Назад, в Эквестрию!

8. Мир Мидгарда

Флаттершай проснулась на закате.

Сев у открытого окна, пони стала наблюдать, как солнце медленно заходило за горизонт. Проходя сквозь перистые облака, оно превращалось в бесформенное красно-оранжевое пятно, окрашивая облака в розовый цвет. Кроны деревьев шевелил ветер и они отзывались мягким шелестом. Стрекотали цикады и квакали лягушки, соловьи напевали свою нежную усыпляющую трель. Все это сливалось в один прекрасный, умиротворяющий гул...

Когда солнце закатилось, на небе стали одна за другой вспыхивать звезды. Они были огромными, яркими, сияющими всеми цветами, и выглядели очень тяжелыми, словно драгоценные камни. Луна, вступив в свои владения, залила все вокруг серебристым сиянием и в тот же миг пушистые деревья засветились нежным люминесцентным светом. Стволы сияли белизной, а кроны — в зависимости от цвета.

Флаттершай ахнула от восторга.
"Мне бы такие деревья перед домом, — подумала она. — Я бы никогда больше не боялась Вечнодикого леса".

В этот миг в дверь в спальню вежливо постучали, и пони, пискнув от неожиданности, взмыла под потолок.

— Флаттершай? — услышала она голос принцессы. Дверь отворилась и на пороге появилась Брунка.

Увидев парящую под потолком пегаса, девушка немного заволновалась:

— Я тебя побеспокоила?

— О, нет, — ответила Флаттершай, спускаясь на пол. — Я просто не была готова к стуку в дверь. Ты можешь зайти, если не против.

Брунка прошла и села в одно из кресел, находящихся в спальне. Пони заняла соседнее.

— Никогда не думала, что пони способны на это, — с улыбкой прокомментировала Брунка способность пони сидеть в кресле. — Как тебе здесь?

— О, я себя давно так хорошо не чувствовала, — искренне ответила пони. — Я такого хорошего отдыха уже не получала лет сто!

— Тебе сто лет?!

— О, нет, — смутилась Флаттершай. — Мне девятнадцать... Это просто такое выражение...

— Поняла, — Брунка улыбнулась. — Мне семнадцать. Только человеческих лет... Интересно, сколько тебе человеческих лет...

— Я не знаю, — робко ответила пони. — Извини...

— Ничего страшного, нет причины извиняться, — девушка указала на висящие над кроватью часы с секундной стрелкой. — Это как мы измеряем время. Секундная стрелка отсчитывает самый короткий промежуток времени. В минуте шестьдесят секунд, в часе шестьдесят минут. В сутках двадцать четыре часа. В году 365 дней, или 12 месяцев.

— И у нас тоже, — удивленно произнесла Флаттершай.

— Интересно, что почти во всех мирах, с которыми мы хоть раз пересекались, одинаковая мера времени, — заметила Брунка. — Миры могут отличаться всем чем угодно, кроме времени.

— Я никогда не была до этого в других мирах, — сказала пони.

— Я тоже. Но несколько моих родных братьев постоянно путешествуют. Я вижу их нечасто, но когда мы встречаемся, то я заслушиваюсь историями об их приключениях. Мы собираемся на пикник вглубь сада, и, сидя у костра, болтаем. Точнее они рассказывают, а я слушаю.

Флаттершай очень хотела спросить об их приключениях, но постеснялась. Однако принцесса продолжила:

— Однажды мой брат попал в мир, где люди были гораздо выше нас. Магией в этом мире обладают лишь единицы, и даже их магия отлична от нашей... Они заменили магию на технологию, что, однако, в моем понимании, тоже разновидность магии. Из их мира мы позаимствовали некоторые идеи, как например, холодильник... Сейчас наш отдел ученых пытается перестроить их средства коммуникации под наш мир... Есть у них такая вещь, называется электронная почта, когда письмо пишется, не используя при этому бумагу, и доставляется в любой конец мира за секунды.

— У нас тоже такое есть, — сказала Флаттершай. — Мы пишем письма на пергаменте и потом дракон сжигает их, и через несколько секунд письма попадают к принцессе Селестии.

Брунка улыбнулась и кивнула. Пони не поняла, что она пыталась сказать.

— Я бы хотела иметь ручного дракончика, — задумалась принцесса. — Но они огромные, злющие и тупые в нашем мире... И во всех тех мирах, в которых мы их встречали.

— В нашем мире тоже. Только Спайк исключение. Он милый, очень умный и воспитанный дракончик. Правда, он отличается от других драконов еще и тем, что не имеет крыльев.

На минуту повисло молчание. Принцесса подошла к окну и выглянула наружу. В небе светила полная луна.

— Как ты смотришь на то, чтобы слетать на ближайшее облако? — поинтересовалась она. — А то я всю жизнь мечтала в полнолуние посидеть на облаках, но одна боюсь...

— Я не самая храбрая пони, — честно ответила Флаттершай. — Но я не против... если ты не против...

