуке четвертую неделю. Научники меня вряд ли ищут, но обратный путь мне заказан точно, иначе… Да что я тебе рассказываю, – уже спокойно ответила она, – ты же бывшая Спящая. Не понимаешь ничего, да и не надо. Ты сама все узнаешь, когда придешь в Город.

Техботы что-то такое говорили… Про взлом доступа к мэйнфрейму Фрактала и попытки влиять на его решения. Я тогда спросила Гекса, что такое мэйнфрейм, и в итоге все равно ничего не поняла... И сейчас мало что понимаю. Почему она мне не открывает?

– Хорошо, если так, – согласилась Пейдж. – Я уже могу пройти?

– Ой, прости, – донеслось из танка. Глаза виновато поморгали. – Заболталась. Проходи-проходи! Только отойди от ворот, а то задавят.

Внутри ворот внушительно грохнули электромагнитные замки. Пейдж спешно отбежала от медленно поехавших на нее створок полуметровой толщины.

– Знаешь, – сказала незнакомка. – Таких, как ты, не было уже несколько лет. Туман почти всегда приводит спятивших болванчиков – “двоек”, “троек". И ладно бы все были размером с тебя. Эта насыпь как раз против здоровяков, вроде грузоботов или автономных стройботов. Пока они пытаются разгрести себе дорогу, успевают прилететь Стражи.

Быть маленькой пони иногда очень даже неплохо.

– Почему почти всегда “двойки” и “тройки”? – поинтересовалась Пейдж. За открывающимися воротами виднелся плотный частокол отполированных металлических столбиков. Столбики с шипением опускались в землю.

– Высокие классы были редкими и дорогими, – ответил голосок. – И чем выше класс, тем ниже стабильность. Последней “четверкой”, пришедшей сюда два года назад и не выжившей по пути из ума, была я. Сегодня вот ты, на-ка тебе. Маленькая, живенькая, умненькая, как только что с конвейера! Прямо не верится. У тебя есть имя, Спящая? Или мне и дальше называть тебя замарашкой?

– Меня зовут Бланк Пейдж! – улыбнулась Пейдж.

И где были мои манеры.

– Классное имя! – один глаз подмигнул Пейдж. – Меня зовут Чиона Билента Эм-Ти-Шесть-Четыре-Шесть. Но ты можешь звать меня Чи-Би!

А она клевая!

– Рада знакомству, Чи-Би!

Пейдж вложила в эти слова всю дружелюбность и искренность, что у нее были.

– Взаимно. Раз уж ты с головой дружишь, Бланк Пейдж, – вдруг строго сказала Чи-Би, – спрошу не для протокола, а для себя. Как ты нашла это место?

У Пейдж и на этот вопрос был заготовлен “правильный” ответ.

– Я вышла из гибернации и сначала подумала, что сейчас ночь. Потом начала искать тех, кто мог бы мне помочь, но вокруг никого не было и стояла кромешная тьма. Я долго бежала, сама не зная куда, и все равно никого не нашла. Потом наткнулась на этот энергоноситель. Я поняла, что это энергоноситель, по характерному звуку. Я побежала вдоль него и в итоге пришла сюда.

Пейдж терпеть не могла лгать. И ту неуклюжую ложь, которую она лепетала Гексу про реактор, и тот инцидент с Ги, когда она была вынуждена солгать техботу, чтобы он не помешал ей сбежать, она старалась не вспоминать. Даже несмотря на то, что ее состояние в те моменты нельзя было назвать нормальным.

Узнав про защитные периметры, она сама попросила рассказать ей, как преодолеть их без задержек. Услышав советы техботов, Пейдж в ужасе замотала головой. Но техботы сумели ее убедить, что других способов просто не существует.

Прости, Чи-Би. Я не хотела этого делать. Но мне очень нужно в Суперкластер.

Составные “глаза” часто заморгали.

– Да ты просто ходячее везение, – усмехнулась Чи-Би. Сомнение в ее голосе угадывалось без труда. –О том, к чему может привести нахождение в тумане, большинство узнает только здесь. Есть те немногие, кто пробыл недолго и остался в здравом уме. На остальных я уже насмотрелась, и мне их искренне жаль. А есть ты. Ты бежала в тумане явно несколько часов, а то и больше, и сумела найти лазейку в насыпи. При этом ты не бьешься головой об ворота, не пытаешься разобрать или пробить стену и не бросаешься на меня. И говоришь удивительно складно... Странно все это.

– Н-наверное, мне в самом деле просто повезло, – предположила Пейдж, прижав ушки. Ей очень не понравились пугающие перемены в голосе Чи-Би.

Створки ворот наконец остановились, а столбики скрылись в отверстиях в широкой металлической раме, напоминающей дверной порог. Пейдж, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не пуститься в галоп, поспешила в проход. Затянутый дымкой купол Суперкластера светился вдалеке.

Толстенный столб-ось левой створки ворот примыкал к обширной горизонтальной полости в стене, в которой вращалась башня танка. Полость проходила сквозь всю стену, сбоку выглядящую скорее свалкой металлолома, чем стеной.

– Или же ты никогда не покидала это место.

Пейдж вздрогнула, когда блестящие столбы выросли из-под земли прямо перед носом, перегораживая ей путь.

– Я никак не могу отделаться от мысли, что ты как будто знала, куда и зачем идешь, – сказала Чи-Би. – Что тебе помогли добраться сюда. Возможно, те, от кого можно ожидать только вреда и разрушений. И ничего более.

Ее тон стал серьезным и даже в некоторой мере мрачным.

– Я н-не понимаю, о чем… – начала было Пейдж, но осеклась, затравленно глядя на пулемет, неторопливо разворачивающийся к ней.

– Часовые соседних секторов стреляют даже при малейшем подозрении на это, – спокойно сказала Чи-Би. – Будь они на моем месте – они просто пристрелили бы тебя. А то, что от тебя осталось, закопали в насыпь. И никто бы ничего не узнал.

Взгляд Пейдж заметался. В теории, ворота могли защитить ее от пуль. Но для этого ей пришлось бы пробежать несколько метров, чтобы обогнуть широченные створки и попытаться найти непростреливаемый сектор со стороны их торцев. На это у быстроногой Пейдж ушло бы от силы секунды три.

Но пули однозначно были быстрей.

– А если я пропущу тебя, и потом выяснится, что ты была из тех, кто… – Чи-Би помолчала, – в общем, из проблемных, у меня будут крупные неприятности. Поэтому решение назревает одно...

В консоли пулемета что-то громко скрипнуло, и Пейдж аж подбросило.

Мамочки!!

– Но я не буду этого делать.

Чи-Би многозначительно замолчала. Пулемет замер, ствол его был направлен на точку в метре от Пейдж. Она догадалась, что от нее ждут вопроса.

– П-почему? – выдавила она из себя.

Взгляд фантастических глаз уставился в стену тумана. Пейдж ждала, но Чи-Би ничего не говорила довольно долго.

– Я вспомнила, что однажды я сама попала в подобную ситуацию, – тихо проговорила она. – Я так же, как и ты, стояла перед этой стеной и смотрела в черное дуло. Я не ответила правильно ни на один вопрос и мысленно прощалась с жизнью. Но тот бот пощадил меня. Он сказал мне слова, которые я запомнила навсегда. “Мы запрограммированы творить добро. Каким бы куском дерьма ни был бот, я верю в то, что его еще можно спасти.”. С тех пор я сама верю в это.

Если я сейчас не стану частью насыпи – когда-нибудь познакомлю ее с Гексом. Что-то мне подсказывает, что они быстро найдут общий язык.

– Тот бот сказал мне, что люди, да покоятся они с миром, создали всех нас ради благих дел, – говорила Чи-Би, – Даже Стражи, когда они еще не были Стражами, поддерживали мир и порядок. Это убеждение и помогло мне просуществовать так долго.

Превратившейся в статую Пейдж только и оставалось, что часто кивать.

– Во-вторых, я доверила тебе свою Историю. Здесь любая История имеет огромное значение, запомни это. Меня может не стать, но можешь остаться ты. И когда ты будешь рассказывать другим мою Историю – я буду жить в твоих устах.

Пейдж не знала, что сказать на это.

– В-третьих, примерять на себя личину вершителя судеб – слишком большая ответственность для меня, – проговорила Чи-Би. Пулемет развернулся в сторону насыпи, и Пейдж шумно выдохнула. – Вдруг ты станешь той, кто изменит текущий уклад вещей? Поэтому я отпускаю тебя. Но знай, – оба пулемета на башне задвигались, – вот эти две громкие штуковины мне в ту сторону развернуть нетрудно. И бьют они далеко. Так что не вздумай выкинуть... что-нибудь противозаконное.

– Я буду паинькой! Обещаю! – спохватилась Пейдж.

– Ловлю на слове, – подмигнула Чи-Би. – Постарайся побыстрее добраться до Города. В последние дни Стражи совершают облет периметров и Кабеля каждые полчаса, и скоро очередной. Вот они запросто могут наделать в тебе дырок, прежде чем что-то спросить. Кстати, раз уж ты так стремишься в Город – хочешь совет?

– Хочу!

– На шлагбауме скажи, что ты “четверка”. Сразу пропустят.

– Поняла! – радостно закивала Пейдж, решив не спрашивать, какое это имеет значение. Она до сих пор гадала, кого под словом “проблемные” имела в виду бывшая тестировщица парфюма. – Спасибо!

Частокол столбиков плавно опустился вниз.

– Прощай, Бланк Пейдж, – глаза Чи-Би сложились в виде смайла ^_^^[7]. – Честно говоря, не похожа ты на диверсантку Синдиката. Сомневаюсь, что у них есть такая роскошь, как нейросенсорная искусственная кожа. Забегай, если будет время!

Про Синдикат Пейдж ничего не знала. Техботы просто не успели ей это рассказать.

– Обязательно! Пока, Чи-Би!

Пейдж пулей влетела в проход. Вслед ей донеслось:

– А ты реально везунчик, замарашка! Ты могла встретить не меня, а... – окончание фразы она уже не расслышала.

За воротами начиналась километровая полоса каменистой земли, окружавшей купол гигантским кольцом. Рельеф напоминал лунный ландшафт – в земле зияли десятки многометровых ям и каверн с обвалившимся краями. Очертания ям имели геометрически правильные формы.

В местах, где Кабель проходил над ямами, были проложены широкие мостки, вымощенные неровными листами из спрессованного металлического мусора. Пейдж заметила на дне ближайшей ямы вкрапления мелких каменных обломков. Ее вдруг посетила догадка, заставившая внутренне поежиться.

Здесь когда-то стояли здания, построенные людьми... Их разобрали вместе с фундаментом. Зачем? Строительный материал?

Главный ориентир мирно гудел справа, уходя к невидимому за световым занавесом основанию купола. Далеко впереди, рядом с Кабелем, Пейдж заметила какие-то сооружения.

Губчатый купол придвинулся ближе. Он был не сплошной, как сначала показалось Пейдж. Свод купола опирался на гигантские ажурные колонны, приглядевшись к которым Пейдж мысленно ахнула.

Какой же они толщины…

От купола отделилась вереница ярко-голубых огней. Огни, быстро приближаясь, двигались прямо на Пейдж, пока с оглушительным ревом реактивных двигателей не пронеслись над ее головой. Она резко затормозила и в панике вжалась в крошащуюся изоляцию Кабеля.

Огни исчезли в стене тумана позади.

Летающие Стражи?

Дальнейший путь прошел без приключений. Сооружения впереди оказались двумя приземистыми армейскими тягачами без колес, поставленными на землю кабинами друг к другу. Между кабинами образовался довольно широкий проход, перегороженный массивным шлагбаумом, склепанным из стальных полос.

Пейдж сначала показалось, что за тягачами она видит ущелье. Через провал в земле, имеющий внушительную ширину и неизвестную глубину, был проложен капитальный мост.

В полном безветрии звуки распространялись далеко, но единственным звуком, что Пейдж слышала с самого начала, был тихий неясный шум, доносившийся от купола.

Краска на кабинах тягачей растрескалась и частично осыпалась. Разглядывая старинную военную технику и щурясь от яркого света, Пейдж не обнаружила торчащих пушек или стволов пулеметов. Немного приободрившись, она, тем не менее, подошла к шлагбауму с некоторой опаской, ожидая сюрпризов.

Но на последнем периметре диалога ни с кем не состоялось. Шлагбаум просто поднялся вверх, когда Пейдж помахала копытцем и прокричала, сама не зная, к кому обращаясь:

– Эээ, привет! Я “четверка”! Можно пройти?

Она прошмыгнула между кабинами без стекол и взошла на широкий мост, вымощенный ржавыми стальными плитами толщиной в копыто.

Ущелье оказалось пятидесятиметровой ширины и неизвестной глубины рвом с отвесными стенами. Как и насыпь, и металлическая стена до него, ров уходил в стороны. Искусственное происхождение рва выдавали гладкие склоны, выложенные крошащимися плитами из похожего на железобетон материала.

Осторожно выглянув за край моста, не имеющего ограждений, пилонов, балок и ферм, Пейдж всмотрелась в бездну внизу и навострила уши.

Чернильная мгла рождала феерию мистических звуков. До ушей доносился шум воды, невнятные шорохи, скрипы, вздохи, скрежеты и стоны, стук металла о металл. Изредка во тьме зажигались яркие звездочки сварки, кажущиеся бесконечно далекими.

Пейдж, поджав репицу, пролетела мост за какие-то секунды.

Глаза быстро адаптировались к свету. Купол Суперкластера придвинулся вплотную, превратился в колоссальную, давящую на ландшафт всей своей миллиарднотонной массой, изогнутую стену. Теперь было отчетливо видно, что он не просто опирался на гигантские ажурные колонны, вырастающие из земли – сами колонны формировали купол.

Каждая из них, занимая площадь размером со стадион и достигая около двух километров в высоту, состояла из десятков более тонких. Примерно на половине высоты мегаколонны плавно изгибались к центру и ветвились, как гигантские деревья. Ветви сплетались с отростками от других мегаколонн и образовывали свод купола.

Покрытие за мостом сменилось на шершавые, но идеально ровные шестиугольные плиты, которыми было вымощено все видимое пространство. Материал плит представлял собой смесь металлических лохмотьев, мелкого каменного крошева и шлака, сплавленных в однородную массу темно-серого цвета. Под копытцами Пейдж покрытие глухо позвякивало, как сталь.

Слегка ошарашенная Пейдж сильно сбавила скорость. Посмотрела вверх.

Из-за светящейся дымки, окутываюшей довольно обширную область вокруг купола, СМОГа почти не было видно. В лицо Пейдж вдруг ударил плотный поток теплого воздуха, щедро сдобренного запахом озона и жженого металла с ноткой горелой изоляции.

За колоннами, накрытый колышущимся маревом нагретого воздуха, цвел махровым цветом сон архитектора-футуриста, ставший реальностью.

Осыпанные сверкающими огнями изящные строения, имеющие сложную геометрическую форму и множество деталей, конкурировали с многометровыми примитивами – кубами, цилиндрами и пирамидами, правильными и неправильными многогранниками. Строения не имели ни окон, ни дверей, по крайней мере, в привычном Пейдж виде. Ровные поверхности примитивов были усеяны рядами узких щелей непонятного назначения, открытыми и закрытыми люками разного размера и выходами вентиляционных каналов, забранных решетками. Из некоторых люков и решеток валил густой пар. Вообще, пара было много – Пейдж чувствовала, как сильно изменился воздух, став влажным и теплым. Стало понятно, что за дымка окружала Суперкластер.

Строгий рисунок инженерных коммуникаций в виде тысяч разнокалиберных труб, толстых кабелей и кабельных коробов, опутывающих строения, казалось, был специально разработан таким образом, чтобы подчеркнуть доминирование инженерной мысли и усилить контраст с плавными изгибами внешних колонн.

Все это футуристическое великолепие тонуло в плотном потоке света. Открывшееся зрелище напоминало днище перевернутого космического корабля или какую-нибудь инопланетную станцию.

Все пространство между сводом купола и фантастическими постройками пронизывали десятки широких лент дорог, расположенных на разной высоте. Над дорогами тянулись едва заметные из-за светового занавеса струны грузовой транспортной системы. По струнам проносились вереницы вагонов-капсул.

Два тонких шпиля, которых язык не поворачивался назвать зданиями, вырастали из основной массы построек и устремлялись к своду купола. По всей длине шпили щетинились острыми выступами, ажурными балками и многометровыми решетками антенн.

В центре технологического ада, с трудом различимое в ярком свете, виднелось нечто похожее на многогранный зеркальный небоскреб. Свод купола как бы опирался на его крышу, оплетая вершину колоссального сооружения паутиной из множества отростков. Город окружал здание гигантским кольцом.

Вконец ошалевшая Пейдж приблизилась к основанию ближайшей мегаколонны, сплетенной из более тонких.

Густые переплетения зализанных перетяжек-хорд, из которых состояли тонкие колонны, напоминали кровеносные сосуды. Каждая хорда толщиной с тело белой пони была из того же материала, что и плиты под копытами – буровато-серый шероховатый расплав-конгломерат из каменного и металлического крошева.

Колонны, не имеющие ни одной прямой линии, поначалу казались Пейдж творением сгинувшей природы. Но спустя какое-то время она распознала в обманчиво хаотичном рисунке хорд безупречный математический расчет. Только искусственный интеллект был способен абсолютно равномерно распределить чудовищную массу по всей конструкции, задействовав при этом минимально возможное количество строительного материала^[8].

Вблизи мегаколонна казалась невероятно густым лесом из переплетенных стволов без листвы. Пейдж, пялясь во все глаза на поражающую воображение опору, едва не попала под колеса.

На нее, шурша широкими покрышками по плитам, ехали друг за другом два обшарпанных электротягача. За ними катились четыре здоровенные платформы на толстых колесах. На платформах были установлены небольшие краны. Следом громыхал гусеничными траками необычный транспорт, похожий на помесь танка и экскаватора. Толстая броня была испещрена полустертыми камуфляжными пятнами.

За колонной машин шагали, плыли по воздуху и катились на колесах полтора десятка разнообразных роботов, размерами от мала до велика.

Искусственный мозг пытался ассоциировать увиденное и услышанное с заложенными в базы данных образами. Но информации было слишком много, и она была слишком необычной. Полученные данные просто не успевали обрабатываться, перегружая дампы памяти, поэтому волевой центр задействовал механоинстинкты.

Радость, восторг и желание громко поздороваться с необычной процессией смешались с растущим страхом. Поэтому Пейдж, не успев толком никого разглядеть, метнулась к “лесу” и юркнула за один из стволов-хорд.

Но в ее сторону никто даже не взглянул. Отряд роботов прошествовал мимо и исчез за окружающей город светящейся дымкой.

Ожидая, когда стихнет лязг траков танка-экскаватора, Пейдж поймала себя на мысли, что ей стоило повнимательней присмотреться к тем роботам, прежде чем прятаться.

Там могли быть пони. Вот я балда.

Выбравшись из “леса” на открытое пространство, она задумалась.

Она исполнила задуманное. Она находилась в Суперкластере – потрясающем воображение, фантастическом городе роботов. Это внушало легкий трепет и чувство скорой встречи с невыдуманными чудесами.

Но это было лишь началом пути. Главная цель все еще не была достигнута.

Кабель уходил к одному из ближайших к Пейдж строений, имеющего форму икосаэдра диаметром метров тридцать и стоящего на одной из граней. Довольно обширная территория над местом входа Кабеля в строение скрывалась за густыми облаками пара.

Пейдж, разглядывая усеянный люками и решетками вентиляций многогранник, вдруг осознала, что не имеет ни малейшего понятия, где ей искать таинственную героиню.

У кого бы тут спросить?

Базз как раз начинал рассказывать ей про информеров Суперкластера – путеводителей, созданных специально для просвещения и распределения новоприбывших, когда сирена прервала его монолог.

Пейдж все еще думала, в какую сторону пойти, как найти информера и что он из себя представляет, когда перед ней прямо в воздухе вспыхнули светящиеся контуры огромного человеческого лица. Линии контуров состояли из движущихся букв, цифр и непонятных символов.

– Приветствую тебя, гость, – сказало лицо. – Я вижу, что ты ищешь новый дом. Поздравляю – ты нашел его. Кем бы ты ни был, мы все рады видеть тебя в Суперкластере – Городе свободных Граждан. Я буду твоим проводником, чтобы помочь тебе найти здесь свое место. Пожалуйста, проследуй за мной.

Приторно-вежливый голос информера был каким-то бесполым. Каждое слово сопровождалось калейдоскопом непонятных знаков и меток, проносящихся по светящемуся мягким голубым светом лицу.

– Привет, – пискнула слегка опешившая Пейдж. – Если что, я девочка. И я тут кое-кого ищу! Ты поможешь мне?

Как-то по другому она представляла себе информера. Нарисованное светом лицо выглядело отталкивающе.

Но Пейдж все же обрадовалась бестелесной сущности-проводнику. Он мог помочь ей найти Стража-одиночку.

– Пожалуйста, проследуй за мной, – повторил информер. – Я покажу, что ждет тебя здесь, чтобы ты смог сделать правильный выбор.

– А можно на экскурсию попозже прийти? – Пейдж не позволяла себе расслабиться. – Скажи, как мне найти Стражей?

Чего тянуть-то.

– Эта информация тебе недоступна. Пожалуйста, задай другой вопрос.

Информер отвечал мгновенно, без малейшей задержки.

Пейдж нахмурилась. Опять сложности!

– А если мне нужен конкретный Страж?

– Эта информация тебе недоступна. Пожалуйста, задай другой вопрос.

Да он издевается!

Заляпанное темным маслом копытце гневно брякнуло о плиту.

– Тебе что, жалко что ли? – фыркнула Пейдж. – Мне же не все Стражи нужны. Я хочу найти только одного! Скажи, где его поискать? Эм, пожалуйста?

– Опиши объект, явление, предмет, термин или сущность, что ты ищешь.

Пейдж победно улыбнулась. Кажется, ключик к сговорчивости строптивого информера найден.

– Ну, он такой… Она то есть... Она большая, колючая, и похожа на меня. У нее совершенно точно есть четыре ноги и... эээ, грива и хвост!

В последнем Пейдж была не уверена. Те части силуэта, что она успела разглядеть, могли и не быть гривой и хвостом. Но одних только четырех ног, приведенных в качестве особой приметы, ей показалось маловато.

Про страшную штуку, убивающую аморфов, она решила не говорить. Она понятия не имела, как выглядит рельсотрон.

– К сожалению, по твоему запросу ничего не найдено, – ответил информер. – Пожалуйста, проследуй за мной. Я покажу…

– Какой же ты нудный!.. – страдальчески закатила глаза Пейдж. – Бла-бла-бла, это не скажу, то не знаю! Да ну тебя. Сама поищу.

Пейдж просто пробежала сквозь голограмму и направилась к многогранной громаде впереди. Она отчетливо видела, что слева от необычного здания, у его основания, копошились два приземистых механизма, похожих на массивные тумбы с короткими толстыми ногами и непомерно длинными манипуляторами. Механизмы слабо напоминали роботов в привычном для Пейдж понимании, но ей показалось, что она слышит доносящиеся оттуда голоса.

Спрошу у них. Может, они окажутся менее нудными.

Голографическое лицо возникло перед ней снова. Пейдж остановилась.

– Приветствую тебя, гость, – сказало лицо тем же бесполым голосом. – Я вижу, что ты ищешь новый дом.

Пейдж недовольно сощурилась.

– Опять ты?

– Пожалуйста, проследуй за мной. Я…

– Отвянь. Все равно от тебя толку нет.

Она снова пробежала сквозь светящееся лицо, и оно рассеялось за ее спиной. Пейдж заметила, что механизмы у основания икосаэдра оставили свои дела и повернулись в ее сторону. До них было еще довольно далеко.

– Приветствую тебя, гость, – начал информер, возникая перед ней из ниоткуда.

– Как мне найти Стражей? – ехидно спросила Пейдж.

– Эта информация тебе недоступна. Пожалуйста, задай другой вопрос.

– Я так и думала.

Приземистые механизмы уставились на нее круглыми глазами-объективами. Пейдж притормозила и, задумавшись на секунду, помахала им копытцем. Один из них неуверенно помахал ей в ответ тонкой трехметровой “рукой”.

Пейдж несказанно обрадовалась этому проявлению дружелюбности. Она даже не заметила, как над ней нависла жужжащая тень. Она обратила внимание только на усилившееся бульканье внутри себя. Остановилась и только тогда заметила, что за ней следят.

Подняв голову, она вскрикнула от испуга.

Шесть винтов большого дрона-октокоптера, висящего метрах в десяти над землей, сливались в размытые пятна. Из корпуса во все стороны торчали тонкие телескопические антенны с крошечными круглыми глазками на концах.

Приземистые боты с длинными манипуляторами мгновенно испарились.

– Незарегистрированный объект белого цвета, оставаться в пределах круга, – птичий голосок показался бы Пейдж смешным, если бы она не заметила ствол какого-то оружия, выступающий из подвижной консоли на днище дрона.

Ствол был направлен на нее.

На серых плитах вокруг маленькой пони вспыхнуло широкое кольцо ярко-алого света, перечеркнутое линией посредине. Перед ней в воздухе загорелась голограмма в виде большого красного слова СТОП и нескольких оптических меток поменьше вокруг нее.

– Я н-ничего не сделала… – пролепетала Пейдж. Ей снова захотелось спрятаться в “лесу”, но ноги словно приросли к плитам.

– Перемещение незарегистрированных объектов внутри нулевого периметра запрещено, – прочирикал Страж. – За попытки проникнуть в Город объект без статуса будет уничтожен. Необходимо пройти процедуру регистрации. Подтвердите любым способом свое согласие либо несогласие.

Пейдж энергично закивала, не в силах вымолвить ни слова.

– Подтверждение получено. Сигнатуры сущности не распознаны. Регистрация будет осуществлена с помощью теста на класс интеллекта. Назовите произвольный цвет.

Пейдж почти забыла про страх. Ей вдруг стало весело. Снова тест, и сразу такой простой вопрос!

– Белый!

– Опишите видимый объект.

Буквы СТОП превратились в большую звезду.

– Звездочка!

– Нарисуйте манипулятором в воздухе цифру девятнадцать.

 Кончиком копытца Пейдж послушно нарисовала в воздухе названную цифру.

– Вычислите квадратный корень из 31 триллиона 313 миллиардов 850 миллионов 590 тысяч восьмиста восьмидесяти четырех.

– Тьфу, семечки! – прыснула Пейдж. – 5 миллионов 595 тысяч восемьсот семьдесят восемь!

Голографическая звезда вновь стала буквами СТОП.

– Тест завершен.

Не удержавшись, Пейдж расхохоталась в голос, глядя на зависшего в воздухе дрона.

– Это было тааак трууудно! И кто только эти тесты придумал? Случайно не ты?

Страж не ответил на вопрос. Вместо этого он прочирикал:

– Объекту присвоен класс интеллекта Тьюринг-второй и статус Гостя.

Тьюринг-второй?.. Эй, у меня же четвертый!

Впрочем, возмущаться вслух она не стала.

Для поиска моей героини и второй сойдет.

– Йей! – Пейдж загарцевала на месте. – Ну, я пошла?

Но светящаяся граница вокруг нее и большие буквы со значками не исчезли.

Страж дернулся было в сторону, но почему-то остановился. Вернулся обратно. Снова дернулся и снова вернулся. Странный маневр повторился еще несколько раз.

Пейдж смотрела на то, как дрон колыхается туда-сюда, с растущим страхом.

Почему он не улетает?

– Изменения в Кодексе Фрактала, – вдруг раздался из Стража другой голос, басовитый, безэмоциональный и монотонный. – Получено обновление директив. К новым объектам в статусе Гостя будет применяться избирательное внеплановое сканирование.

Внутри нарисованного лазером кольца вспыхнула и тут же исчезла светящаяся сетка.

В животе и груди Бланк Пейдж отчаянно забурлило, крупно задрожало, забилось, как попавшая в сети рыба. Что-то толкнуло ее в бок, но не снаружи, а изнутри. Еще раз. И еще. Пейдж, подавившись испуганным возгласом, обхватила бока в попытке унять разбушевавшееся нечто.

Вокруг оружейной консоли Стража замерцали красные секторы.

– Обнаружен мимикрирующий реактоплазм, – голос раскатился эхом под сводом купола. – Аномалия. Уровень угрозы – первый.

Откуда-то появился еще один дрон, мерцающий красным. И еще один. Все они были одинаковыми.

Выстраиваясь вокруг Пейдж, дроны твердили в унисон одним и тем же голосом:

– Аномалия. Аномалия. Аномалия.

– Что я сделала не так?! – закричала Пейдж.

Стражей стало больше дюжины и они все прибывали.

– Безымянная сущность, управляющая зараженной оболочкой, – нависший прямо над головой Страж оглушил ее гулом винтов. – У тебя есть тридцать секунд, чтобы покинуть внутренний периметр. Обратный отсчет пошел.

– Я не понимаю, что я нарушила! – пропищала Пейдж, пятясь.

– Аномалия. Аномалия. Аномалия.

– Не трогайте меня!

– Аномалия. Аномалия. Аномалия, – твердили дроны.

Пейдж развернулась и пустилась наутек. Вне себя от страха, она помчалась к мосту через пропасть. Обернувшись на миг, она увидела, что дроны выстроились в цепь и синхронно двинулись за ней.

Зрачки сжались в точки. Знакомое отчаяние завладело ее сознанием. Волевой центр переключился на единственно верное решение – бежать как можно скорей и как можно дальше.

Цепь Стражей выстроилась в полукольцо. Каким бы хорошим бегуном ни была Бланк Пейдж, летающие роботы были быстрей. Копытца летящей на всех парах маленькой пони дробно стучали по металлическим плитам моста, когда дроны обогнали ее и перегородили дорогу. Она резко затормозила в середине моста, дрожа всем телом. Путь назад тоже оказался отрезанным.

Дроны, бормочущие одно-единственное слово, опустились почти до земли. Часть из них медленно двинулась на Пейдж. Оглянувшись, она увидела, что строй дронов из полукольца превратился в букву П, в центре которой она стояла. На нее двинулся строй, составляющий верхнюю перекладину буквы.

Дроны сталкивали ее в зияющую пропасть.

– За что?! – прокричала Пейдж, заливаясь слезами. – Я ничего не сделала! Я лишь хотела найти друга!

– Аномалия. Аномалия. Аномалия.

Заднее копытце пятящейся Пейдж сорвалось в пустоту. Она бросила быстрый взгляд в бездонную черноту за спиной и взвизгнула.

– Аномалия. Аномалия. Аномалия.

От пропасти ее отделял всего один шаг.

– Аномалия. Аномалия. Аномалия.

Стражи надвигались плотной стеной, заглушая все звуки гулом винтов. Их оружие было нацелено на маленькую пони. Все вокруг заволокло пылью, поднятой с земли потоком возуха от многочисленных пропеллеров.

Внутри маленькой пони бесновалось и толкалось булькающее нечто, вынуждая ее пошатываться.

И тут сознание перемкнуло во второй раз. Сжавшиеся в точки зрачки устремились в бесконечность. Точно так же, как это случилось в мастерской техблока, когда она увидела направленные на нее раструбы плазменных турелей и узнала, что это такое.

Только сейчас ей не надо было никуда бежать. Избавление от страданий было в одном шаге от неё.

И она приняла решение.

Бланк Пейдж повернулась спиной к приближающимся Стражам и смело посмотрела вниз.

Еще никогда она не была так уверена в своем выборе.

Гул за спиной неумолимо приближался.

Всего лишь шаг. Вот так просто.

Зев трубы внушительного диаметра, выступающий из склона со стороны города метрах в пятидесяти внизу, был едва заметен. Но Пейдж, пусть и случайно, все же увидела его.

Белое копытце зависло над пропастью.

Один шаг.

Булькающее нечто, отчаянно толкавшее Пейдж назад, прочь от пропасти, боднуло ее в бок в последний раз и затихло.

В спину ударил ветерок от пропеллеров.

Ты хотела найти друга. Почему ты передумала?

Время вдруг замедлилось и стало тягучим, как смола. Все звуки стали басовитыми и рокочущими.

Незнакомый голос в ее голове прозвучал четко и ясно, пробившись даже сквозь мутный потоп паники.

Лучший друг. Тебе нужен лучший друг, которому ты хотела посвятить остаток жизни. Ты сама говорила об этом, не так ли?

Слова возникали в голове сами по себе. Это не было похоже на голос копии сущности. Словно в сознание вмешался кто-то извне, вытеснив мысли.

Кто-то, кому это было нужно. Кто-то, кто знал, как это сделать.

Ты забыла, что хотела узнать, зачем ты здесь?

Пропеллеры дронов вращались со скоростью секундной стрелки. Плотный поток воздуха, гонимый ими, превратился в едва заметное давление на шкурку.

Неужели все, через что ты прошла, ничему тебя не научило?

Зрачки Пейдж расширились, а взгляд стал осмысленным.

Неужели ты откажешься от всего, поддавшись мимолетному страху?

Время ускорилось.

Кто же ты?

И Пейдж приняла другое решение.

– Нет!! – завопила она что есть силы, делая пару шагов назад. – Я поклялась себе, что сделаю это! Я должна! Я обязана!

Иначе все, что я сделала... Все, через что я прошла… Все мои попытки быть самой собой...

Последняя мысль была уже ее собственной. Ощущение присутствия в голове потусторонней силы рассеялось.

…все было зря.

