The Conversion Bureau: Рекомбинант 63

Глава третья: Понец близок!

Вулкан внутри Гвеннифер Бойк уже начинал рокотать. Магма из кимчхи и халапеньо грозила извергнуться наружу, и угроза была реальна. Что-то надо было с этим делать, но Гвен отчаянно терпела. Жаль было тратить время на глупые плотские потребности, если можно обойтись — у неё была Книга... и тело должно подчиняться разуму.

УРП!

Сейчас разуму придётся подождать. Супер-интенсивный концентрированный вкус Наноритос оказался сильнее. Снова, держа драгоценную, только что найденную тетрадь в охапке как младенца-Христа, Гвен решила прокрасться в складской офис. У старого Милнера был там запирающийся шкафчик, где он прятал заначку фавельного виски, но также было известно, что где-то там же он хранит одну-две банки газировки. Газировку он использовал, чтобы смягчить слишком уж трущобный вкус виски, набодяженного в городской клоаке. А может и в настоящей клоаке. Преступления Милнера против вкуса были ужасными, а такой приличный человек, Гвен что-то решительно с этим сделает — но после того, как украдёт со взломом и выпьет его газировку.

Офис находился наверху, нелёгкий путь с выключенным повсюду светом. Она не хотела привлекать внимание, зажигая свет — в конце концов, она несла возле живота Самую Опасную Книгу В Мире, и было видно, что под одеждой у неё что-то торчит. Но всё же лестницы были очень темные, а зайти надо было в несколько мест.

Немного поковыряв в замке заколкой, Гвен одолела офисную дверь. В небольшом офисе Милнера ржавый шкафчик было на сложно не найти. В основном потому, что Старый Милнер ни малейшего понятия не имел о том, как правильно что-нибудь прятать. Взломать ящик оказалось чуть сложней из-за темноты, но — немного усилий и сундук с сокровищами Милнера открылся.

Уличное пойло, немного подумав про себя, она решила не трогать. Гвен была не против употребить время от времени — исключительно в медицинских целях, конечно — но она предпочитала более качественное лечение. Видавшая виды бутылка была заткнута чем-то — похоже, обструганной стирашкой. А виски было сложно описать иначе как “кошмарный”. К счастью, здесь же находилась чудесная, самоохлаждающаяся банка наноколы, что заставило Гвен вздохнуть с облегчением.

Нано... кола. Гвен покачала головой. “Вот серьёзно!”, подумала она, 'когда слово 'радио', только появилось, его тоже лепили на КАЖДЫЙ чёртов продукт?!' Вспомнила прочитанное — Да, ещё как. Радио-Бисквиты, Летучие Радио-вагоны и прочее в те годы встречались чаще, чем случайные дети. История бесконечно повторяла сама себя — конечно, пока не пришли пони. Пони изменили всё.

Гвен надавила на бугорок активатора и выждала несколько секунд, дав банке самоохладиться. Затем с хрустом выдавила крышку и позволила реке реплицированной “Нано-колы” омыть корку лаву в её дымящемся рту. 'О, возлюбленный Иисусе и все его святые!' — думала она, пока река колы прокладывала путь в её желудок — где ужасный вулкан Нанорито-к-востоку-от-Явы (и к югу от брюшной перегородки) продолжал отсчитывать секунды до Большого Взрыва.

Отдышавшись в логове старого кладовщика, Гвен, наконец-то, более-менее пришла в норму. Она компенсирует ему стоимость выпитого, как только будет возможность, и добавит от себя, и многократно извинится за незваное вторжение. Но учить Милнера как правильно прятать вещи не станет — кто знает, когда опять возникнет экстренная нужда в газировке...

Осторожно спускаясь по тёмной, хоть глаз коли, лестнице, Гвен нащупала пол, доволоклась до Замка Книжного Владыки и снова там уселась — на этот раз подложив под себя свёрнутый брезент, с рюкзаком и с бутылью воды под боком. Крепко держа колу одной рукой, Гвен вынула опасную тетрадь из своего тайника, — наполовину засунутую в трусы и плотно прижатую тканью комбинезона — униформы Зелёного Уровня допуска.

