Fallout Equestria: Influx
Глава 5: Горькая правда
Трах!
Бах!
Хрусть!
Одинокая фигура шла по коридорам старого заброшенного здания штаб-квартиры МАСА, сотрясая коридоры громовой поступью. Дикие твари, известные как гули, бросались на пони, желая полакомиться плотью, но прежде, чем им это удавалось, он отмахивался от них, как от мух, щелчком обутого в сапог копыта. Гули не знали и не могли взять в толк, что нападают на машину, а не на существо из плоти и крови в броне пустынного рейнджера — для них это был такой же пони, как и все остальные.
По лестнице с крыши, грохоча, скатился гуль и зарычал на приближающегося рейнджера.
— Р-р-р!
Рейнджер не вздрогнул и не замедлил шаг, даже когда упырь бросился на него с нижней ступеньки. Быстро топнув, рейнджер опустил копыто на голову атакующего упыря, когда тот оказался в зоне досягаемости, и с силой впечатал его в пол, превратив голову в кашу, навсегда избавив существо от страданий. Не замявшись, рейнджер пошел вверх по лестнице, пока не уперся в запертую дверь, которая преграждала путь на крышу.
Псевдопони стремительно развернулся и нанес удар задними ногами, сорвав дверь с петель. Бесшумно выйдя на крышу штаб-квартиры, он подошёл к парапету, окружавшему периметр крыши, и принялся осматривать окрестности в поисках цели.
Светящиеся красным глаза и красные линзы шлема медленно сканировали территорию вокруг здания, внимательно высматривая что-то, пока его взгляд не замер на севере в направлении руин Лас-Пегаса. На расстоянии не менее мили И-02 ИС засёк двух бегущих пони. Он подошел к стене, активировал встроенный в шлем целеуказатель от винтовки АМ и выкрутил масштаб до максимума.
— Цель номер один… пегас… жеребец… вооружён… плазменным оружием неизвестного образца.
Машина перевела взгляд на другую фигуру, бегущую рядом с пегасом.
— Цель номер два… первичная цель подтверждена: И-01.
Охотник отнял взгляд от прицела и уже так посмотрел на двоицу, пока те стремительно приближались к развалинам некогда великого города.
— Входящая передача от производственного комплекса.
Машина опустилась на металлический круп, провожая глазами двух пони, скрывшихся в руинах.
— Ты добрался до цели? Целый час прошёл, — раздался в эфире требовательный голос компьютера.
— Нет, сэр, охрана здания была отключена, и я был вынужден идти через рольставни и сторожевых роботов, что меня замедлило. Выйдя на крышу, я увидел две цели, убегающие с территории объекта, и одной из них был И-01, — отчеканил И-02 ИС, как будто отчитываясь перед старшим офицером.
— Сигнал передатчика И-01 не в сети, не могу его отследить. Где объект?
— И-01 вошёл в руины Лас-Пегаса, сэр.
Машина поднялась на ноги и приготовилась выдвигаться.
— Поскольку передатчик сигнала отключен, ты будешь ограничен в возможностях. Ты узнаешь, когда приблизишься к И-01, так как твои сканеры должны уловить энергетическую сигнатуру его силовой ячейки. Однако предупреждаю: И-01 был разработан со слабыми ячейками, чтобы обеспечить необходимость подзарядки, поэтому сигнатура может пропасть до перезарядки батарей.
— Принято.
Только сейчас компьютер заметил, что И-02 говорит с ним не бесстрастным механическим голосом, как до ухода, и полюбопытствовал:
— Что с твоим голосом?
— Между этим местом и производственным комплексом пролегала открытая местность. Мне нужно было найти укрытие, и я наткнулся на пони, одетого в закрытую броню. Я скопировал его голос, чтобы, надев броню, я мог выдать себя за него, а поскольку И-01 сейчас находится в руинах Лас-Пегаса, я могу с уверенностью сказать, что это было необходимо
— Очень хорошо, жду регулярных отчётов, но помни: И-01 надо доставить без повреждений, — отдал приказ компьютер и оборвал передачу.
Машина обернулась к открытой двери и обнаружила, что три немёртвых твари, с которыми она имела дело на втором этаже, стоят с открытыми пастями и утробно ворчат. И-02 ИС припал к земле, переходя в боевую стойку. Три гуля бросились в атаку.
Мы мчались галопом так быстро, как позволяли ноги, — прочь от кишащего роботами и гулями здания в сторону моего родного города — Лас-Пегаса… или того, что от него осталось. Нас подстёгивало желание убраться подальше от того, что смогло прорваться через защитные ставни. Ни я, ни Фрутти не очень-то хотели столкнуться нос к носу с обладателем подобной силищи.
И снова меня встревожило то, что я не чувствовала ни одышки, ни усталости, пока мы бежали. Сердце гулко стучало в груди, но дыхание было нормальным, как во время неспешной прогулки. Время от времени я ловила на себе взгляд Фрутти на бегу; похоже, он заметил, что я не устаю, когда сам он пыхтел и отдувался. Сомневаюсь, что мне удастся долго продолжать этот фарс.
Город был всё ближе, и руины пригородов росли как на глазах. Всё, что я когда-то знавала… всё превратилось в руины. Насколько хватало глаз, я видела только разрушение. Сердце упало куда-то в копыта, а желудок словно налился свинцом, когда меня охватило чувство безысходности. Нет! Нельзя сорваться здесь и сейчас, я уже достаточно наревелась, нужно сосредоточиться. Я закрыла глаза и сделала глубокий успокаивающий вдох, чтобы вернуть контроль над собой, и это вроде бы помогло… пока я не почувствовала дрожь в позвоночнике.
Я остановилась, когда мы достигли перекрёстка на разбитой дороге, и спряталась за стеной магазинчика на углу. От магазина осталась только стена, куда я и юркнула.
— Ты… уф… ты чего? — спросил Фрутти, тяжело дыша, и тоже юркнул за стену.
— По-моему, за нами следят, — тихо ответила я, высунула голову за угол и поглядела на штаб-квартиру, откуда мы сделали ноги. — От самого МАСА,
— Тогда чего стоим? Двигаем. Нагоним дистанцию между нами и этой хероборой.
Я кивнула, и мы продолжили путь.
Мы шли практически в тишине, пробираясь по усыпанным обломками дорогам и улицам к нетронутому центру города. По крайней мере, он так выглядел. Мы брели всё равно что вслепую и осторожно продвигались по улицам между разрушенных и уничтоженных домов — всё глубже в руины. Хоть я и прожила в Лас-Пегасе двадцать шесть лет, но я не забиралась далеко от центральных и восточных районов города и не знала южной дорожной карты.
Больно было видеть город в нынешнем состоянии, если вспомнить, каким он был до войны. До войны Лас-Пегас был столицей развлечений Эквестрии, мириад его огней озарял ночь, как солнце светлым днём, а многочисленные казино на знаменитом Стрипе могли вознести пони до небес и низвергнуть в грязь. Тут было чудесное место с массой достопримечательностей для проведения отпуска, если завелись лишние деньжата. Сейчас город превратился в руины и ничем не напоминал себя; может быть, мы и брели сейчас по пригороду, но было ясно, что жизнь, которой когда-то дышал город, давно его покинула.
— Да-а, чистое небо и яркое солнце рисуют пустошь в новых красках, — пробормотал Фрутти, оглядывая заброшки, пока мы шли по разбитой, потрескавшейся и заросшей дороге.
— В смысле? — я вопросительно поглядела на своего фиолетового друга.
— В Мейнхэттане под облачной завесой было темно, и всякое… — он ткнул копытом в сторону груды костей на разбитом тротуаре, — не бросалось в глаза.
Я понимала, что Фрутти хочет этим сказать. Яркое мэрхавское солнце походило на титанический софит в сравнении с мрачным, вечно хмурым небом над центральной и восточной Эквестрией.
Фрутти расправил крылья и принялся обмахиваться.
— Конские яблоки, ну и парилка, — посетовал он. — Как ты ещё не взмокла к хвостам грифоньим?
— Привыкла, — рассеянно сказала я, прожившая на местной жаре всю жизнь.
Мои глаза слегка расширились, когда я поняла, что сказала, и Фрутти поднял бровь, глядя на меня. Я не смогу поддерживать этот фарс долго, если продолжу оговариваться в том же духе.
— В стойле всегда стояла духота, — быстро добавила я.
О Селестия, я ненавижу так лгать ему.
— Везучая. С меня-то седьмой пот сошёл, — пожаловался Фрутти, не прекращая обмахиваться.
Мы добрались до другого перекрестка, и прямо впереди я увидела, что дорога переходит в широкую проезжую часть. Проезжая часть была одной из тех многополосных дорог, окольцовывающих город.
— Селестия сохрани… — ахнула я, когда мы ступили на мост и посмотрели вниз на проезжую часть.
Восемь полос были практически забиты классическими и самодвижущимися повозками, и все они ехали в одном направлении — прочь от города. Хуже всего было то, что вокруг лежало множество скелетов, бросивших машины, но умерших от того, от чего они бежали.
— Ты уж прости, Кристалл, но в пустоши ты и не такую жуть ещё увидишь, — вздохнул Фрутти и утешающе приобнял меня крылом.
Я вздохнула и собрала волю в копыто, посмотрев назад и проследив глазами за дорогой на север. Она вела нас через пригороды и промышленные районы города мимо центра города, обеспечивая легкий путь.
— Давай идти по развязке, так и выйдем, куда надо, — сказала я и зашагала по приподнятой насыпи проезжей части. Я не хотела идти по самой дороге из-за скелетов. Хватит нервотрёпки.
