Нашествие.

Нашествие. Глава VII: Уайтбелл - Истроуд - Дёртуэйд. Часть третья: 6-е июля.

"1-е Июля. 1011-го года.

Прошла неделя после того, как началась война. Муж ушёл на фронт и от него нет вестей. Меня беспокоят ужасные мысли о его смерти, но всё же хочется надеяться, что милому удалось уцелеть. Хозяйство валится из копыт без него, одна я навряд-ли справлюсь, а в округе трудно найти каких-нибудь наёмных рабочих, да и денег для их найма просто нет. Зря я решилась на эту дурацкую авантюру... Покупать участок, строить дом с нуля... Что бы сказали мои родные, увидев меня теперь?

2-е июля 1011-го года.

Сегодня произошла неприятная встреча — ко мне заявилась группа солдат из какого-то фестральского полка. Я слышала, что они до этого ошивались где-то у границы, но эти слухи тогда мне были совсем до лампочки. Сейчас же мне пришлось увидеть их наяву. Странные они, дурные, всё лопочут по-своему, а их командир по нашему говорит так, что хоть стой, хоть падай. Ну пригласила я их за стол, накормила чем смогла, начала расспрашивать: вдруг что-нибудь знают. Офицер молчит, отнекивается, но по глазам видно, что сильно трусит. Другой фестрал на меня смотрел так, что плюнуть в него захотелось. Эдакая морда, думал наверное про меня всякое. Но накормить их всё-таки пришлось, всё таки наши солдаты. Тем более в наше время фестралов уже не хорошо обижать.

Кружат в небе чёрные самолёты. Страшно смотреть на них. Что теперь будет? Если армия наша разбита, то как мне тогда быть? Хозяйство я не брошу, больно думать о таком. Мы с мужем всё это строили, жили тут, а теперь какая-нибудь сволочь будет распоряжаться? Надо было раньше думать, а сейчас поздно. Эх Селестия... что-ж ты делать будешь?

6-е июля 1011-го года.

Думаю, что пришёл мне конец. Нету у меня больше ни дома, ни двора, да и самой мне жить осталось недолго. Проехала мимо меня колонна. Всё в пыли да дыму, машины словно коробки, чёрные или серые — трудно разобрать. Как увидела это всё — так сердце в ноги ушло. Потом ещё заходило ко мне с десяток этих морд. Чёрные, пыльные, глаза как у крыс бегают. Командир их надо мною глумился, чтоб ему подохнуть! Заставил принести воды, да столько, что можно десятков пять к разу напоить. Да ещё пробовать заставил, будто я её отравить могу, чтоб его! Приставил ко мне какого-то солдата, тот молчит и скалится. Явно искал чего притырить, но что бы я ему сделала? Я одна, а их десяток. Воины, называется. Вдесятером ограбили одну безоружную кобылу! Я теперь без воды и без вёдер, денег нет почти, да и купить негде. Страшно мне теперь за себя, только толку?"

Записи из дневника эквестрийской фермерши Камелии Стид.

- ВОЗДУХ!!! ВОЗДУХ!!!

 — Прерывистый гул моторов над головой вдруг резко сорвался в душераздирающий вой сирены. Он действовал на пони жутким образом: кто-то бросался на землю, кто-то пытался укрыться в придорожных канавах, кто-то в исступлении палил в небо, тщетно пытаясь поразить пикирующие машины смерти. Они ещё не знали, что это такое. Всё вокруг наполнилось криками ужаса и беспорядочным топотом сотен ног, потом земля встала на дыбы, взметая грязь, пламя и покорёженное железо. Крики заглушил дикий грохот и визг падающих бомб. За бомбами дорогу вспахали очереди из пушек и пулемётов, а потом наступила тишина, нарушаемая лишь звоном в ушах.

Артур очнулся в придорожной канаве, до которой ему повезло добраться с несколькими другими бедолагами. Ему повезло не быть контуженным — спасла недавно выданная стальная каска. Солдатики из кантерлотской дивизии шутили над этими широкополыми шлемами и пренебрегали ими, но как оказалось, эти "тарелки" были довольно полезной вещью, способной сохранить жизнь. Единорог осторожно поднялся на ноги и быстро себя осмотрел: на нём не было никаких ранений, только несколько ушибов от прыжка в овраг.

