Одиннадцать друзей Октавии

Глава 1. Мотив

Кобыла рыдала, и это была не моя вина.

Это было не те деликатные «милые слезы», которое можно увидеть в дешевых мелодрамах, когда героиня проливает несколько слезинок и печально смотрит вдаль. Нет, ее обычно милое личико исказилось в уродливую маску, а слезы ручьями лились по серым щечкам. Время от времени она пыталась остановить рыдания и собраться, но все равно разражалась слезами.

Хорошо, что в пончиковой^[1] еще почти никого не было, иначе пони начали бы пялиться (а то, что хуже, обвинять меня в эмоциональном состоянии леди). И потому я мог лишь смотреть через стол в неловком молчании. Я бы давно нашел оправдание свалить из кабинки, но рядом сидела Кэррот Топ, блокируя меня (без сомнения, намеренно).

Молча и без вопросов подруга кобылки, белая единорожка в моднючих противосолнечных очках, поднесла ей носовой платок. Серая кобылка протрубила в него не хуже пароходного гудка.

— Все хорошо, Октавия, — Кэррот коснулась копыта плачущей кобылы. – Мы подождем.

— Прошу прощения, — шмыгнула Октавия и начала поправлять галстук-бабочку, слегка покосившийся из-за рыданий. – Просто… ее… ее нет!

Она выглядела готовой рыдать снова, но сидящая рядом единорожка коснулась плеча подруги и успокоила. Октавия коснулась своим копытом копыта подруги и тускло улыбнулась.

— Спасибо, Винил. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Эм, — вмешался я, так как этот маленький момент эмоциональной уязвимости казался еще более интимным и неловким, чем рыдания минуту назад. – Прошу прощения за вопрос, но… чего конкретно нет?

— Моей Стал.

— Вашей чего?

— Простите, сленг музыкантов. У меня… была виолончель Сталлионвари — Стал Феникс, если быть точным. Одна из шестидесяти трех сохранившихся виолончелей работы Сталлионвари, величайшего творца музыкальных инструментов в истории. Ей века, она бесценна, и… и… ее нет, — поежилась Октавия.

— Ее украли? – спросила Кэррот Топ.

— Да. Нет. Это… сложно, — шмыгнула Октавия. – Технически, Стал Феникс, как многие работы Сталлионвари, принадлежит холдингу. Компания доверила виолончель мне, дабы убедиться, что на ней будут играть должным образом.

— И ее передали другому музыканту? – спросил я.

— Нет, — покачала головой Октавия. – Я была бы только рада передать Стал Феникс более умелому музыканту, чем я. Но… произошло не это.

— Так что произошло?

Выдержка Октавии поколебалась, но голос остался ровным.

— Как я сказала, Стал Феникс принадлежала холдингу. Проблема в том, что компании покупаются и продаются. Я… я не знаю конкретные детали, но холдинг был куплен более крупным предприятием, и они… они забрали ее у меня, — нижняя губа Октавии начала дрожать. – Самое ужасное, на ней даже не будут играть! Мне сказали, что теперь она принадлежит какому-то «коллекционеру», — она прямо выплюнула это слово. – Им не нужен сам инструмент – для них это просто трофей!

В этот момент несчастная кобылка не выдержала и снова начала рыдать.

Я поморщился.

— Это… трагедия, но простите мой вопрос, как мы с этим связаны? – как только я задал вопрос, как Кэррот ударила меня локтем. Я поморщился, но не сдался. – Это логичный вопрос.

Октавия снова протрубила в платок и выморгала из глаз свежие слезы.

— Когда моя подруга Лира узнала о Стал, она сказала, что… знает определенных пони, которые могут помочь. Именно потому я попросила вас прийти сюда.

— Что еще за Лира? – моргнул я. Я обращался к принципу «я знаю парня, который знает парня» не один раз, но сам еще не был на другом конце цепочки.

