Найтмер и я

III – Новый мир

Оказавшись снаружи, я едва не ослепла. Стоило заранее продумать сей момент — взять какую-нибудь шляпку или очки, — но, конечно же, вспомнила я об этом только сейчас, отчего недовольно скрипнула зубами, страшно щурясь и чувствуя жжение в глазах. Тысячелетний сон явно не пошел им на пользу.

Наконец, мне удалось проморгаться, согнать слезы с век и увидеть чуточку больше, чем кусок земли под ногами. В другой ситуации я бы с радостью описала вам наш сад, но сейчас сами понимаете… мне несколько затруднительно описать то, чего я почти не вижу. Так что ограничусь эпитетами. Пышный. Ароматный. Восхитительный. Уютный, особенно по ночам. Представили? Замечательно, идем дальше.

Миновав сад, я добралась до ворот, что охраняли стражники сестры. Двое в алебастровых доспехах, завидев меня, постарались вести себя как обычно — то есть взирать на окрестности с безразличным видом, — однако не нужно обладать особой проницательностью или хорошо улавливать язык тела, дабы понять, что мое появление заставило их здорово занервничать.

Они отсалютовали мне одновременно и хором выкрикнули:

— Ваша Светлость!

— Темность, болваны, — проворчала откуда-то Найтмер, вероятно, из моей тени, тогда как я молча прошла мимо.

Месяц назад… Нет, не месяц, могу только гадать, сколько на самом деле прошло времени, но… не суть. В общем, впервые увидев Кантерлот, я знатно удивилась. Ныне многие называют столицу старомодной… для меня же она напротив выглядела привычной, естественной, уютной даже в каком-то смысле. Вся эта архитектура — эти каменные стены, мощенные камнями дороги, блестящие золотом башни… вызывали во мне светлое чувство ностальгии, и казалось, будто никуда я не исчезала, будто вот он, родной мир.

Но в реальности родной мир был далеким прошлым, который видели воочию и помнили ровно две ныне живущих пони: я и Селестия. И Найтмер, если считать ее отдельной личностью.

Понемногу я начинала понимать, отчего Найтмер так не хотела покидать замок: жара и вправду стояла страшная. И ведь ни одного облака как назло — такое ощущение, как будто небо специально расчистили, чтобы мне досадить. Что еще ужаснее: солнце находилось в зените, отчего казалось, будто из Кантерлота исчезли все тени. Нигде не спрятаться от палящих лучей — все вокруг буквально светилось.

Вдалеке слышались отголоски различных звуков, однако на улице, по которой шагала я, было пустынно и тихо. Помню, как шла здесь вместе с Селестией двумя неделями ранее. Это, наверно, был единственный раз, когда пони взирали на меня с осторожным любопытством. С тех пор сестра больше не составляла мне компанию, и поэтому пони, видя, что рядом с молнией нет громоотвода, предпочитали лишний раз не попадаться мне на глаза.

В библиотеке меня ждала примерно та же картина. Здешние завсегдатаи уже запомнили, в какое время приходит Найтмер Мун, потому в читальном зале, как правило, к полудню никого не было. Кроме библиотекаря, которая, наверно, в последнее время возненавидела свою работу. Однажды я не удержалась и пришла на два часа раньше — шутка вышла поистине жестокая. О, какой тут начался хаос! Панические крики, перевернутые стулья, летающие книги, вырванные листы — как будто в курятник забралась лиса. Сестра посмеялась, когда узнала, но для виду все же пожурила меня.

Проскакав вдоль высоченных стеллажей, я взяла несколько довольно пухлых томов на разную тематику и направилась в свой уголок в дальней части зала. Уголок представлял собой небольшой круглый стол и пуфик прямо рядом с окном арочной формы. Не знаю, чем именно он мне так приглянулся, но то была определенно любовь с первого взгляда. И что самое важное — никто не смел позариться на него.

Я не первый день изучала летописи и пришла к выводу, что с момента моего изгнания каких-либо значимых событий не произошло. Можно сказать, последним значимым событием была я… Возникали, бывало, какие-нибудь мелкие угрозы, чаще всего извне, но реальной опасности они не несли. Убрать упоминания о них — и тома исхудают до жеребячьих книжек.