Чем дальше мы заходили, тем менее целыми казались здания рядом с проезжей частью. Мимо проплывали офисные здания, и ни в одном не было ни одного целого этажа или окна — только засыпанные щебнем остовы. Что же, пёс раздери, случилось с моим домом?
— Ты как, Кристалл? — осведомился Фрутти, когда мы свернули за угол у осыпающегося административного здания.
— Переживу. Ты-то сам как? — спросила в ответ я, мысленно поблагодарив его за то, что нарушил затянувшееся молчание.
— Хе, я в полном порядке, — сказал он, гордо надувшись. Я знала, что это ложь, потому что он истекал потом под лучами солнца, отчего я хихикнула. Фрутти улыбнулся. — А знаешь, ты ничего такая в этом прикиде, — мягко сказал он с лёгким румянцем, окрасившим щеки.
Я захлопала ресницами, чувствуя, как щёки наливаются краской, и смущённо выговорила:
— Ты правда так считаешь?
Фрутти, повернув голову, кивнул и заулыбался.
— Ну-у, да, ты вообще… А-ай! — Он не успел договорить; не заметив огромную воронку перед собой, он ухнулся вниз.
— Фрутти! — воскликнула я, подбегая к вздыбленному краю отверстия. Когда я взобралась на него, то обратила внимание на круглую форму впадины, похожей на чашу. Пока я рассматривал отверстие, в моем сознании промелькнуло сообщение.
«Кратер от удара».
Я чуть не поперхнулась от осознания того, что мой друг только что упал в кратер, образовавшийся от удара бомбы. Наверное, те офисы были такими из-за опасной близости, когда упала бомба.
— Цел? — крикнула я во впадину с обрыва.
— Ф-фух… Да вроде бы да, — Фрутти застонал, поднимаясь с грязи, и взмахнул крыльями, чтобы вылететь из ямы и приземлиться на тротуар рядом со мной.
Когда он приземлился, я подошла и нежно потрепала его по щеке.
— Рада, что ты в порядке, и спасибо за комплимент, Фрутти, — я шепнула ему на ухо. Раздалось громкое «пуф» — его крылья раскрылись и нахохлились.
— Пустое, — Фрутти выдал дурацкую лыбу.
Мы продолжили путь в немного лучшем настроении после этой небольшой демонстрации чувств, и, когда солнце начало клониться к полудню, мы подошли к гигантской стене из булыжника, которая, казалось, окружала весь центр города. Я не видела прохода через стену, но перелетать сверху было идеей дрянной просто потому, что Фрутти не смог бы меня поднять. Что-то подсказывало мне, что высокой стеной они хотят оградить все от посторонних глаз и, вероятно, у них есть что-то на случай несанкционированных попыток пегасов пролететь внутрь.
Разглядывая стену, мы также заметили, что большой билборд с приветствием все еще стоит, но для меня это было так душераздирающе — видеть состояние некогда прекрасного знака. Когда-то яркая и приветливая надпись «Добро пожаловать в Лас-Пегас, город мечты» теперь была ржавой, дырявой, нижняя половина её отсутствовала, половина лампочек была разбита, а знак приветствия теперь гласил: «Добро пожаловать в Нью-Пегас, город мечты». Слово «Новый», по-видимому, склепали из старых вывесок, так буквы не совпадали по стилю шрифта.
— Знаешь, в я видел фотографии этого места в старых книжках по истории, когда был жеребёнком. Это место когда-то было красивым, здесь росло много цветов. Хотелось бы мне увидеть его тогда, — лениво протянул Фрутти, глядя на проржавевший знак.
Эх, Фрутти, я тоже хочу, чтобы ты увидел его прежнюю красоту.
Я не знаю сколько мы простояли, глядя на старый знак, но стук копыт где-то позади вывел нас из транса. Мы оба повернулись, Фрутти достал квантовый модулятор из-за спины и повесил под правое крыло. Мы глядели на дорогу, по которой шли сюда. Наши уши вращались в разные стороны, пока мы пытались уловить, откуда раздавался цокот. Вскоре мы обнаружили, что звук исходил из разрушенного мотеля рядом с офисами, мимо которого мы прошли.
— Кристалл, готовсь, если вдруг рейдеры.
Я бросила взгляд на ЛУМ.
— Нет, по ЛУМу, они не враждебны. Двое, медленно движутся в нашу сторону.
Мы ждали затаив дыхание. Фрутти был готов расчехлить свою плазменную винтовку, если понадобится. Мои чувствительные аудиорецепторы в ушах начали улавливать болтовню, только она не походила на трёп рейдеров и… других.
— Походишь патрулём по Мэрхаве, поневоле затоскуешь о жар-пепельной зиме, — раздался голос, очевидно, кобылы.
— Дело говоришь. Я тут целый год, а до сих пор не привык, — ответил ей второй, твёрдый, как у жеребца, голос.
Через несколько секунд мы увидели двух земных пони, одетых в эквестрийскую армейскую броню пустынной раскраски и боевые шлемы с металлической оправой. Они вышли из-за мотеля, разговаривая друг с другом. Когда они повернулись в нашу сторону, то я увидела, что они были оба вооружены боевыми сёдлами, на которых стояли армейские винтовки «Кольт-Арми» АР-15. Полуавтоматические, патрон 5,56-мм, противопехотный. Кобыла была кремового цвета с белой гривой и хвостом, жеребец же голубого окраса с тёмно-зелёными волосами. Кобыла посмотрела на нас, её взгляд был прикован ко мне. Сначала её глаза расширились, а затем резко сузились.
— ЗЕБРА! — заголосила она, и прежде, чем я успела что-либо предпринять, двое подбежавших пони в броне наставили на меня стволы.
— Э! Эй, чё сразу зебра-то?! — крикнул в ответ Фрутти.
Один из парочки, жеребец, глухо рыкнул сквозь зубы:
— Не тонка кишка в город забредать, зебра?
— Столько крови попортили, дивнолунные, — поддакнула кобыла.
Я недоумённо покосилась на них. Никак, они обознались.
— Дивно-кто? — спросила я.
Пони с оружием, вскинув брови, переглянулись и снова перевели взгляды на нас.
— Сними-ка шляпу, — потребовал жеребец.
Я кивнула и сдвинула стетсон на загривок, давая солдатам чётче разглядеть моё лицо. Вся враждебность тут же улетучилась, и они широко вытаращили на меня глаза
— Кхм… Простите, мы подумали, что вы из племени Дивной Луны, — произнёс жеребец извиняющимся тоном.
— Ничего, я не обижаюсь, — я слабовато улыбнулась опустившим оружие пони.
— Так а вы кто? И чё за племя? — Фрутти встал рядом со мной.
— Мы из рейнджеров… — Заметив на наших лицах недоумение, кобыла начала объяснять: — Мы, э, «пустынные рейнджеры», защищаем пони во всём Нью-Пегасусе и вообще стараемся возвратить общество к довоенным идеалам демократии, и нас таких всё больше.
Что же, если её слова правдивы, миру пойдёт это на пользу. Здорово, что хоть кто-то не сидит сложа копыта, а пытается возродить цивилизацию из мёртвого пепла и беззакония пустоши.
— Что до племени, — начал жеребец с толикой яда в голосе, — в целом у нас нет проблем с зебрами. Мы даже включили несколько племён в свои ряды, и они очень помогли нам, не считая этих лунатиков. Однако за все время мы не встречали более мрачного народца. Они называют себя племенем Дивной Луны и живут в Мэрхаве давно, но, в отличие от большинства зебр, которые боятся луны и звезд из-за суеверий о Найтмер Мун или, как они ее называют, Звёздной Деве, это племя поклоняется луне и практикует чёрную магию.
— Верно, так бы мы их не трогали, если бы они не хотели иметь с нами ничего общего, но они совершили набег и напали на несколько караванов, — продолжала кобыла за напарником. — Мы приняли меры. Обычно мы пытаемся решить проблему мирным путем, но ни один из наших послов не смог добраться до их лагеря в Бон-Бон-Спрингс, не подвергшись нападению, поэтому мы послали солдат, — вздохнула кобыла с печалью.
— Произошло недоразумение. Племя попыталось эвакуировать жеребят и стариков через черный ход, но… их перестреляли. Тогда мы позволили всем мирно уйти, но они сказали, что однажды отомстят, — продолжал жеребец. — Когда мы начали разбирать их старый лагерь, то нашли артефакты и фрагменты рукописей, связанные с древней и запрещенной магией.
Ледяной холодок пробежал по моей спине, когда они вдвоём замялись.
— И чё там было? — спросил встревоженный не меньше моего Фрутти.
— Они изучали некромантию, — договорил жеребец.
— Тпр-р-р-ру! — вскинулся Фрутти. — Они пытались подымать мёртвых?
— Мы предполагаем. Того, что они оставили, было явно недостаточно для результата, но достаточно, чтобы понять: они рассматривают варианты.
— Да уж, неудивительно, что вы так набросились, — я поправила край стетсона.
— Нам искренне жаль, но мы рады, что ты не из них.
— А как вы так их отличаете с ходу? — Фрутти с прищуром поглядел на мою шкурку.
— Очень просто. Твоя приятельница белая в серую полоску, а дивнолунные — белые в чёрную.
— Так просто?
— Ну, к тому же вы, судя по всему, явно не из здешних мест. Откуда вы?
— Мы… мы приехали из Мейнхэттана, — ответила я.
— Ага! На поезде, который вчерашним днём бомбанул, — прибавил Фрутти.
— Рад знать, что вы выжили, снова извините за любые неудобства, которые мы могли причинить. Может, вам чем-то помочь, раз уж мы здесь?
