Сборник драбблов
4.6. Подлипала
Это однозначно был худший день в жизни Динки Ду. И она бы не удивилась, если бы выяснилось, что дня хуже, чем у неё, не выпадало больше ни одному вожаку стада в истории.
Совсем не таким она хотела отметиться в мире. И Динки была бы рада встретить поражение достойно, но с удивлением и страхом поняла, что спокойная и сдержанная реакция на всё происходящее — самое худшее, что она может предложить этому самому миру. Среди жеребят и подростков под стражу заключали только бет, как единственных, кто может отдавать полноценный отчёт своим преступлениям. У альф и омег наказания заменялись общественными работами и исправительными школами, оставляющими менее позорный след на дальнейшей трудовой жизни.
Динки не совершала преступление. Лишь доставила Свити Белль, пострадавшую по её недосмотру, в больницу, и каждому заинтересованному — врачам, друзьям, Рэрити — докладывала о том, что произошло. Но она облажалась, а они хотели увидеть её ещё более униженной. Винить их в этом было нельзя.
Вопль Рэрити, увидевшей свою сестру на аппарате искусственной вентиляции лёгких, стал самым жутким и душераздирающим звуком из всех, которые Динки Ду слышала за всю жизнь.
Омега заткнула рот копытом, заглушая его, но она всё равно была не в силах перестать кричать. Из её исказившихся от горя и шока глаз ручьями хлынули слёзы, она в первую секунду метнулась прочь из палаты, будто её было готово вырвать. Но сразу же после этого, едва не поскользнувшись на чёрно-белом мелком больничном кафеле, Рэрити бросилась к кровати и окончательно потеряла власть над копытами. Они то сминались в бескостный бледный ком, то тревожными мотыльками порхали над проткнутыми иглами катетеров передними ногами Свити Белль, желая отчаянно схватить и сжать, но боясь навредить, то снова закрывали своей хозяйке рот, глаза и даже зачем-то уши…
Грудь младшей из сестёр, слабо приподнимаясь, резко опадала вниз. Как и палата, в которую ту определили, нездоровый тихий хрип из ноздрей и приоткрытого рта с рассечённой и опухшей верхней губой намекал на то, что её бездыханно притаившиеся лёгкие в плачевном состоянии. При мысли о причине этого к глотке и впрямь удушливо подкатывала кислая тошнота. Динки сидела прямо на холодном полу у косяка двери и с поударно сжимающимся сердцем наблюдала за дрожащими плечами, скулежом и неразборчивыми, переполненными жалостью причитаниями Рэрити. В какой-то момент она, не успокоенная покойничьей тишиной и неподвижностью сестры, но смирившаяся с нею, медленно повернулась и ровно спросила:
— Кто это сделал?
Этот вопрос исходил из уст профессионального киллера, перебирающего «список дел» за кружкой утреннего кофе, но никак не из содрогавшегося от рыданий минуту назад горла кобылки-омеги. На мгновение Динки увидела в ней озлобленную Свити Белль — ещё невредимую, гордо несущую изящную, лёгкую рогатую голову.
— Почти каждая омега из стада… мисс.
— Из твоего стада? — проницательно подчеркнула Рэрити слово, ранее произносимое с гордостью, а теперь стыдливо опущенное.
— Да, мисс.
Её затылок рывком встретился с косяком в полутора метрах над полом, а горло смяло, как жестяную банку из-под газировки.
Динки удостоилась стать ученицей величайшей волшебницы всех времён, беты, добравшейся до высшей награды из возможных — крыльев аликорна. Стала известна, как единорожка, побеждающая в магических дуэлях с ровесниками ровно за десять секунд. Но она разозлила одного из мощнейших телекинетиков в Эквестрии, и это было уважительным поводом начать бояться за свою жизнь и продемонстрировать всё доступное раскаяние.
— Зачем ты нужна, если не можешь совладать с собственным стадом? — лицо Рэрити было самим определением ненависти и ярости, но голос оставался до того спокойным, что едва ли не переходил в покровительственно-назидательный, пока она душила просчитавшегося подростка.
Душила неумело, не заботясь о том, чтобы найти сонную артерию. Так, как она стягивала вокруг шеи юной альфы телекинетическое кольцо, скорее ломали позвонки, чем душили. Глаза Динки начали закатываться, кожа — синеть, из деформирующегося горла брызнуло неровное клокотание.
— Рэрити! — басовито вскрикнул хорошо знакомый каждому понивилльцу голос, и Эпплджек рывком за озарённые жёлтыми четырёхконечными звёздами бёдра вернула Динки на пол.
Её копыта были в земле, словно ей пришлось внезапно покинуть огород в спешке, не позволяющей сполоснуть ноги.
Хватка вокруг серовато-лиловой шеи на секунду дрогнула, позволив единорожке вдохнуть, словно через пару крохотных дырочек в плотной липкой смоле, но окончательно никуда не исчезла — и земной пони пришлось рвануться напрямую к Рэрити, чтобы больно пережать её рог копытом у основания. С оглушительным хрипом Динки волнообразно дёрнулась всем телом, одновременно ошеломлённая, осчастливленная и напуганная возвращённой свободой. Она схватилась за шею обеими передними ногами, растирая и возобновляя кровоток. Рэрити поверх плеча успокаивающей её Эпплджек неподвижно и немигающе смотрела на неё взглядом, полным ненависти, взглядом, до омерзения в котором не дотянут даже строгие и своенравные древние боги на посмертном суде.
