Сталлионградские вечера

Пролог

«Агент Сивти Дропс, Эквестрия вновь нуждается в ваших талантах скрытного выслеживания, разведки и умения входить в доверие к окружающим. Я прекрасно понимаю, что вы всё ещё находитесь под прикрытием, но это задание, возможно, поручить только вам. Хочу заранее предупредить, что оно сопряжено с большой опасностью и я пойму, если вы откажетесь. Но вы должны понимать, что ваш долг перед Эквестрией обязывает вас к риску. Если вы считаете, что способны справиться с поставленной задачей, то жду вас завтра в Кентерлоте ровно в три часа дня в тронном зале».

Принцесса Селестия        

«П.С. Советую зайти к моей верной ученице Твайлайт и изучить данные о северо-востоке Эквестрии.»

Дочитав письмо пони бежевого цвета, свернула свиток и положила на кофейный столик, рядом со свежей газетой и изысканной кружечкой, с не менее изысканным чаем. Письмо было доставлено обычным почтальоном, которая, как обычно, рухнула на клумбу, попутно снеся два скворечника и перевернув тележку с удобрениями, что сердобольная Свити подготовила для сегодняшней работы в саду. Откинувшись на кушетке, пони поглядела в потолок.

«Эквестрия зовёт меня», пронеслась мысль в её голове, «но готова ли я ответить»? С тех пор, как она провалила задание по удержание пчело-медведя, агент Свити Дропс была не уверена в своих способностях. Она боялась очередного провала, боялась, что это может стоить кому-то здоровья и даже жизни. Но отказываться от задания, порученного самой принцессой Селестией было выше её сил. Если принцесса готова доверить ей ответственное задание, то кто она такая, чтоб сомневаться в мудрости правительницы?

Мирное тиканье больших настенных часов с кукушкой наполняло комнату уютным умиротворением. Ласковое солнечное тепло лилось в распахнутое окно, в воздухе витал аромат свежего чая и цветов, что росли во дворе. Всё это настраивало на нужный ход мыслей, которые пони пыталась рассмотреть под каждым углом, отметить все «за» и «против», понять, что она должна сделать.

«Что может пойти не так»? Задала себе пони странный вопрос. «Я выполнила множество сложных заданий, порученных мне Селестией». Она углубилась в память, ведь ей было чем гордиться на службе античудовищного агентства. «Видимо какой-то монстр вырвался на свободу или учёные нашли очередного неведомого зверя в горах». Посидев ещё несколько минут, пони спрыгнула с кушетки, тряхнула своей сине-розовой гривой и громко сказала:

— Я готова!

Через мгновение её решительный взгляд сменился на менее уверенный. Она подошла к распахнутому окну и поглядела на улицу. Птицы щебетали на кронах деревьев, Флаттершай хорошо их надрессировала, теперь птичья трель больше напоминала музыку, нежели беспорядочные перекрики. Со стороны «Сладкого уголка» тянуло свежей выпечкой, судя по запаху в состав пирогов входила малина. Мирные белые облака ползли по небу, сегодня ничто не могло нарушить спокойствия Понивиля.

— Что я скажу Лире? — спросила себя Свити. — Для неё и так было ударом узнать, кто я на самом деле такая, а теперь я ещё и умчусь Дискорд знает куда.

— Да не знаю я! – раздался недовольный старческий голос, — отвяжитесь от меня!

Свити удивлённо проводила взглядом идущего мимо недовольного драконикуса. Несмотря на то, что Флаттершай его перевоспитала, и он даже помог в победе над роем Кризалис, простые пони всё равно его боялись. Самого духа хаоса очень раздражало, что его имя используют как ругательство. Как только прохожий скрылся из виду, пони вновь задумалась. Ей не хотелось никуда ехать. Её мирная жизнь тут была прекрасна. Много друзей, знакомых, самый весёлый организатор праздников в стране. Почему никто не может взяться за это дело кроме неё?

Разумеется, получить ответы, на свои вопросы она не смогла. Решив, что от поручения принцессы отказываться нельзя, Свити взяла письмо Селестии и направилась в сторону замка Твайлайт. Если у кого-то и можно было получить информацию, то принцесса дружбы была самым верным вариантом. В городке многие шутили, что Твайлайт должна быть принцессой книг, а по дружбе лучше пусть будет Пинки. Но Свити не могла просто так завалится к принцессе, пусть и простой по характеру и что-то потребовать. По этой причине она потратил полчаса на покупку конфет и печенья, дабы это выглядело как дружеская посиделка.

Шаг за шагом кристальный замок становился всё ближе. Пони поражалась тому, какие мощные силы применяли аликорны и единороги. До того как Твайлайт поселилась здесь магия единорогов казалась чем-то обыденным и не заслуживающим внимания. Созданный буквально за пару мгновений замок был потрясающим. Словно дерево из драгоценных камней, он возвышался над городком и был виден из любой его точки. Одного взгляда на него было достаточно, чтоб понять, Понивиль под защитой могучего мага.

Пару раз, ударив копытом в створку двери, Свити сделала шаг назад. Ожидание было не долгим, верный помощник принцессы отворил дверь и поприветствовал гостью. Он был очень рад её видеть, а уж когда получил в подарок пачку печенья, стал самым галантным драконом в мире. Он проводил Свити к Твайлайт, которая как обычно была занята книгами. Громадный справочник по истории древней магии приковал к себе внимание принцессы на долгие три дня. Рядом со столом, измазанным воском, валялась кучка использованных свечей, на мордочке принцессы сияли мешки под глазами, но при этом губы были искривлены в лёгкой улыбке. Чтение столь ценного фолианта доставляло ей огромное удовольствие.

— Приветствую вас принцесса, — радостно обратилась Свити к хозяйке замка, отвесив небольшой поклон.

— Бон Бон! – радостно вскрикнула Твайлайт, она слезла с кресла, но не смогла устоять на трясущихся ногах, — как я рада тебя видеть! Ты по делу или просто зашла в гости?

— Я решила совместить приятное с полезным, — гостья достала из седельной сумки кулёк с конфетами.

Угощения к чаю у Твайлайт всегда были, но она прекрасно понимала, что Бон Бон не могла придти ни с чем. Тут как раз подоспел и Спайк. В правой лапе дракончик нёс поднос с кофейником и двумя чашечками, а в левой уже распечатанный пакет печенья, одно из которых уже жевал. Он давно хотел, чтоб Твайлайт сделала перерыв, и визит Бон Бон был отличным поводом. Пони расположились на мягкой тахте и устроили милые посиделки.

Бон Бон поинтересовалась у Тайлай её новым справочником. Принцесса сразу начала рассказывать о том, насколько это ценная и редкая книга. Её тирада растянулась на полтора часа, в процессе этого она пару раз отключалась и начинала храпеть, но лёгкий тычок в бок приводил пони в чувство, и она продолжала повествование, как ни в чём не бывало. Спайк, поймав на себе вопросительный взгляд Бон Бон, которая молча улыбалась, просто покрутил пальцем у виска.

Закончив рассказ о книге Твайлат поинтересовалась у Бон Бон, чем она планирует заняться на выходных. Пинки Пай устраивала вечер весёлых историй, на который были приглашены почти все жители городка, и Твайлайт очень надеялась, что он поможет пони лучше сплотиться и узнать друг друга, ведь, как узнала принцесса, оказывается, что большинство пони не знали ничего друг о друге, даже о своих соседях. На её взгляд, это было очень полезное мероприятие. Бон Бон пояснила, что не сможет в ближайшее время придти не на одно мероприятие. Ей предстояла долгая поездка на северо-восток Эквестрии, но об этой местности она не много знала, по этой причине, Бон Бон и попросила у Твайлайт какую-нибудь информацию о тех местах.

Глаза юной принцессы вспыхнули ярким огнём. Кто-то требовал знаний, которые она могла предложить. Больше чем читать Твайлайт любила делиться прочитанным. Она побежала к книжному шкафу, который возвышался до самого потолка. Если у тебя нет крыльев, тебе никогда не взобраться на верхнюю полку этой громадины. Но крылья Твайлайт были не нужны, хоть и имелись. Рог принцессы засиял. Несколько книг окутало облако сиреневой магии, и они сорвались со своих мест и полетели к Твайлайт. Принцесса дружбы вернулась к гостье и положила стопку книг рядом.

— Вот, выбирай! – радостно сказала она. – Тут есть всё, что тебе может потребоваться.

Свити принялась перебирать книги. Тут был и справочник редких растений региона северо-востока Эквестрии, свежая, буквально с печатного станка книга за авторством М. Пай большая энциклопедия минералов северо-востока, эндемические виды пчёл и даже книга кулинарных рецептов. Гостья не могла определить, что ей надо. Обилие информации просто выбило её из колеи. Но тут ей на глаза попалась старая книга в красном переплёте, с большой красной звездой, в которую был вписан странный символ – молот с подковой. Большие золотые буквы гласили «Сталлионград – родина революции». Автором книги значилась некая А. Револьцева, на первой же странице красовался её портрет. Мрачного вида земно-пони, красно-пурпурного цвета с тёмно-красной гривой, правый глаз её был рубиновым, а левый голубой.

— Что это такое? – спросила Бон Бон, — протягивая заинтересовавшую её книгу Твайлайт.

— О, это долгая и удивительная история, — в голосе принцессы звучала странная неуверенность, — словно она не желал рассказывать о содержании данной книги.

Сделав глоток кофе, и немного помолчав, принцесса всё же начала рассказ. Это случилось десять лет назад. На северо-востоке Эквестрии разразились народные волнения. Этот регион давно уже был нестабилен, ослабление позиций центральной власти привели к тому, что аристократия и крупный капитал остались без государственного контроля. Резкое падение уровня жизни, безработица, низкие зарплаты и произвол властей привели к тому, что позже вошло в историю как великая социалистическая революция. Она кровавой страницей прописалась в летописях всегда солнечной и жизнерадостной Эквестрии. С тех пор регион был независим от Кентерлота. Руководство восставших сформировало своё правительство, которое через несколько месяцев провозгласило создание Сталлионградской социалистической республики. Словно по чьей-то злой воле в регион стали стекаться смутьяны со всей Эквестрии. Опальные учёные, непризнанные художники и те, кому не нравилась власть аликорнов отправлялись в земли «красных». Из года в год мощь Сталлионграда росла. Не имеющие больших знаний о магии и возможности её использовать коммунисты Сталлионграда сделали ставку на машины и развитие технологий. Закрытые границы государства таили в себе множество загадок, множество знаний и множество угроз.

Свити слушала Твайлайт и попутно перелистывала страницы книги. Она вчитывалась в строки, написанные загадочной Револьцевой. «Истинная власть находится в копытах тех пони, что владеют средствами производства. На данный момент в Эквестрии сложилась следующая ситуация. Аристократия, проистекающая из некогда главенствующего сословия пони (архимагов у единорогов, военных у пегасов, крупных землевладельцев у земно-пони) владеет огромным количеством земли. Равная ей группа крупной буржуазии, зародившаяся во время начала индустриализации в крупных городах страны, владеет созданными тогда мануфактурами, заводами и фабриками. Рабочий класс является наёмной силой, которая обслуживает данные средства производства, получая установленные договором вознаграждение, в то время как основную прибыль получает собственник, путём присвоения прибавочной стоимости». Экономические и политические термины были чужды пониманию Бон Бон. Она никогда не задавалась вопросом, как работает экономика и каким боком тут политика и власть.

Твайлайт продолжала сгущать краски. Она рассказывала мрачные истории о том, как во время братоубийственной войны, развернувшейся на северо-востоке, пони без зазрения совести расправлялись со своими бывшими соседями. Отдельно стояла история об изъятии частной собственности, о раскулачивании и продразвёрстке, что бы это ни было. Дополняли историю рассказы о красных трибуналах, расправах с врагами народа и жуткой, словно выбравшейся из недр самого Тартора службе внутренней безопасности, которая и творила вышеописанные злодеяния. Словно подтверждая слова принцессы строки из книги говорили следующее: «возможность дальнейшего существования сложившегося порядка не представляется целесообразным. Рабочий класс должен взять средства производства в свои копыта, дабы сбросить бремя рабства со стороны аристократии и буржуазии. Этот процесс не может являться мирным, и возможен только посредством революционных действий. Сопротивление со стороны классов собственников будет жёстким. Как известно ты можешь убить отца другого пони, и он тебя прости, но если ты заберёшь имущество другого пони, он не простит тебя никогда».

Время пролетело незаметно. За окнами стемнело и Бон Бон решила откланяться. Твайлайт проводила её до двери, на прощание, подарив корзину с кексами. Взяв подарок и книгу, о загадочной стране, Свити Дропс удалилась домой. Дома её уже ждала старая подруга — Лира. Светло-зелёная единорожка уже начала беспокоиться, что Бон Бон где-то нет. Оставленный недопитым чай, разгром во дворе, всё это наталкивало на дурные мысли.

— Здравствуй Бони! – единорожка радостно помахала подруге копытом, — где ты была?

— У принцессы Твайлайт. Прости, засиделась, не следила за временем.

— Понимаю, — Лира широко улыбнулась, — когда Твай рассказывает о чём-то, время летит незаметно. Особенно если это теория о магическом управлении временем, — единорожка скривила мордочку, вспоминая как, невзначай, попросила рассказать Твайлат о том, что значило это выражение, — кстати, а что произошло с садом, почему там такой разгром?

— Почту принесли.

Подруги уселись за кофейным столиком. Они наполнили кружечки свежим чаем и Лира принялась рассказывать, как прошёл её день. Попутно обсуждая свежие новости из газеты. Говорила единорожка как обычно очень быстро и не всегда было понятно, когда она переключилась с одной темы на другую.

— Ох, у Рарити в бутике очередная распродажа, скидки просто прекрасные, однако меня это беспокоит, я, конечно, понимаю что она элемент щедрости, но с такими скидками она просто разорится, кстати, ты в курсе, что тот магазинчик, где мы брали доски разорился, не выдержал конкуренции с крупной компанией, теперь купить стройматериалы можно только у них.

В голове Бон Бон всплыли строки из книги. «Главная задача любого производителя заключается, в ходе рыночной борьбы, установить монополию на свои товары и услуги. Монополия гарантирует, что потребитель будет приносить прибыль исключительно ему. Однако установление монополии приводит к резкому подорожанию товара и падению качества услуг»

— Что прости? – спросила удивлённая Лира.

— Что? – переспросила её Бон Бон.

— Ты только что сказала про монополию.

— Да так, — отмахнулась Бон Бон, — мысли вслух.

Помолчав немного Свити собралась с духом и сказала.

— Лира, мне придётся ухать на время из Понивиля.

— Надолго? – спросила единорожка.

— Я не знаю, — Бон Бон опустила голову, — это связано с моей старой работой. Я вновь на службе её величества.

Грусть наполнила сердце пони. Она не хотела оставлять друзей, домик и сад без присмотра. За долгий срок проживания в Понивиле некоторые пони стали для неё как родные. Лира занимала особое место в её сердце, ведь она стала первой её подругой в, тогда ещё загадочном и незнакомом, Понивиле.

— Но ты ведь вернёшься, — робко спросила Лира.

Единорожка боялась оставаться одна. Странный страх, сохранившейся с ней с детства. Так же она не любила терять друзей. Несколько раз сердце Лиры бывало разбито в мелкие дребезги, она была обманута, оскорблена, поднята на смех. Страх того, что её могут вновь предать, обмануть или бросить доводил несчастную единорожку до исступления. Бон Бон казалась ей надёжным и верным другом.

— Конечно, — встрепенувшись ответила Бон Бон.

— Тогда я не вижу препятствий, — подруга улыбнулась и отпила из чашки.

Бон Бон улыбнулась в ответ. Она ценила Лиру за то, что та вёс могла понять и всё простить. История с пчело-медведем научила подруг быть откровенными друг с другом, доверять, а главное понимать друг друга. Долг звал Бон Бон и она не должна была от него убегать. Всё, что оставалось Лире, это верить и надеяться, что её дорогая подруга вернётся живой и здоровой, а Бон Бон надеялась, что вернётся туда, где её ждут.

Последние сомнения отпали. Завтра с утра агент Свити Дропс направлялась в Кентерлот для получения задания от Селестии. Она не знала, что её ждёт, но смутно догадывалась, что это как-то связано со странной, суровой и загадочной страной на северо-востоке Эквестрии. Дабы быть готовой к встрече с неведомым Свити принялась подробно читать книгу из библиотеки Твайлайт.

Кто бы не была эта Альтидия Револьцева, а дело своё она знала. Она хорошо разбиралась в экономике, но её ненависть к аристократии и буржуазии буквально сочилась с каждой странице. Но это была не банальная обида на тех, кому повезло больше, каждое своё слово Альтидия подкрепляла железной логикой и не менее железным обоснованием. Спорить с её словами было крайне сложно, но Свити старалась найти в них хоть что-то, в чём та ошиблась или не права. Увы, но нехватка экономических знаний сказывалась на потугах Бон Бон хоть что-то противопоставить пони, которая даже не находилась с ней в одной комнате. И, словно в насмешку над Свити Дропс, на следующей странице говорилось о том, что «политическая, экономическая и юридическая грамотность населения крайне низка, что  позволяет правящему классу не опасаться поползновений со стороны рабочего класса. Обездоленные, безработные, угнетённые слои населения, воспитанные в слепом поклонение незыблемым идеалам готовы защищать уклад жизни, при котором им плохо, потому, что это правильное плохо».

Дочитав до конца, Свити закрыла книгу, и приготовилась ко сну.

---

— Товарищи, — холодный голос отразился мрачным эхом от стен тёмного зала, — наш враг зашевелился. Мы должны быть готовы к любым действиям, направленным на подрыв стабильности в стране. Эквестрия чувствует угрозу с нашей стороны. Если режим Селестии хочет чувствовать себя в безопасности, он предпримет всё для нашего уничтожения. В ближайшее время ожидайте начала активных действий со стороны органов внешней разведки Эквестрии.

Глава 1: Деревня красных роз

Свежий ветер гнал сиреневый воздушный шар в направлении северо-востока. День был солнечным и ясным, погодные пегасы прекрасно поработали над тем, чтоб путь принцессы дружбы был безоблачным. Сама Твайлайт прибывала в крайне возбуждённом состоянии, поскольку волей правительницы Эквестрии, она, как посланник доброй воли направлялась в Сталлионград, для установления дружеских отношений с ним. Принцесса очень волновалась, она составила подробный список всего, что только можно, развернула тотальную исследовательскую работу по изучению места, в которое направлялась. Все книги, что она отобрала для Бон Бон ей как раз пригодились.

— Не понимаю, чего ты так суетишься? – недовольно спросила подругу Рэнбоу Дэш, — мы уже не раз направлялись в заграничные поездки и встречались с дипломатами. Просто очередное посольство и всё.

— Ты не понимаешь Дэш, — Твайлайт взволнованно перебирала свитки, — это не просто дипломатическая миссия. Пони Сталлионграда очень сильно обижены на Эквестрию в целом и принцессу Селестию в частности. Их уклад жизни за годы изоляции изменился, им чуждо всё, что дорого нам.

— Но если они ненавидят всё, что любим мы, то почему они согласились на встречу? – робко спросила Флаттершай.

— Возможно они хотят, чтоб Эквестрия помогла им, — усмехнувшись ответила Твайлайт, — в любом случае, мы должны доказать, что нам можно доверять и мы не являемся для них врагами. В конце концов, мы всегда готовы протянуть копыто помощи.

— Тогда я думаю, что это будет очень хорошо, — всё так же робко ответила жёлтая пегасочка.

Шар несло в сторону границы Эквестрии и ССР. Над мрачным лесом, что виднелся вдалеке, грозно нависали свинцовые тучи. В Сталлионграде было мало пегасов, из-за чего погодные бригады были сформированы только в крупных городах. Где-то шёл дождь, где-то дул ветер, где-то что-то взорвалось. Со стороны Сталлионградских земель часто раздавались странные звуки, некоторые местные крестьяне рассказывали о загадочном свечении над горами, кто-то рассказывал о криках. За долгие годы эти земли обросли различным жуткими легендами.

— Ох, — вздохнула Рарити, — чует моё сердце, нас там ждут проблемы.

— Ха! – Рэнбоу сделала мёртвую петлю и подлетела к белой единорожке, — какие проблемы нам могут создать простые пони?

— Ну, — вступила в разговор Эппл Джек, — эти ребята в своё время устроили революцию, я думаю, они могут устроить такие проблемы, что нам и не снились.

— Да пусть попробуют! – задиристо крикнула Рэнбоу – Будут потом нас с ужасом вспоминать.

Шар пошёл на снижение. Густые тучи не позволили бы лететь высоко. Под корзиной шара раскинулся хвойный лес, через который текла река. Впереди виднелся горный хребет, который делил страну пополам, а за ним должен был располагаться сам Сталлионград.

— Если продолжим двигаться этим курсом, то очень скоро окажемся на месте, — оптимистично сказала Твайлайт.

— Ух, здорово! – радостно крикнула Пинки Пай, раскидав вокруг серпантин и конфетти, — жду не дождусь встречи со сталлионградскими пони! Рассказывают, что они очень мрачные и замкнутые, прямо как мои родные! Думаю, я найду с ними общий язык! Кстати, на счёт языка, а на каком диалекте они разговаривают? Будет очень неловко, если мы не сможем наладить коммуникацию из-за языковых различий! Кстати, на счёт языка, думаю, что им очень понравится мой новый торт, — непонятно откуда, розовая пони достала здоровенный, многослойный торт, — я назвала его фруктово-ягодно-шоколадно-сливочная эйфория! Он покажет, что столь разные вкусы могут прекрасно сочетаться друг с другом, так же как и разные пони, в Эквестрии живут дружно, и что мы со сталлионградскими пони так же можем ужиться! Кстати, на чёт языка…

— Это очень хорошо Пинки, — прервала тираду Твайлайт, — но пожалуйста, дай вести переговоры мне.

— Если говорить о мрачности, то я слышала, что гардероб типичной сталлионградской модницы крайне примитивен, — Рарити скучая глядела вдаль, облокотившись на край корзины, — они не фанаты ярких красок.

— Я более чем уверенна, — Твайлайти не отрывалась от свитка, — что многие слухи о них, это простые стереотипы.

— Но ведь слухи не растут на пустом месте, — в голосе Эппл Джек чувствовались нотки неуверенности, — они могут быть очень опасны.

— Но почему ты так думаешь, — всё также робко спросила Флаттешай, — почему они вдруг захотят навредить нам?

— Всё просто, — наконец вклинилась в разговор Бон Бон, которая как и Твайлат возилась с вещами, — мы для них классовые враги. Их идеология призывает к бескомпромиссной борьбе классов между собой.

— Но это же глупо! – на мордочке Рарити появилось негодование, — как можно делить пони на классы?

— А они делят, — ответила Бон Бон, — и очень рьяно.

Наконец агент Свити Дропс закончила проверять свои вещи. Она ничего не забыла, ни тысячу битсов, ни кристалл связи со штабом, ни документ, который подтверждал её гражданство далёкой страны, к которой Сталлионград не имел претензий. Помимо этого в список нужных вещей входили разные мелочи, по типу небольшого запаса еды и одежды.

План был прост, как три битса. Совместно с Твайлайт и её подругами Свити должна была попасть на территорию Сталлионграда, под видом дипломатической миссии. После пересечения границы, она десантировалась в ближайший лес, где её должен был поджидать куратор, заброшенный ранее. Вместе с ним она уже отправлялась в ближайший населённый пункт, а оттуда в Сталлионград. Суть задания заключалось в том, что со стороны Сталлионграда начали доноситься магические колебания. Обычные пони и даже единороги не чувствовали их, а вот аликорны отреагировали на возмущение. Кто-то или что-то на территории советской республики баловался тёмной магией.

Свити должна была найти источник излучения и определить степень его опасности. Кроме того, ходили слухи о том, что правительство республики начало собирать редких магических существ. Что-то назревало и это, что-то очень беспокоило принцессу Селестию.

— Ладно! – Бон Бон надела рюкзак, очки авиатора, нацепила пояс с кармашками и громко объявила, — мне пора!

— Ты уверенна, что нам не надо приземлиться? – спросила Эппл Джек.

— Нет, — твёрдо ответила Бон Бон, — всё должно выглядеть естественно. Пожелайте мне удачи!

С этими словами Свити сиганула из корзины. Подруги провожали её взглядом, и лишь Пинки заверещала во всё горло:

— Парашют! Парашют забыла!

Ренбл Дэш сориентировалась быстро. Она схватила парашют и рванула вслед за Бон Бон. Быстро нагнав её, радужная пегаска надела спасительный предмет на горе шпиона и отлетела в сторону. Свити раскрыла купол вовремя, для того, чтоб не вписаться в землю.

Пролетев через ветви деревьев и зацепившись за них парашютом, она огляделась. Вокруг царила лесная тишь. Солнце не пробивалось сквозь высокие кроны сосен. Отцепившись от ремней парашюта пони рухнула на землю, больно ударившись. Отойдя от удара, она извлекла из сумки свиток и монокль. На свитке было написано письмо, якобы от её мамы, но глядя через заколдованный монокль, на нём можно было увидеть карту Сталлионграда. Судя по её месторасположению, точка встречи с куратором располагалась на севере.

Свити двинулась на север. Путь был недолгий, и вскоре она оказалась на небольшой полянке около заросшего тиной и кувшинками пруда. Под одиноко-стоящим деревом располагался небольшой лагерь, состоящий из старой палатки и костра. Обыскав лагерь Свити не нашла ничего, кроме пары пустых банок из-под консервированных яблок и записки в которой было написано «Нахожусь под огнём, слоны идут на север».

Пони осталась в лагере и начала ждать появления куратора, который должен был придти где-то к полудню. Однако не в полдень, ни в час, ни позже он так и не явился. Дольше ждать было просто нельзя, и Свити Дропс вновь развернула магическую карту. Согласно ей ближайшим населённым пунктом была небольшая деревня под названием Цветково. Чтобы добраться до неё, необходимо было пройти на восток до тракта, который некогда соединял Сталлионград с Эквестрией, а потом идти по нему ещё дальше на север. Вдоль тракта также проходила железная дорога. Свити выдвинулась в путь.

Она шла быстро, лес вокруг был не самым приятным местом пребывания и находится в нём для маленькой пони являлось сомнительным удовольствием. Вокруг что-то шелестело, хрустело, где-то кто-то рычал. Пару раз между деревьями мелькали подозрительные тени. Но вот Свити вышла на тропинку, ведущую к тракту. Скорее всего, тут уже начиналась территория, куда местные регулярно ходили. Об этом говорили свежие пеньки, и мусор. Вдалеке уже виднелся просвет.

Свити ускорила шаг, но её путь преградило упавшее дерево. Отскочив назад пони уставилась на предмет, что чуть не раздавил её. Высокая сосна явно упала не просто так. Но обдумать случившееся кобылка не успела, ибо причина падения дерева объявилась тут же. Крупный жеребец земнопони, с грубой мордочкой, украшенной шрамом над левым глазом, накачанными ногами, в серой куртке, но главное, с состриженной под ноль гривой.

— Здаров красавица! – грубым прокуренным голосом, поприветствовал её жеребец, — куды намылилась?

— Добрый день, — Свити неуверенно улыбнулась, — меня зовут Блю Стар, я туристка из…

— Да мне похую откуда ты, — прервал её собеседник, — ты лучше скажи какого хуя ты тут делаешь? А ещё лучше, молча, выкладывай бабосы на пенёк.

Свити искренне удивилась такой наглости.

— Позвольте! – возмутилась она, — на каком основании?

— На основании того, что у меня на поясе дубина весом килограмм десять. И я не рекомендую тебе доводить ситуацию до её применения. Поверь очень трудно собирать выбитые зубы, сломанными копытами.

— Вы вообще кто такой, — Свити потихоньку пятилась назад, попутно планируя маршрут отступления.

— Я, — незнакомец усмехнулся, — местный благородный разбойник, богатых граблю. Только бедным ничего не даю, — он усмехнулся ещё раз, — кроме пиздюлей.

Окончательно убедившись в том, что перед ней стоит местный криминальный элемент Свити немного осмелела. С бандитами ей уже доводилось иметь дело, правда они не были такими крупными и страшными.  Она сгруппировалась и прыгнула на врага, лягнув его в морду. После удара Свити отскочила назад и заняла боевую стойку. Бандит стоял на месте, замерев с приподнятым передним копытом и отклоненной в сторону удара головой. Однако он и не думал падать на землю и терять сознание. Медленно повернув голову к ней, он промолвил:

— Пизда рулю.

Попытка самообороны была хорошей, но провалилась. Дальнейшее сопротивление кобылка сочла не имеющим смысла. В момент, когда противник ухватился зубами за рукоять дубины, Свити проскочила мимо и кинулась наутёк. Бандит погнался за ней, размахивая дубиной, зажатой в зубах. Так быстро агент Свити Дропс ещё в жизни не бегала.

Выскочив из леса, она встала посреди тракта и стала восстанавливать дыхание. Звуков преследования не было. Возможно, бандит отстал, возможно, просто не хотел светиться перед другими пони, которые были неподалёку. Напротив того места, откуда кобылка выскочила из леса располагалось небольшое кирпичное здание, судя по всему лесопилка. В открытой деревянной пристройке работала большая циркулярная пила, в пристройке с другой стороны располагался склад с досками. Около циркулярного диска трудились двое жеребцов. Третий  жеребец сидел на лавочке у входа в здание. Над крышей домика развивалось алое знамя с большой тёмно-красной звездой и золотыми молотом и подковой. Из мегафона, приделанного на столбе рядом с домиком, лилась маршевая песня, прославляющая рабочий народ республики.

Оглядевшись, кобылка направилась к старику. Пожилой жеребец, светло-серого окраса с седой гривой и напяленной на голову каской королевского гвардейца. Едва Свити подошла к нему, как он тут же обратился к гостье.

— Доченька погляди, там буржуи не идут.

Свити повернулась в сторону, куда указывал старик. Это было направление тракта, ведущего в сторону Эквестрии. Вдалеке виднелся мост.

— Да вроде не видно, — ответила она.

— Это хорошо, — дед улыбнулся, — значит помнят, как  я их в своё время за реку пинками отправил.

— Вы участвовали в революции? – поинтересовалась кобылка.

— Нет, — дед покачал седой головой и снял шлем, — я сторожем на мосту работал. Когда они уходили, я им пенделей отвешивал, чтоб не возвращались.

— То есть в боях вы не участвовали, — Свити ухмыльнулась, — а что же вы тогда в эквестрийском шлеме сидите?

— А вдруг золотодоспешники придут, — усмехнулся старик, — а я их уже жду. Буду им диверсии устраивать, туалетную бумагу воровать. Эквестрийский солдат без туалетной бумаги воевать не может.

— И это всё, чем вы занимаетесь тут? – Свити теряла интерес к разговору.

— Конечно, нет, — дед гордо вскинул голову, — я старший по лесопилке. Это, во-первых. Во-вторых, я занимаюсь обменом эквестрийской валюты, на сталлионградские рубли. У меня даже есть лицензия, выписанная председателем сельсовета Цветкова. Ты, я вижу, иностранка, значит у тебя иностранная валюта, а за её спекуляцию у нас срок дают.

Свити оживилась, ведь действительно, на большей части континента ходил эквестрийский золотой битс. Поскольку Сталлионград оторвал свою экономику от Эквестрии, то и денежная единица у него была своя. Если она где-то попыталась бы расплатиться битсами, это могло привлечь внимание вездесущего комитета внутренней безопасности.

— Хорошо дед, — у меня как раз есть валюта, которую я хотела бы обменять.

— Отлично, — старик достал старые счёты, — сколько тебе надо обменять?

— Тысячу битссов, — шёпотом ответила Свити.

— Можешь говорить громко, — старик стучал костяшками, высчитывая сумму, — бедность у нас не считается пороком.

— В смысле? – удивилась кобылка.

— Тысяча битсов, — старик продолжал считать, — учитывая курс кристаллов на мировом рынке и плачевное состояние эквестрийской экономики, я произведу обмен один к двум. И того с меня пятьсот рублей.

— Чё?

Свити почувствовала, что, несмотря на то, что она сбежала от бандита, её всё равно обворовали. Однако старый понь был непреклонен. Ещё раз, упомянув про лицензию, и приведя жёсткие доводы на счёт экономики, он вновь повторил сумму, которую она получит. При этом добавил, что в районе Цветкова только он имеет право производить обмен валюты. Пришлось согласится.

Уходила Свити в крайне скверном расположении духа. Пройдя пару шагов, она услышала скрип, это открылась дверь туалета расположенного недалеко от лесопилки. Из сооружения для медитации вышел жеребец, но не пони, а зебра. Насвистывая какую-то песенку, он подошёл к копытомойнику и ополоснулся. После он обратил внимание на Свити. Жеребец широко улыбнулся и сказал:

— Эй, красавиц, подходи не бойся!

— Ага, а потом уходи не плачь, — буркнула Свити.

Жеребец раскис.

— Слушай, зачем так грубо? Я к тебе со всей душой, а ты огрызаешься. Не вежливо дорогая.

— Простите, просто меня сначала чуть не ограбили, — все, также насупившись, ответила кобылка, явно собираясь идти дальше по делам, — а потом, таки, ограбили. Я чувствую, что дальнейшее знакомство с этим местом ещё принесёт мне много неприятных впечатлений.

Зебра пару раз хлопнул глазами. Прикинув, о чём могла говорить незнакомка, он засмеялся. Сама же кобылка негодующе поглядела не него.

— Я, полагаю, — начал жеребец, — тебе попался Хук Райт.

— Если это бандит со шрамом, — начала было Свити, но зебра её прервал.

— Да, да, да, — жеребец усмехнулся, — Надо Ивану сказать, что он опять за старое. А ограбил вас, я так полагаю, наш старший?

Свити в ответ кивнула головой. Зебра вновь засмеялся.

— Что же, ему сам глава сельсовета разрешил, тут наши полномочия, это самое, как говорится, всё. Но поверь дорогая, эти двое не самые худшие ребята в округе.

— Вы меня успокоили, — саркастично заметила кобылка.

— Да, — зебра перестал смеяться, — Цветково от столицы самый далёкий регион, и тут часто ошивается разная шантрапа. В последнее время очень часто. Даже я стал их жертвой.

— Вас ограбили? – Свити заинтересованно поглядела на собеседника.

— Да, — жеребец ударил копытом по земле, — мою любимую кепку украл этот мерзкий осёл, сын шакала! Мерзавца зовут Джавдат, так что если встретишь его, не тронь, он мой!

В дальнейшем диалог развивался достаточно спокойно. Икуварха, а именно так звали нового знакомого, оказался очень доброжелательным, веселым и общительным собеседником. Он, проявлял галантное поведение, насколько позволяла его манера общения, постоянно шутил и в целом создавал впечатление вполне позитивного жеребца. Если конечно речь не заходила о Джавдате, тогда тот переходил на родной язык, дабы не сквернословить перед кобылкой.

От него Свити многое узнала про местность вокруг Цветкова. До самой границы с Эквестрией простирался хвойный лес, в котором обитала различная живность. Туда не надо было ходить, если конечно ты не хочешь возвращаться. Ближе к деревне лес был не таким опасным, но по ночам в нём тоже лучше не гулять. К западу от деревни располагались теплицы, в которых выращивали самые красивые в стране розы, ещё дальше за запад начинался дикий лес, в котором обитала местная ведьма. На севере в глубине леса располагалось старое кладбище. К востоку начинались горные хребты. За перевалом трёх драконов находился другой район. К югу от Цветкова, где располагалась лесопилка, рядом с которой также было много интересного. Например, в глубине леса, к востоку от лесопилки была воровская хата, но ребята там были прикольные и тихие, а потому их никто не трогал. Чуть к северо-востоку от лесопилки располагалась, так называемая, тёмная долина. Если по остальным местам с соблюдением всех правил безопасности и не в одиночку можно было гулять, то вот туда соваться было категорически нельзя.

Рассказал Икуварха и о том, с кем в деревне можно будет встретиться. Разумеется, первым, кого вспомнил дровосек был глава сельсовета, бандит, вор, негодяй, но, в целом, замечательный пони, дело своё знал и при нём в деревне был порядок. Вторым был зав складом грифон по имени Роттенберг. Жадный, как все грифоны, но у него всегда можно было разжиться, каким ни будь особо ценным имуществом. Также в число интересных личностей входил местный врач по имени  Тотеншванц. К списку ценных знакомств относились следующие личности: торговец Шоколадкин, мастер на все копыта Шпунтиков и директор дома культуры по имени Бель Канто. Отдельно зебра советовал пообщаться с Инкарвиллией Ирис, кобылка конечно юродивая и не от мира сего, но личность очень интересная.

Время шло, работа стояла и Икурварха принялся попутно складывать, напиленные его товарищами доски в штабеля. Свити с интересом наблюдала за ним, попутно жуя бутерброд с салатом. Зебра продолжал повествование. Он рассказывал про местные обычаи и привычки. По большей части пони тут обитали крайне дружелюбные, все были друг у друга на виду, помогали, кто, чем может. Ходить друг к другу в гости было в порядке вещей. Порой самые больше праздники начинались с того, что кто-то пришёл в гости, потом они пошли в гости к третьему, потом к четвёртому, затем эта орава вывались на улицу, а там и прочие жители присоединились. Проблемы также решали сообща, ибо только если всем миром навалится, то можно что-то сделать быстро и качественно. Также в добрую местную традицию входило дарение подарков и прочие милые вещи.

К удивлению Свити Дропс слухи о чёрствости местных были преувеличены. Сталлионградские пони ничем по характеру не отличались от эквестрийских. Может, конечно, зебра преувеличивает, но пока картина складывалась именно такая. Кроме того, он не забыл упомянуть и личностей, с которыми встречаться лишний раз не хочется. Помимо Хука и трижды проклятого Джавдата, к ним относились трактирщик Рава Блан – хам, матершинник и крайне неприятный тип, парочка жеребцов Аслу и Шайнрок Цукерка, которые были не братья и даже не родственники, это были друзья Икурвархи, к которым лучше не поворачиваться спиной, ну и, разумеется, механик фуникулёра Аспид. Его имя говорило само за себя.

Солнце клонилось к закату и работы на лесопилке остановились. Двое жеребцов отключили циркуляру, а зебра перестал возиться с досками. Все трое работников отметались у старшего и пошли в сторону деревни. Они уговаривали старика пойти с ними, но тот отказался. Заявив, что ему надо ждать, вдруг золотодоспешники нападут.

Икурварха предложил Свити проводить её до деревни, ведь вчетвером будет не так страшно и опасно. Шли быстро, постоянно поглядывая на солнце. Попутно зебра продолжал рассказывать про то, как живётся простым пролетариям в деревне. Воистину, болтун – находка для шпиона. По пути они прошли мимо строящегося домика. На вопрос Свити, о том, кто там живёт, оба пони и зебра дружно засмеялись, но не ответили. Вскоре на горизонте показалась и сама деревня. Тракт доходил до неё и тут же обрывался тупиком, за которым протекала река. Через речку был перекинут небольшой деревянный мостик. Икурварха пояснил, что мост для тракта забыли достроить. С востока и севера, а также юго-запада к деревни вплотную подступал лес, а на западе виднелась равнина, покрытая теплицами. В центре деревни возвышалось здание дома культуры, перед ним располагалась круглая площадь, на которую выходили мастерская, пекарня, здание сельсовета, и трактир. Домики были аккуратны, с крышами покрытыми шифером, огороженными садиками в которых росли цветы, кустарники и деревья. Стены домов были либо покрашены, либо оббиты дощечками. Отдельно стоял дом с большим красным крестом на крыше. Вдалеке,  за жилыми домами виднелась школа.

По пути навстречу группе попался жеребёнок. Он, молча, шёл в противоположную остальным сторону. Светло-голубая шёрстка его была покрыта пылью, золотистая грива растрёпана, в зелёных глазах застыл холод безразличия. Свити хотела поздороваться с ним, но тот никак не реагировал на присутствующих. При этом остальные отвернулись и усердно делали вид, что не замечают его.

— Кто это? – спросила кобылка у зебры.

— Это Троакар Хув, — ответил тот, — я бы не хотел о нём говорить.

— Почему, — Свити провожала жеребёнка взглядом.

— Несмотря на всё, наша деревня хранит немало тёмных секретов, — Икурварха тяжело вздохнул, к сожалению, история семьи Хув одна из таких.

Свити удивленно поглядела на собеседника, но тот просто молчал. И действительно, над деревней витал какой-то мрак. На удивление на улочках не было никакого оживления, они пустовали, нигде не слышалось ни разговоров не возни. Все заведения уже были закрыты, а жители сидели по домам. На площади, рядом с памятником Альтидии Револьцевой стоял грозного вида тёмно-серый жеребец с чёрной гривой и усами, в строгом синем кителе и фуражке. Кобылка хотела рассмотреть его, но спутник сказал, что на данного кадра лучше долго не смотреть.

Спутники зебры туже разбежались по домам, а сам Икурварха повёл новую знакомую в сельсовет. Там, за широким дубовым столом в окружении бумаг сидел невысокий жеребец, бледно-розовой расцветки и белой короткой гривой. Свити он напомнил жеребёнка из Понивиля по имени Снейлз, только тот был единорог, а этот земнопони и взрослый.

— Добрый вечер, — поприветствовал вошедших гостей глава сельсовета, — буду краток. Чем обязан вашему визиту?

— Товарищ председатель, — обратился к нему Икурварха, — тут у нас гость, недавно приехала, ей бы остановиться где-то.

Председатель оглядел Свити. Ни одна мышца на его мордочке не дрогнула.

— Могу я увидеть ваши документы? – осведомился председатель.

Свити протянула ему свиток с данными на себя, точнее на Блю Стар, уроженку некого речного государства, с которым у Сталлионграда были неплохие отношения. Председатель внимательно изучил документ.

— У вас есть виза? – спросил он.

— Да, конечно, — кобылка протянула ему въездную визу и разрешение на въезд.

Председатель всё также внимательно изучил документы. Внешне казалось, что он уже раскусил шпиона и просто тянет время до приезда уполномоченных товарищей. Тишина становилась всё более гнетущей.

— Что же, — жеребец вернул документы гостье, — бумаги в порядке, но мне хотелось бы знать цель вашего визита.

— Я проездом, — начала рассказ легенды агент Дропс, — моя бабушка когда-то эмигрировала из Сталлионграда. Она много рассказывала о месте своей молодости, и я решила лично поглядеть.

Легенда вполне устроила председателя. Он выписал ей ордер на временное вселение в пустующий дом. Новый друг Свити помог ей быстро найти искомое здание. Невысокая избушка, с деревянной крышей, прячущаяся среди раскидистых кустов черёмухи. Тут Свити предстояло провести некоторое время. Икурварха оставил гостью у калитки, а сам поскакал домой.

Кобылка вошла в дом. Тут всё говорило о том, что жители съехали минимум месяц назад. Из вещей остались несколько шкафов с книгами, стол, два стула и кровать с панцирной сеткой. Свити положила рюкзак на стол и извлекла из него кристалл. Она прочитала заклинание и артефакт засветился. Перед ней появился размытый образ единорога.

— Центр на связи, — сказа он.

— Агент Дропс докладывает, куратор на встречу не явился. Выполняю задание по плану. В контакт с местными вступила успешно.

Центр был очень доволен результатом, однако пропажа куратора являлась плохим знаком. Свити рекомендовалось временно остаться в деревне. Сейчас в столице, в связи с визитом Твайлайт были повышены меры безопасности, и сотрудники КВБ рыскали повсюду. Кроме того, в районе Цветкова фиксировался выброс неизвестной магии, это дело надо было расследовать.

Окончив сеанс связи, кобылка спрятала кристалл и принялась раскладывать вещи. Завтра ей надо было понять с чего начать расследование. От нового друга она узнала много об этом месте, однако что-то он не договаривал. Какая-то странная атмосфера висела над деревней. Запах опасности витал в воздухе. Но думать об этом сейчас она не хотела. Свити легла на кровать и задремала.

---

— Доложите результат доктор, — стоящий в полумраке жеребец, блеснул линзами очков.

— Вспышка мощностью двести единиц, — пони в белом халате, противогазе и резиновых накопытниках отвернулся от пульта, — норма привышена в десять раз.

— Вам удастся стабилизировать процесс?

— Если энергия продолжит расти с теми же темпами, то нет.

— Что нужно для стабилизации?

— Магический проводник, но не кристаллы. Нам нужен единорог, но не обычный.

— Уж не хотите ли вы сказать, что нам нужен аликорн? Это была бы просто ирония из иронии. Возможно мы сможем уговорить принцессу Твайлайт помочь нам.

Глава 2: Красный рассвет

Спала Свити плохо, всю ночь её мучили странные сновидения. Словно сливаясь с окружающим пространством, она созерцала психоделическую картину. Сотни тёмных фигур стекались к огромной горящее горе. Небеса застили чёрные тучи, не похожие ни на что, из ранее виденного пони. Какофония звуков угнетала её сознание, заставляя паниковать. Всем своим естеством Свити ощущала, что к ней приближается опасность, что-то тёмное тянулось к ней и это приводило в ужас. Хотелось поскорее убежать, скрыться, исчезнуть. Но она даже двинуться не могла.

На удивление, кобылка прекрасно понимала, что происходящее вокруг ей снится. Периодически она пробуждалась и вновь проваливалась в сон. Её трясло, жар терзал тело, словно она подцепила лихорадку и теперь бредит. Пытаясь в очередной раз открыть глаза, Свити всё никак не могла понять, почему принцесса Луна до сих пор не пришла к ней. Ведь раньше, когда кошмары начинали окутывать её сны, загадочный блеск луны рассеивал мрак, и к ней спускалась чудесная, словно сошедшая со страниц древних легенд, принцесса ночи. «Неужели этот край настолько чужд Эквестрии, что даже воля принцессы Луны не распространяется на сны»?

Едва сформировав эту, вполне осмысленную мысль в голове, пони проснулась. К своему разочарованию её окружал не привычный интерьер её милого домика, а полумрак чуждой квартиры. Её приветствовали не картины, которые Бон Бон развешивала на бежевых стенках, а чёрные пауки, прячущиеся по углам. «Эх, все-таки сон не был так страшен, как моё новое задание». Недовольно подумала пони. Но надо было вставать, и готовится к отправлению в столицу.

Кобылка спрыгнула с кровати и подошла к столу, на котором лежал её рюкзак. Достав термос с чаем и запакованный бутерброд с огурцами, пони с грустью обнаружила, что её обед скис, а стенка термоса была разбита. «Видимо повредила, когда падала». С грустью подумала она. Отложив неудачный завтрак, она достала пятьсот железных монеток, что местные называли рублями. До того, как земли северо-востока вошли в состав Эквестрийского государства, тут были в ходу именно они. После того, как цари северо-востока присягнули на верность солнечной принцессе, они приняли в качестве единственной меры оплаты золотой битс. Видимо после революции местные пони решили вернуться к истокам.

Задумавшись о том, какие тут расценки на товары, Свити решила немного прогуляться. Взяв небольшую седельную сумочку, она сгрузила туда деньги, документы и кристалл для связи. Тяжело вздохнув перед выходом, она толкнула тяжёлую дощатую дверь, и пред ней предстал завораживающий сознание пейзаж. За аккуратными домиками, одетыми пышными, цветущими садам, стелился прекрасный лес, над которым величественно возвышался горный хребет, окутанный туманом у подножья и объятый облаками у вершин, а из-за него, словно стеснительная кобылка, выглядывало красное утреннее солнце. «Эту бы картину, да на стену в прихожую»! Восхищению Свити не было предела.

Зрелище придало пони положительного настроя, и она направилась по своим делам. Сразу пойдя на площадь с памятником. Тут уже кипела жизнь. Пони собирались группками и обсуждали последние новости. Из мегафона на стене сельсовета лилась бодрая песня, про начало, очередного трудового дня. Свити пригляделась, она надеялась встретить Икурварху, но, скорее всего, он уже ушёл на лесопилку. Местные не обращали внимания на незнакомку, но встретившись взглядом, улыбались и здоровались. «Очень милые тут жители», подумала кобылка, «думаю я быстро найду с ними общий язык».

— Эй, эквестрийская шпионка! – вдруг кто-то окликнул её.

Внутри Свити в этот момент всё оборвалось. «Я провалилась, но как»? Она стояла словно парализованная, не смея повернуть голову, в сторону обратившегося к ней. «Неужели глава меня раскусил»? Ей тут же вспомнился пристальный взгляд местного градоначальника. «Где я прокололась»? Кобылка, дрожа, повернула голову в сторону, с которой её окликнули.

Одноэтажный зелёный домик, с высокой красной крышей и большой вывеской «Сов-торг», лицевая стена которого была переделана в нечто вроде прилавка, за которым стоял толстый, тёмно-каштановый единорог с рыжей гривой и бородой. Он приветливо помахал ей копытом. Свити огляделась. Никто не обращал на неё внимания, все продолжали разговаривать, ходить и заниматься прочими утренними делами. Кобылка вновь поглядела на единорога, и тот указал на табурет возле прилавка. Агент Дропс надела маску уверенности, хотя внутри всё дрожало, и приняла приглашение присесть.

— Доброе вам утрице, — поприветствовал её продавец, — как ваше ничего?

— Ничего, — быстро ответила Свити.

Единорог улыбнулся. Он протирал большую стеклянную кружку и, словно, ждал, когда она, наконец, заговорит. Немного помолчав, Свити спросила:

— Сколько стоит бутерброд с огурцом?

— Пять рублей, — все, также улыбаясь, ответил продавец, его рог засветился белым светом, кружку окутала белая аура и она полетела на полку.

Свити всё ещё не могла понять, почему он так улыбается, и почему так странно к ней обратился. Но, похоже, единорог не собирался проявлять агрессии, да и агентов в штатском поблизости не было видно. Кобылка решила продолжить неформальный разговор.

— А есть, что-то попить?

— Разумеется, — усмехнулся толстяк, его, немного, скрипучий голос просто изливал жизнерадостность, — чай, кофе, соки? – начал перечислять он.

— У вас есть сидр? – агент Дропс всё ещё готовилась к тому, что её попытаются скрутить.

— Конечно, но я думаю, вы, как иностранка, хотите что-то экзотичнее сидра.

«Так, всё-таки он знает, что я иностранка». Свити напряглась, перспектива провести несколько незабываемых ночей в застенках КВБ её нисколько не прельщала. «Но почему он так вежлив, если хочет меня арестовать»? Свити вспомнила, как выслеживала банду чейнджлингов. Когда они поняли, что она раскусила их, то хотели запутать, проявляя невероятную вежливость. К счастью, с ней это не сработало. «Или не хочет»?

— Может квасу? – спросил единорог.

— Да, не откажусь, — кобылка понимала, что роль надо отыгрывать до конца.

Жеребец отвернулся. Магией он притянул чистую кружку и подошёл к деревянной бочке, с большой надписью «КВАС». Кобылка, тем временем, достала из сумочки таблетку. Этим веществом снабжали всех агентов, работающих под прикрытием. Даже, если в питьё или еду подмешают, что-то, то употребивший таблетку пони, просто выблюет всё. Она быстро проглотила спасительное вещество. Жеребец, наполнив кружку до половины, поставил её перед Свити.

Кобылка сделала глоток. Напиток, под названием квас, оказался очень даже ничего. Сладкий вкус, приятное послевкусие, интересный аромат, кроме того, она почувствовала, что он прекрасно утоляет жажду. «Думаю, что Берри бы оценила это». Допив, она поставила кружку на прилавок и сказала:

— Очень вкусно, — пони вытерла губы, — сколько с меня?

— Что вы, — продавец улыбнулся ещё шире, — пробная кружка бесплатна, а то вдруг вам не понравится.

Цена на  стандартную порцию оказалась весьма лояльна, всего три рубля. Свити с удовольствием пригубила терпкий, освежающий напиток. Рвотных позывов не последовало, а это говорило о том, что он не отравлен. Продавец, тем временем положил перед ней заказанный бутерброд. От его употребления позывов так же не возникло.

— Почему вы назвали меня эквестрийской шпионкой? – спросила она, проживав бутерброд.

— Ох! Это не я, — продавец засмеялся, — это Икурварха дал вам такое прозвище.

«Икурварха»! Свити вновь напряглась, «Не является ли этот дружелюбный полосатик сексотом»?

— Он вам про меня рассказывал?

— Да, по-моему, он был вами очарован.

И Шоколадкин, а это был именно он, начал рассказ, о том, как с раннего утра встретил вчерашнего знакомого Свити и тот рассказал ему о прекрасной иностранке. О том, что Свити иностранка, он узнал, когда она показывала документы главе, то, что она эквестрийская шпионка, так это была распространённая шутка. Практически всех иностранцев тут называли эквестрийскими шпионами, в память о тех годах, когда в государстве царила шпионская истерия.

От этих слов на душе кобылки стало легко, и она заказала ещё кружечку. Шоколадкин также посоветовал побывать в местом трактире, что располагался напротив. Если ей, конечно, удастся поговорить с его управляющим, то она сможет заказать, что-то и покрепче. Свити ответила, что с радостью, но ей надо в столицу и она не хотела бы уйти в продолжительный запой перед этим. Кобылка поинтересовалась, как можно добраться до Сталлионграда.

Шоколадкин пояснил, что путь остался только один, а именно фуникулёр, расположенный на перевале трёх драконов. Были ещё два, но ими решительно не советовали пользоваться. Путь через северное болото был непредсказуем, а последний, кто мог бы безопасно провести через него, утонул в там три года назад. Третий путь, пролегал через, так называемую, тёмную долину, но местные никогда туда не ходит. На вопрос почему, продавец объяснил, потому, что никто не знает, что там. А на вопрос, почему никто не знает, что там, ответил, от того, что никто туда не ходит. Тех, кто пренебрег запретом, помнят, любят, скорбят.

Тут на трибуну пред сельсоветом вышел глава. Мегафон на сельсовете заглох, и после нескольких секунд из него донёсся голос главы. Он приветствовал односельчан и поздравлял их с началом нового рабочего дня. Однако его красивые речи звучали невероятно формально и сухо. Каждое слово, словно вычёркивало пункт из списка, которым была вся жизнь главы. Таких бюрократов, как он, Свити определяла сразу. По сравнению с ним, списки Твайлат, это просто милый недостаток.

Кобылка не стала слушать главу, она расплатилась за завтрак, попрощалась с Шоколадкиным и направилась к перевалу тёх драконов. Продавец долго махал ей в след, и звал обязательно посетить их деревню на обратном пути. Путь до перевала пролегал на другой стороне реки. Ей необходимо было перейти через тракт и по просёлочной дороге добраться до гор. Это занятие было достаточно лёгким. Диких зверей в этой части леса не было, но и подозрительное отсутствие пони также бросалось в глаза. Странно, но, похоже, что это был не самый популярный маршрут передвижения.

Подъём в гору давался трудно, непонятно, кто прокладывал эту дорогу, но ему не мешало бы дать по шее за такой наклон дорожного полотна. Зато на Цветково открывался восхитительный вид. «Эту картину я повесила бы на кухне», восхищённо подумала Свити. Она двинулась дальше. Навстречу ей попался высокий худой жеребец, темно-синего окраса, с чёрной короткой гривой. Он был тощ, одет в чёрную брезентовую куртку и в чёрной кожаной кепке, на шее красовался красный шарф. В зубах жеребец сжимал недокуренную сигарету, периодически выдыхая облачка зловонного дыма. Бросив на проходящую кобылку, неприятный взор своих мутно-изумрудных очей, он, не говоря ни слова, пошёл дальше. Встреча оставила в сердце Свити странный осадок, уж больно этот тип был подозрителен.

Но, вскоре кобылка забыла про встреченного незнакомца. Перед ней предстало ущелье, над которым, сцепившись в предсмертной агонии и животной ярости, возвышались три драконьих скелета. Когда-то давно эти исполины сошлись в смертельной битве, из которой никто не вышел победителем. Картина была поистине мрачна и эпичная. Проходя по ущелью и чувствуя над собой грозную мощь, пусть уже тысячелетия мёртвых, но по-прежнему ужасающих созданий, Свити чувствовала себя такой мелкой и ничтожной.

В конце ущелья располагался небольшой бревенчатый домик, на высоком сложенном из камня основании с деревянной крышей. К двери домика вела небольшая лесенка со сломанной ступенькой. Рядом находилась площадка, на которой стояла кабина фуникулёра. Толстый металлический трос уходил вдаль, на плато, что располагалось по ту сторону хребта. Перед площадкой находилась будка кассира, рядом с которой была табличка следующего содержания:

«граждане пассажиры,
если вы не пегасы и не единороги,
владеющие левитацией,
не рискуйте, покупайте билеты»

Кобылка решила не пренебрегать предупреждением и купить билет. Но у кого? Вокруг не было не души. Только из домика доносилась музыка, записанная на старую пластинку. Свити ничего не оставалось, как подняться по лесенке и постучать в дверь. После третьего удара, музыка заглохла, за дверью послышалось ворчание, шаркающие шаги, после чего дверь резко отварилась. От неожиданности Свити упала с лесенки на спину.

— Кайло мне в шахту! – крикнул показавшийся на пороге тёмно-серый жеребец с седой гривой, — хули вам всем от меня сегодня надо?

Подождав, пока птички престанут летать вокруг головы, кобылка поднялась и обратилась к старику:

— Простите, я бы хотела перебраться на ту сторону хребта.

— Все чего-то хотят! – заскрипел противный голос старика, — не видишь, фуникулёр не работает! Топор мне в дупло!

— Почему не работает? – удивилась Свити.

— По кочану, да по лбу! Бур мне в скважину!  Приказ главы!

«Вот так новость!» возмутилась про себя кобылка, «это что ещё за шутки»? Она поднялась на ноги. Отряхнув пыль, Свити спросила:

— А когда он начнет работать?

— Хуй его знает! – Старик поправил круглый очки, — главе вожжа под хвост попадёт, тогда и будет работать! Не задавай тупых вопросов! Молот мне в кузню! Много вас таких тут ходит! Нихуя не делаете, только и кататься на фуникулёре весь день! Лучше работу найди себе! Снаряд мне в гаубицу!

«С этим парнем каши не сваришь», грустно подумала кобылка и побрела в обратном направлении. Старик ещё долго ворчал ей вслед. Но, её это не волновало, мысли Свити больше занимал вопрос, почему глава отдал такой странный приказ? Словно высшие силы не хотели того, чтоб она выполнила поставленное задание. Сначала пропажа куратора, теперь это. «Нет, что-то с этой деревней не так».

От мыслей кобылку отвлёк истошный вопль. Крик громовым раскатом прокатился по горам, напугав её. Оглядевшись, на каменном выступе Свти заметила силуэт жеребёнка, это был Троакар Хув. Он стоял на краю скалы, глядел вдаль и периодически оглашал округу истошными  воплем, преисполненным боли и отчаянья. Недолго думая, кобылка поскакала к нему. Жеребёнок не слышал её приближения, он лишь молча, глядел вдаль. Свити оттащила его от пропасти и закричала:

— Ты что, спятил! – она трясла его, пытаясь взглянуть в глаза мелкому сорванцу, — а если бы ты упал?

Жеребёнок водил головой из стороны в сторону. Он словно не понимал, что она ему говорит и что от него хочет. Троакар издавал странные сдавленные звуки, похожие на гоготание. Наконец Свити удалось поймать взгляд его заплаканных глаз.

— Что с тобой? – Свити немного успокоилась, — ты понимаешь, как опасно так близко подходить к краю обрыва? Ты же мог погибнуть! Представь, что почувствовали бы твои родители, узнав, что ты погиб?

На слове «родители» жеребёнок внезапно остолбенел, его глаза остекленели, его, как будто парализовало. Но через мгновение зрачки Троакара вспыхнули яростью, мордочка исказилась в неописуемо ужасную гримасу. Он издал гортанный вой, со всей силы оттолкнул свою спасительницу и, крича во всё горло, устремился вниз, по направлению к деревне.

Свити же, очень крепко приложилась головой о камень. Она не потеряла сознание, но расшибла затылок до крови. От удара голова кружилась, и было трудно скоординировать движения, но она всё-таки поднялась и побрела к деревне. Дальнейший спуск прошёл без происшествий. Она спокойно дошла до тупика, которым оканчивался тракт. Пони присела рядом и решила немного отдохнуть.

Гул в голове постепенно проходил, что уже было неплохо. «Пони в этой деревне весьма странные». Даже от мысли ей стало больно. Что нашло на этого мелкого психа? Почему он так странно себя повёл? Может по этой причине Икурварха не хотел о нём говорить? «Надо будет его всё-таки расспросить».

Свити седела в тени тупика. Воздух вокруг был наполнен гамом птиц, шелестом листвы, звуками деревни и шумом далёкой лесопилки. Мысли постепенно приходили в норму, боль в голове успокаивалась. «Что же», кобылка начала мысленный монолог, «похоже, я тут застряла. Интересно, сколько времени не будет работать фуникулёр? Надеюсь, что недолго. Эх!» Она достала из сумочки несколько монет, «этого может хватить на первое время, но лучше, если я найду небольшую подработку».

Кобылка поднялась на ноги и огляделась. Поиски работы она привыкла начинать с чтения газет и объявлений. Газеты под копытом не было, а вот объявление как раз висело. Свити подошла поближе, чтоб прочитать его. Строки гласили следующее:

«Налево пойдёшь, пизды получишь.

Направо пойдёшь, пизды получишь.

Прямой пойдёшь, пизды получишь.

Давай думай быстрее, ни то получишь пизды прямо тут!»

— Что за глупость? – вскрикнула кобылка, выставив копытце вперёд, — что за маразм?

— Хм! – раздался за спиной до ужаса знакомый голос, — гляжу, заинтересовала тебя моя бумажка.

Дрожа, кобылка повернула разбитую голову. Увы, но её ожидания оправдались, у неё за спиной стоял её первый сталлионградский знакомый Хук Райт.

— Гляжу, тебе пиздюлей уже ввалил кто-то, — он размял копыта, — ну ничего, я не жадный, ещё добавлю.

Свити сделала шаг назад и упёрлась крупом в тупик. Бандит грозно двинулся к ней.

— Караул! – заверещала кобылка, — насилуют!

— Тебя тут всё равно никто не услышит, — усмехнулся Хук, — но за идею спасибо. Давно у меня бабы не было.

Но внезапная любовь не входила в планы кобылки. Она прикидывалась шлангом, дабы сбить злодея столку. Почувствовав, что он отвлёкся, на пошлые мысли о ней, Свити резко развернулась и со всей силы лягнула его задними копытами в морду. Но, случился облом. Бандит помнил, как она ему врезала в лесу, и в этот раз не терял внимательности. Он вовремя подставил копыто, и удар пришёлся в него. Свити вспомнила, как они с Эппл Джек перепили перебродившего сидра, и пошли околачивать яблоки у фермерши в саду. Сначала всё было хорошо и весело, но в какой-то момент Свити перепутала тонкую и гибкую яблоньку с вековым дубом. Тогда у неё чуть задние подковы из глаз не вылетели. Вот и сейчас ощущения были похожие. От удара Свити двинулась вперёд и ударилась лбом о тупик. Бандит подошёл ближе и навис над ней со словами:

— Не бойся, это будет не больно, — и, усмехнувшись, добавил, — для меня.

Свити попыталась убежать, но из-за повторного удара её многострадальная голова опять закружилась. Она брыкалась, перекатывалась, но встать не могла. Мысль о скором соитии привела кобылку в ужас. От омерзения её чуть не стошнило. Чувство страха разгоралось всё сильней. Да, женская инструкция для эквестрийских кобыл военнослужащих и агентов гласила, что «если вам не удаётся избежать насилия, постарайтесь расслабиться и получить удовольствие», но вот сейчас Свити не могла расслабиться.

— ХУК! – раздался громоподобный, рычащий бас, сопровождающийся раскатами мата.

Грозный бандит, как испуганная шавка, отскочил в сторону. По тропинке от мостика к тупику быстро приближался жеребец в синем кителе и фуражке, тот самый, которого Свити видела прошлым вечером на площади.

— Ты опять за старое! – заревел жеребец, окружающие птицы в ужасе разлетелись в разные стороны.

— Тащ начальник, — голос Хука звучал абсолютно не дерзко и не злобно как раньше, — я тут как раз помогал нашей гостье подняться.

— Я тебе говорил, завязывай? – от голоса жеребца жалобно заскрипели доски, из которых был сколочен тупик.

— Говорил, — ответил бандит, пятясь назад.

— Я тебе говорил, за ум взяться? – судя по звуку, в лесу, какое-то крупное животное решило в панике ретироваться.

— Говорил! – Хук начал заикаться.

— Говорил ебало разобью? – со стороны гор послышался звук камнепада.

— Говорил, — пискнул бандит.

— Ну, так не обижайся!

Внезапный спаситель Свити начал избивать напавшего на неё. Бандит съёжился, пытался закрыть морду от могучих ударов, от которых его подбрасывало, откидывало, припечатывало к земле. Словно половую тряпку, жеребец таскал Хука, возя его мордой по гравию. Тот в ответ лишь вопил:

— Ай! Ну не стукай! Ай! Ну, что же вы пони то делаете а?

Свити наблюдала за этой картиной с искренним изумлением и искренним удовольствием. Судя по всему, это был местный страж порядка, который был крайне недоволен действиями криминального элемента. Криминальный элемент тоже был недоволен, но по другой причине.

— Он тебе, что-то сделал? – всё также грозно рыкнул страж в сторону Свити.

От его голоса кобылка подпрыгнула. Она встала по стойке смирно и чётко, как на параде отрапортовала.

— Пытался ограбить! Два раза, первый раз убежала, второй не смогла!

— Тащ, начальник, — стонал Хук, — я её копытом не тронул, чего она на меня наговаривает?

Страж подошёл к Свити, когда его грозная, монументальная фигура начала приближаться, кобылка съежилась и чуть не припустилась галопом, куда глаза глядят. Ещё бы, ведь судя по высоте, он был выше Биг Мака, а по мускулатуре не уступал Балку Бицепсу, но был лишён его неуклюжести и неповоротливости. Но он ничего ей не сделал, лишь пристально начал разглядывать её мордочку. Заметив шишку на лбу, страж сверкнул глазами, он схватил Свити за шею и наклонил ей голову. На глаза ему попались кровь на гриве и рана от удара о камень на затылке. Было видно, как злоба вскипела в нём.

— Хук, сука! – взревел страж, поворачиваясь к бандиту, тот как раз отполз метров на десять, надеясь по-тихому скрыться, — к ноге!

Бандит метнулся назад, смиренно выполнив приказ.

— Не трогал сука, у неё башка разбита!

— Да клянусь, начальник, — причитал бандит, — не трогал я её!

— По затылку не он… — начала было Свити, но страж резко повернулся к ней  и рявкнул:

— А ты его не выгораживай! – кобылка чуть в стенку тупика не вмялась.

Схватив в охапку бандита и его жертву, хотя в данной ситуации и Хук и Свити выглядели как жертвы, страж понёс их  в медпункт. Здание, стоящее особняком от остальной деревни с большим красным крестом на крыше. Тут уже стояли несколько пони, пришедшие на приём, но они любезно уступили очередь сотруднику органов для проведения следственных действий.

Войдя в здание, страж сказал дежурной медсестре, при этом, даже не взглянув на неё и не остановившись, что надо срочно снять побои. Он занёс обоих участников события в кабинет и на время вышел. Свити сидела на высокой табуретке, посреди медицинского кабинета. Рядом на такой же табуретки поскуливая от боли, сидел Хук. Кобылка непонимающе оглядывалась по сторонам.

— Слышь лярва, — обратился к ней Хук, — пизданёшь что-то про изнасилование, я тебя попишу, как гуашью картину.

Свити ничего не ответила. Она просто продолжала ждать. Мысли о том, чтоб сбежать, даже не возникало, ибо это будет самое тупое действие в её жизни. Ей не хотелось расстраивать такого любезного и душевного пони, как цветкойвский страж порядка. Через несколько минут в кабинет вернулся страж, а вместе с ним… чейнджлинг.

Насекомообразный жеребец с чёрным хитиновым панцирем, злобными фасетчатыми глазами и кровожадной ухмылкой. Вот только дополнительный оттенок у него был ни как у обычных чейнджлингов, он был желтоватый, вместо зелёного. Существо оскалило клыки и сказало:

— Отлично, новые ценные ресурсы, — чейнджлинг облизнулся, — на что жалуетесь?

<tab>Только после этого вопроса Свити заметила, что на голове инсектоида надета белая шапочка с красным крестом, а сам он облачён в белый медицинский халат.

— Надо снять побои, — тихо и спокойно сказал страж.

— Ну, — доктор ксенос начал обходить Хука по кругу, — кровоподтёки на нижней и верхней скуле, разбита губа, синяки на обоих глазах, многочисленные ушибы…

— Тотеншванц, харе придуриваться! – в шкафчиках задрожали стёкла и склянки.

Чейнджлинг засмеялся и принялся к осмотру Свити. Попутно ведя разговоры на отстранённые темы. Шипящий, надменный голос доктора пугал до дрожи, да и вид чейнджлинга наводил ужас, хотя ни страж, ни Хук его не боялись. Свити же не могла отделаться от чувства, что сейчас он набросится на неё и съест.

Доктор кружил подобно тени, как большая чёрная кошка с такой же грацией и тишиной. Он говорил про то, что надо обработать рану и сразу добавлял, что процесс этот болезненный и неприятный. После он начал запугивать Свити сепсисом и прочими прелестями, такими как заражение крови и столбняк.

В какой-то момент кобылка не удержалась и спросила доктора, почему в то время, как чейнджлинги Кризалис изменились, он остался прежним. На удивление вопрос вызвал дружный смех всех трёх жеребцов, и не менее удивительным оказалось то, что доктор ответил. Тотеншванц принадлежал ни к рою Кризалис, а к рою который питался не любовью, а страхом. Чейнджлинги этого роя проникали в города, сливались с их обитателями, после чего превращали обыденную жизнь пони в кошмар наяву. Тотеншванц был заслан в Сталлионград, да так тут и остался, окончил медицинский институт, устроился врачом в Цветково, и помышлять о планах своей бывшей королевы забыл. Что же касается голода, то врач, одна из самых пугающих профессий. Любой, кто приходил на приём к нему испытывал страх, особенно, если надо было лечить зуб.

Выслушав историю врача и закончив с написанием заявления на Хука, за попытку ограбления, Свити поглядела на часы. Времени было всего одиннадцать часов утра. «Ничего так денёк начинается», недовольно подумала пони «надеюсь закончится не так безбашенно».

---

— Доложите ситуацию, — бежевый пони с рыжей гривой в зелёном кителе, сидел в большом кресле за дубовым резным столом.

— Принцесса Твайлайт готовится к выступлению в Верховном совете, — красный единорог в шинели и фуражке рапортовал чётко и ясно, — её подруги весь день прогуливались по городу. Пинки Пай и Фллаттершай посетили практически все кондитерские магазины в столице. Рарити и Эппл Джек изучали магазины по продаже одежды и сельскохозяйственные лавки. Ренбол Дэш, избила двоих грабителей, разбила шесть фонарей, поспорила с пегасами из погодной бригады, после чего устроили гонки над городом. В настоящее время она задержана и находится в камере предварительного заключения.

— До суда? – поинтересовался слушающий.

— Нет, до момента, пока не протрезвеет. Эквестрийским пони лучше не употреблять нашего сидра.

— Очень хорошо, — слушатель взял лист бумаги, — вышлите ей банку рассола, завтра он ей пригодится. – помолчав, он спросил, — Что по ситуации в Цветково?

— Связи по-прежнему нет, фуникулёр не работает. В настоящее время рассматриваем возможность послать туда группу быстрого реагирования. На военной базе вблизи колхоза Красный серп уже готовится транспортный дирижабль.

— Если ситуация не изменится, — слушатель сложил передние копыта вместе и упёрся в них носом, — придётся вводить военное положение. Это может повредить переговорам с Эквестрией.

Глава 3: Красный тюльпан

Из медпункта Свити вышла с забинтованной головой. Сидевшие на завалинке жеребцы сочувственно посмотрели на неё. Две пожилые кобылки, стоящие около калитки, запричитали, поглядев на травмированную незнакомку.  Следом за Свити вышел участковый Иван Хеллсинг, он тащил за собой побитого и покалеченного Хук Райта. Бандит ахал и охал, всё время говорил о том, как ему больно и вымаливал участкового проявить к нему милосердие.

Кобылка проводила их взглядом, тяжело вздохнула и направилась на площадь. Большинство пони уже разошлись по рабочим местам и площадь пустовала. Около памятника играла группа жеребят, на лавочке рядом с домом культуры сидели два старых жеребца. За прилавком магазина всё так же стоял Шоколадкин. Продавец явно отдыхал, до самого вечера ему не предстояло никакой усердной работы, и он просто наслаждался солнечным деньком.

Свити двинулась к нему. Её вид с забинтованной головой моментально смахнул улыбку с мордочки продавца. Шоколадкин не смел, вымолвить ни слова, просто молча, глядел, как его утренняя гостья медленно бредёт к нему. Свити подошла к прилавку и села на табурет. Молчание продлилось не долго, пару раз моргнув, удивлёнными глазами, Шоколадкин спросил:

— Что с тобой?

— Хамоватый оператор фуникулёра, буйный подросток, бандит с подворотни, — Свити покачала головой, — в целом утро было насыщенным.

— Это Хук тебя так? – Шоколадкин, открыл рот, — каков негодяй! Надеюсь, Иван его накажет, он давно заслужил.

— В этом не сомневайтесь, — Свити улыбнулась, — ваш страж порядка уже провёл с ним разъяснительную беседу.

Эти слова вызвали на мордочки Шоколадкина довольную улыбку. В тоже время он пожалел и самого Хука, ибо попасть под горячее копыто Ивана Хеллсинга, это очень и очень незавидная судьба. Участковый славился своими железными характером, нервами, волей и копытами. Он один стоил целого отряда. В Цветково Иван пользовался абсолютным уважением и неприкасаемым авторитетом. Дворовая шпана точно знала, что с ним не забалуешь.

Про его оппонента Хука такого сказать было нельзя. Первый свой срок он получил ещё по малолетке, с другими жеребятами обокрал магазин. За пачку сигарет, бутылку алкоголя и кулёк конфет ему дали всего полгода, надеялись образумиться. Но как бы, не так. В Цветково он вернулся матёрым зэком, во всяком случае, он так себя позиционировал. Начал вымогать деньги у жеребят, сколотил банду и наводил ужас на местных. Ему ещё крупно повезло, что его арестовали, поскольку взрослые братки крайне возмутились, что на их территории творят беспредел какие-то сосунки. Второй срок тоже не возымел эффекта на молодого преступника и вскоре он вновь вернулся в деревню, всё таким же уркой. Так и проводил свою жизнь он по принципу: украл, выпил, в тюрьму.

— Ничего, ничего, — Шоколадкин налил Свити кружечку сидра, за счёт заведения, в качестве моральной компенсации, — Иван ему спуску не даст. Он ему ещё покажет, где раки зимуют.

— Было бы не плохо, — Свити засмеялась, но смех её прервал резкий приступ боли в голове, — надеюсь ему сейчас хуже чем мне. Кстати, товарищ Шоколадкин, не скажете, что у вас тут в деревне творится?

— Много чего, — Шоколадкин огляделся, — в последнее время совсем странные дела пошли. По ночам из дому лучше не выходить, в лесу подозрительные типы ошиваются, глава странно себя ведёт. Да, ряд последних событий вызывает неуверенность в завтрашнем дне.

— Это, какие события, — заинтересованно спросила Свити.

— Ужасные, — продавец побледнел, — тут такое было.

Единорог замолчал, уставившись куда-то перед собой. Кобылка взволнованно посмотрела на его мордочку. Она оглянулась. Словно вторя продавцу, вся обстановка вокруг напряглась. Несильный порыв ветра завертел вихрь песка на площади. Шоколадкин явно не хотел рассказывать о том, что тревожило его и всю деревню, словно опасаясь, что гостья не поймёт.

Кобылка решила, что если она и хочет, что-то узнать, то это надо будет выяснять постепенно. С ней, как с не местной, да ещё и иностранкой не спешили делиться информацией. Возможно, если ей удастся стать для местных пони своей, то, что-то выяснить будет намного проще. Нужные связи и знакомства облегчат дальнейшее выполнение задания. Это значило лишь одно, подработку она должна была найти не для заработка денег, а для создания связей и выяснения деталей окружения.

— А как у вас тут обстоят дела с работой? – спросила она.

— Ох, милочка, — Шоколадкин указал копытом на сельсовет, — обратись к главе, он работу сразу найдёт.

Довольная Свити попрощалась и пошла по направлению к сельсовету. Тут на глаза ей попался старый знакомый, а именно жеребец, которого она встретила, когда шла к фуникулёру. Тот вышел из трактира вместе с трактирщиком, о чём-то разговаривая. На прощание он стукнулись копытами, и странный тип направился к сельсовету. Агент Дропс немного постояла, следя за жеребцом. Тот не обратил на неё внимания, может, не заметил, может, не узнал, и просто зашёл в здание. Кобылка двинулась за ним.

Подойдя к двери сельсовета, она огляделась и вошла. В здании царила приятная прохлада, витал запах бумаги и чернил. Входная дверь вела в корридо, упирающийся в лестницу на второй этаж. По обеим сторонам коридора располагались четыре двери, одна из которых была открыта. Там шёл разбор полётов, толстая пожилая кобылка костерила двух молодых кобылок, за то, что они плохо выполняют свою работу. Начальница так увлеклась, что не только довела одну из них до слёз, но и не заметила зашедшей в здание Свити.

Поняв, что на неё не обращают внимания, шпионка двинулась на второй этаж в кабинет главы. Осторожно и тихо она поднялась по ступенькам и подошла к намеченной цели. Дверь в кабинет была приоткрыта, из-за неё доносился голос главы:

— Очень хорошо, официальная версия, это поломка двигательного механизма.

— А если кто через болота попрётся? – спросил прокуренный голос.

— Их потеря, — равнодушно ответил глава, — сейчас главное, чтоб никто не покидал пределов деревни. Отправляйся к Ивану, узнай, как проходит расследование.

— Будет сделано.

Судя по всему, разговор закончился, и гость направился к выходу. Свити сделала вид, что только что подошла и протянула копытце к двери. Жеребец вышел из кабинета и чуть с ней не столкнулся. Вновь неприятно поглядев не неё, подозрительный жеребец прошёл мимо. Кобылка проводила его взглядом.

— Вам что-то надо? – обратился глава, к стоящей в коридоре гостье.

Свити повернулась к нему, она скромно улыбнулась и вошла в кабинет.

— Добрый день, — поздоровалась она с ним, — я хотела продолжить своё путешествие, но к несчастью оказалось…

— Да, да, — прервал её глава, — полагаю, поломка фуникулёра испортила планы многим пони в нашей деревни.

— Так вот, — кобылка сделала вид, что слегка замялась, — я не знаю, как надолго мне придётся тут задержаться. Тех средств, что есть у меня, мне может не хватить.

— Полагаю, вам нужна работа? – Свити кивнула в ответ, — что же…

Глава тут же достал несколько листов. Это были разнарядки на работу. Пони требовались в нескольких местах, на лесопилке, в теплицах, на складе и в доме культуры. Дом культуры отпадал сразу, поскольку в ближайшее время никаких мероприятий не планировалось. Глава предложил кобылке обратится по всем вышеописанным точкам.

— На постоянную работу мы тебя устроить всё равно не сможем, так как ты тут временно, а на калым, тебе добро даю.

Свити хотела расспросить его про причины поломки фуникулёра и про странное поведение Троакара. Но глава, сославшись на большой объём работы, не стал отвечать. Однако, несмотря на всё его спокойствие и чёткую формулировку ответов, она уловила в его голосе и поведение неуверенность и даже страх. Глава что-то скрывал, особенно когда разговор зашёл о странном жеребёнке.

Следующим пунктом назначения Свити стал склад. Он представлял собой большое сооружение на северной окраине деревни. Мрачное деревянное здание, с маленькими, высоко расположенными окнами, окружённое высоким деревянным забором с колючей проволокой. Во дворе суетились несколько жеребцов, они перетаскивали крупные ящики. Маленькая худенькая кобылка с планшетом и карандашом вела подсчёт груза. К ней Свити и обратилась с вопросом, где найти начальника склада. Та указала на небольшой домик из бруса с односкатной крышей, расположенный в углу двора.

Начальник сидел за столом и стучал костяшками больших счёт, постоянно ведя записи на бумаге. Чёрный грифон с белой головой, левый глаз его был светлее правого, когти давно сточились, а часть перьев выпала. Голос его звучал препротивно, а в помещение витал старческий запах. «Да, старость не красит никого».

— Здравствуйте, — обратилась кобылка к начальнику.

Грифон подскочил на стуле. Он испуганно поглядел на гостью, а потом закричал.

— Стучаться надо! Ты меня чуть до инфаркта не довела! Ты, вообще, кто такая?

— Меня зовут Блю Стар. Глава сельсовета сказал, что я могу у вас подработать, — Свити старалась говорить как можно вежливее.

— Глава сказал? – грифон нахмурился, он явно был не рад новому потенциальному работнику, — а что ты умеешь?

— А что надо?

Грифон задумался. Он буквально сверли её взглядом. Новый работник ему ни шёл, не ехал, ему и так надо было платить трём грузчикам и одному бухгалтеру, а тут ещё одна статья расходов пришла.  Но, через несколько минут он сказал:

— Ладно! Мне нужен посыльный! Бегаешь быстро?

— Очень, — кобылка кивнула.

— Вот что, — грифон вышел из-за стола, — буду посылать тебя по мелким поручениям, за их выполнение буду давать пол рубля. Приступай прямо сейчас! Отправляйся к теплицам, поговори со старшей. Скажи, чтоб забирала свои вонючие удобрения, а то я их обратно в Конзань отправлю, они мне и в хвост не впились! Да поживей!

В принципе работа по схеме принеси-подай, пойди на хер не мешай, вполне устраивала шпиона. На посыльных обычно не обращают особого внимание, кроме того, она сможет узнать, кто тут за что отвечает. Возможно, ей удастся разобраться с тем, что творится в этой деревне.

Теплицы, стройными рядами стояли на западе от деревни. Их было много и в каждой трудились пони. Воздух был наполнен ароматом роз, и запахом удобрений. Далее за теплицами располагалось поле, где выращивали тюльпаны. Удивительно, как такие цветы приживались в условиях сурового климата Сталлионграда. Однако их великолепие нельзя было не оценить. «Как жаль, что Роуз тут нет! Она бы пришла в восторг». Радостно подумала про себя Свити. Тем не менее, она всё никак не могла найти старшую по теплицам. Работники лишь указывали противоречащие друг другу направления.

Свити уже надоело петлять между теплицами. Но, вот она увидела одинокую фигуру пони, стоящую у края поля тюльпанов. Кобылка нежного розового цвета. Её легко было заметить, благодаря белой шляпе с широкими полями. Она глядела на море цветов с блаженным видом и молчала. Словно памятник красоте и чистоте этого мира, она стояла, не шевелясь, как будто ждала чего-то. Нежный летний ветерок колыхал её золотистые кудри и теребил подол длинного красного платья. Свити даже было как-то неудобно отрывать пони от… её дел. Но, всё же она подошла к ней и спросила:

— Простите, вы старшая по теплицам?

Кобылка повернула к ней мордочку. Её глубокие голубые глаза засияли радостью встречи, губы изогнулись в удивлённой и робкой улыбке, оголив ровные белые зубки.

— Какой чудный хор, — ответила она, — шёпот и ропот, песни и стихе. Музыка.

Она вновь повернулась и устремила взгляд на поле, словно ответила на поставленный вопрос. Свити не совсем поняла смысл сказанных слов. Она была озадачена. В её алгоритме действий не было предусмотренной такого поворота событий. «Может она меня не расслышала»? Удивлённо подумала она.

— Простите, — немного громче сказала Свити, — это вы старшая по теплицам.

— Старший и младший, я не знаю как это определить, — отвечала незнакомка, тихим голосом, — Есть много странных слов, что мы придумали, усложняя свою жизнь. Всё, что нас окружает, это музыка мира. Гармония. Тишина.

Свити удивлённо захлопала глазами. Грешным делом она принюхалась, не несёт ли от незнакомки спиртным. Но нет, все, чем пахла она, это аромат цветов и удобрений, чем ещё может пахнуть садовник в разгар рабочего дня. Кобылка подняла голову кверху и сказала:

— Небо не плакало много часов. Друзья хотят пить. Сколько пони может прожить без воды? Также, как мы едим цветы, цветы питаются нами, после когда мы молчим. Прах, это то, что нас объединяет.

А вот сейчас слова незнакомки напугали агента Дропс. Округлив глаза, она начала пятится назад. Она уже поняла, что местные пони пыльным мешком из-за угла ударенные, но эта выделалась даже на фоне их. Случайно Свити споткнулась о ведро с садовыми инструментами и повалилась на землю.

— Ох! – вздохнула незнакомка, подбегая к ней, — простите, мою бестактность.

Она помогла Свити подняться.

— Я забыла вам представиться. Пони этого места зовут меня Инкарвиллией Ирис. Они позволяют мне играть с моими друзьями, и заботится о них.