— Э-э… Да, знаете, нам надо в город, в одно место, но как туда попасть, не понимаем.
— О, эта стена была здесь задолго до нашего появления, но здесь есть и ворота. Если пойдете вдоль стены на восток, то попадёте на ферму, которой управляем мы. Если вы не будете беспокоить местных, то все хорошо, следуйте вдоль стены мимо фермы, и окажетесь в небольшом жилом районе. Там есть оружейный магазинчик, а сразу за углом будет и вход в город. Чтоб вы знали, что находитесь в нужном месте, перед воротами будет частично обрушенный пандус на эстакаду. О, и будьте осторожны после того, как пройдете ферму, а то туда время от времени забредают рейдеры, — объяснила кобыла-солдат.
— Спасибо большое.
— Без проблем. Удачи, — и с этим двое солдат двинулись дальше, а я облегчённо выдохнула. На минуту я подумала, что они начнут стрелять. Вообще, если подумать, предупреждение об угрозе так и не вспыхнуло, когда они появились.
— Да-а, очень милая парочка, — слегка съязвил Фрутти. — Спасибо, разуем глаза и не будем подходить к зебрам в чёрную полоску.
— Они вели себя вежливо, вообще-то, извинились и даже сказали, как внутрь пройти, — возразила с укоризной я.
— Да-да-да, ты права, прости.
Я кивнула с улыбкой, и мы повернули направо и зашагали вдоль стены. Патрульные не соврали: через несколько минут мы свернули за угол и вышли на большое поле, окружённое заборчиком, где было несколько теплиц, хижин и сторожевых вышек.
— Ну вот и ферма, наверное, — брякнула я единственное и самое очевидное, что пришло в голову.
— Обогнём или напрямик? — спросил Фрутти, когда мы остановились в проходе между оградой и стеной из мусора.
— Хм? Патрульные сказали, если не будем тревожить фермеров, то всё хорошо. Темнеет к тому же, и как-то не хочется делать ноги от очередной орды гекконов.
— Значит, напрямик. Стать ужином для муто-ящериц мне тоже не улыбается, — игриво поддел Фрутти.
Я усмехнулась над формулировкой моего друга, и мы с Фрутти протиснулись через щель в ограде. Мы держались вплотную к стене, чтобы не заграждать путь. Механическое зрение подсвечивало вооруженных солдат на сторожевых вышках, которые наблюдали за нами, и система отмечала их как потенциальную угрозу — из-за вооружения. Мы преодолели примерно половину фермы, когда к нам подошел солдат в металлическом шлеме с надписью «ПМ», похожий на других солдат и с таким же боевым седлом и оружием.
— Стоять бояться! — рявкнул он. — Что вам надо на ферме «Щедрый урожай»?
Я быстро сняла стетсон, чтобы не повторилась первая встреча с пустынными рейнджерами. Глаза солдата слегка расширились, но он будто сразу расслабился, увидев, что я не принадлежу к враждебному для них племени.
— Мы только мимо проходили, сэр, — спокойно ответила я. — Нам надо попасть в город до наступления темноты.
Фрутти закивал в поддержку моих слов.
Солдат изучал нас взглядом какое-то время, после чего кивнул.
— Хорошо, держитесь стены и, будьте добры, не путайтесь под ногами у работяг, — велел он.
— Пустяки. Глазом моргнуть не успеете, как мы уйдём, — бросил Фрутти уже через плечо.
Охранник кивнул и отошёл, чтобы вернуться на пост, а я поспешила догнать своего друга. Поразительно, что они выращивали на ферме. Последнее, что я помнила об этом месте, — тут, кажется, были казино и отель… или офисное строение? Память молчала, но в любом случае раньше земля была вся в асфальте, бетоне и граните, а теперь — пусто! Наверное, кто-то явно постарался, снося здания. Фрутти особенно впечатлило кукурузное поле, мимо которого мы проходили.
— Ишь ты, злаки растут, будто зебры и не били жар-бомбой по Мэрхаве, — тихо пробубнил он себе под нос, но от моих ушек его слова не ускользнули.
— То есть… как это? — я растерялась.
— Ха! Э… ну… бомбы, упавшие на Эквестрию, не просто разрушили все, они отравили землю, а что растёт, то яд почище дрянного пойла. Если повезло найти плодородный кусочек земли, считай, ты богач, но в девяти случаях из десяти тебя за него пришьют. Этим пони повезло, что за ними присматривают пустынные рейнджеры
Ужас пронял меня при мысли о том, что мир не только разбомбили, но и смертельно отравили. Какого хрена произошло в день падения бомб? Неужели мы тоже выпустили весь арсенал, что у нас был? Неудивительно, что этот мир погряз в грехе, и слава Селестии, что у нас есть такие пони, как эти пустынные рейнджеры, которым не всё равно. Наверняка не только в Мэрхаве есть группы хороших пони, вносящих посильную лепту, но с тех пор, как закончилась война, прошло сто девяносто лет — хоть что-то да должны были успеть исправить.
Я тряхнула головой, отгоняя мысли о том, что мёртвый мир продолжает отравлять пони, а негодяи правят в нем лишь жаждой крови и страхом.
— Надеюсь, мир когда-нибудь оправится, — тихо проговорила я, когда мы протиснулись в очередную щель между оградой и стеной.
Патрульные сказали, что территория за фермой раньше была спальным районом, так что я предположила, что там до сих пор живут… Не угадала. Мы ступили в точно такой же пригород, как на окраине: дома были заброшены и разрушены, от каких-то не сохранилось ничего, кроме четырёх стен и дымохода. К сожалению, идя по растрескавшейся дороге у стены, мы видели свидетельства смерти, постигшей жителей. Скелеты по-прежнему лежали там, где упали в тщетной попытке убежать.
— Я думала, что пони укрылись в стойлах. Откуда столько мёртвых на улице? — спросила я неверяще, вспомнив те горы костей, что увидела сразу по пробуждении из стазиса.
— Стойла… Ха! В одно стойло влезет дай Селестия пара сотен. На всех не хватило места Самое печальное, что двадцатилетняя война кончилась за час-другой, и чем? Смертью миллионов.
Я чувствовала себя ужасно: компания, на которую я работала до конца света, не смогла спасти всех пони. А ведь они построили более ста стойл... Да, Фрутти был прав. Даже с сотней готовых убежищ они могли спасти только по несколько сотен в каждом, а это даже не миллион, даже не пятьсот тысяч. Одна мысль о том, сколько пони погибло в тот день, сводила желудок судорогой.
— Эй, не тот ли это магазин оружия, который упоминали рейнджеры? — указал Фрутти на окружённое нетронутым забором строение, перед которым стояло что-то вроде киоска. Табличка на нём гласила «Огненные подковы».
Я была благодарна Фрутти за то, что тот отвлёк меня от невесёлых мыслей. Оглядев указанное здание, я увидела что-то наподобие закрытого прилавка, как в каком-нибудь почтовом или банковском отделении. Большую часть окна закрывало стекло, оставляя небольшую щель внизу. Внутри будки обнаружился знакомой марки робот — выполненный в виде жеребца «понитрон», правда, с головой в форме огроменной лампочки и покрашенный в зелёную военную краску. Стену позади него покрывали полки со всевозможными пушками. В затылке у меня снова заболело от потока информации буквально о каждой из них.
«Обнаружено много видов оружия…
Оружие 1: ОП-9 боевой дробовик, полуавтоматический, 12-го калибра с магазином барабанного типа.
Оружие 2: ОП-44 ПП, 10-мм, полуавтоматический.
Оружие 3: ОП-64 штурмовая винтовка, 5.56-мм, автоматическая.
Оружие 4: ОП-80 охотничий дробовик, помповый, 20-го калибра.
Оружие 5: ОП-84 полицейский дробовик, 12-го калибра, автоматический.
Оружие 6: ОП-100 бронебойное ружьё, 50-го калибра, с креплением к боевому седлу».
Я зарычала и сжала голову копытами. Она просто раскалывалась от всей подкопытной каждого представленного ствола! Так плохо мне ещё никогда не было, да и знать все эти детали совершенно не хотелось.
— Кристалл, ты как, нормально? — с беспокойством поинтересовался Фрутти.
— Ох-х, да, просто внезапная мигрень, ничего страшного, — успокаивающе проговорила я, когда волна новых знаний иссякла.
Фрутти окинул меня долгим взглядом. Он не тупой, он будет что-то подозревать. Надо бы рассказать ему правду, но как? Как признаться в том, что я — машина? При этом не испугав и не ранив? Как я ни старалась, все возможные пути вели к потере друга. Ладно, сейчас нужно отложить эти тревоги на потом, всё равно они не принесут ничего хорошего, только заставят Фрутти волноваться ещё сильнее.
Мы обогнули угол стены и вышли к большим воротам, возле которых стояло несколько пони. Они были в обычной одежде и как будто охраняли проход.
— Чё там, как? Враждебны? — подступил ближе Фрутти, уставившись на прислонившихся к створкам.
Я посмотрела на ЛУМ и помотала головой.
— Нет, компас показывает белые метки, так что всё в порядке.
Я уже собралась было пойти к воротам, как пип-бак показал враждебную цель прямо позади нас. Обернувшись, я увидела шаркающего вперёд рейдера. Вспомнив, что хороший рейдер — мёртвый рейдер, я пригнулась и зубами выхватила револьвер из кобуры на правой ноге. Фрутти, похоже, тоже заметил незваного гостя, потому как встал на дыбы и распахнул для баланса крылья, чтобы в передние копыта взять винтовку. Тем не менее троица пони уже прибежала к нам от ворот с ОК-44 наизготовку. Не многовато ли на одного?
