По ту сторону блицкрига
Kalter Mond und brennende Sonne
Сквозь пелену в глазах и сильной дрёмы я увидел Селестию, стоящую надо мной.
– Привет, Эрих.
Я со стонами присел на кровать.
– Привет, Тия. – сказал я, закрыв лицо руками. Вчерашний день был будто в пелене, в дымке раннего утра.
– Ты был с кем-то? – спросила она, поворачивая голову за мою спину.
– Что ты имеешь в виду? – я взглянул на неё. Почему-то мне кажется, что сейчас я выгляжу как последняя свинья.
– Ты будто кого-то обнимал, когда я пришла. – я почувствовал небольшой укол в висках, но не подал виду.
– Не знаю, как мы пришли, так я сразу завалился на боковую и спал без задних ног. – сказал я, вспоминая вчерашний день будто по крупицам. Голова раскалывалась, но не настолько, чтобы просить болеутоляющее.
Селестия сделала шаг назад, давая стать мне в полный рост.
– Мне стоит говорить о твоём внешнем виде? – сказала Селестия, разглядывая меня с ног до головы, задерживаясь на лице.
Я взглянул на форму.
– Да, помята немного. – сказал я и попытался выпрямить одежду.
Селестия помахала головой.
– Дело не в форме. Дело в тебе. – она поднесла магией зеркало к моему лицу.
Хоть я и не скажу, что выгляжу как самый лучший ариец в этом мире, но сейчас я могу уверенно сказать, что выгляжу как самый лучший труп.
Мешки под глазами буквально тащили за собой глаза, лицо перекошено, а волосы превращены в неизвестно что.
Я обернулся назад и увидел на второй прикроватной тумбочке свой шлем.
Где она?
– Да уж, выгляжу как что-то среднее между полностью и почти разложившимся трупом. – сказал я, вновь смотря на Селестию.
Она по-детски свела брови и ткнула меня в живот.
– С настолько низкой самооценкой и вправду будешь. – сказав это, она попыталась навести порядок у меня на шевелюре. Где магией, где своими копытами.
Выглядело как-то… необычно, что ли? Последний раз таким занималась моя мать перед отправкой в школу.
Она вновь поднесла к моему лицу зеркало. Моя голова больше не напоминала электризованную траву. Обычная, немного взъерошенная, но вполне себе прическа.
-Не знал, что принцессы ещё и профессиональные парикмахеры.
Селестия ухмыльнулась.
– Требование выглядеть хорошо заставляет быть профессионалом во многих областях. Даже в кулинарии.
Селестия осмотрела свои бока, будто оценивая степень ожирения.
Я залился смехом и словил недовольный взгляд солнцеликой.
– Не такая я уж и полная…
– Знаешь, что убирает кривые лицевые мышцы и плохое настроение?
– Что же?
– Первое – это смех от души, а второе… — я прикрыл глаза. – сочный, хороший и увесистый кусок говядины. Нет! Свинина мне больше по вкусу.
Селестия игриво улыбнулась.
– Могу предложить себя. – сказала она, поднося своё лицо к моему.
Я почесал её за ушком. Она прикрыла глаза и немного замурлыкала.
– Я бы с удовольствием тебя оседлал, но пока… — я погладил её по шее. – Мне нужно, чтобы ты собрала Майка и Луну в зале. Мне нужно кое-что рассказать.
Она уже вышла из спальни, но, обернувшись, сказала:
– С нетерпением жду продолжения. – она вышла из башни.
Я упал спиной на кровать и выдохнул. Задев головой шлем, я немного пошипел.
Я быстро схватил шлем и надел его, поднявшись во весь рост.
Она сзади меня.
– Доброе утро, Эрих. – сказал голос сзади.
– Доброе, Найтмер. – сказал я и повернулся к ней. Её лицо издавало улыбку, но сама она уткнулась взглядом в пол и глубоко задумалась.
– Дай мне подготовиться. Не каждый день идёшь на суд, который может стать твоим последним мгновением жизни. – сказала она и взглянула в окно.
Я кивнул ей в ответ и пошел в замок на кухню. Голодный как волк.
Взглянув на пол в прихожей, я увидел винтовку, поставленную около двери.
Спасибо, Тия.
Время было явно раньше обеда. Кто-то быстрым шагом прошагал мимо меня, не обращая на меня внимание. Разговоры аристократии, звуки марша. Как-то всё слишком ожило.
Зайдя на кухню, я увидел Майка, допивающего чай.
