«Challenger». Ponies from 2nd holodeck

Всего один куб боргов разметал и уничтожил эскадру из 40 кораблей Федерации в системе Вольф 359. Экипаж тяжело повреждённого звездолёта «Challenger» был вынужден срочно покинуть корабль. Но на его голопалубе осталась запущенная симуляция. Голографические пони-NPC оказались единственными, кто остался на звездолёте. Кроссовер с эпизодом Star Trek TNG «The Best of Both Worlds» и фильмом Star Trek «First Contact».

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Селестия Принцесса Луна Спитфайр Лира Доктор Хувз Октавия Человеки Старлайт Глиммер Черри Берри

Даск Шайн в поисках счастья

Даск Шайна послали в Понивилль, чтобы он изучал дружбу. Но сможет ли жеребец, который не познал дружбы познать любовь? Очередная история о Даск Шайне и его гареме, но с моим видением, юмором и приключением. P.S: здесь будут мои рисунки. Это не комикс, просто пара скетчей на главу. (*Это было переведённое оригинальное описание автора фанфика*)

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия ОС - пони

Купание

Пони захотелось прогуляться и искупаться

ОС - пони

Fallout : New Canterlot

Война. Прошлые поколения Эквестрии не знали даже значения этого слова. Но сейчас всё изменилось. Магическая радиация, разъедающая этот мир уже многие годы, снизилась до относительно безопасного уровня. Самые дальновидные смотрители убежишь - сумели ухватить момент и открыть тяжёлые двери для своих подопечных. В число таких убежищ входило одно укрытие под номером 30, в которое допускались лишь медицинские работники любых специальностей, рассчитанное на то, что когда мир снова станет безопасным для обитания – они обратят свои знания во благо и обучат будущее поколения своему ремеслу, но судьба распорядилась иначе. Во времена смотрителя Миколы Ред Харт убежище сделало огромный скачок вперёд, в области технологий, что создало потребность обучать подрастающее поколение не только медицине, но и науке. Убежище начало расцветать и расширяться, приобретая новые очертания, так не похожие на стандартную форму всех прочих. Второй переломный момент произошёл во времена не менее выдающегося смотрителя – Персеваля Блу Харт. Он первый осмелился направить экспедицию на поверхность, чтоб снять пробу с «нового мира». Экспедиция превзошла все ожидания. Период распада магической силы завершился, а её отложения, в последствии, смогли стать новой формой энергии, благодаря которой начал своё существование один из первых научно-медицинских центров на пустошах. Персеваль организовал строительство центра прямо над убежищем, при помощи роботов, функционирующих на продуктах распада магической радиации и в считанные годы все обитатели убежища смогли выйти из под земли, чтоб воочию насладиться своим новым домом. Так начала своё существование организация « Пурпурный Крест » а Персеваль стал её первым директором. Спустя два поколения пони – нынешний директор, имя которого не влечёт за собой ни капли смысловой нагрузки – объявил заведение закрытым от посторонних глаз. С его правления прошло уже 10 лет, «Пурпурный Крест» скатился до изготовления энергетического оружия и военной имплантологии, что не смогло не привлечь косые взгляды со стороны ещё одной организации – Братства Стали, которая не скрывала свою неприязнь к «Пурпурному Кресту». И вот, спустя год конфликта, в организации, считавшейся одной из сильнейших, прогремел взрыв, сметая всё величие великолепного сооружения с лица пустоши.Но это не конец нашей истории, а только её начало.

ОС - пони

Конфликт интересов

Пол Загрянский, лучший переговорщик в мире - он заканчивал войны и заключал международные соглашения. Однако сейчас всему его опыту предстоит серьёзное испытание на прочность - люди и пони заключают величайшую сделку в истории двух миров. Мы готовы отдать все наши технологии, все наши научные достижения, всё культурное наследие в обмен на то, что есть только у пони. И если договор будет заключён, то многие проблемы землян разрешатся сами собой. Дай-то Бог, Пол - вся планета рассчитывает на тебя.

Другие пони Человеки

Падение Гриффины

К югу от Эквестрии, на далеком континенте Хэлаль, разгорается новый конфликт...

ОС - пони

Бог из машины

Зарисовка на тему разрушительной силы механизмов

ОС - пони Человеки

Тот, кто утешит её...

Любые отношения, какими бы они не были замечательными, имеют свойство заканчиваться. Разлука же, заставляет страдать... особенно, если приходится разлучаться с той, что всегда была рядом в приступы отчаяния и охватывающего чувства трагедии, служа опорой и утешением.