Все трое оказались кобылами-земнопони, почти одинаковой расцветки. Ближняя ко мне кивнула, и они принялись поливать врага из своих полуавтоматов. Фрутти шмалял сгустками плазмы, так что я тоже прикрыла левый глаз, прицелилась и надавила на спусковой крючок. Мне всё ещё претила идея убийства, однако Фрутти популярно объяснил, что на пустошах по-другому не выжить, пусть это и шло вразрез с моей довоенной моралью.
Рейдеру нечего было нам противопоставить, и поток свинца с плазмой разнёс его на куски. Мы все урвали хоть одно попадание. Конец жеребцу положил залп от Фрутти, обративший плоть бедняги в кучку зеленоватой золы — что навеяло мне воспоминания о дне нашего с пегасом знакомства, — в которую секундой позже обрушился и скелет.
— Тебе бы научиться экономить патроны, Кристалл, — отметил Фрутти, закинув винтовку за плечо.
— Шаво? — прошамкала я с зажатой в зубах пушкой.
Сев на колени, я выплюнула револьвер в копыта и откинула барабан, увидев шесть зияющих отверстий. Я удивлённо вздохнула. Не думала, что успела выстрелить все заряды.
— Да, кажется, ты прав, надо учиться экономить.
Трое кобыл повернулись и зашагали обратно к воротам, даже ничего не сказав нам. Как грубо. Зарядив барабан патронами из оскудневших запасов, я двинулась к ним. Занятые позиции по обеим сторонам прохода выдавали в этих пони охрану — скорее всего, против ребят навроде расплавленного сейчас посреди дороги.
— Простите пожалуйста, можно нам войти? — вежливо поинтересовалась я.
Кобылы переглянулись между собой, после чего повернулись обратно к нам. Они все вперились в нас взглядами и так и стояли, отчего я начала чувствовать себя неуютно, пока в конце концов одна из них не стукнула задним копытом в металлическую створку. С минуту ничего не происходило, как вдруг раздался громкий скрежет и железная дверь сдвинулась. За ней обнаружилась главная улица, причём такая же разрушенная и неухоженная, как и виденные нами до сих пор. Странно.
— Добро пожаловать в Сен-Сайд, путники, — проронила стукнувшая в ворота стражница.
— Спасибо.
Если честно — я понятия не имела, чего ожидать от этого Сен-Сайда. Ах да, пип-бак оповестил об открытии новой локации с одноимённым названием, плюс отобразил найденные фермы и магазин, которые я просто не заметила раньше. В общем, мне казалось, что внутри будет нетронутая часть Лас-Пегаса, однако всё вокруг выглядело так же плохо, как и вне стены. Здания вдоль улицы стояли обвалившиеся и полуразрушенные, стёкла выбиты, мостовая в выбоинах. Было, впрочем, одно ключевое отличие. По городу снаружи мы вообще не встретили ни души, тогда как здесь народу было не меньше, чем вечером довоенного дня.
Ворота с грохотом закрылись сзади, когда мы ступили внутрь. По бокам я обнаружила ещё двух пони, похожих на оставшихся с той стороны. Они тут охраняли проход или что? Возле стены также стояло несколько вооружённых джентлькольтов, один из которых — большой, серый, в какой-то стальной броне — подошёл ко мне.
— Вы двое, похоже, впервые тут? Думаю, вам захочется воспользоваться услугами опытного наёмника вроде меня. Сен-Сайд не самое безопасное место, особенно когда сядет солнце и особенно для такой хрупкой кобылки, как ты, — выдал он с уверенной усмешкой, лишь напугавшей меня до жути.
Фрутти раздражённо фыркнул.
— Эм, спасибо, но мы как-нибудь сами, — я осторожно попыталась обойти здоровяка.
— Я бы настоял, — прорычал тот, нахмурившись.
Ого, этот парень не понимает слова «нет», не так ли?
— Слыш, братан, она сказала, что мы и сами справимся, — выступил вперёд раздражённый Фрутти.
— В этом городе полно разных бандитов, не успеете оглянуться, как вас обчистят или прирежут, — напирал жеребец, преградив путь передней ногой.
— Тронешь её, и я тебе эту ногу в жопу запихаю, понял? — рявкнул Фрутти, перекинув на грудь плазменную винтовку.
Амбал что-то проворчал под нос, но намёк понял и отошёл. Я была слишком растеряна, чтобы расслышать слова, однако звучали они грозно и у меня возникло плохое предчувствие. Как только Фрутти решил, что нас больше не слышно, он тихо выдавил:
— Вот ведь жуткий ублюдок.
— Ага, — согласилась я, ступая по разбитой дороге.
Пусть вокруг всё и выглядело как после апокалипсиса, город ощущался вполне живым благодаря толпам снующих туда-сюда пони. А когда мы завернули за угол, нашим глазам вообще предстал рынок с палатками, торгующими всякой всячиной. Да на таком можно было купить что захочешь!
Когда мы смешались с толпой у лотков, до моих чутких ушей начали доноситься шепотки от прохожих вокруг, а ещё все начинали пялиться на нас, ну или точнее на меня. Я вздохнула и сдвинула свой убор на шею, дабы открыть голову на всеобщее обозрение. Как только все поняли, что я не из племени Дивной Луны, тревожный гомон сменился вздохами облегчения и всё вернулось на круги своя. Неужели разница меж серыми и чёрными полосками была так видна?
В конце рынка нас поджидал сюрприз, потому как, стоило нам выбраться из толпы, мы упёрлись в лавку с продавцом-грифоном. Грифоном! Будучи порядочной кобылкой я удивлённо пискнула и спряталась за Фрутти. Воспоминания об атаке на поезд ещё были свежи в моей голове, особенно часть про спонтанное барбекю.
— Что это с ней? — недовольно проскрипел грифон.
— Грифоны налетели на наш поезд, — пояснил Фрутти.
— А ну так это, не все из нас мудаки, — отмахнулся продавец.
Он указал когтем на прилавок, за котором было — фу! — мясо.
— Не желаете свежего мясца? — спросил грифон почти с надеждой. — Я знаю, вы, пони, всеядные.
От взгляда на сырое красное мясо меня чуть не стошнило, так что я поспешила отойти от палатки подальше. Ещё и запах стоял ужасный, на таком-то палящем солнце.
— Э-э, не, спасибо, — бросил Фрутти, прежде чем перелететь ко мне.
Удостоверившись, что мы ушли далеко, я пару раз отрыгнула. От вида и запаха всего, лежавшего на прилавке, мне стало прямо плохо, однако хуже было то, что когда тошнота отступила, я почувствовала голод. Тут и предатель-живот решил побурчать да погромче. А в довершение ко всему интерфейс мигнул предупреждением об оставшихся 47% зарядки. Воу, да поход в МАСА половину аккумулятора у меня отжал.
Сен-Сайд оказался довольно большим, несмотря на ограждающую стену, а в местных, хм… трущобах жило немало пони. Постройки были всё так же порушены в хлам, однако по сравнению с пустошами тут был целый мегаполис.
Около часа мы брели по дороге в примерном направлении городского центра — или Стрипа, как его называли раньше. Не знаю, что там было сейчас, но посмотреть не мешало. Нам нужен был госпиталь имени Флаттершай, который как раз там и находился. Выйдя после эдакого часового променада на открытую дорогу, мы увидели, что она, чуть изогнувшись вправо, упиралась в ворота ещё одной стены. Что важнее — там вверх всё ещё вздымались башни центрального Лас-Пегаса, эм-м… Нью-Пегаса. Значит, дорога приведёт нас к цели, ура! Ещё правее она ответвлялась к внешней стене из мусора под охраной всё тех же странных кобыл. Вдруг мой взгляд привлекло здание начальной школы. Весьма знакомой школы.
— Начальная школа на Прогулочном проспекте, — вслух сказала я.
— Чего-чего?
— Э-э, просто прочитала название на табличке, — быстро ответила я, тайком убедившись, что стальная пластинка всё ещё висела у входных ворот.
Чувство вины снова напомнило о себе. Чем больше я лгала Фрутти, тем больнее ему будет, когда он узнает правду. И да, не «если» узнает, а «когда». Невозможно скрывать такое до бесконечности, да и он уже сейчас начинает что-то подозревать.
Что ж, хорошая вещь о нашем текущем местонахождении — я знаю точно, где оно. В эту начальную школу я ходила в детстве, а правее из-за стены торчали крыши домов, в одном из которых я тогда жила. Приятно было наконец оказаться в знакомых краях.
— Итак, Фрутти, я точно знаю, куда нам идти, — уверенно заявила я.
— Что, серьёзно?
— Эм, да серьёзно, я видела карту Лас-Пегаса ещё в стойле.
Что ж, это не было полной ложью — карту-то я всё же изучала.
— Ладушки, тогда веди, — улыбнулся Фрутти.
Я только хотела продолжить путь, как новые метки появились на моём ЛУМе, причём двигались они быстро. Из интереса узнать, кто были эти мирные цели, я оглянулась на школу. Из-за её угла выбежали два маленьких жеребёнка и ринулись по улице, бешено озираясь, словно в поисках чего-то.
— Где он, Скраппи? — взбудоражено прокричала пустобокая кобылка.
— Я без понятия, Чаз, наверняка снова спрятался, — второй жеребёнок подбежал к зарослям травы. — А, ну вот, нашёл.
Последовал высокий писк и какое-то безволосое существо выскользнуло на асфальт. Мои глаза расширились от ужаса, потому как чем ближе подбегало животное, тем больше я понимала, кто это. Длинный лысый хвост, большие круглые уши и выпирающие зубы. Я взвизгнула от страха и припустила прочь как можно дальше от грызуна-мутанта.