— Вылезайте, скорей! — Сверху послышался знакомый голос, которому Вайз оказался очень рад. Это был сержант Смит. Артур быстро выскочил из канавы, за ним последовало ещё несколько бойцов, но остальные не могли пересилить себя. Они лежали на дне канавы, скуля, плача и дрожа.

— Вы! Встать, немедленно! — Гаркнул им подскочивший к канаве батальонный офицер. Его лицо было перекошено и искажено из-за смеси страха и ненависти.

— Я... Я не могу... — Всхлипывая простонал один из деморализованных.

— Ты солдат, мать твою! Встать, это приказ!!

— Нас и так всех убью-у-у-т! — истерически закричал солдат. — Мне... Мне страшно, я дальше не пойду!

— А как же Селестия?

— Да плевать! Плева-ать!!! — Не унимался он.

— Доплюешься, мразь! — Лейтенант потянулся к пистолету, но Смит остановил его.

— Нет смысла, сэр. Надо организовывать тех, кто ещё боеспособен. А эти... Эти уже мертвы, нечего тратить на них патрон.

Лейтенант зыркнул на сержанта, оскалился, но сдержанно кивнул, не найдя ничего против.

— Ладно. Может ещё опомнятся. — Проговорил он сквозь зубы, подавляя в себе гнев.

Вокруг горели остовы грузовиков и танков, на дороге валялось много раненых и мёртвых, были и те, от кого остался лишь обрывок кителя и пара оторванных ног. Так или иначе, уцелевших всё же было достаточно. Выжившие офицеры вновь собрали батальон. Часть танков из колонны так же не пострадала и была готова продолжать путь. Шок был чудовищным, но он прошёл достаточно быстро. У них была задача, и они должны были выполнять её. Остальное имело малое значение. Майор Марбл погиб, его место заступил начальник штаба. Марш продолжился.

Они выступили со своих позиций ещё рано утром, почти ночью. Дивизии пришёл приказ срочно выдвигаться вперёд при поддержке танков. Примерно в то же время началась и бомбёжка. Небо наводнили вражеские самолёты, загремели взрывы в тылу — первыми подверглись ударам переправы и мосты через Екон. Потом пикировщики переключились на колонны техники и пехоты. Пони ещё не увидели своего врага, но уже были ослаблены, расстроены. Местность вокруг была сильно осложнена лесом, танкам было трудно маневрировать здесь. Командование думало, что противник находится за этим массивом, а майор Марбл, знавший правду, теперь лежал на перепаханной земле с закрытыми глазами. Его полномочия оказались окончательно исчерпаны.

Вдруг впереди раздался громкий металлический скрежет: головная "Мултильда" внезапно забрала вправо и наполовину съехала с дороги. Одна из гусениц танка оказалась перебита. Из корпуса машины показался механик, но тут же получил меткую пулю. Из-за кустов и деревьев заговорили чейнджлингские пулемёты.

— В укрытие!! — Проорал кто-то из командиров. Солдаты не раздумывая послушали его. Остатки батальона бросились за танки, под танки, в придорожные рвы. Начался беспорядочный и бесцельный ружейный бой. Пони разряжали винтовки быстро, лихорадочно, не видя противника и даже не понимая, откуда он стреляет. Артур изловчился залечь под днище одной из лёгких машин, откуда так же начал стрелять. Он уже был чем-то научен и не тратил пули в пустую, силясь понять, откуда идёт огонь, но противник будто бы сливался с местностью. Вспышки выстрелов мелькали в кустах, из-за деревьев, кочек, рытвин. Что-то мелькало там, в лесу, но при этом оставалось почти недосягаемо.

И тут, перестрелка кончилась. Противник отступил так же быстро, как и появился. Пони же ещё какое-то время продолжали палить из всего, что у них было. Поняв, что невидимый враг исчез, эквестрийцы постепенно успокоились. По танкам был открыт огонь из противотанковых ружей, но большого урона они не понесли. Одна из тяжёлых машин оказалась сбита с гусеницы, два других танка получили повреждения катков, погиб один танкист. Среди пехоты снова было серьёзное число убитых и раненых.

