Цена бессмертия
Глава 13. Ради великой цели
Иллюстрация Dalagar
...Манцинеллус Милк тоже видел в темноте.
Но, в отличие от тех же фестралов, ночь не расцветала в его глазах новыми красками, а лишь изменяла оттенки серого.
В целом колдуну нравилось, как всё шло. Судя по остановке светил, в Эквестрии сейчас тоже никому не было дела до происходящего в Кервидерии. Всё как в пророчестве.
Лес уже корчился, получив от Древа изрядную долю тёмной магии. И то, на что олени привыкли полагаться в повседневной жизни, перестало работать как надо. Вскоре всё должно стать намного хуже, и наверняка начнёт нарастать паника.
Погасло освещение, стала сбоить Корневая Сеть, обеспечивающая быструю магическую связь. Даже самоходные лодки Водных путей встали. И многое другое, что изнеженные соотечественники давно стали воспринимать как должное.
Но самое главное, сейчас все имеющиеся магические силы, включая самого принца Верналиса, были брошены на борьбу с поразившей Древо тёмной магией. Манцинеллус точно знал, что они не справятся, если только не получат помощь извне или Семя.
Подумать только: то, чего добивались сотни и даже тысячи тёмных витрангов до него, сейчас с поразительной легкостью провернул он, Манцинеллус Милк.
А всего-то и нужно было притвориться обыкновенным, «притушить» в себе свечение магии особым зельем, да найти двух любезных дурочек для грязной работы.
Впрочем, колдун прекрасно осознавал, что скрыть подобное в себе под сенью Древа и на глазах сотен витрангов — это вовсе не «всего лишь». И стало возможным только благодаря знаниям, почерпнутым из Книги Кошмаров.
Равно как, в отличие от других его тёмных «коллег», Манцинеллус Милк не испытывал удовольствия от происходящего. Более того, ему было искренне жаль всех, кто во время ритуала так или иначе пострадает.
Но это было необходимо. Ради будущего, в котором не будет никакого «Круга Жизни», а только процветающий мир, где разумные сами будут устанавливать законы для жизни, магии и мироздания в целом.
Главное было достигнуто: Древо, подвергнувшись опасности, выбросило побег. Оставался сущий пустяк: заполучить Семя, кинуть его в зелье — и вуаля. Полученной энергии хватит на то, чтобы призвать Госпожу.
Манцинеллус улыбнулся, вспомнив, как впервые узрел этот образ: скрюченная фигура с оленьими рогами и множеством светящихся алых глаз.
Тогда витранг испугался. Очень уж зловещ был образ той, кто, как выяснилось, вела своего будущего герольда уже много лет. Но нет, опасности не было.
Богиня тогда долго говорила с ним. Учила древнему волшебству, которому ещё до Эры Раздора сумели несколько раз перекрыть доступ в мир.
А не так давно рогатая богиня даже показала, как можно выдёргивать из Круга Жизни души. И воскрешать по-настоящему, а не просто заставлять трупы двигаться. Создавая обновлённые тела, если потребуется.
Но для всего этого требовалось внести разлад в гармоничные магические построения Кервидерии, чтобы Круг перестал быть вещью в себе и засасывать души для последующей реинкарнации.
А это, увы, не под силу смертному. Но богиня обещала помочь, как только войдет в мир во плоти, сокрушив барьеры, выстроенные бессмертными аликорнами и эйкерреном. Просто для того, чтобы взять всю полноту власти над миром, не конкурируя с другими богами. И конечно же, прикрываясь «безопасностью от внешних угроз».
Но теперь этому всему приходит конец. Заслуженный, хотя и довольно трагический.
В глубине души Манцинеллус всё ещё любил свою страну. Даже, положа копыто на сердце, жалел о необходимости столь радикальных мер. И, пожалуй, опасался, что его возлюбленная, Беллина, не одобрит этого расшатывания устоев...
Но это всё было уже проблемами не столь отдаленного будущего.
И раз уж такова цена бессмертия для всех...
— Мы скоро увидимся, Белли, — произнес колдун на ходу, и его мордочку озарила улыбка, — и ничто во всей вселенной не сможет нас разлучить.
Перед ним словно живой встал образ голубоглазой лани-витранга, чей смех действительно напоминал перезвон колокольчиков. А весёлый и добродушный нрав покорил не одно сердце под сенью Леса.
Но лишь ему, Милки, удалось достигнуть взаимности с юной мечтательницей, творящей чудеса с лекарственными травами...
Манцинеллус не думал об этом, но образ возлюбленной был единственным, которого, казалось, не затронул побочный эффект магического зрения. В отличие от всех остальных, Беллина ни разу не предстала перед взором стареющей, больной, умирающей.
И это было тем самым лучом надежды, что озарял бесцветную жизнь Манцинеллуса Милка уже много лет...
