Реабилитация
Глава VII
Жизнь в мемориальной психиатрической больнице Бродхуф шла своим чередом. Краткосрочные пациенты приходили и уходили, оканчивая свои короткие курсы укрепления психического здоровья.
Долгосрочные пациенты, в том числе и из крыла повышенной безопасности, продолжали свою размеренную жизнь, полную правил, расписаний, осмотров, медицинских процедур, таблеток и отвратительной еды из кафетерия.
Доктора расспрашивали своих пациентов добрым, профессионально-приторным голосом о реакциях организма на изменения в лечении.
Санитары буравили всех и каждого холодными взглядами, поглаживая резиновые дубинки на поясах.
– Да нет же! Пегас может ходить только буквой L! Ты не могла съесть моего единорога!
– Но Твайлайт, если мой пегас мог пролететь над головой твоего единорога, то, что же мешает ему приземлиться чуть раньше? – искренне недоумевала Пинки Пай.
Тяжёлый вздох раздался в стенах комнаты для игр, заполненной множеством пони.
Сверху из динамиков играла спокойная, умиротворяющая музыка.
У дальнего окна, открывающего вид на заходящее солнце, сидели две знакомые пегаски и о чём-то тихо разговаривали, рассматривая какие-то рисунки. (Да, да. Флаттершай разговаривала.)
Твайлайт уже третий день подряд пыталась научить Пинки играть в шахматы. Но дело продвигалось медленнее, чем хотелось бы.
– Давай так. Пегасы не могут пролететь расстояние меньшее, чем максимально возможное, потому что это не круто!
– Максимально возможное? На три клетки?
– Ну, не все пегасы прирождённые вондерболты. К тому же, пегас единственная фигура, способная поставить аликорна под удар без риска для себя, а это дорогого стоит.
С памятной лекции по дисциплине, устроенной старшей медсестрой Ратчет, прошло пять дней.
Эпплджек, на правах лечащего врача, изменила ежедневный набор таблеток Твайлайт, заметно его сократив.
– Хорошо. Тогда я не хожу пегасом. Земной пони холм один — холм шесть. Съедаю твоего гвардейца.
Твайлайт самоуверенно улыбнулась.
– Пегас лужайка семь — холм шесть. Съедаю твоего земнопони.
– Берег три — лес пять. Твоя принцесса под ударом. Шах.
А вот это было неожиданно. Пинки своим аликорном не только съела моего гвардейца, но и поставила шах моей принцессе, пробив оборону правого фланга. И всё из-за того, что этот гвардеец стоял под защитой того самого пегаса, которым я съела земнопони. Конечно, она заплатила за это довольно ценной фигурой, но в ближайшие ходы её аликорн будет беспрепятственно есть моих гвардейцев, и даже имеет шанс поймать моего единорога.
Иными словами, Пинки Пай удалось заполучить значительное тактическое преимущество, играя по правилам. Партия в шахматы стала гораздо интересней.
Всё своё свободное время Твайлайт старалась проводить с подругами. И в кафетерии, и во время прогулок по парку, и в игровой комнате, а также в те редкие случаи, когда удавалось найти окно в расписании больницы и уговорить Эпплджек устроить какую-нибудь совместную деятельность.
В последний раз этой деятельностью был импровизированный поход на репетицию местных музыкальных дарований, который очень понравился Флаттершай.
Но наибольшую ценность для Твайлайт представляли собой те случаи, когда у неё получалось поговорить с одной из подруг наедине…
– Ну что, Пинки, ты уже дошла до буквы ‘С’ в словаре, что я тебе подарила?
– Буквы ‘С’? Нееееееет. Я только-только дошла до буквы ‘Р’. Реализовать, Реванш, Ревматизм, Революционер…
– Хорошо, хорошо. Значит с буквами ‘В’, ‘Г’, ‘О’ и ‘П’ ты уже закончила.
Пинки Пай активно закивала головой.
– И такие слова как «Выпечка», «Готовка», – на мордочке розовой подруги отобразилось недоумение.
– «Огонь», – недоумение сменилось настоящим испугом.
– И «Пекарь» тебе хорошо знакомы?
Пинки молчала.
Её переднее копыто невольно потянулось к ожогу на задней левой ноге. Взгляд беспорядочно гулял по полу, неспособный ни на чём остановиться ни на секунду.
Наконец она ответила тихим, обиженным голосом:
– Зачем ты спрашиваешь?