Её ждала тайна происхождения этого “дивного нового мира” — мира Бюро и пони, и у неё была целая ночь, чтобы как следует всё изучить и решить, что делать с самой книгой. К Луне или сжечь — тут были только два разумных решения, и Гвен не совсем была уверена, какое из них лучше. Но она была точно уверена в двух вещах.

Первое: она никогда не станет съедать пакет чего-нибудь, подписанного “Мекси-корейское”. Никогда.

Второе, нет ничего лучше для обожжённого пищевода, чем старая добрая кола. “Нано”, или нет.

А теперь тихо, книга ждёт её.

Проект Буцефал — Лаборатория 012
21-е Января

Я узнала многое за прошедшие две недели.

Я узнала такие вещи, которых никто бы не должен знать, и теперь я боюсь за жизнь всех вовлечённых в проект Буцефал. Я не очень верю обещаниям что мы получим свободу, когда всё кончится, хотя остальные, кажется поверили. Хотя кто знает — мир же умирает. По-настоящему. Так что возможно, им просто нет нужды, по старинке прятать государственые секреты старым способом “концы в воду”, раз осталось всего семь лет.

Итак: во-первых, теперь я знаю причину, почему мир погибнет так скоро.

Теперь у нас есть официальное название пузыря-в-море. Его предложила нам правительница той земли, Селестия. Официальное название — Эквестрия. На языке пришельцев оно непроизносимо для человека, так что был выбран один из вариантов перевода. Принцесса лично выбрала название, и, должна сказать — это довольно умно, показывает тонкое понимание нюансов нашего языка, и того, как мы воспринимаем пришельцев. Их устраивает то, что мы называем их “пони”, так что теперь они официально так называются.

Космос Эквестрии вошёл в столкновение с нашим. Помню, когда-то теоретик струнной теории, которого я знала в университете, рассказывал нам, что на самом деле Большой Взрыв был столкновением космической браны нашей Вселенной с другой браной в некоем надпространстве. По сравнению с тем разом, то что происходит сейчас — это самое нежное касание, какое только может быть — нашу Вселенную не стёрло, даже взрыва нет. По действующим прикидкам, максимальный радиус аномалии составит примерно половину лунной орбиты.

Эквестрия проходит рядом, задевая нашу реальность, а пересечение реальностей — это сфера. Сфера продолжит расширяться, пока не достигнет определённого максимального диаметра, затем, когда Эквестрия начнёт отдаляться от нашей вселенной, сфера будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем. В точности как проход А. Сферы сквозь “Флатландию” Эббота.

После того, как Земля провалится в другое измерение, Луна, лишившись земного притяжения, сорвётся с орбиты и умчится в космос. По наиболее вероятному прогнозу, она будет лететь по спиральной траектории, которая закончится внутри Солнца. Удивительно — для меня, по крайней мере — но исчезновение Земли практически не повлияет на остальную Солнечную систему. Земля просто не оказывает какого-то заметного влияния на остальные планеты, несмотря на старую фантастику, которой я столько с удовольствием читала.

Всё это стало нам известно из очень длинной онлайн-хололекции для групп проекта Буцефал. От нас ничего не скрывают — нет смысла. Мы избраны спасти мир, нам можно всё. Я обнаружила, что располагаю наивысшим уровнем доступа из существующих — 'Умбра-Космик-Мэджик'. И все остальные тоже. Буквально нет такой информации — о чём угодно в мире, какая бы секретная она ни была — которую я не могла бы запросить — и мне её предоставят. Невозможно угадать, какая деталь может помочь решить основную проблему, так что — для нас открыто всё что угодно.

Прохождение Эквестрии сквозь нашу вселенную будет длиться шестнадцать лет. Но значимы для человечества только первые восемь. Мы уже просрали большую часть первого года, так что у нас осталось семь. Я многое узнала про первое время контакта, хотя большую часть — не из хололекции. Это та ещё история.

Пузырь в море довольно быстро определили как аномалию гиперпространства. Он, в общем-то, просто не мог быть ничем другим — он слишком явно не подчинялся законам местной физики. В течении недели после обнаружения к пузырю отправили исследовательскую армаду — некоторые корабли были там уже на следующий день. Множество первых исследователей погибло от излучения, так что с самого начала мы знали, что оно опасно.