Она резко замолчала, чуток навострив ушки. Её блестящие глаза устремили взор в пустоту. Свити попыталась проследить, куда она смотрит, но не смогла.

— Простите, — вновь сказала Свити, но Ирис прервала её.

— Постойте мгновение, ещё не все друзья поздоровались с вами.

— Не все друзья?

Несмотря на дружелюбие Ирис, Свити всё сильней начинала её бояться. Вокруг не было никого, и всё же пони продолжала кого-то слушать.

— Разве вы не слышите? – обратилась к ней Ирис, — голоса, шёпот, песни. Мои друзья. Они всегда говорят. Они чувствуют. Они любят. И я люблю их. Вы тоже их полюбите.

«Так, всё, спасибо за рыбу»! Свити развернулась и посеменила назад. «Ненормальная, кто её из дурки выпустил»? Она уже почти достигла тропинки, ведущей между теплицами к деревне, но Ирис окликнула её.

— Погодите, — она подбежала к застывшей Свити, — вы не представились.

— Блю Стар, — «о Селестия, зачем я остановилась? Зачем я продолжаю с ней говорить»?

— У вас очень красивое имя. Моим друзьям оно нравится. Они в восхищении. Я в восхищении.

— Не вижу ничего восхитительного, — проворчала Свити.

— Красота всегда достойна восхищения. Это то, что объединяет нас, это язык, на котором говорит природа. Не хотите помочь мне покормить моих друзей?

Предложение привело, видавшую виды шпионку, в настоящий ужас. Она ярко представила, как безумная пони пытается её убить, во славу своих голосов в голове. Однажды она нашла книгу, с помощью которой принцесса Селестия преподавала урок шестёрке элементов, о том, кто они на самом деле и что никакие глупости и недопонимание не должны быть поводом сомневаться в друзьях. В книге описывались ужасные мерзости, о том, что Пинки Пай медленно, с толком и расстановкой, пытала и убивала свою подругу Ренбоу Дэш. Ноги затряслись, на лбу выступил холодный пот, шерсть встала дыбом. Тревожно агент Дропс повернулась к Ирис, а та…

Ирис держала в зубах лейку. Пони смотрела на новую знакомую искренне радостными глазами. Она поставила лейку перед Свити и сказала:

— Пока небо не плачет, нам надо дать слёз земле. Так сложилось, что печаль неба, приносит радость моим друзьям. Им грустно, когда небу грустно, но без его слез, грустят они.

Что это было, очарование, радость, что не оправдались опасения или гипноз, но Свити с огромным удовольствием помогла Ирис полить тюльпаны. Практически до середины дня они носили воду на поле. Большая часть уже была полита, но крупный кусок ещё оставался. Как рассказала Ирис, она работала ещё с несколькими пони, но они ушли отдохнуть, а она не могла оставить друзей без внимания. Она травила Свити интересные истории, одна история, интереснее другой. При этом она заворачивала повествование в какую-то, только ей понятную художественно-стихотворную обёртку. При этом она умудрялась сложно объяснять простые вещи, словно ребёнок, говоривший о том, чего не понимает или думает, что пронимает.

Вокруг этой пони витала какая-то странная блаженная атмосфера. Она явно была не от мира сего. Под друзьями она подразумевала цветы, что росли в теплицах и на полях. Она утверждала, что слышит их голоса, чувствует эмоции и знает желания.

— Ты серьёзно? – спросила уставшая Свити свою новую подругу, — ты правда слышишь голоса цветов?

— Так же, как ты слышишь мой голос или как жеребец, запрягший кровавую тройку, слышит голоса мертвецов, — отвечала, блаженно улыбаясь, Ирис.

«Ну, вот зачем»? Свити улыбалась, но внутри она дрожала. «Зачем она подбирает такие пугающие обороты»?

Со стороны теплиц шла группа пони, возглавляемая крупной кобылкой, которую издалека можно было принять за жеребца. Они что-то обсуждали, двое жеребцов кричали друг на друга и даже хотели подраться. Но кобыла прикрикнула на них. Один пытался оправдаться, что его оппонент первый начал, но она парировала, что ей всё равно, кто начал, главное, что закончит это она. Жеребцы смирились и замолчали.

— Ох тыж! – воскликнула кобыла, глядя на политое поле, — Ирис, от лица кобыл-совета, выношу тебе благодарность с занесением в личное дело, — она поглядела на Свити, — а вы товарищ, кто будите?

— Оу! – Свити поставила лейку, — меня зовут Блю Стар, — представилась она, но её тут же перебила Ирис.

— Моим друзьям очень нравится её имя, — она закрыла глаза и улыбнулась.

«Как же они могут жить, без столь важной информации»? Саркастично подумала Дропс и продолжила:

— Я вообще-то мимо проходила, но меня попросили помочь.

— Главное, чтоб это вашему делу не помешало, — сказал кобыла, улыбаясь.

— Ну не то, чтоб помешало, — Свити почесала затылок, — я ищу старшую по теплицам…

— Можешь считать, ты её нашла, — прервала её кобыла, — это я, какое у тебя ко мне дело?

— Меня прислал начальник склада, он просил…

Все пони, кроме Ирис заржали в голос, двое жеребцов даже упали и стали кататься по земле от смеха. Старшая вытерла выступившую слезу и сказала:

— Просил? Он никогда не просит, он требует. Так, что он, — она хихикнула, — просил?

— Он просил передать, что ваши удобрения давно на складе и их надо забрать.

Мордочка старшей поменялась с улыбка, на недовольство. Её грива встала дыбом. Пони, что сопровождали ее, расступились в стороны.

— Давно на складе! – воскликнула она, — давно на складе, вот жжешь сволочь пернатая! Я только вчера к нему ходила, спрашивала, когда их доставят!

— Может их только сегодня привезли? – спросил один из жеребцов.

— Только сегодня! Ты сдурел? – старшая встала на дыбы и ударила землю копытами, так, что все вокруг сели на крупы, — фуникулёр не работает, какой сегодня! Эта сволочь их продать хотела, видимо покупателя не нашёл, вот и решил отдать!

Она ещё долго орала и грозила старому грифону разборками. Ирис же предложила Свити пойти попить чаю. Непонятно почему, но общество её стало нравиться кобылке, и та согласилась. Было что-то притягательное в этой странной пони, её доброта, жеребячья непосредственность и её безумье, оно завораживало. Ирис представляла из себя сплав дружелюбия и умолешённости Пинки, скромности и доброты Флаттершай и загадочности Зекоры. Дополняла этот образ и потусторонняя красота Ирис.

Местом для чаепития был выбран живописный холм, подле полей. С него открывались прекрасные виды на деревню, поля и лес. Куда не глянь, везде Свити Дропс видела идеальный пейзаж, для картины. Она жалела, что не взяла гражданский фотоаппарат, ибо тратить плёнку из шпионской техники на запечатление местных красот, было тем ещё расточительством.

Тут уже всё было готово для пикника. Расстелена белая скатерть, на которой лежала коробочка с печеньем и кулёчек конфет, рядом стоял небольшой примус, на котором посапывал чайник с гравировкой. Тут же на маленьком блюдце лежал нарезанный белый хлеб, укрытый газеткой и стояла маленькая баночка с малиновым вареньем. Похоже, Ирис заранее готовилась, к тому, что сможет привести сюда того, кто помогал ей при поливке.

Свежий, терпкий, ароматный чай, был бесподобным средством, дабы расслабиться после трудового дня. Свити Дропс старательно принюхивалась к содержимому фарфоровой кружечки, буквально смакуя каждый оттенок аромата, что дарил этот напиток. «Не знаю кто её поставщик, но мне нужен его адрес». Усмехнулась про себя агент Дропс. По мере чаепития Ирис не проронила ни слова, лишь мило улыбаясь и прислушиваясь к окружению. Часто она отворачивала от Свити взгляд, и окидывала взором поля и теплицы, видимо, её друзья что-то ей шептали. Её странности постепенно переставали пугать Свити.

— И дано ты тут живёшь? -  спросила шпионка.

— С тех пор, как научилась считать мгновения, — мягко отвечала Ирис, — часовые стрелки никогда не оглядываются назад. Я не знаю, как долго, я не знала этого, но однажды я спросила у мамы, как давно я дышу. Она молчала, в тот день. Все молчали в тот день.

«Думаю на её языке, это означает с рождения». Свити съела печеньку и вновь спросила у новой знакомой.

— Не знаешь, как можно дойти до Сталлионграда, без помощи фуникулёра?

— Ногами, — ответила Ирис.

«Блин! И ведь не поспоришь»! То, что есть проход в обход горного хребта Свити уже уяснила, но она не горела желанием пробираться через болото. С другой стороны, можно ведь попробовать и тёмную долину, но вдруг местные не врали, что там опасно. «Эх, почему я не пегас»? Свити сделала глоток чая. «Можно ведь как-то перебраться через хребет, не единственный же путь этот фуникулёр»!

Несколько минут они провели в тишине, смиренно попивая чай. Погода была прекрасная, на небе не было ни облачка, солнце светило ярко, но нежный ветерок обдавал прохладой. Пони любили такие дни, в них можно было, как спокойно работать, так и спокойно отдыхать. Мир и уют, это было то, к чему стремился каждый уважающий себя и других пони. Блаженство на мгновение заставило Свити забыть о своём задании, она даже захотела, чтоб следующий день был похож на этот.

— А давно ты с цветами разговариваешь? – спросила из интереса Свити.

Ирис улыбнулась, её глаза загорелись, сама она, словно засветилась. Радость момента давала понять, что она ждала этого вопроса. Кобыла начала рассказывать, что голоса цветов она услышала, когда молчали другие пони. Она искала того, с кем можно было поговорить, но, поскольку никто не хотел, она обратилась к цветам. Внезапно те ответили, они рассказали ей свои секреты и тайны. С тех пор Ирис проводила свою жизнь в заботе о них, она не хотела, чтоб её друзьям было одиноко, ведь никто из пони их не слышал. Пони могли слышать их, лишь, когда молчали, но когда они молчали, цветам уже нечего было им сказать. Ирис было грустно от того, что другие не могли услышать то, что слышала она и она хотела поделиться с другими своими знаниями. Но другие смеялись.

Грустная история одного безумия проняла сердце Свити Дропс. Непонятно почему, но ей было жалко эту глупую, одинокую и непонимающую окружающего мира пони. Она напоминала ей чем-то Дитзи Ду, но та была просто не очень внимательная, чуточку неуклюжая, плюс косоглазие, а тут практики полный эскапизм, уход от мира, причём несознательный. Ирис не была способна понять, что она ненормальная и пыталась общаться с другими, также как и со своими друзьями, ибо каждый сумасшедший, считает себя нормальным. Но остальные видели в ней лишь слабоумную пони, что не способна понять простых вещей. Ей ещё повезло, что в Цветково много хороших пони, которые заботятся о ней. Окажись она в менее приветливой ситуации, она даже защитить себя не смогла бы.

Свити вспомнилась пренеприятнейшая часть её биографии. Еще, будучи жеребёнком, она участвовала в травле своего одноклассника. Он был, как говорили жеребята «тупой». В него можно было кинуть бумажку, а он подбирал её и пытался найти того, кто её потерял. Его толкали, а она издавал прикольный крик. Он боялся проезжающих мимо повозок и его постоянно отводили к дороге, а потом смеялись, глядя, как он кричит и плачет, но не уходит. Только позже Свити осознала, что она и её друзья творили, от слова «твари». Ей было стыдно, она каялась, как могла, но что-то изменить уже нельзя было. С тех пор она долго искала семью того жеребёнка, дабы извинится, но так никого и не нашла.

— Когда часы сделают круг, вы придёте? – Спросила Ирис, глядя в глаза новой подруге пони.

Пони агент грустно поглядела на кружечку с чаем. Если завтра фуникулёр заработает, то она немедленно должна приступить к выполнению своего задания. Но, с другой стороны, если грядущий день не несёт никаких изменений, то почему бы и нет.

— Зависит от ситуации, — скромно ответила она.

— Хорошо, — Ирис улыбнулась до ушей, — вы расскажете мне о своих друзьях? У вас ведь много друзей?

Свити кивнула. Они начали собираться, Дропс надо было вернуться на склад, сообщить грифону, что его ждёт серьёзный разговор со старшей. Ирис хотела полить цветы у себя в саду, она очень переживала по этому поводу, ведь недавно один молчаливый пони прошёлся по её клумбе и цветы на ней стали болеть. Свити была поражена наглости этого пони и спросила, почему Ирис не сказала ему, чтоб он так не делал. Та объяснила, что он всё равно не ответит, ведь он молчит. Оставив попытки понять логику цветовода, Свити помогла ей собрать вещи.

В деревню они шли вместе. Ирис буквально засыпала свою новую подругу вопросами, на некоторые из которых сама давала ответ. Но на некоторые отвечала уже сама вопрошаемая. Дропс рассказала о своих друзьях. Она не уточняла где они живут, ибо мало ли, наивная Ирис похвастается кому-то не тому, что в Понивиле у Блю Стар, есть близкие друзья, а Понивиль, это Эквестрия, а Эквестрия, это идеологический враг. Рассказала Свити о своей ближайшей подруге Лире и её весёлыми увлечениями, рассказала про Дитзи Ду, которую тоже считала подругой, про немного взбалмошного и неуверенного, но весёлого и доброго доктора Хувза, ну и не забыла упомянуть Роуз. Тут Свити попала в точку, ибо узнав о том, что Роуз садовод, Ирис тут же загорелась желанием с ней подружиться.

— Как восхитительно! – с придыханием сказала та, — даже её кьютимарка, это цветок!

— Я думаю, — Свити усмехнулась, — вы нашли бы, о чём поговорить.

— Жду с нетерпением, когда мы сможем встретиться.

— Надеюсь, так и будет, — грустно отвечала Свити.

Железный занавес и идеологические разногласия очень мешали пони вести диалог. Правительства, это ещё ладно, но простые пони порой страдали от невозможности пообщаться с кем-то себе подобным. Для Эквестрии Сталлионград был, как другая планета, это правило работало и в обратную сторону. Свити очень захотелось, чтоб Ирис побывала в Понивиле, скорее всего, ей бы очень там понравилось. Увы, на данный момент, это было маловероятно.

Наконец они подошли к зелёному домику с высокой красной крышей, белыми наличниками на окнах и двери. В саду, перед домом росли две высокие яблони, а сам сад представлял из себя композицию клумб и горшков с цветами. Увы, картину портил поломанный белый заборчик, словно кто-то вошёл во двор с одной стороны, а вышел с другой, забыв о существовании калиток. Виднелась и клумба, по которой протоптался незваный гость. Но цветы на ней были не просто примяты, они почернели, поникли и выглядели, уже как гиблые. Было ощущение, что цветы чем-то заболели.

Вид больных друзей очень расстроил Ирис, она запричитала, что не знает, от чего они болеют, и как им помочь. Свити решила оставить Ирис наедине с её проблемой, так как в отличие от неё садоводство для агента было хобби, а не призвание. Но вид грустной мордочки Ирис засел в её памяти надолго. Она так успела привыкнуть к её жизнерадостности и нежной улыбки, что печальный образ просто физически противоречил её естеству. Было в этом, что-то неправильное.

С мыслями о новом внезапном друге Свити вернулась на склад, доложить начальнику, что его ждут разбирательства со старшей по теплицам. Но, старый грифон, не стал её слушать, он лишь осведомился, передала ли Блю его слова. Получив утвердительный ответ, он тут же всучил ей две тяжеленный седельные сумки и послал к лесопилке. Встретившись глазами с одним из грузчиков, она прочитала в его взгляде «привыкай, и скажи спасибо, что ящики таскать не послал». Свити покачала головой и двинулась по месту назначения.

«Мда, если моя местная работа будет протекать в таком же темпе, то ничего дельного я не узнаю. В конце концов, единственными моими знакомыми будут бандит, милая сумасшедшая и зебра с лесопилки. Надо узнать, есть ли тут пегасы. Вдруг они смогут меня перенести, или лучше подождать пока фуникулёр заработает»?

Путь по деревне был совершенно не интересным, народу кругом не было, а кто был, то шёл по делам. На площади, она приветственно кивнула Шоколадкину, тот в ответ помахал копытом. Перейдя мостик, она поднялась на тракт. Далее путь должен был идти без всяких проблем. Вот только «должен» не значит «обязан».

— Слыш, малая!  — окрикнул её шепелявый мужской голос.

Пони обернулась и поглядела на того, кто окликну её. У тупика, стоя на задних лапах, и сложив передние на груди, жуя в клюве папироску, оперившись спиной на стену тупика, стоял молодой грифон. Он поглядел на неё из-под козырька клетчатой кепки, тряхнул сиреневыми крыльями и, встав на четыре лапы, направился к Свити. «Как много тут грифонов живёт, уже второй попался», подумала агент Дропс.

— Вам, что-то надо? – вежливо спросила она.

Грифон выплюнул папиросу под копыта пони и со злостью поглядел ей в глаза.

— Это ты иностранная шпионка? – вдруг спросил он.

Вновь у пони ёкнуло сердце. Она уже поняла, что её называют так в шутку, но одно дело, когда так к ней обращаются знакомые, и совсем другое, когда кто-то незнакомый. Бандитского вида грифон, вполне может оказаться сотрудником в штатском, который услышал об иностранном госте и решил его проверить. С другой стороны иногда сигарета во сне, это просто сигарета и это может оказаться очередной гопник.

— Допустим, — ответила пони, как можно нейтральнее.

— Ты чётко отвечай! – крикнул грифон, раскрыв крылья, и чуть ли не зарычав, — я тут с тобой не в игры играть пришёл!

— Что вам от меня нужно, — Свити приготовилась отбросить тяжёлый сумки и отбиваться или бежать, но делала вид, будто она простая кобылка, которая трусит при виде грабителя.

— Шепелявый, не надо так орать, башка трещит, а ты горланишь, — раздался за спиной Свити ещё один неприятный голос.

Пони оглянулась, откуда-то со стороны кустов шёл невысокий жеребец,  светло-голубого цвета, в чёрной куртке, на правом переднем копыте виднелась чёрная повязка. Морду его украшал шрам, ведущий от правого края губы к уху. Жеребец подошёл к кобылке, оглядел её налитыми кровью, жёлтыми от постоянного курения глазами и сказал:

— С кобылами мягче надо, а то ты её напугал, теперь она общаться не хочет.

Грифон, злобно глядя на Свити начал обходить её со спины.

— Так ты иностранка? – спросил подошедший жеребец.

Свити утвердительно кивнула, готовясь бежать. От одного противника ещё можно попытаться отбиться, но от двух надо бежать. При этом она старалась не терять из вида грифона, тот хоть и был тощ, как колос пшеницы, но они славились своими острыми когтями и клювами. Агент Дропс однажды лицезрела, что могли сделать когти грифона с телом пони, эта картина ещё долго преследовала в ночных кошмарах, тогда ещё стажёра Дропс.

— Тут один уважаемый пони просил тебе передать, чтоб ты не совалась, куда не следует, — продолжил разговор жеребец, — фуникулёр починят, и иди, куда шла. Но будешь нарываться…

— Будешь нарываться, будешь разрываться! Хе, хе, хе! – прервал жеребца грифон.

— Шепелявый, не перебивай и не трещи, — жеребец с измученным видом приложил копыто ко лбу, после чего обратился к Свити, — учти, тут ребята серьёзные, — он грозно двинулся к ней, кобылка скинула сумки, — леса у нас густые, реки глубокие, искать будут долго.

— Шепелявый! Подкова! – оглушил округу матерный раскат.

Бандиты отскочили от кобылки и встали как солдаты смирно и, улыбаясь, на сколько позволяла ширина рта. Свити тоже испугалась голоса, но в отличие от бандитов, она сжалась в комок. Источник голоса быстро приближался к месту событий. Иван Хеллсинг со скоростью ужаленного бизона нёсся по дороге от деревни. Грохот его копыт сотрясал землю, а звучный голос заставлял уши сворачиваться в трубочку, слова вызывали такую же реакцию.

— Вы что гады творите? – участковый подбежал к жеребцу.

— Ташь, начальник, — радостно отвечал тот, — мы тут помогали нашей иностранной гостье разобраться с тем, где у нас, что в деревни находится. Ну, вы понимаете…

— Да я, то понимаю, — участковый подцепил копытом Подкову за грудки, — а вот ты по ходу совсем меня не понимаешь! Обратно на нары захотел? Я тебе это быстро устрою!

— Товарищ капитан, — прошепелявил грифон, — всё в порядке.

Иван перевёл взгляд на него. Шепелявый пожалел, что обратил на себя его внимание, в отличие от своего друга, Шепелявому было достаточно одного взгляда Ивана, чтоб сморщится от страха. Дерзкий в разговоре с беззащитной кобылкой, при общении с представителем власти он был труслив и даже, сохранить видимость спокойствия, не мог. Подкова же, хорошо держался, для пони, которому грозили серьёзные травмы.

— Что они от тебя хотели? – спросил Иван у Свити.

Та объяснила, что незнакомцы просто хотели поговорить. Да, манера общения сразу говорила о том, что разговор вполне мог закончиться копытоприкладством. Но кобылка отлично понимала, что эти двое друзья Хук Райта и им не очень понравилось, что их товарища упрятали в кутузку. В принципе, если судить по реакции Ивана, ему нужен был лишь маленький повод, чтоб подселить этих двоих к Райту, и кобылка вполне могла сделать заплаканную мордашку и наплести, что они хотели сделать с ней много нехорошего. Однако Свити также понимала, что ещё больше ссориться с братвой не стоит. Хук Райт не был важным кадром и за его заключение можно было и просто пригрозить. Да и вряд ли местные бандиты захотят нарываться на проблемы, ведь если власти узнают, что иностранца ограбили или даже убили, то в попытке реабилитироваться и восстановить международный престиж органы безопасности будут носом землю рыть. Идти на такой риск, ради одного бандита из подворотни не был готов никто. Но вот за то, что иностранец систематически оказывается причастен к посадкам их друзей, вполне могли последовать последствия. Усугублять конфликт Свити не стала.

Делать было нечего, арестовывать их за то, что они два подозрительных типа, вышли прогуляться, было нельзя по закону. Потенциальная жертва претензий к ним не имела. Участковый этим был крайне не доволен, но ничего поделать не мог. Едва Иван позволил им удалиться, как гопники тут же исчезли из вида. Кобылка вздохнула с облегчением, но не надолго.

— Так, а теперь ты, — Иван поглядел на Свити, — шпионка Эквестрийская.

— Я, — кобылка робко поглядела на участкового, делая самую невинную мордочку, что только могла, однако на него это не сработало.

— Ты тут только второй день, а от тебя проблем уже как от настоящего диверсанта. Хорошо, что Ирис рассказала мне, что тебя искали, — он постарался изобразить голос Ирис, — злые пони.

— Ирис? – Свити искренне удивилась.

— Они ходили, расспрашивали про тебя, — пояснял участковый, — спросили и у неё. Она испугалась за тебя, бегала по деревне и искала, чтоб предупредить. Кстати, что ты ей наговорила? – морда Ивана стала ещё более грозной, — она сегодня заплаканная какая-то.

Свити рассказала историю с цветами. Иван внимательно выслушал кобылку, покачал головой, посоветовал быть осторожней и отправился по своим делам. Свити провожала его взглядом, ей стало понятно, что в случае проблем с местными бандитами она вполне может обратиться к Ивану за помощью. Так же она подумала и об Ирис, которая искренне переживая за неё и, даже, оставила свои больные цветы. Едва подумав о несчастной цветочнице, Свити на душе стало тоскливо. Словно вторя ей, поник и солнечный свет, по округе пронёсся холодный ветер.

От размышлений кобылку оторвал раскат грома. Пони обернулась и увидела, как над горным хребтом сгущаются тучи. Они собирались, гонимые холодными ветрами в одну огромную массу, освещаемую всполохами грозы. Суровая тень их уже нависала над деревней. Свити решила поторопиться, иначе она не успеет добраться до лесопилки. Взвалив на себя сумки, она быстрым шагом отправилась к пункту назначения.

Тучи нависали всё сильней, ледяной ветер пронизывал до костей. Листва деревьев испуганно шелестела, облака плыли, вздымаемые с дороги, закрывали обзор. Очередной порыв ветра чуть не сбил Свити с ног. Она уже начала задумываться над тем, почему сразу не пошла домой, переждать бурю. Слабая надежда, что она успеет добраться до лесопилки раньше, чем пойдёт дождь смылась с первыми каплями мощного ливня, что обрушился ей на голову.

Крупные холодные капли барабанили по дороге, тут же создавая лужи, которые переполняясь, устремлялись в низины ручьями. Кобылка моментально помокла до нитки. На счастье впереди показался строящейся дом, который она видела, когда шла с Икурвархой и его товарищами в деревню. Она сразу вспомнила, как они смеялись над вопросом о том, кто там живёт. Тяжело вздохнув, она зашла во двор и встала под навесом.

Дождь, казалось, только усиливался. Брызги от капель разлетались во все стороны, а ветер задувал небесную влагу под навес, где пряталась Свити. Она печально глядела на буйство природы и думала о том, что слишком много факторов мешают выполнению задания. Пропажа куратора, поломка фуникулёра, внезапная смена погоды, может ли это быть связано. Последний пункт показался кобылке смехотворным. Однако вспомнив, что когда они с Твайлайт летели к границе, было прекрасно видно густые дождевые тучи, агент подумала, а чем Дискорд не шутит.

— Добрый день, — вывел Свити из размышлений ровный голос.

Рядом с навесом, под зонтиком, удерживаемым магией, стоял молодой рыжий единорог с чёрной гривой. Судя по зелёной мантии, он был профессиональным магом, этот образ дополняли и очки с невероятно толстыми линзами. Из-за шума дождя кобылка не услышала его приближения.

— Наслаждаетесь погодой? – единорог сделал глоток из парившей рядом кружки.

— Можно и так сказать, — Свити улыбнулась.

— Тут такое в последнее время часто, — маг сделал ещё глоток, — кто-то балуется с погодной магией, а мы страдаем.

— А вы можете определить магия это единорогов или пегасов? – кобылка приподняла бровь.

— Да, — маг вновь пригубил кружку, — это определённо магия единорога. Видимо в Конзанском университете, кто-то тренируется.

Единорог внимательно осмотрел повязку на голове собеседницы. После предложил пройти в дом. При этом он заклинал зонт так, чтоб он парил именно над Свити. Хотя ей это особо уже и не надо было.

В доме пахло столярным клеем, свежей древесиной и бумагой. Несмотря на то, что до конца дом не был достроен, и работы предстояло ещё много, тут было вполне уютно. Особенно так казалось в следствии того, что тут было тепло и сухо.

Сумки Свити оставила в широком коридоре, который вёл на кухню. Тут уже стояли столик, скамеечки, висели шкафы, даже, несмотря на то, что стены ещё не были обшиты и проштукатурены. Из кухни вели две двери, одна в спальню, другая в зал, который одновременно являлся и библиотекой. Книг и свитков у мага наличествовало, как и положено много. «Наверное, это страсть всех единорогов, поехавших на магии», Свити ехидно улыбнулась.

Единорог налил гостье свежего, горячего какао, что очень порадовало промокшую и продрогшую пони. Также к ней плавно подлетело полотенце. Галантность хозяина просто сквозило изо всех щелей. Вёл себя единорог крайне интеллигентно, чем-то он походил на главу сельсовета, такой же спокойный, рассудительный, внимательный. Хозяин предложил Свити присесть за столик и сам сел рядом.

— Я раньше не видел вас в нашей деревне, — начал он разговор, — вы приезжая?

— Возможно, вы слышали о эквестрийской шпионке? – решила отшутиться Свити, — так вот, это я.

— Нет, я не в курсе, о чём говорят остальные. Пони любят давать прозвища тем, кого плохо знают, — он вновь сделал глоток какао, — да и тем, кого знают тоже.

Его ответ не показался Свити смешным или саркастичным, говорил он вполне серьёзно. Скорее всего, этот парень не очень весёлый. Разговор с ним придётся выстраивать серьёзный и вдумчивый.

— Вы не очень общительны? – поинтересовалась Свити.

— Нет, я люблю хороший разговор, но, увы, мне, кроме главы, не с кем поговорить в Цветково.

— А как же Шоколадкин и Ирис? – агент прощупывала почву, дабы узнать круг общения нового знакомого и понять, о ком можно у него расспросить.

— Шоколадкин наивный и глупый болтун, – холодно ответил единорог, — он хороший пони, но увы, его удел, это сплетни, что рассказывают ему старушки. Ирис же, — он немного помялся, — чем меньше о ней будет сказано, тем лучше. Давайте не будем обсуждать пони, что тут не присутствуют, — внезапно предложил хозяин, — это некрасиво. Кроме того, я более чем уверен, что нас могут также обсуждать в подобном ключе.

Свити была поражена. Данное предложение накинуло ему несколько очков в глазах кобылки. Она очень не любила собирать сплетни, не смотря на то, что это входило в её профессию. Порой она даже ругалась со своими Понивильскими друзьями, за любовь обсуждать пони за их спиной. Но это несколько усложняло получение информации. Да, новый знакомый знаком с главой и, вероятно, мог рассказать о том, что тот творит. Но в тоже время добыть эту информацию из него будет крайне сложно.

— Что же, — Свити тряхнула гривой, — может тогда вы не поможете мне перебраться через горный хребет. Фуникулёр поломан, а идти через болото и тёмную долину, мне настоятельно не рекомендовали.

— Боюсь, что тут вам я помочь не смогу. Я владею заклинаниями телепортации и левитации, но мощность моей магии не позволяет мне переносить предметы далее ста метров.

— Это печально, — гостья опустила голову, — мне очень надо на ту сторону.

— Я думаю, что глава сможет вам помочь, — эта новость немного приободрила Свити, — члены обкома и сотрудники органов имеют право на перемещение при помощи летающих машин. Если вам удастся договориться с главой или с Иваном Хеллсингом, они могут дать вам пропуск.

— А как часто сюда прилетают эти машины? – агент оживилась.

— Сегодня, например, но думаю, из-за дождя они не прибудут.

«Опять облом! Ну почему всё упирается в этого главу? Эх! Надо было рискнуть и долететь до Сталлионграда». Свити была расстроена, она словно угодила в замкнутый круг. Всё было против неё и погода и обстоятельства.

— Ну, это как-то плохо, — грустно сказала кобылка, — видимо придется ждать починку фуникулёра.

— Это не так уж и плохо, — попытался приподнять ей настроение хозяин, — у вас есть шансы лучше ознакомиться с нашей… — он осёкся, — хотя нет.

— А почему вы живёте тут, а не в деревне? – Свити отставила в сторону пустую кружку, которую единорог тут же наполнил.

— Я не очень хорошо общаюсь с местными, — начал он объяснять, — я тоже приезжий, раньше жил в Заяцке. Местные пони весьма остры на язык. Особенно трактирщик Рава Блан, он и с остальными не очень вежлив, а со мной вообще бесцеремонен.

— Почему? – искренне удивилась кобылка.

— Всё из-за моей фамилии, — единорог тяжело вздохнул, — мне с ней и в Заяцке было тяжело, а уж в деревне.

— А как вас зовут кстати? Меня Блю Стар, если что, — назвав псевдоним Свити протянула копыто новому знакомому.

— Александр, — тот неуверенно стукнул копыто гостьи в ответ.

— А как же ваша фамилия? – поинтересовалась она.

Единорог тяжело вздохнул и встал из-за стола. Он пригласил Свити в зал, и она с интересом проследовала за ним. В зале было просторно, несмотря на обилие шкафов с книгами, посреди комнаты стоял большой письменный стол и диван. Внимание Свити тут же приковала, как это не странно, книга.

Большой фолиант, явно очень старый, в чёрном толстом переплёте, с пожелтевшими страницами исписанный черными и красными символами, на каком-то древнем языке. Рядом лежали письменные принадлежности, пара справочников и несколько тетрадей, в которых Александр делал записи. Хозяин тут же заколдовал книгу и она, захлопнувшись, улетела на высокий шкаф, в след за ней туда перенеслись и остальные книги и тетради. Свити вопросительно поглядела на Александра, тот, не оборачиваясь, пояснил, что эту книгу его попросили перевести.

Он открыл сундук, стоящий в углу, между двух шкафов, заполненных свитками, и извлёк оттуда свои персональные документы. Свити с интересом стала изучать их. Она быстро пробегалась глазами по строчкам:

— Так, место рождения, Заяцк, дата, имя фамилия… — прочитав фамилию, она округлила глаза и поглядела на Александра.

— Плохо, очень плохо, — опустив голову, пояснил он.

— А как так получилось? – кобылка вернула документ владельцу.

— Фамилия мне досталась от отца, а родителей, как известно, не выбирают. Поскольку моя фамилия сама по себе не очень благозвучна, надо мной часто смеялись, а уж Рава Блан склонял и комбинировал её как мог. Мне надоели постоянные насмешки и в деревне я больше не появляюсь.

Идиотизм ситуации не мог не ускользнуть от агента Дропс, но ей хватило сил самообладания, дабы не заржать, как трактирная кобыла. Ей попадались пони со смешными именами и фамилиями, но конкретно эта не шла ни в какие ворота. Тем ни менее, как оказалось из истории, рассказанной Александром, подобные фамилии были в ходу у пони, что много лет назад покоряли северо-восток Эквестрии. Позже, указам царя Петра подобные фамилии были запрещены и переделаны, так появились фамилии Похабов, Безстыжев, Матершинников и прочие. Увы, на несчастие нового знакомого Свити, его предки царский указ не исполнили.

— Это просто… — Свити замолчала, она уже выучила ходовое в этих краях слово, которое чётко описывала подобную ситуацию, но изрекать его при новом знакомом не хотела.

— Полностью с вами согласен. Я пытался ответить особо умным гражданам, что смеяться некрасиво, но они меня не слушали.

Тут он словно что-то вспомнил. Александр притянул магией одну из тетрадей, в которую записывал перевод книги. Он пробежался по ней глазами, после взял лист бумаги, перо и быстро написал солидную простыню текста. Быстро завернув лист в свиток и закрепив магической печатью, он отдал его Свити.

— Пожалуйста, передайте это главе сельсовета.

Кобылка приняла свиток и положила в свою сумочку. Она попрощалась с Александром и покинула дом. Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Солнце близилось к закату, но ещё сильно грело землю. Тепло было так, будто несколько минут назад не дул пронизывающий, ледяной ветер, на небе не было ни облачка, все тучи словно растворились в воздухе. Видимо Александр сказал правду, и кто-то баловался погодной магией.

Но думать об этом она не стала, она просто решила, наконец, отдать то, чем нагрузил её старый грифон и пошла дальше. Дальнейший путь до лесопилки не вызвал у пони никаких проблем. На месте как раз шёл разбор полётов. Судя по всему, ливень затопил важную часть лесопилки, и теперь включать пилу было не безопасно для здоровья. Следующий день грозил работникам долгой и мучительной просушкой всего и вся. А пока она сохнет, они не смогут выполнить дневной план, и им придётся нагонять план позже, а поскольку они и так отставали, работы предстояло выше крыши.

Икурварха был крайне рад, вновь увидев Свити. Он поприветствовал её, как шпионку, его знакомые посмеялись, но сама Дропс уже никак не реагировала на подобное обращение. Да и внимание жеребца быстро привлекла повязка на её голове. Свити объяснила, что по пути к фуникулёру споткнулась и ударилась о камень. Она отдала им груз, который тут же занесли в домик. Старый понь, в гвардейском шлеме очень обрадовался, но крайне удивился, что такой тяжёлый груз доверили тащить хрупкой кобылке. Зебра же предлагал всем дружной толпой вернуться в деревню, завалиться в трактир и как следует отдохнуть. Единственный, кто не хотел соглашаться, так это был старик, который наотрез отказался покидать лесопилку, даже не смотря на то, что в домике сейчас было по колено воды.

Остальные были не против трактира, вот только один из работников обмолвился, что недалеко в лесу, кто-то бродил и что-то разыскивал. Это очень заинтересовало Свити, так как именно там находилась точка встречи с координатором. Кобылка загорелась идеей сходить в лес, мотивируя это тем, что когда она убегала от грабителя, она потеряла там важную вещь. Странно, но подобная безобидная просьба вызвала у всех присутствующих ступор и страх. Икурварха настойчиво не рекомендовал Свити ходить туда на ночь, глядя и дождаться завтрашнего дня и уже вместе с ним поискать эту вещь. Но Свити была непреклонна, возможность встретиться с координатором и узнать от него, что тут происходит, слишком уж привлекательна. Она пояснила, что ей очень надо отыскать эту вещ, а то вдруг её кто-то другой найдёт.

Зебра выразил желание пойте с ней. Его решение вызвало очень неоднозначную реакцию среди его товарищей, которые наперебой принялись отговаривать друга от этой затеи. Икурварха пояснил им, что не может позволить кобылке гулять ночью по лесу одной, это, мягко говоря, не безопасно. Раз отговорить Блю от похода в лес не получилось, то он проследит, чтобы её поход не был столь опасен. Товарищи согласились, но, уходя, ещё долго оглядывались, надеясь, что друг одумается. Старший посоветовал зебре и пони постучать в дверь, когда они вернутся, чтоб он точно знал, что это они.

Свити не была в восторге от внезапного эскорта. Да, это было несомненно мило со стороны зебры проводить её, но возникало несколько но… Во-первых, это был нежеланный свидетель и встреча с координатором могла быть под угрозой, во-вторых, подозрения, что Икурварса сексот только усилилось, ну и в-третьих Свити Дропс не очень любила когда жеребцы навязывались к ней в попутчики, предлагали помощь, мотивируя это тем, что она одинокая, слабая кобылка.  Они отправились в лес, прямо к лагерю. Дорога по лесной тропинке была достаточно лёгкой даже в сумерках, пока они не вошли в чащу. По пути обойдя дерево, рядом с которым Свити впервые встретила Хук Райта, немного похихикала над тем, как его мутузил Иван.

Шли, молча, Икурварха, то и дело оглядывался по сторонам и прислушивался к лесным звукам. Кобылка была слегка удивлена, ведь каждый уважающий себя жеребец, навязавшись в пару к молодой кобылке, обычно начинал заваливать её вопросами, рекламировать себя и всячески прощупывать почву для отношений.

— Ну, так почему ты вызвался сопровождать меня? – как бы невзначай поинтересовалась пони.

— Другие боятся, — ответил зебра, — я конечно тоже, но бегаю быстро. В случае чего, закину тебя на спину и тикать.

— Мило, — Свити огляделась, она подумала над тем, чтоб юркнуть в ближайшие кусты и скрыться от попутчика.

— Просто не люблю, когда кому-то угрожает опасность, — зебра поглядел в сторону деревьев, из-за которых донёсся скребущийся звук, видимо запоздалая белочка бежала в дупло.

— А что ту за опасности, помимо гопников?

— Ну, ты знаешь, — он немного замялся, — дикие звери, ненормальные пони, странные личности, — он усмехнулся, — вроде тебя.

— Кстати, на счёт ненормальных пони, — кобылка потрогала забинтованную голову, — что не так с Троакаром?

— С ним всё не так, — Икурварха обеспокоенно обернулся.

Вскоре они услышали звук ручья, вливающегося в пруд рядом с лагерем. Кобылка и жеребец огляделись и да, они заметили фигуру пони рядом с палаткой. Судя по всему, это был единорог. Свити вспомнила кодовую фразу и хотела подойти к незнакомцу, при этом готовясь, в случае чего свалить в ужасе, если это окажется не координатор.

И про ужас она не зря подумала. Едва подготовившись сделать шаг, её вдруг парализовал страх. Фигура прямо источала какую-то не здоровую ауру. Свити попятилась назад, и случайно хрустнула упавшей веткой. Незнакомец поглядел в её сторону. Его чёрный образ, показался просто огромным. Икурварха схватил Свити зубами за хвост и закинул на спину, после чего бросился бежать, не разбирая пути. Он спотыкался, натыкался на препятствия, но никак не реагировал ни на боль, ни на падения. Им двигало острое желание удалится от странного незнакомца как можно дальше. Та же гамма эмоций бушевала и в груди Свити. Непонятно почему, но ей хотелось вопить от ужаса, сжаться в комочек, скрыться. Однако её как будто парализовало, она безвольно висела на спине жеребца, и смотрела прямо перед собой, всё ещё видя образ неизвестного пони, что ждал её у лагеря.

«Меня ли он ждал? С чего я взяла, что он искал там меня? Кто это вообще такой?» Вопросы сменяли друг друга с невероятной скоростью, с которой её уносило в сторону от лагеря.

Свити даже не заметила, как вновь оказалась на тракте. Зебра упал на дорогу, и Свити свалилась с него, прейдя в себя. Отдышавшись, они стали испуганно оглядываться. «Что это было»? пони не могла понять, из-за чего она так испугалась. Последний раз, когда она так боялась, это был момент возвращения с луны принцессы Луны, в образе Лунной Пони. Второй раз, это нападение лорда Тирека. Эти, двое, были могущественны и ужасны, но этот незнакомец, она даже не рассмотрела его.

Постепенно адреналин покидал их кровь, дыхание восстанавливалось, а голова начинала работать нормально. Икурварха постепенно начала чувствовать боль от столкновений и падений и слегка прихрамывая, он направилась к лесопилке. Однако свет внутри не горел, на стук в дверь никто не ответил, и они решили, что старший всё-таки решил пойти домой.

— Это твой друг был? – наконец спросил зебра.

— Я без понятия, кто это, — отвечала Свити, — кто это был?

— Ты меня спрашиваешь? – зебра сделал ехидное выражение морды.

Судя по всему, он уже отошёл от шока, и к нему возвращалось его весёлое расположение духа. Оглядевшись, он снял со стены лесопилки керосиновый фонарь. Пони зажгли его и, тихонько цокая по дороге, зашагали к деревне. Ночь была абсолютно тихой, вокруг не было слышно ни птиц, ни сверчков. В воздухе витало странное напряжение, усугубляющееся размышлением Свити о странном пони, что бродил на месте встречи. Было что-то неправильное в нём, что-то неестественное, хотя она сваливала это ощущение на страх, ведь, как известно у него глаза велики. Ей даже померещилось, что рог единорога рос не изо лба, а откуда-то из носа.

— Вот же глупость, — усмехнувшись, сказала Свити.

— Что? – удивлённо спросил Икурварха, но в ответ получил лишь милую улыбку спутницы.

Пони часто оглядывались, им казалось, что за ними наблюдают, словно несколько десятков глаз таращились на них откуда-то из леса. Кроме того, странное чувство, как будто за ними наблюдал кто-то незримый.

Наконец вдалеке показался тупик. Кобылка ускорила шаг, всего несколько сотен метров отделяли её от домика, и кровати. Ирукварха тоже с облегчением выдохнул, похоже, то, чего он так боялся, не случилось. Так думал он.

У тупика стоял одинокий пони и что-то бурчал себе под нос. Свити поздоровалась с ним и вежливо поинтересовалась, почему он не спит. Пони поглядел на неё, и издал протяжный хриплый стон. Икурварха сделал шаг назад и, схватив Свити за хвост, стал оттаскивать назад. Как только зебра приблизился к кобылке, свет от керосиновой лампы осветил морду незнакомца. И в этот момент Свити задрожала, как осиновый лист.

Первое, что бросилось в глаза кобылки, это резцовая кость её носовой отросток и носовая кость, а также обнажённые зубы, ведь у пони нос и губы сгнивают в первую очередь, обнажая кости. Глаза незнакомца были абсолютно белые, одна нога прогнила до кости. От него шёл сильный запах гнили и сырости.

Самый настоящий живой мертвец, Свити слышала легенды о том, что некоторые единороги могли оживлять мёртвых, но всё это было сказками, она точно знала. Зомби шатающейся походкой направился к живым. Икурварха оттолкнул Свити в сторону и ударил лампой мертвяка. Стекло треснуло, и топливо окатило тело трупа. Пламя немедленно занялось, превратив его в живой, точнее оживший факел. Однако огонь не причинял боли, ничего не чувствующем зомби.

Мертвяк встал на дыбы, и попытался наброситься на зебру, но Свити подскочила к нему и со всей силы ударила горящего трупа в область брюха задними копытами. От удара зомби отлетел в сторону, его живот разорвало и гниющие потроха выпали на дорогу. Труп нисколько не расстроился, барахтаясь, он пытался подняться. Но вошедшие во вкус пони принялись лупить его всем, что под копыто подвернётся. Зомби продолжал подавать признаки жизни, однако шевелиться со сломанными костями в ногах ему было очень сложно.

— Ладно, от этого отбились, — сказал Икурварха.

— От этого? То есть он не один? – Свити не хотела слышать ответ на свой вопрос.

Она увидела ответ на него. Из леса, походкой пьяного пеликана, шагал мертвец. Со стороны мостика, стуча голой костью без копыта, плёлся ещё один. По тракту, со стороны лесопилки двигался чёрный силуэт, в котором чётко угадывался мертвяк. Свити и Икурварха заняли круговую оборону, в их планах на вечер не было пункта стать завтраком для мертвецов.

Один из зомби бросился на жеребца, тот встал на дыбы и ударил передними копытами в лоб противника. Голова мертвеца с хрустом наклонилась, однако он всё равно снёс Ирукварху  с ног и повалил на дорогу, но зебра, мощным ударом ног отбросил его в сторону. После этого зебре пришлось сразу уврачеваться от зубов ещё одного трупа. Свити ударила напавшего на неё трёхногого зомби, который не был дураком и попытался использовать свою сломанную, голую кость, как пику. К счастью он промахнулся и был удостоен удара копытом в челюсть.

Через несколько мгновение мертвецы лежали на дороге, пытаясь встать. Зебра предложил не дожидаться, пока они оправятся, и двигаться домой. Пони побежали к мосту, однако, едва из-за облака показалась луна, оба путника остановились. Их взору предстала поистине ужасная картина. В свете луны стали видны многочисленные фигуры, бродившие по улицам Цветково. Хромая, ползая, шатаясь и издавая противные стоны, несколько десятков, может сотен мертвецов искали живых. Они чувствовали, что рядом с ними есть живые пони, они искали их. Припадая к земле, упираясь в стены, вскидывая обезображенные гниением головы к небу, они кричали и звали кого-то. Словно противясь своей неестественной природе, мертвецы пытались упасть, закопаться в землю, частью которой они стали и в тот же миг жажда жизни подталкивала их бежать туда, где было тепло, туда, где пульсировала жизнь, которой они ныне были лишены.

— Сколько раз вижу, не перестаю ужасаться, — сказал Иркурварха.

— Почему ты меня не предупредил о том, что у вас тут мертвецы по улицам ходят? – вскрикнула Свити.

— Во-первых, они ходят не каждую ночь и не в таких количествах, а во-вторых, ты бы мне поверила?

Кивнув в ответ, Свити стала думать, что делать дальше. Действительно, скажи зебра ей, что по ночам тут бегают зомби, она сочла бы его сумасшедшим. Наглядная демонстрация была самым лучшим способом объяснить всё. Но это дела прошлого, в настоящем надо было понять, как избежать встречи с толпой голодных мертвецов.

Но мысли были прерваны криком её спутника. Тут же раздался грохот выстрела, и Свити окатило гнилой кровью. Она обернулась и увидела за спиной, носящегося без головы мертвяка. На высоком берегу у кромки леса стоял Иван Хеллсинг и двустволкой в копытах. Зебра и пони очень обрадовались его появлению и направились к нему.

— Вы охренели! – крикнул участковый, — ладно эта кобыла ушибленная, но ты Икурвахра, от тебя такой тупости я не ожидал!

— Простите товарищ начальник,  она, на ночь, глядя, собралась в лес, я не мог оставить её одну.

— А надо было, — участковый злобно поглядел на Свити, — сама чуть не сдохла, ещё и тупость твоя чуть не стала причиной гибели двух пони.

Троица понеслась вдоль берега реки. Периодически из леса выходили мертвецы, но все они были отправлены в воду мощными ударами Хеллсинга. Зомби в деревни, словно озверели, они принялись носиться по улицам табунами, собираясь в стаи. Снося на своём пути всё, заборы, скамейки, беседки. Кто-то пытался пробить дверь в дома. Как будто кто-то собирал их в кучу и указывал, куда бежать. Зрелище было ужасающим и завораживающим одновременно, к счастью милосердные облака заслонили лунный свет и скрыли деревню в тени.

Наконец троица добежала до рыбацкого сарайчика. Иван закинул Свити и Икурварху на крышу, ударом задних копыт, он отправил в свободный полёт следовавшего за ними по пятам практически полностью сгнившего зомби, после чего и сам залез на крышу. Участковый подошёл к ящику, стоящему на крыше и достал оттуда Ирис. Заплаканная кобылка сжимала в объятьях горшочек с цветком.

— Вот, полюбуйся! – рявкнул Иван, — пошла, гулять на ночь, глядя! Всё, чтоб новую подругу порадовать!

Свити была в состоянии шока. Она оглядела Ирис с головы до копыт и не найдя на ней следов укусов закричала:

— Ты с ума сошла! Зачем ты попёрлась в лес!

— Не кричите, вы пугаете моего друга, — сквозь слёзы процедила Ирис.

— Полилась песня о главном, — махнул копытом Икурварха.

— Ты же знала о мертвецах! – Свити толкнула копытом Ирис в бок, — ты же могла погибнуть!

Ирис же залилась слезами. Она всегда плакала, когда вокруг было много шума. Сейчас вокруг шумели мертвецы, кричал Иван, кричал Икурварха и кричала Свити. От неё что-то требовали, но она не понимала, что. Она, что-то сделала не так, нарушила правило, о котором ей говорили, но она не поняла. Сейчас все были злы, и испуганны, и причиной этого была она. Ирис понимала, что надо извиниться и исправить оплошность, но только когда ей объяснят, что она сделала не так.

Свити успокоилась, она почувствовала, что криками тут не поможешь. Страх и непонимание Ирис буквально передавалось ей. Кобылка тяжело вздохнула, положила копыто на спину Ирис у тихо спросила:

— Зачем ты пошла в лес?

— Мои друзья были рады видеть вас, — шмыгая носом, рассказывала Ирис, — они рассказали своим друзьям, они своим, они своим…

— Короче Склифосовский! – рявкнул Иван и размозжил голову мертвяку, что догадался, как залезть на крышу.

Ирис сжалась от страха, но рассказ продолжила:

— Луноцветы услышали о тебе и захотели познакомиться с тобой. Так мало пони они знают, так мало пони знают их. Они дети ночи и бодрствуют, когда другие спят.

— Началось, — недовольно буркнул Икурварха, — Ирис, когда ты поймёшь, что твоё поэтическое отношение к миру не встречает взаимности?

Пони заплакала. Она всё крепче обнимала горшочек с цветком, её слёзки капали на листочки в форме сердечек и застывали на них утренней росой. Плачь Ирис был тихий, как мяуканье маленькой кошечки. Она искренне раскаивалась в содеянном, но желание порадовать друзей пересилило и страх и здравый смысл, которого в её безумной головой и так было не много.

В такие моменты Свити не знала, как реагировать на действия подобных пони. Ей страстно хотелось отвесить Ирис тяжёлый подзатыльник, с другой стороны ей было искренне её жаль. В голове всплывали образы её друзей, которые порой также попадали в передряги по наивности и любопытству. Вспомнилось, как Лира в поиске следов загадочных людей, забралась в далёкую пещеру, скрытую в Вечно Свободном лесу, тогда пикник был сильно подпорчен нападением химеры. Вспомнилась весёлая семейка Дитзи и Динки Ду, которые умудрялись находить неприятности буквально на ровном месте. Вспомнила она и про регулярные пожары, что устраивал неуклюжий доктор Хувз. Да и она сама сейчас была не лучше ни Ирис не своих друзей. Она, всегда разумная и сдержанная Свити Дропс, сейчас была в другой стране, торчала на крыше сарая, окружённого живыми мертвецами в компании милой дурочки, говорящей с цветами, зебры и грозного стража порядка. «Кому расскажу, не поверят».

Ночной мрак пронзил звонкий смех. Икурварха от неожиданности подскочил на месте. Ирис перестала плакать и удивлённо поглядела на новую подругу. Даже Иван прекратил сердито скрежетать зубами и оглянулся на источник звука. Свити сидела, высоко запрокинув голову, и во всё горло хохотала. Жеребцы на секундочку подумали, что от пережитого стресса, у неё поехала крыша, Иван даже собрался лупить её по щекам. Икурварха был не в восторге от того, чтоб в мире появилась ещё одна сумасшедшая кобылка. Но нет, Свити смеялась не от безумия. Она смеялась от безумности, нелепости и одновременно ужаса ситуации.

— Да товарищ участковый, — Свити приложила копытце ко лбу, — вы правы. Я тут всего два дня, а приключений и неприятностей у меня, как от целого года.

— Добро пожаловать в Сталлионград, — сказал Икурварха, — у нас тут самое высококачественное безумие во всём Эквусе.

Свити поглядела на Ирис, та робко опустила голову, в ожидании, что её снова будут ругать. Однако вместо этого, Свити слегка потрепала её по голове. Глядя на эту милую сцену Икурварха улыбнулся, ему было приятно от того, что новая гостья деревни нашла себе друга. Радовался он и за Ирис, из-за специфики её ума, друзей, помимо цветов, у неё было не много. Зебра смахнул выступившую слезинку и аккуратно столкнул, забирающегося на край крыши мертвяка.

Вскоре тучи вновь расступились, и лунный свет озарил пространство вокруг. Серебристые лучи очертили кромки деревьев и домов, в зеркале реки засиял лунный диск. Даже мрачные тени мертвяков смотрелись не так страшно, как в первый раз. Тут и ожил бутон цветка. Он замерцал, словно отвечал ночному светилу, сигнализируя, что услышал его зов. Стебель растения стал выпрямляться, направляя бутон ближе к луне. Лепестки, сияющие серебром, раскрывались, высвобождая семена, подобные крошечным серебряным лампочкам. Тонкие жилки, похожие на узор паутинки переливались светом луны, они впитывали его в себя и отдавали в окружающую тьму, делая эту ужасную мрачную ночь, чуточку светлее.

По легенде, что ходила в этих землях тысячу лет, луноцветы проросли из слез, принцессы Луны, которые она проливала в одиночестве ночи. Она странствовала по Эквестрии и искала тех, кто мог бы оценить красоту ночи, понять великолепие этого прекрасного мира, она искала тех, кому была бы нужна. Но нигде она не могла отыскать родственную душу, старшая сестра смеялась над ней, вожди племён ненавидели молодую правительницу, обычные пони спали по ночам, воспринимая её труды в царстве снов, как данность, а пони северо-востока, так и вовсе боялись властительницу ночи. Слёзы одиночества, что впитали в себя грусть и отчаянье и желание найти друзей, подарили жизнь чудным ночным растениям и каждый раз, когда на небо восходила луна, они тянулись к ней, чтоб показать… Они здесь, они помят и любят свою принцессу, и они ей благодарны.

На удивление, свет от такого небольшого источника, оказался очень ярким. Рыбацкий сарайчик, стал напоминать небольшой маяк. Свет от цветка привлёк внимание и мертвяков, но они не рванулись к нему, они замирали на месте и глядели на него. Мистическое мерцание цветка, как будто бы пробуждало в измученных тёмной магией телах отзвуки давно забытых воспоминаний. Воспоминания всплывали в разуме и живых пони. Завороженные красотой цветка, трое пони молчали и любовались этим великолепием, даже суровый Иван Хеллсинг, не проронил ни слова.

Свити поглядела на мордочку Ирис, её заплаканные глаза в сочетании со счастливой улыбкой от того, что она смогла разделить радость с кем-то, в свете магического цветка были как картиной из иного мира. Может именно это желание двигало в своё время и принцессой Луной, поделиться радостью и красотой с окружающими. От мыслей всех отвлёк Иркуварха, он радостно вскрикнул и указал копытом в сторону юго-западного леса. Над верхушками деревьев едва заметно поднимались тонкие лучики серебристого цвета. Там, за стеной чёрных деревьев раскинулась поляна, где Ирис и нашла луноцветы, и свет от поляны виднелся даже отсюда.

«Эх! Зато умру в хорошей компании и в красивой обстановке!» пронеслась мысль в голове у Свити.

---

Из донесения народного комиссара внутренних дел ССР Данилки:

По делу организации ТНХ 1138 проведено расследование, установлено, что организация является замаскированным крылом секты, именуемой себя как «Орден Изначального Пламени». Организация действовала на территории ССР под прикрытием научно-исследовательского института магии. В городах Коньзань, Санкт Питерсхув, Сталлионград, раскрыты тайные ячейки организации, арестовано 58 пони, 38 грифонов, 17 кентавров, 3 алмазных пса. На данный момент установлено, что главой организации является профессор магии Спел Лайн, уроженец Кентерлота Эквестрия. На данный момент местонахождение профессора Лайна не установлено. На свободе также находятся важные функционеры организации, действующие под псевдонимами: Ловец Снов, Техник, Художник, Реставратор Страха, Горный Мастер. Сотрудниками КВБ проводится допрос участников организации, а также всех, кто может располагать информацией о местонахождении вышеперечисленных персон. Сотрудникам народной милиции Сталлионграда направлены инструкции по мерам, предпринимаемым в случае обнаружения участников организации. Магический корпус проводит сканирование территории, на наличие вспышек тёмной магии. Особое внимание требуется уделить району города Нижние Копыта, где недавно были отмечены мощные всплески тёмной магии.

Пока это точно не установлено, но есть версия о том, что Спелл Лайн связан с эквестрийской внешней разведкой.

Глава 4: Ради красного словца

– Докладываю!  – магическая голограмма бежевой кобылки отложила в сторону полотенце, – на территории действительно есть следы воздействия сильной магии. Нужны консультанты по чёрной магии и в особенности некромантии.

Высокий крепкий единорог, бирюзового цвета с голубой гривой кивнул своему адъютанту и маленькая, хрупкая единорожка, персиковой раскраски приготовилась вести стенограмму разговора. Всё, что докладывал агент необходимо было подробно записать, для дальнейшей работы.

– Магическое воздействие, какого уровня? – уточнил единорог.

– Восьмого, возможно выше, — кобылка огляделась и продолжила доклад, — похоже, что кто-то или что-то проявляет активность в районе населённого пункта Цветково. Причастны к этому власти Сталлионграда или нет, пока точно сказать не могу.

– Как проявляется воздействие? – уточнил единорог.

Кобылка немного помолчала. Она не знала, как ей сообщить о том, что произошло прошлой ночью, чтоб ей поверили. Но, собравшись с мыслями она сказала:

– Восстание мёртвых.

В комнате, помимо начальника разведки и его адъютанта, присутствовали два офицера королевской гвардии. Они командовали легионами, что несли службу подле границ мятежной республики и им были очень интересны новости из-за её границ. Офицеры принялись переговариваться, стенографистка прекратила писать и удивлённо поглядела на голограмму, единорог нахмурился и переспросил агента. Увы, агент подтвердила свои слова о мертвецах. Далее она подробно рассказала историю прошлой ночи о том, как толпа агрессивно настроенных зомби загнала её на крышу сарая.

Закончив отчёт, агент дезактивировала кристалл и её голограмма пропала. Все присутствующие в комнате молчали. Стенографистка переводила взгляд с единорога на офицеров гвардии и обратно, надеясь, что разговоры про восставших мертвецов, это какой-то код, чтоб сотрудникам вроде неё разговор не был понятен. Однако у неё, как у адъютанта начальника разведки, был максимальный уровень допуска, выше имели только генералы и архимаги.

– Это возможно? – спросил один из офицеров, тёмно-серый пегас с седой гривой и шрамом на левом глазу, — Вставшие мертвецы?

– Возможно! – твёрдо ответил единорог, — к сожалению, есть маги, способные призывать духов и оживлять мёртвые тела. Но в таких количествах.

– Коммунисты хотят применить против нас армию мёртвых? – второй офицер, чёрный единорог, вспоминал программу боевой подготовки, в которой не было ни слова про то, как бороться с живыми мертвецами.

– От них можно ожидать всего, что только можно! – единорог отошёл от голографического пьедестала, – Думаю, что они нам ещё покажут.

– Что нам сообщить принцессе Селестии? – спросил пегас.

– Пока дождемся специалиста по некромантии, – единорог нахмурил брови, – Свити расскажет ему про… – он помолчал, – мертвецов.

– Необходимо привести в готовность седьмой легион, –  пегас направился к выходу.

– Нам нельзя спешить, – остановил его бирюзовый единорог, – если коммунисты увидят готовность наших войск, они могут заподозрить активность агентурной сети. Наша группа, работающая в Сталлионграде под прикрытием, и так недавно чуть не провалилась. Из-за инцидента  с ТНХ1138 коммунисты сейчас как на иголках сидят.

– При всём моём уважении к вам, – пегас грозно поглядел на единорога, – я не собираюсь скармливать своих солдат красным зомби. Я хочу, чтоб они были готовы к неожиданностям. Особенно к неожиданностям в виде живых мертвецов!

– Если информация о зомби утечёт, может начаться паника, – осадил товарища чёрный единорог, — сначала мы должны собрать больше информации, потом как-то сообщить её принцессе, и только она будет решать, готовится нам к худшему или нет.

– Он прав, – берюзовый единорог облегчённо вздохнул, – сейчас мы не должны предпринимать никаких опрометчивых решений.

Пегас что-то прошипел про себя, но согласился. Он остался, дабы обсудить текст доклада для принцессы Селестии. Кода им сообщили, что в Сталлионграде происходят какие-то магические аномалии, они и представить себе не могли, что красные будут экспериментировать с запрещённой магией. Оставалось надеяться, что им хватит благоразумия не пускать в ход, продукты своих экспериментов.

Скай Шилд представить не мог, как поведёт своих воинов в бой против мертвецов. Да, пегасы, что служили под его командованием, были сильны, и храбрости им не занимать, но одно дело сражаться с тем, кто чувствует боль и страх и совсем другой с нежитью. Он не знал, как вести бой против столь ужасного противника. Старый пегас многое повидал за свою жизнь и годы службы в армии, но встреча с зомби его нисколько не радовала.

Его товарищ и друг, а также верный сослуживец Брайт Флэш, что командовал магическим  тридцать вторым легионом, также был в замешательстве. Он долго изучал боевую магию, и знал заклинания, способные сносить дома, заставлять кипеть реки и даже ужасных драконов скручиваться от боли, но даже он не мог представить сражения с мертвецами. Сама мысль о подобной битве бросала его в холод. Еще, будучи жеребёнком, он слышал легенды о тёмных, безумных магах, что приводили в движение армии тьмы. В библиотеках, во время обучения в академии, он находил записи о древних, невероятно могущественных силах, что «прибывали во вне» и которым когда-то молились примитивные племена пони, грифонов и прочих существ. Но в этих книгах и легендах не было ни слова, о том, как бороться с ними.

Брайт Монт же был рад, поступившим новостям, хотя и виду не показывал. Да, новость о армии зомби, была шоком даже для него, но он понимал, что от проклятых коммуняк можно ожидать чего угодно. Он на личном опыте убедился в этом, во время боёв за Санкт Питерсхув. Не имевшие магии и возможности наносить удары при помощи пегасов, красные всё равно умудрялись причинять неудобства его армии. Осада этого города похоронила карьеру Монта в армии, благо связи в правительстве позволили ему не вылететь с государственной службы, а перевесить во внешнюю разведку. Теперь он видел прекрасную возможность отомстить красным, за его поражение и позор. Использование сталлионградцами чёрной магии, да ещё и некромантии, это ведь прекрасный повод для вторжения и пропаганды против северо-восточных соседей. Он сомневался, что маги Сталлионграда смогут эффективно использовать подобную силу. Он даже верил в то, что они навредят себе больше, чем Эквестрии. Но торопиться нельзя, надо получить больше информации от агента, и тогда его месть свершится.

---

Закончив доклад, Свити спрятала магический кристалл в тайник, который случайно образовался, при наступлении копытом на гнилую доску в полу. Кобылка взяла щётку для волос и принялась расчёсывать мокрую гриву. Попутно она понюхала свои волосы и поморщилась. Запах от крови мертвяка плохо отмывался. Но потом ей дали брусок хозяйственного мыла, которое воняло так, что запах гниющий крови казался почти духами.

Закончив прихорашиваться, она направилась на улицу. Сегодня намечалось большое собрание жителей деревни, по поводу событий этой ночи. Отставив в сторону выбитую дверь, она покинула домик. Во дворе красовался полнейший разгром, мертвые здорово повеселились тут. Но жаловаться на это ей не хотелось, ибо по деревне, словно король Шторм прошёлся.

Свити двинулась на площадь, где уже собралась порядочная толпа. Пони бурно обсуждали произошедшее, на мордочке каждого выражалось не поддельное беспокойство. У трибуны стоял Иван Хеллсинг, который следил за порядком. Мегафон на фасаде сельсовета молчал, даже если бы его включили, гомон толпы заглушил бы любую песню. Да и не до песен было собравшимся.

На счастье сегодня ночью никто не пострадал. Единственный дом, в который смогли попасть мертвецы, это пустующий на момент нападения дом Свити. Мертвецы бесцельно шатались по округе, а когда над горизонтом показались лучи солнца, они побрели по могилам. Но как, оказалось, так было не всегда.

Пока они сидели на крыше рыбацкого сарайчика, Икурварха рассказал ей долгую и офигительную историю. Первое нападение мертвецов произошло две недели назад, после одного конкретного события. Деревня Цветково являлась тихим и мирным местом, пока однажды в ней не произошло кровавое убийство. Кто-то, зачем-то убил целую семью, семью Троакара Хуфа, в результате чего жеребёнок и сошёл с ума. После этого убийства, в деревню нагрянули сотрудники КВБ, однако расследование далеко не продвинулось. После похорон убитых, в туже ночь, они вернулись, а вместе с ними вернулись ещё несколько мертвецов.

Первой жертвой зомби стал пьяный сторож склада. Вначале никто не понял, что произошло, однако во второе нападение, спустя две ночи в зубах мертвецов закончил свою жизнь один из работников теплиц, что задержался на работе дольше обычного. Тогда группа КВБ, что прибыла на расследование, решила разобраться с происходящим и организовала засаду на кладбище. С тех пор их не видели… живыми, а мёртвыми они пару раз появлялись в деревне. С тех пор в окрестностях Цветково было не безопасно находится, раз в две ночи, в деревню совершала паломничество парочка трупов.

Иван Хеллсин вёл их планомерное истребление, благо естественные повреждения тела делали некоторых мертвецов малоподвижными. Однако от зомби из Эквестрийских фильмов они отличались кардинально. Отстрелив или отрубив голову, пони не мог их убить. Без мозгов, головы и большей части мяса, мертвецы продолжали двигаться. Единственным способом их устранения, стало полное сжигание тела, при этом надо  следить, чтоб мертвец не сбежал из костра. Пробовали запирать их в клетке и ждать, пока не поднимется солнце, в надежде, что оно их испепелит. Однако отловить зомби нелегко, но главное, днём зомби падали замертво, а ночью вновь оживали. Кроме того, часть разума они всё равно сохранили и порой пытались устроить живым засады и ловушки. К счастью таких умных упырей было не много.

В таком количестве, как сегодня ночью, зомби ещё не наводняли деревню. Жители и так напуганные до ужаса, сейчас готовы были поддаться самой настоящей панике. Фуникулёр сломан, дирижабли из-за гор уже давно не прилетали, а убийца семьи Хуфов так и не был найден. Паника и напряжение росли. Безумные теории сменяли одна другую. В каждом голосе на площади слышался страх и отчаянье. Наконец глава вышел на трибуну и сказал:

– Товарищи,  попрошу вас, успокоится, связь с Нижними копытами установлена, скоро к нам пребудет группа военных, для ликвидации угрозы мертвецов.

– Как скоро? – донёсся обеспокоенный голос из толпы.

– В течении двух-трёх дней, – ответил глава.

– А что нам делать эти два-три дня? – раздался новый выкрик.

– Главное сохранять спокойствие… – глава не успел закончить, как его прервал новый выкрик.

– Легко сказать!

– Уверяю, тех сил и средств, что у нас есть, хватит, чтоб переждать это время. Все, у кого пострадали постройки, обратитесь к сотрудникам сельсовета, для составления списка, на получение стройматериала.

– Мы что, мертвецов досками пиздеть будем? – крикнул грубый голос, – дайте нам нормальное оружие, а то нас сожрут нахуй!

– Товарищи, уверяю, что ближайшее время нам не стоит опасаться атак мертвецов. После каждой атаки они делают две-три ночи перерыва. Сейчас у нас есть фора…

– Это раньше! – крикнула обеспокоенная кобыла, – раньше они такими табунами не приходили! Вдруг теперь они каждую ночь нас атаковать будут?

– В любом случае, нам необходимо сохранять спокойствие. По ночам строжайше запрещено выходить на улицу. Окна и двери на ночь укрепляйте.

– Как сохранять спокойствие, их не пули, ни огонь не берут? – старческий голос из толпы, задыхаясь прервал главу, – нам маг нужен! Иначе нам эту нечисть не победить!

– Сдаётся мне, маг на нас эту нечисть и наслал! – отвечал ему кто-то.

Свити стояла, молча, пытаясь разглядеть говоривших, однако голоса раздавались то из одного конца площади, то из другого. Она ждала окончание собрания, дабы отдать главе свиток, что передал ей Александр, а также она ждала Иркуварху, который обещал ей помочь с ремонтом двери. Попутно кобылку интересовал дальнейший план властей по борьбе с мертвецами. Её терзали смутные сомнения на счёт судьбы куратора, который вполне мог стать жертвой зубов мертвецов. Хотя в записке говорилось, что он находится под огнём. Тут она вновь вспомнила про странного незнакомца, ошивавшегося на месте встречи. Странно, но в этот раз она даже не смогла представить его образ, в её мозгу получалось лишь аморфное, размытое пятно.

– Привет, как дела? – радостно обратился к кобылке Икурварха.

В зубах зебра сжимал лямку рюкзака, в котором звенели гвозди, из кармашка выглядывал молоток, а из дна торчало остриё отвёртки. На спине он притащил связку досок с лесопилки.

– Ты ещё спроси, что я ночью делала, – усмехнулась кобылка, – я думаю, как и у всех тут.

– Да, – зебра поставил рюкзак на землю, – ночка была насыщенная. Кстати, мыло помогло?

– Ага, теперь дай мне что-то, что поможет от мыла.

Они слегка похихикали и принялись внимательно слушать, о чём говорят окружающие. Окружающие говорили много. Кто-то спорил с главой, кто-то друг с другом, по толпе гуляли слухи и сплетни. Единственное, что объединяло всех, так это страх и не знание, что делать. «Да, напуганные пони везде одинаковы», печально подумала Свити, вспоминая паникующих жителей Понивиля. «Эх, жаль тут нет Твайлайт и её друзей. Думаю, она бы быстро разобралась, в чём дело».

– Да это по любому Александр, – прозвучали знакомые имя и фамилия, – паршивец рогатый! Он не зря отдельно от всех поселился! – кричал кто-то.

– Да нет, – отвечал ему другой голос, – это чейнджлинг постарался!

– А доказательства у вас имеются, – раздался голос Тотеншванца.

– Нет но… – смущенно ответил оклеветавший его, однако доктор не дал ему оправдаться.

– В таком случае, советую вам фильтровать базар, в противном случае, вас ждёт интимная эпиляция и резкое смягчение стула!

– Друзья, — послышался мягкий, взволнованный голос Шоколадкина, – давайте не будет обвинять друг друга! Это нам не поможет!

– Пока не найдут убийц Хуфов, они не успокоятся – крикнула какая-то старушка.

Толпа дружно защебетала по поводу убийства. Раздались возгласы, которые начали обвинять в нападении мертвецов ни кого иного, как Троакара, мол, это он проклятие наслал. Тут же последовали предложения поймать мальца и линчевать его. Иван в корне пресёк подобные идеи, пообещав, что тот, кто тронет Троакара, оставшуюся жизнь будет работать на лекарства, а именно очень не долго. Глава вновь призвал пони к спокойствию, на что получил ответ:

– Как, как нам можно быть спокойными? – слезливая кобылка вышла вперёд, – мы на краю села живём! Вчера всю ночь, ко мне в окно смотрел мой умерший отец! Ещё немного, и я думала, что нам придёт конец! Вдруг эти твари  этой ночью догадаются, что дома можно поджигать? Помните, как они нашего лесника в капкан поймали!

– Да! – крикнул жеребец с забинтованной задней ногой, – топором они орудовать тоже умеют!

Вновь послышался ропот, обвинения и оскорбления. Собрание рисковало превратиться в драку, но выстрел двустволки Ивана привёл толпу в чувство. Участковый взял слово. Его монолог был коротким и предельно ясным. Он не говорил воодушевляющих слов, он коротко и по делу объяснил поням, что они должны сделать сейчас, что они должны делать в будущем и что он с ними сделает, если они попытаются навредить кому-то или податься панике.

Удивительно, но это сработало, гомон успокоился. Глава объявил, что сегодня и завтра будут выходными днями, и это время жители могут потратить на восстановление повреждённого имущества. Собравшиеся стали расходиться по домам, некоторые подходили к столам, стоявшим перед сельсоветом, где его сотрудники вели записи на получение стройматериала, а также на получение продуктов питания. Это была ещё одна противная особенности мертвецов, рядом с ними портилась еда, а растения болели и умирали.

– О! Привет друзья! – Шоколадкин подошёл к Свити и Икурвархе, – вы сегодня сильно будете заняты?

– Ремонтирую дверь, – ответила кобылка, – а так, куда начальник склада пошлёт.

– А посылает он часто, – усмехнулся зебра.

– Пока фуникулёр не починят, я отсюда никуда не денусь. А что, у вас есть какие-то предложения? – агент улыбаясь поглядела на Шоколадкина.

Толстяк улыбнулся в ответ и весело ответил:

– Глава приказал выделить часть продуктов в качестве гуманитарной помощи, я хотел предложить вам выбрать что-то получше, пока всё не разобрали.

– С удовольствием, – ответил зебра, – у меня в холодильнике всё под чистую сгнило.

– Я подумаю, – Свити направилась к главе, – мне сначала надо с главой переговорить.

Она подошла к намеченной цели и поприветствовала его. Глава, как и всегда, не теряя времени, даром осведомился у гостьи, чем может ей помочь. Свити объяснила, что вчера, проходила мимо дома Александра, она замялась, на щёчках её выступил румянец, но она смогла выговорить его фамилию затем продолжила дальше. Кобылка передала главе свиток. Жеребец сорвал печать и прочитал письмо. Он слегка прищурился, немного подумал и позвал кого-то по имени Семён.

Семёном оказался уже знакомый тёмно-синий жеребец, которого Свити встретила по пути к фуникулёру. Он разговаривал с трактирщиком, видимо обсуждал прошедшую ночь, услышав голос начальника, он ударил копытом о копыто своего знакомого и побежал к главе. Глава же, едва его посыльные подошёл, вручил ему свиток и сказал:

– Давай быстро в лес, найди ведьму и передай ей это.

«Ведьма, а ведь Икурварха о ней упоминал. Интересно, что это за ведьма такая?»

– Начальник, может не надо, не люблю я туда ходить, – ответил Семён

– Надо Сеня, надо, –отвечал глава, – давай, чем быстрее доберёшься до неё, тем быстрее вернёшься назад, к своим, – он поглядел в сторону трактира, и пренебрежительно продолжил, – неотложным делам.

Жеребец кивнул в ответ и направился в юго-западный лес. Свити провожала его взглядом и думала о том, а не проследить ли за ним. Если в лесу действительно живёт ведьма, владеющая сильной магией, не может ли она быть причастна к восстанию мертвецов. «Что же это получается»? кобылка напрягла мозг «Неужели глава с помощью ведьмы поднимает мертвецов? Но это же бред! Зачем ему…» Мысли Свити тут же извлекли из памяти реакцию главы на её вопрос про Троакара. Тогда она не знала про его семью и не предала реакции главы большого значения. «Так, Икурварха сказал, что мертвецы появились сразу после похорон семьи Хуфов, надо узнать был ли у них конфликт с главой».

Кобылка догнала уходящего главу и вновь обратилась к нему:

– Простите господин, то есть, товарищ глава, вы можете мне рассказать про семейство Хуфов?

Глава дёрнулся. Он явно не был готов к такому вопросу.

– Послушайте, товарищ Блю Стар, – начал он предельно вежливо, – у меня полно работы, а о семье Хуфов, – он тяжело вздохнул, – о них вам расскажет любой желающий. Они были весьма уважаемой семьёй в деревне и у них было много знакомых. Вы можете спросить кого угодно.

Глава резко развернулся и отправился в здание сельсовета. Свити посмотрела в сторону быстро удаляющегося Семёна. Она сделала шаг вперёд, с намереньем проследить за ним и узнать, про какую ведьму они говорили. Но её окликнул Икурварха. Кобылка понимала, что если она отправится следить за посланником, скорее всего это будет подозрительно. Если бы она не согласилась помочь Ирис и не согласилась на помощь зебры, в ремонте двери, то и можно было бы проследить, а сейчас ей предстояло активно косплеить хорошего знакомого.

Она вернулась к жеребцу и поинтересовалась, как долго они будут ремонтировать дверь. Икурварха клятвенно заверил её, что всё будет сделано быстро, а главное качественно. Попутно он вручил ей пакет с продуктами, которые им выделил Шоколадкин. У самого Шоколадкина работы сегодня было тоже невпроворот. Он раздавал продукты, всем желающим, к счастью его магазинчик, при нашествии не пострадал, только две табуретки сломали.

Зебра не обманул, он быстро оформлял доски в новую дверь. Жеребец реально оказался мастером на все копыта. Кобылке лишь оставалось подавать ему инструменты. Молоток, гвозди, долото, всё по порядку и в обратной последовательности. Работа шла быстро и уверенно. Жеребец не просто пилил доски на лесопилке, он являлся отменным плотником. Половина заборов, наличников, ставней, резных украшений в деревне, сделал именно он. Забавно, что до приезда в Цвеково, Икурварха, даже не знал, как пользоваться долотом, для чего нужен рубанок и что это за предмет таким с милым названием лобзик.

– Как думаешь, – между делом, в ходе беседы, которую пони вели во время работы, обратился жеребец, – Эквестрия нападёт на нас?

– С чего такие мысли? – Свити была несколько ошарашена.

– Селестия, в последнее время ведёт агрессивную политику. Она повсюду распространяет свою идеологию гармонии.

– А чего плохого в гармонии, – кобылка понимала, что в разговоре о политике главное не взболтнуть лишнего.

– Гармония подразумевает покой и не сопротивление, что делает невозможным развитие и приводит к застою. Плюс, буржуи могут не бояться за свою власть.

В голове агента вновь всплыли строки из книги Револьцевой. Безумная земнопони яростно и страстно ненавидела гармонию. «Идеология гармонии подразумевает покой и не сопротивление, что позволяет правящему классу буржуазии и аристократии не опасаться восстания народных масс против их власти. Любое покушение на устоявшиеся традиции пресекается банальными разговорами и дружбе всех со всеми. На деле же это обман и высшая степень лицемерия. Правящий класс продолжает угнетать пролетариат, при этом доказывая угнетаемым, что это не эксплуатация, а взаимовыгодное сосуществование. Кроме того, отсутствие развития приводит к научной, а соответственно технической стагнации». Икурвара, криво и косо, но практически дословно повторял слова из книги. Похоже, что идеологическая обработка населения в Сталлионграде была поставлена на ура, и каждый рабочий знал о тонкостях их идеологии и был до конца уверен в правоте режима.

– Но Эквестрия не вела за последние десять лет завоевательных, да и вообще каких либо воин, – парировала доводы зебры Свити.

– Ну, да, – усмехнулся тот в ответ, – аннексия вождества буйволов, постановка лояльного правителя в землях драконов, ладно, – он махнул копытом, – Кризалис сама напросилась, но вот десять лет назад войска прынцессы устроили тут весёлую резню.

– То, что произошло десять лет назад, это конечно плохо, но резня была итогом бездарного командования королевского легиона, а не прямой приказ принцессы. Ответственный за это командир понёс наказание, – кобылке было не очень приятно говорить о событиях, в которых её страна принимала не самое приятное участие.

– Да, наказали, так наказали, – жеребец случайно ударил молотком не по гвоздю, а по своему копыту, он выпустил из зубов молоток и принялся натужно пытаться подавить рвущийся наружу мат. Немного отойдя от боли, он продолжил, – он же теперь атташе в Новом Мерилэнде. Уверен, он очень страдает от своего наказания. А вообще, – он вновь взялся за молоток, – гармонисты самые коварные ребята на планете.

– Почему ты в этом так уверен? – кобылке этот вопрос был крайне интересен, она искренне хотела понять мотивацию жителей Сталлионграда.

Иркурварха рассказал ей свою историю. Была на южном континенте одна держава, которая не очень дружила с Эквестрией. Однако дотянуться до неё у Селестии не хватало длинны копыт, плыть далеко, да и отсылать к Дискорду на кулички войска желания не было.

И тогда солнцезадая, как большинство сталлионградстких пони называли принцессу, нашла одного милого царя, что жил как раз за углом, а точнее на северном побережье континента и очень удобно граничил с недружественным государством. Организовав посольство к этому царьку, Селестия установила с ним дипломатические отношения и начала его активно вооружать. Военно-промышленные концерны Мэйнхеттена тогда здорово обогатились.

Царёк же, наращивал армию, вооружал их современным оружием, а дабы содержать всё это великолепие, не по-детски угнетал свой народ. Четвёртую армию в мире надо было кормить, да и оружие Селестия предоставляла не за спасибо. Соседняя держава серьёзно опасалась внезапно возникшей на их границе новой военной силы и стала более сговорчивой в отношении с Эквестрией.

Налоги, трудовая повинность, полное отсутствие социального обеспечения, обязательная армейская служба с шестнадцати и до сорока лет, всё это вскоре достало народ. Очень скоро один из теогонистов, организовал в столице протест. Он был тот ещё фанатик и храмовник и милым его вряд ли кто-то назвал бы, но народ пошёл за ним. Мирная протестная акция собралась перед дворцом правителя. На площадь прибыли войска и силой толпа была разогнана. Но на следующий день зебры вернулись, и их было больше, а побоище повторилось. Но на следующий день они вновь собрались в ещё большем количестве. И вновь кровь и боль. Но и это не остановило протестующих, пока на центральную площадь не вышло около ста тысяч зебр. Четвёртая армия в мире стояла напротив, но протестующие сказал: «давайте, стреляйте! Скольких вы ещё готовы убить? Мы всё равно никуда не уйдём»! Армия почувствовала решительность народа и вернулась в казармы. Царёк бежал с семьёй в Эквестрию, прихватив с собой пару сундуков золота.

В стране установилась теократия, не разделяющая идеалы гармонии. Прекрасное оружие эквестрийцев оказалось в копытах религиозных фанатиков. Тогда страна, в которой и жил когда-то маленький жеребёнок Икурвара из бастиона против зла, в одночасье превратилась в империю зла.

На счастье для Селестии, недалеко за углом жил царь Седельной Аравии, у которого как раз была пуста козна и новые кредиты от Эквестрийской Банковской Гильдии, ему пришлись как раз, как и купленное на эти же деньги оружие. Очень скоро запылал пожар войны, которая превратила некогда среднее государство в натуральную дыру. Многие погибли от оружия, голода, болезней, кто-то бежал, кто-то оставался и боролся. Независимость и территориальную целостность отстоять удалось, но половина городов лежала в руинах, а экономику добила установленная торговая блокада от Эквестрии, прощальный подарок солнцезадой.

– Не люблю я политику, – решила соскочить с темы Свити, она всё ещё подозревала зебру в стукачестве органам.

Однако история его государства тронула сердце кобылки. Если у кого и были причины ненавидеть гармонию и Селестию, то у Икурвари они точно имелись. Хотя, как оказалось, он не ненавидел принцессу, в конце концов, с точки зрения управления государством, она поступила мудро. Да, подло, но мудро.

В течении часа дверь была полностью собрана и смонтирована. Она прекрасно смотрелась на фоне почерневшего от времени домика. Кобылка заметила, что стоит полностью обновить обшивку дома, ибо такая красота смотрится очень своеобразно «вы болеете раком, но у вас зубы хорошие».

Икурварха ответил, что с радостью бы помог ей и в этом, если она согласилась остаться в деревне подольше или вообще переехать на ПМЖ. Ведь рабочие копыта всегда нужны, а домик этот вполне ещё подходил для длительного проживания. Был, правда, один нюанс, от ходячих мертвецов надо как-то избавляться. Если исключить их и жизни деревни, то это было самое превосходное место во всём Сталлионграде.

Свити предложила ему помочь с ремонтом заборчика у Ирис, к которой собралась и сама. Скорее всего, цветы бедняжки садовницы погибли от нашествия мертвецов и ей сейчас нужна моральная поддержка. Жеребец с горечью сообщил, что сегодня уже не сможет, он обещал помочь друзьям с ремонтом, также Тотеншванц просил помочь с ремонтом ограды медпункта, которую буквально разнесли в щепки зомби, что носились стадом вокруг него. Помощь с ремонтом также требовалась и прочим жителям деревни, которым Икурвара уже пообещал посодействовать. Да и самому ему нужно было навести порядок во дворе своего домика.

