Восхождение к вершине

Приключения

Я проснулся и сам удивился тому, что не чувствую ничего особенного, кроме тепла, исходящего со спины и боков. Открыв глаза, я увидел доски… нет, это была сплошная древесная стена, она была так далеко, и в то же время, так близко от меня… сверху был такой же необычно—деревянный потолок, а рядом со мной… морда взрослой зебры, которая спит со мной на одной кровати; дальше — проём в, снова древесной, стене, занавешенный какой—то тканью.

То, что я не чувствую боль — это явно хороший признак, может, падение просто приснилось мне? На всякий случай принялся осматривать себя.
Нет, не приснилось.

На теле были бинты, которые фиксировали сломанные кости. На моё удивление, их было мало. Одно ребро, из—за которого мне было тяжело дышать (туго закрепили бинтами), передняя левая нога, она отказывалась мне подчиняться, когда я попытался пошевелить ею... Была ещё сломана и задняя нога, только вот она отзывалась лучше, но движение ею тут же приносит мне сильный дискомфорт и боль.

Ещё были синяки и ссадины, и вроде бы настоящие раны, только вот они уже давно закрылись и покрылись корочкой. Мне хотелось бегать и прыгать от всей той энергии, которая скопилась в моем теле. Будь я постарше лет на десять — смог бы избавиться от лишней энергии при помощи зебры. Хе—хе… тьфу, что за мысли и откуда они? И что за способ? Эх, нить мысли потеряна и её больше не вернуть.

В итоге я пришёл к выводу, что нахожусь в доме зебры и лежу с ней на её же кровати, а именно: нахожусь в её объятьях или что—то в этом роде. Зекора свернулась вокруг меня и укрыла хвостом. Тут было и одеяло, которым мы тоже были укрыты, но оно не давало столько тепла, сколько исходило от кобылы, и не стоит забывать о чувстве комфорта.

Сколько так мы пролежали — я не знаю. Было очень приятно смотреть в потолок, наслаждаться теплом и ни о чём не думать... Только вот потом случилась катастрофа: моя природа сообщила, что пора очистить организм от накопившихся продуктов обмена. Спорить с организмом я не стал, и решил разбудить Зекору. Думаю, для нас двоих такой расклад вещей будет приемлемый — мало кому понравится проснуться в обгаженной постели.

Будил минуты три, а то и больше. Когда справился с задачей, моя мордочка объяснила ей всё лучше любых слов. Конечно, перед этим она несколько раз моргнула спросонья, но после она, резко вскочив с кровати, взяла меня за шкирку зубами — вынесла на улицу, а я при этом терпел.

Моя пытка продлилась до дальних кустов, в которых, судя по запаху аммиака, находился “туалет”. Вырыв небольшую ямку, в меру небольших своих сил, я сделал дела, и в конце закопал её обратно. Не хочется случайно наступить на собственную «Мину». Сообщил зебре, что уже управился, и она, снова аккуратно ухватив меня за шкирку, пошла домой.

И вот я снова в доме кобыл… ки? Думаю это подойдёт, она не выглядит такой уж матёрой кобылицей, матерью многих жеребят. Она положила меня на коврик метрах в трёх от котла, в котором что—то кипело. Цвет варева был темно—красный, как кровь… я решил не откладывать «распаковку» знаний и сравнение их с уже доступной информацией.

Пока зебра разливала варево по склянкам, я рассматривал копыто, которое было более подвижным, чем у привычных мне пони, лошадей и других рас, которые имеют копыта. Отличия были не только в копытах, но и в раскраске мордочки, и, разумеется, в мыслительных способностях. И очень забавная окраска — я на сто процентов уверен, что у лошадей не могут начинаться пряди чёрными, а заканчиваться белыми. Про естественные рисунки и дополнительные конечности я молчу.