По-видимому — у меня нет причин не доверять источнику, (который я здесь не укажу — скажем так: кто-то, кто точно знает) в первую же неделю состоялся контакт. Я услышала о том, как Селестия явилась — в виде то ли голограммы, то ли призрака, всем большим шишкам Мироправительства. Она рассказала им — на их земных языках — кто она, что происходит, и чем всё закончится, если с ней не будут сотрудничать. Она умоляла их спасти человечество от последствий столкновения, и говорила, что знает способ, как это сделать.

...Она — весьма представительное инопланетное существо. Мы — люди, можете сами догадаться что было дальше. То, что кончилось в итоге Трёхдневной войной. Вся наша элитка пришла к единому умозаключению — не без основания, учитывая всю человеческую историю — что это вторжение. Война миров! Могу только представить эту панику. В общем, они пытались уничтожить Эквестрию.

Почти все видели картинки, как кипел океан, со всего Западного побережья были видны вспышки и слышны взрывы с расстояния сотен миль. Но только теперь я знаю, что они были готовы использовать против чёртовой аномалии гиперядерную бомбу. Серьёзно. Оружие Судного Дня, КХД-бомбу. Они чуть не устроили первое испытание Квантово-хромодинамического оружия прямо посреди Тихого океана.

Единственное что остановило их — это единственный учёный. Кто-то рассчитал, что гиперядерка — в лучшем случае — оторвёт треть планеты, полностью уничтожив при этом биосферу. Это будет, по сути, планетарное самоубийство. Они хотели это сделать, они просто не понимали масштаба. Это был Большой Бум, они хотели его использовать. Но кто-то один спас нас всех. Сказал “нет”. Грёбаный, мать его, Иисусе.

Мы всё ещё есть, так что его, очевидно, послушали. Затем опять начался маразм — и на этот раз ещё тупее.

Элита, судя по всему, решила после этого просто игнорировать факт вторжения в наши воды чужой вселенной. Не смогли взорвать, не получилось извлечь из неё быстрой прибыли — ну и непонятно, что вообще с ней делать. Так что они заблокировали новости, бросили проблему на учёных, и сунули головы в песок.

Видимо на том бы и остановились, если бы Селестия не вернулась. Атака никак не повредила ни ей, ни Эквестрии. Меньше, чем никак. Может быть, дождь из конфет прошёл, или типа того, не знаю. Итак, Селестия вернулась — и вернулась, чтобы остаться.

Судя по всему, есть около шестисот человек, обладающих реальной властью. Вся планета принадлежит им, весь наш чёртов шарик. Кучка выродившихся от кровосмешения старых семей, которые, практически, поставили мир на колени. Всякие Наполеоны, Александр, Чингиз-хан — у всех у них никогда не было шанса завоевать мир. Секрет победы, как выяснилось, был в том, чтобы просто быть богаче всех чёртовых людей на земле, и чтобы так оставалось, когда хорошие времена пройдут. Все корпоративные небожители по умолчанию стали владыками мира. Когда рухнула глобальная экономика, когда пали все правительства, богачи раньше дёргавшие за ниточки, оказались на виду. Больше не было “государств”, за которыми можно было прятаться. Им ничего больше не оставалось, кроме как создать Мироправительство. Как-то кормить людей, подавлять бунты — и им пришлось всем этим заниматься — так они и захватили Землю. Это почти смешно. Особенно учитывая, как они не любили быть на виду.

Кучка семей, ультра-элита нашего мира — Селестия лично появилась перед каждым членом этих кланов. Она присутствовала рядом с каждым мужчиной, каждой женщиной, каждым ребёнком всё время, двадцать четыре часа в сутки — и в их снах тоже. По одной Селестии на каждого члена семьи. Каждый мог видеть только свою, личную Селестию.

И вот, когда они просыпались, Селестия стояла в ногах кровати и желала доброго утра. Когда они чистили зубы — сами, или у них были корпоративные рабы для этого, или что там делают сверхбогатые по утрам — Селестия была тут как тут, комментируя каждый кусочек шпината, застрявший в зубах с прошлого вечера. Ужинаете, обедаете, занимаетесь сексом, срёте — Селестия тут как тут, комментирует, наблюдает, шутит.