Твайлайт Спаркл Рэрити Другие пони

Драконоборец

Были когда-то времена, которые в наши дни принято называть варварскими. Времена, когда не было ни Эквестрии, ни гармонии, ни понятий дружбы. Только ненависть, убийства, войны. Это самая темная страница в истории пони, и именно на ней развернутся события моего рассказа. Эта история не про битву с драконами, как можно было бы подумать, а, скорее, про борьбу с самим собой. Главный герой – грубый и жестокий единорог, для которого нет ничего святого. Смерть друзей или знакомых не вызывает у него никаких эмоций. Но однажды он встречает трех пони, которые спасают его от смерти. События, последовавшие за этой встречей, заставят нашего героя полностью изменить себя. Но надолго ли?..

Другие пони ОС - пони

Тень Затмения

Это история о пони, чьи судьбы не были предопределены. Всё начинается с, казалось бы, безобидного магического состязания, но постепенно герои начинают понимать, что за всем этим стоит нечто большее. И им только предстоит узнать, что скрывают организаторы, а так же познать силу дружбы, любви, упорства и таланта.

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Трикси, Великая и Могучая Спитфайр Сорен ОС - пони Шайнинг Армор

Автор рисунка: Devinian

Триада Лун: Сбор обломков

Глава тридцать седьмая: Жертвоприношение

Внимание: это тёмная глава. Вы можете её пропустить, необходимые сведения будут повторены в следующих главах.

⚫⚫⚫

Ещё подходя к воротам покинутого убежища, они знали, что могут не вернуться: как минимум один из них уже точно не выйдет на свет Лун.

Более того, они знали, кто именно. Полагаться на случай и судьбу не приходилось — Спек вызвался сам.

В детстве он жил далеко от Метрополии, так далеко, что как Спек ни старался увидеть Её башни, поднимаясь выше и выше, Она оставалась за горизонтом. Тогда он мечтал спасти всех. Или помочь в спасении — но только чтобы не переселяться в город.

Он слишком любил свободу, простор на все девять ветров, берег океана — и сам океан. Рыбная ловля в обильный сезон, когда блуждающие острова тёмного льда смещают течения, а Синяя Луна, уважая их обитателей, надолго приглушает свет — это пища на сезон для всей семьи, это истории для обмена с друзьями по дальнему ветру, и одиночество для собственного сердца.

Городские приходили с гарпунами, рассаживаясь вдоль кромки лимана. Прибрежные с рождения знали и чувствовали, что вода не так уж отличается от воздуха, и оглушали рыбу в пикировании ударной волной.

Когда городские спрашивали, к какой из Лун он относится, Спек отвечал уверенно и открыто: «К Синей», не вдаваясь в подробности. Только однажды его поймали на лжи, и только тогда пони, лежащая поперёк его спины, настояла, что хочет знать правду — а узнав, не испугалась, и, в благодарность за всё, научила, как узнавать последователей Синей без слов.

С тех пор он обходил их — настоящих — по девятой дуге, а остальные вежливо не уточняли: в конце концов, каждый выбирает сам.

Впрочем, он был не так уж далёк от истины: в почти всех аспектах Синей — от медицины до творчества — Спек ориентировался, мог поддержать разговор, и даже сплести несложную магию, хоть и был пегасом. Для выгула городских этого хватало — их надо было всего-то довезти до дальней гряды, подождать у берега, пока соберут местные ягоды и повосхищаются хищными цветами, и вернуть на материк, не вступая в беседу, но зная, что деньги и статус заслужены.

Заходить в тёмные волны не испытывал желания никто из них, а тем более нырять — а те, кто знали, что вода совсем не так холодна, как кажется, держали это знание при себе и встречались со Спеком в совершенно других местах.

Именно поэтому, паря за спинами товарищей и над ними с камерой на голове, Спек не был испуган — он слышал голос Красной и раньше, когда они с родичами скрывались от блеска Лун в их полной силе под обманчиво-тонкой поверхностью воды. У него были вопросы к аликорну, но эти вопросы интересовали только его самого и не входили ни в очерченный план, ни в его собственное место в этом плане. Кроме того, он никогда не умел говорить красиво.

Говорить с Красной за всех должен был Энджи Фолт, что он и делал:

— Приветствую, леди. Мы пришли с ожиданиями и с надеждами.

— Я не исполняю желаний и не дарую сил, — мгновенно ответила Красная. — И не стану сильнее от вашей благодарности.

Единорог продолжил:

— А если, например, вернётесь на небо?

Красная шагнула вперёд, но белёсый воздух изнанки остановил её — и тем не менее Спек ясно видел, как поверхность зеркал выгнулась наружу, пошла радужными разводами; но Красная отступила, и граница осталась целой, хоть и потревоженной.