Из всего варева в котле получилось шесть склянок с... чем—то. Посмотрев на меня, она взяла склянку и протянула в мою сторону. Я мог взять её только крылом, а после переложил в копыто. Я вопросительно посмотрел на кобылку, та тяжело вздохнула и что—то сказала в рифме. Я, естественно, её не понял:
~ Эм, а вы можете говорить на этом языке?Я немного не понимаю… ваш язык. — в ответ были удивленные глаза. Тишина продлилась минуты три, после чего она кивнула и начала говорить.
~ Выпей зелье лечения, дитя, чтобы силы и здоровья набраться. — послушав её, я откупорил склянку и мелкими глотками начал её опустошать. Этот процесс показался мне вечностью, а когда осталась ещё половина, я решил закончить «процедуру» со словами:
~ Я больше не могу, это чересчур для меня. — после сказанного я решил надавить на жалость и состроил умоляющую гримасу. Зекора поняла моё настроение и решила не мучить, взяв у меня склянку и, отправив отдыхать, занялась своими делами.

Когда я улегся на кровать, сонливость, на моё удивление, накатилась на меня с такой силой, что противостоять ей я не смог и через мгновение уснул. Что при этом происходило вокруг — волновало меня в последнюю очередь: ни то, как Зекора собиралась куда—то, ни то, что она попросила несколько духов присмотреть за мной. Они, в свою очередь, поделили дежурство между собой и двое из них улетели в неизвестное направление.

Мне снова снилась та библиотека. Изменения бросались в глаза: больше трети книг были «нормальными», а не в их блеклых версиях. В этот раз я решил исследовать место, в котором были мои личные воспоминания, в поисках уцелевшей памяти. Идя по маршруту, решил проверить одну вещь: есть ли тот чёрный отдел. Заглянув за угол, увидел только кирпичную стену, выкрашенную в жёлтый цвет.

Такая новость дала информацию на обработку. Надо будет заглянуть сюда, когда сильно пострадаю — есть у меня предположения, но ради любопытства калечить себя? Пожалуй, лучшее подожду пару лет, да и вдруг я ошибаюсь в предположениях.

Находясь здесь, я понял одну вещь: изучение чего—либо происходит ТОЛЬКО через «книгу». Это было неприятно, мне не хочется терять время на изучение знаний, которые можно изучить и во внешнем мире. Отбросив лишние мысли, стал продвигаться к основной цели, поставленной на это посещение.

С прошлого раза тут стало меньше копоти и мусора, появилась одна кафедра, на которой лежала книга. Сама книга на данный момент была похожа на тетрадку в один—два листа. Обложка, да и сами страницы не имели какого—то определенного стиля. Я чувствовал, словно любое решение и действие сможет полностью поменять облик "тетради". Пока "тетрадь" была серого цвета, по краям была обшита серебром, возможно, для прочности и красоты. Страницы, коих было две, и на них были написаны все те моменты, которые я успел пережить в этом теле, да и переживания тут были. Текст написан печатными буквами, но иногда встречается довольно размашистый почерк, словно был написан ребёнком.

Отстранившись от своей «истории», начал осматривать место «пожара». Многие следы пропали, но атмосфера осталась прежней. Через… определённый промежуток времени я нашёл необычный листок. Белый, словно мрамор, витиеватые узоры по краям, а буквы — произведение искусства. Когда я заглянул в него, меня погрузило в воспоминания.

Я стою перед армией, но не для того, чтобы укрепить её дух или повысить мотивацию, а для того, чтобы уничтожить. На мне была мантия: такая, какую обычно носят маги. В руке я держал гримуар, и от него веяло потусторонним холодом, словно сама смерть создавала эту книгу. Хотя, почему словно? Разум говорил, что Она и была её создательницей. Я поднял руку, а армия не стала ждать продолжения моих действий и двинулась вперед… И, чтобы узнать, чем это кончится, мне надо найти «книгу», а судя по тому, что здесь произошло, то это действие невозможно.

Положив листок на кафедру рядом с книгой, я продолжил свои поиски. Вдруг найду более интересную информацию? Со смешанными чувствами я продолжил поиски.

На этот раз поиски продлились меньше, но и результат был спорен: два листа, которые были в таком виде, словно сначала их кинули в лужу, потом прошлись, и в конце концов высушили. Почерк был кривой, но при этом читаемый, словно тот, кто это писал, куда-то торопился, а условия, в которых это писали — были ужасны. Контуры были золотистыми, словно свет солнца покрыл их и теперь защищает текст.

