Дорога на Кантерлот
Дорога на Кантерлот. Глава VIII: 23-е октября.
КРАСНОПЕРЫЙ-ИЗМЕННИК-ДОНОСЧИК-СКОТИНА
Вот кто ваш новый командующий Нестор Лунин!
Вся его жизнь один сплошной обман и как военный он ничего не стоит. Он не маршал, он капитан, ему не хватило ума даже окончить пять классов сельской школы, не говоря уже о военных училищах. Он политический игрок и достиг чинов благодаря тому, что он лизал задницу Панцущенко. Уничтожение Синистера Серова его важнейшая победа. Или от чего его оставили в живых, когда других "ликвидировали"? Из-за чрезвычайных заслуг? Чтобы скрыть свои революционные преступления в качестве начальника штаба Красной армии, многочисленные доносы, убийства и казни.
Спросите у вашего бесхребетного начальника Блюблада, который теперь заперся в башне Кантерлота, не правда ли это? Спросите у вашего сержанта, майора, полковника. Если они будут говорить о "новых союзниках" и о том, что северянские варвары вам теперь друзья — то знайте, что этой лжи они сами не верят! Аликорны, правительство и генштаб сдали страну поганым коммунистам! Красная армия оккупирует восточную Эквестрию, пока вы прикрываете их трусливые спины! Только чейнджлингская армия может спасти вашу Родину от этой заразы, грозящей распространиться на весь мир! Нет нужды оказывать сопротивление, поверните ваше оружие против настоящего врага!
Могильные ямы постепенно заполнялись чёрно-бурым грунтом. Сегодняшний день снова начался с фальшивого снегопада, но на этот раз он казался более убедительным: хлопья снега кружили в воздухе как большие белые мухи, ухудшая видимость. Дул сильный, пробирающий до костей ветер. В такую погоду не хотелось вообще показываться на улице, но сейчас у них не было выбора.
Артур работал лопатой, стараясь не думать, что он делает и кого предаёт земле. Кого-то из них убили чейнджлинги, кто-то из них был казнён за трусость — капрал не знал этих ребят и сегодня утром увидел их впервые. Он уже давно не боялся мертвецов, бояться подобного на войне было глупо, да и чревато последствиями. Он ещё не знал местного начальства и не думал упрекать его, хотя причин на то было множество. Он понимал, что иначе никто не стал бы поступать, даже если бы захотел. Дезертиров нужно казнить, а тех кого убил враг уже не вернуть. Мирная мораль уже не работает, она отметена и забыта, а мораль военную каждый видит по своему, в меру своей испорченности. Единорог сильно устал. Все тут устали так, как никогда до этого, и при этом продолжали стоять на ногах, выполнять приказы и... жить. На этом участке пока что стояла тишина. Вражеская канонада грохотала где-то далеко в стороне, а здесь жуки пока не собирались атаковать, ограничиваясь лишь редкими вылазками и разведкой. Окруженцы и недобитки, с тяжёлыми боями отступавшие по лесам и полям, казалось, получили передышку. Но передышка эта была довольно странной: в воздухе висело ощущение того, что затишье скоро прервётся, что всё скоро придёт в движение.
И тем не менее, Артур не унывал. По крайней мере, его уныние было не таким сильным, как у многих других его товарищей. Короткая передышка в Хоуп Холлоу, еда, мытьё и свежая одежда радовали его несколько больше, чем остальных. За месяцы выживания капрал научился ценить эти вещи. Тем более, в этом коротком отдыхе было нечто большее, нечто укрепляющее морально. В городе крепко засел тыл северянской дивизии: там разместились склады, медсанбаты и прочая инфраструктура. Всё выглядело так, что союзники не намерены просто так уходить: у полевых кухонь толпились пони и грифоны в шинелях и ватных куртках, повсюду слышались разговоры на непонятном Артуру языке, повсюду сновали вестовые, складские и прочие тыловики, занятые обыденной работой. Никто не паниковал, никто не готовился сворачиваться и отступать, как это бывало ранее в эквестрийских тылах. Северяне просто ждали и готовились, в их действиях виделась спокойная уверенность и... даже веселье.
Работа подходила к концу, на месте ям один за другим появлялись небольшие холмики, безымянные надгробия погибших бойцов. Вайз закончил закапывать последнюю могилу и воткнул свою лопату в землю рядом с ней. Он почувствовал страшную усталость и опёрся на свой инструмент, благо земля замёрзла и лезвие крепко держалось в ней. Он работал копытами, пользоваться рогом ему не хотелось из-за того, что никто вокруг им не пользовался. Усталость буквально валила с ног, единорогу захотелось сесть или лечь, и только мысль о том, что он стоит над свежей могилой не дала ему сделать этого. Снегопад постепенно сходил на нет: небо всё ещё серело сплошным фронтом облаков, но окружающий пейзаж вырисовывался уже лучше. Из серо-белой каши вычленялись силуэты домов и сараев, чёрные полосы окопов и яркие огни, горящие тут и там. Их позиция находилась в чистом поле, продуваемом ветром со всех сторон, и в такие моменты, как это октябрьское утро, никто из солдат старался не показываться наружу из укрытый. В каком-то смысле, ему и другим его товарищам не повезло, но кого сейчас можно было назвать везучим?