— Я… не нуждаюсь в этом, — ответила Красная, гордо подняв голову и шевельнув бесполезными крыльями. — Глазами ваших двойников, разводами ваших снов, отпечатками ваших страхов я и так вижу, что происходит в мире, и он мне неинтересен.

И всё же её голос дрогнул.

— Ученики? Последователи, как у прочих Лун, — осторожно продолжил единорог.

Красная чуть повернула голову, тем отвернувшись от Спека.

— Вы предлагаете себя? — безразлично спросила она, снова опустив взгляд к покрову почвы. Маленький вихрь ос сплелся перед её лицом, опустился на него; запутавшись в шерсти, они не жалили, и Красная их словно бы не замечала.

— Много больше. Ваша собственная школа. Открыто разрешённый путь для желающих связать себя с вами, хотя бы для немногих.

— Луны никогда не пойдут на это. Но вы меня заинтересовали, — тон Красной, впрочем, оставался сухим, безжизненным.

— А может, жизнь? — с ударением произнёс Энджи. — Что вы выберете, вернуться на небо, на место, что ваше по праву… или жить среди живых, а потом вернуться в поток возрождений?

Красная рассмеялась, коротко и зло, и Энджи отступил назад.

— Я давно уже среди живых и там останусь. Я ваша вечная спутница, ваша болезнь, ваше отражение. Вы думали, что я не найду ни одной лазейки?

Спек подкрутил фокус на лицо Энджи — прищур зелёных глаз, свет магической ауры, блеск многослойных защитных полей, бесполезных против Красной, и всё же могущих дать лишние три удара, чтобы выпасть с изнанки в реальность.

Единорог продолжил, потеряв волну разговора, но пока не сдаваясь:

— Значит, небо? Скажем… Несколько девяток циклов, назначенных вроссыпь по кругу, но каждый круг по столько. И в эти циклы вы сможете быть на небе.

Красная казалось, задумалась над предложением, но несколько ударов спустя подмигнула Энджи и снова рассмеялась:

— Я и так заберу небо себе — со временем. Мне незачем торопиться — время на моей стороне. Это вы пришли ко мне как просители. Меня всё устраивает, — и осы разлетелись в стороны, образовав узор шестиугольников, неровных и непостоянных. Голова болела от одной попытки всмотреться в них. — Вам нечего мне предложить. Говорите, что вам нужно, и закончим на этом.

Энджи вздохнул; сделал несколько шагов ближе к границе зеркал. Циклон спустился к совершенно обессиленной Верди, и остался рядом, ближе, чем это было бы вежливо, но ровно так, чтобы делиться теплом. Красная перевела на них взгляд, прошептала что-то, что не уловили ни микрофон камеры, ни уши Спека, и снова отвернулась; термиты сползлись к её груди, оформили собой щиток.

— Чёрная Луна хотела бы с вами помириться. По известным вам причинам, Она испытывает большую вину, чем…

— Мне безразлично, что она испытывает! — отрезала Красная.

Единорог кашлянул и продолжил:

— Она знает, что пока не время. Что вы чувствуете себя неуязвимой. Но позже — позже, когда другие пони предложат вам то, что будет вам нужно — вы примете их дар и не откажетесь из одной только злости.

— Вы закончили? — спросила Красная после молчания.

Энджи не стал отвечать, и Спек понял, что почти не дышит в ожидании.

Потом Красная продолжила:

— Я услышала, запомнила и даже впечатлена. Никаких обещаний — вы же первые будете в обиде, когда я их нарушу. Но вот мои условия. Выполнять их или нет, решайте сами. «Каждый выбирает сам», разве нет? — она улыбнулась, и в улыбке на мгновение промелькнула тоска. — И я ничем вам не обязана. Но вот мои слова для ваших Лун — усвойте их, примите как есть и передайте в точности, потому что других не будет.

Её слова выползали из зеркал, сплетаясь на полу в извращенном подобии знаков Чёрной Луны; штрихи пожирали друг друга и тут же размножались в растущей желтовато-красной массе, доносили до глаз лишь впечатление, но не истину. И всё же, в них звучало больше силы, чем мог выдержать обычный пони: Это были слова аликорна: Красная заявляла о своих правах, она коротко и ясно объясняла, чего хочет.

— Вы дадите мне время на небе, и тем право доносить мой свет и мои законы тем, кто хочет их слышать. Вы не сможете дать мне равное время, и о равенстве я не говорю — но волю уступить мне моё я увижу и пойму.