Кобылка очень удивилась, что он с радостью помогает всем, кто не попросит. Икурварха ответил, что на том и держится идеология социализма и сам Сталлионград. Все должны помогать друг другу. На его родине только так и можно было выжить. Это и привлекло жеребца в революционных идеях. Пример Сталлионграда позволил его народу восстать против своего угнетателя. Старший брат жеребца был одним из тех, кто стоял перед царским дворцом, кто сражался в первых рядах с Седельцами, кто боролся за свободу зебр. Если бы он не подался в пираты после этого, может Икурварха бы и пошёл по его стопам. Однако это событие покрыло позором семью жеребца, и он уехал со своей родины.

Он приехал в Сталлионград, который доказал всему миру, что можно построить государство, где все равны, где нет угнетения и несправедливости. Это был маяк, для всех борющихся за свободу. Для жеребца это место стало новым домом, а его соседи и друзья новой семьёй. Несмотря на то, что он видел изнанку этого мира, его истинное лицо: улицы – продолжение сточных канав, а канавы заполнены кровью. И когда стоки будут окончательно забиты, – все вокруг начнут тонуть. Когда скопившаяся грязь похоти и убийств всплеснётся до пояса, все шлюхи и политиканы посмотрят наверх и возопят «Спаси нас!», а он прошепчет «Конечно, я же добрый».

Закончив с ремонтом двери Икурварха направился, дальше помогать пони с восстановлением имущества. Свити двинулась в сторону домика Ирис. Она ярко представляла себе, что бедная цветочница будет вся в слезах, рыдать над погибшими клумбами, что с таким трудом возделывала. Чисто по понячему кобылка жалела убогую.

Как не странно, но во дворе Ирис не оказалось. Свити оглядела масштаб разрушения и поняла, что зомби во двор её новой подруги не входили. Правда цветы, что росли поблизости от забора почернели и склонились к земле, видимо пара мертвяков всё же проходила мимо. Поинтересовавшись у соседей, куда подевалась сама Ирис, кобылка двинулась обратно на площадь. Старый конь, рассказал, что цветочницу, словно пчела укусила. Она начала кричать, что идёт злая пони и побежала спасать свою подругу.

Искать Ирис не пришлось долго, она действительно бегала по площади и всех предупреждала о злой пони. Увидев Свити, она галопом рванула к ней. Накинувшись на неё и свалив с ног на спину Ирис запричитала. Она говорила быстро, путано и непонятно. Единственное, что разобрала ошеломлённая кобылка, так это то, что «идёт злая пони, которая причиняет боль». После безумная цветочница слезла со своей новой подруги, схватила её зубами за хвост и потащила за собой.

– Ирис, прекрати! – воскликнула Свити, – Что ты делаешь?

– Злая пони, – Ирис выпустила хвост подруги изо рта, – причинит боль! Злая!

– Успокойся, – такая рьяная забота очень не нравилась Дропс, – на нас пони смотря!

– Злая! Боль! Злая! – повторяла Ирис, – должна спрятать! Спасти!

Она оббежала подругу и принялась толкать её головой в круп. Удивлённая и смущённая Свити даже не могла сопротивляться и чуть не упала. Она просеменила несколько шажков на передних ногах, а когда её задние ноги вновь коснулись земли, она смогла упереться и остановить безумную пони. Однако убогая и не думала отступать, она встала на дыбы и передними копытами попыталась толкнуть Свити вперёд, это оказалось очень больно.

Свити отскочила в сторону, она бросила сердитый взгляд на Ирис и фыркнула. Её оппонентка продолжала настойчиво трендеть про злую пони. Ирис вновь начала толкать её головой в сторону, умоляя уйти с площади. Кобылка хотела было возмутиться, но вдруг опешила.

По дорожке от моста, мирным размеренным шагом к площади направлялась высокая кобыла тёмно-зелёной масти. Она была облачена в тёмно-серое, старое, покрытое заплатами, потёртое платье. Из-под такой же грязно-серой банданы-косынки виднелась длинная чёрная грива. Злобный блеск золотистых глаз, сочетался с надменной улыбкой незнакомки. Гордой осанкой и размеренными движениями она напоминала знатных особ Кентерлота, Свити она даже показалась похожей на известную модель Флёр де Лир. Кобылка оглядывалась по сторонам, словно пыталась издали вглядеться в мордочки жителей, но все, кто видел, её лишь прятали взгляд и продолжали заниматься своими делами. Пони покидали площадь, словно старались избежать встречи с ней. Эта суета только сильней растягивала улыбку на мордочке гостьи.

В кобыле не было ничего необычного инфернального или пугающего, кроме её небрежного вида. Однако за ней следовала какая-то мрачная и пугающая атмосфера. Нечто подобное было, когда в Понивиль приехала Зекора, её тоже все боялись и избегали, а загадочная ведьма обрастала ореолом мрачных легенд. «Стоп! Ведьма! Так может это она и есть! Но какая она ведьма, у неё нет рога, она не может колдовать»?

От мыслей Свити отвлекло назойливое вмешательство Ирис. Беспокойная кобылка со слезами на глазах умоляла её уйти с ней. Она вновь схватила её за хвост и пыталась утащить с собой. Потеряв линию рассуждений и не очень обрадовавшись болевым ощущениям от тягания за хвост и вторжению в личное пространство, агент Дропс пришла в гнев. Она вырвала из зубов Ирис свой хвост и крикнула:

– Да прекрати ты!

– Но злая пони! Она причинит боль! – продолжала испуганно Ирис.

– Я не боюсь боли! Я не боюсь злых кобыл! – Свити заскрежетала зубами, – Я, в отличие от тебя, могу о себе позаботится! И прекрати вести себя как маленькая и раздражать меня тупица!

Глаза Ирис остекленели. Она плотно сомкнула губы и сделала пару шагов назад. О, этот взгляд, Свити помнила его. Тогда она также смотрела на своего, как она считала любимого, который отверг её чувства и посмеялся над ней. Но даже тогда она не была так расстроена и опечалена. Она, пусть и была молодой кобылкой, но знала, что ложь, обман и ненависть в мире существуют. Ирис же была не такой, она привязывалась к любому, кто проявлял к ней внимание и участие. Свити помогла ей с цветами, пила с ней чай, она гуляла и даже сидела с ней на крыше, спасаясь от «молчаливых» пони.

Ирис искренне боялась за своих друзей. Цветы были для неё как пони, и их гибель она рассматривала как великое горе. Также искренне и чисто она переживала и за новую подругу, боясь, что с ней что-то может случиться, и она замолчит навсегда. Так же, как года-то замолчала её мать и все, кто её окружал.

– Ой, это я зря сказала, – растерянно пробормотала Свити.

– Боль, – пропищала Ирис трясущимися губами.

– Ирис я…

– Боль! – закричала кобылка.

Она зажмурила глаза, из которых потоками хлынули слёзы. Ирис резко развернулась и галопом понеслась вдаль от того, кто причинил ей «боль». Свити рванулась за ней, но остановилась, сделав шаг, она обернулась и поглядела на «ведьму». Странная кобыла уже подошла к двери сельсовета и приоткрыла её. На миг она остановилась и обернулась, бросив ехидный взгляд на Свити. Едко улыбнувшись, она скрылась  в проёме двери, а из окна сельсовета тут же выскочила одна из сотрудниц.

Но Свити было уже не до ведьмы, она повернулась в сторону, в которую поскакала Ирис и припустилась за ней. Сначала она направилась к ней домой, но там её не оказалось. Несколько случайных прохожих рассказали, что видели, как цветочница бежала в сторону склада. Кобылка поскакала по указанному направлению, однако на северной окраине деревни след Ирис потерялся окончательно.

Стоя посреди улицы, горе подруга оглядывалась по сторонам. Куда бежать и где искать её она не знала. Понимая, что слабоумная кобылка в таком состоянии может попасть в беду, страх только усиливался. Свити громко позвала её по имени, но та не ответила. Кобылка побежала сначала к складу, потом обратно, потом вновь громко выкрикнула имя пропавшей кобылки.

На зов отозвался начальник склада. Он позвал, как он думал, Блю Стар, дабы отсыпать ей очередного поручения. Свити было маленько не до того, однако она всё равно подошла к грифону. Внезапно он спросил про Ирис. Ошарашенная кобылка даже сначала не поняла, но грифон повторил вопрос. Оказалось, что он знал, куда могла убежать заплаканная полоумная пони. Однако эту информацию, он мог предоставить только за выполнение  поручения. Кобылка, не, долго думая, согласилась.

Он всучил ей коробку с деталями, которую поручил отнести смотрителю фуникулёра. Путь был не близкий, да и не в ту сторону, куда могла бежать Ирис. Но взволнованная Свити схватила коробку и побежала, что есть мочи обратно через деревню, к мосту, потом предстоял не лёгкий путь в гору, а затем томительное ожидание, пока старый, матерящийся жеребец соизволит покинуть свою избушку.

Всучив ему коробку, кобылка кабанчиком метнулась обратно на склад. По дороге она даже не обратила внимания на Икурварху, который хотел поинтересоваться у неё, не хочет ли она перекусить. Не обратила она внимания и на зов доктора Тотеншванца, который вслед ей едко заметил «да, правильно, игнорируй меня»! Ноги заплетались, дыхание сбилось, грудь горела огнём. На губах кобылки выступила пена, в глазах темнело, и гул в голове сравнился по мощности с рёвом жадного Спайка. Но она уложилась в рекордные пятнадцать минут.

Начальник склада был поражён подобной скоростью доставки и милостиво сообщил, куда могла отправиться Ирис. Это случалось не в первый раз, и жители деревни уже давно запомнили, что если Ирис счастлива, она слоняется вдоль теплиц или по тюльпанному полю, если ей грустно, она бродит по окраинам деревни и разговаривает с одуванчиками, если настроение было стандартным, возилась в своём саду, ну а если она была расстроена, то отправлялась в северный лес на кладбище.

Вот куда после прошедшей ночи Свити бы не сунулась, так это на кладбище. Она боялась, что после пережитого, она и на понивильское захоронение ходить не сможет. Но Ирис надо было найти, и очень срочно. Кобылка направилась на север.

Северный лес стоял, подобно мрачной стене, что нависала над путниками, осмелившимися вступить на его территорию. Шелестели листвой деревья со всех сторон, их макушки на века подпирали высь, где-то ручей в тумане бежал под склон. Мрачная тишина сводила с ума. Страха добавляло и то, что Свити страшно измоталась и ноги у неё были словно ватные, кроме того она никак не могла восстановить дыхание. Но с каждым метром кобылка забывала и про усталость и про боль в груди.

Этот лес, словно был копией Вечно Свободного леса. Казалось, что древний ужас, что обитал на земле задолго до появления пони тут проступал из глубины веков. Множественные следы копыт и мёртвая трава указывали на то, что именно этой дорогой в деревню приходили зомби. «Так, нахожу Ирис, извиняюсь перед ней и веду сразу в деревню». Думала про себя Свити. «Или сначала веду в деревню, потом извиняюсь». Она огляделась, на мгновение ей показалось, что за деревьями прошмыгнула какая-то тень. «Нет, сначала нахожу её, бью, а потом всё остальное».

Но вот впереди забрезжил просвет. Кобылка ускорила шаг и даже позволила себе улыбнуться. Каждый пони в Эквестрии знал, что свет, есть добро. Днём не страшно, тепло и красиво. Наступление утра, это победа света над тьмой, добра над злом. Но порой свет в конце тоннеля, означает встречный поезд. Солнце заливало светом округу, но в этом пейзаже не было радости. Покосившиеся памятники из камня или дерева. Могилы, некоторые из которых напоминали воронки. Мёртвым ковром кладбище покрывала чёрная трава. Облысевшие деревья склонили свои изувеченные чёрной магией ветви, которые теперь напоминали лапы ужасных чудовищ. Всё вокруг напоминало инопланетный пейзаж или образ из кошмарного сна. Тут зло не боялось солнечных лучей, оно тут мирно загорало.

Поражённая открывшимся видом Свити Дропс даже не могла пошевелиться. Апокалипсический пейзаж пленял и завораживал своей ужасающей… нет не красотой, не было в лексиконе пони такого слова, чтоб описать это. Это было что-то уродливое, искореженное, изувеченное, надругательство и насмешка над красотой, её полная противоположность.

Пони замерла на месте, она не смела даже дышать. Первой её мыслью, что шевельнулась в голове, была идея о том, что надо развернуться и возвращаться в деревню. Однако едва представив, что глупая цветочница останется в этом месте одна, да ещё в расстроенных чувствах, кобылка всё-таки решилась и крадучись направилась вперёд. Шла она медленно, постоянно оглядываясь, порой останавливаясь и вслушиваясь в гробовую тишину.

Постояв несколько мгновений, она позвала Ирис по имени, но ответом ей было лишь заунывное завывание ветра, что перечислял имена похороненных тут. Кобылка вновь двинулась вперёд. Она шла по покрытой трещинами тропинке, петляющей между провалившимися могилами. Путь вёл через небольшую рощицу, деревья в которой своими корявыми ветвями закрывали беспомощное солнце, создавая мрачную тень, в которой клубился зеленоватый туман.

Вдруг до настороженного уха Свити донёсся посторонний звук. Это был голос, голос живого, разумного существа. От неожиданности она даже опешила. В этом жутком, инородном месте, голос другого существа, обыденный в других обстоятельства, сам казался чем-то неестественным. Этому пейзажу была под стать лишь мертвенная тишь, но не как не песня, которую напевал кто-то.

Эх! Яблочко, ты моё спелое,

А вот кобылка идёт, шёрстка белая.

Шерстка белая, а шкурка ценная,

Может, дашь чего? Будешь целая!

До ужаса знакомый шепелявый голос доносился откуда-то со стороны одинокого холма, на вершине которого возвышалось искорёженное старое дерево. Свити мигом оббежала холм, сразу за которым располагался овраг, в который местные скидывали всякий кладбищенский мусор. Тут и была обнаружена Ирис. Испуганная цветочница жалась к старому деревянному надгробию, пытаясь не сводить глаз, с сиреневого грифона в клетчатой кепке.

Свити остановилась и удивлённо оглядела присутствующих. Грифон, расправив крылья, ходил из стороны в сторону, словно гипнотизируя Ирис. Он подошёл поближе к ней и спросил:

– И что ты тут делаешь?

– Боль… – продолжала всхлипывать Ирис, – слова ранят, хочется замолчать.

Шепелявый хищно ухмыльнулся. Он обошёл пони по кругу и, приблизив свой клюв вплотную к её уху, сказал:

– Ну, так и молчи, а я покажу тебя то, что ранит больнее, – после он похотливо засмеялся.

Страх, что навивало окружение, тут же улетучился. Внутри Свити всё закипело от злости. Она принципиально не любила когда обижают слабых и беззащитных. Кобылка набрала побольше воздуха в грудь и что есть мочи рявкнула:

— Шепелявый, сука, а ну отошёл от неё!

Грифон аж подскочил на месте и мгновенно выполнил команду. Он отошёл на безопасное расстояние и начал оглядываться по сторонам, ища того, кто кричал. Тут его взгляд пал на Свити, которая насупившись злобно смотрела на него. Едва поняв, что кроме неё тут нет никого, грифон тут же насупился в ответ. Он опять подошёл к Ирис и взял её за гриву.

— Отойти от неё? – спросил он.

— Я сказала, отошёл от неё, а то… — начала было Свити, но грифон перебил её:

— А то, что? – он поднёс к горлу пони коготь.

«И правда, а что дальше»? Вдруг возник в мыслях у пони интересный вопрос. «Что мне ему противопоставить»? Программа подготовки агентов была нацелена на групповое взаимодействие. Некоторых агентов тренировали на одиночные действия, однако, для сражения с грифонами на равных требовались не только знания, но и некоторые природные дары, такие как крылья или рог. Противник, тем временем уловил сомнение кобылки. Издав надменный смешок, он направился навстречу к незваной гостье.

Эх! Яблочко, да с голубикою,

Подходи буржуй, глазик выколю!

Напевал Шепелявый, попутно выпустив острые когти, проходя мимо сломанного каменного надгробия, он провёл ими по камню. На поверхности надгробия остались следы, а когти угрожающе сверкнули. Яростный пыл Дропс начал остывать, перед глазами вновь всплыл образ пони, что пали от когтей грифонов.

Ирис заёрзала, она явно чувствовала, что сейчас с Блю произойдёт что-то нехорошее, но как это нехорошее предотвратить, она не понимала. Грифон приближался к иностранной гостье продолжая напевать:

Глазик выколю, второй останется,

Чтоб глядел говно, кому кланяться!

Он замахнулся лапой на Свити и чуть не распорол ей горло. Благо пони отскочила назад, но Шепелявый, взмахнул крыльями, и взлетев на пару метров, спикировал на неё. Свити сделала резкий рывок в сторону, и когти противника впились в мёртвую землю. Издав сдавленный, недовольный рык, от того, что добыча ускользнула, он начал медленно обходить Свити полукругом. Пони также шла, стараясь не позволить ему покинуть область её зрения.

Шепелявый сверкнул серыми глазами и кинулся на свою жертву. Кобылка мгновенно решила дать бой. Она встала на дыбы и, зажмурившись, ударила копытом наотмашь. Она прекрасно понимала, что атаковать грифонов в лоб для пони практически бесполезно. У этих ребят было слишком много поражающих факторов, таких как передние лапы и клювы. В академии много рассказывали, как во время первых небесных воин, когда грифоны впервые вторглись на Эквус, храбрые, но предельно упёртые пегас совершали героические атаки в лоб и гибли пачками, падая на землю кровавыми ошмётками. Грифонов необходимо было атаковать либо со спины, либо издалека, для первого у Свити не было крыльев, для второго рога. Для земнопони бой с грифоном в девяноста девяти процентах случаях оканчивался глубокими рваными ранами, большой кровопотерей и мучительной смертью.

Перед глазами кобылки пролетела вся жизнь. Учёба в школе, поступление в академию, первое задание, первая самостоятельная операция, всё это вспомнилось ей в этот миг. Первый день в Понивиле, знакомство с Лирой их вечерние прогулки, поиски следов людей, танцы на вечеринках Пинки. «Неужели это никогда не повторится? Как же Лира, как же мои друзья? Они ведь, даже не узнают, что со мной случилось! Простите меня, я подвела вас… Я подвела Эквестрию»! Буря страшных дум только усиливалась, не думая утихать. «А что же теперь будет с Ирис? Она же теперь свидетель! Кто её защитит?»

Сильный удар копытом. Мордочку обдало воздухом. Прямо перед глазами что-то зловеще просвистело. В тело словно воткнулись тысячи иголок, а внутри всё заледенело. На какой-то миг пони почувствовала легкость, и даже чувство невесомости. Но не было нестерпимой боли, ни чувства слабеющих мышц, она вновь встала на все четыре копыта. Открыв глаза, она испуганно поглядела перед собой.

Шепелявый распластался на земле, широко раскинув лапы, крылья и зажмурив один глаз. Простонав что-то, он, шатаясь, поднялся на лапы. Прикоснувшись к подбитому глазу, он взвыл от боли, после чего зарычал. Разразившись матерной тирадой, он грозил кобылке, что жестоко изнасилует её, потом освежует, а потом опять изнасилует. Однако в голосе его как-то поубавилось уверенности.

Пони была искренне поражена тем, что смогла победить грифона. Она даже почти не почувствовала удара копытом. Судя по всему слова «не смотри, что тощ», были не про Шепелявого. Но расслабляться было не время, вдруг ей просто повезло, да и враг готовился к новой атаке. Грифон не стал кидаться на неё, а быстро подбежал и попытался ударить лапой. Уйдя от удара, совершив разворот, кобылка ударила его копытом по затылку, и враг кубарем покатился дальше.

Он устоял на ногах, но от удара в глазах помутилось. Свити была разочарованна, этот враг знал только две тактики, атаковать в прыжке и атаковать бегом. Да, для простых пони он может быть опасен, но для того, кто прошёл курс самообороны, а уже для подготовленного агента, он был небольшой разминкой. Пони тяжело вздохнула и направилась к грифону. Тот, как ошпаренный, отскочил в сторону. Он встал в боевую стойку и издал грозный рёв. Свити даже вида не подала, что это шоу произвело на неё впечатление. От её уверенности грифон вновь отпрыгнул назад. Однако остатки гордости в нём взяли верх, и он вновь попытался атаковать её. Собрав последние силы, он совершил стремительный прыжок. Кобылка же, решила проверить на нём трюк, которому её по пьяни обучила Эпплджек. Она резко припала к земле, а когда грифон оказался над ней, она так же стремительно подскочила, благо мышцы земнопони позволяли проделать такие кульбиты, и сбила его с траектории движения. Дальше всё произошло почти мгновенно. Резко начав неконтролируемое пике головой в землю, грифон получил мощный удар задними ногами в живот.

Он отлетел метров на пять, после чего пропахал ещё пару метров землю. Скрутившись от боли, он даже кричать не мог. Да, таких личностей как Шепелявый Свити знала прекрасно, хватало их и в Эквестрии. Ребята с раздутым самомнением, не представляющие из себя ничего, слишком тупые, что быть мозгом предприятия, и слишком слабые, чтоб быть мускулами. В банды таких набирали для количества, как расходный материал или как мелких шестёрок. Брали они в основном наглостью и количеством. Законопослушные граждане боялись что-то противопоставить наглым молодчикам и часто шли на их условия стараясь избежать конфликта. Слов они не понимали, но прекрасно понимали язык силы. Если цель оказывала сопротивление, порой их не спасало даже численное превосходство. Шепелявый был как раз из таких, против душевно больной Ирис, он был страшным противником, против агента Дропс, он был никто.

– Исчезни падаль, – грозно сказала пони.

Грифон, едва, восстановив дыхание, ковыляя, побежал прочь, выкрикивая проклятия своей обидчице. Кобылка провожала его победоносным взглядом. Она прекрасно понимала, что с ним предстоит ещё немало встреч и скорее всего он будет не один. Но сейчас ей было плевать на горе-бандита.

Собравшись с духом, Свити подошла к ошеломлённой Ирис. Кобылка не знала с чего начать разговор. Просить прощения у кого-то было не меньшей сложностью, чем сражение с противником, особенно, если этот кто-то видит и чувствует мир по-иному.

– Ирис, я… – Свити осеклась, цепочка диалога в её голове рухнула, – понимаешь ты… – и вновь мысль ускользнула от Свити.

Цветочница хлопала своими большими, заплаканным глазами, глядя на неё. Ирис явно ждала, что в итоге скажет её, так называемая подруга.

– Понимаешь, я немного перенервничала, – «жалкое оправдание» – ты… я понимаю, ты хотела мне помочь, защитить, но пойми, я взрослая кобылка. Плюс вчерашнее происшествие. Я хочу понять, что происходит в вашей деревне, чтоб прекратить это. Эта пони, она может знать, в чём причина того, что произошло. Мне надо с ней поговорить. Если я во всём разберусь, я смогу сделать так, что твои друзья больше не будут страдать. Никто в деревне не будет страдать.

Ирис ничего не говорила. Она явно поняла, что Свити пыталась донести до неё, но не этих слов она ждала.

– Я обидела тебя. Я не должна был так резко поступать, но пойми, я не привыкла общаться с тобой. Возможно, если ты дашь мне второй шанс, я смогу всё исправить. Но я прекрасно пойму, если ты не захочешь со мной общаться ведь я… – кобылка опять осеклась, – я – «ох! Как же это сложно»! – это я злая пони!

Свити печально склонила голову. На душе было паршиво, она даже извиниться нормально не смогла. И не удивительно, если она с кем-то ссорилась, то первыми с ней мирились её друзья, а если она ссорилась с Лирой, то их общие друзья их мирили. Когда в Понивиле появилась принцесса дружбы, пони перестали пытаться сами наладить отношения. Сейчас принцессы дружбы под боком не было и оставалось надеяться на то, что Ирис согласится хотя бы вернуться в деревню.

От тяжёлых дум её отвлёк лёгкий тычок копытом в нос. Свити немного опешила, она отпрянула назад, насупив носик, плотно сжав губки и сведя на нос взгляд. Ирис стояла перед ней с протянутым копытом, она ласково улыбалась, а глаза её дружелюбно блестели.

– Ты не злая пони, – сказал Ирис, – ты глупая пони.

«Кто бы говорил». Усмехнулась про себя Свити. На душе тут же посветлело, радость от того, что ей удалось извиниться, согрела сердце кобылки. Да, извинение было неловким и неуклюжим и не будь Ирис душевнобольной, скорее всего оно бы не произвело эффекта. Но кобылка не думала об этом, она думала о том, что «хорошо то, что хорошо кончается». Так же она подумала о том, что надо бы покинуть это страшное и неприветливое место.

Путь назад занял меньше времени. Шли быстро, уверенно, плюс дружеская беседа позволяла сократить расстояние. Ирис рассказывала, какие прекрасные цветы когда-то рослее в этом лесу, но с тех пор, как начались нашествия мертвецов, они почти все погибли. Но кобылка верила, что однажды они вновь зацветут между деревьев и лес вновь наполнится жизнью и голосами её друзей. Ведь, как выразилась она, это закон жизни, это её суть и смысл.

Свити были приятны такие рассуждения, ведь сама она была очень позитивной пони. Ей очень понравился взгляд, пусть и душевнобольной, но очень доброй пони на мир. Красочная картина, что жила в уме Ирис притягивала соей простотой и в тоже время идеально выверенной проработкой. Простые истины, что многие пони, особенно в крупных городах упускали из виду.

На краю деревни их встретила целая толпа пони, которую возглавляла старшая по теплицам. Они очень удивились, увидев мирно общающихся и весёлых Свити и Ирис. На вопрос иностранки, куда они собрались, старшая честно ответила, что они собрались бить её. На удивлённый взгляд Свити, она ответила, что новость о доведении до слёз всеобщей любимицы быстро разлетелась по деревне и многие пони изъявили острое желание наказать того, кто посмел это сделать. К счастью для всех и особенно для самой Свити, эта надобность отпала.

Однако кобылка быстро среагировала и рассказала, что произошло на кладбище. Ирис объяснила всё по своему, но в целом подтвердила её слова. Жеребцы и кобылы, что собрались на суд Линча, выслушав всё, пришли в бешенство. Они и раньше недолюбливали наглого и хамоватого грифона, а теперь вход в деревню ему был заказан.

Но на расправу с хулиганом Свити решила не соглашаться. Она поинтересовалась, не покинула ли ведьма деревню и, судя по помрачневшим мордочкам присутствующих, она всё ещё была тут. Решив всё-таки поговорить с ней, кобылка уверенным шагом направилась на площадь. Несмотря на явный страх, Ирис увязалась в след за ней, клятвенно пообещав, что не станет мешать.

Искать ведьму долго не пришлось, она как раз выходила из трактира. В правой седельной сумке её виднелся большой пузырь с мутной жидкостью. Едва Свити появилась на площади, как кобыла остановилась и поглядела в её сторону. Ведьма улыбнулась и медленно направилась к выходу из деревни.

– Постой…! …те! – окликнула её Свити, ускорив шаг, Ирис робко засеменила за ней.

– Вы меня зовёте? – спросила ведьма, оглянувшись.

– Да, – кобылка остановилась и оглядела незнакомку, в близи она показалась ещё выше, –простите, но я хотела бы с вами поговорить.

– Я вас знаю? – кобыла приподняла одну бровь.

– Меня зовут Блю Стар, я приехала из-за границы, – представилась Свитти.

– Ах, да, – ведьма поглядела на своё копыто, – мне о вас глава рассказал. Сказал, что вы уж больно любопытная.

«Хоба! Тоесть он её предупредил или просто обмолвился обо мне»?

– Просто у вас тут такие дела творятся, что мне хотелось бы узнать поподробнее, чем это может быть вызвано.

– Магия, – ведьма ответила крайне издевательски, – чем же ещё?

– Это понятно. Я просто хочу узнать, почему тут творится какой-то дурдом…

– Почему какой-то, – перебила её кобыла, – самый лучший в стране. И почему простая туристка с таким рвением пытается помочь местным? Вы не шпион часом?

В надменности и царственности данная особа могла соперничать с самыми знатными аристократами Кентерлота. Она чувствовала своё превосходство над Свити и это чувство буквально пьянило её.

– Я слышала, что вас зовут эквестрийская шпионка. Необычное прозвище, есть причина?

– Шутка одного жеребца, – отмахнулась Свити, – лучше расскажите…

– Почему я вам должна что-то рассказывать, — усмехнулась кобыла, – вы не милиционер, я не на допросе. Просто распускать сплетни я не собираюсь.

– Но вас называют ведьмой, я думала, что вы могли бы помочь в решении данной проблемы или посоветовать что-то? Или вы как-то причастны к этому?

Ведьма захохотала. Голос её был громкий, а смех высокомерный и искренний. Она сверкнула своими золотистыми глазами и наклонилась, приблизившись к мордочке собеседницы.

–Ведьма говорят? – она хмыкнула, – шутка одного жеребца. А о моей причастности к ночным происшествиям судачат многие. Но ведь это только слухи? – издевательски спросила кобыла.

Свити не знала, как ей реагировать. Эта особа явно что-то знала или делала вид, что знает. Тут ведьме на глаза попалась Ирис. Цветочница испуганно жалась к своей подруге, но не убегала. Глаза ведьмы вспыхнули, рот искривился в порочном подобии улыбки.

– А кто это у нас тут? – она двинулась к Ирис, цветочница же попятилась назад, дрожа как осиновый лист, – гули, гули, гули… – дразня подзывала её ведьма.

– Злая, ты злая, Блю хорошая, но глупая, – отвечала дрожащим голосом Ирис.

Ведьма оскалилась, и Свити была готова поклясться бородой Дискорда, что это был самый страшный оскал, что она видела. Нет, в нём не было ничего некрасивого или мерзкого, не было клыков ил змеиного языка, отвратительной слюнный, но общий ореол, что окружал эту кобылу, её взгляд, её действия, да она могла напугать Кризалис в темноте. Подавив внезапный страх, Свити вклинилась между Ирис и ведьмой.

– Позвольте! – возмущённо воскликнула кобылка, – я не позволю вам обижать её!

– У вас это получится лучше? – ехидно спросила ведьма.

– Что? – кобылку, словно молнией ударило, – откуда вы…? То есть! Что вы себе позволяете? И вообще, не впутывайте посторонних в наш разговор!

– Оу! Ну, вы сама посторонняя, – засмеялась ведьма, начав ходить вокруг Свити, – и впутались в чужие дела.

– Я хочу помочь! – возразила кобылка, но ведьма прервала её, резко прижавшись к ней.

– Не надо лезть туда, куда не надо лезть, – улыбаясь прошипела она, приближая свою улыбающуюся мордочку к мордочке Свити, словно стремясь поцеловать её. Но губы ведьмы прошли мимо губ ошарашенной кобылки, слегка задели шёрстку на её щеке и словно признание в любви, шепнули в ушко, – агент Свити Дропс.

Кобылку просто парализовало от ужаса и удивления. Она замерла, отпрянув от ведьмы, с широко открытыми глазами, опущенными ушами и прижатым к груди передним копытом. Ведьма, радостно скалясь, отошла от неё и громко засмеялась. Она быстрым шагом двинулась к мосту, на прощанье, обдав собеседницу язвительным, ядовитым взглядом и ещё раз улыбнувшись. Свити же стояла как статуя, глядя в след удаляющейся кобыле.

– Полагаю, она сказала тебе то, что ты не ожидала услышать? – вывел из ступора кобылку голос Икурвархи.

– Злая пони, – ответила ему Ирис, – она напугала Блю. Друзья говорят, что Блю не должна подходить к злой пони.

– Да, – Икурварха улыбнулся и поглядел в след ведьме, – к ней так просто не подойдёшь. – Он глубоко вдохнул, выдохнул и сказал, – Эх! Вот это кобыла!

– Она, что, тебе нравится? – удивлённо спросила у него пришедшая в себя Свити.

– О, да, – жеребец тряхнул гривой, – красивая, сильная и вся такая, такая… в общем охренеть!

– Каждый сходи с ума по своему, – подвела итог кобылка, следя за фигурой тёмно-зелёной пони на другом берегу реки, которая вскоре скрылась в лесу.

– Блю, – Ирис положила копыто на спину подруге, – пошли домой. Друзья хотят пить. Ты хочешь пить? У меня есть чай.

– С печеньками? – осведомился Икурварха.

Ирис улыбнулась ему и кивнула. Их общая подруга, проглотив комок в горле, согласилась, что чай, это хорошо. Так они и поступили. День близился к концу и пони расходились по домам. Полив цветы в саду Ирис, все трое уселись в беседки на заднем дворе. Чай, как и печенье, оказались восхитительны, но ум агента не мог насладиться ими в полной мере. «Откуда она знает моё настоящее имя»? Мысли о ведьме оплели разум Свити, они буквально сводили её с ума. Она не слушала, что говорил Икурварха, который рассказывал очень интересную историю о том, как помогал ремонтировать крыльцо в одном доме и как хозяин дома случайно навернулся с порога. Она пропустила мимо ушей слова Ирис про уход, за орхидеями и тем, что на болоте растёт очень красивый цветок.

Когда солнце коснулось верхушек деревьев, гости побрели по домам. Памятуя о прошлой ночи, Свити было как-то боязно оставаться одной и оставлять одной Ирис. Однако жеребец убедил её, что дверь в домике цветочницы крепкая, а ставни надёжно запираются. Так же он рассказал, что новая дверь в домике Свити выдержит штурм мертвецов, а ставни, пока она бегала за Ирис на кладбище, он ей повесил. «И когда он всё успевает»? Но даже эти благие вести не успокоили пони агента. Её мозг разъедали мысли о ведьме. С ними она шла до дома, в них она провела вечер и с ними она легла спать.

Спала она крайне плохо, всю ночь её терзал безумный смех тёмно-зелёной пони, ей казалось, что золотые глаза глядят на неё через окно, несмотря на то, что оно закрыто крепкими ставнями. Ей казалось, что ведьма где-то рядом, следит за ней и ждёт. Вскоре мутный мир вокруг оформился в психоделическую картину Цветковского кладбища. Чёрная стена уродливых деревьев, небо неестественных цветов, словно затянутое маслянистой плёнкой, ни звёзд не луны, красная лысая земля. И вот, над лесом возвышается чёрный образ единорога, словно облачённого в броню, на облике чёрной морды тускло сияют красные глаза, изогнутый рог, растущий как будто из носа твари, сияет потусторонним светом и вот… надгробья начинают шататься, земля дрожит, могилы проваливаются и из чёрных ям показываются мертвецы. Они реву, падают, в надежде вернуться в землю, частью которой они стали, противясь надругательству над законами природы и собой. Но неведомая сила заставляет их в конвульсиях подыматься и зовёт куда-то. Движимые яростью и терзаниями, они зловонной гнилостной волной надвигались на Свити, а огромный чёрный образ нависал над ними, словно кукловод, ведущий в бой армию марионеток.

Кобылка почувствовала, как в её плоть вонзились зубы, как лопнула шкура в месте укуса, и порвались мышцы. Невыносимая, чудовищная боль парализовала её тело. Свити взвыла от боли, она беспомощно наблюдала, как её разрывают на части, она визжала и молила о том, чтоб потерять сознание. Но милостивое забвение не наступало, а мертвецы всё сильней вгрызались в её плоть и только красные глаза становились всё ярче.

Сквозь вой мертвецов, хруст ломаемых костей и собственные визги она услышала два странных слова, произнесенных неестественным потусторонним голосом:

— ИГНИС ФАТУМ!!!

Глава 5: Красная масть. Часть первая

Полуденное солнце жарко припекало округу. Пони сновали по улицам деревни, разговаривали, смеялись. Кто-то отдыхал в тенёчке, кто-то ждал своих друзей, а кто-то шёл без всякой цели, наслаждаясь жизнью. Сегодняшний день обещал быть тихим и безмятежным. Все ремонтные работы сделаны вчера, а поскольку глава дал два дня на отдых, то сегодня можно смело предаться лени и не пойти по статье «тунеядство».

Икурварха и ещё несколько жеребцов сидели у прилавка торговой лавки. Зебра рассказывал своим друзьям, как провёл вчерашний день, а те с упоением слушали. Шоколадкин занимался привычной работой, обслуживал посетителей и иногда вставлял свои пять копеек в разговор друзей. Казалось, ничто не сможет омрачить этот прекрасный день. Ничто, кроме мрачной мордочки Блю Стар, которая словно тень шагала к магазинчику, опустив голову.

Едва жеребцы заметили её приближение, как все разом устремили взгляд на иностранку. В этот момент они даже забыли, о чём говорили. Кобылка брела вдоль улицы, еле переставляя ноги. Её мордочку украшали мешки под глазами, да и глаза налились кровью. Кислая мина выражала всю скорбь и грусть понячьего народа, на какую только может быть способна.

Она подошла к прилавку, взгромоздилась на свободную табуретку и положила голову на столешницу. Кто-то хотел задать вопрос, но моментально был оборван недовольным пшиком гостьи. Кобылка провела в таком состоянии минуту, после чего достала из кошелька деньги и со смачным ударом положила их на прилавок.

– Кофе, – максимально недовольным голосом пробубнила она, и добавила – пожалуйста.

Шоколадкин поднёс магией кружку и кофейник, намереваясь выполнить заказ. Едва сосуд с желанным напитком оказался перед покупательницей, как она схватила его и вырвала из магического поля, даже не дав и капли попасть в кружку. Кобылка жадно припала губами к ободку кофейника и принялась лакать содержимое. Жеребцы, молча, наблюдали за ней, не смея проронить ни слова или оторвать от неё взгляд.

Осушив кофейник, Блю поставила его на прилавок, вытерла губы и поглядела на зебру. Жеребец уже хотел было спросить её о чём-то, но взгляд кобылки скользнул на его стакан. Кобылка указала на него копытом и спросила:

– Это кофе?

– Да, – недоумевая, ответил жеребец.

Блю, взяла стакан и опустошила его в пару глотков. Она очень расстроилась, когда кофе кончился, но продавец тут же схватил кофейник и начал готовить новую порцию. Кобылка решила подождать. Она продолжала сидеть на табурете, как каменная и очень недовольная горгулья. Наконец Икурварха не вытерпел и обратился к ней:

– Блю, что с тобой, ты какая-то… – он не успел закончить.

– Не выспавшаяся? – задала вопрос за него кобылка, – это да. Меня всю ночь кошмары мучили.

Жеребцы переглянулись. Да, они уже привыкли к происходящему безумию, а для не знакомого с местными проблемами, это всё было просто кошмаром. Не удивительно, что хрупкие нервы кобылки, что хотела просто посмотреть достопримечательности, не выдержали.

– Ну, что поделать, – сказал один из друзей, – такие у нас времена сейчас пошли.

– В смысле, что поделать? – возмутилась кобылка, – у вас восстание мёртвых, а вы с этим ничего делать не собираетесь?

– Как ничего? – вступил в разговор второй друг, – мы сегодня ночью с Иваном Хеллсингом в рейд ходили, отлавливали этих мертвяков. Их сегодня, кстати, только двое было и те около кладбища шастали.

Кобылка взялась за больную голову, облокотившись на прилавок. То, что местные проводят ночные рейды, это хорошо, но всё-таки полумеры. У такого события, как восстание мертвецов есть причина и надо искать именно её, а не бороться с последствиями. Они могут до последнего отлавливать и сжигать трупы, но кто знает, как далеко может распространиться воздействие этой магии. Вполне вероятно, что Цветково не единственный регион, затронутый порчей.

«Ох! Будь я единорогом, смогла бы отыскать следы». Недовольно подумала про себя кобылка. От этой мысли боль в голове усилилась. Она недовольно помассировала копытами вески. «Надо начать с чего-то, но я не знаю, с чего». Вдруг её осенило, видимо кофе подействовал, она повернулась к Икурвархе и задала давно интересовавший её вопрос:

– Скажи, а ты хорошо знал семью Хувов?

Жеребцы, уже готовились выпить по кружечке, но услышав вопрос, прервались и взволнованно поглядели на собеседницу. Зебра поглядел на своих друзей, потом на Блю и спросил в ответ:

– Почему тебя это так интересует?

– Когда мы сидели на крыше, ты сказал, что зомби появились после убийства Хувов. Я предполагаю, что именно это событие является ключевым. Вполне возможно, что их семья как-то связана с чёрной магией.

– Хувы не были единорогами, они не могли колдовать, – вступил в разговор Шоколадкин.

– Магия есть и в земных пони, им только нужен проводник, по типу рога, – пустилась в объяснения Блю, – можно так же использовать магические жезлы и волшебные палочки.

– Ну, не знаю, – Икурварха почесал затылок, – не могу сказать, что семья Хувов и чёрная магия как-то связаны. Это были очень добрые и светлые пони. Если только старушки правы и мертвецы, это наказание нам за то, что их убийца до сих пор не найден. Но это бред.

– Так, что ты можешь о них рассказать? – кобылка приготовилась слушать в оба уха.

Жеребец начал рассказ, а его друзья поправляли, если он где-то ошибался или что-то забывал. Хувы, как и большинство пони, что жили в деревне, были не местными. С момента, когда началась коллективизация и индустриализация, по всей стране создавалось множество рабочих мест, некогда маленькие деревеньки, начинали пополняться свежими жителями. Партия проводила распределение труда, посылая специалистов и добровольцев во все отдалённые уголки страны. Одними из таких добровольцев оказались и Хувы. Они прибыли в Цветково пять лет назад, и сразу вписались в местную жизнь. Отец семейства, Николай Хув, работал учителем истории в цветковской школе, вёл кружок мастерства и на полставки подрабатывал в доме культуры организатором праздников. Нина Хув работала, сначала учётчицей на складе, а потом врачом в местном медпункте и была активисткой в социальной жизни деревни.

Трудно было представить, что кто-то посмеет поднять на них копыто. Всегда добрые, гостеприимные и готовые помочь в трудной ситуации. Глава семьи не раз занимал Икурвархе денег до получки, пока он ещё не освоился в деревне. Николай и Нина были почётными гражданами Цветково, их фотографии весели на досках работник месяца, и они, даже, готовились вступить в партию.

Нельзя было представить, что кто-то посмеет навредить им. Даже зависть, что была не редкостью со стороны коллег, не могла послужить поводом к столь страшной расправе. До того дня, Икурварха даже представить себе не мог, что кто-то способен на такое. На его родине это было достаточно частым явлением, но там-то понятно, была война, экономика в руинах, власть в копытах религиозных фанатиков, а те, кому не посчастливилось жить за пределами контролируемой правительством зоны, жили по принципу – ты умри сегодня, а я завтра. В Саталлионграде был порядок, экономика постепенно вылезала из постреволюционного кризиса, даже торговая блокада, установленная Эквестрией, более не сказывалась на жителях страны. Нельзя даже сказать, что Хувы получили всё это по блату, ведь они были иностранцами и связей не то, что в деревне, а в стране у них не было. Всё, что они имели, они получили честным трудом.

– Вот как-то так, – закончил повествование жеребец.

– И из этого следует, что местные в них души не чаяли, – Блю почесала голову – это что же получается, нет мотивов?

Кобылка задумалась. Её хмурая мордочка стала похожа на сердитую маску. Жеребцы ждали её вердикта, но она продолжала думать. Они переглянулись, и один из них спросил у Икурвархи.

– А ты не думал, что убийца давно того, – он махнул копытом в сторону гор, – лыжи навострил.

– Даже если и так, – зебра сделал глоток, свеже налитого кофе, – смысл ему было убивать их? Просто скажи, кому они могли что-то плохое сделать? Кому они хоть раз слово дурное сказали? – он обратился к Шоколадкину, – подтверди, а!

– Да, – вздохнув, ответил продавец, наполняя кружку Блю свежим кофе, – душевные были пони. Эх! Как вспомню, как мы по вечерам с Николаем сидели у камина, рассказывали о тех местах, где были.

– Ага, – кивнул один из друзей Икурвархи, – вы же оба до того, как тут осели, заядлыми путешественниками были.

– Как вспомню, Сомнамбула, Глухое Заболотье, Холлоу Шейдс, так плакать хочется, – Шоколадкин вытер выступившую слезу.

Кобылка вышла из раздумий. Она громко стукнула копытом по прилавку, да так, что посуда на нём подпрыгнула.

– Нет! – крикнула она, – не может так быть, чтоб они никому не перешли дорогу. Должен быть кто-то, кому они не пришлись по духу или насолили.

Жеребцы переглянулись вновь. Одни из них обратился к кобылке:

– Тогда обратись к Тотеншванцу.

– В смысле! – вскрикнула Блю, – ты хочешь сказать, что мне лечится надо?

– Нет, нет, – замахал копытами собеседник, – просто он очень часто негативно высказывался о Хувах, в частности о Нине. Это конечно не повод его подозревать, но может они и вправду ему, чем насолили.

Зацепка была, абы какая, просто то, что кто-то плохо относится к кому-то, не делает его подозреваемым. Однако ничего лучше у кобылки не было, и она решила поинтересоваться, может доктор, что-то знает. Кроме того, Свити вспомнила, что вчера он хотел с ней о чём-то поговорить, но она была занята переживаниями об Ирис и не оказала ему внимания. Чем не повод навестить врача?

Расплатившись за кофе, она направилась в сторону медпункта. Тёплый, свежий воздух и бодрящий кофе постепенно приводили разум Свити в порядок. Голова постепенно переставала болеть и в целом настроение выправлялось. Воспоминания о ночных кошмарах, оставались в разуме лишь лёгкой, волнующей дымкой. Но её беспокоило то, что и в этот раз принцесса Луна не посетила её сны, дабы защитить или дать совет. «Неужели власть аликорнов не распространяется на эти земли не только в материальном мире»?

Подойдя к медпункту, пони осмотрелась. Вокруг здания стоял новый забор, часть скамеек также обновили, в завалинке виднелись новые доски. Вот только цветы на клумбах и трава в садике пожелтели. Похоже, что мертвецы очень сильно хотели попасть в медпункт. «Может, хотели вылечиться»? Иронично подумала кобылка. Она направилась к открытой двери и вошла в здание.

В воздухе летал аромат хлорки и лекарств. Медсестра объясняла пони с забинтованной передней лапой, что он должен делать, чтоб поправится. Тотенщванц же находился в процедурном кабинете. Увидев гостью, он улыбнулся и встал из-за стола.

– Добрый день, – обратился чейнджлинг к Блю Стар, как он думал, – вы, таки, соизволили посетить меня?

– Да, я просто вчера… – начала было Блю рассказ, но доктор прервал её:

– Ни, словом больше. До меня дошли слухи о том, что произошло. Вам ещё повезло, что Шепелявый боец, как я профессор математики. И впредь я не рекомендую вам общаться с подобными личностями, ибо встречи с ними чреваты такими побочными эффектами, как увечья и гибель. Если у вас вновь будут какие-то проблемы с ним, сразу идите к Ивану, он их решит.

Дельный совет доктора, Свити решила оставить без внимания. Иван уже решил проблему с Хук Райтом, и сразу после этого образовалась проблема с Шепелявым. С ним, в отличие от Райта, кобылка могла справиться, так, что в надобности вмешивать сюда участкового она не видела смысла. Напротив, она прекрасно понимала. Что пока Иван не ввязался в это дело, ей бояться гопника не надо. Он вряд ли расскажет своим дружкам о том, что его отметелила простая кобылка, это похоронит его и так незначительную репутацию, а вот заявление на него, вполне может спровоцировать его дружков на ответные действия, как это случилось с его предшественником.

– Вы хотели со мной вчера поговорить, – сменила тему Свити.

– Да, – чётко ответил доктор, – вы не явились вчера на перевязку. Вас ваша рана не беспокоит?

За всей этой суматохой Свити совсем забыла, что у неё разбит затылок. Повязка на голове уже почти не вызывала дискомфорта, а боль утихла ещё вчера. Осмотр прошёл быстро, Тотеншванц даже порадовался, что у пациентки уже почти затянулась рана. Он повторно обработал её, наложил новую повязку и посоветовал, прийти послезавтра. Кобылка поблагодарила врача и сказала:

– Можно отвлечь вас на некоторое время, мне бы хотелось с вами кое о чём поговорить?

Тотеншванц сел за стол и принялся делать пометки на листе бумаги.

– Да, конечно, – ответил он, – что вы хотите узнать?

– Последние события в деревне произвели на меня неизгладимое впечатление…

– Это да, – усмехнулся чейнджлинг.

– Мне рассказали, что началось это всё, после убийства семьи Хувов…

Доктор никак не прокомментировал её слова. Он на мгновение прекратил писать, но позже продолжил. Поняв, что он не перестаёт её слушать, кобылка сказала:

– Многие говорят, что они были очень хорошими и доброжелательными пони.

Чейнджлинг хмыкнул. Кобылка на время приостановила рассказ, в ожидании, что он что-то скажет. Однако он промолчал и Свити продолжила:

– Также они сказали, что вы не очень хорошо общались с ними.

Перо, что чейнджлинг держал в магическом поле, переломилось. Доктор резко встал из-за стола и повернулся к собеседнице. На его мордочки чётко проступало искренне возмущении. Чейнджлинги не сильно славились своей мимикой в истинном обличии, но, когда они злились, это было очевидно.

– Пони часто болтают о том, чего сами не понимают!  – громко сказал он.

– Так это правда или нет? – Свити сделала невинную мордочку.

– Это… – доктор потоптался всеми четырьмя ногами на месте, – правда.

Признание Тотеншванца немного удивило кобылку. Свити думала, что он начнёт оправдываться, но нет. Это немного выбило её из колеи, но кобылка быстро взяла себя в копыта. Она всем своим видом продемонстрировала, что слушает его. Чейнджлинг начал рассказ.

После окончания мединститута его направили в Цветково, в качестве терапевта. Отработав тут несколько лет, Тотеншванц уже метил на должность главврача. Его почти уже назначили, но вот в деревню приехала Нина Хув. Она устроилась в медпункт, став местным стоматологом. С самого начала она воспринимала его не как коллегу, а как прямого конкурента. Регулярно направляя главе и в комиссариат здравоохранения кляузы и жалобы. Тотеншванц честно пытался наладить с ней отношения, но поскольку по характеру сам был не подарок, вскоре плюнул на это. Чейнджлинг не знал, что произошло, но после того как место главврача освободилось, вместо него, назначили её. Сказать, что он был зол, это ничего не сказать. Глава ответил, что это не его компетенция, а комиссариат отписался, что у неё хорошие рекомендации. Вот только дать такие рекомендации мог только глава.

– До того момента я был уверен, что глава на моей стороне, – чейнджлинг уже начал терять самообладание, – просто возмутительно! У неё был компромат на него не иначе!

– С чего вы так решили? – скептически спросила кобылка.

Тотеншванц улыбнулся, он успокоился и отошёл от неё.

– На меня она компромат нашла, – заметив немой вопрос собеседницы, он начал объяснять, – когда её назначили главврачом, моя работа превратилась в тартар. Она придиралась по любой мелочи, хамила и просто доводила меня до белого каления. И вот однажды у нас пропала целая коробка обезболивающего, которое является наркотическим средством и подлежит строгому учёту. В тот день в пункте дежурил я. Понятия не имею, кто и как его украл, но с тех пор этот случай весел надо мной, как топор палача! С тех пор я про неё даже пикнуть что-то боялся.

– Думаете, она и главу так подставила?

– Да кто его знает. Из него трудно выудить информацию. Да и не он один не испытывал тёплых чувств, к данному семейству. Спросите зав складом Роттенберга и директора дома культуры Бель Канто.

Как-то рассказ чейнджлинга никак не накладывался на картину доброжелательной семьи, которую ей нарисовали Икурварха и другие. Новая информация требовала срочной обработки и делать это лучше на свежем воздухе, а то от запаха хлорки начала кружиться голова. Свити направилась к выходу, едва она оказалась в проёме двери, как Тотеншванц сказал на прощание:

– Чтоб вы знали, при всей моей ненависти к Нине, к остальным членам их семьи я не испытывал никаких претензий.

Покинув здание медпункта, кобылка немного постояла, вдыхая свежий воздух. Она переварила полученные сведенья и была готова к продолжению расследования. По крайне мере один пони, точнее не совсем пони, в этой деревне точил острый клык на семейство. Это не продвигало её в разгадке тайны живых мертвецов, но всё же. Свити обдумывала дальнейший план действий, но тут на глаза ей попался Троакар.

Жеребёнок с опущенной головой бродил вдоль берега реки. Единственный живой свидетель, но, к сожалению, абсолютно безумный. Однако кобылка решила попытать счастье и поскакала к нему. Она не стала окликать его издалека, поскольку побоялась, что он бросится наутёк. Подбежав к нему, она аккуратно подхватила его под переднюю ногу. Жеребёнок дрогнул и поглядел на незнакомку вполне осмысленно. Но лёгкий проблеск разума быстро угас в его глазах. Он опустил голову и погрузился в мир своего безумия.

– Троакар, – обратилась Свити к нему, – ты меня понимаешь?

Жеребёнок что-то пробубнил. Он легонько водил головой из стороны в сторону, но, похоже, не воспринимал её голос как нечто осмысленное.

– Ты можешь говорить? – спросила кобылка.

Троакар отвернулся и побрёл дальше. Свити не стала его удерживать, она медленно побрела за ним, надеясь, что куда-то да придёт. Они петляли несколько часов, но жеребёнок так и не определился со своей целью. В принципе у него её и не могло быть. Оставив попытки узнать, что-то от него, кобылка направилась к дому культуры.

Высокое здание ДК виднелось со всех концов деревни и являлось прекрасным ориентиром. Дверь оказалась открытой и с тем, чтоб войти внутрь у кобылки не возникло проблем. В широком коридоре с высокими потолками по стенам были развешаны различные плакаты. На одном был изображён пони, везущий тележку, и отвлёкшийся на что-то, тем самым снеся лестницу с другим пони на ней, подпись ниже гласила – ротозей, не калечь друзей. Другой плакат с изображённым на нём стрелком в кустах гласил – картошку воруют? В мешки засыпают? Будь хладнокровен! Пускай докопают! Следующий изображал гордых сталлионградских солдат, над которыми было написано «нас», а под ними «рать». Насладившись искусством пропаганды, кобылка прошагала дальше. Удивляло то, что в таком большом здании не было практически никого.

После долгих поисков, кобылка обнаружила в актовом зале одного пони. Раскинув в стороны передние ноги, он откинулся в кресле и глядел в потолок. К нему Свити и решила обратиться.

– Простите, товарищ… – она была тут же прервана.

– Оставьте вашу любезность у входа, – расстроенным голосом ответил незнакомец, – в ней нет необходимости. Смысл быть культурным там, где культура умирает?

Свити похлопала удивлёнными глазами. Она немного помолчала и присела рядом. Откинувшись в кресле, она подняла взгляд под потолок. На удивление для сельского клуба, здание обладало достаточно красивой лепниной. Всевозможные узоры, изображающие звёзды, подковы с молотом, колосья пшеницы и волны моря украшали стены и потолок. Фрески из стекла изображали героев революции и значимые события борьбы народа за свою свободу от тирании Селестии.

– Вы не знаете, где я могу найти директора ДК? – шёпотом спросила кобылка.

– Он ушёл, – ответил жеребец, – он ушёл, вместе с радостью и праздниками, что рождал этот храм культуры. Нет больше светлого образа, коему он служил, всё обращается в тлен, подобно тем мертвецам, что ходят по ночам.

– Куда он ушёл? – удивилась Свити.

– Ушёл не буквально, – тут же ответил пони, – ушёл из искусства, отошёл от творчества покинул культурную жизнь! Какой смысл радовать окружающих своим творчеством, если оно не пользуется спросом? Все боятся мертвецов, да и сам их боюсь! Наша деревня проклята, она умирает!

– Что вы такое говорите? – кобылка спрыгнула с кресла, – выйдите на улицу, сегодня прекрасный день, все довольны и рады. Сегодня как раз можно было бы организовать и концерт и праздник.

– Посмотрим, как они будут праздновать, когда сегодня ночью мертвецы вернутся, – усмехнулся собеседник, – они всегда дают фору, хотят, чтоб мы успокоились. Страх правит этим местом! Ужас поселился в сердцах пони!

– Как говорите, вас зовут? – Свити начинала понимать, с кем она разговаривала.

Она оказалась права, это действительно был Бель Канто. С тех пор, как начались нашествия мертвецов, его заведение простаивало без дела. Работники предпочитали сидеть по домам, боясь, нос на улицу показать. Музыканты не могли работать в столь нервной обстановке. Только старая уборщица баба Алёна исправно наводила порядок в здании. Даже если небеса рухнут на землю и закипят моря, это не помешает ей выйти на работу, а главное, выполнить её. Даже если бы в деревню ворвался дракон, баба Алёна сначала заставила его вытереть ноги, а откажись он, огрела шваброй. Разумеется, бездействие дома культуры приводило директора в состояние апатии.

Из себя Бель Канто представлял высокого худого жеребца светло-коричневой окраски с кудрявой гривой белого и светло-серого цветов. Одет он был в желтый пиджак с красным галстуком-бабочкой. Характер его Свити описала бы как короля драмы. Творческая личность, со всеми вытекающими из этого последствиями. Он работал, может и не в театре, но отдавал работе все силы, что имел и получал от этого искреннее удовольствие.

Узнав причину визита гостьи, он попросил её пройти в его кабинет. Предложив ей чаю, на что кобылка согласилась, он крайне охотно пошёл на контакт, видимо несколько недель без слушателей уже доконали его, и он просто искал свободные уши, чтобы излить накопившееся горе.

– Так, что вы хотели узнать, по поводу семьи Хувов? – спросил он.

– Прежде всего, хочу сказать, что я не из милиции и занимаюсь этим чисто из интереса. Не надо воспринимать меня как сотрудника органов, – попытка успокоить собеседника не проявила себя никак, грубо говоря, ему было всё равно, кто перед ним.

– Давайте ближе к сути, – он сделал глоток чая, – я думаю у вас много дел на сегодня.

– Хорошо. Какие у вас были отношения с Ниной Хув?

– Никакие! – крикнул директор клуба, – Как говорит наш участковый, от слова совсем!

– То есть вы с ней не общались?

– Ох! Как бы я хотел, ответить «да» на ваш вопрос! Но, к сожалению, мне пришлось с ней, немало, намучится!

– Интересно, что другие пони отзывались о семье Хувов, очень позитивно, – сказала Свити и сделала глоток чая.

Директор соскочил со стула и подошёл к окну, ведущему в актовый зал. Он немного помолчал и вскрикнул:

– Святая простота! – он резко повернулся к Свити, – эти наивные глупцы действуют по принципу «о мёртвых либо хорошо, либо ничего»! Так вот, что я вам скажу! – он трагично прошёлся по кабинету, – о мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды!

Далее последовала правда, которую Бель Канто изливал от всей своей творческой души, с драматическими паузами и по всем правилам актёрского ремесла. Дело было в том, что Нина Хув настаивала на том, чтоб её мужа назначили на должность творческого директора. Она не раз устраивала скандал, после которого ранимый Бель Канто не мог настроиться на рабочий лад. Более того, она начала настраивать против него некоторых кобыл в деревне. Дело дошло до откровенного саботажа, когда работницы теплиц отказались от участия в ежегодном конкурсе домохозяек. Нина регулярно являлась в ДК и устраивала разборки с директором, дабы он дал надбавку Николаю, назначил на должность повыше, ну или просто поорать.

При этом сам Николай абсолютно не горел желанием оказаться на данной должности. Он помогал клубу чисто на добровольных началах. Основной его работой было преподавание истории в школе, но настоящим его призванием была работа с жеребятами. Он организовывал различные кружки, конкурсы художественной самодеятельности, помогал в организации праздников. Выделенная ему Бель Канто зарплата была лишь маленькой благодарностью, которую Николай не спешил принимать. Но его жена загорелась идеей построения карьеры Николая в доме культуры. Её не устраивала его работа в школе, несмотря на то, что учитель в ССР была достаточно хорошо оплачиваемая и почётная профессия, а сам муженёк просто получал удовольствие от того, что помогал всем вокруг.

На почве взаимопомощи он сошёлся и стал хорошим другом Икурвархи. Они часто разговаривали, сидя у прилавка магазинчика Шоколадкина. Порой зебра помогал своему другу в организации праздников. Творческого потенциала у него не было, но помочь собрать сцену, провести освещение или ещё как-то поработать физически он всегда был готов.

А вот Нина его, мягко говоря, не жаловала. Сам Бель Канто не особо позитивно отзывался о Икурвархе, он видел в нём прекрасного рабочего и больше ничего, но даже его возмущало откровенное призрение к гостю с далёкого континента от Нины. Она называла его дикарём, отвратительной полосатой лошадью или просто ничтожеством. Такого же мнения она была и о Тотеншванце, которого ненавидела за то, что он чейнджлинг.

Не меньше лестных эпитетов было отпущено и в адрес юного Троакара. Жеребёнок был тот ещё сорванец и балагур. Регулярно устраивал розыгрыши и неприятности. Не редко оказывался бит, за свои выходки и тогда внутренняя фурия Нины вырывалась наружу. Если кто-то смел, тронуть её сокровище или даже высказать ему упрёк, он тут же клеймился низменным негодяем, против него настраивалось окружение и в целом жизнь несчастного превращалась в кошмар, под ехидные смешки мелкого паршивца. Досталось от юного дарования и Бель Канто, мелкий гадёныш сорвал выступление хора пионеров, в результате чего по шее директору прилетело аж из самого комиссариата народной культуры.

– Мерзостные были личности! – подвёл итог своему выступлению Бель Канто.

– Ого! – кобылка отставила кружку в сторону, – если судить по рассказам других, это были прекрасные пони, а тут вот как.

– Я же говорю, – усмехнулся директор, – они наивные глупцы. Нина была прекрасной актрисой! Она могла играть на публику любую роль! Забитая домохозяйка и грозная хранительница очага! Добрая мать, вежливый врач, любезная собеседница, всё, для достижения своих целей! Горемыка Николай, он оказался в копытах такой недостойной кобылки, что и говорить не хочется. А уж что она творила с несчастной Ирис.

– А что она с ней сделала? – собеседница задрыгала ушками.

– Она использовала бедное дитя как бесплатную домработницу! Ирис – нежный цветок, ей на уши можно вешать любую лапшу! Нина нагло пользовалась доверчивостью кобылки, и крутила ей как хотела. Она даже однажды хотела подставить её в воровстве, к счастью Иван Хеллсинг во всём разобрался!

– И ей это сошло с копыт?

– Настоящего вора тогда нашли и наказали, а Нина сослалась на незнание того факта, что Ирис безумна. Бедная кобылка, она даже не поняла, что тогда произошло. А ещё этот мерзкий сорванец Троакар! Для него Ирис была как игрушка, как домашнее животное, над которым можно издеваться! В последний, самый вопиющий, раз он налил ей на стул клея, она не заметила и села. Помню, как она рыдала над своим любимым платьем.

Директор вернулся за стол. За то время, что он расхаживал по кабинету и яростно жестикулировал, он порядочно выдохся. Да и мысли уже начали путаться. Он тяжело дышал, на глазах выступили слёзы. Гостья молчала, впечатлённая услышанным. Она и раньше встречала таких скверных пони, как Засти Гурман или Спойлед Бич, то есть Рич, но на фоне Нины Хув они меркли.

– И всё же, – внезапно сказал Бель Канто, – это слишком. Каждый раз, когда я вижу Троакара, я понимаю, что произошедшее слишком, даже для них. Они не заслужили столь страшного наказания.

Директор потёр глаза, он облокотился на стол и уставился в пустоту. Его мордочка выражала глубокий шок, что случается, когда в воспоминаниях всплывают ужасные картины прошлого. Бель Канто отвернулся от собеседницы и сказал:

– Я был там, кода их нашли. Столько крови.

Больше он не проронил ни слова. Свити ещё какое-то время ждала, даже пыталась что-то у него спросить, но он ушёл в пучину своих ужасных воспоминаний. Да и самой кобылке хотелось уйти куда-то, лишь бы подальше. Она, молча, встала и пошла к выходу. В голове ворочались мысли, сказанное Тотеншванцем и Бель Канто вызывало резкое чувство неприятия. Но мотивы возможных убийц постепенно проступали из глубин неизвестности. Тотеншванц был серьёзно обижен Ниной и вполне мог поднять на неё копыто, дабы сбросить оковы шантажа, да и, наконец, занять место главврача. Бель Канто пони творческий, импульсивный, а потому мог поддаться порыву гордости или ненависти и совершить непростительное.

В чувство кобылку привёл холодный порыв ветра. Поток воздуха чуть не сбил её с ног, а облако пыли забилось в глаза. Свити быстро поморгала и поглядела в сторону горного хребта. Над острыми вершинами гор, чёрной массой закручивались грозовые тучи. Освещаемые всполохами молний, они надвигались на деревню. Не желая вновь попасть под ливень, кобылка быстро побежала в сторону склада. Ей ещё надо было поговорить с Роттенбергом.

У самых ворот склада её почти нагнал дождь, но прибавив ходу, она забежала в открытое здание. Тут как раз собрались грузчики и кобылка учётчик, они весело болтали и очень обрадовались, что к ним присоединился новый собеседник. Они налили ей из термоса горячего чёрного чая и предложили переждать дождь вместе. На резонный вопрос, что они тут делают, ведь сегодня выходной, один из грузчиков, крепкий низкий жеребец, синего цвета, с чёрными усами в цвет гривы ответил:

– Начальнику склада глава не указ.

Разговор продолжился. Пони обсуждали, произойдёт ли нашествие зомби этой ночью, или может мертвецы решат, что поскольку они так хорошо повеселились, то может захотят и отдохнуть. Высокий и худой жеребец малинового цвета с чёрно-красной гривой, в серой гимнастёрке и кепке завёл разговор про то, что Иван Хеллсинг по ночам с дружинниками добровольцами отстреливают мертвяков. Он изъявил сильное желание помочь им, но поскольку после каждого рабочего дня буквально валится с копыт, то не сможет. Крупный жеребец, каштановой масти с рыжей гривой с белыми полосами парировал ему, что якобы его собеседник валится не от усталости, а от браги. После этих слов все дружно засмеялись, а малиновый жеребец ответил, что трезвым, на такое предприятие, и не согласился.

Потом речь зашла про то, что в последнее время в дерене ничего не работает. Фуникулёр сломался, по радио одни помехи, а дирижабли из-за хребта давненько не навещали их. По мегафонам, что были расположены на лесопилке, сельсовете и складе уже неделю крутили одни и те же песни.

Вскоре обсуждение зашло и про начальника склада. Разговор завела Свити, она решила прозондировать почву, дабы понять, что при грифоне можно будет, говорит, а что нет. Весьма доходчиво и красноречиво ей объяснили, что Роттенберг не особо любит душевные разговоры. Единственное, что достойно его внимания, так это деньги. Если Блю Стар ему заплатит, то может он и захочет с ней поговорить.

Вскоре дождь закончился. Как только тяжёлые капли перестали барабанить по крыше и тротуару, сразу же показалось солнце. Из открытых ворот мгновенно повеяло теплом, пони тут же захотели покинуть прохладный склад, дабы погреться на солнышке. Свити направилась в каморку начальника склада. Старый грифон сидел за столом, стучал костяшками счёт и делал записи в бумагах. Едва его взгляд зацепил вошедшую кобылку, он сразу промолвил:

– Радуйся, у меня для тебя сегодня нет работы!

– Я не по работе, – ответила Свити.

– Либо по работе, либо по поручению, – грифон даже не смотрел на неё, – у меня много дел, если не чем заняться, дуй цветочки полевать.

«Ха, ха, ха! Как смешно». Кобылка подумала и спросила в лоб:

– Скажите, какие у вас были отношения с семьёй Хув?

Грифон опешил, он удивлённо поглядел на кобылку. В помещении воцарилось неловкое молчание. Пони ждала ответа, а грифон не знал, как ему реагировать на вопрос. Вдруг он нахмурился, встал из-за стола и направился к окну.

– Я знал, что этот день настанет, – мрачно сказал он.

Свити слегка попятилась, тон голоса Роттенберга не предвещал ничего хорошего. Грифон зачем-то закрыл окно и направился к двери.

– Слухами полнится земля сталлионградская. Рано или поздно, вам должны били об этом сказать.

Кобылка приготовилась к бою. Ей очень не нравилось, куда уходит канва беседы. Роттенберг захлопнул дверь и запер её на щеколду.

– Я сразу понял, что ты из этих, – глаза его недобро сверкнули, – не удивлён, что ты пришла устраиваться на работу ко мне. Я, таких как ты, знаю. Думаете, что вашу конспирацию не разрушить.

«Вот это совсем не хорошо. Если он такой же проницательный как ведьма, то мне хана». Пони чувствовала, что её легенда не прошла проверку, а тем временем грифон направился к ней. Кобылка попятилась, оставалась надежда, что со стариком она справится, однако кто знает, может у него ещё есть порох в пороховницах.

– Ходите тут вынюхиваете. Ваши товарищи тут тоже ходили, вынюхивали, да не там! Теперь ходят и вынюхивают живых!

«Стоп!» Свити немного успокоилась. «Он не раскрыл меня, он принял меня за сотрудника КВБ! Надо ему подыграть». Она сделала уверенное выражение мордочки, выпрямилась, приняв гордый вид и, ровным голосом, сказала:

– Если вы поняли кто я, то готовы к сотрудничеству?

– А чего не сотрудничать, – усмехнулся Роттенберг, – я родился готовым! Говорите, что вам надо? Мне скрывать не чего!

– Меня интересуют подробности убийства семьи Хув. Я предполагаю, что их смерть и нашествие мертвецов связаны. Вы можете, что-то пояснить по этому поводу?

– Да запросто, – грифон подошёл к скамеечке у стены и сел на неё, – не там ищете, гражданин…ка начальница! Да и не первая вы. Многие уже считают, что эти два события связаны, для этого не надо быть сильно умным. Вот только проблема, для поднятия мертвецов нужна магия, а я не маг, так что я не могу быть убийцей и уж тем более к атакам зомби я не причастен.

Свити деловито прошагала по комнате. Ровным, деловым голосом она сказала:

– Судя, по вашим словам, вы много об этом думали. Можно предположить, что убийц двое, ведь никто не говорил, что он один. Вполне возможно, что сообщник мог быть магом.

– Даже если это так, то такой маг в деревне отсутствует. У нас есть Александр…

– Я поняла о ком вы!

– Ну, так вот, у нас есть он, а он так себе колдун, хоть и мантию носит.

– Что же, – кобылка резко повернулась к собеседнику и заглянула ему в глаза, – мне сказали, что у вас с Ниной Хув был конфликт.

Грифон не сводил взгляда с, как он думал, гбшницы, он молчал, но через несколько мгновений его глаза вспыхнули, клюв изогнулся улыбаясь. Он противно засмеялся и произнёс:

– Конфликт? – он расхохотался во всё горло, – Конфликт, да что вы, – грифон продолжал смеяться, – не было у меня с ней конфликта.

Он перестал хохотать, немного прокашлялся и помолчал. Кобылка ждала ответа, который всё никак не наступал. Свити резко подняла и опустила брови, давая понять, что ждёт продолжения разговора.

– Это у Тотеншванца был с ней конфликт, у главы и у Бель Канто конфликт с ней был, — начальник склада ещё раз усмехнулся и закричал – а у меня с ней была война!

Он вскочил со скамейки так резко, что испуганная пони отпрянула в сторону. Грифон расправил крылья, заскрежетал когтями по полу и прорычал, что есть мочи:

– Да! Война! Самая настоящая!

Далее следовал долгий, громкий и пламенный рассказ Роттенберга о его взаимоотношениях с семейством Хув. Всё началось с их переезда и того, что они поселились по соседству со старым грифоном. Он уже привык к тому, что дом рядом с ним пустовал, и наличие там новых жильцов быстро вызвало дискомфорт. Спустя всего пару недель Нина откапала в архивах деревни планировку участка и выяснилось, что пока дом пустовал, Роттенберг расширил свой участок, оттяпав часть земли у соседского. Конфликт удалось уладить полюбовно, грифон просто перенёс забор на положенное ему место.

Но это было только началом, очень скоро начались проблемы с их молокососом, который регулярно пакостил соседу. Однако так считал сам Роттенберг, поскольку из перечисленных им шалостей маленького Троакара, Свити не ужаснулась ни одной, особенно в сравнении с тем, что рассказал Бель Канто. Разумеется, старый грифон периодически наказывал маленького сорванца, что вызывало новые конфликты с его матерью и отцом. Да с Николаем у Роттенберга также всё было не хорошо. Несмотря на то, что глава семейства принимал меры к установлению дружеских, ну или хотя бы нейтральных отношений, всё же конфликтов со старым, ворчливым грифоном избежать не удалось. Ну, а действия Нины только усугубляли всё.

Позже она устроилась на склад учётчицей. Роттенберг подозревал, что этого лучше делать не стоит, но положился на главу, который посоветовал принять её. Вскоре на складе обнаружились недостачи, в которых моментально был обвинён начальник. Старый грифон был очень дотошным и всегда лично проверял поступления и отгрузку материалов. Если недостача и могла возникнуть, то это были либо брак, либо мелкие детали, что запросто могли потеряться, ну или ошибка в расчётах. Разумеется, скандал был на всю деревню. Нина явно решила подсидеть начальника, но нашла коса на камень. После долгих разбирательств и взаимных обвинений взбалмошная кобыла была вынуждена уволится.

Свити, памятуя о словах старшей по теплицам, о том, что Ротенберг, предположительно, хотел продать её удобрения, сразу заподозрила начальника склада в махинациях. Возможно, Нина вскрыла какие-то его дела, например, расхищение социалистической собственности, и тогда грифону вполне мог светить срок. Но, видимо, у него оказалось достаточно связей и наглости, чтоб не позволить всему этому случится. Мотивы были вполне вескими, а судя по характеру, такой как Роттенберг, вполне мог пустить под нож несогласных. Но, тогда почему он так искренне рассказывает ей о своей неприязни к Хувам, он ни в чём не виноват, или просто старается отвести от себя подозрения?

Тем временем начальник склада всё больше распалялся. Он рассказывал обо всех его пересечениях и тёрках с назойливой Ниной, которая просто выводила его из себя. Постоянные соседские разборки распускание сплетен друг про друга, кляузы и жалобы. Иногда в их склоки влезал даже участковый, которого очень не радовала соседская война. Главе так же приходилось иногда разбираться в их злоключениях, но каким-то подозрительным образом, он всегда занимал сторону Нины. Это старого грифона бесило ещё сильней.

– Такое чувство было, что он у неё на коротком поводке или она ему заплатила! Благо, когда она устроилась в больницу, объектом её нападок стал Тотеншванц! И то, ей удалось превратить вполне себе приятного в общении чейнджлинга в озлобленного социопата!

– Можно сказать, что мотив у вас имелся? – от голоса грифона у пони заболела голова.

– Да имелся! Но ещё раз повторю, мне скрывать нечего! Я кристально чист перед законом! Если не верите, – он бросился к сейфу, что стоял в углу за столом и достал оттуда кучу бумаг, – вот проверяйте!

– Я поверю вам на слово, – кобылка посмотрела в сторону окна. В окне виднелись любопытные мордочки грузчиков и учётчицы, которые внимательно следили за ходом диалога. Едва поймав на себе взгляд, они тут же скрылись из виду, – Я уже не в первый раз слышу, что она могла чем-то шантажировать главу. Вы можете сказать, чем?

– О, милочка, – грифон убирал бумаги в сейф, – шантажировать можно чем угодно. Если у неё был компромат на главу, то это что-то очень серьёзное, а где она это раздобыла, я не знаю.

«Ну и деревня»! Вертелась мысль в голове кобылки, когда она покидала коморку начальника. Теперь у неё было сразу несколько подозреваемых и один хлеще другого. Самым безобидным из них был Бель Канто, которого можно было упрекнуть только к неуважению памяти о мёртвых. У грифона и чейнджлинга были наиболее веские причины пойти на убийство. Но, нельзя было скидывать со счетов и главу. Все упомянули о том, что он вёл себя подозрительно, занимая в спорах сторону Хувов, как будто у них был на него компромат. Но идти с этим вопросом к главе, она посчитала плохим решением.

Не найдя для себя определённого решения, Свити молча побрела вдоль улицы. Сегодня она получила очень много информации, и ей предстояло всё это обдумать. Попутно она выстраивала цепочку диалога с начальством, ведь сегодняшний сеанс связи обещал быть очень насыщенным. Вдобавок ко всему ей не давали покоя размышления о ведьме. Все эти мысли слились в голове агента в неудобоваримую кашу, от которой мозг начал кипеть. Тут ещё дали о себе знать выпитые накануне кофейник и пара кружек чаю. Благо общественный туалет, спрятавшийся за кустами, обнаружился очень кстати. Убедившись, что он не занят, кобылка быстро забежала внутрь.

От важного физиологического процесса её оторвали подозрительные голоса. Мало того, что они не вовремя, так они были ещё и мужские. Подавив смущение, Свити решила не отвлекаться на них, в конце концов, могут и потерпеть. Вот только шепелявый голос заставил кобылку приковать своё внимание к диалогу.

– Твою за ногу! Семён! Мне сейчас в деревне светится, вот вообще не к селу ни к городу, – шепелявил знакомый голос.

– Сам виноват дебил, на кой ляд ты решил до убогой доебаться?

– Дык! Ты знаешь, как я перенервничал, пока по, этому, проклятому, месту шлялся? А тут она, вся такая…

Пояснения Шепелявого прервал звук лёгкого удара.

– Знаешь, почему за твою голову никогда не назначат большую награду? – поинтересовался тот, к кому он обращался Семён, – потому, что в ней нет мозгов!

Свити встала на задние ноги и выглянула в духовое окошечко, в форме цветочка, расположенное над дверью. Перед дверями туалета действительно разговаривали сиреневый грифон Шепелявый и посыльный главы Семён.

– Глава и так закрывает глаза на ваши аферы, но и у него терпение кончится однажды. Особенно, если вы и дальше беспредел творить будите! Ему Ивана на вас натравить, как копыто обоссать!

– Да ладно тебе! – грифон явно испугался угрозы, – лучше скажи, зачем звал?

– Короче! Этой ночью могут парни ваши понадобиться. Если мертвяков будет как в прошлый раз, можем и не сдюжить. Передай Тузу, что оплата будет хорошая.

– Эээ… Не… Начальник, – грифон улыбнулся, – вы нас в свои разборки не втягивайте. Сами нарвались, сами и расхлёбывайте.

Семён насупился, ответ Шепелявого ему явно пришёлся не по вкусу.

– От тебя, лично, не требуется ничего, просто передай послание Тузу и всё. Напомни ему, про Николая и его обещания.

Грифон задумался, он потёр ушибленный кобылкой глаз, после чего кивнул и сказал, что передаст послание главы. Взмахнув крыльями, Шепелявый устремился в небо. Семён огляделся, достал папиросу и вскоре скрылся за поворотом.

Свити робко выглянула из дверей туалета и, убедившись, что рядом больше никого нет, побежала к домику Икурвархи. Открывшиеся обстоятельства срочно требовали обдумывания и обсуждения. «Неужели глава сотрудничает со здешними бандитами? Кто этот Туз? Как он связан с Хувами?» Вопросы в голове кобылки сменяли один другой, теории возникали и рушились. У намеченной калитки она резко затормозила. Ещё раз всё обдумав, она вбежала во двор.

Кобылка громко забарабанила в дверь, постоянно оглядываясь. За дверью послышалась возня, и вскоре раздался голос зебры:

– Кто там? – поинтересовался Икурварха.

– Это я! – ответила Свити.

– Я – понятие растяжимое, – ехидно усмехнулся он в ответ.

– Это я, Блю Стар, – проворчала кобылка.

Щёлкнул засов и в проёме двери показалась улыбающаяся морда жеребца. Он стоял, держа копытом дверь, не открывая её полностью, как будто не желая показывать то, что находится у него дома.

– Как ваше расследование детектив? – всё также ехидно спросил он.

– Не надо паясничать, – кобылка нахмурилась, – меня, из-за тебя, и так шпионкой кличут.

– Но в этот раз за дело, – улыбнулся жеребец, – не знаю, что ты нашему чейнджлингу наговорила, но я его в трактире видел с огромной кружкой сидра, а ведь он не пьёт.

Новость о том, что доктор так переволновался, что пошёл заливать стресс алкоголем, очень насторожила Свити. Если доктор так переживает, значит, есть, что скрывать, и он рассказал ей не всё. Однако вполне вероятно, что он наоборот, взболтнул лишнего и теперь волнуется.

– Ладно, потом обсудим это. У меня к тебе парочка вопросов, ты сейчас не занят?

– Нет, что ты хотела узнать? – дружелюбию Икурвархи, казалось, нет предела.

– Я могу войти? – поинтересовалась кобылка.

Зебра поменялся в выражении мордочки. Он заволновался, на лбу выступил пот.

– У меня беспорядок, – неуверенно ответил зебра.

– Меня это не смущает.

Икурварха подумал и, сказав, чтоб она подождала, скрылся за дверью. Тут же раздались звуки, как будто в доме началась борьба. Что-то зазвенело, что-то разбилось, громко закричала кошка. Раздался резкий удар, за которым последовал недовольный стон хозяина домика, видимо обо что-то споткнулся или уронил на себя. Спустя минуту, дверь вновь распахнулась и запыхавшийся Икурварха пригласил гостью войти.

Свити прошла в дом. Жеребец явно слукавил, так как в помещении был идеальный порядок. Убранство скромное, можно сказать, аскетичное. Посреди большой залы стоял стол и несколько стульев у стены возвышались два шкафа, один с одеждой, другой с книгами. В проёме двери, ведущей на кухню, виднелись идеально чистая плита и скромный гарнитур. Вот только в воздухе витал какой-то резкий запах, который тут же ударил кобылку в нос, да так, что у неё глаза заслезились.

– Фу! – воскликнула Свити, мотая головой и дрыгая ушами, – чем это так воняет?

– Это я, – тут же засмущавшись, быстро ответил Икурварха, – ты же знаешь, большие потные жеребцы, не всегда чистоплотны.

Он явно хотел придать свои словам форму шутки, но на гостью это не произвело эффекта. Свити сразу поняла, что это не запах пота или ещё какой-то грязи. Это был скорее аромат, а точнее ядрёная смесь каких-то трав. Чем-то подобным пахло и хижине Зекоры, но она травница и колдунья, а вот почему так пахнет у Икурвархи в доме, было решительно не понятно.

– Ладно, перейду сразу к делу, – кобылка чихнула, – ты говорил, что в лесу за лесопилкой есть «воровская малина», чтобы это ни было.

– Да, – зебра толкнул задней ногой что-то под шкаф, – они там собираются. Много интересных личностей.

– Среди них есть кто-то, кого зовут Туз?

– Откуда ты знаешь про Туза? – в голосе жеребца задрожали нотки страха.

– Грифон на хвосте информацию принёс, – кобылка чувствовала, как у неё начала кружиться голова, и она попросила открыть окно.

Жеребец тут же выполнил просьбу, но легче гостье от этого не стало. Её ноги подкосились, и она чуть не упала. Икурварха подхватив её, испуганно огляделся по сторонам и отнёс Свити в спальню. Он положил её на кровать и побежал на кухню за стаканом воды. Кобылка, тем временем почувствовала, что задыхается, в глазах потемнело, в ушах зазвенело, да и пространственная ориентация куда-то улетучилась. Тут же ей показалось, что шторы, на окне ожили и потянулись к ней. Она попыталась отползти, но не смогла даже приподняться. Свити хотела позвать Икурварху, но губы словно онемели. Шторы, тем временем сплелись воедино, образовав подобие платья. Грязно зелёная субстанция начала стекать по стенам, образуя склизкую массу, которая и обрядилась в получившийся костюм. Тут же в темноте вспыхнули два золотистых глаза, словно щупальца неизвестного морского моллюска, заклубились чёрные волосы. Широко улыбнувшись, над кроватью склонилась ведьма и злобно прошипела:

– Не надо лезть туда, куда не надо лезть!

Видение рассеял вбежавший в комнату Икурварха. Он помог Свити привстать и поднёс к её губам стакан с холодной водой. Несколько глотков немного освежили разум кобылки, в глазах вновь посветлело, а пугающие образы растворились. Свежий воздух из открытого окна наполнял лёгкие пони свежим кислородом. Отдышавшись, она села на кровати и сказала:

– Меня от просроченного сидра так не плющило, как от запаха в твоём доме!

– А я предупреждал, – Икурварха посмотрел в стакан и выпил остатки воды.

Прейдя в себя Свити, наконец, смогла узнать интересующую её информацию. Икурварха знал о ворах не много, предпочитая общаться с законопослушными гражданами, но кое-что рассказать смог. Это была не то, чтобы банда, а скорее кружок по отклонениям. Они занимались продажей самогона, подделкой билетов гослото, фарцовкой и иногда трясли тех, кто пытался вести дела в обход государственных интересов. Говорили, что среди них были контрабандисты, и это не удивительно, граница то рядом. Смотрящим тут был некто Туз. Его мало кто видел, но все его боялись.

Туз следил за тем, чтоб никто не творил беспредела, ведь за косяк одного, могли расплатится все. Поговаривали, что ведёт дела он совместно с главой, но данная информация оставалась на уровне слухов. Такие как Хук Райт, Подкова и Шепелявый были у него шестёрками, которые выполняли роль послов «доброй воли» от его имени. Сам Туз редко показывался на глаза и того же требовал от своих подчинённых. Бывало, конечно, что в деревне что-то пропадало, но в основном это было дело копыт или лап тех, кто не был в подчинении Туза. Обычно им очень везло, если их первыми находил Иван Хеллсинг, а вот если их находил Туз, то искать, потом было обычно уже некого.