Заместитель Марбла и командир танкового батальона решили, что повреждённая техника останется на дороге под прикрытием пехоты, пока сюда не доедут тягачи-эвакуаторы. Путь продолжился. Лесное эхо доносило звуки выстрелов, уханье танковых пушек. Где-то уже шёл бой, где-то по дорогам шли другие части. За батальоном Марбла шла другая колонна, она тоже попала в засаду. Сзади снова послышались выстрелы и пулемётные очереди, но тем бедолагам они мало чем могли было помочь.

Впереди замаячила широкая просека. Когда-то это место отбили у леса какие-то фермерские семьи, но сейчас их дома уже развалились и заросли. По ту сторону просеки показались чёрные коробки вражеских машин. Танки чейнджлингов выезжали на поле, валя невысокие деревья и пригибая к земле кустарник. Их пушки молчали, будто бы давая возможность эквестрийскому батальону развернуться. Танки пони воспользовались этой возможностью: машины выстроились в линию, пехота повзводно была закреплена за танками. Никто не стал задумываться о странности ситуации, о том, что это могла быть ловушка. Эквестрийцы наконец увидели своего врага и были готовы дать ему бой. Остальное не имело большого смысла.

Взвод Вайза держался у одного из тяжёлых танков. Большая часть батальона состояла именно из них, но было в нём и какое-то количество легкачей. Вот линия двинулась вперёд: расстояние до противника быстро сократилось до дистанции эффективного поражения. "Мултильды" сходу открыли огонь по вражеской технике. Снаряды 40-миллиметровых пушек били по вражеской броне, но далеко не всегда наносили существенный вред. В свою очередь и чейнджлинги никак не могли поразить эквестрийцев. Их болванки рикошетили и расшибались о лобовую броню танков, высекая снопы искр. Шедшая за танками пехота ободрилась, чувствуя себя за танками как за каменной стеной. По ним уже начала стрелять вражеская пехота, с замаскированных позиций заговорили вражеские противотанковые пушки, но и им не удавалось пронять эквестрийскую броню.

Потеряв несколько своих машин и не нанеся никакого вреда противнику, чейнджлингские танки начали пятиться обратно в лес. "Драпают!" — Думали пони, продолжая наступать. Заговорили курсовые и спаренные пулемёты "Мултильд", шедшие за ними поредевшие взвода старались поддерживать их винтовочным огнём. Вражеская пехота перестала стрелять, вжавшись в землю. Позиции лёгких и средних противотанковых орудий вскрывались и тоже попадали под огонь. Артур видел всё это, он был рад происходящему, несмотря ни на что. Вот-вот они их опрокинут, вот вот неприятель побежит! Повторялся тот страшный бой на границе, только теперь в роли атакующих были они. Вот и настал момент отмщения!

Вдруг, одному из эквестрийских танков начисто снесло башню. Машина встала на месте, превратившись в гигантский факел. Другой выстрел угодил в лоб второму танку и взорвал боекомплект, убив этим десяток пехотинцев, шедших за машиной. Послышался шипящий звук падающих мин, снова ожили подавленные было вражеские пулемёты — пехота тут же залегла, поражённая внезапным изменением обстановки. Танки остановились, не желая отрываться от пехоты. Неизвестные орудия били из-за вражеских позиций, с большой дистанции. Их снаряды будто бы не замечали толстой брони, вскрывая и потроша тяжёлые машины. Чейнджлингские танки начали охватывать пони с флангов. Отстреливаясь и теряя машины, пони начали пятиться назад. Противник не отставал от них, наступление быстро превратилось в отступление. Чейнджлинги брали их скоростью и числом, вражеские машины не отставали от отступающих.

Смит вёл за собой оставшихся бойцов своего отделения. Они стреляли куда-то в сторону противника, прикрываясь бронёй отходившей назад "Мултильды". Порядок отхода постепенно терялся, начиналась паника. Танки не могли развернуться, не могли быстро отступать. Тяжёлые машины медленно пятились назад, втягиваясь обратно на дорогу, пока вражеская артиллерия выбивала их одного за другим. Батальон быстро потерял все свои лёгкие танки, судьба тяжёлых так же была предрешена.