Воспоминания, находящиеся здесь, переносили меня на… сражение. "Я" стоял перед врагами в массивных доспехах, в "моих" руках находился двуручный меч, по которому было видно, через что он прошёл, доспехи тоже были не в самых лучшем состоянии.

Перед мной восстали трое только что убитых врага, под шлемами которых начал гореть могильный зелёный свет. Трое некромантов промелькнули в строю из нежети. Этот бой обещает быть долгим.

За спиной я начал слышать молитвы двух священников, и по телу прошла волна тепла. Перехватив мечь поудобнее, "я" пошёл строем со своими товарищами. "Мы" пережили множество боёв, потеряв до и во время войны близких и друзей.

Как только наше оружие покрылось светом, мы начали немного нарушать сторой беря на себя врагов. За нами был ещё один строй, состоящий из новичков, которые не прошли даже десяти боёв. Их цель была защита тех самых священников, которых было слишком мало, и которых надо защищать ценой своей жизни.

Две стрелы пролетели мимо меня, после чего услышал выкрик одного бойца. Целились в единственную угрозу, чем не удивили. В ответ из строя полетел десяток стрел с "горящими" наконечниками, убив кого угодно, но не лучников.

Взмах меча, и урертвие стоящее перед "мной" было разделено пополам. Нескромный только и делали, что пытались убить священников, не замечая нас, что было только нам на руку, до тех пор, пока эти самые священники могут нас хоть как-то благословить...

Бой продолжался, а силы уходили... а дальше ничего. Убрав оба листа туда же, где был первый листок, найденный до этого, я решил поискать ещё немного… И тут окружение начало потихоньку распадаться. Знатит... мне уже пока просыпаться.

Едва проснувшись, я начал осматривать окружение: единственное изменение произошло со светом — за окном виднелась тьма, а источниками света в комнате был огонь из—под котла. Возле этого самого котла крутилась зебра и, напевая какой—то веселый мотив, что—то… готовила? Разве это удобно? В одном котле и готовить, и варить зелья? Но не мне её учить… хотя... об этом надо поговорить.

Аккуратно поднявшись, заметил изменение в теле — переломы срослись. Это ещё не было поводом бегать и кричать, но это не могло не радовать — мне не придётся всё время лежать или сидеть на одном месте.

Зекора заметила моё пробуждение и, с замученным видом, улыбнулась мне искренней улыбкой, несмотря на всю свою усталость. Что случилось с ней такого, что она так выглядит, за то время, пока я спал? Спрошу чуть позже — не хочу её отвлекать от готовки.

Минут через десять меня позвали к «столу» (маленький столик, который был немного выше меня). Я аккуратно слез с кровати и довольно быстро подошел к зебре. Она поставила на стол передо мной миску… с супом… не буду вдаваться в подробности, из—за чего такие сомнения.
~ Стол слишком высокий для меня… — подал я знак, а она, хлопнув копытом о морду, пошла куда—то, вернувшись через минуту с тремя досками. Она поставила их друг на друга. Это было… странно. Они мне никак не помогут, но, думаю, это единственное, что она может сделать на данный момент.

Я залез на них двумя задними копытами, а передними облокотился о стол и посмотрел на миску. Не увидев столовых приборов, я решил не строить из себя непойми что. Наклонив голову и крылом пододвинув миску поближе к себе, я начал из неё пить.

Посмотрев на кобылку, она ела точно также и, кажется, одним глазом смотрела на меня… а, ну да, за мной НАДО присматривать — тело жеребёнка накладывает определённые проблемы, но при этом открывает новые возможности и привилегии, недоступные взрослым.