Но все же одна мысль не давала мне покоя. Я — последняя из реальных угроз. После холодов виндиго, после Хаоса, Кристальной Империи… Будто процветать Эквестрия начала только после того, как Селестия стала править единолично.

— О том и речь, — послышался голос Найтмер. Я оторвала глаза от книги. Она возникла напротив меня, во всем повторяя мою позу — вот только пуфика под ней не было, и восседала она на воздухе.

— Знала, что ты появишься.

— В кои-то веки ты прислушалась к голосу разума. Как мне не появиться? Может, это последний мой шанс достучаться до тебя.

— Я не хочу опять спорить с тобой, Найтмер, — я скрестила передние ноги на груди.

— Не спорь. Выслушай меня. И задумайся хотя бы на пять секунд. — Выдержав небольшую паузу, она продолжала: — Селестия не видела в тебе сестры. Зато видела проблему. Вы слишком разные, чтобы уживаться вместе. Она понимала, что рано или поздно это выльется в конфликт, от которого пострадает вся Эквестрия…

— Вот ты постоянно говоришь, что Селестия очерняла меня — а чем, по-твоему, сейчас занимаешься ты? Найтмер, ты сама же при любом удобном случае пытаешься выставить сестру в плохом свете. Думаешь, это заставит меня поверить твоим словам? Напротив. Если хочешь, чтобы я к тебе прислушалась, говори факты.

— Так в том и дело! — Найтмер в сердцах стукнула копытом по столу. — Я говорю тебе факты — но ты мне не веришь! У тебя все сводится к одному — я наговариваю на твою милую сестру! И как мне тогда что-то доказать?

— Она и твоя сестра тоже.

— Это чудовище? Никогда.

— Чем же она так тебе ненавистна?

— Тем, как она обошлась с тобой! И нет, я говорю не про изгнание — это всего лишь вишенка на торте, завершающий штрих. Очевидно, что ты нужна была ей только затем, чтобы навести в Эквестрии порядок. Она терпела тебя, выжидала и плела свой план, словно паук — паутину, а как только польза от тебя исчезла, она приступила к его исполнению. Нужен был повод — и она его нашла. Вернее, сотворила твоими же копытами. Взрастила в тебе обиду, заставила тебя выйти против нее — а там Элементы Гармонии были уже наготове.

В такие моменты мне становилось искренне жаль Найтмер. Она ходила по кругу, не в силах открыть сердце новому, прозябая в старых обидах. Не могла отпустить прошлое, но что хуже всего, она была слепо уверена в собственной правоте. Упрямство — страшная штука.

— Не нужно мне твоей жалости, — процедила она сквозь зубы.

— Прости, Найтмер. Я знаю, как я тебе небезразлична, и что ты пытаешься помочь мне, но твоя помощь…

— Не нужна. Но это не остановит меня от новых попыток.

— Я хотела сказать другое. Ты думаешь, что помогаешь мне, но на самом деле сама же пытаешься настроить меня на новый конфликт. И здесь твоя логика дает сбой. Чем же ты тогда лучше нашей сестры?

Найтмер бросила на меня оскорбленный взгляд и отвернулась.

— Не могу поверить, что ты сравнила меня с нею. Это чудовище… и я. Как ты вообще могла?

— Именно так звучат твои слова.

— Не пытаюсь я вас рассорить. Там и рассоривать-то нечего!

Что ж, тут она права. Отношения, что установились между мной и Селестией, тяжело назвать сестринскими. Доброжелательными, возможно, но не сестринскими.

— Она до сих пор не подпускает тебя к правлению.

— И объяснила почему.

— Обман.

— Она доверила мне луну.

— Отвлекающий маневр.

К этому и сводятся все наши споры. Я не слушаю ее, она не слушает меня, как итог мы ругаемся и дуемся на друг дружку, а спустя какое-то время по-новому начинаем спор  о том же самом, пуская в ход все те же самые аргументы. Наверно, со стороны это выглядит смешно.

— Если ты не против, я вернусь к книгам.

— Делай, что хочешь, — буркнула Найтмер.

— Извини, — сказала я, сама не зная, за что извиняюсь. Наверно за то, что в очередной раз оказалась глуха к ее доводам.

Найтмер махнула на меня копытом.

