Лишняя
5. Взгляд в бездну
У меня последнее время с раздражающей частотой возникают простые вопросы, на которые нет ответов. Вчера было «Кто я?», сегодня вот — «Где я?» Незнакомое помещение, в котором я проснулся, больше всего напоминает богатую и несколько помпезно оформленную спальню: высокий потолок с вычурной люстрой, картины на стенах, огромные окна с тяжёлыми шторами, явно недешёвая мебель и обширная, персон, такое ощущение, на пять-шесть, кровать, на которой я, собственно, и возлежу. По обстановке напрашивается вывод, что я, скорее всего, во дворце Селестии. Другой очевидной гипотезы нет, поэтому за рабочую пока примем эту.
Ощущения… Лежу на левом, не пострадавшем, боку. Мягко, тепло, просторно — голова, против обыкновения, в спинку кровати не упирается, ноги с края не свисают. Пострадавшие бок и нога дают о себе знать неприятной ноющей болью, но, на удивление, несильной. Бок при глубоких вдохах уже не режет, а ногой шевелить пока как-то не хочется, во избежание — почти не болит и ладно. Голода и жажды, к своему удивлению, не испытываю, хотя это тело не кормлено, минимум, со вчерашнего. Башка квадратная — вроде бы и выспался, но всё равно весь кривой и вялый. Вставать, что-то делать и куда-то идти нет ни малейшего желания.
«Вставать», хех… Куда мне теперь вставать? Что-то мне подсказывает, что работы у меня больше нет — кому сейчас нужны мёртвые сотрудники? Уволили, наверняка. Труп разлагающе действует на коллектив и всё такое… Не ценят, понимаешь! М-нда, что-то ни разу не смешно получается…
Вчера как-то не было времени обдумать происходящее, а вот теперь, в тишине и покое, мысли не заставили долго себя ждать.
Момент собственной гибели как-то не отложился в памяти, вспоминалась лишь волна жара и собственная последняя мысль: «Яркий получился финал…» Что это было? Пожар? Взрыв? Блин, да какая, нахрен, разница теперь?!
У меня там осталось всё, что было важно и дорого. Друзья, родители — а я даже имён их теперь не помню!
Я вот, например, помню, как мы с другом попали в аварию за городом и как потом, уладив все формальности, ползли на разбитой машине без фар вечером обратно в город. Обсуждали произошедшее, трепались о чём-то для поднятия настроения… И всё. Ни лица, ни имени друга, ни самого разговора — ничего не помню! Долбаный бред, как это возможно?!
Вся моя жизнь осталась там… где от меня не осталось ничего. Всё.
Я с трудом сглотнул вставший в горле ком. От осознания того, что та жизнь окончена, никакого возврата к ней нет и не будет, по спине прошёлся озноб.
Когда все мосты сожжены, остаётся идти только вперёд, да? Проклятье, а если я не хочу никуда идти?! Да у меня же там… Да я же…
Я вздрогнул от скрипа собственных зубов. У меня там два кубометра грунта и крест сверху! Всё, приплыл! Тема закрыта! Я резко мотнул головой, словно стараясь выбросить из неё нежелательные мысли и силой переключил внимание на другую тему.
Для начала, стоит оценить ситуацию, в которой я нахожусь.
Что мы вообще имеем с гуся? Поверхностный анализ давал довольно пессимистичный результат: во-первых, нога сломана, во-вторых — я в плену. Невесело хмыкнул последней мысли: уж на что, а на плен окружающая обстановка была похожа в последнюю очередь. Ни мрачных сырых подземелий с ржавыми решётками и угрюмыми стражниками, ни деревянных бараков с колючей проволокой и пулемётными вышками. Странно это конечно, но я что, разве против? Могли ведь, пока в отключке лежал, и в клетку запихать в кандалах, и на луну отправить, просто на всякий случай — репутация у бывшей владелицы тела, подозреваю, та ещё.
