Восхождение Тьмы

Вечный Поход

– Я был там, – говорил он впоследствии, пока, в конце концов, всем стало не до смеха.– Я был там, когда Защитница уничтожила Гармонию.

Эти слова, произнесенные с забавным тщеславием, своим намеком на что-то не естественное в тех событиях вызывали смех у его товарищей.

Рассказ был уж очень хорош. Обычно именно Экономик Дефолт с притворным интересом уговаривал его начать рассказ, поскольку Дефолт был настоящим клоуном и сам всегда смеялся своим идиотским шуткам. А Сильвер рассказывал вновь и вновь, и от многократных повторений история лилась из него словно сама собой.

Сильвер всегда старался, чтобы слушатели поняли всю иронию произошедшего. Он словно немного стыдился своего участия в нем, поскольку кровь была пролита по недоразумению. В истории убийства Гармонии заключалась настоящая трагедия, и Сильвер старался, чтобы слушатели осознали это в полной мере. Но как правило, их внимание было обращено только на обстоятельства убийства Сандейса.

На это и на конечный результат.

Как свидетельствуют разбросанные по всему королевству архивы и собирающие по крупицам информацию архиваторы, обратный отчет до начала конца всего был дан еще в тысяча сто тринадцатом году Второй Эпохи, более известной как Эпохи Гармонии через четырнадцать лет после Великой засухи и последовавших за ней волнений и войны с Мериндом. Сильвер всегда заботился, чтобы в его истории было указано точное время и место. После триумфальной победы над легионами короля Шторма и воцарения мира в королевстве, на Эквестрию, как и на весь их континент, Эквус, обрушилась страшная засуха. Никто не мог ничего сделать. Никто не смог найти причин катаклизма. Магия как будто бы исчезла на неопределенный срок, облака тоже. Пегасы лишь разводили крыльями. Они не могли не пригнать, ни создать ни одного облака. Маги тоже оказались бессильны. Ветра Магии покинули страну пони и Эквус. Это грозило стать коллапсом. Принцессы оказались бессильны, как и их архимаги и магистры волшебства. У соседних стран ситуация обстояла не лучше. Наступившие суровые времена толкали бывших добрых друзей на отчаянные шаги. Луна и Твайлайт спешно закрывали границы, боясь наплыва беженцев и мигрантов со стороны соседей, которые и могли перевернуть их раскачанную лодку. Участились набеги отдельных банд, а после и целых орд Алмазных Псов. Голодные и злобные драконы, нарушая старые договоренности и обеты, нападали на мелкие и не защищенные деревни в поисках еды. В сельских регионах началась паника от угрозы голода. Солнце испепеляло поля и иссушало реки с озерами. В Кристальных горах плавились ледники, угрожая затопить низины и густо населенные долины Империи. Страшный голод обрушился на королевство. Отсутствия обширных запасов пищи и зерна, для переживания столь долгого промежутка времени, привело к нехватке еды во многих провинциях. По дорогам начинали промышлять банды разбойников, не только пони, но и грифоны с алмазниками. Деревни и городки фермеров вымирали. Жители бежали к крупным городам и центрам в надежде, что там их ждет спасение, а мародеры разоряли их брошенные дома. Стража и гвардия не могли навести порядок. Начались первые голодные бунты. Пони винили в этой беде всех, до кого могли дотянуться. Земные винили пегасов, пегасы обвиняли земных, единороги в открытую поносили и тех и других. Гармония разрушалась. Резкий скачок преступлений и кровавых мятежей сделал городские районы не безопасными для одиночных прогулок. На улицах собирались баррикады.

Досталось и принцессам. Как самых сильных магов их обвинили в бездействии и не желании помочь страдающему народу. Некоторые требовали от них отречения от престолов. Только лишь гвардия, преторианцы и пограничные войска все еще лояльные принцессам удерживали дворянство и население столицы от переворота. Принцесса Луна в спешке рекрутировала сотни молодых, фанатично ей преданных фестралов в свою личную стражу, возродив Гвардию Ночи, собираясь отстаивать столицу и дворец с оружием в копытах. Принцесса Селестия впала в отчаянье. Любимая страна и возлюбленные ее пони возненавидели принцессу солнца. Селестия заперлась в покоях и не желала ни с кем говорить многие месяцы. Центральный регион страны превратился в гудящий улей. И на фоне облав, массовых выступлений, бунтов и столкновений между гвардией и сепаратистами расцвели первые бутоны религиозных сект. 

Отчаявшийся народ искал спасение, как оказалось не только в насилии и грабежах соседей. То и дело из уже ставшими бесплодных земель приходили пророки и вестники конца. Они говорили о неизбежном конце света, призывали молить идолов и принцесс-богинь о спасении. Религиозная ересь охватила бьющееся в конвульсиях тело Эквестрии.

Стычки между фанатиками разных сект и правительственными войсками, пытавшимися навести порядок в этом бардаке перерастали в кровавые побоища. Ужасные преступление и мерзкие обряды, вызвали у принцесс, оставшихся у власти, приступы негодования и гнева. Полетели головы. Прежняя Эквестрия исчезла. Дружба и миролюбивость отходили на второй план, уступая место нагнетающим чувствам тревоги и гнева.

И когда же Селестии надоела игра в затворницы и самобичевание, принцесса солнца вернулась охваченная праведным гневом с пылающим мечом правосудия, объявив конец Эры Гармонии и начало Темных Времен и Войн Объединения, призывая к оружию всех тех, кто все еще верен коронам и свое родине. Начался Великий Объединительный Поход. А помогли ей в этом Великом Походе, призванном вернуть в целостность распадающуюся страну, воины возрожденного, по приказу Диархов, древнего рыцарского Ордена. Принцесса не собиралась отдавать свой народ и свою страну сепаратистам, предателям и бездушным фанатикам.

Собрав самых преданных солдат, дворян и своих подданных, Селестия призвала их к себе на службу и под знаменем солнца, они отправились в Великий Объединительный Поход, принимая в свои ряды всех, кто готов был пожертвовать всем и собой во имя Эквестрии. Так возник Орден.  Однако победоносной и быстрой войны за объединение не вышло. Целые регионы заявили о том, что они собрались отсоединиться от Эквестрии, считая, что в одиночку справиться лучше, чем под властью, которая ничего не может сделать. Гражданская война началась. Эквестрия захлебнулась в крови. Казалось это конец. Гармония умирала. За каких-то десять лет, единство трех народов исчезло, как утренняя дымка.

Объединительная война превратилась в кровавый кошмар, ядовитые цветы сепаратизма и сорняки религиозной ереси душили страну и ее народ. И лишь одно смогло остановить разрастающиеся кровопролитие, которое охватило уже всю страну. Это внезапное вторжение Империи Меринда.

Полосатые орды захлестнули земли пони. Эквестрия была практически уничтожена. Зебры прокатились кровавым валом по землям королевства, истребляя всех на своем пути и не вступая в переговоры. И лишь угроза тотального истребления заставила многих пони хоть как-то объединиться. Война была жестокой. Когда четыре принцессы, гвардия, рыцари ордена и все, кто мог держать оружие выступили единым фронтом, они сокрушили захватчиков и выбросили их прочь. В той войне были свои герои, и свои предатели. Великие подвиги и жертвы.

Война закончилась. Шаткий мир настал в Эквестрии. С помощью общих усилий, вновь объединённого народа, удалось начать возрождать разрушенную страну. Но мир больше не был прежним.

Магия вернулась. Как и вера в принцесс-обьединительниц. Великий Объединительный Поход завершился через год, приведя к почти полному согласию чуть больше половины земель государства. Орден стал одной из опор заново строящегося королевства. Но сорняки отступничества, еретичества и сепаратизма вытравливали до сих пор. Орден вырывал их из медленно возрождающейся почвы. Выпалывал и сжигал. Но сколько бы рыцари не старались, внутренние враги лишь множились в тени, чтобы потом выйти на свет и начать вновь разрушать то, что с таким трудом восстанавливали пони, желавшие мира. Начался Вечный Поход.   

Слушатели требовали подробностей. А Сильвер рассказывал вновь и вновь, и от многократных повторений история лилась словно сама собой.

Он не забывал упомянуть, о заслугах многих храбрых воинов и деятелей. Рейнбоу Дэш Смертельный Вихрь, легендарная воительница и герой битвы за Мейнхетен. Ее вклад в победу над полосатыми вторженцами неоценим. Сильвер не забыл упомянуть множество командиров и солдат Королевской Гвардии и рыцарей Ордена, но главные заслуги он приписывал именно Защитнице.

Принцесса Твайлайт Спаркл, возглавившая войска после Северной Трагедии, когда армия была по сути обезглавлена. Принцесса Магии смогла перегруппировать армию, пресекая на корню нарастающую панику и массовое дезертирство, отвести все уцелевшие в той мясорубке части к столице, объединиться с силами Ночной Гвардии и оставшимися отрядами Ордена. Там принцессы дали решающее сражение, и на голову разбив захватчиков, и отбросив их к оккупированному Мейнхетену, разгромили в битве за город остатки их армий и флот, завершив войну полной и безоговорочной, решительной победой. Зебры впервые пошли на переговоры. Удалось установить мир, с кучей оговорок и условий.

Принцесса Твайлайт Спаркл стала иконой и воплощением последней надежды Эквестрии. Не забыли и героев Ордена и армий, проливавших кровь за страну. Правительницы королевства, оценили по достоинству заслуги принцессы Магии и ее подвиги, наградив титулом Защитницы, который та всячески с тех пор стремилась оправдать.

Защитница. Такой вот титул. Звание было новым и еще непривычным, не обкатанным на языке.

То были странные времена для обычных пони. Они пережили за десяток лет то, что обычно могло произойти за два столетия, но теперь все вокруг показалось незнакомым. Это было начало и вместе с тем конец.

Когда разведчики Ордена добрались до окраины Кристальных Гор, то оказались у границ не приведенного к согласию региона. Девять городов и деревенек, разбросанных в небольшой долине со столицей в глубине синего леса.

Они пошли на контакт с местными, в надежде выбраться из долины и продолжить путь. Но вместо приветливых и доброжелательных пони, они встретили ожесточенных фанатиков.

Обнаружив разведчиков через своих последователей, местный «мессия», в первую очередь, пожелала узнать планы разведчиков и место предполагаемого назначения.

И наконец, потребовала принести клятву верности, мотивируя свои слова тем, что он есть Гармония, которая призвана в мир ради того, чтобы привести пони к великой эре процветания.

Она назвала себя Гармонией. Она стоически вела свою паству во время печальных лет войн и засухи, болезней и голода, неустанно насаждая свою ересь и власть над пони. Как она полагала, именно этого от нее и ждали ее идолы. Во времена упадка она поддерживала пламя культуры. Она поддерживала свой драгоценный, полный жизни осколок и ограждала от чуждого влияния до тех пор, пока рассеянные диаспоры пони не восстановили контакт. И теперь с радостью убедилась, что этот момент близок. Она с нетерпением и всей душой стремилась увидеть возвращение осиротевших искателей в сердце Эквестрии. Все было готово к этому событию. Скитальцы попадут в объятия своих братьев, и Великий Замысел Возрождения Гармонии начнет воплощаться, Эквестрия снова, как когда-то после своего зарождения, устремится ввысь.

Как только они присягнут ей на верность, как пророку Гармонии. Спасителю всех пони.

Командующая Твайлайт Спаркл, возглавившая Орден в Вечном Походе, получив сообщение от разведчиков обо всем этом, решила сначала поговорить, прежде чем спускать боевых псов на еретиков. Она послала лучшего переговорщика, Винда Сандейса.

Сандейс, по правде сказать, был любимым подчиненным Защитницы. Он был не таким гордым и вспыльчивым, как капитан боевого барства Панч Хув, не таким беспощадным, как командир штурмовиков Соул Шторм, не таким твердым и рассудительным, как командующий разведчиками Круз, но в равной мере обладал всеми этими качествами. Он был солдатом и дипломатом одновременно, а воинский послужной список уступал разве что только списку капитана Хува, но среди своих товарищей Сандейс никогда не вспоминал об этом. Это был красивый пони, и, по словам Сильвера, все его любили.

– Никто не носил свой доспехи с таким достоинством. И то, что мы помним и его, и свершенные им подвиги, свидетельствует о превосходных качествах Винда Сандейса. Это самый достойный герой Великого Похода. – Так обычно описывал Сильвер этого пони своим внимательным слушателям. – В будущем слава о нем распространится так широко, что матери в его честь станут называть своих сыновей.

И вот Сандейс в сопровождении лучших воинов четвертого отряда боевого братства погрузился на воздушный катер и отправился в отдаленный, отринувший свет истины край и был принят пророком Гармонии в его дворце, в столице. И погиб.

Он был убит. Повержен на ониксовый пол прямо перед золоченым троном Гармонии. Сандейса и его славных товарищей – Дрейка, Милки, Грана и остальных, – всех уничтожили фанатики из гвардии Гармонии, называющие себя Невидимыми.

Вероятно, Сандейс не произнес клятвы в верности. Вместо этого он весьма бестактно предположил, что, возможно, есть «другая» Гармония.

Скорбь Защитницы была беспредельной. Она любила Сандейса, как родного брата. Во многих битвах они сражались бок о бок и достигли полного взаимопонимания. Но командующая, как всегда в таких случаях, проявила мудрость и сдержанность. Она приказала отправить вторую группу переговорщиков и предложить пророку Гармонии второй шанс. Командующей претило скоропалительное обращение к военным действиям, и она, по возможности, всегда старалась отыскать другие пути, не прибегая к насилию. Она признавала, что это могло быть ошибкой. Ужасной, непоправимой ошибкой. Мир можно было сохранить. Надо было только принять эту «Гармонию».

“Именно тогда, — любил подчеркивать Сильвер, — впервые само значение Гармонии было взято в кавычки.”

Было решено, что будет отправлено второе посольство. Син сразу же вызвался добровольцем. Командующая согласилась, но приказала выдвинуть вперед боевой отряд. Ее намерение было всем понятно: одно копыто с миром и открыто протянуто навстречу, а второе готовиться нанести удар. Если и вторая группа послов потерпит неудачу или подвергнется нападению, отряд будет готов без промедления нанести удар. Как рассказывал Сильвер, в тот трагический день честь составить передовую группу была определена простым жребием и выпала Панч Хуву, Дефолту, Триграмму, Маленькой Спаркл. И самому Сильверу.

Прозвучал приказ, и боевая подготовка началась. Катера передового отряда скрытно выдвинулись вперед.

В небо поднялись пегасы штурмовых групп. Оружие было проверено и амулеты заряжены чарами. Отзвучали подобающие обеты и клятвы. На телах, избранных сомкнулась броня.

В напряженной, в любой момент готовой взорваться тишине члены передового отряда наблюдали за небесным кораблем, уносившей Сина и его спутников к крупной роще, в окружении которой лежал город «Гармонии». Их встретил залп магических орудий и сверг с небес. Не успели горящие обломки судна Сина погаснуть, как многочисленные пегасы и колесницы «Гармонии» взмыли верх из-под прикрытия леса, из-за плотных облаков, из скрытых в недалеких горах баз. Шесть сотен военных повозок понеслись вперед, готовые к войне. Эскадры боевых кораблей вырывались из своих укрытий и выпускали бесконечные залпы по судам Ордена.

Хув нарушил конспирацию и отправил «Гармонии» последнее личное послание, заклиная образумиться. Военные корабли открыли огонь по воздушному судну Хува.

– Моя госпожа, – обратился Хув к душе ожидающего флота,– переговоры здесь не помогут. Эта фанатичка не желает ничего слушать.

И командующая ответила ему:

– Тогда просвети ее, капитан, но постарайся сохранить всех, кого можно. Этот приказ не касается тех, кто повинен в гибели благородного Сандейса. Уничтожь именитых убийц «Гармонии», а самозванку привези ко мне.

– Вот так, – вздыхая, продолжал Сильвер,– мы начали войну против своих заблудших братьев.

Ночь опустилась на землю, но солнце будто бы не садилось. Отсвет огромного пожара, освещал небосвод неровным, рыжим сиянием. Под не яркими звездами возникли облака разноцветного сияния – постоянно перемещающиеся боевые корабли испускали яркие снопы света при каждом выстреле из своих орудий.

На уровне земли горизонтальным ливнем вспыхнули струи магического огня, с базальтовых платформ, образующих фундамент дворца, зазмеились быстро пропадающие следы трассирующих снарядов, несущих смертоносный заряд энергии, понеслись веерные вспышки энергетических очередей. На площади почти в полтора квадратных километров приземлялись десантные небесные катера, многие из них были уже пробиты снарядами и горели.

Мощной приливной волной рванулись вперед боевые братья; тысячи штурмовиков в серых плащах, поверх кольчужных доспехов, в закрытых шлемах с алыми плюмажами устремились к подножию дворца и обрушили на него шквал огня и облака темного дыма. Каждый магический заряд звучно врезался в почву, а затем вздымал фонтан камней и почвы. Над головами воинов на небольшой высоте кружили штурмовые пегасы, они проносились между осколками башен, словно над обломанными зубами огромного чудовища, и поднимающиеся клубы черного дыма закручивались вихрями под мощными махами крыльев.

Каждый из братьев снабжен особым талисманом дальней связи, из котором постоянно слышались резкие голоса команд, слегка искаженные при передаче через пространство.

После начала Великого Похода для Сильвера это были первые значительные военные действия. И для всего десятого отряда боевого братсва тоже. До сих пор случались отдельные схватки и стычки, но ничего важного. Сильвер с радостью убедился, что его когорта не потеряла былой сноровки. Благодаря установленному им строгому режиму, суровому образу жизни и изматывающим тренировкам воинский дух и сейчас оставался таким же стойким, как в момент обетов и клятв, несколько часов назад.

Во время Похода им пришлось перенести не мало тяжких испытаний. Зебры оказались решительными и сильными противниками, но хребет сопротивления армий вторжения был сломан и пожар войны затушен. Командующая выиграла войну при помощи своей излюбленной и не раз проверенной стратегии: передовой атакующий отряд вцепился в самую глотку противника. Он проигнорировал основную массу полосатых, которые превосходили Орден по численности в пять раз, а нанес удар прямо по верховному правителю и его приспешникам, лишив врагов всякого управления, так же, как и они поступили с армиями принцесс когда-то.

Сейчас действовал тот же принцип. Разорвать горло врага, и пусть его тело содрогается в предсмертных судорогах. Орудием для достижения этой цели служили воины под командованием старшего офицера Сильвера и сил поддержки волшебной артиллерии.

Но здесь все совсем не так, как в битве за Мейнхетен, или же битвы за Запад. Нет непролазных линий баррикад и сети бесконечных траншей, нет крепостей из железа и бетона, нет взрывов дымного пороха, плазменного огня и завываний обезьяноподобных союзников зебр. Это не первобытная драка, исход которой решался оружием и простой физической силой. Это современная война в цивилизованном мире. Здесь пони сражаются против пони в едином пространстве развитого общества. Враги обладают техническим оснащением, огневой и магической мощью того же уровня, что и силы гвардии, и достаточно тренированы и обучены, чтобы использовать ее в полной мере. На нижнем уровне дворца Сильвер отчетливо видел пони, направлявших на него свои пищали и арбалеты. Он заметил и передвижные батареи старой волшебной артиллерии, представлявшие собой платформу на колесах, с установкой-вышкой в центре, выстреливающей магическими молниями из ярко-белесой сферы на вершине, увлекаемой вперед земными в тяжелой, полной броне.

Нет, здесь совсем не так, как во время Похода. Там имело место возмездие. Здесь предстояло суровое испытание. Равный против равного. Подобное против подобного.

За исключением одного отличия. Орден сражался за истинную принцессу Магии и Дружбы, за истинного пророка Гармонии.

Противники – в пурпурных с серебром доспехах, как разглядел Сильвер, когда впоследствии присмотрелся к трупам, – упорно удерживали ворота, ведущие во внутренние покои дворца. Это были высокие пони с отлично развитыми грудными клетками и плечами и прекрасно тренированные. Но ни один из них, даже самый рослый, не доставал до подбородка штурмовика Ордена, что уже говорить об боевых братьях. Со стороны выглядело так, словно сражаться приходилось с подростками.

С отлично вооруженными подростками, надо добавить.

Сквозь клубы стелющегося дыма, по дрожащей от взрывов почве, Сильвер бегом вел ветеранов первого отделения на штурм лестницы, и стальные подошвы их накопытников загрохотали по камням. Первое отделение десятого отряда, тактическое отделение Хиллергана, гиганты в перламутрово-белых полных доспехах с эмблемой в виде буквы «С» с утренней звездой в середине на подвижных наплечниках. Из входных ворот на них обрушился шквал перекрестного огня. В ночном воздухе задрожали горячие струи от раскаленного оружия. Стрелы и дротики обрушились на атакующих. Какой-то колдун в длинной, серой рясе изрыгал зычным голосом проклятья и метал молнии с шарами огня над их головами.

– Уничтожьте его!– услышал Сильвер приказ брата-сержанта Дина, прозвучавший из талисмана связи у него в левом ухе.

Приказ был отдан на отрывистом жаргоне Бэлтимэра, родного города Дина; он всегда предпочитал использовать эту форму эквестрийского наречия во время схваток.

Боевой брат, один из боевых магов Ордена, подчинился без всяких колебаний. Через какие-нибудь полсекунды от его рога до фанатика протянулась двадцатиметровая белая лента молнии, а затем часть дворцовой стены скрылась за ревущей бурей настоящей грозы.

Грозовой взрыв разбросал в разные стороны десятки вражеских солдат. Несколько противников взлетели высоко в воздух и бесформенными грудами с переломанными костями рухнули на ступени.

– Вперед, на них! – рявкнул Дин.

Мелкие разряды молний лизнули их броню, заставляя шерсть на спине и гривы встать дыбом. Сильвер даже различил слабый запах озона. Зачарованная броня и кольчуга надежно защитили от угрозы быть поджаренным. Брат Карамел покачнулся и упал, из его горла торчало древко арбалетного болта.

Сильвер увидел, как враги разбегаются под их натиском. Он поднял свой клинок, готовясь к стычке. На стальной гарде оружия осталась небольшая зарубка после удара огромного, прямоходящего варвара из джунглей Меринда, воина армии зебр, и Сильвер попросил мастера-оружейника не убирать эту отметину. Он бросился вперед, разрывая короткое расстояние до ближайшего врага, вооруженного коротким мечом. Схватки не вышло. Сильвер одним ударом снес голову противнику и атаковал стрелка с пищалью.  Снаряд вырвался из блестящего ствола с оглушительным громом. При попадании такого заряда пони лишался ноги или головы. Сильвер инстинктивно ушел в сторону не надеясь спастись, но ему повезло, и круглая пуля отстрелила лишь несколько перьев с крыла. Брат, бежавший за Сильвером рухнул, лишившись половины черепа.

– Десятый отряд! – закричал Сильвер. – Вперед, за Защитницу!

Боевой клич все еще казался непривычным, и это тоже было одним из признаков новизны. Сильвер впервые произнес его в сражении, впервые ему представился такой шанс после того, как Принцесса Селестия отметила их заслуги во время Похода.

Сильвер жестоко расправился со стрелком, отрубив тому передние ноги одним могучим ударом и хорошенько лягнул в основание шеи, ломая кости и отправляя тело в полет.

— Селестия! Милостивая, истинная правительница Эквестрии! Наша Защита и Опора!

– AVE SELESTIA! FOR EQESTRIA! – раздались со всех сторон ответные крики боевых братьев на древнем Эквестрийском языке.

Солдаты предпочитали отвечать старым боевым кличем, с которым на бой выходили их предки и рыцари древних времен.

Они устремились на штурм дворца. Сильвер немного задержался у одной из входных дверей, пропуская вперед лидеров и внимательно наблюдая за продвижением основной массы своих воинов. Шквал огня, лавина стрел и копий продолжали разить их с балконов верхних этажей и башен. Где-то вдалеке в небо внезапно взметнулся столб ослепительного пламени, прорезавший ночную темноту. Земля под ногами вздрогнула, и до ушей докатился громовой раскат взрыва. Корабль значительных размеров, подбитый и объятый пламенем, упал с неба и грохнулся в окрестностях Верхнего Города. От ослепительной вспышки зарябило в глазах.

Приемник выдавал поток донесений. Пятый отряд под командованием Айсминда овладел дворцом регента и павильонами на декоративных прудах к западу от Верхнего Города. Разъярённая Твинкл Спаркл со своими пони вошла в город и последовательно уничтожала вооруженные отряды, пытающиеся противостоять ее продвижению. Боевые чародеи и магические машины сеяли смерть и разрушение на своем пути опустошая целые кварталы.

Сильвер обратил свой взгляд на восток. В трех километрах от него, за плоской базальтовой равниной, за водоворотом сражающихся солдат, за вспышками огня находился Первый отряд Панча. Первый отряд должен был преодолеть линию укреплений на дальнем от дворца фланге. Сильвер прищурил глаза, не надеясь рассмотреть Хува и его воинов среди дыма и всполохов огня, но все же он различил сотни фигур в серебристо-белых доспехах. Впереди них были видны темные силуэты отряда тяжелых пехотинцев Первого отряда. Они носили броню из темного как ночь, полированного металла, словно принадлежали к какому-то другому, черному Ордену.

– Серебро вызывает Первого,– передал он. – Десятый овладел входом.

Возникла недолгая пауза, потом шорох помех магико-волновой связи, и наконец, раздался голос Хува. – Сильвер, Сильвер… неужели ты решил пристыдить меня своими успехами?

– И в мыслях такого не было, Первый капитан, – ответил Сильвер.

В Ордене существовала строгая иерархия, и Сильвер, даже будучи старшим офицером отряда штурмовиков, не мог не испытывать уважения к превосходному капитану Первого отряда. Хотя из всего Братства Сумерек Дефолт, пожалуй, выказывал по отношению к нему признаки истинной дружбы.

И вот теперь Сандейса уже нет с ними. Без него Барство будет совсем не то.

– Сильвер, могу с тобой поспорить, – снова донесся голос Хува, настолько низкий, что некоторые ноты отсекались амулетом связи. – Я встречу тебя у подножия трона этого вне очередного пророка. Я первым доберусь туда, чтобы ее «просветить».

Сильвер подавил невольную усмешку. В прошлом Панч Хув нечасто обращался к шуткам. Он ощутил себя счастливым и могущественным. Быть избранным уже само по себе немало, но находиться в обществе таких же избранников было пределом мечтаний офицера.

Запустив в внутрь дворца последних своих воинов, Сильвер переступил через несколько вражеских трупов и вошел сам. Облицовка стен, расколотая взрывами и стрельбой, осыпалась на пол и хрустела под ногами, словно сухой песок. Помещение было затянуто дымом.

Сильвер двинулся вглубь холла, прислушиваясь к раскатам выстрелов, доносившимся из глубины здания и хлопков магических взрывов. Слева в дверном проеме лежало тело одного из боевых братьев. Внушительного, даже по меркам воинов ордена, жеребец лежал во все еще растекающейся луже алой крови. Некогда белая, полная боевая броня воина боевого братства, покрылась алыми пятнами. Над ним склонился Медикалс, один из полевых медиков Ордена. При приближении Сильвера он поднял взгляд и покачал головой.

– Кто это? – спросил Сильвер.

– Блерио из Второго отделения, Пятого отряда Боевого Братства Крыла,– ответил Медекалс.

При взгляде на ужасную рану на голове Блерио Сильвер помрачнел.

— Они заплатят за каждого погибшего брата, – произнес он.

Медикалс кивнул и поднялся с колен, собираясь идти дальше Сильвер отошел в сторону пропуская медика, чтобы тот мог вернуться к работе и продолжил путь через холл. Простенки открывшейся его взору широкой колоннады были украшены фресками, изображавшими знакомые сияющие образы принцессы Селестии на золотом троне.

«Как же слепы оказались эти пони,– подумал Сильвер. – И как это печально. Мы – дети одной страны, подданные одной принцессы, вынуждены убивать друг друга. Один день, один-единственный день с Защитницей, и они все поймут. Мы не враги им. Мы такие же, как они, и несем свет искупления. Темное Время закончилась. Пони снова станут едины, а Орден защитит их».

В широком наклонном туннеле, выложенном листами травленого серебра, Сильвер догнал воинов из Третьего отделения. Из всех боевых единиц Ордена именно третье отделение – тактический отряд Лаймона – было его самым любимым подразделением. Его командир, брат-сержант Лаймон Шилд, к тому же был старинным и самым преданным другом Сильвера.

– Как настроение, капитан? – спросил Шилд.

Его перламутрово-белые доспехи пестрели пятнами сажи и крови местных жителей.

– Флегматичное, Лаймон. А у тебя? И я еще не капитан.

– После этой мясорубки будешь уже командовать всем отрядом за место Сандейса. Ведь следующий в иерархии отряда стоишь ты.

Сильвер лишь поморщился на такое заявление. Еще не отыграли своё поминальные службы по его капитану, и рано еще назначать нового.

— Настроение холерическое. – ответил на его вопрос Лаймон хмуро поглядев из-под бровей. -Вернее сказать, я в полном бешенстве. Я потерял одного из солдат, и еще двое ранены. Впереди путь преградило какое-то тяжелое орудие. Что-то вроде магической турели, метающей плазменные заряды. Ты не поверишь, насколько убийственны эти маленькие шарики энергии.

– Ты пробовал достать магией?

– Два или три раза. Никакого эффекта. И ничего невозможно рассмотреть. Сил, мы все наслышаны об этих Невидимых. Тех самых, кто убил Сандейса. Я вот думаю…

– Оставь мне это занятие, – прервал его Сильвер. – Кто погиб?

Лаймон не определенно пожал плечами и кивнул в направлении дверного проема слева по коридору. Сильвер двинулся по направлению, указанному братом. В дверном проеме лежало тело одного из боевых братьев. В это раз в серых, легких, разодранных на груди кольчужных доспехах штурмовика, серый форменный плащ лежал кровавым комком в стороне. Из дыры в грудной клетке торчали остатки ребер и внутренних органов, превращенных в фарш. Над ним уже склонился исполнительный Медикалс, медик пустым, ничего не выражающим взглядом осматривал тело погибшего брата. В комнате, на обломках мебели лежало еще два воина отделения Лаймона. Они стоически переносили боль и ждали, когда помощницы Медикалса зашьют им раны и перевяжут ожоги бинтами с целебными мазями.

Лаймон встал рядом с Сильвером, тоже присматриваясь к точным и профессиональным движениям медика. Он немного превосходил ростом своего будущего капитана, а измазанная в чужой крови серебристая кольчужная броня делала его похожим на героя романа ужасов.

– Эппл Джус.

Коротко сказал Лаймон, охрипшим басом. Сильвер ощутил, как что-то кольнуло в груди.

– Джус? Нет…

– Его, буквально разорвало на клочки прямо у меня на глазах. Сильвер, я ощущаю, как во мне просыпается дух мщения. В честь погибшего Джуса, – мрачно проворчал Лаймон, – я отыщу этого ублюдка и…

– Остуди свой пыл, братец. В этом нет никакой необходимости, – сказал Сильвер. – Займись своими ранеными, а я пока немного осмотрюсь.

Лаймон кивнул и отозвал своих воинов. Сильвер тотчас прошел мимо них и направился к злосчастному перекрестью туннелей.

Четыре коридора сходились в одной точке, и это соединение было отмечено холлом под сводчатым потолком. В помещении было холодно и тихо. Несколько струек дыма поднималось к потолочным балкам. Черный пол покрывали трещины и выбоины от разрывов.

Лаймон был прав. Нет никаких признаков присутствия врагов. Ни малейших признаков движения. Лишь огромная куча обломков лежала в левом углу

Сильвер нагнулся и подобрал с пола осколок штукатурки, а затем бросил его вперед. Кусок штукатурки звучно ударился о стену, и тотчас громыхнул электрический разряд. Он длилась около пяти секунд, и за это время взорвалось не меньше половины стены, в которую попал осколок штукатурки. А вылетел разряд как раз из-за той самой кучи обломков.

Разрывы прекратились. Сизый дым заполнил холл. Сильвер затаился. Раздались металлический скрип и Сильвер аккуратно высунулся из своего укрытия, как раз чтобы увидеть, как железный ствол турели, прячется за грудой обломков и большего ни чего.

– Ну как, заработал медаль – спросил подошедший Лаймон.

– Это всего лишь волшебный часовой, – ответил Сильвер.

– Что ж, хоть немного легче, – отозвался Лаймон. – После взрывов, устроенных в том направлении нашими колдунами, можно было подумать, что эти хваленые Невидимые могут быть еще и Неуязвимыми. Пожалуй, я вызову Пятое отделение Разрушителей в качестве подкрепления…

– Лучше дайка мне сигнальную ракету, – сказал Сильвер.

Лаймон отстегнул одну из трех висящих у него на поясе продолговатых белых палочек и подал ее офицеру. Сильвер резко дернул копытом, воспламеняя фитиль, и бросил зажигалку в дальний конец холла. Шипящая ослепительно белая ракета упала позади предполагаемого укрытия вражеского орудия.

Раздался лязг механизмов. В следующее мгновение начался новый обстрел, но теперь разъярённые шарики голубоватой энергии были нацелены на горящую ракету, и под ударами шаровых молний сгусток пламени заметался по коридору.

– Сил! – воскликнул Лаймон.

Но Сильвер уже бежал вперед. Он миновал перекресток туннелей и прижался спиной к баррикаде. Часовой еще грохотал, посылая в сигнальную ракету все новые и новые заряды. Он перекатился через преграду и увидел автоматического часового, встроенного в углубление стены. Приземистый механизм, сложное сплетение магии и технологий, установленный на четырех подвижных опорах и надежно защищенный броней. Короткое и широкое дуло орудия было обращено в противоположную Сильвера сторону и продолжало поливать огнем белый огонек. Сильвер нагнулся и вырвал пучок гибких шнуров управления. Сооружение вздрогнуло и замерло.

– Путь свободен! – крикнул Сильвер.

Отделение Лаймона тотчас устремилось вперед.

– Это можно считать показательным выступлением, – заметил Лаймон Шилд.

Сильвер провел отряд по коридору, и они вышли в богато украшенный парадный зал. За ним тянулась целая вереница таких же торжественных палат.

– Куда теперь? – спросил Шилд.

– Идем искать эту «Гармонию», – ответил капитан.

– И только-то? – фыркнул Лаймон.

– Первый капитан поспорил, что он доберется до него раньше меня.

– Первый капитан? С каких это пор он в приятельских отношениях с Сильвер Виндом?

– С тех самых, как Десятый штурмовой отряд прорвался во дворец раньше Первого. Не беспокойся, Лайм. Когда я стану знаменитым, я не забуду о тебе и твоих пони.

Лаймон Шилд рассмеялся. Доносившийся из-под закрытого шлема его смех был похож на кашель заболевшего чахоткой быка.

То, что произошло потом, отбило у них всю охоту смеяться.

Свидетель

– Капитан Сильвер?

Он поднял взгляд от работы.

– Да, это я.

«– Простите, что отрываю вас от работы», – сказала она. – Мне кажется, вы очень заняты.

Сильвер отложил в сторону меч, полировкой которого занимался, и поднялся со стула на ноги. Он, как оказалось, был почти на целую голову выше ее и в два раза крупнее. При виде такого физического совершенства она незаметно вздохнула. Узловатые переплетения мышц и старые зажившие шрамы проступали под шерстью бежевого оттенка. Мало того, он был еще и красив, благодаря зеленым, коротко подстриженным волосам гривы и изумрудным, как драгоценный камень, глазам. «Какое расточительство», – подумала она.

Его лицо тоже отличалось красивыми, чуть ли не аристократическими чертами, что было завидной редкостью среди солдат, а широкая грудная клетка оказалась гладкой, без проступающих ребер, словно туго натянутое полотно.

– Я тебя не знаю, – заметил он, роняя в кувшин скомканную полировочную ветошь и вытирая копыта.

Она протянула копытце.

– Оливия Минт, официальный архивариус, – сказала она.

Он перевел взгляд на ее миниатюрное, как ему показалось, копытце и приложил к нему свое в знак приветствия, отчего копыто кобылки показалась совсем крохотным по сравнению с его копытом.

– Прошу прощения, – весело сказала она. – Я все время забываю, что это у вас не принято. Я имела в виду такое приветствие.

– Это неважно. Ты прибыла из столицы?

– Я покинула ее год назад, когда получила разрешение Конклава Хранителей Знаний и Диархов Эквестрии участвовать в походе.

– Так ты архивариус?

– Вы знаете, что это такое?

– Я не настолько глуп, – ответил Сильвер.

– Нет, конечно, – поспешно сказала она. – Я не хотела вас обидеть.

– Извинения приняты.

Он окинул ее внимательным взглядом. Хрупкая, небольшого роста, хотя, очень красива. У Сильвера она вызвала воспоминания о другой пони. Взгляд брошенный на нее пробуждал воспоминания, которые он давно уже не трогал, оставляя пылиться в темном углу своего сознания. В голове возник неясный образ юной чародейки, мятного окраса с яркими янтарными глазами, запавшими ему когда-то в душу. Образ прекрасной пони исчез, так же внезапно, как и возник, а на ее месте в поле зрения возникла приземистая кобылка, единорог с салатовой шкуркой, золотистыми глазами и белой гривой, уложенной в строгую прическу.  

– Чем могу помочь? – спросил он.

– Как я понимаю, у вас имеется история, которая представляет особый интерес. Я бы хотела ее записать и передать следующим поколениям.

– Какая история?

– О Твайлайт Спаркл, убившей пророка Гармонии.

Он насторожился. Сильверу не нравилось, когда кто-нибудь, кроме приближенных Защитницы, произносил ее имя без приставки титула и должного уважения.

– Это случилось несколько месяцев назад, – нехотя сказал он. – Я не уверен, что смогу точно вспомнить все подробности.

– Очень странно, – сказала она. – А я уверена, что вы можете наиболее точно воспроизвести те события. Мне говорили, этот рассказ пользуется большой популярностью среди боевых братьев.

Сильвер нахмурился. Кобылка была права, и это его раздражало. После взятия Верхнего Города его, как свидетеля, десятки раз просили, если не сказать – требовали, снова и снова пересказывать события того дня. Ему хотелось считать, что это обусловлено гибелью Сандейса. Орден нуждался в очищении. Боевым братьям необходимо было лишний раз услышать, как жестоко был отмщен их павший товарищ.

– Тебя сюда кто-то направил? – спросил он.

– Капитан Дефолт, – призналась она, пожимая плечами.

Сильвер кивнул. Опять он.

– И что ты хочешь узнать?

– Мне известно общее положение дел, но я слышала об этом от других и теперь хотела бы узнать о ваших личных наблюдениях. Как все это происходило? Что вы обнаружили, когда ворвались во дворец?

Сильвер вздохнул и оглянулся на стойку на которой висели его доспехи. Он только-только приступил к чистке. Его личная оружейная комната представляла собой тесное помещение с выкрашенными в светло-зеленый цвет стенами, расположенное на грузовой палубе. Гроздь светящихся шаров наполняла комнатку светом, на стенном панно распростерли крылья два аликорна, черный и белый, а ниже были пришпилены копии особых обетов, принесенных Сильвером в различные периоды службы. Застоявшийся воздух пропитался запахом масел и дыма от курильницы с успокаивающими благовониями. Это было спокойное и уединенное место, а она вторглась и нарушила это спокойствие. Кобылка словно осознала свой проступок.

– Я могу прийти позже, если вам сейчас некогда.

– Нет, все в порядке.

Сильвер снова уселся на металлический стул.

– Дайка вспомнить… Когда мы прорвались во дворец, то обнаружили Невидимых.

– Из-за чего их так называли?

– Из-за того, что мы не могли их увидеть, – ответил он.

Невидимые поджидали их и вполне оправдывали свое прозвище.

Первый из братьев погиб, не пройдя и десяти шагов по парадному залу. Его сразил странный выстрел, настолько мощный, что даже звук его причинял боль. Брат Эридий упал на колени, а затем повалился на бок. Залп из магического орудия пришелся ему в лицо. Белый шлем из особого сплава металла, и нагрудная броня превратились в рифленый кратер, словно растопленный и снова застывший воск. Второй залп вызвал такую же сильную вибрацию воздуха и разнес вдребезги массивный стол рядом с Лаймон Шилдом. Третий выстрел опрокинул брата Магнума, и его левая нога оторвалась от тела, словно стебель тростника.

Ученые маги-адепты лжепророка Гармонии разработали и изготовили невиданное оружие, которым снабдили элитную гвардию. Они нанесли сложное зачарование, искажающими поток света и делающими их абсолютно невидимыми. А профессиональная подготовка превращала стражей в беспощадных и неумолимых убийц.

Несмотря на полную боевую готовность и осторожность, Сильвер и все его воины были застигнуты врасплох. Невидимые оказались недосягаемыми для их клинков и арбалетов. Некоторые из них просто стояли в самом зале, поджидая врагов. Сильвер схватил с пола многозарядный скорострельный арбалет и начал посылать болты перед собой, и его примеру последовали остальные. Обстреливая все помещение, Сильвер поразил какую-то цель. Он заметил легкое колыхание известковой пыли в воздухе, и что-то упало, перевернув при этом один из стульев. Лаймон тоже попал в невидимого противника, но прежде слетела с плеч голова брата Тизера.

Маскировка врага показывала лучшие результаты, когда они были неподвижны. При малейшем перемещении враги выдавали себя, и боевые братья стали стрелять по этим полупрозрачным целям. Сильвер быстро приспособился и поражал каждое туманное пятно. Он уничтожил еще троих. После гибели некоторые из охранников теряли свойства защиты. Сильвер обнаружил несколько окровавленных трупов Невидимых. Они носили серебристые доспехи, затейливо украшенные и расписанные выгравированными надписями и символами. Эти высокие воины напомнили Сильверу непобедимую Королевскую Гвардию, охранявшую дворец Диархов Эквестрии в Кантерлотте. Но охранники этого дворца убили Сандейса, и его славный отряд был всего в нескольких шагах от их повелителя.

Лаймон Шилда разъярила высокая цена, которую пришлось заплатить его отряду. Вот уж поистине, сейчас им управлял дух мщения.

Он шел первым и расчищал путь к высоким покоям, расположенным позади позиции Невидимых. Его энергичные действия дали отделению необходимое пространство для боя, но это стоило сержанту правой ноги, раздробленной выстрелом одного из охранников. Сильвер тоже ощутил прилив злости. Не только Шилд, но и все воины его группы были его друзьями. А теперь ему предстояло участвовать в скорбном ритуале. Даже во тьме Обединительного Похода победа досталась им не настолько высокой ценой.