— Рэр, Рэр, я всё понимаю, — торопливо говорила альфа, отрезвляюще похлопывая по белоснежным щекам, — но, ес ты убьёшь одну, другая не очнётся, эт те не жертвоприношение какое-нить. Как Свити Белль? Шо произошло ваще? Сис, лягать, не трогай ничего, к сену!
Динки, изгнав предобморочную рудниковую муть из золотистых глаз и расправив лёгкие, наконец заметила, что Эпплблум ворвалась в палату вперёд старшей сестры. Застрявшее в помятой алой гриве широкое белое пёрышко — первое, что бросалось в глаза при взгляде на неё. Проигнорировав происходящее слева аффективное убийство, она бросилась к постели своей возлюбленной и нервно исследовала все провода и трубки, пока резкий окрик Эпплджек не призвал её к порядку; тогда ей пришлось ограничиться тем, чтобы растерянно гладить перекрытые синяками холодные контуры нежного лица. С такого расстояния слышно не было, но её сбивчивый, шокированный шёпот был умоляющим и успокаивающим одновременно. Динки Ду не удивилась бы, если бы земнопони плакала. Точно так же не удивилась она и тому, что следующим посетителем палаты стала Скуталу.
Она бронепоездом прокатилась по больничным коридорам, крыльями небрежно и упрямо стряхивая с себя пытающуюся остановить её Нёрсори Райм. Слишком крохотная для её возраста омега, юное дарование медицины, проходила здесь практику и могла справиться с любой работой, которую доверяли ей опытные врачи — словом, нанималась явно не в вышибалы.
— Скуталу, Дискорд тебя возьми, — с натугой пищала она, пытаясь хотя бы зубами за хвост притормозить упрямую пегаску. — Посторонним вход воспрещён! Мне и так влетит за то, что я пропустила твою подругу с её старшей сестрой — хоть ты веди себя прилично!
— Я не посторонняя, — рыкнула в ответ альфа, без усилий отодвигая земную пони задним копытом.
Та наскоком вернула выигранное пегаской расстояние:
— То, что мы с тобой в одном стаде…
— К Найтмер стадо! — лихорадочно блеснула бледно-фиолетовыми глазами через плечо Скуталу. — Там моя омега! Я чувствую: там моя омега! Ты не пускаешь меня, потому что там Свити Белль? Да?!
Нёрсори прижала уши, разоблачённо приседая на задние ноги, и Скуталу беспрепятственно вломилась в палату.
Свешивающаяся до пола белая простыня на больничной койке была словно захвачена по пути из морга для последнего прощания. Взгляд вызывающе-рыжей пегаски, поначалу бывший огневым, воинственным и даже чуть азартным, остекленел и остановился, стоило ей увидеть под застиранным казённым саваном неподвижное тело своей омеги и подругу, сокрушённо распластавшуюся по краю кровати. Скуталу одеревенела, застыла, омертвела сама, разом растеряв весь пыл и наполовину застряв в двери.
— Это сделали омеги из её стада! — от отвращения, с которым Рэрити кивнула на Динки, нехорошо мутило в желудке. Эпплблум мгновенно вскинула голову и вперила в вожака неверящий, преданный взгляд оранжевых глаз, будто та лично отдала такой приказ; единорожка на инстинктах заполошно втянула в лёгкие воздух, готовясь обороняться. — Именем Селестии, как?! За что?!
— Мы обе догадывались об этом, Рэр, и давно, — мрачно и тихо произнесла Эпплджек. Она зычно обратилась к Меткоискателям, на короткое мгновение выводя Скуталу из ступора и давая той наконец ввалиться в палату полностью: — Вы двое. Признавайтесь, попортили-таки омежку?
Динки Ду опередила каждую из них, хрипло после недавней попытки удушения или обезглавливания вставив:
— Фезервейт напечатал… откровенные фотографии Свити Белль и распространил их по всему Понивиллю. Свити пришла прямо к нему, разбила его фотоаппарат ему об голову… а дальше… я не знаю, что произошло дальше. Это случилось слишком быстро, слишком неожиданно! — она позволила подавленной истерике от первых секунд коллективной, звериной бойни частично вернуться в голос, придавая ему, искажённому и смятому, неестественную звонкость. — Почти каждая из омег просто сразу набросилась на неё и начала избивать, а несколько секунд спустя в этом участвовали точно вообще все! Ни я, ни другие альфы попросту не знали, как на это реагировать; я прекратила это так быстро, как смогла прийти в себя, но даже это оказалось поздно! Я до сих пор не понимаю, что заставило их это сделать; я не приказывала, не разрешала, я не хотела этого; если бы было можно — я бы не допустила этого любой ценой, но я не…
— Какие ещё фотографии? — страшным от взятых низких нот спросила Эпплблум, медленно моргая.
— Ты разве не видела?
— Нет, я спала, когда меня как током ударило. Аж на постели подбросило. И так тревожно мне стало, шо я прост не могла этому сопротивляться да побежала сюда, будто магнитом потянуло, и предчувствие такое плохое душу рвало, знала только, шо оно — единственное, чему сейчас верить можно. Как поняла, шо бегу прям к больнице, притом зная, к кому, едва сердца не лишилась. Мне уж не до фотографий было.