— Вот увидишь, — проворчала она. — Увидишь, что я была права. Вот только потом будет поздно.

Опасаясь придать спору второе дыхание, я немного помолчала, а затем сменила тему:

— Смотри, здесь написано, что Пегасополис теперь называется Клаудсдейлом.

— И чем им не угодило прежнее название?

— «Пегасы хотели дистанцироваться от воинственного прошлого, поэтому совет переименовал город в Клаудсдейл». Произошло это три века назад. А вот еще кое-что любопытное: «В городе построено множество фабрик, благодаря которым пегасы могут легко и быстро управлять погодой по всей стране». Хм.

— «Фабрики», — скривила лицо Найтмер. — С одной стороны они полезны, но с другой — нет у меня доверия машинам. Нельзя доверять бездушным предметам столь важную работу! Вот раньше все делалось вкопытную. Ловили дикие облака, усмиряли их… А сейчас все просто, даже ловить никого не надо. Машины сами тебе облака сделают.

— Говоришь, как старая пони.

— Мне больше тысячи лет, между прочим.

Еще совсем недавно ни о каких фабриках и уж тем более машинах я не имела ни малейшего представления. На первый взгляд казалось, что Эквестрия изменилась не так уж и сильно за минувшее тысячелетие, но стоило немного приглядеться, как сразу становилось понятно, что прошлая Эквестрия и нынешняя — такие же разные, как день и ночь. Так, к своему великому изумлению, я узнала, что использовать кантерлотский глас теперь моветон. А вот ответа на то, как в таком случае донести до подданных свое веление, найти нигде не удалось.

Вообще, с чтением у меня поначалу все было очень трудно. Эквестрийский язык поменялся не сильно, однако его заполонило множество новых слов, тогда как многие старые наоборот больше не использовались, потому первую неделю моим неизменным проводником в мире книг был толковый словарь. Я и сейчас им пользуюсь, хотя теперь уже не так часто. Вдобавок ко всему, приходится постоянно следить за речью, дабы… чтобы не выскочило какое-нибудь устаревшее словечко. Селестия-то поймет, а вот подданные на меня, разве что, посмотрят непонимающе и наверняка подумают: «Эта кобыла что, с луны рухнула?» — и, в общем-то, будут правы.

К слову, Найтмер узнавала новое об Эквестрии с не меньшим интересом, чем я. Поэтому все наши споры о том, плохая Селестия или нет, происходили в основном либо до, либо после библиотеки. Свой интерес она оправдывала тем, что скоро мы изгоним сестру на солнце, а потом будем долго и мудро править, а чтобы править мудро — нужно шагать в ногу со временем. Когда я спросила: «Мы?», она ответила: «Я буду твоим советником». «Неужель тебя устраивает вторая роль?» — «Мы одно целое. Правишь ты — правлю я. Хотя ради тебя, Луна, я согласна на любые компромиссы».

Я пробежала глазами «Мифы и легенды Эквестрии» и, не найдя ничего любопытного (все это я видела воочию), отодвинула книгу в сторону и придвинула к себе другую.

— Все хотела спросить: зачем ты ее взяла? — промолвила Найтмер с некоторой опаской в голосе.

— Ты прекрасно догадываешься, зачем.

Книга называлась «Архиперечень заболеваний». Довольно зловещее название, не правда ли? Если честно, открывать мне ее не очень-то хотелось, однако я все же пересилила себя. Отыскала раздел «Психические расстройства» и стала внимательно читать. Тут бы пригодился новый словарь — медицинских терминов, — однако примерную картину прочитанного представить было можно. Я впилась в страницы взглядом, когда наткнулась на словосочетание «раздвоение личности». Читала с каким-то неприятным, тяжким ощущением в груди — признаюсь, было немножко страшно, — но по итогу я не вынесла для себя ничего нового и отложила книгу в сторону.

Нет уж, к доктору не пойду. Все равно он не будет рад видеть меня, даже если его ласково попросит Селестия. Да и духу у меня, откровенно говоря, не хватит.

— Найтмер, может, все-таки откроешь мне великую тайну?

— Какую?

— Откуда ты такая взялась?

— Тебе лучше знать, — уклончиво ответила та, одарив меня хитрой ухмылкой.

