Реабилитация
Глава II
В маленькой, уютной комнате стояла неестественная тишина. Три подруги, что весело говорили о всяких пустяках минуту назад, не отводили взглядов от небольшой стопки бумаг, лежащей на столе, и пытались осознать, что означали и какими последствиями грозили слова лавандовой пациентки-единорожки в бледно-зелёной больничной робе.
Наконец, оранжевая пони в медицинском халате оторвала хмурый взгляд от документов и направила его на пациентку.
– Как эти бумаги оказались у тебя? – нарушила затянувшееся молчание Эпплджек, смотря прямо в глаза Твайлайт. – Ты пробралась в кабинет доктора Роуза?
– Эпплджек, прошу тебя, – в глазах Твайлайт читалась мольба. — Сейчас неважно как они оказались у меня. Важно, что они доказывают, что Роуз лжёт! Он изменил лечение! Его новая методика, которая помогла мне, не помогает другим! И он пытается это скрывать!
– Ты обещала, что не будешь вытворять глупостей. Что не будешь устраивать проблем. Что будешь слушаться докторов.
– Я её знаю, – вдруг подала голос белая единорожка в деловом костюме, завладев вниманием оранжевого доктора и лавандовой пациентки. Соцслужащая так и не отвела взгляда от документов. «МПББ Форма регистрации пациента номер 437 Винд Сонг». – Винд Сонг, она проходит то же лечение, что и Твайлайт, – Рэрити склонилась над стопкой бумаг, и начала внимательно её изучать, страницу за страницей. – И в последние месяцы её состояние и вправду заметно ухудшилось.
Эпплджек перевела взгляд с Рэрити на бумаги, на Твайлайт, снова на Рэрити, и остановила на бумагах.
И, после недолгого раздумья, присоединилась к изучению истории болезни.
Следующие несколько минут прошли в напряжённой тишине. Хоть Рэрити и не была доктором, она прекрасно ориентировалась в медицинской терминологии. Проработав соцслужащим в больнице несколько лет, можно понять, что означают все эти термины и цифры.
– Дамс… Случай, конечно, … печальный, – наконец сказала Эпплджек, закончив повторное прочтение.
– И, на самом деле, имеют место нарушения, – добавила Рэрити. – Уровень напряжения в последних арканошоковых терапиях в полтора раза превышает допустимую норму! И это не говоря об одновременном использовании сразу трёх сильных нейролептических препаратов.
Твайлайт тихо ликовала.
– Ну, так что думаете? По-вашему, Роузу такое должно сойти с копыт?
Доктор и соцслужащая переглянулись.
– Нет. Конечно, нет! – сказала Рэрити. Твайлайт радостно улыбнулась. – Я сейчас же напишу письмо в кантерлотскую медицинскую комиссию! Заявлю о своих, ..э.., подозрениях, и попрошу провести тщательную проверку!
Радостная улыбка Твайлайт стала меньше.
– Тщательную проверку?
– А затем, я, Рэрити и эти документы пойдём к доктору Роузу, задать несколько вопросов, – продолжила Эпплджек. – Правда, будет тяжело объяснить, как эти документы оказались у нас.
– Вы отдадите ему все бумаги?
Доктор и соцслужащая наградили пациентку непонимающими взглядами. Радостная улыбка исчезла.
– Он же заметёт все следы. Перепишет истории болезней. И выйдет сухим из воды!
Напряжённая тишина вновь вернулась в комнату, правда всего на несколько секунд.
– Это всё ещё может быть единичный случай, – сказала Эпплджек. Правда, её голос звучал не слишком уверенно. – Может, у него были основания полагать, что подобные процедуры в её конкретном случае сработают. Я работаю с доктором Роузом уже два года, и он не похож на того, кто будет скрывать от посторонних правду о плачевных результатах своих методов лечения. Он всегда был заинтересован в благополучии своих пациентов.