— Мне тоже, — глухо, едва слышно выдохнула Скуталу от двери. Она не моргала. На её сохнущих стеклянных глазах стягивалась защитная плёночка мертвенно блестящих слёз.
— Ох, ум, в общем, э… — растерялась Динки Ду и попятилась, не зная, как рассказать конкретно об этой части.
Её светлый хвост упёрся в широкую сухую грудь. Скуталу вытянула шею вперёд и бесцветно, но убедительно посулила:
— Попробуешь сбежать — ляжешь рядом со Свити, если не этажом ниже. Пока я не задушила тебя, — у Динки нервно дёрнулся глаз от свежайших воспоминаний, — голыми копытами, выкладывай, из-за чего всё произошло и кто к закату останется без голов.
Альфа отшатнулась обратно в палату и спешно затормозила, чтобы не оказаться в рискованной близости от Рэрити, всё ещё пребывающей в раскалённой добела ярости. Тревожным гарцеванием выбрав более-менее безопасную точку в палате, Динки подобрала все четыре ноги как можно ближе, словно умещалась на болотной кочке, и покорно разъяснила:
— Просто скажу, что тем фотографиям лучше было бы находиться в «Playpony», чем в «Жеребячьем Курьере». Свити Белль в очень откровенном виде. На целый газетный выпуск. Е-если вам слишком интересно, то, наверное, найти один из них до сих пор не очень сложно.
— Но Свити Белль не такая, — медленно покачала головой Эпплблум, инстинктивно закрыв собой неподвижную омегу. Осознание роковой запоздалости этого жеста обрушилось на неё, как гром, и её решительно напряжённые плечи и дёргающийся хвост одним махом поникли.
— Свити Белль настолько не такая, что даже эти фотки не убедят меня в обратном, — внезапно раздался бескомпромиссный хрипловатый голос, и Рэйнбоу Дэш, крылом отодвинув с пути Скуталу, швырнула на пол перед всеми, прямо к ногам Динки, раскрытый свежий выпуск газеты.
Её взгляд судорожно заметался от стыда, пока не остановился на нейтральной картинной рамке над кроватью. Остальные же всматривались в снимки и поражённо признавали в развратной омеге знакомую с ранних лет скромную единорожку, которая едва могла поднять глаза на незнакомых альф.
— Я разбудила Свити сегодня из-за этих фотографий, — наконец подавленно подала голос Рэрити. — Она ничего мне не ответила. Просто ушла. Просто…
Эпплджек передней ногой прижала всхлипнувшую подругу к рельефному исшрамованному плечу и перевела испепеляющий взгляд с газеты на Эпплблум:
— Вам что-нибудь об этом известно?
— Только то, что Свити Белль никогда бы на такое не пошла, — был ответ. — Мы со Скуталу любили её, мы заботились о…
Она не смогла устоять на четырёх конечностях. Её задние ноги страшно подломились, роняя круп на кафель и приминая хвост; Эпплблум закрыла передними копытами лицо.
— Дискорд подери, мы… как мы вообще…
— Свити Белль за эти фотки, что ли, так? — свирепо осведомилась Рэйнбоу Дэш.
Нёрсори Райм наконец сумела протиснуться сквозь толпу к пациентке, пусть и делать это пришлось едва ли не под хвостом у Скуталу. Та была глуха к любому обсуждению, выяснению отношений и пересказу событий: не обращая ни на кого внимания, раздвигая пони копытами и прикрытыми крыльями боками, она прошла к свободной стороне кровати Свити Белль и нежно сжала её копыто своим, больше не имея никакой возможности помочь. За другое копыто единорожку держала Эпплблум, тоже отрешившись от шума в палате и оставшись наедине со своим горем, разделённым на двоих.
На глазах изумлённой Нёрсори жизненные показатели Свити Белль начали стабилизироваться.
— Что?.. — неверяще выдохнула она едва слышно, переводя взгляд с одной альфы подле её тела на другую.
Динки не сможет забыть самый худший день, даже если попытается вычистить свою память заклинанием. Потому что события его утра ей пришлось повторять раз за разом персонально для каждого прибывающего интересующегося. И это был практически любой пони.
В их городке соседями друг другу были все, а не просто живущие друг напротив друга. Понивилль был дружной семьёй, со своими временными ссорами и разногласиями, но неизменно крепкой и отзывчивой. Зефирную кудрявую единорожку из шумной молодой троицы знали практически все, и точно все слышали её прекрасное пение. Теперь не было никого, кому оказалась бы безразлична её судьба.
Либо же пони на деле более охочи до свежих пикантных сплетен, чем принято считать. Но реакция на них мгновенно отделяла зевак с праздным интересом от чистосердечных друзей, действительно переживающих за жизнь и здоровье юной омеги.
Душераздирающий вопль от её сестры, пустой, мёртвый взгляд от одной из её альф и дробящий челюсть удар копытом, малодушно поглощённый незаметно скастованным барьером, от другой, шок и истерика своей наставницы, давление её подруг, слёзы собственных родителей и множество других вещей к вечеру морально раздавили Динки Ду её в ничто. Она вышла из больницы высушенной до зазубренных трещин и даже испытывала малодушное облегчение, провожая так не пришедшую в сознание Свити Белль лечиться в Кэнтерлот.