— Ура! — от радости принцесса захлопала в ладоши. Она залезла на подоконник, расправила все четыре крыла и взмыла вверх. — Флаттершай, за мной!

Пони взобралась следом, и, оттолкнувшись ногами, полетела за Брункой. Флаттершай почти ощущала тягучий лунный свет, омывающий ее крылья, когда она летела. Странное было ощущение, почему-то у нее это чувство ассоциировалось с плаваньем в молоке. Пони взглянула на свои крылья, и увидела, что они светились серебром, покрытые лунным светом. Страшно не было, но Флаттершай испугалась:

— О, Селестия! Что с моими крыльями?

Брунка, летевшая чуть впереди, оглянулась:

— Ух ты! — воскликнула она с восторгом. — Ничего страшного, Флаттершай, это всего лишь лунный загар. Он сойдет днем.

Эти слова успокоили пегаса и остаток пути она летела молча, то и дело разглядывая свои крылья.

Девушка и пони приземлились на облако, поверхность которого была покрыта серебряным светом, и хотя облако было достаточно плотным, чтобы на нем можно было сидеть без риска промокнуть от воды, оно колыхалось, создавая иллюзию серебряного пламени, которое не обжигало.

— Это так... великолепно! — тихо сказала Флаттершай, погружая копыта в в прохладную материю облака. — Я никогда не видела подобного в Эквестрии... Правда, я никогда не была в ночное время на облаках...

Брунка аккуратно села, подобрав ноги под себя, и начала ерошить рукой поверхность, создавая новые язычки пламени и замысловатые завитки.

— В вашем мире тоже можно сидеть на облаках? — спросила она, хотя и так знала ответ.

— Да, конечно, — ответила пони. — А разве облака не для этого созданы?

Брунка покачала головой:

— Ни в каком другом мире, с которым мы до сих пор пересекались, не было подобного... Там облака лишь пар, который подымается высоко в небо, сам по себе, подчиняясь законам природы, а не магии.

Пони была ошеломлена подобной новостью:

— Но это же противоестественно! Так не бывает! Кто-то должен делать облака и наполнять их дождем, разве не так? Они не могут сами себя наполнить водой...

Брунка кивнула, продолжая наблюдать за возникающими под ее ладонью узорами.

— Один из моих старейших братьев рассказывал, что наш мир тоже когда-то подчинялся законам физики. Но все это было уничтожено страшным гигантом, который ради собственной забавы начал извращать сущность всего существующего. И если бы не мой отец, выступивший против него, и заточивший его в камень, наш мир бы мог закончить свое существование двадцать тысяч лет назад...

— Сколько тысяч лет назад?! Твоему отцу двадцать тысяч лет?!

— Да, — коротко ответила Брунка. — Но на вид ему не больше сорока. Он бессмертен... И вероятно он стал бессмертным после того, как поборол гиганта. Возможно, его боги одарили бессмертием в награду. Некоторые считают, что он сам стал богом после того как защитил мир... Но на самом деле он последней из расы людей, которые тогда жили... Имя этой расы уже и сам отец не помнит, но другие расы нас зовут Роялти, потому что мы буквально управляем этим миром.

Узоры, которые выводила девушка под ладонью, принимали образы из прошлого.

Пони с удивлением увидела серебристый силуэт крылатого мужчины, который при помощи вихря обратил огромного дракона в неподвижную статую.

— Но даже несмотря на то, что мир был спасен от полного уничтожения, уже было сделано достаточно повреждений, чтобы жизнь здесь поменялась навсегда... Планета перестала вращаться. Мой отец победил гиганта на восходе солнца. И солнце могло не взойти в зенит никогда. Но отец стал каждые полгода, в весеннее и осеннее равноденствие, применять заклинание, чтобы Мидгард вращался.

Но он видел, что другие законы природы тоже больше не работали. Он стал управлять погодой, приливами и отливами, сменой сезонов и прочим. Приятный побочный эффект магии — способность сидеть на облаках, собирать радугу в бутылку, получение лунного загара, и многое другое.

Однако это было слишком много для одного человека, даже такого могущественного, как мой отец. Он женился на девушке из расы Мидгариев, и у них родилось двенадцать сыновей. Сыновья были бессмертными, как и отец, и стали тоже управлять стихиями и поведением некоторых животных, которые потеряли некоторые инстинкты из-за гиганта. Однако дети его сыновей уже были обычными людьми, живущими свой короткий век, не владеющие таким же могуществом...

Флаттершай, открыв рот, слушала историю.

— У меня десять тысяч бессмертных братьев, но ни одного бессмертного племянника или племянницы, — закончила Брунка повествование и с улыбкой посмотрела на Флаттершай.

— Ты... бессмертна? — спросила пони. — Как аликорн?

Брунка пожала плечами:

— Меня можно убить, конечно, но надо постараться... Технически я не бессмертна... Просто неуязвима и старею всего на год каждую тысячу лет после двадцати пяти...