– Over there, over there… — напевал он, смотря в газету.
– Доброе утро, дядя Сэм. – сказал я и сел за стол, воруя у британца бутерброд.
– Привет, привет, фриц. Слышал, что в новостях пишут? «Наша доблестная стража: как отряд гвардейцев затерялся в трёх соснах. Реформа Гвардии требуется немедленно!» — сказал британец и посмотрел на меня удивлённым взглядом.
– Цензуры прессы тут явно не придумали. – сказал я с набитым ртом.
– За такие сообщения во время войны приставили бы к стенке. – сказал британец и выпил последний глоток из чашки. – Ты хотел нам что-то рассказать.
Я выкинул остатки фрукта в мусорное ведро.
– Через десять минут в тронном зале. Пока больше ничего сказать не могу, ибо не знаю. – Майк посмотрел на меня с подозрением.
– Чего ты опять задумал, немец? – спросил он, скатывая газету и оставляя её на столе, привставая и идя на выход из помещения.
– Явно не операцию «Михаэль»[1]. – британец взглянул на меня с ещё большим подозрением.
– Вот ведь хитрая крыса… — сказал он и вышел, направляясь в свою башню. Видимо, Луна спит.
Как и всегда.
Оглянувшись по всей кухне, я нашел кастрюлю. Заглянув внутрь, я поймал очень сильный запах какого-то бульона. Порывшись и найдя тарелку с поварёшкой и ложкой, я стал накладывать суп себе в тарелку. Чувствую себя как полевой повар. Помню, как какой-то майор обмолвился, что получил свой первый железный крест за спасение целого полка от неминуемой гибели путём убийства полкового повара. Как же его там звали?
Барон фон Швальцкопф тринадцатый? Или двенадцатый? К чёрту.
Сев за стол, я взглянул на блюдо. Суп из макарон, овощей. Стандартно, серо и строго. Ничего не скажешь.
Взяв ложку и уже приготовившись ощутить теплоту в горле, в комнату вбежала встрепанная Луна. Ложка моментально упала в тарелку и разбрызгала бульон.
– Я ничего не пропустила? – глубоко дыша, сказала она.
Я вытер куртку и взглянул на Луну.
– Нет, ничего. – сказал я и запихнул целую ложку в рот.
– Оу. – она немного замялась.
– Иди в зал, скоро буду. – сказал я, вновь набирая полную ложку супа.
– Ты решил всё-таки признаться ей. – сказала она с лисичьей улыбкой.
– Я ничего ещё не говорил. – сказал я, жуя хлеб. – Но за разговор сегодня ночью я бы хотел тебя поблагодарить.
Луна сменила свою хитрую улыбку на какую-то более повседневную и добрую.
– Всегда пожалуйста. – она вышла и зацокала прямо в зал.
Закончив с супом, я стал двигаться обратно в свою башню.
Шаг за шагом, стук за стуком, но я приближался к той, чья судьба будет решена в ближайшие несколько минут.
Войдя внутрь и сразу дойдя до прохода в спальню, я приготовился ко всему.
Она смирно сидела и, раскрыв окно, смотрела прямо на солнце.
– Как ты думаешь, она сожжет меня живьём или помучает? Сначала одну ногу, потом левое крыло… — её грива поблекла, стала развеваться гораздо медленнее, будто сильный ветер сменился чуть ли не на штиль, звёзды стали появляться всё реже, а взгляд пуст. Ей страшно.
Я подошел к ней.
– Помнишь, что я тебе обещал? – она взглянула на меня своим опустошенным взглядом.
– Ты соврал. – сказала она и вновь принялась смотреть на горящую звезду.
– Откуда ты знаешь? – спросил я удивлённо.
– В твоём голосе чувствуется ложь и беспокойство. Ты не можешь повлиять на само Солнце.
Я глубоко вздохнул. А ведь и вправду – смогу ли я повлиять на её решение?
– А что, если я скажу, что могу? – Найтмер повернула голову и взглянула с недоверием.
– Кто ты ей такой, чтобы диктовать условия?
– Тот, кто заслужил её доверие.
Я стоял перед огромными дверьми в тронный зал. Рюкзак висел у меня на спине, готовясь к моменту, когда придётся показать его содержимое.
Так я себя не чувствовал даже перед первым боем. Будто иду не в тронный зал, а на убой, без возможности убежать. Но довольно.