Всегда добродушная, всегда рядом, без конца повторяющаяся своё послание. Мир перестанет существовать через восемь лет. Есть способ спасти человечество, но мы должны работать сообща.

Элита терпела это три месяца. Я не могу себе это даже представить. Три месяца Селестия смотрела на них каждую секунду. Непрерывно говорила с ними. Каждую ночь им снились кошмары о конце света, насылаемые другой принцессой, имени которой мы ещё не знали. Оказалось, в Эквестрии было две принцессы, не одна Селестия. Это диархия. Я только недавно узнала. В общем, три месяца круглосуточной промывки мозгов и — представьте — первый месяц они даже не говорили между собой о том, что происходит.

Иисусе-которого-нету. Серьёзно. Набрали в рот воды и всё это... просто... чёрт. В общем, через какое-то время они сломались, и был плач великий, затем терпели ещё два месяца, надеялись, что если ещё перетерпеть, оно само как-то рассосётся.

Оно не рассосалось. В конце концов, Селестия потребовала созвать всеобщую встречу, и — чтобы заткнуть её — они пошли на это. Это был, наверное, единственный раз в истории, когда все супербогатые семьи собрались одновременно в одном месте. И тогда Селестия сделала что-то, что заставило их принять её всерьёз. Что-то большое. И страшное. Не знаю что, но видимо, чертовски убедительное.

На следующий день они начали развёртывать проект Буцефал, да так, будто от этого зависела их жизнь. И — вот она я, в Лаборатории 012.

Теперь это название нашей группы. Ноль-двенадцать. Из двадцати. У нас есть собственная база, собственный мини-комплекс, свежепостроенный только для нас. У остальных девятнадцати групп то же самое. Никаких средств не жалеют, и — между нами — мы должны спасти человечество. Не планету, ей конец. Только человечество.

Таков план, видите ли. Селестия готова принять нас, как беженцев. Судя по всему, она уже делала так раньше. Это первый раз, когда её вселенная прямо так сталкивается с соседней, но раньше Эквестрия уже соприкасалась с иными мирами, и некоторые из этих миров были в отчаянном положении. Она приняла у себя гигантских разумных крылатых ящеров и хищных пернатых. Троллей, которые ходят сквозь грязь, как сквозь воздух. Так что принять нас — вполне привычное дело. Она что-то вроде космического альтруиста.

Но тут есть проблема. Большая.

Похоже, что излучение, которое нас убивает — обычно для мультивселенной. Бесчисленные вселенные все работают на этой штуке, что бы это ни было. Наш космос, оказывается, супер-редкий, этакий алмаз из дерьма среди вселенных. Офигеть как нам повезло. У нас нет ни частички этой энергии, и всё же мы как-то есть. Согласно Селестии, это излучение — сама суть жизни, эта энергия делает жизнь вообще возможной. Так что мы — человечество, Земля, растения и животные — нас не может быть. Мы — невозможны, или, по крайней мере, настолько маловероятны, что в мультивселенной существование вселенных вроде нашей считается конспирологией. Оказалось, что МЫ — аномалия.

Человечество действительно оказалось таким уникальным, каким хотело. Проблема в том, что в этом ничего хорошего.

Видите ли, мы просто не можем жить нигде больше. Энергия, повсеместно делающая жизнь возможной, для нас — смерть. Барьер был создан Селестией и её соправительницей, чтобы защитить нас. Без него мы мгновенно изжаримся. Они делают всё, что могут — барьер слегка подтекает, но выигрывает нам время.

Что приводит нас к тому, в чём собственно заключается план.

Люди не могут жить ни в Эквестрии, ни где-то ещё — даже если бы у нас был способ попасть в это “куда-то ещё”, которого у нас нет. Так что, если хотим выжить, мы не можем оставаться такими, какие есть. Задача лабораторных групп — найти способ превратить людей во что-то, что сможет жить в остальной мультивселенной. Наша работа — физически трансформировать людей в другой вид, который реально сможет жить в нашем новом доме — в Эквестрии.

Короче, наша работа — превратить всё человечество в Эквестрийцев. В так называемых “пони”. Я знаю. Это выглядит невозможным. Но это не так.