От одного из огней показалась невзрачная серо-чёрная фигура пони, чьё лицо было замотано шарфом. Он шёл быстро и было видно, как его бока легко дрожат от озноба. Это был Марроу, тот самый офицер вместе с которым Вайзу довелось выбираться из окружения. Сначала, он пытался командовать ротой, но не вынес груза ответственности. Солдаты гибли в стычках, умирали от ран и болезней, а он не смог ничего с этим сделать. В итоге, формальное лидерство перешло к Вайзу, как к самому опытному, но к тому времени они уже были в относительной безопасности.
— Вы закончили? — Марроу посмотрел на собравшийся вокруг него десяток бойцов своими впалыми, слезящимися от летящего в них снега глазами. В зубах офицера тлела сигарета, ему не терпелось вернуться в теплоту своего укрытия.
— Так точно, сэр. — Ответил Артур. Марроу странно посмотрел на него, нервно осклабился и кивнул.
— Скоро будем обедать. Сдайте лопаты и возвращайтесь на позиции. — Сквозь зубы проговорил он и повернул назад. Все остальные невольно последовали за ним. Лопаты нужно было оставить у стены погреба, переориентированного в какое-то подобие склада-мастерской. Инструмент был частично получен из гарнизонных запасов, частично от северян, пожертвовавших часть своих запасов для группы окруженцев, некогда бывших подразделением полковника Логгера. В глубоком дверном проёме этого полуподземного помещения курил один из солдат, закутавшись в шинель как в одеяло. Это был один из товарищей Артура, с которым тот вышел из окружения. Сейчас этот парень был слишком озабочен холодом и ветром, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Это октябрьское утро, уже почти перешедшее в день, сковывало морозом, и никому сейчас не хотелось делать что либо. Развод и прочие организационные моменты закончились, после обеда планировалось начать копать ложные позиции, а потом провести стрельбы. Так начальство пыталось отвлечь бойцов от тяжёлых мыслей о понесённых недавно потерях. Однако, их тела требовали сна и отдыха, тогда как в их головах мысли о войне боролись с мыслями о еде и тепле, которого так не хватало в этом продуваемом насквозь месте.
Артур шёл вместе со всеми остальными, чувствуя как его глаза начинают слипаться. Его небольшому отряду выделили под ночлег участок позиций, некогда занимаемый теми самыми стрелками, которые побежали во время чейнджлингского налёта. Это была траншея, образованная из нескольких соединённых между собой ячеек. Ни штолен, ни блиндажей, ни землянок — только шинели в качестве одеял и пара костров в качестве источников тепла. По крайней мере, здесь они всегда были готовы встретить врага, откуда бы он не появился, а неудобства, какими бы ужасными они ни были, уже давно стали чем-то абсолютно естественным для пони на войне. Заняв траншею, бойцы почти тут же вернулись к тому, от чего их недавно оторвали — ко сну. На дворе было утро, но для них это ничего не значило. Сонливость стала их вечным спутником, и для того, чтобы избавиться от неё им нужно было отдыхать несколько дней. Но враг не оставил им этого времени.
Единорог уткнулся носом в холодную земляную стенку. Его спину грел разожжённый костёр, между его заиндевевшими копытами крепко покоилась заряженная винтовка. Жеребец дремал, стараясь держаться от полного погружения в забытье. Он боялся собственных снов, ведь в последнее время Артуру снились исключительно кошмары. Эти сны были пропитаны чем-то жутким, потусторонним, полным невообразимого ужаса. Он видел там то, чего никогда не мог вообразить до этого, будто страх и боль тысяч живых существ обрели форму в его голове и начали медленно сводить его с ума. Это были не его мысли, он старался ограждать их от себя, но стоило ему заснуть — и были уже тут как тут. "Это как-то связано с рогом." — Думал он про себя, не до конца понимая ход собственных мыслей. — "Это... магия прёт. Надо научиться уживаться с ней, но как? Почему мне так... Плохо?"
И тут он провалился в сон, его разум снова накрыло чёрной пеленой ужаса. Артуру захотелось закричать, но он не мог. Он попытался сдвинуться с места — но этого ему тоже не удавалось. В этом кошмаре он совершенно не чувствовал себя, будто его тело полностью разбил страшный паралич. Он слышал крики, он слышал чудовищный грохот, будто миллионы кастрюль и сковород стучали друг о друга. Он слышал что-то похожее на лязг гигантских ножей, перед глазами жеребца мелькало чёрное, красное и белое, мелькало так быстро, что созерцание этого зрелища вызывало тошноту и дрожь. Но Артур не мог ни того, ни другого; закрыть глаза в этот момент он тоже не мог. Это было похоже на шок, на оглушение, на невообразимую боль. Это было воплощение смерти и безумия, оно было одновременно подобно и свету и вязкой смоле, оно не могло быть, оно не могло существовать нигде, кроме его снов...