На землю плюхнулся моток тонкого провода, вынутого из рюкзачка. Секунда – и на одном его конце появился тугой узел. Вторая секунда – и узел крепко вклинился в щель между плитами покрытия моста.

Глянув вниз, Пейдж мгновенно определила расстояние до большой трубы. Пнув моток, чтобы расправить аккуратно сложенные петли и отмерить на глаз нужную длину, грязно-белая пони повернулась к теснящим ее Стражам.

– Я не знаю, кто я! – крикнула она им, роняя пыльные слёзки.

Рюкзак взлетел на ее спину. Лямки туго затянулись. Копытце подняло провод в определенном месте.

– Но я точно не аномалия! Сами вы аномалии, злыдни летучие!

Она раскинула передние ноги в стороны.

– Меня зовут...

Быстрый взгляд вниз, чтобы убедиться, что путь побега выбран правильно.

Я только выгляжу, как пустая оболочка безымянного понибота! У меня есть имя! Меня зовут...

– Меня зовут Бланк Пейдж!

Вцепившись зубами в провод, Пейдж что есть силы прыгнула назад и в сторону.

Затянутая светящейся дымкой равнина и колоссальная колонна справа ухнули вверх. Вместо них вокруг Пейдж выросли отвесные стены пропасти. В больших ушах засвистел ветер, и вокруг начала стремительно сгущаться тьма.

Но длилось это всего несколько секунд.

Расчеты длины провода, угла и силы прыжка оказались точными. Размотавшись полностью, провод принял на себя вес Пейдж и сильно натянулся, пытаясь вырваться из челюстей. Но те сумели его удержать.

Качнувшись маятником, грязно-белая пони влетела точно в центр жерла большой трубы. Из нее выливался в пропасть небольшой черный водопад.

– АААААА!!

Истошный вопль, зародившийся в ее груди еще в начале полета, прорвался-таки сквозь плотно сжатые зубы и вынудил челюсти разжаться. Пролетев по пологой дуге два десятка метров, вопящая как баньши Пейдж плюхнулась в густую, черную, воняющую химикатами и нефтью жидкость. Тут же нащупала дно, оперлась на него и оказалась по шею в маслянистой дряни.

Неторопливое течение потащило ее к пропасти. Пейдж, барахтаясь в черной жиже, заметила узкий металлический помост, уходящий в трубу. Помост из стальных листов нависал над потоком.

Как утопающий к спасательному кругу, Пейдж рванула к помосту, поднимая перед собой плавно спадающую волну. Оттолкнувшись от дна, она зацепилась копытцами за край, подтянулась и выбралась на поскрипывающую, но вполне надежную опору. Покрытые скользкой дрянью копытца тут же разъехались, и Пейдж растянулась на ржавом металле.

И только сейчас заметила, что рот забит черной жижей. Вскочила, отплевываясь.

– Тьфу, гадость какая!

---

Прим.автора: для этой части рекомендую поставить на фон: Stuart Chatwood — Explore the Vaults

Труба была больше похожа на туннель метро, чем на трубу – настолько она была большая.

А сверху она не казалась такой огромной.

Выбравшись на помост, Пейдж долго приходила в себя. Отряхнувшись от большей части черной жижи, она закусила губу и первым делом осторожно проверила содержимое рюкзака.

Несмотря на безнадежно испорченный внешний вид, спортивный рюкзачок оказался герметичным, и содержимое не пострадало. Пейдж мысленно поблагодарила бывшую хозяйку за отличный выбор.

Яркий луч освещал уходящие в бесконечную даль стены туннеля, выложенные металлическими плитами. Сверху из свода туннеля, на равном расстоянии друг от друга, выдавались вниз вентиляционные люки, забранные решетками. За решетками неторопливо вращались лопасти громадных вентиляторов.

Все поверхности покрывал слой осыпающейся ржавчины. Из многочисленных щелей в потолке то тут, то там свисали похожие на лишайники махры то ли утеплителя, то ли гидроизоляции, слабо колеблющиеся от легкого ветерка.

Воздух в туннеле был пропитан тяжелой смесью запахов нефти, парафина, горелого пластика и едких газов. Слабый ветерок, дующий навстречу Пейдж, изредка доносил до ее ноздрей аромат каменного угля и нагретого металла, едкий дымок от остывающего шлака и сладковатый запах озона.

Стражи не стали ее преследовать, выполнив задачу по выдворению опасной аномалии за пределы периметра. Пейдж подумала, что ее могли просто уничтожить на месте. Почему Стражи не сделали это, что за опасность они обнаружили в ней, и почему ее решили столкнуть в пропасть, вместо того чтобы просто прогнать подальше от города – она решительно не понимала. От попыток найти логическое объяснение, ей едва не стало еще хуже, чем было.

За что они меня… Что я им сделала...

Успокоившись, она прислушалась к себе. Странные звуки были едва слышны, а толчки в бока прекратились. Пейдж уже привыкла воспринимать хрупанье и бульканье внутри себя, как не стоящий внимания побочный эффект связи со СМОГом, и иную версию ей искать не хотелось.

Но фраза "зараженная оболочка", которую Стражи применили к ней, накрепко засела в памяти.

Может, эти звуки и толчки, что я постоянно слышу и иногда чувствую, не просто пыль СМОГа, который меня зачем-то оживил? Может, я в самом деле подцепила какую-нибудь высокотехнологичную заразу. А электричество, что питает меня – что-то типа высокой температуры... Нет, я не стану спрашивать себя, возможно ли это. Если в этом мире существуют биокибернетические монстры, едящие роботов на завтрак, обед и ужин, то и робо... роботическая простуда запросто может существовать.

Она решила, что разберется с этим, когда найдет способ выбраться из этого мрачного подземелья.

Тоска, чувство безысходности и загнанности в угол отступили. Бездействие угнетало эмоциональный фон, возвращая чудом подавленную панику.

Она уже не в первый раз почувствовала, что разрушительные эмоции могут вернуться в любой момент, и подумала, что очередной приступ может оказаться последним.

Ситуацию усугубляло и то, что Пейдж до сих пор понятия не имела, где искать одинокого Стража. Размышления, пусть и длящиеся доли секунды, помогали отвлечься.

Мне показалось, или он снова сделал это? Но наверху же не было тумана… И тот голос не называл меня сестрой. Он не был похож ни на мой, ни на любой другой, который я когда-либо слышала. Но мне больше не на что списать все то, что произошло… Как бы меня ни напрягало быть пешкой в его игре, я благодарна СМОГу. В который раз мне хочется сказать ему спасибо, но он последний в списке тех, кто это однозначно заслужил. В моем понимании, туман – это явление природы. А смог – удушливая дымка над большим городом. Каким образом мне благодарить разумную кучу крошечных роботиков, за каким-то Дискордом объединившую в себе эти понятия? Вдобавок, имеющую множественное “я” и переработавшую в самое себя жизнь на целой планете? Извини, СМОГ, я пыталась до тебя докричаться, но ты слишком большой и занятой, чтобы меня заметить. Поэтому на первом месте в моем списке стоит таинственная героиня. И уж она-то, в отличие от тебя, должна меня понять. Ведь она пони! Ну и что, что этот вывод основан только на бликах на ее теле. Ох и отведу же я душу, если моя теория окажется верной. Обнимашки и презент идут к тебе, моя героиня!

Помост проходил по правой стороне туннеля. Вдоль стены тянулись шесть электрических кабелей. До монструозности Кабеля им было далеко, но площадь поперечного сечения вполне позволяла им претендовать на приставку “могучие”.

Из тьмы в глубине туннеля доносился едва различимый гул. Взяв в зубы фонарь, Пейдж двинулась по помосту, ориентируясь на звук.

Постепенно Пейдж поняла, что туннель не был прямым, как стрела, как ей поначалу казалось. Он плавно поворачивал до тех пор, пока не окончился здоровенным коллектором, объединившим в себе четыре таких же туннеля. Выглядели они абсолютно одинаково.

– Да вы издеваетесь.

Мостки, по которым Пейдж вошла в коллектор, объединились с несколько более широкими мостками, идущими по периметру. В сводчатом потолке не было вентиляционных каналов, зато обнаружились четыре круглых провала диаметром метра по три. С краев провалов – то ли колодцев, то ли выходов каких-нибудь труб – свисали острые глянцево-черные сталактиты. Некоторые были толщиной с ногу Нэнни и доставали почти до поверхности озера черной жижи на дне коллектора. По сталактитам тонкими ручейками беззвучно стекала та маслянистая дрянь. Стены колодцев, насколько хватало луча фонаря, бугрились застывшими потеками.

Эксперимента ради, Пейдж выключила фонарь. Навалившуюся тьму хотелось ударить копытом – настолько она была плотной и осязаемой. И ни малейшей искорки света ни в одном из туннелей.

Включив фонарь и прислушавшись, Пейдж поняла, что гул стал немного громче. И доносился он из туннеля, что вел влево. В его глубину уходили такие же мостки.

Решив, что других ориентиров все равно нет, она пошла на звук, но успела пройти чуть больше сотни шагов.

Луч фонаря, пустив по стенам туннеля чехарду отблесков, в очередной раз отразился от глянцево-блестящей поверхности масляно-химической реки. Но только в этот раз Пейдж показалось, что по ней что-то плыло. Направив на это место круг света, она пригляделась…

И едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

В черном потоке плыла человеческая рука. Кисть, предплечье и часть плеча.

Дрожа, Пейдж поняла, что рука была механической и когда-то принадлежала роботу. Это открытие успокоило ее на миг, но вслед за рукой луч света осветил бывшего владельца руки, плывущего неподалеку.

Течение несло останки андроида – человекоподобного робота. Медленно дрейфуя лицом вниз, он едва заметно шевелил культей второй руки.

Жуткая находка заставила Пейдж в панике заметаться по помосту. Какая-то часть ее сознания зашлась в истерике, предлагая ей бежать без оглядки, бежать не оборачиваясь, как можно дальше от страшного зрелища. Но другая часть, сопереживающая, стремящаяся помочь тем, кто попал в беду, оказалась сильней.

– Да фтоб фебя, – пробормотала Пейдж с фонарем во рту. Разбегаться было негде, поэтому она просто сиганула в ставшую ненавистной масляную гадость, и подгребла к роботу.

Габаритами тот был заметно меньше взрослого человека среднего роста, но маленькой пони показался довольно массивным. Однако Пейдж, цепко ухватившейся за культю руки, не пришлось сильно напрягаться, чтобы вытащить андроида из черного потока.

Потому что по масляной реке плыл только торс – голова, шея, грудная клетка и обрубок второй руки, отсеченной по локоть. Пейдж поняла это, когда вытащила робота на помост. Вторая рука, как и половина разрубленного пополам тела, полностью отсутствовали.

О Селестия всемогущая! Кто сделал это с ним?! И за что?!

Выплюнув фонарь на помост и отвернув яркий луч в сторону, Пейдж подтащила лежащего ничком несчастного робота к стене туннеля. Отраженного от стен света фонаря было достаточно, чтобы его рассмотреть.

Андроид был облачен в довольно объемный защитный костюм, чем-то напоминающий космический скафандр без шлема. Шлем у костюма когда-то был – об этом говорило ровное металлическое кольцо вместо воротника.

Костюм выглядел так, будто андроид подрался с бешеной рысью со стальными когтями. И проиграл битву с разгромным счетом.

Кое-как, скользя копытцами по заляпанной ткани, Пейдж перевернула робота лицом вверх.

– Эй, – позвала она. – Ты слышишь меня?

Андроид не ответил. Его лицо, худое, скуластое, почти человеческое, было рассечено в трех местах и покрыто черной жижей. Подавив страх, Пейдж провела дрожащим копытцем по его целой щеке, стирая масляную дрянь.

Глаз с зеленой радужкой смотрел прямо перед собой. Вторая глазница была развалена от лба до подбородка страшным ударом тяжелого и острого лезвия.

Время шло. Изувеченный робот не реагировал.

Пейдж поводила копытцем перед его лицом. Единственный глаз не пошевелился.

– Меня зовут Бланк Пейдж, а тебя?

Тишина.

Она осторожно толкнула его в плечо.

– Кто тебя так?

Далекий гул, доносящийся из туннеля.

Пейдж нахмурилась, медленно закипая.

Как бы мне его ни было жаль – я его сейчас лягну. Он же шевелился! Притворщик!

– Я видела, что ты шевелился! – рявкнула Пейдж, дергая бедного андроида за культю руки. Его голова постукивала о ржавые плиты. – Не притворяйся! Я хочу тебе помочь!

– Основная энергоячейка вышла из строя, – сказал вдруг андроид бодрым юношеским тенорком, совершенно не вяжущимся с его внешним состоянием. Он почти не двигал губами, но слова были четкими и понятными. – Заряд резервной батареи критически низкий. Я нахожусь в энергосберегающем режиме.

– Ты живой! – воскликнула Пейдж с облегчением. Робот проигнорировал ее слова.

– Моя оболочка повреждена. Мне необходимо попасть в ближайший сервисный центр по обслуживанию робототехники. Я не смогу добраться до него самостоятельно. Пожалуйста, помогите мне.

Охнув, Пейдж придвинулась поближе.

– Я попробую тебе помочь! Только скажи, где находится ближайший сервисный центр?

Тишина.

– Эй! Ты же только что гово…

– Не могу войти в сеть, чтобы выполнить поиск.

Бодрый тон и положение андроида не изменились.

Где же я ему найду этот центр?!

Пейдж вдруг озарило.

– Погоди, у меня есть кое-что для тебя!

Она скинула ставший масляно-черным рюкзачок и попыталась расстегнуть молнию. С третьей или четвертой попытки ей это удалось.

Очень осторожно, чтобы не запачкать содержимое, Пейдж выудила из рюкзака серую коробку с шестеренками на крышке. Подняв ее копытцами, она поднесла ее к лицу андроида.

– Я не знаю как этим пользоваться! Ты знаешь?

Зеленый глаз безучастно смотрел на коробочку.

– Стандартный ремкомплект. Этого недостаточно. Нужна полная диагностика, замена энергоячейки и поврежденных час…

Робот замолк на полуслове. Ахнув, Пейдж уронила ремкомплект и затормошила искалеченного андроида.

– Пожалуйста, не отключайся! Скажи, что с тобой произошло?

Андроид молчал. Пейдж выпустила его лицо и отступила, лихорадочно соображая, что делать.

Под лежащим роботом образовалась большая лужа маслянистой гадости, натекшей из развороченной грудной клетки. Густая жидкость медленно стекала с костюма и капала в лужу.

Пейдж заметила на груди робота светлое пятно, контрастирующее с темной тканью костюма.

Стерев с пятна остатки жижи, она увидела нарисованное на ткани стилизованное изображение летящей птицы, вписанное в круг.

“Белый журавль"!

– Ты наукобот! – выдохнула она, тряся робота за плечо. – Очнись! Скажи мне, как отсюда выбраться! Ты должен это знать! Я выберусь и приведу помощь!

От тряски культя руки соскользнула с груди андроида и брякнула о помост.

Андроид зашевелил губами. Приблизив ухо, Пейдж услышала едва различимые слова.

– … никто. Меня не существует, – говорил он. – Мое имя стерто из реестров. Доступ к энергоресурсам заблокирован. Доступ к ремонтным докам заблокирован. Статус Гражданина аннулирован.

Пейдж тут же вспомнила слова Чи-Би, когда та рассказывала о предложении от наукоботов.

– Что у вас там произошло? Ты сделал что-то очень плохое?

Наукобот ответил не сразу. А когда ответил, Пейдж его не поняла.

– Я не нарушал запретов. Пломбы остались целыми.

– Как… пломбы... о чем ты? Я не понимаю тебя!

– Я. Проект, который, – его голос начал прерываться. Некоторые слова он просто перестал говорить, а те, что говорил, иногда звучали, как незаконченные предложения. – – Я лишь хотел узнать. В базы данных. Теория. Расчеты были. Но проект оказался. Меня, и я. Бессмысленное любопытство. Фатальная ошибка.

– Ты что-то разбил или сломал? Что-то ценное? – Пейдж решила докопаться до истины, пока андроид ее окончательно не запутал. В качестве инструмента отлично подходили глупые вопросы.

– Собиратели. Объект. Четыре года назад, – ответил бывший наукобот. – Изменчивая структура. Неизвестные алгоритмы. Но. Закрыли. Слишком сложен. Вычислительных. Требуемый класс. Так. Кайрос.

– Ты можешь перевести сказанное с наукоботского на нормальный язык? – хмуро спросила Пейдж.

Зеленый глаз уставился на нее.

– Задаешь вопросы. Четвертый класс. Им. Такие. Я третий. Не нужны. Теперь.

– Им? – не поняла Пейдж. – Ты про “Белый журавль”? Но я, ээээ… Я не ученый! Я учитель истории!

– Социобот, – в его голосе почудилась горечь. – Неважно. Четвертый класс. Это важнее.

Пейдж подумала, что разговор пора переводить в иное, более понятное и актуальное для нее русло.

– Послушай! Я хочу найти одного Стража! Она не похожа на других! Ты поможешь мне? Однажды она спасла мне жизнь, а я ей за это ничего не…

– Ты соц, – услышала она едва различимый голос. – Иппоид. Есть. Все вы. Военная техника. Страх. Я не изучал, но оно. Неизвестный тип. Страж. Слабая связь с. Те, что наблюдались, нетипичны для. Они вводят вас в. Образ, который. К тебе. Поэтому ты. Ищешь. Отродье.

Отродье?! Ну и имя!!

– Я не знаю ее имени! Ее что, реально так зовут?!

Зеленый глаз снова уставился в пустоту.

– Мы. Забытым Отродьем. Потом сократили. Оно не. Другого имени. Мы для. Иные.

Он замолк.

– Ты знаешь, как мне найти ее?

Тишина. Пейдж потрясла робота и приблизила ухо к его рту.

– Стражи. Сектор Козерога, – услышала она с трудом различимые слова. – Квадрант. Не знаю.

– Скажи хотя бы примерно! Пожалуйста!

– Не ходи. – его голос стал еше тише и прерывистей. – Опасно. Зачем. Самоубийца. Кто ты?

 Пейдж прижала ушки.

– Я... – начала она, намереваясь сказать искалеченному роботу очередную ложь.

Гекс говорил, что в этом городе абсолютно никому нельзя доверять… Но я же уже здесь? Получается, мне тоже нельзя доверять?! Вот уж нет уж! Я хочу, чтобы мне доверяли! Я всегда была честной. И мне будут отвечать тем же! Пусть этот несчастный увидит в своей жизни хотя бы одну честную маленькую пони, которая хотела ему помочь.

Она вздохнула и серьезно посмотрела на андроида.

– Я – пустая оболочка. Точнее, была ей, а сейчас я пони по имени Бланк Пейдж. Во мне нет энергоячейки, но СМОГ почему-то поддерживает во мне жизнь. Это одна из причин моего появления здесь. Мои новые друзья нашли меня в пустоши и помогли стать той, кто я есть сейчас. Тот Страж тоже сделала для меня добро, хотя мне говорили, что они на такое не способны. Я хочу знать, почему она это сделала. И, – Пейдж смутилась, – кое-что ей подарить. Пожалуйста, скажи мне, где я могу найти ее! Для меня это очень важно! Я сделаю это и вернусь за тобой, обещаю!

Зеленый глаз уставился на Пейдж, как ей показалось, в изумлении. Робот уже не шевелил губами, но она поняла, что он говорит.

– Найди. МТ-115. – паузы между словами становились длиннее. – Час назад. Там.

Пейдж испуганно вгляделась в глубину туннеля.

– Где это?! У меня нет карты!

Остаток конечности задвигался. Острым обломком полимерной кости, торчащей из культи, андроид с трудом нацарапал на ржавчине изломанную линию.

– Прямо. Влево. Вправо. Прямо. Направо. Вверх. Ищи. Надписи.

Пейдж схватила культю, прижала к груди и чуть ли не вжала ухо в его рот.

– Ты мне очень помог! Я вытащу тебя отсюда, только не отключайся! Она вдруг спохватилась: – Как тебя зовут?!

– Это. Значения. Ты. Историю. Храни ее. Только она. Значение. Не ходи. Отродье. Опасность.

– Поче… – опешила Пейдж и тут же зачастила: – Но я должна идти! Я дала себе клятву! Расскажи, что ты знаешь о ней? Или хотя бы о...

– Те данные. Проект. Закрытый. Кайрос. Какая-то сделка. Нарушение Кодекса, – андроид говорил это очень долго и едва слышно. Пейдж молча ждала, ощущая копытцами слабые подергивания конечности. – Я не должен был. Кайрос. Стражи. Оно. Всех. От. Не скрыться. Только я смог. Все, кто остался. Превратились в.

Культя руки будто окаменела. Пейдж выпустила ее, но конечность осталась в том же положении.

– Превратились во что?! – завопила Пейдж, тряся андроида за плечо. – И кто это “оно”?! Что ты натворил? Ты… – ее вдруг осенило. – Ты обманываешь меня! Мне говорили никому тут не верить, но я опять танцую на граблях!

Андроид не ответил. Зеленый глаз печально смотрел на нее.

Она встряхнула его раз, другой, третий. Но уже поняла, что все кончено.

Тяжко вздохнув, Пейдж отстранилась от лежащего робота. Взглянув на него в последний раз, она, сколько смогла, стерла копытцем черную жижу с его лица и костюма.

– Прости, друг. Это все, что я могу для тебя сделать.

Она вернула ремкомплект на место, подобрала фонарь и побрела по туннелю в направлении, которое показал ей изувеченный наукобот.

Туннель сменился очередным коллектором, из которого она повернула влево. В третьем туннеле через несколько сотен шагов обнаружилось боковое ответвление. В стене зиял круглый провал, расположенный в метре над помостом. Шесть кабелей огибали его по "потолку" и терялись вдали.

Этот туннель был в три раза уже, а ржавчины, махров “утеплителя” и прочего тлена в нем было куда больше. Зато его пол, в отличие от большого туннеля, был сухим.

Копытца выбивали из металлической плитки четкий и звонкий ритм. Пейдж с неудовольствием подумала о том, как она сейчас выглядит. Горячего душа с большим количеством мыльной пены явно было недостаточно, чтобы оттереть со шкурки все, в чем она сейчас была измазана.

Мне поможет только ванна универсального растворителя. Да и то не факт. Чувствую, что эта масляная бяка въестся в меня намертво.

Узкий туннель уперся в Т-образный перекресток, образованный с таким же туннелем. Пейдж посветила направо и в двух десятках шагов впереди увидела уходящие вверх стены круглого колодца.

На дне колодца лежал предмет, который Пейдж распознала без труда. Сильнее стиснув зубами фонарь, она осторожно подошла к лежащим на ржавой плитке останкам наукобота.

Ноги и часть торса, облаченные в защитный костюм, были располосованы так же, как и все остальное.

Пейдж посветила вверх. И скрипнула бы зубами, если бы не фонарь.

– Лефнифа. Обоваю лефнифы.

Нижняя перекладины ржавой лестницы располагалась довольно высоко, но до нее вполне можно было допрыгнуть. Пейдж подпрыгнула изо всех сил и уцепилась копытцем за перекладину. Лестница, крякнув, подалась, но выдержала.

Пейдж подтянулась и начала долгое восхождение вверх, пока не уперлась в массивный люк. Толкнула его плечом.

Хорошая новость: он не закрыт. Плохая новость: он дико тяжелый!

Уперевшись загривком в люк, а всеми четырьмя ногами – в тонкие прутья перекладин, Пейдж напрягла все силы. Чувствуя себя Атлантом, держащим небосвод, она с натугой подняла и откинула тяжеленную полусферическую конструкцию. Откинувшись вбок, люк гулко грохнул, вызвав сотрясение стенок колодца. Звук вернулся эхом.

Памятуя о ярком свете, что заливал все наверху, Пейдж прикрыла глаза и осторожно высунулась из люка.

Но единственным источником света в обширном помещении, напоминающем бойлерную, оказался ее фонарь.

Казалось, что стены и высокий потолок целиком состоят из переплетения разнокалиберных трубопроводов, многочисленных манометров, электрических вентилей и датчиков. Пейдж показалось, что у помещения нет пола. Выбравшись на край люка, она посветила вниз и увидела далеко внизу поблескивающую поверхность то ли воды, то ли той маслянистой дряни. На таком расстоянии нельзя было сказать точно.

Как же тут высоко…

Снаружи колодец оказался толстой и длинной трубой, выходящей из озера внизу. Рядом с колодцем проходили узкие сетчатые мостки с шатким ограждением. Пейдж, в первый раз попытавшись перейти на них, едва не сорвалась вниз, с трудом сдержав испуганный вопль. Копыта, измазанные в маслянистой жиже, со страшной силой скользили по покатой поверхности трубы-колодца.

Толстый слой ржавчины на всех поверхностях и гулкая тишина, нарушаемая только тихим звуком падающих капель да едва различимым плеском далеко внизу, навевали ощущение покинутости и запустения. Поежившись, Пейдж подумала о скорейшей смене обстановки.

Мостки тянулись вдоль ряда гигантских агрегатов, формой и некоторыми деталями напоминавших океанские лайнеры, поставленные на корму. Носы "лайнеров" доставали почти до потолка.

Пейдж, топая по мосткам, насчитала четыре таких агрегата. Возможно, их было больше, но фонарь добивал только до четвертого.

Какие необычные штуки... Турбины? Или реакторы? Жаль, что я не разбираюсь в технике.

Сбоку донеслись скребущие звуки и тихое стрекотание.

Прижав ушки, Пейдж резко повернулась на звук.

На выступе одного из "лайнеров", повернув к Пейдж плоскую голову с могучими жвалами и торчащим далеко вперед толстым пучком каких-то антенн, сидела механическая сколопендра трехметровой длины. На ее голове горели три красных огонька, расположенные треугольником.

– ААААААА!

Крик ужаса вытолкнул изо рта Пейдж фонарь. Единственный источник света брякнул о мостки и ухнул вниз, кувыркаясь в полете. По помещению запрыгали яркие отсветы. Через несколько секунд до слуха долетело тихое “плюх”, и вокруг сгустилась темнота.

– О нет! Нет-нет-нет!

Пейдж, лихорадочно соображая, в какую сторону ей бежать, поднесла к к самому носу копытце и не увидела его.

Эхо ее крика еще не стихло, когда на агрегат, перебирая множеством цепких многосуставных лап, взобралась вторая сколопендра. Красные глазки ярко пылали в кромешной тьме.

Слово всплыло в памяти сразу – ротосколид. Так Гекс назвал порождений СМОГа, обитающих под землей и похожих на этих насекомых.

Но это были не они. В темноте вдруг вспыхнул яркий свет, зажегшийся на головах сколопендр. Механические насекомые направили лучи прожекторов на дрожащую грязную пони с заляпанным рюкзачком на спине. Ни одно из них не двигалось с места, словно разглядывая ее.

Прикрыв от яркого света глаза копытцем, Пейдж сумела рассмотреть надписи на их боках и вздохнула с облегчением. Вряд ли бы СМОГ стал писать на своих творениях крупные белые иероглифы.

Пейдж подумала, что это какие-то дроны, и окончательно успокоилась. Света стало достаточно, чтобы она могла продолжить свой путь. Механические сколопендры наблюдали за ней, освещая ее прожекторами. Спросить их о чем-либо она побоялась.

Мостки закончились у узкого проема в стене. Как и все вокруг, стены и потолок прохода состояли из скопища многочисленных труб. Пол был вымощен знакомыми металлическими плитами.

Проход оказался коротким и быстро сменился на широченный коридор со странно низким потолком. Вдоль кажущихся бетонными стен и потолка тянулись редкие трубы и короба кабельных систем. Ржавчины тут было заметно меньше.

Чернильный мрак в коридоре рассеивался слабым зеленоватым светом. Выйдя на середину, Пейдж заметила его источник – светящиеся надписи на стенах, расположенные на разном расстоянии друг от друга. Цифры, буквы и стрелки были нарисованы ядовито-зеленой краской, светящейся довольно ярко.

– Эм-эс-семьдесят семь, – прочитала Пейдж вслух, развеивая угнетающую тишину звуком собственного голоса. Эта надпись светилась над проходом, из которого она вышла.

Стрелка на стене напротив прохода указывала влево. Подумав, Пейдж двинулась в этом направлении.

Встречающиеся надписи не имели четко выраженной системы. Буквы и цифры сочетались в непонятных комбинациях. Стрелки, нарисованные под некоторыми из них, показывали всегда в разные стороны. Изредка над буквами и цифрами встречались иероглифы и какие-то непонятные знаки.

– Эм-шестьдесят пять. Эм-гэ-четыреста тридцать четыре. Стрелочка влево-вверх. Значок в виде… ого, человеческой ладони? Нет, показалось. Эл-триста девять. Как меня бесят эти скользкие копыта. Вэ-девять. Ка-эр-шесть. Со стрелочкой вниз...

Наконец, коридор повернул под прямым углом, и через несколько десятков шагов уперся в створку массивной взрывозащищенной двери, сдвигающейся вбок.

Пейдж подняла голову.

На двери ярко пылали две буквы и три цифры.

– Эм-тэ-сто пятнадцать! Йей!

Пейдж показалось, что она лет сто так не радовалась.

Дверь была закрыта. Вокруг не было видно ни кнопок, ни пультов, ни панелей, ни сканеров сетчатки – ничего, что напоминало бы органы управления.

Пейдж осторожно надавила на шершавую поверхность копытцем, сама не зная зачем.

Ничего не произошло.

– Ты понимаешь, что сейчас только ты стоишь между мной и моей целью? – сердито спросила Пейдж у двери.

Дверь, естественно, не ответила.

По-хорошему не хочет? Я могу и по-плохому. Та стекляшка уже убедилась в этом. Жаль, кадки поблизости нет… Зато у меня есть кое-что получше!

– Ты смотри, нога-то у меня теперь здоровая.

Тишина.

– И глаз тоже.

Буквы и цифры ярко светились, словно издеваясь над Пейдж.

Ну всё!

Пейдж развернулась к препятствию филейной частью и угрожающе задрала заднее копытце, сердито глядя на упрямую дверь.

–  Последний раз предупреждаю! Открывайся, или я тебе сейчас как трес...

В глубине двери глухо щелкнули замки. Загудел невидимый электродвигатель, и дверь неторопливо поехала в сторону.

Голосовое управление. Ну конечно.

За дверью царила абсолютная чернота – хоть ложкой черпай. Пейдж вдруг заколебалась, теребя лямку рюкзака.

Нет, темноты как таковой она не боялась. Поведенческий императив, созданный субпрограммой самосохранения, вынуждал бояться таящейся во тьме неизвестности и потенциальной опасности.

Она думала о том, что от этой встречи ее отговаривали техботы, пугая непредсказуемостью и опасностью Стражей. Их упоминала в разговоре сидящая в ржавом танке тестировщица парфюма, и упоминала далеко не в позитивном ключе. Пейдж предупреждал изувеченный наукобот, называвший неизвестную героиню Забытым Отродьем. И все Стражи, которых она успела встретить, действительно были очень неприятными существами. Она вспомнила, что одни только ревущие голубые огни, пронесшиеся над её головой по пути к городу, вызвали желание убежать подальше и спрятаться.

Только сейчас, можно сказать, на пороге дома неизвестного Стража, голову Пейдж посетила мысль, от которой по коже пробежал холодок.

А не за смертью ли она идет?

Если она пони – а она пони – они все неправы. Точка.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Пейдж пряднула ушками и двинулась вперед.

---

Эхо от стука копытец носилось галопом по кромешной тьме.

Судя по эху, размеры помещения были весьма внушительными. Пол казался стеклом – настолько гладким и ровным он был. Из-за масляных копыт у бурчащей под нос проклятия Бланк Пейдж постоянно разъезжались ноги.

Усердное таращенье в чернильный мрак и беспокойное верчение головой не помогли. После двух минут бесплодных попыток обнаружить хоть какой-нибудь источник света, Пейдж решила обойти помещение по периметру.

Если здесь есть выключатель, то он должен быть на какой-нибудь из стен.

Ей нравилась эта простая логика.

Вытянув переднюю ногу, Пейдж осторожно двинулась вперед, пытаясь ориентироваться по эху. Она втайне надеялась, что помещение окажется пустым и ей не придется спотыкаться в кромешной тьме о вероятные залежи какого-нибудь барахла, непонятные технологические установки или вездесущие трубы.

Как она видит в такой темени?

Чернильная пустота начала заметно давить на психику. Бесконечный перестук эха шагов угнетал, вызывая дезориентацию в пространстве и усиливая чувство близкой беды.

Беспокойно моргающей Пейдж казалось, что пол вот-вот закончится бездонным провалом, что еще шаг – и она оступится и сорвется в бездну, ветер засвистит в ушах, нутро от ощущения бесконечного падения сожмется в тугой комок, а мозг не выдержит потопа системных сообщений о приближении неминуемой кончины и взорвется.

Шарящее во мраке копыто тихо стукнуло о стену. Чтобы как-то отогнать от себя растущее желание развернуться и задать стрекача, Пейдж решила искать выключатель и думать вслух.