Ответ, выходит так — нанотехнология. Когда-то была грандиозная мечта о маленьких машинках, способных перестроить любую материю во что угодно. К сожалению, дефицит энергии и тепловыделение разрушили эту мечту. Но Эквестрия предлагает кое-что новое. Физика работает там не так, как у нас.

У них нет энтропии.

Тепловыделение больше — не проблема, а энергии — грубо говоря, они не знают в ней недостатка.

Так что ответ на самом деле довольно прост. Всё, что нам нужно сделать — это создать работающие наномашины, способные трансформировать тело человека в тело эквестрийца, и понять, как использовать Эквестрийскую физику, чтобы эту мелочь запитать. Проще некуда.

А если у нас не получится, то все и повсюду умрут. 12-го октября, в 2-30 пополудни, через семь лет. Как-то так, я просто взяла дату с потолка. Это — не настоящая дата. Они сказали и настоящую, но к сожалению, на тот момент, я уже не могла слушать.

Завтра мы получим первый образец того, что, по замыслу Селестии, послужит нам источником энергии. Мы уже подготовили простейших наноботов, чтобы посмотреть, как они отреагируют. В любом случае, я намерена кое-что раскопать — всё-таки, для нас нет никакой запрещенной информации. Я хочу узнать, кто такая Селестия, и всё об Эквестрии. Что-то в этом всём не так, как по мне, нам что-то недоговаривают.

Технологии XIV века, и при этом, они знают о других Вселенных и о физике куда больше нашего. Не понимаю. Чудеса какие-то, а как по мне, это означает, что мы потеряли кусочек мозаики. Магии просто не существует.

Проект Буцефал — Лаборатория 012
22-е января

Хорошо, я это произнесу. Магия, похоже, существует.

Во всяком случае, теперь это официальное название, которое мы дали вездесущему энергетическому полю, которое пронизывает эквестрийскую вселенную и поддерживает в ней жизнь. Тёмная энергия, чёрные дыры — столько разных ярлыков мы придумали, чтобы обозначить неизвестную переменную, которую пока никак не можем вычислить. “Чёрный”, “тёмный”, “странный”. И теперь — “магический”.

Его называют “тауматическим”, а попросту говоря, “магическим” излучением, и как по мне, этот термин не хуже любого другого. Мы просто слишком мало о нём знаем. Оно пронизывает всю вселенную, по крайней мере, Эквестрийскую, и, согласно их правительнице Селестии, все другие обитаемые вселенные. Магия меняет квантовую реальность на фундаментальном уровне — она устраняет неопределённость, затем делает поворот направо кругом и уничтожает несогласованность. При этом убивая земную жизнь. Любые земные клетки используют квантовые эффекты — так или иначе. Растения зависят от квантовых эффектов при фотосинтезе, нейроны любых животных используют квантовые эффекты для работы нейронных микротрубок, митохондрии нуждаются в квантовых взаимодействиях для повышения своей эффективности. Жизнь всё использует в дело.

Как выяснилось, Бог-таки играет в кости — Мистер Эйнштейн, я на вас смотрю! — а магия... она мухлюет с костями, кладёт магниты под столик, сажает за стол подкупленных игроков, подправляет результаты, после того как кости остановятся. Неудивительно, что земные животные и растения погибают от воздействия тауматической энергии.

Но тауматическая энергия необходима для эквестрийских форм жизни — растения, животные, даже камни нуждаются в ней. Да, камни. Оказывается, в Эквестрии всё имеет подобие жизни. Камни тоже проявляют признаки жизни, их можно заставить расти. То же верно для эквестрийского песка, почвы, металла, стекла, практически всего вещества их вселенной. “Пони” используют тауматическую энергию бесчисленным множеством способов, она поддерживает саму их биологию. 'Магия', по сути, в их Вселенной это как наша 'квантовая' реальность, и с нашей она несовместима.

Но ещё, эквестрийской “магией” можно манипулировать. Её можно ткать, лепить и даже программировать. Она действует так же, как, согласно множеству источников из земного фольклора и мифологии, работали волшебство и религиозные чудеса. Программируемые Таумаэнергетические Конструкты (ПТэК), как следствие, сразу прозвали 'заклинаниями'. А как их ещё назвать? Сходство с земным фольклором заставляет меня сильно подозревать, что Земля и Эквестрия уже контактировали в прошлом, возможно, и не раз.