Вдруг, пони дёрнулся. Его глаза тут же распахнулись и первым что они увидели была серая стенка окопа. В следующий момент его заднюю левую ногу свела болезненная судорога, Артур поморщился и застонал, на его глазах выступили слёзы. Он помнил все подробности того, что видел во сне, и никак не мог забыть их. Одно и то же повторялось из раза в раз, а рядом как на зло не было никого, кто мог бы помочь ему в этой беде. У всех, да и у него тоже были куда более важные проблемы, с которыми кошмары не могли ровняться. Их страна стояла на грани — вот в чём был главный кошмар. И этот кошмар нужно было предотвратить любой ценой, благо Вайз, чей дом остался далеко на занятой врагом земле, мог заплатить эту цену, но пока они воевали только с холодом и усталостью, пока настоящий враг спокойно ждал, пока они дадут слабину. Он мог позволить себе это ожидание, он знал, что он сильнее. А они знали, что у них нет права ему уступить, как бы он не был силён.
— Эй, Арчи! Ты чего? — Над ухом единорога послышался знакомый голос — это был Уайт, окруженец с которым Вайз до того служил в одном отделении. Молодой парнишка родом из предместий Кантерлота, сын какого-то состоятельного чиновника, связанного чуть ли не с правительством. Это было объектом шуток ровно до тех пор, пока жеребец не влился в коллектив. В окружении Уайт не показал себя с идеальной стороны, но при этом не струсил и остался в живых, что уже было неплохо.
— Да, ничего... — Просипел единорог, приходя в себя и пытаясь принять более привычное положение. Он повернулся лицом к сослуживцу и посмотрел на него, стараясь как-то отвлечься от произошедшего. Уайт выглядел в целом как обычно: худая и угловатая морда с выступающими ноздрями, некогда белая шерсть, теперь ставшая серой из-за нехватки гигиены, взгляд бойца был рассеянным, но это было вызвано тем, что тот тоже спал и стоны Вайза разбудили его.
— Не надо так пугать, ты нетихо крикнул. — просто заметил пони. — Опять какие-то единорожьи заморочки? Не можешь себя контролировать?
Артур отрывисто кивнул и потупил свой взгляд. Он вспомнил разговоры с Уайтом ещё до начала сентябрьских боёв, когда они только познакомились. Уайт был земнопони, и в единорогах понимал мало, но капрал всё равно попытался расспросить его о своей беде, ведь товарищ происходил из "высоких" кругов и знал некоторых обладателей рогов, которые пользовались ими в чуть большей степени, чем другие. "Я не знаю, кто может тебе помочь. По крайней мере — уж точно не я." — С растерянным сочувствием сказал ему тогда Уайт. Он рассказал, что кантерлотские единороги учат своих своих отпрысков с жеребячества, что у них не должно быть с этим проблем. "Хотя, на войне ведь легко сойти с ума, верно? Думаю, ты не первый и не последний." — Предположил он. Тогда он был ещё не нюхавшим пороху новобранцем, а его первый бой ещё был впереди, тогда то-то из товарищей Артура замечал в нём что-то от академика, но сейчас Уайт полностью лишился этих черт, а тот жеребец в конце концов умер от заражения крови, случайно задев пораненным копытом труп.
— Просто ногу свело. Больно очень. — Продолжал сипеть Артур, по привычке прислушиваясь к происходящему вокруг: ветер начал стихать, сквозь него уже пробивались какие-то громкие звуки.
— Да-а, понимаю. Есть хочется... И курить. — Отойдя от темы проговорил Уайт, снова укладываясь на своём месте. Желание спать пересиливало в нём всё остальное. Начавшийся было разговор не имел ни смысла, ни пользы. Нужно было пользоваться свободным временем, а не тратить его впустую. Тем временем, странные звуки усиливались, превращаясь в треск ружейно-пулемётного огня. Он гремел не очень далеко, и явно не имел отношения к пушечной канонаде, грохотавшей где-то совсем далеко к югу, практически у самого города. Артур повёл ухом, инстинктивно прислушиваясь к этому треску, но не придал ему значения: "Хорошо!" — Подумал он. — "Буду слышать его — не засну. Лучше так, чем этот идиотский скрежет в голове."
Тем временем, среди эквестрийцев поползли напряжённые разговоры: "Кто это? Что это? Нас атакуют? Жуки напали на соседний батальон?" — На место беспокойному сну приходила бодрость и напряжение: кто-то схватился за винтовку и начал озираться вокруг, оставшиеся офицеры пытались держать всё это в каком-то порядке, но сами подвергались странному чувству беспокойства, возникшему из-за этого нового обстоятельства. Артур всё это время дремал, не обращая внимания на суматоху вокруг. Однако, вскоре спавший поблизости Уайт растормошил его, и единорогу пришлось проснуться.
Так или иначе обед начался по расписанию. С продовольствием у логгерцев проблем не было, благо северяне и городской гарнизон выручили их как могли. Группы солдат нехотя покидали свои укрытия и толпились у дверей одного из домов, где была организована полевая кухня. На обед подавали овощной суп и хлеб, уже давно превратившийся в сухари. Было на кухне и какое-то количество чая с ромом, но большую его часть расхватали офицеры и капралы, так что большей части солдат пришлось довольствоваться простым чаем. Здесь же выдавали и сигареты, многие жеребцы, покончив с пищей, сразу начали дымить.