Шилд опустился на колени и с болезненными стонами пытался стащить искореженный понож с раненой ноги. Сильвер обошел его и свернул в боковой проход, стреляя по неясным теням, старавшимся блокировать его путь. Болты кончились, и он требовательно протянул ногу к одному из воинов, и тот отдал свой заряженный арбалет, заменив его копьем. Стоило Сильверу высунуться из своего укрытия, как энергетический удар вырвал из его копыт арбалет, и старший лейтенант потянулся к бедру за верным мечом. Оружие легко покинуло ножны. При первом же ударе по окружавшим смутным силуэтам Сильвер ощутил, что бритвенно острое, гладкое лезвие попало в цель. Раздался пронзительный крик. Словно из ниоткуда взметнулись кровавые брызги, запятнавшие стены и переднюю часть доспехов Сильвера не прикрытую бурым плащом.

– AVE TWILIGHT! – воскликнул он и вложил силу обеих передних ног в яростные удары.

Сильвер нанес подряд три удара, сжимая меч обоими копытами. Появилось еще больше кровавых пятен. Послышался протяжный стон, и внезапно из пустоты вывалился влажный красный комок перепутанных внутренностей. Мгновение спустя у стены возник израненый воин, который пытался идти, держа одной ногой вываливающиеся из распоротого живота внутренности.

Опять невидимая сила толкнула Сильвера в плечо, бронированный наплечник хрустнул от удара, а сам он едва удержался на ногах. Офицер развернулся и взмахнул мечом. Лезвие встретило сопротивление, и в воздухе разлетелись осколки металла. В пространстве внезапно возник силуэт четвероногой фигуры, совсем прозрачный, словно вырезанный из воздуха. Странный образ вздрогнул и стал заваливаться влево. Невидимый, окруженный мерцающим полем, умирая, появился в поле зрения и успел направить в Сильвера длинное окровавленное копье.

Лезвие отскочило от шлема. Сильвер рубанул мечом снизу-вверх и не только выбил древко из закованных в серебряные накопытники ног, но и перерубил копье. В тот же момент он пригнулся и так сильно толкнул противника плечом, что тот ударился о стену, разбив хрупкие мозаики. Осколки стекла посыпались на пол.

Сильвер отступил назад. Задыхающийся Невидимый с перебитыми ребрами, всхлипывая, попытался вдохнуть воздух и сполз по стене, уронив голову на грудь. Сильвер опустил меч и одним плавным отточенным движением нанес удар милосердия. Голова врага отлетела в сторону.

С окровавленным мечом в правом копыте Сильвер медленно повернулся кругом. Пол в зале был залит кровью и усыпан осколками черного металла. Где-то в соседних комнатах продолжали грохотать выстрелы и слышались отзвуки боя на мечах. Сильвер вернулся немного назад и, звякнув доспехами, левой ногой поднял свой арбалет.

Позади него появились двое боевых братьев, и офицер коротким взмахом меча указал им на вход в колоннаду слева от двери.

– Разведать и очистить! – бросил он.

Голоса братьев подтвердили получение приказа.

– Шилд?

– Я в двадцати метрах позади тебя.

– Как твоя нога?

– Плохо. Бегать не смогу. Я бы ее выкинул, да вот только новую мне никто не даст.

Сильвер настороженно шагнул вперед. В конце зала, за скорчившимся трупом Невидимого, которого он обезглавил, шестнадцать широких мраморных ступеней вели к каменному проему. Он осторожно поднялся по лестнице. Неяркий луч света образовывал на стенах открытого прохода смазанные пятна. Здесь было удивительно тихо. Даже звуки боя, идущего во всех помещениях дворца, казалось, затихали в этих стенах. Сильвер слышал, как с его меча на каменный пол падают капли крови, оставляя на белом мраморе алую цепочку следов.

Он шагнул в проход.

Вокруг поднимались внутренние своды башни. Вероятно, он попал в один из самых высоких и массивных шпилей дворца. Метров в сорок диаметре и около тридцати высотой.

Нет, гораздо выше. Сильвер вышел на широкую площадку, вымощенную ониксом, одну из многих, расположенных через равные промежутки по всей высоте башни. Но она оказалась не самой нижней. Перегнувшись через перила, он увидел, что башня уходит в глубину ровно настолько, насколько возвышается над его головой. Он медленно двинулся по периметру площадки, внимательно осматриваясь. Между опоясывающими площадками стены башни были прорезаны широкими окнами, забранными стеклом или другим прозрачным материалом, который отражал сполохи неутихающего боя. Никаких звуков, только мерцающий свет, беспорядочное сверкание взрывов.

Он шел по площадке, пока не обнаружил пролет внутренней винтовой лестницы, идущей вплотную к стене башни. Сильвер стал подниматься от одной платформы к другой, каждое мгновение ожидая едва заметного колебания воздуха, которое могло выдать присутствие Невидимых.

Ничего. Ни звуков, ни признаков движения, ни света, кроме отблесков снаружи, когда он проходил мимо окон. Пять этажей, потом шесть…

Внезапно Сильвер почувствовал себя обманутым. Вероятно, башня пуста. Эту прогулку и зачистку надо было оставить кому-то другому, а самому возглавить продвижение основных сил Десятого отряда.

Вот только… Вход на нижний уровень защищался отчаянно. Сильвер посмотрел наверх и до предела напряг зрение. Метрах в десяти, или выше чем ему почудились какое-то движение.

– Шилд?

– Да, — после некоторой паузы послышался голос Шилда из талисмана связи, искаженный расстоянием.

– Где ты находишься?

– У подножия башни. Бой ожесточился. Мы… – Голос прервали помехи и звуки беспорядочной схватки. – Сил, ты еще здесь?

– Докладывай!

– Упорное сопротивление. Мы в ловушке! Мы здесь…

Связь оборвалась. Но Сильвер не собирался прерывать свое исследование. Он верил, что Шилд справится, он бывал и не в таких переделках. Чувство тревоги нарастало. Кроме него в этой башне есть кто-то еще. На самом верху его кто-то поджидает.

Предпоследняя площадка. Сверху слышались негромкое поскрипывание и шорох, словно вращались крылья гигантской ветряной мельницы. Сильвер замер. С этой высоты через широкие стеклянные окна ему были видны весь дворец и Верхний Город. Океан разноцветного дыма, подсвеченный бесконечными взрывами. Стены некоторых зданий, отражающие огонь, окрасились розовым цветом. Постоянно сверкали вспышки разрывов, и лучи энергетических выстрелов плясали в ночной темноте. Небо тоже было заполнено огнем, словно в зеркале отражая наземное сражение. Передовой отряд причинил опустошительные разрушения городу «Гармонии».

Но нашел ли он вражескую глотку?

Крепко сжимая копытоять меча, Сильвер преодолел последний пролет лестницы.

Последняя площадка служила основанием для верхней части башни: обширного купола, образованного лепестками хрустального стекла, соединенными между собой изогнутыми стальными прутьями. На самом верху прутья сходились в одну высокую мачту. В дальнем конце платформы, спинкой к окнам, стоял золотой трон. Он возвышался на массивном постаменте с тремя золотыми ступенями. Трон был пуст.

Сильвер опустил оружие, разочарованно вздохнул и шагнул к трону, но тотчас остановился, обнаружив, что находится в зале не один.

Слева от входа стояла одинокая фигура. Одинокий пони наблюдал через высокое окно за происходящим внизу. Пони обернулся. Он оказался пожилым жеребцом земнопони в длинном лиловом балахоне. Белые волосы гривы обрамляли тонкое лицо. Блестящие грустные глаза уставились на Сильвера.

– Я презираю тебя, – произнес он с явно выраженным старомодным акцентом. – Я презираю тебя, захватчик.

– Я это понял, – отозвался Сильвер. – Но сражение окончено. Как я понимаю, вы наблюдали за его ходом и должны это знать.

– Эквестрия восторжествует над всеми своими врагами, – произнес жеребец.

– Да, – ответил Сильвер. – Абсолютно верно. И это я могу вам обещать.

Жеребец ответил недоверчивым взглядом, словно не до конца понял его слова.

– Я разговариваю с так называемым «пророком Гармонии»? – спросил Сильвер.

Он убрал в ножны меч, и направил арбалет на фигуру в лиловом балахоне.

– Так называемым? – повторил жеребец. – Так называемым? Ты легкомысленно зубоскалишь в священной обители правителя. Гармония есть Гармония, истинный спаситель и защитник расы пони. А ты самозванец, дискордово семя…

– Я пони, так же, как и вы.

Жеребец презрительно фыркнул.

– Ты самозванец. Слепое орудие, бесформенное и уродливое. Ни один пони не стал бы развязывать войну против себе подобных.

Жеребец махнул ногой, указывая на сцену за окном.

– Война возникла из-за вашего вероломства, – спокойно возразил Сильвер. – Вы не захотели нам поверить, не захотели даже выслушать нас. Вы сами навлекли на себя несчастье. Наша задача – снова объединить всех живущих среди пожаров сепаратизма и религиозной ереси именами Диархов. Мы стараемся установить связи между разрозненными и разобщенными общинами. Большинство пони встречают нас как утраченных братьев, как и есть на самом деле. Вы воспротивились.

– Вы пришли с ложью!

– Мы принесли свет истины!

– Ваша истина –  обман!

– Сэр, истина сама по себе выше морали. Мне жаль, что мы верим в одни и те же понятия, но расцениваем их по-разному. Эти различия и привели к кровопролитию.

Пожилой жеребец подавленно сгорбился.

– Вы могли бы оставить нас в покое.

– Что? – переспросил Сильвер.

– Если наши философии настолько различны, вы могли пройти мимо и оставить нас со своими истинами, не прибегать к насилию. Вы этого не сделали. Почему? Зачем разрушать все что мы создали? Неужели мы представляем для вас такую ужасную угрозу?

– Потому что истина… – начал Сильвер.

– Выше морали. Это твои слова, но, служа своей хваленой истине, ты сам становишься аморальным.

Сильвер с изумлением понял, что у него нет нужного ответа. Он решительно шагнул вперед.

– Я требую, чтобы вы признали себя моим пленником, сэр.

– Как я понимаю, ты – командир? – спросил пожилой пони.

– Я командую Десятым отрядом.

– Так, значит, ты не верховный командующий? А я решил, что это так, раз ты вошел во дворец впереди своих солдат. Я ожидал верховного командующего и сдамся ему, и никому другому.

– Условия вашей сдачи будут обсуждаться.

– Неужели ты не сделаешь для меня даже этого? Я останусь здесь, пока твоя повелительница и госпожа не придет лично, чтобы принять мою капитуляцию. Пригласи ее.

Не успел Сильвер ответить, как между стен башни раздался постепенно нарастающий глухой треск. Пожилой жеребец с исказившимся от страха лицом шагнул назад.

Из глубины башни показались десять черных фигур. Они медленно возникли из воздуха словно призраки в ярком сиянии магии. Это были десять воинов Ордена. Голубое пламя телепортационного заклятья исчезло так же внезапно, как и возникло. Все воины были одеты в черные с белым доспехи. Первый отряд, отделение Ночных Мародеров, штурмовая группа ветеранов. Первыми входят, последними уходят.

Один за другим они оказались на краю круглой площадки и ровным полукругом охватили Сильвера и старика, неподвижно застывшего у окна.

Биг Маш, капитан мародёров, исподлобья взглянул на Сильвера.

– Примите поздравления от имени Первого капитана, Винд. Вы обошли нас на всех направлениях.

– Где Первый капитан? – спросил Сильвер.

– Внизу, заканчивает зачистку, – ответил Маш и надел шлем с талисманом дальней связи внутри. – Говорит Маш, отделение Ночных Мародеров. Мы захватили лжепророка…

– Нет, – твердо возразил Сильвер.

Маш снова взглянул на него. На черной маске его шлема жестко, без бликов, выделялись прорези для глаз. Он слегка поклонился.

– Мои извинения, старший лейтенант, – насмешливо произнес он. – Почести и пленник, несомненно, принадлежат вам.

– Я не это имел в виду, – возразил Сильвер. – Этот пони требует, чтобы его капитуляцию приняла лично командующая.

Маш фыркнул, а несколько его воинов рассмеялись.

– Этот мерзавец может требовать все, что угодно, капитан, – сказал Маш, – но его ожидает жестокое разочарование.

– Мы разрушаем провинцию нашего королевства, капитан Маш, – решительно произнес Сильвер. – Неужели нельзя проявить некоторое уважение к свершению подобного рода? Или мы варвары?

– Они убили Сандейса! – воскликнул один из солдат Маша.

– Да, это так, – согласился Сильвер. – Но неужели мы должны убить его в ответ? Разве принцессы Селестия и Луна, да славятся их имена, не учили нас проявлять великодушие, по отношению к врагам?

– Диархов, да славятся их имена, нет сейчас с нами, – ответил Биг Маш.

– Если их нет в наших душах, – сказал Сильвер, – то мне страшно за будущее нашего народа.

Несколько мгновений капитан мародеров молча сверлил Сильвера взглядом, но затем приказал своему помощнику передать донесение кораблям воздушной флотилии. Сильвер был совершенно уверен, что Маш пошел на попятную не из-за того, что был убежден его словами о высоких принципах. Маш, командир штурмовой группы Первого отряда, был заслуженным и уважаемым воином, но Сильвер, как без пяти минут капитан роты, превосходил его по рангу.

– Сигнал Защитнице передан, – обратился он к пожилому жеребцу.

– Она придет сюда? Скоро? – нетерпеливо спросил тот.

– Для вашей встречи потребуются кое-какие приготовления, – бросил Маш.

Минуту или две они ожидали ответного сигнала. Боевые корабли Ордена оставили светящиеся инверсионные полосы, мелькнув мимо окна. Свет огромных машин заставил побледнеть южную часть неба, а затем стал медленно исчезать вдали. Сильвер задумчиво наблюдал, как по круговой площадке движутся скрещенные тени.

И тогда его осенило. Внезапно стало ясно, почему пожилой жеребец так настойчиво требовал прихода верховной командующей. Сильвер поднял арбалет на уровень глаз и подошел к подножию пустого трона.

– Что ты собираешься делать? – спросил старик.

– Где он? – воскликнул Сильвер. – Где настоящий? Или он тоже невидим?

– Назад! – закричал старик и бросился наперерез Сильверу.

Раздался громкий хлопок. Грудная клетка старика лопнула и взорвалась кровавыми брызгами, обрывки горящего шелка и осколки металла полетели в разные стороны. Старик покачнулся и замер на краю платформы, остатки одежды на нем вспыхнули ярким пламенем.

Через мгновение он, раскинул ноги и камнем полетел вниз к самому подножию башни.  Маш опустил свой мушкетон.

– Никогда еще не приходилось убивать пророков Гармонии, – со смехом произнес он.

– Это был не пророк Гармонии! – завопил Сильвер. – Ты глупец! Лжепророк все это время был где-то поблизости.

Он уже подошел к пустому трону и протянул ногу, чтобы взяться за один из золотых подлокотников. В центре сиденья появилось странное пятно света. Оно было почти идеально круглым, но не настолько, чтобы образовать вокруг себя правильные тени.

«Это ловушка». Именно эти два слова собрался произнести Сильвер. Но не смог.

Золотой трон задрожал и изверг из себя чудовищную волну невидимой энергии. Это было похоже на выстрел орудий целой гвардии Невидимых, только в сотни раз мощнее. Ударная волна разошлась во все стороны и сбила с ног Сильвера вместе с воинами Маша, как порыв ураганного ветра вбивает в землю стебли пшеницы. Стеклянные панели купола разлетелись на миллионы радужных осколков.

Большую часть воинов просто сдуло, и они вылетели из башни вместе с осколками окон. Одного из них швырнуло на стальной прут. Воин вылетел в ночь со сломанной спиной и стал падать, словно сломанная кукла. Маш в полете сумел вцепиться в другую перекладину. Он удержался, обхватив опору передними ногами, а задние ноги и тело под напором энергетического потока горизонтально повисли снаружи.

Сильвер находился слишком близко к подножию трона, чтобы ощутить полную силу удара, но и он плашмя растянулся на полу и заскользил к краю площадки, прямо к открытому проему, оставляя своими помятыми в битве доспехами глубокие царапины на ониксовом полу. Крылья словно прилипли к бокам. Несмотря на все усилия, ему не удалось остановиться; ударная волна оказалась настолько сильной, что его, словно сухой лист, перенесло через отверстие в полу и швырнуло в противоположный край. Копытами он сумел схватиться за кромку платформы, а ноги болтались над глубоким колодцем. Сильвер удержался на площадке благодаря страшной силе, прижавшей его к краю, и своим собственным отчаянным стараниям.

Едва не теряя сознание от ужасного удара, он все же смог удержаться.

Прямо перед ним на полу возникло пурпурное мерцающее свечение.  Заклятье телепортации быстро разгоралось, его свет стал непереносимо ярким, а затем плавно погас, оставив после себя божество.

Богиня была настоящим совершенством, она так же возвышалась над Сильвером, как сами они возвышались над обычными пони. Ее доспехи сияли белым золотом, словно солнечный луч на рассвете дня, и были изготовлены копытами лучших ремесленников и зачаровано величайшими из живущих магов. Множество разнообразных символов покрывало поверхность брони, но главным из них было изображение величественного аликорна, раскинувшего огромные крылья в центре нагрудной пластины. Огромные, пурпурные крылья были разведены в стороны в угрожающем положении. За спиной величественной и устрашающей фигуры развевался темно пурпурный плащ.

Над доспехами виднелось ничем не защищенное лицо, совершенное в своей красоте, безупречное в каждой малейшей черточке. Прекрасное лицо. Невыносимо прекрасное. Одно мгновение богиня стояла непоколебимо, окруженная сиянием своего могущества, но не двигалась и не поднимала головы. Затем ее рог охватило фиолетовое свечение и сгусток разрушительной магии устремился к источнику губительного излучения.

Один удар.

По башне прокатилось эхо разрыва. Сдавленный крик в беспорядочном шуме был едва слышен, а затем внезапно шум резко стих.

Стена смертоносной энергии улеглась. Ураган затих. Осталось только редкое позвякивание стекол, падавших теперь на пол.

Маш, не испытывавший уже давления, всем телом прильнул к раме выбитого окна. Не выпуская стальной опоры, он забрался внутрь и встал на ноги.

– Моя госпожа! – воскликнул он, шагнув на платформу, и тотчас опустился на одно колено, склонив голову.

Едва исчезло давление, Сильвер понял, что больше не сможет удержаться на краю платформы. Копыта стали скользить по гладкому ониксу пола, не находя никакой зацепки. Крылья все так же не слушались его, цепенея словно их сковывал лед. Он почти сорвался. Но мощная хватка телекинеза схватила его за ногу и подняла на площадку. Сильвер, не в силах сдержать дрожь напряжения, перекатился на бок и взглянул на противоположную сторону, где стоял золотой трон. Теперь на его месте дымились развалины. Посреди искореженных золотых пластин и обугленных деталей, выпрямив спину, сидел дымящийся труп, скаля зубы почерневшего черепа. Наполовину сгоревшие ноги все еще возлежали на витых подлокотниках трона.

– Вот так я поступаю с тиранами и обманщиками, – произнес чистый, мелодичный, но ледяной словно ледники севера голос.

Сильвер поднял взгляд на возвышающеюся над ним богиню.

– Защитница… – только и смог он пробормотать.

Божество улыбнулось.

– Можно опустить формальности, капитан, – прошептала Твайлайт.

– Могу я задать вам вопрос? – заговорила Оливия Минт.

Сильвер снял с крючка одежду и стал натягивать на себя.

– Конечно.

– Разве мы не могли оставить их в покое?

– Нет. Спроси о чем-нибудь другом.

– Хорошо. Какая она?

– Какая – кто? – переспросил Сильвер.

– Твайлайт Спаркл.

– Если ты спрашиваешь, значит, ты с ней не встречалась, – заметил он.

– Нет, я не встречалась с ней, капитан. Я ожидала аудиенции. Но все же, что вы думаете о Твайлайт…

– Я думаю, что она – Защитница, – твердо сказал Сильвер. – Я думаю, что она повелительница Ордена и избранная главнокомандующая силами Диархов, да славится их имя вечно, и да способствует им успех во всех их начинаниях. Она первая и достойнейшая из всех. И еще я думаю, что простым смертным не подобает произносить ее имя без надлежащего уважения и титула.

– Ох! – воскликнула она. – Прошу прощения, капитан, я не хотела…

– Уверен, что не хотела, но она – Защитница Принцесса Магии Твайлайт Спаркл. А ты – простой архиватор. Не забывай об этом.

Вопросы

Спустя три месяца после битвы за Верхний Город к их экспедиции присоединился первый из архиваторов, прибывший на грузовом небесном корабле непосредственно из столицы. С самого начала Великого Похода, на протяжении более пятнадцати лет, эквейстрийские силы, конечно, сопровождали различные хроникеры и протоколисты. Но это были в большей степени любители и добровольцы, случайные свидетели, собравшиеся на кораблях флотилии, словно дорожная пыль на колесах. Их записи были отрывочными и нерегулярными, события освещались от случая к случаю (с точки зрения самих участников, а также отдельных офицеров и командующих, которые им покровительствовали и надеялись обессмертить свои деяния).

Диархи, вернувшись в Кантерлотт после победы в войне с Мериндом, решил, что настала пора составить более авторитетное и официальное свидетельство отчаянной и героической борьбы Эквестрии за свою свободу и целостность. С их мнением, очевидно, согласились Совет Лордов, поскольку закон об восстановлении и поддержке ордена архиваторов, за последние десятилетия прешедшего в упадок, был писан лично самим Голд Лайном Десницей Солнца, Первым Лордом Совета. Набранные из различных слоев общества только согласно их творческим способностям, архиваторы в скором времени были аккредитованы, наделены соответствующими полномочиями и разосланы в составы флотов основных экспедиций, действующих по заданиям восстанавливающегося государства.

На тот момент в экспедициях Похода были задействованы двадцать больших флотилий, еще шестьдесят различных второстепенных групп поддержки и наблюдения и две регулярных армии.

Почти четыре сотни архиваторов-летописцев было разослано за пределы центрального региона королевства только в первые месяцы после подписания закона. Поговаривали, что принцессе Луне принадлежало следующее заявление: «Вооружите этих мошенников, и в перерывах между сочинением стишков они смогут завоевать для нас еще несколько империй».

Это приписываемое ночной принцессе высказывание в полной мере отражало отношение к архиваторам большей части представителей военных кругов. Все, начиная с командующих экспедиций и заканчивая последним солдатом, испытывали некоторое беспокойство по поводу намерения Диархов покинуть действующую армию и удалиться в замкнутое пространство дворца в столице. Никто не ставил под сомнение способность юной, но не менее темпераментной принцессы магии занять пост Защитницы. Они просто не верили в необходимость назначения наместника.

Еще более печальным известием стала новость об увеличении полномочий Совета Лордов. С самого начала Великого Похода управление любой деятельностью находилось в копытах Военного Совета, состоящего из самих Диархов, младших принцесс Твайлайт и Кейденс и их избранных генералов. Теперь его заменила и взяла в свои копыта бразды правления организация, состоящая в основном из гражданских лиц, а не военных. Военный Совет, по-прежнему под управлением Твайлайт, утратил часть своих полномочий, и в сфере его деятельности остались только вопросы проведения кампании.

Все архиваторы испытывали горячее желание приступить к работе, и не по своей вине, где бы они ни появлялись, оказывались в фокусе всеобщего недовольства. Их встречали без особого гостеприимства, и исполнение ими прямых обязанностей было, по меньшей мере, затруднительным. Только намного позже, когда по кораблям флотилий стали разъезжать особые стражи трибунала, недовольство военных обратилось на иную, более значительную цель.

Итак, через три месяца после взятия Верхнего Города архиваторы-летописцы столкнулись с весьма прохладным к себе отношением. Никто из них не знал, чего ожидать. Многие из них вообще никогда до сих пор не покидали родного дома. Они были наивными и неопытными, чересчур старательными и неловкими. При таком положении дел им не потребовалось много времени на то, чтобы очерстветь и остудить свой пыл.

Когда прибыли архиваторы, Шестнадцатая экспедиция все еще кружила над руинами города Гармонии. Начался процесс восстановления справедливости, заключавшийся в том, что экспедиционные силы разбили город на сектора, обезглавили правительство и передавали различное имущество под управление эквейстрийских командиров, назначенных наблюдать за распределением ценностей.

На землю спустились вспомогательные суда, а воинские подразделения были привлечены к выполнению полицейских функций. Основное сопротивление было сломлено в ту же ночь, когда погибла «Гармония», но в некоторых западных поселениях и городках, еще продолжались стычки. Лорд-командир Стилет Хант, ветеран «старой школы», управлял всеми военными силами экспедиции и не в первый раз обнаружил, что ему предстоит доделывать то, что не сделала передовая группа боевых братьев.

– Перед смертью тело всегда сотрясают судороги, – философски говорил он адмиралу флота. – Мы должны убедиться, что организм мертв.

Защитница разрешила организовать для «Гармонии» торжественное погребение. Она объявила это правильным и надлежащим актом из сочувствия к желанию народа и решила пойти навстречу воле местных пони, а не устраивать крупномасштабную резню. Против этого решения было подано несколько голосов, особенно после того, как прошел официальный церемониал прощания с Сандейсом и с другими братьями-воинами, погибшими во время сражения за Верхний Город. Несколько командиров наотрез отказались отпускать своих солдат на церемонию погребения убийцы Винд Сандейса. Защитница отнеслась с пониманием к их протесту, благо среди боевых братьев нашлось, кем их заменить.

Командующий Преторианской гвардией Дорн и две когорты Королевских Преторианцев сопровождали Шестнадцатую экспедицию в течение восьми месяцев, ведя с Защитницей переговоры о будущей политике Военного Совета. Поскольку   гвардейцы не принимали участия в захвате этого региона, Дорн дал согласие на то, чтобы две его когорты стояли в почетном карауле во время погребения «Гармонии». Благодаря его согласию, боевым братьям не пришлось запятнать свою честь. Преторианцы, сверкая своими черно-золотистыми доспехами, выстроились по пути прохождения кортежа с останками правительницы от сильно пострадавшего Верхнего Города до Некрополя.

По приказу Защитницы, по воле старших офицеров и особенно членов Браства Сумерек никто из архиваторов не был допущен к участию в этой церемонии.

В кругу архиваторов

Блу Пайпер прошелся по каюте и понюхал вино в графине. Затем недовольно поморщился.

– Вино недавно откупорено, – угрюмо заметила Киллер.

– Да, но оно местного разлива, – ответил Пайпер. – Это очень маленькая провинция. Ничего удивительного, что она так быстро пала. Ни одно общество, пьющее такое вино, не проживет достаточно долго.

– Оно просуществовало пятнадцать лет и пережило Темное Время и Великую Войну, – сказала Киллер. – Сомневаюсь, чтобы качество вина влияло на способность к выживанию.

Пайпер налил себе бокал, пригубил вино и снова поморщился.

– Могу лишь сказать, что здесь Темное Время показалась гораздо более темным, чем было на самом деле.

Киллер покачала головой и вернулась к прерванному занятию – она чистила и пыталась отремонтировать искусно изготовленный старинный фотоаппарат.

– Существует еще проблема архиватора, – сказал Пайпер. Он улегся на кушетку, задрал ноги и поставил бокал с вином на свою широкую грудь. Пайпер был высоким земным пони, щедро наделенным плотью. Дорогой, прекрасно сшитый плащ спадал с его внушительной фигуры благородными складками. Круглое лицо обрамляла копна черной гривы.

Киллер со вздохом подняла голову.

– Какая проблема? – переспросила она.

– Пота, моя дражайшая Скай, проблема пота! Я наблюдал за этими боевыми братьями. Они ведь очень большие, не так ли? То есть просто огромные, по нормальным меркам.

– Но это же воины, Блу, чего ты от них ожидал?

– Чтобы они не потели, вот чего. Чтобы не распространяли вокруг себя эту отвратительную вонь! В конце концов, это же избранники самой принцессы Селестии. Я считаю, что от них должно пахнуть намного лучше. Они должны благоухать, как молодые боги.

– Пайпер, а как ты получил сертификат архивариуса?

Пайпер усмехнулся:

– Благодаря красоте моих стихов, моя дорогая, благодаря поэтическому мастерству. Именно этот дар здесь совершенно необходим. Как бы начать?..

Рыцари устранили злодеяние,

Но как же сильно среди них зловоние…

Блу довольно хихикнул. Он явно ожидал отклика, но Киллер, казалось, была слишком увлечена своим занятием. Она старалась починить старинный фотоаппарат с тонкой резьбой по корпусу.

 – Проклятье! – сердито воскликнула она, отбрасывая миниатюрные инструменты. –Ничего не выходит!

Часы перевалили за полдень. На нижней палубе к обеду собирались остальные члены экспедиции. Три с половиной сотни жеребцов и кобылок расселись за накрытыми столами, а снующие между ними прислужники предлагали напитки. Прозвенел гонг.

– Что, уже пора обедать? – не поднимаясь с гамака спросил Пайпер у Киллер.

– Да, – ответила она.

– И опять будет разглагольствовать один из этих проклятых пропагандистов? – осведомился поэт-летописец.

– Верно. Зэд уже здесь. Тема – пропаганда жизненных истин.

Блу спустил ноги на пол и со стуком поставил стакан на подлокотник.

– Я лучше пообедаю здесь, – сказал он.

– Ты нехороший пони, Блу Пайпер, – рассмеялась Скай. – Но я предпочту остаться с тобой.

Киллер уселась в шезлонг, стоящий напротив шезлонга Блу, и откинулась на спинку. Скай Киллер была высокой, худощавой и с фистралкой с тонкими чертами лица. Она носила короткие армейские сапоги и рабочие брюки с черной военной курткой, под которой был виден белый жилет младшего офицера флота. Но грубая одежда армейского образца только подчеркивала ее женственную красоту и экзотичность.

– Я мог бы написать о тебе целую поэму, – сказал Пайпер, окидывая ее взглядом.

Киллер фыркнула. Его попытки ухаживать стали уже каждодневной рутиной.

– Я тебе уже говорила, что твои жалкие заигрывания меня не интересуют.

– Ты не любишь жеребцов? – спросил он, наклоняя набок свою лохматую голову.

– Почему ты так считаешь?

– Ты одеваешься как жеребец.

– Ты тоже. А тебе нравятся жеребцы?

Пайпер изобразил на лице страдальческое выражение и снова улегся на диван со стаканом на груди. Он стал разглядывать деревянные перекладины потолка над собой пытаясь в рисунке на дереве найти скрытый смысл.

– Ты себе это так и представляла? – негромко спросил он.

– Что именно?

– После избрания, – добавил он. – Когда мне пришло известие, я ощутил такую…

– Что?

– Такую… гордость, наверное. Я столько всего себе напредставлял. Я думал, мы будем ступать меж облаков и станем свидетелями великих событий. Я ожидал душевного подъема и готовился создать свои лучшие произведения.

– И ничего не было? – спросила Киллер.

– Эти избранные воители, деяния которых мы посланы воспевать, даже если бы постарались, не смогли бы выглядеть более беспомощными.

– Я кое-чего добилась, – сказала Киилер. – Сегодня утром я спускалась на общую палубу, и оттуда увидела несколько впечатляющих пейзажей. Я отправила просьбу посетить те места. В первую очередь хочу сама увидеть места сражений.

– Удачи тебе. Но, вероятнее всего, тебе будет отказано. Все мои просьбы на допуск вниз были отвергнуты.

– Блу, они же солдаты. И были ими долгое время. Таких, как мы, они недолюбливают. И считают просто пассажирами на кораблях экспедиций, причем нежеланными.

– И все же ты сделала свой ход.

– Мне кажется, они не собирались мне отказывать.

— Это потому, что ты одеваешься как любой из них.

Дверь каюты скользнула в сторону пропуская в каюту низкорослую единорожку. Она прошла к столу, на котором стоял графин, налила себе вина и залпом выпила. А затем продолжила молча стоять, глядя на звезды через иллюминатор в их каюте.

– Ну и что с ней такое? – поинтересовался Блу.

– Минти? – окликнула ее Киллер и поднялась с шезлонга, поставив свой стакан.

– Похоже, я нанесла кое-кому оскорбление, – быстро ответила Оливия, наливая себе еще вина.

– Кого ты могла оскорбить? – спросил Блу.

– Одного заносчивого рыцаря по имени Сильвер Винд. Мерзавец!

– Ты встречалась с Виндом?! – воскликнул Пайпер, поспешно садясь на шезлонге и спуская ноги на пол. – С Сильвер Виндом? С капитаном Десятого боевого отряда штурмовиков боевого браства Крыла? Когда ты успела?

– Да, – кивнула Минт. – За пару часов до того, как вы вернулись с верхней палубы. Ну и что с этого?

– Я уже целый месяц пытаюсь к нему подобраться, – ответил Пайпер. – Говорят, что он самый стойкий из всех капитанов и, судя по слухам, вскоре займет место убитого Сандейса еще и в Братстве Сумерек. Как ты добилась аудиенции?

– Я не добивалась, – сказала Минт. – Мне наконец-то представилась возможность взять короткое интервью у капитана Дефолта, что само по себе можно считать великим достижением, если вспомнить все дни, потраченные на получение разрешения. Но, как мне показалось, он был не в настроении со мной беседовать. Когда я пришла к нему в назначенное время, появился адъютант и сказал, что капитан занят. Но Дефолт послал его, чтобы проводить меня для беседы с Сильвером. Он сказал, что у того имеется интересная история.

– А история действительно оказалась интересной? – спросил Пайпер.

– Это лучшее из всего, что мне довелось услышать, – кивнула Оливия. – Но потом я сказала нечто такое, что ему не понравилось, и у него испортилось настроение. Он заставил меня почувствовать свою ничтожность.

Оливия копытцами показала, насколько маленькой она себя почувствовала, а затем отпила вина.

– А от него воняло потом? – спросил Пайпер.

– Нет. Совсем нет. От него пахло маслом, очень приятным и чистым.

– А ты не можешь представить ему меня? – попросил Пайпер.

Урок Фехтования

За дверью послышались шаги, затем кто-то окликнул его по имени.

– Сил?

Сильвер оторвал взгляд от лезвия меча и посмотрел на решетчатую дверь. На пороге фехтовальной камеры показался Лаймон Шилд. Он был в черных брюках, и свободном жилете, так что изувеченная нога сразу бросалась в глаза. Целебная магия еще не до конца победила увечье и конечность выглядела мятой и нездоровой.

– Что тебе?

– Кое-кто хочет тебя видеть, – сказал Лаймон.

– Если это еще один проклятый писака… – возмутился Сильвер.

– Нет, – качнул головой Шилд– Это капитан Дефолт.

Шилд отодвинулся в сторону, и Сильвер отключил запирающее устройство камеры. В тренировочную комнату вошел Дефолт, одетый в простую рабочую форму. Обрамленное черными волосами лицо было мрачным. Земной пони, огромный словно живая гора тяжелым шагом двигался на них. Заметив, что Шилд не собирается входить, капитан тяжелой пехоты усмехнулся, сверкнув превосходными белыми зубами.

– Спасибо, Лаймон. Как твоя нога?

– Подживает, капитан. Скоро будет отремонтирована.

– Это хорошо, – сказал Шилд. – Пока приходится подтирать задницу другой ногой, не так ли? Продолжай в том же духе.

Шилд негромко рассмеялся и ушел.

Дефолт тоже хохотнул над собственной шуткой и сделал несколько коротких шагов, чтобы оказаться лицом к Сильверу, стоящему в центре холщового мата. Перед открытой стойкой с оружием он остановился, выбрал боевой топор на длинной копытояти и на ходу со свистом рассек воздух.

– Привет, Сильвер, – произнес он. – До тебя уже дошли слухи?

– До меня доходит немало разных слухов, сэр.

– Я имел в виду тот, что касается лично тебя. Защищайся.

И не дожидаясь, когда Сильвер что-то предпримет бросился на него размахивая топором. Сильвер поднял меч в защитную позицию и встал перед Дефолтом.

Дефолт сделал ложный выпад, а затем атаковал двумя сильными рубящими ударами подряд. Сильвер отразил их лезвием меча, отступая под напором капитана тяжелых пехотинцев, и в фехтовальной камере заметалось звонкое эхо. Мрачная усмешка не сходила с лица Дефолта.

– Так вот, этот слух… – продолжал он, пытаясь обойти противника.

– Этот слух, – повторил Сильвер. – Можно ли ему верить?

– Нет, – бросил Дефолт, но при этом злобно усмехнулся. – Конечно можно! Или не стоит… Не знаю. Нет, все верно. Или нет?

Он громко рассмеялся над своими словами.

– Это забавно, – заметил Сильвер.

– Тогда заткнись и улыбайся, – прошипел Дефолт.

С этими словами он бросился вперед и нанес два необычных перекрестных удара, которых Сильвер не смог отразить. Ему пришлось перекатиться в прыжке и встать, широко расставив ноги угрожающе разведя крылья в стороны.

– Интересный прием, – сказал Сильвер, кружа вокруг и небрежно покачивая мечом. – Могу я спросить, твое ли это изобретение?

Дефолт довольно оскалился:

– Этим выпадам меня научила сама Защитница.

Он сделал несколько шагов, потом повертел топор в копыте одной ноги. В неярком свете верхних ламп, висящих над площадкой, лезвие хищно блеснуло.

Внезапно Дефолт остановился и направил острие топора в сторону Сильвера:

– А ты сам-то хочешь этого, Сильвер? Селестия милостивая, я рассчитывал на тебя.

– Сэр, я польщен и благодарю вас.

– И мое намерение получило поддержку Сина.

Сильвер недоуменно поднял брови.

– Ну, ладно, Син Хартсрингс этого не одобрил. Он ненавидит тебя от мозга до костей за ту интрижку с его сестрой, которую ты затеял.

– Это взаимно.

– Верно, мальчик, – взревел Дефолт и бросился на Сильвера.

Сильвер отбил выпад и контратаковал, взлетев чуть над полом, заставив Дефолта отступить к самому краю мата.

– Син тупица, – крикнул Дефолт. – И он чувствует себя обманутым после того, как ты первым добрался до самого верха. А та история про тебя и младшую из Харстрингсов лишь подогревает его негодование. Серьезно? Ты решил опорочить аристократку?

– Я только… – хотел ответить Сильвер. Но Дефолт жестом призывал его к молчанию.

– Но ты добрался первым, – сказал он, теперь уже вполне серьезно. – И ты сумел разобраться. Син пусть катится подальше со своим недовольством. Ты утер всем нос. Но Хув действительно тебя поддержал.

– Первый капитан?

Дефолт кивнул.

– Твое поведение произвело на него впечатление. Ты сразил его наповал. Слава Десятому. И Защитница приняла решение.

Сильвер окончательно опустил оружие.

– Защитница?

– Она хочет тебя видеть, и сама поручила мне это передать. Она одобрила твою работу. Она восхищена твоим чувством чести. «Деф, – сказал она мне, – если кто-то и способен занять место Сандейса, то только Сильвер». Вот так она и сказала.

– В самом деле?

– Нет.

Сильвер уставился на Дефолта. Тот шел ему навстречу и вертел топор высоко над головой. Сильвер пригнулся, отступил на один шаг и ткнул в его сторону острием меча, надеясь заставить Дефолта оступиться и промахнуться.

Дефолт разразился хохотом.

– Да! Да! Она сказала это. Крылья Луны, ты слишком доверчив, Силли! Слишком доверчив. Видел бы ты свою физиономию!

Сильвер несмело улыбнулся. Дефолт посмотрел на боевой топор в своих копытах и неожиданно отбросил его в сторону, словно вещь ему наскучила. Оружие с глухим стуком ударилось о холщовый мат.

– Так что ты скажешь? – спросил Дефолт. – Что ей передать? Ты придешь?

– Сэр, это будет самый знаменательный день в моей жизни! – воскликнул Сильвер.

Дефолт с улыбкой кивнул.

– Так и будет, – сказал он. – И вот тебе первый урок: можешь звать меня Деф.

Избранный

Существовало утверждение, что пропагандисты были избраны в процессе более доскональном и скрупулезном, чем отбор кандидатов в боевые братья. В положении говорилось: «Один пони из тысячи может стать воином Ордена, но только один из сотни тысяч способен донести суть словом, а не оружием».

И Сильвер мог этому поверить. Кандидат в братство должен был быть крепким, тренированным, смелым и преданным. Идеальное строение костей и мышц, которое может быть трансформировано в идеального воина.

Но для того, чтобы стать оратором, пони должен обладать определенными талантами, которые еще нужно было развивать, Интуицией, способностью четко формулировать свои мысли, политическим чутьем и обширными общими познаниями. Последнее могло быть достигнуто, при помощи магических манипуляций с мозгом или особых лекарств, в память можно было заложить сведения по истории, этике, риторике и прочим наукам. Пони можно было научить, что он должен думать и как выражать результаты размышлений. Но самому процессу размышления научить невозможно.

Сильверу нравилось наблюдать за работой ораторов-пропагандистов. Если предоставлялась возможность, он старался планировал перемещение своего отряда, чтобы следовать за поездками этих чиновников по покоренным городам и присутствовать при каждом их обращении к населению. Такие выступления напоминали ему движение солнца над полем пшеницы.

Но лучшим из всех виденных ораторов Сильвер считал Зэда Коллора. Он занимал должность Верховного оратора Шестнадцатой экспедиции и служил одним из приближенных советников Защитницы. Как было известно, их связывала глубокая и близкая дружба, равно как и с мастером экспедиции и многими старшими офицерами. И его имя было известно самим Диархам.

Когда Сильвер зашел в зрительный зал, представлявший собой вытянутое помещение в самой глубине трюма «Гнева Солнца», Зэд уже заканчивал короткий инструктаж. Две сотни кобылок и жеребцов в повседневных серых костюмах с нашивками своих служб рядами сидели на скамьях и ловили каждое слово.