— Это что ещё за… за… хренобесия?! Откуда здесь крысы! — вращая глазами, орала я во всю глотку.
Остановилась я, только втаранившись в какого-то робота-стража, охранявшего проход во внутренний город. Я плюхнулась на круп и, тяжело дыша, взглянула на ЛУМ. Слава Селестии, робот не стал агрессивным. Как же я ненавижу этих долбаных крыс!
— Хуя се, вот это ты бегун, — простонал Фрутти, устало приземлившись возле меня. — Ты чё так переполошилась-то?
— Я… боюсь крыс, — призналась я.
— Крысы, серьёзно? А в штаб-квартире МАСА так, лёгкая прогулочка была?
— Фобия это другое, Фрутти, — надулась я.
Пегас удивлённо моргнул.
— Что ещё за фобия?
— Ну… э-э, чего? — такого вопроса я не ожидала.
Жеребец просто стоял и ждал ответа.
— Это такой страх, может быть от чего угодно. Ну, з-з, например боязнь пауков называется «арахнофобия», — объяснила я, отчего на лице Фрутти проступило осознание. — Да. Вот я страдаю от мусофобии, боязни мышей и крыс. Я могу быть главной шишкой на районе и всё ещё визжать как сучка при виде этих грызунов.
— А, лады, извиняй тогда, — Фрутти прижал уши.
— Ох, всё в порядке, ты же не знал, — я потерлась об него мордочкой, отчего пегас вроде приободрился. — Пошли, мы почти у цели. Просто войдём за ворота и минут через десять отыщем госпиталь.
Фиолетовый жеребец кивнул, однако стоило нам подойти к воротам, как путь преградил здоровенный робот.
— Стоять. Заплатите входной налог или предъявите ваш паспорт, — прожужжал он монотонным голосом, куда более приятным и авторитетным, чем у охранников из МАСА. После чего добавил: — Иначе открою огонь.
— Э-э, ладно, — только и ответила я, не зная, чего ещё сказать.
Машина подкатилась ближе, отчего я почувствовала себя неуютно. Она возвышалась над нами словно башня. Её красные глаза сканировали нас какое-то время, потом динамик прожужжал:
— Недостаточно средств. Возвращайтесь, когда накопите достаточно крышек, чтобы пройти минимальный денежный ценз.
Минимальный денежный ценз? С каких пор для игры в казино требовался минимальный запас денег? Да забудьте про казино, даже просто войти стало нельзя!
— Каков минимальный ценз? — спросил Фрутти.
Робот молчал какое-то время, после чего выдал:
— Минимальный объём крышек: три тысячи.
У нас даже и тысячи не осталось после того магазинчика около места крушения. Каким лядом мы должны были накопить столько деньжищ?
— А НУ НАХУЙ С ДОРОГИ! — проорал какой-то жеребец, несущийся к воротам.
— Уничтожить, — пришёл к заключению робот, после чего разрядил очередь в бегущего, не дав тому даже приблизиться ко входу.
— Ох тыж нахрен! — завопил Фрутти.
Да, эта груда болтов не шутила насчёт отстрела нарушителей. Тот бедолага, должно быть, подумал, что успеет проскочить, пока мы отвлекаем робота. Что ж, нам точно не светил вход с такими охранниками. К тому же что-то мне подсказывало, что внутри их ещё больше.
— Похоже, придётся вернуться, когда подкопим битов, э-э, крышек.
Дерьмо, вот сейчас я прям совсем расслабилась. Фрутти точно меня вычислит, если я буду позволять себе такие проколы.
— Что ж, можем заняться собирательством и продавать весь найденный хлам. На этом деле можно нехило поднять крышек, многие так и живут сейчас. Продают дерьмо, покупают дерьмо… хе-хех, — договорил Фрутти и захихикал.
— Похоже на правду. Надо бы найти какого-нибудь торгаша и спихнуть ему всё, что мы нашли в штаб-квартире МАСА.
Фрутти покивал, и мы пошли обратно про Прогулочному проспекту. Будучи в ужасе от гигантской крысы — а тварина была действительно размером с собаку, — я не обращала внимания на дома вдоль улицы. По мере приближения к Стрипу дома становились ухоженнее и целее, чем на окраинах возле внешней стены, а на фасадах ютились вывески десятков игорных домов, отелей и баров.
Мы услышали перебранку с первого этажа здания, мимо которого проходили, так что из любопытства подошли посмотреть к окну. Бесполезная затея — оно было настолько грязным, что ничего разглядеть не получилось. Задрав голову, я прочитала: «Порочный Ковбой, казино и отель!».
— У кого-то сегодня плохой день, — протянул Фрутти, как вдруг стекло рядом разбилось вдребезги, и на мостовую шлёпнулось мёртвое тело.
— Пресвятые шары! — закричала я с асфальта, на который упала, уклоняясь от стекла.
— Что за чёрт? — в том же тоне воскликнул Фрутти.
Из разбитого окна мы могли слышать вопли какого-то пони, кричащего о том, что кто-то был предателем и отказался от сделки, в то время как тот, на кого кричали, отвечал холодным спокойным голосом и говорил вещи в духе того, что первый был простым дураком, ослепленным жадностью. Далее последовал грохот дерева и звук разбившегося стекла, после чего из окна вылетело новое тело. Оно приземлилось на тротуар и застонало. Ну, этот по крайней мере выжил. Мы не могли сдвинуться с места, увлечённые зрелищем, потому жеребец сразу нас заметил, как только поднялся.
— Вы ничего не видели, — прорычал бедолага и, хромая, припустил по улице, скрывшись в итоге за углом.
За его уходом последовал звук набирающего обороты мотора, а затем пронзительный скрежет и крик агонии. Что за хренотень тут творилась? Мы только собрались убежать от греха подальше, как из окна вылетел третий жеребец. Он упал на труп первого и застонал от боли.
Мы снова не смогли смотаться, потому что в наступившей тишине вдруг раздался цокот копыт. Очень странный цокот. Три звука были обычными, в то время как четвёртый — металлическим. Моё любопытство пересилило страх и желание бежать: очень уж хотелось узнать, кто это смог побороть четверых пони, да при этом троих из них вышвырнуть из окна. Я уже приготовилась к тому, что обладатель стального копыта круто выпрыгнет из окна, однако он степенно вышел через дверь. Видок у него оказался совершенно для меня неожиданным.
Это оказался земной пони фиолетового окраса, с угольно-чёрными гривой и хвостом. Прямые длинные волосы были великолепно ухожены и прямо-таки сияли под вечерним солнцем. Его красивое лицо не выражало особых эмоций, пока он оглядывал лежавшего жеребца.
Ещё он просто поражал своей громадностью. Я видела принцессу Селестию во плоти, когда ещё училась в школе — она как-то раз посетила госпиталь, и я навсегда запомнила, как она возвышалась надо всеми вокруг. Вот этот жеребец был точно такой же: он, наверное, даже не уступал ей в росте. На кьютимарке его красовались две скрещенные бензопилы. Одет он был в чистый и опрятный чёрный фрак с длинным подолом, под которым виднелась белая рубашка и красный галстук. На воротнике красовалась золотая заколка с инициалами «ПК».
Наиболее поражающей особенностью гиганта, впрочем, являлся источник того клацающего звука. Правая передняя нога начиная с колена была полностью механической и выглядела как продвинутый кибер-имплант, похожий на те, что начинали тестировать в клинике незадолго до моей как-бы смерти. Через нижнюю половину протеза протянулся вертикальный шов, пересекавший даже копыто и деливший всю конечность пополам.
Фиолетовый жеребец подошёл к лежавшему на земле, нормальной ногой поднял за шиворот и смачно впечатал в стену отеля меж дверью и окном. Спокойное выражение его лица ничуть не изменилось, отчего он стал казаться ещё страшнее. Громила понадёжнее встал на задние ноги и поднял свою жертву высоко над землёй, после чего поднёс к самой его морде свою механическую конечность.
— Где прячется Танго Джек? — спокойно вопросил он.
Несмотря на сдержанность голоса, он нёс в себе некую устрашающую нотку, которая испугала висящего жеребца до видимой дрожи, однако рта тот не раскрыл.
Амбал разочарованно вздохнул, и его нога раскрылась. Меж двух половинок показалась цепная пила с когтеобразными зубьями, прямо как в каких-нибудь супергеройских комиксах.
— Где он? — требовательно и с нажимом произнёс жеребец, а заработавший мотор подчеркнул его желание получить ответ.
Вращающиеся зубья приближались всё ближе к пойманному пони, отчего тот покрылся потом.
— У НЕГО УБЕЖИЩЕ В ХОЛМАХ К ВОСТОКУ ОТ НЬЮ-ПЕГАСА! — в конце концов провизжал он.
— Благодарю, — сказал громадный жеребец, остановил и убрал пилу, после чего отступил назад. Его жертва плюхнулась на пол и растерянно взглянула вверх. — А теперь проваливай отсюда. Считай это шансом на исправление.
— Чего… — прохрипел бедолага с пола, когда его мучитель повернулся спиной.
— ВАЛИ! — спокойно, пусть и слегка повысив голос, приказал тот. — А то я могу и передумать.
Он поднял стальную ногу и из шва показался один зубчик, даже не пила целиком.
— Ну уж нахуй! — заверещал побитый жеребец и заковылял прочь.
Громила проводил бегущего взглядом и улыбнулся. Он убрал зубец, после чего огляделся и заприметил нас, свернувшихся калачиком под окном.
