Найтмер и я

IX – Зови меня Найтмер

В покоях Селестии было тихо. Сестра заканчивала приготовления ко сну, сидя за туалетным столиком, пока я лежала на ее кровати и взглядом изучала рабочий стол. Сколько же на нем было всяких бумаг, просто ужас какой-то. Целые стопки, настолько высокие, что достаточно неосторожно вздоха, чтобы все посыпалось. Ничего не меняется даже спустя столько лет, усмехнулась я про себя. Может, сестра попросту любит подолгу ковыряться в бумагах? Мне кажется, если бы она захотела, то давно бы решила сию проблему, как-нибудь ускорив или упростив процесс. Или может, дело в привычке? Не знаю.

— Луна, можно тебя спросить? — нарушила тишину Селестия, задвинув ящик столика и развернувшись ко мне.

— Что угодно.

— Ты так смело говоришь, даже не зная, что я хочу спросить. Боюсь, вопрос тебе не очень понравится. Меня он беспокоит с последнего нашего… как бы выразиться… путешествия по воспоминаниям?

— И что же это за вопрос такой? — полюбопытствовала я, легши на живот.

— Когда ты учила меня управлять звездами… в ту ночь — почему ты не поговорила со мной начистоту? Почему не сказала мне, что обязанности принцессы тебе были в тягость?

Вопрос Селестии отозвался в сердце неприятным покалыванием.

— Почему я тогда смолчала… — У меня невольно дрогнул голос. — Ты так вымоталась после целого дня разбирательств с нерадивыми торговцами из Аравии, что мне стало тебя жалко. Не хотелось одолевать тебя еще и своими невзгодами, потому я решила, что расскажу как-нибудь потом.

— У меня всегда найдется время для тебя. В любом состоянии. — Как будто пытаясь подкрепить слова, Селестия переместилась на кровать поближе ко мне.

— Понимаешь, то, что со мной происходило, поначалу я не считала такой уж большой проблемой. Думала, что сдюжу сама. А затем… все пошло не так. Незаметно для себя я стала побаиваться твоей реакции, если откроюсь; во мне поселилась обида… Не буду отрицать, что в какой-то мере даже я стала молчать специально, желая проверить, как долго еще ты будешь не замечать моей… проблемы. Которая стала по-настоящему большой.

Селестия вздохнула. То был вздох полный печали.

— Если бы только я видела дальше бумаг, что мне постоянно совали под нос… Я ведь была слепо уверена, что с тобой все в порядке.

— Знаю, Селестия. И я больше не виню тебя. Потому что в нашей… гм, истории виноваты все — и одновременно не виноват никто.

— Как это?

— Понятия не имею. Но звучит неплохо, согласись?

Сестра кротко улыбнулась.

— Ты можешь звать меня Тией, помнишь?

— Ты давно переросла Тию. Тия — для маленькой пони. Селестия — для большой.

— Вот значит как, — закатила глаза сестра. — Для меня ты навсегда останешься маленькой пони, Лу.

— И вот не надо. Между нами разница всего-то три года, а ты говоришь так, будто все тридцать лет.

Я бросила взгляд на большие настенные часы, едва слышно тикающие в дальнем углу покоев, — была почти полночь — и сказала сестре:

— Продолжим прогулку по воспоминаниям?

Она кивнула с готовностью. Мы коснулись рогами и провалились во тьму.

Никогда не забуду, как пони от мала до велика собирались посмотреть на то, как я украшаю ночное небо. Я устраивала своеобразные представления, прямо как настоящая артистка, а сколько собиралось зрителей! Не знаю, что больше захватывало их дух: красота ли моего неба или же то, как легко я обращаюсь со звездами, — но меня не волновала причина, я наслаждалась процессом и радовалась тому, что мое творчество делает счастливыми других пони.

Но даже такое невиданное чудо, что демонстрировала я, со временем становится обыденностью. Несмотря на твои старания, несмотря на твои попытки придумать что-то новое. Такой вывод сделала я, видя, как с каждым месяцем зрителей становится все меньше и меньше. В конце концов, осталась лишь одна молодая фестралка. Она приходила раз за разом, но я знала: это лишь вопрос времени, когда небо наскучит и ей тоже.

Однако сегодня она пришла, как и обычно, немножко заранее, чтобы задать мне несколько вопросов на разную тему, а затем замолчать до конца представления.

— Принцесса, как ваши дела? — спрашивает фестралка первым делом.

— Замечательно, — улыбаюсь я одними губами. — Как прошел твой день?

— Приглядывала за братьями с самого утра. Эти сорванцы продохнуть не дают! Чего только не удумают, как будто мне специально хотят досадить, представляете?

— Еще как представляю. Сама такой когда-то была.

— Вы? — выпучила глаза фестралка, но тут же сощурилась недоверчиво: — Не верю. Чтобы вы вытворяли что-то подобное… это на вас абсолютно не похоже. Не похоже! Вы смеетесь надо мной, — весело заключила она.

