Ночной приют
Глава 6. О верных тропах, Лесном Доме и его обитателях
— …Дураки! Тупицы! — истошно кричала Дитзи, продираясь сквозь заросли на дне оврага. — Чтоб вам колючки в копыта попали!
Дальнейшие её слова вовсе лишились всякой вежливости. Деревья вокруг равнодушно выслушивали вопли кобылки, кое-где взлетели потревоженные птицы, но больше ровным счётом ничего не случилось. Никто не откликнулся. Под конец крики Дитзи сорвались на сдавленные всхлипы. Что есть силы она заколотила копытцами по ближайшему выступающему из земли корню — и взвыла ещё громче, ушибившись.
Без сил плюхнувшись на землю и свернувшись калачиком, Дитзи принялась баюкать переднюю ногу. Злые слёзы уже подсыхали на щеках, но злость внутри никуда не подевалась. У-у-у, как ребята могли так поступить с ней! А ещё друзьями назывались! Завели в глухомань и бросили! А этот… этот… Иствинд… этот гад пернатый… вообще предатель, вот!
А ведь знала, знала же, что друзей у неё не было и быть не может! Два года назад обожглась — и на тебе снова!
Кое-как поднявшись, она с отчаянием оглядела непролазные кусты. Куда идти-то?
Повертев головой, Дитзи осторожно поковыляла туда, где лунный свет ярче пробивался сквозь листву. В этот момент где-то наверху грозно ухнуло, и кобылка со сдавленным писком прижалась к земле. Что-то пролетело над ней, издавая звуки, будто хлопающее на ветру бельё, прошелестела листва, а после всё стихло. Ещё немного Дитзи полежала, дыша через раз, пока её не осенило.
— Тьфу ты, это ж сова, — собственный голос слегка успокоил и помог пойти дальше. Скоро за переплетениями ветвей нашлось нечто, в серебристом полумраке могущее сойти за тропинку. Хотя какая тропинка: просто извилистая полоса примятой лесной подстилки под обрывом. Может, тут ходят грибники или лесники… разок-другой в месяц.
Дитзи сглотнула солёный ком и утёрла мордочку, не задумываясь, что пачкается грязью.
Тихонько щебетали ночные птицы, стрекотали кузнечики, а бредущая по оврагу кобылка пыхтела от усталости, то запинаясь о корни, то поскальзываясь на прикрытой старыми листьями земле. Даже в пятнах лунного света она видела не шибко дальше вытянутой ноги; только склон и помогал не сбиться с пути.
Постепенно тропинка поднималась всё круче, а потом вовсе вывела из оврага — и тут же потерялась, юркнув змейкой меж деревьев.
Оказавшаяся посреди шелестящей темени Дитзи испуганно покосилась по сторонам; придававшая силы злость давным-давно прошла. Вдобавок в животе заурчало при воспоминании о яблочном пироге на ужин… который она пропустила ради дурацкой охоты!
Эта мысль окончательно добила Дитзи, и она снова разревелась от обиды на весь мир. Хотя никакой мочи реветь уже не было, и кобылка просто шмыгала носом, продолжая тереть щёки. Сообразив, что замаралась, она насупилась и с большей силой провела по щекам. Ну и пусть!
Идти дальше — наугад и впотьмах — не было возможности и желания, и кобылка села возле ближайшего дерева. Рано или поздно ночь кончится, и поутру она куда-нибудь дойдёт.
А дойдёт ли?
Всхлипнула Дитзи уже вяло и под конец просто тяжело вздохнула. Прислонившись к морщинистому стволу, она поёрзала, устраиваясь и готовясь к долгому ожиданию. Что ещё ей оставалось?
… — Диззи, Диззи, не плачь, — строго выговаривает папа заплаканной и промокшей до последней шерстинки кобылочке. Однако ей хочется реветь ещё сильнее.