Её табун рвался с ней, но Рэрити, полностью выведенная из себя, криком осадила их и приказала оставаться дома, а не мешать врачам выполнять их работу пустым беспокойством. После того, как организованный Твайлайт Спаркл королевский пегасий кортеж стремительно скрылся за тёмными облаками, Скуталу окончательно вышла из непроницаемого шокового состояния.
— Матери подарили мне на прошлый день рождения полтонны очень хорошего топлива для мотоцикла, — доверительно шепнула она на ухо Динки, в полумраке сходя мимо неё по ступенькам больничной лестницы. — Очень хорошее топливо. На половину пинты можно хоть весь берег Лунного моря проехать. Но, если Свити Белль вдруг не вылечат хотя бы одну косточку, я с радостью пущу всё это на сожжение каждой молодой омеги в Понивилле. А с тебя начну.
В другое ухо, шагая за подругой, шепнула Эпплблум:
— Я лично на тя зла постараюсь не держать, но те действительно лучше начать молиться о здоровье Свити, пушто со своей стороны я позабочусь, шоб вся ваша весёлая компания оказалась в одно время и в одном месте и не смогла оттуда выбраться.
Самое страшное, что следом над головой оглушённой неподдельностью и серьёзностью угроз Динки пролетела Рэйнбоу Дэш и вслух, никого не таясь, бросила:
— А я обеспечу тем двоим достойное алиби.
Парой мощных взмахов разноцветных крыльев она свечой ушла в вечернюю темноту неба, и вместо фирменной радуги за ней стелилось терпеливое дыхание смерти.
Было сразу четыре неоспоримых и общеизвестных причины верить сказанному: Дэш была скора на расправу, ненавидела омег, слыла главным тайным фанатом тройственной любви Меткоискателей, искренне радуясь за свою названую сестру, и владела Элементом Верности. Горе и подавленность Скуталу, да ещё и по причине потери соулмейта, были для Рэйнбоу более чем достаточным поводом, чтобы развести самую настоящую кровавую баню, если потребуется.
В жестокости омег Динки Ду уже убедилась лично. И дрожала осиновым листом, застыв на верхней ступеньке лестницы с высшей мерой ужаса в схлестнувшихся до размеров точек зрачках.
Не выходило сказать, что она не при чём. Это она была вожаком стада, это она организовала его существование именно таким образом, который и привёл к инциденту, который она этап за этапом и повторила сегодня для каждого, кто спросил. И это ей теперь отвечать за последствия, а она в толк не брала, как. Ей действительно оставалось лишь молиться, чтобы лучшие частные медики Эквестрии собрали рог и внутренние органы Свити Белль обратно, не оставив её жить с осложнениями, инвалидностью или иной неполноценностью.
Несмотря на то, что все разошлись по домам, пресытившись дневными драмами и тревогами, Динки ёжилась от предчувствия близкого возмездия, выжидающего, когда она повернётся спиной. И тучи словно брали осью кончик её рога, сгущаясь всей чёрной тяжестью только над её головой.
Хотелось заорать во всю глотку, лишь бы высвободить что-то возящееся и жалящее внутри. Будто массивная чёрная дыра в миниатюре развернулась от желудка до сердца, засасывая, но не поглощая — лишь мучая внутренности вакуумом и тошнотворно отщепляя от них атомы. Недостаточно, чтобы убить. Достаточно, чтобы заставлять неуютно возиться в собственной же шкуре и беззвучно скулить, совсем не по-альфьи зажимая хвост между задних ног. Тревога и страх изнутри кололи копыта, куда-то несущие Динки, льдистыми иглами при каждом шаге, и только переход на галоп помог утихомирить неприятное, отталкивающее от земли чувство.
Она запыхалась нескоро и успела убежать очень далеко от больницы, прежде чем усталость взяла своё, застлав зрение удушливой пеленой чёрного тумана. Сквозь него мутно, но тепло ступенями просвечивали полукруглые окна чьего-то красивого и необычно спроектированного дома. Их уютный газовый свет обещал безопасность, прибежище, покой. Динки припала на прогнувшиеся передние ноги, переводя дыхание и мотанием головы возвращая растрепавшуюся остроконечную чёлку на место. Она пришла в себя окончательно, узнав каменный забор с художественными металлическими решётками. Сквозь них была видна хорошо знакомая петляющая к представительному особняку дорожка из серого камня, в темноте казавшегося почти белым.
Дом семьи Сильвер.
Чёрная дыра внутри альфы закрылась и схлопнулась, перестав терзать зыбучим затяжением лёгкие и позволив свободно вдохнуть свежий ночной воздух. Кровь перестала истерично биться в голове, и в подрагивающие уши игриво влилась канонада пения цикад. Дом семьи Сильвер. Разумеется. Динки не могла прийти в другое место в своём смятении и страхе. С облегчением залив кольцо на калитке золотой аурой телекинеза, она вошла на территорию фамильного особняка. Его дверь открылась, не успела единорожка преодолеть и половины пути по декоративной дорожке.
— Динки Ду? — позвала Сильвер Спун с неясной интонацией, будто сама удивилась тому, что ждала альфу в этот вечер.