Она привыкла думать, что раз я аликорн, значит, никогда не шкодничала. Она, наверно, еще думает, что я только и умею, что управлять луной да делать всякие государственные дела.

— А почему принцесса Селестия не устраивает такие же представления? — вдруг спросила фестралка. — Если позволите такой вопрос, Ваше Высочество…

В этом была вся она. Сначала ляпнуть, а потом спрашивать разрешения, чтобы ляпнуть.

— Все просто: я управляю луной и звездами, Селестия — только солнцем. Грубо говоря, у Селестии есть инструмент, но нет красок для рисования. У меня есть и то, и другое.

— Получается, что вы могущественнее? — перебила фестралка.

— Никогда не задумывалась об этом, но… вряд ли. Очень вряд ли. Селестия знает побольше меня, и многие заклинания у нее получаются гораздо легче.

— А мне кажется, из вас вышел бы хороший дуэт. Нет, правда!

— Думаешь? Может, я предложу ей…

Я посмотрела в малахитовые глаза фестралки, что сверкали в свете луны, как две больших лампы, и задала ей вопрос, которого она совсем не ожидала:

— Скажи честно, почему ты до сих пор приходишь сюда?

Она как будто делала это из уважения. Верно, увидев, что другие пони утратили интерес, она пыталась так поддержать меня. Хотя не исключено, что здесь скрывалась иная причина. Возможно, она добивалась моего расположения, ведь ее братья, когда подрастут, с высокой вероятностью поступят на службу в лунную стражу — она сама неоднократно заявляла. Но также возможно, что ей просто-напросто нравилось наблюдать за мной.

Я так и не услышала от нее ответа. Хотя отведенный взгляд — тоже своего рода ответ.

Полагаю, представление, пусть и с одним зрителем, все еще остается представлением? На пустом небе горела одинокая луна. Я насыпала на черное полотно немного звездного песка и принялась водить передними копытами по нему, рисуя витиеватые узоры. Я была предельно сосредоточена, весь мой мир был сейчас буквально у меня перед глазами. Зажигались созвездия, возникали туманности и галактики, похожие и в то же время непохожие на те, что были вчера. Закончила я лишь тогда, когда на небе почти не осталось свободного места. Вот. Теперь ты не одна, моя дорогая луна.

Сдув с копыт сверкающие песчинки, я обернулась. Фестралка все еще была здесь.

— Как тебе?

— Как всегда прекрасно, принцесса Луна!

— Радостно слышать, что тебе все также нравится… Но боюсь, это был последний раз.

Мои слова ее ошарашили.

— Почему, принцесса? — подскочила фестралка. — Ведь у вас так хорошо получается! Как вы, никто больше не умеет! Никто на всем белом свете!

Мне правда нужно было отвечать на сей вопрос?

— Я благодарна тебе за то, что ты продолжала приходить. Но всему хорошему рано или поздно свойственно заканчиваться.

— Вы так и не сказали, почему!..

— Я не вижу смысла… и я устала. Прости. Если хочешь, приходи ко мне в замок. Стражники тебя пропустят, — не знаю, зачем я предложила это. Наверно потому, что чувствовала себя виноватой.

Не дожидаясь (или, скорее, побаиваясь) ответа, я встала и спешно пошагала прочь. Ночь такая тихая, что кажется, будто застыло время. Трава щекотала колени. Впереди, над темными кронами, возвышался величественный серебряный силуэт — Замок Двух Сестер. Интересно, наблюдала ли Селестия за мной из окна? Может, ей удалось хотя бы на минутку оторваться от королевских забот?

Как-то совершенно незаметно я добралась до своих покоев. Я даже не помнила, каким путем сюда пришла — моя голова все это время была занята мыслями о царстве снов, в которое мне предстояло окунуться. Интересно, приснится ли сегодня что-нибудь Селестии? Может, получится между делом заглянуть в ее сон?

Я не стала зажигать лампы. Хватало лунного света, лившегося из окна. Я расположилась на мягком шерстяном коврике, подогнула под себя ноги, и уже сконцентрировалась на переходе в царство снов, как вдруг заметила в темноте какое-то движение. Рог, потеряв мысленную подпитку, стремительно развеял магию, оставив меня в реальности. Я с добрую минуту всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть что-то необычное — но там ничего не было. Почудилось, наверно.

Я снова начала колдовать заклинание, и снова меня отвлекло движение — на этот раз куда более четкое: в свете окна промелькнула какая-то тень! Я резко подскочила, готовая защищаться.

— Кто здесь? Покажись! — бросила я в темноту, но не услышала ничего, кроме звенящей тишины.

Я стала перебирать варианты того, кто это мог быть. Вор? Враг? Или игра воображения? Тень вполне могла оказаться птицей, пролетевшей мимо окна. И все-таки лишняя осторожность еще никому не мешала…

— Думаешь, что раз обдурил стражу, сможешь обдурить и меня? — Я оглянулась назад, надеясь исключить нападение с тыла, и зажгла рог, готовя защитное заклинание помощнее. — Мы с сестрою положили конец тирании северного короля. Победили самого Духа Хаоса. Все, кто посмел угрожать Эквестрии, ныне преданы забвению. Думаешь, я не смогу постоять за себя? Как бы сие не стало твоей самой большой ошибкой! Но даже если тебе удастся меня одолеть… знай: радоваться ты будешь недолго. За тобой придет Селестия!