– В заключение, ибо я и так говорю уже слишком долго, могу заметить, что последний эпизод позволяет нам увидеть подлинную сущность дела под словесной шелухой. Истина, которую мы проводим, есть истина, поскольку мы говорим, что это истина. Но достаточно ли этого? – Он пожал, плечами. – Я так не думаю. Выражение «Моя правда лучше, чем твоя правда» относится к разряду перебранок на школьном дворе, а не к основам культуры. «Я прав, значит, ты ошибаешься» – силлогизм, который рассыпается в тот же момент, когда противная сторона прибегает к мало-мальски фундаментальным этическим понятиям. Я прав, следовательно, ты неправ. Мы не можем строить конституцию на столь шаткой основе, и мы не можем, не должны допускать ни малейшей вероятности опираться на этот базис. Это превратит нас в кого?

Зэд окинул взглядом аудиторию. Несколько слушателей подняли передние ноги.

– Пожалуйста.

– В лжецов.

Зэд улыбнулся. Его голос, усиленный чарами, наложенными на его голосовые связки, был слышен в каждой точке зала словно говорящий был перед тобой.

– Я бы сказал, в хвастунов или демагогов. Но «лжец» тоже подходит. Строго говоря, это понятие имеет более глубокий смысл, чем мои определения. Лжецы. Хорошо сказано. Мы, ораторы, ни в коем случае не должны становиться ими.

Прежде чем продолжить, Зэд сделал глоток воды. Сильвер занял свободное место в задней части зала. Для него Зэд был довольно высоким и худощавым единорогом светлого, почти белого, окраса, обладал горделивой осанкой, а его патрицианское лицо обрамляла прекрасная белоснежная шевелюра. Густые черные брови напоминали шевроны отличий на плечевых пластинах доспехов королевской гвардии. Но даже при такой убедительной внешности большее значение имел голос. Ровный и глубокий, раскатистый, сочный и страстный, это был голос, обеспечивающий сертификат любому кандидату в ораторы. Мягкий, приятный и убедительный тон вызывал в слушателях доверие, взывал к благоразумию и содействовал убеждению.

– Правда и ложь, – продолжал Зэд. – Правда и ложь. Как вы поняли, я сел на любимого конька. Ваш ужин придется отложить.

По залу прокатилась волна восхищенного шепота и тихих смешков.

– Наше общество не раз заявляло о себе великими деяниями, – сказал Зэд. – И самым значительным среди них в физическом отношении было бесспорное и полное объединение трех племен пони под властью Диархов, а следствием этого акта стала долгая Эра Гармонии, продлившаяся аж тысячу лет. Эпоха, которую мы поклялись вернуть нам. Но в интеллектуальном отношении самым значительным был отказ от тяжелой ноши, называемой религией. Тысячи лет религия подавляла наши народы при помощи как пропагандистов мелких суеверий, так и высшего конклава духовных сил. Религия толкала нас к безумию и вела к войне, к убийству, она давила на наш разум, словно тяжелый недуг, словно железные оковы. Я скажу вам, что такое религия… Но нет, вы сами мне это скажете. Прошу вас.

– Невежество, сэр.

– Благодарю тебя, Нова. Невежество. Еще в самые древние времена пони стремились понять сущность мира и, не в состоянии осознать эту величайшую тайну, заполняли пробелы в знаниях слепой верой. Почему солнце движется по небу? Я не знаю, так что представлю это поездкой бога солнца на золотой колеснице. Почему пони умирают? Не могу ответить, так что стану верить, будто смерть разъезжает на телеге и собирает души в посмертный мир. Еще, можно сказать, вчера можно было услышать такую глупость, будто бы это принцессы, да славятся имена их в веках, двигают небесные тела.

В аудитории раздался смех. Зэд спустился с трибуны и прошелся по сцене, ослабляя заклинание усиления голоса. Теперь его голос звучал тише, но приобретенная годами тренировок определенная тональность звука и отчетливое произношение каждого слова позволили присутствующим не напрягать слух.

– Религиозная вера. Вера в демонов, вера в духов, вера в загробную жизнь и сверхъестественные силы существовали лишь для того, чтобы мы чувствовали себя более комфортно и уверенно перед лицом необъятного. Все это подпорки для души и костыли для слабого разума, а молитвы и заклинания – слабые огоньки в кромешной тьме. Но теперь, друзья мои, мы познаем вселенную. Наука и магия идут плечом к плечу. Мы сами стали частью вселенной. Мы узнали и поняли, какова реальность. Мы вблизи посмотрели, как выглядят звезды, и не обнаружили ни часовых механизмов, ни золотых колесниц, заставляющих их двигаться, ни упряжки для принцессы Селестии, да простит она старику слова эти. Принцессы признают свою не всесильность, и ошибки. И в этом их мудрость. Мы поняли, что в боге, или богах, нет необходимости, равно как в демонах и духах. Так что величайшим шагом пони стал переход к земной, нецерковной культуре.

Вся аудитория единодушно разразилась аплодисментами, кое-где раздались одобрительные возгласы. Ораторам мало просто обладать даром публичных выступлений. Они должны изучить обе стороны дела. Даже находясь среди толпы, оратор способен пробудить в пони энтузиазм несколькими своевременными откликами или, напротив, отвлечь внимание слушателей от оратора. Для большей эффективности выступления коллеги, остальные ораторы нередко смешиваются со слушателями.

Зэд отвернулся, как будто его выступление закончилось, но, как только аплодисменты стали стихать, заговорил снова, теперь еще более вкрадчиво и проникновенно.

– Но как же вера? Это свойство души, необходимое даже в отсутствие религии. Мы ведь все должны во что-то верить, не так ли? Вот в чем дело. Подлинная цель пони состоит в том, чтобы высоко нести факел истины и освещать даже самые темные уголки нашего мира. В том, чтобы распространить наши понятия справедливости и либерализма в самых сумрачных уголках планеты. В том, чтобы просветить погрязших в невежестве. Освободить себя и остальных от власти лжебогов и занять свое место на вершине сознательной жизни. Вот во что нам надлежит верить. Вот к чему должны быть устремлены все наши помыслы.

Снова раздались восторженные крики и аплодисменты. Зэд вернулся к трибуне и оперся на деревянные поручни.

– За несколько последних месяцев мы сокрушили целую культуру. И я не оговорился… Мы не поставили их на колени, не стали требовать полнейшей покорности. Мы сокрушили их. Сломали хребет. Обратили в пламя. Я уверен в этом, поскольку Защитница предоставила действовать боевым братсвам. В их способностях можно не сомневаться. Это убийцы, но убийцы по приказу повелителя. И среди вас я вижу одного из них, одного благородного воина, сидящего в дальнем ряду зала.

Сильвер внезапно ощутил себя центром всеобщего внимания. Раздались аплодисменты.

И сам Зэд стал энергично стучать копытами друг об друга.

– Сильнее! Сильнее! Он заслуживает большего!

Поднялась целая буря оваций. Сильвер привстал и ответил смущенным поклоном.

Копытоплескания постепенно утихли.

– Пони, над которыми мы совсем недавно одержали победу, верили в потусторонние силы и власть одной кобылы, – заговорил Зэд, как только в зале восстановилась тишина. – Тем не менее, мы убили их «Гармонию» и добились их покорности. Мы сожгли их города и разрушили боевые корабли. Неужели на их вопрос «Почему?» мы ответим элементарной фразой: «Мы правы, следовательно, вы ошибались»?

Зэд, словно в задумчивости, окинул взглядом аудиторию.

– И все же, так и есть. Мы правы. Они ошибались. Эта простая и чистая истина должна завоевать их умы. Мы правы. Они ошиблись. Почему? Не потому, что мы так говорим. Потому, что мы знаем это! Мы не станем утверждать, что они ошиблись только из-за того, что победили их в сражении. Мы должны провозгласить эту истину, поскольку точно знаем, что она непоколебима. Мы не можем, не должны и не будем пропагандировать эту идею ни по какой другой причине, кроме этой. Без колебаний, без сомнений, без предубеждений мы должны сознавать, что такова истина, и на ней основывается наша вера. Они ошиблись. Их общество было построено на лжи. Мы принесли с собой факел истинного знания и просветили их. Опираясь на это знание, и только на него, вы пойдете дальше и донесете остальным наше послание.

Зэду пришлось подождать, пока утихнут восторженные аплодисменты и крики.

– Ваш ужин остывает. Расходитесь.

Слушатели стали постепенно покидать зал. Зэд снова отпил воды из стоящего на трибуне стакана и спустился в зал, направляясь к Сильверу.

– Тебе понравилось то, что ты услышал? – спросил он, усаживаясь на соседнее место и разглаживая складки своего одеяния.

– Вы были похожи на артиста, – сказал Сильвер, – или на ярмарочного торговца, расхваливающего свой товар.

Зэд приподнял одну черную, очень черную бровь.

– Сильвер Винд, иногда я именно так себя и чувствую.

Сильвер нахмурился.

– Как будто не верите в то, что пропагандируете?

– А ты веришь?

– А что я пропагандирую?

– Веру через убийство. Правду посредством сражений.

– Это просто сражение, и ничего больше. Его значение было предопределено задолго до того, как я получил приказ.

– Следовательно, как у воина, у тебя нет совести?

Сильвер покачал головой:

– У меня есть совесть, и она определяется моей верой в Диархов и Защитницу. Я верю в наше дело, как вы только что говорили во время выступления. Но в качестве оружия я не обладаю сознанием. Когда я призван сражаться, я отбрасываю в сторону мои личные пристрастия и просто действую. Полезность моих действий определяется сознанием более высокого командования. Я убиваю до тех пор, пока не поступит приказ остановиться, и в этот период у меня не возникает никаких вопросов. Они были бы неуместны, даже вредны. Командир уже определил военную цель, и от меня ждут только скорейшего ее достижения, насколько позволят мои способности. Оружие не спрашивает, кого и почему оно убивает. Это не его дело.

Зэд усмехнулся:

– Здесь ты прав, так и должно быть. Но ты меня заинтриговал. Насколько я помню, на сегодняшний день не назначено никаких консультаций.

Кроме обычных выступлений старшим ораторам вменялось в обязанность проводить общеобразовательные занятия с боевыми братьями. Таков был приказ самой Защитницы. Между сражениями возникали довольно долгие промежутки времени, и Твайлайт настаивала, чтобы ее воины использовали его для образования и расширения кругозора. ««Даже самый могучий воин должен иметь познания не только в военном деле», – говорила она. – Настанет время, когда войны закончатся, и мои солдаты должны быть готовы к мирной жизни. Они должны научиться не только воевать, иначе почувствуют себя лишними и ненужными».

– Нет, никаких консультаций в расписании нет, – подтвердил Сильвер. – Но я хотел бы поговорить с вами неофициально.

– Вот как? И о чем пойдет речь?

– Меня беспокоит…

– Тебе предложили занять свободное место в Братсве Сумерек, – прервал его Зэд.

Сильвер недоуменно моргнул:

– Откуда вы узнали? И все остальные тоже знают?

Зэд улыбнулся:

– Сандейса, будь благословенны его кости, больше нет. В Братсве недостает одного члена. Тебя удивило, что они пришли к тебе?

– Да.

– А я не удивлен. Сильвер, твои подвиги произвели впечатление на Панч Хува и Тивнкл Спаркл. Защитница услышал о них. И командующий Дорн тоже.

– Дорн? Командующий личной гвардии принцессы Селестии, капитан преторианцев, лорд-хранитель Кантерлотта и официальный представитель Диархов во время компании? Вы уверены?

– Как мне говорили, он восхищен твоими спокойствием и невозмутимостью. Насколько мне известно, это очень на него похоже.

– Я польщен.

– Так и должно быть. Так в чем проблема?

– Подойду ли я? Должен ли я согласиться?

Зэд рассмеялся.

– Надо верить, – сказал он.

– Дело не в этом, – покачал головой Сильвер.

– Продолжай.

– Вчера ко мне приходила архиватор. Сказать по правде, она здорово меня разозлила, но в ее словах кое-что есть. Она спросила: «Неужели нельзя было оставить их в покое?»

– Кого?

– Этих пони. И эту «Гармонию».

– Сильвер Винд, ты и сам знаешь ответ на этот вопрос.

– Когда там, в башне, я взглянул в лицо старика…

Зэд нахмурился:

– Того самого, кто представлялся «Гармонией»?

– Да. Он сказал приблизительно то же самое. Защитница всегда говорит, что мир безмерно велик, и то, что я повидал, подтверждает это. Если мы встречаем пони или общество, которое не согласно с нашими убеждениями, имеем ли мы право его уничтожать? Я имел в виду, нельзя ли просто пройти мимо и не обращать внимания? В конце концов, Мир ведь так велик…

– Что мне в тебе больше всего нравится, Сильвер, – заговорил Зэд, – так это твоя гуманность. Это качество очень влияет на твои мысли. Почему ты не заговорил со мной об этом раньше?

– Я думал, это пройдет, – признался Сильвер.

Зэд поднялся со скамьи и жестом пригласил за собой Сильвера. Они покинули аудиторию и пошли по одному из главных переходов флагманского корабля, высокому и сводчатому, словно старинный собор, пересекающему три палубы судна. Здесь было сумрачно, а с потолка свисали славные знамена Братств, отделений и кампаний. Многие из них хранили следы жестоких боев. То и дело навстречу попадались группы персонала, и их голоса сливались в неразборчивый неумолчный шум. На галереях, где главный проход соединялся с верхними палубами, как заметил Сильвер, движение тоже было достаточно оживленным.

– Сначала я попытаюсь немного унять твое беспокойство, – на ходу заговорил Зэд. – Я уже упоминал об этом в своих выступлениях, и ты сам высказал то же самое, когда говорил о причине своей тревоги. Сильвер, ты – оружие, одно из самых совершенных орудий разрушения. В твоей голове не должно быть места сомнениям и вопросам. Ты прав. Оружие не должно думать, оно лишь должно подчиняться, поскольку принятие решений не его дело. Решения – с величайшей тщательностью и исходя из этических норм – должны приниматься Диархами и командирами, и не наше дело их обсуждать. Защитница, а до нее возлюбленная наша принцесса Селестия, не легко решается использовать вас. С тяжестью на сердце и только в случае величайшей необходимости она прибегает к помощи Ордена. – Орден, это последний резерв, и должен быть использован в крайних случаях.

Сильвер кивнул.

– А теперь запомни следующее. Если Эквестрия обладает такой силой, как Орден, а, следовательно, способностью себя защитить и уничтожить любого врага в случае нападения, это еще не значит, что такое может случиться. Мы овладели способами уничтожения… Мы создали воинов, подобных тебе, Сильвер… Потому что это необходимо.

– Необходимое зло?

– Необходимый инструмент. Истина не всегда обладает силой. Пони обладает истинными знаниями и несет другим послание во имя добра. Иногда это послание попадает во враждебно настроенные уши. Бывает, что народы отвергают и искажают это послание, как произошло в последнем случае. Тогда, и только тогда, благодарение звездам, мы прибегаем к воинской силе. Мы могущественны, потому что мы правы, Сильвер. Но мы правы не благодаря своему могуществу. И будь проклят тот час, когда второе утверждение станет нашим кредо.

Собеседники свернули из главного прохода и теперь шли по боковому ответвлению к архивному хранилищу.

– Верна наша истина или нет, неужели всегда необходимо ее насаждать, даже против желания? Как сказала та кобыла, нельзя ли оставить этих пони в покое, предоставить его собственной участи?

– Представь, что мы идем по берегу озера, – заговорил Зэд. – В воде тонет жеребенок. Позволишь ли ты ему утонуть, потому что он был настолько глуп, чтобы прыгнуть в воду, не умея плавать? Или вытащишь озорника и научишь держаться на воде?

– Конечно, вытащу, – пожав плечами, ответил Сильвер.

– А вдруг он станет сопротивляться, испугавшись твоего вида? Или потому, что не хочет учиться плавать?

– Я все равно его спасу.

Их прогулка закончилась. Зэд толкнул дверь открывая портал, разверзнувшийся словно пасть чудовища у них на пути. Из помещения за дверью вырвался запах пыли и прелой бумаги.

Зэд и Сильвер вступили под своды Архива. За столами в тишине трудились переводчики и ораторы, а слуги сновали между рядами, доставляя с полок запрошенные тома.

– Что меня в тебе тревожит, – продолжал Зэд, до предела приглушая голос, чтобы его слышал только один Сильвер, – так это твои размышления. Мы постановили, что ты являешься оружием и не должен думать о своих поступках, поскольку об этом думает кто-то другой. И все же ты позволяешь, чтобы слова кобылы возбудили в тебе беспокойство, недовольство и сомнения. Ты проявляешь способность относиться к миру так, как относятся пони, а не инструменты.

– Я понимаю, – отозвался Сильвер. – Вы говорите, что я забыл свое место. Я переступил границы своих функций.

– Нет, нет, – улыбнулся Зэд. – Я говорил о том, что ты отыскал свое место.

– Как это? – спросил Сильвер.

Зэд указал на высокие, словно башни, книжные шкафы, ряды которых исчезали в полумраке хранилища. Высоко над головой крылатые ораторы и случайные читатели рыскали в поисках книг разгоняя взмахами крыльев пыльный воздух.

– Посмотри на эти книги. Большую часть собрала Защитница, остальные ей дарили ее друзья, – сказал Зэд.

– Я должен прочитать какие-то из них? Вы приготовите мне список?

– Прочти их все. А потом начни сначала. Испей всю мудрость учений наших предшественников, ибо только это может улучшить тебя, как пони. Но если ты это сделаешь, ты поймешь, что ни в одной из книг нет ответа на твои сомнения.

Сильвер озадаченно рассмеялся. Кое-кто из сидящих поблизости переводчиков, недовольных шумом, тотчас поднял голову от своей работы. Увидев, что смех исходил от воина братства, они не менее поспешно опустили глаза.

– Сильвер, что такое Братство Сумерек? – прошептал Зэд.

– Вы же хорошо знаете…

– Объясни мне. Это официальный орган? Утвержденный правительством, формально одобренный командованием вооруженных сил королевства и самими Диархами?

– Нет, конечно. Это неформальная честь. Общество не имеет никакого официального веса. Братство Сумерек или Сумеречное Братство существует с самых ранних дней нашего похода. Пять капитанов, которые считаются среди сослуживцев…

Он умолк.

– Лучшими? – закончил за него Зэд.

– Скромность не позволяет мне употребить это слово. Наиболее подходящими. Вот уже несколько лет, совершенно неофициально и независимо от приказов командования в Ордене составляется Братство Сумерек. Содружество четырех капитанов, предпочтительно совершенно несхожих по характеру и манере поведения, которые воплощают дух Ордена.

– И в их обязанности входит забота о моральном здоровье Ордена, не так ли? Они должны вырабатывать и проводить общие идеи. И, что еще важнее, находиться вблизи от командира и служить голосом, который она слышит чаще, чем чей-либо другой. Они становятся друзьями, к которым можно обратиться неофициально, свободно высказать свои сомнения и проблемы до того, как они дойдут до Совета.

– Да, именно этим и должно заниматься Братство, – согласился Сильвер.

– Тогда мне совершенно ясно, Сильвер Винд, что только оружие, которое задумывается над своими действиями, может быть достойно этой роли. Чтобы стать членом Братства, необходимо испытывать беспокойство. Тебе потребуется мудрость, но еще больше – способность испытывать сомнения. Ты знаешь, что такое Найтсмит?

– Нет.

– В ранней истории Эквестрии, еще за долго до восстания Нейтмер Мун, правящие классы привлекали на службу найтсмитов. Их обязанностью было возражать. Все подвергать сомнению. Все оспаривать. Рассматривать каждый политический шаг и находить в нем недостатки либо предусматривать контрдействия. Эти пони высоко ценились.

– Вы хотите, чтобы я стал таким же пони? – спросил Сильвер.

Зэд покачал головой:

– Я хочу, чтобы ты остался самим собой, Сильвер. Братство нуждается в твоем здравом смысле и ясном мышлении. Сандейс всегда воплощал собой здравый смысл и представлял противовес как несдержанности Пан Хува, так и меланхоличному пренебрежению Дефолта. Равновесие нарушено, а сейчас Защитнице больше всего нужен баланс сил. Сегодня ты пришел ко мне за советом. Ты хотел понять, достоин ли такой чести. Сильвер, своим признанием, своими высказанными сомнениями ты сам ответил на свой вопрос.

Блеск Победы

Она спросила, как называется этот город, и кто-то из команды небесного катера ответил: «Кантерлотт», что ее ничуть не удовлетворило. Первые двадцать восемь лет из своих двадцати девяти Оливия Минт провела в Кантерлотте, но то, что она видела сейчас, было совсем не похоже на ее родной город.

Сопровождающий оратор тоже ничем не мог помочь. Скромный жеребец с оливковой шкурой по имени Марлон, не достигший еще и двадцати лет, несмотря на свою молодость, обладал поразительным интеллектом и несомненной гениальностью. Но далеко не плавный полет на небесном судне оказался не под силу его организму, и большую часть поездки он был не в состоянии отвечать на вопросы, поскольку все его внимание было сосредоточено на пакете у рта.

Небольшой катер приземлился на дорожке посреди подстриженного газона, обрамленного рядами деревьев, в восьми километрах к западу от Верхнего Города. Наступил ранний вечер, и по краям грязновато-фиолетового неба уже зажглись звезды. Над головой мерцали огни проходящих на большой высоте судов флотилии. Минт спрыгнула с подножки челнока на траву и вдохнула знакомые ароматы Эквестрии.

Она резко остановилась. Воздух, богатый цветочными запахами, вызывал легкое головокружение, и от мысли, что она в незнакомом месте, это ощущение только усиливалось. Впервые в жизни Оливия ступила на поверхность «не родной земли». Это показалось ей столь знаменательным, что захотелось услышать торжественный марш оркестра. Кроме того, насколько ей было известно, она первой из архиваторов умудрилась получить разрешение на доступ в утраченный и недавно заново покоренный край.

Оливия повернулась лицом к далекому городу, чтобы окинуть взглядом обширную панораму и запомнить ее, чтобы в дальнейшем перенести все воспоминания по средствам магии на бумагу. Рог зажегся оранжевым свечением. Она мигнула и прищурилась, и отдельные фрагменты запечатлелись в ее мозгу. Попутно Оливия отметила про себя, что в некоторых местах к небу еще поднимаются струйки дыма, хотя сражения закончились больше месяца назад.

– Мы называем этот город Пять Шестнадцать, – произнес спустившийся следом за ней из челнока оратор.

Похоже, приземление на твердую почву благотворно повлияло на его самочувствие. Оливия деликатно отвернулась, чтобы не чувствовать ужасного запаха в его дыхании.

– Пять Шестнадцать? – переспросила она.

– Это пятая по счету провинция, приведенная к согласию Шестнадцатой экспедицией – сказал Марлон. – Хотя, надо отметить, до полного покорения еще далеко. Хартия еще не подписана. У назначенного сюда Диархами лорда-правителя Элиота Радхарта возникли трудности с формированием согласительного коалиционного парламента, но Пять Шестнадцать вполне подойдет. Местные жители называют город Кантерлоттом, но не можем же мы допустить, чтобы существовало два Кантерлотта. Насколько я понимаю, именно в этом с самого начала заключался корень всех проблем.

– Понимаю, – кивнула Оливия и отошла в сторону. Она дотронулась копытом до ствола подстриженного дерева. Ощущение оказалось… знакомым. Минт улыбнулась своим мыслям и запечатлела дерево в памяти. В ее возбужденном мозгу уже формировалась основа будущего отчета, подкрепленного запечатленными образами. Личные впечатления, вот что будет в основе летописи. Повествование будет строиться вокруг темы новизны в ее первом полете за пределы столицы.

– Прекрасный вечер, – провозгласил оратор.

Все пакеты, использованные во время полета, он сложил у подножки катера, словно ожидал, что кто-то уберет их за него.

Четверо военных, назначенных для охраны архиватора, явно не собирались этого делать. Они уже успели вспотеть в своих тяжелых бархатных плащах и гвардейских полных доспехах, да еще с копьями за плечами. Выбравшись из корабля, охранники тотчас окружили Минт.

– Госпожа Оливия, – обратился к ней офицер, – он ждет.

Минт кивнула и пошла за ними. Сердце забилось чаще. Все произошло совсем случайно. Неделю назад ее подруга и коллега, летописец Скай Киллер, которая добилась гораздо большего, чем все остальные вместе взятые, присутствовала на разведовательном небесном катере во время облета восточного города Кант, когда выяснилось, что капитан Син остался в живых.

Советника Защитницы считали пропавшим без вести после того, как корабли его посольской делегации были сбиты, но он выжил и сумел приземлиться при помощи небесной повозки. Син был тяжело ранен, но семья фермера, живущего в окрестностях Пять Шестнадцать, подобрала его и выходила. Совершенно случайно Киллер оказалась на борту, когда советник возвратился с фермы на корабль. Это оказалось для нее большой удачей. Ее фото, очень удачно скомпонованные, были распространены по всей флотилии и одобрены окружением Защитницы. Скай Киллер неожиданно стала знаменитостью. Неожиданно, поскольку почти все считали летописцев всего лишь неизбежным злом. Всего несколькими кликами своего фотоаппарата Скай значительно повысила статус всех летописцев.

И теперь Минт надеялась сделать то же самое. Она стала избранной и до сих пор не могла в это поверить. Ее одну выбрали для посещения столицы провинции. Одного этого было бы вполне достаточно, но еще более удивил ее тот, кто сделал выбор. Он лично рекомендовал ее кандидатуру и позаботился о сопровождении в виде охранников и одного из лучших ораторов из команды Зэда.

Минт не могла понять причин такого поведения. В их последнюю встречу он был настолько груб, что она подумывала отказаться от экспедиции и вернуться домой при первой же возможности.

Он ожидал ее, стоя на гравийной дорожке меж двух рядов деревьев. Шагая ему навстречу в окружении солдат, Минт не без удивления отметила, что при виде воина — пегаса в полных боевых доспехах испытывает благоговейный восторг. Сверкающая белая броня была украшена золотом и серебром. Шлем, увенчанный алым гребнем из конских волос, был снят и висел на поясе.

Оливия ощутила беспокойство своих охранников.

– Ждите здесь, – сказала она, и солдаты с облегчением отстали.

Солдаты Королевской Гвардии могли проявить дьявольскую неустрашимость, но предпочитали не связываться с воинами Ордена. Особенно с штурмовиками боевых братств Крыла, самыми могучими и опасным убийцами из всех боевых групп Ордена.

– И ты тоже, – добавила Минт, обращаясь к оратору.

– Отлично, – отозвался Марлон и остановился.

– Приглашение было личным.

– Я понимаю, – кивнул он.

Минт подошла к капитану штурмовиков. Он вновь возвышался над ней, словно огромная, белая скала загородившая солнце.

– Летописец, – произнес он голосом, глубоким, как корни дуба.

– Капитан. Прежде всего, я хотела бы извиниться за все невольные оскорбления, которые могла допустить во время прошлой встречи…

– Если бы я был оскорблен, разве я выбрал бы вас?

– Полагаю, нет.

– Вы правильно полагаете. Ваши вопросы вызвали у меня некоторое раздражение, но, боюсь, я слишком давил на вас.

– Я говорила с излишней смелостью…

– Именно из-за вашей смелости я о вас и подумал, – сказал капитан. – Я не могу объяснить подробнее. И не буду, но вы должны знать, что в первую очередь из-за ваших слов я оказался здесь. Вот потому решил взять с собой и вас. Если это то, чем занимаются архиваторы, то вы прекрасно справляетесь со своей работой.

Минт не знала, что на это ответить. Последние лучи солнца светили ей в лицо.

– Вы… Вы хотите, чтобы я стала чему-то свидетелем? Чтобы я что-то запомнила?

– Нет, – коротко ответил он. – То, что происходит сейчас, происходит неофициально. Но я хочу, чтобы вы знали: в некоторой степени это происходит благодаря вам. Как только я вернусь, то, если сочту допустимым, передам вам некоторые сведения. Это подходит?

– Я польщена, капитан. Буду ждать от вас известий.

Сильвер кивнул.

– Должен ли я пойти с… – заговорил Марлон.

– Нет, – отрезал пегас.

– Правильно, – поспешно согласился Марлон и отступил, чтобы заняться созерцанием древесного ствола.

– Вы задали мне правильные вопросы, и я, в свою очередь, задал правильные вопросы, – сказал Сильвер Оливии.

– Разве? А вы ответили на них?

– Нет, – ответил он. – А теперь прошу подождать меня здесь.

Сильвер направился к зеленой стене самшитовой изгороди, подстриженной усердными садовниками. Через мгновение он скрылся из виду под высокой зеленой аркой.

Минт обернулась к солдатам.

– Знаете какие-нибудь игры? – спросила она.

Они пожали плечами. Она достала из кармана колоду карт.

– Сейчас я научу вас одной игре, – с улыбкой предложила она, уселась на траву и стала сдавать.

Гвардейцы составили свои копья и собрались в кружок в густеющей тени деревьев.

«Солдаты любят карты», – сказал ей перед отлетом с флагманского корабля Блу Пайпер и подарил колоду.

Посвящение

За зеленой изгородью, в сумрачных развалинах расположился декоративный пруд. Высокие кустарники и растущие поблизости деревья, ставшие угольно-черными силуэтами на фоне розоватого неба, скрывали поверхность воды от последних солнечных лучей. Сумрак в саду стал почти непроницаемым.

Когда-то большую часть парка занимали обрамленные мраморными плитами мелкие квадратные пруды, питаемые подземными источниками. В них все лето цвели белые лилии и яркие водные растения. Между прудами росли хрупкие папоротники и плакучие ивы. Во время боев за Верхний Город местность сильно пострадала от снарядов и приземлявшихся десантных судов; многие деревья были вырваны с корнем, а мраморные плиты потрескались. Некоторые пруды оказались засыпанными землей, другие, наоборот, после взрывов стали глубже и шире.

Но подземные источники продолжали орошать землю, заполняя воронки и переливаясь через сдвинутые с мест плиты.

Весь парк превратился в один мерцающий пруд, полускрытый вечерними сумерками. Над поверхностью воды поднимались то сломанные ветви, то корни деревьев, а беспорядочные обломки камней образовали миниатюрные архипелаги.

Несколько уцелевших каменных плит были перемещены, но явно не взрывами, поскольку легли в определенном порядке. 

Они образовали проход почти в центр пруда, своеобразную дамбу, едва выступающую над водной гладью.

Сильвер шагнул на лежащие вровень с водой плиты и пошел по каменной дорожке. В воздухе пахло сыростью, слышалось кваканье амфибий и писк ночных насекомых. С обеих сторон от дорожки в воде распустились цветы, о чьем присутствии в сгустившихся сумерках говорил только аромат.

Штурмовик не ощущал страха. В его организме не было предусмотрено подобной функции, но Сильвер чувствовал легкую дрожь, от которой чаще билось сердце. Ему предстояло миновать определенную границу в своей жизни, и он верил: что бы ни лежало за этой границей, все было предопределено. Он был намерен преодолеть очередную ступень в своей карьере и верил, что это правильный шаг. В последнее время, с возвышением Защитницы и переменами в ходе экспедиции, его мир и его жизнь сильно изменились. Сильвер считал правильным, что и сам он меняется в то же время. Новая фаза. Новое время.

Сильвер остановился и посмотрел на загоревшиеся в потемневшем небе звезды. Новое время, и это замечательное время! Все пони, как и он сам, стояли на пороге, ему предстояло сделать шаг к величию.

Дорожка уходила далеко вглубь водяного парка, вдаль от фонарей посадочной полосы за зеленой изгородью, вдаль от огней Верхнего Города. Солнце скрылось. Сильвера окружили голубоватые тени.

Наконец дорожка из плит закончилась. Впереди, метрах в тридцати, над спокойной гладью воды, словно атолл, вырисовывался на фоне неба темный силуэт небольшой рощицы. Сильвер решил подождать. Затем среди деревьев за водной гладью мелькнул огонек. Ярко-фиалковое пятно света исчезло так же быстро, как и появилось.

Сильвер шагнул с края каменной плиты в воду. По блестящей поверхности пруда побежали расходящиеся круги. Он побрел по направлению к островку, надеясь, что не провалится в неожиданно глубокую воронку от взрыва и в этот торжественный момент не станет посмешищем.

Он благополучно добрался до берега и остановился, пристально вглядываясь в темноту переплетающихся ветвей.

– Назови данное тебе имя, – раздался голос из темноты.

Приказ прозвучал на древнем наречии Эквестрии, которое давно использовалось только лишь среди боевых братьев Ордена

– Мне было дано имя Сильвер Винд.

– Каков твой ранг?

– Я капитан Десятого Отряда Боевого Братства Крыла Шестнадцатой Экспедиции.

– Кто повелевает твоим мечом?

– Защитница и Великие Диархи Эквестрии.

Наступила тишина, прерываемая только плеском лягушек да жужжанием насекомых в нависших над водой зарослях.

Тот же голос произнес еще два слова:

– Осветите его.

Раздался металлический скрежет отодвигаемой шторки фонаря, и фиолетовый луч упал на Сильвера. На берегу под деревьями стояли четверо пони, один из них держал в копыте светильник.

Силен. Дефолт с фонарем. Хув. Твинкл, единственная присутствующая кобылка.

Как и Сильвер, все были в боевых доспехах, и пурпурный свет плясал на металлических изгибах брони. Все трое стояли с обнаженными головами, с пристегнутыми к поясам шлемами.

– Вы ручаетесь, что он тот, за кого себя выдает? – спросил Хув.

Вопрос казался странным, поскольку все они прекрасно знали друг друга, но Сильвер понял, что это часть церемонии.

– Я ручаюсь, – сказал Силен. – Усильте свет.

Хув и Твинкл отошли и стали поднимать шторки на дюжине висящих на кустах фонарей. Когда они закончили, пурпурный свет залил весь берег. Свой фонарь Дефолт поставил на землю.

Все четверо шагнули к кромке воды, навстречу Сильверу. Дефолт, самый высокий из всех, не переставал озорно улыбаться.

– Расслабься, Силли, – насмешливо произнес он. – Мы не кусаемся.

Сильвер улыбнулся в ответ, но нервозность не оставляла его. С одной стороны, он оказался в компании офицеров более высокого ранга, а с другой, он не ожидал, что вступление в общество будет сопровождаться таким ритуалом.

Твинкл Спаркл, капитан Первой Группы Магической Поддержки, была самой молодой и самой низкорослым из всех четверых, даже Сильвер был выше ее ростом. Она была хрупкой на вид, но на деле оказывалась крепче стали. Твинкл носила строго уложенную гриву фиолетового оттенка с красной прядкой волос в аккуратно подстриженной челке, и была светло пурпурного окраса шерстки, так что теперь ее поразительное не родственное сходство с Защитницей в свете фонарей было еще более поразительно заметно. Юная волшебница, одаренная не по годам магической силой, была единственной пони из молодого поколения рыцарей Ордена вступившей в братство. Ее благородное лицо, широко посаженные, большие глаза и прямой нос необычайно отчетливо напоминали внешность Защитницы, что обеспечило ей дружеское прозвище Маленькая Спаркл. В сражениях Маленькую Твинкл Спаркл можно было сравнить с адской гончей, но помимо этого она обладал немалым талантом стратега. Твинкл приветствовала нового товарища дружеским кивком.

Панч Хува, Первого капитана Ордена, можно было сравнить с огромным зверем. Он был выше Сильвера и ниже Дефолта, но благодаря своеобразной прическе казался выше ростом, чем каждый из них. Снимая шлем, Хув собирал свою черную гриву в серебряную муфточку на макушке, и волосы рассыпались наподобие кроны пальмового дерева или короны какого-то идола. Как и Дефолт, Хув входил в Братство Сумерек с давних пор. Как Дефолт и Силен, обладал прямым крепким носом и широко расставленными глазами, напоминающими чем-то глаза Защитницы, хотя настоящим сходством могла похвастаться только лишь Твинкл. В старые времена их можно было принять за единоутробных брата и сестру. Но они и были братьями по воинскому содружеству и духу.

Силен Круз, больше походил на хитрую лисицу, чем на грозного медведя как Хув или Дефолт. Среднего роста и среднего же сложения пегас в сове время не подошел в ряды штурмовиков из-за своего роста и длины крыла, но зато смог попасть в отряды разведки, пользуясь своими габаритами, легкостью и скрытностью, и природной изворотливостью. Ярко красную гриву капитан разведчиков коротко стриг на подобие сержантов гвардии, предавая ей форму щетки и слыл среди боевых братьев хитрецом и любителем розыгрышей. В бою он был словно смертельная тень, нападая внезапно, не давая врагу шанса себя обнаружить и бил наверняка в уязвимые точки. Насколько знал Сильвер, Силен был в братстве с самого первого дня его основания.

Теперь и Сильверу предстояло стать одним из них.

В Ордене было на удивление много воинов, имевших внешнее сходство со своей командующей. Этот факт объяснял каждый по-своему, начиная от самовлюбленности принцессы Твайлайт и заканчивая тем, что это очевидно черты каждого уроженца Кантерлотта, но те, чьи лица напоминали лицо Твайлайт Спаркл, считались наиболее удачливыми и среди своих товарищей были названы «Детьми Сумерек». Это прозвище было своеобразным знаком отличия, и часто получалось, что «дети» быстрее продвигались по службе и им чаще сопутствовала удача. Сильверу был известен и тот факт, что все предыдущие члены братства были «Детьми Сумерек». В этом отношении он стал исключением. Во внешности Сильвера не было никакого сходства с Защитницей. Он стал первым из не-«детей», кого избрали в этот замкнутый и почетный круг.

Хоть Сильвер и понимал, что не в этом причина, ему льстило, что он достиг этого высокого положения благодаря своим качествам, а не случайным капризам физиологии.

«– Ну, это действо не имеет особого значения», – сказал Хув, поздравляя Сильвера. – За тебя поручились и предложили твою кандидатуру пони более высокого ранга. Наш командир и лорд-хранитель Дорн, оба, поставили твое имя первым.

– Так же, как и вы, сэр, насколько мне известно, – ответил Сильвер.

Хув улыбнулся:

– Винд, мало кто может сравниться с тобой в сражении. Я давно за тобой наблюдал, и ты оправдал мой интерес, когда первым ворвался во дворец.

– Это удача.

– Удачи не существует, – угрюмо бросила Твинкл.

– Она так говорит, поскольку ей она не улыбается, – насмешливо заметил Дефолт.

– Я так говорю, потому что, —  возразила Твинкл. – Это доказанный наукой факт. Удачи нет. Есть только успех или его отсутствие.

– Удача, – повторил Хув. – Или это только другое название для скромности? Сильвер постеснялся прямо заявить: «Да, Хув-старичок, я тебя обогнал, я занял дворец и преуспел там, где ты не смог добиться успеха, старая ты развалина». Он считает это неуместным. Я восхищаюсь скромностью пони, но, Сильвер, ты оказался здесь потому, что обладаешь непревзойденным талантом воина. Добро пожаловать.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Сильвер.

– И вот тебе первый урок, – продолжил Хув. – В братстве мы все равны. Здесь нет никаких званий. В присутствии посторонних ты можешь обращаться ко мне «сэр» или «Первый капитан», но между нами не должно быть церемоний. Меня зовут Панч.

– Твинкл, – представилась Спаркл.

– Деф, – добавил Дефолт.

— Силен, — кивнул головой Круз.

– Я понял, – ответил Сильвер, – Панч.

– Правила нашего братства достаточно просты, – сказала Твинкл, – и мы еще до них доберемся, но от тебя пока не ожидается никаких определенных поступков. Ты должен быть готов проводить больше времени с персоналом и стать проводником идей Защитницы. У тебя есть кто-то на примете, чтобы присматривать за Десятым Отрядом в твое отсутствие?

– Да, Твинкл, – кивнул Сильвер.

– Шилд? – с улыбкой спросил Дефолт.

– Я бы не возражал, – сказал Сильвер. – Но первым стоит Трек. По старшинству и по званию.

– Вот тебе второй урок, – качая головой, произнесла Твинкл. – Слушайся своего сердца. Если ты доверяешь Шилду, выбирай его. Никогда не иди на компромисс. Трек большой мальчик. Он это переживет.

– У тебя будут и другие обязанности, и задания. Особые обязанности, – продолжил Хув. – Эскорты, церемонии, посольства, координационные встречи. Ты готов ко всему этому? Твоя жизнь сильно переменится.

– Я готов, – кивнул Сильвер.

– Тогда, мы принимаем тебя, – сказал Хув.

Он зашел в воду рядом с Сильвером и побрел вглубь пруда, подальше от света фонарей. Твинкл последовала за ним. Дефолт тронул Сильвера за плечо и жестом позвал присоединиться к остальным. Замкнул цепочку Силен встав позади Сильвера.

Они отошли подальше от берега и образовали круг. Хув попросил всех встать неподвижно, чтобы улеглась рябь на поверхности воды. Пруд снова стал зеркально-гладким. В центре круга замерло отражение поднимающейся луны.

– Это обязательные свидетели инициации нового члена, – сказал Хув. – Сумерки и луна. Символы имени нашего братства. Никто не вступал в Братство Сумерек иначе, как при свете восходящей луны в ночных сумерках.

Сильвер кивнул.

– Она сегодня слабая и не полная, – пробормотала Твинкл, поднимая взгляд к небу. – Но этого достаточно. И ты обязательно должен видеть ее отражение. В первые годы братства, десять лет назад, было принято ловить отражение луны в полированном зеркале или ритуальном блюде. Теперь мы предпочитаем водную поверхность.

Сильвер снова кивнул. Неприятное и острое чувство неуверенности вернулось. Начался ритуал, напомнивший о древних мистериях, общении с мертвыми, заклинании духов. Казалось, все действие пронизано идолопоклонством и суевериями, тем духовным абсурдом, от которого предостерегал Зэд.

Он решил, что нужно что-то сказать, пока не станет слишком поздно.

– Я пони веры, – заговорил Сильвер. – И это вера в непогрешимость Эквестрии. Я не стану поклоняться другому храму и призывать каких-либо духов. Я признаю лишь веру в наше дело и Гармонию.

Все четверо посмотрели на него.

– Я же говорил, что он всегда откровенно высказывает свои мысли, – заметил Дефолт.

«– Здесь нет никаких духов, Сильвер», – сказал Панч, успокаивающим жестом кладя копыто на плечо Сильвера.

– Мы не собираемся тебя околдовывать, – хихикнула Твинкл ткнув себя в аккуратный рог.

– Это просто старый ритуал, которому следуют по традиции. Так всегда поступают, – добавил Дефолт. – Мы сохранили его, поскольку ритуал не играет особой роли. Это… что-то вроде пантомимы.

– Да, это пантомима, – согласился Хув.