— То есть ты что-то знаешь? — я подалась вперед, взбудораженная ее реакцией.

— Ровно столько же, сколько и ты.

Я подперла щеку копытом и недовольно поглядела на нее.

— Ты определенно что-то знаешь, но не говоришь. Почему?

— С чего ты сделала такой вывод?

— А какой еще вывод я должна сделать из твоей реакции?

— Что я подшучиваю над тобой?

— Хватит отвечать вопросом на вопрос. Колись, Найтмер.

— Ладно, — пожала она плечами. — Как я и говорила не раз, знаю я не больше тебя. То же самое верно и в обратную сторону — ты не утаишь от меня секретов. — В это мгновение солнце удачно заслонили облака, отчего в библиотеке резко потемнело. Глаза Найтмер блеснули зловещим светом: — Я знаю, кто украл торт Селестии позапрошлой ночью…

— Тихо!

— …но эта тайна навсегда останется вместе со мной. Я бы назвала это своего рода диверсией… и вполне успешной, кстати. Селестия понесла моральный урон и в ближайшие дни будет вспоминать о лакомстве, до которого так и не успела добраться.

Когда поверхность стола снова позолотили лучи, Найтмер прочистила горло и добавила:

— Если серьезно, похоже, я помню вещи, которые забыла ты.

— Так напомни мне.

— Нет. Сейчас я в не настроении, — ухмыльнулась она победоносно. — Да и не слишком ли это будет легко, если ты получишь ответ прямо сейчас? Куда интересней докопаться до правды самой. Тебе же всего лишь нужно посильнее напрячь память, ибо ответ ты и так знаешь.

Видите? Временами она совершенно невыносима. Чувствует ведь, что преимущество на ее стороне!

Мы просидели за чтением до самого вечера, уже почти не отвлекаясь на споры. Когда я вернула книги на место, в моей голове возникла мысль: а не попробовать ли мне заговорить с библиотекарем? Конечно, сия мысль возникала и раньше, но зная, как обычно на меня реагируют пони, и как иной раз становится обидно из-за этого, я как-то не решалась.

Но если бездействовать, ведь лучше тоже не станет, правильно?

Когда я остановилась около стойки, библиотекарь икнула и медленно подняла на меня глаза. Знаю, о чем она думает. Она думает: «Неужели Найтмер Мун что-то от меня понадобилось? Почему она просто не оставит меня в покое?» Не нужно быть телепатом, дабы понять ход мыслей.

Мы так и смотрели друг на друга в молчании. Я не имела ни малейшего понятия, с чего начать разговор. «Здравствуй, как дела?» Какая нелепость. «Я Луна, а не Найтмер Мун, а как твое имя?» Тоже не то.

— Тебе не нужно бояться меня, — ляпнула я, наконец. Пожалуй, этот вариант был не сильно лучше предыдущих, да и нужного эффекта он тоже не произвел. Тогда я заговорила самым доброжелательным тоном, на который была способна: — Мне очень понравилась одна книга, «Мифы и легенды Эквестрии» называется, ты не могла бы порекомендовать мне книги схожей тематики?

Этот вариант также не сработал. Я устало вздохнула.

— Почему ты меня боишься? Дело в моем внешнем виде? Так разве это не от вас пошло: «Не суди книгу по обложке»?

Пони дрожала, взглядом умоляя о пощаде, хотя в моем голосе не было даже намека на злобу. Как? Как я должна себя повести, чтобы подданные сказали мне хотя бы слово? По собственному желанию, а не по моему велению? Я вскипела, но почти сразу остыла. Если ссора с сестрой меня чему-то и научила — так это тому, что разум должен преобладать над чувствами.

Я не стала ни за что извиняться и пошагала к выходу. Нет, теперь я от библиотекаря не отстану. Буду каждый день пытаться с ней говорить и надеяться, что, в конце концов, она привыкнет ко мне настолько, что соизволит что-нибудь ответить.

— Ох, как ей придется несладко, — недобро ухмыльнулась Найтмер.

Жара на улице заметно спала, и легкий свежий ветерок, подувший в лицо, хорошенько взбодрил меня. Небо окрасилось в ярко-медный цвет, солнце медленно склонялось к горизонту и уже терялось за некоторыми крышами. Мне ужас как захотелось прогуляться.

