Cry of pl(f)ea(e)su(a)re(r)

Жизнь-неустойчивая штука. В ней даже самый безупречный на первый взгляд план может рухнуть из-за чьей-нибудь оплошности. И сколько же можно гневаться на обидчицу? Пусть она едва не убила тебя, но, может, всё же стоит её простить?

Рэйнбоу Дэш ОС - пони

Столкновение

Когда по какому-то недоразумению на голову человека свалилось удивительное нигде раннее не виданное существо, он и понятия не имел, что с ним делать. Однако всё сложилось так, что оно изменило его жизнь самым странным и неожиданным для него образом.

Твайлайт Спаркл Человеки

Не совсем так, Твайлайт

Это рассказ о первом индивидуальном уроке, который Селестия преподала своей ученице Твайлайт Спаркл — юной, но очень талантливой единорожке. Казалось бы, что может пойти не так?

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Я забыла...

Закончив работу, Дерпи обнаруживает у себя в сумке список дел на вечер. Вот только она не помнит, как составляла его...

Дерпи Хувз Человеки

Актёр

Гонение отовсюду...презрение...ненависть - это всё что встречает Великая и Могучая, куда бы она не пришла.

Трикси, Великая и Могучая Другие пони

Швея

В отдалённом уголке Эквестрии в очередной раз проводится соревнование мастеров ткацкого дела, на кону - катушка бесценной нити, кому окажется под силу сплести настоящий шедевр?

Другие пони

Чего хотят кобылы

Парни, попадёте в мир цветных поней — берегите задницу

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Человеки

Непрощённый

Пегас летит мстить.

Другие пони

Мы просто пили чай

Что делает Селестия большую часть времени? Правильно! Ничего! Просто пьёт чай...

Принцесса Селестия Принцесса Луна

Четыре ноты Апокалипсиса

Некоторые изобретения вредны, некоторые — полезны... А некоторые рискуют так навсегда и остаться непризнанными.

ОС - пони

S03E05

Лишняя

21. Приглашение, от которого нельзя отказаться

Хрусть!

— Да проклятая ты дрянь!!! — я, уже с откровенной ненавистью, сжал сломавшееся перо телекинезом, мгновенно размалывая его в труху. Твайлайт, и так давно старающаяся быть как можно незаметнее, опасливо отодвинулась от меня ещё на полшага.

— Достало!!! — я резко сдёрнул со стола лист бумаги и, посмотрев на расплывшуюся по нему безобразную чернильную кляксу, безжалостно смял его и отправил в мусорницу следом за останками пера, к уже внушительной кучке таких же. — Твайлайт, карандаш! И ещё бумагу!

— К-карандаш? — нервно переспросила библиотекарша. — Но… Нет, ими не пишут письма! Так не принято!

Я, медленно повернув голову, уставился на единорожку. Какая мне, пофиг, разница, принято там или нет, лошадь ты неразумная?! Тебе сказали: «карандаш»! Тащи и не выдумывай тут всякую чушь!

— Не… волнует! — раздражённо процедил я. — Карандаш! Немедленно! — припечатал, в упор взглянув на стушевавшуюся единорожку.

— Л-ладно, х-хорошо, сейчас, — тихо выдавила она и поспешила заняться поисками.

Удивительно, насколько порой могут вывести из себя простые неурядицы, если их слишком много и они, по идее, вообще не должны возникать!

А началось всё тихо-мирно, с моего возвращения в библиотеку, где помимо еды и отдыха меня дожидалось письмо от принцессы Селестии. Та приглашала на днях наведаться к ней в гости, в Кантерлот. Зачем — не уточняла, лишь интересовалась, когда прислать колесницу, что доставит меня в столицу. Такой вот неожиданный вызов «на ковёр», как по мне, ничего хорошего предвещать не мог. Решив, что вопрос про «когда прислать», скорее, риторический, как дань вежливости, я счёл за лучшее не тянуть и показаться принцессе уже завтра, тем более, особых планов на следующий день всё равно пока не было. Теперь и непонятно, понадобятся ли вообще все эти планы…

Дело оставалось за малым — написать краткий ответ. Вот на этом «малом» всё и встало. Может, сыграло свою роль волнение, может — ещё что-то, но мои и без того аховые навыки в письме сейчас пробили дно и превратились в отрицательную величину. А тут ещё эта заучка лавандовая лезла под руку… под рог, блин, со своими сверхценными указаниями: «ты не кому попало пишешь, а САМОЙ! Строчки ровнее! Буквы аккуратнее! Титулование в шапке не полное!» Ну и, в конце концов, она, ожидаемо, преуспела: довела меня до белого каления. И последние мои попытки изобразить нечто читаемое сидела тихо и старалась лишний раз не попадаться на глаза…

Вернувшаяся через пару минут единорожка молча опустила передо мной чистый лист и простой карандаш, и отошла в сторону, бросив на меня хмурый взгляд.