Впервые папа взял её в самый настоящий поход! Они гуляли по лесу весь день, а вечером, когда стемнело, поставили палатку, развели костёр! А потом она пошла к речке за водой и на обратном пути, погнавшись за светлячком, ухитрилась заплутать, споткнуться и пролить всё ведро на себя. И ещё несколько минут кружить вокруг лагеря, упорно не находя его. Папа отыскал её по рёву и отругал. Теперь он точно прикажет собираться домой… и больше никогда не возьмёт с собой! Потому что она всё испортила!
От такой мысли маленькая Дитзи воет не хуже древоволка. А секундой позже у неё во рту оказывается большое перо: так внезапно, что кобылочка мигом замолкает и удивлённо моргает.
— Не будешь больше зверей пугать? — наклонившись, спрашивает папа, и Дитзи медленно мотает головой. — Вот и хорошо. Пошли.
Он отводит её обратно к палатке, где кутает в одеяло и усаживает поближе к костру. Ненадолго уходит и уже минутку спустя возвращается с полным ведром, ставит на огонь чайник. Успокоившейся Дитзи уже неловко оттого, что она на пустом месте мокроту развела. Как же хорошо, что папа не сердится!
— В следующий раз или иди, или плачь, — он усаживается напротив и кончиком крыла гладит её по голове. —Но не делай этого разом, иначе точно заблудишься. Поняла?
— Угум, — Дитзи покрепче кутается в одеяло.
— А совсем хорошо будет, если ты споёшь песенку, — улыбается папа. —Тогда и плакать не захочется.
Дитзи задумывается. Как-то это не слишком серьёзно звучит, а она большая кобылка, целых восемь лет уже.
Но раз папа говорит…
— Что петь? —спрашивает на всякий случай.
— Да что угодно. Главное, что я услышу тебя и приду на помощь. Договорились?
— Договорились, пап!..
...Дитзи рывком открыла глаза, и призрак исчез. Она поглубже вздохнула, унимая скачущее сердце, огляделась по сторонам. Всё тот же тёмный лес кругом. Тепло огня и одеяла, мягкость папиного крыла и такое уютное счастье — всё ушло. Или почти всё.
Губы пересохли и на ощупь показались Дитзи наждачной бумагой. Глупость она затеяла: папа не услышит и не придёт на помощь. Но может быть, действительно полегчает?
Откашлявшись, она тихонько запела:
<strong>В городке моём родном
Жил пегас из дальних стран.
Тот пегас мне рассказал,
Как живётся в небесах.
И пошла я на восток —
Там, где небо велико…</strong>
Глянув вбок, Дитзи осеклась. То ли тучка сошла с неба, то ли и впрямь она от слёз ничего не видела — но только сейчас заметила узкий просвет, в котором ярко светила луна.
На всякий случай кобылка помотала головой и потёрла глаза, но видение не исчезло.
— Спасибо, пап, — тихонько прошептала Дитзи. Затем уже громко фыркнула, огляделась и решительно потопала дальше, стараясь не слишком наступать на больную ногу.
В лунных сумерках она снова вышла на едва различимую тропинку. Та сперва петляла, но потом выпрямилась и раздалась вширь, а деревья выстроились ровными рядами по бокам от неё. И даже звук шагов изменился. Не сразу Дитзи догадалась посмотреть вниз: под палыми листьями проглядывали пригнанные друг к другу камни. Её копытца цокали по самой настоящей брусчатке!
Взвизгнувшая от радости и облегчения кобылка заторопилась вперёд. Всё-таки она не заблудилась! Теперь-то она точно доберётся домой. И больше в лес ни ногой! И никаких тайн… и друзей. Хватит с неё!
Вскоре Дитзи рысила по самой настоящей аллее, залитой лунным светом — уже и дом показался впереди. С открывшимся вторым дыханием она ускорила шаг, чувствуя во рту вкус маминого пирога.
И остановилась. Из разинутого рта на дорогу капнула нитка слюны, и Дитзи поспешно вытерла губы, а когда подняла взгляд, то вновь уставилась на коттедж. Высотой в два этажа, с черепичной островерхой крышей и пристроенной рядом высокой башней. Такого дома в городе она не замечала, хотя могла поклясться, что исходила все-все улицы. Это могло означать только одно: куда бы она ни пришла, это место вовсе не было Бэрриконтом.
