Неожиданный приказ.
Неожиданный приказ. Глава VIII: Пограничный инцидент.
В полку ситуация спокойная, никаких серьёзных происшествий от написания отчёта не произошло. Манёвры показывают высокую выучку личного состава, пусть и проходят в устаревшем (грифонском) порядке. Вскоре должны начаться преобразования в согласии с предписаниями Миссии, но вид этих преобразований ещё неясен, так как знакомые мне военные всё ещё отказываются признавать абсолютное преимущество чейнджлингской доктрины над грифонской, так что вид новых подразделений Кайзерхеера ещё только вырисовывается.
После окончания манёвров полк скорее всего останется в Феатисии, ввиду опасения свежесформированного штаба Восточного Военного Округа за спокойствие северных границ, на которых, по слухам, учащаются различные вооружённые провокации. На этом мои обоснованные предположения кончаются, домыслами вас беспокоить не намерен.Приписка к одному из отчётов майора Агриаса цу Гардиса за Август 1009-го года.
Стояла ночь, небо закрыли чёрные дождевые тучи. На южном берегу неширокой речки, с низкими и топкими берегами, круглые сутки дежурили часовые. Солнца уже давно не было видно, оно исчезло в мощной стене туч, уступая место сумеречной тени и кромешной мгле.
Они медленно шли по пояс в мутной илистой воде, высоко поднимая над ней свои винтовки и зорко вглядываясь в тьму. Бил ливень, слепящими столбами света сверкали молнии молнии, а за ними каскадом валили раскаты грома. Они шли по пояс в мутной, илистой воде, высоко поднимая над головами свои винтовки. Вода постепенно прибывала, им нужно было спешить, но они не могли идти быстрее, боясь быть замеченными или споткнуться о подводные коряги. Их число было трудно точно определить, но оно явно колебалось в пределах нескольких сотен. Среди них было трудно выделить лидера, но от него зависело всё дело.
Всего в нескольких метрах впереди начинался заросший камышами берег, а дальше — их цель. Дождь нещадно заливал глаза, а на их телах уже, казалось бы, не осталось ни одного сухого пера, но они продолжали упорно идти, оставаясь незамеченными. Спотыкавшихся поддерживали, потерявшихся направляли в нужную сторону. Направление было самым главным их знанием в этот момент. Прожектора их не заметят, патрули не вскроют раньше времени. Проклятые имперцы сидят по своим казармам и блиндажам, пережидая бурю.
Вот и камыши. Один за другим, они втягиваются в густые, шумящие от воды заросли, и продолжают свой путь. Не потерять лидера, не пропустить команды.
Вдруг, одна из фигур впереди делает жест, по отряду проходит шёпот — все тут же останавливаются и жмутся к земле. Командир со своей малой группой выдвигается вперёд.
Застава находилась в нескольких десятках метров к востоку. Они зайдут с неожиданной стороны, застанут врасплох. Это небольшой форпост, окружённый траншеями, пулемётными гнёздами и смотровыми вышками. Близ него находится мост через реку Кляйну, которую они только что форсировали. Он имеет мощные укрепления только со стороны реки, никто не ожидает удара из камышей.
Кинжал впивается в горло часовому, дело доканчивается острыми когтями. Немой приказ — и маленький отряд врывается во вражеский лагерь. В шуме ливня не слышно звона стали, сдавленных криков и хрипа умирающих, даже кровь смывается струями воды. Они продолжают свою работу, убивая часовых и спящих пулемётчиков, зачищая наблюдательные посты.
Вдруг звучит выстрел — один из стоявших на посту всё же успел выполнить свой долг, перед тем как шпага вспорола его живот. Незаметность сошла на нет. Пришло время для внезапности:
"Смерть имперским свиньям! За конституцию!!!"
Этот клич прорвался сквозь стену дождя, сквозь громы и молнии. Он достиг своей цели. Из камышей раздалось ответное "Ура!" — и оттуда в один миг поднялись остальные. Никто не мог ожидать, никто не был готов. Завязалась кровавая схватка, в которой победитель был заранее избран.