— Вы пожертвуете силой хотя бы одной из Лун, и тем осмелитесь нарушить равенство вашей Триады. Вы не сможете донести это до пони и изменить ваши каноны, о признании ошибки я и не говорю — но волю уступить мне моё я увижу и пойму.

— Вы дадите мне место, и тем подарите земли, чтобы присматривать за ними и заботиться о них, — теперь слова Красной возвышались над ними на девять шагов, всё ещё оставаясь неясными, но пронзительными, как крик укушенной пони. — В реальности, кроме самого убежища, которое я не трону, земли на две трети рейда вокруг если не мои, то точно не ваши, и никто не строится на них и не заселяет их. Вы не сможете сказать, что это земли Красной, и об уплате цены я не говорю — но волю уступить мне моё я увижу и пойму.

— И наконец, я беру жизни, которые могу взять — тем более, что их предложили. Но я взяла бы и без этого. Четверо из посланцев — мои, а пятый донесет до Лун мои слова.

— Таковы мои условия. Я не обещала ничего в ответ, и этот путь для разговора больше не откроется, но если вы исполните их, а потом найдёте мою наследницу среди живых и предложите ей то, что будет достойно внимания — то к вам отнесутся так, как если бы вы меня не убили, и я могу решить, что вы стоите внимания, а мир — нашего сотрудничества.

Энджи, пятясь всё дальше и дальше в глубь изнанки от слизистой паутины слов, успел только сказать «Да, но...» когда паутина символов ринулась вперёд, распадаясь на глазах.

Разноцветная пёстрая масса — муравьи, пауки, осы, слизни, многоножки и их вьющиеся и низко жужжащие сочетания, которых не было и не могло быть в мире — выплеснулась из сети, нависла над пони, обрушилась и покрыла с головами. Над пегасом и земной пони два удара висело «окно», как будто Красная не хотела или боялась тронуть их. Спек увидел, как они смотрят друг на друга — снизу вверх и сверху вниз, тянутся друг к другу в страхе и любви.

Потом окно закрылось. Фрактал встал против волны, прижался к полу, выставив к туче лишь голову; невыносимо яркая неоновая синева его ауры в треугольных узорах окутала всех четверых и держалась достаточно долго, чтобы показаться неодолимой; он кричал, чтобы Энджи помог ему уйти, но ему было отказано: «Красная назвала свою цену».

Затем время иллюзии истекло, и свет погас. Из-под шевелящегося многоцветного хитина донёсся крик Энджи: «Улетай!»

Красная, видимо потеряв интерес, развернулась и скрылась среди сплетающихся теней. Только потом Спек понял, что крик Энджи был — для него.

Спек по инерции вёл съёмку ещё несколько ударов; и ещё девятикратно дольше — он ждал, что тоже погибнет. Потом метнулся к зеркалам и попытался уйти следом за Красной, вонзившись в них на полной скорости, как в детстве — в океанские волны; но уже не было ни леса, ни отражений, только бесцветный серый сумрак, и едкая кислая вонь позади.

До тех пор пока изнанка не выплюнула чуждую для неё жизнь вниз по течению в реальность, он отвлекал себя бесполезной уборкой, и невыключенная камера зафиксировала это тоже. К тому времени он уже начал каменеть, но не считал это особенно важным; в любом случае, процесс прервался, как только он выпал с изнанки, и он потерял только половину каждого крыла и часть передних ног.

Отряд дезинфекторов нашёл его на пороге лаборатории. С них началась восьмая эпидемия эры Умеренного Развития по исчислению Синей Луны. Третья по числу пострадавших, крупнейшая по ощутимой опасности и последняя, ускользнувшая из первичного очага. Последняя за всю его долгую жизнь, растянувшуюся на две последующих эры, почти на три квадратных девятки кругов, в три раза дольше среднего пегасьего срока, вдвое дольше официального рекорда.

Он донёс послание до каждой из Лун, и не один раз. Он не забыл ни слова. И больше никогда не поднялся в воздух на собственных крыльях: хоть камень со временем и уступил место плоти, а цвета вернулись на шерсть, холодная тяжесть неизбывно оставалась в нём до самой смерти, несмотря на все усилия Вестников.

Он принял это спокойно, зная, что дело не только в слишком долгой задержке на изнанке: знаки внимания Красной были Лунам и их последователям практически неподвластны. Но об этом он не сказал никому — Луны знали и так, а всех прочих это не касалось. Впрочем, со временем у него появились друзья, знакомые, ученики, и двое глубоко любящих его пони, чтобы вместе смотреть в небо.

Кроме того, всю жизнь он хранил молчание об ещё одной детали, упомянув её лишь в завещании.

В его редких, смутных и горько-радостных снах его бывшие крылья носила Красная.