На виражах души моей
Глава шестнадцатая
Опять погоня, опять Дэринг…
— Скорее, Радуга! Скорее, они настигают нас! — кричит она откуда спереди от меня, все время неуловимо уходя, я не могу ее настигнуть, вижу только как она прокладывает дорогу впереди меня, шумит листвой и ветками деревьев.
— Но куда мы бежим, Ду? — Я совсем запыхалась, взлететь в таких зарослях невозможно, приходится бежать, поминутно отодвигая копытами висевшие лианы, нагибаться, прыгать, снова нагибаться, отодвигать, прыгать… Сколько мы уже так бежим, а лес не кончается… — От кого мы бежим?!
— Нет времени объяснять! Беги за мной, не отставай! Нельзя отставать!.. Нельзя!.
Последнее слово она кричит каким-то не своим голосом, а через секунду джунгли внезапно кончаются… только не это!
— Дочка! — На меня откуда-то сверху пикирует пегас, и я с ужасом узнаю в нем отца. — Наконец-то мы тебя нашли!
В копытах у него платье, то самое, которое было надето на мне на десятый день рождения. Что за ужасный был день, один из худших дней в моей жизни! Платье ядовито розовое, с нелепыми бантами на поясе и плечах. Только не оно! Что он хочет сделать?
— Дочка! — сзади доносится еще более невыносимый голос. — Мы здесь!
Я оборачиваюсь, и меня тут же заключают в объятия. С обоих сторон — в этот же момент подоспел отец. Я с ужасом чувствую, что они что-то со мной делают… неужели одевают? Так и есть!
— Пожалуйста, не надо… — Мой голос становится тише с каждым словом. Он становится похожим на голос Флаттершай, такой же писклявый и невыразительный… Да я и есть Флаттершай! Откуда ни возьмись, появляется зеркало, и я с ужасом вижу происходящую со мной перемену. Прежде голубая, моя шкура становится насыщенно желтой, на один глаз спадает грива… Только не это! Великая Селестия, да что такое происходит?!
— Селестия не правит в царстве снов, Радуга Дэш. Здесь правим мы.
Что? Кто это сказал? Какой знакомый голос!
Пуф! Родители пропадают, будто их и не было. И зеркало, и платье… только я до сих пор Флаттершай. Я ложусь на землю и прячу мордочку в копытца от страха. Тьфу, до чего же противно так себя вести, но я не могу ничего сделать, тело не слушается меня.
— Мы здесь, Радуга, ничего не бойся! — снова тот же голос.
— Принцесса! Это вы! — радостно распахиваю я глаза и поднимаю голову. Грива мешает обзору — да как эта тихоня ее терпит?! Я отодвигаю ее крылом.
— Да, это мы, Радуга. — Передо мной приземляется и величественно складывает крылья Принцесса Луна. Она недоуменно оглядывает меня. Я тоже наклоняю голову — да, та же желтая шкура, слабые крылья, розовая грива. — Сегодня мы видели много снов, и хороших, и страшных, но, чтобы одна пони выглядела в нем другой… такого не припомним.
— Ох… — только и смогла произнести я в ответ. А что ещё сказать?
Снова — пуф! Я уже стою на копытах, и шкура у меня не желтая, а моя родная голубая, и радугой переливается грива и хвост. Я ощущаю силу в крыльях. Наконец-то!
— Так лучше? — вопросительно наклонила голову принцесса.
— Конечно! — Я чувствую прилив энергии, хочется взлететь от счастья. Как же все-таки приятно быть в своей шкуре! — Спасибо вам, принцесса!
— Пожалуйста, Радуга Дэш. — Голос ее не такой дружелюбный, как мне показалось сначала. — А теперь постарайся объяснить нам, что здесь такое происходит?
В смысле? Она меня спрашивает, что здесь происходит? Но это же она правительница царства снов!
— Вы же сами видели все, принцесса, — робко отвечаю я. — Наверно, это… как сказать… кошмар?.. И я…
— Ты уверена, что это кошмар? Ты уверена, что он реален? — Принцесса обходит меня кругом. — Осознаешь ли ты, что почти все, что ты сейчас видела — лишь плод твоего воспаленного воображения? Вдумайся, Радуга, перед нами тебе нет смысла кривить душой. Мы видим то, что скрыто в глубине твоего сознания. И мы видим в нем правду.
— Какую правду? — Я недоумеваю. Но искренне ли?..