– Затем, – голос Твайлайт звучал спокойно и уверенно, – что не существует более разрушительного чувства для пони, чем страх. Уж поверь мне.
Подступающие образы ужасов прошлого в розовой головке уступили место беспокойству за свою подругу, и Пинки растерянно уставилась на Твайлайт.
– И если страх не даёт пони заниматься любимым делом, то этого нельзя так оставлять.
Твайлайт, её глаза, её поза, её голос, всё излучало спокойствие и уверенность.
Пара минут ушла у Пинки на то, чтобы осмыслить услышанное.
– Но что, если всё повториться? – задала Пинки вопрос, мучающий её уже много лет.
Твайлайт мягко улыбнулась.
– Не повториться, – Твайлайт сжала переднее копыто Пинки своими копытами. – Ты теперь гораздо более взрослая, умная и ответственная кобылка, чем была когда-то. Ты будешь осторожнее и не позволишь огню играть не по правилам.
Розовая подруга жадно впитывала каждое слово.
– И даже если что-то вдруг пойдёт не так… – розовые ушки в страхе прижались к головке. Испуганный взгляд не отрывался от Твайлайт. – Я и твои друзья будем рядом и не позволим случиться ничему плохому. Никогда.
– Отличная тренировка, Рейнбоу Деш.
– Да куда там. Из-за этих тупых докторов мои крылья и двадцати минут меня в воздухе не продержали, – пегаска с грустью расправила свои крылья, которые совсем недавно были подрезаны.
– Но я не видела никого другого, кто за двадцать минут умудрился бы сделать пятьдесят три больших круга по тренажёрному залу.
– Это да. И мне ещё приходилось задерживаться, чтобы медсестры не отставали. Хорошо, что они додумались лететь вдвоём и менять друг друга. Но всё-таки, этого слишком мало.
Рейнбоу Деш тяжело вздохнула.
– Если я хочу когда-нибудь стать вондерболтом, то я должна выкладываться на все сто процентов. Нет! На двести процентов!
– Рейнбоу, – тон голоса Твайлайт вдруг стал очень серьёзным.
– Я знаю, что я могу это. Но эта проклятая больница со своими проклятыми правилами, ограничениями, стенами, решётками на окнах…
– Рейнбоу, – сказала Твайлайт чуть громче.
– Вот только не надо! Я знаю этот твой тон. Я много раз слышала его от своих докторов. «Твои раны тяжелее, чем кажутся», «Ты никогда не сможешь нормально летать», бла бла бла…
– Рейнбоу.
– Они все ошибаются! И им всем покажу! Я стану вондерболтом! Я стану лучшей летуньей во всей Эквестрии!
– Рейнбоу.
– ЧТО?
Их взгляды встретились. Разъярённый пегаски и серьёзный единорожки.
– Рейнбоу… Ты станешь вондерболтом.
Язвительный подготовленный ответ не успел сорваться с губ радужногривой подруги, остановленный смыслом, содержащимся в этих простых словах.
– Ты станешь вондерболтом, но для этого тебе придётся очень сильно постараться. Так сильно, как, наверное, не приходилось ещё никому в мире. И я говорю не только о физических тренировках.
Вот теперь Твайлайт действительно удалось удивить Рейнбоу Деш. И заинтересовать.
– Ты помнишь, почему ты оказалась в этой больнице?
Твайлайт ждала ответа. Рейнбоу Деш с ничего не выражающим лицом смотрела в ответ.
– Из-за неудачной посадки, – медленно ответила она.
– А помнишь, что произошло перед этой самой посадкой?
На мордочке пегаски заиграла слабая самодовольная улыбка.
– Я получила свою метку.
Твайлайт хитро улыбнулась.
– Один раз ты уже доказала всему миру, что ты самая лучшая летунья во всей Эквестрии. Если кто-то в это не верит, это его проблемы. Ты не должна никому ничего доказывать. Тебя должно волновать только твоё собственное мнение и ничьё другое. Верь в себя, Рейнбоу Деш.
Хоть внешне пегаска и старалась оставаться невозмутимой, по её глазам Твайлайт видела, что подобные мысли были для неё в новинку.
– Это всё, конечно, очень интересно, но сейчас-то мне что делать? А, яйцеголовая?
– А сама как думаешь? Что нужно сделать Рейнбоу Деш, чтобы приблизиться к своей мечте?