— Мисс Спун, — тут же вплыл в сияющий многообещающим домашним светом дверной проём модный дворецкий. Он ревниво смерил чуть замедлившуюся, но тут же вернувшую прежний темп Динки Ду взглядом, торопливо понюхал воздух. — Кто эта юная альфа? Вы ждали её?
— Всё в порядке, Эбов, — немного раздражённо одёрнула бета. — Это моя одноклассница.
— Ваш папенька ясно выразился насчёт…
— Я помню его слова, — теперь уже точно раздражённо повысила голос Сильвер Спун. — Я знаю Динки Ду с первого класса, она — личная протеже принцессы Твайлайт Спаркл и вожак понивилльского стада. Звучит достаточно представительно, чтобы я могла с ней пообщаться?
Динки пристыженно прижала уши так, что хрящи отозвались ощутимым треском.
— Да, вполне, прошу прощения, — чопорно и без капли раскаяния отозвался земной пони, отходя от молодой мисс на шаг. — Если Вам понадобится помощь…
— Да, большое спасибо, — процедила Сильвер Спун с интонацией, которой больше подошло бы угрожающее протяжное «вон», и сошла по паре ступенек.
Динки Ду остановилась на расстоянии корпуса от неё и не смогла удержаться от слабой улыбки.
— Привет, — с явным облегчением выдохнула она. — С возвращением. В дороге ничего опасного не случилось?
— Нет, — вздохнула в ответ бета, рассматривая своё копыто. Динки тоже по привычке окинула её взглядом и снова не нашла ни единого, даже крохотного украшения, подаренного ею — только неизменные очки в голубой оправе. — Но кое-что случилось непосредственно в Кэнтерлоте.
— Ты про принцессу Луну?
— Ох, про неё и так всем всё известно, я бы не стала упоминать, — покачала головой Сильвер Спун. — Ко мне пробовала клеиться подлипала.
Динки моргнула.
— О. Поэтому Эбов так настороженно ко мне отнёсся?
— Да, — вздохнула в ответ Сильвер. — Мать отнеслась к этому шутливо, сказала: «Значит, наша кобылка стала совсем взрослой». Но вот папа… — она крепко поджала губы и отмахнулась, не глядя на единорожку. — Никак не поверит, что я уже не маленькая наивная бета и сама перехитрю, кого хочешь.
— Он просто переживает за тебя, — шевельнула кончиками ушей Динки Ду. — Это в духе любой омеги.
— Да, но иногда это становится оскорбительным, — серебристый хвост раздражённо плеснул по воздуху, словно отгоняя овода. — Как будто мало мне малявки, сумевшей пробраться на королевскую свадьбу и одуревшего от своей самоуверенности, что сможет меня соблазнить! Как, чем? Я выгляжу настолько тупой?
Сильвер Спун хмурила брови и незаметно для самой себя надувала щёки, злясь, а Динки Ду впитывала её эмоции, словно бальзам, и блаженно размышляла, когда успела настолько сильно влюбиться, что даже недостатки теперь казались милыми.
— И сразу после этого папочка выдаёт сентенцию о чести семьи, опасности содержанок и альфонсов и необходимости приумножать богатство рода, а не разбазаривать его! Таким тоном, будто я уже пустила себе в постель эту прошмандовку…
— Охренеть, ты что, знаешь такие слова? — не удержавшись, расхохоталась срывающимся голосом Динки Ду.
— Конечно, я ведь ставлю под удар репутацию Сильверов и общаюсь с «недостойными», — язвительно передразнила, видимо, того же папочку бета и через секунду уже была спокойна, выговорившись. — Почему ты так странно смеёшься?
— Как? — спросила единорожка и истерически хохотнула ещё пару раз, пока смех не начал переплавляться во всхлипы, и ей не пришлось замолчать, с усилием захлопнув рот.
— Вот так, — менторски кивнула Сильвер и подошла на пару шагов ближе. — Ты же пришла не просто спросить, как я доехала, верно?
— Да, скорее — узнать о твоём первом подлипале, — натянуто улыбнулась Динки и под осуждающим взглядом сдулась. — Пожалуйста. Я расскажу, но… дай мне немного времени. Мне нужно отвлечься. Если только, — спохватилась она, — тебе не слишком неприятно об этом вспоминать — тогда я не настаиваю. Можем просто посидеть на крыльце, посмотреть на звёзды, а потом я тебе всё расскажу, когда буду готова.
Сильвер Спун смягчилась.
— Всё хорошо, только звёзд нет. И можешь не рассказывать вообще ничего, если тебе полегчает.
— Но я бы всё же послушала про подлипалу, если ты не против, — поднялась по лесенке и измученно опустилась животом на деревянный пол Динки. Сильвер последовала за ней и села рядом.
— Я даже с радостью. И, надо признаться, поначалу я действительно не поняла, что именно происходит. Был фуршет, ко мне подошла познакомиться красивая альфа, представилась как Бамблсвит. Я не очень хотела там быть, и её саму восприняла тоже не больше, чем пони, которая развеивает скуку светской беседой. Но она почему-то от меня не отходила, очень скоро начала задавать более живые и личные вопросы, чем диктует этикет, выглядела так, будто и впрямь хочет узнать меня получше. Я у неё в какой-то момент аккуратно спрашиваю: «Ты не перепутала меня с омегой?». А она, знаешь, так одухотворённо хлопает глазками и отвечает: «Я и думать забыла о том, кто ты. Ты слишком интересная личность, чтобы это имело какое-то значение».