– Я же очень надеюсь, что у него найдётся хорошее объяснение, – добавила Рэрити. – Я, конечно, всегда уважала его, как доктора, но изменение лечения это, считай, несогласованные эксперименты над больными! Я всё ещё сомневаюсь, что доктор Роуз скрывает правду обо всех своих пациентах, проходящих лечение по новой методике, но, если ты права, ему не удастся это скрыть от проверки.
– И как долго ждать этой тщательной проверки? – спросила Твайлайт с грустным видом.
– О! Совсем не долго! – ответила соцслужащая. – Чуть больше недели. Может, две.
Две недели. Это слишком долго. Твайлайт и так уже потеряла в этих стенах слишком много времени. Пора брать ситуацию в свои копыта. Выходит, что от успеха её сегодняшней затеи зависит слишком многое.
– Ну что ж, – сказала Эпплджек, – полагаю, что это все важные новости, которые ты хотела с нами обсудить. Да, Твайлайт? – Твайлайт кивнула. – В таком случае я сейчас провожу тебя в твою палату, пока Рэрити пишет письмо.
– Хорошо. – Твайлайт смотрела в пол. Её мысли были заняты деталями плана.
– Всё в порядке? – в голосе Эпплджек слышалась обеспокоенность.
– Да, да! – затараторила пациентка, пытаясь спрятать за притворной радостью притворную грусть – Просто, я надеялась, что вам будет проще поверить мне.
– Мы верим тебе, – сказала Рэрити, которая уже достала лист бумаги для письма и успела вывести на нём пару предложений. – Ты хотела как лучше. Просто не стоит перегибать палку. И знай, мы сделаем всё возможное, чтобы подтвердить или опровергнуть твои подозрения.
Твайлайт печально улыбнулась.
– Пойдём, сахарок, – сказала Эпплджек, открывая дверь. – Кстати, ты ведь осознаёшь, что рано или поздно тебе придётся рассказать мне, как ты достала эти бумаги?
Твайлайт вышла следом за Эпплджек в бело-зелёный коридор.
– Конечно. Я расскажу, но не сейчас, – дверь в кабинет соцработника закрылась за их спинами. – Может быть за ужином.
– За ужином, так за ужином.
Если всё пройдёт гладко, то к ужину Эпплджек всё будет понятно без слов.
Они пошли по лабиринту коридоров погружённые в свои мысли. На очередном повороте Твайлайт, посмотрев назад, увидела то, что так надеялась увидеть – кончик розового хвоста, скрывающийся за углом. Пинки Пай была рядом. Всё шло по плану.
Как хорошо, что им удалось поговорить за завтраком, что Эпплджек упомянула про встречу Твайлайт с Рэрити, что Пинки не забыла, что это означает, и что сейчас розовый пациент-ассистент гулял по этим же коридорам.
Теперь Пинки должна была провести Рейнбоу Деш в укромное место – дополнительную кладовую номер семь, что расположена неподалёку от кабинета Роуза, а затем прийти за Твайлайт. Только бы земнопони удалось умыкнуть пегаску из под надзора санитаров. Только бы Рейнбоу Деш хватило терпения, не шуметь и дождаться всех.
– Ну, вот и пришли, – Эпплджек открыла палату Твайлайт. – До обеда ещё чуть больше часа. Я постараюсь к этому времени закончить, но если мы не успеем, то я пришлю санитара, чтобы он проводил тебя в столовую.
Твайлайт тихо поблагодарила подругу. Эпплджек провела её взглядом до кровати и закрыла дверь на ключ.
Теперь начиналась одна из самых тяжёлых частей плана. Твайлайт должна была сидеть в своей комнате и ждать. Надеяться, что Пинки в скором времени придёт и отопрёт дверь, и ждать. Бояться, что Эпплджек проговориться насчёт того, откуда у неё те бумаги и ждать. Как же здесь тяжело рассчитывать на своих друзей!
Впрочем, у неё было ещё кое-какое дело в этой палате. Правда, оно совсем не подходило по настроению и содержанию к моменту. Но, в любом случае, это лучше, чем сидеть и изводить себя.