Или же… Неужели это и есть Лесной дом?!
Поблизости и впрямь не виднелось других зданий, а в отдалении опять поднималась жуткая и тёмная стена леса. А в окне коттеджа на первом этаже горел свет. Если горит свет, то здесь живут пони, у которых можно попросить помощи.
И всё же Дитзи не решалась. Хотя ворота в каменной ограде были слегка приоткрыты, да и выглядел дом опрятным и ухоженным, но в сказках злодеи всегда жили в глубине леса в таких миленьких домах, куда заманивали жеребят, а потом съедали их. Представив, как её запихивают в большущий котёл и накрывают крышкой, Дитзи пискнула и прижалась покрепче к дереву, возле которого стояла.
Где-то сзади прошелестел ветер в листве. Или не ветер? Кобылка испуганно оглянулась, но в гуще зарослей ничего было не разобрать. И не расслышать, как она ни напрягала уши. Дитзи перевела взгляд обратно на дом и неуверенно зашагала к нему. В конце концов, сказки есть сказки: это ж насколько надо чокнуться, чтобы сварить и съесть пони? А вот дикие звери вполне реальны!
Протиснувшись между створками, Дитзи замерла и снова огляделась. Вблизи коттедж выглядел ещё больше, а белевшая в темноте камнями дорожка раздвоилась, одним отростком уводя к крыльцу, другим— куда-то вокруг дома. Исследовательский дух проснулся в кобылке, но не настолько сильный, чтобы не направиться ко входу. В последний миг, спохватившись, она отряхнула от земли копытца, как смогла, пригладила взъерошенную гриву. Хотела ещё плюнуть на бабку и утереться, но передумала. Только мальчишки слюнями умываются, вот ещё!
Решив, что попросит умыться у хозяев дома, Дитзи выдохнула и постучалась — только затем, чтобы с писком и прижатыми ушами отпрянуть, когда дверь без труда открылась внутрь.
Прошли мгновения — ничего не случилось. Никто не выглянул, не набросился, не отругал её, словно хозяев вовсе и не было. Но ведь свет не горел сам по себе.
Набравшись смелости, Дитзи толкнула дверь и заглянула внутрь. Ей предстал тусклый коридорчик, с одной стороны которого вверх уходила лестница, а напротив ярко светился широкий дверной проём. А пахло-то как! У не евшей с самого вечера — печеньки с кофе не в счёт — кобылки снова потекли слюни. До сих пор покорно молчавший живот разом взбунтовался, и пискнувшей Дитзи показалось, что бурчание разнеслось по всему дому.
— Эй! — прочистив горло, позвала она. — Здравствуйте!
Тишина. Только запах продолжал сводить Дитзи с ума.
Потоптавшись, она двинулась на его источник — до светлого проёма, за которым обнаружилась большая комната с накрытым столом, заставленным мисками, блюдами с фруктами и кувшинами с вьющимся из горлышек парком. Не в силах дальше сдерживаться, Дитзи присела на скамью перед ним и подвинула к себе ближнюю миску, почти до краев наполненную густой ароматной кашей. Рядом нашлась и ложка; хотя умом Дитзи понимала, что накрыто здесь уж точно не для неё, но копытами сейчас управлял желудок. Тихонько всхрапывая от восторга, она зачерпнула и принялась уплетать варево за обе щеки, когда из коридора раздался быстрый дробный цокот.
— Эй, чего мою кашу лопаешь?! — возмущённый крик слился с испуганным визгом.
Ложка полетела в тарелку, сама Дитзи нырнула под скатерть и быстро-быстро перебралась к другому концу стола. Зазвучали новые взволнованные голоса, пока тот первый продолжал возмущаться, затопали копыта — и вмиг всё стихло.
Ни живая ни мёртвая Дитзи прижималась к полу, уши её так плотно приникли к голове, что чудо, как она вообще слышала. Древние легенды словно обрели плоть: лесной дом, населённый страшными чудовищами! Которые, небось, и пони едят, ведь никто не вернулся!..