Сильвер слабо порозовела, буркнув в сторону:
— Я поначалу даже повелась.
— Здравствуйте! — проворчала Динки Ду, постукивая хвостом по крыльцу. — Я осыпаю её комплиментами от чистого сердца, ничего не требуя взамен, а ведётся она на мелких содержанок, ну спасибо, спасибо.
— Не ведусь я, — жалобно простонала Сильвер. — И потом: ты ведь не…
— Заканчиваю за тебя предложения? — с каменным лицом поинтересовалась альфа, и земнопони вспыхнула по-настоящему.
— Н-не важно, — пробормотала она. — Потому что Бамблсвит делала точно так же. И мы за один вечер узнали друг о друге не то, чтобы очень многое, но разговаривали так, будто знаем друг друга всю жизнь. Она даже начала казаться мне красивой — думаю, омегам бы тоже понравилась её яркая внешность и те пышные кудри…
— Романтично как, — огрызнулась себе под нос Динки, единственной яркой чертой во внешности которой были звёзды на кьютимарке.
— …и тогда она сказала: «Я понимаю, что ты бета, но мне очень хочется тебя поцеловать».
Динки вскочила на ноги, резко выпустив пар из ноздрей; шерсть на её хребту поднялась дыбом, как гребень:
— Пожалуйста, не говори мне!
— Нет, мы не поцеловались, — серьёзно ответила бета. — Я в последний момент почувствовала от её лица запах куцуи. Мне повезло, что это было не что-то другое, а то, что производится на основе паров расплавленного серебра.
— И это…? — непонимающе покрутила копытом Динки, умерив свою ярость от предчувствия опасности — пусть и ушедшей в прошлое — для Сильвер Спун.
— Очень грубый в плане производства препарат, который подавляет волю пони и делает его очень внушаемым. Если предварительно выпить противоядие, то для тебя самой он не страшен, а вот для тех, с кем соприкоснётся — ещё как. Должно быть, Бамблсвит использовала его вместо помады.
— О Селестия. И что было бы, если бы ты его не узнала?
— Очевидно, я бы сделала всё, что она мне скажет, — равнодушно пожала плечами Сильвер Спун. — Но я сразу же выбежала с балкона, вернулась к родителям и рассказала обо всём. Естественно, когда стража пришла взять её, её уже не было на месте.
— А кьютимарка? — кровожадно блеснула глазами Динки Ду.
— Пчела, но…
— Эту тварь нельзя оставлять на свободе!
— Не перебивай меня, — резко приструнила Сильвер, и альфа покорно утихла. — Пчела, но явно ненастоящая. Не удивлюсь, если это была пегаска, замаскированная под земную пони: слишком уж быстро ей удалось сбежать с пятого яруса.
— Принцессам стоит усилить систему безопасности во дворце и не пускать туда кого попало.
— Если уж она подделала свою расу, что стоит подделать верительные грамоты? — развела копытами Сильвер Спун.
— Да мне полягать, что она там подделала — в отношении того, что она могла сделать с тобой, она явно была бы искреннее некуда!
— Можешь не продолжать, — дёрнула уголком рта вниз Сильвер. — Папа уже разразился насчёт того, что делают с молодыми состоятельными бетами, такой речью, что ей можно заменить пранцузский в «Войне и мире»: тут тебе и манипуляция чувствами, и похищение с требованием выкупа, и шантаж антидотом от яда.
— Последнего не ждала.
— Последнее и не слишком практикуется в последние лет шестьсот, но папа потрудился вспомнить.
— А где всё это время была Даймонд Тиара? Разве она не видела, что рядом с тобой крутится какая-то подозрительная кобыла? — придралась Динки, и «Зачем она вообще тогда нужна?» красноречиво повисло в воздухе.
Бета вздохнула, распуская по плечам серебряную гриву и зябко ёжась от стылого влажного воздуха:
— Она ведь молодая омега. Вот и налаживала связи со знатными молодыми альфами. Бамблсвит попросту побоялась конкуренции — у неё же на самом деле не было за душой ничего, кроме красноречия, хитрости, знания психологии и актёрского таланта. К тому же, как сказал папенька во время своего грандиозного монолога, у всяких аферистов обчищать сначала бет — едва ли не пункт в профессиональном кодексе, даже если они сами беты.
— И как? Успешно?
— Пятьдесят на пятьдесят, — самодовольно усмехнулась Сильвер. — Это не только пункт в профессиональном кодексе, но и вызов навыкам. Попробуй вписаться альфонсом или содержанкой, как это чаще всего происходит, к пони, который не заинтересован во всех этих брачных играх.
— Я смотрела комедию про такое. Там афериста было жальче, чем богатого бету. В финале выяснилось, что…
— Не надо спойлеров, — лукаво прищурилась Сильвер Спун. — Я хочу посмотреть её как-нибудь.
Динки помедлила, прежде чем нарушить намекающее молчание робким:
— Со мной?
— Очевидно, из нас двоих ты одна знаешь, как называется этот фильм.