"Назад, назад!" — Слышались отовсюду крики пехотных офицеров. Солдаты нестройной массой втягивались обратно на дорогу, танки пытались хоть как-то прикрыть их отход. Командир пехотного батальона носился между машинами в поисках командирского танка. Наконец, ему указали на неё. Начштаба вскочил на борт машины и постучал в один из башенных люков. Вокруг свистели пули, но офицер не замечал их. Навстречу ему вылез чумазый танкист, звание которого трудно было разобрать.

— Лейтенант Марлоу! — Гаркнул он в лицо своему коллеге.

— Лейтенант?!

— Да сэр! Майора убило, капитанов не осталось, лупят по командирской технике!

— Нужно как-то задержать их! — Крикнул уоррент-офицер, пригибаясь под вражескими очередями.

— Могу оставить два танка прикрывать отступление, тогда другие смогут уйти! — Лейтенант сразу принял решение, не медля ни секунды.

— Исполняйте. — Заместитель майора спрыгнул с борта танка и побежал к своим. Две машины остановились, загораживая дорогу, в то время как остальные повернулись кормой к противнику и двинулись вперёд на максимально возможной скорости — около 20-ти километров в час. Вскоре поредевший отряд сумел оторваться от преследования, но тут же наткнулся на своих.

Относительно непострадавшая колонна танков и пехоты двигалась прямо им навстречу. Из головной машины высунулся офицер, он отдал приказ остановиться. Когда две колонны поравнялись, танкист вызвал к себе уоррент-офицера.

— Почему отступаете?

— Нас опрокинул неприятель, впереди вражеская засада. — Начал отчитывался заместитель погибшего Марбла.

— Почему не дождались нас? — Не с яростью, но скорее с каким-то раздражением спросил танкист.

— Слышите? — спросил пони, указывая себе за спину. — Это противник, и он скоро будет здесь. Два танка его ненадолго задержат. Нужно готовиться к обороне, либо отступать.

— Но ведь из штаба приходят приказы о наступлении...

— А я намерен спасти солдат. Я не знаю, сколько у них танков и пехоты, но я уверен, что на вас её более чем хватит.

Спокойное и невозмутимое лицо танкиста немного изменилось, но он никак не ответил на эти слова. В этот момент откуда-то из леса раздался пушечный выстрел, и стоявшему вторым в колонне среднему танку продырявило борт. Кто-то крикнул: "Засада!" — но было уже поздно. Среди колонны начали рваться осколочные снаряды, спрятанные в лесу пушки поражали в борта вставшую на дороге технику, снова послышался треск вражеских ружей и пулемётов. Первые минуты боя стоили дорого, но пони быстро опомнились от шока. Это был уже не первый обстрел и не первая засада, их застали врасплох, но вскоре они начали отбиваться.

Между деревьями замелькали фигурки вражеских солдат в серо-зелёной форме. Вайз прицелился, и тремя выстрелами из винтовки сумел уложить одного из них. Какая-то странная и безудержная радость вдруг наполнила его, но залп вражеского пулемёта тут же заставил прижаться к укрытию Вступали в бой уцелевшие танки: стоявший рядом средний "Тимбервульф" выстрелил из пушки по показавшейся пехоте, затрещал спаренныё пулемёт, но тут ударило вражеское орудие: снаряд с визгом ударил машину в борт, угодив прямо в моторное отделение. Экипаж тут же бросился из люков наружу: из башни спасся командир и заряжающий, мехвод и радист были либо контужены, либо мертвы. Это был не обычный огневой налёт, противник перекрыл оба пути к наступлению и теперь намеревался принудить запертые части сдаться.

— Патроны кончаются! — Крикнул Артур, распахивая предпоследний подсумок и кое-как пытаясь зарядить обойму в ружьё. Огневой бой был не в их пользу, большая часть патронов, выпускаемых пони, уходила "в молоко", тогда как вражеские пулемётные расчёты били метко и кучно, заставляя вжиматься в землю. Укрытий у эквестрийцев практически не было, дорога простреливалась с обеих сторон. Положение становилось всё более критическим с каждой секундой, к уцелевшим командирам ясно и чётко пришла в голову мысль: "Надо прорываться."