Нам дали сегодня пару интересных игрушек, и два литра жидкой магии в бутылке.

Генерал Норман П.Риджвей лично доставил их нам, объехав все лаборатории по очереди. Огромного роста, с удивительно юным лицом для такого пожилого человека, говорящий слегка в нос неожиданно высоким голосом. Будь он совсем лысым, было бы почти смешно — вот только один взгляд в его глаза, и ты понимаешь, что он напрочь не способен на жалость или простое человеческое сочувствие. Риджвей пугает меня до усрачки. На Стеннисе всё было прекрасно — классные ребята, они полностью перевернули мое представление о военных. Благодаря Риджвею я снова передумала. Улыбчивый психопат. Весь правильный, воспитанный — но напрочь лишённый человеческих чувств.

Внесли огромный ящик и с грохотом поставили на один из больших столов. Ящик, по виду, рассчитанный пережить ядерную войну. Его тащили четверо. Внутри было три предмета. Их осторожно вынули, используя перчатки и щипцы, а нас предупредили, чтобы мы не вздумали прикасаться голой кожей к любому из предметов дольше нескольких секунд.

Первый предмет выглядел как стеклянная колба с хитро закрученным куском тёмной проволоки внутри. Проволока была скручена в фигуру, напоминавшую двусторонний французский флюгер — как мне показалось. Маленький флюгер непрерывно вращался внутри колбы и светился — мягким жёлтым светом, который не давал тени. Я ничего подобного не видела в жизни. Было тяжело смотреть на этот свет — что-то в нём было такое, что мозг отказывался принимать. Глаза норовили уйти в сторону, куда угодно, даже несмотря на то, что устройство было — сама удивительность.

Вторым предметом был полукруг из светло-жёлтого полупрозрачного материала. В форме подковы, похожий на тонкий срез кожи, сделанный дерматомом. Около десяти сантиметров в диаметре, в прозрачной кристалексовой коробке. На ней была наклейка с напечатанными словами 'Материал с ограниченным сроком годности', дата изготовления — где-то прошлым вечером — и дата истечения срока годности, где-то, часов через тридцать. Я понятия не имела, что это было.

Последний предмет был обычной конической колбой с двумя литрами тёмной непрозрачной вязкой жидкости насыщенного фиолетового цвета. Как разбодяженный шоколадный сироп, только фиолетовый. Несколько пузырьков собралось у поверхности. Колбу украшал знак биологической опасности и новый знак, такого я прежде не видела — Опасное тауматическое излучение. Символ тауматической опасности был фиолетовым, и выглядел как шестиконечная снежинка или звезда, с маленькими звёздочками на конце каждого луча. Это наверное, и была обещанная нам бутылка магии, что бы это ни значило.

Для нас немедленно устроили специальную демонстрацию — из-за ограниченного срока годности Объекта Два.

Для эксперимента использовали парогенератор. Наверное один из тех, которые используют на сцене для тумана, а может даже мощнее. Он генерировал водяной пар — тот висел в воздухе или поднимался вверх, значит пар явно был не из сухого льда.

Подковообразную штуку осторожно извлекли из прозрачного контейнера с помощью пары щипцов. Эта штука была такой тонкой, что гнулась как лист реплибумаги — и почти такой же толщины. Один из техников, прибывших с генералом, используя шланг, сформировал из пара самое настоящее комнатное облако. Тонкий, как бумага, жёлтый полукруг положили на поверхность облака, и он... остался лежать прямо в воздухе, как если бы его положили на стол.

Парогенератор выключили. Вместо того, чтобы быстро рассеяться, облако пара начало уплотняться под жёлтым полукругом. Пар собрался в аккуратное круглое мини-облако и продолжал висеть.

— Это — образец ФШ-П-ЛПК-02, срезанный дерматомом с левого переднего копыта живого донора, эквестрийки “пегасьего” типа. Образец был усилен с помошью программируемой тауматической энергоструктуры, чтобы сохранить его уникальные свойства после отделения.

