Необдуманный поступок

Кража к добру не приведет

Эпплблум пробралась в комнату брата. Конечно, это плохо, но цель была важнее чего угодно. Она легко, почти не издавая цокота, пробиралась к прикроватному шкафчику. Именно там лежали они. То, зачем она готова пойти на такую непростительную в их семье подлость. Мелкую кражу. Однажды, когда она проходила мимо спальни Бигмака, пред глазами возникла удивительная картина. Здоровый, почти никогда не болеющий жеребец пил какие-то странные голубые таблетки. Естественно, дух искателя заставил натурально шпионить за братом. Чувства тогда были двоякие, но интерес жег ее изнутри. Путем подслушиваний и подсматриваний, было выявлено, что он их принимал точно не из-за болезни.

 — Когда болеешь, нужно принимать лекарства регулярно, иначе только хуже будет! – говорила Эпплджек, когда кобылка не хотела пить особо противные пилюли. Но Бигмак пил их исключительно редко, и самое странное, что только, когда приходила Шугарбель. Юная кобылка так просто это оставить не могла. Однажды, набравшись смелости, она спросила:

 — Эй, Бигмак, что за таблетки ты пьешь? Я видела! – прикрикнула она, когда брат начал отнекиваться – Ты же не болеешь, зачем?

 — Когда я чувствую себя усталым, они помогают быть бодрым! – казалось его красная шерстка покраснела ещё больше. – Они дают силы, я же много работаю! – он кивнул на повозку с яблоками. И, быстро кинув сестре, что дело стоит, пока они болтают, отправился в амбар сгружать товар.

Конечно маленькую кобылку подобный ответ лишь раззадорил. Слишком это всё интересно и загадочно. А если где-то есть загадка, то дух искателя тут как тут. В самом деле, неужели это что-то секретное? Как это, взрослый жеребец краснеет по пустякам, не хочет отвечать… Но и врать он тоже не умеет. Так что это «лекарство» точно делает его сильнее. И, скорее всего, оно очень мощное, ведь он действительно выполняет колоссальные объемы работ. Так думая, земнопони даже не заметила, как оказалась напротив его комнаты. «Сейчас, или никогда!» — первая и решительная мысль заставившая ее действовать. Вспомнив все шпионские игры, в которые она играл с подругами, Эпплблум взяла одну пластину этих таблеток и выбежала из комнаты словно вихрь. Последнее, чего бы ей хотелось в этой жизни, так это порицаний до конца своих дней. А они уж точно будут, если кто-то это увидит. Бабуля уже лет пятнадцать припоминает Эйджей как она разгромила любимую кресло-качалку. Так это ещё и нечаянно было. А что будет за преднамеренное действие. Вбежав в свою комноту, ей удалось угомонить выскакивающее сердце и разрывающиеся легкие. И именно в этот момент пришло осознание поступка. От стыда за совершенное преступление, кобылка бросила пилюли в свою школьную сумку, и отправилась в сад собирать яблоки, уж лучше утонуть в работе, чем в самокопаниях.

Ты понимаешь, что утро не задалось, когда прошлый день в тебя настоящего. Именно это случилось с Эпплблум. Шугарбель в ближайшее время не грозилась приехать, так что обнаружение своего деяния она не опасалась. Но груз совершенного давил, не позволяя встать с кровати. Словно целая тонна яблок вина колотила ее ударами. Но и вернуть все на место не получиться. В доме всегда кто-то шныряет. То бабуля Смит ищет свои зубы, то сестра убирает в комнатах, то брат чинит вечно ломающиеся двери. И только иногда выдается момент. Настойчивый стук в дверь все же заставил юную пони, перекатившись встать с кровати. Это Эйджей созывала всех спящих на завтрак. «О, нет, мне и кусок в горло не полезет» — отчаянье заволокло душу, и она решила опоздать. Такие моменты были, так что подозрений не возникнет, но лишние вопросы о планах на день точно отпадут. Пару минут роли не сыграют, но позволят ей быстрее выскочить из дома. Так и произошло. С криками: «Я опаздываю!» — мелкая пронеслась, схватив лишь бутерброд с джемом. Она скакала диким галопом пока их ферма не скрылась из виду и перешла на шаг, отдыхая. Но как только это произошло, вот оно, здравствуй, уснувшее самобичевание. Как она могла так поступить? Разве это подходит сестре самого Элемента Честности? Конечно нет! Можно ли ее простить? Возможно… Но это так страшно! Страшно признаться. Эейджей и Бигмак ей безоговорочно доверяют, даже ферму на нее оставляют. А тут такой проступок. «Наверное, посоветуюсь с подругами, так будет лучше, одна голова хорошо, а три лучше.».