Доев свою порцию, я почувствовал тепло в желудке и небольшое напряжение… что? Разве ещё не рано? Сколько мне? Пять? Шесть? Вроде, у меня не должно быть такое напряжение… и как мне на это реагировать? И вообще относиться. Разберусь позже, мне сначала надо разобраться с имеющейся информацией. Но зеброчка так не думала и начала говорить первой, а то беседа всё никак не хотела налаживаться.
~ Рассказывай, мне хочется услышать историю твою, и особенно, как ты появился в этом лесу, — её взгляд бродил по моему телу иии… изучал. Не так, как это делает учёный с новым материалом, а психолог, увидев нового пациента… надо изучить психологию, по моему она была у меня.
~ Я не помню, как… оказался на поляне. Там же потом разговаривал и помог духу. В благодарность за помощь он, хотя я уверен, что это была кобылка, она дала мне карту леса, потом я пошёл в сторону тропинки, и по ней пошёл по направлению в города. На опушке моя интуиция подсказала, что мне не стоит покидать лес, а так как мне податься некуда, то я решил пойти к вам, мисс Зекора. — та кивнула на мои слова. Пусть она и выглядела немного удивлённой, но держалась хорошо.
~ Вот как. Ты знаешь только этот язык? — скорее всего она хочет узнать побольше.
~ Этот знаю лучше всего, но знаю ещё и этот. %Мне помогла душа изучить этот язык. * Знаю ещё несколько языков, но очень плохо… хотя, — дальше проговорил простые предложения на пяти языках, но я точно знаю, что знаю ещё языки. Зебра удивилась, она даже знала один из них. Только вот были небольшие странности в нем: некоторые слова по другому звучали и означали нечто похожее, но не то, что я имел в виду.
— # Думаю на этом языке мы можем поговорить — на нем мне легче и приятней, он не тянет смерть ко мне. Воспоминания так и приходят в голову: дни под солнцем, одиночество… Под конец она замолчала, а слова были произнесены с какой—то грустью.

Наши взгляды встретились, но я не решился спрашивать Зекору о её прошлом, лучше сменить тему.
— # А на каком языке мы говорили до этого? — поинтересовался я, пытаясь отвлечь её от печальных мыслей.
— # То был язык не упокоенных душ, оставшихся в этом мире из—за незаконченных дел, и он родной для всех шаманов, независимо, хочет он его знать, или нет… — и вот она снова замолчала, только на этот раз посмотрела на тёмный потолок.
— # И почему? Кто заставляет? — я понимал что пора менять тему, но я хочу знать, откуда я его знаю.
— # В жизни зебры приходит пора, когда жизнь меняется в миг, одним она дарует богатства и славу, а другим одинокую кончину, — я ничего не понял, но пора менять тему.
— # О чем поговорим дальше? — задал вопрос, ожидая ответа и проявления инициативы с её стороны.
— # Мне интересно твоё имя — я до сих пор его не знаю, а то это не дело — ты знаешь, как меня зовут, а я тебя нет, — этот вопрос был… логичным. И самое ужасное — я не мог на него ответить.
— # Я… не знаю, точнее, не помню, — мои ушки сами по себе прижались к голове — # Когда я проснулся на поляне и попытался его вспомнить, то вспоминал только плохие вещи… — не знаю почему, но я это сказал. Что—то в той еде было.

Зебра ужаснулась, закрыв свой рот передним копытом.
— # К—Как не знаешь? Ты точно уверен? Попробуй, вдруг вспомнишь? Это важно и необходимо, чтобы найти твоих родных, — в её голосе было беспокойство и… надежда? Она так хочет найти моих родных? Мне будет приятно, если родные не найдутся, ведь будет сложно им что—то объяснить. Надеюсь, Зекора примет меня... хотя бы как ученика.

Послушавшись кобылки, я решил снова попытаться вспомнить своё имя… Передо мной появилась картина, где я в теле человека, где я с помощью автомата убиваю женщину с ребёнком на руках, после чего под крики ребёнка, которому нет и полугода, ухожу к товарищам.

Меня трясло. Хоть я и понимал, что это было сделано не мной, но это было совершено в одной из… жизней… моих прошлых жизней, которые я когда—то прожил. Так же есть вероятность, что это просто воспоминания, которые никак не связаны со мной.