— О, прошу прощения, надеюсь, я вас не ушиб случайно одним из этих охотников, — проговорил он, подходя ближе.
— Эм, нет, ты, э-э, промазал… это всё ты? — тупо пролепетала я.
Жеребец просто кивнул в ответ.
— А что тут вообще произошло? — спросил Фрутти, указав на лежащее посреди дороги тело.
— Кучка нанятых мной охотников решила дать волю жадности и попытать удачу, взвинтив цену после пары месяцев работы. Я решил, что так дело не пойдёт и их всех надо бы уволить раньше, чем я рассчитывал. Они восприняли это как отказ от сделки и напали, так что я всего лишь защищался.
— Воу, лады, тогда почему ты отпустил этого?
— Это новенький, присоединился к остальным уже после заключения контракта. За этими отморозками требовался глаз да глаз, поэтому я всегда был в курсе всех их дел. Новичок не успел запятнать себя в моих глазах. Его нужно было лишь припугнуть, и местонахождение их босса оказалось бы у меня в копытах. Раз уж его тушки здесь не видно, стало быть, он забился в свою нору.
Мы кивнули, соглашаясь.
— Ох, как невежливо с моей стороны. Меня зовут Мотор Раннер, — представился жеребец с лёгким поклоном.
— Эм, я Кристалл Эклер, а это… — представилась я, после чего махнула ногой в сторону своего друга.
— Тутти-Фрутти меня кличут, однако я предпочитаю просто Фрутти, — ухмыльнулся пегас и коснулся полы своей шляпы.
Я заметила еле заметно приподнявшуюся бровь Мотора Раннера, когда озвучила своё имя, однако более он никак не отреагировал. Парень явно умел контролировать эмоции.
— Рад нашему знакомству. Предположу, что вы двое не отсюда?
— Это так бросается в глаза? — спросил Фрутти.
— Вообще, ты не так сильно. Мэрхаве — рай для дашитов.
При слове «дашит» Фрутти нахмурился и дёрнул крупом, чтобы пыльник полностью скрыл его бёдра.
— Больная тема, прошу прощения. — Мотор посмотрел на меня. — А вот тебя легко вычислить. Здешние зебры все с чёрными полосками.
— Тут серьёзно никого с серыми? — недоверчиво протянул Фрутти.
— В ближайшей округе никого. Только путники навроде вас, — жеребец задумчиво смерил нас взглядом. — Вы не смогли пройти на Стрип, не так ли?
Его вопрос прозвучал так, словно он уже знал ответ.
— Нет, там на входе было ведро с болтами, оно сказало… — Фрутти прокашлялся и спародировал механический голос: — Недостаточно средств. Возвращайтесь, когда накопите достаточно крышек, чтобы пройти минимальный денежный ценз.
Я удручённо вздохнула:
— Да, нам тысячи две не хватает.
— Хм-м, я мог бы вам помочь, если вы не против сделать для меня кое-какую работёнку.
— М, что за работа? — со встрепенувшимися от надежды ушами спросила я.
— Танго Джек, второй пони, от которого я хочу избавиться. Если ты выследишь его и убьёшь, то я заплачу тебе пять тысяч крышек, — Мотор Раннер сделал небольшую паузу, — у него петля на шее, и её давно пора затянуть.
— ПЯТЬ ТЫСЯЧ КРЫШЕК? — Фрутти ахнул от изумления.
— Да, это меньшее, что я могу дать за смерть этого ублюдка.
— Меньшее?! — Фрутти снова ахнул.
— Ты хочешь, чтобы мы просто убили его? — спросила я, чувствуя лёгкий холод из-за того, что кто-то просит нас убить другого пони за деньги.
— Кристалл, помнишь, что я тебе рассказывал по пути в пустоши? — прошептал Фрутти.
Я вздохнула и кивнула. Я готова убить одинокого рейдера, и это не будет исключением, ведь так заведено. Но просто пойти и убить случайного пони? Мне нужна была причина, чтобы сделать это. Мне хотелось сохранить хоть какую-то часть своей морали.
— Ты сказал, что эти охотники раннее были плохими пони. Что сделал Танго Джек, что ты считаешь его худшим из них? — спросила я.
Спокойное выражение лица Мотора Раннера сменилось сердитым взглядом, отчего высокий жеребец стал выглядеть очень устрашающе.
— В прошлом он насиловал маленьких кобылок, которым не было и пяти, — гневно произнёс он.
Мои глаза широко раскрылись от ужаса, когда я услышала это. Танго Джек был педофилом. Если что-то и было, чего я не могла терпеть ни до войны, ни после, так это пони, которые так жестоко обращались с жеребятами. Я почувствовала, как праведное пламя вспыхнуло в моём сердце. Я знала, что собираюсь делать.
— Я принимаю твоё предложение, — произнесла я, вставая.
Спокойствие Мотора Раннера вернулось, он улыбнулся.
— Чудесно. у Танго Джека есть убежище в холмах на востоке Нью-Пегаса. Когда вы разберётесь с ним, снимите с его шеи золотой кулон в качестве доказательства. Вы сможете найти меня в отеле «Золотой дуб» по дороге сюда. Удачи вам, Кристалл и Фрутти, и спасибо вам. — Он слегка поклонился и развернулся, чтобы отправиться в ранее упомянутый отель.
— Ого, Кристалл, я не ожидал, что ты так быстро согласишься, — сказал Фрутти, пока мы шли по дороге к восточным воротам и жилому кварталу за ними.
— Танго Джек — педофил, Фрутти, он настоящий монстр, — проворчала я. — Он насилует маленьких жеребят! Это серьёзное преступление.
Пегас нахмурился.
— Твоя правда, в Анклаве пони, осуждённые за педофилию, всегда приговариваются к пожизненному заключение или смертной казни, — кивнул он. — Давай пришпорим этого монстра и получим свой мешок с золотом.
— Мне не нравится мысль об убийстве пони за деньги. Избавиться от него просто за тем, чтобы он не мог навредить ещё одному жеребёнку, было бы достаточной наградой. Я серьёзно не могу понять, как кто-то может иметь сексуальное влечение к маленьким жеребятам, это отвратительно.
Мы шли мимо школы, когда я услышала писк из из коричневой травы со двора. Из неё выпрыгнула гигантская крыса.
— Это снова сраная крыса! — закричала я и помчалась по дороге к воротам, повторяя «мерзость!» снова и снова. Селестия мне судья, как же я ненавижу крыс. Я на момент покраснела, когда услышала смех Фрутти. Кобылы, стоявшие у ворот, впустили нас.
Солнце заходило за западных холмы, и небо становилось темнее. Нам нужно было найти место для ночлега и… Я замерла, когда увидела дорожный знак.
«Добро пожаловаться в жилой район Чеддертон».
— Дом, — произнесла я вслух и пошла по дороге.
— А, что, Кристалл, эй, подожди, куда ты? — спросил Фрутти, стараясь не отставать.
Я не ответила. Я, словно под гипнозом, возвращалась по следам прошлого домой, как когда-то тогда, из школы. Мой мозг всё ещё помнил маршрут и направлял меня по правильному пути. Фрутти продолжал пытаться привлечь моё внимание, но я была на автопилоте, следуя по маршруту туда, где я провела практически все свои двадцать один год. Я остановилась, когда увидела старый фамильный дом. Он всё ещё стоял и выглядел достаточно хорошо, учитывая что гнил здесь всё это время.
— Мы… сегодня мы будем отдыхать здесь, — произнесла я голосом, надломившимся под напором эмоций, наполняющих меня при виде старого дома.
— Кристалл, ты в порядке? — спросил Фрутти, пока я открывала дверь. Его голос звучал крайне тревожно.
Я не ответила и дёрнула дверную ручку — заперто. По обе стороны входной стояли цветочные горшки, внутри которых не было ничего, кроме мёртвых растений. Я аккуратно подняла левый горшок, под ним всё ещё был запасный ключ. Удивительно, что за те сто девяносто лет, пока меня не было, никто не сдвинул горшок и не обнаружил ключ. Замок со стоном запротестовал из-за того, что им не пользовались два века, но всё-таки щёлкнул и дверь отперлась.
— Окей, откуда ты знала, что там был ключ? — сконфуженно спросил Фрутти.
— Предчувствие? — просто произнесла я, толкая дверь.
Мы зашли в мой старый дом. Запах разложения ударил по моим рецепторам, но, к счастью, это был не тот запах, с которым гниют тела. Перед нами находилась лестница, ведущая на второй этаж. За ней коридор, ведущий на кухню. Дверь слева от нас висела на одной петле и открывала широкий вид на не менее широкую гостиную. Дверь справа, которая вела в столовую, валялась на полу. Я прошла в гостиную, обошла пыльные диваны и толкнула дверь в конце комнаты, которая вела на кухню.
— Как я и запомнила, — прошептала я, пытаясь открыть дверь. Дверная ручка повернулась, но дверь так и не открылась. Она тоже была заперта, что значило только одно — в этом доме никого не было практически двести лет.
— Чёрт побери, — присвистнул Фрутти. Я обернулась и увидела, что он залез головой в морозильную камеру ретро-холодильника. — Здесь много консервированной еды, её ещё можно есть.
— Б-бери всё, что хочешь. — произнесла я, чувствуя, как меня охватывает глубокая печаль. Я вышла из кухни и медленно стала подниматься по лестнице. Ступеньки скрипели под моим чудовищным весом, но не проваливались. Наверху, справа от меня, была комната родителей, передо мной ванная, а слева маленькая свободная комната и моя спальня.