Школьный звонок вытянул красногривую из этой трясины, вернув в реальность. Она же действительно может опоздать. Грустный шаг — это половина обычного, так что пришлось поторопиться. Быстро заработав копытцами, она добежала до входа и успела как раз к приходу мисс Чирайли. Учительница подтолкнула ее в класс и закрыла дверь. Весь день Эпплблум очень плохо слушала и почти ничего не запомнила. Куда уж там уравнениям и правописанию. Буквы в словах и до, и после нее будут на своем месте, а кража останется с ней до конца.  Было обидно на себя и скверно от того же. Коты терзали душу, а тараканы ели ум. Лишь практическая работа немного отвлекла. Все же занятие копытами для земного пони в какой-то степени целебное. И в любой другой день она бы с удовольствием услышав последний звонок выбежала бы на улицу. Но не сегодня. Ведь это значит отправляться домой. Она взглянула на подруг. Возможно, получиться выиграть немного времени.

 — Предлагаю пойди в наш домик! – Скуталу вскочила на свой скутер – выполним домашку вместе, а потом айда искать кому помочь с их кьютимарками!

 — Поддерживаю – задористо откликнулась Свити – а ты с нами?

 — Да, конечно с вами! – это именно то, чего ждала Эпплблум. Чем меньше дома, тем лучше. Но подруги сразу заметили в ее голосе что-то чужое. Такую не похожую на нее обеспокоенность. Но расспрашивать посреди школьного двора было явно не лучшим решением. Тиара и ее вечная тень Сильверспун всегда оказывались где-то неподалеку и появлялись в самые неподходящие моменты.

Искатели быстро отправились в домик. Все понимали, что есть что-то важное, что нужно обсудить. Но никто так и не решился заговорить об этом. До самых дверей кобылки говорили об учебе, сестрах, даже о погоде, но только не о том, что волновало каждую из них. Так как их убежище было на дальнем краю фермы Эпплов, опасаться, что их подслушает, кто бы то ни было, не приходилось. Выцветший штаб встретил их теплотой деревянных стен. Он укутывал их уютом, приглашая расслабится. Скинув сумки, они принялись за задания. С одной стороны, говорить нужно, а с другой никто не хотел начать первой. Но, как и занятия в школе не длятся вечно, так и домашка заканчивается быстро, особенно, когда над ней трудятся три головы. И повисло напряженное молчание, которое разорвала все та же Скут.

 — Я больше не могу! Эй, Эпплблум! Что случилось? Я уже буквально копытами чую твою грусть, аж самой плохо. Мы же твои подруги, ты можешь нам довериться.

Пусть было сложно, пусть было мерзко от самой себя, но молчать нельзя. Выждав несколько бесконечно долгих секунд, слова полились рекой. И про Бигмака, и про наблюдения, и про страшный поступок.

 — И с одной стороны я хочу их попробовать, а с другой… — закончила красногривая, тыкая злополучную пластинку. Столько проблем из-за них. Нет, из-за нее, ведь что есть таблетки? Неодухотворенный предмет, они не могут быть виноваты. Синие таблеточки, влекли похожестью на конфетки. Перед глазами мелькнуло рыжее копыто, и они пропали... Это Скут! Пегаска выхватила их буквально из копыт! Рванувшись к ней, земнопони была остановлена Свити.

 — Не волнуйся, дорогая, я иногда тоже поступала плохо. Помнишь, когда мы писали колонку в школьную газету, я своровала личный дневник Рарити? Это я понимаю, проступок так проступок… Она мне тогда хорошую взбучку устроила. Целый месяц пришлось бесплатно мыть бутик. А это всего лишь таблетки, ничего страшного не случиться. Ну что там, Скут? – добавила единорожка, повернувшись к пегасочке.