— Спасибо, — на автомате отреагировал я, подхватывая карандаш и занося его над бумагой. Ненадолго задумался над формулировкой: красивости и расшаркивания — нафиг, «привет» мы друг другу и при встрече скажем. Она спросила, когда телегу подогнать — вот на это и нужно ответить, больше ничего.

«Ожидаю колесницы твоей к завтрему, к часу одиннадцатому утра, на том холме, где и в прежний раз.

Найтмер.»


Вот, другое дело! «Не принято», блин… Перья, в плане удобства, никакого сравнения с карандашом не выдерживали. Да, кое-где было заметно, как грифель на бумагу выкрошился — не уследил-таки за нажимом — однако, всё, что нужно, было написано, и написано, в кои-то веки, с первого раза. Буквы, правда, красотой не отличались, а строчки к концу немного сползали вниз. Да и стиль получился сильно «под старину» — плохо пока рублю в современной грамматике. Читать её ещё получается, с горем пополам, а вот самому предложения составлять… Я поморщился. Ладно, с пивом — потянет, научусь ещё.

— Отправляй, — сложив лист вчетверо и копытом почти доведя до остроты места сгиба, я протянул его мрачной Твайке. Та, молча подхватив письмо, направилась в сторону кухни, где сейчас хозяйничал Спайк.

Я выбрался из-за стола, чувствуя, как приятно распрямляются затёкшие от долгого сидения в одной позе мышцы и бросил взгляд вслед единорожке.

— Твайлайт, слушай…

Она, не обернувшись, остановилась, направив в мою сторону левое ухо.

— Это… Прости, что сорвалась, — несколько неуклюже извинился я. Балда, блин. Нет бы сразу её тормознуть со всеми этими ценными указаниями — терпел, сцепив зубы, пока этот её снисходительный тон не раздраконил меня окончательно. Нехорошо вышло.

Твай, постояв ещё пару секунд, молча двинулась дальше, не удостоив меня никакой реакции. Обиделась.

Проклятье. А этот день так хорошо начинался…


Небо раздражало своей яркостью, голубизной и мелкими, низко висящими облаками, сегодня казавшимися особенно ненастоящими и несерьёзными, а нарисованное солнце, неподвижно висящее на небосклоне, неприятно било по глазам.

Хотелось… Не знаю, блин, чего хотелось! Ничего не хотелось — всё безмерно раздражало и выводило из себя. Особенно все эти плюшевые лошади с неестественными мордами, попадавшиеся по пути!

Такой хороший вчерашний день не только плохо закончился сам, но и притащил следом ночь, которая была ещё хуже.

Приснился дом.

А точнее — дача, на которой мы работали и, затем, отдыхали вместе с родителями.

И то, что это были именно они я смог понять лишь по косвенным признакам! Мне кажется, что во сне я всё-таки видел лица, слышал голоса… Но после пробуждения в памяти остались лишь мамина голубая куртка со свежим пятном краски на рукаве, папины старые классические туфли, диковинно сочетающиеся с рабочим комбинезоном, да треск пламени в мангале, на котором после тяжёлого дня мы вместе жарили шашлыки… И бездонное небо, расцвеченное дивным закатом, на который с юга медленно наползали тяжёлые, бесконечные грозовые тучи, готовящиеся ночью пролиться на наш домик сплошной стеной воды.

Это всё было таким настоящим, завораживающим…

А проснулся я утром в этой долбанной Эквестрии! С её плоским небом, нарисованными облаками и… тупыми лошадьми, которые неторопливо прутся посреди узкой улицы не обращая внимания ни на что вокруг!

Какая-то белая кобыла, с неестественно-синими гривой и хвостом, медленно топала прямо передо мной, полностью забив на мир вокруг, и ритмично качала головой. Другие пони, при виде меня прижавшиеся к стенам и заборам, провожали её напряжёнными взглядами. Я раздражённо отпихнул тормознутую клячу с середины дороги и, наконец-то, смог прибавить шаг.