Радужногривая пегаска задумалась. Что ей нужно сделать? Сбежать из больницы? Заживить крылья? Встретиться с вондерболтами? Тренироваться по двенадцать часов в сутки?
Лёгкая судорога пробежала по крылу, подсказывая правильный ответ.
– Выздороветь, – глаза Рейнбоу Деш широко раскрылись, словно ей только что открылось сакральное знание.
– Совершенно верно.
– Но как? Эти тугодумы не знают, как мне помочь.
– Они не знают тебя. Не знают, на что ты способна. Но все их лечебные процедуры, лекарства и рекомендации направленны на восстановление нервной системы.
Пегаска грустно улыбнулась.
– Мне придётся очень сильно постараться, да?
Твайлайт подбадривающе похлопала подругу по спине.
– Тебе нужно набраться сил, терпения и смирения. А я и остальные твои друзья будем тебя ждать.
Твайлайт в восьмой раз осмотрела свой рисунок и в восьмой раз задала себе вопрос, на который не могла знать ответа. «Готова ли Флаттершай?»
Глубоко вздохнув и отбросив сомнения в сторону, Твайлайт направилась к жёлтой пегаске.
Она моя подруга. Она должна быть сильной. И я её не оставлю!
– Привет, Флаттершай! – сказала единорожка, надев на мордочку дружелюбную улыбку. – А я тебе рисунок принесла. Правда это не птица, но, думаю, тебе понравится.
Флаттершай отвернулась от окна, выходящего в парк, и мило кивнула в знак приветствия. Она уже давно не боялась подруги-единорожки. Даже позволяла ей дружеское похлопывание по спине.
Однако вытащить из пегаски хотя бы пару предложений по-прежнему было почти невозможно.
Твайлайт медленно протянула подруге сложенный пополам лист бумаги.
Флаттершай приняла его и аккуратно развернула…
Её передние копыта начали мелко трястись. Затем дрожь распространилась на задние ноги и крылья.
Твайлайт внимательно следила за ней, сохраняя внешнюю невозмутимость.
Она увидит? Она должна увидеть! Нужно было аккуратней прорисовывать. Наверное, клыки получились слишком большими…
Вдруг Флаттершай тихо ахнула, и прошептала:
– Она ранена!
У Твайлайт отлегло от сердца.
Она три дня потратила на этот рисунок, пытаясь перенести образ из своей памяти настолько точно и ярко, насколько это вообще возможно. И если бы её старые воспоминания не обладали такой невероятной точностью, то не стоило бы и пытаться.
Но, похоже, у неё получилось.
Существо на рисунке действительно было ранено. А ещё оно было сердито. Открытый в рёве рот, полный острых зубов, ясно говорил, что оно хочет, чтобы его оставили в покое. Так же как грозно распахнутые перепончатые крылья и взведённый скорпионий хвост.
И только незаметные слезинки в уголках глаз и странно поджатая передняя лапа, из которой торчала незаметная колючка, указывали на то, что существу на самом деле очень больно.
– Это Epibouleus Oxisor. Мантикора, – Твайлайт присела рядом. – Я решила нарисовать её, потому что встречала её лично.
Флаттершай неверящими глазами посмотрела на лавандовую единорожку.
– Долгая история, – Твайлайт неопределённо махнула копытом. – Главное, что всё закончилось хорошо. Ей помогли.
И тут Твайлайт достала ещё один рисунок.
Та же самая мантикора, спокойная, с умиротворённой улыбкой на львиной морде, расслабленно лежит на освещённой солнцем полянке.
Если на первом рисунке был нарисован большой, страшный пониядный монстр, то существо на втором рисунке скорее напоминало очень большую кошку, готовую вот-вот заурчать.
Флаттершай медленно переводила взгляд с одного рисунка на другой. Её дрожь полностью прошла.
– Удивительно. Она пыталась закрыться от всех. Рычала, пыталась напугать. Но стоило одной доброй пони увидеть её боль… предложить свою помощь…
Флаттершай замерла. Её взгляд остановился на рисунке с раненой Мантикорой, но глаза словно остекленели.