— Да! — почти подпрыгнула Динки, несмотря на то, что эту комедию она смотрела ещё в беззаботном неволшебном жеребячестве и это был не фильм, а пьеса в театре. — Да, конечно! Я с радостью!
Сильвер Спун сдержанно улыбнулась, глядя на то, как единорожка едва ли не пригарцовывает на месте, помахивая блондинистым хвостом.
— Даже неловко портить твоё хорошее настроение и спрашивать, почему ты изначально пришла ко мне в таком виде, будто каждая из этих туч выжалась на тебя и вдобавок шандарахнула молнией.
Динки медленно перестала танцевать.
— Я… я распускаю стадо, Сильвер Спун.
— Что? — округлились фиолетовые глаза, магически-яркие на фоне серой шерсти и гривы. — Но почему?
— Ох, ты ещё не знаешь, конечно, ты ещё не знаешь, — забормотала Динки Ду и закрыла глаза, зажигая рог.
Через несколько секунд перед Сильвер Спун вывалилась из подсвеченного золотом воздуха газета. Поймав её копытами, земная пони сильно прищурилась в льющемся из ближайших окон свете, а затем громко икнула и отскочила прямо на крупе, роняя выпуск на ступени:
— Блин! Предупреждать же надо!
Поправив перекосившиеся от рывка очки на переносице и опасливо подползя обратно к развалившимся листам, она собрала их обратно и убедилась, что глаза её не обманывают. Смирившись с неизбежным, бета несколько секунд смотрела в пустоту перед собой.
— Свити Белль, — наконец тупо изрекла она.
— Ага.
— Всё стало ещё страннее, понимаешь?
Динки Ду с глухим стоном взъерошила копытами гриву и пересказала остодискордевшую историю от начала до конца ещё раз.
Почему бы и нет. Она же ей так, лягать, нравится.
— Пиздец, — отреагировала единственным доступным способом Сильвер Спун после долгой минуты тишины, когда рассказ закончился. — Что ты теперь будешь делать?
— Распускать стадо — сказала же! — сердито топнула копытом Динки Ду, соскочила на землю и беспокойно заметалась из стороны в сторону. Её хвост подметал каменную дорожку под гулкое поднебесное ворчание грома.
— Оно вряд ли в самом деле распустится, — медленно и внятно произнесла бета, следя за альфой глазами. — Стада были всегда и везде. Выберут нового вожака — и всё.
— Мне уже будет всё равно, это будут не мои заботы, — пронзительно прошептала единорожка. Она словно убеждала скорее себя, чем Сильвер. — Факт в том, что после такого я на посту вожака оставаться просто не смогу! Как ты себе это представляешь? Как будет выглядеть моё дальнейшее правление? После такого, — она махнула рогом на газету, смявшуюся в серых копытах на полпути к полу. — Да мне впору бежать из города насовсем и становиться изгнанницей!
— Где сейчас Свити Белль?
— Её увезли лечиться в Кэнтерлот.
— Значит, её жизнь автоматически вне опасности, — рассудила Сильвер Спун. — А ты не отдавала приказа убить её и наоборот спасла. Ты — герой. Разве нет?
— Как я могу быть героем, когда она может лишиться рога, задохнуться без сознания или ещё какая-нибудь ужасная вещь?!
Динки пошатнулась, когда от метаний туда-сюда у неё закружилась голова, и схватилась за виски копытами.
— Я не герой, Сильвер, и я не вожак. Я навоза кусок. Потому что позволила этому случиться, довела до крайности и, Дискорд задери, стояла и смотрела вместо того, чтобы действовать, когда всё кульминировалось в драку. В травлю. В бойню. Я ведь увидела эти фотографии раньше Свити Белль. Но что я сделала? Просто поржала над шутками своих альф по этому поводу — и всё. Всё! Мне следовало наказать Фезервейта…
— Фезервей… ох мой. Извини, продолжай.
— Мне следовало наказать его, заставить хоть лично бегать по всем домам и забирать газеты обратно, пока их не увидело слишком много пони. Потому что он, омега из моего стада, сделал дикую, непростительную, вульгарную даже, если угодно, вещь, а я не предприняла абсолютно ничего. Рэрити была права: зачем я тогда вообще нужна? Зачем взялась быть вожаком, к чему теперь нести за это ответственность, если без меня всё было бы ровно так же, как и со мной? Или вообще лучше, чем со мной. Я ведь не рассказала тебе одну деталь, которую рассказали Скуталу и Эпплблум, когда все составляли полную картину произошедшего: эплузские альфы в ночь перед своим отъездом по наводке Фезервейта сцепились с ними двумя и намеревались убить. И они знали, что никто не вмешался бы, а дело бы потом замяли. Разумеется, это всё произошло из-за моей политики, а почему? Потому что мне так было проще, намного проще изначально убедить взрослых вообще не лезть к своим пони, чем потом разгребать последствия жалоб и проводить неприятные разговоры. Именем Селестии… я не просто плохой вожак, я ещё и редкостное безответственное трухло. И нытик. Как же я, лягать, жалко, должно быть, выгляжу сейчас в твоих глазах.
Сильвер Спун подняла бровь, но Динки, зарывшаяся лицом в локти обхвативших голову передних ног, этого не увидела.