Несмотря на панику, кобылка услышала приближающуюся тяжёлую поступь. Вот тень пони остановилась вплотную к её убежищу, Дитзи зажмурилась… и тихонько ойкнула, когда ей в бок ткнулся мягкий нос.
— Вылезешь? — негромко спросил взрослый пони.
— Не-а, — отозвалась Дитзи, пытаясь провалиться сквозь пол со стыда и страха.
— Марта каждый день убирается, но всё-таки не пристало кушать под столом. За столом будет удобнее.
Дитзи медленно кивнула, рассматривая собственные копытца. И почти не сопротивлялась, когда её осторожно ухватили зубами за холку и вытащили наружу. Оказавшись снова на свету, она прищурилась и глянула на взрослого — вернее, на его покрытые серым мехом ноги. Чтобы увидеть его морду, ей пришлось задрать голову — вот тут-то она ахнула. И не только потому, что этот пони оказался настоящим великаном. Она прикипела взглядом к золотистым глазам с кошачьими зрачками и кончикам клыков, выглядывающих из-под верхней губы.
— Вы-вы-вы… — прозаикалась она, со страхом вспоминая воображаемый котёл.
— Меня зовут Эвернайт, — поклонился гигант, отчего кисточки на кончиках ушей качнулись. — А вы, юная леди?
— Д-д-д… Дитзи… Дитзи Вэй!
— Приятно познакомиться, — вполне серьёзно кивнул мистер Эвернайт. — А это моё семейство, — он посторонился, открыв Дитзи собравшихся в дверном проёме пони. Все они выглядели уменьшенными копиями Эвернайта, такие же желтоглазые, клыкастые и с кисточками на ушах — только по гривам и отличишь. И у каждого по бокам свисали кожистые крылья, как у летучих мышей. Дитзи насчитала с полдюжины странных пони, разглядывающих её с неменьшим любопытством.
Впрочем, был среди них насупившийся жеребчик с синей гривой, разделённой напополам лазурной полоской, который смотрел чуточку сердито. Было несложно догадаться, почему.
— Эм… — неуверенно произнесла она, смотря на него. — Извини, что твою кашу съела.
Жеребчик фыркнул, но явно удивился, стоящая рядом кобылка со встрёпанной белой гривой прыснула в копыто, другие разулыбались и враз зашевелились.
— Позавтракаешь с нами? — вышла вперёд смешливая кобылка, на чьей шее покачивалась такая знакомая подвеска. Дитзи так и разинула рот. На свету владелица украшения ничуть не напоминала жуткое чудище со светящимися в темноте глазами-фонарями.
— Ты!.. —она обвиняющее вытянула копытце и замолчала. А что теперь говорить-то? Накидка на месте, книжка на месте. Тут впору самой просить прощения.
— Я, — ухмыльнулась пони. — Поймала-поймала, сдаюсь на твою милость. Но сначала поедим, ладно?
— О твоей выходке поговорим позднее, — нахмурился прошедший мимо мистер Эвернайт, и улыбка белогривой кобылки увяла, а уши опустились, как у виноватой собаки.
— Да, сэр, — пробормотала она.
— И помоги нашей гостье устроиться.
Послушно кивнув, она повернулась обратно ко вконец растерявшейся Дитзи и мягко подтолкнула её в сторону скамьи, на которой устроились другие жеребята. Затем метнулась к буфету и принесла ещё одну тарелку и ложку.
— Да куда ей ещё лопать, — проворчал давешний жеребчик, сидящий справа от Дитзи. — Вон как живот надулся.
— Сейчас тётя Марта скажет, что Арчи плохо ест, — доверительно шепнул жеребчик слева от неё, похожий на ворчуна как две капли воды, только грива у него была лазурной с синей полоской. Наверное, брат.
— Просто она хорошо кушает, а ты одним ночным духом обходишься, — заявила самая старшая на вид кобылица в фартуке, и Арчи закатил глаза. Вид у него получился до того забавный, что Дитзи не сдержалась и сдавленно хрюкнула-хихикнула, и услышала такой же звук слева. Брат Арчи, тихонько посмеиваясь, подмигнул в ответ на взгляд кобылки.