Твайлайт аккуратно приобняла подругу. После чего медленно продолжила, аккуратно подбирая слова:
– Бывает, что пони говорят обидные, грубые вещи. Бывает, что они совершают страшные, непростительные поступки. Но это вовсе не значит, что они этого на самом деле хотят, – Твайлайт потянулась к рисункам и выровняла их. – Как правило, это значит, что они чего-то сильно боятся. Боятся, что всё пойдет не так, как они планировали… Боятся, что про них начнут думать не так, как думали раньше… Боятся, что им не хватит сил всё исправить…
Твайлайт аккуратно накрыла рисунок с раненной мантикорой рисунком со спокойной мантикорой.
– Но это вовсе не значит, что им нельзя помочь преодолеть эти страхи.
Наступила тишина.
Твайлайт всматривалась вдаль, изучая горизонт за окном. Её передняя нога лежала на плечах жёлтой подруги.
Флаттершай держала в копытах рисунок со спокойной мантикорой и внимательно рассматривала его.
– Твайлайт.
– Да?
– А кем была та добрая пони?
Твайлайт улыбнулась своим воспоминаниям.
– Она была удивительной пегаской. Любила зверей, боялась высоты, и была моей близкой подругой.
– …И знаешь, что ответил Биг Маг?
– Что?
– Йеп, – у Эпплджек отлично получилось спародировать говор своего братца.
Бело-зелёный коридор залился смехом лавандовой пациентки и оранжевого доктора.
– Не думала, что он у тебя такой остряк.
– Да, мой брат, он такой.
Рассказы о забавных случаях из жизни были отличным способом скоротать время перехода по этим однообразным коридорам.
За очередным поворотом перед Твайлайт открылся вид, почти полностью повторяющий тот, что она увидела дней двадцать пять тому назад.
Тогда Твайлайт испугалась и убежала куда глаза глядят.
Сейчас же она намеревалась поступить полностью наоборот.
– Эпплджек, подождёшь меня пять минут? Я хочу поговорить с Рэрити.
Оранжевая подруга бросила взгляд на соцслужащую, идущую дальше по коридору, и маленькую коляску, которую она везла.
– По-моему сейчас не самое подходящее время для этого.
– Наоборот, сейчас самое подходящее время. Мне нужно с ней поговорить.
В последнее время Эпплджек стала больше доверять Твайлайт. Не в последнюю очередь из-за того удивительного прогресса, который начали демонстрировать и Пинки Пай, и Рейнбоу Деш, и Флаттершай…
– Ну, хорошо. Если что, я буду здесь.
Твайлайт направилась быстрым шагом к подруге в деловом костюме, стараясь издавать при ходьбе как можно больше шума.
– Привет Рэрити! Привет Свити Бель.
Рэрити удивлённо обернулась, чтобы увидеть беззаботную улыбку своей лавандовой подруги.
– Твайлайт! Не ожидала тебя здесь увидеть.
– Я шла с Эпплджек в комнату для игр. Вижу, грива уже отрастает.
Твайлайт осторожно нагнулась над коляской, внимательно разглядывая сидящую в ней кобылку. Свити не обращала никакого внимания на лавандовую единорожку. Её зелёные глаза рассматривали пустоту прямо перед собой. Её безвольно приоткрытый рот придавал мордочке отталкивающее выражение.
– Какая же она красавица!
– Красавица, – эхом отозвалась Рэрити, проведя копытом по её начинающей отрастать сиренево-розовой гриве. – Красивая молодая кобылка. Через неделю из её гривы уже можно будет соорудить замечательную причёску. У меня уже есть пара идей…
– Она выглядит усталой. Когда она обычно ложится спать?
Рэрити на секунду запнулась, удивлённая тем, как Твайлайт её перебила.
– До отбоя ещё около часа, но сегодня у нас был довольно напряжённый день. Все эти осмотры, магические сканирования, консультации… И все результаты указывают на одно и то же.
«Что из-за ошибки во время операции по ампутации рога Свити Бель навсегда останется такой», – не смогла произнести вслух соцслужащая.
Твайлайт встала прямо перед коляской, чтобы Свити Бель не могла её не видеть, и мягко улыбнулась.
И прежде, чем Рэрити сумела сформулировать и задать какой-нибудь логичный вопрос, Твайлайт запела.
Hush now, quiet now,
it's time to lay your sleepy head.
Hush now, quiet now,
it's time to go to bed.
– Что ты делаешь? – хотела было возмутиться Рэрити, но тут она заметила выражение глаз младшей сестрёнки и обомлела.
Drifting off to sleep,
the exciting day's behind you.
