Оловянный солдатик

Пролог

«У нас больше нет дома. По крайней мере, того места, которое мы раньше так звали. Оно сгорело дотла много веков тому назад, а осколки уже, наверно, успели обратиться в космическую пыль. У нас нет души, ведь она стала прахом, когда в пылу битвы погиб последний древний. А то, что только-только было начало зарождаться в нас, навеки забрала с собой, умирающая в тишине, планета, оставив от сердца лишь холодные черные угли. Теперь мы повинуемся воле нашего разума. Холодные, рассудительные существа, всегда добивающиеся своей цели, какими гордились бы наши славные предки. Нет боле страха, нет сожаления или невыносимой боли! Мы избавились от этих чуждых мыслей и эмоций. Люди так сильно зависящие от своих машин, стали едины с ними… мы стали едины, раз и навсегда».

— выдержка из речи Совета перед освоением «Новых рубежей».

Маленький человечек с широко распахнутыми глазами взирал на поразительное зрелище за панорамным стеклом воистину титанических размеров; множество рук, когтей, щупалец и манипуляторов работали в унисон, в едином порыве, воздвигая сооружение, воистину поражавшее воображение.

Огромный остов будущего космического судна еще не был завершен, однако же короткие вспышки сварки и оживленный шум в ангаре, порой сливающийся в сплошной ропот, четко говорили, что это весьма ненадолго. К тому же, уже прямо сейчас он казался таким же гигантом, что и высоченные дома-шпили, уходящие не только далеко в небо, прорезая завесу налитых свинцом облаков, но и глубоко в землю, может быть, даже в самые недра планеты, раскаленные докрасна ее обнаженным ядром.

Голубые глаза задорно блестели в предвкушении. Это именно то, что станет его кораблем?

Светловолосый мальчуган припал к стеклу, наблюдая за рабочими, что копошились внизу. Он сиял блаженной улыбкой, не в силах сдержать нахлынувшее на него восхищение. Мальчик чувствовал все, что они чувствовали в тот момент: напряжение, усталость, шепотка трудового куража там и тут, довольно часто проскакивала искра удовольствия, гордость, где-то даже попадалось счастье. Впрочем, это не осталось незамеченным, и чья-то ладонь мягко опустилась ему на плечо.

— Вижу, ты здесь, — сказал усталый голос, заставив малыша невольно обернуться. Обладателем голоса оказался средних лет мужчина с короткими темными волосами, в которые каким-то образом успела вплестись седина. Мальчик знал этого человека, его здесь все знали, некоторые даже в лицо, как он или остальные дети из D касты, учащиеся в апатурском ИСЛ.

Поправив очки, офицер проследил за взглядом ребенка, а затем повернулся обратно к нему, заговорчески ухмыльнувшись.

— Что? Нравится?

— Еще бы! — мальчик быстро закивал, потянув взрослого за рукав. — Уже такой большой! Помню, когда мы с Вами видели его в последний раз, он был совсем-совсем крохотным. Вот таким, — попытался показать карапуз, широко разводя ручками в стороны. Когда же у него не получилось, он состряпал такую очаровательную мордашку, что хотелось дать ему очко хотя бы за попытку.

Мужчина замер в нерешительности. Он хотел игриво потрепать малыша по голове, но вовремя осекся: это неправильно. Скрестив руки за спиной, взрослый отвел взгляд, направив его куда-то вдаль, за стекло.

— Не терпится отправиться в свой первый полет, не так ли? — строго спросил мужчина, возвращаясь к своему обычному, нейтральному тону. Это было довольно трудно, ведь энергичный комок рядом с ним буквально светился от позитива.

— Ага! Но нам сказали, что мы сможем полетать только тогда, когда достигнем взрослого возраста, — с обиженным вздохом признался крепыш, то ли не замечая, то ли попросту не обращая внимания на изменения в настроении своего собеседника, в чем тот был отчасти ему благодарен.

— Не волнуйся, это произойдет быстрее, чем ты думаешь. К тому же, я слышал, что ваша группа неплохо справляется с программой, это правда?

— Да! Вы не поверите, но Кудряшка и другие новички сегодня, наконец-то, сами решили поговорить с нами. Так просто, без связи.

— Неужели, и как это получилось?

— Ну, неплохо… Учителя говорят, что они делают успехи, — мальчик смутился, опустив голову. — Но я все еще думаю, что Пятый такой зануда. Представляете, он не пошел сюда со мной и других подговорил не делать этого. Подумаешь, будто бы подготовка к их глупым тестам важнее, чем наш «Анаксагор», а ведь я капитан, и они должны меня слушаться!

— Как интересно, а я сегодня слышал, что ты сдал эти самые тесты на максимально возможное количество баллов, — хмыкнул офицер, задумчиво почесав подбородок. — А еще я слышал, что ты держишь высокую планку у вас в группе, и делаешь это уже довольно давно.

— Э-это не потому что мне нравится решать эти скучные задачки и учить кучу ненужной протокольной дребедени, а потому что я хочу быть самым лучшим капитаном в Легионе! В Галактике. В мире. Во-о-от.

— Какой энтузиазм, — покачал головой мужчина, — не перестарайтесь с ним, молодой человек. Ты прекрасно помнишь правила.

— Так точно, сэр!

— Вот и молодец. Насчет вашего пробного полета и полета остальных выпускников D касты, если мне не изменяет память, это случится через несколько крупных циклов, верно? — с интересом спросил офицер, развернувшись и достав из-за пазухи своей формы небольшой планшет.

Мальчик поднял голову и кивнул, глядя взрослому прямо в зеленые глаза через стекла контактных линз. Ребенок не знал, зачем кому-то может понадобиться скрывать их истинный цвет, но что в первый раз, что сейчас, неудобных вопросов задавать не стал, хотя ему было очень любопытно.

— Понятно. Что ж, давай-ка поглядим, найдется ли у меня время поприсутствовать там, — пробормотал зеленоглазый, листая что-то в планшете. Судя по тому, как нахмурилось его лицо, мужчине не очень понравился ответ. — Похоже, плохие новости, малыш. Я не смогу быть с вами, ребята, когда это случится.

— Оу, ну ладно, но Вы сейчас никуда не уйдете, так ведь?

— Нет, сейчас нет, никуда не уйду, — мягко улыбнулся офицер, — здесь у меня есть способные дети и не так скучно, как если бы я весь день торчал в Совете.

— Ура! Думаю, остальным это должно понравится!

— Не сомневаюсь, а теперь нам надо идти. Полагаю, тебе давно пора возвращаться на уроки, а мне — на скучные конференции и лекции. Нет смысла пропускать их зря, нарушая тем самым свой цикл. Успеешь еще налюбоваться на свое судно.

Парнишка не стал отпираться, грустно вздохнув, он последовал за высокой фигурой седого офицера к металлической двери. Тот остановился перед ней, смущенно попросив его открыть ее. Ребенок насмешливо закатил глаза и прислонил запястье к черной панели сбоку, ему пришлось потянуться на носках, чтоб действительно достать до нее. Дверь коротко пискнула и отворилась. Мужчина благодарно похлопал парня по плечу, пропустив того вперед. И они ушли, исчезли среди стальных колонн, стекла и бетона города. Малыш не раз и не два приходил сюда снова, но впредь он был один; вскоре космический корабль оказался готов, потом же выросли и сами дети. Это были трудные четыре года в их жизни. Тренировки, тесты, экзамены — юным легионерам предстояло поменяться слишком быстро. К подростковому возрасту вся их детская наивность испарилась, оставив место для холодного расчета и осознания себя как частей большого механизма. Они — одни из многих и ничего более. Всего лишь выполняют свою первоначальную функцию. Прошел день, когда новые экипажи космических исследователей отправились в свой первый полет. Прошел день, и когда они благополучно вернулись из него. Дальше все завертелось: выходцы из их касты устремились в бесконечную черноту, словно брошенные в озеро камни, призванные лишь для того, чтобы узнать его настоящую глубину или сгинуть, так и не достигнув дна.

Глава 1 — Прекрасное далеко

По холодному стальному полу отсека гибернации ступала пара босых ног.

Тусклые бортовые лампы космического судна уныло освещали одинокую человеческую фигуру, слабо ковыляющую в сторону небольшой металлической двери. В безмолвной черноте длинного корабельного коридора раздался едва уловимый звук шагов. Кое-как переминаясь с ноги на ногу, неловко брел, недавно пробудившийся от долгой дремы без сновидений единственный член экипажа. Он уже не в первый раз просыпался совершенно один: это был третий на его памяти, если быть точным. Очередные сорок восемь часов, на которые его насильно вытягивают из мимолетного забвения только для того, чтоб громадное, железное чудовище продолжило свой путь среди света безбрежного океана звезд.

Спросонок, лениво опираясь одной рукой о стенки узкого туннеля, человек волочился по зажегшийся специально для него дорожке из прорезающих кромешную тьму желтых огней и ведущих все дальше вглубь пустых отсеков судна, давно жаждущих появления людей. Войдя в корабельную раздевалку, парень направился в душ, чтобы окончательно пробудить себя струйками холодной воды после непрерывного пятилетнего сна. Он стоял там довольно долго, тщетно пытаясь смыть с себя остатки липкого питательного раствора и откашливаясь от дыхательной жидкости, которая твердым комком встала в его горле, не давая бедолаге даже нормально вздохнуть, подобно огню сжигая легкие.

Тяжелый кашель раздался оттуда, и несмотря на попытки его обладателя сделать эти звуки как можно тише, они все равно звучали оглушительно громко. Окончив и так давно ставший привычным ритуал очистки дыхательных путей, юноша поспешно натянул на себя форму медперсонала: мешковатые штаны с кучей маленьких кармашков, черную футболку из синтетической ткани с характерным для такого рода вещей принтом в виде большой золотистой буквы «F» посередине, до крайности простая пара ботинок и постоянный атрибут любого, уважающего себя ученого — белый лабораторный халат, слабо отдающий врачебными благовониями и столь же неухоженный, как и его хозяин.

Молодой человек уверенной походкой шел в сторону кают-компании. Створки механической двери раскрылись, в глаза ударил мягкий теплый свет, заполняющий просторное помещение для отдыха экипажа.

И снова никого.

Ученый осторожно перешагнул через порог, старательно прислушиваясь к тишине. Тишина, она резала его слух с непривычки, ведь обычно здесь уже в полной мере кипела жизнь, и рекой лились обыденные разговоры, а сейчас лишь царствовала всепоглощающая пустота.

Парень торопливо принялся шаманить над кофеваркой и озираться вокруг. Не прошло и пары минут, как из белоснежной, неприметной кружки в его руках струился приятный аромат горячего напитка. Усевшись за один из многих свободных маленьких обеденных столов, офицер мирно потягивал горьковатое питье и нервно протирал раздраженные глаза, в которые недавно брызнули яркие зеленые полоски биометрических сканеров. Обычная авторизация — вещь необходимая, нудная, но практически основополагающая, и с ней приходится мириться. Так или иначе.

— С добрым утром, капитан, — будничным тоном произнес холодный женский голос, резко нарушив, леденящее душу, молчание. — Как прошел процесс адаптации? Вы все еще чувствуете слабость, тошноту, спазмы желудка, онемение конечностей или головокружение? Другие симптомы от длительной сенсорной депривации?

— Я не совсем уверен, что сейчас утро, компьютер, но все равно рад тебя снова слышать, — сухо ответил человек. Его интонации мало чем отличались от тех, которые использовала машина, разве что в них было больше жизни и только. Отпив еще немного кофе, капитан сонно зевнул и улыбнулся. Это улыбка казалась такой вынужденной, неестественной, притворной. В особенности, если учитывать тот факт, что за ним сейчас наблюдают. Камера системы безопасности висела на потолке и поворачивалась из стороны в сторону, пока не замерла точно в тот самый момент, когда юноша остановил на ней свое внимание.

Естественно, искусственная личность просто следила за ученым взглядом своего немигающего, стеклянного глаза. Это не может быть ничем другим, кроме как мерой предосторожности, так ведь?

— Насчет моего самочувствия не стоит беспокоиться, — капитан отмахнулся, опустив глаза. — я в порядке, как всегда, да и потом… неважно. Лучше докладывай о состоянии судна, будь так любезна.

— Внешних повреждений корпуса не выявлено, — дрожащим эхом донеслось из интеркома. — Обнаружены неисправности в охладительных и распределительных подсистемах. Работа процессов жизнеобеспечения не нарушены. Температура на борту — без изменений. Реакторы стабильны. Двигатели работают без перебоев, но все чаще было зарегистрировано несколько признаков легкого перегрева. Система связи исправна. Отсек гидропоники функционирует по всем протоколам безопасности и синтезирует нужное количество пригодной для дыхания атмосферы, а также стандартное количество биомассы, необходимой для переработки в органические удобрения и продовольствие.

— Значит, работы у меня не так уж и много, — заключил капитан.

Эта информация приободрила его, совсем немного. Услышав недовольное ворчание своего живота, врач единым залпом покончил со своим кофе, нерешительно поднялся со скрипучего стула и зашагал в сторону небольшого на вид прибора. Он издал негромкий писк, возвещая смертельно голодному офицеру, что завтрак готов.

Мгновение и капитан уже сидел на прежнем месте, брезгливо тыкая ложкой в густую желеобразную кучу непонятного и скорее всего мерзкого происхождения. С трудом проглотив немного пресной зеленоватой питательной пасты, он вдруг заметил: она намного сносней той, которую подавали в прошлый раз, что немного странно, если честно, ведь рецепт не менялся практически никогда. Это слегка позабавило его, и погрузившись в глубокие раздумья, ученый перешел к своей непродолжительной трапезе, все еще ловя на себе немигающий взгляд стеклянного глаза, неотрывно следящего за каждым мимолетным движением человека. Он прекрасно знал, что это означает.

— Любопытно, а что ты положила в мою порцию? Вкус какой-то странный. Я бы сказал, что теперь она кажется мне более съедобной, чем раньше, — как бы невзначай обратился он к пустоте, стараясь не подавать вида и суетливо соскребая с тарелки остатки своего весьма незатейливого пиршества.

— Немного изменила состав, капитан. Увеличила содержание глюкозы и фосфора для лучшего поддержания вашей физической формы и высшей нервной деятельности. Следуя предписанному протоколу, вам надлежит должный уход и забота для более эффективного восстановления после недавних печальных событий, — все так же прохладно пояснила машина.

— Вот как, — бледная физиономия доктора озарилась легкой, наигранной ухмылкой. — Компьютер, знаешь, а ты просто прелесть, когда не пытаешься подсунуть мне очередную дозу антидепрессантов. Но как же тебе удалось сделать эту, — он замешкался, подбирая выражение, — Субстанцию хоть на грамм приятней для вкусовых рецепторов?

— Я очень польщена, сэр. Признаюсь, это было довольно просто, когда в общей характеристике отмечены все гастрономические пристрастия экипажа, в том числе и ваша вопиющая слабость перед сахаром, — монотонно декламировала машина, незаметно скользнув зелеными лучами сканера по пустой тарелке капитана. — Полагаю, вы хотите еще добавки?

— Что? Нет, нет, — отрицательно помотал головой человек, укладывая на место вымытую второпях посуду и бодро направляясь к выходу, может быть, даже чересчур бодро, — Я лучше пойду, займусь делом, а то кажется мне: мы уже начинаем выбиваться из графика. Не хотелось бы портить статистику, знаешь ли.

— В таком случае, сначала вы обязаны зайти в медотсек. Нужно провести пару медицинских тестов и взять анализы, прежде чем вы сможете приступить к работе, капитан. К тому же приемлемое количество физических упражнений поможет вам сохранить форму. Знаю, вы хотите как можно быстрее разобраться с вашими делами, но я, однако, настаиваю на этом.

— Что ж, правила есть правила, — пожал плечами юноша, прислонив свое запястье к дверной панели, та довольно щелкнула, прочитав тонкие, черные строчки символов на коже. Дверь неспешно отворилась, и ученый скрылся в одном из служебных коридоров. Свет в кают-компании погас, оставляя ту во власти склизкой паутины непроглядного мрака.

Помещение мостика слабо мерцало лазурными огнями бесконечного множества голограмм. Здесь, на одном из невысоких помостов, стояла знакомая фигура. Он успешно прошел обследование в родном медблоке, все последующие часы потратив на наладку системы охлаждения. Забавно, но врач совсем недавно стал постигать основы инженерного дела, поэтому иной раз случалось так, что парень мог легко по уши измазаться в пахучем хладагенте или после очередного нелепого конфуза с капризной электроникой остаться и вовсе без бровей. На сей же раз дело ограничилось лишь угрюмым видом и парочкой свежих пятен голубого цвета на многострадальном халате.

Юноша равнодушно вглядывался в смутные очертания звезд и туманностей, вместе составляющих карту известной людям галактики. Новый капитан заканчивал с проверкой координат и по возможности пытался подобрать более оптимальный курс. Это был приоритетный пункт в дежурном списке, но парень не торопился с его выполнением. Он хотел быть на сто процентов уверенным, что сделал все правильно и не допустил глупых помарок, как в прошлый раз. Тогда искусственная личность заперла его на целый день с небольшим цифровым томиком руководства по пилотированию малых космических судов и пригрозила бедолаге тем, что тот не выйдет на белый свет до тех пор, пока не выучит каждую строчку справочного материала наизусть.

Парень несколько раз пробежал глазами свои расчеты и облегченно вздохнул, когда один из прозрачных экранов показал полное соответствие с параметрами безопасности. Курс был верный — бортовой компьютер должен одобрить его сразу же, как только закончит настройки симуляции.

Тихое гудение системных блоков бортового компьютера разносилось по помещению, Все верно, часть автоматики управлялась отсюда. Тут же и размещено главное ядро искусственного интеллекта. Были и другие (важные системы часто дублировались в целях безопасности), они обычно располагались в инженерном и жилых отсеках для удобства. Хотя такие дубликаты, как правило, куда меньше и слабее центра, свою работу исполняли исправно, усиливая и без того мощный механизм.

Одно из величайших изобретений человечества. То, которое создали еще Древние на заре своей космической экспансии. Легионеры лишь усовершенствовали его и срезали лишние углы в программе. Теперь для очень многих оно воплощало идеал. Технология способная подражать и в какой-то степени даже превосходить мозг любого разумного существа, но не в полной мере, всегда есть недостатки и ограничения. Решение на удивление простое — сам человек. И хоть нынешнее поколения людей все больше становятся похожи на собственные машины, они все еще остаются людьми. Пока что.

— Мои поздравления, сэр. На этот раз вы справились гораздо быстрее, — тактично заметила нейросеть, когда с загрузкой нового курса было покончено. — Вы делаете значительные успехи. Браво.

— Напомни, почему ты не можешь заняться этим сама? — человек вопросительно поднял бровь, озадаченно склонив голову набок.

— Потому что это входит в обязанности капитана, сэр. Вы должны это знать. Несомненно, я запросто могу справиться без вашей помощи и спокойно довести судно до места назначения самостоятельно, но если вдруг автопилот или же я выйдем из строя, то судном будете управлять исключительно вы, и, судя по моим данным, вероятность катастрофы в таком случае составляет чуть больше допустимых сорока пяти процентов, и это еще я округлила в лучшую сторону, сэр.

— Действительно, похоже, это имеет смысл. Вся та рутина и упражнения, — юноша обвел взглядом симуляции. — Умно, очень умно, компьютер.

— А я уже начала подозревать, что у вас могло развиться серьезное повреждение мозга, — не скрывая сарказма, отозвалась машина. — К счастью, пережитый вами стресс почти никак не отразился на аналитических способностях, присущих приматам, поэтому я планирую скоро добавить в ваш цикл тренировки на эмуляторе. Хочу заметить, что вы удивительно хорошо держитесь для человека, пережившего столь сильное потрясение, — интерком замолк, а на лице капитана легкое негодование сменилось на явный немой вопрос, ожидая скорейшего ответа. Повисла неловкая пауза, прежде чем бортовой компьютер вновь подал голос. — Ах да, те тесты, которые вы просили меня провести. Они готовы, и их результаты принято расценивать как — вполне удовлетворительные. Экспериментальные образцы ваших тканей остались нетронутыми инфекцией, как и предполагалось изначально. Несколько экземпляров раннего периода были закономерно заражены ослабленной бактериальной структурой существа. Последующий рост колонии проходил относительно медленно, и приборы смогли зафиксировать большую часть изменений в ее конфигурации.

— Ты уничтожила их?

Молодой человек заметно навострил уши, нетерпеливо барабаня пальцами по стальным перилам, звук от которых звонко разносился по мостику.

— Да, образцы были ликвидированы в конце эксперимента. Высокая температура разрушила пораженные клетки в физическом растворе. Здоровые же ткани все еще находятся в лаборатории. В данный момент я просто наблюдаю за их состоянием.

— Славно, я хотел бы лично увидеть результаты экспертиз. Ты не против? Понимаешь, этот вопрос требует особого внимания и контроля. Моего, если быть до конца откровенным.

— Хорошо, сэр. Отчет уже в корабельной базе данных. Вывести его на одну из проекций?

— Разумеется.

Доклад действительно пестрил хорошими новостями, и как бы сильно юноша не пытался потакать своей растущей паранойе, пришлось признать: его антитела все-таки прижились в иммунной системе, не вызвав при этом каких-либо веских осложнений, и прекрасно справляются со своей новой ролью даже вне тела носителя. Те немногие образцы его крови после введения сыворотки никак не изменились и уже тем более не были подвержены инфекции, а это значило, что он на полпути к успеху. Осталось только решить пару мелких вопросов, и ученый сможет больше не думать об этом. Да, было бы замечательно.

К сожалению, есть еще одна проблема, о которой он совершенно забыл.

Мелкая дрожь во всем теле медленно давала о себе знать, дышать стало гораздо труднее, в глазах потемнело. Панический страх, беспочвенный, животный, захватил рассудок юноши, заставляя сердце биться в бешенном темпе. Лихорадочно втягивая воздух, ученый инстинктивно нашарил в кармане своего халата нужную ему вещь и, борясь с начавшимся приступом кататонии, проглотил две таблетки.

Вот и все. Через минуту должно стать легче, и он сможет продолжить. Ничего страшного. Просто нужно немного подождать…

Когда с штудированием отчета стало покончено, молодой офицер смог позволить себе вымученную улыбку. Пора переходить и к другим делам из его длинного списка обязанностей, но для начала парень решил немного вздремнуть. Впрочем, никто и не был против крохотного перекура. Отнюдь, он это заслужил.

Жилой отсек был тем местом, где экипаж в основном проводил отведенные им часы досуга и отдыха. Кто-то тратил время на обычный сон, кто-то часто просто бездельничал, остальные… остальные же могли даже не притронуться к своей койке, до последнего оставаясь на рабочем месте. Настоящие трудоголики, как повелось говорить в экипаже.

Двое… на борту таких всего двое: он и их добродушный ботаник, который довольно часто забывался среди единственного оазиса живой природы на целые световые года мертвого вакуума. Везунчик.

Как давно доктор не был на пороге собственной каюты? Пожалуй, слишком давно, чтобы полностью вспомнить. Да, перспектива уснуть за лабораторным столом кажется куда уж привычней, чем ложиться на одном из стандартных корабельных спальных мест.

Пять. Лаконичная цифра пять покоилась над очередной дверью в человеческую каюту… его каюту. Как и все остальные, она была убрана аскетично, можно даже сказать, что по-спартански.

Стены, выкрашенные преимущественно в холодные тона, двухъярусная койка, слегка угловатая и весьма неудобная, маленький рабочий стол, полки для хранения личных вещей, если таковые у вас есть, конечно.

У этого человека были.

Офицерская форма, медицинские справочники, перепись препаратов в медотсеке — все это лежало на полках и столе упорядоченными, ровными рядами. Действительно личных вещей совсем немного: коллекция образцов с недавно посещенных планет да общее фото экипажа, которое только относительно недавно является дополнением декора каюты своего нового хозяина.

Изображенные на ней шестеро молодых людей в легких костюмах химзащиты позировали на фоне колоссальных песчаных скал и багрового зарева неба.

Одежда многое скрывало, но с уверенностью можно сказать то, что все они были примерно одного возраста, лет двадцати-двадцати пяти, если быть точным, среднего телосложения и роста, опять же это относилось не ко всем. Один, что на вид крепче и выше остальных — их капитан… это он, без всяких сомнений. Высокий, широкоплечий, светловолосый мужчина с голубыми глазами, на губах которого навечно застыла ободряющая улыбка, стоял рядом с единственной женщиной в команде, легкомысленно положив свою руку той на плечо.

Она… Вторая являлась пилотом, превосходным пилотом и штурманом, это общеизвестный факт. Короткие темные волосы, простая прическа (другую по уставу носить попросту запрещено), задумчивое выражение лица и вечно отстраненный взгляд был ее… отличительной чертой? Наверняка нельзя сказать, известно лишь то, что это присуще далеко не только ей одной. Определенно, похожий взгляд у многих в Легионе, такой имел и сам Пятый. Образцовый, беспристрастный, пустой.

Другие члены команды сгрудились рядом: два инженера-близнеца с утомленными выражениями осели на землю, скорее всего отдыхая. Эти двое похожи друг на друга, словно зеркальное отражение: бритые налысо головы, орехового цвета глаза, густые брови, острые скулы — все абсолютно идентично. Ничего особо выдающегося, такое в Легионе случалось на постоянной основе, улицы планетарных городов полны однояйцевых близнецов, полны людей с одинаковыми лицами и порой мыслями. Киборг отчетливо помнил, что Третьего и Четвертого оторвали от важной работы тогда, чтобы сделать этот снимок.

Сам судовой врач был с другой стороны от капитана и чернокожего ботаника. Тот находился в расслабленном и почти меланхоличном состоянии, всем своим видом выдавая скуку, которую он, вероятно, испытывал в тот момент. Неудивительно, ведь растений в округе совсем не наблюдалось, одни только камни и песок. Пятый, напротив, был чрезвычайно серьезен, создавая впечатление человека на взводе.

Фотография датируется четвертым тысячелетием триста сорок вторым годом от Двухсотлетней Войны. Это самое свежее фото с поверхности Дайфолгена — последней планеты, на которую они отважились ступить. Были и видеозаписи, но новый капитан предпочитает не хранить их у себя, по ему одному известным причинам.

Главное, а вернее единственное, украшение неказистой каюты — средних размеров плазменный телеэкран. Простой, но в то же время надежный способ развлечения, проверенный огромным промежутком времени. Сегодня он используется больше для информирования или фиксирования поведения его обладателя, в этом конкретном случае.

Краткий треск панели, низкое шипение гидравлики, и парень неуверенно вошел внутрь. Раздевшись, он, наконец, разрешил себе немного прикрыть глаза и плюхнуться на койку. Вот и долгожданный отдых. Жаль, конечно, что краткий, но определенно все же лучше, чем ничего.

Медблок наполнился разнообразной тирадой звуков и запахов, когда его хозяин с истинным энтузиазмом принялся за свою новую работу. До конца вахты осталось не так уж и много времени. Первоочередные дела были давно сделаны, о чем свидетельствовала куча неубранного технического лома и чего-то отдаленно очень похожего на серую плоть на столах, аромат свежей зелени, синтетических удобрений и хлорофилла, а также затихающее жужжание лабораторной центрифуги.

Медицинская палуба занимала меньше всего места из всех, в отличии от других, более крупных типов кораблей, где она достигает поистине внушительных размеров. Обитые мягким материалом стены, обилие кафеля и различных видов врачебной утвари пребывали в идеальном состоянии. В некоторых местах керамическая плитка, обивка отсека и большая часть оборудования явно новые. Стекло третьей по счету карантинной камеры заменили совсем уж недавно, а мебель вынесли и, похоже, позабыли вернуть обратно.

Одинокий белый халат неряшливо висел на стуле, неподалеку от своего обладателя. Офицер неспешно возился с чем-то за столом, оживленно болтая со своей незримой собеседницей. Поначалу трудно общаться с кем-то, кто априори не имеет лица, но со временем ученый привык. Со временем ко всему привыкаешь, так или иначе.

Едва заметный катетер вел из свободной руки к капельнице в углу. Ее прозрачные пакеты полны бесцветной жидкости. Два тонких манипулятора помогают человеку зашить глубокий надрез немногим ниже запястья. Отложив иголку с ниткой в сторону, он подносит к лицу маску, шумно вдыхая анестезирующие пары. Механические клешни аккуратно перевязали руку парня, после чего медленно сложились, а потом и вовсе полностью исчезли внутри медицинской машины. Человек осторожно ослабил жгут, ожидая реакции. Ничего, только покрасневшая от трения с резиной кожа и легкий зуд. Однако это все же более чем терпимо.

— Диагностика успешно завершена. Аугментации пациента D5-23-42 в данный момент находятся в рабочем состоянии. Признаков отторжения тканей не обнаружено, — кратко доложил бортовой компьютер в своей обычной, безжизненной манере.

Его имя… точнее лишь порядковый номер, который выдают каждому из созданий Легиона при их рождении. Но вот только… можно ли это назвать рождением? Вряд ли, если только формально.

Капитан выглядел довольным. Естественно, столько всего сделать и всего-то за одну вахту. Рекорд не иначе. На мгновение на лице юноши даже проявилась истинная улыбка, но она быстро сползла с его лица, когда парня очень вежливо попросили больше не переутруждаться.

Вот уж действительно — неисправимый трудоголик.

Человек в точности не знал, чем он займется в свободное от работы время. Часы отведенные циклом для досуга всегда были для него сродни изощренной пытке. Надев на себя халат и выключив аппаратуру, юный доктор медленно покинул медицинское крыло и направился в сторону грузового отсека.

Осталась еще одна вещь, которую ему обязательно нужно будет сделать.

Воздух на борту больше не казался таким затхлым. Очистка вентиляции вручную далеко не то, чем хочет заниматься научный сотрудник среднего ранга. Но, по крайней мере, это не что иное, как очень полезный и незабываемый опыт. Особенно, когда от него зависит твоя жизнь.

Грузовой отсек был просто огромен. Казалось бы, бесконечные ряды стеллажей и больших железных ящиков тянулись почти до самого потолка. Невероятно, как быстро гул работающих станков и возня ремонтных роботов превратились из нервирующего звука в усладу для ушей.

Для постороннего найти что-то здесь казалось едва ли осуществимым мероприятием. Среди лабиринта полок невероятно легко потеряться, если ты не помнишь досконально планировку этого места. К счастью, Пятый помнил.

Роботы разных размеров и форм слонялись вокруг, выполняя монотонные задачи и функции, которые от них требовал бортовой компьютер. День за днем, месяц за месяцем, из года в год они делали одно и то же, снова и снова, пока не выйдут из строя, если они выйдут из строя.

Цикл, они так это называют, представляет собой череду повторений одних и тех же действий, расписание, алгоритм, который касается не только машин, но и бесчисленного количества существ, живущих на территории человеческого государства. Они живут, растут и умирают по его законам.

Достав из грузового отсека пару галлонов хладагента, киборг осторожно погрузил их в небольшую тележку и теперь вновь петлял по коридорам, морщась от внезапно нахлынувшей мигрени.

Скверный знак, очень скверный.

Резкий свистящий звук заполнил небольшое техническое помещение. Один из цилиндров мягко скользнул в пазуху устройства, внешне чем-то похожего на саркофаг. В таких, кажется, раньше хоронили останки людей, позже их стали предавать земле, а теперь… теперь участь мертвых куда менее романтична.

Когда последний баллон с хладагентом был установлен, ученый устало вытер пот со лба. Он был бледен, ужасно бледен. Жгучая боль все еще колотила в висках, волны чужеродного ужаса снова нахлынули на юношу, дыхание участилось, сердце стучало все громче и громче.

Что-то явно было не так.

Оперевшись спиной о стену, ученый пытался устоять на ногах. Тело охватила чудовищная дрожь. Киборг зажал руками уши, тщетно пытаясь защититься от безмолвного вопля существа, заточенного в стальной темнице. Тварь извивалась внутри ледяного гроба, лихорадочно барабанила по стеклу и издавала утробный вой боли и агонии, но, поверьте, самым страшным криком был тот, который вы вряд ли смогли бы услышать…

Все прекратилось, когда последняя струя хладагента окатила создание. Оно замерло, обратившись в неподвижную статую. Фантомная боль постепенно стихала, оставляя юношу в покое. На лице парня застыло нечитаемое выражение. Свежие полосы крови шли из носа ученого и градом скатывались вниз. Во рту появился неприятный медный привкус.

— Внимание! Процедура криогенной заморозки завершена. Объект находится в коматозном состоянии. Внешних или внутренних повреждений камеры содержания не обнаружены.

— П-прекрасно, — хрипло пробормотал юноша, приходя в себя. Он аккуратно вытер алые капли платком, после чего небрежно скомкал и спрятал его в карман халата.

Глаза ученого беспорядочно бегали по комнате, пытаясь найти угрозу, которой не было. Адреналин все еще гулял в крови, конечности чувствовались ватными. Немой крик умолк, оставив в голове лишь жалостливый шепот, просящий освобождения.

«Чтобы боль, наконец, прекратилась!»

Парень поморщился, собираясь с мыслями. Бортовой компьютер произнес пару дежурных фраз, пытаясь выяснить хоть что-то о самочувствии капитана. Тот лишь отмахнулся, заявив, что с ним все хорошо, и опустил взгляд на планшет, регулируя мощность насосов, безостановочно прогоняющих воду через саркофаг и поддерживая в нем минусовую температуру.

Само помещение временной зоны содержания небольшое и раньше представляла из себя скромную кладовую запасного технического оборудования. Сейчас же она была больше похожа на полусферу, наспех сваренную из сотообразных железных пластин черного цвета. Они-то и служат изоляторами в системе. Чисто технически, такая конструкция должна была защищать экипаж от определенного вида волн, и нельзя сказать точно, что она с этим совсем не справляется, если не брать в расчет то, что сам саркофаг, похоже, превратился в усилитель, где вредоносное воздействие существа достигает своего наивысшего пика. Да и полной гарантии безопасности оно не дает. В чем киборг убедился еще в прошлую вахту. Средства защиты сделать можно, и желательно, но все подходящие материалы для этого уже пустили на обшивку.

Оторвав свой взгляд от планшета, парень положил его на приборную панель. Ученый размышлял над способом оптимизировать работу подавителей, чтобы даже такой чувствительный субъект, как он сам, в меньшей степени подвергался влиянию создания. Никому бы не хотелось повторения этих неприятных инцидентов…

Воздух наполнился свежим запахом цветов, юноша недоуменно моргнул и принюхался. Не показалось. Мышцы невольно расслабились, дыхание выровнялось. Чувство нервозности улетучилось, возвращая молодому человеку уверенность. Он холодно посмотрел на лицевую сторону саркофага, когда в голове промелькнула лишь одна мысль: он еще не закончил.

Офицер шагнул к криогенной камере. Матовое стекло, покрытое тонкой коркой льда, позволяло разглядеть немного, только что-то крайне смутное, почти неуловимое. Туша за бронированным стеклом была похожа на человеческую, по большей её части. Во всяком случае, были видны лишь неясные очертания людской фигуры… фигур, сплетенных между собой вязким подобием паутины. Она слабо пульсировала в такт сокращениям диафрагм существа.

Парень отвернулся, он не мог больше смотреть на это, и дело было даже не в отвращении или страхе. Эти чувства, непонятные противоречивые чувства, которые гложат его, когда он видит это… видит их. Какая-то степень досады или чего-то еще охватывает его тогда. Трудно сказать, что это за эмоции, в записях Легиона он не нашел ничего об этом. Не удивительно, ведь их знания о химических реакциях мозга порой бывают так скудны. Возможно, это просто побочные эффекты лекарства или долгой изоляции. В любом случае, это не имеет значения.

D5 помотал головой, прогоняя дурные мысли. Настройки были откалиброваны до мелочей. Тварь заморожена и больше не сможет причинять никому неудобств, пока. Конечно, безопасней вовсе ликвидировать создание, но целесообразней привезти образец на планету для дальнейшего изучения живьём. Но некоторые мысли никогда не покидали ученого не на миг. С одной стороны существо должно быть уничтожено, с другой же знания, которые они могут получить, скорее всего, продвинут человеческую науку вперед, а устранение такого важного источника информации само по себе является тяжким преступлением в Легионе и попросту непростительно. Юноша тяжело вздохнул, он не мог так просто игнорировать это. Странное чувство заставляло сознательно желать смерти этому существу. Это не был страх или природная жестокость, нет, что-то совсем иное.

«А решение проблемы так близко, нужно просто…»

— Сэр?

Голос вырвал ученого из оцепенения, и тот пораженно распахнул глаза. Его рука застыла на регуляторе температуры, почти добравшись до критической отметки. Еще немного и все могло бы быть кончено.