«– Сильвер, мы хотим, чтобы этот момент стал для тебя особенным», – сказал Силен. – Чтобы ты запомнил его. Мы считаем важным отметить вступление нового члена торжественной церемонией, а потому сохраняем старый обычай. Возможно, это несколько театральное действо, но нам оно нравится.

«– Я понял», – сказал Сильвер.

– Ты действительно понял? – спросил Хув. – Тогда ты должен дать обет. Клятву, крепкую и нерушимую, как никогда раньше. Как жеребец жеребцу. Осознанную, ясную и очень, очень долгую. Это клятва братства, а не какой-то оккультный заговор. Все вместе мы стоим под лучами луны, в ночных сумерках и клянемся, что только смерть может нас разлучить.

– Я все понял, – повторил Сильвер, чувствуя себя глупцом. – Я готов принести клятву.

– Тогда приступим, – кивнул Хув. – Назовем имена остальных.

Дефолт наклонил голову и произнес девять имен. Со времени основания Братства Сумерек в этот неофициальный союз вступили всего тринадцать пони, и четверо из них присутствовали при этой церемонии. Сильвер должен стать четырнадцатым.

– Кай Спринт. Минос. Берг Лайн. Лонжерон. Соул Скай. Фолл. Топ Кэррот. Скай Блу. Сандейс.

– Жили без страха. Ушли со славой, – в один голос произнесли Хув и Твинкл. – Барство оплакивает их. Долг исчезает, когда приходит смерть.

Связь, которую сможет разрушить только смерть. Сильвер размышлял над словами Хува. Каждому из воинов Ордена рано или поздно грозила смерть. Различными путями. Не было никаких если, было только когда. Каждый из них на службе Диархов когда-нибудь пожертвует своей жизнью. Они не сомневались на этот счет. Это неизбежно и совершенно ясно. Завтра, через год, когда-либо. Неизбежно.

Сильвер попытался представить себе будущее, но никаких образов не возникало. Смерть все сотрет со страниц истории. И великий Первый капитан Панч Хув тоже не сможет жить вечно. Настанет время, и он прекратит ужасную войну на территориях, населенных эквестрийцами.

Сильвер вздохнул. Это будет поистине печальный день. Пони будут с плачем звать Хува, но он не вернется.

Он попытался представить картину собственной гибели. Картины воображаемых битв предстали перед его мысленным взором. Он вообразил себя рядом с Диархами, в последнем, решающем поединке с каким-то смертельным врагом. И Защитница Твайлайт Спаркл, без сомнения, тоже где-то там. Он должен там быть. Без него все было бы не так. Сильвер будет сражаться и погибнет, и Твайлайт, возможно, тоже погибнет, чтобы спасти Диархов.

Слава. Слава, какой он никогда не ведал. Это событие врежется в память пони, станет краеугольным камнем всего, что произойдет позже. Величайшая битва, которая ляжет в основу культуры.

А затем он на короткое время задумался об иной гибели. В тишине и покое. В тихой деревне, в родном доме, рядом с любимой женой и в окружении детей и внуков. А может его ждет смерть в одиночестве, от ран.  Вдали от братьев и славы битвы? Сильвер с трудом сглотнул. В любом случае, он служит Диархам и останется верным долгу до самого конца.

– Имена прозвучали, – нараспев продолжал Силен. – И мы приветствуем Сандейса, последнего из павших.

– Приветствуем, тебя, Сандейс, – хором откликнулись Твинкл, Хув и Дефолт.

– Сильвер Винд, – обратился к нему Хув. – Мы призываем тебя занять место Сандейса. Каков будет твой ответ?

– Я сделаю это с радостью.

– Обещаешь ли ты хранить верность содружеству Братства Сумерек?

– Обещаю.

– Принимаешь ли ты узы братства, обещаешь ли стать одним из нас?

– Обещаю.

– Будешь ли ты верен Братству Сумерек до конца жизни?

– Буду верен.

– Будешь ли ты служить Ордену до тех пор, пока он носит это гордое имя?

– Буду служить.

– Присягаешь ли ты на верность нашему командиру и принцессе Магии? – спросила Твинкл.

– Присягаю.

– И вечным Диархам, стоящим выше всего на земле?

– Присягаю.

– Клянешься ли ты защищать свободное королевство Эквестрию, какое бы зло ни грозило ему?

– Я клянусь.

– Клянешься ли ты стойко стоять против врагов, как внутренних, так и внешних?

– И в этом я клянусь.

– Клянешься ли ты убивать ради живых и в отмщение за павших?

– Ради живых и в отмщение за павших! – хором повторили Хув и Дефолт.

– Клянусь.

– Перед ликом освещающей нас луны, в объятиях ночных сумерек, клянешься ли ты быть истинным братом своим товарищам?

– Клянусь.

– Любой ценой?

– Любой ценой.

– Сильвер, твоя клятва принята. Добро пожаловать в Братство Сумерек. Дефолт, посвети нам.

Дефолт вытащил из-за пояса осветительную ракету и запустил ее в ночное небо. Широкий зонтик вспыхнул резким белым светом. Под медленно падающими искрами пятеро воинов стали с радостными возгласами обниматься и похлопывать друг друга по спинам. Дефолт, Силен, Твинкл и Хув по очереди заключали в объятия Сильвера.

– Теперь ты одни из нас, – прошептал Дефолт, прижимая Сильвера к плечу.

– Один из вас, – отозвался Сильвер.

Позже, при свете фонарей, на том же островке, воины украсили шлем Сильвера на правым глазе эмблемой фиолетовой шестиконечной звезды с острыми лучами. Это был знак его отличия. У Твинкл на шлеме красовался пурпурный полумесяц, у Дефолта – четыре маленьких шестиконечных пурпурных звездочки, Силен носил на лбу шлема фиолетовую звезду, а Хув носил на шлеме знак полной луны. Братство было восстановлено.

До самого рассвета следующего дня они оставались на острове, проводя время в разговорах и шутках.

Разрушение

Сан Лайн оказывал им великую честь. Сан Лайн снизошел до того, что решил поделиться с ними своими представлениями о новом Верхнем Городе. Сан Лайн, архитектор-дизайнер, недавно приехавший из столицы, обнародовал свои первичные идеи по преобразованию покоренного, разрушенного города в вечный мемориал славы и согласия.

Беда была в том, что Сан Лайн находился довольно далеко, а его голос был едва слышен. Блу Пайперу приходилось вытягивать шею, и он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, чтобы хоть что-то увидеть. Собрание проходило на центральной городской площади, к северу от дворца. Середина дня только что миновала, так что солнце стояло в зените, обжигая палящими лучами базальтовые башни и городские дворы. Высокие стены обеспечивали немного тени, но сам воздух был горячим и почти неподвижным. Время от времени доносилось дуновение легкого ветерка, но и он обжигал, словно перегретый пар, и только поднимал с земли облака мелкой пыли. Особенно досаждала пороховая гарь, неизбежное последствие недавних сражений; она казалась всепроникающей и висела в воздухе легким туманом. Горло Блу пересохло, словно речное русло в период засухи. Да и все остальные вокруг постоянно кашляли и чихали.

Все присутствующие, числом около пяти десятков, прошли строгий отбор. Три четверти аудитории представляли собой местную знать: вельможи, потомственные дворяне, торговцы, члены свергнутого правительства, представители Шестнадцатой экспедиции, которые были обязаны наблюдать за новыми порядками. Все они были приглашены официально, чтобы хоть пассивно участвовать в неизбежном обновлении общества.

И еще присутствовали архиваторы. Некоторые из них, как и Пайпер, воспользовались первой предоставленной возможностью хотя бы ненадолго ступить на недавно заново покоренную землю. Но если это все, что их ожидало, считал Блу Пайпер, то можно было не спешить. Не очень-то интересно стоять в раскаленной печи и слушать нечленораздельное бормотание старого придурка.

Похоже, большинство местных жителей из числа приглашенных разделяли его мнение. Всем было жарко и скучно. На лицах, приглашенных не было улыбок, а только тяжелое и мрачное выражение долготерпения. Выбор между гибелью и согласием не делал последнее более приятным. Они потерпели поражение, лишились возможности вести привычный образ жизни, а впереди их ждало туманное будущее. Они попросту устало переносили унижение, которым сопровождалось присоединение к возрождающейся Эквестрии. Время от времени раздавались хлопки, но исходили они только от предусмотрительно расставленных в толпе ораторов и подставных. Зрители беспорядочно столпились вокруг специально воздвигнутой для этого события металлической сцены. Над помостом были установлены проекторные экраны, на которых демонстрировались объемные модели разных частей будущего города, а также оригинальные геодезические инструменты из блестящей стали и латуни, которыми Сан пользовался в процессе работы. Эти сложные, напоминающие переплетение спиц предметы, вызвали у Пайпера ассоциации с орудиями пыток.

Ассоциации показались как нельзя более уместными.

Сан, мелькавший иногда между головами зрителей, был приятным на вид коротышкой единорогом светлого зеленого, почти салатового, окраса с изысканными манерами. Пока он рассказывал о своих планах, несколько ораторов, стоящих вместе с ним на сцене, меняли изображение на экранах и жестами привлекали внимание зрителей к демонстрируемым моделям. Но слишком яркое солнце мешало добиться качественной проекции, и картины будущего города надставлялись несколько размытыми и трудными для восприятия. С системой воспроизведения звука, используемой магией Сана, тоже было что-то неладно, и то немногое, что проходило через магический артефакт звукоусилитель, только показывало, насколько докладчик неспособен к публичным выступлениям.

«…Всегда залитый солнцем город, своего рода подношение солнцу, как можно убедиться и в этот день. Я уверен, что вы не могли не отметить триумф солнца. Город света. Господство света над тьмой – это благодатная тема, что относится и к господству света науки над тьмой невежества. Местная архитектура произвела на меня огромное впечатление, и я намерен использовать все увиденное в своем проекте…»

Пайпер вздохнул. Он и представить себе не мог, что станет восхищаться деятельностью ораторов, но эти мерзавцы хотя бы умеют выступать перед аудиторией. Сан Лайну следовало оставить доклад ораторам, а самому ограничиться демонстрацией наглядного материала.

Внимание неудержимо рассеивалось. Пайпер перевел взгляд на геометрические очертания высоких стен. Освещенные солнцем участки приобрели розоватый оттенок, то, что оставалось в тени, было угольно-черным. Он отметил выбоины от снарядов и копоть от пожаров, испещрявших базальт, словно оспины. Невидимый за стенами дворец находился не в лучшем состоянии – пласты штукатурки висели клочьями, словно змеиная шкура в период линьки, а большая часть окон превратилась в слепые проемы.

От звука вспыхнувших аплодисментов Пайпер едва не подпрыгнул. Вероятно, Сан Лайн сподобился сказать что-то умное, и ораторы изо всех сил старались вызвать ответную реакцию у слушателей. Пайпер несколько раз покорно стукнул в передние копыта, обливаясь потом. Он устал. Он понял, что ни минуты больше не сможет оставаться под злобными лучами огненного шара, светящего с неба.

Пайпер взглянул на сцену. Лайн распинался уже пятнадцать минут без перерыва, но внимания заслуживали те, кто находился за спиной архитектора, позади сцены. Два воина в черных, словно ночь, доспехах. Два благородных воина из Преторианской Гвардии, Королевские Копья, гвардия Диархов. Вероятнее всего, они получили задание придать выступлению архитектора большую значительность. Пайпер также предположил, что преторианцам отдано предпочтение перед рыцарями Ордена, поскольку эти воины считались признанными гениями в искусстве фортификации и обороны. Преторианцы были хранителями и строителями крепости Диархов в столице, военными масонами, сооружавшими такие редуты, которые были не по зубам ни одному из противников.

Это должно было бы выглядеть символично: архитекторы войны слушают выступление архитектора мира.

Пайпер подождал, надеясь, что кто-то из них заговорит и выскажет свое мнение по поводу планов Сана, но солдаты молчали. Они стояли с копьями, такие же неподвижные и непоколебимые, как горы.

Пайпер повернулся и стал пробираться сквозь неподатливую толпу. Он направлялся к задней части площади.

Вокруг собравшихся пони в качестве охраны стояла цепочка солдат Королевской Гвардии. Их обязали надеть полный комплект брони, и бедняги настолько перегрелись, что вспотевшие лица приобрели уже заметный зеленоватый оттенок.

Один из охранников заметил Пайпера, проталкивавшегося через наименее плотную часть толпы, и подошел к нему.

– Куда вы направляетесь, сэр? – спросил солдат.

– Я умираю от жажды, – ответил Пайпер.

– Как я слышал, после презентации будут предложены прохладительные напитки, – заметил солдат.

На словах «прохладительные напитки» его голос дрогнул, и Пайперу стало ясно, что простых охранников это не касается.

– Ладно, я уже и так услышал достаточно, – сказал он.

– Но выступление еще не закончилось.

– С меня хватит.

Солдат нахмурился. На переносице, под самым краем золоченого шлема, собрались капельки пота. Шея и щеки порозовели так ярко, что кожа стала видна сквозь белую шерсть, и тоже покрылись испариной.

– Я не могу позволить вам уйти. Передвижение по городу разрешено только на отведенных участках.

Пайпер слабо усмехнулся:

– А я думал, что вы охраняете нас от неприятностей, а не караулите, чтобы не разбежались.

Гвардеец не понял иронии, даже не улыбнулся.

– Мы здесь ради вашей безопасности, сэр, – сказал он. – Разрешите взглянуть на ваш пропуск.

Пайпер вынул документы. Небрежно свернутые бумаги в кармане пальто стали горячими и влажными. Немного смутившись, Пайпер терпеливо ждал, пока гвардеец рассматривал пропуск. Он никогда не имел склонности к препирательству с властями, тем более на глазах общества, хотя толпа, казалось, совершенно не интересуется происходящим.

– Вы архиватор? – спросил гвардеец.

– Да. Поэт, – добавил Пайпер, не дожидаясь неизбежного второго вопроса.

Солдат перевел взгляд с бумаг на лицо Пайпера, словно пытаясь отыскать внешние признаки принадлежности к этой профессии, что-то вроде третьего глаза, или татуировку с серийным номером. Похоже он никогда раньше не видел поэтов, но и Пайпер никогда не приходилось видеть принцесс.

– Вы должны оставаться здесь, сэр, – сказал солдат, возвращая Пайперу документы.

– Но это бессмысленно, – возразил Пайпер. – Меня послали, чтобы увековечить эти события. А я ничего не могу рассмотреть. Я даже не могу как следует расслышать, что говорит это недоумок. Представляете, как вредно это может это сказаться на моей работе? Сан Лайн – это ведь не историческое событие. Он просто еще одно действующее лицо. Здесь я могу только запомнить его высказывания, да и то не совсем правильно. А я настолько удален от здешних событий, что с таким же успехом мог бы остаться в столице и смотреть в телескоп.

Солдат пожал плечами. Смысл слов Пайпера от него плавно ускользнул.

– Сэр, вы должны остаться здесь. Ради вашей же безопасности.

– А мне говорили, что в городе стало спокойно, – настаивал архиватор. – До всеобщего Согласия осталось день или два, не так ли?

Солдат осторожно наклонился к Пайперу, так что стал слышен затхлый запах его пропитавшегося потом обмундирования и несвежего дыхания:

– Сэр, только между нами. Официальные сообщения подтверждают безопасность, но неприятные случаи нередки. Инсургенты. Приверженцы старого правительства. Так всегда случается в заново покоренных городах, насколько бы полной не была победа. Боковые улочки отнюдь не безопасны.

– Правда?

– Они утверждают, что верны старому строю, но это чепуха. Эти мерзавцы многого лишились и теперь очень недовольны.

– Спасибо за совет, – кивнул Пайпер и повернулся, чтобы снова влиться в толпу.

Пять минут спустя, пока Сан Лайн продолжал бубнить, а Пайпер уже был близок к отчаянию, одна из пожилых аристократок упала в обморок, чем вызвала небольшое смятение среди собравшихся. Гвардейцы поспешно подбежали к этому месту, чтобы проконтролировать ситуацию и унести старую кобылу в тень.

Едва солдат повернулся спиной, Пайпер быстро выбрался с площади и свернул в ближайшую улочку.

Некоторое время он шел по пустынным кварталам между высоких стен, где тень казалась прохладной, как вода пруда. Дневная жара ничуть не ослабела, но при движении она стала казаться не такой убийственной. Мимолетные порывы ветерка залетали в улочки, но не приносили никакого облегчения. Потоки воздуха были настолько насыщены песком и пылью, что Пайперу приходилось поворачиваться к ним спиной и, закрыв глаза, пережидать, пока ветер утихнет.

На улицах почти никого не было, если не считать случайных прохожих, бредущих в тени, да редких зевак на пороге дома или за приоткрытыми ставнями. Пайпер задумался, ответит ли ему кто-нибудь, если он подойдет ближе и заговорит, но испытывать судьбу не пожелал. Тишина казалась настолько пронзительной, что нарушать ее было все равно, что прерывать скорбное молчание на траурной церемонии.

Он оказался в одиночестве, впервые за целый год, и впервые стал сам себе хозяином. Ощущение свободы опьяняло. Он мог пойти куда угодно и тотчас воспользовался выпавшей возможностью, наугад выбирал улицы и шел туда, куда несли ноги. Первое время обломки высоких дворцовых башен все еще были видны, как своеобразная точка отсчета, но вскоре и они скрылись за крышами домов, так что Пайпер забеспокоился, как бы не заблудиться. Хотя это тоже стало бы своего рода освобождением.

Городские кварталы, через которые пролегал его путь, по большей части были разрушены во время военных действий. Здания покрылись белесым налетом песка и пыли, а многие дома были разрушены до самого фундамента. На оставшихся постройках отсутствовали крыши, чернели следы пожаров, были выбиты стекла и целые стены, так что внутренняя обстановка казалась декорацией к какой-то театральной постановке.

Выбоины и воронки испещряли поверхность тротуаров и проезжих дорог. Иногда эти отметины образовывали странные узоры, словно их расположение не было случайным, а подчинялось чьим-то замыслам и являлось секретными закодированными письменами, хранившими тайну жизни и смерти. В душном горячем воздухе чувствовался странный запах, сходный с запахами грязи, пожаров и крови, хотя чем именно пахло, Пайпер не мог определить. Все запахи смешались и стали старыми. Пахло не пожаром, а сгоревшими вещами. Не кровью, а засохшими останками. Не грязью, а развалинами канализационной системы, разрушенной при обстреле.

На тротуарах валялись узлы с брошенными вещами. Украшения, охапки одежды, кухонная утварь. Почти все брошено в полном беспорядке и, вероятно, было вытащено из разрушенных домов. Некоторые вещи, напротив, были аккуратно увязаны, уложены в чемоданы и кофры. Пайпер догадался, что пони собирались покинуть город. Они заранее сложили самое ценное из имущества и дожидались какого-то транспорта или, возможно, разрешения на выезд от оккупационных властей.

Чуть ли не на каждом уцелевшем здании виднелся транспарант или просто надпись. Все они были сделаны от копыт и носили отпечатки различных стилей и различной степени каллиграфических способностей. Надписи были сделаны смолой, краской или чернилами, даже углем и мелом. Последние, как решил Пайпер, появились после того, как возникли пожары и разрушения. Кое-что было написано совершенно неразборчиво и непонятно. Встречались смелые злобные граффити, содержащие откровенные проклятия в адрес захватчиков или воззвания к сопротивлению, адресованные выжившим горожанам. Они призывали к смерти, к восстанию, к мести.

Были и листы со списками горожан, погибших на этом месте, были просьбы отыскать пропавших без вести, были записки, адресованные разлученным родственникам и любимым. Еще на стенах встречались листы со старыми сводками и переписанными на скорую руку отрывками из священных текстов.

Неожиданно для себя Пайпер обнаружил, что разнообразие и контрастность объявлений, заключенные в них чувства, полностью завладели его вниманием. Впервые после отъезда из столицы он по-настоящему ощутил свой поэтический дар. Ощущение взволновало его. Он уже начал опасаться, что мог случайно, в спешке, оставить свой талант в родном городе или забыть его распаковать и оставить среди напрасно взятых вещей в каюте корабля, вместе с любимой рубашкой.

Он понял, что муза вернулась, и улыбнулся, несмотря на жару и пересохшее от жажды горло. Появилась надежда, что чужие слова пробудят в нем собственные мысли.

Пайпер вытащил записную книжку и ручку.

Из-за сильной жары чернила тотчас высыхали на кончике пера, но Пайпер продолжал писать, почти точно копируя так поразившие его надписи на стенах, а потом старался повторить форму и стиль их написания.

Сначала он списал две или три фразы, проходя по улицам, потом увлекся и стал переписывать каждый увиденный лозунг. Занятие доставляло ему радость и чувство удовлетворения. Он почти физически ощущал зарождавшиеся в нем стихи, обретавшие форму по мере того, как слова настенных надписей ложились на бумагу. Это будет настоящий шедевр. 

После десятилетнего забвения муза снова осенила его душу, словно никогда и не покидала поэта.

Пайпер утратил чувство времени. Наконец он осознал, что, несмотря на жару и яркое солнце, уже становится поздно и пылающее светило почти завершило свой путь, склонившись к самому горизонту. Он исписал двадцать страниц, почти половину блокнота. И внезапно испытал душевное смятение, почти боль. А вдруг его таланта осталось только на эти оставшиеся у него двадцать страниц? Что, если это блокнот, купленный давным-давно, олицетворяет предел его творческой карьеры?

Несмотря на жару, Пайпер содрогнулся, словно от озноба, и отложил блокнот и ручку. Он остановился на пустынном перекрестке двух истерзанных войной улиц и никак не мог решить, куда идти.

Впервые после побега с презентации Сан Лайна Пайпер ощутил страх. Он почувствовал, как из пустых оконных проемов за ним следят чьи-то глаза. Архиватор повернул назад и попытался вернуться той же дорогой, которой пришел. Только один или два раза он останавливался, чтобы переписать в блокнот еще несколько строк граффити.

Некоторое время он бродил по улицам, возможно, блуждая по кругу, поскольку все улицы ему казались одинаковыми, как вдруг обнаружил харчевню. Заведение занимало первый и подвальный этажи высокого, выстроенного из базальтовых блоков здания, но не было отмечено вывеской. Его назначение выдавал аромат готовившейся пищи. Двери были распахнуты настежь, а несколько столиков выставлено на тротуар. Пайпер впервые за всю прогулку увидел так много пони сразу. Это были местные жители в темных накидках и шалях, такие же неприветливые и пассивные, как и те несколько личностей, которых он заметил раньше. Они сидели за столиками под драным навесом по одному или небольшими молчаливыми группками, прихлебывали выпивку из маленьких стаканчиков или ели свой ужин из глиняных пиал.

Пайпер вспомнил о состоянии своего горла, и его желудок не преминул напомнить о себе протяжным стоном.

Архиватор вошел в сумрачный полумрак харчевни, вежливо кивнул посетителям. Никто не ответил.

В прохладном полумраке Пайпер отыскал взглядом деревянную стойку и бар, уставленный бутылками и стаканами. Хозяйка, пожилая кобыла пегас в шали цвета хаки, подозрительно разглядывала его из-за стойки.

– Привет, – произнес Пайпер.

Хозяйка лишь молча нахмурилась в ответ.

– Вы меня понимаете? – спросил он.

Кобыла медленно кивнула.

– Это хорошо, просто отлично. Мне говорили, что большой разницы между нашими диалектами нет, но заметны различия в произношениях отдельных слов, – продолжал он.

Пожилая кобыла что-то произнесла, какой-то вопрос – «Что»?

– У вас найдется еда? – спросил Пайпер.

Кобыла продолжала его разглядывать.

– Еда? – повторил он.

Хозяйка ответила неразборчивым ворчанием, ни одного сказанного ею под нос слова он так и не понял. Или у нее нет еды, или она не желает его обслуживать, или у нее ничего нет для таких, как он.

– А что-нибудь выпить? – спросил Пайпер.

Никакой реакции. Он жестом изобразил выпивку, а когда это не принесло никакого результата, показал копытом на бутылки в буфете. Хозяйка повернулась и вынула одну, явно считая, что незнакомец показал именно на эту, а не на напитки в целом. Сосуд был на три четверти заполнен прозрачной маслянистой жидкостью, поблескивающей в полумраке. Кобыла со стуком поставила бутылку на стойку, а затем подвинула к ней маленький стаканчик.

– Прекрасно, – улыбнулся Пайпер. – Очень, очень хорошо. Хорошая работа. Это местный напиток? А, что я спрашиваю, конечно, местный. Здешняя достопримечательность. Не хотите мне отвечать? Потому что не понимаете меня, не так ли?

Кобыла продолжала равнодушно смотреть на него.

Пайпер поднял бутылку и налил себе небольшую порцию. Напиток вытекал из горлышка так же неохотно и тяжело, как чернила из его ручки на раскаленной улице. Он поставил бутылку на место и приподнял стакан, приветствуя хозяйку.

– Ваше здоровье, – весело произнес он. – И за процветание вашего города. Я понимаю, что сейчас вам тяжело, но, поверьте, все это к лучшему. Все к лучшему.

Он опрокинул в рот стакан. Напиток отдавал корицей и легко проскочил в глотку. В пересохшем горле разлилось приятное тепло, а желудок затих.

– Отлично, – похвалил он напиток и налил себе еще порцию. – Правда, просто превосходно. Вы ведь не обязаны мне отвечать, верно? Я могу спрашивать о ваших предках и истории рода, а вы будете стоять, молча и неподвижно, словно статуя? Словно гора?

Он проглотил вторую порцию и налил еще. Пайпер чувствовал себя прекрасно, лучше, чем за несколько последних часов, даже лучше, чем в тот момент, когда вернулась муза. По правде говоря, Блу Пайпер предпочитал общество выпивки любому другому, даже обществу музы, хотя никогда и не признавал этого, как и того факта, что склонность к выпивке давно и эффективно мешала его карьере. Алкоголь и муза – две его привязанности, и каждая тянула в противоположную сторону.

Пайпер выпил третий стаканчик и налил еще. Все тело окутало теплом, внутренним теплом, гораздо более приятным, чем жар палящего солнца. Это вызвало на его губах улыбку. Приятное тепло заставило осознать, насколько непростой была ложная столица, насколько сложным и дурманящим оказалась покоренная земля. Пайпер ощутил, прилив любви к этому месту, острую жалость и непреодолимое расположение. Это место и эта харчевня не должны быть забыты. Внезапно он вспомнил кое-что еще и извинился перед кобылой, которая продолжала неподвижно стоять перед ним, словно истукан. Пайпер запустил копыто в карман. У него были деньги – новые монеты королевства. Пайпер сложил монеты в стопку и поставил их на испачканный, лоснящийся прилавок.

– Королевские деньги, – произнес он. – Но вы возьмете их. То есть, я хотел сказать, вы должны их принимать. Я сам слышал об этом от одного оратора. Новые деньги теперь заменяют теперь и здесь старую валюту. Селестия-милостивая, вы же меня не слушали, верно? Сколько я вам должен?

Никакого ответа.

Пайпер проглотил четвертую порцию и подтолкнул монеты к кобыле.

– Тогда сделаем так. Я забираю всю бутылку. – Он постучал острым краем копыта по стеклу. – Всю бутылку. Сколько это стоит?

Он с усмешкой кивнул на бутылку. Пожилая кобылица посмотрела на стопку монет, подняла худую ногу и взяла монету в пять битов. Несколько мгновений она разглядывала ее, потом плюнула на изображение гордого аликорна и бросила монету в Пайпера. Кружок металла ударил его в живот и упал на пол.

Пайпер изумленно моргнул, а затем расхохотался. Раскаты веселого смеха срывались с его губ, и он никак не мог остановиться. Кобыла все так же молча смотрела на него, только глаза ее едва заметно расширились.

Пайпер поднял бутылку и стакан.

– Вот что я скажу, – произнес он. – Забирайте все. Все деньги.

Он отошел от стойки и отыскал в углу свободный столик. Усевшись за стол, он налил очередную порцию и осмотрелся. Кое-кто из посетителей молчаливо поглядывал в его сторону. Пайпер приветливо кивнул.

Они выглядели совсем как обычные пони, решил он, а затем посмеялся над своими мыслями. Они ведь и были пони. И в то же время не были. Одежда тусклых цветов, безжизненные лица, такое же тусклое поведение, манера молчаливо есть и так же молчаливо смотреть. Все это придавало им некоторое сходство с животными, которые научились копировать поведение разумных существ, но не понимали смысла своих действий.

– Так вот к чему приводят десятилетия изоляции? – громко воскликнул Пайпер.

Никто не ответил, некоторые посетители отвернулись.

Неужели это действительно результат десяти лет изоляции одной из ветвей их расы? Биологически они почти идентичны, за исключением нескольких наследственных генетических цепочек. Зато как сильно разошлись две новообразовавшиеся культуры! Перед ним сидят пони, которые ходят, пьют и гадят точно так же, как и он сам. Они живут в домах и строят города, пишут на стенах и даже разговаривают на одном с ним языке, и эта старуха не исключение. И все же суровое время, и изолированность вывели их на другую тропу. Теперь Пайпер совершенно ясно это понял. Они как отростки от одного корня, но пересаженные в другую почву, под другое солнце. Похожие, но все-таки чужие. Даже в том, как они сидят и пьют.

Внезапно Пайпер вскочил из-за стола. Его муза неожиданно затмила удовольствие от выпивки. Он схватил на две трети опустевшую бутылку и стакан и отвесил поклон пожилой хозяйке. – Благодарю вас, мадам.

А потом, покачиваясь, снова вышел на солнечный свет.

Через несколько кварталов, почти полностью разрушенных войной, он отыскал свободное от мусора местечко и уселся на обломок бетона. Осторожно поставив у ног бутылку и стакан, Пайпер достал из кармана наполовину исписанный блокнот. И снова начал писать. Первые строки поэмы уже сложились в его голове и были продиктованы как настенными надписями, так и его опытом посещения харчевни. Некоторое время стихи лились полноводным потоком, но вскоре иссякли.

В надежде пробудить свое вдохновение он сделал еще глоток из бутылки. Мелкие черные насекомые, муравьи, целеустремленно сновали вокруг него, пытаясь восстановить свой собственный крошечный город. Одного из них Пайперу пришлось стряхнуть с открытой страницы блокнота. Остальные продолжали энергично исследовать его копыта

Пайпер встал; это место не годилось для работы. Он поднял бутылку, стакан и выпил еще порцию, предварительно выловив языком насекомое, плававшее в выпивке и выплюнул бедолагу в груду мусора.

На противоположной стороне улицы возвышалось большое величественное здание. Пайперу стало интересно, что это за дом, и он стал пробираться ближе, часто спотыкаясь и едва не падая на обломках рухнувших стен.

Что же это такое – муниципальное сооружение, библиотека, школа? Он пошел вокруг здания, восхищаясь высокими стенами и искусно отделанными капителями колонн. Что бы это ни было, здание имело немалое значение. Оно чудесным образом избежало разрушений, почти полностью уничтоживших окрестные кварталы.

Вскоре Пайпер обнаружил вход, высокую каменную арку, перекрытую обитыми медью створками дверей. Замка не было, и он свободно проник внутрь.

Воздух за дверью оказался настолько прохладным и освежающим, что он даже открыл рот. Внутри пространство оказалось единым залом, перекрытым полусферой, поднятой на массивных мраморных колоннах, а пол был выложен прохладными плитами из оникса. Под дальними окнами виднелось какое-то каменное сооружение.

Пайпер поставил бутылку и стакан у подножия ближайшей колонны и прошел в центр зала. Для определения этого сооружения должно было существовать какое-то слово, только он никак не мог его вспомнить.

Сквозь мелкие переплеты рам с цветными стеклами в зал проник солнечный луч. Сооружение в дальнем конце зала оказалось каменной трибуной с искусной резьбой. Наверху лежала очень старая и очень толстая книга.

Пайпер с удовольствием потрогал хрупкие пергаментные страницы. Они были очень похожи на страницы его любимых блокнотов. Страницы были заполнены старыми, выцветшими черными строчками и цветными заставками, нарисованными от копыта.

Так это же алтарь! А это здание – церковь, собор!

– Луна-Великая! – воскликнул Пайпер и тотчас вздрогнул от раскатов гулкого эха, отразившегося от высокого купола.

Из курса истории он знал кое-что о религиозных верованиях и соборах, но никогда Пайперу не приходилось бывать в подобном месте. Обитель духов и богов. Он представил, как духи с неодобрением наблюдают сверху за его вторжением, а потом рассмеялся собственной глупости. Духи не существуют! Во всем космосе им нет места. Так утверждают всем известные истины.

Единственный дух, который здесь присутствует, это дух из бутылки, почти полностью переселившийся в его желудок.

Пайпер снова взглянул на страницы книги. Вот она, истина! Вот решающее отличие его от местных жителей. Они оказались верующими. Они продолжают разделять религиозные предрассудки, давно отвергнутые основной частью эквестрийцев. Вот она, вера в загробную жизнь и вечную душу, вера в непостижимые явления, вера в принцесс двигающих светила и бессмертие.

Среди жителей объединенного заново королевства Эквестрии, как было известно Пайперу, осталось немало пони, жаждущих возврата к старому. Все воплощения богов во всех пантеонах давно вымерли, но пони до сих пор стремились к таинственному. Несмотря на грозящие наказания, в различных городах и деревнях постоянно возникали и распространялись новые религиозные течения и верования. Самым сильным из них был Культ Диархов, учение которого проповедовало божественное происхождение Принцесс Селестии и Луны. Богинь-Принцесс.

Сама эта идея была смехотворной и официально запрещенной. Диархи не раз отвергали ее в самых решительных выражениях и опровергали домыслы о своем божественном происхождении. Некоторые утверждали, что их божественность проявится только после смерти, а поскольку Принцессы были фактически бессмертны, то и предположения на этот счет казались бессмысленными. При всем своем могуществе, величии и гениальности самого выдающегося вождей всех рас пони, Диархи не были богами. И они не переставали напоминать об этом при каждом удобном случае. Таков был официальный эдикт, разосланный во все уголки возрождающегося королевства. Диархи есть Диархи, великие и вечные.

Но они не Боги и отказываются от любых проявлений религиозного преклонения по отношению к себе.

Пайпер сделал глоток и поставил опустевший стаканчик на краешек каменной трибуны. «Божественное Откровение», вот как они называются. Нелегальная тайная религиозная секта, которая пытается установить Культ Диархов против их собственной воли. Говорят, что это течение поддерживают даже некоторые члены Совета Лордов.

Диархи как Божества. Пайпер едва удержался от смеха. Пять тысяч лет культурного развития, войн, падений и взлетов цивилизации ради того, чтобы изгнать всех богов, и вдруг правительницы, достигшие этой цели, предстают в образе новых божеств.

– Насколько же глупы пони?! – со смехом воскликнул Пайпер, наслаждаясь звучанием собственного голоса в пустынном соборе. – Насколько же они опустошены и безрассудны? Неужели нам нужны боги, чтобы заполнить пустоту? Неужели это неотъемлемая часть нашего мышления?

Он замолчал, раздумывая над заданным самому себе вопросом. Хороший вопрос, прекрасно аргументированный. Интересно, куда подевалась бутылка?

Да, тема оказалась великолепной. Может, в этом и состоит основная слабость Эквестрии? Может, это один из основных принципов пони – верить в некий высший порядок? Возможно, вера – это нечто вроде вакуума, который в отчаянном порыве всасывает чужое легковерие, чтобы заполнить собственную пустоту. Наверно, это заложено в генетическом коде пони – потребность, тоска по духовному утешению.

– Наверно, мы прокляты, – вещал Пайпер, обращаясь к стенам пустого собора, – раз нуждаемся в том, чего не существует. Нет никаких богов, демонов и духов, а мы все это выдумываем, чтобы утолить свою жажду.

Собор был равнодушен к его разглагольствованиям. Пайпер подхватил пустой стакан и нетвердой походкой вернулся к колонне, возле которой оставил бутылку. Надо еще выпить.

Он покинул собор и выбрался под слепящие солнечные лучи. Жара обрушилась на него с такой яростью, что пришлось сделать еще глоток.

Пайпер прошел несколько улочек, а затем уловил громкое шипение и рев. Немного погодя он обнаружил команду гвардейцев. Раздевшись, оставив лишь шлемы с алыми плюмажами на головах, с помощью магии они пытались стереть надписи на стенах. Похоже, они так и шли вдоль по улице, поскольку на всех стенах позади солдат остались почерневшие следы.

– Не делайте этого, – попросил Пайпер.

Солдаты повернулись на голос и один из них угрожающе наклонил голову с мерцающим магической аурой рогом. По одежде и манере поведения они поняли, что перед ними не местный житель.

– Не делайте этого, – повторил Пайпер.

– Таков приказ, сэр, – отозвался один из гвардейцев.

– А что вы здесь делаете? – спросил другой.

Пайпер покачал головой и оставил их в покое. Он снова побрел через узкие переулки и открытые дворики, время от времени отхлебывая из горлышка бутылки.

Он отыскал чистый участок, похожий на тот, где сидел раньше, и снова плюхнулся на неровный осколок базальтовой глыбы. Вытащив, из кармана блокнот, Пайпер прочел написанные им стихи.

Они были ужасны.

Из его груди вырвался стон, а потом Пайпер разозлился и стал рвать страницы. Он комкал плотные кремовые листы и швырял их в груду мусора.

Внезапно появилось тревожное ощущение, что из темных дверных и оконных проемов за ним наблюдают чьи-то глаза. Он едва мог различить смутные контуры фигур, но точно знал, что это местные жители.

Он вскочил и быстро собрал шарики скомканной бумаги. Пайперу почему-то казалось, что он не вправе добавлять свой мусор к этим развалинам. Затем он торопливо пошел вниз по улочке, а худые жеребята выскочили из укрытия и стали бросать ему вслед камни и что-то кричать.

Неожиданно для себя Пайпер снова оказался на той улице, где стояла харчевня. Она опустела, но он все равно радовался, поскольку его бутылка бесповоротно опустела. Пайпер вошел в прохладный полумрак. Внутри не было ни души, исчезла даже старуха-хозяйка. Стопка монет так и осталась лежать на прилавке, где он их оставил.

При виде денег он решил, что вправе воспользоваться еще одной бутылкой из буфета. Зажав горлышко копытами, он очень осторожно уселся за один из столиков и налил себе порцию напитка.

Так он просидел неопределенно долго, пока чей-то голос не спросил, как он себя чувствует.

Блу Пайпер моргнул от неожиданности и поднял голову. Команда гвардейцев, чистивших стены магией, добралась до харчевни, и пожилая хозяйка вышла, чтобы предложить им еду и напитки. Пони заняли места за столиками, а офицер подошел к Пайперу.

– Сэр, с вами все в порядке? – спросил он.

– Да. Да. Да, – невнятно пробормотал Пайпер.

– Прошу меня простить, но по вашему виду этого не скажешь. У вас имеется разрешение на посещение города?

Пайпер энергично кивнул и полез в карман за разрешением. Его там не было.

– Я должен был быть здесь, – заговорил Пайпер. – Должен быть. Мне было приказано прийти. Послушать Сан Лайна. Проклятье, не то говорю. Послушать архитектора Сан Лайна, как он представляет себе новый город. Вот почему я здесь. Я должен был прийти.

Офицер внимательно оглядел его.

– Ну, если вы так говорите, сэр… Говорят, Сан Лайн представил прекрасный план реконструкции.

– Да, совершенно удивительный, – кивнул Пайпер, потянулся за бутылкой, но передумал. – Чертовски удивительный. Вечный мемориал нашей победы…

– Сэр?

– Он не сохранится надолго, – продолжил Пайпер. – Нет, нет. Не сохранится. Просто не сможет. Ничто не длится вечно. Мне кажется, вы разумный пони, друг мой. Как вы думаете?

– Я думаю, вам пора идти, сэр, – мягко заметил офицер.

– Нет, нет, нет… Я о городе! Этот город! Он не сохранится, забери Селестия Сан Лайна. Все снова обратится в пыль. Насколько я видел, этот город был удивительно прекрасным, пока мы его не разбомбили.

– Сэр, я думаю…

– Нет, вы не думаете, – прервал его Пайпер, качая головой. – Вы не думаете, и никто не думает. Этот город был построен, чтобы стоять вечно, но мы пришли и все развалили, превратили его в руины. Даже если Сан его перестроит, все повторится, все повторится снова и снова. Творения пони обречены на гибель. Сан говорил, что по его замыслу город будет вечно славить Эквестрию. Знаете, что? Держу пари, что архитекторы, строившие этот город, думали точно так же.

– Сэр…

– Все, что создает пони, со временем разваливается на куски. Запомните мои слова. Город, город Сан Лайна, Возрожденная Эквестрия…

– Сэр, вы…

Пайпер, часто моргая и тыча копытом в собеседника, поднялся на ноги:

– Не перебивайте меня! Эквестрия разлетится на части сразу же, как только мы ее воссоздадим. Запомните это. Это неизбежно, как…

Внезапно боль обожгла лицо Пайпера, и он, ничего ни понимая, упал на пол. Он услышал неистовый стук копыт, потом на него обрушился град ударов. Разъяренные его словами гвардейцы набросились на архиватора. Офицер закричал и попытался оттащить своих подчиненных.

Затрещали кости. Из носа Пайпера хлынула кровь

– Запомните мои слова! – прохрипел он. – Ничего из построенного нами не останется навечно. Спросите у этих чертовых местных!

Копыто в стальном накопытнике врезалось ему в грудь. Кровь окрасила губы и подбородок.

– Отойдите от него! Прочь! – кричал офицер, стараясь образумить спровоцированных словами архиватора солдат.

К тому времени, когда это ему удалось, Блу Пайпер больше не пророчествовал. И не дышал.

Совет

В высоком холле его поджидал Дефолт.

– А, вот и ты, – с улыбкой произнес он.

– Вот и я, – согласился Сильвер.

– Нам предстоит решить один вопрос, – продолжал Дефолт, понижая голос. – Он может показаться незначительным и, возможно, даже не будет обращен непосредственно к тебе, но ты должен быть готов его рассмотреть.

– Я?

– Нет, я говорил сам с собой. Конечно ты, Силли! Можешь считать это боевым крещением. Пошли.