Мышцы ныли от напряжения. Я вслушивалась, вглядывалась, но ничего не происходило. Сердце взволнованно колотилось в груди, однако я держала панику в узде, не позволяя ей завладеть сознанием. Я была уверена, что готова абсолютно ко всему, к любому развитию событий, однако моя уверенность развеялась в то же мгновение, когда в ответ на мою предостерегающую тираду послышался игривый смешок.

В нескольких шагах от меня возник высокий силуэт, и в следующий миг на свет вышла кобыла, удивительно похожая на меня. Ростом, фигурой, даже взглядом. У незнакомки была иссиня-черная шерсть, и почти такая же, как у меня метка: полумесяц на фоне сиреневого неба. Что поразило меня еще больше — она тоже была аликорном. А я-то считала, что мы с Селестией единственные на свете!

— Я не хотела тебя напугать, — промолвила она, в извинении прижав уши. — И я буду совсем не против, если ты перестанешь светить рогом. Я не собираюсь нападать на тебя… у меня даже мысли такой не было!

Так сразу и поверила. Выглядит это предельно подозрительно. Я продолжала держать заклинание наготове.

— Кто ты? — резко спросила я и, когда незнакомка попыталась сделать шажок мне навстречу, осадила ее: — Стой на месте. Еще шаг — и мало не покажется. Отвечай: кто ты?

— Забавно, что ты меня спрашиваешь. Ты и сама прекрасно знаешь ответ, — совершенно серьезно ответила кобыла. Ее наглое спокойствие мне совсем не нравилось.

— Не юли.

— Если я скажу, что я отныне твой самый лучший друг, ты мне поверишь? Нет, правда, ты только посмотри, как мы с тобою похожи! Мы просто созданы быть лучшими друзьями!

Это-то меня и беспокоит. Почему она так сильно похожа на меня? Как будто мой близнец!

— Не убедила. От пони, что появляются из ниоткуда и сходу навязываются в друзья, как правило, ничего хорошего не жди.

— Но ведь я не из ниоткуда! — горячо возразила незнакомка. — Я наблюдала за тобой какое-то время…

— Так и знала!

— Нет, п-постой! — затараторила она. — Позволь договорить! Я наблюдала за тобой не потому, что задумала что-то нехорошее. Мне просто было любопытно. И мне показалось, что тебе немножечко грустно, поэтому я решила показаться…

— Как долго ты за мной следила?

— Не знаю…

— День? Неделю? Месяцы?

— Я не знаю! У меня плохо с ощущением времени…

Ее присутствие я почувствовала лишь несколькими минутами ранее. Она, конечно, может говорить правду, но с той же вероятностью она может и врать. Однако слишком неумелое это вранье: «Не знаю»! Как ребенок, право. Возможно, она умеет хорошо прятаться, поэтому я до сих пор не замечала ее. Но если она пряталась, тогда почему раскрыла себя сейчас? Потому что мне якобы «немножечко грустно»? Что за глупости она говорит?

— Как ты проникла в покои? Я не слышала, чтобы открывалась дверь. Или ты уже поджидала меня здесь?

— Вообще-то я зашла вслед за тобой.

— Тогда почему я не видела тебя?

— Потому что я боялась показаться...

— Ничего не понимаю!

— Я… эм… — Незнакомка застенчиво потерла одно копыто об другое, как будто боялась мне в чем-то сознаться. Ладно, переспрошу позже, а пока что надо вернуться к другому не до конца выясненному вопросу.

— Так с какой целью ты следила за мной?

— Да не следила я. И я сказала уже.

— Из одного лишь любопытства? Так не бывает.

— На самом деле я не знала, как подступиться… — робко поглядывала она на меня. — То есть в какой момент мне лучше всего явиться. Ты могла не очень хорошо воспринять мое появление — так и вышло, правда, немного иначе, нежели я представляла…

— Пойдем, — перебила я незнакомку.

— Куда? — захлопала она ресницами: — А, поняла! К Селестии, да? Хочешь рассказать ей обо мне?

У меня даже магия развеялась с рога от удивления. Она как будто прочитала мои мысли! Слово в слово! Да разве бывает такое?

— Как… ты догадалась?

— А мне и не нужно догадываться. Я слышу то, что у тебя на уме. Каждую твою мысль.

— Какая-то темная магия? Признавайся!

Тогда почему я не почувствовала никакого воздействия? Странно это.

— Конечно ты ничего не почувствуешь, никакой магии тут нет и в помине. — (Она точно слышит мои мысли!) — Я скажу тебе, что к чему, если ты больше не будешь перебивать меня, хорошо?

Я медленно кивнула. Незнакомка сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, словно набираясь смелости:

— Луна, я ненастоящая.