— Вперёд, господа! В эту ночь Боги к нам милосердны! — Продолжал вопить командир, выхватывая из ножен свою длинную боевую шпагу. На нём была одна исподняя рубаха и закатанные по колено военные брюки. Его товарищи были одеты так же. Их белые рубища мелькали повсюду, их штыки и шпаги разили без промаха и пощады.
Он рвался к штабу, убивая всякого, кто вставал на пути. Феатисцы гибли один за другим, захваченные врасплох и сильно превзойдённые числом. На пороге штаба ему преградила путь фигура в офицерской форме.
— Сдавайся! — Крикнул ему республиканец, но тот не стал слушать.
"З-з-з-ап" — Шпага феатисца покинула ножны, в ударившей молнии блеснула узкая полоса влегульской стали.
— Мудрое решение, помрёшь хоть не как скотина! — Усмехаясь рявкнул главарь нападавших, разгорячённо бросаясь на оппонента, намереваясь быстро пронзить того уколом в грудь.
Но атака была отражена, быстрым и хладнокровным движением грифон отбил острие неприятеля и сам пошёл в атаку. Не было никаких ангардов, вставаний в меру, финтов и ангаже — это была яростная схватка не на жизнь, а на смерть. Противники делали уколы практически вслепую, не обращая внимания на всё ещё льющуюся с неба воду. Соперник нападавшего оказался намного опытнее — он отбивал все его атаки, атаковал сам, заставлял выдохнуться, устать, потерять хватку и внимание.
Наконец, республиканец оступился, завязнув ногой в неожиданно глубокой луже и упав. Он видел, как силуэт феатисца готовится к рывку и понял, что этот рывок он не отразит. Сквозь редеющую стену дождя блеснула сталь вражеской шпаги, но тут рядом раздалось несколько выстрелов из пистолета.
Офицер упал навзничь, ударившись затылком о ступени здания и выронив своё оружие, кепи слетело с его головы и упало в грязь. Тому же, кто остался в живых, подали лапу.
— Почему вы сразу его не пристрелили, герр Шварцфлюг? — Произнёс его спаситель. Белая рубаха на нём была заляпана кровью, но эта кровь не принадлежала её владельцу.
— Не тебе задавать такие вопросы, желторотый. — Прошипел Шварцфлюг, презрительно глядя на подчинённого.
— Подобная старомодность не доведёт вас до добра.
— Скорее уж ты выстрелишь мне в спину, волкенштурмец. Пошли в штаб, Я провозился тут слишком долго.
— Штаб бригады! Штаб бригады! Мы подверглись налёту неприятеля! Повторяю! Неприятель атаковал пограничную заставу у моста Хюрмоок! Застава у Хюрмоок атакована! — Телефонист орал в трубку, то и дело срываясь в откровенный визг. Командование заставы по привычке отлучилось из расположения, оставив здесь лишь связистов и заместителей. Ситуация отчаянная, они все обречены.
В коридоре раздались шаги. Грифон бросил трубку и поднялся со своего места в каком-то подсознательном желании встретить гибель хоть с каким-то подобием достоинства. Когда один из них показался в дверях, он схватился за кобуру, но нападавший среагировал быстрее. Раздался выстрел, телефонист закричал и повалился на пол. Его не убили, ему прострелили колено. Всё смешалось в какую-то дикую, ужасающую кашу. Грифон почувствовал, как на его крылья кто-то наступает, а потом такая же дикая боль пронзает и второе колено. Затем он увидел, что прямо на него смотрит бездонное дуло пистолета.
— Подкрепления далеко? — Голос мучителя звучал как из-под воды.
— Они... они... я... Они в пяти часах отсюда!
Дуло пистолета исчезло, исчезло в яркой вспышке, ставшей для связиста последним зрелищем в жизни.
— Телефон возьмём в качестве трофея, местные бумаги тоже прибери, понятно?
— Понятно, герр Шварцфлюг! Я возьму своих и...
— Припрячете что себе — отрежу каждому по два когтя. — Мрачно произнёс командир, глядя в глаза своему заместителю. С ним шутки были плохи, он знал о чём говорил.
На улице ливень уже практически сошёл на нет. Сопротивление на блокпосту было подавлено. Кто-то скрылся, но их не было времени преследовать. Было захвачено несколько пленных, но их судьбу ещё предстояло решить.