Смысл слов Дефолта не понравился Сильверу, но он оценил предупреждение. Вслед за Дефолтом он пересек холл. Это было слишком вытянутое и узкое помещение с резными деревянными колоннами, втиснутыми в стены. Столбы, словно резные деревья, разветвлялись на высоте десяти метров и поддерживали стеклянную крышу, сквозь которую просвечивали звезды. Простенки между колоннами закрывали панели из темного дерева, и вся их поверхность была испещрена миллионами написанных от копыт имен и номеров, причем каждый значок блестел тонкой позолотой. Имена принадлежали погибшим воинам Ордена, Гвардии и флота, павшим в боях Вечного Похода. Имена героев были высечены на стенах, собраны в столбцы под общими заголовками, в которых указывались названия кораблей и городов, громких сражений и свершенных подвигов. С этой точки зрения холл вполне оправдывал свое название: Аллея Славы и Скорби.

Почти половина поверхности стен уже были исписаны золотыми письменами. Два капитана в сияющих белых доспехах миновали большую часть Аллеи и подошли к незаполненным панелям в дальнем конце. Там они прошли мимо группы архиваторов-некрологистов в низко надвинутых капюшонах, склонившихся над наполовину заполненной панелью. Мастера тщательно вырезали новые имена в темном дереве и покрывали знаки тонким слоем позолоты.

Недавние жертвы. Скорбная жатва сражения за Верхний Город. Некрологисты прервали работу и склонились перед двумя проходившими капитанами. Дефолт даже не удостоил их взглядом, а Сильвер повернулся, чтобы прочитать только что вписанные имена. Среди них были и его погибшие боевые братья, которых он больше никогда не увидит.

Ноздри защекотало от резкого запаха золотой суспензии, используемой на некрологах.

– Не отставай, – буркнул Дефолт.

В конце Аллеи Славы возвышалась двустворчатая дверь, украшенная золотом и пурпуром. Перед ней поджидали Твинкл и Хув. Они тоже пришли в полных боевых доспехах, но с обнаженными головами, а украшенные гребнями шлемы держали под левой передней ногой. Широкие плечи Хува покрывал пурпурный плащ – Сильвер, – с улыбкой приветствовал он Сильвер Винда.

– Не стоит заставлять ее ждать, – проворчала Твинкл, и Сильвер не понял, относились ли слова Маленькой Спаркл к командующей или к кому-то еще. – О чем вы там болтали, словно две торговки репой?

– Я только спросил, утвердил ли он Шилда на роль своего заместителя, – спокойно ответил Дефолт.

Дефолт бросил на Сильвера взгляд своих широко посаженных глаз, полуприкрытых тяжелыми веками.

– А я заверил Дефа, что все сделано, – добавил Сильвер.

Очевидно, предостережения Дефолта были предназначены только ему одному.

— А где этот лентяй Силен, — спросил Дефолт, не заметив больше никого в коридоре кроме своих братьев по братству.

– Он уже давно в зале совета. Давайте войдем, – предложил Хув.

Он поднял закрытую латным накопытником ногу и распахнул пурпурно-золотые двери.

Перед ними открылся небольшой проход – двадцатиметровая колоннада из эбонита с искусной серебряной гравировкой. Вдоль стен с обеих сторон стояли сорок преторианских гвардейцев, личной охраны принцесс. Их парадные доспехи производили сильное впечатление: матово черные доспехи с золочеными ободками по краям, казалось поглощали своей полированной чернотой искусственный свет светильников, подвешенных под потолком, высокие хромированные шлемы с треугольными забралами и алыми плюмажами, копья, сверкающие зачарованными наконечниками и алые плащи с белым подбоем. Едва члены Братства вошли в двери, Преторианцы стали поочередно, начиная от самого входа, поднимать свои богато украшенные зачарованные копья. Отполированные до блеска лезвия последовательно взлетали вверх, исполняли замысловатый прием, а затем резко останавливались, так что у проходящих мимо капитанов рябило в глазах.

Последняя пара Преторианцев отдала салют с особенной четкостью, и рыцари Ордена прошли мимо них на палубу стратегов. Она представляла собой обширную полукруглую платформу, спроектированную в виде языка над ярусом капитанского мостика. Внизу располагалась палуба для команды, заполненная сотнями членов экипажа в форме и сверкающих своими доспехами воинов Ордена. Справа и слева пчелиными сотами поднимались вспомогательные надстройки из черных и золотых конструкций, а над ними, до самого потолка, располагался уровень стратегического планирования, занимаемый офицерами флота, пилотами, координаторами и магами-астропатами. В передней части помещения располагалось огромное окно с усиленной рамой, а за ним можно было видеть созвездия на фоне чернильно-черной бездны ночного неба. С обеих сторон полукруглого потолка свисали знамена Ордена и Преторианской Гвардии, а в центре красовалось знамя самой Защитницы. На полотнище цвета вечернего сумрака с шести конечной фиолетовой звездой золотыми нитями был вышит девиз: «Я Олицетворяю Элемент Магии и Силу Диархов Стоящих На Защите Народов Пони».

Сильвер с гордостью вспомнил вручение этого величавого символа после великого триумфа в битве при Мейнхетенне.

За десятилетия службы ему до сих пор лишь дважды приходилось бывать на палубе стратегов «Хранителя Эквестрии»: и первый раз, когда он официально был утвержден в звании капитана, а затем, когда ему поручили командование Десятым Отрядом. И сейчас, как тогда, у него захватывало дух от значимости этого места.

Сама палуба стратегов представляла собой металлическую конструкцию, в центре которой стоял круглый помост из обсидиана, метр высотой и десять метров диаметром. Командующая всегда избегала любых, похожих на трон сидений. Вокруг помоста пространство было затенено нависающими галереями, расположенными по всей протяженности стен. Подняв голову, Сильвер увидел там группы старших ораторов, тактиков, капитанов кораблей экспедиционной флотилии и других представителей верхушки командования, которые собрались, чтобы наблюдать за совещанием. Он поискал Зэда, но не увидел его лица.

Вокруг помоста спокойно стояли несколько приглашенных. Лорд-командир Гектор Варрион, командующий пятым королевским гвардейским корпусом. Высокий и величественный в своем алом мундире, он обсуждал содержание некоего документа с двумя своими адъютантами. Адмирал Стар Шип, мастер флота, выжидающе барабанил копытами по краю эбонитого постамента. Этот невысокий, по-медвежьи коренастый жеребец был очень стар, и его одряхлевшее тело заключал в себе лазуритовый мундир с грудью, украшенной медалями и аксельбантами.

Инг Май Сингл, главный астропат экспедиции, единорог похожая в своем белом балахоне на длинное, серое слепое привидение, стояла слева от адмирала, а дальше, друг за другом, расположились: Старший Навигатор флота, мастер службы связи, мастер-инженер, предводительница магов-исследователей Трикси Луламун старший тактик и различные наблюдатели из членов экипажа. Сильвер отметил, что каждый из командиров и начальников служб положил рядом с собой на край помоста какой-то личный предмет – чашку, монету или трость.

– Мы будем держаться в тени, – сказал Дефолт, уводя Сильвера под тень нависавшей галереи. – Это место Братства в сторонке, но все же внутри зала.

Сильвер кивнул и остался с Дефолтом и Твинкл в символической тени выступа. Хув же прошел в освещенный центр и занял место между командующим гвардией, который ему приветливо кивнул, и Вышедшим из тени Силеном, не ответившим на приветствие. Хув положил на край обсидианового диска свой шлем.

– Предмет, положенный на край помоста, означает желание говорить и быть услышанным, – пояснил Дефолт, повернувшись к Сильверу. – Хув занял место впереди по праву Первого капитана, и с этого момента он будет выступать как Первый капитан, а не член Братства. Капитан разведчиков всегда должен быть рядом с Защитницей, чтобы передать ей и совету новые сведения.

– Сумею ли я когда-нибудь разобраться во всех тонкостях? – спросил Сильвер.

– Нет, ни за что, – заверил его Дефолт, но затем усмехнулся: – Конечно, разберешься. Обязательно.

Тем временем Сильвер заметил еще одну фигуру, стоявшую отдельно от остальных. Пони, если он действительно был пони, опирался на ограждение стратегической палубы и смотрел вниз. Фигура была закутана в алый плащ с ног до головы и глубокий капюшон скрывал лицо незнакомца.

– Кто это? – прошептал Сильвер.

– Регул, – кратко ответила Твинкл. – тайный советник Диархов. Прибыл вчера со срочным, секретным посланием. А большего я нетзнаю.

«Тайный советник, – подумал Сильвер. – Что ты здесь делаешь»?

– Теперь тише, – сказал Дефолт, похлопав Сильвера по плечу.

В противоположном конце зала отворились двери из резного дерева, и оттуда послышался громкий смех. Показалась грациозная фигура стройной, высокой кобылицы, которая оживленно смеялась и разговаривала с небольшого роста спутником единорогом, едва поспевавшим за ней почти бегом.

Каждый из присутствующих склонился в поклоне. Сильвер опустился на одно колено и над своей головой услышал шорох одежды тех, кто приветствовал появление командующей с галереи. Стар Шип замешкался, поскольку его почтенный возраст и дряхлые суставы не позволяли двигаться быстро. Регул тоже помедлил, но не из-за недостатков строения тела, а в силу своего явного нежелания.

Защитница Твайлайт Спаркл окинула собравшихся взглядом, улыбнулась и одним прыжком поднялась на помост. Она встала в центре эбонитового диска и медленно повернулась.

– Друзья мои, – произнесла она. – Условности соблюдены. Поднимайтесь.

Все неторопливо поднялись и посмотрели на нее.

По мнению Сильвера, Твайлайт, как и всегда, была воплощением величия. Грациозная и гибкая, она казалась полубогом, облаченным в белые с золотом доспехи и фиалковый плащ. Голова Защитницы оставалась непокрытой. Прекрасное и вечно юное лицо было озарено яркой улыбкой, ярко фиолетовая шкурка сверкала так словно была усыпана алмазами, широко расставленные, большие глаза цвета фиалок блестели, и зубы сверкали белизной.

Она обладала такой жизненной силой, какая присуща стихийным явлениям – торнадо, буре, горной лавине. Но эта энергия была прочно заключена в оболочке живого тела и покорно подчинялась разуму. Твайлайт, продолжая поворачиваться, улыбалась, кое-кому кивала, кому-то махала ногой и, наконец, рассмеялась таким знакомым смехом.

Даже в тени галереи принцесса Магии разглядела Сильвера, и улыбка, обращенная к нему, на секунду стала шире. Сильвер ощутил, что дрожит от страха. Это было приятно и вызывало прилив энергии. Только Защитница способна вызвать подобное чувство у рыцаря Ордена.

– Друзья, – заговорила Твайлайт, и ее голос был одновременно сладким, как мед, крепким, как сталь, и легким, как шепот. – Мои дорогие друзья и товарищи по Шестнадцатой экспедиции, неужели снова пришло это время?

Вокруг помоста и с верхней галереи послышался сдержанный смех.

– Время совещаний, – усмехнулась Твайлайт. – Я приветствую вас и благодарю за то, что вы собрались и готовы вынести скуку еще одного заседания. Обещаю не задерживать вас дольше, чем это потребуется, но сначала…

Твайлайт снова спрыгнула с помоста, резко остановилась и покровительственно обняла за плечи не высокого единорога, который сопровождал ее при выходе из внутренних покоев. Как будто мать представляла своим сестрам маленького сына. От такого объятия напряженное лицо жеребца исказилось, скорее от боли, чем от удовольствия.

– Прежде чем мы начнем, – продолжила Твайлайт, – я хочу поговорить о своем хорошем друге Сан Лайне, здесь присутствующем. Чем я заслужила… простите, чем Эквестрия заслужила рождение такого талантливого и одаренного архитектора? Он рассказывал мне о своих проектах перестройки Верхнего Города, и они меня очень впечатлили. Превосходно, превосходно. Прекрасные проекты. Кто же знал, что под обликом этого пони скрывается самый талантливый архитектор нашего народа?

– Право же, я не знаю, моя госпожа … – прохрипел Сан с трясущимися губами.

Спутник Защитницы явно еще не уютно себя чувствовал под натиском всеобщего внимания.

– Сама принцесса Селестия, наша повелительница, прислала ко мне этого умнейшего единорога, – объявила Твайлайт. – Она хорошо его знает. Видите ли, я не люблю воевать. Само по себе завоевание приносит слишком много разрушений, боли и горя не так ли, Хув?

– Да, моя госпожа, – пробормотал Панч Хув.

– Как можем мы вернуть утраченные земли в единое государство, если приносим с собой лишь войну? Наш долг сделать их жизнь лучше, чем она была до нашего прихода, просветить их умы Гармонии и Дружбе, сделать самые отдаленные провинции такими же процветающими, какими они были когда-то. Эта экспедиция – как и все другие экспедиции – обращена в будущее, и мы должны оставить после себя убедительные свидетельства добрых намерений, особенно в таких местах, как это, где для распространения своих принципов нам пришлось применить силу. Мы должны оставить после себя достойное наследие. Эквестрийские города, монументы, означающие приход новой эры, и мемориалы в память о тех, кто пожертвовал своей жизнью в борьбе за будущее. Сан, мой друг Сан это понимает. Я советую каждому из вас найти время и поговорить с ним, чтобы он показал и вам эти изумительные проекты. Забегая вперед, скажу: я надеюсь, что гениальный талант Сана осенит все города, которые нам придется построить за время Вечного Похода.

Зал взорвался аплодисментами.

– В-все  г-г-г-орода… – сдавленным голосом повторил Сан.

– Сан не мыслит жизни без своей работы, – кричала Твайлайт, не обращая внимания на хрипение архитектора. – Я могу только радоваться, что архитектура стала его призванием. Как никто другой, он знает способ выразить идею нашего Похода в стекле и камне. То, что мы строим, намного важнее того, что мы разрушаем. Пони будут вечно восхищаться нашими сооружениями и говорить: «Это и в самом деле прекрасная работа. Вот что значит Эквестрия, без нее мы до сих пор жили бы в потемках». И в этом нам поможет Сан. А теперь давайте поприветствуем его!

Все пространство огромного зала заполнили оглушительные аплодисменты. Аплодировали и офицеры с нижней палубы. Совсем оглушенный и полузадушенный Сан покинул рубку стратегов при поддержке одного из адъютантов. Похоже от радости он потерял сознание. Или это было от волнения? Твайлайт вернулась на помост.

– Теперь давайте начнем… Мой уважаемый советник.

Регул приблизился к краю помоста и осторожно положил перед собой отполированную до блеска железную пластинку. Зазвучавший голос казался глухим и не живым, словно потусторонний ветер шелестел ветвями деревьев

– Моя госпожа Защитница, я с удовлетворением изучил все отчеты и побывал на местах битв. Ваши успехи поражают меня, и я непременно доложу обо всех ваших подвигах и подвигах ваших рыцарей в этой грандиозной битве во имя Света. Принцессы и совет лордов услышат о вас, о всех вас.

Твайлайт стукнула передними копытцами друг о друга.

– Слава нашим повелительницам, вечным и мудрым Диархам! Часть за частью мы собираем вместе все недостающие фрагменты утраченных знаний. Принцесса Селестия будет довольна, как, я уверена, будут довольны и лорды-советники с лордами-хранителями.

Регул кивнул, забрал с помоста пластинку и отступил назад.

Твайлайт оглядела зал:

– Рэд? Мой дорогой Рэд?

Новоназначенный в эту провинцию Лорд-правитель Рекорд Рэд уже положил на край подиума свой скипетр, обозначив желание говорить. Теперь, приступив к докладу, он стал вертеть его в передних ногах. Твайлайт внимательно его выслушала, время от времени ободряюще кивая. Рекорд говорил неоправданно долго, и Сильверу стало его жаль. Рекорд Рэд был одним из генералов Варриона, гвардейцем от мозга до костей, но был избран в качестве наместника, и ему предстояло остаться здесь, чтобы командовать формирующимися гарнизонными частями из числа гвардейцев и воинов ордена, до полного преобразования региона в составную часть королевства. Рэд был боевым офицером, и, хоть он и воспринял избрание на новую должность как большую честь, было понятно, что перспектива оставаться вдали от флотилии его не вдохновляет. Он сгорбился и казался больным. Сильвер был уверен, что сейчас гвардеец ненавидит свое благородное происхождение обрекшее его на эту не завидную участь. В недалеком будущем экспедиционные силы уйдут, и вся работа ляжет на его плечи. Рэд был уроженцем Кантерлотта, и Сильвер понимал, что после ухода основного контингента, вдали от родного города, он будет чувствовать себя настоящим изгнанником. Управление покоренным регионом следовало считать своего рода наградой за героизм в многочисленных сражениях, но Сильверу такая участь казалась ужасной: остаться фактически монархом в покоренных землях и быть покинутым.

Навсегда.

Навестить уже завоеванную провинцию экспедиция вернется не скоро.

– …Говоря откровенно, мой командир, – докладывал Рэд, – может пройти не одно десятилетие, прежде чем это место достигнет положения равноправного члена Эквестрии. Мы встретились с сильным сопротивлением.

– Насколько мы далеки от достижения Согласия? – спросила Твайлайт, окидывая взглядом зал.

Ответить решил Варрион:

– До настоящего согласия, моя госпожа? Десятки лет, как сказал мой добрый друг Рэд. До формального Согласия? Что ж, это совсем другое дело. В южных предгорьях вспыхнул очаг сопротивления, который мы пока не в силах погасить. Пока мы не овладеем ситуацией в тех областях, эту землю нельзя считать приведенным к Согласию.

Твайлайт кивнула.

– Тогда мы останемся здесь, исполним свой долг и завершим начатое дело. Мы не можем отказываться от своих планов. Какой позор… – Принцесса ненадолго задумалась, и улыбка на ее лице померкла. – Или имеются другие предложения?

Она посмотрел на Хува и замолчала. Хув, казалось, засомневался и быстро оглянулся на затененный край зала Сильвер понял, о каком вопросе шел разговор до начала совета. В ходе обсуждения наступил момент, когда Защитница обращалась за советом к тем, кто не принадлежал к официальным командным кругам экспедиционных сил.

Дефолт слегка толкнул Сильвера локтем, но в этом уже не было необходимости. Пегас уже шагнул в освещенный круг и встал позади Хува.

– Мой госпожа Защитница, – заговорил он, почти удивившись звуку собственного голоса.

– Капитан Сильвер Винд, – произнесла Твайлайт, и в глазах ее появился довольный блеск. – Мнение Братства всегда приветствуется на моих совещаниях.

Некоторые из присутствующих, включая Варриона, одобрительно кивнули.

– Моя госпожа, первая фаза войны была проведена очень быстро и эффективно, – продолжил Сильвер. – Оперативный удар передового отряда, направленный на уничтожение правящей верхушки, способствовал уменьшению потерь с обеих сторон, неизбежных в случае длительной полномасштабной войны. Партизанская война против инсургентов неизбежно станет тяжелой, долгой и дорогостоящей операцией. Она может длиться годами и не приносить видимых результатов, истощая драгоценные ресурсы армии лорда-командующего Варриона и сводя на нет все благие начинания лорда-правителя Рэда. Шестнадцатая провинция не может этого избежать, и силам экспедиции придется принять меры. Простите, если я говорю вне очереди, но удар передовой группы, целью которой было завоевать этот мир и очистить его, не полностью достиг цели. Прикажите Ордену закончить работу.

По рядам присутствующих прокатился негромкий гул.

– Капитан, ты хочешь, чтобы я снова пустила в дело рыцарей Ордена? – спросила Твайлайт.

– Не весь Орден, госпожа, – покачал головой Сильвер. – Десятый отряд. В прошлом бою мы были первыми и удостоились награды, но эта награда была незаслуженной, поскольку работа не закончена.

Твайлайт кивнула, как будто соглашаясь с его словами.

– Варрион.

– Гвардия всегда с радостью принимает помощь благородного Ордена. Как верно заметил капитан, мятежники способны годами изматывать моих солдат и уничтожить слишком многих, пока их сопротивление не будет сломлено. Отряд рыцарей Ордена быстро и окончательно подавит мятеж и прекратит смуту.

– Рэд…

– Такое решение снимет огромную тяжесть с моей души, госпожа, – с улыбкой сказал Рэд. – Возможно, это станет ударом кувалды по ореху с целью извлечь ядро, но это будет эффективным решением. Работа будет завершена, и очень скоро.

– Первый капитан.

– Братство всегда единогласно в своем мнении, моя госпожа, – ответил Хув. – Я голосую за скорейшее завершение дел в этом месте, чтобы местные пони могли жить полной жизнью, а мы могли бы продолжить Поход.

– Значит так тому и быть, – сказала Твайлайт и снова широко улыбнулась. – Слушайте мой приказ. Капитан, готовьте Десятый отряд к бою в самом ближайшем будущем и принесите особые обеты. Мы с нетерпением будем ожидать от вас вестей об успешном исходе дела. Спасибо за то, что откровенно высказали свое мнение и предложили быстрое решение весьма нелегкой проблемы.

Речь Твайлайт прервали одобрительные аплодисменты.

– А перед нами открываются новые возможности, – продолжила Твайлайт. – Мы можем начать приготовления к очередной стадии Вечного Похода. Я незамедлительно доложу обо всем Диархам… –Защитница взглянула в сторону главного астропата, и слепая ответила молчаливым кивком. – Наши возлюбленные повелительницы будут рады услышать, что экспедиция снова продвигается перед. Теперь мы должны обсудить наши следующие действия. Я могла бы сама доложить об изысканиях в этой области, но есть кое-кто, уверенный, что он лучше справится с этой задачей.

Все присутствующие обернулись к стеклянным дверям, распахнувшимся во второй раз. Твайлайт захлопала в копытца, и аплодисменты быстро подхватили на галереях, поскольку в зал, прихрамывая, вышел Син Харстрингс.

Син был ветераном Ордена и к тому же одним из «Детей Сумерек». Какое-то время он был капитаном своего отряда и мог дослужиться до ранга Первого капитана, если бы его не перевели на должность советника. Но по своей природе он был единорогом хитрым и к тому же опытным, и способности Сина к интригам и тайнам сослужили ему хорошую службу в должности советника, да еще прибавили к его имени кличку Кривой. Он не обижался на это прозвище. Орден мог защитить Защитницу от физической опасности, а Син своими советами и подсказками обеспечивал защиту от политических недоброжелателей. Он тонко чувствовал все нюансы и колебания в иерархической пирамиде, и всегда мог нейтрализовать их нежелательные последствия. Син никогда не пользовался особой популярностью у своих товарищей, поскольку был несколько замкнутым, даже по завышенным меркам Ордена, а кроме того, он никогда не старался заслужить их любовь. Многие считали его нейтральной силой, посредником, верным одной только Твайлайт. И никто не был настолько глуп, чтобы его недооценивать.

Но в силу обстоятельств он внезапно обрел популярность. Стал почти любимым. После предполагаемой гибели он был найден живым, и в свете смерти Сандейса это обстоятельство было воспринято как некая компенсация. Работы архиватора Скай Киллер увековечили сцену неожиданного спасения благородного раненого героя в фотографиях, которые разошлись по всей флотилии. И теперь собрание восторженно копытоплескало его появлению, перемежая аплодисменты с приветственными возгласами. Благодаря своим злоключениям, пережитым во время дипломатической вылазки в Верхний Город.

Сильвер был совершенно уверен, что Син Харстрингс прекрасно понимает иронический поворот судьбы и намеревается извлечь из него как можно больше пользы.

Новоявленный герой прошел в центр зала. Его тяжелое ранение еще не позволяло облачиться в боевые доспехи, а потому Син предстал перед собранием в белом плаще с вышиты солнцем. Золотая фибула в виде хвостатой кометы – эмблемы Ордена – придерживала плащ у шеи. Из-за сильной хромоты при ходьбе Син опирался на металлический посох. Его спина выгнулась из-за травм, лицо сильно осунулось и сквозь синею шерсть проступала неестественная бледность кожи, с тех пор, как Сильвер видел его в последний раз, тугие бинты прикрывали раны на шее и левой стороне головы.

Сильвер ужаснулся. Син теперь действительно стал кривым. Старое насмешливое прозвище внезапно стало казаться грубым и неуместным.

Твайлайт ловко спрыгнула с помоста и радостно обняла своего советника. Варрион и Хув вслед за ней раскрыли навстречу герою радостные объятия. Син отвечал улыбками и кивками, затем приветливо помахал ногой в сторону галереи, давая понять, что рад теплому приему.

Едва аплодисменты утихли, Син тяжело оперся на край эбонитового диска и церемонным жестом положил свой посох. 

Твайлайт не стала возвращаться на возвышение, а отступила назад, оставляя место в центре своему советнику.

– Последние несколько дней, – заговорил Син напряженным и прерывистым от усилий голосом, – я наслаждался недоступной ранее роскошью – отдыхом.

Со всех сторон послышался смех, кое-кто одобрительно поцокал в копыта.

– Постельный режим, – продолжал Харстрингс, – это проклятие в жизни воина, принес мне немалую пользу, поскольку дал возможность пересмотреть заново все разведывательные данные, собранные нашими разведчиками за несколько предыдущих месяцев. Однако за наслаждение постельным режимом, как и за все прочее, приходится расплачиваться, поскольку такой образ жизни накладывает свои ограничения. Я настоял на том, чтобы мне позволили присутствовать на этом собрании, так как никогда не выказывал желания погибнуть от безделья.

Снова послышался одобрительный смех. Сильвер усмехнулся. Син не упустил возможности воспользоваться своим новым статусом. Он становился почти… привлекательным.

– Строго говоря, – снова заговорил Син, взмахнув обмотанной чистыми бинтами ногой, – в этих горах для нас представляют интерес три ключевые области.

Его рог ярко запылал золотым и в воздухе возникла яркая проекция. Проекции располагались в пространстве таким образом, чтобы их можно было отчетливо видеть и с галереи. Первое изображение представляло вращающуюся планету. Изображение мира стало быстро увеличиваться пока не застыло на крупной скальной гряде.

– Во-первых, вот эта область, – сказал Син. – Она обозначена как 8-58-1-7, и это прилегающее к нашему нынешнему местоположению нагорье, переходящее в крупный горный хребет, являющейся часть Кристальных Гор.

На светящейся карте несколько раз мигнул упомянутый участок.

– Это наш следующий наиболее очевидный и приемлемый пункт назначения. Корабли-разведчики дали сведения о не приведенных к согласию регионах в этом квадрате, представляющих определенный интерес, причем два из них сулят большие запасы природных ресурсов и никаких признаков жизни или населения. Результаты исследований еще не окончательные, но могу взять на себя смелость и высказать свое личное мнение: на ранней стадии присоединения эта область не должна доставить проблем экспедиции. В качестве субъектов сертификации эти области должны быть присоединены к декларации первопроходцев, которые придут по нашим следам.

Он снова взмахнул копытом, и на карте мигнул другой участок.

– Вторая область, расположенная… Мастер?

Мастер-навигатор прочистил горло и услужливо подсказал:

– Две недели стандартного перехода, сэр.

– Две недели пути, благодарю вас, – повторил Син. – Мы только недавно приступили к разведке этого района, но даже первоначальные сведения свидетельствуют о наличии развитой культуры или культур, способных к воздушным путешествиям.

– Они функционируют и в настоящее время? – спросил Хув.

Слишком часто экспедиция натыкалась на безжизненные следы давно покинувших бесплодную землю пони в опустевших регионах.

– Слишком рано делать выводы, Первый капитан, – сказал Син. – Хотя разведчики рапортовали об обнаружении определенного сходства признаков с теми, что мы видели месяц назад на участке 7-93-1-5.

– Так это не эквестрийское общество? – спросил советник Регул.

– Рано делать выводы, – повторил Син. – Эта область обозначена цифровым кодом, но, думаю, всем вам будет интересно услышать, что она носит и другое название. Долина Стрельца.

– Грозный Стрелец, – с довольной улыбкой прошептала Твайлайт.

– Совершенно верно, моя госпожа. Эта область нуждается в самом пристальном обследовании. – Хромой советник снова взмахнул копытом и вызвал изображение третьего региона. – Третья любопытная область, лежащая немного дальше в том же направлении.

– Шесть недель стандартного полета, – проинформировал адмирал флота, не дожидаясь вопроса.

– Спасибо, господин адмирал. Нашим разведчикам предстоит еще много работы, но они донесли известие от пятой экспедиции под командованием Киста Фарма. В нем говорится, что обнаружено противодействие продвижению наших сил. Донесение было прерывистым, но из него ясно, что война неминуема.

– Это сопротивление расы пони? – спросил Варрион. – Речь идет об утраченных провинциях?

– Это алмазные псы, сэр, – лаконично ответил Син. – Орды тварей, невероятной переполненные злобой и силой. Я послал запрос в Пятую, не нуждаются ли они в нашей временной поддержке. Эта экспедиция намного меньше нашей. Ответ пока не получен. Возможно, в первую очередь нам необходимо отправиться прямиком в тот регион и усилить наше влияние.

Впервые с начала совета с лица Защитницы исчезла улыбка.

– Я поговорю со своим братом Шайнингом Армором об этом деле, – сказал она. – Кристальная Империя совсем близко. Нельзя допустить, чтобы его пони погибли, оставшись без своевременного предупреждения об опасности. – Она перевела взгляд на Сина: 

– Спасибо тебе за это, советник. Мы одобряем твою работу и краткость выводов.

По залу снова прокатились аплодисменты.

– Еще один, последний вопрос, моя госпожа, – произнес Син. – И должен признаться, это личное дело. Меня стали называть, как мне известно, Сином Кривым по причине… некоторых черт моего характера, которые и сейчас остались при мне. Я ничуть не огорчался по поводу прозвища, хотя кому-то это могло показаться странным. Я получаю удовольствие от искусства политики и не пытаюсь этого скрывать. Некоторые из моих помощников, как я недавно узнал, решили, что после ранения прозвище звучит оскорбительно и задевает мои чувства, и предприняли попытки избавить меня от этого титула. Они посчитали, что я могу усмотреть в нем жестокость. Чепуха. Хочу, чтобы все присутствующие это знали – меня это нисколько не оскорбляет. Мое тело пострадало и изменило форму, но мысли остались целыми. Я сочту за оскорбление, если кто-то из ложной деликатности опустит мое второе имя. Я не слишком ценю привязанность и уж нисколько не желаю стать объектом жалости. Мое тело искривлено, но мысли прямы. Не думайте, что таким образом вы заденете мои чувства. Я остался таким же, каким был прежде.

– Отлично сказано! – воскликнул Хув и хлопнул в копыта.

В зале поднялся шум, такой же неистовый, как и при появлении Сина в зале.

Советник снял свой посох с возвышения, оперся на него и повернулся к Защитнице. Твайлайт, призывая к тишине, подняла одну ногу в воздух.

– Мы благодарны тебе. Син Харстрингс за столь искренние слова. Здесь есть над чем подумать. На этом я закрываю наше собрание, но прошу предоставить свои предложения и заметки по поводу стратегии завтра до отправки корабля. Я прошу вас рассмотреть все варианты и представить свои рекомендации. Мы соберемся послезавтра в это же время. Это все.

Собравшиеся стали расходиться. Как только зрители с верхних галерей, шумно обсуждая услышанное, ушли, все оставшиеся на стратегической палубе группы сошлись в центр. Защитница негромко беседовала с Сином и загадочным пони в плаще.

– Отличная работа, – шепнул Дефолт Сильверу.

Сильвер облегченно вздохнул. Только сейчас он понял, какой груз давил ему на плечи с того момента, как были высказаны его мысли.

– Да, прекрасно сказано, – согласилась Твинкл. – Сильвер, я поддерживаю твое мнение.

– Я только сказал то, что думаю. Я принял решение в тот момент, когда шагнул вперед, – признался Сильвер.

Твинкл задумчиво нахмурилась, словно пыталась понять, не шутка ли это.

– Маленькая Спаркл, а ты не испытываешь страха в такой обстановке? – спросил Сильвер.

– Поначалу, мне кажется, испытывала, – откровенно ответила Твинкл. – Но после одного или двух советов привыкаешь. Я быстро поняла, что бесполезно смотреть на ее ноги.

– На ноги?

– На ноги Защитницы. Как только встретишься с ней взглядом, тотчас забываешь, что хотел сказать, а ноги у Защитницы красивые, – слегка улыбнулась Твинкл.

Впервые со стороны Твинкл по отношению к Сильверу появился какой-то намек на дружеские отношения.

– Спасибо. Я постараюсь это запомнить.

В тень галереи вошел Хув.

– Я же знал, что мы сделали правильный выбор, – сказал он, хлопая Сильвера по плечу. – Настоящего участия, вот чего требует от нас Защитница. Прямое попадание, отличное выступление, Сильвер. Теперь осталось постараться, чтобы работа была проделана так же хорошо.

– Я постараюсь.

– Тебе нужна помощь? Я могу одолжить своих воинов, если они тебе понадобятся.

– Благодарю, но Десятый справится своими силами.

Хув кивнул.

– Я скажу Фальку, что ты не нуждаешься в услугах его головорезов.

– Только не это! – воскликнул Сильвер, встревоженный перспективой оскорбить Фалька Крэша, капитана Первой группы тяжелых пехотинцев.

Остальные трое его брата громко расхохотались.

– Видел бы ты свое лицо, – сказал Дефолт.

– Хув так легко тебя заводит, – хихикнул подошедший к ним Силен.

– Сильвер знает, что скоро и ему придется несладко, – заметила Твинкл.

– Капитан Сильвер? – К ним приближался лорд-правитель Рекорд Рэд. Хув, Твинкл, Силен и Дефолт расступились, давая ему дорогу. – Капитан Сильвер, – сказал Рекорд, – я хочу сказать, хочу признать… не могу выразить, насколько я вам благодарен. Вы взвалили это бремя на себя и свой отряд. И высказались очень откровенно. Гвардейцы лорда Варриона стараются изо всех сил, но они всего лишь пони. Местный режим обречен, если только предпринять жесткие меры.

– Десятый отряд справится с этой проблемой, лорд-правитель, – заверил его Сильвер. – Можете рассчитывать на мое слово рыцаря Ордена.

– Вы считаете, что армия на это неспособна?

Все оглянулись и увидели приближавшуюся величавую фигуру лорда-командира Варриона.

– Я… только хотел сказать… – смутился Рекорд.

– Мы не хотели никого оскорбить, лорд-командир, – сказал Сильвер.

– Извинения приняты, – ответил Варрион и протянул копыто Сильверу: – Старый обычай Эквестрии, капитан Сильвер…

Пегас приложил свое копыто его и тут же опустил.

– Мне напомнили о нем совсем недавно, – заметил он.

Варрион усмехнулся:

– Я хотел поздравить вас с вступлением в наш тесный кружок, капитан. И заверить, что ваше сегодняшние выступление пришлось как нельзя кстати. Сегодня мои пони потерпели тяжелое поражение на юге. День на день не приходится. Я уверен, что наша армия – лучшая во всем мире, но я также слишком хорошо знаю, что и она не все сильна. Я знаю, когда в сражении необходимы гвардейцы, и знаю, когда требуется помощь рыцарей. Сейчас как раз такой случай. Когда выберете время, зайдите ко мне в кабинет, и я буду счастлив предоставить самую полную информацию.

– Благодарю вас, лорд-командир. Я зайду сегодня же днем.

Варрион кивнул.

– Простите, лорд-командир, – остановил его Дефолт. – В данный момент члены Братства заняты. Защитница уходит и зовет нас с собой.

Вслед за Защитницей члены Братства миновали бронированные стеклянные двери и оказались в личном кабинете принцессы Твайлайт, просторном, прекрасно обставленном зале, расположенном ниже уровня галерей по левому борту флагманского корабля. Одна из стен была стеклянной, и за ней сияли звезды. Син и Твайлайт прошли вглубь кабинета, а Братство осталось в тени у входа, ожидая приглашения.

При виде трех фигур, спускавшихся с верхней галереи по металлической витой лесенке, Сильвер напрягся. Первые двое оказались преторианцами из личной стражи Диархов, их черные доспехи так и сияли. Третья фигура намного превосходила их ростом. Если бы не отсутствие крыльев, то можно было подумать, что за гвардейцами шел еще один бог.

Стил Дорн, Первый Капитан и командующий Преторианской Гвардии, правое копыто принцессы Селестии.

Дорн тепло приветствовал Защитницу и вместе с ней и Сином расположился на диване лицом к стеклянной стене. Слуги тотчас принесли им напитки.

Стил Дорн во всех отношениях был такой же значительной фигурой, как и Защитница. В сопровождении отряда Преторианской Гвардии он долгие месяцы провел в экспедиции, хотя вскоре должен был отправиться дальше. Их призывали другие задания. Он служил здесь ушами и глазами Диархов. Был проводником воли Кантерлотта. Сильвер слышал, что капитан Дорн прибыл к ним по личному приказу Селестии, чтобы вместе с Твайлайт детально обсудить свои обязанности и определить свое отношение к статусу Защитницы. С первого же дня после принятия высокого титула Твайлайт запросила поддержки и совета у Диархов. Звание Защитницы ставило ее отдельно от них и поднимало на более высокую ступень в армии, отчего возникла некоторая напряженность и неловкость, особенно со стороны Твайлайт, которая думала, что ее просто решили отстранить от правления страной.

Очевидно, по совету хитроумного Сина Твайлайт обхаживала своих повелительниц, принимала на себя обязанности командующей, устраняла сомнения, подтверждал договоренности и старалась сохранить единство в подчиненных провинциях. Особенно сложно с новым назначением становилось поддерживать старые связи с элементами гармонии. Она не хотел, чтобы кто-то чувствовал себя обиженным или обойденным. Забытым или не любимым. Кое-кто из старых товарищей, как Рарити, Эппл Джек или Флаттершай, приветствовали назначение Твайлайт и ее карьерный рост с самого начала. Другие, вроде Рейнбоу Дэш и Пинки Пай, после его назначения впали в мрачное бешенство или уныние, и от Твайлайт потребовалось все искусство дипломатии, чтобы утихомирить их ревность и ярость. Рейнбоу Дэш всегда считала, что только она достойна такого величия. Пинки Пай покинула Твайлайт вскоре после назначения на пост Защитницы мотивируя себя тем, что Твайлайт старые друзья теперь будут не нужны и что у принцессы магии слишком много дел.

Другие последователи принцессы солнца, просто не стали обсуждать приказ Селестии, сочтя его правильным и закономерным.  Твайлайт всегда выделялась среди приближенных, была любимым учеником и протеже. Они не сомневались в ее пригодности для этой роли, так как никто из них никогда не сомневался ни в выдающихся способностях Твайлайт, ни в ее тесной связи с Диархами. Именно к этим стойким и решительным лордам и командующим Твайлайт предпочитала обращаться за советом. В характерах Дорна и Варриона в большей степени проявились стойкость и преданность Эквестрии и Диархам, и оба этих полководца командовали своими армиями с завидным рвением и воинскими талантами. Их одобрение было необходимо Твайлайт, как юной кобылке необходима поддержка старших, более опытных братьев.

Из всех гвардейцев Стил Дорн, несомненно, обладал самым ярким воинским талантом. Он был таким же дисциплинированным и стойким, как принц Шайнинг Армор, бесстрашным, как Варрион, но в то же время достаточно гибким, чтобы прислушиваться к голосу вдохновения и озарения, что позволило преторианцам под его началом завоевать немало великих побед. В Вечном Походе Дорн уступал только одной Твайлайт, но он был прямолинейным там, где Твайлайт была излишне осторожна или сдержанна, и замкнутым по сравнению с харизматичной и дружелюбной принцессой.  

Защитница однажды пошутила, что ее мастерство брать крепости штурмом равно способности Дорна их удерживать.

– Если мне придется атаковать бастион, защищаемый тобой, – насмешливо заметила Твайлайт на недавнем общем банкете, – то война будет продолжаться целую вечность. Лучшие в атаке столкнутся с лучшими в обороне.

Преторианцы были так же непоколебимы, как неудержимы были рыцари Ордена.

В Шестнадцатой экспедиции Дорн занял спокойную наблюдательную позицию. Он часами мог наедине совещаться с Твайлайт, но время от времени Сильвер видел, как он наблюдает за подготовкой воинов и снаряжения. Сильверу никогда не приходилось с ним встречаться и беседовать, поскольку они по большей части находились в разных местах.

Теперь он мог спокойно рассмотреть Дорна и сравнить его с Защитницей; два великих командира сошлись в одном помещении. Наблюдать за ними и слушать, как они свободно разговаривают между собой, словно обычные пони, казалось ему большой честью. Син рядом с ними выглядел карликом.

Доспехи Дорна были украшены и отполированы, словно погребальная урна, –черные с медно-золотым, а броня Твайлайт ослепляла своей белизной. Металлические накладки в виде распростертых орлиных крыльев венчали его шлем и украшали нагрудные и наплечные пластины, силуэты аликорнов были выгравированы и на латах, прикрывающих ноги. Красный бархатный плащ по нижнему краю был отделан широкой золотой каймой. На строгом худощавом лице не было и тени улыбки даже в тот момент, когда Твайлайт весело шутила, а копна желтовато-белесой гривы напоминала цветом пожелтевшие от времени кости.

Двое преторианцев, сопровождавших капитана Дорна с галереи, остались ждать вместе с рыцарями Братства. Хуву, Твинкл, Силену с Дефолтом они были хорошо знакомы, но Сильвер лишь изредка встречал их на флагманском корабле. Хув представил их как Сайда, Второго капитана, блистающего черно-белыми эмблемами, и Пласта, капитана третьей когорты. В знак официального приветствия гвардейцы и рыцари совершили воинское приветствие.

– Мне понравилось твое выступление, – сразу же сказал Сильверу Сайд.

– Я польщен. Вы наблюдали с галереи?

Пони кивнул.

– Разбить врага. Покончить с ним раз и навсегда. И двигаться дальше. Нам предстоит еще множество дел, и нельзя попусту тратить время.

– Да, еще многих нам предстоит привести к Согласию, – согласился Сильвер. – Отдохнем когда-нибудь позже.

– Нет, – спокойно возразил Сайд. – Вечный Поход никогда не кончится. Разве ты этого не знаешь? Ведь не спроста его так назвали, верно?

Сильвер покачал головой:

– Я бы не…

– Никогда, – решительно повторил Сайд. – Чем дальше мы заходим, тем больше обнаруживаем целей. Город за городом. Покоряем все новые и новые земли, Эквестрия велика, и так же велико наше желание ее покорить.

– Я так не думаю, – возразил Сильвер. – Когда-нибудь война закончится. Установится царство мира. Это и ость конечная цель наших усилий.