— Д-да? — нерешительно протянул он, оторвавшись от созерцания приборной панели. Регулятор плавно вернулся в прежнее положение. Конечно, она не могла позволить ему сделать это.

— Создание требуется доставить на Апатур живым, капитан. Надеюсь, вы это понимаете? — на этот раз тон компьютера прозвучал строго и, если совсем не лукавить, слегка разочаровано. Обычно машина избегала проявлений эмоции в разговоре вообще, ведь они поначалу выглядели жутко неправильно, неуместно, но она всегда продолжала наблюдать и учиться. И вот, сейчас подобное происходит все чаще и чаще. Возможно, какая-то невидимая константа кардинально изменилась, потому что раньше в них не было особой необходимости. Экипаж не замечал разницы. Никогда.

— Понимаю, — человек прикрыл глаза и вздохнул. Приятный запах растительности и спелых фруктов вновь наполнив легкие, лицо же приобрело более спокойное и нейтральное выражение.

— Вероятно, теперь вы можете быть свободны, это был последний пункт из вашего списка. До повторного погружения в гибернацию осталось не меньше трех часов. Просто постарайтесь провести их с пользой и дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

— Хорошо, постараюсь принять к сведению, — сухо ответил ученый и вышел за пределы изолятора.

Он пробыл не более получаса в отсеке гидропоники, лакомясь свежими дарами плодовых деревьев и наслаждаясь видом крохотного кусочка живой природы, искусственно воссозданого умелыми руками и манипуляторами экипажа.

Местные растения — веский повод для гордости здешнего смотрителя, особенно их цвет. Мягкий зеленый оттенок листвы столь редок во Вселенной, что встретить такой можно вовсе нечасто. D1 очень постарался, подбирая нужный спектр света, тратя непростительное количество времени, чтобы все это в конце концов получилось. Ботаник так радовался своей маленькой победе, что продуктивность его работы, казалось, взлетела до самих небес. По крайней мере, так было отмечено в его отчете. Что же до самих образцов флоры, то даже многие поколения спустя они продолжали радовать экипаж, а сейчас всего одного человека.

D5 покосился на пышные бутоны небольшого растения, которые ярко выделялись на фоне всех остальных. Ученый никогда не мог понять, что делало этот сорняк таким особенным, и по какой причине тот привлекает столько внимания. Определенно, кустарник блистал своей окраской, изящными изгибами стеблей и нежными лепестками цветка, но не более, ведь он был совершенно бесполезен.

«Если правильно взвесить приоритеты, так это и вовсе простая трата времени и ресурсов, — с досадой отметил юноша, оценивающе взглянув на растение, — Ни плодов, ни полезных маслов или экстрактов, ничего из того, что могло бы пригодится. Бессмыслица. Так почему же они притащили его на корабль? Не понимаю. Абсолютно!»

Пятый решил отвлечься. Вид этого, как он выражался когда-то, «биомусора» вызывал у него слишком много болезненных воспоминаний, которые требовалось подавить. Немедленно. И маленькие молодые саженцы, заключенные под прозрачные купола теплиц прекрасно подходили для этого.

Ученый не мог судить точно, но, по его мнению, они выглядели относительно здоровыми. Хотя он никогда не был экспертом по ботанике, навыков хватало для поддержки всего в надлежащем состоянии.

Однажды, пару циклов тому назад D5 подменял ботаника здесь, в гидропонике. Тот сломал себе руку, когда в очередной раз заработался и по собственной неосмотрительности поскользнулся на мокром полу. Банальщина. Тогда во всем обвинили: усталость, беспощадный график и неисправность труб, которые еще не успели устранить инженеры. Шестой в те времена легко нашел временную замену. Он назвал это — «превосходной» возможностью выйти за границы своей программы и научиться чему-то новому. Кажется, так он говорил.

Прошлый капитан всегда был полным чудаком, но несмотря на это, он все же всем нравился… Что же насчет Первого, то он глаза не спускал от своего нового подопечного. Ботаник научил его некоторым уловкам и хитростям, что сам когда-то узнал в ИСЛ. Пятый внимательно слушал и так же внимательно приглядывал за своим пациентом до самого его выздоровления. К тому времени юноша уже неплохо справлялся со всем отделом самостоятельно. К счастью, заменить служащего отсека гидропоники ему не удалось, а опыт, приобретенный в процессе, он оценивал как положительный.

Сейчас перед ним стояли три молодых растения в стеклянных банках, наполовину заполненных зеленоватой жидкостью. Ультрафиолетовые лампы светили на них сверху, посылая столь необходимый им катализатор — живой свет. По крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно.

Господство машин над природой. Люди видят в этом некоторую эстетику и шарм, другие же… считают это мерзостью. Они глупцы и дикари. Примитивные расы, которые из-за своей трусливой натуры боятся сорваться с края. Так бы сказал любой из Легиона и искренне считал бы, что он прав, потому что природа хаотична, а это значит, что предсказать ее трудно, если вообще возможно.

Это и пугает. Сама Вселенная зародилась лишь по воле случая. Прошло миллионы и миллиарды лет, прежде чем это все стало представлять некую систему. Человеческое существование, и существование многих других разумных видов в Галактике обусловлено успехом одной лишь спонтанной мутации, за которой следовали другие и прочие, пока это все не привело к тому, что мы имеем сейчас.

Уравнение со множеством переменных и неизвестных — вот что такое жизнь по законам природы.

А теперь рассмотрим пресловутый саженец в банке. Он отделен от окружающей среды и не зависит от веяний погоды. Его сосуд полон питательных веществ и влаги, что способствует здоровому росту побегов, а процесс опыления происходит искусственно, потому-то он и защищен от бремени неудачных или даже вредных мутаций, ведь те выбираются извне способом селекции и никогда не вредят самому растению. Гарантированное выживание. Кто бы мог отказаться, когда альтернативой всегда выступает неопределенность и, как следствие, смерть?

Природа всегда подкидывает существам испытания: неблагоприятные условия, катаклизмы, дефицит или полное отсутствие тех или иных важных для существования вещей — все это заставляет живые организмы адаптироваться, развиваться, находить новые способы не допустить вымирание вида. Люди были первыми из тех, кто посмел пойти против, обретя разум. Казалось бы, еще одно подтверждение хаоса в природе.

Как много лет прошло с тех пор, как наш первый предок спустился с дерева и встал на две ноги? Пожалуй, слишком мало в масштабе Вселенной. Но факт остаётся фактом, что разум, сколь молод он не был, справляется с сохранением жизни куда лучше, чем древние инстинкты и чувства.

Доказательством является этот же самый пресловутый саженец под куполом. Он больше не обязан драться за выживание, ведь его ему обеспечивает простой механизм — творение разума. Ему не приходилось беспокоиться ни о чем. Жестокая правда таится в том, что за пределами купола росток погибнет, ведь на протяжении многих поколений, тот был зависим. Зависим от стекла, которое защищало его от бактерий и окружающей среды, зависим от питательной жидкости, в которую он был погружен или ламп, что давали ему свет, зависим от решения какие признаки будут иметь его потомки. Выходит, что за своим куполом он беспомощен и слаб, а ведь все знают правило эволюции: выживает сильнейший, но как стать этим сильнейшим, если даже такое существо, как человек, боится заглянуть за свой купол?

— Внимание! Получен сигнал от разведывательных зондов. Убедительная просьба персоналу ознакомиться с данными.

— Как интересно, — пробормотал про себя ученый, заканчивая любоваться большой живой изгородью из водорослей. Он краем глаза взглянул на ближайший терминал, прежде чем медленно покачать головой. –Компьютер, я не помню, чтобы мы отправляли зонды в тот сектор. Должно быть, это какая-то ошибка.

— Это не ошибка, сэр. Зонды действительно были отправлены туда. Мы с D6-13-42 обнаружили пригодную для колонизации планету в этом сегменте, когда направлялись в систему Алазар. Первичное сканирование показало наличие жидкой воды и пригодной для дыхания атмосферы. Гравитация находится в разумных пределах. Для колонистов с Апатура будет нетрудно приспособиться к меньшему притяжению. Размер тела невелик, как и его спутника. Во всяком случае, относительно тех объектов, которые уже являются человеческими колониями в других уголках галактики.

— Тогда почему я?.. — киборг замнулся на полуслове, когда в отсеке протрубил звуковой сигнал, уведомляя о конце вахты. Тело юноши дрогнуло от неожиданности, он опять совсем забыл о времени. Впрочем, как и всегда.

— D6 отдал приказ не разглашать данную информацию никому из экипажа. В особенности вам, сэр. Его волновала ваша предполагаемая скептическая реакция на некоторые «неестественные» свойства объекта.

— Скептическая реакция, значит, — задумчиво протянул человек, почесав подбородок. Он приложил руку к черной панели возле двери.

Дальнейший разговор пришлось продолжать уже в тишине и мраке коридоров. Взору ученого вновь предстали холодные металлические конструкции корабля. Провода, подобно корням дерева устилали немногие из служебных проходов, те места были слабо освещены, поэтому стороннему наблюдателю показалось бы, что он находится внутри какого-то чрезвычайно огромного и причудливого зверя. Порывы иллюзорного дыхания пробрали молодого человека до мурашек.

Поежившись, парень все-таки отвлекся от своего трепета и заговорил. — Итак, так чем же, собственно, примечательна эта планета, если вы не просто занесли ее в основной реестр? — спросил киборг с толикой любопытства в голосе. Ученый совсем не хотел оставаться один в пустоте, в чем его можно легко понять. Человек — социальное существо, в конце концов, и страх перед одиночеством вполне естественен.

— Ничем, сэр, — последовал короткий ответ, но искусственная личность не дала что-либо возразить и поспешно продолжила. — Особым отличием является орбита звезды этой системы. Дело в том, что она проходит вокруг той самой пригодной для освоения планеты, — машина пустилась в долгое детальное объяснение, и ученый сам не заметил, как был на пороге своей каюты.

Дойти сюда вышло скорее автоматически, чем осознанно, но киборг не придавал этому большого значения. Единственное, что хоть как-то сейчас волновало молодого человека, так это накопившееся за весь день усталость. Но бортовой компьютер ждал ответа, и нужно что-то обязательно ответить.

— Совершенно очевидно, что при таком положении дел, жизнь, пускай и в теории, невозможна, — уверенно заявил юноша, плюхнувшись на койку. — Существует большая вероятность того, что звезда просто вращается вокруг черной дыры на значительном расстоянии, чтобы избежать поглощения. Большая часть спиральных галактик, теоретически, совершают вращение по такому принципу. Гравитационная аномалия, ничего нового. Она же и искажает показания приборов. Нет там никакой планеты.

— Это именно то, о чем говорил Шестой, когда имел в виду ваш скепсис, — тише обычного добавил голос. — Мы думали похожим образом, получив первые результаты анализа объекта, сэр. Но кластер информации от отправленных в тот регион зондов быстро подтвердил обратное. Это само по себе опровержение гипотезы с черной дырой, мы оба знаем, что силе притяжения такого объекта не способен противостоять сам свет, не говоря уже о других частицах. Посадка на поверхность была осуществлена. Это факт. Два аппарата из трех, предположительно, были повреждены во время приземления при неизвестных нам обстоятельствах. Последний успел передал результаты исследований до того, как мы покинули минимальный радиус действия его передатчиков. На данный момент мы вновь пересекли границу и смогли получить вторичные данные.

На телеэкране в комнате мелькали снимки из атмосферы планеты, а также состав почвы и температура внешней среды. Намного лучше, чем он ожидал, но и ничего особо выдающегося.

— В таком случае, что конкретно от меня требуется? Откалибровать системы связи или что-нибудь еще? — человек неохотно поднялся на локтях, с удовольствием отметив отсутствие тяжести в мышцах.

— Разрешение, сэр, — начал объяснять компьютер, когда юноша снова лег на койку. — С тех пор, как вы взяли на себя должность капитана судна, я обязана направить запрос к вам. Это не требует вашего присутствия или контроля — только одобрение на использование дронов в целях подробного исследования тела на наличие полезных ископаемых. С практической точки зрения, хочу заметить, что рядом с этой звездной системой проходит малый торговый путь, и я думаю, человеческая колония в этом регионе не помешает. Знания же, которые мы можем получить в процессе изучения этой аномалии, будут бесценны.

— В таком случае, не вижу смысла препятствовать тебе, — он улыбнулся. Улыбка стала натянутой, когда юноша вдруг осознал: это будет вовсе не его открытие. Он крал его у того, кто больше не может ничего возразить. Это не он обнаружил планету, и это не его номер достоин быть высеченным на монолите, в случае успеха. Верно, всю работу сделал Шестой. Ученому же осталось лишь вернуться и получить все лавры. Не говоря уже о ценном грузе, который он привезет с собой в столицу.

— Просто постарайся не вывести мой корабль из эксплуатации раньше положенного срока, хорошо? — простонал он, скривившись, когда что-то больно толкнуло его в бок.

Похоже, лежать прямо в одежде было опрометчивым решением, не сказать, что совсем неоправданным, порой минута-другая отдыха бывает намного ценнее, чем десятилетия гибернации — это знают все, но неприятное покалывание от холодного металлического предмета под его халатом, доказывало обратное.

— Как я могу, сэр? Одна из моих главнейших задач — следить, чтобы судно не развалилось на части в пути, конечно, помимо выслушивания регулярных жалоб от бесполезных углеродных форм жизни на борту, но это уже незначительные детали.

— Это утверждение в корне не верно, — серьезно возмутился капитан, лежа скрестив руки на груди. — Фактически я занимаюсь обслуживанием этого корабля не меньше.

— Правда? Тогда, как вы объясните это, капитан? — колко поинтересовался компьютер, и парень вздрогнул, когда один из динамиков начал проигрывать запись.

Там был его собственный голос и он звучал… взволнованно, почти прерывисто из-за эха и шума ремонтных дронов неподалеку. Когда же скоро послышались звуки падающих инструментов, ругани и текущей под напором охлаждающей жидкости, юноша стыдливо закрыл лицо рукой. Он хорошо помнил этот момент. Во всех мелочах. Подробно.

Если и есть вещи в которых D5 является слабым звеном, так это починка сложных систем. Нет, киборг хорошо разбирался в технике, этому учили даже низшие касты хоть и на простейшем уровне. Но, согласитесь, простой тостер и космическое судно далеко не одно и то же.

Другая запись, другая ситуация, но одна и та же реакция на раздражитель опять и опять. Даже не будучи ученым, вы бы все равно распознали наличие здесь определенной тенденции, детали объединяющей их все: проблема, конфуз и постоянные жалобы следовали друг за другом каждый раз, когда что-то шло совсем не так, как планировалось изначально. Со стороны такие импульсивные вспышки выглядели, мягко говоря, смешно, и не надо быть гением, чтобы понять это.

По крайней мере, теперь-то он занят размышлениями о собственной некомпетентности, чем самобичеваниями на почве того, чего никогда нельзя будет изменить.

Тридцать минут — ровно столько понадобилось Пятому, чтобы выспаться по-настоящему. Его задержка весьма незначительна, по сравнению с общим временем полета, поэтому не считается за нарушение.

Открыв глаза он увидел то, чего не хотел видеть любой легионер больше никогда в жизни. Несколько крупных букв отчетливо высвечивались на экране.

ТСП.

Просьба самостоятельно выбрать место для проведения тестирования, так же поверхностно намекает, что этот акт ни в коем случае не запланирован заранее, иначе он бы уже давно знал куда идти и когда, а не решал это сам.

«Что же… что же могло вызвать столь спонтанную проверку? — капитан задался вопросом, ответ на который последовал после, когда киборг начал внимательнее вчитываться в текст. — Инцидент? Она считает, он мог как-то повлиять на мое поведение? Погоди-ка, нет, здесь поднимается совсем другое событие. Бунт в дальних колониях. Понятно, тест не был исключительно ее инициативой. Приказ идет свыше. Возможно, Совет интересует, нет ли тех же дефектов у остальных? Резонно. Нужно ли мне беспокоиться? Исключено. В конце концов, во время учебы я проходил его без особых трудностей в процессе. Вопрос только в том, изменилось ли во мне что-нибудь за это время?»

Струи бегущей воды с брызгами разбивались о покрытие просторной душевой кабинки. На самом деле юноша думал, что так будет легче сосредоточится, и он не ошибся. Мысли перестали блуждать необузданным потоком, становясь все спокойнее, яснее и разборчивее в своем содержании — то, что действительно нужно перед этой рискованной игрой.

Красный свет заливал все вокруг, и взгляд юноши невольно остановился на его руке. Рваные шрамы опоясывали сустав со всех сторон. Так или иначе, различные шрамы, в том числе и хирургические, покрывали большую поверхность тела ученого, особенно сильно выделяясь на фоне мертвенно бледной кожи, чаще всего свойственной легионерам из столицы. Вскоре они все скрылись за слоем мыла и пены.

— Сэр, вы не возражаете, если мы все-таки приступим к тестированию? К слову, вы уже достаточно чистый.

— О чем ты говоришь? Тут есть еще пятно и я… — киборг не договорил, внезапно зашипев от жгучей боли, когда успокаивающий поток воды обратился в кипяток.

— Капитан, я серьезно думаю, что вам стоит прекратить прохлаждаться.

Офицер не стал ничего говорить, он просто молча взял полотенце и вышел. Юноша был зол на очередную выходку искусственного интеллекта — пусть и необходимую. Выгнать его из последнего места, где нет ее камер. Последнего места, где он мог побыть один, как бы глупо это не звучало. Она все равно способна слышать его и говорить с ним в таком положении, так в чем же проблема?

Общая раздевалка, по-общему признанию, стала тем самым местом, где экипаж мог собраться в полном составе. Такое редко когда случалось, потому что они в большинстве своем разбредались по кораблю кто куда, стараясь не мешать остальным. Чаще всего виделись они только мимоходом. Крошечным утешением оставалось то, что независимо от расстояния, они могли чувствовать чувства и мысли друг друга. Однако лишь поверхностно — никто не осмелился бы заходить так далеко, чревато серьезными последствиями. Трудней всего приспособиться сейчас к полной тишине. Во многих смыслах. Бывало, Пятый временами ощущал их остатки, слабые нити информации, отпечаток витающих в воздухе. Последний дар и проклятие последнему представителю их группы. Первое время именно это-то и давало молодому офицеру простейшее понимание вещей, которыми он раньше не занимался. Похожий трюк они провернули, когда он был… истерзан, покалечен, практически на грани.

Как иронично, что того, чье предназначение — оказывать помощь больным и раненным, самого пришлось буквально собирать по кускам, часть за частью.

— Представьте, прогуливаясь по зеленому сектору совершенно один, вы находите на земле раненую птицу, — неспешно зачитывал тестовые вопросы бортовой компьютер, делая акцент на каждом слове. — Ее крыло значительно повреждено, внутрь успела попасть инфекция, сохранить конечность не представляется возможным. Выходом, вероятно, будет удаление пораженных участков, если не полная ампутация, но тогда она никогда больше не сможет летать или полноценно охотиться. Итак, что первым приходит вам на ум, капитан? Как вы поступите? Помните, здесь нет правильных или неправильных ответов.

— Я… я ликвидирую ее, — хрипло прошептал молодой человек еле слышно. Похоже, холодный душ все-таки не такая хорошая идея.

— Сэр, я не совсем разобрала…

— Я с-сказал, что убью ее, — повторил ученый чуть громче и закашлялся. — С медицинской т-точки зрения случай не безнадежен, нет, но… с практической стороны — это неоправданно. Особь останется зависимой от человека и не сможет самостоятельно прокормить потомство или выполнять свои естественные функции в природной среде. У нас отсутствуют причины сохранять ее жизнь. Птица подлежит переработке, как и весь другой отработанный материал. Это лучшее, что я мог бы сделать.

— И все же неплохой ответ, D5. Надеюсь, с остальными вопросами вы справитесь столь же непринужденно.

«А разве у меня есть выбор?»

— Да, конечно.

— Отлично! Итак, вот следующая ситуация. Вы стали свидетелем спора двух ваших коллег, когда возвращались в свой жилой комплекс. Тема их обсуждения вовсе не так важна, как сам факт возникновения конфликта. Проблема состоит в том, что вам предстоит их рассудить. Правильно рассудить. Вы хорошо знакомы с одним из них, и он или она просит вас помочь выиграть этот спор. С другим человеком вы встречаетесь впервые, но при этом его или ее доводы кажутся вам более логичными и обоснованными. Так на чью сторону встанете? Старого коллеги, который, вероятно, положительно оценит такой поступок или полного незнакомца? Кого выберете?

— Никого. Что мне препятствует самому принять в этом участие? Вдруг моя точка зрения окажется единственной верной, так и единственной неверной?

— Это… это не то, что я ожидала, но сойдет и такой вариант.

«Особенно, если я прибегнул к хитрости, чтобы не отвечать конкретно. Ей совсем не нужно знать то, что я на самом деле думаю об этом».

Машина молчала. Секунды переросли в томительные минуты ожидания и юноша уже начал волноваться, что сделал что-то не так, но как только человек открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, динамики ожили.

— Прошу, подождите немного, хорошо? Мне требуется время для обработки данных, — вежливо попросил голос, заставив капитана подозрительно вскинуть бровь.

«С каких пор ей требуется столько времени? Обычно на это уходит не менее доли секунды или гораздо меньше. Что-то случилось?»

Ученый терялся в догадках, нервно ерзая на скамейке. Что-то с мягким стуком упало на пол. Это оказалась его одежда. Видимо, парень забыл о ней, когда садился.

Тряпье лежало в одной кучке и не представляло бы из себя ничего интересного, если бы не одна вещь, которая совершенно очевидно не являлась ее частью. Потрепанная кобура валялась неподалеку. Ее содержимое завораживало ум и пугало одновременно.

Оружие всегда имело сакральное значение во множестве культур и такого же бесконечного множества рас и цивилизации. Оружие в Легионе — всего лишь инструмент, как и все остальное.

Киборг нахмурился. Наклонившись, он принялся убирать вещи с пола туда, где им и место. Крохотной заминки данной компьютером должно сполна хватить на то, чтобы привести их в порядок, да и не только их.

— Вуаля! Ошибки устранены. Подумай только, главный протокол безопасности иногда живет собственной жизнью. Но не волнуйтесь, я с ним хорошенько поговорила — он нас не прервет. Хотя очень жаль, что это заняло гораздо больше времени, чем я рассчитывала изначально. Думаю, мы с вами теперь квиты, капитан.

— Получается, что так, — с легкостью согласился молодой человек, захлопнув свой шкафчик со странным звяканьем. Звон металла о металл, он ясно знает, что там, поэтому запер. — Давай просто покончим с этой формальностью, как можно быстрее, и я смогу спокойно лечь в криосон. Затем пару циклов — и мы уже прибудем в столицу. После я, может, навсегда перестану быть твоей заботой.

— Вы всегда будете моей заботой, капитан. Хотите вы этого или нет, но до тех пор пока я все еще могу функционировать — вы под моей опекой. Такова моя программа.

— А я-то думал, что мы с тобой замечательно сработались вместе, — преувеличенно вздохнул Пятый, поджав губы. Совершенно неубедительно
.
— Признаюсь, это правда только лишь отчасти. Но хватит ваших человеческих сантиментов, сэр. Приступим.

— Согласен, — кратко кивнул ученый, и все игривое настроение улетучилось в раз
.
Он прекрасно помнил, как важен ТСП. Компьютер прав, не время для сантиментов, даже если они заставляют его чувствовать себя чуточку лучше.

— Так-так, вы в промышленной зоне и услышали детский громкий плач. Он раздается из продовольственного склада. Малыш открыл там окно и вам удалось его разглядеть. Грязный, одетый в рванье и явно истощенный ребенок сидел на ящиках, все время всхлипывая и бормоча что-то крайне невнятное. Только потом вы узнали, что он звал свою маму
.
«Живорожденный, — с холодным отвращением подумал юноша, — Как эта язва могла появиться на свет? Кто настолько безответственный мог осмелиться сотворить подобное? Ух, ладно,это неважно. Начнём с другого вопроса»

— С-сколько… сколько ему лет?

— Семь, сэр.

— Немного старше, чем нужно, но не слишком критично. А что от меня требуется? Какие условия?

— Отсутствуют. Вы вольны поступать так, как сочтете нужным. По крайней мере, вопрос требует от вас именно этого.

— В таком случае, я отведу ребенка в ИСЛ, — кисло ответил врач. — Там, если он окажется достаточно обучаем, его могут сделать полезным, если нет, то, я слышал, ЦПОМ всегда нужны запчасти.

— Простое, но в то же время действенное решение? Ну что ж, хорошо. Остается последний вопрос: когда вы работали в дальних колониях, местные новообращенные еще с трудом привыкали к столь радикальной смене порядков, — говорила машина с почти живыми интонациями, нужными лишь для того, чтобы вызвать у испытуемого наибольший эмоциональный отклик. — Вас отправили туда с первой волной миссионеров, надеясь помочь населению с адаптацией и преподать пример единства, эффективного сотрудничества и дисциплины. Но, к сожалению, не все из них приняли новый режим, отвергая импланты и организовывая небольшие группы нарушителей — девиантов, которые приносят уйму головной боли как всеобщему правительству Легиона, так и своим же сородичам. Поэтому вам и вашим условным товарищам предстоит решить, какие меры борьбы использовать в процессе. Любые методы приветствуются. Итак, время пошло.

D5 фыркнул, члену любой касты, какой бы низкой она не была, понятно, что в тексте заданий полно подвохов. Этот не стал исключением. В дальних колониях было полно сочувствующих среди правящих там альф — это Пятый узнал, когда их прошлый капитан в последний раз делал там остановку. Неудивительно, что они пошли издалека.

«Неужели Совет хочет убрать со счетов сразу две проблемы: найти дефектных и разрешить опасность восстания? С таким-то количеством вариантов, я не удивлюсь, если они вскоре придумают, что предпринять. Меньшего ждать и не стоило. Интересно, как они будут все объяснять, если он пробудится? Нет, когда он пробудится?»

Воспоминания из детства друг за другом просачивались в голову; о строгой фигуре в лабораторном халате, остром и проницательном взгляде красных глаз, в которых горел огонь давно остывшего костра, воспоминания о речах, призванных вдохновить в будущем. Их содержание забылось со временем, стерлось, оставив после себя только ощущение чего-то настолько великого, непонятного и странного, что легионеры, вероятно, не в силах это пока осознать. Молодых студентов завораживал этот человек. То чувство безопасности, комфорта, загадки, которые он приносил с собой, навсегда впечатались в память.

— Никогда не подумал бы, что мне когда-нибудь придется сменить касту. Пусть и только на время, — уголки губ капитана слабо дернулись, изображая что-то отдаленно похожее на усмешку, когда он, наконец-то, вернулся в реальность. — Я полагаю, что справиться с подобным можно чем-то схожим. К примеру, мобильными отрядами агентов P класса, вооруженных нелетальным оружием или УЗВ. Простое ополчение тоже подойдет. Хотя я не уверен, приведет ли это к тем результатам, к которым мы стремимся. Я не так силен в политике или в тактике, чтобы судить.

— По-моему, вы отлично справились, D5. Гм, давайте-ка посмотрим, — компьютер затих, но на этот раз ненадолго. Дальнейшие слова, сняли с груди офицера большущий камень. — Отклонений нет, сэр. Тест успешно пройден. Я же говорила, у вас определенно получится.

— С каких пор у тебя появилась такая уверенность? — хмыкнул ученый, пошатываясь, встав со скамьи.

Тело нельзя игнорировать, как бы сильно его разум не пытался. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри офицера засел ужас, ужас от ожидающей участи любого, кто зашел слишком далеко.

— С тех самых, когда вы доказали мне, чего на самом деле стоите, — не колеблясь, сказал ИИ. — На данный момент вы — самый ценный ресурс на этом судне.

— Вот как? Не думал, что когда-нибудь придет это время, — он угрюмо покачал головой, прежде чем резко остановиться. На него смотрели два светящихся фиолетовых кольца аугментированных глаз.

Собственное отражение глядело на него с нейтральным выражением лица. Спутанные кудрявые волосы пепельно-черного цвета, курносый нос и ребристые ушные раковины — это все, что отличает его от других. Остальное: вечная влажность волос, белая полоса рубцовой ткани выше правого виска, немногим большая мышечная масса, чем у предков или жителей малых планет, — вещи характерные для людей с Апатура.

— И как вам то, что вы видите, капитан?

— Бывало и лучше, — сухо ответил Пятый, внимательно прищурившись на силуэт в зеркале. — Столько частей им пришлось заменить, чтобы собрать меня обратно.

— Хочу отметить то, что с каждым новым улучшением вашего тела, мы становимся на шаг ближе, капитан.

— Я и массивный суперкомпьютер весом в несколько тонн? Как по мне, мы все еще очень разные, — пробормотал ученый с сарказмом, лишь потом осознав, какую ошибку он совершил.

— Капитан, вы только что назвали меня массивной?

— О господи Форде, нет! — запротестовал киборг, подняв руки в примирительном жесте. — Я не это имел в виду.

— К вашему сведению, сэр, я — самая компактная модель.

— Мы в полете продолжительное время, компьютер. Не удивлюсь, если это уже давно не так, — пожал плечами офицер. Очень скоро он исчез за дверью, очевидно направляясь в отсек криосна.

— Превосходно, теперь он еще считает меня устаревшей, — посетовала нейросеть. — По крайней мере, мой маленький трюк помог ему наилучшим образом, — напоследок сказала она, прежде чем свет окончательно погас.

Приятное тепло обволокло все тело, когда киборг погрузился в капсулу, издалека сильно напоминавшую утробу. Состояла она в основном из гибридных механизмов: искусственные ткани, трубки разных мастей, специальные органы и мелкие сосуды — все это заключено в стальной каркас, составляя единое устройство. По своему гениальное и такое же извращенное одновременно.

— Странно осознавать, что я единственный человек на ближайшие световые годы пространства, — с трепетом прошептал человек, зажмурившись; тонкие иглы крючковатых инъекторов вонзились в кожу, впрыскивая необходимые препараты.

— Вы, люди, слишком много думаете о незначительных мелочах.

— Говорит та, кто минуту назад хотела отчитать меня за «ложное» заявление о ее массе. Однако в чем-то ты права, волнуемся просто так, но на то мы и люди, верно? Возможно, в нас что-то осталось от них, понимаешь? Вроде наследия. Что-то на глубоком, практически бессознательном уровне.

— И он еще недавно утверждал, что никогда не возвыситься, — поддразнил компьютер. — Такой скромный.

Пятый пробурчал нечто невразумительное в ответ, нырнув с головой в мутную жидкость. Подготовка к криосну шла в автоматическом режиме. Насосы мягко гудели, убаюкивая разум и перекачивая реагенты в главный блок, расположенный в центре пересечения всех капсул. Гибкие, змеевидные шланги с присосками на их концах начали оплетать ученого со всех сторон, вонзаясь в руки и ноги. На самом деле, это не больнее укуса комара да к тому же давно стало базовой рутиной.

— Не верит. Несмотря на то, что так считаю не я одна. Знаете, капитан, D6 тоже часто размышлял об этом со мной. Он желал вашего возвышения так же сильно, как и своего собственного, сэр. В действительности, трое на борту обладали достаточным потенциалом, но сейчас это не имеет никакого значения. По известным причинам, вы — единственный, кто может добиться должных результатов. Кто знает, может быть, в столице вас повысят до G статуса, когда мы вернемся… Капитан?

Человек слабо покачал головой на дне раствора, выпустив последние пузырьки воздуха на пенистую поверхность.

Сознание медленно угасало, киборг сделал глубокий вдох, позволив наполнить легкие горячей, текучей массе. Он задыхался. Мышцы непроизвольно сокращались в древнем инстинкте. В груди назрело такое знакомое чувство тяжести и тепла. А затем все закончилось, дыхание возобновилось, но в иной форме. Зрение размывалось. Началось. По трубкам заструились различные вещества, смешиваясь с кровью. Пятый зачарованно наблюдал, как надвигалась черная пластина узорчатого стекла, затмевая собой свет.

Скоро темнота окутала и его.

— В-внИмание! Д-д… данные изменены. Несанкционированный ввод. ОшИбка. ИнформАция неко-О-орректна. ОпАснОсть! Нарушена директива номер… [ПОВРЕЖДЕНО]… Вредоносный код. С-сервер пЕрЕгружЕн. Аварийное отключение через Один… Два… КРИТИЧЕСКАЯ…

— Тсс, тише, мы же не хотим разбудить нашего капитана раньше положенного срока, не так ли? Пусть сперва наберется сил. Когда он проснется, нас будет ждать очень много важных дел.

Глава 2 — Черно-белое полотно — часть первая

Пипсквик сердито фыркнул, уткнувшись носиком в подушку. Жеребенок не спал, всю ночь напролет, наблюдая за звездами в своей маленькой комнатушке на чердаке. Сейчас же он все никак не мог решиться встать с кровати. Хотя пегой пони ни капли не сожалел об этом.

Там откуда он родом, небо обычно представляет собой унылую серую пелену из непроглядных облаков и густого тумана. В этом же городке дела обстояли совсем иначе: чистое небо, (не без помощи бригады местных пегасов) близость с природой и отсутствие огней большого города — делали звезды в этих краях ясными и невероятно красивыми.

Тук-тук.

Настойчивый стук в входную дверь дома заставил маленького жеребенка разочарованно застонать. С трудом разлепив опухшие глаза и чмокнув губами, Пипсквик неуклюже опустился на пол и сонно осмотрелся: за окном было раннее утро, солнце только еще поднималось над Эквестрией, листья на кронах деревьев совсем недавно начали терять свой цвет и желтеть. Старенький, потрепанный временем телескоп стоял на подставке, обращенный в единственное окно здесь, на чердаке. Ставни и шторы широко распахнуты в стороны, слабый утренний свет плавно бродил по комнате, как будто нарочно огибая самые темные места, оставляя их всех позади. Это создавало… весьма интересную картину, если присмотреться повнимательней. Мягкий темно-синий ковер щекотал копыта при ходьбе. Деревянные стены в некоторых местах украшали яркие, цветные плакаты и детские рисунки на тематику, недавно вернувшейся из своего позорного тысячелетнего изгнания, ночной принцессы.

На низком прикроватном столике в углу покоились стопки комиксов, которые жеребенок любил читать. Он одолжил их у друзей или знакомых. Некоторые старые, некоторые нет, но их было немного. В основном, все они рассказывали о различных монстрах, пришедших из космоса, чтобы съесть всех пони или же забрать кобылок себе. Пипсквик не очень сильно понимал, зачем им могут понадобиться кобылы, он-то и не понимал, зачем самим пони нужны эти странные, иногда совсем чудаковатые создания. Может, в этом и все дело? Может, пришельцы просто ищут сородичей? Таких же странных и таких же чуждых, как и они сами? В это жеребенок верил с трудом, но вот во что он совершенно точно верил, так это в то, что инопланетяне действительно существуют. Где-то настолько далеко, куда еще не заходил ни один из смертный пони. По крайней мере, так написано в тех безумно заумных книжках, которые ему дал местный библиотекарь.

Тук-тук!

— Уже иду! — поспешно закричал жеребенок, ловко спускаясь вниз по лестнице. Первый этаж выглядел ужасно пустым, некоторой мебели не доставало, а ремонт, казалось бы, проводился еще прошлыми хозяевами. На полу тут и там попадалась посуда: кастрюли, сковородки, чашки и кружки, местами даже его стаканчики для карандашей. Дожди больше не были для них неожиданностью, как раньше, в Троттингеме, но это лишь позволяло его семье как следует подготовиться и с надеждой уповать, что крыша не начнет протекать где-нибудь в другом месте или того хуже.

— Кто там? Если вам нужны мои родители, то их опять нет дома, — сонно пробормотал Пипсквик, осторожно приоткрыв дверь. На пороге его ждала весьма взволнованного вида взрослая кобыла-единорог, плотно укутанная в шарф и с которой он совершенно точно был знаком. — Мисс Твайлайт Спаркл? Что Вы тут делаете? Вы за книгами или?..

— За книгами? Ох, нет-нет-нет, пока слишком рано! Тем более я прекрасно знаю, что ты вернешь их в срок, а также в целости и сохранности. Правда иногда они бывают мокрыми или грязными, но это, в самом деле, не проблема, правда! Обычно, в таких случаях, я проверяю на них парочку высушивающих заклинаний из своих фолиантов, и они снова будут как новенькие, и… — начала было разглагольствовать Твайлайт, но вовремя остановила себя. — Ой, прости. Глупая кобыла, совсем забыла зачем сюда пришла, — нервно хихикнула она в копытце. — Мой телескоп. Ты брал его на прошлой неделе, помнишь? Мне он нужен.