 — «Сила для жеребца» и срок годности – она подкинула пластинку на копыте – предлагаю попробовать. Вдруг мы действительно станем сильными? Если жеребцу можно быть сильной, то кобылке уж точно! И ты сможешь с чистой совестью сказать, что хотела лишь помочь семье со сбором урожая.

 — Хм, ты права. Ложью не будет, но и мотивация хороша. Только я не знаю, дозировку. – она почесала кремовым копытцем подбородок, делая гримасу раздумий — Там было много пустых ячеек, в использованной пластинке, и Бигмак сильно устает… Думаю он принимает по три таблетки. Он же делает это редко. И, скорее всего принимает с запасом.

 — Правдоподобная теория. А так как мы меньше твоего брата, то нам хватит по две, давай сюда. – Свити взяла телекинезом пластинку и, выдавив шесть пилюль, разделила поровну.

Искатели порадовались, ведь таблетки горькими не оказались, и начали ждать начала действия лекарства. Но спустя пол минуты ничего не произошло, а это самое долгое, что Скут могла выдержать. Агитировав подруг принести что-то тяжелое, дабы потом проверить действие усиления, они вышли на улицу, и, выбрав тяжелый камень, спустя пять минут, пыхтя, доставили его в домик. Уже под конец затеи Эплблум начала чувствовать себя несколько… странно. Будто внутри живота разожгли маленький костер, который начал давить вниз. Да и силы от этого только убавились. Зайдя в домик на ватных ногах, они радом улеглись в круг.

 — Девочки, а у вас нет…

 — Странного чувства внизу живота? – Свити слегка покраснела, что особенно выделялось на ее снежной шерстке.

 — И у меня! – Скут приоткрыла рот – Да и жарко становиться, вам тоже?

 — Да! – хором уже не просто сказали, а выдохнули подруги. Пегаска попробовала встать, но маленькие ножки подкосились, заставив ее упасть на деревянный пол. И как на зло ее мордочка оказалась рядом с беззащитным белым крупом. Но вместо того что бы отодвинуться, она осталась неподвижной.

 — Эй, дорогая, ты чего? – хрипя произнесла Свити. Как ни странно, сейчас она была не против нахождения подруги рядом, с ее «кобыльем» местом. Небольшой костер в ее животе превратился в пожар во всем теле. Плечи ломило, а подхвостье горело и налилось, чего-то желая, а дыхание Скут хоть немного его охлаждало. 

 — Ты пахнешь лавандой. Это.. – она втянула полные легкие воздуха – чертовски притягивает!

 — Ах! – глаза единорожки резко распахнулись. Пегаска прильнула губами к ее естеству. Она присосалась губами к маленькому бугорку, играя с ним языком. То медленно и нежно проводя сами кончиком, то резко и грубо всей площадью. Тяжелые вздохи превратились в стоны, которые только больше заставляли чувствовать давление внизу живота кобылок. Скут лежала, прикрытая хвостом подруги, укутаная теплом ее и жаром своего тела. Каждое совершенное движение дарило им восхитительные, новые чувства. Нектар изящного тела манил, наполнял ноздри ароматом, тянул. Резким, уверенным движением спортсмена, Скут перевернула подругу на спину. Стойкий запах лаванды заполнил комнату, а стекающие капли влаги делали великолепную шерстку будто самое дорогое серебро в мире. Белые ножки опали, позволяя видеть всю картину. Два набухших бугорка вымечка, а под ними маленькая петелька, окруженная мягкими комочками кожи. Решив позволить нежному естеству отдохнуть, она прижалась к соскам, поглаживая их копытом, и подергивая. Причмокивая, то отпускала, делая вдох, то снова прижималась с новой силой. Мягкая плоть кобылки податливо откликалась на ее действия. Продолжая массировать вымечко копытом и держа ее в экстазе, она провела мокрым язычком вниз по безукоризненной шерстке. Одним копытцем она дотронулась к внешней налитой губке и отодвинула, чем вызвала новую порцию сладких, зовущих стонов. Розовая нежная плоть была горячей, а маленький клитор пульсировал. Свити уже не чувствовала себя. Новое, ощущение начало заполнять ее как огромный горящий ком, который собирается в одну маленькую точку. Она хотела, но опасалась дотронуться до него, боясь обжечься. Зарывшись мордочкой вглубь, Скут начала изучать дырочку белой Искательницы языком. Ее влажность позволяла погружаться нежно и мягко. Нектар кобылки стекал по рту, бедрам и крупу образовывая небольшую лужицу. Скут начала проводить носом от самого начла ее киски, давая себе перерыв и время отдышаться, после чего настойчиво присосалась губами к нежному бугорку. Но неожиданно для пегаски, резко сжав бедра и заключив голову подруги в крепкие тески, единорожка громко застонала, мелкая дрожь пронзила ее тело. Непостижимая волна удовольствия прокатилась по ее телу, словно она стала легче всего в этом мире. Она выплескивала бесцветную ароматную жидкость в ротик подруги, которая послушно выпила ее, не позволяя и капле драгоценной влаги упасть мимо. Свсити опала. Новое, незнаное чувство оказалось так велико для нее.