— Это, эм, я, — в пончиковую вошла мятно-зеленая единорожка в сопровождении земной пони с розовыми и синими волосами, обе они несли седельные сумки. Парочка подошла к столу, и Лира смущенно улыбнулась. – Октавия и я играли в Кантерлотстком Филармоническом Оркестре, — затем почесала затылок. – Но на самом деле это все идея Бон-Бон.

— Харвест, — кремовая земная пони кивнула Кэррот с профессиональной (хоть и не дружеской) вежливостью.

— Дропс, — Кэррот повторила жест и выражение.

— Прошу рассчитаться за ту услугу, — произнесла Бон-Бон.

На этих словах кончики моих перьев закололо. Я уже давно понял, что всякий, знающий псевдоним и тайную личность Кэррот Топ, был опасен. Все пони, что знали истинную личность Специального Агента Голден Харвест были либо ужасно опасны сами по себе, либо (что еще хуже) были теми, что отправляли меня в пасть опасности «на благо Эквестрии». Какое-такое благо имела Эквестрия от моих обычных панических метаний – ума не приложу. Но когда это кого-то останавливало?

— Это ужасная идея, — произнесла Кэррот Топ, пока я старался придумать способ выбраться из этого предприятия еще до его начала.

— Знаю, — Бон-Бон и Лира подтянули кресла. – Но ты видишь, насколько это важно для нее. Ей нужна помощь. Помощь профессионалов.

— Да уж, — пробормотал я и получил еще раз локтем.

— У тебя есть план? – не отвлекшись ни на мгновенье спросила Кэррот.

— Только основы, — Бон-Бон вынула пугающе непримечательный конверт из седельной сумки и бросила его на стол. Кэррот схватила его быстрее всех, открыла и начала быстро просматривать документы и досье. Я изогнул шею, чтобы посмотреть, но не увидел ничего, кроме разрозненных карт и фотографий. Должно быть, Кэррот разобралась в них лучше нетренированного меня, потому что вскоре сложила все обратно в конверт и положила его на стол.

— Так ты действительно собираешься сделать это, — прикрыла она глаза. – Украсть самую дорогую виолончель в мире.

— Украсть? – спросил я.

— Ага, — кивнула Бон-Бон.

— И ты знаешь у кого она, не так ли?

— Ага.

— И где ее держат?

— Ага. Ты в игре или нет? – спросила Бон-Бон.

— Мы в игре, — кивнула Кэррот Топ. – Но после этого мы квиты.

— Мы? – спросил я.

— Да. Мы поможем, — ровно ответила Кэррот. – К добру или к худу, у тебя ключевая роль в плане. Кроме того, думаю, великий и благородный Флеш Сентри будет более, чем счастлив помочь даме в беде.

— Но… — я чуть расправил крылья в отчаянной попытке улететь. Но даже если бы Кэррот Топ не засунула меня в угол кабинки, я знал, что не смогу выставить себя малодушным трусом перед такой публикой. Кэррот хорошо меня знала, да и Бон-Бон, несомненно, изучила, но три музыкантши смотрели на меня с новой надеждой в глазах, поняв, что им будет помогать сам Флеш Сентри, Герой Эквестрии, Гроза Подменышей и Вообще Шикарный Парень. От отчаяния я сыграл единственную карту, какую мог: свою уже перераздутую репутацию.

— Я… я просто не могу. Я не преступник, — я старался, чтобы это звучало достаточно героически.

— Ага, — закатила глаза Кэррот Топ. – А то я тебя не знаю, Сентри.

— Ну, эм… — поежился я. – Я не профессиональный преступник.

— Ну и хорошо, — ответила Кэррот. – И не надо. В плане Бон-Бон всем отведена своя роль, и, судя по тому, что я видела, работка тебе предстоит простая.

Если слова страшнее когда-то и говорились, я их не слышал.

— И что же, конкретно, мне предстоит сделать?

— Ничего такого, — ответила Кэррот так спокойно, словно посылала меня принести еще кофе. — Тебе предстоит соблазнить принцессу Твайлайт Спаркл.