Вот, кстати, насчёт неё. Я кто вообще теперь? Или даже — что я такое?
Я ассоциирую себя с человеком и думаю о себе в мужском роде. Имею человеческую память, но странно избирательную. Помню факты, помню кое-какие свои чувства и эмоции, но совершенно не помню никаких персональных данных!
А ведь память формирует наше «Я». Основываясь на ней, мы принимаем решения, запоминаем их, делаем выводы и, исходя из всего этого, развиваемся как личность. Иными словами: если бы я ранее в некоторой ситуации поступил не так, а иначе, то сейчас был бы другой я! С другой памятью, другими выводами из неё и, как итог, с другой личностью! А теперь моя память напоминает хреново решето! Насколько я без этой памяти остаюсь собой? Я — это ещё я или уже больше нет?!
Проклятье! Я совершенно ничего не понимаю! От заумных размышлений разболелась голова. Так, стоп. Вдо-ох. Вы-ыдох. Надо с этими мыслями о памяти заканчивать, только нервного срыва из-за этого мне не хватало, и так на грани уже…
Ещё один вопрос, требующий прояснения — Найтмер Мун. Одинок ли я в этом теле или её личность тоже где-то здесь? Если да, то почему тогда она не даёт о себе знать? Не хочет? Не может? Возможно ли, что та моя догадка верна, и её личность не выдержала одиночества в ссылке? Но распалась ли она окончательно? Сколько от неё осталось, если нет? Осознаёт ли она себя или там только какие-то эмоции и воспоминания? А была ли у неё полноценная личность вообще? По воспоминаниям Луны сложно это утверждать. И что мне со всем этим делать?
Сплошные вопросы!
Отчаявшись разобраться в глубинах ставшего чужим и непонятным собственного разума, решил переключиться на тело. И ладно бы с ним всё было просто и понятно, но не-ет!
С места в карьер: я кобыла. В этом слове замечательна не только половая принадлежность, но и видовая тоже. Я банально не представляю, как это тело функционирует, даже на примитивном бытовом уровне! Вот у меня крылья есть теперь — как ими шевелить? А как на них летать? А что с ними может произойти нехорошего и отчего?
Как ни странно, паниковал я, отчасти, зря. Пошевелить крыльями удалось без особого труда, как только перестал пытаться изо всех сил концентрироваться на процессе. Логично, в принципе: мозг-то со всеми наработанными рефлексами остался. И это снимает массу проблем, к слову: заново учиться ходить мне, похоже, не грозит. Проверить пока нет возможности, но уверен, что когда встану — в ногах не запутаюсь. В остальном же — тёмный лес. Что могу есть, сколько нужно спать, на какую высоту могу подниматься, чем и почему могу заболеть… В общем, при случае однозначно стоит раздобыть какое-нибудь чтиво по анатомии, где просто и понятно в два слова всё расскажут. Размечтался, ага…
Возвращаясь же к вопросу пола… нет, не возвращаясь, ну его к лешему! Хватит с меня на сегодня весёлых размышлений! Конечно, этот вопрос придётся рано или поздно обдумывать, с подводной лодки никуда не денешься, но сейчас я этого делать не стану, от греха. Причин расстраиваться у меня сегодня и так более чем достаточно, поэтому пока замнём для ясности.
Настроение, и при пробуждении не особенно возвышенное, после всех этих дум было откровенно мрачным: даже о себе самом имею крайне скудное представление, ранен, нахожусь здесь на птичьих правах и совершенно не представляю, что будет дальше. И со мной, и вообще.
Желая отвлечься от мыслей, принимаюсь тщательно разглядывать комнату. Обращаю внимание на картины — пейзажи и пара натюрмортов, а вот портретов среди них нет. Вон те снежные горы нравятся, а вот закат над озером на соседней картине слишком схематичен, на мой вкус. Мазки крупноваты. На секунду замираю, вперившись в картину пристальным взглядом. С каких это пор я могу разглядеть отдельные мазки на картине с расстояния около трёх метров? Я в бытность человеком «Ш» и «Б» без очков с трудом видел, а тут — на тебе! «Ну вот, на самом деле, не так всё и плохо!» — кривовато улыбаюсь я сам себе. Тем не менее, новому телу — плюсик, определённо.