Взгляд Твайлайт заскользил по знакомых книжным шкафам и полкам, заполненным книгами до отказа, вызывая в памяти алгоритм поиска по системе каталогизации Дьюи Децимала, и через несколько секунд обнаружил искомое.
«Веселое руководство по истории для жеребят». Книга, принесённая старшим братом и нетронутая цензорами больницы. Книга, которая проливала свет на современную историю мира. Твайлайт уже успела её прочитать, но не проанализировать. В чём же отличия реальности от её памяти? Какие новые события произошли? Какие старые не произошли? Твайлайт окунулась с головой в старую добрую исследовательскую работу.
Тёмные времена, до основания Эквестрии… Магические трактаты Стар Свирла… Основание Кантерлота… Дискордова Эра… Вся эта старая история полностью совпадает. Хотя не совсем. Отсутствует легенда про Кобылу на Луне. И в периоды до изгнания Найтмер Мун, когда Эквестрией правили две сестры, в этой книге упоминается только принцесса Селестия. Интересно.
Тихий стук в дверь оторвал её от изучения картинки, изображающей дипломатический приём послов грифонов в Кантерлоте. Посмотрев в дверное окошко, Твайлайт увидела большие, полные напряжения, голубые глаза на розовой мордочке с гладкой, тёмно-розовой гривой.
Наконец-то.
Захлопнув книгу, единорожка вскочила с кровати и подбежала к двери.
– Пинки, всё в порядке? Горизонт чист? – спросила она тихо, но не слишком, чтобы её можно было расслышать через дверь.
Голос из-за двери произнёс что-то неразборчивое, но звучащее утвердительно.
– Открывай дверь.
Самодельная отмычка, сделанная из заколки и какой-то железки, тихо заскрежетала в замочной скважине. Пинки явно нервничала и торопилась, из-за чего процесс только замедлялся. Наконец раздался знакомый щелчок. Дверь была открыта.
Розовая пациентка-ассистент хотела было проскользнуть вовнутрь, но Тайлайт оказалась быстрее, выбежав наружу и закрыв за собой дверь.
– Пинки, всё хорошо, – попыталась она успокоить свою подругу. – Ты ведёшь меня к доктору Роузу на беседу. Помнишь?
Пинки молча кивнула.
– Пошли. И не надо торопиться, мы же не хотим выглядеть подозрительно?
– Не хотим, – голос розовой пони был непривычно тихим, и каким-то… грустным?
Они пошли по знакомому маршруту от палаты Твайлайт к кабинету доктора Роуза. Пони в коридорах почти не было. Даже на посту медсестры никого не оказалось, что, в принципе, было неудивительно. Бродхуф страдал от нехватки персонала, а большинство пациентов в это время находились либо в своих палатах, либо на процедурах, либо у своих лечащих докторов.
Изредка встречались одинокие санитар или медсестра, несущие какие-то документы. Они с любопытством поглядывали на двух пациентов, гуляющих по больнице, но, замечая карточку пациента-ассистента, висящую на шее Пинки, воздерживались от всяких вопросов.
– Как прошло с Рейнбоу Деш? – спросила Твайлайт, когда они вновь остались в коридоре одни.
– Без проблем. Услышав, что я её отведу на дисциплинарную беседу с доктором Роузом, доктор Уиллоу спокойно отпустила её.
– Пинки… – Твайлат остановилась, придержала Пинки и внимательно посмотрела ей в глаза. – С тобой всё в порядке?
Пациент-ассистент натянуто улыбнулась.
– Ну, я только что подглядывала за социальным работником, лгала доброму терапевту, отвела пациентку-хулиганку в тёмную кладовку со сломанным замком, взломала замок в палату одной единорожки, и в скором времени мне придётся украсть у другого доброго доктора очень серьёзные бумажки, и если нас поймают, то я лишусь статуса пациента-ассистента и очень сильно огорчу доктора Роя, и ведь вместо всего этого я могла сейчас сидеть в процедурной и слушать успокаивающие звуки моря, а так, да, всё в порядке.