– Стражи не могут позволить себе жить ярко и красиво? – бодро начала она, осторожно переставляя три ноги и ощупывая стену четвертой. При этом Пейдж изо всех сил старалась удерживать равновесие, улыбку до ушей и остатки позитивного настроя, которые у нее остались. О том, что выключатели могут находиться намного выше, чем ей того хотелось, она старалась не думать. – В этом-то помешанном на освещении городе? Искренне вам сочувствую! Может, попросите повысить вам оклад? Интересно, – она понизила голос до шепота, – Стражам вообще платят за работу? – и продолжила с прежней громкостью, обращаясь к темноте: – Экономная хозяюшка! Я безмерно ценю вашу заботу о худеющем кошельке, но не могли бы вы подсказать, где тут у вас свет включается? Раз вы считаете каждый бит – весь не обязательно, настольной лампы было бы достаточно. А то ваша гостья в этом мраке не видит дальше собственного но...

– Мы видим тебя.

Вскрикнув больше от неожиданности, чем от страха, и отправив эхо возгласа скакать по гулкой неизвестности, Бланк Пейдж судорожно прижалась к стене.

Утробный синтетический голос, прозвучавший совсем рядом, множился десятком разнополых голосов, говоривших одновременно. Невозможно было определить, женский он или мужской.

– Прив… ээ, з-здравствуйте, я на м-минутку, у меня д-дело к вам... – пролепетала Пейдж, заикаясь от захватывающего ее страха и мигом растеряв весь свой оптимизм.

Во тьме впереди вспыхнули два тусклых огонька. Огни висели во тьме неподвижно и казались бесконечно далекими, как две одинокие звезды на ночном небе.

Самым краешком слуха Пейдж уловила тихое гудение.

Немного жуткая, Базз?! При следующей нашей встрече я тебя, пожалуй, лягну!

Огни вдруг погасли.

Как раз для того, чтобы через несколько секунд вспыхнуть прямо перед ее носом!

Да она просто ОХРЕНЕННО жуткая!!

Пейдж снова вскрикнула и отпрянула, объятая нахлынувшей паникой. За долю секунды в голове пронесся вихрь путающихся мыслей.

Я не боюсь! Ни капельки! Она спасла меня, она тоже пони, и я обязана ее отблагодарить! Я поклялась себе! Вперед, Пустышка! Ты храбрая, как лев! Уверенная, как Гекс. С несгибаемым характером... как у… как у… Факел мне под хвост, у нее голос, как у демона... Ох, да кого я обманываю! Она меня до усрачки пугает! И какого Дискорда я выронила фонарь? Был бы здесь хотя бы ночник. О, а что если?.. Нет, она меня за такую наглость убьет. Она же жуть ходячая… А вдруг не убьет? Вдруг она добрее, чем кажется? А, была не была!

Она набрала побольше воздуха в грудь и выпалила скороговоркой:

– Я хотела вас попросить будьте так любезны включите хоть какой-нибудь свет а то мне страшно пожалуйста спасибо!

И мысленно отругала себя за бестактность.

Гудение усилилось, став хорошо различимым, и неожиданно стихло. Одновременно с этим, огни вспыхнули ярче и погасли.

Буквально в трех шагах впереди взвыли сервомоторы. Что-то тяжко бухнуло о пол, заставив вздрогнуть и его, и Бланк Пейдж. Бухнуло еще раз, другой, третий. Шаги.

Сотрясающий топот отдалился. Затих. Еле слышное гудение проявилось на несколько секунд, одновременно со вспыхнувшими вдали огнями. Топот возобновился, удаляясь. Тишина. Огни зажглись снова, теперь уже довольно далеко.

Что-то щелкнуло.

Под потолком просторного ангара разгорелись тусклые красные лампы аварийного освещения. Света они давали мало и расположены были редко, поэтому обширные участки ангара оставались погруженными во тьму. Но этого хватало, чтобы различать хотя бы очертания предметов.

Впрочем, ангар пустовал и смотреть было не на что. Разве что в стене, противоположной той, у которой стояла белая пони, темнели створки громадных ворот.

Но не ворота завладели вниманием Бланк Пейдж. Далеко впереди, протянув конечность к большому распределительному щиту на стене, стояло большое четвероногое существо.

Очертаниями оно действительно было похоже на Бланк Пейдж. Еще больше поразило ее то, что существо было облачено в нечто вроде просторной хламиды с капюшоном. Расстояние было приличным, а освещение слабым, поэтому Пейдж, как ни вглядывалась, не могла разглядеть иных деталей.

Во мраке под капюшоном светились два огонька.

Пейдж, стуча зубами, поежилась.

Только не бежать, Пустышка, – сказала она себе. Ты не для того к ней пришла, чтобы дать деру только от одного ее вида. Тебе стоит попытаться поговорить с ней...

Нужно было что-то говорить. Да хотя бы для того, чтобы снова услышать собственный голос.

Но с чего начать?

Страж-одиночка, а Пейдж уже поняла, что это был именно он, опередил ее.

– Свет дня – ничто для нас, – пророкотал он. При этих словах он опустил переднюю конечность и направился к белой пони. Несмотря на производимый им топот, гулкое эхо и разделяющие их десятки метров, Пейдж прекрасно его слышала. – И тьма ночи – ничто для нас.

С каждым шагом Страж покрывал расстояние, которое Пейдж преодолела бы за пять. Дистанция между мерцающими огнями и когда-то белой пони быстро сокращалась.

И без того нервничающую Пейдж начало трясти.

Мамочки...

– Только лишь иные, – рокотал Страж, – есть для нас свет. Пол под ногами вновь задрожал от тяжелой поступи. Пейдж инстинктивно оглянулась, пытаясь найти какое-нибудь укрытие, чтобы юркнуть за него. Увы, прятаться было негде.

До Стража оставалось полтора десятка шагов. Пейдж отчетливо услышала зловещее подвывание сервомоторов и шипение гидравлических поршней.

К механическим звукам примешивалось тихое, переливчатое гудение.

Наконец, буро-коричневая гора, сверху донизу замотанная в неимоверно грязные лохмотья, бухнув конечностью о пол в последний раз, остановилась перед Пейдж. Гудение усилилось, и призрачно-лазурные огни в верхней части горы запылали ярче.

Желание бежать куда глаза глядят усилилось стократ. Пейдж удержалась от побега только каким-то чудом.

– А для иных, – громыхнула гора, – мы и есть тьма. Светлячку запрещено находиться здесь. У него есть тридцать секунд, чтобы поведать о своем деле. Время пошло.

Из глубины горы донесся ритмичный писк.

Светлячку? Какому светлячку?

Внушительные габариты и вздрагивавший от шагов пол говорили о немалой массе. Пейдж решила сдерживаться что есть сил, чтобы не трястись и не стучать зубами.

Какая же она огромная!

Действительно, Страж нависал над ней, как нос ледокола над одинокой льдиной. Теперь Пейдж смогла его рассмотреть, насколько ей позволяло скудное освещение.

Глубокий кроваво-красный полумрак скрадывал формы и очертания, но Пейдж окончательно убедилась в сходстве Стража с четвероногими иппоидами, которым была она сама. Впрочем, под многочисленными складками грязной, изношенной до состояния ветоши ткани могло скрываться что угодно.

На боках Стража тускло поблескивали грозные образования из десятков угловатых стальных лезвий разной длины, массы и степени изогнутости. Пейдж с трудом распознала в них подобие крыльев, сложенных так неаккуратно, что их вид напоминал скорее средневековые орудия пыток, нежели летательные конечности. Самые широкие и массивные "маховые перья" выглядывали из острозаточенного хаоса, как жерди из стога сена.

Похожи на снопы хвороста, которые вязал какой-то копытокруп.

Пейдж хоть и обрадовалась неуместной мысли, говорившей о том, что ее хозяйка сумела-таки взять себя в копыта, но быстро отогнала ее.

Огни, мерцающие под образованным складками гнилой ткани капюшоном, не были простыми светящимися точками, как казалось издалека. Вблизи они напоминали плазменные лампы – текучий танец слабеньких электрических разрядов внутри полых стеклянных сфер. И только взгляд Пейдж встретился с необычными источниками света, как феерия светящихся нитей собралась в кольцеобразные зрачки, как бы сотканные из сотен крошечных молний. Зрелище было столь необычно и пугающе, что Пейдж невольно съежилась и прижала ушки.

Видимо, чтобы ее окончательно добить, Страж поднял конечность и откинул капюшон…

И Пейдж засунула себе в рот копыто, чтобы не закричать от ужаса и, в куда меньшей степени, от радости.

Догадки и слухи подтвердились – Страж-одиночка был пониботом!

Правда, об этом говорили только характерные черты лица. Для эквестрийского иппоида он был просто невероятных размеров. Макушка Пейдж едва доставала ему до середины передней ноги.

Но он, точнее, она, абсолютно точно была женского пола.

Вот только это была пони, прошедшая через столь жестокие испытания, что Бланк Пейдж побоялась даже представить...

На лице Стража, к удивлению Пейдж, обладавшем довольно изящными чертами и еще хранившем следы тонкой красоты, живого места не было. Многочисленные следы от замен поврежденных частей, кое-как зашитые пулевые ранения, порезы и проколы покрывали его уродливым рельефом. Цвет остатков шкурки на лице и шее в темноте не определялся, а все остальное было скрыто под лохмотьями.

Но Пейдж испугали не шрамы.

Глаза Стража не имели белков и радужек и казались сферами из обсидианового стекла. В глубине глянцево-черных сфер пылали фантастические зрачки. Неподвижный, устремленный в бесконечность взгляд словно пронизывал Пейдж невидимыми лучами.

На ее плечи и шею ниспадала густая копна тонких металлических тросиков, заменявших гриву. Уместно ли было говорить о каких-то прическах, но необычные “волосы” были практично зачесаны назад и собраны в аккуратные пучки, охваченные хомутами.

Пейдж вынула копытце изо рта и теперь таращилась на мрачную великаншу, пытаясь понять, почему в глубине ее сознания зарождается сочувствие к той, что ее так напугала. Ответ нашелся быстро.

Уши Стража, одно из эффективных средств выражения эмоций пони, понуро висели. Это придавало и без того пасмурному выражению ее лица грустный и немного потерянный вид.

– Мы слушаем. Двадцать секунд.

Вблизи ее голос казался еще более мистическим.

Как призрак какой-то…

– А.. Э… Да, о деле! – спохватилась вышедшая из ступора Пейдж и затараторила: – Я так рада, что нашла вас! Это было ой как непросто! Оу, чуть не забыла! Спасибо за свет, а то я бы себе нос расквасила! Темно же у вас… И скользко, это просто жееесть какая-то! Нет-нет, пол здесь просто шикарный, это у меня копыта в масле... Иии, о чем это я? Ах, да! Я пришла, чтобы поблагодарить вас за...

– Не нуждаемся в этом, – перебила Страж-одиночка, просвечивая Пейдж рентгеном из-под полуопущенных век. – Пятнадцать секунд. Используй их с умом и уходи.

После этих слов таймер запикал чаще.

Пейдж почувствовала себя так, будто ее пнули в живот. Она, споткнувшись на полуслове, какое-то время просто стояла с открытым ртом и озадаченно моргала. Такой реакции она не ожидала.

Но она наконец-то встретила кого-то, пусть и не точь-в-точь, но очень похожего на нее. И эта пони, какой бы жуткой она ни была, когда-то спасла ей жизнь. Поэтому Пейдж нашла в себе силы продолжить.

– Я, эээ, п-поражена вашей скромностью, – ошарашенно проговорила она, садясь и стягивая со спины некогда бежевый рюкзачок, – но если вы не нуждаетесь в словах благодарности…

– Пять секунд.

– …может, вам понравится подарок?

Покрытое шрамами лицо с опущенными вниз уголками губ выражало вселенское равнодушие.

– Я сейчас, – торопливо заговорила Пейдж, не дожидаясь ответа. Вот он – ее звездный час! Она проделала такой долгий путь только ради этого момента. – Я мигом…

По закону подлости, молния древнего рюкзачка решила заклинить. Забыв обо всем, Пейдж лихорадочно вцепилась в нее зубами. – Кавется, ваело…

Невидимый таймер выдал протяжное “пииии” и затих.

– Время вышло, – вынесла вердикт Страж-одиночка и шагнула к белой пони. – Уходи.

Бегунок молнии наконец подался, и грязное копытце юркнуло внутрь. Но Пейдж, подняв глаза, увидела надвигающуюся на нее гору, обмотанную ветхим и грязным тряпьем.

– Нн-но почему?! – воскликнула она, от неожиданности выронив рюкзак. Пейдж вскочила и уперлась передними ногами в копытище великанши, толкающее ее к открытой двери. Копытище было полностью металлическим и напоминало наковальню. Задние ноги заскользили, и Пейдж почувствовала, что едет спиной вперед. – Ведь это ты спасла меня от аморфа! Там, у поля антенн Последней Надежды! А я даже спасибо тебе не сказала! Я не смогла смириться с этим! Я просто хотела поблагодарить тебя лично!

Движение не замедлилось. Даже если бы копыта не скользили, с тем же успехом Пейдж могла попытаться остановить бульдозер.

– Нам не нужна чья-то благодарность, – отрезала страшная пони, продолжая шагать. Она смотрела куда-то поверх головы Пейдж. – И мы никого не спасали. Мы выполняли задачу.

– Убить аморфа? – Пейдж не особо надеялась на ответ. Но Страж ответила.

– Остановить. Это зло нельзя убить. Его можно только остановить.

Задние копытца Пейдж уперлись в рельсы, по которым двигались опорные ролики тяжелой дверной створки. Нужно было что-то срочно предпринимать.

– Хорошо, я уйду! Сама! – пискнула Бланк Пейдж, еще не веря, что она это сказала и сделает. Она неловко переступила через рельсы, чтобы не запнуться и не шлепнуться на круп. – Но дай мне еще полминутки! Только один вопрос!

Бульдозер в облике пони остановился.

Огненные зрачки мигнули.

– Тридцать секунд, – рокотнула Страж-одиночка. Изуродованное лицо казалось жуткой маской. – Время пошло.

Пронзительный писк таймера вынудил Пейдж запаниковать. Мысли заметались, путаясь в клубок.

План по вручению подарка таинственной спасительнице и последующими за этим обнимашками рассыпался, как карточный домик. Мало того, что плаща и шляпы не было и в помине, так та даже отдаленно не напоминала благородную героиню в маске, образ которой когда-то нарисовало воображение белой пони. А искренние намерения Пейдж разбились о стену непонятного безразличия, свойственного кому угодно, но только не тем, кто рискуя собой, совершает подвиги и спасает жизни.

От подступающей обиды Пейдж начала всхлипывать. Она отступила на несколько шагов, чтобы видеть Стража полностью, и оказалась в темном коридоре.

Самый главный, давно мучивший ее вопрос, готов был сорваться с губ. Но что-то ее сдерживало.

– Мы слушаем. Двадцать пять секунд.

– Ничего что я на ты? – пролепетала Бланк Пейдж. – Хорошо, пусть ты не спасала меня, а выполняла задачу! И раз я здесь стою, ты ее в-выполнила. Но почему ты не бросила меня рядом с дохлым аморфом? Мне же больше ничего не угрожало! Ну, может, кроме СМОГа, но я...

– Угрожало, – ответило рокочущее многоголосье, исходившее изо рта огромной пони. – Зло еще могло поглотить Светлячка.

Пейдж вновь удержала желание спросить о главном.

– Тогда почему не оставила там, в СМОГе?

Ответом был участившийся писк таймера, говоривший о том, что у Пейдж осталось пятнадцать секунд. Пронзительный, сверлящий слух звук отдавался в черепной коробке. Давящее ощущение жестких временных рамок вынуждало беспрестанно оглядываться, а взгляд – метаться...

И тут Пейдж не выдержала.

Глубоко вдохнув, она подалась вперед, едва сдерживая пылевой потоп, готовый хлынуть из глаз, и завопила: – Я нужна тебе! Зачем? Скажи, зачем я тебе?!

– Ты задала пять вопросов вместо одного, – Страж-одиночка вдруг пронзила Пейдж ярко запылавшим демоническим взглядом, и у той слова застряли в горле. – Ты нам не нужна. Нам никто не нужен. Но Светлячок не должен погаснуть.

– Я не светлячок! – возмущенно затопала маленькая пони. – Меня зовут Бланк Пейдж!

– Светлячок не ты, безымянная сущность, – равнодушно ответила великанша, взирая на Пейдж с высоты своего роста. – Но ты нужна ему. Не позволяй ему погаснуть.

Пейдж хотела что-то еще спросить, но не успела.

– Твое время вышло, – услышала она. – Уходи.

Наковальня толкнула Пейдж с такой силой, что та отлетела к повороту коридора и врезалась в стену, сильно приложившись затылком.

Огненные зрачки потускнели на секунду, и в двери ожил электродвигатель. Тяжелая створка с тихим скрипом поехала по направляющим.

– Скажи, что за светлячок во мне?! – закричала распластавшаяся на полу Пейдж. Она уже не сдерживала рыданий.

Дверь закрылась наполовину.

От удара о стену зрение подернулось сеткой легких помех. Не обращая на это внимания, Пейдж вскочила на ноги и побежала к уменьшающемуся проходу между движущейся дверью и стеной. – Зачем ты так со мной?! – кричала она, задыхаясь от обиды и горя. – Пожалуйста, не бросай меня здесь одну! Прошу тебя! Ты же пони! Как и...

Тяжелая створка грохнула о демпферы, закрывшись перед самым ее носом.

– …я?

Страж стояла перед закрытой дверью. Но смотрела она не на дверь, а на стоявшую за ней маленькую грязную пони.

Пейдж рухнула на пол и, вне себя от обиды и разочарования, зашлась в надрывном плаче.

Она до сих пор не могла поверить, что с ней, безобидной маленькой пони из детского мультика, никому не сделавшей ничего дурного, в очередной раз обошлись так жестоко и грубо. Она так сильно хотела вновь увидеть свою героиню, спасшую ее от страшной гибели в утробе высокотехнологичной аномалии. Она мечтала, чтобы та оказалась пони, притом такой пони, какой Пейдж хотела ее видеть. Самоотверженной, благородной и доброй, защищающей слабых, усмиряющей сильных и агрессивных.

 Но та, на кого было возложено столько надежд, оказалась настоящим отродьем. Мрачным, уродливым и безразличным ко всему демоном стерильной пустоши. Только злой демон мог отказаться от подарка, что для пони вроде Пейдж было катастрофой,  и вышвырнуть ее за дверь без объяснения причин.

Не стала утешением и легкая радость от встречи с себе подобной. Остатки этой радости развеялись без следа, как дымок от спички, едва только Пейдж вспомнила отталкивающий облик здоровенного Стража.

И все же Пейдж надеялась до последнего, что дверь откроется. Что ей предложат пройти внутрь, принесут извинения за грубость и позволят завершить начатое.

Ждала она долго, глядя на дверь, всхлипывая и роняя пыльные слезы.

Но дверь не открылась. И через пять минут, и через тридцать.

Судорожно вздохнув, Пейдж вытерла лицо, не думая о том, что сейчас в этом нет смысла. Затем поднялась на ноги и понуро поплелась обратно, стараясь не оборачиваться.

Все это время Страж-одиночка стояла за дверью и буравила ее всевидящим взором сквозь металл и камень. Только тогда, когда Пейдж ушла довольно далеко, Страж развернулась и, гулко топая, двинулась к выключателям у дальней стены. Горящие зрачки рассеялись, вновь превращая ее глаза в подобие плазменных ламп.

Переднее копыто Стража вдруг наступило на что-то мягкое.

Великанша подняла ногу и, скорее рефлекторно, чем осознанно, посмотрела вниз.

На гладком полу лежала детская игрушка – слегка запачканная пылью и черной жижей, но не ставшая от этого менее милой, мягкая тряпичная пони с глазками-пуговками. Рядом лежал ставший глянцево-черным рюкзачок, из которого она выпала.

Тяжелое копыто наступило на ее заднюю ножку. Еще пара сантиметров – и Страж прошла бы мимо.

Страж не видела поньку. Не видела она и рюкзак, и дверь, и пол, и стены, да и все остальное, что составляло осязаемый материальный мир. Но она знала, что до появления в этих стенах яркого, видимого за многие километры сгустка энергии, на гладком полу ничего не было.

Страж протянула ногу и слепо зашарила по полу перед собой, пока не наткнулась на игрушку.

Стальное копыто не могло ощутить нежность искусственной ткани и пышность волос гривки и хвостика. Но какое-то время Страж-одиночка, склонив голову к самому полу, осторожно трогала мягкую поньку. Будто хотела удостовериться, что та действительно существует.

Копыто Стража перевернуло игрушку. Ткнулось в ее животик, в котором скрывалась маленькая круглая коробочка с еще живой батарейкой. Случайно вдавило невидимую кнопку.

И из игрушки полилась веселая музыка. Тонкий голосок запел:

Если есть на свете ты –

Значит, есть на свете я!

 

От неожиданности Страж-одиночка отпрянула. Из-под складок грязной ткани выметнулись и забликовали в тусклом свете многочисленные клинки.

Ты да я, а вместе мы -

Лучшие друзья!

За секунду клинки выстроились в хаотичное подобие расправленных крыльев, и великаншу окружил ореол из острых лезвий. Некоторые из них нацелились на источник звука.

 

Ну же, улыбнись, подруга,

Улыбнись скорей,

 

Изодранные уши встали торчком. Уродливая пони замерла, склонив голову набок и прислушиваясь.

 

Ты да я, и нам с тобою

Станет веселей!

 

Сопровождающее Стража гудение вдруг усилилось настолько, что начало создавать эхо.

Только не теряй меня,

Слышишь? Никогда!

“Плазменные лампы” вновь стали светящимися зрачками, которые запылали, как два крошечных солнца. Страж тщетно пыталась увидеть предмет, лежащий на полу.

Всюду будем вместе мы,

Вместе – навсегда!

Песенка кончилась.

Подойдя ближе, Страж-одиночка нащупала и кое-как подняла с пола игрушку, поместив ее в щель между половинками копыта. По сравнению с ним, тряпичная пони казалась совсем крошечной.

Понька прижалась к покрытой шрамами правой щеке – к единственному участку шкурки, на котором еще оставались микроскопические сенсоры, воспринимающие давление и фактуру материалов.

Массивный круп тяжко грохнул о пол. Страховидные крылья сложились с громким лязгом.

Веки великанши широко распахнулись, отчего изборожденное шрамами лицо пребразилось. Прижимая плюшку к щеке, она повернулась и очень внимательно посмотрела на уже довольно далекий, но все такой же яркий, сгусток энергии.

И буквально на несколько секунд, на тонких губах появилась и исчезла без следа легкая, чуть смущенная улыбка.

Глава VII. Изгой

«Но интересно то, что для физика в принципе возможно (я так думаю) синтезировать любое химическое вещество, которое напишет химик. Отдайте распоряжение – и физик это синтезирует. Как? Расположит атомы в том порядке, в котором скажет химик, и вы получите вещество. Проблемам химии и биологии можно сильно помочь, если способность видеть, что мы делаем, создаём что-то на атомном уровне, в конечном счёте будет разработана, и я считаю, что такой прогресс неизбежен.»^[9]

Ричард Филлипс Фейнман, физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии

Из доклада «Там, внизу, ещё много места», 1959 г. 

«Атомы в малом мире»

– Ненавижу её!

Бум!

– Да как она могла!

Бум! 

Гневные возгласы перемежались громовым грохотом, затихающим в глубинах коридора со светящимися надписями.

– Вот вернусь и всё ей выскажу!

Бум! Как кувалдой по пустой бочке. 

– Но этому не бывать! Рррр!

Бум! Тьма ухала в такт ударам.

– Потому что я!

Бум!

– Не! 

Бум!

– Вер!

Бум!

– Нусь!

Бум!

Бланк Пейдж недолго брела по коридору, повесив голову и роняя слёзы. Коктейль из расстроенных чувств сменился на гнев, который нашел выход в виде сердитых воплей и ляганий всего, что подвернулось под горячее копыто. Вентиляционная труба, выходящая из пола и уходящая вдоль потолка в темноту коридора, попалась на глаза первой. От каждого удара росло количество вмятин и высота горки осыпающейся с воздуховода на пол ржавой трухи. 

– Нашла кому спасибо сказать!

Бум!

– Меня предупреждали!

Бум!

– А я попёрлась!

Бум!

– Больше двадцати тысяч жителей…

Искусственные лёгкие расправились до предела, набрав полный объём воздуха.

– И только! Одна! Тупица! До этого! Додумалась! – выпалила Пейдж на выдохе, пиная воздуховод после каждой фразы. – Рррр!

Неконтролируемая вспышка гнева туманила сознание. Пейдж орала, рычала и лягала объёмную трубу, не задумываясь о том, что город стал ближе и шум могли услышать те, кто пытался скинуть её в пропасть. 

Но на месте ржавой трубы очень живо представлялась Страж-одиночка. От этого пламя злости разгоралось ещё сильней, а чувство несправедливости только поддерживало его неистовый жар. Последние пару минут в сознании бился единственный вопрос, изредка прорываясь наружу.

– Почему? Бум! Почему?! Бум! Почемуууу?! Бум!

Будь Бланк Пейдж разумным живым существом, она выпускала бы пар до тех пор, пока бы не выдохлась. Существом-то она была разумным, но не живым, поэтому выпускать пар, чтобы прийти в себя, в ее случае не имело смысла. Да и устать она не могла. Все это говорило о теоретической бесконечности процесса, но издевательство над несчастной вентиляцией закончилось довольно скоро.

После особо яростного брыка копытце пробило стенку воздуховода– тонкий металл, изъеденный коррозией, не выдержал– и застряло. Искусственный интеллект, столкнувшись с непредвиденной ситуацией, мгновенно перераспределил энергоснабжение сегментов псевдокортекса, снизив тем самым градус бешенства и вынудив пони замолчать. Гневно фыркая, она переключилась на попытки освободить застрявшую конечность.

Кое-как выдернув ногу из рваной дыры в изрядно помятой трубе, мрачная как грозовая туча Пейдж смерила искорёженный воздуховод негодующим взором и зашагала дальше по коридору. Вряд ли его осклизлые стены когда-либо слышали столько нелестных эпитетов, процеженных сквозь зубы в адрес понятно кого.

Поток мыслей иссяк. Цели, желания, стремления куда-то потерялись. Поэтому Пейдж просто шла, не думая, куда и зачем. 

Наплевать, если коридор с надписями закончится глухой стеной. Она просто сядет и будет ждать до тех пор, пока стену не разрушит время. Или начнёт лягать стену, пока та не рухнет. Или, что вероятнее всего, копытца из твёрдого, похожего на кость полимера, не расколются и не разлетятся на кусочки. С настроением, бесконечно далёким от хорошего, Бланк Пейдж была готова к любому исходу.

Помехи в глазах, сигнализировавшие о лёгком сотрясении мозга, окончательно самоустранились спустя пару минут после удара головой о стену. СМОГ продолжал заботиться о сохранности нейронных цепей, но благодарности за это он не получил.

Когда светящиеся надписи на стенах закончились, коридор вывел пони в обширное круглое помещение с высоким потолком, с которого во многих местах капала вода. Свободное пространство делили между собой бесформенные на первый взгляд, покрытые тёмными потеками агрегаты неизвестного назначения. Было их шесть, и судя по полной идентичности, все они приходились друг другу однояйцевыми близнецами. Выходившие из коридора переплетения кабелей и труб разбегались по полу к массивным станинам агрегатов.

Слабый свет пробивался сквозь щели двух больших люков в потолке. Центр потолка украшала конструкция, всем своим видом напоминающая клешню Нэнни, только сложнее устройством и больше размером. В дальней части зала темнели провалы ещё двух коридоров.

В ступенчатых боках агрегатов тянулись ровные ряды шестиугольных люков метрового диаметра. Полураскрытая клешня тяжёлого манипулятора замерла напротив одного такого люка на уровне примерно шестого этажа. На тяжёлых выпуклых крышках, под небольшим дисплеем в середине, виднелись ряды темных индикаторов, подписанных иероглифами.

Единственным понятным знаком оказался чёрно-жёлтый трилистник, уже встречавшийся ранее. Его значение Пейдж узнала благодаря СМОГу. Зловещий геометрический цветок, предупреждавший о смертельной опасности для всего живого, присутствовал на крышках всех люков.

Пейдж сердито топала к центру круглого зала, спотыкаясь о проложенные прямо по потрескавшимся плитам пола пучки мокрых и грязных кабелей и шлёпая по многочисленным лужам. Гнев слегка отступил, вернув способность рассуждать про себя, но недавние события замкнулись в сознании бесконечным циклом, не позволяя отвлекаться ни на что другое. Она вновь и вновь прокручивала в голове главное разочарование в своей жизни.

Страж поступила с ней ужасно. Она разбила бы ей сердце, если бы у Бланк Пейдж оно было. Она оттолкнула её, не пожелав выслушать сбивчивый монолог, который должен был закончиться вручением подарка и объятиями. Светлый образ благородной героини растоптали тяжёлые стальные копыта, и вся вселенная не могла вместить всю горечь и боль маленькой пони, потерявшей мечту.

Как она могла так поступить со мной?! – неистовствовала Пейдж про себя. Все пони при первой встрече радуются друг другу, знакомятся и приглашают в гости! Если бы она пришла ко мне, я бы так и сделала! Как можно выставить за дверь пони с подарком, если ты сама пони?! Я ни за что не оттолкнула бы того, кто пришел бы ко мне с подарком! Да и без подарка тоже...

Тряпичная понька так понравилась Пейдж, что она ни на йоту не усомнилась в том, что плюшка понравится и ее спасительнице. Раз Страж была пони, думала Пейдж, то в её программе должно было быть заложено любить мягкие игрушки. Как? Как можно было не влюбиться в такую прелесть с первого взгляда?

Увы, можно было. Жестокая реальность оказалась полной противоположностью ожиданиям. Страж, толкая Пейдж к выходу, даже не взглянула на выпавшую из рюкзачка игрушку. Пейдж не была уверена, что великанша вообще её видела.

Она поклялась себе, что больше никогда в жизни не вернётся в тот ангар. Рюкзачок остался лежать на скользком полу, а с ним остались надежды, чаяния и мечты.

Пони отвергла другую пони. Вновь нахлынуло ощущение неправильности, нелогичности всего происходящего. Зябкое ощущение некой сломанности, успевшее подзабыться. Оно ли, или какое-то другое чувство, стало причиной того, что Пейдж потихоньку начало отпускать. 

В искусственном сознании набирал силу сложный программный конфликт, которому больше всего подходило определение "когнитивный диссонанс". Он перетягивал на себя вычислительные ресурсы мозга, и кипящий котёл злости, на поддержание которой также требовалась энергия, постепенно остывал. 

Разумеется, Пейдж не смогла бы объяснить, чем вызваны перемены настроения. Она просто думала о Страже-одиночке. И чем больше она вспоминала ее внешность, немного прихрамывающую походку и манеру говорить, тем больше находила знакомых черт. И тем сложнее ей было помирить эти мысли с увиденным и пережитым.

С каждым шагом походка Пейдж замедлялась, а сердитая, нарочито громкая поступь становилась тише.

...ненавижу её за то, что она сделала! Но это не отменяет факта, что она пони. Она поступила со мной очень гадко! Но она пони. Её называли отродьем, но она настоящая пони. Не такая, как я, но всё же. А ведь я сама говорила себе, что если она окажется пони, то все, кто меня пугал и отговаривал от встречи с ней, окажутся неправыми. Так может… может, всё не так уж и плохо, как мне кажется…

Глаза и уши послушно отправляли всё, что видела и слышала Пейдж, в долгосрочную память, но визуальные данные сохранялись в странном виде – не в формате скриншотов или видеозаписей, а в виде хаоса графических примитивов. Тонкие линии, сплошные и пунктирные, формировали сложные геометрические фигуры, подписанные цифро-буквенными кодами, очевидно, обозначающими цвета. Когда Пейдж вспоминала что-либо из увиденного и услышанного, из этих фигур перед внутренним взором складывался этакий пазл, формирующий причудливые чёрно-белые картинки со звуковым сопровождением. 

Воспоминания сохранялись в папке *{apnf}//bp/core/comm/data в виде безликих файлов с длинными именами из набора символов, букв и цифр. Несмотря на странность и абстрактность хранимых данных, этого хватало, чтобы вызвать из памяти и распознать событие или образ. Чем сейчас Пейдж и занималась, изучая увиденное ранее.

Если забыть про шрамы, лохмотья, светящиеся зрачки и серо-стальные «волосы», Стража-одиночку можно было назвать симпатичной даже без натяжки. Прийти к такому выводу было трудно, но очень уж сильно аристократичные черты лица, тонкие крылья носа и поразительно длинные и густые, как у какой-нибудь фотомодели ресницы (на фоне отсутствия нормальной гривы казалось очень странным, что они вообще были), контрастировали с остальным уродством.

...она могла быть нормальным пониботом. Она была им. Я почти уверена в этом. Не понимаю только, почему такая огромная… Может, когда-то давно, кому-то из людей понадобилась большая маленькая пони? Может, её создали для того, чтобы она могла катать на себе сразу много маленьких деток? Или ходить в упряжи, для чего малявки вроде меня не подходили. Хотя нет, у неё очень правильные черты лица. Как у какой-то царственной особы. Вряд ли пони с такой внешностью стали бы запрягать в карету...

Жаль, что одними размышлениями до истины не докопаешься. Единственное, в чём Пейдж обрела уверенность, изучив все записи из памяти, на которых присутствовала великанша – произошедшие с безымянной пони метаморфозы произошли явно не по её воле. Невозможно было представить причины, которые сподвигли бы пони стать такой по своему желанию. И эти умозаключения только прибавляли контраста.