Следом за картинами мой взгляд пал на часы, висящие на стене. Что, кстати, по времени? «15:48» — автоматически отметил мозг. Внимательно всматриваюсь в закорючки на циферблате. Человеческая память упорно говорит, что они мне незнакомы, но стоит перестать вдумываться и вглядываться — почему-то становятся вполне понятны. Надеюсь, с буквами будет то же самое.
Продолжая осматриваться, замечаю лист бумаги на небольшом столике рядом с кроватью. Странно даже, что раньше не заметил — под носом, считай, лежит. Склоняюсь поближе. Записка? Интересно. Вот и узнаем сейчас, понимаю я буквы или нет…
«Найтмер Мун,
у тебя трещина в ребре (боль от неё может отдавать в крыло, но с самим крылом всё в порядке) и перелом ноги. Я всё обработала и соединила кости, если обойдётся без осложнений, максимум через неделю уже сможешь вставать. Зайду в течение дня.
Селестия.»
Текст непринуждённо складывается в понятные слова и предложения, несмотря на непривычно выглядящие буквы, которые человеческая память, как и в случае с цифрами, отказывается воспринимать как знакомые. Любопытный эффект. Такое ощущение, что у меня две параллельных памяти, сообщающихся между собой… Блин, туплю! На меня же вчера память Найтмер буквально свалилась, оттуда и знаю все эти закорючки и чёрточки!
Да уж, интересное было кино… Недаром говорят, что самые злейшие враги — поссорившиеся родственники. По существу же произошедшего — все хороши.
Селестия, с головой ушедшая в политику и управление страной, Луну практически игнорировала в плане общения, выходящего за рамки работы и считала, что той вообще радоваться бы, что этой работы немного, а не докапываться до старшей сестры со своими личными «несущественными проблемками». Вот сложно ей было выделить пару-тройку часов вечером и просто внимательно выслушать Луну, обнять её и сказать: «Всё будет хорошо»? Нет, то, что страна и её жители королеве небезразличны — это, конечно, ей только в плюс, но так откровенно бросать ради работы единственное в мире родное существо… нет, не понимаю я этого.
Луна, в свою очередь — это просто эталонное «Ай, молодца!» Всё время жалуется, что она сестре не нужна, не обращая при этом внимания на то, что ей самой сестра тоже не особенно нужна! Хоть бы раз за этот увиденный мной год зашла к Тие не с жалобами и упрёками, а с чашкой кофе и куском тортика! И были ведь у неё разумные мысли, но до их реализации она так и не созрела, занятая своими обидами и ревностью. Впрочем, мне легко судить, я в такой ситуации не бывал, если верить ошмёткам моей памяти.
Ну да хватит о сёстрах. Мне сейчас надо вдумчиво изучить наследство — было бы неплохо получить одну память вместо двух и избавиться уже от этой двойственности: «Вроде знаю, а вроде и нет». Заодно, кстати, возможно, найду ответы на все те вопросы, что снедали меня после пробуждения.
Сосредотачиваюсь, пробуя вспомнить что-нибудь из пребывания на луне, но, вместо простых воспоминаний, неожиданно вновь проваливаюсь в прошлое: захлёстывают мысли, чувства, ощущения, эмоции… Я не вспоминаю — я опять почти проживаю всё произошедшее!