– Отлично, то есть у вас тут и организованная преступность в наличие, – констатировала факт кобылка, слезая с кровати.

– У нас всё есть! – гордо ответил Икурварха.

– А что могло связывать Туза и Николая Хува? – Свити медленно цокала к двери.

– Ты знаешь, – жеребец замялся, – а ведь когда ты спросила, Николай несколько раз ходил туда. Тогда я не придал этому значения.

Свити удивлённо поглядела на жеребца, тот стоял, погружённый в раздумья. Несколько мгновений молчания и вот он начал вновь рассказывать то, что знал. Несмотря на то, что Николай пользовался вполне заслуженной доброй славой по всей деревни, он неоднократно был замечен в компании шестёрок Туза. Один раз его якшанья с асоциальными элементами даже вынесли на рассмотрение рабочкома деревни. Поскольку Хуву кроме этих встреч ничем более не провинился, то про данный инцидент вскоре забыли.

– Мне надо поговорить с кем-то из шестёрок Туза, – вынесла свой вердикт кобылка.

– Уж, не хочешь ли ты наведаться на воровскую малину? – осторожно спросил зебра.

– Если придётся, то да, – твёрдо ответила она и открыла дверь.

И Свити и Курварха тут же остолбенели. Прямо за дверью, на крылечки с видом грозней грозовой тучи возвышался Иван Хеллсинг. Жеребец оглядел парочку и холодно спросил у зебры:

– Тебя можно поздравить?

– Нет! Что ты, она просто поговорить зашла! – оправдался он.

– Смотри, а то опять слухи поползут, – участковый перевёл взгляд на кобылку, – а вы гражданочка, пройдёмте со мной.

Он повернулся и направился к калитке. Свити поглядела на Икурварху, тот ответил непонимающим взглядом. Немного помявшись, она двинулась вслед за участковым. Зебра провожал её сочувствующим взглядом. Точно такими же взглядами её провожали и другие пони, что видели, как кобылка плетётся за Иваном. Все, словно прощались с ней, не смея произнести ни слова.

Путь лежал в опорный пункт, что находился за зданием сельсовета. Строгий, кирпичный одноэтажный домик, с белыми стенами и красной жестяной крышей.  Иван отворил тяжёлую металлическую дверь и прошёл внутрь. Войдя в холодный и тёмный коридор, Свити поёжилась. Обстановка тут была крайне неуютная. Слева по коридору была ещё одна дверь, которая вела в кабинет Ивана.

В кабинете было светло и тепло, однако атмосферу всё равно нельзя было назвать дружелюбной. Тяжёлые шкафы с бумагами обрамляли комнату по краям, там, где не было шкафов, висели плакаты, с обращениями к сотрудникам народной милиции.  Иван повесил ружьё на край одного из шкафов, а сам сел за сколоченный из грубых досок стол. Кобылки был предложен один из старых, облупленных стульев, который, притом, ещё, и шатался.

– Уж больно много проблем от вас, гражданку Стар, – Иван сурово поглядел на гостью.

– Я что-то не так сделала? – как можно более невинно ответила она.

– Явились, неизвестно откуда, несколько раз нарвались на бандитов, переполошили жителей деревни. Причём некоторых уважаемых жителей.

– Это Роттенберг то уважаемый? – возмутилась кобылка, – вы с его работниками разговаривали?

– Разговаривал и не раз, – Иван достал папиросу и закурил, – к кладовщику есть много претензий, но свою работу он знает. А вот вас тут не знает никто, а вы уж больно часто суёте свой нос в чужие дела.

Скорее всего, кто-то настучал Ивану о том, что одна взбалмошная кобылка бродит по деревне и расспрашивает тех, кто мог иметь отношение к убийству семьи Хувов, об этом деле. Возможно, это был кто-то из опрошенных.

Скорее всего, разговор предстоял серьёзный, и кобылка уже выстраивала в голове цепочки диалогов. Она откровенно опасалась того, что Иван мог задать вопрос, на который она не сможет дать ответ. Иван не был импульсивен как Бель Канто и уже он точно бы не принял её за того, кем она не является. Ей срочно нужно было что-то придумать.

– Если вы по поводу моего любопытства, то я готова дать пояснения, – кобылка поглядела в глаза Ивана.

– Я бы очень хотел его услышать.

– Я много путешествовала и видела много чудес. Однако у вас тут творится неестественная хрень, и она очень заинтересовала меня. Я хочу помочь вам разобраться с этим.

– С чего вдруг такой альтруизм? – Иван, смотрел на неё, почти не моргая.

– Скажем так, я встретила тут весьма хороших пони и не хочу, чтоб они пострадали. Да и не хорошо проходить мимо чужой беды.

– Допустим, я тебе верю, – участковый подошёл к ней поближе, – но могу ли я тебе доверять? Ты тут чужая, кроме того, иностранка. Где гарантия того, что ты не замешана во всём этом? Может тебя подослали наши эквестрийские друзья, для дестабилизации обстановки?

– Обстановка у вас и так дестабилизирована, – Свити продолжала глядеть ему в глаза, – я хочу вам помочь. Хотя бы с расследованием убийства Хуовов.

Иван промолчал, он подошёл к окну и поглядел на улицу. В воздухе повисла тишина. Если бы не тикающие часы, можно было подумать, что время замерло. Кобылка покорно ждала ответа.

– Ваш благородный порыв, разбивается о несколько препятствий, – наконец ответил Иван.

Он повернулся и подошёл к большому сейфу в углу кабинета.

– Первое, это то, что я не могу вам полноценно доверять, а второе заключается в том, что я сомневаюсь в ваших детективных способностях.

Второй пункт был весьма значим. Если Свити будет и дальше играть простого обывателя, то Иван не за что не позволит ей копаться в деле, а если наоборот, то могут возникнуть вопросы по поводу того, откуда у неё такой опыт. Нужно было выбрать что-то среднее, нейтральное, что не вызовет подозрения.

– Я могу как-то доказать, что мне можно доверять? – поинтересовалась она.

Иван с интересом поглядел не неё, но ничего не ответил. Он отварил сейф и извлёк из него папку с бумагами. Положив её на стол, участковый вновь кинул подозрительный взор на собеседницу.

– Есть пара дел, с которыми ты бы вполне могла мне помочь. Если справишься с первым, я пойму, что ты на что-то способна, если справишься со вторым, я пойму, что тебе можно доверять.

– Я внимательно слушаю.

С тех пор, как мертвецы начали паломничество в деревню, у Ивана все мысли были сосредоточены на том, чтоб как-то остановить всё это. На остальные дела времени практически не хватало и приходилось пускать их на самотёк. Одним из таких дел, стало систематическое воровство у жителей деревни. Каждую ночь у кого-то что-то пропадало. Вначале думали, что это мертвецы утаскивали с собой разные вещи, но вскоре стало очевидно, что это не так. Пропадали различные ценности или просто дорогие вещи, при этом пропадали они из запертых домов. Кто-то, пользуясь чрезвычайной ситуацией, начал обчищать дома жителей.

Пони осознавали, что мертвецы, это первоочередная проблема, с которой предстояло работать, но очень скоро им это надоест и тогда могут начаться проблемы. Недовольные граждане вполне могли попытаться сами поймать вора, что вполне могло им грозить попасться в копыта мертвецов. Если Блю поможет с поимкой вора, то этого будет достаточно, чтоб Иван убедился в её компетенции.

– Интересное предложение, – кобылка обдумывала, как она сможет справиться с задачей, – а если я попадусь мертвецам?

– Я имел возможность, убедится в том, что ты способна постоять за себя. Ты не растерялась, когда встретила их в первый раз. Думаю, что с парой мертвецов ты справишься. Да и не думаю я, что ты настолько слаба умом, что полезешь на рожон.

– По копытам, – ответила кобылка, протягивая копыто Ивану.

– По копытам, – ответил он, стукнув своим копытом в ответ.

---

Твайлайт шла по длинному высокому коридору. Первоклассная отделка стен, резные двери, изысканные светильники, всё это предавало внутренней обстановке Дворца  Советов величественный вид. Впервые, когда она увидел это монументальное здание, принцесса дружбы даже не поверила, что его можно построить без применения магии. Коридор оканчивался большой резной, двустворчатой дверью, охраняемой двумя единорогами в зеленых шинелях, пилотках с красными звёздами и вооруженными огнестрельным оружием неизвестной в Эквестрии модели. Сопровождающий её жеребец земнопони попросил подождать, а сам юркнул за дверь.

Принцесса Твайлайт осмотрелась, обстановка одновременно напоминала ей Кентерлот и в тоже время смотрелась довольно просто, но со вкусом. Часовые на дверях с подозрением глядели на гостью, но не говорили ни слова. Чем-то они напоминали гвардейцев Селестии, только не столь пафосные.

Наконец дверь отворилась, и сопровождавший Твайлат пони вновь вышел в коридор.

– Проходите, пожалуйста, принцесса, – сказал он.

Твайлайт улыбнулась и, глубоко вздохнув, вошла в кабинет. В полумраке за большим дубовым столом восседал земнопони бежевого цвета с рыжей гривой и зелёными глазами. Он что-то писал, но едва посланница Эквестрии оказалась в кабинете, он отложил перо, широко улыбнулся и вышел из-за стола.

– Принцесса Твайлайт, – тихо сказал он, – рад нашей встрече. Простите, что не смог лично присутствовать на заседании, много дел. Я слушал вашу речь по радио – очень вдохновляющее выступление.

– Спасибо господин… Ой!, товарищ генеральный секретарь, – принцесса, как обычно нервничала и волновалась.

– Присаживайтесь, – генсек указал копытом на два больших красных кресла, между которыми стоял маленький столик, – желаете чего либо?

– О… нет, – кобылка быстро бегала глазами из стороны в сторону, – большое спасибо, но я хорошо перекусила перед выступлением.

Земнопони вновь улыбнулся, но окажись тут Пинки, она сказала бы, что это не настоящая улыбка, это можно было легко определить по глазам, выражение которых не менялось, оставаясь всегда холодным и сосредоточенным.

Они уселись в кресла, и жеребец предложил принцессе партию в шахматы, что были, как раз расставлены на столике. Твайлайт тут же согласилась, ей казалось это прекрасной возможностью выстроить диалог с главой Сталлионграда.

– Так, какие дела вас задержали? – неловко спросила Твайлайт, делая первый ход.

– Ряд интересных исследований, проводимых нашими учёными, – жеребец передвинул пешку.

– Оу! – принцесса оживилась, её моментально заинтересовало, чем таким интересным были заняты сталлионградские учёные, – я так полагаю, они совершили прорыв… в чём-то?

– Не совсем, – первая фигура Твайлайт ушла в отбой, – скажем так, они нашли кое, что очень интересное.

Принцесса заёрзала, ей не терпелось узнать, что же они обнаружили такое, что сам глава государства заинтересовался. Однако генсек не спешил выкладывать все карты. Беседа протекала размеренно, жеребец говорил только в момент своего хода, давая лишь малую кроху информации. После принцесса дружбы погружалась в обдумывание своего хода, попутно пытаясь вести диалог.

– Скажите принцесса, – чёрный офицер взял белую туру, – вам что-нибудь известно про планы Селестии на счёт нашего скромного государства?

– Она хочет установление дипломатических отношений, – честно ответила кобылка, забирая вражескую пешку, – ещё она хотела бы начать торговлю между нашими странами.

– Очень мило с её стороны, – ответил собеседник, убирая своего ферзя из-под удара вражеского коня, – она не упоминала про «Печать Забвения»?

Странный вопрос поставил Твайлайт в тупик. Селестия никогда не упоминала подобного словосочетания, в старых книгах и архивах Кентерлота юная принцесса также не находила записей о чём-то подобном. Тут же кобылка задумалась, а не пытается ли её визави выяснить у неё секретную информацию. В плане этого Твайлайт была абсолютно спокойна, так как никаких секретных сведений не знала.

– Никогда не слышала ничего подобного.

– Не удивительно. Принцесса Селестия большая любительница тёмных секретов.

– На что вы намекаете? – кобылка подозрительно посмотрела на собеседника.

Жеребец не отрывал взгляда от доски. Свет от лампы падал на его мордочку, преломляясь в линзах очков, создавая впечатление, что его глаза светятся, при этом он оставался в полумраке. Леденящее душу спокойствие и ровный, почти безэмоциональный голос напрягали принцессу.

– Скажем так, я и Селестия играем очень большую партию, – ещё одна белая пешка пала под ударом чёрного ферзя, – но в последнее время, мне кажется, что она играет не по правилам.

– Это ещё мягко сказано, – словно гром среди ясного неба раздался второй голос.

Твайлат подскочила от неожиданности и испуганно посмотрела назад. Из мрака, что был позади её кресла, показался силуэт приближающегося жеребца земнопони. Он быстро шёл к креслам, поблёскивая хитрыми синими глазами. Войдя в зону, освещённую лампой, он предстал во всей красе. Тёмно-серый, почти чёрный жеребец с чёрной, средней длинны, гривой. Одет незнакомец был в чёрный пиджак, а на боках висели две седельные сумки, распираемые документами.

– Возможно, вы обратили внимание, что наша страна отстаёт от вашей в развитии магии, – продолжил говорить он, – по этой причине у нас есть серьёзные опасения, что Эквестрия может применить против нас своё колдовство.

– Ну, что вы, – Твайлат неловко усмехнулась, – конечно, нет, мы бы никогда не стали…

– Вам не надо оправдываться, – генсек поправил очки, – мы просто опасаемся возможных рисков.

– И эквестрийских боевых магов, – сказал второй жеребец, – очень много боевых магов.

– Уверяю вас господа, – принцесса вновь запнулась, – товарищи, что принцесса Селестия хочет исключительно мирного развития отношений.

– В таком случае не могли бы вы оказать нам одну маленькую услугу? – генсек поглядел поверх очков на принцессу.

Твайлайт замялась от подобного предложения. Несомненно, она готова помогать любому, кто нуждался, вот только принцесса дружбы боялась последствий. Ирония ситуации не ускользнула от неё, так же как руководители Сталлионграда боялись Эквестрии, так же она боялась их. Оснований полностью доверять потенциальным друзьям у неё так же не было.

Она оказалась перед сложным выбором. С одной стороны проявить акт дружбы и доказать сталлионградским пони, что они напрасно боятся Эквестрию. С другой стороны, эта услуга могла быть обращена против Эквестрии. Тяжесть принимаемого решения легла на плечи кобылки тяжёлым грузом. Твайлайт нерешительно переставляла фигуры на доске, обдумывая дальнейшие действия.

– Хорошо, – твёрдо сказала принцесса, я окажу вам услугу, – она выдвинула туру и добавила, – Шах.

– Восхитительно принцесса, – генсек произвёл рокировку, – наш дирижабль будет готов через полчаса. Надеюсь, вы не запланировали на завтра ничего важного.

Принцесса, молча, покачала головой. Холодная, размеренная речь визави нервировала кобылку, ей казалось, что она говорит не с живым пони, а с автоматом, который имеет чёткий алгоритм действий, и от оного не намерен отступать. Второй жеребец, в котором принцесса признала наркома обороны ССР, был более эмоционален. На согласие Твайлай он отреагировал доброжелательной улыбкой, его глаза довольно сверкнули.

– Что от меня требуется? – Твайлайт пыталась изобразить на мордочке спокойствие, с которым её наставница принимала заморских гостей, но у неё это слабо получалось.

– Это будет сложно объяснить, наглядная демонстрация будет более доходчивой, – ответил генсек.

– Оу! Ладно, – она неловко засмеялась.

Генсек промолчал в ответ, нарком обороны улыбнулся и отошёл в сторону. Принцесса поглядела вопросительно на главу Сталлионграда и сказала:

– Можно и я попрошу вас о маленькой услуге?

– Всё, что пожелает ваше высочество, – генсек вновь поглядел на неё поверх очков и улыбнулся.

Твайлайт поёжилась от его холодного взора, но продолжила.

– Тут такое дело, моя подруга Пинки, она накупила ирисок в кондитерском магазине и попыталась их съесть все разом…

– Не продолжайте, – перебил её генсек, он повернулся ко второму жеребцу, – надо выслать ей бутылку растворителя.

– Хорошо, – Твайлат улыбнулась, – тогда я, думаю, мы можем отправляться в путь.

– Несомненно, – генсек кивнул в ответ.

Принцесса радостно спрыгнула с кресла и направилась к выходу. Однако нарком окликнул её:

– А ириски, какой фабрики?

– По-моему «Красная зоря», – ответила Твайлайт.

– Тогда две бутылки, – ответил он.

– Принцесса, – обратился к Твайлайт генсек, – мы не закончили партию.

– Оу! Простите, – кобылка вновь неловко засмеялась и подошла к столику.

Она сделала ход и широко улыбнулась. Генсек, не долго думая, сделал ход ферзём и объявил ей:

— Шах и мат, принцесса.

Глава 6: Красная масть. Часть вторая.

Свити проснулась вся в поту. Ей снилась очередная психоделика, что больше напоминала горячечный бред. Ирреальные пейзажи, невыразимые, неописуемые образы чудовищ, постоянное чувство страха и непонимание того, что происходит вокруг. Порой посреди ночи она просыпалась, но едва кобылка смыкала глаза, как её сознание вновь рисовало ужасающие картины. При всём этом у неё складывалось ощущение абсолютной реальности происходящего.

Но в этот раз она прекрасно понимала, что это сон. Вчерашняя вечерняя консультация от специалиста по чёрной магии, дала ей представления об этом явлении. Воздействие тёмных сил на разумных существ вызывала у них подсознательный страх, это выражалось, в том числе, в кошмарных снах. Постоянное воздействие чёрной магии приводило к угнетению органической жизни, вызывая либо смерть, либо спонтанную мутацию. Маги, что неоднократно применяли тёмные заклятия, менялись как физически, так и ментально.

Кобылка встала с кровати и подошла к умывальнику. Ополоснув мордочку, она поглядела в зеркало, пытаясь восстановить в голове ход мыслей, что были у неё вчера. В голове звенело, но не так, как в прошлый раз, и Свити очень быстро пришла в нормальное состояние. Чувство страха и дискомфорта постепенно отступали, мысли выстраивались в нужном порядке.

Сегодня кобылке предстоял тяжёлый день. После вчерашнего разговора с Иваном, она долго думала и анализировала всё, что узнала за время пребывания в деревне. Всё дальше и дальше она отходила от основного задания, данного ей принцессой Селестией. Свити всё глубже и глубже погружалась в проблемы сталлионградской провинции. Если дела так и дальше пойдут, то она будет мирить подравшихся жеребят, а не заниматься шпионажем. Однако агент прекрасно понимала, что без помощи местным, основное задание ей не выполнить.

Поужинав, кобылка отправилась на улицу. Путь её лежал на склад, где к встрече с ней уже готовился Роттенберг. Благодаря тому, что он считал её сотрудником КВБ, кобылка решила ему подыграть. Она попросила его, чтоб он помог ей шифроваться. Она объяснила ему, что ей необходимо поддерживать легенду, а для этого ей нужно иметь стабильный заработок. Ведь, если у безработной пони не заканчиваются деньги, это может вызвать подозрение.

По дороге она обнаружила последствия вчерашнего рейда Ивана и дружинников. По дороге к складу на песке виднелись чёрные зловонные пятна гнилой мертвячей крови. Судя по рассказам очевидцев, этой ночью в деревню забрели около десяти зомби. Они не стали пытаться проникнуть в дома жителей, а просто бродили по улицам. Команде Ивана удалось ликвидировать троих, а остальные под утро удалились в лес.

Прейдя на склад, кобылка тут же двинулась к начальнику. Роттенберг словно и не вставал из-за стола, всё так же ведя подсчёты и делая пометки в бумагах. Увидев гостью, он что-то проворчал, после достал из-под стола коробку и сообщил, что её необходимо доставить на лесопилку, а там забрать папку с отчётом за месяц. Свити приняла груз, но не отправилась сразу по указанному адресу.  Она решила расспросить грифона, не знает ли он, о происходящих кражах.

С вопросом она не прогадала. Старик был одним из тех, кто пострадал от действий воришек, и очень хотел их покарать. Плюс, то, что он считал Свити сотрудником КВБ, очень способствовало общению. Ведь от помощи следствию всегда можно получить выгоду. В первый раз его обокрали спустя пару дней после начала нашествий. Тогда грифон не мог заснуть от страха, и решил провести ночь на чердаке. Дом он запер на все замки, в том числе и на ставнях, перспектива оказаться в зубах мертвецов его не шуточно напугала. Ночью он услышал, что по его двору кто-то ширится. Любопытство пересилило страх, и он решил посмотреть, кто это. Сначала он думал, что это мертвец, но силуэт во тьме уж больно шустро двигался. Поняв, что это вор, Роттенберг наорал на него и тот скрылся. Старик хотел погнаться за незваным гостем, но услышав вой мертвецов, остепенился и до утра просидел на чердаке. В следующий раз грифон ночевал уже в доме. Убедившись, что зомби не смогли справиться с замками, он спал спокойно. Утром его охватил ужас, когда он увидел открытую нараспашку дверь, ведь он подумал, что это были мертвецы. Но больший ужас охватил его, когда он обнаружил, что из его комода пропал серебряный сервиз, из шкафа золотые именные часы, а из сейфа три тысячи рублей и драгоценности его покойной супруги.

На вопрос кобылки, подозревает ли он кого-то, грифон сразу назвал своих работников. По его скромному мнению, это были именно они, и если бы в стране не действовала презумпция невиновности, то они бы моментально отправились искать работу или вообще в кутузку. Однако кобылка почувствовала, что он чего-то не договаривает. Тогда Свити попыталась задать несколько наводящих вопросов про воровскую малину, Туза и связи с ним Николая Хува.

Роттенберг рассказал, что воры, это одно название. Они обычные спекулянты и фарцовщики, что держатся подальше от посторонних глаз. Единственным, по-настоящему криминальным элементом, являлся Туз. Старый бандит, которого уважала вся местная шпана. Криминалом он уже не занимался, иначе бы органы его моментально завернули, но вот покровительствовать и наставлять ему не мешало ничего. Все, кто вёл дела в обход законов ССР, были обязаны платить в общак, а мелкие сошки без воли Туза и шагу ступить не могли. Один раз посланники Туза хотели обложить данью и Роттенберга, однако Иван быстро объяснил горе рэкетирам, что этого лучше не делать. Собственно одной из проблем Роттенберга с Хувами, как раз и стало то, что Николай подозрительно часто общался с посланниками Туза. Старый грифон начал подозревать, что главу семейства Хув поставили на счётчик или ещё чего похуже. Он даже выносил аморальное поведение Николая на повестку в рабочкоме, но того не наказали, однако тот свёл контакты с подозрительными личностями к минимуму.

Ничего принципиально нового Свити не узнала и, попрощавшись с начальником, отправилась доставлять груз. Коробка была как обычно тяжёлой, плюс несбалансированной, из-за чего она всё время сваливалась со спины пони. Медленно идя по дороге, кобылка размышляла, почему она не обратилась за поисками работы в теплицы.

Постепенно она добралась до площади и сразу свернула в сторону ДК. Оставив коробку у входа, Свити сразу направилась в актовый зал, но туда её не пустила старая кобыла, что мыла пол. Старушка наворчала на гостью, но местоположение директора назвала. Тот скрывался у себя в кабинете, сидел, развалившись, в кресле, курил и пил вино. Творческая натура очень демонстративно страдала.

Визит Свити его нисколько не порадовал, он сразу начал причитать, что не стоило ему вчера откровенничать с ней. Кобылка даже стала переживать, что он не пойдёт на контакт сегодня. Но, стоило ей задать ей вопрос про воровство, как Бель Канто начал вновь фонтанировать информацией. Он подробно рассказал, как какие-то негодяи обокрали его, украли электрогенератор и канистру с бензином для него. Чуть позже проникли в дом и умыкнули радиоприёмник и дорогой сидельно аравийский ковёр. Но самый страшный грех, что совершили воры, так это ограбление ДК. Директор подробно рассказал, как под покровом ночи злодеи проникли в обитель искусства и осквернили её. Были украдены наградные медали, несколько вымпелов и призовой фонд для грядущей спартакиады. При этом, Бель Канто поражался смелости и наглости воров, ведь они вполне могли попасть в зубы мертвецов.

На расспросы про Николая и Туза директор клуба не дал особых пояснений. Он рассказал, что Хув действительно говорил, что у него есть разговор с главарём здешних бандитов, но жеребец не стал вникать в его дела. Он лишь добавил, что Николай до революции знал Туза и хотел что-то с ним срочно обсудить.

Это показалось Свити очень интересным. Оказывается, что Хувы были не такими уж и иностранцами. После того, как северо-восток вышел из подчинения Кентерлота, им пришлось уехать, так как жить и растить жеребят в разорённой войной стране с убитой экономикой и разрушенной социальной инфраструктурой очень сомнительное удовольствие. Они много путешествовали по Эквестрии и наконец, вернулись в Сталлионград, когда страна уже восстановилась от потрясений. Могло ли убийство быть местью, от старого «друга» семьи? Может под прикрытием нашествия мертвецов бандиты решили не только заниматься фарцовкой и продажей палёной водки, но и тем, за что их и зовут ворами?

Выйдя из клуба, кобылка сразу направилась к магазинчику Шоколадкина. Толстый единорог как раз раскладывал товары и был очень рад встрече с новой знакомой. Жеребец сразу предложил гостье кофе, но она отказалась. Свити сразу задала вопрос, не знает ли он что-то про воров в деревне и не крали ли у не что-то. Единорог немного оторопел от неожиданного вопроса. Но собравшись с мыслями смог, рассказать немного интересной информации.

Шоколадкин с уверенностью подтвердил, что Николай общался с Тузом. Более того, слова Бель Канто о том, что Хув и Туз знали друг друга, до революции, оказались правдой. Ещё в первую встречу с Николаем, тот рассказал, что хотел вернуть долг старому другу. Собственно для этой цели он и вернулся в Сталлионград. Туз или правильнее сказать, Влад Санбрейкер, был тем, кого боялась вся деревня. Его окружал ореол из сплетен и домыслов, один страшнее другого. Из уст в уста передавались истории о том, что он творил во время революции. Рассказывали, как во время атаки королевской гвардии, он и его отряд, отступая, заживо сожгли пленных селестийцев, которых держали в подвале. Не менее жуткой была история и про то, как он устроил расправу над раненными королевскими гвардейцами, когда захватил госпиталь. Рассказы про то, как он выколачивал, вытаскивал, вырезал и выжигал информацию из тех солдат принцессы, коим не посчастливилось попасть к нему в качестве «языка», заставляли кровь стынуть в жилах.

Когда боевые действия прекратились, Туз не перешёл к мирной жизни. Его отряд начал грабить мирных крестьян, и горе было тому, кто решался пойти против него. То там, то тут пропадали пони. До того, как советская власть, наконец, смогла навести порядок, он был натуральным феодалом в этих краях. Только после того, как его разбили, он пытался бежать за границу, но у него ничего не получилось. Он старался и так и сяк, проникнуть за кордон, но так и осел на границе. Вначале занимался контрабандой, но не брезговал и разбоем, пока сотрудники КВБ не начали особо сильно лютовать, во время шпионской истерии.

После рассказов Шоколадкина Свити продолжала путь, до лесопилки молча, погружённая в глубины своих раздумий. Если то, что ей рассказали, правда, то от Туза и его свиты лучше держаться подальше. Она сразу задумалась о том, что, скорее всего лучше махнуть копытом на это дело и не нарываться на любезности от криминального авторитета. В конце концов, она должна была выполнять задание Селестии, а не разбираться с проблемами местных.

Из глубин раздумий её вывел чей-то крик. Кобылка уже давно покинула деревню и шла по тракту, с обеих сторон её окружала стена леса, и крик доносился справа. Сначала Свити подумала, что ей показалось, но вскоре крик повторился. Кобылка скинула с себя коробку и кинулась в лес. Она быстро углубилась в чащу, он не знала, куда бежать, к счастью регулярно повторявшийся крик служил прекрасным ориентиром.

Вскоре источник крика был обнаружен, это оказался Троакар Хув, что стоял посреди леса, весь в слезах и, периодически, кричал. Кобылка сразу поняла, что у того приступ истерики, ей уже успели рассказать, что порой его бессмысленные хождения заканчиваются и он начинает яростно кричать. На мордочке жеребёнка отчётливо читались отчаянье, бессильная злость и безграничный страх. Похоже, что переживания в нём постепенно накапливались, пока он ходил по округе, и в какой-то момент, он просто выплёскивал их через крик.

Едва завидев Свити, он бросился наутёк. Первый рефлекс, что включился в голове кобылки, это преследовании. Крикнув Троакару остановиться, она галопом поскакала за ним. Жеребёнок оказался на редкость проворным и быстро уходил от тренированного агента. Кобылка даже подумала, что за годы жизни в Понивиле уже потеряла форму. Кроме того, преследование шло между близко-растущими деревьями, и маленький Троакар ловко петлял между ними.

Вскоре кобылка потеряла его из виду, а ещё через какое-то время и след жеребёнка ускользнул от неё. Свити стояла посреди леса, оглядываясь по сторонам, не понимая, даже где она сейчас примерно находится. Прокляв себя за то, что решилась на эту бессмысленную затею, она решила отдышаться. Присев около толстой берёзы, она перевела дух. Как только дыхание и сердцебиение пришли в норму, она стала прислушиваться к окружению.

И тут свершилось чудо! До чуткого уха Свити донеслась чья-то нежная песня. Мягкий, ласковый голос напевал колыбельную. Кобылка быстро подскочила на все четыре копыта и направилась в том направление, откуда раздавался звук. Долго идти не пришлось, постепенно песня становилась всё громче, и понятнее, и даже голос стал узнаваемым. Выйдя на большую солнечную поляну, Свтит обнаружила на ней удивительную картину. Рядом с большим деревом, цветущим невероятно красивыми белыми цветами сидела Ирис. Она напевала милую и добрую колыбельную про жучка, что сорвался с ветки, во время дождя и ищет дорогу домой. Рядом с ней сидел Троакар, которого она нежно обнимала и гладила по голове.

Свити немного постояла, пытаясь переварить увиденное, но вскоре поняла, что ей не мерещится, и направилась к подруге. Едва она переступила край поляны, как Ирис посмотрела в её сторону, широко улыбнулась и помахала копытом. Троакар испуганно посмотрел на свою преследовательницу, но цветочница, что-то ему шепнула, и он тут же успокоился. Она продолжила петь, успокаивая его.

– Здравствуй Ирис, – поприветствовала цветочницу Свити.

– Рада видеть тебя, – радостно ответила та, – что ты тут делаешь?

– Я услышала крик и…

– Бросилась на помощь? – перебила цветочница, невинно глядя в глаза подруги.

Свити, молча, кивнула в ответ. Вид чистых, добрый и таких радостных глаз Ирис словно загипнотизировал её. Кобылка плотно сжала губы, пробежалась глазами по округе и посмотрела на жеребёнка.

– Ему больно, – тут же ответила Ирис, – он не может вылечить свою боль. Никто не может. Только тишина излечит ту рану, что он носит внутри.

Странные слова кобылки оказались на редкость понятны для Свити. Действительно, для психики жеребёнка было сокрушительным ударом потерять родителей и от этого он не скоро оправится. Может, не оправится никогда. Но сейчас, слушая голос Ирис, он был абсолютно спокоен, лишь изредка всхлипывая.

– Похоже, что ты смогла его успокоить, – улыбнувшись, сказала Дропс.

– Я не излечу его боль, но я могу её ослабить. Я забочусь о нём, как о своих друзьях или ты о своих.

– Ты так добра к нему? Я слышала, что он обижал тебя, когда ты работала в их семье.

Ирис удивлённо посмотрела на подругу. Похоже, что она не совсем понимала, о чём она говорит. Скорее всего, она не понимала, когда он издевался над ней, а может и не желала понимать.

– Он же испортил твоё любимое платье, – решила уточнить Свити.

– Платье мне подарили новое, – ответила Ирис, – а его родные замолчали навсегда.

Слова кобылки очень сильно устыдили агента Дропс. Она посмела сравнить детские шалости с гибелью близких. Может Ирис и сильно расстроилась в тот день, но её горе не шло ни в какое сравнение со страданиями жеребёнка. Лицезревший гибель родителей и навеки запертый в лабиринтах своего сознания, терзаемый кошмарами того дня. Сейчас единственное, что нужно было ему, это любовь и сострадание, которых он был лишен чьей-то злой волей. Единственная, кто могла дать ему то, что надо, была безумная Ирис. Рациональные пони хотели узнать, что произошло, хотели вылечить его, но только мыслящая на той же волне цветочница могла хоть как-то смягчить его боль.

– Ты права, – робко заметила кобылка.

– Я рада, – Ирис закрыла глаза и улыбнулась.

Она продолжила сидеть и напевать песенку. Её голос звучал, как мелодия, тихий, звучный и такой нежный. История маленького жучка, рассказываемая таким голосом, пленяла и брала за душу. Не в силах сопротивляться очарованию момента Свити присела рядом, наслаждаясь песенкой и окружающей природой. Дуновение ветра, пение птиц, шелест сочной зелёной листвы, всё это сплеталось с колыбельной и уносило куда-то далеко, в мир, где нет боли, страданий и невзгод. Всё сильней кобылка погружалась в мягкий уют спокойствия и безмятежности. Глаза сами собой закрылись и она уснула.

Снилось ей, что она маленький жучёк, оказавшийся далеко од родного дерева и желающий вернуться обратно. Цветы и трава, были для неё как огромные деревья в лесу, что раскинулся  в округе, маленький ручеёк виделся большой полноводной рекой. В небе кружил воробушек, что был для Свити страшнее дракона, но она упорно ползла в направлении родного дерева. Вокруг было полно букашек, что ползали и летал, занятые своими делами, не обращая внимания на случайно проползающего жучка. И вот она перебирается через высокий холм, а точнее кочку, добрая водомерка помогает ей переплыть ручей, к сожалению, ее съела рыба, страшный на вид паук, укрыл Свити своей паутиной от нападения воробья, а весёлый и смешной мотылёк провожает до самых корней родного дерева. И вот радостный жучок ползёт по стволу в надежде на встречу с друзьями и тут его накрывает тень от крыльев прекрасной бабочки, что подлетает к нему поближе. Свити с удивлением смотрит на это удивительное насекомое, чьи крылья пленят своей красотой, она словно кричит, что друг, стараясь показать это всем своим видом. Бабочка приближается к ней и обращается невероятно уродливой сколопендрой, что хватает своими жвалами беззащитного жучка. Ствол дерева охватывает огонь, кора беспомощно морщится и пузырится под прикосновением его языков. Прекрасные сочные зелёные листья чернеют и сворачиваются, не в силах противостоять жару пламени. Ветви опадают, обглоданные жадным пожаром, который охватывает поляну, превращая её в чёрную пустошь. Дым и пепел затягивают небо, покрывая землю непроглядной тенью. Жучёк кричит от боли и страха, но он не в силах вырваться из жвал сколопендры, что злобно шипит:

– Думаешь, мы оставим тебя днём?

Кобылка вскочила, вырвавшись из объятий сна. Она осмотрелась и, осознав, что по прежнему является пони, что заснула на полянке, успокоилась. Свити обнаружила, что пока она спала, Ирис укрыла её белым платком с большими красными цветами, вышитыми на нём. Сама цветочница спала рядом, свернувшись клубочком, а Троакара где-то не было.

Свити сделала глубокий вдох и посмотрела на небо. Солнце вышло из зенита, но ещё не клонилось к закату, а значит, спала она где-то часа три не больше. Кобылка аккуратно свернула платок и разбудила Ирис. Та зевнула, сладко потянулась и встала на все четыре копыта.

– Уже пора идти домой? – спросила Ирис.

– Нет, мне надо…

Тут Свити вспомнила, что где-то у дороги всё ещё лежит коробка, которую она должна была доставить на лесопилку. Её передёрнуло, она развернулась и побежала в сторону леса. Ирис удивлённо окрикнула подругу, но та крикнула в ответ, что очень спешит. Цветочница же резонно заметила, что она бежит не в сторону тракта. Свити на ходу развернулась и побежала в обратном направлении, но, по словам Ирис, и это направление не вывело бы её к желанной цели. Благо цветочница согласилась показать дорогу.

Она быстро вывела её к тракту. Определив место нахождения, кобылки поскакали в сторону лесопилки. Они очень быстро достигли того места, где на песке виднелся след от тяжёлой коробки. Но самой коробки по близости не было. Осмотревшись вокруг, Свити попросила Ирис заткнуть уши. Цветочница так и поступила. Она, слегка улыбаясь, следила за мордочкой подруги, которая, как в немом кино, что-то кричала, при этом размахивая передними копытами и грозя ими кому-то.

Успокоившись, курьер-раздолбай жестом показала подруге, что можно освободить уши. Краткое объяснение того, почему она так расстроена, побудило Ирис помочь подруге отыскать пропажу. Она сразу предложила пойти к лесопилке, ведь обычно по этой дороге ходят только её работники. Вполне вероятно, что кто-то из них шёл на работу или, наоборот, с работы и захватил коробку с собой. От нечего делать, Свити согласилась.

Подруги медленно зацокали в сторону лесопилки, надежда на то, что оптимистичный прогноз Ирис сбудется, был крайне мал. Шли, молча Ирис, улыбалась, а вот её подруга была мрачнее тучи. Но мрак развеялся, едва впереди показался строящийся домик Александра с крайне неблагозвучной фамилией.

На стук хозяин домика ответил очень быстро. Он распахнул дверь и вышел к гостям. Выглядел он всё так же по-деловому в мантии и очках с толстыми линзами Рог сверкал магической аурой, скорее всего он над чем-то колдовал. Осмотрев присутствующих, он промолвил:

– Очень рад вас видеть сегодня.

– Взаимно, – Свити улыбнулась и поглядела на подругу.

Ирис неловко изобразила улыбку, смотря на единорога. Едва его взор пал на неё, как цветочница испуганно отошла назад, отвернув от него мордочку. Ноги кобылки слегка заплелись, но она устояла и быстро пошла к калитке.

– Ирис, ты куда? – удивлённо спросила подругу кобылка.

– Мне надо, друзья зовут, – пробубнила та в ответ.

– Не бойся, в этот раз я не скажу ничего плохого, – внезапно обратился к ней Александр.

Ирис остановилась, испуганно глядя на него. Свити с подозрением поглядела на жеребца, затем перевела вопросительный взгляд на подругу. Александр стоял гордо, словно статуя, толстые линзы очков искажали солнечный свет, делая неразличимым выражение его глаз. Цветочница же робко подошла к подруге и прижалась к ней. Свити почувствовала, как бедная кобылка трясётся.

– Между вами что-то произошло? – Дропс прищурила глаза.

– Неудачное знакомство, – пояснил жеребец, – еще, когда я впервые приехал в деревню.

– Я извинилась, – грустно сказала цветочница и опустила голову

– Ирис хотела познакомиться со мной и зашла в гости, – продолжал рассказ единорог.

– Я извинилась, – чуть всхлипывая, повторила Ирис.

– Тогда я работал над новой магической формулой. Я погрузился в работу с головой и совсем забыл про комнатные цветы. Милашка Ирис решила их полить.

– Я извинилась, – Свити испуганно посмотрела на подругу, которая уже начала плакать.

– И угораздило её воспользоваться именно той бутылкой, на которое я наложил заклятие. Из-за контакта с водой, магический заряд детонировал. Взрыв был не сильный, но, поскольку, бутылка стояла на столе, все бумаги, в которых я вёл записи, пришли в негодность. Работа многих месяцев пропала и я…

– Я извинилась… – заикаясь, на грани истерики, кобылка отступала назад. Слёзы градом посыпались на землю, её трясло, она постоянно повторяла одни и те же слова.

Свити кинулась успокаивать подругу. Бедная пони споткнулась и упала на круп. Она всё твердила, что извинилась, и продолжала плакать, утирая мордочку копытом. Александр продолжил:

– Я немного вспылил и наговорил ей много нехорошего. Сечас я понимаю, как нехорошо поступил, но в тот момент, мной словно тёмные силы овладели. – он подошёл к Ирис – я бы хотел попросить у вас прощения, за своё поведение, надеюсь вы меня поймёте.

Ирис продолжала плакать и повторять своё оправдание. Однако она услышала слова Александра и начала постепенно успокаиваться.  Свити нервно смотрела то на жеребца, то на кобылку. Она, конечно порадовалось, что Александр просит прощение у Ирис, но ей очень не понравилось, как при этом высокомерно он вёл себя с её подругой.

Жеребец пригласил их в дом. Он развернулся и скрылся в проёме двери. Дропс направилась за ним, но Ирис остановила её, положив копыто ей на спину. Свити обернулась на подругу, та помотала головой в ответ. Кобылка объяснила, что всё будет в порядке, и они вмести вошли в дом.

Обстановка с прошлого помещения нисколько не изменилась, разве что бумаг в зале стало больше. На столе всё так же лежал старинный фолиант, что маг изучал. Александр снова отправил и книгу и записи на шкаф. Он наколдовал несколько кружек, которые тут же наполнил свежим чаем. Предложив гостьям присесть, он начал разговор.

– Так, что вас сегодня привело ко мне?

– Понимаете, – Свити немного помялась, – я кое-что потеряла.

– Вы про коробку? – неожиданно осведомился единорог.

Александр объяснил, что как раз шёл из леса и видел, как Блю Стар бросила свою ношу и побежала на крик Троакара. Маг окликнул её, но она его не услышала. Тогда единорог решил покараулить бесхозную вещь, на всякий случай. Он прождал несколько часов, но Блю так и не вернулась. Тогда Александр взял коробку с собой.

– Как хорошо, прямо камень с души, – радостно сказала Свити, – я уже боялась, что мне придётся оплачивать ущерб.

– Пожалуйста, в следующий раз будьте более бережливы к вещам, особенно если они государственные, – резонно заметил единорог.

– Я бросилась на крик жеребёнка, – попыталась оправдаться кобылка, – разве вас не могло побеспокоить подобное.

– Раньше беспокоило, – жеребец сделал глоток чая, – сейчас нет.

– И почему же?

– Троакар не так глуп, как кажется на первый взгляд. Несомненно, его психика нарушена, но он понимает, что такое опасность и способен отдавать себе отчёт о некоторых действиях. Если это было не так, он погиб бы в первое же нашествие. Ну, либо у него хороший хранитель.

– Интересно, – кобылка сделала глоток чая, – кстати, о пропажах, у вас ничего не пропадало.

Александр задумался. После нескольких секунд молчания, он ответил:

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Кто-то ворует у деревенских по ночам.

– Возможно это мертвецы, – Александр задумался, – возможно, они утаскивают часть имущества. Я наблюдал за ними, они весьма сообразительны.

– Нет, это живые пони, – кобылка покачала головой, – кто-то пользуется плачевным положением жителей.

– Мне об этом ничего не известно.

Побеседовав немного и допив чай, маг вернул Свити коробку и проводил кобылок до калитки. Распрощавшись с ним, подруги двинулись дальше. Всю оставшуюся дорогу Дропс размышляла о том, почему такая лёгкая добыча, как домик Александра, не стал объектом воровства. Маг честно сказал, что не создавал магических барьеров и не накладывал защитных заклятий. Он не видел в этом смысла, так как зомби всё равно не доходили до его дома, а воровство в этих краях явление столь редкое, что многие жители даже двери на ночь не запирали. До того как мёртвые гулять не начали.

Молчала и Ирис, шагая рядышком и шмыгая носом. Кобылка была всё ещё расстроена тем, что встретилась с Александром. Её реакция на мага заставила Свити переживать за подругу. Не похоже было, что она так расстроилась из-за слов вспылившего мага, было тут что-то ещё. Она даже не притронулась к чаю, что предложил радушный маг, и всё время беседы сидела смирно, словно готовясь в любой момент сорваться и убежать.

– Ирис, ты действительно так расстроилась из-за его слов? – спросила, наконец, кобылка.

– Маг творит заклятия, – ответила та, – колдует, меняет всё вокруг. Он хочет слышать молчание.

– Это-то понятно, но что Александр сказал такого, что ты так распереживалась?

– Я извинилась.

Другого ответа Свити и не ожидала. Она не стала больше тревожить грустными воспоминаниями разум подруги и перевела разговор в более весёлое русло. Она решила расспросить цветочницу, про её подопечных. Разговоры о цветах быстро подняли настроение кобылки, она с радостью делилась опытом ухода за цветами. Дропс в очередной раз загорелась желанием познакомить Ирис и Роуз, они бы нашли общий язык.

Наконец они достигли цели. На лесопилке царило оживление, работа кипела, ведь надо было нагнать упущенное время. Родине требовалась древесина. Старший по лесопилке, как всегда сидел на лавочке у входа в шлеме гвардейца. Двое рабочих орудовали с пилой, а Икурварха укладывал распиленные доски в штабеля. Свити сразу направилась к нему, дабы поздороваться и отдать коробку. Едва завидев её, зебра побледнел, он осмотрелся по сторонам и со всех ног понёсся в сторону туалета. Хлопнула дверь и  жеребец скрылся из вида. Опешившая Свити не знала, как реагировать на столь своеобразное приветствие.

– И как это понимать? – возмущённо спросила кобылка.

– Скажем так, – донёсся голос жеребца из туалета, – нам с тобой в ближайшее время лучше не встречаться.

– Почему?

– Долгая история. Достаточно того, что по деревне слухи разные ходят.

«Слухов мне только не хватало»! Проворчала кобылка про себя. Видимо дошутился она про её шпионаж. «Местные и так на измене сидят, а если они ещё и меня подозревать будут, что это может стать помехой к моей работе».

– Я тоже слышала про вас, – улыбаясь, вступила в разговор Ирис, – я очень рада.

– Стой! – кобылка тряхнула головой, – что ты про нас слышала?

– Много чего, – Икурварха выглянул из туалета, – то, что я тебе с ремонтом помогал, что мы на крыше от зомбей спасались, и то, что ты ко мне домой приходила.

Свити всё ещё не улавливала сути, но ей уже не нравилось, куда клонит он. Да и радостно-блаженная мордочка подруги уверенности не предавала. Тут в разговор вступили внезапно подошедшие работники, что принесли свежих досок.

– Народ, – сказал один, – занимайтесь работой, а не любовью.

– Да, – смеясь поддакивал второй, – работа стоит, успеете ещё навстречаться.

Оба жеребца заржали. Икурварха недовольно поглядел на них и что-то проворчал. Ирис же ласково сказала:

– Как я рада, что вы нашли друг друга.

– Чего!

Тут у Свити в голове щелкнуло, и она сразу поняла, что происходит и о каких слухах идёт речь. Ещё с первой встречи с зеброй, как многие посчитали, он был ей очарован, так как почти всем рассказал о новой знакомой. Потом случай с мертвецами, многие тогда решили, что Свити и Икурварха были на свидании. Разумеется, его акт дружбы в помощи с ремонтом двери, и уже тем более то, что он установил ей ставни, несмотря на то, что она не просила, заставили окружающих считать, что он в неё влюбился. Ну, и финальным знаком стал визит Свити в гости к зебре вчера. Чем молодой, полный сил жеребец, мог заниматься с молодой кобылкой в самом расцвете лет, так, что от него она вышла, пошатываясь и помятая? Разумеемся, острые на язык жители деревни тут же начали распускать сплетни.

Кобылке ничего не оставалось, как про себя обозвать тех, кто распускает слухи, нехорошими эпитетами. Немного скривив мордочку, она вручила рабочим коробку, и обратилась к Икурвархе, который всё ещё не спешил покидать убежище.

– Слушай, не сочти за дерзость, но мне вновь нужна твоя помощь.

– Давай повременим, – отозвался он, – может, лучше попросишь о помощи Ирис, я думаю, она согласится.

– Нет, Ирис я бы не хотела в это впутывать. Кроме того, в этот раз от тебя ничего не требуется, просто показать дорогу.

Дверь туалета распахнулась, и зебра вышел на улицу. Он с подозрением посмотрел на кобылку и спросил:

– Дорогу куда?

– До воровской малины.

В глазах жеребца отчётливо читался немой вопрос «ты что, смерти ищешь»? Сначала Икурварха хотел отказать в подобной авантюре. Он не особо горел желанием встретится с теми, кого Иван Хеллсин периодически в чём-то подозревал. Однако отказать Блю он не смог. Странно, но он словно чувствовал, что  она пытается помочь жителям Цветкова, и её благородный порыв, воодушевлял его на помощь ей. Прокляв себя за свою доброту, жеребец подошёл к старшему.

– Можно я на десять минут отлучусь? – спросил зебра.

– Куды? – старший удивлённо поглядела на работника, затем его взгляд пал на кобылку с сине-розовой гривой, старик хитро улыбнулся и ответил – можешь отлучиться и на полчаса.

– Полчаса? Сильно много, – усмехнулся один из рабочих.

– Завидуйте, молча, – усмехнулся старший.

Покрасневший от смущения и злости жеребец вернулся к подруге и сказал, что проводит её до малины, но дальше пусть она сама разбирается. Свити согласилась, она повернулась к Ирис и попросила её подождать их на лесопилке. Цветочница улыбнулась и кивнула в ответ, послушно оставшись ждать возвращения подруги. Парочка двинулась вглубь леса. От лесопилки туда уходила тропинка, по которой они двигались в сторону старого хутора. Ещё до революции там жил зажиточный помещик. После революции и экспроприации, там устроили свою базу контрабандисты. Но вскоре дело их захирело, и хутор оказался окончательно заброшен. И вот там-то и обосновался Туз, со своими прихвостнями.

По дороге Свити расспросила Икурварху, не пропадало ли с лесопилки чего-нибудь. Жеребец честно сказал, что не в курсе, так как весь учёт имущества вёл старший. Но он никогда не жаловался на пропажу. Его товарищи тоже не были в курсе, пропадало ли тут что-то. Единственной большой ценностью тут была электропила, но её украсть было проблематично. Пропажа досок особо никого не волновала, так как уносили их немного, а новые пилились каждый рабочий день. Но было очевидно, что с лесопилки никто ничего не воровал.

Так за разговором они и добрались до хутора. Двухэтажный деревянный дом, рядом выстроены хозяйственные постройки, таким образом, что образовывали квадратный двор. Крыши построек давно прохудились, а некоторые уже и обвалились. Только дом ещё казался более или менее целым. Ворота во двор были распахнуты настежь, но у них дежурили двое, бандитского вида пони. Свити думала, что они остановят незваных гостей, но Икурварха даже не притормозил рядом с ними и никак на них не отреагировал, и это было взаимно. Оба пони смотрели куда-то в пустоту с открытыми ртами. Кобылка шла следом за другом и услышала диалог привратников.

– Ты это видел? – удивлённо спросил один из них.

– Что? – ещё более удивлённо спросил собеседник.

– Мимо нас як пролетел!

– Да ну, а, по-моему, бизон.

– Чувак! – пони взволнованно показал копытом на заросли какой-то травы, – те травинки приказывают мне срочно скурить их!

– На твоём месте, я бы их послушал, – испуганно ответил второй, – нас только двое, а их вон сколько!

Поняв, что эти два торчка угрозы не представляют Свити успокоилась. Они подошли к двери дома и Икурварха постучал. Маленькое окошечко в двери отворилось и на гостей пал взор злобных глаз, принадлежавших какому-то большому существу.

– Здравствуй Голдхорн!  – радостно сказал Икурварха, – как дела? Как жизнь молодая?

Голдхорн злобно дыхнул, глаза его недобро сверкнули.

– Слушай, я тут случайно рядом проходил, думаю, дай загляну, пропущу рюмочку-другую. В конце концов, давненько я к вам не заглядывал.

Охранник по-прежнему молчал, злобно глядя на гостей. От его резких выдохов становилось жутко.

– Как твоя мама? – вновь спросил Икурварха, – я слышал она переехала в Санкт Питерсхув. Кстати, слышал про радиопостановку «Триста алмазных псов»? Восхитительная вещь, жаль сейчас по радио одни помехи, дослушать не удалось.

Окошечко захлопнулось. Свити недовольно поглядела на жеребца, тот в ответ улыбнулся и сказал, что это его старый знакомый. Кобылка уже готовилась искать способ проникнуть в дом тайно, но вдруг послышался звук отпирающегося замка. Дверь дёрнулась и распахнулась. В проёме виднелась туша здоровенного минотавра, который и работал тут вышибалой.  Икурварха зашагал вперёд, приветливо кивнув охраннику. По глазам минотавра казалось, что он сейчас просто возьмёт и порвёт гостя на мелкие лоскуты. Кобылка осторожно последовала за спутником, не сводя недоверчивого взгляда с минотавра. Грозная рогатая физиономия, могучая фигура, украшенная татуировками, золотое кольцо в носу. Минотавр злобно выдохнул, выпустив из носа пар, он зло кинул взор на кобылку и прорычал:

– Проходи не задерживайся!

Испуганная Свити резко рванула вперёд. Пройдя по тесному коридорчику, гости оказались в большой тёмной комнате, что когда-то служила залой для гостей. Сейчас тут был оборудован импровизированный бар: по углам расставлены круглые столики, у дальней стены оборудована барная стойка, у лестницы на второй этаж стояло пианино. Публика тут была подобрана самая элитная, только взглянув на морду любого присутствующего можно было понять, что его жизнью побило. В воздухе витал аромат палёного алкоголя и стоял плотный кумар от сигарет. Едва гости прошли в комнату, как на них тут же стали косится все присутствующие. Они не проявляли активного интереса, но всё равно поглядывали на них.

За одним из столиков кобылка тут же заметила знакомые сиреневые крылья. Это был, Шепелявый, который, едва заметив свою обидчицу, словно впал в ступор. Свити улыбнулась и приветственно кивнула ему. Грифон опустил кепку на глаза и сложил передние лапы на груди. Дропс же пошла дальше.

– За десятик можешь у него узнать всё, что тебя интересует, – Икурварха показал копытом на каштанового жеребца, стоящего за стойкой.

Зебра подошёл к стойке и обратился к нему:

– Здорова Ровер, налей мне стопочку.

– Матрос? – жеребец с подозрением поглядел на зебру, – давненько ты к нам не захаживал.

–Ну, ты сам знаешь, работа, учёба, восставшие мертвецы.

– А я думал, что ты нашёл товар получше? – ехидно спросил Ровер.

Зебра неловко засмеялся, он поглядел на Свити, потом на Ровера, принял из его копыта рюмку и моментально осушил её. Кобылка с подозрением поглядела на Икурварху.

– А эта милая конфетка кто? – спросил Ровер, глядя на Свити.

– О! – Икурварха показал на подругу, – это моя знакомая Блю Стар. Приехала из-за границы.

– А ведьма тебя не убьёт? – внезапно спросил Ровер.

– Слушай! – зебра поставил обе передние ноги на  стойку, он нахмурил брови и с возмущением сказал, – у меня с ведьмой чисто деловые отношения, и с Блю я не встречаюсь, мы с ней просто друзья!

Ровер улыбнулся и перевёл взгляд на спутницу Икурвархи. Кобылка тут же приготовилась отвечать на каверзные вопросы.

– И что вас привело к нам? – поинтересовался Ровер, – тут не самое хорошее место, для романтических встреч.

Икурварха недовольно что-то крякнул.

– Мне бы с Тузом поговорить, – ответила кобылка, её слова привели к тому, что Икурварха поперхнулся выпитым.

– Исключено, – ответил барпони.

Кобылка немного помялась, она достала из сумочки десять рублей и сказала:

– У меня просто есть ряд вопросов, на которые могут ответить только тут.

– Интересно, и что же вы хотели выяснить?

– В деревне кто-то начал воровать – она положила деньги на стойку, – кто бы это мог быть?

– Это не секрет, – улыбнулся Ровер, – Роттенберг, глава, старшие по теплицам и лесопилке, ну и чейнджлинг.

– Нет, вы не поняли, – кобылка потёрла нос, – кто-то ворует у жителей, причём во время атак мертвецов.

– Интересно, – Ровер рассматривал монетки, – могу с уверенностью сказать, что это не наши. Мы тут криминала не терпим, у нас всё честно, – жеребец засмеялся, – более или менее. Тут вам надо в самой дерене искать, там периодически объявляются беспредельщики. Некоторые берутся за ум, другие отправляются на нары.

– Почему вы так уверены, что это ни кто-то из ваших?

– Всё украденное, им надо где-то реализовать, а на скупках нынче тихо. Пока гуляют зомби, смысла чего-то воровать нет. Так что это делает либо кто-то очень жадный, либо кто-то очень тупой.

– Почему тупой?

– Потому, что он будет, как дракон на своих сокровищах, сидеть на этом наворованном, пока его не возьмут за круп. Так что, это точно не наш, у нас таких идиотов нет.

Кобылка поглядела в сторону Шепелявого и ехидно улыбнулась.

– Ладно, – Свити – положила ещё десять рублей, – знаете что-то про восставших мертвецов?

Ровер посмотрел на деньги, он пододвинул их и, подумав, вернул отправительнице.

– Боюсь, что тут я вам ничем помочь не смогу. Мы знаем об этой аномалии ровно столько же, сколько и вы.

– А что вы знаете про гибель семьи Хув?

Вопрос тут же произвёл впечатление на всех присутствующих. Болтовня по углам прекратилась, музыка затихла, все устремили взор на Свити. Кобылка поняла, что она забылась и лучше сейчас ей удалится. Икурварха тяжёло вздохнул и поглядел на подругу с выражением мордочки «ну я же тебе говорил».  Ровер с добродушной улыбкой помахал гостям и вернулся к протиранию кружек.

На обратной дороге до лесопилки Свити размышляла о том, что она узнала за этот день. Вывод был неутешительным, особо ценных сведений ей так и не удалось добыть. Верить на слово барпони, работающему в забегаловке для сомнительных элементов, о том, что это не их ребята, ей было не с копыта.  Можно было сказать, что день прошёл зря, не одно из дел так и не продвинулось.

Однако если ей всё-таки поверить сказанному барпони, то получается, что ворует кто-то из местных. Если кто-то из жителей деревни решил обобрать под шумок своих соседей. Это могло бы объяснить, откуда воры знают, что, где и у кого красть. У кобылки в голове появилась интересная мысль, которую она решила проверить этой же ночью.

Вернувшись на лесопилку, Икурварха вернулся к работе, а, верно ждавшая подругу, Ирис, радостно побежала за Свити. Забрав у старшего отчёты для Роттенберга, кобылки быстрым шагом направились к деревне. По дороге они обе молчали, только цветочница мило улыбалась, оглядывая шелестящие вокруг деревья, а её подруга мрачно смотрела себе под ноги, продолжая обдумывать дальнейшие действия.

Как только кобылка закончила составлять у себя в голове план, ей тут же захотелось поболтать. Это была одна из старых милых привычек, которые она не хотела изживать. Свити огляделась, посмотрела на Ирис и решила сократить путь разговором:

– Слушай Ирис, тебе не скучно со мной ходить повсюду?

– Нет, – всё так же мило улыбаясь ответила та.

– Хорошо. Но вот скажи, пожалуйста, у тебя кроме меня, нет друзей?

Ирис удивлённо поглядела на подругу. Свити молчала в ожидании ответа. Она даже слегка испугалась, вдруг Ирис ненароком подумает, что она не хочет с ней общаться и хочет, чтоб та доставала кого-то ещё. Ей не хотелось расстраивать ранимую натуру цветочницы, и уже тем более ей не хотелось опять искать её на кладбище. Но нет, Ирис улыбнулась и ответила:

– Конечно, есть, у меня много друзей.

– Нет, я не имею в виду цветы. У тебя есть друзья среди пони?

Ирис задумалась. Она немного помолчала и ответила:

– Да. Старшая, – она подумала ещё немного, – Икурварха, Троакар.

Кобылка снова замолчала. Она остановилась и села на дорогу. Свити встала перед ней и стала ждать ответа. Цветочница молчала, глядя куда-то.

– Ко мне многие относятся хорошо. Некоторые нет. Я не знаю. Я никогда не думаю об этом.

– Почему? – Свити уже пожалел, что затронула эту тему.

Глаза Ирис прослезились. Её взгляд забегал. Дрожащим голосом она ответила:

– Я боюсь.

– Чего? – это уже начинало пугать.

– Того, что они меня просто жалеют, а не любят. Я знаю, что со мной что-то не то и я боюсь, что именно из-за этого многие со мной добры, а не потому, что я хорошая пони. Я часто замечаю, что некоторые не хотят со мной говорить, но не говорят этого, предпочитая меня терпеть. Меня считают обузой. Не знаю почему, но они не говорят это прямо.

Ирис задрожала, две крупные слезинки упали на дорожное полотно. Свити протянула к ней копыто, дабы успокоить. Цветочница поглядела в глаза подруги, но вот подруге показалась, что смотрит прямо ей в душу. Глаза полные надежды и страха, взгляд испуганного ребёнка или щенка, глядящего на своего хозяина.

– Ты ведь не терпишь меня?

Этот вопрос поставил Свити в тупик не своей неожиданностью, а скорее неправильной формулировкой. Ответ надо было подбирать с умом, надо было понять, что она хочет услышать. «Понять»? Кобылка задумалась. И ведь действительно, Ирис мыслила не логически, она жила чувствами. Чем-то она напоминала Пинки Пай, которая игнорировала логику и здравый смысл, используя эмоции и настроения, выдумывая новые слова и праздники. Так и Ирис, она жила в своём мире эмоций и логика ему не была свойственна. Ответ должен был быть не обдуманным, а искренним, идущим от всего сердца.

Свити положила копыто на шею Ирис. Цветочница перестала дрожать, но всё ещё смотрела на подругу испуганно и с надеждой. Кобылка улыбнулась и сказала:

– Я тебя терплю и готова потерпеть ещё долго, а на остальных не обращай внимания.

Глаза Ирис засияли, улыбка поползла по её мордашке. Она радостно обняла Свити, та слегка приобняла её в ответ. Так они стояли несколько минут, выглядя очень глупо, но это не волновало ни Дропс, не уж тем более Ирис.

– Ладно, – с улыбкой сказал Свити, – пошли, у нас ещё дел много.

Остаток дня прошёл весьма быстро. Дропс выполнила ещё несколько мелких поручений Роттенберга, пару раз забегала к главе и в ДК. Ирис вернулась к своим друзьям, которых нужно было тщательно удобрить. В целом, если не смотреть на контекст ситуации, то можно было подумать, что она всегда работала и жила тут. Под конец рабочего дня, Свити зашла к теплицам, за Ирис. Та очень увлекалась уходом за цветами и не следила за временем. Скоро с лесопилки вернулся Икурварха и все втроём отправились в гости к цветочнице на вечернее чаепитие. Дропс очень даже порадовалась, ведь Икурварха  забыл, что не хотел сегодня встречаться с ней, дабы не плодить слухи, так же как забыл, что хотел проводить её только до малины, но пошёл туда вместе с ней. За чаем Свити с зеброй ещё раз обсудили, как можно было бы вычислить воров. На удивление Икурварха много знал о деятельности домушников и медвежатников. На мгновение кобылка даже подумала, что её новый друг не просто так знает Голдхорна и Ровера.

При этом жеребец явно не горел желанием помогать в детективном расследование, ему было куда интереснее узнать, про то, где Свити была до приезда в деревню, какие страны и города видела. Он всегда мечтал отправится в кругосветное путешествие, на других посмотреть и себя показать. Увы, но пока он не мог осуществить свою мечту, а потому часто общался с Шоколадкиным и Николаем Хувом. Они ему многое рассказали о своих путешествиях.

Ирис за вечер не проронила ни слова. Она наливала им чай, подавала печенье, внимательно слушала диалог. Цветочница просто была рада, провести время с друзьями. Весь вечер она услужливо угощала гостей и мило улыбаясь, молчала. Она всегда мечтала найти пони, с которыми было о чём помолчать.

Домой кобылка вернулась уже за полночь. Она специально задержалась в гостях, чтобы посмотреть, как работает дружина. Четверо жеребцов, во главе с Иваном Хеллсингом сначала прочесали всю деревню, в поисках затаившихся трупов. Среди них она узнала помощника главы Семёна, двоих друзей Икурвархи с которыми он выпивал вчера у Шоколадкина, а вот четвёртый был ей не знаком. После того, как стало понятно, что после прошлой ночи никто не затаился в подвале или заброшенном доме, группа удалилась в северный лес.

Кобылка долго следила за огоньками фонариков с крыши своего домика. Группа бродила вдоль леса, не углубляясь в него. Через некоторое время со стороны лесопилки в деревню вошла группа пони. Скорее всего, это были те, кого послал Туз, по просьбе главы. Они не стали долго задерживаться и сразу направились на северный край деревни, где и остались ждать.

Время шло, но ничего не происходило. Свити уже хотела спускаться и ложится спать, но её отвлёк крик. Она узнала голос Троакара, доносился он откуда-то со стороны теплиц. Но кобылку тут же отвлекло от него странное чувство. Несмотря на то, что ветра не было, её пробрало холодом до самых костей, шерсть на спине встала дыбом. Древний инстинкт не говорил, а кричал ей, что надо спасаться, где-то рядом враг. Она огляделась, но никого не увидела. Но странное ощущение, что на неё смотрит кто-то страшный, никуда не делось. На мгновение ей показалось, что на горной дороге, что вела к перевалу и фуникулёру есть какое-то движение. Но сколько бы она не всматривалась в ночную тьму, рассмотреть там не удалось ничего.

Вернувшись в кровать, она ещё долго не могла заснуть. Кошмаров не было, сон просто не приходил. Кобылка долго ворочалась, пыталась закрыть глаза, успокоится, но что-то словно запрещало ей спать. Мрачное ощущение надвигающейся опасности заставило её встать с кровати и пойти на улицу. Свити долго мялась, перед выходом. Она ожидала, что как только откроет дверь, то встретит глаза в глаза свой самый страшный кошмар. Ну, ли хотя бы зомби. Подавив сомнения и собрав волю воедино, она отворила дверь и её встретила мрачная ночная тьма.

Тусклые звёзды едва проглядывали сквозь лёгкую дымку облаков. Повсюду была темень, хоть глаза коли. Но это не помешало кобылке попытаться рассмотреть вдали то, что как она думала, является причиной происходящих здесь событий.

Страх сковал её тело, кровь застыла в жилах, все эмоции, что она могла испытать померкли. Она не закричала, не задрожала, не бросилась бежать, она просто заплакала. Не в состоянии тронутся с места, Свити стояла на пороге и плакала как маленькая кобылка, при этом благодарила  милостивые слёзы, за то, что они размывали перед ней то, что в дали она даже не видела. Вновь над деревней пронёсся  крику Троакара, но в этот раз ему вторил ещё один громкий звук. Яркая вспышка вывила кобылку из ступора, от грохота затряслась земля. Свити заскочила в дом, захлопнула дверь и спряталась под одеялом, как будто оно могло её от чего-то защитить.

Удар молнии осветил горный хребет и силуэт пони на горной тропинке. Гром волной прошёлся по деревне, заглушая голос жеребёнка, крики дружинников и всхлипы Свити. Но слышалось в этих грозовых раскатах что-то постороннее. Что-то, что не могло перекрыть даже мощь грозы. Страшный крик, преисполненный неистового ужаса и боли. Голос жалобный и страшный одновременно. Он предупреждал о грядущей опасности и звал на помощь. Но Свити была слишком напугана, чтоб прислушиваться к нему и уже тем более узнать.

---

– Вырубай! Вырубай эту хуйню! – орал, что есть мочи пони в белом комбинезоне, противогазе и чёрных резиновых накопытниках.

– Я стараюсь, а она не идёт! – кричал второй пони, облачённый в точно такой же костюм, судорожно щёлкая тумблерами.

– Иванов! Приборы! – крикнул первый пони, ещё одному подручному

– Сто сорок, сто семь, двадцать! – ответил тот.

– Что сто сорок, сто семь, двадцать? – крикнул старший.

– А что приборы? – отозвался Иванов.

– Я спрашиваю о показателях магической интенсивности! – заорал старший.

– Мощность вырубилась! – закричал ещё один пони-учёный, сидящий за пультом с тремя экранами, – и мой коктейль пролился, – он разочарованно посмотрел лежащий на столе опрокинутый бокал.

– Мы её теряем? – спросил генсек у старшего.

– Нет, нет! Вовсе нет! – ответил старший, он посмотрел на принцессу Твайлайт.

Принцесса, была объята молниями. Её рог светился багровым пламенем. Электроды, что были подведены к нему, дребезжали и готовились сгореть в любой момент. Твайлайт кричала, глаза её закатились, она широко раскинула крылья, но не могла ими взмахнуть.

– Есть! – закричал пони, следящий за показателями, – уровень падает, процесс стабилизируется!

– Это хорошо, – печально вторил ему пони, следящий за мощностью – но мой мартини уже не вернуть.

Стрелки на приборных панелях стремительно ползли в низ. Вспышки молний становились всё реже, а кобылка постепенно затихала. Едва она перестала искрить, как трое врачей и несколько учёных в защитных комбинезонах подбежали к ней. Принцесса приходила в себя.

– Принцесса, вы живы? – вопрос, заданный холодным голосом генсека звучал скорее как констатация факта.

– Да, – Твайлайт всё ещё не могла понять, что произошло.

– Говорить можете? – вновь спросил генсек.

– Могу, – в голове Твйлайт очень сильно звенело, а тело словно кололо тысяча иголок.

– Ну как вам наш маленький опыт?

– Что это только что было?

Принцесса вскочила на все четыре копыта. Врачи отбежали в стороны. Принцесса испуганно оглядывалась по сторонам. Она пыталась осознать произошедшее, но словно сам разум пытался поскорее забыть пережитое.

– Это маленький подарок от вашего правительства, нашему народу, – ответил генсек.

– Вы лжёте! – рог принцессы дружбы озарился магическим огнём.

Охрана взяла принцессу на прицел, но генсек жестом копыта приказал им опустить оружие. Учёные и врачи испуганно отходил подальше, поскольку перспектива попасть под горячее копыто аликорна, была крайне не радужная.

– Принцесса Селестия не могла создать что-то столь ужасное! – крикнула испуганная кобылка

– Тем не менее, – генсек поправил очки, – только магия аликорна смогла произвести на это хоть какой-то эффект. Вы не можете отрицать, что маги, способные создать такое встречаются крайне редко. Это творение аликорнов и только они могут его контролировать. Ну, или что-то могущественнее, но согласитесь, такого нет.

– Я…! – Твайлайт хотела парировать доводы оппонента, но крамольная мысль уже поселилась в её голове, – это невозможно!

– Мы можем предположить, что ваша наставница создавала это не с целью навредить нам, но для чего тогда?

– Я не знаю!

– Мы тоже. Главная наша беда, что мы не знаем, что это, для чего это нужно, и как его контролировать. Магия, которой обладает Эквестрия значительно превосходит все наши  технологии. Как вы понимаете, в таком случае, мы не можем полностью доверять вашему государству и считаться равными партнёрами.

– Но мы не хотим вам зла, – Твайлай перестала заряжать заклинание, – если бы принцесса хотела…

– То она бы давно уничтожила нас, – закончил за неё генсек.

Принцесса не знала, что ответить. Пережитое ей прямо говорило, что эта «Печать Забвения» артефакт, созданный древней магией, причём она явственно почувствовала, что это была магия аликорнов, мощные колебания которой, она не спутала бы ни с чем. Та сила, что при своём воздействии вызывала восторг своей мощью, совей необузданностью и в тоже время мягкой покорностью. Однако это была не та магия, что применяла принцесса Селестия или Луна и уж тем более не она с Кейденс. Это было что-то тёмное, рождённое в ненависти и страхе.

Твайлайт опустила голову. Она не знала, что сказать. Если это действительно создала Селестия, то сделала она это не с благими намереньями. Принцесса дружбы была бесконечно предана своей наставнице, но сейчас тень сомнения легла на её разум. «Почему принцесса никогда не говорила о  Печати Забвения»? «Что она скрывала»?

– Вам нужно отдохнуть, – генсек подошёл к принцессе и положил копыто ей на спину.

– Я, – Твайлайт всё ещё была в шоке, – я…

– Не бойтесь. Я не обвиняю ни в чём Эквестрию, Селестию или лично вас. Я верю, что всё это лишь недоразумение.

Принцесса поглядела на собеседника. На мгновение ей показалось, что его ледяной взгляд на мгновение оттаял, а лёгкая судорога, что её подруга хохотушка не посмела бы назвать улыбкой, была искренней. Ей хотелось верить, что всё произошедшее ошибка.

– Чтоб таких недоразумений не было, я надеюсь на вашу помощь.

– Я сделаю всё, что смогу.

Принцессу вывели из лаборатории, сейчас ей нужен был покой. Генсек проводил её взглядом и подошёл к защитному стеклу. Взор его приковал кривой, чёрный диск, состоящий из трёх частей. На каждой из них был изображён дракон, и в целом создавалась композиция, как будто три огнедышащих ящера сцепились между собой в последней яростной схватке. По всему диску сияла багровая россыпь рун, трещины и стыки переливались чёрной магией.

– Думаешь, она клюнет? – спросил его подошедший нарком обороны

– Она уже клюнула, – ответил генсек.

– Я сомневаюсь. Она верит в свою наставницу, как в божество, она не пойдёт против неё, – синеглазый жеребец посмотрел в сторону двери, в которую вышла принцесса.

– Именно по этому, – генсек не поворачивался к собеседнику, – она считает её непогрешимой. Я посеял в ней сомнение, по поводу праведности Селестии. Теперь она постарается доказать мне, а главное себе, что Селестия блага. И пока она будет искать доказательство своей правоты, она будет узнавать много нового о своей обожаемой наставнице. Как говорится, и на Солнце бывают пятна. Их надо только разглядеть.

– Я думал, пафос тебе не свойственен, – собеседник поглядел на генсека.

– Тут без пафоса нельзя.

– Ладно, – тёмно-серый жеребец направился к выходу, – идём, у нас много работы.

– Кстати на счёт этого? Что там с Нижними Копытами? – генсек последовал за ним.

– Всё очень плохо, – нарком подождал, пока собеседник с ним поравняется и продолжил путь, – функционеры ТНХ-1138 до сих пор не найдены, проект «Красная Звезда» под угрозой срыва. Плюс что-то тёмное творится в деревне Цветково. Связи нет, фуникулёр не работает.

– Данилка говорил, что готовится дирижабль для отправки штурмовой группы.

– Из-за погодных условий ничего не получилось. Один разбился, другой чуть не разбился. Причём погода испортилась внезапно. Чуешь, чем пахнет?

– Чёрной магией. Вот именно поэтому нам нужна принцесса Твайлайт.

Глава 7: Красная дружина.

Свити проснулась рано. Впервые за долгое время она почувствовала, что реально выспалась. Голова не болела, тело не ныло, а мысли при пробуждении были весьма светлы, как и атмосфера в комнате. Несмотря на это, вставать очень не хотелось, тёплое пуховое одеяло, мягкая перина и нежная подушечка, просто не отпускали пони. Кобылка сладко зевнула и потянулась, дабы размять мышцы и чтоб кровь как следует, растеклась по жилам. От приятных ощущений потягушек, вставать захотелось ещё меньше.

Она и не помнила, когда ей было так приятно просыпаться, а так же что было вчера и где она вообще находится. Свити поняла это не сразу, но постепенно взгляд выхватывал всё новые и новые куски интерьера вокруг. Обои на стенах с зелёным травянистым узором, которого не было у неё в домике. Постельное бельё, что так нежно обнимало её, так же не принадлежало гостье. В углу стоял розовый шкаф с белыми сердечками, рядом комод и столик такого же стиля. Под потолком висела красивая люстра с красным, расшитым бисером абажуром, а воздух наполнял аромат цветов.

Но это было не главное. Рядом с ней кто-то лежал. Едва осознав это, кобылка покрылась холодной испариной. Она стала судорожно вспоминать, что же вчера произошло. Однако, как бы мысли не метались по её голове, они никак не выкладывались в нужную картину. Тем временем сосед по кровати глубоко вздохнул. Свити слегка скосила взгляд и периферийным зрением выцепила золотистые локоны. Она резко повернула голову и обнаружила рядом с собой Ирис.

Цветочница мирно спала, уткнувшись носиком в подушечку. Свет солнца, что лился в круглое оконце, играл на её гриве, как на золотистой бахроме. Мордочка кобылки выражала абсолютное спокойствие и умиротворенность. Казалось, ничто не должно беспокоить её сон и Свити именно так и собиралась поступить.

Аккуратно, стараясь не разбудить спящую подругу, кобылка попыталась встать. Ситуацию осложняло то, что кровать была вплотную придвинута к стене и Дропс лежала у неё. С головы так же была стена, а у противоположного края мешал шкаф, поэтому, чтоб слезть с кровати, нужно было как-то перелезть через Ирис, при этом её не разбудить.  Едва кобылка коснулась задним копытом пола, как цветочница поёжилась, Свити застыла над ней, но поняв, что не разбудила её, продолжила бегство.

Ступая словно кошка, агент двинулась к винтовой лестнице, ведущей из комнаты Ирис на первый этаж. Благо в доме везде были ковры на полу, а потому проблемы с цокотом не возникали. Свити спустилась вниз и, оглядевшись, сразу направилась к двери. Цель была уже близка, но недостижима. Едва кобылка протянула копытце к ручке, как в дверь забарабанили. От неожиданности агент отпрыгнула назад, сердце у неё ёкнуло и чуть не вылетело из груди.

– Стар! Ирис! Просыпайтесь, сони, хватит дрыхнуть! – взывал знакомый голос.

Проглотив комок в горле, кобылка все-таки дёрнула засов и отворила дверь. На пороге домика стоял Икурварха. Жеребец широко улыбнулся знакомой и поприветствовал её. От него приятно пахло свежей выпечкой, аромат шёл откуда-то из седельной сумки, на его боку. Его мордочка просто сияла радостью и жизнелюбием.

– Доброе утро Блю! Как спалось? Кошмары не мучили? Клопы не кусали?

– Хорошо, – буркнула кобылка в ответ, – наконец-то выспалась.

– Вот и славненько, – жеребец снял сумку, – буди Ирис, будем чай пить.

– А может не надо? – Свити запланировала на сегодня много дел и не хотела, откладывать их в долгий ящик. Учитывая, что вчерашняя ночь, судя по тому, что она проснулась в доме подруги, была очень интересной. Хорошо бы её ещё вспомнить.

– Надо Блю, надо, – твёрдо сказал зебра, – а собственно и не надо, – неожиданно выдал он.

Кобылка уже обрадовалась, что он передумал, но тот радостно помахал копытом и глядя за спину Блю Стар, радостно сказал:

– Доброе утро Ирис!

Свити обернулась и поглядела на цветочницу. Та стояла, взирая на друзей заспанными глазами. В зубах она сжимала край подушечки. Ирис выпустила её изо рта, издав сонное, вопросительное «ааа».

– Доставай агрегат, будем чафирить! – радостно сказал жеребец.

Ирис улыбнулась, как только до неё дошёл смысл слов. Она тут же побежала в кладовку и забренчала там чем-то металлическим. Свити же печально поняла, что от дружеских посиделок ей сегодня не отвертеться.

– А не боишься, что опять слухи поползут? – ехидно заметила она, – мол, чаи с кобылками гоняет.

– С нами Ирис, а это сто процентная защита от любых слухов, – усмехнулся он в ответ.

Большой, старый самовар важно пыхтел, выдувая из высокой трубы клубы сизого дыма. Пламя в его основании игриво дребезжало, наделяя его толстое пузо свежим жаром. Внутри медного красавца уже начинала бурлить вода, заставляя его украшенное орнаментом колосьев тело едва заметно дребезжать.

Сталлионградцы очень гордились своими агрегатами, для приготовления чая. Каждый из них был настоящим произведением искусства, два одинаковых самовара было очень трудно отыскать. Несмотря на всю непрактичность подобного приготовления чая, подобный агрегат был практически в каждом доме и в каждой семье. Некоторые были настоящими семенными реликвиями, например этот достался Ирис от бабушки.

Бытовала легенда, что пони северо-востока получили их от загадочных двуногих существ, что пришли из другого мира, в котором бушевала война. Они подарили технологию самовара пони, а заодно научили их изготавливать невероятно крепкий алкогольный напиток, который, как считали некоторые народы их мира, они пили из этих самых самоваров, что вызывало у существ смех.

С тех пор пить чай из самовара вошло в традицию и считалось определённым шиком и хорошим тоном, приготовить самовар для гостей. Сначала эту бандуру надо было достать с самой дальней и высокой полки, потом очистить от пыли, затем наполнить водой и раскочегарить. После чего долго ждать, пока он закипит. Как только вода начинала кипеть, ей наполняли маленький керамический или железный чайничек с заваркой, который размещали на месте трубы и минут пятнадцать ждали, пока он настоится. Только потом все усаживались за стол и начинали разливать чай. Считалось, что такой чай намного вкуснее, приготовленного обычным путём.

На удивление это действительно оказалось так. Свити не могла найти этому разумного объяснения. Может потому, что заварка хорошая? Может потому, что пили на свежем воздухе, сидя в тени беседки на заднем дворе домика Ирис, в окружении цветущих кустов? Может и потому, что готовили это всё весёлой компанией, потратили много времени и сил, и теперь награда казалась более ценной. А может, это волшебный эффект самовара.

Сделав небольшой глоток терпкого, крепкого, с нотками каких-то лесных ягод, чая, Дропс немного посмаковала его и закусила свежей плюшкой. Утренняя выпечка хорошо шла с чаем на свежем воздухе. Благо Икурварха набрал не только плюшек и булочек. Специально для Ирис он принёс кулёк ирисок. Дли Блю хотел купить несколько пирожных с мёдом, но их не оказалось, поэтому взял побольше выпечки. Ну и для всех попросил у Шоколадкина коробочку конфет.

– Так что вчера было? – наконец спросила Свити у гостя.

– Так ты всё-таки ничего не помнишь? – грустно спросил уже у неё гость, – понятно, значит, здорово тебя мертвяки вчера напугали.

– Они снова приходили? – кобылка подняла одну бровь.

–Угу, – кивнул жеребец, прожёвывая булочку, – да как приходили! В общем и целом, домой я вчера поздно пришёл, у Шоколадкина с друзьями засиделся, они с Иваном собирались в рейд идти. Хотел лечь спать, но не смог, просто сон не шёл и всё.

Свити задумалась. Она явно помнила, что тоже вчера никак не могла заснуть. Если не спалось не только ей, значит это побочное действие чёрной магии. «Надо будет узнать, снятся ли остальным в деревне кошмары»?

– Так вот, – продолжал зебра, – лежу я на кровати и тут слышу крик!

– Чей крик? – кобылка напрягла память.

– Троакара, – вступила в разговор Ирис, – его боль усилилась. Он вчера хотел на гору пойти, но я не позволила. Он залез на чердак и начал кричать, глядя туда. Я пыталась снять его боль, но он кричал и плакал.

Дропс точно вспомнила, что слышала крик жеребёнка. «Не зря, ох не зря он вчера кричал. Бьюсь об заклад, его вчерашний приступ был не просто совпадением»?

– Скажи Ирис, – Свити посмотрела на цветочницу, – а как часто у Троакара случаются приступы.

– Иногда, – кобылка поглядела на подругу чистыми глазами.

– Ладно, изменим постановку вопроса. Его крики совпадают с атаками мёртвых?

Ирис задумалась. Она старалась вспомнить все моменты, когда заставала жеребёнка, кричащего от душевной боли и безысходности.

– Не всегда… – робко сказала она, – порой он кричит, когда они молчаливые молчат, но всегда кричит, когда она ищут.

Свити и Икурварха переглянулись. Они оба уловили одну мысль, что Троакар связан с бедствием деревни куда сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Кобылка кивнула жеребцу, намекая, что он может продолжать рассказ.

– Дык, вот. Я к этому, конечно привык, да и ночью Ирис его всегда у себя прячет, а то мало ли, давно бы зомбям попался.

– Их боль одна, – прервала рассказ Ирис, – они его не обидят, но он этого не знает. Никто не знает.

Друзья опять переглянулись, но никак не прокомментировали её слова. Икурварха же продолжил рассказ.

– В общем, мне это, уже не понравилось. И тут молния как шандарахнет! И слышу, ты кричишь.

– Я? – Свити тут же попыталась вспомнить кричала она тогда, или нет. Она определённо помнила вспышку грозы, но дальше её воспоминания, как отрезало.

– Ну, может и не ты, – неуверенно ответил жеребец, – но кричала кобылка, и я подумал на тебя. Выбегаю из дома и кабанчиком к тебе. И тут мне на встречу толпа мертвецов! Галопом скачут, прямо на меня! Я в сторону, а они мимо. Промчались табуном в южный лес и только под утро оттуда назад побрели.

Судя по словам жеребца, подобного за мертвецами раньше не замечалось. Они не часто забредали за реку, предпочитая бродить по улицам деревни. Да и в этот раз они полностью проигнорировали потенциальную жертву, которой был Икурварха. Как он признался сам, тот угол, в который он забился, был не лучшим местом спрятаться от мертвецов. Казалось, что они совсем обезумили, как, будто та сила, что давала им жизнь, просто пронеслась волной, за которой последовали мертвецы.