Каким-то образом Пинки умудрилась протараторить это предложение за четырнадцать секунд. Но, к радости Твайлайт, в её голосе при этом звучала привычная весёлость и лёгкость.
– Прости, Пинки. Но ты же прекрасно знаешь, почему мы всё это делаем, – Подруги двинулись дальше. – То, что делает Роуз, незаконно и аморально. Мы должны остановить его.
– Да, да. А ещё нам предстоит победить эту страшнючую теневую штуку, о которой ты говорила.
– И это тоже. Потом. Я веду к тому, что мы уже зашли довольно далеко, и пока не было никаких особых проблем.
– Твайлайт, – Тон голоса Пинки резко упал обратно до грустного.
– Да?
– У меня нехорошее предчувствие.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, у меня копыто зудит, – Пинки приподняла заднюю левую ногу, – и за ухом чешется, – Прикоснулась копытом к правому уху. – К тому же сегодня на завтрак была гречневая каша, а я знаю, что если на завтрак гречневая каша, то ничего хорошего от такого дня ждать не приходится, – Пинки тяжело вздохнула. – Может, всё-таки, попробуем в другой раз? Пока ещё не поздно всё отменить?
Твайлайт нахмурилась. Пинки-чувство было всё-таки довольно серьёзным аргументом. Но другой раз? Когда ещё может выпасть такая возможность?
– Нет. Мы не можем ждать до следующего подходящего момента. Я даже не представляю, когда именно он может случиться! – Единорожка улыбнулась земнопони, и подбадривающе похлопала её по спине. – Мы просто будем очень осторожны. И всё будет хорошо.
– Хотелось бы верить.
Наконец, они вошли в крыло администрации. Чтобы пройти в интересующую их кладовку, нужно было пройти мимо интересующего их кабинета доктора Роуза.
Из которого раздавался звук разговора на повышенных тонах. Похоже, на неожиданные вопросы Эпплджек и Рэрити не нашлось подходящих ответов, и сейчас доктор Роуз пытался с помощью запутанных объяснений и собственного авторитета вывернутся из сложившейся ситуации. Скорей всего, ему это удастся, но упрямство Эпплджек и идеалистичность взглядов Рэрити заставят его изрядно попотеть.
Тихо прокравшись по пустынному коридору мимо двойных дубовых дверей, с бронзовой табличкой, подруги оказались у маленькой кладовки со сломанным замком.
В которой горел свет.
– Ну, зачем ей понадобилось включать свет?
Дверь в кладовку обладала маленьким стеклянным окном, из-за чего сейчас кладовка напоминала маяк в открытом море. Спасал ситуацию только яркий электрический свет в самом коридоре.
Пинки приоткрыла дверь, и подруги проскользнули внутрь.
– Рейнбоу Деш, – шёпотом позвала Твайлайт. Беглый взгляд по кладовке пегаску не обнаружил.
На полках находился инвентарь для уборки помещений, На полу лежало несколько больших, закрытых коробок с неизвестным содержимым, в углу висел огнетушитель.
– Вон она, – показала копытом Пинки на самую верхнюю полку. Из-за двух пустых вёдер выглядывал знакомый радужный хвост.
– Рейнбоу Деш, что ты там делаешь? Спускайся!
– Так это вы! – пегаска ловко соскочила с верхней полки. – Я дум-м-м-м-мала, что это уборщик.
Твайлайт выключила свет и плотно закрыла дверь.
– Эй, зачем выключать свет?
– А зачем в комнате, в которой по идее никого не должно быть, свету гореть? – Твайлайт сердилась, наблюдая за тем, как до радужногривой подруги медленно доходит смысл её слов.
– А, точно. Мы же, типо, прячемся. Просто, Пинки оставила меня в этой тём-м-м-м-мной комнатке, и сказала, чтобы я не шумела и не попадалась на глаза санитарам. Я решила спрятаться, но в темноте я не видела, где здесь сам-м-м-м-мое незаметное место. Тогда я включила свет, и поняла, что внизу все м-м-м-м-места заметные. Поэтому я спряталась наверху.