— Допустим, — безразлично процедила она. — А с Фезервейтом ты что собираешься делать?
Единорожка показала глаза, глядящие на бету так, будто у той выросла вторая голова, и непонятливо переспросила:
— С Фезервейтом?
— А с кем же ещё, — нетерпеливо провезла хвостом по древесине Сильвер Спун. — Насколько я поняла, он здорово наследил в этой истории: сначала спровоцировал большую неравную драку, а затем распечатал вот такие фотографии Свити Белль, предварительно их откуда-то раздобыв. Я, конечно, не очень разбираюсь в этих ваших межполовых отношениях, но конкретно этому омеге гормоны что-то слишком крепко в голову ударили, нет?
Зрачки Динки восторженно заливало озарение.
— Твою мать, — выдохнула она. — Как мы все упустили это из виду?
— Вы просто не беты.
— Даже Твайлайт Спаркл упустила это из виду!
— Думаю, она была слишком занята, договариваясь с Кэнтерлотом насчёт Свити Белль.
— Твою мать! — восторженно повторила Динки, едва ли не светясь от радости. — Да ты просто Фетлок Холмс!
— Спасибо. Он тоже был бетой, — снисходительная улыбка неспешно сползла с лица Сильвер Спун. — Итак, что же ты собираешься делать?
— Для начала — попросить тебя поцеловать.
Бета опешила.
— Серьёзно? Тебя вообще ничему жизнь не учит?
— Если бы не учила — я просто сделала бы это, — Динки не переставала широко улыбаться. Решение, ускользавшее от неё всё это время, было преподнесено таким самим собой разумеющимся тоном, словно сорвалось с губ настоящей волшебницы, и после этого поверить в чудо и захотеть испытать его пределы было слишком просто. — Но сейчас я окрылена благодарностью, восторгом и уважением к твоему уму, а ещё, кхем, как я уже сказала, я действительно тебе благодарна, но при этом я не подлипала, а деньги и любые вещи у тебя уже и так есть, поэтому единственное, чем я могу выразить всю глубину своей благодарности — это поцелуй… Если ты не против.
Она немного поникла. Её улыбка сделалась печальной, а взгляд увяз в стыках декоративного серого камня.
— К тому же… Ты правда спасла меня. Я была так напряжена, пока не поговорила с тобой, а сейчас мне стало так легко, но в то же время так недостаточно…
Сильвер Спун оглянулась на дверь и прислушалась, но не уловила ничего подозрительного. Под взволнованным и нетерпеливым золотым взором она поднялась с пола, спустилась к единорожке, наступая на две ступеньки поочерёдно каждой из длинных стройных ног, и приблизилась к ней практически вплотную.
— Можно? — нежно и тихо спросила Динки. Она была выше, их носы почти соприкасались, а завораживающие фиолетовые радужки напротив её глаз казались совсем огромными, светящимися, колдовскими.
— Мне нечасто приходилось целоваться, — уклончиво ответила Сильвер, и альфа сглотнула.
— Хочешь попробовать? — совсем тихо. У неё мелко, непредсказуемо начали подрагивать колени.
— Только если ты сделаешь это хорошо, — спрятала за лукавой улыбкой свои искренние чувства бета.
Динки усмехнулась в ответ, но через секунду её лицо медленно разгладилось, став серьёзным, как перед экзаменом, а не как перед поцелуем. Счастье, радость и облегчение никуда не делись, но осознание ответственности момента заставило взять себя в копыта.
Она бережно объяла дужки очков Сильвер Спун телекинезом, подняла их на макушку, чтобы не мешались, и поправила выбившиеся от этого движения волоски из чёлки. На миг задержавшись у края лица земной пони, чутко следящей за любой переменой, Динки ласково погладила её кожу, опустилась копытом к подбородку, приподняла за него её лицо, и их обеих окатило светом из распахнувшейся двери.
— Да ёб твою мать, — не выдержала тотальной несправедливости судьбы Динки.
— Сильвер Вайолет Спун! — на грани паники возопил жеребец-омега, возникший на пороге. — Что, во имя разума, ты делаешь?!
— Социально взаимодействую посредством филематологического раздела оральных дисциплин, я полагаю, — тут же отпрянула та. — Но, наверное, в другой раз.
— Здравствуйте, мистер Си…
— А ну убирайся от моей дочери, пока я не вызвал полицию, грязная прохвостка! — заорал мистер Сильвер так, что зазвенели стёкла в ближайших окнах.
Сильвер закатила глаза и возмущённо перекрикнула:
— Пап! Это Динки Ду, она приличнейшая альфа, кот… торой лучше бежать сейчас, наверное.
Динки, с нарастающей неловкостью смотрящая на то, как папа беты вглядывается в забытую на полу газету с откровенной эротикой, не могла не согласиться и попятилась.
— Я к Фезервейту. Не хочешь со мной? — она быстро протянула Сильвер Спун копыто. Та так же быстро покачала головой:
— Думаю, это самое худшее из всего, что можно теперь сделать. Иди, здесь я разберусь сама.
Динки Ду кивнула, последним взглядом растянув до вечности секунды, оставшиеся на созерцание зарумянившегося худощавого лица земной пони, и оставила семейную драму завязываться без себя заклинанием телепортации.