— Ненастоящая? Что ты подразумеваешь под сим словом?

— То и подразумеваю! Я выдумка. Фантазия. Иллюзия. Галлюцинация, в конце концов, — называй, как хочешь. — Она подчеркнула слова серьезным взглядом, однако верилось мне ей с великим трудом. Хотя то, что она слышит мои мысли — серьезный аргумент, ничего не скажешь.

— И кто же тебя выдумал?

— Разве сие не очевидно? Ты, Луна. Я здесь ради тебя. Давай поговорим! Обо всем! Давай поговорим о звездах! О каждодневной рутине! О тревогах! О чем только захочешь, Луна. Выплесни эмоции!

Я не знала, что и думать. Может, я сплю? Нет, уж кому как не мне знать, что есть сон, а что — реальность. Быть может, я схожу с ума? Или — что еще хуже — уже сошла? Да, временами я разговаривала сама с собою, глядя на свое отражение и представляя, что это моя вторая сестра, еще одна принцесса ночи, понимающая меня даже лучше, чем Селестия… Могло ли сие привести к такому… поразительному и немного пугающему результату?

Если принять ее слова на веру, то многие странности тут же исчезнут. Почему она похожа на меня? Потому что она — это я. Почему она слышит мысли? Потому что она плод моего разума. Вынуждена признать: звучит довольно логично… Даже не знаю теперь, бежать ли к Селестии…

— Бессмысленно. Она все равно меня не увидит. Меня никто не видит, кроме тебя.

И все равно надо удостовериться. Я сбегала до покоев сестры, однако ее там не оказалось. Где же ее носит, когда она так нужна?

— Кроме Селестии есть много других пони, — подсказала следовавшая за мной по пятам кобыла.

Я огляделась по сторонам и заметила плывущий в мою сторону огонек света. То был солнечный страж с лампой в зубах, патрулировавший коридоры. Я подозвала его; он подбежал ко мне, поставил лампу на пол и отсалютовал:

— Ваше Высочество! Чем я могу помочь?

— Мне показалось, в том углу мелькнуло что-то странное, — сказала я первое, что пришло в голову. — Проверь, пожалуйста.

Не заметить стоящую рядом со мной кобылу было невозможно. Тем более с лампой. Стражник проверил указанный мной угол и ожидаемо вернулся ни с чем.

— Значит, показалось, — вздохнула я.

Кобыла помахала копытом перед глазами у стража. Он никак не отреагировал. Он не видел ее.

— Спасибо за помощь. Возвращайся к патрулированию.

Окончательно добило меня то, что страж прошел сквозь кобылу, словно она была бесплотным призраком. Она и была бесплотным призраком, которого видела только я! Мне не оставалось ничего иного, как признать это!

С кашей в голове я вернулась в покои и попыталась осмыслить все то, что со мной произошло за последние десять минут. Кобыла же не теряла времени зря и сначала слонялась по покоям, разглядывая интерьер, а затем, видимо, растеряв интерес, уселась напротив меня и стала терпеливо ждать, пока я что-нибудь не скажу. Ну я, наконец, не выдержала и сказала:

— И как мне тебя называть? Тоже Луна?

— Будет путаница. Зови меня Найтмер.

— Какое у тебя устрашающее имя.

— Правда? Оно же буквально значит «ночная кобыла».

— Как посмотреть… Выходит, раз ты слышишь мои мысли, я тоже могу услышать твои?

— Глупая, как ты сие себе представляешь? Я ведь плод твоей фантазии, придаток, у меня нет своих мыслей. Они все твои.

— Ты так яро напираешь на то, что ты ненастоящая, что я снова начинаю сомневаться.

— Ты только что сама все видела. Какие еще тебе нужны доказательства?

— Не знаю… Не так-то просто принять мысль, что я разговариваю с собственной выдумкой. Вдруг ты некое магическое создание, которое пытается казаться ненастоящим с какой-то целью.

Найтмер вздохнула.

— То есть для тебя нормально говорить с невидимыми наблюдателями — но я что-то из ряда вон?

— Да! На то они и невидимые, их не существует! Они просто… выдумка, — сказав это, я поняла, что сама загнала себя в угол.

— Ну и чем я отличаюсь от них? — последовал закономерный вопрос. — Я точно также существую в твоей голове.

— Я еще это выясню. Обязательно.

— Как по мне — ты лишь напрасно потратишь время. Взгляни правде в глаза.

Чем больше мы с ней спорили, тем сильнее слабела моя защита. Мне нечего было противопоставить ее доводам. Спустя еще пару слабеньких попыток отбиться, в конце концов, я сдалась. Признаю! Я отодвигала эмоции в сторону, полагая, что если не буду зацикливаться на них, то они сами собой исчезнут… И вот мы здесь. Теперь у меня есть воображаемый друг. Ура-а…

— Видишь? Совсем несложно! — заулыбалась Найтмер. Моей улыбкой. Бр-р, как-то неприятно. Мне потребуется немало времени, чтобы привыкнуть к новой знакомой.