– А ты не подумала, что не включи ты свет, то просто присев за коробками ты бы оказалась гораздо незаметнее?
– Но тогда, если бы сюда зашёл уборщик и включил свет, он бы м-м-м-м-меня нашёл!
– Да не пользуются уборщики этой кладовкой! Ей уже давно никто не пользуется! – в доказательство своих слов Твайлайт провела копытом по ближайшей полке, смахнув слой пыли.
– Ну, мне об этом никто не сказал!
– Тише! – прикрикнула Пинки Пай, прислонившись ухом к двери. – Я из-за вас ничего не слышу!
Твайлайт устыдилась своего поведения, осознав, что последняя её фраза была сказана совсем не шёпотом. Не хватало ещё, чтобы её эмоции поставили под угрозу успех операции.
Пегаска, похоже, тоже почувствовала укор совести, хоть и пыталась спрятать это за маской уязвлённого самолюбия.
Тишина медленно наполнила тёмную кладовку.
– В коридоре никого нет, – прошептала Пинки, – но разговоры в кабинете доктора Роуза не утихают.
– Ну и каков следующий шаг? – тихо спросила Рейнбоу Деш.
– Следующий шаг – ждать, пока из кабинета доктора Роуза все уйдут.
– Непохоже, что они закончат скоро, – заметила Пинки.
Следующие пять минут прошли в тишине. Расслышать через две двери, о чём конкретно говорят в кабинете, не было никакой возможности, но тон разговора не менялся.
– Так значит, на обед мы не пойдём? – поинтересовалась Рейнбоу Деш. – До него минут десять осталось.
– Нет, не пойдём, – сухо ответила Твайлайт.
– Нас могут спохватиться, – заметила Пинки Пай.
– Будем надеяться, что не спохватятся.
Обед это, конечно, плохо. Даже если никто не заметит нашего отсутствия, после обеда начинаются занятия в классе мисс Луламун. И она наверняка поинтересуется насчёт недостающих учеников. И если весть о недостающих учениках дойдёт до сестры Ратчет…
Постойте-ка. Обед. Эпплджек говорила, что если не закончит до обеда, то пошлёт санитара проводить меня. Одинокого санитара. По этим самым коридорам. С ключами на поясе….
– Похоже, у нас намечается небольшое изменение в планах, – при этих спокойных словах на мордочке Твайлайт отобразилась жутковатая улыбка.
– Мы всё-таки пойдём на обед?
Снисходительный взгляд, удостоивший пегаску своим вниманием, выражал отрицательный ответ красноречивей любых слов.
Пинки Пай и Рейнбоу Деш терпеливо ждали продолжение.
– Судя по всему, разговор в кабинете продлится ещё полчаса минимум, но кто-то должен проводить пациентку Эпплджек, – Твайлайт указала копытом на себя, – в кафетерий. Они, наверняка, вызовут санитара, и поручат ему это дело, – единорожка обвела взглядом подруг. – Нужно будет заманить его в эту кладовку.
– Что? – вытаращила глаза Пинки. Рейнбоу Деш же при этих словах жутко усмехнулась, повторив улыбку Твайлайт.
– Не волнуйся, Пинки. Мы не причиним ему вреда. Почти, – от этих слов вытаращенным глазам Пинки, кажется, стало ещё хуже. – Мы не причиним ему серьёзного вреда. Обещаю. Подумай сама. Если он не обнаружит меня в моей палате, то может подняться тревога.
– Но, но…
– Мне нужна твоя помощь, Пинки.
Наблюдать за угрызениями совести на мордочке розовой подруги было почти физически больно. Твайлайт приблизилась к Пинки и поймала взглядом её бегающие глаза.
– Пожалуйста. Без тебя мне не справиться.
Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Потом Пинки опустила взгляд в пол.
– Но это плохо.
– Иногда, чтобы сделать хорошее дело, приходится поступать плохо.
– Ты сама-то в это веришь?