Техник, средних лет, в очках и галстуке-бабочке напоминал парня с три-ви, из научной передачу, которую я смотрела. Кто, чёрт побери, носит сейчас галстуки-бабочки? По правде сказать, выглядело нарядно. Но глупо.

— Название вложенной в ПТэК тауматической программы переводится как “облакохождение” или “облакобег” — её применяют, чтобы эквестрийцы “земных типов” могли посещать облачные архитектурные сооружения. Прошу обратить внимание на свойство материала прилипать и притягивать пар, а также придавать пару распространяемое свойство самостабилизации. Это — обычный водяной пар, без аномальных свойств, сделанный из дистиллированной воды.

Затем техник решил показать нам ещё несколько фокусов. Было ясно, что ему нравится самому. Он использовал щипцы, чтобы снять срез со стабильного облачка, и продолжал шлёпать по облаку и тыкать в него, сплющивая его и даже поворачивая — как будто облако было из твёрдого, но пластичного вещества.

— Приобретённые от контакта с образцом аномальные свойства имеют продолжительный эффект, который со временем сходит на нет. Более серьёзный контакт может оказать перманентный эффект на водяной пар. Лабораторные испытания показали, что микрооблачные массы, такие как эта, остаются неизменными несколько дней, не рассеиваясь. Мы полагаем, что тауматическая энергия, каким-то образом, переходит в пар и удерживает его строго в заданной локации.

Напоследок, техник с помощью образца подвигал облачко туда-сюда, вверх и вниз. К тому моменту, я конечно, уже поняла, что представлял собой образец. Это был микроскопически тонкий срез эквестрийского копыта, только сделанный не инопланетным коновалом, а, скорее всего, высокоточным земным инструментом.

— Материал образца называется “аликорном”, по аналогии с древними мифами Европейской и Центральноазиатской Зон. По структуре он аналогичен кератину, хотя не содержит земного белка. Известно, что массы этого материала могут работать грубой тауматической батареей, сохраняя энергию практически неограниченное время. Спасибо.

Он вернул кусок “аликорна” в кристалексовую коробку и уложил в ящик, затем снова встал у стенки.

Другой техник вышел вперёд, отрабатывать свой номер. На этот раз пожилая женщина, похожая на мою тётю из Мичигана. Клянусь, у неё даже причёска была та же, насколько я помню тётю. Только голос совсем другой.

С помощью неопластиковых рукавиц она осторожно извлекла артефакт, напоминающий лампочку. Похоже, она считала, что щипцы ей не нужны, как первому докладчику. “Лампочка” светилось, и внутри неё вращался “флюгер”. Вращался, не останавливаясь.

— Это — Ну правда, вылитая тётя. Даже страшновато — эквестрийский двигатель. Полагаю, это самое подходящее определение для него. Их используют так же, как на Земле электромоторы, и в основном, для тех же целей — однако, они способны на куда большее.

Она подняла машинку, позволив нам внимательно её осмотреть — торцы трубки были сделаны из металла, так что вблизи она, скорее, напоминала причудливый предохранитель. Никаких разъёмов для передачи крутящего момента. Края — полированные и плоские. Она положила устройство обратно в ящик и сняла перчатки.

У нас пока не получилось перевести эквестрийское название этого артефакта, пока мы называем его “тауматической моторной трубкой”. Что в этой красивой игрушке по-настоящему удивительно — она полностью автономна, она работает без источника энергии — насколько мы понимаем, от фоновой тауматической радиации, в данном случае, исходящей из этой колбы.

Услышав такое, Баасх и Шевла отшатнулись от ящика, к которому было наклонились, пытаясь разглядеть колбу получше. Забавно получилось. Ну, так я подумала, во всяком случае.

Если моторную трубку убрать достаточно далеко от источника магии — Продолжила не-тётя. Клянусь. Вылитая. Она. Голос другой, но... — то моторная трубка остановится и выйдет из строя. И запустить её снова мы не сможем. Нам объяснили, что ПТэК... хотя мы уже привыкаем к слову заклинание... “умирает” от недостатка тауматической энергии. “Умерев” заклинание рассеивается, и восстановить его нельзя, поскольку это самоподдерживающаяся информационная структура, не имеющая физического носителя.