— Ту правду, что родители никогда насильно не одевали тебя в розовые платья. — Голос Луны звенит металлом. — Ту правду, что они никогда не стали бы одевать тебя в то, что тебе не понравилось бы. И ведь это только часть той правды, которую ты старательно скрываешь в себе, Радуга Дэш.
Она закончила обходить меня, и мы снова стоим лицом к лицу. Вернее сказать, она смотрит на меня с высоты своего роста, а я опустила голову. Мне… стыдно?
— Я… принцесса… я… — Вдруг гордость снова взяла во мне верх. — Но они и правда были невыносимы! — поднимаю я голову и смотрю на нее с каким-то неожиданным вызовом. — Может, я и вру, но я вру не все…
— Ты даже не представляешь, Радуга Дэш, сколько ты врешь. И именно это нам не нравится в тебе больше всего. Мы давно наблюдаем тебя. Почти с тех самых пор, как снова приняли бразды правления в царстве снов. Мы наблюдаем за всеми вами. За тобой, Твайлайт, Эпплджек, Пинки Пай, Рарити и Флаттершай. Вы — гордость и надежда Эквестрии. Вы — воплощение всего самого благородного, искреннего и чистого, что есть в нашем мире. По крайней мере, вы должны стать этим. Но… среди вас есть одна пони, которая носит в своей душе ложь. Ту, которую она каждодневно питает негативными мыслями, ту которая она взрастила в своей душе сама, без нажима и контроля извне. Зачем, Радуга Дэш, ты сделала это? Зачем ты осквернила свою верную благородную душу грязной ложью?
— Но я… они… я не понимаю…
— Ты не понимаешь? — Принцесса смотрит на меня будто с жалостью, но взгляд ее холоден. — Позволь же нам объяснить тебе.
— Но как… АААА!
Все вокруг нас сжимается от быстроты полета. Но мы не летим, мы стоим на том же самом месте, это все вокруг нас движется с головокружительной скоростью, скоростью, недоступную ни одному пегасу… даже мне. По сторонам мелькают движущиеся картинки — это, наверное, сны других пони, но я не успеваю увидеть, что происходит в них, они летят прочь слишком быстро…
— Четырнадцать лет и четырнадцать дней тому назад. Твой десятый день рождения, Радуга Дэш, — вещает принцесса, и в тот же миг наш полет останавливается. Мы стоим посреди комнаты. Я узнаю ее моментально, это же моя комната. Вся в голубом и радужном, как было всегда. У двери стоит… да это же я! Какая я кроха! Какие маленькие крылышки! Неужели это те самые приятели, которыми я достигла звуковой радуги через несколько лет? Как мило! Так, что это я делаю? Прислушиваюсь к чему-то за дверью. Что там происходит? Какой-то шум. Но, наверно, я не различаю голоса, потому грустно отхожу от двери и, взлетев, сажусь на кровати, отвернувшись от нее. — Помнишь ли, что было дальше, Радуга? — Я уже даже забыла, что рядом стоит принцесса.
— Помню, — говорю я, вздыхая.
В комнату входит мама. Осторожно, почти на цыпочках. Она огорчена.
— Радуга, — говорит она, садясь рядом со мной. — Тетя Мист все-таки хочет, чтобы ты надела это платье.
— Не хочу! — раздается по комнате мой вопль. — Не хочу! Не буду! Оно гадкое!
— Пожалуйста, Радуга, мы с папой тебя очень просим…
— Не хочу! Нет! Нет! Я сказала — нет! — Я даже слетаю с кровати от возмущения. Фирменный мой жест — взлетать с места, когда мне что-то не нравится.
— Ну, прошу тебя, милая. — Она взлетает тоже, и весь дальнейший разговор так и происходит на крыльях над кроватью. — Послушай, тетя Мист работает в академии Вондерболтов, заведует Летним Летным Лагерем, туда попадают далеко не все маленькие пегасы, только самые лучшие! Ты же так хочешь научиться летать как настоящий Вондерболт! Это твой шанс произвести на нее впечатление!
— Хочу научиться летать как настоящий Вондерболт… Но почему нельзя без платья? — Я разворачиваюсь к ней, в моих глазах слезы. — Почему я не могу перед ней просто полетать?
— Тетя Мист хочет увидеть тебя в этом платье. Она очень любит маленьких кобылок в красивых платьях. Она так хочет…
— Но это же мой день рождения! Почему я не могу делать так, как хочу я?..
— Радуга, милая. — Она гладит меня по голове. — Не всегда в жизни получается так, как хотим мы.