— Начали стрелять... Хорошо что не у нас. — Заметил один из бойцов, догрызая просоленную галету. Несколько десятков солдат заняли большую комнату, некогда бывшую гостинной. Здесь стоял большой стол, что обеспечивало какие-никакие удобства. Остальным, кто не поместился в этом помещении, приходилось обживать другие комнаты или вовсе харчеваться на улице, где ещё падали последние снежные хлопья, а ветер превращал и без того скупо разогретый чай в холодный.
— Постреляют и перестанут. Если не пушки — то бояться нечего. — Ответил ему другой солдат.
— Это ведь жуки... Там где пулемёты стреляют — там и пушки могут начать.
— Надо разузнать что там творится, а не строить дурацкие предположения. — Заявил третий собеседник, это был жеребец в звании лейтенанта, командовавший взводом. Артур наблюдал за всем этим со стороны, молча и жадно доедая содержимое своей тарелки. После обеда хотелось спать ещё сильнее, но это не волновало единорога.
— Посмотрим, что полковник решит. Он же не дурак, тоже всё слышит.
— Полковник этот... — Начал было один из бойцов, но вовремя осёкся и смолчал.
— Вот бы эти северяне справились, чтобы у них там не происходило.
— Должны справиться. Вот уже несколько дней как Хоуп Холлоу не сдают. Если бы сдали — то нас бы тут уже не было. У них ведь и пушки есть, и пулемётов в достатке — всё у них получится.
— Эх, если бы...
— Ничего! Скоро наши подкрепления подойдут — вот тогда и погоним эту сволочь откуда пришла. — Подал голос Уайт, до какого-то времени разделявший молчание Артура.
— Да! Не всё же нам отступать. Мы ведь ещё живы, верно ребята? — Подхватил лейтенант.
— Верно! — Откликнулось ему несколько голосов.
— В таком случае, мы ещё дадим им по рогам! Отступать некуда, позади Кантерлот! Пусть приходят к нам днём — мы убьём их! Пусть приходят к нам ночью — нас уже не купить на их уловки!
— Бей жуков! — Крикнул кто-то из присутствующих. Его слова встретили с одобрением, но распаляться без реального повода было бессмысленно. Выстрелы всё ещё гремели там, за окном, то замолкая, то усиливаясь. Это было не их дело, как бы сильно некоторым из эквестрийцев не хотелось оказаться там и встретиться с врагами лицом к лицу. Они устали, но их трудно было упрекнуть в моральном упадке. Несмотря ни на что, разбитые остатки эквестрийских подразделений старались преодолеть свой страх и дезорганизованность, старались собраться в боеспособную силу, старались хоть как-то дать отпор чейнджлингам, и прибывающие союзники помогали им в этом, показывая пример.
Тут в помещение быстро вошёл один из помощников Логгера, исполнявший обязанности посыльного-ординарца.
— Солдаты из роты Марроу — на выход! — Строго скомандовал он.
— Что случилось? — Спросил Артур.
— Приказано всем собраться, больше я ничего не знаю. — Коротко ответил жеребец. Делать действительно было больше нечего. Уайт, Артур и ещё несколько их сотоварищей покинули помещение и вскоре оказались на улице. Там уже собиралась "рота" капитана Марроу — отряд численностью не многим больше шести-семи десятков пони, собранных из остатков разных подразделений. В группе Логгера была более-менее чёткая субординация, поэтому они теперь были целой ротой, а не обычным мелким отрядом, коим они были до этого. Бывшие окруженцы были вооружены винтовками, пулемётов у них не было, но скорострельность магазинных "макинтошей" в какой-то степени это компенсировало. Так или иначе, сейчас они были готовы скорее морально, чем физически.
— Объясняю ситуацию! — перед неровным строем вышел капитан. Вид у него был всё такой же невзрачный, но офицер честно старался держаться молодцом. — Наши соседи вступили в бой. Но бой происходит не на их позициях, а где-то далеко впереди. Наши наблюдатели увидели, как на одной из дорог в видимости группы произошла засада на чейнджлингскую автоколонну. Эти безумцы видимо решили так выиграть время для дополнительного укрепления своих позиций, но сейчас, судья по всему, им пришлось туго. Полковник Логгер выделил нашу роту как самую... Немногочисленную часть, которую можно было бы бросить на помощь северянам. Кто пойдёт со мной?
Наступило молчание. Артур внимательно посмотрел на капитана: тот стоял прямо и твёрдо, в нём не чувствовалось той неуверенности, которая была ему свойственна во время окружения. Он действительно хотел искупить свою вину, действительно хотел повести своих подчинённых в бой, чего бы это не стоило.
— Выбора у нас нет, сэр. Придётся идти за вами. — Произнёс Артур, отгоняя от себя усталость и морок.
— В таком случае — времени у нас уже нет. Оружие при вас, значит вы готовы. За мной! — Капитан повернулся спиной к строю и зашагал по тропинке, петлявшей между домами. На солдат отовсюду смотрели ещё не закончившие обедать сослуживцы. В этом месте, некогда бывшем фермерским хозяйством, сейчас было очень тесно от сотен военных, большая часть из которых искала спасение от ветра, снега и слякоти, что терроризировали их на передовых позициях.