Вопрос будто выбил на мгновенье почву из под ног Твайлайт. В старой жизни, до пробуждения в стенах больницы, она, наверное, не поверила бы в то, что только что сказала. Но старая жизнь давно кончилась. Она уже много дней живёт новую жизнь. Жизнь, где её держат взаперти против её воли, и от того, сбежит она или нет, зависит судьба всей Эквестрии. В этой жизни нет месту слабости.
– Верю.
Пинки медленно подняла взгляд. В нем больше не было терзаний. Была только обречённая покорность судьбе.
– Что от меня требуется.
Твайлайт даже не смогла определиться, чего ей хочется больше – радоваться, что Пинки согласилась помочь, или волноваться из-за её душевного состояния.
Рейнбоу Деш, поняв, что с эмоциональной составляющей закончили, и сейчас пойдут конкретные детали, навострила уши, чтобы внимательно запоминать каждое слово.
– Когда санитар выйдет из кабинета, ты попросишь его о помощи. Ты скажешь, что относила документы в администрацию, и вдруг услышала странные звуки из приоткрытой двери кладовки. Ты заглянула и увидела, что там лежит пациентка, и, кажется, она не дышит. Я притворюсь этой пациенткой, а Рейнбоу Деш спрячется за коробками. Как только санитар зайдёт, ты, Пинки, закроешь дверь и выключишь свет, после чего Рейнбоу Деш постарается без шума его оглушить. Ты же справишься с этим? – поинтересовалась она у пегаски.
– Обижаешь, – самоуверенно заявила радужногривая подруга, начавшая разминать суставы передних копыт. – Правда, совсем без шума не выйдет.
– В идеале, он должен пролежать здесь без сознания пару часов. За это время мы должны закончить дела в кабинете. Когда он очнётся и расскажет про нас, … мы что-нибудь придумаем.
– Если он про нас расскажет, у нас будут серьёзные проблемы, – заметила Рейнбоу Деш.
– Если тебя он не увидит, то тебя эти проблемы минуют.
– Хорошо, – безэмоциональный голос Пинки, звучал до жути неестественно.
Земнопони вернулась к своему месту у двери, пытаясь расслышать звук шагов предполагаемого санитара, идущего по коридору. Но, пока что, удавалось расслышать только звук разговора в кабинете доктора Роуза.
Минуты медленно ползли одна за другой. В кладовке чувствовалось какое-то напряжение. Как будто какая-то недосказанность. Но ни у кого из трёх пони не было сейчас желания с этим разбираться.
Тон разговора в кабинете принял более спокойные оттенки. Вместо раздражённых и злых возгласов Эпплджек и Рэрити, теперь в основном звучал сдержанный, рассудительный голос Роуза.
Но вот розовые уши услышали тихий цокот копыт по кафелю.
– Кто-то идёт.
Твайлайт и Рейнбоу Деш сбросили с себя оцепенение.
Пинки осторожно приоткрыла дверь, чтобы можно было просмотреть коридор одним глазком. Неизвестный всё ещё был за поворотом.
– Это санитар? – спросила пегаска.
– Он ещё не повернул, не знаю.
Теперь каждая секунда медленно ползла одна за другой. Как будто законы времени и пространства специально издевались над тремя пациентками психиатрической больницы.
Но вот из-за поворота показался бирюзовый жеребец в медицинском халате.
– Это санитар.
– По местам, – скомандовала Твайлайт, и постаралась улечься в удобной, но неестественной позе в самом центре кладовки.
Рейнбоу Деш заняла своё место за коробками. В темноте её было не разглядеть, а при свете взгляд санитара должен был остановиться на единорожке.
– Когда он зайдёт в кабинет, выходи из кладовки, – сказала Твайлайт Пинки.
Санитар подошёл к кабинету и вежливо постучал копытом. Непрекращающийся разговор докторов и соцслужащей на секунду умолк, после чего дверь открылась, пропуская жеребца.
– Он зашёл.
– Помоги нам Селестия, – тихо пробормотала Твайлайт.