— Это плохо! Плохо! Плохо! — Я начинаю рыдать…
— Ты же помнишь, что было дальше? — спрашивает меня принцесса и вдруг ударом копыта по полу останавливает происходящее. Маленькая я с нелепым видом замирает, плача, а моя мама, грустно глядя на меня, тянет ко мне копыта.
— Помню… — отвечаю я. Я действительно помнила это. И это… было ужасно.
— Через десять минут ты сбежишь из дома, и родители будут искать тебя несколько часов по всему Клаудсдейлу, — неторопливо стала вещать Луна, хотя могла бы этого не делать, я и так все помнила. Но, видимо, ей лишний раз хотелось ткнуть меня лицом в эту нелепую и ужасную ситуацию. — Вместе с тетей Мист, которая тоже, оказывается, не такая плохая пони. Она все-таки устроила тебя в Летний Летный Лагерь. Почему ты придумала эту нелепицу про насильное одевание тебя родителями? Объясни нам.
Я действительно не понимала, зачем. Мысли путались в голове.
— Возможно, это даст тебе подсказку. — Луна ударила копытом по полу второй раз, и мираж воспоминаний исчез, а мы отправились в новое путешествие через чужие сны, такое же головокружительное, как и первое. И вот, снова остановка. Тот же дом, только теперь мы снаружи. На облачном покрове вокруг лежит тонкий слой снега — это зима. Какой же это год?
— Одиннадцать лет, пять месяцев и четыре дня назад, — невозмутимо ответила мне принцесса. — Ты тогда крепко поругалась с родителями. Смотри. Вот ты, выходишь из дома.
Уже подросшая я — как-никак, уже почти тринадцать лет — с силой распахнула дверь изнутри. Я была очень зла. Кажется, я помню этот момент… да…
— Пошли вы к кокатрису со своими шарфами и накрыльниками! — кричу я, выходя на порог. — Даже не подумаю ничего надевать! Я не лохундра!
— Дочка, какие такие слова ты говоришь! — Снова мама, почти не изменившаяся, разве только эти две морщинки под глазами. — Ну, пожалуйста, ну, мы тебя просим, на улице очень холодно!
— Ты же помнишь, как ты болела ангиной прошлой зимой, — поддакивает ей отец. Он еще молод, и грива его стоит торчком — дань юности. Сейчас она уже начала седеть… Ох, папа. — Холодный северный ветер продует тебя насквозь!
— Я же сказала, я не лохундра — надевать это все! — Я упорно гну свое. — Девчонки в моей компании не носят никаких дурацких накрыльников. Это для маленьких жеребят, а я уже взрослая! Поняли?! Я взрослая!
— Ты взрослая, дочка, мы все понимаем, но…
— Да ничего вы не понимаете! — ору я на них. Какой у меня еще детский, но уже упрямый и немного грубоватый голос. Неужели я так говорила… А слова?.. Я помню, какие я потом сказала слова. Вот, еще несколько секунд, мои щеки налились жаром, я распушила крылья в гневе…
— Принцесса, остановите, прошу вас… — только и могу я сказать, хотя уже не надеюсь, что она послушается. Она мучила меня воспоминаниями, как каленым железом. Но, к моему удивлению, она все-таки стукнула копытом, и все снова замерло. Выражение моего застывшего лица было ужасным… — Я… я не хочу слышать того, что сказала тогда…
На лице принцессы промелькнуло подобие улыбки. Берете свое, ваше величество…
— Тогда ты добилась своего, Радуга. Ты не пошла на встречу с подругами в накрыльниках и шарфе. И, что удивительно, даже не заболела ангиной. — Она снова незаметно усмехнулась. — Надо же, взрослые были неправы, ты пошла без теплых вещей и не заболела, хоть они и предрекли тебе болезнь! Твои родители ошибались! Я знаю, как торжествовала твоя душа. Не значило ли это то, что они неправы и в других вещах, не менее важных? И ты проверяла, и с каждым разом убеждалась в этом. Снова и снова, день за днем.
— Я вела себя, как глупый подросток… — мямлила я, опустив голову.
— Многие пони ведут себя так в твоем возрасте, Радуга Дэш. — Голос принцессы заметно смягчился, видимо, она ждала от меня признаний в собственной неправоте и была рада услышать то, к чему вела меня все это время. — Скорее, это даже нормально — вести себя плохо, бунтовать, всякая пони взрослеет, и всякой пони надо пройти через ненависть к своим родителям в определенный период времени. Но… — она помолчала, — не все выносят ненависть к ним в зрелые годы, как ты. Ты ненавидишь их и сейчас.