— А ещё кое-кому не помешает умыться, — сказал он.
— Вон какая замарашка, — добавил Арчи и высунул язык.
Дитзи почувствовала, как щёки и ушки краснеют.
Она со стыдом вспомнила свою выходку, когда нарочно измазалась лесной грязью, и теперь, наверное, походила на лесных чудовищ куда больше, чем странные обитатели Лесного дома.
— Держи, — раздался рядом мягкий голос, и обернувшаяся Дитзи чуть не уткнулась в белое полотенце с вышитым улыбающимся солнышком. А протягивала его кобыла чуть взрослее смешливой воровки, но заметно моложе старшей кобылицы. Такая же серая, как все вокруг, с жёлтыми кошачьими глазами, кисточками на ушах и аккуратно расчёсанной, собранной в хвост красной гривой, как у самой Дитзи.
Кобыла тепло улыбалась, самую малость обнажая кончики клыков. И казалась самой мягкой и ласковой во всей компании. Наверное, поэтому Дитзи доверчиво протянула копыто за полотенцем, замешкавшись только в самый последний миг. Брать такое чистое, да грязными копытами — сразу испачкать. Да и в зубы не возьмешь: морда-то не чище.
Кобыла без слов всё поняла, потому что повесила полотенце себе на шею и сказала:
— Иди за мной, свинюшка, — и с тем направилась на выход из комнаты.
Вот тебе и ласковая!
Дитзи, прижав уши, под хихиканье поспешила следом.
Ванная оказалась совсем рядом. Устланная тёмно-серой плиткой, чистая и ухоженная. Одинокий фонарик тусклым светом бросал блики на ванну, умывальник и всё остальное. Глянув в зеркало, Дитзи даже на мгновение зажмурилась. Такой грязной она ещё никогда не бывала. Как такую чумазую пони вообще пустили в приличный дом!
Подсохшая грязь пятнала шёрстку тут и там, и Дитзи поняла, что надо мыться практически целиком. От ушей до копыт и хвоста.
Пришлось взять чей-то шампунь, отдававший мятой.
Душ, вероятно, питался от бочки на крыше, и вода лилась холодная— хорошо хоть, не ледяная. Терпеть можно. Тем более, что Дитзи не хотелось показаться невежливой, и снова предстать перед хозяевами особняка в неподобающем виде.
«По крайней мере, есть меня никто не собирается, — подумала она. — Раз уж эти пони едят кашу, то вряд ли они мясоеды и каннибалы».
Вымывшись, Дитзи почувствовала себя гораздо лучше. А уж когда пушистое полотенце впитало большую часть влаги со шкурки, стало почти распрекрасно.
Небольшой проблемой оставалась накидка: после лесной прогулки она изрядно помялась и запачкалась, но Дитзи её всё равно надела. Без этой импровизированной защиты она чувствовала себя ужасно: всегда казалось, что окружающие пялятся только на неё.
Но когда кобылка вышла из ванной, ей никто слова не сказал по этому поводу, а сразу усадили за стол перед полной тарелкой…
…Мало-помалу напряжение отпускало. Тем более, что обитатели Лесного дома вели себя как самые обычные пони за едой: переговаривались и ковырялись в тарелках. Да и как можно было чувствовать себя неуютно, когда каша согревала желудок, яблочные дольки и виноградины хрустели на зубах, чтобы растечься сладостью на языке, а парок из кувшинов вместе с ароматным ягодным взваром перелился в большие кружки.
Когда все утолили голод, мистер Эвернайт представил Дитзи остальных. Старшую кобылицу Марту — помощницу, а вовсе не жену мистера Эвернайта. Ласковую кобылу Квикфиз, оказавшуюся женатой на жеребце по имени Фрезер — почему-то он реже остальных попадался Дитзи на глаза, хотя как ухитрялся — загадка. Смешливая кобылка звалась Фрутти Джюс и исполняла роль главной по развлечениям. Арчи и второй жеребчик, которого звали Джерри Винд, действительно оказались братьями.