Группа пони быстрым шагом приближалась к переднему краю, готовясь пересечь его. Линии наскоро отрытых древо-земляных укреплений уходили на порядочное расстояние налево и направо от хозяйства. Здесь дежурили какие-то отряды, но они были совсем немногочисленными. Отсюда открывался вид на широкое поле, расчёркнутое с востока на запад узкой и мелкой речушкой За ней чернел лес, по западной окраине которого бежал просёлок. Издалека копытные не могли разглядеть всего, что происходило сейчас на дороге, но те стрелки что сейчас занимали окопы уже явно имели представление о происходящем. Артур видел, как из окопа высовывался закутанный в северянскую шинель офицер с биноклем. Их колонна проходила как раз мимо него и его отряда.
— Что там творится? — Спросил Марроу у коллеги, едва поравнявшись с ним. Лицо начальника выражало тревогу, прикрытую маской холодного спокойствия.
— По той дороге двигались вражеские силы, видите? Даже без бинокля всё понятно.
— Вижу. — Коротко ответил Марроу, действительно заметив на дороге чёрно-серые силуэты грузовиков и мотоциклетов. Откуда-то оттуда и исходил грохот перестрелки, разносившийся далеко вокруг.
— Они пропустили передовой отряд вперёд и начали бить уже по основной части колонны. Сейчас стреляют уже немного из другого места, видимо сменили позицию. Кажется, жуки наседают со всех сторон, это их пулемёты трещат.
— Не только их. — Заметил капитан.
— Не только. — кивнул офицер. — Но дела там плохи всё равно. Они не рассчитали силу. Вы идёте к ними на помощь?
— Так точно, приказ Логгера.
— По открытому месту... — Покачал головой сидящий в окопе.
— Иной возможности не представляется. — Угрюмо отвечал капитан, уже мысленно смирившийся со своим положением и тем, что ему предстояло сделать.
— В таком случае — удачи. Мы не сможем вас прикрыть — слишком далеко!
— Это не проблема, сэр. Прощайте. — закончив говорить с коллегой, Марроу обратился к своим бойцам: — Рота, за мной! Перестроиться в колонну по одному, не высовываться, держаться у земли. Стрелять по моей команде!
Шедшие за офицером солдаты ответили кивками, отряд двинулся вперёд. До врага было около километра и начавшая замерзать, но всё ещё имевшая место речка. В том месте, где шли пони Марроу, протоку можно было преодолеть в один прыжок. Один за другим, солдаты перескакивали на другой берег. Артур чуть было не поскользнулся на ледяной кромке, но сумел удержаться на ногах, пусть и зачерпнув кражиной холодной воды.
— Аккуратнее, Арчи! — С усмешкой окликнул его шедший позади Уайт.
— Сам не гробанись. — Буркнул в ответ Вайз, продолжая путь уже на другом берегу. Речка пробудила в нём дурную мысль. Мысль о том, что из-за неё прямо посреди поля может образоваться серьёзный овраг, а засыпать его будет некому. "Словами не описать такую погоду." — Подумал капрал, прекрасно понимая, что дело тут совсем не в погоде.
Тем временем, Марроу приказал перестраиваться в цепь. Отряд был условно поделён на два взвода, которыми поставили командовать начальников из группы Марроу. Одним командиром был пегас, ранее служивший при штабе ныне разбитой дивизии, другим был земнопони, ранее командовавший танковым отделением. Вайз видел их второй или третий раз с момента своего прибытия и ещё не успел узнать этих жеребцов. Так или иначе, Марроу он знал почти насквозь, и это заставляло единорога беспокоиться обо всём происходящем вокруг. Боец смотрел вперёд, он видел очертания разгромленной чейнджлингской колонны и трассеры от пулемётных очередей. В некоторых из них уже привычно угадывались чейнджлингские, иных же пони не узнавал.
Вот засвистело и над их головами, Артур невольно вскрикнул, когда зелёные трассеры прошили воздух чуть ли не в одном дюйме от него. Грянула команда Марроу: пони залегли.
— Откуда стреляют!? — Капитан неуклюже начал доставать из сумки недавно выданный бинокль. Бойцы сходу упали в грязь и тут же начали оглядываться вокруг.
— Противник слева! — Доложил один из подчинённых. И действительно — от обочины дороги по полю перебегала цепь вражеской пехоты. Артур тоже увидел их, тут же прикинув численность неприятеля: "Около роты, может больше." — Решил про себя он.
— Сэр, чейнджлинги в той стороне, идут на нас! — Доложил другой боец.
— Стреляйте по ним в ответ, не дайте им подавить нас!!! — От напряжения голос капитана начал срываться. Он постепенно начинал нервничать. Цепь его отряда немного перестроилась и открыла огонь по неприятелю. У эквестрийцев не было пулемётов, но их ружья были достаточно скорострельными. Забили выстрелы, бой, длившийся уже приличное время, теперь начался и для них.
Капрал грузно приземлился в грязь и, быстро осмотревшись и едва увидев противника, почти сразу же начал стрелять. Винтовка не подводила его и работала исправно, несмотря на то, что боец лежал в грязи. Очереди продолжали свистеть, они же огрызались частыми, но всё же одиночными выстрелами. Из леса неподалёку от дороги так же слышалась пальба, но это был уже не враг, а северяне, стрелявшие в ту же сторону, что и они. Самих красноармейцев было не различить, только вспышки очередей и винтовочных выстрелов просвечивали сквозь придорожный кустарник.