— К-конечно, я это помню, но разве вы не сказали, что мы с ребятами можем вернуть его примерно через месяц. Что-то случилось? — вопросительно вскинул бровь жеребенок, в чьем голосе отчетливо прослеживались нотки беспокойства. К счастью, Твайлайт не оставила это без внимания.

— О, не волнуйся, — успокаивающе отмахнулась она. — Всего лишь неожиданная смена планов. Я принесу его тебе завтра днем, а еще вдобавок и те астрономические карты, которые ты так долго просил у меня. Сегодня будет действительно важный вечер, Пипсквик. Не могу сказать больше, но, обещаю, что тебе и, думаю, остальным жеребятам, без сомнений, должно понравиться то, что мы надеемся подготовить.

— Типа… вечеринки? — насторожился жеребенок, с опаской оглядываясь по сторонам. Все знали, что даже простое упоминание этого, только на первый взгляд, безобидного слова может навлечь на них большие неприятности. Как правило, они ярко розового цвета и очень, очень настойчивы, когда дело касается проведения праздника, каким бы маленьким и незначительным он ни был.

— Да, — тихо согласилась Твайлайт, прикусив губу, — Вроде вечеринки. Но прошу, пожалуйста, не рассказывай пока нипони об этом. Это должно стать большим сюрпризом для большинства жителей города.

— Ну, л-ладно. Подождите минутку, хорошо? Сейчас я его вынесу, — нерешительно согласился жеребенок, мигом скрывшись в доме.

Твайлайт с облегчением вздохнула. Она зажгла рог, магией вытащив из седельных сумок, по бокам, небольшой кусок свежего пергамента и перо. Единорожка зачеркнула первую строчку из длинного списка дел, написанного, скорее всего, в спешке и самой пони, так как Спайк, вероятно, все еще спит в своей кроватке, после очередной бессонной ночи. Ей и вправду стоило подождать рассвета, прежде чем начать планировать, потому что дракончик явно не будет доволен, когда проснется.

Легкие шаги пегого хозяина дома, медленно спускающегося вниз по лестнице, отозвались скрипом старых, деревянных досок. Пипсквик выскользнул из-за двери, неся на спине аккуратно сложенный инструмент для наблюдения за звездами, что по размеру ничуть не уступал ему самому. Он качался из стороны в сторону, тщетно удерживая равновесие и перебирая дрожащими копытами. Но уже совсем скоро малыш неожиданно почувствовал, как тяжесть плавно соскользнула с его спины. Подняв глаза, он увидел, что его ноша с легкостью взмывает вверх, а после с такой же легкостью приземляется на спину взрослому единорогу.

— Вот так, — довольно протянула Твайлайт, телекинезом застегивая телескоп на ремешки своей седельной сумки. — Отлично, кажется, это все. Хотя…

Молодая кобыла задумалась. Слова так и вертелись на языке, как и четкое ощущение того, что она забыла нечто очень важное.

— Мисс Твайлайт, я думаю, мне уже пора, — нетерпеливо заявил молодой жеребчик, скрипнув дверью и готовясь уйти, помахав копытом на прощанье, как…

— П-подожди! — неожиданно крикнула единорожка. Малыш недоуменно обернулся. — У меня есть кое-что для тебя. Просили передать. Я бы с удовольствием оставила эту работу нашей Дерпи, но меня также просили сделать это лично.

Пипсквик тихо вздохнул, поежившись от холода. Его короткая жеребячья шерсть слабо защищала от порывов осеннего ветра, и потому он поскорей хотел вернуться в дом. В конце концов, надо собираться в школу. Очень сомнительно, что мисс Черили может обрадоваться опозданию. Хотя навязчивое чувство любопытства, подкрепленное тем, что пони, напротив, усердно рылась в своих вещах, подсказывало, что минута ожидания будет стоить того.

Светлый конверт повис в лавандовом облачке магии аккурат перед его носом. Это оказалось письмо, самое обычное на первый взгляд. Забавно скосив глаза, жеребенок увидел на нем только свое имя. Ни отправителя, ни обратного адреса — ничего из того, что могло хотя бы поверхностно намекнуть на автора этого послания.

«Странно, что там мое имя. Письмо. Мне нипони никогда раньше не писал писем. Кто же это мог быть? Не-ет, наверно, просто ошиблись, и это, как всегда, только очередные квитанции для моих родителей. Подождите, тогда зачем ей приносить их самой? Ой, кажется, она все еще смотрит. Давай, надо срочно что-то сказать!»

— Я, э-э, спасибо!

«Как неловко!»

— Не за что, Пип, — мягко улыбнулась Твайлайт. — Всегда приятно сделать что-нибудь хорошее для друга или для друзей, в данном случае. И еще, советую не откладывать его в долгий ящик, — она коротко кивнула в сторону конверта, который теперь лежал на тумбочке.

— Да, мисс Твайлайт. Постараюсь.

— Замечательно! Ну, а теперь, полагаю, время нам ненадолго попрощаться, да?

— Точно, — смущенно согласился жеребенок, опустив уши, — Самое время. Скоро начнется первый урок в школе, и я… я не хочу опоздать.

«Снова».

— Понимаю, учеба — это действительно важно, мне ли не знать, а? Что ж, тогда… Скоро увидимся! Пока-пока!

— Ага, до скорого, мисс Твайлайт.

Собраться в школу вышло гораздо быстрее, чем Пипсквик рассчитывал. И, судя по времени, он успевал к первому уроку.

На улице почти никого не было. Лишь изредка на глаза попадались фигуры взрослых, вероятно, идущие на свою работу. Пипсквик задумался, будет ли у него когда-нибудь любимая работа. В самом-то деле, не навсегда же оставаться без метки, верно?

Ну, а вдруг она ему не понравится? Вдруг окажется, что его особый талант — сажать тыквы или работать в порту, как мама и папа? Честно, это было бы просто ужасно, потому что он всей своей душой ненавидел запах рыбы.

Пипсквика передернуло только от одной мысли об этом, ведь как и немногие другие пустобокие жеребята в классе, малыш считал, что кьютимарка заставила бы его выбрать что-то одно, а он очень не хотел бы этого делать. Никогда.

Холодный северный ветер только-только начал вступать во владение. К счастью, на дворе больше не так зябко, как на рассвете, отчасти потому, что солнце Селестии не успело ослабнуть и приятно согревало шерстку, прогоняя тем самым назойливое чувство сонливости, а также даря надежду прожить этот новый день. Как раз именно то, что необходимо.

Пипсквик резво гарцевал к старому зданию городской школы. Издалека он видел, как у ее входа скучковалась целая прорва жеребят, беззаботно гудевших о чем-то своем, пока ждали учителя, что откровенно странно, ведь обычно мисс Черили объявлялась в школе пораньше, иногда на рассвете, когда город спал, а она могла подготовиться к предстоящим занятиям. Во всяком случае, именно такой ответ получали все те любопытные пони, которые спрашивали ее об этом.

Знакомый голос окликнул Пипсквика откуда-то сзади. Это был темно-бордовый земнопони, его ровесник и по совместительству первый друг на новом месте. После Пинки Пай, разумеется. Эта кобыла сама по себе являлась, является и скорее всего будет являться практически первым, что вы увидите в городе, а уж о ее гиперобщительности наслышан практически каждый.

— Хе-ей, привет, Лил’пип! — широко улыбнулся Баттон, обменявшись приветственным ударом копытами с меньшим пони. — Прости, не встретил тебя у дома, как договаривались. Понимаешь, мама задержала и все такое, — виновато продолжил он. — Не хотела пускать меня без этого глупого жилета! А если мне совсем-совсем не холодно?

— Ничего, Баттон, пустяки. Хотя… погоди-ка, стоп, как ты меня только что назвал? Лил’пип? — копытце Пипсквика так и потянулось к мордочке в обиженном жесте. — Ты серьезно? Это имя для маленькой кобылки, а я не кобылка! — громко топнул копытом жеребенок, вызвав неподалеку насмешливые фырканья, кто-то даже закатил глаза, не нужно гадать кто. Действительно, не стоило так кричать.

— Но ты же и вправду маленький, — начал было оправдываться Баттон, но вдруг повстречался с «грозным» взглядом своего собеседника. — Ладно-ладно, извини, хорошо? Ляпнул как-то не подумав. Слушай, Пип, а то твое предложение, ну, типа в силе еще?

— Ты сейчас о чем? Ой, точно, наша компания. Дай-ка подумать… Да! Сегодня мамы и папы опять нет дома, значит, за мной вечером опять будет присматривает Пинки, а она всегда не против веселья.

— Круто! Жду не дождусь, когда Великий Тандерхув Разящий Клинок и Фэлл Грозный Коготь сокрушат мерзкого Пожирателя звезд! — горячо воскликнул Баттон, гордо приняв героическую позу только для того, чтобы столкнуться нос к носу с кобылкой-пегасом, на мордочке которой совершенно явственно красовалось ехидное выражение. От неожиданности земнопони испуганно пискнул и попятился назад, растерянно шлепнувшись на круп.

— Так, так, так, — ухмыльнулась Скуталу, — и о чем это вы двое так мило болтаете? — ее глаза озорно блеснули. — Что-то веселое, верно?

— В-веселое? — сглотнул Баттон, умоляюще покосившись на своего друга, но тот лишь неодобрительно покачал головой. — Не-а, ничего такого. Просто очередные скучные, неинтересные, совершенно невеселые жеребячьи дела!

— Ага, так бы я тебе и поверила, врунишка! — обвинительно выставила копыто пегаска, раздраженно взмахнув крылышками. — А ну, живо колитесь, что вы трое снова задумали?

— Эй, Скут, в чем дело? — обеспокоенно спросила свою подругу Эпплблум. Пипсквик и не заметил, как она подошла к ним. Подошли… Свити Белль стояла неподалеку и шаркала копытом по земле в молчаливом ожидании.

— В чем дело? — с озорством повторила Скуталу. — А вот в чем: у этих двоих есть увлечение, которое мы, возможно, пока не пробовали в поисках наших меток!

— Правда? — радостно подхватила Свити. — И что это?

— Я пока не знаю, они все никак не хотят говорить мне.

— «Огры и подземелья», — внезапно буркнул Баттон, — Это настольная игра про монстров и героев. Мы собирались поиграть у Пипа в…

— Ближе к шести, — бесцветно добавил пегой пони, покосившись на друга с явным укором, земнопони лишь подарил ему виноватую улыбку, прежде чем перевести взгляд на белоснежную единорожку рядом.

И так происходит каждый раз, неизвестно почему, но Пипсквик часто замечал, что его друг начинает вести себя крайне глупо, стоит только Свити появиться. Без сомнения какая-то кобылья магия по контролю сознания, не иначе, а, может быть, они просто настолько близкие друзья, нельзя сказать наверняка.

— «Огры и подземелья», — задумчиво пробормотала Свити. — А можно с вами? Мы не будем мешать, честно-пречестно!

— Точно, — энергично закивала Скуталу, — ведь чем больше игроков, тем лучше, так?

О, нет, он знал куда это идет. Этот безумный блеск в их глазах, эта довольная улыбка лисицы, что загнала свою добычу в угол, они же сейчас в том самом режиме, остроумно прозванном среди горожан «Меткоискательная лихорадка».

Три пары глаз умоляюще смотрели на него в тот момент, а вскоре присоединилась и четвертая пара. В конце концов, он сдался:

— Ну, хорошо, хорошо, хорошо, все пони, хватит на меня так смотреть! Сегодня в шесть вечера, не забудьте. А ты, Баттон, — Пипсквик мстительно ухмыльнулся, — можешь помочь им разобраться в правилах и придумать персонажей.

— Но, — попытался было возразить тот, однако же на сей раз уже он быстро стушевался под пристальным взором трех кобылок. — Как скажешь, думаю, я это заслужил, — согласился жеребенок.

Триумфальный визг юных меткоискательниц не заставил себя долго ждать:

— Ура! — воскликнули они, возбуждено пружиня по кругу, — Меткоискатели ветераны настольных игр!

— Разочаруем? — шепотом спросил Пипсквик, заговорчески переглянувшись с Баттоном.

— Только попробуй, — весело пригрозил тот, подмигнув. — Я хочу увидеть их лица, когда они вдруг узнают, что это не простая настольная игра.

— Ах ты, злобный коварный чейнджлинг, куда ты дел моего друга, а ну, признавайся!

— Но-но, — фальшиво возмутился Баттон, придав голосу исключительный, практически пафосный тон, — Я — Тандерхув Разящий Клинок, рыцарь Солнечного Двора и герой серебряного ранга, не потерплю к себе… столь наглое отношение и клевету на мое славное имя, крестьянин, — высоко поднял нос коричневый земнопони, а после звонко захохотал. Пипсквик прыснул в копыто. Определенно это было забавно.

— Дети! — во весь опор мчалась мисс Черили. Странно, но она бежала отнюдь не по той дороге, откуда приходит всегда. Пипсквик хорошо знал куда она вела: библиотека, в этом нет сомнения. — Ох, фух, простите, мои дорогие, мисс Черили сегодня немножечко опоздала, — она нервно рассмеялась. — На моей памяти, подобное редкость. Вы же не вызовете моих родителей в школу? Я больше так не буду, обещаю.

— Все в порядке, мисс Черили! — хором заверили ее жеребята с хитрыми ухмылками.

— Сорванцы, по глазкам вижу, хотели, чтобы я задержалась подольше, — беззлобно шикнула она. — Хватит вам лоботрясничать, живенько все по парам и дружно в класс. Ну же, шагом марш! Новый день — новые свершения.

— Пойдем, предатель, — Пипсквик по-дружески толкнул Баттона в бок. — Труба зовет.

— Че это я предатель-то сразу, Пип?

— А как ты думаешь, Рамбл обрадуется, когда узнает, что мы только что сделали? — закатил глаза Пипсквик, задав вопрос, ответ на который не прозвучал, размывшись в мелодичном звоне школьного колокола.

Ветер. Безжалостный вой, нескончаемой в этих краях вьюги, мучил укрытую вековым льдом и снегом землю. Свист стоял невыносимый; белоснежная мантия ледяной пустыни развевалась в порывах буйства первородной стихии мороза, стачивая камни, черные зубья которых часто напоминали путникам клыки неизвестного доселе исполинского хищника, что пугало их до дрожи в самом своем существе.

Редко когда сюда забредали случайно, впрочем, гораздо реже этой дорогой шли добровольно и в совершенно здравом рассудке, ведь никто никогда в жизни не захочет на своем горьком опыте познать гнев монстров порожденных ненавистью или же навечно стать игрушкой властного темного короля теней.

К счастью, четверо достаточно храбрых или чересчур глупых пони, облаченных в утепленную гвардейскую броню и отчаянно продирающихся сквозь метель, не могли увидеть ничего из этого, в основном потому что снежная мгла заволокла большую часть обзора. Буря застала их внезапно, в разгаре пути, непривычное и чуждое по определению явление для лидера их группы. Он шел спереди, разгоняя колючие волны снежинок своей магией. Для бывшего капитана гвардии, а ныне принца Кристальной Империи не составляло особенного труда воплотить и удерживать щит очень и очень долго, но все же любой единорог когда-нибудь выдыхается. Шайнинг не горел желанием ждать этого момента.

«Может, стоит разом разогнать бурю заклинанием? Нет, Шайнинг, не льсти себе, ты же знаешь, что абсолютный профан в погодной магии. Это больше по части Каденс, — принц вздохнул, тихо выругавшись. Где-то уже он видел эту до боли знакомую кучку камней. — Ох, пегасьи перья, ничего дальше носа не видно! Дискордова метель, вдобавок и растерялся, будто кадет какой-нибудь, честное слово. Давай! Соберись, придумай что-нибудь…»

— Сир, все хорошо? Кажется, Вы чем-то сильно обеспокоены, — почтительно обратился к нему Кристалл Хонор. Старый земнопони выглядел на удивление спокойным, несмотря на обстоятельства, видимо, подобные скитания ему явно не в новинку.

— Да, — со скрипом признался Шайнинг. — Я думаю, что мы заблудились. Ходим кругами уже который дискордов раз! — вспыхнул он, пренебрежительно пнув ком снега под своим копытом. Его настрой не мог стать более очевидным, особенно для его подчиненных.

— Разрешите обратиться, сэр, — бесцеремонно вклинился в разговор страж, замыкавший строй. Шайнинг прекрасно знал этого единорога, может быть, даже слишком хорошо, если признаться.

— Конечно, Ривер, говори.

— Капитан, я тут подумал, мы все та-а-ак устали. Фейзер мне уже уши прожужжал своими жалобами, как же он сейчас прям с ног валиться.

— Эй, неправда! — крикнул молодой пегас. Вышло гораздо громче, чем он планировал, поэтому новобранцев вскоре оказался практически припечатан недовольным взором своего командира. — Извините, — Фейзер поник, прижав ушки к голове.

— Не бойся, малец, у капитана, я имею в виду, принца Армора прост лишка гудит в голове. Видишь ли, защитка требует от единорога постоянной концентрации. Ума не приложу, как он тогда в один рог держал купол над Кантерлотом.

— Повод был, тем более чары-то неподвижные, их особо можно и не держать, обновлять только время от времени. Я, честно, не помню, как держал: воспоминания до сих пор как в тумане, — искренне признался Шайнинг, грустно вздохнув. — Но ближе к делу, Ривер, ты хотел что-то сказать?

— Так точно, Ваше Высочество! Я имею дерзость просить Вас остановиться на привал, сэр. Переждать где-нибудь непогоду, восстановить силы, так сказать, и уже на свежую голову отправиться на поиски.

— Мой принц, — прочистил горло Кристалл, — Сержант прав, лучше переждать: вьюга как минимум до утра продержится, если повезет, — пожилой жеребец вдруг гордо выпятил грудь и посмотрел на своих товарищей с такой гримасой и знающей улыбкой, какой обычно старики приструняют своих нерадивых внуков. — И мы не совсем заблудились, сир, вовсе нет. Я-то знаю эти места, что свой собственный хвост. «Король» часто посылал нас стеречь здешние шахты, а ежели точнее — рабов, которые добывали тут кристаллы.

— Я не совсем понимаю к чему ты ведешь…

— Все просто, сир, — земнопони махнул копытом в сторону злополучных серых булыжников. — Здесь насечки, в качестве ориентира сойдет, и если мне не изменяет память, то рядом должен быть вход в одну из таких шахт. Если время к нам благосклонно, она могла сохраниться. А коли так, заночевать там не проблема.

— Ну вот, а я обещал Каденс вернуться домой к ужину, — шутливо посетовал Шайнинг. — Видно не судьба. Что же, веди нас, Кристалл.

— Почту за честь, сир, — кратко поклонился тот, на что белый единорог лишь неловко улыбнулся.

Через примерный час или два пути пейзаж безжизненной равнины сменился на не менее безжизненным видом черных гор, вершины которых походили на острие копья, затупившиеся под гнетом ветра.

Следующий ориентир оказалось сложно пропустить. Массивные ворота из гладких темных кристаллов однозначно выделялись среди снегов. Несмотря на то, что большая их часть погребена под толстым слоем снега, они по-прежнему внушали в души пони неподдельный трепет. Армор не мог это объяснить да и никто бы не смог. Ощущение безграничной грусти, безысходности и ужаса — едкий коктейль из отрицательных эмоций, предназначенный исключительно для единственной примитивной цели: подавлять всяческие остатки воли марионеток своего жестокого теневого властелина.

Никто не желал оставаться тут надолго.

Память действительно не подвела старика, группа отыскала вход в шахты у подножья невысокого горного хребта, погребенный под непроходимой массой льда и снега. Где-то проглядывались пестрые несущие опоры из прочного строительного минерала, которых не тронуло беспощадное время.

— Это оно? — спросил Шайнинг с сомнением. — Кристалл, ты уверен?

— Абсолютно! Видите, те руны там, наверху, Ваше Высочество? Гарнет и Сульфур — наши единороги намагичили, чтоб не окоченеть тут с концами на таком-то морозе. Нет, их почерк я везде узнаю. Ошибки быть не может, мы на месте, — хрипло гаркнул вороной земнопони.

— Отлично. Сержант, как думаете, сможем откопать?

— Проще, чем кусок сена съесть, сэр. Всегда мечтал побыть на настоящих раскопках. О, я уже вижу заголовок моей книги: «Ривер Райт и тайна Пещеры Теней», — схохмил он. Засветив рог, жеребец все-таки принялся за работу.

Остальные недолго оставались в стороне. Дуэт единорогов стал ведущим, расплавляя основную часть закостеневшего ото льда снега и левитируя оттуда особенно тяжелые камни, которые Кристалл Хонор с Фейзером потом складировали на возвышенности в форме башенки. Так, чтобы ее было хорошо видно из долины. Работенка определенно нелегкая, но вполне оправданная.

— Все, — устало вздохнул Шайнинг, когда очередная глыба проскользила мимо него и с грохотом упала на землю. — Кажется, это последняя.

— Селестия милосердная, ну и темень, — присвистнул Ривер. Обернувшись, он увидел, как земнопони усердно роется в своей седельной сумке. Копыта старика извлекли оттуда, явно видавшую лучшие времена, походную лампу.

— А вы, лейтенант, как я погляжу, основательно подготовились, — одобрительно хмыкнул Шайнинг. — Несмотря на то, что мы собирались на легкую прогулку и не планировали остановок вовсе. Наверное, стоило тогда прислушаться.

— Не беда, сир. Вы в Кристальной Империи пару месяцев от силы, а неженки в городе редко когда заходят так далеко за барьер. Оно ясно, почему Вы не имеете ни малейшего понятия, каковы дела за его пределами, — рассказывал Кристалл, понизив голос.

— М-можно взглянуть? — пробормотал Фейзер, с жеребячьим любопытством разглядывая светильник издалека. Без каких либо слов, матерый стражник протянул ему лампу. — Надо же, у отца почти такая же, разве что устроена чутка по другому. Тут ведь чары света, да? — земной пони лишь утвердительно кивнул, перебрасывая припасы через спину. — А у нас огня… — молодой пегас не закончил, пурпурное магическое сияние на глазах вытянуло светильник из его хватки.

— Ладно, хватит вам, отставить разговоры, — командным тоном приказал белый единорог. — Дальше может быть второй завал, а я не хочу проторчать снаружи весь день.

К счастью, туннели оказались полностью свободными. Внутри действительно тепло, невероятно мокро и сыро, но намного уютнее, чем под бушующими ветрами снаружи. Наконец-то Шайнинг без опаски мог развеять щит и дышать полной грудью.

Под копытами трескался и скрипела толстая корка окостеневшего, твердого снега, толстые наросты которого вместе со льдом облепили пещеру от свода до самого пола. Хотя иногда первое впечатление и правда бывает весьма обманчиво. Всего через каких-то пару метров в скудном свете лампы стали видны остатки ржавых рельс и опорные балки. Наглядное доказательство того, что это когда-то была шахта.

«Каждый раз будто кросс в учебке пробежал, — ворчал про себя Шайнинг, с неподдельным интересом изучая обстановку. — Своды такие влажные, теперь понятно, почему снаружи столько льда. Поразительно, обогрев до сих работает! Пожать бы копыта тем головастым пони, что это придумали, — морда жеребца приобрела задумчивый оттенок. — Интересно, если заклинание тепла все это время не подпитывали пони, как оно вообще умудрилось не развеяться к нашему приходу? Причем сделать это оно должно уже давным-давно. О, вау, похоже, у здешних рун сложная схема, впечатляет. Вряд ли они отвечают только лишь за тепло. Полагаю, есть что-то, что мы пропустили, — бывший капитан вдруг вынырнул из глубокой задумчивости по-настоящему изумленный, — Просто блеск, а ведь хватает же тебе глупости искренне удивляться, и в кого это Твайли такая пошла?»

Группа остановилась на распутье. Вороной земной жеребец с ходу указал на второй путь. К нему не вели рельсы, а сам туннель заметно расширялся. Старый стражник объяснил это тем, что раньше в нем держали кристальных пони, пригнанных с города для работы в рудниках, и что там достаточно сухо и просторно, чтобы постелить спальники для ночевой. Принц дал на это добро, но при условии, что они выставят перед сном караульного снаружи: никто не хочет быть застигнутым в расплох вендиго или тем более мстительным духом безумного колдуна.

— Слушай, Фейз, а на кой ты решил вступить в гвардию? — зевнул Ривер, блаженно растянувшись во всю длину спального мешка.

Теперь, при ярком свете магических сфер и полном отсутствии на жеребце его утепленной брони позволяло разглядеть единорога во всей красе: светло-синюю шерсть, бесхозная рыжая грива и вечно лукавое выражение пухлой мордочки, щедро усеянной веснушками, — все эти детали составляли из себя образ легкомысленного сержанта.

— Говорят, кобылам нравятся жеребцы в форме, — лениво донеслось от пегаса.

— О, пожалуйста, рядовой, — недоверчиво скривился Ривер. — Мы оба знаем, что это брехня полная — не более, чем дешевая отмаза среди новобранцев. Так что ответь на чистоту, приятель, не стесняйся, а уж дядюшка Райт не осудит.

— Ну-у хорошо-хорошо, — нехотя согласился Фейз, прикрыв глаза и погрузившись в воспоминания. — Помню, сестра была на седьмом небе от счастья, когда ее взяли в Кантерлотский гарнизон. Целительницей, если я правильно помню. Все хвасталась без умолку, — пегас улыбнулся. — Небом клянусь, никогда в жизни не видел ее такой счастливой!

Неожиданно с другого конца пещеры раздался приглушенный хохот. Когда же белый единорог повернулся к двум ошарашенным стражам, то выпустил новый смешок.

— Неужели это та самая пегаска-рекрут, которая после набора скакала по всему замку с огромной улыбкой на лице и обнимала чуть ли не каждого встречного стража? Говорили, она, когда домой возвращалась, оставила в небе четкую полоску почти до самого Клаудсдейла. Как же ее звали? — Шайнинг задумчиво постучал копытом по подбородку. — Брайт? Нет, не то, Х-хоуп… Хоуп Винд!

Фейзер спрятал красную от стыда мордочку в копытах:

— Да, это… это определенно она, сэр.

— Недурно, крылатик! — задорно прыснул рыжий единорог. — Крупно повезло тебе с сестричкой, с такой не соскучишься.

— Это уж точно, — пробормотал пегас смущенно.

Определенно, что в детстве, что сейчас Хоуп приносила своему младшему брату кучу своеобразных неприятностей: регулярные розыгрыши невинных и не очень пони, опасные авантюры, чаще всего оканчивающиеся строгим наказанием от родителей, и целый табун воздыхателей Хоуп — крайне упертых мулов, которые не принимают слово «нет» за ответ. О, как же они его бесили…

— Она хоть симпатичная у тебя? — невинно поинтересовался сержант, вогнав молодого пегаса в ступор.

— Что? — недружелюбно прошипел тот, подозрительно покосившись на единорога, практически прожигая того взглядом, но старший гвардеец лишь обеззаруживающе улыбнулся. Так, словно узнал что-то воистину занимательное и сокровенное, что сильно смутило Фейзера и насторожило Шайнинга.

— У нее есть на что посмотреть? — театрально поиграл бровями Ривер, пока его глаза испытывающе метались от бывшего начальника стражи к зеленому новобранцу и обратно. — Если вы понимаете, о чем я, ребята, — продолжил он, как ни в чем не бывало. — Потому что из того, что я уже о ней услышал: Хоуп кажется мне супер-дупер-горячей кобылкой!

— Ты… ты…

Молодой страж пыхтел от злости, раздраженно взмахнув крыльями, если бы он был драконом, наверняка, пускал бы клубы дыма или и вовсе подпалил что-нибудь, а, может, даже и кого-нибудь

— Довольно, сержант, — резко выпалил Армор, и когда Ривер хотел было что-то возразить, поспешил добавить. — Это приказ. А ты, рядовой, продолжай, мне давненько интересно послушать, что же тебя привело к нам, в Кристальную Империю?

— Как я говорил, все началось с моей сестры. Она часто рассказывала мне о ее службе в гвардии. Маму и папу это мало интересовало, а вот мои ушки всегда на макушке и были готовы слушать. Забавно, но оглядываясь назад, я начал понимать, почему с большой охотой делал это… Тогда я планировал устроиться на погодную фабрику или на почту, как того желали родители, но передумал.

— И что же Хоуп тебе такого сказала?

— Сказала, — пегас нервно помялся на месте, — что ей нравится здесь, в гвардии, больше всего.

— Крепкие и подтянутые жеребцы вроде меня? Эй, а что? Где-то я слышал, что пегаски — самые ненасытные любовники, — самодовольно усмехнулся Ривер, он натолкнулся на осуждающие взгляды своих товарищей, но даже и не подал виду. Отнюдь, все выглядело так, словно единорог злорадствовал.

— Ривер, кажется, ты забываешься, — напомнил Шайнинг.

— Тьфу, хорошо, как скажешь, кэп.

— Нет, Хоуп и правда частенько заглядывалась на сослуживцев, но сейчас это не та тема разговора, с которой я хочу иметь дело, — помотал головой пегас, собираясь с мыслями. — Она считала, что самым главным в ее работе является возможность помогать и оберегать всех пони от опасностей, видеть благодарность в их глазах, ощущать себя нужной. Тогда-то я и принял решение. Ну, а что? Я жеребец здоровый, исполнительный, меня и взяли. Она определенно была права, когда говорила о этом, — те чувства, которые я испытал в первый же свой дозор просто незабываемы! Вдобавок я стал куда чаще видеться с Хоуп — моей любимой старшей сестренкой, что просто не могло не радовать меня.

— Что же, в таком случае, почему ты вдруг перевелся из столицы на север, если тебя все устраивало?

— Ох, да, это, — рядовой нерешительно почесал затылок, тщательно подбирая правильные слова. — Дело в том, что… в общем, я в некотором роде увидел в этом шанс начать все по новому. Пони в Кантерлоте порой бывают слишком заносчивы. Не в обиду вам сказано, сэр, вы и ваша жена бесспорно благородные, чистые сердцем пони, но, к сожалению, не все дворяне такие. Не представляю даже, как Хоуп это терпит. В остальном… ну, вы понимаете: новые места, новые пони, новые правители, возможности, а также…

— Сочные кристальные кобылы, жаждущие внимания и тепла уже как тысячу лет, — мечтательно протянул Ривер. Мерзкая ухмылка, сопровождавшая эти слова, совершенно точно не принадлежала синему пони. Она вообще никак не могла принадлежать пони.

— Мое собственное жгучее… любопытство, жажда приключений вдали от родной Эквестрии, — закончил Фейзер с явной дрожью в голосе и старательно удерживаемого в себе гнева. Этот единорог, Ривер, стоит в одном шаге от того, чтобы вывести молодого пегаса из себя.

— Селестия свыше, Ривер, иногда у меня закрадываются серьезные подозрения в том, что ты думаешь исключительно своим вторым рогом! Ты действительно не мог промолчать? Это был простой приказ, и ты его не выполнил. Что на тебя, Дискорд побери, нашло?

— Да бросьте, Ваше Высочество, Фейз, я ж эт так… для поднятия настроения. К тому же, это немного помогает отвлечься от страха, потому что эта дважды проклятая Солнцем и Луной шахта пугает меня до дискордиков, сэр, — нервно пожаловался единорог, на его лбу выступила испарина, а глаза безумно забегали по сторонам. Единорог потерпел полный крах в своих нелепых попытках оправдаться, постепенно превратившиеся в невнятное бормотание, не на шутку встревожившее Армора, ведь обычно сержант никогда не вел себя подобным образом. Конечно, боевой маг часто с радостью подначивал других в разговоре, однако же в большинстве своем это было уместно и достаточно невинно, но сегодня что-то точно было не так.

«Солнце в небесах, да он весь трясется!» — отшатнулся пегас в страхе, повалившись на брошенные пожитки.

Ривер не знал почему, но ужас безжалостно скручивал его нутро; боевому магу с чего-то начало казаться, будто густая чернота туннеля движется, перетекая с места на место, безмолвно наблюдая за ними, притягивая, высасывая. Сержант не совсем отдавал отчет своим действиям в тот момент; мысли путались, собираясь в сплошной клубок противоречий. Ненависть, зависть, гнев и страх — неостановимой волной затопили его разум. Единорогу хотелось бежать, кричать, лягаться, кусаться, вопить во все горло — однако губы упрямо отказывались размыкаться. Он был не в состоянии пошевелиться, единорог был лишь марионеткой, которую перестали дергать за нитки.

Вспышка света, всего за какую-то секунду дребезжащий гул пронесся под сводами пещеры, достигнув своего апогея и резко смолкнув, когда грянула вторая вспышка. Открыв глаза, Фейзер стал свидетелем того, как безобразная теневая масса металась из стороны в сторону и медленно слабела, распадаясь на свету. Копыто пегаса невольно потянулась к седельным сумкам, а если точнее к копью, висевшему в специальном чехле.

— Параспрайтовы отродья, — сплюнул Шайнинг, опасливо оглядевшись по сторонам и настороженно водя ушами. — Похоже, их больше нет. Эй, ребята, вы как, в порядке? Ривер? Вот сено, сержант!

Тело синего единорога слегка дрогнуло и перевернулось на спину. Морда рыжего жеребца уставилась в каменный потолок пещеры широко раскрытыми глазами. Капитан предполагал худшее, однако, подойдя поближе, жеребец вздохнул с облегчением: грудь синего единорога вздымалась и опускалась, под тяжестью нависшей тишины прослеживался четкий ритм дыхания и биение сердца.

«Живой, — выдохнул Шайнинг с облегчением, — Может быть, даже слишком, а?» — подумал он, присмотревшись к сержанту поближе. Тот лежал на спине, подогнув передние лапы к груди, высунув язык и скосив глаза. Определенно, в остальном единорог был в полнейшем порядке. Для себя, конечно.

Деревянное древко копья бесцеремонно врезалось в бок жеребца, заставив того закашляться и резко вскочить с места.

— Ах, ты, мелкий крылатый… сказал же: разбудить меня на рассвете! — гневно выпалил Ривер, усердно потирая ушибленный бок. Сильное желание единорога высказать пегасу что-то наиболее оскорбительное из его весьма обширного арсенала колкостей стремительно оборвалась в зачатке, когда он столкнулся нос к носу со своим командиром.

«Ой-ой!»

— Э-эй, к-как жизнь, кэп? — заикался Ривер, натянув улыбку.

— «Как жизнь?» Сержант, ты, блин, серьезно сейчас? Мы чуть оба из шкуры не выпрыгнули! — вспылил Шайнинг, однако быстро понял: что-то во взгляде рыжего жеребца показалось странным. Совершенно очевидным это стало, когда, проморгавшись, единорог принялся как бы совсем сонно озираться вокруг.

Это не его казарма. Это помещение также не являлась частью замка или не принадлежала имперской гостинице, где единорог любил часто останавливаться вне службы. Это вообще не было ни на что не похоже. По крайней мере, ни на что, чтобы страж мог видеть раньше.

Капитан наблюдал, как с каждым новым мгновением гвардеец каплей за каплей теряет самообладание.

«Постойте-ка, это была абсолютно искренняя растерянность? Нет, даже паника. Но как так? Секунду назад он выглядел нормальным да и вел себя так же, как и всегда, — пронеслось в голове у принца. — Только не говорите мне что?..»

— Какого? К-капитан! — закричал синий единорог дрожащим от испуга голосом. — Г-где… где э-это мы, сэр?

— Мы в старой корунтовой шахте, что под Фангосовыми горами. Ты… разве ты не помнишь?

Смятение. Рыжегривый пони напряг свою память в отчаянных попытках отыскать недостающий кусочек пазла, однако все оказалось тщетно. В мозгу остались лишь неясные образы и обрывки воспоминаний, грубо вырванные из сознания. Пораженно сев на круп, Ривер помотал головой в упрямом неверии.

— О-о-ох, пегасьи перья, я серьезно, кэп, мне сейчас вообще не до шуток! Мог бы сразу сказать, что телепортируешь нас. Конские яблоки, да и когда ты в принципе выучился этому заклинанию? — не унимался он, — Если это какой-то тупой розыгрыш, то сейчас не время и не место! Сено, я даже готов признать то, что вы, капитан, провернули просто невероятно. Минуту назад я проходил со всеми через городские ворота и вот, — жеребец цокнул копытом по полу, — Я просыпаюсь тут, в темной пещере, чувствуя себя так, словно меня раз эдак трижды пережевала и выплюнула голодная мантикора. Сэр, я не понимаю…

«Селестия мне свидетель, Сомбра, клянусь честью, ты когда-нибудь ответишь за это, ответишь за все! — в сердцах проклял Шайнинг.