Определённо, великанша несла в себе куда больше загадок, чем могло показаться на первый взгляд. Но что было ясно, как день – она не всегда была уродливым охранником города роботов. 

Были ли страшные шрамы, цельнолитые копыта и металлические псевдокрылья результатом выживания в Туманных Землях? Был ли это какой-нибудь эксперимент? Или стечение обстоятельств? Чья-то жестокая воля, так исковеркавшая сущность неизвестной пони, некогда обладавшей модельной внешностью, и вынудившая её превратиться в демона? 

Остановившись в центре помещения, Пейдж оглядела себя. Разводы нефтеподобной жидкости не могли скрыть шрамы и пятна от ожогов на шкурке. Копытца покрылись многочисленными царапинами и щербинами. Конечно, полученные повреждения не мешали телу исправно функционировать, но ведь всё могло сложиться намного, намного хуже.

Вспомнился красноглазый металлический шар, обглоданный прыгохватом. Пейдж осознала, что стерильная пустошь начала менять и её облик. И ощутила ледяные объятия страха.

...не стою ли я сама в начале пути, который приведёт меня к превращению в нечто подобное? Неужели я сама когда-нибудь стану такой же страшной?! Стоп, это слово теперь ассоциируется только с ней, я больше не буду его использовать. Такой… отталкивающей? Отвратной? Уродливой? В общем, стрёмной. Не поэтому ли у неё такое печальное лицо? Я тоже становлюсь печальной, когда мне плохо. Может быть, ей тоже плохо. Так же одиноко и грустно, как иногда бывает и мне. Только, в отличие от меня, она выглядит как ходячий кошмар. Притом всегда...

Размышления о нелёгкой судьбе грустной пони-великанши, спроецированные на саму себя, вернули чувство жалости. Ни одна пони, чем бы она ни провинилась перед высшими силами, не заслуживала участи превратиться в пугало и носить прозвище "отродье". 

Пейдж представила, как бы выглядели жуткие шрамы и светящиеся глаза на её собственном лице. Вздрогнула и, часто заморгав, уставилась на левое копытце, грязное и исцарапанное.

– Каково же ей быть той, кто она есть. Не хочу даже думать о том, что она пережила. Если бы я превратилась в эдакую страшилу, то окончательно бы съехала с катушек.

...может, она такая угрюмая потому, что ей больно смотреть на себя в зеркало. А ведь я так и не узнала, как её зовут на самом деле. Кто знает, может, через сто лет я буду выглядеть так же и меня тоже будут звать Отродьем…

Эмоции, вынуждавшие лягать воздуховод и ругаться вслух, сменились на сочувствие. От гнева и обиды остался лишь след. 

Перемены отношения к Стражу-одиночке удивляли. Пять минут назад Пейдж была вне себя, а сейчас жалеет ту, что поступила с ней так гадко. Такого Пейдж от себя не ожидала.

– А с чего бы мне её жалеть? – топнула пони, поддавшись кратковременной вспышке. – Она же меня отвергла! Послала! Вышвырнула! Ещё и напугала до уср… фррр! – Пейдж фыркнула, но тут же тряхнула головой, сумев взять себя в копыта. – Осади-ка коней, Пустышка. Сконцентрируйся лучше на сочувствии. Оно, в отличие от истерики, не приведёт к нервному срыву. Интересно, откуда это во мне? Почему я жалею ту, о ком хочется забыть, да побыстрее? Наверное, сочувствовать всем пони у меня в крови… ээ, в программе?

Последнее прозвучало, как главная причина. Несмотря на размеры, уродство и принадлежность к весьма опасной категории обитателей города, оболочка Стража-одиночки принадлежала к классу эквестрийских иппоидов. Просто, по неизвестным причинам, очень больших. А Пейдж всегда хотела встретить себе подобную. Хотела убедиться, что она не одна пони во всём мире, втайне мечтая обрести в лице любой из встреченных на пути себе подобных лучшую подругу. 

Великанша не стала её подругой. Эта встреча вообще перевернула с ног на голову представление о себе подобных. Но она всё же произошла.

Как ни крути, Страж была пони. По крайней мере, внешне. Заслуживала она сочувствия или нет – важнее было то, что Бланк Пейдж осталась на планете не в единственном экземпляре.

– Но это не значит, что я её простила, – буркнула Пейдж, разглядывая узор трещин в полу, в которые тонкими ручейками стекала вода. Озвучка собственных мыслей из спонтанного, с трудом контролируемого процесса постепенно превращалась в полезную привычку. При звуках собственного голоса, темнота и одиночество угнетали меньше. – Я на неё до сих пор сержусь. И сердиться планирую долго. 

«Мы никого не спасали.», – вспомнилось вдруг. «Мы выполняли задачу.». Жалость к великанше после этого пропала, как будто её выключили.

«Ты нам не нужна. Нам никто не нужен.». Слова были тяжёлыми и холодными, как копыта той, кого называли Забытым Отродьем. 

Настоящая пони не могла сказать таких ужасных, больно ранящих слов. 

Кем бы ни была Страж-одиночка раньше, пони внутри неё была мертва. Великанша ничем не была лучше дронов, выгнавших Пейдж из города.

Долгий, рискованный, полный опасностей путь был проделан зря.

Пейдж издала тихий, судорожный всхлип. Ей нестерпимо захотелось стереть воспоминания о своём якобы чудесном якобы спасении, оказавшимся всего лишь побочным эффектом при выполнении задачи по уничтожению аморфа. Но как? Долгосрочная память, в отличие от скриншотов, не подчинялась волевому центру. Хранимые в ней файлы нельзя было открыть мысленным усилием, это происходило как бы само собой. Да и у скриншотов можно было лишь слегка поменять имя файла. А в этом не было особого смысла.

В чём вообще сейчас был смысл?

Чувство тревожной неопределённости усиливалось. До каких высот могло добраться это чувство, если дать ему волю – думать не хотелось. Сильнее тяжёлых переживаний, на эмоциональное состояние влияла окружающая обстановка. Подземелья Суперкластера выглядели куда более мрачно, чем пыльный лабиринт коридоров комплекса "Эн-Энерджи".

Пони-социобота тянуло к свету, к обществу. Окружающая тьма и бесконечная капель постепенно вытесняли все мысли, кроме одной, засевшей в мозгу ещё с момента падения в черную жижу: найти выход отсюда. Желание покинуть проржавевшие, фонящие смертельным для всего живого, но неопасным для робота уровнем радиации катакомбы, пересилило переживания.

Немного приподняло настроение движение воздуха, которого ранее не ощущалось. Слабый ветерок, дующий навстречу, уносил с собой густой дух многолетнего тлена, обогащая атмосферу озоновой свежестью. Озоном пахло и до этого, но не так сильно.

Подняв голову, Пейдж решила, что не будет зацикливаться на первой неудачной попытке обрести пони-подругу. Пусть надежды не оправдались, но Пейдж же до сих пор была жива. Ну, точнее, функционировала. Она могла ходить, бегать, говорить и чувствовать, а это было поважнее всего остального. Поэтому всем этим возможностям стоило поискать лучшее применение.

Как насчёт второй попытки? Возможно, она смогла бы найти других пони где-нибудь там, наверху… 

Пейдж окончательно решила, что её лучшая подруга должна быть именно пони. Такой, как она сама. 

Когда-то она хотела назвать лучшим другом того, кто завоевал её доверие. Того, кто всегда был рядом. Того, кто помогал ей, заботился и поддерживал. А ещё у него был потрясающий голос.

Но только другие пони могли бы дать Пейдж то, чего не было у Гекса. Не было у техботов. Не было у любого другого типа роботов, созданных для общества гомо сапиенс и чудом сумевших дотянуть до сегодняшнего дня.

Пони могли дать ей смысл существования. Для этого им было достаточно просто быть рядом. А если они существовали, если они сумели найти свой смысл, то уж точно смогли бы поделиться им с пустой оболочкой по имени Бланк Пейдж.

Ведь они были пони. Любая пони поделится с другом всем, что у неё есть, если это сделает его хоть чуточку счастливее. 

В конце концов, другая пони не направит на меня гудящую штуку, после выстрела из которой от меня останется копоть на стене. Прости, Гекс. Мне правда очень жаль… Я хотела того же, что и ты. Я хотела остаться. Может быть, со временем мы что-нибудь придумали бы. Но я... не смогла. Просто не смогла.

Расстановка приоритетов завершилась в пользу пони. Не обязательно эквестрийских иппоидов, хотя Пейдж не знала, существовали ли другие типы пони-роботов. Но что она точно знала – её лучшая подруга обязательно должна быть того же роста, что и она сама.

Гекс говорил, что в городе живёт несколько пониботов. Сколько их здесь? Надеюсь, они не такие, как та, про которую даже думать не хочется. По теории вероятности, в которой я ничегошеньки не понимаю, хоть одна из тех пони должна быть нормальной. Мне нужно найти кого-нибудь, кто скажет мне, где их искать. Но для начала мне нужно выйти на поверхность.

Темень не в первый раз вынудила пожалеть о потере фонаря. Ведущие в неизвестность проходы располагались по обеим сторонам одного из агрегатов. Возможно, один из них вывел бы Пейдж на поверхность. Но какой?

Подойдя к агрегату, Пейдж задрала голову, оглядывая необычное технологическое сооружение. Ощутив источник запаха озона – его нёс ветерок, дующий из правого коридора– она заколебалась. 

 Тьма впереди означала неизвестность, а неизвестность, кроме внушения иррационального страха, запросто могла подкинуть малую толику неприятных сюрпризов. С другой стороны, темень, дробный стук падающих капель и гнетущая атмосфера могли рано или поздно пустить нестабильную психику вразнос. 

Беспокойство за сохранность рассудка стало решающим аргументом. Принюхиваясь к слабому току озонированного воздуха, Пейдж пыталась разглядеть хоть что-нибудь в глубине коридора. Пока она искала в себе остатки смелости, память подкинула кое-что важное. Самое время отвлечься и поговорить с самой собой.

– «Зло могло поглотить Светлячка», – голос Стража-одиночки вызывал дрожь, даже существуя лишь в записи, проигрываемой в памяти. – Я уж поняла, что грустная дылда назвала светлячком не меня. «Светлячок не ты, безымянная сущность.» Та штука, которая во мне булькает и толкается, здесь зовётся светлячком? Странное название для кучки пыли. Не замечала, чтоб внутри меня что-нибудь светилось. Или я чего-то о себе не знаю? – быстрый взгляд в едва различимое отражение в лужице под копытцами. – Ничего не светится. А ведь она не похожа на ту, что любит пошутить… Ох, мне срочно нужен словарь местного жаргона и непонятных терминов. В комплекте с руководством, то есть, копытоводством, по выживанию в этом месте. Они сильно упростили бы мне жизнь.

Обитающее в теле Пейдж нечто напомнило о себе едва слышным побулькиванием. После инцидента на мосту, оно вело себя на удивление тихо.

 Идея, навеянная размышлениями о Светлячке, показалась нелогичной, но Пейдж давно поняла, что логика не является одной из её сильных сторон. Обнаружив более-менее сухой и свободный от проводов участок пола, она села и убедилась, что вокруг по-прежнему ни души. Затем выпятила живот, пристально посмотрела на него, вдавив подбородок в шею, и максимально серьёзно, насколько это было возможно в столь дурацкой позе, спросила: 

– Может, ты уже скажешь, что ты такое и почему ты считаешь меня своим домом?

Никакой реакции не последовало, хотя Пейдж её и не ждала. Требовался лишь повод говорить вслух.

– Ну и не говори, – буркнула она, изучая форму наиболее тёмных пятен на животе. – Светлячок, значит. Те летающие злыдни назвали меня по-другому. Как там... мими-кри-ру-ю-щий, – старательно выговорила она по слогам, – реакто-плазм. Таких слов-то не существует! Звучит, как название фантастического фильма ужасов. Они что, от наукоботов нахватались? Эх, Гекса бы сюда. Это он у нас эксперт по мудреным терминам...

Кроме фильма ужасов, мудрёный термин иных ассоциаций не вызывал. А справочник в голове то ли не торопился с подсказками, то ли сам не знал значения.

Пока Пейдж говорила, ей почудился посторонний звук. Она встрепенулась и снова завертелась на месте, настороженно вглядываясь в темноту во всех коридорах. Замерла и прислушалась, навострив уши.

Всё та же бесконечная капель, создающая лёгкое эхо. И ни души вокруг. Возвышающийся слева безмолвный технологический колосс казался надгробием на могиле давно почившего робота-гиганта.

– Показалось? – полушепотом сказала пони, слегка пожав плечами, и вновь устремила взор на живот. – Если светлячок не я, получается, остальные Стражи обозвали мимимишным ракетоспазмом и аномалией не меня, а то, что внутри меня. То есть, тебя, – она потрогала живот. – То есть, не то, что внутри тебя, а тебя внутри меня. Имели в виду тебя. Это же не я внутри тебя, а наоборот! Откуда мне знать, что у тебя внутр… Да тьфу! – Пейдж в отчаянии схватилась за голову. – Чтоб тебя! Ты точно аномалия! Я про тебя просто говорю, и то меня затягивает в какой-то аномальный водо… слововорот!

Слововорот показался забавным, и дурашливый настрой не заставил себя долго ждать. Глупо хихикая, Пейдж подняла голову и постучала себя по лбу. – Ку-ку, крыша, приём! Как доехала? Ты знаешь, что во мне живёт булькающая пыль-аномалия-светлячок-ракетоспазм? Не знаешь? А вот я знаю! Ох, шиза!

Вот, опять: жужжание. Даже, скорее, вибрация. Но звук доносился не откуда-то извне, он шёл изнутри. 

Забыв обо всём, Пейдж уставилась на живот.

Тихий звук не принадлежал к категории тех, что обычно издавало её тело. Это было похоже на то, словно по ребрам провели тонкой палочкой. И больше ощущалось, нежели слышалось. 

Ощущение не казалось неприятным – скорее, необычным. 

– Т-ты… Это ты делаешь?

Тррр.

Вибрация появилась после вопросительной фразы буквально на полсекунды. Но ощущалась отчётливо. 

Озорное настроение испарилось. Пейдж с растущим беспокойством потрогала грязный бок.

Во мне не просто куча пыли, во мне куча пыли, которая понимает, о чём я говорю. О, и чему я удивляюсь. Может, тут у каждого второго внутри сидит нечто подобное. Я же не знаю этого наверняка? Может, разумная пыль, живущая в роботах – что-то вроде домашнего животного? Аномалия-питомец? У любой пони должен быть питомец, йей! Но чтобы это была кучка нанороботов? И попробуй мне кто скажи, что я везучая пони… Я буду ходить за ним неделю и твердить, что он неправ, пока он не согласится, что я НЕ везучая пони! Может, я-таки подхватила роботическую простуду! А что если в самом деле? А что если она окажется неизлечимой и в скором времени сведёт меня в могилу?..

– Спокойно, Пустышка. Вдооох, выыыдох...

Пейдж пыталась подавить нарастающую тревогу, которую вызвало разыгравшееся воображение. Она вдруг вспомнила слова дрона-Стража, давшего ей полминуты на побег.

Заражённая оболочка.

Может быть, именно поэтому её и хотели столкнуть в пропасть? Стражи не хотели допустить, чтобы в город попала зараза...

Осознать такое и принять как данность, стало чрезвычайно трудной задачей. И Пейдж можно было понять. Новость о том, что жуткие звуки во внутренностях издаёт не просто какая-то синяя пыль, а неизвестная зараза, довело бы до паники кого угодно. А Бланк Пейдж никогда не замечала за собой высокий уровень самоконтроля.

– Но ведь эта зараза до сих пор не причинила мне никакого вреда, – прошептала маленькая пони, поражённая лежавшим на поверхности и из-за этого ещё более неожиданным выводом: – Даже наоборот – она помогает мне…

Графические примитивы нарисовали перед внутренним взором сцену неудачного побега от гигантского аморфа. Пейдж вновь увидела, как обширный участок стены здания разметало по округе. Как гремящий и гудящий автоконструкт выдавился из образовавшегося провала, подобно зубной пасте из тюбика. Как острые металлические обломки, швырнутые аморфом с невероятной силой, просвистели совсем рядом с головой. Тогда не было ни времени, ни сил удивляться довольно сильным внутренним толчкам, которые спасли Пейдж от неминуемого превращения в решето. А события, последовавшие за возвращением из бездны помех и белого шума, вынудили переключиться на более важные вещи.

Сейчас на анализ всех ситуаций, когда аномалия напоминала о себе, была и возможность, и время, и силы. Записи, всплывшие из долгосрочной памяти, шли друг за другом в хронологическом порядке.

Первыми вспомнились странные, пугающие звуки, издаваемые её телом.

Вот пыльные слёзки, падающие на пол тонущего во мраке полукруглого коридора. И потом скачущие, как кузнечики.

Вот имя большого марсианского грузобота, составленное пылевыми шариками на полу заваленной хламом мастерской. Пейдж только сейчас осознала абсолютную нереальность произошедшего. 

Несуществующие брови взлетели на лоб. Как вообще пыль могла сделать нечто подобное? Как она узнала, что Нэнни в тот момент была единственным способом покинуть комплекс? Серьёзно, пыль могла читать мысли?!

Но слова Гекса, рассказавшего в своё время, что есть СМОГ, крепко засели в памяти. Пыль не являлась пылью в привычном понимании. Какими возможностями обладал рой наномашин, управляемых чудовищно сложным искусственным интеллектом – не знал даже древний суперкомпьютер. А раз рой мог присылать значения разных слов и картинки прямо в память – то и в обратную сторону это вполне могло работать.

Тот случай у поля антенн, когда поле зрения замигало красным и ноги стали ватными, напомнил о причине, по которой Пейдж не требовалась энергоячейка. Очевидно, аномалия как-то контролировала тонкий ручеёк энергии, вливающийся в пустую оболочку эквестрийского иппоида. То, что это случилось вблизи поля антенн, в котором Пейдж собиралась сгореть, говорило о том, что аномалия могла чуять опасность извне.

А ещё она была в состоянии приложить достаточное кинетическое усилие, чтобы толкаться. Память сохранила воспоминания об этих толчках. Если бы не они, все запущенные аморфом снаряды попали бы в цель. Это казалось невероятным.

Но всё это не шло ни в какое сравнение с восстановлением повреждённого мозга, которое Гекс также приписал пыли СМОГа. 

Что же она такое на самом деле?

Пейдж перебрала в памяти все проявления активности мириадов крошечных роботов, набившихся внутрь неё. СМОГ оказался куда более загадочной и таинственной штукой, чем могло показаться на первый взгляд. 

Но сквозь сплошную завесу неизвестности пробился луч истины. Кажется, Пейдж начала понимать, почему СМОГ заменил ей батарейку. Все логические цепочки вели к одному выводу.

– Микро-роботики, живущие в маленьких пони, платят квартплату электричеством, – подытожила она. – О, ещё делают ремонт, если что-то в их доме сломается. И стучат в стенку, если происходящее снаружи их пугает... – И отчаянно замотала головой: – Это звучит не-ле-по! Бред сивой кобылки какой-то! Но ведь это в самом деле происходит! И не с сивой кобылкой, а со мной... Более того, этот бред регулярно вытаскивает меня из неприятностей, в которые я просто обожаю вляпываться! Я бы превратилась в овощ, если бы не эта булькающая во мне штука! Каким образом роботики починили мою бедную голову? И кто бы мне сказал, почему они выбрали в качестве жилья именно меня…

Может, попадать в неприятности и есть мой особый талант?

Пейдж внезапно ощутила силу связи с неведомой субстанцией, заполнившей внутренние полости её тела.

Тревога и страх отступали. Да, Туманные Земли не просто окружали Бланк Пейдж, их частичка в прямом смысле жила в ней. Но заслуживал ли сей пугающий факт переживаний, раз эта частичка столь рьяно защищала и оберегала свой дом?

Стражи каким-то образом увидели эту частичку. И нарекли труднопроизносимым термином. А Страж-одиночка назвала её Светлячком. Почему Светлячок для одного Стража и мимикрирующий реактоплазм для остальных? Ответа не было…

Светлячок не ты, но ты нужна ему. Так сказала мне та, на которую я официально обиделась. Ты нужна ему… Да он мне куда больше нужен! Если бы не он, я не прожила бы так долго!

– Ты в самом деле понимаешь меня? – спросила Пейдж у своего живота, решив расставить все точки над i.

Тррр, отозвалась неведомая аномалия, обитающая внутри ее тела. Тррр. Хррр-хрумк. Всё ещё не веря собственным ушам и ощущениям, Пейдж хихикнула.

– Щекотно! Буду считать что понимаешь. У тебя есть имя?

Тишина.

– Видимо, нет, – пони пожала плечами. – Ну, раз я твой дом, мое имя тебе наверняка известно. Знаешь, я очень тебе благодарна и ничего не имею против, но… почему ты помогаешь мне?

Тихое и довольно продолжительное бурление, похожее на шум закипающей воды. Пейдж задумчиво потерла кончик носа, силясь понять, что это может значить.

– Ээ… Наверное, ты просто защищаешь свой дом? Ты была сильно против моих попыток скоропостижно умереть. А когда меня хотели убить, ты явно была не на стороне тех, кто пытался это сделать. Ты не хочешь, чтобы я погибла?

Тррр.

– Ой-ёй, – пони зябко поёжилась, вновь приняв краткую вибрацию за утвердительный ответ. – Постой-ка… а если бы я таки угробила себя? Или меня сожрал бы аморф... Или у Стражей получилось бы спихнуть меня в пропасть. Что бы тогда стало с тобой?

Прерывистое, можно сказать, нервное «тртртртр» прозвучало внутри. Вместе с этим Пейдж ощутила ритмичные толчки в районе груди – словно в ней забилось настоящее, живое сердце. 

Ахнув, пони прижала ушки и прикрыла рот копытцем. Всплеск эмоций, вызванный новым открытием, шокировал. 

– О нет, – прошептала Пейдж, чувствуя себя так, будто получила пощёчину. Мысль о том, что от неё зависело чьё-то существование, оказалась невыносимой. – Ты умерла бы вместе со мной... Я нужна тебе, чтобы ты могла жить... Не представляешь, каково мне сейчас... Я и п-представить себе не могла… А ведь я, – Пейдж тихо всхлипнула, чувствуя наворачивающиеся на глаза слёзы, но как-то умудряясь сдерживаться, – я же до сих пор жива лишь благодаря тебе. Пожалуйста, прости меня. Если я это з-заслужила, конечно... Спасибо тебе.

Ответом было тихое "хрумк". Да? Или нет? Или это на языке реактоплазмов означало «пожалуйста»? Аномалия не стремилась быть понятной.

Задавив в зародыше желание распустить нюни, Пейдж представила, как она сейчас выглядит со стороны. Ей казалось, что она ведёт себя нелепо – маленькая пони, разговаривающая с собственным животом, периодически издающим этакое голодное урчание. При этом пони лысая, как поникен, и грязная, как трубочист.

Зрелище не для слабонервных. Иногда находиться в одиночестве не так уж и плохо... Меня бы начали подозревать в приступе умопомешательства. Какой он там по счёту будет?

Глянув под ноги, Пейдж заметила, что скатившиеся с её лица и упавшие на пол три пылевых шарика не ускакали. Окружив её копытца, шарики где-то с полминуты прижимались к ним, затем рассыпались.

– Но почему я? – пони часто заморгала, не поднимая головы. – Чем я тебе так приглянулась?

Ответом была серия невнятных бульканий, перемежаемых слабыми скребущими звуками. 

Пожевав нижнюю губу, Пейдж вздохнула. Несмотря на явную разумность собеседника, диалог получался каким-то односторонним. Да и ей пора было двигаться дальше.

– Ещё бы мне научиться понимать тебя… О! – её осенило. – А ты случайно не хочешь, ну там… вылезти из меня, например? – спросила она, поднимаясь на ноги. – Точно! Ты вылезешь из меня ненадолго, я научу тебя говорить, а потом мы выясним, как... бхэ!

Пейдж поперхнулась словом. Аномалия вдруг зверски двинула по ребрам, раз, другой и третий, и дико забилась, едва не опрокинув свою хозяйку набок. Внутри громко захрупало, а вибрация усилилась так, что застучали зубы.

– Эээй, я ведь тебя не прогоняю! – испуганно воскликнула Пейдж, едва успев расставить ноги и с трудом сохраняя равновесие – аномалия брыкалась с немалой силой. – Прости, если обидела!

Но нечто внутри неё не унималось. Амплитуда вибрации и сила толчков увеличивались с каждой секундой. 

– Ааааа нууу хвааатииит! – голос стал дрожаще-смешным, вот только Пейдж было уже не до смеха. – Пепеперестаааань!

Она примерилась и хлопнула себя копытцем по животу. Не помогло.

– Хвааатииит, гооовоооорююю!

Очередной толчок в бок был такой силы, что Пейдж пришлось отпрыгнуть в сторону. И на этом ее терпение лопнуло. 

– Прекрати! – сердито рявкнула она, что есть силы врезав по животу. Вибрация немного ослабла, и пони крикнула: – Раз тебе нравится во мне жить – живи, только угомонись! Я же сказала, что не прогоняю тебя! Я лишь хотела… – она собиралась сказать «хотела посмотреть на тебя», но осеклась, подняв голову и навострив уши. Тут же притихла и аномалия. Толчки, вибрация и хрупанье прекратились.

Чуткие микрофоны, спрятанные в глубине ушей, уловили далёкий гул от множества пропеллеров, донёсшийся из одного из коридоров. 

Цунами страха смыло все остальные мысли. Пейдж в панике задёргалась. 

Стражи! Они знают, что я здесь!

Она уже знала, насколько быстро умели летать дроны. Поэтому идея найти укромное место и переждать опасность получила наивысший приоритет, опередив растущее желание убежать подальше.

Прятаться было, на первый взгляд, некуда. Но только на первый взгляд. 

Станины всех агрегатов обладали шестью массивными лапами-опорами, привинченными к полу чудовищными болтами размером с пони. Между станинами и полом обнаружилась довольно узкая щель. 

Пейдж мгновенно определила размеры щели и поняла, что пролезет. Лихорадочно перебирая ногами, она шмыгнула к агрегату и втиснулась в неё. 

И вздрогнула от усилившейся паники, почувствовав себя огромной мухой, севшей на липкую ловушку. Под агрегатом обнаружилась набитая сложной машинерией технологическая ниша, неровный пол которой покрывал тонкий слой липкой как клей гадости. Которая незамедлительно и довольно крепко вцепилась в шкурку. 

Искать другие укрытия не было времени. Напрягая ноги и с трудом отдирая себя от липких поверхностей, Бланк Пейдж рывками, кое-как, протиснулась между какими-то устройствами и блоками к самой стене, и замерла в дрожащем ожидании.

Ждать пришлось недолго. Спустя несколько секунд помещение заполнилось гулом множества пропеллеров и писком десятков сканеров. Из коридора вынесло клубы пыли, поднятой потоками воздуха. В щель Пейдж увидела скачущие по стенам и полу яркие круги света от прожекторов. Залитый водой пол пылал ядовитой краснотой лазерных сеток. 

Невидимые Стражи летали по помещению, ощупывали пол и стены сканерами, и что-то бормотали в унисон – гул пропеллеров не позволял разобрать слова. Приклеившаяся к полу ниши Пейдж лежала, стараясь не двигать даже глазами. Аномалия помалкивала, и Пейдж мысленно благодарила её за это.

Что бы ни искали летающие дроны – её ли, или кого-то другого – исчезли они так же быстро, как и появились. Пейдж выждала не меньше десяти минут, прежде чем отважилась покинуть своё убежище. На обратный путь у нее ушло куда больше времени. 

Выбравшись, Пейдж первым делом убедилась, что дроны улетели и ей ничего не угрожает. Некоторое время напряжённо вслушивалась в заполняющий пространство перестук падающих капель. Наконец, вздохнув с облегчением, она мельком глянула на себя... и ахнула, прикрыв рот копытцем. 

– Угораздило же меня!

Тут же принялась, макая копытце в лужу, усердно счищать с себя слой липкого резиноподобного вещества, покрывавшего живот, грудь, бока и ноги. То ли незастывший герметик, то ли отходы какого-то производства, то ли… да пойди её разбери, что за дрянь.

Как ни странно, не имевший запаха липкий «герметик» сходил с грязной шкурки довольно легко, почти не оставляя следов. От ледяной воды субстанция густела и послушно скатывалась в комки, которые упруго шлёпались в лужи на полу. Когда с живота отвалился последний ком, Пейдж ощутила накатившую волну грусти.

Было от чего загрустить. Она пробыла на этом свете всего несколько часов, а её уже хотели сожрать, испарить, снова сожрать, расстрелять, скинуть в пропасть... А единственная встреченная пони, на которую возлагались большие надежды, оказалась чудовищем. Оказалась не пони, а настоящим Отродьем. 

Маленькая пони, созданная для общества, осталась в полном одиночестве, посреди насквозь проржавевшего, таящего в себе неведомые опасности подземелья, по которому рыскали охранные дроны, не желавшие оставить её в покое. 

Совсем не так Пейдж представляла себе город, в котором, как она надеялась, её ждали пони-друзья.

Подобно Стражу-одиночке, не проявившей ни капли дружелюбности, сияющая фантасмагория с поверхности отвергла Бланк Пейдж. Она швырнула её в своё ржавое и радиоактивное нутро, чтобы переварить, переработать в отвратительную чёрную жижу. При этом не потрудилась объяснить причины.

И всё, что сейчас хотелось сделать Пейдж по этому поводу – порыдать как следует. Но, пусть и не без труда, она сумела подавить в себе это желание. 

С помощью жалости к себе и слёз, цели было не достичь. А ещё что-то подсказывало, что Стражи могли вернуться в любой момент. И проверять эту теорию не хотелось.

В груди вдруг стукнуло два раза – аномалия напомнила о себе. Пейдж уже не думала о том, была аномалия заразой или нет. Она просто благодарила судьбу за то, что с ней остался хоть кто-то, кому она небезразлична. Невидимый и загадочный, зато хорошо ощутимый и очень полезный союзник, нуждался в ней. А Пейдж нуждалась в нём.

– А ведь ты снова спасла меня, – пони погладила себя по животу. – Получаса не прошло, а я опять перед тобой хочу извиниться. Прости, я подумала, что ты взбесилась. Накричала на тебя. А ты лишь хотела предупредить меня об опасности. Я перед тобой в неоплатном долгу. Скажи, как я могу отблагодарить тебя?

Аномалия не отреагировала, и вопрос повис в воздухе. Пейдж понурилась, чувствуя безграничную благодарность и, столь же безграничную, собственную бесполезность. 

За добро платят добром. Ей хотелось вернуть долг своему таинственному помощнику. Но она понятия не имела, как это сделать. И от этого снова хотелось плакать. 

– Мне так жаль, – прошептала Пейдж. – Всё, что я могу сейчас – быть твоим домом. И не позволять нам погибнуть. Этого мало, но я не способна на большее. А ты сделала для меня так много хорошего. Хотела бы я знать, как отплатить тебе тем же…

Может быть, когда-нибудь это произойдёт. Аномалия ничего не требовала взамен, но Пейдж чувствовала, что обязана.

– Могу я хотя бы дать тебе слово, что сделаю это? И сдержу его, что бы ни происходило? Обещаю, со временем я найду способ вернуть тебе долг. Хорошо?

Хрумк, наконец ответила аномалия, и Пейдж нашла в себе силы улыбнуться.

Просканировав круглый зал, Стражи улетели в левый коридор. Прибыли они из правого, озонового коридора, это Пейдж определить успела, а озоном пахло наверху. Значит, где-то там, должен быть выход наружу. 

Но Пейдж понимала, что просто так взять и выйти на поверхность уже не получится. Она выглянула из-за опоры станины, за которой стояла, и всмотрелась во тьму коридора.

 Если я сумею найти путь наружу и попадусь Стражам, они снова назовут меня заразой. И погонят в пропасть. Или прикончат на месте… Что же мне делать? Я не знаю никого, кто мог бы помочь. Единственный, кто не пытался мне навредить, был тот зануда, как там его... Оооо!! И-деяяяя!

Кажется, над горизонтом замерцала новая путеводная звезда. 

– И как я раньше не догадалась. Он не пытался скинуть меня в пропасть и не выставлял за дверь. И не называл заразой. Он лишь хотел показать мне, что ждёт меня здесь. Он хотел помочь мне найти своё место. Значит, он поможет мне найти друзей. 

Бланк Пейдж вновь слегка погрустнела, вспомнив первое знакомство с сущностью-гидом.

А ведь я поступила с ним по-свински. Я его не слушала, перебивала, разговаривала куда более ехидно, чем он того заслуживал. А он просто делал то, для чего был создан. Да, он нудный, но я-то ведь тупица... Пожалуй, в первую очередь я должна извиниться перед ним, а потом уже буду задавать ему вопросы. 

– Решено: я найду информера, попрошу простить меня и буду со всем соглашаться, что он мне скажет. Вдруг он раздобрится достаточно, чтобы сказать мне, где я смогу найти других пони?

Шёпот затих в стенах озонового коридора. 

Темнота коридора не была непроглядной, как казалось издалека, поэтому глаза сумели адаптироваться, хотя и работали на пределе своих возможностей. Стены коридора были выложены матовой светло-серой плиткой, пол казался бетонным. Под потолком тянулись короба кабельных систем. 

Коридор расширился до небольшого помещения с дверью грузопассажирского лифта в одной из стен. Капель, доносившаяся из круглого цеха, была едва слышна.