Кантерлот я знала немногим лучше, чем замок, однако заплутать не боялась. Замок видно отовсюду, почти все дороги ведут к нему — тут при всем желании заблудиться невозможно.

Я старалась держаться в тенях и быть как можно более незаметной. Знаю, для злобно выглядящего аликорна, что раза в два выше любого пони, это довольно проблематично, но вроде как мне это пока удавалось. Время постепенно близилось к ночи, и прохожих было не так много, по крайней мере, в этой части города.

Конечно, можно принять облик обычной пони и в полной мере насладиться прогулкой… но это лишь временное решение. Нет уж, пусть привыкают ко мне такой, какая я есть. Ведь привыкнут — рано или поздно. Ничего, подожду… Мне не в первой. Ну а если ко мне не вернется нормальный вид? Что если нынешний мой облик со мною навсегда? Нет, подобная перспектива меня не пугает… но и не радует. Думаю, мне тоже потребуется время, чтобы привыкнуть к себе.

— Не понимаю, почему ты так зациклилась на этом, — из тени глянули бирюзовые глаза. — Не нужно ни к чему привыкать, ты выглядишь замечательно! У кого еще есть такие крылья? А эти зрачки? А твое изящное телосложение? Многие ли могут им похвастаться? А этот величественный взгляд? Селестия тебе в подметки не годится.

О да, Найтмер обожает себя. И хотя она вроде как говорит обо мне, все равно это выглядит так, будто она нахваливает себя.

— Ничего подобного, — нахохлилась Найтмер. — Ты выглядишь так, как должна выглядеть истинная королева. Ты внушаешь! Ты запугиваешь врагов!

— И друзей… — повесила голову я. — Спасибо, что пытаешься подбодрить, но это совсем не помогает.

Найтмер зарычала раздосадовано.

— Тебя послушать, так ты прямо как молодая кобылка, что комплексует из-за внешности!

Если бы все было так легко, вздохнула я про себя. В сей ипостаси я натворила много бед.

— Дело не в самой внешности, Найтмер. Дело в воспоминаниях, с которыми она связана.

— Так вот тебе совет: создай новые.

…Это оказался неожиданно дельный совет. Меня как будто окатило ледяной водой, когда я осознала, как все на самом деле просто. Или это только кажется, что просто?.. Во всяком случае, теперь у меня есть понимание, в каком направлении двигаться. Может, если делать добро, пони потянутся ко мне. Да и я сама перестану недолюбливать собственную внешность.

— Найтмер, ты гений.

— Знаю.

Тут я обнаружила, что на меня уставились две кобылы, судя по дорогим одеждам и роскошно уложенным гривам — аристократки. Мне стало неловко. Ну же, идите своей дорогой, не обращайте внимания. Подумаешь, принцесса разговаривает с собой. Эка невидаль! Поняв, что я смотрю на них, кобылы дрогнули и поспешили ретироваться.

Какое-то время я брела по вечерним улочкам Кантерлота, не замечая, что происходит вокруг, ни о чем не думая, и просто наслаждалась погодой. Мне всегда нравилось наблюдать, как плавно убывает день, уступая время ночи. Это нарастающее чувство предвкушения не притупилось даже спустя столько лет, с того самого момента, когда я получила метку.

Но в один момент мне пришлось остановиться и спрятаться обратно в тень. Причиной тому была шумная компания на мостовой. Их макушки пестрили праздничными колпаками; одни пони держали в копытцах сахарную вату, другие — свистульки, третьи — хлопушки. Они веселились, и их веселье было заразительно. Я почему-то вдруг представила, как подхожу к ним, поздравляю именинницу так, как ее еще не поздравлял никто — по-королевски, — отчего у всех разом отвисают челюсти, затем раздаются одобрительные возгласы, и меня принимают в компанию, и потом мы вместе веселимся, и потом… и потом!..

Потом я поняла, что стою в том же холодном проулке. С завистью понаблюдав за компанией еще немного, я развернулась и пошла прочь.

— Нашла из-за чего расстраиваться, — показалась Найтмер из тени. — Из-за каких-то смердов! Да мы можем устроить пир в разы лучше! И размашистей!

