Улица Дружбы 34

XXIV

Дёрпи открыла дверь и на секунду задержалась в дверном проёме. Огни Понивиля уже давно были погашены. Рыжий кленовый лист опустился на левое ухо пегаски. Дёрпи тихонько прикрыла дверь и вошла в полутёмную гостиную. Свет в доме не горел, предметы скорее угадывались, чем были различимы для глаз. Пегаска беспокойно обшарила взглядом комнату и отправилась искать брата. Дока нигде не было. Чувствуя, как в сердце скрипичным крещендо растёт тревога, Дёрпи подошла к двери кабинета. Войдя, Чудинка оглядела свойственный брату творческий беспорядок. Стол был завален исписанными бумажками, кое-как очиненными и даже обгрызенными карандашами. Лунный свет выхватывал из сумрака листок, покрытый аккуратным, как и у всех врачей Эквестрии, почерком Хувса.

“Сестрёнка! Не удивляйся, что я ушёл в столь поздний час. Одно очень-очень важное дело. Не волнуйся и не бойся ночной темноты. Включи свет в спальне и поставь какую-нибудь весёлую пластинку. Пусть тебе приснятся маффины. Вернусь утром.

Твой B.B.B.F.F.”

Доктор Хувс подходил к окружённому клёнами домику на противоположном конце города. Даже на первый взгляд было понятно, что это спокойный элитный район. Обилие лужаек со скамейками для пикника, мячики и скакалка на игровой площадке, спокойно ждущие своих хозяев-жеребят, затейливые садовые фигурки у домов. Ещё не холодный сентябрьский ветер скрипнул качелями. Доктор непроизвольно поджал хвост и обернулся на звук.

“Нет, ничего. Показалось.” – Пробормотал Доктор и продолжил путь. Поравнявшись с окном, понь вытащил из седельной сумки стамеску и, стараясь действовать как можно тише, сунул инструмент между рамой и проёмом. Тихий металлический щелчок, и окно открылось. Большой разноцветный мяч, подгоняемый ночным ветерком, прокатился по тропинке. Странность этого события, а, может быть, обуревающие Доктора мысли, заставили коричневого пони зажмуриться и нырнуть внутрь дома.

Поднявшись на второй этаж, Хувс по памяти дошёл до спальни. На широкой двуспальной кровати, спокойно улыбаясь снам, лежала мятно-зелёная единорожка. Рядом с Лирой на подушке сидел плюшевый медвежонок с игрушечной гитарой.

Некоторое время Хувс не мог оторвать взгляд от этой идиллии. Он смотрел на голубую с белой полоской гриву, в которую так любил зарываться мордочкой, на торчащее из-под одеяла маленькое копытце. Напряжение, весь вечер не оставлявшее Хувса, казалось уже готово было растаять. Сентябрьский холод вполз в открытое окно и Доктор снова вздрогнул.

“Лира… Ах, Лира, Лира…” – Хувс ощутил в груди что-то, чему не мог подобрать название. Понь склонился над спящей единорожкой. Он вспомнил всё. Каждую улыбку, каждый волосок зелёной шёрстки и каждую ночь проведённую с Лирой.

Хувс вытащил нож.

Соседки Лиры, суматошной и недалёкой кондитерши, нигде не было.

“Что ж, тем лучше.” – Подумал Хувс. – “Не хотелось бы впутывать в эту историю ещё кого-нибудь.”

Через несколько минут, когда глаза Доктора уже устали вглядываться в полумрак спальни, пони услышал далеко внизу тихий скрип половиц. Лестничный пролёт озарился зыбким водянистым светом. Сгусток мертвенно-бледного тумана вплыл в двери спальни. Несмотря на то, что в комнате стало ощутимо холоднее, Хувс почувствовал где-то под сердцем жар. Капля пота сбежала по мордочке. Туман сгустился и принял вид белой единорожки. Сквозь фигуру ночной гостьи была различима обстановка комнаты, под шкурой пробегали беспокойные огоньки.

Доктор двинул кадыком, чтобы хоть как-то сдвинуть растущий в горле воображаемый кактус и крепче сжал зубами нож. Лира что-то неразборчиво пробормотала сквозь сон и натянула одеяло выше.

Жарким шёпотом, чтобы не разбудить свою бывшую особую пони, Доктор проговорил, обращаясь к призрачной фигуре:

– Кристалин… Если тебе нужна чья-то жизнь, попробуй взять мою…

Призрачная пони склонила голову набок, как будто всё ещё была милой и приветливой Кристаллин, а не злобной тварью, мёртвым образом, вынырнувшим из тёмной и гулкой пустоты.

– Ты не должна убивать Лиру. – Голос Хувса дрогнул. – Никто никого не должен убивать... – Понь судорожно пытался подобрать слова, подходящие для убеждения бледного чудовища, стоящего в каких-то нескольких футах.

– Посмотри, – Хувс обернулся на спящую Лиру, – Даже ты, кем бы ты ни стала, и какая жажда мести ни привела тебя, даже ты не можешь убить спящую пони!

Лира, улыбаясь снам, прижала к себе мишку и потёрлась о него щекой. На глазах Доктора показались слёзы. Призрак с холодным интересом уставился на спящую. Воспользовавшись этим, коричневый понь бросился на призрачную фигуру, метя ножом в горло. Кристалин бесшумно переместилась в другой угол. Белая шёрстка больше не маскировала кости, обросшие чудовищными гребнями и шипами. Мордочка ночной гостьи стала именно тем, чем должна была стать – оскаленным черепом. Прежде, чем Хувс успел что-либо предпринять, игольчатые клыки ночной твари сомкнулись на его загривке, вырвав довольно большой клок шкуры.

Мир для Доктора стал одной пульсирующей болью. По ушам резанул вопль проснувшейся мятно-зелёной единорожки. Обесцвеченными страхом глазами Лира наблюдала за происходящим в спальне побоищем.

– Беги! – Только и успел крикнуть Хувс, но пони лишь забилась в угол кровати.

Ночная тварь издала мерзкий клёкот и всеми шипами и гребнями низверглась на Доктора. Фонтан крови из перебитых артерий взметнулся к самому потолку. Судорожно хватая ртом воздух, густо пропитанный тяжёлым запахом горячей крови, Лира попыталась прошмыгнуть к двери. Призрачная фигура неуловимым движением подмяла единорожку под себя.

– За что, Кристалин? – Из последних сил выкрикнула Лира, чувствуя входящие между рёбер костяные шипы. – Это не я…

Морда чудовища приблизилась к мордочке единорожки. Лира почуяла смрадное ледяное дыхание призрака и потеряла сознание. Мятно-зелёное тело лишь слабо дёрнулось в смертоносных объятиях чудовища, когда шипы прошли грудную клетку и вспороли шкуру на спине.

В стекло ударили капли дождя.