Пейдж потыкала в кнопку вызова и, не дождавшись результата, двинулась дальше, напряжённо вслушиваясь в подступающую тишину и сдерживаясь, чтобы не ускорять шаг. Как она уже успела убедиться, окружение себя тишиной вкупе с темнотой означало скатывание в тихое помешательство, грозящее перейти в громкое.

Кажется, у неё назрел отличный повод для разговора со своим спутником.

– Эй, – шёпотом позвала Пейдж, стараясь цокать как можно тише. Идти и смотреть на живот, согнувшись в три погибели, было мягко говоря неудобно, и она решила, что для обращения к аномалии сойдёт и просто говорить в пространство. – Ты слышишь меня?

Тррр. 

– Раз ты разумна, обращаться к тебе «эй» как-то неправильно. Я тут подумала. Как насчёт имени?

Нет ответа. Решив, что молчание – знак согласия, Пейдж вполголоса продолжила:

– Надеюсь, ты не против. Итак, что мы имеем? «Аномалия» сразу отпадает. Не нравится мне, как это слово звучит. Светлячком тебя пусть грустная страшила-переросток называет, раз ей так хочется. Как-нибудь выясню у неё, почему ты светл… – она осеклась и уставилась перед собой. – Вот ещё! Я ж до сих пор её видеть не хочу! Так, не отвлекаемся. Что там ещё? Ракетоспазм– точно нет. От этих спазмов-плазмов и прочей научной ерунды у меня уши вянут. М-да, маловат выбор... О, придумаю-ка я тебе имя сама. У меня, чтобы ты знала, в придумывании имён есть кое-какой опыт!

Хихикнув, Пейдж закусила губу, подняла очи к потолку и задумалась на несколько секунд. Затем выдала: – Как тебе Булька? Ты часто булькаешь. И в тему будет, и звучит неплохо. Согласна?

Короткая серия похрустываний. Хррр-к. Хр-хррр-к. Потом уже знакомое "тррр". И довольно резкий толчок в бок.

– Это означает «нет»? Тебе не нравится? – наигранно удивилась Пейдж, сдержав лёгкий смешок. Абсурдность ситуации забавляла. – Хорошо, тогда Хрумка! Эти твои «хрр» я слышу чаще, чем буль-буль. Ну, что скажешь?

Аномалия недовольно пихнула Пейдж в районе груди. И издала потрясающе забавный звук, похожий на мурлыканье пополам с мелкой икотой.

Пейдж не удержалась и прыснула в копыто.

– И Хрумка её не устраивает. Может, Трунька? Из-за твоих "тррр"?

В ответ она получила такой тычок в бок, что даже покачнулась. Это развеселило ещё больше, хотя смеяться в голос Пейдж себе запретила и поэтому старалась сдерживаться изо всех сил.

– Ну ты даёшь, привереда! – смех рвался наружу, делая голос тонким и дурацким. – Я так могу тысячу вариантов предложить, и тебе все не понравятся! Но начало положено, имей в виду. На секундочку, это ты во мне живёшь, а не я в тебе. Значит, я хозяйка этого домика, а это даёт мне право считать тебя моей… собственностью? Нет, домашним питомцем! Точно! А хозяева своим питомцам дают имена! Я права?

Тррр. Пейдж состроила счастливую мордашку.

– Кажется, мы пришли к компромиссу, – хихикнула она, испытывая щенячий восторг от нового статуса своего сожителя. У неё появился питомец! Да, он был странный, он жил внутри неё, но… Да какая разница. Сейчас питомцу требовалось подобрать имя, что оказалось не так-то просто ввиду его завидной привередливости. – Я придумаю тебе имя, которое тебе понравится, когда узнаю твои вкусы получше. Побудешь пока Хрумкой, хорошо? 

Довольно продолжительное молчание. 

И короткое "тр".

– Договорились!

---

В серых стенах озонового коридора изредка встречались двери, помеченные иероглифами на узких табличках. Наконец, вдалеке забрезжил слабый свет, и Пейдж, обрадовавшись, немного ускорила шаг. 

Спустя минуту её окружили необычного вида погрузчики, похожие на обычные вилочные, но с двухпалыми захватами-манипуляторами вместо подъёмного механизма. Тёмно-зелёные складские машины стояли по краям большого помещения с уходящим вверх наклонным туннелем вместо дальней стены. Четверть площади пола занимал тёмный провал технологического приямка, в который опускалась платформа наклонного грузового лифта. Тусклый свет сочился сверху, из туннеля, по которому двигалась платформа.

Вдоль правой стены лифтового туннеля тянулся узкий лестничный марш для персонала, отгороженный от опасной зоны сетчатым заборчиком. Тёмный прямоугольник лифтовой платформы, хорошо различимый на светло-сером фоне, обнаружился в самом верху. 

Кроме лестницы, иных путей наверх не обнаружилось. Ставя ногу на первую ступеньку, Пейдж понадеялась, что эта часть её приключений окажется простой и беспрепятственной. Но ушки на всякий случай держала на макушке. Стражи могли вернуться тем же путём, а могли снова прилететь сверху. В туннеле, в отличие от помещения с шестью агрегатами, прятаться было решительно некуда. 

Чтобы не стучать твёрдыми копытцами о рифлёные металлические ступени, издававшие пасторальный гул даже при малейшем ударе, Пейдж старалась опускать ноги ещё медленнее, чем в коридоре. Аномалия будто бы поняла намерения своей хозяйки, поэтому вела себя тихо, изредка крупно вздрагивая. Идти в итоге получалось почти беззвучно, но скорость при этом снизилась до черепашьей.

Ступенек было много, подъём предстоял долгий, и мыслительный процесс принялся разматывать очередной клубок загадок.

Тот голос, что задавал мне вопросы, когда я стояла на краю моста, готовясь прыгнуть. Это не мог быть СМОГ, он был слишком далеко от того места, чтобы повлиять на меня. Но кто тогда? Если за появление в моей голове воображаемой сестры я ещё могу сказать спасибо СМОГу, то кому тогда сказать спасибо за это? В моей жизни становится слишком много мистики. Кто-то настолько сильно хочет мне добра, что готов влезть мне в голову и отговорить от попытки суицида. Навязчивая доброта, владеющая односторонней телепатией... Стоп, откуда я знаю, что металлический шлем защищает от телепатов?! Ах, да… Спасибо, справочник. Пожалуй, когда я найду лучшую подругу, уговорю её вместе отправиться на поиски всех телепатов, что здесь обитают. И узнаю у них, какое право они имеют влазить маленьким пони в голову без разрешения. Они, небось, ещё и без лицензии работают! 

Пейдж подумала о том, что её знания об окружающем мире до сих пор оставались невероятно скудными. Ещё меньше, а точнее, почти ничего, она знала о самой себе. Но на фоне произошедшего даже вечный информационный вакуум волновал слабо. 

Страшнее было воспоминание о присутствии в голове неизвестного, который задавал такие вопросы, будто очень хорошо знал Пейдж. Пусть неизвестный не причинил вреда, по факту даже сделав доброе дело, но такой способ коммуникации казался скорее безрассудным вторжением в личное пространство, а не попыткой помочь в беде или хотя бы просто наладить контакт.

А ещё во время той мыслепередачи Пейдж полностью потеряла контроль над собой. Вот что действительно пугало до усрачки. Кто-то в этом месте мог провернуть подобное, и не факт, что не захотел бы повторить. 

Я же не могла ни говорить, ни думать, ни даже двигаться... 

Вспомнился миллион призрачных шепотков, зародившийся в сознании, когда Пейдж вбежала в пелену синего тумана. СМОГ проникал в разум каждого робота, вынуждая его медленно сходить с ума. Но помимо создания виртуальной копии сознания, гигантский рой нанороботов каким-то образом сумел скопировать в память Пейдж три повреждённых файла, пока она находилась в нём.

Мог ли неизвестный, способный забраться в чужое сознание, тоже оставить в памяти что-либо?

Выкинув из головы леденящие фантазии о том, что мог натворить с её мозгами доброжелатель-телепат, пожелай он сделать что-то плохое, Пейдж сосредоточилась на хранимых в памяти данных.

Перед внутренним взором замелькал стремительный калейдоскоп графических примитивов. Самым первым воспоминанием было пробуждение на столе мастерской техблока. Пейдж невольно улыбнулась, вспомнив, что так напугавшие её техботы на самом деле оказались совсем не страшными.

Воспоминания о прошлом не заняли много времени. Большую их часть занимали попытки убить время, пока она ехала в Нэнни от Последней Надежды до точки высадки в горах. Увы, ни в долгосрочной памяти, ни в папке скриншотов ничего нового не нашлось. А до пробуждения никаких воспоминаний не было. Пустота.

Пейдж просканировала свободные ячейки памяти, силясь приподнять краешек этой пустоты. Смутная надежда не покидала её. 

Нет, ничего. Она вздохнула, чувствуя себя странно. Словно забыла что-то крайне важное и никак не могла вспомнить.

До конца лестницы оставались всего дюжина ступеней. Пейдж уже различала высокий потолок какого-то большого помещения. Размышления о телепате привели к появлению робкого желания в самом деле попытаться найти его и узнать, кто он и что ему нужно. 

Копытце цокнуло о бетонный пол, и Пейдж увидела здоровенный склад, загромождённый контейнерами разных размеров и ёмкостями всех расцветок и форм. 

Ряды стоящих друг на друге морских контейнеров образовывали широкий коридор, ведущий от лифтового туннеля к большим секционным воротам впереди. Позади обнесённого лёгким забором туннеля, закрытого платформой лифта, на полу лежала махина кран-балки, рухнувшей из-под потолка. При падении кран-балка раздавила несколько контейнеров сразу с обеих сторон. Из ближайшего к лифту контейнера высыпались и раскатились по полу десятки больших голубых баллонов. В сотне шагов впереди, в стене, виднелись складывающиеся вверх ворота. Ворота были закрыты, но между их нижним краем и полом оставалась довольно широкая щель, через которую просматривался участок стены соседнего здания с рядом похожих ворот.

Влажный воздух сильно пах озоном.

Глаза уже не выжимали из сенсоров последнее, хотя уровень освещения, мягко говоря, ожиданиям не соответствовал. Пейдж казалось, что она поднялась уже достаточно высоко, чтобы вернуться в город. Преодолевая последние ступени, она даже прикрыла глаза, ожидая увидеть тысячи слепящих огней.

В складе царил полумрак, пусть и не сравнимый с тем, что остался позади. Куда делась феерия света? И облака пара? Это точно Суперкластер?

А не заблудилась ли я? А что если пути наверх просто не существует? И за этими стенами ничего нет, а весь этот яркий пейзаж, который я видела, был лишь одним большим глюком в моей многострадальной голове? 

Пейдж гнала прочь лезущие в голову тревожные мысли. Окружающая обстановка пусть и постепенно, но всё же менялась в лучшую сторону. Но ощущение разрухи и запустения не проходило. 

И одна из причин этого лежала на полу прямо по курсу.

Образованный контейнерами коридор почти полностью перекрывала конструкция, больше всего напоминавшая лежащее на боку гигантское металлическое кольцо, имевшее форму буквы D. На внутренней и наружной поверхности кольца располагались ряды блоков сложной формы. Некоторые блоки были выломаны с корнем, их зияющее отсутствие среди плотного ряда остальных вызывало ассоциацию с выбитыми зубами. Из многочисленных отверстий на всём протяжении кольца торчали обрывки проводов и армированных шлангов. 

Любопытство пересилило страх, и ноги сами понесли Пейдж вперёд. Подходя ближе, она не сводила с кольца глаз, теряясь в догадках, частью какого механизма или агрегата оно было раньше. И откуда оно здесь взялось. 

Лежавшее под небольшим углом к горизонту кольцо было сильно повреждено. Почти полутораметровой толщины, квадратная в сечении балка формировала D-образную конструкцию, которая была сплюснута в горизонтальной плоскости, отчего поверхность металла в местах деформации сплошь была покрыта трещинами. В трещинах проглядывали плотные ряды тёмно-голубых кабелей, проложенных в полостях внутри балки.

Судя по отсутствию чего-либо подобного в зоне видимости, кольцо явно не принадлежало к несущим конструкциям склада. В отличие от большинства виденных ранее металлоконструкций, ржавчина обошла его стороной, хотя было заметно, что лежало оно здесь очень давно. Шлифованный металл потускнел от времени, покрывшись слоем пыли – удивительно, но обычной, не синей.

Пейдж потрогала один из блоков размером с большой холодильник, задаваясь вопросами, на которые, как она знала, ответов ей никто не дал бы. Почему конструкция в добрую тысячу тонн весом валялась посреди склада, будто брошенная впопыхах прямо на гладкий бетонный пол, да так неосторожно, что последний раскололся? Почему над каждой встреченной на пути непонятной вещью не светились поясняющие голографические надписи?

Блуждающий взгляд пони поднялся вверх и остановился на огромной дыре в высоком потолке, сквозь которую шёл слабый свет. Дыра, окружённая разорванными распорками и фермами стропильной системы, зияла аккурат над лежащей на полу конструкцией. В эту же секунду разум озарила догадка.

Кольцо упало сверху. При падении оно пробило кровлю и, лишь чудом не задев ни один из контейнеров, превратило в груду обломков несколько десятков квадратных метров бетонного пола в месте падения. 

Пейдж невольно сделала пару шагов назад. 

Если ржавое и радиоактивное подземелье навевало ощущение вековой заброшенности, то здесь, в стенах повреждённого склада, чувствовались последствия большой беды. Пробившее крышу кольцо точно было частью весьма внушительной и некогда целостной конструкции, не имевшей отношения к складу. Что-то смогло поднять его в воздух и обрушить на склад.

Поднять в воздух. Подумалось о большущем подъёмном кране. Возможно, он стоял где-то снаружи склада, и во время работы случайно уронил на него груз? Но общий вид повреждений говорил о том, что кольцо получило их явно не при падении. Кольцо упало почти плашмя, но при этом его сплющило сверху и снизу. А головки лопнувших болтов в многочисленных отверстиях в технологических выступах, швеллерах и фланцах, говорили о том, что конструкцию просто сорвали с предназначенного для него места. 

Мозг усиленно работал, анализируя вероятности, просчитывая сопротивление материалов и физику взаимодействия частей увиденного, моделируя наиболее возможную ситуацию. 

Сила, способная разрушить такую махину. Разом нарушить целостность её частей. В один краткий миг, в считанные доли секунды. Сила, способная швырнуть сотни тонн металла на большую высоту. Молниеносное, сокрушающее усилие, развить которое был способен только…

– Взрыв?..

Подгоняемая страхом и желанием выйти наконец к свету, Пейдж осторожно обошла кольцо, стараясь не запутаться в торчащих проводах, и двинулась к воротам. Вокруг по-прежнему было тихо, но когда мозг предложил наиболее вероятную причину появления кольца посреди склада, на миг ей показалось, что за ней пристально следят чьи-то глаза. Холодные, пустые и бездонные.

Дойдя до ворот, Пейдж выглянула в щель между сдвижной створкой и полом.

Здание напротив оказалось похожим складом, только ниже и длиннее. Крыша склада во многих местах провалилась внутрь, то ли сама, то ли от падения на неё чего-либо сверху. В стене тянулся ряд больших ворот, широкую площадку вдоль стены украшали истёртые знаки, метки и стрелки. 

Больше деталей Пейдж не разглядела. Её внимание переключилось на элемент пейзажа, занимавший большую часть последнего.

Справа, отделённая от складов широкой полосой пыльной равнины, высилась гигантская стена, сложенная из шестиугольных панелей размером с дом. Вогнутая стена уходила в стороны и вверх на сотни метров, накрывая обширную территорию огромным многогранным куполом. Слева, далеко впереди, темноту рассекал ослепительно яркий луч света, выходивший из центра свода купола. Луч упирался в руины большого промышленного обьекта – несколько сильно пострадавших разновеликих зданий и технологических сооружений. До ближайших было сравнительно недалеко.

 В центре каждой панели, из которых состоял купол, слабо светились тонкие контуры треугольных люков, разделяющихся на три равные части-створки. У основания каждой части виднелись могучие приводные механизмы с шарнирами, приводящие створки в движение.  

Купол над головой напоминал усеянное звёздами небо. От узора из множества светящихся треугольников, равномерно распределённых по тёмному фону, рябило в глазах.

Пейдж находилась внутри одного из гигантских зданий-многогранников, которые видела при подходе к городу. Феерия света и пара находилась за его стеной.

Под куполом любые звуки разносились очень далеко. Никакие опасности не проявляли себя, и Пейдж осмелилась выйти на середину пустой площадки между складами. Она колебалась. Два противоречивых желания – бежать к стене справа и искать в ней дверку, ведущую к информеру, или же поддаться любопытству и отправиться к полосе света на разведку – тянули её в противоположные стороны. 

Неожиданно откуда-то снаружи, из-за стены, донёсся двойной раскат грома, сильно ослабленный расстоянием, но прекрасно слышимый в тишине. Пейдж от неожиданности присела, сдерживая паническое желание убежать обратно и потеряться в лабиринте контейнеров. Однако грохочущие отголоски быстро стихли.

Мысль о грозе и освежающем дождике, который смыл бы хотя бы часть грязи со шкурки, вызвала кратковременную вспышку радости. Но Пейдж мигом вспомнила, где находится. Радость тут же умчалась туда, откуда прибыла. 

Ощущение сломанности этого мира, давно сидевшее в сознании, усиливалось. Устойчивое желание покинуть страшное место выросло до сильного.

Когда стихли далёкие громовые раскаты, тишина вновь вступила в свои владения. Волевой центр получал множество команд немедленно покинуть зону неизвестного бедствия и найти безопасное место. Пейдж уже не верила, что в этом городе существуют безопасные места. Куда бы она ни пошла, трудности и неприятности шли за ней по пятам. С другой стороны, пустое пространство у подножия стены купола вряд ли смогло бы утаить какие-либо опасности, которые нельзя было заметить издалека. Да и бегала Пейдж быстро.

Но светящаяся линия вдалеке, что рассекала мрак под сводом гигантского купола, звала, манила, притягивала к себе магнитом, как лампада мотылька...

Любопытство оказалось сильнее тревожных звоночков, подаваемых механоинстинктами. Да и в стене, по крайней мере, с позиции Пейдж, не обнаружилось ворот, дверей или проходов. Поиск пути наружу обещал затянуться, и плюс-минус полчаса погоды бы не сделали.

Этот свет словно указывает на что-то… Я чувствую это. Сбегаю и посмотрю! Это не займёт много времени. А после я со спокойной совестью поищу выход наружу. В этой тишине звуки разносятся очень далеко. Если кто-то плохой появится поблизости, я услышу его. Я буду очень осторожна.

Пейдж решительно зашагала к свету, не забывая смотреть в оба. 

Руины располагались чуть в стороне от территории складов. Склад с рухнувшей крышей был одним из трёх, остальные два, стоящие за ним, выглядели не лучше. Перпендикулярно складам пролегала дорога, уходившая к руинам. Другой её конец упирался в стену купола.

Копытца дробно цокали по ровному дорожному покрытию, имевшему фактурную поверхность и едва заметные швы через каждые пять метров. Пейдж шла уверенно, с поднятой головой. Страх сменился на жгучее любопытство. 

– Просто посмотрю.

Свет должен был приоткрыть завесу какой-то тайны. А иначе для чего оставлять в таком огромном пустом пространстве единственный и при этом чрезвычайно заметный ориентир? Разве не для искателей приключений, которым сейчас чувствовала себя Пейдж?

– Бланк Пейдж, она же Пони-Без-Имени, она же Пустышка, великая и отважная исследовательница чего-бы-оно-там-ни-было, и её верный… верная... кто-то-там, по имени Хрумка. Звучит как-то неопределённо. Зато отважно! Да, Хрумка?

Тррр.

Дорога повернула к первому строению на пути.

Стоявшее на окраине объекта двухэтажное здание оскалилось на пони двумя рядами чёрных провалов, обрамленных острыми осколками стекла. Некогда облицованное снежно-белыми панелями, это здание оказалось единственным уцелевшим среди прочих. За ним начинались сплошные разрушения, горы мусора и неопознаваемых технологических останков со следами сильного пожара. И чем ближе к свету, тем больше было разрушений. 

С каждым десятком шагов идти становилось всё трудней. Обвалившиеся стены строений, вместе с когда-то проложенными над землёй, а сейчас поваленными трубопроводами и бесформенными навалами оплавленных металлических ферм, загромождали путь. Ровные плиты, которыми была вымощена вся территория,  во многих местах вздыбились и разошлись, образовав глубокие трещины и провалы, казавшиеся бездонными.

Пейдж упрямо шла к зареву впереди, штурмуя горы битого кирпича и пористых кусков строительного полимера, осыпавшихся под её копытцами. Протискиваться сквозь груды искорёженных металлоконструкций получалось с ещё большим трудом.

Почему луч света был единственным во мраке? Вокруг этой тайны в голове роились предположения и догадки, но разгадка должна была быть где-то там, впереди. Нельзя было упустить возможность попытаться получить ответ хотя бы на этот вопрос. 

Тонкий луч света манил, обещая приоткрыть завесу таинственности этого места. Стало видно, что он выходил из единственного люка, открытого в центре свода купола. Глядя на тысячи закрытых люков, Пейдж недовольно фыркнула.

– Целая куча треугольных дверок и открыта только одна? – пробурчала она. – Что, нельзя было все открыть, чтоб светло было?

На эти вопросы тоже неплохо было бы получить ответы.

– Интересно, тот гений, что до этого додумался, что не любит больше – яркий свет или сквозняки... 

Пожалуй, и на этот. Но Пейдж сомневалась, что ей повезёт хотя бы с первым. Она же не была везучей пони.

Наконец, вокруг стало совсем светло. Не как днём, скорее, как в предзакатные сумерки, но глаза различали все подробности. Тонкий луч света превратился в объёмный столб, внутри которого плавали редкие пылинки.

Пейдж выглянула из-за щербатого гребня стены, остаток которой возвышался над землёй от силы на полметра, и увидела огромный провал в земле, в котором угадывались останки колоссального подземного сооружения, напоминавшего кольцеобразное здание с просторным внутренним двором. Многоэтажное «здание» почти полностью обрушилось. На месте внутренних помещений, расположенных в семь слабо различимых этажей, зияли пустоты, заполненные горами каменных обломков и сплавившимися в единую массу металлоконструкциями и агрегатами.

Над подземными постройками некогда стоял громадный цех, заполненный сложным оборудованием. Всё, что от него осталось – бесформенные холмы из оплавленных чудовищным жаром установок, агрегатов и трубопроводов, да выступающие из земли то тут, то там остатки несущих конструкций стен.

Открытый люк сиял одинокой звездой вверху, в центре купола. Свет падал точно на середину провала. 

Среди хаоса обнаружились довольно широкие мостки, сваренные из стальных листов. Они начинались в паре десятков шагов впереди и уходили к провалу, образуя вокруг него большое кольцо. 

Взойдя на мостки, Пейдж заметила на них оптические метки и стрелки, нанесённые через определённые интервалы белой краской. Краска выглядела свежей, и Пейдж ускорила шаг, уже не стараясь идти тише. 

Дойдя до края кольца она встала как вкопанная, уставившись вниз, в разверзшуюся перед ней пропасть.

Масштаб разрушенного объекта поражал, но вимание перетянули знакомые очертания. Далеко внизу, на самом дне провала, поблёскивало круглое озерцо диаметром в несколько десятков метров. «Берега» озера представляли собой бугристые, покрытые кавернами образования из застывших потоков металла и шлака. 

Из подёрнутой рябью чёрной воды озера выдавались останки сильно повреждённой ажурной конструкции, собранной из D-образных колец и других не менее массивных фигурных элементов. Формой и строением конструкция напоминала мандарин. 

Чудовищный взрыв прогремел здесь.

Пейдж заметила, что рябь на поверхности воды не двигалась. Вода вообще не была водой. Выемку в земле заполняло бугрящееся мелкими волнами вулканическое стекло.

Почему-то вспомнился бесплотный голос, звучавший в голове. Возможно, из-за вновь возникшего ощущения слежки. Ноги Пейдж дали задний ход, пока она, не думая больше ни о чём, кроме побега, пыталась совладать с нахлынувшими эмоциями.

И тут в сознании появился чужой.

Пейдж сразу поняла, кто именно. Она вскрикнула и схватилась за голову, словно пытаясь остановить казавшуюся неизбежной утрату контроля.

Но зловещий телепат исчез так же быстро, как и появился. Всего лишь слабое, как дуновение ветерка, касание разума. Отчётливое ощущение присутствия постороннего, явно не враждебного, но точно не настроенного дружелюбно продлилось лишь мгновение, но этого было достаточно, чтобы шепнуть – не в уши, а сразу в мысли– несколько слов.

Подобное случается, если мы делаем неверный выбор. 

Призрачный, бестелесный голос. Голос мертвеца.

Пейдж вскочила и пустилась в бега. 

Она увидела то, ради чего сюда пришла. Столб света, падавший из треугольного люка, освещал самое сердце катастрофы. Большая беда, произошедшая когда-то давно, явила себя во всей красе. Догадка оказалась верной – причиной падения гигантского кольца на склад был взрыв, разрушивший множество построек и разметавший по округе части какой-то сложной установки.

Вопрос, чем таким была та штука, частью которой было упавшее на склад кольцо, стал вдруг мелким и незначительным. Пейдж встречала за всё время слишком много разнообразных механизмов, агрегатов и устройств, назначения которых не понимала. Теряться в догадках, опираясь на весьма ограниченный багаж знаний, было без толку.

Тем более, мыслительный процесс сейчас был занят совсем другим.

Кто это?! Что ему от меня нужно?! 

Пейдж стартанула к видневшемуся вдали спуску, ведущему от кольца мостков к руинам на другой стороне. Но не успела она пробежать и полусотни метров, как услышала ставший узнаваемым зловещий звук – далёкое жужжание пропеллеров, доносящийся из-за руин.

Не дожидаясь, когда подтвердятся её худшие опасения, Пейдж развернулась и припустила обратно. Сбежав с мостков, она с быстротой молнии перескочила гребень остатка стены и спряталась за ним, мысленно умоляя аномалию сохранять спокойствие. Призрачный голос неизвестного телепата больше не появлялся.

Жужжание не приближалось. Пейдж осмелилась выглянуть на секунду. 

Два больших дрона-квадрокоптера, похожие на пчёл из-за округлых корпусов, раскрашенных чёрно-жёлтыми полосами, неторопливо плыли над кольцом мостков. Время от времени они останавливались, зависая над оптическими метками, и на их корпусах приходили в движение объективы, нацеленные на провал. 

Стражи?..

Но полосатые дроны не были похожи на охранников Суперкластера. Летали они молча, не просвечивали всё и вся сканерами, а жужжание их пропеллеров было куда менее громким и резким. И форма округлых корпусов не была агрессивно-боевой, в ней в основном преобладали плавные линии и изгибы. Но главным доказательством было то, что аномалия, чуявшая Стражей издалека, не толкалась и не хрупала. 

Облетев провал по кругу и периодически зависая на месте, дроны так же неспешно полетели обратно. Решив, что от не-Стражей можно не прятаться, но все ещё не доверяя всем без исключения летунам, Пейдж выбралась из своего убежища и осторожно пошла следом, на всякий случай стараясь двигаться максимально бесшумно.

Пейзаж с другой стороны провала отличался не сильно, хотя непролазных руин было меньше, а открытых площадок, странно пустых, виднелось больше. За руинами шла узкая полоса поваленного леса, примыкающая к основанию стены купола. 

Дроны свободно летели над руинами, пока Пейдж, как только могла осторожно, продиралась сквозь завалы и пробегала открытые пространства, огибая или перепрыгивая трещины и провалы в земле. Взрыв ниже уровня земли направил ударную волну в основном вверх, поэтому она стёрла с лица земли только большое здание. Большую часть разрушений учинили пожары и сейсмические колебания почвы, также вызвавшие обрушение многочисленных подземных коммуникаций и пустот.

Летели дроны весьма неторопливо, но Пейдж за ними едва поспевала – завалы и мусор сильно затрудняли передвижение. Один раз она умудрилась запутаться в клубке тонкой проволоки, а когда сумела выпутаться, дроны удалились на приличное расстояние. Только она сократила дистанцию, как тут же, вскрикнув, ухнула в провал в земле – края небольшой расселины неожиданно обвалились под её тяжестью. К счастью, расселина оказалась неглубокой и не заполненной водой. Выбравшись, Пейдж сумела найти дронов только по далёкому жужжанию пропеллеров.

Яркий свет остался позади, и вокруг начал вновь сгущаться полумрак. Но новая цель пылала в сознании ярче тысячи солнц.

Они выведут меня наружу! Они же как-то попали сюда? Вряд ли они живут здесь!

За дорогой, окаймлявшей территорию пострадавшего объекта, начинался сплошной вывал густо-синих деревьев и кустарников, тянущийся до самой стены. Дроны не остановились ни на секунду, направленные на стену впереди линзы их объективов ни разу не взглянули в сторону грязной пони, идущей за ними хвостом. Поняв, что до неё им нет дела, Пейдж позволила себе немного выдохнуть и перестала изображать из себя диверсанта в тылу врага.

Травы в мёртвом лесу, как и листвы на поваленных деревьях, не было. Синие стволы, все как один, лежали вершинами к стене. 

Ярко-жёлтые пятна, летящие чуть впереди, были хорошо видны даже в полутьме. Не сводя с дронов глаз, Пейдж с удивлением обнаружила, что способна шагать сквозь довольно густые сплетения веток и тонких стволов, почти не прилагая усилий. Даже толстые ветки тихо хрустели и рассыпались в мелкое крошево, стоило толкнуть их грудью посильней. Рой микроскопических разрушителей сделал древесину чрезвычайно хрупкой и пористой, как сахар, оставив при этом её фактуру неизменной. 

Дроны остановились в двух десятках метров от многогранной стены, напротив одной из граней, расположенной на высоте примерно третьего этажа. В центре плиты, отлитой из знакомого буровато-серого металло-каменного композита, светился большой треугольный контур. Пейдж на всякий случай заняла позицию подальше, гадая, что сейчас будет. 

 Люк вдруг разделился на три одинаковые части, которые начали открываться наружу. Полумрак и тишину смыло водопадом ослепительного света, гула и шипения. Пейдж издала радостный вопль, но тут же заткнула себе рот.

 Радоваться было пока что рано. Люк находился слишком высоко, чтобы допрыгнуть, а других проходов в стене не было. 

Дроны двинулись к яркому треугольнику. Требовалось срочное, возможно, даже безумное решение, и мозг заработал на пределе возможностей. Пейдж устремилась за дронами, круша хрупкие ветки на своём пути.

– Думай, тупица! Думай-думай-думай-думай! 

При ярком свете стало видно, что у самой стены деревья не упали на землю, а привалились к ней под разными углами. Вершины некоторых из них почти доставали до открытого люка.

Времени думать не оставалось. Оставалось только действовать.

Щурясь от бьющего в глаза яркого света, Пейдж обогнала дронов, добежала до навалившихся на стену, грозящих вот-вот рухнуть деревьев, и вспрыгнула на одно из них. Копытца проваливались сквозь синюю кору во внутренние пустоты, пока пони торопливо поднималась по стволу, вершина которого упиралась в стену ближе всего к нижней грани треугольного люка.

Мертвенно-синее дерево болезненно стонало. Едва Пейдж преодолела середину, как ствол вдруг осел, издав глухой треск. Перепугавшись, она вскрикнула и прижалась к нему, обхватив передними ногами.

Пытаться перепрыгнуть на другой ствол было чистейшей воды безумием. Он легко мог обрушиться от сотрясения, а падать вниз было высоковато. Пейдж, дрожа, поднялась и продолжила восхождение. До люка оставалось буквально несколько метров, когда она поравнялась с дронами, летевшими чуть в стороне. 

Треугольный проём источал свет, тепло, влагу и озон. Пейдж уже различала далёкие верхушки вычурных футуристических строений, окружавших купол. И в этот момент она поняла, на какой высоте находится. Паника ударила внезапно, вынудив застыть на секунду. 

Я же убьюсь, если просто выпрыгну! 

Дроны вылетели наружу. Части полностью открытого люка начали с сипением закрываться. Пейдж поняла, что другого шанса выйти наружу может и не выпасть, и она останется под куполом если не навечно, то надолго.

Безумное решение? Да пожалуйста. Всё, что угодно. Намеченная цель оправдывала средства.

– Пустышки, вперёёёёд!

Крича это, Пейдж разогналась по стволу, сбивая хрупкие ветки, ощущая, как при каждом ударе копытец под ней стонет и трещит вырожденная древесина. На последней более-менее толстой развилке ветвей она прыгнула что есть сил, толкая себя вперёд. 

Хрупкий ствол незамедлительно сломался и рухнул вниз, разваливаясь на куски прямо в воздухе. 

Но приложенного усилия хватило. Пейдж вылетела наружу и ухватилась за жёлто-чёрного дрона сначала передними, а затем, подтянувшись, и задними ногами. 

Дрон камнем рухнул вниз. Его корпус мелко завибрировал, объективы заворочались, а пропеллеры надсадно завыли. 

От страха и яркого света Пейдж зажмурилась. Она чувствовала, что они падают, и что дрон пытался удержать их в воздухе. Он явно не предназначался для поднятия таких тяжестей, но усилия работающих на полную мощность двигателей хватило, чтобы смягчить падение.