...Белый витранг с глазами чёрными как ночь шёл сквозь неосвещённый лес уверенно и спокойно. Всё шло по плану и по расчётам. Времени хватало: воспользовавшись заклинанием поиска, Манцинеллус узнал, что Древо было очень любезно и прорастило Семя совсем недалеко.
Это в очередной раз убедило его в правильности выбранного пути. Всё, как говорила Госпожа...
И сейчас, когда тёмная магия струилась из Древа по всей Кервидерии, Манцинеллус Милк чувствовал себя прекрасно. Да что там, таким живым и полным сил он себя не чувствовал, наверное, с самой юности.
Белый витранг даже стал на ходу мурлыкать под нос какой-то беспечный мотивчик.
Семя было близко.
Как и победа...
...Сколько пришлось бежать по тёмному лесу, никто из них не взялся бы сказать. Спроси кто Грей Маус, она с уверенностью сказала бы, что минимум весь день. Стоило вспомнить жуткого фестрала в окружении теней, и в ногах будто прибавлялось сил...
Но всё же остановиться пришлось.
- Я больше не могу! — раздался сзади преисполненный отчаяния тонкий голос.
Мышка притормозила.
Оленята и вправду выглядели не очень. Даже Эйкорн выглядел усталым, что уж было говорить о Мисти и Рилле! На юного волшебника было жалко смотреть: он обливался потом, тяжело дышал и даже опустил голову. Аккуратная прическа растрепалась, а нарядный плащ был испачкан и слегка изорван о ветви.
Да и вообще оленята выглядели потрёпанными: бег сквозь заросли сломя голову и в темноте не прошел даром.
Это было непривычно для них, а значит, пугало.
Всё ещё не верилось: как что-то могло попросту «выбить из колеи» весь Лес? Ведь даже в Эру Раздора, когда вся магия мира сошла с ума, Кервидерия устояла. Вопреки усилиям Дискорда — Нарушителя Баланса, предавших Круг Жизни тёмных витрангов, обезумевших чародеев соседних стран...
Все сказки, все законы Кервидерии в один голос утверждали, что это невозможно и немыслимо. Не только друиды-витранги и бесчисленные рейнджеры стояли на страже Леса, но и сам принц Верналис. А главное — и Лес в целом отвергал чуждую ему дисгармонию и тёмную магию, делая злодея изгоем, который не может рассчитывать ни на пищу, ни на кров, ни даже на глоток чистой воды: попросту не найдет, будь он хоть фордиром. Не говоря уже о волшебных благах леса вроде флеймовера или Глубинных Троп.
Но факт оставался фактом: странным и неожиданным образом даже здесь, в Кервидерии, всё пошло наперекосяк. Будто вернулась безумная магия Дискорда, пытаясь наверстать упущенное в Эру Раздора...
...Рилл, который чувствовал боль Леса как свою собственную (к счастью, притуплённую), боялся думать, что с остальными витрангами. И пусть друиды и стражи наверняка могли противостоять подобной атаке, но как быть с обычными жителями Леса? С маленькими оленятами вроде самого Рилла, которого спасала лишь близость Семени?
От одной мысли об этом хотелось реветь.
Но вместе с тем маленький витранг чувствовал, что здесь, сейчас, в заботе нуждается Семя. Нечто невообразимо важное и в то же время такое беззащитное и хрупкое.
Подумать только, а ведь Величайшее Древо когда-то, в незапамятные времена, тоже родилось из такого!..
Дыхание юного чародея со всхлипами вырывалось из груди: он никогда не был хорошим бегуном. И то, что он якобы считал «ниже достоинства» волшебника носиться по лесам, было, по сути, только отговоркой.
О которой здесь и сейчас юный витранг жалел.
Равно как и ещё об одной вещи.
Грей Маус посмотрела на Рилла, словно почувствовав свою причастность к мыслям оленёнка.
Тот встретился с Мышкой глазами и сказал:
— Прости, пожалуйста...
— Что? — растерялась Грей.
Мысленно она ожидала того, что оленята захотят спасаться сами, и уже приготовилась спорить. Но юный витранг, тяжело дыша, сказал другое:
— Прости... что не поверили... и связали... тебя.
— Да, — поддержал услышавший этот разговор Эйкорн, — мы себя повели ужасно глупо.
Юный фордир хотя и вспотел, но ещё далеко не выдохся: сказывалась хорошая форма. Разве что тяжесть оттягивающего седельную сумку Семени уже заставила правую сторону спины малость ныть.
Грей Маус же скромно улыбнулась, отвечая Риллу:
— Ничего... я сама виновата.
Она при этом слегка зарделась, но в темноте это мог бы заметить только другой фестрал.
При мысли о преследующем их убийце крылья сделали рефлекторную попытку расправиться.
— Сейчас, когда мы малость оторвались, кто-нибудь объяснит, что здесь вообще происходит?! — спросила тем временем Мисти.
Её не меньше других напугало происходящее, от непонятной боли Леса до появления чудовищного пони.
— Понятия не имею, — ответила Грей Маус. — Но вряд ли что-то хорошее...