После долгих минут ожидания события последующих пятидесяти секунд казались сильно перенасыщенными событиями.
Вот Пинки, находясь снаружи, делает вид, что впервые открывает дверь кладовки.
Вот она с озабоченным выражением мордочки просит своим звонким голосом санитара о помощи.
Вот санитар заходит в кладовку и включает свет.
Вот он нащупал пульс на переднем копыте Твайлайт.
Вот погас свет.
Вот раздался приглушённый звук удара копытом в затылок, и беспамятный санитар придавил своим телом единорожку.
– Идеально, – Подвела итог Твайлайт, после того как выбралась из-под жеребца, и проверила его пульс. – Ловко ты его. И где только научилась?
Рейнбоу Деш гордо вытянула грудь, как солдат.
– Чтобы защищать других нужно уметь защитить себя.
– С ним точно всё будет в порядке? – судя по голосу, Пинки была на волоске от того, чтобы разрыдаться. А ведь ей ещё взламывать замок. И не один.
– Дыхание спокойное, пульс нормальный, видимых повреждений от удара нет, очухается через пару часов с головной болью, к завтрашнему утру будет как огурчик. Так ведь, Рейнбоу?
– Так! Так! В санитары только крепких жеребцов берут. Как бы он наоборот, слишком рано не очнулся.
Было видно, что эти слова оказывают на розового пациента-ассистента желанное воздействие. Дрожь в ногах унялась, глаза, еле сдерживающие слёзы, начали успокаиваться.
– Если, когда мы закончим, он ещё не очнётся, то я приведу сюда других докторов.
– Хорошо, хорошо. Но сначала – документы из кабинета. А пока что… – Твайлат нащупала на поясе жеребца вожделенную связку ключей. – А пока что я избавлюсь, наконец, от магического глушителя.
Твайлайт подошла поближе к двери, где было побольше света, и начала внимательно изучать ключи. Их было много. Штук тридцать-сорок. Тридцать четыре – быстро определила единорожка.
Если на них и были какие-то опознавательные символы, то в сумраке кладовки их было не разглядеть. Оставалось только перебирать по очереди.
Выделив на связке часть ключей, которые по размеру должны были подходить, Твайлайт начала перебор.
Теперь тишину в кладовке нарушали позвякивание ключей и звуки явного недовольства, когда очередной ключ входил в замочек у основания рога, но напрочь отказывался поворачиваться в нём. Подруги молча, но с интересом наблюдали за её попытками.
Вдруг, когда Твайлайт только вставила в замок двадцать третий ключ, Пинки изменилась в лице и испуганно зашептала:
– Тихо! Кто-то идёт!
Твайлайт замерла, и услышала. По кафельному полу шли двое пони. Довольно близко. Подруги так расслабились после успеха с санитаром, что забыли уделять должное внимание разведке местности. Три пони в кладовке старались не двигаться, и даже не дышать. Только оглушённый санитар мерно посапывал.
Цокот восьми копыт приближался. Сейчас они должны пройти мимо кладовки. Одна пони прошла. Второй пони, здоровенный жеребец, тень от которого проникла в кладовку через дверное окошко, бросил мимолётный взгляд в темноту служебного помещения.
И встретился глазами с Твайлайт.
Силас.
Может быть всё бы и обошлось. В кладовке было темно. Если бы взгляд санитара не обнаружил внутри никакого движения, он бы мог пройти мимо.
Но копыто Твайлайт дрогнуло, и звон толстой связки ключей привлёк его внимание.
Силас остановился.
– Я что-то слышал.
– Да? И что же? – холодный, невозмутимый и такой знакомый голос старшей сестры Ратчет вселял настоящий ужас.
Силас спокойно открыл дверь в кладовку…
Вот так всё и закончилось. Открывшаяся перед сестрой Ратчет картина была крайне красноречива.
Твайлайт, с ключом в замке магического глушителя. Оглушённый санитар. Пинки, которая от охватившего её ужаса не могла пошевелиться. И Рейнбоу Деш в боевой позе с нескрываемой яростью в глазах.