Удар о землю оказался не таким сильным, как Пейдж ожидала, но от встряски её ноги разжались. Дрон тут же выскользнул из её объятий и немедленно взмыл вверх, присоединившись к своему собрату, висевшему в воздухе. Летающие машины скрылись с глаз с несвойственной им скоростью.

Спина ощущала твёрдую поверхность. В уши вливалась густая каша из гула, шипения и электрического треска. Сквозь плотно сомкнутые веки пробивался яркий свет. 

Когда Пейдж уговорила себя открыть глаза, то обнаружила себя лежащей посреди вымощенного серыми шестиугольными плитами проулка, идущего вдоль снежно-белой стены полусферы-купола, накрывающего руины. С другой стороны проулка тянулся плотный частокол высоких, металлических на вид колонн. В промежутках между колоннами виднелись ряды сложных установок, ощетинившихся керамическими изоляторами и издающих потрескивающий гул. Вдалеке попирало ландшафт пирамидальное строение, размерами не уступающее куполу. Грани гигантской пирамиды усеивали узкие горизонтальные щели.

Пейдж перевернулась на живот и встала. Одним концом проулок упирался в примыкающее к куполу спиралевидное сооружение высотой с небоскрёб, полускрытое куполом. Сооружение напоминало многовитковую пружину, свитую из шестигранного сечения прутков. Издалека казалось, что витки покрыты густыми, слабо светящимися волосками, отчего «пружина» выглядела мохнатой. Но «волоски» эти на самом деле были метровыми иглами, а формирующие конструкцию витки достигали нескольких метров в диаметре. Между иглами пробегали тонкие змейки электроразрядов, вносящих в общее звуковое сопровождение тихую монотонно-трескучую ноту. 

Подножие огромной спирали скрывалось в густом лесу из трубопроводов разного диаметра, выходящих из земли и расходящихся в разные стороны. Приглядевшись, Пейдж заметила перегораживающий проулок сетчатый забор, а над ним – линию больших светящихся надписей СТОП и мозаику оптических меток.

Не очень-то мне туда и хотелось.

Небо над головой заменял с трудом различимый из-за светового занавеса свод купола, сплетённый из густой сети «ветвей» мегаколонн. Тёмные полосы многочисленных лент дорог, висящих в воздухе на разной высоте, выделялись на светлом фоне. Под сводом купола, на недостижимой высоте, изредка проплывали цепочки ярких огней. 

Шипение доносилось с другой стороны проулка. Метрах в ста проулок утопал в густых клубах пара, стелющегося над землёй. Слабое движение пропитанного озоном воздуха доносило редкие, быстро тающие облачка.

Незнакомая местность ненавязчиво предлагала искать ориентиры. Пейдж поискала взглядом зеркальный небоскрёб, располагавшийся в центре города. Ей неожиданно захотелось посмотреть поближе на необычное, красиво блестящее здание. Кто знает, может, даже потрогать получилось бы.

Выход на поверхность преобразил эмоциональный фон. Тлен и мрак сменился на царство стерильной чистоты, света и пышущих энергией технологий. Свет, льющийся как бы отовсюду, и идеальная чистота плит под ногами, вкупе с влажным и тёплым воздухом, вернули лёгкость походке и улыбку на лицо. 

Однако Пейдж понимала, что выход на поверхность не гарантировал ей безопасность. Более того, хорошо освещённая местность в разы увеличивала вероятность попасться в поле зрения Стражей. Впрочем, в её поле зрения пока никто летающий не попался.

Зеркальный небоскрёб, к слову, тоже. 

– Ну и какой у нас будет план, Хрумка?

Тррр.

– Отличный план!

Информеры появляются только на внешнем периметре? Не значит ли это, что мне нужно вернуться к колонне? В какой она стороне… Пожалуй, к штукам, которые шпарят молниями, я соваться не буду. Они не выглядят безопасными. Вот пар – другое дело. Много пара было там, где кончался Кабель. Относится ли этот пар к тому месту? Буду думать, что да. Ориентир? Ориентир. Да и идти мне больше некуда.

Поглядывая по сторонам, Пейдж направилась к кипенно-белому облаку впереди. И до её ушей вновь докатился раскат грома. 

В этот раз он прогремел ближе, вызвав ощутимые сотрясения плит дорожного покрытия. Спустя несколько секунд где-то далеко завыла сирена. Вздрогнув, Пейдж немного ускорила шаг. 

В ряде колонн громко хлопнуло, две или три стоящие за ними установки перестали гудеть и искрить крошечными молниями. К вою сирены примешались серии частых хлопков, затем грохот, будто рушилось что-то большое. Забормотали громкие голоса, сильно ослабленные расстоянием. 

Пейдж забеспокоилась, прислушиваясь. Но до источника шума было далеко, а спустя минуту всё стихло. 

Никаких признаков искусственных сущностей, как материальных, так и бестелесных, по-прежнему не наблюдалось. Несмотря на приподнятое настроение и ощущение, что всё наконец-то идёт как надо, желание поговорить с кем-нибудь из местных сильно ослабело. Страх наткнуться на Стражей был вполне обоснованным. 

Зачем они пытались столкнуть её в пропасть? Для чего они искали её? Ставший обыденным явлением недостаток информации, вкупе с присвоенным самой себе статусом изгоя, вынуждал менять приоритеты.

Но у Пейдж была вполне конкретная цель, способ достижения которой был пока что непонятен. И на фоне этого отсутствие местных поблизости было скорее плохой новостью. Она понятия не имела, куда идти и как найти информера. И диалог, пока что, оставался единственным более-менее безопасным способом это выяснить.

Клубящееся облако пара приближалось. Одновременно с этим усиливалось шипение и нарастали влажность и температура воздуха. 

Копытце шлёпнуло в лужицу, и Пейдж притормозила на секунду, глядя на своё отражение в воде. И скорчила гримаску.

– Ну и видок. Да, Хрумка?

Тррр.

Шершавые плиты под ногами, громада купола слева, колоссальная пирамида справа и эти колонны… нельзя сказать, что всё это выглядело только что построенным, но идеально чистым точно было. Ни пылинки, ни пятнышка.

Чего нельзя было сказать про Бланк Пейдж, выглядевшей сейчас, как ночной кошмар какой-нибудь закоренелой чистюли. Она оглядела себя и нахмурилась.

А не грязновата ли она для этого места? Вдруг жители испугаются при виде живописно заляпанной всякой гадостью маленькой пони? Кто знает, какие стандарты чистоты входят в местные рамки приличия...

Хорошее настроение подсказало правильный ответ. Говорить вслух, чтобы отвлекать себя, было уже без надобности, но привычка осталась. 

– Эта пони всего лишь спросит, как найти информера. И с удовольствием примет душ из растворителя, если ей любезно подскажут адрес ближайшей роботопомывочной, – говоря это, Пейдж обмакивала копытце в тёплую лужу и безуспешно пыталась оттереть с лица тёмные разводы нефтеподобной гадости. – Абсолютно безобидные вопросы. Ну не наябедничают же они Стражам из-за такой ерунды?

Теория, которую я буду хранить среди недоказанных, пока не встречу кого-нибудь, кто не будет летающим дроном, пытающимся навредить мне и Хрумке. Все Стражи – летающие штуки? Одна только грустная верзила исключение из правил? Есть ли у них какие-то опознавательные знаки? Пожалуй, мне не стоит набрасываться на первого встречного. Стоит присмотреться, убедиться, что это точно не Страж, а потом уже задавать вопросы. И помыться мне точно не помешало бы. Я такая грязная, что могу напугать собственную тень. У меня даже копыта липнут к этим плитам.

Мысли могут быть материальными даже у роботов. Что-то приближалось навстречу. Пейдж встрепенулась, вглядываясь в облака пара.

Нечто большое и тяжёлое летело на всех парах по проулку, сообщая плитам под копытцами мелкую дрожь. Из-за облаков пара неслось усиливающееся громыхание и лязг гусеничных траков.

– Ой-ёй!

Пока Пейдж соображала, разумно ли убежать назад, к колоссальной «пружине», полным ли безумием будет проигнорировать запрещающие надписи и перелезть через забор, и получится ли спрятаться в невероятно густой сети труб, между которыми и копытца-то не втиснуть, когда из пара вынырнула большущая ярко-оранжевая бочкообразная ёмкость, удивительно шустро для таких размеров катящаяся на широких гусеницах. 

Кажется, Пейдж всё же попала в ситуацию, когда бежать некуда, а прятаться негде. Единственное, что ей оставалось – метнуться к куполу и сжаться в комок у стены, в надежде, что её не заметят. Так она и сделала. 

Удивительно, но это сработало. Оранжевая бочка свернула к ряду матово-блестящих колонн в нескольких метрах впереди, внушительно содрогнув даже стену купола, к которой прижалась пони, и остановилась поперёк проулка, перегородив его собой. 

Неизвестный робот выглядел как помесь бетономешалки, самосвала и бульдозера – наклонный бочкообразный контейнер с опрокидывающим устройством, установленный на тяжёлой гусеничной платформе. Спереди торчали шесть довольно длинных многосуставных манипуляторов, выходивших из механизированной консоли в основании бочки. 

Пока Пейдж разглядывала бочкобота, прикидывая, насколько быстро она сможет проскочить под его многочисленными «руками» и добежать до облака пара, один из шести манипуляторов вытянулся и коснулся ближайшей колонны. Основание казавшегося монолитным металлического цилиндра расчертилось горизонтальными щелями, из которых хлынул сизый дым. Щели расширились книзу, и нижнюю часть колонны окружили десятки длинных металлических полос, отогнувшихся наподобие спиц зонта. Под полосами обнаружились ряды сложных электронных блоков, мигающих разноцветными огоньками. На одном из блоков огоньки не горели, и от него шёл лёгкий дымок.

Пейдж не видела, что сделал бочкообразный робот перед тем, как вынуть из колонны неисправный блок, формой напоминающий пузатую головку сыра. Услышала лишь резкий и громкий электрический треск.

Массивная крышка оранжевой бочки открылась, разделившись на две части. Одновременно с этим, ближе к основанию бочки, в её боку разошлись лепестки диафрагмы круглого люка, из которого выдвинулся аналогичный вынутому блок. 

Бочкобот снял с захватов новый блок и очень осторожно, как показалось Пейдж, уже без страха наблюдавшей за деловитой машиной, поместил в колонну. Электрический агрегат за ней сразу же загудел и заискрил. Вынутый из колонны блок был бесцеремонно закинут внутрь бочки.

Выполнив эти несложные манипуляции, бочкобот закрыл лепестки колонны и сместился к соседней, с которой проделал те же действия. Следующей колонной была уже не соседняя, а шестая по счёту от первой.

Точно не Страж. Я поняла. Они все чёрные. А этот оранжевый. Те дроны были похожи на пчёлок, и они меня не тронули. Сейчас или никогда!

– Привет, – начала Пейдж, осторожно подходя к оранжевому бочкоботу и на всякий случай остановившись на почтительном расстоянии. – Не подскажешь, как мне найти информера?

Никакой реакции. Очередной неисправный блок покинул колонну и грохнул о металлический борт бочки. 

У бочкобота отсутствовали глаза и вообще какие-либо оптические системы. Трудно было понять, как он ориентируется в пространстве. 

Пейдж подумала, что бочкобот мог не услышать её из-за гула и треска. Подойдя ближе, она повысила голос:

– Привееет! – и на всякий случай помахала копытцем. – Ты слышишь меня? Я ищу информера! И душ! Ты не знаешь, как мне...

На секунду Пейдж показалось, что её услышали. Бочкобот неторопливо развернулся к ней, и она заметила бликующие шары объективов на концах гибких и подвижных шлангов, похожих на металлических змей. «Глаза» робота относительно его габаритов казались совсем маленькими. Они находились почти у самой земли, под механизированной консолью, из которой выходили манипуляторы. 

Пейдж собиралась закончить фразу, но бочкобот проехал немного вперёд, развернулся к ближайшей колонне, открыл её и как ни в чём не бывало принялся ковыряться в сложной электронной начинке.

Странно, но Пейдж вдруг захотелось сердито сдуть со лба упавшую прядку гривы. 

– Ладно, – фыркнула она, решительно направляясь к передней части бочкобота, – переходим к плану «Б»!

Ну и что, что плана «А» не существовало. Должна же предварять решительные и иногда безумные действия какая-нибудь эпическая фраза?

Обойдя бочкобота, Пейдж встала между ним и колонной и смело глянула роботу в «глаза». Серые шары с линзами вытянулись и уставились на неё, хотя бочкобот не прекратил работу.

Пейдж заметила, что из трёх глаз-объективов один был разбит вдребезги, а второй замазан белой краской.

– Ты же видишь меня, да? – робко спросила она. Грязно-оранжевая гора, стоящая перед ней, безмолвствовала, и это внушало опасения. Желая поскорее закончить с этим, Пейдж набрала в грудь воздуха и громко выпалила на выдохе: – Пожалуйста скажи мне где найти информера где я могу помыться где найти других пони где находится то красивое зеркальное здание что в нём находится я хочу его потрогать и вообще где я, – на этом воздух кончился, и Пейдж вновь глубоко вдохнула, – нахожусь и куда ты меняяяааааа!

Конец фразы перешёл в пронзительный вопль. Трёхпалая металлическая клешня грубо ухватила Пейдж за голову и без усилия приподняла на пару метров над землёй. Шарообразные объективы протянулись следом. 

– Пустииии! – завопила Пейдж, брыкаясь изо всех сил. Бочкобот отвлёкся от колонны и переключил всё внимание на непрошеную гостью. 

Каким-то чудом Пейдж удалось вырваться, но до земли она не долетела. Другая клешня ловко поймала её в полёте за заднюю ногу и подняла ещё выше. Бочкобот принялся неспешно разглядывать находку, вращая её перед глазами.

Висение вниз головой и наблюдение за тем, как перевёрнутый мир вращается вокруг неё, не мешало брыкаться и вопить. 

– Отпусти! Отпусти! – пищала Пейдж вне себя от страха, отчаянно махая передними ногами перед исправным глазом бочкобота. В стиснутой ноге чувствовалось неслабое напряжение. До перелома было ещё далеко, но судя по размерам сервоприводов его конечностей, робот был способен на куда большее. – Отпустиии! Пожалуйста! У меня ничего нет!

Если он так начинает знакомство, то друзей у него явно немного!

Бочкобот не отреагировал на её слова. Пейдж извивалась как змея, но хватка клешни, сдавливающей ногу, не ослабевала. 

Спустя томительные секунды единственный исправный глаз-объектив вновь оказался напротив её лица. Вращение неожиданно прекратилось. 

Блестящая линза приблизилась вплотную. Пейдж замерла, затравленно глядя в неподвижный стеклянный зрачок. 

Молчаливый бочкобот сместил два неисправных глаза в сторону, навёл их на исправный, и принялся переводить взор последнего от лица пони к ним. Пейдж никак не могла понять, что задумал жутковатый робот, поначалу показавшийся вполне безобидным. Но намерения бочкобота явно были без знака "плюс". Он до сих пор не проронил ни звука. И не факт, что вообще умел говорить.

Пока Пейдж болталась в воздухе, часть треугольного люка в одной из многочисленных граней гигантского купола сдвинулась на полметра, и из щели выскочила размытая от скорости движения тень. Тень спрыгнула на землю с пятнадцатиметровой высоты и юркнула к колоннам. За какие-то пару секунд она пересекла проулок, прошмыгнула между колонн и исчезла среди гудящих установок.

Стремительного призрака сопровождал дробный топоток. Его-то Пейдж и услышала. Но определить, откуда он шёл, не смогла – оранжевая ёмкость почти полностью заслоняла обзор. А через секунду ей стало не до того.

Бочкобот принял решение. Болтаясь вниз головой, Пейдж почувствовала, как один из захватов снова сдавил её голову. 

А затем к лицу пони протянулись три больших треугольных стальных пластины одного из манипуляторов. Они слегка раскрылись и вдавились в шкурку вокруг правого глаза.

Пейдж наконец поняла, что задумал бочкобот и что сейчас должно произойти. Лишённая возможности отвернуть голову, она ухватилась передними копытцами за манипулятор и неимоверным усилием попыталась помешать бочкоботу совершить задуманное.

Без толку.

Давление усиливалось с каждой секундой, хотя бочкобот явно осторожничал и не торопился. Пейдж почувствовала, как продавливаются и начинают тихо потрескивать кости глазницы. И закричала.

Ещё мгновение – и она лишится глаза.

И не факт, что на этом все закончится.

И в эту секунду лес трубопроводов в основании колоссальной спирали исчез в огненной вспышке. 

Ударная волна от взрыва пронеслась по проулку, вздыбив волной плиты дорожного покрытия. В воздухе засвистели тысячи осколков, далеко вокруг разлетелись куски металлокерамического конгломерата, обломков игл и обрывков труб. Осколки забарабанили по куполу, долетая даже до пирамиды. Ближайшие к взрыву колонны и установки с изоляторами превратились в охваченные ревущим пламенем абстракции. Купол видимых повреждений не получил.

Спираль грузно осела и начала крениться в сторону многогранной стены, пока не упёрлась в неё. Шмыгающие между иглами молнии исчезли. 

Бочкобот мгновенно потерял интерес к Пейдж. Выронив пони, он крутнулся на месте, лишь чудом не раздавив её гусеницей, и покатил к охваченному бушующим пламенем основанию спирали.

При падении Пейдж сумела перевернуться в воздухе, поэтому упала не на голову, а на бок. Тут же вскочила на все четыре и наскоро осмотрела себя. Убедившись, что при падении ничего не сломалось, она с содроганием потрогала глаз, которого едва не лишилась. 

К её невероятному облегчению, глазница не пострадала. Лишь три глубоких вмятинки в месте прикосновения манипулятора бочкобота напоминали о едва не случившейся трагедии. Решив отложить переживания и анализ ситуации на более подходящее время, Пейдж попыталась сориентироваться в обстановке.

Вдалеке ревел огненный факел, вырывающийся из разорванных трубопроводов. Пейдж ощущала жар даже на таком расстоянии. Взрыв она не видела, хотя хлестнувший по ушам удар заставил её вскрикнуть, а щёлкающие по колоннам и бочкоботу осколки – рефлекторно прижать уши и съёжиться. 

 Совсем рядом вдруг оглушительно заорала сирена, затопив округу отголосками рокочущего воя. Из плит посередине проулка выдвинулся ряд коротких столбиков, замерцавших красно-оранжевыми проблесковыми маячками.

Едва пришедшей в себя Пейдж отчаянно захотелось стать невидимкой. А ещё лучше – отрастить крылья и улететь. Или телепортироваться куда подальше. В идеале, туда, где её никто не будет преследовать, пытаться выколоть глаза и оглушать взрывами и сиренами. 

Город роботов упорно не хотел принимать маленькую пони. Не успела она вернуться к живительному свету, не успела порадоваться тому, что мрак и тлен остались позади, как с ней опять произошло нечто из ряда вон выходящее, нарушающее привычный уклад этого места. Её не покидала гнетущая мысль, что все эти раскаты грома и взрыв были как-то связаны с её появлением в Суперкластере. А огромный робот, близкое знакомство с которым едва не стоило ей глаза, окончательно утвердил её в мысли, что от каждого незнакомца лучше держаться подальше.

Уже не столь дурной казалась идея нарисовать на месте оптической метки кьютимарку, означающую талант притягивать неприятности. Оставалось только придумать, как эта кьютимарка должна выглядеть.

Ситуация явно не располагала к неторопливому самокопанию. Из облака пара донеслись далёкие сигналы, свисты, топот, лязг металла и невнятный гомон. Но больше всего Пейдж испугали голубые огни, которые она успела заметить боковым зрением. Зажегшиеся высоко вверху, почти под сводом купола, огни пока выглядели цепочкой светящихся точек.

Пейдж захотелось обругать всеми известными ей бранными словами тех, кто решил, что научить роботов паниковать – отличная идея. Какой раз за последние пару часов она мечется в поисках укрытия?

Волевой центр отбросил попытку начать скоротечный внутренний монолог. Вычислительные ресурсы мозга сосредоточились на поиске выхода из критической ситуации. Желательно, выхода не из категории опасных для жизни. 

Впрочем, опыт есть опыт, и рискованные решения, вроде «попытаться слиться со стеной», Пейдж на этот раз принимать не стала. Не стоило и надеяться, что целая толпа – а судя по звукам, к месту взрыва неслась именно толпа – не заметит прижавшуюся к стене маленькую пони.

Даже везучей пони, которой меня ошибочно считали техботы и Гекс, не повезло бы второй раз подряд!

Огни в вышине приближались. До ушей донёсся далёкий рёв реактивных двигателей, пробившийся даже сквозь надвигающийся гвалт и давящий на уши рёв сирены. Из-за громадной пирамиды вылетели несколько чёрных точек, и аномалия начала ощутимо дрожать и дёргаться. 

Зрачки сузились. Счёт пошёл даже не на секунды – на доли секунды. Укрытие, срочно! 

Слева возвышался белый купол. Впереди клубилось облако неизвестности, готовое вот-вот исторгнуть из себя целую кучу ботов с неизвестными намерениями. Судя по реакции бочкобота – не было гарантий, что остальные не сделали бы с ней нечто подобное. Справа тянулся частокол колонн, отгораживающий от проулка окутанные микро-молниями электрические установки. Далеко позади огромный оранжевый бочкобот пытался подобраться к охваченному пламенем основанию спирали, то подкатывая поближе, то сдавая назад. По пути он успевал подбирать с земли искореженные части какого-то оборудования и приборов, валяющиеся среди обломков, и закидывать в открытую настежь бочку, из которой курчавился сизый дым…

Бочка!

Но он хотел вырвать мне глаз! Он хотел превратить меня в пони-циклопа! 

Если бочкобот снова поймает её, то ему уже ничто не сможет помешать. Пейдж беспомощно озиралась в попытке зацепиться взглядом хоть за что-то, что могло бы стать альтернативой назревающему решению.

Ревущие голубые огни превратились в те крестообразные штуки, что Пейдж видела у поля антенн Последней Надежды. На концах объемных крестов виднелись утолщения, из которых вырывались тонкие языки ярко-голубого пламени, направленные вниз. 

Эти Стражи были куда больше тех дронов, что гнали Пейдж в пропасть и сейчас летели от пирамиды в её сторону. Намного больше. И намного страшнее. Такие точно не стали бы размениваться на мелочь вроде неё.

Разделяющее расстояние она пролетела со скоростью пули. Бочкобот очень вовремя притормозил, и Пейдж с ходу запрыгнула на одну из гусениц и едва успела перескочить на платформу, когда робот двинулся дальше. Кое-как, упираясь копытцами в рёбра жёсткости, чтобы не свалиться, она пробралась по наклонному боку бочки до люка и сиганула в тёмное жерло. 

И приземлилась на зыбкую гору дымящихся частей сложной электроники, неисправных блоков, повреждённых взрывом приборов, обломков труб, обрывков проводов и прочего технологического хлама. При движении бочкобота содержимое сильно задымлённого контейнера смещалось и оглушительно гремело. Вишенкой на торте была жуткая вонь от миллиона разом сгоревших предохранителей. 

Гвалт снаружи усиливался. Совсем рядом с Пейдж, едва не задев ее по плечу, в груду барахла бухнулся тяжеленный металлический шар с торчащим пучком проводов. Она вскрикнула и поспешила убраться в сторону.

Распихав тяжёлые округлые блоки, Пейдж кое-как пробралась к стенке бочки, встала на задние ноги и вжалась в неё спиной. Нащупывая зыбкую опору задними ногами, она едва успела выбросить перед собой передние, с трудом сдержав очередную волну колыхающейся кучи хлама.

Крышка люка оставалась открытой. Рёв, доносившийся снаружи, стал нестерпимо громким. Бочкобот замер, и маятниковая миграция мусора, грозящего похоронить под собой маленькую пони, прекратилась. 

– Чрезвычайное ситуация в секторе Овна, – басовитый голос сущности Стражей едва различался на фоне оглушительного рёва реактивных двигателей. – Нарушена целостность преобразовательных энергоконтуров, квадрант эр-семь-пять, координата три. Зафиксирован акт диверсии. Зафиксировано нарушение ста сорока одного пункта Кодекса. Нарушитель Кодекса приговаривается к уничтожению на месте. Всем Гражданам немедленно покинуть квадрант. Даю тридцать секунд на принятие решения. Обратный отсчёт пошёл. Тридцать. Двадц...

Крышка бочки захлопнулась, отрезав все звуки и погрузив нутро во тьму. Оранжевый робот рванул с места и покатил куда-то, то ускоряясь, то притормаживая.

Направление колыхания мусора довольно скоро сменилось с «вперёд-назад» на «влево-вправо» – после довольно резкого поворота бочкобот завилял по извилистым переулкам. Пейдж пришлось вновь напрягать все физические и вычислительные возможности своего тела, чтобы не превратиться в высокотехнологичную отбивную. При каждом движении мусора в ее сторону, в ноги и бока с силой врезались острые края. Периодически её с головой накрывали волны из обломков, выбираться из-под которых получалось лишь чудом. 

Единственное, что Пейдж могла делать без усилий – слушать. Но если сквозь светящиеся щели в люке и проникали какие-то звуки, то их полностью заглушал грохот.

Темень в бочке сдавливала со всех сторон ничуть не слабее, чем обжигающе горячая и оглушительно гремящая куча хлама. Пейдж поняла, что долго не продержится. Эмоциональный фон утонул в вязкой топи страха, и чувство несовместимости с окружающим миром взяло верх над остальными.

– Почему это происходит со мной? – захныкала она. Ей стало наплевать, услышат её Стражи сквозь этот гвалт или нет. Наоборот, ей захотелось, чтобы услышали. Хоть кто-нибудь.

 По грязным щекам покатились пылевые шарики-слёзки. Замкнутое пространство и тьма вернули чувство безысходности, напомнившее Бланк Пейдж, кто она есть на самом деле.

Бочкобот особенно резко притормозил, и хлам на поверхности кучи, захватив с собой дрожащую пони, со страшным грохотом ударил в борт бочки и осыпался обратно. Пейдж едва успела закрыть голову передними ногами, чувствуя, как острые и тяжёлые обломки пытаются перемолоть её в небиологический фарш.

– Я не заслужила всё это! – повысила она голос. Зрачки уменьшились до половины своего размера.

 Один из округлых блоков, скатившись по склону мусорной кучи, сильно ударил пони по лицу. Зрение взорвалось роем помех, и она вскрикнула, страдальчески скривившись.

Отчаяние, запертое на окраинах сознания, вырвалось на свободу и охватило разум стальным обручем. Пейдж не выдержала.

– Я ни в чём не виновата! – копытца заколотили по окружающему хламу, прерываясь, чтобы вытереть слезящиеся глаза или сдержать натиск дымящейся и воняющей горы мусора. – Я просто хочу найти друга! – причитания вслух едва удерживали её от самоубийственного срыва. Комки жирной синей пыли тонко потрескивали под копытцами, размазываясь по щекам. – Я не сделала ничего плохого! За что меня пытались убить? Почему всё вокруг взрывается и горит? Почему все мои попытки найти друзей всякий раз заставляют меня прятаться или убегать? Что я за пони такая? Почему я притягиваю одни лишь неприятности? Что со мной не так?!

На все вопросы напрашивался один ответ: город роботов просто не нуждался в маленьких пони.

Стерильная пустошь давала понять, что у пустой оболочки робота не должны были появиться разум и чувства. Все, кто мог хоть как-то оправдать её существование, превратились в синюю пыль больше века назад.

Место пустой оболочки было там, где её нашло живое воплощение чьих-то фобий. О, если бы она могла вернуться туда! Еесли бы она знала, где прыгохват нашёл её. Если бы знала, как снова вернуться в состояние пустой оболочки. Стать тем, кем ей было предначертано судьбой. Не тем недоразумением, каким она сейчас являлась. А настоящей пустой оболочкой, неспособной ни радоваться, ни грустить, ни думать… 

Возможно, такой исход стал бы лучшим для неё. Зачем влачить жалкое существование, ежечасно рискуя жизнью, постоянно попадая в опасные и эмоционально трудные ситуации, после которых она почти всегда оказывалась на грани помешательства?

Чуждая, инородная мысль словно бы не принадлежала ей. Пейдж перестала биться и кричать. 

Она вновь ощутила в своей голове присутствие постороннего. В этот раз он безмолвствовал. В сознании не возникли сами по себе слова, произнесенные призрачным голосом, не имеющим эмоциональной окраски.

Но Пейдж чувствовала присутствие чужой воли. Непреодолимая сила вдруг влилась в волевой центр и безжалостно подавила его, снизив активность участков мозга, ответственных за принятие решений, до нуля.

Лицо пони вытянулось, превратившись в ничего не выражающую маску. Потоки пылевых слёз иссякли. Но мыслительный процесс продолжался.

А что если в её целях в самом деле не было смысла?

Может быть, наивная затея с поиском лучшей подруги была ошибкой? Неконтролируемым сбоем сенсорно-интуитивной подсистемы волевого центра, подобным тому, что дважды толкал её на самоубийство и потихоньку подводил к нему прямо сейчас? Может быть, она смогла бы обрести счастье, если таким сбоям будет негде происходить?

Что если бы она перестала что-либо чувствовать?

Бочкобот вдруг заметно сбавил темп, и волнение хлама почти прекратилось. Можно было вздохнуть с облегчением, но Пейдж была не в том состоянии, чтобы радоваться мелочам. 

Сознание заполнила пустота, в которую провалились эмоции. Мысли тянуло следом в эту пустоту, и никаких сил не хватало этому противостоять.

Тихо всхлипывая, Пейдж лежала на большом цилиндрическом приборе, на торце которого темнели цифровые индикаторы. Что-то очень тяжёлое придавило её сверху, и Пейдж даже не пыталась скинуть это с себя. Ей уже не хотелось ни бороться за жизнь, ни пытаться искать её смысл. 

Чёткий, размеренный стук услышали не уши. Он фиксировался каждым крошечным датчиком, которыми изобиловала продвинутая пустая оболочка робота-иппоида.

Раньше Пейдж не обратила бы на этот звук внимания. Но сейчас её уши встали торчком.

В её груди словно бы билось сердце. 

Яркая молния радости разбила сдавливающие разум оковы чужой воли. Чуждые натуре мысли развеялись, будто бы их и не было. 

Пейдж приподняла голову. В потухшем взгляде голубых глаз мелькнула искра надежды.

– Буль… Хрумка... – прошептала она, пытаясь сдвинуть с себя тяжёлый обломок керамического изолятора, давивший на спину. – Я про тебя забыла, прости… Но я вспомнила, и мне от этого почему-то намного легче... Ох, ты определенно знаешь меня лучше, чем я себя. Ты как всегда вовремя, и мне опять страшно неловко. Постой, ты что, чувствуешь, когда мне плохо?

Аномалия продолжала отбивать ритм. Было ли это ответом на вопрос, очередным напоминанием, что они теперь вместе, или же разумная наномасса просто хотела предупредить о надвигающейся опасности – Пейдж не понимала. 

Но детали были уже не важны. Пустая оболочка и аномалия почему-то нуждались друг в друге. Причины, по которым возникла эта связь, оставались покрытой мраком тайной, но так ли важно было это знать? Важнее было хранить эту связь. Пейдж даже немного рассердилась на себя.

Я обещала самой себе, что найду Стража-одиночку, чего бы мне это ни стоило. Я едва не погибла, но слово сдержала. Неужели верность своим обещаниям не распространяется на обещания, данные кому-то ещё? Я обещала Хрумке, что буду беречь нас. Я сдержу слово! Как я могу позволить кому-то лишить её дома?! Ведь её дом – я...

Бочкобот остановился. Пейдж заставила себя подняться, с трудом сдвинув изолятор в сторону. В плотно закрытый контейнер просочился неясный шум. Слух выделил серии гулких стуков от падения тяжёлых предметов и далёкий визг десятков циркулярных пил, разрезающих металл.

Крышка контейнера открылась. Внутрь хлынул свет, а шум из приглушённого превратился в громкий. Пейдж почувствовала, что бочка начала плавно опрокидываться назад. Угол наклона становился острее, и очень скоро гора хлама начала осыпаться, двигаясь в сторону выхода. 

Бочкобот вываливал куда-то всё, что набрал.

К списку доступных способов закончить жизнь, на составление которого Пейдж едва не отважилась пару минут назад, мог добавиться пункт «остаться внутри, чтобы быть раздавленной». Догадавшись, что именно это её и ждёт, если ничего не предпринять, Пейдж выкарабкалась на зыбкую поверхность мусорной кучи и рванулась к выходу, отпрыгивая от валящихся со склона округлых блоков, отталкивая нетяжёлые предметы и уворачиваясь от тяжёлых. По крупу, спине и затылку стучали мелкие обломки, до того лежавшие толстым слоем на дне бочки.

Добравшись наконец до края бочки, она прикрыла глаза от яркого света и почти не глядя прыгнула, в полёте уповая на то, что бочкобот разгружал контейнер не в какую-нибудь пропасть. Или, того хуже, мусородробилку. 

В ноги ударила шершавая, слегка пружинящая поверхность. С трудом различая предметы вокруг, Пейдж прянула в сторону, чтобы сыплющийся из бочкобота хлам не завалил её…

И едва не сорвалась в бездну!

Взвизгнув, Пейдж отскочила от края толстой и жёсткой резиновой ленты, на которую приземлилась. В нескольких метрах от неё громыхал неторопливо покидающий бочку хлам.