— Но ведь были моменты, когда неправы были и они. Разве не так, принцесса? — Я подняла голову. — Если вы знаете то, что показали мне, то должны помнить, что они поступали и неправильно тоже. Почему они фотографировали меня, когда я не хотела? Я не выношу, когда меня фотографируют исподтишка, я всегда им это говорила!
— Для этого можно было бы показать тебе воспоминания твоих родителей, но, — подняла она копыто, — даже мы не имеем права входить в чужие воспоминания без разрешения их владельцев — только в случае опасности для них. Поэтому просто скажем — твои родители знали, что ты вырастаешь и скоро покинешь их дом. Они очень любили и любят тебя, и хотели оставить о тебе как можно больше зримых воспоминаний. А фотографии — очень хорошая вещь для этого. — Она вздохнула как-то грустно и добавила: — Жаль, во времена нашей молодости их еще не существовало…
— А вам есть, что можно было бы вспомнить? — тут же задала я глупый вопрос, обрадовавшись перемене темы.
— Конечно, есть, Радуга Дэш, — мечтательно улыбнулась она. — Годы, проведенные с сестрой и родителями в Лесном Замке, прогулки, книги, вступление на престол Эквестрии… всего не перечислить.
— У вас были родители? — искренне изумилась я. Надо же, такой простой факт, а я ведь никогда не задумывалась, откуда взялись принцессы Селестия и Луна…
— Что за странные вопросы, Радуга Дэш? Конечно, у меня были родители, как у всех пони. — Видимо, она раскусила меня. — И вообще, мне… то есть, нам кажется, этот разговор явно не для твоего сна. — Она снова нахмурилась, но было видно, что она капельку смущена — конечно, как легко, оказывается, было пробить ее на сентиментальные воспоминания! Ох, синекрылая хранительница снов!
— Простите, принцесса. — Я отвернулась и почесала в гриве копытом, чтобы ее величество не заметила, как я улыбаюсь.
— Так вот, мы отвлеклись, — прозвучал снова ее отдающий сталью голос. Видимо, она все-таки немного обиделась на меня. Ох, принцесса, оказывается, вы все-таки самая обычная пони! Это мило… — Насчет фотографий ты получила объяснение. Может, ты хочешь узнать истину еще в чем-то? Мы можем открыть тебе ее, и ты будешь знать, как все было на самом деле, и не станешь возводить напраслину на других пони. А то ты очень любишь это делать, Радуга Дэш.
— Да уж, люблю… — проговорила я с горечью. И про Криса думала плохо, и про мужа Спитфайр, и даже про Тимми порой, когда он не обращал на меня нужного мне внимания. Как же стыдно!.. Ох, что же я за пони такая!
— Ну, так что? — Принцесса снова вопросительно наклонила голову. Она ждала ответа.
Истина… конечно же, я хочу истину!
— Спитфайр была в сговоре с моими родителями, или нет? — выпалила я первое, что сразу же пришло мне в голову. — Тогда, когда они пожаловали к ней домой. Я видела, как она улыбалась…
— Мы бы показали тебе, что творилось в голове Спитфайр в тот момент, но повторимся — это невозможно, — невозмутимо ответила мне принцесса. — Поэтому просто скажем тебе — нет. Она не была в сговоре с твоими родителями. Их приезд и правда вышел случайно. Они на самом деле перепутали поезд и сели не в свой. И вышли в Миддейле тоже по огромной случайности… правда, мы не можем сказать тебе, какой, но факт есть факт. И того жеребца-земнопони Криса они встретили, потому что так сложились обстоятельства. Нагромождение случайностей, да… — она задумчиво поднесла копыто к губам, — а что, в таких вещах тоже есть своя магия. Вот, к примеру, вы, все шестеро, оказались сведенными вместе в Понивилле тоже случайно. Правда, мы уже не будем рассказывать тебе подробности, ты их знаешь сама.
Она вдруг подняла копыто и положила его мне на шею сбоку. Я подняла на нее глаза. Она улыбалась мне. Первый раз за весь наш с ней разговор.
— Ты — воплощение Элемента Верности, Радуга, — сказала она. — Будь верной тем, кто верен тебе. Не забывай. Пусть в том стихотворении говорится, что нет ответа на вопрос, кто победит в твоей душе, добро или зло, но мы-то с тобой знаем, что всегда побеждает добро. Так было, и так будет.
Я смотрю на нее с изумлением. Откуда она знает про стихотворение? Ах, да, она в курсе всех моих мыслей…
— Прости нас, нам пора. — Она снова распахивает свои чудесные огромные крылья (вот мне бы такие!) и отходит от меня на шаг.