Увидев мою дрожь, Зекора подошла ко мне и заключила в крепкие объятья, наполненные скорбью и виной. Она беспокоилась обо мне.
— # Не стоит вспоминать через боль. Хочешь, я сама придумаю тебе имя? Но не жди чуда — у меня это плохо выходит, — увидев мой кивок, она стала думать.

В её объятиях мне было спокойно, словно я находился в неприступной крепости, пока снаружи бушует буря. В какой—то момент она сказала:
— # Как тебе Майер? — это имя… оно дало мне воспоминание, где я, сидя на троне, повелеваю мертвыми и, самое главное — меня не боятся, а уважают… что ещё есть в моей памяти? И сколько ещё будет сюрпризов? Столько вопросов…
— # Мне нравится… — ответил я тихо, хотя до этого спать мне и не хотелось, но факт близости с уставшей кобылой начал клонить меня в сон.

Ничего больше не сказав, Зекора, взяв меня за шкирку, пошла в сторону кровати, на которой, расположившись так же, как и сегодня днем. Через минуту, я погрузился во тьму сновидений...

POV Зекоры. Полдник.

После того как я поставила зелье настаиваться и уснула в обнимку с жеребёнком, мне снился прекрасный сон, где он уже стал постарше и помогает мне, словно старшая дочь, которые обычно и занимаются помощью в сложных делах, а не жеребцы, которые занимаются только крайне деликатными вещами по хозяйству.

Сон был быстрым и мимолётным — буквально через секунду мы ходили по редкому лесу, где собирали травы, ставили ловушки на некоторых зверей, и вообще наслаждались обществом друг друга. Только закрываю глаза, и мы сидим перед котлом, под которым горит огонь, а за окном уже ночь.

Зелье в котле меняет цвет буквально каждый миг, создавая яркое и красочное представление только для нас двоих. Перед тем как меня разбудили, он о чём—то просил меня. О чём именно, я не помню, но его мордочка, на которой застыла мольба не забудется, жаль, это всего лишь сон, и не сказать, что он вещий.

Открыв глаза, я увидел ту самую мордочку, которая смотрела на меня, всём телом было напряжено, а на мордочке отобразились все потуги. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять причину и, сложив дважды два, я быстро встала на копыта и, схватив его, понесла из дома до ближайших кустов.

Оставив его одного и отойдя на достаточное расстояние, чтобы его не смущать, я прислушалась к окружающим звукам. Первое, что я услышала, было тем, как он что—то откапывает и, благо, он это сделал. Мне на душе стало спокойно, а также это дало информацию на обдумывание.

После того как его нужда была справлена, он позвал меня, а потом мы уже спокойным шагом пошли домой. Дома я положила его рядом с котлом, а сама приступила к разливанию зелья по склянкам. После того как зелье было полностью разлито по ёмкостям, я передала одну из них ему, ведь, иначе, зачем я его вообще варила? Ингредиенты, затраченные на это зелье, стоят гораздо дороже того, что получается в итоге.

Понимание того, что слово "Больно" было и вправду сказано на языке мертвых, немного удивляло и заставляло сердце обливаться кровью. С одной стороны — он знает язык мертвецов, с другой — я косвенно нанесла ему вред. Жеребёнок уже после первого предложения понял причину и выпил часть зелья, а остальное оставил и с мольбой посмотрел на меня. Я не могла заставить его выпить до конца, да и не всё зелье необходимо выпивать полностью.

Отправив его в кровать, я стала готовиться, чтобы пойти в город и там расспросить на его счёт — вдруг его уже ищут. И логичней всего будет начать в городе, а не в лесу. Мне надо успеть вернуться домой до ночи — не хочу оставлять его одного, да и лес полон ночных опасностей. Жаль, что сейчас не могу его расспросить, да и боюсь — вдруг он ничего не помнит.

Надела плащ и, перед выходом, приказала духам по очереди следить за жеребёнком и, при необходимости — помогать, или хотя бы подсказывать. Выйдя из дома, я потрусила по тропинке в сторону городка.