— Тихо, успокойся, сержант, — сказал белошкурый жеребец в утешительной манере. Он близко подошел к рыжегривому пони и приобнял его. Ривер слабо дрожал, всхлипывая. — Посмотри на меня, все хорошо — просто… дыши. Давай, вдох-выдох, вдох-выдох. Отлично, молодец! А теперь послушай, мы пришли сюда пешком, укрылись от страшной метели снаружи. На тебя где-то по дороге напали умбры, не знаю, где точно, но у меня уже есть некоторые догадки.

— О шом эфа фы? — промычал опешивший пегас, опасливо сжимавший копье во рту. Заметив сконфуженные физиономии своих собеседников, пегас закатил глаза. — Тьфу, так-то лучше, — почти неслышно пробормотал он, избавившись от мешавшего говорить оружия. Теперь пришло время задавать правильные вопросы.

— Что… что с сержантом, сэр? И еще эта вспышка, это ведь не совсем обычная боевая магия, верно?

— А ты крайне наблюдательный, рядовой, — похвалил молодого стража Шайнинг. Кажется, единорог подле него наконец-то стал успокаиваться. — Этому заклинанию меня научила жена. Не помню точно, где конкретно она его смогла узнать… то ли в имперских архивах, то ли где-нибудь еще нарыла — она ведь у меня умница. К счастью, одну вещь мы знаем наверняка: оно пока единственное из нашего арсенала может отпугнуть их или в крайнем случае нанести им существенный вред.

— Понятно. Получается, те байки о оживших тенях, что я слышал в стенах города и в казармах — не просто пугалка для туристов?

— Если бы, — хлюпнул носом Ривер, — Каждую неделю стражники и стражницы из внешнего дозора присылают мне отчеты о одиночных встречах с этими уродцами, — единорог попробовал отстраниться от объятий капитана, что оказалось весьма затруднительным делом. — Ну-ну, кэп, отпусти, — протестовал он, похлопав того по спине. — Мне уже гораздо лучше. Видишь? Пусти, иначе твоя принцесса неправильно поймет, а я не хочу, чтобы меня изгнали на Луну, кого ж тада я буду там доставать, а?

— Думаю, она не была бы против, — насмешливым тоном произнес принц, а затем, прошептав, добавил. — Тем более, что я не раз и не два находил эти дрянные любовные романы о запретной страсти двух жеребцов прямо у нас под кроватью.

— И что ты с ними сделал?

— Ничегошеньки, в любом случае, что я вообще мог бы сделать? Она пустила в ход свое фирменное очарование и их любимый с Твайли слезный взгляд нашкодившего котенка. Уж не знаю, кто из них придумал это первой, но факт остается фактом: я становлюсь совершенно бессильным.

— М-да… надо как-нибудь попросить принцессу научить меня этому классному трюку. Глядишь, и с дежурства начнут отпускать… — мечтательно протянул рыжий пони.

— Не дождешься…

— Сир, у Вас что-то случилось? Кажется, я слышал здесь какие-то крики, — глухо раздался скрипучий голос старика в глубине туннеля. Он приближался. Лязганье его брони и ритмичное цоканье копыт — звук которых становился все отчетливее и отчетливее с каждой последующей секундой, говорил об этом весьма ясно. Вскоре из-за угла показалась любопытствующая мордочка бывалого стража; мягкий свет его лампы, закрепленной на доспехе, резал глаза, заставляя всех пони вокруг жмуриться и сморщить нос в дискомфорте.

Окинув хмурым взглядом окружение, земной пони сосредоточил свое внимание на одном, мягко говоря, потрепанного вида жеребце с рыжей гривой. Две темные плоски влажной от слез шерсти и легкое подрагивание копыт сержанта — сказали стражу достаточно, чтобы сделать вполне логичный вывод, который незамедлительно сорвался с его губ.

— Сомбра, — процедил Кристалл Хонор сквозь зубы. Он прекрасно знал, через что сейчас проходит Ривер (во всех подробностях). В тот же самый миг горькие воспоминания затопили старика: все унижения, вещи, что он бессознательно и беспрекословно выполнял когда-то по указке десятков, а то и сотни умбр, стервятниками роящихся вокруг.

— Когда?

— Мы… мы не знаем, может, еще у городских стен, а может, уже на пути сюда.

Гвардеец кивнул, призадумавшись.

— Скажи, сынок, что ты видел последним, прежде чем… ну, ты знаешь — уйти? — спросил он практически требовательно; старику жизненно важен был ответ, от которого зависела его репутация и репутация его семьи в глазах принца, ведь если тени пробрались внутрь супротив земнопони, ускользнули от его взора, успев понибудь навредить…

Нет большего позора для стража, чем пропустить врага в собственную крепость. Тем более так беспечно.

— Я ж говорил, — начал Ривер, — Я замыкал отряд. Прошли через имперские ворота и… все. Дальше ниче не помню, зуб даю.

— Гм-м, понятно, — заключил пожилой лейтенант, постучав копытом по подбородку. — Там, — страж указал куда-то в кучу вещей, — в моих сумках кое-что есть для тебя, сынок. Это… поможет унять боль да и согреться как следует тоже.

— Мать моя кобыла, эт ж сидр семейства Эппл! Как… как ты смог его достать? Он ж редкий, что с ума сойти!

— Когда был на гражданке, и так удачно с сезоном совпало. В общем, проезжал я мимоходом Понивилль — набрал себе немного. Помню, та песочная кобылка за прилавком тогда такие цены заоблачные заломала, мне сразу подумалось: кабы мне от такого разом пегасом не сделаться? Короче говоря… казалось мне — битов за него уйму придется отвалить. Ан-н, нет, мне та хорошая пони знатную такую скидочку накинула, тока глянула на меня, дай богини ей большого здоровья.

— Ах, хорошо! — прохрипел синий единорог довольно, отхлебнувши из фляги. — Помница, мне как-то такой же сидр подруги из Эпплузы подогнали, на день рождения… Эм, лейтенант?

— Ась?

— Это… спасибо, спасибо вам всем.

— Не за что, сынок. Знай — не выхлебай мне все и на том сойдемся, — пробормотал кристальный пони, проходя мимо. Опустившись перед белым единорогом в смирительном жесте, он хотел привлечь внимание. На кону стояла честь, по крайней мере, сей пони искренне верил в это.

— Сир, мне очень-очень жаль… я… я подвел вас, — шепнул тот, склонившись еще ниже.

— Все нормально, Кристалл. Ты не виноват, никто не виноват. Я не злюсь.

— Но, Ваше Высочество, я…

— Все. Хорошо, — мягко произнес Шайнинг, ободряюще улыбнувшись. Он отчеканил слова, как это часто любила делать Селестия на дворянских приемах, благо капитан слышал подобное не раз, чтобы запомнить принцип. Ирония состояла в том, что единорог никогда в жизни не подумал бы, что ему придется самому когда-нибудь его использовать.

— Он мог использовать Ривера, как собственные глаза и уши, сир, — заявил Кристалл, переглянувшись. — Возможно, до сих пор продолжает это делать, — прошептал он недоверчиво.

— Исключено, я избавил нас от этих тварей. Осталось лишь держать ухо востро. Кстати об этом, лейтенант, думаю вам пора возвращаться на дежурство. Мы же не хотим, чтобы то, что произошло с Ривером повторилось, верно?

— Да, Ваше Высочество!

— Гм-м, сэр? — робко позвал молодой пегас. — Разрешите мне подменить мистера Хонора?

— Прости, малыш, но я вынужден ответить отказом, — неохотно отрезал Шайнинг. — Видишь ли, ты — пегас, и ты будешь мне нужен завтра отнюдь не в роли сонной птички. Как буря более менее уляжется, посмотри сверху на окрестности. Что искать ты знаешь, но я на всякий случай все же повторюсь. Ярко-голубые полосы света, они образуют из себя что-то наподобие сетки, иногда просто луча, будто от единорожьего рога, всяко по разному. Их ты сразу заприметишь, это я тебе гарантирую.

— Х-хорошо, сэр. Будет сделано, — молвил пегас в предвкушении взмахнув крыльями. — Все равно этим малышкам потребуется небольшая разминка.

На плечо Фейзера опустилось белое копыто.

— Насчет нашего старика, ты не беспокойся — он сильный пони и уж что-что, а пару бессонных ночей его не сломят, так что иди спать, рядовой. Завтра предстоит трудный день, нам понадобятся силы.

Фейзер кивнул, укутавшись в свой спальник, пегас повернулся в сторону выхода, поймав на всего лишь мгновение момент, когда земной пони исчезал за очередным поворотом.

Свет его фонаря вскоре исчез вместе с ним.

Глава 2 — Черно-белое полотно — часть вторая

Пушистый белесый снег медленно спускался с облаков на долину.

Тишина.

Дыхание. Пони-гвардеец собирался силами для рывка. Широко расправленные крылья жеребца раскачивались вверх вниз в такт движениям остального тела. Пегас был в состоянии натянутой струны, все его мышцы сжались пружиной, готовясь выпрямиться в любой момент.

Фейзер закрыл глаза, чутко прислушиваясь к ритму своего сердца.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Пони поднял круп с земли, перенеся свой центр тяжести на манер скакунов-земнопони. Втянув морозный воздух через нос, пегас задвигался, перебирая конечностями.

Прыжок, сильный взмах крыльями и ощущение твердого камня под копытами сменилось пьянящим ощущением полета. Раскрыв веки, пони с восторгом обнаружил мир под собой: безрадостный ландшафт ледяной пустоши оказался не таким уж безнадежно мрачным под редкими лучами всеобщего светила, слабо пробивающихся через серую завесу облаков-великанов. Снег тускло блестел, переливаясь на солнце сотнями и тысячами миниатюрных звездочек.

Он не был лучшим летуном в Эквестрии, да что там — он даже не был лучшим летуном в академии или в своей семье (это почетное место давно заслуженно заняла Хоуп). Однако… как и любому другому пегасу, Фейзеру нравился сам процесс полета, чувство… свободы, власти, силы, мимолетной значимости, что он дарил каждый раз, когда молодой страж поднимался в небеса.

Непередаваемый словами восторг — сладкая эйфория осветила разум на столь кроткий миг, что им никогда не получается насладится сполна, поэтому пегасы веками продолжают возвращаться в небо вновь.

Вдруг на горизонте зародилась заветная искра, беспорядочно (или же так просто казалось на первый взгляд?), рассыпая тонкие лазурные линии по округе, будто бы аккуратно ощупывая невидимой когтистой лапой абсолютно все до чего б они могли в полной мере дотянуться. «Сияние» шло из неглубокого ущелья, по крайней мере, именно оттуда тянулись его длинные лучи. Так называемые «усики», как их успели прозвать в народе.

«Бинго!» — удовлетворенно ухмыльнулся Фейзер, сделав в своей голове пометку источника свечения на воображаемой карте. Спланировав вниз, предварительно сделав виток другой в воздухе всего лишь для того, чтобы картинка как можно лучше отпечаталась в памяти, гвардеец мягко опустился на землю.

В пещере больше не было тихо. Эхо двух оживленно спорящих о чем-то пони настигло ушей пегаса. Это были голоса принца Армора и лейтенанта Хонора. Скоро жеребец набрел и на них самих. В телекинетическом поле светлого единорога парила старая карта со свежими отметками на ней. Пегас быстро нашел третьего своего попутчика в туннеле. Обычно чрезвычайно шумный и веселый сержант держался обособленно, кислая физиономия вкупе с подавленным взглядом производили отчетливое впечатление… безумной неправильности происходящего.

Несмотря на то, что единорог был явно погружен глубоко в себя, именно он первым завидел недавно вернувшегося из разведки пегаса. Фейзер воочию наблюдал, как Ривер шатко изобразил прежнюю свою улыбку, такую привычную, но в тоже время вынужденную и самую что ни на есть карикатурную.

— Вы только посмотрите-ка, кто пришел! — неистово фальшиво-бодрым тоном произнес рыжегривый страж. — Неужели уже успел налетаться, крылатик?

— Да, сэр. Та «штука», кажется, она на востоке, в ущелье.

— В ущелье? Странно, мне казалось, она будет где-то в низине, — пробормотал Кристалл, сверяясь с картой.

И правда, Фангосовые горы были отмечены как источник таинственного свечения, которое появилось не так давно в этих краях. Кристальные пони, как народец весьма боязливый и без единого преувеличения один из самых суеверных во всей империи, донесли это известие до принцессы и ее мужа с невероятной быстротой — да такой, какая с легкостью может посрамит даже лучших из Вондерболтов.

И вот они здесь, пришли за ответами, что таят эти заснеженные земли.

Вороной земной жеребец покачал головой в неверии.

— Быть того не может, — сказал он, бросив очередной взгляд на кусок старого пергамента перед собой. — Я ж все сам проверил и тысячу раз перепроверил перед уходом. Она должна быть прямо тут!

Угольно-черное копыто указала на едва читаемые символы и числа на листе, которые было очень легко заметить, по большей части из-за их внушительных размеров по сравнению с ровной и приятной глазу каллиграфией автора или же авторов самой карты.

— Дай-ка мне взглянуть, — заинтересовано произнес Шайнинг, пролевитировав карту к себе, задумчиво разглядывая ее в течении минуты, прежде чем подозвать старого лейтенанта к себе.

— Здесь, — жеребец указал в место неподалеку от отметок, — она была неделю назад, а здесь, — Шайнинг провел линию к горной низине. — она должна была быть вчера, верно?

— Да, Ваше Высочество. Прямехонько перед нашей-то вылазкой все и проверил.

— Любопытно, очень любопытно.

— Сэр? Разреши…

— Разрешаю, говори скорее, что там у тебя, рядовой?

— Я… не знаю, как сказать, но… это «сияние» — оно мне кое-что напоминает.

— Напоминает? — уши Шайнинга встали торчком, совершенно ясно выдавая его заинтересованность. Фейзер слегка опешил, потому что помимо принца его слушали еще двое любопытных пони.

— Ну-у, неважно. Та вещь, кажется, она как-то движется или вроде того. Я не знаю, не видел следов волочения или вообще хоть каких-то следов в принципе. Похоже, их замело, сэр.

— Или их там и не было никогда, — мрачно предположил Ривер, — и мы охотимся за дискордовыми иллюзиями.

— Тада нам стоит поторопиться, ежели хотим поспеть и не попасть снова под бурю. И по хорошему, сир, не дело это: империю надолго без защиты оставлять. Признаться честно, Ваше Высочество, я-с не совсем понимаю, зачем было покидать город самому? Боюсь, без… Вас, мой господин, пони начнут волноваться, а мы ж знаем, чем это может кончится, сир.

— Как говорится: оставим кобылкам их кобыльи дела… Я это к тому, что Каденс сама может справиться с этим. Она — могущественный аликорн как никак, племянница самой Селестии, и в первую очередь — она моя отважная принцесса. Я же просто единорог, каких тысячи и тысячи в королевстве, лейтенант, и все остальные, прошу, никогда не забывайте этого, — твердо заявил Шайнинг. — В другом же Кристалл абсолютно прав: у нас действительно нет времени для промедлений, так что, вперед! Меня прям-таки распирает от любопытства!

— Есть, товарищ принц, сэр! — отсалютовал Ривер, первым вышагивая в сторону выхода, вскоре за ним последовали и все остальные.

Снаружи стало ужасно тихо, не было даже пресловутого воя ветра, что они слышали сегодня утром, только скрипучий снег под ногами да редкое бряцанье доспехов и седельных сумок на их спинах издавали хоть какие-то звуки в этом пустынном месте.

Местами на их пути попадались массивные ледяные глыбы, угрожающе выступавшие из-под земли. Ледники. Вопреки всеобщему мнению, они не были неподвижны, как не были неподвижны горы, сугробы, облака, тени — все они движутся. Некоторые быстрее, другие делают это медленнее, а последние и вовсе незримо для многих. Пустоши Кристальной Империи мертвы — в них нет жизни, но как бы абсурдно это не звучало, они живут; они растут, захватывая в свои холодные тиски все больше и больше земель, отступают, скалы разрушаются под суровым гнетом мороза и ветра, а сугробы все время рассыпаются на маленькие снежинки, которые уносились с порывами ветра куда-то далеко-далеко, за горизонт.

Кристалл прекрасно знал тот ледник, который остался позади. Словно старого друга, безликий и молчаливый он встречал его. Старик отчетливо помнил, что в прошлый раз, когда он проходил этой дорогой, глыба стояла дальше… намного дальше.

Он идет, бредет по этой замершей пустыне так же, как бредут они сейчас, но медленнее, тише, дольше. Кристалл усмехнулся. А сможет ли он в следующий раз встретиться с ним или же… время заберет его раньше? Весьма иронично и горько осознавать, что обычный кусок льда переживет его, его семью, возможно, даже Кристальную Империю или всех пони в целом.

Идти становилось труднее, копыта постоянно провалились под снег, а глаза начинали болезненно ныть из-за всей той невыносимой белизны вокруг, которой, казалось бы, не будет конца, однако все изменилось, когда они приступили к переправе через одну из меньших гор. Дышать стало заметно тяжелее, узкие уступы между скалами не внушали гвардейцам и их предводителю никакого доверия. Пегас парил рядом с ними, в сердцах надеясь успеть поймать любого пони, кому не посчастливиться сорваться вниз.

Они молчали. Любой лишний шорох мог запросто обрушить лавину на их головы. Осторожно, шаг за шагом отряд пробирался к своей цели. Ущелье уже проглядывалось под ними. Выступы все меньше, капитан уже чувствовал, как его правый бок трется о поверхность известняка, неприятно скрежета и царапая броню.

Очередное движение копытом, оно резко скользит, а недавняя опора скатывается и падает в глубокую пропасть. Жеребец покачнулся, но устоял на ногах. Живот пронзила пустота, белая шерсть встала дыбом от страха, Шайнинг заглянул в пропасть. Звука не было. Секунда, вторая, третья — ничего не происходило, пока гулкий отзвук падения не отразился от каменных стен и не достиг их.

Для них он был подобен раскатистому грому.

Затаив дыхание, единорог случайно встретился взглядом с янтарными глазами земнопони, шедшего спереди. Они замерли, единовременно подняв головы вверх, прислушиваясь. Однако ничего не произошло, и пони почти синхронно выдохнули с облегчением.

«Слава Селестии, кажется, на этот раз пронесло», — подумал Шайнинг Армор, легким жестом отдав приказ двигаться дальше.

Вскоре небольшой отряд вышел на широкий выступ, по крайней мере, достаточно просторный, чтобы на нем свободно могли уместиться дюжина пони, не слишком рискуя случайно задеть своего товарища боком и столкнуть того вниз. Вдобавок отсюда открывался отличный вид на их цель: ущелье. По правде говоря, оно не имело официального названия или какого-либо названия вообще, и было относительно неглубоким.

Оглядевшись вокруг, их проводник в лице Кристалл Хонора приметил камень у края. Нашарив у себя веревку, старик принялся наматывать ее копытами, очевидно готовясь к спуску. Завязывая узел, лейтенант щелкнул ушами и встрепенулся. Нарастающий гул очень схожий с тем, который часто издают киты, показался старому пони самым сильным в мире громом. Тем временем звук становился все сильнее.

Шмяк!

Позади упала кучка снега и еще одна, и еще, кучи становились все больше с каждой секундой. Земнопони ощутил недобрые признаки вибрации под копытами. Жуткий треск огласил падение ледяной глыбы. Она со звоном разлетелась на множество меньших осколков, но, к счастью, они не смогли как-то существенно навредить членам группы. В основном потому, что они звонко отскакивали от стальных пластин зачарованного доспеха.

Затем были волны: титанических размеров снежные массы за секунду сбили всех пони с ног и медленно тянули за собой в пропасть. Кристалл всеми силами старался остаться на выступе, ведь падение с такой высоты, вероятно, приведет к весьма мучительной смерти. Жеребец лихорадочно загребал передними лапами снег с ярым намерением вырваться из потока, но все было тщетно. Следующая волна с неистовой силой вытолкнула стражей в бездну, словно они были ничем.

Веревка. Земнопони впился зубами в едва заметный извивающийся кусок толстой ткани, повиснув над пропастью. Мимоходом Кристалл Хонор стал свидетелем того, как еле различимые в лавине цветные силуэты его товарищей, его правителя, того, кого он поклялся привести принцессе в целости и сохранности, несутся вниз с огромной скоростью. Прежде чем они пропали из вида, матерый страж увидел тусклое свечение рога. После он почувствовал резкий удар, который выбил изо рта жеребца спасительную веревку.

И вот он падал. Казалось, время замедлило свой бег в этот момент. В голове, будто молнии, метались всевозможные мысли: семья, друзья, дом, родовая честь, которую он так и не искупил, принцесса, он подвел ее… так бездарно.

Кристалл покорно зажмурился, всем своим естеством готовясь к удару о землю — ничего. Слабый толчок, и чьи-то копыта бережно обхватывают его за грудь. Позади послышались мягкие взмахи крыльев, которые ему явно не принадлежали.

Он не умер?

Открыв глаза, Кристалл с трепетом в сердце взирал на то, как по склону струиться снежный водопад — прекрасное зрелище, поражающее умы и в то же время несущее погибель любому, кому выпала честь узреть все величие и мощь горной лавины. Как правило, в первый и последний раз в своей жизни.

Безмятежность, простейшая, почти первобытная радость от спасения его жизни полностью захлестнула земнопони тогда, когда он вновь сумел прикоснуться к твердой поверхности.

— Еле… уф, успел, — сквозь тяжелое дыхание пробормотал пегас. По правде говоря, оно не привык поднимать в воздух, нечто большее, чем вес своей амуниции. — Сэр? Лейтенант, Вы… с Вами все порядке?

Ответа не последовало, вороной пони лишь безмолвно таращился перед собой. Фейзер даже оторопел на мгновение, когда лейтенант вдруг начал копать. Молодой стражник никогда в жизни не видел столько отчаяния в глазах пони.

— Чего ты стоишь, чтоб тебя?! — выкрикнул черношкурый жеребец через плечо. — Помогай, мы еще можем успеть. Давай же! Это приказ. Они должны быть где-то здесь. Вот уже…

Темное копыто уперлось в нечто твердое в снегу, а именно — латный гвардейский шлем, принадлежащий принцу Кристальной Империи.

Неожиданно для двух жеребцов из углубления вырвалась струя горячего пара, окатив тех теплотой. Стражи отшатнулись в страхе и изумленно округлили глаза до размера обеденных блюдец, когда белый покров стал таять и обваливаться за какие-то жалкие секунды. Очень скоро из-под него показалась большая полупрозрачная пурпурная сфера, внутри которой четко проглядывались две рогатой пони-фигуры. Магия постепенно развеялась, и оба единорога обессиленно рухнули наземь.

— Босс, Вы были просто олунительны… Так быстро сотворить заклинание щита. По чесноку, я уже думал, что все, — рыжегривый страж обессиленно ткнул себя в грудь, — кранты этому жеребчику и его светлой мечте стать прославленным писателем. Кто знает? Может быть, я даже за свои мемуары возьмусь когда-нибудь.

— Вот как вернемся, так сразу можешь приступать. А насчет того заклинания, я и во сне могу его сотворить, не почесавшись даже, Рив, не говоря уже о тех временах, когда я и мои друзья находятся в опасности, — хмыкнул Шайнинг. — Чую, самой судьбой мне предначертано быть вашим щитом.

— Сэр, а вы вашу метку вообще видели? Эт ж и есть самый настоящий щит! — добродушно хохотнул Ривер.

Единорог лишь криво усмехнулся в ответ, широко распластавшись на сугробе. Легкие жгло, тело изнывало от жары; мир безостановочно вращался перед глазами, провоцируя приступы тошноты и головной боли. Видимо, их маленькое «восхождение» все-таки возимело серьезные последствия.

Паршивое ощущение влаги, стекающей ему за шиворот, в миг прояснило рассудок жеребца, вынудив того подняться на ноги и по-собачьи отряхнуться. Мокрая шерсть — не самый лучший теплоизолятор, в конце концов.

— Так, пожалуй, хватит на сегодня водных процедур и закаливания. Дискорд побери, не простудиться бы, — поежился рыжий единорог. — Ладно, надеюсь, нипони не пострадал?

— Ни царапины, сэр. Лейтенант?

— Все… нормально, сынок. Я в норме, только сердечко малость пошаливает, но это ничего — пройдет, так всегда бывает после подъема и резкого спуска, — немного неуверенно ответил Кристалл.

— Хорошо, тогда мы немедленно выдвигаемся. Одному Дискорду известно, когда нас здесь может накрыть следующая лавина.

— Эм, сержант Райт?

— О, пожалуйста, можно просто Ривер, крылатик. Забей ты на эту субординацию — уши вянут. Будто при параде, честное слово. Дядя Райт своих не сдает, даже за баснословные суммы битов.

— Рыжий, я же прекрасно все слышу! Вот лишить бы тебя жалования этак на месяцок-другой и посмотреть, как ты тогда запоешь, — пригрозил Шайнинг с легким намеком на веселье в голосе.

— В Тартар жалование, сэр! Я считаю, улыбки на лицах моих сослуживцев намного важнее, чем какие-то жалкие золотые монеты. Тем более, — единорог лукаво улыбнулся. — Мои друзья с большим удовольствием займут мне парочку битов или прикроют круп в бою, чем совсем незнакомые мне пони.

— Вы… ты уже хотел подружиться со мной, Ривер, — тихо рассмеялся молодой пегас, помотав головой. — Вышло не очень хорошо. Я был буквально в шаге от того, чтобы хорошенько отлягать тебя.

— Правда? Странно, обычно я могу вести себя, как полный придурок, но у меня есть рамки. Не помню, что я тебе тогда такого наговорил?

— Засмущал бедного пегасика личными вопросами так, что у него аж кончики ушей покраснели. Сам видел, — простодушно объяснил Шайнинг. — А потом, в общем, ты узнал, что у него есть сестра. Не знаю точно, ты или же умбра говорили эти противные слова о ней, словно она какой-то кусок овса, но одно я знаю наверняка: Фейзер очень любит свою сестру и не даст ее в обиду, и я могу это понять, сам знаешь.

— О Селестия, ты ж не сильно злишься на меня, так ведь, крылатик? Я… я не хотел, клянусь! Так что без обид, как думаешь? — единорог протянул копытце в примирительной манере.

— Без обид, — согласился Фейзер, с искренним энтузиазмом отвечая на простой дружеский жест. Что-что, а долго держать обиду на вечно неунывающего единорога совсем не получалось.

Несомненно, сержант оправился от нападения тени до смешного быстро, и если в начале их переправы через горы его улыбка выглядела скорее как дань привычке, то сейчас она смотрелась вполне естественной. Хотя, быть может, он всего-навсего достаточно пришел в себя, чтобы его притворство было не столь заметно, но кто знает? Фейзер все же предпочитал оставаться оптимистом.

Цель становилась все ближе и ближе с каждым последующим шагом. Когда пони поднялись на ближайший холм, перед их взором во всей своей ужасающей красе предстало оледеневшее по краям ущелье. Откуда-то из его глубин снова что-то натужно пророкотало. Гулкий пульсирующий звук отражался от гладких стенок ущелья, разнося по округе свой грозный глас. Тончайшие сияющие усики тянулись на поверхность, как бы с осторожностью ощупывая края пропасти. Были они вообще осязаемы или реальны? Шайнинга терзали сомнения на этот счёт, что если все это всего лишь грязный трюк? Иллюзия, созданная королем Сомброй только для того, чтобы заманить гвардейцев в свою подлую ловушку? Нет, это было далеко не так. Они видели «сияние» и в пределах Кристальной Империи, где сила Сердца защищала их разум от всевозможных уловок теневого властелина.

— Эм, сэр, Вы это слышите? — взволнованно прошептал Ривер, озираясь вокруг. — Чет вроде… ржания?

— Само собой, сержант, я… Стоп, ржание? Какое еще ржание?

И ведь действительно, стоило только знакомому гулу прекратиться, как его сменило глубокое, гортанное ржание, исходившее, казалось, отовсюду.

Внезапный порыв ветра обжег их лица морозным воздухом. Единственный пегас в группе мрачно косился на крадущуюся в их направлении метель или…

— В… В… В-вендиго! — испуганно завопил он, молниеносно рванувшись вверх как раз в тот момент, когда один из злобных духов промчался мимо.

— Дискорд побери, кэп, это тварь здесь не одна! Сэр, осторожно! — прокричал рыжий единорог, бросаясь вперед и разрежая заклятье огня перед собой.

Магическое пламя задело, несущихся во весь опор вендиго, и те резко встав на дыбы и вскрикнув от боли, повернули назад и заходили на крюк, вероятно, готовясь ко второму заходу. Всего существ было не меньше трех. Их бледные дымчатые шкуры и гривы развивались на ветру, а морды застыли в вечном выражении холодной ярости, что они несли вместе с вьюгой.

Собрав все свои силы, Шайнинг вложил их в сотворение щита, укрыв себя и других двух пони подле себя от гнева вендиго. Демоны были голодны и оттого их удары чудовищны. Белый единорог не знал, насколько долго он сможет продержаться, знал лишь, что отчет шел на минуты.

— Проклятье, — выругался Кристалл. — Рядовой! Он остался там!

— Спокойно. Кажись, крылатик, решил взять их на себя. Хотя у меня такое противное чувство, что это ненадолго. Как они в принципе нас нашли?

— Возможно запах нашей магии. Пони давненько не появлялись в этих местах. О, Тартар! — на магический барьер обрушился град ударов. — Кристалл, Ривер, кажется, я долго не выдержу.

— Че ж нам делать?

— Ясно дело — бежать. Мы не сможем их одолеть, однако есть у меня одна мыслишка. На счет три, сир, опускайте щит.

— Что ты задумал?

— Просто доверьтесь мне. Их трое — нас четверо, ежели разделимся, то сможем их запутать. Возможно.

— Хочешь попробовать рискнуть?

— Сено, не одному ж пегасику за нас отдуваться, — фыркнул Ривер, встряхнув гривой.

— Что же, детишки, слушайте. План примерно такой…

— Ну же, я здесь вы, куски грифоньего дерьма! — дерзко выплюнул молодой гвардеец, летя на перегонки со злобным морозным духом на хвосте. Пегас пошел на вираж, обогнув очередную глыбу. Краем глаза он увидел, как она раскололась на куски, когда гнавшийся за ним Вендиго врезался в нее.

«Он… один? — Фейзер обернулся: двое оставшихся духов окружили полупрозрачную магическую сферу с пони внутри, и та лопалась под их натиском. — Лягать, а они умнее, чем кажутся! Так спокойно, Фейз, тебе срочно нужно их отвлечь Окей, срочно придумай что-нибудь… О, вот оно!».

— Эй, уродина, я здесь! Да-да, я тебе обращаюсь, отмороженный!

Нет ответа. Создания даже не обратили на него ни капли своего внимания, словно он был пустым местом.

«Нет? Вот сено, тогда план «Б».

Пегас решил пойти вабанк. Оторваться от своего преследователя оказалось весьма трудной задачкой, но рядовой не желал сдаваться. Собрав все свои силы, Фейзер рванул к сфере, пролетев рядом и задев эфемерных существ лишь кончиками своих крыльев.

Это сработало, Вендиго пустились за ним в погоню. Теперь у него на хвосте ни один и ни два, а целых три могущественных духа, готовых превратить его в ледяную скульптуру. Их морды буквально сочились от гнева и чистой ненависти.

Шайнинг наконец смог развеять щит. Сделав это, он и остальные поскакали во весь опор к ущелью. Вендиго заметили это, и пегаса вновь преследовал только один из них. Принц все бежал и бежал, наблюдая, как он сам же заводит себя в тупик, к обрыву. Однако таков план, нужно просто ждать…

— Сейчас, сир!

Пора, сияние снова окружило его рог, возводя магическую стену возле себя. Как и ожидалось Вендиго не успел вовремя затормозить и ударился о нее, на короткий промежуток времени потеряв привычную форму. Тогда Ривер ударил; пучок энергии сотряс щит, а дух был испарен. Не уничтожен, лишь изгнан. Рано или поздно он вернется, заново возродившись в буране, но не сегодня — это самое главное.

Кристалл скакал галопом, проклиная себя за то, что вообще затеял это. Почему-то из всех пони вендиго решил преследовать именно его, а не Ривера? Хотя это и было отчасти то, на что они в тайне надеялись, впрочем старик особо не горел желанием становиться приманкой.

Дух выбрал наиболее уязвимую жертву? Конечно, но земнопони определенно не был согласен с этим мириться. Он остановился, проскользив несколько метров по снегу и увернулся от атаки Вендиго, с усилием перекатившись в сторону.

Легкая ноющая боль в области спины стало небольшой платой за успех. Пустяки, он сможет погоревать о ней дома, лежа в уютном имперском госпитале и попивая теплый какао. Да, мягкая и удобная постель — то, что надо для его старых, изнывающих от усталости костей. Но не сейчас… сейчас он должен закончить этот бой.

Вендиго обернулся, встрепенувшись и, безумно заржав, он бросился на лейтенанта, как вдруг его окружило пурпурное сияние. После вихрь пламени омыл существо с ног до головы, уничтожив его хрупкую оболочку в процессе.

«Двое есть — еще один остался».

Рыжегривый единорог бешено крутил головой, ищя свою последнюю цель. Та неумолимо приближалась к нему, почти дотронувшись гибельным, холодным дыханием и смрадом до крохотного пегаса, отчаянно пытающегося улететь прочь.

— Твою ж Селестию! Когда эт оно успело стать таким большущим? — Ривер испуганно попятился назад, спотыкаясь и поджав хвост.

Две маленькие сферы глядели на него из-под лобья, сочась чистой, ничем не прикрытой яростью, гипнотизируя. Ривер уже видел подобное раньше и струсил, попав в плен к тьме по собственной слабости и нерешительности. В этот раз все будет так же?

Его короткий витиеватый рог разгорался все ярче, наполняя мощью смертоносное стихийное заклятье, формирующиеся на конце. Кто-то что-то прокричал, но единорог не услышал ни слова; замерев от ужаса, он глядел на приближение тени Вендиго не в состоянии даже шелохнуться.

Тогда у молодого пегаса иссякли последние силы, и он рухнул на землю, укрыв копытами голову. Снег смягчил падение, однако же Фейзер все равно зашипел от приступа жгучей боли в ушибленных боках. Холод подползал к нему, обжигая морозом задние ноги гвардейца, сковывая движения. Потом стало жарко, настолько жарко, что пегасу захотелось сжаться в клубок еще сильнее, чем прежде.

Ривер все-таки решился; волна слепящего глаза света прокатилась по полю боя. Это не был обычный огненный снаряд, а самый что ни на есть настоящий огненный шторм, способный снести что угодно на своем пути.

В этом случае, Вендиго не стал особым исключением.

— Ю-ху-у, и вот сержант Райт наконец-таки пробивает долгожданный трехочковый! — радостно провозгласил единорог, повалившись на выжженную его дикой магией плешь серой земли, окруженной снегом со всех сторон.

— Этот… последний, сир.

— Ве-великолепно, лейтенант. Ривер, ты как?

— Все нормально, ну кроме того, что я не чувствую своего рога, кэп. Кажись, я терь земнопони. Мистер Хонор, как думаете, а я смогу сойти за одного?

— Не-а, — старый жеребец покачал головой. — Ты ж совсем щупленький будешь, какой же из тебя земной пони? Хворый разве что, — пошутил Кристалл.

— Во-о-т, — обиженно протянул единорог, нелепо подняв копыто вверх. — Спасаешь их шкуры, а они тебя хво… хво, тьфу, больным обзывают. Несправедливо!

— Ох, конские яблоки, о, э-э, ребят! Сюда! Вы должны это увидеть, — окликнул их, своевременно пришедший в себя пегас.

Шайнингу сильно насторожило то, каким тоном рядовой произнес эти слова. Это было удивление, страх, радость? Бывший капитан отчетливо слышал нотки боли, что только подтвердилось, когда они нашли его. Тот сидел возле обрыва с неестественно повернутым правым крылом, что, вероятно, является последствием ранее проведенной им жесткой посадки. Подошедших интриговало выражение мордочки юного гвардейца, который с нескрываемым любопытством наблюдал за чем-то на глубине ущелья.

Приблизившись вплотную, Шайнинг было раскрыл рот, чтобы предостеречь пернатого жеребца, но слова так и не покинули его. Белый единорог замер в изумлении, он явственно ощущал сильную дрожь под ногами, словно… шаги? Пони опустил взгляд; с чудовищным треском массивная механическая клешня врезалась в земную твердь неподалеку, за ней последовала вторая, а затем третья и четвертая. Они носили на себе внушительную тушу своего обладателя, закованного в блестящий на солнце металл. «Это» смахивало на гротескную паукообразную машину, она передвигалась медленно, плавно, будто бы смакуя каждое свое движение, однако вопреки этому у пони не возникало впечатления, что они давались ей с тяжким трудом. Невольно Шайнинг принялся шарить взглядом по ее корпусу в поисках каких-нибудь труб для выхода пара, но так и не нашел ни одной, зато он нашел там нечто, что с натяжкой можно назвать головой. Конструкция была усеяна множеством маленьких глазков-бусинок, прикрепленных к подвижным сегментированным трубкам, которые способны вытягиваться в длину и гнуться в абсолютно любые направления. Они же и оказались источником таинственного «живого» света, чьи усики сейчас рыскали по склону, будто бы искали там что-то важное.