Она ничего не поняла. Совсем ничего. А ведь мы с ней одна и та же пони.

Наступили сумерки. Я как раз находилась неподалеку от замка, и видела, как Селестия, стоя на балконе башни, опускает солнце. Я взмахнула крыльями и приподнялась над крышами. Как только солнечный круг полностью исчез за горизонтом, я плавно подняла луну на небосвод, и она осветила созвездия и туманности, приготовленные мной заранее. Удовлетворенная своей работой, я полетела домой.

К счастью, окно в мои покои было по-прежнему открыто, потому мне не пришлось лишний час бродить по коридорам в поисках верного пути. Только я закрыла створки, как послышался робкий стук в дверь. Кто там? Слишком поздно для прислуги.

— Войдите.

Холодный лунный свет из окна вырисовал передо мной Селестию. На ее лице застыло какое-то выражение, которое я не могла прочитать. Кажется, она была чем-то немного взволнована.

— Что-то случилось? — спрашиваю я, и у меня появляется настойчивое ощущение дежавю.

— Ничего! — как-то нервно отвечает она. — Ничего, о чем бы тебе стоило беспокоиться. На самом деле я пришла сказать тебе, что отодвинула все свои дела, и у меня образовался выходной… и я буду рада провести с тобой завтрашний день.

Ого… это прозвучало почти как признание. По крайней мере, пони нервничают так же, когда признаются в чем-либо…

Селестия терпеливо ждала ответа. Я не была уверена в успехе сестринской затеи, но ведь какие-то шаги нужно предпринимать, потому целиком поддержала ее:

— Конечно, я не против.

— Прекрасно! Тогда не смею тебе мешать…

Она было развернулась, однако я остановила ее:

— Подожди… Тия.

Она посмотрела на меня немного удивленно. Да уж, в первый раз за месяц я назвала ее ласковым именем.

— Давай поговорим?

— О чем? — неуверенно спросила сестра.

— О чем угодно.

— Хорошо… как прошел твой день?

— Как обычно. Напуганные пони, книги, опять напуганные пони… Ничего нового.

— Мы исправим это завтра, — натянуто улыбнулась она.

Я также изобразила улыбку в ответ. Мне становилось все страшнее за завтрашний день. Возможно, это была не такая уж и хорошая идея…

— А как у тебя?

— Бумаги, переговоры, приемы, снова бумаги… В общем-то, тоже ничего особенного…

В покоях стало резко душно, хотя, казалось бы, они проветривались весь день.

— Кстати, ты не голодна? — неожиданно спросила сестра.

— Немного, пожалуй, — со всей этой рефлексией я совсем позабыла о голоде. Я бы, может, и вовсе не захотела есть, если бы сестра не напомнила.

— Пойдем.

На кухне никого не было. Час поздний. Оно и к лучшему.

— Сядь, — наставила Селестия.

Я придвинула стул к тому самому столу, на котором кухари и кухарки с утра месили тесто, села и стала наблюдать за тем, как Селестия ловко орудует ножом, нарезая овощи, позаимствованные из холодильника.

— Как же давно я не готовила самостоятельно… — промолвила она, не отрывая взгляда от доски. — Но повод, чтобы вспомнить кулинарные навыки, подвернулся значимый, — я заметила, как ее губы изогнулись в ухмылке.

— Тебе помочь, может?

— Нет-нет, сиди, я сама все сделаю, — настояла она. — Да и двум аликорнам тут будет немножко тесновато.

Хлопочущая Селестия невольно вызвала у меня детские воспоминания. Точно так же она возилась тысячу с лишним лет назад, готовя свое первое блюдо. Уже и не помню, что она тогда сварганила, зато прекрасно помню вкус, ибо главным и единственным дегустатором, — как вы, возможно, уже догадались, — была я. Небо и звезды, ничего противнее мне ни до, ни после пробовать не доводилось!

Я заметила, что улыбаюсь, но улыбка тотчас исчезла с губ, когда меня посетила одна мысль. Вот я не помню, что именно в первый раз сготовила сестра… А помнит ли она сама? Помнит ли она вообще сей момент из нашего детства? Или сие воспоминание навсегда затерялось среди миллиона новых?