Обдумать ничего уже не получается — все усилия уходят на то, чтобы не ухнуть в происходящее с головой, как в прошлый раз…
…
В первые столетия Луна и Найтмер работали вместе. Их, пожалуй, даже можно было назвать друзьями: они поддерживали друг друга, Луна помогала Найтмер закреплять знания, которые та получила из её памяти, но не умела использовать на практике. Особенно сложно было с эмоциями: являясь, в немалой мере, порождением негативных эмоций, Найтмер с трудом понимала концепцию позитивных. Показателен был момент, когда Луна впала в ступор от вопроса: «Что такое радость?» Вот что можно ответить на это? «Радость — это когда радостно»? Как описать радость тому, кто её никогда не испытывал? Но Луна, к её чести, старалась, как могла, хотя, её действия очевидного успеха не давали.
Найтмер, в свою очередь, не раз вытягивала Луну из приступов меланхолии и самобичевания. Они совместно разрабатывали заклинания для создания качественного стройматериала из лунного грунта и красящие заклинания для него же, чтобы потом с их помощью построить посреди серых пыльных пустошей огромный замок. Потом в нём появились барельефы, статуи и витражи, особенно любимые Луной. Для Найтмер всё это не сказать, чтобы было очень интересно, но так как Луне процесс строительства и украшения своего дворца помогал отвлечься от мрачных мыслей и вернуться к главной задаче со свежими силами, Найтмер не оставалась в стороне.
А потом, они вновь принимались за ту самую главную задачу: Луна и Найтмер Мун вместе искали выход, любую возможность побега отсюда, с луны. Бесчисленные мозговые штурмы, магические эксперименты, постоянные попытки сделать со своей тюрьмой хоть что-нибудь! Но всё было тщетно: летать на луне оказалось невозможно вообще, а телепортация дальше нескольких метров была невозможна из-за сверхнасыщенного магического фона ночного светила, что создавало ужасные помехи для всех заклинаний, требовавших точного расчёта и дозирования силы. Но самым большим шоком для Луны оказалось то, что она не могла больше управлять своей луной! Не работало и её снохождение: она просто не могла попасть в мир снов! В результате, единственное, что удалось понять из всех этих попыток — это то, что защита тюрьмы не вечна и когда-нибудь падёт сама собой, но навредить ей изнутри оказалось невозможно: Элементы Гармонии не оставили лазеек.
В конце концов, постоянные неудачи постепенно привели к разладу между Луной и Найтмер Мун. Безрезультатные поиски выхода, а также невозможность использования своих особых сил погрузили Луну в глубокую депрессию и самокопание, результатом которого стал вывод «Это я во всём виновата!» Найтмер, попытавшись ободрить Луну привычным способом, в духе: «Не время раскисать! Нам нужно готовить свою месть! Мы проиграли битву, но не войну! Королева получит свое, и мы с тобой будем вместе править Эквестрией под покровом вечной ночи!» — неожиданно для себя нарвалась на жёсткую отповедь. Луна сорвалась и наговорила Найтмер много чего и то, что эти слова звучали мысленно, не сделало их менее болезненными.
— Луна, почему… почему ты так говоришь? Мы же друзья… — только и смогла ошарашенно выдавить в ответ Найтмер. От её эмоций в этот момент веяло чем-то очень… это было даже не горе или обида — это было крушение идеала. Здесь я неожиданно для себя понял, что Найтмер относилась к Луне так же, как сама Луна относилась к Селестии до их разлада и всех последующих событий — как к старшей сестре, почти что заменившей мать.
— Друзья с кем? С отражением в зеркале? Ты — лишь набор негативных эмоций, по какой-то иронии получивший подобие сознания! Вот этот замечательный пейзаж вокруг — только твоя заслуга, чудовище! Я никогда не пошла бы против родной сестры, если бы твои слова не толкнули меня на это! — с ненавистью выплюнула Луна.