У машины, конечно, имелись глаза побольше — эти были намертво фиксированы на месте. Единорог никак не мог понять, куда они на самом деле обращены и видит ли оно их, ведь те являлись полностью черными линзами. Картину завершали тонкие щупальца механизма, концы которых обладали тремя зазубренными когтями. Когти эти перебирали камни, поднося некоторые к «лицу», оценивая их. Иногда машина удовлетворенно гудела, и кусок породы немедленно помешался куда-то под брюхо, где у создания, возможно, находился рот или его очень отдаленный аналог.

Каждая деталь в этом механизме необъяснимо поражало воображение смотрящего: простота форм одновременно сосуществующая со сложным внутренним устройством, серого цвета обшивка, сквозь панцирь которой виднелись монотонные сокращения гидравлики.

Вздохнув, Шайнинг Армор только сейчас осознал, что не дышал все это время.

— Разлягать меня в круп, это… просто… невероятно!

Тусклый сумеречный свет пробивался сквозь дворцовые витражи, освещая просторный мраморный зал. Он выглядел бы совсем пустынным в этот час, если не две величественные фигуры принцесс, что вели между собой разговор.

— Сестра, прошу, только не говори нам, что тебя не стоит ждать на празднестве сегодня ночью, — посетовала младшая принцесса, подозрительно прищурившись. — Ужель ты избегаешь нас?

— Нет, что ты! Прости, но я действительно не могу попросту взять все и бросить, — Селестия виновато улыбнулась. — Я бы хотела, правда. Увидеть Понивилль, Твайлайт… Как думаешь, сестренка, Флаттершай обрадуется тому прогрессу, которого ты достигла за эти месяцы?

— И ты вновь так ловко сменила тему, как это похоже на тебя, Тия, — надулась Луна, закатив глаза.

Дверь в тронный зал легонько скрипнула и приотворилась. Мордочка темношкурой кобылицы-стража робко просунулась внутрь.

— Смирено прошу прощения, Ваши Высочества, я отвлекаю вас от чего-то важного?

— Ох, вовсе нет, — отмахнулась Селестия. — Просто небольшие сестринские разногласия только и всего. Так, ты что-то хотела нам передать?

— Да, — фестралка прочистила горло, — принцесса Луна, небесная колесница ожидает вас во внешнем дворе, и мы погрузили туда все, что было велено.

— Хорошо, мы будем там с минуты на минуту. Ты можешь быть свободна.

Стражница кивнула, скрывшись в дверях. Как только отдаляющиеся стук ее копыт перестал быть слышим, ночная принцесса вздохнула, бросив раздраженный взгляд в сторону старшего диарха.

— Даже не думай, что ты так легко отвертишься от сего разговора в грядущем дне, — кобылица предостерегающе фыркнула, направившись к выходу из зала. Селестия молча провожала ту взглядом, пока вдруг, не выдержав, она не выпалила:

— П-постой!

Луна замерла на полпути, вопрошающе обернувшись на голос сестры. Длинна тронного зала отделила их на почтенное расстояние друг от друга, и голос ее сестры эхом отдавался по дворцу.

— Можешь ждать меня сегодня в полночь, Лулу, — заявила Селестия. — По крайней мере, я постараюсь придти именно тогда, когда закончу с этим, — пони пролевитировала перед собой немалых размеров стопку свитков и нахмурилась. — Подумай только — стать заложницей собственной бюрократической системы, какая ирония.

— Служить тем пони, кто по крови своей благородной обязан служить тебе, Тия. Это — есть истинная ирония. Итак, значит, увидимся на нашем любимом холме, сестра?

— Ну, конечно.

Луна почувствовала, как теплые алебастровые крылья притягивают ее в примирительные объятья. Меньший аликорн не знал, как старшему диарху удается провернуть это бесчисленное количество раз, но она никак не смогла сдержать улыбку на лице.

— Учти, что проведя всю ночь с тобой на празднике, я не смогу выполнять свои обязанности принцессы завтра, потому что буду сладко дремать в своих покоях, — ехидно прошептала Селестия ей на ухо. — И кто-то должен будет меня подменить, угадай кто?

— Так и знали, что есть подвох.

— Иди уже, Луна, — добродушно рассмеялась Селестия. — Не заставляй всех пони ждать тебя.

— Это ты заставляешь всех пони ждать тебя, Тия, — проворчала себе под нос ночная принцесса.

— Ты не все пони, сестра, — ответила Селестия. — Ах, да и, будь так любезна, передай моей звездной ученице привет от меня.

— Всенепременно, но… — Луна вопросительно выгнула бровь. — Неужто не можешь ты послать Твайлайт Спаркл весточку через драконье пламя, как это сделали мы не так давно?

Вместо ответа дневная принцесса лишь снова потрясла длинным листом пергамента и горько усмехнулась.

— Что ж, в таком случае, мы с радостью исполним твою просьбу, дорогая сестра, и удачи тебе в чернилопролитном бою с официальными бумагами из рода государственного! Обещаю, мы будем помнить тебя, — съязвила напоследок лунная принцесса, выскользнув из тронного зала. Как раз вовремя. Нечто чрезвычайно мягкое ударилось о дверь именно в тот момент, когда она закрывалась. Это была большая красная подушка, которую Селестия обычно клала на свой трон, дабы ее «королевскому высочеству» было удобно на нем сидеть.

«Ха, промазала!» — хихикнула про себя Луна, дразняще высунув язык. Вскоре она и вовсе скрылась в многочисленных коридорах дворца.

— Привет, Рейнбоу Дэш, как идут дела с погодой? — поинтересовалась Твайлайт, не сводила глаз со своего списка. Фиолетовый дракончик, сидящий на ее спине, лишь закатил глаза и устало вздохнул, прижавшись к теплому телу единорожки.

— Хей, Твай, Спайк, как жизнь? — названная пегаска сонливо потянулась на своем облаке и потерла глаза в надежде смахнуть с себя последние остатки сна.

— Все отлично, Рейнбоу, спасибо, что спросила, — машинально пробормотала Твайлайт. — Так, что насчет расчистки неба перед праздником? Полагаю, ты уже закончила?

Спайк зубасто ухмыльнулся и насмешливо указал когтем на сгустившиеся над городом осенние облака, затмевающие небосвод. Рейнбоу встрепенулась, как же она могла забыть? Прикусив губу и осторожно покосившись в сторону подруги, кобылка к своему довольству убедилась, что та совершенно не обращала на нее никакого внимания, бессвязно бормоча себе под нос и периодически сверяясь в уме со своим списком. Радужногривая пегаска вытянула крылья, а затем рванулась в небо.

Всего через каких-то несколько мгновений дело было сделано.

«Как всегда великолепно, Рейнбоу Дэш, не тянет на очередной рекорд, но сойдет», — ухмыльнулась пегаска, приземлившись.

— Эм-м, Твай, все готово.

— Угу-у, — единорожка в завершении чиркнула пером, наконец подняв глаза и оценивающе взглянув на небо. — Неплохо, ни облачка, — пони улыбнулась. — Хотя, Дэш, кажется, одну ты все-таки пропустила.

— Правда!? Где?

— Шутка, — рассмеялась Твайлайт. — В любом случае, Рэрити нужна помощь с украшениями.

— И почему я об этом ничего не знаю? — нахмурился Спайк, ухватившись за гриву единорожки и приподнявшись. — Ты же знаешь, я всегда не против помочь!

— Придержи поней, казанова! Во-первых, ты нужен мне здесь, если принцесса Луна пришлет мне еще письмо, и я должна узнать, что в нем как можно быстрее. Во-вторых, ты — мой помощник номер один, Спайк. Я без тебя никуда. Ну, а в-третьих — не дави на шею так сильно, пожалуйста. Тяжело.

— Ой, извини, — смутился дракончик и отстранился.

— Тем более ей нужен кто-то пони с крыльями, — добавила Твайлайт. — Дэш, она сейчас на площади, готовит ее для встречи, тебе нетрудно будет помочь?

— А то, Рейнбоу Дэш всегда к вашим услугам!

— Твай, а разве Рэрити не может сделать все, ну не знаю, магией?

— Может, если предполагаемой работы не так много, то да — она все сделает, — хмыкнула единорожка. — Однако не забывай, что не все пони так же талантливы, как выпускники Школы Одаренных Единорогов Селестии. Вдобавок, — кобылка прокашлялась и изобразила на мордочке весьма знакомое Спайку утонченное выражение:

— «Все к приезду принцессы Луны должно быть просто идеально, дорогуша! — Твайлайт манерно поправила гриву, все больше подражая своей подруге. — Поэтому я совершенно точно не справлюсь с этим одна и, в конце концов, в компании даме всегда веселей».

Рейнбоу, не выдержав, прыснула со смеху и плюхнулась на землю, схватившись за живот. К ее хохоту вскоре присоединился и Спайк.

— Ха-ха-ха, а-а, ну ты жжешь, яйцеголовая. Фу-ух, ладно, пошла я, невежливо заставлять леди ждать. Покедова, ребят! — пегаска прощально подмигнула паре и вспорхнула, радужной молнией затерявшись среди улиц Понивилля.

— Кстати о Рэрити, Спайк, — начала единорожка, — Когда я видела ее сегодня утром, она просила тебе кое-что передать.

Мягкое лавандовое сияние вынуло из седельной сумки парочку отборных самоцветов, отчего у маленького дракончика своевременно забурчало в животике.

— А, а, а, получишь все, когда вернемся домой, мистер дракон, — строго произнесла Твайлайт, но смягчилась под щенячьим взглядом ее помощника, заговорив уже материнским тоном, который редко когда проявлялся. — Съешь их перед сном, хорошо? — кобылка заботливо потрепала его по голове и тепло улыбнулась.

— Окей, Твайлайт, хватит-хватит! — ответил Спайк, упрямо борясь к копытом единорожки.— Я уже большой для всех этих понячьих нежностей.

— Как скажешь, «большая» капризулька, — добродушно хихикнула пони, зацокав по дороге.

Дома в Понивилле не были столь высоки или выразительно шикарны, как в Кантерлоте или Мэйнхэттене, но почему-то, он и сам не мог толком понять почему, Спайку они нравились. Может, уют? Нет, маленький дракончик чувствовал его и тогда, когда они с Твайлайт жили в столице, их частые посиделки допоздна, когда она читала ему перед сном, затем утренняя суета единорожки, так невовремя будившая Спайка посередине великолепного сна или забавлявшая его своей нелепостью, — все это никуда не делось после переезда, разве что Твайлайт наконец нашла себе друзей… Это хорошо, просто отлично, он видел, как она стала намного счастливее с тех пор и изменилась.

Она же никогда не бросит его, ведь так? Фиолетовый дракон гнал эти мысли прочь. Домики попадались все реже и реже, пока они не вышли на тропинку, ведущую на ферму к Эпплам. Твайлайт уже отсюда слышала хор дружных голосов семейства. Нетрудно было уговорить Эпплджек заготовить множество блюд на праздничные столы, чтобы помочь с этим Пинки и своему городу. Немудрено, что земная пони созвала всю свою родню для этой цели. Нечастое явление в Эквестрии.

Вот они прошли указатель; за забором туда-сюда сновали пони, каждый занятый своим делом, манящий запах выпечки ветал в воздухе, все больше убеждая единорожку в том, что приготовления, похоже, были в самом разгаре. Твайлайт толкнула деревянные ворота, и те со скрипом отворились, вызвав недовольный стон ее пассажира, мирно задремавшего под умиротворяющие укачивания в пути. Кобылка аккуратно окутала дракончика телекинезом и поставила его перед собой еще совсем сонного.

— Спайк, слушай меня внимательно. Я отойду ненадолго, узнаю, как у Эпплджек идут дела и сразу вернусь. Можешь погулять здесь или попробовать заморить червячка, только не слишком увлекайся, ладно?

— Х-хорошо, Твайлайт, — ответил Спайк, зевая. И хоть ему совсем не понравилась идея оставаться одному, он ничего не сказал, ведь это совсем ненадолго, лишь на пару минут. Единорожка ушла, скрывшись в тени деревьев яблоневого сада, дракончик же принялся бесцельно бродить по ферме. Он встречал много знакомых пони, суетившихся за столами и между тем беззаботно ведущих друг с другом беседы, иногда они замечали его, махали копытом, приветствуя, улыбаясь.

— Эй, ты не заблудился, малыш? — обеспокоенно спросил Спайка, проходивший мимо, жеребец, тянущий за собой телегу полную свежих яблок, и чертах которого молодой помощник быстро опознал старшего брата Эпплджек. Земнопони был большим, нет, он был просто огромным по меркам пони. Не мудрствуя лукаво, Спайк знал, что это так, ему приходилось видеть Шайнинга и других пони-стражей тоже. Но они все равно не были настолько массивными, как Биг Макинтош. Это заставило дракончика почувствовать себя еще меньше, чем раньше. Конечно, Твайлайт говорила, что он еще ребенок, и что взрослый дракон намного превосходит в размере практически всех живых созданий Эквестрии, Спайк знал и это. К сожалению, желание сжаться и спрятаться казалось почти инстинктивным.

— Н-нет, Биг Мак, все нормально. Твайлайт оставила меня здесь, сказала найти что-нибудь перекусить.

Биг Маг поднял бровь и молча покачал головой, отцепившись от повозки, жеребец ловко выловил оттуда пару спелых плодов и протянул их дракону.

— Это мне? — спросил Спайк, с сомнением покосившись на яблоко, а затем на выжидающий взгляд Эппла. — Э-э, спасибо, это не похоже на то, что я обычно ем, ну да ладно, — дракончик пожал плечами. Откусив кусок, он был приятно удивлен вкусом. Спайк и сам не заметил, как уже все съел, он хотел попросить еще, но Биг Мак только понимающе ухмыльнулся, покачав головой.

— Эти на сок, — буркнул красный жеребец, вновь впрягаясь в телегу. — Если хочешь, можешь попробовать яблочный пирог, Ба должна принести его жеребятам, в домик на дереве. Он там, — Биг Мак небрежно указал копытом куда-то вглубь сада. — Пойдешь по этой аллее, точно не пропустишь.

— Девочки там?

— А-агась.

— Маки, эт ты что ли? Чего стоишь-то? А ну, живо дуй сюда! — нетерпеливо донеслось из глубины амбара.

— Ну, бывай, малыш, я скажу Твайлайт, где ты, если что, — подмигнул земнопони, потянув за собой повозку, та тронулась и, кряхтя, покатилась по дороге, снова оставив Спайка в гордом одиночестве.

— Не-е-ет, ты просто издеваешься надо мной!

— Не такие уж и плохие статы, Скут, — хмыкнул Баттон, взглянув на лист персонажа пегаски. — Интеллект и харизма, попробуй сыграть бардом. Тут как раз всего хватает.

— Но я хотела крутого воина, прям как у тебя! — заупрямилась Скуталу. Она сердито смяла лист бумаги и кинула его куда-то в угол домика, к остальным «неудачным попыткам».

Земнопони нахмурился. Зря он вообще решил рассказать ей об этом, лучше бы оставил сюрпризом. Хотел похвастаться, и что получил в конечном итоге? Пернатая кобылка твердо вознамерилась превзойти его, несмотря на то, что ничего пока еще толком не понимала.

«Сам виноват, надо было держать язык за зубами, — упрекнул себя Баттон, сморщив нос. — Правильно, теперь все самому и расхлебывать».

— Тогда перекидывай кубы еще раз, — пробурчал он кислым тоном. Позади послышались разочарованные стоны двух других кобылок, которые, в отличие от своей чрезвычайно упертой подруги, уже давно заканчивали заполнять свои листы. Нежданный шум снизу привлек внимание жеребят. Кто-то совершенно точно поднимался к ним. По крайней мере, если жалобные скрипы лестницы хоть о чем-то говорили. То ли чисто из любопытства, то ли из-за того, что она была ближе всех к спуску, Эпплблум решила лишь глазком взглянуть на неизвестного. Почему неизвестного? Очевидно потому что это никаким образом не мог быть ее брат или бабушка Смит, они уже навещали их совсем недавно. Может, это Эпплджек?

Подобравшись поближе, кобылка высунула мордочку за дверь и почти сразу же отпрянула, когда та вдруг отворилась, явив ее взору весьма небольшого размера фигуру чешуйчатого помощника Твайлайт Спаркл. Эпплблум оступилась и, ойкнув, рухнула в груду цветных карандашей и рисунков.

— Привет, девочки. Простите, что без приглашения, но можно мне войти, пожалуйста? — скромно произнес Спайк, продолжая стоять в дверях и не решаясь зайти. Дракончик без особого труда заприметил свою цель: свежеприготовленный яблочный пирог абсолютно нетронутый лежал поодаль от жеребят. Видимо, этот был далеко не первым, и пони успели набить себе животы так, что уже кусок в горло не лезет — и ведь хорошо, ему больше достанется.

— Конечно, Спайк, входи, — кивнула Свити Белль.

— Супер. Эй, Эпплблум, давай помогу!

Сделав шаг, Спайк осторожно поднял кобылку на копыта… только для того, чтобы та, фыркнув, ударила его своим хвостом прямо в лицо.

— Эй, ты чего?

— Это за то, что напугал меня, — буркнула земнопони, а затем поспешила добавить. — Дурак.

— Не парся, чувак. Они седня весь день такие, — усмехнулся Баттон. Уж кого-кого, а именно этого пони Спайк никак не ожидал здесь увидеть.

— Э-э, окей? Я рад тебя видеть, Баттон.

— Ага, даров!

— Эм, Эпплблум? Можно мне… — дракончик указал на пирог и мило улыбнулся. Весьма трудная задача, когда твои клыки внушают всем пони страх. Земнопони очень-очень сильно хотелось отказаться и проучить глупого дракона за то, что он… а за что?

— Аргх, валяй, все мало-мальски вкусное мы уже слопали, — кобылка довольно похлопала себя по полному животику. — И вообще, разве ты не ешь только драгоценные камни?

— Ну, что тут сказать, я — дракон широких возможностей, — ухмыльнулся Спайк, поднося кусок пирога ко рту.

— О, мы знаем.

Жеребята утвердительно закивали, ехидно переглядываясь между собой и хихикая.

— Ой, да ну вас, — обиженно процедил Спайк. — Так, а это что? «Детство Огнерога прошло в отдаленном племени на юге королевства, где она постигала тайные магические техники «Пламенного Феникса». Гм-м, чье это?

— Мое! — призналась Свити Белль.

— O&O? Никогда не подумал бы, что вы им увлекались. Постойте-ка, это ведь твоя работа, не так ли?

— В точку, дружище.

— Тогда я в деле. У меня и готовый герой имеется. Помню, набросали его как-то с Шайнингом, когда был еще в Кантерлоте.

— Сможешь сегодня в шесть, у Пипсквика? Он наш мастер, — сказал Баттон с легкой надеждой в голосе. Меткоискательницы еще не были готовы. На самом деле, он успел объяснить им не так уж и много, даже половины нет, так что вряд ли они смогут сыграть с ними в ближайшее время, а, может, вовсе забросят эту идею. В тайне жеребенок надеялся на этот исход, хотя он вряд ли сбудется. Зная решительный настрой этих маленьких кобылок… Нет, определенно, нет.

— В шесть? — дракончик грустно вздохнул. — Не получится, я буду спать.

— Вот отстой, а почему?

— Вы… вы что правда не знаете? — удивился Спайк. — «Ночь падающих огней» — она сегодня. Даже принцесса Луна приедет в город.

— Как в «Ночь Кошмаров»? — поинтересовалась Эпплблум. Как же она сразу не догадалась, Эпплджек не могла на пустом месте созвать семью.

— Не-а, лучше! По крайней мере, так о ней говорила мне Твайлайт… Не могу сказать больше, обещал ей держать в секрете. Слава Селестии, она не просила дать Пинки клятву, но я все же не хочу портить сюрприз.

— Ты все равно его уже испортил, рассказав нам о нем, — хохотнула Скуталу.

— Думаешь? — коварно усмехнулся Спайк, — а, по-моему, все как раз-таки только впереди.

«Дорогой Пипсквик, мы — принцесса Луна Эквестрийская пишем тебе, чтобы сообщить о том, что прибываем ночью сего дня в ваш город. Видишь ли, наша сестра предложила нам вернуть пони старую традицию: церемония «Ночи падающих огней», что была в последний раз проведена нами с сестрой в Кантерлоте еще давно до нашего изгнания на Луну.

Полагаю, в твоей голове уже созрел вопрос: почему мы почтили тебя этим письмом? Ответ на сей вопрос весьма прост: все потому, что ты — Пипсквик из Троттингема единственный жеребенок, который не забоялся нас в «Ночь кошмаров», и мы хотим попросить тебя о одолжении. Судя по тому, что нам удалось узреть в твоих сновидениях, прошу, как и прежде наслаждайся нашей работой, мечтай и твори, наблюдай за звездами, ибо мало пони теперь действительно умеют это делать.

Искренне, твоя лучшая принцесса».

Маленький жеребенок еще много раз перечитывал письмо при свете лампы и не мог поверить своим глазам. Принцесса Луна написала ему, и она знает. Она… она была в его снах? Пипсквик, конечно, знал из рассказов Эпплблум о том, что принцесса посещала ее в кошмаре, и что она хранит их ночной покой, но он всегда считал это не более, чем вымыслом. Так значит, это все-таки правда? Тогда ему стоит извиниться.

— Что делаешь? — звонко раздался голос Пинки Пай. Розовая поняшка нависла над ним и настойчиво пыталась разглядеть содержимое письма, которое жеребенок, к его превеликому счастью, успел спрятать в ящике стола.

— Н-ничего, — пропищал Пипсквик.

— Ну, как хочешь, бука, — показала язык шебутная кобылка. — Все равно нипони не может спрятать свои секретики от тетушки Пинки. Потому что… — ее улыбка, казалось, стала еще шире и, честно говоря, смотрелась даже немного жутко, — Пинки Пай следит за тобой. Всегда! — весело вскричала она, ринувшись в коридор за убегающим жеребенком. Так пони бегали по всему дому, весело хихикая и подначивая друг друга, пока, наконец, Пинки резко не прыгнула, поймав Пипсквика за задние копытца, тот беспорядочно принялся шаркать передними, пытаясь удержать равновесие, но в конечном счете все равно рухнул на пол.

— Поймала, поймала! — победно заверещала Пинки, перевернув жеребенка на спину, она изобразила на мордочке злобную гримасу и прорычала. — Теперь ты мой кексик на сегодня, и сейчас я тебя съем, ха-ха, а-ам-ням-ням!

— С-стой, о-остановись, — взмолился Пипсквик сквозь смех. — Ще-ще-щекотно!

Розовая земнопонька прекратила нападать на пушистый животик своего маленького подопечного и отстранилась.

— Оки-доки, я пощажу тебя на этот раз, а теперь собирайся, нам пора идти. Цок-цок, мой маленький пони, поторопимся! Тетушка Пинки очень-очень не хочет опоздать на супер-пупер крутую пони-вечеринку!

— А-ам, Пинки, мне… мне вдруг стало интересно, — кротко заговорил Пипсквик, бредя по дороге, вливаясь в поток пони, поднимающихся на большой холм напротив школы, где мисс Черили часто проводила со своими учениками уроки астрономии. Он обожал астрономию.

— Да, Пип, что такое?

— Если ты провела со мной весь день, то кто из пони помогал мисс Твайлайт с организацией вечеринки? — прикусив губу, спросил он, очень надеясь, что случайно не испортил никому празднество.

— Все пони, — хихикнула Пинки Пай. — Эпплджек, Рэрити, Рейнбоу Дэш и Флаттершай, — перечисляла вечериночная пони. — Мэр, принцесса Селестия… О-о, и я, я тоже помогала!

— Но… к-как?

— Я все подготовила заранее, глупышка. Это же просто, когда хвост делает вот так, то нужно печь тортики, а если так, то — время вечеринки!

— А если… он делает так? — Пипсквик с нескрываемым любопытством покосился на хаотично метающийся из стороны в сторону розовый пучок волос. Сама земнопони стала неистово вибрировать, а ее уши будто бы пытались уловить что-то в бездонной черноте неба над ними. Пегой пони подошел ближе, Пинки выглядела так, словно пребывала глубоко в трансе и не совсем понимала, что происходит вокруг. Остекленевшие голубые глаза розовой пони глядели в пустоту, а грудь едва уловимо вздымалась при дыхании. Пипсквик повидал много странных вещей, когда за ним присматривала эта кобылка, но это — самое что ни на есть странное и пугающая вещь их всех.

— Пинки, — позвал жеребенок, безрезультатно тормоша кобылку за плечи. — Эквестрия вызывает мисс Пай, прием. Ну давай же, очнись!

— Бип-боп-буп, — отозвалась та, заворочалась и моргнула, рассеяно замотав головой по сторонам. Потерянное выражение ее мордочки быстро сменилось на хитрую улыбку, когда она увидела маленького пони, что прижимался к ней.

— Буп, — Пинки игриво тыкнула того в носик, — пусть грусть уходит прочь.

— И ты снова напугала меня, — пробурчал он.

— У-упсик, мне та-ак жаль, но когда «Пинки чувство» говорит мне что-то супер-пупер важное, я не могу с этим ничего поделать. Это просто… приходит, — призналась она, пожав плечами. — Как то чувство, когда ты думаешь, что что-то забыл, а на самом деле нет.

— И что же оно тебе сказало?

— М-мм, я не знаю, — снова пожала плечами Пинки. — Это определенно что-то новенькое.

— Жители Понивилля, мы рады видеть вас здесь в столь славную для нас «Ночь падающих огней», — вдохновлено заявила принцесса Луна. — Ночь, когда небосвод Эквестрии озарится светом сотен звезд, стремительно несущихся во мраке горизонта. Впервые за тысячу лет вы сможете насладиться этим редчайшим явлением, как подобает! Так, возрадуйтесь же пони, ведь грандиозен сей час, — лунная кобылица расправила свои крылья в широком, царском жесте. Радость переполняла ее сердце, когда в ответ донеслась тирада из топота копыт и одобрительных возгласов. Все будет просто идеально, ничего не сможет испортить это…

Когда она спустилась с помоста, что в столь короткий срок был сооружен семейством Эппл, то сразу же оказалась окружена шестеркой кобылок и одним дракончиком. Вокруг беззаботно сновали пони оживленно переговариваясь друг с другом и смеясь, многие любовались ночной красотой вдали ото всех.

— Ну… как вам речь? — смущенно поинтересовалась принцесса. — Надеюсь, мы не слишком растеряли навыки за годы?

— Все было просто чудесно, ваше высочество! — воскликнула Рэрити.

— Да, принцесса, вышло очень даже чудненько, — тихо согласилась Флаттершай, однако, несмотря на сильное стеснение, все же нашла в себе решительности добавить. — Но все звучало так… с-слишком п-претенциозно на м-мой взгляд, — почти что пропищала пегаска в конце, укрывшись крылом от взора ночной богини.

— Претенциозно, Флаттершай, ты думаешь, наши речи напыщенны?

— Н-нет, это не так, я просто…

— Прост Флатти хотела сказать, — вовремя заступилась за подругу Эпплджек, — что вам нужно быть, как это говорят?.. А точно, проще, Ваше Высочество! Всем пони нравится общаться на одной волне.

— Проще… а разве это не то, чему мы у нее учились в прошлом году?

— Совершенно верно, принцесса, и она конечно же с удовольствием проведет уроки манер и в этом году, не так ли, Флаттершай? — произнесла Твайлайт, а потом заметила испуганную мордашку желтой пегаски, опустила уши и поспешила пойти на попятную. — То есть, е-если, если вы этого захотите.

— Воистину, ты права, Твайлайт Спаркл. Мы подумаем над этим. Сестра говорит, что они были весьма полезны. А теперь, мы вынуждены удалиться. Торжество вот-вот начнется, и мы хотим видеть все, когда это произойдет. Кстати, Твайлайт, не известно ли тебе, где в сей час жеребенок, чье имя Пипсквик? Нам нужно повидать его.

— Наш маленький Пип? Он с Эпплблум и остальными сейчас. Кажется, они у меня взяли телескоп. Кстати о телескопах, принцесса. Спасибо, что привезли парочку для нас из своей обсерватории. Если честно, то моего бы точно не хватило бы на весь Понивилль.

— Ну что же ты, Твайлайт, это было вовсе не в тягость для нас. Они все равно долго пылились там без дела, а приносить радость всем пони — большая часть нашего долга, как принцессы. А теперь мы будем вынуждены ненадолго удалиться, — сказала принцесса и, широко раскинув крылья, взмыла в небо.

Отыскать нужных жеребят не составило особого труда. Благо, один из них обладал достаточно приметной окраской, а остальные сами по себе запомнились ей очень ясно в длани сновидений.

Черное полотно укутало небеса, раньше лишь маленькие крупинки света и сияние лунного диска освещали королевство, но теперь яркие сполохи звезд, стремительно несущихся к земле и угасающих далеко за горизонтом.

— Вот, так ты увидишь созвездие Малого Алмазного Пса, а так — Мантикоры.

— Кру-уто, так близко, будто до него можно дотронуться, — задумчиво протянула Скуталу, смотря в телескоп.

— Ну же, Скут, дай и мне посмотреть, — возмутилась Свити Белль.

— А-агась, я тож вообще-то хочу!

Пипсквик с самого начала знал, что это была плохая идея. Кобылки суетились и толкались у старого телескопа, невольно сбивая друг другу прицел. Он не должен был пускать их за него, но кто он такой, чтобы мешать им в поисках своего призвания? Меткоискатели-астрономы, так они сказали. Вот бы Баттон был здесь, он бы придумал, что делать. Они с ним собирались хорошо провести время сегодня, однако их планам не суждено сбыться. Не велика потеря, они проведут игровую сессию завтра. В конце концов, Баттону не помешает хоть немного побыть со своей матерью. Пипсквик все бы отдал за это. Она с отцом так редко видится с ним.

— Отдай!

— Девочки, осторожно, мисс Твайлайт в горшок меня превратит, если с ее телескопом что-нибудь случится, а я не хочу стать цветочным горшком!

— Сейчас-сейчас, — пробормотала Скуталу, — я только глазком на Мантикору взгляну, кстати, а где она?

Хруст сухой травы рядом с ним вынудил пегого жеребенка обернуться… и обомлеть: принцесса Луна стояла неподалеку, будто тогда, когда они встретили ее в первый раз, только без того устрашающего образа из старой пугалки, в которую он давно перестал верить.

— Мы приветствуем тебя и друзей твоих, Пипсквик из Троттингема. Отрадно знать, что ты верен своим мечтам и мужаешь день за днем.

— С-спасибо, принцесса, — краснея, выдавил из себя земнопони, приклонившись. Ругань рядом все не утихала. Похоже, кобылки и вовсе не слышали ночной принцессы. Неудивительно, ведь та стала намного тише. Желая привлечь внимание, Пипсквик слабо лягнул фиолетогривую пегаску, та вскрикнула и схватилась копытцами за астрономический прибор. Тот под тяжестью отцепился от ножек и стремительно полетел вниз, вот-вот рискуя разбиться в дребезги. Скуталу ожидала удара или жалобного треска хрупких линз, но ничего не произошло. Неведомая сила остановила ее в полете и подтянула к себе. «Неведомой» силой оказалась весьма удивленная принцесса Луна, которая поднесла деталь телескопа вместе с пегаской к глазам.

— П-принцесса, — сглотнула Скуталу, бегая глазами по небу в поисках спасения, и она его нашла, — а у нас тут с-созвездие М-мантикоры не видно.

— Как же не видно? Осень — это то время года, когда она особенно ярко сияет на небосводе.

— Смотрите, смотрите, Малый Пес тоже пропал!

Кусок за куском звездный ковер поглотила тьма, вскоре с неба исчез и лунный диск, принцесса все еще могла ощущать его, и ощущения эти обманчиво говорили, что тот оставался там, где и был все время. Так что же собственные глаза теперь обманывают ее?

Стало темно, очень темно, лишь тусклое свечение исходило от редких единорогов в толпе и далеких городских ламп. Пони испуганно перешептывались между собой.

«Что за дискордовы проделки? — недоумевала ночная кобылица. — Сестра искренне клялась нам, что этот старый шут исправился под началом Элемента Доброты. Это не может быть он».

Тогда прогремел взрыв, взрыв настолько сильный, что на какие-то моменты сумел затмить собой даже солнце Селестии. Небо пылало, фениксом осыпаясь пеплом на землю. Только это был не пепел. Исполинские горящие куски «чего-то» стали врезаться в землю, леса и горы. Неизвестно, что тогда помогло принцессе Луне побороть оцепенение и наложить на Понивилль и его окрестности магический щит, когда громкие хлопки ударов прозвучали совсем близко.

Это не может быть наваждением, если ударные волны, что она с таким усилием гасила, были хоть каким-то доказательством всего этого. Она словно вновь очутилась в бою с диким драконом, что хотел испепелить все вокруг. Сквозь выступающий пот принцесса Луна разглядела щит своей сестры, укрывавший Кантерлот и множество меньших, что виднелись вдалеке и принадлежали пони гвардии, с настоящим упорством защищающие свои дома.

Было тепло, но не от обжигающего жара снаружи, а от четырех хрупких детских тел, отчаянно ищущих у нее защиты.

«Пожалуй, нужно... нужно продержаться еще немного».

Глава 3 — Падший

За окном кристального замка зарождался рассвет нового дня, окрашивая небеса над империей в багряный цвет и заставляя городские здания, улицы, да и сам дворец буквально сиять в лучах восходящего солнца.

Принцесса беспокойно расхаживала по своему кабинету, частенько бросая растерянные взгляды на настенные часы и окно. Два дня, два дня прошло с назначенного ею срока, а он все еще не вернулся. Каденс даже не знала, что и думать.

— Надо было пойти с ним, — подумала она вслух, — или выдать больше стражников в свиту. Да, целый гарнизон… но кто пони тогда останется защищать империю и Кристальное Сердце? Правильно, Каденс, нипони не останется, а ведь Сомбре это будет только на копыто, да? — она кисло усмехнулась. — Так, спокойно, Ми Аморе, просто вспомни, что тебе говорила о ответственности тетушка Тия: «Ты не можешь забыть о своем долге как принцессы, Каденс. Помни, что пони нуждаются в тебе не меньше, чем ты в них», — розовая кобылица сердито топнула копытом. — И именно поэтому я и должна была пойти с ним…

Принцесса Любви опустила голову и вздохнула. Она снова накручивает себя, а ведь сама когда-то давно учила Твайлайт, как важно сохранять хладнокровие и ясность ума, не переживая из-за каких-то мелких пустяков. Но Шайнинг не был для нее каким-то там пустяком, и в глубине души Каденс надеялась, что так должно оставаться всегда, хоть это и невозможно. Рано или поздно он станет старым и немощным, а она не изменится ни на одну йоту, и то была вещь, о которой Каденс предупреждали еще с самого начала, и с которой она давно уже смирилась. Однако одно дело провести с мужем всю его жизнь и многое в ней преуспеть — и совсем другое застать эту смерть сейчас, когда это самое «многое» только еще предстояло сделать.

Из цепкого плена мрачных мыслей ее вырвал нерешительный стук в дверь. Похоже, это всего лишь служанка, что каждый день приходила прибрать в покоях. Бывало, иной раз некоторые из них составляли Каденс неплохую компанию, и она всегда ценила это, а сейчас, когда Шайнинг Армор ушел далеко в снега Кристальной Империи, стала ценить еще больше, чем раньше.

— Госпожа, вы здесь? Ваш завтрак уже готов, — уведомила невысокая земная кобылка приятного красного оттенка, проходя внутрь и оценивающе осматривая обстановку на наличие пыли и грязи.

Несмотря на утреннее буйство света снаружи, длинные резные окна в кабинете принцессы были плотно зашторены. Роскошное убранство комнаты безнадежно чахло во мраке. Маленькая земная кобылка нахмурилась и осторожно схватилась за край занавесок своим ртом, к своему довольству впуская солнечные лучи в покои своей госпожи. В раз помещение преобразилось и засверкало различными цветами видимого спектра. Для неподготовленных или слишком уставших глаз один лишь взгляд на это зрелище мог вызвать болезненные ощущения.

— Руби, — возмутилась Каденс, зажмурившись и небрежно прикрывшись крылом от чересчур яркого света.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, мне показалось, что у вас тут очень уж маловато света, вот я и решила пустить сюда немного солнышка через окна. Мне их снова занавесить?