– В самом деле? – усмехнулся Сайд. – Возможно. Но я уверен, что мы взялись за нескончаемые проблемы. Это следует из природы пони. Всегда найдется еще одна цель и очередной проект.

– Уверен, брат, что и ты можешь представить себе время, когда все земли будут приведены к Согласию под управлением Диархов. Разве не ради этой мечты мы преодолеваем все трудности?

Сайд внимательно взглянул в лицо Сильвера.

– Брат Сильвер, я много о тебе слышал, и слышал только хорошее. Но я даже не мог себе представить, насколько ты наивен. Большая часть нашей жизни пройдет в борьбе за возвращение земель наших предков, а остаток мы проведем в сражениях за целостность сраны. В мире таятся непостижимые силы тьмы. Мир не наступит даже тогда, когда воссоединение Эквестрии закончится. Мы будем вынуждены сражаться, чтобы удержать то, что завоевали. Мечты о мире тщетны. Наступит день, когда Вечный Поход назовут другим именем, но он никогда не закончится. В самом далеком будущем нас ждет только война.

– Я думаю, что ты ошибаешься, – сказал Сильвер.

– Как ты наивен, – насмешливо заметил Сайд. – А я-то считал, что рыцари Ордена – самые агрессивные из всех солдат королевства. Ведь так думают и во всей гвардии, не правда ли? Самые опасные воины Эквестрии!

– Наша репутация говорит сама за себя, сэр, – ответил Сильвер.

– Так же, как и репутация Преторианцев, – подхватил Сайд. – Неужели нам надо препираться по этому поводу? Спорить, кто лучше?

– Ответ и так ясен, – вставил Дефолт. – Это Ночная Гвардия, поскольку они клинически невменяемы. – Он широко усмехнулся, ощущая возникшее напряжение, и постарался его устранить: – Но, если рассматривать нормальных гвардейцев, вопрос становится более сложным. Гвардия Селестии прекрасно смотрится, но их слишком уж много. Кристальная Гвардия, уж слишком сильно блистают. Преторианцы выше всяких похвал. Но Орден… Ах, Орден, Сайд, в честном бою? Неужели ты думаешь, что вы можете на что-то надеяться? Честно? Ваши черные оборванцы против лучших из лучших?

Сайд рассмеялся:

– Спи спокойно, Деф. Благослови нас, Селестия, надеюсь, это утверждение никогда не будет подлежать проверке.

– А вот о чем брат Сайд тебе не сказал, Сильвер – сказал Дефолт, – так это о том, что его гвардия вскоре может лишиться всей своей славы. Их отзывают.

– Дефолт поведал только часть правды, – фыркнул Сайд. – Преторианцы возвращаются в столицу по приказу Диархов, чтобы охранять их там. Наша миссия здесь завершена. Мы вновь станем избранными, их преторианцами. Так кто из нас обижен, бродячий рыцарь?

– Только не я, – ответил Дефолт. – Я буду завоевывать лавры в боях, а вам предстоит толстеть от бездействия у домашнего очага.

– Так вы покидаете Вечный Поход? – переспросил Сильвер. – Я что-то об этом слышал.

– Диархи пожелали, чтобы мы укрепили Дворец и охраняли его бастионы. Таков был их приказ, поступивший во время празднования победы над Мериндом. Большую часть последних лет мы заканчивали свои дела, так что теперь можем исполнить их желание. Да, мы возвращаемся домой, в Кантерлотт. Да, мы больше не будем участвовать в Походе. Кроме того, я думаю, что на нашу долю хватит еще походов, когда мы исполним свой долг и получим приказ вновь выступить на битву. Вы не сможете закончить войну, рыцари Ордена. Мне кажется, звезды давно забудут ваши имена, когда слава Преторианцев снова прогремит над полями сражений.

Дефолт шутливо схватился за копытоять меча.

– Драк Сайд неужели тебе так не терпится заработать от меня пощечину за свое нахальство?

– Вот как?

Неожиданно над ними нависла фигура Дорна.

– Капитан Дефолт, неужели Драк Сайд заслужил пощечину? Хотя это возможно. Воздайте ему должное, во имя вашей дружбы. На нем быстро появляются синяки.

Слова командующего были встречены дружным смехом. Даже на лице самого Дорна мелькнуло некое подобие улыбки.

– Сильвер, – позвал Дорн и жестом подозвал его к себе.

Сильвер последовал за единорогом-великаном в дальний угол кабинета. Преторианцы остались пререкаться с Дефолтом под дружный смех остальных рыцарей, а Твайлайт и Син продолжали разговор у противоположной стены.

– Нам приказано возвращаться домой, – приветливо сказал Дорн. Его голос был низким и удивительно мягким, словно плеск воды на далеком берегу, но в то же время в нем звенело напряжение стального троса. – Диархи изъявили желание укрепить свой дворец, а кто я такой, чтобы оспаривать приказы повелительниц? Я только счастлив, что у меня вновь есть шанс послужить им.

Дорн пристально взглянул на Сильвера.

– А ведь ты не привык общаться с такими, как я, не правда ли, Сильвер?

– Нет, господин.

– Это-то мне в тебе и нравится. Панч Хув и Дефолт и им подобные так много времени провели в обществе вашей госпожи, что не придают этому никакого значения. А ты, как мне кажется, понимаешь, что Аликорн – это не обычный пони, и даже совсем не пони. Я не имею в виду физическую силу или магию. Я говорю о бремени ответственности.

– Да, господин.

Дорн вздохнул.

– Сильвер, никто не может сравниться с Диархами. Во всей Вселенной не найдется богов, достойных их общества. И они создали полубогов, чтобы они их окружали. Я никогда не мог до конца примириться со своим статусом правого копыта Диархов и проводника их воли. Ты удивлен? Я сознаю, на что я способен и чего от меня ожидает Принцесса Селестия, и от этого меня пробирает дрожь. Как ты думаешь, ваша повелительница, принцесса Твайлайт, испытывает нечто подобное?

– Не знаю, мой господин, – сказал Сильвер. – Самообладание – одно из самых сильных ее качеств.

– Я тоже так думаю, и это меня радует. Хотя она не всегда была такой. Лучшей Защитницы, чем Твайлайт Спаркл, нет и не может быть. Но пони, и даже аликорн, будет настолько хорош, насколько хороши советы, которым она следует, особенно если она так самоуверенна. Ее приближенные должны сдерживать и направлять ее действия.

– Сэр, вы говорите о Братстве?

Стил Дорн кивнул, затем бросил взгляд на мерцающий звездами простор за стеклянной стеной.

– Тебе известно, что я давно тебя заметил? Что я поддерживал твое избрание?

– Мне говорили об этом, господин, и это смущает меня и сбивает с толку.

– Принцессе Твайлайт Спаркл необходим рядом честный голос. Голос помощника, который понимает масштаб и значение нашего предприятия. Голос, который не дрогнет в присутствии полубогов. Для меня это мои преторианцы. Они не дают мне впадать в заблуждение. Ты должен стать таким же для своей госпожи.

– Я попытаюсь… – начал Сильвер.

– Кое-кто хотел, чтобы избрали Сильвер Сана или Стар Шторма. Ты знаешь об этом? Рассматривались обе кандидатуры. Сильвер Сан – неуемный убийца, как и Хув. Он согласится с чем угодно, лишь бы появилась возможность завоевать лавры победителя. Стар Шторм – вы ведь называете его «полголоса», не так ли?

– Верно, господин.

– Стар – подхалим. Он согласится с чем угодно, лишь бы не лишиться благосклонности. Братству требуется независимое, решительное суждение.

– Найсмит, – сказал Сильвер.

Дорн улыбнулся по-настоящему.

– Да, совершенно верно, как было принято в древних династиях. Найсмит! Ты хорошо образован. Если Твайлайт намерена управлять с присущим ей рвением и принимать решения достойные Диархов, ей необходимо прислушиваться к голосу благоразумия. Вот почему я поставил на тебя, Сильвер Винд. Я проверил твой послужной список, изучил твой характер и решил, что именно ты станешь необходимым элементом в сплаве Братства. Не сочти за оскорбление, Сильвер, но для рыцаря Ордена в тебе слишком много от простого пони.

– Мой господин, я опасаюсь, что скоро не смогу надеть свой шлем, настолько моя голова распухла от ваших похвал.

– Приношу свои извинения, – кивнул Дорн.

– Вы говорили об ответственности. Я внезапно ощутил ее ужасную тяжесть на своих плечах.

– Ты сильный, Сильвер. Ты рыцарь, и выдержишь этот груз.

– Я выдержу, господин.

Дорн отвернулся от прозрачной стены и снова взглянул на Сильвера. Огромные копыта осторожно легли на плечи капитана.

– Будь самим собой. Просто будь самим собой. Откровенно высказывай свои мысли, поскольку тебе представилась такая редкая возможность. Я могу вернуться в столицу в уверенности, что Вечный Поход останется в надежных копытах.

– Господин, меня удивляет ваша вера в меня, – сказал Сильвер. – Как и любой из братьев, я готовился для войны…

– Я слышал, как ты говорил. Ты точно уловил суть дела. Теперь в этом твоя основная задача. Иногда ты сможешь давать советы. Иногда должен позволить Защитнице использовать тебя.

– Использовать меня?

– Ты же понимаешь, что сегодня утром именно это и произошло.

– Господин?

– Она позволила Братству прикрыть себя, Сильвер. Твайлайт старается прослыть миротворцем, поскольку этот образ лучше всего будет восприниматься в землях Эквестрии. Сегодня утром она хотела, чтобы кто-то другой – не она – предложил ввести в бой армии.

Особый обет

– Прошу не расходиться, – сказал оратор. – Никто не должен покидать группу. Никому не позволяется делать никаких записей, кроме копытописных заметок, без позволения. Все понятно?

Все ответили согласием.

– Нам дано десять минут, и это ограничение будет строго соблюдаться. Нам оказана большая честь.

Оратор, болезненного вида жеребец в возрасте около тридцати, по имени Боб, обладал, по мнению Скай Киллер, самым приятным голосом. Он немного помедлил, а потом дал последний совет:

– Это очень опасное место. Место, где идет война. Следите за каждым своим шагом и внимательно смотрите по сторонам.

Затем он повернулся и повел их по коридору к массивному люку в бронированной переборке. Стал слышен стук металла о металл. В этот отсек корабля не допускался еще ни один гражданский. В большую часть помещений, где располагалось оружие, можно было попасть только по особому разрешению, но взлетно-посадочная палуба всегда находилась под запретом.

В группе их собралось шестеро. Киллер, еще один фотограф по имени Симон Стар, рисовальщик Литл Тернер, сочинитель стихов Йелоу Винд и двое документалистов, Аравий Керн и Грин Стоун. Аравий и Грин уже негромко спорили по поводу заголовков и вступлений.

Все летописцы оделись в расчете на плохую погоду и взяли с собой рюкзаки с необходимым снаряжением. Киллер была совершенно уверена, что сборы окажутся напрасными. Столь желанное разрешение не будет подписано. Хорошо, что удалось добраться хотя бы до этого места.

Она забросила на плечо сумку со своими вещами и повесила на шею любимый фотоаппарат. Идущий во главе группы оратор остановился перед двумя воинами Ордена в полном боевом облачении, охранявшими портал дверей, и протянул им групповое удостоверение.

– Одобрено советником, – услышала Киллер его дрожащий голос.

Рядом с двумя вооруженными воинами оратор в повседневной одежде выглядел совсем хрупким. Ему даже пришлось запрокинуть голову чтобы посмотреть на лица часовых. Рыцари внимательно изучили документы, обменялись несколькими фразами и кивком разрешили им пройти.

Грузовая палуба – а Киллер пришлось напомнить самой себе, что это только одна из шести подобных палуб флагманского корабля, – представляла собой огромное помещение, длинный гулкий туннель, в котором виднелось множество пусковых площадок и проложенных из конца в конец вспомогательных рельсовых путей. На дальней стене, примерно на расстоянии двух сотен метров, через магическое поле можно было увидеть ярко голубое небо и серые горы внизу.

Шум стоял оглушительный. Автоматически управляемые инструменты трещали, лебедки визжали, издавали лязг и скрип, хлопали люки, а испытываемые двигатели ревели и гудели. Кругом кипела работа: палубные команды успевали повсюду, механики и оружейники проводили последние проверки и на ходу устраняли мелкие дефекты, рабочие заправляли двигатели небесных катеров горючим. Грузовые тележки с громким жужжанием составами катились по рельсам. Пахло горячим машинным маслом и выхлопными газами.

На передвижных платформах перед архиваторами стояло шесть штурмовых кораблей. Тяжелые бронированные суда для высадки десанта были предназначены для полетов на огромной высоте. Десантные корабли стояли по три машины в два ряда, широко раскинув крылья, словно хищные ястребы в ожидании команды к охоте. Они были выкрашены в белый цвет, а на фюзеляжах красовались пылающие, золотые кометы и звезда Защитницы.

– …Известные как штурм катера, – донесся голос оратора, когда они подошли к машинам. – Фактически это образец «Небесная Повозка VII». Большинство экспедиционных сил теперь предпочитают меньшие по размеру стандартные конструкции образца «Небесной Повозки», которые находятся под чехлами слева от нас, но Орден приложил все старания, чтобы оставить на службе эти старые сверхмощные машины. Они доставляли рыцарей боевых братств к местам боевых действий с самого начала Вечного Похода, и даже задолго до этого. Катера были изготовлены на верфях Мейнхетена и Филадельфии силами Научно-Исследовательского Института Волшебных Технологий для использования против сил Меринда во время Великой Войны, и во времена Объединительных Войн. В нашей экспедиции имеется дюжина штурм катеров: шесть на этой палубе и шесть в кормовой части, на второй грузовой.

Киллер подняла свой фотоаппарат и сделала несколько быстрых снимков стоящего перед ней ряда катеров. Для последнего снимка она низко наклонилась, чтобы получить впечатляющее изображение распростертых крыльев.

– Я сказал, никаких записей! – воскликнул оратор и поспешно подошел к ней.

– Я никак не могла подумать, что это серьезно, – вкрадчиво заметила Киллер. – Мы получили доступ на десять минут. Я – фотограф. Так что же я, по-вашему, должна делать?

Жеребец выглядел не на шутку встревоженным. Он собирался сказать что-то еще, но вдруг заметил, что увлеченные спором Аравий и Грин отбились от группы.

– Оставайтесь все вместе! – крикнул он и заторопился к ним, чтобы вернуть на место.

– Получила хорошие кадры? – спросил Киллер подошедший Стар.

– А как же иначе, – ответила она.

Он рассмеялся и достал из рюкзака свой фотоаппарат.

– Я не решился снимать, но ты права. Чем мы должны здесь заниматься, если не своей работой?

Он сделал несколько снимков. Стар нравился Киллер. Он был хорошим товарищем и имел внушительный опыт работы. Когда дело касалось портретов, его снимки отличались неплохой композицией, а для нее этот аспект был любимым коньком.

Оба документалиста переключили свое внимание на оратора и теперь забрасывали вопросами, на которые он пытался отвечать. Киллер мысленно удивилась, куда пропала Оливия Минт. За эти шесть разрешений среди летописцев шла нешуточная борьба, и Минт, благодаря рекомендации Киллер и еще кого-то из Ордена, выиграла одно из мест в группе, но не пришла вовремя сегодня утром, так что вместо нее в последний момент пригласили Аравия Керна.

Игнорируя инструкции оратора, Киллер отошла в сторону в поисках сюжетов для съемки. Она сфотографировала эмблему Ордена, отпечатанную на белом корпусе катера, группу палубных рабочих, смахивающих пот со лба после разгрузки целого состава вагонеток, и сияющее металлическое дуло пушки, выглядывающее из-под крыла машины.

– Ты хочешь, чтобы меня выгнали? – спросил неожиданно подошедший оратор.

– Нет.

– Я все же попросил бы тебя сдерживаться, – сказал он. – Я знаю, что ты в фаворе, но ограничения существуют для всех. После того происшествия на поверхности…

– Какого происшествия? – спросила она.

– Это случилось пару дней назад. Неужели ты не слышала?

– Нет.

– Один из архиваторов ускользнул от охранников во время посещения города и попал в ужасную переделку. Разразился жуткий скандал. Это разозлило командование. Верховному оратору пришлось здорово потрудиться, чтобы всех архиваторов не отстранили от работы и не выгнали из экспедиции

– Неужели все так серьезно?

– Я не знаю подробностей, знаю лишь то, что архиватор попал в реанимацию. Поэтому прошу, хотя бы ради меня, держись в рамках.

– У вас очень приятный голос, – сказала Киллер. – Можете просить меня, о чем угодно. Обещаю не высовываться.

Оратор смущенно вспыхнул.

– Давайте заканчивать наш визит.

Едва он отвернулся, как Киллер, сделала еще один снимок: худосочный оратор с опущенной головой на фоне энергичных рабочих и грозных кораблей.

– Оратор? – окликнула она. – А у нас есть разрешение присутствовать при загрузке десанта?

– Вряд ли это возможно, – грустно ответил он. – Извините, но меня ни о чем не предупреждали.

Над обширной палубой раздались громкие глухие удары. Киллер слышала – и ощущала всем телом – отрывистые звуки, похожие на удары огромного барабана или молота по листу железа.

– Все в сторону! Быстро, всем отойти в сторону! – закричал оратор, пытаясь собрать всю группу на самом краю свободного пространства палубы.

Звуки приближались и становились еще громче. Это были шаги. Стальные накопытники грохотали по палубе. Три сотни рыцарей Ордена в полном боевом снаряжении, шагая в ногу, прошли по грузовой палубе к ожидающим штурм катерам. Идущий первым знаменосец нес славное знамя Десятого Отряда.

При виде этой сцены Киллер едва не ахнула. Так много огромных, идеальных воинов, и все двигаются почти синхронно. Дрожащими копытами фистралка подняла фотоаппарат и начала снимать. 

Перед ней были гиганты в белой броне, словно созданные для войны, невозмутимые и целеустремленные.

Раздалась отрывистая команда, и воины, оглушительно щелкнув накопытниками, остановились. Воины словно окаменели, а их командиры разошлись по рядам, разделяя их на группы по числу катеров. Через мгновение без всякой суеты звенья поочередно разошлись к посадочным люкам.

– Они уже принесли обеты, – сдавленным шепотом пояснил оратор.

– Объясните, – так же тихо попросил Аравий.

Оратор кивнул:

– Каждый гвардеец, с самого начала службы присягает на верность Диархам, Орден не является исключением. Никто не ставит под сомнение их верность клятве, но перед особыми заданиями рыцари Ордена в каждом отдельном случае предпочитают давать особый обет, который еще больше настраивает их на выполнение предстоящей миссии. Полагаю, вам это может показаться повторением присяги, но это совершенно иной ритуал, и воины Ордена не собираются от него отказываться.

– Я не понимаю, – сказал Стар. – Они уже присягнули, но…

– Утверждать Истины Эквестрии и защищать Народы Пони, – прервал его оратор, – но особый обет относится к определенным задачам. Это специфический и точно установленный обычай.

Аравий кивнул.

– Кто это? – спросил Грин, показывая на старшего, судя по развевающемуся плащу, офицера пегаса, который шел вдоль рядов солдат.

– Это Сильвер Винд, – ответил оратор.

Киллер подняла фотоаппарат. Увенчанный пурпурным гребнем шлем висел на поясе. Подстриженные зеленые волосы обрамляли острое лицо. Изумрудные глаза казались бездонными. Минт рассказывала Киллер о нем. Если слухи правдивы, то сейчас он стал важной фигурой. Одним из пятерки.

Она сняла его беседу с подчиненными, затем поймала момент, когда Сильвер махал ногой техникам, приказывая освободить погрузочный трап. Он был самым значительным объектом. Киллер не приходилось задумываться о композиции или думать, что вырезать позже. Сильвер выделялся на любом фоне.

Неудивительно, что Минт так много о нем рассказывала. Киллер снова задумалась, почему подруга упустила такой шанс.

Когда почти все воины погрузились в катера, Сильвер отвернулся. Он что-то сказал знаменосцу и почтительно коснулся стяга. Еще один прекрасный снимок. Но вот палуба почти опустела, и Сильвер повернулся к пятерым подошедшим воинам, тоже закованным в броню.

– Это… – прошептал оратор, – это удивительно. Надеюсь, вы счастливы такое увидеть.

– А что происходит? – спросил Стар.

– Капитан последним дает свой особый обет. Его выслушают и примут клятву два сослуживца, тоже капитаны, но, Селестия Солнцеликая, остальные члены Братства тоже пришли выслушать его присягу.

– Это и есть Братство Сумерек? – спросила Киллер, не переставая щелкать фотоаппаратом.

– Первый капитан Панч Хув, капитан Дефолт, капитан Твинкл Спаркл, капитан Силен Круз и вместе с ними брат-сержант Лаймон Шилд и старший брат-сержант Биг Трек, – едва дыша, оратор перечислил всех.

– Который из них Панч Хув? – спросила Киллер, снова нацеливая фотоаппарат.

Сильвер опустился на колени.

– Не стоило… – заговорил он.

– Она хотел, чтобы все было сделано по правилам, – перебил его Дефолт. – Шилд?

Лаймон Шилд, брат-сержант третьего отделения, вынул лист гербовой бумаги, на котором был записан текст особой клятвы.

– Я прибыл, чтобы тебя выслушать, – сказал он.

– А я присутствую, чтобы засвидетельствовать обет.

– А мы пришли, чтобы поддержать твой дух, – добавил Дефолт.

Хув и Маленькая Твайлайт усмехнулись.

Ни Лаймон, ни Биг Трек не были «Детьми Сумерек». У Лаймон Шилда, было плоское лицо с глубоким шрамом поперек брови. Лаймон Шилд, участник многих войн, был улыбчивым, озорным симпатичным пегасом белого окраса с золотистой гривой и с яркими голубыми глазами. Его рот постоянно оставался полуоткрытым, словно он собирался что-то откусить.

Лаймон поднял гербовый лист.

– Сильвер Винд, сознаешь ли ты свою роль в этом деле? Обещаешь ли доставить своих солдат к месту сражения и вести к славной победе, вне зависимости от мощи и мастерства противника? Клянешься ли ты сокрушить мятежников, невзирая на их сопротивление? Клянешься ли ты быть достойным Боевого Братства и службы Эквестрии?

Сильвер положил копыто на копытоять меча, поднесенный Треком.

– Клянусь этим оружием, – произнес он.

Шилд кивнул и протянул лист с клятвой Сильверу.

– Сражайся за мир, брат, – сказал он, – и мсти за мертвых.

После этих слов он повернулся и ушел к катеру. Трек убрал меч и последовал за ним.

Сильвер поднялся на ноги и спрятал листок с клятвой под клапан на правом наплечнике.

– Делай свое дело, Сильвер, – сказал Хув.

– Хорошо, что ты мне это сказал, – невозмутимо ответил Сильвер. – А то я собирался провалить операцию.

Сбитый с толку Хув промолчал. Дефолт и Твинкл расхохотались.

– Он уже наращивает толстую шкуру, Хув, – хихикнула Твинкл.

– И ты клюнул на эту удочку, – добавил Дефолт.

– Знаю, знаю, – буркнул Хув, поглядывая на Сильвера. – Не подведи своего командира.

– Разве я могу? – откликнулся Сильвер и шагнул к своему штурм катеру.

– Наше время истекло, – раздался голос оратора.

Киллер это не огорчило. Последний кадр получился потрясающим. Члены Братства, Дефолт, Твинкл и Силен вокруг коленопреклоненного Сильвера.

Оратор вывел летописцев с погрузочной палубы на соседнюю, обзорную палубу, поблизости с пусковым шлюзом, откуда они могли наблюдать запуск штурм катеров. Вслед уходящей группе понесся нарастающий вой мощных машинных двигателей, разогреваемых перед запуском. По мере того как летописцы двигались по длинному туннелю, соединявшему два помещения, и толстые люки, один за другим, закрывались за их спинами, рев двигателей становился все тише.

Одна из стен обзорной длинной палубы целиком состояла из армированного стекла. Внутреннее освещение приглушили до минимума, так что можно было рассмотреть, что происходит в темноте ночного неба.

Зрелище было впечатляющим. Наблюдатели расположились как раз над разверстой пастью взлетно-посадочной палубы; пусковой люк по всей окружности мерцал яркими направляющими огнями. Выше люка зубчатым силуэтом готического замка нависала громада основной части флагманского корабля. Внизу простирались горные вершины, отсюда кажущиеся лишь холмами.

Поблизости мелькали небольшие вспомогательные суда и грузовые повозки; некоторые из них направлялись вниз, остальные – к другим кораблям экспедиционной флотилии. С обзорной палубы можно было увидеть сразу пять судов. Узкие длинные чудовища стояли на высоком якоре в километре от флагмана. На таком расстоянии можно было рассмотреть только силуэты, но сияние ночного светила образовало вокруг их ребристых туш неяркое призрачное свечение.

Но каким бы впечатляющим ни было это зрелище, делать снимки было бы пустой тратой времени. Толстое стекло и значительное расстояние слишком ослабляли разрешающую способность фотоаппарата.

Киллер отыскала местечко в стороне от остальных и начала пересматривать уже отснятые кадры, попутно добавляя к ним коротенькие пояснения.

– А можно, я посмотрю? – раздался чей-то голос.

Киллер подняла голову и, в сумрачном помещении, узнала говорившего. Им оказался верховный оратор Зэд.

– Конечно, – ответила она, поднялась на ноги и повернула портативный экран к оратору, чтобы он мог увидеть кадры, в то время как Киллер переключала аппарат с одного снимка на другой.

Оратор с любопытством вытянул шею.

– У вас замечательный глаз, госпожа Киллер. О, а это особенно удачный снимок. Видно, как тяжело приходится команде палубных рабочих. Кадр поражает своей правдивостью и объективностью. К сожалению, большая часть попадающих в исторический архив снимков слишком официальна и далека от реальности.

– Мне нравится снимать пони, когда они об этом и не подозревают.

– А это просто великолепно! Вы отлично выбрали момент для съемки Сильвера.

– Вы знакомы с ним лично, сэр?

– Почему вы об этом спросили?

– Вы назвали его по имени, а не по фамилии или занимаемой должности.

Зэд улыбнулся собеседнице:

– Мне кажется, я могу считать капитана Сильвера своим другом. Во всяком случае, мне хочется так думать. Когда имеешь дело с Орденом, невозможно ничего знать наверняка. Они очень странно строят свои отношения с окружающими, но мы провели немало времени вдвоем и обсудили кое-какие проблемы.

– Вы его наставник?

– Учитель. Это очень разные понятия. Я знаю многое из того, что ему неизвестно, так что в состоянии расширить его кругозор, но я не претендую на то, чтобы оказывать на него влияние. Ох, госпожа Киллер! Он замечательный! Я бы сказал, что он – лучший!

– Мне тоже так показалось. Я была просто очарована.

– Вы сделали прекрасный снимок: они все собрались вместе, и Сильвер Винд так смиренно преклонил колени, да еще вся сцена на фоне знамени…

– Это вышло случайно. Они сами выбрали место, где остановиться.

Зэд ласково тронул ее ногу своим копытом. Казалось, он испытывал подлинное наслаждение от ее работы.

– Даже один этот снимок принесет вам известность. Он будет включаться во все учебники истории, пока существует Эквестрия.

– Это всего лишь фото, – удрученно заметила она.

– Это свидетельство. Это прекрасный образец настоящей работы архиваторов. Мне приходилось просматривать некоторые образцы деятельности летописцев, прежде чем направить материалы в коллективный архив экспедиции. Некоторые данные я бы назвал слегка… обрывочными. Идеальный повод для противников летописцев назвать их работу пустой тратой времени, фондов и мест на кораблях. Но кое-что представляет собой подлинные шедевры, и ваши работы я смело могу отнести к последней категории.

– Вы слишком добры.

– Я честен, дорогая моя. И уверен, что пони обязаны оставлять честные и объективные свидетельства своей деятельности, иначе будет сделана только половина дела. Раз уж речь зашла о честности, прошу вас пройти со мной.

Зэд провел Киллер к остальной группе, собравшейся у прозрачной стены. К ним присоединился еще один жеребец, беседующий с Силеном. Им оказался советник Син, и при их приближении он обернулся.

– Зэддикус, ты хочешь им рассказать?

– Замысел принадлежит тебе, советник, так что тебе и рассказывать.

Син кивнул.

– После совещания с командованием экспедиции было решено, что вы, все шестеро, сможете присоединиться к ударной группе и наблюдать за этим рискованным предприятием. Вы доберетесь до поверхности на одном из кораблей поддержки.

Летописцы хором выразили свою благодарность.

– Относительно разрешения летописцам и архиваторов находиться в зоне боевых действий возникли жаркие споры, – сказал Зэд. – Особенно много возражений было против гражданской деятельности в зоне военных действий. И, кроме того, были сомнения, стоит ли вам видеть то, что произойдет. Воины Ордена в бою представляют собой шокирующее и жестокое зрелище. Кое-кто уверен, что подобные образы не следует демонстрировать широкой публике, поскольку они могут вызвать отрицательное отношение к самой идее Вечного Похода.

– Но мы оба уверены в обратном, – добавил Син. – Истина не может принести вреда, даже в том случае, когда передает жестокие или уродливые образы. Мы должны честно рассказывать о своей деятельности и о способах достижения побед. А всем остальным, в том числе и вам, предстоит выразить свое отношение. Только на такую абсолютную честность должна опираться истинная культура. Мы не можем не воспевать отвагу Ордена, а как вы можете это сделать, если не увидите их в действии? Я верю в эффективность положительной пропаганды, и в этом немалая заслуга присутствующей здесь госпожи Киллер и ее снимков моей скромной персоны. В донесениях и фоторепортажах о победах Эквестрии и страданиях ее граждан содержится немалая сила. Она объединяет и вдохновляет наши народы.

– Кое-кому может показаться, – подхватил Зэд, – что это не слишком показательный пример. Использование Ордена в непривычной для них роли полицейских сил. Для выполнения задания потребуется один или два дня, и риск при этом минимальный. И все же я хочу подчеркнуть, что предприятие очень опасное. Вы получите подробные инструкции на все случаи и никогда не пренебрегайте собственной безопасностью. Я буду вас сопровождать – это было одним из непременных условий Защитницы. Слушайте меня и всегда выполняйте инструкции.

«Значит, нас все же будут проверять и контролировать, – подумала Киллер. – Показывать только то, что мы должны, по их мнению, увидеть. Неважно, это все равно блестящая возможность. 

Невозможно поверить, что Оливия Минт могла от нее отказаться».

– Смотрите! – воскликнул Аравий.

Все обернулись.

Штурм катера стартовали. Они вылетали из люка, подобно огромным стальным стрелам, и далекая луна играла на блестящей броне. Корабли величественно разворачивались и пропадали в бездне, лишь голубые огни удаляющийся двигателей на фоне гор постепенно выстраивались в линию.

Тактика устрашения

Схватившись за низкие, над самой головой, поручни, Сильвер двинулся по центральному проходу в носовую часть ведущего штурм катера. С обеих сторон от него, лицом к корме, рядами сидели штурмовики Десятого Отряда, невозмутимо-спокойные в своей броне. Оружие мирно покоилось на специальных стойках. Судно вздрагивало и покачивалось во встречных воздушных потоках.

Сильвер добрался до кабины и распахнул входной люк. Два офицера из летного состава сидели спиной к спине и наблюдали за показаниями приборов на настенных экранах, а в носу корабля сидели два пилота. В кабине было совсем темно, если не считать неяркого свечения разноцветных сигнальных огоньков на приборной панели да двух лучей света, пробивающихся через смотровые щели.

– Капитан? – окликнул его один из офицеров-летчиков, поворачивая голову.

– Что за проблемы возникли с талисманами связи? – спросил Сильвер. – Я получил от своих воинов уже несколько докладов о дефектах связи. Посторонние шумы, произвольные отключения и дребезжание.

– Мы тоже это заметили, сэр, – ответил офицер, не отрывая копыт от панели управления. – И с других катеров поступили такие же рапорта. Мы думаем, что это атмосферные явления.

– Пробой?

– Да, сэр. Я связывался с флагманом, но у них ничего подобного не наблюдалось. Возможно, это акустическое эхо с поверхности.

– Похоже, что помехи усиливаются, – сказал Сильвер.

Он надел свой шлем и попытался настроить талисман связи. Статический шум остался на том же уровне, что и раньше, но теперь он обрел некоторые очертания, словно неразборчивая речь.

– Это какое-то наречие? – спросил Сильвер.

Офицер покачал головой.

– Не могу сказать, сэр. Приборы определяют этот шум как общую помеху. Возможно, мы принимаем отраженный сигнал от какой-то станции из южных областей. А может быть, даже от армейских передвижных станций.

– Надо очистить канал связи, – сказал Сильвер. – Сделайте что-нибудь.

Офицер пожал плечами и переместил несколько рычажков.

– Я могу попробовать освободить сигнал. Прогнать его через дополнительные фильтры. Возможно, это вычистит канал.

В наушниках Сильвера прошумела буря помех, затем неожиданно стало намного тише.

– Так лучше, – сказал он и резко замолчал. Свист помех почти пропал, зато голос стал отчетливее. Он казался далеким и очень тихим, но стало возможно разобрать слова:

– …Только то имя, которое ты услышишь…Слуги Неназываемого…идут…

– Это что такое? – спросил Сильвер.

Он напряг слух. Голос был таким невозможно далеким и звучал как шуршание шелка.

Офицер-летчик наклонил голову, вслушиваясь в сигналы своего передатчика. Потом снова подкрутил настройку.

– Я мог бы попытаться… – начал он, но следующее прикосновение копыт к регулятору сделало сигнал совершенно ясным.

– Что это значит, во имя Луны?! – воскликнул он.

Сильвер прислушался. Голос, далекий и тихий, словно призрак пустыни, произнес: «Сайман. Это единственное имя, которое ты услышишь. Оно означает конец и смерть. Сайман. Меня зовут Сайман – слуга Неназываемого. Сайман повсюду и вокруг тебя. Сайман рядом с тобой. Сайман будет глодать твои кости. Оглянись! Сайман уже здесь».

Голос пропал. Канал связи очистился, и наступила тишина, прерываемая обычными негромкими щелчками.

Летчик снял наушники и взглянул на Сильвера. В его расширенных глазах плескался страх. Сильвер слегка поморщился. Он терпеть не мог видеть страх. Это было противно его существу.

– Я… я не понимаю, что все это значит, – произнес офицер-летчик.

– Зато я понимаю, – ответил Сильвер. – Наш враг пытается нас испугать.

Шепчущие Вершины

После смерти «Гармонии» и свержения централизованного правительства мятежники бежали в горный массив на юге и обосновались в высокогорном районе, название которого было у местных Шепчущие Вершины. Здесь, на большой высоте, атмосфера была сильно разреженной. Начинался рассвет, и в первых лучах солнца горы высокими башнями зеленоватого льда поднимались из пелены тумана.

Из облачной завесы вынырнули штурм катера и при входе в воздушное пространство прочертили небо синими огненными штрихами. В нищих деревнях предгорий пони, рожденные в религиозном и суеверном обществе, увидели в этих полосах на предутреннем небе дурное предзнаменование. Многие предались молитвам и стенаниям, собираясь в деревенских храмах.

Сильная религиозная вера жителей столицы и ее главных городов в этих местах преобразовалась в не менее могущественную смесь различных верований. На слабо цивилизованных задворках Эквестрии анахроничные суеверия усиливались тяжелыми условиями жизни и недостатком образования. Оккупировав провинцию, Эквейстрийская армия пытались искоренить этот примитивный фанатизм. При виде синих огненных линий на чистом небе солдатам пришлось прибегнуть к силе, чтобы сдерживать волнение, охватившее население горного района.

Штурм катера с ревущими двигателями приземлились на плоском плато из белой лавы, примерно на пять тысяч метров ниже горных вершин, служивших приютом повстанцам. От соприкосновения с поверхностью в воздух поднялись тучи мельчайшей пыли.

Небо над головами стало белым, на его фоне растворились вершины гор, и лишь редкие облака временами смягчали солнечный свет. От плато вниз сбегало несколько расщелин с обрывистыми краями и покрытых льдом каньонов. Нижние вершины, выступающие из облаков дыма, ослепительно блестели льдом.

Воины Десятого Отряда с оружием наготове выбрались из кораблей и вдохнули разреженный холодный воздух. Разгрузка и построение в боевой порядок прошли так гладко, что Сильвер не мог желать лучшего.

Но голосовая связь все еще была нарушена. Каждые несколько минут в эфире раздавалась болтовня Саймана, словно горный ветер нашептывал угрозы.

Сразу после приземления Сильвер собрал командиров отрядов: Лаймона из Третьего отделения, Трека из Первого отделения, Райта, командующего тяжелыми пехотинцами, Талона из Второго отделения, Крайка из Четвертой группы разведчиков и еще восьмерых офицеров.

Все командиры собрались в кружок, но особое почтение было оказано Треку. Сильвер всегда отлично разбирался в поведении своих подчиненных, и ему не требовалось особых усилий, чтобы понять недовольство Трека возвышением Лаймона. По совету членов Братства он прислушался к голосу интуиции и назначил Лаймон Шилда своим заместителем на тот случай, если обстоятельства вынудят его покинуть Десятый Отряд. Лаймон пользовался популярностью среди солдат, но Трек, дослужившийся до звания сержанта Первого отделения, чувствовал себя обойденным. В уставе Ордена не было закона, по которому сержант первого отделения автоматически считался бы старшим. Но существовали определенные обычаи, и Трек обиделся, о чем не раз прямо заявлял Сильверу.

Сильвер помнил слова Маленькой Спаркл: «Если ты доверяешь Лаймону, выбирай его. Никогда не иди на компромисс. Трек большой мальчик. Он это переживет».

– Давайте покончим с этим, и поскорее, – обратился Сильвер к своим офицерам. – В этих местах первыми пойдут тяжелые пехотинцы. Райт?

– Мой отряд готов служить, капитан, – коротко ответил Райт.

Как и все воины его отряда, Райт носил полную броню превратившую его в подобие железного голема. Доспехи предназначались для самых жестоких боев. Толстая броня, значительно усиленная по всем показателям, превращала воина в медлительный, неуклюжий, но совершенно неуязвимый живой танк. Одетые в броню воины теряли значительную долю своей скорости, ловкости и стремительности, но взамен всего этого обретали способность противостоять почти любой угрозе.

Райт возвышался над своими товарищами точно так же, как Твайлайт возвышается над простыми пони. Массивные магические орудия были встроены в его наплечники, в броне на ногах скрывались выдвижные клинки.

– Направляйтесь к мостам и прокладывайте путь к силам Гвардии, – сказал Сильвер. Затем немного помедлил. Теперь пришло время некоторой доли дипломатии. – Трек, я бы хотел, чтобы Первое отделение следовало за тяжелыми пехотинцами и первым вступило в бой.

Явно польщенный, Трек молча кивнул. Груз недовольства, давивший на него уже несколько недель, стал немного легче. Все офицеры на время совещания сияли шлемы, несмотря на то, что местный воздух, был трудно вдыхать из-за сильной разреженности. Сильвер заметил улыбку Лаймон Шилда и понял, что тот разгадал важность последней инструкции. Капитан предоставлял Треку право завоевать основную долю славы и тем самым давал понять, что не забыл о сержанте.

– Тогда вперед! – крикнул Сильвер. – AVE TWILLIGHT!

– FOR GARMONI! – хором откликнулись офицеры и водрузили на головы шлемы.

Отделения Десятого Отряда стали продвигаться к естественным каменным мостам и переходам, соединявшим плато с более высокими террасами гор. Штурмовики поднялись в воздух.

В этот момент на плато поднялись гвардейцы, одетые в тяжелые доспехи и кислородные маски, необходимые в этом холодном разреженном воздухе. Они вышли навстречу штурмовикам из города Карн, расположенного в соседней долине.

– Ситуация в Карне полностью под контролем наших сил, сэр, – доложил старший офицер глуховатым из-за маски голосом. Он еще не отдышался после подъема и жадно глотал воздух. – Мы оттеснили противника к высокогорной крепости.

Сильвер кивнул и посмотрел на ярко освещенные белым солнцем утесы.

– Мы достанем их и там, – сказал он.

– Сэр, они хорошо вооружены, – предупредил офицер, – При каждой нашей попытке овладеть мостами множество солдат погибли от обстрела из тяжелых орудий. Не думаю, что у них многочисленная артиллерия, но позиция очень выгодная. Подступы к мостам простреливаются перекрестным огнем, сэр. Насколько нам известно, предводителя мятежников зовут Сайман или Самун. Мы…

– Мы выбьем их из крепости, – прервал его Сильвер. – И мне ни к чему знать имя врага, пока я его не убил. – Он повернулся: – Трек. Лаймон. Стройте свои отделения и отправляйтесь вперед!

– Вот так просто? – печально спросил офицер. – Шесть недель назад мы столкнулись с бунтовщиками на этом самом месте и понесли невообразимые потери в живой силе, а вы…

– Мы – Орден, – бросил Сильвер. – Делайте что должны.

Офицер невесело усмехнулся, покачал головой и что-то пробурчал себе под нос.

Сильвер снова повернулся и шагнул к нему. Его движение сильно встревожило офицера. Мало кому удавалось выдержать обвиняющий взгляд боевого брата, даже прикрытый щелями защитного шлема.

– Что ты сказал? – спросил Сильвер.

– Я… ничего, сэр.

– Что ты сказал?

– Я сказал… Эта местность заколдована, сэр.

– Если ты веришь, что местность заколдована, друг мой, – сказал Сильвера, – ты тем самым признаешь, что веришь и в призраков, и в демонов.

– Нет, сэр, ни в коем случае!

– Я тоже считаю, что ты не должен в это верить, – заметил Сильвер. – Мы же не варвары.

– Я имел в виду, – продолжал офицер, запинаясь и покрываясь испариной под кислородной маской, – что с этим местом что-то неладно. Эти горы… Они называют их Шепчущие Вершины, и я расспрашивал кое-кого из местных в Карне. Это древнее название, сэр. Очень древнее. Здешние жители верят, что пони может слышать обращающиеся к нему голоса, когда вокруг никого нет. Это старая сказка…

– Суеверие. Нам известно, что в этом месте существуют храмы и соборы. Жители со своей верой застряли в темных веках. Мы здесь еще и для того, чтобы просветить их невежество.

– Так откуда же берутся голоса, сэр?

– Что?