— Вот. — Селестия поставила рядом со мной глубокую тарелку, доверху наполненную летним салатом, рядом положила ложку. — Это все для тебя.

— А ты?

— Не голодна. Пресытилась сегодняшней беготней, — отшутилась она, села напротив меня и подперла щеки копытами.

Я взяла ложку магией и попробовала салат. Это было самое то под конец дня.

— Ну как?

— Тебе нужно почаще готовить для меня.

— Заметано, — просияла сестра.

— «Заметано»? — приподняла я бровь.

— О, тебя удивляет, как я выражаюсь? Я выгляжу настолько древней?

— Возможно, чуточку древнее, чем я.

— Неужели даже наедине с сестрой мне нельзя говорить так, как хочется мне, а не как положено принцессе? — театрально обиделась она.

— Да пожалуйста, говори, как душе угодно. Разгорячилась… блин.

Селестия хихикнула и молча наблюдала за тем, как я уплетаю салат. Тарелка стремительно пустела.

— Должна кое в чем тебе сознаться.

На лице Селестии возник вопрос.

— Это я съела твой торт.

Кажется, где-то вдалеке зарычала Найтмер, не одобрившая выдачу секретных сведений.

— Я так и поняла… — не изменилась в лице сестра. Хотя нет, все же во взгляде мелькнула едва заметная досада — свежа еще была рана. — На здоровье.

— Извини.

— Я не сержусь. Он был вкусный?

— Еще какой.

— Это хорошо…

Я почувствовала, как легкость в общении куда-то улетучивается, и наши фразы вновь становятся односложными. Не желая портить столь замечательный момент, я проглотила остатки салата, поблагодарила сестру за вкусный ужин, пожелала спокойной ночи и телепортировалась в свои покои.

Выдохнула. Каждый раз происходит одно и то же. Только мы, кажется, нащупали связь, как через пару мгновений снова возвращаемся в начало. Как будто нас тяготит какой-то груз, мы пытаемся всплыть, а нас снова и снова утягивает вглубь… Мы обе знаем, что это за груз.

Я плюхнулась на кровать и обнаружила, что на подушке лежит письмо от Твайлайт. Откуда мне известно, что оно именно от Твайлайт, спросите вы? Все просто — больше никто мне не пишет. Я зажгла висящий надо мной светильник (мои глаза хорошо приспособлены ко тьме, но читать без света все равно затруднительно), быстренько распечатала письмо и стала читать.

Привет, Луна!

Мне ужасно непривычно и даже немного стыдно начинать письмо таким образом, но ты права, «Дорогая принцесса Луна» звучит так, будто я пишу наставнице, а не подруге. Все-таки очень трудно абстрагироваться от того, что ты, как и Селестия, аликорн, которой больше тысячи лет… в такие моменты я стараюсь думать о тебе, как о Кейденс… Думаю, постепенно у меня получится привыкнуть ко всему этому.

У нас в Понивилле все идет своим чередом. Вчера мы с друзьями ходили на пикник и задержались допоздна. Ночь была красивая, Луна! Мы возвращались домой и не могли наглядеться на небо! Я пожалела, что не взяла с собой фотоаппарат, хотя фотография вряд ли сможет передать всю красоту момента… Как у тебя с адаптацией? Если хочешь, могу написать тебе список книг, которые помогут тебе поскорее освоиться. Я стесняюсь спросить у Селестии, но… как ваши дела? Когда приедешь погостить? Я же знаю, что ты не обременена королевскими обязанностями, хе-хе!

С нетерпением жду ответа,

Твайлайт

Никто не видел, как я прижимаю письмо к сердцу. Оно… согревало каким-то образом. Эти аккуратные слова на чуть темной бумаге. Единственная моя возможность нормально поговорить с кем-то. Мне только в радость, что Твайлайт пишет каждый день. Даже чаще, чем отчеты о дружбе для Селестии.

Я долго думала над тем, что написать в ответ, однако мысли путались и не складывались в предложения. После трех неудачных черновиков я отложила это дело до утра. Все равно сейчас ночь, Твайлайт, возможно, уже спит — если только не увлеклась опять какой-нибудь книгой, — не хочу беспокоить ее.

Погасив свет, я перевернулась на другой бок и заснула сразу же, как только сомкнула глаза.