Далее Икурварха рассказал, что они с Ирис практически одновременно добрались до домика подруги. Увидев открытую входную дверь, жеребец очень испугался, ведь найти обглоданный мертвецами труп Блю ему очень не хотелось. К счастью она была жива и здорова. Закутавшись в одеяло, она пряталась под кроватью и плакала.

– Серьёзно? – кобылка искренне удивилась, – что меня так напугало?

– Это у тебя надо спрашивать, – жеребец сделал глоток чая, – ты так дрожала, что на ногах стоять не могла, мне пришлось тебя нести.

На следующем сеансе связи Свити решила узнать у консультанта по чёрной магии о том, возможно ли целенаправленное воздействие страхом. Если вчера она была подвержена какому-то заклятию, что вызывало ужас, до потери памяти, то, скорее всего, это неспроста.

В голове на секунду возникло что-то странное, что-то неуловимое. Как сон, что после пробуждения ты не в силах вспомнить. Это воспоминание, покрывал туман, лёгкая дымка, сознания, не дававшая ему показаться перед глазами. И от этого воспоминания Свити похолодела.

Следующие пять минут сидели молча. Тёплый летний ветерок трепал листья кустов и гривы пони. Его тёплые порывы несли аромат цветов, что росли на заднем дворике через беседку, смешивая их с ароматом чая и свежей выпечки. Мерное пение птиц наполняло воздух в такт стрекотания кузнечиков. Где-то вдалеке слышалась мелодия гармошки.

Ирис хотела съесть одну из шоколадных конфет, но едва поднеся её ко рту, остановилась. Понюхав её, она тихонько, словно маленький котёнок чихнула. Вернув конфету в коробку, кобылка с недовольным видом взяла уже всю упаковку и понесла её куда-то в дом. За стол вернулась уже без неё.

Свити отодвинула кружку и спросила друзей, чем они сегодня планировали заняться. Икурварха честно сказал, что поскольку сегодня выходной, то он планирует немного поседеть дома с умной книжкой. Ирис хотела заняться цветами в теплицах, она боялась, что мертвецы могли пробежать там этой ночью и её друзья от того могли заболеть. Эти ответы очень порадовали Дропс, поскольку им было чем заняться сегодня, а это говорило о том, что она может сосредоточиться на своих делах

Закончив чаепитие, Икурварха и Свити помогли Ирис прибраться, после чего все разошлись кто куда. Агент сразу направилась в опорный пункт. По дороге виднелись последствия вчерашнего нашествия. Где-то был сломан забор, где-то виднелась пожухлая трава. Один жеребец жаловался другому, что мертвецы вчера пробежались по его двору и один из них свалился в яму с мусором. Оттуда он не смог выбраться до утра и теперь мирно в ней разлагался. При этом, если судить из их разговора, усопший был их знакомым при жизни.

На площади было оживление. Пони сновали туда-сюда, при этом все разговоры шли о прошедшей ночи. Кто-то причитал, что Шоколадкин сегодня не открыл магазинчик. Свити обратила внимание, на запертые ставни на магазине с большой красной вывеской «не работает». Кобылка задумалась, не попался ли продавец вчера мертвецам. Но от раздумий её отвлёк голос самого пропавшего.

– Здравствуйте милочка, – радостно поприветствовал её единорог.

– Доброе утро, – не менее радостно ответила ему пони.

Она тут же обратила внимание на крайне помятый вид жеребца. На её удивлённый взгляд он пояснил, что вчера вечером хотел достать новый товар из погреба, но от грохота грозы сорвался с лестницы и здорово ушибся. Ему, даже, пришлось сегодня отпросится у главы и не открывать магазин, так как всё болело, но к счастью Тотеншванц не подтвердил не одного перелома. Денёк в покое мог очень позитивно сказаться на здоровье жеребца.

– Что же, рада, что всё обошлось.

– Ох, милочка, не всё. Вы ведь к Ивану собираетесь?

– Да, мы с ним сегодня встретится, договаривались.

– Я думаю, вам надо будет перенести встречу. У него сегодня будет много проблем, – грустно подметил Шоколадкин.

– Почему? – Свити изобразила гримасу непонимания.

– Видите ли, сегодня ко мне заходили друзья нашего зебры и рассказали, что вчера из их рейда вернулись не все, – печально сообщил он.

– Кто-то погиб? – кобылка ошарашено отпрянула назад.

– Пока точно сказать нельзя, – с определённой долей оптимизма в голосе ответил единорог, – но факт остаётся фактом. Лучше вам, всё-таки, как-то покинуть это проклятое место милочка.

– Не могу, – печально ответила Свити, – а теперь ещё и не хочу уходить, во всём не разобравшись.

Она попрощалась с продавцом и продолжила путь к опорному пункту. Дойдя до цели, кобылка громко постучала в толстую железную дверь. Иван вышел достаточно быстро. По его недовольной морде можно было сразу сказать, что вчерашний рейд действительно пошёл крайне плохо. Он жестом пригласил кобылку войти и молча, вернулся в кабинет.

Свити сразу села на стул, стоящий перед столом участкового. Она внимательно осмотрела окружение, но ничего не сказала. Иван сел за стол и закурил, одарив гостью мрачным взглядом. Взяв свою двустволку, участковый проверил её и вновь положил на место. Подумав ещё немного, он бросил сигарету в мусор и просто продолжил, молча сидеть, опиравшись локтями на столешницу. От его скверного вида Свити на душе поплохело. Жеребец вновь достал сигарету и закурил.

– Значит, ты хочешь с нами в рейд? – спросил он, выдыхая дым.

– Если так я смогу доказать, что мне можно доверять, то да, – максимально уверенно и доброжелательно ответила гостья.

– Даю тебе ещё время подумать, и не ввязываться во всё это дело. Ты, я это вижу, не дура, а потому прекрасно понимаешь все риски.

– Товарищ участковый, – кобылка немного помялась, – я сказала, что хочу вам помочь, вы сказали, что я должна для этого сделать. Если я разберусь с ворами и продемонстрирую, что могу действовать в команде, по уничтожению этой нечестии, то вы позволите мне…

– Я помню, не тупой, – прервал её жеребец, – Я хочу сказать, что твоя идея крайне опасна, и не обдумана.

– Если вы так говорите потому, что сегодня кто-то не вернулся из рейда… – начала было кобылка, но участковый не дал ей закончить.

– Да, именно по этому. Я уже пожалел, что разрешил участвовать в этом кому-то кроме проверенных дружинников.

– Не волнуйтесь, я…

Но и в этот раз Свити не удалось договорить. Судя по страшному грохоту, входную дверь сорвало с петель. В коридоре тут же стало светло. С громким топотом, выдыхая пар из ноздрей, взрывая копытами пол, в кабинет ворвалась старшая по теплицам.  Её взъерошенная грива, больше напоминала веник, глаза угрожающе налились кровью, а зубы злобно скрежетали.

Иван соскочил со стула, но вместо того, что усмирить наглую кобылу, лишь отошёл подальше, не спуская с неё взволнованного взгляда. Свити продолжала сидеть на месте, переводя взгляд с участкового, на старшую и не понимая, что происходит, и что ей делать.

– Где мой муж! – закричала кобыла.

– Успокойся, пожалуйста, – ответил Иван, – мы ещё не обыскали южный лес, он может быть там.

– Успокоиться? – взревела она, – я те успокоюсь!

Она резко рванула в сторону участкового, тот, перегородив стулом ей путь, кинулся от неё вокруг стола. Кобыла отшвырнул стул, и попыталась ухватить зубами за хвост участкового. Оказавшись по разные края стола, они продолжили диалог.

– А ну, марш лес прочёсывать! – кричала вспылившая кобыла, – а то ишь расселся тут!

– Успокойся, обещаю тебе, найдём мы его, – пытался вразумить её Иван.

Старшая вновь попыталась оббежать стол и добраться до участкового, но он лихо уклонился от контакта с ней и они опять оказались по разные стороны стола. Свити продолжала сидеть и глядеть то на одного участника сцены, то на другого.

– В конце концов, – грозно сказал Иван, – веди себя цивилизованно! Это, между прочим, не уважение к власти, то, что ты тут устраиваешь!

– Ах! Неуважение к власти, – с сарказмом ответила старшая, начав медленно обходить стол, Иван старался не допускать сокращения расстояния между ними, – неуважение к власти говоришь? Я тебе сейчас такое неуважение покажу! Что ты навсегда забудешь, как форму одевать! Тоже мне страж порядка! Сам справится, не можешь, так простых граждан под удар подставляешь!

По мере её истерики в Ивана летели стопки бумаг, чернильница, перья, ящики стола, стулья, в том числе стул с сидящей на нём Свити. Кобылка жалобно пропищала в полёте и умолкла, как только её в воздухе перехватил Иван. Он аккуратно поставил Свити на ноги и продолжил успокаивать старшую.

– Во-первых ситуация у нас сейчас сложная, и надо принимать все меры, что возможны. Во-вторых, он добровольцем вызвался!

– Да знаю я! – заливаясь слезами, старшая села на пол посреди кабинета – я же ему говорила, не ходи, не ходи, а он…

Она зарыдала во всё горло. Иван подошёл к сейфу, открыл его и вынул графин. Участковый налил его содержимое в стакан и хотел протянуть его старшей, но кобыла выхватила из его копыт графин и в несколько глотков осушила его, к вящему удивлению Ивана и Свити. Отставив графин в сторону, старшая продолжила рыдать, рассказывая, как она уговаривала мужа не ходить в рейд. Потом начала умолять Ивана найти его. Кое как, но участковому удалось отправить её домой.

– Ну, ты поняла, – обратился он к Свити, затем глубоко выдохнул и выпил содержимое стакана, что так и держал копытокинезом.

– Да, да, – ответила она, – но я уже всё обдумала и не собираюсь отступать.

Иван с подозрением оглядел кобылку.

– Ну, что же, тогда сегодня в одиннадцать вечера жду тебя у сельсовета, а сейчас мне надо найти нашего механика.

– Я могу вам помочь? – кобылке в голову пришла хорошая идея.

Иван с недоверием оглядел её.

– Не часто встречаю пони с манией помогать всем и вся, – заметил он.

– У вас была трудная ночь, следующая будет такой же, скорее всего, а я и так хочу доказать свою полезность, чем это не шанс.

– Ну, а ночью, ты, что будешь делать? Особенно если не найдёшь его?

– До ночи ещё дожить надо, – Свити звонко усмехнулась.

Иван кивнул. В последнее время он буквально надрывался на работе, а потому был рад любой помощи. Теперь, из-за вчерашнего случая он не был уверен в этом, но делать было не чего. Он с ног валился, пытаясь разобраться в том, что творится в его деревне. Кроме того, рассудив трезво, он подумал, что всё равно на улице день и Блю Стар вряд ли нарвётся на мертвецов, а потому согласился.

Участковый рассказал, что когда пошла волна мертвецов, он не был с остальной группой. Друзья Икурвархи рассказали, что видели, как Шпунтиков, а именно так звали пропавшего, бежал впереди волны в южный лес. Если его не догнали, вполне вероятно, что он ещё блуждает там. В принципе, заблудится в южном лесу сложно, но, если тебе это удалось, то прогулять там можно было очень долго. Кроме того там находилось небольшие болотца, не столь опасные, как северное, но в них всё равно лучше не попадать.

Свити прекрасно понимала, что в одиночку шляться по лесу не самая здравая идея. Нужно было найти себе спутника, что согласится поискать незадачливого рейдера. Первым на ум пришёл Икурварха. Кобылка сразу направилась к нему домой, но вот беда, его там не оказалось. Как рассказал сосед, зебры не было с самого утра. Тогда кобылка решила попросить о помощи Ирис, хотя и не хотела впутывать в это дело её.

Цветочница была найдена именно там, где и ожидалось. Она оглядывала последствия вчерашнего шабаша. Несколько мертвецов пронеслись по полям с тюльпанами и теперь те выглядели очень болезненно. Кобылка приложила максимум усилий, дабы цветочки поправились, но всё равно переживала из-за их состояния. Свити сразу рассказала, зачем пришла и почему отвлекает её от дел. Она пообещала, что если Ирис поможет ей в поисках Шпунтикова, то она поможет ей с цветами. Но, цветочница сразу дала понять, что готова помочь подруге, да ещё и в благородном деле абсолютно бескорыстно.

Так обе кобылки направились в лес. В отличие от северного леса, южный был не столь густой и жуткий. Тут частенько встречались открытые полянки и просеки. Очень быстро пони оказались на той поляне с цветущим деревом. Цветы уже опали и на их месте виднелись зелёные шарики будущих плодов. Тут Ирис немного постояла в прострации, прислушиваясь к голосу цветов. Свити не стала её отвлекать, а даже понадеялась, что те подскажут, где искать пропавшего.

Ирис уверенно направилась на запад, увлекая за собой подругу. Лес в той стороне становился более густым, тёмным, но до мрачности северного ему всё равно было далеко. Дропс даже решила, что мрачность северного леса обусловлена воздействием чёрной магии. Тут её активность была не столь велика, поэтому лес казался просто обычным.

Вскоре они вышли на тропинку, по которой взволнованная Ирис наотрез отказывалась идти. Свити не стала её уговаривать, и они направились дальше. Кроны деревьев смыкались всё плотнее над головами пони. Под копытами шуршал ковёр из опавших прошлогодних листьев. Дикие кусты, что прорастали вокруг деревьев создавали некое подобие лабиринта. Ирис уверенно ныряла в эти кусты, а вот Дропс старалась как можно аккуратней их обходить. Что, собственно, и привело к тому, что в определённый момент Свити попросту потеряла подругу из виду.

Поняла она это не сразу, так как всю дорогу Ирис молчала, а из-за шуршания травы, понять, что ты шагаешь один, становилось значительно сложнее. Лишь остановившись, чтоб перевести дух, кобылка поняла, что они разделились. Свити позвала подругу, но та не ответила. Кобылка двинулась назад, надеясь отыскать следы подруги, но вскоре поняла, что не понимает, куда идёт. Оказавшись на какой-то поляне, Свити вновь громко позвала подругу, но ответило ей лишь глухое эхо.

Кобылка прошла дальше, вокруг не было ни души. Только деревья, кусты, шорохи листьев и едкий аромат травы. Дропс громко крикнула «Ау», надеясь, что её услышит хоть кто-то, но отозвалось лишь эхо. Она вновь попыталась позвать на помощь и в этот раз её кто-то отозвался.

Сначала кобылка подумала, что ей показалось, но вскоре без всяких «ау» она услышала смех, что доносился с другого края поляны. Она мгновенно направилась туда и вновь громко крикнула, чтоб обозначить своё местоположения. Смех в ответ стал громче. Свити ускорила бег, она уже отчетливо понимала, что смеющийся рядом, но не могла, его разглядеть. На ходу она осмотрелась, пытаясь выцепить взглядом фигуру пони между стволов деревьев. Но вокруг были лишь ветви, кусты, тусклое солнце, высокая трава, старые пни, ещё одно солнце…

Кобылка встала как вкопанная. Она поглядела вверх и поняла, что небо закрыто кронами деревьев, и солнца не может быть видно. Да и не были эти два шара похожи на солнце, скорее на… глаза?! Два огромных золотистых глаза, парили под кронами деревьев, медленно приближаясь, друг к другу. Едва они оказались на достаточно близком расстоянии, как вокруг них из очертаний крон и ветвей, стволов и корней, теней и лучей света, что просачивались сквозь листья, стал вырисовываться образ кобылы. Смех стал становиться громче, и он стал узнаваем.

– Ведьма!!!

Дыхание перехватило, ноги задрожали, а гигантский силуэт кобылы уже стал достаточно различим. Ведьма, хохоча, нависла над Свити. В голове, у кобылки, помутнело, взор окутала тьма, лишь жёлтые глаза ведьмы чётко впились в её сознание.

Свити опрометью кинулась назад. Громовой смех кобылы, двинулся за ней. Словно ветер, она завывала в вышине, сотрясая лес. Деревья от её движений ходили ходуном, казалось, что от топота её копыт дрожит земля. Треск древесины, шелест сломанных ветвей, всё сливалось в один непередаваемый гул. Дропс неслась, не разбирая дороги, она не понимала куда бежит, ей просто хотелось поскорей оторваться от этого ужаса.

– Блю! – раздалось эхом за её спиной.

Кобылка прибавила шагу, хотя казалось, куда уж быстрей. Зов позади вновь повторился, но она его не слушала. Стена деревьев слилась в единую пёструю картину, чувства притупились, в ушах стояли вой и гул. Стремительное бегство оборвал случайный корень, торчавший из-под земли. Кобылка, кувыркаясь, покатилась по лесной подстилке и врезалась в упавшее дерево. Тут же её настигла чёрная тень.

Дропс закрыла мордочку копытами, издав протяжный крик, на миг, потеряв чувство реальности. Но из прострации её вывел испуганный слезливый голос Ирис.

– Блю, что с тобой? –тараторила цветочница, – куда ты бежала? Что случилось? Блю? Куда ты?

Кобылка открыла глаза и увидела рядом с собой Ирис. Ошарашенная цветочница пыталась поднять подругу на ноги. Свити огляделась вокруг. Она не могла понять, что же произошло, и куда пропала ведьма. На этот вопрос Ирис только испуганно взвизгнула, но было ясно, что саму ведьму она не видела.

Поднявшись на ноги, Свити ощутила сильную боль по всему телу. Ветви деревьев и кустов, а так же падение, проделали неплохую работу. Она была вся грязная, с выдранными клочками шерсти, грива представляла из себя кошмар стилиста, а по всему телу, особенно на ногах, мордочке и груди виднелись кровавые пятна от царапин. Ирис выглядела не лучше. Её платье было всё изорвано, золотистые кудри растрепались, а на одной, словно праздничная игрушка на ёлке,  болталась еловая шишка.

Попытавшись осознать, что же произошло, кобылки поковыляли в ту сторону, из которой Свити бежала опрометью. Чем ближе они подходили к поляне, тем сильнее убеждалась Дропс, что всё это было причиной временного помутнения. Если судить по звукам, что гнались за ней, то перед глазами пони должен был предстать если не каньон, то солидный бурелом. Да, то место где она пробежала, было легко опознать, но вот следов того, что её преследовала гигантская колдунья не было.

Ирис очень распереживалась. Как Свити поняла из её сумбурных объяснений, обнаружив, что она потеряла подругу, цветочница кинулась её искать. Она почти уже запаниковала, как услышала бегущую Блю. Ирис попыталась догнать её, даже кричала, чтоб та остановилась, но погоню прервал лишь корень дерева. Её очень испугала реакция Блю, непонятно чего испугавшуюся, а уж когда та спросила про ведьму, Ирис сама чуть не бросилась бежать.

Дойдя до полянки, пони осмотрелись, пытаясь найти хотя бы что-то, что указывал на произошедшее. Но, кроме следов самой Свити, тут не было ничего. Птицы щебетали в вышине, вокруг жужжали мухи, а лес выглядел абсолютно спокойно. Свити вгляделась в то место, где материализовалась ведьма, но там был только лес. Ирис же наклонилась к какому-то кустику, понюхала его и слабенько чихнула. Она отошла назад и сказала:

– Плохая трава, – она потянула подругу за собой.

– Ладно, – Свити потёрла ноющую  от боли ногу, – нам надо найти Шпунтикова.

– Так я его уже нашла, – тут же ответила Ирис.

Дропс изумлённо оглядела подругу, та в ответ покраснела, понимая, что столь важную информацию надо было сразу сообщить ей, ведь они собственно за этим пришли. Но паническое бегство подруги, потом её разговоры про ведьму, всё это просто выбило мысли о пропавшем механике из головёнки Ирис. Сейчас, когда они успокоились, она вспомнила причину их лесной прогулки.

Ирис тут же повела подругу туда, где находился Шпунтиков. Она уверенно шла вперёд, в этот раз, стараясь не терять по дороге Блю. О том, что они приближаются к цели, сообщили донёсшиеся откуда-то звуки губной гармошки. Иногда они затихали и становились слышны звуки неумелого пения. Вскоре кобылки подошли к высокой сосне, с которой и раздавались эти звуки.

У подножия дерева лежали шесть трупов, разной степени разложения. Они образовывали круг, при этом их головы были направлены в центр оного круга. Сладковатый запах разлагающегося мяса больно ударил по обонянию пони. Кобылки попытались зажать носы, но это не сильно помогло. Ирис испуганно жалась к подруге, переводя взгляд больших напуганных глаз с одного мертвеца, на другого. Свити так же оглядывала их, стараясь подавить рвотные позывы. Два земнопони, два пегаса и два единорога, казалось, что остались они тут не случайно.

От раздумий и вони кобылок оторвал радостный голос. Сидевший на дереве тёмно-жёлтый пони, с короткой синей гривой и такого же цвета хвостом и бородой, радостно кричал нашедшим его пони. Шпунтиков проседал тут всю ночь, пока шестёрка мертвецов внизу стояла вокруг дерева и что-то шипела в его сторону. Он пытался откидываться сосновыми шишками, но его снаряды не сильно впечатлили гостей. Когда солнце поднялось над горизонтом, неестественное подобие жизни оставило зомби, и они упали там, где стояли, а сам механик, просто не смог слезть с дерева.

В течении последующего часа Свити и Ирис пытались помочь ему спуститься. Как оказалось Шпунтиков очень боялся высоты, даже на крышу дома никогда не лазил. По деревьям так же лазит, не умел, но когда мертвецы чёрной волной упали ему на хвост, то он установил несколько личных рекордов, по скорости бега и взбиранию на отвесные стволы деревьев. К счастью спустить его всё-таки удалось.

– Спасибо огромное, я ваш должник теперь, – радостно благодарил механик своих спасительниц.

– Не проблема, – отмахнулась Свити, – идёмте домой, а то ваша жена беспокоиться.

– Это она умеет, – усмехнулся он, – предлагаю идти окольными путями, а то ещё чего доброго придём в деревню раньше срока.

– Какого срока? – удивилась кобылка.

– Потом объясню. Сейчас бы я выпил бы чего покрепче. Надеюсь, гнильцы трактир вчера не разобрали, это будет обидненько.

Троица двинулась по направлению к деревне. Попутно Свити решила расспросить Шпунтикова, про вчерашний рейд. Мастер долго уклонялся от темы, ведь ему не было чем похвастаться. Ещё бы, история о том, как он героически улепётывал от армии мертвецов не то, что жеребцы обычно рассказывают кобылкам. Но агент стояла на своём.

– Но, что тут рассказывать. Собрались, инструктаж послушали, пошли в лес. Иван думал сначала проверить, сколько восстало, а потом звать нас, там ещё хлопцы Туза хотели присоединиться, а тут гнильцы как попёрли! Серьёзно, в жизни так не бегал.

– В их поведении было что-то странное?  – поинтересовалась агент.

– Дорогая моя, – усмехнулся Шпунтиков, – их существование само по себе, что-то странное. Они каждый раз что-то да выкидывают. Вот эти шестеро, например. Стояли вокруг и просто ждали, даже залезть не пытались. Что им надо, зачем, почему? Одни вопросы.

– А что-то странное помимо мертвецов вы заметили? – вновь спросила она.

– Может, заметил, может, нет. На самом деле я мало что помню с вчерашнего вечера. Да и не до того было. Просто мой первый рейд, чуть не стал последним. Ну, ничего, ничего, в следующий раз я подготовлюсь.

Он рассказал ещё немного про вчерашнюю ночь. В целом ничего дельного Свити это не дало, она просто радовалась, что смогла спасти пони. Ирис всю дорогу молчала улыбаясь. Наконец из чащи они вышли на тропинку, по которой цветочница отказывалась идти и тут они внезапно встретили Икурварху.

Зебра слегка опешил от такой встречи, да и Свити крайне удивилась. Они молчали несколько мгновений, но Шпунтиков радостно поприветствовал зебру и начал с ним диалог.

– Здорово полосатый! – механик вытянул копыто вперёт.

– Здорово, – Икурварха стукнул копытом в ответ.

– Ты что, опять к ведьме ходил? – спросил Шпунтиков.

Свити удивлённо окинула взглядом своего друга. Тот несколько засмущался, он потёр копытом затылок и ответил, что вовсе не к ней. Просто забыл на работе важную веешь, и пришлось возвращаться.

– Через лес? – с сарказмом поинтересовалась Свити.

– Ну, я люблю прогуляться, – ответил он.

– Ага, как твои друзья, – недовольно подметил Шпунтиков, – причём ладно бы уже под утро, но только Иван в лес, как они меня оставили ждать, а сами пошли проверять, не зашёл ли кто в тыл.

– Вы о чём? – поинтересовалась Свити у механика.

– Да, всё про вчерашнее, – отвечал тот, – эти два оболтуса сказали, что надо проверить, не остался ли кто-то из мертвецов в деревне. Мне сказали ждать Ивана у кромки леса, а сами ушли. Хотя мы уже проверяли деревню, перед тем, как пойти в лес, а Иван чётко говорил, что нам разделяться нельзя!

– За ними это водится, – печально ответил Икурварха.

– Да и за тобой тоже, – усмехнулся Шпунтиков, – ты тот ещё раздолбай. Не каждый приезжая в деревню может, – он громко выкрикнул следующее слово, – Случайно! Пойти работать на медвежатников.

Дропс удивлённо поглядела на друга. Тот неловко улыбнулся, но поведал, что, когда впервые прибыл в Цветково, связался не с теми ребятами, которые оказались ворами. К счастью для него всё обошлось, и он не загремел за решётку.

– Да, он у нас немного тупенький, – продолжал разглагольствовать механик, – так, то если ты хочешь выйти за него замуж, то следи за ним.

Свити словно током ударило, Она встала как вкопанная и поглядела на Икурварху. Тот был в не меньшем шоке, тоже застыл, при этом покраснев, как помидорка. Ирис ласково улыбалось, ей было приятно слышать о возможной свадьбе её друзьях.

– Нет, нет, нет! Я не собираюсь выходить за него замуж!

– А я не собираюсь на ней жениться!

– Я тоже так говорил! А теперь я семейный пони и счастлив. Местами, – механик пошёл вперёд.

– Местами, – крикнул в след Икурварха, – я так понимаю, эти места, где можно выпить?

– Разумеется! – Весело отвечал тот, – Особенно сегодня, ведь я такое пережил. Вы не представляете.

Пока Шпунтиков рассказывал свои злоключения, Ирис принюхалась к седельной сумке Икурвархи. Жеребец тут же перевесил её на другой бок. Цветочница хотела обойти его, но зебра отошёл в сторонку. Он улыбнулся ей и взглядом указал на Блю Стар. Ирис вновь подошла к подруге и стала ждать окончание разговора.

Назад в деревню двинулись уже вчетвером. Свити буквально съедала недовольным взглядом своего друга, а тот делал вид, что ничего такого не замечает. Ирис продолжала улыбаться и молчать, а Шпунтиков… он говорил… много говорил… очень много говорил. Он и раньше был общительным пони, но после того, как побывал на волосок от смерти, да ещё и провёл ночь на дереве, ему очень хотелось обсудить это с кем-нибудь.

На счастье такая возможность ему представилась. Так как механик хотел сразу зайти в трактир, вся четвёрка двинулась на площадь. Но до желанной цели Шпунтиков так и не дошёл. У самых дверей трактира его перехватила жена. Старшая по теплицам принялась радостно обнимать своего ненаглядного муженька. Она искренне, со слезами благодарила Блю Стар и Ирис, за то, что помогли вернуть его.

– Дорогая хватит, поставь меня на землю, – пытаясь вырваться из железной хватки жены, пыхтел Шпунтиков.

– Ну, уж нет, ещё чего доброго снова влипнешь куда-то, – отвечала она, продолжая раскачивать мужа на передних копытах, словно ребёнка, – теперь дома будешь сидеть, нечего шляться по лесам, да за упырями гоняться.

– Будем честны, всё было немного наоборот, – усмехнулся Икурварха, за что словил недовольный взгляд старшой и Блю.

– Дорогая, а как же я на работу ходить буду?

– Ничего не знаю, на дому будешь заказы принимать!

Она поволокла мужа домой. Тот брыкался и упирался, но справится с ней оказался не в силах. Шпунтиков ещё долго пытался вразумить супругу, что не стоит за него так волноваться. Но она осталась глуха к его мольбам.

– Так, а теперь ты друг мой любезный, – обратилась Блю Стар к Икурвархе.

– А что я?

– Ты что, действительно к ведьме ходил? – кобылка с подозрением поглядела на него.

– Что ты! Нет, конечно! – оправдывался жеребец.

– Ты же вроде говорил, что планировал сегодня весь день читать, – укоризненно заявила она.

– Я же говорю, что да, но я забыл книгу на лесопилке.

– Ты читаешь во время работы?

Глаза зебры забегали. Он немного помялся и ответил:

– Ну да, не за книгой я ходил. И не совсем за своей вещью.

– А от сюда по подробнее.

Тут Икурварху прорвало. Он всё, как на духу начал выкладывать своей подруге. Дело было в том, что в последнее время жеребца умчали головные боли из-за недосыпания и постоянных кошмаров. Сначала он принимал морфин, но после Тотеншванц настрого запретил ему это делать, так как могла выработаться зависимость. Некоторое время Икурварха терпел, но вскоре уже просто начал сходить с ума. Из-за прекращения сообщения с большой землёй, подходящих лекарств не было, а те, что имелись, не помогали. Но вот однажды, когда ведьма в очередной раз приходила в деревню, она заметила его страдания. Она предложила ему какой-то отвар, который внезапно помог. Теперь раз в несколько дней, он ходил до её хижины, что бы запастись чудодейственным средством. На вопрос подруги, почему он сразу не возьмёт большую партию, Икурварха пояснил, что ведьма просто не даёт больше, чем на один раз, благо действует лекарство почти два дня.

Погоревав над судьбой друга, Свити попрощалась с ним и с Ирис, и направилась в медпункт. До одиннадцати часов времени было предостаточно, поэтому она решила обработать раны и царапины, что покрывали практически всё её тело. После она планировала завалиться домой и попытаться поспать пару часов, чтоб в ночном рейде не клевать носом.

Чейнджлинг врач встретил её распахнутыми от удивления глазами. Поведав ему краткую историю своих лесных похождений, кобылка попросила что-нибудь для обработки ран. Тотеншванц сразу взялся за бутылочку с прозрачной жидкостью и принялся обрабатывать раны Свити одну за другой.

– Вам у нас весело? – поинтересовался он между делом.

– О да, – кобылка скривилась от жгучих ощущений, – в гробу я видала такое веселье.

– Соглашусь, – мало того, что зомби мне тут разнос устроили, так вчера ещё медпункт, кто-то ограбить пытался.

– А кто?

–Ох! Если бы я знал. Но не волнуйтесь, скоро всё закончится, – чейнджлинг еле заметно улыбнулся.

– Откуда такая уверенность?

Тотеншванц поведал ей, о сегоднящней встречался с Александром, что жил за деревней у тракта. Тот рассказал ему, что установил причину, почему мертвецы пробуждаются. Дело было в специальном заклинании, которое кто-то не добрый наложил на деревню. Однако этот кто-то должен был постоянно находится в деревне, для его постоянного поддержания. Если этого гражданина удастся поймать и обезвредить, то эффект от его проклятия пройдёт сам собой.

Новость, несомненно, порадовала кобылку, но уверенность, что тайного злопыхателя деревни удастся быстро вычислить, она не разделяла. Хотя знание того, что маг, устроивший это всё, по-прежнему находится в деревне, несколько облегчало работу. Дропс задумалась о том, чтоб во время сеанса связи поподробней расспросить у консультанта по чёрной магии про особенности подобных заклятий.

С этими мыслями она вернулась домой, но попутно она заглянула к Икурвархе и Ирис. Пони легла на кровать и попыталась уснуть. Она лежала довольно долго, стараясь расслабиться и не думать ни о чём. Постепенно её глаза смыкались, и она проваливалась в сладкое забвение. Снов она не видела, только почувствовала, как пролетело время.

Проснувшись ближе к одиннадцати, Свити извлекла из тайника кристалл связи и активировала его. Грани артефакта замерцали обликами бледно-зелёного света, и перед кобылкой появилась магическая голограмма. Быстро отчитавшись перед командованием о прошедшем расследовании, она обратилась к консультанту. Обрисовав ей ситуацию с возможным наложением проклятия и своими мыслями по этому поводу.

Маг единорог внимательно выслушал её. Он открыл толстый фолиант, быстро пролистал его, немного подумав, маг начал разъяснять. Некоторые особенно мощные проклятия действительно можно было прикрепить к определённой площади, заставляя на ней концентрироваться тёмные силы. Из описания Свити для магов стало очевидно, что заклятие наложено на кладбище, это приводило к искажениям природы на нём. Деревня находилась близко к кладбищу, но там магия просто вызывала у местных кошмары.

Были только две тонкости. Одна заключалась в том, что перманентно наложенное заклинание могло просто вызывать эффект, но при этом маг никак не мог контролировать процесс. Такие заклинания применяли для защиты храмов, артефактов или даже для обороны. Специалистом по подобным ловушкам был печально известный король Сомбра. Заклинание накладывалось, после чего, в результате его активации, жертва попадала под воздействие. Если маг хотел, чтоб эффекту подвергся кто-то конкретный, то надо было контролировать процесс самому. Из этого вытекала вторая проблема. Маг должен был слить свой магический поток с потоком заклинания. Он обретал власть над эффектом проклятия, но подобная операция могла попросту иссушить все магические силы. Для этого, тот, кто контролирует проклятие должен был либо подчитываться из определённого источника, либо делать передышку, желательно часто и на долго.

Свити решила подробнее расспросить про источник. Маг объяснил, что источником для мага может служить всё, в чём может находится магия. Это может быть как предмет, так и живое существо. Однако, магия в предмете быстро заканчивается, если это конечно не артефакт на уровне амулета аликорна или элементов гармонии. Магия в живом существе будет более стабильным и долговечным источником. Однако для каждого заклинания необходимо настроится на определённую магическую волну. Так белая магия черпала свои силы из покоя, любви, радости. Магия тьмы хорошо гармонировала со страхом, болью, ненавистью. Если учесть, что заклятие, поднимавшее мертвецов, являлось тёмным, то источник должен был испытывать при этом сильные физические или моральные страдания.

От этих слов в голове кобылки словно щёлкнул тумблер. Если слова Ирис верны, то Торакар кричит каждый раз, когда пробуждаются зомби. Он перенёс сильное психологическое потрясение, а значит, мог быть идеальным источником. За жеребёнком надо было проследить.

Кроме доклада и консультации, кобылка надиктовала письмо для своих друзей в Понивиль, чтоб они не волновались. Секретарь быстро записала её слова и передала свиток в канцелярию. Свити были даны новые инструкции, которые в принципе не сильно не отличались от старых. Только теперь она должна была сосредоточится на расследовании происходящего в Цветково.

Закончив сеанс связи, кобылка направилась к сельсовету. Тут уже находился Иван, глава и двое друзей Икурвархи, которые вчера ходили в рейд. Глава что-то разъяснял всем троим, говорил как всегда спокойно и взвешенно. Заметив приближение Блю Стар, он сказал Ивану, чтоб тот ввёл её в курс дела и удалился.

Участковый посмотрел на кобылку сердитым оком, но поручения главы выполнил. Он рассказал, что сегодня с позволения главы и Ивана, маг Александр планировал провести небольшой опыт на мертвецах. Отряду дружины требовалось не мешать проведению эксперимента, а по возможности помочь магу в случае осложнений. К сожалению, глава не удосужился пояснить, в чём конкретно заключался эксперимент, когда он состоится и чего ждать конкретно дружине. После он кратко зачитал инструктаж, поясняя добровольцам простые правила поведения, чтоб ситуация не вышла из-под контроля и уж тем более не получилось как вчера.

Свити поинтересовалась у своих новых товарищей о причинах, которые побудили их повторно отправится на весьма сложное и опасное задание. Те, весело отшутились, что после вчерашнего они так и не смогли выловить или ликвидировать хотя бы одного зомби. Своим результатом дружинники оказались не довольны и решили исправить досадный косяк. В ответ они поинтересовались у кобылки, по какой причине она решила ввязаться в столь рискованное дело. Та прямо ответила, что сегодня она намерена поймать вора, что обворовывал пони в деревне.

Вскоре отряд выдвинулся на задание. По старой доброй традиции они сперва прогулялись по деревне. Труп, что застрял в мусорной яме, был извлечён оттуда ещё днём и предан огню. Но, гарантировать, что в тишине ночной в подвале кто-то не рявкнет хой, никто не мог. Да и то, что в южном лесу остались разлагаться аж целых шесть покойников, тоже не предвещало ничего хорошего. Оставалось только надеяться, что они будут бродить там до утра и не сунуться в деревню.

Чёрная громада северного леса и днём смотрелась крайне неприветливо, а в тусклом мерцании звёзд, она представляла из себя, словно прорыв в реальности, через который открывался взор на потусторонний мир, в котором не было место пони, не было место свету, не было место привычному и обыденному. Но именно в эту непроглядную мглу лежал их путь. Иван поручил жеребцам остаться у кромки леса вместе с Блю, поскольку не хотел брать её с собой в самую чащу, но кобылка настояла на том, что одному там будет куда опаснее, да и она вполне может ему пригодиться. Друзья Икурвархи согласились с ней, приведя в ответ на возражения Ивана, его же слова о том, что нельзя бродить по одному. Участковый сердито хмыкнул, но, всё же, разрешил кобылке последовать за ним.

Темень вокруг казалась материальной. Фонарь, что нёс Иван, давал совсем мало света. Его слабые лучи словно бились о непроглядный мрак и рассыпались в прах. Свити старалась идти на одной скорости с участковым, и как можно ближе к нему, в некоторые моменты чуть ли не приживаясь к нему. Он это заметил и что-то недовольно буркнул. Странное чувство говорило кобылке, что если она хотя бы кончик хвоста высунет за пределы освещённой местности, то неведомая сила сразу затянет её в ночь и поглотит.

Иван шёл уверенно и быстро, ему прекрасно была знакома эта местность. Кобылка постоянно спотыкалась о корни и упавшие ветки. Всеподавляющие чувство страха пронзало её сердце, но Свити по-прежнему старалась не отставать. И вот участковый остановился и погасил свет. В наступившей тьме Дропс услышала, как бьётся её сердце. Тьма была абсолютна и непроницаема, она сковывала движения, затрудняла дыхание, вызывала странные и жуткие образы в разуме. Ей тут же стало казаться, что они окружены неисчислимыми легионами нежити и прочих созданий мрака, что таились в тех уголках мироздания, которые милостивая природа старалась спрятать изо всех сил. Кобылке захотелось бежать как можно дальше в обратном направлении, вырваться к свету, хотя бы к тусклым огоньками звёзд. В груди разгоралось желание вновь ощутить то, что она находится в привычном для себя мире, где есть небо и земля, день и ночь, добро и зло, а не в мире, где нет ничего, кроме неестественной тьмы и неописуемого ужаса.

Взяв себя в копыта, она обратилась к Ивану, шёпотом спросив, почему он погасил свет. Тот тихо ответил, что они уже приблизились к границе кладбища, а значит, тут уже могли блуждать мертвецы, которые зарылись не в свои могилы, а спрятались в корнях деревьев, звериных норах или просто закопались под ближайшим кустом. Зомби зарывались в землю не всегда в том же месте, где восстали, под кладбищем уже была прорыта сеть туннелей, в которых они пережидали день. Не так давно глава хотел раскопать все могилы и сжечь мертвецов при свете дня, но после того, как десять захоронений были вскрыты, оказалось, что мертвец лежал только в одной, и тот представлял из себя скелет, который не мог двигаться. Остальные были пусты или соединялись подземными ходами.

Пройдя метров десять или двадцать, они достигли границы кладбища. Казалось, что местность была накрыта куполом, который не пропускал немощный свет звёзд сюда. Лишь странный, потусторонний туман, что издавал лёгкое зеленоватое свечение, давал понять, что происходит. Вдоль ограды кладбища медленно брёл хромой силуэт пони. Он громко охал и стонал, периодически срываясь на вой и плач. Зомби больше напоминал раненного на войне бойца, что слепо искал своих, изнывая от ужасных ран, через которые медленно утекала его жизнь. Его плачь, заглушил неистовый вопль, в котором кобылка смогла различить смех. Второй зомби, окутанный клубами зеленоватого тумана, взгромоздился на надгробье и, расправив свои обглоданные червями крылья, попытался взлететь. Он рухнул на землю, но продолжал махать костями, теряя последние перья, и пытался двигаться вперёд, словно думал, что летит. Третий мертвец, привалившись спиной к столбику кладбищенской ограды, что-то бубнил себе под нос. Едва его стонущий собрат приблизился к нему, как он вскочил и со всей силы ударил его. Стонущий мертвец повалился на землю, дрыгая ногами и пытаясь встать. Агрессор же напал на него и принялся молотить копытами, обрушивая на него град ударов.

– Чего это они? – прошептала кобылка.

– Мучаются, – Иван взял двустволку наизготовку.

Недалеко от них послышалось шуршание. Иван и Свити обратили внимание на то, что из-под земли, метрах в четырёх от их местоположения, стал сочиться зеленоватый туман. В его мерцающих клубах виднелось, как вздымался бугорок земли. Вскоре из земли показалась морда ещё одного мертвяка. Практически лишённый плоти скелет единорога встал в полный рост. Они отряхнул с себя пыль и землю и деловито зацокал в сторону кладбища. Проходя мимо дружинников, скелет бросил взор пустых глазниц на Ивана и Свити. Кобылка приготовилась бежать, а жеребец прицелился в него. Чёрные, глазницы единорога словно пронзили Дропс своим ледяным взглядом. В памяти сразу стали всплывать картины, что внушали страх, те моменты жизни, о которых Свити хотела забыть навсегда. Но мертвец отвернулся от незваных гостей и гордо зашагал по своим делам.

– Похоже, сегодня они просто встают, – Иван опустил ружьё.

– Зовем остальных? – голос кобылки слегка вздрогнул.

– Нет. Многовато их. Смотри, – он указал в дальнюю сторону кладбища, где у некого подобия костра стояли еще двое зомби. Один из них что-то пытался говорить другому, а тот делал вид, что слушал его, – не ровен час, опять соберутся, да в деревню рванут.

– А откуда такая уверенность?

–Обычное дело, – Иван не отрывал взгляда от просторов кладбища, – они собираются большой толпой и идут в деревню. Если они никуда не собираются идти, то встают трое или четверо.

– И вы всё это время сидите тут?

– Нет. Если их много, возвращаемся в деревню и следим, чтоб никто по улицам не шатался. Если их немного, то зовём остальных и пытаемся изловить, хоть одну бестию. Всю ночь торчать тут нет смысла.

– А бывало так, что их собралось много, а в деревню они не пошли? – не унималась кобылка.

– Бывало, тогда просто патрулируем деревню, на всякий случай. Думаю, сегодня как раз тот случай.

Из тьмы, в клубы люминесцирующего тумана выплыли ещё две фигуры. Иван и Свити направились в сторону деревни. Через несколько десятков метров Иван остановился и стал прислушиваться. Убедившись, что по лесу никто, кроме них не ширится, он зажёг фонарь. Вернувшись к остальным дружинникам, участковый быстро обрисовал ситуацию и, разбившись на две команды, они рассредоточились по деревне. Друзья Икурвархи направились на восток деревни, а Свити и Иван на запад. Участковый хотел убедиться, что Ирис опять не проигнорировала все предупреждения и не отправилась к теплицам. Но кобылка уверила его, что в этом нет необходимости. Иван недоверчиво окинул Блю взглядом, но прислушался к её словам.

– Вот мне интересно, как эти ребята не боятся мертвецов? – внезапно спросила кобылка.

– Ты про воров? – Иван суров, оглядывался по сторонам, – Они вообще бесстрашны. Вчера даже не поверил, что Туз прислал нам помощь.

– А сегодня они не пришли?

– Они сегодня Александру будут помогать.

– Он что, с бандитами на короткой ноге? – вот уже чего кобылка не ожидала, так этого.

– Нет, их глава попросил, – Иван тяжёло вздохнул, – допрыгается он, в лагеря уедет вместе с Тузом. На Азкабане как раз после амнистии места освободились. Дожили, советский чиновник якшается с бандитами.

– Ну, как говорится. В развитых и отсталых странах чиновники и бандиты похожи дуг на друга, – кобылка улыбнулась, – только в отсталых, и те, и другие похожи на бандитов, а в развитых, и те, и другие на чиновников.

Иван с удивлением поглядел на спутницу. Та продолжала мило улыбаться и ждать его ответа. Поняв, что это она так шутит, Иван усмехнулся, и они продолжили патруль. Несколько раз их останавливал вой, что доносился из северного леса. Судя по звукам мертвецов, встало уже много, но они не спешили идти в деревню.

Иван и Свити осмотрели несколько улиц, настучали по макушке одному, случайно пойманному бухарику, который поплёлся среди ночи за самогоном. Продолжая следить за порядком, Дропс начала расспрашивать участкового, про воров более подробно. Сначала он отвечал весьма пространно, так как ему было не до разговоров, потом немного озлобленно, ибо ему надоели постоянные вопросы, но потом, он начал соображать, что Блю Стар пыталась, выявит закономерность в действиях воров.

Участковый, по мере разговора, начинал понимать, что простая истина ускользала от него. Все свои силы он сосредоточил на борьбе с мертвецами и не особо обращал внимание на воров и не вдавался в подробности этого дела. Однако именно в такие ночи, когда они патрулировали деревню, не смея сунуться в лес, и происходили кражи. Удивительно, но практически все они совпадали периодичностью с дежурством определённых дружинников.

От диалога их оторвал звонкий голосок Ирис. Цветочница бежала вдоль по улице и звала подругу.  Иван крайне возмутился тому, что она опять нарушает комендантский час, а уж когда он узнал, что это по инициативе Блю, он хотел прибить свою спутницу. Однако кобылка вовремя объяснила ему причины столь наглого использования доброты своей подруги. Но не только подруги.

---

Навесной замок слегка лязгнул и ослаб. Дверь медпункта отварилась, жалобно скрипнув. Две тени проникли в темноту пахнущего хлоркой и лекарствами коридора. Ступая осторожно, стараясь избежать лишнего шума, что было трудно из-за наличия копыт, воры медленно двигались к кабинету Тотеншванца. Войдя в него, один из налётчиков сразу направился к сейфу, а второй принялся рыться в столе.

Зажёгшийся в кабинете свет, заставил злоумышленников впасть в панику. Но тут, же они успокоились, осознав, что произошло. Их удивлённый и испуганный взгляд устремился на сидящего в кресле в углу жеребца. Икурварха мрачно глядел на своих друзей, которые никак не ожидали его тут увидеть.

– Ну, здравствуйте ребята? Как дозор? – спросил зебра.

– Полосатый, ты, что тут делаешь? – спросил один из них.

– Тот же самый вопрос, к вам, – Икурварха опёрся головой на копыто, а в его взгляде явственно читалось «ну, давайте, расскажите мне, что вы тут на задании».

– Как бы тебе сказать, – один из жеребцов направился к нему, – у нас тут одна мысля, мы хотели её проверить…

Зебра достал из-за пазухи нож. Он демонстративно повертел его в копыте, как бы говоря, что готов применить его в любой момент. Его оппонент остановился и сделал шаг назад.

– Я думал, что мы завязали, – грустно сказал зебра, – честные граждане, в честной стране.

– Ты вот взрослый жеребец, а говоришь, как жеребёнок, – с усмешкой отвечал один из них, –  неужто тебе охота всю жизнь гнуться на лесопилке?

– Да, – вторил ему второй жеребец, – сколько тебе на ней платят? Пятьдесят? Шестьдесят? Да в кабаке за час можно спустить больше, чем ты заработаешь в месяц.

– Вспомни, раньше мы по две тысячи на рожу могли заработать за одну ходку, – первый вновь попытался подойти к зебре, но тот осадил его взглядом, – а сейчас что? Копейки!

– Так вы бы на работу нормальную устроились, – прошипел зебра, – думаете, я не хочу много зарабатывать? Хочу! Но я хочу делать это честным трудом, а, не обирая несчастных граждан! Особенно в такое время!

 Жеребцы засмеялись. Их смех вызвал в душе жеребца бурю эмоций, которая чуть не привела его в ярость. Желание набросится на них и выбить смешки из их тупых голов, уравновешивалось простым осознанием того, что он, во-первых, не хотел причинять им вреда, а во-вторых, понимая, что в состоянии аффекта он с ними не справится.

– Тут особый случай, – ответил первый, – мы конкретную вещицу ищем, а остальное, это так, плата за лишний риск.

– Денег заплатят столько, что хватит на безбедную жизнь, – второй довольно ухмыльнулся, – свалим наконец из этого убогого места. В Эквестрию, в Лас Пегас или Мэйнхеттен.

– Да. Вот там заживём. Казино, выпивка, продажные кобылы. Всё, о чём мы мечтали когда-то.

– Слушай, а давай с нами. Ты парень опытный, с тобой мы с этим делом быстро разберёмся. Денег на всех хватит!

– Продажные кобылы, – Икурварха ударил себя копытом по морде, – вы же геи! Хотя какие вы геи, вы пидарасы!

– Значит, ты отказываешься? – жеребцы криво улыбнулись, в принципе, они и не собирались с ним делиться, просто заговаривали зубы, – что же, хорошо, что мы сегодня грабили больницу, если до утра дотянешь, может, успеют тебе помощь оказать.

– Вам следовало сегодня морг ограбить, – раздался за их спиной голос участкового, – далеко нести бы не пришлось.

В глаза бывших друзей Икурвархи отпечатался неподдельный ужас. Они, дрожа повернулись назад, надеясь, что им послышалось. Увы, их надежды не оправдались и в проёме двери они увидели Ивана Хеллсинга. Рядом с ним ехидно ухмылялась Блю Стар, а за спиной прыгала Ирис, пытаясь увидеть, что там происходит.

Жеребцы поникли. На них медленно наползало осознание того, что они провалились. Если бы сегодня они не рискнули повторить неудавшуюся вчера попытку ограбить медпункт, может пронырливая кобылка не о чём не догадалась. Они засмеялись, понимая, что их карта бита и терять нечего, и попытались прорваться. Один кинулся на Икурварху, они сцепились и повалились на пол. Второй кинулся на Ивана. Участковый тут же опрокинул незадачливого налётчика и ударом копыта вырубил его.

Икурварха откинул в сторону нападавшего, но потерял нож. Тот, освободившись от хватки бывшего друга сиганул в окно, разбив его. Участковый подбежал к разбитому окну и попытался подстрелить беглеца, но промахнулся. Свити же выскочила на улицу и кинулась вдогонку. Испуганная Ирис в начале, закричала, лёгши на пол и закрыв голову копытами, а когда мимо неё проскакала её подруга, он поднялась и побежала следом.

Свити скакала очень быстро, но сократить расстояние с ним никак не могла. Налётчик быстро удалялся, петляя по улицам деревни. Двигаясь в сторону моста через речку, он явно хотел скрыться в лесу, а может и на «малине». Кобылка выжимала из себя все силы, понимая, что в ночи ей никак не получится найти преступника. Грабитель пересёк мост и скрылся за тупиком.

Кобылка крайне пожалела, что у неё нет ни рога, ни крыльев. Обругав логику Селестии, что послала на эту миссию не единорога или пегаса, а простую земнопони, она пробежала через мост, поднялась по дороге наверх и осмотрелась. Она вглядывалась вдаль, но не могла заметить на тракте никакого движения. Дропс попыталась прислушаться и услышала слабый хрип позади себя.

Глухой хрип, напоминающий стон или рык, который издавали зомби. Кобылку пробил ознобу, она резко повернулась, готовясь принять бой, но, никого позади не оказалось. Однако в темноте около тупика, кто-то шевелился. Свити встала в боевую стойку, однако тот, кто копошился во тьме, не пытался напасть на неё, а просто хрипел. Свити успокоилась, она достала фонарик из седельной сумки и зажгла его. В слабом луче света, она увидела преследуемого.

Жеребец, лежал, зажимая копытом разрезанное горло. Он бился в предсмертных судорогах, жадно хватая ртом воздух и давясь собственной кровью. Его глаза взывали о помощи, он протянул копыто к кобылке, но силы оставляли его. Свити бросилась к нему, она хотела оказать помощь, однако от неожиданности не могла понять, с чего начать. Как бы она не старалась, простая земнопони никак не смогла бы помочь при таком ранении. Издав последний хрип, жеребец закрыл глаза и затих.

Свити сидела рядом, тяжело дыша и пытаясь собрать мысли в голове воедино. Позади послышался слабый цокот копыт и тут она осознала, что убийца может быть всё ещё здесь. Она резко повернулась и направила луч фонаря в глаза тому, кто приближался к ней. Во тьме блеснули толстые линзы очков. Рыжий единорог с чёрной гривой, облачённый в мантию прикрыл глаза копытом.

– Что тут происходит? – взволнованно спросил он.

– Александр, это вы? – Свити отошла назад, она поглядела на труп грабителя, посветив на него фонарём.

– Это… – шокировано воскликнул маг, – это… – он зажал рот, но не смог сдержать рвотный позыв.

Кобылка огляделась и увидела, что со стороны домика Александра к ним неслись три фигуры. Тут же её отвлёк крик Ирис. Цветочница стояла около трупа и кричала:

– Пожатая жизнь! Это он! Он снова слышит голос тех, кто молчит! Он зовёт, тех, кто не слышит! Жеребец, запрягший кровавую тройку! Великое пламя! Крылья, закрывающие небо! Пепел! Пепел! Пепел повсюду!

Ирис издала протяжный вопль и кинулась наутёк. Тут же на дорогу выскочили Икурвархи и Иван. Три фигуры, приближающиеся со стороны дома Александра оказались Степаном, главой и Подковой. Они оглядели труп и тут же начали разбираться в том, что тут произошло. Особенно рьяно это делать начал Иван. Свити же пыталась понять, что за ужас тут творится. Единственное, пришедшее ей в голову, так это осознание того, что воры не просто так действовали в те ночи, когда мертвецы пробуждались, но не нападали на деревню. Они как-то были связаны с тем, кто проклял Цветково и, Свити только что наступила ему на хвост.

Глава 8: Красная угроза

Утро Селестии начиналось как обычно. Она проснулась, привела себя в порядок, слегка позавтракала и подняла солнце. Далее, по плану, её ждал ежедневный приём. Просители со всей Эквестрии собирались в тронном зале, дабы донести до солнечной принцессы информацию и предложения. Металлургические концерны Пфилидельфии просили снизить пошлины на покупку железной руды за границей. Фермерам юга требовалась финансовая поддержка из-за нашествия саранчи. Лас-Пегаская компания по производству паровых механизмов готовилась расписывать перед Селестией преимущества их новой разработки. Комплекс  мероприятий отработанный веками и доведённый до автоматизма.

Вопросы государственной важности и местного значения. Экономические споры и судебные разбирательства. Законодательные инициативы и гражданские противоречия. Все вопросы, что не смогли решить власти на местах, решала принцесса. Строительство водоканала и пересмотр зоны застройки жилыми домами, увеличение финансирования армии и утверждение новой школьной формы. Данные о научных открытиях, отчёты о проделанной работе, сводки о погоде, мировой обстановке и многое, многое другое. Процедура утреннего приёма была долгая, нудная, сложная, но очень важная.

Однако сегодня в расписании диарха вкралось маленькое изменение. В тронном зале, вместо длинной очереди из представителей земель, стоял всего один посетитель. Одинокая фигура принцессы дружбы, понуро ждала внимания своей наставницы. Юная принцесса аликорн чувствовала себя не уверенно и часто просила помощи и совета у Селестии. Солнечная богиня не видела поводов отказывать и всегда приходила на помощь бывшей ученице. На стороне Селестии были тысяча лет опыта и знаний, которыми она охотно делилась с новым поколением.

– Приветствую тебя, принцесса Твайлай, – Селестия расправила крылья, гордо подняла голову и возвышенным тоном поприветствовала гостью, – что привело тебя ко мне в столь ранний час?

– Ваше величество, – встрепенулась сиреневая кобылка, её глаза взволнованно забегали из стороны в сторону и не найдя что ответить, Твайлайт склонилась перед Селестией, – простите, что отрываю вас от важных дел.

– Не извиняйся, – солнечная богиня сложила крылья и ласково улыбнулась.

Твайлайт тут же просветлела. Она так любила, когда принцесса Селестия улыбалась, смеялась или ещё как-то выражала свою радость. Образ белоснежной кобылы, ласково, практически по матерински, глядящей на неё, будоражил сердце и разум юной принцессы. Улыбка Селестии отгоняла все страхи и сомнения, что могли поселиться в сердце. Её музыкальный голос, такой добрый, такой ласковый, буквально гипнотизировал кобылку, вызывая чувство удовлетворённости, радости, блаженства.

«Как я могла усомниться в ней»? Задала себе немой вопрос Твайлайт. «Неужели принцесса Селестия может причинить кому-то зло? Даже мятежным подданным»? Все тяжёлый думы разом покинули головы сиреневой пони, что упоённо всматривалась в фиалковые глаза властительницы Эквестрии. «Что может быть общего между ней, и той омерзительной силой, что заключена в печати»?

– Сейчас время, когда мои подданные просят моего совета, – продолжала солнечная принцесса, – и ты тоже являешься одной из них, – Селестия игриво усмехнулась и приобняла крылом бывшую ученицу, – не волнуйся, я ничего не потеряю от того, что поговорю с тобой.

Радость сего момента опьянила принцессу дружбы. Сейчас она была счастлива, как маленький жеребёнок, что получил на день рождения желанный подарок. Твайлайт просто была рада находится рядом с возлюбленной наставницей, что всегда помогала ей, и верила в неё.

– Как прошёл твой визит в Сталлионград? – спросила Селестия, выводя бывшую ученицу из блаженного транса.

Твайлайт не знала с чего начать. Ей хотелось рассказать наставнице абсолютно обо всём. О том, как едва её воздушный шар коснулся брусчатки площади, перед Дворцом Советов, как её и её подруг тут же окружила радостная толпа пони, что наперебой принялись приветствовать высоких гостей. Твайлайт хотела рассказать про ночные прогулки по паркам города и том, как все встречные пони радостно здоровались с ними и интересовались, не желает ли принцесса дружбы, со своими друзьями перебраться сюда на ПМЖ. Очень уж было горячее желание поведать Селестии о выступлении в Верховном Совете, рассказать про то, как речь Твайлат транслировали по радио, а стенограмму позже распечатали во всех газетах. Практически про каждый миг своего визита, ей хотелось что-то да рассказать.

Однако Твайлайт пришла сюда не за этим. Едва вспомнив те эмоции и ощущения, что вызывал у неё странный артефакт, принцесса помрачнела. Ей страшно не хотелось говорить об этом, омрачая впечатления, что оставили о себе дружелюбные сталлионградцы. Но именно сейчас ей требовалось переступить через себя. Да и чего ей бояться и сомневаться, ведь перед ней её наставница, что всегда выслушивала и помогала ей.

– Великолепно, – ответила Твайлай, – я даже не думала, что это будет так прекрасно.

– Но что, же гложет тебя? – Селестия, как обычно, видела бывшую ученицу насквозь.

– Понимаете принцесса, я встретилась с генсеком Василием. Он рассказал мне про исследования, что проводили их учёные и маги, – принцесса дружбы слегка замялась.

– И что же они исследовали? – решила чуточку её подтолкнуть диарх.

– Что такое Печать Забвения? – Твайлайт решила задать этот вопрос сразу в лоб.

Странное чувство охватило принцессу дружбы в этот момент. Она явственно ощутила, как переменилось настроение Селестии. Нет, та не пришла в ярость, не искривила мордашку, ни одна мышца не дрогнула на её божественном теле. Селестия продолжала стоять рядом с Твайлайт, ласково глядя на неё. Но не было в этом взгляде более той материнской заботы, что чувствовала верная ученица. Внешне солнечная принцесса никак не проявляла этого, но ощущения недовольства, злости и страха явно присутствовали.

– Откуда ты узнала про неё? – всё так же улыбаясь, спросила Селестия.

– Генсек Панцушенко показал мне этот артефакт, – с нескрываемым волнением продолжала сиреневая пони, – они проводили с ним какие-то опыты.

– Понятно, – солнечная богиня двинулась к своему трону.

– Принцесса… – Твайлайт изумлённо хлопала глазами, глядя ей в след.

– Не волнуйся Твайлайт, – диарх повернула к ней мордашку и улыбнулась, – это не  твоя проблема. Главное, что твой визит прошёл успешно, а об остальном я позабочусь.

– Н-но принцесса, а что же такое Печать…

– Просто, старая легенда, – Селестия махнула копытом, как бы демонстрируя неважность сего вопроса, – эта сказка была древней, ещё пока я была малышкой. Не беспокойся об этом. Артефакт, над которым они ставят опыты, – диарх изобразила копытами кавычки, – всего лишь старый магический медальон. Он не причинит вреда, разве, что им самим и то я сомневаюсь, что они выжмут из него хотя бы каплю магии.

– Значит, они даже не знают что это? – робко спросила юная аликорн.

– Да, моя дорогая Твайлайт. Они как дети, которые нашли погремушку и приняли её за великое оружие.

Твайлайт облегчённо вздохнула. У неё с души, словно камень свалился. С первого взгляда на генсека Василия, она уже понимала, что он мрачный и коварный тип. «Не может порядочный пони, говорить плохого о солнечной богине». Принцессе дружбы было стыдно, совестно до глубины души о том, что она посмела даже думать о Селестии плохо. Даже не думать, а просто усомниться в ней. Принцесса Селестия, мудрая правительница Эквестрии, солнечная богиня. Она поддерживает мир и порядок, она управляет солнцем и заботится обо всех подданных, он та, кто объединяет пони и многих других существ и ведёт их вперёд.

– Простите принцесса, – Твайлайт стыдливо склонила голову.

– За что? – Селестия непонимающе оглядела бывшую ученицу.

– Простите, что я отвлекла вас своими беспочвенными страхами. Если бы я сразу это знала, то не побеспокоила, бы вас, – сгорая от стыда, процедила принцесса дружбы сквозь зубы.

– Ну, что ты, – Селестия звонко засмеялась, прикрывая копытцем мордочку, – это было важно для тебя. Теперь ты знаешь правду, и больше не будешь волноваться.

– С-спасибо вам, – Твайлайт поклонилась и попятилась назад.

– Я думаю, тебе пора вернуться к своим делам.

– Да, да, конечно. Ещё рас спасибо и ещё раз простите. До скорой встречи!

– До скорой встречи.

Твайлайт радостно побежала к выходу, в проёме дверей, чуть было, не сбив с ног секретаря Селестии. Юная аликорн радостно бежала по большому коридору, ведущему от дверей тронного зала, ловя на себе удивлённые взгляды просителей, что выстроились в очередь. Она была поистине рада, что все её подозрения и волнения оказались напрасны.

Сейчас Твайлайт хотела выбежать на ближайший балкон, расправить крылья и взмыть в голубое небо, купаясь в лучах солнца и обнимая облака. Слиться в едином порыве с летними ветрами и нестись вдаль за горизонт. Именно такая гамма эмоций бушевала в её сердце. Она была окрылена во всех смыслах этого слова.

Но, постепенно приближаясь к выходу, она ловила себя на мысли, что этот визит к принцессе ничего ей не дал. Селестия своим ответом, породила только новые вопросы. Да, печать старая сказка, но про что эта сказка и почему её надо бояться? Почему принцесса решила, что сталлионградцы считают её оружием, ведь Твайлайт не говорила, для чего они хотят её применить или, что они думают об этом артефакте? Но и, в конце концов, сама печать. Твайлайт явственно видела её, она чувствовала её магию, она подключилась к ней и ощутила её мощь. «Старый? Да! Магический? Да! Но отнюдь не безвредный, а учитывая, какая сила клокочет в нём»!

У самых ворот дворца Твайлайт остановилась. Ещё раз, прокрутив в голове слова Василия и Селестии, вновь пережив в воспоминаниях те чувства, что вызвал у неё нечестивый артефакт, взвесив все «за» и «против», принцесса пришла к неутешительному выводу. «Селестия чего-то не договаривает».

В  тоже время, секретарь Селестии, удивлённо поглядев в след пронёсшейся мимо неё принцессе дружбы, решила продолжить то, зачем пришла. Она собрала магией разлетевшиеся от поднятого Твайлайт ветра, листы и закрепила их на своём планшете. Просители уже надоели ей вопросами о том, почему так долго не начинается приём и она зашла, дабы узнать, может ли Селестия оказать собравшимся милость и принять их. Она прошла к центру тронного зала, глядя в свои записи, чтоб убедится, что сложила их в правильном порядке и ничего не перепутала.

– Ваше величество, – звонко, немного писклявым голосом обратилась она к Селестии, – мы задерживаем начало приёма уже на двадцать минут. Мы уже можем начать принцесса? – но ответа не последовало, – Принцесса?

Пони вопросительно поглядела на Селестию и тут же сжалась от страха. Магическая аура, держащая планшет исчезла, и он упал на пол, а страницы вновь разлетелись вокруг. Испуганная секретарша сжалась в комочек, прикусив нижнюю губу и не смела, оторвать больших испуганных глаз от солнечного диарха.

Божественно прекрасная мордочка Селестии в этот момент казалась просто ужасающей. Фиалковые глаза правительницы недобро сверкали. Несмотря на то, что весь зал заливал солнечный свет, казалось, что над правительницей нависла зловещая тень, что облепила силуэт принцессы.

Богиня поглядела на свою подданную и та, взвизгнув от страха, зажмурилась. Ярость кипела внутри Селестии, на скулах катались желваки, дыхание было тяжёлым и нервным. Поняв, что она пугает подчинённую, диарх, немного поумерила свою злость. Стараясь проявить хладнокровие и взять себя в копыта, Селестия сказала:

– Приёма сегодня не будет. Все встречи перенести на следующий день.

Испуганная секретарша закивала и попятилась назад. Сделав пару шагов, она решила, что не хорошо оставлять записи на полу и принялась магией собирать листы. Старалась она сделать всё быстро, ведь нельзя заставлять принцессу ждать.

– И да, – от голоса богини несчастная пони вновь растеряла всё, что смогла собрать, – позови Брайт Монта. Кажется, я недооценила Василия.

Тонкие губы Селестии изогнулись в зловещей улыбке.

---

– Добрый вечер товарищи.

Панцушенко холодно, как обычно, поприветствовал собравшихся. Пони и один ченджлинг, что ждали его за круглым столом, разом встали, приветствуя лидера. Генсек быстро подошёл к своему креслу и сел в него. Он выложил на стол стопку папок, он кивнул присутствующим, чтобы они присаживались. Взяв первую из них, жеребец извлёк из неё несколько листов и пробежался по ровным строчкам машинописного текста взглядом. После, он кивнул в сторону стенографиста, и обратился к присутствующим:

– Сегодня на повестке дня три вопроса. Во-первых, – отчёт то товарища Шпигеля. Во-вторых, – решение вопроса с северными территориями. Третий вопрос, – развитие наших дальнейших отношений с Эквестрией. Есть ли у вас желание внести дополнительные вопросы в повестку дня?

Василий посмотрел поверх очков на присутствующих. Никто из них не изъявил подобного желания. Генсек подождал немного и обратился к серому пони, с чёрной гривой и пышными чёрными усами:

– Товарищ Шпигель, приступайте.

Спайк Шпигель, слез с кресла и направился к стене, на которую, из-под потолка, уже наползал белый экран. Свет в помещении приглушился, и из маленького окошечка за спиной Панцушенко на белое полотно ударил луч света. Жеребец взял копытокинезом указку и начал доклад.

– Дела, товарищи, у нас идут очень хорошо. В прошедшем периоде нам удалось добиться увеличения ВВП на сорок шесть процентов. Прошедшая пятилетка позволила нам увеличить объём производства зерна в шесть раз, по сравнению с первыми годами после революции. Колхозы и мелкие фермерские артели увеличили производство сельскохозяйственной продукции на двадцать пять процентов. Механизация производства и дополнительное поощрение рабочих привело к перевыполнению плана в некоторых регионах страны. Полученная прибыть, от перевыполнения плана, перераспределена в пользу убыточных колхозов. Неутешительная ситуация складывается на севере в районе города Совёнок. Из-за суровой зимы и нашествия параспритов показатели региона, в этом году, крайне низки. Ситуацию также осложняет нашествие рейдеров с северных земель. В плане промышленного производства прошедшая пятилетка также позволила увеличить количество занятого населения и повысить количество и качество выпускаемых товаров народного потребления. На данный момент закончено строительство шести заводов в Сталлионграде, пяти в Санкт-Питерсхуфе и четырёх фабрик в Заяцке. Три завода отстают от графика и будут сданы в эксплуатацию в течении этого года. Кроме того, полностью отлажены производственные цепочки в городе Нижние Копыта, его фабрики и заводы начнут выпуск продукции в ближайшее время.

Жеребец подошёл к столику, на котором стоял стакан с водой и сделал пару глотков. После он оглядел присутствующих и продолжил доклад.

– На данный момент продовольственная ситуация в стране выравнивается. Мы полностью независимы от поставок продукции из-за рубежа. Снятие Эквестрией торговой блокады, так же выгодно скажется на развитии экономики. Если будет утверждено торговое соглашение между нами и Кентерлотом, то для наших товаров откроется крупный эквестрийский рынок. Помимо этого, товарищи, хочу сообщить, что первая партия новых танков уже поступила в ряды нашей армии. Особой гордости заслуживает,  то, что новый крейсер сошёл со стапелей Санкт-Питерсхуфа на два месяца раньше и уже несёт службу в рядах морского флота. На этом всё. Есть вопросы?

Свет зажёгся. Все посмотрели на Панцушенко, который, оперившись локтями на стол и уткнувшись носом в сложенные копыта, молча, слушал доклад. Поняв, что у него вопросов и дополнений нет, один из жеребцов посмотрел на Шпигеля и спросил:

– Скажите, почему вы не рассматриваете, как вариант, выход на грифоньи рынки?

– На данный момент ситуации в Грифонии крайне нестабильна. Военная компания Империи, против своих бывших вассалов, привела к кризису и сейчас нам будет очень сложно найти выгодное предложение. Вдобавок к этому, мы не обладаем достаточно большим торговым флотом, а потому выгоднее и проще искать рынки сбыта на нашем континенте. Ну, и как вишенка на торте, юг грифоньего континента охвачен социалистической революцией. Наши революционные братья нуждаются в помощи, а потому, целесообразнее, предоставить им поддержку, а не торговать с их классовыми врагами.

– А открытие рынка для торговли с Эквестрией не похоронит наше производство? – спросил чейнджлинг в красном шарфе и шапке ушанке.

– Соглашением предусмотрен только товарооборот сырья, – отвечал Шпигель, – между нашими странами пока нет взаимного доверия, а потому мы будем торговать в основном добытыми ресурсами. Плюсом идёт торговля теми товарами, что невозможно произвести у нас, например магические артефакты и магические конструкты и тех, что не может производить сама Эквестрия.

Более вопросов не последовало. Спайк положил указку рядом со стаканом воды и вернулся на своё место. Краткое обсуждение не внесло никаких поправок или предложений. По итогу было принято решение, доклад принять к сведенью, а выполнение пятилетнего плана продолжить. Так же были рассмотрены идеи разработки новых рудников к северу от Заятска, что должно было обеспечить его автозаводы притоком новой стали.

Следующим к экрану отправился нарком обороны Синистер Серов. В помещении вновь стемнело. На экране появилось изображение карты северной границы республики. Красными точками на территории Сталлионграда были отмечены места, недавно подвергшиеся нападению рейдеров. Жёлтые точки на территории соседней страны обозначались лагеря бандитов.

– Товарищи, – начал Серов, – в связи с крайне обострившейся, я бы сказал, тяжёлой ситуацией у наших северных соседей, количество бандитских атак на наши границы увеличилось в несколько раз. Центральное правительство не способно побороть бандитов на своей территории, а местные власти либо подкуплены ими, либо сами являются членами банд. За последний месяц было совершено три нападения. Погибло около тридцати мирных жителей, двести семьдесят ранены, сорок пять оказались в плену. Одна деревня была полностью сожжена. Также, в результате последней атаки был уничтожен важный железнодорожный разъезд. Ущерб от действий бандитов за этот период составил тридцать миллионов рублей. Если в ближайшее время нам не удаться навести порядок, то, очень скоро, нас ожидает крах экономики северных регионов, а во-вторых, народное недовольство.

Изображение изменилось, представив присутствующим подробный план наступления Сталлионградской армии на северных соседей. Присутствующие начали перешептываться в темноте, лишь по ровному свечению линз очков Панцушенко было понятно, что он внимательно слушает наркома.

– Наш генеральный штаб разработал план военной операции, по уничтожению бандитских лагерей. Он предусматривает ряд десантных атак, при поддержке тяжёлой техники и авиации. Возможно так же привлечение флота, если наши северные соседи откажутся помогать. Вопросы товарищи?

– Простите, – раздался скрипуний, почти профессорский голос, принадлежащий антрацитово-серому, пегасу, худощавого телосложения, с прилизанной тёмно-серой гривой – вы предлагаете начать войну с соседним государством ради ликвидации каких-то бандитов? Не сочтите за дерзость, но это слишком радикальные меры.

– Это не какие-то бандиты, – возмущённо ответил Серов, – это хорошо подготовленные и организованные группы рейдеров. Многие из них прошли боевую подготовку в действующих армиях по всему миру.

– А нельзя ли просто увеличить количество пограничных патрулей? – спросил пегас, поправляя свои узенькие очки, – если судить по вашим описаниям, то наша северная граница охраняется из копыт вон плохо.

– Граница охраняется хорошо. Но, что может сделать один или несколько патрулей, против банды в пятьсот штыков? При этом мы не знаем когда и куда ударят бандиты. Взаимодействие с северными соседями не даёт никакого результата.

– Мы можем отгородиться от них, закрыть границу, настроить дотов и затянуть всё колючей проволокой, – Сказал Шпигель, выпуская струю сизого дыма из ноздрей, – но, рано или поздно нам всё равно придётся что-то делать с бандитами. Постоянные атаки продолжаться, а те средства, что мы будем вкладывать в защиту, очень быстро превысят доходы от региона. В конце концов, не можем, же мы держать там целую армию.

– Не говоря о том, что мы оттягиваем на север те силы, что могли бы пригодиться на Эквестрийской границе, – добавил Серов.

– Вы считаете, что нам стоит ждать нападения со стороны Эквестрии? – ехидно спросил пегас, – после того, как Селестия сняла блокаду, а принцесса Твайлайт посетила нашу столицу? Вам не кажется, что это необоснованно?

– Даже если и существует угроза вторжения Эквестрии, – вступил в разговор чейнджлинг в ушанке, – полномасштабный конфликт с севером, это крайне плохой расклад. Вы уверены, что их правительство поддержит нас? Для них, это будет обыкновенной интервенцией, вдобавок они наши идеологические враги. Более того я сомневаюсь, что наш народ поддержит подобные действия.

– Уничтожение организованных групп рейдеров, будет на лапу правительству севера. – Нервно затараторил Серов, – Да и сколько нам можно терпеть? Мы должны действовать быстро и решительно! Если они не хотят помогать нам, бороться с бандитами, значит, они нам мешают! В случае сопротивления со стороны правительственных войск, мы объявляем войну северу, – слайд на экране сменился, на нём показался подробный план разгрома северного соседа, в случае неблагоприятного развития ситуации, – Уничтожить бандитов, разгромить правительственные войска и захватить вражескую столицу.

– Мы можем заключить договор с правительством севера, о передачи части земель под наш протекторат. Эти регионы богаты кобальтом и алюминием, а также магическими кристаллами, – Шпигель затянул мундштук трубки, – Мы сможем навести там порядок, отладить инфраструктуру и производство, а также повысить уровень жизни местных.

– В принципе, это может поднять уровень симпатий к нашей идеологии у них, – чейнджлинг почесал подбородок, – однако…

– А как на это отреагирует Эквестри? – перебил его пегас – вряд ли принцесса Селестия проигнорирует военный конфликт. Это может повлечь осложнение отношений, которые только начали налаживаться.

– А если война затянется? – чейнджлинг внимательно глядел на карту, – в регионе много гор и холмов, которые станут естественными преградами на пути нашей армии. Инфраструктура севера также слабо развита, может возникнуть проблема со снабжением войск.

– В любом случае, эту проблему надо решить, – холодный голос Панцушенко заставил всех замолчать, – Перед нами не стоит вопрос, проводить операцию или нет. Перед нами стоит вопрос, когда и как её провести.

– Полностью с вами согласен, – Синистер широко улыбнулся.

Обсуждение шло крайне бурно. Полномасштабный военный конфликт не нужен никому, но действия рейдеров уже нельзя было терпеть. Планировалось согласовать действия с правительством севера, для этих целей Панцушенко даже сам решил встретиться с главой соседнего государства. Неугомонного серого антрацитово-серого пегаса решили послать в Кентерлот, поскольку он очень хорошо общался с тамошней элитой и мог убедить их в том, что военные действия на севере не несут угрозы Эквестрии. Операцию решили начать, как только будут завершены последние приготовления. Помимо этого, чейнджленгу поручили разработать план возвращения попавших в рабство граждан республики.

Таким образом, заседание плавно подошло к третьему вопросу. По нему слово сразу взял генсек. Торговые отношения с главным южным соседом, открывали для молодой советской республики огромные горизонты. Но сильно сближаться с ними было нельзя, ведь это ещё и главный идеологический противник. Имевшая за плечами тысячелетний опыт Селестия вполне могла хитростью переиграть Сталлионград, вернув его под своё крыло. Но и игнорировать возможность развития рынка было никак нельзя. Остро встал вопрос о возможности открытия границ, так как революция разделила многие семьи, а возможность беспрепятственно вести агитацию на территории Эквестрии сама по себе могла стать целью сближения. Помимо этого, необходимо было рассмотреть возможность научного и магического взаимодействия.

Пегас занял позицию по плотному сближению с Эквестрией. В последнее время Кентерлот обзавёлся многими друзьями и союзниками без экономической и политической подноготной. Особенно сильное впечатление на пони Сталлионграда произвело преобразование улья Кризалис. В тоже время могущество аликорнов могло защитить Сталлионград от многих магических опасностей. Частично его позицию поддерживал чейнджлинг.

Но его доводы наткнулись на стену непонимания Серова и Шпигеля. Спайк настаивал на том, что полномасштабное открытие рынка просто убьёт экономику страны, только-только вышедшую из кризиса. Торговые компании Эквестрии могли завалить рынки Сталлионграда дешёвой продукцией, что привело бы к гибели производства, и установление монополии Эквестрии. В этом вопросе с ним оказался солидарен чейнджлинг.

Синистер исходил из того, что Эквестрия могла применить против Сталлионграда мягкую силу, постепенно втираясь в доверие, разрушая саму идеологическую основу государства. Что не говори, а в плане политической пропаганды советское государство уступало Эквестрии. Силу магии дружбы нельзя было игнорировать.

Диспут прервало внезапное оповещение системы связи. На небольшой панели, расположенной около Панцушенко, замигала красная лампочка. Генсек подал знак всем замолчать и нажал на неё. Панно с геральдикой ССР, расположенное за его спиной пришло в движение, освобождая большой монитор. Василий развернулся в кресле и устремил взор на него. Остальные присутствующие так же внимательно смотрели на монитор, который залился мелкой рябью. Вскоре на нём показалась морда пурпурного единорога с серебристой гривой.

– Товарищ генеральный секретарь, разрешите обратиться, – с сильным механическим искажением голоса сказал он.

– Слушаем вас товарищ Лунин, – ответил ему генсек.

– С дальней заставы пришло сообщение о готовящейся атаке рейдеров. Количество от трёхсот до шестисот штыков.

– Каково предположительное место атаки?

– Точно установить невозможно. Гарнизоны Совёнка и близлежащих городов приведены в боевую готовность. Но возможна серия атак на мелкие поселения.

– Необходимо срочно перебросить дополнительные дивизии, – Серов вернулся за стол, – я сейчас же подготовлю соответствующее распоряжение.

– И вот в такой обстановке нашим пони и не только приходится жить и работать, товарищ Винг – обратился Шпигель к пегасу. Тот ничего не ответил, лишь недовольно хмыкнул.

– Есть данные о составе сил противника? – спросил Панцушенко, попутно обдумывая дальнейшие действия.

– Состав разнообразен, – сообщил Лунин, – бывшие имперские гвардейцы, банда работорговцев и две группы наёмников.

– Наёмники? – удивился чейнджлинг, – они там откуда?

– Точных данных нет, – отвечал единорог, – но, если доклад товарища Данилки верен, то банды, в рядах которых воюют отряды наёмников, входят в группу, находящуюся под управлением организации, известной как Орден Изначального Пламени, тесно связанного с экономическими и политическими элитами Эквестрии. Есть данные, что эти два отряда прибыли на север из эквестрийского Балтимэера.

– Балтимэер, – холодно произнёс Панцушенко, поглаживая копытом подбородок

---

Балтимэир, город – мечта, город – проклятье. Балтимэир создаёт фон, и сам играет роль, он задаёт условия и сам играет по ним, Балтимэир и город, и житель города. Балтимэир – это чёрствое, гноящиеся сердце Эквестрийской промышленности. Балтимэир – это обуглившийся бриллиант на карте мира. Город сотен тысяч, если не миллионов прибывших мигрантов, надеющихся на лучшую долю и город – тюрьма безработицы. Город, красивее Кентерлота и страшнее Тартара, сосредоточение промышленности и столица гангстеризма. В его деловых кварталах ворочают деньгами, что не снились королевской казне, и если состоится крах Балтимэерской биржи, то он приведёт к мировой войне, восстанию мертвецов и пришествию сил тьмы. И это не гипербола. Как может быть гиперболой хоть что-то, когда речь идёт об адском банке душ.

Безумие – словно омут, в котором тонут пони, поверившие в идеалы гармонии и эквестрийскую мечту и увидевшие её реальность. Ужас, который невозможно вместить в разум, эквестрийский кошмар, столкнувшись с которым можно только убегать в собственные фантазии. Божество, которое обещало и защиту, и преуспевание, в обмен на клятву, веру и преклонение, оказалось хищной, ненасытной тварью, а его единственным даром оказались струпья его золотой, чешуйчатой плоти.

Но золотой телец, лишь пешка, развлечение, катающее поней вокруг истинного Балтимэира. Балтимэира, который размывает деловые кварталы вдоль реки, питает порты и аэропорты, окружает бесчисленными квартирами, общежитиями, казармами и тюрьмами. Балтимэир, который позволят существовать всему, что его окружило. Балтимэир промышленный, это суть его. На окраинах будут тесниться счетоводы, а центр принадлежит производству. Пускай другие города прячут его, вынося на окраины, Балтимэир гордится им. Все химические фабрики, каждая заводская громадина, оружейный или каретный завод будет как чудовище иного мира восседать на троне, позволяя пони прислуживать, молится на него и приносить себя в жертву.

Балтимэир – не древняя развалина. Балтимэир – не зарвавшийся нувориш. Балтимэир не стоит на месте, не живёт ни прошлым, не настоящим, он живёт динамикой и прогрессом. Ритм, ритм, ритм, жадный ритм, выколачивания денег и выживания в яме определяет его.

Балтимэир не меняется ни капли и современен в каждой секунде. В нём не меняется архитектура, в нём появляется неон, его опутывают камеры слежения, проводят новые и новые провода, но это не меняет города. Кирпич и помпезность селестинской эры – молодость Балтимэира. Артдеко, конструктивизм новой диархической эпохи – зрелость Балтимэира. Сталь, бетон и модерн – старость? Нет! Балтимэир не стареет, потому, что не теряет актуальности. Он впускает в свой образ самое лучшее, но не настолько везуч, чтобы стать городом завтрашнего дня. Он стал городом высочайшей индустриальной мощи, но кто сказал, что он станет городом приемлемых условий жизни. В Балтимэире хорошо живётся каменным горгульям и промышленным станкам и не очень вынужденным соседям из плоти и крови. Как жаль, что их приходится терпеть.

Ведь Балтимэир определяет что-то большее, чем горгульи и неон, что-то ужаснее сожительства трущоб и особняков, его определяют пони. Да, те пони, что возвели настоящие столпы процветания, посреди ворочающихся в смазке из крови, пота и грязи механизмов индустриального мира. Роскошные дворцы нового времени, уносящие под небеса их обитателей, где они могут плясать вдоволь, есть и пить до рвоты, прямо на головы тех, кто влачит свою жалкое существование внизу.

Балтимэир – неоновые огни, свет окон, тьма переулков, дома, стоящие стенами коридоров и проспектов. Уровни автострад, трущобы, небоскрёбы – кузница, биржа, психушка и кладбище и только Дискорд знает, какое дитя родится у этих повитух. Балтимэир не город, а концентрат урбанистической цивилизации. Будет справедливо назвать его и червивым яблоком и городом демонов, которым покой только на кладбище. Но целое – это не только сумма частей, – это новее качество, а, значит, прозвище должно быть не просто нечестивым преломлением прозвищ других, тоже далеко не святых городов, но своим. Пик цивилизации. Не так страшно по звучанию, но страшнее по смыслу. Балтимэир – это пик современной капиталистической цивилизации. Дальше либо новые высоты, либо скатывание в фашизм. Поднебесная, ведь город не только возносится ввысь, но и стал серединой, сердцем, сутью, подобием всего мира и для всего мира. Ярмарка тщеславия, потому, что исторический путь был пройден.