"Трра-та-та-трра-та-та-трра-та-та!"
— Пулемёты с чейнджлингской стороны били всё чаще и точнее. Неподалёку от Вайза раздался громкий полукрик-полуплач, перемешанный с руганью и причитаниями. Видимо, в кого-то попали. Капрал старался не обращать на это внимания и продолжал бой, параллельно стараясь прикинуть количество остававшихся у него боеприпасов. Сквозь грохот винтовок и свист пуль слышались окрики командиров взводов, которые пытались командовать своими подчинёнными в горячке начавшейся драки. Однако, их усилия имели небольшое значение: отряд оказался прижат к земле, и любая попытка переместиться по открытому полю была чревата для пони гибелью.
— Что будем делать, капитан? — К Марроу подполз пегас-штабист, что отчаянно пригибался под огнём. Сам Марроу в это время едва мог оторвать голову от земли, но при этом честно пытался следить за обстановкой. Его глаз дёргался, лицо было оскалено и запачкано грязью.
— Пошлите... Пошлите посыльных к северянам! Пусть отступают, иначе мы все тут поляжем...
— Кого послать? — Переспросил пегас, проявлявший куда большее самообладание.
— Какого нибудь капрала, лучше двух!.. — очередь трассирующих пуль вспахала землю совсем рядом от командиров, оба уткнулись носами в грунт, кто-то поблизости вскрикнул и тут же затих. Марроу первым приподнялся над полем и посмотрел на штабиста, практически повторив то, что только что сказал: — Все тут поляжем, сэр.
Пегас кивнул ему, подумав про себя что-то своё. Ему явно не нравилось всё, что творилось вокруг.
Тем временем, Артур продолжал стрелять. Он никогда не считал себя метким, но меткость не имеет большого смысла когда у тебя в копытах десятизарядная винтовка, способная делать чуть ли не по выстрелу в секунду. Эта скорострельность не раз и не два спасала эквестрийских солдат в самых тяжёлых передрягах, давая им фору и заставляя врага переоценивать их силы. Где-то за ним послышался голос взводного:
— Здесь есть капралы?
— Я капрал, сэр! — Крикнул в ответ Артур, заряжая в винтовку первую обойму. Заряжать вторую не было времени: нужно было продолжать стрельбу.
— Нужно добраться до отряда северян и передать им приказ капитана на отход, поручаю это тебе! Они в лесу, за дорогой, тут недалеко!..
— Сэр, разрешите отправиться с Вайзом? — Тут в беседу вклинился Уайт, этого капрал точно не ожидал услышать.
— Ладно, идите, только не убейтесь! — не тратя времени на пустые возражения бросил пегас. — Мы постараемся вас прикрыть!
— Слушаюсь. — Тихо сказал Артур, дозарядил вторую обойму и щёлкнул затвором. "Зря он со мной намылился." — Подумал боец, оглядываясь туда, где уже начинал ползти его товарищ. Вот он подобрался к нему, вот они переглянулись: морда Уайта так же была вся в чёрно-бурой грязи, но глаза кантерлотца блестели каким-то подобием энтузиазма. Вайз ничего ему не сказал, просто мотнул головой вперёд, указывая туда, где виднелась дорога. Эквестрийцы тем временем начали стрелять активнее, но это навряд-ли могло на что-то повлиять. В отряде Марроу постепенно росло число раненных и убитых.
А тем временем, двое солдат поползли к цели. Она действительно была не так уж далеко — всего пятьсот или шестьсот метров отделяли пони от придорожной канавы, где можно было найти укрытие. Сейчас они ползли, но уже чётко понимали то, что скорее всего им придётся бежать. Время неумолимо шло, и у них его оставалось всё меньше. Единорог жестом приказал напарнику остановиться и придвинулся к нему. Вокруг было практически открытое место, поэтому думать об укрытиях смысла не было.
— Уайт, я сейчас дёрну в канал, ты — за мной. Доберёмся до первой канавы, потом перемахнём через дорогу и сразу в лес.
— Понятно. Ну что, дёрнули?
— Дёрнули!
Единорог быстро вскочил на ноги и бросился бежать во весь опор. Он успел увидеть, что его товарищ поспевает за ним, оба жеребца быстро сорвались в галоп. Стрелять во врага было бесполезно — винтовки больно били их по бокам и спинам, ремни портупеи почти сразу же начали больно врезаться в тело, полы шинели мешали бежать, но бойцы не обращали на это внимания. Всё вокруг Артура будто сомкнулось в одно маленькое и узкое пространство размером со слуховое окно, он вмиг перестал видеть происходящее вокруг и даже не думал озираться, глядя только перед собой. В ушах стоял шум ветра и свист пуль, кровь вдруг неожиданно вскипела, и даже если бы в этот тревожный момент в Артура попали — он бы не сразу заметил этого.