— Хорошо вы поработали этой ночкой! — Воскликнул Шварцфлюг, выходя на публику. Промокший до нитки, весь заляпанный в крови и грязи, но всё ещё выглядящий как их командир. В ответ ему раздалось несколько весёлых ругательных возгласов, кто-то просто орал во всю глотку, не имея моральных сил сдержать своего порыва.
— Скольких мы потеряли?
— Двадцать штыков, герр майор! — Ответил ему один из старших.
— Дурно, но ничего! Каждому достанется больше добычи. Соберите с тел патроны и вооружение, стащите так же сапоги. Если найдёте что-нибудь золотое или серебряное — это моя доля. Времени у нас маловато. Дальше по дороге стоит деревня, там много хлеба, пива и жирных хряков. Мы угостили местных господ сталью, пора навестить их жёнушек!
Войско буквально взревело от радости, но ни на секунду не забывало о порядке. Меньше чем за полчаса все трупы и складские помещения были тщательно обобраны, транспорт реквизирован. Своих малочисленных мертвецов кое-как закопали в топкую глинистую землю, вражескими же мертвецами не озаботились.
— Что делать с пленными?
— Отобрать тех, кто званием старше прапорщика. Остальных — в расход!
— Но там нет...
— Что-ж, тогда им не повезло. Если будем возиться с такой толпой — сюда успеет набежать вся кайзеровская армия. Вы закончили погрузку?
— Так точно, герр Шварцфлюг!
— Тогда пошлите за этой волкенштурмской свиньёй и его сворой.
— Есть!
У выхода из поста стояло нечто вроде маршевой колонны. Сзади неё тарахтел грузовик, чей кузов был наполовину набит всяким добром. Хаген со своим отрядом явился позже всех, притащив с собой тяжёлый телефонный аппарат и несколько чемоданов с документацией. Всё это тоже погрузили в машину. В ночной темноте перед ними изредка мелькали огоньки окон — это была их цель.
Они ворвались в деревню с выстрелами и громким свистом. Местные сначала не поняли своей беды, но когда к ним пришло осознание — бежать было поздно. Разгорячённые грифоны с криками врывались в дома, не жалея там никого. Это вовсе не было каким-то проявлением варварства и дикости — они действовали согласно науке, отработанной множество раз. Из домов сначала выносили всё ценное, потом придавали их огню. Местных убивали и калечили по собственной прихоти, особенно стремясь добраться до священников и деревенской управы, участь грифин была ужасна.
Трудно было сказать, сколько конкретно длилось это дикое зрелище, но нападавшие знали своё дело. Было захвачено несколько автомашин, которых доверху набили награбленным. Делёж добычи решено было отложить на потом, сейчас важно было побыстрее уйти. Отряд частично погрузился в захваченные машины, частично продолжил путь пешком. Их отход скрыли столбы дыма и огня.
— Господин майор, проснитесь! — Лапа Карла Эрстфедера одетая яростно тормошила за плечо своего начальника. Агриас быстро проснулся и даже остался недоволен излишней прытью денщика.
— Что такое? — Проворчал он, продирая глаза.
— Вас вызывает полковник.
— Посреди ночи?
— Именно!
Это известие придало перевёртышу прыти. Что такого случилось? Зачем его зовут в такое время?
Они уже долгое время находились в "полях", на деле же напрямую "в поле" ни ему, ни даже личному составу полка не приходилось проводить времени больше, чем необходимо. Феатисия буквально кишела мелкими хуторами, хозяйствами, деревнями, фольварками и прочим подобным — всегда имелось место, где можно было заночевать, а иногда для этого даже находилась вполне сносная компания...
Так или иначе, вскоре чейнджлинг был уже во всеоружии и быстро шёл к крупному деревенскому дому, занятому штабом полка. По пути ему встретился майор фон Таубе, пребывавший в положительном расположении духа.
— Погода ужасная. — Бросил ему Агриас, ежась под всё ещё накрапывавшим мелким дождиком.
— Мне сегодня было тепло. — Многозначительным тоном ответил Адриан.
Полковник прибывал в самом паршивом расположении духа. Звонок из бригады нарушил его сон, и ведь звонок явно не был сделан на пустом месте, нужно было разбираться в ситуации.