– С тех пор как мы ведем бои в этой долине, мы все время их слышим. Я и сам слышал. Шепот. По ночам, а иногда и среди белого дня, когда рядом никого нет и канал связи свободен. Все время говорит Сайман

Сильвер внимательно взглянул на офицера.

– Кто такой Сайман?

– Будь я проклят, если знаю, – пожал плечами офицер. – Мне достоверно известно только одно: талисманы связи в последние несколько дней почти невозможно настроить. На линии звучат посторонние голоса, и все нашептывают одно и то же. Угрозы. Мы считаем, что он лидер мятежников.

– Они пытаются нас запугать, – сказал Сильвер.

– Тогда они близки к цели, не так ли?

Сильвер пересекал плато под ударами порывистого ветра по проходу между стоящих штурм катеров. В открытом для связи канале Сайман снова шептал в его уши сухим, как ветер пустыни, голосом: «Сайман. Это единственное имя, которое ты будешь слышать. Я Сайман – слуга Неназываемого. Сайман повсюду вокруг тебя. Сайман – это тот, кто живет внутри тебя, Сайман будет обгладывать твои кости».

Сильвер был вынужден признать отличное качество пропаганды противника. В этой загадке, в этом шепоте таилась тревога. В прошлом такой прием был, несомненно, эффективным в борьбе против вражеских племен. Наверно, «Гармония» смогла прийти к власти над всем регионом при поддержке тревожных голосов и невидимых воинов.

Но воинов истинной Гармонии невозможно сбить с толку и лишить воли таким нехитрым приемом.

Кое-кто из боевых братьев стоял неподвижно, явно прислушиваясь к бормотанию на канале голосовой связи.

– Не обращайте внимания, – говорил им Сильвер, проходя мимо. – Это просто игра. Двигайтесь дальше.

Громыхающие своими латами тяжелые пехотинцы приблизились к каменным мостам, представляющим собой арки из гранита и застывшей миллионы лет назад лавы между краями плато и почти отвесными склонами гор. Эти природные сооружения оставили после себя древние ледники и вулканы. Край плато и подходы к мостам были усеяны трупами. Некоторые из тел под действием солнца и сухого горного ветра уже превратились в мумии. 

Офицер не солгал. Множество солдат королевской гвардии пали в бесплодных попытках штурма высокогорных вражеских крепостей. Сражение, видимо, было таким яростным, что их товарищи даже не смогли забрать с собой тела убитых.

– Вперед! – приказал Сильвер.

Отряд Райта с гудящими от накопленных зарядов магическими пушкам,  на плечах начал с треском продвигаться через скальные мосты, давя огромными подошвами побелевшие кости и обрывки истлевшей одежды. В то же мгновение со скал ударило невидимое орудие и встретило их шквальным огнем. Снаряды бились в усиленную броню и со свистом отскакивали. Магические кинетические барьеры гасили смертельную энергию. Пехотинцы, опустив головы, продолжали двигаться вперед, словно пони, преодолевающие сопротивление сильного ветра. Защита, долгие недели сдерживающая эквейстрийскую армию и стоившая сотни жизней, лишь слегка затронула воинов Братства. Сильвер понял, что сражение не затянется надолго. Он только пожалел о напрасно пролитой крови гвардии. Такая работа должна оставляться для таких воинов как Райт.

Первая шеренга тяжелых пехотинцев добралась до середины моста и открыла ответный огонь. Выстрелы из тяжелых орудий, встроенных в броню, легко преодолели пропасть. Верхние склоны осветили мощные взрывы и белые лучи магических огней. Скрытые огневые точки взорвались, вниз по склону устремились прихрамывающие фигурки. Они искали спасения в нагромождениях льда и скал.

Сайман снова принялся за свои угрозы: «Сайман. Это единственное имя, которое ты услышишь. Оно означает конец и смерть. Сайман – слуга Неназываемого. Меня зовут Сайман. Сайман повсюду и вокруг тебя. Сайман рядом с тобой. Сайман будет глодать твои кости. Оглянись! Сайман уже здесь».

– Вперед! – закричал Сильвер. – И пусть кто-нибудь заткнет глотку этому мерзавцу!

– А кто такой Сайман? – спросил Аравий.

Группа летописцев в сопровождении солдат королевской гвардии только что покинула борт грузовой повозки и попала под порывы холодного горного ветра в небольшом городке под названием Карн. Со всех сторон из пелены тумана выступали высокие вершины гор.

Эта местность, без сомнения, была оккупирована войсками Варриона. Все архиваторы, оказавшись вне корабля, стали испытывать приступы головокружения и недостаток кислорода. Киллер попыталась приспособить свой фотоаппарат к резким контрастным переходам от света к тени и одновременно хоть отчасти успокоить дыхание. Фистралка была разочарована. Их привезли в безопасное место, как можно дальше от настоящих сражений. Здесь не на что смотреть. Ими снова манипулируют.

Городок представлял собой открытое всем ветрам скопление одноэтажных построек в долине между горными вершинами. Казалось, уже много столетий в нем ничего не изменялось. 

Можно было сделать снимки обветшавших построек и воинских лагерей или стоящих рядами небесных колесниц и повозок, но ничего значительного. Хотя ослепительно яркий свет был удивительно хорош. Пошел мелкий дождичек. Киллер решила, что они выглядят словно группа праздных аристократов в увеселительном турне. Предпочитают не рисковать, но их привлекает неопределенная, предполагаемая опасность.

– А где рыцари Ордена? – спросила она. – Когда мы попадем в зону военных действий?

– Это не важно, – перебил ее Аравий. – Кто такой Сайман?

– Сайман? – озадаченно переспросил Зэд.

Он немного отошел от группы в другую сторону от повозки, где на узкой полоске песка росла низкая трава. Оттуда можно было заглянуть в омытую дождем туманную глубину долины. Оратор выглядел совсем маленьким, но, казалось, он собирается обратиться к каньону, словно к заполненной слушателями аудитории.

– Я все время слышу его, – настаивал Аравий, подходя к Зэду. У него был талисман связи с собой, так что архиватор мог поймать канал связи военных.

– Я тоже его слышал, – подхватил один из солдат охраны из-под дыхательной маски.

– Это просто талисман барахлит, – сказал другой.

– Помехи были на всем пути до самой поверхности, – заметил дежурный офицер. – Не обращайте внимания. Интерференция.

– А мне говорили, что такое происходит здесь уже несколько дней, – вмешался товарищ Аравия Грин Стоун.

– Это ничего не значит, – сказал Зэд.

Он побледнел и казался больным, как будто страдал от удушья в местном разреженном воздухе.

– Капитан говорил, что это местная тактика запугивания, – добавил один из военных.

– Наверно, капитан прав, – кивнул Зэд.

Он вытащил блокнот и начал делать в нем какие-то заметки. Словно в задумчивости, он развернул свою маску, надел ее на лицо и жадно вдохнул кислород из пристегнутого к бедру резервуара. Несколько минут оратор молча изучал какие-то материалы.

– О, а вот это интересно! – наконец воскликнул Зэд.

– Что? – спросила Киллер.

– Ничего. Ничего особенного. Капитан прав. Можете побродить вокруг и осмотреться. Солдаты с удовольствием ответят на все ваши вопросы. Можете осмотреть военную технику.

Летописцы переглянулись и стали понемногу расходиться. Каждого из них непременно сопровождали двое сердитых гвардейцев.

– Мы с таким же успехом могли остаться на флагманском корабле, – недовольно заметила Киллер.

– Но горы прекрасны, – сказал Стар.

– Пропади они пропадом. Во круг столицы горы тоже есть. Слушай.

Они прислушались. Сверху, с крутого склона доносились далекие глухие удары. Звуки войны, идущей где-то в другом месте.

Киллер кивнула в направлении шума.

– Вот где мы должны быть. Пойду спрошу у оратора, почему мы застряли здесь.

– Желаю удачи, – усмехнулся Стар.

Зэд отошел от корабля и остановился под выступающим карнизом одной из непримечательных построек горного городка. У его ног резкий ветер пригибал к белому песку чахлые кустики сухой травы.

Киллер направилась к старому оратору. Двое солдат собрались последовать за ней.

– Не стоит беспокоиться, – обернувшись, сказала она.

Гвардейцы остановились и оставили ее одну. К тому времени, когда Киллер добралась до оратора, она и сама воспользовалась запасом кислорода. Зэд был полностью поглощен своим блокнотом. Киллер из любопытства не стала спешить со своими жалобами и остановилась.

– Что-то не так? – негромко спросила она.

– Нет, ничего подобного, – ответил Зэд.

– Вы успели выяснить, кто такой Сайман, не так ли?

Оратор поднял голову и улыбнулся:

– Верно. А вы слишком настойчивы, Скай Киллер.

– Такой уж я родилась. И кто же он такой, сэр?

Зэд пожал плечами.

– Это довольно глупо, – сказал он. – В некоторых историях, почерпнутых нами из здешнего фольклора, упоминается имя Сайман, так же, как и Шепчущие Вершины. Похоже, что это место считается для жителей священным. Или проклятым. Здесь якобы барьер между реальностью и потусторонним миром наиболее проницаем. Это меня заинтриговало. Я бесконечно очарован разными системами верований.

– И что говорит по этому поводу ваш блокнот, сэр? – спросила Киллер.

– Он говорит… Нет, это даже смешно. Мне кажется, было бы по-настоящему страшно, если бы пони верили в эти сказки. Здесь говорится, что среди Шепчущих Вершин находится единственное в Кристальных Горах место, где духи могут свободно ходить и разговаривать. И Сайману приписывается лидирующее положение среди всех духов. Что-то вроде генерала армии духов. В очень древней местной легенде рассказывается, как мать богинь-принцесс разбила в этих горах и покорила кошмарные демонические силы. Главного демона звали Сайман. Видите, имя уже тогда присутствовало в легендах. В наших преданиях встречался подобный образ, его звали Неназываемым или Аидом, хозяином Тартара. Сайман – его генерал и глашатай.

– Следовательно, Сайман – это демон? – прошептала Киллер, ощущая неприятную пустоту в мыслях.

– Да. А почему вы спрашиваете?

– Потому, – ответила Киллер, – что я слышу его с того самого момента, как мы коснулись поверхности. А у меня нет талисмана связи.

За каменными мостами повстанцы возвели укрепления из камня и металла. Для защиты подступов к этой крепости у них имелось тяжелое орудие, мины на растяжках, установленные в узких проходах, автоматически выпускаемые лезвия на электрическом приводе, тяжелые заграждения из стали и баррикады из бетонных блоков, скрепленных железной арматурой. Еще у них было несколько механических часовых, управляемых на расстоянии, и преимущественная позиция на крутом склоне, покрытом толстым слоем льда.

Они могли сдерживать отряды Варриона на протяжении шести недель.

И все же теперь у них не осталось никаких шансов. Никакие усилия не могли даже на время задержать продвижение тяжелых штурмовиков. Не обращая внимания на обстрел из пушки и разрывы снарядов, пехотинцы Райта разворотили заградительные стены и расстреляли бронированные двери. Мощными лучами энергии из наплечных орудий они разрушили автоматических часовых, а бетонные баррикады раздвинули несколькими движениями плеча. Вслед за ними устремился и остальной отряд.

Вся крепость составляла одно целое с горным склоном. Снаружи можно было разглядеть только отдельные перекрытия и огневые точки, но большая часть сооружения находилась внутри, скрытая за сотнями метров скальной породы. Боевые братья проникли внутрь через бронированные двери. Штурмовая группа взлетела по склону и стайкой белых птиц опустилась на выступающий участок крыши. Несколькими взрывами бомб они пробили перекрытия, чтобы сверху обрушиться на противника и помочь своим товарищам. Несколько снарядов разорвалось уже внутри крепости, и в пропасть полетели обломки камня и глыбы льда.

Внутренние помещения крепости представляли собой лабиринт сырых темных туннелей и старой горной выработки, по которой дул такой сильный ветер, что туннель мог служить аэродинамической трубой. Повсюду лежали искалеченные, разорванные тела убитых. Сильвер, переступая через трупы, жалел несчастных. Их культура толкнула пони на сопротивление, и вследствие этого сопротивления им пришлось испытать на себе мощь армий Объединенной Эквестрии. После такого столкновения они были обречены на смерть.

Гуляющий по туннелям ветер приносил отголоски душераздирающих воплей, прерываемых отрывистыми звуками магических выстрелов. Сильвер даже не стал подсчитывать число убитых. Эта операция не сулила никакой славы, они просто выполняли свой долг. Хирургическая операция, проведенная при помощи смертоносных инструментов Диархов.

В броню ударило несколько снарядов, и Сильвер, не раздумывая, развернулся и атаковал нападавших. Двое безрассудных повстанцев в кольчужных рубашках бросились на него бросив пищали и сжав сабли в копытах. Сильвер легко ушел от их неуклюжих ударов. Одной атакой он пронзил сердце первого повстанца, а второй атакой обезглавил последнего. Сильвер не мог понять, почему они до сих пор не прекратили борьбу. Если бы мятежники попросили пощади, он был готов прекратить бой.

– Сюда, – приказал он, и отделение последовало в путаницу катакомб.

Сильвер шагнул за ними, но в этот момент у его ног казавшийся мертвым пони пошевелился и застонал. Мятежник, лежавший в луже собственной крови, смертельно раненный, поймал взгляд Сильвера остекленевшими глазами и что-то прошептал.

Сильвер опустился на одно колено и приподнял голову раненого.

– Что ты сказал?

– Благослови меня… – прошептал пони.

– Я не могу.

– Пожалуйста, прочти молитву и отправь меня к богине.

– Не могу. Богов не существует.

– Прошу тебя… Я не попаду в иной мир, если умру без молитвы.

– Прости, – сказал Сильвер. – Ты просто умираешь, вот и все.

– Помоги мне… – выдохнул раненый.

– Хорошо, – кивнул Сильвер.

Он вытащил широкий нож. Сильвер резким движением опустил клинок сверху вниз, а затем отвел в сторону. Нанеся удар милосердия, он осторожно положил отсеченную голову на землю рядом с телом.

Следующая пещера оказалась огромным залом неправильной формы. Талая вода, стекая с черного потолка, образовывала белые минеральные сосульки, похожие на серебряные щупальца. В центре пола был вырублен небольшой пруд, в котором собирались струйки талой воды. Возможно, это был основной питьевой запас мятежников. Посланный Сильвером отряд собрался на краю водоема.

– Доложите, – сказал Сильвер.

Один из боевых братьев оглянулся.

– Капитан, что это? – спросил он.

Сильвер шагнул вперед, к остальным воинам и увидел, что вокруг бассейна было оставлено множество бутылок и пузырьков, некоторые из них стояли точно под струйками стекающей сверху воды. Сначала Сильвер решил, что здесь просто набирали воду в посуду, но затем рассмотрел и другие предметы: монеты, броши, странные фигурки из глины и черепа пони. Вода с потолка, видимо, уже давно стекала на них, и часть костей и стеклянных сосудов поблескивала минеральными отложениями. На выступе скалы, нависающей над бассейном, виднелась старая, наполовину стершаяся надпись. Сильвер не мог прочитать написанное, но он к этому и не стремился. Некоторые символы и так вызвали у него неприятные ощущения.

– Это храм, – коротко сказал он. – Вы же знали, что представляют собой местные жители. Они верят в духов, а это их жертвоприношения.

Воины переглянулись, не совсем понимая смысл его слов.

– Они верят в то, чего нет на самом деле? – спросил один из воинов.

– Они заблуждаются, – ответил Сильвер. – Вот потому мы здесь и оказались. Разрушить все! – приказал он и отвернулся.

Вся операция с начала до конца длилась шестьдесят восемь минут. По окончании сражения местность представляла собой дымящиеся развалины, а в склоне горы после взрывов образовались проемы, открывавшие бывшие укрепления лучам яркого солнца и яростному ветру. Ни один из боевых братьев не пострадал. Ни одному из мятежников не удалось выжить.

– Сколько? – спросил он у Райта.

– Они все еще пересчитывают тела, капитан, – ответил Райт. – Пока выходит двести тридцать два.

Во время проведения операции было обнаружено около тридцати подземных бассейнов с талой водой окруженных различными жертвоприношениями. Некоторые пещеры с ними были украшены наскальными рисунками, изображающими сцены ужасных битвы пони и монстров с десятками ног и голов, какие-то странными письменами. Сильвер приказал ликвидировать все храмы.

– Они защищали последний оплот своей веры, – заметил Лаймон Шилд.

– Да, я тоже так думаю, – ответил Сильвер.

– Мне все это не нравится. А как тебе, Сил? – спросил Шилд.

– Ненавижу, когда пони гибнут без веской причины. Ненавижу, когда они отдают свои жизни за такие пустяки, за веру в то, чего нет. Меня от этого тошнит. Мы тоже когда-то были такими, Лаймон. Мы были фанатиками, спиритуалистами, верили в свои собственные выдумки. Диархи указали нам дорогу из этого безумия.

– Значит, и в этом деле есть своя светлая сторона, – сказал Лаймон, – Мы пролили их кровь, но мы же и несем свет истины своим заблудшим братьям.

Сильвер кивнул.

– И все же мне их жаль, – сказал он. – Должно быть, они перепугались до смерти.

– Испугались нас?

– Да, конечно, но я не это хотел сказать. Они боялись распространяемой нами истины. Мы пытаемся объяснить им, что во всем мире нет других сил, кроме света, гравитации и силы мысли. Неудивительно, что они так цеплялись за своих богов и духов. Мы ломаем все опоры их невежества. Но до нашего прихода они чувствовали себя в безопасности. В безопасности под покровительством богов, которым они поклонялись. Они были уверены, что и после смерти будут в безопасности, только в ином мире. Они считали себя бессмертными вне физической оболочки.

– А теперь они повстречались с настоящими бессмертными, – усмехнулся Шилд. – Им выпал трудный урок, но после него будет намного легче.

Сильвер пожал плечами.

– Может быть, я преувеличиваю, но мне их жаль. Они чувствовали себя спокойно со своими тайнами, а мы пришли и лишили их этого спокойствия. А взамен предлагаем им тяжелую и неумолимую реальность, в которой их жизни так коротки и впереди нет никакой высокой цели.

– Раз уж вспомнили про высокие цели, – подхватил Шилд, – тебе стоит послать донесение на флотилию и доложить о проделанной работе. Ораторы уже вызывали нас. Они спрашивали разрешения доставить сюда наблюдателей.

– Передай, пусть привозят. А я сигнализирую на флот и сообщу им хорошие новости.

Шилд повернулся, чтобы уйти, но остановился.

– По крайней мере, этот голос, наконец, умолк, – сказал он.

Сильвер кивнул. Сайман прекратил свои излияния спустя полчаса после начала атаки, однако рыцари не обнаружили в крепости никаких передающих устройств или заклинаний дальней связи.

В талисмане связи Сильвера раздался сигнал.

– Капитан?

– Трек? Говори.

– Капитан, я…

– Что? Что – ты? Повтори, Трек.

– Простите, капитан. Необходимо, чтобы вы это увидели. То есть… Я бы хотел, чтобы вы посмотрели на это. Это Сайман.

– Что? Трек, где ты находишься?

– Вы отыщете меня по сигналу талисмануа Я кое-что обнаружил. Я… да, я что-то нашел. Сайман. Это означает конец и смерть.

– Трек, что ты нашел?

– Я… капитан, я… Здесь Сайман.
Сильвер оставил Лаймон Шилда руководить зачисткой местности, а сам в сопровождении Седьмого отделения спустился в подземелье. Он шел по направлению, которое указывал их боевой маг, отслеживающий сигнал талисмана связи Трека. Седьмым отделением, тактической группой разведчиков, командовал сержант Удон, один из самых надежных офицеров отряда.

Сигнал привел их глубоко вниз, к основанию массивного каменного колодца в самые толще горы. Проход к нему преграждали металлические ворота, но они сильно проржавели, и боевые братья без труда одолели преграду. Туннель закончился в узкой сырой пещере, образовавшейся вследствие трещины, расколовшей основной массив. Глубокая расщелина уходила дальше вниз, и за ее краем невозможно было ничего рассмотреть, кроме непроницаемой тьмы. Несколько старых каменных ступеней вело в бездну; талая вода, сверкая, стекала по темным стенам пещеры.

В невидимых отдушинах и щелях завывал ветер.

На краю расщелины в одиночестве стоял брат-сержант Трек. Сильвер на мгновение задумался о судьбе остальных воинов, ушедших под началом Трека в атаку на горную крепость и вместе с солдатами Седьмого отделения, зашагал навстречу одинокой фигуре пегаса.

– Трек? – окликнул он сержанта.

Тот оглянулся.

– Капитан? – отозвался он. – Я нашел кое-что интересное.

– Что?

– Видите? Видите, эти слова?

Сильвер посмотрел в ту сторону, куда указывал Трек. Все, что он видел, только струи воды, стекающие по неровным стенам пещеры.

– Ничего не вижу. Какие слова?

– Они там, там!

– Я вижу только воду, – сказал Сильвер. – Падающую сверху воду.

– Вот именно! Они написаны на воде! На стекающей воде! То появляются, то пропадают. То появляются, то пропадают. Видите? Слова появляются и утекают с водой, но потом снова возвращаются.

– Трек? С тобой все в порядке? Мне кажется…

– Посмотри, Сильвер! Посмотри на слова! Неужели ты не слышишь, как вода разговаривает?

– Разговаривает?

– Га Зара Дум. Одно имя Сайман. Это единственное имя, которое ты услышишь.

– Сайман?

– Сайман. Оно означает конец и смерть. Я…

Сильвер оглянулся на Удона и его воинов.

– Задержите его, – тихо произнес он.

Удон кивнул. Он и еще четверо воинов подняли мечи и шагнули вперед.

– Что вы делаете? – рассмеялся Трек. – Неужели вы мне угрожаете? Ради Диархов, Сильвер, неужели ты не видишь? Сайман везде вокруг вас!

– Где твое отделение, Трек? – резко спросил Сильвер. – Где все твои солдаты?

Трек лишь пожал плечами.

– Они тоже ничего не видели, – сказал он и перевел взгляд на кромку обрыва. – Наверно, они были неспособны видеть. А для меня все так ясно. Сайман – это то, что живет внутри тебя.

– Удон, – произнес Сильвер и кивнул.

Удон шагнул к Треку.

– Пойдем, брат, – ласково сказал он.

Клинок Трека внезапно рванулся вверх. Безо всякого предупреждения он сделал выпад, и белесое лезвие ударило Удона по голове сверху в низ. Осколки черепа и мозги разлетелись в стороны. Удон упал навзничь. Двое его солдат шагнули вперед, но Трек оказался быстрее. Он бросился вперед и пронзил последовательно обоих своим мечом, и оба солдата упали на спину.

Шлем Трека повернулся в сторону Сильвера.

– Я – Сайман, – хихикая, сказал он. – Оглянись! Сайман повсюду.

Невозможное

За два дня до атаки на крепость в Шепчущих Вершинах Сильвер согласился еще раз встретиться с Оливией Минт. Со времени его избрания в Братство Сумерек это была его третья беседа с архиватором, и за этот период времени его отношение к ней значительно изменилось. Несмотря на то, что этот вопрос в разговорах никогда не затрагивался, Минт показалось, что Сильвер избрал ее на роль своего личного мемуариста. В ночь своего избрания он говорил, что мог бы поделиться с ней своими воспоминаниями, однако Минт искренне, хотя и тайком, удивлялась его старанию выполнить обещанное. Она записала уже почти шесть часов его воспоминаний – оценки прошлых сражений и различных тактик, описания особо важных военных операций, отзывы о различных типах оружия, восхваления благородных поступков и славных подвигов его товарищей. В промежутках между беседами Минт уединялась в своей комнате и перерабатывала полученный материал в основу для длинного и связного отчета. В будущем она надеялась получить подробное повествование об экспедиции и более полное описание Вечного Похода, поскольку до участия в Шестнадцатой Сильвер был свидетелем и других предприятий. Но, по правде говоря, общий объем собранных ею сведений был огромным; недоставало только одного – сведений о самом Сильвере. В последней беседе она уже не в первый раз попыталась вытянуть из него хоть какие-то сведения личного характера или истории из его прошлого.

– Насколько я понимаю, – сказала Минт, – в вас нет ничего похожего на то, что мы, простые смертные, называем страхом.

Сильвер молча нахмурился. В этот момент он занимался полировкой одной из пластин своих доспехов. В компании архиватора это занятие, казалось, было его любимым делом. Каждый раз, когда он приглашал ее в свою личную комнату, то тщательно отшлифовывал каждую пядь своих доспехов и говорил, а Минт слушала. Запах полировальной пасты в представлении Оливии теперь навсегда был связан со звуком голоса Сильвера и его рассказами. А их у него в запасе было больше сотни.

– Интересный вопрос, – сказал он.

– А насколько интересным будет ответ?

Сильвер слегка пожал плечами.

– Воины Ордена не подвержены страху. Для нас это непостижимо.

– Это следствие специальной тренировки? – настаивала Минт.

– Нет, мы воспитываем в себе самодисциплину. Чувство страха мы блокрируем. Вытравливаем его из своего мозга. Мы невосприимчивы к его воздействию.

Минт сделала мысленную заметку в памяти, чтобы позже изучить этот вопрос подробнее. Ей казалось, что она способна приподнять завесу таинственности, окружавшей рыцарей Ордена. Способность не поддаваться страху была присуща каждому герою, но в самом отсутствии такого чувства не было ничего героического. И еще она сомневалась в возможности удалить одну из основных эмоций из своего, по существу, мозга. Разве это не невосполнимая потеря? Или остальные чувства смогут ее возместить? Можно ли полностью избавиться от одного чувства страха, или такое вырезание эмоции нарушает целостность других ощущений? Такое толкование может отчасти объяснить тот факт, что рыцарь Ордена много говорит обо всем, кроме своей личности.

– Что ж, давайте продолжим, – сказала она. – Во время последней нашей встречи вы обещал рассказать о войне против смотрителей. Это случилось около трех лет назад.

Сильвер продолжал смотреть на нее, слегка прищурив глаза.

– Что? – спросил он.

– Прости?

– В чем дело? Тебе не понравился ответ на последний вопрос.

Минт смущенно откашлялась.

– Нет, это не совсем так. Я просто хотела бы…

– Что?

– Могу я быть откровенной?

– Конечно, – ответил он, терпеливо собирая сгустки полировальной пасты с краев банки.

– Я надеялась получить хоть каплю сведений личного характера. Вы предоставили мне огромный материал, рассказали такие детали и подробности, которые сделают достоверной любую историю. К примеру, потомки будут точно знать, как Силен Круз держал меч, какого цвета было небо над Городом Монастырей, метод излюбленной штурмовиками гвардии двойной атаки, количество застежек на наплечниках ваших доспехов, число и угол нанесенных топорами ударов, под которыми пал последний из лжепринцев… – Минт открыто посмотрела в лицо Сильвера. – Но ничего не будут знать о вас лично, сэр. Я знаю, что вам довелось увидеть, но не знаю, что ты при этом чувствовал.

– Что я чувствовал? А разве это кому-нибудь интересно?

– Господин Сильвер, наша раса очень восприимчива к чувствам. Последующие поколения, те самые, ради которых работают архиваторы, больше смогут узнать из документальных записей, если факты приобретут эмоциональный контекст. Вряд ли подробности войны с Мериндом будут интересовать их так же сильно, как чувства тех, кто ее вел.

– Хочешь сказать, что мои рассказы уже наскучили? – спросил Сильвер.

– Нет, что вы, – запротестовала Минт, но вдруг увидела улыбку на его лице. – Некоторые из ваших историй кажутся настоящими чудесами, хотя вы сами как будто и не считаете их удивительными. Если вам незнакомо чувство страха, может, вы не испытываете и благоговения? Удивления? Восхищения? Неужели вам никогда не приходилось сталкиваться с вещами, которые лишали вас дара речи? Шокировали? Выводили из себя, наконец?

– Приходилось, – признал он. – Не раз меня смущали и озадачивали чудеса неба во время полета.

– Так расскажите мне об этих случаях.

Он прикусил губу и ненадолго задумался.

– Гигантские шляпы, – наконец произнес Сильвер.

– Простите?

– В городе Солларе, в восточных землях, вскоре после достижения Согласия, жители устроили большой праздничный карнавал. Согласие было достигнуто без кровопролитий и по обоюдному желанию сторон. Карнавал продолжался восемь недель. Уличные танцоры носили огромные шляпы из тростника, бумаги и лент, и каждая шляпа имела определенную форму: корабля, меча, дракона, солнца. Каждая шляпа была такой широкой, что я бы с трудом мог ее обхватить. – Сильвер развел передние ноги, словно подтверждая свои слова. – Я не могу сказать, как танцоры могли удерживать равновесие и нести такую тяжесть, но они день и ночь плясали на всех главных улицах города. Эти громоздкие сооружения кружились, подпрыгивали и двигались по улицам, словно увлекаемые неведомым потоком, и фигур пони под ними не было видно. Вот это зрелище меня сильно поразило.

– Могу себе представить.

– Оно заставило нас смеяться. Даже Защитница рассмеялась, когда увидел их танцы.

– Это самый странный случай из вашей жизни?

– Нет, вряд ли. Дай-ка подумать… Метод военных действий во время подавления мятежа в Клейке всех нас заставил задуматься. Это было пять лет назад. Кейлекидцы не похожи на нас, это странные существа, которых ты могла бы найти похожими на рослых лошадей с густой шерстью. Они прекрасно овладели военным искусством и в первый же момент после нашей высадки оказали яростное сопротивление. Их дом оказался суровым местом. Я помню темно-красные скалы и воду цвета индиго. Наш командир – тогда она только-только принимала обязанности Защитницы – ожидала долгой и жестокой войны, поскольку Кейлекидцы очень большие и сильные существа. Чтобы свалить самого маленького из них, требовалось не меньше трех, а то и четырех братьев. Мы устремились вглубь их земель, ожидая яростных сражений, но они не стали воевать.

– Как это?

– Мы не учли тех правил, по которым они вели войны. Как выяснилось позже, местные считали войну самым отвратительным видом деятельности, на которую способна разумная раса, а потому установили самые жесткие ограничения и запреты. На их территории были построены огромные сооружения, представлявшие собой большие прямоугольные поля в несколько квадратных километров, накрытые плоскими крышами, но без стен по периметру. Они встречались приблизительно через каждые сто километров, и мы назвали их «бойнями». Так вот, местные имели право сражаться только в этих местах. В самих городах война была запрещена. Они ждали нас в этих «бойнях», чтобы сразиться и таким образом разрешить проблему.

– Как странно! И чем же все кончилось?

– Мы почти полностью их истребили, – невыразительным голосом произнес он.

– Вот как, – сказала Минт, склоняя голову.

– Предполагалось, что мы встретимся и сразимся по их правилам и обычаям, – продолжал Сильвер. – Это было бы честно и благородно, но Син Харстрингс – я думаю, это его идея – настоял на том, что у нас есть собственные правила, которых противник не пожелал узнать. Кроме того, они были чудовищно сильны. Если бы не наши решительные действия, угроза с их стороны все равно осталась бы, и как долго пришлось бы ждать, пока они усвоят новые правила и откажутся от старых?

– А записи об их внешности остались? – спросила Минт.

– И не одна, как мне кажется. А по поводу моих чувств могу сказать, что иногда испытываю печаль. Вы спросили о войне против смотрителей. Это была долгая кампания, и она заставила меня испытать страдания.

Сильвер приступил к рассказу, а Минт откинулась на спинку стула и смотрела на него, зажигая рог и изредка мигая, чтобы запечатлеть его образ. Он, казалось, полностью сконцентрировал внимание на полировке доспехов, но и за этой сосредоточенностью она видела оттенок печали. По словам Сильвера, смотрители были представителями не живой расы и были больше искусственно созданными существами. И как искусственно созданные существа, находились вне эквейстрийских законов. Искусственные существа, странное сочетание голема и животного, страшные химеры, долгое время не признавались ни Эквестрией, ни кем-либо еще, а все магические эксперименты в этой области создания искусственной жизни были официально запрещены. Смотрители, которыми управлял единый разум по имени Архиум, заселили несколько покинутых и полуразрушенных городов Дахинты, восточной провинции близ границы с Седельной Аравией. В этих поселениях находились чудесные мозаичные панно, которые сильно пострадали от времени и отсутствия надлежащего ухода. Химеры метались между покинутыми и разрушающимися зданиями, ремонтируя и восстанавливая мозаики, ведя безнадежную борьбу за сохранение первоначального облика каждого дома. В результате продолжительных и жестоких боев они были уничтожены благодаря неоценимой помощи Ночной Гвардии. Только тогда раскрылся печальный секрет.

– Смотрители были продуктом изобретательности и жажды знаний пони, – закончил Сильвер.

– Их сотворили единороги?

– Да, и похоже, что очень давно, возможно, еще до того, как закончилась эра Гармонии. Дахинта была эквестрийской колонией, пристанищем одной из утраченных ветвей нашей расы. Они создали общество величественной и могущественной культуры, создали в помощь себе этих существ. В какой-то период времени и по неизвестной нам причине, все колонисты, отправившиеся так далеко в пустыни, исчезли. А в начавшемся двадцать лет назад хаосе, о них просто забыли. Они оставили после себя прекрасные города, совершенно опустевшие, если не считать их бессмертных хранителей. Этот случай представляется мне наиболее грустным и весьма странным.

– А разве эти химеры не узнали пони? – спросила Минт.

– Все, кого они видели, были фестралами и воинами Ордена, госпожа Минт, а мы все мало похожи на обычных пони, которых они признавали своими хозяевами.

После недолгого колебания Минт снова заговорила:

– Интересно, достанется ли на мою долю в этой экспедиции хоть малая часть удивительных чудес, подобных тем, о которых вы рассказали.

– Думаю, да. И надеюсь, что они вызовут чувство радостного удивления, а не подавленности и грусти. Надо как-то рассказать тебе о Великом Триумфе в битве за Мейнхетен. Это событие достойно того, чтобы остаться в памяти пони.

– Буду с нетерпением ждать этой истории.

– Сегодня на нее не хватит времени. У меня есть и другие обязанности.

– Еще одну историю, ладно? Хотя бы коротенькую. О чем-нибудь, что вызвало у вас благоговение.

Сильвер прислонился к спинке стула и задумался.

– Был и такой случай. Не больше восьми лет назад. Мы обнаружили мертвый край, в котором когда-то существовала жизнь. Пони, обитавшие там, то ли вымерли, то ли переселились в другое место. После себя они оставили целые соты подземных жилищ, сухих и безжизненных. Мы вели настойчивые поиски, обшарили каждый туннель, каждую пещеру, но нашли лишь один достойный внимания предмет. Он был спрятан в огромном зале, на глубине почти в километре от поверхности. Это была карта. 

Вернее, огромный чертеж полных два десятка метров в диаметре. На нем с невероятными подробностями был изображен геофизический рельеф целого мира. В первый момент никто из нас не понял, что это было, только принцесса Селестия, возлюбленный всеми, присутствовавшая там тогда лично, все поняла.

– И что это было? – спросила Минт.

– Эквус. Перед нами была подробная и точная карта нашей родины с указанием малейших деталей рельефа. Но эта карта была составлена в прошлых веках, до возведения городов и военных разрушений, с горными массивами и береговыми линиями, которые сильно изменились с тех пор.

– Это… это изумительно, – сказала Минт.

Сильвер кивнул.

– В том забытом месте возникло множество вопросов, на которые уже невозможно найти ответы. Кто составил эту карту и зачем? Какие дела привели их на Эквус много веков назад? Что заставило везти с собой карту через половину пол мира, а потом спрятать, словно драгоценное сокровище, в самой глубине земли? Это было непостижимо. Я не способен испытывать чувство страха, госпожа Оливия, но, если бы мог, испытал бы его тогда. Не могу представить, что могло бы настолько задеть мою душу, как та вещь.

Непостижимое

Время почти остановилось, а вся тяжесть космоса, казалось, сосредоточилась в одной-единственной точке. Сильвер чувствовал себя свинцово-тяжелым, медлительным, расстроенным и неспособным сформулировать ни одной отчетливой мысли. Он никак не мог сосредоточиться на вставшей перед ним проблеме.

Был ли это страх? Неужели он вновь познает его вкус? Спустя столько лет? Неужели ужас именно так сковывает разум?

У его ног лежал мертвый сержант Удон, чей шлем превратился в окровавленное месиво. Рядом с его телом распростерлись тела двух боевых братьев, с пронзенными сердцами, если и не погибших, то тяжелораненых.

Перед ним стоял Трек с окровавленным мечом в копыте.

Это безумие. Такого не может быть. Брат пошел против Брата. Рыцарь Ордена убил своих товарищей. Законы братства и благородства, которым так доверял Сильвер, были разорваны, словно легкая паутина. Это безумие навсегда оставит след в его сердце.

– Что ты наделал, Трек?

– Не Трек. Сайман. Я Сайман, слуга Неназываемого. Сайман повсюду вокруг вас. Сайман внутри тебя.

Голос пегаса дрогнул, словно от короткого смешка. Сильвер понял, что он снова намерен атаковать. Остальные солдаты из отряда Удона, пораженные не меньше Сильвера, качнулись вперед, но никто из них не поднял оружия. Даже после того, что только что совершил Трек, никто из них не в силах был преступить кодекс рыцарства и напасть на одного из своих товарищей.

Сильвер знал, что и он не способен на это. Он прыгнул на Трека.

Биг Трек, командир первого отделения и один из лучших воинов Ордена, снова бросился на своих братьев. Взмах меча, и отрубленная голова покатилась по гладкому полу пещеры, еще один брат упал. Двое других рухнули рядом после того, как Трек накинулся на них с яростью дракона, буквально разрубив несчастных по полам.

Сильвер ударился о корпус Трека и опрокинул его на спину, стараясь схватить за ноги. Обезумевший пегас сопротивлялся с удивительной яростью.

– Сайман! – кричал он. – Это означает конец и смерть! Сайман будет обгладывать ваши кости!

С ошеломляющей силой они ударились в скалу, так что брызнули каменные осколки. Трек не выпустил зажатого в копыте оружия. Сильвер прижал его спиной к стене, и струи талой воды окропили их обоих.

– Трек!

Сильвер нанес удар, способный поразить насмерть не защищенного пони. Его копыто с треском обрушилось на шлем убийцы, и Сильвер снова и снова продолжал бить то в шлем, то в нагрудник доспехов. Из щели для глаз брызнула кровь. Еще удар, подкрепленный всей тяжестью тела, и Трек покачнулся. Каждый удар копыт Сильвера сопровождался грохотом, словно кузнечный молот обрушивался на стальную заготовку.

Едва Трек дрогнул, Сильвер схватился за его лезвие меча и вырвал оружие из копыт. Он отбросил его далеко за край пропасти.

Но Трек и не думал сдаваться. Он обхватил Сильвера и прижал боком к каменной стене. От сокрушительного удара стена дрогнула, сверху посыпались мелкие камни. Трек снова всем корпусом толкнул Сильвера на скалу, как сделал бы пони, пытаясь раскачать тяжелый груз. В голове Сильвера вспыхнула боль, и он ощутил во рту привкус крови. Он попытался вырваться, но Трек снова нанес удар копытом прямо в лоб, и затылок Сильвера опять ударился о камень.

С криками подбежали остальные солдаты и попытались их разнять.

– Держите его, – крикнул Сильвер. – Держите крепче!

Это были опытные войны, сильные, заколенные в десятках битв, красивые словно молодые божества, в полных боевых доспехах, но они не могли выполнить приказ Сильвера. Трек размахнулся и ударом задних копыт сбил с ног ближайшего противника. Двое из троих оставшихся на ногах повисли на его спине, словно две полы плаща, и старались свалить его с ног, но Трек поднял их над полом, а потом резко повернулся и сбросил.

Какая мощь! Какая непостижимая сила проявилась в нем, что он раскидал этих воинов, словно манекены в тренировочном зале!

Трек повернулся к единственному оставшемуся воину, когда тот бросился вперед, чтобы схватить безумца.

– Оглянись! – насмешливо крикнул Трек. – Сайман уже здесь!

Его правая нога с зажатым в копыте длинным ножом метнулась к голове боевого брата. Трек нанес удар прямо в прорезь для глаз. Из горла боевого брата вырвался сдавленный крик, когда лезвие ножа пробило переносицу и вошло в мозг. Через прорезь и отверстия для дыхания брызнула кровь. Трек отдернул копыто, и воин упал, и больше не шевелился.

Вне себя от отчаяния, Сильвер бросился на Трека, но безумец развернулся и отшвырнул его могучим ударом слева.

Сила удара была поразительной, она намного превосходила мощь любого из воинов гвардии или Ордена. Не выдержала и треснула даже латный накопытник Трека, как и наплечник Сильвера, куда пришелся удар. Сильвер на долю секунды потерял сознание, а затем почувствовал, что летит. Трек так сильно его толкнул, что Сильвер перелетел через каменный выступ и оказался на краю пропасти.

Он сумел зацепиться за неровный край ступени, чуть не сорвался, но все же удержался, царапая копытами выщербленную поверхность камня и болтая ногами над бездной. Талая вода тонкой струйкой стекала сверху, и камень от минеральных отложений был маслянисто-гладким. Копыта Сильвера начали скользить. Он вспомнил похожую ситуацию в башне дворца «Гармонии» и взревел от ярости и разочарования. ОН распахнул крылья и в два маха выбросил себя за край пропасти

Ярость предала ему сил. Ярость и страстное желание не подвести Защитницу. Только не сейчас. Не перед лицом этого ужасного преступления.

Сильвер вскарабкался на лесенку. Она была такой узкой, что на ней не смогли бы разойтись два пони. За его спиной разверзлась пропасть, черная и глубокая, словно открытый космос. Ноги и крылья еще дрожали от напряжения.

Показался Трек. Он бежал через пещеру к вершине лесенки и на ходу вытаскивал второй клинок. Сильвер увидел, как в неярком свете белеет лезвие.

Он тоже обнажил меч.

Трек уже был наверху лесенки и размахивал мечом. Он не переставал выкрикивать бессвязные угрозы, но голос изменился и был совсем не похож на голос прежнего Трека. Безумец сделал яростный выпад, но Сильвер отклонился назад, а затем стал парировать удары своим оружием. Посыпались искры, и столкнувшиеся лезвия зазвенели, словно тревожный колокол. Верхняя позиция не давала серьезного преимущества в таком бою, и Сильверу было нетрудно избежать ударов, всего лишь пригнувшись.