— Примкнуть штыки! За мной!!! — Раздался крик какого-то офицера, покинувшего своё укрытие и рванувшего назад по дороге, навстречу вражескому огню. За ним последовала группа его бойцов, за ней — ещё солдаты, за ними — ещё. Без какого-либо прямого указания, пехота рванулась по дороге, беспорядочно паля во все стороны. К ним присоединялись уцелевшие танкисты, ведь к тому моменту в строю осталось лишь несколько танков, которые те без раздумий бросили. В едином, отчаянном порыве эквестрийцы навалились на вражескую пехоту, пытавшуюся перекрыть тракт. Произошло то, чего жуки ожидали меньше всего — штыковая схватка. Артур видел, как сержант Смит бьёт копытами чейнджлингских солдат, сам единорог всадил штык своей винтовки в живот какому-то офицеру, укол оказался настолько сильным, что чейнджлинг упал, а ружьё пробило его насквозь и уткнулось в грунт. Он шипел и верещал, тщетно и бессознательно пытаясь выдернуть из себя винтовку. Жуткое зрелище, но Артур почему-то был доволен им. Через минуту офицер уже был мёртв.

— Сержант! — Крикнул единорог, с треском выдёргивая ружьё из неприятеля. Он начал озираться в суматохе ближней схватки, но не мог найти его среди сражающихся.

— Я здесь, Арчи! — Послышался откуда-то снизу слабый голос. Смит лежал на земле, стиснув зубы от боли. Его нога была прострелена навылет.

— Проклятье! — выругался Вайз. — Кто-нибудь, помогите ему!

Капрал начал взваливать раненого командира на себя, вскоре ему на помощь пришёл один из товарищей. В суматохе происходящего единорог не заметил, что от всего отделения остались только он и Смит. Тем не менее, им всё же удалось вырваться из западни. Противник опешил от их дерзости, либо просто потерял интерес к уже разбитому и лишённому всей техники отряду.

Остатки четырёх батальонов выходили из леса, откуда ещё доносились звуки сражения. Несколько раз за последние часы им приходилось вырываться из окружения. Все танки были подбиты врагом, либо брошены экипажами. Пехота была угрюмой и усталой, бойцы тащили за собой раненых, которым ещё можно было помочь. Артуру снова удалось уцелеть, но он не был рад этому. Почти все бойцы из разбитого акронейджского полка, ставшие ему товарищами за время скитаний, погибли. Сержант Смит уцелел, но волочил за собой простреленную ногу. Атака провалилась. Корпус вошёл в лес и не вышел из него, такова была цена глупости и пренебрежения. Тысячи солдат, сотни танков, пушки, машины... Можно ли было это всё восстановить? Навстречу им попадались уже чужие части, имевшие иной приказ и занимавшие оборону на плацдарме вокруг уайтбельских переправ. Встречались им и остатки корпусных частей: оставшиеся без танков танкисты, ошеломлённая и подавленная пехота, тыловики. Отдельные ручейки выживших сливались большую реку, и при их виде приходила радостная мысль: "Значит, уцелел ещё кто-то. Значит, не только мы спаслись..." Но было и другое осознание, осознание того, что на одного спасшегося приходится десяток тех, кто продал свою жизнь по дороже, прикрывая отступление товарищей.

Тем временем, уже наступал вечер. Командование окопавшихся на плацдарме частей отправило уцелевших на ту сторону реки. Переправы всё ещё бомбили, но большой железнодорожный мост оставался нетронутым. Его планировали подорвать сами эквестрийцы, если придётся отступать за Екон.

Город встретил их развалинами. За последнее время Уайтбелл подвергся нескольким авианалётам и почти половина всех зданий обратилась в руины. Всё выглядело серым и покинутым, жители оставляли свои дома и бежали на восток. На отходивших солдат лаяли собаки, оставшиеся без хозяев. Прохожих на улицах было мало, зато было достаточно военных из тыловых частей. Проходя по одной из улиц, Артур увидел фигуру в плаще и генеральской фуражке, сквозь козырёк которой торчал белый рог. Фигура стояла в тени дома, и молча смотрела на них. Когда единорог обернулся второй раз, странной фигуры уже не было на том месте.

Солнце заходило за горизонт, постепенно поднимался ветер. На смену дневной жаре приходила прохлада вечера. Поблизости было тихо и спокойно, но из иных мест ещё доносились звуки отчаянного сражения, обещавшего затянуться до темноты.