— Что мне с тобой делать? — растерянно спросила я.

Найтмер развела копытами:

— А для чего еще нужны друзья?

— …Значит, ты со мной надолго?

— Ты задаешь вопросы, которые не требуют ответов. Ты все знаешь и так. Возможно, не понимаешь этого, но если немного покопаешься в себе…

— Ага, можешь не продолжать.

— Как скажешь.

— «Друзья», значит. Если я… начну говорить всякие глупости… ты меня выслушаешь?

— Спрашиваешь!

— Ладно. Хорошо… Эм… Пустяк на самом деле, не то чтобы меня это терзало или как-то беспокоило, но я все равно иногда думаю и… — Почему я хожу вокруг да около? Почему не могу сказать, как есть? Даже самой себе? Оказывается, сие не так уж и просто… — А мне правда нужно говорить все это вслух? Ты ведь все равно слышишь мои мысли.

Найтмер покивала мне с серьезным лицом.

— Поняла… Так и быть. В общем… иногда мне начинает казаться… — я прикусила язык, почему-то не в силах сказать то, что хочу. А действительно ли я хочу это говорить? — Мне кажется, что я чересчур серьезно отношусь к своей работе… Должна ли я тратить столько сил? Нужны ли подданным мои старания или им достаточно и наспех сделанной работы?

Найтмер внимательно слушала меня, и я продолжала:

— Селестия просто поднимает солнце по утрам — и многим сего достаточно, чтобы любить ее. Может, и мне стоит рассыпать звезды по небу и удовлетворится тем хаосом, что получится? Поначалу пони восхищались… никто до меня не умел управлять звездами… сие теперь в прошлом… Теперь мне не удивить даже жеребенка.

— Тебя это гложет?

— Не то чтобы прямо гложет, но… немножко расстраивает. Наверно, мне и вправду пора перестать уделять столько внимания тому, что никто не замечает…

— Нет! — горячо возразила Найтмер, вдруг придвинувшись ко мне почти вплотную и взяв меня за передние копыта. — Станешь ли ты счастливее, Луна? Тебе же это так нравится.

— Да, нравится…

— Тогда ты должна продолжать! Продолжай стараться и дальше, не для других — так для себя!

Найтмер буквально впилась в меня своим взглядом. Моим взглядом… Она искренне верила в то, что говорит.

— И помни: на свете есть пони, которые всегда оценят твои старания по достоинству. Селестия, Старсвирл… и теперь я!

Она крепко сжимала мои копыта своими. Какие же у меня все-таки большие глаза, аж смотреть в них стыдно. Стыдно, что я такая мямля, вообще думаю о всяких мелочах и позволяю им влиять на себя. Но Найтмер… стоит отдать должное: она сумела подобрать правильные слова.

— Я прямо почувствовала, как с твоей души свалился камешек!

Ох, так она умеет не только мысли слышать. Почему же тогда я не могу услышать, о чем думает она? Или что чувствует? Потому что она на самом деле проекция моих мыслей, обретшая форму похожей на меня пони? Пустышка без эмоций?

Найтмер немного ссутулилась и отпустила мои копыта.

— Вот как ты обо мне думаешь…

Я тут же пожалела о своих словах… то есть мыслях!

— Я не хотела тебя обидеть! Все еще пытаюсь понять, как мне воспринимать тебя. Извини. Сие действительно прозвучало грубо.

Грусть с ее лица моментально испарилась. Она хихикнула, и я почувствовала себя обманутой.

— Поверила!

Вот же коза.

Мы бы проговорили всю ночь напролет, но затем я вспомнила, что меня ждут сны подданных. Найтмер отнеслась с пониманием и сказала, что всегда открыта для меня. «Только позови! А можешь и не звать — я все равно приду!» — выдав это, она обернулась тенью, ланью прыгнула в темноту и исчезла.

Знаю, трудно поверить, но раньше Найтмер была такой. Жизнерадостной, искренней, эмоциональной. И что самое главное, она не испытывала к Селестии ненависти.

Когда мы с сестрой вынырнули из воспоминаний, я увидела легкое удивление в ее взгляде. Как и вы, она тоже не ведала, что Найтмер когда-то была совершенно другой пони. Возможно, я не нарочно утаила это от вас всех… Упс!

— Неожиданно, — промолвила Селестия. — Я думала, у Найтмер всегда были клыки и хищный взгляд. Но нет, вы были так похожи… что с ней случилось? Почему она так изменилась?

— Я не знаю наверняка, но мне кажется, что все из-за злобы к тебе.

— Вот как…

Найтмер возникла перед нами, на лице читалось явное недовольство.

— Есть хоть одна вещь, которую мы можем сохранить в секрете? Ты вообще не считаешься с моим мнением. И ладно бы говорила про себя, но нет — ты растрезвониваешь и мои секреты тоже, даже не спрашивая, хочу ли я, чтобы о них кто-либо знал или нет!

— Как у тебя могут быть твои секреты, если они наши?