Да и что такое Балтимэир, как не пир, во время чумы? Как не полыхающая пламенем гордыня на пороге собственной катастрофы. Балтимэир – это сосредоточение промышленности, денег и тех, кто на этом посеется. Балтимэир – это самая доходная биржа, самые богатые шахты, самые продуктивные заводы, самые пафосные рауты, самые продвинутые музеи и количество, концентрация и качество паразитов, слетевшихся на этот праздник жизни, всегда были соответствующими.

– А теперь послушай меня! – кричал взобравшийся на рекламный стенд жеребец, размахивая ружьём в одном копыте и удерживая рядом с собой другого пони, – Я требую справедливости Балтимэер! Ты отнял у меня работу! Ты отнял у меня дом! Кто-то должен за это поплатиться! – он зловеще повернулся в сторону своего пленника, его губы изогнулись в безумной улыбке, а глаза полыхнули недобрым огнём и он произнёс, – и я выбрал тебя.

Второй жеребец понимал всю несправедливость ситуации, в которой оказался его пленитесь. Но своё положение считал более несправедливым. Ведь он даже не знал его, он был абсолютно не причем. Но, доведённый до отчаянья пони искал того, на ком сможет отыграться и он его нашёл.

– Финни, что там происходит?

– Полицейская операция сэр!

Получив ответ на свой вопрос, белый единорог, с аккуратно подстриженной синей гривой облокотился на дверцу кареты. Он глядел на толпу пони, взволнованно взирающую на разыгравшуюся драму. Кто-то спрашивал, почему полиция до сих пор не схватила бандита, кто-то делал ставки на то, убьёт ли преступник заложника или все-таки пристрелят его, кто-то одобрительно кивал, глядя на отчаявшегося и доведённого до ручки жеребца. Единорог не видел из своей кареты того, что происходит, но прекрасно понимал, что это что-то страшное. Увы, но он ничем не мог помочь в данной ситуации.

Фенси Пенст не любил этот город. То, что в остальной Эквестрии было неестественным и кошмарным, здесь  являлось простой обыденностью. Каждый раз приезжая сюда он натыкался, на какую либо душераздирающую картину, что отпечатывалась в его памяти надолго. Он словно приезжал в другую страну. Тут не действовали законы остальной Эквестрии, это место жило по собственным правилам и правила эти были крайне суровы.

– Мы можем объехать это место? Я опаздываю.

– Как прикажете господин Пенст!

Извозчик подал сигнал извозной команде, и те стали пятится назад, дабы развернуться и выехать на соседнюю улицу. Лорд Пенст откинулся на спинку сидения и, закрыв глаза, попытался насладиться дальнейшей поездкой. Однако он всё ещё слышал, что происходит за пределами его повозки. Гремели выстрелы, толпа кричала, полиция бранилась. Оставалось только надеется, что всё закончилось хорошо.

Пенст повернул голову чуть вправо и поглядел на белую единорожку с нежно розовой гривой. Прекрасная кобылка наводила марафет, пудрила щёчки, подводила ресницы. Содержимое её косметички парило вокруг своей хозяйки, окутанное розовыми искрами магии. Флёр де Лис всегда трепетно относилась к своей внешности. Она никогда не выходила в свет, не приведя себя в порядок. Не важно, куда она шла, на светский раут, в модный бутик или просто гуляла по парку, она должна была поражать всех встречных своей красотой. Фенси Пенста же это забавляло. Ему довелось видеть её и заплаканной, с размазанной тушью на мордочке, и только что проснувшейся, с птичьем гнездом вместо гривы на голове, и вышедшей из себя, разъяренной фурией. Он давно не требовал от неё быть идеальной, но ему доставляло удовольствие видеть её стремящейся к идеалу, ведь на этом пути она была так мила.

Карету тряхнуло, пассажиры дрогнули и кисточка, которой кобылка подводили ресницы, очертила чёрную полосу у края её глаза. Флёр недовольно сморщилась и принялась вытирать пятно платком. Фенси Пенст улыбнулся и спросил её:

– Мы сегодня весь день не будем вместе, зачем ты так стараешься?

Флёр продолжала оттирать тушь со своей шёрстки. Она поглядела на жеребца и улыбнулась. Кобылка убрала платочек и взяла зеркальце.

– С тобой, или нет, но я хочу выглядеть превосходно. Кстати! Почему ты не берёшь меня с собо?

– Увы, я тут по делам. Сомневаюсь, что тебе будут интересны разговоры про политику и экономику.

Фенси Пенст говорил спокойно и размеренно. Спокойный, сдержанный, всегда знающий, что делать. Годы, проведённые в обществе политиков, дворян и аристократии, сделали его речь вдумчивой и взвешенной. Даже в общении со своей любимой, он старался обдумывать каждое произнесённое слово.

– Я не знаю, чем заняться, – Флёр грустно потупила взгляд, – шопинг – дело коллективное, по ресторанам в гордом одиночестве я ходить не хочу. Если бы у меня тоже были тут дела… но увы.

Она тряхнула своей гривой, обдав Фенси Пенста ароматом духов, лака для гривы и чего-то ещё, чего-то неуловимого, пенящего, сказочного. Жеребец закрыл глаза и медленно вдохнул аромат гривы своей возлюбленной. Клокочущее чувство распалялось внутри него. Каждое мгновение, проведённое рядом с ней, он смаковал, словно дорогой напиток. Её образ ласкал взгляд, её голос, подобный звону хрусталя наполнял сердце музыкой. Идеальная во всё, но, в тоже время, простая как три битса.

Он часто жалел, что не поэт, хотя очень увлекался стихами. Желание воспеть её вдохновляло жеребца, заставляло двигаться вперёд. В любви к ней, он был близок к поклоненью, лишь там, где была она, там был его дом. Он воспринимал Флёр, как прекрасный цветок, что пленит своим ароматом, завораживает красотой. Им хотелось любоваться, ухаживать за ним, но не сметь сорвать, иначе завянет.

Тот пасмурный день, когда Пенст встретил её, навсегда отпечатался в его сознании. Грязные мостовые, тёмные проспекты, чёрное зеркало реки. На высоком мосту он увидел образ, что заставил забыть о пасмурной погоде, ледяном ветре и моросящем дожде. Она стояла у края кованных перил и глядела вниз. Один шаг отделял этот мир от того, чтоб в нём угасла ещё одна искра красоты.

Тогда лорд Пенст славился как типичный герой нашего времени. Холодный и расчётливый, порочный аристократ, которому чужды честь и сострадание. Но, в тот день что-то поразило его, словно откровение свыше. Выскочив из кареты, кинувшись вверх по мостовой, он успел в последний момент. Его магическая аура опутала летящую вниз кобылку и затянула на мост. С тех пор в нём многое изменилось. Благодаря Флёт он научился состраданию, любви к ближнему и пониманию окружающих. Любовь к ней переродила его душу и из сердцееда и кутилы, грозы вечеринок и ночных клубов, дуэлянта и светского льва он стал благородным аристократом. Его труд на общее благо, безупречные манеры и благородство поразили даже Селестию, которая искала нового главу кабинета министров.

– Я не хочу, чтоб ты оказалась в неприязни тех, с кем я сегодня встречаюсь, – сказал жеребец, поправляя монокль.

– Я привыкла к тому, что мня не любят, – сказав это, Флёр сделала гордый вид, достойный самих принцесс.

– Одно дело зависть подруг и соперниц, – ответил он, – другое презрение высшего общества.

Флёр удивлённо поглядела на него. Она уже давно вращалась среди баронов, графов, лордов и прочих белых костей и голубых кровей. Омут высшего общества быстро захватил её, но дал понять, что в нём легко можно утонуть. Балы и пиры, игры и само Гранд Галопин Гало, это был мир, в котором каждый мечтал жить, но не каждый мог. Кобылка всё ещё многого не знала о высшем обществе, она не сильно отличала светскую вечеринку от делового разговора. В этом была основная слабость Флёр, из-за которой она старалась не сильно отрываться от Пентса.

Простая кобылка из бедного квартала Пфилидельфии, она и представить себе не могла, что однажды будет вращаться в кругах знати. Фенси Пенст многое ей рассказал про общение с пони его круга и часто повторял, что тут никому нельзя доверять. Она долго удивлялась этому, ведь по её представлению аристократ нечета той черни, что окружала её в детстве, и частью которой была она сама. Своё представление о высшем сословии она складывала по образу того, кто спас её от последнего шага. Флёр решила, что высший свет полон таких же, как он, благородных и справедливых, хотя на момент их встречи, эти слова были не про него. Тем самым и одной крайности – ненависти к успешной аристократии, она перешла в другую – восхищение ей.

С раннего возраста ей пришлось работать. С горем пополам она смогла закончить среднюю школу, деньги на которую приходилось, доставались большим трудом. Отец Флёр был весьма жадным пони и не считал нужным её обучение. Мать хотела, чтоб дочь вырвалась из той грязи, в которую их семью загнали три кредита, налоги и кризис на рынке труда. Для обучения дочки ей пришлось подрабатывать не только за прилавком, но на панели. Муж не сильно протестовал, учитывая, что часть денег шла в семейный бюджет, часть которого он успешно пропивал.

После смерти жены, он, недолго думая, выставил на панель родную дочь. Кобылка,  уже не жеребёнок, но ещё не взрослая, пользовалась большой популярностью. Но жизнь эта быстро опротивела ей. Она превращалась в вещь, безликое, безвольное существо. Не помогали ни хорошие оценки в школе, не друзья, что узнав про беду Флёр, просто решили проигнорировать её существование. Благородная лилия, на её боку, которую она заработала, когда победила на школьном конкурсе красоты, теперь казалась ей злой насмешкой судьбы.

Однажды ей попался, весьма своеобразный, клиент, от исполнения прихотей которого она отказалась. За это была сильно избита. Узнав об этом, сутенёр взял с неё большой штраф, оставив без выручки. Отец, узнав, что сегодня денег не будет, просто не пустил её домой. Кобылка долго блуждала по мрачным лабиринтам улиц, пока не оказалась на мосту. Холодный ветер и журчание воды, словно сами звали её к себе. Взвесив все «за» и «против», она перелезла через перила. Замешкавшись на несколько мгновений, прислушиваясь к внутреннему голосу, что звал одуматься, она сделала шаг вперёд.

Вначале Флёр не поняла, что случилось. Она просто думала, что это эффект от падения вниз. Но, открыв глаза, она увидела, что зависла в воздухе, окутанная голубоватой аурой. Обернувшись назад, она увидела белого жеребца единорога, в чёрном смокинге. Он, с глазами полными неподдельного ужаса, удерживал её в магическом поле. После небольшой немой сцены кобылка попыталась вырваться, но это у неё не получилось. Жеребец стал ругаться на неё, за попытку суицида, но она поняла только то, что на неё опять кричат. Кобылка издала отчаянный вопль и попыталась поразить его лучом.

Флёр, конечно, промахнулась, но часть моста рухнула, а вместе с ней и оба пони. Свободное падение вызвало в ней бурю эмоций, облегчение, успокоение, печаль и страх. За несколько мгновений перед глазами у неё пролетела вся жизнь. Не смотря на все её переплетения и удары, Флёр внезапно поняла, что не всё в жизни было тленом и болью. Были времена, когда она чувствовала себя счастливой. И, самое удивительное, был пони, которому её судьба оказалась не безразлична. И она стала причиной его гибели. Внезапно в мозгу кобылки пронеслась мысль, что все её проблемы имеют решение, кроме одной. Она летела с моста. Вместе с тем, кто пытался её спасти.

Всё обошлось. Они упали в воду, пережили несколько неприятных минут купания в холодной реке. После Флёр выслушала от Пентса довольно громкую тираду, резко опустившую её самооценку на самое дно. Но потом он отвёл её к себе в гостиницу, напоил, накормил, отогрел и выслушал. Её душевные излияния тронули сердце жеребца. Ему показалось дико несправедливым то, что такая красивая, умная и добрая пони, оказалась на грани полного самоуничтожения. До того момента, Пенста не сильно заботили вопросы справедливости, но эта встреча очень сильно изменила его мировоззрение.

Флёр застала его в душевных сомнениях, в момент возвращения на светлую сторону. Измышления по поводу плачевного положения простых пони заставили его сердце трепетать, а то, что он углубился в проблемы народа, было для неё просто чем-то немыслимым. До того момента богатые пони казались чем-то далёким и не из этого мира для неё. Какое дело небожителям до проблем тех, кто копошится в грязи? Лишённые чувств и эмоций, погружённые в собственные, желания и прихоти. Пентс же действительно чувствовал, что открыл для себя целый новый мир. Мир, в котором нет высоких возможностей, мир, где нельзя есть что хочешь, владеть, чем захочешь, где ты сам являешься вещью, чью стоимость оценивают графики трудовой биржи. Два мира слились, во взаимном желании помочь друг другу и тем, кто окружал их.

Фенси Пентс тогда организовал благотворительный фонд для помощи семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Так же занялся финансирование медицины и образования, благо его богатства позволяли себе широкие жесты. Позже, он попытался создать дополнительные рабочие места в Пфилидельфии, но наткнулся на жёсткую конкуренцию местных бизнес-элит, но по остальной Эквестрии ему это удалось. Когда кривая на графике безработицы поползла вниз, принцесса Селестия решила узнать, кто разобрался с проблемой, которую не могли решить её министерства.

С тех пор Фенси Пентс стал премьер-министром Эквестрии и начал продвигать активные реформы, а Флёр де Лир, заняла своё место подле него. И как спутница министра и главы одного из древнейших аристократических домов Эквестрии, она постаралась стать истинной леди, изучая придворный этикет и правила поведения в высшем обществе. Её же красота удостоилась отдельного внимания окружающих. Такую мордашку желали видеть на своих обложках все модные журналы страны. Но в душе она осталась простой провинциальной пони, которая просто хотела любить и быть любимой. Именно поэтому она очень часто не понимала, как и с кем нужно общаться.

– С чего им меня презирать?

– Они просто тебя не любят, – спокойно отвечал жеребец.

– А тебя?

– Меня они вообще ненавидят.

Его ответ несколько озадачил Флёр. Кобылка посмотрела в окно, на стену домов, вдоль которой шли толпы пони. Немного подумав, она повернулась к нему и спросила:

– А зачем ты, тогда хочешь, с ними, встретится?

– Я этого не хочу. Меня обязывает воля принцессы.

Флёр промолчала. Уже не раз Фенси отвечал ей этой фразой. Она прекрасно понимала, что исполнение воли солнечного диарха является его основной работой. Каждый пони в Эквестрии был обязан до конца своей жизни исполнять долг перед принцессами, вне зависимости от его статуса и положения. Долг Пентса казался не сложным простому обывателю, но та ответственность, те трудности, что лежали на его пути могли пошатнуть не только психическое, но и физическое здоровье.

Карета въехала на проспект Гасти Фанк, что соединял жилые кварталы Балтимэера и его деловой цент. Широкая дорога с асфальтовым покрытием, заполненная потоками возниц в обе стороны. С обеих сторон её окружали небоскрёбы, торговые центры, биржи, элитные гостиницы, штаб-квартиры корпораций и концернов. Они въезжали в сердце города, что гоняло деньги по всей Эквестрии.

Пони тут были все как один лощёные, занятые и деловые. Они словно муравьи суетились между бетонными громадинами зданий, чьи шпили, похожие на острые копья, пронзали небо. Вот сверкало чистыми окнами, белое здание филиала Центрального Эевестрийского банка – основная денежная артерия, которая соединяла Кентерлот и Балтимэер. Напротив, красовался центральный офис компании «Балтимэер-технолоджи», у его подножия собралась толпа зевак, офицеры полиции не подпускали их близко к тому месту, где лежало кровавое месиво… бывшего работника компании. В этом финансовом периоде её акции стремительно падали вниз, вместе с частью её работников. Грозно, словно тотемный столб, посреди племени пониедов-каннибалов, окружённая сетью дорог, возвышалась фондовая биржа. Чёрный небоскрёб, исполненный в смеси готики и модерна, взирал на жалкий сброд своими окнами, за которыми решалось что, где и сколько будет стоить. Чуть поодаль располагалось грандиозное здание отеля «Платинум», сюда и направлялся лорд Пенст.

Карета остановилась перед парадным входом. Один из охранников спустился со стойки и отворил дверь. Фенси Пенст поцеловал Флёр на прощание и вышел из кареты. Второй охранник закрыл дверь, и извозчик дал приказ извозной команде начать движение. Появление столь важного гостя вызвало оживление. Прохожие оставили свои заботы и дела и удивлённо с восхищением и завистью смотрели на лорда из самого Кентерлота. Лакей, что ждал гостя у двери, вежливо поклонился и произнёс:

– Доброго дня, достопочтенный господин Пентс. Мы рады приветствовать вас, в нашем скромном заведении.

На счёт скромности он лукавил. Изысканная лепнина, величественные своды, отражающиеся в зеркале мраморного пола, отделка позолотой, фонтаны и статуи, каждый элемент отделки и убранства отеля можно было рассматривать как отдельное произведение искусства. В этом заведение останавливались послы и лидеры других стран, когда приезжали на форумы или саммиты, по уровню изысканности, он мог соперничать с дворцом диархов, что скромно затаился в парках за городом.

– Доброго дня Ролли, – вежливо ответил ему Пенст, – надеюсь, я не сильно опоздал.

–Нет, нет, господин Пентс, – лакей отворил дверь перед гостем, – встреча начнётся через час. Некоторые гости уже прибыли и ожидают в своих номерах. У вас ещё есть время посетить наш ресторан. Кроме того, ваш номер уже готов, и если вы хотите отдохнуть от долгой поездки, то мы сейчас же проводим вас туда.

– Благодарю Ролли, но я хотел бы, встретится с графом Шедоумейном. Не подскажешь, где он сейчас?

– Он в актовом зале, на выступление Вельвет Ремеди. Если желаете присоединиться, мы сейчас же организуем вам столик.

– Премного благодарен…

– Доброго дня, благодарю, премного благодарен, – послышался молодой насмешливый голос за спиной Пентса, – а с мусорщиком ты тоже здороваешься, когда он выносит твой хлам?

Жеребец узнал его. Как всегда бесцеремонный, не проявляющие уважения, даже к равному по статусу. Мордочка Пенста не дрогнула, но внутри разгорелось острое желание врезать зарвавшемуся юнцу по наглой морде. Но лорд совладал с собой, не подавая даже малейшего признака своего раздражения.

– Если вижусь с ним, то да, – ответил Фенси, поворачиваясь к источнику своего раздражения.

Пепельно-серый пегас, гордо вышагивал от дверей отеля в его сторону. Не останавливаясь, он скинул крыльями свой белый плащ, который тут же подхватил следующий за ним дворецкий. Наглый взор бледно-голубых глаз оглядывал присутствующих. Выцепив из толпы симпатичную молодую кобылку, он игриво подмигнул ей. Она, в ответ, покраснела и скромно улыбнулась. Пегас подошёл к Фенси и ехидно сказал:

– День добрый, господин премьер.

– Приветствую вас господин Септи Старкс. Давненько мы не встречались в неформальной обстановке. Я тут по делам государственной важности…

– О! Как интересно, – прервал Фенси собеседник, – старая кляча решила одарить наше захолустье своим солнечным вниманием? Будем надееться, что Селестия прислала тебя, для чего-то полезного для нас.

– Меня поражает твоё неуважение к правящим особам, – Фенси Пентс по-прежнему сохранял невозмутимость и доброжелательность во взгляде.

– Их не за что уважать, – пегас облокотился на стойку, – с ними можно только считаться. Селестия и Луна сильные маги, но как правители и хозяйственники они абсолютное ничто. Готов поклясться, что если бы не ты, экономика большой Эквестрии давно бы рухнула.

Некоторые жители Балтимэера считали город и прилегающие к нему земли особенным регионом. Они отделяли себя от остального государства, называя его большой Эквестрией. Тревожная тенденция, что проявлялась в разгуле идей по отделению Балтимэера, Мейнхэттена и Пфилидельфии и обретения ими независимости.

И не удивительно, в копытах магнатов этих трёх крупных городов были сосредоточены семьдесят процентов производства всей страны. Крупнейшие концерны, крупнейшие налогоплательщики, даже частные охранные организации, что как мужи облепляли эти города, уже напоминали натуральные частные армии. В низах активно муссировалась идея самобытности регионов, а лозунг «Балтимэер – не Эквестрия» всё чаще появлялся на стенах домов.

Правящие элиты не исключали подобного развития событий, но опасались возможных последствий. Отсоединение от Эквестрии грозило городам большими проблемами. Центральный Эквестрийский банк мог заморозить счета компаний, принеся им невероятные убытки. Прекращение товарооборота с остальной страной так же грозило обвалом акций многих компаний. Боялись и возможного передела власти и рынка, поэтому Эквестрия требовалась компаниям и корпорациям в качестве третей стороны, которая могла решить их споры. Да и лишаться защиты королевских легионов у них не было желания. Грифоны уже давно плавали вдоль восточных берегов, недвусмысленно размахивая своими большими, твёрдыми, длинными… ружьями. Несмотря на то, что с Империей Грифонов у Балтимэера и остальных городов сложились близкие торговые связи, для всех являлось очевидным, что пернатые не будут платить за то, что можно отобрать силой.

– Уж не являешься ли ты сторонников фрагментации государства? – с наигранной тревогой спросил лорд Пентс, – Учти, столь радикальные взгляды могут плохо сказаться на вашем статусе.

– Что ты! – Усмехнулся Септи Старкс, – я патриот своей страны, но я патриот и своего города. А наша божественная правительница в последнее время не уделяет нам должного внимания.

Оба жеребца двинулись по направлению к актовому залу. Лакеи услужливо сопровождали их, стараясь освободить проход от постояльцев, что были ниже по статусу. Постояльцы же, вполне понимали, что положение и состояние этих двоих больше, чем у них, а потому смиренно расступались и всячески выказывали своё почтение.

– Ты, как мне кажется, – единорог вежливо кивнул головой в сторону двух пони, что поклонились ему, – не слышал о программе модернизации частного сектора производства и реформе образования, что Селестия проводи по всей стране.

– Это нужно нищибродам, – отмахнулся Септи, – им всё время чего-то не хватает. Государству стоило бы поосторожнее оказывать им поддержку, а то плодят нахлебников.

– Эти, как ты выразился, нищиброды, основа благосостояния Эквестрии в целом и нас в частности. Если они будут жить хорошо, то и мы не будем испытывать проблем.

Старкс засмеялся. Все посетители обратили на это внимание, ибо смех его был очень громкий. Он стоял посреди холла и размахивал передней правой ногой. Пони переглядывались, перешёптывались, кто-то даже думал, что ему плохо. Даже Фенси Пентс не смог сдержать хладнокровия и на его мордочке проскочила тень смущения.

– Да! – Старкс подавил смех и смахнул выступившую слезу, – умеешь ты шутить. Ну, ладно, я в политику не лезу, надеюсь, политики не будут лезть ко мне. Кроме того, сегодня ночью на яхте будет проходить вечеринка, если ты не считаешь себя слишком старым, можешь заглянуть и захвати с собой Флёр, думаю, она станет украшение этого вечера.

Пегас направился к ближайшему лифту. Фенси смотрел ему в след, с вежливой улыбкой и радовался про себя, что Старкс наконец покинул его. Что не покинуло лорда, так это желание дать кому-нибудь под дых. Но, он умерил свою злобу, надеясь, что дальнейшие дела ему предстоит вести с отцом Септи, старым магнатом Тетро Старком, которому принадлежал концерн «Стилл-Технолоджи», а также ключевой пакет акции корпорации «Пара Бэла» – крупнейшего производителя оружия на континенте. Тетро был более сдержан, учтив и ему не был чужд некий аристократизм, в отличие от его сыночка, который, представлял собой, обычную, среднестатистическую золотую молодёжь.

Лакей отворил дверь актового зала, и в помещение холла полилась мелодичная музыка. Фенси Пентс проследовал внутрь, окунувшись в приятный полумрак, разбавленный лёгкими искрами неоновых огней. Внутри царила атмосфера мистического таинства. Тени и свет, огни и блики, все детали душевной мозаики, созданной дабы угодить посетителям. В зрительном зале царил аншлаг. Лакей хотел успокоить гостя, сказав, что сейчас же найдёт свободное местно или даже организует новое, но лорд Пенст одёрнул его и попросил найти графа Шедоумейна.

Шедоумейн сидел в дальнем углу, на большом мягком диване, ярко фиолетового цвета. Крепкий жеребец, единорог, темно-коричневой масти. Его длинная, кудрявая, белая грива была хорошо заметна на фоне тёмно-синей стены. Несмотря на полумрак, на мордочке его красовались широкие, угловатые тёмные очки. Правым передним копытом он опирался на трость с серебряным набалдашником в форме ягоды клубники. Тёмно-серый пиджак, с пурпурной рубашкой, подчёркивали его могучий торс, который выдавал в нём представителя военной аристократии.

Рядом с ним сидела хрупкая единорожка, той же масти, только грива её была цвета воронова крыла. Столь же черны и прекрасны были её глаза, большие, чистые и наивные. Серебристое вечерние платье, покрытое блёсками, обволакивало её тонкую фигурку, придавая кобылке некой лёгкости.

– Позвольте выразить своё почтение, – обратился лорд Пентс к жеребцу.

Собеседник расплылся в довольной улыбке. Он слегка повернул голову в ту сторону, откуда шёл звук голоса.

– Здравствуйте господин Пентс. Вы тоже прибыли на встречу?

– К сожалению, – Фенси убрал монокль, от которого в полумраке не было пользы, – я бы с большим удовольствием сейчас отправился на Радужные Водопады, чем прозябал в большом городе.

– Полностью с вами согласен, – Шедоумейн подал сигнал официанту и тот тут же объявился рядом с их столиком, – особенно в этом году. Депрессия на рынке, обвал акций, всплеск безработицы, Балтимэер словно кто-то проклял.

– До меня дошли слухи, что в городе так же проблемы с преступностью. Принцесса Селестия обеспокоена всплеском криминала в ваших краях.

– Мой друг, вы крайне плохо информированы, – Шедоумейн отвлёкся и шепнул официанту на ухо заказ, а после вернулся к разговору, – это в Лас-Пегасе проблемы с преступностью, а у нас, тут, катастрофа. И поверь мне, сложившаяся экономическая ситуация нисколько не способствует улучшению обстановки.

– Будем верить, что на сегодняшнем собрании, мы сможем найти выход.

– Выход только один, снести город и перестроить его заново, – Шедоумейн криво усмехнулся.

– Надеюсь, до столь радикальных мер не дойдёт. В конце концов, больше перемены всегда начинаются с малого. Если конечно перемены кому-то нужны.

Шедоумейн слегка наклонил голову. Его дочь прикоснулась к нему, как бы задавая вопрос, о том, что ему что-то необходимо. В ответ он улыбнулся ей и положил своё копыто на её.

Воцарилось молчание. На сцене, тем временем, окутанная клубами искусственного дыма, освещённая всполохами магических огней, угольно-чёрная единорожка, с белой гривой и хвостом, с красно-золотой полоской продолжала томно петь. Зал застыл, только официанты, словно тени сновали между столиками. Песня называлась «Потерянный мир», лирическая история о любви, во время всепожирающего пламени войны. Магические лучи рисовали в воздухе за спиной певицы картины, иллюстрирующие события песни. Плавные аккорды гитары, заунывное пенье флейты, плачь скрипки, всё это вводило присутствующих в некий транс.

– Я чувствую в твоём голосе раздражение, – обратился к Пентсу Шедоумейн, решивший перейти на «ты», – что-то стряслось?

– Встретил старого знакомого, – Фенси пригубил напиток, принесённый официантом, – Септи Старкс, помнишь его?

– Он не даёт о себе забыть, – Шедоумейн повернулся к дочери, – регулярно просит у меня копыта и сердца моей Литллайн.

– К счастью, я, не долго, общался с ним. Буду надеяться, что до конца встречи, мы более не увидемся.

– Вынужден тебя разочаровать, старик Тетро совсем плох и всеми делами сейчас заправляет Септи. Так, что сегодня тебе придётся с ним много общаться.

Бакал Пентса треснул и раскололся в магическом поле. Некоторые присутствующие удивлённо стали оглядываться, стараясь найти взглядом того, кто бьёт стекло. Правый глаз лорда задёргался. Вот чего-чего, а общения со Старксами он любил избегать всеми доступными средствами. Тетро был не особо приятный собеседник и крайне самодовольный тип, но его сын впитал всё самое «лучшее» что было в их семье. Сама мысль о том, что ему предстоит о чём-то договариваться и что-то доказывать Септи, приводила его в ярость.

– Таких, как он, в молодости я расстреливал на дуэли, – ответил Фенси.

– Да, – усмехнулся граф, – Ты был знатный дуэлянт. Но прости, серьёзные дела так не делаются.

– К сожалению.

Так они сидели и разговаривали, обсуждая последние новости, пока к ним не подбежал посыльный и сообщил, что очень скоро начнётся мероприятие. Фенси и Шедоумейн с дочерью встали из-за стола и направились к выходу. Литллайн аккуратно взяла своего отца под правую переднюю ногу и повела вперёд. Сам граф телекинезом управлял своей тростью, стараясь определить ей препятствия.

Они покинули зал и направились к ближайшему лифту, который доставил их на верхний этаж, где помимо бассейна, ресторана под открытым небом, тененного корта и площадки для воздушных шаров, был оборудован закрытый зал совещаний. За большим овальным столом уже собирались знатные пони. Многих Фенси Пенст знал лично, о других только слышал. Тут собрался весь цвет балтимэерского бизнеса и бизнеса соседних городов. Но не только из них. Были тут и представители других эквестрийских компаний, в их числи и Филси Рич, которого Пенст был крайне рад видеть.

Как только последние гости прибыли заседание началось. Фенси Пенст занял своё место во главе стола. Помощник принёс ему папку с бумагами и сообщил о том, что скоро прибудет ещё один представитель Кентерлота с важным сообщением. Лорд Пентс понимающе кивнул, после чего обратился к присутствующим:

– Рад приветствовать вас господа на этом собрании. К сожалению, повод не радостный. Принцесса Селестия крайне озабочена тем, что уровень безработицы в последнее время возрос.

– Да, он прав, – прервал его Сети Старкс, – сейчас нельзя пройти по улице, чтоб у тебя не попросил милостыни какой-нибудь нищий… Ой, простите! Безработный.

По залу разошёлся приглушённый смешок. Пентсу было неприятно, что его прервали, но виду он не подал, а просто продолжил:

– Так же её беспокоит ситуация с малым бизнесом и налоговые потери от того, что часть концернов выводит своё производство за границу. Помимо этого в плане мероприятий на сегодня нам необходимо обсудить возможность торгового и экономического взаимодействия со Сталлионградской социалистической республикой. Как вам может быть известно, принцесса Селестия издала указ о прекращении торговой и экономической блокады Сталлионграда.

Присутствующие внимательно слушали слова премьера. Реакция у всех была разная, кто-то внимательно вникал, кто-то безучастно занимался своими делами, кому-то это всё было не интересно, а Септи Старкс так и вовсе надменно ухмылялся. Вообще элиты Балтимэера, Мэйнхеттена и Пфилидельфии очень не любили, когда центр совал свой нос в их дела или даже пытался диктовать свою волю. Их отношение к Пентсу было как у уличных грабителей к фраеру, что забрёл не в свой район. Но за спиной фраера маячила фигура пахана, который любого мог отправит к параше, а потому его терпеливо слушали.

– Начнём с малого, – Пенст достал лист бумаги, заполненный мелким почерком, – за прошедший период безработица по стране составила четырнадцать процентов. Большая часть её приходится на Балтимэер и Мэйнхеттен, примерно тридцать пять процентов на каждый город. Третье место занимает Пфилидельфия, двадцать шесть целых и три десятых процента. Остальное, это страна в целом. Такая тяжёлая ситуация не способствует стабильному росту экономики.

– Разрешите обратится, – старый жеребец пегас, тёмно-желтого цвета с седой гривой и залысиной, в каштановом пиджаке, поднял правое переднее копыто вверх. Пенст благосклонно кивнул головой, давая ему слово. – То, что большое количество пони, граждан нашего города остаются без работы и средств к существованию, это очень не хорошо. Однако! Однако принцесса Селестия должна понимать, что мы не можем нанимать работников сверх той нормы, которую можем оплатить. Наша компания в следующем периоде вынуждена уволить около пяти тысяч рабочих, просто потому, что им нечего платить. Принцесса отказалась снизить пошлины на закупку никеля и меди из-за границы, кроме того, боевые действия на территории Империи Грифонов вызвали резкий скачёк цен на эти ресурсы. Нам просто не выгодно работать в данных условиях.

– Чем вас не устраивает внутренний рынок? – Фенси телекинезом перевернул лист на большом планшете рядом с трибуной и указал на график добычи ресурсов, – С прошлого года добыча меди, никеля и стали выросли на пятнадцать процентов. Мелкие горнодобывающие артели ищут рынки сбыта, вы бы могли им их предоставить.

– Мелкие промышленники не могут определиться с ценой, – вступил в разговор бежевый единорог, с лиловой гривой, одетый в чёрный смокинг, – закупка материалов на внутреннем рынке может оказаться дороже, чем за рубежом.

– Приток дешёвых материалов из-за границы приведёт к гибели мелких промышленников. Они просто не смогут тягаться с крупными поставщиками из-за границы. А что касается цен, то они исходят из принципа наибольшей выгоды, – парировал премьер министр.

– Из этого же прицепа исходим и мы, – вновь взял слово первый оратор, – кто-то должен пойти на уступки, либо мелкие предприятия сбросить цены, либо принцесса Селестия, снизив пошлины.

– Выживает сильнейший, – усмехнулся Септи Старкс.

После этих слов его должны была поразить молния, но Фенси Пенст решил и в этот раз остаться сдержанным и интеллигентным. Убедить крупных финансовых воротил поступиться прибылью, ради возможных успехов в будущем, задача сама по себе не из лёгких, а учитывая, что некоторые из них ещё и принадлежат к аристократии, эта миссия становилась в двойне сложнее.

– Тем не менее, – Пенст поправил бабочку, – сложившаяся экономическая ситуации требует от нас развития внутреннего рынка. Новые заказы позволят малому бизнесу развиваться и создадут рабочие места, что позволит сократить безработицу. Сиюминутной выгоды, увы, получить не удастся, но в целом в перспективе данные мероприятия позволят оздоровить экономику в целом.

Слово попросил глава банковской гильдии. Эта древняя, как сама Эквестрия, финансовая организация, давно сплелась в жарком экстазе с политическими элитами. Даже титул главы гильдии был не выборным, и не назначаемым, желательно принцессой, а наследуемым. Сейчас ее, возглавляя дом Штрейбрейкеров, которым помимо гильдии принадлежали северные земли страны. Множественные наделы сделали их род крайне влиятельным, что позволило, примерно триста лет назад, им добиться благосклонности Селестии и получить в награду должность главы гильдии. В те далеки времена, такая мощная организация, ещё была подконтрольна принцессе. Однако Штрейбрейкеры сделали всё, чтоб превратить гильдию, в часть своего частного имущества.

– Прошу прощения, – глава гильдии, долговязый синеватый единорог, с мутно-зелёной гривой, одетый в красную мантию члена гильдии встал из-за стола, – мы не видим ничего страшного в том, что безработица достигла четырнадцать процентов. Это никак не повлияет на сложившуюся экономическую обстановку в стране.

– Вы в этом так уверены? – подал голос граф Шедоумейн, – каждый безработный, это дополнительная нагрузка на социальный бюджет государства, а также потенциальный преступник.

– Нагрузка на бюджет, это проблема казны, – отвечал глава гильдии, – нас же интересует ценовая политика государства, в частности стабильность цен. Согласно анализу, предоставленному нам Центральным банком Эквестрии, цены останутся стабильны, до момента, пока безработица не достигнет показателя в шестнадцать процентов. Именно такой минимальный показатель безработицы установил Центральный банк.

– Это к слову о поддержке государством малого бизнеса и социальной защиты, – вновь вступил в разговор первый оратор, – если государство само не может исполнить свои обязанности перед народом, почему оно должно требовать этого от нас?

– Этим плебеям и так хорошо, – Старкс откинулся в кресле и раскрутился на нём, – если они хотят жрать, пусть зарабатывают, а не клянчат подачки от государства и тем более от нас. Мы своё состояние честно заработали, а не ныли, что нам никто не помогает.

– Соглашусь, – подал глухой, хриплый голос мрачного вида, старый единорог, бледно-серой масти, с длинной седой гривой и бородой, – в последнее время Селестия всё чаще идёт на поводу у черни, что рождена прислуживать. Её действия как лидера приведут к расколу в аристократических кругах, – он поглядел на премьер-министра, – вы сами не можете отрицать, что развитие профсоюзов и сглаживание сословного неравенства приводят к параличу производства. Хозяева вынуждены договариваться со слугами, вместо того, чтоб руководить, а слуги требуют чего-то, вместо того, чтоб смиренно исполнять волю.

Старый магистр Стром Рок чётко и ясно излагал свою позицию. Хоть факт того, что он согласился с каким-то пегасом, уже мог вызвать много вопросов, но слова Старкса его явно порадовали. Стром Рок был из старой единорожьей аристократии, что зародилась ещё во времена раздробленности народов. Он считал себя выше других по праву рождения. Даже Фенси Пенст в его глазах был лишь недостойным выскочкой, что променял священный дар изучения магии на политические игры. Таких, как этот старый маг было исчезающее мало, но они занимали важные должности в различных советах, комитетах и прочих правительственных организациях. Пегасы и земнопони в их глазах были лишь жалки пародиями на пони, остальные разумные виды, были лишь разумными животными. Власть и статус в их кругах определялись мастерством в магии и кровным родством с великими магами и ни чем иным.

Роки цеплялись за своё происхождение. Они гордились тем, что принадлежали к древнему роду. В библиотеках из родового поместья хранилось множество магических книг, что содержали древние знания. Но всё это теряло смысл. Нынешние роки были лишь жалкой тенью своего прошлого. Тысячу лет назад, они могли бросить вызов самой Найтмер Мун, сейчас вся их семья, доведённая до вырождения кровосмешением, не стоила и доли силы принцессы Твайлайт, самой молодой и неопытной из аликорнов.

– Это было допустимым, когда уровень производства был низок, – ответил ему Пентс, – не сравнивайте современную индустрию и времена феодального, сельскохозяйственного производства. Сейчас всё направлено на централизацию и индустриализацию.  Развитие средств производства позволяет изменять и производственные отношения. Раньше можно было согнать сотни крестьян в поле и заставить их работать за часть еды. Сейчас для заводов и фабрик требуются квалифицированные кадры, а мы не можем их подготовить только потому, что образование в стране слишком дорогое.

– А разве современная Эквестрия не феодальное государство? – задал внезапный вопрос, такой же внезапный грубый голос.

Фенси Пентс огляделся и заметил поодаль от остальных, сидящего на стуле жёлтого пегаса с чёрно-красной гривой и чёрными кониками перьев на крыльях. Вот кого премьер-министр не ожидал тут увидеть, так это его. Сам факт того, что он, глава кабинета министров принцессы Селестии, находится в одном здании с Фастом Вирлвиндом, уже мог скомпрометировать его. Кто такой Фаст Вирлвинд? Да всего лишь самый крупный криминальный авторитет Эквестрии. Его власть в бандитских кругах настолько велика, что от подчинённых он удостоился прозвища Теневой Принц. Его банда, Кровавый Дождь подмяла под себя половину Мэйнхеттена и организовало по всей Эквестрии сетевое, экстерриториальное преступное государство.

Деньги от продажи оружия, веществ, контрабанды, рэкета и прочего лились рекой в его карман. Крупные заводы и мелкие предприниматели платили дань за защиту от других, менее удачных бандитов. Не один наркоторговец не проводил сделки, не отстегнув процент в его карман. Он не грабил банки, банкиры сами сливали ему деньги, что пытались увести из оборота, а он имел с этого процент. Спекуляция ценными бумагами и афёры с недвижимостью, контрабанда оружия и заказные убийства, всё это приносило не малый доход, а сотри казино в Лас-Пегаса и других крупных городах отмывали деньги от криминальной грязи, позволяя Теневому Принцу свободно их тратить. Что делало его желанным гостем и выгодным партнёром для многих магнатов. Ведь криминал, это всего лишь разновидность бизнеса.

– Буду вынужден, с вами не согласится, – ответил Пенст.

– А вот мне кажется, что за последнее время связи между землями страны ослабли, – продолжил Теневой Принц, – взять хотя бы наш город. За последнее время его ВВП составил тридцать пять процентов от общего ВВП Эквестрии. Даже если не брать в расчёт те средства, что мы тратим на поддержания своего быта и тех средств, что мы поставляем в казну, можно смело говорить о том, что мы кормим Кентерлот.

– А Кентерлот нам ничего не даёт, а только требует, – крикнул кто-то из магнатов.

– Да, – Септи продолжал крутиться в кресле, – хотелось бы побольше вложений из казны в развитие нашего дела, ну или хотя бы не надо нам мешать. Наш город и так прекрасно справляется.

– Да, вы поддерживаете малый бизнес в ущерб крупном. Мы выглядим так, будто боимся раздавить пару тараканов.

– Казна очень скоро окажет вам поддержку господа.

Новый голос словно поразил всех присутствующих молнией. В проёме входной двери стоял голубой единорог с бирюзовой гривой, одетый в серый пиджак. Рядом с ним стояла белая земнопони с черной, коротко подстриженной гривой, одетая в скромное чёрное платьице. Единорог прошёл вглубь зала, оглядывая присутствующих. В воздухе повисло напряжённое молчание. Если Фенси Пентс у присутствующих вызывал лёгкое раздражение, то Брайт Монт вызывал у них страх.

– Приветствую вас, господин Монт, – Пенст вежливо поклонился гостю.

– Моё почтение, господин премьер-министр, – начальник контрразведки поклонился в ответ, – если вы не против, я бы хотел взять слово.

– Не возражаю.

Голубой единорог встал за трибуну и начал речь.

– Джентельпони. Возможно, вы слышали о недавнем визите принцессы Твайлайт Спаркл в Сталлионград. К сожалению, визит прошёл не так, как планировала принцесса Селестия. Генеральный секретарь ЦК КПС и председатель Верховного Совета отверг копыто дружбы, протянутое Эквестрией их народу. Более того, нами были получены сведенья о том, что коммунисты Сталлионграда намерены и дальше вести борьбу против нас. Для более подробного информирования, я хочу предоставить слово госпоже Юлии Обсидиан.

Кобылка, сопровождающая Брайт Монта заняла его место за трибуной. Она проверила как работает микрофон, достала лист бумаги, пробежалась по нему взглядом, после чего оглядела присутствующих и начала речь:

– Товарищи, от лица Сталлионградского народа обращаюсь к вам за помощью. Тирания Василия Панцушенко зашла слишком далеко, репрессии, коллективизация, запрет частной собственности, всё это испытали на себе граждане нашей страны. Однако теперь, подстёгиваемый лизоблюдами и прихлебателями, а так же неуёмными амбициями, он планирует начать мировую революцию, которую не смог начать Стилл Сталлион и Альтидия Револьцева. Его взгляд пока что обращён на наших северных соседей, против которых готовится агрессия, но вскоре он дотянется и до Эквестрии. Коммунисты, что правят нашей страной, намерены бросить наш народ в топку бессмысленной войны за светлое будущее, как они его понимают. От лица всех простых пони Сталлионграда, я взываю о вашей помощи. Движение за освобождение северо-востока набирает силу, но ему нужны деньги и оружие, в долгу мы не останемся. Господа, слёзно прошу вашей помощи. Не оставайтесь глухи к стонам народа северо-востока.

Говорила она это достаточно безэмоционально. Было впечатление, что её не сильно заботит судьба того народа, помочь которому она так просит. Тем не менее, присутствующие задумались. Кто-то думал, куда бежать, в случае начала войны, кто-то выстраивал планы, по тому, как откосить от столь щедрого предложения, а кто-то считал прибыль и возможные выгоды. Брайт Монт вновь встал за трибуну и сказал.

– Это наш шанс господа вернуть Сталлионград в лоно гармонии. Те активы, что вы потеряли во время революции вернутся к вам.

– Погодите! – оборвал его речь Фенси Пентс, – вы серьёзно хотите сказать, что мы готовимся к войне.

– Нет, – тихо сказала Юлия, – к войне готовимся мы. Армия Сталлионграда на данный момент насчитывает двести пятьдесят тысяч штыков. Ещё около миллиона в резерве. Наши промышленные концерны переведены на выпуск военной продукции, а в войска поступают новые виды вооружений. Милитаризация идёт полным ходом и то, что принцесса Селестия сняла блокаду, только играет на копыто Панцушенко и его стервятникам.

– Откуда вы это знаете? – спросил Шедоумэйн.

– Я являюсь заместителем наркома обороны ССР Синистера Серова. Через мои копыта проходят все данные о мобилизации и количестве военной техники, а так же новых разработках оружия.

– Так поему вы решили поделиться этой информацией с нами? – Пентс пытался понять, поему его не предупредили обо всём, что сказала эта пони, ведь сегодня он реально рассчитывал обсудить возможность торговли с ССР, и как речь зашла о войне, он не мог понять.

– Моя совесть не позволяет мне оставаться равнодушной к страданиям моего народа и возможным страданиям вашего, – равнодушно ответила Юлия.

– Думаю, мы можем помочь в этом деле, – подал голос глава оружейного концерна, – мы готовы предоставить новейшее вооружение, по достаточно низкой цене, думаю, принцесса Селестия оценит его по достоинству.

– Наша компания готова предоставить новые виды боевых воздушных судов, донеслось с края стола.

– Йха! – Крикнул толстый песчаного цвета жеребец, в бежевом ковбойском костюме, – У нас на юге не любят коммуняк! Я занесу бабла под это дело в военный фонд! Да ещё и скидку Селестии на нефть дам!

– С чего такая щедрость? – спросил его садящий рядом Септи Старкс.

– Эти безбожники против всего нашего! Они хотят отменить свободу, частную собственность, кантри-музыку, яблочные штрудели и обобществить наших жён! Кроме того, я слышал, что в окрестностях Санкт-Питерсхуфа сейчас открыто и разрабатывается крупное нефтяное месторождение. Думаю, после победы, принцессе понадобится кто-то, кто смог бы их использовать.

– А ведь и правда, – Старкс задумался.

До революции его отец владел практически всеми фабриками Заяцка. Когда Пнинцессин отделился от Эквестрии, была проведена экспроприация и фабрики были национализированы новым правительством региона. Именно тогда Тетро Старкс и решил вложиться в производство оружия, надеясь однажды вернуть свои активы.

– Самое время компании «Пара Бэла» оправдать своё название, – Септи захихикал, представляя, какую выгоду ему принесёт возвращение отцовских фабрик.

– Стойте! – лорд Пентс поднял переднее копыто, обращая на себя внимание

Все замолкли и стали ждать, что он скажет. Немного подумав, Фенси Пентс продолжил:

– Господа, давайте не будем торопиться с выводами. Правительство ещё не объявило мобилизацию и проведение военных закупок. Или вы хотите начать войну в обход воли принцессы.

– Воля принцессы, – Брайт Монт достал магией из-за пазухи пиджака свёрток и протянул его Пентсу, – для нас закон.

– Что это? – премьер-министра развернул свиток.

– Это указ принцессы о троекратном увеличении финансирования военной отрасли. Вам, господин Пентс, ещё предстоит разработать проект программы мобилизации и военных закупок.

– Это невозможно. – Проговорил Пентс.

Тем не менее, это было так. Королевская печать и подпись Селестии. Принцесса готовилась к войне. Скорее всего, по стране уже несутся письма, обращённые к командованию королевских легионов с подробными инструкциями. В газетах уже печатаются статьи о советской угрозе, а герольды на площадях призывают добровольцев к исполнению долга перед Эквестрией.

Вскоре все проблемы, что встали перед экономикой будут решены самым радикальным способом. Военные заказы обеспечат работой сотни тысяч пони. Частные компании и крупные корпорации бросят все свои силы на подготовку к войне, снабжая эквестрийскую армию продовольствием, техникой и оружием. Те, кому не найдётся места у станка или на поле, пойдут добровольцами в армию. Казна оплатит всё, а, чтоб избежать дыр в бюджете, на помощь придёт банковская гильдия, что даст Эквестрийскому правительству кредит, под реализацию этой военной авантюры. Народ, объединённый страхом и ненавистью к ужасному общему врагу, будет терпеть все тяготы и невзгоды. Всё будет как в старой песни: Героям – подвиг, подонкам – повод, юнцам посулили боевую славу. Надежду – нищим, голодным – пищу, и каждый из них обретёт всё, что ищет. Всё даст им война!

– Господин Рок, мне надо кое-что с вами обсудить, – Брайт Монт подошёл к старому магу.

– Всё, что пожелаете, мой друг, – сильный боевой маг-единорог в глазах магистра был именно тем, кто достоин у него что-то просить.

Они направились к выходу. Юлия Обсидиан пошла следом за ними. Гул голосов наполнил помещение. Все обсуждали дальнейшие действия. Перспективы для них открывались просто заоблачные. Компании, что получат госзаказы, просто озолотятся. Среди обсуждения сотрудничества и возможной взаимной выгоды, уже звучали высказывания о том, что неплохо бы, чтоб война затянулась, тогда можно будет более выгодные условия Эквестрии навязать. Фенси Пенст схватился за голову, после чего побежал вслед за Монтом.

– Господин Монт! – Фенси выскочил из зала. Яркое солнце ослепило его, а от свежего воздуха закружилась голова, – господин Монт! Как это понимать? Что произошло?

– Сталлионград угрожает нам войной, – холодно ответил глава контрразведки, – мы должны быть готовы действовать радикально.

– Уж не хотите ли вы ударить первыми?

– Если придётся, то да. Верховное командование армии уже оповещено о возможном начале конфликта и готовится бить на опережение.

– А вы не думаете, что всё можно решить миром? – Пентс подошёл ближе к Монту, – или вы верите диссиденту, у которого могут быть личные сёты с… – договорить он не успел.

Брайт Монт резко развернулся и подцепил Пенста копытом за ворот смокинга. Он слегка приподнял его и поглядел в глаза.

– Селестия уже пробовала решить всё миром и теперь нам противостоит не кучка оборванцев, а мощная армия, вооружённая и хорошо подготовленная! – прошипел Монт в морду Пентсу, – Ваше дело маленькое, просто позволять мне защищать вас!

– Но ведь…

– Молчите! Вы уже достаточно сказали, когда вынесли предложение снять с них блокаду. Вы обычный политикан, что думает категориями выгоды и пользы. Селестии не следовало прислушиваться к вам! Из-за таких, как вы, мы не смогли оперативно разгромить банду Сталлиона!

– Вы считаете, что сейчас хорошее время начать кровопролитие? – Пентс освободился от хватки визави, – Вы думаете, что это единственный выход. Пока ничего ещё не ясно, а вы уже готовы размахивать саблями.

– Для меня ясно всё, а вот вы идеалист, каких поискать надо. Пока вы глотали вино и тискали кобыл в колледже, я со своими солдатами захлёбывался кровью под Санкт-Питерсхуфом. Эти красные ублюдки понимают только силу оружия. С ними нельзя договориться. Но, если вы этого хотите, то можете попробовать, съездить в Сталлионград, только потом не жалуйтесь, если вашу голову пришлют нам в посылке.

Монт отвернулся и, вместе со Стром Роком и Юлией удалился. Фенсти Пентс стоял в немой ярости. В голове у него была натуральная каша из попыток осознать услышанное, и попыток принять решение. Мир рушился на его глазах, незримая, неосязаемая, но вполне себе реальная угроза войны нависла над всей страной. Свет солнца словно померк, в дуновении ветра слышались крики и стоны умирающих. Ужасное грядущие отбрасывало свою мрачную тень и первый, кто ощутил её вес на себе стал он.

– Что будешь делать друг мой? – Шедумэйн в сопровождении дочери, покинул зал совещаний и двигался к Пенсту.

Фенси оглядел их. На мордочке Шедоумейна царило невозмутимое спокойствие. Это не удивительно, один из рыцарей королевского легиона, заработавший славу в боях с врагом, его не испугать войной. Однако он хорошо знал, что такое лязг боевых колесниц и почему войны нельзя допустить. Его дочь была откровенно напугана, но не смела об этом заикнуться. Да ей и не надо было, на её мордочке читались абсолютно все эмоции, что охватили её душу.

– Возвращаюсь в Кентерлот, – Пенст вернул себе привычно спокойное выражение, – у меня много вопросов к Принцессе. По возможности хочу встретится с послом Сталлионграда. Надеюсь, всему найдётся разумное объяснение.

– Предлагаю, на обратном пути встретится с принцессой Твайлайт. Думаю, она может дать пояснение по эти вопросам.

Литллайн протянула магией Фенси газету, в которой на первой странице красовался заголовок, гласящий о возвращении Твайлайт Спаркл из Сталлионграда. Пенст согласился, что это хорошая идея, в конце концов, она встречалась с Панцушенко и могла более подробно рассказать о том, что происходило в соседней стране. Попутно он хотел напрячь своих доверенных лиц, чтобы разобраться в том, является ли Юлия Обсидиан заместителем Серова или это подставное лицо.

Попрощавшись со старым другом, Фенси отправился вниз. Там его уже ждала Флёр, которая рассматривала шикарный фонтан, в центре холла отеля. Она очень обрадовалась, увидев Фенси, и очень удивилась, когда он сказал, что они сегодня же покидают Балтимэер. Пенст объяснил, что ситуация резко изменилась и теперь ему срочно нужно вернуться в Кентерлот. Их вещи быстро погрузили в карету, и они отправились на вокзал.

Всю дорогу Фенси молчал. Он думал о грядущем, стараясь выработать план, по которому удастся избежать кровопролития. Он пытался понять, поему Селестия, всегда дипломатичная и миролюбивая правительница, вдруг поощрила безумную авантюру Монта. Они много раз обсуждали возможность восстановления отношений с бывшей провинцией. Их совместный проект торгового соглашения уже был готов, и даже согласован с послом ССР. Что могло повлиять на решение Селестии, почему она вдруг решила воевать?

Флёр же весело щебетала, рассказывая, где была, что видела, кого встретила. Она любила поговорить, даже если её никто не слушал. Ей доставляло моральное удовольствие делиться с кем-то своими мыслями. Рассказ о том, что наряды в Балтимэере делаются из какого-то странного материала и если бы Рарити увидела его, то упала в обморок. Печальная история о том, что магазин её любимой сети закрылся и теперь при визите в город, не получится закупить всё то, что ей необходимо. Рассказала он и о встрече с каким-то модельером, что предложил ей представить его новую коллекцию. И ещё много, много чего, поведала Флёр.

Пенст поглядел на неё и слегка улыбнулся. Он любил, когда она говорила ни о чём. Просто, само её нахождение рядом успокаивало его, и настраивало мысли на нужный лад. Фенси аккуратно прикоснулся копытом к её подбородку и повернул её мордочку к себе. Флёр затихла в смущённом ожидании.

– Флёр, как ты смотришь, на то, чтоб отправится в отпуск?

– Отпуск? – удивилась она.

– Да. На пару месяцев. Возьми подружек и отправься на южные острова.

– А-а ты поедешь?

– Нет, дорогая. К сожалению, у меня в ближайшее время много работы. Я не смогу уделять тебе столько времени, как раньше.

– Ничего страшного, – кобылка усмехнулась, – неужели ты думаешь, что я не понимаю всю ответственность, что на тебе лежит.

– Это немного другое. Скоро могут произойти кардинальные изменения в нашей жизни. Я бы хотел, чтоб ты была как можно дальше от этого.

– Ну, – помялась немного Флёр, – как пожелаешь.

– Вот и хорошо.

Фенси прикоснулся носом, к носику Флёр. Кобылка дрогнула и закрыла глаза. Поцелуя не последовало, но он обнял её. Флёр прижалась к нему, и тут ощутил дрожь. Мелкая дрожь охватила всё тело Фенси, при этом от него шёл невероятный жар. Сердце жеребца громко стучало, выдавая его волнение. Кобылка вздрогнула, в последний раз она ощутила такое волнение своего любимого, ещё в тот далёкий день, когда он вытаскивал её из ледяной воды. Она поняла, что он пытается её спрятать куда-то, от чего-то страшного, что неумолимо приближалось. В порыве осознания ужаса, который навис над ними, она обняла его в ответ.

– Я поняла, – прошептала она, на уголках её больших, истых глаз выступили слёзы, – я поняла. Пожалуйста, будь осторожен.

Глава 9: Кроваво-красный

Лира не хотела вставать. Укрывшись одеялом, она смотрела в окно, за которым летний ветерок теребил сочные, зелёные листья. Маленькие птички радостно щебетали, созывая своих друзей. С улицы доносились звуки просыпающегося городка. Уже звенел колокольчик молочника, кто-то выбивал ковёр, судя по небольшому землетрясению, Мод Пай уже начала работать. Но зелёная единорожка всё равно делала вид, что не замечает ничего. Заказов на сегодня у неё не было, а встречаться с подругами без Бон Бон ей не хотелось.

Пони перевернулась на другой бок и уставилась в стену. Мыслей в голове не было, просто ей ничего не хотелось делать. Она удивлялась, как много в её жизни значила Бон Бон, без неё словно время останавливалось. Да, у Лиры были и другие подруги, но с ними она не могла ругать власть, устраивать вечерний бардак, и трындеть о загадочных двуногих созданиях, что сопровождали Эквестрию на протяжении всей её истории. Роуз не любила политику, Октавия боялась шляться по ночным улицам и искать приключения на круп, Дитзи пугали рассказы об ужасных лысых обезьянах, а Винил Скретч… ну, чем меньше о ней сказано, тем лучше.

План на сегодня оформился сам собой. Дождаться наступления ночи и уснуть до следующего дня, когда можно будет приступить к работе. Но в планы вмешалась физиология. Мочевой пузырь требовал свободы и готовился замочить любого, кто откажет ему в этом. Пришлось вставать и идти в туалет. После облегчения в дело вступило горло, которое потребовало водички, а язык, за компанию, захотел, чтоб водичка была вкусная. Лира решила попить кофе, но он, как назло, закончился. Выругавшись про себя, Харстрингс взяла кошелёк, и пошла в магазин.

В ближайшем магазинчике не оказалось её любимого кофе и пони пришлось идти на рынок. Там её уже поджидала Роуз, которая радостно помахала ей копытом и позвала к себе. Лире страшно не хотелось вести диалог сегодня, но она всё же подошла, ведь с момента отъезда Бон Бон, она почти не общалась с остальными друзьями.

– Здравствуй Лира!

– Привет Рози.

– Ты, наконец, покинула своё сонное царство? Мы уже начали волноваться. Думали, ты заболела.

– Нет, я здорова, – Лира кисло оглядела окружающих, – Мне просто скучно.

– Ты могла бы прейти на – Роуз слегка размяла челюсти, — возвращательновстреательную вечеринку Пинки Пай. Она недавно вернулась из-за границы и сразу устроила праздник. Было весело, танцы, песни, угощения.

– Они даже привезли эту странную штуковину, для приготовления чая, – с милой улыбкой в разговор вступила Лили Вайли, – забавная веешь, только дымит сильно.

Лира хмыкнула, ей не особо было интересно ходить по вечеринкам одной, даже ради заграничной штуковины. Она сама поразилась тому, что с одной стороны у неё много друзей, с другой, без Бон Бон она чувствовала себя совершенно одинокой.

– Эх! – Тяжело вздохнула Лира, – не охота мне ходить куда-то.

Пони переглянулись. Они и вправду нешуточно волновались за подругу, которая уже почти неделю не показывалась на улице. В гости не ходила, заказы принимала на дому, ни с кем не общалась. Да и вид у неё сегодня был заспанный, разлохмаченный с тёмными кругами под глазами и крайне бледной мордочкой.

– Поберегись!!!

Пони упали на землю, закрыв головы копытами. С резки свистом, прямо в тележку с цветами, словно яркая комета влетела серая пегаска с тяжёлой почтовой сумкой. Как только кризис миновал, все стали подниматься с земли и отряхиваться, а Роуз ещё и причитать, ведь неаккуратная Дитзи угробила её дневной запас товара. Сама виновница происшествия, пошатываясь, выбралась из тележки. Её жёлтые, косые глаза катались, пытаясь сфокусироваться хоть на чём-то. Роуз, тем временем, костерила неуклюжую почтальоншу.

Однако Дитзи и не думала унывать, она радостно открыла сумку и достала из неё письмо. Едва увидев имя отправителя, Роуз тут же перестала ругаться. Лили тоже подошла посмотреть и быстро подозвала Лиру. Единорожка уныло и недовольно подошла к ним, но вскоре от её плохого настроения не осталось и следа. Отправителем письма была Бон Бон.

– Письмо от Бони! – радостно пискнула Лили

– Чего ждёте, открывайте! – Лира была в нетерпении.

Пони вскрыли конверт, извлекли письмо и принялись читать.

Здравствуйте мои дорогие. Пишу вам, не знаю, откуда и не знаю, когда. Хочу сразу сообщить, что у меня всё хорошо, жива, здорова, правда, сплю плохо. К сожалению, моё путешествие идёт немного не так, как я планировала, а потому я задержусь на неопределённый срок. Вы, главное, не волнуйтесь. Особенно ТЫ Лили!!!

Лили потеряла сознание и рухнула в объятья подошедшей к ним Винил Скретч, которая увидела собравшихся подруг и решила поздороваться. Она удивлённо оглядела присутствующих, при помощи магии взяла веер и стала обдувать мордашку Лили, чтоб та пришла в себя. Винил поинтересовалось, что тут творится, и, получив ответ, присоединилась к коллективному чтению.

Место, где я сейчас нахожусь, довольно славное, но весьма своеобразное. Тут имеется ряд проблем, которые требуют моего вмешательства. Ничего страшного, просто мелочи жизни. Я уже почти вписалась в местную тусовку и обзавелась несколькими неплохими друзьями. Первый зебра, родом из той же страны, что и наша Зекора, весельчак, балагур, разгильдяй и мой гид всея места, где я нахожусь.

– Ишь ты, уже жеребца себе нашла! – недовольно воскликнула Лира.

– Но, она, же сказала, что он её друг, – Дитзи всё ещё старалась поймать фокус в глазах.

– Так всегда, сначала друг, друг, а потом раз и свадьба, дети и прощай друзья.

Роуз, не отрывая глаз от письма, поставила Лире лёгкий подзатыльник. Единорожка ошарашено поглядела на неё и поинтересовалась причиной, подобного неподобающего обращения. Роуз в ответ указала на абзац письма.

Сразу говорю, что мы только друзья! И не важно, что про нас говорят! А если ты Лира, опять начинаешь устраивать сцены ревности, то, во-первых, держи подзатыльник (Роуз передай ей), а во-вторых, успокойся и не возмущайся! В конце концов, мы с тобой не супруги, а если ты думаешь, что я забуду лучшую подругу, ты грандиозно ошибаешься.

Второй мой друг, очень понравиться тебе Роуз. Она тоже цветочница, очень любит своё дело, я бы сказала, что она на нём помешана. Надеюсь мне однажды удаться познакомить вас, уверена, вы найдёте общий язык.

– Здорово! – глаза Роуз засияли, – надо написать ей, чтоб она захватила семена каких-нибудь местных, редких цветов.

– Ты не отвлекайся, а читай дальше, – Лира взволнованно переминалась с ноги на ногу.

Остальным передаю горячий привет. Винил, передай Октавии, что я всё ещё жду долг, пусть отдаст их Лире.

– Как она догадалась, что я буду это читать? – у Винил очки от удивления съехали на кончик носа.

– Просто передай Тави, что я жду деньги, – ехидно усмехнулась Лира.

А ты, Лира, не обольщайся. Тави должна мне шестьсот тридцать два битса. Если я вернусь и обнаружу на своём ночном столике хоть на один бист меньше, я тебе устрой головомойку. Твоя книга по анатомии человека, сейчас у Бик Макинтоша и если что, он её быстро в топку отправит, соответствующее письмо я ему уже выслала.

Лира выкрикнула протяжное «нет». Остальные пони засмеялись.

В остальном желаю вам удачи и счастья. Постараюсь разобраться со всем как можно скорее и вернуться. Пинки, пожалуйста организуй свою встречательную или ещё какую вечеринку, мне пригодятся хорошие эмоции по возвращению.

– Оки доки локи! – радостно взвизгнула розовая земнопони, сидящая на заборе рядом с остальными.

Пони вздрогнули и удивлённо поглядели на невесть откуда взявшуюся королеву вечеринок. Немного отойдя от удивления, он продолжили читать.

П.С. Лира, передай деньги от Тави мистеру Спрингу за разбитую оранжерею Дитзи. И главное, не говори Дитзи, что это Динки её разбила.

Дитзи перестала покачиваться. Её глаза в один миг поймали фокус, а косоглазие исчезло, словно его никогда и не было. Остальные пони замялись, ведь до неё дошла та информация, что ей не предназначалась. Глаз Дитзи задёргался, а дыхание участилось.

– Так это она её разбила! – воскликнула пегаска.

– Дитзи успокойся, – Лили тревожно улыбалась, – вы же уже уладили этот конфликт.

– Уладили! – в белках глаз пегаски проявились кровеносные сосуды, – да я из-за этого с мистером Спрингом поругалась! Скандал же был на весь город! О Селестия! Я же из-за этого опозорилась! Оказывается, он ещё и ни, причём! Я поругалась с таким замечательным пони, а она всё это время молчала!

– Дитзи, чтоб ты знала, – Лира бегала взглядом, выискивая чем можно будет оглушить вспылившую почтальоншу, – Динки очень переживала по этому поводу. Она боялась, что ты её накажешь.

– Ну, естественно! – Дитзи выпустила из ноздрей пар, – я бы её не пустила погулять или в угол поставила бы, ну или максиму отшлёпала бы! Дело чуть до суда не дошло! Ах! Она мелкая гадючка!

Дитзи взмахнула крыльями и взлетела в воздух. За несколько взмахов, она набрала высоту, после чего резко перешла на сверхзвук. Ударная волна оглушила близстоящих пони, выбила окна в домах и повалила несколько деревьев. С одного дома сорвало крышу. Удар дошёл и до замка Твайлайт и в нём зазвенели витражи.  Фенси Пенст удивлённо огляделся и спросил у принцессы дружбы:

– Что это такое?

– Ох, не волнуйтесь господин Пенст, – Твайлайт махнула копытом, – просто почту привезли.

– Экспресс доставка? – жеребец расплылся в улыбке.

– Да, – подтвердила Рарити, сделав глоток кофе, – наша служба доставки самая быстрая в Эквестрии, но не самая точная.

Рарити не могла пропустить приезд столь значимого гостя. Она со слезами, драматическими потерями сознания и молебными тирадами уговаривала Твайлайт позволить ей присутствовать при разговоре. Поскольку лорд Пенст был не против, Твайлат решила не разочаровывать подругу. Рерити надела свой самый лучший наряд и даже нарядила саму Твайлайт, поскольку принцесса, при встрече с лордом, должна выглядеть неподражаемо.

– Что же, – жеребец поставил фарфоровую кружечку на стол, – думаю, мы можем поговорить о деле.

– Конечно, – Твайлат слегка поперхнулась чаем, – вы сказали, что хотели обсудить мой визит в Сталлионград.

– Да принцесса, вы говорили, что лично встречались с генеральным секретарём. Я хотел бы узнать, о чём вы разговаривали.

Твайлайт задумалась. Основное обсуждение взаимодействия стран шло с представителями различных министерств. По сути, от Твайлайт ничего не зависело, она просто доносила до сталлионградцев волю Селестии о готовности к сотрудничеству и рассказывала об идеалах магии дружбы. Разговор с Панцушенко шёл о его недоверии Селестии, и о печати Забвения. Одна мысль о ней заставила принцессу содрогнуться.

– Он говорил, что не до конца доверяет Селестии, – ответила Твайлай.

– Интересно, а он не говорил о причинах этого?

– Ну, они боятся, что Эквестрия может им угрожать. Возможно, они просто боятся Селестию, как лидера.

– Он не высказывался о дальнейшем взаимодействии наших стран?

– Нет. Но мне показалось, что он вполне хочет сотрудничества. Только на выгодных для своей страны условиях.

Фенси понимающе кивнул. Что не говори, а он понимал, что принцесса Твайлайи была профаном в политических интригах. Даже если в их разговоре с Василием и проскочили намёки на военный конфликт или идеологическое противостояние, она могла просто этого не заметить.

– А как вы думаете, – Фенси Пенст внимательно взглянул в глаза принцессы, – каковы дальнейшие перспективы развития наших отношений со Сталлионградом?

Твайлайт задумалась. Она поглядела на Рарити, но та лишь пожала плечами. Принцесса взволнованно бегала взглядом по сторонам. Она вспоминала прошедший визит, встречи, разговоры, в частности с Панцушенко. Но всё в её голове занимали мысли о печати Забвения и, о её мерзейшей мощи. Такую силу нельзя использовать во благо. Если Панцушенко действительно хочет сделать из неё оружие, то Эквестрии будет угрожать большая опасность. С другой стороны, если это сюрприз от Селестии, то сами сталлионградцы в большой опасности. Однако сама мысль о том, что Селестия способна на столь ужасный и низкий поступок, казалась Твайлайт невозможной. О каких отношениях может идти речь, когда обе стороны друг другу не доверяют.

– Я-я, думаю, – принцесса помялась, – перспективы есть, но мы стоим только в начале пути. Пройдут годы, прежде чем мы сможем друг другу доверять, и не боятся подлого удара.

– Вы считаете, что Сталлионград может нанести нам удар, когда мы меньше всего этого ждём? – вопрос премьер-министра был столь неожиданным, что Твайлайт растерялась.

– Нет, нет, нет… нет, – затараторила принцесса дружбы, уронив кружечку, – я не думаю, то они планируют подобное.

– Значит, вы имели в виду агрессию Эквестрии?

От этого вопроса даже Рерити выплюнула кофе, что пила в данный момент. Твайлайт похолодела, она в прицепе не понимала, как реагировать на это. Она ошарашено глядела на Фенси Пентса, который невозмутимо ждал её ответа. Жеребец же прекрасно видел по поведению Твайлайт, что что-то её всё-таки тревожит. Ему крайне не хотелось волновать принцессу, но он должен был выяснить, почему Селестия вдруг переобулась в полёте, начав, готовится к войне.

– А разве есть причины нам нападать на них? – взволнованно спросила Рерити.

– Причин нет, – подтвердила Твайлайт, – почему мы должны на них нападать?

– Уж не думаете ли вы, что Селестия хочет начать войну, просто по собственной прихоти? – Рерити неловко усмехнулась.

– У принцессы нет повода так поступать, – робко сказала Твайлайт опустив голову.

– Полностью с вами согласен.

Фенси Пенст улыбнулся и встал с дивана. Он направился к выходу, где его ждал одетый в костюм дворецкого дракончик Спайк. Кобылки последовали за ним, чтоб проводить гостя. По дороге они пытались выяснить, поему он задавал такие странные вопросы. Лорд отшутился, что, не смотря на свою должность, в последнее время он знает о политической ситуации не сильно много. Ответ их вполне устроил.

Когда повозка Фенси Пенста тронулась, Рерити поинтересовалась у Твайлайт, о чём же таком она говорила с генсеком. Принцесса не горела желанием раскрывать государственные секреты, но с Рарити решила поделиться. Но, для начала она решила собрать всех подруг, поскольку информация такого рода касалась каждого элемента гармонии. Твайлайт чувствовала, что рано или поздно их сила потребуется.

Фенси Пенст анализировал разговор с принцессой. Из её сумбурных оправданий и милых рассказов, он извлёк достаточно информации. Судя по всему, между Твайлайт и Панцушенко что-то произошло. Она рассказала об этом Селестии и та решила принять меры. Оставалось только как-то выудить из принцессы дружбы эту информацию. Но не сегодня. Ему ещё предстоял долгий путь в Кентерлот, где с кабинетом министров должно было пройти обсуждение указа о мобилизации.

Лорд поглядел в окно повозки. Мирные пейзажи провинциального городка, сейчас казались ему зловещей издёвкой. Играющие жеребята, мирно бродящие прохожие, всё это вскоре может исчезнуть в сметающем всё пламене войны. Фенси понимал, что от него сейчас зависит судьба миллионов пони по всей Эквестрии, даже, если ему придётся пойти против самой Селестии, что до последнего момента казалось ему абсурдным.

Богатая повозка проехала по дороге, опоясывающей Понивиль, мимо рынка, рядов жилых домиков. Жизнь тут шла своим чередом. В обстановке мирного существования пони вели свой привычный образ жизни, даже не подозревая, что их ждёт. Продавцы за прилавками предлагали свой товар, трое жеребят пытались соорудить трамплин из досок, старушки мило обсуждали последние новости, четверо кобылок пытались остановить серую пегаску, которая упоённо, при помощи копытокинеза душила жеребёнка с криком:

– Ах! Ты маленькая гадючка!

---

Свити шагала, не сводя глаз с Троакара. Жеребёнок, не проявлял признаков возбуждения, он просто бродил по округе. Периодически останавливаясь и начиная вглядываться куда-то. Он не делал ничего необычного, что не могло бы вписаться в поведение лишённого разума пони. Но, с каждым мигом, кобылка чувствовала, что сама сходит с ума. Её страстное желание помочь пони Цветкова в целом и Троакару в частности, наткнулось на банальное незнание, что же ей делать.

Казалось, что дело сдвинулось с мёртвой точки, но всё рухнуло в Тартар, в один миг. Допросить пойманного вора нормально не удалось. Он всё валил на покойного товарища, а следующей же ночью, на деревню совершила набег толпа мертвецов. Гнилой волной они заполнили склад, разворошили сельсовет, дом культуры и медпункт. Но главное, они осадили опорный пункт милиции. Иван отбивался от них всю ночь, но все его старания оказались напрасны. Пойманный вор покончил с собой, пока участковый был занят. Каким-то образом в его камере оказался нож, которым он и вскрыл себе вены.

Кобылка понимала, что она уже близка к разгадке, но подсказки исчезали одна за другой. Злодей был на два шага впереди неё, и ничтожная, в данной ситуации, победа над ворами, не принесла ей морального удовлетворения. Наоборот. Гибель последнего вора, обрывала ниточку, ведущую к преступнику. Активность мертвецов изменилась, теперь они действовали не как хаотичная толпа, они вполне себе разумно искали вход и пытались его открыть, и даже применяли сторонние средства. Они стали игнорировать дома обычных пони, а целенаправленно атаковали важные для деревни места.

Проблемы были и у друзей. Предательство старых товарищей морально подкосило Икурварху, жеребец был сам не свой, старший по лесопилке даже дал ему неделю отгула, чтоб тот пришёл в себя. После пережитых событий Ирис тоже была не в лучшей форме. Она заперлась в доме и не выходила оттуда уже второй день.

Напряжение витало в воздухе. Пони чувствовали, что над ними нависла страшная опасность. Паники пока не было, но жители деревни принялись превращать свои дома в импровизированные крепости. Окна заколачивались, двери укреплялись, делались запасы продуктов, желательно тех, которые не портятся. Деревня перешла на осадное положение, по периметру принялись возводить забор, дома, расположенные на краю деревни, укреплялись особенно рьяно. Иван вскрыл арсенал пункта и раздал оружие некоторым дружинникам.

Не давали покоя кобылке и кошмарные сны. Странные образы уже начали терзать её и наяву. Возможно потому, что она плохо спала эти две ночи и дремала на ходу. Это очень мешало работе, мысли сбивались и путались, иногда она забывала, зачем сейчас следит за жеребёнком.

Троакар подошёл к медпункту. Там как раз кипели восстановительные работы. Вставляли новые стёкла и укрепляли ставни и двери. Приём пациентов шёл в медицинской палатке, что развернули во дворе. Тотеншванц внимательно следил и за ремонтом, и за оказанием помощи пострадавшим, в результате ночной атаки. Троакар подошёл к одной из медпони, та отвлеклась от писанины, достала коробочку конфет и протянула парочку ему. Жеребёнок понюхал подношение, но не взял его. Тогда медпони аккуратно вложила конфетки ему в рот. Троакар задвигал челюстями, медленно пережёвывая подарок.

– Добрый день, – радостно поприветствовал Свити Тотеншванц, – а вот и наша героиня.

– Вы мне льстите, – широко зевнула она в ответ, – ничего геройского я не сделала.

– Ну, как же. Благодаря вам были пойманы воры.

Кобылка покачала головой. В свете происходящего воры были столь мелкой проблемой, что про нее, и говорить не хотелось. Однако именно это придало жителям деревни некоторого оптимизма.

– Увы, это нисколько не приблизило нас к разгадке тайн живых мертвецов.

– По крайней мере, теперь вас и Ивана ничто не будет отвлекать от дел. Эти двое негодяев в критической ситуации, решили поживиться на чужом несчастье. По мне, туда им и дорога.

Чейджлинг широко улыбнулся, показав свои острые клыки. Свити наклонила голову на бок, глядя на собеседника. Уж больно он спокоен в ситуации, когда каждая ночь может стать последней.

– Вы, кстати, не знаете, почему они хотели обворовать медпункт? – поинтересовалась кобылка.

– Не знаю, возможно, искали дорогие лекарства, – чейнджлинг посмотрел на палатку, – может, хотели украсть жалование наших работников. Возможно, их интересовали наркотические вещества, тот же морфин.

– Моему другу не помешал бы морфин.

– Вы про Икурварху?

– Я это вслух сказала? – кобылка замялась, из-за недосыпа она не всегда могла уследить за речью.

– Я давно говорил, что ему надо взять отпуск, а то работает как проклятый. Не удивительно, что у него проблемы со здоровьем. Могу предложить ему лёгкие обезболивающие, они не столь эффективны, зато не вызывают привыкания. А то гляди, того, ещё наркоманом станет.

– Так вы не знаете, что им было надо? – вернулась к своему вопросу Свити.

– Нет. – Тотеншванц ехидно улыбнулся, – И, скорее всего, уже никто не узнает.

Он направился к палатке. Свити подозрительно смотрела ему в след, но молчала. Подождав немного, она направилась вслед за жеребёнком, который побрёл вдоль берега реки. Кобылка шла поодаль, чтоб не напугать его. Она внимательно наблюдала за его действиями, но чего-то нового, в них не было. Он просто шёл.

Дойдя до края северного леса, жеребёнок ненадолго задержался тут, вглядываясь в чащу. Кобылка остановилась и стала ждать дальнейших действий. Она решила, что если он пойдёт в лес, то ей придётся вмешаться. Однако жеребёнок двинулся вдоль края леса, и Свити просто последовала за ним.

Следующим пунктом был склад. Работники как раз устанавливали на место новые ворота из железа. Склад пострадал меньше всего, но домик, в котором заседал Роттенберг был перевёрнут вверх дном. Сейф валялся на улице, а вокруг него лежали топоры, ломы и прочие приспособления, при помощи которых мертвецы пытались его вскрыть. Старый грифон руководил восстановительными работами. Тут же был и Иван, который объяснял группе плотников, где не складе лучше поставить вышки и как сделать между ними переходы. Склад находился на краю деревни рядом с северным лесом и тут можно было организовать небольшую крепость.

– А! Вот и ты! – крикнул грифон, заметив кобылку, – Что без дела шляешься?

– Товарищ Роттенберг, – Свити зевнула, – давайте обойдёмся без маскарада, ситуация сейчас не та.

Грифон щёлкнул клювом. Он поглядел на работников и сказал:

– Ну, что же, гражданка, начальница, давайте. Надеюсь у вас хорошие новости, потому, что у меня плохие.

– Новостей у меня нет. – Свити плюхнулась на круп, – а вы рассказывайте. Что этим тварям понадобилось на складе?

– А пёс их знает! – махнул когтистой лапой грифон, – они всю ночь мой сейф пинали! Не думал, что мертвецам нужны деньги.

– Может они что-то искали?

– Что у меня можно искать кроме накладных или денег? – крикнул грифон.

– А у вас дома?

Роттенбер опешил от такого вопроса. Было видно, что он сейчас хотел послать её далеко и надолго, но, поскольку всё ещё считал её агентов в штатском, терпел. Он был крайне оскорблён её недоверием.

– Я, перед государством, кристально чист. – прошипел грифон.

– Охотно верю, – устало ответила кобылка.

Она хотел пойти поговорить с Иваном, но ситуация поменялась. Грифон заметил, что пони учётчица и остальные работники отвлеклись и сюсюкаются с Троакаром. Жеребёнок просто бродил по территории склада, те его увидели и решили немного его подкормить конфетками. Что не говори, а местные жалели беднягу. Для таких случаев, как пояснила учётчица, они специально затаривались конфетами, на случай, если он пройдёт мимо. Благо Шоколадкин всегда был готов предоставить лишнюю коробочку. Роттенберг благотворительность не любил, а потому наорал на подручных, отправил их работать, а жеребёнка вытолкал со склада. Свити продолжила слежку, точнее бессмысленные скитания.

Кобылку клонило в сон, сердце стучало в голове, а ноги подкашивались. Неудивительно, что она упустила из виду жеребёнка. Оббежав несколько улиц, она выругалась и направилась к дому культуры. Там так же шли восстановительные работы. Группа из пяти упырей ворвалась в здание и перевернула кабинет директора вверх дном. Там не было не одного целого предмета, даже деревянную отделку со стен сорвали. При этом один из мертвецов, выпал из окна кабинета, ведущего в актовый зал, сломал себе все четыре ноги и не смог вовремя вернуться на кладбище, да так и остался валяться на ступенях ДК.

Бель Канто обнаружился в актовом зале, где он топил своё горе в вине. Его помятый пиджак висел рядом на кресле, вокруг валялось несколько пустых бутылок. Рабочие делали вид, что не замечали его.

– Добрый день, – поприветствовала его Свити, но директор не ответил, – вы как?

– Абсолютно никак милочка! Всё кончено! Всё пропало! Я морально уничтожен!

– Вижу, вы пытаетесь сделать это и физически, – кобылка подняла одну из бутылок.

– Вам бы всё шуточки шутить! Дорогая моя, я пони искусства, а о каком искусстве может идти речь, когда по улицам ходят мертвецы, а живые так и норовят тебя ограбить!

– Вы, кстати, не думали, зачем они к вам забрались?

– Мертвецы или эти грязные воры?

– И те и те.

– Ума не приложу! И если эти двое могли покуситься на золотые медали и вымпелы, деньги и оборудование, то что нужно было мертвецам, я без понятия!

– Интересно, что мертвецы напали на клуб, склад и медпункт.

– Про сельсовет и опорный пункт не забывайте.

– Это само собой, но, – кобылка зевнула, – у вас, Тотеншванца и Роттенберга был конфликт с семейством Хувов, а мертвецы стали появляться после их смерти.

– Проклятье! – Бель Канто засмеялся, – Проклятье! Это может быть только проклятье! Как поэтично. Неприкаянные души, ждут отмщения. Их гнев я ярость, воплощаются в армию живых мертвецов, что жаждут справедливости. Лишь когда они достигнут цели, они смогут успокоиться… И то не факт. Это как сюжет для романа ужасов! Вам не кажется?

Жеребец налил в бокал ещё вина и предложил кобылке присоединиться. Свити вежливо отказалась, ей только напиться сейчас не хватало. Бель Канто одним глотком осушил бокал и посмотрел на сцену.

– Вы не думали, что всё это спектакль?

– В каком смысле? – кобылка прервала зевок.

– Такое чувство, что всё это не случайно. Каждое действие, словно срежессировано заранее. Мы с вами, как актёры… даже марионетки, что играют на освещённой сцене, а режиссёр, вместе со зрителями сидит в тёмном зале и наслаждается зрелищем. Всё, от приезда семьи Хув и их смерти. Я чувствую, что эта пьеса куда шире и глубже, чем кажется на первый взгляд.

– Что вы такое говорите? – кобылка потёрла глаза.

– Мне кажется, что всё, что происходит тут лишь первый акт, грандиозного действия, которое мы с вами даже вообразить не можем.

Бель Канто вновь наполнил бокал. Он откинулся в кресле и посмотрел в глаза собеседницы. Свити сосредоточенно ждала что он скажет. Взгляд жеребца из растерянного и пьяно-отстранённого внезапно стал сосредоточенным и издевательским. От этого взгляда ей стало как-то не по себе.

– Дорогая, – Канто сделал глоток, – такие события не вершатся просто так. Это просто подготовка к чему-то большему. Я не знаю к чему, не спрашивайте, но всё-таки грядут большие перемены. Не дай вам судьба жить в эпоху перемен.

Жеребец коварно ухмыльнулся и пригубил бокал. Кобылка почувствовала, что ей не хватает воздуха, в глазах начало темнеть, а в голове медленно, но уверенно нарастал звон. Свити попрощалась с директором ДК и отправилась на улицу. Болтовня Бель Канто повлияла на неё крайне негативно. Она даже забыла, зачем заходила к нему.