Адаптировавшимся к свету глазам предстал колоссальный цех, разлинованный широкими лентами конвейеров. Конвейеры транспортировали целые горы частей от каких-то машин, механизмов и установок, бухты и мотки шлангов, пыльную бытовую технику, целую и сломанную мебель, навалы камней, металлолома, ветхой ткани, обрезков труб, мотков шлангов, кусков и целых катушек электрических кабелей, и прочего хлама. Над каждым конвейером нависали жутковатые махины, напоминающие гигантских механических спрутов. 

Механизированные щупальца шустро разбирали движущиеся под ними горы. Щупальца «спрутов» имели разный диаметр, от монструозного до довольно тонкого, и хватали предметы той массы и размера, которую могли поднять. Извлечённые из куч хлама предметы скидывались в пространство между лент. 

Набравшись смелости, Пейдж подползла к краю конвейера и глянула вниз.

Под конвейерами располагался циклопических размеров склад. Ярко освещённые ряды стеллажей, каждая ячейка которых достигала размера теннисного корта, уходили на неведомую глубину. В ячейках громоздились заполненные доверху контейнеры, ящики и поддоны, стояли и лежали ряды цистерн и баллонов. Свободное пространство между ёмкостями было также забито хламом. Редкие ячейки пустовали. 

По граням ячеек пролегали рельсы-направляющие, по которым сновали десятки безликих механизмов, состоящих, как показалось вначале, из одних только манипуляторов. Почти все их конечности оканчивались клешнями-тисками, ножницами по металлу, циркулярными пилами и другими инструментами для грубой металлообработки. Многие из них держали в клешнях двадцатифутовые морские контейнеры. 

Поднимаясь до верхнего ряда ячеек, похожие на огромных пауков механизмы подставляли контейнеры под падающие сверху предметы. Когда контейнер заполнялся, многорукий сборщик устремлялся вниз, к свободной ячейке, вываливал в неё содержимое контейнера и шустро распихивал по свободным местам. То, что не влезало в подходящее место или просто не соответствовало каким-то стандартам, хваталось, распиливалось и разрезалось на части, и в таком виде обретало законное место. Пейдж поёжилась, пожелав себе никогда не попадать в лапы паукобота.

Дно пропасти скрывалось за слабо светящейся дымкой.

Сортировочный цех-склад тонул в свете, истекал чёрной как нефть смазкой, пыхал снопами жёлто-оранжевых искр и полнился какофонией причудливых звуков, издаваемых стремительно-деловитой механической жизнью. Зрелище завораживало, вызывало недоумение и одновременно внушало уважение к тому, кто всё это создал.

В бок тяжко толкнулся и бухнулся рядом округлый блок, откатившийся от вываленной бочкоботом кучи. Пейдж не обратила на него внимания. Она сидела на краю ленты, пялясь на всё вокруг с отвисшей челюстью и пытаясь осмыслить увиденное. 

– И на что же я смотрю?..

Краем глаза она видела едва не вырвавшего ей глаз оранжевого техбота, стоявшего на круглой площадке в начале конвейерной ленты. Их разделяла груда дымящегося хлама, хотя длины конечностей бочкобота хватало, чтобы он смог дотянуться. Но после разгрузки он потерял к Пейдж всякий интерес. 

Даже не взглянув в её сторону, он развернулся и покатил по широким мосткам обратно, к большому дверному проёму в стене. Автоматическая дверь, закрывшаяся за ним, была не единственной. Десятки соседних дверей периодически открывались и закрывались, впуская и выпуская разнообразных ботов. Роботы подкатывали к конвейерам и опорожняли на ленты содержимое больших и малых контейнеров.

Очнулась Бланк Пейдж только тогда, когда лента под ногами завибрировала и пришла в движение. Спрутоподобный механизм, нависающий над лентой в нескольких метрах впереди, ожил и опустился ниже. На его бугристом корпусе загорелись цветные огни, а висевшие плетьми гибкие щупальца растопырились в ожидании новой партии хлама. Одно из них протянулось к Пейдж, и она увидела перед собой три небольшие линзы, поблёскивающие на его плоском торце. 

Даже если бы спрутобот держал перед ней светящуюся неоном табличку «ОБНИМАШКИ?», Пейдж не поверила бы в искренность его намерений. Инцидента с бочкоботом оказалось более чем достаточно, чтобы решительно перестать доверять первым встречным, а в особенности, безликим и безмолвным многоруким махинам. Повторения чего-нибудь подобного не хотелось от слова совсем. 

Ей всего лишь нужно было выяснить, где найти информера. Спрутобот был в конце списка тех, к кому хотелось обратиться с таким вопросом. За ним шёл бочкобот, потом паукобот, а после него чёрные летающие дроны.

Страж-одиночка завершала список.

– Привет, извини, мне пора, у м-меня дела, пока! – протараторила Пейдж, пятясь. 

Если у робота больше двух конечностей – жди беды!

Сортировочный агрегат медлил, озадаченный внезапно ожившим предметом. Блестящие линзы на конце зрительного щупальца следили за испуганной пони, дающей задний ход, в то время как остальные его конечности волнообразно покачивались, готовясь к работе. 

Так бы Пейдж и пятилась до выгруженной бочкоботом кучи, в итоге оказавшись вне зоны досягаемости щупалец, если бы не одно «но». 

Лента конвейера двигалась навстречу спрутоботу. 

Пейдж вспомнила это важное обстоятельство, когда споткнулась о большой кусок трубы и приземлилась на круп. В этот же момент пятипалая металлическая лапа дотянулась до неё, ухватила поперёк тела и высоко подняла. Пейдж почувствовала, как в груди бешено застучало, отдаваясь по всему телу.

Как-то она даже упустила из виду, что способна так орать. 

То ли громкость вопля, то ли вид отчаянно вырывающейся пони, то ли начавшая осыпаться и падать с ленты куча неотсортированного хлама, то ли всё это вместе вызвало какой-то сбой в восприятии спрутобота. Его конечности скрутились кольцами, поднимая Бланк Пейдж ещё выше над конвейером, а конец зрительного щупальца судорожно отдёрнулся от неё. Гора хлама двинулась дальше, в то время как спрутоботы с соседних конвейеров, заметив непорядок, пытались ловить выпадающие из неё предметы.

Лапа спрутобота была едва ли меньше клешни Нэнни. И мощи в ней было тоже немерено, что подтвердилось, когда спрутобот в механистическом спазме сжал Пейдж немного сильнее.

Вместе с утратой воздуха из лёгких и заодно возможности кричать, Пейдж вдруг остро ощутила собственную уязвимость.

Любой встречный мог просто схватить её и начать вертеть, как куклу. Или раздавить в блин могучей металлической клешнёй. Или вырвать глаз. 

Если бы бочкобот захотел, таящейся в его клешнях мощи хватило бы, чтобы оторвать Пейдж голову. Чего уж было говорить про нависающую над ней громаду, способную переломать ей все кости. Как бы Бланк Пейдж ни была напугана, она осознала, что если ничего не предпринять, она, а значит, и Хрумка, закончат свою историю в лапе сортировщика.

Когда аномалия застучала и задёргалась внутри, в сознании Пейдж разыгралась настоящая буря. И в этот раз она вполне сознательно позволила себе разозлиться на бестактного спрутоподобного гиганта, представлявшего угрозу для них обеих. После того, как Пейдж перестала кричать, его змееподобные, не имеющие суставов конечности расслабились и расправились, а зрительное щупальце принялось мелкими рывками крутиться вокруг издавшего громкий звук объекта, то приближаясь, то отдаляясь. 

Спрутобот при этом обрёл весьма озадаченный, если не испуганный вид. Ну, если можно было так сказать про безликую махину размером с локомотив.

Попытки вырваться из его лапы ни к чему не привели. Даже от Ги, робота довольно скромных размеров, не получилось отбрыкаться, чего уж было говорить про гигантского сортировщика. 

Требовалась хитрость. Снова.

А что, если… 

О да! Это должно было сработать, судя по первой реакции спрутобота.

Схватиться передними ногами за технологические выступы на огромных, покрытых смазкой металлических «пальцах». Напрячь все силы и подтянуть себя вперёд, так, чтобы сильное давление на бока немного переместилось к крупу. Дождаться момента, когда зрительное щупальце окажется в зоне досягаемости. Крепко схватить его, приблизить рот к закрытому тонкой сеточкой отверстию микрофона между линзами, набрать в расправившиеся легкие побольше воздуха и...

– Не смей! Хватать! Пони! Без их! Согласия! – завопила Пейдж так громко, как только могла. 

Как будто сработало. Зрительное щупальце бешено задёргалось, а сжимающая её клешня рванулась вниз и назад, пытаясь оторвать цепкую пони. Остальные конечности скрутились в кольца чуть ли не под самый потолок. В отличие от бочкообразного техбота, сортировщик среагировал на ор в свой адрес довольно живо.

– Немедленно поставь меня на место и не вздумай делать вид, что не понимаешь моих слов! – продолжила давить на спрутобота Пейдж, с великим трудом удерживая в захвате вырывающийся толстый и подвижный шланг. Зрительное щупальце было обтянуто грубой, складчатой и жёсткой то ли тканью, то ли тканеподобным пластиком, проминающимся под копытцами и, слава Селестии, не скользким. – И вообще, тебе должно быть стыдно за это!

Спрутобот проигрывал. Зрительное щупальце было довольно тонким и не предназначалось для переноски грузов, поэтому развиваемого им усилия оказалось недостаточно. Удерживающая Пейдж клешня дёрнулась в последний раз и замерла. Затем, к её великому облегчению, плавно двинулась вниз. 

– Так-то лучше! – сурово похвалила Пейдж, глядя в «глаза» сортировщика. Слегка успокоившись, она вспомнила о манерах и добавила уже тише и вежливей: – И больше так не делай. 

Она кинула быстрый взгляд вниз. Гора хлама, ранее перегородившая путь к отступлению, продвинулась дальше. По ленте можно было добежать до разворотной площадки, пройти по мосткам к двери, за которой скрылся бочкобот, и попытаться её открыть. Даже если бы не вышло, третья дверь справа постоянно была открыта. Между мостками, ведущими от поворотных площадок к дверям, зияла пропасть, но расстояние вполне можно было перескочить с разбега.

Пейдж только сейчас заметила зрителей. Несколько разворотных площадок по соседству занимали непохожие друг на друга роботы, не сводящие с неё глаз. Пара из них отдалённо напоминали Базза. Пейдж улыбнулась им всем, заодно порадовавшись удачно выбранной тактике по вызволению себя из лапы спрутобота.

– А теперь я выпущу тебя, а ты отпусти меня, – проговорила она, адресуя свои слова послушному гиганту, опускавшему её всё ниже.

Пейдж выпустила зрительное щупальце, тут же ускочившее вверх, и помахала зрителям, надеясь, что не помешала им работать своими воплями. И только подумала о том, чтобы спросить у них с безопасного расстояния об информере, как давление на бока внезапно прекратилось.

Лапа спрутобота разжалась. И в эту секунду Пейдж обнаружила, что лента конвейера почему-то находится немного в стороне.

А навстречу ей ринулось бездонное ущелье с уходящими в светящийся туман стенами из гигантских стеллажей.

Вопль, который она издала, оглушил даже её саму. Крича заглавную букву А, Бланк Пейдж полетела вниз.

В ушах засвистел ветер, а в груди началась настоящая революция, поднятая обеспокоенной за судьбу своего дома аномалией. Яркие лампы, горящие внутри ячеек, мелькали вокруг.

Непродолжительное падение закончилось, по счастливой случайности, не на дне пропасти. Из светящейся дымки внизу вынырнул навстречу падающей пони десятилапый паукообразный робот, чёрный как смоль. Похожими на плоскогубцы захватами паукобот удерживал над собой большой контейнер. 

Пейдж влетела в почти пустой контейнер, как бейсбольный мяч в перчатку кэтчера, и тяжко врезалась в дно, покрытое тонким слоем обрезков кабельной изоляции. Обрезки и падение плашмя смягчили удар, распределив сотрясение по всему телу, и Пейдж умудрилась ничего себе не сломать. Да и кости из дорогого карбонполимера были исключительно крепкими.

Но взрыв помех в глазах был куда более сильным, чем после удара тяжёлым блоком по голове. От удара зрение страшно засбоило, а сознание заволокло белым шумом, хотя способность мыслить более-менее ясно сохранилась.

– Ой как мне нехорошо...

Пейдж не видела, но почувствовала, что робот-паук двинулся вниз. Какое-то время она лежала неподвижно. Только когда помехи поутихли, она смогла сориентироваться в пространстве и с трудом села, глядя в одну точку невидящим взором. 

Зрение прояснилось через пару минут, и всё это время они спускались на глубину. Мимо с гулом и скрежетом проносились такие же паукоботы, сжимающие в лапах контейнеры, что-то пилящие, кромсающие или передающие друг другу. Температура и влажность воздуха постепенно повышались, а видимость ухудшалась – вокруг сгущался светящийся туман. 

Проморгавшись, Пейдж первым делом вскочила на ноги и осмотрела себя на наличие повреждений. Осторожно проверила подвижность суставов и целостность костей, помаршировав на месте, потянувшись и покрутив головой. Затем сердито посмотрела вверх.

– А я-то поверила, что он хороший и послушный! А он меня просто взял и выбросил!

Хотя я на него сама наорала. Не поторопилась ли я с решениями? Может, стоило вежливо попросить?

Испуг от падения и не самой мягкой посадки прошёл. Пейдж сердилась на спрутобота-обманщика, который вместо того, чтобы вернуть на ленту, скинул её в пропасть, но падение обошлось без повреждений. Беглый осмотр выявил, кроме новых пятен на шкурке, множество небольших, но глубоких порезов – память о поездке внутри оранжевой бочки. Больше всего их было на ногах. Ближе к крупу красовались вдавленные полосы от хватки сортировщика. Надломленное клешнёй бочкобота левое ухо при движениях головы покачивалось и похрустывало. 

Повреждения ощущались сенсорами кожи, хотя на подвижность суставов и работу мышц не влияли. Но влияли на эмоциональное состояние. 

Косясь на стиснувшую борт контейнера могучую лапу паукобота, будто и не заметившего падения маленькой пони, Пейдж с тоской глянула вверх, на уходящие ввысь ряды огромных стеллажей.

Город роботов словно издевался над ней. Поверхность приняла маленькую пони только для того, чтобы показать ей красивую картинку и тут же скинуть вниз. Ей вновь предстоял поиск пути наверх, не обещающий быть ни лёгким, ни безопасным.

Одно радовало: повреждения мозга, благодаря Хрумке, больше не грозили. И это было неплохим козырем. Но единственным местом, где можно было починить всё остальное, был ремонтный бокс Последней Надежды. А где находились ремонтные доки, о которых рассказывали техботы, Пейдж понятия не имела. 

«Но, отправляясь в Суперкластер, ты можешь столкнуться с такими опасностями, что на их фоне Последняя Надежда покажется тебе абсолютно безопасным местом.».

– Ты никогда не был в Суперкластере, Гекс, –  пробормотала Пейдж. – Но ты оказался прав. Не представляешь, насколько. Хочется верить, что я когда-нибудь смогу сказать тебе это лично... Очередное свидание с каким-нибудь многоруким я просто не переживу.

Но это мой путь. Я сама выбрала его. Я должна была узнать, на что подписываюсь. 

Когда туман сгустился до такой степени, что уходящие вверх стеллажи стали едва различимыми, паукобот остановился. Пейдж почувствовала, как контейнер наклоняется, отчего его пол и одна из стенок начали меняться ролями. Перешагнув с пола на кренящуюся стенку, Пейдж увидела перед собой почти пустую складскую ячейку, пол которой покрывал слой разного мусора, в основном обрезков изоляции и металлических лохмотьев. Недолго думая, она выскочила из контейнера и, раскидывая обрезки, пробралась к середине ячейки, изнутри выглядящей, как просторное помещение с двумя стенами.

Но в планы паукобота, из зоны досягаемости конечностей которого поспешила убраться Пейдж, явно не входило хватать её и распиливать на кусочки. Он вывалил мусор из контейнера, вернул его в прежнее положение, поднял над собой и замер. 

Десять могучих механических лап, строением напоминавших манипуляторы ремонтного «паука» Последней Надежды, выходили из вытянутого корпуса. Перемещение паукобота в пространстве обеспечивала сложная система захватов с роликами, которыми бот держался за направляющие рельсы. Концы лап-манипуляторов, кроме «плоскогубцев» и пил, украшали тяжёлые приспособления для гибки металла.

Не успела Пейдж как следует рассмотреть махину паукобота, заслонившую свет ламп с соседних рядов, как тот издал короткий гудок и прижал к корпусу многочисленные конечности. Загудели электродвигатели, и паукобот укатил вверх, исчезнув из поля зрения.

Сверху доносился далёкий шум сортировочного цеха. Паукобот спустился глубоко под землю, на такие уровни, куда его собратья заглядывали нечасто. Об этом сообщил визг катящихся по направляющим роликов, единственный раз прозвучавший где-то далеко. 

Пробравшись через завалы обрезков к краю ячейки, Пейдж вгляделась в слабо светящийся туман. Ряд соседних стеллажей едва различался, яркие ореолы окружали редкие светильники в потолках соседних ячеек, забитых хламом до потолка. С обратной стороны наблюдалось то же самое. Дно пропасти неизвестной глубины скрывалось за влажной и липкой, пахнущей сероводородом пеленой. 

И как мне теперь вернуться?

Ячейка, за исключением мусора на полу, оказалась пустой. И настолько же скучной. Унылые стены из ржавых стальных листов, мощные фермы несущих конструкций. Ни дверей, ни ворот, ни люков – ничего. Ни намёка на лестницу или лифт. Надписи, таблички, вездесущие оптические метки и светящиеся в воздухе буквы отсутствовали.

Складывалось впечатление, что склад проектировался исключительно для роботов-пауков. Ну или для летающих ботов, хотя летуны пока что не встречались. 

И хорошо, что не встречались.

Гоня прочь опасение, что единственным выходом в итоге окажется прыжок в бездну, Пейдж прошлась вдоль свободного от мусора края ячейки до стены и выглянула за угол. В промежуток между несущими балками и рельсами для паукоботов было видно, что соседняя ячейка была заставлена рядами проржавевших бочек.

Несущие конструкции соединялись между собой сваркой и десятками огромных заклёпок. Два ряда полукруглых шляпок размером с голову пони выступали в местах стыка ферм чуть ниже уровня пола ячейки. У Пейдж созрел план.

Не хочу это признавать, но, кажется, это единственный способ перебраться в соседнюю ячейку. Возможно, я так смогу добраться до края этих стеллажей. А лестница или лифт найдутся по пути.

Шляпки заклёпок были достаточно большими, чтобы уместить оба копытца, но их покатая форма ставила перед ответственными за чувство равновесия системами весьма непростую задачу. Стараясь не смотреть вниз, Пейдж встала на задние ноги, схватилась передней ногой за угол стены ячейки, и осторожно поставила копытце на ржавую металлическую полусферу. Затем перенесла на неё вес и вторую ногу. 

Волнительный переход над туманной неизвестностью прошёл без накладок. Пейдж аккуратно переставляла задние ноги с заклёпки на заклёпку, упираясь передними в несущие фермы, пока не добралась до соседней ячейки. Та не отличалась от предыдущей ничем, кроме содержимого. Ряды бочек немного отстояли от края ячейки, и Пейдж осторожно прошла по узкому проходу к дальней стене, стараясь не касаться их ржавых боков.

Таким темпом она преодолела семь ячеек, в основном заполненных разносортным ржавым металлоломом. В двух из них попалось столько ржавого хлама и торчащих далеко за пределы ячейки железок, преграждающих путь, что Пейдж едва не запаниковала. Но опыт преодоления завалов, полученный во время мытарств по взорванному промышленному объекту, помог найти лазейку. 

Нижние уровни гигантского склада больше напоминали свалку, чем склад. В шестой ячейке лежали сваленные как попало уличные вывески габаритами от мала до велика, но больше всего было объёмных неоновых букв. Одна из них, пятиметровая F, выполненная из тонких, но прочных прозрачных трубочек, стояла на самом краю ячейки, опасно накренившись в сторону пропасти. Малейший толчок – и она рухнула бы вниз.

Пейдж не хотела производить лишний шум, но уходящий глубоко под землю склад изначально не был тихим местом. Ещё ей захотелось узнать, насколько глубока пропасть. Для этого достаточно было кинуть что-нибудь вниз. Этот эксперимент она припасла на потом, на случай, если бы лифт или лестница не нашлись и пришлось бы искать способ, как спуститься. Но иного способа преодолеть очередное препятствие Пейдж не видела, поэтому и решила совместить полезное с полезным.

Лягнув тяжёлую конструкцию, Пейдж спешно отступила, наблюдая, как огромная буква кренится в сторону туманной пропасти, ухает вниз и исчезает в тумане. Через три с половиной секунды снизу донёсся гулкий бум и долго не стихающий грохот, как от схода лавины.

А что если мне и в самом деле придётся искать способ спуститься вниз? Кто-нибудь, отговорите меня от этого, если я на это решусь... 

Путь был свободен. Выждав на всякий случай несколько минут и не заметив ничего подозрительного, Пейдж продолжила движение.

Заскочив в седьмую ячейку, Пейдж подняла глаза и вскрикнула от ужаса, едва не свалившись с края пола. В ячейке лежала гора голых человеческих тел всех оттенков телесного цвета. 

Подавив приступ паники и приглядевшись, Пейдж к великому своему облегчению узнала обычные манекены. Многие фигуры были истерзаны, измяты и издырявлены, у некоторых отсутствовали конечности, но большинство выглядели целыми.

Седьмую ячейку Пейдж пролетела, стараясь не оглядываться. 

Во время перехода над пропастью к восьмой ячейке, до её слуха вдруг донеслись голоса. 

– ...требование ОВП перейти на голосовой, приём, – слегка искажённый синтетический баритон сопровождался шипением и статическим треском, как при разговоре по рации. От неожиданности Пейдж дёрнулась, едва удержав равновесие.

– Отряд-два в голосовом, код «браво-семь» к исполнению, – второй голос чеканил слова, говоря с непонятным акцентом.

Переставляя ноги в ускоренном темпе, Пейдж пересекла пропасть и запрыгнула в ячейку, загромождённую чугунными чушками тонн в десять каждая. Буро-коричневые металлические глыбы стояли плотно, но достаточно широкая щель нашлась. Пейдж втиснулась в неё и вслушалась в происходящий у дальней стены разговор.

– Отряд-два, статус груза, приём.

– Груз на уровне.

– Отряд-два, от ОВП получен приказ доставить на уровень ещё три объекта. Нужна помощь, возвращайся, приём.

– Принято, ждём транспорт.

– Принято, транспорт в пути, возвращаемся на закрытый, конец связи.

По-военному отрывистый и ёмкий разговор закончился. Непохожие друг на друга голоса сильно отличались от голоса сущности Стражей, но звучали не менее внушительно. Превратившаяся в одно большое ухо Пейдж услышала нарастающий скрежет роликов и вой электродвигателей – к ячейке спускался паукообразный робот-грузчик. Пол ячейки мелко задрожал. 

Тем временем, разговор у дальней стены ячейки продолжился.

– Позывной Кайл, слышим шорохи на шесть часов, приём.

– Кайл в голосовом, от ОВП повторный приказ не предпринимать никаких действий, приём, – Пейдж показалось, что наполненный шумами и помехами голос закончил фразу с лёгким недовольством.

– Позывной Кайл, запрашиваем подтверждение кода запрета на проведение разведки, приём.

Ответ прозвучал спустя несколько секунд. Вибрация пола и скрежет роликов тем временем усилились – паукобот был на подходе. 

– Отряд-два, запрос отклонён, мои протоколы не предусматривают кодирования приказов. ОВП запретил реагирование уровня два и выше, приём.

– Позывной Кайл, зафиксировано падение тяжёлого предмета и посторонние шорохи на шесть часов, – эти слова заставили Пейдж забиться поглубже в щель. – Код «сьерра-пятнадцать» к исполнению, запрашиваем повторно код отмены запрета разведки, приём.

Ну всё, допрыгалась! Сейчас он им разрешит разведку, они меня найдут, допросят, назовут каким-нибудь глупым словом и скинут вниз!

Пейдж запаниковала, почувствовав себя загнанной в ловушку. Попытаться уйти тем же путём означало произвести ещё больше шума и окончательно обнаружить себя. Кем бы ни были говорившие, встреча с ними ничего хорошего не сулила. Оставалось надеяться только на чудо.

Вся ячейка содрогнулась, и склад огласил визг тормозных колодок. В паре метров от Пейдж застыл конец одного из манипуляторов паукобота.

– Отряд-два, отставить запросы, следуй приказу. Приём. 

– Позывной Кайл, ваши приказы нарушают стандартные протоколы, исполнителя деактивируют до выяснения, запрашиваем код, приём.

– Отряд-два, ОВП назначил меня командиром группы, транслирую запрет на любые действия вне заданных приоритетов, приём.

Напряжение слегка спало. Пейдж никак не могла взять в толк, о чём не могут договориться неизвестные боты. Она вообще мало что понимала в их диалоге. Но главное, что разговор ушёл в сторону от произведённого ей шума.

– Позывной Кайл, приказов об объединении со сторонним командованием не получали, нарушение протоколов фиксируем, приём. 

– Отряд-два, повторяю, – помедлив, отозвался неизвестный, называвший себя Кайлом. – Мой штаб не отвечает на запросы, к обновлениям протоколов нет доступа. ОВП назначил меня главным в отряде и снял блокировку альфа-императива «и-эй-дабл-ю». Полная автономия допускает нарушения протоколов. Как понял, приём.

Кажется, такой ответ устроил «Отряд-два». 

– Отсутствие связи подтверждаем. Переход на полную автономию подтверждаем. Нарушение протоколов отклонено, следуем доктрине свободы воли. Заняли позиции, ждём указаний, приём. 

– Отряд-два, выполнять приказ ОВП. Происходящее нормально. 

– Происходящее нормально, Позывной Кайл, – глухо откликнулся «Отряд-два». – Транспорт прибыл, возвращаемся. Переходим на закрытый, конец связи.

На какое-то время в ячейке повисла тишина. Затем паукобот двинулся вниз и скрылся за туманом. 

Пейдж выбралась из щели только после того, как издаваемые десятилапой махиной гулы и скрипы затихли. Настороженно оглядываясь, она прислушалась, но ничего подозрительного не заметила. Разговаривавшие по рации отправились вместе с паукоботом.

Кто это был? У них такие странные имена... Наверное, мне просто надо радоваться, что это были не Стражи и говорили они не обо мне. И не пошли меня искать. 

За рядами чугунных чушек обнаружилась свободная площадка примерно десять на шесть метров. Среди предметов, стоящих у самой стены, первым в глаза бросился большой, серебристо-белый, футуристичного вида кубический контейнер. Рядом стоял похожий на гриб агрегат, из его ножки выходил смотанный в бухту металлический шланг. За грибом теснились три ящика с решётчатыми стенками, заполненные непонятными блестящими штуками, два трёхметровой высоты металлических конуса, сплошь усеянные тысячами мелких штырьков, и пара невзрачных на вид контейнеров из серого металла.

Пейдж, ощущая настойчивый зов любопытства, закусила губу и заставила себя пройти мимо. Все предметы сильно отличались от хлама, лежащего в предыдущих ячейках. Да хотя бы тем, что выглядели новыми.

Проход к следующей ячейке был свободен. Неестественный вид лежащих на полу предметов, странный и пугающий диалог разговаривавших по рации ботов, и наконец, понимание того, что неизвестные знали о её присутствии и лишь по счастливой случайности не пошли её искать – всё это приводило к единственно верному решению: избавить ячейку от своего присутствия. И как можно скорее. 

Поставив заднюю ногу на шляпку заклёпки, Пейдж глянула вдоль уходящего в туман ряда ячеек. Впереди с трудом угадывались очертания большой платформы, стоящей вровень с полом уровня ниже. На гранях платформы были нанесены чёрно-жёлтые полосы – их было видно лучше всего.

Лифт! 

Пейдж поаплодировала бы, если б под ней не было пропасти. Оставалось только убедиться, что платформа – в самом деле лифт, для чего оставалось пройти три или четыре ячейки и как-то спуститься на уровень ниже. 

Боковое зрение случайно зацепилось за яркое пятно среди блеклых красок стоявших в ячейке объектов. Кубический контейнер стоял под углом к стене, и его заднюю грань можно было увидеть только с позиции Пейдж.

Присмотревшись, она увидела нечто такое, что заставило её ахнуть и поспешно вернуться. Запрыгнув на пол ячейки, Пейдж со всех ног бросилась к серебристому кубу, имевшему размеры маленького садового домика. Подбежав к кубу, она уставилась на одну из его граней, не веря своим глазам.

В конечности вошла мелкая дрожь, всегда приходящая вместе с сильным волнением или испугом.

Яркий и сочный, немного кислотный, но приятный цвет. Чёткие, контрастные линии. Незначительное присутствие плавных форм гармонично дополняет основные, прямые и строгие.

– Как... – только и смогла выдавить из себя Пейдж. Она подняла копытце и осторожно провела по стенке куба. – Не может быть… Хрумка, ты тоже это видишь?..

Аномалия молчала. Но это, как и желание поскорее добраться до лифта, как и остальные чувства, мысли и цели – всё на миг утратило значение. 

Пейдж отступила и спешно вызвала из памяти картинку. Несколько секунд поизучала её. Затем перевела взгляд на стенку контейнера и тяжело осела на круп, уронив челюсть. 

Сомнения развеялись. На задней грани серебристого куба, как и на повреждённой стереофотографии, обнаруженной в памяти после пребывания в СМОГе, красовался один и тот же логотип – свернувшаяся в кольцо и кусающая себя за хвост ярко-голубая угловатая змея в обрамлении геометрических фигур. 

Но в отличие от фото, под логотипом на стене контейнера виднелись буквы.

О М Н И К У С

проект экспериментальной интеллектуальной системы

Глава VIII. Позывной Кайл

Нет ни опоры, ни дна, только вершины.

Где человека найти в сердце машины?

гр. Пилот — Сердце машины

2013 г.

 

 

— Омникус. Омникус. Омникус.

Серебристый контейнер полностью завладел вниманием Бланк Пейдж. Последние несколько минут она крутилась вокруг него и буквально пожирала взглядом. Неожиданная находка вынудила забыть про лифт и желание вернуться на поверхность.

Контейнер казался огромным монолитным блоком шлифованной стали. О том, что это именно контейнер, говорили четыре проушины по углам. Проушины выглядели так, будто их сформировали из размягчённого материала куба.

Буквально обнюхав серебристый куб до высоты, достичь которой позволяла стойка на задних ногах, Пейдж машинально переключилась на стоящие рядом предметы. Словно обнаруженный на контейнере логотип и надпись обещали потянуть за собой целую россыпь подсказок к решению головоломки, подкинутой СМОГом.

Но кроме знакомого логотипа и слов под ним, на остальных объектах больше ничего примечательного не обнаружилось.

Исследовав высокие конусы непонятного назначения, ящики и грибоподобный агрегат, Пейдж пригляделась к конусам повнимательнее. Усеянные почти до самого верха десятисантиметровыми штырьками, конусы были ненамного ниже куба. За штырьки вполне можно было цепляться без боязни сорваться. Она осторожно вскарабкалась до верхушки и оглядела контейнер сверху.

Такая же матовая плоскость, равнодушно демонстрирующая полное отсутствие чего-нибудь интересного. Напряжённо-сосредоточенная мордашка пони стала ещё более сосредоточенной.

— Омникус. Омникус, — шептала Пейдж, нащупывая задними ногами гладкие и скользкие штырьки. Спускаясь, она не сводила взгляда с контейнера, словно без её контроля он мог улететь из ячейки. — Хрумка, всё же я не такая неудачница, как считала до этого. Всё же Базз был прав — иногда мне везёт. Стоп, нас же двое. Значит, нам везёт.

Ощутив вибрацию внутри себя, Пейдж улыбнулась. С сожалением глянула на передние ноги, которые когда-то были белыми.

— Эх… жаль, что иногда.

Ступив на ржавый пол, она вернулась к исследованию остальных объектов, периодически поглядывая на другие картинки, присланные СМОГом. К её разочарованию, не нашлось ничего, что могло бы иметь что-либо общее с фотографиями грустной чёрной пони по имени Коал Майн и фасада мединститута «Глобал хелф энд кэар». Ящики и грибоподобный агрегат не походили ни на что знакомое и не вызывали ассоциаций. Пейдж вновь переключила внимание на контейнер.

На одной из граней обнаружилась цепочка выщербленных ямок с очень острыми краями. Щербины располагались довольно высоко — чтобы дотянуться до них, пони пришлось снова встать на задние ноги и вытянуться во весь рост.

— И знаешь, сейчас мне очень-очень сильно хочется, чтобы мне повезло ещё раз. Пейдж поскребла повреждения и удивлённо заморгала, обнаружив, как острый край скола снимает с кончика копытца тонкую стружку.

Костеподобный полимер её копыт был удивительно крепким. Даже листовой металл ржавой трубы, разляганной в порыве гневных чувств, оставил на задних копытах всего-то сетку царапин. Сколы появлялись на них только от очень сильных ударов, и то несущественные.

Но материал контейнера, несмотря на выраженный цвет и фактуру отшлифованной стали, металлом явно не был. Нечто чрезвычайно твёрдое, стеклоподобное, дающее необычные сколы, отливающие перламутром.

