Вещи, что Тави говорит
Комфортные вещи (Comforting Things)
Видеоролик недоступен
Дверь в квартиру открывается, и там появляется Скриблер.
Она поднимает глаза... видит меня... и прыгает.
Мои синяки всё ещё болят. Теперь я это знаю. Я вздрагиваю в море оранжевого и пуха.
– Упс...! – гримасничает Бон-Бон, протягивая ногу через моё инвалидное кресло. – Да, да, мама дома. Ну, одна из мам. Не нужно из-за этого сходить с ума.
Я поднимаю копыто, чтобы остановить её, всё ещё морщась. Нет, всё в порядке. Пускай сходит с ума.
– Эмм... Думаю, Вайн нормально, Бон-Бон, – говорит Лира, вводя меня и кресло в дом. Я обнимаю чёрно-белое тельце Скриблер, выдерживая её золотистые мяуканья. Запах этого места переполняет меня. Никогда бы не подумала, что запах, из всех других чувств, способен на такое. – Если бы Винил не хотела этого, она бы сама прогнала Скриблер.
– Так и есть, Вайн?
– Пфф... конечно, так и есть! – размышляет Лира, пробегая через фойе и поднимая шторы, чтобы впустить свет. – Я каждую ночь отталкиваю тебя, когда ты спишь!
– Ух! Снова-здоро́во! Лира, я не ворочаюсь во сне.
– Ещё как ворочаешься, словно горизонтальное торнадо! Ха! – Лира подмигивает мне, пробегая мимо. – Я подумывала о том, чтобы спать в шлеме и защите для игры в хуфбол.
Я слушаю её, но не смотрю. В холодном поту я обшариваю глазами кухню, пока не нахожу кормушку Скриблер. К моему удивлению, она всё ещё частично заполнена.
– Не волнуйся, Винил, – говорит Бон-Бон, словно читая мои мысли. Она проходит вперёд, пока я не вижу полностью её улыбающееся лицо. – Последние несколько дней о Скриблер хорошо заботились.
Я подозрительно приподнимаю бровь.
Бон-Бон слегка хихикает.
– Ключи Октавии всё ещё находились у Рэрити. По крайней мере... так сказала Флаттершай. Они с Рэрити поочередно исполняют кошачьи обязанности.
Я моргаю, услышав это. Поправляя тёмные очки, я вглядываюсь в дальний коридор. Там виднеется лоток Скриблер, и он почти пуст.
– Не подумай, что им это было в тягость или что-то такое, – говорит Бон-Бон, указывая ногой. – По словам Флаттершай, им доставляло огромное удовольствие присматривать за маленькой кошечкой, пока вы двое выздоравливали.
– Хех... не то слово… – разносится по фойе голос Лиры. – Весь Совет Твайлайт не прекращал восторгаться тобой и Тави с момента инцидента. В конце концов, именно вы, девочки, в сделали Гала таким зрелищным!
– И мы-то знаем! – Бон-Бон широко улыбается. – Мы были там!
Я киваю, ещё несколько раз поглаживаю Скриблер, затем осторожно опускаю её на пол.
– Не волнуйся, Вайн. Мы сейчас покормим Скриблер, – говорит Лира. – Почему бы тебе не пойти в комнату Тави и не взять какие-нибудь вещи? Ну знаешь! Вещи, которые помогут ей чувствовать себя как дома в течение следующей недели или двух, пока она будет в больнице Понивиля?
Бон-Бон добавляет:
– Какой-нибудь кондиционер для гривы... лосьон... пушистый халат...
– Она не в грёбаном курортном отеле, Бон-Бон.
– Эй, я думала, идея в том, чтобы Тави почувствовала себя комфортно!
– С полным набором банных принадлежностей?! Если только Алоэ и Лотос не переквалифицировались во врачей, я не понимаю, каким обра…
Я оставляю эту парочку... быть этой парочкой. С помощью телекинеза я откатываю своё инвалидное кресло в другую часть фойе, за пределы слышимости.
Я сглатываю.
"Иди в комнату Тави", – говорит она...
Я почти никогда там и не бывала.
Правило соседок по комнате номер один – знать, какие границы не нарушать.
Правило лучших подруг номер один...
Я включаю свет и задерживаюсь у входа во владения Тави. Меланхоличный вздох вырывается из моих ноздрей, холодный, малиновый, исчезающий.