Немного постояв у входа, Свити огляделась по сторонам. На площади практически никого не было, только за прилавком магазинчика суетился Шоколадкин. Но говорить с ним у кобылки не было не малейшего желания. Единственная мысль, которая её сейчас занимала, так это куда пропал Троакар. Немного подождав, она решил, что лучше поискать жеребёнка у Ирис. Как раз будет повод навестить её. Так она и поступила, направившись быстрым шагом в сторону домика подруги.

В палисаднике Ирис виднелись засохшие цветы. Рядом с ними лежали лейка, секатор и иные орудия садовода. Похоже, что она пыталась как-то ухаживать за растениями, но чёрная магия, дающая мертвецам жизнь, неумолимо отнимала её у растений. Несчастная пони ничего не могла поделать, кроме как наблюдать за тем, как её цветочные друзья медленно погибают.

Свити вошла во дворик, прошлась по дорожке, присыпанной мелкими белыми камушками и дернула за нить колокольчика. Тоненький звон пронзил округу, сообщая владельцу дома, что прибыл гость. Кобылка подождала немного и снова дёрнула за верёвочку. За дверью послышались робкие шажки и вскоре хозяйка выглянула на свет.

Вид Ирис был по-настоящему жалок. Её грустная, усталая мордочка выражала всю степень тоски, что прочно прописалась в её душе. Стресс, что она пережила, когда лицезрела убийство, гибель цветов в округе, постоянные ночные кошмары, которые так же, как и Свити, не давали покоя цветочнице. Кроме прочего, она чувствовала страх и напряжение, что витали в воздухе, она ощущала на себе ужас, что поселился в сердцах пони и это пугало её саму до мурашек.

– Здравствуй Блю, – Ирис устало, но искренне улыбнулась.

– Привет. Как дела? – Свити размяла шею.

– Грустно, – цветочница потупила взгляд.

Она опустила голову, при этом её звонкий голосок, стал почти писклявым. Свити вздохнула и положил копыто на плечо подруги спросила:

– Ты не видела Троакара?

– Да, – Ирис взволнованно огляделась, – он пытается найти родных.

– А где ты его видела?

– В деревне.

– А конкретней?

– На улице.

Свити зажмурилась и толи застонала, тли засмеялась. Она села на землю и стала протирать глаза. Ирис удивлённо и даже напугано смотрела на подругу. В её головке шевельнулась мысль, что она ответила на её вопрос не так, как надо, но в чём конкретно она оказалась неправа, Ирис не смогла понять. Свити же не хотела сердиться на цветочницу за её глупые ответы, просто ей хотелось уже поскорее закончить со всем этим, но новые и новые проблемы возникали одна за другой.

– Хочешь лимонада? – робко спросила цветочница.

– Наливай, – кобылка встала с земли и с улыбкой вошла за посветлевшей подругой.

Холодный, сладкий лимонад смог остудить разум Свити. С каждым глотком ей казалось, что думать становится легче. В уютной прохладе комнаты, наполненной ароматом комнатных цветов, кобылка решила обдумать то, что она уже смогла узнать. Воры, что грабили деревню действовали явно непросто так. Они игнорировали дома обычных жителей. Несколько раз залазили к Роттенбергу и Бель Канто, так же склад и клуб подверглись их нападению. Они пытались ограбить сельсовет, и даже опорный пункт милиции, залазили в дома главы, Ивана и ещё нескольких пони, в их числе Шпунтиков. Нельзя было забывать и попытку ограбления медпункта. Складывалось впечатление, что они что-то искали, и искали по велению того, кто и натравил нежить на деревню, а может и был причастен к гибели родителей Троакара.

В пользу этой версии говорило и то, что мертвецы чаще всего нападали именно на эти точки в деревне. Последняя атака так и вовсе была каким-то отчаянным актом наконец найти это… «это? Что это?» Не зря, ох не зря мертвецы атаковали опорный пункт, так же, как и не зря в камере арестованного вора оказался нож.

Ирис молча глядела ни подругу. Она даже не прикоснулась к своему стакану. Взгляд, полный внимания и смирения, ожидание откровения. Ирис как будто боялась вспугнуть мысли, что крутились в голове подруги. Замерев в ожидании, она стала напоминать плющевую игрушку.

– Нет, не клеится, – вдруг сказала Свити.

Ирис наклонила голову на бок и удивлённо моргнула.

– Как ты думаешь, – кобылка прекрасно понимала, что задавать такой вопрос Ирис бесполезно, ибо её ум не отличался аналитическими способностями, – по какой причине всё это происходит?

– Чтобы напугать нас, – не задумываясь ответила Ирис.

– Зачем?

– Чтобы мы стали злыми. Когда пони боятся, они злятся. Злые пони причиняют боль друг другу.

– Но зачем? – Дропс удивлённо поглядела на собеседницу, – зачем кому-то делать пони злыми?

– Страх повелевает, – Ирис задрожала, – если ты боишься, ты не думаешь. Испуганными пони легче повелевать.

Довод был достаточно убедительным. В арсенале магов Эквестрии было много заклинаний, замешанных на страхе. Многие тираны прошлого пытались запугать свои народы, дабы заставить их слепо исполнять свою волю. Но кому вдруг понадобилось пугать и порабощать маленькую деревеньку? Что это за странный маг диктатор такой? Или за его действиями, как сказал Бель Канто, стоит что-то большее? Может это и правда, просто разминка, перед грандиозным шоу, что некто готовит.

Но эти мысли тут же отпали. Ирис говорила то, что думала, а думы её были несколько своеобразны. Может и было в её словах зерно правды, но искать его надо долго и упорно. У Свити банально не было столько времени. Ей нужно было что-то, что могло явственно указать или намекнуть на виновника здешних бед. Но игнорировать слова подруги, она не стала.

– И кто же это такой хитрый? – Свити улыбаясь поглядела на Ирис.

– Лабиринт вечных снов.

Ответ её поставил агента в затруднение. Она спрашивала «кто», а не «что». Да и что это за лабиринт такой.

– Можешь объяснить?

– Он сниться мне каждую ночь, – глаза цветочницы бегали из стороны в сторону, – иногда я слышу голос. Он говорит со мной. Говорит, что скоро придёт и все будут счастливы, ведь он придёт. Он зовёт меня с собой, но я не иду за ним. В лабиринте темно и пусто. Там есть огонь, но нет света и тепла от него. Там лишь тени, что некогда зажигали звёзды.

Слова Ирис опять напугали Свити. Они звучали как бред параноика, но это был внезапно осмысленный бред. Складывалось ощущение, что она чётко понимала о чём говорит, только не могла это нормально объяснить.

Внезапно цветочница посмотрела в глаза Свити. Это действие было резким и пугающим. Её взгляд сфокусировался на зрачках подруги. В глазах Ирис проступили слёзы. Она дрожащим голосом пробубнила:

– Блю, пожалуйста, не иди в лабиринт… не иди на зов… огонь не греет, он не светит, он только пожирает… в лабиринте тишина, там только молчание и пепел…

– Ирис, Ирис, – Свити спрыгнула с кресла и подскочила к цветочнице, она аккуратно взяла её передние копыта своими. Ирис всё ещё дрожала и вот-вот готовилась впасть в истерику, – успокойся, я не пойду в лабиринт, не бойся.

– Есть огонь, но нет света, – продолжала Ирис, – только молчание.

– Успокойся, – Свити нежно обняла подругу.

Ирис уткнулась мордочкой ей в плечо и слабо стала хныкать. Свити поглаживала её по спине, сама, не понимая, что произошло. Было ли это порождением слабого ума или откровением, что действительно явилось ей во сне. Кобылка не хотела этого знать, ей просто хотелось, чтоб подруга поскорее успокоилась.

Через некоторое время так и произошло. Цветочница перестала дрожать и хныкать, только тогда Свити выпустила её из объятий. Но далеко отходить не стала, а то мало ли что. Кобылка решила как-то приободрить её.

– Не переживай Ирис, всё скоро закончится, мы найдём злодея и всем будет хорошо, а на сны не обращай внимание. Сосредоточься на реальности. В реальности у тебя есть я и Икурварха. Кстати, надо бы к нему сходить.

– В гости? – Ирис слабо улыбнулась, но в глазах уже виднелись огоньки радости.

– В гости, – подтвердила Свити, – а потом, когда всё закончится, мы посадим у тебя под окнами новые цветы, и их аромат и красота будут радовать всю деревню. А в будущем, нельзя этого исключать, если всё пойдёт хорошо, я тебя со своими друзьями познакомлю.

– Правда? – радость на мордашке цветочницы было сложно описать.

– Правда, правда. Ты им понравишься, они у меня очень добрые и общительные.

– Как здорово. Надо подготовится. Я знаю, что я подарю им на первую встречу.

– Я так полагаю, что какой-то цветок, – усмехнулась Свити.

– Луноцвет, – Ирис просто засияла, словно этот чудесный цветок уже был у неё в копытах.

Её выбор очень порадовал Свити. Она ярко вспомнила, как во время нападения зомби, находясь в стрессовой ситуации, была поражена магической красотой цветка. Наверняка Лили и Роуз просто упадут в обморок, когда увидят это великолепие вживую. Никто, не останется безучастным, когда такое чудо будет творится на его глазах. Единственное, что омрачало этот милый момент, было душное осознание того, что вряд ли она сможет поддерживать отношения с Ирис после выполнения задания. Скорее всего, ей придётся навсегда исчезнуть из её жизни. Такова печальная участь агента, тем более того, кто работает в тылу потенциального противника, а назвать сталлионградцев друзьями, Эквестрия ещё долго не сможет. Но, оставалась надежда на сближение стран, ведь не зря же принцесса Селестия послала Твайлайт на переговоры. Свити верила, что однажды границы между странами приоткроются, и может тогда её друзья из Понивиля, встретятся с друзьями из Цветкова.

Проведя ещё немного времени в гостях, кобылка решила вернуться к своим изысканиям. Поблагодарив Ирис за гостеприимство и убедившись в том, что настроение подруги выправилось, агент Дропс направилась на поиски Троакара. Лишь выйдя из домика Ирис, она услышала звуки гармошки и пение. Доносилось оно с соседней улицы. Решив осведомиться у пони, о возможном местонахождении жеребёнка, она двинулась по направлению пения.

У домика, что находился на углу улицы, выходящей на площадь, она заметила двух жеребцов, сидящих на лавочке под окном. Один разливал по стаканам прозрачную жидкость из бутылки без опознавательных этикеток, второй играл на гармошке, а в форточке окна виднелась морда Шпунтикова. Судя по всему, его жена всё ещё не выпускала его из дома.

Это не пипец, это не пипец, это всё пока что лишь отстой, но не пипец.
Не пипец пока что точно, поживём ещё малец.

Это не пипец, это не пипец, не преувеличивай, а то щас дам в торец.
Расслабляемся и машем, берём с полки огурец.

Не вопи от каждой ерунды (не вопи от каждой ерунды).
Не грузи мне в мозг белиберды (не грузи мне в мозг белиберды).

Это не пипец, это не пипец, всё, что в округе говорят — это не пипец.
Всё уже мильён раз было, всё отстой, но не пипец.

Допев очередной куплет, они распили по стаканчику и уже собирались продолжить. Свити вынуждена была прервать их, она подошла к ограде сада, где располагалась импровизированная питейная и обратилась к присутствующим:

– Доброго дня всем.

– О! Спасительница моя пришла! – Шпунтиков попытался просунуть голову в форточку, но у него это не получилось, – знакомьтесь, это Блю Стар, про которую я вам…

– Да мы её знаем, – отмахнулся жеребец с гармошкой.

– Это она этих двоих воришек изловила, – второй пони наполнял стаканы по новой.

– Ещё благодаря ей Хук Райта в обезьянник кинули и ещё она Ирис от Шепелявого защищала.

– Товарищ Стар, а я много о вас не знаю.

В голосе и глазах Шпунтикова звучали искренние уважение и восхищение. Двое его друзей тоже были не меньше его рады, что местная знаменитость решила навестить их. В последнее время у пони не было поводов для радости, но внезапно нарисовавшаяся незнакомка в один миг наполнила деревню и новыми слухами, и новыми приключениями, и хорошими новостями. Многие уже поговаривали, что странная пони поможет остановить мертвецов, с ворами же получилось. Свити не хотелось рушить надежды местных.

– Спасибо за похвалу, конечно, но мне у вас спросить кое-что нужно.

– Спрашивайте, мы всегда готовы ответить.

– Вы не видели Троакара?

– Да, что его видеть? – пони с гармошкой отложил свой музыкальный инструмент, – ты просто подожди у реки или леса, он сам объявиться.

– Можешь вечером к Ирис прийти, она его словно шестым чувством отыскивает и всегда домой к ночи приводит, – Шпунтиков чуть не упал с табурета, на котором стоял.

– Верно, а тут его не ищи, он к площади не подходит, – продолжал гармонист.

– Что ты врёшь? – тыркнул его копытом в бок пони с бутылкой, – видел я его на площади, бывает он тут. Но редко.

– Это кода? – удивился гармонист.

– А когда нет никого, бывает приходит.

– Так там сейчас никого и нет, а что-то его не видно.

– Там сейчас Шоколадкин, а также в клубе и в сельсовете пони полно, я же сказал, что он туда приходит, когда там никого нет.

– Ладно, я тогда пойду у речки его подожду, – прервала препирания Свити.

– Можешь ещё на горе поискать, – посоветовал гармонист, – он иногда к фуникулёру ходит, видимо ухать хочет. Я бы уехал, если бы он не сломался.

– Да не сломан он! Сколько можно повторять! – Шпунтиков почти сумел просунуть голову в форточку.

– Почему вы так думаете? – Свити насторожилась.

– Дорогая моя, – голос жеребца наполнился гордостью, – мой особый талант, это ремонт и создание всяких механизмов. Если бы эта жестянка и вправду бы сломалась, я бы первый там оказался и уже ремонтировал её. И жена моя не помещала бы…

– Кстати, на счёт неё! – крикнул гармонист, прерывая бахвальство друга.

– Это ещё что тут творится?

Старшая по теплицам как раз приближалась к дому. Она ускоряла шаг и выражение на её мордочке не сулила ничего хорошего ни мужу, не его друзьям. Жеребцы мгновенно сорвались с лавочки и, перемахнув через забор, ускакали вдаль. У Шпунтикова такой роскоши не было, ему оставалось только умолять супругу не сильно его стукать. Свити решила не мешать любимым разговаривать и как только старшая скрылась за дверью, кобылка двинулась дальше по делам, делая вид, что не слышит мольбы, доносящиеся из дома.

«А если фуникулёр действительно не сломан, то получается его специально не запускают. Видимо не хотят, чтобы кто-то лишний сюда пришёл, или наоборот не сбежал. У кого есть такая возможность? Только у главы. Но зачем это ему? Чего он добивается?» Свити уверенно шагала вперёд, погружённая в размышления. Она чувствовала, что картина начала складываться, ей удалось обнаружить нужные пазлы, но пока не удавалось их собрать. Не хватало всего нескольких деталей. С другой стороны, вполне возможно, что действиям главы есть рациональное объяснение. Ей следовало обсудить свои мысли с кем-то.

Тут кобылка вышла из раздумий и обратила внимание на то, что идёт не далеко от дома Икурвархи. Постояв несколько мгновений, она решила всё-таки зайти к другу. Возможно ему удастся подкинуть ей умную мысль, да и не мешало бы проверить, как у него дела.

Дверь оказался не заперта и даже чуточку приоткрыта. Свити вошла в дом и сразу направилась в спальню. Хозяин дома был именно тут. Он лежал на животе, поперёк кровати и грустно глядел в стену. Завидев гостя, жеребец приподнял голову и слегка улыбнулся.

– Привет, рад тебя видеть, – тихо сказал он.

– Ты не заболел? – кобылка сострадательно поглядела на друга.

– Нет, я здоров, – жеребец опустил голову и вновь уставился в стену, – впервые чувствую себя таким здоровым.

– Точно всё в порядке?

– Да, просто… просто… эх!

– Рассказывай, – Свити села рядом на кровать, – лучше излить ту боль, что не даёт тебе жить, тогда будет лучше.

– Думаешь?

Жеребец с интересом поглядел на подругу. Свити улыбнулась и кивнула в ответ. Её позитивный настрой слегка приободрил Икурварху. Он сел на кровати и принялся рассказывать. Часть истории своей жизни он уже успел озвучить при знакомстве с ней, так что жеребец сразу перешёл к сути.

– Знаешь, когда мой старший брат стал пиратом, я задумался. Что должен делать я? Мне не хотелось кому-то вредить, не хотелось быть бандитом. Я отправился в путешествие и после долгих скитаний, я осел здесь. Увы по иронии судьбы, я сразу вляпался в криминальную историю.

– Так значит твоё прозвище у воров не просто дружеское приветствие?

– Да, честно, признаюсь. Аслу и Шайнрок, сначала показались мне вполне нормальными ребятами. Я тогда даже и не думал, что они жулики. Увы, но я оказался втянут по глупости в преступление. Мне светил вполне реальный срок, но так как я был введён в заблуждение, меня пожалели. Друзья мои за сотрудничество со следствием так же отделались лёгким наказанием. Им удалось убедить суд, что основную вину на себе несёт проклятый Джавдат… хотя объективно это так. С тех пор мы поклялись не ввязываться в сомнительные дела. Увы, похоже блеск золота для них оказался сильней, чем дружеские узы.

Икурварха замолчал. Свити заметила, что на уголках его глаз засверкали робкие слезинки. Ему действительно было тяжело, но увы, она не могла этого ощутить. Ей было жалко друга, в конце концов этих двоих он знал дольше её и наверняка их связывали многие воспоминания.  К сожалению, она никак не могла облегчить его страдания. Пусть их общение и было вполне приятным и даже дружеским, но всё-таки они были знакомы не так давно.

Кобылка хотела ещё немного времени провести с ним, попытаться найти способ поддержать его в столь сложное для него время, но ей нужно было ещё найти Троакара. Все её мысли были сосредоточены на жеребёнке и том, что он является ключом к тому, что происходит в деревне. Она попрощалась с другом и отправилась на улицу.

За дверью её уже поджидал, непонятно, как узнавший, что она тут, Иван. Участковый поинтересовался, как у неё здоровье и чем она занимается весь день. Кобылка пояснила, что считает Троакара ключом к разгадке здешней тайны, и уже несколько дней пытается понять, есть ли в действиях жеребёнка какая-то система. Она поделилась своими измышлениями на тему того, что он может служить источником для мага, который наложил проклятье. Если удастся найти эту связь, то можно будет положить конец, творящемуся кошмару.

Участковому эта мысль показалась интересной и даже очень правильной. Он честно признался, что кобылка не первая, кто задумался об этом. Ещё Александр пытался отыскать магическую связь убийства семьи Троакара и нашествием мертвецов, но он не сильно преуспел на этом поприще, а если маг единорог ничего не смог сделать, то земным пони и соваться не стоит.

Кобылка ударил себя копытом по лбу. Новость о том, что она зря потратила несколько дней заставила её кровь вскипеть. Сейчас ей очень хотелось встретить Шепелявого, чтобы оторваться на нём от всей души. Она даже хотела сразу направиться в сторону воровской малины, но передумала. Все мысли, всё недовольство кобылки можно было прочитать на её мордочке, и Иван чётко уловил её чувства. Участковый понимал, что ей надо было рассказать об этом раньше, но, как-то было не до того.

Делать было нечего. Свити поняла, что единственное правильное решение в данной ситуации, это пойти и выпить чего-то, да покрепче. Ей было всё равно чего, лишь бы из её головы вылетели все дурные мысли.

Она и Иван отправились на площадь в трактир, участковый тоже был не против пропустить стаканчик успокоительного. Всю дорогу кобылка костерила себя за недальновидность. В столь стрессовой обстановке она никак не могла разглядеть всю картину целиком и всё время сосредотачивалась на ненужных деталях или ошибочных ходах. По идее, ей следовало сразу, как она добилась расположения Ивана, узнать у него все подробности дела, но последовавшие за поимкой воров события спутали ей все карты. При этом нельзя было забывать и об основном задании, которое медленно, но верно становилось делом десятым.

Атмосфера в трактире была на редкость свежей. В воздухе не стоял густой кумар, запаха алкоголя так же не витало, вокруг были тишина и покой. Все завсегдатае посетители сейчас были заняты укреплением домов. Редкие покупатели брали совсем немного спиртного и закуски и сразу шли по делам. Трактирщик был такими делами явно не очень доволен. Он и так производил впечатление грубого и сурового пони, а сейчас Свити видела в нём своё отражение, в злобных глазах жеребца читалось ярое желание кого-нибудь отдубасить.

– О! – трактирщик окинул взглядом гостей, – граждане начальники пожаловали.

– Здорова Рава, – в голосе участкового не было не единой эмоции, – есть чего в наличие?

Жеребец хмыкнул, потом презрительно поглядел на идущую рядом с Иваном кобылку и ответил:

– Бадяга местного разлива. Извиняй начальник, привоза не было.

– Мне шестидесятку, а гостье четвертак.

Рава Блан, отставит в сторону стакан, который протирал с усердием старателя, что моет песок на прииске. Он быстро достал две бутылки с прозрачной жидкостью, на одной была нарисована цифра шестьдесят, а на второй двадцать пять. Трактирщик откупорил их и налил содержимое в стаканы.

Иван копытокинезом тут же взял толстый гранёный стакан и одним глотком осушил его. Трактирщик небрежно пододвинул гостье её порцию и с издёвкой посмотрел прямо в заспанные глаза кобылки. Она даже на мгновение задумалась, а стоит ли пить это. Свити вопрошающе поглядела на Ивана, тот жестом копыта попросил повторить. Рава тут же налил ему ещё неизвестной жидкости, и эта порция моментально исчезла во рту участкового.

Кобылка осторожно взяла стакан и понюхала его. Сильный запах алкоголя защекотал её ноздри, но она удержалась, чтобы не чихнуть. Она сделала глубокий выдох и залпов влила в себя питьё. Вкус оказался вполне сносным. Дурманящие пары тут же ударили ей в нос и в голову, но это был очень приятный удар. Сонливость и тяжесть в голове как копытом сняло. Свити помотала головой и поглядела на трактирщика.

– Всё нормально? – спросил её Иван.

– Ты бы ей ещё бутылочку молока заказал, – усмехнулся Рава, – ты ей лучше своего дай попробовать.

– Ей шестьдесят градусов будет перебор, – участковый отодвинул стакан.

– А я не про самогон, а про твоего! – трактирщик засмеялся как идиот.

Кобылка с недоумением поглядела на Ивана. Тот лишь закатил глаза. Рава Блан продолжал смеяться, как будто изрёк опус-магнум комедии разговорного жанра. Стало понятно, что эта была какая-то пошлая шуточка.

– Не смешно, – буркнула кобылка.

– О! оно ещё и говорить умеет? – деловито воскликнул трактирщик.

Присутствующих отвлёк звук открывающейся двери, в проёме которой показался Бель Канто. Жеребец с недовольным взглядом прошагал к барной стойке. Иван поглядел на директора клуба и спросил его:

– А твоё появление в подобном месте, не повредит твоей репутации? – в голосе участкового звучала явная издёвка.

– Эй! – возмутился Рава Блан, – не наезжай на моего постоянного клиента.

– С каких пор он стал твоим постоянным клиентом?

– Как вся хуйня началась, – трактирщик ухмыльнулся, – в последнее время ещё и единственный.

Директор положил на столешницу несколько монеток, Рава Блан сгрёб их и тут же поставил гостю полный стакан. Бель Канто мрачно поглядел на дно стакана, тяжело вздохнул, взял его копытокинезом и произнёс:

– Докатился, пью самогон.

– Можно подумать, только самогоном можно напиться до свинского состояния, – съязвила Свити.

– Истину глаголешь, манда с ушами, – трактирщик смеясь наполнил стакан Бель Канто, как только он его опустошил.

Кобылка была не очень довольна, подобным обращением, но трактирщик на это не обратил внимание. Он принялся разглагольствовать о сложившейся ситуации. Он ругал главу, Ивана, бандитов Туза, жителей деревни, ведьму и всех, кого он мог вспомнить. Складывалось чувство, что он вообще ничего не боится. Любой, про кого он начинал говорить, крылся матом и обвинялся во всех бедах деревни. Участковый не обращал никакого внимания, на потоки злословия, как будто всё сказанное его не касалось. Он полностью был погружён в свои раздумья.

Кобылка решила поступить по примеру Ивана и попытаться поразмыслить на случившимся. Однако она даже не успела напрячь извилины, как в трактир вошёл Степан. Посыльный главы оглядел присутствующих, подошёл к стойке, взял бутылку, выставленную трактирщиком и уселся в дальний угол, не говоря ни слова.

– Так вот! – Рава Блан вновь обратил на себя внимание, – чувствует мой круп, что наш глава, нас всех погубит, – произнёс он это явно для нового гостя, наверняка, чтоб тот передал его слова главе.

– Не стану отрицать, – Бель Канто слегка оживился, – именно его бездействие довели нас до сегодняшнего состояния.

– Готов заклать свой хер на отсечение, что это его дружок Александр во всём виноват, никогда не доверял этим с елдаками во лбу. Глава его сюда пригласил, ещё и участок выделил отдельный, чтоб не мешал никто. А ты Ванька, ещё и всех от него отгоняешь. Запомните мои слова, магия, это зло!

– Для тебя всё зло, что ты не можешь обратить себе на ползу, – Иван опёрся на стойку.

– А я и не отрицаю. Зачем считать что-то хорошим, что для тебя бесполезно. Все эти технологии, магия, коммунизм, всё это для меня бесполезно, а значит вредно.

– Ты по аккуратней, – прервал его участковый, – а то пойдёшь как антисоветчик.

– Можно подумать это хуже, чем погибнуть в зубах мертвецов. В конце концов, где эта наша советская власть? Почему тут до сих пор нет войск? Да, потому, что им плевать на нас!

– А может власти просто не знают, что тут происходит, – вступила в полемику Свити, – связи то нет.

– В любом случае, давно бы заподозрили что-то неладное!

С этим доводом кобылка спорить не стала. Мысль о том, что правительство Сталлионграда до сих пор не хватилось того, что одно из их поселений перестало выходить на связь. Но так далеко она не хотела думать, сейчас нужно было решать вопрос с мертвецами, и как можно скорее.

Мысли метались в голове Свити со скоростью пули. Она вновь пыталась сложить все кусочки пазла, но общая картина ускользала от неё. Казалось, что ответ лежит на поверхности, но он скрывался в мутной пелене непонятного. Ей не хватало какой-то мелочи, чего-то очевидного.

Дверь вновь скрипнула и в трактир вошёл Шоколадкин. Рава Блан поглядел на внезапного посетителя с таким выражением на морде, что казалось он сейчас схватит метлу и вышвырнет его вон. Продавец немного помялся, он потоптался на месте, но всё же рискнул продолжить движение. Участковый, заметив возмущённый взгляд трактирщика, поглядел на вошедшего жеребца.

– А ты говоришь у тебя посетителей нет, вот их сегодня сколько.

– Что мне толку от посетителя, который не пьёт, – Рава поглядел на Свити и злобно улыбнулся, – а вот ты пьёшь.

Кобылка недоумённо оглядела окружающих, и сосредоточила взгляд на трактирщике. Тот тут же взял бутыль, из которого наливал Ивану и наполнил её стакан. Все мысли о деле тут же отпали и сейчас она задавалось вопросом «что за нах…»?

– Рава, ты уверен? Её же с локации унесёт, – участковый даже как-то сострадательно взглянул на спутницу.

– Милочка, на вашем месте, я бы не стал это пить, – испуганно обратился к ней Шоколадкин.

– А ты жиробас, не на её месте, так что завали амбразуру! – рявкнул Блан, так, что продавец сжался.

– Я не буду это пить! – воскликнула кобылка.

– Это не надо пить, это надо проглатывать, – шепнул ей Иван.

Единственный, кто явно показывал свою солидарность с кобылкой, был Шоколадкин. Бель Канто смотрел явно с интересом, в его глазах виднелся садистский огонёк. Интерес виднелся в глазах и Ивана, и Степана, второй так вообще оживился и не сводил глаз с кобылки.  Морду Равы исказила зловещая ухмылка, ему явно хотелось увидеть, как посетительницу будет штормить.

Свити хотела категорически заявить, что не станет ничего пить, но почем-то не могла ничего высказать. Ей хотелось сохранить трезвую голову, но тут она осознала, что и так уже выпила, не выспалась и к тому же страшно устала. Терять было уже нечего, да и душа требовала разрядки. Ей хотелось выть, смеяться, кричать и петь, а такие желания могли воплотиться только под мухой.

Тяжело вздохнув, агент Дропс сосредоточилась, взяла стакан и попыталась выпить содержимое. Вначале она ничего не почувствовала, но постепенно её гортань начала гореть. Пары алкоголя ударили ей в нос. Кобылка поперхнулась, самогон брызнул у неё из ноздрей. Она резко выдохнула и попыталась отдышаться, но горло словно парализовало. Тем не менее часть самогона оказалось в её желудке.

Рава засмеялся и принялся протирать стойку, забрызганную кобылкой. Шоколадкин достал коробочку конфет и торопливо протянул их Свити. Ему вторил Иван, который сообщил ей, что надо закусывать. Кобылка схватила несколько шоколадных пирамидок и с жадностью начала их жевать. Приятный, терпкий вкус шоколада несколько изменил её ощущения. Отдышавшись и вытерев с мордочки слёзы и сопли, кобылка спросила Шоколадкина:

– Ты ко мне пришёл?

– Да, я слышал, что ты искала Троакара и хотел сказать, что видел, как он шёл с Ирис в юж…

– Уже не надо, – перебил его кобылка, – этот след ведёт в никуда.

– Хочешь попробовать новую теорию? – Иван выпил ещё и даже бровью не повёл, – можешь обращаться ко мне, я многие рассмотрел.

– Смотритель херов! – Блан, усмехнулся, – всё теоретизируете, теоретизируете, а результата ноль! Ладно, хоть воров поймали, и на том спасибо. Но вот то, что мертвецов до сих пор не усмирили, это просто пиздец. Не говоря уж о том, что не можете раскрыть убийство целой семьи. Подумать только, трёх пони замочили, а наша милиция нас не бережёт.

Иван подхватил Блана за грудки копытом и перетянул его через стойку. Тот сразу понял, что ляпнул лишнего. Всё-таки было что-то, чего Рава боялся, и это был разозлённый, особенно разозлённый им, Иван.

– Может тогда подключишься к нашему расследованию? – спросил Иван, – в качестве наживки, например.

– Думаю я оставлю это профессионалам, – благоразумно ответил трактирщик.

– Так мне это всё надоело, – кобылка соскочила со стула и двинулась к выходу, – я иду домой, отосплюсь или…

Внезапно толи алкоголь, толи озарение ударило ей в голову. Словно что-то щёлкнуло, как будто ей подкинули нужный кусочек пазла. Агент стояла как вкопанная, не смея пошевелиться, словно боясь спугнуть умную мысль, посетившую её голову.  Все внимательно поглядели на кобылку, Иван даже спросил у Блана, не отравилась ли она.

– Вы сказали трёх пони? – робко спросила Свити.

– Что? – трактирщик понял, что спрашивает она его, но не мог понять о чём.

Кобылка дрожа обернулась и поглядела в глаза трактирщику.

– Вы сказали, что убили семью из трёх пони.

– Ну да, – трактирщик непонимающе усмехнулся, – ты же тупая пробоина их убийство расследовала.

– Николай и Раиса Хув, а третий кто?

– Их дочь, – вступил в разговор Бель Канто, – старшая сестра Троакара.

– А как их убили? – всё так же дрожащим голосом продолжала спрашивать кобылка.

Директор клуба вздрогнул и побледнел, у него перед глазами вновь встала картина залитых кровью комнат. Иван и Рава переглянулись и участковый ответил на вопрос:

– Им перерезали горло.

– Запряг кровавую тройку, – прошептала агент.

Все удивлённо поглядели на неё. На вопрошающий взгляд участкового, она тут же начала объяснять. Всё время, что она занималась этим делом, ей был доступен минимум информации, она довольствовалась слухами и сплетнями. Все говорили о Николае или о Раисе, а также Троакаре, но вот про дочь никто не упоминал. Это было не удивительно, ведь она задавала пони конкретные вопросы, а про сестру Троакара она в принципе не знала. Но самое главное было не это, она точно знала, что есть свидетель произошедшего.

– Жеребец, запрягший кровавую тройку! – воскликнула Свити.

– Я слышал, так Ирис говорила, – Иван, как показалось кобылке, начал что-то понимать.

– Да, вот именно! – крикнула она, – Ирис подрабатывала у них домработницей! Она могла быть там в тот день и видеть, что тогда произошло.

– Юродивая? – воскликнул Шоколадкин.

– То есть весь тот бред, что она несла про кровавую тройку, это не бред? – суровое выражение морды участкового сменилось растерянным, – её надо срочно найти!

– Где она? – Свити скакала на месте, готовясь сорваться в любую точку деревни.

– Так, это у теплиц, где ей ещё быть? – тараторил Шоколадкин, – или дома.

– Скорее сначала к ней домой, а потом к теплицам! – скомандовал Иван.

Участковый и Свити выскочили из трактира и кинулись к домику Ирис. Они неслись по улице, вздымая клубы пыли. Краем глаза кобылка увидела, что Степан, покинувший трактир раньше их, стоял у сельсовета и рассказывал главе, то, что услышал в их разговоре.

В дверь цветочницы они стучаться не стали, Иван с ходу выбил её. Однако дома её не оказалось. Свити и Иван тут же кинулись к теплицам. Тут у них возникла небольшая проблема. Улицы, ведущие к теплицам, были забаррикадированы, а заборы, выходящие к ним, так же были укреплены. Выход на запад практически отсутствовал, осталась лишь одна дверь, которую заперли на несколько замков. Пока их отпирали, к Свити и Ивану подбежала странная птица, которая передвигалась с невероятной скоростью. Вскрикнув «Бип-бип», птица загорелась жёлтым огнём и превратилась в Тотеншванца.

Чейнджлинг рассказал, что к нему прибежал Бель Канто и просил найти их. Директор клуба выскочил из трактира и встретился со старшей по теплицам. Он рассказал ей о том, что узнал и поинтересовался, не видела ли она Ирис. Старшая, разумеется ответила, что видела, как Ирис и Троакар шли в южный лес.

Иван и Свити дружно выкрикнули матерную тираду и понеслись со всех ног в южный лес. По улицам деревни уже носились пони, которые из уст в уста передавали новость о внезапном свидетеле. Все удивлялись и искренне негодовали, как так они не предали значения словам цветочницы. Свити и Иван скакали к мосту, за которым раскинулся южный лес, со стороны которого вальяжно шагала фигурка зелёной пони.

Это была ведьма. Она деловито вышагивала по дороге. Её мордочку украшала надменная ухмылка. Свити и Иван проскакали мимо неё, попутно кобылка встретилась с ведьмой взглядом. Та улыбнулась ей ещё шире и пошла дальше в деревню.

– Куда она могла направиться? – спросила Свити.

– Не знаю! У неё тут на каждой полянке тут друзей полно!

Они метались по лесу, пытаясь отыскать след Ирис. В какой-то момент даже разделились и потеряли друг друга. Тут Свити начала чувствовать головокружение, слабость и тошноту, во рту стоял противный привкус травы, а тело жгло словно огнём. Решив, что это последствия выпитого, кобылка продолжила поиск. Однако вскоре она не смогла ровно идти и присела у толстой берёзы.

Кобылка пыталась отдышаться и успокоиться. Адреналин медленно покидал её кровь, а мозг приобретал возможность анализировать. Она огляделась, из-за выпивки всё было размытым, крутилось и двигалось, словно в замедленной съёмке. Тем не менее она узнала эту местность. До слуха Свити начала доноситься песня, колыбельная, это был голос Ирис. Или это была галлюцинация.

Кобылка встала и направилась на голос. С каждым шагом она всё больше и больше узнавала местность. Странное ощущение страха нарастало в груди, необъяснимое чувство холодило и жгло одновременно. В какое-то мгновение Свити услышала голос ведьмы, словно где-то далеко, она смеялась. Но этот звук, оказался лишь очередной галлюцинацией, такой же, как и колыбельная.

Свити ступила на широкую поляну. Эта была та самая большая поляна, с деревом, цветущим красивыми белыми цветами. Но сейчас она выглядела по-другому. По всей траве виднелись сотни бледных, белых бутонов. В них Свити узнала луноцветы. Несмотря на солнечный день, она раскрылись и светились своим призрачным сиянием. Их свет нещадно подавляло солнце, но они светили, раскачивались без ветра, словно звали кого-то. Несмотря на то, что была уже середина дня, на них выступила роса, блестевшая как слёзы.

Кобылка осторожно ступала по поляне, боясь наступить, хотя бы на один цветок. Гул в голове нарастал, зрение теряло фокус, тело пронзала слабость, но кобылка всё равно продолжала идти. Она шла туда, где виднелся странный, неестественный багровый свет. Звуки исчезли, солнце померкло, Свити остановилась на месте, у края того места, где цвели забрызганные алой кровью луноцветы.

Ирис лежала в траве. Грустные застывшие глаза холодно сверкали в свете солнца. Кровь, вытекшая из пореза на горле, впиталась в землю, окропила собой траву и предала серебристым бутонам луноцветов тревожное свечение. Свити села рядом с ней. Тьма в её глазах сгущалась, образ подруги исчезал. Последнее, что она запомнила, это дикий, душераздирающий вопль, что вырвался из её горла.

Глава 10: Красный след

– О! Привет Зекора! – Лира поправила седельные сумки, – ты к Твайлайт?

– Рада встречи друзья, мне медлить нельзя, принцесса дружбы ждёт меня, – в свойственной ей манере ответила зебра-шаман.

– Я так и думала! – усмехнулась Роуз, – Принцесса сегодня очень взволнована.

– Ты же знаешь Твайлайт, она всегда такая, – единорожка закатила глаза, – стоит только ей что-то забыть, как она сразу впадает в панику.

– Скептицизм ваш понятен мне, но причины для беспокойства принцессы объективны вдвойне. Ей нужен совет подходящий, иначе ужас нас ждёт леденящий.

Зекора обладала невероятной сверх способностью, она с добродушной материнской улыбкой, тихим милым голосом, могла сказать что-то, что заставляло шерсть на спине у пони вставать дыбом. Именно такая реакция возникла у Рози и Лиры. Зебра вежливо поклонилась и продолжила свой путь по тропинке в сторону Замка Дружбы.

Кобылки проводили её взглядом, переглянулись между собой и пожав плечами двинулись в сторону рынка. Понивиль уже полностью пробудился и во всю дышал жизнью. Торговцы зазывали покупателей, строители возводили новый домик на окраине городка, бабуля Смит ругалась со случайным прохожим, меткоискатели творили хрень. Шла размеренная цивилизованная жизнь.

– Бонни больше не писала? – спросила Роуз.

– Нет, к сожалению, – Лира погрустнела, – надеюсь с ней всё в порядке.

– Не волнуйся, Бонни сильная, она справиться.

– Времена нынче другие, Роуз.

Бледно-жёлтая пони замялась. Её оптимистичный нрав всё меньше помогал справляться с вызовами жизни. Вновь подскочившие налоги, дополнительные торговые сборы, жестокая конкуренция со стороны крупного бизнеса и финансовый кризис, поразивший Эквестрию. Кроме того, с северо-востока доходили тревожные слухи. Кентерлот и Сталлионград разорвали дипломатические отношения и отозвали послов. По рынкам и площадям ходили сплетни о крупных перемещениях войск с обеих сторон. Готовилось что-то грандиозное и страшное.

Кобылки подошли к лавке Лили и сгрузили свои сумки. Их подруга была очень рада новому товару. Из-за последней выходки Дитзи, у них погиб целый букет дорогих цветов, и достойная замена ему была как раз кстати. Роуз тут же начала расписывать качество этих прекрасных цветов и как им наконец удастся расплатиться с поставщиком. Лира не участвовала в разговоре подруг, она встала на задние копыта, прислонилась спиной к стене, а передние копыта скрестила на груди.

Пони сновали повсюду, суетились. Некоторые удивлённо оглядывались на Лиру, что доставляло ей небольшое удовольствие. Приятно, когда о тебе говорят, хоть и то, что ты странная. Кто-то что-то уронил и теперь клеймил толкнувшего его прохожего. Меткоискатели, творившие херню, попались на глаза бабуле Смит и сейчас придумывали себе алиби на момент восстания Найтмер Мун.

Но что-то менялось в поведении окружающих. Сначала один жеребёнок остановился посреди площади и стал удивлённо глядеть в небо. Затем остальные прохожие замолкали, останавливались и устремляли взгляд в небеса. Лира перевела взгляд в туже сторону, что и остальные. Посмотреть было на что.

По небу медленно плыл громадный дирижабль, явно не эквестрийской конструкции. Огромный, тёмно-красный баллон, покрытый брони-пластинами, ощетинившаяся пушками гондола. Машина неспешно надвигалась на город, отбрасывая на Понивиль скорбную тень. Вскоре все жители глядели на грозную боевую машину, не смея даже дёрнуться.

Орудийные башни дирижабля пришли в движение. Происходящее казалось страшным сном, все понимали, что сейчас произойдёт, но до конца не верили в это. Только неистовый крик Рэйнбол Деш привёл пони в себя. Голубая пегаска пронеслась в сторону боевого корабля с криком «бегите».

Чёрные дула пушек изрыгнули потоки огня и дыма. Тяжёлые снаряды обрушились на головы горожан. Лира почувствовала, как могущественная сила подхватила её и отбросила в сторону. Единорожка не потеряла сознание, но от ударной волны её контузило. Она медленно подняла голову и огляделась. Над крышами домов вздымались клубы чёрного дыма, некоторые дома объяло пламя, в центре рынка дымилась огромная воронка. Дирижабль поливал город огнём из крупнокалиберных пулемётов, пони метались из стороны в сторону, сталкивались, кричали, но ничего, кроме звона в ушах Лира не слышала.

Она оглянулась и увидела Лили. Розовая пони лежала на земле, пытаясь сделать вздох. Осколком снаряда ей пробило грудь, и теперь она медленно захлёбывалась своей кровью. Лира посмотрела в другую сторону и увидела Батона. Жеребёнок шатался из стороны в сторону, пытаясь устоять на трёх ногах. Боли он не чувствовал, его, как и Лиру контузило. Найдя свою правую переднюю ногу, он взял её в зубы и поковылял домой. Мимо пронёсся горящий жеребец, обдавший жаром единорожку.

Постепенно последствия контузии отпускал голову Лиры. Она поднялась на ноги и подбежала к Роуз, лежащей под обломками лавки. Единорожка помогла ей подняться и кобылки бросились бежать. Из железного чрева дирижабле уже десантировались солдаты. Кобылки скакали, что есть мочи. Вокруг всё горело, гремело и взрывалось. Кто-то кричал, кто-то плакал, откуда-то доносились хрипы и стоны. Очередной залп главных орудий корабля накрыл окраины города, превращая их в горящий тартар.

Кобылки кинулись вдоль по улице, ведущей к окраине Вечно Дикого леса, но наперерез им выскочили трое жеребцов. Он были облачены в толстые двубортные шинели, их ноги покрывали тяжёлые берцы, на правом боку у них крепились автоматические винтовки с дисковыми магазинами и воздушным охлаждением, на левом гремели боеприпасами вещмешки, морды их покрывали противогазы, линзы которых в пламени пожаров сверкали багровым огнём, головы бойцов венчали стальные шлемы с яркой красной звездой.

Солдаты попытались остановить бегущих пони, но кто-то кинул в них камень. Бойцы не стали долго разбираться и начали стрелять в бегущих. Лира увернулась, а Роуз схлопотала две пули и упала замертво, заливая кровью песчаную дорожку. Единорожка кинулась наутёк. Она сама не понимала, как и зачем, ноги сами принесли её к родному дому. Пони забежала домой, заперла дверь и спряталась под кроватью. Она вся дрожала, взгляд застилали слёзы, её трясло, Лира полностью утратила способность рассуждать здраво, единственное, что ей оставалось, это молиться, чтоб её не нашли.

Видимо в этот день все боги Эквестрии взяли выходной, так как вошедшие в дом солдаты моментально отыскали его хозяйку. Один из бойцов опрокинул кровать и приказал ей встать. Испуганная пони медленно поднялась, стараясь устоять на трясущихся ногах. Безликие маски противогазов превращали пони, таких же как она, в существ совершенно другого мира. Они выглядели как посланники тартара, мрачные демоны войны, слуги богов разрушения.

– Что с ней делать? – спросил один из бойцов.

– Всех на площадь, там разберёмся, – ответил явно командир.

– А может без суда и следствия? – спросил тот, кто опрокинул кровать.

– Я сказал разберёмся.

Командир развернулся и двинулся на выход. С улицы по-прежнему доносились звуки выстрелов, но взрывы больше не гремели. Горожане кричали, плакали и молили о пощаде. Внезапно в проёме двери что-то мелькнуло, раздался громкий хлопок, и командир рухнул на пол. Ворвавшаяся в дом кобылка отскочила в сторону, прежде чем бойцы успели прицелиться. Она юркнула за диван, по которому тут же был открыт шквальный огонь. Однако её подстрелить не удалось и ответным огнём она уложила ещё одного солдата.

Лира моментально сообразила, что это её союзник и необходимо ему помочь, она схватила магией вазу со столика и швырнула в ближайшего солдата. Раздался звонкий треск разбитого фарфора, боец пошатнулся и промазал по союзнику. Солдат что-то злобно прокричал и попытался застрелить напавшую, однако Лира магией отклонила ствол винтовки. Тут же в спину врагу вошли три пули, и он рухнул на пол.

– Я смотрю, ты не потеряла боевой настрой, – голос гостьи оказался очень знакомым.

– Бонни!

Лира ахнула, увидев подругу. В исхудавшей, измождённой кобылке с бледной, грязной шерстью, было трудно узнать старую подругу. Она выглядела так, как будто несколько недель провела в лесу, где дралась со всеми встречными зверями. Бон Бон хрипло дышала, вытерев пот со лба, она начала поправлять закреплённый на правом копыте огнестрел. Это ей не удалось сделать, так как она была заключена в крепкие объятья Лиры. Единорожка громко заплакала, зарываясь носом в грязную гриву Бони.

– Лира, пожалуйста, успокойся.

– О, Селестия! Бони, я так испугалась! Где ты была? Что тут происходит?

Бон Бон зарядила огнестрел, огляделась и сказала:

– Война.

–Ч-что? С кем? – Лира отшатнулась от подруги.

– Со Сталлионградом. Но, это не важно, надо уходить отсюда.

– Но, куда?

– В Вечносвободный лес! Живо!

– Но там же опасно!

Замечание Лиры удостоилось столь мрачно-издевательского взгляда подруги, что единорожке стало не по себе. Она отшатнулась от Бон Бон, её вновь затрясло, на глазах, наворачивались слёзы. То, что творилось вокруг просто не укладывалось в голове. Только что всё было прекрасно, была размеренная жизнь и вот часть друзей мертва, город объят пламенем, а ей надо бежать в одно из опаснейших мест Эквестрии.

Бон Бон подошла к подруге и привела её в чувство. Она взглянула в глаза Лиры и сказал, как можно более ласково:

– Верь мне, пожалуйста.

– Бонни, – Лира заикаясь старалась подавить слёзы, – прости, я просто… я… Лили и Рози, они мертвы!

– Я знаю, – перебила её подруга, – я видела. Лира, надо торопиться, я не могу потерять ещё и тебя.

Единорожка кивнула, и они направились к выходу. Однако путь им преградил один из солдат Сталлионграда. Его фигура внезапно возникла в проёме двери. Линзы противогаза устремились на кобылок. Бон Бон не растерялась и направила на него оружие.

– Ты!!! – яростно вскрикнул жеребец.

Лира зажмурилась, ожидая выстрела, но ничего не произошло. Она открыла глаза и поглядела на мордочку подруги. Бон Бон стояла, ошарашенно глядя на противника, словно она узнала его.

Боец нацелился на кобылок и выстрели. Бони среагировала вовремя, она оттолкнула Лиру в сторону, и выстрелив ответ. Однако была ранена в ногу. Её пуля попала в лямку крепежа винтовки противника и его оружие рухнуло на пол. Солдат не растерялся, он ударил правой передней ногой по полу, высвобождая лезвие ножа, что был закреплён на правом переднем берце и кинулся на неё.

Завязалась борьба. Лира недолго думая бросилась на помощь подруге, но ударом задних ног солдата была отправлена в полёт до ближайшей стены. Бони же, не смотря на ранение смогла оттолкнуть врага, и со всей силы ударила его стулом. Стул разлетелся в щепки. Маска противогаза и каска слетели с головы противника. Вставая с пола Лира увидела морду противника. Молодой жеребец, зебра со злобным взглядом. Тут же она увидела, как Бонни испуганно отходит от него.

– Икурварха, – прошептала она.

– Жаль, я не знаю твоего, настоящего имени! – крикнул в ответ жеребец и кинулся на неё.

Лира мигом сконцентрировалась и поразила его магическим ударом. Слабенькое заклинание, что единороги используют для самообороны, идеально подходит, чтоб выбить противника из равновесия. Но зебра устоял. Он повернулся к Лире и с ненавистью в глазах, от которой кровь единорожки застыла. В этот момент Бони пришла в себя, на её мордашке возникли смешанные эмоции ярости и страха, и она кинулась на жеребца.

– Я не позволю тебе убивать моих друзей! – крикнула она.

– Жеребец перекинул её через себя, полоснув ножом по груди и крикнул вдогонку:

– А моих друзей, выходит, убивать можно!

– Вы первые это начали! – крикнула пришедшая в ярость Лира и запустила во врага ещё один удар.

Жеребец принял его со стойкостью скалы. Он жестоко улыбнулся и сказал:

– Я не про своих сослуживцев, я про друзей. Про тех, кого и она лживо называла друзьями, а в итоге предала и убила!

Лира с негодованием оглядела подругу. Бон Бон лежала на полу, вновь впавшая в прострацию. Её взгляд отчётливо говорил о том, что жеребец говорит правду. Единорожка испуганно смотрела то на подругу, то на врага. Жеребец вновь атаковал Бон Бон, но Лира кинулась ему на перерез и ударила рогом в бок. Икурварха закричал от боли, после чего обхватил голову Лиры и резким движением сломал ей шею.

Эта картина вызвала у Бон Бон шок. В какой-то момент время для неё остановлюсь. Словно в замедленной съёмке, она видела падение тела своей лучшей подруги на пол. Как только Лира замерла без движения, Бон Бон закричала, она накинулась на зебру и повалила его на пол. Она принялась лупить его копытами изо всех сил, тут же вспомнила про огнестрел и высадила в него весь боезапас. Даже после того, как он перестал подавать признаки жизни, кобылка продолжала бить его.

Страх, ненависть, ярость, злоба, ложь и безразличие наполнили её сердце. Она потеряла всё, что её окружало, любимую подругу, старых и новых друзей, свою страну, целый мир. Понивиль был лишь одной из горячих точек, охваченных пожаром войны, что гремела по всей Эквестрии. Солдаты Сталлионграда, Эквестрии, Кристальной империи, Як-Якистана, грифоньих стран, все сцепились в кровопролитной схватке, и трагедия маленького провинциального городка была лишь каплей крови в море зла и отчаянья, охватившего планету. Теперь у мира был один повелитель, на ней воцарилась власть огня.

Оставив труп Икурвархи Бон Бон, рыдая так, что сама мать земля исполнилась бы сострадания, подошла к телу Лиры, обняла её и прижала к себе. Кобылка скулила словно раненый зверь, но физическая боль не причиняла ей дискомфорта, душевные раны были страшнее. Она не помнила, сколько времени провела в рыданиях и причитаниях. Время не имело значение, даже её жизнь не имела значения, всё это было безразлично.

– Кровь её, на твоих копытах, – раздался шёпот в голове кобылки.

– Нет, – пони помотала головой, её не смущал абстрактный голос, это было для неё так же естественно, как восход солнца.

– И его тоже, – продолжал голос.

– Нет!

– Все, кто погиб сегодня, погибли по твоей вине.

– Нет, нет!

– Ты не справилась.

Голос упивался страданиями кобылки. Его злобная насмешка над её горем, заставила Бон Бон вскочить на ноги и закричать во весь голос о своей невиновности. Но, в глубине души она осознавала, что это не так. Именно её миссия, должна была предотвратить всё это, но агент Свити Дропс, не оправдала оказанного ей высокого доверия и поплатилась за свой провал.

– Нет я не виновата, – Свити шла к двери, – я не убивала, это не моя вина!

Она вышла на улицу, слепо надеясь, что случайная пуля подарит покой её больному сознанию. Смысла для неё в дальнейшей жизни не было. Исход был один, только смерть. Но сладостного забвения не наступало, вокруг была абсолютная тишина, лишь гул пожаров наполнял округу. Пылающий огонь, заливал собой улицы, охватывал дома, но не было света от огня того. Тьма никак не реагировала на столь сильный пожар.

– Не виновата… – прохрипел кто-то в ответ.

Свити дрогнула. Она огляделась вокруг. Раскинувшаяся сюрреалистичная картина завораживала своей ирреальностью. Длинные столбы огня окутывали горы трупов, между которыми текли багровые реки, в небе вместо солнца, луны и облаков, висело огромное спиральное, скопление огней, посреди улицы стояла кобылка в красном платьице и белой, заляпанной кровью блузке. Золотистые локоны её развивались на ветру, а стеклянные глаза слёзно смотрели прямо в душу Свити.

– Не виновата… – прохрипела сквозь разрезанное горло кобылка.

– Ирис! – Свити отскочила назад, не сводя глаз с подруги, – Я… не… Я не хотела! Я не…

– Не защитила её, – усмехнулся лежащий рядом труп сталлионградского солдата.

– И теперь мы все как она, – злобно скалилась Лили, пуская кровавые пузыри, сквозь стиснутые зубы.

– Идём с нами, – хихикала Эппл Блум, растягивая обожжённые губы в улыбке.

– Будешь как мы, – шепнула ей на ухо Лира, нежно обнимая Сивти за шею, – ведь ты этого хочешь!

Трупы поднимались и окружали кобылку. Свити крутила головой, пытаясь понять, что происходит. Орда мертвецов окружила её, радостно улыбаясь и зовя с собой. Гул голосов, шум огня, смех шести искажённых гигантских фигур толи пони, толи ещё кого-то, заслоняющие горизонт, всё смешалось в её голове. Только слабый голосок Ирис, искажённый перерезанным горлом, говорил:

– Ты не виновата… Блю, пожалуйста, не иди в лабиринт… не иди на зов…

---

Свити вскочила на кровати, скидывая с себя одеяло. Она громко вскрикнула, всё ещё не осознавая, что произошедшее было лишь кошмаром.  Постепенно чувства давали понять, что она не на улице разрушенного родного городка, а где-то в другом месте. Запах хлорки и лекарств, шум дождя за стеклом, мерное тиканье часов. Кобылка быстро узнала место, где находилась, это был медпункт Цветково.

В углу за письменным столом она увидела ченджлинга в медицинском халате. Тотеншванц внимательно глядел своими жёлтыми глазами на пациентку. В магическом поле, рядом с ним висели небольшие карманные часы. Доктор слегка улыбнулся и сказал:

– Наконец то вы проснулись.

– Это был сон? – кобылка сделала глубокий вдох, – это был сон…

Она улыбнулась и застонала, в уголках глаз проступили слёзы. Но она была счастлива, ведь весь тот ужас, что она пережила, был лишь кошмаром, порождённым её усталым сознанием. Даже запах больницы радовал её.

– Сколько я спала?

– Два дня.

Агент Дропс понимала, что она пропустила сеанс связи и сейчас в центре паника, но ей было плевать. Она встала с кровати и двинулась в сторону выхода. Чейнджлинг взволнованно встал из-за стола и направился к ней.

– Куда вы? Стойте!

– Простите доктор, я хочу домой.

– Вам лучше остаться тут, вы ещё слишком слабы.

– Поверьте, со мной всё хорошо. Если бы вы знали какой ужас мне приснился, то понимали бы как я сейчас счастлива.

Чейнджлинг усмехнулся. Он всё равно предложил ей остаться, но Свити вежливо отказала. Ей ещё надо было закончить расследование. Кобылка поинтересовалась где сейчас Иван. Тотеншванц пояснил, что скорее всего участковый в опорном пункте и он будет рад видеть её в здравии. Эта новость порадовала кобылку, несмотря на слабость в ногах и небольшую тошноту, она чувствовала, что готова окунуться в работу с головой.

– Очень хорошо, но сначала мне надо увидеть друзей. Сначала зайду к Ирис, а потом к Икурвархе.

Тотеншванц встал как вкопанный. Он устремил взгляд куда-то в сторону. На его мордочке отчётливо читались страх, боль и горе. Реакция доктора насторожила кобылку, она остановилась в проёме двери и поглядела на врача.

– Что-то не так? – задала она робкий вопрос.

– Скажите, что вам снилось? – внезапно спросил чейнджлинг в ответ.

Свити побледнела. Ей не хотелось вспоминать свой кошмар, но ещё больше её пугало то, что его суть хотят знать наяву. Кобылка проглотила комок в горле и осторожно сказала:

– Война, – она помолчала несколько мгновений, – боль и страх… я видела, как мои друзья гибнут и убивают друг друга.

Чейнджлинг зажмурился. Он сделал глубокий вдох и тоже сглотнул. У Свити внутри всё сковало холодом.

– Боюсь, вам это не приснилось, – ответил наконец доктор.

– Что с Ирис? – тут же спросила Дропс, не желая слышать ответ на свой вопрос.

– Мертва, – Тотеншванц опустил голову, – Икурварха убил её.

Сначала Свити думала, что ей послышалось. Она даже хотела переспросить доктора, но он продолжил:

– Этот дискордов наркоман. Не знаю связан ли он с тем, кто проклял нашу деревню, или же сам применил свою зебринскую магию, но, похоже он узнал о вашем разговоре в трактире.

Кобылка кинулась на улицу. Несмотря на то, что шёл дождь, она бежала сломя голову в сторону опорного пункта. Галопом она ворвалась в здание и тут же отыскала Ивана. Участковый сидел за своим столом, мрачно глядя в пустоту. Появление гостя вывело его из прострации, и он даже улыбнулся. Кобылка ошарашено смотрела на него.

– С пробуждением, спящая красавица. Я уж думал хана тебе.

– Что произошло?

– Поконкретней пожалуйста, – участковый налил водки в стакан, – дохера всего произошло.

– Ирис, Икурварха… – начала было Свити, но потеряла мысль.

– А, тебе уже сказали, – Иван выпил содержимое стакана, – с чего бы начать…

Начал Иван с начала. Он долго носился по лесу и искал Ирис. Через некоторое время он осознал, что Блю тоже пропала. Сначала Иван хотел начать искать и её, но решил, что сначала надо остановиться, передохнуть и подумать. Ничего из этого он сделать не успел, так как вскоре услышал вопль, доносящийся из-за деревьев. Участковый побежал в ту сторону, откуда доносился крик и вскоре оказался на поляне с деревом.

Сначала Иван не понял, что произошло, но заметил, как в траве кто-то шевелился. Это была Блю, она билась в истерике, плакала, хрипела каталась по земле. Рядом лежала мёртвая Ирис. Иван попытался образумить Блю, но этому помешал факт того, что, как установил позже Тотеншванц, у неё была сильная интоксикация, наложившийся на это стресс привёл кобылку в полную неадекватность.

Последние надежды Свити на то, что видимое ей было лишь наваждением от выпитого, а слова чейнджлига ложью, разбились в прах. Её новая подруга была мертва. От осознания этой кошмарной мысли кобылка села на пол и чуть не заплакала, но смогла удержать себя в копытах. Но это было только началом парада ужасных новостей.

Иван продолжил рассказ. Рядом с местом преступления участковый обнаружил нож с резной рукояткой. Такие ножи делал Икурварха, они пользовались большим спросом среди жителей деревни, как сувениры. Но этот нож был особенный, его сделал жеребцу его отец. Вручение данного предмета в стране Икурвархи считалось началом обряда инициации. Каждый такой нож был уникален, и зебра не расставался с ним на протяжении всей жизни. Деревенские восхищались узорами на ноже и просили жеребца сначала продать им нож, а когда он освоил столярное ремесло, то стал делать их на заказ. Но конкретно этот нож всегда был при Икурвархе.

Когда участковый возвращался в деревню, с Блю на спине, то у моста он обнаружил блуждающего Икурварху. Жеребец был в состоянии наркотического опьянения и даже говорить не мог, только что-то мычал. О том, что у него проблема с веществами, воздействующими на сознание, не раз говорил Тотеншванц, но, поскольку тот давно не давал ему морфин, а зебра никак на это не реагировал, все решили, что чейнджлинг просто наговаривал на него.

Свити просто не могла поверить в то, что слышала. Икурварха показался ей очень добрым и отзывчивым жеребцом. Сама мысль о том, что он мог кого-то убить не укладывалась в её голове. Из общения с ним, она сделала вывод, что он поможет любому в ущерб себе, но навредить кому-то, особенно Ирис, о которой заботился. Неужели под маской весельчака, балагура и разгильдяя всё это время скрывался жестокий убийца наркоман?

Кобылка стиснула зубы и застонала. Чудовищная реальность давила на её мозг, вызывая почти физическую боль. Ужас осознания, произошедшего приводил её в бешенство. К ядовитой гамме эмоций добавлялась обида и ярость за тупость, проявленную при расследовании. «Подумать только, всё из-за какой-то мелочи, о которой она не догадалась спросить, а другие не подумали сказать». Всплеск эмоций вырвался из её горла удушливым смехом.

– Какая глупость! – смеялась кобылка, – Всё из-за какой-то глупости!

– Глупость правит этим миром, – участковый налил ещё стакан.

– Всё из-за этой идиотской тайны, – Свити надавила передними копытами себе на глаза, – подумать только, знай я, что убитых Хувов было трое, а не двое, и всё сложилось бы по-другому.

– Я бы мог догадаться, что Ирис зря пороть горячку не будет. Она может и не от мира сего, но не тупая.

Помолчав немного он добавил:

– Была.

Свити залезла на табуретку, что стояла рядом со столом участкового и молча уставилась на пол. Она и Иван молча сидели, словно ждали чего-то. В головах обоих горе-следователей не было не единой мысли.

Теперь все ниточки были обрублены. Убийце удалось замести следы. Как и говорил Бель Канто, он прекрасно видел освещённую сцену, на которой выступали два клоуна Свити и Иван. Теперь всё надо начинать сначала, а времени и так нет.

– Ладно, –  с какой-то безнадёгой в голосе произнёс Иван, вставая из-за стола, –  раз уж мы теперь скованны одной цепью, связаны одной целью, – он отворил сейф и извлёк из него толстую папку с бумагами, которую тут же положил перед гостьей, – во избежание подобных провалов, давай-ка ты ознакомишься с материалами дела. Мне давно нужен был свежий взгляд на сложившуюся ситуацию, а у тебя, как я вижу котелок хорошо варит.

– Спасибо за похвалу, – Грустно отвечала Свити.

Она принялась изучать документы, что содержались в деле. Показания свидетелей, подозреваемых, протоколы осмотра места происшествия и фототаблицы. В деле даже было несколько заключений экспертов, которые успели сделать до того, как оборвалась связь с большой землёй.

Показания директора клуба мало чем отличались от того, что он рассказывал Свити при их встречах. Хотя, если исходить из психологической оценки, то первые его показания были путанными и сумбурными. Несмотря на то, что перед глазами кобылки были формализованные строчки текста, записанные явно при помощи магии единорога, чувствовалось, из текста, что тот, кто их давал, очень волновался.

Протокол допроса Роттенберга больше напоминал годовой отчёт. Старый грифон подробно расписывал, где, с кем, когда и по какой причине был. Также чётко были изложены связи семьи Хувов с Тузом и их отношения с другими жителями деревни. «Роттенберг сделал бы хорошую карьеру бабки на лавочке», пронеслась мысль в голове кобылки. Его показания практически полностью совпадали с тем, что он рассказывал ей. Казалось, он выучил на зубок всё, что ему нужно было говорить.

Допрос главы был скуден. Судя по всему, следователи восприняли его допрос как чистую формальность, ограничившись характеристиками личностей погибших. Характеристики, на удивление, были положительны у вей семьи, в том числе и у Раисы.

Тотеншванца допросили самым последним. Как оказалось, первое экспертное заключение делал также он, но, когда выяснилось, что у него есть мотив, то заключение исключили из дела, а самого чейнджлинга включили в список подозреваемых. Разумеется, в протоколе не было ни слова о пропашем морфине, он просто ограничился тем, что сообщил следствию о плохих взаимоотношениях с Раисой.

Показания свидетелей были как жеребята из новогодней рекламы, одно не похоже на другое. Они совпадали в некоторых деталях, касаемо отношений подозреваемых и Раисы, а также проскакивали сведенья о контактах Николая и Туза. Кого только не допросили приехавшие в деревню сотрудники КВБ, сразу было понятно, что ребята свой хлеб не даром ели. Единственные, кто не был допрошен, это древние старики, что себя уже не помнили, Троакар Хув, Ирис и, внезапно Шоколадкин.

В целом и общем у Свити сложилась картина преступления. В ночь убийства в гости к Хувам кто-то заходил. На удивление, те, кто это видел, не могли описать гостя, даже сказать пони это был или нет. На утро, трое жеребят шли в клуб на занятия в кружке и увидели, что дверь в доме Хувов открыта. Они не стали проверять что там было, к лучшему для них, а отправились по своим делам. Ближе к полудню Бель Канто решил узнать, почему Раиса так и не пришла на собрание в клуб. Он послал одного из работников клуба, тот и обнаружил тела. Вначале директор клуба не поверил своему сотруднику и решил проверить сам. Убедившись, что всё сказанное правда, он потерял сознание, а другие работники клуба, что пошли с ним уже сообщили главе и Ивану.

В деле также были и фотографии с места преступления. Жуткие снимки, вызывающие мурашки просто от одного взгляда на них. Николай Хув, лежащий у письменного столика, с разрезанным горлом, накрытый листами бумаги, что зацепил со стола при падении. Раиса, лежащая в коридоре, судя по её позе, она пятилась назад, когда убийца полоснул её по горлу. Их дочь, лежащая у открытого окна в спальне, скорее всего дети пытались спастись бегством, Троакар выпрыгнул из окна первым, а его сестра не успела и её настиг убийца.

Тут же были и фотографии оружия. Они заинтересовали Свити, так как оружие было не простое. Это был специальный ритуальный нож, что использовали древние южные племена пони, в своих мистериях. Кобылка видела подобное оружие, в Сомнамбуле, когда ездила туда на задание.

Но, больше всего кобылку заинтересовали три письма, адресованные Николаю Владом Санбрейкером. Первое письмо было получено главой семейства аж шесть лет назад, тем ни менее он не избавился от него, не потерял, а бережно хранил.

«Здравствуй старый друг. Давно не виделись. Ты, я так думаю, уже считаешь меня мёртвым. Должен заметить, что это не так. Прошло уже четыре года, я слышал у тебя родился второй ребёнок, позволь поздравить тебя. Я свою возможность завести семью безвозвратно упустил и теперь могу только завидовать таким как ты.

Но не будем о грустном. Я думаю, что настало время тебе возвращаться на родину. Тут теперь не так плохо, как было раньше. Готов поклясться хвостом Селестии, что революция внезапно пошла стране на пользу. Думаю, тут ты сможешь наконец отдохнуть от своих бесконечных скитаний по миру. Да, я знаю, что ты долго не остаёшься на одном месте, твой друг Артенд Шилд много рассказал мен о ваших совместных путешествиях.

Если ты всё-таки надумаешь соизволить посетить нас, то это будет хорошим поводом тебе наконец отдать свой долг. Ничего особо сложного для тебя не будет. Если ты не растерял своей былой хватки, то скорее всего для тебя это будет плёвым делом, как говорит молодёжь».

В письме не было ничего угрожающего и, если не знать всей подноготной Туза, можно было подумать, что это действительно дружеское сообщение. Похоже именно оно и послужило поводом для Николая вернуться всей семьёй на родину. Чего такого он был должен Тузу и зачем он решил расплатиться, было решительно не понятно.

– Иван, а Туза допрашивали по этому делу? – кобылка с любопытством поглядела на участкового.

– Нет, мерзавец буквально исчез. А уж когда прибыли гэбэшники, тут вся шпана по лесам разбежалась.

– Полагаю, что, когда стали нападать мертвецы, про них и вовсе забыли.

– Нет, о них помнили, – Иван налил ещё один стакан, – но было не до них.

Следующее письмо было получено Николаем около двух лет назад.

«Здравствуй друг. До меня дошли слухи, что принял моё приглашение. Если ты читаешь это письмо, то это действительно так. Я очень рад, давно тебя не видел, думаю нам будет, что обсудить. К сожалению, я сейчас не в Цветково. Увы, ситуация требует моего присутствия там, откуда я тебе пишу. Но не бойся, я скоро приеду.

Пока я отправлю к тебе своих друзей. Не пугайся их внешнего вида, на самом деле это очень хорошие ребята. Но, если возникнут проблемы, сообщим мне через Подкову, я разберусь. Не буду скрывать, у законников есть определённые претензии к нам, но не бойся, от тебя ничего противозаконного не понадобиться.

Пока желаю тебе удачи и здоровья твоей семье. Передавай от меня привет Раисе. Я помню, что она меня ненавидит, поэтому и передаю. Береги детей, и старайся не гулять ночью по лесам. Я знаю, что ты любопытный парень, но мой тебе совет, подожди, пока я не приеду».

«П.С. Хочу дать тебе небольшую пищу для размышления. Я помню, что ты увлекаешься всякой магической ерундой, так что вот тебе небольшая загадка».

В конверте также лежал листок, на котором был нарисован странный знак. Он напоминал кьютимарку, — круг, украшенный рунами, в середине которого вились три языка пламени. На этом же листе виднелись пометки, сделанные не почерком Туза. Скорее всего Николай пытался их перевести. Кобылке показалось, что часть символов она где-то уже видела.

– Николай увлекался магией? – вновь спросила Свити.

– Поговаривают, что он очень любил собирать разные магические безделушки и книги, – Иван чистил дуло ружья, – когда тут поселился Александр, он очень часто ходил к нему в гости, они обсуждали разную магическую хрень. Ещё с Шоколадкиным они любили потрендеть о своих прежних изысканиях, но толстяк больше любил рассказывать о достопримечательностях экзотических краёв. Икурварха говорил, что Николай интересовался у него старыми ритуалами зебр.

Упоминание имени Икурвархи вызвало в душе кобылки небольшую метель. Она поверить не могла, что он мог причинить кому-то вред. Но она точно знала, что к криминалу он отношение имел. «Видимо у них, это семейное», подумала про себя кобылка, вспомнил историю его брата. Но, немного утихомирив чувства, она взяла третье письмо.

«Здравствуй друг. Буду краток. Вали из деревни. Я прибуду через три дня, надеюсь к тому моменту ты уже скроешься. Хватай жену и детей, я сомневаюсь, что они будут в безопасности. Не забудь эту чёртову книгу, что стырил матрос. Если то, что ты мне рассказал правда, то для тебя действительно всё может кончиться очень плохо».

Свити положила письма назад в папку и закрыла её. Она и Иван посмотрели друг на друга и просидели так молча две минуты. Кобылка отодвинула папку и участковый убрал её в сейф. Молчание продолжалось ещё некоторое время, после чего Свити сказала:

– Я хочу поговорит с Икурвархой.

– Ты уверена? – скептически спросил Иван.

– Да.

Участковый встал из-за стола и жестом позвал Свити за собой. Они вышли в коридор и направились в дальнюю его часть. Та располагались КПЗ, в которых на пункте содержались задержанные и арестованные. Тут же в одной из камер сидел и Хук Райт. Гопник ехидно поинтересовался, не его ли она пришла навестить. Дропс же проигнорировала его вопрос.

В следующей комнате, несмотря на тусклое освещение виднелись пятна засохшей крови. Именно тут содержали Шайнрока, бывшего друга Икурвархи и тут он покончил жизнь самоубийством. Мимоходом Свити оглядела помещение. Камера была надёжная, окон не было, только свет от лампочки в коридоре. Как в копыта к нему попал нож, было решительно непонятно.

Икурварха сидел в последней камере. Жеребца было не узнать, он совсем осунулся, отощал и в целом выглядел очень жалко. Как пояснил Иван, жеребец уже два дня ничего не ел и не пил. Ещё пару дней такой голодовки и ему однозначно конец. Едва зебра увидел Свити, как его глаза вспыхнули от радости. Он привстал с нар и даже посмел улыбнуться. Но небольшое просветление тут же сошло на нет. Взгляд потух, и он вновь опустил голову.

– Здравствуй Икурвахра, – тихо сказала гостья.

– Привет, – еле слышно ответил он.

– Я пришла поговорить.

– Не стоит, – жеребец повернулся к ней спиной, – словами тут не помочь.

Свити поглядела ни Ивана.

– Можно мне войти в камеру?

– Разумеется нет. Такой порядок, – строго ответил Иван.

Кобылка грустно поглядела на друга за решёткой. Она подошла поближе и оперлась передними ногами на прутья.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Нет. Думаю, ты и так всё знаешь.

– Увы, но несмотря на то, что я всё знаю, я не понимаю ничего. Надеюсь ты объяснишь мне.

– Что объяснять? Что я грёбанный наркоман, вор и убийца? Нет, тут всё ясно как день. Я пытался жить честно, но не смог, у нас это семейное, наверное.

Слова его, полные безнадёжности и безразличия больно ранили душу Свити. Вид друга, павшего так низко вызывал в ней чувство бессилия. Он не просто пал на самое дно, он решил при этом ещё и закопать сам себя. Как пояснил Иван, Икурварха уже готов подписать любой протокол, любое чистосердечное, лишь бы его поскорее поставили к стене, отправили на эшафот, или просто скормили мертвецам.

– Я ещё вернусь.

Свити направилась к выходу. Иван последовал за ней и спросил:

– Уже уходишь?

– Я же сказала, я ещё вернусь.

– Зачем?

– Чтобы доказать его невиновность! – вспылила Свити.

Иван хмыкнул. Решительные глаза кобылки нисколько не позволяли ему думать о том, что из их положения есть выход. Да, по натуре он был готов бороться с судьбой до последнего, но только из личного упрямства. Увы сейчас и оно было не надёжным топливом для его воли.

– Я думаю, это бесполезно, – ответил участковый и проследовал в свой кабинет.

– А, я думаю, что нет, – сказала кобылка ему в след.

– Почему? – Иван остановился в проёме двери и оглянулся на неё.

– Я знаю его недавно, но за то время, что мы провели вместе, я поняла, что он не способен навредить тем, кого считает друзьями.

– Ты сама не веришь своим словам.

– Ты сказал, что Икурварха готов подписать любой протокол и так далее. Но ты до сих пор не повесил на него всех собак. Ты сам думаешь, что он не виновен.

– Даже если так, как ты собираешься доказать его невиновность?

– Я собираюсь допросить Туза.

План спасения Икурвархи от решётки показался провальным на первом же пункте. Иван сразу сказал, что это глупая затея. Свити вряд ли позволят поговорить с Тузом, особенно, если он в этом замешан. Участковый и сам планировал как-то докопаться до главы местных бандитов, но едва он подойдёт к воровской малине, как все её обитатели разбегаться оттуда. Воры, так просто, своих секретов не выдают.

Кобылка была настроена решительно. Терять было уже особо нечего. Либо она сейчас же разберётся в том, что происходит тут, либо гори оно всё синим пламенем. Ситуация и без того критическая, превращалась в просто катастрофу. Злодей мог чувствовать себя в безопасности и творить, что хочет. Не было уверенности в том, что он не подставил жеребца, также как он бросил на амбразуру двух незадачливых воров.

Свити немедленно выдвинулась в дорогу. Чем раньше ей удастся разобраться со всем этим, тем лучше. Иван проводил её до площади, попутно они обсуждали план дальнейших действий. К тому же участковый хотел отговорит её от самоубийственной идеи, но она оказалась непреклонна.

– Ладно, Дискорд с тобой, – участковый размял шею, – ты главное путь отхода продумай. Ты только что с того света выбралась, не хотелось бы тебя опять туда провожать.

– Кстати! – кобылка остановилась на месте, – а что со мной случилось? Я, просто не узнала й Тотеншванца, в чём причина моей хвори.

– Он сказал, что ты чем-то отравилась, плюс стресс. Не стоило тебя тем пойлом накачивать. Надо будет узнать, на каких травах Рава свои коктейли настаивает.

– Скорее на навозе, – вклинился в разговор, подошедший Шоколадкин, – говорил я вам милочка, не надо это пить.

– В следующий раз буду умнее, – тяжело вздохнув ответила Свити.

– То-то же, – единорог гордо выпрямился и улыбнулся, – как ваше здоровье?

– Спасибо, не хвораю, – кобылка скромно улыбнулась в ответ, – как вы?

–Ох! Милочка. Смерть бедняжки Ирис потрясла нашу деревню ничуть не меньше нашествия. Кто же знал, что она окажется столь ценным свидетелем? За ней и так нужен был глаз, да глаз, а уж учитывая, что она могла всем нам помочь, её вообще стоило беречь, как зеницу ока.

Слова продавца словно пытались разжечь в груди кобылки чувство вины. От каждой фразы, сказанной им не впопад, у Свити зубы сводило, а сердце щемило всё сильней. Её словно били под дых.

– В следующий раз буду умнее, – стиснув зубы и подавив рвущийся наружу крик и слёзы, сказала она.

– Мой вам совет, не напивайтесь больше, – Шоколадкин сочувственно покачал головой, – это Иван может влить в себя ведро спирта и не поморщится.

– Шоколадкин, не выёбывайся, – прорычал участковый.

– Простите, – тот склонил голову, после поглядел на Свити и спросил, – вы, я так полагаю, будете проверять новые теории?

– А что мне остаётся делать? Иду на встречу к Тузу.

Шоколадкин изменился в выражении мордочки. Он побледнел, а его короткая грива встала дыбом. Он посмотрел на Ивана, но поняв, что тот не собирается отрицать её слова, вновь перевёл взгляд на кобылку и сказал:

– Вы в своём уме? Вас же убьют!

– Тогда до встречи в тартаре.

Свити улыбнулась. Продавец непонимающе глядел на неё. Он всё ещё надеялся, что она шутит, но кобылка и участковый направились в сторону тракта. Они пересекли мостик и зашагали к лесопилке. Шли молча. От этого даже казалось, что время замедлилось, а путь показался гораздо длиннее.

Дойдя до лесопилки, они углубились в лес, что находился за ней. Пройдя какое-то расстояние, Иван сообщил, что их уже заметили соглядатаи, что следили за тропинкой, ведущей от лесопилки до заброшенного хутора.

– Думаю, что дальше мне лучше пойти одной, – сказал кобылка.

– Уверена?

– Ты же сам сказал, что, едва заметив тебя, они тут же разбегутся. От меня они подвоха не ждут. Дай мен полчаса.

– А если что-то пойдёт не так?

– Тогда отомсти за меня.

Иван усмехнулся и повернул назад. Свити не стала терять времени и двинулась к «малине». Краем глаза она заметила за деревьями мелькнувшие, знакомые фиолетовые перья. Кобылка ехидно улыбнулась.

Вот и хутор, знакомые сторожа на воротах, что с прошлого посещения заметно поубавили в адекватности. Кобылка уверенно подошла к двери и постучала в неё. Маленькое окошечко распахнулось и на неё устреми взгляд злобных глаз Голдхорна. Гостья сообщила, что пришла от матроса. Минотавр немного помолчал, но дверь отворил. Он всё также злобно смотрел на неё, но ничего не говорил и не препятствовал.

Свити прошагала вглубь помещения. Тут по-прежнему стоял глубокий кумар. То тут, то там виднелись знакомые морды. У столика, стоящего у лестницы на второй этаж стоял Шепелявый, он тяжело дыша что-то объяснял своему корешу Подкове. Потом оба поглядели на вошедшую кобылку и грифон юркнул наверх.

Кобылка подошла к барной стойке и поглядела на барпони. Тот улыбнулся в ответ и спросил:

– Что-то желаете? – он усмехнулся и добавил – товарищ следователь.

– Внезапно да, – Свити осмотрелась.

Местные периодически поглядывали на неё, но особого интереса не проявляли. Похоже, что они действительно не ждали от неё ничего.

– Самогон, водка, может сидр? – барпони хитро скалился, – могу предложит бренди, редкий товар с солнечных берегов эквестрийского юга.

– Нет, мне нужна информация, – кобылка демонстративно взгромоздилась на табурет и лукаво улыбнулась.

– Десять рублей, – сразу же сказал барпони.

– Да не от вас.

– А от кого?

– От Туза.

За спиной Свити кто-то поперхнулся. Музыка и шёпот тут же прекратились. Она огляделась, все смотрели на неё снисходительно с выражением на морде «ты, блять, серьёзно»? Она вновь поглядела на барпони и тот ответил.

– Я сомневаюсь, что он захочет говорить с тобой.

– О, поверьте, это в его интересах.

– И что же тебя заставляет так думать?

– Те письма, что он писал покойному Николаю Хуву.

Словно невидимая волна прокатилась по помещению Свити явственно ощутила, что все присутствующие хотели, чтобы она убралась восвояси. Барпони только озвучил общий настрой:

– Пошла вон.

– Я ищу его убийцу и уйду отсюда только двумя путями. Первый, я встречаюсь с Тузом, и он мне всё рассказывает. Второй, вы меня убиваете, и хороните моё тело на заднем дворе, в Цветково натуральный тартар, так что искать меня всё равно никто не будет.

За настрой бандиты могли её только похвалить, но всё же второй вариант они посчитали самым оптимальным. Может и просто решили её выкинуть. Все встали со своих мест и направились к ней. В коридоре уже слышался монументальный стук копыт Голдхорна, который направлялся в зал, чтобы выкинуть назойливую гостью.

– Боюсь, вы слишком много о себе возомнили, товарищ Блю Стар, – барпони гордо глядел на неё.

– Тогда убийство его друга так и останется неразгаданным, – ответила Свити.

Голдхорн уже протянул свою громадную лапу к голове пони, но тут на втором этаже раздался скрип двери. Все замерли и поглядели на лестницу. Хромающей походкой, вниз спускался пожилой жеребец. Мощный торс, суровый взгляд карих глаз, покрытая шрамами морда. Бледно-серая шерсть местами отсутствовала, седая грива, с ещё видневшимися чёрными волосами была аккуратно подстрижена. На боку виднелась кьютимарка в виде игральной карты туза червей.

Кобылка ощутила тоже самое, что почувствовала, когда впервые встретила ведьму. От этого пони исходила странная угроза. Он не вёл себя вызывающе, не делал ничего страшного, даже не выглядел, как кто-то, кто может причинить вред, старый2, хромой калека. Но едва уловив на себе его взгляд, можно было понять, что угроза, исходящая от него реальна.

Он не выглядел как гопник, вроде Хук Райта, позёр, как Шепелявый или простой алкаш, как Подкова. Туз производил впечатление сурового, побитого жизнью авторитета, что не боялся испачкать копыта кровью.

Кобылка настойчиво пыталась сохранить невозмутимость, но от присутствия этого пони в помещении, ей становилось не по себе. Бандиты расступились, они смотрели на Туза со смесью страха, уважения и невероятной преданности. Было видно, что они не только боялись.

– Оставите нас, – скомандовал Туз.

Барпони юркнул под стойку. Все остальные поспешили на выход. Последним зал покинул Голхорн, аккуратно закрыв за собой дверь. Туз сел на табуретку рядом со Свити и взял копытокинезом стакан. Он поставил его к краю стойки, из-под неё вынырнул барпони с бутылкой водки в зубах. Он быстро наполнил стакан и вновь скрылся по стойкой. Туз пододвинул стакан к гостье и твёрдо сказал:

– Пей.

Свити уже зареклась употреблять спиртное, но отказать столь любезному предложению не смогла. Тем временем Туз взял ещё один стакан, который тут же был наполнен вновь показавшимся из-под стойки барпони. Жеребец слегка стукнул своим стаканом о край стакана кобылки, и они вместе залпом осушили их.

Вкус водки оказался не столь ужасным, как, то пойло, что продавал Рава Блан. Но, от стакана Свити всё равно загружалась голова, а дыханье спёрли сивушные пары. Однако она нашла в себе силы не свалиться с табурета.

Туз молча глядел на неё. Агент, в этот момент не могла даже наладить ход мыслей в своей голове, толи из-за водки, тли из-за страха, что излучал Туз. Главный бандит усмехнулся и стукнул по поверхности стойки. Барпони вновь вынырнул из-под неё, и поставил на стол блюдечко с солёными огурцами. Кобылка тут же попыталась съесть один, но Туз осёк её сказав, что после первой не закусывают. Тут же стаканы вновь были наполнены.

Второй стакан пошёл куда мягче, чем первый. Вкус алкоголя показался Свити даже приятным. Кроме того, ей было позволено закусить. Как только процедура приветствия была закончена, Туз сказал:

– Так это ты эквестрийская шпионка? – в грубом, немного хриплом голосе Туза явно угадывалась ирония.

– Да я, – Свити чувствовала, что у неё язык завязался.