— Раз ты не понимаешь, я тебе объясню понятнее: можешь сколько угодно вспоминать детство и все, что с ним связано, но не вовлекай в сие меня! Я не желаю, чтобы Селестия видела воспоминания, которые связаны со мной!

Найтмер была разозлена не на шутку. Зрачки ее сузились до тоненьких ниточек, глаза зловеще светились в лунном свете.

— Ты же ненастоящая, Найтмер. Ты сама мне об этом миллион раз заявляла. Или же у тебя все-таки есть собственные мысли и желания, которыми ты не спешишь делиться не только с другими, но и со мною тоже?

Она посмотрела на меня так, как учитель смотрит на неуспевающего ученика.

— Я твой внутренний голос. Я — те чувства, что ты запрятала глубоко в подсознании и заперла их на замок. Твоя совесть, если угодно. Ты думаешь, что изменилась, но на самом деле ты, как и раньше, не доверяешь Селестии. Тебя по-прежнему раздражает солнце, и ты хочешь, чтобы оно навсегда исчезло с небосвода. Ты хочешь, чтобы пони полюбили ночь и забыли про день. В конце концов, ты хочешь отомстить Селестии и ее ученице. Просто не желаешь сие признать.

…А что если она права? Что если последний месяц моей жизни — лишь фарс и самообман? Что если я пытаюсь убежать от прошлого, постоянно твердя себе, что все хорошо? От подобных мыслей кровь поледенела, и меня пробрал холод. Нет… это не может быть правдой.

— Ты запуталась, Луна. Ложь Селестии сладка. Она говорит то, что ты хочешь услышать. Она оплела тебя паутиной лжи, но ничего… Мы сожжем паутину дотла — вместе! — и тогда ты увидишь паучиху во всей ее омерзительности. — Найтмер приблизила ко мне лицо и, как будто Селестия могла ее услышать, прошептала: — И помни: не я использовала Элементы Гармонии против тебя.

Она растворилась в темноте, оставив меня наедине со смятением… и Селестией.

— Прости, сестра, мы… я разошлась во мнениях… сама с собой, — нервно усмехнулась я. Мой лоб стал мокрым от пота.

— Дай угадаю, я снова самое злое зло на свете? — спросила сестра, смотря туда, где мгновение назад была Найтмер. Нет, конечно же она не могла видеть ее. Просто совпадение.

— И не говори… Ей не пришлось по нраву то, что я рассказала тебе про первую нашу встречу.

— Я никак не могу понять ее, Луна.

— А я не совсем понимаю тебя, Селестия, — начав говорить, я поняла, что не успокоюсь, пока не выложу все: — Почему ты продолжаешь отделять ее от меня, как будто она совершенно другая личность? Должна же быть какая-то серьезная причина так думать. Ведь ты даже не можешь видеть Найтмер, откуда тебе знать? Вдруг я попросту безумна?

— Ты не безумна, Луна. От безумия у пони не появляются клыки и кожистые крылья.

— Откуда тебе знать?

— Тысячелетний опыт обращения с магией?

— А вдруг я нулевой пациент?

— Луна, вот тебе самой нравится считать себя больной? Мне нет.

— И мне тоже. Значит, я одержима.

— Может быть и так. Но не безумна, — изобразила улыбку Селестия, а затем вздохнула: — Я не знаю, как мне еще донести до Найтмер мои мирные намерения. Что бы я ни делала, она, похоже, абсолютно все воспринимает в дурном свете.

— Так и есть. И я не уверена, что мы в силах сие как-нибудь изменить, — подытожила я. — Сестра, все хотела спросить… тебе ведь удалось узнать что-нибудь про Старсвирла?

Лицо Селестии помрачнело.

— Ничего, — коротко ответила она.

— Прошло много времени, и я надеялась, что может быть… хоть что-нибудь…

— Я активно искала его первые сто лет, но мои поиски так ни к чему не привели. Он словно исчез из нашего мира, и это навело меня на мысль, что, быть может, он повидал здесь все, что только мог, и потому отправился в какой-то другой мир. Иного объяснения у меня его бесследному исчезновению нет.

— Но почему Старсвирл не предупредил нас? Не попрощался?

— Не знаю. Мне кажется, он решил, что больше нам не нужен. Что мы справимся сами.

— Он все еще был нужен мне, — проронила я. — Найтмер правильно сказала. Если бы Старсвирл не исчез, возможно, мы бы с тобой не поссорились. Он ни за что не допустил бы разлад между нами. Он был мудрым пони.

И мы замолчали. Секундная стрелка часов успела сделать почти полный оборот, прежде чем сестра промолвила:

— Луна, я хочу показать тебе одно воспоминание. И, думаю, Найтмер тоже останется довольна: ты рассказала о ней, а теперь я расскажу о себе, и мы будем квиты.

Найтмер объявилась тут же.

— Мне даже стало любопытно, — сказала она. — И что же такого ты хочешь показать?