— Но куда вы, принцесса? — недоумеваю я и даже шагаю ей навстречу. Мне почему-то так не хочется с ней расставаться. — Вы столько всего мне еще не сказали… про родителей, да и вообще… Что ждет меня в будущем?
— Мы не властны предсказывать будущее. Скажем лишь, что каждый пони сам создает себе его. И в твоих силах, Радуга Дэш, сделать именно так, как хочешь ты. — Она отходит еще дальше с распахнутыми крыльями и будто начинает растворяться в окружающем пространстве. — Желаю тебе удачи. И смелости.
— Но… если я сама не знаю, чего хочу…?
— Твое благородное сердце знает все. Просто слушай его!.. Прощай! — Она окончательно исчезает, лишь отзвуки ее последнего слова все еще звенят в воздухе. Я стою одна и понимаю, что все вокруг меня снова начинает сжиматься. Я в ужасе распахиваю глаза.
— Принцесса!..
— Не бойся, тебя сейчас просто разбудят, глупышка, — вдруг слышу я опять голос Луны. Он веселый и заигрывающий, словно она смеется над моей паникой. — Да, забыла сказать — это Спитфайр посоветовала Крису идти с вами. Больше ни слова!..
Что? Как… Но зачем?..
— Радуга Дэш, Радуга Дэш, вставай! — кто-то взобрался на меня и топает копытцами по телу. Я открываю глаза — Тимми. Кто бы это еще мог быть. — Радуга Дэш, я решил, что мы с тобой сегодня будем праздновать наш общий день рождения! Ты рада?!
— Что?.. — я сонно моргаю, ничего не понимая. В моих ушах все еще звучат последние слова Луны о том, что Крис пошел с нами, подговоренный Спитфайр. Но… тогда зачем она здесь сама? Да еще и с Ларсом! Испугалась, что мы вдвоем не убережем ее сына. Все очень странно как-то… Надо все выяснить.
Я пытаюсь встать, но Тимми не желает сходить с меня.
— Радуга Дэш! Наш общий день рождения! Ты рада? Ты рада?! Скажи! — голосит он.
— Я очень рада, только дай мне встать, Тимми.
Он послушно слетает с меня и смотрит на меня влюбленными горящими глазами уже с пола.
— Скажи, ты рада? Ну, Дэш, скажи!
— Погоди, малыш, мне надо кое-что выяснить. — Я вновь зажглась хмурой решимостью. Почему этот жеребец скрыл от нас, что Спитфайр подговорила его волочиться с нами? Из-за него мы только попадали в лишние передряги!
Отодвинув все такого же приставучего жеребенка, я отодвинула полог палатки, и…
— СЮРПРИЗ! — в три голоса гаркнули Спитфайр, Крис и Ларс. Что это у Криса в копытах? Торт?! Но как…
Я оглянулась на Тимми, вышедшего следом. Он все так же лучезарно улыбался. Как-то рановато они крикнули свое «сюрприз», ведь это Тимми именинник сегодня… Что здесь вообще происходит?
— Ты удивлена, Радуга? — осведомилась, улыбаясь, Спитфайр.
Да уж, удивишься тут с вами троими. Каждый день что-нибудь новенькое. Можно сказать, я уже привыкла.
— Тимми решил, что хочет праздновать ваш с ним общий день рождения сегодня, — продолжил Крис, сияя. Наверно, этот торт — его копыт дело. Готовили на пару с Ларсом — они вчера с ним прекрасно поладили в вопросах кулинарии. Только где они все взяли? Как успели?..
— Да, мы знаем, что тебе исполнилось двадцать четыре целых две недели назад, — подхватила Спитфайр, не дав мне возразить. — Но это не повод отметить его еще раз сейчас. Тем более, это было самое заветное желание Тимми.
— Серьезно? — Я удивленно поглядела на жеребенка, который не спускал с меня глаз. — Ты хотел сегодня отпраздновать и мой день рождения тоже?..
— Да! Ты такая хорошая, Радуга! — Он крепко прижался ко мне, как прижимался раньше. — С днем рождения тебя! Я тебя люблю!
— С днем рождения, Тимми и Радуга! — Взрослые тоже обняли нас, окружив со всех сторон. Слева меня обнимал Крис и я, глядя на его счастливую морду, простила его за то, что он ничего не сказал нам про свой сговор со Спитфайр. Все-таки, он мировой пони. И это главное, несмотря даже на его кое-какие недостатки. Тем более, как там говорила принцесса? Будь верной тем, кто верен тебе? Я постараюсь запомнить это правило.
Спасибо вам, Луна!