Капрал не спрыгнул в придорожную канаву — он споткнулся и полетел туда кубарем, разбив себе нос в о что-то твёрдое. Вайз зашипел от боли, чувствуя как кровь пропитывает шерсть у рта и на носу. Он приподнялся и посмотрел на то, обо что ударился — это была стальная каска чейнджлинга, более не представляющая ценности для её владельца. Труп было трудно опознать из-за серо-зелёной шинели, издали напоминавшей что-то наподобие мешка. Видимо, кто-то удачно попал ему в затылок, и он так и свалился в канаву, едва не добравшись до укрытия. Артур выругался, ему резко захотелось встать и поскорее убраться отсюда, но мысль о задании, а так же о том, что где-то позади его должен был догонять товарищ не дали ему поддаться отвращению и страху. Жеребец аккуратно сполз с мертвеца и устроился рядом, тяжело переводя дыхание и осматриваясь вокруг.
Уайт нагнал его пару секунд спустя: рядовой попытался затормозить, но копыта проскользили по мёрзлой земле и он так же упал в канаву, в отличие от своего напарника избежав встречи с каской и трупом чейнджлингского пехотинца. Первыми словами, которые он сказал Артуру были самые отборные выражения, о произношении которых он ранее и подумать бы побоялся.
— Не ранен? — Спросил его Артур, доставая из-за пазухи шинели то, что осталось от перевязочного пакета.
— Нет! — Отдышавшись и выругавшись ответил Уайт. Этот ответ почему-то заставил Вайза усмехнуться. "А парень хорош..." — Промелькнуло у него в голове, но вскоре на смену этой мысли пришли другие. Артур прислушался: бой грохотал где-то позади них, там где остались бойцы Марроу, и впереди, там где дрались северяне. Над ними же была тишина, видимо противник потерял их из виду, либо счёл их убитыми или ранеными.
— Тогда идём, тут не на что смотреть. — Кое-как перемотав свои ушибы и заткнув марлей кровоточащую ноздрю, Артур осторожно вылез из канавы и тут же юркнул под стоявший неподалёку грузовик. Вокруг него в разных позах лежали уже начинавшие коченеть мертвецы. Вокруг их было достаточно, видимо по колонне ударили с совсем близкого расстояния и из сразу из всего что было, так называемым "кинжальным огнём". Единорог старался не засматриваться на перекошенные лица мертвецов, на изрешечённые пулями тела и кузова машин, где так же лежали трупы. Подобные зрелища служили топливом для его кошмаров, и он изо всех сил старался избегать их.
— Ничего их покосило... — Проговорил Уайт.
— Ну и что с того?! — Оборвал его Артур, недовольный восхищённым тоном товарища. Он сам мог бы порадоваться за удачу союзников, но последние дни и недели слишком вымотали его для подобного. Он ненавидел тех, кто сейчас лежал под его ногами, свисал из кузовов и кабин, но сильнее он ненавидел смерть и насилие, принимавшие в его голове куда более явные и осязаемые формы. Он ненавидел захватчиков, но сильнее он ненавидел саму войну. Эта ненависть не давала Артуру сил, скорее отнимала их, а ведь сил у единорога оставалось не так уж и много.
Эквестрийцы быстро преодолели неширокое полотно просёлка, пригибаясь от шальных и единичных пуль. Здесь образовался затор из грузовиков и иных машин, которые чейнджлинги в спешке бросили когда попали под удар. Пони в диковинку было видеть вражескую технику так близко, ведь жуки почти никогда не оставляли её, даже тогда когда вынуждены были отступить. Каким же сильным должен был быть обстрел, раз эти матёрые и уже обретшие боевой опыт головорезы побросали всё и отступили назад? Что на них так подействовало? Ответ был налицо, но верилось в него с трудом.
Вот и лес: высокие клёны облетевшими столбами стояли в чёрной массе опавшей и уже вовсю превшей листвы и такого же чёрного и голого кустарника. Оказавшись по ту сторону просёлка, бойцы сразу поняли куда им идти, ведь из-за дерева прямо на них выскочил боец с винтовкой и машинально нацелился на них. Артур опешил:
— Мы свои! Мы свои! Эквестрия! — Бросил он северянину, демонстрируя петлицы своего затёртого кителя. Красноармеец наклонил голову и прищурился, но размышлял недолго. Он коротко кивнул и жестом приказал следовать за ним. Шли они буквально три минуты, отряд северян залегал совсем рядом, их было трудно заметить на чёрно-бурой земле. Этому способствовал не сколько цвет их формы, сколько то, что им тоже пришлось порядком поползать на животе. Солдат, занимавший позицию за деревом, тут же пригнулся, ведь здесь уже часто свистели пули и шёл бой. Спрятавшиеся среди кустарников пулемётчики, автоматчики и стрелки били по неприятелю, офицеры вели наблюдение, грубо и отрывисто отдавая приказы. Артур, несмотря на своё незнание северянского, почти сразу заметил, что северянские сержанты щедро разбавляют командный язык матерным. Это было неудивительно и не ново для капрала, да и ситуация здесь действительно складывалась не лучшим образом.
Вот красноармеец встал перед невысоким жеребцом, одетым в байковую шинель, казавшуюся особенно громоздкой из-за небольшого роста военного. Стрелок коротко отчитался перед ним, после чего тот кивнул и, видимо, разрешил вернуться к прежней задаче. Северянин взял под козырёк и быстро побежал к своей старой позиции. Командир в свою очередь подошёл к стоявшим неподалёку эквестрийцам. У Артура не было времени опешивать и смущаться перед начальствующим лицом, поэтому он просто сделал шаг вперёд и начал говорить:
— Сэр! Нас послал наш командир, чтобы передать вам приказ отступать с этой позиции! Мы попали под огонь жуков и несём потери, после вашего отхода мы так же сможем отойти!