Пульс участился и дыхание стало прерывистым, когда я подошла к двери в свою спальню. Аккуратно толкнула грязную белую дверь носом и увидал свою старую комнату. Обои, украшавшие комнату, раньше были светло-розовыми с цветочными узорами, но теперь они потеряли большую часть своего цвета и в некоторых местах отслаивались от стен. На потолке виднелось несколько влажных пятен; там тоже отслаивалась краска.
Я подошла к кровати со стальным каркасом, на которой когда-то спала, и села на пыльный матрас. Кровать застонала под моим весом, но выдержала. Мой взгляд остановился на прикроватной тумбе и маленькой фоторамке, которая всё ещё стояла на ней. Я протянула копыто и подняла её. Рамка фотографии была испачкана, и изображения не было видно. Я свернула хвост и воспользовалась им как щёткой, смахивая десятилетиями копившуюся пыль. Я невольно улыбнулась от воспоминания, в котором мама покупает эти зачарованные рамки. Они будут хранить фотографии вечно. На фотографии была кристальная пони с розовой шерстью и жёлтой гривой, в копытах у неё была маленькая копия себя, но та была тусклой и не имела блеска кристальной пони.
— О, мама, — прохрипела я, прежде чем начать открыто рыдать.
— Хэй, Кристалл, вот ты где, в том холодильнике много всего… — Фрутти сделал паузу, заметив меня в слезах, — вкусного… эй, ну что такое? — спросил он с беспокойством, подходя к кровати.
— О, Фрутти, — воскликнула я с болью и горем в голосе. — Я потеряла всех, свою маму и папу, бабушку и дедушку, всех, кого я знала.
Я взвыла.
— Эй, постой, это не правда, — нежно произнёс он, присаживаясь рядом со мной на кровать и обнимая меня крыльями. — У тебя всё ещё есть я.
«Интересно, насколько же?»
Я была рада, что у меня был кто-то, кто мог бы заставить меня плакать. Слёзы текли ручьём. Я плакала от всего сердца, когда отчаяние, боль и тоска стали выходить наружу. Я не контролировала чувства, нуждалась в утешении. Схватила Фрутти передними копытами и крепко обняла его, не забывая быть осторожной, чтобы не навредить ему. Я стала рыдать у него на шее.
— Хэй, ну ты чего, всё будет хорошо. — сказал Фрутти, пытаясь успокоить меня, и обнял копытами и крыльями.
Я уткнулась носом в его шею, шмыгнула и подняла глаза. Фрутти смотрел на меня фиолетовыми глазами и ободряюще улыбался. Улыбкой, на которой было «всё будет хорошо». Я моргнула и, к своему удивлению, поддалась вперёд, чтобы поцеловать пегаса. Его козлиная бородка защекотала лицо, когда я попыталась подражать кобылам из романтических кинолент.
Не знаю, о чём я думала, когда целовала его. Какая-то часть меня думала, что он отстранится, но этого не произошло. Он удивлённо моргнул, но ответил на поцелуй. Я почувствовала, как у меня дрогнуло сердце, но чувство подавленности и скорби не желали уходить. Я нежно застонала, когда наш поцелуй стал ещё страстнее.
Я проснулась в своей старой кровати рано утром. Яркое солнце светило в грязное окно спальни. Я повернула голову так, чтобы лучи не били в глаза, и утонула носом и ртом в копне фиолетовых волос. Я широко открыла глаза, когда увидела крепко спящего Фрутти со мной в одной постели, крепко обвив ногами.
«Что мы делали прошлой ночью?» — спросила я сама себя, осторожно освобождаясь от объятий и слезая с кровати. А затем я почувствовала что-то липкое на пояснице и спутанную шерсть на своём крупе.
Тихо постанывая от неприятного чувства спутанной, засохшей шерсти под хвостом, я вышла из спальни и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и вспомнить, что было прошлой ночью. Я зевнула, открыла кран с горячей водой, совершенно забыв о том, что электричества не было и что бойлер не работал уже около двухсот лет. Когда у меня ничего не вышло, я заныла и попробовала открыть холодную воду. Сначала он застонал и заскрипел, потом из него полилась какая-то ужасная на вид гадость, и после всего этого полился поток тёплой воды. Я была приятно удивлена, что в трубах всё ещё оставалось давление. Я воспользовалась своим хвостом из нановолокна, чтобы схватить кусок ткани, намочить его и начать оттирать свой зад.
— Я на что-то села? — спросила я сонно, пока мой бодрствующий разум пытался пробиться сквозь паутину в моей голове.
Я очистила свой круп и почувствовала, что моё «место» тоже было слегка липким, так что я бессознательно поднесла мокрую ткань. И именно тогда мой разум прояснился, когда я почувствовала прилив чувствительности между ног. Этот прилив и помог мне вспомнить события прошлой ночи.
Мне никогда не было так плохо, как сейчас, хуже, чем всем мои болезни и невзгоды. Фрутти был единственным утешением, так что я чуть ли не бросилась на него и поцеловала. Это было так непохоже на меня. Фрутти не стал меня отталкивать и ответил на поцелуй. Он сказал, что хотел помочь мне, и не знаю как, но я уговорила его провести остаток ночи со мной в постели — я на спине, а он на мне. Я никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо, но сейчас меня сковал ужас. Я, можно заказать, заставила его заняться со мной сексом. Преподобная Луна, у нас был секс. Нет, это же худшая вещь, которая могла произойти. Я могла бы спасти наши отношения, если бы призналась, кто я на самом деле, если бы мы не сделали это, но это произошло. Боюсь, что правда заставит его сбежать… Нет, я должна. Я достаточно долго лгала ему, и тот факт, что у нас был секс, не делает небо ярче.
Этим шарадам пора заканчиваться. Сказать моему другу, что кобыла, с которой он занимался сексом, по факту является био-машиной, разобьет ему сердце и напугает. Теперь, когда я в долгу перед ним, я не могу больше продолжать этот фарс. Ради него и ради себя я обещаю не лгать тем, о ком я забочусь. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и направилась обратно в спальню. Я услышала шорох в комнате, видимо, он уже проснулся.
— Фрутти… мне нужно кое-что тебе сказать, — мрачно сказала я.
Фрутти зевнул.
— А, что такое, Кристалл? — произнёс он, оказавшись на пороге моей спальни.
— Я… — Я замолчала и посмотрела вниз… наблюдая, как доски начинают скрипеть и трещать, прежде чем сломаться.
Я закричала, когда пол внезапно исчез подо мной и я упала в дыру. Сломанные, разорванные половицы драли и рвали мою плоть, пока я не приземлилась головой об сломанный пол. Я закричала от боли, чувствуя, как кусок дерева застрял в левой глазнице и щеке и порвал мне лицо. Половина моего взора стала ярко-красной, так как органического глаза в моей глазнице больше не было. А внизу был стол. Я снова закричала, когда семьсотпятидесятифунтовое тело приземлилось на стол и разнесло его в щепки, одна из которых, достаточно длинная, вонзилась мне в живот.
Я стонала и кричала от боли, лёжа в обломках пола и стола. Но не успела я прийти в себя, пол снова обрушился, роняя меня и куски стола в подвал на фундамент дома. Мой тяжелый вес заставил старый хрупкий кирпич треснуть, и, когда я приземлилась, бритвенно-острые осколки рассекли плоть правого заднего копыта. Я плакала, когда очнулась на полу подвала, моё тело было располосовано и было погреблено под грудой сломанного дерева и кирпича.
«Внешняя плоть сильно повреждена. Левая область лица сильно повреждена, органический глаз повреждён, обнаружено множество рваных ран по всей поверхности кожного покрова. Плоть заднего правого копыта серьёзно повреждена и оторвана от эндоскелета. Невозможно быстро регенерировать из-за низкого уровня заряда…»
У меня вспыхнуло уведомление о том, что уровень энергии держался на 29% ещё со вчерашнего дня.
Нет, это не то, чего я хотела. Я не так хотела показать Фрутти, кем являюсь. Я хотела рассказать ему, не показывать! Я застонала под обломками и стала шевелиться, пытаясь выкарабкаться.
— Бля, Кристалл, ты в порядке? — закричал Фрутти сверху.
После этого я услышала звук удара над собой. Я закричала, чувствуя, как заноза в животе упёрлась в металлические рёбра, когда что-то сверху упало на меня. Я закричала, чувствуя, как она впивается глубже. Я приложила все силы, чтобы подняться.
— Пресвятая срань! — закричал Фрутти, когда я вылезла из-под обломков. Я прикрывала свою правую заднюю ногу хвостом и старалась смотреть на него целой частью лица.
— Ты в порядке? — спросил он с большим беспокойством.
Его забота обо мне заставила меня вздохнуть с сожалением о том, что я не сказала ему правду раньше. Я хотела сказать ему сама, а не позволить ему узнать все вот так.
— Прошу, прости меня, Фрутти, — сказала я и съёжилась, когда услышала в своём голосе лёгкое электронное жужжание. Я чувствовала, как из кучи рваных ран медленно течёт кровь и как бьётся пульс через несколько глубоких порезов на шее. Полагаю, именно из-за этого мой голос звучал электронным.
— Простить за что? — удивлённо спросил он.
Я глубоко вздохнула и повернулась к нему, чтобы посмотреть на него обоими глазами. Фрутти тут же сделал шаг назад в шоке, его крылья расправились, на его лице появилось выражения недоверия и замешательства, которое было бы у любого, кто бы меня сейчас увидел.
— Я хотела сказать тебе, я правда хотела. — печально сказала я.