Скут глубоко дышала. Сев на круп, она раздвинула бедра. Пусть и успокоив одну свою часть, но вторая горела неистовым пламенем, ожидая ласки. Ее собственный сок уже образовал влажное пятно на полу. Касаясь к промежности копытом, пегаска начала массировать свой клитор размеренными круговыми движениями. Иногда проникая ниже, она зачерпывала свой собственный нектар и продолжала усиленно касаться себя. Но этого было недостаточно. Нечто внутри нее терзалось, пульсировало, желая вырваться.

 — Ты пахнешь персиками. – это Эпплблум подползла к подруге, смотря на нее снизу-вверх. Она почти коснулась копытцем горячей киски подруги. – Можно?

-Да! – выкрикнула Скут, и добавила тише – Да, пожалуйста.

Губы двух кобылок сомкнулись. Исследуя ротики друг друга, они не забывали ласкать тела друг друга. Эпплблум бесцеремонно вторгалась в жаркие глубины петельки, а Скут массировала вымечки. Киска пегасочки была маленькой, куда меньше копыта земнопони, и она лишь немного погружаясь, двигалась по кругу, задевая чувствительный бугорок. Разорвав поцелуй первой, Скут застонала, упав на спину. Копыто подруги заставляло терять себя в волнах наслаждения, а ноги подрагивать.

 — Давай я сделаю это тебе, а ты – мне? – Эпплблум слегка покраснела. Повернувшийся круп кремовой кобылки позволял видеть всё с лучшего ракурса. Более крупные вымечка и половые губки земнопони радикально отличались от изящной единорожки. Но не были менее привлекательны. Выждав паузу, пока влага подруги теплой каплей упадет на живот, пегаска притянула к себе сладкую, пахнущую запеченными яблоками промежность. Вкус оказался более выраженным, чем у Свити. Наверное, из-за постоянной фруктовой диеты. Но сейчас Скут это не особо волновало. Она наслаждалась до этого дня невиданным нектаром и протяжным стоном подруги, которая спустя пару секунд сама начала «работать».