— Эй, ты чт… А-а-а! — переросло возмущённое восклицание за спиной в испуганный вскрик.

Я, рефлекторно дёрнув ухом от резкого звука, поспешил выкинуть бестолковую лошадь из головы, возвратившись к невесёлым с самого утра мыслям.

И, разумеется, такое «замечательное» утро нельзя было провести в тишине и уединении: прибыть к Селестии я в письме обязался именно сегодня! Визит к начальству — это именно то, что мне сейчас так нужно, бляха!

Раздражённо хлеща себя хвостом по бокам и с трудом сдерживаясь, чтобы не рычать в голос, я миновал крайние домики и, наконец, покинул Понивилль, направившись к уже знакомому холму неподалёку.

Колесницу ждать не пришлось: она уже стояла на холме вместе с парой пегасов-стражников. Отрывисто кивнув жеребцам, проводившим меня настороженными и опасливыми взглядами, я молча влез в повозку. Пони, переглянувшись, так же молча впряглись и, взяв короткий разбег, оторвали колесницу от земли, попутно вызвав у меня очередную вспышку раздражения неестественностью происходящего.

Проклятый сон! Вот на кой мне нужны теперь эти рвущие душу воспоминания?! Назад пути нет, так к чему бередить рану? С-сука, как же гадко и тошно на душе, а…

И это, цвета детской неожиданности, чучело крылатое, что справа в упряжке, оглядывается ещё постоянно на меня… Бесит, скотина!

В очередной раз обернувшийся пегас вздрогнул, наткнувшись на мой пристальный взгляд. Колесницу слегка тряхнуло.

— Хватит уже пялиться! На дорогу смотри! Не дрова везёшь! — повысив голос, зло рявкнул я. Пегас поспешно отвернулся, изобразив полное сосредоточение на полёте и, заодно, удостоившись косого взгляда напарника.

Чтобы отделаться от тяжёлых мыслей, я постарался переключиться на что-нибудь другое.

Интересно, зачем меня вызвала Селестия? Письмо было вполне в её стиле — этакое мягкое приглашение и никакой конкретики, в честь чего вдруг оно. Учитывая же отсутствие очевидных поводов, о которых нельзя было бы сообщить в письме… В общем, полагаю, причина вызова едва ли меня порадует. Замечательно. Как только про этот день подумаешь, что он — хуже некуда, так сразу оказывается, что это просто ты не всё о нём знаешь… Настроение, и без того откровенно хреновое, поползло ещё ниже.

Когда колесница, наконец, пошла на посадку, расположение духа у меня было совершенно отвратительное.

— Лейтенант Рейдж Файер, — отрывисто представилась ярко-красная кобыла-земнопони с гривой и хвостом цвета пламени, когда я сошёл с приземлившейся и замершей после краткого пробега колесницы. Багровые глаза пони недобро и безо всякого страха взирали на меня из-под офицерского шлема. — Следуйте за мной, — прозвучало это скорее как приказ, чем как просьба. Кобыла, не дожидаясь моей реакции, резко развернулась и направилась к воротам.

Подавив желание дать ей чем-нибудь тяжёлым по загривку, двинулся следом.

По коридорам дворца шли молча. Кобыла впереди раздражала своим вырвиглазным цветом, топотом накопытников по камню пола, едва слышным поскрипыванием какого-то сочленения на доспехе, изредка кидаемыми на меня взглядами — всем! Хорошо хоть молчала: её высокий, вгрызающийся прямо в мозг, голос, похожий на визг циркулярки по металлу, я бы уже точно не выдержал…

Я отвёл взгляд от пони, и постарался хоть немного успокоиться, рассматривая окружение. Игрушечная там Тия меня ждёт или нет, но сорваться и наговорить — а то и наделать — глупостей — это сейчас явно лишнее.

Чего, в конце концов, такого плохого в этом мире?

Да то, что он — не мой родной мир, бляха! Тут всё неправильно! Закатов и рассветов нет, небо плоское, облака игрушечные, жители плюшевые и несерьёзные! Не бывает тут облаков, уходящих вверх на километры, а ширящихся — на десятки километров, не бывает перистых облаков где-то в вышине, не бывает гигантских туч, закрывающих небо от горизонта до горизонта, будто свинцовая крышка. Ну и сами пони под стать эквестрийскому игрушечному небу. Яркие цвета, громадные глаза, маленькие крылья, тупые рога…

Нарисованный мир.