Командир северян бросил на пони быстрый оценивающий взгляд. Видимо, неудачное падение в канаву всё-же сыграло свою роль.
— Мы скоро начнём отходить, пусть ваш командир не беспокоится по этому поводу. — С характерным выговором, но без коверканья ответил он. Артур странно улыбнулся ему, но не успел ничего сказать, ведь в воздухе раздалось шипение падающей мины. Едва заслышав этот звук, капрал вмиг забыл обо всём, что хотел сказать и бросился на землю, закрыв голову копытами. Ударил громкий хлопок: мина лопнула совсем близко, по стволам деревьев и кустарнику забили осколки, миг спустя послышались крики, но это были не крики боли или ужаса — но чёткие команды офицеров, сохранявших ту необходимую выдержку, чтобы управлять своими подчинёнными.
В единственную ноздрю Артура ударил едкий запах взрывчатки, какое-то время он не чувствовал своих конечностей, но вскоре понял, что всё цело и на месте. Вайз быстро вскочил на ноги: командира, стоявшего перед ним миг назад уже не было, он будто бы растворился среди деревьев и своих бойцов, которые начали быстро и организованно отходить с занимаемых ими позиций.
— А-арчи... — Кто-то заворочался и застонал сбоку от единорога. Это был Уайт, и вид у него был ужасный: жеребец в неестественной позе распростёрся на земле и безуспешно пытался встать. Шинель пони была разорвана, одна из задних ног превратилась в жуткое месиво, бок шинели был изорван в труху, и оттуда обильно вытекала кровь. Однако, парень будто бы не чувствовал этой боли, продолжая звать своего товарища, пытаясь подняться на изломанные ноги, теряя свои последние силы и кровь. Единорог тут же подскочил к нему:
— Успокойся! Не двигайся! Будешь двигаться — помрёшь, забыл что-ли?! — Громким шёпотом начал внушать ему Вайз, нервно шарясь по карманам и сумкам в поисках оставшихся бинтов, но их не оказалось. Эти действия были бессмысленными, не более чем пустой тратой сил, следствием шока, неожиданности.
— Что... Со мной? Нога... — К бедному Уайту постепенно начинали возвращаться ощущения. Страшно было представить, что с ним будет, когда они вернуться полностью. Артур вспомнил корчащиеся и визжащие обрубки, которым не помогали даже ударные дозы морфия. Видимо, Уайту предстояло сделаться одним из них, но почему-то капрал чертовски хотел спасти его, не дать ему умереть.
— На помощь! Тут раненый! — Громко позвал он, зная что скорее всего его не поймут. В лесу же продолжали рваться мины: часть из них приняли на себя стволы деревьев, тогда как остальные так или иначе находили цель. У северян появились свои раненые, их санитарам было не до него. Однако, кто-то из них всё-же откликнулся: к Вайзу подскочил невысокий и худой земнопони в полушубке и завязанной наверху ушанке. Судья по петлицам — это тоже был командир, но уже не тот, с которым Артур говорил ранее.
— Беда. — Коротко, но веско проговорил он.
— Как можно ему... — Начал капрал, прекрасно понимая, что ответ на его вопрос уже ясен.
— Вот. — перебил его начальник и достал из кобуры небольшой револьвер, на котором ещё не успела обсохнуть смазка. — По другому — никак. Госпиталь далеко, медсанбат — ещё дальше. Хотите, чтобы он мучался?
— Нет. — Проговорил эквестриец, чувствуя как мысли путаются в голове. Уайт ходил по буреломам и чащам, тонул в болоте, не раз дрался с чейнджлингами, не раз проскальзывал прямо у них под носом. Тот, кто выжил под огнём в открытом поле, когда другие гибли вокруг него, тот кто пережил столько всякой мерзости и горя в свои молодые годы — сейчас умрёт здесь, умрёт по чистой воле случая, с разбитыми ногами и распоротым брюхом, так и не поняв, что случилось... Северянский командир казался холодным, но в его молодых глазах было ясное понимание всего случившегося. Иной бы просто прошёл мимо, но он предложил помощь. Единственную помощь, которую можно было оказать бедному Уайту.
Единорог плохо помнил, что случилось дальше. Ошалелые глаза Уайта, блеск оружейной смазки, выстрел и чей-то жалобный всхлип, чьи-то приказы и окрики, свист мин и пуль, грохотавших вокруг. Он не мог вспомнить как вернулся обратно к своему отряду, как они начали отступать, пользуясь тем что враг временно сконцентрировался на северянах. Всё это произошло как в тумане и походило на кошмарный сон: дикий и сюрреалистичный. День вскоре сменился ночью, а отдалённые звуки стрельбы и миномётных разрывов не прекращались ещё долго, медленно, но верно отодвигаясь к узкой протоке, за которой начинались их позиции. Красноармейцы предприняли всё, что могли чтобы выиграть время себе и соседям, но следующий свой удар чейнджлинги должны были нанести уже в полную силу...