Зайдя внутрь, я увидел Селестию и Луну, сидящие на своих тронах. Где-то внизу, около небольшого фонтана, стоял Майк, прикрыв свои глаза каской. Лишь я вошел, он поднял голову и взглянул на меня, прищурив взгляд. Селестия и Луна лишь улыбнулись.
– Колись, фриц, какого «Тома» [2]на этот раз ты принёс.
– Да, Эрих. Что ты хотел нам рассказать. – Луна с укором взглянула на Майка, но тот этого не заметил.
Я оглянулся назад. Двери были заперты, никто нас не потревожит.
– Скорее показать, нежели рассказать. – я скинул рюкзак.
Через секунду из него вылетел почти незаметный, синий дымок. Через две – на глазах у всех стояла она.
Удивлённость всех лиц в этом помещении невозможно передать словами. Но что было самым опасным – это рука Майка, направляющаяся к кобуре. Он держал пальцы наготове, но пока ситуация не накалилась – держал себя в узде.
Не делай глупых и преждевременных шагов, товарищ.
Я не отступил ни на шаг, не струсил. Отступить назад – признать свою минорность в данной ситуации, бросить спутницу одну.
Ни шагу назад.
– Привет, Селестия. – порвала тишину Найтмер.
То, насколько Селестия взбесилась, невозможно передать.
– Что тебе нужно?! – завопила Селестия.
Даже я не мог вообразить себе, что произойдёт в следующий момент.
– Я хочу покаяться перед тобой. – Найтмер склонилась в глубоком поклоне.
Лица всех присутствующих выразили вторую волну удивлённости. Выражение же Селестии металось от безумной ярости до крайней удивлённости. Остановка на испепеляющей неудержимости потревоженного зверя.
– Ты насмехаешься надо мной?! Да как ты…
– Я готова принять любое наказание, которое ты выберешь для…
– Луна, напиши письмо носительницам Элементов. Мы покончим с этим грязным пятном.
Найтмер взглянула мне в глаза с животным страхом.
Луна, тем не менее, закусила губу и не спешила доставать бумагу для письма.
– Луна? – переспросила Селестия, все ещё смотря на Найтмер.
– Я… я не уверена, что после всего, что она прошла, мы должны вновь отправить её в изгнание.
Солнечный диарх взглянул на собственную же сестру. В глазах Селестии, Луна стала самым коварным предателям. Из самой желанной сестры – в изменника, чья голова слишком тяжела.
Селестия переметнула взгляд на британца.
– Майк, вразуми её. – чуть ли не в агрессивном тоне приказала Селестия.
Он тяжело вздохнул.
– Какова её позиция, такова и моя. Она уже заработала своё прощение, пора бы и обрести свободу.
Взгляд устрашенной Селестии остановился на мне.
– Эрих, но ты ведь понимаешь, что это ловушка, чтобы убить двух зайцев одним выстрелом? – она в отчаянии, мне больно слышать этот голос.
Но что мне делать? Как ответить? Как?
– Знаешь, она не убила меня в замке, не захватила мой разум по пути назад, не убила тебя исподтишка, когда я принёс её в замок. Я не вижу в ней угрозы.
Селестия отчаялась, её взгляд метался, но, в конце концов, она телепортировалась позади всех нас.
– Как же вы не понимаете? Это всё лишь обманка, иллюзия. Она убьёт нас по одному, убьёт в ночи, без свидетелей. Я пытаюсь воззвать к разуму.
Луна как-то угрюмо усмехнулась.
– А ведь она в каком-то смысле моя дочь.
Моё зрение перестаёт видеть не удивлённые лица.
Взгляд Найтмер упал на Луну. Настолько ошеломлённого взгляда я не видел никогда. Никогда больше и не увижу.
– Ты не моя сестра… — сказала Селестия и исчезла из зала в ослепляющей вспышке, оставляя следы гари на мраморном полу.
– Вновь из-за меня возникают неприятности. – Найтмер встала во весь рост и стала смотреть в пол. Как и все мы.
Нужно что-то делать, находить компромисс, искать решение и ответ. Но мы стоим в тяжелой тишине и слушаем прекрасные звуки природы за большими и золотистыми окнами.
Мы стоим в безысходности.
[1] Операция «Михаэль» — первая, и самая мощная атака из серии наступлений, позже известной, как Весеннее наступление, а в немецкой историографии – битва кайзера (Kaiserschlacht).
[2] «Чёрный Том» — взрывное устройство, сработавшее в 1916 году в Нью-Йорке на одноимённом острове на складе боеприпасов. Землетрясение, вызванное взрывом, было равно 5.5 по шкале Рихтера.