Через десять минут я уже была на опушке леса. Немного устала, но сил было ещё много, чтобы сделать запланированное. Городок, как и всегда, был очень живым ровно до тех пор, пока я не появлялась в нем. После моего появления редко какие дома или магазинчики оставались открытыми. Мой сегодняшний маршрут: пойти на площадь, по возможности расспросить его жителей, сходить в мэрию для решения некоторых вопросов, а также поискать обычные объявления — вдруг найду что—нибудь интересное.

Пока искала доску объявлений, по пути мне никто не встретился. Даже пегасы, и те пропали, хотя они часто летали в небе в моём присутствии. Поиски продолжались не очень долго: я дольше шла до места, нежели что-то искала. Потратила на все это минут сорок.

Изучая объявления, смогла найти только одно — да и то на пропажу единорога… и почему мне сейчас на душе стало лучше? Это плохо! Жеребчик без родителей — это плохо. Будь на его месте какая—нибудь кобылка, то после обычного объявления или сообщения куда нужно — за ней пришли бы только родители. А так, каждая кобыла, которая имеет достаточно желания, связей и средств — начнёт бороться за него. Жеребцов слишком мало, если сравнивать с кобылами.

И ведь не у всех кобыл есть рамки приличия: кто—то может что—то с ним сделать. Я, например, до этого ни разу не видела фестралов. И почему я только что на миг представила, как какая—то кобыла делает из него «жеребца»? Мне сразу стало плохо от подобной гадости. Так же я не хочу, чтобы из него сделали очередного нежного и ранимого жеребца, место которого находится дома — под защитой табуна.

После осмотра остальных объявлений, меня смогло заинтересовать одно предложение, в котором продавали реагенты, хотя там и написано, что они слабые, но при этом не имели каких—либо неприятных побочных эффектов. В отличие от растений, из которых их сделали. Думаю, стоит туда сходить после посещения мэрии… нет, лучше прямо сейчас — так будут силы на торг и не придётся переплачивать, а то цена не ясна.

Запомнив адрес, который был написан в объявлении, я с надеждой на то, что мне откроют, пошла к нужному дому. Долго идти не пришлось — хотя дом и был на краю города, но от центра к нему вела почти прямая дорога.

Встав перед домом, я сразу поняла, что это нужное мне место. Было видно, что дом давно не убирался. Ну, по крайней мере, снаружи. Он был весь в копоти, как и ближайшая территория и, на данный момент, из трубы валил густой дым.

Весь путь до сюда я чувствовала, как за мной следили из окон. Тьфу! Такое ощущение, что мне надо было сделать крюк через лес, а не идти сюда напрямик. Знала бы, что тут продают необходимые в зельеварении вещи — пошла бы через это место в центр, а не делала по итогам большой крюк.

Подойдя ближе и постучав во входную дверь, я стала дожидаться того момента, когда она откроется. Дверь мне открыл жеребец с синей шкурой, которая была в очень плохом состоянии — везде были пятна грязи и каких—то веществ. Что меня сильно удивило — так это дым, который пошёл из дома, когда дверь открылась, чёрный как уголь. Когда дым, поваливший из дома, утих, я смогла лучше рассмотреть встретившего меня жеребца: он был единорогом с шёрсткой синего цвета, гривой и хвостом зелёных оттенков, разбавленных одинокими полосками из белых прядей. Кьютимарка на его боку изображала две колбы с неизвестными жидкостями разных цветов.
— Добрый вечер! Господин, не будете ли вы против того, чтобы продать мне свой товар? Не торопитесь и ответьте прямо, — жеребец удивился. Может, он ожидал другой реакции? Или дело немного в другом...
— О ч—чём вы? — немного испуганно спросил жеребец.
— Я о реагентах, которые вы упомянули в объявлении о продаже. Мне они нужны для зелий и мазей, которые с большой долей вероятности не будут иметь никаких побочных эффектов, — мои слова успокоили его.
— Вам сколько нужно? Вы проходите внутрь, обговорим всё в доме. Если, конечно, вы не хотите стоять перед дверью, — недолго думая и, понимая, что он почти ничего не сможет мне сделать, я зашла в дом.