Поглаживая упругие вымечка, Эпплблум не отрывала взгляд от узкой, почти невидимой киски подруги. Единственное, что ее выдавало это обилие выделенной влаги, которая заманчиво поблескивала. Крупные капли, раздвигая губки, обнажали бархатистую, сочную и чувствительную плоть пегаски. Она жаждала прикоснуться к ним губами, провести языком, зарыться мордочкой и исследовать каждый уголок нежной плоти. Но пока было рано. Кобылка понимала, что спортсмены привыкли себя сдерживать, и решила помочь расслабиться напряженному телу. Она начала полизывать и посасывать основание одного из вымечек, вдыхая аромат выделений, который начал активно течь. Помогая с другой стороны копытом, земнопони прижимала его к мордочке, не задевая сосок. Сильные копыта делали свое, и не выдерживая, пегаска прекращала работать языком, томно постанывая. Скут доставляло удовольствие, когда пухлая петелька нежно обнимала мордочку. Но чувства, которые дарила кобылка были выше этого предела. Эпплблум выжидала, пока приступив к другому вымечку. Выбрав иную тактику, она с усилием проводила языком снизу-вверх, придерживая копытцем, снова предательски не задевая сосок. Цунами жажды прокатилось по Скут.  В отместку за подобные действия, крылатая Искатеьница схватив губами клитор подруги, начала нежно оттягивать и резко отпускать. От этого нового действа, взрыв блаженства прокатился по ногам земнопони, и колени Эпплблум подкосились, она упала промежностью прямо на мордочку подруги. Простонав от новой, более усердной работы язычка напористой спортсменки, она повернулась, и не без удовольствия заметила свою маленькую победу. Красные бугорочки на вымечках выпрямились. Это значило что Скут полностью расслабилась. Проникнув во влажную пещерку копытом, она жадно начала сосать, постукивать языком, и прижимать соски подруги. Каждое новое действие вызывало все более сильные стоны. Вскоре и самой земнопони захотелось большего, и она нацелилась на клитор. Пегаска закричала как никогда до этого. Мучения и долгое наслаждение двумя кобылками не прошли даром. Безумная волна удовольствия настигла ее, как коршун свою добычу. Пока она приходила в себя и возвращалась к уже изрядно влажной пухлой петельке, Эплблум наседала с новой силой. Обоими копытцами раздвинув узкую промежность, и вдоволь наигравшись язычком, она решила проникнуть глубже. Проводя гибким и сильным языком внутри, она незаметно для себя создала внутри Скут невидимую плотину экстаза. Пегаска постанывая, решила тоже разнообразить свою игру. Одним копытом лаская вымечки, ртом посасывая клитор, вторым копытом неожиданно и грубо вторглась внутрь киски подруги. Петелька тепло приняла копытце, пропуская его до невидимого барьера где-то внутри. Эпплблум почувствовала, что нечто большое и горячее подходит к ее естеству, и громким стоном показала это. Они впились друг в друга, заставляя синхронизироваться их волны блаженства. Резкий двойной полустон полукрик вырвался из глубин двух сплетенных тел. Каждая из них жадно пила струйки влаги вырвавшиеся из них обоих. Упав, Эплблум скатилась с мокрого и жаркого тела Скут.

Целую минуту они дышали, наслаждаясь остатками удовольствия. Но при этом чувствуя еще далекую, но неумолимо надвигающуюся новую жажду. Как неожиданно обе услышали нежный тихий  стон и журчание ручейка. Это Свити ласкала себя копытом и телекинезом что-то импульсами толкала внутрь себя.

 — Что ты… — начала было пегаска, но Свити ее перебила.

 — Я тут… Ну, было так приятно, что я отключилась, а когда пришла в себя, вы лежали друг над другом, и я снова почувствовала жар. Копыта было мало – она поднесла запачканное копыто к лицу и лизнула его, чем заставила лежащих тяжело сглотнуть – а жар все усиливался, как-то я и не подумала, что делаю, схватила несколько маркеров. Один оказался слишком тонким, два слишком больших, когда пробуешь, там больно становиться, а этот идеален. – она снова погрузила маркер в петельку, приятно постанывая.

Скут молча подкинула Эпплблум тот, что потолще, а себе взяла немного толще среднего. Благо, из-за постоянного планирования, разных принадлежностей у них было много. Неожиданно Эпплблум приблизилась и коснулась копытом клитора Свити., который отозвался едва уловимой пульсацией. Единорожка, в свою очередь, начала массировать Скут, а та Эпплблум. Приятные движения подруг, и твердые объекты задевали самые тонкие струны.

 — Давайте… Ах! – сказала белая кобылка- Давайте вместе! – она схватила телекинезом свой и маркеры подруг и начала водить ими. Сначала медленно, нежно, чтобы соединить свои движения. Сложно в такой ситуации концентрироваться более чем на одной точек. Затем вступили в ход средние движения. Уверенные движения, грубый вход и плавный выход. Единорожка поняла, что все получается, когда ее собственные волны удовольствия начали совпадать со стонами остальных. Поработав так ещё минуту, эксперементируя с разными углами входа, она приступила к сильным движениям. Грубо, быстро, бесцеремонно. Каждый толчок приносил новую волну наслаждения, а движение чужого копытца у чувствительного бугорка, усиливало его. В один момент, когда движения стали на столько быстрыми, а голоса единим стоном они одновременно прижали чужие копыта к своим клиторам и затаив дыхание позволили эйфории затопить их нутро, пустив тонкую струйку амброзии.

Они повалились на бок даже не вынимая из себя твёрдые объекты. Тяжело дыша, все потные, не чувствующие кончиков копыт.