Флаттершай хотела спросить, что может убить принцессу, но, поразмыслив, пришла к выводу, что это идиотский вопрос и задавать его не стоит.

— Наверное здорово быть бессмертным аликорном, — задумчиво сказала она. — Можно сделать многие поколения пони и животных счастливыми...

— Я бы не выбрала добровольно такой судьбы, — возразила Брунка. — Это слишком большая ответственность... И, наверное, очень страшно переживать всех своих детей и друзей... видеть как они старятся и умирают... Как твой любимый смертный супруг тоже умирает...

Девушка горько вздохнула:

— Я бы все отдала, чтобы стать обычной смертной... Чем раз за разом хоронить своих детей и мужа...

— Я никогда об этом не думала в такой перспективе, — почти шепотом промолвила пони. — Но ведь твои братья все равно же почему-то женятся и дают жизнь детям. Пусть даже и короткую по сравнению с их жизнями. И это наверняка не из-за желания пережить их смерть, а ради того, чтобы они прожили жизнь. Я бы родила жеребенка даже если бы стала бессмертной, потому что считаю, что жизнь без потомков не жизнь... Только надо встретить того единственного особого пони...

Брунка молча слушала Флаттершай,и когда пони закончила свою речь, она долго сидела молча и думала о сказанном.

— А как ваш мир стал таким? — вдруг спросила она.

— Он всегда был таким, — ответила пони с легким разочарованием. — Еще до того, как пони стали записывать свою историю... Но история вашего мира натолкнула меня на мысль, что может и наш мир был другим... Я не знаю толком историю Эквестрии, — вдруг смущенно призналась Флаттершай. — Извини, пожалуйста.

Брунка улыбнулась:

— Ну что ты, пони, я и не обиделась ничуть... Кстати, ты вся теперь покрыта серебряным светом.

Флаттершай оглянулась на свое тело, и увидела, что оно все сияло. Она заулыбалась, почувствовав какую-то легкость.

— Твои волосы и крылья тоже светятся, — заметила она.

— И правда! — воскликнула обрадованно принцесса, глядя на свою сияющую косу.

Она быстро расплела ее, и волосы рассыпались серебряными волнами по плечам и груди.

— Я никогда не получала до этого лунный загар! — с детским восторгом поведала она. — Это так красиво! Я себя ощущаю новым человеком!

Принцесса упала спиной на колыхающееся облако и, прижав руки к груди, радостно запищала. Флаттершай тихо захихикала, глядя, как Брунка, словно ребенок, наслаждается новым приобретением.

В этот момент на облако приземлился вороной пегас с сияющей серебром гривой. С его спины на облако спрыгнул лорд Хантервольф. Принцесса не заметила этого, и продолжала радостно кататься по облаку. Лорд с улыбкой наблюдал за ней, а затем осторожно прокашлялся.

Брунка тут же поднялась на ноги, а улыбка с ее лица исчезла.

— Ты меня преследуешь? — поинтересовалась она.

Лорд покачал головой.

— Не знал, что принцесса любит резвиться в ночных облаках.

Брунка смущенно отвела взгляд.

— Это был мой первый раз... А ты что здесь делаешь?

Лорд усмехнулся:

— Тоже люблю кувыркаться в облаках.

Брунка, представив, как уважаемый лорд с радостным "Вииии!!!" кувыркается в облаках, не выдержала и тихонько засмеялась.

— Извини, лорд, за смех, — тут же сказала она. — Просто не ожидала такое услышать.

— Все в порядке, — снисходительно ответил мужчина.

Брунка задумчиво посмотрела на сияющую луну, и обратно на лорда.

— Кусок облака прилип к твоей щеке, — заметил Хантервольф, подойдя к принцессе, и вытирая легкую дымку с ее лица.

Они стояли очень близко, принцесса завороженно смотрела в глаза лорда. Он был на голову выше ее, у него были темно-голубые глаза. Полные любви к ней.

— Лорд, мы... — начала было принцесса, но мужчина приложил к ее губам палец, не дав договорить. Принцесса покорно замолчала. Он обнял ее, и в этот раз Брунка не пыталась оттолкнуть его, а наоборот, прижалась к нему. Лорд зарылся носом в ее волосы и глубоко вдохнул ее аромат.

— Я люблю тебя, Брунка, — тихо сказал он.

Брунка кивнула в ответ, после чего мягко отстранилась.

— Но мы... нам лучше... — девушка замолчала, не зная, что сказать.

Подойдя к краю облака, она расправила крылья и спрыгнула вниз.

Флаттершай хотела последовать за ней, но на секунду задержалась, глядя на лорда. В его глазах она увидела сильное разочарование, и в этот миг пони поняла, что должна поговорить с лордом. Он подошла к нему и быстро проговорила, глядя в глаза:

— Брунка боится своего бессмертия, и поэтому избегает все то хорошее, что однажды закончится. Это очень глупо, но ей только семнадцать человеческих лет.

Сказав это, она подбежала к краю облака, и спрыгнула вниз следом за принцессой.