Кое-какие имена Дитзи уже знала из недавнего разговора, однако не перебивала и только кивала.
В конце ужино-завтрака выяснилось, что у Квикфиз был малыш, который сейчас спал в комнате наверху. Поэтому она первой закончила с трапезой и отправилась наверх. Скоро же Марта стала собирать тарелки, и мистер Эвернайт снова обратился к Дитзи:
— Итак… я бы спросил, какой ветер принёс сюда юную леди… хотя и понятно, какой, — тут он строго посмотрел на Фрутти Джюс. — Но раз наше знакомство уже состоялось, то предложу спрашивать тебе самой. Чувствую, у тебя накопились вопросы.
— А… —осоловевшая Дитзи встрепенулась и слегка смущенно посмотрела на взрослого жеребца. — Ну, хотела спросить, да… Далеко отсюда до Бэрриконта?
Фрутти Джюс снова захихикала, братья недоверчиво уставились на гостью.
— Отсюда ведет всего одна дорога, — невозмутимо сказал мистер Эвернайт. — Сдаётся, ты просто не там свернула, хотя мне казалось, что и основным трактом давно не пользуются.
— Больше ты ничего не хочешь спросить? —влез нетерпеливо ёрзающий Арчи. — Например, про это, — он помахал кожистыми крылышками. — Или об этом, — тут он ощерил все клыки напоказ. — А?!
— Я подумала, это невежливо, — призналась Дитзи— и когда все заржали, не кинулась под стол только потому, что братья подпирали её с боков. Даже прежде хмурившийся Фрезер похохатывал, постукивая копытом по столу. Даже мистер Эвернайт добродушно посмеивался.
— Это ж надо! — взвизгнул задыхающийся от смеха Джерри. — Заявилась… в логово к чудищам… и… и… спросить постеснялась!
— Так кто вы такие? —вежливо спросила она.
Осталось загадкой, как стекла в окне уцелели от нового хохота. Но вконец смутиться Дитзи не дал Джерри, по-дружески обхватив её крылом за спину. Его прикосновение оказалось горячее обычного пегасьего крыла.
— Мы ночные чудища, — скорчил зверскую рожу Арчи. — Мы неслышно летаем в ночи, подкрадываемся к одиноким кобылкам и ка-а-а-ак кусаем их за шеи!
— Ты разве кашей не наелся?
На Арчи было жалко смотреть: под новый взрыв смеха он сдулся, выпятил нижнюю губу и, буркнув: «Да ну тебя», поспешно покинул столовую.
— Эй, брат! — Джерри неторопливо двинулся за ним, перед уходом задорно улыбнувшись Дитзи. И что страшного в его клыках, подумала кобылка. Вполне симпатичные у него и у его брата, да и другие пони в этом доме не выглядели страшилищами. Она не заметила, когда и куда подевался Фрезер— только обнаружила, что осталась наедине с мистером Эвернайтом.
— На самом деле всё это полнейшая чушь, — сказал он. —В нашем повседневном рационе кровь нам не нужна. Не скажу, что не нужна совсем, — от него не ускользнуло, как вздрогнула кобылка. — Но не сейчас, не в ближайшее время и не так уж много. И уж точно мы не будем пить её у такой юной леди.
— П-правда? —съежилась Дитзи.
— Чего в тебе пить, мне на пару глотков, — махнул копытом мистер Эвернайт. — Итак, позволь представиться ещё раз. Меня зовут Эвернайт, и я директор «Ночного приюта» — прибежища для ночных пони.
— Директор? — меньше всего Дитзи ожидала услышать здесь это слово.
— Куда благозвучнее и подходяще, чем вожак. Можно сказать, я учу попавших ко мне ночных пони, помогаю им освоиться в современном мире, даю им пищу и кров.
— Что за ночные пони? — спохватилась Дитзи, теплея ушами при мысли, что весь вечер задает неподходящие вопросы. Но всё-таки чудно было обнаружить директора в глубине леса — до того, что это вытеснило все остальное. Хотя если вспомнить, ещё недавно она думала, что учителя живут в школе.