Боевые мечи боевых братств были не слишком подходящим оружием для противоборства. Короткие двусторонние мечи были предназначены для колющих ударов в ближнем бою. Им недоставало ни длины, ни маневренности. Трек орудовал мечом как топором, вынуждая Сильвера защищаться. Два лезвия двигались с такой скоростью, что струи талой воды разлетались в стороны дождем брызг.

Сильвер гордился тем, что постоянно совершенствовал свое умение владеть всеми доступными видами оружия. Он регулярно тренировался по шесть, а то и восемь часов подряд в фехтовальной камере корабля и от своих подчиненных требовал таких же усилий. Он знал, что Биг Трек был непревзойденным мастером в бою с кинжалами или топорами, но на мечах сражался намного хуже.

Но только не сегодня. Трек пренебрегал своими умениями или позабыл их в припадке безумия. Он атаковал Сильвера как маньяк и провел серию неистовых ударов и выпадов. Сильверу пришлось тоже забыть на время о тонкостях и парировать его клинок. Трижды ему удавалось заставить Трека отступить на несколько шагов от верхней ступени, и трижды противник вынуждал его снова спускаться по лесенке. Один раз Сильверу пришлось подпрыгнуть, чтобы избежать нижнего удара, и он едва удержался на ногах, когда приземлился. Мокрые ступени были предательски скользкими, и сохранение равновесия требовало не меньшего внимания, чем отражение атак Трека.

Все кончилось внезапно, как удар молнии. Трек преодолел защиту Сильвера и погрузил меч на всю длину лезвия в его левое плечо.

Сильвер закричал от неистовой боли.

– Сайман здесь! – в восторге завопил Трек, но его клинок похоже прочно застрял в плоти Сильвера.

– С Сайманом покончено, – прошипел Сильвер и направил острие своего меча в незащищенную грудь Трека.

Меч Сильвера прошел сквозь доспехи и тело безумца, и кончик вышел из спины.

Трек покачнулся и выпустил из копыт оружие, но меч так и остался зажатым между пластин брони Сильвера. Безоружными ногами он потянулся к лицу Сильвера, но не резко, а осторожно, словно ища милосердия или даже помощи. Вода продолжала падать и осыпала сверкающими каплями их белые доспехи.

– Сильвер… – выдохнул Трек.

Сильвер резко выдернул меч. Трек сделал неуверенный шаг, из открывшейся на груди раны показалась кровь, смешалась с талой водой и окрасила нижнюю половину доспехов в нежно-розовый цвет.

Он упал на спину и покатился со ступеньки на ступеньку, неловко размахивая непослушными ногами. Трек задержался на последней ступени, когда ноги уже повисли над обрывом, но продолжал медленно сползать вниз по скользкой лесенке под тяжестью собственного веса. Сильвер услышал негромкий скрип металла по камню.

Одним прыжком он спустился вниз; еще несколько мгновений, и Трек мог рухнуть в бездонную пропасть. Сильвер схватил его за край левого наплечника и стал медленно втаскивать обратно на ступени. Это казалось почти невозможным. Словно Трек стал весить миллионы тонн.

Трое выживших солдат из седьмого отделения подошли к верхушке лестницы и наблюдали за его стараниями.

– Помогите мне! – крикнул Сильвер.

– Спасти его? – спросил один из них.

– Зачем? – подхватил второй. – Зачем вы его вытаскиваете?

– Помогите! – снова бросил Сильвер.

Никто из троих даже не пошевельнулся. Сильвер в отчаянии взмахнул мечом и пригвоздил правый наплечник Трека к камням. Так он уже не мог соскользнуть вниз. Сильвер с трудом выбрался наверх. Едва дыша, он сбросил помятый шлем и сплюнул сгусток крови.

– Вызовите Лаймон Шилда, – приказал он, хватаясь копытами за копытоять меча, застрявшего в его плече и медленно вытаскивая лезвие из совей плоти. – И поскорее.

Страх

К тому времени, когда группа добралась до плато, наступили сумерки, и они уже почти ничего не могли разглядеть. Скай сделала своим фотоаппаратом несколько разрозненных снимков стоящих штурм катеров и столбов дыма, поднимавшегося над разгромленной пещерой, но ничего особенного от них она не ожидала. Все вокруг казалось тусклым и безжизненным. Даже вереница гор на горизонте казалась скучной.

– Можно нам осмотреть место боя? – спросила она у Зэда.

– Нам было приказано ждать.

– Возникли какие-то затруднения?

Он покачал головой. То ли в знак отрицания, то ли просто от усталости. Как и архиваторы, оратор был в кислородной маске, но все же казался больным и очень уставшим.

На плато царило неестественное спокойствие. Группы штурмовиков Ордена возвращались со склона к своим кораблям, отряды гвардии охраняли местность. Архиваторам было сказано, что одержана полная победа, но никаких признаков ликования не было заметно.

На вопрос Киллер Зэд ответил, что операция была чисто технической.

– Для Ордена это рядовое задание. Ничего выдающегося, как я и говорил перед приземлением. Жаль вас разочаровывать.

– Я не разочарована» – сказала Киллер.

Но на самом деле она ощущала странный спад напряжения. Скай Киллер не могла сказать, чего она ожидала, но после перелета и в странном городке Карн она ощущала напряжение. Теперь все было кончено, а она так ничего и не увидела.

– Аравий и Грин хотят расспросить возвратившихся воинов, – сказал Стар, – и попросили меня сделать несколько снимков во время интервью. Это возможно?

– Думаю, что да, – вздохнул Зэд.

Он подозвал одного из офицеров охраны и попросил проводить документалистов и Стара к рыцарям Ордена.

– Я считаю, – громко заговорил Аравий, – что об этом случае больше всего будет уместно эпическая повесть.

Фестралка, даже не вникая в его слова, молча кивнула.

– Мне нравится название «Духи Шепчущих Вершин» или, возможно, «Голос Саймана», как ты думаешь?

Она недоуменно уставилась на документалиста.

– Я пошутил, – сказал он и невесело улыбнулся. – Я не имею никакого представления, как и на что реагировать. Все кажется таким суровым…

До сих пор Киллер считала Аравия напыщенным типом, но теперь ее отношение немного изменилось к лучшему. Едва он отвернулся и задумчиво уставился на дымящуюся вершину, ее осенила идея, и Киллер подняла фотоаппарат.

– Тебе нравится, как я выгляжу? – спросил он.

Киллер кивнула.

– Ты не возражаешь? Твое печальное созерцание передает наше общее состояние во время этой экспедиции.

– Но я же архиватор, – возразил он. – Разве я должен появляться в твоих кадрах?

– Мы все в этом участвуем. Свидетели или нет, но мы здесь, – ответила она. – А я снимаю все, что вижу. Кто знает, возможно, ты когда-нибудь отплатишь тем же. Небольшая повесть, которая будет посвящена прекрасной ночной пони Скай Киллер…

Они оба рассмеялись.

К их группе подошел один из боевых братьев.

– Лаймон Шилд, – назвал он свое имя и сотворил воинское приветствие. – Капитан Сильвер приветствует вас и просит мастера Зэда уделить ему немного внимания. Сейчас.

– Я Зэд, – откликнулся пожилой оратор. – Возникли какие-то проблемы, сэр?

– Мне приказано только проводить вас к капитану, – ответил Шилд. – Прошу вас следовать за мной.

Они вдвоем отправились в путь, причем Зэду пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за быстрым шагом рыцаря.

– Что происходит? – приглушенно спросил Аравий.

– Не знаю. Давай выясним, – предложила Киллер.

– Идти за ними? Вряд ли это разумно. К тому же, мне надо взять интервью для отчета…

– Я с вами, – вызвался Грин Стоун. – Нам же не приказывали оставаться здесь.

Они огляделись. Стар уселся чуть ли не под самым носом одного из штурма катеров, прислонился спиной к шасси и приступил к беспорядочной фотографии всего что видел. Остальные куда-то исчезли.

– Пошли, – скомандовала Скай Киллер.

Шилд привел Зэда в разрушенную крепость. В сумрачных туннелях и пещерах свистел и завывал ветер. Гвардейцы и рыцари вынесли большую часть тел из передних помещений и сбросили их в расщелину, но Шилду и итератору пришлось по пути обходить не один искалеченный или обгоревший труп. Сержант произнес несколько фраз вроде: «Извините, что вам приходится видеть подобные вещи» или «Прошу вас смотреть в другую сторону, чтобы не расстраиваться».

Зэд не мог смотреть в другую сторону. Он честно служил оратором уже много лет, но в первый раз шел по следам недавнего сражения. Зрелище поразило его до глубины души и навсегда запечатлелось в памяти. От запаха крови и нечистот подкатывала тошнота. Изувеченные и изрубленные тела были исковерканы и обожжены до полной неузнаваемости. Он видел стены, липкие от крови и остатков мозгов, мелкие острые осколки расщепленных костей усыпали каменный пол, то и дело попадались оторванные взрывами ноги или крылья.

– Селестия милостивая! – не раз восклицал он, едва переводя дыхание.

Когда они добрались до одной из верхних пещер, где поджидал Сильвер, вместо «Селестии» с губ оратора срывалось слово «Селена», причем сам он этого не замечал.

Сильвер стоял в просторной темной пещере у какого-то подобия пруда. По одной из черных стен стекала вода, в воздухе пахло сыростью. Неподалеку от Сильвера стояли около дюжины мрачных боевых братьев, один из которых был в сияющих доспехах тяжелого пехотинца. Сильвер стоял с непокрытой головой, на лице виднелись свежие кровоподтеки. Левый наплечник его доспехов, насквозь пробитый мечом, лежал на земле у ног капитана, раненое плечо уже затянули тугими повязками, ставшими красными от крови.

– Вы сделали большое дело, – слабым голосом заговорил Зэд. – До сих пор я не вполне себе представлял, на что способны боевые братья, но теперь…

– Помолчите, – бесстрастно произнес Сильвер.

Он повернулся в сторону штурмовиков и кивком приказал им покинуть пещеру. Один за другим, они прошли мимо Зэда, словно не замечая оратора.

– Шилд, оставайся поблизости, – сказал Сильвер сержанту, и тот вышел вслед за остальными.

Теперь, когда пещера опустела, Зэд заметил, что у бассейна лежало тело. Это было тело рыцаря Ордена, недвижимое и безжизненное, без шлема, в окровавленных белых доспехах. Ноги и крылья у него были привязаны к туловищу отрезком витого каната.

– Я не… – запинаясь, заговорил Зэд. – Я не понял, капитан. Мне говорили, что операция закончилась без потерь.

Сильвер медленно кивнул:

– Мы и дальше будем так говорить. Такова будет официальная версия. Десятый Отряд овладел крепостью и одержала полную победу, не потеряв ни одного бойца, и это действительно так. Ни один из повстанцев не мог бы похвастаться, что убил кого-то из нас. Даже не ранил. А их полегло около трех сотен.

– А этот воин?..

Сильвер с тревогой посмотрел на Зэда. Таким обеспокоенным оратор еще не видел капитана Десятого Отряда.

– Что такое, Сильвер? – спросил он.

– Что-то случилось» – сказал Сильвер. – Произошло нечто такое… непостижимое, что я…

Он помолчал, глядя на связанный труп Трека.

– Я должен составить рапорт, но даже не знаю, что сказать. Это не в моей компетенции, и я рад, что вы оказались здесь, Зэд. Вы единственный, кто может помочь. Долгие годы вы так хорошо направляли меня…

– Я рад, если это так…

– Теперь мне необходим ваш совет.

Зэд шагнул вперед и положил копыто на здоровое плечо воина.

– Ты можешь довериться мне в любом деле, Сильвер Винд. Я здесь, чтобы служить.

Сильвер посмотрел на него сверху вниз:

– Это секретно. Совершенно секретно.

– Я понимаю.

– Сегодня мы понесли большие потери. Шестеро братьев из седьмого отделения, включая и командира Удона. Остальные его братья едва выжили. Первое отделение исчезло бесследно, и я опасаюсь, что они тоже мертвы.

– Этого не может быть. Мятежники не могли…

– Они тут ни при чем. Это Биг Трек – сказал Сильвера, указывая на лежащее поодаль тело. – Он убил наших братьев, – коротко закончил он.

Зэд отшатнулся, словно от удара, и заморгал.

– Он что? Прости, Сильвер, мне на мгновение послышалось, будто ты сказал…

– Он убил наших братьев. Трек убил своих воинов. Он сделал это при помощи меча и своих копыт и убил шестерых солдат из отделения Удона прямо у меня на глазах. Он и меня бы убил, если бы я не опередил его.

У Зэда задрожали колени. Он отыскал взглядом, подходящий обломок скалы и уселся, чтобы не упасть.

– Селестия милостивая, – только и смог выдохнуть пораженный оратор.

– Вы правы, это ужасно. Рыцарь не может убивать Рыцарей. Боевые Братья не поднимают оружие на своих братьев. Это против кодекса и законов пони. Законы введены Диархами и не рушимы.

– Это, должно быть, какая-то ошибка, – пробормотал Зэд.

– Никакой ошибки. Я видел, как он это сделал. Он стал безумцем. Одержимым.

– Что? Успокойся, Сильвер. Ты употребляешь старые термины. Одержимость – понятие спиритуалистов, и оно означает…

– Он был одержим. Он твердил, что он – Сайман.

– Ох…

– Вам знакомо это имя, не так ли?

– Я слышал шепот. Но ведь это было вражеской пропагандой, правда? Нам было сказано расценивать это явление как тактику запугивания.

Сильвер потрогал синяки на скулах, поморщился от боли.

– Я и сам так думал, оратор. И теперь еще раз хочу вас спросить: духи существуют?

– Нет, сэр. Совершенно точно.

– Так нас учили, и потому мы стали свободными. Но могут ли они существовать? Этот мир перенасыщен суевериями и фанатиками. Могут ли духи существовать здесь?

– Нет, – еще более твердо ответил Зэд. – Даже в самых темных уголках мира, нет ни демонов, ни привидений. Наши истины ясно говорят об этом.

– Я изучал архивы, – ответил Сильвер. – Обитатели этой провинции называли Сайманом злой дух. Их легенды утверждают, что он был заточен где-то в этих горах.

– Легенды, Сильвер. Это только легенды. Мифы. За время похода нам многое стало известно, и наиболее ценно то, что даже самым мистическим явлениям можно отыскать рациональное объяснение.

– Тогда объясните мне, что рационального в том, что рыцарь Ордена обнажает оружие и убивает своих братьев, сэр.

Зэд поднялся.

– Успокойся, Сильвер, и я попытаюсь объяснить.

Сильвер не ответил. Зэд подошел к телу Трека и внимательно осмотрел его. Открытые невидящие глаза закатились под лоб, и белки покраснели от крови. Шкура на лице обвисла и сморщилась, словно он постарел на десятилетия. На растянувшейся коже проступили какие-то странные отметины, похожие на родимые пятна.

– Вот эти отметины, – заговорил Зэд, – они говорят о страшных признаках старения. Возможно ли, что они появились вследствие болезни или инфекции?

– Что? – переспросил Сильвер.

– Вирус, может быть? Реакция на отравление? Чума?

– Какая болезнь заставляет убивать друзей?

– Точно не скажу. Я думаю, это может быть какой-то микроб. Настолько сильный, что вместе с телом Трека он разрушил и его мозг. Некоторые болезни способны довести до безумия, но только затем поразить плоть.

– Но почему пострадал только он один? – спросил Сильвер.

Зэд пожал плечами:

– Возможно, в его генный код вкралась ничтожная ошибка.

– Но он вел себя как одержимый, – настаивал Сильвер, резко выделяя последнее слово.

– Все мы в какой-то степени поддались вражеской пропаганде. А если мозг Трека уже пострадал от воспаления, он мог просто повторять услышанные фразы.

Сильвер ненадолго задумался.

– Зэддикус, в ваших словах есть определенный смысл, – сказал он затем.

– Как и всегда.

– Вирус, – повторил Сильвер. – Этим можно все объяснить.

– Ты пережил сегодня настоящую трагедию, Сильвер, но духи и демоны не имеют к ней никакого отношения. А теперь принимайся за работу. Надо закрыть этот район на карантин и вызвать команду специалистов-медиков. Могут появиться другие проявления болезни. Нельзя допустить эпидемии, и тело несчастного Трека может послужить рассадником заражения.

Он снова взглянул на неподвижное тело.

– Великая Селестия, защитница рода пони. Наша опора и надежда, – вздохнул оратор. – Как сильно он изменился. Горько видеть подобные разрушения.

Раздался хруст закостеневших суставов, и Трек, подняв голову, уставился на Зэда налитыми кровью глазами.

– Оглянись, – прохрипел он.

Скай Киллер перестала делать снимки. И убрала свой фотоаппарат. То, что они увидели в узких мрачных туннелях, было недостойно записи. Она никогда и представить себе не могла, что тела пони можно изуродовать до такой степени. От запаха крови, стойко державшегося в холодном воздухе, несмотря на ветер, ее подташнивало, хотя Киллер и не снимала кислородную маску.

– Я хочу поскорее вернутьс», – сказал Грин Стоун. Он весь дрожал и был очень мрачным. – Здесь нет никакой музыки. Кроме того, меня тошнит.

Киллер была близка к тому, чтобы согласиться.

– Нет, – сдавленным, но решительным голосом возразил Аравий. – Мы должны увидеть все до конца. Мы – избранные архиваторы. Это наш долг.

Киллер видела, что он из последних сил борется с тошнотой, но его решимость ей понравилась. Это их долг. Для этого их и привезли сюда. Стать очевидцами и сохранить воспоминания о Вечном Походе. О том, как все происходило.

Она снова вытащила из сумки фотоаппарат и сделала наугад несколько снимков. Киллер не снимала мертвых, это было бы непорядочно. Ей хватило крови на стенах, струящегося на сквозняке дыма.

Следом за тремя летописцами в туннеле появилась группа солдат, занимавшихся уборкой тел. Кое-кто с любопытством поглядывал на троицу.

– Вы заблудились? – спросил один из солдат.

– Нет, совсем нет. Нам позволено здесь находиться, – ответил Аравий.

– И зачем это вам надо? – удивился второй солдат.

Киллер сделала серию снимков, запечатлев силуэты солдат, собиравших трупы на пересечении двух туннелей. От этого зрелища ее пробирала дрожь, и Киллер надеялась, что ее фотографии вызовут у зрителей такую же реакцию.

– Я хочу вернуться, – снова сказал Грин Стоун.

– Не отставай, а то потеряешься, – предупредила его Киллер.

– Меня сейчас стошнит, – признался Аравий.

Он уже отвернулся и нагнулся, как вдруг по туннелям прокатился пронзительный душераздирающий крик.

– Что это может быть? – прошептала Скай.

Трек поднялся. Связывающие его веревки упали. Он испустил вопль, потом еще один. Душераздирающие крики разнеслись по пещере и эхом прокатились по туннелям.

Зэд в полной панике отшатнулся назад. Сильвер прыгнул вперед и попытался остановить возродившегося безумца.

Одним сокрушительным ударом копыта Трек остановил Сильвера, и тот с громким плеском рухнул в бассейн.

Трек повернулся, сделал еще шаг. Из его полураскрытого рта стекала слюна, налитые кровью глаза вращались, словно стрелка компаса на Северном полюсе.

– Прошу… пожалуйста… – бессвязно пробормотал Зэд и попятился назад.

– Смотри. Вокруг.

Слова с трудом слетали со слюнявых губ пегаса. Едва передвигая ноги, он продолжал двигаться вперед. С ним происходило что-то непонятное и ужасное. Тело стало разбухать и надуваться, да так стремительно, что доспехи затрещали и развалились. Бронированные пластины отскакивали и со стуком падали на пол, обнажая разбухшую плоть, без шерсти пораженную гангреной и фиброзные наросты. Тело приобрело мертвенно-серый оттенок. Лицо деформировалось, стало одутловатым и сизовато-серым, длинный извивающийся язык вывалился из-под тронутых гниением губ.

Он торжествующе поднял свои мясистые, рыхлые ноги, вытянул выросшие из копыт пальцы и продемонстрировал отросшие черные изогнутые когти, покрытые пятнами лишаев. Из крыльев выпали все перья и теперь они походили на отвратительные лысые отростки из которых выпирали шипы и отрастали перепонки

– Сайман здесь, – медленно прохрипел он.

При виде уродливого монстра Зэд упал на колени. От Трека несло отвратительной вонью гниющей плоти и болезни. Он шагнул вперед. Ужасная фигура расплывалась в тусклом желтом свечении, словно чудовище лишь частично пребывало в этой реальности.

Пролетел арбалетный болт, попал в правое плечо монстра. Во все стороны полетели брызги гноя. Лаймон Шилд, стоя у входа в пещеру, прицелился из своего тяжелого арбалета во второй раз.

Существо, которое когда-то было Биг Треком, схватило Зэда и швырнуло в Шилда. От столкновения они оба ударились о стену. Шилд, бросив оружие, постарался поддержать Зэда и уберечь хрупкие кости пожилого оратора от переломов.

Монстр протиснулся мимо них в туннель, а за ним тянулась цепочка следов крови и зловонной бесцветной жидкости.

Киллер увидела приближавшееся к ним существо и не могла решить: то ли закричать, то ли поднять фотоаппарат. В конце концов, она сделала и то и другое. Аравий потерял контроль над своим телом и упал посреди лужи только что вылетевшей из него рвоты. Грин Стоун просто отшатнулся, беззвучно шевеля губами.

Пегас-оборотень продолжал двигаться к ним по туннелю. Он был огромным и продолжал деформироваться, а кожа покрывалась все новыми язвами и болячками. Тело так раздулось, что те немногие части, которые остались от белых доспехов, волочились за ним по полу, словно металлические лохмотья. Странные пятна и трещины испещрили его плоть. Лицо Трека сменилось собачьей мордой, и только зубы пони торчали наружу ужасающим напоминанием о прошлом, но их постепенно сменяли тонкие, словно иглы, клыки. Они быстро росли, и вскоре рот перестал закрываться. Глаза превратились в озера кипящей крови. Прерывистые вспышки желтого света окружали фигуру, отбрасывая нелепые тени. В таком освещении казалось, что Трек двигается нелепыми толчками.

Монстр схватил Грин Стоуна и мощным ударом швырнул его в стену, словно тряпочную игрушку. Когда архиватор сполз по стене на пол, от его тела выше груди почти ничего не осталось.

– О Луна! – вскрикнула Киллер, и ее тотчас стошнило.

Аравий шагнул навстречу чудовищу и резко развел копыта в сторону, словно хотел остановить монстра.

– Убирайся! – выкрикнул он. – Убирайся!

Пегас-оборотень рванулся вперед, невообразимо широко распахнул рот и откусил голову земно-пони. Останки его тела свалились на пол, извергая потоки крови, словно поливочный шланг.

Скай Киллер рухнула на колени. Ужас сковал ее тело и пригвоздил к полу. Она покорилась своей судьбе, хотя и не представляла себе, с чем столкнулась. В последние мгновения жизни она утешила себя мыслью, что не унизила себя перед лицом ужасной опасности и ее одежда осталась сухой.

Защитница оберегает

– Ты убил его?

– Да, – ответил Сильвер, не отрывая отсутствующего взгляда от пыльного пола.

– Ты уверен?

Сильвер поднял голову и посмотрел на своего собеседника.

– Что?

– Я хочу знать, уверен ли ты в этом, – сказал Силен. – Так ты убил его?

– Да.

Сильвер сидел на грубо сколоченной деревянной скамье в одном из домишек Карна. Снаружи уже наступила ночь, а вместе с ней прилетел резкий пронизывающий ветер, завывающий между пиков Шепчущих Вершин. Дюжина масляных ламп заливала помещение неярким желтоватым светом.

– Я убил его. Вместе с Шилдом мы изрубили его мечами. Потребовалась разрубить его в мелкие куски, чтобы остановить. Потом мы собрали все куски плоти в кучу, подожгли, а потом еще раз сожгли, то что осталось. А прах утопили в подземном озере.

Силен кивнул.

– Сколько пони об этом знают?

– О твари? Я, Шилд, Зэд, боевой маг Санни Дей, занимавшаяся сожжением останков и архиватор Скай Киллер. Мы застали монстра в тот момент, когда он намеревался перекусить ее пополам. Все остальные, кто его видел, уже мертвы.

– Что ты сказал?

– Ничего, Силен Круз.

– Это хорошо.

– Я ничего не говорил, поскольку не знал, что сказать.

Силен пододвинул стул и сел рядом с Сильвером. Оба они были в полных боевых доспехах, но без шлемов. Капитан разведчиков нагнул голову, чтобы встретить взгляд Сильвера.

– Сильвер, я горжусь тобой. Слышишь меня? Ты отлично справился.

– С чем я справился? – печально спросил Сильвер.

– С ситуацией. Скажи, кто еще знал об убийстве до того, как Трек поднялся?

– Еще несколько воинов. Те, кто выжил из седьмого отделения. И все мои офицеры. Я спрашивал у них совета.

– Я поговорю с ними, – пробормотал Силен. – Это дело не должно выйти наружу. В официальных донесениях все должно быть так, как ты говорил с самого начала. Победа, полная, но не выдающаяся. Десятый отряд уничтожила мятежников, но два отделения понесли потери. Это война. Потери нельзя считать неожиданностью. Мятежники до самого конца сражались упорно и ожесточенно. Седьмое и первое отделения приняли на себя основной удар, но теперь эта земля приведена к полному Согласию. Слава Десятому отряду, слава Ордену и слава Защитнице. Все остальное должно остаться внутренним делом для небольшого круга. Можно ли доверять обещанию Зэддикуса молчать?

– Конечно, хотя он основательно потрясен.

– А архиватор? Киллер, кажется?

– Киллер. Скай Киллер. Фестралка. Она еще в шоке. Я ее не знаю. И не знаю, как она будет себя вести, но она не имеет представления о том, кто на нее напал. Я сказал ей, что это был дикий зверь. Она не видела, как Трек… изменился. И не догадывается, что это был один из нас.

– Что ж, это уже кое-что. Если потребуется, я наложу запрет на ее материалы. А возможно, будет достаточно устного приказа. Я подтвержу легенду о диком звере и скажу, что мы не разглашаем этот факт из моральных соображений. Архиваторов надо держать подальше.

– Двое из них погибли.

Силен поднялся.

– Трагическая случайность во время приземления. Несчастный случай. Они знали, что идут на риск. Отметим этот случай в донесениях, как предостережение для других экспедиций.

Сильвер поднял взгляд на Капитана отряда разведчиков.

– Силен, неужели мы просто забудем о том, что произошло? Я не смогу. И не хочу.

– Я считаю, что это военный инцидент, и он будет обсуждаться в узком кругу. Сильвер, это дело касается морали и безопасности. Ты расстроен, это я хорошо понимаю. Подумай о том, какую моральную травму получат остальные, если дело выйдет наружу. Это подорвет доверие и может сломить моральный дух всей экспедиции, пятно ляжет на весь Поход, не говоря уже о безупречной репутации Ордена.

Входная дверь резко распахнулась, и, пока она не закрылась снова, свет ламп сильно потускнел. Сильвер не поднимал головы. В любой момент он ожидал возвращения Панч Хува с приказами командования.

– Силен, друг мой, оставь нас, – послышался голос.

Это был не Хув.

Твайлайт не надела доспехов. На ней была простая, довольно запыленная одежда: 

Серый плащ и длинная тога. Силен наклонил голову и быстро покинул комнату.

Сильвер, не взирая на раны поспешно вскочил на ноги.

– Сиди, Сильвер, – негромко сказала Твайлайт. – Садись и оставь эти церемонии.

Сильвер медленно опустился на скамью, а Защитница встал рядом с ним на колени. Она была настолько высока, что только в таком положении ее голова оказалась на одном уровне с головой Сильвера. Твайлайт сбросила пыльный плащ на пол и положила левое копыто на плечо Сильвера.

– Я хочу, чтобы ты оставил свои тревоги, друг мой.

– Я стараюсь, госпожа, но они не оставляют меня.

– Понимаю, – кивнула Твайлайт.

– Я не справился с этим заданием, госпожа, – сказал Сильвер. – Силен и Хув говорили, что ради общей безопасности мы будем делать вид, будто ничего ужасного не произошло, но, даже если событие останется в тайне, я буду мучиться от стыда, что подвел вас.

– И каким же образом?

– Погибли невинные пони. Брат поднял оружие против своих же братьев. Это ужасно. Это преступление. Вы поручили мне уничтожить это гнездо сопротивления, а я допустил такое, что вам пришлось прибыть лично и…

– Тсс, – прошептала Твайлайт.

Она телекинезом сняла лист с особым обетом с его плеча и тепло обняла раненого пегаса, стараясь не задевать плечо, заключая в кокон из перьев. Сильвер остался не движим как скала, даже после того, как Защитница отпустила его и взглянула на лист с особым обетом

– Сильвер Винд, сознаешь ли ты свою роль в этом деле? – прочитал Твайлайт. – Обещаешь ли доставить своих солдат к месту сражения и вести к славной победе, вне зависимости от мощи и мастерства противника? Клянешься ли ты сокрушить мятежников, невзирая на их сопротивление? Клянешься ли ты быть достойным Ордена и служению Диархам?

– Прекрасные слова, – произнес Сильвер.

– Согласна, прекрасные. Я сама их написала. Ну и как, Сильвер?

– Что, госпожа?

– Ты уничтожил повстанцев, невзирая на их ожесточенное сопротивление?

– Да, но…

– Вел ли ты своих воинов в бой, к славной победе, невзирая на мощь и ловкость врагов?

– Да…

– Тогда я не могу понять, в чем ты меня подвел, дорогой мой друг. Внимательно вчитайся в эту фразу: «Невзирая на мощь и ловкость врагов». Когда бедный Трек изменился, ты ведь не сдался? Не обратился в бегство? Разве ты утратил свою храбрость? Или ты сражался против этого зла, невзирая на свое изумление?

– Я сражался, госпожа.

– Клянусь золотым троном Селестии, ты сражался. Сражался, Сильвер! Ты боролся. Тебе нечего стыдиться, и мне не требуется твое раскаяние. Ты хорошо послужил мне сегодня, Сил, и я сожалею лишь об одном: нельзя широко объявить о твоих подвигах.

Сильвер хотел что-то ответить, но промолчал. Твайлайт поднялась на ноги и стала ходить по комнате. В стенном шкафу она обнаружила бутылку вина и налила себе стакан.

– Я разговаривала со старшим оратором Зэдом, – заговорил она и отпила глоток. Одобрительно кивнула, а затем продолжила: – Бедный Зэддикус. Он пережил такое ужасное потрясение. Знаешь, он даже заговорил о привидениях. Зэд, стойкий пророк мирских истин, говорит о привидениях. Естественно, я была вынуждена его поправить. И еще он сказал, что это ты натолкнул его на мысль о духах.

– Сначала он убедил меня, что это было проявлением какой-то болезни, но я видел, что… дух… или демон овладел Треком и превратил его в чудовище. Я видел, что демон заставил Трека обратить оружие против своих братьев.

– Нет, ничего такого ты не видел, – внезапно жестко ответила Твайлайт.

– Госпожа?

Твайлайт усмехнулась:

– Позволь мне просветить тебя. Сильвер, я сейчас объясню, что ты видел. Это большой секрет, известный лишь немногим, хотя больше всего об этом знает одна только наша возлюбленная принцесса Селестия. Секрет настолько важен, что мы должны хранить его ото всех. Ты способен хранить тайну? Я могу разделить ее с тобой, но должна быть уверена, что ты никому не скажешь.

– Я сохраню тайну, – сказал Сильвер.

Защитница снова отпила из стакана.

– Сильвер, это Тартар.

– Тартар?

– Конечно. Нам известно могущество злых сил Тартара и таящийся в нем хаос. Мы видели, как Тартар меняет живых существ. Мы, хранительницы элементов гармонии и Диархи видели ужасных созданий, которые населяют темные измерения. Боролись с ними. Ты же столкнулся с этим впервые. Ты увидел, как силы зла коверкают жизнь. В Тараторе есть такие сущности, которых легко можно принять за демонов.

– Госпожа, я… – заговорил Сильвер. – Изучение порождений зла, входит в программу наших тренировок. Я хорошо подготовлен к столкновению с ужасами, заключенными в Тартаре. Я сражался с порождениями зла, наводнявшими Эквестрию через врата. Да, Тартар может проникнуть в нашу сущность и преобразовать ее. Я видел, как это происходит, но только с темными магами и отступниками от идеалов гармонии и дружбы. Этот риск для них существует. Но не для нас.

– Сильвер, а ты в полной мере постиг механизм действия Тартара? – спросила Твайлайт.

Она приподняла стакан к ближайшей лампе, словно исследуя цвет вина.

– Нет, госпожа. Я не могу этого сказать.

– И я тоже. И даже наши возлюбленные Диархи не постигли его в полной мере. Тяжело признавать, но это правда, а истину мы должны ценить превыше всего. Для нас Тартар – это опасное место. От него мы не можем избавиться, но мы можем научиться использовать его злую силу во благо добра. Мы используем его, как источник энергии, приспосабливаемся к нему, но полностью контролировать не можем. Это неуправляемое создание, которое терпит наше присутствие, но не признает чужой воли. В Тартаре действует неведомая сила, не добрая, не злая, но совершенно неконтролируемая и неподвластная нам. Мы пользуемся Тартаром на свой страх и риск. – Защитница допила вино и поставила стакан. – Духи. Демоны. Эти слова подразумевают высшие силы, злобный интеллект и определенную цель. Прообраз зла с космическими схемами и замыслами. Они также подразумевают существование бога или богов, противодействующих их планам. Они заключают в себе понятия о противоестественном устройстве, от которого мы отказались, хотя и ценой немалых усилий и благодаря свету науки и магии. Эти понятия говорят о Осязаемом зле. – Твайлайт искоса взглянул на Сильвера. – Духи. Демоны. Сверхъестественные силы. Боги двигающие небесные тела. Мы изгнали эти понятия из обихода, поскольку отвергаем существование заключенного в них смысла. Но это только слова. То, что ты увидел сегодня… Можно назвать действием духа. Или демона. Эти слова вполне подходят. Их использование не означает отрицание истинной правды в наших понятиях. В мирском понятии духи могут обитать в Тартаре или на небе, Сильвер. Ты как пегас, дитя крылатого народа, видел в небе хоть одного бога?

– То есть – это Тартар?

– Да, Тартар. Зачем выдумывать новые термины, когда у нас и без того достаточно старых слов, подходящих по смыслу. Мы пользуемся словами «чужак» и «отродье» для обозначения неизвестной нам мерзости, которую встречаем в некоторых отдаленных краях. И существа из Тартара точно такие же «чужаки», только в нашем представлении это не живые организмы. Они не имеют органической основы. Они рождены другими измерениями, но влияют на нашу реальность, и их методы могут показаться кому-то действиями демонов или злых духов. Чем-то сверхъестественным, если хочешь. Так что мы можем пользоваться старыми понятиями для их обозначения. Демоны, духи, одержимые, оборотни. Только мы должны твердо помнить, что среди света звезд нет ни богов, ни настоящих демонов, ни служителей зла. В космосе нет места фундаментальному и непреложному злу. Он слишком велик и бесплоден для такой мелодрамы. Есть только представители не-пони расы, которые противостоят нам, существа, от которых мы призваны защищать свой народ. Грифоны. Драконы. Мейриндинцы. Алмазники, Чейнджлинги. И существа Тартара, самые странные для постижения нашим разумом, поскольку они оперируют неведомыми нам силами в силу чужеродности их природы.

Сильвер поднялся со скамьи. Он окинул взглядом комнату и прислушался к завывающему снаружи ветру.

– Госпожа, я видел темных колдунов, которыми завладел Тартар, – сказал он. – Я видел, как они изменялись и раздувались вследствие гниения, как обращались в черный дым или горящие фигуры, но я никогда не видел, чтобы такое случалось со светлым пони. И тем более с боевым братом.

– Это случается иногда, – ответила Твайлайт и усмехнулась. – Тебя это шокирует? Мне очень жаль. Мы стараемся не говорить об этом. Тартар может проникнуть куда угодно. Сегодня он одержал победу. Но эти горы не заколдованы, что бы ни говорили местные мифы. Просто Тартар здесь ближе всего к поверхности. Вот потому и появились легенды. Пони всегда старались дать объяснение проявлениям Тартара, и в этом районе жители стремились к тому же. Сегодня Тартар вышел наружу и обратился против нас, и Трек пал его жертвой.

– Но почему именно он?

– А почему нет? Он был зол на тебя за проявленное пренебрежение, и эта злость сделала его уязвимым. Щупальца Тартара легко проникают в разум через подобные лазейки. Мне кажется, мятежники надеялись, что все твои воины падут от злобных сил, которых они, как им казалось, освободили. Но Десятый отряд оказался сильнее. Сайман – это просто голос из царства Хаоса, звучавший некоторое время из тела Трека. Ты отлично справился с ним. Могло быть гораздо хуже.

– Госпожа, вы уверены в этом?

Твайлайт снова улыбнулась, и ее улыбка наполнила душу Сильвера неожиданной теплотой.

– Сразу после вашей высадки Инг Мае Сингл, глава астропатов, уведомила меня о возможности сильных проявлений Тартара в этой местности. Ее информация реальна и проверена. А местные жители воспользовались своими ограниченными знаниями Тартара, который они воспринимают как злых духов, чтобы обратить ужас его против тебя и твоих воинов.

– Госпожа, а почему нам так мало рассказывают о Тартаре? – спросил Сильвер и пристально взглянул в большие глаза Твайлайт.

– Потому, что нам немного о нем известно, – ответила Твайлайт. – Ты знаешь, почему я стала Защитницей, мой друг?

– Потому что вы высокая?

Твайлайт весело рассмеялась, оценив шутку и налила себе еще стакан вина, потом покачала головой.

– Сильвер, я стала Защитницей из-за того, что Диархи заняты. Они вернулись в столицу не потому, что устали от Похода или им безразлична судьба объединения страны. Их призывали куда более важные дела, чем продолжение войны

– Более важные, чем борьба за объединение нашей страны? – удивился Сильвер.

– Все так, они мне это и сказали, – кивнула Твайлайт. – После победы над зебрами они осознали, что могут оставить Поход на попечение своих командующих, чтобы иметь возможность посвятить себя более высокому призванию.

– Какому же?

Сильвер задал вопрос, ожидая очередного откровения.

Но Твайлайт пожала плечами:

– Мне это неизвестно. Они не сказал ни мне, никому-либо другому.

Твайлайт замолчал. Казалось, целую вечность после этого были слышны только порывы ветра, раскачивающие ставни на окнах дома.

– Даже мне, – прошептала Твайлайт.

В этом шепоте Сильвер услышал горечь и раненую гордость совей командующей. Даже она оказалась недостаточно хороша, чтобы узнать этот секрет.

Спустя несколько секунд Твайлайт снова улыбнулась Сильверу, и ее мрачное настроение исчезло.

– Они не хотел взваливать на меня еще и эту ношу, – оживленно произнесла она. – Но я не так уж глупа. Я могу кое-что предположить. Как я уже говорила однажды, их предназначение вести народы пони, а наше – защищать их от угроз внешних и внутренних.

– А если мы не достигнем успеха? – спросил Сильвера.

– Этого не может быть, – резко ответила Защитница.

– А если мы проиграем?

– И этого не может быть, – сказала Твайлайт. – Потому что мы истинные слуги и сыновья и дочери Эквестрии. Потому что мы не можем подвести их. – Она взглянула на полупустой стакан и отодвинула его в сторону. – Я пришла сюда в поисках духов, – пошутила она, – а обнаружил только вино. Пусть это послужит тебе уроком.

Утомленные и неразговорчивые воины Десятого отряда покидали вернувшиеся штурм катера и проходили по десантной палубе, направляясь в свои казармы. Кроме лязга металлических доспехов и топота ног, не было слышно ни одного звука.

Мерно покачивались похоронные носилки с телами погибших братьев из седьмого отделения, покрытые знаменами Ордена. Еще четверо воинов несли останки двух архиваторов, хотя на их трупы и не были наброшены торжественные похоронные покровы. Воины снимали шлемы и устало плелись по переходам корабля-гиганта.

Сильвер шагал к своей оружейной мастерской. Свой наплечник он нес под левым крылом, и меч Трека под другим. Повязки уже почернели от засохшей крови, но боли он уже не чувствовал. Ее затмевали другие чувства.

Оказавшись в оружейной, он уже хотел забросить в угол вещественное напоминание о произошедшем несчастье, как вдруг замер, обнаружив, что не один в помещении.

В полутемной комнате стояла Оливия Минт.

– Госпожа Оливия, – произнес он и положил испорченную часть доспехов на пол.

– Капитан, простите, я не хотела навязываться. Ваш заместитель разрешил мне здесь подождать, сказав, что катер уже на палубе. Я хотела увидеть вас. И извиниться.

– За что? – спросил Сильвер, пристраивая помятый шлем на верхний крюк стойки для доспехов.

Минт шагнула вперед, подставив свету свою мятную шерстку.

– За то, что не воспользовалась предоставленной возможностью. Вы были так добры, что назвали мою кандидатуру на путешествие к поверхности, а я не пришла в назначенный час.

– Радуйся, что так получилось, – сказал он.

Минт нахмурилась.

– Я… Знаете, возникла проблема. У меня есть приятель, тоже архиватор, по имени Блу Пайпер. Он попал в беду, и я пыталась ему помочь. Вот почему я не смогла прийти вовремя.

– Вы ничего не пропустили, Минт, – заверил ее Сильвер и стал расстегивать застежки брони.

– Я бы хотела поговорить с вами о делах Блу Пайпера. Мне неловко затруднять вас просьбами, но только такой влиятельный офицер, как вы, смог бы помочь ему.

– Я слушаю, – кивнул Сильвер.

– И я тоже, – сказала Минт.

Она подошла ближе и положила свою хрупкую ногу на его, слегка сдерживая его движения. Сильвер продолжал срывать доспехи и швырять их на стойку с каким-то злобным ожесточением.

– Сэр, я ведь архиватор, – продолжила Минт. – Ваш личный летописец, если мне позволено так считать. Вы не хотите рассказать мне о том, что произошло во время рейда в горах? Есть ли какие-то воспоминания, которыми вы хотели бы со мной поделиться?

Сильвер посмотрел на нее с высоты своего роста. Его глаза напоминали цветом изумруды. Он отдернул свою ногу.

– Нет, – ответил Сильвер.