— Господа офицеры, мы попали в положение. — Громким и скверным спросонок голосом произнёс Гельмут, едва только все собрались.
— И что же это за положение? — Спросил фон Таубе.
— А вот нам сейчас и нужно узнать. Поднимите взвод от вашей роты, пошлите к заставе Хюрмоок и пусть ваши подчинённые выяснят, что там за "положение".
— Понял вас. — Настроение фон Таубе несколько ухудшилось. Его сильно раздражала эта глухая неопределённость, наверняка не сулящая ничего плохого.
— Герр полковник, разрешите мне быть вместе с разведчиками? — Внезапно предложил Агриас. Фон Цапфель смерил его взглядом, явно о чём-то раздумывая.
— Вы высоковаты рангом идти в разведку, но с другой стороны... вы ведь боевой офицер, верно?
— Точно так.
— Ну раз вы боевой офицер, значит, стало быть, вам там самое место. Идите, раз вам угодно. Я думаю, стоит выделить на эту задачу взвод из роты капитана Панкраца, как вы думаете?
— В роте Панкраца хорошие солдаты. Я полагаю, что решение здравое. — Высказался фон Оствальд.
— Вот и хорошо. Надеюсь, к утру мы что-нибудь узнаем о том самом "положении"...
Фон Таубе и цу Гардис покинули деревенский дом и направились в расположение 2-го батальона.
— И зачем вы подписались на эту глупость, ума не приложу. — Бурчал Адриан, шлёпая по лужам и не сильно разбирая дорогу.
— Хочу побыть хоть в каком-то деле, герр майор. Очень уж мне скучно.
— А если вас укокошат? Что мы скажем вашему настоящему начальству?
— Будем надеяться, что меня не укокошат.
— Вы хоть умеете стрелять?
— Со мной будет тридцать штыков, офицеру пистолет нужен чтобы застрелиться.
— Ха! Вы не перестаёте удивлять, я с вами согласен. Офицеру пистолет действительно нужен, чтобы застрелиться. А для остального у него есть шпага.
Расположение батальона ещё спало мирным сном, но этому суждено было прекратиться. Панкрац поднял свою роту, от этой роты был взят первый взвод, остальные в свою очередь так же оставались в строю. Фон Таубе не хотел рисковать такой малой силой, он решил подстраховаться, послав всю роту Панкраца в разведку.
Часы показывали без двадцати минут три часа ночи. Отряд выдвинулся своевременно, но путь ему предстоял неблизкий, ведь местные просёлки были серьёзно размыты прошедшим дождём. Если чейнджлинг мог спокойно ходить по лужам и распутице, то грифам в свою очередь очень не хотелось вставать на землю передними лапами, но им всё же пришлось, в целях экономии времени. Небольшая колонна покинула батальонное расположение и пошла на север. Ориентирование в ночной темноте не было для грифонов большой проблемой, глаза Агриаса в свою очередь привыкли к ней с большим трудом, ведь ночь была облачной, безлунной, а утром скорее всего поднялся бы туман. На дворе стояла середина сентября, через пару дней в Феатисии должен был начаться праздник урожая. Это было время, когда даже в самых захудалых местечках можно было найти вдоволь различной провизии, чем и пользовались военные. Полковые интенданты старались осторожничать с этим делом, и всегда покупать продовольствие за казённые деньги. Но их усилия имели мало смысла, ведь у рядового состава всё равно каким-то чудесным образом появлялись караваи хлеба, бочонки пива, а так же мясо различной скотины. Всё это, конечно же, было "приобретено в соответствии с воинским уставом".
Колонна хлюпала по лужам, идя по обочине дороги, полотно которой превратилось в глинистое месиво. Солдатам следовало бы роптать на немилосердную судьбу, но все были слишком напряжены и собраны для этого. Вполне возможно, что им всем предстояло вступить в серьёзную драку. Абсолютно ничего не предвещало беды: в ту ночь ветер дул на север, так что смрад дыма от пожарищ, а так же громкие звуки не долетели до них. Да и расстояние было серьёзным. Всё это, разумеется, наводило на совершенно противоположное ощущение, ощущение надвигавшейся опасности.
Тут шедший впереди Панкрац остановился, за ним остановилась и вся остальная колонна.