Если внешне, дом был таким, как и все остальные дома в этом городе (за исключением грязи), то внутри это место можно перепутать со свалкой, на которую зельевары выкидывают всё лишнее и сломанное. То тут, то там висели разные травы и плоды, а на полках стояли склянки с разными ингредиентами и реагентами. Меня это не особо удивляло. Может, стоит дать ему несколько советов по изготовлению зелий в таких условиях? Может быть позже и при условии, что он захочет этого — заставлять я его не буду.

Зайдя в комнату, к которой меня привел жеребец, он повернулся ко мне с ожиданием. Я посмотрела на полки и удивилась — они едва не ломились от количества разных сосудов с зельями.
— Мой заказ прост: мне нужны все реагенты по одному, а лучше по два каждого. Не скажите на милость — торг уместен? — говорила с долей магии в словах, ведь рифмы лучше простых слов работают при общении.
— Так, это получается тридцать две склянки минимум… кхм. Торг не уместен — я и так по минимальной цене продаю, мне главное от них избавиться и в минус не уйти, — сделав короткую паузу, он практически сразу продолжил, — С вас семьдесят бит. Меньше, только если дадите в обмен свои склянки, — жеребец выглядел как—то неуверенно, да и лишний раз старался на меня не смотреть. Может, он боялся меня? Но тогда зачем впустил? Наверное, он верит в неприкосновенность, которая у него есть по законам и порядкам в обществе пони, а это может хорошо так придавать уверенность.
— Цена вполне приемлемая, только, пожалуйста, напишите на склянках названия ингредиентов и остаточные побочные эффекты, которых не удалось избежать при создании. Я приду немного позже, чтобы их забрать. Надеюсь, вас устроит. Не волнуйтесь: деньги я оставлю сейчас, — для удобства доставания битов я сняла плащ, а жеребец о чём-то резко задумался. Когда я отчитала и передала ему нужную сумму, он всё-таки решился задать вопрос:
— Мы ещё увидимся? — надежда теплилась в его голосе.
— Если то, что вы заверяли — правда, то конечно. Редко когда можно встретить такие компоненты для зельеварения… — улыбнувшись напоследок, я надела плащ и пошла к мэрии. Жеребец сопроводил меня удивлённым взглядом. Наверное, он не ожидал подобного ответа. Скорее всего ему очень часто делают намеки и подобное он ожидал и от меня. Если он на меня запал… даже не знаю, может, согласиться? Он знает толк в зельях, вот только, боюсь, что эта «любовь» продлится недолго — он найдёт вторую кобылку для табуна. А я уверена, что КАЖДАЯ кобыла согласится на подобное при условии совместимости характеров. И то — некоторые кобылы изменят жеребца ТАК, что с ним сможет уживаться только та, которая это и сделала. Брр, ужас!

Подходя к мэрии, я заметила первые признаки наступающего вечера. Я не беспокоилась о возвращении домой: тропинка, по которой я хожу — один из самых безопасных маршрутов. Да и за малышом приглядывали духи, но лучше всё-таки мне поторопиться.

Дверь была закрыта: мне оставалось только постучать и ждать. Пришлось повторить раз шесть, пока секретарь мэра не открыл дверь. На его морде было беспокойство. Думаю, он думал, что я уйду после второго или третьего раза, как обычно…
— Мне надо поговорить с мэром по поводу принятия сироты в семью на законных основаниях, — эти слова удивили секретаря. ((Задолбался в рифму писать... как получится — так и буду писать)) Думаю, не каждый день кто-то приходил к ним с подобными вопросами.
— Вы ходите удочерить или усыновить? Это важно: с первым вариантом всё просто, а вот со вторым уже сложнее. Не стойте на пороге, заходите. Неприлично держать посетителя на улице, — смиренно предложил он.
— Усыновить… одни знакомые пропали, а их сын оказался у меня. Хочу, чтобы ему ничего не угрожало. Да и чтобы меня не могли обвинить в похищении. Вы ведь знаете — кобылы разные бывают, — секретарь удивился, но ничего не сказал. Мы прошли в одно из помещений. Думаю, он не хочет отвлекать мэра от дел — она всё-таки занятая кобыла… а вот секретаря для веселого времяпровождения она нашла…
— Отсутствие доверительного документа всё усложняет: тут нужно присутствие самого жеребёнка и его согласие жизни с вами. Вам также надо… ммм, иметь безопасный дом или приобрести его на территории города… также есть и другие особенности, — и тут началось: справки, документы, рекомендации и ещё сотня разных пунктов и обязательных требований.