Когда мы вновь окунулись в воспоминания, я почувствовала себя странно и непривычно. Меня как будто заперли внутри тряпичной куклы, движениями которой кто-то управлял. Теперь сестра была рассказчиком, и я смотрела на мир ее глазами. Я могла чувствовать то же, что и она. Думать те же мысли, что и она.

Знаете, что было первой услышанной мною мыслью? «Страшнее меня, наверно, только Большая Медведица». Все верно, Селестию не устраивал ее внешний вид: она проснулась всего пять минут назад, но уже подняла солнце и успела ответить на два важных письма, прежде чем вспомнила, что до сих пор не прикасалась к расческе. В глаза настойчиво лез перламутровый локон — нужно было поскорее его усмирить, и возвращаться к работе. Сегодня много дел!

Приведя себя в порядок, Селестия поспешила в тронный зал, не забыв захватить с собой письма — и успела ответить еще нескольким пони, искавшим ее совета. Она вообще не смотрела, куда идет, ноги сами привели ее в зал. Сестра села на трон и сложила оставшиеся письма в стопочку на столике рядом, решив, что вернется к ним позже, когда выдастся свободная минутка. А сейчас за дверьми уже слышались голоса стражников, что сдерживали толпу просителей.

Пони заходили по одному, по двое, трое, иногда целыми группами. Разных профессий, разных рас, разных сословий. У всех были разные проблемы — и все они  проделали немалый путь в надежде, что найдут здесь решение, помощь, поддержку. Селестия относилась серьезно ко всему, даже к самой, казалось бы, маленькой проблеме или просьбе. Сестра любила подданных так же сильно, как они любили ее. Они были практически как дети… а она как мать. Разве может мать оставить ребенка в беспомощности?

— Спасибо, принцесса!

— Вы нас спасли, Ваше Высочество!

— Принцесса Селестия, я вовек не забуду, как вы помогли моей семье!

Было настоящей наградой видеть, как их расстроенные, задумчивые и мрачные лица озаряет счастье. Это чувство… оно окрыляло! Будь сестра здесь одна, она бы от радости взмыла под потолок и описала несколько кругов. Да, быть принцессой нелегко, приходится жертвовать всю себя, однако она делала жизни подданных лучше и счастливее — и это все окупало.

Время пролетело вмиг, Селестия не заметила, как закончились часы приема. Она просидела в ожидании целую минуту, не замечая того, что стражники перестали пускать пони в зал. Затем она спохватилась, поняв, что позволила себе так долго пробездельничать, мысленно извинилась перед теми, кого не успела выслушать, — и телепортировалась в другой корпус замка.

«Надо заглянуть к Луне, — подумала Селестия, и я почувствовала, как у нее приятно покалывает в животе. — Проверю, как она, тем более, мне как раз по пути. Хотя она, наверно, сейчас спит…» Но только сестра оказалась у моих покоев, как из-за угла выскочил запыхавшийся гонец:

— Принцесса… в Балтимэйре беда!.. Стихия!

От неожиданности сестра дернулась и растерянно посмотрела на гонца.

— Я уже обо всем… позаботился. Колесница ждет вас!

Селестия бросила взгляд на дверную ручку, которой так и не успела коснуться, затем вновь перевела взгляд на гонца, молча кивнула ему в знак благодарности и телепортировалась во двор замка.

— Ах, письма! — вдруг вспомнила Селестия. Пришлось возвращаться обратно в зал — спасибо телепортации, это заняло всего пару секунд. Нет, пора поставить рядом с собой пони, который будет постоянно напоминать ей обо всем. Удержать все в голове временами совершенно невозможно.

Сидя в колеснице и несясь навстречу Балтимэйру, сестра ни на секунду не переставала работать. Прикрываясь крыльями от встречных потоков ветра, она читала очередное письмо, писала ответ и тут же отправляла его. Стопка постепенно уменьшалась, но до конца еще было далеко.

И вот — вроде бы всего мгновение миновало — она уже в Балтимэйре. Судя по положению солнца, время уже перевалило за полдень. Сестра вновь откладывает письма на потом и быстрым шагом следует за подбежавшими к ней жителями. На секунду в ее голове мелькает: «Может, все окажется не так уж страшно, и я управлюсь быстро?» Однако короткий взгляд на произошедшее разрушает сию хрупкую надежду. Что-то вышло у пегасов из-под контроля, и случился ураган, который даже к появлению Селестии не собирался утихомириваться.

Но принцесса прибыла — больше подданным бояться нечего. Она успокоила разбушевавшийся ветер, а затем еще долго разбиралась с его последствиями. К великому ее облегчению, жители отделались лишь испугом — никто не поранился и не получил травм; однако пострадали посевы, пострадали грушевые деревья и различные ягодные культуры. Уже понятно — это будет головной болью не только сегодня, но и на протяжении следующих недель.