Drifting off to sleep,
let the joy of dreamland find you.
Свити Бель слушала. Её глаза внимательно смотрели на Твайлайт, а из открытого рта вырывались нескладные звуки, которые, однако, явно старались подражать издаваемой Твайлайт мелодии.
Hush now, quiet now,
it's time to lay your sleepy head.
Hush now, quiet now,
it's time to go to beeeeeeeed.
Голосок Свити Бель становился громче и отчётливей. Слов она не выговаривала, но в ноты попадала почти идеально.
Drifting off to sleep,
the exciting day's behind you.
Drifting off to sleep,
let the joy of dreamland find you.
Песня закончилась. Твайлайт одарила вторую певицу широкой, тёплой улыбкой.
И увидела, что та улыбается ей в ответ.
– Она улыбается, – голос Рэрити дрожал. Она, кажется, боялась поверить в то, что только что увидела. – Я не могу вспомнить, когда она в последний раз улыбалась.
Глазки молодой кобылки медленно закрывались, под тяжестью накопившейся за день усталости, и вскоре она уже мерно посапывала. А на её мордочке так и застыла счастливая улыбка.
Две единорожки любовались в тишине этим красивым зрелищем.
Падающий из окна свет вечернего солнца окрашивал её шёрстку в золотые цвета. Короткая двуцветная грива, казалось, подчёркивает её неряшливый характер.
– Она всё та же, – тихо произнесла Твайлайт. – Всё та же добрая, утончённая, красивая кобылка, что любит петь, переживает за других, не умеет готовить и восхищается своей старшей сестрой, – Твайлайт повернула голову к Рэрити, встретившись с ней взглядом. – И она может к нам вернуться, по-настоящему.
Рэрити не знала, что ей на это ответить. Она просто смотрела на подругу неверящими глазами.
– Не волнуйся. У тебя есть друзья, которые смогут вам помочь. Обещаю.
– Твайлайт… – прошептала соцслужащая.
– Ну мне пора, ещё увидимся, – лавандовая единорожка бойко поскакала в сторону Эпплджек. – Пока.
– Пока, – эхом отозвалась Рэрити.
– И что это было? – спросила Эпплджек, как только они вдвоём свернули за угол.
– Да так, ничего, – хитро улыбнулась Твайлайт. – Просто, мне показалось, что в её жизни слишком мало надежды.
– Надежды? – Эпплджек о чём-то сильно задумалась. – По-моему не стоит давать надежду на то, что может оказаться невозможным.
– Первый шаг на пути к невозможному — усомниться в невозможности, – важно произнесла Твайлайт, как какую-то неоспоримую истину.
Эпплджек вопросительно приподняла бровь.
– Один из основополагающих принципов теоритической магии, – объяснила Твайлайт. – Говорят, что его впервые сформулировал сам Стар Свирл Бородатый.
– То есть, этот принцип, действительно работает? Ну, в этой самой магии.
– Конечно. Как раз он позволил заложить основание для теории нематериальных преобразований материи.
Две подруги дошли до лестницы и начали подниматься на третий этаж.
– Эпплджек, можно тебя спросить? – голос Твайлайт звучал тихо и неуверенно.
– О чём?
– Извини, конечно, если лезу не в своё дело…
– Да успокойся. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Ну?
Несколько секунд Твайлайт собиралась с духом и, наконец, спросила.
– Эпплджек, когда у тебя следующий выходной?
Эпплджек недоумённо посмотрела на свою чудну́ю подругу.
– Ну, расписание дежурств у нас каждую неделю новое. На этой неделе у меня один выходной в пятницу.
– И как ты собираешься его провести?
– Ну, так же как и всегда. Закроюсь в своей коморке, отосплюсь и почитаю книжки по психологии…
– Тебе следует навестить свою семью на ферме «Сладкое Яблочко», – произнесла Твайлайт тоном, которым учительница выдаёт домашнее задание своим ученикам.
Эпплджек несколько раз выразительно моргнула глазами.
– И мне следует это сделать потому, что…
– Ты уже давно их не видела, и они сильно по тебе соскучились, – невинно улыбнулась ей лавандовая пациентка.
Оранжевая доктор тяжело вздохнула.