По дому или подвалу гулял прохладный ветер. Я чувствовала, как он обдувает моё тело, в особенности лицо. Этот ветер проникал в рот. Подсознательно я прижала язык к левой щеке, но не нашла её и почувствовала только металлические верхние челюсти. Фрутти замедленно побледнел, когда увидел язык в дыре на моём лице.
— Ты робот, всё это время ты лгала мне и… — он побледнел, пока не стал почти белым. — У нас… у нас был, ох, святая Луна, я трахнул робота.
— Фрутти, пожалуйста, я могу объяснить, — произнесла я, чувствуя, как мой правый глаз покрывается слезами. Произошло то, что я ожидала, когда сделала шаг к пегасу.
— Нет, держись от меня подальше! — закричал он, хлопая крыльями, и прежде, чем я что-то сказала, он улетел. Он вылетел через дыру. Хлопнула входная дверь.
— Фрутти! — закричала я, чувствуя, как бьётся моё сердце. Я не могла винить его, я лгала ему с тех пор, как мы встретились, и продолжала лгать каждый раз, когда ошибалась. Как бы кто отреагировал, если бы узнал, что твоя подруга на самом деле была лживым и обманывающим роботом, который затащил тебя в постель? Я точно знаю, что вряд ли бы снова захотела быть с ней вместе. Я сама виновата, но… но я хочу, чтобы Фрутти всё ещё был тут.
Я выкарабкалась из-под обломков, дошла до лестницы и поднялась обратно на первый этаж. Я вытерла слёзы печали и сожаления с правого глаза, вышла в коридор и увидела, что входная дверь была разломана на две части.
— Фрутти, мне так жаль.
Я тихо всхлипнула, после чего стала медленно подниматься. Ступеньки зловеще стонали от каждого шага. Я посмотрела на дыру рядом с лестницей, в которую я упала, и увидела маленькие кусочки кожи на краях досок.
— У меня, возможно, был бы шанс спасти наши отношения, если бы не ты, — я гневно зарычала на дыру, прежде чем вернуться в спальню.
Я потратила час на то, чтобы отчистить все порезы на теле и, несмотря на жуткую боль, оторвать пряди кожного покрова, которые больше не были соединены с моей правой задней ногой. Я потеряла почти восемьдесят процентов плоти на ней. Но хуже всего было вытащить огромную занозу из живота. Это было ужасно больно, и если бы она воткнулась на дюйм ниже, то пронзила бы мой синтетический желудок, так что в этом отношении мне повезло.
Я посмотрела в настенное зеркало над батареей и увидела своё отражение. Я была в ужасном состоянии и выглядела устращающе из-за частей машины, которые проглядывались через разорванную плоть. Эндоскелет под кожей лица напоминал череп лошади. Я увидела, что у меня была огромная глазница, в которой когда-то был мой органический глаз, но теперь, когда он исчез, я могла видеть оптический блок, который был установлен глубоко внутри. При каждом малейшем движении моих глаз я видела, как диафрагма оптического блока сжимается или расширяется по мере фокусировки.
— Зачем это сделали со мной?
Фиолетовый пегас тяжело дышал, слёзы катились по его щекам. Он приземлился на крышу многоквартирного дома неподалёку от места, из которого только что сбежал. Пегас повернулся и посмотрел на старый жилой район, крыши которого были освещены ярким солнцем Селестии. Его взгляд по-прежнему был прикован к дому, в котором находилась причина его беды.
— Она машина… и всегда ей была, — произнёс он про себя, всё ещё глядя на дом. Острое пегасье зрение позволяло ему ясно видеть спальню, в которой он провел с ней ночь. — Дерьмо, я оставил там свои вещи, — проворчал он, расхаживая взад и вперёд по крыше и всё ещё глядя на тот дом.
Метаясь по крыше, он заметил движение в спальне, а затем увидел её, машину, покрытую плотью, заходящую в спальную. Ему была хорошо видна почти вся спальня, так как окно занимало большую часть стены. Он остановился, когда его зоркие глаза смогли увидеть печаль на неповрежденной стороне её лица, и почувствовал легкую боль в сердце.
— Почему я себя плохо чувствую из-за работа? — спросил он сам себя. — Она лгала мне, заставила меня чувствовать себя дураком.
Несмотря на гнев, который он испытывал из-за предательства, он не мог по-настоящему злиться на неё. Он сел и наблюдал, как повреждённая кобыла вытаскивает мешок из пыльника, сброшенного на пол во время их страстной ночи. Механическая кобыла открыла мешок, достала рубин, а затем, к удивлению, съела его. Затем она достала ещё один самоцвет, зелёный, и точно также проглотила.
— Почему я вообще здесь сижу и слежу за ней? — снова задал он вопрос. — Потому что у меня чувства к ней, несмотря на то, что она сделала и кем является.
Он отвлёкся от мыслей и увидел, как изуродованное лицо кобылы начинает заживать, а красивый синий глаз снова вырос.
— Но она машина… — он продолжал спорить. — Это не мешало нескольким пони с востока путешествовать с роботами и дружить с ними. Но они же не трахали этих роботов, — он вздрогнул при мысли о спаривании с роботом. — Но робот не стал бы издавать звуки, которые она издавала тогда — никакое программирование не может точно имитировать звуки чистого удовольствия.
Пурпурный жеребец открыл рот, чтобы продолжить спор, но то, что сказал его разум, задело ноту, которая заставила его глубже вникнуть в тему. Машины значительно продвинулись во время войны, и даже после войны машины продолжали развиваться в некоторых областях, и он полностью осознавал, что машины были созданы для проявления эмоций. Эти запрограммированные эмоции всегда казались немного пустыми и не имели такого веса, как настоящие, поэтому их было легко отличить от реальных эмоций. Самой продвинутой формой был созданный богатым пегасом пони-эквиноид. По внешнему виду он выглядел и вел себя точно так же, как любой другой пони, и было очень трудно отличить его от настоящего пони. Даже его запрограммированные эмоции были почти реальными. Именно тогда, когда эмоции машины были доведены до их абсолютной высоты, вес чувств, казалось, просто спал.
Оглядываясь на кобылу, чье лицо теперь было восстановлено, несмотря на то, что оно было лишено шерсти, он вспомнил ту ночь, которую они провели на скрипучей старой кровати. То, что он слышал, было звуками кобылы в полном блаженстве. Это сбивало с толку: как машина могла так точно отображать такие эмоции? Никакое количество программ никогда не сможет повторить это, если только это не было программированием.
— Я… я мог чувствовать как бьётся её сердце, — произнёс он, вставая. — И она истекала кровью, когда получала ранения. У машин же нет крови. А у неё есть. Кто она такая?
Он покачал головой, не в силах противиться. Его разум наполнился её образами, как он помогал ей, как она помогала ему, а затем образ того, как он встретил ее. Напуганная и беспомощная посреди этого перекрестка, которую вот-вот изнасилуют. Машина не действовала бы с таким страхом.
Он глубоко вздохнул, сел и закрыл глаза, начиная обдумывать ситуацию. Обо всем, через что они прошли вместе до сюда, и о том, что он чувствует к ней.
Он открыл глаза и увидел, что кобыла печально смотрит на свою правую заднюю ногу, которая не смогла зажить, как её лицо. Выражение печали заставило его снова вздохнуть, он почувствовал ещё один укол в сердце.
— Фу, не могу поверить, что я делаю это, — произнёс он и расправил крылья. — Но я должен знать правду, я… я многим ей обязан. — Он оттолкнулся от крыши и полетел в сторону дома обратно по улице.
Он поджал крылья по бокам, когда пролетел через парадную дверь и приземлился на лестнице. Его сердце заколотилось в предвкушении предстоящей встречи с бионической кобылой. Он тихо толкнул дверь в ее спальню и вошел внутрь, закрыв дверь. Кобыла обернулась в шоке и удивлении при его появлении.
— Фрутти, ты… ты вернулся, — она чуть не заплакала.
— Кристалл, — начал он с легким сердитым тоном в голосе, от которого роботизированная кобыла поникла. — Прежде чем я решу, что делать, я хочу знать всю правду о тебе, больше никакой лжи. Почему ты скрывала это от меня? — потребовал он, топнув копытом.
И-02 ИС глядел на старый знак, который когда-то приглашал в Лас-Пегас.
— Теперь город окружён стеной… Интересно, — сказал он сам себе, глядя влево и вправо, отмечая огромную длину препятствия.
Звуковые рецепторы машины уловили звук приближающихся сзади копыт. Она обернулась, чтобы увидеть двух пони в военной броне.
— О чёрт, это же элитный рейнджер. Эм, что мы можем сделать для вас, рейнджер… э, извините, как вас зовут?
Машина не знала, что ответить, и решила быстро просканировать местность, чтобы найти что-то хоть отдалённо похожее на понячье имя. К счастью, И-02 был роботом и мог обрабатывать увиденную информацию намного быстрее, чем обычный пони. Через секунду его глаза уцепились за знак, на котором было понравившееся ему имя. Вывеска, которую он увидел, указывала на магазин инструментов на другой стороне большой проезжей части. «Инструменты и оборудование “Нексус”».
— Рейнджер Нексус, — ответил И-02 и слегка повернулся. — Кое-что вы можете сделать, скажите, не видели ли вы недавно серую полосатую кобылу-зебру?
Два солдата моргнули, а затем кивнули.
— Да, сэр, в последний раз, когда мы их видели, они искали дорогу в город. Собственно, мы им и рассказали, как пройти к южным воротам.
И-02 или же Нексус кивнул.
— Благодарю, — произнёс он и повернул голову в сторону южного входа.
— Вам нужна какая-либо помощь, сэр?
— Нет, эту миссию должен выполнить я сам, — сказал Нексус и ушёл прочь.