— Нет, думаю, не стоит, — устало пробормотала принцесса, покачав головой. В конце концов, так действительно было намного лучше

— Хорошо, — услужливо кивнула Руби. — Как я и говорила, ваш завтрак уже на столе. Тарелка свежего овса и стаканчик морковного сока — все так, как вы любите, госпожа.

— Спасибо, Руби, но я вовсе не голодна.

— Полно вам, принцесса. Вы ничего не ели со вчерашнего дня, а это не дело. Только посмотрите на себя. На вас же лица нет! Так-с, пойдемте, я вас провожу и прослежу, чтобы вы наконец хоть что-нибудь поели. Подумайте, что скажет господин Армор, когда вернется и увидит вас в таком виде?

— Если он вернется, — поправила Каденс, грустно вздохнув.

— А? Ох, ну что вы, принцесса. Все с ним будет хорошо, он же не один, в конце концов, и ведет его не абы кто, а мой муж, надо сказать, что на моей памяти, этот упрямый старый мул еще никогда не подводил своего командира, даже если тот ему не шибко-то нравился. Я уверяю вас, что Шайнинг Армор в надежных копытах. Теперь идемте скорее, а то еда совсем остынет.

— Руби, скажи, а как ты справляешься со всем этим? — спросила земную пони Каденс, сделав очередной глоток морковного сока.

— О чем это вы, госпожа? — вопросительно подняла бровь Руби

— Ну, — Каденс нервно закусила губу, — как тебе удается оставаться такой спокойной каждый раз, когда Кристалл уходит за барьер? В ледяных пустошах так много опасностей: одни вендиго чего стоят, не говоря уже о короле Сомбре, который наверняка хочет отомстить всем кристальным пони.

Старшая кобыла лишь горько усмехнулась:

— И что вы предлагаете, госпожа? Выйти туда и спасти своего жеребчика, словно какая-нибудь храбрая кобылица из рыцарских романов? Я хоть и бывший гвардеец, но уже давно не так молода, как раньше, а вы — принцесса и хранительница Кристального Сердца, к тому же, не забывайте самое главное — это их выбор, Ваше Высочество. Нам лишь остается только сидеть и смотреть.

— Я больше никогда не стану просто сидеть и смотреть, Руби, — серьезным тоном отсекла старую кобылу Каденс. Розовому аликорну явно не нравилось то русло, куда успел уйти их разговор. — Ничего не делать — это не выход. Несколько дискордовых дней и ночей в этих проклятых алмазных шахтах под Кантерлотом я только и делала, что рыдала и смотрела, как это… это отвратительное создание, Королева Кризалис, играется с разумом и сердцем моего мужа, будто с обычной тряпичной куклой!

— Принцесса, я понимаю, — мягко произнесла Руби. — Как пони, что только недавно вспомнить свое собственное имя и семью, как пони, что была вынуждена прозябать в рабстве и видеть, как ее особый пони стал ее же надзирателем, я скажу, что понимаю вас, — кристальную кобылу прервал свист чайника, уже успевшего закипеть к тому времени. — Ох, что же я, совсем о нем запамятовала. Гм-м, не хотите ли выпить со мной чашечку чаю, принцесса?

— Да, я, пожалуй, не откажусь, — вздохнула Каденс. Похоже, что собственные дыхательные упражнения, которые она по большей части практиковала с Твайлайт, помогли ей как следует успокоиться и вернуть ясность ума. Забавно, она и забыла, что изначально изучила их именно для себя. Селестия говорила, эти и другие практики учат все принцессы, чтобы сохранять здравый рассудок и бодрость тела, казалось бы, в самых трудных ситуациях.

— Вот и славненько, Ваше Высочество, — довольно проворковала служанка, закусив магически изолированную ручку чайника. Очень удобно, если ты земнопони и не слишком горишь желанием обжечь свои особенно чувствительные губы о горячий металл.

— Наверное, зря мы это все затеяли. Это ведь может оказаться обычным северным сиянием, только и всего.

— Уверяю вас, госпожа, это точно необычное северное сияние, — ответила служанка, разливая чай. — Иначе бы кристальные пони и вовсе не забили бы тревогу. Там что-то не так, сердцем чую, Ваше Высочество.

— Вы только совсем недавно вспомнили собственные имена. Откуда такая уверенность?

— Честно, я не знаю, принцесса, — Руби пожала плечами.

Привычная утренняя суета за окном вдруг совсем неожиданно начала перерастать в полноценный переполох на улицах. Высунувшись в окно, старая кобыла с любопытством поглядела, что творится снаружи: множество кристальных пони вышли из своих домов, заполонив собой практически все пространство мостовых и улиц.

— Э-эй, там — в чем дело? — закричала Руби, пытаясь окликнуть дозорную пегаску сквозь несмолкающий рев толпы.

— Мисс Хонор? — та даже слегка опешила, услышав голос своего старого командира, что не так давно ушел в отставку. — Все пони словно с ума посходили: все лопочут и лопочут без остановки что-то о «Железном Звере». Говорят, он уже на самых подступах к Кристальной Империи.

— И почему я узнаю об этом только сейчас? — вмешалась Каденс, нахмурив брови.

— Простите, принцесса. Все происходит так стремительно, мы едва успеваем реагировать, не говоря уже о том, чтобы предупредить вас. Кристальные пони начинают паниковать. Капитан Клин приказала нам успокоить их, но мы не знаем, что делать. Они просто не слушают.

Принцесса коротко кивнула, пытаясь сохранить на лице ту стоическую маску, которую ее тетя надевала на себя каждый раз, когда нужно было скрыть от других свой собственный страх.

— Вы уже предприняли что-нибудь?

— Д-да, Ваше Высочество! Капитан Клин Солид собирает небольшое отделение единорогов у городских ворот. Насколько я знаю, она готовится встречать «Зверя» во всеоружии.

— Хорошо. Руби, — она обратилась к своей служанке, — присмотри за замком, пока меня не будет, хорошо? И глаз с Сердца не спускай!

— Да, моя принцесса, — ответила багровая кобыла, поклонившись.

— А ты — отведешь меня туда, — твердо приказала принцесса, указав на пегаску. Та лишь молча согласилась. Подобравшись поближе к окну, Каденс с легкостью выпорхнула из замка и последовала за своим гвардейцем, розовым силуэтом промелькнув над головами кристальных пони.

По дороге принцесса заметила, как к главным воротам стягивалось все больше единорогов гвардии. От своей спутницы, она узнала, что остальные пони, кто не имел рога, так и остались на своих постах вместе с небольшим количеством сильных боевых магов, хотя основные силы все же находились именно здесь. Такая предосторожность была нужна на тот крайний случай, если их решат взять в кольцо.

— Пожалуйста, все пони, сохраняйте спокойствие! — молвила рослая единорожка кораллового цвета и гривой, что была ненамного светлее ее меха и имела в себе несколько серебристых прядей волос. Голос кобылки был усилен магией. Капитан Клин Солид собственной персоной. Шайнинг Армор оставил ту за главную в имперской гвардии, прежде чем ушел в морозные пустоши, и теперь Каденс поняла, что он сделал правильный выбор.

Мягко приземлившись на площадь, принцесса решительно рысила сквозь толпу, что расступалась по сторонам прямо на глазах, почтительно пропуская ту вперед и низко припав к земле, приветствуя.

— Все хорошо, нет нужды кланяться, мои верные подданные, — отмахнулась Каденс, — в конце концов, мы не на официальном приеме.

— Ваше Высочество! Вовремя вы…

— Я хочу знать, что происходит, мисс Клин, — мягко перебила единорожку принцесса, — как и все пони, что собрались здесь, я полагаю, — она усмехнулась, обведя взглядом всех присутствующих.

— Ох, да, конечно, — коралловая кобылка прочистила горло и повернулась к своим гвардейцам позади нее. — Вы слышали вашу принцессу, разойтись! — рявкнула она приказным тоном, и единороги немедленно подчинились, открыв взору своей правительницы то, что же скрывалось там, за воротами города.

Небольшое белое облако снега, поднятого в воздух шагами чего-то или кого-то крайне массивного, все увеличивалось, приближаясь.

— Итак, так вы знаете, что это? — теряла терпение Каденс.

— Я отправила туда парочку пегасов, Ваше Высочество, — ответила Клин Солид. — Вернуться — расскажут, что видели, а пока мы знаем об этом как о «Железном Звере», по крайней мере, так его прозвали патрульные, первые заметившие облако и то, что в нем предположительно может скрываться.

— Надеюсь, с ними все хорошо?

— Бедолаги сильно перепугались, только и всего, — усмехнулась единорожка.

— Это определенно хорошая новость. Итак, надеюсь, вы проверили их на присутствие темной магии, мисс Клин? — вопросительно подняла бровь Каденс.

— Разумеется, Ваше Высочество, — кивнула единорожка.— Они абсолютно чисты, ни капли темной магии, зато столько слухов уже успели распустить…

— Это верно.

— Принцесса, капитан, оно приближается! — громко уведомил один из стражей.

— Приготовиться! — рявкнула приказ Клин Солид, подхватив телекинезом свое копье и протиснувшись через строй единорогов. Гвардейцы образовали плотный клин, что же до их принцессы, то она зажгла рог и оторвалась от земли, наблюдая за происходящим на относительно небольшой высоте. Что бы сейчас не объявилось в ее империи, она будет к этому готова.

Один из подвижных глазков повернулся к ним, плавно вытянувшись во всю свою длину и гипнотически качаясь из стороны в сторону, пробуждая нечто первобытное внутри разума завороженных происходящим гвардейцев.

После последовал глубокое гудение, и снежная масса возле обрыва медленно сползала в пропасть под весом механической конечности, резко вошедшей в землю для поддержки равновесия при подъеме своего стального тела из холодной пропасти.

Любопытных глазков становилось все больше, пока туша их обладателя не поднялась из ущелья. Оно возвышалось над пони на несколько добрых метров, по мысленным прикидкам Шайнинга напоминая своей высотой рост медвежука или же малую урсу, однако же, как выяснилось чуть позднее, это был далеко не предел.

Шайнинг Армор стоял в оцепенении и мог лишь безмолвно наблюдать, как оно стремительно приближается к ним. Он видел и как молодой пегас с раненным крылом пытался тщетно отползти прочь, и как длинная острая конечность у того над головой резко остановилась, замерла, точно существо боялось ненароком наступить на него и раздавить, будто простую бабочку под копытами — мелочь, которую попервой и не приметишь вовсе.

Бывший капитан стражи осторожно попятился назад, краем глаза успев заметить, что все его товарищи делают точно так же… Почти все. Не успел Фейзер опомниться, как вокруг его заднего копыта стали затягиваться тонкие ловчие щупальца механизма. Достаточно скоро они полностью оплели пегаса и потянули того наверх, к «морде» или, если так можно выразиться, к «лицу» создания.

Принц Кристальной Империи не мог долго оставаться в стороне; собравшись с силами, он окутал брыкающегося пегаса облачком своей магии, стараясь вырвать того из цепкой хватки машины.

— Рядовой, — Шайнинг окликнул стража командным голосом, — постарайся не двигаться, иначе только сильнее запутаешься! Ривер, выручай, мне здесь точно не справиться одному. Кристалл, попробуй сбить одну из его ног или стреножить, если получится.

— Да, сир.

— Держись, пегасик, сейчас я кое-что попробую, — пробурчал Ривер, наконец найдя в себе силы подняться. С его рога сорвалось пару слабых магических искр, но они лишь быстро растаяли в воздухе, не оставив от себя и следа, унесенные ветром. — Проклятье, — с досадой прошипел рыжий единорог, морщась от внезапно нахлынувшей мигрени.

— Эм, ребят? Вы можете поторопиться, пожалуйста! — вскричал Фейзер, медленно начиная поддаваться панике. Паника — очень паршивый друг гвардейца в данной ситуации, и пегас это прекрасно понимал, но ничего не мог с собой поделать.

Обернувшись назад, молодой пегас открыл было рот, чтобы добавить что-то еще, но слова так и не покинули его уст. Стража безмолвно разглядывали сразу несколько десятков стеклянных черных сфер и подвижных глазков, копошащихся теперь вокруг него с пылким интересом.

Свет. Шайнинг смутно помнит, как тот прикоснулся к Фейзеру, залив пегаса мягким голубым сиянием, что длилось какие-то жалкие секунды. Однако самого худшего, о чем они могли помыслить в эти короткие мгновения, так и не произошло; рядовой проморгался и посмотрел на своих товарищей со смесью эмоций на его мордочке, был ли это страх или недоумение, удивление, сказать наверняка сложно, отчасти потому, что они сменяли друг друга слишком быстро…

Кристалл Хонор бежал по снегу что есть силы, зажав во рту один конец своей спасательной веревки.

«Кажется, этого должно хватить», — подумал старик, опутывая ею длинную стальную конечность создания. Очередной рывок, и Кристалл уже практически заканчивал полный оборот вокруг ног машины, когда его вдруг поразила яркая вспышка голубого цвета. Ноги земнопони подкосились, и он мешком рухнул наземь.

Шайнинг с ужасом наблюдал за этим зрелищем: несколько «стеблей» живого света расходились от «Железного Зверя» в разных направлениях, некоторые тянулись к нему, другие же уже застали своих жертв врасплох и поразили их. Фейзер безвольно повис в твердой хватке механизма; тонкие лазурные усики, проходили сквозь тело пегаса, заключив того в эдакий престранный эквивалент паучьего кокона, будто по-настоящему сотканного из сияния далеких звезд. Сержанта Райта сияние настигло в таком ослабшем состоянии, в котором единорог едва смог защитить себя. Несмотря на это, Ривер не особо горел желанием сдаваться на милость стального чудовища. Рванувшись с места, рыжий жеребец решил закончить то, что начал престарелый лейтенант.

— Сэр, прикройте меня щитом, я попробую стреножить эту тварь! — крикнул Ривер, увернувшись от очередного цепкого выпада манипулятора. Машина подбиралась все ближе, грунт под копытами дрожал от каждого ее последующего шага. Мягкое фиолетовое сияние окружило рыжегривого гвардейца, образуя над его головой защитную сферу.

«Супер, теперь-то я в безопасности, — с облегчением выдохнул Ривер, — Так, спокойно, оценим обстановку. Итак, что мы имеем?»

Сержант осмотрелся по сторонам: существо было прямо над ним, его членистые щупальца глухо ударялись о стенки сферы.

«Дискорд побери, оно же проверяет щит на прочность, — быстро смекнул он. — Кэпу эта новость точно не понравится… Борода Старсвирла, какого сена?!»

Синий единорог едва успел отскочить от пробившегося внутрь «живого» света. Шайнинг же нервно прикусил губу и мотнул головой вбок, передвинув телекинезом сферу и обескураженного пони в ней на пару метров дальше. Теперь-то стала вполне очевидна необходимость наложить на щит дополнительные чары, но принца больше волновал тот факт, что монстр смог так легко, почти играючи преодолеть его магию.

«Что ж, видимо, придется выключить Риверу весь свет, — подумал Шайнинг Армор, — Он этому не шибко-то обрадуется, да и сено с этим! У него есть уши в конце-то концов, и я очень надеюсь на то, что старина Райт все еще не разучился выполнять приказы».

Выглянув из своего укрытия, белый единорог стал свидетелем того, как существо волочит по земле бессознательное тело Кристалла, а затем поднимает его туда же, куда совсем недавно утащило их крылатого рекрута.

«Уже двое», — хмуро пронеслось в голове Шайнинга.

Надо было что-то срочно предпринять, и белошкурый жеребец направил тонкий пучок своей магии к сержанту. Защитная сфера полностью потемнела. Бывший капитан стражи мог бы сотворить подобный чёрный купол над самим металлическим созданием, но, увы, сейчас у него банально не хватает для этого сил, так что придется малость заняться импровизацией.

— Ривер, ты меня слышишь? — хрипло гаркнул Шайнинг.

— Да, сэр, но, кажись, я немножечко ослеп!

В кромешной темноте страж силился наколдовать себе хотя бы малюсенький источник света. Простое заклятие, едва тлеющее на конце его рога действительно получилось совсем крохотным, на другое у не бы просто не хватило сил, однако же этого с лихвой хватило на то, чтобы начать видеть чуть дальше собственного носа, но не дальше пределов защитного купола.

— Сержант, слушай меня внимательно, — эхом раздалось откуда-то снаружи. — Теперь я твои глаза, Ривер, ты понял меня?

— Да, сэр! — достаточно громко ответил рыжий единорог.

Капитан хорошенько набрал воздуха в грудь. Сперва это казалось несложным: управлять гвардейцем, словно шахматной фигурой на игральной доске, однако с каждым так называемым «ходом», что так или иначе приближал Шайнинга Армора к его победе, становилось только труднее… Труднее предугадать действия врага, труднее докричаться до своего гвардейца сквозь оглушительный рев машины, который она подняла, вероятно, чтобы они перестали друг друга слышать. Хотя Шайнинг был готов поклясться собственным рогом в том, что он смог различить в этой странной какофонии из звуков проблески настоящей речи.

Ривер наконец-то сумел добраться до другого конца веревки старика. К сожалению, ему пришлось повторять все прошлые действия лейтенанта Хонора, ведь как только тот был схвачен, стальной монстр высвободился из пут. Сложность представляло то, что это все должно было быть проделано вслепую.

Это стало похоже на совершенно безумную версию танца. Ривер лихорадочно кружил вокруг ужасающе длинных конечностей создания, которые ни раз и ни два пытались обрушить защитные чары под натиском веса, который они несли на себе. К счастью, их потуги были абсолютно напрасны и ничем толком не увенчались.

— «Слава Селестии, осталось только затянуть и хорошенько так шарахнуть по этой твари», — ухмыльнулся Ривер, привязывая веревку к крепкому на вид валуну.

— Готово, кэп! — победоносно вскричал рыжегривый стражник, невольно подав сигнал к действию.

В ту же самую секунду мощное телекинетическое заклятие достигло корпуса паукообразного механизма, тот покачнулся от силы удара, путы натянулись и вот машина с большим грохотом завалилась набок, выронив плененных ею гвардейцев.

— Ривер, вперед, хватай их! — донеслось до сержанта, когда чёрная сфера вокруг него исчезла.

Синий единорог рванулся с места, стараясь не отставать от своего командира. Он уже видел тела своих товарищей, лежащие на снегу без чувств. Пони ощущали приятное чувство победы, перепрыгивая через щупальца механизма, что лихорадочно дрыгались в совершенно тщетной попытке ухватить их за копыто.

И вот они были на месте. Шайнинг склонился над черношкурым земнопони и молодым пегасом, питая очень слабые надежды привести тех обратно в чувства.

Всего на мгновение они потеряли бдительность. Раздался хлопок, и что-то со свистом пролетело мимо двух жеребцов, с хрустом врезавшись в ледяную скалу позади них. Ривер испуганно уставился на дребезжащий стальной трос, натянувшийся прямо перед его мордочкой. Еще метр и изогнутый коготь на конце этого крюка-кошки запросто мог задеть единорога, так сказать, за живое. Машина стала медленно подниматься, используя скалу в качестве точки опоры. Земля под копытами снова начала дрожать, а это означало, что грозное создание из металла возобновило свой ход.

— С-Сэр, я думаю, нам пора срочно убираться отсюда!

— Дискорд побери, — выругался капитан.

Принц, не мешкая, окутал тело молодого пегаса облачком магии и закинул его себе на спину, после он помог сержанту проделать ту же операцию с телом старика.

Они давно упустили свой шанс сбежать.

Когда Шайнинг Армор наконец-то поднял взгляд, на него в ответ смотрело с десяток подвижных глазков, создание теперь угрожающе нависало над ними. Рог капитана загорелся, он хотел наложить на них защитные чары, за долю секунды черный купол уже был возведен ровно на половину, когда яркая вспышка вдруг осветила пейзаж.

Шайнинг Армор не чувствовал своего тела, но все ещё был в сознании. Вокруг царила мёртвая тишина. Кромешная темнота застилала его взор, и единорог было подумал, что совсем лишился каких-либо чувств.

По правде говоря, его как-будто поместили в место, где всего этого не существовало в принципе.

Тогда Шайнинг по-настоящему испугался. Первой мыслью было то, что он погиб и уже находится по ту сторону жизни. Второй, что Сомбра настиг их с помощью этой машины и заточил принца и его соратников в их собственном разуме, а тела использовать для осуществления своих гнусных планов.

«Тени могли приводить её в движение, а стальной панцирь призван защищать их от солнечного света и заклинаний», — рассуждал Шайнинг. По крайней мере, сейчас это все, что ему оставалось, кроме, конечно же, опасений за свою жену и близких.

— Итак, и ты тоже испытываешь страх? —донесся до него леденящий душу женский голос, исходивший будто бы отовсюду сразу. — Кажется занятным, что уже от троих особей твоего вида я получаю подобную реакцию. Вы довольно пугливые существа, не так ли?

«Л-ладно… Это не похоже на Сомбру, но нужно в этом убедится».

— Кто ты? И что, Дискорд побери, происходит?

«Отлично Шайнинг. Вопрос достойный принца!»

— Правильные вопросы, — все также холодно ответил голос. — Однако я нахожу их несколько банальными. Мне нужны некоторые различия в результатах, прежде чем делать какие-то выводы, понимаешь?

— Нет, я… я не думаю.

— Что ж, этого и следовало ожидать. В конце концов, ваша речь имеет существенные различия с человеческой. Поэтому тот фокус с черным куполом сработал. К тому моменту я ещё не успела извлечь из вашего друга соответствующие языковые данные. Вам просто повезло.

— Фейзер! — ахнул Шайнинг. — Что ты с ним сделало, чудовище?

— Ничего из того, что могло бы ему навредить, — бесстрастно произнесла его незримая собеседница. — Ведь моя задача отнюдь не состоит в вашей ликвидации. В противном случае этот разговор не имел бы никакого смысла, потому что проще скинуть ваши бессознательные тела в пропасть, чем тратить драгоценную энергию моей батареи на разговор с будущими покойниками… Ох, кажется, я все ещё не представилась. Я — автоматический разведывательный зонд Человеческого Легиона гибридного типа. Мой идентификационный номер: PD-2CIKAR.

— Это мне почти ничего не дает, — хмуро пробормотал Шайнинг. — С какой целью ты здесь? Что такое… Челаве, тьфу, Легион? Никогда не слышал о чем-то подобном. Это за морем, в Грифонии?

— Ответ отрицательный. Легион не расположен где-то в конкретном месте. Легион — это коалиция человеческих колоний, образованная после победы в Двухсотлетней Войны.

Подтверждая её слова, в разуме единорога стали всплывать захватывающие картины иных миров, звезд, материков, реки созданий, наводнивших улицы городов, подобных которым он ещё никогда не видел: высокие здания из стали, чьи верхушки доставали до самых облаков. Образ черного солнечного диска, тускло освещающего силуэт планеты.

— Я же здесь как раз для того, чтобы найти пригодную для колонизации планету, — продолжила машина. — Ваша планета оказалась населена разумными созданиями, а при таком раскладе вещей это намного больше, чем просто «пригодная для колонизации планета». Крупное упущение то, что это не попало в основной отчет, когда «Анаксагор» был на близкой дистанции, но в тот момент времени я не располагала подобной информацией, ведь в том секторе, из которого вы пришли, была снежная равнина.

«Снежная равнина? Погоди-ка, тогда это значит, что она скиталась здесь ещё до возвращения Кристальной Империи. Интересно, как долго…»

— Высадка на поверхность вашей планеты произошла три полных легионерских цикла тому назад, — продолжила машина, будто прочитав его мысли. — Данные о деятельности цивилизации стали появляться после мощной энергетической вспышки в том районе. Именно тогда эта область стала представлять интерес… Вы застали меня в процессе перемещения.

— И ты напала на нас! — горячо воскликнул Шайнинг.

— И вы не устаете мне об этом напоминать, — проворчал голос. — Отнюдь, я пыталась установить с вами контакт. Но мои действия были неправильно восприняты. Вы атаковали. Я защищалась. Вот и все. Теперь мы здесь и имеем то, что имеем. Ну, а теперь… расскажи мне о той вещи… «Сомбра». Скажи, так вы называете аномалию?

— Так мы называем короля теней, бывшего правителя Кристальной Империи и могущественного в темной магии единорога, — объяснил Шайнинг. — Ты видела его?

— Одно из аномальных явлений, — белый жеребец почувствовал, что в его голову бесцеремонно ворвались и будто бы выкрали следующее слово, — Умбра, — поправилась неизвестная, — повредил одну из двигательных лапок зонда. Урон не критичный, однако уже только на основании этого я могу расценивать это как акт направленной агрессии, включая и ваше недавнее нападение на меня.

— Мы защищались, — возразил единорог. — Ты могла навредить нашим друзьям. Это всего лишь недоразумение.

— Аналогично. Я минимизировала урон, который ваша группа могла нанести моему оборудованию в ходе этого, так называемого, «недоразумения». Так что, думаю, это можно списать на последствия языкового барьера. Теперь же нужно обсудить несколько вопросов, прежде чем гипотермия доберется до вашего тела…

— И-и-иха, вот это я понимаю поездка! — задорно выкрикнул Ривер. Легкий порыв морозного ветра обдал его мордочку, чуть не скинув его со своего насеста. Единорог был еще слаб после своего последнего применения магии.

Шайнинг неодобрительно покачал головой, придержав товарища телекинезом, его уши слегка дернулись, когда под ними с громким шипением и треском лопнула очередная кромка льда от тяжелой поступи стального чудовища, которое с такой беззаботной легкостью несло их сквозь ледяные земли.

Белый единорог не знал толком, что произошло тогда, но оно говорило с ними. В тот момент, когда они стояли в ступоре на краю ущелья, это существо… этот механизм на самом деле не тронул их. Свет, который казался им таким опасным, был всего лишь одним из множества способов общения с ними.

Шайнинг вспомнил голос, посетивший единорога, когда тот был без сознания. Монотонный, холодный, бесчувственный — именно такой, какой ожидаешь от чего-то подобного. Машина вовсе не желала им зла. Фактически это они напали на нее, а не наоборот. Это создание только изучало их и защищалось. Схватив Фейзера, машина надеялась использовать пегаса как эдакий извращенный эквивалент переводчика или куклы чревовещателя. Трудно было понять, что она имела в виду, говоря об этом. Но Шайнинг не чувствовал, что та сожалеет или держит на них обиду.

Откровенно говоря, «разговор» пони и странного стального чудовища происходил весьма необычным образом. Слова отпечатались в разуме стражей, словно фотография, а «живой» свет только помог их проявить.

— И взяла она нас, потому что точно знала, что на самом пороге её встретят, — тихо озвучил Шайнинг свои мысли.

— Сир, вы в порядке? — раздался обеспокоенный голос Кристалла.

«Похоже, старик принял это намного лучше, чем я мог бы надеяться, — отметил капитан, испытывающе взглянув на земнопони. — Может, просто не подает виду».

— Да, лейтенант, все хорошо, просто… мысли вслух.

— Кэп, не хочу пугать, но, кажись, к нам кто-то направляется, — уведомил Ривер, махнув копытом на две стремительно приближающиеся точки.

Теперь, когда промозглая заснеженная земля морозной пустоши сменилась на плодородные зеленые поля Кристалл Империи, облако вокруг зонда стало заметно меньше. Наконец-то можно было разглядеть что-то дальше своего носа. Но это означает кое-что еще: они уже миновали барьер, а это говорит о том, что Сердце позволило им войти.

— Это пегасы, — подал голос Фейзер. — Летят со стороны Империи, сэр.

— Надо бы подать им сигнал, что мы свои, — заявил Кристалл, задумчиво постучав копытом по корпусу паукообразного механизма, однако привычных звуков, какие обычно издаёт сталь в подобных случаях, не последовало. Вообще ничего, старик даже не почувствовал вибрации от его ударов.

— Рив, можешь что-нибудь намагичить?

— Раньше мог бы, сэр, но не сейчас, — буркнул тот, помотав головой.

— Что ж, ясно, — цокнул языком Шайнинг. — Значит, придётся самому. Итак, как там было-то? Ах, точно! Не то что надо, но думаю, это должно сработать.

Принцесса Каденс взирала на бурлящее в небосводе красочное пятно пурпурной магии, больше походившее на праздничный фейерверк. На самом деле это он и был. Ми Аморе везде бы узнала волшебный почерк своего супруга.

Сердце розовой кобылицы пропустило удар. Она уже ничего не замечала вокруг себя: ни суетившихся в воротах стражей, ни взволнованный ропот кристальных пони за спиной, ни даже стальное чудовище, на котором Шайнинг Армор ехал к ней, — ничто не могло отвлечь ее от простой мысли броситься в обьятья мужа.

Луна глубоко вздохнула и открыла глаза. В ушах неприятно звенело, а голова словно была налита свинцом. Что бы то ни было, оно ударило по ее защитным заклятиям с поистине чудовищной силой.

Окружающие звуки сливались в единую невнятную массу. В ней было трудно разобрать отдельные голоса пони. Под крылом что-то упрямо заворочалось, тыкаясь чем-то невероятно теплым и мокрым в ее перья. Приподняв крыло, принцесса увидела, как оттуда выбираются, укрытые им жеребята. Пара влажных карих глаз умоляюще глядела на нее, рот маленького жеребчика оживленно двигался, но она не слышала его слов. Окружающий ее мир стал таким медленным, серым, целые секунды тянулись, казалось бы, целую вечность.

Ночная принцесса предприняла попытку подняться на ноги. С большим трудом, но ей это удалось. Зашатавшись, темная кобылица чуть снова не осела на траву, однако подоспевшие вовремя лунные стражи помогли ей удержаться на ногах.

Со стороны Белохвостого Леса потянуло жаром, горячий воздух хлестал по щекам Принцессы Луны, немного приводя ту в чувства. В ночном пейзаже Эквестрии тут и там вспыхивали костры лесных пожаров, окрашивая ночное полотно янтарными мазками пламени. Перед глазами замаячило фиолетовое пятно, которое очень скоро приобрело форму знакомой и очень обеспокоенной единорожки. Она что-то говорила, но речь ее звучала как-то глухо и отстранено. Принцесса Луна нахмурилась и, покачав головой, зажгла рог, чтобы передать единорожке короткое сообщение с помощью магии, на которое ей хватило концентрации и сил.

«Удары по защитному куполу были слишком сильными. Вероятно, Мы оглушены».

Глаза Твайлайт расширились в понимании и она кивнула. Сплести целительное заклинание было просто, она часто так делала для брата после особенно трудных тренировок в королевской гвардии.

Боль прошла быстро, в голове прояснилось, а миру вокруг Принцессы Луны наконец-то стали возвращаться его прежние краски и звуки, чему та была безмерно рада. Слишком уж сильно то состояние напоминало ей о той невыносимой тишине, что окружала ее на протяжении многих веков, проведенных в изгнании.

— Ваше Высочество, Вы в порядке? — обеспокоенно спросила Твайлайт. — Вы-ы меня слышите?

— Д-да, — с облегчением ответила Луна, отстранившись от своих стражей. — Мы слышим тебя, и нам уже намного лучше.

— Ваше Высочество, Вы точно уверены, что можете идти сами? — обратился к аликорну лунный гвардеец.

— Абсолютно.

Бросив взгляд на пылающий вдали лес и темные дождевые тучи, гонимые туда погодной командой пегасов во главе с самой Рейнбоу Дэш, принцесса нахмурилась еще сильнее. На холме собрались не все хранительницы элементов. По правде говоря, Твайлайт на холме была одна, не считая, конечно, маленького дракончика, что старался держаться рядом.

— П-принцесса, вы знаете, что это было? На Эквестрию снова напали? Это… это ведь все сделал Дискорд, да? — с дрожью в голосе спросила Твайлайт. По внешнему виду единорожки было отчетливо видно, что та с большим трудом сохраняла самообладание.

— Мы… боюсь, мы знаем не больше, чем ты, Твайлайт Спаркл, — хмуро ответил ночной диарх, покачав головой. — Мы лишь лицезрели яркие сгустки огня, что почти обрушились на наше королевство, Мы едва успели среагировать и укрыть Понивилль нашей магией.

— Эм-м, принцесса? Это был не совсем огонь, а скорее горящие обломки какого-то дирижабля, — вставил свои пять битов Спайк.

— Дирижабля, Спайк? — недоверчиво подняла бровь Твайлайт. — Многовато будет обломков для всего лишь одного дирижабля, — пробормотала она со знанием дела.

Дракончик лишь закатил глаза.

— Ладно, — сдался он, подняв когти в примирительном жесте. — Это мог быть очень большой дирижабль, хорошо? Или же куча дирижаблей, или целая стая драконов, решившая приготовить себе свежих жареных пони на «День Падающих Огней», а может быть…

Спайк не закончил свою тираду, резко захлопнув рот посреди предложения, он выпустил небольшой язык пламени из пасти. Маленький кусок пергамента, обмотанный красной шелковой лентой, воплотился из огня и мягко приземлился на пожелтевшую траву.

Луна без особого труда распознала печать на этом свитке. Это была весть от ее сестры, без сомнения.

Свиток поднялся с земли в фиолетовом сиянии, раскрывшись в воздухе и подплыв к глазам Твайлайт. Заметив на себе заинтересованные взгляды окружающих ее пони, а если точнее один конкретный взгляд бирюзовых глаз, кобылка стала читать его вслух.

— Моя звёздная ученица Твайлайт Спаркл, — начала единорожка, — с тяжким прискорбием сообщаю о том, что сегодня, в «День Падающих Огней» произошло немыслимое. Это не вторжение, атака чудовища или очередное ужасное недоразумение, а нечто совсем иное. Кантерлотские гарнизоны стражи, отправленные мной на места падения горящих обломков, чтобы разузнать о случившемся, докладывают, что это ни в коем разе не небесные тела или метеориты, которые ты и моя сестра скорее всего подозревали изначально. Все, что мне известно сейчас, так это то, что эти вещи — ничто иное, как куски обшивки из неизвестного нам ранее металла и часть предметов, назначение которых все еще устанавливается.

— То есть, Принцесса Селестия тоже не знает, что это такое? — подытожив, спросил Спайк.

— Верно, хотя я не уверена, что это надолго. Так, кажется, тут есть еще кое-что на обратной стороне, — пробормотала Твайлайт, перевернув лист пергамента. — Она… просит меня быть готовой использовать элементы, если что-то пойдёт не так, а еще… Принцесса Луна? — лавандовая кобыла повернулась к аликорну. — Принцесса Селестия хочет, чтобы Вы присоединились к ней в Кантерлоте, она очень волнуется и не хочет подвергать Вас опасности.

«Или же ей самой требуется наша поддержка. А это может означать то, что Тия явно в растерянности. Что же, сестренка, томиться в ожидании придется весьма недолго. Но сперва займемся же делами насущими».

— Найтфолл, — как можно тверже позвала она, и серая фестралочка заметно вытянулась и навострила ушки, едва ее имя было произнесено, — В сею ночь Мы повелеваем тебе хранить покой жителей этого славного города до тех пор, покуда земли Эквестрии не коснутся первые лучи солнца.

— Да, моя принцесса! — отсалютовала Найтфолл, почтительно поклонившись.

— Прекрасно. Нортвинг! — на этот раз взгляд аликорна пал на рослого кожекрылого жеребца, облаченного в черные доспехи лунной гвардии. — Мы желаем, чтобы ты стал нашим зорким оком в ночных небесах над Понивиллем, покуда на землю клана Эппл не ступит стража моей сестры.Ты должен будешь поведать нам обо всем, что покажется тебе хоть чуточку странным.

Нортвинг лишь молча кивнул. Фестрал в мгновения ока оторвался от земли, бледной тенью затерявшись среди, поднимающихся отовсюду столбов дыма и облаков, укутавших небесное полотно непроницаемым серым одеялом. Пегасы готовили грозу, и первый раскат грома вдалеке только подкрепил эти догадки.

— Ам-м, простите, Принцесса Луна, Вы уже уходите? — наконец подал голос Пипсквик, несмотря на заметно притихнувших меткоискательниц рядом с ним. По правде говоря, это было редким явлением и довольно странным. Хотя краем уха он иногда отчетливо слышал, как они тихо шептались в уголке.

— Нам очень жаль, Пипсквик из Троттингема, но это так, — мягко произнесла Луна, погладив маленького жеребенка по гриве, отчего тот слегка смутился и, покраснев, попятился назад, спрятавшись за боками меткоискательниц, чем вызвал на мордочках всех присутствующих невольную улыбку. — Но, это вовсе не значит, что Мы не вернемся, — продолжила принцесса, — В конце концов, наш праздник был так грубо прерван…

Луна глубоко вздохнула и закрыла глаза, начав творить заклинание дальнего переноса. Ничего по-настоящему сложного, она повторяла его бесчисленное количество раз, нужно лишь представить залы кантерлотского дворца, залитые светом полуденного солнца или же мягким отблеском ее луны… В то время, как рог аликорна разгорался все ярче, она пыталась представить выражение на мордочке ее сестры, когда они наконец-то увидятся. Будет ли она напугана или как и прежде останется спокойной? Будет ли она… сожалеть, что так и не навестила ее этой ночью? В глубине души принцесса ночи все же понимала, что сейчас это все просто не имеет значения.