 — Я не думаю, что это конец – промямлила Эпплблум – но больше я не могу двигаться.

 — Я тоже. Это выше моих сил – простонала Свити – но этот жар снова накатывает…

 — У меня тоже. Но я тоже больше не могу – обреченно закончила Скут.

Так они лежали, набираясь сил, пока волна пока ещё тепла набирала обороты. Единорожка уже начинала двигать бедрами, пегаска тянуть вымечки, а земнопони трогать промокшую петельку, задевая клитор. Так бы они и лежали, если бы не случилось то, про что они забыли. Их из домика должны забрать. Как только прозвучал стук в дверь, они сели, прикрыв хвостами то, что они наделали.

 — Эппелджек нас обычно забирает, она либо ничего не заметит, либо мы ей как-то все объясним.

На последних словах дверь открывается и входит Бигмак. Да, он иногда их забирал, но почему именно сегодня! Эпплблум чуть ли не взвыла.

 — Привет, Бигмак! А чего нас не Эйджей забирает?

Но он молчал. Крупные ноздри вдыхали воздух, словно он пробежал марафон. Грива спадала ему на глаза, и не видно было, злиться он или ничего не понял. Но это красноречивое молчание не нуждалось в любых объяснениях. Да и почувствовав свежего воздуха, они разом осознали, что эта закрытая комната буквально пропитана запахом их соков. Время шло, а молчание все затягивалось.

 — Бигмак… — несмело продолжила земнопони но была прервана. Нет, не его злобным криком, и даже не стуком копыта. Она была прервана видом. Нечто меж задних ног жеребца начало сначала выдвигаться, а затем прильнуло к животу. Девочки не знали, что им делать. Бежать было некуда. Дверь забарикадированна старшим братом, а окна слишком маленькие, даже для них.

 — Эпплблум. Ты взяла их из моей тумбочки? – он указал на всеми забытые синие таблеточки. Его голос был низок и хрипл, будто сдерживал что-то внутри – Сколько вы их приняли?

 — Да, я их взяла. – врать было бессмысленно – по 2 таблетки. Просто ты сказал, что от них можно стать сильным, если устал, и мы хотели тоже…

 — По две? – повысил голос старший брат – Для меня норма одна! Ох… Я не должен, почему именно так. – он вошел в комнату, закрыв дверь, – Я чувствую вы много успели… Сделать. Сейчас как?

 — Немного легче, но странное чувство, оно не покидает – отозвалась до этого момента молчавшая Свити.

 — Конечно, странное… Мы хотели говорить с вами об этом где-то через месяц. Перед вашей первой…Хм, течкой. Но раз так случилось.

Бигмак хотел рассказать все, что они репетировали говорить с Эйджей, но заметил, что кобылки уже покраснели и дышат через рот. Их маленькие язычки безвольно свисали, капая слюной.  Поняв, что никакие рассказы сейчас не помогут, он приказал всем встать на копыта.

 — Я вам могу помочь. Но… — скосил глаза на младшую сестру – я не знаю, как быть с тобой. Ты же моя сестра и я не могу.

-Пожалуйста, это слишком тяжело! – она буквально выкрикивала, моля о помощи – Я никогда никому не скажу об этом. Ни Эйджей, ни Бабуле, никому!

-Угу… Хорошо. – Он обошел кобылок и встал сзади. Три маленьких хвостика загнулись вбок, позволяя оценить ситуацию. «Они текут очень сильно… Буквально каплями. Но они всего лишь кобылки…» Нагнувшись, он вдохнул смесь ароматов. Нежный персик, лавандовое поле и терпкое яблоко. Его член, резко подскочив, сильно ударил его по животу. «Ух, возбудиться так от одного запаха. Может, я со Сильвербель сначала так и сделаю.» Прильнув к пегаске, он начал нежно вылизывать. Пока не задевая клитор и не входя в промежность, очищая шерстку. Скут похихикивала, но, когда мощный язык жеребца раздвинул складочки и прошелся от бугорка до конца петельки, протяжно застонала. Персиковый вкус заполонил рот. Сначала жеребец начал посасывать клитор, захватывая большим ртом и окружающую плоть. Это было лучше и мощнее, чем любая из ее подруг могла сделать. Он покусывал, щипал губами, и делал это с разной скоростью. Почувствовав, что кобылка скоро будет на пределе, отпустил, вызвав недовольный стон. Но на этом было далеко не все. Вонзившись длинным языком внутрь, он начал массировать все внутри. Сок юной пони туманил рассудок, затекая в глотку, щекоча ноздри. Он пил и чувствовал ее возбуждение как свое собственное. Прикоснувшись сильным копытом к клитору, жеребец буквально приподнимал Скут при каждом движении. Плотина экстаза была не то, что прорвана, а снесена под основание, затапливая пегаску.