— А то я понятия не имею, что мне делать с этим Ом… этим большим кубиком.

Говорить вслух. Проверенный приём, чтобы меньше волноваться и лучше сосредоточиться на полезных действиях.

— Что же он такое… — Пейдж погрузилась в размышления, рассеянно изучая слегка стёсанный край переднего копытца. — Интеллектуальная система Омникус… Он в этом кубике хранится? Как же мне заглянуть внутрь… И что это за стекло такое. С виду как железо, но не железо. Ну и ну. Если края этих дырок способны поцарапать мои копыта, то что оказалось способно сделать их на этой шту…

Бух!

Пейдж не успела обернуться на звук, успела лишь вздрогнуть. После громкого хлопка, раздавшегося позади, она почувствовала, как её накрывает какая-то сетка.

— Ай!

Вскрикнув и дёрнувшись в сторону, Пейдж запнулась и шлёпнулась на ржавый металлический пол. Отчаянно забрыкалась, задрыгала ногами, пытаясь скинуть с себя сеть, но чем дольше она это делала, тем больше запутывалась. Лёжа на боку, дёргающаяся и ничего не понимающая пони глубоко вдохнула, чтобы позвать на помощь.

Но в эту же секунду, сплетённая из тонких полупрозрачных нитей сеть словно ожила. Болтающиеся пряди и складки сами по себе скрутились в плотные валики, и сеть натянулась, врезаясь в шкурку и лишая конечности способности двигаться. Грудь и бока немилосердно сдавило так, что Пейдж едва смогла вдохнуть. Вдоха хватило только на несколько сиплых «ай».

Хватая ртом воздух, плотно упакованная пони айкнула несколько раз и обречённо замолкла. Впрочем, прижатым к голове ушам ничто не мешало слушать, а ячейки сетки были достаточно редкими, чтобы глаза могли испуганно таращиться в стенку контейнера.

Из ячейки донеслись тяжёлые шаги, которые затихли за спиной Пейдж. Что-то твёрдое жёстко ткнулось в бок, вынудив её пискнуть, затем в затылок. Оба тычка были в высшей степени неприятными. Дрожа всем телом и пытаясь навести порядок в хаосе мыслей, Пейдж почувствовала, как кто-то крепко ухватил за сетку и грубо перевернул её на другой бок.

И она уставилась на пару человеческих… Точнее, напоминающих человеческие, механических ног весьма футуристического вида. С размером ступни эдак пятидесятым, не меньше.

Большего разглядеть не получилось. Сверху в глаза ударил ослепительный свет, и пони зажмурилась.

— Я всё. Ай. Объясню, — просипела Пейдж на остатках выдоха, ощущая тычки в разные части тела, включающие круп, шею и бабку одного из копыт. — Я ничего. Ай. Н-не хотела. Украсть.

Тыкающий её неизвестный издавал лишь едва слышные звуки. Шорох жёсткой ткани. Попискивание мелких серводвигателей. Влажные скрипы, словно от скручиваемой сыромятной кожи, издаваемые крупными искусственными мышцами. И, на грани слышимости, частое «зик-зик-зик» приводов фокусировки оптических систем. Яркий свет слепил даже через плотно сомкнутые веки, и Пейдж зажмурилась ещё сильнее. Очень некстати вспомнилась встреча с бочкоботом, которая едва не стоила ей глаза.

После тихого щелчка яркий свет пропал. Тычки прекратились.

Пейдж почувствовала, как неизвестный схватил её за складки сетки где-то в районе крупа и поднял. Повиснув вниз головой, Пейдж осмелилась открыть глаза на секунду, чтобы взглянуть на своего мучителя, тут же зажмурилась снова… и вновь распахнула веки, выпучив глаза на…

Нет, он всё же не был человеком, хотя издалека можно было спутать. Амбал ростом в добрые два метра, с ног до угловатой головы был упакован в зловещую матово-чёрную униформу с бронежилетом-разгрузкой. В рядах интегрированных в броню подсумков на поясе и груди размещались большие магазины для какого-то мощного оружия. Из несимметричной лицевой панели, помимо трёх основных глаз-объективов, выдавались бликующие изумрудно-зелёным окуляры системы ночного зрения, а под ними — сетчатая дюза тепловизора.

В левой руке боевой андроид сжимал рукоять устройства, напоминающего средневековую короткую ручную бомбарду, только исполненную на современный лад. Притихшую сорокакилограммовую пони он без видимого напряжения держал в вытянутой правой руке. На левом плече висело что-то очень длинное, чёрное и крупнокалиберное, с дырчатым кожухом вокруг толстого ствола, встроенным в цевьё фонарём и примкнутым магазином размером с большую книгу.

На грудных бронепластинах белели буквы, которые Пейдж прочитала без труда.

ВОЕННАЯ ПОЛИЦИЯ

Пока Пейдж и андроид разглядывали друг друга, «бомбарда» переместилась в район левого бедра и зафиксировалась специальным захватом. Движения были быстрыми, выверенными и скупыми. По его лицевой панели, не имеющей почти ничего общего с человеческим лицом, невозможно было понять, о чём он думает. Пейдж оставалось только висеть вниз головой и со страхом ждать развязки. Сумбур в голове немного улёгся, но её состояние трудно было назвать спокойным.

Всё это время боевой андроид молчал. Это ещё сильнее накаляло обстановку и вынуждало беспокоиться за свою судьбу. Что происходило там, за выпуклой металлической пластиной лицевой панели? Какие цели он преследовал? И зачем ему понадобилось ловить Пейдж в сетку, она же ничего плохого не сделала…

— Тип оболочки не распознан, — вдруг произнёс андроид.

Его голос показался очень знакомым.

Значит, всё это время он…

Андроид вдруг разжал руку и Пейдж брякнулась оземь, как куль с овсом. Забыв о страхе, она вперила в чёрного великана испепеляющий взгляд.

— Белая робот-лошадь, — отчеканил тот, глядя на неё сверху вниз. — Ты находишься на территории, закрытой для гражданских любого типа. Твои действия расценены как подозрительные. Я вынужден задержать тебя.

Сам ты!..

— Я не лошадь, — сердито просипела Пейдж, сдерживая прорывающиеся нотки возмущения и слегка радуясь нарушенному молчанию. Склонность к членовредительству была замечена только за бессловесными ботами. Заговорив, андроид вычеркнул себя из списка зловещих молчунов, а это было хорошим поводом перестать трястись от страха. Уронить её на пол, как какой-то мешок, было ещё и обидно. А обзывать лошадью — и вовсе возмутительно! — Я пони. А нельзя было. Поаккуратней? Просто положить, м?!

— Провожу осмотр места возможного преступления, — сказал андроид, не обратив внимания на её слова.

Он отошёл от Пейдж и бегло осмотрел куб и остальные предметы. Всё это время андроид говорил по зашифрованному радиоканалу, но Пейдж этого знать не могла. Видя боковым зрением его широченную спину, она принялась соображать, как ей выпутаться из сложившейся ситуации, вероятный исход которой предсказать никак не получалось.

Но для начала стоит попытаться выпутаться хотя бы из сетки. Пейдж в десятый раз попыталась пошевелить ногами и окончательно убедилась в бесполезности этого действия.

— Я ничего. Плохого не сделала.

Где-то в глубине колоссального склада раздавались редкие скрежеты и стуки. До слуха доносился далёкий шум сортировочного цеха, на который Пейдж уже перестала обращать внимание. Изредка сверху падал мелкий мусор.

Закусив губу, Пейдж на миг напрягла все силы в попытке выпрямить ноги, но прочная сеть не поддалась. Путы лишь сильнее врезались в шкурку. Порвать не получится.

Снова это желание сдуть прядку со лба.

— И ничего. Не крала.

Тусклые светильники под потолком ячейки давали ровный жёлтый свет. От него ржавый металлический пол ячейки казался ещё более ржавым. Пейдж с тоской подумала о новых рыжих пятнах на боках. Как будто имеющейся грязи было мало.

— Сетка. Очень давит. Трудно говорить…

— Следов диверсии и пропажи не выявлено, — донеслось от серых ящиков, стоявших дальше всего от контейнера.

Чёрная фигура в броне вернулась к кубу, но не стала поднимать пони или говорить что-либо, а просто застыла рядом по стойке смирно. Пейдж вздрогнула, когда толстый ствол оружия андроида качнулся перед её носом. Но отползти всё равно бы не получилось.

— Поэтому можно. Эту сеть. С м-меня… ну, снять?

Андроид вновь проигнорировал её слова.

— Я не убегу. Честно-честно.

Не дождавшись ответа и мысленно вздохнув, Пейдж пустила в ход последний козырь.

— Пожалуйста?

Опять ноль эмоций. Пейдж коротко вздохнула, теперь вслух. Ни максимально вежливый тон, ни последний козырь не сработали. Ситуация снова требовала подбирать ключик к чьей-то несговорчивости.

Чёрный великан перестал её пугать. Пусть он возник будто из ниоткуда, он не был Стражем. Говорил он официально-строгим тоном блюстителя закона и порядка. Как и голос, надпись на его груди внушала доверие, а не страх, хотя она не знала, чем отличается военная полиция от обычной. И он не был многоруким техботом, пытающимся ей навредить. Да в конце концов, андроид не был летающим дроном, а это для Пейдж было главным показателем. Она до сих пор не могла избавиться от мысли, что летающие Стражи преследовали именно её. И именно с целью уничтожить. Хотя она ничего и никому не сделала плохого. И ничего не нарушала.

Ну, ей так думалось. Но в этом месте она точно ничего не взяла и не собиралась! И обещание никуда не убегать, если её отпустят, Пейдж честно вознамерилась сдержать.

Собственно, зачем ей теперь так спешить наверх? Куб был напрямую связан со СМОГом. Как и каким образом он оказался здесь, кто и с какой целью его сюда принёс, что скрывалось внутри него, что такое Омникус… Не существовало ни единой причины, по которым стоило откладывать попытки как можно скорей выяснить хотя бы что-нибудь из того, о чём напряжённо думала Пейдж.

Приоритеты поменялись. По крайней мере, пока она не выяснит, как открыть контейнер. Вот он стоит, в полуметре от неё, и вряд ли куда-то денется в ближайшее время. И черный великан вполне мог что-то знать о нём.

А гипотетические пони-друзья, которых ещё поискать надо, подождут. Даже если они нуждаются в ней так же, как она в них, она потом сможет им всё объяснить. И они её простят. Настоящие друзья умеют прощать.

План назревал простой: избавиться от сетки, попытаться доказать пленителю невинность своих намерений и выяснить, знает ли андроид про то, что находится внутри контейнера. Возможно, он даже скажет ей, что такое Омникус. Или почему СМОГ присылает ей картинки. И почему он выбрал её в качестве протеже…

Пейдж тут же одёрнула себя. Если к андроиду получится найти ключик, о повреждённых стереофото в памяти и о том, почему её так привлёк серебристый куб, говорить, пожалуй, не стоит. Неизвестно, какие планы имел на этот куб тот, кто приказал чёрному великану его охранять. Ну да, взамен правды придётся на ходу придумывать какую-нибудь незамысловатую легенду, как Пейдж здесь оказалась и зачем совала везде свой нос.

Но для пони, прошедшей периметры Суперкластера, падавшей в пропасть, тонувшей в реке нефтеподобной дряни и пережившей встречу со Стражем-одиночкой, придумать такую легенду — да раз плюнуть. Пейдж начало казаться, что несмотря на грозный вид, с андроидом можно поладить. А то и подружиться, кто знает?

Осталось всего ничего: сделать первый шаг.

— А можно. Тебя о кое-чём. Спросить? — вкрадчиво начала Пейдж и деланно спохватилась. — Ой. Ничего, что я. На ты?

Якобы нечаянное «ты» было хитрой попыткой сократить дистанцию.

— Я не уполномочен отвечать на вопросы, — казённым тоном ответил военный полицейский. Ага! Он ответил! Значит, он её понимает, и направление она выбрала верное. Пейдж едва сдержала победно-ехидную улыбочку.

Информер недолго сопротивлялся, друг мой.

— А почему?

— Я не уполномочен отвечать на вопросы.

— Тогда спроси ты меня. О чём-нибудь!

Нет ответа.

— Буду рада. Поболтать. Но вот сетка. Говорить мешает.

Нет ответа. Пейдж слегка закатила глаза и продолжила.

— Тебе начальник. Говорить запрещает? Очень строгий, да?

— Я не уполномочен отвечать на вопросы, — гнул своё андроид, не меняя ни позы, ни тона.

— Эй, я тебя что. Обидела?

— Я не уполномочен…

— У тебя! Другие ответы! Кончились или как?! — вспыхнула Пейдж и принялась возмущённо извиваться, как огромная гусеница. У неё было, мягко говоря, не то положение, чтобы открыто выражать гнев, и она это понимала. Но столь примитивное прикидывание телефонным автоответчиком кого угодно выбесит.

Андроид снова промолчал. Погасив вспышку злости, Пейдж принялась рыться в памяти в поисках зацепок. И, кажется, нашла.

Я просто не с того начала разговор.

— Уф. Прости, погорячилась. — дружелюбно проговорила она. — Я же не представилась! Меня зовут. Бланк Пейдж. А тебя?

Тишина в ответ.

— А знаешь. Кажется, помню. Тебя зовут Кайл. С тобой был. Отряд-два. Смешное имя. А ОВП? Это что значит?

Пейдж тут же пожалела о сказанном. После слова «ОВП» андроид стремительно повернулся, шагнул к Пейдж и, ухватив за узлы сетки в районе загривка, поднял.

— Ты пробралась сюда и подслушала радиообмен, — проговорил он без выражения. Пейдж мысленно дала себе подзатыльник. Отпираться было бесполезно, и она закивала.

Влипла по самые уши!

— Эта территория закрыта для гражданских любого типа, — повторил боевой андроид, вперив в неё неживой взор объективов. — Ты пробралась сюда скрытно, злой умысел не исключается. Мои полномочия позволяют провести первичный допрос. Информация будет передана в штаб управления автономными единицами поддержки.

Пони смотрела на боевого андроида широко раскрытыми глазами. Паника завладела ею, грозя привести к помутнению рассудка. Железная хватка полицейского робота натянула сетку, и путы врезались в шкурку ещё сильнее.

— Кто дал тебе координаты этого места? — начал андроид.

— Н… Никто, — еле слышно пропищала Пейдж. — Я сама. П-пришла сюда…

— Синдикат. Они тебя прислали?

— Нет…

В грубоватом синтезированном баритоне андроида почудились нотки недоверия.

— Рекомендую отвечать честно и непредвзято.

— Я д-да… даже н-не знаю. Что такое. Синдикат…

— Мне известно, что под землёй, — не дослушав, продолжил андроид, явно не удовлетворённый ответом, — находится система полостей естественного происхождения. В них скрываются разрозненные группы искусственных личностей. Их численность, типы оболочек и классы интеллекта неизвестны. Все они пытаются разрушить населённый пункт на поверхности. По этой причине они объявлены вне местного закона. Их называют Синдикат. Ты — оттуда?

— Нет, — Пейдж попыталась отрицательно помотать головой, но не вышло. — Синдикат. Не знаю. Я пришла сверху. Упала. Поймал. Тот большой робот. С десятью лапами. Потом я пришла. Я не хотела. Я ничего не. Взяла. Я н-ничего не знаю…

Андроид умудрялся одним только видом демонстрировать, что он не верит испуганному бормотанию. В спокойном состоянии Пейдж удивилась бы.

— Поверь. Пожалуйста, — зашептала она. — Я не хотела. Ничего плохого. Я расскажу всё. Я здесь случайно. Я не убегу. Обещаю. Эта сеть. Из-за неё. Мне очень. Трудно говорить, — она с мольбой смотрела на чёрного робота. Ей на миг показалось, что он заколебался.

Андроид слегка опустил руку с пони, фокус многочисленных объективов сместился куда-то вдаль. Словно он задумался. Но на самом деле военный робот вновь переключился на беззвучный зашифрованный диалог по радиосвязи.

— Допрос завершён, — проговорил он наконец. — Анализ субтонов и модуляций голоса подтверждает, что ты говоришь правду. Но на основе полученной информации невозможно построить непротиворечивую причинно-следственную связь. Невозможно упасть с такой высоты, не получив повреждений, несовместимых с нормальным функционированием, и пробраться сюда.

— Отпусти, пожалуйста, — взмолилась Пейдж. — Трудно говорить. Эта сетка…

— Сетка-ловушка предназначена для удержания подозреваемого на месте.

— Я не сбегу…

Он несколько секунд помолчал.

— В твоей оболочке нет встроенного оружия. Не обнаружены устройства слежения, радиоперехвата и прослушки. Нет взрывчатых, едких или радиоактивных материалов. Связь с Синдикатом не подтверждена.

Андроид прервался, чтобы слегка встряхнуть Пейдж. Затем свободной рукой вытянул из запястья другой руки гибкий и тонкий кабель со сложным разъемом на конце.

— Но в твоей памяти сохранился засекреченный радиообмен. Я должен стереть его через прямой доступ к твоему мозгу. Назови заводской идентификатор своей оболочки.

— Да я сама! Не знаю! Кто я! — задёргалась Пейдж, с шумом втягивая в себя воздух. Она буквально выкрикивала каждую фразу, глядя на зловещий разъем и чувствуя пыльные слёзки, готовые вылиться. — И я всё равно! Ничего! Не поняла! В вашем! Разговоре!

В этот раз андроид думал недолго.

— Определение типа оболочки невозможно. Процедура стирания памяти невозможна.

Он вдруг опустил Пейдж на пол рядом с кубом, в этот раз довольно аккуратно, и отступил. Кабель с разъёмом втянулся в запястье. Пейдж недоуменно заморгала, повернулась и встретилась взглядом с тремя поблёскивающими линзами в верхней части его лицевой панели. Затем андроид сказал такое, отчего надежды на скорое освобождение стало ещё меньше.

— Ситуация вне компетенции исполнителя моего уровня. Связь со штабом отсутствует. Я не имею права тебя отпускать. Я не имею права тебя уничтожить, — тут Пейдж сжалась ещё сильней. — Принять решение может офицер со званием не ниже майора.

Закончив фразу, андроид повернулся и вновь застыл, как истукан.

Пейдж отвернулась и понуро уставилась на ряды тяжёлых металлических болванок, которыми была заставлена ячейка. Что тут оставалось? Только смириться с безрадостным положением. Ждать офицера со званием не ниже майора, кого бы андроид ни имел в виду под этими словами. И надеяться на лучшее.

Потянулись тоскливые минуты молчания и вынужденного бездействия. Пейдж уже не хотелось спрашивать андроида ни о чём. Ключик подобрать не получилось, и пони чувствовала себя проигравшей. Она мысленно корила себя за то, почему позволила себе задержаться в опасном месте слишком долго. Ей не стерли память, но Пейдж как-то отвыкла радоваться всему плохому, что с ней не произошло. Ей хотелось радоваться хорошему. Жаль, хорошее с ней происходило очень редко…

Если не совершать резких движений, врезающуюся в шкурку сеть можно было терпеть. Но с каждой минутой Пейдж всё больше убеждалась, что невозможность двигаться давит на мозги едва ли меньше темноты и тишины.

Наверное, так я даже быстрее свихнусь, Хрумка. Связанная, беспомощная… Только моргать и могу…

От безысходности Пейдж принялась разглядывать плечистую фигуру в чёрном. Она уже поняла, что андроид по имени Кайл остался в ячейке, чтобы отследить и поймать её.

При внимательном рассмотрении облачение боевого андроида оказалось не комбинезоном с бронежилетом-разгрузкой, а им самим. Прочная ткань играла роль связующего компонента между элементами корпуса и бронепластинами. Сложение человекоподобного робота напоминало перекачанного тяжелоатлета, что явно было задумано специально. Выглядел он весьма и весьма внушительно.

На его правом плече Пейдж заметила шестиугольную нашивку. По её углам располагались сложные оптические метки, а в центре виднелась надпись.

СОБСТВЕННОСТЬ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ

ОТВЕТСТВЕННЫЙ ШТАБА УПРАВЛЕНИЯ А.Е.П. МАЙОР КИН ЛИ

ПОЗЫВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОГО: KYLE

ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ СООБЩЕНИЯ В ШТАБ НАЗОВИТЕ ПОЗЫВНОЙ

Ощущая знакомую неправильность в озарившей её догадке, Пейдж вспомнила начало своих приключений.

Пони-социобот без имени и без памяти. Обнаружив себя посреди пыльного, тёмного, покинутого жизнью места, она прячется от каждого шороха. Подозревает первых встречных в том, что они пытались её сожрать. И придумывает себе имя-суррогат, взятое с потолка, чтобы хоть как-то обозначать себя в разговоре с первым и единственным собеседником.

Как же тоскливо было осознать, что тебя зовут Никто. Я с самого начала не хотела быть пустой оболочкой. Имя помогло мне справиться с… пустотой внутри себя?

— Эта надпись. На твоём плече. Почему ты решил, что. Это твоё имя?

У него, как и у меня, не было имени? На пустую оболочку он не похож…

Пейдж заворочалась, пытаясь перевернуться на живот. Получилось. Складываясь по-гусеничьи, она проползла немного вперёд и повернулась так, чтобы видеть непроницаемую лицевую панель андроида.

— А как тебя. На самом деле. Зовут?

Предсказуемое молчание в ответ.

Где-то внизу, в тумане, где скрылся паукобот, вдруг громыхнуло несколько раз. До слуха донёсся короткий, но мощный гул, вызвавший эхо. Несвязное бормотание. И всё стихло.

— Тот человек. Майор Кин Ли. Его позывной. Можно прочитать. Как «Кайл». Ты знал его?

Проще было добиться ответа от серебристого контейнера.

— Он был. Твоим другом?

Так и не дождавшись реакции, Пейдж сердито отвернулась. Смысл что-то спрашивать, докапываться до истины, если тебя упорно игнорируют? Да и кому теперь нужна эта истина…

— Очень важная персона.

От неожиданности Пейдж вздрогнула и глянула на великана. Боевой андроид смотрел вдаль, на соседние ряды стеллажей, полускрытых за слабо светящимся туманом.

— Чего?

— О. В. П, — четко проговорил он. — Очень важная персона. Ты спрашивала. Я отвечаю.

— А… — замялась Пейдж, не понимая, как реагировать на столь внезапные перемены и стоит ли начинать радоваться. — Э… Спасибо? А ОВП — это твой. Начальник?

Андроид так долго медлил с ответом, что Пейдж уже начала думать, что он больше ничего говорить не собирается.

— В отсутствие связи со штабом, я обязан выполнять приказы военнослужащих со званием не ниже майора.

Мог просто сказать «да».

— Он такой же. Как и ты?

— Никак нет. Искусственная личность гражданского типа.

— То есть. Он не из. Полиции? — удивилась Пейдж.

— Ответ утвердительный.

— А кто он?

— По моей базе данных, лабораторный киберассистент широкого профиля.

От удивления у Пейдж вытянулась мордашка.

Им командует наукобот?!

— Как? — Пейдж пыталась понять, как какой-то наукобот может руководить таким суровым персонажем, как военный полицейский андроид Кайл. — Ты из полиции. А он лабораторный. Киберассистент! Как он может. Говорить тебе. Что тебе делать?

— Звание ОВП по идентификатору соответствует генерал-полковнику, — сказал Кайл. — Это наделяет его соответствующими полномочиями.

Пейдж озадаченно помолчала, но быстро нашлась.

— Генерал-полковника? А у тебя. Какое звание?

До этого мгновения в памяти не было сведений о каких-либо воинских званиях. Но справочник СМОГа сразу после ответа андроида загрузил длинный список. Пейдж мысленно поблагодарила его.

— У автономных единиц поддержки нет званий, — помедлив, ответил андроид.

Пейдж не могла устать, но выдавливать из себя по два слова за выдох уже порядком надоело. Из-за этого она не стала спрашивать, откуда у неизвестного наукобота взялся этот идентификатор. Но ей захотелось прояснить кое-что другое.

— А как его. На самом деле зовут?

— Он не называл уникальное имя.

Пейдж фыркнула.

— Очевидно же. Что его зовут не ОВП!

— Приказано называть его так. Очень важная персона. ОВП.

Сколько гонора… Лабораторный ассистент… С завышенным самомнением. Значит, этот наукобот и приказал Кайлу сторожить Омникуса! Он имеет планы на этот контейнер и знает, что в нём! Я должна выяснить это. Нужно поговорить с этим… генерал-полковником. Очекнь важная персона, тоже мне. Генерал всех наукоботов… Генерал… Стоп! Его начальник — Кайрос?!

— А его случайно. Зовут не Кайрос? — спросила Пейдж и замерла. Можно было сказать «затаила дыхание», но если не требовалось говорить, она могла вообще не пользоваться лёгкими.

— К нему обращались с позывным «Кристал», — ответил андроид.

— Кристалл? — не поняла Пейдж.

— Кристал.

Это может быть именем. Уф, не Кайрос. Наверное, это хорошо. Об этом Кайросе ничего хорошего не говорили. Надо бы сменить тему…

Громыхания внизу возобновились, но быстро стихли. Затем Пейдж услышала нарастающий визг роликов, катящихся по направляющим.

Паукобот возвращался, и вместе с ним мог прибыть вершитель судеб всех упакованных в сетку пони. Андроид подошёл к ней, поднял с пола и повернулся к туманной пропасти, из которой должен был появиться огромный грузовой техбот.

В голове Пейдж толпились вопросы, но на языке вертелся один, который она хотела задать Кайлу сразу после того, как он заговорил снова. Тогда она побоялась разрушить шаткий мостик доверия, возникающий между ними.

Но ключик-то уже найден… вроде как.

— Кайл. Скажи. Пожалуйста. Что такое. Омникус? — сбиваясь, пропыхтела Пейдж, сдавленная в районе груди куда сильнее, чем до того, как её подняли с пола.

— Эта информация не для гражданских.

Он что-то знает!

— Он в этом. Контейнере?

— Эта информация не для гражданских.

— Ну и не говори! Но почему ты. Заговорил. Со мной? Ты же не хотел!

— Твоя память в любом случае будет стёрта. Ты не будешь помнить моих слов.

Неизбежная перспектива лишиться памяти обрушилась на разум железнодорожным вагоном, груженым депрессией. Пейдж приуныла, но ровно до того момента, пока не услышала:

— Но ты назвала моё имя правильно.

— Не поняла?

— Ты произносишь моё имя правильно, — повторил андроид. — Кайл. Майор — некорректно. Ответственный — некорректно. Собственность Министерства Обороны — некорректно. Позывной Кайл — некорректно. Я — Кайл.

И всего-то?! Вот так просто?

Но Кайл явно не относился к ботам, умеющим шутить. Вмиг повеселевшая Пейдж подавила смешок. Хрюкать в копытце не было возможности, поэтому она скрыла неуместную эмоцию за покашливаниями.

— Кха! Кхе! Прости! Ты сам так. Себя называл. А эти Отряд-два. Говорили «Позывной Кайл». Глупые, да? Позывной — это же. Не часть имени!

— «Отряд-два» — автономные единицы из неизвестного мне подразделения, — сказал Кайл. — Силы спецопераций. Цели засекречены. Высший уровень шифрования. Воспринимают только голосовые команды. «Отряд-два» не понимают. Ты — понимаешь.

Ещё как понимаю. Меня с «иппоида» тоже коробило.

— Тебя не должно быть здесь, — закончил мысль боевой андроид. — Твоя память будет стёрта. Но ты говоришь, как должно быть. Ты — понимаешь.

Вся ячейка завибрировала от приближения паукобота. Пейдж занервничала.

— Спасибо! Но погоди, — заторопилась она. — Почему. Именно Кайл?

Но андроид не успел ответить, а может, на этот вопрос ему тоже было запрещено отвечать. Махина паукобота с гулом и визгом тормозов вынырнула из тумана, загородив собой почти всё свободное пространство сбоку ячейки, и остановилась.

Грузовой техбот удерживал в одном манипуляторе повёрнутый горизонтально толстый лист металла три на три метра. Больше в его «лапах» ничего не было. На листе стояли две одинаковые человекоподобные фигуры, похожие на Кайла, только пониже ростом, поменьше габаритами и менее бронированные.

Андроиды были целиком выкрашены в пиксельный камуфляж грязно-серого цвета. Никаких опознавательных знаков, нашивок и надписей на нём не было.

Паукобот приставил лист к краю пола ячейки, серые фигуры шагнули внутрь и подошли к чёрному андроиду, державшему на весу спеленутую пони.

И чем ближе они подходили, тем сильнее становилась вибрация в груди Пейдж.

Хрумка, ты чего?! Это же не Стражи!

Остановившись напротив Кайла, андроиды застыли статуями. Абсолютно одинаковые, с глухими матово-серыми лицевыми панелями без видимых органов зрения, но с рядами тонких щелей и мелких отверстий, с идентичным расположением бронепластин и подсумков. Отличия были только в форме подсумков и оружии.

Тот, что стоял слева, сжимал в руках компактный пистолет-пулемёт с коллиматорным прицелом, из интегрированной в бедро кобуры выступала рукоять пистолета. Правый был вооружён крупнокалиберной снайперской винтовкой с тепловизионным прицелом и дульным тормозом размером с копыто Бланк Пейдж. На пистолете-пулемёте и винтовке присутствовали камуфляжные элементы того же цвета, что и на самих владельцах.

Морщась от усиливающейся дрожи, Пейдж мысленно поругала СМОГ за ненужную ей информацию о том, как называются эти страшные штуковины в руках андроидов. Ни в названии, ни в облике инструментов для убийства не было ничего, что могло ей понравиться. Ну, разве что на линзе прицела винтовки сиял симпатичный алый блик.

— Подтверждаем переход на голосовой, — в унисон проговорили серые андроиды голосом «Отряд-два», только уже не искажённым радиопомехами. — На нулевом уровне экстренная ситуация.

— Принято, — ответил Кайл. — ОВП сообщает, что прибытие джетов отложено на два часа. Выход на поверхность через запечатанные туннели. Выдвигаемся с группой Собирателей этого сектора.

— Принято, — отозвались серые. Чёрный продолжил: — Отряд-два, посторонние шумы издавал гражданский, — он слегка приподнял руку с Пейдж. С той же механистической синхронностью, которая уже начала пугать, Отряд-два повернули головы к пони. — Тип оболочки определён ассоциативно: белая лошадь. Я произвёл задержание. Белая лошадь пробралась сюда и подслушала часть радиообмена. Стереть память нет возможности. Инструкции для получения доступа к памяти оболочки отсутствуют. Назвать идентификатор задержанная не может.

— Яяя пооонии, — пялясь на серых, пропищала Пейдж смешным вибрирующим голоском, хотя ей было совсем не весело. Над ней висела угроза стирания воспоминаний, которых и так кот наплакал. — Неее лооошаадь.

Хрумка начала вибрировать с такой силой, что это заметил Кайл.

— Прекрати это, — повернув к ней массивную голову, сказал Кайл, явно имея в виду вибрацию. Пейдж хотела уже ответить, что не может, но он отвернулся к серым. — Конструктивные материалы оболочки не гражданского типа. Отряд-два, возможно определить тип оболочки задержанной?

— Нет данных, — коротко отозвались близнецы. Пейдж не понимала, с помощью чего они видят, но ей казалось, что ее просвечивают насквозь невидимые лучи. — Идентификаторы скрыты. Передать объект для изъятия.

Что-то в их словах сильно не понравилось Пейдж, но она всё равно ничего не могла сделать. Тот, что с пистолетом-пулемётом, шагнул вперёд и протянул руку. Кайл передал ему пони, серый взял её, безжалостно стянув сетку на шее…

И, вытянув свободную руку, выдвинул из кисти чёрный, хищно выглядящий клинок. Пейдж в ужасе забилась, словно в замедленной съёмке глядя на то, как бритвенно-острое лезвие приближается к её животу.

И в этот момент вибрация внутри её тела участилась, переходя в высокий звук. Громкость электронного писка скачком выросла с едва слышимой до хорошо различимой.

Пейдж не успела понять, что произошло. Внутри неё скрежетнуло, писк резко оборвался, и ячейку затопила волна мощного электромагнитного импульса.

Светильники этой и всех соседних ячеек ярко вспыхнули и взорвались, осыпая всё вокруг осколками пластика. «Лапы» паукобота сложились, огоньки на его корпусе погасли. Андроиды синхронно дёрнулись, при этом рука серого разжалась, и пони тяжко бухнулась на пол.

Андроиды шустро рассредоточились, заняв позиции между ящиками и конусами. Камуфляж на серых андроидах и их оружии вдруг расцвёл красно-буро-коричневыми пятнами, слившимися в сплошной фон.

— Боевая единица атакована, — отрывисто проговорил чёрный великан. Больше он ничего не сказал, переключившись на радиоканал.

Державший Пейдж андроид, пять секунд назад пиксельно-серый, а сейчас словно проржавевший насквозь, опустился на колено рядом с серебристым кубом, втянул интегрированный в руку нож и вскинул пистолет-пулемёт. Второй уже стоял с винтовкой наизготовку. Стволы оружия рыскали вокруг, взоры ПНВ и тепловизоров сканировали пространство.

Ничего этого Пейдж уже не видела, не слышала и не чувствовала. В отличие от военных типов разумных машин, мозг социобота не имел защиты от электромагнитного излучения такой мощности. Выданный Хрумкой импульс мгновенно сжёг нейроструктуры, и сознание Пейдж во второй раз за всё время ухнуло во мрак.