Нереальный.

Ненастоящий.

В котором любят, дружат, ненавидят и страдают по-настоящему.

Ну и хрен ли мне с того? Домой хочу…

Я с усилием выдохнул сквозь зубы.

Нет у меня больше дома. Могу, разве что, попробовать построить новый здесь, в Эквестрии…

И всё же…

— Её Высочество принцесса Селестия ожидает вас в саду, — выдернул меня из мыслей резкий голос моей сопровождающей. Рейдж отрывисто кивнула на двустворчатую дверь и, развернувшись, молча двинулась дальше по коридору.

Я машинально проводил её долгим взглядом. Очнувшись и тряхнув головой, когда пони скрылась за поворотом, я открыл двери и вышел на высокое крыльцо, ведущее в уже знакомый сад с беседкой и травяными дорожками.

Принцесса обнаружилась здесь же: белая аликорна, стоящая на небольшой полянке, пристально смотрела, кажется, прямо на солнце.

Я спустился с крыльца и замер чуть поодаль, ожидая её реакции. Мыслей, с чего начать диалог, у меня так и не появилось, настроение, как и с утра, было совершенно гадкое… Желание вообще о чём-либо разговаривать с кем бы то ни было отсутствовало напрочь. Напиться хотелось, откровенно говоря…

— Здравствуй, Найтмер, — спустя несколько секунд повернулась ко мне принцесса.

Выглядела она совершенно не по ситуации приветливой и спокойной. Почему-то это только сильнее раздражало.

— Приветствую, — односложно отозвался я, натянув на лицо максимально ровное выражение.

— Как прошёл полёт в Кантерлот? — продолжила всё с той же улыбкой ходить вокруг да около принцесса.

— Нормально.

К чему эти вопросы, ну? Говори сразу, что надо, не парь мне мозги!

— Хм… — чуть нахмурилась Селестия на мой очередной дежурный ответ. — Как твои дела в целом? Как тебе пришёлся Понивилль?

— Осваиваюсь. Более-менее.

Зараза, да перестань ты уже тянуть время!!! К чему вся эта пустопорожняя болтовня?!

Прикрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

— Всё в порядке?

Виртуоз. Столько беспокойства и чуткости в голосе… Зачем ей это надо?

— Вполне. Может, скажешь уже, зачем я тебе здесь понадобилась?

— Найтмер, — смерила меня укоризненным взглядом принцесса. — Я же вижу, что тебя что-то гнетёт. Расскажи, что случилось. Возможно, я сумею помочь?

— Надо оно тебе… — раздражённо отмахнулся я. — Просто… Просто настроение мерзейшее. Разговоры разговаривать нет ни малейшего желания. Давай к делу уже, если можно.

— Я лишь хотела поддержать тебя. Настроение не бывает плохим без причины. Впрочем, раз ты пока не хочешь об этом говорить — не стану навязываться, — вздохнула аликорна.

Вот обязательно ей было так это сказать, чтобы я себя полной скотиной почувствовал, а?

— Что же до причины моего письма… — прервала краткую, но весьма неуютную паузу Селестия. — К сожалению, она далека от приятной и для тебя, и для меня.

Я обратил нетерпеливый взгляд на снова замолчавшую принцессу. Та, задумчиво посмотрев на солнце несколько секунд, — даже не прищурилась! — повернулась и пристально посмотрела мне прямо в глаза.

От заданного Селестией в следующую секунду вопроса я вздрогнул.

Она знает.

Сердце пропустило удар.


А что дальше? Запаситесь терпением, друзья :) В третьей части, которую я пишу сейчас, ответы на этот и некоторые другие вопросы обязательно будут.

Когда будет третья часть? Я, как обычно, поостерегусь называть сроки. Будет, когда допишу и мы с Лягушонком доведём её до должной кондиции вычиткой и правками.

Пока же, чтобы скрасить ожидание, можете обратить внимание на свежий арт от Dt-y17 к 16 главе:
"Медицинский осмотр" и поучаствовать в флейме на Табуне, который там вызвал этот арт: поучаствовать))

Также можете почитать другие мои фанфики по МЛП:

Подвал

Цена ошибки

Или прочесть одну милую историю, написанную моей соратницей Глухой Лягушонок:

Самозванка