Закончив с ней, он подошел к Свити. Белая пони уже стояла, нагнувшись и расставив задние ноги. Но на этот раз жеребец решил действовать по-другому. Схватив юную пони, он сел, подняв ее круп на уровень своего лица. Цветочный аромат заполонил ноздри. Одновременно лаская и клитор, и саму дырочку, Бигмак если остановился, осознав, что наслаждение, доставляемое кобылке, не позволяет ей дышать. Подышав, он почувствовал, что его тоже ласкают! Изящная кобылка пока неумело поглаживала член жеребца, вдыкая мускусный запах. Решив не доходить до этого, он быстро и сильно присосался к маленькой киске единорожки, заставив ту изогуться. Уверенными движениями, жеребец довел Свити до экстаза, выпив цветочную жидкость.  «Черт, не нужно было этого делать, теерь он еще тверже!»

Бигмак взглянул на Эпплблум. Она, наблюдая за всем этим уже была на грани, и кончила, стоило старшему брату дыхнуть на ее промежность.

 — Это не помогает – простонала красногривая – Мы уже делали это и не раз!

 — Вы… Уже? – прозрение пришло к жеребцу. И действительно, если бы они ничего не сделали до его прихода, они бы явно не сидели, а лежали, хватая ртом воздух. – тогда… Я не хотел этого делать, но…

Опав на круп, он начал поглаживать свой член. Две таблетки это вам не шутки. Самому жеребцу одна была в самый раз, учитывая его постоянную усталость от работы на ферме. Пусть проблем с этим делом у него не было, но и «встать» было проблемой после тяжелого дня. А любимую огорчать не хотелось. А тут две, при этом для маленьких кобылок.

 — Вы мне верите?

 — Да! – хором отозвались кобылки. Немного более резво, после недавнего оргазма.

 — Это может быть сначала больно, но потом станет легче. Вы... Готовы? – энергичное кивание стал подтверждением – идите сюда. Смотрите, вот так – он погладил себя, давая пример.

Скуталу сразу стала повторять за ним, вторя движениям и темпу, скуталу начала полизывать, чем немало удивила жеребца. А Эпплблум касалась его застенчиво.

 — Если ты не хочешь, ты не должна…

 — Ты же нам помогаешь, и я хочу помочь. – сказала она, набирая в копыто своего сока и намазывая на член жеребца. От неожиданного тепла он застонал, а член дернулся, стукнув по мордочке Свити. Все искатели начали повторять за подругой, покрывая ствол липкими выделениями. Они массировали каждый уголок его члена, не забыв про мошонку. Свити  зачерпнув, новую порцию начала втирать его в головку, удовлетворяясь протяжными стонами жеребца и тяжелым дыханием. Увидев, что его ствол полностью покрыт смазкой, Бигмак отстранился. Взяв Свити первой, он перевернул ее на спину, коротко лизнул, заслужив короткий стон и спросил:

 — Готова, веришь мне?

 — Да! – кобылка крикнула, не зная, что будет дальше, но чувствуя, это именно то, чего так жаждало ее тело.