– Раньше я и вправду каждый выходной проводила на ферме, но у меня там не получалось нормально отдохнуть, – Эпплджек устремила свой взор вдаль, пытаясь разглядеть образы ушедших дней. – На ферме всегда полным-полно работы. То забор надо подравнять, то колодец засорится, то поленница отсыреет, то ступеньки прогниют… И это ещё не говоря о самих яблонях, об уходе за ними, о лекарствах от вредителей, о сборе урожая, о сортировке урожая…
Твайлайт внимательно слушала свою подругу. По её голосу было ясно, что всё, озвученное ранее, не являлось основной проблемой.
– И вот стоишь ты у покосившегося водостока, пытаешься его выпрямить, чтобы потом аккуратно прибить на место гвоздями, и тут подходит Биг Мак, – Эпплджек грустно улыбнулась. – Подходит и начинает тебя ругать. «Что ты делаешь?», «Ты приехала сюда отдыхать! Иди в дом и отдыхай!», «Я сам потом тут всё починю!», а сам при этом видно что уставший — весь день работал. Но старшего брата мне не переспорить. Упрямства ему не занимать. И, главное, я же сама понимаю, что он прав!
Эпплджек с силой стукнула передним копытом по кафельному полу коридора, словно пытаясь раздавить свою обиду.
– И я иду в дом отдыхать. А перед глазами стоит покосившийся водосток. И завалившийся забор. И засорившийся колодец. И отсыревшая поленница. И прогнившие ступеньки…
Твайтайл удовлетворённо кивнула каким-то своим мыслям.
– Вот я как-то и решила, что лучше мне отдыхать вдали от дома.
За разговором подруги уже добрались до цели своего путешествия, и теперь стояли у входа в комнату для игр.
– Ответь мне ещё на один вопрос.
Эпплджек устало махнула копытом.
– Валяй.
– Как по-твоему, чего для тебя хотели… твои родители?
Если первый вопрос Твайлайт всего лишь удивил и позабавил оранжевую подругу, то этот поразил до глубины души.
Она крепко задумалась, пытаясь сформулировать максимально честный ответ.
– По-моему, мои родители хотели, чтобы я хорошо училась, нашла интересную и хорошо оплачиваемую работу, стала хорошим примером для моей младшей сестрёнки, и, когда придёт время, встретила кого-нибудь особенного, и завела свою счастливую семью.
Эпплджек облегчённо улыбнулась.
Твайлайт внимательно смотрела ей в глаза.
– Я, конечно, не знала твоих родителей лично, – медленно начала она, – но, по-моему, в первую очередь они хотели… чтобы ты была счастлива.
Разорвав зрительный контакт, Твайлайт медленно пошла прочь от своей подруги и зашла в комнату для игр, что уже была заполнена другими пациентами.
Оранжевая доктор осталась в пустынном бело-зелёном коридоре наедине со своими мыслями.
– Шах и мат! – объявила Твайлайт, закрывая своим единорогом последние безопасные клетки вокруг вражеской принцессы.
Пинки тщательно изучила образовавшуюся на игральном столе ситуацию, и, убедившись, что ни пегас на другом конце поля, ни недавно проведённый аликорн не могут спасти правительницу, признала поражение.
– Я проиграла. Было весело. Но в следующий раз тебе так легко не отделаться! Теперь я запомнила, что гвардейцы могут бить гвардейцев на проходе! Больше ты меня на этом не поймаешь!
– Приму к сведению.
Спокойная музыка, раздающаяся из динамиков, вдруг замолчала. Это был верный сигнал, что время, отведённое на игры, подходит к концу.
– Пинки, у меня есть к тебе две, небольшие просьбы.
Санитары и медсёстры уже начали организовывать пациентов, выстраивая их в ряды у выхода. Времени было мало.
– Во-первых, передай всем нашим подругам от меня сообщение: «Не волнуйтесь, я скоро вернусь».
– «Не волнуйтесь, я скоро вернусь» – повторила Пинки. – Оки-доки-локи! А куда ты вернёшься? А откуда? А почему ты не сможешь сама передать им это сообщение? – тут глаза розовой пациентки широко раскрылись, и в них промелькнуло понимание. – Ты хочешь сказать, что…
– А, во-вторых, – перебила подругу Твайлайт, – ты можешь рассказать об этой моей странной просьбе санитарам, но, пожалуйста, не делай это до того, как окажешься в своей палате.
– Рассказать санитарам?