— Ночные пони — это мы все, кого ты здесь увидела. История довольно долгая… или тебе рассказать вкратце?
— Эм… — только сейчас Дитзи с ужасом вспомнила, почему и зачем пришла сюда. Вскочив со скамьи, она завертела головой в поисках часов; заодно поджала хвостик, уже чувствуя крупом хворостину. Ну почему все так несправедливо? Виноваты другие, а получит она!
—Что-то случилось? —обеспокоенно спросил директор.
— Да! Извините, мне пора, надо домой, скажите дорогу, спасибо! — на одном дыхании выпалила Дитзи, подскочив к выходу из комнаты и выглянув в коридор.
— Никуда я тебя не отпущу, — отрезал мистер Эвернайт. — Вряд ли ты так же хорошо видишь в темноте, как мы.
— Так проводите меня, пожалуйста! Мама волноваться будет! И отчим отхлещет! Нет, он никогда-никогда раньше, но вдруг! — от волнения кобылка топталась, досадуя, что её не понимают, боясь и переживая одновременно. Опустившееся на спину тяжелое копыто стало полной неожиданностью; она подняла голову и увидела мистера Эвернайта над собой.
— Тише, — сказал он негромко, и по странности Дитзи вмиг замерла, хотя мысли остались спутанными в колючий ком. — Сначала сглотни… а затем расскажи, что случилось.
Дитзи послушно проглотила скопившуюся во рту слюну — стало немного легче. И начала рассказывать: про бросивших её друзей, про маму, отчима с Криспи… про переезд, друзей, охоту… Всё как-то вырывалось одно за другим. В какой-то миг она сбилась, обнаружив, что сидит возле мистера Эвернайта, уткнувшись мордочкой в местечко между грудью и передней ногой, как когда-то прижималась к папе. И пахло от него почти так же, как от папы, когда он возвращался из своих командировок. Все два прошедших года ей так не хватало его, так не хватало возможности поболтать с ним. Мама всегда была рядом, но… как же Дитзи скучала по беседам с папой.
Мистер Эвернайт не отодвигался и не отодвигал её, не перебивал, водил копытом по спине. И даже когда она замолчала, шмыгнув носом в его шерсть, он не прекратил ласкать её.
— Всё же ночью не пристало разгуливать юным леди, даже в сопровождении.
— Но!..
— Давай так. Ты переночуешь здесь, а завтра рано утром я отведу тебя домой и всё объясню твоим родителям, — Дитзи могла поклясться, что он подмигнул, хотя и не смотрела на его лицо.
— Но как же вы… ну… покажетесь остальным?
— Не волнуйся об этом.
Как-то сразу она поверила, что мистер Эвернайт уладит все проблемы, и против воли зевнула. Ей не хотелось отодвигаться с пригретого места.
— У нас есть пара свободных спален, — сказал директор. —Пойдём, я отведу тебя. И не бойся. Здесь тебя никто не обидит.
— Я не боюсь… —с новым зевком протянула Дитзи.
— Вот и славно. Ты храбрая пони, — и не понять, пошутил мистер Эвернайт или нет. Он всё-таки отодвинулся и опять подхватил зубами за шкирку возмущённо брыкнувшуюся Дитзи, чтобы устроить на своей спине и понести куда-то наверх. Кобылке пришлось сжать ноги, чтобы не скатиться к его крупу. Ровным спокойным шагом он прошёл мимо нескольких дверей, остановился возле одной и несильно толкнул. Внутри было темно; в свете тусклого лунного квадрата на стене Дитзи разглядела кровать и какую-то мебель. Мистер Эвернайт присел на задние ноги, и она скатилась-таки — прямо на колючее одеяло.
— Отдыхай, — директор встал и прошёл к двери. — Не беспокойся, я разбужу тебя вовремя. Если проснёшься сама, то спустись вниз. Марта обязательно будет либо на кухне, либо на террасе. А пока что… добрых снов.
— Добрых, — пробормотала Дитзи, устраиваясь поуютнее. Дверь закрылась, оставив её в одиночестве и темноте, но ещё долго кобылка возилась, полная впечатлений от всего случившегося.