Красный жеребец раздвинул головкой нежные складочки, постепенно входя внутрь. Нащупав преграду, он заметил, что юная пони хотела что-то сказать. Понимая, что она попросит его остановиться, оставшись неудовлетворенной, Биг мак резко вошел, порвав эту преграду, начав более серьезными движениями отгонять боль. Свити закричала. Он предупреждал, что будет больно, но так, почему? Не позволив ей остаться одной, Скут подбежала и начала играть с ее вымечками, поставив круп напротив носика белой пони, а Эплблум начала вылизывать клитор подруги. Огромному жеребцу было так узко внутри, что он всеми силами сдерживался, вгоняя член лишь на половину. Он не хотел причинить еще больше боли, по этому подзадорил действия двоих Искателей. Юная пони стонала, вдыхая запах и целуя персиковую петельку. Ствол жеребца был больше, сильнее и напористее. Лучше какого-то жалкого маркера. «как я вообще могла от него потечь?» — успела подумать она, прежде чем Большой маки поменял угол. Теперь он имел ее так, что вымечка подпрыгивали, а на животе проступал бугорок. Скут вцепилась в ее сосок так, что белая пони закричала, ловя волны удовольствия, а ласкания клитора и интенсивные действия жеребца сделали свое дело. Изысканная пони начала получать оргазм. Оставаясь внутри, Бигмак подождал, когда она закончит кончать. Пол его живота стало пропитано ее выделениями сильной струи. Она была даже сильнее, чем когда жеребец вылизывал ее.

Выйдя из юной пони, он было повернулся, как на него напрыгнула Скут, ухватившись передними ногами за шею, а задние разведя так, что головка была нацелена сразу в пещерку маленькой пегаски. Взяв ее за бока, он резко натянул ее не себя. Крик удовольствия вырвался из ее глотки. Сделав несколько толчков, он с удивлением заметил, что кобылка сама начала прыгать на нем. Отплачивая за такую услугу он массировал ее вымечка. Кроме самой невероятно узкой дырочке, Свити еще и попеременно сжимала мышцы внутри себя, заставляя жеребца стонать, как в последний раз. Его член пульсировал, желая разлиться волнами оргазма. Но взрослый пони осознавал, что кончать внутрь очень опасно, по этому прижав ее к животу, начал грубо вгонять член внутрь, заставляя ее кончить первой. Так и случилось. Спортсменка, не выдержав напора, раскинула крылья и зашлась в бурном оргазме. Последовав примеру Свити, Скут тоже отправилась в приятный обморок.

Эпплблум уже стояла, откинув хвост, и копытом отодвигая пухлую складку. Биг мак был на ргани, и от неистового яблочного запаха накинулся на сестру, как голодный лев. Всадив член глубже, чем на половину, наслаждаясь криками, он прижал ее плечи к полу, наваливаясь все сильнее. Член толкал изнутри живот, вымечка тряслись, задевая сосками прохладный пол. Нектар брызгал из юной пони, стекал по ногам, по члену жеребца и капал с его мошонки. Одним могучим копытом он придавил ее так, что почти лишил поздуха, а вторым начал беспощадно теребить клитор. Биг мак грубо вогнал свой член полностью, не контролируя себя, Вызвав сильнейший поток влаги. Из всех искателей она кончала дольше остальных. Оставленная на последок ее петелька пульсировала и горела, изливаясь нектаром. Дождавшись пока сестра кончит, он вытянул твердый член. Свити, очнувшись первой, подошла к взмокшему жеребцу, и, не спрашивая разрешения, взяла его в рот, обвивая языком и делая поступательные движения. Эпплблум, и не думавшая падать в обморок прильнула к мошонке, катая яички. Его ствол, предварительно отымевший трех очень узких кобылок жаждал этих финальных ласк. Он дергался и пульсировал, сигнализируя о скором конце. Жестко взяв, Бигмак глубоко вошел в горло белой пони, изливаясь спермой. Когда она переполнила рот кобылки, он вышел и уже Эплблум высосала остатки и облизала головку. Член подергиваясь вернулся на свое обычное место.

 — Спасибо… Жар. Он ушел. – произнесла Скут, очнувшись.

Бигмак кивнул. Подойдя к пластинке, он открыл окно и резким движением выкинул таблетки далеко в окно. Отдышавшись, они вышли. Нужно было вымыться от запаха и соков друг друга. Особенно юным кобылкам, перепачкавшим себя. Недалеко был изгиб городской реки, откуда семья Эпплов брала воду для полива. Спокойно пройдя они искупались, тщательно вымывая изгибы. Проверив отсутствие запаха, биг мак и сам окунулся в прохладную воду, чувствуя спадающий жар недавнего события.

А пока эта четверка отправлялась домой, другая компания только начинала свои приключения.

 — Эй, Тиара! Смотри, тут какое-то лекарство! Надпись есть, «Сила», дальше не понять