– И что ты знаешь про смерть Николая?

– Знаю, что до революции вы были друзьями.

– Мы и после её ими остались. Да и не секрет это.

– Ещё знаю, что вы звали его сюда, – Свити пыталась не свалиться со стула.

– Письма читала, – Туз расплылся в улыбке, – ты что-то более интересное скажи.

– Знаю, что его сын как-то связан с мертвецами.

– Да, многие об этом говорят. Якобы он убийц проклял. Брехня.

– Нет, – кобылка помотала головой, при этом зашаталась на табурете и чуть не упала.

– Веришь в деревенские сказки? Тут тебе такого нарасказывают, что хоть стой, хоть падай. Любят пони преувеличивать.

– Что и про вашу боевую молодость тоже преувеличивают?

Туз засмеялся. Он ещё раз стукнул по стойке, и барпони услужливо наполнил стаканы. Свити покачала головой, она не хотела пить, но суровый взгляд Туза заставил её передумать. Они выпили ещё и разговор продолжился.

– Слухами земля сталлионградская полнится. Ты давай, по существу. Сказала, что убийцу ищешь.

– Именно, – кобылка икнула, – эта мразь убила не только вашего, но и моего друга.

– Да, жалко Ирис. Но, для этой дурочки смерть была избавлением, – Туз вдруг стал мрачнее тучи, – впрочем, как и для Троакара.

– Его могут использовать как источник магии для заклинания.

– Интересно, и как же?

– Я надеялась, вы мне расскажете.

Жеребец с подозрением прищурился. Повисло напряжённое молчание. Кобылка продумывала план к отступлению, в случае чего. Но главный бандит, хмыкнув, ответил:

– Думаешь, это я Николая порешил? Нет. Мы действительно друзьями были. Он мне был как сын.

Дальше последовало рассказ. Туз и Николай были знакомы очень давно. Влад Санбрейкер был у его отца разнорабочим. Отец Николая был страшный скупердяй, готовый удавиться за любую монетку, поэтому экономил на всём. Влад выполнял роль сторожа, пахаря, пекаря, столяра, даже за детьми его оставляли присматривать. Вот рос Николай практически на его копытах. Сдружились они сильно, Влад учил юного жеребёнка разным жизненным премудростям, рассказывал старые байки и сказки, Николай же, научил неграмотного рабочего читать, писать, рассказывал о разных историях, что вычитывал в разных книгах. Так и жили они, до самой революции.

Когда грянул гром, отец Николая сбежал из страны, прихватив с собой практически всё ценное. Повод был, в родном селе его страшно не любили. Он занимался ростовщичеством, сдавал земли в аренду, всячески вгонял пони в долги и пользовался их зависимостью от себя. Влад же пользовался определённым авторитетом у местных, поэтому собрал под своё начало жеребцов и недовольных крестьян и принялся воевать за новую власть.

Тем не менее он не дал в обиду своего друга и помог ему вначале избежать линчевания, потом экспроприации имущества, а после помог эмигрировать в Эквестрию. По словам Туза, Николай давно горел мечтой отправиться в кругосветное путешествие. Вот его мечта и исполнилась. Влад же остался, сражаясь сначала с роялистами, а потом и с королевской гвардией. Его бойцы проявили себя очень хорошо, практически полностью взяв под контроль регион.

Казалось, что вечный пожар революции не затухнет никогда, но вдруг всему пришёл конец. Внезапно выяснилось, что советская власть, это не отнять и поделить, а отнять, пересчитать и равномерно распределить. Принцип, то свято, что в бою взято коммунисты не приветствовали, а потому не очень жаловали грабежи, разбой и мародёрство. Бандитам, головореза и анархистам всех мастей, что собрались под красные знамёна тупо пограбить, это не очень понравилось. «Надо навести порядок и установить закон», сказала советская власть. «Мы не согласны», хором ответила вся эта шантрапа. «Пошли нахуй», сказал советская власть, и что характерно, все поли.

Красные комиссары, под руководством кровавого Данилки жёстко давили банды рейдеров и мародёров, калёным железом выжигая из рядов революционеров тех, кто хотел поживиться на чужом горе. Так, или иначе, но тузу пришлось лечь на дно. Николай хотел помочь своему старому другу выбраться из Сталлионграда, они даже составили подробный план, но всё пошло не туда.

Влад остался в стране победившего коммунизма и стал приспосабливаться. Увы, мирная жизнь, для него оказалась не мила. Часть его погибла на той войне, теперь быть мирным рабочим, он не мог и не хотел. Ему нужно было постоянное чувство опасности, риска, которые подогревало желание получит всё и сразу. Так о и стал криминальным авторитетом.

– Это всё очень грустно, – Свити потёрла глаза, – но, увы, не приближает меня к разгадке убийства.

– Я просто хочу сказать, что не посмел бы поднять копыто на Николая и его семью. И отрезал бы копыта любому, кто посмеет. Так, что, если ты хочешь найти убийцу, я готов тебе помочь. Я хочу найти эту мразь ничуть не меньше, чем ты, и ему очень повезёт, если вы доберётесь до него первыми.

– Я с удовольствием вам помогу. Эта тварь заслуживает самого сурового наказания. Но мне нужна информация, и никаких секретов. Секреты и недомолвки уже привели меня… – кобылку передёрнуло, в голову ударила кровь, едва она вспомнила лежащую на поляне Ирис, и её образ в своём кошмаре, –  к трагедии.

– И какая информация тебе нужна?

– Зачем вы звали Николая в Цветково?

Туз вновь начал рассказ. Николай был большой любитель читать. Он постоянно собирал книги, покупал их, выменивал, искал на мусорках. Особенно он любил читать книги про древнюю магию. В плане знаний по магии, он мог с единорогами посоперничать. Иногда он даже показывал небольшие магические фокусы. Да, на фоне колдовства единорогов или погодной магии пегасов это и вправду смотрелось, как фокусы, но для земнопони, это было реальное достижение.

Старый друг, мог помочь тузу решить его маленькую проблему. Дело было в том, что рядом с одним из тайников, в котором контрабандисты хранили драгоценности, что ввозили из Эквестрии, завелась нечисть. Иногда по ночам она выла, бродила по округе, а один раз напала на пришедших посланников Туза. Днём они не могли сунуться к тайнику, ведь это могло привлечь внимание, а ночью к нему просто боялись подойти. По понятным причинам к государственному магу воры не могли обратится, вот и вспомнил Николай про старого друга, который вполне мог помочь очистить местность с тайником от нечисти, а именно цветковское кладбище.

Нколай, когда увидел впервые гуляющего живого мертвеца, сам чуть не умер, однако пояснил, что читал об этом. На надгробии восставшего мертвеца был начерчен тот самый символ, что отослал ему в письме Туз. Позже Николай узнал, что ещё на нескольких могилах, он нашёл подобные знаки, но их обитатели не спешили вставать. Тем не менее он вплотную занялся вопросом некромантии.

Новость о том, что мертвецы вставали ещё до убийства семьи Хувов, буквально повергла Свити в шок. Да и то, что Николай прибыл сюда разбираться с ними, было ещё той новостью. Вся её концепция реальности, просто посыпалась, как карточный домик. Туз же продолжал рассказывать.

– Он достаточно близко подошёл к разгадке. Говорил что-то про тайные ритуалы Сомнамбулы, духовные практики Заболотья и прочую хрень. Как это всё было связано, я не очень понимаю.

– А что он конкретно рассказывал? – с интересом спросила кобылка.

– Ты думаешь, я помню? На все его пояснения я мог только сказать, что «мне нравятся твои слова магический чувак». Я же говорю, я в магии не бум-бум. – Туз постучал себе копытом по лбу, потом по барной стойке. Барпони вынырнул с бутылкой в зубах и готовился наполнить стаканы, но Туз жестом показал, что пока рано.

– А как он подошёл к разгадке.

– Какой-то друг, с которым он вместе путешествовал по Эквестрии дал ему несколько зацепок.

– А кто этот друг? – Свити поймала себя на мысли, что уже вот-вот и ответ будет у неё в копытах.

– Не знаю, просто он его упоминал. Причём как-то странно, как-бут-то и не друг он ему был.

– Ясно, – кобылка с грустью опустила голову, но тут же встрепенулась, – а про какую книгу вы в письме говорили?

– Николай рассказывал, про альманах, с помощью которого смог прочитать тот знак. Сказал, что позаимствовал его у своего друга.

«Символы, альманах, друг маг»! Мысли бурлили в голове. Свити закачалась, толи от алкоголя, толи от того, что пыталась поймать умную мысль в своём мозгу. Странные символы, она не видела на кладбищенских надгробьях, когда была, возможно не обратила внимания. Но странные символы и книга. «Книга, со странными символами».

– Что же, – кобылка слезла с табурета, – большое спасибо вам. Думаю, мне пора.

– У меня к тебе личная просьба будет. Как найдёшь, эту гниду, проследи, что бы он подох. Ну, или дай мне знать, где его искать.

– Не волнуйтесь, товарищ Влад, я за этим прослежу, – усмехнувшись ответила она.

Свити направилась к выходу. Как только она оказалась на улице, её тут же обступила местная братва. Бандиты сосредоточенно глядели на неё, особенно сосредоточенный взгляд был у Шепелявого. Кобылка помялась, ей показалось, что её не собираются отпускать.

– Будет ещё одна просьба, – обратился к ней Туз, выходя следом.

Свити повернулась к нему и стала внимательно слушать.

– Когда всё закончится, я бы не хотел, чтобы я и мои ребята фигурировали в деле. Никому не говорите о нас.

– Этого я вам гарантировать увы не могу, – кобылка понимала, что это не лучшая фраза, что стоит говорить криминальному авторитету, – как не крути, а бандит, да и о ваших подвигах во время революции я наслышана.

Бандиты дружно засмеялись. Улыбнулся даже Голдхорн. Кобылка с подозрением оглядывалась по сторонам. Губы Туза тронула снисходительная ухмылка.

– Мои подвиги, во время революции слегка приукрашены.

– Туз, – прошепелявил Шепелявый, – может лучше кончим её, она же нас сдаст.

– Без паники, – усмехнулся авторитет, – ей нас сдавать не выгодно, мы ей ещё пригодиться можем.

Бандиты расступились, давая Свити пройти к воротам. Едва поравнявшись с двумя торчками, что сторожили их, кобылка увидела приближающегося со стороны леса Ивана. Участковый был обвешан оружием, как новогодняя ёлка. Помимо его двустволки, на спине его виделся гранатомёт, на боку весел пулемёт, седельные сумки трещали от боеприпасов, на поясе звенели гранаты. Взгляд Ивана не предвещал ничего хорошего.

– А теперь можно паниковать? – спросил у Туза Подкова, глядя на стража порядка.

– Терпение, – тихо прохрипел Туз в ответ и пошёл навстречу к участковому.

Разговор был короткий. Иван и Туз перекинулись парой пространных фраз, из которых Свити только поняла, что Иван очень бы хотел зачистить их гнездо. Туз при разговоре с участковым сохранял хладнокровие и давал ему какие-то гарантии. Видно было, что Иван не верит ни одному его слову, но то, что Блю была жива и здорова заставило его сжалится над шайкой-лейкой и оставить их в покое.

Обратно Свити и Иван шли, обсуждая новую полученную информацию. Иван конечно покостерил её за то, что она так рисковала, но был очень рад узнать что-то новое. Ни про какую книгу он, разумеется не слышал. На его резонный вопрос о ней, кобылка лишь икнула, что не мешало бы им по дороге домой зайти в гости к Александру.

Мага нашли у себя дома, он как раз паковал чемоданы. Он пояснил, что последние события очень напугали его и он хотел бы уехать из деревни. Беглый осмотр показал, что практически все вещи маг бросал на произвол судьбы, он даже не бы против, чтоб Иван осмотрел уже собранный багаж, кроме одного кейса, который старательно прятал за шкаф. Естественно его попытки ничем не увенчались.

В кейсе и была обнаружена та самая книга, старый альманах, в чёрной обложке, весь исписанный странными символами, в одном из который кобылка тут же узнала символы, что были на знаке, переданном в письме. Сам знак венчал открывающую страницу книги. Едва книга была обнаружена, как Александр тут же поник, сообщив, что всё расскажет. Иван решил отвести его в опорный пункт, и маг безропотно подчинился.

Едва открыв дверь, Иван столкнулся нос к носу со Семёном. Посыльный очень удивился, увидев участкового тут. Зато Свити и страж порядка этому были не очень удивлины.

– День добрый, – поприветствовал его Иван.

– И вам не хворать, – быстро пробормотал удивлённый посыльный.

– В гости зашёл? – спросил участковый.

– Да я хотел… – Семён осёкся, увидев поникшего Александра за спиной участкового, – ничего я не хотел!

Он развернулся и попытался сбежать, но был пойман за хвост. Оба подозреваемы были доставлены в опорный пункт. Через пару минут Иван притащил туда и главу. Я ещё через полчаса, Шепелявый и Подкова приволокли Аспида с фуникулёра. Как оказалось, именно им Туз и откупился от Хеллсинга.

Начался допрос. Подозреваемые сидели на табуретках, перед столом Ивана. Участковый грозно смотрел на них и постукивал копытом по столу. Свити стояла рядом с ним, немного покачиваясь, ибо три стакана водки на прочность организма влияли не очень положительно.

– Значит так граждане! – громко сказал участковый, – кто уже готов сдавать ближнего.

Аспид соскочил с табурета и завопил:

– Это всё он товарищ участковый! – старик тыкал копытом в сторону главы, – Я только исполнял приказ! Мне сказали закрыть фуникулёр, и я закрыл!

Следующим с табуретки спрыгнул Александр.

– Не могу больше! Да, я изучал эту книгу! Но меня попросили! – маг поглядел на главу, – он пригласил меня, чтобы я помог ему с этими мертвецами. На самом дели они уже лет пять из могил встают, только раньше они дальше кладбища не совались!

– А я что? – вскрикнул Семён, – я только посыльный, он мне скажет куда пойти и что сказать, я иду и говорю! Про жмуриков, я вообще не в курсе был!

– С кем приходится работать, – тяжело вздохнув, сказал глава.

– Да с кем ты только не работал, – заметил Иван,  – предлагаю тебе сейчас поработать с нами. Смотри, выбор у тебя не большой. Либо мы все сгинем в зубах мертвецов, либо, когда КВБ сюда, наконец, доберётся, ты будешь первый, кого они начнут прессовать.

– И что же вы хотите от меня услышать?

Несмотря на то, что над главой нависла серьёзная угроза, он вёл себя очень сдержанно. Да, Свити заметила, что у него слегка дрожат скулы, и иногда дёргается ухо, но в целом держался он достойно. Тем не менее глава начал пояснять суть своих действий.

Около пяти лет назад местные стали замечать странные огни, мерцавшие над северным лесом. Позже на кладбище, на некоторых надгробиях появились странные символы. Пони не очень обрадовались тому, что кто-то стал осквернять захоронения их близких и попросили главу разобраться. Во время одной из таких попыток разобраться, было обнаружено, что некоторые мертвецы из помеченных могил стали гулять по кладбищу.

Разумеется, тогда глава начал паниковать, но решил разобраться сам. Собственно, тогда он и связался с Александром. Молодой маг давно искал возможности попрактиковаться и посчитало, что, если ему удастся разобраться с проблемой Цветково, это будет для него большим плюсом. Попутно глава узнал, что Туз также не в восторге от воскрешения мертвецов на кладбище, и предложил ему объединить усилия. Тогда-то Туз и вспомнил про старого друга Николая.

Глава пообещал, что устроит Александра и Николая в деревне со всеми удобствами. Это объясняло то, что он всячески потакал Раисе Хув, так как он хотел, чтобы Николай не отвлекался от работы. Простые граждане сильно замечали, что жеребцы были заняты поиском ответа, кто же хулиганит на кладбище.

Время шло, но поиски не давали результатов. Александр имел огромную практическую базу, но в знании странных символов и ритуалов был не селён. Николай много знал про данные символы и даже точно знал, что сталкивался с подобным, но как-то проверить знания на практике не смог. Ситуацию осложняло то, что патентованный маг не прислушивался к советам своего соратника. Плюс из-за конфликта Александра и Равы Блана, по поводу фамилии первого, вынудили мага переселится из деревни в дом за её пределами.

Но вот случилось то, что случилось. Когда погибла семья Хувов, а последний выживший стал умственным калекой, глава был в ужасе. Он надеялся, что прибывшие сотрудники КВБ разберутся со сложившейся ситуацией, но нашествие мертвецов поставило на его надеждах огромный крест. Тогда он приказал Аспиду закрыть фуникулёр, поскольку полагал, что убийца ещё в деревне. Глава боялся, что он покинет деревню и его не удастся поймать. Но, как оказалось, убийца был достаточно опытным магом, поэтому сумел не только воскресить толпу мертвецов, но и блокировать радиосвязь и даже вызвал несколько бурь, чтобы дирижабли из-за гор не смогли прилететь. Почему до сих пор в деревню не прибыл отряд пегасов, глава не знал сам.

На вопрос про книгу, ответил Александр. Они с Николаем часто обсуждали странные символы, тот утверждал, что знает их значение, но не мог это никак подтвердить. Маг пытался напитать символы магией, но не одна магическая формула не сработала. За несколько дней до гибели, Николай внезапно заявился к Александру и сообщил, что нашёл книгу, в которой записаны соответствующие магические формулы. Он был крайне взволнован, умолял мага пойти с ним. Александр сказал, что не может сейчас с ним пойти, так как на тот момент был очень занят, а через несколько дней того убили. Отойдя от шока, он сообщил главе про книгу.

Ещё до приезда сотрудников КВБ они обшарили весь дом, но ничего не нашли. Только специалисты по криминалистике смогли отыскать данную книгу. Но после их гибели, Семёну удалось умыкнуть её из опорного пункта. Вначале она хранилась в сельсовете, но позже её отдали Роттенбергу, так как он мог сохранить что угодно. Увы, но частые нападения зомби на склад вынудили перепрятать её в доме Александра. Также была запущена небольшая дезинформация, что книга хранится либо на складе, либо в клубе или даже в медпункте, а то и вовсе у кого-то дома.

Из книги Александр узнал, что ритуал, при помощи которого воскресили мертвецов, был известен древним пони юга Эквуса. При помощи зелий и особых магических ритуалов, душа умершего вырывалась из потустороннего мира и запечатывалась в его теле. Ритуал приносил воскрешаемому неимоверные муки, которые он мог утолить кровью живого существа. Кроме того, для его проведения требовалась кровавая жертва.

Александр показал своё правую переднюю ногу, на которой виднелись порезы. Это были следы ритуала, который он попытался провести над теми трупами, что не смогли вернуться в могилы под утро. Ему действительно удалось вернуть их к жизни, но не на долго. Тем ни менее магу удалось точно установить магическую формулу, которая позволяла превратить деревню в филиал тартара. Свити нисколько не удивилась, когда он описал принцип работы, который точь-в-точь был описан консультантом. Но были в этом ритуале и некоторые детали, о которых раньше было неизвестно.

– Это всё, конечно, хорошо, – сказал Иван, – но почему вы мне ничего не сказали?

– А ты бы нам поверил? – спросил глава.

– А что бы мне оставалось делать? А теперь наворотили вы дел, столько пони погибло, что и подумать страшно. Боюсь представить, что с вами КВБ сделает, когда доберётся.

– Это уже будет не важно, – глава склонил голову, – они погибли по моей вине, и единственное, что я могу сделать, так это попытаться загладить свою вину, найдя того, кто стоит за всем этим.

– А зачем вы связались с ведьмой? – спросила Свити, вспомнив, что письмо Александра, глава перенаправил той странной пони из леса.

– Она талантливый зельевар, – пояснил Семён, – сварит, что хочешь. Яд, лекарство, средство от похмелья, а рогатому, – он кивнул в сторону мага, – для опытов были зелья нужны.

– Лекарство говорите, – кобылка направилась в сторону камер.

Икурварха всё ещё лежал, безучастно глядя в стену. Кобылка подошла к решётке и спросила его.

– Ты всё ещё страдаешь от головных болей?

Жеребец повернул голову к ней. Он молча поглядел на подругу. Свити повторила вопрос, ох хмыкнул и ответил:

– Давно уже нет. Вылечился, благодаря этому проклятому зелью.

– Тогда почему ты его принимал?

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? – он слегка прибеднялся, – ты хочешь знать правду?

– Да, – уверенно сказал кобылка.

– Я попал в зависимость от него, – Икурварха вновь лёг на шконку и опустил голову, – не знаю, как, но мне стало не хватать тех ощущений, что давала это варево.

– Так Тотеншванц был прав, на счёт тебя?

– Да, я грёбанный наркоман! – Икурварха вскочил на ноги, – да, я не смог контролировать свои желания, свои пороки, да и не хотел. Когда всё это началось, я как будто вернулся домой, туда, где война, разбой и смерть на каждом шагу. Сейчас я понимаю, что не стоило, но уже поздно.

– Не поздно, – кобылка сверкнула глазами, – я точно знаю, что это не так. Ты, может и наркоман, но ты не причинил бы вреда Ирис.

Жеребец удивлённо поглядел на неё. Он сам уже смирился с мыслью, что стал убийцей одного из своих друзей. Осознание этого повергло его в состояние хтонического ужаса, который он не был в состоянии понять и осознать, только бежать, поджав хвост. Но бежать было некуда, да и незачем. Он отчётливо осознавал, что ему нет прощения, нет сострадания, нет права на жизнь. Естественно вера Блю в его невиновность, была для него слепой наивностью.

– И я это докажу.

Кобылка вернулась в кабинет. Иван уже закончил оформлять протокол и готовился запереть всех по камерам. Свити поглядела на него, он на неё и синхронно кивнули другу дружке головой. Картина почти сложилась, оставался только один кусочек пазла. Теперь, когда стало очевидно, что Роттенберг, Тотеншванц, Бель Канто тут не при делах, а мотивы Туза и главы стали понятны, необходимо было только допросить ведьму.

Дело не стали откладывать в долгий ящик. Рассовав гостей по номерам, он вооружились, оставили нескольких дружинников, во главе со старшей по теплицам охранять опорный пункт и двинулись в лес. Попутно Свити решила узнать у Ивана немного информации про ведьму. Оказалось, что, как и думала Свити, не была они никакой ведьмой. Просто её особый талант заключался в знании трав и зельеварении. Было это у неё наследственное.

Жил много лет назад в этих краях барон. Он был ярким представителем порочной аристократии. В его замке часто устраивались пиры, оргии, не брезговал он и похищением молодых кобылок со своих земель. Не брезговал он и чёрной магией, иногда устраивая у себя ритуалы поклонения тёмным силам. Но вот однажды, во время очередной охоты, ему попалась молодая кобылка, красотой которой он оказался очарован. Естественно несчастную тут же доставили в его замок.

Все понимали, что он будет играться с ней несколько недель, а потому выбросит, как использованную тряпку, но внезапно всё оказалось не так. Кобылка стала его невестой, и вскоре они поженились. В целом поведение барона не изменилась, но его пассия теперь везде сопровождала его и принимала активное участие в пирах, оргиях и тёмных мистериях.

Однажды царю Принцессина надоело поведение своего вассала. Он изгнал его с северо-востока Эквестрии, а имущество и земли присоединил к казне. Что стало с бароном, было неизвестно, а вот его жена, скрылась в местных лесах, которые знала, как свои четыре копыта. Там она поселилась, позже родила дочь, вырастила её, передала свои знания, у той тоже родилась дочь, особым талантом которой также было травоведение и зельеварение. Всех их и называли ведьмами.

Путь лежал в юго-западный лес. Шли вначале вдоль русла реки, потом углубились в лес. Через некоторое время Свити стала узнавать местность. Она уже была тут вместе с Ирис. От этого воспоминания на душе кобылки стало тяжко. Вскоре они вышли на тропинку, тут кобылку вновь накрыли воспоминания. Именно по этой тропе Ирис отказывалась идти и именно тут он встретили Икурварху, когда возвращались после поиска Шпунтикова.

Тропинка вела в западный лес. Хмурый и мрачный, от тянулся до самой границы с Эквестрией. Ведьма жила в чаще, окружённой вековыми елями. Домик был выстроен на ветвях старого дерева. Его окружал плетень, на котором висели старые крынки, половики, во дворе стояли несколько стульев, диван и лежала груда книг.

Иван забрался на помост, опоясывавший дерево и заглянул в окно. Он помог кобылке забраться и сказал, чтобы она ждала его сигнала. Свити заглянула в окно и увидела ведьму. Темно-зелёная кобыла что-то химичила рядом с большим котлом. Странная жижа бурлила и пенилась, подогреваемая слабым пламенем в очаге. Участковый обошёл дом вокруг и занял место у двери. Как только он выбил её, Свити ввалилась в окно.

Ведьма нисколько не удивилась визиту участкового, а вот появление агента Дропс её несколько озадачило. Однако, это было больше удивлением от того, что она не вошла через дверь.

– Копыта в гору, брось оружие! – рявкнул участковый, так, что казанки, бутылочки и прочие склянки, стоявшие на полках, столах и полу жалобно зазвенели.

– Ну, если считать половник оружием, – усмехнулась ведьма.

– Мы сюда не шутки шутить пришли! – крикнула Свити, направляя на неё огнестрел.

– Это говорит кобылка, что ходит в гости через окно.

Ведьма даже вида не делала, что ей страшно или она удивлена.

– Мы всё знаем про твои дела с главой, – Иван держал ведьму на мушке, – лучше сама всё расскажи.

– Ох! – кобыла покачала головой, – и что же вы знаете? Что они мои зелья приобретают? Так это вся деревня делает, да и незаконного в этом ничего нет.

– А вот для чего они их приобретаю? – прокашляла Свити.

В домике ведьмы стоял резкий и едкий запах трав. От него у кобылки закружилась голова и зачесался нос. Даже глаза заслезились. Дышать становилось всё труднее. Внезапно Свити почувствовала, что уже ощущала что-то подобное.

– Для чего только не берут, – усмехнулась ведьма, – мышей травить, лечится, самогон заправлять. У меня зелья любые есть, и вылечить, и развеселить, – она громко засмеялась, – или потенцию поднять.

– Или мёртвых, – у кобылки язык заплетался.

– Ты подозреваешься в участии в тёмном ритуале, незаконном обороте наркотических средств и убийстве двух и более субъектов.

Ведьма искренне засмеялась. От её смеха кобылке стало ещё хуже, она уже не могла удерживать огнестрел, да и сама на ногах еле держалась. Кобыла продолжала смеяться, но глядя на серьёзную морду Ивана смех становился всё тише.

– Ты серьёзно?

Спросив это, она повернулась к Свити. Тьма заволокла взор кобылки, тёмный облик ведьмы дрожал, а её золотые глаза вспыхнули, оставшись единственным, что она видела в этот момент. Свити потеряла ощущение реальности, она почувствовала, что падает, но не на пол, она провалилась куда-то в пустоту. Кобылка чувствовала, как летит вниз, через трубу, словно сотканную из чёрного дыма. Миг падения и вот она вновь видит голое небо, в вышине виднеется спиральное скопление огней, холод и пустота окружают её и тут же всё исчезает.

Оглядевшись, Свити увидела во тьме силуэт пони единорога. Кобылка попыталась спросить у незнакомки, кто она, но язык отказывался подчиняться. Беспомощно помычав, она отшатнулась от силуэта и вдруг осознала, что узнаёт его. Из густой тьмы, в небольшой круг света вошли Лира. Старая подруга выглядела просто ужасно. Пустые белые глаза, облезшая шкура, виднеющиеся мышцы.

– Идём со мной, – прохрипела она.

– Лира! Нет!

– Идём, тебе понравиться.

Единорожака бросилась на подругу. Свити попыталась увернуться, но ноги словно приросли к полу. Лира повалила её и раскрыла рот. Она изрыгнула поток чего-то чёрного прямо в лицо подруги. Кобылка пыталась не раскрывать рот, но какая-то сила разомкнула её челюсти, и жижа устремилась ей в горло. Свити визжала, пыталась выплюнуть эту гадость, но не могла. Она смотрела в пустые глаза Лиры, на странные образы шести непонятных существ, что виднелись в вышине и загадочное спиральное скопление огнеё.

– Не иди на зов, – послышался хриплый голос Ирис, – не иди в лабиринт.

Внезапно кобылка почувствовала, что овладевает своим телом. Она ясно ощутила, что лежит на твёрдой поверхности, рядом с ней есть пони, а образ лиры, это только галлюцинация. Дышать становилось легче, разум возвращался, взору открывалась истинная картина мира.

Рядом с ней стояла ведьма. Обоими копытами она прижимала к груди бутылочку с каким-то зельем. Она дрожала, её золотые глаза выражали неподдельный страх. Рядом с ней стоял Иван, нацелив своё ружьё прямо в голову кобыле.

– Вот видишь, ей лучше, – быстро сказала кобыла.

– Блю, ты как в общем и целом? – участковый на мгновение перевёл взгляд на соратника.

– Нормально, – простонала кобылка.

– Что ты с ней сделала? – рявкнул Иван.

– Ничего, – ведьма зажмурилась, – ничего я с ней не делала, у неё просто сильное отравление.

– Чем она отравилась?

– Ну, я догадываюсь, – ведьма поглядела на Свити и робко спросила, – ты же с Икурвархой плотно общалась?

– Да, –  Свити пару раз непонимающе хлопнула глазами, – и что?

–  Ну, кабы тебе сказать, я давала ему одно своё зелье, которое вызывает разного рода причуды в мозгу.

– Но он то мне ничего подобного не давал!

– А его не обязательно принимать внутрь. Достаточно вдохнуть концентрата и глюки обеспечены.

Кобылка моментально вспомнила тот случай, когда пришла к Икурвархе и почувствовала у него сильный травяной запах. Тогда она не придала этому значения, ведь у неё был к нему серьёзный вопрос. Кроме того, когда у неё начались галлюцинации, она и думать забыла про запах. Видимо тогда он и принимал это средство.

– Это так ты его от головной боли лечила? – глаза Ивана сверкнули недобрым огнём.

– Ну, да, – ведьма помяла копытом свою грациозную шейку, – но ему помогало, это средство действительно было лекарством, я просто добавляла туда немного настойки дурман травы.

Иван грозно посмотрел на ведьму. Та вздрогнула, поглядела на Свитит, после чего сказала:

– Ну, ладно, много!

– Но зачем? – кобылка вскочила на ноги.

– Хотела вызвать у него зависимость, чтобы он чаще ко мне приходил, – промямлила ведьма.

– Но зачем? – Иван опустил ружьё.

– Он мне нравится. Весёлый, добрый, работящий и не шугается от меня, как остальные жеребцы в деревне. Я думала, помогу ему, он мне благодарен будет, и давай его лечить. А тут вокруг него эта козявка Ирис виться стала. Я испугалась, что она его захомутает, ну и стала добавлять ему в лекарство настойку, а Ирис шуганула немножечко. Я же не знала тогда, что она на голову больная, нашла себе старшего братика, а план с настойкой сработал, ну я ничего менять и не стала.

– Но зачем? – уже хором крикнули Иван и Свити.

– А вы знаете как мне трудно замуж выйти? Мама моя и та жеребца привораживала, это бабушке с этим повезло. Мне же в деревню толком не войти, пони с криком «ведьма, ведьма», разбегаются с пути.

– Дурдом какой-то, – Свити шлёпнула себя копытом по мордочке.

Она подошла к лавочке, стоящей у стены и уселась на неё. Немного подумав, кобылка спросила ведьму:

– Почему мои галлюцинации от этого зелья были связаны с тобой?

– Видимо, когда мы первый раз встретились, от меня ей пахло. Ты мой запах запомнила, а когда концентрата нюхнула, твой мозг и воспроизвёл связанный с запахом образ.

– Меня ещё и на поля штормило, в лесу.

– А на какой поляне?

– Ну, как по тропинке к тебе идти, если западнее углубиться в лес…

– Ха! Так она там и растёт. Она как цвести начинает, так к поляне лучше на пушечный выстрел не подходить. Это у меня уже иммунитет, а кто-то неприспособленный и сума сойти может.

Иван и Свити поглядели друг на друга, словно по телепатической связи получили общее сообщение. Кобылка внезапно осознала, что и последняя галлюцинация была вызвана отравлением. Однако, это было не зелье Икурвархи и не свежая трава с поляны, а запах от ведьмы, когда она встретила её по дороге, был слишком слабый. Да и вспомнила она, как Ирис, понюхав траву на поляне, назвала её «нехорошей», такую же реакцию у покойной Ирис вызвало ещё кое-что.

– А кто ещё у вас эту настойку покупает? – Агент Дропс явственно чувствовала, что ответ уде проглядывается вдалеке. Как бы сказал Бель Канто, из темноты зрительного зала.

– Трактирщик, Шпунтиков, они из неё какой-то особый сорт самогона делают, – ведьма задумалась, – Александр в последнее время стал брать, ему для магического ритуала нужно было. Николай Хув покупал, и ещё один.

– Кто? – Иван дёрнулся.

– Не помню, тот второй.

– Кто второй?

– Говорю же не помню, они с Николаем вдвоём всё время ходили.

– Что значит ты не помнишь! – рявкнул участковый.

Ведьма зажмурилась, из-под зажатых век показались слёзы.

– Не помню! – кобыла зарыдала, – не помню даже, пони это бы или нет.

Холодок пробежался по спине Свити. Она вспомнила, что у неё тоже было такое чувство, что она не могла вспомнить то, что видела. Откуда оно у неё взялось, было тайной, но кобылка точно знала, что то, про кого говорит ведьма, определённо попадался ей на глаза.

– Можете определить отравление этой травой? – спросила кобылка.

Ведьма кивнула в ответ. Она подошла к ней и попросила открыть рот. Свити подчинилась. Дропс не сводила глаз с ведьмы, та заглянула в её рот и тут же глаза ведьмы полезли на лоб. Кобыла не стала ничего объяснять, она просто взяла зеркальце и показала его Свити. Тут уже настала очередь кобылки удивляться. Её горло, основание языка и даже щёки были жуткого зелёного цвета.

– Скажите, а у вас есть ещё средство от отравления?

– Конечно, у меня его много. У меня иммунитет, но на всякий случай всегда под копытом.

– Иван, можете пока её покараулить, мне надо срочно в деревню.

Кобылка сорвалась с места и на всех парах поскакала в Цветково. Она неслась сквозь лес, вздымая за собой листья. Свити не обращала внимание на препятствия, усталость, она целеустремлённо скакала к своей цели. Её мысли выстроились в упорядоченную цепочку, теперь она точно знала, кто творит злодеяния в деревне, но у неё не было доказательств. Точнее одно было, но оно было под большим вопросом и, если теория ошибочна, это нанесёт психике пони огромный урон.

Вот и деревня, Свити проскакала вдоль реки, пересекла мост и ринулась вглубь поселения. Она не поскакала через площадь, так как её никто лишний не должен был видеть. Вначале она кинулась к медпункту, но там её цели не оказалось. Вторым пунктом назначения был склад, однако и там не было того, кого она искала. Сведущий по списку был до Ирис. Тут она и обнаружила последний кусочек пазла.

Троакар сидел на крылечке, перед забитой дверью. Жеребёнок ждал, когда ему откроют, молча глядя на белые доски. Кобылка остановилась у ворот, не смея войти во двор. И одинокий жеребёнок, и завявшие цветы и одинокий пустой дом, вся эта композиция сливалась в один памятник безысходности. Кобылке, даже показалось, что окна дома смотрят на неё с укоризненной, за то, что она не смогла защитить его хозяйку, которую посмела назвать подругой.

Проглотив комок в горле, и поборов неприятную дрожь в груди, она всё-таки вошла во двор. Кобылка быстро подошла к жеребёнку и попыталась его схватить. Троакар повернулся к ней и закричал отбиваясь. Свити удалось защититься от его копыт, и заключить его в своей хватке. При этом она заглянула в его широко распанутый рот и убедилась в том, что его гортань, язык, поверхность щёк и дёсна были полностью зелёными. Она поволокла жеребёнка с собой, но тот брыкался, вырывался и норовил заехать копытом в нос. Он орал во всё горло и никак не давался.

Дропс всё сильней и сильней сжимала его, но вскоре немного ослабила хват и запела. Она пела ту самую колыбельную, про маленького жучка, что услышала от Ирис. Жеребёнок вначале продолжал сопротивляться, однако постепенно затихал, вслушиваясь в голос Свити. Он всё ещё не мог понять её слов, но чувствовал, что тот, кто поёт песню Ирис, не может причинить ему зла.

– Спокойно, спокойно, – проговорила кобылка, – спокойно, скоро всё закончится.

---

Пони собирались на площади. Новость о том, что глава арестован буквально поразила жителей. Никто не знал, что делать дальше, если представитель власти оказался преступником, то простым пони нужно было бежать из деревни как можно дальше. Жители перешёптывались, спорили, кто-то уже откровенно паниковал.

– Конец деревне, – прошипел Тотеншванц, – в такие моменты жалею, что я в рое не остался.

– Как всё к этому пришло, – Бель Канто держался за больную голову.

– По одному месту известному, – усмехнулся Раба Блан.

– Товарище, не надо паниковать, – Шоколадкин вежливо улыбался, – всё скоро должно наладится.

– Толстый, твоё мнение никого не ебёт, смирись, – огрызнулся трактирщик.

– Ну, что же вы друзья, – продавец явно расстроился, – Иван и Блю Стар ищут злодея, скоро они его найдут.

– Ага, когда ему будет негде прятаться, потому что все помрут, – Тотеншван отвернулся и пошёл в другое место.

– Помяни говно, оно всплывёт, – Рава поглядел на приближающуюся кобылку, – день добрый, в скобочках нет, товарищ опер уполномоченный!

– И вам не хворать, – хихикнула Свити.

– Милочка, – Шоколадки подошёл к ней, – не обращайте вы на этого грубияна внимания.

– Больно много чести ему, от моего внимания.

– Ой, ой, ой! – засмеялся трактирщик, – нет у тебя чести кобыла. Лучше иди ищи-свищи своего убийцу.

– А что его искать? – кобылка выгнула спину, разминая позвоночник, – его и искать не надо, он всегда на виду был.

– Как можно творить такие злодеяния и оставаться на виду? – удивился Шоколадкин.

– А это вы мне скажите, – Свити повернулась к нему, ехидно улыбаясь, – но я подозреваю, что в этом вам помогло заклятие «фильтр восприятия».

Все удивлённо поглядели на неё. Близстоящие пони замолчали, некоторые отошли подальше. У всех пронеслась мысль, что у кобылки окончательно поехала крыша. Кто-то даже предложил позвать Ивана.

– Вначале я подозревала Тотеншванца.

– Меня?

Чейнджлинг осмотрелся, многие глядели на него с недоумением, его уже давно подозревали, но пони не верили, что чейнджлинг способен на такое. Доктор на миг подумал, что его сейчас будут бить.

– Позже основным подозреваемым стал Роттенберг, – Свити ходила вокруг продавца, – а потом гляжу, все ниточки в одну точку сходятся.

– Какую точку, о чём вы милочка? – Шоколадкин задрожал, стараясь отдалиться от неё.

– Ты что несёшь шкура? Он может и пидрила, но не убийца! – вступился внезапно за продавца трактирщик.

– Вы говорили, что раньше путешествовали с Николаем по Эквестрии. Сомнабула, Глухое Заболотье и прочее. Скорее всего в этих странствиях вы и получили фолиант.

– Какой фолиант? – удивлённо спросил кто-то позади неё.

– Книга, с помощью которой и оживили местных мертвецов и которую у вас украл Николай, за что вы его и убили.

– Зачем ему у меня что-то воровать? – со слезами на глазах спросил Шоколадкин.

– Николай искал пытался найти причину восстания мертвецов.

– Это смешно! – вскрикнул Бель Канто, Николай приехал суда почти пять лет назад, а мертвецы пробудились после его смерти!

– Они уже тогда вставали, а по всему кладбищу кто-то рисовал загадочные символы. Хува пригласил его старый знакомый Туз, для того, чтобы он помог разобраться с этим. Он увлекался магией, но не мог колдовать, наверняка в ваших путешествиях вы не раз с ним колдовали, применяя те заклинания, что находили у древних народов. Николай узнал символы и понял, что это вы проводили ритуалы на кладбище. Вы убили его и его семью, всех, кроме Троакара, которому удалось бежать, но он был в шоке и не мог никому ничего рассказать. Однако вы не нашли книгу. Думаю, она была в тайнике, который был обнаружен сотрудниками КВБ. Когда вам стало об этом известно, вы использовали смерть семьи Хувов, как жертву для тёмного ритуала, и натравили на деревню мертвецов. Сотрудники погибли, но книгу вы так и не нашли. Тогда вы наняли Аслу и Шайнрока Цукерка, для того, чтобы они нашли книгу и принесли её вам. Только вы не знали у кого она храниться, но точно знали, что, либо в опорном пункте, либо у кого-то из приближенных главы. Поскольку ритуал был совершён, вы продолжили призывать мертвецов, и с их помощью атаковать приблизительные места хранения книги. Вы не знали, что она у Александра, а ваши наймиты просто не догадались ограбить его. Однако для поддержания заклинания, вам нужен был постоянный источник чёрной магии. И вы его нашли, в юном Троакаре. Все жалели его и подкармливали, тогда вы стали раздавать конфеты с подмешанной в них дурман травой, которую в избытки закупили у ведьмы из леса, когда вместе с Николаем работали с ним. Благодаря этой начинке, состояние жеребёнка не изменялось и он оставался в царстве своего безумия, позволяя вам ментально мучать его и получать необходимую зарядку для заклинания.

– Но почему тогда ведьма не сказала кто…

– Благодаря «фильтру восприятия» ведьма вас даже не запомнила, не запомнил никто, кто видел, как вы заходили к Хува, в день их убийства. Запомнила только Ирис. Из-за специфики её разума, подобные заклятия не действовали на её сознание.

– Вздор! Она говорила про жеребца запрягшего кровавую тройку! Это не было секретом, все знали, что мёртвых Хувов было трое, кроме вас! Это мог быть кто угодно!

– Слишком точно она характеризовала этого жеребца. Умеющего слышать голос мёртвых, или как она говорила, тех кто молчит. Вы были в трактире, когда меня осенило и вы же соврали мне, где надо искать Ирис. После этого у вас было море времени, чтобы найти её и убить, как и ваших подельников Цукерка, которых вы также убили, одного у типика, второму подкинули нож в камеру, во время нашествия. Это, кстати, был тот самый нож, которым вы убили семью Хуово, благо вы нашли в медпункте нож Икурвархи, который он потерял, когда боролся с ними. Вы знали о его зависимости и что его можно будет подставит, в случае чего.

– Да всё это бред! Бред! – Школадкина трясло, он оглядывался по сторонам, пытаясь найти поддержки у окружающих, – не мог я всё это сделать! Зачем мне?

– Вы, конечно, хорошо выстроили теорию, – Бель Канто подошёл к Свити, – не у вас нет доказательств.

– Да, не было, подтвердила Свити, – до сего момента.

Она повернулась и поглядела на приближающуюся группу пони. Впереди шёл Иван Хеллсинг, за ним ведьма и Икурварха, позади шли дружинники, а рядом с ними семени Троакар. Взгляд жеребёнка был серьёзен и ясен, в нём более не читалось безумия, он полностью контролировал себя. Житили расступались в стороны, Свити же поглядела на Шоколадкина, который изменился в выражении мордочки. Он открыл рот, один глаз дёргался, а дыхание участилось.

Группа остановилась перед продавцом, и Иван сказал жеребёнку:

– Он это сделал?

– Да, – Троакар поглядел в глаза Шоколадкину, – это был он. Папа у него книгу забрал, по чёрной магии, хотел своему другу отдать.

По площади пронёсся гомон. Все пони словно взбесились, в то, что к Троакару вернулся разум, никто не мог поверить. Также как никто не мог поверить в то, что добрый и милый продавец, на самом деле жестокий и беспринципный убийца.

– Ну, и что вы теперь скажите о моих словах? – спросила Свити.

Шоколадкин закрыл глаза. Он задрал голову и тяжело вздохнул. После, посмотрел на кобылку и улыбнувшись сказал6

– Поздно я решил от тебя избавиться, – взгляд его заиграл иронией, улыбку украсила губы, – поздно.

В этот же момент случилось что-то непонятное. Свити успела заметить, что в его глазах сверкнул красные искры. Тут же его заволокло чёрным дымом, а кобылку и всех, кто стоял рядом откинуло назад. На мгновение Дропс показалось, что это был взрыв, однако она ошиблась. Отойдя от удара и подняв голову, она пожалела, что это был не взрыв.

Холод окутал её тело, от мелкой дрожи она даже не могла пошевелиться. Скованная ужасом, она была не в силах зажмурится или отвести взгляд. Нет, это был не «фильтр восприятия», это было что-то помощнее. Теперь, когда она видела это перед собой, она всё вспомнила. Она вспомнила то, что видела на горе перед ударом молнии и то, что видела в лесу, на месте встречи, когда они с Икурвархой пришли туда, она узнала этот образ,что являлся ей в кошмарах, закрывая небо.

Перед ней возвышалась злая, искажённая пародия на пони. Мерзкий призрак из глубины времён, столь далёкой и тёмной, что не осталось на земле ничего, что напоминало бы о том времени. Да и слово время, не применимо к тому периоду. Оживший ночной кошмар, обитающий в тех уголках пространства и времени, до которых нельзя добраться. Перед ней стоял демон найтмар.

Ужас поразил кобылку, она смотрела и не верила себе в то, что это реальность. Чувства были сравнимы с тем, когда она увидела возвращение Найтмер Мун. Но тогда страх, соединялся с ликованием и чуть ли не благоговением. Тогда она чувствовала, что явилась грозная, страшная и невероятно могущественная, но всё же естественная и божественная сила. Принцесса ночи была частью этого мира, и даже изменённая, она была прекрасна и естественна. Это существо было абсолютно чуждо реальности и бытию. Казалось, что сам окружающий мир, пытался оттолкнуть его.

Дымчатое основание из которого поднимался массивный торс, покрытый толи бронёй, толи панцирем. Ужасная морда, лишённая губ с мастью, наполненной многочисленными острыми зубами. Растущий из носа, кривой рог. Мёртвые, чёрные впадины глаз, в глубине которых ярко блестели красные огоньки.

– Некоторые тайны должны оставаться неразгаданными, – раздался в голове Свити загробный потусторонний голос. Кобылка даже не могла представить себе, какое существо из живущих в их мире способно издать подобный звук.

Она почувствовала, как тёмная магия окутывает её и поднимает над землёй. Свити хотела оглядеться, но не могла отвести взгляда от чудовища. Найтмер же стоял, глядя на неё, на мгновение даже показалось, что он хищно улыбнулся.

– Вы хороший агент, мне стоило сразу понять, что не стоит с вами играть. Увы, так вкусно боялись, да и скучно мне стало.

Голова найтмера растаяла. Дым освободил мордочку Шоколадкина, который злобно скалился из объятий тьмы. Чёрный вены, глаза, заполненные тьмой, даже во рту его клубился чёрный туман. Тьма изливалась из его тела, создавая оболочку демона.

– Моя карта бита, – сказал Шоколадкин, – но мне есть чем отыграться. Прощайте, – гримаса безумного злорадства исказила его мордочку, – милочка. Игнис Фа…

Закончить он не успел. Заряд дроби влетел ему прямо в правый глаз. Череп треснул, содержимое черепной коробки полетело во все стороны. Тело демона, лишившись источника тут же стало рассеиваться и вскоре полностью распалось, не оставив и следа. Тело продавца рухнуло на песок, заливая его густой кровью и мозговым веществом.

– Я тебе говорил, не выёбывайся, – раздался грубый голос Ивана, который перезаряжал ружьё.

Икурварха и ведьма подбежали к Свити и помогли ей встать. Кобылка не могла удержаться на ногах. Взгляд её был потерянный, она как будто была не здесь. Ведьма помахала копытом перед носом Свити и та отреагировала, переведя взгляд на кобылу.

– Вроде не спятила, – сказала ведьма.

– Да кто её знает, – тараторил зебра, – Блю, родненькая, пожалуйста, скажи что-нибудь!

– Пиздец, – пробубнила кобылка, – причём полный.

Округу оглушил раскат грома. Все устремили взор на север. Над лесом сверкнула зелёная вспышка с фиолетовым отливом. Затем всё повторилось. После третьего удара и вспышки, там, где располагалось кладбище, надулся огромный чёрный пузырь, который разлетелся на стони тысяч ворон, растворившихся в воздухе.

Пони возвращались на площадь. Как только Шоколадкин показал свою истинную сущность, многие из присутствующих бросились в рассыпную. Некоторые остались и пытались как-то остановить демона, но он их игнорировал. Иван успел сделать пять выстрелов, но все они не причинили вреда найтмеру. Только, когда злодей высунулся из своей демонической брони, Иван и сумел его подстрелить.

В воздухе стоял запах озона, как после грозы, завывал ветер. Пони почувствовали, что тревога и страх отпустили их. Воздействие чёрной магии более не ощущалось. Непонятно как, но все поняли, что это победа. Над деревней разнеслось чьё-то «ура». Чуть погодя оно повторилось. Третье «ура», кричала вся деревня.

Радости было выше крыши. Все бегали обнимались, пели и плясали. Радостью от избавления, хотелось поделится со всеми и каждым. Этот день деревня запомнила надолго. Все тут же стали готовиться к празднику, поскольку такую победу надо было отметить. Все стали доставать неиспорченные продукты, трактирщик выкатил несколько бочек спиртного, вскрыли даже стратегический запас на случай войны.

Но не все разделяли праздничный дух. Тотеншвани и Иван потащили тело злодея в медпункт. Икурварха и Свити хотели похоронить Ирис, а юный Троакар вряд ли ещё когда-нибудь сможет испытать радость.

Жеребёнок вызвался помочь выкопать могилу, ему хотелось как-то отплатить Ирис за её доброту и искупить свою вину перед ней. Место наши идеальное, на поляне с луноцветами под деревом, растущим посреди поляны. Тут цветочница навсегда обретёт покой и сможет быть со своими друзьями.

– Ты теперь дальше поедешь? – спросил Икурварха, стоя у края земляного холмика, под которым ныне покоилась его подруга.

– Да, – Свити не хотелось уезжать, но она должна была продолжить выполнение своего задания, – а ты, что будешь делать?

– Не знаю. Работать буду.

– Ясно. Слушай, а ты…

– Всё, с зельями я завяжу, – Икурварха печально отвернулся, – больше я такой слабости не допущу.

Они оказали последние почести Ирис и вернулись в деревню. Свити хотела пойти спать, но толпа требовала её присутствия. Она теперь была местной героиней и этот праздник жители деревни посвящали ей. Кобылка не горела желанием принимать участие в веселье, но хотела побыть одна, слишком много ей пришлось пережить. Но, рассудив здраво, решила, что стоит немного отдохнуть и развеяться. Она попросила и Икурварху присоединиться, ведь какой бы праздник не был, а без друзей на нём нельзя.

Ночь постепенно опускалась на деревню, а веселье и не думало стихать. На площади поставили столы, нанесли неиспорченной еды, на крыльце ДК собрался оркестр. Все ели, пили, танцевали и веселились. За три недели осадного положения, пони уже и забыли, какого это веселиться.

Ведьма хотела вернуться в лес, она боялась, что её, за то, что она учудила, будут очень сильно гнобить. Но пони решили, что она свою вину искупила и теперь являлась полноценным гостем на празднике. Ей было очень неловко от того, что её больше не боятся, но она решила остаться и вскоре начала веселиться со всеми. Вскоре к празднику присоединился и Иван, он пришёл не праздновать, а поговорить с ведьмой.

– Послушай Лаванда, – сказал Иван, – может хватит тебе уже по лесам партизанить?

Свити впервые слышала имя ведьмы. До этого момента она и не думала даже поинтересоваться, как её зовут.

– Переселяйся в деревню.

– Боюсь мне в деревне делать нечего, – печально ответила ведьма, – как бы меня отсюда не погнали ссаной тряпкой.

– Не бойся, кто такое учудит, потом очень удивится, в каком месте у него эта тряпка окажется.

– А что я тут делать буду? У меня вся жизнь в лесу прошла. Я кроме трав ничего и не знаю.

– Ничего, твой позорный недуг мы в подвиг обратим. Нам в школе учитель биологии требуется.

– Какой учитель, – ведьма выронила стакан из копыт, – я же не читать, ни писать не умею!

– Научим.

– У меня денег нет.

– Обучение первой специальности бесплатное.

– Не знаю, боюсь у меня ничего не получится.

– Ну и пони, – тяжело вздохнул участковый, – найдёт любую отговорку, лишь бы не работать.

Теперь, когда подноготная ведьмы раскрылась, для Свити она более не казалась такой жуткой. Нор у агента оставался один серьёзный вопрос, который она намеревалась ей задать. Как только Иван отошёл, Свити подсела к ней.

– Лаванда? Правильно? – спросила кобылка.

– Да, да, – ведьма съела кусочек сахара, – старое имя, звучит как музыка.

– Я хочу вам один вопрос задать.

Прервал их разговор Икурварха, он хотел пригласить одну из них потанцевать. Свити вежливо отказалась, и предложила его пригласить Лаванду. Жеребец согласился, в конце концов она ему нравилась. Ведьма заметно заволновалась, ибо как читать и писать, она также не умела танцевать и общаться с противоположным полом иначе как подмешивая зелья. Свити её успокоила, сказав, что ничего страшного не случится. Жеребец пошёл к толпе пони, а кобылы продолжили разговор.

– Блин! – голос ведьмы заметно дрожал, – не знаю, как дальше жить.

– Ничего страшного, – Свити ухмыльнулась, – доживёте как ни будь.

– Так что ты хотела спросить?

– Откуда вы знаете моё настоящее имя?

Глава 11: Колхоз «Красный серп»

– Значит за всеми событиями в этом населённом пункте Сталлионграда стоял демон найтмер?

Принцесса Селестия гордо восседала на своём троне. У его подножия, в коленопреклонении стоял Брайт Монт. Бирюзовый единорог доложил властительнице солнца информацию, полученную от агента Дропс.

Когда с ней пропала связь, в центре решили, что кобылка была раскрыта и миссия провалена. К счастью через несколько дней голографический кристалл агента ожил, и она сообщила, причину своего отсутствия на связи, поразив Брайт Монта и весь центр.

Информация о том, что на землях ССР обитал один из демонов найтмеров, заставила паниковать не только внешнюю разведку, но многие структуры, связанные с безопасностью. Особенно запаниковали Ночные стражи, памятуя о том, как их правительница оказалась одержимой одним из них.

– Достоверно неизвестно, стоит ли за всем именно демон или правительство Сталлионграда, – сказал единорог, – нет данных о том, откуда он взялся. Нельзя исключать, что он был призван советскими магами.

– Вы в этом уверены?

– Нет, ваше высочество. Нам необходимо больше информации. Свити Дропс уже получила дополнительные инструкции и продолжает выполнение задания.

– Что же, – Селестия улыбнулась и встала с трона, – продолжайте господин Монт. Надеюсь, вы знаете, что делаете. Всецело полагаюсь на вас.

– Я ценю ваше доверие принцесса, – единорог встал с колен, – я вас не подведу. Более нет.

Селестия помнила провал Монта под Санкт Питерсхуфом. Военная операция, что обернулась трагедией для армии на северо-востоке. С тех пор единорог искал искупления своим ошибкам, и принцесса милостиво предоставляла ему такую возможность.

Единорг покинул тронный зал, а солнечная богиня направилась к балкону. Она оглядела раскинувшийся у подножия горы Кантерлот и грустно задумалась. Холодный ветер трепал её шёрстку, развивал гриву, заставляя гнев её остывать.

– Что же вы задумали, мои маленькие пони?

Принцесса закрыла глаза, погрузившись в пучину раздумий. Она вспоминала причины, по которым остановила кровопролитие. Ей казалось, что это было единственным верным шагом, но сейчас. Сейчас, когда импульсы тёмной магии становились всё сильнее, а разведка докладывала о готовности Сталлионграда к боевым действиям, она усомнилась в себе.

Демон, подобный тому, что соблазнил её сестру, неизвестное количество времени крутился около земель Эквестрии. Неизвестно, что он ещё мог натворить. Но главное, сколько ещё таких порождений тьмы осталось на земле и как они связаны со Сталлионградом?

Новости были, несомненно, неутешительными. Всплеск тёмной магии, найтмар, а также то, что Сталлионград в данный момент вёл боевые действия на северных территориях, не могло не пугать. Панцушенко и его прихвостни явно что-то готовили. Но принцесса не могла действовать прямо сейчас, она боялась ошибиться. Слишком многое было поставлено на карту.

– Думай Селестия, – сказала принцесса сама себе, – думай. В прошлый раз ты это явно не смогла.

---

День начинался просто великолепно. Яркое солнце заливало округу, наполняя воздух теплом, легкий ветерок колыхал верхушки деревьев, а щебет бесчисленных птиц расслаблял и настраивал на позитивные мысли. Деревья, трава, цветы, всё воспряло, теперь, когда тёмная магия более не искажала природу.

Пони собирались перед сельсоветом. Несмотря на то, что у большинства болела голова после праздника, все улыбались и были счастливы. Тотеншванц и Бель Канто что-то весело обсуждали, Роттенберг оставив свои отчеты, тоже пришёл на собрание и вёл себя неестественно дружелюбно. Даже вечно мрачный Иван Хеллсинг сегодня позволил себе слегка улыбнуться.

Из громкоговорителя слышались новости об успехах сталлионградской армии в боях против северных бандитов. Диктор также радостно подмечал, что северное правительство приняло условия сотрудничества и всячески помогает в уничтожении рейдеров. Аналитики уже предрекали, что вскоре и на севере к власти придут коммунисты.

Как только Шоколадкин был убит, все его чары рассеялись. Теперь с большой землёй была связь, в том числе и радиосвязь. Сегодня утром прибыл дирижабль, который привёз свежие продукты и медикаменты, также сообщили, что скоро должны прибыть строительные бригады, для прокладки туннеля в горах, дабы не пользоваться непрактичным фуникулёром.

Одна новость была восхитительнее другой, давая жителям деревни надежду на светлое будущее. Самое страшное было позади и его хотелось забыть, как можно скорее. Нужно было разобрать баррикады, укрепления, навести порядок в окрестностях и восстановить всё, что было разобрано или поломано.

– И что мы будем делать? – спросил глава собравшихся жителей.

– Молчать в тряпочку! – хором крикнула толпа.

– И, если нас спросят? – радостно продолжал глава.

– Мы ничего не видели!

– Прекрасно товарищи! Теперь, когда мертвецы более не угрожают нашей деревне, предлагаю вернуться к выполнению наших прямых обязанностей. Мы отстаём от планов по всем показателям. Я связался с райкомом, и они сообщили, что понимают нашу ситуацию. Однако я прошу вас проявить рвение в труде и попытаться догнать план. Мы должны восстановиться после кризиса и показать, что никакие невзгоды нас не сломят и не заставят свернуть с намеченного пути.

– Пятилетку в четыре года! – хором крикнули собравшиеся.

– Ну и по поводу нашей гостьи. Что мы скажем про Блю Стар?

– Хорошая пони! Верный друг и надёжный товарищ! Более ничего не знаем!

Свити слышала, как толпа кричала про неё, и улыбка украсила её мордочку. Она была дома, собиралась в дельнейшее путешествие. Свити уговорила местных не сильно распространяться о её визите. Просила, чтобы поменьше пони знало о ней. Жители Цветково с удивлением пообещали выполнить её просьбу. После того, как она, фактически, спасла их всех, они были готовы на всё, чтобы помочь ей.

Все искренне надеялись, что она останется. Особенно сильно на это надеялся Икурварха. Он прекрасно понимал, что она не может отложить своего путешествия, но робкая надежда теплилась в его сердце. Кобылке было жалко расставаться с ним. За время, проведённое в деревне, она очень привязалась к нему. Кроме того, она жалела своего нового друга. Он потерял всех, кого считал друзьями, а последний, кого он мог назвать другом, уезжал в далёкие дали и не фак, что вернётся.

Но, агент Дропс не могла оставаться в деревне. Долг перед принцессой и Эквестрией звал её вперёд. Она и так задержалась более чем на неделю. Выполнение операции было под угрозой. Можно было с уверенностью сказать, что спецслужбы Сталлионграда очень заинтересуются происходящем в деревне и будут проводить обширное расследование. Её раскрытие, это только вопрос времени.

Но, оставалась робкая надежда на успех. Свити точно знала, что куратор, который должен был встретить её, жив и скрывается. Скорее всего, он знает, что происходит в Сталлионграде и сможет поделиться информацией. Но где его искать? Ведьма, что сообщила ей эти радостные новости, не знала. Она только сказала, что он как-то заявился к ней и попросил помощи. Именно куратор сообщил о прибытии Свити. Почему он так поступил, ни ведьма не уж тем более Дропс не знали.

Центр дал чёткие инструкции. Необходимо было добраться до столицы и встретится с информатором, который и сообщил бы необходимые сведенья. Ей передали пароль для встречи и координаты, по которым его можно было найти. Оставалось самая малость, добраться до Сталлионграда.

Свити остановилась на пороге, оглядела напоследок дом и вышла на улицу. Она сразу направилась к фуникулёру, стараясь минуть всех встречных пони. Ей не хотелось ни с кем говорить. Несмотря на победу над Шоколадкиным-найтмером, она чувствовала груз вины за гибель Ирис. Всё вокруг напоминало о милой дурочке, которая стала невольным свидетелем преступления, но никого не сумела предупредить.

Шла кобылка быстро. Она пересекла мост и двинулась по тропинке в гору. На пыльной дорожке виделись следы многочисленных копыт. Многие жители хотели, наконец, посетить большую землю. Свити поняла, что незаметно покинуть деревню ей не удастся. Так оно и оказалось.

У фуникулёра стояла большая толпа. Многие в ней были знакомы кобылке. Тут были и глава с Иваном, и Шпунтиков с женой и весёлая троица подозреваемых и даже трактирщик. Кобылка слегка удивилась тому, как они так быстро добрались сюда.

– А вы разве не на митинге, – спросила она.

– Ну, мы решили закончить пораньше и проводить тебя, – сказала старшая по теплицам.

– Очень мило с вашей стороны, – улыбнувшись, ответила Свити.

– С нашей стороны, было бы настоящим кощунством, не поблагодарить вас за помощь ещё раз, – Бель Канто вежливо поклонился.

– Если бы не вы, не знаю, чем бы тут всё закончилось, – хитро улыбнулся Тотеншванц.

– Мы бы сначала тебя бы сожгли, а потом стали бы думать, что делать дальше, – трактирщик, глядя на чейнджленга, засмеялся.

– Позвольте ещё раз от нас всех выразить благодарность вам.

Глава был краток, но говорил очень искренне. Все собравшиеся радостно зааплодировали. Свити от смущения слегка покраснела. Ей действительно было очень приятно. Но опять же, она чувствовала небольшую грусть. Несмотря на то, что она желала искренне помочь жителям Цветково, она осознавала, что обманывает их. Та, кого они величали героиней, была почти их врагом.

– Спасибо вам всем, – подавляя смущение, сказала кобылка, – для меня было большой радостью помочь вам. Надеюсь, я не сильно вас всех раздражала при этом. Она с иронией поглядела на тройку основных подозреваемых. Те, в свою очередь, понимающе закивали. По толпе прошёлся лёгкий смешок.

– Будем надеяться, что ваш седеющий визит в нашу деревню, обойдётся без подобных эксцессов, – глава позволил себе улыбнуться.

– Я тоже на это надеюсь. Ну, что же, товарищи, время прощаться.

Кобылка прошла через толпу. Пони вежливо расступались перед ней, выражая искреннюю благодарность. Многие жалели, что она покидает деревню. Но при этом все надеялись, что однажды она вернётся.

Аспид уже запустил генератор фуникулёра и готовился активировать двигатель в любой момент. Помимо Свити на ту сторону ущелья собиралась переправиться ещё несколько десятков пони, но её пропустили вперёд и без билета. Но, это была только доля от общей благодарности. В дорогу ей собрали и еды и денег и подробно рассказали, как быстрее добраться до столицы. Некоторые, даже, предлагали выступить гидами и проводить её до нужного места, но кобылка отказалась.

Свити вошла в гондолу фуникулёра, ей в этом услужливо помог Икурварха, он занёс её седельные сумки и галантно подал ей копыто. Кобылка была польщена подобным обращением, ей даже стало немного грустно, расставаться с новым другом. Она вспомнила все их встречи, приключения, разговоры и посиделки. Грустные воспоминания нахлынули словно волна, заставив Свити даже прослезиться. Поддавшись эмоциям, она обняла жеребца. Икурварха слегка опешил, но через мгновение улыбнулся и обнял её в ответ. Окружающий умилительно вздохнули.

Жеребец покинул гондолу, железная дверь за ним закрылась. Аспид громко и с матами, через мегафон сообщил, чтобы провожающие отошли подальше. Механизмы пришли в движение, и кабина двинулась в направлении плато на другой стороне ущелья. Взору Свити открылся завораживающий пейзаж. Под ней простиралась заполненная туманом долина. Сквозь белую пелену в некоторых местах прорывались острые черные камни. Долина шла от болотистых лесов на севере, до подножия огромной, монументальной горы, что чёрной громадой возвышалась на юге. Вокруг горы росли уродливые чёрные ели, корявые дубы обтянутые зловещими лианами. Старушка, что также ехала с ней пояснила, что это и была Тёмная долина, через которую жители Цветкова очень боялись ходить.

Странное чувство внезапно окутало разум Свити. Внезапно этот пейзаж показался ей очень знакомым. Что-то неуловимое, словно давно забытый страшный сон, который внезапно возник в голове. Кобылка глядела на гору и пыталась вспомнить, откуда она могла помнить этот пейзаж и почему он вызывает в ней странную тревогу.

Однако небольшая встряска отвлекла её от мыслей. Кобылка поглядела по направлению движения гондолы. Плато становилось всё ближе, и теперь были видны и поселение, поля, окружающие его, железнодорожный мост и руины замка, видимого из-за леса. Уже была видна площадка фуникулёра, на которой уже суетились пони.

И вот, наконец, она уже на той стороне. Дверь отварилась и Свити сошла на землю. Пони на площадке тут же кинулись к приехавшим. К старушке подбежали трое жеребят, радостно обняв ей. Двое пони кобыла и жеребец подбежали к приехавшей вместе со Свити кобылкой, радостно обняв её. Все радовались, приезду своих близких. Толпа гудела, некоторые порывались заскочить в гондолу. Многие просто хотели попасти туда, где у них были родственники, друзья, любимые, с которыми они уже несколько недель не могли увидеться, а уже когда стали известны новости о гуляющих по улицам мертвецах, тут началась натуральная паника. Однако никто не спешил войти в гондолу. Все толпились, мялись, шептались, но стояли.

Причина открылась тут же. Мимо толпы обывателей шагали трое в чёрных, кожаных плащах и фуражках с темными красными звёздами. Двое жеребцов сурового вида, с армейской выправкой и холодным взглядом. Возглавлял их серый грифон с черными крыльями. Мерными механическим шагом он шёл в сторону гондолы. Проходя мимо Свити, он кинул на неё мимолётный взгляд тёмно-красных, стеклянных бесчувственных глаз.

Группа погрузилась в гондолу, и тут же фуникулёр отправил их в Цветково. Свити сочувственно поглядела на удаляющуюся кабину. Жителям деревни предстояло ответить на ряд очень неприятных вопросов. Скорее всего, глава и его сподвижники отправятся в далёкие края. Оставалось только надеяться, что всё обойдётся.

– День добрый товарищ Блю Стар, – раздался мягкий, немого хрипловаты голос.

Кобылка обернулась и увидела перед собой красного единорога, одетого в бежевою кепку и пиджак. Единорог вежливо улыбался, глядя на кобылку. Свити подозрительно посмотрела на него, но ничего угрожающего в его поведении не усмотрела.

– Здравствуйте, – кобылка быстро смерила собеседника взглядом, – вы меня знаете?

– Нам сообщили о героине, что спасла деревню от мертвецов, – улыбаясь, ответил единорог, – естественно нам очень интересно было узнать о ней.

«Неужели обо мне уже сообщили куда надо? Вот ведь зараза!»

– И что вы хотели узнать? – поинтересовалась она.

– Все подробности, – единорог извлёк магией из кармана блокнот и чернильницу с пером, – для начала разрешите представиться, меня зовут Скрипт Шрайбикус, я корреспондент Сталлионградской правды. Разрешите задать несколько вопросов?

«Вот только журналистов мне и не хватало». Свити надеялась, что в общей суматохе её просто не заметят. Изначально ей предлагали в одиночку пересечь ущелье, чтобы никто не мешал, но кобылка побоялась, что если бы она одна заявилась сюда, это привлекло бы нежелательное внимание к её персоне. Кобылка хотела слиться с толпой, но, похоже, ей это не удалось.

– Хорошо, но я очень спешу, можно это сделать как-то побыстрее?

– Разумеется, – Шрайбикус сделал жест, приглашая кобылку пройтись, – я полагаю, у вас мало времени.

– К сожалению да, я и так задержалась. Так что вы хотели узнать?

– Что вы можете сказать по поводу событий в Цветково? – журналист с искренним интересом посмотрел на собеседницу.

– Могу, только, сказать, что раньше никогда такого не видела. – кобылка старалась отвечать как можно менее многословно, чтобы не взболтнуть лишнего.

– Нам сообщили, что вы приехали из-за границы, вы прибыли на постоянное место жительства или проездом?

«Интересно, кто это такой языкастый? Возможно глава или Иван. Но Иван клятвенно заверил меня, что не будет ближайшее время никуда обо мне докладывать. Глава сейчас ни о чём, как о попытках спасти свой круп думать и не сможет».

– Я проездом.

Заколдованное перо тщательно записывало в блокнот речи кобылки.

– Как вы думаете, восстание мёртвых, может быть проискам наших эквестрийских соседей?

– Почему вы так думаете? – Свити почувствовала, что вопрос Шрайбикуса носил провокационный характер.

– Многие бояться, что принцессы применят на нас черную магию. Восстание мертвецов совпало с прибытием в нашу страну принцессы Твайлайт. Её шар, как раз пролетал над этими землями.

– Увы, но всё это началось аж более пяти лет назад.

– Интересно, – единорог задумался, – а кто мог это устроить?

– Не знаю, – Свити печально склонила голову, – знаю, что к этому был причастен демон найтмар.

– А ничего более реалистичного придумать не могла! – зарычал кто-то над самым ухом у Свити.

От испуга кобылка, вмести с тяжёлыми сумками, перепрыгнула единорога и спряталась за него. Она удивлённо посмотрела на того, кто на неё так рявкнул. Рядом с ними стоял алмазный пёс. Высокий, со злобными бирюзовыми глазами, тёмно-серой шерстью и торчащими из под нижней губы клыками.

– Серый! Мать твою! – прошипел сквозь зубы Шрайбикус.

Единорог повернулся к Свити, и широко улыбнувшись, сказал:

– Этой мой помощник Серый. Он работает недавно, ещё не научился разговаривать с респондентами.

– А чего я такого сказал? – возмутился Серый.

– Ты напугал нашу гостью, не надо так делать.

Путь продолжили уже втроём. Шрайбикус без устали, задавал вопросы о том, не желает ли гостья остаться в Сталлионграде, есть ли у неё тут родственники и как она относится к советской власти. Иногда в разговор встревал Серый, задавая Свити грубый или бестактный вопрос. Кобылка старалась отвечать как можно более нейтрально.

– А скажите, – Шрайбикус сверкнул своими круглыми пенсне, – известно ли вам, мог тот, кого вы знаете, как Шоколадкин, действовать в одиночку или в группе?

– Мне, об этом ничего не известно.

Свити задумалась. «А ведь действительно, что если он не один»?

– Хватит увиливать! – рявкнул Серый, – мы знаем, что ты врёшь!

– Дайте мне пять минут, – с вежливой интеллигентной улыбкой единорог отвёл алмазного пса подальше и начал ему что-то объяснять, периодически нанося ему удары копытом под дых.

Свити решила не дожидаться окончания их разговора и направилась в сторону поселения. Указатель у дороги известил её о том, что она направляется в колхоз с гордым названием «Красный серп». Идя по пыльной дорожке, кобылка осматривала растущие по обе стороны густые сосновые рощи. Постепенно звуки поселения становились всё ближе, судя по ним, работа кипела во всю мощь.

Вскоре она вышла на широкое картофельное поле, которое старательно обрабатывали пони. Работа кипела, сопровождаясь жизнерадостной песней. Жеребцы, кобылы, жеребята старательно окучивали урожай. Сорные травы вырывались и уносились с поля. Гудели трактора, вывозившие с полей сорную траву. У дороги дымила полевая кухня, со стороны которой ветер доносил запах свежего овса. Каждый был занят своим делом. Кобылка улыбнулась, если все работают, то на неё вряд ли обратят внимание, и она сможет без лишнего внимания добраться до вокзала.

План, как обычно, не удался. Едва кобылка ступила на перекрёсток дорог ведущей от фуникулёра и дороги, опоясывающей поле, как в неё кто-то врезался. Свити повалилась на землю, столкнувшийся с ней, сделал сальто в воздухе и упал на неё сверху. Образовавшаяся куча мола тут же обратила на себя внимание всех полевых рабочих.

– Вот ведь зараза! – громко крикнула, судя по голосу кобылка, – Это в кого я врезалась?

– В меня, – простонала Свити, потирая ушибленный бок.

– «В меня», это в кого? – столкнувшаяся с ней, недовольно поглядела на Свити.

Кобылка представляла из себя нежно-белую земно-пони, с синей гривой, заплетённой в длинную косу, с красной прядью над левым глазом. Она смотрела на Свити бледно-голубыми глазами в которых читалась искренняя злость и неудовольство. Кобылка вскочила на ноги и грозно сказала:

– Кто такая? Сколько лет? Почему не в армии?

– Меня зовут Блю Стар, – Свити пыталась подняться, но ей никак не удавалось перевернуться на живот из-за седельных сумок, – мне двадцать пять, в армии не служу по причине…

Договорить она не успела. Сбившая её кобылка звонко засмеялась и помогла подняться. В этот момент Свити обратила внимание, что правая передняя нога её была заключена в странную механическую оболочку. При движении гидравлические механизмы в сочленении пищали и шипели.

– Блю Стар, говоришь? – усмехнулась она, – меня Марусей кличут, будем знакомы.

– Очень приятно.

Кобылки стукнулись копытами.

– А вы не та Блю Стар… – попыталась задать вопрос Маруся, но Свити её перебила:

– Нет!

Новая знакомая с подозрением посмотрела на неё. От её взгляда Свити сало не по себе. Но Маруся тут же засмеялась и сказала:

– Ладно, не переживай, никому не скажу, что у нас тут знаменитость.

«Интересно, сколько пони про меня знают? Иван обещал как можно дольше не сообщать о моём прибытии. Может, успели рассказать, когда была связь? Но я не знаю, когда она оборвалась, да и не привлекала я тогда внимания. Такое чувство, что обо мне уже всем успели растрезвонить».

– Была бы весьма признательна. Хотела по-тихому посетить родину бабушки, а вляпалась в такую историю.

– Да, история в Цветково тёмная, – Маруся усмехнулась, – но я гарантирую, что самое интересное у вас ещё впереди.

Маруся громко засмеялась. Её смех вызвал у Свити мелкую дрожь. Полевые работники вновь поглядели на странных кобыл. Что не говори, а внимания было привлечено уже больше положенного. Кобылка хотела уже отойти подальше, но новая знакомая перестала хохотать и спросила:

– Я так понимаю, ты тут проездом?

– Да. Хотелось бы побыстрее добраться до вокзала.

– Давай провожу, до вокзала, – белая кобылка как-то подозрительно это сказала.

Маруся вновь захохотала. В этот раз Свити почувствовала себя не жутко, а, скорее, неловко. Новая знакомая позвала её за собой, попутно показывая местные достопримечательности. Собственно весь колхоз был достопримечательностью, так как располагался на территории усадьбы дворянского рода. После революции имущество и земля были экспроприированы, а позднее тут организовали колхоз.

Фуникулёрная площадка располагалась на западе от колхоза. От него её отделяла сосновая роща. Картофельные поля протянулись от южного леса, соприкасающегося с Тёмной долиной, до северного леса. Через северный лес вела дорога до города Нижние копыта, она шла вначале на север, а потом у сломанной скалы резко поворачивала на восток. На вершине чёрной скалы находился старый, разрушенный замок. На юго-западе находился вокзал, от которого шла железная дорога на запад, мимо секретной военной части, до самого Сталлионграда.

Сам колхоз окружали с юго-запада картофельные поля, раскинувшиеся на месте полей для гольфа, с севера и юго-востока простирались пшеничные поля. В самом центре бывшей усадьбы находилось здание правления колхоза. Оно расположилось в особняке былого владельца этих земель. В домах, где ранее жила прислуга, теперь обитали колхозные рабочие, также для них возводились новые дома. Были тут и хозяйственные постройки, гаражи для техники, амбары для продуктов, сарай для хранения рабочего инвентаря. Что не говори, а сейчас усадьба некого богатого аристократа, была полноценным населённым пунктом.

Небольшая обзорная экскурсия подходила к концу. Маруся хитро молчала, словно готовила для новой знакомой какой-то подлый сюрприз. Они вошли в здание вокзала, и подошли к кассе. Кассир, молодой жеребец, кремового цвета, с белой гривой, улыбнувшись, обратился к ним:

– Добрый день товарищи кобылки, – поприветствовал их кассир.

– День добрый, – усмехнулась Маруся, – ну как химеры не кусают?

– Да нет, – неловко усмехнулся кассир, – пока не кусают.

– Это хорошо. Слышал, что, оказывается, в Цветково творилось? Мертвецы ожили и на пони нападали?

– Да ты что? Вот те на! А как же они отбились?

– А ты прикинь! К ним приехала пони из-за границы и нашла того засранца, что мёртвых оживлял. Говорят, ему черепушку прострелили.

– Здорово! Надеюсь, эта иностранная гостья и нас посетит.

– Ага, было бы здорово. Ну, ладно, пошли Блю.

Маруся махнула копытом и пошла прочь от вокзала в сторону колхоза.

– А как же билет? – воскликнула Свити.

– Боюсь, товарищ Стар, – кассир неловко помялся, – я не смогу продать вам билет на ближайшее время.

– Как так? – удивилась кобылка.

– Видите ли, сейчас в военной части, что расположена неподалёку, проводятся какие-то учения и дорога перекрыта.

– А когда закончатся эти учения? – Свити почувствовала, как у неё закипает злость.

– А я-то, откуда знаю.

Немного пробубнив, Свити спросила у кассира:

– А как можно добраться до Сталлионграда кроме как на поезде?

– Через северную дорогу, но…

– Вот и отлично! – Свити развернулась и направилась на север.

– Тебе бы хоть пешком? – ехидно спросила Маруся.

– Как же меня это всё достало! Всё время какие-то препятствия!

– Пойдём, провожу, – Маруся опять засмеялась, – а то, смотри, украдут.

Кобылки направились на север колхоза. Свити молчала, насупившись, глядя прямо перед собой. Маруся трещала без умолку, рассказывая какие-то забавные истории не из её жизни. Одна история, была интереснее другой, но Дропс её не слушала, она размышляла о несправедливости жизни. Очередные препоны на пути возникали один за другим. Вначале пропал куратор, потом она вляпалась в историю с мертвецами, теперь какие-то учения. Оставалась маленькая надежда, что после того, как она достигнет Сталлионграда, то все вопросы разрешаться.

Добравшись до северной окраины колхоза, Свити обратила внимание на группу сталлионградскийх военных. Она расположились у самого входа в северный лес. На удивление военные никак не отреагировали  на появление двух кобылок. Маруся провела её дальше в лес. Тут, располагался блокпост. У шлагбаума двое бойцов играли в домино, третий на вышке следил за дорогой, ещё один сидел за баррикадой с пулемётом целясь в сторону леса.

– Всем здорова! – крикнула Маруся.

Солдаты, не поворачиваясь к ней, поздоровались в ответ.

– Слушайте, тут с Цветково связь наладилась, – кобылка засмеялась, – у них там натуральный зомби апокалипсис был! Как в эквестрийских фильмах.

– Ну и дела, – сказал боец на вышке, – значит ошибся я.

– Ага! – Маруся звонко засмеялась,  – с тебя пузырь. Ладно, ребятки, я вам тут свою знакомую оставлю, не обижайте её.

Скрылась с глаз Маруся также быстро, как и появилась. Свити, удивлённо, проводила её взглядом, следя за клубами пыли, что оставляла после себя странная кобылка. Дропс непонимающе оглядела бойцов, которые никак не реагировали на неё. Кобылка немного подождала и спросила:

– Полагаю, вы меня не пропустите?

– Почему ты так решила? – отозвался один из играющих в домино.

– Ну, вы военные, на посту… – закончить ей не дал второй игрок.

– У нас приказ никого не впускать, а про выпускать, ничего сказано не было.

– Так я пройду?

– Да, валяй.

Немного подождав, Свити двинулась вперёд. Она обошла преграду и потопала по песчаной дорожке. Солдаты не пытались её остановить, они особо и не смотрели на неё. Кобылка прошла метров десять и вдруг подумала, «а что, если они меня сейчас пристрелят, как нарушителя периметра»? Она испуганно оглянулась, но в неё никто не целился. Кроме пулемётчика за баррикадой, но он смотрел куда-то вдаль.

Свити зашагала дальше. Шла она быстро, оглядываясь по сторонам. Природа тут была красива. Справа начинала возвышаться скала, слева сплошной стеной росли берёзы. Солнце заливало округу, дул лёгкий ветерок, путь был лёгким, если она продолжит двигаться с той же скоростью, то к вечеру достигнет Нижних копыт. Эта мысль очень порадовала кобылку. Но было в окружающем что-то странное, что-то неуловимо зловещее. Дропс явно ощутила себя неуютно.

Скоре она увидела впереди, возвышающуюся над лесом сломанную скалу, и старый замок на её вершине. Странный пейзаж, внезапно заворожил её сознание. Кобылка почувствовала, что не может продолжать путь, она почувствовала себя невероятно уставшей. Немного отдышавшись она вновь двинулась дальше, но каждый шаг давался ей с трудом, а взгляд всё никак не мог оторваться от сломанных башен на вершине скалы.

Вдруг Свити услышала страшный шум, со стороны берёзового леса. Только тут она поняла, что было не так. Кроме шелеста ветра, в округе не было никаких звуков. Птицы не щебетали, в кустах не скакали зайцы, белки не скреблись по стволам в поиске орехов. Несколько берёз повалились, и на дорогу вышло нечто.

Перебирая тремя массивными копытами, существо несло своё, напоминающее тучный мешок, туловище из которого торчала огромная козья голова без глаз. Там, де должны были начинаться ноги козы, виднелись длинные, непропорциональные лапы, которыми существо ощупывало землю перед собой. Позади росло ещё одно туловище, с головой. Оно напоминало, так любимых её подругой Лирой людей. Вторая «человеческая» голова существа, лысая, без губ и щёк с белыми глазами повернулась и поглядела на кобылку. Свити почувствовала, как её сковал холод. За время работы в агентстве, она не раз встречала ужасных химер, но эта была чем-то поистине неестественным. Обе головы издали протяжный рёв, мерзкие щупальца, растущие вместо рук у человеческого тела, взвились и потянулись в сторону новой жертвы. Уродливая, чёрная туша зашагала в направлении кобылки.

---

Из донесения генерала 6-й северной армии Нестора Лунина:

Нам удалось уничтожить отряды рейдеров планировавших атаку северных территорий. Противник потерял 571 бойцов, из которых 217 убиты, 136 ранены, 118 бежали, 100 взяты в плен. Подтверждено наличие в рядах наёмников действующих под руководством представителей организации Орден Изначального Пламени. Взятые в плен рейдеры сообщили, что они прибыли для совершения вторжения. Однако нет данных, что они участвовали в сражении. Сейчас войска проводят поиски возможного места прорыва отрядов наёмников.

Из донесения народного комиссара внутренних дел ССР Данилки:

На данный момент восстановлена связь с деревней Цветково. Получено сообщение о неестественной магической активности. В деревню выслана оперативная группа, возглавляемая капитаном Райнхартом. Получены однозначные данные о гибели одного из функционеров ТНХ-1138 известного под кодовым именем Реставратор Страха. Продолжаются мероприятия по поискам остальных функционеров группы. Имеются данные о том, что двое из них сейчас скрываются в колхозе Красный серп. Настоятельно рекомендую отложить проведения опытов с «Красной Звездой». В данные момент ведутся наблюдения за гражданкой Блю Стар, имеются серьёзные основания полагать, что она является агентом Эквестрийской внешней разведки. Если наше предположение верно, она может вывести нас на профессора Спелл Лайна.

П.С. Поступило сообщение о том, что в районе города Нижние Копыта замечены подразделения наёмников. Мы не можем пока однозначно утверждать, но есть вероятность того, что это группа, прорвавшаяся совместно с рейдерами. Если это так, то в район ВЧ «616»  необходимо перебросить дополнительные боевые подразделения.

П.П.С. Тело Шоколадкина (Реставратор Страха) было похищено из морга Цветковского медицинского пункта.