... знать, когда разделять славу и почитание.
Комната Тави такая же элегантная и утончённая, как и она сама, полная струящихся, бархатных и бордовых вещей. Я не могу сказать, где заканчивается ковёр и начинается кровать. Неужели она так сильно любит красное вино, что готова спать в нём?
Я не из тех, кто критикует. Особенно не Тави. Просто... всё здесь такое безупречное. Буквально. На занавесках ни пылинки, и это плотные занавески. Странно подумать, что она, должно быть, ненавидит солнечный свет так же сильно, как и я. Ещё более странно подумать, что она так безукоризненно заправила свою постель и прибрала свою комнату перед посещением столь важного мероприятия, как "Торжество дружбы"... Будто, где-то глубоко внутри, троттингемка знала, что она... что, возможно, она не...
Я содрогаюсь. С очередным импульсом телекинеза я прокатываюсь вперёд, разглядывая её туалетный столик. Бледный единорог в тёмных очках проплывает мимо зеркала... и затем я вижу её снова. Себя... позирующую рядом с Октавией, Лирой и Бон-Бон. Мы вчетвером стоим у входа в ратушу в ночь перед празднованием Летнего Солнцестояния больше года назад. Мы выглядим счастливыми и умиротворёнными, не подозревая о том хаосе, который последует всего через несколько минут после того, как была сделана эта фотография... когда Найтмэр Мун вернулась.
Я могу только предположить, что Тави хранит это, потому что она обожает этот момент намного сильнее, чем недолюбливает продолжение. Или, возможно, дело в том, что Тави, как и я, дорожит прошлым.
Нет...
Это не так...
Она не зациклена на прошлом...
В отличие от... от...
С беззвучным стоном я встаю. Мне больно ходить на своих копытах. Удары Тэлонсмита и вправду оставили свои следы. Тем не менее, я подхожу к её кровати, почти боясь, что рухну на неё. Вместо этого я рассматриваю абсурдную коллекцию подушек, сваленных в кучу с одной стороны матраса. Я вдруг представляю, что Тави вообще не утруждает себя расстиланием пухового одеяла. Она просто... сворачивается на подушках, как большая пушистая кошка, и так и засыпает. Если бы только я помнила, как выглядит её любимая подушка. Очень не хочется возвращаться в больницу с самозванцем в копытах.
Да, кого я обманываю? Важен сам жест.
Подушка...
Некоторые из любимых книг Тави...
И, да к чёрту, также один из её халатов. Бон-Бон права. Тави любит выглядеть и чувствовать себя утончённой. Это благочестивая привычка, присущая ангелам и только ангелам.
Протянув ногу, я проверяю одну подушку, затем другую. Я тянусь к третьей, когда снова появляется Скриблер. Она перебегает через кровать и оказывается на уровне моей морды. Её усы шевелятся, когда она снова мяукает.
Я подавляю вздох, слегка покачиваясь от этого.
Я протягиваю ногу, хватаю Скриблер и хочу опустить её на пол...
...и остановлюсь. Ибо сейчас я осознаю, что стала Тави.
В этом месте, в этом владении, я приняла её дух. Маленький, хрупкий, задумчивый... с источником всей оранжевой радости в моей хватке.
Комфорт.
Тави это комфорт... и я не уверена, возможно ли принести это ей в больницу. Независимо от того, какие бы вещи я выбрала.
Возможно ли вообще принести ей такой комфорт.
Но она определенно приносит его мне... просто существуя... маяк пурпурной и оранжевой безмятежности, которой мне так не хватает. И вот я стою в пустоте того, чем это место когда-то было... чем оно должно быть...
И как близки мы были к тому, чтобы потерять эти цвета навсегда.
Прямо сейчас... кровать и подушки, они практически поют отзвуками того, что делает мир вокруг таким прекрасным.
Этого достаточно, чтобы опустить меня на колени. Вместо этого я наклоняюсь вперёд, сдаваясь объятьям кровати, и крепко обнимая Скриблер. Её оранжевое мурлыканье пробуждает во мне одновременно самое лучшее, и самое худшее. Я закрываю глаза, вздрагивая, когда вырываются слёзы, тихие и приглушённые. Только такие я могу себе позволить.
Малиновый – очень плохая замена.
Это ненадолго. Обещаю, Тави.
Это совсем ненадолго...