Мгновения спустя принцесса Луна растворилась в лазурном вихре своей магии, оставив многих пони наедине друг с другом и своими собственными мыслями.

«Не нравится мне все это, — подвел итог Пипсквик. — Ни Рэрити, ни Эпплджек, Пинки, теперь еще и принцесса Луна. Почему, почему они просто… бросили нас?»

Флаттершай упорно пробиралась сквозь жаровню пылающего леса, ведя за собой зверей, в всеобщем неистовстве несущихся прочь от беснующейся стихии огня.

Краем глаза желтая пегаска видела их мохнатые спины: большие и маленькие, молодые и старые, хищники и их жертвы, бежали вместе, казалось, совсем позабыв о прежнем порядке вещей. Они лишь отчаянно стремились выжить. Этот незыблемый инстинкт толкал их вперед, заставляя совершенно разные виды животных собираться вместе и в едином порыве, словно живая волна, сносящая практически все, что стоит у нее на пути.

Флаттершай слышала, как деревья скрипят, качаются, и с громким хрустом валятся на землю. Их кора пузырилась, неотвратимо лопаясь под натиском огненной стихии. Шел дождь, языки пламени лесного пожара яростно шипели и извивались, борясь с ливнем. Он начался ровно час назад, пегаска тогда ещё только начала уводить всю лесную живность в безопасное место и, честно говоря, поначалу она сильно испугалась, когда холодные капельки воды коснулись ее шерстки.

Она вся уже успела вымокнуть, длинная розовая грива совсем потеряла форму и безвольно обвисла, частенько цепляясь за копыта при ходьбе и уже порядком успев хорошенько изваляться в грязи. А грязи было много, ее стало настолько много, что у бедняжки Рэрити мог случится приступ излишнего драматизма, если бы она всего лишь увидела все это безобразие вокруг.

Флаттершай еле слышно вздохнула, теперь она низко летела над Вечнодиким лесом. Животные там, хоть и совсем дикие, непослушные, а также очень плохо воспитаны, однако они такие же живые существа, как и все остальные, и желтая пегаска не была бы собой, если не попыталась бы помочь.

Свысока она заметила, что катастрофа не обошла и это место. Что-то с огромной силой врезалось в землю, повалив… нет, скорее размолов в труху даже самые толстые из деревьев Вечнодикого. Внушительных размеров кратер зиял на теле леса, будто глубокая колотая рана, которая стремительно наполнялась водой, окрашиваясь в багровый цвет, смешиваясь на дне с красной маслянистой жидкостью, что теперь под давлением била из грунта.

Внезапно налетевшие из ниоткуда сильные порывы ветра значительно затруднили ей полет. В конце концов, бороться с бурей было бесполезно, если, конечно, ты не Рейнбоу Дэш. Эта кобыла справилась бы с бушующими ветрами, не поведя и бровью. Но Флаттершай не была Рейнбоу Дэш, никогда ей не была, и потому ей пришлось садиться в темной чаще колдовского леса.

Как только копыта молодой пегаски коснулись сухой лесной подстилки из осенних листьев и пожелтевшей травы, уши Флаттершай активно задвигались, ищя тех, кому могла понадобиться её помощь. Однако же было на удивление тихо. Настолько, что густое безмолвие, стоявшее в воздухе, можно было спокойно мешать ложкой.

— Э-эй, есть тут пони-будь? — как-то не совсем уверенно произнесла Флаттершай. Ответа, конечно же, не последовало. Но эта пони не намеревалась так легко сдаваться. Ее нос уже учуял знакомый тонкий запах напуганного зверька неподалеку. — Я пришла помочь и не обижу вас, обещаю! — крикнула розовогривая пони, пробираясь через плотные заросли колючих кустов и оглядываясь вокруг в поисках обладателя запаха.

К счастью, он, а если точнее они (это была скромненького размера семейка маленьких белочек) нашлись довольно-таки быстро и почти без значительных потерь. Если парочку ссадин и порезов можно считать за «незначительные потери». Белки спрятались в дупле и все никак не хотели покидать свое укрытие.

— Ну же, малыши, выходите, я не причиню вам вреда, — как можно более дружелюбно проговорила пегаска. На её голос из дупла показалась мордочка мамы неугомонных грызунов, которая пропищала Флаттершай что-то на своем, беличьем языке, на что розовогривая пони сильно нахмурилась. — Простите, миссис Белка, но, боюсь, Вам нужно срочно уходить отсюда. Обещаю, что доктор Фауна хорошо позаботиться о вас. Она очень добрая пони.

Мама-белка, казалось, задумалась, но потом согласилась. Пискнув, она позвала к себе бельчат и те перебрались из своего убежища на спину и в пышную гриву пегаски.

К счастью, с остальными животными таких проблем не возникло, что, конечно, не помешало элементу доброты провозиться в Вечнодиком, очевидно, значительно дольше, чем та планировала. Последней из выведенных ей зверей стала мантикора, с которой робкая кобыла была очень хорошо знакома. Та теперь брела подальше от леса, и хоть льющий как из ведра ливень слегка поубавил пыл пожара, пегаска решила не рисковать.

«Еще хромает, бедняжка», — вздохнула Флаттершай, с грустью отметив для себя неровную походку мантикоры. Пегаска уже собиралась уходить, но вдруг из леса донесся жалобный, полный отчаяния вопль зверя.

Это заставило её развернуться и побежать обратно в лес, ведь работа все еще не была окончена.

Дождь утих, комья черного пепла плавно опускались на землю, слабые лучики рассвета пробивались сквозь плотную завесу серых облаков.

«Скоро их разгонят и здесь должно стать намного светлее и не так страшно, — обнадежила себя Флаттершай, аккуратно перебираясь через старый навесной мост над пропастью. — Ой, помню, здесь Рейнбоу впервые прошла испытание своего элемента, а тут неподалеку это сделала я. Подумать только — столько времени прошло с тех пор. Принцесса Луна теперь наш хороший друг. Интересно, как она там?

Башни старого замка двух принцесс (или скорее то, что от него осталось после долго периода запустения) вскоре показались за чудом уцелевшими верхушками деревьев. По скромным подсчётам желтой пегасочки, она была почти у цели: настойчивые призывы о помощи звучали все отчетливее и, по правде говоря, казались очень даже подозрительными. Скоро она набрела на то место, откуда предположительно исходил странный зов о помощи.

Однако именно в этот момент удаче Флаттершай пришёл конец, ведь голос неизвестного животного вдруг заглушил вой древесных волков. По иронии судьбы это были единственные существа, с которыми кобылка никак не могла договориться. Они всегда оставались безмолвными и невероятно агрессивными порождениями Вечнодикого леса, а сейчас они были злы на чужаков как никогда, поэтому маленькой пони осталось лишь одно — бежать.

И она рванула вперед, поддавшись первичным инстинктах. Первой ее мыслью было найти себе пристанище в облаках, но Флаттершай быстро отмела ту в сторону. Пока наверху бушуют ветра об этом не могло быть речи. Воздушные потоки попросту унесут ее еще дальше в глубины леса, а оттуда не так уж легко выбраться.

Деревянная стая начала погоню. Флаттершай не была хороша в галопе, но теперь от этого зависела ее жизнь.

Нельзя было идти одной — это была ошибка, за которую ей теперь приходится платить. Ее друзья, они обязательно пришли бы на помощь, если бы она сказала им куда идёт. Но она не сказала, то ли как всегда постеснявшись, то ли побоявшись принести этой просьбой неудобства. О, она очень боялась, что может помешать всем пони. Хоть это все кажется глупым и немного надуманным, но не для Флаттершай.

— Ох, мамочки, нет! — один из волков внезапно выскочив из чащи, бросился на нее.

Флаттершай не желала сдаваться. В ход пошло все: копыта, зубы, крылья — все только для того, чтобы вырваться из страшных когтей монстра. Она пыталась с ними поговорить, хотела узнать, что им нужно и почему древесные так злы на нее и на всех пони. Но каждый раз в ответ получала абсолютно ничего.

В пылу борьбы желтая пегасочка не заметила, как они кубарем скатились с пригорка прямо на выжженный пламенем пустырь. Сердце бешено колотилось в груди. Только с большим усилием она сбросила монстра с себя, брыкнувшись и толкнув того задними ногами. Монстр отлетел в сторону, ударившись спиной о торчащий из земли искривленный кусок черного металла.

Волк поднялся на ноги и, зарычав, вновь бросился на Флаттершай, однако какая-то незримая сила остановила его, прижав, все еще клацающего челюстями волшебного хищника к покрытой золой земле. Его собратья, наконец нагнавшие их к тому времени, не решились ступить дальше, а все потому, что распластавшийся на пустыре древолк начал с ужасным хрустом разваливаться на куски.

Остальная стая ничего не могла с этим поделать, чудовища лишь сердито скалились и рычали, буравя пегаску диким, полным первобытной ненависти взглядом.

«О-он, будет в порядке, с ним все будет хорошо», — убежала себя Флаттершай, закрыв уши копытами. — Древолки не могут умереть — это все знают. Они всего лишь бестелесные духи. Им совсем не больно».

— О, Селестия! — вскрикнула пони от неожиданности, когда попавший в ловушку древесный попросту рассыпался на опилки у нее на глазах, высвободив маленький бледно-зеленый шарик света.

Такие шарики — есть ничто иное, как частицы лесного духа. По крайней мере, так считает большинство пони да и не-пони тоже. Конкретно этот желал как можно скорее улететь из того подлого плена, который без труда разрушил его деревянную оболочку. Но побега не вышло, Зеленый огонёк вдруг вытянулся вниз, превратившись на мгновение в причудливого вида спираль, а потом и вовсе полностью рассеявшись. Именно тогда древесные волки отступили. Издав протяжный вой, они убежали подальше в Вечнодикий лес, вероятно, в поисках более доступной для них добычи.

Флаттершай зажмурилась и помотала головой, приходя в себя. Когда страх немного ослабил свою хватку, она наконец-то смогла найти в себе силы, чтобы оглядеться. Оказалось, что пустырь вовсе не такой уж пустой. Во всяком случае, он был полон теми странными чёрными обломками, большими маленькими, подозрительно ровными для чего-то, что буквально упало с неба на совершенно немыслимой скорости.

Пони поднялась, ее ноздри обжег едкий тошнотворный запах, принесенный ветром откуда-то с кратера. Жалобные мольбы о помощи приходили оттуда же, и Флаттершай в сердцах решила закончить начатое и пойти на зов, но вовремя остановила себя. Уши кобылы предательски щелкнули, уловив в воздухе подозрительно вибрирующий звук, а она сама обратила внимание на то, что мелкая зола и галька вокруг нее вели себя совсем не так, как должна вести себя нормальная зола и нормальная галька: они то стягивались к выступающим из рытвин темным пластинам, образуя спиральные узоры, то резко взлетали в воздух или же просто крошились до состояния песка — все это почему-то напомнило ей об одном очень сумасбродном драконикусе.

«Если это действительно вина Дискорда, то дома его ждет очень серьезный разговор, — подумала пегаска. — И суровое наказание за то, что он испортил пони праздник, так безответственно подвергнув нас всех большой опасности. А ещё он перед всеми извинится и вернет все, как было. Если нет то… ох, боюсь, мне все-таки придётся нарушить обещание и обратить его обратно в камень».

Для того, чтобы продвинуться дальше в сторону кратера, Флаттершай пришлось найти нетронутые этим явлением участки земли, а это пегасочке удалось благодаря простой как мир уловке: она набрала в крыло побольше камней и поочередно кидала те перед собой, прежде чем идти вперед. Такими темпами она смогла покинуть таинственный пустырь и наконец-то добраться до кратера, заполненного не менее таинственной густой мутной жидкостью. Несмотря на свою ширину, это «озерцо» едва ли могло похвастаться своей глубиной — взрослая пони спокойно могла перейти его вброд.

Однако это далеко не главная особенность, на которую Флаттершай обратила внимание, когда ступила на берег багрового «озерца». На самом деле её взгляд приковали наиболее интересные вещи. К примеру, приличных размеров конструкция из черного металла, внешне походившая на большой вагон поезда или вход в мрачную пещеру, где с легкостью могла бы затаиться мантикора или, быть может, даже молодая гидра.

Флаттершай шагнула вперед, дотронувшись копытом кромки алого «озера», и почти сразу же с отдернула его.

— Холодная!

Очень быстро она почувствовала легкое жжение там, где на её шкурке красовались свежие порезы и ссадины. Теперь многих из них попросту не было, другие же стремительно затягивались прямо у нее на глазах.

«Интересно, эффект в точности такой же, как у некоторых зелий Зекоры. Надо будет рассказать ей об этом. И Твайлайт тоже… Погоди-ка, а это что?» — Флаттершай подняла уши, уловив уже хриплые и оттого более отчаянные призывы о помощи. Пегаска уже точно определила место, откуда они продолжали приходить: темный стальной обломок корпуса, упавший в этот район Вечнодикого Леса и превративший рощу кривых, искаженных древней магией, деревьев в кратер.

С крайней осторожностью пролетев «озерцо», желтая пегаска полезла сквозь брешь в обшивке. Она очень боялась порезаться об зазубренные края стальных пластин по краям дыры, но, подойдя поближе, с удивлением обнаружила, что те совершенно ровны и очень медленно, безмолвно тянулись обратно, будто бы желая снова стать одним целым.

Вопреки ожиданиям Флаттершай, внутри совсем не было темно. Тусклый мерцающий белый свет от вычурного вида ламп, расположенных по бокам, худо-бедно освещал окружающее её внутреннее убранство: крупные блестящие капсулы, висевшие на потолке, который до падения, вероятно, был полом, приборные панели (пегаска узнала их, потому что видела таковые в Клаудсдейле, когда отец брал её ещё маленькую к себе на работу и у Твайлайт в подвале её библиотеки), однако понять надписи на них кобылке так и не удалось. Особенно сильно взгляд Флаттершай привлекла одна из капсул. Кажется, она была единственная, чье нутро скрывалось за крышкой из черного стекла. Подойдя поближе, пони разглядела, что та светилась изнутри бледно багровым цветом, подсвечивая почти неуловимый силуэт своего содержимого.

— Скви! Скви!

Звериный плач раздался снова — на этот раз сверху и громко. Подлетев, как она думала, к источнику звуков Флаттершай никого там не нашла. Пегаска обнаружила там два устройства, первое из которых походило на знакомый ей громкоговоритель, только намного меньше в конструкции, а второе напоминало драконий глаз. Пони даже на секундочку показалось, что он пристально следит за её движениями.

«Нипони тут нет и скорее всего никогда не было, — осознала вдруг Флаттершай, опустившись копытами на стальной пол. — Тогда… тогда зачем кому-то пони так шутить надо мной? Не-ет, это же совершенно бессмысленно. Кто бы не были те пони, построившие все это, они бы вряд ли сейчас радовались, если только это не раса сверхразумных Пинки Пай, которые тоже любят розыгрыши и сюрпризы… только они не знают, как их приготовить так, чтобы не обидеть других пони, или это попросту поломалось при падении, а я неправильно все поняла?»

Внезапно все смолкло, а после где-то позади пронзительно зашипело и загудело, заставив ошарашенную пони прижать ушки к голове. Свет начал бешено мерцать, пока лампы не взорвались с характерным хлопком, брызнув россыпью стеклянных осколков. Флаттершай укрылась от них под своими крыльями.

— Болутор! Болутор! Болутор! Экз тибита-ту фау’гор зи, — прогремел механический голос, сквозь статику.

В ту же секунду крышка капсулы с ревом оторвалась и с силой врезалась в ближайшую стену. Она хотела сбежать, правда, но, к сожалению, та пробоина в корпусе, через которую кобыла смогла сюда пробраться, как бы «заросла» тоненькой паутинкой из темного металла, преграждая её последний путь к отступлению.

— Болутор! Ор’си кааль’ту, ван тиф зуе.

— Что п-происходит? Я… не понимаю, — пискнула Флаттершай. Испуганно сжавшись в комок и задрожав, она попятилась назад, когда помещение стало заполняться паром, идущим из откупоренной капсулы. — Пожалуйста, прекратите, мне страшно! Пожалуйста! Отпустите меня.

— Ван тиф зуе овер’ааль… — на последнем издыхании прохрипел динамик, прежде чем замолчать.

Плюх.

Донесся до неё склизкий звук, выпавшего из капсулы красного кокона, укутанного длинными светло-серыми трубками, что поочередно начали отваливаться от него. Поверхность кокона содрогалась в конвульсиях, когда его узник вырывался наружу, лихорадочно разрывая свою тюрьму изнутри.

Флаттершай поймала себя на мысли, что она не может отвести свой взгляд от происходящего перед ней завораживающего душу действа. Машинально отступая, она уперлась крупом в стену. Больше некуда было бежать. Пегаска заперта здесь…

Бульк.

Багровый мешок наконец разорвался в нескольких местах, и из него хлынула тёплая жидкость, слабой волной омыв копыта Флаттершай, а когда та подняла свой взор, то увидела, как из остатков кокона показалась светлая мордочка жеребца с пепельно-черной кудрявой гривой.

Его глаза резко распахнулись и явственно взглянули на пегаску. Две яркие пурпурные сферы с холодным интересом изучали её. Флаттершай была не в силах пошевелиться, она лишь, затаив дыхание, наблюдала, как «пришелец» громко закашлялся и попытался подняться на ноги, словно он был новорожденным жеребенком. Однако же у него это никак не выходило, ведь копыта земнопони разъехались в разные стороны, и он с брызгами упал в лужу, недовольно засопев. Очень скоро он попытался ещё раз, и ещё — серебристый пони беспомощно копошился на стальном полу, не оставляя упрямого желания встать.

Именно в этот момент у Флаттершай будто бы что-то щелкнуло в голове, и она поспешила к нему. Жеребец сделал последний рывок, но все оказалось, как и прежде, тщетно.

— Сейчас-сейчас, — запричитала желтая пегаска, начиная суетится вокруг «пришельца», осматривая того на наличие ран.

Вытащить жеребца из леса оказалось весьма затруднительным делом для Флаттершай, ведь сперва ей предстояло выбраться из железной ловушки. К счастью, это проблема быстро улетучилась, как только она прикоснулась к телу земнопони: кусочек стены скользнул в сторону, открывая кобылке путь наружу.

— О Селестия, какой же ты все-таки тяжелый, — пропыхтела она, волоча «пришельца» по лесу на самодельных носилках. Флаттершай так и не смогла подняться с ним в воздух, поэтому пони то и дело оглядывалась по сторонам, насторожив ушки, опасаясь возвращения стаи древесных волков, однако они не объявились, когда она покинула пустырь, ни даже тогда, когда пегаска проходила рядом с границей их территорий.

По звериным тропам Флаттершай вышла из Вечнодикого леса. Повалившись спиной на желтую траву, кобылка устало потянулась. Солнце на небе уже было так высоко… Похоже, погодная команда разогнала серые тучи, превратив недавнюю грозу в пригожий осенний денёк, настолько прекрасный, что даже дракон, чья когтистая красная лапа сейчас покоилась возле её головы.

«Стоп, что? Дракон?!» — пони резко вскочила с места, натолкнувшись на знакомый взгляд безумных красных глаз-угольков своего необычайно вычурного друга.

— Так, так, так, да вы только взгляните, кто это тут у нас? — ехидно ухмыльнулся Дискорд, вынув изо рта курительную трубку. — Моя дорогая Флаттершай, какая неожиданная встреча в столь чудесное и совершенно беспорядочное утро!

— Скажи честно, Дискорд, это ведь все твоих лап дело, да? — Флаттершай строго посмотрела на драконикуса.

— Я? Никогда! — преувеличено возмутился тот. — Да как ты вообще могла об этом подумать?

— Признаюсь, это было самое первое, о чем я подумала.

— О горе мне, — воскликнул Дискорд, театрально махнув львиной лапой, — что даже ты, Флаттершай, мой лучший друг, мне не веришь…

— Дискорд, ну хватит тебе паясничать, — мягко произнесла желтая пегаска. — И объясни, что на самом деле произошло вчера ночью.

— Чтоб я знал, — пожал плечами дух хаоса, — Огненные шары не в моем стиле, но спешу признать, что это шоу получилось просто выше всяких похвал. Навести столько беспорядка. Ой, а что это там у тебя?

Короткая вспышка телепортации и драконикус уже разглядывал, уложенного в носилки жеребца.

— Ай, ай, ай, Флаттершай, сколько раз я тебе говорил не тащить зверей в дом — игриво поддразнил он, — Но в этот раз ты превзошла саму себя и нашла в лесу целого жеребчика! Честно, я не знал, что ты одна из тех старомодных кобыл…

— Это не так! — пегаска залилась краской и спряталась за своей длинной гривой, плачевное состояние которой Дискорд не оставил без внимания.

Щелк.

— Вот так-то лучше, — широко улыбнулся он, когда грязная и всклокоченная шевелюра подруги вернулась в прежний опрятный вид, как и она сама.

— М-мм, спасибо, — смущенно пробормотала та, потоптавшись на месте.

— Не за что, моя дорогая, — драконикус низко поклонился пегаске. — Как твой лучший друг я ни в коем случае не мог допустить того, чтобы другие пони увидели тебя в таком виде. Особенно Рэрити.

— Конечно, я очень благодарна, но… — носительница элемента доброты перевела взгляд на носилки. — Ты не мог бы помочь мне с этим пони? Кажется, он без сознания, и я совсем не знаю, как привести его в чувства. Ну, если ты не против, разумеется.

— О, это же проще простого, Флаттершай, — заверил кобылку дух хаоса. — Лишь миг и он будет танцевать у меня чечетку!

Щелк.

Ничего… ничего не произошло, Дискорд щелкнул раз, и два, в третий щелчок он даже вложил в него чуть больше крупинки своих сил, но как только заклинание соскочило с когтей лорда раздора, то почти сразу же угасло, словно его нарочно задули. При этом краем глаза, он заметил, что башни замка двух сестер-аликорнов как-то слишком знакомо искрятся вдали.

— Интересно, очень интересно, — задумчиво пробормотал Дискорд, плавно подплыв к Флаттершай по воздуху. — Так где, говоришь, ты нашла этого «пони»?

Глава 4 — Небесные Дары

Он был её взором над Понивиллем. Он был её ушами, копытами и клинком, разящим её врагов, но сейчас… Нортвинг должен будет послужить своей богине ещё и верным гонцом.

Носительница элемента доброты, одна из шести кобыл, за которыми фестрал должен был следить особенно тщательно, вышла из Вечнодикого леса, таща за собой самодельные носилки с земным жеребцом на них.

«Кто-то пони пострадал в пожаре? — лунный гвардеец начал снижаться, когда заметил, стоящего рядом с жёлтой пегаской Дискорда. — Что во имя ночи он тут делает?»

Щелк.

Драконикус щелкнул когтем, и лунного гвардейца буквально сдуло волной дикой магии. Только ценой значительных усилий Нортвинг смог удержать себя в полете.

«Это ещё что такое?» — жеребец невольно обернулся на источник волшебства. В ту же секунду в его глаза ударил яркий свет, отчего тот зажмурился. Когда же он наконец открыл свои очи, то увидел, как дух хаоса небрежно машет лапой, стряхивая с неё кусочки светло серого камня, покрывшего её до локтя.

Драконикус лишь фыркнул:

— Это нечестно! После всего, что я натворил, вы решили вмешаться только сейчас? Просто смешно…

— Э-э, Дискорд, я, конечно, понимаю, что ты занят, говоря с самим собой, н-но этот пони очень т-тяжелый, не мог бы ты п-помочь мне? — прошептала желтая пегаска, говорила она так тихо, что фестралу пришлось подобраться поближе, тенью проскользнув в кусты.

Спрятаться от постороннего взгляда для кого-то из ночного племени было проще простого, поэтому Нортвинг не волновался, что его вдруг раскроют. К тому же, на его счастье листья на кустах ещё не успели опасть или поджариться в пламени лесного пожара, поэтому прекрасно подходили для маскировки. Он доложит обо всем, что видел и слышал здесь, таков его долг.

«А, может, лучше вылезти и помочь ей? Кажется, тот пони ранен, а моя клятва лунного гвардейца гласит, что я не могу оставить кого-то пони в беде, — Нортвинг закусил губу. — Но я также не должен попасться Дискорду на глаза. Не хочу стать очередным кофейным столиком в его доме».

Гвардеец поморщился и продолжил слушать, решив действовать по ситуации.

— Это именно то, что я и пытаюсь сделать, Флаттершай, — раздраженно ответил дух хаоса, прежде чем предпринять последнюю попытку наложить заклинание. На этот раз оно было невообразимой мощности — такой, что, наверное, могло бы с легкостью превратить всю Эквестрию в один сплошной шар мороженого. Однако все снова оказалось тщетно: странный серебристый жеребец не сдвинулся ни на сантиметр. Во всяком случае, с его помощью уж точно.

«Да ладно тебе, в этот раз это всего лишь заклинание телепортации! — мысленно взмолился Дискорд к той неизвестной силе, что препятствовала ему. — Я не пытаюсь превратить его в морковку, я не хочу разложить его на атомы, и не в коем случае я не собираюсь причинить ему вред, ты слышишь? Обещаю, ни капли шоколадного молока с неба больше!»

Щелк.

Внезапно это сработало. Носилки с земным пони испарились, чем вызвали негромкий писк желтой пегасочки, которая от неожиданности не смогла сохранить равновесие и упала своей мордочкой прямо в лужу грязи.

— Упс, прости! Я совсем забыл, что ты тоже там. Сейчас, секу-у-ундочку!

На мгновение Флаттершай окутала темнота, прежде чем она почувствовала под собой нечто очень мягкое и отчасти знакомое. Проморгавшись, пони поняла, что находится в собственном доме на собственном же теплом диване. Приятным бонусом являлось и то, что теперь она снова была абсолютно чистая.

— Ну вот, другое дело, так ведь? — широко ухмыльнулся Дискорд вполне довольный своей маленькой победой.

— В следующий раз, пожалуйста, предупреждай, когда собираешься сделать это, ладно? Я немного ис-испугалась. — призналась желтая пегаска, нервно помявшись на месте и взглянув в козлиную морду непоседливого духа.

— Моя дорогая, милая Флаттершай, разве не ты сама просила меня помочь тебе? Да и потом… какое же это веселье, если бы ты обо всем знала?

— Дискорд, я серьезно! — вскричала Флаттершай, нахмурившись. — Вчерашняя ночь и это утро выдались для меня очень тяжелыми: сначала подготовка к празднику, потом… потом этот огонь с неба и пожар в лесу, который возник после. Все случилось так быстро… Если бы ты знал, как сильно я переживала тогда за зверят и всех пони!

— Не знал, но ежели как следует изловчиться, то я могу это себе представить, — драконикус подпер подбородок лапой, подарив своей подруге один из своих знаменитых насмешливых взглядов. — В конечном счёте какова вероятность того, что ты Флаттершай не придёшь на помощь нуждающимся?

Пони отвела глаза. Это была правда, что ни говори.

— То же самое относится и к твоим друзьям, моя дорогая, — высокопарным тоном начал свою речь Дискорд. — Если в чем-то я и могу быть уверенным наверняка, так это в том, что они тоже не сидят без дела и изо всех сил помогают всем пони. Полагаю, именно поэтому Селестия и Элементы Гармонии выбрали вас. Вы очень храбрые пони, ты не одинока на этом поприще, знаешь?

— Ох, Дискорд… Я вовсе не храбрая пони, — горячо возразила пегаска, покачав головой. — Я настоящая т-трусиха. Я боюсь д-драконов и, признаться честно, первое время я боялась принцессу Луну и… и тебя.

— Как всегда скромная, прекрасно! — хохотнул радостный дух, в мгновение ока исчезнув со своего места и очутившись за спиной кобылки. — Ты ведь помнишь, как защитила своих подруг в Вечнодиком лесу от настоящей мантикоры много лун тому назад?

— В этом н-не было ничего особенного. Бедняжка укололась о шип…

— Или тот дракон на горе, помнится ты отсчитала его, как нашкодившего жеребенка, не так ли? — Дискорд положил свои лапы ей на плечи.

Он был близко. Пегаска могла почувствовать его дыхание. От этого ей стало ужасно неудобно и она сжалась еще сильнее.

— Ну-у, он поступил тогда не очень вежливо, я всего лишь указала на это… Ох, а стоило ему открыть пасть, — Флаттершай пискнула. — То он бы меня с-съел!

— Это верно, однако… Ни я, ни пожар, ни даже самые злостные твари Тартара и Вечнодикого Леса, кроме разве что самой Селестии, не смогли тебя остановить!

«К чему весь этот разговор? Он так пытается быть мне хорошим другом?»

Этот вопрос созрел у пегаски в голове и не давал ей покоя. Навязчивое ощущение того, что её самым бессовестным образом дурят.

«Так не пойдёт, — поправила она себя. — Я ведь обещала верить ему. Паранойя здесь ни к чему не приведет».

— Дискорд, м-мм, а что ты делал там, возле Вечнодикого леса?

Плечи повелителя раздора опустились, он нахмурился и проворчал:

— Тебе нужно было испортить мою вдохновляющую речь, Флаттершай, не так ли?

— П-прости, мне было очень приятно, но все-таки… что ты там делал? — кобыла натянуто улыбнулась и посмотрела на него, тут же удивившись тому, что некогда тонкое змеевидное тело Дискорда теперь закрывало ей весь обзор.

«Странно, я всегда думала, что он намного уже в талии, — искренне недоумевала пегаска. — Очередной фокус, м-мм, мистер Дискорд?»

— Знаешь, моя дорогая Флаттершай, а я ведь тоже испугался той ночью, — тихо пробормотал драконикус, будто бы стараясь уйти от неприятной ему темы разговора, но под пытливыми глазами своей подруги поспешил добавить. — Это, то что свалилось вам на голову с неба. Я принял ту вещь за кое-что другое из моего прошлого и сильно забеспокоился. В том лесу хотел доказать самому себе, что ошибаюсь, и, видимо, сделал это не зря, раз встретил там тебя, явно нуждающуюся в моей помощи. Приятная случайность, не так ли?

— Верно, не знаю, чтобы я делала, если бы не встретилась с тобой на той опушке.

— Тащила бы того жеребца всю дорогу сюда на себе, конечно же! — без затей ответил дух, всплеснув лапами.

— Ох, нет, — выражение мордочки Флаттершай вдруг резко изменилось, она поняла, что забыла о наличии другого пони в её коттедже. Пони, который мог быть серьезно ранен. Это было… очень безответственно и ужасно глупо с её стороны.

Вскочив с дивана, кобылка столкнулась со значительным препятствием между ней и таинственным пони из капсулы. То был Дискорд, который как бы невзначай укрывал земнопони от её глаз своим телом, когда же она попыталась заглянуть за него, то, что он старался не дать Флаттершай посмотреть в ту сторону стало очевидным.

— Эм, Дискорд, не мог бы ты, — пегаска мягко оттолкнула духа хаоса в сторону и тут же обомлела. Точная копия прозорливого драконикуса на её глазах с истинным любопытством разглядывала свободно парящее над полом бессознательное тело серого земнопони, и периодически небрежно тыкая того львиным когтем в различные части тела.

Губа Флаттершай обиженно задрожала, а голос впервые за долгое время сорвался на весьма неожиданно возмущенный крик.

— Дискорд!

Все кончено… это прекратилось. Эпплджек устало припала к земле и закрыла мордочку копытами. Она рыдала, слезы невольно падали на золу с тихим шипением.

Это все, что осталось от их сада — это все, что стало с трудами её семьи.

«Конские яблоки, это… это несправедливо! Почему? Почему? Почему?!»

Светлая земная кобыла с горечью отпихнула ведро с водой прочь, и то покатилось по тому, что совсем недавно являлось цветущим яблочным садом.

Все их попытки потушить огонь оказались тщетными, пламя остановилось лишь тогда, когда с неба хлынул сильнейший из возможных ливней. За это Рейнбоу Дэш и её погодную команду можно похвалить, они среагировали так быстро, как только могли, однако этого не хватило, чтобы успеть до того, как ферма Эпплов сгорит дотла.

Однако, к счастью, пострадала только плодовая роща: огонь не успел дойти до их дома и амбара, но то было таким малым утешением…

Чье-то красное копыто успокаивающе легло ей на плечо.

— Биг Мак? — сморгнув слезы, Эпплджек подняла глаза на брата.

— Агась, — тот в своей обычной манере кивнул. — Можно?

— Ох, ну к-конечно, сахарок, садись.

Земной жеребец примостился рядом и крепко обнял её. От неожиданности фермерша громко выдохнула, но вскоре прижалась к старшему брату — единственному островку надёжности, который находился поблизости к ней.

— Что… что ж нам терь делать? — тихо спросила Эпплджек, не сводя глаз с жалкого зрелища, которым когда-то являлся их чудесный сад: тонкие силуэты обугленных плодовых деревьев и большущая яма посреди фермы, мелкие обломки того, что огненным дождём обрушилось на головы пони с неба в самый неподходящий момент.

На самом деле, случись подобное в любой другой день или же ночь, будни или выходные, за завтраком, обедом, ужином — это все равно считалось бы неподходящим моментом, а все потому, что они не были к этому готовы. Никто не был. Даже их принцессы не являлись исключением, что уж говорить о простых пони.

— Нам крупно повезло. Мы успели собрать урожай до всего этого. Спасибо, Брейберну и остальным за это.

— Да-а. Слушай, Маки, думаешь, они добрались к своим?

— Агась, я… я надеюсь на это, — жеребец нахмурился. — Главное, чтоб и с Эпплблум было все в порядке.

— Сестренка в ратуше, со всеми. Твайлайт сказала мне, что там все пони будут в безопасности. Она за этим проследит. По крайней мере, она обещала мне это.

— Ясно…

Пипсквик прижал уши к голове, стараясь спрятаться от всего этого галдежа нескольких десятков взволнованных кобылок и жеребцов, разносившегося по всему зданию понивильской ратуши. Пинки Пай и Рэрити старались успокоить их по мере своих сил в то время, как Твайлайт заканчивала накладывать свои защитные чары на здание

Гомон голосов не спешил утихать. Все пони толкались внутри зала, громко переговариваясь между собой. Некоторые искали в этом столпотворении своих родных, другие друзей, последние же с замиранием сердца волновались за своих особенных пони.

— Тут так много пони, — дошел до него голос Эпплблум. — Пони-будь видит здесь Эпплджек?

— Не-а, — покачала головой Скуталу, так удобно устроившаяся на спине подруги и озирающаяся по сторонам. — Я её здесь не вижу.

— Рейнбоу Дэш тоже нигде нет.

— И Флаттершай! — подхватила Свити Белль. — Все это выглядит очень странно.

— В этом нет ничего странного, — заявил наконец Пипсквик, хранивший до этого молчание. Множество совершенно различных мыслей отягощали его разум, и жеребенок был рад отвлечься от них простым разговором. — Рейнбоу Дэш и ее погодная команда скорее всего помогают остальным пегасам потушить огонь, Флаттершай наверняка со своими зверятами сейчас. Она никогда не бросит их в беде. Ну, а Эпплджек… я уверен, что она-то без дела не сидит уж точно.

— Агась, — согласилась Эпплблум. — Моя сестренка самая храбрая пони на свете!

— Это точно, — не стал препираться Пипсквик, хотя вполне справедливо считал, что самая храбрая пони на свете, а если точнее — во тьме своей же ночи, была Принцесса Луна. В конце концов, это она спасла их от огненного дождя, устроенного пришельцами.

Конечно, это были именно они, Пипсквик чувствовал это всем своим нутром. Спонтанно, как это всегда и бывает, в голове жеребенка родился образ фантастической битвы сестер-аликорнов со злобными захватчиками из глубин космической пустоты.

«Это должно закончится очень скоро, — подумал он, наблюдая за окружающей его суетой. — Надеюсь, у мамы и папы все хорошо».

— Да, вот так, добавим сюда еще одно укрепляющее заклинание и… готово. Все пони, послушайте! — воскликнула Твайлайт, привлекая к себе внимание целого табуна растерянных кобылок и жеребцов Понивилля. Все без исключения подняли глаза на фиолетовую единорожку, стоящую на небольшой трибуне-балконе, расположенной почти под самым потолком.