Это сломало мне мозг, и вывело из душевного равновесия нашего эволюционного биолога, Малькольма.

— Структура... без физического носителя? — Его голос звучал гневно. — Что-то типа души, да? — Команда засмеялась, включая меня.

Но тёткина копия — техник с лампочкой — просто уставилась на нас в ответ. Да так, что все заткнулись и перестали смеяться. Она же не всерьёз? Но нет — ещё как! Хоть она и не произнесла треклятого слова вслух. Думаю, у каждого в Лаборатории 12 пробежал один и тот же холодок по спине. Можно начинать охреневать, как говорит Кейанс.

После того, как “тауматическую моторную трубку” убрали, вперёд вышел ещё один. В костюмчике и в тёмных очках — это внутри помещения-то. Со вживлённой рацией, с перматех-имплантами, торчащими из-за обеих ушей и из лба. Коротко стриженые волосы. Пластика убийцы из холо-ужастика.

— Во фляге содержится “Экстракт Си”, высоко тауматически активная, органическая суспензия. Исключительно биологически и радиационно опасная. Она крайне опасна при близком контакте, но относительно безопасна на дистанциях более шести сантиметров, поскольку плотность поля резко ослабевает. Она может сохранять тауматический потенциал неограниченно долго, насколько мы можем судить. Советую принять во внимание, что содержимое этой колбы — это практически чистая жидкая магия. Она обожжёт вас, при близком контакте и убъёт вас при прямом контакте, или если попадёт на кожу. Это единственный источник энергии для проекта Буцефал, подарок нам — напрямую от правительниц Эквестрии. Это вещество может быть запрограммировано ПТэК, и поддерживать их неограниченно долго.

Жуткий тип, как я его назвала, обвёл нас пристальным взглядом. Кажется, мы его совсем не впечатлили.

— Содержимое этой колбы ценнее, чем ваши жизни. Если её содержимое будет потеряно или растрачено без пользы, другой не будет. Вас — легко заменить, эту колбу — нет. Считайте, что в этой колбе ваша жизнь.
Мы все были рады, когда Жуткий тип ушёл. Долгое время на колбу никто даже смотреть не хотел.

Нам дали час, чтобы осматривать, но не трогать, все предметы в ящике, и задавать выступавшим вопросы. Я спросила у техника с трубкой, не жила ли она когда-нибудь в Мичигане, но она сказала — нет. Никто из нас понятия не имел, что спрашивать — всё было слишком новым. У нас не было даже основ, чтобы начать понимать, с чем мы имеем дело.

Со-йон поинтересовалась, чувствовала ли боль эквестрийский донор, когда это срезали с её копыта. Нет. Как и у земных существ, материал копыта ничего не чувствует. Мэйосс всё время расспрашивал про то, как тау-радиация влияет на нейрохимию. Он ходил кругами, ковыряя пальцем в ухе, как одержимый. Солнье засыпала несчастного техника-с-копытом вопросами, на которые тот не мог ответить. К концу он выглядел как жертва ограбления — в интеллектуальном смысле, так оно в общем и было. Даже его галстук-бабочку слегка перекосило. Мне стало жаль беднягу. Физики. Никогда не позволяйте возбуждённому физику загнать вас в угол, вот что я скажу.

Никто ничего не спросил у Жуткого Типа. Вообще.

Ящик убрали и положили в безопасное место. Генерал Риджвей покинул нас ещё раньше, сразу, как только открыли крышку.

Но, чёрт побери — перед тем как чем генерал ушёл, Риджвей глянул на меня и продолжая смотреть, покрутил пальцем у виска. Жутковато, как будто он меня знал. Какого чёрта, вообще? Сначала я подумала, он флиртует со мной, старый хрен. Оказалось нет, это был не флирт, и позже — как бы я хотела, чтобы это было так. Это было, не знаю, как знак. Может, просто случайность. Не знаю.

Ужасный день, ужасный Генерал, ужасный Тип в тёмных очках, инопланетная хрень, в которой мы либо разберёмся, либо погибнем в процессе.

Я же упоминала, что не подписывалась на это добровольно? Они пришли, объяснили что к чему, я беспомощно кивнула, и вот она я.

Нас не отпустят домой.