Отобрав контроль над телом у оглушённой и ошарашенной Найтмер, она применила что-то мощное из магии снов: по голове будто ударили молотом, перед глазами сверкнула вспышка… когда свистопляска перед глазами закончилась, контроль над телом рывком вернулся к Найтмер. Она больше не ощущала незримого присутствия сознания Луны рядом — тело теперь принадлежало только ей… но это не имело для неё никакого значения. Она была раздавлена и уничтожена. По щекам впервые в жизни текли её собственные, а не Луны, слёзы, а в душе, из которой будто вырвали огромный кусок, разливалась боль и опустошённость…
…
Я зло смахнул горячие капли с лица и задрал голову, стараясь сдержать появление новых. Твою мать, Луна, когда встретимся, я тебе втащу! Копытом по морде, чтобы зубы полетели веером!
Эмоции Найтмер в этом воспоминании разрывали сердце на части. Её память и чувства говорили, что Луну она считала кем-то вроде матери и старшей сестры в одном флаконе и даже по-своему заботилась о ней и любила её, как умела. Когда тебя любит и о тебе заботится создание, рождённое из ненависти и гнева — это о чём-то да говорит! Да, Найтмер сложно было назвать доброй и пушистой, но Луна для неё была практически всем! А самая жесть ситуации в том, что Найтмер даже не понимала, чем вызвана такая реакция. Неудивительно, что простая и убийственная мысль «Луна, за что?!» занимала её потом ещё очень долго.
Что сделала Луна? Насколько я смог понять позже, она погрузила свою личность в какое-то подобие стазиса или анабиоза, просто выключив себя на всё оставшееся время заключения. Найтмер перепробовала всё, что знала, пытаясь докричаться до Луны, но всё было тщетно. Магия снов была известна ей по памяти Луны, но использовать её на практике Найтмер не умела, а освоить самостоятельно, опираясь лишь на фрагментарные воспоминания, так и не смогла. Через несколько месяцев безуспешных попыток Найтмер забросила идею дозваться до Луны и окончательно погрузилась в тяжёлую и беспросветную депрессию.
Найтмер Мун осталась одна.
Одна на голом куске пыльного камня, с которого невозможно сбежать. А до освобождения было ещё около шестисот лет…
Я резко мотнул головой, отгоняя тяжёлые воспоминания. Не уверен, что хочу смотреть дальше. Там — шестьсот лет полного одиночества, наедине с собой и серым камнем. Быть может, там и есть ответы на мои вопросы про то, кем же я теперь являюсь, но стоят ли они того?
С другой стороны, это теперь мои воспоминания. Разумно ли оставлять белые пятна в своих знаниях о себе же? Мало ли, какие сюрпризы может выкинуть моё новое тело — а я о них даже не буду знать, потому что пропустил что-то важное.
В конце концов, не будет лишним побольше узнать о предшественнице. Изучить её ошибки, чтобы не наделать своих, хотя бы.
Я глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. Была не была.
…
Я в полном отупении разглядывал изгрызенную до состояния тряпки и мокрую от слёз подушку. Задавить истерику и кое-как прийти в себя удалось лишь минут десять назад. Сука, знал бы, что я там увижу — хер бы полез!!!
В голову, кроме нецензурной брани, шло только не очень подходящее по смыслу, зато вполне подходящее по духу выражение: «Сон разума рождает чудовищ». При всём своём старании не погружаться в эмоции и переживания полностью, просматривать память поверхностно, я всё равно укрепился в мысли, что даже смерть будет лучше ссылки на луну. И, к собственному ужасу, понял, что если такая перспектива станет реальной — мозги об стену я себе расплескаю не колебаясь ни секунды.
Как-то на просторах интернета наткнулся на историю одного парня, который устал от города и решил пожить некоторое время в уединении в тайге. Занял охотничий домик и просто спокойно жил наедине сам с собой. Охотился, рыбачил, дрова рубил, звёздами любовался. Всего через месяц с небольшим начал съезжать крышей: звуки всякие стали чудиться, потом и до визуальных галлюцинаций дело дошло. Закончилось всё больницей, хорошо хоть — без серьёзных последствий. Два месяца в одиночестве — и хватило! А не помогли бы вовремя — амба, приплыл бы человек.