— Стой, кто идёт? — Зычным молодецким голосом крикнул капитан, заметив кого-то. Для Агриаса это была полная темнота, в которой не было видно ничего, кроме смутных очертаний стоявшего совсем рядом забора.
— Это свои! — Донеслось из темноты, говорили на герцландском, но с ярко заметным западнофеатисским акцентом.
— Назови свою часть! — Снова прокричал Панкрац, снимая лапу с кобуры.
— Её больше не существует! — Снова ответили неизвестные. Этот ответ поразил всех, но рота готовилась именно к чему-то подобному. Это известие никак не подействовало на капитана, по крайней мере, его голос остался прежним.
— Присоединяйтесь к нам. Скоро рассветёт, тогда будем разбираться.
В ночи раздалось громкое хлюпанье, видимо уцелевших было не так уж и мало. Агриас не мог разглядеть их, но логически понимал, что феатисцы встали впереди колонны, выполняя роль проводников.
Рассвет в сентябре был не таким быстрым и ярким, как в июле. Агриас начал постепенно различать окружающие объекты, а только потом заметил, что по небу уже разливается алый рассвет. Это утро не несло ничего хорошего. В свете восходящего солнца чейнджлинг смог разглядеть феатисцев, и это зрелище сразу вызвало у него острые ассоциации: Маленькая горстка военных была практически безоружна, более чем у половины полностью отсутствовали ременные портупеи, кто-то расстался с сапогами и полевыми кепи, у кого-то были по локоть закатаны рукава, а лапы и головы были наскоро перевязаны окровавленным тряпьём. Это был вид солдат, потерпевших поражение. Он уже когда-то видел таких солдат. Это тоже было на рассвете, только не осенью, а весной, в другой стране, в другое время.
Среди них был офицер — молодой юнец с петлицами поручика. Это он отвечал Панкрацу, он же занял место в голове колонны, вместе с капитаном. Они о чём-то разговаривали вполголоса, причём поручик отвечал спокойно и хладнокровно, будто это была для него какая-то малозначимая обыденность.
— На нас напало несколько сотен бойцов неприятеля. Я со своим взводом попытался принять бой, но понёс тяжёлые потери и вынужден был отступить. Основные силы заставы, полагаю, разгромлены. Неприятель опустошил деревню Вармтеплаатс и ретировался.
— Выглядит так, будто вы бежали сломя голову.
— Я смог собрать уцелевших из других взводов и групп, они сейчас под моим командованием. Мы — дисциплинированный отряд, которому на данный момент требуется только отдых, вооружение и медицинская помощь.
— Ясно. Похвально, что вы взяли ответственность за солдат. — сказал Панкрац, после короткого раздумья. — Отправляйтесь тогда в наше расположение, оно стоит дальше по дороге.
— Понял. — Поручик отдал несколько команд уцелевшим на своём родном языке. Один из них кивнул, остальные тоже выразили понимание. Отряд перестал сопровождать роту и поплёлся к полковому расположению.
— А что вы?
— А я хочу... Посмотреть.
Они медленно, но верно приближался к месту ночных событий. Ветер переменился, и даже не отличавшиеся обонянием грифоны почувствовали смрад прошедшего пожарища. Вскоре, они наконец добрались до перекрёстка, на котором стояла печально известная деревня Вармтеплаатс.
Большая часть домов была сожжена, их крыши обвалились внутрь стен, стоявших среди руин тёмными горелыми остовами. Над силуэтами мёртвых строений высились останки местной церквы, которую постигла такая же страшная судьба.
— Матушка Эир. — Произнёс поручик уже совсем не хладнокровно, явно пряча за этим выражением слова покрепче. Панкрац ничего не ответил, только сильно нахмурился и обернулся на своих подчинённых.
— За мной, может там кто-то остался.
— Кто мог сотворить подобное? — Задал неуместный вопрос Агриас, прошедший в голову колонны.
— Кто угодно. — Мрачно отмахнулся капитан, видимо не намеренный даже обращать внимание на навязавшегося "за компанию" майора.