– Ну да. Как ты умеешь, – Твайлайт широко улыбнулась и вытаращила глаза, пытаясь спародировать собеседницу. Вышло довольно посредственно, если бы не её изменившийся голосок. – Извините! Кажется, моя подруга замышляет что-то неправильное! Она говорила такие вещи, что можно было подумать, что она покинет больницу! Но пациентам нельзя покидать больницу, если они не здоровы! Хотя, она совсем не выглядит не здоровой, но чтобы быть здоровой нужно чтобы тебя таковой назвал твой лечащий доктор, а её лечащий доктор её таковой пока что не называл!
Наблюдая за импровизированным представлением Твайлайт, Пинки не сдержалась и расхохоталась.
Твайлайт вышла из образа и несколько секунд любовалась ухахатывающеся подругой, пока та не успокоилась.
– Завтра пятница. У Эпплджек выходной. Сегодня её смена уже кончилась. Так что можешь передать ей послезавтра.
– Но, всё же, куда ты собралась?
Перед мысленным взором Твайлайт встали результаты её исследовательской работы по аназизу прошлого мира, и поисков несовпадений с её памятью. Результаты, которые облачились в крайне тревожные выводы.
– Если я права, то есть ещё одна пони, которой приходиться тяжелее, чем всем нам вместе взятым. Но она не в больнице. И я обязана попытаться ей помочь.
Санитар-единорог по имени Блейз шёл по крылу повышенной безопасности и мысленно ругал свой длинный язык.
Дурак. Дурак. Зачем я вообще стал слушать ту розовую чокнутую? Зачем пошёл докладывать старшей медсестре Ратчет? «Иди, удостоверься, что Твайлайт спит в своей палате. Я разберусь с этим завтра утром.» Да где она ещё может быть? Всех пациентов развели по палатам без происшествий! На окнах решётки! Двери металлические, и заперты за замок! Если бы я просто проигнорировал ту розовую, согласно инструкциям, то сейчас был бы уже дома, в тёплой, мягкой постели.
За очередным поворотом показалась конечная точка маршрута.
В палатах было темно. На ночное время в коридоре горела только каждая четвёртая лампа, чего было более чем достаточно.
Твайлайт… Твайлайт… Ага, третья палата слева.
Блейз подошёл к нужной двери и заглянул в дверное окошко.
На кровати никого не было. Только скомканное одеяло.
Что за шутки?
Санитар попытался осмотреть остальную комнату.
Это определённо была палата Твайлайт. Только у неё хранится столько заполненных книгами шкафов. Но в царящем внутри сумраке можно было различить лишь общие очертания.
Блейз нажал на кнопку интеркома, и начал говорить с комнатой-которая-не-должна-быть-пустой.
– Твайлайт? Почему ты не в кровати? Всё хорошо?
Он подождал несколько секунд, но ответа не последовало.
– Я захожу.
Достать связку ключей, найти нужный ключ, открыть дверь… На это ушло тридцать секунд.
Засветив рог неярким голубым светом, Блейз зашёл внутрь.
Пациентки в палате не было.
Ни под кроватью, ни под столом, ни за углом широкого книжного шкафа. Санитар даже проверил отсек для смены белья, хоть взрослая пони никак не могла там поместиться.
– Какого сена.
Тут его внимание привлёк необычный предмет, валяющийся на полу в дальнем углу.
Блейз наклонился, чтобы получше его рассмотреть.
Это был магический глушитель.
Хотя, не совсем так. Это было то, что когда-то было магическим глушителем.
Ткань была сорвана. Металл был сильно деформирован и покорёжен. У самого кончика тянулась глубокая трещина. При этом нижняя часть и сам замочек остались не тронуты. Судя по всему, замочек по-прежнему был закрыт.
Она умудрилась его сломать. Поразился санитар. Но как же она его сняла? При закрытом замке простого телекинеза не хватило бы! И куда же она, всё-таки, подевалась?
Санитар ещё раз обошёл палату, и остановился у окна.
В двадцати шагах от больницы, стояла молодая лавандовая единорожка с меткой в виде шестиконечной звезды.
Увидев санитара, она улыбнулась и помахала ему копытом.
У Блейза отвисла челюсть.
Тут же решётка! Она не могла просто выпрыгнуть!
Тем временем, нарушительница спокойствия, невозмутимо развернулась и неторопливой рысью побежала в сторону виднеющегося вдали Понивиля.
Не теряя больше времени понапрасну, Блейз бросился докладывать сестре Ратчет.