— Взвод! Собраться! — Лейтенант Акрис стоял у сожжённого эквестрийского танка, его солдаты осматривали разгромленную колонну, добивая раненых и трофейничая. За долгий летний день они увидели много трупов, но для них это было абсолютно неважно. Это была их работа — грязная и неблагодарная, но завещанная им. Рейнис тихо и спокойно ходил от трупа к трупу, заглядывая в искажённые и мертвенно-спокойные лица. Егерь убил многих за этот день, но сейчас мертвецы наводили его на какие-то мысли, которые сам он не мог понять. Какая-то странная тоска в их неприглядном виде, какое-то немое сожаление о чём-то, слепки последних мыслей и чувств, оставшиеся в глазах. "Мёртвым не всё равно." — Наконец сложилась у него странная мысль.

— Рейнис, ты чего? — Хильф ткнул товарища копытом в ногу. Тот тут же очнулся и посмотрел на него своим холодным и сосредоточенным взглядом.

— Пошли. — Произнёс Рейнис, увлекая товарища к месту сбора. Вокруг было немало солдат из других частей. Здесь была и мотопехота, и панцергренадёры. Эта отступавшая колонна была разгромлена относительно недавно, но казалось, что бой был давно. Танки уже выгорели, а тела остыли. Вражеские силы оказались заперты на дорогах, на узких просеках, между лесами и болотами. Колонны расчленяли на узкие котлы и уничтожали по частям. В открытом поле пони могли причинить немало проблем, но в лесу один чейнджлингский противотанковый расчёт мог стоить нескольких подбитых танков, а толстая броня "Мултильд" теряла всякий смысл, когда в дело вступали тяжёлые зенитки и тол.

У сожжёного танка собралось около четырёх десятков бойцов, другие взвода находились где-то поблизости. Рота Рекниса всё ещё была приписана к той самой части. Изначально они должны были действовать на южном направлении, но потом их перебросили в группу армий "Центр". Таким образом, егеря внезапно для себя оказались удостоены чести наступать на Кантерлот. Здесь им встречались земляки и товарищи из других егерских дивизий. Рейнис повстречался с парнями из своей артели: они долго сидели у костра, обсуждая бои и походное бытие. Тогда случился один из тех редких моментов, когда охотник разговорился. Хильф впервые увидел у Рейниса улыбку на лице, впервые услышал его смех. Он долго говорил с земляками, расспрашивая их обо всём. Его глаза блестели так живо и радостно, как не блестели никогда до этого. Только один вопрос он задал не весёлым, а серьёзным тоном, и ответа на этот вопрос он не получил. "Она из других мест, мы уж не интересовались." — Пожимали плечами егеря, а он вдруг провалился в думу: глаза егеря подёрнула дымка, голова склонилась в угрюмом молчании. "Ты чего, товарищ? Надо было тебе ещё тогда нас попросить, мы бы приглядели. Нас ведь попозже твоего призвали." "Да ладно уж, не беда. Зачем мне беспокоиться? Всё с ней будет хорошо, не дура." — Отвечал им он, когда тревожные мысли прошли. Хильф хотел было спросить, о ком шла речь, но быстро понял, что это — личное. Его самого ждала невеста, и он понял туман в глазах своего товарища. Он чувствовал, что старая почва уходит из под ног, что вера во что-то незыблемое и постоянное теряет свой смысл. Он испытывал тревогу от того, что творится вокруг. Эта новая война была хаотической, масштабной и жестокой, а они оказались в роли гаек в гигантской военной машине их страны. Все вокруг верили в скорую победу, но были и те, кто был уверен: произойти может всё, что угодно.

— Пора выдвигаться вперёд. К утру мы должны быть уже у границы леса. Рекнис получил приказ, наступление продолжается. Как настрой?

— Положительный. — Коротко ответил один из ефрейторов. Остальные егеря покивали, в знак солидарности с ним.

— Тогда пошли. — Лейтенант двинулся вперёд, за ним потянулись и все остальные. Их задача состояла в том, чтобы перебить небольшие группы уцелевших и провести разведку лесной опушки. Моторазведка была где-то в другом месте, поэтому здесь всё должна была исполнить егерская пехота. Остановившаяся на короткий момент боевая работа вскоре вновь возобновилась. Завтрашний день обещал быть ещё более тяжёлым, чем сегодняшний. Потери ликтидцев были невелики, но каждый погибший или раненый воспринимался тяжело.