Что по итогам, из всего сказанного и необходимого, я поняла, что собрать все это будет чрезвычайно сложно, если вообще возможно. Нет, конечно он может просто жить со мной и дальше, но если его поймают, или меня обвинят, то шансов выбраться из передряги минимальны. Есть ещё вариант вернуться на родину, только вот сможет он там найти счастье? Да, зебры более терпимые к чужакам, вот только мы и традиции чтим сильней.

Уходила я из мэрии уставшей... едва не забыла про склянки с реагентами. По пути зашла за ними: жеребец, увидев меня и ничего не сказав, передал склянки, после чего я решила максимально быстро добрался до дома. Сегодня мне пришлось изрядно побегать.

Успела вернуться домой до того, как на улице окончательно стемнело. Дома ничего не изменилось, даже жеребенок спал, и не стремился просыпаться, а это значит, что могу разложить покупки в тишине, да и начать готовить. То что духи вообще не напрягаясь, было понятно изначально, ведь какая сложность следить за спящим?

Начала с самого простого, разложила склянки на полках, а их изучением займусь позже. Чистка котла заняло ровно пять минут, столько нужно зелью времени, чтобы очистить металл и самому испарится. С ужином вообще не заморачивалась, сделала питательную пасту, которую можно при желании превратить в лечебную мазь, главное соблюдать пропорции. Нет, я конечно могу приготовить отличный ужин, который понравится каждому, но во первых, у меня нет подходящих продуктов. Во вторых, нет сил, чтобы сидеть перед огнём несколько часов.

Жеребчик проснулся уже под конец готовки: выглядел он заспанным. Неудивительно! Столько спать! А ведь мне хотелось с ним поспать: мне комфортно быть рядом с ним, да и сегодняшний сон был необычный и приятный, может мне приснится нечто подобное опять?

Мне не хотелось на него давить вопросами, а потому добавила в его порцию, пока он шёл ко столу, немного зелья, которое рязвязывает хорошо язык. Обычно, его крайне легко заметить, особенно зная эффекты, вот только я не на родине, и тут об этом зелье мало кто знает.

Приступили к еде не сразу, я не учла, что стол высокий для него, и что ему будет не удобно за ним находиться, а потом я вообще забыла дать ему столовые приборы, вот только и он меня удивил: стал есть прямо из миски, ну как в принципе и я. Вот только я сразу вспоминаю учителей по воспитанию, которые говорили, что ни один зебр не станет есть как какой-то зверь. Так вот, пусть они заткнутся! Я видела и смогу доказать свои слова! Главное мне… ну не сделать из него эквестрийского жеребца, который и выйти из дома лишний раз боится. Хочу, чтобы мой "сын" был воином в душе и победителем на деле, да меня назовут нехороши словом за это, но никто не будет им помыкать, он сам будет вертеть кобылами так, как того захочет!!

Мы немного поговорили за столом. Он удивил меня знанием моего родного языка. И ещё знанием Старо-Эквестрийского... и ещё нескольких неизвестных мне языков. Самое главное, его история подходит для моей легенды, да есть несоответствия, но в любом случае. Что мне согрело и в тоже в тоже время заставило живот скрутить — я дала ему имя. Та привилегия, которая даётся отцам и матерям, и она появилась у меня… Жаль что в таких условиях, я познала сложность выбора имени жеребенку…

Только что с ним произошло, когда он вспоминает своё имя, через что он прошёл? Я уверена, что это не связано с родителями жеребчика, но точно связано с тем периодом, который он провел в лесу.

По итогам, мы снова оказались в одной кровати, и он даже заснул в моих объятьях, я тоже заснула, после того как убедилась, что Майера укрыла хорошо.

Продолжение следует…