А здесь — шестьсот лет одиночества. Полного и абсолютного. И Найтмер понимала, что её личность разрушается, осознавала, чувствовала этот распад! Когда ты чувствуешь, как твой разум расползается, будто мокрая газета — это очень, очень страшно. От одного этого ощущения меня пронизывал холодный, липкий ужас.
А Найтмер, тем не менее, боролась, старалась любым способом занять себя и отвлечься от одиночества — продолжение поиска путей побега, разработка заклинаний и испытание оных на замке, что некогда строила вместе с Луной, подготовка планов возвращения, строительство собственной крепости и искусство… Последнее — это что-то. Сложите несомненное наличие таланта и каплю магии иллюзий с подавляющей депрессией и прогрессирующим распадом личности и получите то, чем украшала свой мрачный дворец единственная живая душа на луне. От статуй, барельефов и картин, созданием которых пыталась развлечь себя Найтмер, становилось откровенно жутко.
…А эта — одна из старых моих работ — «Взгляд». Светло-серый, почти белый, песок везде, от горизонта до горизонта, насколько хватает взгляда. Бездонный космос с многочисленными звёздами. На его фоне угадывается силуэт чёрного аликорна, стоящего спиной к зрителю и глядящего в бесконечность космоса с бесчисленными огоньками звёзд. Смотрю на неё ещё некоторое время — неожиданно будто погружаюсь в картину, появляется ощущение, что это не аликорн рассматривает звёздное небо, а бесконечная Бездна, пристально разглядывает жалкую букашку своими бесчисленными глазами. От этого взгляда не убежать, не спрятаться — глаза Бездны всюду вокруг! Смотрят! Ждут чего-то! Мерцают во тьме, пристально следят за своей добычей! Бездна над головой колышется, хищно улыбается своими глазами! Она повсюду!..
Я вздрогнул и с усилием проглотил вставший в горле ком. Мороз по коже с её живописи, а ведь это ещё цветочки! На последней сотне лет заключения утратившая остатки адекватности Найтмер ваяла такое… НЕ ВСПОМИНАТЬ! Затряс головой, пытаясь прогнать совершенно ненужные воспоминания и заставить себя переключить мысли на что-то другое. Получалось паршиво — после всего увиденного в душе царил полный раздрай. По-хорошему, нужно было бы продумать разговор с Селестией, раз она собиралась зайти, прикинуть тактику, линию поведения… но мне было почему-то абсолютно пофигу и на этот разговор, и на его результат — устраивал любой исход, кроме новой ссылки.
Мне было жаль Найтмер Мун, от разума которой осталось столь немного. Она, как могла, старалась сохранить себя, но, увы… это особенно было заметно по её действиям сразу после возвращения: она прямолинейно следовала своим идеям-фикс — отомстить королеве Селестии и устроить вечную ночь. После чего задавить хранительниц Элементов Гармонии голой силой она не смогла из-за истощённости заклинанием, отправившим Селестию на солнце, а одолеть их опытом и выдумкой её разодранный в клочья разум хоть и старался, но уже не сумел. А потом удар Элементов пробудил от спячки Луну и, заодно, притащил сюда меня, попутно раскидав нас по разным телам.
Вот я и подошёл к вопросу, который, в числе других, тяготил меня всё это время. Вопросу, на который, уже традиционно, не было ответа: «Зачем я здесь?» Идей не было. Спасать Найтмер от одиночества на луне уже поздно. Действовать как-то иначе сразу после возвращения из ссылки — тоже… Найтмер Мун — и меня, соответственно — вообще не должно здесь и сейчас быть. Но я здесь. И я здесь абсолютно лишний, никому даром не нужный элемент, ибо кому и для чего в мирной, пасторальной Эквестрии нужна Найтмер Мун с душой далеко не самого лучшего человека?
Так, утомлённый невесёлыми размышлениями я, практически незаметно для себя, провалился в сон.
Арт к работе нарисован Dt-y17, за что ему спасибо: https://ponyfiction.org/story/14960/comment/100