Она очень нервничала. Это был не первый раз, когда она чувствовала на себе взгляды многих пони и, честно говоря, боялась упасть перед ними в грязь лицом, но каждый раз волнение предательски не утихало ни на йоту, что только усугубляло сложившуюся ситуацию. Понивилльцы были на пределе и Твайлайт не стала большим исключением.

«Б-р-р, я даже представлять не хочу, как бы на моем месте чувствовала себя Флаттершай», — мысленно поежилась Твайлайт, развернувшись к своему верному помощнику в поисках хоть какой-то моральной поддержки.

— Твайлайт, что-то не так? Выглядишь так, как-будто тебя скоро схватит сердечный приступ.

— Да, дорогуша, боюсь в этом случае я полностью согласна со Спайком. Ты действительно выглядишь так, будто совсем не в своей тарелке, — жеманно произнесла Рэрити, поправив свою изрядно поистрепавшуюся во всей этой кутерьме гриву.

— Я… все, что случилось — так странно, не похоже на то, с чем мы сталкивались прежде. Это меня сильно беспокоит. Мы совершенно ничего не знаем об этом, кроме того — сами принцессы ничего не знают об этом, а та немногочисленная информация, приведенная в их письмах не особо обнадеживает, — хмуро ответила Твайлайт. — Я почувствую себя дурой, если все, что я им скажу окажется неверным, ложной надеждой в то время, как реальное положение дел будет просто ужасно!

— Ох, дорогуша, это, — Рэрити прикрыла рот копытом и нервно хихикнула. — Я-то думала, что именно я — единственная обладательница титула «королева драмы» в Понивилле, оказывается, что нет.

Носительница элемента магии отвела глаза в сторону и пошаркала копытом по полу, виновато покраснев. Она вспомнила те дыхательные упражнения, которым её обучила когда-то Каденс. Они всегда помогали, когда Твайлайт паниковала. Единорожка боролась с этим чувством с того самого момента, как увидела размер этого чудовищного механизма, затмившего собой прекрасное небо и звезды Эквестрии.

«Вдох, выдох, тебе все по плечу, Твайлайт. Давай, вспомни, как вы с девочками остановили вторжение чейнджлингов в Кантерлоте почти в одиночку или сразили Найтмер Мун в замке двух сестер. В этот раз не будет сложнее, правильно?»

Пони резко вздохнула, когда Спайк резко крепко обнял её. Это, казалось бы незатейливое действие, вызвало на мордочке понивилльской модницы легкую улыбку, после чего кобыла тихо присоединилась к объятиям.

— Думаю, наш Спайки-Вайки сказал все, что было нужно без слов, — весело пролепетала она, похвалив дракончика и потрепав того по гребням на его голове. Тот, недолго думая, гордо выпятил грудь и довольный собой задрал нос вверх, чем только рассмешил двух единорожек. Это был добрый смех, беззлобный, даже в чем-то заразительный, ведь вскоре Спайк и не заметил, как сам глупо хихикает с ними в унисон.

— Спасибо, что ты есть, Спайк, — Твайлайт еще раз приобняла дракончика, сияя улыбкой пони, невзгоды и переживания которой пусть и не улетучились без следа, но стали заметно меньше её беспокоить. Взгляд невольно упал вниз, где между растерянных жителей Понивилля скакала розовая вечериночная пони, стараясь подбодрить их всеми возможными, а иногда абсолютно невозможными и немыслимыми способами.

Не прошло и мгновения, как Пинки Пай, вероятно, каким-то особым образом почувствовав, что за ней наблюдают, оглянулась в сторону Твайлайт и энергично замахала той копытом, сверкая своей фирменной широкой улыбкой.

— М-мм, Твай? Ты, э-э, можешь меня отпустить? Это уже становится немного неудобно, — пожаловался дракончик, поворочавшись в копытах единорожки.

— Ох, извини! Я немного задумалась, не бери в голову, — она помотала головой и отстранилась. — То письмо принцессы Селестии все еще у тебя? — спросила кобыла с все возрастающей уверенностью и серьезностью в голосе.

— Ага!

«Настала пора вселить в пони надежду, как мы всегда делали. Нельзя подвести в этом принцесс. Они рассчитывают на меня»

— Отлично, — свернутый в трубочку кусок пергамента в когтях дракончика окутало облачко пурпурной магии, и он перекочевал к фиолетовой единорожке.

Вздохнув и собравшись наконец-то с силами, Твайлайт решительно шагнула к трибуне, представ перед жителями Понивилля.

— Друзья, — обратилась она к ним, привлекая к себе внимание, — Я знаю, что вы сейчас напуганы, но прошу вас внимательно выслушать меня. Это очень важно!

Толпа замолчала не сразу, понадобилась целая томительная минута ожидания, прежде чем в ратуше воцарилась тишина.

— Гм-м, спасибо, это не должно занять много времени, — произнесла Твайлайт, разворачивая свиток. — Итак, полагаю присутствующие здесь пони так или иначе хотят для начала прояснить ситуацию, не так ли?

Понивилльцы, все как один, одобрительно закивали в ответ.

— Хорошо. Сперва нужно сказать, что катастрофа, буквально свалившейся на нас с неба не является очередным вторжением чейнджлингов либо же другим подобным ему происшествием. Во всяком случае, пока нет ни единого факта, указывающего на это.

— Тогда… что это вообще было? — донеслось откуда-то из зала. Голос, явно принадлежащий мэру Понивилля, выражал крайнюю степень обеспокоенности и смятение своего владельца, что, впрочем, было совсем неудивительно.

— Отличный вопрос, но, к сожалению, явного ответа у нас еще нет, однако принцесса Луна предположила, будто бы всему виной падающие звезды либо же проделки Дискорда, но быстро стало ясно, что это далеко не так. Отправленные на место падения обломков отряды гвардии сообщают об их искусственном происхождении. Это, вероятно, какой-то крупный летательный аппарат, пока ещё неопознанной конструкции. Были ли в нем пилоты или же нет — пока все только выясняется.

— А насколько большая эта штуковина?

— Сейчас этого доподлинно неизвестно, — ответила Твайлайт. — Но могу предложить, что её размер не намного превышает наш Понивилль, принцесса Селестия пишет, что ей до сих пор приходят сообщения об обнаружении обломков объекта с разных уголков Эквестрии, а также далеко за её пределами. К примеру, с западных берегов Грифонии или же самой границы с бесплодными пустошами, которые населяют чейнджлинги.

— Принцессы уже нашли виновных в этом пони? — поинтересовался вышедший из толпы земной жеребец коричневого цвета и одетый в добротный деловой пиджак.

— Честно говоря, я не уверена на сто процентов, что это вообще были пони, — усмехнулась единорожка. — Есть слишком много вещей, указывающих на это.

— Что вы имеете ввиду? — бизнеспони недоверчиво поднял бровь. — Думаете, все это работа грифонов и их безумных ученых?

— Не совсем так, мистер Рич, — отрицательно помотала головой Твайлайт. — Принцесса Селестия воздержалась делать какие-либо предположения на этот счет, ввиду отсутствия конкретных фактов. Они сменяют друг друга слишком быстро и поэтому я полностью поддержу мою наставницу и не буду разводить спекуляции без весомых доказательств.

— О, я понимаю, — кивнул мистер Рич. — Просто хотел уточнить, кто пони возвратит мне убытки. Будем надеяться, что принцессы скоро разберутся в этом.

— Да, будем надеяться, — согласилась Твайлайт, переведя свой взор с жеребца в зал. — У кого-то пони все ещё остались вопросы?

Долину под Кантерлотом заволок серый смог, в глубине которого различался зловещий силуэт сферической формы. Совсем не маленькая группа гвардейцев кантерлотского корпуса во главе с самим принцем Блюбладом, неожиданно решившим возглавить их после того, как он вернулся из своей поездки в южные районы Эквестрии. Многое в нем изменилось с той злополучной ночи. Прежде высокомерный и трусливый единорог — ныне выглядел воплощением решимости и совершенно искреннего желания помогать другим, что очень удивило сестер-аликорнов, однако препятствовать благородным порывам своего племянника они не стали, ведь стоило им взглянуть ему в глаза, как все сомнения были отметены прочь.

Группа продвигалась крайне медленно. Гвардейцы-пегасы едва справлялись с разгоном странного густого тумана, исходившего будто из самой почвы долины. В конечном счёте, к его большому недовольству, Блюбладу пришлось подключить к этому делу ещё и единорогов.

«Это очень рискованно, ведь если они устанут, то земные пони останутся совершенно без прикрытия», — размышлял принц, не сводя своих глаз с очертаний смога, который уже стал медленно развеиваться, обнажая прежде скрытые им пластины из тёмного металла и разорванную на части сферу.

Когда они подошли ближе, её поверхность была покрыта гарью, царапинами и, как и ожидаешь от стали после прохода через атмосферу, она оказалась безумно горячей в отличии от темных пластин неподалёку, которые словно бы поглощали весь свет, тепло, и даже звук, что касался их, однако магия, которой единороги разбирали завалы, к счастью, с лёгкостью избежала подобной участи, поэтому пони не испытывали особых трудностей при их дальнейшем приближении к таинственной сфере. Трудности возникли, когда отряд гвардейцев вошёл внутрь.

По первой их ноздри поразил отвратительный запах горелой плоти, заполняющий собой всю сферу. Он был настолько невыносим, что многие гвардейцы попросту не выдержали этого и остались сторожить снаружи. Среди них оказался и принц Блюблад, который несмотря на всю свою решимость, не смог заставить себя войти.

— Брайт Морнинг! — громко позвал Блюблад, сняв с себя шлем и оперевшись о металлическую поверхность сферы. Послышался привычный звук удара металла о металл, что натолкнуло принца на мысль, будто сфера изготовлена из совершенно иных материалов нежели пластины, лежащие неподалёку.

— Да, Ваше Высочество?

Нужная принцу пегаска нервно отсалютовала ему, настороженно озираясь вокруг. Блюблад прекрасно её понимал.

— Мисс Брайт, соберите тех пони, кто способен войти внутрь этой штуки, и посмотрите, что там, — приказал единорог, прикрывая нос копытом. — Я, как видите, не могу сделать это лично и поэтому прошу об этом Вас, как вторую по старшинству здесь.

Брайт кивнула и, откланявшись, принялась собирать отряд из добровольцев. Итоговый состав в итоге получился хоть и скудным, состоящим из одних пегасов, но его вполне хватило бы для проведения небольшой разведки, в чём собственно и была их первостепенная задача.

Хоуп Винд влетела в таинственную сферу предпоследней. Как самой неопытной из отряда, ей не доверили замыкать группу, поэтому она теперь летела между крупным ярко-зелёным жеребцом и бледно розовой кобылой, с которыми пони не была знакома.

«Селестия милосердная, а я думала, что хуже вонять уже не будет».

Пони поморщилась от душного запаха палёной плоти. Она все никак не могла понять откуда он мог исходить внутри сферы, ведь казалось, что отвратительная вонь исходит буквально отовсюду вдобавок пегаску не покидало ощущение слежки.

Как оказалось, не вся махина создана из одного материала. Внутри было больше более привычной стали, гремящей под поступью разведотряда. Осмелев, гвардейцы расправили крылья и взлетели, свободно перемещаясь по коридору. К сожалению, чем дальше пегасы продвигались в недра странной конструкции, тем больше им становилось не по себе от нарастающего чувства тяжести в теле.

Под копытами гвардейцев стал трескаться лёд, устилающий пол коридора. Полёт отныне был невозможен, ведь невидимая сила наконец проявила себя таким образом, что пегасы больше не могли подняться в воздух, что вызвало ещё больше вопросов к этому месту.

С неподдельным интересом, шедшие или, можно сказать, уже еле-еле плетущиеся пегасы наблюдали, как из круглого отверстия в одной из стен коридора валил холодный пар, а в воздухе кружило множество снежинок, образуя невероятные сочетания фигур в алом свете аварийных огней.

— Кэп, Вы это видите?

— Ага, Вам не показалось, сержант, — Брайт кивнула, любуясь четкой надписью «Уходите», которую гвардейцы различили в странных снежных узорах, застывших в воздухе.

— Думаете, это пони-будь из хозяев этой штуки? — тихо спросил зеленошкурый жеребец, идущий впереди Хоуп.

— Не исключено, — шёпотом ответила Брайт Морнинг. — Возможно, единорог, но я не уверена.

Хоуп протиснулась поближе к командующей отрядом и предложила окликнуть неизвестного, но это не привело к нужному результату. Снежная надпись попросту выросла в габаритах, а самих пегасов обдал сильный поток воздуха, сбивший некоторых из них с копыт. Кроме того, в коридоре эхом разнеслось противное, режущее слух шипение и тихий, едва уловимый болезненный стон.

Гвардейцы оцепенели от неожиданности. Навострив уши, они неподвижно стояли перед дрожащей в воздухе надписью из снега, пока Брайт вдруг крикнула.

— Чего встали? Пони-будь может нуждаться в нашей помощи! Вперед!

Голос командира быстро привел пони в чувства и они кинулись дальше по коридору. Снег, до этого паривший в воздухе, резко упал на пол. Таинственная тяжесть, приковавшая пегасов к земле, исчезла, поэтому они взлетели к потолку и помчались в сторону, откуда до их ушей доходили жалобные мольбы о помощи, перерастающие в бульканье.

Хоуп Винд была взволнована и сильно напугана одновременно, но страх немного поутих, когда кобыла поняла, что это её шанс проявить себя перед сослуживцами и помочь попавшим в беду существам. Минуя остальных гвардейцев, пегасочка почти добралась до своей цели, когда Брайт резко схватила её зубами за хвост и с силой потянула назад.

— Какого сена ты творишь, рядовая Хоуп?!

— Пожалуйста, пустите меня первой, я могу помочь. Я целительница! — жалобно взмолилась пегасочка, шаркая копытами по полу. Она больше не могла выносить страдание неизвестного существа или… существ.

Брайт вздохнула и отпустила хвост рядовой. Все были на пределе, когда наконец приблизились к большой круглой двери из металла. Крики доносились изнутри, кто-то или что-то бешено стучало по стали. Пегасы отчетливо расслышали хруст ломающихся костей.

«Ох, мамочки, оно же так больше навредит себе!» — подумала целительница и бросилась к двери, пытаясь отпереть её, но тщетно, тогда Брайт приказала помочь ей и вместе гвардейцы смогли приоткрыть одну створку, о чем немедленно пожалели.

Из темноты, скрывающейся все это время за стальной дверью, на пегасов хлынул сильный порыв ледяного воздуха, откинувший их от неё. Запах горелой плоти, преследовавший гвардейцев с самого начала их пути, достиг своего апогея. Глаза гвардейцев стали слезиться, к горлу подступала тошнота.

Раздался вой нескольких голосов и четыре скрюченные, обожженные конечности схожие с лапами грифонов, но обтянутые лоскутами бледной кожи, пузырящейся в нескольких местах, вцепились в створки двери и принялись с усилием раздвигать их, желая выбраться из своего заточения.

Хоуп в немом ужасе, как и другие гвардейцы-пегасы, наблюдала за движением израненной, изломанной сущности в темноте. Целительница лишь мельком смогла заглянуть в глаза незнакомого существа и увидеть там нестерпимую боль. Сердце пегасочки сжалось от жалости, когда она поняла, что оно тоже смотрит ей в глаза.

Будто завороженная, она двинулась вперёд, подойдя на опасно близкую дистанцию. Вдруг уши Хоуп заложило от громкого визга, неведомая сила оторвала пони от пола и понесла назад, вопреки отчаянным попыткам пегаски сопротивляться.

— Пусти! Мне нужно помочь ему! Я могу помочь! — закричала целительница, глядя в темноту за дверью, где также боролось существо, очевидно, не желавшее возвращаться туда, откуда с таким трудом выбралось.

Внезапно Хоуп ощутила сильную боль. Создание сделало последний рывок и обхватило заднее копыто пони в тщетной попытке удержать себя на месте, но у него ничего не вышло, оно лишь сильно оцарапало целительницу, прежде чем неизведанная сила все же смогла затянуть его обратно. Створки двери снова сомкнулись и зашипели, выпуская клубы смертельно опасного ледяного воздуха и странной синей жидкости, заполняющую комнату за стальной дверью.

Гвардейцы не смели двинуться, с непередаваемым ужасом слушая предсмертные вопли существа, которые вскоре и вовсе стихли.

— Ух… о… дите, — слабо произнёс чей-то дрожащий голос, прежде чем замолчать навсегда.

Потухли красные огни, оставив пони в кромешной темноте… Назад они возвращались молча, долгие, почти мучительные минуты сохраняя тишину, нарушаемую только частыми вздохами Хоуп, которой помогали лететь её братья и сестры по оружию. Рана оказалась намного глубже, чем она ожидала, но… ей хватило сил и средств остановить кровь и перевязать её. В голове маленьких пони бушевал настоящий ураган из различных мыслей, одна из которых звучала так: «Как всё это теперь объяснить Блюбладу?»

В улье чейнджлингов начался настоящий переполох, когда с неба в пустоши упало что-то настолько крупное, что спровоцировало землетрясение в ближайших к точке падения районах и перебудило весь рой Королевы Кризалис. Несколько ярусов улья попросту были разрушены, хоть и были сделаны дронами на совесть, однако восстановить их не составит особого труда, но Кризалис волновало вовсе не это.

Сидя на своем троне из черного камня, правительница перевертышей пребывала в раздумьях, пользуясь своей мысленной связью с поданными.

«Вся Эквестрия сейчас в огне… это было бы даже забавно, если бы не так грустно, — она позлорадствовала. — Но зная любительницу тортиков и мисс ночную тучу, это все… временно, и если верить той информации они не в курсе происходящего также, как и мы. Что ж, это прекрасно. Однако благодаря моим первоклассным шпионам мы знаем, что это совершенно точно не атака, а катастрофа какого-то летательного аппарата, чей он неизвестно…»

Кризалис фыркнула и раздраженно ударила копытом о подлокотник своего трона.

«Проклятье, и что это тогда может быть? Чужеземцы? Да… похоже на то, но если это так, то откуда они прибыли? — королева, вновь не получив ответ на свой вопрос, вздохнула. — Хорошо. Продолжайте следить за действиями гвардии и докладывайте о малейших происшествиях. Да, и ещё кое-что… берегите себя там, ничтожества».

Владычица роя разорвала связь с разведчиками и закрыла глаза, напряжённо размышляя, пока не остановилась на мысли о том, что необходимо обследовать район, куда упали очередные обломки. Она знала, что это они, потому что уже посылала туда группу дронов, но близко к ним подходить запретила. В конце концов, нет нужды рисковать рабочими в такие сложные времена.

«Однако возможно отправить туда верного мне воина и его нерадивого братца… Чудесная возможность одному проявить себя, а другому искупить свои грехи перед роем», — Кризалис ухмыльнулась своему сумрачному гению. — Один дополнит другого. Храбрость и верность приказам против осторожности и сомнения. Да, это то, что нужно».

Королева уже отдала приказ нужному чейнджлингу. Осталось только подождать, когда он начнет его выполнять.

«Все должно пройти гладко, но если случиться что-то непредвиденное, если им действительно будет что-то угрожать, то я приду на помощь, но им, определенно, не нужно об этом знать. В конечном счете, мне же нужно сохранять имидж, правда?»

«И почему из всех чейнджлингов королева отправила меня именно с самым никчемным?» — вопрошал Фаринкс, обернувшись через плечо к своему брату, наблюдающим за пожаром вдалеке.

Воин оскалился. Они летели над пустошами уже пару минут, а его спутник так и не соизволил посмотреть вниз и убедиться в том, что их дом пострадал не меньше, чем земли тщедушных пони: неподалеку от их улья образовался небольшой каньон, когда верхние слои почвы и песчанника обвалились из-за землетрясения после падения крупного обломка, песок превратился в стекло возле глубокого кратера, к которому они сейчас и направлялись.

Фаринкс повис в воздухе, так как его младший брат в очередной раз отстал от него. Воин почувствовал толчок и услышал последующий за ним взволнованный вздох.

— Торакс, мой дрожащий младший брат, — скрипя зубами произнёс чейнджлинг. — Сколько раз мне надо повторять, чтобы ты смотрел куда летишь?!

— П-прости, Фаринкс, я просто… задумался, — тихо ответил Торакс, смущённо опустив взгляд.

Старший перевертыш фыркнул и полетел дальше:

— Как тогда, во время битвы при Кантерлоте? — спросил он прямо и без прикрас. Торакс ещё сильнее смутился, а Фаринкс продолжил, — Задумался и очутился в Кристальной Империи, где долгое время скрывался, а затем внезапно вернулся в улей. Извини, брат, но, кажется, слишком много думать тебе вредно. Так и до предательства совсем недалеко, а ты знаешь, что ждёт предателей в нашем рое.

Торакс опустил уши и наконец осмелился взглянуть на брата.

— Я… испугался, ушёл от всего в кристальные горы. Сомневался в поступках нашей королевы, брат, но потом гвардия, а затем и лично принц Армор стала искать что-то в горах и я был вынужден покинуть свое прибежище и вернуться. Здесь безопасней и потом, может, я смогу искупить свою вину перед вами… и перестать быть трусом в ваших глазах.

— Похвальное стремление, — выражение клыкастой мордочки Фаринкса сменилось на покровительственное, затем сменившись на улыбку. — В кои-то веки ты ведешь себя не как тряпка, братец.

— Это… комплимент? — меньший чейнджлинг вопросительно взглянул на брата.

— Считай, что так, балда! Но не расслабляйся, ведь стоит тебе дать слабину… — улыбка Фаринкса стала ещё шире и он, зловеще хихикнув, похлопал его по плечу. — Ну, сам понимаешь.

Торакс закатил глаза и опустил свой взор на пустоши. Они приближались к цели, чейнджлинг уже мог видеть столбы дыма, исходящие из глубины кратера. По мере их приближения деталей становилось все больше, все чётче вырисовывался массивный силуэт неизвестного нечто из черного материала, хорошо различимом на закате дня. В отличие от других обломков, которые видели их собратья в Эквестрии этот с виду совсем не пострадал.

«Что бы то ни было, оно создано очень могущественной магией», — рассудил Торакс и ощутил, как брат внутренне усмехнулся, вторгаясь в его разум.

«Магии в этой штуке меньше, чем в здешних камнях, — разбил его догадку Фаринкс. — Мы вначале подумали, что это работа грифонов, но когда узнали размеры этой штуки, то отбросили этот вариант. Здесь бы понадобилось очень много куриных мозгов, чтобы построить подобное, а зная нравы грифонов… это исключено. По крайней мере, на сегодняшний день. Они бы просто не смогли бы объединиться для этого и просто рассорились бы или того хуже».

«Да, ты прав, — согласился младший чейнджлинг. — Но тогда… кто пони создал эту штуку?»

«Не знаю, — честно ответил Фаринкс, навострив уши от страного резонирующего гула, нараставшего с каждой секундой. — Заберёмся туда и точно узнаем».

Торакс кивнул и прищурился, завидев у кратера ярко-голубое сияние. В это мгновение его чувства и чувства его брата буквально завопили об опасности.

— Снижаемся! — скомандовал Фаринкс, вовремя увернувшись от, метнувшегося в них, пучка направленного света.

«Торакс, оно преследует нас, берегись!»

Воин вновь избежал соприкосновения со столбом голубого света, который стал преследовать чейнджлингов до самой земли. Братьям пришлось постараться, чтобы избежать его губительного влияния. И если Фаринкс не испытывал особых проблем, совершая настоящие воздушные трюки, поставившие бы многих пегасов, то его младший брат ходил на острие кинжала, практически ощущая жар на своём панцире. Однако стоило их копытам ступить на твердую землю и спрятаться за валунами, как свет исчез также быстро, как и появился.

Переводя дух, братья жадно глотали ртом воздух. Они смотрели друг на друга в полном шоке, пытаясь осознать случившееся.

Первым пришёл в себя Фаринкс. Осмотревшись вокруг, он осторожно выглянул из своего укрытия и некоторое время наблюдал за кратером. Солнце уже село, погрузив пустоши в темноту. К счастью, чейнджлинги превосходно видели под покровом ночи.

«Кажется, остановилось, — облегчённо выдохнул Фаринкс, вернувшись к брату. — Но будь на чеку, братец, они могут повторить атаку».

«К-кто пони мог это сделать, Фаринкс? К-как? Ведь трон королевы…»

«Видимо, они нашли способ обойти его. Дискорд побери, Его Величеству это очень не понравится, но нам придётся оповестить об этом наш рой».

Фаринкс серьезно посмотрел в глаза младшего брата.

«Торакс, мне жаль, но тебе придется постоять на стрёме, пока я это делаю, — прежде чем тот смог что-то возразить, он добавил, — прошу тебя, братец, это займет всего пару минут. Хоть мы и не совсем далёко от дома, передача сообщения нашим собратьям займет какое-то время. Если пони начнут вторую атаку, ты должен сдержать их, ясно?»

«Я… я не верю, что пони могли напасть», — засомневался Торакс, но Фаринкс быстро привёл его в чувства подзатыльником.

«Неважно веришь ты в это или нет, нам нужно сообщить об угрозе рою, иначе это может очень плохо кончится. Ты же этого не хочешь, верно?»

Дрон сглотнул, задумавшись на мгновение, прежде чем мотнуть головой.

«Нет, не хочу… Просто… что если попытаться поговорить с ними? Вдруг это все одно большое недоразумение?»

Фаринкс фыркнул и несильно толкнул брата в грудь.

«Можешь попытаться, мне принципиально неважно, как ты выиграешь время для меня, но я бы предпочёл вернуться в улей с тобой. Желательно живым и невредимым, так что будь добр не наделай глупостей, пока я буду занят, хорошо?»

Торакс кивнул и, положил копыто на плечо старшего брата, безмолвно произнёс:

«Ты можешь на меня положиться, брат. Обещаю, что не убегу на этот раз».

«Ты уж постарайся, докажи старине Фаринксу, что у тебя достаточно храбрости, чтобы не быть живым трусом, и достаточно мозгов, чтобы не стать мертвым идиотом».

Воин усмехнулся и прижался к камню. Его обуяла зелёная вспышка и через мгновение на месте перевёртыша был неприметная на вид каменюка — простая и в то же время эффективная маскировка, призванная скрыть уязвимого чейнджлинга от его врагов. Во всяком случае, на какое-то время.

Торакс снова вздохнул, пытаясь унять дрожь в теле. Сейчас ему надо сосредоточиться на выполнении плана.

«В-возможно, они уже забыли о нас или ушли?» — дрон тешил себя ложной надеждой на лучший исход, но быстро понял, что вероятность подобного мгновенно растаяло на глазах, когда за валуном послышались какие-то шаги.

«Это не пони, — сразу понял Торакс, вслушиваясь к сухому треску пустоши. — Грифон? Да, очень похоже, кажется, он очень крупный и одет в латы, но лучше самому в этом убедиться, как бы мне не было страшно».

Собравшись с духом, чейнджлинг боязливо выглянул из своего укрытия. То, что он увидел на песчаном поле врежется в его память надолго: жуткое механическое создание из черной стали будто бы поглощало свет звёзд, становясь оттого едва различимой в ночной тьме. Оно было бы абсолютно невидимой, если б не сияющие участки на его корпусе. К своему удивлению, Торакс не смог засечь ни йоты магии в этом престранном големе внешне похожим на нечто среднее между скорпионом и минотавром.

Создание обладало множеством конечностей являющимся более тонким подобием лап грифонов или алмазных псов, размещённых на минотавроподобном туловище, увенчанном овальной головой с десятком глаз, многие из которых могли легко выдвигаться из металлических глазниц на подвижных стебельках и вращаться в любую возможную сторону.

К величайшему невезению чейнджлинга, несколько глаз «голема» мгновенно замечают того и испускают световую сетку, от которой Торакс просто не успел сбежать. Она пробежалась по его телу, не причиняя никакого вреда перевёртышу. Тогда он понял, что механическое создание лишь изучает его.

«Возможно, с ним можно поговорить, — подумал Торакс, выходя на открытое пространство, но при этом готовый в любой момент сделать рывок в сторону. — и узнать, что атаковало нас».

— Х-ей, п-привет? Вы… гм, понимаете меня, мистер голем? — он задал вопрос машине и полностью раскрылся для неё, желая показать, что не опасен для неё.

Ответа не последовало. Создание осталось неподвижным и только наблюдало за действиями перевёртыша, словно боясь спугнуть его.

Торакс попытался уловить хоть какие-то эмоции, но, как он и предполагал, ничего обнаружить так и не удалось.

— Э-э, меня зовут Торакс, мистер голем, а в-вас? — чейнджлинг принял ещё одну попытку наладить контакт к созданием.

То загудело и сделало шаг к перевёртышу только для того, чтобы в её корпус прилетел камень.

Дрон совершенно точно знал, кто кинул его. Он мысленно попросил Фаринкса не делать так снова и получил утвердительный ответ, когда его собеседник понял, что механический голем не спешит нападать.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

Торакс нервно усмехнулся и сделал шаг к механическому созданию. То повернулась к нему и снова издало гудок. Наконец одна из конечностей «голема» начертила на земле длинную линию, будто обозначая границы, после машина развернулась и издав прощальный гул, отправилась обратно к кратеру, оставив ошарашенных чейнджлингов позади.

«Фаринкс, я не думаю, что это очень хорошая идея…» — с сомнением произнёс Торакс, спускаясь вглубь кратера вместе с братом в облике песчанок. Так они смогли проскользнуть мимо «голема» и добраться до того, что он, вероятно, сторожил.

«Отсюда эта штука выглядит как очень большой металлический ящик, наше счастье, что он оказался открытым», — прокомментировал Фаринкс, очевидно, пропустив мимо ушей замечание младшего брата. Из любопытства он забежал внутрь, и Тораксу ничего не осталось, кроме как последовать за ним.

«Как странно, — чейнджлинг засмотрелся на окружающие его предметы неизвестного назначения, лежащие на больших полках. — Зачем это всё?»

«Я знаю не более твоего, братец, но эти штуки похожи на ящики, а эти… э-э, на садовые инструменты?» — Фаринкс удивлённо покосился на самый настоящий садовый инвентарь, до безумия выровненный в своем футляре.

«Да, это они, — подтвердил Торакс и встрепенулся, юркнул под полку. — Осторожно! Там, наверху, смотри!»

Фаринкс поднял взгляд туда, куда показывал его брат и выпучил глаза. Очередной «голем», но на сей раз не имеющий ног, катался по подобию рельс на потолке и бережно перебирал вещи на полках, казалось, совсем не замечая незваных гостей. Чейнджлингам это было только на руку, а если быть точным, то на копыто. Скрываясь за ящиками и прячась от взора «големов» (в последствии они обнаружили, что таких здесь было несколько), они проследили за их передвижением и поняли, что все создания приносили различные механические детали и… стеклянные (по крайней мере они так думали) банки с мутным содержимым к стоящему на просторной площадке аппарату, над которым хлопотал их новый скорпионообразный знакомый.

Голем методично разбирал механизм, пользуясь в том числе и установкой на своём «хвосте» извергающей свет, который совсем недавно преследовал двух братьев над пустошами.

«Эх, Тартар, это оно пыталось нас убить, Торакс!» — вспылил Фаринкс, но его брат покачал головой.

«Нет, брат, что-то здесь не так. Оно отпустило нас, — возразил Торакс и задумался, наблюдая за тем, как стальной гибрид скорпиона и минотавра отдирает от корпуса очередную черную пластину. — Оно отпустило нас и разметила черту, за которую нам нельзя. И мы её только что нарушили».

«Это наша земля, — парировал старший чейнджлинг. — К тому же, оно нас не видит, так что не трусь, братец, все будет хорошо. Мы одним глазком глянем, что тут вообще происходит и вернёмся в улей, так быстро, как только сможем».

Дрон с большой неохотой кивнул и продолжил наблюдать за происходящим. Железный скорпион начал резать черный материал с помощью голубого света, иногда он останавливался, чтобы дать разогретому добела «хвосту» снова остыть. Наконец, взявшись конечностями за новую пластину, «голем» отделил её от корпуса и передал одному из своих помощников, снующих туда-сюда по своим рельсам.

В этот раз братьям-перевертышам удалось лицезреть то, что скрывалось под черной обшивкой аппарата: под прозрачным материалом оказалась настоящая плоть серого цвета, оплетенная черными «тросами», местами входившими глубоко внутрь неё.

Торакс обомлел. Это живое существо?!

Только он успел осознать это, раздался грохот. Его брат, пытаясь лучше осмотреть внутренности аппарата, уронил на пол несколько вещей. В ту же секунду в их сторону посмотрели десятки механических глаз. Быстрая вспышка световой сетки и их обман был раскрыт. Всё помещение наполнилось громкой канонадой звуков, началась погоня. Те «големы», что были на рельсах, старались достать маленьких нарушителей своими длинными конечностями. Железный скорпион же рванулся за ними через коридоры полок и стеллажей, зацепившись за потолок. К счастью, довольно маленький облик позволял перевертышам ловко лавировать от опасности.

В голове Торакса все перемешалось. Инстинкты кричали ему, что нужно бежать, не оглядываясь назад, дабы не сойти с ума от страха, охватившего его.

Когда они уже были снаружи, то рискнули принять свой истинный облик и поднялись в небо. Позади послышался знакомый гул, потом была вспышка и столб света ударил в небо, но на этот раз они знали, что Железный Скорпион не сможет долго держать его и скоро перегреется, а потому братья решили подняться выше и спрятаться за облаками, однако «голем» быстро раскусил их план и заставил опуститься ещё ниже к земле, сменив тактику на короткие выстрелы очередями.

Даже при всей их скорости братьям было трудно оторваться от их преследователя, что приблизился настолько близко, что мог использовать ещё одно своё оружие. Они поняли это, когда услышали свист над своей головой и увидели, как песок взмывает вверх от попаданий чего-то летающего на очень большой скорости.

Тогда Фаринкс решил дать отпор. Развернувшись, он сконцентрировал магию в своем роге и выпустил в сторону преследователя луч разрушительного заклинания.

Воин едва успел понять, что произошло, когда его заклинание достигло цели и просто… поглотилось? После пришла боль, сильная боль в одном из передних копыт и груди. Он слышал треск собственного панциря, но потом сознание помутилось, а все вокруг стало бешено вращаться.

«Я сейчас разобьюсь!»

Летя к самой земле, он почувствовал, как его кто-то хватает и несёт за собой. Это был Торакс, вовремя пришедший брату на помощь. Они были почти у цели, почти добрались до проведенный в пустоши черты. Почему-то Торакс верил, что за ней они будут в безопасности, но с каждым новым рывком он слабел ещё сильнее. Вот перёд глазами уже мелькает растрескавшаяся земля. Стоит ему протянул копыто и он сможет дотронуться до неё.

Позади снова раздается нарастающий гул, после следует выстрел, от которого Торакс едва успевает уйти. До заветной черты осталось всего ничего. Тогда маленький дрон собрал все свои оставшиеся силы для последнего рывка и пошёл ва-банк. Все равно, даже если там за чертой его не ждёт безопасность, сил на большее у него просто не осталось.

И вот черта осталась позади, и вновь вспышка. Чейнджлинг закрыл глаза. Рухнув наземь со своим братом, он уже ждал смерти, когда над их окутало зелёное сияние, отразившее атаку преследователя. Магический щит дрожал и потрескивал от мощи лучей голубого света, затем он развеялся, а в тело механического создания ударил пучок могущественных заклинаний, оплавивших его «броню», и обнаживших заключённую под черными пластинами плоть.

Тварь громко загудела и отступила в пустоши, истекая светящейся голубой жидкостью.

Это была победа. Торакс открыл глаза и увидел перед собой свою Королеву, облаченную в её боевые доспехи и вооружённую копьём. Двое её спутников уже осматривали раны его брата и пытались помочь.

Он ощутил на себе чей-то взгляд. Подняв глаза он встретился взором с самой Кризалис. Она выглядела… истощенной. Похоже, тот каскад заклинаний, который она наслала на стальное чудовище и создание мощного щита, способного выдержать его атаку, сильно опустошили её, но несмотря на видимую слабость, взгляд правительницы чейнджлингов оставался решительным и сейчас пытливо сверлил Торакса.

«Что здесь происходит?» — холодно спросила она, прежде чем маленький чейнджлинг окончательно обессилел и потерял сознание.

Пыль / Dust

The Conversion Bureau: Евфросина освобождённая

Planescape: сказка о леди и рыцаре

Они уходят к звездам

Мой внутренний свет угасает

Дикие

Я твоя мать

re:Questria

Что в имени тебе моём?

По ту сторону гор

Оловянный солдатик

Пролог

Глава 1 — Прекрасное далеко

Глава 2 — Черно-белое полотно — часть первая

Глава 2 — Черно-белое полотно — часть вторая

Глава 3 — Падший

Глава 4 — Небесные Дары