В деревне действительно кто-то остался. На пепелище одном из домов нашли обезумевшую старуху, которая тут же приняла феатисского поручика за кого-то из своей родни, да несколько кошек, с момента вчерашней ночи ставших бездомными. Видимо, не уцелел никто, а если и уцелел — то скрылся поскорее на соседних хуторах или где-нибудь ещё. Это не являлось заботой военных в данный момент.
— Дальше по дороге — наша застава. — Каким-то тихим и нестройным тоном проговорил поручик, указывая роте путь.
До заставы действительно было не очень далеко, меньше километра. Укрепления встретили грифонов гробовой тишиной и запахом мертвечины. Трупы в разных позах были разбросаны повсюду, земля была залита кровью и завалена всяким военным мусором — пуговицами, личными документами, гильзами от патрон. У всех трупов были распахнуты френчи, вывернуты карманы, у кого-то даже были сорваны блестящие посеребрённые пуговицы и стащены сапоги. Прямо посреди всего этого было насыпано двадцать аккуратных бугорков с разложенными на них стальными шлемами.
Раздался вопль, совмещённый с жесточайшим из феатисских ругательств. Поручик рванулся вперёд и изо всех сил пнул одну из касок, заставив её улететь на несколько метров вперёд. Внезапная резкая боль заставила его сесть прямо на мокрую землю, продолжая громко шипеть и выкрикивать проклятия.
— Эти сволочи... Они их всех обнесли!!! — орал юнец, не имея над собой всякого контроля. — Воры! Мародёры! Предатели!
— Что делать с ним? — Спросил капитан Агриаса, как бы подшучивая над его старшинством по званию.
— Пусть остынет. Нужно всё тут осмотреть. — Сухо ответил чейнджлинг, демонстрируя свою полную серьёзность.
— Рота! Прочешите тут всё! — Скомандовал Панкрац, а сам пошёл к стенающему феатисцу. Тот ещё не исчерпал своего матерного репертуара, но его голос даже не дрожал. В нём не была лишь чистая ненависть, он ни на что не жаловался никого не молил, только проклинал, желая мести и предвкушая расплату.
— Господин поручик. Вы позорите свой чин. — Холодным и сухим голосом произнёс капитан, подавая феатисцу лапу. Тот принял её, даже в чём-то устыдившись своих слов.
— Арктур и Борей видят мою правоту. — Отрывисто произнёс он.
— И я её вижу. Возмездие наступит скоро, можете не волноваться в этом. Нужно продолжать служить Отечеству.
— Это так, мэтр капитан. Но знали бы вы...
— Я знаю. Вы каетесь за свою минутную слабость, вы бы хотели оказаться на их месте, умереть вместо них. Но вы можете и гордиться собой, ведь вы собрали и вывели всех, кто уцелел.
Поручик потупил глаза в землю и сокрушённо закивал.
— Господин полковник! Мы обыскали штаб — там ничего. Карты и документы похищены. — К Панкрацу обратился один из его взводных.
— Больше ничего интересного не нашли?
— Никак нет.
— Тогда заройте побожески убитых. А этих, — капитан кивнул на бугорки с касками, — Вырыть и сбросить в ближайшую канаву. Исполняйте.
— Так точно!
Тела убитых осторожно оттаскивали за пределы заставы. На берегу тем временем уже было приказано вырыть около двух сотен могил. Мертвецов клали головой на север, а ногами на юг. У входа в штаб нашли труп пожилого офицера в звании капитана. Его оружие не было украдено, но лежало подле него. Это была старая тяжёлая шпага, лишённая всяческих украшений, кроме вмятин и зарубок на округлой чашке эфеса. Капитана положили в могилу наравне с остальными, оставив при нём верное оружие, бывшее с ним до последнего мига.
Солнце было уже высоко и всё продолжало стремиться к зениту. День выдался на удивление ясным и даже тёплым, пусть земля ещё и отдавала сыростью. Камыши на берегу Кляйны шумели на ветру.
— Атаковали с той стороны. — Феатисец показал лапой на северный берег реки, на котором так же шумели заросли, скрывая от взгляда начинавшуюся там землю Волкенштурма.
— Реакция на это может быть только одна. Будет война, верно? — Предположил чейнджлинг.
— Не может не быть, господин майор. Со старым врагом пора расквитаться, это теперь дело чести. — Мрачно проговорил Панкрац, закуривая сигарету.