Селестия устало вздыхает. «Вот бы рядом была сестренка, — думает она. — Луне необязательно даже помогать — одно ее присутствие прибавило бы мне столько сил, что я бы вмиг со всем сразу управилась…» Затем она окидывает взглядом вырванные с корнем груши и вновь вздыхает. Очень повезет, если она управится здесь до вечера. «Надеюсь, Луна не осерчает. Похоже, сегодня мне придется пропустить ее представление. Опять…»

Ураган в Балтимэйре. Я прекрасно помнила то происшествие, ибо оно затронуло и меня тоже. Тамошним жителям еще очень долго снились кошмары. Однако я вклиниваюсь в ее рассказ по другой причине. Грустной причине. Сестра все надеялась составить мне компанию, но она не ведала, что к тому времени я уже как три месяца перестала давать представления.

Селестия закончила к поздним сумеркам, чувствуя себя вымотанной. Она позволила себе недолгую передышку и возвела глаза к небу, на котором я как раз расставляла звезды. Тому полотну было далеко до прежней красоты, однако Селестия не замечала изъянов. Ее взгляд был замылен любовью ко мне. Вы знаете, как это бывает.

«И как тебе удается каждый раз придумывать что-то новое, Луна?» Ничего нового там не было. «Вся Эквестрия смотрит сейчас на тебя». Но по-настоящему восхищаешься только ты. «Ты вдохновляешь меня! Даже если тебя нет поблизости, я могу взглянуть в небо и почувствовать твою поддержку!» Если бы только я услышала эти слова… Если бы только звезды каким-то образом донесли их до меня…

Пока колесница несла Селестию обратно в замок, она продолжала отвечать на письма. Стопка не становилась меньше. Она никогда не становится меньше… Сестра пыталась совладать со снежным комом, что катился по бесконечно длинному склону.

Прилетев, она кое-как дотащила себя до купален, желая смыть с себя прошедший день. Горячая вода и теплый пар разморили ее окончательно. Веки отяжелели настолько, что просто сомкнулись против воли. Она бы так и уснула, если бы поблизости не послышался звук открывшейся двери и по полу не зацокали чьи-то копыта. Приоткрыв глаза, сквозь пар Селестия разглядела меня. Сон как копытом сняло. Она уже потеряла всякую надежду на то, что у нас получится пересечься хотя бы на минутку.

— Доброго утра, — проговорила Селестия, расплываясь в счастливой улыбке.

— Спокойной ночи, — усмехнулась Луна из воспоминаний. Видеть себя со стороны тоже оказалось весьма необычно. — Ты похожа на слизняка, который наконец-то дополз до своей норы.

— Я и чувствую себя слизняком… Неповоротливым, медлительным слизняком, что совсем не против раствориться в этой горяченькой воде.

Я что-то делала, наверно, умывала лицо, однако из-за пара и нечеткого зрения Селестии рассмотреть было невозможно. Я почувствовала, как к горлу сестры резко подступают чувства, копившиеся последние часы:

— Луна, ты не сердишься?

— С чего бы вдруг? — донесся мой удивленный голос.

— Иногда мне кажется, что работа не только съедает все мое время, но с недавних пор помыкает мной, как кукловод — куклой. Я хотела составить тебе компанию сегодня вечером, может быть, ты снова поучила бы меня, как правильно прицеплять звезды к небу… но Балтимэйр мне не позволил… — Будь у Селестии чуть больше сил, она бы в сердцах ударила копытом по воде.

— А я пропадаю в царстве снов ночи напролет. Мы принцессы. Долг превыше всего остального.

Не услышав в моем голосе ноток осуждения, Селестия испытала облегчение. «Конечно же Луна меня понимает. Действительно, с чего бы ей сердиться? Почему я вообще подумала об этом?»

— Да, сестренка. Ты права. Долг превыше всего.

Сказав это, она вспомнила про незаконченные письма, что терпеливо дожидались ее в покоях…

Здесь Селестия закончила рассказ. Только мы вернулись в реальность, как я тут же услышала Найтмер.

— Не слушай ее, Луна. Она пудрит тебе голову. Сии воспоминания — лживые. Селестия их подделала.

Не думаю. Наши воспоминания крепко взаимосвязаны, я помню тот разговор в купальнях. Но раз ты так уверена в своей правоте, Найтмер, почему бы тебе не поискать несостыковки и расхождения?

— Отличная мысль. Так и сделаю, — воодушевилась она. По ней было видно, что она наконец-то нашла действенный способ повлиять на меня. Мне даже стало немного радостно за нее.

— Ау, есть тут кто-нибудь?

В поле зрения замелькало белое копыто. Я совсем забыла про Селестию.

— Прости, Найтмер отвлекла.

— Я так и поняла. Что она говорит? Как ей увиденное?

— Как обычно.

— Я показала вам это не за тем, чтобы оправдаться… Хочу, чтобы вы знали, с чем мне приходилось сталкиваться. И приходится до сих пор. Ты выглядишь задумчивой, Луна. Что у тебя на уме?

— …Дальше будет становиться только хуже. Я могу струсить. Возьми с меня обещание.

Селестия посмотрела мне в глаза и сказала:

— Луна, пообещай мне, что мы вместе доведем это дело до конца.

— …Обещаю.