Сестра Ратчет не зря была старшей медицинской сестрой. Её не зря боялись. Конечно, она была невысокой, раза в два меньше, чем Силас, но магией владела на уровне кантерлотских магов-гвардейцев из старых воспоминаний Твайлайт.
Медсестра быстро оценила ситуацию и сразу захватила пегаску в телекинетическое поле, приподняв её над полом, не давая двигаться. Оказавшись не способной драться, Рейнбоу Деш обрушила на медработников поток отборной брани, но никакого эффекта это не оказало. Силас быстро и проворно выхватил ключи из копыт остолбеневшей Твайлайт и легко скрутил и её, и Пинки.
Затем последовали три поочерёдных укола в трёх поочерёдных пациенток. И сознание лавандовой единорожки поглотила тьма…
Потом были слёзы, крики, ругань…
Эпплджек, выслушивающая нравоучения от сестры Ратчет…
Что-то рассказывающий бирюзовый санитар с перебинтованной головой…
Неконтролируемая исповедь, вызванная панической атакой, в которой Твайлайт сама говорила про живую тень, про принцессу Селестию, про элементы гармонии, про жуткого жеребца в фарфоровой маске…
Обсуждение наказания для Рейнбоу Деш – снова подрезать крылья или отправить в изолятор…
Плач Пинки Пай, обещающей рассказать всё, что ей известно, и про план, и про украденные ранее документы, и про участие Флаттершай, и про страшнючую тень…
Спор между сетрой Ратчет и доктором Роузом насчёт того, как именно следует наказать Твайлайт…
«Если она не может вспомнить свою жизнь в больнице, то нужно создать для неё новые воспоминания, которые помогут сдерживать её параноидальный психоз», – Утверждала старшая медсестра…
И, наконец, она оказалась в этой самой комнатке, в этой самой смирительной рубашке, и светодиодная лампа издавала точно такое же противное жужжание.
Итак, что же мы имеем в сухом остатке?
Я нарушила обещание, данное Эпплдждек, и она навряд ли скоро мне это простит. Может быть, она даже перестанет быть моим доктором.
Рэрити написала письмо в кантерлотскую медицинскую комиссию, но сама, судя по всему, удовлетворилась объяснениями доктора Роуза. В конце концов, он пытается спасти единорогов от цератотомии (ампутации рога).
Пинки Пай лишили статуса пациента-ассистента. Она рассказала докторам всё, что знала. Навряд ли она захочет когда-нибудь снова заговорить со мной.
Рейнбоу Деш, скорее всего, попала в карцер. Её лишили привилегий в тренажёрном зале. Вполне возможно, что она находится сейчас в паре комнат от моей. Но, есть шанс, что конкретно меня она винит не так сильно, как остальные.
Флаттершай наверняка выслушала лекцию сестры Ратчет о том, что нельзя помогать смутьянкам, вроде меня, устраивать беспорядки. Скорее всего, санитары больше меня к ней не подпустят.
Доктора знают о моих «галлюцинациях» насчёт Эквестрии, поражённой живой тьмой, разговоров с принцессой Селестией, зловещего жеребца в фарфоровой маске, которого никто кроме меня не видел… Скорее всего это будет воспринято за рецидив моей болезни. Следовательно, в скором времени можно ожидать повторный сеанс электрошоковой терапии.
Подведя в голове итог, Твайлайт заметила любопытную вещь – всё это не имело для неё никакого значения. Не было ни злости, ни страха, ни горечи, ни даже печали. Как будто речь шла не про неё, а про какую-то чуждую незнакомку.
Потому что всё это не имеет никакого значения после того, что мне не приснилось несколько дней назад…
Тяжело вздохнув, Твайлайт закрыла глаза и вызвала из памяти другое свежее воспоминание, которое так не хотелось вспоминать. Которое ранило сильнее, чем унизительная беспомощность настоящего и отвернувшиеся друзья.
Поначалу казалось, что это просто обычный сон…